Рыженков Вячеслав Борисович : другие произведения.

Слёзы Плакун-Камня (до конца)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  История вторая
  Вода
  
  Пишка не угадал. А точнее сказать, угадал, но только наполовину. А еще точнее, он конечно же четко угадал, что с ними будет дома. Но при этом совершенно не сумел представить себе, как всё обернётся дальше. Впрочем, не смогла такого предположить и весьма прозорливая в подобных случаях Тюня.
  Никакая радость от их возвращения не помешала очень строгому, до горючих слёз, родительскому наставлению. Ребятам попало крепко. Хотя и случилось это не сразу, а только ближе к ночи. Ведь взрослые в час благополучного возвращения наших путешественников сами бегали где-то, занимаясь их розысками. В доме у Тюни, который, кстати сказать, так и продолжал стоять на своём законном месте, оставалась одна бабушка.
  Бабушка Зоя, не тратя лишних слов, кинулась разувать и раздевать вымокшую насквозь внучку. Она не желала обращать внимания, что та оживленно сверкает глазами и совсем не дрожит от холода. К сожалению, Пиш случайно зазевался и что-то неосторожно зацепил у порога. Это была его большая ошибка! Сердитая бабка тут же словно забыла про Тюню. Размахивая веником, эта злющая старуха гналась за Пишкой по улице до самой калитки.
  Два дня ни того, ни другую не выпускали из дома. Но самым обидным было всё-таки не наказание. Приводило в полное отчаяние, что никто и слушать не собирался, в каком интересном и жутком месте побывали ребята. За разговоры о чудесном мыле им досталось гораздо больше, чем за самовольную прогулку. И стоило теперь заикнуться про Текучее болото, родители тут же грозили новой взбучкой. Даже волшебные дары - наряды Тюни - взрослые объясняли себе слишком прозаически, как найденные или, не дай бог, утащенные у кого-то возле озера. Мол, подождем немного, хозяева этих вещичек еще объявятся. И вот тогда держись! Пришлось девчонке смирить свою радость и со вздохом сожаления упрятать всё лишнее с глаз.
  На третий день Пишка с большой осторожностью отпросился сходить к деду, старому Тихону. Нельзя сказать, что его отпустили охотно. По счастью, дед жил недалеко, в том же посёлке, и дом его стоял не к лесу или озеру, а как раз в противоположной стороне.
  --Ну, наконец-то! - так, прямо с порога, встретил внука дед Тиша. - Жду-жду, а тебе и дела нет.
  -- Это еще зачем? - насторожился мальчик. Он был уже научен, как должен вести себя сын и внук после такого небывалого проступка.
  --Не догадываешься? - хитро прищурился дед и смешно пошевелил белыми, как вата, усами. - Хотя погоди. А Настюшка что же? Взять ее с собой не догадался ?
  --Ее бабка не выпустит, - пробурчал себе под нос Пиш. - Ну ее!
  --Зоя не выпустит? - весело удивился дед Тихон. - А ну-ка пойдём, узнаем.
  Действительно, бабушке Зое было уже не до детских шалостей. Она теперь просто сокрушалась и охала, и только сердито косилась на хихикающую внучку. Оказывается, какая-то назойливая птичка третий день подряд не давала ей покоя. Птичка заглядывала в окна, прыгала по перилам крыльца и, стоило зазеваться, норовила влететь прямо в комнаты. Людей почему-то она ни капельки не боялась.
  --Да это же наша птица! - наивно проговорился Пишка, не обращая внимания на Тюню и ее прижатый к губам палец. Птица, в которой мальчик сразу признал письмо, отправленное с острова, словно ждала его прихода. Она вспорхнула с комода и вылетела в открытое окно.
  --Убралась, окаянная! - выдохнула с облегчением баба Зоя. - Сидит ведь, а гнать нельзя! По всем приметам, сама должна вылететь. Но всё равно, помяните моё слово, - продолжала она с непонятным злорадством. - Быть беде, увидите сами. Да отродясь я такого не помню...
  -- Что же это ты, Зоечка, всё охаешь? - во весь голос провозгласил дед Тихон, вежливо заглядывая в комнату. - Улетела, туда ей и дорога. Меньше будешь окна держать нараспашку.
  --Молчал бы уж, старый баламут! С тебя что ли пример брать? Сидишь там у себя в духоте, да копоти. И что вы, вообще, меня на грех наводите! Тут дел по горло, а шатаются все, кому не лень.
  -- Уходим, уходим! - поспешил дед. - Только и Настюню, уж будь добра, отпусти с нами. Она тебе тоже, наверное, все глаза намозолила.
  -- Да уходите вы все прочь! - в сердцах разрешила бабка Зоя.
  Услышав такое, Настюня первая выскочила за порог. Компания весело направилась к домику деда. Изгнанная бабой Зоей, птичка тоже перепархивала следом, то с крыши на дерево, то с дерева на забор, словно не хотела отстать от ребят. Но на нее пока никто не обращал внимания.
  У деда Тихона, как всегда, было очень хорошо. Большая комната, с разными нужными и ненужными штучками по всем углам, больше походила на великолепный чулан. Настоящее хранилище разных забавных диковинок. Но на этот раз Тихон не дал копаться в своих сокровищах ни внуку, ни его подружке. Не успели переступить порог, как он сразу спросил их о Текучем болоте.
  Ребятишки быстро переглянулись, не смеется ли над ними дед? Потом осторожно, но всё-таки перебивая друг друга, рассказали как заблудились, как потом перебрались на островок через трясину и что там увидели. Тихон слушал, важно кивал головой и сердито хмыкнул только тогда, когда речь дошла до волшебного мыла. Пишка как раз рассказывал, как он попросил новые туфли для Тюни и брызнул пеной. А туфли раз - и появились.
  -- Так вот взяли - и появились?! - тряхнул дед головой.
  -- Да вот они, дедушка! - кротко ответила Тюня и, отставив ножку, легко качнула носком. Туда-сюда.
  Дед Тихон прицокнул, покивал головой, вздохнул. Но всё-таки не удержался.
  --Дай-ка, Настюнька, взглянуть поближе. Глаза последнее время подводить стали.
  Туфлю дед долго вертел в руках, мял подошву, оглядывал с краев, щелкал пальцем. Наконец вздохнул еще раз.
  --Да. Не наша это работа, не здешняя. Кожа настоящая, а чья - не пойму. Выходит, ничего вы не сочиняете? Тогда радуйтесь, детушки. Видно, пожалела вас каменная лягушка.
  --Ка-кая лягушка? - с запинкой, но в один голос спросили Тюня и Пишка.
  --А вот какая!
  И дед рассказал им такое, что все их похождения показались действительно детской забавой.
  "Лес наш когда-то был огромный и непроходимый. Не было человека, кто прошел бы его насквозь. Ездили в обход по сухому месту. В лесу ведь самом, как раз посередке, тянулось гиблое болото. Болото бы ладно, да жила в нем болотная каменная лягушка. Такая, что лапой дом раздавит, а во рту у ней взрослый мужик поместится, словом не лягушка, а целый кит. Быков, оленей - тех глотала, как ягодки. Увидеть такое страшилище, и то ног не унесешь, а уж подойти поближе и не думай. Враз языком подцепит, только тебя и видели. Язык-то шагов на десять дотягивается.
  Но находились отчаянные головы, подходили. Лягушка-то вся из болота никогда не выбиралась. Высовывалась иногда. Выползет головой и передними лапами, а где у неё тело кончалось, был ли хвост, какие собой задние лапы - про то никому не ведомо. Всё это в болоте оставалось, в самой трясине.
  Но говорят, как выползет это чудище, кто смелый да осторожный, можно по краешку и по кромочке до спины ее добраться. Не только добраться, но и взобраться, и на спину, и на голову. Спина-то у той лягушки вся в каменной чешуе, а голова сверху, так сплошной камень. Такую малость, как человечишко, каменная лягушка и не почует. Сиди у нее на голове, сколько вздумается. Она ведь головой не трясет, только рот разевает, да глазами ворочает. Рассказывают, был один дурачок деревенский, так тот на каменной лягушке три раза болото переехал.
  Но подходили к ней конечно не затем, чтобы по болоту кататься. Совсем другое замышляли, такое, что и сказать-то - дрожь пробирает. Норовили по щеке спуститься и в открытый рот нырнуть. Сумей-ка такое сделать, пока язык далеко, да еще изо всей силы в серединный зуб вцепиться. Он один из всех длинный и тонкий. Уцепишься за зуб, держись, не слабни. Побултыхает, побултыхает тебя языком во рту лягушка, надоест ей такое занятие, она тебя и выплюнет.
  А как выплюнет, затаись, лежи. Жди, когда страшилище опять в болото уползет. Скроется в болоте по самую голову и поедет эта голова куда-то в другое место. Лягушка ведь все болото давным-давно исходила, знает, где пройти, чтобы с головой не окунуться. И то сказать, не шибко глубоко болото наше, да топкое, любому до макушки хватит. А зарасти болоту до конца лягушка-то эта и не давала.
  Ну вот, дождешься, как уйдет каменная лягушка, вставай и радуйся. Человек ты теперь непобедимый. Силища у тебя немерянная, и крепок так, что никакая хворь не свалит.
  Знаменитые богатыри из нашего леса выходили. Куда бы потом ни уходили, обо всех слава гремела. Много и к нам народу приходило, силушку добывать. Ну, уж тут - кому чего. Сгинуло тоже немало...
  Но скоро - не скоро, а пошел слух: ослабела лягушка каменная. Из болота уже не выползает, сидит в трясине, только макушка снаружи. Пасть огромная и та уж в грязи утопла. А жива еще громадина. Глаза ворочаются, и, от слабости такой, плачет лягушка слезами горючими. Да слеза со слезой не схожа. Из правого глаза - целебная, не только болезнь прогонит, мертвого поднимет. Из левого - губительная, куда попадет - ничего живого не оставит. А сольются две слезы в одной чашке - вода-водой, как из любой речки. Ни вреда, ни пользы - влага да прохлада.
  Прознали и про воду люди. Кому не захочется такое чудо добыть? Да только не просто добраться до головы лягушки каменной. Болото не пускает. Только птице впору, ей трясина не помеха, а человек, как ни ловок, дорогу к воде чудодейственной проторить не сумел.
  В другом месте ничего, поддается и болото, а как приблизишься к лягушке, тут уж топи непролазные. Нащупаешь тропку, как ее ни примечай, на другой день не найдешь. Не будет ее на старом месте. Начнешь гатить трясину - ночь пройдет, и все труды даром. Всю твою гать во все стороны по болоту растащит. Вот за это самое и прозвали то болото Текучим. От лягушки ли той, от воды ли чудесной, а коварнее того болота нет на свете.
  Кто-то удачливый пробирался иногда, приносил и воду, да только редко. Больше-то уходили да не возвращались. От удальцов этих все же прознались, что закрылись глаза лягушкины. Голову землей обволокло, да лесом прикрыло. Но вода чудодейственная все еще сочится из-под век каменных и сам камень цел-невредим. Так и плачет веки вечные. Потом и имя ему определилось - Плакун-камень. Старики про тот камень неохотно рассказывали, а кому и говорили, то уж само место не указывали. Потому как, цел тот камень, нет ли, а Текучее болото и по сей день не устоялось. Уж про него-то правда истинная, гибельней места не сыщешь".
  Тюня выслушала рассказ деда ни разу не ойкнув. После того, что она уже повидала своими глазами, страшнее не стало. Наоборот, все получалось как будто проще и понятней. Зато Пишка не раз содрогнулся. Ведь представить только, что бы могло быть, если бы лягушка эта действительно умела ползать и рот разевать! Конечно, дедушка шутит насчет лягушачьей жалости. Как выдумывают и все остальные, кто с чужих слов сочинил эти побасенки. Камень ведь тот, и правда похож на огромную голову. Вот и плетут про чудовищную лягушку. Только про мыло волшебное выдумать всё-таки никто не догадался.
  Тихон как будто подслушал мысли внука.
  --Всё бы так, но не видел там никто никогда вашего Мыла-Творила. Вот и думай.
  --А что думать? - рассердился Пишка. - Просто не бывал никто, кроме нас, на этом острове, и всё тут.
  --Нет, внучек, ошибаешься - бывали. Да и к чему теперь скрывать!... Мне самому в молодости тоже случалось переходить Текучее болото. Всё я видел, и бочажок этот с прозрачной водичкой, и Плакун-Камень.
  --А как же вы выбрались, дедушка? - округлив свои глаза, недоверчиво поинтересовалась Тюня.
  -- Сам не пойму. Посидел недельку подле Камня, покуда припас не приел. И решился очертя голову. Насилу пролез. Но не утоп, молодой был, сильный. Не такой, как теперь!
  Ребята переглянулись с довольно кислым видом. Не то чтобы их не поразило внезапное признание деда. Уж кто-кто, а они-то теперь знали, рассказывать другим про настоящие чудеса бесполезно. Потому и молчал все эти годы дед Тишка. Их дожидался. Но выходила странная вещь. Похоже не только они, и дед тоже вернулся с колдовского острова с пустыми руками. Или так и должно быть?
  --Значит, ты тоже был на острове, а ничего с него не принёс? - спросил Пишка, сочувственно кивая.
  Дед заговорщицки подмигнул.
  --Принес бы, если бы было чего. Только водички чудесной набрать не удалось. Даже по малюсенькой капельке.
  --А мыло? - не утерпела Тюня. Так ей хотелось, чтобы воскликнул сейчас старый Тихон: "Шучу я, ребята. Здесь оно у меня, мыло волшебное. Целое ведёрко". И тогда всё, что так быстро закончилось там, на Текучем болоте, началось бы сызнова. Пена, превращения, моментальное исполнение желаемого! С одной разницей - беспокоиться и домой торопиться не надо. Колдуй себе потихоньку прямо здесь. Сколько хочешь и в собственное удовольствие.
  Видно, того же хотел и Пишка. Заметив, что дед медлит с ответом, он забыл свою иронию и затаил дыхание. Тихон с понимающей грустной улыбкой смотрел на насторожившихся ребят.
  -- Не видел ведь я никакого мыла, - ответил он, наконец, с легким вздохом. - А то бы давно уже собрался туда снова.
  --И не побоялся бы лезть через трясину?
  Дед помолчал, задумался. Ребята терпеливо ждали.
  --Не обязательно и лезть. Так, по крайней мере, я когда-то думал. Была у меня задумка. Накачать резиновую лодку да переползти с ней прямо поверху. Но ты верно говоришь, Гришуха. Боязно показалось, а ну, как, тяжел я окажусь. Застряну и уйду на дно вместе с этой лодкой.
  И заметив разочарование ребят, дед вдруг решительно махнул рукой:
  --И правильно сделал, что не собрался! Первый раз всяко случается. А по второму не надейся, не вытянет. Так и останешься понапрасну в этой трясине. Поняли меня, суслики?
  И Тюня, и Пишка промолчали. Как видно наученные уже собственным опытом, решили, что возражать ни к чему. Всё равно не выйдет ничего хорошего.
  --Значит, говоришь, появились туфельки? - прервал молчание дед. - А дальше что было? Наверное, ты, Настюшка, здорово перепугалась...
  Уже уходя от деда, Пиш подморгнул и кивком головы указал на сарай.
  --А там, точно, спрятана у деда резиновая лодка. И он про нее никому не рассказывает. Видно, правда хотел он, да забоялся. Теперь-то и уговаривать нечего - не пойдёт.
  Тюня боязливо поёжилась. Хорошо там на волшебном острове, интересно до жути, но дома всё равно лучше.
  На следующее утро Пиш прибежал к Тюне спозаранку.
  --Не слышала? Совсем плохо с дедом! Мать заходила к нему вечером, говорит - слёг и не разговаривает. Врача к нему вызывали.
  --Это кто? Тихоня-то? - услышала бабушка Зоя. - Да уж, допрыгался старый. Ну, всему своё время. Вы-то, смотрите, не вздумайте к нему бегать, пока врач не позволит. Без вас за ним доглядят.
  Она еще что-то говорила, но ребятишки слов уже не разбирали, отошли в дальний угол заднего двора.
  --Думаешь, это из-за нас? - спросила Тюня. - Мы его вчера разволновали.
  Пиш смотрел куда-то в сторону.
  --Может быть и из-за нас, - ответил он сухо. - Но тут совсем другое дело. Надо идти и достать целебную воду! Она ему поможет.
  --На каменную лягушку?! - ахнула Тюня.
  --Тише. Не бойся, ты в лесу останешься, болото я один перейду. Я бы тебя не звал, - Пишка опустил глаза, - просто не знаю, найду ли дорогу.
  --А родители?
  --А дед?
  --Дедушку жалко, - согласилась Тюня и, больше не говоря ни слова, пошла к калитке. Бабка крикнула им вслед, чтобы далеко не уходили, ребята прокричали что-то бодрое и уже бегом припустились к домику деда.
  Замок на сарае оказался не заперт, собаки на дворе не было. Без особого скрипа отворилась и дверь. Оставалось незаметно уйти из поселка. Но уж этому Тюню и Пишку учить было не надо. Впрочем, прежде всего предстояло собраться в дорогу.
  Пиш не задумываясь выудил из укромного места увесистый серый тюк. Это и была лодка и к ней же насос.
  -- Дотащим? - с сомнением спросила Тюня. Пиш вместо ответа огляделся. Стародавний пыльный велосипед времен дедовой молодости? Наверное, не пригодится.
  --Если бы такой зелёный, как у Штырькова, - прошептала девочка. - Да, не догадались мы взять маленький кусочек нашего мыла.
  --А вот это в самый раз!
  Пишка покопался в куче и извлек на свет вполне крепкую и не тяжелую двухколесную тележку. Ее можно было толкать перед собой, а по необходимости волочь на буксире. Тюня сразу заулыбалась. Укрепили серый тюк. Сверху Пишка добавил моток прочной веревки, подумал и положил сверху небольшой топорик.
  --Давай лучше нож, - Тюня взяла с верстака раскладной ножик с костяной ручкой.
  --И нож возьми, - поспешно согласился Пишка. Давно пора было трогаться в путь.
  --А есть чего будем?
  Мальчик усмехнулся. Вытащил из одного оттопыренного кармана большой ломоть хлеба, из другого - кусок копченой колбасы, обернутый даже в какую-то плёнку.
  --На два дня хватит.
  Тюня кивнула, но как-то не особенно бойко. Впрочем, на долгие сборы времени не было. Пока раннее утро, нужно проскочить через заднюю калитку, потом по тропинке задворками, и быстрее топать к лесу. А там видно будет.
  До леса ребята дошли уверенно. Светило еще раннее солнце, тяжелая тележка катилась легко, по дороге никто не встретился. Но ведь скоро предстоит главное. За первыми деревьями, недалеко от опушки, начинается переплетение нескольких тропинок. В прошлый раз Пишка по ошибке выбрал ту, которую не надо. Ту, которая завела в чащу, а потом покрутилась и оборвалась. Теперь же, наоборот, нужно не перепутать и свернуть туда же. А иначе, как на смех, просто уйдешь в какое-нибудь Лунявино или выскочишь на то самое озеро.
  --Смотри! - воскликнула вдруг Тюня и показала вверх.
  Пиш поднял голову.
  --Она?
  --Конечно, она!
  В воздухе, совсем невысоко, быстро носилась кругами их птичка-письмо. Но вот птичка сделала крутой разворот и прямо над тропинкой полетела к лесу.
  --Что это она?
  --Наверное... наверное показывает нам дорогу!
  По-другому трудно было и понять. Тем более, что тропинка, на которую так явно вывела птичка, и Пишке показалась знакомой. Ребятишки без долгих слов решили не раздумывать, а довериться своему чудесному проводнику. Куда бы не завела птичка, болото не иголка, отыщется всё равно. А скоро они и думать об этом забыли. На узкой неровной тропинке стало очень непросто управляться с тележкой. Она теперь уже не казалась удобной и ловкой.
  Катили ее по очереди, а иногда впрягались сразу вдвоём. Временами, в короткие передышки, Пиш внимательно оглядывался по сторонам. Лес уже не смотрелся таким дремучим, вековым и огромным, как было в прошлый раз. Кто знает, почему? Может быть, всё-таки, птичка указала им другую тропинку.
  Когда выбрались к болоту, силы ребятишек были явно на исходе. И хоть они и достигли желаемого, унылый вид бескрайних мшистых островков, кочек, голых коряг и кривых ёлок ни капельки не обрадовал.
  --Сейчас передохнем, - сказал Пишка, старясь говорить спокойно и ровно, - доберёмся до островка, а там и сразу назад. Не задерживаясь!
  --А где он, этот островок, - вздохнула Тюня.
  --Найдем!
  Но птичка письмоносица отлично знала дело, за которое взялась. Островок оказался рядом. Правда, не слева, как предполагал Пишка, а наоборот справа. Значит, подошли они всё-таки другой дорогой! Зато островок, без всякого сомнения, был тот самый. Даже с этого берега было заметно, как просвечивают между деревьями малиновые бока Пишкиного вертолета.
  Время давно перевалило за полдень, а переправу на островок еще только предстояло наладить. Большая лодка, больше пока похожая на мятый серый матрац, надувалась медленно-медленно. Когда качать насосом стало уже невмоготу, Пишка вежливо и деликатно попросил Тюню сменить его хотя бы ненадолго. Девочка молча согласилась, но сразу стало видно, что проку от ее работы будет немного. И всё-таки, пробормотав что-то одобрительное, Пиш отошел с топориком в лес. Нужно было разыскать и вырубить подходящую жердину. Достаточно длинную, достаточно прочную, но не очень тяжелую.
  Только с третьего раза, бросив на месте две неудачные заготовки - одну хилую, как прутик, а другую, целое бревно - Пишка отыскал, наконец, то, что ему было нужно. Очень довольный, мальчик вернулся к островку. И сразу понял, что ходил он довольно долго. Тюня, сидя прямо в лодке, в изнеможении откинулась на борт, как на подушку, и даже не повернула головы. Зато резиновые бока лодки явно надулись и округлились. Подкачать осталось совсем немного.
  Пишка поневоле почувствовал себя виноватым. Он порылся в карманах и выудил оттуда хлеб и колбасу.
  --На, поешь, - сказал он смущенно. - И вообще, оставь себе. А я... там... сделаю чего-нибудь.
  И мальчик ожесточенно задвигал насосом.
  --Слышь, Пишка, - тихо сказала Тюня. - Ты ведь до ночи не управишься.
  Действительно, солнце уже опустилось ниже деревьев, недалеко было и до заката. Туда еще - может быть, а вот назад - кто его знает.
  --Значит, придется заночевать на острове, - собрав всю свою бодрость, твёрдо ответил Пиш. - А завтра, на рассвете...
  --А я, выходит, одна здесь останусь? В лесу?
  --Но нельзя же нам ждать до утра! - сердито возразил мальчик. - И так уже целый день пропал.
  --Значит, поплывём вместе, - заявила Тюня спокойно, как о чём-то давно решенном. - Сейчас поедим и поедем. Так даже лучше. А то ты сядешь на один край, будешь толкать-толкать и перевернёшься.
  Права была девочка, или нет - Пишка спорить не стал. Если признаться честно, вдвоём даже не так боязно. Ведь как ни храбрись, островок-то этот много чего может устроить. Волшебство, оно и есть волшебство. Недаром взрослые, не то, что ходить сюда, и говорить-то о нем запрещают. Кто знает, что здесь бывало в старые времена. А про лягушку каменную лучше вообще не вспоминать.
  На первых порах переправа через болото шла хоть и медленно, но спокойно. Пиш перебирался с края на край лодки, отталкивался своей рогатиной. Тюня отползала на другой борт - держала равновесие. Рывками, с боку на бок, но лодка всё-таки постепенно ползла по мху и бурой воде, уходила от берега. Уползала на самую трясину.
  И там встала. Ребята чувствовали, что они съехали в какую-то низинку между кочек. Лодка держала их на поверхности, они сидели в ней, как в уютном гнездышке, но.... С места они не двигались никак. Куда ни тыкал Пишка своёй жердиной, везде она только проваливалась в пустоту. Не получалось даже отъехать назад, на старый промятый след.
  --Может быть, вылезем, как тогда? - спросила Тюня и с сожалением оглядела свою сухую чистую одежду. - Пешком дойдём. До островка же совсем недалеко.
  --Ты что, не видишь!? - перебил ее Пишка с отчаянным ожесточением. - Утонем сразу, с головой.
  -- Скоро темнеть будет... Если бы веревкой нас кто-нибудь оттуда...
  Пиш вдруг хмыкнул, распустил моток прихваченной бечевки и привязал к нему свой топорик. Йе-ех! Он метнул топорик изо всех сил куда-то в заросли на той стороне трясины. Топорик проломился сквозь кусты и чавкнул. Потихоньку, осторожненько мальчик потянул веревку. Кажется, зацепились.
  --Возьми шест, - тихо сказал Пиш Тюне. - Если удастся - отталкивайся.
  Сам он стал мягко, но сколько хватало силы вытягивать свой конец бечевки. И увидел с радостью, что лодка снова пошла по кочкам. Еще, еще , еще!
  --Пишка - дно! - радостно завопила позади Тюня.
  --Не Пишка, а Пиш! Вот так вот! - довольно ответил мальчуган, облегченно переводя дух и выпустив веревку из вздрагивающих пальцев. Она была уже не нужна. От отчаянного толчка Тюни нос лодки уткнулся наконец в сухую осоку.
  Со странным любопытством, как будто отлучались на целый год, ребятишки вышли к плакун-камню. Он был всё тот же, неизменный, и прудик опять полон воды до самого края. Немудрено. По всему было видно, что Тюнин ливень хлестал здесь, на островке, в полную силу. Их шикарное зеркало и даже новенький вертолет стояли забрызганные до самой макушки мелким мусором с земли и деревьев. Но три жарких дня прошли не зря. Под ногами нигде не хлюпало, а жесткая трава давно уже успела высохнуть.
  Сообразив, что дождь мог наделать еще более непоправимой беды, Пишка подскочил к канавке, в которой лежали их заветные серые комочки. Нет! Волшебное мыло по-прежнему скромно покоилось на своем месте, хотя, как показалось ребятам, сухих катышков стало меньше. Не утерпев более, Тюня схватила один из кусочков и весело взбила пену.
  --Ну! Чего?! - бодро воскликнула она.
  --А, сделай еды какой-нибудь что ли, - сказал Пишка, не оборачиваясь. Он уже подобрался к самому камню и попытался приподнять ножом каменное веко. Попытка оказалась бесполезной. Каменные веки и глазницы, похоже, составляли одно целое, один сплошной камень. Несмотря ни на какие легенды невозможно было поверить, что эти веки хоть когда-нибудь открывались. А струйки живительной и мертвящей воды давным-давно иссякли. Ковырнув еще раз ножом по твердому камню, мальчик разочарованно опустил руки.
  Оставалось одно - думать, что утро вечера мудренее...
  И теперь, конечно, идти на помощь Тюне, которая успела потрудиться не хуже скатерти самобранки. Этой горки соблазнительной снеди ребятам, без всякого сомнения, хватило бы на добрую неделю. Волчий аппетит, тихо молчавший целый день, вдруг, на закате солнца, неудержимо вырвался на волю. Уписывали они лакомства тут же, возле угрюмого камня, и никаких новых мыслей, как добыть целебную воду, просто не приходило в голову. А очень скоро наступила темная ночь
  Проснулся Пишка, едва только забрезжили первые лучи солнца. Он сполз с печки, торопливо оделся и, превозмогая себя, по раннему холодку поплёлся к суровому плакун-камню. Трава слегка намочила штанины и кроссовки мальчика, да и весь камень не хуже травы был покрыт влажным росяным налетом. Повлажнели две дорожки от каменных век - желтая и голубая - но всё-таки росы в них не собралось и по капельке. Теплы еще, коротки летние ночи.
  --Роса, - прошептал Пишка, понурив голову. Так вот откуда брались эти каменные слёзы. Конечно, если бы ребятишки пришли сюда не теперь, а к осени, роса бы каждое утро по каменным бороздкам стекала струйкою. Ведра и тогда не наберёшь, но радуйся и чашечке. Да и где это сказано, чтобы живую воду набирали вёдрами. Она бы ценилась тогда не больше любого травяного настоя.
  Впрочем, всё было зря! Зря они опять забрались на этот лягушачий остров, зря из дома убежали. Ведь деду Тихону осени дожидаться, всё равно, как второй молодости...
  Пиш с досадой отвернулся от коварной каменной глыбы и спустился вниз, к брошенной лодке. Потихоньку, так как спешить теперь стало некуда, он смотал веревку, вырвал из кустов и отвязал от нее топорик. С топориком в руках мальчик поднялся назад, взглянуть еще раз на плакун-камень. Солнце между тем не мешкало, стояло уже заметно выше, теплело, роса на камне оставалась лишь в уголках и складках.
  Вот и веки эти каменные он вчера колупал зря. Они, правда, не подались, но вечером у Пишки не было в руках топора. Может быть сейчас? Мальчуган примерился, приставил нож, стукнул легонько обухом топора. Нет, не выходит. Еще раз, еще... Хрясь, звень! От ножа в руках у Пишки осталось одно сломанное лезвие.
  -- Не получилось?
  Это конечно Тюня. Не спится ей, выскочила из дома ни свет, ни заря!
  --А что здесь может получиться!? - пробурчал Пишка и вздохнул. - Понимаешь, я всё понял. Утром на камне было много росы. Она соберётся и пойдет вот отсюда маленькой капелькой. Эту капельку нужно поймать в кружку, а на следующее утро еще одну, потом еще...
  -- Живительная, наверное, голубая, да? - перебила вопросом Тюня.
  Пишка пожал плечами. Какая, в общем, теперь разница.
  -- А если водой полить сверху, - не унималась Тюня, - получится что-нибудь? Давай попробуем. Какой глаз будем поливать?
  --Опять ты разные глупости! Не должно волшебство исполняться так просто. Как хочешь, а живая вода просачивается где-нибудь изнутри камня.
  --Ты же говорил - роса?
  --А роса, значит, внутрь уходит. Для того я и хотел открыть. А тут... - Пишка повертел обломок лезвия и в сердцах отшвырнул в сторону. Металл резко звякнул о борт вертолёта.
  --Только-то! Ну-ка отойди, ты, Пиш!
  Мальчик отступил вбок и снисходительно глядел, как Тюня опять взбивает пену. Сейчас, наверное, сделает ему кувалду или сверло с дрелью...
  --Веки плакун-камня... Откройтесь!
  Брызги пены упали на камень, на секунду он как будто даже побелел, раздался сухой скрежет. И две каменные нашлёпки, словно незакрепленные ставни, грузно съехали в стороны. На месте глаз теперь темнели два круглых отверстия, в тарелку величиной. Они еще больше сделали камень похожим на гигантскую голову. Тюня и Пишка невольно попятились.
  Что же получается? Камень внутри оказался пустой.
  --Поглядим?
  Ребятишки на цыпочках приблизились к темной глыбе, готовые дать стрекача, если из пустых глазниц плакун-камня высунется или выползет что-нибудь страшное. Но всё было спокойно и тихо. Пиш осторожно приблизил своё лицо к одной из дырок, вблизи напоминающей обыкновенное круглое окошко. Из "окошка" пахло чистой свежей сыростью и тянуло легким холодком. Чувствовалось, что темная пустота уходит далеко вниз на манер погреба или даже колодца. Мальчик негромко угукнул, и изнутри камня сразу отдалось глухое эхо.
  --Пещера, - пробормотал Пиш. - Надо сходить за спичками.
  --Давай лучше фонарик, - ответила Тюня.
  --Да, лучше фонарик, - согласился Пишка. - А у вас есть, разве?
  --У нас всё есть! - девочка довольно хихикнула и повертела в воздухе кусочком волшебного мыла. Через минуту в ее руке блестела пластмассовая коробочка, из которой прямо в глаза Пишке ударил тонкий, но яркий лучик света. Мальчик заморгал сразу заслезившимися глазами, однако возмутиться не успел, Тюня сама подобралась к окошку в камне и взвизгнула от восторга.
  --Что там? - не выдержал Пишка.
  --И правда пещера! Вниз, а вон там вбок, и еще...
  Мальчуган сразу подскочил к камню, благо глазниц-окошек было две, и ничто не мешало ему присоединиться к Тюне. Действительно, прямо вглубь острова, под крутым уклоном уходил расширяющийся каменный туннель. Завершение его, если оно было, терялось в непроглядном мраке. Но не дальше двух-трех шагов в стенках этого туннеля-колодца чернели как будто два боковых хода. Причем один против другого.
  --Вот тебе и лягушечья голова! - хмыкнул Пиш, когда Тюня погасила фонарик.
  --Да, - спокойно согласилась девочка, - тут целая каменная змея.
  --Чего? А вбок тогда что?
  --Лапы, - Тюня была невозмутима, словно всё, что они увидели, знала заранее.
  --У змеи лапы?
  -- Ну, она же не просто змея. Она - змея и ящерица. А высовывалась только головой и лапами. Вот люди и подумали, что лягушка.
  --А теперь она что? Высохла? - не унимался Пиш.
  --Конечно. Послушай, - Тюня всплеснула руками и даже выронила фонарик, - может быть и правда лягушка!? Тогда это не туловище ее, а только горло.
  --Ничего себе - горло! Это уже не лягушка получается, а целая гора. Больше динозавра.
  --Подумаешь, какой-то динозавр, - начала было девочка, но Пиш вдруг быстро ткнул пальцем, показывая что-то внутри глазницы. Он заметил, как сверху сорвалась и упала вниз блеснувшая на солнце водяная капля.
  --Она!
  --Вода!! Откуда она там?
  Да, сверху капала вода. Насколько ребята сумели разглядеть снаружи, над каждым из глаз-окошек прилепилось как бы по корзиночке, формой напоминающие ласточкины гнёзда. С них и срывались капли. И летели вниз, бесшумно исчезая в наклонном колодце. Тюня попробовала подхватить рукой падающую капельку, но Пишка вовремя оттащил ее в сторону.
  --Очумел! - рассердилась девочка. - Это же правый глаз, с живой водой.
  --Правый?! Тоже мне, Тюня! Не знаешь, где у тебя правая рука?
  --Почему у меня? У лягушки!
  --У лягушки? И правда, - Пиш качнул головой, задумался, но подружку к камню всё-таки не подпускал.
  --Ладно! - решил он наконец. - Угадывать нам нельзя. Нужно проверить. А до этого и пальцем не трогай. Во что вот только теперь собирать эти капельки? Придумать какую-нибудь...
  Он попытался изобразить руками в воздухе, что имел в виду. Тюня хмыкнула и убежала. Скоро она вынырнула из-за вертолета, держа в руках ковшик на длинной ручке. Это было как раз то, что требовалось.
  Пишка осторожно подставил посудинку под капель с той стороны, где, как он успел заметить, капельки падали чаще. Не сразу, но вот на донышке ковшика набралось немного совершенно прозрачной влаги. Мальчуган вытянул ковшик наружу и шагнул немного в сторону.
  --Ну! Пробуй же! - Тюня вся заерзала от нетерпения.
  Пиш очень аккуратно наклонил ковшик, чтобы на травинку, избранную им для опыта, капнуло совсем чуть-чуть, самую малость. И поступил правильно, потому что результат ошеломил ребят.
  Стебелек, на который в основном и попала неизвестная вода, сразу почернел и завалился. Но видимо мельчайшие брызги разлетелись и на другие травинки, потому что со всех сторон от упавшего стебелька появилось сразу несколько черных пятнышек. Они разрастались на глазах, пока не слились с самым большим пятном - вокруг первой почерневшей травки. Черный, словно выжженный, круг дальше расширяться перестал, но всё равно, посреди живой травы появилась жуткая плешина, будто прошлогоднее кострище от средней величины костра.
  Пишка только кашлянул, сказать ничего не получилось - перехватило горло. Тюня изумленно покачала головой. Потом вздохнула с облегчением и не удержалась, ехидно сощурилась:
  --Вот видишь, я говорила, что тот - правый! И ручеек там - голубенький.
  --Да, теперь мы это знаем точно, - миролюбиво согласился Пиш. Он повел плечами, как будто вдруг замерз или вымок, но потом добавил совершенно спокойно:
  --Давай собираться назад. Сделай пока какие-нибудь две фляжки, чтобы у них крышки закручивались.
  С помощью волшебного мыла Тюня легко и быстро управилась со всеми делами. Две аккуратные, пока пустые фляжки стояли на небольшом столике. Девочка рассудила, что он пригодится. Ведь на столике переливать такую опасную воду будет удобнее. Потом к фляжкам прибавились стеклянные воронки, вроде той, через которую Тюнина мама обычно разливала масло. Еще немного подумав, девочка попросила волшебную пену сотворить две пары маленьких резиновых перчаток. Так будет еще лучше.
  А всё это время Пишка неподвижно стоял у плакун-камня и не выпускал из рук ковшика. С поразительным упорством он ловил каждую каплю мёртвой воды и ни за что не соглашался уступить подружке своё место. Временами мальчика охватывало сомнение, зачем он вообще набирает эту напасть, когда деду для поправки нужна водичка живая. Но сколько мальчуган помнил рассказов и сказок, нигде и никогда волшебные герои без мёртвой воды не обходились. В третий раз на этот лягушачий остров можно уже и не попасть. Значит их дело - привезти. А остальное пусть уж решает сам дед Тиша, какая вода ему нужнее, живая или мёртвая.
  Тюня всё больше изнывала от скуки и безделья, а водички в ковшик накапало совсем мало.
  --Слушай Пишка, а давай пошевелим там чем-нибудь. Ты не бойся, у меня перчатки есть.
  --Руками полезешь?
  Вместо ответа девочка снова сбегала в дом и принесла длинную кочергу с узким носиком. Пиш, которому и самому уже надоело дожидаться каждой капельки, хмыкнул одобрительно и немного отодвинулся в сторону. Тюня, затаив дыхание, осторожно, как в печку просунула в окошко кочергу и что-то там наверху легонько поскребла. Вода сразу побежала струйкой, и в ковше тонко забулькало.
  --Хватит, отходи!
  Струйка постепенно иссякла, опять перешла в капли, но Пишка уже чувствовал - ковшик заметно потяжелел. Довольно, с них хватит! Добытую воду ребята осторожно перелили во фляжку, закрутили крышкой. Пишка сходил за ведром, так и валявшимся с прошлого раза у края мха. Потом зачерпнул из прудика чистой воды и обильно окатил ковшик и кочерёжку.
  --А теперь давай я, - сказала Тюня. Она тщательно вытерла ковш неизвестно откуда взявшейся тряпочкой и подставила его под капель правого "глаза". Упало несколько капелек, а Пишка уже бесцеремонно перехватывал ручку.
  --Пусти, сейчас отдам.
  --Ты чего?
  --Как это - чего! - он не сильно, но настойчиво отвёл Тюнину руку. Потом повернулся и капнул на свежие угольки водой целебной - повторил в точности свой недавний опыт. На глазах ребятишек произошло второе чудо - на месте выжженного пятачка поднялась ожившая трава. И не просто поднялась, засверкала среди своих пожухлых собратьев яркостью буйной весенней зелени.
  --Всё, - выпалил Пишка, облегченно улыбаясь. - Повезло нашему деду. Набирай!
  Тюня тоже захихикала от радости и снова пристроилась с ковшиком. А Пиш взял в руки кочергу. Он дотянулся наугад до каменной корзиночки. Что там надо потеребить? Сначала у него ничего не получалось, но вот капельки бодро забарабанили в донышко.
  --Ага! Сейчас еще чуток!
  Но вместо ожидаемой струйки, наверху что-то хрустнуло. И - Тюня едва успела придвинуть к себе ковшик - каменное гнездо, мелькнув мимо окошка, провалилось вниз. Отдаленно стукнуло раз, два - и всё затихло. Ребята замерли, еще не веря в катастрофу.
  Нет! Сверху снова упала капелька. За ней другая... Третью пришлось ждать заметно дольше. Потом, кажется, прошла целая вечность, прежде чем упала четвёртая.
  Тюня всё так же держала ковшик и молчала. На Пишку было жалко смотреть. Он привалился спиной к теперь уже бесполезному камню и замер, не поднимая глаз. Девочка осторожно заглянула в ковшик.
  --Пишка, послушай. Мы уже успели набрать. Немножко. Может быть этого хватит.
  Мальчик ничего не ответил.
  --Надо попробовать. Отнести дедушке хотя бы это. Может быть ему хотя бы полегчает?
  Пиш медленно повернул голову. Затем оторвался от камня, заглянул в ковшик.
  --Хорошо. Вот ты и отнесёшь. А я останусь здесь. Буду стоять с ковшом и собирать капли. Давай его сюда... Нет, сначала перельем во фляжку.
  Жалкие остатки живой воды ребятишки тщательно закрутили. Пишка взял ковшик, встал у камня и просунул руку в окошко.
  --Пишка, - осторожно позвала Тюня. - А ведь я одна не смогу.
  --Сможешь, - сердито отозвался мальчуган. - Не тяни время, иди!
  --Как? - растерялась девочка. - Через лес? Я ведь... дороги не найду. Заблужусь где-нибудь.
  --Найдёшь. Птичка покажет.
  --Не будет никакой птички, - убежденно пролепетала Тюня и заплакала.
  --Ну, вот! Там же и без птички нетрудно. Не как в прошлый раз. Вон там, в той стороне найдёшь тропинку. Помнишь, где она обрывается?
  --Не помню, - всхлипывая покачала головой Тюня.
  --Найдёшь...
  --Но это же долго будет! А если я не успею, или потеряюсь. А потом ночью, в лесу. И чем тогда лечить дедушку.
  --Слушай, - вдруг встрепенулся мальчик, - а мы тебе велик сделаем. На нём быстро доедешь. Только чуть-чуть по лесу, а там - на все педали!
  --Дурак ты, Пишка, - сквозь слёзы улыбнулась девочка. - Я ведь на нём еле-еле. А через болото как? Опять в лодке? Одной?
  Пишка задумался. Потом встряхнул головой, глаза его посветлели.
  --Я знаю, как через болото! Хорошо, уговорила. Идем вместе.
  --Нет, - покачала головой Тюня. - Надо отвезти поскорее и сразу назад. А я тебя только задержу. Ты очень хорошо придумал - на велике. Сегодня доедешь, очень быстро. А потом, ты ведь сразу вернешься. Только через болото как?
  --Увидишь, - пробормотал Пишка, вертя в голове слова Тюни. Действительно, кто его знает, как там с дедом. Пока они дотащатся... Вдруг завтра будет уже поздно. Водички-то - на донышке.
  --А как же ты... здесь...
  --А что здесь страшного, - помедлив с усилием проговорила девочка. - Ведь ты сегодня приедешь. Да?
  --Конечно, - поспешно кивнул головой Пиш.
  --Ну вот. А я живую воду пока буду набирать. Если что, дом есть. И куколки мои, - она виновато улыбнулась, - тоже соскучились без меня.
  --Я приеду. Сегодня, - твердо сказал мальчик. И тут же сорвался с места. Он схватил со столика обе фляжки, на секунду замер, поставил их назад. Тюня с удивлением наблюдала, как Пишка поспешно взбил волшебную пену и сотворил пластмассовую канистру. Потом наполнил ее водой, сунул в карман остатки мыла. Подхватив канистру и фляжки, Пиш потащил их к резиновой лодке. Тюня вздохнула, тихонько взяла пустой ковшик и снова подставила его под первую капельку.
  Не успела упасть и третья капля, а Пишка уже бежал назад.
  --Велосипед мне, двухколёсный, - крикнул он, резко взметнув пену.
  --Как у Штырькова, - быстро добавила девочка.
  От ее слов или нет, но волшебное мыло исполнило желание в точности. Пиш даже не смог сдержать восторженного восклицания. Он, и правда, давно хотел такой велик.
  -- Пойдем, Тюня, - воскликнул он весело. - Поглядишь, как я здорово придумал. Нет, погоди!
  Еще одна порция пены вытянулась длинной палочкой и рядом с заметно помелевшим прудиком упало весло. С двумя лопастями, как для байдарки.
  Как не было девочке грустно, а взглянуть на новую придумку Пишки всё-таки хотелось. Мальчуган осторожно пристроил свой велик в лодку и забрался сверху. Лодка просела, но ненамного. Пиш взял фляжку, и Тюня сразу все поняла.
  Капелька мертвой жидкости упала на мох. Разом несколько кочек как будто провалились, образовалось окошко бурой, но свободной воды. Пиш тихонько оттолкнулся, лодка, просев еще немного, закачалась на поверхности. Как будто здесь просто была обыкновенная река. Мальчик вытянул руку и капнул снова.
  Так и пошло.
  Пишка осторожно греб, и темная полоска за удалявшейся лодкой становилась всё длиннее.
  "Хватит ли ему мертвой воды?" - подумала Тюня. - "Наверное хватит. И вообще, деду она, кажется, всё равно не нужна".
  Переправа шла настолько гладко и ловко, что Пишу даже на миг захотелось, чтобы она продолжалась подольше. Но всё, что легко, кончается быстро. Последняя капля - конец пути. Пусть полфляжки уже нет, зато лодка спокойно причалила и стала.
  Мальчуган перебрался на твердое место, пристроил свой груз на узенький багажник и еще раз оглянулся на островок. Маленькая девчоночья фигурка еще торчала у кромки болота. Пишка помахал рукой и покатил велосипед, подминая сучки и шишки новенькими шинами. Он твёрдо решил, что должен сегодня же обязательно сюда вернуться.
  А сейчас - побыстрее вперёд. Не опоздать бы, целый день провозились зря. Деду ведь может сделаться совсем худо.
  
  
  История третья
   Тина
  
  Умолкли приглушенные голоса, закрылась дверь, и Пишка осторожно выбрался из-за печки. Он ступал на цыпочках, потому что с крыльца еще доносились скрипы и шарканье. Кажется, дедову дверь на ночь заперли на замок. Мальчуган хмыкнул. Вот если бы дом был заперт днем, получилось бы гораздо хуже.
  Но пока ему везло. Велосипед он оставил за сараем и его никто не заметил. Украдкой прошмыгнув через двор, Пиш успел заскочить в дом. Хорошо, что он сразу захватил с собой обе фляги. Потому что сейчас за ними уже не надо бежать. Вылезать через окошко и вообще, показываться на улице. Кто-нибудь может заметить и тогда...
  Прибегут родители, будет ему большая взбучка и даже порка. А главное, всё испортят, не дадут помочь деду. Получится, что зря они с Тюней бегали за водой на этот лягушкин остров.
  Когда Пиш прятался за печкой, он всё хорошо слышал. Врач что-то сердито бурчал, мать ахала и всё время переспрашивала. Но главное мальчик понял, деда Тихона хотят увезти и лечить в городе. Что там возражала мать, было не слишком понятно, кажется, говорила, что ей сейчас не до этого, другая беда стряслась. А что за беда такая, кто ее знает. У ней, куда ни погляди - беда. Но всё равно. Решили, что завтра.
  Деда Тишку всё это время совсем не было слышно. Мальчик подумал, что дед продолжает спать, как было, когда он сам переступил порог. Но вот доктор стал с ним разговаривать, и Пиш понял, что дед проснулся, но отвечает так тихо, что за печкой просто ничего не разобрать. Кажется, Тихон возражал доктору, но тот, похоже, его не особенно и слушал. Сказал надо - и готово.
  А вот теперь поглядим!
  Мальчик взял заветную фляжку и подошел к дедову дивану. Очень странно, но Тихон ни капельки не удивился.
  Было уже темновато, солнце садилось. Но не слишком, включать свет пока не обязательно. И это тоже можно считать большой удачей.
  --Гришуха, - чуть слышно прошептал дед, - ты был там? Принёс?
  Вместо ответа Пиш показал фляжку.
  --Чашку возьми. С полки. Чистую. И капни туда - чуть-чуть.
  Капнуть в чашку у мальчика не получилось, налилось много. Пришлось взять вторую чашку и капнуть из первой.
  --Разбавь водой, слегка, - еле слышно командовал Тихон. - И давай. Сам мне. Руки не поднимаются.
  Не очень ловко, но Пишке всё-таки удалось напоить деда из чашки. Ему думалось, что дедушка Тиша сейчас откинет одеяло, вскочит на ноги, хлопнет в ладоши и крикнет во весь голос что-нибудь веселое. Но тот только кивнул и закрыл глаза.
  --Не подействовало!? - ужаснулся мальчик.
  --Сразу нельзя. Не молоденький. Посплю немного, окрепну. Ты тоже спи пока.
  Пишка пожал плечами. Вот тебе и живая вода. Но пожалуй, дед заговорил легче и громче. Хорошо, пусть спит.
  Дед спал долго. Пишка не знал, сердиться ли на него, или на воду, или на самого себя, раз надеялся неизвестно на что. Диван был большой и длинный, и мальчик примостился в ногах у спящего Тихона. Он решил, что всё равно будет караулить. Хоть всю ночь. Время тянулось невыносимо медленно. Несколько раз Пишка засыпал сидя, но как ему казалось, тут же просыпался и прислушивался. Но всё было спокойно, дед Тихон дышал легко и ровно.
  Когда под утро в избе немного посветлело, дед открыл глаза и увидел приткнувшегося в ногах внука. Значит, ему не приснилось! Тихон потянулся, легко сел, скинув ноги на пол. В теле еще ощущалась слабость, но сомнений не было - болезненная немощь прошла. Правда, голова еще кружилась.
  --Ты, что - проснулся? - хриплым спросонья голосом спросил вдруг внук. - А я не сплю!
  --Ну если не спишь, вставай. Я сам, было, хотел, да вижу - рано.
  Пишка пошатываясь встал, взял в руки флягу и уставился вопросительно на Тихона.
  --Сколько принёс, покажи, - протянул руку дед. - У-у! Не верил я, что у тебя чего-нибудь получится. Догадался, куда пошел, когда услышал, что опять пропал. Хотел сказать, чтобы вернули, да сил не было. И голова уже не своя. Прости, внучек, коль сможешь. Спасибо тебе.
  Пишка отвернулся. Зачем дед говорит всё это. Подумаешь - всыпят, привыкать что ли. Лучше бы сказал, что делать дальше.
  --А ты, - Тихон поперхнулся, - не принес ту, другую...
  --Воду? Мертвую, что ли? Сейчас! - и Пиш притащил из-за печки вторую флягу.
  --У-у! - повторил дед и почему-то вздохнул. - Ладно, поставь ее здесь, в головах. А теперь налей живую, в чашку на донышко. И вторую ставь сюда же. Давай!
  Дед Тихон легко проглотил налитую воду и снова лёг.
  -- Всё Гришуха, топай. За меня можешь больше не беспокоиться, дальше сам всё сделаю. Если бы не ты... Ладно!
  --Слушай, дед, - не удержался Пишка, - а мертвая вода тебе на что?
  --Много будешь знать... Кому сказал, вали домой! - гаркнул внезапно дед во всю глотку. Видно совсем поправился. - Дома с ног сбились, а он прохлаждается. Чтоб одна нога здесь, другая там.
  Делать было нечего. Через окошко дедовой кухни Пишка вылез во двор. Под открытым небом уже совсем посветлело. Тем лучше, пора за Тюней ехать. Мальчуган свернул за сарай и остолбенел. Новенького велосипеда не было! А ведь он оставлял его здесь, у стеночки, с канистрой на багажнике. Канистру, значит, тоже уволокли.
  Решение пришло сразу. Старый дедов велосипед! Пишка вернулся во двор и забрался в сарай. В нем было темновато, но мальчик не мешкал. Всё, что стояло на пути, быстро рассовал по двум сторонам, и, понатужась, выволок велосипед на свободное место. Потом он подкатил его к дверям и только тогда заметил, что педали свободно болтаются. Куда-то подевалась цепь, а без неё пользы от дедова велика было не больше, чем от самоката.
  Пишка попробовал поискать и цепь, хотя и понимал, что наткнуться на неё можно лишь по чистой случайности. Поиски шли вяло. Вместе с унынием назойливо подбиралась усталость. Мальчик со вздохом присел, наконец, в старое драное кресло, скинув с него какие-то коробки. Надо было собраться с духом и отправляться пешком. Или... Или придумать сейчас же, не сходя с места, что-то иное. Пишка попытался напрячь своё воображение. В голове мелькали планы один нелепее другого, какие не смог бы осуществить и сказочный богатырь. Стало мерещиться что-то такое замысловатое, что Пиш не заметил, как тихо задремал.
  Внезапно он проснулся и не сразу понял, где находится. Дедов сарай он разглядел без труда, но в нём было совсем светло. Кроме того, со двора доносились громкие голоса. Мальчик осторожно подобрался к длинной щели, через которую в сарай падала яркая полоса солнечного света.
  Во дворе никого не было, зато дверь в дом отперта и широко распахнута. Видимо все, кто только что здесь шумел, вошли туда. Пишка пожал плечами, но потом разглядел, что на улице, прямо напротив, приткнулась машина "Скорой помощи". Так, так! Приехали врачи забирать на лечение деда Тишу. Что ж, теперь не страшно, пусть забирают. Посмотрим, как у них это получится.
  Что-то сердито гомоня, из дома вышли двое крепких дядек в голубых халатах. Один из них ворчал и чертыхался, другой возражал ему весело, со смешками. Дядьки поставили к стене пустые носилки и задымили сигаретами. Постояли, успокоились, и уже молчком отправились к своей машине.
  Минут через десять на крыльце показались еще трое. Пишка увидел с легкой досадой, как его мать сердито препирается с ... с дедом Тишей! Он тоже, как ни в чём не бывало, вышел на крыльцо, как видно проводить гостей. За их спором безучастно и молча наблюдал совершенно онемевший врач.
  --Вернется! Сама увидишь, что вернется. Сегодня же вечером, - донесся до Пиша твёрдый и сочный голос деда, легко перекрывавший причитания матери. - Как где? Где-то на болотах. Два раза возвращались, вернутся и в третий, сильно не переживай. Знал бы, не отпускал.
  Все ушли, машина уехала. Дед Тихон еще какое-то время постоял на крыльце. Из его слов мальчуган понял, что показываться сейчас ему нельзя, и упорно ждал. Но вот дед вернулся в дом. И в ту же секунду Пишка выскользнул из сарая. Теперь уж раздумывать нечего, если он не доберется до островка раньше темноты, Тюня там от страха с ума сойдёт.
  Пиш торопливо, хоть и с оглядкой пробирался вдоль дальней изгороди и вдруг наткнулся на знакомый предмет. В траве валялась пластмассовая канистра. Та самая, канистра с острова. Видимо здесь проехал угонщик его велосипеда и обронил, а может быть даже и скинул ее с багажника.
  Так! Пишка осторожно запустил руку в карман штанов. Какой-то порошок? Этого еще не хватало! Неужели волшебное мыло-творило просто рассыпалось в труху? Ну что же это такое! Целый день у него сегодня всё идет наперекосяк.
  Как будто кто-то, злой и вредный, нарочно ставит подножки на каждом шагу несчастного Пишки.
  Впрочем... и мальчик сам улыбнулся собственным страхам. Наверное, мыло будет мылиться и в толченом виде. Почему он решил, что нужно непременно куском? И стоило так подумать, как пальцы Пишки наткнулись в самом углу кармана на маленький уцелевший кусочек.
  Пиш приподнял канистру. Полная! Взгляд мальчугана пробежал по задворкам чужого огорода и увидел синенький тазик, заботливо перевернутый хозяевами кверху дном. Значит, не дырявый. А уж выудить его не составляло для Пишки никакого труда.
  Мальчик огляделся, нет ли кого поблизости. И увидел на жердочке знакомую птичку.
  --Опять ты здесь? Лети-лети, теперь и без тебя дорогу знаю!
  Он легонько махнул на нее рукой, чтобы не отвлекала. Потом налил в чужой тазик запасенной водички и опустил в нее уцелевший кусочек. Пена пошла обильно и даже слишком, поднявшись над тазиком перламутровой шапкой. Пиш открыл рот, чтобы побыстрее выпалить своё желание.
  Фьють! Птичка мелькнула прямо над головой и описав в воздухе петлю, снова неслась на него. Да что ей нужно, скривился Пишка, и не удержавшись, плеснул ей навстречу пеной:
  --Улетай назад, мне надо на остров.
  В тот же миг вся пенная шапка метнулась из таза навстречу птичке. Она обволокла ее всю огромной пузырчатой шубой, сразу превратив невеличку птаху в огромное крылатое чудище. Пишка втянул голову в плечи и присел, потому что это "огромное и крылатое" неслось теперь прямо на него. Его обдало воздухом и пылью, два бурых крыла плеснули, как паруса... и замерли.
  Гигантская птица опустилась на землю прямо перед мальчиком. Две мощные лапы осторожно переступили, замерли, крылья ловко легли вдоль тела, и бывшая птичка-письмо повернулась к Пишке боком. Правда, размером она была теперь с добрую лошадь. Но головка ее, с тонким клювом и круглыми блестящими глазами, оставалась маленькой и аккуратной. Не больше меховой шапки деда Тихона.
  Птица смотрела на Пишку и кивала ему головой. У его ног валялся пустой тазик, чуть дальше - початая канистра. Ну, вот. Сам того не желая, он совершил новое волшебство. Сотворил эту громадную птицу. И кажется, она приглашает его лететь.
  Ай да мыло-творило! Кто бы мог подумать. Хотя в другой раз, и в самом деле, надо побольше думать и поменьше разбрасываться словами. А теперь? Как решиться на такое. Но неужели прыгать через дождь было безопасней? Получилось же.
  Пиш собрался с духом и вскарабкался на шею "птичке". Несколько взмахов, и вот, взгляни, уже внизу под ногами - родной поселок. Мечтал ведь когда-то увидеть его сверху из кабины, погляди теперь с ветерком. Мальчик попытался разыскать сквозь мелькание крыльев свой дом, но не успел. Поселок быстро удалялся. Птица пронеслась над полем, над лесом, а затем открылось и болото. Оно не лежало ровной полосой, как можно было подумать с земли, а извивалось и загибалось дугой. И островков на нем насчитаешь не меньше пяти. И больших, и маленьких.
  Но нужный ему островок Пишка разглядел сразу. Впрочем, и птица без всяких колебаний неслась прямо к нему. И вот она начала стремительно снижаться, так, что мальчик поневоле зажмурил глаза. Ему казалось, что сейчас они шмякнутся об землю. Нет, ничего, всё вышло гораздо проще. Пишка лишь скользнул штанами по осоке, как будто просто съехал с горки. И замер на месте. Готово! Обошлось без кораблекрушения, хоть получилось, надо сказать, и не очень мягко.
  Кряхтя, мальчуган поднялся на ноги, с сожалением оглядел штаны, перепачканные травяным соком. Опять стирать! А это что? Под ногами его валялась еще какая-то исписанная бумага.
  Пишка поморщившись, наклонился и поднял ее.
  "Мы заблудились в лесу. Сейчас мы ... и всё прочее, как они когда-то сочинили.... Анастасия Суглебова и Григорий Епифанцев.". Долго же добиралось до места это письмецо! Да так и не добралось.
  Впрочем, самое главное, что до острова добрался он сам. Как-то чувствует себя здесь его подружка? Надо показаться ей побыстрее, чтобы не трепала зря нервы. Так, оглядимся! Полянка с домом недалеко, кажется в той стороне.
  Внезапно Пиш уловил, что с полянки доносятся непонятные звуки. Прислушался, повернул голову. Никакие это не звуки. Голоса!
  Точнее - один голос. Второй, девчачий, наверняка Тюнин. А первый громкий, многословный и назойливый. Вот слов только не понять. Но гудит. Точно, какой-то здоровый дядька. О чем же они там болтают? Неужели лесник какой-нибудь? Значит, ходят всё-таки сюда люди. И отсюда, стало быть, тоже.
  Пишка полез напрямую, через кусты и осоку. И на самом деле увидел этого лесника. Дядька оказался совсем небольшого роста, но коренастый. Он стоял спиной. Темная потертая куртка так и мельтешила перед глазами. Подняв руку, дядька разглагольствовал.
  --Мне это дело, раз плюнуть. Всё путём будет, не сумлевайся. Был бы лайнер-суперлайнер, а то вертолет! Тьфу!
  Тюня замерла, вытянувшись. Ишь, глазища вытаращила! Еще чуть-чуть и рот разинет.
  --О-го-го! Летали мы, девка, где только не летали! Если Миха Карманов сказал: полетим, значит, так и будет. С горючкой-то у тебя в порядке?
  --Нет никакой горючки, - зло выпалил Пишка, выходя на полянку. Не хотят его замечать, теперь заметят! Он уже догадывался, с какого неба свалился этот хвастун. Опять глупые девчачьи выдумки.
  --Пишка! - укоризненно, и как будто без всякого удивления, отозвалась Тюня. - Ну как же нет! - и она подмигнула правым глазом. - Ведь всё хорошо получится. Дядя Миша - летчик, он меня... нас довезет на вертолёте до самого дома!
  --Говорю тебе, ничего нету, - Пишка сердито мигнул в ответ, но левым глазом. - Кончилось горючее.
  Летчик хохотнул недобрым смешком.
  --Вы, мальцы, разберитесь как не-то, друг перед дружкой. А там и порешим опосля. Я пока прогуляюсь, гляну, что тут у вас. Долго-то не пинайтесь. Всё одно, без Михи не улетите!
  Он погрозил пальцем и ушел вперевалку, подминая кусты. Тюня и Пишка не сговариваясь прислушивались, как удаляются его шаги. Наконец они стихли.
  --Наколдовала? - спросил Пишка шепотом. - Не утерпела.
  --Да, - ответила Тюня еще тише. - Сам бы попробовал здесь дожидаться.
  --Он про мыло знает?
  Девчонка неуверенно пожала плечами, потом быстро закрутила головой.
  --А почему он Миха? И фамилия - Карманов?
  --Случайно вышло. Я, кажется, в какой-то книге читала. Летчик там был. И, - она успокаивающе подняла руки ладонями вперед, - на вертолете. А что?
  --Да ничего! Начудила. Если уж лететь захотела, нужно было сначала бензину сделать. Хоть цистерну. Всё остальное, что для полёта нужно. А потом уже посторонних...
  --Думаешь, я знаю, что нужно... И ты не знаешь!
  -- А как же теперь?
  --Вот! - Тюня кивнула в сторону зарослей. - Он скажет.
  --И ты всё будешь при нем творить? А потом?
  --Не знаю. Может сразу взять с него честное слово, что он...
  --Ага! - перебил Пишка. - Честное благородное. Ладно, молчи! Он возвращается.
  Да, вертолётчик Карманов возвращался. И не со стороны зарослей, а уже от дома, в котором, как видно, успел побывать. По крайней мере, в чулан он заглянул точно, потому что сейчас шел в обнимку с большой оплетенной бутылью. Ноги вели его безошибочно, прямо к угощению.
  Миха обогнул вертолёт и уютно пристроился посреди позавчерашних баночек, пакетов и коробок, которые сгоряча сотворила Тюня на первый ужин. Их хватило бы еще на десять завтраков с обедами, но сейчас всему этому богатству наступал конец. Бутыль взгромоздилась на столик, перчатки и воронки полетели на землю. А сам столик бесцеремонный гость подтянул поближе, чтобы, не мешкая, сразу приступить к пиру. На ребят Миха больше не обращал никакого внимания.
  --Это что такое? - спросил Пишка, хотя и сам уже догадался.
  --Пиво. Домашнее, - вздохнула Тюня. - Бабушка спрятала к именинам.
  А возле озерка уже без всяких именин начиналось буйное застолье. Единственному пирующему, похоже, не нужны были никакие собеседники. Он спокойно разговаривал сам с собой, а может быть даже и со своим отражением в зеркале. Вертолетчик хвастался, хохотал, пробовал горланить песни. Ребята потихоньку убрались в дом.
  Настал вечер. Карманов утомился и прямо на месте завалился спать. Но спал неспокойно, то и дело дергался и выкрикивал, что в темноте казалось еще страшнее. Одно утешало ребят, на помощь к деду можно было уже не спешить. А их родителей Тихон уж как-нибудь успокоит.
  С утра пораньше опять пошло буйное веселье. Ребята пробудились от шума и теперь потихоньку подглядывали из окна. Что делать дальше, они не знали. С острова давно пора было выбираться подобру-поздорову. Уж с вертолётом, или без вертолёта - как получится.
  --Видишь, что ты наделала! - шипел Пишка. - Теперь от этого "дяди Миши" не избавишься. И волшебство ему показывать нельзя. Представляешь, что он может натворить.
  --Зато, как просто было бы на вертолёте, - не уступала Тюня.
  --Все равно от него не будет толку. Разве можно лететь с таким летчиком?
  --А кто вертолет поведёт? Может быть, еще раз с ним поговорить?
  Пиш отмахнулся. Он встал и вышел на воздух, но не пошел к озерку, а скрылся за дом в беседку. Здесь, по крайней мере, было удобно и даже уютно. Кукол своих Тюня еще вчера переселила в комнату, к себе поближе. И беседка стояла пустой, чистенькой, подметенной. Сюда и Михины крики почти не долетали.
  Минут через десять к беседке подошла Тюня, глотая слёзы.
  --Ты что, - насторожился Пишка.
  --Дурак какой-то! Даже разговаривать со мной не хочет. Пиш! Может ты уговоришь его?
  --А что я? Какая ему разница? Что ты девчонка, что я мальчишка, - сказал Пиш и сморщил лоб. Но не от огорчения. Больно надо. Просто у него мелькнула интересная мысль, и он ее обдумывал. Тюня покрутилась рядом и пошла куда-то на дальний конец полянки.
  Через несколько минут, беспечно размахивая пустым ведром, Пиш шагал к прудику. Осоловелый дядя Миша вяло помахал ему рукой. Мальчуган, стараясь двигаться спокойно, зачерпнул полное ведро и понес прочь.
  --Эй малый, подь сюда, - поманил его вертолётчик. Он потянулся к ведру и прямо через край сделал несколько жадных глотков.
  --Э-э! Водичка - улёт. Прям бальзам на душу.
  Мальчик пожал плечами, дескать, на здоровье, и понес ведро прочь. Воровато озираясь, он свернул за угол дома. Здесь поставил ведро и тщательно вывернул карман. На руку высыпались остатки раскрошившегося куска. Минуту Пиш еще колебался, но всё-таки окунул руку с порошком в воду и размешал. Пена пошла как обычно, правда, пузырьки были какие-то бурые и тусклые. Боясь, что они сейчас просто опадут, Пишка быстро взметнул эту мутную пену и пробормотал что-то под нос.
  Волшебство свершилось. Что такое говорил мальчик, если вдруг сам отпрянул, увидев результат? Уточнять было поздно: возле ведра стояла, потягиваясь, рыжая дородная девица. Лет на двадцать.
  --Где это я? Мальчик! Приветик! Как тебя зовут?
  --Меня? Это... Григорий.
  -- Да? Надо же, как сурово. А меня, представляешь, как? Кли-мен-ти-на! Не слыхал еще такого имечка? А-ха-ха!
  Пишка осторожно потянул к себе ведро с остатками воды и попятился. А Климентина с любопытством постучала пальчиком по стенке дома, потом отошла на несколько шагов. Глаза ее изумленно расширились, девица увидела вертолёт.
  --Ну, вы здесь живете, дорогуша, ничего не скажешь! А там кто? Папаня твой?
  --Дяденька, - сердито ответил Пиш. - Вчера из больницы сбежал.
  -- Да-а?! Какой молодец!
  И Климентина неторопливо, но уверенно пошла в сторону плакун-камня, слегка раскачиваясь на ходу. Кстати, глазницы у камня снова были прикрыты веками. Как объяснила Тюня, это обнаружилось в первое же утро. Правда, воды за вечер она уже успела набрать половину кружки, и потому вновь открывать жуткие глаза не решилась.
  --Это кто?
  Пиш оглянулся - Тюня.
  --Да так. Думаю, что ее он послушает.
  --Получше ничего не мог выдумать, - вздохнула Тюня.
  --Как ты, так и я, - сердито отмахнулся Пиш.
  --Вот именно. Ладно, поглядим, что из этого получится.
  Пишка вяло кивнул.
  -- Пошли пока куда-нибудь подальше. Ну их. А мыла у меня всё равно больше не осталось.
  Ребята обошли стороной полянку с плакун-камнем и милыми собеседниками. Те уже вовсю разглагольствовали, перебивая друг друга. Но были дела поважнее, чем выслушивать веселую перебранку рыжей Климентины и шумного вертолётчика. Пишка хотел взглянуть на место своей последней переправы.
  К сожалению, жуткие рассказы про болото и худшие опасения подтвердились. От темной дорожки, по которой ещё позавчера прошла резиновая лодка, не осталось и намека. Несколько пятен открытой воды разбросало широко и беспорядочно. И было видно, что и они скоро затянутся. Болото и впрямь оказалось "текучим".
  Нужно было или выдумать что-нибудь новенькое или затевать всё сначала.
  Казалось бы, ничтожная буро-зеленая полоска. Перепрыгнуть ее, а дальше всё просто. Совсем недалеко кромка леса, даже брошенную лодку на той стороне можно угадать. Но что поделать? Не перешагнешь, и рукой не дотянешься.
  Смотреть здесь больше стало не на что, и погрустневшие ребятишки повернули назад.
  Чем ближе они подходили к полянке, тем громче становились дикие выкрики, визг, хохот, а затем вдруг и притопывание под собственную горлянку. Но неслось это всё уже со стороны дома. Похоже, что беспричинный праздник переселился туда.
  Пишка сразу приободрился. Оказывается, его идея сработала очень даже неплохо. Всё в порядке - возле камня, возле прудика место полностью освободилось. В дом перекочевали не только бутыль и угощение. Вместе с ними ушли столик, и даже зеркало! И если бы не мусор, могло показаться, что всё вернулось к тихому и опрятному виду самого первого дня.
  Наверное, что-то похожее пришло в голову и Тюне. Не успел Пишка оглянуться, как она сбегала за ведром, чтобы собрать в него все пустые коробочки, обрывки оберток и упаковок.
  Мальчуган всё-таки попробовал протестовать, мол, пусть убирают те, кто намусорил.
  --Ведь это мы виноваты, - не согласилась девочка. - Наделали всего. Мне нужно было сразу всё унести в дом, а не оставлять здесь.
  -- Но разбросал-то Миха...
  Тюня промолчала. Однако Пишка понял ее без слов, сердито хмыкнул и волей-неволей присоединился к подружке.
  --Ну, теперь довольна? - спросил он через полчаса, оглядев совершенно чистую полянку. - Можно нам и домой уходить? Или как?
  --А я не знаю, как, - простодушно взглянув на своего дружка, ответила Тюня. - На вертолёте, с дядей Мишей этим, ты боишься. А на птичке - мне страшно.
  --Нет, - тут Пишка был полностью согласен. - На птичке, это не подойдёт. И через дождь тоже. Самое простое, опять набрать мертвой воды, сделать вторую лодку, и...
  Он изобразил руками, как будет грести веслом.
  --А этих как же? Так и оставим здесь?
  --Вообще, хорошо бы, - недобро усмехнулся Пишка.
  --Да ты что! Они же с голода помрут, или в болоте утопнут.
  Не очень охотно, но Пиш кивнул головой. Действительно, так нельзя.
  --Пойдем, поглядим, что у них там происходит.
  Из дома доносился топот каблуков. Голос Михи выкрикивал.
  --Тинка, выходи в круг! Не подводи компанию!
  Ребятишки постояли у крыльца, не решаясь войти в дом. Да и что они могли предложить этой развеселой парочке? Уплыть на лодке вместе с ними? Или всё-таки придумать что-нибудь еще.
  --Слушай, - встрепенулся вдруг Пиш, - а полезем в вертолёт. Там в кабине как раз два места!
  Тюня обрадовалась такому удачному предложению. В кабине можно передохнуть и даже как следует закрыть дверки... Эх, вот было бы хорошо, зажмурить глаза в этой крылатой машине, а потом открыть - и увидеть родную улицу. Вертолёт всё-таки волшебный! Кто его знает?
  Конечно, такого чуда не произошло. Но ребятишки очень удобно устроились на мягких сидениях. Кабина запиралась так плотно, что криков противного Михи и рыжей Тинки совершенно не стало слышно. Пожалуй, здесь даже можно было бы и ночевать, подумал Пишка. Но тут же встряхнул головой. Ни в коем случае! Им нужно выбраться с этого островка сегодня же.
  Внезапно мальчугану пришла в голову очень простая мысль.
  --А ведь надо сделать им бензинчику, сколько потребуется. Цистерну. И пусть катятся, куда хотят.
  --И мы с ними не полетим! - подхватила Тюня. - Вот здорово.
  --Конечно. Расскажем, что запасы у нас кончились. Нужно слетать, привезти еще еды!
  --А вдруг они вернутся?
  --Они? - Пишка засмеялся. - Вряд ли. Что им здесь делать?
  Тюне мысль понравилась, и она первая вылезла из кабины. Со стороны дома доносились заунывные звуки, похоже Миха пытался пропеть какую-то грустную песню без слов. А может быть они там уже прикончили все продукты с напитками и потому приуныли? Тогда нужно поторопиться. Тюня махнула рукой Пишке, чтобы зря не рассиживался.
  Ребятишки вернулись к водоемчику. Пишка выбрал один из последних кусков волшебного мыла и вспенил поверхность воды.
  --Бензину для вертолёта! Цистерну!
  --Ай!! - раздалось из-за плакун-камня. Юные волшебники вздрогнули и в страхе поняли, что случилось то, чего они так не хотели. Оказывается, Миха напевал и завывал в одиночестве. А рыжая Климентина в это время пряталась за камнем. Конечно же пряталась не просто так, а чтобы подло следить за ними. И похоже, что на этот раз она оказалась хитрее.
  --Это чего же вы такое выдумываете, - заверещала она, выбираясь из засады. - Зачем бомбу сделали?
  Пишка взглянул внимательно и невольно улыбнулся. Цистерна между деревьями, подмявшая под себя целую полосу кустов, и впрямь получилась внушительной. Круглые бока, блестящий свежий металл - бомба, да и только.
  --Нет уж! Я больше такого не потерплю, - и она ловко перехватила мальчика за руку. - Дай сюда!
  Комочек волшебного мыла перешёл в цепкие руки Климентины.
  -- А мне плели, что горючки нету! - Миха каким-то образом уже успел подойти сзади. - У вас, я вижу, много чего нету!
  --Ничего, Мишаня, не переживайте! Сейчас всё будет. Ты говорил, с табачком у тебя проблемы? Сигару, мой друг, не желаете? Будьте так любезны.
  --Вали, вали!
  Пишка с тоской смотрел, как шустрая Климентина не побрезговала опуститься на карачки, чтобы дотянуться до воды в изрядно помелевшем прудике. Пузыри волшебной пены пошли как обычно, ведь мылу-творилу всё равно, в чьи руки оно попало.
  --Держи свою сигару, соколик! - дурашливо выкрикнула Тинка. Брызги воды и пены полетели прямо в лицо оторопевшего Михи. Тот дернулся, принялся протирать глаза, а когда опустил руки, в его зубах торчала коричневая палочка с золотистыми ободками.
  Пишка быстро запустил пальцы в карман рубашки. Он вовремя вспомнил, что, собираясь второй раз на болото, прихватил на всякий случай коробок спичек. Они так и не понадобились, зато теперь могли сослужить хорошую службу.
  Карманов сразу повернулся к мальчику, как только услыхал знакомое бряканье в спичечном коробке. А мальчуган, якобы из любезности, вдруг сам чиркнул спичкой. Дяде Мише это явно понравилось. Он сморщил нос и потянулся кончиком сигары. Климентина и та застыла с вытаращенными глазами. И очень хорошо, потому что смотреть милым гостям в другую сторону было совсем не обязательно. Там Тюня, переступая маленькими шажками, осторожно подбиралась к канавке. Той самой, с остатками мыла.
  Спичка вовремя погасла. Пишка задергался, выронил коробок, быстро поднял, стал выуживать новую спичку. А Тюня тем временем наклонилась над канавкой. Пишка солидно набычился и снова начал подпаливать кончик сигары. Всё прошло удачно, девчонка выпрямилась и осторожно отодвинулась в сторону.
  Вертолетчик пустил вверх струю белесого дыма, похехекал, распрямил плечи.
  --Настоящая, да! Как ты только догадалась, шельма. Дай-ка я попробую.
  Он взял у рыжей "шельмы" кусок мыла, полез к водоему и едва не нырнул головой вниз. Однако, как-то всё-таки удержался. Но Пишка чуть не взвыл, когда Карманов коряво уселся на краешке и окунул в прозрачную воду сразу обе ноги. Прямо как есть, в побуревших сапогах и закатанных поверх голенищ замасленных брюках. С краю ему оказалось чуть выше колена, и он встал, размахивая руками и дымя сигарой.
  --И чё тебе подарить, красотуля?
  --Сумочку, - на удивление томно ответила деваха. - Из крокодильей кожи.
  --Сумичку, так сумичку, - ответил Миха, с размаху бултыхая по воде куском мыла, так, что по водоёмчику побежали пенные волны. - На! Получи!
  Намеренно, или в отместку, но он плеснул пеной прямо в лицо Тинке. Правда, на этот раз пена еще в полете сгустилась, и вещица возникла прямо в воздухе. Так что Климентина с лёту хватко поймала подарок. Сумочка оказалась и впрямь крокодиловой кожи, на длинном ремешке, но великовата, размером с добрый хозяйственный пакет. Девица, впрочем, не смутилась и сразу повесила ее на плечо.
  --А теперь - диадему!
  --Чего, чего?!
  --Золотую диадему. С бриллиантами! - важно, с едва заметным вызовом пояснила Тина. - Понял, неуч?
  "Неуч" видимо понял, что переспрашивать не надо, и на этот раз плеснул пеной осторожно, подальше от себя. Может быть он думал - сейчас возникнет что-то огромное, и если оно появится прямо в воздухе, да еще над головой, то может шмякнуть на землю так, что придавит их обоих. Поэтому тонкий сверкающий ободок вызвал у него пренебрежительную усмешку.
  Зато Климентина завизжала от радости. В два прыжка она была возле украшения, упала на колени и жадно в него вцепилась. Со стороны могло показаться, что она боится, как бы кто не увёл диадему у неё из-под носа.
  Пиш покосился на Тюню. Не завидует ли она сейчас этой рыжей растрёпе? Нет, его подружка стояла возле плакун-камня с неподвижным испуганным лицом, как будто видела перед собой не отлетевшую на спину Климентины крокодиловую сумочку, а самого живого крокодила.
  --Спасибо, мой рыцарь, за заботу твою! - пропищала Климентина тонким дурашливым голоском. - Я тоже тебя не забуду. Ходи теперь... в кар-роне!
  Она подхватила остатки пены и вылила вместе с водой полную пригоршню на Михину голову. Пены, видимо, было мало, хватило только на макушку, но по стекающей воде пробежала легкая судорога, и она вся запузырилась. На мгновение голова Михи превратилась в серебристый переливающийся кокон. Потом всё снова взметнулось кверху, во все стороны вытянулись острые зубцы. Еще миг и на голове летчика красовалась ажурная чёрная корона. Вот только сигара изо рта так и пропала. Зато она торчала теперь промеж двух самых крупных зубцов и продолжала дымить, как свечка.
  Пишка не удержался и фыркнул, а Климентина закатилась звончей молодого жеребчика. Но Карманов, словно ничего не заметив, важно двинул плечами.
  --Всем по полной! Король - угощает! - он торжественно поднял руку с оставшимся кусочком мыла. - Да что там по полной, - размеренно и плавно Миха нагнал вокруг себя новой пены. - Фонтан вина!
  Облаком, окутав самого чудодея, взметнулась пышная пена. Вода в волшебном водоеме почти иссякла. Зато рядом появилась широкая чаша из багрового гранита. Из самой ее середки живым красноватым тюльпаном вверх вздымалось и опадало несколько темных рассыпающихся струй. В чаше плескало, клокотало, булькало. Запахло так густо и пряно, что Пишка слегка отодвинулся. А Миха, свесив свои мокрые сапоги, сидел теперь на краю чаши. Он крепко вцепился в каменный край двумя руками, словно боялся упасть. Его черная корона слегка съехала набок, но свечка продолжала дымиться.
  --Управился? - медовенько уточнила Климентина. - А теперь моя очередь.
  Рыжая деваха быстро перешла на другую сторону, на ходу расстегивая сумочку. Видимо все оставшиеся кусочки мыла-творила Тинка намечала бесцеремонно забрать себе. Но теперь поняла, что опоздала. В канавке было пусто. Тюня съежилась под колючим взглядом, который Климентина моментально на нее бросила. Девочка подумала, что ей давно уже нужно было где-нибудь спрятаться, а сейчас, по крайней мере, следует бежать без оглядки. Но ноги словно онемели.
  --Только попробуй, - зло процедила Климентина, медленно приближаясь. - Бежать некуда, кругом болото. Говори, куда дела мыло!
  --Не надо! - отчаянным плачущим криком отозвалась Тюня. - Я вас боюсь!
  "Ах ты, гадина!" - подумал Пишка, бросаясь на подмогу подружке. Но вертолетчик Миха уже спрыгнул со своего фонтана. Как видно, стояние в холодной воде вернуло ему бодрость и сноровку. Подножка - и Пиш полетел в жесткую сухую траву. Повернув голову, он увидел прямо над собой злые глаза Михи Карманова.
  --Не трогайте его! Вот вам ваше мыло!
  --А-а-а-а!!
  Нет, это злобно и отчаянно завопила рыжая Климентина. Миха недоуменно повернул голову, вертолетчик еще не понял, что произошло. Деваха с диадемой на всклокоченных рыжих космах указывала на водоём. И при этом бешено вопила.
  И Пишка, и Карманов одновременно сообразили, что произошло. Мальчуган облегчено перевел дух. А его преследователь сходу, с разворота опять метнулся в воду. Вернее не в воду, а в мутную жижу, только кое-где поблескивающую последними оконцами водных лужиц.
  Сапоги Михи на этот раз ушли в муть только наполовину. Посередине прудика было заметно глубже, но вертолетчик без колебаний принялся шарить руками по дну. Ил и тина перебаламучивались с остатками воды, во все стороны летели брызги, и скоро лицо Карманова стало чернее короны, всё еще сидящей у него на голове.
  --Ага! Кажется есть! - воскликнул он, пытаясь поймать что-то рукой, погруженной по самое плечо. - Нет, не то. А вот, кажется, нашел одну.
  Тинка не выдержала. Она скинула туфли и, брезгливо морщась, окунула в жижу, уже изрядно перемешанную Михой, сначала одну ногу, потом другую.
  --Ну-ка, посторонись.
  Высокомерный тычок в шею разозлил Карманова. Продолжая шарить по дну, он, как трактор, двинул плечом под Тинкино колено. То ли от этого тычка, то ли, неловко попятившись от вымазанной кожанки, но рыжая деваха вдруг с размаху села прямо в грязь. Впрочем, не хватало ей именно этого. Она тут же яростно принялась за дело, пытаясь первой разыскать на дне заветные волшебные комочки. Скоро и новая добытчица забрызгалась липкой грязью и тиной до самой диадемы.
  Несмотря на грусть по безвозвратной потере чудесного мыла, Тюня не удержалась. Две фигуры в пышных коронах, ползающие по грязи и уже неизвестно на кого похожие, выглядели слишком потешно. Особенно, когда вытаскивали со дна очередной камешек или сгусток тины и, косясь друг на друга, скрежетали зубами от злости. Вылитый соседский Тузик. Девочка вдруг тихо, но безудержно зашлась в хохоте.
  Пишка глянул на Тюню, минуту крепился, потом фыркнул и тоже затрясся, как в лихорадке. Ребятишки смотрели друг на друга, пытались что-то сказать или изобразить руками, но не могли. Из горла вырывался лишь заливистый смех, больше похожий на всхлипывания.
  Как же нелепо, какой же дикой глупостью, завершились все их чудесные приключения!
  Дело однако, могло обернуться совсем не смешно. Хохот ребятишек вдруг разом привел в чувство и Карманова, и Климентину. Они угрюмо поднялись в полный рост, грязные, увешанные клочками тины и злые на весь мир. Их волшебный праздник не состоялся... Пусть! Но теперь за это будет жестокая расправа. И за насмешку - вдвое.
  Пишка дернул Тюню за руку. Надо убегать, куда угодно и как угодно. И в тот же миг, как будто бы с неба, вдруг прозвучал твёрдый басовитый голос:
  --Где это вы разыскали таких красавцев?!
  Плечистый мужчина с пышными усами и шевелюрой чёткими шагами уверенно подошел к плакун-камню. Одет он был по-походному, но добротно, в руке держал топорик. Пишка сразу узнал, этот тот самый топор, который он, уезжая с островка, бросил в кустах. Но в руках такого мощного детины этот инструмент вообще казался игрушкой.
  Появление нового лица смутило предприимчивую парочку. На мгновение они замерли на месте.
  --А это не ваше дело! - первой опомнилась Климентина. - Кто вам, кстати, разрешил появляться на нашем острове?!
  --На вашем острове? - хохотнул детина. - Полноте, болотное величество. Кто вам сказал, что он ваш?
  Услышав такое обращение, Миха вдруг подбоченился. Отставил ногу, отвёл в сторону правую руку. И сморщился, заметив, что до сих пор сжимает в кулаке большой осклизлый комок тины. Какая-то мысль вдруг пробежала по его вымазанному лицу. Вместо того, чтобы выбросить этот грязный комок, он слегка присел, не сводя глаз с противника, и окунул кулак в воду. Только, конечно, не в воду, а во всё то же мутное месиво.
  --Ведь мыло растворилось! - ахнул от своей догадки Пишка. - А вдруг сейчас пойдёт пена?
  Вертолетчик кивнул с кривой улыбкой - догадливый мальчик.
  Он яростно забултыхал в жиже своей единственной добычей, так же как прежде поступил бы с куском волшебного мыла. Климентина удивленно застыла, потому что вокруг кулака Михи действительно стало что-то происходить. Пены не появилось, но во все стороны, кругами, по темной поверхности пошли синеватые хлопья. Миха вскинул вверх руку с разжатой ладонью.
  --Уничтожь всех! - крикнул он бешено и шлепнул с размаха прямо по этим хлопьям.
  И сразу над прудиком, как вечером над рекой, стал легкой дымкой подниматься туман. Синие хлопья лопались, словно брызги на горячей сковородке, и смешивались с этим белесым маревом. Оно на глазах густело. Фигуры Климентины и Карманова вдруг стали прозрачными и тоже смешались с туманом.
  Тюня ойкнула и прикрыла рукой рот. Пишка глубоко вздохнул, а дюжий незнакомец быстро обхватив обоих ребятишек, прижал их к себе.
  Мутное облачко тем временем вытянулось рукавом и накрыло винный фонтан, который, забытый всеми, всё еще продолжал журчать и струиться. Но вдруг тоже поблек и пропал со всеми струями и гранитной чашей. Детина подхватил ребят и попятился на несколько шагов к полянке, потому что туманный рукав теперь тянулся прямо в их сторону.
  --На мне платье наколдованное и туфли, - прошептала Тюня. - Оно ведь нас самих не тронет?
  Пишка не ответил, хотя уже заметил, что там, где проползло хищное марево, не видно и травы, одна голая земля. Незнакомец, тоже не говоря ни слова, отступил еще на шаг.
  И вдруг марево повернуло прямо к плакун-камню.
  --Снова веки открылись, - растерянно пробормотал Пиш.
  --Верно, Гришуха, - с облегчением воскликнул детина и поставил ребят на землю.
  --Что!?
  Тюня и Пишка разом посмотрели на незнакомого, но теперь уже и чем-то знакомого мужчину. И не удивительно, ведь они же никогда в жизни не видели деда Тихона молодым! Даже на фотографии.
  --Дед?
  --Дед? - лукаво переспросил Тихон. - Тебе, может быть, и правда дед. А для других я теперь опять - Чудак Тихоня.
  Тем временем всё облачко медленно втянулось в оба открытых глаза. Каменные веки приподнялись и со звоном захлопнулись. И наши путешественники почувствовали, как под ними содрогнулся весь островок.
  --Ох детушки, не пора ли нам уходить. Боюсь, надоели мы все лягушке каменной.
  Уходить? Ребятишки переглянулись. Камень по-прежнему стоит на своем месте, и склон перед ним покрыт всё той же переросшей травой, вот только... Действительно! Озерцо, непонятно как, но опять полно до краев такой же прозрачной водой.
  --Видите, бочажок ваш на месте, - ласково заметил Тихон. - Теперь других будет ждать.
  Ребята молча подошли к озерку. Глянули в канавку - увы - пусто.
  --А мыло? - жалобно спросила Тюня.
  Тихон усмехнулся.
  --По слезинке, по слезинке... Когда-нибудь и снова наберется.
  Ребятишки только вздохнули.
  --И как мы теперь назад? - спросил Пишка. - Через трясину?
  Молодой дедушка весело расхохотался.
  --Так бы и полезли. Если бы ты о нас не позаботился. Оглянись!
  Ребята оглянулись вместе. И дом, и вертолёт - всё продолжало стоять на островке, как ни в чем не бывало. Даже цистерна с горючим осталась под теми же деревьями.
  --А ты что? Умеешь на вертолёте?
  -- Оказывается, как мало вы обо мне знаете. Вот погоди, посватаюсь еще раз к бабе Зое, она вам сгоряча много чего порасскажет. Ладно, заговорились, пора заправлять вертолет.
  Тюня кивнула и побежала к дому. Наверное, собирать в дорогу своих кукол. Но Пишка не тронулся с места, продолжая смотреть в глаза деду.
  --Мертвая вода?
  Тихон вздохнул.
  --Да. Ведь только после мертвой воды, живая может проявить всю свою силу. Помнишь, в сказках о богатырях? Но как я это сделал, лучше не спрашивай, внучек.
  Не прошло и часа, как малиновый вертолёт приземлился на главной улице поселка. Его встречали немногочисленные жители. Правда, родители Тюни и Пишки были среди них. Они стояли рядом и ждали своих детей.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"