Черевков Александр Сергеевич : другие произведения.

Каптары

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  КАПТАРЫ.
  Лучшее, что имеет природа, принадлежит самой природе
  
  Часть-1. Тайны у моря и в горах.
  
  1. Домик у моря.
   Было это давно, все там же в Избербаше. За пресными заливами, ближе к маяку, который находился у края невысоко мыса, стоял маленький домик у всех на виду. Но никто никогда не ходил к этому домику. Даже самые храбрые люди не отважились приблизиться к жуткому месту. В народе ходили всякие страшные слухи и рассказы о жильцах этого домика. Говорили, что после войны в домике поселился сам дьявол. Женой у него была ведьма, которая родила ему детёныша каптара.
   Один факт того, что этот домик возник, вдруг, всего за одну ночь на пустом месте, вдали от людей, наводил всех на страшные мысли и догадки. Днем в этом домике никого не было видно, даже дым не валил из трубы. Но по ночам в окне домика мерцал слабый свет керосиновой лампы.
   Какие-то странные людские огромные тени ходили к морю рыбачить. До первого солнечного луча рыбаки-тени возвращались по морю к берегу на лодке, которую затаскивали к себе на гору. Такое действие пугало людей и толкало на жуткие размышления. Ведь самый сильный человек в Новом городке не мог затащить такую огромную лодку на берег руками, ни то, чтобы тащить её на гору.
   Мало того, однажды, издалека, мы видели, как огромный мужчина с домика, купался в море ночью в чёрном костюме. Разве нормальный человек станет купаться по ночам в костюме. Лишь дьявол в человеческом облике, способен на такие скверные дела. Так и есть, раз избегают общения с людьми. Как бы там не было, но нашу компанию любопытство беспокоило с каждым годом сильней. Мы постоянно издали наблюдали за домиком, но ничего толком увидеть не могли. Махмуд Исмаилов стащил у себя дома бинокль у отца, но и бинокль нам не помог, ничего толком мы не могли рассмотреть через бинокль. Мы долго не решались приблизиться к домику на расстоянии хорошей видимости глазами.
   Однажды мы все-таки рискнули. С вечера мы залегли в камышах у края пресных заливов. Отбиваясь от назойливых комаров, стали ждать ночи. От камышей в пресном заливе до домика, на гору было голое пространство. Даже трава не растёт на камнях. Расстояние метров триста. Пройти нам незамеченным, совсем невозможно. Надо только ждать темной ночи. Может быть, что ночью ведьмы и дьяволы покидают своё скверное жилище. Вот тогда мы воспользуемся таким моментом и проникнем в этот загадочный домик. Узнаем правду об этих тенях.
   Было за полночь, когда вокруг нас в камышах наступила такая тишина, что стало слышно, как у наших голов, торчащих из воды, жужжат сытые комары, которые так напились нашей крови, что едва перелетают с одной головы на другую. Чтобы быть незаметными мы не шлёпали комаров, а изредка разом синхронно погружались в воду с головой.
   Сытых комаров тут же съедали обнаглевшие лягушки, которые так привыкли к нашему присутствию в воде, что даже пытались запрыгивать на наши головы, чтобы там вдоволь полакомится жирными комарами. Сытые лягушки от удовольствия раздувая щеки, распевали свои ночные песни прямо у наших ушей. У меня горело все лицо от укусов комаров, и ужасно сильно кружилась голова от противных песен лягушек.
  - Керосинка у них давно горит, - с нетерпением сказал Сулим. - Надо двигаться к домику. Мне надоело кормить кровью комаров, а от лягушачьих песен голова давно разламывается на части.
  - Вот, ты, первый пойдёшь, - предложил Абдулл. - Ты у нас самый умный и смелый. Тебе ход.
   Вовка промычал что-то в свою защиту, но мы ему разом показали свои кулаки, посиневшие от воды. Ему ничего не оставалось делать, как выполнять своё предложение. Он медленно начал вылезать из воды и подниматься на гору. С дистанцией в несколько метров за своим другом, отзправились мы.
   Почти ползком наша группа продвинулась к домику. Но предательница луна вышла из-за тучи и осветила весь наш путь. Бежать обратно бесполезно, большую часть пути мы преодолели. Оставалось прибавить скорость, чтобы не быть замеченными и спрятаться там под домик в тени, которая падала на земли от лунного света.
   Там, в тени, можно было нам обсудить наши дальнейшие действия, о которых мы спорили до этого выхода. Группа едва уместилась в тени домика, как луна тут же поспешила обойти домик и выдать нас. Больше нам некуда деться, так как луна освещала весь домик прямо сверху.
  - Надо зайти с другой стороны, - шёпотом, предложил Пузан, - посмотреть в это маленькое окошко.
  - Зачем вам смотреть в окошко? - услышали мы, мужской голос. - Гостям в домике открыты двери.
  - О-о-й! Мамочка! - дрожащим от испуга голосом, разом вскрикнули мы. - Простите! Мы не хотели!
   Рядом с нами стоял очень высокий мужчина, совсем не похожий на дьявола. Он был приятный на вид, своим огромным лицом. Мужчина был похож на доброго великана из русских сказок.
  - Вы что так испугались? - спросил он, нас. - Не похож на того, каким вы меня представляли? Если вы хотите узнать тайну, то заходите в дом, все покажу. Вы будите живы. Не бойтесь. Входите!
   Повинуясь ни столько желанию, сколько приглашению, мы робко прошли внутрь домика. В домике была прихожая, где весела различная верхняя одежда. За дверью нас ждала маленькая комнатка. Всего метров четыре в длину, метра три в ширину и высотой в три метра. По обеим сторонам комнатки прорезаны маленькие окна. Под окнами две пастели без кроватей. В комнатке нет ни стола, ни стульев. Нет даже посуды для употребления пищи. Под потолком всюду весит сушёная рыба и балыки. По углам весят сухие плоды и ягоды. Домик весь пропах рыбой и лесом, словно мы оравой сидим в погребе, набитом дарами леса и моря.
  - Садитесь на пол, угощайтесь, - пригласил мужчина, подавая огромные куски свежего балыка из осетрины. - Стола у нас отродясь не было. Так что располагайтесь на полу. Места всем хватит.
   Он словно угадал наше желание, так как мы действительно больше всего из рыбы любили балык из осетрины, тем более что мы очень сильно проголодались. Мы, как голодные волки, набросились на балык и буквально через несколько минут его уничтожили. В это время мужчина принёс из прихожей кувшин с водой и пригласил нас вымыть руки на пороге дома, так как в доме не было умывальника.
   Мы фыркали от пресной воды, когда мыли свои лица и с ладоней пили воду. Наша предательница луна, как бы подлизываясь, ярко освещала наши руки и лица, чтобы мы могли лучше умыться. Затем прохладным ветерком с моря осушила все наши мокрые части тела. Нам стало свежо и сытно. Осмелев после вкусной пищи, мы без всякого страха вернулись обратно в домик и чинно расселись на свои места в этой маленькой комнате. Следом за нами в домик вошёл сам хозяин.
   Домик заскрипел под тяжестью хозяина, которому пришлось пригнуться в двери. Мы стали разглядывать его при свете коптилки, тускло горящей палочки, лежащей в глиняной чашечке наполненной тюленьим жиром. Мужчина был очень высокого роста и огромного телосложения, ну, прямо, богатырь Илья Муромец, из русской народной сказки. У него и борода была огромная, как у богатыря. Вот только одежда на нем была такая, что на неё было страшно смотреть, вся в разных лохмотьях, но совершенно чистая. От него плохо не пахло.
   Несмотря на такой вид, лицо у мужчины было доброе и глаза ласковые, они внушали нам полное доверие. Он улыбнулся нам и сел рядом. От его тяжести заскрипел пол, домик пошатнулся, но мы не испугались. По виду мужчины мы были уверены, что домик такой же крепкий и надёжный, как сам хозяин, так что устоит перед любой тяжестью, которая давит на домик.
  - Ну, что мужики, будем знакомы, - добродушно улыбаясь, сказал мужчина и протянул нам свою огромную руку. - Меня зовут Егорыч. Вы не стесняйтесь и можете называть так меня всегда, как зовут меня с детства. Давно привык, что меня люди зовут не по имени, а по отчеству.
   Рука Егорыча была мозолистая и крепкая, ну, прямо, как камень. Он не прижимал нам руки, что-бы случайно не повредить их своими клешнями, а слегка придерживал во время знакомства. Рука великана была такой длины, как рост самого длинного из нас. Егорыч не поднимаясь, сидя пожимал наши руки по кругу. Было даже удивительно, что у него рука такая огромная, как моя рост.
  - У меня к вам, мужики, есть маленькая просьба, - обратился Егорыч к нам, когда мы перезнакомились с ним. - У меня есть совсем необычный сынок, сильно волосатый, как медведь, так что вы не пугайтесь. Сынок мой не разговаривает, природа не одарила его речью, но он прекрасно слышит и понимает речь. Так что вы с моим сыном можете спокойно разговаривать и вести с ним дружбу. Теперь, мужики, расскажите о себе, о вашем городе, о ваших делах. Мне будет интересно узнать, как живут люди в городе и что говорят о нас. Ведь, как вы сами убедились, что у нас все ни так, как у других людей. Поэтому люди из городка думают о нас совсем иначе. У них есть такое право.
   Мы стали наперебой рассказывать о своих уличных и домашних делах. Рассказы о телевизоре, очень понравились Егорычу. Он сказал нам, что ему тоже хотелось бы посмотреть на этот телевизор. Егорыч оказался очень хорошим собеседником. Мы не чувствовали никакой разницы в возрасте между нами. Одинаково с ним спорили и смеялись над приколами в наших рассказах. Особенно, над рассказами об их домике.
   Вовремя нашего разговора, вдруг, сильно качнулся домик, дверь медленно открылась. В комнатку вошёл огромный человек. Он был больше ростом, чем Егорыч. От его вида мы испугались и попятились в дальний угол комнатки. Такого человека мы не видели никогда. Все его тело было густо покрыто черными волосами. Вот почему мы думали, что человек купается в костюме.
   Густые волосы были всюду, они покрывали его могуче тело, лицо, руки и ноги. С головы человека рассыпались кучерявые пряди черных волос до самого пояса. Волос не было только на ладонях и на подошвах ног. По обросшему телу невозможно было определить пол человека, это мужчина или женщина, настолько густыми были волосы на его теле.
   Очевидно, что по этой причине он не появлялся днем. С такими волосами он просто сгорел бы на солнце. От его вида люди бы разбегались во все стороны. Такого человека можно показывать всюду в клетке, как в зоопарке животных смотрят. Находиться рядом с таким человеком было ужасно страшно, как возле хищника.
  - Вам говорил о сыне, - улыбаясь, упокоил нас Егорыч. - Не бойтесь, он добрый. Познакомьтесь с моим сыном. Его зовут Миша. Он все прекрасно понимает и слышит хорошо. Не может говорить.
   Мы немного осмелели. Стали знакомится с Мишей, который действительно был сильно похож на медведя Мишу из доброй детской сказки о "Машеньке и медведях". У Миши руки были такие же огромные и тяжёлые, как у Егорыча, но более мягкие. По рукам можно было определить, что Мише не очень много лет. Можно сказать, что Миша по возрасту почти наш ровесник, которому можно со временем подрасти. Тогда его рост может удвоиться с настоящим ростом. Он будет великаном.
   Огромное телосложение Миши просто удивляло нас. Мы даже представить себе не могли в том, что бывают такие огромные люди. Много лет спустя прочитал, что иногда рождаются люди с сильным волосяным покрытием по всему телу. Тогда нам всем было открытием века, увидеть такого волосатого и огромного человека. Несмотря на такой Мишин вид, мы сразу нашли с ним общий интерес. Через несколько минут смеялись над тем, что поначалу сильно испугались его вида.
   Мы рассказывали друг другу о своих чувствах страха, а Миша и Егорыч смеялись вместе с нами над этими приколами. Миша смеялся совсем как-то ни так, как все. Он трясся всем телом и издавал какие-то мычащие звуки. Совершенно не похожие на гортанные звуки голоса как у людей. Это были, пожалуй, точнее, звуки какого-то неизвестного нам животного, но совсем не человека.
   Однако Миша все-таки был человеком, только с необычным видом, который удивил бы любого. Как бы то ни было, но мы прекрасно провели эту ночь. Наша компания потешалась рассказами горожан о домике дьяволов на горе у маяка. Вот только Егорыч уклонился от своего рассказа о своём происхождении и о своёй таинственной семье.
   Мы несколько раз пытались втянуть его в рассказ о Мише и о себе, но Егорыч ловко уклонялся от разговора на эту тему и рассказывал нам всякие морские приключения на Каспийском море и высоко в горах Кавказа. Он старался рассмешить нас и уклониться от разговоров о семье.
  - Все, мужики, скоро утро, - напомнил нам, Егорыч, о нашем присутствии. - Вам надо домой. Вас могут родители искать. Нам с Мишей нужен отдых. У меня к вам просьба. Пусть наше знакомство останется тайной. Люди могут плохо подумать о вас. О нас люди и так говорят много лишнего. Когда будете рыбачить ночами на пресных заливах, то милости просим к нам в гости. Мы с Мишей будем всегда рады вашему приходу. Ведь мы теперь с вами настоящие друзья...
   Егорыч говорил, а Миша кивал головой и осторожно пожимал на прощанье наши руки. Наша орава дружно высыпала из домика. Мы увидели первую красную полосу восхода солнца над горизонтом темно-синего моря. Эта полоса медленно увеличивалась, как бы проводя разделение между небом и морем, постепенно окрашиваясь в золотистый цвет лучей восходящего солнца, которое спешило вытолкнуть наверх свой диск.
   С высоты домика на горе стали видны большие заросли камышей у пресных заливов. Миша проводил нас до прихожей и остался один в своёй маленькой комнатке, а Егорыч помахал нам рукой из прихожей. Затем Егорыч плотно прикрыл входную дверь домика и задвинул на засов, как бы изолировал себя от всех людей.
  - Нам надо дать клятву, что тайна о домике помрёт вместе с нами, - предложил Сулимов Вовка.
  - Клянёмся! - произнесли мы разом, в один голос. - Клянёмся - мамой, хлебом и землёй! Тайна умрёт вместе с нами. Если кто-то нарушит нашу тайну, будет, есть землю у наших ног. Клянёмся!
   Мы ударили по рукам, а затем провели у себя на лбах крест тайны и смерти нашей оравы. После сказанных слов клятвы мы собрали свои удочки в камышах и увидели привязанные к ним куканы с рыбой. Рыбы на куканах было так много, что мы едва тащили её на плечах. Мы сразу поняли, кто это сделал. Так много наловил разной рыбы в море и в пресных заливах возле мыса.
  - Миша сделал нам такой подарок за знакомство, - сказал Пузан, словно прочитал наши мысли.
   Выходит, что Егорыч и Миша давно ждали нашего прихода. Так быстро никто не может поймать много рыбы. Они тайно следили за нами, как и мы за ними тоже. Когда Егорыч заманивал нас к себе в домик, то Миша тем временем готовил нам куканы с рыбой, то есть, они давно все запланировали и лишь ждали нас в гости. Мы сами клюнули на свою приманку, попали в таинственный домик на горе, о котором думали всегда. Мы даже не жалели о знакомстве этой ночью и ждали новой встречи в домике на горе. Ведь у нас теперь была великая тайна на всю оставшуюся жизнь.
   Все лето наша орава тайно ходили по ночам в гости к Егорычу и Мише. Домой возвращались с хорошим уловом, которым занимались все вместе по ночам на лодке в море. Перед восходом солнца, огромную лодку целой оравой мы тащили вверх на гору и ни думали о том, что это делают дьяволы, которые живут в домике.
   Лодку оставлять на день у моря нельзя. Лодку могли смыть морские волны во время сильного шторма и просто украли бы завистливые люди Нового городка. Люди здесь и без того зарились на лодку у домика. На вопросы домашних и горожан, откуда у нас такой улов и почему мы ходим ночью рыбачить, мы всегда говорили, что договорились помогать рыбакам колхоза "1-е мая", а они нам дают за это много рыбы.
   Действительно так было иногда у нас до знакомства с Егорычем и Мишей, поэтому все в это поверили и не думали следить за нашими тайными походами к морю. Так было все лето, днем спали, а ночью рыбалка. Лето подходило к концу, а вместе с ним и наши летние каникулы. Нам было грустно прощаться на зиму, с нашими хорошими друзьями с домика у маяка.
   Но что поделаешь, такова наша жизнь. Мы всей оравой расставались с Егорычем и Мишей у берега моря, с мечтою о встречи в следующие летние каникулы. Решили не подниматься к домику на гору и простились у моря. Егорыч и Миша лодку подняли к домику без нас. Двум здоровенным мужикам все было под силу, даже тяжёлая жизнь.
  
  2. Первые трагедии.
   Учёба началась, как обычно, с первого школьного звонка. В завершении торжественной линейки мы разошлись по своим классам, которые пахли свежей краской. Школа выглядела нарядно.
  - Ты, слышал, - шепнул, Сулим мне на ухо, как только мы сели за парту. - Домик Егорыча и Миши вчера вечером подлые люди сожгли дотла, вместе с домиком и лодку не пожалели, тоже сгорела.
  - Не может быть!? Так нельзя! - закричал, от ужасной вести, в тот же миг выскочил из класса.
   Прямо в школьной форме, без пальто и шапки, бежал в сторону пресных заливов. Бежал, что было сил, словно спешил помочь попавшим в беду друзьям моего детства. Холодный ветер и дождь не могли остановить меня. Быстро бежал и слезы сами вместе с дождём текли по щекам.
   "Боже мой!" - думал. - "Кому они мешали добрые люди? Убили лишь за то, что они не были похожи на других людей. Разве людям можно быть такими жестокими, чтобы убивать друзей?"
   Когда добежал до спуска к пресным заливам, откуда было видно домик на горе и маяк на пирсе, там уже были мои друзья, которые узнали о событиях, раньше меня и Сулимова Вовки. Друзья тоже стояли с мокрыми глазами от слез и дождя, смотрели туда, где на горе был домик, в котором хранилась наша тайна.
   Теперь на вершине мыса у маяка была лишь куча обугленных досок. Вскоре все жители Нового городка были на этой возвышенности. Каждый смотрел в ту сторону, где осталось только чёрное место после сгоревшего домика на горе. Праздник первого учебного дня был испорчен. Никто в этот день не пошёл в школу.
   Весь мокрый, плелся в сторону своего дома. Мне не хотелось возвращаться домой. Был потрясён ужасным событием. На душе было противно и не хотелось жить. Наши планы на будущие ка-никулы полностью рушились. В моей голове кроме черных мыслей о смерти, больше ничего не было. Готов был умереть за то, чтобы вернуть обратно сгоревший домик на горе с друзьями.
   Уже к вечеру у меня поднялась высокая температура. Вызвали врача, который определил, что у меня воспаление лёгких от сильного переохлаждения и от того, что долгое время был под дождём в мокрой одежде. Меня тут же отвезли в городскую больницу, которая находилась прямо между старым и новым городками, в Избербаше. Ещё в дороге к больнице потерял сознание и всю ночь бредил. Мама говорила, что в бреду вспоминал Егорыча и Мишу, пытался их спасти. К обеду следующего дня очнулся. У меня сильно болела голова. Всего трясло в лихорадке. Рядом были мама и врачи. Они что-то говорили, но, никак не мог понять слов их речи. Просто видел, как люди вокруг открывают рты и от них идёт какой-то шум. Врачи попытались меня посадить, но опять потерял сознание. Без чувств сутки пролежал в постели.
  - Молодой человек, кризис прошел, - услышал, голос врача, когда открыл глаза. - Вам надо хорошо покушать, а то так можно умереть от голода. Вы садитесь удобнее и начинайте кушать.
   Мама и доктор усадили меня в постели. Медсестра принесла тарелку супа, который имел отвратительный запах и вкус. Сказал об этом маме, а она сказала мне, что это всегда так всем кажется, когда человек сильно переболеет.
   Поэтому надо хорошо поесть через силу, чтобы поправиться. Мама набрала ложку поганого супа и всунула его мне в рот. Какая-то не понятная на вкус жидкая влага скользнула в мой желудок и стала вариться там, как в котле, даже почувствовал, как все бурлит в моём желудке. Мама набрала следующую и следующую ложку. Постепенно все в тарелке съел до капли. Принесли картофельное пюре с луком, сверху которых лежала поджаренная котлета. Второе блюдо ел сам, без маминой помощи, а сливовый компот пил с аппетитом, словно и не болел. Закончил первый обед в больнице с большим удовольствием, так всегда дома ел. У меня дома никогда не было плохого аппетита, когда не был болен.
  - Вот и хорошо! - сказал врач, улыбаясь. - С таким аппетитом пациент скоро вылечится.
   Доктор ушёл, а посмотрел на маму. У неё были усталые глаза, а лицо, измученное от бессонницы. Видно было по маме, что очень долго был без сознания, а она все время сидела рядом со мной.
  - Мама, иди домой, - тяжело дыша, сказал. - У меня все будет хорошо. Вот увидишь. Иди домой, тебе надо ухаживать за моими братьями-близнецами. За меня не беспокойся. Мама, прошу, уходи.
  - Ладно, сынок, спи и выздоравливай, - согласилась мама. - Мне действительно давно пора домой.
   Мама ушла. Остался лежать в прохладной постели. Подумал, что как-то странно лечат людей. Воспаление лёгких у человека, его не укутали в тёплом белье, а положили в прохладную постель. Мол, пусть подыхает скорее. Наверно, за смерть людей в больнице, получают большие премии?
   "Нет, уж!" - подумал о себе. - "Моей смерти вы не дождётесь. Многих переживу. Хочу долго жить!"
   Целую учебную четверть провалялся в постели. Мои друзья один раз в неделю приходили толпой в больницу ко мне. Друзья приносили не только продукты, но и хорошие вести тоже, которые помогали мне выздоравливать. Мне постоянно хотелось вырваться из больницы в сторону моря.
  - Ты знаешь, - однажды, сообщил мне Пузан, - мы нашли лодку Егорыча и Миши. Лодка была на берегу у мыса. Выходит, что они живые. Мы лодку спрятали на пресных заливах в камыши. На месте сгоревшего домика нет скелетов, мы это проверили сразу, когда закончился дождик. Так что лодку будем прятать. Как только найдём Егорыча и Мишу, то вернём им лодку обратно. Ты, Череп, выздоравливай скорее, а то мне скучно без тебя, друзьям тоже. Тебе от наших девчонок привет.
   Поддержка друзей, родителей и, конечно, врачей, постепенно поставили меня на ноги. Так как с лекарством тогда было очень плохо, то меня лечили и народными способами. Мама и бабушка делали отвары из различных лечебных трав. Отец убил огромного морского тюленя. Меня тайком кормили тюленьим мясом и жиром. Выходит, что съел, целую собаку морскую, так как тюлени относятся к роду собачьих.
   Тётя Надя, мамина средняя сестра, ловила в лесу ежей, говорила, что это куриное мясо и тайком кормила меня мясом ёжиков. Мои друзья тоже не остались в стороне от моего лечения. Тайком от всех, от меня тоже, друзья ловили черепах и змей, морских и сухопутных, готовили из них супы и поджарку, всей этой живностью кормили меня.
   Друзья хором после доказывали мне, когда узнал эту тайну, что яко бы вся эта живность была лечебная и съедобна, раз её съел и не умер, то они правы. Так это было или нет, но все-таки тогда выжил. В самом конце ноября месяца, к своему дню рождения, появился дома прямо к праздничному столу, накрытому в честь моего дня рождения.
  - Поздравляем! Поздравляем! - кричали мои друзья, когда вошёл в дом. - Задуй свечи на торте.
   Прямо с порога сказали друзья, держа на подносе огромный торт. У меня не было сил задуть свечи на таком огромном торте, и мои друзья своим дыханием помогли мне это сделать. Им же не терпелось быстрее съесть этот прекрасный торт и уничтожить продукты на нашем столе, приготовленные моей мамой в честь моего дня рождения и выздоровления.
   Все сели за стол, который стоял в коридоре между комнатами трёхкомнатной коммунальной квартиры, в которой жили сразу две семьи, из пяти человек каждая, это наша семья и лезгины Абдуллазизовы. Семья моего друга Абдуллазизова Абдулла. В одной комнатке, где мы жили пятеро, было невозможно поместить стол на всю ораву моих друзей, плюс родственники со всех сторон.
   Поэтому мы все разместились в коридоре, а кто опоздал на наш праздник, те сели на кухне и в других трёх комнатах. Короче говоря, в этот день гуляли всей коммунальной квартирой с огромной оравой моих друзей. Люди заглядывали в окна. Думали, что была чья-то свадьба или большой юбилей известного человека. После болезни учился слабо, так как сильно отстал по успеваемости от своих одноклассников и чувствовал себя ещё совсем не важно. Все говорили, что летом поправлюсь окончательно. Друзья всячески помогали мне в учёбе. Мы даже про наш штаб под крышей забыли. Каждый божий день, одна учёба у нас. Всем хотелось быть учёными и быстрее построить коммунизм.
   Но, до лета случилась более страшная беда. Перед самыми летними каникулами, когда всей школой вытащили меня, что называется "за уши" в другой класс, гонял кнутом возле дома на проезжей части дороги деревянный волчок. Это такая игра в Дагестане для взрослых и детей. Затачивают один конец деревянной кубышки, круглой, как стаканчик.
   С острого конца забивают гвоздик и раскручивают волчок руками, а после шлёпают по волчку верёвочным кнутом, волчок сильно и долго крутится. Кто дольше крутит волчок, тот и выиграл эту игру. Так вот, с этим волчком играл и в это время из-за поворота выскочил мотоциклист. Мотоцикл так неожиданно появился, что даже не мог уклониться от его удара. Вместо того чтобы прыгать в сторону, сильно прыгнул вверх и мотоцикл со всей скоростью ударил меня рулём в правую ногу у пояса.
   В результате чего, было сильное повреждение позвоночника и сотрясение мозга. Мотоциклист не пострадал никак. Не знаю имени и фамилии мотоциклиста, сколько ему лет. Откуда тогда вообще он появился. Словно призрак на большой скорости врезался в меня и тут же исчез. Дальше ничего не помню. Лишь слышу рядом, словно сквозь сон, чей-то разговор о моём теле.
  - Позвоночник смещён, - говорит мужской голос. - Желудочек сердца пострадал от удара. Сильное сотрясение мозга. Шансов на спасение у него мало. Надо проводить пункцию и сделать переливание мозговой жидкости. Возможно, что это спасёт ему жизнь, но он будет калекой на всю свою жизнь. Лишь согласие родителей, может решить его судьбу. Быть ему инвалидом всю жизнь или умереть. В медицине результат операции, пока малоизвестный. Делать пункцию или не делать?
   Наступила длительная пауза. Кто-то рядом плакал. За стеной стонали. Ждал, что ответят?
  - Согласен, - услышал голос отца. - Доктор, делайте то, что поможет нашему сыну выжить.
  - Согласна, - услышал голос матери, это она плакала. - Доктор, надежда наша только на вас.
   Попытался пошевелиться. Но все опять куда-то провалилось. Словно меня бросили в бездну. В моей голове лёгкий шум и острая боль. Боль где-то нарастает, то вновь отпускает. Моё тело ничего не чувствует. Лишь сознание находится где-то рядом со мной, но не во мне. Словно душа покинула моё тело и мается где-то в пространстве. Ищет выход из-за неопределённого положения, в которое попало моё тело.
   Голова тоже болит рядом. Тело отсутствует. Душа мается в полном одиночестве. Разум пытается определить, что происходит со мной, жив или уже нет? Происходит это долго и мучительно, нет никакой определённости. После все опять пропадает. Разлетается во все стороны неизвестности окружающей меня.
   Очнулся уже окончательно или нет, трудно понять, лишь перед глазами какой-то лёгкий туман и словно плыву в этом тумане. Нет никакого ощущения. Будто бы моё сознание имеет свои собственные глаза и наблюдает за происходящим рядом. Сквозь туман перед моими глазами появляются лица и предметы в белом.
   Моё сознание смотрит на все это и хочет понять, что где оно находится в данный момент, в больнице или на том свете, который посещают только мёртвые души. Но мёртвые души не имеют сознание, это лишь плод фантазии человека. Выходит, что, ещё жив и нахожусь в больнице, на этом свете. Пытаюсь через своё сознание как-то определиться, но опять проваливаюсь.
   Так со мной происходит несколько раз. Каждый раз, когда моё сознание включается, через свой разум, ищу выход в обычный мир, где можно все потрогать, посмотреть, понюхать. Но у меня это никак не получается, проникнуть в среду обычного мира восприятия и мой разум в истерике мечется в пустом пространстве, где нет ни запаха, ни вкуса, ни предмета. Мой разум не ощущает рядом жизни моего тела и не желает отпускать меня, мою душу, на тот свет. Жив и мёртв. Постоянно нахожусь в каком-то неопределённом положении всего своего тела, души и разума.
  - Он жив! Открыл глаза! - слышу приятный девичий голос, вижу милое лицо с белыми грудями.
   Передо мной склоняются одно, через некоторое время второе лицо. Через несколько секунд вижу над собой много девичьих лиц с обнажёнными грудями. Они все улыбаются, довольные тем, что видят в этот миг перед собой и тоже рад неожиданной встречи. Вот только сказать им не могу и потрогать девчат нет силы. Какая-то тяжесть приковала меня к кровати и не отпускает от себя.
  - А он ничего! - говорит белокурая девица и целует меня прямо в губы. - Им можно будет попользоваться, когда встанет на ноги и подрастёт. Вон, как он загорелся от моего поцелуя, пылает весь.
   Меня никто и никогда не целовал в губы, тем более девчонки. От поцелуя этой голой девицы у меня и впрямь загорелись губы, щеки и затем вспыхнуло лицо. Даже как-то со стороны ощутил на себе румянец. Во мне вспыхнула какая-то ещё неизведанная страсть. От этой девицы приятно пахло духами. Даже близость её лица издавало какую-то, прямо скажем, божественную свежесть. Мне страстно хотелось, чтобы это чудное мгновение повторилось ещё и ещё раз. Так это было приятно, что мне казалось, это чувство никак нельзя передать словами, а лишь можно ощущать. Когда девичье лицо и обнажённые груди рядом с тобой, словно ангел подаёт признаки жизни.
  - Хватит, развращать мальчишку, - услышал женский голос. - А нука, сейчас же, брысь, по своим местам. Пускай вначале встанет на ноги и подрастёт до любовных утех с девчатами.
   Надо мной наклонилось знакомое лицо, это мама Галки Иваненко-Жарцовой, моей одноклассницы, за которой бегал Сулимов Вовка. Тоже был неравнодушен к ней. Мы, иногда, дрались с Вовкой из-за Галки.
   Мне, конечно, было приятно, что меня лечит мама одноклассницы, а не какая-то посторонняя врачиха. При таких условиях буду чаще видеться со своими одноклассниками. Пускай они приходят ко мне каждый день. Говорят, что встреча с друзьями лечит лучше любого лекарства.
  - Через два дня у нас освободится койка в детской палате, - сказала медсестре, Галкина мама. - Переведёте Сашку в ту палату, а то девицы развратят жениха моей дочери. Сейчас всем девицам сделайте уколы. Пускай, скорее, выздоравливают, а то они давно заскучали по своим парням. Галкина мама ушла вместе с медсестрой, которая вскоре вернулась с коробкой шприцов.
  - Так, девицы, оголите задницы для уколов, - с улыбкой на лице, сказала медсестра. - Пускай кавалер на ваши попки посмотрит. Такое зрелище ему больше никогда не предвидится посмотреть.
   Девчонки демонстративно задрали до пояса больничные рубашки, под которыми ничего не было. Оголили белые, как снег, толстые задницы, попадали вниз животами на больничные кровати. До этого дня мне никогда не приходилось видеть голых девчонок. Хотя мы пытались иногда подглядывать за девчатами в раздевалках на морском пляже, где они выжимали свои купальники.
   Но там мы видели только обнажённые ножки чуть выше колен. Тут же перед моими глазами голые задницы выше пояса и чёрная растительность между ног. Меня прямо молнией страсти ударило, забил озноб, как от сильного мороза, но в палате было тепло и за окном лето. Едва сдерживал своё состояние, чтобы не потерять опять сознание. Никак не думал, что такое бывает при виде голых. Девчонки смотрели на меня и смеялись над моим состоянием. Показывали мне свои прелестные места. Но вскоре привык к этому виду и даже почувствовал себя лучше, чем был, когда только что пришёл в сознание и был сильно слаб. Мне ещё было неведомо, что это у меня была половая страсть к противоположному полу. Таким образом, взрослел, чтобы из состояния подростка перейти уже в состояние зрелого мужчины. Хотя по возрасту был фактически сопливый ребёнок.
   Прошла целая неделя, прежде чем меня перевели из девчачьей палаты в отдельную палату. Это приказал главный врач больницы. Так как мне был необходим особый покой и лечение. В моей палате постоянно дежурили медсестры и нянечки. Иногда моя мама спала на раскладушке возле моей больничной кровати. Меня постоянно проверяли различные врачи.
   Приезжали даже специально доктора из Махачкалы. Выходит, что был серьёзно болен, точнее, покалечен. Так как моё лечение в больнице было очень долго. Друзей моих пустили в палату лишь через месяц. Хотя передачи от них получал, почти, каждый день. Иногда видел их лица в приоткрытой двери.
  - Череп, ну, когда ты выползешь из больницы? - спросил Витька Журавлев, как только их пустили в мою палату всей оравой. - То ты простудился, то мотоциклом тебя сбили. Хватит, тебе! Пора выбраться отсюда. Сейчас такая отличная погода, что в самый раз гулять, а не валятся в постели.
  - Лодку Егорыча починили, - добавил Пузан. - Скоро красить будем и рыбу на ней начнём ловить.
  - Правда, что ты в палате девчонок целый месяц лежал и наблюдал за ними? - спросил Сулим.
  - Было дело! - торжественно, ответил. - Задницы у девчонок огромные. Между ног волосы растут.
  - Вот, это, да! - удивлённо, воскликнул Абдулл. - Что-то ещё необычное ты видел у них?
  - Больше ничего нет, кроме волос у них нет, - честно, признался. - Только груди у девчонок с розовыми сосками и больше чем наши. Тело у девчонок белое, как снег, особенно задницы. Видимо девчонки никогда не загорали. Скорее всего, эти девчонки были туристки откуда-то из Сибири.
   Друзья страстно расспрашивали у меня все, что видел необычное у девчонок, чего они не видели. Затем мы вспоминали различные случаи о наших одноклассницах, над которыми мы всегда подшучивали и подглядывали, где только была такая возможность.
   Девчонки наши тоже были не против, подсмотреть за нами в пресных заливах, когда мы стирали свои трусы от морской воды, чтобы по соли на трусах наши родители не знали, что мы весь день, купались на море. Когда мы выжимали свои трусы в камышах пресных заливов, то девчонки весело смеялись над нами и показывали нам свои языки. Девчонок очень веселило, что они нас видели голыми в море. Но нам никак не удавалось подсмотреть за голыми девчонками на море.
  - Все, мальчишки, домой! - приказала, Галкина мама. - Больному нужны уколы, отдых и питание.
   После посещения друзей стал выздоравливать быстрее, чем от уколов, которыми мне искололи всю задницу и руки. Уколы были такие ужасные, что даже ночью часто плакал от сильной боли.
   Но врачи назначали мне все новые и новые уколы. Врачи говорили, что если хочешь ходить, то терпи, иначе лежать тебе в кровати до самой смерти. Лежать в кровати до самой смерти никак не хотел. Умирать мне тоже было очень рано. Поэтому, со слезами на глазах, терпел все издевательства от врачей над моим телом, которое не хотело меня слушать. Долго лежал в постели словно парализованный, как бревно. Даже не мог самостоятельно удрать из больницы.
  
  3. Знахарь из аула.
   Прошла половина летних каникул, а мне пришлось всё лежать и лежать в больничной кровати и не поднимался на свои ноги. Кушал много и с хорошим аппетитом. Вот только тело моё все также было без движения. Часто пытался сделать усилие, чтобы подняться, но у меня всё было бесполезно. Почти каждый день мои друзья вечером приходили под окна моей палаты и рассказывали мне про свои летние каникулы, наполненные разными приключениями.
   Когда друзья уходили, то ревел, что меня нет рядом с ними в дикой природе. Не могу пойти с друзьями купаться на море. До конца летних каникул оставалось всего один месяц. Уже немного двигал своим телом, но ходить совершено не мог. В этот вечер, к окну моей палаты, друзья пришли всей улицей. Чему уж очень удивился. Так как ждал друзей утром следующего дня.
  - Мы тебя решили украсть, - сказал Исмаилов Махмуд. - Ни так, как воруют невесту, а как друга из плена. Ты не бойся. Мы ничего плохого тебе не сделаем. Отвезём тебя в аул к лекарю аксакалу.
   Друзья ни стали ждать моего согласия. Просто быстро залезли в палату через окно. Абдулл с Махмудом подняли меня на руки и передали в окно. Там меня подхватили Пузан и Сулим. Затем они положили меня на армейские носилки и понесли через дырку в заборе из больницы к морю. До моря от больницы далеко. Несли меня друзья долго, по очереди меняясь местами.
   Носилки были из брезента и на них ватное одеяло, которое стащил Махмуд из своего дома. Так что мне было вполне удобно на носилках, а вот моим друзьям было тяжело, так как сильно поправился за время лечения в больнице и много весил.
   Несли меня через зелёную лесополосу в обход города и добрались мы к пресным заливам лишь к середине ночи. По дороге к морю, большая часть ребят ушли домой, но каждый из них дал слово, что никому не скажут про то, что меня выкрали друзья из больницы. Пока мы шли к морю, погода сильно переменилась. Стал дуть сильный ветер и в море заштормило. Поэтому постепенно наши ряды стали к морю сокращаться.
   К пресным заливам дошли только мои лучшие друзья, которые были со мной всегда. Это Абдуллазизов Абдулл, Сулимов Вовка, Григорищенко Сашка, Исмаилов Махмуд и Журавлев Витька.
   Мы все шестеро погрузились на лодку Егорыча и, загребая кормой солёную воду, поплыли к пятой каменной гряде, которая тогда была далеко в море. Сейчас каменная пятая гряда была всего с километр от берега.
   На пятой гряде со стороны моря была огромная выемка от волны в камнях. Мы часто всей оравой прятались там от своих родителей, когда нам собирались всыпать ремня за очередные проделки. Там за камнями можно было спрятать нашу лодку с продуктами, которыми мои друзья запаслись с дома на длительное время. В лодке была тёплая одежда для меня.
   Ночь мы провели в море на камнях. Всю ночь был сильный шторм. Мы жалели о том, что рискнули остаться на ночь на гряде в открытом море. Фактически ни спали всю ночь. Боялись, что волной снесёт нашу лодку с продуктами.
   Тогда мы все погибнем от холода и голода. Конечно, больше всего мои друзья переживали за меня. Так как совсем не был готов к такому опасному путешествию и мог запросто умереть. Перед рассветом погода наладилась. Ветер вначале сменил своё направление, а вскоре вообще исчез.
   Друзья погрузили меня в лодку. Мы поплыли на этой лодке в сторону маяка. Затем обогнули мыс и выплыли за пределы городской полосы моря. Дальше мы ещё никогда не были. Там за мысом всегда хозяйничали браконьеры и мальчишки из соседнего аула Буйнак. У нас все же была надежда на то, что Исмаилов Махмуд на аварском, а Абдуллазизов Абдулл на лезгинском языках.
   Договорятся с местными ребятами о нашем временном прибытии на их территории. Другого выхода у нас не было, так как нас утром могли найти родители и милиция. Плыли в запретную зону и среди своих злейших врагов надеялись найти общий язык и взаимный интерес. Им тоже давно надоело враждовать с городскими парнями, были готовы на мир.
   Ещё издали нас заметили местные парни. Чтобы не обострять обстановку мы подняли белый флаг и легли на дрейф, как льдина в Северном ледовитом океане. В нашу сторону выплыли две маленькие лодки, которые были намного меньше нашей лодки. Мы показали свои руки, это у нас был знак того, что у нас нет с собой оружия против них и прибыли мы к ним с добрыми намерениями. Местные мальчишки в лодках тоже показали нам свои руки без оружия, готовые говорить с нами на равных отношениях. Лодки приблизились.
  - Салам алейкум! - приветствовали Абдулл и Махмуд, пацанов, приплывших к нам на беседу.
  - Алейкум ас салам! - взаимно, приветствовали нас, местные мальчишки из двух лодок.
   После обмена приветствиями, Абдуллазизов Абдулл и Исмаилов Махмуд, начали с ними переговоры на своих национальных языках. Разговоры длились очень долго. Накопилось много претензий, так как мы часто дрались с ними за свои территории. Сошлись на том, что каждая сторона будет посещать по воскресным дням другую сторону. Соблюдать всегда порядок гостеприимства и не вредить соседям на обеих сторонах.
   Нас горцы приняли со всеми почестями кавказского гостеприимства. Хорошо накормили и долго расспрашивали о жизни в Избербаше. Больше всего их интересовали пресные заливы. Какая там есть рыба и когда она лучше ловится. Мы, конечно, не раскрывали им все наши тайны, только в общих деталях рассказали о пресных заливах и о том месте, где им будет дозволено ловить рыбу.
   В свою очередь хозяева определили свои территории для нашей ловли рыбы здесь. Когда местные парни узнали причину нашего прибытия, то они мне оказали особое внимание. Пригласили к нашей компании своего опытного знахаря аула и рыбацкого колхоза Буйнак.
  - Мальчишка! Ну! Бистро покажи мне своя спина. - сказал мне местный знахарь, на ломаном русском языке. - Сейчас будем смотреть, что у тебя болеть. Не бойся. Ми тебя не убиваем.
   Друзья помогли мне снять рубашку, так как был не в силах это сделать сам. Знахарь внимательно посмотрел мою спину. Цокая языком. Нервно покачал головой. Прочитал мне какие-то заклинания. Потрогал мою спину и руки, своими колючими руками, как кусты чилижника. Отчего весь поёжился и у меня на спине появились пупырышки.
   Затем знахарь принёс в бутылке какую-то жидкость, которая была неопределённого мутно-грязного цвета и издавала вокруг такие запахи зловония, что мои друзья заткнули свои носы. Знахарь часть жидкости из бутылки втёр своими колючими руками в мою спину, а оставшуюся часть дал мне выпить.
   Вполне естественно, что такую гадость не мог пить. От одной мысли того, что гадость вольётся в мой желудок, у меня закружилась голова, стало дурно, чуть было не вырвал прямо на знахаря.
  - Ты, совсем плохой, - зло, процедил знахарь. - Пей, чтобы тебе не подохнуть, как шакалу.
   Знахарь ткнул мне в губы грязную бутыль с более грязной жидкостью. Невольно глотнул. Потом ещё и ещё, на одном дыхании, пока знахарь не убрал от меня пустую бутыль. Как только эта серая жидкость вошла в мой желудок, меня словно прожгло изнутри едким огнём. По всему моему телу пробежали жгучие волны. Мои конечности так дрожали, что весь съёжился. Затем стал барабанить, почём попало руками и ногами. Меня всего сильно затрясло. Словно ударило электрическим разрядом. Чуть не отдал богу душу. Затем вскочил и побежал прямо к морю.
  - Теперь будет жить! - радостно смеясь, закричал знахарь, мне вдогонку. - Смотрите, как бегает!
   Меня так рвало изнутри, думал, что кишки изо рта скоро сами все вылезут. Моё тело все так извивалось, прямо, как в море волны во время шторма. Сердце в груди билось подстреленной птицей. Голова гудела, будто огромный колокол в монастыре. Подумал, что моей жизни пришёл конец. Мне не выжить теперь. Друзья подхватили моё ослабевшее тело и потащили в лодку. Они так сильно перепугались, словно это к ним подкрался конец жизни. Им только осталось добраться до дома, чтобы там замолить перед родителями и горожанами грехи своего детства, которое погибает досрочно. Мне совсем не хотелось умирать.
  - Если, Череп, умрёт, - сквозь слезы, сказал, Сулим. - Тогда нас всех, навсегда, посадят в тюрьму.
  - Тоже мне, грамотей нашёлся, - поправил Пузан. - Ни навсегда, а на всю жизнь. Как убийц друга.
  - Никто никого не убивал, - успокоил Абдулл. - Нечего, Черепа, рано хоронить. Вон, он очухался. Скоро он встанет на ноги и морду набьёт тому, кто его собрался преждевременно похоронить...
   Мне вправду стало легче. Но после рвоты голова сильно кружилась. Живот болел как побитый.
  - Куда мы теперь с ним? - спросил Махмуд. - Опять в аул нам поворачивать, как-то неудобно. Плыть домой тоже опасно. Нам придётся отвечать за то, что мы выкрали Черепа из больницы.
  - Правильно! - возмутился Абдулл. - Люди нам помогли, а мы убежали, как последние трусы.
  - Надо помахать руками, - предложил Пузан. - Вон, весь аул собрался. Пускай успокоятся за нас.
   Понял, что лучше будет, если мы помашем руками. Поднялся с того места, куда меня положили друзья и принялся махать руками. Мои друзья тоже стали махать руками. Все те, кто был на берегу, также принялись махать нам руками, как машут на прощанье лучшим друзьям. Теперь нам стало ясно, что старой вражды между аулом и городом больше никогда не будет. Это событие помогло нам наладить свои отношения. В следующее воскресенье мы встретимся с друзьями из аула и будем вместе рыбачить на море.
   Жители аула и рыбацкого колхоза Буйнак стали расходиться лишь тогда, когда наша лодка доплыла до мыса с маяком. Мы должны были скрыться из вида. Мы в последний раз помахали новым друзьям и вскоре скрылись за мысом, за которым открылся вид на пресные заливы. Там уже была наша граница, которая вела нас к своему дому.
   Не успели мы заплыть со стороны моря в пресные заливы, как увидели на горе машины скорой помощи и милиции. Куда-то смываться от них нам было уже поздно, нас заметили с высоты, да мы и не думали удирать. Мои друзья уже натерпелись разного страха за время нашего побега, что лучше было сдаться.
  - Во всем сам виноват, - встал на защиту друзей. - Это их уговорил выкрасть меня из больницы.
  - Вот, всыпать бы тебе хорошего ремня, - сказал мой отец. - Жалко, что ты сейчас болеешь.
  - Даже не вздумайте бить сына, - заступился доктор. - Скажите спасибо природе, что он живой.
   Доктор осмотрел меня со всех сторон. Проверил пульс и дыхание. Посмотрел на глаза и руки.
  - Думаю, что море ему больше на пользу, чем наше лекарство, - сказал доктор. - Пусть гуляет. Однако будьте любезны, каждую пятницу быть у меня на проверке. Иначе, больной, положу вас в постель. Вам, папаша, советую больше быть с сыном на природе. Обязательно свозите его в горы.
  
  4. Законы гор.
   Моему отцу очень понравился совет врача, так как он сам любил лазить с ружьём по горам. У отца были отстреляны пальцы ног во время войны. Все тело было покрыто шрамами. Мелкие осколки из тела вытаскивали у отца до глубокой старости.
   Из-за того, что у отца не было на ногах пальцев, то отец с большим трудом ходил по ровной местности, так как не на что ему было опираться. Но в горах отец наоборот дви?гался быстрее, так как упор был на пятки.
   Отец даже оригиналы своих портретных работ брал в горных аулах. Теперь он без скандала дома и на работе мог ходить со мной по горам, под предлогом моего лечения, так как порекомендовал доктор в присутствии многих наших горожан. Поэтому отец ни стал откладывать. Через неделю мы отправились в горы, собирать заказы на портреты. Мой отец работал фотографом-портретистом.
   На больших листах фотобумаги печатал голову заказчика, затем пририсовывал порошком краской-соусом костюмы, которые были тогда в дефиците. После портрет покрывался из пульверизатора специальным лаком. Такое произведение было тогда всюду в большой моде. Заказывали портреты даже в горных аулах, где никогда не носили костюмов. В работе отец имел большой успех среди людей.
   Наш трёхколёсный драндулет, инвалидная машина, медленно поползла по горной дороге. Когда машина закипала от напряжения и жары, то отец останавливал её, чтобы она охладилась. В это время собирал ягоды и фрукты, которых было много в горах Дагестана. Мы кушали собранный урожай и опять начинали подъём в горы. Ехали до первого аула, чтобы там раздать сделанные портреты. Отдыхали в гостях у горцев. На следующий день мы продолжали свой путь по сборам новых оригиналов к работе над портретами.
   Отца в аулах уважали, так как отец с ними говорил на их языке. Если учесть, что в Дагестане шестьдесят национальных языков и, примерно, столько же диалектов, то мой отец знал много местных языков. Мне было просто удивительно, что отец знает столько много языков. Когда спрашивал, откуда отец знает столько много местных языков, то отец пожимал плечами. Говорил, что они говорят, тоже говорю на их языках и все дела.
   Может быть, группа тюркских языков имеет одну языковую связь, как группа славянских языков. Тогда можно легко научиться понимать эти языки, если, конечно, хорошо знаешь, хотя бы один язык из этой группы. Из коренных национальностей Дагестана имеются, в основном, это тюркские корни языковой группы, которые появились во время татаро-монгольского нашествия.
   В основном в Дагестане жили аварцы, кумыки, даргинцы, лезгины, а также лакцы, ногайцы, табасаранцы, курды и многие, многие другие национальности. Поэтому не удивительно, что эти народы так хорошо друг друга понимают. Так почему бы и русским не научиться их языку.
   Мой отец большую часть своёй жизни провёл в кругу разных наций, вот почему он знает эти языки. Это, конечно, моё личное мнение. Может быть, у моего отца дар речи от природы. Вот, к примеру, тоже большую часть своёй жизни провёл среди этих людей. Однако, говорить на их языках не умею. Потому, что у меня нет природного дара, говорить на других языках.
   У меня дислокация - это неспособность к усвоению другого языка. Вполне возможно, что был бы, как Миша, не говорящий ни на каком языке, если бы с рождения меня не учили говорить по-русски. В школе за все годы обучения никак не смог выучить ни одного иностранного языка. Специально пытался поступить в институт иностранных языков, но из этого у меня ни?чего не вышло. В институте иностранных языков меня сразу признали не способным к познанию языков.
   К вечеру мы с отцом добрались до первого аула в горах. Отец подрулил к сакле-мазанке из самана, глиняного кирпича с соломой высушенного на солнце. Треск нашего драндулета разбудил в ауле всех собак, которые спали в тени дувалов, утомлённые за день жарким летним солнцем.
   Из всех мазанок выбегали гололобые дети, чтобы посмотреть на наш уставший драндулет, который не имел ни вида, ни цвета, так как на нем лежал огромный слой дорожной пыли. Такая же пыль была и на тех, кто был в этой мотоколяске, то есть, на нас. Мы были покрыты таким огромным слоем пыли, что стали одним целым вместе с драндулетом.
  - Салам алейкум, кунак! - приветствовал нас, хозяин мазанки. - Заходи, гостем будешь. Мы все будем рады гостю дорогому. Отведай хлеб и соль нашего дома. Отдыхай с дальней дороги, как дома. Мой дом - твой дом. Будь хозяином в нем. Все в этом доме твоё. Располагайся, где тебе будет удобно. Ты лишь пожелай...
   Хозяин приветствовал отца с улицы до порога своёй мазанки и кланялся отцу постоянно. Можно было подумать, что мой отец какой-то знаменитый гость или представитель Аллаха на грешной Земле. Но, так принято встречать всех гостей в горах Кавказа. Таков закон гор, перед которым все равны. От случайного гостя до знатного человека.
   С таким уважение горцы относятся к своим гостям. Готовы отдать им все, что есть. Мой отец тоже отвечал приветствиями на приветствие хозяина мазанки и также постоянно кланялся ему. Как только они добрались до порога мазанки, из дома вышла жена хозяина мазанки с огромным медным тазиком и национальным медным кувшином в руках. Все содержимое поставила возле порога и жестом руки пригласила отца сесть на коврик, который женщина постелила специально для моего отца.
   Отец сел на коврик. Хозяйка дома, назовём её так по-русски, у большинства наций Дагестана нет в лексиконе понятия хозяйка дома, так как есть хозяин дома и этим все сказано, так вот, хозяйка дома сняла с моего отца обувь и принялась мыть ему ноги. После того, как ноги отца были вымыты, хозяйка вытерла ноги отца специально для ног приготовленным льняным полотенцем.
   Затем стала поливать отцу на руки. Отец умылся над тем же медным тазиком. Когда процедура с водой закончилась, отцу принесли чистую домашнюю одежду. Это были огромные белые штаны и такая же большая рубашка. Отец снял с себя верхнюю одежду и надел чистое на себя.
   Хозяйка повязала на отце штаны и рубашку огромным женским платком. На ноги отцу хозяйка надела самодельные шлёпанцы из сыромятной кожи с задранными носами. В таком наряде мой отец отправился в комнату для гостей. Все взрослые мужчины пошли за моим отцом, чтобы угождать своему гостю.
   Всё это время, дети этой семьи и хозяин, наблюдали за происходящим. Вместе с ними. Когда мой отец и взрослые этой семьи скрылись в комнате, до меня подошли старшие дети семьи. Дети были старше меня, но не взрослые.
   Самый старший брат стянул с меня всю мою грязную одежду, а старшая сестра вылила на меня воду из огромного кувшина. Затем дети всей оравой, а их было десять детей, вытирали меня огромным полотенцем. После чего напялили на меня, то же самоё, что надели на отца, только в детских размерах.
   Всю процедуру дети проделывали со мной в грубой форме, словно хотели меня проучить за что-то, в чём совершенно не был виновен. В то время, как с моим отцом, эта процедура, проводилась по всей форме национального гостеприимства и этикета этого дома. Возможно, что дети были сорванцами, как все пацаны. Когда все многочисленное семейство и гости расселились в большой глинобитной комнате на ковре, хозяйка принесла огромный медный поднос и поставила этот поднос в середину комнаты. Все расселись вокруг подноса.
   Дети с одной стороны, а взрослые с другой. Моего отца усадили на почётное место у стены с ковром, на котором висели различные национальные украшения, это чеканная посуда, национальное ружье, украшенное цветной эмалью с чеканкой и резьбой, рядом висел кинжал с позолоченными ножнами и резной рукояткой из слоновой кости, с инкрустацией золота и драгоценных камней. Пожалуй, это было единственное богатство этой семьи. Все остальное выглядело очень бедно, и дети все были в рваной одежде. Но к подносу вся орава села чисто вымытая и в чистых штанах. Когда мы подъехали к мазанке, то большинство этих мальчишек бегали совершенно голыми. Сейчас дети этой мазанки были на половину одетые и чистые.
   Прошло несколько минут и хозяйка, со старшими детьми, внесли в комнату зажаренного барашка, которого положили в середину медного подноса. Старший сын семьи разложил по кругу подноса большие чуреки и лаваши, такая разновидность национальной лепёшки. Старшая дочка принесла кувшин с горячим бараньим жиром и вылила жир на медный поднос с бараном.
   Затем хозяйка принесла два кувшина козьего молока и всем чашечки из обожжённой глины. После чего хозяин кинжалом отрезал у барашка голову и положил её перед моим отцом. Затем хозяин разрезал барашка на множество кусков мяса и всем показал, что можно приступать к еде. Все женщины и девочки этой семьи ушли из комнаты, за этим барашком остались сидеть только мужчины и мальчики, а женщины и девочки стояли у порога, выполняли то, что нужно было нам к еде. Постоянно приносили чистые блюда и полотенца. После чего от нас выносили грязную посуду. Когда мужчины и мальчишки поели, девочки принесли воду помыть руки и лицо. Сытые мужчины вышли из комнаты. Женщины вошли в комнату доедать остатки мяса, объедки которого лежали в подносе.
   Было темно, когда трапеза у всех закончилась. Отец отправился спать в комнату хозяина, следом за ним пошла хозяйка дома. Хозяин семейства ушёл спать в чулан. Лёг спать в детской, со всей семейной оравой, прямо на ватное одеяло. Старшая девочка укрыла меня каким-то обрывком рваной тряпки, которая, возможно, должна была на ночь заменить простынь.
   Спать на такой постели было просто невозможно. Всю ночь крутился с боку на бок. Кое-как поспал до утра. Перед рассветом, как только стало чуть видно, с первыми лучами солнца вышел во двор. Было так рано, что даже местные собаки ещё не лаяли на мои шаги.
   На пороге комнаты хозяина, где спал мой отец, спала в одной ночной рубашке хозяйка семейства. Через слегка просвечивающуюся ткань ночной рубашки женщины было видно, что на её теле нет ничего другого, что может одеть на себя женщина в постели. Отец мой спал в глубине хозяйской комнаты обложенный пуховыми подушками и был укрытый большим стёганым одеялом. На стенах спальни весели дорогие ковры.
   Из чулана вышел хозяин мазанки. У него в руках была огромная плётка. Хозяин посмотрел со злобой на спящую хозяйку. Взмахнул было плетью, но тут увидел меня и направился в мою сторону, почёсывая плетью свою спину, словно поэтому он сейчас только что взмахнул плетью. Но эта плеть имела назначение.
  - Сынок, ты почему не спишь? - спросил хозяин так нежно, что думал, сейчас всыплет мне плетью по заднице, отчего весь взъерошился. - Рано утром дети должны спать. Что случилось?
  - Пописать хотел, - стал врать, дрожа от страха. - Мне очень хотелось писать. Больше ничего.
  - Вот и молодец, - наступая на меня, сказал хозяин. - Сделал своё дело и топай быстрее спать.
   Меня словно ветром сдуло. Только успел проскочить черту безопасного места, как услышал за спиной щелчок кнута-нагайки и слегка вскрикнувшую женщину. Из комнаты увидел, как хозяин кнутом стегает свою жену и кричит ей что-то на неизвестном мне языке. Женщина, закусив до крови свои губы, терпит, не произнося ни слова, подставляет свои прелестные места к побоям мужа.
   Прямо через ткань ночной рубашки видны темно-красные полосы от кнута-нагайки. Видимо, это у неё ни первые побои от мужа за семейную жизнь, так как женщина привычно терпит побои. Никто не может защитить униженную женщину.
  - Оставь женщину в покое! - услышал голос отца. - Так не пустил её к себе в постель. Хватит!
   Видимо хозяин, плохо понял слова отца на русском языке, побои продолжались. Тогда отец спустился из мазанки к хозяину. В грубой форме объяснил ему на местном языке свою просьбу. Но хозяин вновь замахнулся на свою жену кнутом, тогда отец вырвал у хозяина из рук кнут и бросил его далеко в чулан.
   Хозяин, повинуясь воле гостя ушёл в сторону, а женщина пошла в комнату, где спал мой отец, чтобы там убрать постель и привести себя в порядок. Мой отец и хозяин дома находились в разных концах небольшого двора. Ждали, когда женщина выйдет к ним, чтобы обратно прислуживать мужчинам, хозяину дома и его гостю. Хозяйка вышла из комнаты в повседневной одежде, принесла медный тазик и кувшин с водой. Мой отец и хозяин дома подошли к тазику. Хозяйка полила на руки мужу и гостю. Когда они умылись, то хозяйка накинула им обеим на плечи полотенец. Мужчины вытерлись полотенцем и вернули его хозяйке. После чего мой отец пошёл в комнату и одел свою уже чистую одежду. Старшая дочь семьи содрала с меня одежду, в которую меня вчера одевали, а под ноги мне бросила мою одежду. Быстро надел на себя свою одежду и вышел во двор к мужчинам, которые ждали приглашения к завтраку. Женщины и девочки готовили в комнате кушать на ковре. Все в той же огромной комнате, предназначенной к почётным гостям.
   В этот раз место завтрака не выглядело столь празднично, чем вчера за ужином. Отец со мной были одеты в свою дорожную одежду. Разница лишь в том, что одежда была чистой, но не глажена. В горах не принято гладить одежду. На нас не напяливали белые штаны и рубашки. На ковёр положили медный поднос намного меньше вчерашнего.
   В поднос положили куски вчерашнего чурека и в глиняных чашках налили какую-то баланду, которая чем-то напоминала неудачный суп, который пытался сварить дома мой отец после пьянки. Мамы в это время не было дома, она рожала братьев-близнецов, Сергея и Юрку.
   Мне приходилось тогда смотреть на пьяного отца и давиться неизвестными миру блюдами, которые по пьянке пытался в эти дни приготовить мой отец. Вот и сейчас у горцев в гостях смотрел на блюдо, нечто похожее у моего отца.
   Так вот, мне приходилось вновь вспомнить "отцовскую кухню" и давиться такой баландой у этих горцев. Куски чурека так сильно высохли за ночь, что их приходилось грызть, как кости, чтобы хоть как-то заглушить неприятный вкус баланды и запить все это неизвестным мне напитком, который был похож на сыворотку, такой напиток получается после производства масла и сметаны из коровьего молока.
   В казачьих станицах, эту сыворотку, отдают в пойло свиньям. Здесь же эту сыворотку давали в питье людям, как у нас животным. Можно было подумать, что мы бараны, а не люди. После такого свинского завтрака, нам только оставалось покинуть мазанку и отправиться дальше в поисках оригиналов для работы отца. Больше нам тут, в этом ауле, делать было нечего. Хозяйка собрала нам в дорогу какие-то продукты в узелок и отдала это мне в руки. Мы собрали свои принадлежности - отцовский трофейный фотокор немецкого производства и планшеты с готовыми портретами, которые мой отец ещё должен был вручить заказчикам в других аулах. В этом ауле свои заказы отец раздал ещё вчера вечером.
  - Спасибо, кунак, за хлеб и соль, - сказал отец, хозяину, у ворот двора. - Кунак, жену ты бил зря.
  - Это знаю, - по-русски, ответил хозяин. - Бил её согласно нашему обычаю, за то, что она не спала с гостем. Но если бы ты спал с моей женой, то за воротами своего дома убил бы тебя и свою жену. Ты прости кунак, что у нас такой обычай, Аллах велит соблюдать обычаи предков. Хотя мы с ним не во всем согласны.
  - Поэтому у нас, в казачьих станицах, говорят - "Будь, как дома, но не забывай, что в гостях." - сказал отец, на прощанье. - Ладно, нам надо ехать, скоро будут дожди. У меня много заказов в горах. Надо успеть везде.
   Драндулет завёлся с третьей попытки и клубы дыма, из его выхлопной трубы, скрыли нас за поворотом дороги от любопытных глаз высыпавшей из дворов детворы аула, которые молча, рассматривали нас. Мотоколяска медленно выползла из аула на дорогу, ведущую в горы. Река Баксан, которая во время дождей стремительно мчится к морю и смывает все на своём пути, сейчас ручейком скользила в ущелье с камня на камень и терялась за огромными валунами, которыми играла в сезон дождей.
   Нам надо было несколько раз съездить по горным аулам, чтобы отец мог выполнить заказы, так как скоро начинался сезон осенних дождей, во время которых дороги были всюду в горах размыты и проехать на нашем драндулете было практически невозможно. После дождей в горы приходит зима. Горные дороги до самой весны перекрывались снежными лавинами. Жители гор становились отрезанными от внешнего мира. Лишь смельчаки из аулов, иногда, спускались вниз к морю, чтобы в городе запастись недостающими продуктами своим сельчанам...
  
  5. Забытая родня.
   Драндулет едва дополз до аула, ступеньками крыш свисавшего с огромного каменного массива. В ауле крыши домов соседей снизу служили дворами соседей выше. Все дома были каменные. Один дом кирпичный отличался своёй архитектурой и видом, как белая ворона среди чёрного воронья. Такие кирпичные дома в основном строят в станицах терских казаков и в городах. Огроные дома, как крепости, угрожающе свисали друг над другом, готовые в любой момент оказать сопротивление врагу, ступившему на их территорию или разом обрушиться в глубокую пропасть и не достаться никому из врагов.
   Среди громады каменных домов, кирпичный дом стоял особняком, как бы с боку припеку, чего нельзя было сказать о других домах, которые никакой архитектуры не представляли, были просто единой серой массой из глыбы больших камней. Вот к этому дому из кирпича, направил отец старенький драндулет, покрытый дорожной пылью и копотью.
  - Салам алейкум, Сергей! - вышел с приветствием к нам, жирный, словно кабан, высокий мужчина. - Молодец, сват, добрался до своёй забытой родни. Горцам рассказал про свои портреты, которые ты сделал. Сейчас все соберутся рассматривать твои чудо портреты. Здесь все в диковинку.
  - Алейкум ас салам, Исса! - обнимая толстяка, приветствовал отец, хозяина. - Очень рад, что тебя сегодня застал дома. Твой заказ выполнил, портрет нарисовал с черным костюмом, как ты просил.
   Мой отец передал старшей дочки хозяина дорожную сумку с подарками к дому и планшет с портретами. Сам остановился у ворот огромного двора, рассматривая красивый кирпичный дом.
  - Сергей, умойся с дороги и проходи на веранду, - предложил Исса. - Сейчас, скоро вернусь.
   Мы с отцом отправились к умывальнику, который висел на огромном стволе чинара. В это время старшая дочь хозяина наполнила умывальник чистой водой из ручья и держала в руках огромный льняной полотенец.
   Отец первый подошел к умывальнику, стал мыть лицо и руки. Следом подошел. Когда мой отец вытирал руки, девушка, опустив глаза, искоса посматривала в сторону своего отца, который что-то жестами показывал ей в мою сторону.
   Девушка слегка кивала головой, то ли в знак внимания своего отца, то ли в знак приветствия моего отца, который все это время говорил девушке какие-то комплименты, отчего девушка постоянно смущалась. Никак не мог этого понять. Может быть, у них просто так принято вести себя в ауле между гостем и горянками? Хотя на горянку девушка не была похожа. Скорее терская казачка.
   Мне не были оказаны такие почести, как моему отцу. Был всего лишь хвостиком у своего отца, следовал куда он. Так мы добрались до громадной веранды с огромными резными колоннами из бука, пропитанного какими-то маслами против гниения, так как климат здесь был в основном сырым и с гор часто дул холодный ветер. Панорама была на веранде прекрасная!
   С высоты орлиного полёта видно там далеко внизу аул, в котором мы ночевали. Ниже облака, моря совершенно не видно. Зато тут рядом видно папахой снежные вершины кавказских гор, которые, словно бурка чабана, укрыты снизу зелёным барашком лесов. Воздух здесь такой свежий, что у меня от каждого вздоха приятно кружится голова и дышу полной грудью, как велел мне лечащий врач, который говорил, что только горный воздух поставит меня обратно на ноги.
  - Сергей! Быстрее спускайся вниз, - услышал голос Иссы. - Помоги мне с барашком справиться.
   Посмотрел вниз. Исса притащил во двор огромного барана и пытается завалить его, чтобы зарезать, но баран каждый раз вырывается и бегает по двору. Так что помощь моего отца действительно там нужна, так как в ауле больше нет мужчин, наверно, в горах пасут отары овец. Отец и Исса с большим трудом поймал огромного барана. Свалили барана на землю. Исса кинжалом перерезал барану горло.
   Как только кровь барана хлынула из перерезанного горла, Исса сразу подставил большую медную чашку к горлу барана и наполнил чашку кровью. Баранью кровь с медной чашки вначале выпил Исса, затем передал чашку с кровью отцу. Впервые видел, как отец соблюдает обычай гор, пьёт, не морщась баранью кровь.
   По мне это выглядело просто варварством с каменного века. Однако это был такой старинный обычай у горцев встречать уважаемых гостей. Конечно, это ни всем по карману. У толстяка, возможно, есть большое стадо овец. Что стоит прирезать одного барашка. Тем более что мы с отцом такого барана съесть не сможем, его семья есть будет. Как у хозяина мазанки с нижнего аула. Где объедки от барана доедали женщины.
   Отец и Исса продолжали разделываться с барашком, а, тем временем, любовался окрестностями, закутавшись в шаль из верблюжьей шерсти, её дала мне мама в дорогу. Врачи мне сказали, что такой перепад температуры лишь на пользу моему организму. Так ещё лучше тут закалюсь. Выросту сильным мужчиной. Буду таким сильным, как мой отец, а то даже сильнее. Во дворе запахло жареным шашлыком из свежего бараньего мяса. Вновь посмотрел вниз и увидел, как отец и Исса хозяйничают вокруг огромного мангала с шампурами бараньего шашлыка.
   Шашлык постоянно вспыхивает от бараньего жира, а мой отец брызгает на него из бутылки слабым раствором уксуса, чтобы так сбить пламя и в тоже время не потерять аромат свежего бараньего мяса. В это время женщины накрывают скатертью большой стол на веранде. Почти, как по-русски. Очевидно, хозяин этого дома учился с русскими и оттуда он взял привычки домашнего обихода. Женщины даже стол сервируют, почти, по-русски. На столе современная русская посуда - ложки, тарелки, кастрюля с супом, от которой вкусно пахнет курдючным бараньим салом и свежей зеленью. По запаху знаю, что это суп питти из азербайджанской кухни.
   Этим меня однажды угощали азербайджанцы, когда мы на экскурсию ездили на летних каникулах в Баку, столицу Азербайджана. Возможно, что этот толстяк Исса там служил в армии. Привёз домой русский обычай и азербайджанскую кухню. Вот и самовар русский ставят. Совсем, как в русской деревне. Лишь музыки, песен и одежды русской не будет. Все-таки дагестанский аул, в котором переплелись обычаи разных наций.
  - Хлопчик, садись за стол, - совсем по-русски, пригласила меня хозяйка. - Сейчас кушать будем.
   Удивлённо посмотрел на женщину и заметил, что женщина вообще не похожа на местную горянку. У неё волосы русые и нос слегка курносый. Женщина, ну, прямо, как хохлушка или казачка из терского хутора. Даже говорит с акцентом каким-то украинско-казачьим. Ну, прямо как у нас в Старом хуторе люди говорят. Даже одежда на ней пёстрая, словно национальный наряд казачки.
  - Шо, хлопчик, ридну кровинку почуйствовал? - улыбаясь, спросила женщина. - Як же тебе кличет батька з мамкой в хате? Говори, хлопчик, не стесняйся. Ти казачек терский? Може ошиблась?
  - Мамка мине кличет Шуркой, - вспоминая казачью речь, растерянно, ответил. - Тебе как кличат?
  - Зови меня Маней, Машей или Марией, як тебе удобно буде, - весело смеясь, ответила женщина.
  - Мою маму зовут Марией, бабушку Маней, - радостно, сказал, по-русски, без акцента. - Как вас.
  - Вот и хорошо! - тоже по-русски, без акцента, сказала Мария. - Выходит, что мы забытая родня.
   Сел за большой стол и без всякой скромности, как у себя дома, принялся уплетать за обе щеки содержимое в тарелке. Суп был очень вкусный, а от хлеба пахло казачьим хутором. Словно приехал к бабушке Дине в хутор у станицы Шелковской, которая находится за рекой Терек в Чечне. Отсюда и названия народа - терские казаки, которые живут у Терека. Возможно, что эта женщина была казачка. Однако, как она угодила сюда в горы? Мне очень хотелось про все узнать. Ведь она мне сильно напоминала нашу родню.
  - Ну, как, познакомились? - спросил меня, отец, когда они с Иссой поднялись на веранду. - Твоя родная тётка, Маша Куценко. Дочь бабы Дины из Шелковского района. Это её дети и муж Илья. Они давно тут живут. Детки у них тут в горах народились. С гор в долину редко спускаются...
   От удивления у меня даже ложка упала в тарелку. Этого никогда не мог даже предвидеть. Чтобы в горах? Встретил свою родню. О них ничего не слышал в Гудермесе и в Старом хуторе.
  - Причём тут Исса? Почему здесь в горах? Зачем обычай гор соблюдать? - удивлённо, спрашивал у отца. - Ведь они не горцы, а терские казаки. Наши прямые родственники...
  - Их пригласили работать в горы. Илья ветеринар. Маша врач. Местные жители им кирпичный дом построили по-русски, чтобы они не были оторваны от своих корней, - стал отвечать отец. - Зовут Илью местные Исса, так удобнее. Так как семья Куценко живёт в горах, то они должны некоторые обычаи гор соблюдать. Вся эта семья наших родичей здесь говорит на местном языке.
   Все посмеялись над приколом, который устроили мне родственники, а старшая дочь тёти Маши показала мне язык. Тоже не остался перед ней в долгу и показал ей свой кулак. Так познакомился со своёй забытой родней в горах, о которых ничего раньше не знал. Может быть, по той причине, что по маминой линии родственников на Кавказе в каждом городе и в каждой станице полно. Не говорю о терских станицах и Гудермесе, где сам родился.
   Там у меня двоюродных братьев и сестёр человек сто наберётся. Так откуда мне было знать про наших родственников в горах Дагестана? Мне и на ровном месте хватает родни. В гости не успеваю ездить. Каждое лето, как путешественники, скитаемся в гостях у родственников. На стол поставили маленькую чашечку с мёдом, который так сильно пахнет, что голову кружит. Вообще-то мне мёд нравится любой. Но этот мёд какой-то странный по запаху и по вкусу, как медовуха, которую пьют мужики вместо самогона.
  - Ты, что это Илья, меду для племянника пожалел? - вдруг, с обидой, спросил отец. - Сметаны тоже мало. Ему доктор горный воздух советовал и дары природы. Откуда такое найдёшь у нас в городе? Все у вас естественное и вкусное, лучше любого лекарства. Не жадничай. Мы свои!
  - Сергей! Ты, что, спятил что ли? - обиделся дядя Илья. - Этот пьяный мёд ещё с весны. Его даже взрослым нельзя много употреблять. Пьяным будешь. Если ты требуешь, то вам поставлю всё. Мне вовсе не жалко. Можешь даже с собой домой взять бочонок мёда и ведро сметаны.
   Дядя Илья ушёл, но вскоре вернулся с бочонком мёда в одной руке и эмалированным ведром сметаны в другой. Дядя Илья тяжело поднялся к нам на веранду и взгромоздил все это на стол, который прогнулся под тяжестью даров природы. Вокруг сразу запахло сметаной и мёдом.
  - Вот, можете хоть сколько съесть, - обиженно, показал на стол дядя Илья. - Что не съедите, то забери с собой домой. Но только потом не говорите, что Илья вас не предупредил за пьяный мёд. Пацана не трави пьяным мёдом. Пускай подрастёт к медовухе. Сейчас он мал к такому угощенью.
  - Ладно, Илья, погорячился, - стал извиняться отец. - Давай не будем ссориться, мы и так с тобой очень редко видимся. Ты, наверно, уже забыл, когда был у меня дома. Недавно у меня близнецы родились. Два мальчика. Старшего моим именем назвали, Сергей, а второго Юрка зовут. Хотя бы племянников навестили. У нас сейчас у всех прибавилось. В каждой семье имеются детки.
  - Приедем к вам обязательно всей семьёй. Пускай мои дети на море искупаются и на своих двоюродных братьев глянут, - без обиды, радостно, сказал дядя Илья. - Надо выпить за близнецов. Маша, неси спирт? Таких гостей мы давно в горах не встречали. Не грех нам выпить на двоих...
  - Ты, извини, Сергей, но у нас в горах не пьют, - сказала тётя Маша. - Спирта вам дам мало.
   Тётя Маша ушла в дом за спиртом. Отец и дядя Илья спустились вниз к мангалу с жареным шашлыком, который так вкусно пахнул, что даже домашняя собака стала принюхиваться к нему.
  - Шурка! Расскажи, как там у вас в городе, - подсела с вопросами двоюродная сестра Настя. - Правда, что у вас там есть такой аппарат телевизор, который показывает разные кинофильмы?
  - Правда, - ответил ей. - Только у нас в доме ещё нет телевизора. Но у моего лучшего друга есть.
  - Ой! Как интересно! - обрадовалась Настя, позвала к нам младшего брата и сестрёнку. - Расскажи!
   Стал им рассказывать о чудесах телевизора. Когда мой запас знания о телевизоре исчерпался, то перешёл к рассказам о Каспийском море и о пресных заливах, о которых знал много историй. Мог рассказывать бесконечно разные истории про рыбную ловлю и о моих лучших друзьях, с которыми дружу давно. Ну, конечно и страшную историю про чёрную медведицу рассказал.
  - Хватит болтать, - прервала мои рассказы тётя Маша. - Ваши шашлыки почти остыли. Кушайте!
   Мы схватили по шампуру шашлыков и убежали с веранды под дом, где продолжил свои рассказы. Конечно, не мог не рассказать про пещеру, арбузы, пистолеты, Егорыча и Мишу. Про многое другое, что происходило у нас в Новом городке и на пресных заливах возле моря.
  - Ты знаешь, Шурка, у нас в горах, каптар появился, - сказала Настя. - Его наши чабаны видели.
  - Тоже слышал байки про каптаров. - заявил ей. - Но это все чушь собачья, точно знаю. Враки!
  - Много ты знаешь! - возмутилась Настя. - Вон, мой друг Ахмед, даже следы там огромные видел в горах. Это ты все заливаешь про своих друзей, про Егорыча с Мишей и про телевизор наврал...
   Мне так стало обидно за моих друзей, что вцепился в Настины волосы, она тоже крепко вцепилась в мои волосы. Мы стали кататься под аркой дома, пока не выкатились на самую середину двора и стали кататься в пыли. Возле нас собрались собаки и стали громко лаять на нас.
  - Вот, черти полосатые! - закричала тётя Маша. - Едва познакомились сразу в драку. Вам сейчас!
   Тётя Маша спустилась во двор и с большим трудом растащила нас с Настей в разные стороны. Настя показала мне свой маленький кулачок, а ей показал свой ободранный в драках кулак. Ни дал Насте по морде лишь по той причине, что она моя родственница и к тому же девчонка. Просто хотел оттаскать Настю за косы, чтобы знала, как наговаривать на меня и на моих друзей. Следующий раз обязательно оттаскаю. Хотя вообще-то зря ввязался с девчонкой в драку. Позор!
  - Настя, быстро с малышами спать в постель, - приказала тётя Маша. - Тебе, Шурка, тоже давно спать пора. Завтра вам рано вставать. Надо хорошо выспаться в дорогу. Иди, умойся от пыли.
   Тут же, как ни в чём не бывало, побежал мыться под умывальник. В это время Настя тоже мыла ноги и лицо от пыли после нашей драки. Настя, шутя брызгала холодной водой на меня. Тоже не остался в долгу перед ней. Мы стали брызгаться друг на друга и визжать от радости, что у нас все обошлось хорошо. Мы обратно подружились. Словно ссоры между нами не было. От умывальника, под присмотром тёти Маши, поднялся в комнату на второй этаж дома.
   Тётя Маша раздела меня до трусов и уложила в кровать на пуховую перину. Сразу прямо провалился в перину. Из-под тёплого одеяла на пуховой подушке, торчала только моя голова. После тяжёлой ночи на глиняном полу в ауле у меня это был просто рай в такой пуховой постели, как в детстве до школы в Старом хуторе. Сразу заснул моментально, как после снотворного укола в больнице.
  - Саша, вставай! - услышал голос отца. - Нам пора ехать. Утро наступило. Вставай скорее. Хватит спать. Нам надо засветло успеть объездить все аулы и к ночи вернуться к себе домой.
   Открыл глаза и увидел отца, который стаскивал с меня одеяло. Когда встал на пол, то все перед моими глазами перевернулось к верху ногами. Тут же свалился на деревянный пол и сильно ударился головой. У меня и так со здоровьем было ни все в порядке, а тут с утра сильно заболела голова. Все вокруг меня кружилось и сильно тошнило. Всё никак не мог подняться с пола на ноги.
  - Это у него от пьяного мёда, - сказала тётя Маша и поставила меня на ноги. - Пойдём, лечить тебя будем. Без моей помощи ты жить дальше не будешь. Тебе неизвестно, как могу лечить таких больных, как ты. Пойдём быстрее, пока завтрак на столе горячий. Тебе надо подкрепиться.
   При одной мысли, что меня сейчас тут будут обратно лечить, у меня по спине забегали мурашки.
  - Не хочу лечиться, - стал сопротивляться. - У меня ничего не болит. Здоров. Мне не нужны уколы. Хватит с меня того, что меня в больнице насмерть едва не закололи уколами...
  - Вот, глупыш! - засмеялась тётя Маша. - Это твоему отцу нужно укол сделать, чтобы не поил тебя пьяным мёдом. Мы тебя сейчас накормим горячим борщом с бараньим мясом, напоим парным молоком, это все наше лечение. Горный воздух и продукты лучше лекарство. Ты будешь здоров.
   Едва доплёлся со своёй тёткой до веранды, где стояла посуда на столе, пахло борщом с бараниной. На столе стоял огромный кувшин парного молока и свежий хлеб прямо из печи.
   Тётя Маша налила мне кружку парного молока, которое выпил на одном дыхании. Мне сразу стало легче. Не ожидая приглашения, за?лез на стул. Принялся, есть из тарелки свежий борщ с говядиной.
   Ещё не успели все сесть за стол, а уже был сыт по самоё горло и думал, что мне трудно будет ехать с таким большим животом на нашем драндулете. Но другого выбора не было. Меня в этом доме в гостях у родственников не собирались оставлять. Наверно из-за моей драки с Настей.
  - Тебя оставила бы у нас в гостях, - сказала тётя Маша, словно прочитала мои мысли. - Но вас с Настей некому будет разнимать. Мы с Ильёй уходим на стойбище в горы, а Настя у нас дома остаётся за старшую. Больше здесь в ауле нет никого. В ауле старики и малые дети. Так что до свидания! Вы на обратном пути заедите. Гостям мы всегда рады. Скоро к вам в гости приедем.
   Мы все расцеловались на прощанье. Наш старый драндулет, попахивая спиртным мёдом и парным молоком, запыхтел выше в горы, где было несколько небольших долин с аулами и пастбищами выпаса овец. На повороте от дома родственников посмотрел во двор. Там у чинара стояла сонная Настя и махала мне рукой. Тоже, без всякой обиды за драку, помахал ей рукой, и Настя мне улыбнулась. Мне было приятно, что мы все-таки с ней помирились. Ведь Настя моя сестра, пусть даже двоюродная, но все, же у нас в жилах тычет общая казачья кровь. Мы должны всегда друг друга защищать. Как наши общие родственники, которые тут триста лет защищали свой род.
  
  6. Следы каптара.
   За небольшим перевалом горного хребта открылась живописная долина с маленькими полями, поросшими на склонах гор плодовыми деревьями, дикими грушами и яблоками. Откуда-то из-под камней, под напором, выбрасывается на поверхность кристально чистая вода. Вода бурлит и пенится, расталкивая все на своём пути. Даже камни не могут устоять под натиском воды и уступают место настырному потоку.
   Можно даже подумать, что это могучая река. Но это даже не постоянный ручей, который питается влагой с огромного ледника. Это всего лишь вода, накопившаяся под огромным слоем песка и глины. Видно пласт поверх?ности земли обсел под давлением сверху и вытиснул из-под себя воду.
   Возможно, что на обратном пути мы не застанем этот наглый поток воды, который сейчас проявляет свой настырный характер и пытается всем доказать, что он самый сильный, хотя бы на этом тихом месте. Где даже людей ни сразу можно встретить.
   Мне эти места были хорошо известны. Однажды, на летних каникулах, мы всей дворовой оравой были здесь в пионерском лагере "Сергокола". Мы объедались различными плодами и ягодами, которых даже в нашей знаменитой Уллубиевской балке было значительно меньше чем здесь. Мы тут облазили все горы. Только в одно ущелье мы почему-то не ходили? Говорят, что ущелье пользуется дурной славой у людей. На спуске в огромную долину первый из многочисленных аулов. Наш драндулет повернул туда.
  - О! Боже мой! - вдруг, вскрикнул отец, когда мы въехали в аул. - Не может быть! Глазам не верю!
   Прямо перед нами в луже среди аула валялись несколько диких свиней. Хорошо знал, что мусульмане не едят свиней и даже обходят то место, где было какое-то присутствие свиней. А тут! Прямо среди аула, в грязной луже валяются дикие свиньи. Представляю, какое у моего отца было состояние. Мой отец, заядлый охотник, случайно, в этот раз не взял своё охотничье ружье, а здесь дикие свиньи под самым носом в грязи валяются. Можно сказать, что дичь пасётся у наших ног.
  - Что-то ни так? - задумчиво, сказал отец, когда немного пришёл в себя. - Горцы из аула ушли. Случилась какая-то беда или чьё-то нашествие было на аул. Может быть, каптар действительно существует? Ведь что-то толкнуло людей уйти из насиженного места? Люди не могли далеко уйти. Надо искать кошары с овцами или место пастбища. Горцы не могут уйти далеко от своего аула.
   Мы сели обратно в свой драндулет и поехали по следам отары овец. Примерно, через три километра увидели кошары с огромным садом овец и коз. Рядом множество людей разного возраста.
  - Салам алейкум, аксакал! - поздоровался отец, со старым чабаном. - Как дела у вас почтенный?
  - Алейкум ас салам, уважаемый! - прижимая руку к сердцу, ответил старик. - Будь нашим гостем.
   После приветствия они стали говорить на языке этого аула. Отец и старик часто употребляли в речи слово каптар и Исраил, о котором ничего не знал. Ждал, когда отец переведёт мне свою беседу со старым чабаном. Так отец поступал со мной всегда, когда мы были в горах Дагестана. Видимо отец хотел, чтобы также как он научился говорить на разных языках Кавказа.
  - Он говорит, что за их аулом есть какой-то грех, - стал отец переводить мне разговор. - К ним в аул часто приходил каптар. Он привёл с собой стадо диких свиней, которые вытоптали у них все поля кукурузы. Видно, что сам дьявол прислал из ада своего слугу Исраила-каптара, который пришёл забирать их души за грехи перед Аллахом. Старик готов показать нам следы каптара. Мы сейчас пойдём туда и посмотрим, какие следы там оставил загадочный каптар. Может быть, действительно существует каптар, о котором так часто говорят жители горных аулов. Пойдём посмотрим следы каптара.
   Мы с отцом, старик и несколько парней, видимо дети и внуки старика, отправились на дальнее поле поросшее кукурузой, которое внизу долины у расщелины гор. Там, по рассказам старика, много раз видели каптара, который ночами приходил из ущелья и ходил по кукурузным полям возле аула. Возможно, что и сейчас он там. Когда мы пришли на кукурузное поле, то сразу увидели там огромные следы босых ног человека.
   Даже следы взрослого человека казались нам детскими в сравнении с этими огромными подошвами ног. Всюду по кукурузному полю были следы от диких свиней. Следов от свиней было так много, словно свиньи, как огромная отара овец и коз приходили сюда на кукурузное пастбище. Спокойно паслись под чьим-то строгим надзором. Затем обратно возвращались к себе в горы. Старик и отец долго обсуждали проблему, которая находилась у них под ногами. Они постоянно повторяли слово "дунгус". Знал, что на многих языках народов Дагестана слово "дунгус" обозначает - свинья. Значит, главной проблемой аула была свинья (дунгус). Наконец, старик и отец, договорились и ударили по рукам.
   Они ещё долго беседовали, когда мы возвращались в кошары, но это была обычная беседа о повседневной жизни и о работе моего отца. Возле кошар мой отец сделал несколько снимков из фотокора, старика и мужчин его огромного семейства. В аулах не принято было фотографировать женщин. Затем мой отец сделал какие-то записи в своём планшете. Раздал горцам готовые портреты, которые они заказывали.
  - Договорился со стариком, - обратился отец ко мне. - Что насчёт каптара они разберутся сами. Но вот от стада диких свиней их избавлю. Убью секача, стадо само уйдёт в горы, чтобы выбрать себе нового вожака. Тем временем пройдёт около года. Стадо, может быть, никогда больше не вернётся сюда к аулу на кукурузные поля. Если даже вернётся стадо, то опять убью секача. Пока стадо окончательно не покинет эти места. За то, что убью секача, мне старик обещал дать десять баранов, двадцать курей и столько же гусей. Ты останешься в кошарах под га?рантию моего слова. На то время, пока поеду за ружьём домой в Избербаш. Скоро вернусь.
   Отец заправил мотоколяску бензином из канистры, которую ему дал дядя Илья, затем попрощался со стариком и драндулет моего отца, пыхтя свежим бензином, стал выбираться с поля на гору. Огромное семейство аула дружно махали руками вослед ползущей мотоколяски. Стоял в стороне и думал, что лучше бы мне драться и мириться с нашей Настей, чем теперь кормить вшей в кошаре.
   Там, у тёти Маши, тепло и уютно, есть с кем разговаривать. Тут же, баранов больше чем людей. Ни поговорить, ни подраться не с кем. Даже мальчишки какие-то дохлые и замусоленные, словно их всех держали в фашистском концлагере и там не кормили. Представляю, как мне придётся сильно похудеть здесь, как эти загорелые пацаны.
  - Мальчик, как тебя зовут? - спросил меня старик, на русском языке с очень сильным акцентом. - Вот, меня зовут Акмал. Ты будешь жить у нас в кошарах. Тут у нас очень хорошо жить в горах. Есть много фрукты и ягоды разный лесной. Чистая родниковая вода. Всюду свежий воздух...
   Старик долго хвалил свои родные места, хотел, чтобы мне тоже они понравились. Но мне лучше думать о своём Новом городке, что как хорошо у нас в пресных заливах ловить рыбу. Здесь, наверно, рыбу мальчишки даже не видели. Чем только они занимаются в своё свободное время?
   Баранов пасут постоянно и не учатся в школе. Сами тоже, как бараны, такие же тупые. Ничего не знают, кроме своих гор. Как только смогу тут жить среди них? Ведь они совершенно по-русски не говорят.
  - Меня зовут Саша, - сказал старику, после того, как он подробно перечислил прелести этих гор.
  - Очень, хорошо, Саша! - сказал Акмал. - Будешь жить в кошарах у леса. Там много фруктов есть.
   "Ну, прямо старик Хотабыч!" - подумал про старика. - "Борода у него такая же длинная. Осталось дёргать волосы из бороды, чтобы любое моё желание сбылось. Только уж очень редкая борода у старика Акмала. Возможно, что внуки его дёргали из бороды волосы, чтобы сбылось их пожелание"
   В кошарах у леса меня встретила почти вся голая детвора. Все, кому не было семи лет, бегали совершенно голыми. Те, кто был старше, были одеты в рваные штаны и только у двоих парней были без пуговок рубашки, которые носили, возможно, ещё ровесники старика Акмала. На ногах этих пацанов обуви ни у кого не было.
   Можно было подумать, что встретился с оравой бездомных детей со времён гражданской войны или встретился с детьми парижской коммуны, так как никто из них не говорил по-русски. Пацаны были настолько грязные, что можно было подумать, они никогда не видели воды и даже не знают, как водою поль?зоваться. С рождения заморыши. Наверно, их мыли только в первый день рождения и больше никогда.
   Голодранцы окружили меня и разглядывают со всех сторон, словно пришелец из космоса, а они коренные аборигены этих мест. Так можно действительно подумать, ведь пацаны голые, а мне пришлось быть одетым. Горцы загорелые, а моё тело белое, как снег. Всегда считался среди своих друзей самым загорелым, так как надевал на себя одежду зимой и в школу.
   Все остальное время бегал в одних трусах. Но болезнь подкачала меня и почти восемь месяцев, за два года, провалялся в больничной постели, с воспалением лёгких и с травмой после мотоцикла. Мне некогда было загорать.
   Вот и получается, сейчас, что передо мной стоят настолько загорелые мальчишки, которых можно назвать негритятами, а попал из Сибири не в горы Дагестана, а в самый центр Африки. Даже не знаю, как заговорить с ними. Не стоять же мне, молча до возвращения отца в эти кошары?
  - Альчики! - смеясь, сказал грязный мальчуган с беззубой улыбкой и протянул мне бараньи мослы.
   Игру в альчики знал прекрасно с детства. У нас в городе даже взрослые играли в альчики.
  - Хорошо! - согласился играть с пацанами. - Давайте будем играть в альчики. Жёлтый альчик будет мой. Кидаю первый. Сейчас посмотрим, кто из нас может хорошо играть в эти костяшки.
   Как подобает истинному игроку, перемешал бараньи мослы в руках, потряс их в ладонях и бросил на землю. Из десятка альчиков, один мой и ещё чей-то, упали на фас, то есть на ребро. Теперь взял два мосла и также перемешал, а затем потряс и бросил на землю, на фас перевернулся только мой альчик. Сразу становился ведущим.
   Теперь в накидку и джирк, удар закрученным альчиком в другой ближний альчик про?тивника, должен вести игру. Все мои друзья очень хорошо играют в альчики. Но лучше всех играет Абдуллазизов Абдулл. У него пальцы хорошо растягиваются, как резина. За счёт этого Абдулл больше берет выигранных костей.
   То есть, каждый альчик противника, который ты ударишь во время игры твой и до которого ты дотянешься пальцами от своего альчика тоже твой. Если удар не получился или ты не мог дотянуться пальцами своёй руки от своего альчика до альчика противника, то тогда игра полностью переходит противнику.
   Всячески старался играть лучше игроков из аула, чтобы не опозорить марку городских игроков, друзей своего круга. Но мальчишки аула играли на много лучше меня, это видно было по накидке и растяжке пальцев. Кроме того, они закручивали пальцами во время броска и удара, намного сильнее меня. Особенно отличался длинный мальчишка, по имени Мирза. Он ловко накидывал свой, потёртый временем альчик на мой альчик.
   Каждый раз должен был отдавать ему один альчик, из тех, что уже выиграл. Веду?щий альчик никогда не проигрывается, так как без ведущего мосла ты не имеешь право на игру. Даже в запасе должен быть ещё один альчик. Поэтому старался набрать мослов, как можно больше, чтобы продержаться в игре.
   Но, против меня играл целый аул мальчишек, в то время, как положено, играть команда на команду. Так мне играть одному было трудно и не честно. После того, как выигрывал альчик у карапуза по имени Яхъя, тут же в игру вступал Мирза. Он обратно забирал у меня альчик, который только что выиграл у Яхъя.
  - Так не честно, - сказал мальчишкам. - Вы все играете против меня одного. Давайте разделимся поровну на две команды и будем играть друг против друга командами. Которая команда выиграет, та команда будет кататься на спинах проигравших. Так играют мальчишки у нас в Новом городке. Это вам будет очень интересно. Попробуйте и вы сами убедитесь, что так лучше нам играть.
   После моей длинной речи внимательно посмотрел на лица мальчишек и догадался, что кроме слова "Избербаш" им больше ни одно слово не понятно. Постарался на жестах и на словах им объяснить предложение своёй игры, но пацаны стояли, как бараны и вообще не понимали меня. Тогда Мирза пошёл в кошары и привёл с собой старика Акмала. Стал старику объяснять суть моего предложения игры. Мы тут же разделились по жребию на две большие команды.
   Мирза стал ведущим одной команды, а другой. Уже через час мы катались по полю на спинах друг у друга. На это смешное зрелище собрались жители всего аула и через несколько минут свободные от работы взрослые парни играли в нашу игру, а затем катались на спинах своих друзей. Поляна возле аула превратилось в какое-то театрально-цирковое зрелище в горах.
   За играми с полуголыми пацанами не заметил, как наступил вечер. С ущелья потянуло свежей прохладой, а из кошар жареным мясом. К этому времени у меня в желудке ничего не осталось от завтрака у наших родственников и мне очень хотелось кушать. Посмотрел в сторону кошар. Там заканчивали приготавливать ужин.
   Старик Акмал махал нам рукой, звал к ужину. Мальчишки, как стадо баранов, рванули в сторону кошар. Мне было неудобно так бегать в ауле, все-таки городской житель. Поэтому не спеша пошёл в сторону кошар, где пахло пищей. Старался выглядеть как можно интеллигентно и по-городскому, хотя, по моему виду, этого нельзя было сказать. Вся моя одежда за день так испачкалась, что мало отличалась от одежды жителей этого аула.
   В том была разница между мной и пацанами аула, что был обут и одетый. В то время как мальчишки этого аула бегали совсем, почти голые, словно "в чём мама родила".
  - Садись, Саша, гостем будешь, - предложил Акмал, место у костра. - Тут тепло и мясо близко.
  
  7. Ущелье каптаров.
   Женщина в длинном платье до самой земли, укутанная с головы до ног платком-шалью, поставила у моих ног глиняную чашку с супом, а на чашку положила горячий чурек и кусок бараньего мяса. Из глиняной чашки торчала самодельная деревянная ложка. Рядом поставили глиняную кружку с козьим парным молоком. Посмотрел, как сели мальчишки аула и точно также сел сам, свернув ноги калачиком под себя. Сидеть было совершенно неудобно. Ноги стали отекать.
   Как матрёшка, перекатывался из стороны в сторону, а пацаны, глядя на меня, гримасничали и хихикали. Тогда сел на кусок ствола дерева, на котором только что рубили дрова для костра. На брёвнышке сидеть было удобно.
   Принялся уплетать поданную мне пищу. Всё было очень вкусно. Никогда не жаловался на свой аппетит, а тут в горах мне захотелось кушать больше.
  - Саша! Ты где хочешь спать? - спросил меня, Акмал, после сытного ужина. - В шалаше с мальчишками или в кошарах за дувалом? Где спят все взрослые и девчонки. Выбирай себе сам место для своего ночлега.
   Какой из городских мальчишек не хочет спать в шалаше летом в горах. Как раз здесь мне сейчас такое предлагают. Конечно, выбрал шалаш, в котором было много сена, пахло травой и цветами. Шалаш был большой, из веток деревьев, покрытых камышом и соломой. Прямо, как дом в горах под открытым небом. Разница в том, что вместо крыши и стен, в шалаше камыши и солома.
   Места много. Все легли по кругу, ногами вовнутрь и головой к стенам шалаша. Получился огромный ветер из человеческих тел. Под головой соломы и сена было гораздо больше, чем под телом и под ногами, так что спать было очень удобно. Вот только с непривычки весь чесался от травы.
   Мне все казалось, что по мне кто-то бегает. Это всего лишь трава касалась моего тела, а тут, совершенно машинально начинал чесаться. Не видел лиц пацанов, но слышал их насмешки над моим не привычным поведением. Однако все же заснул очень быстро. Ведь с самого раннего утра, как мы уехали от родственников, ещё не спал. Целый день скакал с местными пацанами.
   Вероятно, это ночью сильно замёрз, так как когда проснулся, то обнаружил себя укрытым сеном, из которого торчала только одна голова. В шалаше пацанов не было. Вылез из шалаша. Над шалашом светило яркое солнце. На дворе был день. Хорошо и долго спал на природе. Теперь тут отдохнул хорошо. Можно считать, что подлечился в горах на свежем воздухе.
  - Каптар! Каптар! Вах! Вах! Ха-ха-ха! - услышал крики и смех местной шпаны. - Ай-яй-яй! Ух! Ух!
   Только сейчас увидел, что вокруг шалаша собралась вся детвора аула. Дети смеялись, показывая на меня своими грязными пальцами. Посмотрел на свою одежду и увидел, что на меня прилеплены колючки-липучки, а уже на этих колючках-липучках нацеплялись солома и сено. Также у меня было и на голове. Выходит, пока долго спал, детвора потешалась над моим видом. Делали из меня какое-то лесное чучело? Можно сказать, что сотворили из человека лесное чучело.
  - О-го-го! Ау! Мяу! Гр-р! - начал, издавать дикие звуки, которые мог издавать каптар в ущелье.
   Мальчишки и девчонки весело засмеялись над моим видом. Кинулся на них, как дикий зверь. Дети тут же разбежались в разные стороны. Затем каждый пацан стал подбегать ко мне из-под тешка и дёргать у меня колючки-волосы. В шутку кидался в их сторону, как затравленный зверь. Местная детвора смеялась над моим видом. Они бегали вокруг меня, а вновь гонялся за ними. Так мы играли до тех пор, пока на моей одежде не осталось ни одной колючки и сами дети устали от этой игры. После чего, дети помогли мне полностью очистить себя от соломы и сена.
  - Саша, проснулся! - приветствовал меня, старик Акмал. - Добрый день, джигит! Иди кушать.
  - Утро доброе, аксакал Акмал! - ответил с приветствием, как горец. - Как дела? Как жена и дети? Как ваше здоровье? Каптар вас не беспокоит ночью? Меня ваши внуки в каптара превратили.
  - Молодец, джигит! - как молодой, засмеялся Акмал. - У меня все хорошо. Каптар не беспокоит. Мы с ним по ночам за отарой овец смотрим, чтобы волки овец не задрали. Дети и внуки здоровые.
   Мы оба засмеялись над удачной шуткой, и пошли к кошарам, где в это время готовили завтрак. Вкусно пахло национальными блюдами Дагестана. В мою честь готовили шербет. После супа из говядины, с большим наслаждением лакомился сладким шербетом с орешками фундук. Запивал сладости козьим парным молоком. Вместе со мной шербет кушали все дети аула. По лицам детей было видно, что они рады моему присутствию. Взрослые тоже били довольны нашей дружбе.
   Когда мы досыта наелись, то дети позвали меня с собой в ущелье, в котором водился каптар. Подумал, что если дети аула не боятся каптара, то чего мне тогда его бояться. Можно отправиться с ними в заросли леса, который густой стеной стоял в расщелине между величественных гор. Было приятно понимать то, что быстро нашёл с ними общий язык дружбы, на котором разговаривают дети любой национальности. Между нами, фактически отсутствовал языковой барьер. Это ущелье было намного больше Уллубиевской балки. Но когда был в пионерском лагере "Сергокола", то в это ущелье мы почему-то не ходили в походы. Может быть, это тогда в ущелье жил каптар, и его все боялись. Но почему сейчас каптара не боятся местные пацаны? Словно этот неведомый зверь у них старый друг. Можно свободно общаться с ним, как с обычным человеком.
   Когда мы углубились в ущелье, густо поросшее кустами и деревьями, то увидел всюду следы огромных ног. Но местные пацаны даже не обращали на них никакого внимания. Мальчишки хотели показать мне что-то другое, что их интересовало больше чем следы каптара. Только этого не знал. Мне было очень интересно скорее узнать тайну, которую знали местные мальчишки из аула и, наверно, хранили тайну от взрослых.
   Теперь они мне, как своему кунаку, доверяли тайну гор. Как только наша орава пробилась сквозь заросли кустарников к отвесной скале, то сразу понял, зачем меня сюда привели пацаны из аула. Перед нами открылось потрясающе зрелище. Прямо из скалы было высечено лицо похоже на обезьяну или придуманного людьми каптара. Изо рта, ноздрей и ушей высеченной физиономии на скале стекали ручейки кристально чистой воды, которая сливалась на бороду и небольшим водопадом падала вниз к нашим ногам. Тут же вода растекалась по дну ущелья и поглощалась растительностью. Был поражён этим зрелищем. Такого мне никогда не приходилось видеть. Кто же был этот таинственный скульптор, который создал такую красоту в ущелье? Ведь пацаны знают наверняка этого таинственного мастера. Иначе б они сюда не ходили так просто, без всякого страха, как ходят к себе домой, точнее в кошары аула.
  - Кто это сделал? - спросил, пацанов, показывая жестами, как такую работу делают скульпторы.
  - Каптар! - хором ответили замызганные пацаны.
   Они стали, на словах и жестами, объяснять, кто делал. Пока продолжал разглядывать это зрелище, мальчишки тем временем разделись догола и полезли купаться под совершенно прозрачный водопад. Тоже последовал за ними под струи водопада, вода которого была настолько холодной, что едва продержался пару минут под водопадом. Но даже этого времени хватило мне, чтобы смыть с себя грязь и почувствовать, как дышит моё тело, умытое родниковой водой, которая обладала приятным вкусовым качеством.
   Брал эту воду от водопада в свои ладони, с большой жадностью пил и не мог никак насладиться. Настолько была вкусна эта вода, напоенная ароматом природы, зелень которой окружала прелестное место, прятало от постороннего людского глаза. Так и хотелось мне навсегда остаться здесь, чтобы жить здесь на дикой природе, вдали от душного воздуха городских улиц. Наверно, именно поэтому в горах Кавказа живут столетние аксакалы. Мальчишки аула ещё долго плескались под холодными потоками воды из водопада. В этот момент тоже не терял зря ценное время, постирал свою одежду и полакомился плодами ягод. Тут в основном росли ягоды и плоды - барбариса, ежевики, винограда, кизила, алычи, груш и яблок. Просто трудно перечислить все, то богатство, которое сотворила здесь в горах дикая природа.
   Когда пацаны накупались до посинения, то мы быстро побежали из ущелья на поле, чтобы там согреться и посушить своё мокрое белье на солнце. Разложил свою одежду прямо на траву. Мы стали играть в различные игры, которые знали мальчишки аула и которые были известны мне. Это были такие игры, как лапта, казаки разбойники, альчики, чижик, городки, жошка и многие, многие другие игры, которые можно перечислять целый день. Так мы играли до самой темноты. Даже забыл про свою одежду и бегал в одних трусах, как из аула орава пацанов моего возраста, словно родом из этих гор и всегда жил в этом ауле.
   Постепенно, даже стал понимать некоторые слова на языке этого народа и мальчишки тоже стали меня понимать также, по жестам и, по некоторым словам, русского языка. Мы даже придумали свой собственный сборный язык. Пацаны называли по-русски какой-то предмет, а называл на их языке что-то другое, затем мы составляли сборное предложение из двух языков и получался наш собственный язык, который могли понять только мы и никто другой. Это была, в своём роде, игра и учёба. Мы познавали сразу два языка совершено разных народов. Многие из этих слов помню до сих пор.
   Мы разрабатывали различные варианты игры со словами и моё мнение об этих мальчишках сильно изменилось. Пацаны из аула оказались совсем не глупые, как мне казалось в начале нашего знакомства. Возможно, что в грамоте они отставали от городских детей, но в природе пацаны из аула разбирались гораздо лучше меня городского. Пацаны с домашними животными общались, как с людьми и животные понимали пацанов с полуслова.
   Когда в темноте стал искать свою одежду в поле и никак не мог найти. Карапуз Яхъя шепнул что-то на ухо своёй кавказской овчарке, которая днем охраняла стадо овец, овчарка понюхала меня и убежала в поле. Через несколько минут овчарка вернулась обратно и принесла всю мою одежду, причём собака тащила одежду на своёй спине, слегка придерживая зубами. Выходит, собака знала, что одежду пачкать нельзя, а возможно, что овчарка тащила мою одежду как волки, которые таскают зарезанных овец у себя на спине. Ведь все здесь учатся жить от диких животных.
   Когда овчарка притащила одежду, то принесла её не своему хозяину, а именно к моим ногам. После этого собака улеглась у ног хозяина карапуза Яхъя, который довольный работой собаки, отблагодарил её косточкой от ужина. В этот вечер, перед сном, обратил внимание на то, что после того, как мы улеглись спать, овчарка, по кличке Абрек, пригнала отару овец к нашему шалашу. Овцы плотным кольцом легли вокруг нашего шалаша и образовали как бы утеплённый круг. В горах ночью всегда очень холодно, даже летом. От овец исходило тепло. В шалаше не было холодно. Ночью совершенно не укрывались ничем, было тепло.
   Мне так понравилось в ауле с моими новыми друзьями, что даже не заметил, как прошло три дня. На четвёртый день утром приехал на драндулете мой отец. Отец был слегка пьян. Выходит, что эту ночь отец спал у наших родственников в горах и с дядей Ильёй выпивал водку, которую отец привёз из города, так как в ауле спиртного нет. Так нам за ужином сказала тётя Маша, которая предупредила отца о выпивке.
   Издали услышал трескотню нашего драндулета, появление которого облаял Абрек. Вслед за Абреком поднялись остальные собаки из аула и сопровождали отца до самых кошар. Отара овец не успела покинуть кошары и чабаны, цокая своими языками, усмирили собак из аула, которые расположились рядом с овцами и внимательно следили за продвижением моего отца на драндулете. Тем временем отец с приветствиями подошел к старику Акмалу.
   Они обратно начали свои переговоры на тему отстрела секача и его вывоза в город. Старик долго чему-то не соглашался, но, когда отец показал мне, что мы сейчас уезжаем, тогда аксакал ударил с отцом по рукам и они оба вернулся обратно в кошары. По пути обсуждая какие-то детали будущих событий.
   Отец сел у костра, как почётный гость и ему оказали особое внимание, как тут того требует обычай гор. После всей церемонии приёма гостя, все мужчины аула расселись вокруг костра и принялись за завтрак. Лишь чабаны с отарой овец уже покинули кошары и медленно поднимались в горы к сочным травам альпийских лугов. Вероятно, что эти чабаны завтракают до восхода солнца. В то время, когда приехал мой отец, солнце здесь только всходило из-за гор.
   До обеда отец отдыхал. Он спал в нашем шалаше и его никто не беспокоил. Мне было как-то неудобно обращаться к отцу, так как отец сам ни стал говорить со мной. Может быть, выпивка ему мешала, а, возможно, что отец просто устал с дороги. Но только в этот день не играл с пацанами аула, и пацаны меня понимали.
   Прямо после завтрака мальчишки ушли подальше от кошар и не появлялись мне на глаза до самого обеда. Лишь издали слышал игру и смех пацанов аула. Но мне не было дозволено играть с ними. Наверно мой отец хотел, чтобы был рядом с ним.
  - Нам надо посмотреть тропу свиней к водопою, - сказал отец, после обеда. - Мне надо определить место лежбища свиней и в ночь сесть в засаду там, где секач стоит на своём дозоре и охраняет стадо. Вожака стада так просто не убьёшь, это умный и сильный зверь, готовый постоять за стадо.
   Отец не спеша надел на пояс, кожаный патронташ с патронами заряженными пулями, проверил наличие патронов в патронташе. Как полагается охотнику, открыл затвор ружья и разломил ружье. В таком виде, раскрытое ружье, положил через плечо и медленно пошёл к опушке леса. Тоже последовал за отцом.
   Присутствующие мужчины внимательно следили за нами, как за героями, идущими на схватку с врагом. Никогда не встревал в дела своего отца, но мне было удивительно интересно, почему отец не пошёл в ущелье, где полно следов каптара и свиней, а отправился именно в обход ущелья. Чего ему там надо? Так думаю, что отец зря в горы не пойдёт.
  - Если пойду прямо в ущелье, то секач будет знать мой запах, - сказал отец, словно прочитал мои мысли. - Но, если тропу проверю с опушки леса, которая продувается ветром, то секач меня никак не почувствует. Смогу его увидеть раньше, чем он успеет меня обнаружить в лесу по шороху или по запаху моего тела. Нам надо перехитрить вожака стада и захватить его врасплох.
   Мы медленно поднимались в гору, по тропе между деревьями. Деревья росли в ущелье и на другой стороне горы. Тропа как бы разделяла два мира природы. В ущелье были в основном плодовые деревья и ягодники, а также травы и папоротники величиной с человеческий рост. На наружном склоне горы в основном росли хвойные и обычные лиственные деревья, но плодовых деревьев и ягодников там вообще не было, а трава была настолько хилой, что едва прикрывала на склоне землю.
   Зато лишайник на склоне горы был на всех камнях и на некоторых деревьях. Остальной растительности на холодном склоне горы не было. Где-то к вечеру мы достигли намеченного отцом места. Отец хотел было спускаться в ущелье. Но, совершено неожиданно, оступился с тропы и встал прямо на огромную колючку, которая проткнула мне, снизу сандаль правой ноги и поранила сильно подошву. Свалился на землю и стал плакать от боли. Отец сразу выдрал колючку и сандаль с моей ноги.
   Яркая кровь потекла с моей подошвы. Отец пошарил глазами вокруг нас, нашёл несколько листьев подорожника, которые тут же приложил к моей ране на подошве и надел мне вновь на ногу сандаль. От этого мне легче не стало. Как прежде болела нога, не мог идти дальше. Терпеть боль у меня не было никаких сил.
  - Возвращаться обратно, плохая примета, - сказал мне, отец. - Ты потерпи, кровь скоро перестанет течь из раны. Посиди здесь. Спущусь в ущелье. Посмотрю следы свиней и вернусь обратно к тебе. Без меня не смей никуда ходить. Здесь не Уллубиевская балка. Можешь заблудиться.
   Отец ушёл, а мне сказал остаться одному на опушке дикого леса. Где всюду водится много диких зверей и каптар гуляет вместе со свиньями на водопой к таинственному водопаду, где-то там внизу ущелья. Вот только мне приходится сидеть здесь, дрожать от страха, холода и боли моей правой ноги, которая опухла, как валенок. При такой боли можно душу Каптару отдать или откинуть сандалии.
   Серые сумерки незаметно поглотила страшная тёмная ночь. С гор спустилась ночная прохлада. Прямо из ущелья потянуло сыростью. На мне были сандалии, трусы и майка. Вся кожа на моём теле покрылась пупырышками от холода, а волосы на моих руках и ногах поднялись, стали колючими, как иголки. Под листьями подорожника на раненой подошве набралось много крови и в правом сандале хлюпало, как от болотной грязи.
   Нога сильно опухла. Кружилась голова и слегка тошнило. Боялся, что сейчас в лесу потеряю сознание. Поэтому щипал себя, чтобы хоть как-то бодрствовать и быть в состоянии контролировать своё сознание. Но это мне мало помогало, голова продолжала кружиться. Чтобы меня не съели хищники, если потеряю сознание, залез на дерево и укрепился между ветками так, что во время сна или потери сознания не мог упасть вниз. Конечно, мне не хотелось быть съеденным хищниками или умереть в лесу на ветках.
   Как всегда, время движется быстро. Вскоре ночь приняла землю в свои черные объятья. В небе появились миллиарды звёзд. В ущелье захихикали и заухали, ночные звери и птицы. Заскрипели от старости огромные деревья. Всюду были слышны разные лесные шорохи. Мне было очень страшно. Мне некуда было деться. До кошар далеко и одному мне идти в лесу страшно. Кроме того, отец такой строгий, что если уйду с этого места один, то он мне может всыпать хорошего ремня. Мне ничего не оставалось делать, как ждать отца или сидеть здесь до самого утра. Надо только удобно сесть, чтобы хорошо выспаться на дереве.
   У меня стали слипаться глаза. Чуть не заснул, как вдруг, где-то выше на опушке леса, услышал шаги и непонятный мне разговор. Хорошо пригляделся и при слабом свете луны увидел две человеческие фигуры. Возможно, что это мой отец с кем-то встретился в ущелье. Они вместе смотрели следы свиней. Ветки дерева, на котором сидел, были низко от земли и находились вблизи тропы на опушке леса.
   Мне совсем не требовалось больших усилий. Спрыгнуть с дерева рядом с людьми, идущими по тропе в мою сторону. Удобно расположился на ветках, чтобы было легче соскочить на тропу, скользящую по склону горы близко от дерева. Когда две тёмные человеческие фигуры поравнялись рядом с моим деревом, то тут же с шумом и криками упал прямо перед ними.
  - Гр-р-р! Ого-го! - громко прокричал, в середину ближней фигуры, от страха чуть сам не умер.
   Передо мной стояло какое-то огромное волосатое чудище. Даже ощутил это руками, когда во время прыжка не удержал равновесие и руками коснулся упругого тела, покрытого густой шерстью или волосами. Рост у него такой огромный, что моя голова едва доставала ему до пояса. От страха в тот момент не мог разобрать, кто был передо мной.
   Одно мгновение прошло от увиденного мной чудища. Через несколько секунд мчался с дикими воплями вниз по тропинке, не чувствуя под собой ног. Даже совсем забыл о своёй раненой подошве правой ноги и о своём очень плохом состоянии, которое не давало мне уснуть. Бежал так быстро, как никто никогда не бегал. Неизвестно, сколько пробежал вниз горы, поглощённый истерическим страхом, но не успел опомниться от страха, как откуда-то из леса выскочила огромная кавказская овчарка и громко лая побежала следом за мной.
   У меня словно появилось второе дыхание от добавочного страха. Быстрее пустился бежать вниз горы. Собака вплотную следовала за мной и пыталась укусить меня за пятку. Даже чувствовал, как собака тычется в мои пятки мокрыми губами и носом. У меня ещё больше прибавилась скорость. Следом за собакой из леса выскочил на лошади чабан. Чабан что-то громко кричал мне и собаке, но не мог никак понять, так как не знал этого языка и продолжал бежать, прямо как затравленный зверь. Так бежал долго и не мог остановиться, а сердце моё вот-вот готово было выскочить из груди от бега и от страха. Ни знаю, чем бы все закончилось, но зацепился ногой об какую-то палочку и со всего бега рухнул на твёрдую землю. Да так сильно, что в кровь разбил своё лицо, тело, руки и ноги. От самой головы до ног на мне не было целого места. Все тело было ободрано до крови от скольжения по горной тропинке, когда со всего маха рухнул на тропу и по инерции пролетел ещё по камням. Переломов у меня вовсе нигде не было.
   Как только свалился на землю, собака остановилась возле меня и стала гавкать, но не кусала. Подъехал на лошади чабан и отогнал от меня собаку. Но, уже через мгновение, потерял сознание, только чувствовал, как ноет от боли моё тело и меня куда-то несут большие мужские руки, которые мозолями впились в мои раны. Боль в ободранных ранах была такая ужасная, что стал стонать в бессознательном состоянии.
   Очнулся в кошарах, к вечеру нового дня. Моё тело сплошь было перебинтовано какими-то разными тряпками. Видимо, что в ауле не было бинтов. Ссадины и ушибы тоже ныли. Была такая боль, от которой хотелось выть волком. На своём лице всюду чувствовал ободранные места и синяки. Болела голова и сильно тошнило. Очевидно, опять сотрясение головы. Такое состояние у меня было во время сотрясения головы после удара мотоциклом.
   Теперь все повторилось. Вновь моя спина была холодной и не чувствовал своего тела в обычном состоянии. Возможно, что меня парализовало? Так как руки и ноги лежали рядом, как плети, а спина была, словно доска. Вокруг меня сидели мальчишки и девчонки аула. Смотрели на меня глазами полными слез и ничего не говорили. Когда увидели, что открыл глаза, то позвали старика Акмала.
  - Саша, почему так сильно бежал? Собаки не кусают. - спросил меня старик. - Где твой отец?
   Мне было больно даже моргать, ни то, чтобы говорить. Боялся, что мои заживающие раны на лице порвутся при разговоре, так как чувствовал, как они натянули моё лицо. Поэтому промолчал. Но мои солёные слезы сами по себе стали стекать по моему лицу, обжигая солью не затянувшиеся раны. Отчего мне было, больно и неприятно, но не мог пошевелиться и терпел эти издевательства от слез на самом себе.
   Все существо моей жизни было напряжено, как сильно натянутая струна, готовая в любое мгновение лопнуть, чтобы не иметь связи с музыкой жизни. Кожа на моём теле, подобно папиросной бумаги, могла от лёгкого движения в любой момент порваться, просочиться моей собственной кровью. В таком положении лежать было ужасно неприятно. Но и поменять позу также не мог. Все моё тело было парализовано от боли.
   Лишь на второй день, когда мой организм стал истощать, меня начали кормить из самодельной деревянной ложки, каким-то суповым бульоном, вкус которого не мог никак определить. Но моё сознание подсказывало мне, что если хочу жить, то должен кушать все, что мне дают эти люди. Можно сказать, что через силу, стал осторожно употреблять пищу и почувствовал, как жизнь опять возвращается в моё тело.
   Питательные соки жизни растекались по всему моему телу. До этого напряжённые от боли жилы и ткани организма стали постепенно принимать обычное состояние. Кровь в венах и артериях забурлила, ко мне вновь стал возвращаться интерес моей жизни. Вот только отца моего до сих пор рядом нет. Что с ним случилось? Может быть, каптар его убил? Сидел тогда, примерно, до середины ночи, но выстрелов из ружья не слы?шал.
   Отец прошел всю войну. Служил в "Дикой дивизии", в которой в основном были представители кавказских регионов и бывшие заключённые "смертники", у которых был только один выход - выжить и дойти до Берлина.
   Эта дивизия всегда находилась на передовой позиции советской армии. Мой отец много кратно раз рассказывал, что даже после многочисленных ранений его вновь отправляли служить в ту дивизию в передовые части. Так что у отца был богатый опят на выживание в любой ситуации, раз он выжил в такой ужасной войне с фашистами. Да и охотник он очень хороший. Никогда из охоты не возвра?щался домой пустыми руками без дичи. Очевидно, что в том есть какая-то особая причина, что он не вернулся с охоты. Надо мне только дождаться его возвращения и все будет ясно.
   Можно было бы послать за ним людей из аула, но они никогда не пойдут туда, где каптар и дикие свиньи. Каптара горцы боятся, а свиней призирают. Надо ждать, когда отец вернётся из ущелья. Отец с войны вернулся живым и тут не погибнет. Ни такой он человек, чтобы погибнуть в мирное время.
   Шёл четвёртый день ожидания отца. Люди из аула все чаще стали вспоминать каптара, Аллаха и Избербаш. Кое-что научился понимать из разговора на местном языке и сделал свой собственный вывод. Местные жители аула думают, что каптар убил моего отца. Теперь им надо меня больного и раненного отправить как-то домой в город, чтобы ещё и не умер здесь.
   Всё также лежал без движения. За мной ухаживала старая женщина, которую звали Манаба. Несколько раз приходил старик Акмал, который спрашивал меня об улучшении моего здоровья. Видимо старик сам решил отвезти меня домой в Избербаш. Просто никак не мог собраться из-за своёй семьи. Ведь он здесь в кошарах, ни только старший по возрасту, но и глава своего племени. Все слушают его и выполняют все его поручения.
  - Акмал! Прошу тебя, не увози меня домой без отца. - сказал старику, когда он вновь подошел ко мне. - В соседнем ауле, за перевалом, живут мои родственники. Ветеринар Исса и врач, его жена Маша. Отвези меня лучше туда, к ним. Они за мной присмотрят и организуют поиски моего отца. Тебе тоже не надо ехать в город. Дорога дальняя и трудная. У тебя здесь большая семья...
  - Почему сразу это ни сказал? - возмущённо, спросил старик. - Меня, как-то, Маша лечила. Если твой отец сегодня не появится, то тебя завтра отвезу на бричке домой к твоим родственникам.
   Акмал ушёл по своим делам, а остался лежать в кошарах за дувалом под камышовой крышей, через щели которой пробивались яркие лучи солнца и сушили мои заживающие раны на лице. Манаба принесла козье молоко и стала делать мне примочки на раны молоком, а после просушки ран на солнце смазала их каким-то жиром. Даже чувствовал, как после этих процедур мои раны заживают. Меня только беспокоила моя неподвижность, которая ни давала мне быстрее выздоравливать. Лежать так было тоже противно.
   Человек, по своёй натуре, очень подвижный, а тут лежу, как бревно и с пацанами из аула не могу поиграть. Мальчишки и девчонки из аула, постоянно приносят из леса различные ягоды и кормят меня ими прямо из своих рук, так как не могу руками двигать. Дети что-то приятное говорят мне на своём языке, но плохо понимаю их язык, зато жесты мне больше понятны. Вот только не могу им жестами объяснить общие по?нятия окружающей меня жизни и поэтому улыбаюсь им за их внимание, которое помогает мне выжить.
   Где-то к обеду услышал шум и крики со стороны ущелья. Прибежали пацаны, без всяких объяснений они подняли меня на руки и понесли на другую сторону дувала, откуда было видно ущелье. Со стороны ущелья, опираясь на палку, шёл мой отец. Едва он вышел из теневой полосы гор на поляну, как тут же свалился на землю. Мужчины из аула побежали к моему отцу и на своих руках принесли его к кошарам. Лицо отца было обросшее щетиной, а также измучено длительным голодом и бессонницей. На голове у отца запеклось много крови.
   Отца положили рядом со мной у дувала и сделали ему искусственное дыхание. Отец открыл глаза и на одном дыхании выпил целый кувшин козьего молока, которое ему дал старик Акмал. Отца никто из аула не спрашивал, где он был четыре дня. Все были рады тому, что мой отец остался жив и его не убил каптар. Может быть, отец был без сознания все четыре дня? Возможно, что каптар ранил отца?
   Отец спал до следующего утра. Но уже с первыми лучами солнца стал вести переговоры с Акмалом, чтобы вывести убитого им секача из ущелья в Избербаш. Старик соглашался выполнить уговор насчёт обещанных баранов, гусей и кур, но вывозить отсюда секача категорически отказывался. Говорил отцу, что у него бричка поломалась и лошадь сильно больна. Хотя вчера говорил, что отвезёт меня на бричке к тёте Маши. Значит Акмал сейчас врал, так как после секача, то есть свиньи дунгус, мусульманам пользоваться бричкой и лошадью вообще нельзя. Бричка и лошадь в горах стоят очень дорого. Купить такое добро им в горах негде. В горах лошадь дороже золота.
   Аллах не велит мусульманам трогать дунгуса, грязное животное, которое испоганило место купания Мухаммеда, проповедника Аллаха. Когда Мухаммед купался в водоёме, в это время пришла свинья и легла туда своёй грязной задницей, тем самым испоганила святое место ислама. Мухаммед сказал, что эту часть свиньи кушать нельзя, но только не уточнил именно какую.
   По этой самой причине мусульмане не едят свиней вообще и призирают свиней за скверный поступок перед исламом. Так мне объяснил один мусульманин. Вот почему старик Акмал ищет любую причину, чтобы только жители аула не имели контакта с дунгусом и не осквернили свиньёй место в своём ауле. Так как нельзя будет пользоваться осквернённым видом.
  - Если оставлю секача у вас в ущелье, - со злобой в голосе, сказал отец, - то он станет разлагаться и в вашей долине начнётся эпидемия. Тогда вам никто не поможет и вам придётся либо вымирать всем аулом, либо покинуть долину навсегда.
   Так что у вас нет другого выхода, как только помочь мне вынести секача из ущелья, хотя бы до моей машины. Чтобы не осквернять ваш обычай свиньёй, привяжу секача к двум длинным палкам. Четверо мужчин возьмутся за концы этих палок и вынесут секача к моей машине. Так никто из ваших мужчин не коснётся дунгуса. Дальше с дунгусом разберусь сам. Вы лишь помогите мне с ним до погрузки на машину.
   Старик Акмал долго беседовал с мужчинами своего аула, но никто не соглашался. Тогда Акмал показал на троих рослых парней и сам пошёл четвертым. Вероятно, это были дети Акмала, которые не посмели выступить против воли старика и повиновались его приказу. Мой отец, с ружьём и верёвками, пошёл следом за стариком и его парнями. Они ещё не успели выйти на поле, как со стороны кошар за ними побежал ещё один парень, видимо с их рода. Решил помочь своим соотечественникам и моему отцу.
   Вся группа в шесть человек остановилась и после непродолжительного разговора с этим парнем, двинулись дальше в ущелье. Старик Акмал дальше не пошёл. Он вернулся обратно в свои кошары и занялся своим привычным делом. Все зеваки разбрелись по своим местам. Манаба принесла мне кушать суп. К полному выздоровлению мне нужно было хорошо кушать и набираться калорий.
   Через пару часов появился мой отец с парнями. На двух длинных шестах парни несли огромного кабана-секача, который был настолько большой и тяжёлый, что два толстых шеста прогибались с кабаном почти до самой земли. Парни едва передвигали свои ноги под тяжестью этого груза. Трофейная процессия направилась в сторону нашего драндулета, который стоял далеко от кошар, чтобы запах дунгуса не осквернял жилище мусульман. Парни подошли к нашей мотоколяске и положили кабана на выступ сзади сидения.
   Драндулет вздрогнул всем своим корпусом и спустил свой дух сразу с двух задних колёс. Затем слегка качнулся взад, задрал к верху своё единственное переднее колесо и перевернулся кверху колёсами, сбросив с себя секача, который бухнулся на землю. Зрелище было, словно на родео у ковбоев с Дикого Запада. Драндулет вращал колёсами, как раненый бычок копытами. Туша кабана валялась рядом прямо на дороге.
   Отец ни стал убиваться горем. Он тут же перевернул мотоколяску обратно на колёса. Достал из-под сидения драндулета насос и ниппеля для колёс. Так как старые ниппеля лопнули под тяжестью кабана. Заменил оба старые ниппеля на новые и быстро стал качать колеса своёй мотоколяски. Парни по очереди помогали отцу качать колеса. Вскоре драндулет был готов к дальнейшей поездке. Как заядлый ковбой, отец лихо вскочил в мотоколяску.
   Отравляя окружающую среду копотью из выхлопной трубы драндулета, он скрылся на другой стороне долины, откуда постоянно доносился рёв тракторов и машин. Там, в сторону посёлка Сергокола, шло какое-то строительство. Наверно строили дорогу. Машины ездили вкруговую от долины, где находились эти кошары.
   Прошло больше часа, прежде чем мы увидели огромный самосвал, в кузове которого лежал наш драндулет. Туда же парни закинули секача вместе с шестами, на которых он был привязан.
  Мой отец дал какие-то указания старику Акмалу насчёт меня, а сам забрался в кабину самосвала и уехал домой в Избербаш. Обратно остался лежать там же у дувала в шалаше, который для меня смастерили мальчишки аула.
   Меня постоянно охраняла кавказская овчарка по кличке Абрек. Рядом бегали девчонки в длинных платьях до самой земли, с босыми ногами. Лежал в шалаше и наблюдал за этими девчонками сквозь щели. Старика Акмала долго не было. Лишь к обеду старик Акмал появился на бричке, в которую запряжены два огромных вола с горбами. Наверно старик Акмал ходил куда-то пешком за этими волами с бричкой.
  "Может быть, действительно лошадь в ауле заболела?" - подумал о ситуации. - "Старик не врал, а мне пришлось плохо о нём подумать. Запряжённые волы, точно для меня. Теперь он меня неделю будет везти домой"
  - Ты больной и не на скачках, - залез дед в мои мысли. - Тебя повезу, как больного прямо домой к твоим родственникам.
   В последний раз меня кормила Манаба бульоном, на бараньем жиру от курдючного сала. Пришли пацаны. Они помогли старику Акмалу удобно положить меня на бричку в большую кучу сена. Под мою голову постелили охапку жёлтой соломы, чтобы удобно было лежать и все видеть. Каждый мальчишка, а затем и девчонки, по очереди пожали на прощанье мою правую руку, которая лежала плетью на сене рядом с моим телом.
   Почти не чувствовал пожатия рук. Но прикосновение рук девчонок определил сразу. Руки у девчонок были какие-то мягкие и нежные. Такие же руки, как у девчонок нашего класса. Когда девчонки одноклассницы приходили ко мне в больницу и жали мне руку, тогда тоже ощущал приятное прикосновение их нежных рук и меня это волновало.
   Тогда, как и сейчас, вся душа моя невольно трепетала. Мне очень хотелось продлить приятное прикосновение девичьих рук. Девчонки аула, как замарашки, но они все-таки тоже девчонки. Может быть, какая-то из этих девчонок станет женой одного из моих друзей из горного аула...
   Наше затянувшееся прощание прервали волы. Когда старик Акмал привязал на оглобли палку с пучком соломы перед мордами волов, волы тут же потянулись к соломе. Качнув слегка своими большими горбами на холке, волы медленно двинулись в путь. Бричка заскрипела под тяжестью груза и от своёй ветхой старости. Колеса, повинуясь движению волов, покатили меня к пыльной дороге через горный перевал в сторону аула, в котором жили наши родственники, терские казаки. Опять у меня с ними продлится наше знакомство.
   Волы медленно раскачивали своими огромными бёдрами, как та полная дама с собачкой вовремя своёй очередной прогулки в городском парке. Также как полной даме, волам некуда было спешить, поэтому они медленно жевали пучок свежей соломы и на ходу обильно удобряли землю и колеса брички. Назойливые мухи тучами летали вокруг свежей халявы из помёта волов, на которой можно было отложить яйца со своим потомством и заодно полакомиться дармовым деликатесом волов. Волы нехотя отбивались длинными хвостами от назойливых мух.
   Тяжело фыркая на подъёме в гору, пускали огромные пузыри из мокрых ноздрей. Старик Акмал слегка шлёпал ореховой веткой по толстым задницам волов, слева и справа, направляя движение брички в центр дороги. Волы нехотя поворачивали свои бедра от шлепков ореховой веточки. Бричка медленно передвигалась к центру, закрывая волами проезжую часть дороги. Ползли дальше, чем думал.
  - Так никуда не доедим, - сказал старику. - Ползём, словно черепахи. Можно быстрее двигаться?
  - Тише едешь, дальше будешь, - ответил Акмал, старой поговоркой. - Сегодня будем на месте.
   Ничего больше ни сказал. Закрыл глаза и стал дремать, чтобы как-то мне сократить дорогу в горах. Вообще-то мне некуда было спешить. Можно было хорошо выспаться в мягкой соломе.
  
  8. Настины проделки.
   Когда вечерние сумерки медленно, словно наши волы, стали продвигаться от гор в долину, то услышал лай собак из аула, где жили мои родственники. Несколько самых внимательных собак, почуяв волов, начали своим лаям ругать пришельцев из другого аула за вторжение на их территорию. Громадные волы старика Акмала совершенно не обращали никакого внимания на истерический лай собак. Как ни в чём не бывало, волы жевали сено, размеренно вышагивая в глубину чужого аула и обильно удобряя своим помётом единственную улицу аула, которая разделяла аул.
  - Боже мой, Шурка, что с тобой случилось? - запричитала тётя Маша, когда волы медленно повернули к ним во двор. - Ты чего перевязан грязными тряпками? Ни как каптар, тебя в горах зашиб?
  - Нет, тётя Маша, это сам так сильно упал, - ответил. - Каптар меня напугал на горной тропе.
  - Ты, что, действительно видел каптара? - удивлённо, спросила Настя. - Расскажи мне про него.
  - Отстань от парня! - прикрикнула тётя Маша, на свою дочь. - Его лечить надо, а после расспрашивать об этих каптарах. Ты лучше иди воду нагрей для брата. Посмотри на него, какой он грязный. Можно подумать, что его выкатали в грязи и после всего обмотали грязными тряпками.
   Настя ушла в дом. Тётя Маша, старик Акмал и три женщины аула осторожно сняли меня с брички. Понесли на руках в русскую баню возле дома. Настя принесла мне туда из дома чистое белье. Стала растапливала печку дровами под огромным котлом с водой.
   Меня положили на широкую лавку. Тётя Маша осторожно стала снимать с меня все повязки, которые намотали на меня в ауле. Тряпки больно вскрывали мои раны. Мне было стыдно показы-ваться голым перед девчонкой.
  - Сейчас же брысь отсюда, - сказала тётя Маша, своёй дочери, которая внимательно смотрела, как с меня снимают грязные повязки. - Нечего тебе на голого парня смотреть. Слишком мала. Быстро иди, уложи детей спать, и сама тоже ложись. Завтра рано утром будешь помогать мне на кухне.
  - Словно твоих больных голыми не видела, - огрызнулась Настя, на замечания матери. - Детям тоже рано ложиться спать. На кухне утром и без тебя справлюсь. И так знаю, что мне делать.
   Тётя Маша взяла веник и запустила им в Настю, которая едва успела скрыться за дверью бани. Затем тётя Маша открыла свою медицинскую сумку и перекисью водорода стала обрабатывать мои не зажившие раны, которые были настолько грязные, что мне уже можно было, давно подхватить заражение.
   Когда мои раны были обработаны, то тётя Маша приготовила какой-то раствор, обмакнула в него большой тампон, отжала его и стала протирать все моё тело. Постепенно моё тело очистилось и стало совершенно белым. Словно только что вернулся на землю с того света.
  - Так тебя можно очистить от грязи, - как бы в оправдание за свои услуги, сказала тётя Маша. - Иначе, грязь расползётся по твоим ранам и у тебя будет гангрена. Так что терпи казак - атаманом будешь. Раны у молодых на свежем воздухе заживают быстро. Через неделю будешь здоров.
   Терпеть медицинскую скорую помощь мне пришлось долго. Уже стал засыпать, когда тётя Маша закончила больные процедуры. Моё тело постепенно стало наслаждаться от чистого воздуха.
  - Что с ним случилось? - услышал, сквозь сон, голос дяди Ильи. - Словно волки задрали в лесу.
  - Это ты у него завтра сам спросишь, - ответила тётя Маша. - А вот Сергею следует всыпать ремня, за такое отношение к собственному сыну. Он даже не соизволил нам сказать о травме сына. Неделю Сашка такой. В соседнем ауле в кошарах валялся. Он говорит, что каптар его напугал.
   Они долго обсуждали какие-то проблемы жизни, но мой разум уже ничего не понимал сквозь сон. Только почувствовал, как сильные руки дяди Ильи подняли меня и понесли в дом с верандой в детскую спальню, где спал у них в прошлую неделю. Меня чем-то укрыли просторным, так как прохладный воздух гор освежил вначале моё лицо, а затем проник под ткань, которой было укрыто моё тело, приятно коснулся открытых ран. Почувствовал облегчение. Напряжение спало с меня.
   Спал, наверно, очень долго, так как когда открыл глаза, то увидел перед собой лицо Насти и услышал во дворе детский смех. Посмотрел на стены, но часов "кукушка" нигде не было. Такие часы всегда висели в любой казачьей избе. Значит, они есть где-то в другом месте или часы убрали, чтобы дольше спал. Отсюда вывод, что проспал в этой кровати много часов, времени.
  - Саша, как хорошо, что ты проснулся, - сказала Настя. - Тебя сейчас буду кормить. Вон, как ты сильно отощал за неделю в кошарах рядом с отарой овец. Просто одна кожа и кости. Прямо как завшивевшая овца. Когда поешь, то будешь рассказывать мне, как ты повстречался с каптаром.
   Когда Настя говорила о том, что мне удалось сильно похудеть за эти дни, тут на мне она приподняла простынь, которой был укрыт. Увидел себя совершенно голым. Не знаю, что этим поступком хотела определить Настя, то ли моё похудание, то ли ей просто хотелось посмотреть на голого парня, пусть даже на своего двоюродного брата.
   Не мог прикрыть себя от Настиных глаз, так как руки мои оставались по-прежнему без движения. Этим воспользовалась Настя и наслаждалась созерцанием моего обнажённого тела. Знала, что не смогу противиться. Наверно она вообразила из себя моего доктора.
  "Ну и пусть смотрит" - подумал с усмешкой. - "Мне что, жалко, что ли. От меня голого ничего не убудет"
   Настя принесла суп с лапшей на курином бульоне и домашние котлеты с картошкой, жаренной на курдючном жире барашка. Настолько был голоден, что Настя едва успевала меня кормить с ложки, придерживая меня левой рукой за спину, чтобы во время еды не свалился с подушки, которую, Настя, мне подложила под спинку железной кровати на пружинах.
   Двигая усиленно своими челюстями во время еды, невольно раскачивался на мягкой постели и, вдруг, почувствовал, что руки как-то инстинктивно опираются о постель, чтобы сохранить равновесие моего тела и не свалился с кровати. Для меня это было радостным началом моей новой жизни, которая едва не оборвалась на горной тропинке, когда обдирал себя об острые камни.
  - Мне, кажется, что руки мои начинают двигаться?! - радостно, сообщил Насте. - Это хорошее начало дня. Может быть, так за пару дней поднимусь на ноги и уеду к себе домой. В морской воде у меня быстро затянутся раны. Намного быстрее, чем в больнице от любых лекарств...
  - Мы сейчас тебя проверим, насколько ты здоров, - деловым тоном доктора, сказала Настя. - Принесу медицинские инструменты. Мы будем исследовать все твоё тело на предмет здоровья.
   Настя ушла из комнаты и вскоре вернулась, с медицинской сумкой в руках и в белом халате, накинутом на её почти голое тело, которое было видно через белую ткань халата. Под халатом на Насте были только белые трусы и розовые соски слегка выпуклой груди нагло просматривались сквозь белую ткань халата.
   Понимал, что она мне двоюродная сестра, но она все-таки девчонка и такой её вид, тревожил мои не развитые мужские чувства. Мне было как-то не по себе, но ничего, ни стал говорить Насте и прямо в упор нагло разглядывал сквозь ткань её соски. Настя делала вид, что не замечает моего наблюдения за её сосками. Стараясь держаться непринуждённо.
  - Может быть, лучше позовём тётю Машу? - неуверенно предложил, волнуясь от такой близости Насти. - Она все-таки врач, знает намного лучше тебя, как определить моё состояние. Тебе этому надо учиться. Ты можешь легко ошибиться в диагнозе определения состояния моего тела.
  - Мамы нет дома, - сурово, ответила Настя. - Знаю, как поступать с больным. Если тебя раздражает моя близость, то ты не думай обо мне, как о девчонке, а думай, как о враче, которому дозволено трогать все части тела больного человека. Все равно, кто больной, женщина или мужчина. Мы немедленно начнём обследование. Сейчас определим состояние твоего израненного тела.
   Настя раскрыла медицинскую сумку, достала из неё бутылочку спирта и обыкновенную иглу. Затем Настя надела себе на руки новые акушерские перчатки. Взяла в руки кусочек белой ваты. Смочила вату из бутылочки со спиртом и тщательно протёрла иглу. Все её движения были, как у настоящего врача. Словно Настя много лет занималась этой работой и знала все о больных. Но настороженно следил за её руками. С волнением думал, чем закончатся такие процедуры.
  - Сейчас буду колоть все ваши конечности, - тоном доктора, предупредила Настя. - Вы будите мне говорить ваше состояние во время укола. Только так мы сможем точно определить диагноз вашего заболевания. Такие методы лечения принимали даже во время династии фараонов.
   Настя подняла мою почти бесчувственную руку и уколола иглой средний палец. Слегка дёрнулся, но сильной боли почти не почувствовал. Тогда Настя уколола средний палец левой ноги. Все также повторилось. Наверно вправду у меня были проблемы с конечностями мои рук и ног.
  - Плохи ваши дела, любезный, - угрожающе, заявила Настя. - Вы совсем не чувствуете боли от уколов. Придётся обследовать на предмет реакции вашего тела к другим сложным процедурам.
   Настя взяла левой рукой край простыни и оголила все моё тело. Подошла к ногам и левой рукой подняла мою правую ногу за пятку. После чего Настя уколола иглой в пятку. Но мне также не было сильно больно. Почти не дрыгал ногой. Лишь сама нога слегка качнулась от укола. Даже моей души от страха не было к этим процедурам. Хотя прекрасно понимал, что это глупые процедуры.
  - Если ваш мужской орган в таком же состоянии, - сказала Настя, протягивая свою руку в акушерской перчатке к моему мужскому достоинству. - То тогда, любезный, у вас полностью атрофированы все ваши конечности. Придётся проводить вам кастрацию, чтобы так спасти вашу жизнь.
   Настя взяла правой рукой в акушерских перчатках моё мужское достоинство и замахнулась иглой. Меня всего затрясло в ознобе. Возможно, от прикосновения Насти к моему члену или от страха перед уколом. Вдруг подумал, что на этом жизнь моя полностью закончится. Чем могли закончиться такие Настины процедуры лечения, не знаю. В этот момент в комнату зашла тётя Маша.
  - Ах, ты, дрянь! - прямо с порога закричала тётя Маша и выхватила из рук Насти уже зловеще нацеленную иглу. - Ты чего это себе позволяешь? Вот, отцу все расскажу, про эти твои проделки. Он тебе так всыплет. Разве так можно поступать с больным человеком? Тоже мне доктор!
   Настя опустила голову. Она сразу, молча, быстро ушла из комнаты на веранду. Тётя Маша осторожно прикрыла меня белой простыню. Тут же собрала в саквояж все медицинские инструменты.
  - Она, что с тобой делала? - сурово, спросила тётя Маша. - Какие-то опыты над тобой проводила?
  - У меня слегка пошевелились руки, - виновато, ответил. - Вот, она уколами проверяла стояние.
  - Тебя надо отправить в больницу, - серьёзно, сказала тётя. - Иначе, девчонка, тебя кастрирует.
   Тогда не знал, что такое "кастрирует", но понял, что это что-то страшное и могу погибнуть. Мне стало очень жалко самого себя и у меня на глазах появились слезы, которые скользнули по моим щекам, сразу, привычно, вытер слезы рукой. Задолжала от радости и стал сильно плакать. Во мне все сразу зашевелилось. Понял, что контужен был больше от страха, чем от боли.
  - Теперь ты скоро встанешь на ноги, - радостно, сказала тётя Маша, - можешь оттаскать за косы эту наглую девчонку, которая позволила себе сделать тебя подопытным кроликом. Тебе разрешаю всыпать ей хорошо, чтобы впредь не было повадно издеваться над телом больного.
   Ревел, как корова и обеими руками размазывал слезы по своим щекам. Очевидно, мне нужно стрессовое состояние, чтобы вернуть себя к обычной жизни. Настя, возможно, даже не сознавала, что делала со мной, но своим поведением и разгоном тёти Маши устроила такой мне стресс, что после которого мои конечности пришли в движение. Готов был расцеловать Настю за её поступок, а ни таскать за волосы, как сейчас мне предложила её мама. Однако Настя спряталась где-то в доме, чтобы ей отец не всы?пал.
   После обеда, из города, приехала машина скорой помощи. Видимо водитель самосвала, который отвёз секача и наш драндулет, показал медикам скорой помощи дорогу в аул, когда возвращался от нашего дома к себе на стройку в селение Сергокола. Сейчас меня заберут в больницу.
  - Так, молодой человек, - сказал мой лечащий доктор, который приехал вместе с машиной скорой помощи, - сейчас мы будем собираться в больницу. До полного выздоровления ты будешь рядом со мной. Больше таких прогулок в горы у тебя не будет. Собирайся в дорогу!
   Чтобы не вести меня совершенно голым, тётя Маша надела на меня Настину ночную сорочку, которая просвечивалась больше, чем у Насти врачебный халат. Но другой одежды для меня не было. Моя чистая одежда осталась в ауле, а сюда старик привёз меня в обмотках.
   Прикрывал своё мужское достоинство руками и самостоятельно спустился во двор, где меня поджидала Настя. Она стояла под домом, хихикая себе в руки, рассматривала всего меня. Мне, собственно, стесняться было некого. Все, кто здесь находился, уже видели меня голым много раз.
   Так что, это так, для приличия, прикрывал свой срам, чтобы как-то интеллигентно выглядеть в таком одеянии, которое путалось у меня под ногами, так как никогда не одевал такой длинной рубашки, тем более от девчонки.
   Хорошо, что больничная машина находилась ря?дом. Мне не пришлось долго смешить Настю. Своим полуголым видом. В её ночной рубахе.
   Помахал Насте своёй свободной рукой, когда мне санитары помогали сесть в больничную машину и лечь на большие носилки.
   Мне совершенно не было видно в пути, как мы едим по горной дороге, так как сесть в машине было негде. Поэтому лежал постоянно на носилках разглядывая потолок больничной машины. Машина дёргалась из стороны в сторону по разбитой транспортом горной дороге. Меня бросало на носилках, как мешок наполненный картошкой. Санитары постоянно поправляли носилки, чтобы не свалился им на ноги.
   Когда машина спускалась вниз, то сползал к переднему сидению и стукался головой об железки. Стоило машине подниматься на гору, тут же сползал ногами к задней двери и рисковал вылететь с машины, если бы задняя дверь открылась от удара моих ног. Был бы на моём месте сильно больной, то, наверно, отдал бы богу душу от такой езды. Но терпел побои. Видимо, шёл на поправку и никак не собирался умирать от ударов.
   Так мы ехали долго. На трассе Махачкала-Баку, как только выехали на полотно асфальта дороги, машина выровняла своё движение. Мог спокойно лежать, без опаски получить увечье. До городской больницы было с десяток километров, которые машина преодолела очень быстро. В больнице меня поместили в отдельную палату рядом с кабинетом главного врача больницы.
   В палате была решётка на окнах и железная дверь с окошком-кормушкой. Ну, прямо, как в тюремной камере. Только милиции или охраны у дверей ни хватало. Видимо, что в этой палате держали буйных больных (психов), а возможно, заключённых, которые были сильно больны. Теперь меня, как психа, как заключённого собирались лечить в этой палате, для особо нервных больных.
  - Теперь, молодой человек, ты никуда не сбежишь, - строго, сказал доктор. - Будем охранять тебя до полного твоего выздоровления. Сейчас переоденься, хорошо поужинай и ложись спать. Больному нужен отдых. Хороший сон, как хорошее лекарство, лечит тело и душу больного человека.
   Мне не хотелось подчиняться указаниям доктора, но мои ноги плохо слушались, не мог никуда убежать. К тому же теперь был в палате за решёткой и под пристальным надзором. Моё сознание подсказывало, что мне стоит остаться тут и поддержать своё здоровье, пока вылечусь.
  
  9. Охотничьи страсти.
   На следующий день в моей палате было массовое посещение. Первой пришла моя мама, уговорил её идти домой. Себя чувствовал ни так безнадёжно, чтобы маме сидеть ночью у моей постели. Мог сам за собой ухаживать и передвигаться по палате. У мамы дома ещё есть два сына-близнеца. У первенца Сергея при рождении врачи щипцами проломили череп. Ему теперь постоянно нужен был присмотр, так как мозг Сергея, фактически, не защищён и любой толчок в голову может привести его к гибели.
   Кроме того, у мамы была новая забота, это секач, которого надо продать на мясо русским жителям Нового городка. Так что мама у меня в гостях не задержалась. Когда выложила на тумбочку принесённые мне продукты, тут же ушла домой. Мне искренне было жалко свою маму, что у неё столько много проблем с сынами и с мужем. Примерно через час в гости пришёл мой отец. От него так сильно пахло водкой, что его сразу попросил открыть у меня в палате форточку, чтобы самому не опьянеть от водочного перегара, который шёл от отца.
  - Папа, где ты был эти три дня? - сходу, спросил отца. - Когда оставил меня одного на тропе.
  - Когда спустился вниз ущелья к звериной тропе, начал отец, свой рассказ, - то услышал движение стада свиней. Мной овладела страсть охотника. Сел в засаду и стал там ждать. Стадо свиней было большое.
   Даже оторопел от такой неожиданной встречи. Мог почти, не целясь настрелять с десяток свиней. Но дал слово старику Акмалу убить секача и должен был его дождаться. Ждать долго не пришлось. Секач был настолько огромен, что его клыкастая морда резко выделялась над спинами всех свиней. Секач, как подобает вожаку стада, постоянно следил за передвижением стада и почти ничего ни ел. Лишь после того, как стадо сгруппировалось в одном месте и на стражу встали молодые самцы, секач принялся утолять свой голод. Секач ел долго, терпеливо ждал, когда секач приблизится ко мне.
   Как только секач попал мне на мушку ружья. Собирался выстрелить, где-то рядом раздался рёв неизвестного мне зверя. Стадо свиней тут же покинуло своё лежбище, а сам секач словно растворился с моих глаз. Конечно, после всего этого зрелища не мог сразу покинуть место своёй засады. Стадо могло опять вернуться. Остался ждать секача.
   Подумал, что ты ни станешь оставаться на ночь в горах один и уйдёшь в кошары. Поэтому ни стал подниматься на опушку леса к тебе. Как раз в этот момент стадо свиней вновь повернуло ко мне. Но лишь стоило мне опять взять секача на мушку, как тут же вновь раздался странный рёв, и опять упустил секача из вида. Ну, разве может охотник уйти без добычи в таких условиях.
   Дал себе слово, что не сдвинусь с этого места, пока не пристрелю этого секача. Стаду все равно некуда деться от меня, рано или поздно, преодолевая страх перед человеком, стадо свиней двинется к водопою, который находится ниже в ущелье. Тогда пристрелю секача, он все равно пойдёт ко мне, так как другой тропы в ущелье нет. Мне лишь осталось ждать этого момента, который мог быть там в любое время. Мог секач и вообще никогда не появиться. Но моя страсть к охоте оставила меня ожидать.
   Время шло, а вернее, мелькало, но только все постоянно повторялось. Стоило мне взять секача на мушку, как вновь раздавался рёв и секач исчезал куда-то из виду. Все выглядело так, словно кто-то слишком умный контролировал данную ситуацию. Хотелось его обматерить, но понимал прекрасно, что мой голос только спугнёт стадо свиней, которое уже стало привыкать к моему присутствию. Некоторые дикие свиньи совсем осмелели.
   Прекратили метаться в истерике от зова вожака и расположились прямо вблизи меня, так близко, что мог свободно на выбор пристрелить пару самых больших свиней. Вот только секач постоянно находился на расстоянии где-то в засаде, как подобает вожаку, охранял своё стадо. Мне никак не удавалось поймать секача на мушку своего ружья. Так просидел рядом со свиньями до самой поздней ночи.
   С приходом ночи совершенно потерял из виду расположившееся на ночь рядом стадо свиней. решил поспать до утра и на рассвете подстрелить секача. Чтобы меня ночью сонного не растоптало перепуганное кем-то стадо свиней или не загрызли хищные звери, осторожно забрался на ближайшее дерево, расположился между двумя стволами, крепко привязал себя ремнём к дереву. Свежий воздух, напряжение в этой охоте и усталость за день, быстро склонили меня ко сну. Даже не почувствовал, как там крепко уснул.
   Проснулся во второй половине следующего дня. Земля под моим деревом была истоптана следами свиней и огромными стопами человеческих ног. Точно такими следами, как на кукурузном поле. По свежим следам под деревом было видно, что каптар и стадо свиней прошли мимо меня ранним утром к водопою, а затем ввернулись обратно в горы. Так сильно спал, что ничего не слышал. Мне было обидно за самого себя. Ка?кой тогда охотник, если проспал целое стадо дичи. Естественно, что было стыдно вернуться без добычи.
   Возвращаться в кошары ни стал. Пищи много в лесу и все ещё лето, мне здесь жить было можно. Наевшись сочных плодов и ягод, решил опять остаться в засаде у звериной тропы. Тем более что свиньи хрюкали где-то рядом за кустами ущелья. Однако, в течение всего светового времени этого дня, свиньи не спускались по тропе к моей засаде.
   Бесполезно ждал до глубокой ночи. Свиньи находились где-то близко, но в мою сторону они не шли. Может быть, это свиньи чуяли меня и поэтому не решались спускаться ниже, а, возможно, корм там был лучше, чем возле водопоя? Но пить свиньи все равно когда-то захотят. Тогда явятся сюда к водопою вместе с вожаком.
   Второй день моего пребывания в засаде тоже ни дал никаких результатов. Уже было собирался уходить отсюда, как, вдруг, стадо свиней повернуло в мою сторону и с рёвом ринулось вниз ущелья, сметая все на своём пути. Едва успел спрятаться за огромное дерево, чтобы не быть истоптанным копытами диких свиней, которые испуганные кем-то пронеслись мимо меня. Очевидно, что этот кто-то был страшнее, так как свиньи ничуть не испугались моего присутствия. Они проскочили рядом со мной, как мимо пня от дерева.
   Даже ёжику понятно, что он колючий. Понял, что стадо вскоре вернётся обратно. Ему в долине делать нечего. В долине много людей, а люди страшнее любого зверя. Надо мне только ждать, когда свиньи вернут обратно. Тем более что ветерок в мою сторону и секач в этот раз не обнаружит меня в засаде на него.
   Но ждать мне свиней пришлось долго. В ущелье стало темнеть, когда послышалось хрюканье стада свиней. Приготовил ружье и нацелился в сторону этого стада свиней, готовый нажимать курок ружья в любой момент. Однако и этот момент был мучительно долгим для меня. Стадо свиней шло, а секача все нет.
   Секач появился совершенно неожиданно рядом. Совсем ни там, куда нацелил своё ружье. Сразу резко перевёл мушку ружья на секача и в тоже мгновение прогремел выстрел. Секач слегка качнулся и нагнулся на передние копыта. Вторую пулю влепил секачу прямо между глаз. Секач сразу завалился на правый бок.
   Из головы секача и с его правого бока стекала яркая алая кровь. Секач был мёртв. Секач лежал всего в десяти шагах от меня. Мне его стало даже жалко, что он так геройски погиб, защищая от меня своё стадо, а его пристрелил, просто, как убийца. Но что поделаешь, такой жестокий мир в дикой природе.
   После своих черных размышлений, хотел подойти к секачу, но в это время ветки впереди стоящего дерева резко качнулись. Прямо рядом с секачом появилось это существо, которое горцы на Кавказе называют каптаром. Теперь у меня совершенно не было сомнений в том, что каптар существует. Мне только стоило нажать на курок ружья, чтобы пристрелить каптара. Но каптар был сильно похож на чело?века. Моя рука дрогнула, не посмел в него выстрелить. Ведь мог убить человека, который сильно воло?сатый и всё.
   Каптар был ростом около двух метров. Всё его тело было покрыто густыми волосами. Именно волосами, как у людей, а не шерстью звериной. Точно такие волосы огромными прядями падали с головы на его плечи.
   У него даже на лице всюду были такие точно волосы, как на теле. Словно на человека надели маскарадный костюм из волос. Лишь на огромных ладонях не было волос. Большое тело каптара было настолько мощное, что даже через волосы чувствовались мощные мускулы. По всему мож-но определить, что он мужского пола.
  "Раз есть мужчина, то есть где-то и женщина такая" - подумал и стал ожидать даму каптара.
   Как заворожённый смотрел на это существо и не знал, что же мне делать дальше. Стрелять или нет? У меня от напряжения аж руки свело. Лишь палец на спусковом крючке медленно сжимался. Мой разум протестовал, а звериный инстинкт охотника приказывал мне убить каптара. В то самоё мгновение, когда мой палец на крючке почти сжался, что-то тяжёлое ударило меня с огромной силой по голове.
   Только почувствовал, как во время падения выстрелил из ружья. Все сразу перевернулось перед моими глазами, словно падал в какую-то тёмную бездну ада. Моё тело и душа летели куда-то в пропасть, куда не хотел мой разум.
   Находясь в бессознательном состоянии, почувствовал, как чьи-то огромные руки подняли меня над землёй и понесли куда-то вниз. Словно сквозь сон мне казалось, что меня окружают каптара, тот чёрный и другой совершенно с человеческим обликом, похожий на богатыря из русской народной сказки.
   Огромная борода и доброе лицо напоминали мне кого-то из моего далёкого детства. Пытался вспомнить, где видел это лицо когда-то, но боль в голове мешала мне. Мои мысли так путались с болью, как птичка в паутине.
   Пришёл в сознание ранним утром. Голова сильно болела, под собой чувствовал влагу. Пересиливая боль, открыл глаза, увидел, что нахожусь в совершенно другом месте ущелья. Ни там, где подстрелил секача, а возле красивого водопада, который стекал с отвесной стены украшенной барельефом похожим на лицо того каптара, которого хотел подстрелить этой ночью.
   Подумал, что все нахожусь в бреду и сильно ущипнул себя, чтобы определить через боль, что это ни бред, а вполне реальная моя жизнь.
   Когда ощутил, что все это у меня наяву, то стал осторожно оглядываться. Так как хотел понять, где нахожусь, и, что со мной произошло ночью? Мне все также казалось, что окончательно не пришёл в себя от сна и боли.
   Это место в ущелье, как райский уголок, всюду поросшее ягодниками и плодовыми деревьями. Вокруг большая трава и папоротник с человеческий рост. Но самоё удивительное то, что рядом со мной был убитый мной секач. Такой огромный боров, ну, прямо, как хороший бычок. Вот толь-ко какую надо было иметь силу, чтобы принести меня и этого секача за километр через ущелье?
   Ну, вес этого секача, при?мерно, триста килограмм и плюс девяносто килограмм. Почти четыреста килограмм тащить сквозь заросли мог только трактор-тягач или вездеход. Всюду на земле были следы каптара и стада свиней. Кто же меня и секача принёс к водопаду? Может быть, что этот каптар какое-то разумное существо, как человек. Наверно есть такие огромные люди у нас в горах.
  - Это все сделали Егорыч и его сын Миша, - сказал отцу. - Тебе ничто не приснилось. Все так и было. Только они могли тебя и секача принести сквозь большие заросли ущелья к водопаду...
  - Постой! Постой! Какой Егорыч и Миша? - спросил отец. - У тебя бред что ли? Откуда ты знаешь?
  - Никакой у меня ни бред, - ответил, отцу. - Видел этот водопад и человека всего волосатого. Звать его Миша, сын Егорыч. Они жили в домике возле маяка, у моря за пресными заливами. Это их домик сожгли, когда простудился и болел почти три месяца. Они были нашими друзьями...
   Рассказал отцу про наши ночные рыбалки с Мишей и Егорычем. Как мы все лето ловили с ними рыбу, а говорили дома, что мы помогали рыбакам колхоза. Рассказал так же про купание с пацанами у водопада. Рассказал так же, что следу на кукурузном поле оставили Миша и Егорыч.
  - Что же ты мне раньше об этом ничего не сказал? - возмутился отец. - Ведь мог человека убить.
  - Папа, ты меня о них не спрашивал, - ответил. - Ты сам, мне не все рассказываешь о своих событиях. Даже о твоих родственных корнях ничего не знаю. Кто ты? Откуда корни твоего родства.
   Отец пробурчал что-то себе под нос и задумался о чём-то своём. Тоже молчал и думал, что на следующие летние каникулы обязательно с друзьями найду Мишу и Егорыча. Хватит им от людей скрываться по лесам. Они такие же люди, как и мы все. Им нужно жить среди людей, а не где-то в лесу, как диким зверям. Надо обязательно выручить из беды наших друзей. Пусть живут с людьми.
  - Этого Егорыча, случайно, не Тимофеем звали? - спросил меня, отец. - Был у меня один знакомый гигант в детстве. Наш дальний родственник среди казаков. Звали его Тимофей Бакулин. Трёхметрового роста детина, который подковы гнул одной рукой. Его отца звали Егор Матвеевич Бакулин. Выходит, что Тимофей мог просто называть себя Егорычем. Помню, что когда Тимофею было за двадцать, то его в народе называли Егорычем и ему это очень нравилось. Он сам говорил, что по батюшке имя его звучит гордо.
   У меня дома есть где-то фотография Тимофея и Егора Бакулиных. Отец наполовину меньше сына, а был Егор Матвеевич среднего роста. Вот, только, какая дура согласилась рожать дитя от такого великана? Да и сам плод у неё был, очевидно, очень огромный, раз сын удался ростом больше отца. Однако, тут странного много.
   Почему он молчит, если слышит и отчего у него такие волосы черные по всему телу? Таких людей никогда не встречал. Может быть, это совсем не сын Егорыча, а настоящий каптар, которого приручил Егорыч детёнышем, но не смог научить разговаривать? Ведь многие звери приручённые, человека понимают, но они не умеют разговаривать. Тогда выходит, что Миша настоящий каптар. Нам надо в этом разобраться.
  - Папа, больше ничего не знаю про Егорыча и Мишу Бакулиных, - уточнил, - кроме того, что рассказал про нашу дружбу с ними. Если ты мне и моим друзьям поможешь, то мы обязательно вернём Бакулиных жить в город среди людей. Ведь они тоже люди, такие точно, как мы.
  - Хорошо! - согласился отец. - Помогу. Только ты быстрее выздоравливай и больше не болей. Так же обещаю рассказать тебе о наших родственных корнях. Мне есть, что тебе рассказать.
   Отец ушёл. Обещал, что принесёт мне завтра фотографию Тимофея и Егора Бакулиных, а также фотографии наших родственников, о которых пока ничего не знаю. Так сильно устал от суеты сегодняшнего дня, что решил выспаться после визитов отца и матери. Мне было тяжело лёжа выслушивать рассказ отца. Никогда не думал, что человек, вот так может уставать от лежачей жизни в одном положении. Понадобилось мне больших усилий, чтобы повернуться на правый бок и заснуть. Опять у меня сильно болела спина и кружилась голова. Надо мне быстрее засыпать.
   Долго спать мне не пришлось. Пришла медсестра делать уколы. Затем последовал обед прямо в мою пастель. После обеда явились оравой мои друзья. Пацаны долго уговаривали врача впустить их в палату. Дежурный врач немел никакого права впускать ко мне посетителей. Но мои друзья и одноклассники были такими настойчивыми, что дежурный врач не мог устоять перед уговорами.
  - Ладно, входите все, - согласился дежурный врач. - Все равно от вас просто нельзя отвязаться.
  - Череп! У тебя дома такой балаган! - прямо с ходу начал Сулимов Вовка. - Два дня назад привезли большого секача. У него огромные клыки. Прямо, как ножи торчат. Разделали тушу секача. Начали продавать мясо. Люди к вам в квартиру толпами ломятся. Приходят охотники, смотреть на голову секача и купить мяса домой.
   Твой отец устроил целый пир для своих соседей и друзей-охотников. Пили они водку целый день. Пока жены не растащили своих мужей по домам.
  - Вчера привезли полную машину баранов из аула, - вступил в разговор Абдуллазизов Абдулл. - Прямо с машины твой отец продал баранов. Мы купили двух баранов. Одного барана мой отец тут же сразу зарезал, а другого привязал к дереву у нашего окна. Твоя овчарка Джульбарс охраняет нашего барана целые сутки. Весь Новый городок доволен тем, что твой отец хороший охотник.
  - Так же из аула привезли кур, гусей и уток, - добавил Пузан. - Моя мама купила у вас трёх кур и гуся. Так что в Новом городке пир на весь городской мир. Мы про тебя тоже не забыли. Вот, принесли тебе покушать. Здесь много разных блюд от баранины, говядины, гусей и свинины.
   Друзья начали вытаскивать из своих больших сумок разные чашки, свёртки и кастрюли с продуктами. Вскоре у моей кровати небольшой столик, тумбочка и табурет были завалены продуктами.
  - Да, вы, что! - радостно, возмутился. - Решили из меня ещё одного секача выкормить? Это за всю свою жизнь не съем. Да и доктор вам сейчас такой разгон устроит, за этот огромный банкет. Зачем мне все это. Давайте лучше раздадим все эти продукты по палатам тяжело больным.
  - Мы и доктора угостили, - сказал Исмаилов Махмуд. - Так что у него времени нет устраивать нам разгон. Если тебе слишком много продуктов осилить одному, то можешь раздать продукты...
  - Ну, ладно. Спасибо вам за все! - поблагодарил, своих друзей. - Эти продукты раздам медсёстрам и больным. Мне все равно продукты не съесть. Для вас тоже приготовил огромный сюрприз. Вы даже догадаться не можете. Хорошо подумайте. Чего вам больше всего хочется узнать? Мне тоже хочется знать, это узнать. Какая у нас с вами была заветная мечта с прошлого года?
  - Не учиться в школе, - смеясь, сказал Витька Журавлев, - и кушать много разного мороженого.
  - Нет! - добавил Пузан. - Отправиться в новую пещеру, и чтобы вы меня там таскали на руках.
   Друзья разом поднесли кулаки Пузану под нос. Пузан тут же обнюхал кулаки, как моя овчарка.
  - Хорошо! Не буду вас мучить, - решил, сказать, друзьям. - Егорыч и Миша живые. Отец видел в ущелье наших друзей, которых там, в горных аулах принимают за каптаров...
  - Ура! - истерически, заорали от радости, мои друзья. - Егорыч жив! Миша жив! Мы победили!..
  - Вы, что орёте? - спросил нас, вошедший в палату, дежурный доктор. - Это больница, а не стадион. Прекратите сейчас же орать. Иначе вас всех выставлю за дверь. Вы меня поняли? Сейчас же закройте рты! Вам вообще давно пора идти по домам, а больному нужен хороший отдых и сон.
   Друзья разом показали пальцами замки на своих ртах. Дежурный доктор улыбнулся и вышел. Долго рассказывал друзьям про кошары и про огромные следы в кукурузном поле. Рассказал о барельефе на скале с водопадом.
   О новых друзьях из аула, а также про охоту отца на секача, которого караулил три дня. Конечно, рассказал друзьям, как с испугу бежал с горы и разбился.
  - Надо устроить экспедицию в горы, - сказал Пузан, - чтобы нам спасти Егорыча и Мишу от горцев.
  - Ага! - возразил Сулим. - Ты ещё танки туда пошли. От такой твоей помощи все горцы разбегутся.
  - Это наши друзья, - сказал Махмуд. - Мы сами должны принять меры для спасения своих друзей.
  - В этом году мы не успеем, - вступил в разговор Абдулл. - Скоро в горах начнутся дожди и снег. Когда наступят летние каникулы, мы тут же оравой отправимся в горы на поиски своих друзей.
   Мы долго обсуждали своё мероприятие, как организуем поиски наших пропавших в горах друзей. Рассматривали множество вариантов, но все, же пришли к общему мнению, что только мы должны сами заниматься поиском, так как Егорыч и Миша, только нам могли доверить свои тайны. Ведь они оба наши друзья.
  - Хватит, мужики, вам пора домой, - сказал дежурный доктор. - Тебе, больной, нужны процедуры.
  - Дуры процедуры, - обиженным голосом, передразнил доктора. - Этим приходится заниматься.
   Мои друзья ушли, начал принимать таблетки, от которых меня просто всего выворачивало до острой тошноты. Пересиливал себя и глотал эту гадость, которую выписывали врачи. После таблеток меня опять больно кололи различными уколами в руку, в задницу и в спину. Моё измученное тело не переставало ныть ни днем и ни ночью. Спина и правый бок, занемевшие от позы, обливались холодным потом, казались мне просто куском деревяшки в моём больном теле. Когда все уходили, то плакал от боли и скуки.
   На следующий день отец в больницу принёс очень старую фотографию, на которой были изображены двое мужчин на сцене. Один среднего роста, а второй буквально гигант. Такой огромный, что первый казался перед ним просто карликом. Внизу фотографии едва заметная надпись гласила - "Великан Т. Бакулин".
  - Мне так трудно определить, - сказал отцу. - Фотография старая. Сходство какое-то есть. Думаю, что великан, Егорыч в молодости. Но у Егорыча сейчас большая борода и огромные усы. Лица у него тоже почти не видно.
  - Ладно, - сказал отец. - Пускай доживут до следующего лета, затем мы их все равно найдём там, в горах и вернём их в город к людям.
  - Папа! Ты обещал мне рассказать о своих корнях, - напомнил отцу.
  - Да! Конечно! Обязательно сейчас расскажу, - всполошился отец, доставая из хозяйственной сумки пакет фотографий. - Здесь все наши корни.
   Фотографий было ни так много, как ожидал. Всего с десяток. Но фотографии были настолько старые, что выгорели от солнечных лучей. На них трудно было разглядеть даже очертания лиц. В большинстве на фотках был старика с большой окладистой бородой и весь взъерошенный.
  - Это твой прадед Кокалов Яков Борисович, - показывая на замусоленную фотографию, старика с седой бородой, сказал отец. Мой дед был родственником и переводчиком имама Шамиля, за которым была замужем двоюродная сестра Кокалова, Анна Улуханова, после принятия ислама Шуанат. Яков Богданович был по национальности армянин. Он написал три книги "История беглого каторжника".
  - Папа! Почему ты мне ничего о нем раньше не рассказывал? - поинтересовался. - Ведь он мой прадед. Выходит, что у меня по отцу армянские корни, а также корни рода имама Шамиля...
  - Понимаешь, Шурка! - стал объяснять отец. Мы жили в такое время, что за небрежно оброненное слово могли упечатать на много лет в тюрьму или отправить на много лет в таёжные края...
  - Да! Это мне известно, - грустно подтвердил замечания отца. - Знаю, что моего дедушку Сашу Линёва посадили в тюрьму за то, что он зажёг спичку о портрет вождя. Моей мамы старший брат Федя, был выслан на дальний восток только за то, что сбежал от фашистов из концлагеря и остался жив.
  - Вот именно поэтому не мог тебе ничего раньше рассказывать, - поддержал отец мои выводы. - Ведь твой прадед Кокалов был родственник и переводчик на службе у Шамиля, который воевал против царской России. Кроме того, Яков Борисович был фальшивомонетчиком и аферистом. Так считало царское правосудие. За это твой прадед сидел на каторге, откуда он вскоре сбежал. Когда война с Шамилём закончилась, то нашего деда полностью реабилитировали, то есть оправдали. Так как на него кто-то сделал ложный донос. За что Якова Борисовича осудили, а после оправдали. Но пятно на нашем родстве осталось почти на пять десятков лет. Только сейчас стало возможным об этом сказать. Так как больше нет никаких репрессий в сторону родства по моей линии.
   Мы долго с отцом обсуждали тему нашего родства по женской и по мужской линии. В этой беседе с отцом мне стало известно много того, что раньше мне не было известно. Ведь мой отец больше был занят своёй работой, а также лечением своих ран после войны. Так как ему надо было прокормить нашу семью и освободить своё тело от микроскопических осколков, которыми отец был напичкан с ног до головы и был похож в рентгеновской плёнке на улей из пчелиных сот.
   Лечился много месяцев. Думал, что никогда не избавлюсь от ран, как мой отец. Так незаметно для меня наступила суровая зима с обильным снегом и с трескучими морозами по ночам.
   Зима казалась мне настолько долгой, что помышлял сбежать с больницы. Однако, нянечки, медсестра и доктора, постоянно зорко следили за моим передвижением по больнице.
   Они постоянно меня занимали различными делами, чтобы мне не было скучно. Рисовал им картинки под новый год. Оформлял там стенную газету. Помогал развозить по палатам продукты больным. В общем, делал все, что мне было под силу, как больному с таким диагнозом. Постоянно отпрашивался домой у своего лечащего доктора. Но он мне говорил, что все может повториться, тогда уже точно никогда не встану на свои ноги.
   Мне ничего не оставалось, как выть по ночам в подушку, а днем принимать ненавистные процедуры, от которых уже стал зависеть, как наркоман. Если, вдруг, медсестра не появлялась в назначенное время, то начинал сильно волноваться. Так у меня, порой, доходило до истерик. Мой организм попал в прямую зависимость от разных уколов. Даже не чувствовал, когда меня кололи, эти места тела совсем потеряли ощущение на боль, одеревенели.
   Под давлением моих друзей, родителей и учителей, врачи все-таки решили меня отпустить домой под новый год и на зимние каникулы. Но с одним условием, что меня ничем не будут перегружать, умственной и физической работой.
   Два раза в неделю буду появляться на приёме у доктора. Дома также буду прини?мать участие в постоянном лечении назначенным мне докторами.
   Принимать дома различные процедуры. Даже уколы прописали делать мне медсестрой на дому. Хорошо, что этой медсестрой оказалась моя крестная мама Галина, родная сестра моего отца. Крестная старалась делать мне уколы аккуратно и ни так больно, как делали врачи в больнице.
  - Ура! Черепа выпустили на свободу, - заорал Абдулл, как только вошёл в нашу общую коммунальную квартиру. - Теперь мы все опять вместе. Ты сейчас поднимайся на крышу в наш штаб, а пойду за друзьями. Нам будет, о чём поговорить на случай зимних школьных каникул...
  - Никаких штабов! - приказала моя мама. - Друзья могут прийти в дом, на кухне места всем хватит. Если вы будите моего сына сильно загружать, то его обратно в больницу отправлю. Пускай тогда лечится в больнице. Если вам не терпится таска больного по чердакам и подвалам наших домов.
  - Хорошо, тётя Маша, - согласился Абдулл. - Мы Сашку, постепенно, будем учить новой жизни.
   Абдулл ушёл за друзьями, а сам пошёл к своим братьям-близнецам, которых давно не видел.
  
  10. Поминки в последний раз.
   На годовщину смерти бабушки Нюси, к международному женскому дню 8-го Марта 1959 года, вдруг, к нам из Старого хутора, который находился в Гудермесе, приехали старшие бабушки Ню-си, брат и сестра двойня, дедушка Гурей и бабушка Маня. Им в тот год должно было исполниться 28 мая по 92 года каждому. Вполне понятно, что в таком возрасте приглашать на поминки стариков никто из родственников не собирался. Так как старики могли заболеть в дороге и даже умереть.
   Однако выглядели наши старики вполне здоровыми. Передвигались самостоятельно без сопровождения посторонних и без палочки. Привезли с собой гостинцев столько много, что мои родители едва втащили в коммунальную квартиру узелки и сумки с гостинцами из Гудермеса от наших многочисленных родственников, которые по своёй занятости в работе на железной дороге никак не могли приехать к нам на поминки.
  - Боже мой! Как вы дотащили такую тяжесть? - говорила мама, втаскивая в квартиру гостинцы.
  - Мы это все и не таскали, - смеясь, сказала бабушка Маня. - До вагона поезда наша молодёжь тащила. С поезда вынести на платформу на вашей станции помогли попутчики и проводники. В автобус тоже нас посадили. Ну, от автобусной остановки к вашему дому совсем близко тащить.
  - Вы бы нам хотя бы телеграмму прислали, - сказал отец, старикам. - Каким поездом будете ехать. Мог бы вас с вокзала встретил на своём мотоцикле с коляской. Привёз бы быстро с комфортом.
  - Ишь, чего придумал! На коляске нас возить, - возмущено, сказала бабушка Маня. - Мы ни настолько старые, чтобы нас в коляске возили. Мы самостоятельно можем передвигаться.
  - Откуда нам было знать, на каком поезде мы будем к вам ехать, - добавил дедушка Гурей. - Вы наверно забыли, что между станциями Гудермес и Избербаш всего одна линия. Другими путями мы ехать не можем. К тому же вы забыли, что Ивлевы и Выприцкие обслуживают железную дорогу с того времени, как её проложили в царское время. Нас там каждый проводник знает, и машинисты всех поездов знают. Мы даже билеты не покупали. Нас просто посадили в поезд и все дела...
   Старики долго рассказывали про свою поездку от станции Гудермес до станции Избербаш. Затем разговор плавно перешёл на проблемы рода терских казаков. Дедушка Гурей и бабушка Маня Выприцкие, сетовали на то, что Ивлевы совсем забыли о холмиках бывшего своего хутора на левом берегу речки Белка. Ведь там пролита многовековая кровь из рода терских казаков с фамилией Ивлевы. Хотя бы цветы посадили на холмиках. От бывшего хутора один пустырь возле речки.
   На приготовление к будущим поминкам бабушки Нюси ушёл весь день 7-го марта. Так как у нас ночевать не было места, то наши старики пошли через двор ночевать к родственникам Морозовым, к дяде Лени, одному из младших братьев-близнецов моей мамы. Там у них целые хоромы. Трёхкомнатная квартира на пять человек. В то время как наша семья в пять человек ютилась в одной комнате в коммунальной трёхкомнатной квартире. Другие две комнаты занимали аварцы Абдуллазизовы, у которых семья была тоже из пяти человек.
   Вот только два младших сына у них родились раньше наших близнецов Сергея и Юрки, поэтому Абдуллазизовы отдали большую площадь коммунальной квартиры. Нам обещали расширить площадь в другой отдельно взятой квартире. Но! Как говорится "обещанного три года ждут". После рождения Сергея и Юрки прошло три года. Пора бы получить новую жилплощадь.
   Однако местные власти не шевелятся расширять нам жилплощадь. Родители думают менять место жительства. Проблемы в первую очередь ни с метрами жилой площади, а с нашим отцом, ко-торого пытаются горцы убить за какую-то провинность.
   Мы бы уже давно уехали из Нового городка. Но нас задерживают традиции терских казаков. Пока не справим поминки бабушки Нюси, не имеем никакого права менять место жительства. Пускай хоть всемирный потом или, не дай Бог, атомная война, мы все равно должны оставаться поминки там, где похоронили терскую казачку.
  - Боже мой! Как вы и Нюся мучились все эти годы! - качая головой, говорила бабушка Маня. - Разве можно жить в такой тесноте с больным человеком и притом производить на свет малых деток?
  - Наверно поэтому Нюся покинула нас раньше времени? - поддерживал сестру дедушка Гурей.
  - Хватит вам причитать, - говорила мама старикам. - Лучше помогите мне разобраться с вашими узелками. Надо распределить, что положить на стол, а что раздать родственникам и соседям.
  - Чего тут разбирать! Выкладывай все на стол! - с удивлением, говорила бабушка Маня. - Гости во время праздника и поминок сами разберутся, что им нравится, а что нет. Все сметут за столом.
   На следующее утро 8-го марта коммунальная квартира превратилась в коммунальный вокзал. Гостей в коммунальной квартире было на много больше, чем квадратных метров. Длинные столы и лавки вдоль столов вместо стульев и табуреток стояли повсюду. Где только можно было, приткнутся гостям на поминках.
   Даже в комнатах наших соседей по коммунальной квартире стояли наши столы с угощениями. Не смотря на тесноту и большие различия в культурах наций, мы хорошо относились друг другу. Жили и дружили, как одна интернациональная семья. Однако к религиозным различиям в культуре наших народов мы относились с уважением. В комнатах наших соседей не было свинины и запахов алкоголя, так как мусульмане не употребляют свинину и алкоголь.
   Стараясь не выталкивать своих соседей из их собственных комнат, наши родственники решили первую половину дня отметить праздником международного женского дня 8-го Марта, как было в день смерти бабушки Нюси. Совместно со всеми независимо от религии. Ведь женский праздник международный. Значить все народы должны отмечать праздник вместе.
   Кроме наших гостей со всего Северного Кавказа, за праздничным столом сидели все, кто пожелал присоединиться за праздничный стол к женскому празднику. У терских казаков, а также у многих народов Северного Кавказа не принято приглашать в гости на праздник или на траурную дату. Родственники об таких днях знают сами и приходят в назначенный день. Все остальные, даже просто проходящие, могут присоединиться к праздничному столу со своими продуктами или без ничего. Просто так, заодно со всеми, погулять на славу и от всей души, как настоящие люди.
   В коммунальной квартире разместились только взрослые. Все дети до восемнадцати лет и кормящие грудью мамаши разместились за столами во дворе нашего многонационального дома. К этому же столу на улице примкнули столы детей наших соседей по дому. В первой половине дня получился общий многонациональный праздник всего Нового городка. Так как подавляюще большинство домов Нового городка имели один общий двор.
  - Твои старики говорят, что целую неделю, не будет дождей, - сказал, Сулим, помогая мне во дворе ставить столы. - Давай мы поставим столы между нашими подъездами. Здесь сухо и тепло.
  - У нас не хватит столов и стульев на длину между подъездами, - рассматривая пространство у дома, возразил своему другу. - Все то, что было у нас в квартирах расставлено давным-давно.
  - Вы забыли, что у нас на чердаке есть стол и две длинные лавки, - напомнил нам Абдулл.
  - Если нам не хватит столов и стульев, - вмешался в наши рассуждения Пузан. - То у нас у всех в садах-огородах в каждом сарае есть столько столов и лавок, что хватит заставить весь двор.
   В то время в квартирах не было удобств, так что все удобства находились по самой середине нашего общего двора. Фактически в те годы весь Новый городок был единой семьёй. Мы все учились, работали и жили в одном небольшом пространстве Нового городка, построенного специально для механического завода. Даже большая кухня, рассчитанная на большие праздники и траурные дни, была общая всему населению Нового городка. Вполне понятно, что туалет тоже общий. В этот праздничный день было по-летнему жаркое утро. Буйная зелень с запахом от огромных папах белых акаций, перемешанная со сладость соцветий тутовника и длинные стволы пирамидальных тополей.
   Все поднимало праздничное настроение у всех собравшихся за столами. Но больше всего наслаждались дети на улице. Такие праздники за столом в стороне от взрослых бываю не так часто, как нам тогда хотелось. Мы наслаждались весенним праздником, даже не задумываясь над тем, что сегодня к вечеру будут поминки бабушки Нюси.
  - Пить так, пить! Сказал котёнок, когда несли его топить, - торжественно произнёс тост, когда мы наполнили наши алюминиевые кружки ароматным морсом. - Пусть в нашей жизни будет праздник!
  - Главное, чтобы не было войны, - добавил Пузан к моему тосту. - Тогда точно будет праздник.
  - Вы забыли, что сегодня не день победы, а 8-е Марта! - напомнил нам, Сулим. - Женский день!
  - Так выпьем за наших любимых женщин, то есть, девчонок и мам! - добавил к тосту Абдулл.
  - Про наших бабушек и тёть вы забыли, - напомнил нам Журавлев Витька. - Выпьем за всех дам!
   Мальчишки и девчонки, пили и ели до тех пор, пока все своими размерами сравнялись с нашим толстым другом по кличке Пузан. К середине дня все ребята были похожи на весёлых колобков или на сердитых индюков, которые ходят по двору и постоянно бурчат что-то себе под нос.
   Мы так раскормили себя в течение всего праздничного дня, что, в конце концов, нам стало не до веселья. Мы стали толпами бегать в общественный туалет. В конце дня отправились спать по домам.
   Во второй половине дня, сознательные соседи Абдуллазизовы, полным составом своёй семьи из пяти человек, ушли из коммунальной квартиры в неизвестном нам направлении. Наши родственники приступили к поминкам бабушки Нюси по старым обрядам терских казаков. Хорошим словом помянули покойную.
   Мужчины за стаканом самогона помолчали в память умершей бабушке. Женщины поплакали в память о нашей бабушке. Маленькие дети, которые не могли понять причины слез взрослых, совершенно не стесняясь, ревели в полный голос. Мы все были в трауре независимо от принадлежности друг к другу.
   Рано утром, наследующий день после поминок, мы провожали стариков всей семьёй. Гружёные гостинцами в другую сторону дороги старики сетовали о том, что в последнее время родственные корни древнего рода терских казаков стали терять свою родовую связь. Даже на поминки к бабушке Нюси прибыли далеко не все родственники. Когда-то жили все компактно в одном месте в Старом хуторе, а теперь расползлись наши родовые корни по всему Кавказу и за его пределы.
  - Вы, пожалуйста, не забудьте, что кроме Выприцких и Ивлевых рядом живут другие родственники, - сказала мама, когда мы прибыли автобусом на станцию Избербаш. - По ложке чёрной икры и по балыку осетрины должно каждому хватить. Два мешка сушёной тарани и бычков на пиво мужикам на всю вашу улицу хватит. Пускай мужики и бабы пользуются дарами Каспийского моря.
  - Ты, Мария, не беспокойся, - сказала бабушка Маня. - Наши родственники и соседи не будут обделены. Ты, Мария, главное, за своими маленькими детками поглядывай. За малыми тебе надо глаз да глаз иметь повсюду. Муж твой тоже, как малое дитя. Нашкодил в горах, а теперь боится.
  - Тётя Маня, вы не волнуйтесь, - стала мама, успокаивать бабушку Маню. - Дети у меня на первом плане. С мужем своим тоже разберусь, как только мы переедем на новое место жительства.
  - Вот так они всегда, женщины, - укоризненно, сказал отец, дедушки Гурею. - Только о детках пекутся. Совсем никакого внимания к мужу. Можно подумать, что не, причём к рождению детей.
  - Вам кабелям только постель нужна, - со злость, сказала моему отцу, бабушка Маня. - Кроме охоты, рыбалки, стакана водки и постели больше ни о чём не думаете. Надо больше внимания уделять своим детям, чтобы они росли крепкими и здоровыми людьми. Все остальное после...
  - Тётя Маня, хватит вам цепляться за Сергея, - заступилась мама за отца. - Он у нас трудолюбивый. Все деньги домой приносит. Даже рыбалка и охота, это прибыль в семью. В прошлом году убил в горах кабана-секача, так мы на вырученные деньги всей семье обновку купили. Сергей купил мне новую ножную швейную машинку. Дома есть подработка от меня, как от швеи модистки.
  - Ладно, Мария, хватит тебе выгораживать своего мужика, - махнув на маму рукой, сказала бабушка Маня. - Давай лучше отойдём от мужиков и о своём бабьем посудачим. Мы в последний раз давно не разговаривали.
  Неизвестно, когда мы с тобой ещё встретимся. Старой бабой стала...
   Моя мама и бабушка Маня перешли в другую сторону небольшого железнодорожного зала ожидания. Сергей с Юркой, наш отец и дедушка Гурей остались на месте рядом с котомками, сумками и мешками набитыми гостинцами, предназначенными многочисленным родственникам из Гудермеса и Старого хутора. Сергей и Юрка, которым в мае этого года исполнится по четыре года каждому, постоянно норовили залезть куда-то в гостинцы, чтобы стащить себе какое-то лакомство.
   Можно было подумать, что их в чём-то обделяют. Каждый день самый лакомый кусочек только им. Меня давно забыли родители. С рождения близнецов стал самостоятельным человеком. Сам приготавливаю себе покушать на стол из того, что мама приготавливает. Даже сам учу уроки.
  - Вас, что не покормили дома?! - разозлился отец, растаскивая в разные стороны дерущихся Сергея и Юрку за какой-то гостинец, который они стащили из сумки и не поделили между собой. - Вот, пожуйте тарань и бычков. Можно подумать, что только вы одни дома голодные каждый день.
   Отец вытащил из мешка по одной сухой рыбёшки тарани и бычков, дал близнецам, они тут же перестали драться и принялись сосать прямо через шкуру и чешую сушёную рыбу. Обо мне обратно забыли. Вообще-то мне не очень хочется этой сушёной рыбы. Почти всю рыбу мы пацаны всем двором ловили и сушили. Даже чёрную икру воровали из бочки у рыбаков колхозников.
   Когда вчера пацаны с нашего двора узнали, что собираю гостинцы пацанам в Гудермес, то каждый пацан принёс по вязанки сушёной рыбы на гостинцы пацанам из Гудермеса. Некоторые мои друзья даже балык из осетрины стащили у себя дома и тайком принесли к нам в квартиру. Так отец хотя бы для приличия дал мне одну сушёную рыбку. Все равно братья-близнецы своими слабыми зубами не могут чистить сушёную рыбу. Ведь у братьев моих пока что молочные зубы.
  - Мелюзга! Давайте вам почищу сушёную рыбу. - сказал своим братьям, выдёргивая у них из рук рыбёшку. - Учитесь от старшего брата, как надо раздирать в клочья сушёную рыбу.
   Братья жадными глазами вечно голодных детей смотрели, как чищу сушёную рыбу и с шумом заглатывали свою слюну, если что-то из почищенной рыбы проскакивало мне в рот. В отличие от моих родителей, которые в последние четыре года меня почти не замечали, большую часть своего свободного времени уделял своим братьям-близнецам.
   Когда они самостоятельно научились передвигаться, кушать, одеваться и ходить в туалет, то мы стали просто единым целым. Имею в виду своих братьев-близнецов, моих друзей и конечно двух собак, нашего Джульбарса и самую настоящую дикую собаку Динго, которую соседи нашего дома привезли из командировки в Австралию. Мы были настолько дружны, что после школьных уроков нас видели всегда вместе.
  - Сергей, вы скоро уедите отсюда в другой конец Кавказа, - сказал дедушка отцу на прощанье.
  - Мы пока никуда не собираемся уезжать из Нового городка?! - удивлённо, воскликнул отец. - С чего это вы взяли? Нам здесь нравится. Море рядом. В горах много дичи. Работа прекрасная. Мы никуда не поедем.
  - Не перебивай, когда старшие говорят! - прикрикнул дедушка Гурей на отца, как на сопливого пацана. - Раз говорю, что уедете, так знаю, что говорю. Уже весь Кавказ знает о твоих проделках в горах Дагестана. Лучше внимательно послушай меня, что тебе скажу. Не за тебя пекусь, а за твою семью, так как они кровь моя рода терских казаков. Когда вы помотаетесь далеко от этих мест, то жизнь заставит вас на одни сутки остановиться жить в доме рядом с кладбищем. Там очень плохие люди живут и место там сильно гиблое. На следующее утро перебирайтесь жить подальше от того места. Иначе люди с гиблого места испоганят всю вашу жизнь. Тебе понятно?!
  - Понятно, - растерянно, ответил отец, дедушке, направляясь с котомками к подходящему поезду.
   У нас было столько много разных поклаж с гостинцами, что дежурному проводнику поезда пришлось держать красный флажок до тех пор, пока мы наших стариков расселили в свободном купе вагона совершенно бесплатно.
   Мой отец пытался оплатить проезд стариков до станции Гудермес, но дедушка Гурей запретил покупать им билеты на поезд, а проводница вагона вообще отказалась брать в руки деньги от моего отца. Сказала моему отцу, что он пусть лучше купит на эти деньги много конфет для своих прекрасных детей-близнецов. Детям сейчас конфеты лучший праздник.
  - Прощевайте родненькие! - пуская слезу, сказала бабушка Маня, целуя каждого из нас. - Берегите себя и своих близких. Тогда ваша жизнь будет долгой и прекрасной. Не забывайте о своих корнях.
  - Как устроитесь на новом месте, то пришлите нам письмо, - сказал на прощанье дедушка Гурей, - как там живётся вам, хорошо или плохо. Будем живы, так обязательно наведаемся к вам в горы.
  - Спасибо вам за приезд и за гостинцы, - вытирая мокрое от слез лицо, сказала на прощанья мама.
  - Мы будем рады вновь встретиться вами в любом месте, - добавил отец, помогая старикам забраться в вагон пассажирского поезда. - Передавайте привет всем нашим родственниками в Старом хуторе, а также нашим многочисленным друзьям в Гудермесе. Скажите им, что мы их помним.
   Оказалось, что наших стариков действительно хорошо знают проводники всего поезда. Так как наши старики почти каждый день приходят на платформу станции Гудермес. Совершенно бесплатно от всей души угощают разными гостинцами проводников и машинистов поездов в знак солидарности за то, что подавляюще большинство наших родственников работают на железной дороге по всему Северному Кавказу.
   Постоянно через проводников и машинистов поездов поддерживают нашу родственную связь. Многие машинисты товарных и пассажирских поездов работают десятки лет на железных дорогах. Между собой большинство имеют родственную связь. Получается, что на всем Северном Кавказе сплошная родственная связь всех, кто хоть как-то относится в своёй работе к железной дороге.
   После того, как пассажирский поезд отъехал от станции с нашими неугомонными стариками, отец сразу с вокзала пошёл на работу. Он работал недалеко от железнодорожного вокзала единственным фотографом-портретистом на территории Избербаш и Нового городка. Отец фотографировал на все возможные виды снимков того времени. Козырной работой моего отца были портреты. В то время был огромный дефицит на любые одежды.
   Люди хотели как-то устранить такой пробел. Устранением пробела в одежде занимался мой отец с портретами. С помощью различных приспособлений и лекал на фотографии заказчика отец рисовал любую на заказ одежду, в какой хотел увидеть себя заказчик. Больше всего заказывали кавказские национальные наряды или костюмы и платья, которые видели наши солдаты во время освобождения Европы от фашистов.
   Костюмы отец рисовал на фотобумаге сухой краской, как женская пудра, с общим названием "соус". Нарисованные портреты закреплял с пульверизатора специальным лаком и растёртыми до пыли руками друг от друга кусками пемзы. Портреты получались так классно, что никто, из посторонних находясь дома в гостях у заказчика, даже не мог подумать, что костюмы на портретах нарисованные, а не настоящие. Такая классная работа. Хозяева портретов гордились работой.
   Портреты стоили сильно дорого. Работа кропотливая. Заказов много. Отец порой сутками возился над каждым портретом. Зато он гордился, что за месяц, бывает, зарабатывает больше, чем директор механического завода. В этом отец был прав. В то время самая большая зарплата у директора механического завода, если считать в старом исчислении до 1961 года, была, примерно, сто тридцать тысяч рублей.
   В то время как мой отец за один портрет в среднем брал пятьдесят - сто тысяч рублей. Все зависело от костюма, цвета и вида портрета. К тому же портреты были одиночными, парными и групповыми. Каждый на портрете хотел иметь свой европейский костюм. Горцы к европейскому костюму требовали папаху и кинжал у пояса. По законам того советского периода отца можно было считать врагом народа, так как он фактически имел собственный бизнес, который полностью содержал за свой счёт.
   Отсюда можно сделать вывод, что мой отец был маленьким капиталистом в советском государстве. Но так как отец из своих вырученных денег, как зарплату чиновникам, часть денег сдавал государству, то представители городской власти на все закрывали глаза. К тому же мой отец был инвалид войны второй группы, то, как бывшему воину ему тоже были скидки на все его действия в работе и в быту. Проводив отца до места работы, мама с близнецами поехала на автобусе домой в Новый городок, который находился от Избербаша на расстоянии трёх километров в сторону пресных заливов.
   Не поехал с мамой домой, так как сегодня занятий в школе не было, мы решили с пацанами пойти на наш стадион посмотреть, как проводится репетиция по футболу между футболистами Избербаша и Нового городка. Заодно решили набить морду нашему вратарю, за то, что в последней игре с городской командой, пропустил пять мячей в наши ворота.
   Можно конечно, нам и с городскими пацанами подраться надо, чтобы они не обзывали нашего тренера. Стараясь не попадаться городским пацанам на глаза, могли меня побить за последнюю драку, пробирался по зелёной полосе вдоль железной дороги к стадиону, который от зелёной полосы вдоль железной дороги был всего метром сто за северокавказской автомобильной трассой, проходящей через Избербаш.
   Там возле стадиона в условленном месте меня ждали верные друзья, которые никогда никого из пацанов Нового городка не давали в обиду городским пацанам. По дороге к стадиону, постоянно размышлял над словами дедушки Гурея насчёт нашего переезда на другой конец Северного Кав-каза. Мне было известно, что отец и мама добиваются расширения нашей жилплощади.
   Но только не за пределами Избербаша. От такой шикарной жизни, как в Избербаше, лично мне никуда ехать не хотелось. Всего полтора километра до берега моря от нашего дома. Рыбы в море на всех хватает. Рядом в Уллубиевской балке разные дикорастущие фрукты, овощи и ягоды, ешь от пуза, сколько тебе хочется.
   Таких отличных друзей как в Новом городке нельзя отыскать нигде на всём белом свете. Отец на фотографиях и портретах зарабатывает деньги больше директора механического завода. Близнецы наши растут с каждым днем, как тесто на дрожжах. Мама тоже имеет работу на дому, как швея модистка. Она шьёт одежду всем без исключения, не зависимо от пола и от возраста. Живём лучше многих наших соседей и родственников. Нет никакого смысла уезжать от хорошей жизни.
   Вот только слова дедушки никуда нельзя деть. Если дедушка сказал, что мы уедем на другой конец Северного Кавказа, то так наверно точно будет. Ведь почти все, что предсказывала бабушка Маня, дедушка Гурей и бабушка Нюся, обязательно когда-то сбывались. Даже день своёй смерти бабушка Нюся знала заранее. Вечная память моей бабушке Нюси. Такие хорошие люди умирают...
   Однако, стоит принимать за действительность предсказания дедушки Гурея. Выходит, что скоро мы будем собираться в дальнюю дорогу. Ну, до летних каникул мы точно никуда не уедем. Мама не зря говорила бабушки Мани, что дети у неё на первом месте. Мне тоже отводилась роль ребёнка своёй мамы. Мне тоже надо уделять внимание, как старшему ребёнку. Учусь в школе.
   Мама не допустит, чтобы сорвались мои занятия в школе. Без того пропустил много дней во время травмы от мотоцикла, который чуть не сбил меня на смерть, когда гонял волчок на дороге у нашего дома...
  
  11. Охота на отца.
   Время настолько быстротечно, что не успели пройти зимние каникулы, как наступили весенние праздники, стало приближаться время летних каникул в школе. Мы как всегда, почти всем двором, заранее готовились к новым приключениям, которые обязательно должны произойти с нами в море и на суше. Больше всего мы доверяли горам, которые были сразу на краю нашего
   Нового городка и манили нас к своим пока не раскрытым нами многим загадочным тайнам и приключениям.
  - Нам надо основательно подготовиться к походу в ущелье за Сергокола, - напоминал, нам Сулим.
  - Мы должны отыскать Бакулина и Мишу, - при встрече на чердаке и на улице, говорил Пузан.
   Наша орава была почти готова к новым летним походам, как, вдруг, у нас в семье стали происходить один за другим разные неожиданные события и перемены. Не знаю, что там натворил в горах мой отец, когда ездил по своим делам по аулам собирать оригиналы к будущим портретам. Но однажды к нашей коммунальной квартире кто-то ночью подкрался. Не понятно точно, к кому в квартиру хотел забраться коварный человек.
   Однако наш верный друг пёс по клички Джульбарс вцепился в задницу не хорошего человека. Верный друг Джульбарса, дикая собака Динго, тоже нашла место своим зубам на заднице неудачного нарушителя нашего спокойствия.
  - Джульбарс! Ко мне! Динго! Фу! - кричал на собак, пытаясь остановить их нападение на парня.
   Выскочившие на шум соседи нашего дома быстро скрутили нарушителя общественного спокойствия. Мои друзья с силой оттащили в сторону наших собак, которые не на шутку рассвирепели. С пеной злобы у пасти и с обрывками штанов от задницы парня, Джульбарс пытался вырваться из моих рук, чтобы обратно напасть на виновника нарушения тишины в нашем городке.
   Нарушителем спокойствия оказался парень лет тридцати, не больше. По внешнему виду сразу было видно, что он не местный и по овчинному запаху от него было понятно, что он чабан с гор. Русский язык он совершенно не знал или просто претворялся. Разговорный язык этого парня был аварский. Абдулл наш сосед аварец по национальности стал на своём языке спрашивать у парня, что ему тут надо возле наших коммунальных квартир.
   На вопросы Абдулла и других наших соседей, парень сказал, что когда приезжал на рынок в Избербаш и проезжал несколько раз мимо Нового городка, то видел красивую девушку, которую хотел разглядеть по ближе, чтобы послать сватов, а если получится, то даже украсть себе невесту. Родители в ауле требуют, чтобы женился, но у нас в ауле выбора нет.
   Почти все девушки замужем или ближайшие родственницы, что запрещено Кораном. Наверно ошибся адресом и просит у всех прощения. Больше ночью сюда не приедет. Если девушку ещё раз увидит, то пришлёт сватов.
   Соседи и участковый милиционер долго советовались между собой насчёт парня. Арестовать его или нет? На вид парень, по имени Азамат, совсем не был похож на грабителя. У него кроме верёвки и мешка для невесты за поясом был кинжал. Кинжал в горах, это ни оружие, а часть национального костюма и честь рода джигита.
   Кроме того, в стороне от нашего дома на пустыре стояли лошади и несколько кунаков джигита. Воры себя так не ведут. Украсть в горах невесту, это ни позор, а уважение к джигиту. К тому же воровать невесту, это ни преступление, а традиция. Часто родители жениха и невесты знают заранее о связях молодых к созданию новой семьи.
   Никто из жителей Нового городка не хотел связываться с горцами. Могло все плохо кончиться. Горцы народ мстительный. Обиды и оскорбления никогда не прощают. Поэтому участковый милиционер и соседи взяли с джигита честное слово, что он сюда ночью больше, никогда не приедет. Если ему нужно будет помощь посватать нашу девушку, то все будут на его стороне.
  - Мы тебя отпускаем, - сказал Азамату, участковый милиционер. - Но, если ты ещё раз нарушишь покой граждан Нового городка, ты буду вынужден задержать тебя на более длительный срок.
  - Понял тебя, уважаемый, - ответил Азамат на русском языке. - Больше такое не повторится.
   Когда джигит вместе со своими кунаками уехал за пределы Нового городка, то все потихоньку стали расходиться по своим квартирам. Минут через десять в Новом городке наступила полная тишина и спокойствие.
   Даже наши собаки перестали ворчать на бездомных кошек, которые пытались прошмыгнуть мимо собак по коридору на чердак, чтобы там стащить чего-нибудь вкусненького из нашего запаса или слопать птенца из гнезда птиц, которые по весне разводили своих птенцов и жили у нас под крышей до отлёта в южные края. Хотя лично мы думали, что южнее нашего края больше ничего нет. Так как у нас почти круглый год тепло.
  - Этот парень не за невестой приходил, - услышал тихий разговор отца с матерью среди ночи. - Этого парня хорошо знаю. Он живёт в верхнем ауле возле аула Кубачи. У него жена и трое детей. Ему тут нечего делать среди ночи, когда дома жена и дети. Он хотел меня зарезать...
  - Ты чего в горах натворил? - строго, спросила мама. - Наверно под юбку к горянке забрался?
  - Ничего не натворил и ни к кому под юбку не забирался, - стал оправдываться отец, как пацан.
  - Тогда зачем джигит с гор приехал, чтобы зарезать тебя? - стала мама требовать объяснение.
  - Понимаешь! Так получилось совершенно случайно, - стал оправдываться отец. - Немного попользовался законом гор. Они сами это мне предложили. Согласился как мальчишка. Теперь нам придётся уезжать отсюда. Иначе может из-за меня пострадать семья. Жалко наших детей.
  - Никуда мы не поедем! Утром поговорим, - строго сказала мама. - Сейчас спать, детей разбудишь.
   Вскоре все в нашей комнате заснули. Тоже так крепко заснул, что едва не проспал на уроки в школу. Хорошо, что мы с Абдуллом ходили вместе учиться в первую смену. Так что все равно кто-то из нас первым вставал рано утром. Затем поднимал другого. Даже если бы мы ухитрились проспать, то лучшим будильником в то время у нас был пёс Джульбарс. Он знал, когда кому надо вставать и стягивал по времени одеяло с каждого или лаем устраивал подъём.
   Когда мы перед школой не кормили пса, то он своим лаем напоминал нам о том, что нам пора отправляться в школу и по пути обязательно надо накормить его. Так было и в это утро. Мы с Абдуллом вовремя вышли в школу.
  - Сашка! Ты знаешь, что твоего отца из ружья обстреляли, - закричал, Сулим, когда после школы зашёл к нему домой, в соседний подъезд. - Драндулет повредили. Лобовое стекло вдребезги...
  - Обратно нарываешься на неприятности! - заорал на своего друга. - Хочешь по зубам получить.
  - Ничего не вру! - стал объяснять, Сулим. - Пару минут назад звонил мой отец с Исполкома домой. Сказал моей маме, чтобы твоя мама привезла документы твоего отца и на драндулет тоже.
   Из квартиры своего друга словно ракета помчался домой. Но мамы дома не было. На столе лежала записка с указаниями мамы, что мне делать в её отсутствие. В углу сидели мои братья-близнецы под охраной Джульбарса.
   Видимо наша мама приказала нашему псу не выпускать близнецов из нашей комнаты до моего прихода. Наш лохматый друг хорошо выполнял поручение нашей мамы. При малейшем движении близнецов, пёс начинал на них лаять и рычать. Близнецы и Джульбарс знали друг друга хорошо. Когда близнецы только учились ползать, то наш пёс внимательно следил за их передвижением по нашей комнате. Дальше манежа никогда не пускал.
   Но если кому-то из близнецов удавалось выползти за пределы манежа, то пёс хватал сорванца за ползунки и тащил его обратно в манеж. Мама доверяла Джульбарсу смотреть за детьми. Мама с отцом вернулись домой к вечеру. Отец злой как бешеная собака. Мама сама противоположность от бешенства.
   Вошла в квартиру тихо и сразу к близнецам. Совсем не замечая, кто рядом с братьями. Спросила у Сергея и у Юрки как они себя чувствуют, а также насчёт состояния в желудке. Кормил их старший брат или нет. Братья оба посмотрели на меня. Мне мама могла устроить разгон, если не кормил братьев.
   Им незаметно показал свой кулак. Братья разом закивали головами и стали маме говорить, что они сытые и даже Джульбарса кормили своими продуктами. Мама посмотрела на нашего лохматого друга, который внимательно слушал вранье моих братьев. Как только услышал свою кличку, так тут же завертелся как волчок и стал облизываться с таким увлечением, словно только что съел целого барашка.
   Мама не очень-то доверяла словам своих маленьких детей, которые с первого слова всегда пытались обмануть маму. К Джульбарсу тоже не было никакого доверия со стороны моей мамы. Лохматый друг не подарок к нашей маме. Так как пёс постоянно был на стороне моих братьев и меня. Ко мне у мамы доверия вообще не было по той причине, что у меня в этом возрасте на уме одни только приключения.
   Поэтому мама нас всех потащила на кухню. Посадила за стол и стала кормить тем, что было у нас в чугунке и тем, что мама прихватила с собой из колхозного рынка, а также из магазина в городе. Джульбарс в это время из угла поглядывал на нас своими вечно голодными глазами и ждал лакомый кусочек мяса из моих рук.
  - Поели? Теперь марш спать по своим местам, - строго, сказала мама, когда мы сытые стали шалить за столом и дразнить Джульбарса косточкой с мясом. - Псина! Быстро марш на своё место!
   Наш пёс был послушным, особенно при виде нашей мамы, которая требовала пород ни только от нас, а также от нашего мохнатого питомца. Поэтому Джульбарс прекратил скакать вокруг нас на кухне, а быстро убрался в коридор на свою подстилку у входной двери в нашу коммунальную квартиру. Сергей и Юрка направились в нашу комнату к себе в манеж. Улёгся рядом в своёй кровати.
   Наши родители ничего нам не рассказали о том, что произошло с отцом и его драндулетом сегодня днем. Зато Сулимов Вовка на следующий день растрезвонил на весь двор, что в отца стреляли из охотничьего ружья со стороны зелёной полосы возле больницы, когда мой отец возвращался домой на своём драндулете с места своёй работы.
   Стекла в инвалидной коляске разлетелись вдребезги. Моему отцу осколками разбитого стекла сильно поранили лицо и обе руки. В этот раз ни стал драться с Вовкой за его очередное враньё и оспаривать правдивость его рассказа. Отчасти мой друг был прав.
   У отца действительно были поранены кисти рук и лицо. Все было замазано раствором йода. Отец почти неделю не работал. Ездил на автобусе и на поезде в Махачкалу хлопотать от военкомата насчёт новой инвалидной коляски. Наверно драндулет пострадал сильнее, чем отец. Требовалась замена. Отцу, как инвалиду воны, положен транспорт.
  - На своих култышках долго не буду ходить, - сказал отец, когда приехал из военкомата Махачкалы. - Комиссия военкомата обещала мне через неделю прислать четырёхколёсную коляску.
  - Представляю, что теперь будет! - с удивлением, сказала мама. - С прибытием в нашу семью четырёхколёсного транспорта, тебя и Сашку, невозможно будет оторвать от охоты и рыбалки.
  - На охоту в горы мы больше ни ногой, ни колёсами, - возразил отец. - На рыбалку на транспорте можно только на озеро Папас. Конечно, без ружья там делать нечего. Можно уток пострелять. Если взять ружьё на рыбалку.
   В первый субботний день на нашем стадионе было концерт артистов художественной самодеятельности и большой футбол. Стадион был забит до отказа, как со стороны Избербаша, так со стороны Нового городка. После концерта и футбола один единственный автобус между населёнными пунктами был не в состоянии перевезти по домам всех желающих. Зрители и болельщики стали самостоятельно добираться до своих домов.
   От стадиона до нашего дома чуть больше километра. Первый день летних школьных каникул. Небо без облаков. Погода отличная. Почему не прогуляться любой семье в такое прекрасное время года? Поэтому все зрители и болельщики с Нового городка не спеша возвращались к себе домой, по пути обсуждая концерт и футбол. Чем не предлог поболтать. Взрослые работой заняты каждый день. Ведь наши взрослые соседи из-за своёй работы так редко встречаются между собой.
   Не обращая внимания на проходящий транспорт по северокавказской автомобильной магистрали, мы шли по обочине у дороги, каждый был занят своим окружением. Как вдруг рядом с нами вплотную к длинной шеренги людей промчалась старая машина полуторка. В нескольких шагах сзади от меня раздался глухой удар и чей-то крик. Повернулся на крик и увидел своего отца, лежащего на обочине с окровавленной левой стороной своего тела. Отца зацепила машина.
   Вокруг нас сразу образовалась толпа сочувствующих и просто любопытных. Большинство взрослых, недавно переживших ужасы войны с фашистами прекрасно знали, как поступать в таких случаях с раненым. Кто-то из толпы разорвал на полосы свою белую рубашку, которая в те времена была в дефиците и стоила дорого.
   Полосами разодранной рубашки перевязали отцу раны. Другой мужчина своим тоже дефицитным брючным поясом перетянул то место, которое было разодрано до вен, тут хлестала из вен по сторонам алая кровь моего отца.
  - Ничего страшного, - говорили отцу, перевязывая раны. - Мы тебя сейчас в больницу доставим.
   Пока отцу оказывали помощь первой необходимости, к этому времени подоспела машина скорой помощи. Хорошо, что городская больница была совсем рядом за государственной трассой. Отца сразу положили в больнице в хирургическое отделение и в туже минуту оказали необходимую медицинскую помощь. В этой больнице медицинской сестрой работала Мироненко Галина, младшая сестра моего отца и моя крестная мама. Тётя Галя постоянно находилась возле своего брата и всячески оказывала ему необходимую медицинскую помощь в лечении от изодранных ран.
   В суматохе случая происшедшего на трассе никто не заметил номеров машины полуторки. В те годы машин полуторок по всему Кавказу было больше чем тараканов в квартирах местных жителей. Поэтому искать полуторку, наехавшую на моего отца было бесполезно. Никто не мог сказать, что это был случайный наезд на моего отца или запланированный.
   Ведь полуторка могла задавить кого угодно. К тому же вдоль дороги шла целая шеренга людей. Любой автомобиль с пьяным водителем мог задавить с десяток людей. Пострадал лишь один человек, мой отец. Отсюда мне можно сделать вывод, что кто-то показал рукой на отца водителю полуторки.
   На следующий день после ранения. Когда отец очухался после болевого шока. Отец следователю сказал, что его буквально вытолкнули из толпы под проходящую машину. Кто это сделал, отец не успел разглядеть в наступающих вечерних сумерках.
   Многие свидетели тоже утверждали, что из зелёной лесополосы вышел какой-то парень. Толкнул моего отца под машину и тут же скрылся обратно в зелёной лесополосе. Моя мама шла за руку вместе с близнецами на несколько шагов впереди отца и ничего не видела, что произошло сзади неё. Тоже был на расстоянии от отца.
   Отец ни стал накручивать себе больничный срок. Через три дня отец по собственному желанию выписался из больницы и прямо с порога стал собирать свои вещи в дорогу. Лучший друг отца охотник Стрельников, в прошлом году переехал жить в посёлок Курджиново, который находится в горах Кавказа на Кубани рядом с рекой Лаба. Стрельников писал отцу, что здесь не жизнь, а просто сказка. Чудесная природа. Охота и рыбалка прямо рядом. Жилье дешёвое. Инвалидам отечественной войны поселковый совет выделяет бесплатное жилье. В посёлке имеется новая школа.
  - Вам, конечно, надо уезжать отсюда на Кубань, - сказал дедушка Гурей, после нападения горцев на моего отца. - Горцы не остановятся не перед чем, пока не убьют Сергея. Чем дальше от Дагестана вы будете жить, тем безопаснее будет вашей семье. К русским в Курджиново горцы не поедут. Хотя и там вы не задержитесь надолго. Теперь вы будете жить кочевниками по Кавказу.
   До приезда родственников на поминки недавно умершей бабушки Нюси никто не знал о суще-ствовании данного письма. Так как письмо пришло через неделю после того, как мы проводили родственников домой в Старый хутор.
   Но то, что посёлок Курджиново находится в другом конце Северного Кавказа, мы узнали из письма Стрельникова. Откуда дедушки Гурею было известно о посёлке Курджиново на другом конце Северного Кавказа?
   Откуда дедушка мог знать, что там поселился жить лучший друг моего отца? Ведь дедушка Гурей вообще не знал Стрельникова. До сих пор не могу понять, откуда людям становится известно событие, которое произойдёт когда-то...
   Отцу из Махачкалы привезли новый драндулет прямо к дому. Формами транспорта, как лягушка. Зелёная четырёхколёсная коляска пахла свежестью своего двигателя и сверкала краской в лучах восходящего солнца. По тем временам, это был классный четырёх местный транспорт. Мы всей семьёй могли поместиться в инвалидной коляске и отправиться на постоянное место жительства на Кубани. Но отец больше, ни сел за руль своего нового драндулета. Раны на левой ноге и на боку беспокоили моего отца, к тому же отец не мог забрать свой коляску в горы на Кубань. Багажом драндулет не отправишь. Своим ходом тоже невозможно доехать тысячу километров пути.
   Одного только бензина надо сжечь не меньше тонны. Откуда взять столько денег и бензина на дорогу? Через исполком и через инвалидов войны мой отец в течение одной недели продал свой драндулет инвалиду третьей группы, который никак не мог добиться себе инвалидного транспорта. Отец почти бесплатно уступил своему боевому товарищу свой новенький драндулет.
   Обошлись тем, что инвалид войны оплатил отцу все расходы, которые отец потратил на свою поездку в Махачкалу, чтобы получить новую инвалидную мотоколяску с доставкой надо. Наследующий день после продажи драндулет в лепёшку раздавил самосвал. В мотоколяске погибли хозяин транспорта и его сын. Самосвал наехавший на драндулет не нашли также, как полуторку, наехавшую на моего отца. В Избербаше и в Новом городке только у моего отца была новая четы-рёхколёсная инвалидная мотоколяска.
   О продаже этого транспорта знал узкий круг людей. Преступник видимо знал, что в мотоколяске сидит хозяин транспорта, тот человек, которого надо уничтожить. Лица моего отца преступник мог и не знал. Отсюда можно было сделать вывод, что идёт охота на отца. Нашей семье надо было срочно уезжать отсюда подальше от опасности. У отца оставался ещё один вид транспорта, это трофейный мотоцикл с коляской марки "БМВ", на котором отец приехал прямо с фронта. На этом мотоцикле отец ездил только на охоту или на рыбалку.
   Все остальное время мотоцикл стоял под замком в гараже возле нашего подсобного хозяйства расположенного вдоль зелёной лесополосы сразу за Новым городком около железной дороги. Мотоцикл очень ценный. Место хорошо охраняемое. Никто не мог украсть такой военный трофей.
   Отец почти до последнего дня не знал, как поступить с таким трофейным мотоциклом. Жалко было расставаться с мотоциклом, с которым проехал от Европы до Кавказа. Почти двадцать лет пользовался мотоциклом и всего только один раз ремонтировал мотоцикл.
   Точнее, чистил двигатель от нагара и копоти. Мотоцикл в отличном рабочем состоянии. Теперь против своёй воли отцу приходилось расставаться с трофейным мотоциклом, как с памятью о прошлой войне.
   Покупателя на мотоцикл искать не пришлось. Покупатель сам пришёл к нам домой с полным чемоданом денег. Отец даже ни стал считать деньги, так как по массе денег было видно, что таких денег хватит купить машину. К тому же, как можно оценить то, что досталось отцу в кровопролитных боях с фашистами. Ведь кровь человека вообще не имеет никакой цены как товар. Так же как жизнь человека нельзя расценивать как товар. Документы на мотоцикл оформили в тот же день.
   В день нашего отъезда из Избербаша нам стало известно, что бывший трофейный мотоцикл отца нашли под мостом через Уллубиевскую балку. Рядом лежал труп хозяина мотоцикла. Гаишники сделали вывод, что водитель мотоцикла не вписался в поворот перед мостом через Уллубиевскую балку и свалился в пропасть с высоты нескольких сот метров. Разбитый мотоцикл и труп хозяина мотоцикла случайно нашли подростки, которые собирали ягоды в Уллубиевской балке.
   Мне хорошо было известно место, где разбились в дребезги мотоцикл и мотоциклист. Мы часто там собирали ягоды и разные дикорастущие фрукты. Гаишники сильно преувеличивали аварию мотоцикла. Перед мостом через Уллубиевскую балку нет никаких поворотов. Высота пропасти тоже сильно преувеличена гаишниками.
   Скорее всего, мотоциклиста ночью убили чем-то по голове, а затем для скрытия преступления скинули с моста вместе с мотоциклом. Может быть, даже дело было так, что следователей и гаишников уговорили сообщить о несчастном случае, то есть, яко бы об аварии мотоциклиста, чтобы скрыть настоящее преступление на дороге.
   Нам было все равно, что произойдёт на следующий день в Избербаше и в Новом городке. После нашего отъезда с этих мест Дагестана. Лишь бы не пострадали наши родственники и наши друзья, которые остались здесь жить. Охота на нашего отца заканчивалась с нашим отъездом из Избербаша. Мы навсегда уезжали с самого прекрасного места моего детства. До сих пор неизвестно, по какой причине охотились за отцом в течение нескольких месяцев. Но то, что это была охота на отца, поняли все местные жители. Так как до этого случая ничего подобного здесь не было.
  Часть-2. Неожиданные места.
  
  1. Тревожный год.
   Сергей и Юрка спали в деревянной кроватке с ограждениями, которые поставили для того, что-бы дети не выпали из кроватки. Наша семья едва умещалась в однокомнатной квартире. Все спали по два человека на кровати. В марте месяце, этого года, загадочной смертью умерла моя любимая бабушка Нюся, мамина мама. Бабушка была парализована на ноги более тридцати лет. Это у бабушки ещё с гражданской войны, точнее, со времён НЭП, когда казаки воевали с чеченцами за свои земли. На наш Старый хутор в Гудермесе напали чеченцы. В это время мужиков не было дома, они занимались в поле подготовкой хозяйства к весне. Женщины сами отстреливались от чеченцев. Но силы были не равные. Женщинам с детьми и стариками пришлось отходить через лес к рекам, Белка и Сунжа в сторону города и крепости Грозный.
   Бабушка тогда имела двоих детей. Старший сын Фёдор родился в день Октябрьской революции 1917 года. Старшая дочь Мария, моя мама, родилась в 1920 году. Когда бабушка переправлялась с детьми через речку Сунжа, были крещенские морозы. Это был февраль месяц. Дети сидели верхом на плывущей лошади, а бабушка плыла сзади лошади и держалась за её длинный хвост. В это время бабушка была беременной двумя близнецами, которых она родила в том же году, будучи парализованной. Родились мальчики, Саша и Лёня. С интервалом в два года, парализованная бабушка, родила двух девочек, Надю и Та?мару.
   Сама бабушка родилась 8-го марта 1879 года и умерла она в день своего рождения, 8-го марта 1959 года, то есть, ей тогда исполнилось 80 лет. Бабушка была вполне здоровым человеком, не считая больных парализованных ног. Почему её смерть была загадочной? Этому есть много причин. Кроме больных парализованных ног у бабушки ничего больше не болело. Несмотря на старость у неё даже зубы были целые. Волосы настолько кучерявые, ну, прямо, как каракуль от молодого барашка.
   Волосы просто невозможно расчёсывать, их только мыли почти каждый день, чтобы у бабушки не завелись вши. Бабушка сама следила за волосами. После рождения моих братьев-близнецов, Сергея и Юрки, бабушка стала проситься, чтобы её отвезли в родовой казачий Старый хутор в Гудермес, где жили её старшие брат и сестра, двойня, Гурей и Мария (Маня), которым тогда было за девяносто лет. Дедушка Гурей говорил, что наш родовой Старый хутор появился раньше царствования династии Романовых на Руси.
   Тогда здесь на Кавказе не было никаких поселений. В Гудермесе и в настоящее время старожилы называют это место "Старый хутор". Выходит, что город появился больше триста лет назад на речке, от поселения нашего Старого хутора, первых терский казаков.
  - Не хочу перед смертью быть обузой у своих детей и внуков, - сказала бабушка Нюся, когда вернулся домой из больницы. - Хочу вернуться обратно в Старый хутор, чтобы меня там похоронили на старом кладбище, где похоронены терские казаки из нашего древнего рода...
  - Нюся! Ты чего плетёшь! - возмутилась бабушка Фекла, мама моего отца. - Ты нас всех переживёшь. Паралич твоих ног, это ни повод умирать. Главное то, что у тебя здоровье отменное. Ты ещё переживёшь всех нас. У вас всё родство долгожители. Твои старшие братья и сёстры до сих пор живы. Тебе надо по ним ровняться...
  - В любом случае мне не хочется жить в одной комнате с семьёй своёй старшей дочери, - продолжала бубнить бабушка Нюся. - Мария и без меня вся замучилась с близнецами и с Сашкой тоже...
  - Мама! Ты чего говоришь?! - возмутилась моя мама. - Ты мне не помеха. С детьми тоже вполне справляюсь. Моему старшему сыну скоро четырнадцать лет. Большой помощник мне по дому.
  - Если бы у меня были здоровые ноги, - настырничала бабушка Нюся, - то давно сама съехала отсюда в Старый хутор. Мои братья и сестры настроили дома для своих семей. Мне достаточно жить в хате-мазанке, в которой народились терские казаки и в ней они умирали. Там моё место!
   Мы все были против того, чтобы бабушка уехала от нас в свой родовой Старый хутор, так как там и без неё жило несколько семей наших родственников. Они, конечно, были не против бабушки Нюси. К тому же у каждого из них в своих семьях были собственные дома, которые наплодились вокруг старой хаты-мазанки и образовали целый город. Хата-мазанка, по окна вросшая в землю была вроде как музей терских казаков. В старой хате хранились сундуки с разными реликвиями. Дедушка Гурей, когда приезжал к нам в гости, то говорил, что одним человеком больше, одним человеком меньше, Старый хутор не развалится, он стоял больше триста лет и ещё столько стоять будет. Но мы, ни хотели отпускать бабушку и настояли на своём. Бабушка осталась у нас.
   Только с того времени она часто стала скучать по Старому хутору и говорить, что лучше бы она умерла и не была помехой никому. Иногда она настаивала на том, чтобы ей дали яд и избавили от мучений. Мы убрали из квартиры все, что могло бы способствовать смерти бабушки. Однако с начала 1959 года, бабушка сказала, что на свой день рождения она хочет видеть всех своих детей с семьями. Родственники посмеялись над этой затеи бабушки. Ведь в эти годы её дети и внуки жили на огромной территории, от Камчатки до Балтийского моря. Лишь наших близких родственников на Кавказе было несколько сот человек. Собрать такую ораву в Избербаш, где жили пять наших семей! Всем казалось безумием, то, что задумала бабушка Нюся.
   Бабушка попросила мою маму, чтобы она купила ей целую пачку конвертов с марками, и сама стала писать письма-приглашения всем родственникам от Камчатки до Ленинграда и с Севера до Юга. Ко дню рождения бабушки Нюси собрались все её дети - Мария, Саша, Лёня, Надя и Тамара. Лишь старший сын Фёдор был в дороге, он ехал поездом от Камчатки целый месяц и с каждой большой станции давал нам телеграмму о том, что он в пути к дому. Дядя Фёдор приехал 11 мар-та 1959 года. В день похорон бабушки Нюси.
   Так как все приехавшие не могли разместиться в нашей квартире, то решили, что день рождения бабушки отметят только её дети и самые младшие внуки, которых нельзя было оставить без родителей. Все остальные родственники, будут отмечать Женский день 8-е Марта и день рождения нашей бабушки в квартирах пяти семей родственников, которые жили в Избербаше (Новый городок). Все так и сделали. Человек двадцать сидели за столом в нашей квартире. Сколько было всего ещё приехавших к нам родственников?! Мне это неизвестно до сих пор. Примерно, сто человек было, а возможно и две сотни? Кто их считал тогда?
  - Нашей маме и бабушки крупно повезло! - тожественно, сказала моя мама, поднимая бокал с вином в честь своёй мамы. - Наша именинница родилась в женский день 8-го Марта. К тому же сегодня ей исполнилось 80-лет. Две восьмёрки в один день, это счастливое число к продолжению жизни. Пускай наша мама, она же наша бабушка, живёт до ста лет, как её старший брат Гриша...
  - Гриша многих из вас переживёт, - стала предсказывать бабушка Нюся. - Он будет самым старым жителем на этой планете. Гурей и Маня тоже будут жить больше ста лет. Вот только мне пора...
  - Мама! Ну, ты обратно про своё! - разом возмутились дети бабы Нюси.
  - Ты тоже будешь жить сто лет и больше, - сказала моя мама. - У тебя много здоровья...
  - Ладно! Хватит вам причитать о моём здоровье! - сердито, сказала бабушка Нюся. - Если вы собрались сюда, чтобы отметить мой день рождения и праздник женского дня. Так гуляйте!!!
   В самый разгар гуляния, вдруг, бабушка потребовала, чтобы все ушли в гости к родственникам и оставили её одну, так как она сильно устала и хочет отдыхать. Конечно, её послушались и разбрелись по квартирам родственников, продолжать гуляние в день рождения бабушки и в Женский день 8-го Марта. Со своими братьями-близнецами ещё раньше отправился спать к дяде Лени Морозову, который жил через двор от нашего дома. Детей родственников спать собрали туда. Там у них было три комнаты на одну семью. Когда утром наша семья вернулись в свою квартиру, бабушка была мертва.
   Она не оставила даже за?писки о причине своёй смерти. Это был шок у родственников. Никто не мог понять причину её смерти. Бабушка лежала так, словно заснула. Без малейших признаков смерти. Даже ни сразу заметили её мёртвой. Никто из родственников ни стал обсуждать причину её смерти.
   Как положено по христианскому обычаю, труп бабушки держали дома три дня. Похоронили во второй половине дня 11 марта 1959 года, а вечером, этого дня, приехал с Камчатки её старший сын Фёдор, который не видел свою маму с 22 июня 1941 года. С самого начала Великой отечественной войны с фашистами.
   Фёдор был танкистом. Горел несколько раз в танке. Был в концлагере у немцев. Оттуда бежал. Его посадили в России. Затем воевал против японцев. После войны был сослан на Сахалин в поселение, за то, что был в плену у немцев и убежал от них. Лишь в 1960 году Фёдору вернули все его награды и разрешили вернуться обратно к себе на родину на Кавказ. Больше с Кавказа Фёдор никуда не уезжал. Ему хотели вручить новые награды за войну. Но он больше в военкомат не пошёл.
   После новогоднего праздника 1960 года в нашей семье начались всякие непредвиденные события. Мне неизвестно, что произошло с отцом после отстрела секача. Лишь знаю, что пару раз отец ездил в горы за сбором оригиналов на рисование портретов. Затем отец, вдруг, засуетился и стал продавать свой транспорт. Вначале отец продал трофейный мотоцикл, на котором приехал прямо с фронта и никогда не расставался с ним.
   Через неделю милиция нашла этот мотоцикл под мостом Уллубиевской балки вместе с мёртвым его новым хозяином, у которого был расколот череп на две половинки. Это была случайная авария или его кто-то убил, нам неизвестно? После этого случая мой отец продал свой трёхколёсный драндулет. Прошло несколько дней. Эту мотоколяску сбила грузовая машина. Погиб хозяин мотоколяски, инвалид войны, а с ним его сын. Этот драндулет переехали прямо колёсами грузового автомобиля. Шансов выжить не было.
   Моему отцу принесли повестку в суд, на понедельник следующей недели, но отец так и не попал в суд. Так как отца самого сбили машиной в воскресенье, когда мы семьёй возвращался с футбола домой. Городской стадион находился между старым и новым городом. Все ходили пешком. Отца прямо кто-то толкнул под машину. Толкнувшего моего отца под машину не смогли задержать, так как он воспользовался суматохой и сбежал в темноте.
   Преступника искали всюду. В городе и в соседних аулах, но преступник, словно сквозь землю провалился. В городе поползли разные слухи, о моём отце. Говорили, что отец по пьянке воспользовался обычаем горцев и переспал с женой своего лучшего кунака, тот ни стал гостя трогать в своём доме, но на могилах своих предков поклялся убить отца. Поэтому была смерть вокруг моего отца.
  - Кто-то непременно хочет твоей смерти, - сказала мама, во время разговора с моим отцом.
  - Не знаю, что происходит вокруг меня? - возмущался отец, когда в очередной раз вернулся домой из больницы. - У меня нет врагов. Все мои враги немцы, давно гниют в сырой земле. Среди друзей и кунаков у меня никогда не было врагов.
   Так это было или нет, известно лишь моему отцу. Но отец отвергал всякие сплетни и говорил, что это всего лишь трагическая случайность, а свой транспорт он продал только по той причине, что мы семьёй уезжаем жить на Кубань. Тащить туда свой драндулет и мотоцикл было без толку. Поэтому отец стал продавать все, чтобы на полученные деньги купить семье хату на Кубани.
   Отец провалялся в больнице с передавленными ногами больше месяца. Когда отец выписался из больницы, мы стали семьёй собираться в дорогу. Смерть бабушки отодвинула наш переезд на новое место жительства. Решили уехать после годовых поминок бабушки, то есть после 8-го марта 1960 года. Так как в нашем роду строго соблюдали христианские обычаи. Мало того, на поминки к нам пообещали приехать многие родственники, а бабушка умерла в нашей семье. Так что отъезд отложили на целую неделю.
   Пока наши гости уезжали после поминок, то мы в это время разбирались со своими вещами. Продавали и раздавали, что нельзя увести. У меня с друзьями была надежда все-таки отыскать Бакулиных, Егорыча и Мишу. Но, несмотря на решение моих родителей к отъезду, мы с друзьями основательно готовились к походу. Вновь заработал наш штаб на крыше дома. Опять вернулись шерпы, готовые двинуться за нами в любое рискованное путешествие.
   После похода нашей группы в пещеру мы сильно прославились среди своих сверстников. С нами хотели дру?жить. Однако, после поминок бабушки Нюси, мой отец пошёл покупать билеты на поезд нашей семье.
  - На этом наша жизнь не закончится, - сказал, Сулим, когда мы в последний раз собрались на чердаке нашего дома. - Наш уговор остаётся в силе. Летом ждём тебя на каникулы в Новый городок.
  - Мы обязательно пойдём в горы, чтобы отыскать там своих друзей, - грустным голосом, произнёс Пузан. - Мы должны непременно вернуть Егорыча и Мишу хотя бы на мыс возле пресных заливов.
  - Весной мы решили построить домик у маяка, чтобы достойно встретить наших блудных друзей, - продолжил обещать Абдулл. - На летних каникулах ты обязательно увидишь построенный домик.
   У меня не было никаких слов, чтобы что-то обещать своим друзьям. Так как ничего не знал о том месту, куда мы едем жить. К тому же мне в этом году исполнится всего четырнадцать лет. Паспорт получу только через два года. Без паспорта меня никто не пустит из дома. Даже в транспорт передвижения от Кубани в Дагестан у меня нет без паспорта разрешения к переезду. Так что мне придётся отложить поездку на пару лет.
  
  2. На новом месте.
   Провожали меня до поезда только друзья. Обещал им писать и при первой возможности приехать в Избербаш, чтобы совершить поход на поиски Егорыча и Миши. С собой мы ничего не взяли, кроме личных вещей. Даже овчарку Джульбарса отец отдал своему другу охотнику. Отец говорил, что мы едим с многочисленными пересадками, куда уже уехали семьёй Стрельниковых, это семья одного друга-охотника моего отца.
   В дороге могут возникнуть проблемы с животными и с лишним грузом, а что нам будет нужно там, то мы купим на вырученные деньги после продажи мяса секача и домашних животных, которых нам привёз старик Акмал из аула. Какая была сумма денег, не знаю? Думаю, что была, очень, большая. Если родители собирались на вырученные деньги купить жилье для всей семьи с обстановкой, плюс хозяйство.
  - Нам, главное, не растерять друга в дальней дороге, - шутила мама, перед отъездом из Нового городка. - Хорошо, что весна удалась тёплая. В холод детей нельзя вести в дальнюю дорогу.
  - Ничто с нашими детьми не случится, - говорил отец в оправдание беспокойства мамы. - Куда мы едем, там везде лес и горный воздух. Нашим детям как раз нужно жить среди дикой природы.
  - Там вы точно одичаете в дикой природе, - подшучивал над отцом его брат Михаил Редькин.
  - Пока они доберутся до нового места, - шутила моя крестная. - Там будет лето и новый прогресс.
   Мы действительно ехали на поезде очень долго. Почти двое суток до Армавира. От Армавира до Лабинска. От Лабинска на поезде узкоколейка до посёлка Псебай. Дальше ехали автобусом в горы до посёлка Курджиново. После посёлка Курджиново были горы Главного кавказского заповедника. Мама сказала, что мы стали, как цыгане, менять своё жительство. Теперь так у нас будет всегда.
   Нас встретили и приняли у себя дома семья Стрельниковых. На радостях наши отцы пили два дня. На третий день отец пошёл оформляться в поселковый совет насчёт жилья нашей семьи и насчёт своёй работы фотографом-портретистом. Такая профессия и здесь была в дефиците. Так что отец без работы не остался. Мама тоже сразу нашла работу швеи одежды на любой возраст.
   Отец ни стал покупать жилье в Курджиново, так как он был инвалид войны, то ему полагалась бесплатная государственная жилая площадь. Поселили нашу семью в маленьком домике в местечке "Верхние дубки" на краю посёлка Курджиново.
   Прямо напротив нашего дома жила семья Казаровых, у которых были дети, примерно, мои ровесники. Это Казаровы Вовка и Люба. Ещё была у них младшая сестрёнка Рая, ровесница моих братьев-близнецов. Наши семьи, в первый же день перезнакомились, стали хорошими друзьями на время нашего проживания в этих местах.
   Дети Стрельниковых, Вовка и Витька, были моими ровесниками. В Избербаше с ними не дружил, так как Стрельниковы жили в старом городе, а наша семья жила в Новом городке. Между старым городом и Новым городком, постоянно вражда из-за стадиона, который находился в самой середине поля, между старым городом и Новым городком.
   Футбольное поле разделяло на две части не только город, но и людей. Каждое воскресенье, после футбола, происходили массовые драки, город на город. Так что, не?смотря на дружбу наших семей, с пацанами Стрельниковых не дружил.
   Мы били друг друга из-за футбола. Здесь тоже братья приняли меня без особого желания. Однако, до моего приезда, Вовка и Витька, рассказывали про меня и моих друзей, такие легенды, были и небылицы, в которые трудно было поверить. Причём рассказывали, как лучшие друзья.
   На следующий день нашего поселения в Верхних дубках, возле нашего дома собрались мальчишки и девчонки всего посёлка Курджиново. Ребята хотели услышать лично от меня рассказы о походе в пещеру, о моих приключениях с друзьями в пресных заливах. Байки про Джульбарса и про черных медведей.
   Многие другие интересные истории о мальчишках и девчонках города. Местным пацанам Дагестан, как у меня заграница, в которой ещё не бывал. Но всегда мечтал обязательно побывать в таинственной загранице, где-то в пустыне и в горах разных стран мира. Что бы не скомпрометировать братьев Стрельниковых, был краток в своих рассказах и рассказал только саму суть всех историй.
   Историю о Егорыче и его сыне Мише рассказал в более подробной форме, так как Стрельниковы уехали раньше нас и ничего не знали о Бакулиных. Естественно, что не забыл рассказать про горный аул и об охоте отца на секача.
   Эта история понравилась мальчишкам из посёлка Курджиново больше всего, так как у них здесь в каждой семье были охотники и егеря Главного кавказского заповедника. Так что мы сразу подружились. Ребята тут же стали рассказывать мне свои истории про местные горы. Особенно про кавказский заповедник.
  - Местные мальчишки говорят, что от посёлка Курджиново через горный перевал можно попасть на озеро Рица, - сказал Стрельников Витька. - Давайте, мы тоже организуем летом поход на озеро Рица. Сашка все равно не будет в этом году учиться. Вот он и возглавит нашу основную подготовку к походу. У него такой опыт давно имеется. Так что это дело лишь за вами осталось. Можно составить план будущего похода. Конечно, в первую очередь нам нужен штаб и согласие родителей.
  - В поход пойти не смогу, - сразу, отказался Казаров Вовка. - Всей семьёй едим летом отдыхать к морю. - Если вернёмся от моря раньше времени, то тогда с сестрой Любой присоединюсь к вам.
   Остальные пацаны поддержали предложение Стрельникова Витьки. Начали обговаривать наш порядок подготовки сбора в поход через горный перевал Кавказского хребта к озеру Рица. Так как большую часть учебного года пробыл в больнице, а до конца учебного года оставалась одна учебная четверть, то мои родители и директор школы решили, что мне надо укрепить своё здоровье и на следующий учебный год прийти в школу здоровым. Мне очень хотелось учиться, чтобы в образовании не отставать от своих ровесников. Поэтому часто приходил в гости к нашим соседям в дом, которые жили через полянку напротив нашего дома. Казаров Вовка был моим ровесником, он тайно от всех давал мне домашние уроки.
   Так что был свободен и мог заниматься подготовкой нашего отряда в поход, который наметили совершить в июне месяце. Также как в Новом городке, мы поклялись, что поход будет нашей общей тайной от взрослых. Штабом нашего отряда стал заброшенный домик на берегу реки Лаба, куда взрослые не заглядывали.
   К началу летних каникул все было готово к походу. Из опыта моих походов, мы учли те прошлые недостатки и подготовились основательно. Взяли много верёвок, сухих продуктов и спичек. Каждый сказал своим родителям, что у нас будет общий школьный поход в горы и родители согласились. Препятствий к походу у нас не было.
   В назначенный день мы сели на рейсовый автобус и поехали до горного селения Пхия. Там переправились на левый берег реки Лаба и собрались идти напрямик через огромный лесной массив в сторону снежных гор, которые вдали выделялись своими хребтами и перевалами на вершинах гор Кавказа.
   Природа вокруг в круг реки Лаба очень красивая. Рядом с лиственными лесами, полными ягод и грибов, росли каштаны, а чуть выше в горы росли хвойные леса. Деревья были такие огромные, что их даже рубили, как в тайге и сплавляли вниз по реке. В самой реке водилось много рыбы. Такие рыбы, как плотва, голавль и форель.
   Это конечно ни та рыба, что была в Каспийском море, но и местную рыбу мы ловили с большим интересом. Рыбу здесь не сушили и балыки из неё не делали. Речная рыба не была пригодна к таким приготовлениям. Речная рыба лишь на уху хороша. Ну, можно её жарить, как любую другую рыбу. Местные говорят, что такую рыбу можно коптить.
   Так что прежде чем углубиться в лес, мы наловили в протоках рыбы и сварили ухи для всех. Коптить рыбу ни стали. Много возни с такой рыбой. К тому же, как выяснилось позже, никто в нашем отряде никогда не коптил рыбу. Просто на расстоянии видели, как это делают взрослые. Но видеть любую работу на расстоянии, это не значит, что можно стать специалистом в таком деле.
   Было нас в отряде сорок человек. Двадцать девчонок и двадцать мальчишек. Здесь впервые видел в дальнем походе девчонок. В Дагестане не принято было брать с собой девчонок в дальние походы. Но и здесь мы заранее договорились, что все идут на равных правах и без скидок на женский пол. Таким образом, с нами пошли только самые крепкие девчонки, которые могли потягаться в своёй выносливости с мальчишками посёлка и в рыбалке они оказались не хуже пацанов. Перед походом, всех мальчишек и девчонок проверили у врачей, на пригодность в поход.
  - Давайте мы остановимся на ночлег, - предложил Сильченко Степан. - Скоро в горах будет вечер.
  - Как раз тут спать! - возразила Вера Мазурова. - Сонные лунатики будут падали ночью в Лабу.
  - Ты по ночам не гуляй, как лунатик, - подколола Рита Нестеренко. - Привяжись верёвкой к дереву.
  - Ладно, девчата, хватит спорить, - вмешался в спор девчат. - Раз вы меня выбрали командиром отряда, то меня должны слушать все без исключения. Так вот. Мы сейчас сделаем марш-бросок от реки Лабы на один час. В пути соберём сухих веток на костёр и отыщем хорошую площадку к ночлегу. Костер нам нужен только для того, чтобы согреть землю, на которой нам спать всю ночь. Иначе мы заболеем в пути. На согретую землю постелем хвойных веток и то, что вы все взяли для ночлега, лёгкие одеяла и скатерти. Будет мягче спать и хорошо отдыхать с запахом леса. Мы все должны соблюдать свои правила безопасности в горах и в лесу.
   Никто ни стал возражать против моего предложения, шумная толпа двинулась вглубь леса. По пути мы стали собирать сухие ветки и набивать рот спелыми плодами съедобных ягод. Солнце едва уклонилось с зенита, короткие тени хвойных деревьев медленно увеличивали рост. Оглашая лес девчачьим визгом и криками мальчишек. Мы стали осваивать дикие места. Постепенно мальчишки и девчонки утихли, собирая сухие ветки, мы продвинулись в глубину леса.
   Шум горной реки Лабы стих. Лес окружил нас огромным кольцом зелёных зарослей деревьев и кустарника. Девчонки усердно собирали едва поспевшие ягоды. Мальчишки старались не отставать, сочные ягоды объедали прямо с кустов. Разных ягод было столько много, что можно было прокормить сотню ребят, но азарт соревнования не мог остановить никого в отряде. Мы разбрелись по сбору ягод.
   Все так увлеклись своим занятием, что не заметили, как уклонились от нашего маршрута. Лиственные деревья постепенно стали уступать место своим хвойным собратьям, покрытым серо-зелёным мхом и лишайником. Кусты черники сменили заросли колючей ежевики и шиповника, которые всячески пытались остановить наше продвижение вперёд, цепляясь за одежду и рюкзаки. Прошло больше часа нашего гуляния по лесу. Сытые и нагруженные ветками, мы плелись в поисках хорошего места для ночлега. Близко от нас не было скал с возможными там пещерами. Мы рисковали намокнуть под дождём в открытом пространстве.
  - Ребята! Ребята! Идите сюда. - вдруг, закричала Лиза Васильева. - Посмотрите, что там впереди на вершине.
   Мы посмотрели в ту сторону, куда показывала Лиза и увидели сквозь ветки деревьев небольшую вершину горы, которая едва выделялась на фоне зелёных деревьев. На вершине слабо вырисовывался контур танка со времён войны. Мы отрядом поспешили в сторону этой возвышенности.
   Некогда грозная броня тяжёлой машины, унёсшей многие жизни людей, выглядела мрачной грудой ржавого металла. Разбитые гусеницы танка проросли травой и кустарником. Броня железной машины покрыта ржавыми ранами от противотанковых снарядов. Ствол танкового орудия разворотило от взрыва снаряда изнутри. На ржавой броне едва заметна фашистская свастика. Рядом с танком несколько человеческих скелетов. Промытые временем и дождями, белые кости и черепа, сквозь глазницы которых проросли цветы и трава, как дань памяти о людях. Место такое ужасное, что, кажется, рядом бродят тени мертвецов.
  - Туда нам нельзя! - предупредил шагнувшего вперёд Стрельникова Витьку. - Вершина заминирована. Вы посмотрите вокруг, как всюду лежат скелеты людей, у них было движение в сторону танка, а не от него. Здесь все люди и животные когда-то подорвались на минном поле у танка.
   Ребята стали внимательно осматривать опасное место. Вокруг нас и у танка, кроме людских скелетов, были скелеты козла, волка и ещё каких-то животных. Выходит, что животные тоже когда-то подорвались на минах. Рядом с костями скелетов из земли всюду торчали куски ржавого железа, которые напоминали нам об опасности продвижения в сторону вершины с танком. Возможно, что здесь когда-то взрывались мины. Дальше идти было опасно и в обратную сторону тоже опасно.
  - Мы сами себя загнали в ловушку, - раздражённым голосом, сказала Самойлова Женя. - Мы все останемся здесь, лежать костями. Посмотрите, сколько тут было таких, как мы. Все они пытались пройти к танку. Даже родители наши не узнаю, где мы погибли. Ведь мы им сказали не правду...
  - Прекратите себя хоронить, - остановил Самойлову. - Мы ещё живы. Нам надо выбраться из этой западни до наступления ночи. Слушайте меня внимательно! Сейчас весь отряд стоит на своём месте и слушает мою команду. Ухожу, вон, к тому, большому дереву в безопасное место. Затем, с интервалом, десять метров, идут все по одному в мою сторону. Смотрите под ноги внимательно. Чтобы не наступить на металл, который может оказаться миной. Не забывайте об опасности ни на один шаг. Вся ваша жизнь зависит от ваших правильных движений. Меня все поняли?
  - Да, поняли! - за всех, ответил Андрей Квашнин. - Только чего бояться? Последний взрыв на этой земле прогремел много лет назад. Мины давно проржавели и нам они совсем не опасны. Это всего лишь ржавчина. Наверно всем известно, что ржавые механизмы не пригодны к работе...
  - Ты уверен, Квашня? - спросил Игорь Стрекалов. - Посмотри на скелеты горного козла и волка. У них даже шкура не разложилась до конца. Выходит, что они оба подорвались на этом месте пару месяцев назад. Наверно горный козел взорвался первый, а волк хотел полакомиться халявой...
  - Хватит! - командным голосом, остановил всех. - Обсуждать будем дома. Если вернёмся живыми. На полях бывших боёв надо быть осторожным. Здесь могут быть минные ловушки.
   Тут же отряд повернул обратно. Внимательно разглядывая под ногами землю, направился к выбранному дереву. После моей команды первым направился в мою сторону Стрельников Витька, а за ним и остальные парни и девчата. Каждый старался идти шаг в шаг по следам уже прошедших друзей, чтобы не угодить куда-то на ржавую мину. Так постепенно собрался в одном месте весь отряд.
  - Мы остановимся на ночлег ещё дальше, примерно, в ста метрах от этой возвышенности, - сказал всем, когда последний человек добрался до нашего дерева. - Всего это будет почти пятьсот метров. Самоё безопасное место ночлега. Утром мы обсудим наши дальнейшие действия в этой ситуации. Сейчас надо быстрее двигаться готовиться к ночлегу. Скоро ночь наступит и застигнет нас врасплох в самой гуще леса. До темна мы должны разжечь костёр, покушать и расположиться спать.
   Это было видно и без моих слов. Огромные деревья пугающе бросали на нас большие тени и уверенно увеличивались в противоположном направлении от солнца, заходящего за ближайшую снежную вершину кавказских гор. Мы ускорили шаг в направлении небольшой полянки между двух поваленных сосен. Здесь нам было удобно сделать шалаш наподобие землянки и укрыться от возможного ветра, которые бывают часто в больших ущельях. Места всем нам вполне хватит. Можно даже сделать ветками хорошую загородку от ветра, который часто меняет тут направление.
  - Девчонки готовят продукты, - распорядился с ночлегом. - Мальчишки разводят костёр и готовят место к ночлегу для всех. Делать это надо очень быстро, пока можем что-то разглядеть в сумерках вечера.
   Минут через десять, огромный костёр между поваленных деревьев осветил большое пространство. Пугающие тени деревьев трусливо спрятались в гуще тёмного леса, который таинственно окружал наш отряд со всех сторон. Мы обложили хвойными ветками пространство между поваленными деревьями и землёй, а также перегородили выход между деревьями с обеих сторон.
   Получилось хорошее ограждение от ветра. Как это было в загоне овец и людей в кошарах горного аула в Дагестане, где можно укрыться от плохой погоды и хорошо отдохнуть в ночном лесу. В таком жилище никто не рисковал простудиться и заболеть. Здесь было под ветками сухо и тепло.
  - Думаю, что костёр тушить не надо, - предложил, друзьям. - Мы и так хорошо укрылись от плохой погоды. Земля обогрелась от большого костра. Нам надо установить постоянное дежурство и поддержать костёр до самого утра. Разделимся на пары, мальчик и девочка. Так принято всеми путешественниками с давних времён. Не будем нарушать эту традицию. Дежурить будем по одному часу каждая пара. Нас много, так что все успеют за ночь отдежурить и хорошо отдохнуть. Дадим право выбора пары девчонкам, как в белом танце, выбирают дамы. Каждая дама определит себе партнёра на время дежурства. Девчонкам надо уступать всегда, как слабому полу людей.
   Девчата дружно захихикали, но от предложенного мной варианта выбора не отказались. Сказал им, что меня лично выбирать не надо, так как мне придётся дежурить с девчонкой в конце выбора и выходить первым в дежурство, а после дежурить в последний раз с девчонкой из второй пары, чтобы закончить дежурство к утру нового дня. Так будет справедливо для всего отряда. Никому из девчат меня не надо делить.
   Никто ни стал возражать. Девчата начали своё распределение, которое затянулось на час. Тем временем, чтобы зря не сидеть в ожидании выбора, все свободные от выбора мальчишки и девчонки, продолжали кушать и готовить место ночлега вокруг нашего костра.
   Вышло так, что каждой выбранной пары пришлось и спать рядом друг с другом, чтобы легче сменять другие пары во время ночного дежурства. Думаю, что такая близость, мальчишки с девчонкой, у всех была впервые. Это было видно потому, что каждая пара держались рядом как-то не уверенно, как бы сторонились друг друга и в этом создавался дискомфорт в отношении между мальчишкой и девчонкой. Однако, это замкнутое пространство вокруг нашего костра и прохладный воздух, постепенно сближали пары друг с другом.
   Возможно, что природа различия полов сближала мальчишку с девчонкой, как нас уже учили в школе, что различные полюса всегда сближаются друг с другом, а одинаковые полюса отталкиваются друг от друга. Вот вам и закон физики на природе. Мне досталось дежурить с Верой Мазуровой. Эта толстушка положила на меня глаз ещё задолго до этих событий с танком на вершине и во время похода постоянно крутилась вокруг меня. Когда началось распределение пар, то Вера делала вид, будто занята своим неотложным делом и что-то копошилась в своих вещах, как квочка с цыплятами она готовила место к своему будущему ночлегу. Ждала, пока подруги заберут своих парней, чтобы затем подобраться поближе ко мне.
  - Саша! Раз мы партнёры по дежурству, то обними меня, чтобы мне не было холодно, - осторожно, предложила мне, сама Вера. - Мы оба согреемся друг от друга. Нам легче будет дежурить ночью.
   Сам был не прочь прижаться к толстушке, которая прямо пылала страстью жизни. От неё исходила какая-то энергия любви, которая не была мне ещё известна, но притягивала меня как природный магнит. Обнял девчонку за плечи. По всему моему телу волнами пробежала дрожь страсти. Так сильно дрожал, что Вера чувствовала эту дрожь и сильнее прижималась к моему телу. Мои руки невольно скользнули на её пухлые груди, соски которых дерзко торчали без женских "доспехов" под тонкой тканью блузки. Вера не отстранилась от меня, а лишь сдвинула мои ладони со своих сосков под грудь в область живота. Живот у неё был мягкий, как пуховая подушка, слегка колыхался вовремя её дыхания.
   Нетерпеливая пуговка на блузке Веры осторожно расстегнулась. Мои горячие руки коснулись её тела. В это мгновение мы оба задрожали от страсти друг к другу и девчонка дала волю моим рукам, которые, не ведая, что творят, нахально добрались до торчащих сосков. Вера повернула в мою сторону своё лицо, её пылающие губы коснулись моих дрожащих губ и наши губы слились в едином страстном поцелуе. Это было нечто прекрасное, чего мне ещё никогда не довелось ощущать. Мы оба, словно потеряли разум. Забыли про все на свете. У нас обеих горели лица и тела. Ещё мгновение и мы готовы были слиться в одно целое. Но в это время кто-то из подруг подозрительно закашлял, мы отстранились друг от друга.
   Наше дыхание было настолько сильное, что можно подумать, это ветерок любви пронёсся через наши души. Благо, что рядом костёр горел едва заметно, никто не видел наши лица, пылающие от страстного поцелуя. Мы медленно на расстоянии приходили в себя. Вера неторопливо встала со своего места и стала подбрасывать в почти затухший костёр сухие веточки, которые сразу охватило пламя и осветило лица спящих друзей. Все пары спали, прижавшись, друг к другу.
   Никто из них не выдавал себя предателем нашего первого поцелуя, который запомнился надолго. Подсел ближе к Мазуровой и тоже стал подбрасывать веточки в ярко горящий костёр. Вера не смотрела в мою сторону, делала вид, что она так очень занята проблемой сильно горящего костра. Чтобы Мазурова не спалила своим усердием весь отряд, вернулся на своё прежнее место и безразлично стал разглядывать звёздное небо.
   У меня уже не было желания добиваться близости от девчонки. Боялся, что мы с нею совершим какую-то глупость, за что нам надо будет отвечать перед родителями. Может быть, даже будем отвечать перед советским законом.
  - Мы больше часа дежурим, - услышал голос Веры. - Нам надо разбудить следующую пару.
   Сразу встал и подошел к Стрельникову Витьке и Нестеренко Рите. Показал им на часы и отправился спать на своё место. Вера лежала на приготовленном заранее месте. Положила сзади себя вещмешок, так, что мне не было места лечь рядом с ней близко до прикосновения. Видимо не доверяла мне и себе. Ни стал настаивать. Лёг так, чтобы нам обоим было удобно спать и не беспокоить друг друга близостью.
   Повернувшись к мешку спиной, тут же вскоре заснул крепким сном. Мне не было обидно за такое отношение Мазуровой Веры. Возможно, она была права. Мы с ней были так сильно молоды, что нам рано было думать о теме высокой любви. Нам достаточно было воспоминаний о первом поцелуе. Интимные отношения между разными полами нам не знакомы.
  - Саша! Вставай! - услышал сквозь сон, голос Квашнина Андрея. - Опять наступило дежурство.
   Осторожно отстранился от прижавшейся ко мне Мазуровой. Пошёл будить Нестеренко Риту, которая лежала, накрывшись шалью, а Стрельников спал, свернувшись клубком. Нестеренко Рита накрыла своёй шалью Витьку и подошла к костру. У костра больше пепла, чем огня. Надо собрать больше дров. Мы стали собирать вокруг костра оставшиеся палочки, разный мусор и все бросать в огонь. Постепенно костёр разгорелся. Мы сели рядом с огнём, обогревая руки. Старался держаться на расстоянии от Нестеренко Риты.
  - Скоро будет рассвет, - тихо, сказала Рита, показывая на едва заметную полосу красного света, который выделялся над горизонтом на фоне темно-синего неба меркнувших звёзд. - Через час подъём. Мы хорошо отдохнули. С рассветом можно будет двигаться дальше от опасности. Надо заранее собраться.
   Ничего не сказал, лишь кивнул головой. Мои мысли погружены в раздумье о прошедшем дежурстве с Мазуровой Верой. Мне совсем не интересно слушать болтовню Нестеренко Риты, которая была худая, как сушёная вобла, с совершенно плоскими грудями, на месте которых больше выделялись пуговички от карманчиков кофты, чем сами груди. Мне даже стало жалко Риту, что она неважно по своему возрасту.
   У неё всегда будут проблемы в подборе партнёра. Если бы не придумал девчатам выбирать пару, то Нестеренко Рита осталась бы одна или была бы моей напарницей. Тогда нам обеим было бы плохо. Мёрзнуть все дежурство, как сейчас. К ней даже жалко дотрагиваться, можно случайно причинить ей боль. Ведь она такая хрупкая, словно былинка на пустом месте в поле. Любое моё физическое движение со стороны может прервать её жизнь.
   Нестеренко Рита посмотрела в мою сторону. Удивилась странному выражению моего лица. Перестала болтать, только нервно покусывала травинку, подобранную у горящего костра. Солнце все сильнее окрашивало небосклон в разные цвета. Верхушки больших деревьев окрасились в золотисто-зеленый цвет и потянулись навстречу восходящему солнцу.
   С первыми лучами восходящего солнца лес наполнился пением птиц и стрёкотом кузнечиков. Небо над нами было такое чистое, словно кто-то умыл его перед рассветом и показали людям, встающим с первыми петухами. Петухов совсем не было слышно в горах, рядом с нашим костром, вокруг которого спали пары мальчишек и девчонок, плотно прижавшись, друг к другу. Наверно им сейчас снится первая любовь.
  - Не надо будить никого, - тихо, сказал, Нестеренко Рите. - Пусть хорошо выспятся. У нас впереди целый день. Мы успеем решить проблему, продолжить свой путь до озера Рица или вернуться обратно домой. Думаю, что лучше отложить нам поход, а вернуться рассказать взрослым о танке.
   Нестеренко ничего не сказала мне, только поёжилась от утренней прохлады. Накинул Рите на её худые плечи свою тёплую куртку. Она приветливо улыбнулась, отблагодарила меня кивком головы. Мы продолжили своё дежурство у потухшего костра, до общего подъёма отряда. Первым проснулся Волошин Антон. Он зябко потянулся во весь рост и побежал по нужде в ближние кусты.
  - Девчонки справляют свои дела в южной стороне, - распорядился, когда все стали просыпаться. - Мальчишки в северной стороне от нашего костра. Подглядывать друг за другом, неприлично.
   Девчонки захихикали и побежали в указанную им южную сторону. Мальчишки отправились в свою северную сторону. Вот, все свои дела сделали. Подождал, когда весь отряд соберётся у потухшего костра. Нам надо было обсудить наши дальнейшие действия в данной ситуации.
  - В первую очередь нам надо хорошо позавтракать, - сказал, притихшему отряду. - После, с большой осторожностью, мы обследуем, на расстоянии нашего зрения, эту возвышенность с немецким танком. Если вы хотите все увидеть и остаться живыми, то близко не подходите к танку. Любопытство может погубить каждого из нас или сразу всех из-за любопытства одного из нас.
  - Может быть, нам лучше вообще никуда не ходить, - предложила Остапенко Зина. - Думаю, что нам надо срочно вернуться в Курджиново и рассказать про нашу находку в милиции.
  - Думаю, - возразил Ситников Толик, - что девчонкам надо сидеть тут. Пока мы все расследуем.
  - Хватит вам всем думать, - прервал спор. - Сделаем все так. Осторожно осмотрим место и вернёмся домой. Свой поход к озеру Рица, продолжим в следующий раз в безопасном нам месте.
   Никто ничего больше ни стал говорить. Мы расселись по своим местам и принялись завтракать. После завтрака отряд растянулся в одну линию и медленно двинулся в сторону опасной возвышенности, внимательно осматривая пространство вокруг себя. На нашем пути попадались гильзы от патронов и снарядов. Всюду видны воронки от когда-то разорвавшихся бомб и снарядов, поросшие густой травой и кустарником. Лес был буквально напичкан трофеями бывшей войны. Даже деревья пострадали от взрыва снарядов.
   Мы, на безопасном расстоянии, стали обходить возвышенность с ржавым танком наверху. Когда наш отряд обошёл возвышенность, то с обратной стороны возвышенности мы увидели ещё одну ужасную картину, чем на всем пути нашего обследования этой зловещей возвышенности. Из заросшей кустами пещеры торчал ствол противотанковой пушки. Рядом с пушкой стояли ящики со снарядами и множество стреляных гильз от снарядов пушки.
   Пространство между нами и пещерой с пушкой, буквально усеяно людскими ске?летами. Всюду валяются покрытые ржавчиной автоматы и винтовки времён отечественной войны. В глубине пещеры, то, что мы могли увидеть невооружённым глазом на расстоянии, видны контуры ящиков и ещё каких-то предметов военного времени. По очертаниям самой пещеры видно, что это искусственное сооружение. Возможно, это было какое-то хранилище времён войны или в горах командный бункер немцев.
  - Надо обследовать пещеру изнутри, - предложил Тепляков Костя. - Очень интересно узнать, что там внутри.
  - Чтобы в пещере от нашего Кости остались белые кости, - ехидно, подметила Оксана Сапрыкина. - У пацана совсем нет мозгов...
  - Нас слишком много, чтобы обследовать эту пещеру смерти, - сказал Васильковский Толик.
  - Ты правильно заметил, - поддержал Толика, - что нас действительно много, чтобы погибнуть в пещере смерти. Надо всем отрядом сейчас же возвращаться обратно в посёлок Курджиново.
   Отряд постоял несколько минут в траурном молчании у пещеры смерти. Развернувшись в обратную сторону, мы стал медленно удаляться от этого опасного места. Потрясённые увиденным, мы долго шли, молча, не произнося ни слова. Каждый по-своему оценивал пещеру смерти, в которой погибли люди и животные. Вполне возможно, что среди скелетов лежат те, кто считается без вести пропавший. Может быть, даже родственник кому-то из мальчишек и девчонок нашего отряда.
  
  3. Затерянные в лесу.
   Прошло около часа, прежде чем мы пришли в себя от ужаса, увиденного нами в пещере. Затем, как стадо баранов, мы разбрелись по кустам в поисках ягод. Наш отряд медленно двигался в сторону реки Лабы до самого вечера. Наверно все были в шоке от того, что нам пришлось увидеть в этом лесу и в пещере. Большинство из нас никогда не видели, что остаётся после войны.
  - Мне кажется, что мы давно затерялись в лесу, - сказал Стрельников Витька. - Где сейчас наша река Лаба? Куда мы вообще движемся? Может быть, мы вообще заблудились в пространстве.
  - Надо собрать отряд в одно место, - сказал всем. - Скоро будет темнеть, а мы расползлись по всему лесу. Самоё время сейчас отыскать хорошее время на ночлег. Пока в лесу не стемнело.
   Мы с Витькой стали орать во всю глотку, звать на свой крик друзей к новому месту сбора. Благо, что большинство из нас с самого раннего детства были знакомы с лесом, знали хорошо своё поведение в лесу. Так что нам не пришлось долго ждать затерянных в лесу друзей. Через несколько минут ребята толпились рядом с нами, каждый со своим рассказом и впечатлениями за прошедший день в лесу. Почти все были заняты заботами о доме, собрали много грибов и ягод. У многих были красивые грибы "лисички", жёлтого цвета. Собрали много черники и ежевики. Каждый из нас был сыт и нагружен дарами природы так, что едва передвигал ноги. Осталось только отдыхать.
  - По-вашему виду можно сказать, что о продуктах ни слова, - заметил друзьям. - Но спать мы будем обязательно. Двигаемся строго на восток, в сторону реки Лабы, по пути собираем сухие ветки к нашему костру. Где встретим подходяще место ночлега, так там и заночуем до утра. Держитесь ближе друг к другу, чтобы не потеряться перед последним броском к дому завтра утром.
   Все нехотя поплелись следом за мной в поисках места для ночлега. Каждый смотрел во все стороны в надежде быстрого завершения нашего пути. Через некоторое время лес поредел. Мы вышли на небольшую полянку в лесу, поросшую густой травой и несколькими кустами ежевики. Здесь можно было заночевать.
   Мы выбрали место между кустами ежевики и стали готовить ограду от ветра из опыта прошедшей ночи. Ближе к центру костра, приготовили место ночлега. Дальше, к кустам ежевики, положили много сухих веток. С наружу заграждения положили различные ветки хвойных и лиственных пород деревьев. Получилось у нас очень хорошее естественное заграждение от ветра для всего отряда. Осталось нам определить ночное дежурство у костра.
  - Думаю, - сказал притихшим ребятам, - что к разнообразию надо установить новое правило выбора пар на ночь. Сейчас будут выбирать партнёршу мальчишки. Так как знак приличия не позволяет мне первому делать выбор партнёрши, то останусь с той девушкой, которая останется без партнёра. Пускай она не принимает себе в обиду, все равно кто-то останется крайним. Постараюсь быть к ней внимательным во время дежурства, чтобы она ничем не была ущемлена и была равная среди всех остальных дежурных пар. Так что сегодня кавалеры выбирают дам.
   Выбор девчонки для парней оказался наиболее сложным, едва не дошло до драки между парнями. Все-таки выбор закончился благополучно. Как предполагал ранее, мне досталась Нестеренко Рита. Мазурова Вера, которую не видел в течение всего дня, была выбрана Артюхиным Славкой. Затем мы бросили жребий выбора ночного дежурства. Нам с Нестеренко Ритой попало в час ночи. Нам даже понравилось время этого дежурства. Можно было нам поспать до дежурства и после дежурства ещё спать до самого рассвета. Нам попал удачный вариант ночного дежурства. Никто ни стал оспаривать время дежурства, все разместились по своим местам, согласно очереди дежурства и тут же, усталые за весь день, приготовились ко сну. К этому времени костёр хорошо обогрел землю вокруг. Дежурным оставалось в своё время следить за костром, подкидывая дрова, чтобы было тепло. К последнему ночлегу мы хорошо подготовились с местом и дровами.
   Нестеренко Рита тоже приготовила наши вещмешки, как подушки и приготовила шаль, чтобы укрыть себя. Нестеренко Рита была настолько худа, что рядом с ней мне оказалось много свободного места. Откровенно говоря, не знал, как поступать мне в отношении такой хрупкой партнёрши. Лечь близко к ней и согревать её всем своим телом или лежать на определённом расстоянии от неё, чтобы во сне случайно не помять её хрупкие косточки? На неё даже страшно было смотреть от жалости, ни то, чтобы близко лежать. Однако все же лицо у Нестеренко Риты было приятное. Хотя бы этот дар природы не отталкивал её от меня.
  - Саша! Ты скоро ляжешь? - спросила Рита, прервав мои размышления. - Ведь вся замёрзла.
   Был окрылён доверием девчонки. Тут же плюхнулся на подстилку из сухих листьев, которые мы натаскали из-под лиственных пород деревьев, во время приготовления к ночлегу. Листья были мягкие и сухие, от жаркого летнего солнца и нашего костра. Спать нам было уютно. Нестеренко Рита спрятала своё лицо на меху моего свитера под расстёгнутой курткой, а своёй пуховой шалью укрыла меня и себя.
   Осторожно обнял её хрупкое тело. Нестеренко Рита словно растворилась в моих объятьях. Как аленький цветочек из сказки, пытался обогреть её хрупкое тело дыханием от вечернего ветерка, осторожно спустившегося со снежных гор кавказского хребта. Мы вскоре заснули, не думая ни о пещере смерти, ни о нашем дежурстве. Мы уставшие просто хотели спать.
  - Саша! Вставай! - услышал, сквозь сон, голос Бутова Альберта. - Сейчас ваше дежурство.
   Открыл глаза и кивком головы показал Альберту, что понял его. Затем посмотрел на Риту, которая словно ребёнок, крепко спала в моих объятьях, уткнувшись в мой свитер. Было жалко её будить. Но, дежурство есть дежурство. Установленный порядок дежурства нельзя нарушать.
  - Рита. Проснись, - шёпотом, сказал, ей на ухо и поцеловал в щеку. - Наше время дежурить.
   Девчонка рассеянно посмотрела в мои глаза, приятно улыбнулась и потянулась во весь рост.
  - Как хорошо было спать, - тихо, сказала Рита. - Так бы и спала до самого утра. Но, нам пора.
   Рита прихватила с собой пуховую шаль. Мы отправились на место нашего дежурства. Сел ближе к костру. Напарница без всякой опаски залезла под мою куртку. Её нежное лицо озорно выглядывало у моего подбородка. Пуховой шалью укрылись сверху. Наши руки изредка освобождались друг от друга, чтобы подбросить в костёр сухие ветки, которые вспыхивали ярким огнём.
  - Вот так бы и прожить всю жизнь, - сказала Рита. - На природе и без всякой заботы за жизнь.
  - Тоже согласился бы так жить, - поддержал. - Но нам суждено продолжить род чело?веческий. Думаю, что наши потомки нас не поймут, если они будут жить в дикой природе среди зверей.
   Рита посмотрела ласково мне в лицо и поцеловала в щеку. Потеплее укутал её шалью. Мы продолжили своё ночное дежурство, также поддерживая веточками огонь в костре на определённом уровне. Наше дежурство сменили Воронцов Лёня и Кровцова Света.
   Мы с Ритой отправились на своё место. На нашу подстилку упала первая роса. Нам пришлось слегка ворошить листья. Рита опять закуталась в мою куртку и прошептав что-то ласковое мне на ухо, крепко уснула. Долго лежал, смотрел, как яркими звёздочками вспыхивают искры от костра и сразу гаснут, как звезды.
   "Так наша жизнь на Земле" - подумал про себя. - "Вспыхнет, как искорки от костра и вскоре погаснет"
   Поправил отёкшую руку. Поцеловал девчонку в щёчку, покрытую едва заметным румянцем. Постепенно стал засыпать. До утра было далеко. Надо было выспаться у костра на свежем воздухе. Когда мы с Нестеренко Ритой проснулись, то золотистые лучи солнца уже щекотали наши лица и слепили глаза.
   Почти весь отряд был на ногах. Кто-то возился у костра, подбрасывая в огонь оставшиеся сухие веточки. Другие справляли свои туалетные дела в отдалённых от костра кустах. Девчонки готовили к завтраку место, которое было обильно накрыто всеми продуктами из дома. Видимо, что все сильно проголодались. Поэтому поспешили с завтраком на природе.
  - Вы, что? В последний раз завтракаете? - спросил девчат. - Столько люди едят перед смертью, чтобы сытыми отправиться на тот свет к своим предкам. Мне, например, туда, очень рановато.
  - Мы сегодня все равно будем дома, - ответила за всех, Таня Чистякова. - Не тащить же нам все домашние продукты опять домой. Лучше из леса принести больше грибов и ягод. Насчёт того, что много продуктов, то нас тоже много, так что мы в один заход все подметём. Будем сыты на весь день до вечера. Надеюсь, что следующую ночь мы будем спать в своих мягких постелях.
   "Наверно, в этом права Чистякова Таня." - подумал, выкладывая свои продукты из вещмешка.
   Вскоре весь наш отряд сидел вокруг костра. Окружающая нас местность оглушалась чавканьем наших челюстей. Очевидно, что за ночь мы все сильно проголодались и поэтому быстро уплетали продукты за обе щеки. Не прошло и часу, как стол наш совершенно опустел. Вокруг костра остались только одни объедки, которые после нас подберут животные и хищники этого леса. Остатки пищи мы оставим животным леса.
  - Сейчас надо хорошо затушить костёр, - сказал, отряду, когда были съедены последние продукты. - Затем навести порядок на своём месте. Ведь лес был нашим домом три дня, а дома должен быть всегда порядок, чтобы пришедшим сюда после нас гостям было приятно смотреть на природу нашего дома. Так что веточки растащить под деревья, а остатки продуктов положить под кусты. Все, что мы недоели, доедят после нас лесные жители, звери и птицы. Все, за дело! Нам надо сегодня успеть засветло добраться домой, чтобы больше не ночевать в лесу на природе.
   Наведя порядок на полянке, наш отряд направился в сторону реки Лаба, продолжая собирать дары леса. Мы опять разбрелись небольшими группами по лесу, продолжая движение на восток. Как мы все были удивлены, когда во второй половине дня из лесу вышли к реке Лабе, всего в нескольких километрах от нашего посёлка. Так что нам не требовалось больше перебираться через реку Лаба и ехать рейсовым автобусом домой. Нам осталось преодолеть всего три или четыре километра к дому. Правда, это была не равнина, а горы, поросшие лесом и кустарником. Так что добираться домой было нам весьма трудно. Тем более что у реки всюду овраги, которые нужно было обходить или перебираться через большие провалы. Лишь к вечеру, за поворотом Лабы, мы увидели огоньки посёлка Курджиново. Мы ускорили свой шаг. Почти бегом спустились к посёлку.
  - Сегодня уже поздно. Нам надо хорошо отдохнуть. - сказал друзьям, когда мы подошли к своему посёлку. - Поэтому давайте все завтра встретимся возле поселкового Совета. Ровно в шесть часов утра. Прошу всех, прийти в назначенное время, так как возможно мы сразу отправимся в горы показывать опасное место у пещеры с танком. Затем двинемся дальше в поход к озеру Рица.
   Друзья согласились с моим предложением. После чего мы усталые все медленно разбрелись по своим домам. Жил дальше всех от центра посёлка, так что добрался домой поздно вечером. Прямо с порога сказал маме, что сытый по самоё горло. Просто хочу выспаться хорошо, чтобы рано утром быть первым у здания поселкового Совета. Руководитель не имеет право опаздывать.
  
  4. Старые разборки.
   Утром следующего дня, в назначенное время, возле здания поселкового Совета, собралось более ста человек. Большинство моих друзей пришли с родителями и просто с любопытными соседями, которых интересовали подробности нашего похода и то, что там нашли в горах. Многие из местных взрослых были свидетелями и участниками войны против фашистов в горах Кавказа.
   Теперь они хотели узнать, что осталось на полях былых сражений высоко в горах. Ведь там могли лечь костями их соратники, даже близкие родственники. Все ждали приезда председателя Совета.
  - Товарищи! Что у вас случилось? - спросил нас, приехавший председатель поселкового Совета.
   Мы все стали наперебой рассказывать о нашем походе. Про вершину с танком и про пещеру с оружием. Каждый из нас желал рассказать подробности нашего похода к вершине с танком.
  - Тише! Тише! Товарищи! - громко, крикнул председатель, чтобы как-то перекричать толпу. - Вас не могу понять из-за такого шума. Пускай один, кто-нибудь из вас, расскажет о походе в горах.
  - Сашка у нас был командиром, - сказал Стрельников Витька. - Он будет рассказывать о походе.
  - Говори! - обратился ко мне, председатель Сельсовета. - Что у вас стряслось? С самого начала и по порядку.
  - Ну, пошли мы в обычный поход в горы, - начал рассказывать. - Как все местные ходят. Там набрели на вершину, с немецким ржавым танком времён войны. С обратной стороны вершины была пещера, а в которой противотанковая пушка и много снарядов. Всюду валяются скелеты от людей и животных. Наверно подорвались на минах со времён войны с фашистами здесь в горах Кавказа.
  - Все понятно! - прервал мой рассказ, председатель Сельсовета. - Вот одного понять никак не могу. Когда вы врать перестанете!? Здесь родился. Был в немецкой оккупации. Воевал с фашистами. Знаю каждый камушек в горах. Но только нигде не встречал таких пещер. Не верю, чтобы вы нашли в горах такую пещеру и ни?чего с собой не прихватили. Ладно, с меня хватит, без вас есть много дела! Байки о своих походах рассказывайте родителям. Можете разойтись по домам.
   Председатель повернулся к нам спиной и не спеша направился к дверям поселкового Совета. Ребята стояли и не знали, как нам поступать дальше. Ведь у нас не было никаких доказательств нашего похода. Конечно, мы любили фантазировать и даже немного приврать. Но не о войне...
  - Нет! Мы не врём! - громко, крикнул Стрельников Витька, затем расстегнул свой вещмешок, достал из вещмешка ржавую противотанковую гранату и бросил её прямо под ноги повернувшемуся на крик председателю поселкового Совета. - Можете забрать гранату себе. Это доказательства.
   Как только граната громко бухнулась на деревянные ступени, председатель Сельсовета в тоже мгновение прыгнул за дверь. Большинство взрослых, переживших здесь войну, бросились врассыпную. Мои друзья, словно окаменели, стояли и не знали, как поступать дальше. Несколько секунд тишина. Присутствующие ждали смертельного взрыва от брошенной гранаты. Но ржавая граната не взорвалась.
  - Да, вы, что? Обалдели что ли? - растерянно, спросил Витька. - Ведь граната без чеки и без запала, к тому же ржавая. Все равно, что старый волк в лесу без зубов и без когтей. Вот дают люди!
   Посмотрел на ручку ржавой гранаты, которая действительно была совершенно пустая. В ручке дыра без кольца и нет там запала. Подошел к Витьке и со всей силы врезал ему по морде. Кровь с разбитой губы брызнула на его рубашку.
  - Ты, что сразу дерёшься? - закричал Витька, во всю глотку. - Это тебе не Избербаш...
  - В Избербаше тебе больше били морду за такие штучки, - заорал на Витьку. - Ты полный дурак!
   Вторично врезал ему по морде. Мы сразу сцепились, как две злые собаки. В это время из-за двери вышел пришедший в себя председатель Совета и вместе с другим мужчиной они силой растащили нас с Витькой в разные стороны. У него под левым глазом и на левой щеке были два больших синяка. У меня была разбита верхняя губа и ногтями сильно поцарапан весь подбородок.
  - Дерёшься, прямо как девчонка, - зло, сказал Витьке. - Тебе ещё ни таких синяков навешаю.
  - Обожди, мы тебя с Вовкой тоже поймаем, - огрызнулся Витька. - Всю морду тебе разобьём...
  - Твою морду сейчас разобью, - заорал, вырвавшись из рук мужчины, кинулся на Стрельникова. Витька сразу отскочил в сторону, а меня тут же схватили за руки и потащили в здание Со?вета. Следом привели моего врага. Нас посадили с разных концов большого кабинетного стола.
  - Теперь слушайте меня внимательно, - строго, сказал председатель поселкового Совета. - Сейчас помиритесь. Пожмёте друг другу руки. Затем покажите на карте, то злополучное место с танком.
   Меня и Витьку подняли из-за стола, подвели друг к другу. Витька прекрасно знал, что если они меня с его братом Вовкой вдвоём побьют, то Витька от меня тогда больше получит. Поэтому у него другого выхода не было, как только помириться со мной. Был согласен на мир хотя бы из-за того, что наши отцы давно дружили друг с другом. Витьке синяков и так навешал. Мы пожали руки.
  - Вот молодцы! - приветливо, сказал председатель Сельсовета. - Теперь покажите место на карте.
   Председатель постелил на стол карту нашей местности, с указанием всех пунктов. Мы показали путь продвижения нашего отряда во время похода и оперлись в левый берег Лабы за селением Пхия. Дальше на карте было все также, кроме возвышенности, на которой был ржавый немецкий танк и пещера. Высказал своё предположение, что, возможно, эта возвышенность была искусственно насыпанной над бункером или складом с немецким оружием. Поэтому на карте нет, этой возвышенности. Так как карта готовилась до войны, а позже её просто перекопировали по старой карте без всяких уточнений на местности. Так что проверять надо было на месте. Нужно обратно отправлять кого-нибудь из нашего отряда в горы, чтобы показать то место с танком на вершине. Председатель подумал пару минут, почесал затылок, посмотрел внимательно на карту.
  - Ладно! Во всём мы разберёмся на месте. - сказал председатель Сельсовета. - Сейчас выделю вам автобус и четыре человека сопровождения. Весь отряд в автобусе не поместится. Поэтому вы сами определите, кто поедет в автобусе. Думаю, что не все поедут в опасное место.
   Мы с Витькой вышли на улицу. Он прямо с порога отправился домой, ничего нам не говоря. Так и не понял причину его ухода. Может быть, это он боялся, что его ещё там буду бить? С минуту смотрел в след Витьке, думал, что он передумает и вернётся к нам. Но он быстро ушёл домой и не повернулся в нашу сторону.
  - Ребята! Нам дают автобус. - сказал с порога, все закричали "Ура!", продолжил говорить. - Но в этот автобус может поместиться половина отряда. Так что бросайте жребий, кто из вас едет в этом автобусе. Все остальные добираются до селения Пхия обычным рейсовым автобусом.
   Ни стал вмешиваться в определение того, кто поедет со мной на автобусе поселкового Совета. В наш автобус сели шесть девчонок и четырнадцать мальчишек. Все остальные не пошли на рейсовый автобус, а разошлись с родителями по своим домам. Мы подождали немного на автобусной станции, думали, что кто-то вернётся к рейсовому автобусу. Больше никто из ребят не пришёл туда. Наверно, им родители запретили ехать туда. Ведь там можно было подорваться на минах.
   Наш автобус, в котором было с водителем двадцать шесть человек, отправились в сторону гор. В селение Пхия приехали в час дня. По подвесной дороге, которую называли "кладкой", перебрались на левый берег реки Лаба. Всем отрядом поднялись наверх к лесу. Тут у нас произошло замешательство. Сказал, что нам надо сразу отправиться в сторону перевала и через два километра пути повернуть на запад, так мы сумеем быстрее выйти к этой вершине.
   Воронцов Лёня и Квашнин Андрей стали нам говорить, что лучше всего будет отряду идти на юго-запад. Председатель поселкового Совета послал с нами четырёх егерей, которые хорошо знали местный лес. В этих лесах у нас был участок главного кавказского заповедника, который охраняли наши егеря.
  - Хватит вам спорить, - вмешался в наш спор, егерь Иван Степанович. - Мы так с вами никуда не дойдём. Давайте мы лучше разделимся ровно на две группы. Одна группа пойдёт в сторону перевала, через два километра пути повернёт на запад. Другая группа пойдёт строго на юго-запад. Так как уже скоро вечер, то каждая группа останется ночевать в том месте, где подойдёт время ночёвки. Утром мы встретимся в намеченном по карте месте. Если в предполагаемом месте не будет вершины с немецким танком, то тогда отрядом растянемся в шеренгу и пройдём в обратном направлении местность, которая останется между нашими намеченными маршрутами. Давайте карту. Сейчас определим на карте место и время нашей встречи завтра утром.
  
  5. Последняя встреча.
   Егерь Селеванов достал из своего планшета карту местности и Иван Степанович наметил на карте оба маршрута. Затем каждый егерь достал из своего планшета карту и отметил маршруты по карте Ивана Степановича. После этого мы встали в строй и рассчитались на первый-второй. Мне попало место в чётное число, в которое вошли Иван Степанович и Селеванов. Остальные были во втором отряде.
   Из девчонок в наш отряд вошли Самойлова Женя, Харламова Марина и Парфенова Даша. В другом отряде остались Мазурова Вера, Созонова Кира и Нестеренко Рита. Как футболисты на стадионе, мы по очереди пожали друг другу руки. Пожелали удачи. Девчонки скисли оттого, что их разделили с подругами. Пацаны подкалывали друг друга, кто будет удачней в данном походе.
  - Нас и к чёрту посылать не надо, - заметил Селеванов. - У нас и так две чёртовы группы. Ровно по трина?дцать человек в группе. Дай бог, чтобы это несчастное число не обошлось нам всем боком.
  - Пфу! Пфу! Пфу! - поплевал трижды, Иван Степанович, через левое плечо, постучал по дереву.
   Все повторили за ним. После отряды разошлись по своим намеченным маршрутам. Наш отряд медленно двинулся в сторону перевала. В этот раз никто не объедал кусты. Мы все прекрасно понимали, что это весьма серьёзный поход и к нему надо отнестись серьёзно, чтобы все вернулись живыми домой. Не прошли мы и километра, как погода стала резко меняться.
   С гор потянуло ветром, который постепенно усиливался. Чистое небо стали бороздить слабые перистые облака, которые быстро сменились черными грозовыми тучами и начался сильный дождь. У нас ни у кого не было зонтов. В горы зонтов не берут. Девчонки спрятались под плащи егерей. Парни побежали в укрытие под огромные лиственные деревья.
  - Тут есть близко пещера, - сказал Селеванов и показал в сторону реки. - Надо там укрыться от дождя. Иначе мы промокнем. Давайте растянем над собой плащи и группами перебежим к пещере. С гор потянуло большие тучи, так что надо поспешить. Пойду первый. Буду остальным показывать дорогу. Нам только простудиться не хватало. Так что быстрее в укрытие в пещеру.
   Селеванов и трое высоких мальчишек растянули над собой плащ, под который встала Самойлова Женя. Они быстро побежали в сторону реки. Под плащ Ивана Степановича залез, Силантин Роберт, Честяков Коля и Парфенова Даша. Остальные забрались под плащ водителя. Минут двадцать мы бежали в сторону речки к пещере, с перебежками от деревьев. Фактически, почти в обратном направлении от нашего маршрута, но другого выхода не было. Нам надо было переждать сильный дождь. Затем можно идти дальше.
   Пещера в расщелине между скал. Камни скользкие от дождя. Мы едва добрались до пещеры. Однако нам повезло. Пещера спрятала нас от дождя. В ней было много сухих дров. Это егеря, которые обслуживают Главный кавказский заповедник, во всех маршрутах своёй работы собирают сухие ветки и дрова, а также оставляют на запас консервированные продукты, которые в горах долго не портятся. Так делают егеря потому, чтобы люди, которых застала плохая погода в горах или заблудились, могли переждать в таких пещерах непогоду и хорошо подкрепиться.
   Таким образом, эта пещера была вполне хорошим убежищем большому отряду от сильного дождя. Здесь было много места. Можно было хорошо отдохнуть до утра. Как-то все так вышло само собой, что руководителем нашего отряда стал Иван Степанович. Самый старший по возрасту и самый опытный егерь. Он распорядился развести, чтобы отряд мог обогреться и просушиться.
   Костер развели на линии дождя, так, чтобы холод не проникал в пещеру и дым от костра поднимался вверх по расщелине между скал. Дальше, за костром, лишь дождь сплошным потоком стекал со скалы, нависшей над пещерой. Чуть ниже пещеры был огромный каменный выступ в сторону реки Лаба, которую мы не видели, но слышали грозный рокот её бурлящей воды. Это было страшнее той стихии, что застала нас в Дагестане с отрядом у пещеры в Уллубиевской балке. Если бы тогда дождь продлился, то нас всех смыло бы со скалы, на которой мы просидели в ту страшную ночь. Сказал Иван Степановичу, что река может подняться и нас всех смоет из этой пещеры. Меня однажды уже едва не смыло в такую вот реку.
  - Да ты, шо, хлопчик, у нас под скалой пропасть! - успокоил Иван Степанович. - Тут тебя ничто не смоет. Чтобы пропасть наполнить, надо море воды сюда направить. Так что ты успокойся. Мы здесь не пропадём. Хорошо эти места знаю. С самой войны все тропы прошел до перевала.
   Слова егеря были настолько уверены, что вскоре перестал думать о воде, бурлящей внизу. Тем временем дождь в горах все больше усиливался. Нам стало понятно, что эту ночь мы все будем спать в пещере.
  - Так, мужики, всем спать, - приказал Иван Степанович. - Мы с Сашкой будем дежурить первые. Через два часа мы разбудим следующую пару. Девчат не будите. Пускай наши дамы отдыхают. Они ещё намаются, когда будут детей рожать и воспитывать новое поколение.
   Посмотрел в сторону девчонок, которые улеглись на какой-то подстилке из грубой ткани. Возможно, что егеря специально оставили в пещере к ночлегу. Вспомнил про Егорыча и Мишу, у них тоже была похожая ткань, которой мы укрывались в лодке во время ночной рыбалки, если на море было сильно прохладно. Рассказал Ивану Степановичу о своих необычных друзьях, которые куда-то пропали в горах Дагестана.
  - Мне эту историю рассказывал твой отец, - сказал Иван Степанович. - Тяжёлая жизнь у этих мужиков. Бакулины вечные изгнанники среди людей. Здоровье у мужиков, однако, отменное. Можно им завидовать. Хотел бы повидать этих чудо богатырей. Живьём все выглядит совсем ни как на фото.
   За разговором время дежурства закончилось быстро. Дождь все ещё продолжался. Но все, же в пещере было относительно тепло и сухо. Прошел в глубину пещеры и лёг на детское одеяльце, которое взял с собой. Под голову положил свой вещмешок. Спать было довольно жёстко. На листьях в лесу, рядом с Верой и Ритой, спалось мне намного лучше. Как там сейчас девчата во время такого дождя? Мне было жалко девчат, что они в такую дождливую погоду сейчас спят где-то в лесу. По тому маршруту всюду один лес.
   Долго ворочался с боку на бок. Детское одеяльце не могло хорошо скрыть камни от моего тела, камни буквально впивались в меня. Сдвинуться было некуда, всюду кто-то рядом лежал. Мне тут было тесно.
  - Перестань дёргаться, - шёпотом, сказала Самойлова Женя. - Ты мешаешь мне спать. Если тебе жёстко, то постели своё одеяльце на подстилку и нам здесь вместе будет мягче ночью спать. Ты прижмись ко мне. Замёрзла. Близко друг к другу люди согреваются. Особенно разнополые.
   Самойлова встала со своего места. Не ожидая, когда решусь на подъём, буквально вырвала из-под меня одеяльце и положила её на своё место. Со своим вещмешком последовал за Женей. Она своим задом подвинула Харламову Марину к Парфёновой Даше. Притянув меня на подстилку, легла рядом со мной, прижавшись к моей спине. Не прошло и несколько минут, как мы заснули.
   Возможно, меня потеряли на второе дежурство или не хотели, по-джентельменски, разлучать меня с Самойловой Женей, которая, также как Нестеренко Рита во время ночлега в лесу, забралась лицом в мою куртку и сладко спала. Так мы спали, чуть ли не до обеда нового дня. Дождь продолжался. Когда мы с Женей проснулись, наш отряд был на ногах и над костром на палочках пекли на углях картошку. Картошка так аппетитно пахла, что любого голодного могла разбудить.
  - Вы, что, не могли нас разбудить? - спросила Самойлова, когда выбралась из-под моей куртки.
  - Ты так в Сашку вцепилась, что тебя невозможно было от него оттащить, - пошутила Харламова.
  - Хватит, девчонки, болтать, - сурово, сказал Иван Степанович. - Картошка совсем остывает. Надо кушать, пока идёт дождь. Во время похода нам будет не до еды. Мы и так по времени отстаём.
   Пока ели печёную картошку и пили черничный напиток, прихваченный нами из дома, погода в лесу нормализовалась. Дождь перестал хлестать по камням. Небо стало совершенно чистое. Мы стали собираться дальше в дорогу. Надо было нагонять время. Чистяков Коля прошел на каменный выступ, чтобы посмотреть на бушующую внизу реку, шум которой глушил разговор.
  - Посмотрите! Посмотрите, быстрее! - закричал Коля. - Внизу снежный человек лежит на камнях.
   Мы все прибежали на крик и посмотрели вниз под скалу. Там на камнях лежал волосатый человек. Сразу узнал его, это был Бакулин Миша. Камни, на которых лежал Миша, были в крови. Возможно, что он тут жил с Егорычем в этой пещере, подстилка в пещере была точно его, её узнал сразу, когда увидел на камнях. Миша, может быть, пришёл спать в свою пещеру, а мы его спугнули. Он случайно упал вниз. Где тогда Егорыч если Миша здесь? Наверно Миша один.
  - Это не снежный человек, а Миша Бакулин, - сказал. - Мой отец и вам рассказывали про него. Надо оказать помощь. Возможно, он ранен. Сейчас покричу. Мы поможем. Ми-ша! И-ду к те-бе!
   Мой крик раскатистым эхом оглушил окружающие нас места и понёсся дальше вниз по реке, ударя?ясь об каменные берега реки и громогласно повторяясь эхом по всему ущелью гор "Ми-ша! И-ду к те-бе!". Миша поднял голову, посмотрел в нашу сторону и опять упал на камни, обильно окрашенные его кровью. Наверно падая с высоты уступа на камни, он поранил себе голову.
  - Мы сейчас закрепим страховочный канат и спустим тебя вниз, - сказал мне, Иван Степанович. - Если это действительно Бакулин Миша, то ты ему скажешь, что мы твои друзья. Мы спустимся, чтобы оказать ему медицинскую помощь. Затем постараемся поднять его наверх. Спустишься именно ты. Так как он нас без тебя к себе не пустит. Если это ни Миша Бакулин, а настоящий снеж-ный человек, то ты к нему не спускайся на камни. Покажи нам знак подъёма. Мы тебя вытащим из пропасти. Только ты ни в коем случае не рискуй. Не спускайся близко к этому человеку.
   Селеванов забил в расщелину скалы огромный штырь с кольцом, в который продел страховочный канат. После чего надел мне на пояс страховочный ремень с кольцом, за которое зацепил карабин с канатом. Вытащил из своего вещмешка ещё один штырь с двумя кольцами и петлёй через каждое кольцо продел шнур. Получилась у него двойная страховка. Конец шнура, Селеванов, пропустил через отверстие специального пояса закреплённого вокруг его талии.
   Страховка была весьма надёжной. Перекрестился на всякий случай и осторожно стал спускаться вниз. Издалека стал внимательно разглядывать волосатого человека. Отвесная стена была очень высокой. Несмотря на надёжность капронового шнура, все же немного боялся и старался часто не смотреть вниз. Когда прошел половину стены, то не выдержал любопытства и обратно посмотрел вниз. В это время Миша медленно поднялся с камня, шатаясь он направился к воде бурлящей реки.
  - Миша! Иду к тебе на помощь! - закричал ему. - Миша! Твой друг Саша из Избербаша!
   Миша даже не повернулся в мою сторону. Он подошел к реке и просто упал в воду, которая тут же подхватила Мишу и понесла его вниз по течению, бросая его тело на острые камни и смывая обратно в реку Лаба. Миша не сопротивлялся, водная стихия уносила его от меня навсегда. Понял, что это у нас с Мишей последняя встреча и теперь окончательно теряю своего друга. Но, однако, надежда в людях умирает последней, вместе с самим человеком.
   На меня словно нашло, стал отчаянно пытаться отцепить карабин, но на карабине был двойной замок, который мне никак не поддавался. Там, наверху, возможно, все поняли мой глупый риск и стали быстро поднимать меня наверх. Отчаянно барахтался, пытаясь расстегнуть с себя страховочный ремень.
   Ремень был, сильно застегнут, никак не поддавался мне. Стал орать, что хочу спасти Мишу. У меня был сильный стресс и истерика. Разум мой видимо помешался и никак не мог ничего понять. Мне не хотелось жить. Думал только о спасении своего друга детства, который тут упал в реку. Иван Степанович и Селеванов, буквально за шиворот вытащили меня наверх. Оттащили меня подальше от пропасти. У меня, вдруг, совершенно не стало сил и слез. Стал, как каменный.
   Егерь сильно ударил меня своёй ладонью по лицу и у меня моментально ручьями хлынули слезы из глаз. Мне стало обидно, что прямо у меня на глазах погиб друг, а ему никак не мог помочь. Начал истерически орать и плакать. Мне казалось, что с потерей друга потерял смысл жизни.
  - Ты, извини, парень, что тебе врезал по лицу, - стал, извиняться Селеванов. - Ты мог сойти с ума. Тебе надо поплакать и станет легче. Твоего друга может спасти только чудо. Ты надейся на это. Может быть, эта встреча не будет последней и тебе суждено будет встретиться с другом. Ведь он уже спасался дважды. Надо надеяться, что твой друг и в этот раз выживет в этой пучине.
  - Все, ребята! Надо двигаться к намеченной цели, - отдал команду Иван Степанович. - Вставайте!
   Отряд стал подниматься с расщелины скалы наверх к лесу. Чтобы ни сиганул вниз, егерь пристегнул меня к себе карабином и на расстоянии метра мы с ним поднимались друг за другом. Только когда отряд удалился от реки километра на два, немного успокоился, Селеванов отстегнул меня от себя.
   Довольно долго машинально плелся за егерем, как пристёгнутый карабином, а он тем временем постоянно поглядывал за мной. Во время движения никто не разговаривал. Очевидно, были потрясены происшедшим. Каждый думал о трагедии с волосатым человеком, который погиб у них на глазах. Но у меня все равно была надежда встретиться со своим другом.
  
  6. Без вести пропавшие.
   После очевидной гибели Бакулина Миши наш отряд долго не мог прийти в себя. В таком состоянии мы добрались до условленного места с опозданием в несколько часов. Второй группы наших одноклассников и егерей здесь не было. Они не пришли или были в назначенное время здесь, но, не дождавшись нас в условленное время, они ушли обратно к автобусу в посёлок Пхия.
  - Вполне возможно, что они вернулись обратно в Пхия, - сказал водитель автобуса. - Кто нас будет ждать под дождём целые сутки. Нам тоже надо возвращаться к автобусу. Сюда надо посылать сапёров и специалистов в таких делах, а не таких как мы, которые ничего не знают в военном деле. Мы с вами просто очевидцы и жители этих мест. Больше в этом ничего не знаем. Нам ждать здесь некого.
  - Ты плохо знаешь егеря Вакулова, - возразил Иван Степанович. - Он просто так не уйдёт из места назначения нашей встречи. Возможно, что его отряд ищет нас у той вершины с немецким танком. Нам тоже надо идти туда и там встретится с ними. Бес толку болтаться по горам никому не надо.
   Мы долго искали ту вершину или хотя бы следы продвижения отряда. Но сильный дождь в горах смыл все следы, людские и звериные, так, что никаких признаков продвижения отряда по земле не было видно.
   Иван Степанович и Селеванов, опытные егеря, по всему было заметно, проверяли каждый признак движения живого существа. Но следов движения отряда из тринадцати человек нигде не могли найти. Селеванов даже залазил на большие деревья и смотрел с них. Отряд наших друзей исчез бесследно в гуще этого леса. Нам надо было возвращаться домой в Курджиново.
  - Не могли они провалиться сквозь землю, - раздражённо, сказал водитель автобуса. - Где тогда они сейчас? Может быть, они после дождя действительно вернулись к автобусу, вовремя не дождавшись нас.
   Наш отряд прочесал ранее намеченные маршруты вдоль и поперёк. Но второй группы мы так и не нашли. Также как не нашли и вершины с немецким танком. Решили ночевать там, где нас застали сумерки. Выбирать хорошее место на ночлег было негде. Мы в спешном порядке расчистили место в лесу между двух огромных сосен.
   Развели костёр, чтобы прогреть сырую землю. Костер сделали не в высоту, а в ширину. Дрова были сырые. Наш костёр больше дымил, чем горел. Мы ещё долго подсушивали вокруг костра некогда сухие ветки, прежде чем бросить их в горящий костёр. Долгое время ложиться спать, не было сухого места.
   Где-то к восьми часам ночи наш отряд обогрелся. На прогретую землю положили зелёные хвойные ветки и накрыли их всем, что имели с собой из тканей. Это старые покрывало, моё детское одеяльце, плащи егерей и какие-то обрывки больших кусков плотной ткани. Все это расстелили вокруг костра.
   Девчонок разместили в самом теплом месте. Если так это место можно было назвать. Отдал свою тёплую куртку Самойловой Жене, а сам опять остался дежурить у костра. Сам напросился. Ни стал ждать жребия на дежурство.
   Дежурить со мной остался Селеванов. Он как бы опекал меня после трагедии с Мишей. Все боялись, что чего доброго сбегу или сойду с ума. Но и сам не знал, что со мной происходит. В голове у меня не было никаких мыслей. Голова просто гудела. Холодом покрылось то место, где был удар мотоциклом в Избербаше, это правый бок у бедра. Горело место бывшей пункции, с которой брали у меня мозговую жидкость из позвоночника.
   Стал беспокоиться, что меня может опять пробить паралич на нервной почве. Поэтому старался отвлечь себя от дурных мыслей и постоянно сушил веточки. Затем ломал их на небольшие кусочки, подбрасывал в горящий костёр. Егерь ничего не говорил, внимательно следил за каждым моим движением.
   Думаю, что его беспокоил не только, но и пропавшие ребята второй группы. Если они не найдутся, то ему придётся отвечать за пропавших, как старшему егерю, которому доверили всех детей. Селеванова могут осудить на большой срок заключения или даже расстрелять.
   Когда закончилось моё дежурство, пошёл, лёг рядом с Самойловой Женей. Она все это время не спала, а тоже внимательно следила за мной. Когда лёг рядом с ней на своё детское одеяльце, то Самойлова Женя расстегнула на себе мою куртку и с силой притянула меня к себе на пухлую грудь. Ни стал сопротивляться и буквально уткнулся лицом между её грудей, также как она прошлой ночью спала в моём объятье.
   Лишь сейчас мы поменялись местами. Даже как-то и не подумал, что сплю на девичьих грудях. Откровенно говоря, мне было ни до этих мыслей. Хотелось, как можно быстрее заснуть, чтобы как-то развеяться от происшедшей трагедии у реки и к утру прийти в себя. Надо было беспокоиться о состоянии собственного здоровья, а не о потере друга. Конечно, мне никак не хотелось смириться с потерей своего друга.
   Рано утрам весь отряд был на ногах. Мы доели все, что взяли с собой в поход и быстро стали собираться обратно в дорогу. Все понимали, что искать в лесу вторую группу уже нет никакого смысла. Возможно, что они также искали и нас, затем наши группы разошлись в разные стороны, а затем вернулись к месту исхода, на горную трассу к нашему автобусу в посёлок Пхия.
  - Они, наверно, ждут нас у автобуса, - опять настаивал на своём водитель. - Нам надо туда идти.
   Возможно, что водителя интересовал больше автобус, оставленный на автобусной остановке без присмотра, чем вторая пропавшая группа. Но у нас и так не было никакого другого выбора, как только возвращаться в сторону селения Пхия. Может быть, действительно группа ждёт нас в Пхияе, а мы впустую их ищем? К обеду наш отряд вышел чуть выше селения Пхия.
   Мы спустились вдоль берега реки к висячему мосту и через кладку перебрались на правый берег речки. Затем прошли к своему автобусу. Но возле автобуса второй группы не было. На остановке сидел какой-то старичок. Возможно, что он ждал рейсового автобуса в посёлок Курджиново. Селеванов направился на остановку к старику, чтобы спросить о группе.
  - Вы не видели школьников из Курджиново, тринадцать человек? - спросил старика, Селеванов.
  - Нет! Был сильный дождь. Никто не приезжал, - ответил старик. - Внуков жду к себе второй день.
   Старик показал на свою хату, которая стояла на другой стороне дороги, прижавшись к серой скале, словно хата поддерживала скалу, которая нависла над горной дорогой, готовая в любой момент обрушиться. Может быть, хата сама прижалась к скале, чтобы на старости лет не свалиться в ущелье к бурной речке. Хата и старик, очевидно, были ровесниками по возрасту, а также по виду.
  - Из окна моей хаты все видно, - уверенно, сказал старик. - Когда вы три дня назад ушли туда в горы, то больше никто обратно не возвращался. Внизу реки дорогу сильно размыло. Транспорта не было два дня. Может быть, сегодня все нормализуется, а дождусь в гости своих внуков.
   Селеванов вернулся обратно в отряд. Селеванов, Иван Степанович и водитель автобуса долго обсуждали, как поступать дальше. Возвращаться в лес не было смысла. Мы все там обошли и не нашли следов отряда. У нас больше нет продуктов. В отряде многие покашливали после дождя. Могли заболеть девчонки и мальчишки. Находится на остановке без всякого толка, нет смысла?
  - Может быть, они заблудились, как мы в прошлый раз, вышли прямо в Курджиново. - подсказал егерю.
  - Быть может и так, - поддержал меня, Селеванов. - Тогда давайте поедем обратно в посёлок.
   Отряд тут же без приглашения забрался в автобус, который кряхтя старыми железками начал набирать скорость, по горной дороге вдоль ущелья. Автобус ехал осторожно, едва не цепляясь за нависшие отвесные скалы. С правой стороны нам угрожали серые мокрые скалы, а с левой стороны была пропасть. Дорога всюду на?столько узкая, что когда нам встретился вахтовый автобус лесорубов, то нам пришлось задом сдавать к тому месту, где дорога чуть-чуть была шире.
   Автобусы могли разъехаться в нужном им направлении. За следующим поворотом был небольшой завал, только что прошедшей лавины. Отряд выбрался из автобуса, мы расчистили место для своего проезда. За целый день езды нам приходилось несколько раз расчищать путь. Лишь к вечеру наш автобус пересёк мост на левый берег реки, в сторону Курджиново, где нас ждали плохие новости. Второй отряд не пришёл домой и тем, путём, который подсказал в горах егерю Селеванову.
   Своими силами из нашего посёлка, отряд искали ещё два дня. Когда все поняли, что без специалистов нам не обойтись, то обратились в краевой Совет, который выделил горных спасателей. Спасатели приехали на второй день. С момента пропажи отряда прошла целая неделя. Вряд ли кто из них был живой. Горные спасатели, а сними сапёры, нашли вершину с немецким танком на исходе третьего дня.
   Никакого входа в пещеру там не обнаружили, а немецкий танк не стоял на вершине, как видели мы, а лежал на боку у подножия вершины. Очевидно, что там произошёл сильный взрыв, из-за которого завалило вход в пещеру и сбросило танк с вершины. Возможно, что этот взрыв произошёл в тот момент, когда наш отряд был в пещере у реки. В это время так сильно громыхал гром, что мы могли и не расслышать этого взрыва, тем более, рядом с нами ещё громко бурлила река. Мы сами были очень далеко от места нахождения вершины с немецким танком. Как бы там не было, но второй отряд, возможно, хотел укрыться от сильного дождя в этой пещере. Наткнулись на мины, которые похоронили весь отряд заживо в пещере смерти. Это лишь моё предположение. Но, что случилось в действительности, наверно, уже, никто и никогда этого не узнает.
   На следующий день нашего возвращения с гор, когда стало известно о пропаже отряда, из Курджиново исчез председатель поселкового Совета. В посёлке поползли слухи, что председатель был предателем во время войны с немцами. Об этом указывали на тот факт, что из всей деревни, где он жил, остался лишь он один живой.
   Всю деревню спалили немцы, когда жители этой деревни отказались быть проводниками немцев в горах. Но один человек показал немцам дорогу через перевалы. Возможно, что этим человеком был председатель поселкового Совета. Семьи у него не было, поэтому никто его не искал. В дела нашего посёлка могли вмешаться сотрудники КГБ. Вскоре из центра приехала служба комитета государственной безопасности. Стали всех спрашивать о нашем походе в горы. С пелёнок знал, что с такими людьми, лучше не иметь никакого дела. Сгноят в тюрьме ни за что. Поэтому прикинулся помешанным. Тем более что все в Курджиново считали меня сдвинутым после гибели моего друга Миши. Целыми днями пропадал у реки и у всех спрашивал про своего друга Бакулина Мишу. Как бы ни было на тот случай, но мне удалось использовать своё "сумасшествие" и уклониться от серьёзного разговора со службами комитета государственной безопасности, которые допрашивали жителей нашего посёлка.
   Как раз в эти дни к нам в Курджиново приехали артисты цирка на сцене. Среди них были - фокусник Арутюн Акопян, силач Баулин (очень похоже на фамилию Бакулин), который показывал волны животом, через него по доскам переезжала легковая машина с людьми. Коронным номером артиста-силача Баулина было закручивание голыми руками двух больших гвоздей вокруг третьего гвоздя.
   С этой группой артистов цирка на сцене встречался в Избербаше, когда они приезжали туда с концертом. Как раз тогда мы дружили с Егорычем и Мишей Бакулиными. Закрученные по спирали гвозди никто из зрителей не мог раскрутить обратно.
   Мы выпросили у силача Баулина такую закрученную спираль. Отнесли её Бакулину Мише. Миша свободно раскрутил гвозди руками без перчаток. Бакулин Миша был намного сильнее этого артиста-силача Баулина.
   Суть вопроса не в том, что дважды видел этих артистов, а совершенно в другом. Среди этих артистов был гипнотизёр. Он проводил на сцене различные сеансы гипноза, от которых все смеялись, а мне это было совершенно не смешно. Так как видел все его дурачества, очень, давно. Но совершенно в другом трюке.
   Гипнотизёр делал пасы руками, заставлял ребят закручивать свои пальцы рук за голову и рассказывал нам о состоянии подопытных людей. Как болван, просто сидел в зале и никак не реагировал на все его опыты, на сцене и в зале. Сидел в первом ряду. Видимо гипнотизёру надоело, смотреть на меня, так как никак не реагирую на него. Очевидно, что гипнотизёр решил на меня как-то воздействовать своим гипнозом.
  - Мальчик, иди на сцену, - позвал меня гипнотизёр. - Сядь на стул напротив зала. Сведи пальцы рук. Не разводи руки врозь, заведи их за голову. Внимательно слушай, что буду говорить тебе. Слегка расслабься от напряжения в своём теле. Сосредоточься на моих словах и крепко засни.
  - Не хочу спать, - возразил гипнотизёру. - Все вранье, что про вас рассказывают. Ваша вода в стакане никогда не может становиться молоком. Внутрь деревьев вы никогда не залезаете...
  - Откуда тебе известно про деревья, в которые залазил? - удивлённо, спросил гипнотизёр.
  - Когда мне было три или четыре года, - ответил. - Мы с дедушкой в Гудермесе везли сено из леса. Возле большого дерева собралось много людей. Все удивлённо показывали пальцами на мужчину, который ничего ни делал. Он просто медленно карабкался на дерево, как ленивая кошка.
  - Вы, что, тупые? - удивлённо, спросил дедушка, галдящую толпу. - Обычного человека не видели?
  - Так он же лезет в внутрь дерева! - возмущённо, сказал мужчина с граблями. - Такое надо видеть!
  - Днем пить меньше надо, - настаивал на своём дедушка. - Тогда мерещится, ничего не будет.
   В это время мужчина с дерева повернулся в сторону дедушки и строго посмотрел ему в глаза.
  - У тебя, старик, сено горит, - серьёзно, сказал мужчина. - Быстрее спасай сено, а то оно сгорит.
  - О! Боже мой! - закричал дедушка, когда посмотрел на свою подводу с сеном и стал раскидывать стог сена в разные стороны, как бы тушил собранное за день сено. Хотя сено совсем не горело. Это был ваш розыгрыш. Так вот. Этим мужчиной на дереве были вы. Из-за вас тогда наш дедушка так расстроился, что чуть было, не умер. Моему дедушке Гурею в тот день исполнилось восемьдесят лет. Такой вы ему отметили день рождения. Дедушке сейчас за девяносто. Он постоянно вспоминает, как вы его обманули тогда. Ему пришлось затратить много времени, чтобы собрать опять на подводу стог сена. Мы тогда поздно ночью приехали домой. Нам попало за опоздание.
  - Спасибо тебе, мальчик, за память, - сказал гипнотизёр. - Мне жаль твоего деда. Извини, меня за тот поступок. Но, может быть, поэтому твой дедушка живёт так долго, что всегда вспоминает меня.
   Позже в нашем посёлке гипнотизёра решили использовать органы комитета государственной безопасности при допросах свидетелей происшедших событий. Не знаю, что там происходило с моими друзьями и жителями Курджиново при допросах, при этом не присутствовал. Но когда очередь дошла до меня, гипнотизёр сразу узнал меня, и его тоже узнал. Ведь прошло с момента нашей последней встречи мало времени. Мы оба сделали вид, что совсем не знаем друг друга. Просто поздоровались, как обычно делают все люди при первой встречи. Гипнотизёр делал своё дело, а был тогда у него, как подопытный кролик, на котором испытывают влияние гипноза змеи удава.
  - Этот мальчик нуждается в лечении психиатра, - осмотрев меня, сказал гипнотизёр сотрудникам комитета государственной безопасности. - У него полная потеря памяти, амнезия, которая не подвластна моему гипнозу. Мальчик перенёс сильное потрясение в связи с гибелью в горах своего лучшего друга. Здесь бессилен. Мальчика надо отправить на лечение в районную больницу.
   Так было или не так, что сказал про меня гипнотизёр. Судить не собираюсь. Возможно, что действительно тогда был сильно болен. Но скорее всего гипнотизёр решил мне помочь в такой ситуации, чтобы служба комитета государственной безопасности оставила меня в покое, как больного, чем отвечать за все здоровым. Когда различные службы центра разъехались по своим домам. Сапёры долго ездили к вершине с немецким танком, пытались как-то добраться до заваленной пещеры, чтобы вытащить оттуда погибших ребят. Но там произошёл новый взрыв, от которого погибло четыре сапёра. Тогда решили оставить все, как есть. Все равно погибших в пещере не вернёшь, а дальнейшие жертвы бессмысленны. Ведь живой человек стоит дороже мёртвого.
   Танк немецкий порезали газовой сваркой на куски и сдали в Курджиново на металлолом. Всем строго настрого запретили появляться в тех местах, где заживо был похоронен отряд из тринадцати человек. Над холмом, где раньше стоял немецкий танк, поставили огромный крест из дерева. На кресте перечислили всех погибших там и написали причину гибели всего отряда, чтобы никто в тех больше не копался. Обещали в дальнейшем место гибели ребят оградить железным забором.
  
  7. Перевёрнутый год.
   В Курджиново нам с жизнью не повезло. После трагических событий с гибелью целого отряда ребят и двух егерей, в общей сложностью в тринадцать человек, а также с гибелью сапёров в поисковой группе, на нас стали смотреть косо. Говорили, что наш приезд принёс беду в посёлок. Местные жители перестали с нами общаться. Словно мы были прокажённые или грешники.
   Все жители посёлка стали ездить фотографироваться в районный центр, в посёлок Псебай. К отцу перестали ходить в фотографию. Отец фактически остался без работы. В другие места отца на работу нигде не принимали. Мама тоже не работала из-за детей, которым исполнилось по пять лет. Сергея и Юрку в детский садик не брали. Пока были деньги, вырученные в Избербаше, пытались развести своё хозяйство, чтобы как-то жить. Купили курей и посадили огород.
   Но прошел сильный град, который был размером с голубиное яйцо. Град побил всех наших курей и огород. От домика, в котором жила наша семья, остались лишь сильно ободранные стены после града и побитая черепица. Восстанавливать свой дом и хозяйство, в нашей семье не было никаких денег.
  - Нам надо уезжать отсюда, - сказал отец, когда у него ни стало работы в фотографии.
  - Куда мы поедем с маленькими детьми? - стала возражать мама. - К тому же у нас хозяйство.
  - Хозяйства мы пустим под нож, - стал пояснять отец, вариант переезда. - Крупные вещи продадим. Все остальные пожитки мы возьмём с собой. Нам только до автобуса вещи дотащить.
   Мама больше ничего ни сказала отцу. Знала прекрасно, что отцу возражать бесполезно. Если отец так решил, то так и будет по его решению. К тому же отец просто так не говорил. Так же как с переездом в Курджиново, пока отец не увидел новое место жительства, то семью сюда не потащил. Мы не могли предвидеть то, что произошло здесь в горах. Вначале все было тут прекрасно.
   Охотиться здесь в горах запрещали. Так как тут рядом главный кавказский заповедник. В лесу и в горах находятся редкие дикие животные, которые занесены в международную "Красную книгу". Таких зверей ни то, чтобы убивать, а даже беспокоить нельзя. Иначе редкие животные не будут плодиться. Особенно зубры, такие дикие коровы, как бизоны в Америке, остались только в зоопарках Советского Союза. Всего пара штук, которые в неволе не хотят разводиться.
   Поэтому решили зубров поселить в горах Кавказа, где они жили раньше здесь, повсюду огромными стадами. От безделья без работы отец вскоре запил. В посёлке "Верхние дубки" с нами дружили только Казаровы. Стрельниковы иногда приходили к нам в гости. Они понимали, что и без нас могла произойти подобная трагедия.
   Ведь это не мы, а немцы завезли сюда смертоносный металл. До нашего приезда были случаи подрыва людей на минах в горах. Так что обвинять нас в трагедии было бессмысленно. Тем более о нашем походе заговорили местные ребята. Это они сами меня выбрали руководителем похода, также на моём месте мог быть любой другой человек. Даже после неудачного похода.
   Кто просил егерей отправляться с нами в новый поход? Можно было провести поиск холма без отряда ребят. Жалко конечно, что так глупо погибли мои друзья и одноклассники. Вопрос об отъезде из Курджиново появился сам по себе. Вот только куда? С такой оравой! Мне не хотелось никуда уезжать.
   Тем более что здесь в посёлке повстречал свою первую любовь. Это Казарова Люба. Совершенно не понимал, как все это вышло. Мы с ней даже не целовались. Просто дружили семьями. Ходили, друг к другу в гости. Вместе справляли все праздники. Играли все вместе в футбол и в другие игры. Ловили рыбу на речке. Собирали в лесу грибы и ягоды. Но, по?степенно, стал замечать в себе какую-то не естественную для меня привязанность к Любе. Если её не видел в течение нескольких часов, то мне было не по себе. Начинал у всех спрашивать, где Люба.
   В наших "Верхних дубках" на это сразу обратили внимание и стали говорить, что чокнутый влюбился в Казарову Любу. Но не был чокнутым. У меня все прошло после гибели Миши, отчётливо разбирался во всем.
   Собственно говоря, после трагических событий в горах всерьёз задумался о сущно?сти своёй жизни. Задумался о том, как мы все плохо живём. Стал смотреть на окружающий нас мир совершенно другими глазами.
   Первая моя любовь мешала мне окончательно определить цель своёй жизни, так как постоянно думал об этой красивой девчонки. Может быть, что она даже не подозревала о моей любви к ней и не давала никакого повода влюбляться в неё. Просто подошло моё время созревания к любви, как у каждого человека. Мы прожили в Курджиново всего один год. Но в начале перевёрнутого года стали мы собираться уезжать на новое место жительство.
   В районный центр, посёлок Псебай, где нам обещали снять временное жилье. Пока мы не подыщем купить домик или хату на постоянное место жительства. Так вот, этот год был поистине перевёрнутым, не только в арифметическом действии и в нашей семье, но и во всем мире тоже. В ап-реле этого года с Земли в космос полетел первый человек - Юрий Алексеевич Гагарин. Весь мир невооружённым взглядом следил за полётом человека в космосе.
   У всех людей измени?лись планы на жизнь, каждый человек захотел лететь в космос. В этот год всех новорождённых называли Юрой. Семья наша переехала жить в посёлок Псебай. За оставшиеся деньги от Избербаша мы купили себе маленький домик в конце посёлка, прямо в лесу, у берега маленькой речушки Псебай. Дальше нас за речушкой жила семья Дубовиковых. У которых шесть девчонок. Родители девчонок сразу объявили, что и мои братья будут женихами их дочкам. Стали дружить семьями.
  - В этих местах можно жить, и плодится, - сказал, как то, отец семейства Дубовиковых. - У вас хорошие парни. У нас прекрасные девчата. В самый раз породниться и жить одной семьёй в лесу.
  - Вообще-то вы правы, - поддержала моя мама, выводы отца большого семейства. - Здесь есть все, что надо человеку, чтобы жить хорошо и размножаться. Вот только пить ни в коем случае нельзя. Иначе семейный рай может превратиться в ад. Тогда от такой жизни надо бежать...
  - Если ты намекаешь на меня, - укоризненно, сказал мой отец, - то с этого момента с пьянкой завязал. У меня без выпивки есть много забот. Охота, рыбалка и работа все на одной территории.
  - Мария! Ты не беспокойся насчёт пьянки наших мужей, - строго, сказала Вера, хозяйка большого семейства. - У меня они не загуляют. Будут пить в меру только по великим праздникам и датам. Все остальное время у нас сухой закон. В противном случае могу к мужьям применить розги.
   Мощная в комплекции баба, строго посмотрела на подвыпивших мужиков и показала им нагайку-кнут, которым казаки секут строптивых лошадей и погоняют дома непослушных родственников. Сразу понял, что с такой мощной бабой, как Дубовикова Вера, пьянка в нашем будущем семейном клане будет пресечена сразу на корню. Мой отец рядом с такой бабой буянить не будет. По её съёжившемуся от страха мужу видно, что она держит его на поводке и не даёт разгуляться.
   Дубовиковы была хорошая семья, которая всячески помогала нам в посёлке Псебай. Мы были частыми гостями в семье Дубовиковых. Мой отец сразу устроился районным фотографом в центре посёлка. Мама пошла, работать в магазин. Когда был в школе, то за моими братьями присматривали девчонки Дубовиковы. Мы учились в разных сменах и в разных классах. Мои братья-близнецы всегда были под присмотром кого-то из наших семей.
   Районный центр, посёлок Псебай находился большим полукругом вокруг огромной возвышенности покрытой густым лесом из каштанов и лиственных пород деревьев. В одном конце Псебая жили мы, а в другом конце Псебая, прямо за горой, поселились наши родственники из Избербаша. Это приехала мамина младшая сестра Тамара со своей семьёй. Они так ездили за нами всюду, как хвостики. Из Гудермеса в Избербаш. Из Избербаша в посёлок Псебай. Из посёлка Псебай в Беслан, с которого Ложниковы больше никуда не выезжали.
  - Мы с тобой теперь будем ходить на рыбалку, - сказал дядя Витя Ложников, когда мы с ним встретились в Псебае. - Только ты меня больше не лови на удочку, как это было на пресных заливах.
  - Ну, тогда был не опытный рыбак, - смеясь, сказал вспоминая неудачную рыбалку. - Теперь знаю, что можно компаньона по рыбалке ловить за мягкие места. Придётся вам одеваться во что-то такое, что не может прорвать крючок до мягкого места. Конечно шучу. Старое не повторится.
   Наша семья быстро прижилась на новом месте. Развели гусей, уток, кур, поросят и ещё кроликов. Правда, с кроликами у нас ничего хорошего не вышло. Они стали подыхать в клетках. Тогда мой отец разозлился на них и выгнал всех кроликов из клеток. Кролики не покинули наш двор, а стали самостоятельно обживать эти лесные места. Нарыли себе нор в мягкой почве не берегу речушки Псебай и стали плодиться. Да так быстро, что в течение лета и зимы съели у соседа, целую скирду соломы. От кроликов ни стало покоя. Никто не мог из-за кроликов сажать огород. Кролики съедали растения на корню.
   Зато у отца стала на дому своя собственная охота. Когда к нам приходили гости, то отец брал своё охотничье ружье и прямо из окна дома подстреливал кролика к приёму гостей. Мама разделывала кролика, готовила из него гостям разные вкусные блюда. По тем временам, в течение шести месяцев мы стали очень богатыми людьми. Сама жизнь нас изменила в лучшую сторону. Хозяйство росло, как на хороших дрожжах. У отца заказы на портреты постоянно растут. Пушниной от кроликов завален весь наш дом.
   Мой отец купил себе старенькую машину марки "Волга". Собирались рядом со своим домиком купить большой дом, во дворе которого кролики съели, целую скирду и по этой причине, там, у соседей, от голода издохла корова. Поэтому соседи решили перебраться подальше от наших мест, так как кролики их достали.
   Но не зря вспомнил в самом начале, что в нашей семье, это был поистине перевёрнутый год. В тот год вообще многое перевернулось в жизни нашей семьи. Жизнь нас словно вывернула наизнанку. Проявились отвратительные стороны семейной жизни. Стали сбываться предсказания нашей мамы, что мы постепенно превратимся в цыганский табор и будем кочевниками. Начнём скитаться по земле без постоянного места жительства, пока не разбежимся в разные стороны.
   На новом месте отец опять ударился в пьянку. Потом пошли слухи, что у отца есть любовница. В это никак не мог поверить и решил проверить сам. Когда мама была на работе, а у нас в школе не было уроков, пошёл к отцу на работу и захватил его прямо на диване с голой женщиной. У меня был сильный психологический удар, который приводит человека в шок.
   Всегда считал своего отца героем великой отечественной войны с фашистами. Но чтобы отец так низко пал!? Этого не мог пережить. Ни сказал маме о том, что увидел, не хотел оскорблять женское достоинство. Отец по пьянке, в очередной раз, хотел ударить маму. Причём мама не заслужила это.
  - Если ты ударишь маму, то тебя пристрелю, - сказал отцу, направляя на него охотничье ружье заряженное картечью. - Больше твоего произвола у нас в семье не будет. Совсем не шучу.
   Отец ни чего, ни стал говорить. Просто вышел из дома и пропал из моего вида в неизвестном направлении. Мама была в шоке. Она тут же собрала наши вещи. Мы уехали в Северную Осетию в Беслан, к её средней сестре Надежде.
   Больше мы с отцом не жили. Отец вскоре пропил все нажитое нами совместно - наш дом, машину, хозяйство. Мотался по всему белому свету. Скрывался от алиментов. Не хотел платить детям деньги на жизнь. Приезжал к нам извиняться. Сказал маме, что если она отца примет, то уйду из дома навсегда и больше никогда не вернусь в этот дом.
  
  8. Искра надежды.
   После приезда в Беслан прошло несколько лет. Все это время мы жили четверо на одну зарплату мамы в восемьдесят рублей. Два года питались хуже бомжей и узников концентрационных лагерей времён войны с фашистами.
   Вместе с мамой ходили на колхозные поля рядом с Бесланом. Там собирали остатки сельхозпродуктов. Питались тем, что осталось на полях после уборки урожая. Конечно, благодаря помощи родственников и доброжелательным соседям, мы выжили.
   Однажды к нам в гости из Грозного приехала бабушка Дуся. Двоюродная сестра моей бабушки Нюси, маминой мамы. Она была мастер на разные рассказы. В подобные рассказы часто было трудно поверить. Бабушка любила фантазировать на разные темы обычной жизни. Она показывала не естественным то, что было обычным явлением в жизни людей. Даже не слушал такие рассказы. Но то, что она рассказала в этот раз. Было правдой, в которой вскоре убедился.
  - Ой, а знаете какой у нас, в Грозном переполох произошёл! - всплеснув руками, начала свой очередной рассказ бабушка Дуся. - Начну сразу с самого начала, чтобы вам всем понятно было. Говорят, что высоко в горах Дагестана был в ущелье аул, в котором жили огромные люди. Наверно, Маша, это про него нам твой Сергей рассказывал, когда заблудился в горах и набрёл на неизвестный никому аул в горах.
   В нем жили люди огромного роста. Но эти люди ничего не знали о современной жизни. Не буду вам пересказывать рассказ Сергея, который давно известен всем. Так вот, очевидно, что этот аул тогда завалило во время сильного землетрясения в горах Дагестана. Из всего аула остался живым только один чабан.
   Давно предки аула говорили, что если когда-то погибнет аул под этими скалами, то тот, кто останется живым, должен спуститься с гор в долину к людям, которые примут его, как своего родного. Этот чабан долго бродил по горам разбитый горем о гибели своих родственников. Но когда вспомнил наставления родственников, то решил спуститься в долину к людям.
   Чабан сел на своего коня и поехал по горным тропинкам, протоптанным его предками и дикими животными. Когда чабан подъезжал на лошади к горным аулам, то все люди в страхе бежали от него. Настолько парень был страшен и огромен, что люди думали, это сам Шайтан послал Исраэляля за их душами и люди разбегались от чабана в разные стороны.
   Говорят, у чабана рост настолько огромен, что свободно чабан перебирал ногами по земле, когда ехал на своей лошади. Со стороны казалось, будто сам чабан шёл над лошадью, а не она его везла. Голова и руки у чабана огромные, как у одноглазого циклопа. Вот этот чабан, добрался до Ханкалы. О продвижении чабана узнали в Грозном. Выслали туда отряд милиции.
   Накинули на него огромную сетку и как зверя посадили в клетку. Привели в город. Когда разобрались, что это всего лишь большой человек, то стали пытаться разговаривать с ним. Но чабан говорил на каком-то своём языке, который никто не знал.
   Тогда кто-то сказал, что разговорный язык чабана очень похож на табасаранский язык. Есть такая нация в Дагестане. Привезли из Махачкалы табасаранца, который действительно с большим трудом нашёл с чабаном общий язык.
   Отсюда всем стало известно о гибели аула в горах. Про этого огромного человека стало известно всем. Приехали учёные и представители власти. Хотели его забрать в Москву, но чабан отказался. Тогда с ним заключили письменный договор, что будет жить в Грозном на полном государственном обеспечении. Когда умрёт естественной смертью, то его скелет поставят в анатомический или в антропологический музей в Москве. Мне трудно выговаривать такие сложные слова...
  - Баба Дуся, а ты его сама видела? - ехидно, спросил бабушку. - А то много чего говорят люди.
  - А как же, видела, - передразнив меня, ответила бабушка. - Он живёт на улице Урицкого. Издали смотрела, как чабан выходит из своего дома. Люди назвали чабана Ахмад, так как раньше у него не было своего имени. Говорят, что по вере своей в его ауле были язычники, что на уме, то на языке. Люди называли себя не по именам, а по животным - орёл, баран, лиса, козел. Много каких звериных имён у них в ауле было. Хотя лично в это не верю. Человек не может жить без Бога.
  - Язычники, люди, которые поклоняются природе, - пояснил бабушке, - а не Богу, как остальные. Тоже своего рода религия. Все люди были язычниками, прежде чем стали верить в Бога.
  - Понятно! - согласилась бабушка, продолжая свой рассказ. - Ахмаду построили собственный дом под его рост. Закрепили за ним доктора, который постоянно наблюдает за здоровьем великана. У этого Ахмада даже портной есть. Заказали под его рост легковой автомобиль "Волга". Дома он учится разговаривать на русском и на чеченском языке. Совсем недавно он женился. Нашлась такая дура, которая стала женой этого гиганта. Как только она будет рожать детей от великана?..
   Больше не слушал бабушку Дусю. Думал, что может быть, это зажглась искра моей надежды и это ни чабан вовсе, а друг моего далёкого детства Миша Бакулин, который остался жив тогда на реке Лабе и пришёл жить к людям.
   Мне надо обязательно встретиться с ним. Тот рассказ, о горном ауле с великанами, слышал от отца много, много лет назад. Мой отец даже поспорил на свой трофейный мотоцикл, что покажет этот аул с большими людьми.
   Устроили туда специальную экспедицию. Но во время похода экспедиции в горах Дагестана произошло сильное землетрясение и на месте предполагаемого аула в ущелье нашли большие завалы, куда вели следы огромных людских ног. Больше никаких признаков жизни большого человека экспедиция там не нашла. Отец часто рассказывал всем эту историю и жалел, что у него тогда с собой не оказалось под рукой фотокора, чтобы иметь фотографии этих людей и доказать всем свою правду.
   Как только бабушка Дуся уехала к себе домой, следующим поездом в Грозный отправился, что-бы своими глазами увидеть этого человека и убедиться, что это мой друг детства, Миша Бакулин или другой. От Беслана до Грозного, где-то сто тридцать километров. Скорый поезд мчит меня туда. Вот и станция "Грозный". Выхожу на перрон, чтобы от привокзальной площади на городском автобусе добраться до улицы Урицкого.
   Где проживает загадочный человек, о котором рассказывала баба Дуся. Был в детстве в гостях у бабушки, но все давно забыл, как туда ехать.
   На привокзальной площади много людей. Все спешат посмотреть на какое-то зрелище. Меня тоже влечёт туда любопытство, что там есть такое интересное. Стараюсь пробиться через толпу к месту самого зрелища.
   В этот момент толпа в панике отхлынула от места зрелища и чуть меня не сбили с ног. Из центра зрелища поднялся огромный детина.
   Отборным русским матом оглушил окружающих его зевак. Людей словно ветром сдуло с привокзальной площади. Несколько оторопевших людей стояли рядом с гигантом и не знали, что делать в такой ситуации. Они только дрожали от страха.
   Тоже стоял вблизи, задрав голову, смотрел на гиганта. Но это был не Миша Бакулин, который просто красавиц, по сравнению с этим уродом с большой головой. Миша Бакулин покрыт весь волосами, а этот, обычный человек гигантского роста. Больше с каптарами нигде не встречался и ничего толком о них не знаю. Может быть, в правду существует снежный человек или это просто воображение людей о том, чего нет, в самом деле. Пока в руках не держал, поверить невозможно в реальность происходящего. Дальнейшая жизнь покажет, где правда, а где выдумка.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"