Гончаров Олег : другие произведения.

Полина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    С той самой секунды, когда ты решил не выбрасывать меня посреди реки в Норильске, я живу только тобой. Я безумно счастлива, что вижу тебя, дышу вместе с тобой, брежу тобой во сне и наверняка умру, если умрёшь ты.

  Олег Гончаров
  
  ПОЛИНА
  
  Приключенческий роман
  
  Глава первая.
  
  16 декабря 2019 г. Москва. Россия.
  
  Никита Демидов прилетел в Домодедово во втором часу дня прямым рейсом из Каира. Подхватил с ленты транспортёра свою дорожную сумку, изрядно потёртую по углам, в сопровождении офицера службы безопасности спустился по служебной лестнице вниз, сел в ожидающий его автомобиль, и через сорок минут уже въезжал в узкую арку дома на Старой Басманной.
  
  ‒ Надо же, как выросло, ‒ подумал он, бросив взгляд на дерево, зажатое между его домом и старым особняком купчихи Лоушкиной, увешанным почему-то красными коммунистическими флагами. ‒ Десять лет ‒ как один день.
  
  Отпустив водителя, Демидов поднялся на седьмой этаж и уверенно открыл тяжёлую металлическую дверь слева от лифта. Поставив сумку у вешалки, принюхался и, улыбнувшись, прошёл по широкому коридору в гостиную.
  
  ‒ Прости, что накурил здесь у тебя. Но, честное слово, не могу переносить воздух помещений, в которых никто не живёт. Всегда пахнет запустением и смертью. Привет, беженец, ‒ крупный седой мужчина на удивление резво вскочил с кожаного дивана и буквально сгрёб Никиту в охапку. ‒ Я соскучился.
  ‒ Я тоже, Александр Фёдорович, ‒ Демидов крепко обнял мужчину и непроизвольно взъерошил его седые волосы. ‒ Простите, что не по уставу, товарищ генерал. Прибыл в ваше распоряжение.
  ‒ Ладно тебе, Никита. Отставить. Мы же свои. Как долетел?
  ‒ Нормально, Александр Фёдорович. Из Атланты ушёл без проблем. В Рио было несколько нервных минут с паспортом Марко Спэтару. Ну, а из Каира летел уже по своему дипломатическому.
  ‒ Лады, ‒ генерал разжал объятия и хлопнул Никиту по плечу. ‒ Рад, что ты жив и здоров. ‒ Генерал сделал паузу и зачем-то потрогал себя за нос, ‒ В отличие от Лизы. После бегства профессора Ли, вас нужно было сразу же вывозить из страны. Моя вина. Но карма догонит. Даже не сомневаюсь.
  ‒ Не ваша это вина, товарищ генерал. Вы здесь, в Москве. А я был там, рядом с Лизой. И, если уж быть совсем объективным, то я никак не мог подумать, что контора начнёт так жёстко и быстро подчищать хвосты.
  ‒ За те тридцать часов, что ты летел, в мир иной ушло шестеро ведущих вирусологов Центра. Все по-разному, но тем не менее это так. Присядем? У меня что-то в последнее время спина начала побаливать. На пенсию зовёт, видимо.
  
   ***
  
  Шесть дней назад. 10 декабря 2019 года. Центр по контролю за эпидемическими заболеваниями. Атланта, Джорджия.
  
  ‒ Сер? ‒ Брутальная, похожая скорее на рокершу, нежели на секретаршу, молодая особа, наполовину просочилась в кабинет и молча указала пальцем на телефон. ‒ Извините, профессор. Я ещё не совсем освоилась. У вас там важный звонок. По-моему, это ваша жена.
  ‒ Спасибо, Мишель, ‒ Демидов отошёл от окна и снял трубку. ‒ Слушаю, дорогая.
  ‒ Привет, Ник. Прости, что отрываю от дел, ‒ голос Лиз немного подрагивал. ‒ Тебе уже доложили о профессоре Ли?
  ‒ Нет. А что я ещё должен знать об этом долбаном китайце? Он второй день не появляется в лаборатории. Позавчера его заметили пьяным на крыльце дома. Я, конечно, уважаю его страсть к алкоголю, но работу за него делать никто не будет.
  ‒ Он не запил, Ники. Красивая постановка, грамотная легенда. Эдакий безобидный засранец, заглядывающий иногда в бутылку. У меня есть самые свежие данные о том, что Сэм вообще не пил. Короче говоря, в настоящий момент мистер Ли находится в Китае.
  ‒ Что? ‒ Демидов прижал трубку к груди, подошёл к двери и плотно закрыл её. ‒ Что значит в Китае? ‒ Демидов сел в кресло и ослабил узел на галстуке. ‒ Как он туда попал?
  ‒ Ну, а как по-твоему люди попадают в Китай? По морю, по воздуху, пешком. Отгадай с трёх раз. Да, чуть не забыла. Я оставлю автомобиль в паркинге. Меня подвезут. Энн из шестой лаборатории вчера въехала с мужем в соседний с нами дом. 565 Рид-стрит. Будем соседями. Пригласили на полчаса к ним. Ты в котором часу приедешь?
  ‒ Примерно к семи. Заберу костюм из чистки и домой. Я могу рассчитывать на ужин? Или девичник затянется? ‒ Демидов прочитал появившееся на мониторе компьютера сообщение, прижал трубку плечом и написал ответ. ‒ Тут письмо от боса. Требует к себе. Извини, дорогая. До вечера. Целую.
  
   ***
  ‒ Проходите, мистер Демидофф, ‒ Стивен Линч, узколицый старик с тонкими бескровными губами, указал на кресло и отпил из стакана большой глоток виски. ‒ Кажется мы с вами в большой и очень глубокой заднице. Выпьете?
  ‒ Нет, спасибо. Я за рулём не пью.
  ‒ Я тоже не пью за рулём, Ники. Но сегодня чрезвычайно подходящий день для того чтобы напиться в говно и со всей дури врезаться в одну из опор на развязке Тома Морленда. Это ведь не так далеко от вашего дома?
  ‒ Да, сер. В трёх кварталах.
  ‒ Вот. Не упустите свой шанс.
  ‒ Мы можем перейти к делу, мистер Линч?
  ‒ Разумеется, мистер Демидофф. Профессор Ли покинул нас. Нет, даже не так. Мистер Ли кинул нас. Он сбежал на свою историческую родину. Я думал, что это прерогатива евреев, сбегать на свою историческую родину. И тут такой сюрприз. Как вам кажется, ему просто захотелось сменить род деятельности и теперь он будет сажать свой грёбаный рис? Или ловить змей для портовых ресторанов? Или он всё же повёз на свою историческую родину маленькую пробирку с притёртой пробкой из нашей лаборатории? ‒ Линч опрокинул остатки виски в щелеподобный рот и со всей силы швырнул стакан об стену. ‒ Если наши доблестные службы приволокут его обратно, я лично залью в его пасть ведро эболы!
  ‒ Сер, ‒ Демидов включил стоящий на столе вентилятор. ‒ Я понимаю всю серьёзность проблемы. Но не думаю, что Ли мог что-то унести. Всё, что он мог унести, так это свои мозги.
  ‒ Вы полагаете, что этого мало?
  ‒ Я полагаю, что нам нужно успокоиться и начать думать.
  ‒ Думать? ‒ Линч взял второй стакан и налил в него виски. ‒ Вы серьёзный учёный, мистер Демидофф. И говорите такие вещи. О чём мы должны думать? О! Я вам скажу о чём. Я это чувствую своей геморройной задницей. Думать нужно о том, чтобы наша с вами смерть не была мучительной. Вы себе даже не представляете, как высоки ставки.
  ‒ Смею вас заверить, сер, что я в курсе того, чем занималась моя лаборатория в течение последних пяти лет. Но какое отношение имею я к тому, о чём вы только что сказали?
  ‒ Прямое, Ники. Вы не сообщили мне, что профессор Ли отсутствовал на рабочем месте двое суток. А это недопустимо.
  ‒ Я полагал, сер, что Сэм опять напился. Несколько раз в год с ним случались подобные неприятности.
  ‒ И вы всегда покрывали этого засранца. Однако, хочу вас огорчить. Сэм Ли вообще не употреблял спиртное. Да, мы нашли в его доме кучу бутылок с алкоголем. С разной степенью наполненности. Однако, как оказалось, ни на одной из оперативных записей не нашлось ни одного кадра, где бы он пил. Китаец всех нас успешно разводил на протяжении кучи лет. Я взбешён. И это ещё мягко сказано, ‒ Линч поднял глаза и посмотрел немигающими глазами на Демидова. ‒ Готовьтесь всё это как-то объяснить тем парням, которые приедут всех нас потрошить. Вас, конечно, я постараюсь отстоять, но ничего хорошего не обещаю, ‒ старик вздохнул и достал из коробки кубинскую сигару. ‒ Езжайте, Ники, домой. Хорошенько надеритесь, трахните жену или, на худой конец, вашу горничную. Возможно, это будет в последний раз...
  
   ***
  Дома оказалось, что трахать, как выразился выпивший босс, уже некого. Лиз, с перерезанным горлом, лежала в прихожей, а Марта, совершенно голая с распоротым животом ‒ на втором этаже в своей спальне. Всё походило на банальное изнасилование с последующим ограблением. Таких случаев в последнее время хватало. Перевёрнутая мебель, выпотрошенные шкафы, исчезнувший алкоголь, побитая посуда. Правда, Лиз не тронули. Ей просто перерезали горло. Жуткие утехи достались Марте, кроткой мексиканке, служившей у них восемь лет.
   Но что-то было не так. Демидов некоторое время ходил по комнатам, пытаясь понять: что именно было не так. Однако, минут через двадцать, так и не найдя ответов на внутренние вопросы он, понимая, что тянуть больше нельзя, вызвал полицию.
  Похоронили Лиз на Oakland Cemetery, старейшем кладбище Атланты в семейном склепе, в котором, по легенде, уже лежали её родители и родители её матери. Дедушка Менахем и бабушка Зои. На самом деле, склеп был выкуплен у города ещё в пятидесятые годы и использовался как объект для закладок разведданных. Удобное, спокойное место, располагающее к размышлениям над бренностью жизни.
  Посидев какое-то время на ажурной чугунной скамье, Демидов незаметно нажал на потайную кнопку в сидении скамьи, приподнял крышку тайника и положил в него ключ от склепа. Зябко поведя плечами, Никита достал из кармана красивую открытку с соболезнованием от мистера Линча и вдруг отчётливо понял, что же было не так вчера вечером.
  Не было никаких видимых следов борьбы. От слова совсем. Бледное удивлённое лицо Лиз с широко распахнутыми глазами, неестественная поза. Люди инстинктивно хватаются за раненое место, а у Лиз обе руки были вытянуты вдоль туловища. Это первое. Второе. У Лиз был чёрный пояс по карате. И это очень хороший аргумент, если к тебе в квартиру вламываются грабители. Ну и такое же спокойное лицо у бедной Марты. Какой из этого всего вывод? Самый простой ‒ инъекция пиростифина. Через пять секунд наступает остановка сердца, а дальше делай с трупом что хочешь. Опять же, полиция примчалась максимально быстро, словно ожидали за углом квартала.
  Конечно, очень жаль. Просто нет слов. Лиз была хорошим напарником. Правда, за десять лет они так и не стали настоящими мужем и женой. Иногда был дежурный секс по требованию природы. И ничего более. Из общего ‒ только работа. Из-за разности характеров ‒ свои интересы, свои друзья. Типичная американская семья. Каждый сам в себе. У него ‒ кукольного вида Рейчел. Латентная Ку-клукс-клановка и дальняя родственница японского императора. Блестяще образованная и неистощимая в постели. У Лиз ‒ мачо с доставкой на дом. Уличный музыкант Карлос, по кличке Сантана. Весёлый нелегал во втором поколении с гитарой, который заставляет плакать толпы слушателей на улицах Атланты.
  Подъезжая к дому, Никита по привычке, выработанной годами, бросил взгляд на почтовый ящик соседки, миссис Хэнкс и непроизвольно сжался, словно перед броском на невидимого противника. На боковой стенке почтового ящика жёлтым мелом была нарисована цифра пять. А это означало наивысшую степень опасности и срочную эвакуацию. Остановив свой джип перед воротами гаража, Никита сжал до белых кончиков пальцев руль верного друга, сломал ключ в замке и, не спеша, зашёл в дом.
  А дальше время понеслось со скоростью экспресса. Достав из тайника паспорта и деньги, Никита выхватил из шкафа дежурную сумку ‒ тревожный чемоданчик, как он её называл по старой привычке, спустился на первый этаж, включил в гостиной, прихожей и на кухне свет, вышел на задний двор, перешёл внутреннюю общую лужайку, открыл своим ключом входную дверь соседнего дома, прошёл в гараж и уже через несколько минут ехал в сторону аэропорта Хартсфилд ‒ Джексон.
  
  16 декабря 2019 г. Москва, Россия.
  
  ‒ Что-то все спецслужбы службы в Штатах в последнюю неделю странно так засуетились. Все шестнадцать. Такого давно не наблюдалось, ‒ генерал Логунов шумно сел на диван и посмотрел на Никиту. ‒ Я так полагаю, вся эта движуха, как любит выражаться молодёжь, из-за профессора Ли. Если Россию нельзя понять умом, то Китай нельзя понять даже задницей. Доходит только тогда, когда у тебя, в этом месте, уже рука китайца по локоть. Странные они люди. Улыбаются в лицо, а сами наверняка думают какой ты на вкус, если тебя слегка не доварить...
  ‒ Да ладно вам, Александр Федорович, ‒ Никита тоже присел на диван и чисто по-американски забросил ногу на ногу. ‒ Нормальные люди. И профессор Ли нормальный. Просто у каждого своя задача. Чем мы с Елизаветой лучше или хуже него? Это просто работа. На его месте мог быть и я.
  ‒ Да. Помнишь, в "Бриллиантовой руке"? Напьёшься ‒ будешь, ‒ Логунов рассмеялся и почесал седой коротко стриженый затылок. ‒ И всё же. Почему так всё громко, открыто. Я бы даже сказал, напоказ. Ведь тема создания бактериологического оружия не просто табу. Не просто вещь за семью печатями. А тут все разведпризнаки налицо. Сбежал китаец, ужас-ужас, вирусолог, ждём чего-то очень нехорошего. Соображения есть? Нам здесь показалось, что хозяева денег решили всё же явить миру бинарное оружие, которое они слепили в лаборатории в Чапел-Хилл. Над вакциной от которого вы так славно потрудились. Славно ‒ это сарказм, если ты не понял. Поскольку деньги на ветер. Не думал, что доживу до такого. Впрочем, не уверен, что переживу это дерьмо.
  ‒ Ну, это же намного лучше, чем бросаться ядрёными бомбами. А экономику охлаждать нужно. Сдувать пузыри и так далее. Триллионные американские долги. Зачем их отдавать? Я так понимаю, никто и не собирался делать эту глупость. Как там сказал один мутный олигарх? Долги отдают только слабаки. Вот, где-то в этом ключе. Но я не силён в финансах. Я хороший вирусолог.
  ‒ Ладно. Поглядим. Есть люди повыше нашего. Это их головная боль. Сейчас нужно решить твои проблемы.
  ‒ Они у меня есть? ‒ Никита посмотрел на генерала и улыбнулся. ‒ Я жив и я дома.
  ‒ Есть ещё, ‒ генерал посмотрел на часы, достал из кармана пиджака телефон и набрал номер. ‒ Что так долго, Серёгина? Пробки? А мигалку включить слабо? Не всё же кремлёвским пацанам людей распугивать.
  
  Через десять минут за окном послышался вой сирены, а ещё через пять минут в квартиру вошла женщина под пятьдесят с небольшим чемоданом на колёсиках.
  
  ‒ Майор Серёгина. Наталья Станиславовна, ‒ представил гостью генерал, поднимаясь навстречу. ‒ Зубная фея всея Внешней разведки. И по совместительству, моя супруга. Пять лет уже как. Недавно отмечали деревянную свадьбу. Сейчас будем делать тебе больно, ‒ Логунов подмигнул Никите и широко улыбнулся белоснежными протезами. ‒ У тебя, полковник, трассер во рту. Наш соглядатай ещё в Рио засёк твой маячок. Придётся тебя обезличить. Для твоей же пользы. Но, как видишь, в узком семейном кругу. Поскольку есть оперативные данные о глубоко инкорпорированных в наши структуры парнях типа тебя. Трассер изучим. Наверняка, кое-что полезное для себя почерпнём. Нам пока что с Интел тягаться рановато.
  ‒ Это ты у меня по совместительству, ‒ улыбнулась Наталья Станиславовна и протянула Никите руку. ‒ Здравствуйте, Никита. Как уже сказал этот молодой человек, я майор Серёгина.
  
  ‒ Очень рад знакомству, Наталья Станиславовна. Вам таки удалось завалить последнего зубра в этом лесу. Я всегда верил, что из его генеральской папахи когда нибудь кто-то всё же сошьёт модную женскую сумочку.
  ‒ Хорошая идея, Никита. Если моль не поела. Сегодня обязательно погоняю пыль на антресолях. Давайте, присаживайтесь на стул и приступим. Вам же шестёрочку ставили?
  ‒ Да, ‒ Именно шестёрочку. Два года назад. Справа. Родной пришлось удалить, поскольку лечение не помогло. ‒ Демидов сел на стул, мысленно готовясь к экзекуции.
  ‒ Конечно не помогло, ‒ Наталья Станиславовна положила свой чемодан на стол и открыла его. ‒ Делается это так. Сначала вы ходите к дантисту на осмотр и профилактику. Потом у вас начинаются проблемы с зубом. Потом идёт лечение и вот он финиш. Зуб удаляют, дают неделю, чтобы десна устоялась, устанавливают штифт и вишенка на торте ‒ новый зуб. Знаете, сколько всего полезного можно поместить в шестёрке? Кроме ампулы с ядом, разумеется, ‒ Серёгина надела перчатки и заглянула Никите в рот. ‒ Очень не плохо. Чистенько. Посмотри, товарищ генерал, как должна выглядеть ротовая полость у некурящего человека. Это же просто песня.
  ‒ У меня тоже песня. Отменные чешские зубы. И что важно ‒ не болят. Совершенно.
  
  Через полчаса злосчастный зуб был снят и бережно положен в пластиковый контейнер, а на вживлённый ранее штифт посажен новый зуб без начинки.
  
  ‒ Сейчас поедем к нам на дачу, полковник. Будем как бы отчёт писать для начальства. Зуб не жмёт? Скормлю тебе колбаску собственного приготовления. А сюда больше не возвращайся. Всё. Эта квартира для тебя умерла, ‒ генерал улыбнулся. ‒ Ты теперь живёшь на 1-й Тверской-Ямской. Всё самое ценное я уже перевёз туда. Договорились?
  ‒ Ведомственная? ‒ Никита несколько раз открыл и закрыл рот.
  ‒ Никак нет, полковник. Тебе сорок три года и ведомственная? Совсем там, в своей Америке, потерял веру в отечество. Мы хоть и бедная страна, но богатая, как говорит известный гуру плоского юмора. Кстати, есть хороший и свежий шютка в тему. Знаешь, где сейчас хоронят всех юмористов? Никогда не догадаешься. На Вагановском мемориальном кладбище юмора. Раскупили почти все участки. А квартира не ведомственная. Честно приобретённая мною жилплощадь. На твои командировочные. Вернее, не совсем на твои. Знаешь, когда все вокруг сидят на потоках и на схемах, когда у мелкого чина находят по нескольку квартир, забитых наличкой, то грех было не воспользоваться положением и не отвоевать для своих людей, которые, на минуточку, уж точно работают на свою страну, немножко печенек. Да и деньги тебе не помешают. Туда тебе дорога закрыта. И это без вариантов.
  ‒ У меня есть деньги, Александр Федорович.
  ‒ Нет у тебя денег, полковник. Часов двадцать как нет. Всё, поехали. Нечего трассер светить.
  
  Бомбануло в конце месяца. 31 декабря 2019 года власти Китая проинформировали о вспышке неизвестной пневмонии Всемирную организацию здравоохранения. Эдакий подарочек к Новому году. Чтобы было за что бокал с шампанским поднять. А днём первого января свежего года с Никитой случилось первое, с момента возвращения из Штатов чрезвычайное происшествие.
  
  
  Глава вторая.
  
  ‒ Ну, рассказывай, ‒ генерал Логунов слегка отвернул занавеску окна и осмотрел заснеженную улицу дачного посёлка. ‒ Без трупов никак нельзя было, насколько я понимаю, ‒ генерал посмотрел на румяного от мороза Никиту и протянул ему свою крепкую ладонь. ‒ Я уже перезванивал Бойденко, но там молчат.
  ‒ Может и не знают, но оба нападавших не за кошельком подошли на подземной парковке. У одного хороший русский, а второй точно не наш. Наезд тупой, мол задел их машину, когда парковался. С досье явно не знакомы, поскольку шли устранять ботана-вирусолога. Но им не повезло. Шприц заправили серьёзной дрянью. Хватило на двоих, ‒ Демидов достал из кармана небольшой пластиковый пенал со шприцем внутри. ‒ Не хотите отдать в лабораторию? Здесь явно не пиростифин. Вырубились мгновенно. Интересная вещь. Мне кажется, что нашу грёбаную цивилизацию боги скоро разнесут на молекулы за нашу ненависть к себе подобным.
  ‒ Что это сейчас было? Пару часов назад ты отправил к этим самым богам двух человек, ‒ генерал взял пенал и зачем-то посмотрел на свет. ‒ Даже по Раю в своё время ползал некий Змий и нагло подначивал перворождённых человеков совершить грех. Без всего этого дерьма, что с нами здесь происходит, человечество давно бы уже прокисло. Кстати, я далеко не кукольный генерал в смешных лампасах. И уж точно не пацифист. Ты вот, наверное, не знаешь, но твой отец, покойный Илья Макарович, принял меня в Академию МВД СССР скорее всего только потому, что на момент поступления, я ходил с огромным фингалом под левым глазом, который я неумело маскировал маминой пудрой, пугал приёмную комиссию отсутствием двух передних зубов, выбитых в драке с бандитами и позванивал двумя знаками "За отличие в службе ВВ МВД", 1-й и 2-й степени. То есть, ни разу не был среднестатистическим советским гражданином. Да и ты, помнится мне, постоянно получал от отца поощрительные затрещины за каждый честно разбитый нос. Так что мир такой, какой он есть. Да, мне бы тоже хотелось, где-то глубоко в душе, чтобы не было нашей с тобой работы, чтобы никто не уходил на небо от пули, или вот от того, что ты принёс, но так не было никогда и никогда не будет. Это только животные убивают других животных для пропитания. Мы же убиваем друг друга для того, чтобы у какого-то очередного чёрта стало чуть больше бабла. Что будем делать с тобой?
  ‒ А ничего, Александр Федорович. Будем жить. Мне предложили лабораторию.
  ‒ Я знаю, ‒ Логунов достал из холодильника две бутылки пива, пакет с вяленой рыбой и сел за стол. ‒ Бери стаканы возле мойки и садись. Сегодня заночуешь здесь.
  ‒ Что-то не так? ‒ Никита взял стаканы, открывашку и тоже сел за стол.
  ‒ Да всё не так. Стойкое ощущение того, что тебя выставили, словно манекен, в витрине магазина. Будто и не было десяти лет глубокого внедрения к нашим заклятым друзьям. Или, как говорит президент, к нашим партнёрам. Мне кажется, тебя просто сдали. И сегодняшнее официальное заявление китайцев тому подтверждение. Война началась и солдаты должны умирать. Между прочим, твой босс, мистер Линч, два дня назад подавился шампиньоном за ужином.
  ‒ Вот как? Странно, ‒ Демидов откупорил бутылки и налил себе и генералу. ‒ Он планировал напиться в хлам и врезаться в опору на развязке Тома Морленда. Шикарное сооружение. Одна из мировых достопримечательностей. Там довольно часто сводят счёты с жизнью неудавшиеся романтики, как я их называю.
  ‒ Ну, кто-то решил, что умереть в домашней обстановке за ужином более кошерно. Тебе, Никита, нужно раствориться. И немедленно. Я не хочу, чтобы сын моего учителя и большого друга погиб. Я обещал Илье Макаровичу присмотреть за тобой. Ляжешь на пару недель в одно шикарное заведение. Перекроим тебе слегка физиономию. Будешь ты красивым, а не шо-нибудь, как пели девчонки из "Поющих трусов". Да и с такими ушами только с зайцами соревноваться... Шучу. Про уши. А в остальном ‒ нет. Месяца через два, когда всё заживёт, сможешь начать жизнь сначала. У некоторых это получалось. И тебе настоятельно советую попробовать.
  ‒ Как-то вы печально начали, Александр Федорович.
  ‒ Я тебе двадцать лет назад говорил, что быть разведчиком ‒ очень тяжелый выбор. Это в кино романтика, девушки Бонда и прочее дерьмо. А жизнь сильна суровым реализмом. Но ты был упрям.
  ‒ А я не жалею, товарищ генерал. В первую очередь, я учёный. А всё остальное потом. Но не всё так безальтернативно. Россия большая. Пристроюсь.
  ‒ Наверное. Но несколько позже. Пока отсидишься. Хвосты я за тобой подчищу. Каждый день по городу и области с десяток трупов появляется. Кто в автомобильной аварии, кто по бытовухе уходит, кто от наркоты. Похожего найдём, покажем, зуб поставим и с почестями зароем. Это моя забота. Теперь давай о наших, о конторских делах.
  ‒ Вы о заявлении китайцев?
  ‒ Да.
  ‒ Если коротко, то у кого-то там, ‒ Никита поднял палец вверх. ‒ действительно знатно подгорело. И тут вы правы. Хозяева денег на самом деле решили побаловать мир бинарным оружием, состряпанным на кухне Национального центра медицинской разведки.
   ‒ Форт-Детрик?
  ‒ Да. В главном гнезде американского биооружия. Мы же с вами понимаем, что практика любой разведки состоит в отрицании любой деятельности, которая может быть с ней связана. Однако учитывая общеизвестный факт, что в лаборатории самого высокого уровня биологической защиты BSL-4 Военно-медицинского НИИ инфекционных болезней армии США, всё в том же Форт-Детрике произошло нечто из ряда вон выходящее, повлёкшее трёхмесячное закрытие данной лаборатории, а после этого по США пошла волна атипичных пневмоний, следует полагать, что пробный шар всё же имел место. Но признать это прямо ‒ означает расписаться в авторстве коронавируса и его последующей пандемии. Однако профессора Ли отозвали не в лучше время. Вакцина ещё не готова. И в ближайшие год-два готова не будет, поскольку кадры зачищены. Ну, или я далеко не всё знаю. Впрочем, может так и задумывалось. Но если честно пройти весь путь, а это получение технического задания, разработка, испытания, проверка на эффективность, проверка на безопасность, регистрация, сертификация, запуск в индустриальных условиях для коммерческого или иного использования вакцины для людей, то потребуется от десяти до пятнадцати лет. Да, можно ужаться до пяти-семи. Но это предел. Я это к чему столько много буков сказал... Если китайцы объявили о неизвестной пневмонии, то это наверняка страшилка, согласованная на самом-самом верху. Не думаю, что глубинное государство готово выпустить боевой вирус на свободу. Как они это сделали в США. Запустят облегчённый вариант. ВОЗ для отвода глаз. Ни разу не сомневаюсь, что методички давно заготовлены. Осталось дождаться первых трупов с необходимыми параметрами и объявить пандемию. Короче, товарищ генерал, ‒ Никита отпил из стакана и с удовольствием облизал пену с губ. ‒ На шасси новоявленного вируса нацепили ещё и экономику с политикой. Будет интересно наблюдать за всем этим цирком с конями.
  ‒ Примерно так я и думал. Но трупы будут?
  ‒ Могу ответить так: будут. Китайцы запустили игру во время сезонного обострения. Только трактовка будет иная. То, что мы там лепили, ни разу не вакцина от SARS-CoV, MERS-CoV. А о вирусе я докладывал ещё в августе девятнадцатого. Там что-то не так с этим вирусом. Он не вызывает тяжелые заболевания. Мы это скоро увидим. Думаю, при нём смертность будет 0.3-0.14 %. В общем, как от обычного гриппа. Но может работать в связке с сопутствующими заболеваниями. У стариков, бог знает, какие болезни могут быть. Вирус может напугать. То есть, даже не сам вирус, а подача проблемы. Вирус поможет решить какие-то свои задачи глобального масштаба. Что это за задачи, будем смотреть, а пока у меня есть стойкое убеждение в том, что вирус это только предлог для разгона всеобщего страха и истерии. Всё дело в вакцине.
  
   ***
  28 марта 2020 года. Москва. Россия.
  
  Последний день перед карантином жители Москвы отметили бурно: в ресторанах и барах гуляли и развлекались. У Никиты как раз подошёл к завершению курс лечения в частной закрытой клинике в Кузьминках. Работу, конечно, провели титаническую. Выровняли нос, немного убрали скулы, подправили губы, подтянули наметившиеся мешки под глазами, подняли брови и поменяли форму ушей.
  Когда начали сходить отёки и синяки, Никита перестал себя узнавать. И это ему не очень нравилось. Хотя, собственно, такого результата и добивались. В Штатах, после автомобильной аварии, он все десять лет заметно прихрамывал. Теперь этот дефект тоже устранили. Приехавший на выписку генерал Логунов, удовлетворённо цокал языком и похлопывал Константина, сына от первого брака, и по совместительству хозяина заведения.
  
  ‒ Вот можешь, сына, если хочешь. Совсем нового Демидова мне выкроил. Не даром я тебе в своё время третье издание Большой медицинской энциклопедии купил. Был бы сейчас неизвестно кем.
  ‒ Ой, пап. Если бы не завалил экзамены на архитектурный, то строил бы дома.
  ‒ Может, потому и завалил, что твоё призвание делать выкройки из живых людей. Кстати, а вот девки к тебе приходят. Ты что, не можешь изваять что-то такое, что бы тебе понравилось? Внуков ведь охота. Я почему на пенсию не иду? Внуков нет. Вот почему.
  ‒ А вот это уже шантаж, Александр Федорович, ‒ Никита пожал Константину руку. ‒ Спасибо Костя. Преклоняюсь перед твоим мастерством. И прости за выбитый в детстве зуб. Но ты был не прав. Ленка мне первому начала оказывать знаки внимания, ‒ он рассмеялся и посмотрел на генерала. ‒ Что дальше?
  ‒ Дальше ‒ на дачу. Мать пельменей налепила. Я категорически не воспринимаю покупные. Наталья Станиславовна лепит пельмени чисто профессионально, поскольку сибирячка. Ты с нами? ‒ Логунов посмотрел на сына.
  ‒ Никак нет, товарищ отец. Две операции сегодня. Певица, не буду говорить кто, но в возрасте. В возрасте всё начинает разъезжаться в разные стороны. И содержанка одного папика из совета федераций. Так, что, обними за меня Наталью Станиславовну. Я её люблю. В апреле обязательно созвонимся.
  ‒ Ловлю на слове. Ты обещал. Она тебя тоже любит, хоть ты и откровенный говнюк. Мог бы и почаще появляться. Всё, свободен, боец. Мы тут уже сами до машины доковыляем.
  
  До дачи Логунова доехали молча. Генерал незаметно задремал на заднем сидении, предварительно попросив водителя остановиться у ближайшего магазина, чтобы купить хлеба. А Никита, поглядывая в окно на заполненные людьми тротуары, думал о том, что он совершенно не готов к новой жизни да ещё и в новом образе. От слова совсем. А ещё он скучал по Атланте. За десять лет он привык к этому сумасшедшему городу, к своей работе, к бешеному её ритму и хождению по лезвию бритвы, каждую секунду помня кто он, и зачем он здесь.
   А ещё ему не хватало Рэйчел. За восемь лет их дружбы он ни разу не услышал от неё ни одного намёка на то, что хорошо было бы изменить её статус любовницы, на что-то более серьёзное. Но Рэйчел просто ждала. А Никита просто не мог всё изменить в силу известных обстоятельств. Впрочем, ‒ Никита посмотрел на дремлющего генерала. ‒ "Сейчас всё изменилось".
   Вот только что будет делать внучка японского императора, родившаяся и выросшая в американской Атланте, в русской Москве? Всё верно. Скучать по своей родине. А что будет делать Никита, вернувшись на свою родину? Только Бог ведает.
  
  Пельмени удались на славу. Под холодную водочку, солёные грузди и мороженную рябину.
  
  ‒ Как тебе, мать, Никита? Прямо рубль юбилейный. Бороду запустит ‒ будет вылитый Марчелло Мастрояни.
  ‒ Мастрояни бороду не носил. Один раз в кино видела.
  ‒ Тогда усы.
  ‒ Усы Мастрояни носил тоже в кино.
  ‒ Откуда ты знаешь?
  ‒ Я его обожала. А ты тогда был только майором. Почувствуй разницу, Логунов.
  ‒ Слушай, красавчик, ‒ Александр Федорович обнял жену за плечи, поцеловал в висок и посмотрел на сидящего напротив Никиту. ‒ Ты за ситуацией следил, или тебя всё это время только зеркало интересовало? Ведь знатная афера вырисовывается. Твоё мнение...
  ‒ Ну, я подхожу к этому с точки зрения фактологии. Сказал, показал, доказал. Первые два пункта есть. Третьего нет и не предвидится. Не даст корона требуемых смертей, как я и предполагал. Могу это сказать где угодно и кому угодно. Поскольку это моя тема. В данном случае, результат не поднимется на высоту заказчика. Цель фэйка ‒ новый мировой порядок. Придётся посеять вокруг этой темы страх, агрессию и глупость. Как минимум. И это не конспирология. Или второй подход, но с той же целью. Очень многие люди ещё помнят, что они люди и не поддадутся шантажу и установлению медицинского фашизма. Начнутся волнения, противостояния карательной системы и народа и ‒ вишенка на торте - нормальная горячая фаза ‒ гражданская война. В каждом отдельном государстве. Те, кто всё это придумал, наверняка закупились попкорном. Люди сами себя начнут истреблять, а тут и вакцина подоспеет с отстроченной смертностью. А оставшихся в живых загонят в цифровое стойло. Если у китайцев это получилось, то почему это не получится в России или где угодно? Думаю, не проблема. Ну и повторимся. В этом случае нет нужды уничтожать инфраструктуру и заражать территории. В Хиросиме эти черти посмотрели, как это работает на людях. В Чернобыле они посмотрели, как это работает на природе. Как бы не очень. Да? Не кошерно. А вакцина... Вакцина - самое то, дорогие мои. Ради всеобщей безопасности людей можно людей можно косить, как траву. Ломать волю людей через колено всякого рода запретами, противоречащими основным нормам конституции и здравого смысла. Что это за норма "самоизоляция", которую нельзя нарушать? Это что? Я вам скажу. Это фашизм в чистом виде.
  ‒ Даже как-то пить за это не хочется, полковник. Но под пельмени выпью. И ещё, если ты не знаешь. Завтра президент останавливает страну. В связи с пандемией. О чём это говорит? ‒ Александр Федорович разлил водку по рюмкам. ‒ Это говорит об абсолютной слабости государства Российского. Впору флаги приспускать и объявлять траур. Выпьем, не чокаясь.
  
  25 мая 2020 года. Москва. Россия.
  
  К концу мая Демидов восстановился почти полностью. Каждый день в небольшом спортивном зале, обустроенном в цокольном этаже дачи генерала Логунова, Никита грузил себя так, словно и не было за спиной сорока трёх лет жизни. С лица полностью ушли отеки и синяки от перенесённых операций, он действительно отрастил себе небольшую бородку ‒ она получилась с проседью и запустил неуставную причёску, впервые в жизни позволив волосам расти как им заблагорассудится. Нога уже почти не ныла и Никита, по совету Константина Логунова, начал нагружать её дополнительными приседаниями уже и со штангой.
  За эти два месяца произошло несколько знаковых событий. Во-первых, он для всех окончательно умер. Александр Федорович подобрал подходящий по параметрам труп и этот бедолага, погибший, кстати, от передоза, в присутствии нескольких коллег был кремирован и подзахоронен в оградке родителей Никиты на Троекуровском кладбище. С причиной смерти Демидова тоже решили не мудрить. Депрессия, невозможность адаптироваться в новой реальности. Не выдержало сердце. Личное дело передано в архив, квартира на Старой Басманной опечатана и, ввиду отсутствия родственников, скорее всего будет использоваться службой внешней разведки в своих целях. Всё. Был человек и нет человека.
  Вторым событием стала смена документов. Теперь Никита не Демидов, а Понюхин. И родился не в Москве, а в Киеве. И не в семьдесят седьмом году, а на два года позже.
  
  ‒ Здесь документы. Документы хорошие, ‒ генерал Логунов положил на стол пакет с бумагами и сбросил пальто. ‒ Пальчики оближешь. Да ещё и помолодел на целых два года. Мне бы такое счастье. И хорошо, что вовремя. Я так понимаю, в твою преждевременную кончину там, за океаном, не все поверили. Я бы, кстати, тоже не поверил, ‒ Александр Федорович рассмеялся и уселся на диван. ‒ Поэтому, гражданин Понюхин, вам очень желательно срочно поменять дислокацию.
  ‒ Откуда сведения, товарищ генерал?
  ‒ Ну, как откуда? Оттуда. Генри сообщил, что велено тебя искать. Придётся остричь ногти и срезать немного волос. Урну с твоим прахом мы уже откопали. Осталось сжечь твой генетический материал и добавить в урну. Эти бесы наверняка снимут пробу. Установить личность кремированного человека ДНК-анализом крайне сложно. Но они обязательно попробуют это сделать, поскольку некоторые лаборатории в США проводят такой ДНК ‒ анализ праха. И мы честно им поможем. А уж получится у них или нет, нас уже не должно волновать. И пока анализ не будет проведён и пока не будут получены результаты, искать тебя никто не будет. Однако, будем надеяться, что наша помощь придётся им как раз кстати. Ну, и ещё одна уловка. При кремации на тело умершего кладется специальный металлический диск ‒ маркер. На нем указаны имя покойного или регистрационный номер по документам крематория. После кремации диск остается в прахе. Регистрационный номер я уже знаю. Осталось соорудить маркер и хорошенько его отжечь.
  ‒ Спасибо, Александр, Федорович, ‒ Никита взял со стола пакет и открыл его. ‒ Что бы я без вас делал?
  ‒ Без меня? Больной вопрос, Никита. Но без меня ты бы наверняка не попал в разведку и спокойно трудился бы где-нибудь в тихой лаборатории и оплодотворял бактерии. А дома - жена и пара-тройка сопляков. Хотя нет. Скорее всего, дети настрогали бы тебе уже кучу внуков. Вот что бы ты без меня делал. Иногда мне от таких откровений самому себе становится очень неуютно.
  ‒ Но это же был мой выбор.
  ‒ Конечно, твой. Вот только фокус в том, какие инструменты положить перед человеком, прежде чем он сделает свой выбор. Поставь перед человеком токарный станок, и он наверняка станет токарем. Поставь перед ним печатную машинку и он, вполне возможно, станет журналистом или писателем. Перед тобой положили микроскоп и пистолет. И ты стал шпионом-вирусологом. Вот и весь твой выбор, товарищ полковник.
  
  Ужинали втроём. К семи подъехала Наталья Станиславовна с тортиком и бутылкой вискаря. Обмывать документы нового гражданина России, как объяснила она, колдуя у плиты.
  
  ‒ Подручные оленевода вообще с катушек слетели, ‒ Наталья Станиславовна достала с полки специи и посыпала ими мясо. ‒ Сегодня нашего сотрудника остановили на улице четыре бездельника из ведомства Козлова. Они уже по четыре хари ходят. Представляете? По поводу отсутствия намордника и перчаток. Короче, нарвались. Миша парень ещё тот. Сказал парням при исполнении, что он практически анально имел решения мэра и его богадельни и, когда дело дошло до заламывания рук, положил троих, а четвёртому показал удостоверение, от вида которого, пацану захотелось пИсать... Думаю, должна появиться запись в сетях. Интересно было бы посмотреть на это кино.
  ‒ Да, но не у всех же есть крутые корочки. И вообще, меня выбешивает эта тема, если честно, ‒ Логунов расставил тарелки и снял с крючка деревянную доску под сковородку. ‒ Заметьте, никто, нигде не говорит о том, что похоронены элементарные права граждан. Вот в упор не видят. Где тот кудрявый правдоруб из эха? Где остальная братия? Тишина. И из бункера ‒ тоже тишина. И народ молчит. Вот, что самое страшное. Терпит и молчит. По клетушкам распихали, словно белых мышей, и приказали тихо сидеть, иначе еды не позволят купить. А еда и так скоро закончится. Люди не так богаты, чтобы несколько месяцев торчать в заточении без работы на заначке в матрасе.
  ‒ Всё, Саша. Заканчивай митинговать. Поставь сковороду на стол, ‒ Наталья Станиславовна присела на свой стул и протянула бутылку виски Никите. ‒ Открывай, новорожденный. Физиономия у тебя сегодня скучная. Душевные муки?
  ‒ Никак нет, товарищ майор. Пытаюсь понять, для чего весь этот ад устроен. Чтобы выдавить здоровое, во всех смыслах, население из Москвы? Или, как мы уже говорили, чтобы спровоцировать неповиновение с горячей фазой. Логика во всём этом, конечно же есть, но я её пока что не улавливаю.
  ‒ Это потому, что мы ещё не выпили, ‒ Александр Федорович принёс стаканы и пододвинул стул. ‒ Через десять минут процесс аналитического разбора полётов станет проходить легче, понятней и даже, в некотором смысле, приятней. За тебя, сынок.
  
  После ужина, Наталья Станиславовна прилегла отдохнуть, а мужчины вышли на террасу.
  
  ‒ Ну, вроде бы все предварительные задачи выполнены, Никита, ‒ Александр Федорович закурил и посмотрел на звёздное небо. ‒ Сейчас в закрома пойдём. Готов к неожиданностям?
  ‒ У меня жизнь последние пять месяцев состоит из сплошных неожиданностей. Втянулся.
  ‒ Вот и хорошо, что втянулся. Поскольку в таком состоянии, я так полагаю, тебе придётся находиться довольно длительное время, ‒ генерал потушил сигарету, достал из кармана брюк связку ключей и пошёл в дом. ‒ Знаешь, в детстве я, как каждый пацан, строил себе штаб. У меня он был на старой груше, до того, как мои родители перебрались в Москву. Вот на этом месте, где сейчас расположен дачный кооператив, находилось наша деревня на сорок домов. И эту дачу я построил примерно в том же месте, где стоял дом моих родителей. Груши, естественно, давно уже нет, но штаб я себе всё же соорудил. Но уже в доме. У каждого мужика должна быть норка, в которую никто не имеет доступа. Это закон. Сейчас я тебе покажу свою норку. Свой штаб, ‒ Александр Федорович подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж, что-то где-то отщёлкнул и, упершись рукой в перила, легко задвинул ступени в нишу стены. За ступенями оказалась дверь. Генерал открыл замок ключом, пропустил Никиту внутрь комнаты и таким же лёгким движением передвинул лестницу на место. ‒ Как ты понимаешь, окон в моём штабе нет, ‒ генерал нащупал выключатель, нажал на него и взору Никиты явилась большая комната, содержимое которой его действительно удивило. Вдоль дальней стены стояли практически два кубометра денег, тщательно упакованных в пищевую плёнку, а поверх них ‒ с десяток больших чёрных сумок. Слева и справа - целый арсенал разнообразного оружия и боеприпасов.
  ‒ Сейчас ты подумал, что я вор, ‒ генерал рассмеялся и лукаво посмотрел на Никиту. ‒ Врать не стану. Есть немного. Я уже говорил. Квартира для тебя была куплена на эти деньги. И не только для тебя.
  ‒ Можно подумать, что я идеален. Зная вас с детства, я наверняка давно уже смог нарисовать для себя ваш моральный портрет, ‒ Никита подошёл к стеллажам с оружием и удовлетворённо поцокал языком. ‒ Тоже хочу.
  ‒ Бери, ‒ Александр Федорович снял одну из сумок и расстегнул молнию. ‒ Здесь, в сумках, иностранная денежка. Немного, но на чалму султана небольшого государства хватит. Тридцать лет собирал эти фантики. Оружие тоже. Всё самое лучшее. Из новинок ‒ двухсредный автомат "Морской лев" Юрия Данильева. Правда, в войска не пошёл.
  ‒ Причина?
  ‒ Всё, как у нас принято. Кулибина отодвинули в дали дальние, поскольку нужно было бы целое КБ криворуких бездельников разогнать. Хорошо, что Юра мой друг. И ствол смастерил и боеприпасами обеспечил. Выдержит тысяч двадцать выстрелов под водой. Ну и калаши, пестики. Эти ты знаешь.
  ‒ Вопрос можно? ‒ Никита бережно взял с полки "Морского льва". ‒ Зачем столько? С этим добром можно месяц круговую оборону держать.
  ‒ Во-первых, товарищ вирусолог, оружия много не бывает. Во-вторых, оно имеет свойство выходить из строя, выработав свой ресурс, или по причине элементарной поломки, поскольку оно из металла. И в третьих, это же сказочное удовольствие время от времени его чистить. Согласись. Я понимаю, что инфузория, это гораздо сложнее, нежели автоматный патрон, но с микроскопами придётся повременить. Раз уж так получилось, ‒ генерал сделал паузу. ‒ Ну и о главном, Никита.
  ‒ Внимательно слушаю, Александр, Федорович.
  ‒ Плато Путорана.
  ‒ Да, знаю. Есть такое. У чёрта на куличках.
  ‒ Даже немного дальше.
  ‒ Ладно. Цель определена. Задача?
  ‒ Как минимум ‒ отсидеться и как максимум ‒ довести до ума то, что не смогли в своё время завершить мы с твоим отцом.
  ‒ Уже интересно. Отец никогда не говорил, что бывал в тех краях.
  ‒ Ты не поверишь, Никита, но я тоже все эти годы молчал. И знаешь почему? Если бы мы с твоим отцом хоть шепотом озвучили то, что мы там нашли, ты бы очень рано стал сиротой. А Костя, он младше тебя на два года, даже бы не родился.
  ‒ Даже так? Очень интригует.
  ‒ Я до сих пор не верю, что видел это и трогал руками. Мы с твоим отцом обнаружили в озере Аян несколько, как нам показалось, саркофагов из полированного кварцита. И всё бы ничего, если бы не одна деталь. Эти условные саркофаги вросли в массив гранита, из которого собственно и сформирован сам полуостров. Я не знаю, сколько для этого потребовалось времени. Тысячи, сотни тысяч или миллионы лет, но факт остаётся фактом. И главное не в этом. По шкале Мооса кварцит имеет семь баллов, что соответствует твердости кварца. Минерал поддается обработке алмазом, царапает стекло. Такая твердость резко ограничивает возможности обработки камня. Средняя плотность кварцита - 2700 кг/м³. Для сравнения плотность гранита составляет 2600 кг/м³. Чем выше этот показатель, тем тяжелее камень. Структурные изменения в камне начинаются при температурах от 1700№C. Высокая прочность на сжатие - до 450 МПа. По этому показателю некоторые виды кварцита превосходят гранит и сравнимы со сталью. Долговечность. Первые признаки крошения камня появляются через 250-300 лет. Этому способствует хорошая морозостойкость минерала и его устойчивость к щелочным и кислотным средам. В отличие от мрамора, этот камень не реагирует на соляную кислоту. Но саркофаги не могли врасти в гранит за 300 лет. Здесь или полировка особая, или это совсем не кварцит и не саркофаги. И ещё. У кварцита низкая радиоактивность. Кварцит относится к первому классу строительных материалов. А на наших саркофагах дозиметр просто зашкаливал. Ответов может быть два. Или в саркофагах лежит что-то излучающее радиацию, или они пережили времена допотопной Хиросимы. А это, как ты понимаешь, ещё один камень в огород официальных историков.
  ‒ Момент, ‒ Никита достал телефон и запустил гуглкарты. ‒ Озеро Аян. Сейчас найдём. А почему вы думаете, что это контейнеры?
  ‒ Мы их обстукивали. Они пустотелые, ‒ Александр Федорович заглянул в телефон. ‒ Не спеши. Это в самом сердце плато. Тащи наверх. Нужно дойти до развилки и в правом рукаве, вот здесь, видишь, озеро перегорожено полуостровом с узким проходом в аппендицит. Вот на этом полуострове нужно будет поставить дом.
  ‒ То есть, взять и поставить?
  ‒ Да. В шалаше ты загнёшься. Зимой там довольно холодно.
  ‒ И как вы себе это представляете, товарищ генерал?
  ‒ В двадцать первом веке живём. Твои предки как железоделательные заводы строили? При конной-то тяге? Тяжело было, но справились. А сейчас, ты не поверишь, есть вертолёты. Я уже заказал у финнов дом под ключ. Похож на лего. Есть чертёж, есть запчасти. Взял и собрал. Делов-то. Хороший, кстати, дом. Солнечные батареи на всю крышу. Два туалета. На озере уже стоит хибарка. Не на самом пятаке, а ниже. Там в тёплое время работники заповедника копошатся, но тебе они не помеха. А если не будешь сильно приветлив, то и подавно.
  По легенде, строишь небольшой отель для туристов. Скромный бизнес себе в удовольствие. Разрешение от властей уже есть. ФСБ так просто не отказывают. На озере иногда можно заметить рыбаков. Забираться в такую глушь ради пары рыбин! Впрочем, я могу не понимать. Я охоту понимаю. А охота там знатная, когда весной дикий олень мигрирует. Поработал маленько и еды на весь год.
  ‒ Хорошо, Александр Федорович. Предположим, собрал я этот дом. И в нём даже можно жить. Что дальше?
  ‒ А дальше ‒ фантастика, милый мой. Надеваешь акваланг, ласты и ныряешь. Мы же тогда, с твоим отцом, без всяких приспособлений ныряли. Вода холодная. Хорошо, что знали точно где саркофаги лежат. Посмотришь, исследуешь, а там и я подгребу. Весной на пенсию выйду и с товарищем майором нагрянем в гости. Туризм ‒ дело полезное.
  ‒ В этом месте притормозим, Александр Федорович. Хорошо, что знали, где что лежит. Расшифровочку можно получить?
  ‒ Я бы и сам доложил. Зачем торопишь? Информация перешла к нам в наследство от фрицев. После капитуляции, выгребли все архивы, которые смогли выгрести. Примерно двадцать два вагона документов. В том числе и архивы Аненербе. Наши спецы сильно обрадовались. Шутка ли, бумаги Немецкого общества по изучению древних сил и мистики. Любимой игрушки фюрера. Кстати, той же темой занимался в своё время и наш Симха-Янкев Гершевич Блюмкин. Ему удалось знатно окучить Николая Рериха, этого недоброго колдуна с длинной седой бородой, и под личиной буддийского монаха с пользой провести время в Центрально-Азиатской экспедиции художника. И если бы не дружба с Троцким, смог бы сделать много чего полезного для родины. Но пуля не дура, если стрелять прицельно.
  ‒ Да, я в теме, товарищ генерал.
  ‒ Так вот, разбирая архивы немцев, один дотошный товарищ обнаружил, что была у немцев и другая контора, занимающаяся наследием былых поколений. О которой фюрер наверняка не знал, поскольку умные люди, к числу которых Шикльгрубер явно не принадлежал, не хотели, чтобы реальные знания о кажущихся нереальными технологиях стали доступны параноикам-мясникам. Речь идёт о незаметном отделе с названием "Палео коммуникации". Этот книжный червь, точивший в полумраке тайные архивы, находился в подчинении у твоего отца и, выходя на заслуженную пенсию, поделился с Ильёй Макаровичем своей находкой. Далее, документы по листику перекочевали из архива в кабинет твоего отца, от греха подальше... А чуть позже, мне как ученику, была оказана честь прикоснуться к неведомому. И я прикоснулся. Прикоснулся и ужаснулся тому, какие мы отсталые и невежественные. Вот смотри. Мы за сто лет сделали бросок от сохи до спутника. И это в наших глазах выглядит очень солидно. На самом деле, уровень нашего развития, это уровень инфузории туфельки, в сравнении с теми цивилизациями, что были до нас. Единственно, что нас хоть как-то сближает, так это способность мыслить абстрактным категориями и умение фантазировать. И ещё. Братья, сёстры Вачовски, были правы. Мы таки живём в матрице. И эта матрица один раз в триста лет перезагружается. Но братья- сестры этого не знали. Иначе фильм никогда бы не вышел.
  ‒ В этом месте мозг потребовал немного вискаря, ‒ Никита рассмеялся и достал из сумки пачку евро. ‒ Мы потому и находимся на уровне развития инфузории, что любим деньги. И копим знания только для того, чтобы получить за использование знаний те же деньги. Но это я так, к слову. Что у нас с матрицей?
  ‒ Долго объяснять, Никита. Лучше самому углубиться в тему. Но если в двух словах, то перезагрузка матрицы подразумевает под собой переворот планеты по эффекту Джанибекова и полное или частичное обнуление памяти у выживших. Такая вот ерунда, товарищ полковник.
  И последнее. То, что лежит в озере Аян, возможно, я говорю возможно потому, что не знаю, что находится в саркофагах, вероятно поможет нам понять механизм действия переворота. Если саркофаги вросли в гранит, значит когда-то, очень давно, случилась глобальная катастрофа. Это уже понятно. Потом сохранились рисунки и гравюры руинистов. Таких как Джованни Баттиста Пиранези. Это уже рядом с нами. Пиранези родился в тысяча семьсот двадцатом году. Если верить историкам. В двадцать пять он уже создавал свои гравюры. Прогугли на досуге. Очень советую. На гравюрах видно, что катастрофа произошла совсем недавно. Деревья на руинах имеют возраст не более двадцати лет. Приблизительно. Всё занесено грунтом, который ещё не убрали. Если это случилось не единожды, значит существует некая цикличность, которая обнуляет человечество.
  ‒ Но зачем? Зачем убивать людей волной и обнулять их память? Создатель так жесток?
  ‒ Когда ты сидишь в игрушке и стреляешь налево и направо, ты же не думаешь о том, что кому-то больно? Нет. Для тебя это всего лишь аватар. И ты аватар, которому нужно перейти на более высокий уровень. Чем мы отличаемся от игровых аватаров? Ничем. Создатель не жесток. Он создал мир и даровал нам свободу выбора через развитие души. Состоялся как личность ‒ перешёл на новый уровень. Нет ‒ твои проблемы. А переворот, это всего лишь перезагрузка игрового поля. Всё просто.
  ‒ Ладно. Вернёмся в нашу реальность. Что вызрело в своё время в головах товарища генерала и моего отца?
  ‒ Крамольная мысль.
  ‒ Какая?
  ‒ Докопаться до истины. Если повезёт, просчитать синусоиду. Ну, вдруг. Ну и просто интересно, что же внутри этих саркофагов, ‒ генерал на несколько секунд замолчал. ‒ А обновление Земли можно совершить в иной способ, как мне кажется.
  ‒ Какой?
  ‒ Убрать в людях низкие вибрации.
  ‒ Но тогда исчезнет выбор.
  ‒ Да. Но тогда на Земле наступит рай.
  ‒ Хорошо, Александр Федорович. Это мы выяснили. Но откуда у немчуры информация о месторасположении саркофагов? Ладно Тибет. Там они здорово пошуровали. Но плато Путорана? Это нужно было тайно организовать экспедицию в весьма труднодоступное место страны. Тайно такое не провернёшь.
  ‒ Есть данные о том, что Глеб Бокий сотрудничал с Аненербе. И, скорее всего, информация о саркофагах попала к немцам от него. Откуда информация оказалась у Бокия, данных нет. Есть мнение, что с двадцатых годов прошлого века, Бокий занимался исключительно парапсихологическими испытаниями и пытался привлечь мистические силы на службу стране. Как бы то ни было рядом находились довольно-таки одиозные личности типа Мокиевского и Барченко, и некоторые экспедиции, как то в Тибет или в Карелию, проходили именно под патронажем Бокия. После высылки Лэйбы Троцкого, он поддерживал с Глебом постоянную связь через своих интернациональных эмиссаров, а когда оказался в далёкой Мексике, то Глеб Бокий у себя на даче установил специальную радиостанцию для связи с изгнанником. Но так как расстояние между профессиональными, в кавычках, большевиками, было слишком большим, то они договорились с немецко-фашистской разведкой о том, что их послания будут передаваться через немецкую специальную радиостанцию. Некоторые историки предполагают, что главной целью переговоров была подготовка к убийству Сталина. Но по моему мнению, сотрудничество Бокия с немецкой разведкой и, в частности, с Аненербе, предполагало свои далеко идущие планы. И не было связано с убийством Сталина. Но это только предположение. Так, рабочая версия, ‒ Логунов положил нож и взял с полки папку. ‒ Вот, держи, ‒ он протянул папку Никите. ‒ Здесь копии документов по делу конторы "Палео коммуникаций". Оригиналы находятся в сейфе. Потом покажу. Это под нами. В подвале. Мало ли что может случиться. В моём возрасте кондратий приходит иногда без спроса...
  
  
  Глава третья.
  
  9 июня 2020 года. Москва. Россия.
  
  В столице праздник. Народу разрешили пользоваться его конституционными правами. Две недели Никита провёл в сборах, практически безвылазно находясь на даче Логунова. По утрам для разрядки нарезая пару сотен кругов по периметру двухметрового забора, окружающему дачный надел.
  
  ‒ Как там столица? ‒ Никита вышел на крыльцо дома, встречая приехавшего генерала. ‒ Народ, поди, к мэрии с букетами гвоздик попёр, в знак благодарности? Возложить, как бы.
  ‒ Да уж, попёр, ‒ Логунов закрыл ворота, по привычке осмотрев подъезды к дому. ‒ На сей раз только пронесло. Я о чинуше. Президент, через премьера, сделал мэру интересное предложение и сердито постучал пальчиком. Страшно. Но по моим наблюдениям, народ готов нести к мэрии не цветы, а осиновые колья. И не только к мэрии. Кстати, в Норильске экологическая катастрофа.
  ‒ Да, я в курсе, Александр Федорович, ‒ Никита подал генералу руку. ‒ Не очень хорошая новость. Полно глаз.
  ‒ А тебе чего. Прилетел, осмотрелся день-другой, всё, что заготовлено, загрузил в лодку и был таков. Дом успешно доставлен на место. Охрану до твоего приезда осуществляют два бойца из красноярской конторы. Прибудешь на место, их подхватит вертушка и ты "хозяин весь тайга".
  ‒ Почему меня нельзя перебросить по воздуху?
  ‒ Во-первых, я и так, грубо говоря, засветился на перевозке дома. Ми 26ТМ вынужден был сделать две ходки. Злоупотребление служебным положением налицо. А пенсия только следующей весной. Это первое. Теперь второе. Все разрешения по строительству дома в заповедной зоне нужно подписать в Норильске, поскольку по бумагам, это твой бизнес. Там, конечно, местные товарищи всё уже порешали, но тем не менее. И третье. В Красноярске местные умельцы из министерства обороны тебе особую лодку на воздушной подушке соорудили. Доработали под наши задачи средство на воздушной подушке "Мираж". Обещали жутко проходимую. По воде, аки по суху, а по суху, аки на крутом вездеходе. Оружие, боеприпасы, еда, инструменты, горючее и прочий скарб уже доставлен на склады аэропорта Валек. Это в восьми километрах от Норильска. Пригород. Лодка пришвартована на служебном причале аэропорта. На турбазе "Солнечная" снят номер. Всё как у взрослых людей. Почему раньше не докладывал? Хотел тебе сюрприз сделать. Да и дел у тебя потом выше крыши будет. Зачем же тебя ещё и этим грузить. Так будет по-честному. На мне ‒ подготовка, на тебе ‒ реализация.
  ‒ Ладно, Александр Федорович. Как решили, так и будет. Моё дело выполнять.
  ‒ Так точно, полковник. К новой фамилии привык?
  ‒ Да практически привык. Конечно, Понюхин ‒ это не Демидов, но сойдёт. Слабо запоминающаяся. Вы, товарищ генерал, специально так пошутили с фамилией?
  ‒ А что не так?
  ‒ Да я тут покопался в NETе. Есть такой певец ртом на три аккорда. Вдруг фаната встречу.
  ‒ Ну так споёшь. Какие проблемы? ‒ Логунов негромко рассмеялся и потащил Никиту в дом. ‒ Пошли, картохи начистим. Сейчас Серёгина подъедет. Будем щуку запекать.
  
   ***
  14 июня 2020 года. Норильск. Россия.
  
  В Норильск Никита прибыл спецрейсом из Красноярска, доставивший к месту экологической катастрофы новейшее оборудование для сбора нефтепродуктов и реагенты. В частности, перманганат калия. Боновые заграждения были доставлены ещё неделю назад. Встретивший его сотрудник местного отделения ФСБ, подозрительно улыбаясь, быстро сунул Никите узкую ладонь и кивнул на UAZ Patriot в спецверсии Arctic.
  
  ‒ Владимир. А это мой пони. Месяц уже катаюсь и жду снег. Посмотрим, как ведёт себя эта коробка на колёсах в сугробе.
  ‒ Что же вы так о машинке, Владимир?
  ‒ Лучше перестраховаться. Машинка, на то и машинка, чтобы на неё ворчать. Её как бабу нужно любить, но держать в строгости. Здесь вам ‒ не там у вас, в столицах. Начнёшь нахваливать ‒ всё. Подведёт в самом неподходящем месте. Колымага, в принципе, добрая, но нужно будет зимой задать ей жару.
  ‒ Ну да. Конечно, ‒ Никита открыл дверцу автомобиля и забрался во внутрь. Кстати, я не столичный. ‒ Он посмотрел на Владимира и улыбнулся. ‒ Я, скорее, лесной.
  ‒ Вот как? Сразу не определить. То есть, вы не из наших? А мне шепнули, что за вас хлопотали с самого верха, ‒ Владимир завёл мотор и включил передачу.
  ‒ Я учился вместе с сыном того, с самого верха. Два года. А потом родители отвезли меня в Бразилию на целых сорок лет. После смерти отца ‒ дипломата, захотелось остаться. Привык. А потом была взрослая жизнь и свой туристический бизнес в Манаусе. Город такой на северо-западе Бразилии и заодно столица штата Амазонас. Расположен на берегу реки Риу-Негру и окружен тропическими лесами. Туристы приезжают туда для того, чтобы отправиться в дальнейшее путешествие по амазонским джунглям. Кстати, к востоку от города Манаус можно наблюдать удивительное природное явление - слияние рек. Здесь темные воды Риу-Негру смешиваются с коричневыми водами реки Солимойнс, которая является участком Амазонки. Красиво и очень необычно. Будете в Бразилии, обязательно побывайте. Незабываемое зрелище.
  ‒ И что? Потянуло на Родину?
  ‒ Ну, не то, что бы потянуло. Красивых мулаток много не бывает. Просто напарника съел крокодил.
  ‒ Шутите?
  ‒ Конечно шучу. Его утащила анаконда.
  ‒ Так себе смерть. Но у нас этого добра нет. На Урале, говорят, такой змеище водится. Василиск. Зато у нас есть медведи, ‒ Владимир свернул налево и, обогнав два грузовика МЧС, мягко подкатил к здании мэрии. ‒ Приехали, Леонид Эдуардович. Велено вас к заместителю мэра сопроводить, чтобы он свою волынку не заводил. Зовут Илья Ильич. Тошный, сил нет. Решить какой пустяковый вопрос ‒ самовар чая с ним нужно выхлебать, все его беды выслушать и, что обязательно, необходимо кивать, в нужных местах охать, возмущаться и совершать всякие богопротивные действия, называемые в народе словом лесть. Короче: нужно лизнуть, когда надо, и тогда ‒ как там в мультике? "Ваня, я ваша навеки!" А ещё, этот крепкий хозяйственник требует предъявить мост! Анженерной системы... И чтоб из хрусталя!!! Шутка. Он всем приезжим, кто к нему с челобитной суётся, голову морочит своим мостом через реку Норильская. Мол, старый очень. В смысле, мост. Аж в 1965 году был забит традиционный серебряный костыль. Но мост нормальный. Металлический. Недавно ходил по путепроводу на ту сторону. Нас перестоит. Хотя, если у вас есть лишних пара миллионов, можете отстегнуть. У него ведь дочурка в столице знания совковой лопатой добывает. Тоже шутка. По клубах она, в основном, шарится.
  
  У заместителя мэра долго не задержались: чиновник с белым лицом прижимая подрагивающей рукой трубку телефона, молча указал гостям на стулья и, закончив разговор, осторожно положил трубку на место и громко сглотнул.
  
  ‒ Простите, времени в обрез. Зашиваемся с разливом горючки. Экология ‒ это святое для меня. Я так полагаю, вы господин Понюхин. Свежее лицо. Мы тут другу другу уже давно примелькались. Знаете, ‒ чиновник достал из папки стопку документов, ‒ я тут подумал... Понимаете, там ведь заповедная зона. Риски всегда есть. А в свете новых событий... Отвечать приходится нам. На местах. ‒ Он покосился на телефон и вытер платком вспотевшую шею.
  ‒ Понимаю вас, Илья Ильич, ‒ Никита достал телефон. ‒ Тогда я перезвоню в Москву. Думаю, вам дадут гарантии, немедленно. Никаких проблем.
  ‒ Ну что вы! Зачем сразу звонить. Больших людей беспокоить. Это нервы. После недавнего случая приходится даже на воду дуть. Простите, не расслышал ваше имя отчество. Впрочем да, ‒ он опустил глаза на бумаги. ‒ Леонид Эдуардович. Бумаги подписаны. Вот, держите, ‒ Илья Ильич немного привстал и передал бумаги Никите. ‒ Очень надеюсь на то, что бизнес у вас пойдёт и на плато потянутся туристы. Обязательно приеду на открытие вашей турбазы. Надеюсь, пригласите. А сейчас прошу меня простить. Руководство МЧС на подлёте. Успеть бы памперс поменять, ‒ чиновник нервно хохотнул и, выкотившись колобком из-за стола, попрощался с обоими за руку. ‒ Увидимся, если на шашлык не пустят. Говорят, что от взгляда нового руководителя МЧС лес сам загорается...
  ‒ Весёлый мужик, ‒ Никита вышел на крыльцо мэрии и осмотрелся. ‒ Вы меня довезёте до гостиницы, Владимир?
  ‒ Разумеется, Леонид Эдуардович. Кстати, там хорошо кормят. Иногда заезжаю просто поесть.
  ‒ Замечательно. От обеда не откажусь. Кстати, идея диверсии не прослеживается? Я о разливе нефтепродуктов, ‒ Никита подошёл к машине и хитро улыбнулся. ‒ На месте ответственных лиц предприятия, я бы такую версию запустил вперёд паровозного дыма.
  ‒ Прощупывали, ‒ Владимир рассмеялся и достал ключи. ‒ Однако, номер не прошёл. Есть даже идея с оттаиванием мерзлоты. Мол, ёмкость просадку дала. Тут таких хитросделанных жуков пруд пруди. Кому охота отвечать? Как ни крути, а придётся хозяевам доставать деньги из матрасов и подчищать за собой. Конечно, пришлось закрыть руководство ТЭЦ, но делу это не поможет. Почва наелась солярки на глубину до пяти сантиметров, рыба тоже к столу не попадёт в путину. Оленей нужно в другие места перегнать. Местным тоже придётся выплачивать компенсации. Короче ‒ не весело. Поехали, Леонид Эдуардович. Довезу вас, передам Галине Степановне и по делам.
  
  Наутро, распрощавшись с радушной розовощёкой хозяйкой турбазы, Никита, забросив на спину увесистый рюкзак, не спеша, дошёл до служебного причала аэропорта, принял по накладной свою лодку, и в присутствии начальника склада аэропорта, рабочие погрузили в судно на воздушной подушке опломбированные ящики в количестве двенадцати штук, и помогли Никите выкатить диковинную машинерию из ангара на свет божий: с причала её убрали от греха подальше ещё неделю назад. Народ в этих вольных местах разный шатается. Затем на малых оборотах лодку спустили к причалу и посадили на брюхо на отмели, справа от бетонных плит.
   Лодка действительно оказалась знатной. Стремительные изгибы чёрных баллонов делали её похожей на папирусную лодку "Ра-II" Тура Хейердала. Крепкая алюминиевая кабина, мощный воздушный винт. Всё казалось исключительно надёжным и сомнений у Никиты не вызывало.
  
  ‒ Ладно, поглядим в работе, ‒ подумал он и пошёл наверх, к ангару, возле которого рабочие грузили на поддоны бочки с бензином.
  
  К одиннадцати часам бочки с горючим были установлены и закреплены в специальных нишах, расположенных по обводу судна, Никита щедро расплатился с мужиками, помогавшими ему с приготовлениями и, забравшись в кабину, произвёл первый запуск двигателя. Двигатель не подвёл. Завёлся с полуоборота, распугав сильным потоком воздуха портовых рабочих, поднимающихся по тропинке к ангарам.
  В какой-то момент Никита ощутил, что в кабине он не один. Выключив двигатель, он, по выработанной годам привычке, внутренне сгруппировался, расстегнул куртку, освобождая руке путь к пистолету, висящему в кобуре подмышкой, и только тогда развернул кресло пилота и посмотрел вглубь кабины, заставленной ящиками. Найдя в полутьме чьи-то глаза, медленно поднял руку и поманил пальцем незваного гостя.
  
  ‒ Советую покинуть лодку самостоятельно. Без принуждения, ‒ негромко сказал Никита и, пощёлкав рукой по клавишам на панели, включил свет. ‒ Я жду.
  ‒ Не выйду, ‒ донёсся из-за ящиков тонкий девичий голос. ‒ Вон видите тех двоих, шарящихся на причале? Это меня ищут.
  ‒ А мне-то какое дело? ‒ Никита посмотрел в окно. Действительно, по причалу бегали два амбала, заглядывая под брезенты пришвартованных лодок. ‒ Раз ищут, значит ты им нужна, ‒ по-дурацки закончил свою мысль Никита и зачем-то выключил в салоне свет.
  ‒ Тоже мне, капитан очевидность, ‒ ответил голос. ‒ Поймают и приволокут к отчиму. Он из меня котлету сделает.
  ‒ За что?
  ‒ Я ему нос пепельницей сломала.
  ‒ Круто. А иначе нельзя было? ‒ Никита посмотрел на приближающихся мужиков. ‒ Отчим всё же.
  ‒ Нельзя. Он, скотина, ко мне в трусы залез. Жаль, что только нос пострадал. Ножа рядом не оказалось.
  ‒ Ясно. Сиди тихо, ‒ Никита поднялся из кресла и, не спеша, вышел из кабины.
  
  Два амбала, осмотрев последнюю лодку, пришвартованную к причалу, уверенно подошли к Никите.
  
  ‒ Слышь, ‒ пришлый, не здороваясь, рыкнул один из них. ‒ Нам у тебя осмотреться нужно. Отойди от двери.
  ‒ А здравствуйте где, господа местные? ‒ нехорошо улыбнулся Никита и спрыгнул на песок. ‒ И ничего, что это моя лодка?
  ‒ Поговори у меня. Ща порежу твою резинку на ленточки. Пешком по воде пойдёшь.
  ‒ Ладно, считай, что ты меня напугал. Режь. Но учти. Я потом твою шкуру на пластырь пущу, поскольку изоленты нет.
  ‒ Опа! ‒ второй амбал достал из кармана куртки пистолет и посмотрел на приятеля. ‒ Оно на тебя что-то сказало, Веня? Прострелить ему ногу? Или сразу его тупую башку?
  ‒ Не нужно. Птиц распугаешь, ‒ Вениамин сделал шаг к Никите и через мгновение, хрипя, повалился на песок с перебитой гортанью. Второй даже не успел ничего понять, как тоже оказался на песке с выбитыми передними зубами и со стволом собственного пистолета во рту.
  ‒ Вот что я тебе скажу, гопник, ‒ Никита снял пистолет с предохранителя. ‒ Бери своего приятеля и быстро вези в больничку. У него, скорее всего, сломана гортань. Года идут, а руки помнят. Так вот. Через час у него будет громадный отёк и он задохнётся. Уяснил? Пистолет я оставлю себе, как память о вашем гостеприимстве. Ты не против? Тогда поторопись, утырок. Прости, но счета за твои зубы я оплачивать не буду. У хозяина попросишь, ‒ поднявшись с колена, Никита отряхнул джинсы от песка и запрыгнул на обвод лодки. ‒ Да, ‒ обернулся он к лежащим на песке парням. ‒ Предлагаю вам забыть об этом мелком инциденте и не строить планов на ответку. Там, где я буду, цивилизации нет. Там медведи в роли ментов и судей. Поэтому горлом и зубами никак не обойдётесь. И обязательно подтяните навыки общения. С незнакомыми нельзя общаться через "эй, ты". Пригодится в жизни.
  
  Опустив входной люк, Никита завёл двигатель, подождал пока напор воздуха приподнимет лодку над песком, осторожно съехал в воду и на тихом ходу пошёл вверх по течению.
  
  ‒ Давай, выходи, ‒ крикнул он девчушке. ‒ Сейчас будем думать, что с тобой делать.
  ‒ Здорово вы их, ‒ услышал Никита за спиной голос и оглянулся. Из-за ящиков выбралась не по погоде одетая девчушка лет семнадцати с львиной копной волос на голове и нежнейшего оттенка голубыми глазами.
  ‒ Я говорю, здорово вы их. Второго, если что, звать Артём. Вообще отморозок. Впрочем, у Шоломова все такие. Нормальных нет, ‒ девчушка подошла ближе и осторожно присела на сидение слева от Никиты. ‒ Меня Полина зовут.
  ‒ Ну, привет, Полина. А меня зовут Никита. Но это для друзей, ‒ быстро добавил он. ‒ А в жизни я Леонид Эдуардович. Так что выбирай. Что тебе больше по душе. И я вот смотрю маловата ты ещё для того, чтобы к тебе в трусы лезть. Он нормальный у тебя?
  ‒ Не уверена. Когда мы с мамой в Норильск к нему прилетели, он года два не цеплялся. А в последнее время словно с катушек съехал. Напьётся и пристаёт, а мать тоже глаза зальёт и тупо не обращает внимания.
  ‒ Вот даже как, ‒ Никита вырулил на средину реки и достал телефон. ‒ Я сейчас позвоню своим друзьям и они тебе помогут.
  ‒ Не помогут. С Шоломовым никто связываться не будет. Он заместитель директора комбината. Его люди весь город под себя подмяли.
  ‒ Хорошо. А почему бы тебе не уехать? С матерью. Раз такой расклад.
  ‒ Смешной вы. Мне сегодня домой нельзя, а вы говорите уехать. Отчим ведь запросто покалечить может за свой шнобель. Мне-то не знать. Да и куда ехать? Квартиру мы в Москве продали, мама давно не поёт.
  ‒ Так она пела у тебя?
  ‒ Ну конечно! Она же Натали Стар! Шоломов купил себе звезду и запер в этом отхожем месте. Поигрался с мамкой, пока я выросла. Теперь вот мой черёд настал...
  ‒ Да, тесна Земля, ‒ Никита улыбнулся каким-то своим мыслям и посмотрел на Полину.
  ‒ Вы о чём?
  ‒ Ты не поверишь, но лет двадцать назад мне посчастливилось дважды побывать у твоей мамы на квартирнике. Я ведь тоже москвич. Она тогда как раз на подъёме была. По немыслимому блату попал. Аж глаза вспотели, когда увидел в полуметре от себя Леонтьева, Наташу Королёву, Николаева, Киркорова. Всё так классно, благожелательно. Богема. И я с чашкой кофе в руке. У меня даже где-то дома визитка твоей мамы лежала с автографом. Думал продам, разбогатею. Шутка.
  ‒ Жаль.
  ‒ Что жаль?
  ‒ Что лет двадцать. В отцы не годитесь, ‒ Полина грустно улыбнулась и зябко повела плечами.
  ‒ Ладно. Давай позвоним твоей маме. Она, конечно, меня не помнит, но сейчас речь не об этом. Должен же быть какой-то выход из создавшегося положения. Есть полиция, есть органы опеки.
  ‒ Я вам уже сказала. С Шоломовым никто не будет связываться. В лучшем случае меня отвезут домой и никто не будет разбираться потом, что и почему. А органы опеки здесь вообще не при делах. Я уже паспорт получила. И маме звонить без толку. Она уже неделю пьёт.
  ‒ Так, и что же мы будем с тобой делать? ‒ Никита посмотрел на часы, потом на Полину. ‒ Ты пойми, у меня время рассчитано. Я сегодня хотел пройти озеро Лама и Глубокое.
  ‒ Понимаю. Тогда у вас, Никита, один выход: вышвырнуть меня из лодки. Желательно посреди реки.
  ‒ Ну зачем же так радикально, ‒ Никита отвёл глаза на приборную доску. Я сейчас позвоню одному серьёзному товарищу. Он служит в местном ФСБ. Поселит тебя на какое-то время на турбазе. Галина Степановна, заведующая, замечательная женщина. Присмотрит за тобой, пока Владимир не утрясёт все проблемы. Поверь, у этой конторы найдутся способы влияния и на твоего отчима.
  ‒ И вам, Никита, не будет стыдно?
  ‒ А вот это уже запрещённый болевой приём, ‒ Демидов повернул голову и встретился с глазами девчушки. ‒ Ты нападаешь, как взрослая.
  ‒ А я и есть взрослая. Я пытаюсь защитить свою жизнь.
  ‒ А ты понимаешь, что меня могут обвинить в похищении?
  ‒ Там, на причале, я не заметила, что вы чего-то боитесь. Вы надёжный.
  ‒ Да, ты действительно взрослая. Знаешь на какую точку нажать.
  ‒ Я ещё и умная. Когда с детства полагаешься только на себя, приходится взрослеть быстрее обычного.
  ‒ Чёрт! ‒ Никита сбросил ногу с акселератора. ‒ Понимаешь, я ведь еду в самое сердце плато Путорана. С прицелом на зимовку. Посмотри на себя. В чём ты сбежала из дома.
  ‒ А вы не переживайте. Я умею шить одежду из шкур. Меня местные долганы научили в молодёжном центре. Застрелите для меня оленя и проблема решена. В крайнем случае, я заберусь к вам под куртку и буду сидеть там тихо-тихо. Как самый пресамый тихий друг.
  ‒ Ох, чует моё сердце... ‒ Никита достал из планшета карту и развернул её. ‒ Ладно. Что тут рядом? Микрорайон Оганер. Ты там была?
  ‒ Конечно. Мы там жили. Полгода.
  ‒ Отлично. Какой у тебя размер одежды? Спрашиваю потому, что тебе придётся посидеть в лодке.
  ‒ Я понимаю. Сорок второй. На вырост ‒ сорок четыре. Обувь тридцать семь. Унты,если будут, можно добавить размер.
  ‒ Нижнее.
  ‒ Что нижнее?
  ‒ Бельё. Ты же не будешь в одних труселях до мая по тайге скакать.
  ‒ Сорок два, сорок четыре. Лифчик нужно мерить.
  ‒ Понял. Дашь мне тот, что на тебе. Всё. Поехали. Вот здесь можно выбраться на берег и по кочкам доплыть до цели.
  ‒ У меня есть карта. Там пять тысяч рублей.
  ‒ Ну, это же всё меняет! ‒ Никита достал из кармана пачку пятитысячных. ‒ Теперь мы богаты. У нас пятьсот пять тысяч.
  
  Через полчаса, гружёный двумя огромными "китайскими" клетчатыми сумками, Никита вынырнул из-за здания больницы, молча растолкал зевак, окруживших его лодку, быстро открыл ключами входной люк и, усевшись в кресло пилота, запустил двигатель.
  
  ‒ Ты там жива? ‒ не поворачивая головы, спросил он и добавил оборотов. ‒ Сейчас немного отъедем и можешь открывать примерочную. Мне, то есть тебе, чертовски повезло. Вчера как раз подвезли классные канадские пуховики. Взял два. А под магазином бабушка, местная, унтишки продает. Себе тоже прикупил. Без лицензии, скорее всего, торгует. Хотя, о какой лицензии может идти речь, если мы грабим их недра. Кстати, ‒ Никита посмотрел на присевшую рядом Полину. ‒ Теперь бандиты твоего папаши точно в гости пожалуют. Слух пройдёт, что лодку видели в микрорайоне и всё встанет на свои места. Но я тут кое-что придумал, пока скупался. Сейчас ты наберёшь маму и скажешь ей, что мол прилетел отец, с которым ты всё это время поддерживала связь и решил взять тебя с собой на месяц-второй порыбачить. Если она действительно в запое, как ты говоришь, то пазл может сложиться.
  ‒ Мой отец? ‒ Полина рассмеялась и открыла молнию на сумке. ‒ Какой ещё отец. Я же дочь полка!
  ‒ То есть?
  ‒ Ну, мать тупо не знает, кто этот герой.
  ‒ А ничего. Скажешь, что отец в тот вечер был не так пьян, как она. Скажешь, что будешь перезванивать.
  ‒ С плато? Там же нет связи.
  ‒ Будет. Давай, не теряй времени. Звони. Шмотки подождут.
  
  Восемьдесят километров до восточной оконечности озера Глубокое преодолели за пять часов. Лодка вела себя превосходно. Инженеры из конторы действительно постарались на славу. Такие модернизированные СВП вполне можно было бы запускать в войска. Лёгкие, надёжные, маневренные.
  Поужинали макарошками со свежей щукой, выловленной тут же, прямо с лодки. Никита уплотнил ящики, освободив место для ночлега, бросил на пол надувной полуторный матрас, четыре одеяла: два под низ, два укрыться и накачал два спасательных подголовника вместо подушек.
  
  ‒ Зря ты с матерью поругалась, ‒ Никита выключил фонарик и поправил подголовник. ‒ Насколько я помню, она была неплохим человеком. И зазвездилась не так, как некоторые.
  ‒ То было раньше, ‒ вздохнула в темноте Полина. ‒ А поругалась я правильно. Видите ли, у неё теперь большие проблемы из-за меня. Как вам? Мне что, нужно было позволить этому вонючему борову попользоваться мной, или как? ‒ Полина на минуту замолкла. ‒ А вас она вспомнила. А, говорит, это тот лошок, сын генерала. Крутился рядом на квартирниках. Помню, помню... Он ещё в чувствах пытался признаться, наивный. Даже не помню, спала я с ним, или не спала. Молодость, она такая.
  ‒ Что, так и сказала? Лошок...
  ‒ Так и сказала. А вы действительно влюбились?
  ‒ Был грех. Но тогда все были влюблены в Натали Стар. И я в том числе. Но, как видишь, не повезло. Мне нужно было быть тогда сыном маршала. Как минимум. Или сыном министра обороны. Тогда бы срослось.
  ‒ А как она вам отказала? Типа, отвали. Я же звезда. Нет?
  ‒ Нет, ‒ Никита рассмеялся и повернулся на правый бок. ‒ Просто дала визитку и разрешила иногда ей звонить. Всё культурно. Давай спать, девушка.
  ‒ Давайте. А можно ещё что-то спрошу?
  ‒ Валяй.
  ‒ Я тут подумала. Я же выбрала для себя ваше имя, которое для друзей. Так? Так. Тогда, может, вы разрешите вам не выкать? Раз такой расклад получился. Вы же не сильно старый?
  ‒ Не сильно. Мне сорок три. И это правильно, что ты решила барьеры убрать. Меньше барьеров ‒ больше доверия. По рукам. Я не против. Сам не люблю официальщину.
  ‒ И вот самый-пресамый последний вопрос. Я вас, то есть тебя, Никита, не сильно обременю?
  ‒ Да как тебе сказать. Не рассчитывал. Это точно. Но, с другой стороны, нужно помогать попавшим в беду. Иначе в конце будет недобор по высоким вибрациям. Тем более, если ранее успел накуролесить.
  ‒ А что, успел?
  ‒ Ну уж точно не медовый пряник под подушку.
  ‒ А разве полный набор высоких, как ты говоришь, вибраций выше простой человечности? Вибрации, это как бы на потом, впрок. А просто человечность и сострадание, это здесь, сейчас.
  ‒ Тебе сколько лет? Шестнадцать, семнадцать?
  ‒ Семнадцать. В ноябре будет восемнадцать.
  ‒ Вот. Всего семнадцать. А рассуждаешь как старушка, ‒ Никита вздохнул. ‒ Шучу. Всё ты правильно понимаешь. Спим. Завтра, вероятно, начнутся сложности с переходом до озера Собачье.
  
  
  Глава четвёртая.
  
  Никита как в воду смотрел. Оказалось, что все замечательные характеристики судна на воздушной подушке заканчиваются ровно в том месте, где начинаются валуны, коряги и прочие преграды, встречающиеся вне водного полотна. В итоге, переход из одного озера в другое, длиной в семнадцать километров, растянулось на целых восемь часов, поскольку время от времени приходилось выводить судно на берег, объезжая непроходимые места, и там бороться с наносными преградами.
  Спасало лишь то, что Полина оказалась на удивление обучаемой и к концу пути, когда они, наконец, вошли в озеро Собачье, она уже вполне уверенно управляла плавсредством, практически сменив у руля крайне уставшего Никиту.
  
  ‒ Держись средины озера и не гони. Вполне успеваем до темноты пройти эти сорок километров. Там нас будет ждать вертолёт. Дальше, до пункта назначения на Аяне, по воздуху, ‒ Никита рухнул на надувной матрас, застеленный одеялами, и прикрыл ладонью глаза. ‒ Немного полежу. Знаешь, Полин, вот хотел спросить. Ты что собираешься после школы делать?
  ‒ Ну, поступать, наверное. А что?
  ‒ Да так. Виды у меня на тебя появились. Могу предложить тебе трудоустройство. Будешь у меня менеджером по управлению судна на воздушной подушке. То есть, этой лодкой. Зачем тебе институт? Не работа, а песня. Свежий воздух, рыбалка. Тишина. Как тебе?
   ‒ Ага. И медведь жених.
   ‒ Да. Как вариант. Или ты, как мама, петь хочешь?
   ‒ Не хочу, как мама. Звёзды, после карьерного трындеца, почему-то почти всегда оказываются в роли содержанок. Насмотрелась. Да и планета ещё одну фанерную звезду не потянет. Давай, поспи, пока никому не мешаешь. А то ты всю ночь ворочался и руки разбрасывал. Я справлюсь.
  ‒ Да знаю, что справишься, ‒ Никита закрыл глаза и мгновенно отключился.
  
  На место эвакуации прибыли практически вовремя. Прилетевший двадцатью минутами ранее Ми 26ТМ успел только опустить люк грузового отсека, а лётчики ‒ попить чай из термосов.
  Сбавив обороты, Никита сходу выбрался на поросший густой жёсткой травой пологий берег, осторожно завёл лодку во внутрь вертолёта и только потом выключил двигатель. Дело было сделано.
  А ещё через полчаса вертолёт мягко сел на песчаный пятак в месте назначения на озере Аян, выплюнул из своего брюха лодку, подхватил на борт двух обросших крепких парней с автоматами за спиной, охранявших объект, и через несколько минут растворился в темнеющем небе.
  
  ‒ Как тебе операция? ‒ Никита повернул голову к Полине и удовлетворённо прищёлкнул языком. ‒ Вот так работают спецы. Никаких слов, чётко, слажено. Пошли смотреть апартаменты. Обещали вагончик какой-то хитрой полярной сборки. Это на случай, если я заленюсь и не успею до холодов собрать дом.
  
  Вагончик был хорош. Две двухместные спальни, пищеблок, большая, на двадцать квадратов комната отдыха, биотуалет, куча кладовых, крохотная мастерская и дизельная комната, вынесенная наружу в выдвижном "кармане". И конечно же душевая и микробаня максимум на две персоны. Ну и как бонус, спутниковое телевидение и связь.
  
  ‒ Всё. Я хочу здесь жить! ‒ завизжала от восторга Полина и захлопала в ладоши.
  ‒ А как же жених-медведь? Глухомань ведь страшная.
  ‒ Ничего, потерпим. Главное, что здесь нет никаких уродов, наподобие моего папочки и его псов.
  ‒ Согласен, ‒ Никита присел на табурет. ‒ Видишь, ребята успели немного обжить этот приют скитальца. Довольно уютно и в меру комфортно. Но, кажется, это не совсем моё. Так мне показалось. Да, какое-то время пожить можно. Изумительная природа, воздух, скорее всего шикарная рыбалка и всё такое. Но я человек сугубо городской.
  ‒ Это пройдёт. По себе знаю, ‒ Полина сбросила унты и осторожно устроилась на кровати. ‒ Первое время тяжело, потом начинаешь понимать, что никуда ты из этой подводной лодки не денешься и в тебе поселяется здоровый пофигизм. Но ладно я. Кто меня спрашивал. Привезли, как собачонку на край света и приказали не скулить, поскольку у мамы, наконец, получилось устроить свою судьбу. А как же я? Ты знаешь, сколько у меня в Москве осталось друзей? ‒ Полина сделала страшные глаза и разбросала руки. ‒ Сотни две. А здесь? Даже говорить не хочу. Это я всё к чему... Ты же сам, по своей воле заполз в эту глушь. Турбазу открыть хочешь.
  ‒ Да, хочу, но я не собираюсь остаток лет провести на плато Путорана. Надоест ‒ продам бизнес и вернусь в Москву. А может такое случиться, что и бизнес не пойдёт. В такую глушь не наездишься. Поможешь мне разобрать ящики? Нужно оружие в первую очередь достать. Мало ли кто здесь шатается.
  
  Утро началось с рыбалки и повезло Полине. Не прошло и десяти минут, как она, визжа от восторга, с трудом вытащила на берег здоровенную щуку. Оглушив её камнем, Полина с видом победителя посмотрела на Никиту и довольно ловко достала из зубатой пасти рыбины блесну.
  
  ‒ Местные научили. Мы с компанией раньше часто выбирались на озеро Пясино. Порыбачить с ночёвкой. Сейчас в озере рыбы нет. Умерло озеро. Из-за разлива нефтепродуктов.
  ‒ Ловко. Признаю. Полагаю, сегодня на этом рыбалка закончилась. Нам с тобой больше не съесть, ‒ Никита поднял щуку за жабры и прикинул на вес. ‒ Килограмма три. Не меньше. С чем изволите откушать рыбку?
  ‒ Могу картоху почистить, если есть, ‒ Полина смотала оба спиннинга и, не спеша, пошла к бытовке. ‒ Если нет ‒ макарошки. А рыбалка так себе. Не интересно. Забросил, вытащил и всё. Мне нравится, когда рыба сопротивляется. Когда у тебя каждая жилочка дрожит, пока вытащишь добычу на берег. Азарт, процесс охоты, для меня всегда важнее добычи. А эта рыбка почти не сопротивлялась. Видно не проснулась ещё. И тут я, подлая, со своим спиннингом.
  ‒ Ты у нас боец, оказывается. Драться тоже умеешь?
  ‒ Слегонца. Так, за себя постоять. А больше зачем? Садистских наклонностей не имею. Но когда доходит до драки ‒ держите меня семеро. Комплекс безотцовщины. Хотя, я и без папашки давно поняла, что не надо слушать плохую музыку, не надо читать плохие книги, не надо есть всякое дерьмо, не надо бухать и не нужно общаться с гнилыми людьми. Это как "Отче наш".
  ‒ Уважаю твою позицию, товарищ Полина. Мы уже об этом говорили, но повторюсь. Тебе не кажется, что ты не совсем ещё выросла из детских одёжек? Думаешь, стоит вот так серьёзно в твои семнадцать относиться к жизни? Нет, мысли правильные. На все сто процентов. Но не рановато ли?
  ‒ Во-первых, не семнадцать, а почти восемнадцать. А, во-вторых, товарищ Никита, если бы не моя, как ты говоришь взрослость, я бы уже к своим годам успела сделать пару абортов, как это сделали большинство моих московских подруг, хлестала бы алкоголь, наверняка что-то бы нюхала и даже кололась. А я, вместо этого, слушала хорошую музыку, читала умные книги, бегала на секцию бокса и училась по интернету кройке и шитью. Потому что папаши нет, а мамаша, если не на гастролях, то по клубам, и не просыхает. А мне свою жизнь хочется, пардон, не просрать, а достойно и интересно прожить. Вот такая манана, дорогой мой спаситель.
  ‒ Честно говоря, ты меня удивила, ‒ Никита обстучал сапоги о колоду возле вагончика и вслед за Полиной зашёл во внутрь. ‒ Приятно, чёрт возьми, иметь дело с родственной душой.
  ‒ Это комплимент?
  ‒ Нет, констатация факта.
  
  В три часа дня Никита настроил спутниковую связь и набрал генерала Логунова.
  
  ‒ Привет, бродяга! ‒ бодрым голосом ответил на том конце Александр Фёдорович. ‒ Вижу ты на месте. Как тебе показалось?
  ‒ Показалось, товарищ генерал. Красота неописуемая. Рыбалка ‒ блеск. Вот сегодня утром, буквально за десяток минут поймали приличную щуку.
  ‒ Поймали?
  ‒ Так точно, Александр Фёдорович, ‒ Никита посмотрел в окно. ‒ Тут такое дело, чутка не по плану процесс пошёл. Разрешите доложить?
  ‒ Докладывай.
  ‒ Тут девчушка прибилась на пирсе в Норильске. Забралась в лодку. Повздорила с отчимом. Сломала ему нос пепельницей. Папаше захотелось молодого тела.
  ‒ Убил бы!
  ‒ Так вот и я об этом, товарищ генерал. Но тут ещё интересней всё получилось. Помните, мы с вашим Костей за Натальей Сафьяновой пытались волочиться?
  ‒ А почему за одной? Вы же не сиамские близнецы. Девчонок было мало по дворам?
  ‒ Ну, вспомните. Была такая певица Натали Стар. Помните?
  ‒ Ты по существу докладывай.
  ‒ В общем, Полина её дочь. Короче, папашка послал двух амбалов её изловить. Пришлось принять меры.
  ‒ А это прокол, полковник.
  ‒ Да знаю я, Александр Фёдорович. Но не мог я мимо пройти. Пришлось на ходу принимать решение.
  ‒ Будут проблемы. Сколько девочке лет?
  ‒ Осенью будет восемнадцать. Но с матерью Полины договорились. Наталья по молодости залетела неизвестно от кого, ну мы и воспользовались этим обстоятельством. Она меня даже вспомнила. I обозвала лошком. Не помнит, спала она со мной, или нет. Цирк. Короче: теперь я, по легенде, её отец. Взял с собой порыбачить месяц-второй.
  ‒ Как фамилия этого засранца? Кстати, тебе приветы от товарища майора. Зуб не жмёт?
  ‒ Спасибо. И ей приветы. А педофила зовут Артур Борисович Шоломов. Один из заместителей директора комбината. На него там можно что-то дельное найти, чтобы на попе ровно сидел? Девочку жалко. Пострадает ни за что.
  ‒ Я подумаю. У нас на каждый телеграфный столб можно что-то найти. И девчонке поможем. Но ты там давай не отсвечивай. Наша работа не терпит массовки. Займись пока домом, а там посмотрим. И ещё. Я тут переиграл маленько. На пенсию ухожу в ноябре. Знаешь почему?
  ‒ Нет.
  ‒ Среди офицеров в конторе начались разброд и шатания. Старпёры, типа меня, пошли на увольнение, а остальные готовятся к переделу власти. По разные стороны баррикад. Я уже пережил один путч. Второго не хочу. Стар я для этих игр.
  ‒ Есть какие-то даты?
  ‒ Есть. Апрель-май следующего года. Собственно, власть уже давно валяется на улицах Хорошеллы. Осталось только поднять. Нужно к этому времени закончить все дела, поселить на даче отца Пантелеймона с семьёй и ‒ в путь. Дней через десять прилетит вертушка со строителями. На тебе кормёжка и быт. Они там за неделю управятся. И мне спокойней и тебе облегчение. Как тебе план? Товарищ майор уже прикупила себе унты и козыряет в них на кухне.
  ‒ Чудесный план! Это всё меняет. Так я успокою Полину? Она вон на воздухе мается. Переживает.
  ‒ Чего уж тут. Разберёмся. И чёрта этого накажем по самые не балуйся. Ну и напоследок. На сегодня. Народ пока гуляет во всю. Ждём вторую волну. Ближе к сентябрю. Под шумок тотального запрета и власть брать сподручней. И ты был прав, в отношении вакцины. Ковид ‒ повод. И ты действительно много чего не знал. Вакцинка с наночипами готова. Это для избранных рабов. Для остальных ‒ вакцинка с отстроченной смертностью. Принял укол, пожил год, два, пять ‒ и ага. Пойми там от чего умер. Да и разбираться никто не будет, поскольку диагноз у нас у всех будет один ‒ рабы.
  
   ***
  ‒ Как поговорил? ‒ Полина, разувшись у порога, вошла в комнату и присела на стул. ‒ Там комары. Сил нет.
  ‒ Нормально поговорил. Товарищ генерал, пардон, Александр Фёдорович, вошёл в положение. И отчиму твоему настоятельно посоветуют засунуть свои хотелки в одно место. Всё хорошо. Через неделю прилетят строители и помогут нам собрать дом. Александр Фёдорович с Натальей Станиславовной прилетят не в апреле, как планировали, а уже в ноябре. Будет весело. Если ты к тому времени не запросишься домой.
  ‒ Можно я заявление напишу?
  ‒ Какое?
  ‒ Ты обещал взять меня на работу.
  ‒ Я пошутил.
  ‒ Придётся отшутить назад, поскольку я поверила. Ты ведь не обманщик, правда? По глазам вижу.
  ‒ Всё просчитала.
  ‒ А то. Захочешь жить ‒ почешешь пяткой шею. Твоя правда. Теперь о делах наших скорбных. Так как далеко отходить от места нашей дислокации мы не можем, основательно осмотримся уже по прилёту Логуновых. А пока, осмотрим наш мыс. Шляпы с антимоскитной сеткой у нас есть, для рук "Дэта" тоже есть. Заодно и оружие пристреляем. Ты со мной? У нас тут всего полтора квадратных километра. Местность просматривается.
  
  ‒ А мне можно калаш? Я в подземном тире у папашки раз десять стреляла. Вроде неплохо получалось. А ещё я разбираю и собираю калаш за тридцать семь секунд. Вот.
  ‒ То есть, у твоего отчима боевое оружие есть.
  ‒ Конечно. И калаши, и "Сайга". Штук пять, наверное. У бойцов ‒ пистолеты.
  ‒ Это хорошо. Будет за что нагнуть товарища. Обычно такие люди разрешениями не заморачиваются. Кто же их посадит, ‒ Никита подошёл к ящику с оружием и открыл кодовые замки. ‒ Вот, держи. АК-12. От сердца отрываю. Оружие нового уровня. Оснащен коллиматорным прицелом отечественного производства. Позволяет вести прицельный огонь по головным мишеням на расстоянии до 500 метров. На шишках попробуешь. И отдача у него намного меньше. Хотя для такой немощи, как ты, это будет серьёзным испытанием.
  ‒ И совсем я не немощь. Во всяком случае, под плечо можно и подмостить что-то. Не первый же раз.
  ‒ Магазины сама набьёшь?
  ‒ Конечно сама. И не нужно смотреть на мои руки такими глазами. Я на бокс ходила.
  
   ***
  Посмотреть "угодья" с наскоку не получилось. Со стороны озера показалась лодка и минут через десять, нос видавшей виды "казанки" с разбега воткнулся в песок.
  
  ‒ Здорово, соседи! ‒ седой мужик в засаленной бейсболке и с карабином за спиной, не спеша, выбрался из лодки и подошёл к стоящим на берегу Никите и Полине. ‒ Вчера не хотел тревожить. Никак уставши, наверное были. А сегодня дай, думаю, прошвырнусь. Новых соседей проведаю. Нефёдов. Николай Петрович, ‒ мужик сунул Никите руку и кивнул на Полину. ‒ Дочь?
  ‒ Леонид, ‒ не ответив на вопрос мужика, представился Никита, и крепко сжал его ладонь. ‒ Вы, я так понимаю, с "Кордона"... Или не угадал?
  ‒ Именно с него. Тут не далеко. До сентября с Анатолием поработаем, а там и пересменка. Как устроились? Мы тут с вашими пацанами, которые здесь на посту стояли, временами чаи распивали. Им-то скукотища, а нам ‒ разрядка. Народу здесь мало бывает. Далековато для душевного отдыха. Да и не нужен он здесь, честно говоря. Понаедут, загадят.
  ‒ Это почему же вы так думаете, что загадят?
  ‒ А наши иначе не могут. Я уже десять лет при этой должности. Насмотрелся.
  ‒ А если я не позволю? Да и обязательства я на себя взял совершенно конкретные.
  ‒ Оружие у вас хорошее, ‒ Нефёдов пропустил мимо ушей слова Никиты и цепким взглядом прошёлся по снаряжению Полины. ‒ Боевое. И разрешение есть? Дочке не рановато?
  ‒ Не думаю, что вас должны касаться эти вопросы. Но раз уж мы соседи до сентября, то скажу. Разрешение имеется. Это всё?
  ‒ Думаю, да, ‒ Нефёдов злым глазом покосился на Никиту и, резко развернувшись на каблуках сапог, пошёл к лодке. ‒ Прогорите вы со своим бизнесом. Не позволим мы тут всякие притоны устраивать. Природу губить.
  ‒ Простите, а турбаза "Турынгыл" значит не притон? Там всё нормально с экологией. А у меня будет плохо. И кто это мы? Это вы так решили? Должен вас огорчить. К счастью, мой бизнес никак не зависит от вашего позволю или не позволю. Хорошего дня вам, Николай Петрович.
  
  Когда лодка незваного гостя потерялась из виду, Полина подёргала Никиту за рукав куртки и посмотрела ему в глаза.
  
  ‒ Ты специально ему нагрубил?
  ‒ Разумеется. Будет знать, что ему здесь не рады.
  ‒ А почему?
  ‒ У меня на Нефёдова досье есть. Этот мужик двадцать лет назад застрелил геолога. Из-за карабина. Отсидел десятку. Теперь вот праведный эколог.
  ‒ Прямо шпионская история. Досье... Хотя да. Иногда полезно знать, кто у тебя за спиной бродит.
  ‒ Вот-вот. А второй, тот что Анатолий, безобидный алкоголик. Ни семьи, ни детей, ‒ Никита сделал паузу. ‒ Сожительствуют они.
  ‒ Да ладно тебе. Шутишь?
  ‒ Никак нет. Суровая мужская правда. С медведем могли бы возникнуть сложности, а так... Идиллия.
  ‒ Послушай, Никита, ‒ Полина прибавила шагу, стараясь идти с ним в ногу. ‒ А ты откуда такие подробности знаешь?
  ‒ Тебе всё расскажи. Я же говорил, что Анатолий любит хорошо выпить. Где-то что-то сказал, не подумав, кто-то услышал и запомнил и, кому надо, эту инфу правильно слил. Ясно, боец?
  ‒ Предельно. А ещё мне ясно, что ты военный.
  ‒ Ну, ты загнула, мать. Владение оружием и навыки мордобоя ещё ни о чём не говорят.
  ‒ А осмотр периметра, это тоже ни о чём?
  ‒ Ну... ‒ замешкался Никита и с нескрываемым интересом посмотрел на улыбающуюся Полину. ‒ А вдруг медведь, или росомаха. Здесь этих товарищей полно. Нужно постоянно быть начеку.
  ‒ Ага, это ты потом медведю расскажешь при случае. Я кучу фильмов про шпионов посмотрела. Иногда оттуда можно много всяких полезностей нахватать. А наш мозг всё запоминает. Мимо чего ты прошёл, что ты понюхал, съел, потрогал или услышал. Мы ничего не забываем. Просто большая часть данных, которыми мы не пользуемся часто, или очень редко, лежат в папке отложенных. Вот у тебя бывало такое? Ты слушаешь песню, а имя исполнителя не помнишь. Но потом, через время, подсказка приходит, как бы сама по себе. Бывало такое?
  ‒ Ну да. Довольно часто.
  ‒ Вот и у меня бывает. Я какой-то фильм смотрела про шпионов, а там главный герой постоянно, на автомате, выходя из дома, бара, офиса, обязательно незаметно осматривал периметр. Вот в точности, как ты сейчас.
  ‒ Слушай, Полина. Я уже начинаю тебя бояться. Умна не по годам.
  ‒ А ты не бойся. Не помню кто сказал, но сказал верно. Не бойтесь умных женщин. Когда приходит любовь, мозги у них отключаются. Ведь не поспоришь, да? Кстати, а кто такая Рейчел? Ты ночью по-английски говорил.
  ‒ Совсем ты меня разоблачила. Никогда не думал, что ночью я разговариваю. Да ещё и на английском. Нужно принять меры. Теряю форму.
  ‒ И всё же. Это твоя девушка?
  ‒ Да. Мы встречались, когда я жил в Южной Америке. У меня родители дипломаты. Я там вырос. Но всё это в прошлой жизни. Она бы никогда не смогла бы жить в России. Жаль, но это так. Мы, русские, можем приехать домой, прожив в другой стране много лет. У нас душа другого качества. Она всегда помнит, где её родина. Даже если ты родился у чёрта на куличках. Славяне, это не народ. Не этнос. Это другой вид человека. У нас очень сильно развита способность к эмпатии, мы нетерпимы к несправедливости, не любим воевать и в то же время бесстрашны в бою. Мы другие. И это очень заметно, когда ты долгое время живешь внутри другого этноса. Так что Рейчел ‒ это прошлое.
  ‒ Которое пока что с тобой.
  ‒ Если бы ты не сказала, я бы даже не вспомнил. Хотя, да. Мы прекрасно проводили время. Но, видимо, я не смог жить её ожиданиями. Так бывает. Возможно, это была моя ошибка. Но кто может с уверенностью сказать, что такое ошибка? В любом случае, это опыт. Или ступенька к наилучшему возможному результату предпочтительного будущего.
  
  
  Глава пятая.
  
  Через неделю прилетела вертушка с военными строителями. Девять дней, с утра до вечера, с учётом вечной мерзлоты, они собирали по номерам финский дом, пахнущий стружкой, клеем и едва улавливаемым уютом. Все эти дни Никита с Полиной в поте лица кашеварили, ловили и потрошили рыбу, жарили, варили, тушили добытую оленину, пекли в специальной печке хлеб, собирали ягоды и грибы: в общем, взвалили на себя кормёжку восьми строителей и двоих вертолётчиков. По вечерам у озера разжигался костёр, пела гитара и пофиг комары да надоедливая мошка.
  А на десятый день, подключив всю электрику, в том числе и блоки солнечных батарей, служивые, пропустив по рюмке доброго коньяка, погрузились в вертолёт и были таковы. Никите и Полине осталось только собрать икеевскую мебель, раскатать вакуумные матрасы и застелить в комнатах пол ковролином.
  А ещё через неделю на небольшом вертолёте с эмблемой комбината прилетели первые неприятности в лице Шоломова и его боевиков. Благо, Никита ожидал подобный визит и был к нему готов. Лодку к тому времени перебазировали за тыльную сторону дома, Полина вышколена до автоматизма, а оружие хорошо пристреляно. Тоже на всякий случай. И, как оказалось, не зря.
  Посадив вертолёт у самой кромки воды, Шоломов, одетый в защитную униформу, соскочил на песок и в сопровождении двоих, уже знакомых Никите боевиков, пошёл к дому.
  
  ‒ Вечер в хату! ‒ хищно улыбаясь фарфором, бросил он стоящему у порога Никите, и оценивающе осмотрел дом. ‒ Хороший домишко. Почём продаёшь?
  ‒ А вы кто, собственно? И почему на ты? Мы с вами знакомы?
  ‒ Ты с моими парнями знаком, а этого достаточно. Так почём домишко? Он мне нравится. Только у меня с собой бабок нет. Может у пацанов мелочи наскребём.
  ‒ Да мне тоже он нравится. Удачное место. С чем пожаловали? Господин Шоломов, если не ошибаюсь?
  ‒ Не ошибаешься. Где моя дочь?
  ‒ В смысле, где моя дочь? Моя дочь в доме. Обед готовит. Правда, на гостей мы не рассчитывали. Так, что... Обратно полетите без угощения.
  ‒ Хамишь... Это хорошо. Облегчил мне задачу. Слушай теперь меня, залётный. Полину я забираю, дом, кстати, тоже. Мне он действительно понравился. Тебе даю полчаса на сборы. И чтобы духу твоего здесь не было. Зацени мою щедрость. Живым отпускаю. Я внятно довёл задачу?
  ‒ Я вас услышал. Но тут такое дело. Дом ‒ собственность Федеральной службы безопасности. Не вашего, регионального отделения, а главка. Режимный объект. Я внятно ответил, Артур Борисович? Поэтому, даю вам пять минут на дойти до вертушки и убраться вон.
  ‒ Хочешь повоевать, герой? Ладно. Ты ведь меня тоже пойми. Я если чего захочу, я непременно этого добиваюсь. Так что такие дела. Жаль, мог бы пожить. У нас здесь места глухие, не хоженые. Закатал человечка под валежину и ладушки. Нет человечка. Я ведь не всегда большим начальником был. Всякое было. Опыт кое-какой имеется. А, с другой стороны, росомахе ведь тоже нужно что-то есть. Оленя ещё поймать надо, а тут ты. Подарок судьбы, как бы, ‒ Шоломов повернул голову к вертолёту и махнул рукой. ‒ На куски порежу, падла. И Полинку порежу за членовредительство. А матери её шею сверну и тоже здесь зарою. Уловил? Придавите мразоту, ‒ повернул он голову к выскочившим из вертолёта троим бойцам. ‒ Он меня уморил... ‒ закончил Шоломов и поплыл лицом ‒ на крыльцо, с автоматом на изготовку вышла побледневшая Полина. Передёрнув затвор, она навела ствол на подошедших парней-боевиков и посмотрела на Шоломова.
  ‒ Я же тебе тогда дома сказала, старый баран, что будь у меня оружие, я бы тебе не нос сломала, а яйца отстрелила. Теперь у меня оружие есть. А ты меня знаешь. Я девочка честная. Раз слово дала, значит это железно.
  ‒ Вся в меня, Артур Борисович, ‒ Никита выхватил из карманов куртки два пистолета и тоже направил их на незваных гостей. ‒ Минута прошла.
  ‒ Цирк с конями, ‒ Шоломов нервно улыбнулся одной половинкой рта, словно его парализовало, и посмотрел на свои ухоженные ногти. ‒ Ты хоть знаешь кто я, дурилка?
  ‒ Знаю, Артур Борисович. Ты ‒ старый мудак. И ты сделал ошибку, приперевшись сюда. А ведь я твоих парней предупреждал, что горлом и зубами визит не обойдётся. Пушки на песок! Живо! Полина, если что, стреляй по ногам. Мы же не звери.
  
  Всё закончилось за несколько секунд. Шоломов, брызнув слюной, выхватил пистолет и с криком: "Валите этих сук", тут же упал в песок с простреленной кистью. Полина автоматной очередью снесла ещё троих, а "герои" сражения в порту сами в ужасе побросали пушки и, взбледнув лицом, попятились к вертолёту.
  
  ‒ Куда! ‒ рявкнул на них Никита. ‒ За собой прибираться не учили? Несите это чучело к вертушке. Да аккуратно, чтобы дерьмо из его штанов не выпало. А то нас егеря ругают. Теперь ты, ‒ Никита навёл ствол на голову стонущего от боли Шоломова. ‒ Слушай меня, Артур Борисович. Пока ты долетишь, я сообщу кому нужно, что здесь произошло. Разговор я записываю. Видео тоже. Там вас встретят. Браслет каждому ‒ подарок от конторы. Договориться не получится. Ты даже не представляешь, Артур Борисович, с какой скоростью тебя сдаст хозяин. Зачем ему ещё одна головная боль и маски-шоу на комбинате и московском офисе. У него офшоры, яхта, девки, экологическая катастрофа, которую теперь повесят на тебя. А ведь ты мог бы ещё работать, подворовывать у родины. Как это вы умеете... И напоследок, вонючее животное. Собираясь на дело, нужно всегда ходить на толчок по-большому. Чтобы вот таких неожиданностей не случалось на старости лет. Это первое. Теперь второе. Тронешь Наталью ‒ найду и убью. Без вариантов. Слово офицера. Мне она без разницы, но она мать Полины. Вник? Вот и хорошо. Перевожу таймер по-новой. Пять минут. Время пошло.
  
  Когда вертолёт поднялся в воздух и заложил вираж на северо-запад, Никита присел на ступеньку, разрядил пистолеты и посмотрел через плечо на Полину.
  
  ‒ Молодцом, боец. Крещение было серьёзным. Давай, помогу с автоматом.
  ‒ Я сама, ‒ Полина присела рядом, отсоединила магазин, передёрнула затвор и, каким-то невообразимо быстрым движением поймав патрон, посмотрела на Никиту. ‒ Честно говоря, я здорово испугалась. Одно дело в тире стрелять по бумажным мишеням, а тут по живым пришлось.
  ‒ Но справилась же. Сейчас нужно в Москву позвонить. Чтобы этих чертей нормально в Норильске встретили. А за мать не переживай. Она человек взрослый. Выкрутится. Потом перезвонишь и узнаешь, что там и к чему.
  ‒ Да я не особо и переживаю. Просто я знаю папашку. Это негодяй, если удумал какую пакость, обязательно доведёт дело до конца. И не факт, что они долетят до Норильска. Я его глаза видела. Там страха не было. Я не знаю, как такие люди пролазят на такие большие должности, но его родной брат ‒ известный вор в законе Гарик Новоспасский. Он как-то приезжал к нам. Серьёзный мужик. Весь порезанный. Злой, как чёрт. Всё на маму поглядывал недобрым оком.
  ‒ Я всё равно должен позвонить. Хотя ты и права. Сдаваться они не полетели. Но тогда их будут искать. А это очень сильно ограничит их возможности. Да и вертолётчикам, если их отпустят живыми, всегда можно пальцы в дверь вставить для более откровенного разговора.
  ‒ Садист.
  ‒ Не садист. Но в данном случае, не лирик, точно. Кстати, как там наш обед? Что-то на жратву пробило.
  
   ***
  Логунов воспринял нападение на базу сдержанно. Не прерывая разговор, тут же набрал Поликарпова из главка и попросил оперативно решить проблему.
  
  ‒ Нехорошо всё это, Никита. Напряжение необходимо как-то погасить. Нам действительно не нужны проблемы. Если ты там один...
  ‒ Да один, ‒ Никита посмотрел через окно на протирающую чистой ветошью иллюминаторы лодки Полину. ‒ Говорите.
  ‒ Так вот, ‒ продолжил генерал. ‒ Пришло донесение от Майкла. Сэм Ли вчера улетел к своим китайским богам. Мутная история, но мы же всё понимаем. Это первое. Второе. Ты в списке последний. Остальных, кто сидел на вакцине, потихоньку зачистили. Кстати, твою могилку гости навещали неделю назад. Тут всё нормально. Другое дело, поведутся или нет. Поэтому сидеть желательно тихо. Дебилы в этой конторе не работают. Что смогу ‒ сделаю. Я лицо крайне заинтересованное. Хочу спокойно пожить на природе годик, другой. Зверя добыть. Маленькие стариковские радости. Они должны быть. Кстати, "штаб" где наметил соорудить? Дом же на сваях поставили?
  ‒ Да, на сваях. А "штаб ", как вы выразились, оборудую под вагончиком. Он особняком стоит. Ребята не сидели, сложив руки. Вырыли под вагончиком ледник три на три и на два. Когда озеро замерзнет, заготовим лёд и обложим стены. А пока я всё самое ценное сложил там. Люк, если не знать, не найти. Излишки оружия и боеприпасы перенёс туда.
   ‒ Годится, ‒ Логунов сделал паузу. ‒ Нырять когда собираешься?
  ‒ А вот через два дня наметил. Проверю всё и попробую поплавать. Интерес разбирает. Не приходилось раньше прикасаться к вечности. Тем более, рукотворной, ‒ Никита привстал, постучал костяшкой в окно и поманил Полину. ‒ Сейчас Полина подойдёт. Вы уж похвалите её по-дедовски. Она большой молодец, а что мозговитая, сам диву даюсь. Снесла сегодня троих мерзавцев, как ботву на репе. Такая не только коня на скаку остановит. Заходи, боец, ‒ повернул он голову к вбежавшей девушке. ‒ Товарищ генерал хочет с тобой познакомиться. Держи, ‒ протянул он ей трубку телефона.
  ‒ Здравствуйте, товарищ генерал. Рада вас слышать.
  ‒ Вольно. Это тебя Никита научил так обращаться? Дай ему по шее за меня. Можно просто Александр Фёдорович. Или дед Саша. Я внуков пока ещё не дождался, но потренироваться не помешает. Говорят, ты сегодня Рембо посрамила? Уважаю. За себя да за друзей стоять нужно насмерть. Не страшно было?
  ‒ Конечно, страшно. Тем более, если знаешь, на что эти беспредельщики готовы пойти. Я уже тут Никите сказала, что напрасно мы их отпустили. Они же нас убить хотели. И убили бы.
  ‒ Ух, какие мы. Зря отпустили... Убить человека, дорогая моя девочка, легко. Забыть сложно. Если только это не твоя работа. Да и тогда всё очень не просто. Надеюсь, на этом все ваши невзгоды закончились. Меры уже приняты. Впрочем, зная Никиту, расслабляться он не будет.
  ‒ Он и до этого случая не особо расслаблялся, ‒ Полина хитро посмотрела на Никиту, читающему новости с монитора ноутбука. ‒ Оберегает меня, как может. Рада была с вами познакомиться товарищ генерал. Ой, сори. Дедушка Саша. Я пойду? У меня там работа. Передавайте привет Наталье Станиславовне. Мне Никита много рассказывал о вас. До созвона. Чмоки, ‒ Полина передала трубку Никите и выбежала из комнаты.
  ‒ Как она вам?
  ‒ Боевая. Мне нравятся такие. Хотя поколение нынешнее мы явно профукали. Перефразируя Гоголя: ‒ редкая мысль долетит до среднестатистической головы современного тинейджера. Но вернёмся к нашим баранам. Как и предполагалось, пандемия разворачивается по сценарию "Lock Step". Это один из возможных вариантов развития мира, в котором ужесточается правительственный контроль и авторитарное правление, берутся под контроль все общественные процессы, значимые научно-технические разработки. Причиной такого способа общественно-политического управления становится эпидемия. В нашем случае ‒ пандемия. Посчитали, что это круто спустить в канализацию экономики всего мира. Сам сценарий написан известными в узких кругах сценаристами Глубинного государства сотоварищи, ещё в 2010 году. Если Господь, наконец, сжалится над человечеством, то у нас появится шанс увидеть этих упырей на скамье подсудимых. Или всё это приведёт к новому технологическому укладу, главным элементом которого станет создание крупных систем управления на базе искусственного интеллекта. Закончится всё тотальным контролем не только за городской инфраструктурой, но и за каждым конкретным человеком. Строем ходить будем. Под "ать-два". Мне что-то такая перспектива не зашла, как говорит молодёжь.
  ‒ Честно говоря, мне тоже это не нравится, Александр Фёдорович. Но если путч удастся, в отдельно взятой стране жить станет очень не комфортно. Мы то здесь, в глуши, но не факт, что со временем добродетельная дубина не долетит и до нас.
  ‒ Отобьёмся. Всё, полковник. Сворачиваем дискуссию и за работу. Как осмотришься в воде, доложишь. У меня уже свербёж в интересном месте по этому поводу.
  ‒ Минуту, товарищ генерал. А у вас, собственно, есть план реализации подъёма саркофагов? Будем долбить гранит?
  ‒ Плана нет. Самый простой способ, это разбить стенку саркофага и осмотреть полость. На худой конец, привезу парочку магнитных мин. Как там у Островского? Когда между Ларисой и подоспевшим Карандышевым происходит бурная сцена. "Так не доставайся же ты никому!". Заодно рыбы заготовим на пару лет вперёд. Пока. До связи.
  
  Вечером, разобравшись со всеми делами по дому, Никита запустил дизель и принялся готовить ужин. Два часа назад они с Полиной заправили лодку и перенесли в неё небольшой запас армейских сухих пайков, надувной матрас и одеяла. На случай рыбалки с ночёвкой.
  
  ‒ А ты знал, что это место называется мыс Голец? ‒ Полина устроилась на диванчике, поджав под себя ноги.
  ‒ Нет, ‒ Никита высыпал почищенную Полиной картошку в кастрюлю и поставил её на огонь. ‒ Теперь буду знать. В NETе нарыла?
  ‒ Ага. Скачала карту пятикилометровку. Советскую. Но дело не в этом. Дело в том, что мыс Голец известен тем, что по приданиям ненцев и хантов, здесь, на мысе, когда-то в больших поселениях, построенных из камня, долгое время жили "белые великаны". Бородатые, голубоглазые и очень трудолюбивые.
  ‒ Это ты тоже из NETа почерпнула? ‒ Никита покрошил лук на сковороду и смешал деревянной лопаткой с притушенной морковью.
  ‒ Нет. Бабушка Майя рассказывала в доме творчества. Она нас учила старинным женским ремёслам коренных народов. По легендам хантов, горные великаны с восточной заенисейской земли очень давно ушли куда-то на юг, но в горах, на озере Аян, остался один великан ‒ старик, со своей старухой ‒ женой. Они не знают смерти и вечно стерегут горы от других народов. Ханты с верховьев Ваха рассказывают, что некогда их вожди во время древней войны с низовскими богатырями хотели увести свой народ за Енисей, в горы, где хорошие пастбища для оленей и много зверья, но испугались сторожей тех гор, легендарного старика и его старухи. Понимаешь, к чему я веду?
  ‒ То есть, здесь, на Аяне, на нашем мысе как бы обитают великан старик со своей старухой ‒ женой? И мы вторглись в их вотчину без спроса.
  ‒ Выходит, что так.
  ‒ Хорошая легенда. Надо же, как совпало, ‒ Никита помешал овощи на сковороде и набросал сверху щучьей икры.
  ‒ Что именно совпало?
  ‒ Придётся сказать. Всё равно без тебя не обойтись.
  ‒ Если тайна ‒ можешь не говорить. Переживу. Хотя нет. Не переживу, ‒ Полина замерла и прислушалась. Через мгновение она молнией бросилась в спальню, а ещё через мгновение появилась снова на кухне с автоматом в руке, на бегу бросив Никите его кобуры с пистолетами. ‒ Там кто-то есть, ‒ шепотом произнесла она, показывая пальцем на дверь. ‒ Я слышала.
  
  Приложив палец к губам, Никита неслышно прошёл в коридор и резко включил расположенные по периметру здания прожекторы. За дверью что-то рявкнуло от неожиданности и тяжело проскрипело ступенями. Никита быстро отодвинул массивный засов на двери и, открыв входную дверь, вышел на порог.
  
  ‒ Медведь в гости пожаловал. Или росомаха, ‒ он осмотрелся и, увидев светящиеся в темноте глаза, вернулся в дом, снял со стены дальнобойный фонарь и ударил лучом в темноту. Спасаясь от луча, метнулся в сторону берега огромный белый аблай, а в следующее мгновенье, в сантиметре от виска Никиты пролетела пуля, впившись в стену коридора. Взмахнув руками, Никита повалился на доски и когда через несколько секунд в подсвеченной прожекторами темноте шевельнулась чья-то фигура, разрядил в неё всю обойму. ‒ Я ошибся, не медведь, ‒ крикнул он сжавшейся в комок Полине и, перекатившись через голову, очутился в коридоре под прикрытием бревенчатой стены. ‒ Что-то неприятности к нам зачастили. Может, ты действительно права в отношении великана старика и его старухи? ‒ подхватив рукой снизу дверь, Никита с силой потянул её на себя и когда она захлопнулась, задвинул засов. ‒ Выживают нас с тобой. Сними сковороду, пожалуйста. А то ужин сгорит.
  
  Поменяв обойму в пистолете, Никита выключил электроплиту, схватил Полину за руку и потащил её на второй этаж.
  
  ‒ Что-то тихо, ‒ негромко проговорил он, достав из сейфа прибор ночного видения. ‒ Не похоже на массовку. Кстати, ты ещё хочешь остаться? Или к маме тебя переправим?
  ‒ А вот обижать меня не надо, ‒ надула губы Полина и не больно приложилась кулачком к его печени. ‒ Без меня тебе крышка. А так в старости хоть кто-то воды поднесёт.
  ‒ Ничего себе у тебя планы. На вот, надевай прибор, а я спущусь вниз и выключу прожекторы, ‒ через минуту Никита вернулся с четырьмя рожками для калаша и шестью обоймами для себя. ‒ Что там? Осмотрелась?
  ‒ Практически. На берегу лодка, а вон там, ‒ Полина показала пальцем. ‒ Кто-то лежит на земле. И собака возле него огромная.
  ‒ Собаку придётся застрелить. Дай прибор. Сейчас окно немного приоткрою и снесу зверюге голову. Иначе к стрелку не подойти.
  ‒ Сейчас верну. Нет, постой, ‒ Полина повертела головой и замерла. ‒ Там ещё один дядька появился. С ружьём в руках. Собака его знает. Хвостом виляет. Опустился перед мужиком на колени и тормошит его. На, смотри сам.
  ‒ Кажется я его застрелил. И я даже знаю, кто это. Вернее догадываюсь, ‒ Никита прицелился. ‒ Надо же как убивается.
  ‒ Думаешь, это те два с кордона?
  ‒ Скорее всего. Сейчас разберёмся, но для начала уберу собаку. Эта порода ‒ машина смерти. С нею не договоримся. Хотя, жаль пёсика.
  
  Когда собака была убита, Никита осторожно выбрался через задние двери из дома, неслышно подошёл к лежащему рядом с собакой мужчине и приставил пистолет к его голове. А через несколько минут мужик сидел на ступенях дома, прикованный наручниками к перилам и, размазывая слёзы по немытым щекам, просил выпить.
  
  ‒ Христа ради, пожалей, ‒ смотрел он снизу на Никиту, шмыгая носом. ‒ Я с утра не пил. А мне тяжело. Но я Николаю обещал, что ни-ни до вечера. Может нальёшь? Ему там всё равно уже, а мне горе.
  ‒ Может, и налью, ‒ мрачно ответил Никита и кивнул Полине. ‒ Принеси, пожалуйста, бутылку вискаря и стакан. Видишь, горе у человека. Вы зачем это сделали, уроды? Ты же Анатолий? ‒ повернул он голову к незваному гостю.
  ‒ Да, так точно. Анатолий. Тебе Николай сказал? Когда приезжал?
  ‒ Допустим.
  ‒ Понимаешь, мил человек. Это не мы. То есть, мы. Но мы люди маленькие. Хомяки, ‒ он подождал пока Никита нальёт ему полстакана и жадно выпил. ‒ Понимаешь, когда к тебе приезжает сам Гарик Новоспасский с братом и вежливо просит припугнуть, то кто же откажется... Моя жизнь хоть и стоит копейку, но она же моя. Ещё налей, мил человек.
  ‒ Хватит. На такой вискарь полдня работать нужно. Обещали что-то за труды ваши?
  ‒ Ну, ‒ замялся Анатолий. ‒ Если только припугнуть, то Гарик обещал четыре сотни на грамме добавить за рыжьё, которое мы тут моем на водопаде и ему сдаём.
  ‒ А если по-плохому?
  ‒ Я на мокрое не подписывался. Моё дело лодка. А Николаю не впервой. Десятку ходил за мокруху.
  ‒ Во что наши жизни оценили?
  ‒ Лодку твою обещали. Знатная у тебя лодка. А падчерицу Шоломова велели не трогать. Налей, а?
  ‒ Ответишь правильно ‒ налью. Они ведь не на вертушке прилетали? Я бы слышал.
  ‒ Своим ходом. На лодках. Вертолёт в Ильинском распадке стоит. Лететь некому.
  ‒ Что так?
  ‒ Летуны чего-то съели да и померли, а лодки у охотников на нижней базе одолжили, ‒ Анатолий протянул Никите стакан. ‒ Ты обещал. За такую правильность мне голову оторвут.
  ‒ Ладно. Бери пей. Горе у тебя как ни как. Охотники, хозяева лодок, я так понимаю, тоже чего-то съели? ‒ Никита протянул мужчине бутылку и пошёл к убитому.
  ‒ А вот этого я не знаю, ‒ просиял лицом Анатолий и приложился к бутылке.
   ‒ Хорошая подстава, ‒ подумал Никита и посмотрел на часы. ‒ Нужно звонить Александру Фёдоровичу. ‒ Здесь становится слишком горячо. И людно.
  
  Прострелив дно "казанки", Никита забросил в лодку труп собаки, затем труп Нефёдова и лишь потом снял с Анатолия наручники и усадил его, уже хорошо поддатого, за руль.
  
  ‒ Понял. Я понятливый. Линяю. Хорошее пойло у тебя, мужик. Вставило реально. И чота вода под сапогом хлюпает. Никак волна перехлестнула.
  
  Стараясь держать голову ровно, Анатолий завёл мотор, сдал назад и, заложив крутой вираж, исчез в темноте. А минут через пять тишину разодрал нечеловеческий вопль и крик о помощи.
  
  ‒ Ты прострелил лодку? ‒ спросила подошедшая Полина и подала Никите куртку. ‒ Как думаешь, доплывёт?
  ‒ Думаю, не доплывёт. Пьян в дымину. Да и не нужно, чтобы доплыл. Умрёт без мучений. Понятно же, что Шоломов просто нас подставил. И Анатолий, уже по факту согласия приехать сюда, не жилец. Вот только Артур Борисович не учёл, что выражение "концы в воду" это не просто фигура речи, а реальный уход от обвинения. Кровь мы сейчас приберём. Если завтра или послезавтра к нам нагрянут менты по наводке, то искать им будет нечего.
  
  Доложив Логунову обстановку, Никита попросил подключить к этому делу местное ФСБ, с целью проверки информации, полученной от Анатолия. Если Шоломов действительно убил вертолётчиков, то охота может выйти славная. Нет лучшей мишени, чем зажравшийся чиновник.
  
  ‒ Как-то всё у нас не по плану пошло, Никита, ‒ Логунов на несколько секунд замолчал и тяжело вздохнул. ‒ Но то такое. Назад не отмотаешь. Придётся решать проблему хирургическим путём и без анестезии. Иначе уже не получится. Занимайся нашими делами, а я тут порешаю проблему на своём уровне. Мне нужно привезти Наталью Станиславовну не в осаждённую крепость, а в новый дом с видом на озеро. Короче, полковник, успокойся и успокой по возможности девочку.
  ‒ А Полину не нужно успокаивать. Она молодец. Держит удар, ‒ Никита посмотрел на сидящую справа Полину и подмигнул ей. ‒ Но вы правы. С войнушкой нужно заканчивать. Передавайте привет Наталье Станиславовне. До связи.
  ‒ До связи, ребята, ‒ генерал повесил трубку, а Никита снова повернул голову к Полине. ‒ Такие дела, боец. Давай всё же ужинать. Мне ещё за этими уродами прибраться на берегу нужно. И пару бочек из-под бензина прикатить на место, где лежал труп. Сюрприз для собачки, на случай, если Шоломов решит натравить на нас полицию. В дом мы их, конечно, не пустим, но на месте гибели егеря должно быть чистенько.
  
  
  Глава шестая.
  
  10 июля 2020 года. Москва.
  
  В полдень, в неприметной чайхоне на улице Маяковского в Химках, за отдельным столиком сидели двое. Потёртый жизнью и неудачно стареющий пресс-атташе посольства США Рольф Ловфинг и сотрудник четвёртого отделения управления внешней разведки ‒ Павел Кузьмичёв ‒ молодой, энергичный мужчина с выцветшими и, казалось, потухшими глазами. Поблагодарив улыбчивого официанта ‒ узбека за принесённый десерт, Ловфинг посмотрел похотливым взглядом на проходящую мимо окна чайхоны красивую девушку и отпил из пиалы глоток чая.
  
  ‒ Спасибо, что выбрали время, Павел. У меня для вас есть свежая информация о покойном мистере Демидоффе. Наши спецы очень тщательно исследовали предоставленные вами образцы кремированного тела мистера Демидоффа. Простите, Демидова. Результаты оказались очень и очень интересными. Да, уход своего агента ваша контора обставила на высшем уровне. Чисто, профессионально. Но. Наши спецы не нашли в исследуемом материале следов ДНК в необходимом количестве. Да, следы ДНК присутствуют, но их количество явно недостаточно. Скорее всего, были кремированы волосы или ногти Демидова и подмешаны в чужой прах. Второе. На присланных вами фото, сделанные вами на похоронах Демидова, наши специалисты обнаружили на лице трупа следы ретуши. Они полагают, что был подобран внешне похожий труп, а дальше над ним хорошо поработали мастера похоронной кисти. Я знаю, что в вашей конторе есть такие люди. Как и у наших парней из внешней разведки. Это нормально. Из всего этого следует, что Демидов, скорее всего, жив и где-то залёг на дно. Если он сделал пластическую операцию, то найти его будет необычайно сложно, поскольку страна у вас огромная, а медвежьих углов ‒ несметное количество. Тем не менее, Павел, я надеюсь, что вам это удастся. Вводная здесь одна ‒ ликвидация. Представляете, сколько информации он и его жена слили своим за десять лет? Кое-кто из научного окружения четы плохо закончили. То есть, совсем плохо. Вы понимаете...
  ‒ Да, разумеется, мистер Ловфинг. Понимаю, ‒ Кузьмичёв допил чай и тяжёлым взглядом посмотрел на собеседника. ‒ Я приступлю к поиску Демидова сразу же после перечисления на мой лондонский счёт суммы, которую я должен просчитать отдельно.
  ‒ Разумеется, Павел. В моём дипломате лежат стартовых двести тысяч долларов, ‒ Ловфинг под столом пододвинул дипломат к ноге Кузьмичёва. Уверен, что заявленная вами сумма будет как всегда реалистичной. Я заплачу за ланч.
  
  
  ***
  20 августа 2020 года. Озеро Аян.
  
  Два месяца пролетели незаметно, поскольку практически каждый день был заполнен работами по дому, готовкой, рыбалкой и прочими делами, без которых жизнь на этом клочке суши была бы тягостна и скучна до безобразия. За это время бензиновое пятно от утонувшей лодки отнесло километров за пять по ходу слабого течения, а трупы так и не всплыли из-за тяжёлой намокшей одежды. Или "Казанка" удачно ушла под воду и накрыла собой искателей приключений.
  Полиция также не появлялась. Видимо, обложенный со всех сторон Шоломов не решился показаться в Норильске, и этот факт не позволял Никите расслабиться. За это время Никита дважды погружался с аквалангом на дно озера и основательно исследовал кварцитовые саркофаги, как назвал их Логунов.
  Зрелище на самом деле было потрясающее. Два огромных кварцитовых ящика с плотно подогнанными крышками сидели в гранитных объятиях, сверкая в лучах фонаря отполированными гранями. Никита даже слегка поранил палец, неосторожно проведя рукой по острому, как бритва, углу. Сделав достаточное количество снимков, Никита переслал их генералу Логунову и на этом исследования закончились. Генералу необходимо было принять решение.
   Тем временем Полина превратилась из слегка неуверенной в себя девчонки в настоящего пилота лодки и хозяйку дома. Если готовку они делили пополам, то уборку и стирку Полина перетащила в зону своей ответственности и решительно отвергала предложения Никиты о помощи.
  ‒ Я сама, ‒ неизменно отвечала Полина Никите при любом намёке на помощь. ‒ Ты ко мне относишься так, словно я ребёнок.
  ‒ Никак нет, боец. Просто иногда у меня появляется свободное время, которое мы бы могли с пользой провести вместе, прибираясь в нашем доме.
  ‒ Вместе мы ставили москитные сетки на окна. И на этом всё. Запустить дизель и пройтись по дому пылесосом ‒ пара пустяков. Стирка тоже на машинке. На рыбалку мы ходим вместе. А то, что тебе не всегда везёт выловить обед первым, так кто же тебе доктор? Удача к тебе приходит только по субботам, когда мне лень выползать из постели.
  В целом, дни были похожи один на другой, словно близнецы братья. Правда, раз шесть они всё же выбирались на лодке из своей берлоги порыбачить, добыть оленя и обследовать восточный рукав озера, на берегу которого они обнаружили поросшие чахлой растительностью замшелые мегалиты. То есть, легенда о великанах, некогда живших в этих местах, вполне может оказаться правдой.
  
  ‒ Давай сегодня поедем ловить горбушу. Хариус, щука и налим уже приелись, ‒ Полина присела рядом с Никитой на ступеньку крыльца и запустила руку в его шевелюру. ‒ Стричь тебя нужно, товарищ полковник. Кстати, у тебя папаха есть?
  ‒ Никак нет, боец. Папахи нет и стричь меня не надо. Похипую малёха. Не всё же уставные причёски на голове таскать. Слушай, Полина, тут такое дело... Я тебе сейчас буду говорить, а ты не дёргайся и просто сиди. Минут пять назад с плато гряды посыпались камни. Я это отчётливо слышал. Ты сейчас возьмёшь бинокль, поднимешься на чердак и через слуховое окно тщательно осмотришь всю видимую часть гряды. Возможно, это были и бараны. Это их ареал обитания. Но, возможно, к нам желает кто-то придти в гости. Ничего плохого в этом нет, но с этой стороны Аяна нет туристических троп. Давай, действуй. Засветиться не бойся, поскольку бинокль оснащён антибликовыми линзами. Я через минуту присоединюсь к тебе. Если кто-то за нами наблюдает, а я это кожей чувствую, то мы для них просто занимаемся своими делами.
  Спустя некоторое время Никита поднялся со ступенек и неспешно вошёл в дом.
  
  ‒ Ну, что там у тебя? ‒ Никита взбежал по лестнице на чердак и подошёл к Полине.
  ‒ Пока заметила троих. У одного ружьё. Двое остальных с тяжёлыми рюкзаками.
  ‒ То-то я думаю...
  ‒ Что?
  ‒ Часов в шесть утра мне показалось, что я слышу слабый шум винтов вертолёта. Как видишь, не показалось. И это явно не люди твоего отчима.
  ‒ Почему ты так думаешь? ‒ Полина поднесла бинокль к глазам и через минуту передала его Никите.
  ‒ Шоломовцы не пошли бы открыто после последнего случая. Эти подонки, если надумают, а что-то мне подсказывает, что таки надумают рано или поздно, попытаются взять реванш ночью. И то, что их не видно и не слышно два месяца, ещё ни о чём не говорит, ‒ Никита поднял бинокль. ‒ Спускаются бродяги. Теперь их пятеро.
  ‒ Как это я двоих проморгала?
  ‒ Нормально. Просто на них болотного цвета одежда. Спускаются по пологому склону. До реки получается чуть более километра и до нас километра два. У нас есть время приготовиться.
  ‒ А если это просто туристы? ‒ Полина перехватила у Никиты бинокль и снова посмотрела в сторону гряды. ‒ О, прикольно. Один упал и поехал на спине.
  ‒ Пошли вниз, боец. Я сейчас выйду и покручусь возле дома, а ты пока приготовь оружие, на всякий случай. Мало ли. И не торопись. Если эти парни будут спускаться таким же темпом как сейчас, то у нас часа два точно есть.
  
  Никита не ошибся. Примерно через два часа со стороны реки Гулями, разделившей мыс на две неровные части, появилась группа мужчин из пяти человек. Подойдя к дому, мужчины побросали рюкзаки и устало присели на нагревшийся песок. Один из мужчин, заметив вышедешего на крыльцо Никиту, поднял руку в знак приветствия и поднялся с песка.
  
  ‒ Здравствуйте! Не возражаете? Вот решили порыбачить. В Норильске добрые люди подсказали, что на Аяне новый отель построили. Вот мы и решили добраться в этот медвежий угол.
  ‒ Приветствую, ‒ Никита сошёл со ступеней и сделал два шага вправо, освобождая место для прострела из двери дома. ‒ А почему я должен возражать? Это земля заповедника. Она для всех. Но вынужден вас огорчить. Гостиница пока не готова к приёму гостей. Возможно, ближе к октябрю. Не раньше.
  ‒ Очень жаль. Мы так рассчитывали. Впрочем, у нас есть палатка. Если комары не сожрут. На плато комаров практически нет. До озера Хантайского нас подвезли добрые люди, а оттуда уже ‒ своими ногами. Четверо суток.
  ‒ Сочувствую. От Хантайского добрых сто километров. Неплохая подготовка, ‒ Никита посмотрел на сидящих на песке заметно уставших мужчин и продолжил, глядя собеседнику в глаза. ‒ Могу предложить вам ночлег в вагончике. Там четыре спальных места. Одному придётся спать в гостиной, но там хороший диван. Как вам моё предложение?
  ‒ Огромное спасибо. Я ‒ Владимир Потапов. А это мои сослуживцы по работе. Институт твёрдых сплавов, Красноярск. Костик, Лёня, Марат и Андрюха. Спецы в своём деле, но, как оказалось, совсем не спецы в туризме...
  ‒ Леонид, ‒ сухо представился Никита и показал рукой на вагончик. ‒ Обустраивайтесь. Там открыто. Есть душ и газовая плита. Как надолго решили остановиться?
  ‒ Ну, раз забрались в такую глушь, то хотя бы на неделю, если позволите.
  ‒ А рыбачить как намерены? С берега в этом месте рыба не идёт. Километра за два в сторону кордона нужно идти. Там и сиг, и хариус, и голец, и нельма. Горбуша, если повезёт.
  ‒ Собственно, у нас есть надувная лодка, ‒ Владимир показал рукой на большой рюкзак. ‒ Но добрые люди нам подсказали, что у вас есть чудный агрегат на воздушной подушке. Честно говоря, мы рассчитывали, что вы окажете нам эту услугу. Естественно, мы всё оплатим. И ночлег, и лодку...
  ‒ С лодкой вам однозначно не повезло. Движок требует ремонта. Я сожалею. Даже не знаю, как в таких условиях я буду приводить двигатель в чувство, ‒ Никита повернул голову к двери и громко позвал Полину. ‒ Полина, у нас гости. Выйди поздоровайся с добрыми людьми.
  
  Когда Полина вышла на крыльцо, мужчины, словно по команде, поднялись с песка и чисто по-военному одёрнули куртки, словно перед ними появился старший по званию, и это заставило Никиту напрячься ещё больше. Пазл сложился. Четверо суток пешком, военная выправка, шум лопастей вертолёта... Интересно было бы узнать, кто эти люди. Подошедшая сзади Полина легко ущипнула его за спину, тем самым выведя Никиту из ступора.
  
  ‒ У вас прекрасная жена, Леонид. Прямо сказочная хранительница плато Путорана! ‒ Владимир повернулся к своим спутникам, словно ища поддержки.
  ‒ Полина ‒ моя дочь, товарищи туристы, ‒ Никита нарочно сделал ударение на слове товарищи и взял Полину за руку. ‒ Помощник в этих суровых краях на вес золота. Давайте, располагайтесь. А у нас, извините, дела. Да, просьба бак с отходами плотно закрывать крышкой, иначе утром придётся собирать мусор по всему берегу. К нам частенько наведывается местный житель, любящий дармовщину. Я имею ввиду росомаху.
  
  ***
  ‒ Что, вояка, слабо было представить меня как свою жену? ‒ издевательски улыбаясь спросила Полина у Никиты, когда они вошли в дом.
  ‒ Мала ещё. Вырасти сначала, ‒ Никита сел на диван и нахмурил брови, что-то обдумывая.
  ‒ Так не проблема, товарищ полковник. Вырасту. Ты даришь девушке надежду? Но должна тебя огорчить. Ты не в моём вкусе и ты старый.
  ‒ Это почему же я старый? ‒ искренне возмутился Никита. ‒Совершенно не старый. Я практически молод и свеж. И я нравлюсь женщинам. Когда-нибудь, я повезу тебя в Москву и ты посмотришь как много девушек будут смотреть на меня с вожделением.
  ‒ Хвастун. Кстати, думала ерунда, а оказалось, что сон в руку.
  ‒ Какой ещё сон? ‒ Никита поднял голову.
  ‒ Да вот сегодня приснился мне сон чудной. Выхожу я из дома, а на медведе сидит очень старая женщина с длинными, аж до земли, седыми волосами... На долганку лицом похожа.
  ‒ На медведе?
  ‒ Ну, на камне, что на берегу. Сам же сказал, что он похож на медведя.
  ‒ И?
  ‒ И говорит: Придут за ним. И растаяла.
  ‒ Что, так и сказала? Да глупости. Просто это ты интуитивно что-то почувствовала. Вот и приснилось. Хотя, да. И вправду чудной. И гости у нас незваные. Что-то у нас с тобой провал за провалом.
  ‒ Я-то ладно. Тут всё понятно. Но эти ребята не от папашки. Ты был прав. Слушай, а, может, действительно эти ребята просто порыбачить пришли? ‒ Полина осторожно отодвинула штору и посмотрела в окно. ‒ Сидят на скамье возле вагончика и над чем-то угорают. А в отношении вертолёта... Он же мог просто пролетать по своим делам. Не знаю, почему ты так обеспокоился. Ты же отель строил? Или не отель?
  ‒ Я дом строил для себя и для Логунова с супругой. Ты же не будешь отрицать, что здесь классно? ‒ Никита тоже подошёл к окну и посмотрел в узкую щель на вагончик. Действительно, гости балагурили о чём-то о своём, а Владимир накачивал лягушкой лодку. И всё же, что-то во всём этом определённо было не так. ‒ Лодку готовят. Думаю, пойдут рыбачить.
  ‒ Ну вот. Ложная тревога. Я так понимаю, что неделю мы никуда не поедем, раз ты им отказал в лодке. Придётся и нам свой "Зодиак" накачать.
  ‒ Видимо, да, ‒ Никита снова задумался и вдруг понял, что было не так.
  
  Глаза Владимира. Он вспомнил, где он видел эти потухшие глаза. В начале марта в главке. Они разминулись в коридоре. Но почему он здесь? Однозначно точно можно сказать, что он, Никита, опознан не был. И это бонус. Костя таки бог пластики. Возможно, это проверка по линии Логунова? Где-то прошла информация о доме? Нет, глупо. Как-то не верится, что внешняя разведка заинтересовалась этим домом. Сейчас у каждого, самого захудалого генерала есть дом в каком-нибудь красивом месте. И не только в России. Не то.
  Что там у нас дальше? Кто-то в конторе, по какой-то причине, мог усомниться в официальной версии его смерти? С какого бодуна? Разумеется, любой разведке мира выгодно, чтобы вышедший в тираж сотрудник с большой базой данных в голове, поскорее отдал концы. Как говорил классик марксизма-ленинизма: нет человека, нет проблемы. Однако его "похороны" были настолько тщательно подготовлены и проведены, что с вероятностью в сто процентов даже его сослуживцы, знавшие его лично, не смогли заметить подмену. Тогда где мы прокололись?
  Остаётся прах. Его несомненно отправили к парням из американской конторы. Что, собственно, и подтвердил Логунов. Тогда получается, что крот внутри системы? Но как им удалось выйти на меня? И что важно, так быстро. Кто-то порылся в базе данных прикрытия? Тогда пробить его новую фамилию действительно не составило никакого труда. И не важно, что в базе данных прикрытия скорее всего находится не один десяток новых фамилий. Где засветились фамилии из базы, там и искать. Я засветился в Норильске. Вот почему так оперативно. И что мы имеем в сухом остатке? В сухом остатке мы имеем полную задницу.
  
  ‒ С тебя можно сейчас ваять второго мыслителя Родена, ‒ Полина вновь посмотрела в окно. ‒ Всё, они пошли к воде. Все пятеро. Расслабься. Хочешь, я тебе кофе заварю?
  ‒ Послушай... ‒ Никита сел на диван и поманил взглядом Полину. ‒ Присядь, пожалуйста. Понимаешь, есть определённые вещи, о которых я не могу с тобой говорить в силу взятых на себя обязательств. Но я всё же попытаюсь донести до тебя главное.
  ‒ Валяй, ‒ Полина села на диван и подобрала под себя ноги. ‒ Я же говорила, что ты шпион.
  ‒ Нет. Я не шпион. Я серьёзный учёный.
  ‒ Разве серьёзный учёный не может быть шпионом?
  ‒ Не перебивай. Эти парни не туристы. Одного из них я знаю. Он из той же конторы в которой служил я. Однако в силу некоторых обстоятельств я должен был уволиться.
  ‒ И исчезнуть?
  ‒ Примерно.
  ‒ И эти парни пришли тебя убить?
  ‒ Думаю да, но они меня не опознали.
  ‒ Тогда давай заведём лодку и утопим их. Если они пришли тебя убить. Если тебе не повезёт, то я не думаю, что меня просто отпустят восвояси.
  ‒ Нельзя, милая, вот так валить людей направо и налево. В нашем случае, у нас два бонуса. Меня не опознали. Это раз. И бонус второй ‒ это ты, поскольку в моём досье ни жена, ни дочь не числятся. Мы же похожи?
  ‒ Ага. Прямо сиамские близнецы. Я красивая девочка, а ты нестриженый стареющий мужик, который во сне разбрасывается руками и трындит по-английски.
  ‒ Вот я и говорю, что похожи. Дерзость ‒ наша общая черта. Думаю, мы не станем их убивать. Просто покажем, что мы им не рады.
  ‒ Каким образом?
  ‒ Элементарно, Ватсон. Мы же собирались покрывать лаком полы в спальнях? К приезду наших друзей?
  ‒ Ну, да. Можно яснее, товарищ серьёзный учёный? Хотя, я смотрю на твою отрешённую физиономию и понимаю, что самое крутое, что ты можешь создать, так это заново изобрести паровоз.
  ‒ Обижаешь, начальник. Я действительно очень крутой учёный с мировым именем. Однако об этом потом. Когда обстоятельства позволят.
  ‒ Это обязательное условие?
  ‒ Да. Но вернёмся к нашим баранам. Завтра я предупрежу гостей, что мы красим пола в доме и спать намерены в вагончике, поскольку финский лак чертовски ядовит. А в палатке эти ребята протянут не более одной ночи. Комаров никто не отменял. Как тебе мой жестокий план?
  ‒ Ты монстр, папочка.
  ‒ Мне понравилось. Повтори.
  ‒ Что именно? Монстр, или папочка?
  ‒ Второе, пожалуйста. Ты так мило произносишь это, чуждое для уха закоренелого холостяка слово. Давай, вари кофе, раз напросилась. И ещё. Оружие держи наготове. Я могу ошибаться.
  
  Идея с покраской полов в доме действительно сработала. Через день незваные гости, с искусанными в кровь лицами и кистями рук, действительно распрощались с Никитой и Полиной, подарив им свою лодку и, выстроившись цепью, пошли по тому же маршруту вверх. На плато. А часа через четыре, ребята ожидаемо снова услышали шум лопастей вертолёта.
  
  ‒ Вот, ‒ Полина протянула Никите небольшой пылесос, которым в домах обычно чистят диваны. ‒ В лодке забыли.
  ‒ Поздно. Парни убрались восвояси. Кстати, зачем им пылесос на рыбалке? Комаров сосать? ‒ Никита нажал на защёлку, открыл отсек для мусорного пакета и присвистнул. ‒ А пакета-то и нет, ‒ Никита посмотрел на Полину и улыбнулся. ‒ Пазл, однако, сложился.
  ‒ А расшифровка будет?
  ‒ В первую же ночь они, скорее всего, собрали генетический материал с подушек, с одеял, с дивана. Если им повезло, то они увезли с собой несколько волосинок или фрагмент эпителия. Я же ходил по вагончику босой и подравнивал триммером бороду.
  ‒ Но зачем?
  ‒ Для идентификации личности. Могла бы сообразить. Это же очевидно. А если это так, то у нас есть в запасе месяца три. Вот через три месяца, если проблему не купировать немедленно, они могут на самом деле приехать меня убивать. Так что нужно решать, что с тобой делать.
  ‒ Да, разбежалась. Я вправе сама решать, как мне поступать.
  ‒ Полин, здесь становится жарко. Неужели ты не видишь? У меня есть квартира в Москве. На 1-й Тверской‒Ямской. Хорошая. Четыре комнаты. Можно спокойно на "Запорожце" ездить по квартире.
  ‒ Пошёл ты! ‒ Полина крутанулась на каблуках и побежала к дому, через несколько минут взревел двигатель их лодки, а ещё через минуту лодка промчалась мимо их дома в сторону кордона.
  
  ‒ Это фиаско, бро... Характер ещё тот. Мой. Может действительно моя юношеская влюблённость каким-то невообразимым образом передалась её матери? Господи, что я такое несу! ‒ Никита посмотрел вслед лодке и пошёл в дом. Нужно было срочно доложить Логунову. Он, правда, после предыдущих проколов и так напрягся до не могу. Но дело ведь ох какое серьёзное. А за разоблачение крота ещё и печенек отсыпят.
  
  ***
  Полина вернулась ближе к вечеру. Не говоря ни слова, она бросила в мойку солидных размеров горбушу, быстро переоделась и принялась потрошить свой улов.
  
  ‒ Остыла?‒ Никита зашёл на кухню и сел на диван. ‒ Я могу попросить у тебя прощения? Честно говоря, хотел как лучше.
  ‒ Я сама определяю, что для меня лучше, ‒ не отрываясь от чистки рыбы, Полина бросила взгляд на Никиту. ‒ Я могла уже после стычки с отчимом попросить тебя о помощи и сбежать отсюда. Как видишь, я пока ещё здесь, поскольку это я тебя втянула в эти разборки. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Хотя не так. Я вообще не хочу, чтобы ты пострадал. Я полагала, что мы друзья.
  ‒ Да так оно и есть!
  ‒ Тогда почему я услышала от тебя то, что услышала? Разве я не держу удар? Я же не обделалась, как тот мерзавец, в реально опасной обстановке. И не помчалась застирывать трусы. Я сама обозначила зону своей ответственности, прикрывая твою спину.
  ‒ Ну, не сердись, Полина. Я искуплю. Честно.
  ‒ Клоун. Если бы ты был моим мужчиной, я надрала бы тебе задницу.
  ‒ Но я же говорю, что искуплю.
  ‒ Ладно. Если ты подрядился в мои папочки, то отцовские объятия заметно снизят градус отторжения. А отцовский поцелуй, ‒ продолжила Полина после того, как Никита мягко обнял её за плечи. ‒ Растопит лёд обид, как пела моя мама. Эй, я сказала: отцовский! В лобик!
  ‒ Я никогда не был отцом, леди. Я не в курсе, куда именно целуют дочерей.
  ‒ Ладно, на первый раз сойдёт и так, хотя мог бы и сообразить, как давеча ты мне сказал. Тупите, товарищ полковник. Рыбку пожаришь?
  
  
  Глава седьмая.
  
  Зима на Путорана началась как всегда вовремя. Устойчивый переход к отрицательной температуре воздуха начался в конце сентября, а в начале октября всё вокруг уже было покрыто толстым слоем ослепительно белого снега.
  Логунов с Натальей Станиславовной прилетели на месяц раньше запланированного. Во вторник, шестого октября. Заглянув в чрево вертолёта, Никита присвистнул и почесал затылок: вертолёт был наполовину заставлен ящиками, плюс десять столитровых газовых баллонов, поблёскивающих красными боками у самого трапа.
  
  ‒ Не свисти, денег не будет, ‒ Логунов похлопал Никиту по плечу и шепнул на ухо. ‒ Шучу. Привёз всё сюда. Кто знает, как там в столице события развернутся. Придут к власти революционные матросы-навальнисты и давай отнимать украденное непосильным трудом... Как это в Киеве произошло после переворота. Первым делом герои отправились грабить дачу сбежавшего президента и дома его подельников. Могут добраться и до моей дачи. Как говорится, от греха подальше... Отца Пантелеймона с семьёй перевёз со всеми пожитками и отдал дачу в полное их распоряжение. Матушке Марии, с её шестью детьми, там полное раздолье. Да, Полина мне очень понравилась. Наталье, видимо, тоже. Не тюхтя ни разу, как говорят тинейджеры. Всё, закрыли тему. Бежит к нам.
  ‒ Александр Фёдорович, Наталья Станиславовна просит помочь ей с чемоданами разобраться.
  ‒ Отставить, Александр Фёдорович. Мы же договаривались. Уважь старика.
  ‒ Хорошо, дедушка Саша. Договорились, ‒ Полина подошла к Логунову и утонула в его объятиях.
  ‒ А меня слабо обнять? ‒ рассмеялся Никита и подмигнул генералу.
  ‒ Не слабо, но ты, полковник, примелькался малёха. Иногда тебя от шкафа можно отличить только по дыханию.
  ‒ Получил, бродяга? ‒ Логунов разжал объятия, чмокнул Полину в подставленную щеку и пошёл в дом. ‒ Помогите бойцам с разгрузкой. Им ещё обратно лететь.
  
  Часа через два, когда всё содержимое чрева вертолёта было выгружено и занесено в дом, Никита достал из ледника шесть здоровенных щук, добытых с Полиной накануне, бочонок груздей и всё это добро передал вертолётчикам.
  
  ‒ Если возникнет желание порыбачить и отдохнуть ‒ милости просим. Дорогу вы знаете, ‒ Никита передал командиру дипломат, обтянутый чёрной кожей. ‒ Это вам и вашим ребятам от товарища генерала. Спасибо за работу. Надеюсь, встретимся.
  ‒ Да, приезжайте, Леонид. И ребят берите. Всегда рады. Дом просторный. Места хватит всем. Летом здесь исключительно прекрасно, ‒ Полина тоже протянула командиру руку и приветливо улыбнулась. ‒ Хорошим людям здесь всегда рады.
   ‒ Ловлю на слове, ‒ командир махнул рукой сидящему в кабине второму пилоту, чтобы запускал двигатели, и, козырнув, поспешил к трапу.
  
  ***
  После праздничного ужина в честь приезда четы Логуновых на поселение, Никита и Александр Фёдорович поднялись в бильярдную и присели на диваны.
  
  ‒ Вот прилетел сюда, и словно в молодость окунулся, ‒ Логунов прикрыл глаза и на минуту замолчал, видимо вспоминая то далёкое время. ‒ Ничего не изменилось. Только вот деревья выросли. Те же потрясающие виды и тишина.
  ‒ Да, Александр Фёдорович. Согласен на все сто. Виды шикарные. Особенно красиво стало, когда выпал снег. Не покидает ощущение, что ты на другой планете. Как прошло задержание? Мы ведь с вами месяц в молчанку играли.
  ‒ Правильно играли, Никита. Кто знает, сколько там у нас предателей сидит. Прослушку никто не отменял. Я даже спецов вызывал, чтобы прозвонили кабинет. Правда, Бог миловал. Чисто. А брали парней с переменным успехом. Из Норильска им удалось ускользнуть на частном джете, а в Нижневартовске словно растворились. Наши оперативники едва успели повязать командира джета. Но тот был пуст. Частный рейс, а кто, что его не касается. Думаю, не врал, поскольку допрос был достаточно жёсткий. Некоторые после таких допросов выходят с мокрыми штанами. Белоглазого Владимира вычислили сразу. В миру Павел Кузьмичёв. Четвёртый отдел. Мелкая сошка но, как говорится, мал клоп, да вонюч. Взяли прямо в кабинете. По легенде, был в служебной командировке в Красноярске. Ну и вишенка на торте ‒ мусорный пакет, найден оперативниками по месту его проживания. Так, что тема закрыта. Живи, радуйся.
  ‒ Ну, товарищ генерал, я бы немного повременил с изображением радости, как пела примадонна. Агент получает конкретное задание и его вяжут. Будь я на месте американских товарищей, наоборот сильно бы озаботился этим провалом. Я бы наверняка предположил, что подозрение о постановочном захоронении Демидоффа, имеет шанс получить своё подтверждение. Как вы меня учили? Недооценка сил противника, заметно укорачивает твою жизнь. Здесь именно этот случай. Разумеется, сейчас у нас положение намного лучше, нежели до вашего прилёта. Трое профессионалов и Полина. Повторюсь: очень способная девушка. По прошествии четырёх месяцев ни разу не пожалел, что тогда помог ей на пристани.
  ‒ Я бы на твоём месте влюбился.
  ‒ Вы серьёзно? У нас разница в двадцать пять лет. Я вполне гожусь ей в отцы.
  ‒ Но ты же не её отец. В старости будет кому памперс тебе поменять. Да и вообще, что-то засиделся ты в девках, полковник, ‒ Логунов встал с дивана. ‒ Пошли к нашим дамам. Воротник требует рюмку коньяка.
  
  ***
  Хьюстон, США, Глобальный исследовательский комплекс в сфере медицины при Техасском университете.
  
  ‒ Как там наши дела, Тони? ‒ Полковник Андерсон стремительно вошёл в кабинет Вильсона, заведующего лабораторией вирусологии и, наскоро сунув Вильсону свою потную ладонь, устало бросил своё тучное тело в глубокое кожаное кресло. ‒ Извини, что без спроса. Ноги не держат.
  ‒ Нормально, Сэм. Я и сам чертовски устал. Выпьешь?
  ‒ Нет, спасибо. Потерплю до дома. Приеду, приму ванную и напьюсь до чёртиков.
  ‒ Что так? ‒ Вильсон открыл бар и налил себе в стакан немного виски.
  ‒ Как там у Даллеса... "Высочайшее искусство заключается в том, чтобы сломить сопротивление противника, не ведя сражения на поле боя". То, что мы сейчас делаем, Тони, это ведение войны с человеческой популяцией. С помощью вакцин. Но... возникла проблема. Семьдесят процентов людей не повелись на наши страшилки. А это не то, что нам нужно.
  ‒ Тебя это удручает? ‒ Вильсон присел во второе кресло и с удовольствием отпил из стакана. ‒ Хочу тебе сказать, мой друг, одну вещь. За тридцать лет, которые я потратил на создание этих эликсиров смерти, я кое что понял. Практически любой человек способен расстаться с жизнью, если его душу обуревает какая-то великая идея или вера. Знаешь, в чём ваша ошибка? Вы не создали религию. Религию индивидуальной ответственности за судьбы других. Вы не создали культ спасения, как это было реализовано в христианстве. Вы не оградили волю человека барьерами и не привили ему мысль о том, что в случае катастрофы, государство ляжет костьми за свой народ. И спасёт его от неминуемого истребления. И ещё. Вы не монетизировали процесс. А ведь любовь, как и каждый товар, имеет свою цену. Вы могли бы сделать последние год-два перед операцией зачистки тучными. Животных хорошо кормят перед тем, как убить. Но вы и этого не сделали, хотя, имея в своём распоряжении все деньги мира, вы могли бы завалить мир долларами толщиной в метр. И даже сейчас вы совершаете кучу ошибок. Социопаты, подобные доктору Швабу и Гейтцу, впереди паровозного дыма завели волыну о новом мировом укладе. Люди не хотят нового уклада. Они хотят не болеть, хорошо питаться, трахаться, растить детей и радоваться жизни. Вот что хотят люди. Теперь ты понимаешь, почему только тридцать процентов этих баранов безропотно идут на скотобойню? Потому, что они ‒ бараны. А остальные ‒ люди. Но, если бы вы лет двадцать назад начали насаждать по всему миру религию непротивления неизбежному, тогда мы бы имели сейчас приемлемый результат.
  ‒ Ты полагаешь, что миром руководят дураки?
  ‒ В какой-то мере да. Самонадеянные дураки. Знаешь, сидя на мешках денег, можно легко крушить мировые экономики, развязывать войны, сносить неудобные правительства, убивать непокорных лидеров, держать за ноздри практически всех глав государств. Как в нашем случае. Но. Отправить к богам шесть миллиардов человек методами призывов, увещеваний, насилия у вас не получится. Это уже очевидно.
  Нужен план Б, дорогой мой друг. Необходима не просто фейковая пандемия, а действительно что-то страшное, что заставит людей испугаться по-настоящему. И тогда наш эликсир будет продаваться по всему миру по цене золота. Люди будут рвать друг друга на куски, пытаясь вырвать у соперника флакон с эликсиром отстроченной смерти. Впрочем, могу вас и похвалить. Неплохой ход с вакциной от русских. Очень неплохо. Такая себе игра в доброго и злого полицейского. Людям ведь совершенно необязательно знать, что эликсиры от всех производителей разливаются из одной бочки...
   Теперь о наших делах, раз уж ты решил меня навестить. Дела не очень, поскольку вы снесли лаборатории в Атланте. Кадровый голод одолевает. Существенно отстаём от графика. Я не совсем понимаю, зачем вы ликвидировали практически всех высококлассных учёных. Многих я знал лично.
  ‒ Это не их игра. На войне всегда есть потери. Иногда эти потери необходимы.
  ‒ Не очевидно. Там были классные ребята. Особенно мне нравился Ник Демидофф. Потомок русского промышленника. Талант от бога. Жаль.
  ‒ Этот талант от бога от нас ускользнул. Десять лет он сливал информацию своим хозяевам в России. Если бы я не был таким жирным, генерал Флинт меня бы точно изнасиловал после такого прокола.
  ‒ Вот как? Этот парень жив?
  ‒ Официально нет. Но проверяем. Дело чести, как говорится.
  
  ***
  По прошествии трёх дней, наконец-то все вместе выбрались на рыбалку. Наталья Станиславовна всё никак не могла насмотреться на заснеженные "плоскостопые", как выразилась она, вершины путоранских гор и надышаться чистейшим воздухом.
  
  ‒ Вот где нужно строить санатории для лечения органов дыхания, ‒ Наталья Станиславовна опустила защитный козырёк на стекле перед Полиной, уверенно ведущей лодку по тёмным, остывающим водам озера. ‒ Это вам не московский воздух. Чёрт побери, Логунов, ты не мог уйти на пенсию на пяток лет раньше? Я к этому времени уже бы стала закоренелой сибирячкой!
  ‒ Служение Родине, товарищ майор, превыше всего! Как там в песне поётся: первым делом первым делом внешразведка... Ну а девушка, а девушка ‒ потом. Вот это потом наступило. Хватай его и держи. К тому же, ты ещё сравнительно молода и все зубы свои, как шутила моя мама над отцом. У него, как и у меня, была плохая генетика. И он с пятидесяти лет таскал вставные челюсти. Знаешь, почему я женился на тебе? Вот именно. Потому, что ты стоматолог. И не прогадал.
  ‒ Старый висельник. Я думала, что ты по любви женился, а тут вот что.
  ‒ А это уже вторая часть марлезонского балета, дорогая.
  ‒ Не слушайте дедушку Сашу, ‒ Полина повернула руль вправо, заводя лодку в Кончугский залив. ‒ Все мужчины такие. С виду кремень, а пощекочешь его за ушком и он начинает от удовольствия ножками дёргать.
  ‒ Вот так, товарищ генерал, ‒ Никита рассмеялся и потрепал Полину по волосам. ‒ Ты-то откуда знаешь этот запрещённый болевой приём?
  ‒ Я читала.
  ‒ Вот видите, ребёнок начитан. Не то, что вы, солдафоны. Вы только и умеете, что донесения читать, ‒ Наталья Станиславовна несильно сжала руку Полины. ‒ Не давай им спуску. Особенно вон тому типу, похожему на Мастрояни. Хитёр и коварен. В бою опасен дальше некуда. Характер нордический. Любит играть игрушечными паровозиками и расчёсывать Барби.
  ‒ Ну, это вы зря, Наталья Станиславовна, ‒ Никита расхохотался и чуть было не слетел на вираже со своего кресла. ‒ Нельзя же вываливать на голову бедной девушки сразу всю секретную информацию. Хотя, с паровозиками ‒ это мысль. Я ведь на пенсии? На пенсии. Почему бы и нет. Я где-то читал о Петербургском Гранд Макете России. Страна в миниатюре. С кучей железных дорог. Надо бы как-то смотаться. Вдруг это действительно моё.
  ‒ Думаю, что легче купить дюжину Барби, ‒ Полина сбросила газ и через минуту повернула ключ зажигания. ‒ Приехали. Красиво ‒ сил нет! Сейчас самое время заготовить рыбку на зиму. Меня манси так учили. Потом, когда озеро встанет, здесь толщина льда будет доходить до метра. Оно нам надо?
  ‒ Твоя правда, Полина. Зимой, обычно, я в спячку впадаю, ‒ Логунов посмотрел в иллюминатор. Хорошо, что вода из этого озера попадает в нижние озёра, а не наоборот. На озере Лама, в районе мыса Тонкий в 1975 и 1977 годах в геолого исследовательских целях было произведено два ядерных взрыва мощностью 7,6 и 15 килотонн соответственно. Об этом мало кто знает, но ловить в озере Лама я бы не рискнул. Последняя шерсть с головы облезет...
  ‒ Я тебе парик куплю, свадебный генерал, ‒ Наталья Станиславовна застегнула полушубок и опустила уши на шапке ушанке.
  ‒ Это почему же я свадебный? ‒ искренне удивился Логунов, проделывая со своей шапкой ту же операцию.
  ‒ Потому, что ты на пенсии и приглашать тебя будут теперь только на свадьбы. Как там молодёжь говорит... Для распальцовки. Короче, кто обучит голодную женщину рыбному промыслу?
  
  ***
  Восемнадцатилетие Полины праздновали с размахом, при полной иллюминации дома и фейерверком в финале. А ещё Полине подарили шикарное вечернее платье от Tony Wardа и модельные туфли. Платье подошло ей идеально, словно оно было сшито специально для неё. Растроганная Полина со слезами на глазах поочерёдно расцеловала чету Логуновых, а Никите достался лёгкий удар по печени.
  ‒ Это же ты слил мои данные дедушке Саше и Наталье Станиславовне?
  ‒ Я не хотел. Честно, ‒ Никита обнял именинницу и поцеловал её в щёку. ‒ Но старший по званию, товарищ Логунов, заставил меня совершить этот нехороший поступок. Прости.
  ‒ Ладно, прощаю, поскольку это платье принцессы. Но только запомни... Раскрывать подобные секреты, какого размера трусы носит твоя девушка, приравнивается к измене Родине.
  ‒ Ну, ты же не моя девушка, ‒ Никита смущённо провёл пятерней по волосам и почему-то покраснел. ‒ У меня была лазейка в этом суровом законе.
  ‒ Да, была. Теперь её нет, поскольку ты сегодня мой парень, с которым я танцую. Других же нет. Смирись.
  ‒ В этом месте обидно было, внучка, ‒ Александр Фёдорович обнял жену за плечи и поцеловал в висок. ‒ Надеюсь хоть товарищ майор со мной потанцует. Или как?
  ‒ А куда деваться? ‒ Наталья Станиславовна посмотрела на мужа и рассмеялась. ‒ Ноги береги, Полина. Эти парни могут только строевым. На нашей свадьбе товарищ генерал мне все ноги оттоптал. Видимо, лампасы танцевать мешали...
  
  Спала Полина тревожно. Нет, всё было прекрасно. Тёплая семейная обстановка, замечательные милые Логуновы и Никита, как всегда, остроумный и обходительный. Ну и, конечно же, сказочной красоты платье. Надев его, Полина почувствовала себя почти невестой. Никогда в жизни ей ещё не было так хорошо и спокойно. И снова Никита. Нет, он не танцевал. Казалось, что Никита нёс её под музыку в своих сильных руках, словно тончайшую хрупкую вазу, боясь уронить на пол. И от этого он казался ещё более неуклюжим и слегка растерянным. Но тем не менее, от него шла какая-то мощная энергия, от которой у Полины бегали по спине мурашки. Хотела бы она такого отца? Несомненно да. С таким отцом можно не бояться никаких житейских штормов и невзгод. С таким отцом, спина к спине, не страшно отбиваться от врагов и побеждать их. Он действительно классный. Но это отец. А ей, Полине, нужен не столько отец, сколько друг. Надёжный, верный, нежный. Как ни крути, но ей уже восемнадцать.
  Где-то в третьем часу ночи Полина вдруг проснулась словно от толчка. Она снова увидела во сне старуху с седыми волосами на камне. Старуха подняла левую руку, указывая на озеро и беззвучно промолвила: "Они идут и твой мужчина в опасности. Тебе придётся быть мужественной"... И исчезла, слившись со снегом и темной водой.
  Вскочив на ноги, Полина лихорадочно оделась, выскочила в коридор и открыла дверь в комнату Никиты.
  
  ‒ Никита, проснись. По всей вероятности у нас скоро будут гости.
  ‒ Что? ‒ Никита по многолетней привычке выхватил из-под подушки пистолет, но тут же выдохнул и взъерошил шевелюру. ‒ Что случилось?
  ‒ Старуха. Мне снова приснилась старуха. Та, на камне. Она сказала, что они идут и что твой мужчина в опасности.
  ‒ У тебя есть мужчина? Ужас. Познакомь.
  ‒ Перестань, Никита. Я серьёзно. В прошлый раз она же меня предупредила. И гости пришли. Оденься, пожалуйста. А я пока подготовлю оружие. Да, ‒ обернулась Полина у двери. ‒ Я знала, что старый мерзавец захочет поздравить меня с днём рождения. Весь вечер под ложечкой сосало. Просто не хотела портить вам праздник.
  ‒ Ладно. Готовь арсенал. Я мигом. Логуновых пока не тревожим. Вдруг ты ошиблась.
  
  Полина не ошиблась. Около четырёх утра со стороны озера донеслись лёгкие всплески, словно кто-то шёл на вёслах, а минут через пятнадцать разом взревели два лодочных мотора и вспыхнули два мощных прожектора.
  
  ‒ Молодцы, ‒ Никита приоткрыл слуховое окно, поднёс к глазам бинокль и тут же двумя выстрелами "потушил" прожектора. ‒ Эффект неожиданности. Но, благодаря тебе, получился облом. Беги, поднимай Логуновых, а я встречу гостей. Давай.
  
  "Гости" открыли огонь ещё до того, как носы катамаранов на полном ходу врезались в прибрежный песок. Судя по выстрелам, их было не меньше десяти, пятнадцати человек. Рассредоточившись по берегу, нападавшие прицельно били по окнам и дверям дома.
  Выбрав момент, Никита выстрелил по двум тёмным пятнам, пытаясь прострелить баллоны катамаранов. Подоспевшая Полина, тоже выпустила через разбитое стекло несколько коротких очередей по огневым точкам и посмотрела на Никиту.
  
  ‒ Логуновы будут отбиваться внизу. Какого чёрта я тогда спряталась в твоей лодке! Ну вот скажи. Почему ты не высадил меня на берегу? Ведь сейчас люди, окружившие меня теплотой и заботой могут пострадать! Этого не должно было случиться. Всё из-за меня. Всё! Не прощу себе никогда, если что-то случится с Логуновыми или с тобой...
  ‒ Успокойся, Полина! А я вот думаю, что мне повезло в тот день и теперь у меня есть такой друг как ты. Но давай поговорим об этом позже, когда всё здесь закончим. И, пожалуйста, без геройства. Ты мне нужна живой и невредимой. Договорились?
  ‒ Договорились, ‒ Полина резко встала и сделала короткую очередь по огневой точке справа. ‒ Нам нужно спуститься вниз. Кровля слишком тонкая. Попадёт пуля между стыками досок и привет небеса. Пошли?
  
  Внизу Логуновы вели настоящий бой, быстро перемещаясь от одного окна к другому.
  
  ‒ Вот видишь, товарищ майор, никакой я не свадебный генерал, а настоящий боевой, ‒ крикнул Логунов супруге и сделал несколько одиночных выстрелов по вспыхивающим в темноте бело-жёлтым точкам. О, как раз подмога пришла. Давайте, занимайте каждый по окну и зададим им жару. У нас преимущество. Мы под защитой толстых стен, а эти черти на берегу.
  
  Но всё сложилось не так, как предполагал Логунов. Первый снаряд, выпущенный из гранатомёта, разнёс крышу в том месте, откуда Никита и Полина вели огонь. Второй снаряд влетел в окно и разорвался на кухне, опрокинув Никиту на пол. Один осколок впился ему в спину, второй ‒ в левую руку.
  
  ‒ Быстро несите его в лодку! ‒ крикнул Логунов и выпустил очередь по нападавшим. ‒ Немедленно. Через чёрный ход. Я прикрою.
  
   Произошедшие далее события, Полина помнила смутно. С трудом протащив до двери обмякшее тело Никиты, Полина вместе с Натальей Станиславовной выбрались из дома, и ценой невероятных усилий подняли его на борт лодки.
  
  ‒ Уезжай, ‒ крикнула Полине Наталья Станиславовна и, пригибаясь, побежала к дому.
  ‒ Но я не могу!
  ‒ Не заставляй меня кричать на тебя, дочка! Немедленно уезжай. Никита может умереть. Сохрани ему жизнь. У тебя должно получиться, ‒ добавила Наталья Станиславовна и исчезла в доме.
  
  Размазывая слёзы по щекам, Полина завела двигатель, на тихом газу съехала в воду и, заложив крутой вираж, направила лодку в сторону реки Амнундакма, впадающей в восточный залив.
  
  ***
  Примерно через полчаса выстрелы из развороченного дома прекратились.
  
  ‒ Пойди проверь, ‒ крикнул Шоломов одному из уцелевших боевиков, забинтовывая раненую ногу. Только аккуратно. Если ранены ‒ пристрели. Некогда мне с ними возиться. Сколько у нас трупов? ‒ Шоломов посмотрел на Артёма и скривился от боли.
  ‒ Все пятеро беглых зеков и Серёга. Но он не мучился. Пол головы снесло.
  ‒ Это хорошо, что не мучился. Правильный был пацан. А с лодками что?
  ‒ На одной лодке два баллона прострелены, на второй ‒ вся левая сторона как решето. По воде не вернёмся. И до дома на кордоне не добраться, поскольку он по правую сторону озера.
  ‒ Всем ты хорош, Артём. Вот только думать не любишь. Пилу ищите. Она должна быть у этих уродов. Спилим сухостой и пришвартуем брёвна в катамаранам. И на малом ходу доползем до кордона. Здесь же все сжечь. Бытовку тоже. Сюда, если кто и забредёт, то, в лучшем случае, ближе к лету. Поди докажи, если всё погорело. Ну, что там? ‒ повернул голову Шоломов к подбежавшему боевику.
  ‒ Там такое дело, Артур Борисович... Старого мужика завалили и, видимо, его бабу.
  ‒ Чего?!
  ‒ Я говорю, что это не Полинка и её папаша. Или кто он там ей. Это другие люди. А лодки нет. Я с фонарём весь берег проверил.
  ‒ Вот тварь! А тогда кто это?
  ‒ Вам не понравится, Артур Борисович. Вот, в спальне в тумбочке нашёл, ‒ боевик протянул Шоломову малинового цвета корочки. ‒ Генерал лейтенант Логунов. Если я хорошо запомнил.
  ‒ Круто мы подставились. Маленькая засранка, ‒ Шоломов выхватил корочки у боевика. ‒ Посвети! Не видишь, темно.
  
  Через минуту Шоломов пришёл в себя и посмотрел снизу вверх на боевиков.
  
  ‒ Это фиаско, парни. Интересно, они сбежали или отсутствовали? Сейчас самое время рыбу запасать. Поднимите меня. Ищите пилу, разнесите из гранатомёта бытовку, а дом подожгите. Но капитально. Так, чтобы трупы обгорели до костей. И сматываемся на кордон. Мне это совсем не нравится.
  ‒ А что с Полинкой будем делать, Артур Борисович? ‒ Артём обхватил Шоломова за талию и почти потащил его к катамаранам.
  ‒ Я же тебе говорил, Артём. Ты не любишь думать. Ничего не будем делать. С озера до весны им никуда не деться. Уйти поверху тоже не получится. Снега вон сколько навалило. Немного перья почистим и вернёмся. Когда озеро встанет. Им же жрать что-то нужно. Наследят по-любому. А сюда если сунутся, так всё сгорело. Соображаешь? Путорана ‒ не Гавайи. Тут жопа подмёрзнет в момент. Ну что, нашли бензопилу? ‒ крикнул он боевику, вышедшему из изрешечённой пулями бытовки.
  ‒ Так точно, Артур Борисович!
  ‒ Тогда живо пилите сухостой. Да, и поищите верёвки, пока тут всё не сгорело. Любые. Можно даже из простыней связать. Главное, до кордона допилить. А там всё порешаем. И последнее. Трупы наших в воду с камнем на ноге. До весны рыба съест. Приступайте.
  
  ***
  Заведя лодку за мыс, Полина сбросила обороты двигателя и метнулась в Никите. Лихорадочно нащупав пульс, отстегнула со стенки аптечку, разорвала зубами упаковки бинта и ваты и быстро перевернула Никиту лицом вниз. Включив в салоне свет, разрезала ножом куртку и рубашку и вытерла кровь, вытекавшую из раны. Смочив спиртом вату, Полина приложила её к ране и, закрепив её на теле пластырем, принялась за руку.
  Рана на предплечье была не глубокой. Сосредоточившись, Полина сделала ножом неширокий надрез, смочила пальцы спиртом и через несколько секунд достала из раны небольшой осколок. Забинтовав руку, она бросилась в кресло водителя и на малых оборотах повела лодку к устью Амнундакмы.
  
  ‒ Терпи, Никита, шептала она, ‒ то и дело смахивая слёзы со щек. ‒ Ещё немножко. Сейчас доберёмся до промоины в горе и займём оборону. Чёрта с два они нас достанут.
  
  Место, о котором говорила Полина, действительно было удобно для обороны. Если загнать лодку задним ходом под свисающий над водой огромный каменный козырёк, который они с Никитой случайно обнаружили летом, можно достаточно успешно вести прицельный огонь, поскольку снаружи это естественное укрытие просматривалось в глубину всего на несколько метров.
   Загнав лодку до упора под козырёк, Полина задраила иллюминаторы и лобовое стекло, накачала матрас, бросила на него несколько одеял и с трудом перетащила на матрас Никиту, всё ещё лежащим без сознания. Понимая, что всё может закончиться очень печально, Полина, после нескольких мучительных секунд нахлынувшего на неё отчаяния, всё же смогла победить в себе страх и уже в полуавтоматическом, как ей показалось, режиме приступила к первой в своей жизни операции.
  Приготовив иглу с продетой в неё леской, Полина сняла окровавленную вату, протёрла спиртом рану и сделала финкой глубокий надрез. Прижигая спиртом края надреза, она почистила рану от осколков раздробленной нижней части лопатки и, вымакав кровь, сделала ещё один надрез. Наконец, после третьего надреза, Полина добралась до осколка гранаты и осторожно вытащила его из раны.
  От страха за жизнь Никиты у неё дрожало всё тело, слезились глаза и с трудом слушались руки. Промыв в последний раз рану, Полина, чувствуя, что вот-вот потеряет от напряжения сознание, зашила леской рану и, обработав шов спиртом, заклеила его пластырем. Уже светало, когда она, наконец, уложила Никиту так, чтобы ему было удобно лежать и укрыла его одеялами.
  И в этот момент её бомбануло по-настоящему. С трудом сдерживаясь, чтобы не кричать, Полина, прокусывая губы до крови, затравленно выла от безнадёги, сидя в кресле водителя, понимая, что Александр Федорович и Наталья Станиславовна вряд ли сейчас живы. И во всём виновата она. И что человек, за которого она бы отдала свою жизнь не раздумывая, лежит в метре от неё, балансируя между жизнью и смертью. Всё это было настолько чудовищно несправедливо, что попадись ей сейчас Шоломов, она бы зубами вырвала его вонючее сердце.
  Когда шок прошёл, Полина вытерла салфетками лицо и склонившись над Никитой, вслушалась в его дыхание. Хрипов не было, а это почти наверняка означало, что лёгкое не задето. Смочив его запёкшиеся губы водой, она проверила состояние раны на руке, достала из бокового ящика автомат, четыре рожка и снова села на место водителя, предварительно включив обогрев салона.
  Постепенно хаотичные, путанные мысли в её голове выстроились в логические цепочки и пришло осознание неотвратимости происшедшего. Так прошли сутки, затем вторые, а затем закончилось горючее и Полина не смогла подзарядить аккумуляторы и обогреть салон. Понимая, что через час внутрь лодки придёт зима, Полина застегнула тёплую куртку, которая хранилась в лодке на случай непредвиденных обстоятельств и выбралась наружу.
  Вода уже начала покрываться коркой льда, сыпал снег, который по мере накопления белым языком спустился почти на метр с каменного козырька, что, собственно, сделало практически невозможным их обнаружение.
  
  ‒ Природа нам помогает, ‒ подумала Полина и по металлическому обводу, на котором были закреплены бочки с горючим, осторожно пошла на корму.
  
  Подсвечивая себе фонарём, она открыла ключом крышку бензобака, достала из специального ящика шланг, с трудом надела один его конец на промерзший кран бочки с бензином, а второй опустила в горловину бака. Осталось только открутить на бочке вентиль и горючее потечёт в бак.
  И тут произошло то, чего никак она не ожидала. Случайно выпавший из рук Полины фонарь, мягко ударился резиновым боком об металлический обвод и упёрся лучом в каменную стену позади лодки, осветив неширокий, с рваными краями, проход в глубь горы. Подняв фонарь, удивлённая Полина открыла кран на бочке с горючим и, убедившись, что загустевшая солярка потекла в топливный бак, снова направила луч фонаря в сторону прохода.
  
  ‒ Как же мы в прошлый раз не заметили? ‒ Полина прикинула на глаз расстояние между турбиной лодки и проходом. Получалось не более трёх метров. ‒ Если бросить пару досок то можно перебраться с лодки в проход. Луч фонаря пробивает метров на десять, а дальше темнота. А что если там пещера? Ведь там же может быть пещера? Наверное, да. Было бы не очень логично, что в конце прохода тупик. Хотя... ‒ Полина осторожно вытащила шланг и, убедившись, что горючее продолжает сливаться в бак, вернула шланг на место. ‒ А если там пещера, то можно будет переправить внутрь горы Никиту, припасы и протянуть от аккумуляторов освещение. А вход можно заложить камнями, если они там есть. Ведь в пещерах всегда одинаковая температура. Закончив с заправкой, Полина вернулась в салон лодки, запустила на малых оборотах двигатель и включила обогрев салона.
  
  ‒ Сейчас, товарищ полковник, будет тепло, ‒ Полина села возле Никиты и приложила ладонь ко лбу. ‒ Температура есть. Или просто руки у меня холодные с мороза. Но, наверное, она должна быть при таком ранении. ‒ Смочив его губы водой, Полина осмотрела раны на спине и на предплечье. Раны не кровили и это уже хорошо, отметила про себя она, и погладила Никиту по бледной щеке, ‒ Пора просыпаться, герой. Не нужно меня пугать. Эта ноша оказалась для меня слишком тяжёлой. А тебе нужно поесть. Хорошо, что мы с тобой еду заначили в своё время. На всякий пожарный. И, как видишь, он не заставил себя долго ждать. Просыпайся, милый. Мне очень паршиво.
  
  Подзарядив аккумуляторы, Полина выключила двигатель, легла рядом с Никитой и незаметно для себя уснула. Проснулась она от того, что кто-то крепко её обнял. Вне себя от радости, Полина совсем по-детски расплакалась и прошептала: Ну вот и славно. Разбрасыватель рук проснулся. Осталось только поговорить по-английски со своей американской девушкой и обозвать меня бойцом. Как жизнь, полковник?
  ‒ Хуже не бывает, боец, ‒ хриплым, чужим голосом ответил Никита и приоткрыл глаза. ‒ Пить хочу. И есть. Мы где? Мы в лодке? А где... ‒ он осёкся на полуслове, словно понимая, что с Логуновыми случилась беда и посмотрел на Полину, лежащую рядом. ‒ Девочка, ты не пострадала?
  ‒ Не беспокойся. Я в норме, если моё состояние можно назвать нормой. Сейчас я тебе дам немного воды. Но только немного. Договорились? Тебе нельзя сразу много пить. И есть тоже.
  ‒ Я знаю, девочка. Нас хорошо учили. А ещё у меня спина болит.
  ‒ Ясное дело, ‒ Полина достала из кармана меховых штанов осколок и показала его Никите. ‒ Нужно будет вычинить щучью кожу, сшить мешочек и закопать в глухом месте.
  ‒ Зачем?
  ‒ В этом осколке твоя смерть пряталась. Нужно его похоронить и ты станешь неуязвимым. Местные так делают. Схлестнулся где-нибудь на узкой тропе с медведем или росомахой и выжил, нужно обязательно отрезать коготь и захоронить в укромном месте. И всё. Медведи и росомахи будут обходить тебя десятой дорогой, поскольку ты с этого момента заговорённый.
  ‒ А как осколок оказался у тебя?
  ‒ Достала из твоей спины. Но ты не волнуйся, я рану хорошо промыла и зашила леской. Наверное, будет шрам, но это же спина.
  
  На шестой день Никита уже сидел, понемногу ел и разрабатывал раненое предплечье.
  
  ‒ Как дела, болящий? ‒ Полина, заправившая в очередной раз лодку, забралась в салон и запустила двигатель. ‒ Нужно что-то предпринимать, Никита. Иначе у нас солярка закончится через полмесяца. Осталось пять бочек и полный бак, который я только что заправила.
  ‒ Есть предложения? ‒ Никита осторожно лёг и посмотрел на Полину.
  ‒ Есть. Я случайно обнаружила позади нашей лодки проход в глубь горы. Если там есть хоть небольшая пещера, мы сможем сидеть там сколько угодно долго, лишь время от времени подзаряжая аккумуляторы. Но для этого нам потребуется привезти несколько досок, чтобы с обвода лодки пробраться в лаз. И сделать это нужно уже сейчас, пока лёд только-только наметился. Вдруг папашке захочется нас найти. А так, лёд встанет, озеро заметёт, язык из снега над нашим укрытием снова нарастёт и мы в безопасности. Насверлим дыр во льду, рыба будет приплывать подышать, а дальше понятно. Что скажешь?
  ‒ Что скажу, ‒ Никита прикрыл ладонью глаза. ‒ Шоломов по-любому попытается закончить начатое. Даже если Логуновы живы. Но из меня сама видишь какой помощник. Могу только стрелять. Да и то одной рукой.
  ‒ А вдруг не придётся, ‒ Полина присела подле Никиты и ладонью прикоснулась к его лбу. ‒ Ещё держится. Не удивительно, такое ранение. Но нужно проехать к дому. Хуже уже не будет. Не думаю, что папашка оставил в развороченном доме засаду. А в леднике под вагончиком достаточно еды и одежды, чтобы спокойно перезимовать. Я всё перенесу. Не нужно беспокоиться. Ты будешь смеяться, но у меня в лодке оказалась всего одна пара запасных трусов, которые приходится носить попеременно. Тебе я тоже поменяла бельё, пока ты лежал в отключите.
  ‒ То есть, как поменяла?
  ‒ С трудом. Ты тяжёлый. Раздела тебя и поменяла. Ты уж прости. Я хотела помыть только спину, но увлеклась, ‒ Полина рассмеялась и покраснела. ‒ Помывка меня отлично мотивировала и не разочаровала.
  ‒ Какой кошмар! Ты просто воспользовалась...
  ‒ Очень надо! Можно подумать, что я в своей жизни ничего такого не видела. Мы с подругой однажды немецкое порно смотрели. Так что знаем, плавали. Я просто тебя помыла, а потом согревала тебя своим теплом. Другой бы спасибо сказал.
  ‒ Ага. Значит, это был не бред.
  ‒ Что именно?
  ‒ Мне показалось, что чья-то худая голая задница упёрлась в мой живот.
  ‒ У меня не худая задница, противный солдафон. Я стройняшка. А грудь, если что, вырастет. Какие мои годы. Так как, товарищ полковник? Даёшь добро на вылазку?
  
  Выбрались из своего укрытия только на десятый день, поскольку рана на спине начала слегка кровоточить после того, как Полина вытащила леску со шва.
  
  ‒ Должна признать, что рукодельница из меня никакая. Будет небольшой шрам.
  ‒ Говорят, что мужские шрамы возбуждают, ‒ Никита отбросил одеяло и сел уже почти без видимых усилий.
  ‒ Представляю себе тётку, которая сидит у тебя за спиной и втыкает в шрам с целью возбудиться. Ужас.
  ‒ Хулиганка ты, товарищ девушка. Пробу ставить негде.
  ‒ Да уж. Что взрастил, то и ешь.
  ‒ Я тебя не взращивал. По меркам мироздания, мы с тобой знакомы меньше миллиардной доли секунды.
  ‒ Ну, тогда у нас с тобой в запасе ещё есть куча времени. Поехали?
  
  Первая вылазка после инцидента оказалась настолько тяжёлой, что Никите пришлось дважды давать Полине нашатырь. От дома остались только чудом устоявшая металлическая дверь и разбросанные взрывом газовых баллонов детали обшивки потолков и кровли. Всё остальное, в том числе и развороченная бытовка, сгорело. Пожарище за эти дни прилично засыпало снегом и не было никакой возможности проверить наличие тел Логуновых.
  С трудом добравшись до ледника под бытовкой, Полина в течении двух часов таскала на себе продовольственные запасы, сумки с деньгами, оружие, боеприпасы, одежду, кухонную утварь. Найдя три не взорвавшихся газовых баллона, она и их закрепила на металлическом обводе лодки, а доски, которые удалось оторвать, взгромоздила поверх баллонов и бочек с соляркой.
   Всё это время, Никита страшно переживавший за Полину, как мог помогал ей с переноской, укладывая здоровой рукой всё принесённое ею. На третьем часу, Полина забралась в лодку, запустила двигатель и в наступившей темноте, на малом ходу отправилась обратно. В их с Никитой убежище.
  
  ‒ Ты большой молодец, доча, ‒ Никита обнял здоровой рукой Полину, когда она, заведя лодку под скальный козырек, присела возле него и легонько щёлкнул её по носу ‒ Горжусь.
  ‒ Спасибо, папочка. Ты не заметил, что твои объятия стали более чувственными? Меня так однажды обнял мальчик, который был в меня влюблён. В классе пятом. Я тогда так впечатлилась, что даже получила двойку по английскому языку. А вечером я придумала имена двум своим будущим детям. Ребекка и Томас.
  ‒ Почему Ребекка и Томас?
  ‒ Права была Наталья Станиславовна. Вы только донесения читать умеете. Том Сойер! И его девушка Ребекка. Но закончим о мальчике. Этот негодяй, оказывается, влюблялся специально, чтобы иметь возможность безнаказанно обниматься. Через день он влюбился в другую девочку, а меня бросил. Потом в третью, а четвёртая, Аня, она уже в пятом классе была толстушка, сочла наглый обнимон оскорблением и вытерла его харей домашнее задание, которое наша классная написала на доске. Такой вот облом.
  ‒ Ты же не собираешься моей харей вытирать пыль на обшивке лодки?
  ‒ Нет. Честно говоря, мне нравится. И кроме меня здесь никого нет. К другой не убежишь. Придётся нести этот крест.
  ‒ Потерпим.
  ‒ Это хорошо, что потерпишь, ‒ Полина легла на матрас, положив голову на бок Никите. ‒ И раз уж мы о терпении, то нужно убрать из наших отношений некие условности.
  ‒ Какие же?
  ‒ Во-первых, мы с тобой живём в очень спартанских условиях и ходим в туалет за ярангу. Пора бы уже перестать так густо краснеть, отправляясь из кабины по своим делам.
  ‒ Разве я краснею? У меня же борода.
  ‒ Вот даже она краснеет. Теперь второе. Не нужно строить нелепые перегородки из простыней, когда хочешь помыться. Я могу просто отвернуться, поскольку уже всё увидела. Кстати, японские отцы очень любят принимать ванную со своими взрослыми дочерьми. Прикольно.
  ‒ Извращенка, ‒ Никита запустил пальцы в её шевелюру. ‒ Волосы у тебя хорошие. Густые.
  ‒ Выйду за тебя замуж, быстро поредеют. Если раньше не поседеют... Давай рану осмотрю на спине. Ты сегодня здорово пригрузился, затаскивая наш скарб во внутрь.
  
  Стащив с Никиты свитер и рубашку, Полина осмотрела рубец и удовлетворённо поцокала языком.
  
  ‒ Если мы выберемся живыми из этой передряги, ты устроишь меня по блату в медицинский институт. Договорились? ‒ Полина надела на Никиту рубашку и вдруг оказалась в его крепких объятиях, а губы сами нашли его губы.
  
  Казалось, что этот неуправляемый порыв длился вечно. Закрыв глаза, Полина прижалась к Никите так сильно, словно хотела слиться с ним в одно целое. В висках стучала кровь, а по телу, от кончиков пальцев на ногах и до самой макушки, прокатилась волна доселе неизведанного блаженства. Через несколько минут, Полина оторвала губы от губ Никиты и лукаво посмотрела ему в лицо.
  
  ‒ Это что сейчас такое было?
  ‒ Ты о поцелуе?
  ‒ Нет.
  ‒ А‒а‒а... ‒ протянул Никита и застыл в неловкой позе. ‒ Просто я нечаянно залез к тебе в трусы. Извини.
  ‒ Нечаянно? И кто теперь из нас извращенец? Это же, практически, инцест. Но вот только не нужно с перепугу выдёргивать руку. Она у тебя тёплая, а попа у меня на морозе настыла. И знаешь, тебе крупно повезло, что ты не куришь. В противном случае у нас была бы пепельница...
  ‒ И ты бы сломала мне нос?
  ‒ Ну, ты же знаешь. Я девушка дерзкая. Но нос я бы тебе не стала ломать. Я бы попыталась сломать в тебе твою нерешительность, настоящий полковник.
  
  
  Глава восьмая.
  
  Шестнадцатое февраля 2021 года. Хьюстон, США, Глобальный исследовательский комплекс в сфере медицины при Техасском университете.
  
   ‒ Тони, я на минуту. Результаты готовы? ‒ полковник Андерсон шумно ввалился в кабинет доктора Вильсона и без разрешения плюхнулся в кресло. ‒ Я спешу. Сегодня у меня встреча с боссом. Хардлингом.
  ‒ У тебя новый босс? Не знал. Знакомая фамилия. Кто этот парень?
  ‒ Откуда же тебе знать. Ты научный червь. Копаешься в своих анализах, мучаешь животных. В следующей жизни ты наверняка будешь белой мышью в вашей лаборатории. Или вирусом, как того желал супруг королевы Великобритании. Смертельным вирусом, коих ты за свою жизнь наваял приличное количество. Прямо патентованный убийца. Шучу. А новый босс личность интересная. Его брат, порнокороль восьмидесятых. Сам Хардлинг служил в личной охране Рейгана. Туповат, но напорист. Удачно женился на близкой родственнице президента и стремительно пошёл в рост. Через десять лет развёлся со скандалом, завёл себе любовника Патрика Хо, ну ты знаешь его. Звезда боевиков. Но снова не судьба. Патрик выбросился из окна своей квартиры в Нью Йорке.
  ‒ Да, помню. Голова в говно. Еле опознали.
  ‒ Так точно. Но Хардлингу снова повезло. Не знаю, что там у него было с загорелым, но парень поймал серьёзную волну и вот он уже мой босс. Я тридцать лет рву задницу как последний гей и чёрта лысого. В этой стране справедливость существует? Или нужно бросать опостылевших жен, выбрасывать из окон любовников и отсасывать у президентов?
  ‒ Сэм, я думал, что ты взрослый мальчик. Да везде так! Скажи спасибо, что тебя не подпустили достаточно близко к педофильному лобби. Видимо, надежд ты не подавал. Смирись. Тебя никогда не пригласят в Богемскую рощу на сатанинский ритуал и не дадут побаловаться тринадцатилетней девочкой или мальчиком. Радуйся, что ты им не подошёл. Теперь о нашем деле. Генетический материал, полученный тобой из России не совпадает с материалом Демидоффа. Точка. Ошибка исключена. Сдавай дело в архив. Вот тебе папка с результатами анализов и убирайся отсюда, ‒ Вильсон дружески похлопал полковника по плечу. ‒ Передавай Терезе мои поздравления. Сколько вы уже вместе?
  ‒ Тридцать пять лет, дружище. Не забежишь?
  ‒ Не могу, Сэм. Полно работы. Обними её вместо меня. И не пропадай. Ты обещал мне партию в гольф в клубе Трампа.
  
  ***
  Восьмое марта встретили вылазкой из своего убежища в устье реки Капчуг порыбачить и, если повезёт, добыть оленя. Никита к марту окончательно оправился от ранения, благодаря нерастраченным ресурсам своего организма и внутренней дисциплине, наработанной годами. Кроме того, и Никита считал это главным, он был предельно мотивирован сияющей от счастья Полиной.
  Своё прибежище, небольшой пещере, которая действительно начиналась в конце прохода, обнаруженного Полиной позади их лодки, они постарались максимально обустроить и придать ему жилой вид. Пещеру условно разделили на кухню, спальню и бытовое отделение. А точнее, под склад всего, что было перенесено из "ледника" под бытовкой. В "нашей первой квартире", как назвала пещеру Полина, было тепло и, в некотором смысле, даже уютно. Никита приспособил одно из одеял под "дверь", закрепив в трещинах в породе несколько длинных гвоздей. На пол бросили две оленьи шкуры, походную газовую плиту, которая входила в аварийный комплект лодки, водрузили на большом плоском камне справа от входа. Там же поставили нехитрую утварь, а газовый баллон просто закатили за камень для безопасности.
  А дальше пошли будни. Суровые будни зимней Путораны. С началом серьёзного ледостава, Полина сапёрной лопаткой каждое утро прорубала наросший за ночь лёд вокруг рубашки лодки, предотвращая тем самым её вымерзание. Вскоре Полину сменил выздоравливающий Никита, обходивший лодку уже по окрепшему льду и таким образом, было решено две задачи. Сохранение мобильности лодки и доступность пропитания, поскольку озёрная рыба приходила "дышать" к полынье в огромных количествах.
  Полина, несмотря на всю суровость бытия, за эти месяцы стала более женственной и вместо суетливой девчонки-непоседы, на свет родилась красавица с непокорной шевелюрой, огромными бездонными голубыми глазами и загадочной улыбкой Моны Лизы, знающей и понимающей своё настоящее предназначение. Вне всякого сомнения, изменился и Никита, окончательно осознав тот факт, что якорь он поднимать уже не будет, какие бы шторма не бушевали вокруг него и Полины. А, с другой стороны, Никита ни на минуту не забывал о том, что в прошлый раз Шоломов со своей бандой пришёл их убивать. И с этим нужно было что-то делать, не подвергая опасности ни Полину, ни себя.
  В начале февраля, предположительно на мыс, прилетал вертолёт. Спустя два дня, они с Полиной совершили вылазку к своему бывшему дому и то, что они там обнаружили повергло их шок. Вся территория вокруг остатков дома была перерыта, а в бывшем коридоре Никита наткнулся на сожжённые останки Александра Фёдоровича и Натальи Станиславовны. По всей видимости, гости искали именно трупы. И они их нашли. Американцы? Всё может быть. Если они взяли соскобы с тела Логунова, то анализ покажет, что они зря потратили столько сил и средств в этом направлении.
  Гибель Александра Фёдоровича и Натальи Станиславовны практически поставила крест и на желании Александра Фёдоровича разобраться с находкой на дне озера. И для чего, собственно и был организован это затратный и трагический по итогу переезд из столицы в сибирскую глухомань.
  Для себя Никита решил не предпринимать в будущем никаких действий, поскольку радиационный фон возле саркофагов зашкаливал. Брать на себя такую ответственность не хотелось, поскольку проблем и так хватало. Однажды ему даже сон в тему приснился. Густая чёрная вода в озере, разлагающаяся рыба, желтый, словно выжженный лес и зловещая тишина вокруг. И он, весь в синюшных пятнах по всему телу и с отслаивающейся кожей, стоит на камне вытянув шею, стараясь ухватить глоток чистого воздуха.
  Для себя, Никита проект закрыл. Гибель Александра Фёдоровича и Натальи Станиславовны и глобальные перемены в его отношения с Полиной решили всё. И да, утрата была воистину невосполнимой. Двое суток из глаз Полины ручьём текли слёзы, а на третий день, взглянув на неё, Никита понял, что эта хрупкая с виду женщина, его женщина, ни за что не даст Шоломову умереть быстрой смертью.
  Однако на этот раз, судьба сжалилась над Полиной, уведя от неё смертельную опасность. Подъезжая к устью реки Капчуг, лодка чуть не напоролись на винт вертолёта, вмёрзшего в лёд. Сбавив обороты, Никита подвёл лодку почти вплотную к винту и положил её на брюхо.
  
  ‒ Давай, боец, посмотрим что здесь произошло, ‒ Никита надел полушубок, отстегнул от крепления сапёрную лопатку и посмотрел на одевающуюся Полину. ‒ Ты же ведь тоже ничего такого не слышала?
  ‒ Далеко от нашей берлоги. По спидометру получается девятнадцать километров с копейками. Но, когда мы сюда ходили на рыбалку вместе с Логуновыми, вертолёта точно не было. Мы бы заметили. Да и услышали бы наверняка. От нашего дома до залива всего четыре километра.
  
  Подойдя к погибшему вертолёту, Никита быстро очистил лопаткой фрагмент торчащего из-подо льда ротора и присвистнул.
  
  ‒ Нормально так к воде приложился. Лопасть почти оторвалась. Видимо, падал в озеро с работающим винтом. Человеческий фактор? Если вертолёт не искали, то скорее всего, это транспорт наших гостей. Они ведь пилотов убили, а лететь как-то нужно.
  ‒ Выходит, что да, ‒ Полина правой ногой очистила от снега лёд и коротко вскрикнув, отпрыгнула в сторону. ‒ Господи, он там!
  ‒ Кто?
  ‒ Шоломов!
  
  Никита быстро подошёл к месту, на котором только что стояла Полина и остолбенел. На него из толщи озера широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел вросший в лёд Шоломов.
  
  ‒ А вот и свадебный подарок, боец, ‒ Никита отвёл глаза от страшной картины и посмотрел на побледневшую Полину. ‒ Не нашёл твой папашка полынью. Кстати, так сплошь и рядом бывает. Человек под водой паникует и может не заметить полынью в метре от себя, ‒ Никита достал телефон и сделал фото. Затем зачерпнул ногой снег и привалил им лицо Шоломова. ‒ Поехали, родная. Дело сделано. Осталось выяснить, жив ли братан этого ублюдка. А фото на память сделал. Люблю чучела врагов на стены вешать. Шутка.
  ‒ Не справедливо как-то. Столько злости накопилось, а наказан не мною. Хотя, если посмотреть на это трезво, то это тоже результат. Спасибо нашим хранителям.
  
  Весь март у Полины прошёл в ожидании чего-то нехорошего. Нет, у них с Никитой всё было прекрасно. Она без труда приняла новую реальность, в которой ей судьба определила счастливую роль любимой женщины. Оказалось, что Никита, на самом деле, был мягок и податлив, и вся его старательно выпестованная маска толстокожего мачо улетучивалась, как только её руки сплетались у него на шее. Казалось, чего тебе нужно? У тебя есть любимый мужчина, есть еда, кров и даже некая связь с миром, посредством радио, снятого с лодки. Есть планы на ближайшие месяцы, которые включали в себя переход на озеро Лама и дальше до Норильска. И, конечно же, перелёт до Красноярска.
   В один из дней, они с Никитой поехали к бывшему дому и как смогли временно похоронили своих друзей. Сверху могилы натаскали больших камней, сбили небольшой крест, а она сплела из еловых лап круглый венок. Было решено вернуться сюда на вертолёте и из Красноярска доставить тела в Москву. Но этим планам не суждено было сбыться в срок.
  Выехав на очередную рыбалку в устье реки Капчуг, они попали в засаду. Появившийся словно из ниоткуда, Гарик Новоспасский с четырьмя бойцами не оставил ребятам ни одного шанса, поскольку пистолет, который Никита всегда держал при себе, он так и не смог достать. Дав автоматную очередь по его ногам, Гарик, не говоря ни слова, выстрелил Полине в голову и подошёл к лежащему на льду Никите.
  
  ‒ Ну, привет, бродяга. Долго мы вас здесь пасли. Уже хотели лагерь сворачивать, а тут вы. Удача меня не оставляет никогда. Хотели вас замочить в прошлый раз, да не успели перегруппироваться. Но я везучий, как видишь. На этот раз всё сложилось. Это, как бы ответка за брата. Я выплыл, а он не смог. Хотя, если честно, я всегда хотел, чтобы он сдох. С самого детства. Поскольку все ништяки в семье доставались ему, а мне ‒ что останется. Ну да ладно. Погоревал минуту и хватит.
  Теперь о тебе, обсос. Убивать я тебя не стану. С простреленными ногами ты далеко не уползёшь, да и ползти тебе нет смысла. Отсидеться будет негде. Вот только что заползёшь под этот рыболовный зонт. Правда в нём нет дверей, но зато будешь замерзать глядя на Путоранские звёзды. То есть, принять смерть возле этой шлюшки. Я почему её замочил... Она заслужила быструю смерть, поскольку мой братан был её отчимом. Кровинушка как бы. А ты помучайся, бродяга. Это полезно. Для переосмысления некоторых вещей. И первая из них ‒ не ссать против ветра. Тебе же братан предложил отдать эту мелкую и свалить. А ты не послушал. И чо? Вот-вот. А мог бы жить, ‒ Гарик повесил автомат на плечо и хищно улыбнулся. ‒ Лодку мы твою приватизируем, если ты не возражаешь. Пошли, бойцы! Грузитесь в лодку. Мы отчаливаем. Сегодня бухло и ширево за мой счёт!
  
  Когда лодка исчезла из виду, сатанея от боли, истекающий кровью Никита подполз к Полине, перевернул её на спину и сердце его чуть не взорвалось от радости. Пуля прошла по касательной, лишь вспоров кожу на лбу до кости. Нащупав пульс, Никита начал осторожно тормошить Полину и, когда она открыла глаза, с облегчением вздохнул.
  
  ‒ Всё хорошо, милая, всё хорошо. Ты жива и это главное.
  
  Чтобы перевязать ей рану, Никите пришлось сбросить полушубок и снять с себя рубашку. И уже после этого он занялся своими ногами. Левая была перебита чуть ниже колена, а на правой сквозное ранение икры. Перетянув раны порванной на лоскуты рубашкой, Никита поднял голову Полины с отёком в пол лица и вдруг понял, что на сей раз, скорее всего, всё может закончиться очень печально. В семь вечера уже будет темно, а температура ночью опускается до минус десяти-двенадцати градусов.
  
  ‒ Прости. Я не смог защитить тебя. Мне очень жаль. У тебя рваная рана на лбу. Конечно, могло быть гораздо хуже. Слишком неожиданно. Я потерял бдительность.
  ‒ Перестань, ‒ Полина, наконец, пришла в себя и посмотрела затуманенным взглядом на Никиту. ‒ Это моя вина. Несколько недель я жила в тревоге и не сделала ничего. Думала, что виной всему моя мнительность. Ан нет. Что у тебя с ногами? Вон сколько кровищи на льду оставил.
  ‒ Левая нога перебита, правая только прострелена. Короче, бандит был уверен, что пристрелил тебя, а меня просто оставил умирать. Он всё верно рассчитал. Хороший психологический приём. Но слава Богу, у тебя теперь есть шанс выбраться из этого дерьма.
  ‒ Что значит у меня? У нас. Если небо оставило нас с тобой в живых, то мы должны, как ты сказал, выбираться из этого дерьма вдвоём.
  ‒ Не получится, боец. До нашего укрытия двадцать километров. Через несколько часов наступит ночь и тут без вариантов.
  ‒ Повторюсь. Права была Наталья Станиславовна. Складывается впечатление, что у тебя было трудное солдафонское детство без зимних забав. Даже у меня, у коренной москвичи, были санки. Это первое, товарищ полковник. Теперь второе. С той самой секунды, когда ты решил не выбрасывать меня посреди реки в Норильске, я живу только тобой. Я безумно счастлива, что вижу тебя, дышу вместе с тобой, брежу тобой во сне и наверняка умру, если умрёшь ты. А сейчас, когда ты начал регулярно лазать в мои трусы и говорить мне всякие нежности и приятности, меня совершенно не вставляет мысль о дезертирстве. Так, что, дорогой мой, съехать с темы у тебя не получится. Если нам суждено сегодня замёрзнуть, то уж никак не поодиночке. А теперь вернёмся к первому пункту, ‒ Полина, держась за Никиту, села и вытерла ладонью окровавленное лицо. ‒ Смотри, у нас есть замечательная палатка от ветра. Две металлические стойки я снимаю, ты загибаешь концы и что у нас получится? Правильно. Полозья. На полозья мы ставим два наших рыболовных ящика, ремни с ящиков снимаем и привязываем к полозьям. А дальше пошла классика. Как-то в NETе я нарыла фотку. Женщины-бурлачки тянут баржу на реке Суре. Между прочим, приток Волги, если ты географию скурил. Там тётки тащили целую баржу против течения. Что же я не потащу одного мужика? Своя ноша не тянет.
  ‒ Двадцать километров, радость моя.
  ‒ Да хоть сто двадцать, чёрт побери! Да я лучше сдохну или застрелюсь из твоего пистолета, чем брошу тебя. И это не обсуждается. Тем более, Никита, ты забыл, что мы на льду. И у нас будут почти сани и я пойду по следу лодки. Там перемётов нет. Задача понятна? Тогда не мешай мне.
  
  Эти полдня и ночь выдались самыми страшными в такой ещё короткой жизни Полины. Конструкция, которую они с Никитой собрали получилась не совсем практичной в движении. Полозья то и дело выскальзывали из-под ящиков и приходилось останавливаться и собирать эти "сани" заново. Ближе к вечеру, когда Полина присела рядом с Никитой отдохнуть ей в голову пришло наконец решение их проблемы. Полозья загнули с другой стороны тоже и связали их между собой таким образом, чтобы они не разъезжались в стороны и не выскакивали из-под ящиков.
  
  ‒ Тебе не в медицинский нужно поступать, Полина, а в технический вуз, ‒ Никита обнял Полину и поцеловал в мочку уха. ‒ Иначе в тебе умрёт великий механик.
  ‒ Важно, чтобы не умерла я. Но честно говоря, меня бы вполне устроила специальность твоей жены. Если мы сегодня не сдохнем, ты же женишься на мне, полковник?
  ‒ У меня нет приличного костюма.
  ‒ То есть, нет...
  ‒ Купишь мне костюм и красные носки, тогда возможно.
  ‒ Почему красные?
  ‒ Ну не зелёные же.
  ‒ Логично.
  
  Ближе к полуночи, Полина дотащила Никиту до мыса, и свернула налево. Сил почти не осталось, а впереди ещё было девять километров. Никита лежал на ящиках практически в беспамятстве, автоматически отталкиваясь ото льда варежками. Несколько раз она без сил падала на лёд с осознанным намерением умереть, но спустя некоторое время неизменно вставала и тащила свой груз к "своей первой квартире".
  Где-то на половине второго отрезка пути Полина рухнула на лёд, потеряв сознание. Казалось, это конец. Пролежав неподвижно какое-то время, Полина неожиданно для себя почувствовала тепло, разливающееся по её телу. Проваливаясь всё глубже и глубже в тёплую волну, она вдруг увидела старуху, которая стояла на берегу озера и звала её своими большими белыми руками. Из широких рукавов её одежды, вырывались белые вихри, сбивая с ветвей слежалый снег. Вихри вырывались из её рукавов всё чаще и чаще и в это момент Полина вдруг почувствовала жуткий холод и очнулась. Подняв голову, она поняла в чём дело. Это был ветер. Обжигающий, колючий и сильный. С трудом встав на ноги, она бросилась к Никите, прикрыла его лицо куском брезента от палатки и быстро впряглась в лямку.
  Ветер усиливался, толкал Полину в спину, как бы помогая ей тащить её груз. А она, обрадовавшись неожиданной помощи, почти побежала вперёд. И это спасло им жизнь. К пяти утра, она уже была под каменным козырьком, а ещё через час, ценой нечеловеческих усилий она втащила Никиту в пещеру, положила его на матрас, закрыла одеялом вход и свалилась замертво на оленьи шкуры. Время для неё остановилось.
  
  
  Глава девятая.
  
  Лечение Никиты проходило сложно. Перебитая кость срасталась плохо и нога в месте перелома постоянно болела. Плюс ко всему, оба переболели воспалением лёгких. Об облезшей в местах обморожения коже уже и не заикались, поскольку это были просто семечки в сравнении с остальным.
  Несмотря на то, что рану на лбу Полины с большим трудом удалось зашить леской, шрам обещал быть довольно заметным. В первое время, Полина часто поглядывала в зеркало и украдкой плакала. Никита всё понимал, но помочь мог лишь добрым словом и поддержкой.
  А в средине мая решили, что пора сниматься с якоря и уходить в сторону Норильска. С помощью рычагов, пододвинули большой камень, служивший им подставкой под плиту, к самому входу, оставив всего лишь узкий проход, в котором с трудом мог поместиться взрослый человек и который был не виден снаружи. Уложили в рюкзаки еду, вещи, деньги и документы. Скатали по одеялу для неминуемых ночлегов, вооружились двумя автоматами и двумя пистолетами, распихали по накладным карманам рюкзаков сушеную рыбу и в пятницу четырнадцатого в шесть утра покинули своё убежище.
  Впереди у них было двести шестьдесят километров с хвостиком по сильно пересечённой местности, ночёвки в настылой палатке, рыба запечённая в углях, голодный медведь и больная нога Никиты. Тем не менее, под вечер четвёртых суток похода ребята появились на пороге турбазы, ровно в той точке, откуда Никита начал своё путешествие по Путоране.
  
  ‒ Ой, а я вас узнала! ‒ радушная хозяйка Галина Степановна одарила Никиту своей очаровательной улыбкой и пригласила сесть на диван у стойки регистрации постояльцев. ‒ Вы у меня ночевали одну ночь. Я вас запомнила. Вы были очень учтивы и рассказали мне кучу интересных вещей о новой модной болезни. А это, я так понимаю, ваша дочь, ‒ она приглушила голос до шепота. ‒ Которую вы похитили.
  ‒ Похитил? А это ещё откуда? ‒ Никита подмигнул Полине и растянулся в улыбке.
  ‒ Так ведь Норильск город маленький. Новостей особо и не бывает, а тут вашу историю полгода полоскали на каждом углу. Мол, приехал папаша, то есть вы, и забрал дочь у Шоломова. А вы, наверное, не знаете, что у нас такое этот Шоломов. Он полгорода под себя подмял, а тут такое фиаско. А потом, слава Богу исчез.
  ‒ Такой человек и исчез?
  ‒ Судачили, что его за розлив горючки крайним назначили. Тип-то он неудобный был. Как бы для всех. Вот и купили ему билет в арестантский вагон. А ещё, он перед посадкой, жену из дома выгнал. То есть, я извиняюсь, маму вашей дочки, ‒ Галина Степановна бросила быстрый взгляд на Полину и продолжила. ‒ Натурально прогнал. Выставил за дверь и привет. А знакомых-то нет. Люди такого пошиба не сильно братаются с нами, с теми кто внизу копошится. Да и проблемы у неё были, ‒ Галина Степановна щёлкнула себя по горлу. ‒ Опустилась сильно. Говорят, ночует в теплотрассе с бомжами. Бутылки сдаёт, картон всякий. Тем и живёт. Жаль конечно, но это, как говорят умные, выбор каждого. Кому пить, кому болтать, вот как мне. На долго собираетесь поселиться? У меня как раз комната освободилась на солнечной стороне.
  ‒ Да пока дня на три-четыре. Дел в городе полно, ‒ Никита достал паспорт и подал его хозяйке турбазы.
  ‒ А два дня вы у друзей были, я так понимаю.
  ‒ Почему вы так подумали?
  ‒ Да лодка ваша третий день на причале стоит. Сторож только и успевает пацанов гонять, Леонид Эдуардович, ‒ заглянула Галина Степановна в паспорт Никиты.
  ‒ Мы у моих друзей на микрорайоне Оганер останавливались, ‒ Полина встала с дивана и подняла рюкзак. ‒ Вы нас не проводите в номер? Мне в туалет нужно.
  
  ***
  ‒ Красиво ты поток сознания Галины Степановны остановила, ‒ Никита запер номер и осмотрелся. ‒ Довольно пристойно. ‒ он достал из рюкзака зарядку и подключил к нему свой телефон, ‒ Сейчас почистим перья и пойдём искать Наталью. Нехорошо, когда людей выбрасывают словно опостылевшую игрушку. Ты готова?
  ‒ Я в порядке. Не переживай. В обморок не упаду. Я что, бомжей не видела?
  ‒ Ну, она твоя мать, как бы там ни было. Всё же удивительные вещи проделывает с нами судьба. Натали Стар! Кумир миллионов. И собирает бутылки и ночует в теплотрассе.
  ‒ Если бы ты тогда на ней женился, то сейчас мы бы втроём ночевали в теплотрассе. Звёзды гаснут, а привычки остаются. Она всегда пила как лошадь. Но тогда её сдерживала работа. Сейчас ничто не сдерживало. Золотая клетка. Хочешь пой, хочешь пей. Ладно, закрыли тему. Давай о другом. Раз наша лодка здесь, значит, и этот урка тоже в городе. И я хочу его убить.
  ‒ Тогда нам придётся его поделить между нами. Тебе верхняя часть, мне нижняя. Или наоборот.
  ‒ Я не шучу. У меня появились седые волосы. В восемнадцать лет. Кто-то же должен за это ответить. За твои раны, за твою ногу, за наш разорённый дом, за мой шрам в конце концов. Это не моя мстя. Это именно месть. Я не собираюсь, как нас учат церковники, подставлять вторую щёку и прощать своих врагов. Око за око. И никак не иначе.
  ‒ Ладно. Как скажешь. Но сначала отыщем твою маму. Так будет по-человечески. А месть подождёт.
  
  Наталью Сафьянову искать пришлось долго. Двое суток ушло у ребят на прочёсывание всех известных полиции ночлежек города, затем перешли к поиску в "жирных" местах возле продовольственных магазинов, ресторанов и кафе, в мусорных баках, в которых иногда можно было найти что-то испорченное, но питательное. Обойдя все десять точек, ребята случайно свернули на Талнахскую и на паперти у Храма Святителя Луки наконец увидели Наталью.
  Мать Полины, стояла на коленях на грязной картонке поминутно крестясь и тряся кружкой с монетками. Вид у неё был ужасный. Испитое и избитое лицо, грязная засаленная куртка, такой же платок на голове и рваная юбка. На ногах рваные кроссовки. Увидев мать, Полина не выдержала, уткнулась лицом в грудь Никиты и тихо заплакала.
  
  ‒ Так кто там бомжей не видел? Эх ты моя маленькая хвастунья. Если уж мне тяжело видеть такое, то каково тебе. Пошли. Пора прекращать этот цирк с конями, ‒ Никита достал из кармана носовой платок и подал его Полине. ‒ Пошли. Время не терпит.
  
  Как и следовало ожидать, бурной встречи не получилось. Наталья, безразличным взглядом скользнула по Полине, потом по Никите и автоматически протянула в их сторону кружку.
  
  ‒ Помогите, люди добрые, ‒ проговорила Наталья хриплым голосом и начала креститься.
  ‒ Мама, это же я... ‒ Полина подошла к матери и взяла её за руку. ‒ Это я, твоя Полина.
  ‒ Полина? ‒ Наталья на мгновение замерла с поднятой ко лбу рукой и посмотрела на дочь. ‒ Ты умерла. Тебя нет.
  ‒ Но я есть. Посмотри, мама, я есть, я живая и мы с Никитой пришли тебя забрать.
  ‒ Забрать? Куда забрать? Я в ментовку не хочу. Они бьют. Сильно. На мне уже живого места нет. Я специально не моюсь, чтобы им не пришло в голову меня изнасиловать. Дай денег и уходи. Ты умерла. Так мне сказал Шоломов.
  ‒ Наталья, простите, что вмешиваюсь, ‒ Никита подошёл к Полине и сжал её руку. ‒ Зачем вы включили дурака, извините за грубость. Мы пришли забрать вас с улицы. Не рвите Полине сердце.
  ‒ О, а ты, наверное, тот самый генеральский лошок. Вот убей не помню, чтобы я тебе тогда дала, прости Господи. Если только не по пьяному делу, либо из жалости. Со мной такое бывало. Прилипнет кто-то жалкий со своими слюнями о любви до гроба и что хочешь с этим несчастьем делай. Скорее всего, Полинка вот от такого влюбляшки и получилась. Только я с вами не пойду. Шоломов прознает про вас ‒ убьёт и вас и меня. А у меня лето на носу. Летом народ в церковь активнее ходит. Дайте денег и уходите от греха.
  ‒ Твой Шоломов сдох, мама. Никита, покажи ей, ‒ Никита достал телефон, нашёл фото утопленника и показал его Наталье. ‒ Убедилась? Вставай, мама. Негоже Натали Стар побираться на паперти.
  
  Из церкви Наталью сразу же повезли в частную больницу. Таксист категорически не хотел сажать в салон "бомжиху", как он выразился, но Никита был убедителен настолько, что перепуганный азербайджанец домчал их до больницы за считанные минуты и даже отказывался взять деньги.
  
  ‒ Что ты ему сказал? ‒ Полина проводила взглядом каталку, на которой санитары увозили её мать в приёмный покой.
  ‒ Правду. Я сказал, что ФСБ с недавнего времени плотно начало заниматься этническими диаспорами. В том числе и в Норильске. Поэтому, если он не хочет оказаться в этом списке первым, то ему стоит выполнить заказ в полном объёме.
  ‒ Это шантаж.
  ‒ Да, неприкрытый шантаж. А кому легко? Зато Наталью сейчас помоют, постригут, поставят капельницу и организуют уход. Нам осталось прикупить ей одежду, доставить её сюда и попробовать встретиться с Гариком. Спорю на пончик, что он сейчас отрывается в доме Шоломова. Как же, братан отдал концы и шикарный дом в его распоряжении. Кстати, он действительно шикарный? Из твоих рассказов следует, что прямо дворец, а не дом.
  ‒ Сам оценишь. Он ведь хоть и скотина был, но практичен. Вовремя сообразил, что домик под Лондоном могут запросто отнять псы бабы Лизы, а в России, если ты прилично украл, сажать тебя уже не станут. И дом отнимать не будут. Потому, что свой. Низзя. Орден даже могут дать. Что, собственно, и произошло с Шоломовым года четыре назад. Эффективный менеджер, как следует из грамоты, которую ему вручили в довесок к ордену.
   ‒ Так он у тебя и орденоносцем был. Святой человек, а такую нелепую смерть принял. Ладно. Как там Гарик сказал: минуту погоревали и хватит. Сейчас нужно взять машину в каршеринг, поскольку после акции придётся быстро уносить ноги. Знаешь, сколько секунд даётся агентам, уходящим от слежки на быструю смену внешнего вида?
  ‒ Нет.
  ‒ Тридцать семь секунд.
  ‒ Ты норматив сдал?
  ‒ Представь себе, да. Я ушёл за тридцать секунд. В доме есть, что-то, что тебе дорого? Кроме документов, естественно.
  ‒ Пока мы разберёмся с одеждой для мамы, я подумаю, но может случиться и так, что Шоломов всё подчистил после моего побега. Тогда придётся идти сдаваться в полицию. Без паспорта я из Норильска никуда не уеду.
  
  Охранника у ворот дома, сняли практически без шума. Парень оказался вусмерть укуренным. Зафиксировав его руки и ноги пластиковыми стяжками и заклеив рот скотчем, Никита оттащил бедолагу к забору и бросил его в снег.
  
  ‒ Будем возвращаться, развяжем. Зачем нам эта смерть. Он и сам скоро подохнет.
  
  Проникнув в дом, Полина уверенно пошла по коридору и, прислушавшись, показала пальцем вниз.
  
  ‒ Думаю, он в бильярдной. Там, кстати, находится и тир. Звукоизоляция хорошая. Иногда, проигравшись вдрызг, Шоломов хватал пистолет или автомат и расстреливал мишени, с наклеенными на них фигурами руководителей страны.
  ‒ То есть, и самого-самого?
  ‒ Самого-самого в первую очередь. На мишени дырка на дырке. Не любил он президента до остервенения. Почему ‒ не знаю. Но мне в президента стрелять запрещал. На мелких тренировалась.
  ‒ Ладно. Давай так. Внизу разговоры говорить не будем. Сносим с ходу лишних, если они там есть, а с Гариком поговорим. Хотя, у меня к нему вопросов нет.
  ‒ И после этого он мой?
  ‒ Не ожесточай свою душу. Тебе потом с этим жить.
  ‒ Я помню. Мне Александр Федорович те же слова говорил. Но здесь другой случай. И ты это знаешь.
  
  Сказать, что Гарик Новоспасский был в шоке, значит ничего не сказать. После того, как Никита, стараясь не делать смертельных выстрелов, за секунду снёс троих парней, находящихся в бильярдной, Полина вышла из-за спины Никиты и указала стволом автомата Гарику на диван.
  
  ‒ Как там у вас? Вечер в хату? ‒ Полина подошла к взбледнувшему лицом Гарику и подтолкнула его стволом в грудь. ‒ Обидно, да?
  ‒ Надо же так подпалиться, ‒ выдавил из себя Новоспасский. ‒ Чуяло моё сердце. Нужно было стебануть по мелочи и раскрутиться на годок. Но нет. Как раз тот случай, когда в малине нешухерной придётся принять девять грамм, ‒ Гарик, засунув дрожащие руки в карманы китайского халата с нелепыми драконами, тяжело опустился на диван и уставился безжизненным взглядом на Никиту, который проворно связывал троих раненых. ‒ Твой папаша профи людей штабелевать.
  ‒ Ну, так, ‒ Полина встала напротив Гарика и посмотрела на него ненавидящим взглядом. ‒ Мать мою зачем на улицу выбросили?
  ‒ А это не я. Я в семейные дела братана не вмешивался. Сама знаешь.
  ‒ Да уж знаю. Ходил тут за нею, слюни по ковру тягал.
  ‒ Не вижу криминала. Мне нравятся красивые женщины. Особенно, когда они не твои. Кстати, в прошлом месяце видел её на какой-то помойке. Хотел было сотку бросить, так ведь пропьёт.
  ‒ Логично, ‒ Никита закончил с пострадавшими и подошёл к дивану. ‒ Так как решать будем твои проблемы, голубь ты наш? Понимаю, что не приятно, когда ответка прилетает, но уж не обессудь. Можешь считать, что мы с того света прилетели. Очень злые ангелы.
  ‒ А чего тут решать. Я по Полинкиным глазам вижу, что она давно уже всё решила. Но я бы махнулся.
  ‒ Это как же? Что на что?
  ‒ Ну, всё просто. Покушение на убийство двоих человек. Потом могу прицепом взять на себя мокруху в вашем доме. Братана колоть уже поздно, а мне пригодится. Это еще два клиента. Итого ‒ пожизненное как с куста. Что скажете?
  ‒ Идея стоящая, ‒ Полина приставила ствол автомата к его груди. ‒ Но нет. Да и какой смысл нам с Никитой таскаться по следователям да по судам из-за такого куска говна как ты?
  ‒ Ты не выстрелишь.
  ‒ Но ты же выстрелил.
  ‒ Я волк. А волк должен убивать, чтобы есть.
  ‒ Так это ты с голодухи припёрся нас убить? Ты не волк, Гарик, а бешеная собака. Передавай привет братану. Вам будет над чем поразмышлять, ‒ Полина чуть прикрыла глаза и выпустила очередь в грудь Гарика.
  
  На турбазу ехали молча. Документы, к счастью, нашлись в комнате Полины. Видимо, у Шоломова просто не дошли руки зачистить её спальню так же, как он зачистил комнату её матери. В километре от турбазы Никита остановил автомобиль, достал из кармана телефон, который нашёл у раненого бойца в бильярдной, позвонил в полицию и сообщил, что в доме Шоломова слышны выстрелы. Затем достал платок, тщательно вытер телефон и выбросил его в снег.
  
  ‒ Теперь, кажется всё, милая. Поехали спать. И перестань кусать губы. Ты знала, на что шла. Око за око. Твои слова? Твои. Я понимаю, что одно дело отстреливаться в бою, а другое просто казнить безоружного человека. Но таковы правила. Когда ты разрешишь мне сделать тебе предложение, я покажу некоторые из моих скелетов в шкафу. У меня их достаточно. Уверяю тебя.
  ‒ Разрешаю, ‒ Полина вытерла глаза и попыталась улыбнуться. ‒ Делай мне предложение. Давай. Мужик сказал ‒ мужик сделал.
  ‒ А... вот даже так?
  ‒ Ну да. А чего тянуть? Я девушка ветреная. Могу и передумать. А так хоть какая никакая, а гарантия. Кстати, давай вечером пройдёмся к нашей лодке. Нельзя её бросать просто так. Я к ней приросла.
  ‒ Конечно, сходим. Поужинаем и спустимся к причалу. Завтра попытаемся договориться в руководством порта и загоним лодку в ангар. Там она целее будет. Потом я найму слесарей и они разберут её до винтика, упакуют в ящики и мы заберём её с собой.
  ‒ С собой, это куда?
  ‒ Видимо, для начала в Москву, а там поглядим. Захотим жить на природе ‒ поедем в деревню. Будем разводить коров, печь хлеб и делать детей.
  ‒ Мне начинает нравиться архитектура твоих мыслей. Вот только последовательность действий придётся поменять. Сначала мы начнём делать детей, а потом уже коровы, хлеб и всё остальное. Договорились?
  ‒ Слово полковника.
  ‒ Тогда сегодня и начнём. Коровы подождут.
  
  ***
  Переезд в Москву занял у Никиты и Полины практически три недели. Первым делом запросили копии документов Натальи Сафьяновой и копию о регистрации брака с Шоломовым. Затем уже на месте справили Наталье паспорт и нотариально оформили дом Шоломова на Наталью, поскольку та категорически отказалось уезжать из Норильска. Далее, нужно было дождаться хоть каких-то результатов её реабилитации, оплатить ещё два двухнедельных курса, которые Наталья должна была пройти в июне и августе, соответственно.
  Вопросы по транспортировке тел Александра Фёдоровича и Натальи Станиславовны с озера Аян помог решить звонок из ФСБ в местную полицию и прокуратуру, а для вывоза своих вещей из "своей первой квартиры", Никита нанял грузовой вертолёт, который ждал их на мысе, пока они паковали деньги, оружие и прочие ценности, вплоть до газовой плиты и первой супружеской "кровати" ‒ надувного матраса в привезённые с собой крепкие ящики, запирающиеся на замки.
  Спустя неделю, после того, как лодка была разобрана и упакована, грузовой бизнес джет Ан 24 благополучно доставил их в Москву. К тому времени, отец Пантелеймон с семьёй временно перебрался в квартиру Никиты на 1-й Тверской‒Ямской, поэтому всё своё добро ребята отвезли из аэропорта прямиком на дачу Логуновых. А дальше...
  Дальше предстоял тяжёлый разговор с сыном Александра Фёдоровича, похороны в семейной оградке, рядом с оградкой семьи Демидовых, на которых Никита не мог присутствовать по известным причинам и пластика шрама на лбу у Полины. Кость на ноге Никиты решено было не переламывать и лёгкая хромота осталась.
  
  ‒ А я всегда хотела выйти замуж за боцмана, ‒ шутила Полина. ‒ С боцманом, к сожалению не сложилось, но зато походка именно такая. Купим тебе тельняшку и дюжину трубок. Будешь сидеть у камина и заливать нашим детям о своих морских приключениях. Хорошая легенда. Я поддержу ибо правду всё равно говорить нельзя.
  ‒ У меня лицо не просолено морскими штормами. И я не курю.
  ‒ За твои деньги, умельцы сделают тебе любое лицо. А когда я рожу тебе десять детей, ты не только закуришь. Спорим?
  
  
  17 мая 2021 года.
  
   Примечание.
  СВП ‒ Судно на воздушной подушке .
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"