Черевков Александр Сергеевич : другие произведения.

Развязка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Развязка.
   Подождал, когда сыны и жена вышли из зала заседания. Попросил их плотно закрыть за собой дверь. Посмотрел в зал заседания на присутствующих, которые удивленно пожимали плечами и с нетерпением ждали от меня таинственного рассказа о дискотеке в подвале дома, где живёт семья Волковой Веры.
  - Не буду называть фамилии детей, которых мне довелось увидеть на дискотеке в подвале дома Волковой Веры. - продолжил, свой рассказ, после длительной паузы. - Мне не хочется позорить фамилии почтенных людей нашего города. Но, вынужден рассказать про увиденное мной этой ночью, когда искал своих детей, в защиту своих детей, которых пытаются обвинить в порочности жизни.
   Однако хочу заметить, что во время проступков моих детей принимали участие и дети присутствующих здесь граждан. Это так, к слову защиты сказал.
   Что касается дискотеки, то вам все расскажу по порядку, а, чтобы меня позже не обвинили во лжи, то, прошу, почтенное заседание, организовать туда массовую комиссию, в подтверждение факта моего рассказа о дискотеке, которую заснял на камеру, на случай защиты перед народным судом.
   В подробной форме начал рассказ о дискотеке в подвале. Прямо с первых ступеней подвала и до зала самой "дискотеки" с сценами массового разврата. Зал внимательно слушал меня. Стал свидетелем глубоких душевных травм многих почтенных горожан, присутствующих тут.
   Ведь никто из наших горожан представить себе не мог, что в нашем городке, где каждый житель на виду, могло случиться подобное. Люди в зале были в шоке. От моего убедительного рассказа. Об известной городу дискотеке. Куда ходили дети уважаемых и почтенных граждан нашего города.
  - Мне хочется вам напомнить, что сцены увиденного в дискотеке, заснял на камеру. - к большей убедительности, вновь соврал. - Если вы не оставите в покое моих детей, то вынужден буду передать плёнку на телевидение в Душанбе. Пускай тогда общественность республики обсудит поступки ваших детей.
   В зале воцарилась гробовая тишина. Все молчали. Горожане никак не могли прийти в себя после моего рассказа. У каждого был такой вид, что будто поставил в зале бомбу замедленного действия.
   Никто не знает, как обезвредить эту бомбу, каждый ждёт, когда бомба наконец-то взорвётся и на этом все кончится.
  - Думаю, что насчёт плёнки, ты конечно соврал. - неуверенно, прервал молчание председатель собрания.
  - Время покажет. - с загадкой, ответил. - Вам решать, как поступать дальше. Но, смотрите не обожгитесь. Этот пожар на плёнке может разрушить многие души. Не говорю о семьях, которые и так пострадали.
  - Так это шантаж! - возмущённо, закричала Волкова Вера. - Его с детьми сейчас нам надо отдать под суд.
  - Вот, на вашем месте, лучше бы помолчать. - разозлился на Волкову. - Это вы только что утверждали, что организовали дискотеку своей дочери и её друзей. Так что это вас надо сейчас отдать под суд вместе с дочерью.
   Волкова Вера начала усиленно глотать воздух, как рыба, которую подцепили на крючок из речки. В это время зал оживился. Все стали спешно уходить из зала. Видимо большинство из присутствующих горожан отпускали своих детей на дискотеку в подвал. Теперь им всем предстояло разобраться со своими детьми.
   Не прошло и минуты, как остался один, в пустом зале заседания, в здании городского Испол-нительного комитета. Последним вышел из зала. В коридоре меня ждали, моя жена и сыновья. Ничего ни стал им говорить, а только взял за шиворот своих сынов. Потащил их домой через весь город, на виду жителей нашего города.
   Мне нужно было принимать какие-то меры, чтобы пресечь похождения моих блудных сынов.
  - Не люблю нарушать своё слово. - сказал, своим сыновьям, когда мы прибыли домой. - Но вы столько раз обманывали меня, что один раз и мне не грешно нарушить своё слово, для вашей же пользы. Иначе, вы не понимаете. Так что быстро снимайте штаны. Оголяйте свои задницы. Очевидно, что это они, ваши задницы, думают о ваших поступках, ведь ни одна голова не может придумать такую массу совершенных гадостей.
  - Папочка! Родненький! Прости нас! Мы никогда больше не будем! - запричитали сыны. - Последний раз.
  - Нет! - со злобой, сказал, снимая свой ремень. - Прощать мне вас за такие гадости грешно. Если сегодня прощу, то вас уже завтра посадят за очередной побег из дома или за какую-то кражу. Снимайте штаны!
   Шлёпал ремнём своих сынов по голым задницам, а сам ощущал боль на своём собственном сердце, словно линчевал свою собственную душу. Мне было жалко своих сынов и себя тоже. Однако, всему бывает предел и моему терпению тоже. Сколько можно было терпеть их побеги из дома и различные похождения?!
   Никак не мог остановиться, чтобы не шлёпать. Наверно, у меня был сильный стресс. Ведь мы с Людмилой всячески старались устроить благополучную жизнь своих детей. Устраивали им различные прогулки, праздники, хороший отдых. Делали подарки ко дню рождения. Вот только сыновья никак не понимали нас.
  - Хватит, Саша, с них уже достаточно. - остановила меня, Людмила. - Может быть, теперь сыновья поймут?
   Бросил свой ремень на пол и пошёл в ванную, чтобы умыться и снять с себя напряжение. Холодная вода с крана, как горячие слезы, обжигала мои руки, опухшие от нервного напряжения. Мне было обидно за все, что не получилось за годы прожитой жизни. Хотелось плакать. Слезы сами подступали к моим глазам.
   Стал усиленно мыть лицо и руки, пока общее напряжение не покинуло меня. Затем почувствовал, как холодная вода стала сковывать мое лицо и руки.
   Сразу закрыл кран с холодной водой. Начал растирать себя махровым полотенцем, свои окоченевшие руки и лицо. Делал это до тех пор, пока моя кровь стала пульсировать под кожей моего лица и рук.
   Простоял около часа в ванной, пока окончательно весь не успокоился. В этот день ничего ни делал.
   Целый день находился в разбитом состоянии. Словно меня сегодня побили за проступки. В голове у меня не было никаких мыслей. Сыновья спали в своих кроватях. Людмила перед уходом на работу замкнула нас троих на ключ, чтобы мужики обратно не сбежали из дома, пока она не вернётся с работы. Видимо мы все трое достали Люду своими поступками, что вышли из её доверия.
   Вспомнил, что у нас есть где-то бутылка коньяка, подаренная мне Хасаном Фазыловым. В холодильнике бутылки коньяка не оказалось. В посудном шкафу её тоже не было. У меня нарастала страсть поиска бутылки с коньяком.
   Стал рыться всюду. Но, вдруг, вспомнил, что спрятал её на балконе в шкафу с художественными красками, чтобы мои сыновья не добрались до этой бутылки. Ведь у них сейчас такой возраст, пробовать все то, что только им запрещается. Этого мне ещё не хватало, чтобы сыновья стали пьяницами.
   Не вытаскивая бутылки из шкафа, налил рюмку коньяка и не закусывая выпил её залпом. Коньяк разлился по всему телу. Голова слегка закружилась. Закрыл шкаф на ключ, чтобы не пристраститься сегодня к выпивке. Себя всегда во всем надо держать в рамках, тем более в спиртном, иначе, все пропало. Можно стать алкоголиком, как мой родной отец спился оконча-тельно.
   Конечно, не мне судить его. Возможно, что в том действительно есть причина - война. Ведь до войны отец совершенно не пил. Лишь на фронте, вовремя тяжёлых ранений, когда не было обезболивающих лекарств, врачи постоянно предлагали ему выпить водки, чтобы не чувствовать адской боли, когда врачи вытаскивали из его живого тела осколки от снарядов.
   Рождённый после войны, видел сам, что у отца часто на разных частях тела появлялись микроосколки. Отец не ходил к хирургам. Он брал трофейную немецкую бритву, разогревал на огне, чтобы не внести в кровь инфекцию. Затем выпивал стакан водки и горячей бритвой разрезал кожу в том месте, где видно было осколок. На это мне было страшно смотреть.
   Иногда, отцу приходилось вскрывать себе вены, чтобы осколок не проскочил к сердцу. Отец тут же делал на разрезанном месте спиртовой или водочный компресс, отчего раны на теле быстро заживали.
   Так отец поступал с собой в течение десяти лет со времени окончания войны. Приходилось отцу пить водку и тогда, когда на раненых ногах вырастали мозоли толщиной с подошву кирзовых сапог.
   Отцу становилось совершенно невозможно ходить. Он сам не мог избавиться от мозолей. Просил маму, чтобы она ему вырезала мозоли трофейной немецкой бритвой. Перед тем, как мама начинала отцу срезать эти мозоли бритвой, отец напивался до потери сознания. Мама привязывала отца к кровати армейскими фронтовыми ремнями по ногам и рукам, чтобы он случайно не ударил маму во время боли.
   После чего мама обезвреживала бритву огнём и начинала осторожно срезать с живого тела отца, с подошвы ног, огромные мозоли, часто толщиной с палец. Мама, почти всегда, захватывала бритвой живое мясо. Так как под толщиной мозолей не было видно, где кончается мозоль и появляется живая ткань тела.
   Отец дёргался от боли, просыпался от пьянки, начинал матом крыть всех окружающих. Мама давала ему выпить стакан водки и выливала водку на порезанное место под мозолью. Отец успокаивался. Мама опять продолжала поневоле свою изуверскую обязанность. Когда отец приходил в себя, то благодарил маму за то, что она избавила его от мозолей. Просил извинение за своё пьяное оскорбление.
   Так было дома каждый месяц. После этих зрелищ всегда долго плакал и всем говорил, что никогда не буду пить и стрелять из оружия. За всю свою сознательную жизнь никогда не выстрелил в сторону людей.
   Так же в животных стрелял редко. Водку впервые выпил перед службой в армии и то, пил так редко, что помню все свои случаи выпивки.
   За время семейной жизни водку пил всего несколько раз. Не стараюсь себя таким образом обелить. Можно было, конечно, совсем не пить. Как мой брат, Сергей, никогда даже в руках не держал спиртного. Но, возможно, нет на белом свете человека, который за всю свою сознательную жизнь не имел хотя бы мизерного греха на душе. Вот и у меня есть небольшой грех на душе, иногда, малость могу выпить.
  - Саша! Ты что, напился что ли? - услышал, взволнованный голос жены. - Нам только этого ещё не хватало, чтобы ты начал пить. Вот тогда наши дети совсем разбегутся из своего дома, от пьяницы отца.
  - Хватит тебе причитать. - успокоил, Людмилу. - Ну, всего лишь одну рюмку коньяка выпил от стресса.
   Людмила перестала читать мне мораль. Начала переодеваться в домашнем белье. Посмотрел на наши настенные часы. Было около шести часов вечера. Выходит, что так дремал полдня и никуда не ходил.
  - Саша! Ты знаешь, что на всех подвалах жилых домов нашего города поставили железные двери. - сказала Людмила, спокойным голосом. - Говорят, что теперь все подвалы нашего города берут под контроль милиции. Дверь в подвал дома Волковой Веры вообще заварили листом железа. Люди говорят, что там был настоящий притон несовершеннолетних подростков нашего города. Случайно, не твои услуги городу после разговора в зале исполнительного собрания горожан? Может быть, ты искал своих сынов в этих подвалах?
   Ничего не стал говорить. Сделал вид, что сплю. Мне не хотелось обсуждать эту тему дома. С меня было достаточно самого городского собрания. Но, все-таки, слова мои пошли на пользу. Если в таком темпе закрыли двери подвалов. Правильно! Не будет больше разврата и меньше воров. Однако, так думаю, этим дело не закончится.
   Будут выяснять существование моей плёнки. Сейчас горожан лишь плёнка интересует. Весь вечер занимался оформлением документов водителя грузовика и приёма бригады Рашида Гиззатулина.
   Надо было проверить наряды на новые объекты и расценки на выполненные работы по старым объектам. Из семи объектов, с начала работы, у нас было закончено пять.
   Это хороший результат. Если бы у нас со снабжением материалов все было налажено, то мы могли бы за месяц сделать до десяти подобных объектов, к концу года перейти к своему бизнесу. Надо мне обязательно заняться вплотную снабжением. Увлечённый своей работой, не заметил, как наступила ночь.
   Только когда все стихло дома и во дворе, посмотрел на часы. Был первый час ночи. Выключил свет на балконе, где занимался своей работой. На кухне выпил на ночь кружку горячего молока. Посмотрел на своих блудных сынов. Поцеловал в щёчку свою дочурку, которая улыбалась во сне чему-то приятному, возможно, что маминой груди, которую она перестала сосать всего около двух лет назад. Это так мало в её человеческой жизни, что, может быть, дочь чувствует запах материнского молока. Пусть подольше продлится такое приятное ощущение у моей дочери. Горе и печаль все равно бывает у всех людей. Нам от них некуда деться. Вот только радости всегда мало.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"