Черевков Александр Сергеевич : другие произведения.

Семья придурков жизни.(S)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если не умеешь шевелить мозгами, то научись, хотя бы это делать языком.

  Семья придурков жизни.(S)
   Было это давно. До моего призыва на службу в ряды Советской Армии. В начале шестидесятых годов. Мы приехали из поселка Псебай в Краснодарском крае, в город Беслан в Северной Осетии. В Псебае остался жить наш отец вместе со всем нашим хозяйством, которое он вскоре пропил.
   Мы с мамой временно поселились в Беслане у маминой средней сестры Щепихиной Надежды, которая жила со своей семьей в шесть человек в трехкомнатном домике в поселке щебеночно-шпального завода.
   Щепихин Михаил, муж тети Нади, был главным инженером на заводе. Он устроил мою маму работать на щебеночно-шпальный завод крановщицей мостового крана.
   Дядя Миша сразу стал настаивать, чтобы нам дали какое-нибудь жилье. Так как жить в трехкомнатном доме в одиннадцать человек было невозможно. На улице жить с детьми то же нельзя.
   Между Бесланом и поселком Зильги был старый заброшенный карьер, который когда-то относился к щебеночно-шпальному заводу. В карьере было несколько бараков подлежащих под снос.
   Вот в один из этих бараков в однокомнатную квартиру поселили нас четверых. Моя мама и два брата близнеца, Сергей и Юрка. Вполне понятно, что я тоже поселился там жить.
   Мне тогда еще не было шестнадцати лет. Я не мог жить самостоятельно отдельно от своей мамы и братьев близнецов. Один из близнецов, Сергей, был инвалид с рождения. Вынимая новорожденного Сергея из чрева мамы во время рождения первым, щипцами проломили мягкий детский череп. По вине акушеров Сергею с рождения суждено было стать инвалидом с открытым черепом.
   Я постоянно думаю о своем младшем брате Сергее, каково ему быть с открытым черепом, где всего лишь под кожей головы храниться его разум, а также вся его остальная жизнь. Мы берегли Сергея от удара... Ну, ладно, не будем говорить об этом.
   Так вот, поселились мы жить вчетверо в однокомнатную квартиру в бараке, который трудно было назвать жильем. Так как в одной комнате без перегородок находились все условия жизни, которых, точнее, вообще не было в этой комнате.
   По нужде мы бегали за бугорки в карьере. Готовили пищу на примитивной электрической печке, которую нам смастерил кто-то сердобольный из кирпичей и спирали. Стирала мама белье в одном из многочисленных родников в старом заброшенном карьере, который постепенно превращался в городскую свалку.
   Мама с младшими сыновьями близнецами один раз в неделю ходила мыться к своей средней сестре Надежде Щепихиной. Мне было интереснее мыться в самом большом роднике в карьере. Здесь было много рыбы, неизвестно как попавшей в родники старого карьера. На этом роднике я познакомился с новыми друзьями, с которыми после ходили в походы по горам Северного Кавказа.
   Почти все мои друзья вместе и врозь в разные годы служили в одной воинской части Советской Армии в городе Батуми. Конечно, это было совершенно случайно. Но мой рассказ не об этом.
   Прямо над нашим бараком на горе стоял частный дом, с которого, фактически, начинался город Беслан. Все местные жители говорили, что в этом доме живет семья придурков жизни. Папа, мама и дети в этой семье были с причудами.
   Постоянно в их доме что-то происходило. По ночам можно было услышать вой собак исходящий из человеческого голоса. Бывало так, что вся семья забирала среди ночи на крышу своего дома. Там на крыше своего дома до самой зори все семейство мяукало.
   Говорили, что все в этой семье были лунатики и во время полной луны летали над крышей своего дома, как ночные птицы или как ангелы, хотя ангелами эту семью назвать никак нельзя. Скорее всего, эта семья была по духу своему ближе к дьяволам.
   Ну, я не верю в ангелов, чертей, леших и дьяволов. Я не верю ни во что мистическое и дьявольское. Но то, что эта семья была с причудами, я охотно верил хотя бы по тому, что замечал нечто необычное в семье, которые были нашими соседями.
   К примеру, я собственными глазами видел, как дети этой семьи ели с кустов белену, не съедобные волчьи ягоды, несъедобный грибы и все то, что росло на помойках в старом заброшенном карьере и вокруг многочисленных родников в этом карьере.
   От подобной пищи все обычные люди сходили с ума или вовсе умирали. С этой же семьей ничего подобного не происходило. Видимо они с рождения объелись белены и поэтому стали придурками жизни. Вот на них и не действуют не съедобные растения, так все семейство придурков жизни, со дня своего рождения адоптировалась к этим совершенно не съедобным растениям.
   Однако я хотел рассказать не об этом. С этими придурками жизни я столкнулся лично в прямом смысле слова. Произошло это событие летом, на самом большом роднике. Я отправился рано утром с друзьями ловить рыбу, а с выходом солнца купаться и загорать на огромных камнях расположившихся вокруг большого родника.
   В шестидесятые годы прошлого века, здесь в карьере, пацанам было самое хорошее место отдыха в Беслане. Но этот летний отдых нам испортил один из многочисленных сынов семейства придурков жизни. Прямо с утра дети этого семейства появились рядом с большим родником.
   Придурки дети искали, чем бы несъедобным из растений полакомится возле большого родника. Возле каждого куста с не съедобной растительность эти дети устраивали разборки за право объедать плоды поганых растений. Своим шумом они мешали нам ловить рыбу, которая в это утро и без шума очень плохо клевала. День и так у нас пропадал без всякого интереса.
   Мы старались не вмешиваться в семейные разборки причудливых братьев. Мало ли что им в тупую голову стукнет. После жди от них всякие неприятности себе и своей семье. Поэтому мы терпеливо ждали, когда братья чудики уйдут от большого родника. Затем станем, ловит свою рыбу.
   Не будут же эти пришельцы целый день лазить по камням в поисках своего несъедобного пропитания. Все равно вокруг большого родника ни так много несъедобных растений как на свалке рядом с карьером. Там белены столько много, что со стороны тянет дурным запахом...
   Наконец-то мы дождались, когда чокнутые дети успокоились. Разошли по всему карьеру в поисках несъедобных растений. Возле большого родника остался один из детей этого семейства. Я даже не знаю его имени, так как никогда не общался с ним. С этим семейством вообще никто никогда не общался. Мне даже неизвестно, чем вообще занимались в странном семействе.
   Дети данного семейства вообще нигде не учились ни в одной из трех школ Беслана и бесланского маисового комбината, который был по величине почти в половину города. Взрослые из этого семейства тоже нигде не работали. Неизвестно на что они жили.
   Вполне возможно, по этой причине дети странного семейства питались всем, чем попало, что они могли найти для себя съедобным на помойках города. Хотя по виду придурков и по виду их дома нельзя было сказать, что живет семейство очень плохо. Так как выглядело все семейство весьма упитанными. Дом у них был одним из лучших частных домов в Беслане.
   Местные жители искренне завидовали этой чокнутой семейке. Не каждый житель Беслана мог позволить себе иметь такой добротный дом из кирпичной кладки на огромном бетонном фундаменте, с высоким забором из лакированного штакетника. Слишком дорого стоил такой дом.
   Вновь я уклонился от основы рассказа. Дело в том, что оставшийся возле большого родника, пацан долго сидел на камне у воды. Длительное время всматривался в кристально чистую прозрачную воду родника и никак не убирал взгляда от водяной глади большого родника.
   Можно было подумать, что он увидел какую-то истину собственной жизни в чистой родниковой воде. Кроме песка и кристально чистой воды ничего другого там не было. Даже мелкая рыбка куда-то спряталась от жаркого летнего солнца или от пристального взгляда пацана. Наверно пацан кайфовал от сильной жары? Неизвестно, что было у него в голове в данный момент.
   Вдруг, ни с того ни с сего, этот мальчишка свалился в воду родника. Глубина там приличная, несколько метров. Я был с удочкой совсем недалеко от этого места. Просто от любопытства наблюдал за странными действиями данного пацана. Ждал, чем все закончится с его раздумьем.
   Когда он свалился в воду и не сделал ни одного движения признака жизни, то я подумал, что у него остановилось сердце. Пацан просто замертво пошел ко дну. Поэтому я, не задумываясь о последствиях для себя со стороны странного семейства, нырнул за телом умершего.
   Следом за мной в воду родника попрыгали мои друзья, которые находились близко с удочками вокруг большого родника. У всех нас было желание спасти человека. Ведь утонул наш ровесник.
   - Ты зачем меня вытащил из воды? - заорал на меня спасённый, как только мы сообща вытащили утопленника на поверхность воды. - Я только сейчас понял сущность своей жизни, которая приходит к нам прямо из глубины чистой воды. Бросьте меня обратно в воду! Там мое будущее...
   Конечно, у нас не поднялись руки утопить только что спасенного нами. Так этот утопленник развел такую философию бытия жизни на Земле, что самые умные философы Древней Греции и Древнего Рима могли позавидовать его красноречию. Мы тотчас пожалели о том, что спасли "философа". Ведь мы своим разумом были далеки от познания мира философии неизвестного нам.
   Мне тогда было всего лишь шестнадцать лет. Мир моей философии был далек от тех понятий жизни, которые стал мне вдалбливать пацан из чокнутой семейки. Поэтому я выбрался из воды большого родника и вместе с друзьями ушел в сторону от назойливого философа. Пусть один философствует. Нам хватало простого понятия жизни, без присутствия научного мышления.
   Вот только этот чокнутый не захотел оставить меня в покое. Он пошел следом за мной и стал мне объяснять прелести жизни, которая когда-то вышла из воды и по сей день находится в нас. Мне тогда было как-то до одного места от его философии. Просто хотелось наслаждаться жизнью.
   Хотя с годами я пожалел о том, что внимательно не выслушал философию человека больного разумом. Так как в его философии все-таки было какое-то зерно здравого смысла.
   Однако тогда в старом заброшенном карьере возле большого родника я не знал, как избавиться от чудика с его философией. Куда бы я ни пошел с друзьями, в сторону от него, он всюду преследовал меня. Вдалбливал мне свою философию. Настаивал, чтобы я внимательно послушал его.
   - Тебе морду что ли набить, чтобы отстал от меня? - спросил я, чудика, когда он в достал меня.
   - Набей! - согласился он, с моим предложением. - Может быть, тогда поймешь, что я был прав в суждениях своих.
   Я оттолкнул назойливого пацана от себя и пошел в сторону. Но чудик стал более настойчивым. Теперь он требовал от меня не внимание к его философии, а чтобы я ему обязательно набил морду. Я не мог так поступить с больным человеком. Это было не мое понятие обижать человека, которого при жизни природа обидела разумом. Мало ли что может произойти значительно позже со мной и с беспокойным семейством.
   Из рассказов местных жителей я слышал много ужасных историй о контактах обычных людей с данным семейством. Кто из обычных людей входил с ними в обычный бытовой контакт, то вскоре становился подобием этого семейства или вообще куда-то исчезал на всегда.
   Видимо слишком сильной была философия странного семейства, раз люди, послушавшие их философию, начинали им верить и входить с ними в контакт. Наверно было на то какое-то основания. Если хотя бы задумываться над тем, что в этом семействе никто не работает и не учится, а живут и мыслят они с их философией лучше других обычных людей.
   Вполне возможно, что это была какая-то секта? На все взгляды к жизни данного семейства были многочисленные вопросы. Хотя бы, на, что они жили? Ведь никто из них не работал. Когда обычные люди не желали входить в мирный контакт с данным семейством, то между обычными людьми и семейством придурков начиналось настоящее побоище.
   Бывали случаи увечья. Даже смертельный исход, после побоища между странным семейством и обычными людьми. Тогда в этот конфликт вмешивались представители местной власти, милиция и даже психушка из города Орджоникидзе, которая находится на улице Камалова. Неизвестно каким путем, но каждый раз странное семейство выигрывали свой поединок не только в драке, но также в разбирательстве с судебными органами.
   Даже в психиатрической больнице в Орджоникидзе семейство дураков долго никогда не задерживали. После всех побоищ семейка чудиков опять продолжало жить своей жизнью. Вот только обычные люди никак не хотели входить с ними в контакт. Все сторонились странного семейства.
   Но в тот солнечный день в старом заброшенном карьере возле большого родника, пацан из этого семейства достал меня окончательно. Я даже как-то совсем забыл, что все обычные люди сторонятся любого контакта с представителями данного семейства. Стараясь избежать всяких неприятностей, которые могли бы исходить после контакта с больными людьми.
   Обозленный настойчивыми требованиями чокнутого, чтобы я выслушал его философию или побил его за то, что не хочу выслушать его больную философию. Я схватил этого пацана за волосы и несколько раз ударил его лицом об свои колени.
   После этого побитый мной подросток встал на свои ноги и, не говоря ни единого слова, ушел в направлении своего дома на горе с разбитым лицом и со слезами на глазах. Словно я обидел его тем, что не выслушал его философию.
   - Все, Череп! Придется тебе бежать из Северной Осетии, - сказали мне, мои друзья, которые с детства знали семейство чудиков. - Сейчас эта чокнутая семейка придет к вашему жилищу целой оравой. Они сровняют ваш барак и вашу семью с землей. Им все равно ничего не будет. Даже если они убьют вас. Ведь они все сумасшедшие, а больных в Советском Союзе не судят.
   Лишь после слов моих друзей я понял, что сделал непоправимую ошибку, когда побил больного сына странного семейства. Я тут же побежал к себе домой в барак. Мне нужно было спасать своих братьев близнецов, которым в тот год было по семь лет от роду и они собирались пойти первый раз в первый класс, в среднюю школу.
   Вполне понятно, что больше всего я боялся за жизнь брата Сергея, который мог умереть даже от щелчка в то место головы, где под кожей не было кости черепа защищающей человеческий мозг. Юрка был шустрым подростком. Мог постоять за себя в драке со своими сверстниками. Бегал Юрка очень быстро от тех противников, кого сам не мог побить во время драки.
   Минут через двадцать после того, как побитый мной пацан ушел к себе домой, я был возле нашего барака. Не успел я собрать своих семилетних братьев, как друзья сообщили мне, что глава больного семейства спускается к нашему бараку из своего дома на горе. Бежать с братьями было поздно. Я решил принять бой на себя хотя бы до того времени, пока мои друзья вызовут сюда к разборкам наряд местной милиции или из города взрослых мужчин.
   Не дожидаясь прихода отцам чокнутого семейства, я своим братьям близнецам сказал, чтобы они залезли под кровать и не выбирались оттуда до тех пор, пока к нам на помощь не прибудет наряд милиции или местные мужики.
   Я как мог, забаррикадировал дверь своей квартиры изнутри. Хотя сама дверь открывалась в бараке наружу и придурку жизни ничего не стоило открыть нашу дверь с улицы.
   Оружия в нашем жилище никакого не было. В углу стояла водопроводная труба с меня ростом. Эту трубу нам принесли слесаря. Обещали нам к зиме провести тепло из соседнего люка проходящей рядом отопительной городской магистрали.
   Я вооружился водопроводной трубой. Стал ждать, когда в наше жилище ворвется отец глава чокнутого семейства. Я сразу ударю его по голове этой трубой. После сбегу отсюда с братьями.
   Позже люди разберутся, кто из нас прав, а кто виноват. Главное, это спасти моих братьев.
   Долго ждать не пришлось. К нашему бараку пришло целое семейство больных людей. Они вначале разбили единственное окно в нашем жилище. Затем глава семейства железным ломом взломал нашу дверь, которую я замкнул изнутри на шпингалет.
   Передо мной в проеме выломанных дверей, с железным ломом в руках появился огромный мужик, которому ничего не стоило меня одними голыми руками придушить. Наверно на это он рассчитывал, а лом с собой взял лишь для того, чтобы вскрыть нашу дверь. Если, вдруг, наша дверь будет закрыта на внутренний замок и чем-то прижата.
   - Посмотри, что ты сделал с моим сыном! - заорал на меня огромный мужик, показывая своего сына с разбитым лицом, которое почему-то покрылось волдырями, словно от ожогов горячим предметом. - Сейчас я тебя размажу по всему твоему бараку. Мне ничего не будет. У меня не хватает мозгов семьдесят пять процентов. Я сейчас убью тебя и твоих братьев.
   - Тогда мне тоже ничего не будет, - в страхе, сказал я. - Я буду защищать свою жизнь от тебя.
   Едва огромный мужик протиснулся в дверной проем сквозь жиденькие баррикады, как я ему в врезал по темечку железной водопроводной трубой. Мужик покачнулся, но устоял на своих ногах. Я ни дал мужику опомниться и еще раз повторил свой удар. В этот раз огромный мужик не выдержал моего удара. Свалился прямо на мои баррикады, которые я сложил внутри нашего жилища.
   Мне нельзя было медлить, так как побитый мной отпрыск этого мужика с воплями "Папу убили!", кинулся бежать на горку в сторону своего дома. В любую минуту к нашему жилищу могла примчаться вся орава чокнутой семейки. Меня бы точно размазали по земле вместе с нашим дряхлым жилищем. Мне с братьями надо было быстрее удирать отсюда.
   - Братьев уводите в сторону города, - сказал я, своим друзьям. - Мне надо разобраться с врагами. Так больше не должно повторяться. Иначе никому из нас не будет покоя от больных людей.
   Я прекрасно понимал, что мне одному не справится с оравой больных людей. Но возле бараков в карьере рядом взрослых не было и милиция далеко от карьера в центре города. Мне надо было хотя бы на время прикрыть отход моих братьев в безопасное место, а дальше сто будет, то будет. Буду спасаться бегством. Хотя это не самый удачный способ спастись от своих врагов.
   Чем все закончится не понятно. Но теперь мы точно обратно остались без жилья. Барак полностью разбил глава больного семейства. Нам придется скитаться по чужим квартирам. Поэтому я не мог так просто уйти от этого погромщика, который пытался меня убить и до сих пор валялся без сознания у меня под ногами.
   Во мне было столько злости к этому обидчику, что я стал ногами бить его по морде, в живот и по яйцам. Когда он приходил в себя от боли в лице и пытался встать на ноги. Я долго избивал громилу. Пока у меня хватало сил. На мужике не было живого места от моих побоев. Он мог умереть. Но я не контролировал себя и становился точно таким, как чокнутая семейка наших соседей.
   Едва я услышал дикие вопли со стороны дома больного семейства. Как тут же скрылся с места побоища под прикрытием других соседних бараков расположенных возле старого карьера. Уже издали я услышал крики жильцов других бараков, над которыми устроили побоище чокнутое семейство. Даже страшно было подумать, чтобы было со мной и с моими братьями, если бы мы не успели оттуда удрать. Нас бы просто убили.
   - Мы гуляли в центре города и ничего не знаем о драке в бараках, - сказал я, братьям и друзьям, когда догнал их почти возле станции "Беслан". - Надеюсь, что никто из вас не назвал нашу фамилию, когда звал милицию к баракам.
   - Нет! Мы лишь вызвали по телефону к нашим баракам наряд милиции, - хором, ответили мои друзья. - Мы сказали милиционерам, что семейство придурков жизни устроили погром в бараках.
   - Ну, тогда полный порядок, - спокойно, сказал я. - Мы пока погуляем по городу на виду у всех, чтобы нас хорошо заметили, затем отправимся на работу к моей маме или домой к тете Нади. Скажем им, что бараки разбили мужики из этого семейства. Теперь нашей семье вовсе негде жить.
   Мы так и поступили, как договорились. Сразу пошли смотреть кинофильм в кинотеатр "Спутник", куда ходит большая часть жителей Беслана.
   После кино с городскими пацанами гоняли футбол на стадионе недалеко от своей школы. Лишь к концу первой рабочей смены отправились к щебеночно-шпальному заводу, чтобы успеть предупредить нашу маму, что наше временное жилище полностью разгромлено придурками жизни. Нам теперь негде жить.
   - Бог с ним с жилищем, - испуганно, выслушав нас, сказала мама. - Главное, что мои дети не по-страдали.
   - Мы были в кинотеатре "Спутник". Когда семейство чокнутых устроили погром в старых бараках, - сказал я. - После кино мы были на городском стадионе. Гоняли футбол. Мои городские друзья сказали, что семейство дураков обратно утроили погром в бараках возле старого карьера.
   Нашей семье нечего было терять в этом временном жилище в бараке. Все документы нашей семьи находились в доме у тети Нади Щепихиной. В бараке были всего лишь старые ржавые кровати, которые мы подобрали на улице и в других заброшенных бараках построенных со времен отечественной войны с фашистами.
   Наши постельные принадлежности давно были непригодны к употреблению по назначению. Вся одежда, которую можно было назвать одеждой, была одета на нас. Остальная наша одежда была разодрана в лохмотьях.
   Несколько месяцев нам пришлось скитаться по чужим квартирам. Прежде чем нам дали первую однокомнатную квартиру на четырех человек в блочном доме построенного самими рабочими щебеночно-шпального завода.
   Так постепенно мы начинали пробиваться к нормальной жизни. Если можно назвать нормальной жизнью, для семьи из четырех человек на зарплату в восемьдесят рублей, которую получала наша мама, работая крановщицей на мостовом кране в щебеночно-шпальном заводе. Отец алименты маме на нас не платил. Других доходов у нас пока не было.
   От своих друзей я позже узнал, что произошло после нашего бегства из барака нашего временного жилища. Друзья сказали, что когда семейство чокнутых стали громить бараки возле старого заброшенного карьера, а местные жители едва отбивались от озверевшего семейства.
   В это время из старого карьера выехал бульдозер, который работал несколько лет по расчистке образовавшейся большой городской свалки. Бульдозерист направил огромную машину на дом семейства и сравнял его с землей. В это время возле бараков шел настоящий бой между нарядом милиции и местными жителями с одной стороны, с озверевшим семейством с другой стороны.
   Когда наконец-то подоспевшая подмога со стороны города взяла в кольцо чокнутую семейку, то они отступили, но им негде было бы жить. Бульдозер уничтожил все жилье этой семейки. Если бы даже придурки оправдались от очередной драки с местными жителями, то все равно местные жители готовы были уничтожить семейство. В этот раз местные жители были страшней семейства.
   Местные жители были готовы разодрать в клочья семью придурков жизни. Поэтому сама семейка готова была на жительство в психушке или в тюрьме, которые были готовы их принять к себе на всю оставшуюся жизнь. Там им были рады врачи и милиция, а народ мог облегченно вздохнуть.
   В действительности я не знаю, как закончились события во время погрома бараков чокнутой семьей. Я больше никогда не появлялся в той стороне у старого карьера. Может быть, действительно было так, как мне рассказали мои друзья. Семейство придурков отправили в психушку или посадили в тюрьму. Могло быть и по-другому.
   После того, как дом семейства бульдозер сравнял с землей, им ничего не оставалось делать, как выехать из Беслана на новое место жительства. В любом случае после этих событий история с семейством придурков жизни в городе Беслан закончилась навсегда.
   Когда после службы в армии я проезжал по трассе в автобусе недалеко от бывшего места старого заброшенного карьера. Увидел, что там нет старых бараков времен отечественной войны с фашистами. Нет старого заброшенного карьера. Бульдозеры сравняли с землей все мое прошлое у бывшего карьера. На том самом месте построен новый жилой квартал частных домов Беслана. В среде новых домов и новых городских улиц давно затерялись места былых событий с моим участием, а также с участием семейства придурков жизни.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"