Снегова Ольга Юрьевна : другие произведения.

Откровения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Америка. Наблюдатели нарушают правило невмешательства.

  Откровения.
  
  1.
  
   Кид слышал шум. Сначала показалось, что это шум падающей воды, потом, что это рев двигателя. Когда он понял, что явственно слышит топот бегущих людей, множества ног, он попытался подняться на локте, но со стоном повалился навзничь, запрокинув голову. По груди его бежала толпа. Как по равнине. Они убегали к восходу солнца. - Люди! - Он снова попытался поднять хотя бы голову. Во рту пересохло. Он понял, что рот у него широко открыт, и ему стало неловко оттого, что те, кто бежал по нему, видели его в такой нелепой позе.
   В черепе саднило, в глаза насыпали песку. Он ничего почти не видел. Поднялся на четвереньки и понял, что пьян. Мимо него бежали люди. Он рванул на груди рубаху, и едва двигая занемевшим, пересохшим ртом, в уме громко произнес, - Истоптали! Расплющили всю!... Все - го.
   Он с трудом поднялся на ноги, перед ним мелькали затылки бегущих. - Куда!.. - Проревел Кид, почти теряя равновесие, но тут увидел взгляд. Он прежде схватил руку. Схватил намертво. Пальцы сошлись на тонком запястье. Потом только понял, что его заставило это сделать. Прекрасное!
   Раньше он только слышал это слово и знал, что оно должно обозначать. Блестящие побрякушки в ювелирных витринах - тоже прекрасное. Он видел, как загораются глаза и лица некоторых женщин. Понимал, что они восхищаются, но у него вид блестящих дорогих украшений вызывал только ассоциацию с обильной едой и выпивкой. Он понимал, что думать о куске мяса, глядя на золото - это голод, но еще не такой от которого сводит в кишках. Он не хотел такого превращения и старался не допускать его, зная, что всему свое время. Порой, когда он наедался, и сытость завладевала его существом, он думал, что вот это, наверное, и есть "прекрасно!". Но чувствовал, что, если это и рядом, все равно не совсем то.
   Теперь же до него все явственнее доходило, что прекрасное - это то, что он только что поймал в толпе за руку. Поймал с дикой пьяной цепкостью. Он знал, что, хотя сам он сейчас едва держится на ногах, девчонку не выпустит. Такое состояние, когда все в тебе спит, кроме чего-то одного, захватившего власть над всеми твоими силами, было ему хорошо знакомо.
   Глаза у девушки смотрели не как у всех. Он не мог сказать, что это, но понимал, что именно этот ее взгляд и заставил схватить ее и удерживать. Странная? Да нет. Легкие, чуть выше плеч, ровно подстриженные русые волосы раздувало ветерком. Стройная, без особых изяществ, но живая и сильная фигура вовсе не привлекала внимания. Лицо? Красивое? Он этого не понимал. Простое лицо, как у всех. Глаза! Он не знал, что в них такого? Большие? Нет,.. не понять! Цвет? Да он и не увидел, какого они цвета.
   - Пойдем!... - прохрипел Кид и пошел, набычившись, как сквозь преграду, не отпуская руки девушки. Подойдя к берегу реки, он отпустил ее руку и стал бессвязными движениями пытаться застегнуть пуговицы на своей волосатой персоне. Он осознавал, что грязен, небрит, что от брюк должно разить мочой - штанина была мокрой. Все смущало его, и мерзкий вкус во рту, и седые всклокоченные волосы на груди и животе, и то, что морда, должно быть, помята, и то, что голова заросла и не чесана. Но он чувствовал себя большим и великолепно сильным. Он всегда ловил восхищенные взгляды, особенно спиной.
   - Я пьян,... - язык заплетался, и стоять, не покачиваясь, Кид не мог. Его болтало на негнущихся ногах как марионетку. - Я пьян! - Повторил он, упершись взглядом в девушку, и все пытаясь застегнуть рубашку.
   Девушка ничего не отвечала. Она смотрела без испуга. Спокойно, внимательно. В ее взгляде не было ничего - ни отвращения, ни сострадания, никаких эмоций!
   - Я тебе не нравлюсь?!... - Рявкнул Кид с вызовом, и, отчаявшись справиться с пуговицами, из которых поддалась на уговоры только одна на животе, почти рухнул, усевшись на землю. - Садись!!! - приказал он, размашисто хлопнув ладонью.
   - Мне надо идти, меня ждут. - Ответила девушка несколько печально.
   - А мне плевать!!! - Снова проревел Кид, и это было последней каплей пьяного бахвальства. Он поднял глаза, и взгляд уже не был пьяным. Внутри жгло стыдом, словно там разлился пузырек с йодом.
   - Прости, девочка,... - Он хотел сказать: я тебе в отцы гожусь, но понял, что никому он в отцы не годится, и отвел глаза в сторону. Надо было что-то сказать, объяснить, но зачем? Все свое ничтожество он сейчас ощущал с такой силой, будто стыд этот копился с рождения и теперь они стоят лицом к лицу. Он и его стыд. Стоят? Встать Кид не решался, не уверен был в движениях. Сидеть было неловко. Но он знал, что если девчонка решит уйти, он снова схватит ее. Принял это как неизбежность и смирился.
   - Мне надо идти, - снова повторила она, не двигаясь с места. И тогда Кид понял, что с ним! говорят! Он поднял на нее глаза и впервые попытался ее рассмотреть. Китаянка? Индианка? Нет, ни то и ни другое. Цветная? Не похоже. Ни на кого! Острые черты, яркий, но не контрастный румянец, свежая смугловатая кожа, светлые, но не крашеные волосы. Он взглянул на руку: кисть хрупкая, пальцы тонкие. Но ничего особенного. Она вообще не оставляла впечатления. Никакого! И это было так странно, будто она бесплотная.
   - Кто твои родители? Я не пойму, какой ты крови...
   - Мне надо идти, - снова внятно произнесла девушка. Над ее рукой вился комар. Кид, как зачарованный, следил за комаром. Ждал от нее какого-нибудь обыденного действия - отмахнется, или прихлопнет. И все станет реальным. Комар вился и хищно пищал, но на руку так и не садился. Кид устал ждать.
   - Какой ты крови?
   - У нас разная кровь.
   - Это я вижу... Ты - какой?
   - У нас разная кровь, - настойчиво повторила она, глядя ему прямо в глаза.
   Ну, мало ли кто стесняется своего происхождения, правда? Кид успокоился. Но его мучила неловкость.
   - Мне надо идти, - Девушка по-прежнему не делала попыток уйти, но Кид понял, что уйдет непременно, и все в нем восстало. "Пьяный бред" - подумал он, но тут же непроизвольно рука взметнулась и снова поймала тонкое запястье.
   - Прости, мне, наверное, плохо. Такого не было раньше... Не уходи! - Он немного помолчал. - Этого не может произойти! Я не отпущу тебя!
   - Отпустишь. Я приду снова. - Сказала она, спокойно садясь рядом с ним на землю.
   Кид невольно бочком отодвинулся, тщетно соображая, в какую сторону ветер сносит запах. - Как это, придешь?! - Он вдруг ошалел.
   - Я же сегодня пришла.
   - Куда?... - вопрос его остался без ответа. Девушка смотрела в небо с каким-то странным, настойчивым выражение на лице.
   - Ты что? - усмехнулся Кид, - Оттуда? - Он и сам не понимал, над кем издевается, - Прилетела, что ли? - он снова криво усмехнулся и, замотав головой, пробормотал: "Пьяный бред!"
   - Почему прилетела? Просто перешла.
   - Что-о-о?!- Киду уже казалось, что он и не просыпался, что бред уводит его в кошмар, и что он не обязан бороться с бредом во сне, тем более пьяный: гиблое дело! - Что? - он понял, что привстал, опершись руками о землю, и стоит на карачках в дурацкой позе.
   - Хочешь перешагнуть туда со мной? - спросила девушка буднично, не глядя на Кида. Но через секунду оглянулась, и он вдруг увидел те самые глаза, которые заметил в толпе, едва очнувшись, ничего еще не соображая, еще продолжая бредить, а заметил! И Кид понял, что явь может быть ужаснее бреда. Что, по сути, не важно, спишь или нет, потому что чувствуешь все равно одинаково. И на кой черт разбираться спишь ты или не спишь, - один хрен!
   - Что ты сказала? Перешагнуть? Ты хочешь сказать... - договорить он не мог. Не мог проговорить вслух все то, что вдруг ясно понял. Такое бывает, понимаешь, что звезда упала только тогда, когда загадывать желание уже поздно. Кид знал, что понял все сам, знал, что запомнит теперь это до самой смерти, что знание это вошло в его плоть. Он часто не помнил своего имени, но то, что его сейчас озарило, вряд ли забудет даже после большой пьянки.
   - Я приду. Ведь сегодня пришла.
   - Ко мне?
   - Да.
   - Почему ко мне?
   - Потому что ты - можешь видеть.
   - Как это?
   - Ты ведь сам меня увидел?
   - Как ты придешь, ведь у меня нет дома!
   - Как сегодня пришла. Приду, даже если ты будешь в четырех стенах без окон.
   - В тюрьме, что ли? - испугался Кид.
   Испугался и проснулся. Рядом капала вода. В телефонной будке болталась повисшая на проводе трубка, мерно постукивая пластмассовым корпусом по металлу.
   Голова болела. Но не разламывалась. Рубашка была застегнута. Он подошел к витрине магазина и попытался рассмотреть свое лицо. С чего это он взял, что так сильно поседел? Волосы темные, лицо, конечно мятое, но вовсе не заросшее седой щетиной. И от брюк не пахло. Кид оправил рубашку, расправил плечи, и пошел свободной походкой уверенного человека, точно зная теперь, что ищет.
  
  
   2.
  
  
   Роберт сидел в заштатном кафе. Ему нравилось, что здесь не много шума и сутолоки, нет высокомерных девиц, с видом независимым и надменным вынимающих длинную сигарету, сильно напоминающую жирного червя, наживку на крупную рыбу.
   За окном шли люди, хлопали дверцы машин, на столике лежала папка с неоконченной работой.
   Интересная девушка-мулатка за окном. Легкая как ветер, гибкая и какая-то стерильно чистенькая, улыбчивая. Интересно, она на каблучках? Боб даже привстал, но с его места асфальта под окном было не видно.
   Бывает же такое?! Он усмехнулся, мотнул головой и - чикнул спичкой?! Он же не курит! Да нет, - это не он! Вон, гигант у стойки. Сидит, одной ногой опираясь о пол,... закурил. Интересно, можно ли с таким ростом и цветом кожи не играть в баскетбол? Странные ощущения. Боб рассеянно задумался: что это с ним? Сначала девчонка. И чувство как во сне, будто этот сон повторяется уже многократно. И это, со спичкой - тоже как во сне...
   - В волейбол, - Боб поднял голову. Красавец негр от стойки перешел за его столик, - Я играю. Но в волейбол.
   - Простите,... - Боб опешил, если не сказать больше, - Простите, я что, говорил вслух?!
   Негр смотрел на него не мигая. И лицо его было спокойно до хладнокровия, но явно дружелюбно. На вид ему было года 24.
   - Двадцать два.
   - Что? - Не понял Боб.
   - Мне двадцать два года.
   - А... - Роберт встряхнул головой: снова чушь какая-то! - Я что, говорю в слух?! - В его интонации уже чувствовался вызов.
   Негр широко улыбнулся и протянул Бобу руку раскрытой ладонью вверх, - Лайнел.
   - Что? - Боб нервничал. - Не делай из меня дурака! Я что, говорил вслух? - Он уже почти кричал.
   Негр встал, положил что-то на столик Боба и вышел так, будто не обладал гигантским телосложением. Такой координации Боб не встречал ни у кого.
   Странный парень поразил его. Даже очаровал
   - Свинья! - Усмехнулся боб, думая, как везет его команде и тренеру.
   Боб машинально подобрал со стола фишку, оставленную Лайнелом отодвинул чашку с остывшим кофе и пошел, задевая теснившиеся столики и стоявшие вразброд стулья. Отчего-то вспомнилась девчонка, которую любил, когда ему было шесть лет. Он не знал, как ее зовут или уже просто забыл. Хотя, скорее не знал. Тогда ему казалось, что ему сорок, он доктор и вспоминает о ней с тоской. Почему он знает, что именно сорок? Но сорок - это точно. Может, потом понял, что так люди себя ощущают в сорок лет, а тогда, в детстве, просто точно запомнил свои ощущения?
   Боб шел по тротуару, спотыкаясь и натыкаясь на прохожих. Шел невесомый, беззаботный, точно зная, что никуда ему не деться и врачом он, конечно, будет. Такое неправдой не бывает. Он спохватился, что стемнело, и на тротуаре лужи. Ботинки промокли. Папки с ним не было. "Где я мог ее забыть? А может, выронил, столкнувшись с кем-нибудь? Знал же, что могу выронить, а все равно таскал под мышкой, руки в карманы. Болван! О! Руки в карманы!" Боб вынул из кармана фишку. Она была гладкая, деревянная с цифрой 4. Что это может значить? Он повертел ее в пальцах, хотел, было выбросить, но передумал и со спокойной душой пошел в свою комнату, которую снимал за гроши у сердобольной фрау.
   Эта немка была стара, но добра и чистосердечна. И бесконечно деликатна. Боб знал, что даже с родной бабушкой ему не было бы так хорошо, уютно и покойно. Но при этом он никогда не ощущал, что от него чего-то ждут. Эта хрупкая старушка была достойна тех цветов, что он совал ей тайком в окно, и которые удивительно подолгу потом стояли на подоконнике с видом бесценной реликвии.
   Утром Боб прибежал на факультет заспанный, но отдохнувший. Профессор пришел с опозданием, чего никогда не бывало. Он был торжественен и подобран весь как для прыжка с трамплина.
   - Уважаемые коллеги! Поздравляю вас! С вами учится молодой человек, которым будет гордиться не только наш курс, но и колледж. А может быть и округ! Роберт Уилкинсон! Прошу Вас! - Профессор протянул руку, и Боб встал в недоумении, - Друзья! Ваш товарищ - гений!
   Роберт ошалел. Он только понял, что его папка осталась на столике в кафе, ее нашли и передали на кафедру, а профессор всю ночь разбирался в недоработанной и сумбурной галиматье, из которой вынул то, что Боб нащупывал интуитивно издали. Что он может сделать из сыворотки крови, обработанной по унюханному Бобом методу? Соавторство? Гонорар?
   Его хлопали по плечам, заглядывали в глаза, тискали руку, а Боб стоял ошалелый, и в памяти плыла далекая и многократно повторенная в ощущениях, как в системе зеркал, фигурка девушки мулатки. - Она Фея! - Только это вертелось в голове Боба, который доподлинно знал, что никто не станет принимать в серьез его догадок. - Чудеса!..
  
  
   3.
  
   Кид поправил галстук, шляпу еще чуть сдвинул набекрень, взглянул строго, делая лицо как у политика, и остался вполне доволен, даже очень. Крякнув, он горделиво развернул тугие плечи, осмотрел себя всего с головы до ног. Неудовольствие вызывали только накладные ватные плечики на пальто. Что за мода такая? Его вполне устраивала собственная стать заправского боксера, но против моды не попрешь. Он широко осклабился и вышел на волю, даже не поглядевшись лишний раз в витрину.
   С ощущением того, что он чертовски хорош, он шел под легким моросящим дождичком в сторону подземки. Вид автомобилей сиявших крутыми боками доставлял ему неописуемое наслаждение. Он был не прочь получить такое удовольствие в постоянное личное пользование, но пока мог бы только украсть, а это претило его самолюбию. Воровство он считал уделом негодяев и слабаков, неспособных на то, чтобы менять жизнь к лучшему и от этого творящих пакости.
   Полли работала продавцом газет в киоске возле входа в подземку. По вечерам она училась, чтобы через пару лет хоть немного приподняться над унылым будничным трудом на благо хозяина. Она отличалась спокойным несколько печальным взглядом больших глаз и хорошеньким личиком, а главное - полным отсутствием желания нравиться, кому бы то ни было. Кид улучал то немногое время, что выпадало, когда не было покупателей, чтобы поболтать, повздыхать полной грудью от полноты жизни. Полли не выражала активной радости, когда он подходил к киоску приветливо осклабясь, но и не гнала его, что вселяло определенные надежды. Посметь предложить ей прогуляться Кид не мог, понимая, что главная ее задача - учеба. Вот когда она будет немного посвободнее, тогда - другое дело, а пока, что ж, повидаться можно и так. Тем более что у него всяких раз становилось так тепло на душе, когда она замечала его приход! И он осмелился предположить, что она ему все-таки бывает рада.
   Хозяин киоска, однако, вскоре проявил неудовольствие тем, что Кид отвлекает продавца от работы, и пригрозил увольнением. С тех пор Кид старался повидаться издали. Он мог бы провожать Полли после работы, но не хотел, чтобы их отношения складывались впопыхах, ведь она всегда спешила, всегда была озабочена. И оттого Кид останавливался напротив киоска на другой стороне оживленной улицы и стоял там, пока Полли не заметит его. Конечно, это было совсем не то, что поговорить, посмотреть в глаза, постараться чем-то развлечь, насмешить. Зато теперь она стала улыбаться, увидев его издали. А вскоре он заметил, что она ждет его прихода, посматривая на привычное место у осветительного столба. Это позволило Киду однажды подойти к киоску за газетой и вместе с деньгами сунуть в окошечко охапку весенних цветов.
   Через пару месяцев они поженились при твердом условии, что это не помешает ее учебе.
  
  
   4.
  
   Боб утешал себя тем, что папка была найдена случайным посетителем. Но не мог отвязаться от мысли, что все получилось как-то уж больно странно. Эта мысль долбилась в его голове день за днем так настойчиво, что он, в конце концов, вспомнил о фишке, оставшейся лежать в его кармане.
   Повертев ее в руках, он не смог придти к другому выводу, кроме того, что Лайнел дал ему этот предмет умышленно. Вопрос только, в чем умысел? возможно, это сравнимо с визиткой? Но визитка - это информация, а фишка ни о чем Бобу не говорила. Размышлять над смыслом цифры "4" ему и в голову не пришло, он лишь пожал плечами, глянув на четко очертанную четверку. Быть может, это просто не четверка? Вот ведь, в разных алфавитах есть схожие значки, соответствующие абсолютно не схожим звукам. Возможно, это даже не цифра вовсе, а знак. Раз ему не объяснили, значит - и не обязательно знать. А остальное должно быть, понять совсем легко. А значит, нечего ломать голову, а надо сделать первое, что на ум взбредет. На ум взбрело пойти в то же кафе, по возможности за тот же столик, как только выпадет случай.
   За тем же столиком было свободно. Солнечный свет делил его круг почти пополам,
  освещая над блестящей поверхностью столешницы редкие пылинки. За окном было безлюдно, в кафе посетителей мало. За стойкой скучал бородатый парень, лениво перетирая салфеткой высокие стаканы.
   Боб прошелся к столику, постоял не долго в раздумьи и повернул к стойке. Бородатый смотрел вяло, но доброжелательно. Поняв, что Боб интересуется посетителем, он отложил салфетку и облокотился о стойку. Слушал молча. Детину негра он не вспомнил, потому что, когда посетителей много, внимания на них не обращает, делает свое дело. Он помолчал, глядя на Боба раздумчиво, и посоветовал спросить о приметном негре кого-нибудь из завсегдатаев. А для этого надо просто придти попозже, когда начнут сползаться бездельники. Но таких немного и они, как правило - люди чванливые, напускающие на себя важность. Могут и не помочь. Это уж как повезет.
   Боб искренне поблагодарил парня и, заказав себе перекусить, уселся за столик, вертя в руках фишку Лайнела.
   Когда девушка принесла ему картошку и ростбиф, он машинально отложил фишку в сторону и принялся за еду. Вся обстановка была скучающей и рассеянной, какой-то смутной. Еда была вполне добротно приготовлена, и Боб весь целиком отдался процессу поглощения пищи, благо, никто не мешал - в зале было пусто.
   После того, как он отпил невкусного кофе, Боб разочарованно решил, что делать здесь больше нечего. Кофе испортил впечатление от обеда. Боб со стуком поставил чашку на стол и отправился поискать, чем бы можно было запить съеденное так, чтобы настроение осталось на высоте. Фишка осталась лежать, незаметная за отодвинутой тарелкой. Боб совершенно не помнил, что оставил ее на столе и ушел со спокойной душой. Он с интересом заглядывал в забегаловки, рассчитывая с удовольствием съесть свежую выпечку и запить ее хорошо сваренным кофе со сливками. Если довериться чутью, в забегаловке такое найти было проще, чем в кафе.
  
  
   5.
  
   Полли стояла посреди комнаты свеженькая как утренняя роса, в светлой косыночке, в белоснежном фартуке, на руках у нее копошился пухлый карапуз, а она просто излучала восторг,
   - Спасибо тебе! - почти беззвучно прошептала она, когда Кид обнял ее сзади за плечи и едва сам не задохнулся от счастья.
   Его распирало желанием подхватить их на руки, ощутить это сокровище совершенно своим, как ребенку необходимо обнять и прижать к сердцу очаровавшую его игрушку, взять и держать. Кид закрыл глаза, совершенно потеряв рассудок. Малыш в пеленке бойко сучил ногами и издавал те самые звуки, от которых даже хмурые и равнодушные лица невольно теплеют и становятся мягче.
   - положи его, а то он оторвет тебе руки! Пусть резвится в кроватке.
   - Завидуешь?! - шутливо парировала Полли.
   - Безумно!
  
  
   6.
  
   Чутье не обмануло Боба. Он выпил крепкого кофе и съел хрустящий и рассыпающийся слоеный рогалик со сливками и нежным повидлом. Получив истинное наслаждение, решил закончить вечер на высоте и сходил в кино.
   Все было замечательно: умные лица, достоверные переживания в каждом взгляде и жесте. А главное, заурядный сюжет, словно неплохие соседи за стеной. Их жизнь рядом, ощутима, но - не касается. Не заметна как привычный дым улиц. Боб отдыхал в темном зале, часто даже не глядя на экран. Сегодня он был почти счастлив, так ему казалось.
   На утро, когда он с удовольствием плескался, умываясь, в голове складывалось вот что: это, конечно же, все сущая чепуха! Недопустимо быть таким впечатлительным. Но, возможно, Бобу просто стал интересен этот странный парень? Его особенные способности. Ведь это феномен! А может, какая-то школа? Это интересно... Все эти цветные до сих пор так близки к природе! Взять хотя бы его кошачью координацию. При его-то габаритах! И сложен он очень пропорционально при таком росте, что встречается, пожалуй, только у людей его расы. Интересно, - замер Боб на секунду, - если бы этот негр упал с высоты, поломался бы? Тут Боб вспомнил о том, что Лайнел играет в волейбол. Значит, его можно встретить на пляже.
   Лайнел возвышался над другими игроками и своим могучим торсом бросался в глаза всякому глянувшему вскользь. Тренированное поджарое тело его было цвета черного дерева, к спине и плечам местами прилип песок. Кейт, девчонка Боба, еще издали спросила,
   - А зачем он тебе? На опыты?
   - Хочу купить у него скелет, потом перепродам с большой выгодой, - ответил Боб, весь внутренне напрягшись. Он сторонился людей с черной кожей не из брезгливости. Просто ощущал себя иным, словно говорили на разных языках, но никаких расовых предрассудков не имел и в других людях презирал как скудоумие. Кейт его больно задела,
   - Ты ведь просто сожалеешь, что я не такой же, как он!
   - Да! - глаза ее нехорошо сверкнули, - Экземпляр будте-нате! А цвет кожи! Ему это идет. Как конь черной масти. Ты любишь вороных коней?
   - Не передергивай! Ты ведь и сама не понимаешь, что с тобой происходит!
   - Да?! - засмеялась она глазами, - А ты - понимаешь!
   - Со стороны это очевидно!
   - И что же видно тебе со стороны?
   - А то, что твои инстинкты более развиты, чем сознание, иначе ты бы не пыталась задавить свой животный интерес неумным пренебрежением! - он вылез из машины и встал на обочине, сунув руки в карманы.
   - Вот и целуйся с ним, со своим негром! - грязно зашипела Кейт, дотягиваясь до ручки открытой дверцы.
   Дверца оглушительно хлопнула, и Боб ощутил, что этот звук отсек от него изрядный кусок чего-то крепко приросшего. Но боли не было, разве что непривычная пустота рядом.
  
  
   7.
  
   Полли говорила с сыном по-французски, водила его в кино на фестивальные фильмы. Кид ничего не имел против французского, но эти их культпоходы его несколько смущали,
   - Дорогая, тебе не кажется, что для шестилетнего малыша весь этот взрослый любовный бред вреден?
   - Дорогой, - отвечала она, целуя, - Я уверяю тебя, ничего лишнего я не дам ему смотреть! Зато он пока пропитывается ощущением их далекой жизни, их восприятиями, музыкальностью, изяществом, сложностью... И, потом, это бывает так редко!
   - Полагаешь, ему мало сложностей? - смеялся Кид, с упором глядя ей в глаза.
   - Полагаю, ему мало красоты... - нежно заглядывалась на него Полли.
   - Боюсь, это сделает его ранимым.
   - Все в твоей власти! - смеялась она в ответ, - Научи его быть сильным!
   И Кид старался из всех сил.
  
  
   8.
  
   Боб сидел, поигрывая подобранными округлыми камешками. В полуметре от него, перешагнув бревно, уселся Лайнел,
   - Не горюй, ты прав!
   Боб рассеянно глянул сбоку. Сегодня его не удивила эта сказочная проницательность. Разрыв с Кейт его не мучил, но отвлекал от действительности.
   - Ты инопланетянин?
   - Хочется пошутить? - Лайнел развернулся к нему лицом, оседлав бревно.
   - Да нет, так... просто немного зол! Не надо было опускаться до оскорблений. Ни к чему!
   - Да брось! Я тебе благодарен. Не многие понимают это так, как ты.
   - Уж если ты знаешь, о чем мы говорили в машине, метрах в пятидесяти от тебя, да еще когда ты был к нам спиной, тогда наверняка знаешь, что я тебя искал.
   - Да. Конечно. Поэтому и знаю, что было в машине, - Лайнел протянул на ладони ту самую фишку с четверкой.
   Боб вскинул глаза, но отступился - понять это было не возможно.
   - Хорошо, - проговорил Лайнел, - Я не буду опережать твои вопросы. Соберись с мыслями.
   Боб в упор поглядел ему в глаза и, совершенно осмысленно, спросил,
   - Почему я?
  
  
   9.
  
   Когда сын решил уехать учиться так далеко, Полли была просто в отчаянье.
   - Дорогая, брось ломать руки! - подтрунивал над ней Кид.
   Полли смотрела на него с тоской и смутной завистью. Она понимала, что мальчика надо оставить в покое, что ее опека не даст ему спокойно перерасти свое юношество и становление. Конечно, она завидовала Киду! Его спокойной уверенности, хладнокровию, здравому осознанию.
   - Как я буду без него, - не горько плакала она, уткнувшись мужу в грудь.
   А Кид гладил ее по волосам, по голове, называл глупышкой и шутил, не зло подсмеиваясь.
   - Привыкай, - говорил он, - Если ты его не отпустишь от себя, не сейчас, а вообще, - он не сможет стать сильным мужчиной! Ты - его детство, младенчество, разбитые коленки и шишки, все его слабости - шрамы на твоем сердце. Пусть это остается с нами, понимаешь? Ему просто надо подальше от этого отойти, понимаешь? Тогда он с большей радостью станет ко всему этому возвращаться! Когда окончательно вырастет. А давай, родим тебе нового мальчика? - заглядывал он ей, смеясь, в глаза.
   Она смущалась и стукала его кулачком по могучей груди, утыкаясь в нее лбом.
  
  
   10.
  
   - Не смущайся, я все понимаю правильно, - горько усмехнулся Лайнел.
   Бобу стало стыдно. Видно, глупое шипение этой девчонки засело занозой в мыслях. Он отвернулся, пытаясь справиться с досадой. Вот ведь, гадина! Так ужалить напоследок!
   - Прости, - продолжил Лайнел, - Мне не следовало быть бестактным, просто не ожидал от тебя подобных мыслей.
   - Да каких таких мыслей? - взвился Боб, - Во-первых, я - медик. И, в принципе, человек без комплексов! Для меня просто ясно заранее, что здорово, а что - нет! Привык верить чутью! Это омерзительное явление для меня совершенно очевидно! Даже для меня, хоть я и не специалист! Да достаточно почитать Фрейда! У нас плохо развито просвещение в области психологии. И это совершенно очевидно, что все не так просто!
   - Ты о политике?
   - Я о бизнесе! На любых извращениях держатся целые отрасли индустрии.
   - Это политика. Тебе разве не ясно?
   - Смутно! Нет, не ясно!
   - Объяснить?
   - Нет!!! - Боб глянул на Лайнела, глаза того лучились веселым задором, - Ты куришь? - спросил Боб нелогично.
   - Да,... собственно, нет! Как и ты!
   - Не морочь мне голову! Я пришел потому, что мне не ясно! Не ясно, как - это полбеды! Если б только это! Мне не ясно зачем! Я чувствую, понимаешь, носом чую, что все это - неспроста! Я словно бы знаю тебя с детства! Ну,... не тебя,... а вот это ощущение нереальности! Оно со мной всю жизнь!
   - А ты хочешь, чтобы, о чем я тебе рассказал?
   Боб смутился, замолк, потом, словно опомнился,
   - Ты дал мне фишку! Вот!
   - Ну, поэтому я и здесь, - глаза Лайнела искрились лукавством, а Боб все больше раздражался.
   Ты дал мне фишку, значит, дал право что-то знать! Ты дал мне понять, что я имею право знать больше, чем кто-то еще!
   - Ну да, так оно, собственно, и есть!
   - Говори! Говори, зачем я тебе нужен?!
   - Понимаешь, если я стану говорить тебе все, как есть, значит, сделаю несчастным. Я этого совсем не хочу. Поэтому, давай условимся, что ты не станешь спрашивать меня в лоб. Эта фишка - действительно дает тебе право. Но не знать, - понимать!
   - Что, что понимать? Что я могу понять, ничего не зная?
   - Давай, просто будем говорить. Говорить столько и столь раз, сколько тебе будет нужно. А фишку отдай, если она тебя так смущает.
   - Нет! Прошу тебя, даже если ты сочтешь нужным больше не откликнуться, пусть она останется у меня.
   - Что ж! - Лайнел протянул Бобу ладонь. Рукопожатие было что надо. У боба сразу отлегло от сердца и на душе стало уютно,
   - Зачем я тебе нужен? - спросил он спокойно.
   - Да не мне, не мне ты нужен! - ответ Лайнела наталкивал на размышления.
   - А кому, зеленым человечкам?
   - Прежде всего, маме, отцу, своим будущим детям, людям, которым ты будешь спасать жизни.
   - Ты меня вербуешь? - тревожно вскинул взгляд Боб.
   - Ага! И зовут меня Ваня или Андрюша, как тебе больше нравится? Я просто слишком долго загорал в солярии, - весело засмеялся Лайнел.
   - Ну что ты ржешь, что?! Заморочить себе голову я не дам! - крикнул Боб и вскочил, чтобы уйти. Но помялся и обернулся.
   Лайнел сидел понурясь.
  
  
   11.
  
   В окошке фрау Хенкен стоял дивный букет коротких, но очаровательных роз. Она была старомодна, даже держала канарейку. Ей очень хотелось иметь кошку, но она не могла себе этого позволить. И отказаться от живого птичьего пения тоже не могла.
   Боб брился и слушал музыку, стараясь делать звук достаточным, чтобы у несчастной канарейки не лопнули барабанные перепонки, но и ему, чтобы было слышно из-за шума бритвы. Он знал, что милая старушка прощает ему эти выходки, ее это даже немного забавляет, ей не хватает детских шалостей в доме. За всей ее трогательной заботливостью Боб всегда угадывал какую-то горькую утрату и старался, как мог развеять ее печаль.
   Сегодня он не знал, что ему делать, а от того брился дольше обычного. Он даже не пошел на занятия. Голова пухла от попыток привести мысли и чувства в порядок, и от этого равновесие ускользало от него, словно душа и ум пытались идти по идеально ровному льду. Боб прекратил шуметь, убавил звук магнитофона и уселся на кровать. Мысли его терзали. Этот парень сказал, что будет говорить с ним столько, сколько это будет нужно самому Бобу! Что ж, это зацепка! Поговорим, когда будет нужно! Боб вытащил фишку, повертел в руке и положил на тумбочку. "Когда сочту нужным!" Он потер глаза рукой. "Я трус? Паникер? Да, слишком все это недоступно моему пониманию! Жалко, со мной нет отца!"
   Боб отправился в библиотеку и постарался с головой уйти в работу.
  
  
   12.
  
   Полли скоро привыкла к тому, что сын далеко от нее, освоилась, и начала спокойно воспринимать реальность. Стала воспринимать его как самостоятельного, серьезного, уравновешенного и зрелого человека. Ну, почти. Она хлопотала, часто останавливаясь и задумываясь, словно прислушиваясь к тому, что ловит ее чуткое сердце. Тревоги не было, и потому она с улыбкой принималась за прежние хлопоты, все больше и больше, привыкая к этой нежеланной свободе, внезапно ощутив себя молодой и подвижной как семечко одуванчика. Она удивленно взглядывала порой на Кида, глаза которого тепло лучились восхищением. Время было похоже на прыгающий шарик забавной игры, внезапно закатившийся в лунку у самого начала пути. Полли закрывала лицо руками, а Кид напевал густым баритоном так, что сердце ее плавилось, словно масло на горячей сковороде. Она смеялась, и глаза Кида пронзали ее и лишали воли.
  
  
   13.
  
   Боб пыхтел в библиотеке, отдуваясь и теребя волосы на затылке. Работа в мозгах не клеилась. Стоило ему перестать размышлять о странностях последних событий и заняться чем-то отвлеченным, как он совершенно отчетливо начинал чувствовать свою неправоту, граничащую с катастрофой, которой он никак не мог осознать. Боб настойчиво гнал от себя это ощущение и заставлял мысли заниматься делом. Он вчитывался, делал пометки, выводы, но отчего-то без обычного удовольствия. И при этом, словно боковым зрением, следил за чувством вины, неотступно стоявшим у него над душой.
   В конце концов, он хлопнул по столу тетрадью, испуганно огляделся, не поворачивая головы: в читальном зале были воспитанные посетители, никто даже не оглянулся на шум. Боб вздохнул с облечением и решил, что раз так, надо все-таки решить это все до конца. Не зацикливаться на том, что почему-то тревожит без видимой причины, а взять и перетрясти эти странности. Боб был свято убежден как человек склонный к поиску истины, что самое невероятное обязательно имеет под собой простое и логичное, просто не очевидное основание. Значит, до его сути надо дойти. Во что бы то ни стало. У выхода из читального зала, подпирая плечом колонну, стоял негр.
   Увидев Лайнела на этот раз, Боб ощутил какое-то чуть ли не братское равенство и приступ острого доверия. И решил поддаться этому искушению. Они зашли в кафетерий, и Боб поел, так как время было уже обеденное. Лайнел от еды отказался под предлогом спортивного режима, сказав, что ест по часам. Но вел себя естественно и очаровательной улыбкой привлекал к себе внимание посетителей. Бобу было даже очень приятно находиться в его обществе. За полчаса к ним дважды пытались подсесть девушки, хотя в зале оставались пустые столики. Лайнел на игривую просьбу о разрешении присесть сверкал улыбкой и тянулся к ушку милашки. Девчонка на это реагировала вполне охотно, а выслушав, почти не наклоняясь ухом к его губам, тоже начинала веселиться и утягивала подружку к другому столику. Когда это повторилось, Бобу стало несколько досадно, что он не очень понимает происходящее,
   - Как ты их отшиваешь? - спросил он, жуя.
   - Да я говорю, что считаю их. На спор.
   - И им нравится? - вскинул брови Боб.
   - Как видишь! - широко осклабился Лайнел, развалясь на хрупком стуле.
   После они сели на скамейку возле музея Изобразительных искусств. Вокруг топтались, воркуя, глуби. Лайнел поигрывал спичами. Боб сидел. Время шло, вопросы не приходили. На башне начали бить часы, голуби встрепенулись, но тут же привычно успокоились.
   - Ты не торопишься? - спросил Боб.
   - Я зря пришел?
   - А зачем ты пришел?
   - Чтобы разрешить все сомнения.
   - Мои? А зачем тебе это надо?
   - Объясню, когда ты сможешь понять. По-сути, это одно и то же. Не станет сомнений - все станет понятно.
   - Хорошо, валяй, разрешай мои сомнения!
   - Условие примешь?
   - Какое может быть условие?!
   - Не дрейфить.
   - Попробую, - буркнул Боб.
   - Не возражаешь, вопросы буду задавать я?
   - Валяй!
   - Ты чего так боишься русских?
   - Не ври, чего мне их бояться? Это они нас боятся!
   - Не ври! - усмехнулся Лайнел, откидываясь на спинку скамьи и укладывая на нее руку.
   - Ладно, не буду! Но с чего ты взял, что я-то их боюсь?!
   - Ты решил, что я тебя вербую!
   - Ну и что, разве это страх?
   - А что это?
   - Осторожность, - равнодушно пожал плечами Боб, - А ты что думал?
   - А я думал, что ты подспудно подозреваешь у них неординарные навыки. Допускаешь же?
   - Кто их знает, от них всего можно ожидать!
   - Ладно,... - засмеялся Лайнел, облокачиваясь на колени, - Хорошо, чего ж ты не решил, что я из ЦРУ?
   - Не знаю! - вдруг разозлился Боб, - Ты чего мне опять голову морочишь? Много можешь?!
   - Не кипятись! Никакого отношения я не имею ни к тем, ни к другим! Веришь?
   - Попробую.
   Опять помолчали.
   - Можно мнение? - начал Лайнел, - Мне кажется, такой накал страстей имеет под собой одно веское основание.
   - Ты о чем это?
   - Да все о русских, если позволишь, конечно. Мне кажется, условия сложились так, что и мы, и они - по сути, космополиты, пусть они в основе славяне, пусть у них есть историческая Родина, но они тоже намешаны, как и мы! Разные культуры, разные принципы мышления и выживания сливаясь, создают значительную мощь, потенциал!
   - Да?! - Боб уставился на Лайнела, сунув руки в карманы, - Ну и что из этого следует? Следует почувствовать умиление и кинуться, наконец, брататься?
   - Что ты говоришь? Этого никогда не будет. Они же готовы последним поделиться с теми, кто соблюдает справедливые правила игры!
   - Это какие такие правила? Агитируешь?
   - Да нет! Зачем мне агитировать? Просто важно, чтобы ты понимал, что им своего хватает с избытком, они за чужим лезть не привыкли. Америке нет причин опасаться их агрессии. Это миф!
   - Даже если миф, они будут нам мешать в делах наших интересов. Их справедливость не совпадает с нашей!
   - А такое бывает?
   - Какое?
   - Разные справедливости?
   - Бывает! Вот ты сейчас зачем мне об этом говоришь? Это что, ход такой, чтобы мне сразу все стало ясно?
   - Да!
   - Да ну! Не может быть!
   - Перестань, ты как заноза! Не хочешь говорить - не надо! - лицо Лайнела было совершенно бесстрастным, трудно было понять, есть ли вообще в нем место для эмоций.
   Боб вскочил, походил туда-сюда, покрутился на каблуках. В нем происходило что-то такое, чего понять он был не способен, но оно настойчиво требовало выхода,
   - Знаешь что? - внезапно сверкнул он глазами, - был бы ты ростом поменьше, я б тебе вмазал, а так боюсь - зашибешь!
   Лайнел расхохотался, откидываясь, да так уморительно, что Боб растерялся и забыл, из-за чего злился.
   - Слушай, - снова начал Лайнел, щурясь остатками смеха, - Давай сначала! Вот - я. Я - патриот! Это, правда, - он приложил руки к сердцу, и в этом жесте было то единственное, что всегда лишает права сомневаться, - Я хочу мира потому, что люблю свою родину. Поэтому я говорю о русских. Веришь?
   Боб смотрел на него внимательно.
   - Я говорю с тобой об этом потому, что знаю, ты - человек, способный составить свое мнение и отстаивать его как святыню. Это и надо! Мне. Ты - не овца. Поэтому я с тобой говорю. Ты не послушаешь пастуха. Ты сам можешь управлять стадом. А главное, можешь будить в людях человеческое.
   - И что ты подразумеваешь под этим высокопарным словом?
   - Для тебя оно стало высокопарным? Какое слово? Да, да... Понимаю! Сейчас поясню! Животные - мы все! Я это понимаю не хуже тебя, медика. На мой взгляд, человека отличает способность предвидеть последствия своих поступков и пренебрегать сиюминутными благами, которые могут привести к гибели, к чудовищным последствиям для наших детей. Уже даже не внуков!
   - Ну! - кивнул Боб, будешь мне лекцию по экологии читать?
   - Да нет, не она! Хотя она - пример.
   - Опасность современных воин?
   - Опасность недопонимания возможных причин, ПРИЧИН для действий с необратимыми последствиями!
   - Да, ты прав!... Только, зачем это мне-то?! Я медик! Я не военный! Ко всему тому, что ты имеешь в виду, я лично не имею никакого отношения!
   - Вот-вот! И никто не имеет! Кроме горстки тех, кто имеет. Имеет власть над теми, кто не имеет отношения ни к чему!
   - Черт! Черт! Черт! Черт!!! Чего ты меня агитируешь? Мне что, написать плакат "Мир во всем мире!"?! Или по-русски, "Миру мир!"? Надо? Напишу! Еще чего?
   - Да ладно, - Лайнел стал отстраненным и словно заторопился, - Я пойду, увидимся!
   - Э!... - тихо вырвалось у Боба в след удаляющейся спине странного, этого черт, какого странного парня!
   - Чего ему надо? Чего это он со мной как с маленьким? Проповедник, тоже!!!
   Боб не забывал о том, что, скорее всего, папка с его идеями и догадками попала в руки профессора не без участия Лайнела. И, возможно, ИМЕННО потому, что Лайнел знал о ее содержимом. И какой только чепухи порой не придет в голову!! Можно было предположить, что кто-то все-таки пытается его завербовать. Но не ясно, зачем?! А главное, его же просили не дрейфить!
  
  
   14.
  
   - Дорогая, мне кажется, мы давно не выдели нашего сына. Ты не скучаешь? - шутливо-деловым тоном осведомился Кид, повязывая перед зеркалом отворенного шкафа галстук.
   Полли опустила глаза и задышала чуть глубже.
   - А что если нам навестить его, ну, хотя бы на Рождество? Сюрпризом! - продолжил он, вертясь перед зеркалом с явным удовольствием.
   - Ты думаешь, он нас ждет?
   - Не знаю, мне кажется, что это было бы нормально.
   Полли снова потупилась и стала ковырять ногтем гладкую поверхность стола.
   - Что с тобой, дорогая? Тебя что-то смущает?
   - Думаю, - она взглянула на Кида, - Думаю, тебе стоит съездить! Но не на Рождество.
   - Мне? А почему не нам? А почему не на Рождество? - Кид сел на стул, взял Полли за плечи и повернул к себе лицом.
   - Ну, на Рождество принято приезжать. Это стало обязательным, а значит...
   - Что, традиция для тебя значит - проформа? - Кид чуть посуровел, он к традициям относился трепетно.
   - Любимый, я все-все понимаю! Это сказка, таинство, игра! Но и проформа. Не для тебя, не для нас, нет! Но все-таки, это, вроде как, обязательно, а он... он так далеко, даже не пишет!
   - Почему не пишет? Что ж, по-твоему, он должен писать раз в неделю?
   Полли отвернулась от мужа и закусила нижнюю губу, став похожа на девочку.
   - Ты что?! Обижаешься?! - Кид удивленно и недоверчиво засмеялся, и снова стал пытаться повернуть ее к себе, - Ну ка! Ну ка, посмотри сюда! Посмотри, посмотри! О-о-о! Какие страсти! Ну, ты же уже большая! Фу, какой стыд! Не дам тебе сегодня десерта!
   Полли обхватила шею Кида, прижалась лицом к его голове. Он прислушался к шуршанию ее платья, к биению сердца, вдохнул поглубже запах и усадил ее к себе на колени,
   - Рассказывай все как есть, я молчу!
   Полли раздумчиво поправляла кончиками пальцев прядку на его виске,
   - Я не обижена, напротив, я всем сердцем с ним. Я просто пытаюсь ему помочь!... - голос Полли дрогнул, губы лихорадочно сжались и газа покраснели. Она совладала с собой, подняв взгляд к потолку, вздохнула и уже совсем спокойно и даже беззаботно продолжила, - Если ты вдруг почувствовал потребность съездить, что ж, зачем ждать Рождества? Надо ехать. Просто так, не ради сказки, ради любви! - она смутилась и снова обхватила шею Кида, прижав к себе его лицо.
   Кид поцеловал ее под горлышком, взглянул серьезно и очарованно,
   - Ты права! - он счастливо закрыл глаза и прижался к ее груди, - А ты? Почему ты не поедешь?
   Она замотала головой,
   - Нет, нет, нет! Не сейчас! Он растет, ему надо стать мужчиной, ты же сам меня учил... А я... Ты же объяснял мне, что я мешаю ему расти, тем, что не могу никак начать относиться к нему иначе,... как надо, по-новому. Вот он совсем повзрослеет, и все станет просто. Даже если я буду чувствовать его, как и прежде маленьким!
   - Любимая, это все потому, что он у тебя - один! Ты ведь и сама это знаешь, правда?
   Полли встала, легонько хлопнув Кида по плечу, и отвернулась,
   - Поезжай!
   - Это все инстинкты, Полли, - участливо сказал Кид, вставая и заправляя выбившуюся рубаху, - Купи себе щеночка и жизнь наладится!
   Полли замотала головой.
  
  
   15.
  
   Боб встретил Кида на вокзале,
   - Как мать? - спросил он, едва встретившись взглядом с отцом.
   - Нормально! Как положено.
   Боб понимающе кивнул и понурился, на что Кид здорово хлопнул его по спине и обнял за плечо,
   - Эх вы! Все нормально! - они пошли по перрону, - Я ее уговариваю, пытаюсь объяснить, что тебе нужен брат, или уж на худой конец, сестра! Она никак понять не хочет, у нее все - свое!
   - Не помогло бы!
   - Еще как помогло бы! Всем!
   - Ну, и о чем вы раньше думали?
   - Во, во! И она - то же! Раньше проблема была не очевидна! Ее вроде как не было раньше.
   - Слушай! - притормозил Боб, - А почему это на худой конец?! Сестра - даже лучше!
   - Ты думаешь? Я ее уговорю!
  
  
   16.
  
   Лайнел был на площадке один. Развлекаясь, он грациозно вкладывал мяч в баскетбольное кольцо.
   Боб подошел со спины,
   - И чего ты в баскетбол не играешь?
   - Волейбол мне ближе, интереснее - больше мускулатуры задействовано, больше мозгов.
   - Это - да.
   - Ну что?
   - Ты коммунист?
   - Нет, брат! Любая партия нужна, как и армия в момент боевых действий. К тому же, общество развивается по своим сложным законам само, без участия партий.
   - Что-то ты не то говоришь! - сказал Боб, забирая мяч из рук Лайнела.
   - Да нет! То! Борьба за власть - стремление к перераспределению средств, не больше.
   - Коммунисты стремятся к переустройству отношений.
   - Рад, что ты это понимаешь! Тогда я тебе скажу, слушай. Вот те, что меняют отношения, они - коммунисты. Ну а те, что воюют за власть, они хотят денег и власти. Чьи бы интересы они, якобы, ни выражали, они - карьеристы, понимаешь? Просто строят карьеру, свою жизнь они изменяют, а не отношения, - убежденно сказал Лайнел, беря мяч из рук Боба.
   - Ты хочешь сказать, что все эти партии не страшны?
   - Думаю, все это мышиная возня. Если общество перерастет свое состояние, тогда никто ничего изменить не сможет - стихия! Тогда появятся лидеры, сплотятся вокруг них единомышленники, изменятся общественные отношения!
   - Что ж оно не перерастает? - усмехнулся Боб.
   - Успеет! - Лайнел с середины площадки, не целясь, уложил мяч в корзину.
   - Ты что, пришел поговорить о политике? - глаза его смеялись.
   - Ладно! - Боб сел на скамью, - Я рассказал о тебе отцу.
   Лайнел продолжал виртуозно играть с мячом, не прореагировав на реплику.
   - Я рассказал о случае с папкой. И о твоей фишке.
   - Ну и что? Ты какой реакции от меня ждешь?
   - Не знаю... Он сказал, что...
   - Чтобы ты не переживал, - Лайнел бросил мяч, отойдя еще дальше и - попал.
   - Ты опять все знаешь? Ты знаешь, о чем он мне рассказал?
   - Он рассказал, что прожил полторы жизни и о том, что долго не мог разобраться, здоров ли психически, - ответил Лайнел, отстукивая мячиком об пол площадки.
   - И все это ты вынул из моей головы?
   Лайнел неопределенно пожал плечами,
   - Тогда как? Объясни!
   Лайнел молчал и спокойно поглаживал мяч ладонью.
   - Объясни, зачем ты дал мне фишку? Зачем приоткрыл щелочку? Ты же приоткрыл для меня неведомое, зачем? Хочешь, чтобы я спятил?
   - Твой отец счастлив?
   - Да! - с готовностью кивнул Боб, - Это и есть счастье! Я даже боюсь завидовать!
   - Значит, в его жизни трагедии не случилось?
   - Значит так? Значит, ты открыто признаешь?!
   - Да брось ты! Что я признаю? Придумывай больше! Тебе отец сказал не дрейфить? - Лайнел снова швырнул мяч почти через все поле и промазал.
   - Ты и это знаешь?
   - Ага! И то, что ты жучков у себя не нашел! И фишку унес из дома. Хорошо, что ты опасаешься паранойи, это штука - ни к черту!
   Боб подошел вплотную,
   - Смеешься?! Если ты подпустил меня так близко, открой все! - запыхтел он, выкатывая глаза.
   - Все! - весело хлопнул Лайнел его по плечу, пошли в бассейн! На сегодня тебе достаточно переживаний!
   Боб стряхнул движением плеча руку Лайнела, но в бассейн с ним пошел. Плавать он любил, это правда. Сравнить удовольствие от плаванья он мог только с чувством восторга, которое испытывал, исподтишка наблюдая за родителями, за тем, как они общаются, переглядываются, перемалчиваются.
   Когда они вылезали из воды, Лайнел сказал,
   - Боже, как ты плаваешь! Ты мог бы заниматься этим профессионально!
   - Ну нет! - смутился Боб, - Пусть это будет радостью, а не обязанностью!
   - Верно! Полностью соглашусь! Слушай, - вдруг спросил он, комкая полотенце, - а чего ты без девчонки?
   - Это что, необходимость, как вилка для еды? - огрызнулся Боб.
   - Ну, ты, однако, философ! Я ж тебя не о постели спрашиваю, дурачина! Для умного человека - это дело десятое! Я об общении говорю! Это же голая психология. А, любитель Фрейда?! Как же тогда получение необходимых навыков постижения мотивов поведения противоположного пола?
   Они расхохотались, попихали друг друга в плечо, кто сильнее. А поскольку преимущество заведомо было на стороне Лайнела, Боб обозлился, швырнулся полотенцем. Лайнел попятился от него, и они устроили беготню вокруг бассейна, за что их обоих сразу выставили вон. Это было поводом пойти подзаправиться.
  
  
   17.
  
   Фрау Хенкен просто расцвела, в ней появилась удивительная мелодическая нежная грация. Боб смотрел на старушку исподлобья, посмеиваясь в душе. Каким теплым был ее взгляд, когда она разговаривала с его отцом! О, эта фрау! Видать лет сорок назад, она была дивно хороша!
   В прихожей Боб случайно застал ее вытирающей тоскливые слезинки. Рука ее с платочком мелко дрожала, и седина была какой-то особенно трогательной сегодня.
   - Нет, мой мальчик! - остановила она его, когда он попытался незаметно уйти, - Я понимаю, что кажусь тебе странной... Это война, - она закрыла глаза.
   - Любовь? - тихо спросил Боб.
   Она опустила седую голову.
   - А дети?
   В ответ она только покачала головой и вздохнула.
   За окном стояла сухая светлая осень. Кид своей властью освободил Боба от занятий, и они с раннего утра мотались без дела по городу, болтая, балагуря и строя глазки девушкам, которые охотно улыбались в ответ на веселый смех.
   На перроне Кид широко обнял Боба, похлопал его по плечам,
   - Будь молодцом, сын!
   - Скажи ей...
   - Скажу.
   - Обними ее...
  
  
   18.
  
   Фрау Хенкен поджидала Боба, сидя в кухне над чашечкой остывшего кофе. Увидев его, она вздохнула и встала из-за стола, чтобы поставить греться для него еду.
   - Милая фрау Хенкен, как мне повезло, что судьба подарила мне вас! Не сердитесь, есть я не буду, не хочу! Но, если вы мне не откажите, я хотел бы пригласить вас завтра откушать вместе со мной там, где вам больше понравится.
   Фрау Хенкен засмеялась и глаза ее снова на минутку помолодели,
   - Хорошо, хорошо мой друг!
   На утро она сослалась на головную боль и просила ее извинить. Но вечером на столе источал дивный аромат яблочный пирог, и принарядившаяся фрау Хенкен, достав изящный чайный сервиз, пригласила Боба составить ей компанию. Боб с видом фокусника высыпал на стол шикарные шоколадные конфеты, и под звуки танго преподнес ей чайные розы,
   - Это вам от папы, - галантно склонил он голову, протягивая великолепный букет.
  
  
   19.
  
   Полли ждала на вокзале, нервно сжимая руки.
   - Ну что, что, как он? Изменился?
   Кид обнял ее и удержал.
   - От него? - спросила Полли с грустной улыбкой.
   Кид кивнул,
   - И от меня, - он заглянул ей в глаза, - Что тебя тревожит? Цел, цел! Здоров, весел. Все хорошо! Ну ка, идем! Дело у меня к тебе очень важное.
  
  
   20.
  
   - Я тебя не узнаю, - сказал Лайнел при встрече.
   - Не может быть! - дурашливо ужаснулся Боб.
   - Ну конечно, я хотел сказать, что тебя трудно узнать, так ты изменился к лучшему!
   - Да? И в чем же? - Боб просто сиял самодовольством.
   - Глаза блестят! - Начал Лайнел как заправский декламатор, выставив ногу и производя величественные взмахи рукой, - Улыбка... - он сделал паузу, закрыв глаза, - Ну просто шикарная! - наконец и сам расплылся в улыбке до ушей.
   - Валяй! Агитируй! Сегодня мне все нипочем!
   - Да ну тебя! - отвернулся Лайнел.
   - А что тогда?
   - Тогда ты меня агитировать будешь! - вздохнул он, не оборачиваясь.
   - Ну не-ет! Я не потяну!
  
  
   21.
  
   - Что тебя тревожит, Полли? - Кид сидел на кухне и начищал бляшку ремня.
   - Ты смутил меня, - глаза у нее были замученные.
   - И чем же?
   - Тем, что я плохая мать.
   - Ну вот! - Кид отложил все на стол и посмотрел на нее, пытаясь разобраться, что с ней происходит, - И откуда же этот вывод?
   - Так жизнь сложилась! Понимаешь?!
   - Ты о детях? Зачем?
   Теперь настала ее очередь удивиться. Она открыла, было, рот, чтобы пояснить мысли, заставляющие ее переживать, но Кид ее опередил,
   - Зачем ты себя изводишь? Что сделано - то сделано! Время не всегда можно отлистать назад.
   - О чем это ты? - заинтересовалась Полли.
   - Да так! Фантастика! - мечтательно вздохнул Кид.
  
  
   22.
  
   - Давай поговорим! - Боб был серьезен и сосредоточен.
   Они сидели на остывающей крыше и глазели на красную полоску заката с нарывом посередине.
   - Давай! - Лайнел откинулся назад и облокотился полулежа, положив ногу на ногу.
   - Во-первых, я благодарен тебе. Очень! - Боб не видел его лица, и от этого говорить стало гораздо легче, - Я знаю, что все, что я скажу, для тебя не будет новостью. Но для меня самого это необходимо, понимаешь?... Благодарен за то, что ты стал мне другом. За то, что я могу тебе верить. За то, что ты не тащишь меня за уши, а позволяешь расти самостоятельно. За то, что я успел многое понять, за то, что ты был терпелив. Спасибо!
   - Здорово! - в голосе Лайнела слышна была улыбка, - И тебе, друг, спасибо!
   - Я понял, что, говоря о русских, ты пытался на насущном примере показать мне, как много... незнакомого заведомо нас пугает. Вместо того чтобы понять психологию предполагаемого противника, мы пытаемся обезопасить себя от... всякого вымышленного вздора! От того, что мерещится во тьме... От призраков собственного невежества!
   - Может быть, это кому-нибудь удобно? - Лайнел говорил несколько лениво, разморившись на нагретой за день кровельной жести, - Удобно, чтобы мы не понимали психологии, а, следовательно, и мотивов предполагаемого противника? Возможно, внешний враг, именно сильный внешний враг нужен тогда, когда есть опасность...
   - Внутренней политической борьбы? - перехватил мысль Боб, облокачиваясь рядом с Лайнелом - Маловероятно! Люди благополучны, чего им желать?!
   - Быть может, истины?
   - Какой? Самой простой! Помнишь, ты говорил, что справедливость для каждого своя?
   - Помню. Подачу взял! Ладно, кончай снова агитировать, а то я теряю нить разговора, - Боб повернулся на живот, так, чтобы ему было видно лицо собеседника, - Хотя,... возможно, я просто отвлекаюсь на частности, ведь внешний враг - не обязательно Россия?
   - Не обязательно! - довольно усмехнулся Лайнел.
   - Я не хочу спрашивать, кто ты.
   - Я бы не ответил! - Лайнел лег, положив под затылок руки.
   - Да, для меня достаточно того, что ты друг! Ты выбрал меня, чтобы объяснить, что нагнетая страхи, вооружаясь, мы ставим под угрозу жизнь Планеты, так?
   - Угу! Гляди, какое облако! На дельфина похоже! Любишь дельфинов?
   - Ты хочешь сказать, что бояться совсем не кого? А как же "хочешь мира, готовься к войне"?
   - Нет смысла бояться! Никого! Надо понимать, а не бояться! Знаешь, как ведут себя дети в пожаре, который сами же и устроили?
   - Знаю! - сурово ответил Боб, - залезают под кровать!
   - Вот видишь?! Ты и сам все знаешь!
   - Хорошо, давай ты ничего мне больше не будешь объяснять, просто поболтаем.
   - Давай! - Лайнел зевнул, потянулся с хрустом и сел, расправляя плечи.
   - Как ты думаешь, если бы внеземной разум достиг Земли, то с какой целью?
   - Это должен быть значительно более высокий уровень развития интеллекта, чем у человечества?
   - Да, бесспорно!
   - Возможно, тогда для наблюдения за развитием социума? С научной точки зрения. Как ты думаешь, это достойная цель для высокого разума?
   - Да?!! - Боб подскочил и пытливо заглянул Лайнелу в глаза.
   - Да просто я предполагаю! - легонько отпихнул его Лайнел и засмеялся, - Ты же сам попросил меня предложить возможную версию!
   - Это интересно!! - Боба осенило, - Наблюдение с целью сохранения вида!... Как мы за животными! - тут он в упор глянул на Лайнела, - И, конечно же, невмешательство?!
   - Полагаю, что для чистоты научных выводов это должно быть непременным условием! А что? Тебя что-то волнует?
   - Значит невмешательство?! - Боб уже сидел на корточках, нервно сцепив пальцы в замок.
   - Ты чего? - Лайнел шутливо отстранился, - Тебе же это явление хорошо знакомо!
   - Вот именно! Смотришь научно-популярный фильм о какой-нибудь звериной семье и думаешь, кем должен быть этот оператор? Кем должен быть человек, чтобы видеть и не вмешаться?!
   - Да брось! Это частные случаи!
   - Сплошь и рядом!
   - Значит, медицинские опыты тебя тоже коробят?
   - А то ты не знаешь?! Чего за душу тянешь? Говори!
   - Да ни за что я тебя не тяну! Чего ты сам с собой воюешь? - Лайнел поднялся и поправил рубаху.
   - Так как же все-таки с невмешательством? - не унимался Роберт, он тоже встал и теперь снизу заглядывал негру в лицо.
   - Я полагаю, ты и сам уже понял, - Лайнел пожал плечами, - Полное невмешательство в принципе не возможно! К тому же разные наблюдатели, разные ситуации, разные взаимоотношения... Не каждый может быть сторонним наблюдателем - это раз. Никакой народ не следует воспринимать как одного человека - это два.
   - Да, да... Конечно... ни один вид не существует отдельно, все мы друг на друга влияем хотя бы косвенно, создавая среду обитания. Каждый вид чем-то помогает другому, а чем-то отравляет существование. Особенно человек!
   - Да брось ты! Все - особенные! Люди особенные, крысы особенные, собаки особенные. А киты? Почему некоторые дельфины спасают людей? Почему касатки выказывают человеку свое благорасположение?
   - Почему? Может, зачем?
   - Ну и зачем?
   - Наверно, для того, чтобы мы признали их разум и перестали лишать их свободы? - Боб вопросительно глянул на Лайнела, рассчитывая, что тот точно знает ответ.
   - Ты замечательный парень! - Лайнел усмехнувшись, мотнул восторженно головой.
   - Почему я? Скажи, - Боб схватил Лайнела за грудки, - Скажи мне, почему я?
   - Потому что ты. Потому что говорят с тем, кто может услышать, - Лайнел протянул руку для рукопожатия, - Ну что ты так смотришь? Мне просто захотелось пожать твою руку! Не забудь про фишку, она может тебе пригодиться!
  
  
   17.
  
   Фрау Хенкен просто расцвела, в ней появилась удивительная мелодическая нежная грация. Боб смотрел на старушку исподлобья, посмеиваясь в душе. Каким теплым был ее взгляд, когда она разговаривала с его отцом! О, эта фрау! Видать лет сорок назад, она была дивно хороша!
   В прихожей Боб случайно застал ее вытирающей тоскливые слезинки. Рука ее с платочком мелко дрожала, и седина была какой-то особенно трогательной сегодня.
   - Нет, мой мальчик! - остановила она его, когда он попытался незаметно уйти, - Я понимаю, что кажусь тебе странной... Это война, - она закрыла глаза.
   - Любовь? - тихо спросил Боб.
   Она опустила седую голову.
   - А дети?
   В ответ она только покачала головой и вздохнула.
   За окном стояла сухая светлая осень. Кид своей властью освободил Боба от занятий, и они с раннего утра мотались без дела по городу, болтая, балагуря и строя глазки девушкам, которые охотно улыбались в ответ на веселый смех.
   На перроне Кид широко обнял Боба, похлопал его по плечам,
   - Будь молодцом, сын!
   - Скажи ей...
   - Скажу.
   - Обними ее...
  
  
   18.
  
   Фрау Хенкен поджидала Боба, сидя в кухне над чашечкой остывшего кофе. Увидев его, она вздохнула и встала из-за стола, чтобы поставить греться для него еду.
   - Милая фрау Хенкен, как мне повезло, что судьба подарила мне вас! Не сердитесь, есть я не буду, не хочу! Но, если вы мне не откажите, я хотел бы пригласить вас завтра откушать вместе со мной там, где вам больше понравится.
   Фрау Хенкен засмеялась и глаза ее снова на минутку помолодели,
   - Хорошо, хорошо мой друг!
   На утро она сослалась на головную боль и просила ее извинить. Но вечером на столе источал дивный аромат яблочный пирог, и принарядившаяся фрау Хенкен, достав изящный чайный сервиз, пригласила Боба составить ей компанию. Боб с видом фокусника высыпал на стол шикарные шоколадные конфеты, и под звуки танго преподнес ей чайные розы,
   - Это вам от папы, - галантно склонил он голову, протягивая великолепный букет.
  
  
   19.
  
   Полли ждала на вокзале, нервно сжимая руки.
   - Ну что, что, как он? Изменился?
   Кид обнял ее и удержал.
   - От него? - спросила Полли с грустной улыбкой.
   Кид кивнул,
   - И от меня, - он заглянул ей в глаза, - Что тебя тревожит? Цел, цел! Здоров, весел. Все хорошо! Ну ка, идем! Дело у меня к тебе очень важное.
  
  
   20.
  
   - Я тебя не узнаю, - сказал Лайнел при встрече.
   - Не может быть! - дурашливо ужаснулся Боб.
   - Ну конечно, я хотел сказать, что тебя трудно узнать, так ты изменился к лучшему!
   - Да? И в чем же? - Боб просто сиял самодовольством.
   - Глаза блестят! - Начал Лайнел как заправский декламатор, выставив ногу и производя величественные взмахи рукой, - Улыбка... - он сделал паузу, закрыв глаза, - Ну просто шикарная! - наконец и сам расплылся в улыбке до ушей.
   - Валяй! Агитируй! Сегодня мне все нипочем!
   - Да ну тебя! - отвернулся Лайнел.
   - А что тогда?
   - Тогда ты меня агитировать будешь! - вздохнул он, не оборачиваясь.
   - Ну, не-ет! Я не потяну!
  
  
   21.
  
   - Что тебя тревожит, Полли? - Кид сидел на кухне и начищал бляшку ремня.
   - Ты смутил меня, - глаза у нее были замученные.
   - И чем же?
   - Тем, что я плохая мать.
   - Ну вот! - Кид отложил все на стол и посмотрел на нее, пытаясь разобраться, что с ней происходит, - И откуда же этот вывод?
   - Так жизнь сложилась! Понимаешь?!
   - Ты о детях? Зачем?
   Теперь настала ее очередь удивиться. Она открыла, было, рот, чтобы пояснить мысли, заставляющие ее переживать, но Кид ее опередил,
   - Зачем ты себя изводишь? Что сделано - то сделано! Время не всегда можно отлистать назад.
   - О чем это ты? - заинтересовалась Полли.
   - Да так! Фантастика! - мечтательно вздохнул Кид.
  
  
   22.
  
   - Давай поговорим! - Боб был серьезен и сосредоточен.
   Они сидели на остывающей крыше и глазели на красную полоску заката с нарывом посередине.
   - Давай! - Лайнел откинулся назад и облокотился, полулежа, положив ногу на ногу.
   - Во-первых, я благодарен тебе. Очень! - Боб не видел его лица, и от этого говорить стало гораздо легче, - Я знаю, что все, что я скажу, для тебя не будет новостью. Но для меня самого это необходимо, понимаешь? ... Благодарен за то, что ты стал мне другом. За то, что я могу тебе верить. За то, что ты не тащишь меня за уши, а позволяешь расти самостоятельно. За то, что я успел многое понять, за то, что ты был терпелив. Спасибо!
   - Здорово! - в голосе Лайнела слышна была улыбка, - И тебе, друг, спасибо!
   - Я понял, что, говоря о русских, ты пытался на насущном примере показать мне, как много... незнакомого заведомо нас пугает. Вместо того чтобы понять психологию предполагаемого противника, мы пытаемся обезопасить себя от... всякого вымышленного вздора! От того, что мерещится во тьме... От призраков собственного невежества!
   - Может быть, это кому-нибудь удобно? - Лайнел говорил несколько лениво, разморившись на нагретой за день кровельной жести, - Удобно, чтобы мы не понимали психологии, а, следовательно, и мотивов предполагаемого противника? Возможно, внешний враг, именно сильный внешний враг нужен тогда, когда есть опасность...
   - Внутренней политической борьбы? - перехватил мысль Боб, облокачиваясь рядом с Лайнелом - Маловероятно! Люди благополучны, чего им желать?!
   - Быть может, истины?
   - Какой? Самой простой! Помнишь, ты говорил, что справедливость для каждого своя?
   - Помню. Подачу взял! Ладно, кончай снова агитировать, а то я теряю нить разговора, - Боб повернулся на живот, так, чтобы ему было видно лицо собеседника, - Хотя, ... возможно, я просто отвлекаюсь на частности, ведь внешний враг - не обязательно Россия?
   - Не обязательно! - довольно усмехнулся Лайнел.
   - Я не хочу спрашивать, кто ты.
   - Я бы не ответил! - Лайнел лег, положив под затылок руки.
   - Да, для меня достаточно того, что ты друг! Ты выбрал меня, чтобы объяснить, что, нагнетая страхи, вооружаясь, мы ставим под угрозу жизнь Планеты, так?
   - Угу! Гляди, какое облако! На дельфина похоже! Любишь дельфинов?
   - Ты хочешь сказать, что бояться совсем не кого? А как же "хочешь мира, готовься к войне"?
   - Нет смысла бояться! Никого! Надо понимать, а не бояться! Знаешь, как ведут себя дети в пожаре, который сами же и устроили?
   - Знаю! - сурово ответил Боб, - залезают под кровать!
   - Вот видишь?! Ты и сам все знаешь!
   - Хорошо, давай ты ничего мне больше не будешь объяснять, просто поболтаем.
   - Давай! - Лайнел зевнул, потянулся с хрустом и сел, расправляя плечи.
   - Как ты думаешь, если бы внеземной разум достиг Земли, то с какой целью?
   - Это должен быть значительно более высокий уровень развития интеллекта, чем у человечества?
   - Да, бесспорно!
   - Возможно, тогда для наблюдения за развитием социума? С научной точки зрения. Как ты думаешь, это достойная цель для высокого разума?
   - Да?!! - Боб подскочил и пытливо заглянул Лайнелу в глаза.
   - Да просто я предполагаю! - легонько отпихнул его Лайнел и засмеялся, - Ты же сам попросил меня предложить возможную версию!
   - Это интересно!! - Боба осенило, - Наблюдение с целью сохранения вида! ... Как мы за животными! - тут он в упор глянул на Лайнела, - И, конечно же, невмешательство?!
   - Полагаю, что для чистоты научных выводов это должно быть непременным условием! А что? Тебя что-то волнует?
   - Значит невмешательство?! - Боб уже сидел на корточках, нервно сцепив пальцы в замок.
   - Ты чего? - Лайнел шутливо отстранился, - Тебе же это явление хорошо знакомо!
   - Вот именно! Смотришь научно-популярный фильм о какой-нибудь звериной семье и думаешь, кем должен быть этот оператор? Кем должен быть человек, чтобы видеть и не вмешаться?!
   - Да брось! Это частные случаи!
   - Сплошь и рядом!
   - Значит, медицинские опыты тебя тоже коробят?
   - А то ты не знаешь?! Чего за душу тянешь? Говори!
   - Да ни за что я тебя не тяну! Чего ты сам с собой воюешь? - Лайнел поднялся и поправил рубаху.
   - Так как же все-таки с невмешательством? - не унимался Роберт, он тоже встал и теперь снизу заглядывал негру в лицо.
   - Я полагаю, ты и сам уже понял, - Лайнел пожал плечами, - Полное невмешательство в принципе не возможно! К тому же разные наблюдатели, разные ситуации, разные взаимоотношения... Не каждый может быть сторонним наблюдателем - это раз. Никакой народ не следует воспринимать как одного человека - это два.
   - Да, да... Конечно... ни один вид не существует отдельно, все мы друг на друга влияем хотя бы косвенно, создавая среду обитания. Каждый вид чем-то помогает другому, а чем-то отравляет существование. Особенно человек!
   - Да брось ты! Все - особенные! Люди особенные, крысы особенные, собаки особенные. А киты? Почему некоторые дельфины спасают людей? Почему касатки выказывают человеку свое благорасположение?
   - Почему? Может, зачем?
   - Ну и зачем?
   - Наверно, для того, чтобы мы признали их разум и перестали лишать их свободы? - Боб вопросительно глянул на Лайнела, рассчитывая, что тот точно знает ответ.
   - Ты замечательный парень! - Лайнел усмехнувшись, мотнул восторженно головой.
   - Почему я? Скажи, - Боб схватил Лайнела за грудки, - Скажи мне, почему я?
   - Потому что ты. Потому что говорят с тем, кто может услышать, - Лайнел протянул руку для рукопожатия, - Ну что ты так смотришь? Мне просто захотелось пожать твою руку! Не забудь про фишку, она может тебе пригодиться!
  
  
  
   23.
  
   Боб стоял на коленях возле кровати матери и держал ее за руку. Губы ее выглядели совсем бескровными, глаза ввалились, рука, сухая будто бумажная, слабо сжимала его пальцы и казалась чужой, какой-то отстраненной.
   - Мамочка, прости, что задержался, - сбивчиво лепетал Боб, глядя ей в лицо горящим взглядом, - Я не должен был уезжать вовсе... Я ничего не знал! Зачем вы молчали?
   - Милый, ну какие глупости?! Что ты так переполошился? Все болеют! Я не знаю ни одного человека, чтобы всю жизнь был здоров. Могу же и я немного похандрить? Мне просто было тоскливо, и я решила покапризничать. Ведь так хорошо, когда все внимание тебе одной!
   - Боб, ты не хотел бы попить чаю с дороги? Давай перекусим, - Кид внес бутерброды, - Дорогая, ты ведь не возражаешь, если мы тут немного попируем? Мы хотели бы быть рядом, Боб соскучился.
   - Мне это только в радость! ... - она засуетилась, привычно порываясь встать, но не нашла сил и закрыла глаза, - Вы не обидитесь, если я вдруг усну?
   Кид смеялся так естественно, так заинтересованно задавал вопросы о самом разном, так живо интересовался делами фрау Хенкен, что на какое-то время в комнате воцарился утраченный мир. Сначала Боб поразился поведением отца. Потом, заметив непривычное напряжение в его взгляде, понял, чего стоил ему этот балаган и внутренне содрогнулся. Когда они заметили, что Полли задремала, потихоньку вышли из комнаты.
   - Лучше бы, конечно, пройтись, но я не хочу оставлять ее одну. Боюсь. Ухожу только по самой острой необходимости. Работу беру на дом.
   - Ты нанял сиделку?
   - Да, конечно, в доме все время есть третий человек. Но она женщина очень профессиональная и деликатная. Исполняет свои обязанности очень умело и ведет себя ненавязчиво. Отлучается только в определенные часы. На это время ее подменяет приходящая медсестра. Полли не знает об этом круглосуточном дежурстве. И вообще не понимаю, что она знает, а что нет. На вид - ничего пока не поняла. Но ведь я лгу, как могу, стал заправским комедиантом!
   - Почему так затянули?! - от отчаянья у Боба пропала сила в голосе.
   - Эх! Если бы что-то заметили! Если б хоть что-то! Она так скучала по тебе, что утомляемость и бледность, и плохой сон, и то, что аппетит пропал - все казалось естественным и временным. Я старался ее развлечь, порадовать, думал, все пройдет, когда освоится...
   Боб закрыл лицо руками и плечи его судорожно задергались.
   Кид на это только прикрыл глаза. Он лихорадочно постукивал сигаретой по подоконнику.
   - Ты стал курить? - недоверчиво спросил Боб.
   - Да... Нет, не стал! Боюсь, она заметит, разволнуется! Ты же знаешь, она считает курение не естественным, а значит неразумным, просто ненужным. Да я и не знаю, стало бы мне легче или нет? ... Я вон и к психотерапевту ходил, он мне подсказал кое-что. Читаю всякую их умную литературу... В голову плохо лезет, не сосредоточиться!
   - Я останусь!
   - Зачем? Ты знаешь, как она к этому отнесется?
   - Я ей нужен! - вырвалось у Боба с нотками рыдания.
   - Ей нужен покой. И уверенность. Ты полагаешь, она знает, что я все бросил и каждый шорох в ее комнате? Если ты останешься ждать ее смерти...
   - Нет!!! - Боб уткнулся в портьеру, ноги едва его держали.
   - Сынок, - сказал Кид устало, - я не знаю, что на самом деле было в моей жизни, быть может, со мной просто случилась какая-то сильная галлюцинация, но я хорошо помню, что однажды я уже прижил жизнь до 46 лет. Я помню эту жизнь так же отчетливо, как вчерашний день. Она была пропащей. В конце концов, я бы спился и сдох в канаве... Но я не хотел этого, понимаешь? Это меня и спасло. Я, понимаешь, не видел смысла жить! Не понимая, ради чего и что, что мне в этой жизни делать! Но появилась она, и однажды я проснулся с ощущением, что мне двадцать с небольшим. Что ты так смотришь? Я же тебе говорил.
   - Да, но не так, ты не вдавался в детали... И потом... Она... - это мама?
   - Не знаю, все было как сон. Я поймал за руку бегущую мимо девушку. Она хотела уйти. Я не мог ее отпустить, казалось, вместе с ней из меня уйдут остатки света! Тогда я понял одну важную вещь, о которой не могу сказать даже тебе. Просто потому, что это - догадка, гипотеза, которую я ничем не смогу подтвердить, а значит, будет просто пустая болтовня, сказка! Она говорила со мной. Обещала, что вернется непременно. А потом я проснулся, и все изменилось. Лет на двадцать, минимум. И я встретил Полли! ... - Кид осекся, надолго замолчал.
   Боб тоже молчал, глядя на отца сухими горячими глазами. Губы его были плотно стиснуты, ноздри раздувались. Он не знал, что думать и готов был сделать вывод, что отец от напряжения и непосильных переживаний рехнулся.
   - Пойми! Я знаю, что это очень трудно, почти невозможно, но пойми! Я говорю все это не просто так! Никогда бы не сказал, говорю именно теперь. Теперь это самое важное, - он снова умолк, как будто выдохся. Стоял, тупо глядя в окно, а Боб глядел на него и думал, как же отец постарел за какие-то четыре месяца, словно прошло лет десять.
   - Я скажу, сын, а ты уж постарайся сам разобраться. Нет сил что-то объяснять. Когда я увидел Полли, я сразу понял, что она - вовсе не та, что обещала вернуться. Но в ней было все то, что заставило меня цепляться за гибнувшую, рассыпавшуюся жизнь. То, ради чего стоило вернуться на двадцать лет назад и жить заново. И я забыл чудо, которое случилось со мной в пьяном одурении. Как это сказать? ... Все я помнил, но забыл. Жил так, словно все так и должно быть, ни о чем таком не задумываясь. Просто принял как великий дар, не смея в нем копаться. Теперь вот... - он снова помолчал, - Теперь вот требую от тебя, - Кид вложил в интонации все усилие, на какое был способен, - требую, верь! Не смей смиряться ни на миг! Она будет жить! Иначе... Иначе, зачем все было нужно?! - лицо его сильно побледнело, и Боб, словно воочию увидел, как душа отца обливается кровью.
  
  
   24.
  
   - Боже, ... Кид! Кид! Кто убрал часы? Кид, ты дома?
   Полли сидела на краю кровати и пыталась пальцами ноги нашарить тапочки.
   - А где Кид? ... - в комнату заглянула молодая женщина в очках, Полли улыбнулась, - Здравствуйте, ... вы у нас работаете?
   Полли почувствовала слабость и попыталась лечь, но рука, ка которую она опиралась, затряслась.
   Женщина тут же оказалась рядом и помогла, подложила под спину Полли большую подушку,
   - Я сию минуту принесу ваши тапки, - взгляд у нее был очень хороший.
   - А как вас зовут? - Полли улыбалась, глядя на милое, очень симпатичное лицо женщины.
   - Клер.
   - Вы француженка? О!
   - Нет, уже почти нет. Моя мама - да.
   - А вы говорите по-французски, Клер? - Полли была оживлена и даже чуть разрумянилась.
   - Вам хочется поболтать?
   - О, это было бы счастьем, но я, наверное, все забыла!
   - Вы хотите чего-нибудь? Я сделаю для Вас все, что пожелаете!
   - Сварите мне какао!
  
   25.
  
   Кид сидел за столом, стиснув вспотевшие пальцы.
   - Хотите, я накапаю Вам успокоительного? - взгляд клер был несколько встревоженным.
   - Нет, напротив! Дайте мне крепкого-крепкого чая. Купите шикарный торт и дайте телеграмму сыну. Немедленно!
   - Телеграмму, какого содержания? - Клер достала из кармана блокнот и карандаш.
   - Нет! - Кид жестом показал ей убрать блокнот, - Одного слова достаточно! Напишите "Виктория", с восклицательным знаком!
  Я - в душ.
   - Извините...
   - Да?
   - Возможно, это важно, я нашла это под подушкой мадам.
   Кид взял в руку протянутую Клер фишку с четверкой.
   - А что Полли? Она не знает, откуда эта вещица?
   - Да, она удивилась.
   - Пожалуй, я знаю, откуда эта штуковина! Спасибо! - Кид сжал фишку в кулаке и победно потряс ею над головой.
  
  
   26.
  
   Комната Полли была залита солнечным светом. На окне щебетали канарейки. Полли осматривала себя в большом зеркале. Она отражалась почти вся. Очень похудевшая, но, пожалуй, даже помолодевшая от этого. Она с сожалением отметила, что ее любимый халатик стал ей слишком велик. А ведь она так уютно себя в нем всегда чувствовала рядом с мужем. Когда Кид видел ее в этом халатике, он словно преображался, словно становился волшебником из старинной сказки. "Жалко! А может и ничего? Нет! Не стану его менять! Пусть!"
   - Любимая, ты не рановато на ноги поднялась?
   Полли в ответ поцеловала вошедшего Кида в губы. Взгляд его залучился прежним лукавством.
   - Дорогой, если бы ты и у себя в комнате повесил клетку с такими... Слов не нахожу! Как тебе это пришло в голову? Видишь, я сразу стала быстро поправляться!
   - Ну, ты же знаешь, как я отношусь к клеткам! А это - настоятельный совет ангела хранителя нашего сына, тетушки Хенкен.
   - Как бы я хотела с ней повидаться!
   - Мы можем это устроить!
   - Нет, ну что ты! Не удобно стеснять ее! Это было бы свинством!
   - Свинством было бы не пригласить ее к нам погостить. Она и, правда, просто ангел. Я думал, что такое возможно только в старинных романах... Что ты на меня так смотришь?
   - Я думаю, что старики нужны семье не меньше, чем дети, - полувопросительно сказала Полли, - Как дереву корни, правда?
   - В ответ Кид только взглянул, но как!
   - Ой, какой мне сон приснился! Полли по-детски выпучила глаза.
   - Расскажешь?
   Она, набычившись, поглядела исподлобья и помотала головой,
   - Это ужасно... неожиданно! И странно! И даже страшно! - закончила она таинственным и жутким шепотом.
   - Ну, раз так, - сделал он тоже страшные глаза, - Когда-нибудь после! Может быть!
  
  
   Послесловие.
  
   Тот, кто знаком нам как Лайнел и та странная женщина, что предвещала Киду его счастье, находились в помещении, которое можно было бы назвать межпланетной станцией, если бы оно действительно было таковой. Пустое нежилое пространство, сравнимое с большим холлом округлой формы, с удлиненными тоже округлыми выступающими окнами без каких бы то ни было занавесей. Матовые стекла тепло приманивали подойти. Мужчина стоял у окна и его полупрофиль смутно отражался в стекле.
   Она подошла, и оказалось, что она не достает мужчине до плеча. Он взглянул грустно и их взгляды соприкоснулись. В глазах мужчины светилась улыбка. Он выразил жестом и мимикой сожаление. Женщина в ответ тихонько провела пальцами по его плечу, явно стараясь утешить. Он прикрыл глаза и через мгновение взглянул на нее совсем по-другому. Она улыбнулась в ответ и потянула его за руку от окна, на ходу целясь пультом дистанционного управления в центр огромного помещения. Едва уловимое движение ее указательного пальца на пульте вызвало появление рассеянного ярко-голубого луча. Луч заплясал на полу. Она остановилась, навела луч туда, куда ей хотелось, и нажала другую кнопку. Воздух на том месте, куда падал луч, знойно заколыхался, в этом мареве образовались два удобных кресла и столик.
   Усевшись, она передала пульт мужчине. То вздохнул, усмехнулся и с помощью пульта установил на столике подобие дисплея. На экране с бешеной скоростью стали листаться кадры. Женщина коснулась его руки и, не отрывая взгляда от экрана забрала у него пульт. Кадры снова заплясали. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, сжимал подлокотники и напряженно глядел на экран. Взгляд его становился все тревожнее. Она же взглядывала на него с выражением предвкушения на лице. В какой-то момент он вдруг прянул вперед, и картинка на экране замерла. Женщина широко улыбнулась и еще раз провела пальцем по пульту. Экран стал увеличиваться, а картинка стала стереоскопической.
  
   В кадре был салон земного придорожного кафе. У стойки сидел Боб Он сильно изменился, но был вполне узнаваем. На вид ему было около сорока лет. Выглядел он благополучно и независимо. Он о чем-то рассеянно разговаривал с барменом. Вот он расплатился и собрался уходить, перевел взгляд на двери и замер на месте.
   В кафе заходила пара. Молодой мужчина, лет тридцати и красивая черноволосая женщина. Ей могло быть и двадцать пять и сорок лет, с одинаковым успехом. Женщина скользнула взглядом, осматриваясь, и замерла на полуслове. Спутник ее выразительно вздернул бровями и спокойно пошел к столику. По всему было видно, что хозяин положения не он. Вошедшая женщина смотрела на Боба, и застывшее лицо ее, казалось, неуловимо изменяется. Так, словно она становится другим человеком.
   Спустя несколько секунд, Боб решительно встал и подошел к ней, остановился напротив. Она сглотнула и прикрыла на мгновение глаза.
   - Сара?
   - Роберт... Я полагала, ты даже и не знал моего имени.
   - Я тоже от чего-то так полагал. Видишь, оказывается - знал. Так бывает?
   - Думаю, нет.
   - Ты не одна?
   - А?... Да нет, не важно! Это не важно.
   - Присядем за столик?
   - Я не знаю... Как-то не ловко! Пожалуй, стоит уйти, - она растерянно взглянула на своего недавнего спутника. Тот усмехнулся, пожал плечами и взмахом руки подозвал официанта.
   - Мне надо ехать, - сказал Боб, - Завтра рано утром я должен быть на работе. Но я не могу вот так расстаться с тобой. Этого делать нельзя, понимаешь?
   Видно было, что Боб волнуется. На лбу выступила легкая испарина, лицо забавно помолодело. Сара растерянно шарила невидящим взглядом по столикам, по стойке.
   - Я могу сейчас оставить тебе визитку, взять твои координаты, но мне кажется, - Боб чуть помолчал, - Мне кажется, это было бы неправильно. Мы не виделись тридцать лет.
   - Больше!
   - Не важно. Но я узнал тебя. Узнал с первого взгляда.
   - Я, кажется, тоже...
   - Я здесь проездом, просто устал за рулем. Уже собирался уходить. Мы могли не встретиться, разминуться.
   Сара глядела на него в упор.
   - Хотя, - продолжал Боб, - мне кажется, что еще тридцать лет назад я уже ждал сегодняшней встречи. Я о ней всегда знал.
   Он вынул что-то из кармана и вложил в руку Саре.
   - Я сейчас пойду в машину. Буду считать до...
   - До скольки?
   - Видно будет, - пожал он плечами и взглянул на нее с прищуром. И этот взгляд очень сильно сейчас напомнил взгляд его отца.
   Сара улыбнулась. Он обогнул ее, задев длинной полой расстегнутого черного пальто. Она разжала ладонь и увидела круглую деревянную фишку, гладкую, отполированную временем настолько, что цифра "4" на ней почти стерлась. Сара последний раз посмотрела на парня за столиком. Тот сидел вполоборота и глядел на нее спокойно и внимательно. Видимо ждал хоть каких-то объяснений. Но Сара почему-то снова глянула на странный предмет в руке, развернулась и вышла на улицу, туда, где в машине Роберт считал до...
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"