Чемберлен Анна : другие произведения.

Мы все давно мертвы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    http://fan-book.ru/catalog/books/electronic/zombi-1.html

  I
  
  "Нет одиночества более полного, чем ночью, в машине, под дождём..." Я вдруг поймал себя на том, что эта мысль, пожалуй, чересчур для меня длинная. Обычно я думаю намного короче. Так что мысль была явно чужая, как, впрочем, и машина, за рулём которой я сейчас находился.
  По стеклу барабанили крупные капли дождя. "Дворники" уже не справлялись со своей работой. Я съехал на обочину, выключил двигатель и погасил фары. Погасли огоньки и на приборном щитке.
  Теперь я был в кромешной тьме. На пустынной дороге. Ночью.
  Откинувшись на спинку сиденья, я закурил. Стук капель по крыше приятно успокаивал. Вскоре дождь перестал. Я затолкал окурок в пепельницу и поехал дальше.
  Я ехал к своему отцу, бывшему капитану дальнего плавания, а теперь просто свихнувшемуся старику, который круглый год ходил в распахнутом плаще, старой тельняшке, морской фуражке набекрень, ну и, конечно же, с огромной трубкой в жёлтых прокуренных зубах, очень дорогой, кстати сказать, подаренной папаше английским адмиралом за какие-то там боевые заслуги.
  Я не видел папашу лет пять. И вот на прошлой неделе получил от него телеграмму:
  
  "Срочно приезжай, тебя ждёт небольшой сюрпризик".
  
  Ну и, естественно, подпись - "Капитан Кэп". Так он себя называл.
   И я поехал. Сам не знаю зачем. Ну уж, конечно же, не из-за "сюрпризика", в котором я подозревал очередную папашину дурь.
   Тогда почему?.. В самом деле: почему я одолжил у приятеля машину и гнал её вот уже вторые стуки?.. И это вместо того, чтобы спокойно взять билет на поезд, вытянуться на полке, а на другой день проснуться - уже там.
  Не знаю... Не знаю... Есть вещи, которые не объяснишь логически, да, честно говоря, и не хочется объяснять.
  
  В городок я приехал ранним утром и решил остановиться в гостинице. В холле, за стеклянной перегородкой, сидела девушка. У нее была чёлка до самых глаз.
  Почувствовав мой взгляд, девушка подняла лицо от книги.
  - Ночной поезд в Германию уже ушёл, - сказала она с улыбкой.
  - Простите? - не понял я.
  - В романе так написано, - пояснила девушка. - Правда, красивая фраза?
  Фраза была как фраза. Ничего особенного.
  - Правда, - сказал я.
  - Хотите у нас остановиться?
  - Да, - кивнул я. - Если, конечно, имеются свободные номера.
  - Имеются. - Она протянула мне формуляр. - Заполняйте.
  Я заполнил. Мы помолчали.
  - Интересная книга? - спросил я.
  Она тут же начала рассказывать:
  - Да, очень. Там героиня просыпается, завтракает, потом идёт на работу...
  Я засмеялся.
  - Оригинальный сюжетик.
  Она тоже засмеялась. Затем, высунув розовый язычок, быстро провела им по пухлым губкам. Очень сексуально у неё это получилось, надо признать.
  Я даже слегка возбудился.
  - Давайте поцелуемся, - вкрадчиво предложил я.
  - Ка-а-кой вы шустрый... - Поднеся кулачки к плечам, девушка томно потянулась.
  - А у меня сегодня сексуальное настроение, - сказал я, как бы в своё оправдание.
  - Да-а? - мило поиграла она голосом. - Ну тогда давайте. Только через стекло.
  - Целоваться через стекло, - назидательно произнёс я, - всё равно, что нюхать цветы в противогазе.
  - Ну что ж, в этом тоже есть своя прелесть.
  Девушка первая приблизила лицо к перегородке. Мы поцеловались.
  - А вы когда-нибудь покойников целовали? - вдруг спросила она.
  - Я вижу, вы любительница страшных историй, - усмехнулся я.
  - Ой, нет. - Девушка шутливо съёжилась. - Я не люблю страшные истории. Я их боюсь.
  - А любовные?..
  - Ой, нет, - продолжила она игру. - Любовные истории я тоже не люблю. Я от них возбуждаюсь.
  - А...
  - Тихо! - Девушка вскинула указательный палец. - Слышите?.. Музыка.
  Я прислушался, но никакой музыки не услышал.
  - Вам не кажется, что всё это - декорации, - заговорила она пару секунд спустя уже совсем другим, не игривым, тоном. - Дома, машины, люди... Вся наша жизнь.
  Я пожал плечами.
  - Никогда об этом не думал.
  - А мне иногда кажется, что меня просто не существует, что я тоже декорация.
  "Мда", - подумал я. Всё так хорошо начиналось. И вот на̀ тебе... Какой-то дурацкий разговор с оттенком мистики.
  Девушка словно прочла мои мысли. И сменила тему.
  - А вы зачем приехали? - спросила она. - Если, конечно, не секрет.
  - Да какой там секрет. В гости к папаше. Между прочим, он бывший капитан дальнего плавания.
  - А, знаю! - воскликнула девушка. - Это такой странный старик, который зимой и летом ходит в плаще нараспашку и в морской фуражке. Да?..
  - Да, - подтвердил я. - И ещё с трубкой.
  Девушка наморщила лоб.
  - Он, кажись, умер.
  - По-моему, вы что-то путаете.
  - Нет, не путаю. Теперь я точно вспомнила. У меня подруга в том же доме живёт, где жил он. Она мне и сказала, что он умер.
  Умер?.. Умер?!. Как интересно... Не это ли - "небольшой сюрпризик", обещанный мне в телеграмме? Что ж, с него, пожалуй, станется...
  - И когда? - поинтересовался я.
  - Давно уж. Год назад.
  Год назад. А телеграмма послана на прошлой неделе.
  - А похоронен где? - глупо спросил я.
  Девушка звонко рассмеялась.
  - На кладбище, где ж ещё... Он ещё называл себя как-то странно, - припомнила она. - Капитан... капитан...
  - Капитан Кэп, - подсказал я.
  - Да, да, - закивала девушка. - Точно. Капитан Кэп. - Она поправила чёлку на лбу. - А меня Кирой зовут.
  - Очень приятно, - сказал я и, забрав у неё ключ, пошёл в свой номер. Спать.
  
  II
  
  Мне приснился сон в стиле кинофильмов тридцатых годов... Парк культуры. Из репродукторов несётся бодрая музыка. Пухленькие девушки в белоснежных платьицах прогуливаются по дорожкам парка. Здесь же прогуливаются блестящие военные в блестящих сапогах. Я сижу в лодочке посредине пруда, на голове у меня панама, в руках - удилище. А невдалеке проплывает пароходик с названием "СМЕРТЬ".
  Так как это сон, то и пароходик в пруду, и его название воспринимаются вполне нормально.
  ...Когда я открыл глаза, мне в первую секунду показалось, что сон продолжается. Я увидел человека в чёрном.
  Чёрный пиджак, чёрная рубашка, чёрные брюки... Ну и так далее.
  - Господин Шульц, - представился он. - Пётр Ильич. Близкий друг вашего отца.
  В номер влетела запыхавшаяся Кира.
  - Что вы себе позволяете?! - закричала она на человека в чёрном. - Прётесь, как в собственный дом!..
  - Пё-тр Иль-ич, - посмаковал я имя-отчество. - Послушайте, а вы случайно музыку не сочиняете?..
  - Ха! Музыку! - презрительно скривилась Кира. - Он случайно на кладбище работает.
  - Музыку я не сочиняю, - напрочь игнорируя Киру, ответил господин Шульц. - Я владелец магазинчика похоронных принадлежностей "В добрый путь". Расценки на венки, гробы и ленты на десять процентов ниже государственных.
  Я начал одеваться.
  - Мне сказали, что папа умер.
  - Да, - кивнул господин Шульц. - Умер... Отчасти.
  - Что значит - "отчасти"? - опешил я.
  - Сейчас я вам всё объясню, - пообещал господин Шульц и, покосившись на Киру, добавил: - Только не здесь.
  ...На улице накрапывал дождь. Господин Шульц шёл быстрым шагом. Я едва за ним поспевал. Вскоре мы пришли на кладбище. Забежав в свой магазинчик, господин Шульц вынес оттуда длинный железный прут.
  - Идёмте, - сказал он.
  По одной из дорожек мы прошли в глубь кладбища. На могиле отца красовалась вот такая эпитафия:
  "Я и теперь живее всех живых..."
  
  - Это он сам себе придумал, - пояснил господин Шульц и протянул мне прут. - Потыкайте.
  Я "потыкал". Прут почти полностью уходил в мягкую землю.
  - Ну и что? - повернулся я к господину Шульцу. И в ту же секунду понял - что.
  Гроба не было...
  Ничего не ответив, господин Шульц пошёл к выходу. Я двинулся следом.
  Мы зашли в детский бар "Бармалей" неподалёку от кладбища. Взяли по чашечке кофе и сели в дальний угол.
  - Когда мне было три годика, - заговорил господин Шульц, помешивая сахар у себя в чашке, - папа в шутку подбросил меня к потолку. А поймать не сумел...
  - Да, - сказал я, - бывает.
   Господин Шульц достал толстую пачку фотографий, перетянутых резинкой, и положил на стол.
  - Полюбопытствуйте...
  Я пододвинул к себе снимки, предчувствуя что-то очень нехорошее. И не ошибся. На всех без исключения фотографиях были сняты похороны. Точнее, даже не похороны, а лица умерших в гробах. Крупным планом.
  Кого здесь только не было: старики, дети, молодые женщины, молодые мужчины... С каким-то болезненным любопытством я разглядывал каждый снимок и откладывал его в сторону.
  - Тут около сотни снимков, - сказал господин Шульц. - Ваш отец фотографировал.
  - Собственно, я не совсем... - начал было я и... осёкся, как недавно на кладбище.
  Потому что на очередном фото я увидел... Киру.
  Сомнений быть не могло: это она. Только не живая, а - мёртвая. Глаза закрыты. Руки покоятся на груди; между пальцев вставлена тонкая свечка...
  - Те, что помечены на обороте крестиком - вернулись, - значительно произнёс господин Шульц.
  Что он этим хочет сказать?.. Я быстро перевернул Кирину фотографию. В нижнем правом углу стоял чёрный крест.
  "Мне иногда кажется, что меня не существует", - вспомнил я её слова. Теперь они приобрели совершенно иной смысл.
  К музыкальному автомату подошла девчушка и сунула в никелированную щель монетку. Зазвучала весёлая детская песенка:
  "С одной стороны - мы дома сидим,
  С другой стороны - мы едем..."
  
  - Мне иногда кажется, что меня не существует, - пробормотал я.
  - Простите? - не понял господин Шульц.
  - Да нет, ничего. Рассказывайте...
  Он начал рассказывать:
   - Дело в том, что мёртвые возвращаются с того света. Когда...
  - Минуту, - перебил я и, встав, направился к стойке. - У вас есть что-нибудь покрепче? - спросил я у барменши. - Такое, чтоб с ног валило.
  - Пулемёт, что ли? - усмехнулась она.
  - Вроде того, - усмехнулся и я через силу.
  - Здесь вообще-то детский бар. Могу предложить только фруктовый коктейль "Хрюша" или молочный коктейль "Снежная королева".
  Но ещё раз взглянув на моё лицо, барменша скрылась за занавеской. А вскоре появилась с высоким стаканом в руке.
  - Я сделала вам коктейль "Крутая Мери", - сказала она, протянув мне стакан.
  - Вы думаете, это меня взбодрит?
  - "Крутая Мери" взбодрит кого угодно, - хмыкнула барменша.- Даже покойника.
  "Даже покойника...", - мысленно повторил я и залпом осушил стакан. Внутри всё заполыхало.
  Я вернулся на своё место.
  - Когда... - сказал я.
  - Что? - спросил господин Шульц.
  - Вы сказали - "когда".
  - А-а, - вспомнил он и продолжил: - Когда мы с Кэпом об этом узнали - ну, то, что мёртвые возвращаются - мы решили провести эксперимент. Капитан взял баллон со сжатым воздухом и лёг в гроб. А я и мой помощник Харитон закопали его на кладбище. Наутро смотрим - ни гроба, ни капитана...
  - А не мог его кто-нибудь выкопать?
  - Исключено. Мы просидели у могилы всю ночь. Ливень ещё такой был. Вымокли, как собаки.
  Мы помолчали.
  В бар влетела стайка девчонок лет по тринадцать. С громкими разговорами и смехом они стали есть разноцветные шарики мороженого.
  - Зачем вы мне это всё рассказали? - наконец спросил я.
  Господин Шульц допил свой кофе.
  - Я думал, вам будет интересно.
  - Интересно, - саркастически скривил я губы. - Мне о-очень интересно.
  - И вообще, - продолжал он, - я подумал, что, может, вы тоже рискнёте? В конце-концов, это же был ваш отец. И всё такое...
  - И не мечтайте... господин Чайковский.
  - И всё-таки я приготовлю могилку, гроб и баллон,- с нажимом произнёс господин Шульц. - А вы подумайте. Хороше-е-нько подумайте...
  Кивнув на прощание, он ушёл. А я остался наедине со своими мыслями.
  
  
  III
  
  На следующий день я пригласил Киру в кино. Мы сидели на последнем ряду. Я отламывал от мандаринки маленькие дольки и клал Кире в рот. Иногда её губы касались кончиков моих пальцев.
  Когда по ходу сюжета герои на экране начали заниматься любовью, Кира, наклонясь ко мне, прошептала:
  - Я мечтаю себе ребёночка завести. Девочку.
  - Я могу вам в этом помочь, - зашептал я в ответ. - У меня как раз одни девочки получаются.
  Кира фыркнула. Фильм кончился.
  Мы вышли из кинотеатра. Было уже довольно поздно. На небе висела луна.
  - Почему вы меня тогда поцеловали? - вдруг спросила Кира.
  Я улыбнулся.
  - Ну, красивое лицо всякий поцелует.
  Она надула губки.
  - Мне не нравится, когда говорят, что я красивая.
  - А давайте ещё раз поцелуемся, - предложил я.
  - Я ещё ни с кем по-настоящему не целовалась, - высокопарно заявила Кира. - Верьте мне. Я этим не интересуюсь.
  - А чем вы интересуетесь?
  Вместо ответа она посмотрела на небо.
  - Видите вокруг луны красный ободок? - показала пальцем. - Это не к добру. Плохой будет год.
  - Этот год не к добру, - продекламировал я. - Либо ты умрёшь, либо я умру!
  - О-о-о, - протянула Кира, - да вы поэт.
  - Да, - согласился я, - поэт.
  - А такие стихи знаете? - Она остановилась и прочла:
  
  Кто-то однажды прошёл под окном.
  Кажется - лил дождь; кажется - был гром.
  Кто-то однажды сказал мне: "прощай".
  Кажется - на веранде; кажется - пили чай.
  Кто-то однажды ушёл навсегда.
  Кажется - был вторник, а может быть, среда.
  
  - Нет, не знаю, - сказал я. - А чьи это?
  - Мои, - засмеялась Кира.
  Мы неспеша брели тёмными переулками.
  - А-а-а! - неожиданно завопила Кира и удовлетворённо улыбнулась. - Как хорошо. Никого нет... Люблю ночь... Бам-с!.. - с озорством пнула она пустую коробку, валяющуюся возле урны. - Ещё я люблю игрушечных змей. Знаете, такие зелёненькие. Их почему-то сейчас не продают... А они так забавно шевелились. Как живые. Вы должны их помнить...
  - Я помню, - сказал я, хотя на самом деле не помнил.
  - Ну почему же их не продают? - капризно добивалась от меня Кира. - Почему-у?..
  - Потому что ваше детство уже прошло, - жёстко ответил я.
  Кира сразу поникла и замолчала.
  Небо заволокло тучами. Заморосил дождь.
  Мы вышли к кладбищу.
  
  
  Гасла и вновь загоралась неоновая вывеска над входом в магазинчик похоронных принадлежностей: "В добрый путь"... "В добрый путь"... "В добрый путь"...
  Господин Шульц нисколько не удивился нашему позднему визиту. Он сидел за столом и играл в карты с двухметровым верзилой.
  - Пётр Ильич, - спросил я, - можно у вас дождь переждать?
  - За деньги у нас всё можно, - пошутил господин Шульц. - В "дурака" будете играть?
  - Нет, спасибо, - отказался я.
  - Жаль. - Он широко зевнул. - Это Харитон, - кивнул на верзилу. - Мой помощник.
  - Здравствуйте, Харитон, - поздоровалась Кира.
  Господин Шульц захихикал, тасуя карты.
  - Зря стараетесь, барышня. Он немой... Хотите кипячёного молочка?
  - Нет, спасибо, - вновь отказался я.
  - А я бы выпила, - сказал Кира.
  - Харитон, принеси, - распорядился господин Шульц.
  Харитон принёс.
  Кира забрала у немого чашку и села в кресло.
  - Пётр Ильич, - спросила она, прихлёбывая молоко, - вы случайно не знаете, где похоронен один молодой человек? Он два года назад разбился на мотоцикле.
  - Случайно знаю. А вам зачем?
  - Это была моя первая любовь,- тихо произнесла Кира.
  - Ничего себе - первая любовь, - фыркнул господин Шульц. - Где похоронен не знаете.
  - Не всегда сожалеют о потере тех, кого любят... - опустив глаза, ответила Кира.
  Я отправился бродить по магазинчику. Каких только гробов тут не было. Был даже гроб со всеми удобствами...
  Когда я вернулся, то застал оживлённую беседу. Господин Шульц что-то увлечённо рассказывал. Кира громко смеялась. От её меланхолии не осталось и следа. Она сбросила сапожки и теперь сидела в кресле, поджав под себя ноги. Щеки её раскраснелись. Глаза блестели. Такое впечатление складывалось, что она не молоко пила, а водку.
  - А почему вы не женитесь, Пётр Ильич? - смеясь, спрашивала Кира.
  - Потому что все женщины - шлюхи! - не задумываясь, отвечал господин Шульц.
  - Ка-ак?! - шутливо гневалась Кира. - И я, по-вашему, шлюха?!
  - Разумеется! - уверенно заявлял господин Шульц.
  - Ну вы и скот! - хохотала Кира, откидываясь на спинку кресла.
  - Вальтер Скотт?! - ёрническим тоном интересовался господин Шульц; одновременно с этим он закатывал глаза и высовывал на сторону язык.
  - Артист! Артист! - хлопала Кира в ладоши.
  Немой Харитон, хмурясь, стучал костяшками пальцев по разбросанным на столе картам. Но господину Шульцу было уже не до игры.
  - Да, я артист, - соглашался он с Кирой. - Правда, бывший. До того, как найти своё истинное призвание здесь, на кладбище, я работал в цирке. Волшебником.
  - Ах, волшебником, - хитро щурилась Кира. - Сейчас мы проверим, какой вы волшебник. Ну-ка, угадайте, что мы делали до прихода к вам?
  - В кино ходили, - с ходу ответил господин Шульц. - А потом, вы, Кирочка, читали стихи.
  - Угадал! Угадал! - снова захлопала Кира в ладоши. - Да здравствует великий волшебник!
  - А вы, Пётр Ильич, любите стихи? - поинтересовался я.
  - Очень. Больше всего мне нравится этот поэт... Как его?.. Ну, не важно... У него ещё есть такое стихотворение, моё самое любимое... Подождите, подождите, как же там?.. Что-то типа:
  
  Тра-та-та-та
   Ночь!
  Тра-та-та-та
   Прочь!!
  
  - Прекра-а-сные стихи, - тряслась от смеха Кира. - Ну а ещё о чём мы говорили?
  - Ещё... - Господин Шульц лоб наморщил. - О своём детстве. О том, кто кем хотел стать, когда вырастет.
  - А вот и нет, а вот и нет! - победно закричала Кира. - Пальцем в небо, пальцем в небо!
  - Ну не впрямую об этом, а вообще... философствовали.
  - В принципе, да, - кивнул я
  - А вы, Пётр Ильич, кем хотели в детстве стать? - спросила Кира.
  - Мухой.
  - Кем-кем? - Кира от удивления даже слегка вытянулась.
  - Ну, мухой. - Господин Шульц энергично повертел указательным пальцем в воздухе. - Я бы и сейчас хотел стать мухой. А что, знаете, как здорово? Летаешь себе вокруг лампочки. Жужжишь. Жжжжжжжжжжжж... - зажужжал он.
  Харитон, собрав карты, гордо удалился.
  - Жжжжжжжжжжж... - продолжал жужжать господин Шульц, бегая по комнате, раскинув руки, будто крылья.
  Кира буквально покатывалась со смеху.
  - Ой, насмешили, - отсмеявшись, сказала она. - Ну, хорошо, раз вы всё же стали волшебником, а не мухой, то сотворите какое-нибудь чудо.
  - Запросто, - бесшабашно ответил господин Шульц. - Но вы, Кирочка, должны мне помочь.
  - Давайте помогу, - охотно согласилась Кира.
  Что-то мне всё это начинало не нравиться... В особенности не нравился напряжённый взгляд маленьких глазок господина Шульца.
  Я взял Киру за руку.
  - Дождь уже кончился. Идёмте.
  - Ну нет, - вырвалась она. - Я без чуда не уйду.
  - Фьюти-фьють, - посвистел господин Шульц, подкинув чёрную трость. - Тросточка превращается в саблю.
  И действительно, теперь в его руке был длинный узкий клинок.
  - И это всё чудо? - разочарованно произнесла Кира. - Я-то думала...
  - Не спешите, Кирочка, - весело перебил её господин Шульц. - Главное чудо впереди... Итак, смотрите мне внимательно в глаза. Фокус-покус начинается... Раз! Два! Три!.. Ал-ле гоп!!
  С этими словами господин Шульц взмахнул клинком и... отсёк Кире голову!
  В первое мгновенье я ничего не понял. Моё сознание просто отказалось принять увиденное за реальность. Это было так неожиданно... так дико... Острый клинок, врезавшись в шею, прошёл сквозь неё, как сквозь масло - легко и быстро.
  - А... - только и смог выдавить я из себя.
  - Бэ, - со смешком ответил господин Шульц. - Закройте рот, а то муха залетит.
  Кирино тело не повалилось с глухим стуком на пол; не брызнула фонтаном кровь, пачкая стены и пол... Ничего этого не было и в помине. Отрубленная голова укатилась под стол и лежала там. А обезглавленная Кира как стояла, так и продолжала стоять на прежнем месте.
  - Подсадка, - коротко бросил господин Шульц.
  - Что?.. - растерянно пролепетал я.
  - Я их называю "подсадками", - объяснил господин Шульц. - Ну этих, которые вернулись. Неужели вы не поняли из нашего вчерашнего разговора, что они уже - не люди.
  Ноги не держали. Я сел.
  - Н-нет, - пробормотал я.
  - Идите-ка вы спать, - похлопал меня по плечу господин Шульц. - Харитон вам постелит.
  Я машинально кивнул и, поднявшись со стула, подошёл к... к Кире. Заглянул через её шею вовнутрь.
  Там было пусто и темно.
  
   IV
  
  На следующее утро я застал знакомую картину. Господин Шульц и немой Харитон играли в карты.
  В кресле сидела Кира. Без головы.
  - Вы бы хоть убрали её куда-нибудь, - сказал я.
  - А зачем? - пожал плечами господин Шульц. - Пусть себе сидит. В этом даже есть своеобразная эстетика. Эстетика тленности. - Он перетасовал карты. - В "дурака" будете играть?
  - Нет, спасибо.
  - Жаль. - Он широко зевнул. - Тогда примерьте свой гробик.
  Он даже не сомневался в моём решении...
  Он знал.
  Я лёг в просторный гроб и уставился в потолок. На душе вдруг сделалось легко и хорошо.
  - Мне кажется, - сказал я, - что каждый человек должен хотя бы по часу в день лежать в гробу и думать о смысле своего существования. Это так духовно очищает.
  Господин Шульц принёс из соседней комнаты баллон.
  - Вот, - положил он его рядом с гробом. - Сжатый воздух. Очищайтесь на здоровье.
  ...За пять минут до полуночи, мы притащили гроб к могиле. Харитон деловито достал из сумки молоток и гвозди.
  - Послушайте, - запротестовал я, увидев приготовления немого. - Вы что же, хотите крышку гвоздями заколотить?
  - Разумеется, - невозмутимо ответил господин Шульц. - А иначе чего огород городить?..
  Я залез в свой гроб. Баллон больно упёрся мне в бок. Я поёрзал устраиваясь поудобнее. Наконец кое-как устроился.
  Надо мной висело тёмное небо. Ни луны тебе, ни звёздочек...
  Господин Шульц сделал знак Харитону: мол, заколачивай.
  - Вы бы, Пётр Ильич, хотя бы плюнули на прощание, - горько усмехнулся я.
  Господин Шульц, порывшись в кармане своего чёрного пиджака, вытащил оттуда замусоленную конфетку.
  - Держите, - протянул он её мне. - Шоколадная.
  ...Ровно в полночь меня забросали землёй. Дышать стало тяжело. Я взял в рот резиновый мундштук и открыл вентиль баллона.
  Итак, я лежал в гробу. На кладбище. Под толстым слоем земли.
  Похороненный.
  Вдруг послышался какой-то странный звук. Словно бы кто-то царапнул крышку гроба.
  Я моргнул...
  Видимо, в этот миг всё и произошло.
  
   V
  
  Я лежал на поляне. Гроба не было. Был солнечный день.
  Пели птицы.
  Я встал и пошёл.
  Я неспеша брёл по зелёной травке, пиная попадающиеся на пути головки цветов.
  Я был жив!
  Мне захотелось закричать от полноты нахлынувших чувств.
  И я закричал:
  - Ура-а-а-а!..
  - Вы что, ненормальный?
  Неподалёку стоял пожилой мужчина. По виду - типичный дачник.
  - Ненормальный, - радостно подтвердил я. - А вы не знаете, где тут электрички останавливаются?
  - Да вон же платформа, - махнул он рукой.
  Я посмотрел. И в самом деле - платформа. И уже электричка подходит, подавая дребезжащий сигнал. Я побежал. И как раз успел заскочить в последний вагон.
  Откинувшись на жёсткую спинку сиденья, я глядел в окно. Я чувствовал... чувствовал... нет, ничего я не чувствовал. Я просто глядел в окно и радовался всему тому, что проплывало за грязным стеклом.
  ...Перед тем, как пойти к господину Шульцу, я целый день болтался по городу. Сходил в кино. Посетил выставку детского рисунка... Мне всё было интересно. Всё доставляло живейшую радость... Я долго стоял у витрины магазина, пялясь на манекены. Вспомнилась Кира; как мы с ней целовались через стекло. Потом - как господин Шульц отрубил ей голову.
  По дороге на кладбище я заглянул в детский бар "Бармалей". Звучала знакомая песенка:
  
  "С одной стороны - мы дома сидим,
  С другой стороны - мы едем..."
  
  - Сделать вам "Крутую Мери"? - узнав меня, спросила барменша.
  - Сделайте лучше "Снежную королеву", - сказал я.
  Над входом в магазинчик похоронных принадлежностей всё так же мигала неоновая вывеска: "В добрый путь"... "В добрый путь"... "В добрый путь"... А на моей могиле стоял православный крест, рядом с которым были брошены две вялые гвоздики.
  ...Господин Шульц ужинал. Ел яичницу прямо со сковородки.
  - Здра-а-вствуйте, барин, - весело воскликнул он. - С возвращеньицем!
  - Спасибо, - иронически ответил я. И добавил: - Послушайте, Пётр Ильич, откуда на моей могиле эти дурацкие цветы?
  - Я положил. На добрую память.
  - Вы что ж, думали, я не вернусь?
  - Конечно. Целый год прошёл.
  - Как год?! - вытаращился я на него.
  - Так. - Господин Шульц подсолил яичницу.
  - Да-а... - сказал я.
  А что тут ещё скажешь?
  - Да-а, - повторил вслед за мной господин Шульц. - Ну, рассказывайте, рассказывайте...
  Я рассказал... Собственно, и рассказывать-то было нечего.
  Пока я говорил, господин Шульц очистил сковородку.
  - Интересное кино получается, - сказал он, принимаясь ковырять спичкой в зубах. - Если на земле каждый год умирает около пятидесяти миллионов человек, а их кто-то оживляет... Так это что ж?.. Мы все давно мертвы?..
  - Мне кажется, они не всех оживляют... - задумчиво произнёс я. - Вообще здесь возникает масса неясностей. Ну, например... - Я даже сразу не нашёл, что сказать - например. Потому что всё было одной сплошной неясностью. - Ну, например, - повторил я, - хотя бы вот с документами как быть? Или с жильём?.. Да мало ли что?.. И зачем всё это?.. Чего ради?!
  Господин Шульц усмехнулся.
  - Милый мой, - снисходительно промолвил он, - когда человек забирает у пчёл мёд, я думаю, у них тоже возникает много неясностей... Зачем?.. Чего ради?.. - Он закурил. - Так что не беспокойтесь по этому поводу. Я думаю, им всё ясно. А на ваши неясности опять же им - плевать с высокой горки.
  - Ну-у... не знаю.
  - Тут и знать нечего. - Господин Шульц выпустил в потолок колечко дыма.- "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам". Эйдж-з-з...
  - Простите? - не понял я
  - Эйджз-з, - повторил господин Шульц. - По-английски это означает: "Вечность"
  - И что?
  - И ничего. Просто вчера я встретил капитана Кэпа.
  
  VI
  
  Папаша не заставил себя долго ждать - явился на следующий день. Как всегда в расстегнутом плаще, тельняшке, морской фуражке, ну и, конечно же, с трубкой в зубах.
  - Здравствуйте, девочки, - сказал он легкомысленным тоном и, подмигнув мне, прибавил: - Как делишки, сынок?
  - В порядке, папа, - ответил я.
  - Хэ! Папа! - скривился господин Шульц. - Да он такой же ваш папа, как я композитор Чайковский.
  Кустистые папины брови поползли вверх.
  - Я тебя не понимаю, Петруха.
  - Ой, да бросьте, - ещё больше кривился господин Шульц. - Всё вы отлично понимаете.
  - Ну хорошо. - Папа вынул трубку изо рта. - Давайте открывать карты. Проводился эксперимент. В рамках секретного проекта "Д-500". Использование отработанного материала. Конечная цель - освоение других планет... А чего добру в земле пропадать? - захохотал он.
  - Это мертвецов что ли хотите использовать? - с деланным простодушием осведомился господин Шульц. - Как космонавтов, да?
  - Внешнюю оболочку, - поправил его папа. - Исключительно внешнюю оболочку. Всё остальное выбрасывается за ненадобностью. Поэтому...
  - Не надо нам сказки рассказывать! - ледяным тоном перебил господин Шульц. - Вот он, - ткнул Пётр Ильич папу в грудь. - Не вы, а он - тот, кому принадлежало это тело - вас сразу раскусил. Вы его поэтому и убили. Что, не так, скажете?!
  - Не так, - сказал папа и тут же поправился: - Впрочем, с одной стороны, может, и так, а с другой...
  - Ну да, ну да, - с нервной веселостью подхватил господин Шульц. - Как в детской песенке поётся: "С одной стороны - мы дома сидим, с другой стороны - мы едем".
  Папа (или кто уж это был на самом деле) уставился на господина Шульца.
  - Чего вы добиваетесь, милейший?! - В папином голосе явственно прорезались нотки ненависти.
  - А вы будто не знаете! - сорвался на фальцет господин Шульц.
  "Что-то тут не чисто, - думал я, глядя то на "папу", то на господина Шульца. - Что-то тут определённо не..."
  Я не успел додумать.
  Господин Шульц вдруг замахал руками и быстро-быстро заговорил на каком-то пронзительном, похожем на крик птицы языке. Папа тоже начал кричать по-птичьи.
  Господин Шульц метнулся к стулу, на котором лежала его чёрная трость... Когда он её схватил, я понял, что сейчас произойдёт.
  - Ну-ка, дай её сюда, - властно приказал "папа", протягивая руку.
  Лицо господина Шульца злобно исказилось.
  - На! - хрипло выкрикнул он, кинув трость к "папиным" ногам.
  "Папа" с победной ухмылкой наклонился... В ту же секунду господин Шульц выхватил из кармана блестящую коробочку и направил её в сторону склонившегося капитана. Послышалось лёгкое, я бы даже сказал - бархатное жужжание.
  И "папа" - вспыхнул! Словно его заранее облили бензином.
  Он распрямился, сделал несколько шагов в сторону господина Шульца, покачнулся... Всё это происходило в абсолютной тишине. Молчал я. Молчал господин Шульц. Молчал "папа"... Затем он стал проваливаться сам в себя. Сначала голова, проломив плечи, ушла в туловище, потом рассыпались ноги; тело бесшумно упало на пол и тоже рассыпалось.
  От капитана Кэпа, моего отца, осталась лишь горстка пепла.
  - Харито-о-н! - громко позвал господин Шульц.
  Явился немой Харитон.
  - Убери мусор, голубчик, - распорядился господин Шульц, с брезгливой гримасой указав на пепел.
  Харитон взял стоящий в углу веник, аккуратно замёл пепел на совок и, приоткрыв оконную раму, высыпал его за окно.
  - Вот она, наша жизнь, - меланхолично вздохнул господин Шульц. - Мы всего лишь пепел на ветру. Вроде есть такой роман у какого-то немецкого писателя.
  - Совершенно верно, - кивнул я. - Только он называется "Мы не пыль на ветру".
  - А, неважно, - отмахнулся господин Шульц и, достав из шкафа Кирину голову, водрузил её туда, откуда она слетела год назад. То есть на Кирину шею. Затем замазал шею то ли замазкой, то ли пластилином.
  - Готово! - сообщил он через минуту.
  Кира открыла глаза и с недоумением огляделась.
  - Извините, - сказала она смущённо. - Кажется, я задремала.
  - Бывает... - ответил господин Шульц, заговорщически мне подмигнув.
  - Ой, - всполошилась Кира, глянув на часы, - у меня же дежурство с полвосьмого! А уже девять. Я побежала.
  И она убежала.
  - Значит, и вы, - медленно заговорил я, - и вы тоже... Не понимаю... Зачем надо было наводить тень на плетень... Зарывать меня на кладбище...
  - А я не понимаю вашу страсть к логическо-следственным системам, - со смешком ответил господин Шульц. - Если к двум прибавить два, почему обязательно должно быть четыре, а не двадцать два?
  - Вы мне зубы не заговаривайте, - сказал я. - Отвечайте прямо - вы инопланетянин?
  - Бо-о-же. - Господин Шульц шутливо схватился за голову. - Да вы совсем спятили, как я погляжу. Дались вам эти инопланетяне. - Он громко расхохотался. - Нет, ну право же, смешно. Чуть что, сразу - инопланетяне...
  - Подождите. Я хочу сказать...
  Господин Шульц не стал ждать.
  - Ой, да знаю я всё, что вы хотите сказать. Только я ничего объяснять не стану. Не надейтесь. Всё равно не поймёте.
  - А может, пойму. Попробуйте.
  - Тут и пробовать нечего. К примеру, начни я сейчас говорить с вами на персидском языке - и что вы поймёте?..
  - Я понимаю только одно, - упрямо произнёс я, - что и те - пришельцы, - кивнул я в сторону окна, подразумевая развеянного "папу", - и вы тоже - пришелец. Вот и ответьте не на персидском, а на русском языке - зачем вы здесь? Какого чёрта вам тут надо?! И с какой целью вы оживляете наших мертвецов?..
  - Фу-у, - отдувался господин Шульц. - У вас в голове, молодой человек, словесный коктейль. Впрочем, не только у вас лично, а вообще у вас, - сделал он шарообразное движение руками, - на Земле. - Всякой чепухой головы позабивали. Пришельцы. Космос. Ну нет этого ничего! Не су-ще-ству-ет!..
  - Как это нет?.. - опешил я. - А звёзды?.. А другие планеты?..
  - Нет никаких других планет. Вообще ничего нет. Так что можете не дёргаться. И не усложнять себе жизнь. Что за манера, ей-богу. Вон у вас имеется замечательная французская пословица: "Неверно, что жизнь проста - она ещё проще".
  - Ничего не понимаю, - пробормотал я. - Ровным счётом ничего не понимаю.
  Господин Шульц захихикал.
  - А я вас предупреждал, что не поймёте. Всему есть предел, а уж человеческому пониманию - и подавно. Грубо говоря, вы попали в лабиринт, из которого нет выхода. Не предусмотрен. Надеюсь, это вам понятно?
  - Ну, более-менее...
  - Утешайтесь тем, что вам удалось исполнить своё земное предназначение. Далеко не каждому это удаётся.
  Я встрепенулся:
  - Ну-ка, ну-ка. И в чём же моё предназначение?
  - Да вот в этом приезде сюда. В нашем разговоре.
  - И всё?! - спросил я оторопело.
  - И всё, - подтвердил господин Шульц. - А вы себе что-то глобальное навоображали?
  В приоткрытое окошко подул ветерок. Заколыхались шторы. "Странная всё-таки штука жизнь", - подумал я и высказал то же самое вслух:
  - Странная штука - жизнь... Вот мы тут с вами сидим, разговариваем. На кладбище лежат какие-то люди; другие люди - пока ещё живые - мучаются, радуются, влюбляются, воюют, спят, едят...
  - Короче, - нетерпеливо поёрзал господин Шульц. - К чему вы клоните?
  - Или вот вы, - пропустил я его замечание мимо ушей. - Кто вы такой?.. Откуда взялись?.. Почему вы...
  Господин Шульц открыл было рот, чтобы вновь меня прервать. Но я сам себя прервал:
  - Вселенной нет... Невероятно.
  - Что, не верится? - усмехнулся господин Шульц. - Я так и знал, что не поверите.
  - А нас тоже нет? - спросил я.
  - Тоже-тоже, - покивал он.
  "М-да, - подумал я. - Дальше ехать некуда..."
   - Почему же некуда? - возразил господин Шульц. - Поезжайте туда, откуда приехали. У вас ведь есть самка или, как вы их тут называете - любовница?
  Я вспомнил Машу. Крашеную блондинку в мини-юбке.
  - Да, - сказал я, - самка у меня есть.
  Господин Шульц дружески похлопал меня по плечу.
  - Вот и поезжайте к своей Маше.
  И я поехал...
  
  ...Вернее, вначале я вышел на улицу и побрёл по родному городку. Мимо всего того, что когда-то составляло моё детство, отрочество, юность. И чего, по словам господина Шульца, не было и в помине.
  Потом я пришёл на вокзал, купил билет и сел в поезд.
  Поезд помчался. Тудух-тудух-тудух-тудух - стучали на стыках колёса. Больше половины мест занимали глухонемые. Они что-то нечленораздельно мычали.
  Напротив меня сидела толстая тётка. Не глухонемая. Она рассказала мне, как маленькой девочкой видела в деревне НЛО над свинарником.
  Не дослушав тётку, я уснул.
  Когда я проснулся, поезд стоял. Мы уже приехали. Я пошёл к выходу.
  - До свидания, - сказал я проводнице.
  - Во прикол! - захохотала она. - А я думала ты тоже глухонемой!
  Свою самку Машу я нашёл там же, где и оставил год назад. В ночном клубе. Она сидела у стойки бара, потягивая коктейль через соломинку.
  Сверкали огни... Грохотала музыка... Всё было как всегда.
  Как всегда...
  - А, это ты, - сказала Маша.
  - Да, - кивнул я. - Это я.
  Впрочем, сам я был в этом не особенно уверен. Ну, в том, что это - я.
  Я сунул в зубы сигарету.
  - Мы все мертвы, Маша, - сказал я, и сигарета запрыгала в такт моим словам. - Мы все давно мертвы.
  - Ты что, шизанулся? - вскинула она подведённые брови. - Или какие-нибудь заморочки? Так не бери в голову, дружок. Знаешь, как говорят французы: "Неверно, что жизнь проста - она ещё проще".
  С этими словами Маша вынула из сумочки блестящую коробочку и поднесла к моему лицу.
  У меня ёкнуло сердце. Но это была всего лишь зажигалка.
  
  Мы все давно мертвы
  
  I
  
  "Нет одиночества более полного, чем ночью, в машине, под дождём..." Я вдруг поймал себя на том, что эта мысль, пожалуй, чересчур для меня длинная. Обычно я думаю намного короче. Так что мысль была явно чужая, как, впрочем, и машина, за рулём которой я сейчас находился.
  По стеклу барабанили крупные капли дождя. "Дворники" уже не справлялись со своей работой. Я съехал на обочину, выключил двигатель и погасил фары. Погасли огоньки и на приборном щитке.
  Теперь я был в кромешной тьме. На пустынной дороге. Ночью.
  Откинувшись на спинку сиденья, я закурил. Стук капель по крыше приятно успокаивал. Вскоре дождь перестал. Я затолкал окурок в пепельницу и поехал дальше.
  Я ехал к своему отцу, бывшему капитану дальнего плавания, а теперь просто свихнувшемуся старику, который круглый год ходил в распахнутом плаще, старой тельняшке, морской фуражке набекрень, ну и, конечно же, с огромной трубкой в жёлтых прокуренных зубах, очень дорогой, кстати сказать, подаренной папаше английским адмиралом за какие-то там боевые заслуги.
  Я не видел папашу лет пять. И вот на прошлой неделе получил от него телеграмму:
  
  "Срочно приезжай, тебя ждёт небольшой сюрпризик".
  
  Ну и, естественно, подпись - "Капитан Кэп". Так он себя называл.
   И я поехал. Сам не знаю зачем. Ну уж, конечно же, не из-за "сюрпризика", в котором я подозревал очередную папашину дурь.
   Тогда почему?.. В самом деле: почему я одолжил у приятеля машину и гнал её вот уже вторые стуки?.. И это вместо того, чтобы спокойно взять билет на поезд, вытянуться на полке, а на другой день проснуться - уже там.
  Не знаю... Не знаю... Есть вещи, которые не объяснишь логически, да, честно говоря, и не хочется объяснять.
  
  В городок я приехал ранним утром и решил остановиться в гостинице. В холле, за стеклянной перегородкой, сидела девушка. У нее была чёлка до самых глаз.
  Почувствовав мой взгляд, девушка подняла лицо от книги.
  - Ночной поезд в Германию уже ушёл, - сказала она с улыбкой.
  - Простите? - не понял я.
  - В романе так написано, - пояснила девушка. - Правда, красивая фраза?
  Фраза была как фраза. Ничего особенного.
  - Правда, - сказал я.
  - Хотите у нас остановиться?
  - Да, - кивнул я. - Если, конечно, имеются свободные номера.
  - Имеются. - Она протянула мне формуляр. - Заполняйте.
  Я заполнил. Мы помолчали.
  - Интересная книга? - спросил я.
  Она тут же начала рассказывать:
  - Да, очень. Там героиня просыпается, завтракает, потом идёт на работу...
  Я засмеялся.
  - Оригинальный сюжетик.
  Она тоже засмеялась. Затем, высунув розовый язычок, быстро провела им по пухлым губкам. Очень сексуально у неё это получилось, надо признать.
  Я даже слегка возбудился.
  - Давайте поцелуемся, - вкрадчиво предложил я.
  - Ка-а-кой вы шустрый... - Поднеся кулачки к плечам, девушка томно потянулась.
  - А у меня сегодня сексуальное настроение, - сказал я, как бы в своё оправдание.
  - Да-а? - мило поиграла она голосом. - Ну тогда давайте. Только через стекло.
  - Целоваться через стекло, - назидательно произнёс я, - всё равно, что нюхать цветы в противогазе.
  - Ну что ж, в этом тоже есть своя прелесть.
  Девушка первая приблизила лицо к перегородке. Мы поцеловались.
  - А вы когда-нибудь покойников целовали? - вдруг спросила она.
  - Я вижу, вы любительница страшных историй, - усмехнулся я.
  - Ой, нет. - Девушка шутливо съёжилась. - Я не люблю страшные истории. Я их боюсь.
  - А любовные?..
  - Ой, нет, - продолжила она игру. - Любовные истории я тоже не люблю. Я от них возбуждаюсь.
  - А...
  - Тихо! - Девушка вскинула указательный палец. - Слышите?.. Музыка.
  Я прислушался, но никакой музыки не услышал.
  - Вам не кажется, что всё это - декорации, - заговорила она пару секунд спустя уже совсем другим, не игривым, тоном. - Дома, машины, люди... Вся наша жизнь.
  Я пожал плечами.
  - Никогда об этом не думал.
  - А мне иногда кажется, что меня просто не существует, что я тоже декорация.
  "Мда", - подумал я. Всё так хорошо начиналось. И вот на̀ тебе... Какой-то дурацкий разговор с оттенком мистики.
  Девушка словно прочла мои мысли. И сменила тему.
  - А вы зачем приехали? - спросила она. - Если, конечно, не секрет.
  - Да какой там секрет. В гости к папаше. Между прочим, он бывший капитан дальнего плавания.
  - А, знаю! - воскликнула девушка. - Это такой странный старик, который зимой и летом ходит в плаще нараспашку и в морской фуражке. Да?..
  - Да, - подтвердил я. - И ещё с трубкой.
  Девушка наморщила лоб.
  - Он, кажись, умер.
  - По-моему, вы что-то путаете.
  - Нет, не путаю. Теперь я точно вспомнила. У меня подруга в том же доме живёт, где жил он. Она мне и сказала, что он умер.
  Умер?.. Умер?!. Как интересно... Не это ли - "небольшой сюрпризик", обещанный мне в телеграмме? Что ж, с него, пожалуй, станется...
  - И когда? - поинтересовался я.
  - Давно уж. Год назад.
  Год назад. А телеграмма послана на прошлой неделе.
  - А похоронен где? - глупо спросил я.
  Девушка звонко рассмеялась.
  - На кладбище, где ж ещё... Он ещё называл себя как-то странно, - припомнила она. - Капитан... капитан...
  - Капитан Кэп, - подсказал я.
  - Да, да, - закивала девушка. - Точно. Капитан Кэп. - Она поправила чёлку на лбу. - А меня Кирой зовут.
  - Очень приятно, - сказал я и, забрав у неё ключ, пошёл в свой номер. Спать.
  
  II
  
  Мне приснился сон в стиле кинофильмов тридцатых годов... Парк культуры. Из репродукторов несётся бодрая музыка. Пухленькие девушки в белоснежных платьицах прогуливаются по дорожкам парка. Здесь же прогуливаются блестящие военные в блестящих сапогах. Я сижу в лодочке посредине пруда, на голове у меня панама, в руках - удилище. А невдалеке проплывает пароходик с названием "СМЕРТЬ".
  Так как это сон, то и пароходик в пруду, и его название воспринимаются вполне нормально.
  ...Когда я открыл глаза, мне в первую секунду показалось, что сон продолжается. Я увидел человека в чёрном.
  Чёрный пиджак, чёрная рубашка, чёрные брюки... Ну и так далее.
  - Господин Шульц, - представился он. - Пётр Ильич. Близкий друг вашего отца.
  В номер влетела запыхавшаяся Кира.
  - Что вы себе позволяете?! - закричала она на человека в чёрном. - Прётесь, как в собственный дом!..
  - Пё-тр Иль-ич, - посмаковал я имя-отчество. - Послушайте, а вы случайно музыку не сочиняете?..
  - Ха! Музыку! - презрительно скривилась Кира. - Он случайно на кладбище работает.
  - Музыку я не сочиняю, - напрочь игнорируя Киру, ответил господин Шульц. - Я владелец магазинчика похоронных принадлежностей "В добрый путь". Расценки на венки, гробы и ленты на десять процентов ниже государственных.
  Я начал одеваться.
  - Мне сказали, что папа умер.
  - Да, - кивнул господин Шульц. - Умер... Отчасти.
  - Что значит - "отчасти"? - опешил я.
  - Сейчас я вам всё объясню, - пообещал господин Шульц и, покосившись на Киру, добавил: - Только не здесь.
  ...На улице накрапывал дождь. Господин Шульц шёл быстрым шагом. Я едва за ним поспевал. Вскоре мы пришли на кладбище. Забежав в свой магазинчик, господин Шульц вынес оттуда длинный железный прут.
  - Идёмте, - сказал он.
  По одной из дорожек мы прошли в глубь кладбища. На могиле отца красовалась вот такая эпитафия:
  "Я и теперь живее всех живых..."
  
  - Это он сам себе придумал, - пояснил господин Шульц и протянул мне прут. - Потыкайте.
  Я "потыкал". Прут почти полностью уходил в мягкую землю.
  - Ну и что? - повернулся я к господину Шульцу. И в ту же секунду понял - что.
  Гроба не было...
  Ничего не ответив, господин Шульц пошёл к выходу. Я двинулся следом.
  Мы зашли в детский бар "Бармалей" неподалёку от кладбища. Взяли по чашечке кофе и сели в дальний угол.
  - Когда мне было три годика, - заговорил господин Шульц, помешивая сахар у себя в чашке, - папа в шутку подбросил меня к потолку. А поймать не сумел...
  - Да, - сказал я, - бывает.
   Господин Шульц достал толстую пачку фотографий, перетянутых резинкой, и положил на стол.
  - Полюбопытствуйте...
  Я пододвинул к себе снимки, предчувствуя что-то очень нехорошее. И не ошибся. На всех без исключения фотографиях были сняты похороны. Точнее, даже не похороны, а лица умерших в гробах. Крупным планом.
  Кого здесь только не было: старики, дети, молодые женщины, молодые мужчины... С каким-то болезненным любопытством я разглядывал каждый снимок и откладывал его в сторону.
  - Тут около сотни снимков, - сказал господин Шульц. - Ваш отец фотографировал.
  - Собственно, я не совсем... - начал было я и... осёкся, как недавно на кладбище.
  Потому что на очередном фото я увидел... Киру.
  Сомнений быть не могло: это она. Только не живая, а - мёртвая. Глаза закрыты. Руки покоятся на груди; между пальцев вставлена тонкая свечка...
  - Те, что помечены на обороте крестиком - вернулись, - значительно произнёс господин Шульц.
  Что он этим хочет сказать?.. Я быстро перевернул Кирину фотографию. В нижнем правом углу стоял чёрный крест.
  "Мне иногда кажется, что меня не существует", - вспомнил я её слова. Теперь они приобрели совершенно иной смысл.
  К музыкальному автомату подошла девчушка и сунула в никелированную щель монетку. Зазвучала весёлая детская песенка:
  "С одной стороны - мы дома сидим,
  С другой стороны - мы едем..."
  
  - Мне иногда кажется, что меня не существует, - пробормотал я.
  - Простите? - не понял господин Шульц.
  - Да нет, ничего. Рассказывайте...
  Он начал рассказывать:
   - Дело в том, что мёртвые возвращаются с того света. Когда...
  - Минуту, - перебил я и, встав, направился к стойке. - У вас есть что-нибудь покрепче? - спросил я у барменши. - Такое, чтоб с ног валило.
  - Пулемёт, что ли? - усмехнулась она.
  - Вроде того, - усмехнулся и я через силу.
  - Здесь вообще-то детский бар. Могу предложить только фруктовый коктейль "Хрюша" или молочный коктейль "Снежная королева".
  Но ещё раз взглянув на моё лицо, барменша скрылась за занавеской. А вскоре появилась с высоким стаканом в руке.
  - Я сделала вам коктейль "Крутая Мери", - сказала она, протянув мне стакан.
  - Вы думаете, это меня взбодрит?
  - "Крутая Мери" взбодрит кого угодно, - хмыкнула барменша.- Даже покойника.
  "Даже покойника...", - мысленно повторил я и залпом осушил стакан. Внутри всё заполыхало.
  Я вернулся на своё место.
  - Когда... - сказал я.
  - Что? - спросил господин Шульц.
  - Вы сказали - "когда".
  - А-а, - вспомнил он и продолжил: - Когда мы с Кэпом об этом узнали - ну, то, что мёртвые возвращаются - мы решили провести эксперимент. Капитан взял баллон со сжатым воздухом и лёг в гроб. А я и мой помощник Харитон закопали его на кладбище. Наутро смотрим - ни гроба, ни капитана...
  - А не мог его кто-нибудь выкопать?
  - Исключено. Мы просидели у могилы всю ночь. Ливень ещё такой был. Вымокли, как собаки.
  Мы помолчали.
  В бар влетела стайка девчонок лет по тринадцать. С громкими разговорами и смехом они стали есть разноцветные шарики мороженого.
  - Зачем вы мне это всё рассказали? - наконец спросил я.
  Господин Шульц допил свой кофе.
  - Я думал, вам будет интересно.
  - Интересно, - саркастически скривил я губы. - Мне о-очень интересно.
  - И вообще, - продолжал он, - я подумал, что, может, вы тоже рискнёте? В конце-концов, это же был ваш отец. И всё такое...
  - И не мечтайте... господин Чайковский.
  - И всё-таки я приготовлю могилку, гроб и баллон,- с нажимом произнёс господин Шульц. - А вы подумайте. Хороше-е-нько подумайте...
  Кивнув на прощание, он ушёл. А я остался наедине со своими мыслями.
  
  
  III
  
  На следующий день я пригласил Киру в кино. Мы сидели на последнем ряду. Я отламывал от мандаринки маленькие дольки и клал Кире в рот. Иногда её губы касались кончиков моих пальцев.
  Когда по ходу сюжета герои на экране начали заниматься любовью, Кира, наклонясь ко мне, прошептала:
  - Я мечтаю себе ребёночка завести. Девочку.
  - Я могу вам в этом помочь, - зашептал я в ответ. - У меня как раз одни девочки получаются.
  Кира фыркнула. Фильм кончился.
  Мы вышли из кинотеатра. Было уже довольно поздно. На небе висела луна.
  - Почему вы меня тогда поцеловали? - вдруг спросила Кира.
  Я улыбнулся.
  - Ну, красивое лицо всякий поцелует.
  Она надула губки.
  - Мне не нравится, когда говорят, что я красивая.
  - А давайте ещё раз поцелуемся, - предложил я.
  - Я ещё ни с кем по-настоящему не целовалась, - высокопарно заявила Кира. - Верьте мне. Я этим не интересуюсь.
  - А чем вы интересуетесь?
  Вместо ответа она посмотрела на небо.
  - Видите вокруг луны красный ободок? - показала пальцем. - Это не к добру. Плохой будет год.
  - Этот год не к добру, - продекламировал я. - Либо ты умрёшь, либо я умру!
  - О-о-о, - протянула Кира, - да вы поэт.
  - Да, - согласился я, - поэт.
  - А такие стихи знаете? - Она остановилась и прочла:
  
  Кто-то однажды прошёл под окном.
  Кажется - лил дождь; кажется - был гром.
  Кто-то однажды сказал мне: "прощай".
  Кажется - на веранде; кажется - пили чай.
  Кто-то однажды ушёл навсегда.
  Кажется - был вторник, а может быть, среда.
  
  - Нет, не знаю, - сказал я. - А чьи это?
  - Мои, - засмеялась Кира.
  Мы неспеша брели тёмными переулками.
  - А-а-а! - неожиданно завопила Кира и удовлетворённо улыбнулась. - Как хорошо. Никого нет... Люблю ночь... Бам-с!.. - с озорством пнула она пустую коробку, валяющуюся возле урны. - Ещё я люблю игрушечных змей. Знаете, такие зелёненькие. Их почему-то сейчас не продают... А они так забавно шевелились. Как живые. Вы должны их помнить...
  - Я помню, - сказал я, хотя на самом деле не помнил.
  - Ну почему же их не продают? - капризно добивалась от меня Кира. - Почему-у?..
  - Потому что ваше детство уже прошло, - жёстко ответил я.
  Кира сразу поникла и замолчала.
  Небо заволокло тучами. Заморосил дождь.
  Мы вышли к кладбищу.
  
  
  Гасла и вновь загоралась неоновая вывеска над входом в магазинчик похоронных принадлежностей: "В добрый путь"... "В добрый путь"... "В добрый путь"...
  Господин Шульц нисколько не удивился нашему позднему визиту. Он сидел за столом и играл в карты с двухметровым верзилой.
  - Пётр Ильич, - спросил я, - можно у вас дождь переждать?
  - За деньги у нас всё можно, - пошутил господин Шульц. - В "дурака" будете играть?
  - Нет, спасибо, - отказался я.
  - Жаль. - Он широко зевнул. - Это Харитон, - кивнул на верзилу. - Мой помощник.
  - Здравствуйте, Харитон, - поздоровалась Кира.
  Господин Шульц захихикал, тасуя карты.
  - Зря стараетесь, барышня. Он немой... Хотите кипячёного молочка?
  - Нет, спасибо, - вновь отказался я.
  - А я бы выпила, - сказал Кира.
  - Харитон, принеси, - распорядился господин Шульц.
  Харитон принёс.
  Кира забрала у немого чашку и села в кресло.
  - Пётр Ильич, - спросила она, прихлёбывая молоко, - вы случайно не знаете, где похоронен один молодой человек? Он два года назад разбился на мотоцикле.
  - Случайно знаю. А вам зачем?
  - Это была моя первая любовь,- тихо произнесла Кира.
  - Ничего себе - первая любовь, - фыркнул господин Шульц. - Где похоронен не знаете.
  - Не всегда сожалеют о потере тех, кого любят... - опустив глаза, ответила Кира.
  Я отправился бродить по магазинчику. Каких только гробов тут не было. Был даже гроб со всеми удобствами...
  Когда я вернулся, то застал оживлённую беседу. Господин Шульц что-то увлечённо рассказывал. Кира громко смеялась. От её меланхолии не осталось и следа. Она сбросила сапожки и теперь сидела в кресле, поджав под себя ноги. Щеки её раскраснелись. Глаза блестели. Такое впечатление складывалось, что она не молоко пила, а водку.
  - А почему вы не женитесь, Пётр Ильич? - смеясь, спрашивала Кира.
  - Потому что все женщины - шлюхи! - не задумываясь, отвечал господин Шульц.
  - Ка-ак?! - шутливо гневалась Кира. - И я, по-вашему, шлюха?!
  - Разумеется! - уверенно заявлял господин Шульц.
  - Ну вы и скот! - хохотала Кира, откидываясь на спинку кресла.
  - Вальтер Скотт?! - ёрническим тоном интересовался господин Шульц; одновременно с этим он закатывал глаза и высовывал на сторону язык.
  - Артист! Артист! - хлопала Кира в ладоши.
  Немой Харитон, хмурясь, стучал костяшками пальцев по разбросанным на столе картам. Но господину Шульцу было уже не до игры.
  - Да, я артист, - соглашался он с Кирой. - Правда, бывший. До того, как найти своё истинное призвание здесь, на кладбище, я работал в цирке. Волшебником.
  - Ах, волшебником, - хитро щурилась Кира. - Сейчас мы проверим, какой вы волшебник. Ну-ка, угадайте, что мы делали до прихода к вам?
  - В кино ходили, - с ходу ответил господин Шульц. - А потом, вы, Кирочка, читали стихи.
  - Угадал! Угадал! - снова захлопала Кира в ладоши. - Да здравствует великий волшебник!
  - А вы, Пётр Ильич, любите стихи? - поинтересовался я.
  - Очень. Больше всего мне нравится этот поэт... Как его?.. Ну, не важно... У него ещё есть такое стихотворение, моё самое любимое... Подождите, подождите, как же там?.. Что-то типа:
  
  Тра-та-та-та
   Ночь!
  Тра-та-та-та
   Прочь!!
  
  - Прекра-а-сные стихи, - тряслась от смеха Кира. - Ну а ещё о чём мы говорили?
  - Ещё... - Господин Шульц лоб наморщил. - О своём детстве. О том, кто кем хотел стать, когда вырастет.
  - А вот и нет, а вот и нет! - победно закричала Кира. - Пальцем в небо, пальцем в небо!
  - Ну не впрямую об этом, а вообще... философствовали.
  - В принципе, да, - кивнул я
  - А вы, Пётр Ильич, кем хотели в детстве стать? - спросила Кира.
  - Мухой.
  - Кем-кем? - Кира от удивления даже слегка вытянулась.
  - Ну, мухой. - Господин Шульц энергично повертел указательным пальцем в воздухе. - Я бы и сейчас хотел стать мухой. А что, знаете, как здорово? Летаешь себе вокруг лампочки. Жужжишь. Жжжжжжжжжжжж... - зажужжал он.
  Харитон, собрав карты, гордо удалился.
  - Жжжжжжжжжжж... - продолжал жужжать господин Шульц, бегая по комнате, раскинув руки, будто крылья.
  Кира буквально покатывалась со смеху.
  - Ой, насмешили, - отсмеявшись, сказала она. - Ну, хорошо, раз вы всё же стали волшебником, а не мухой, то сотворите какое-нибудь чудо.
  - Запросто, - бесшабашно ответил господин Шульц. - Но вы, Кирочка, должны мне помочь.
  - Давайте помогу, - охотно согласилась Кира.
  Что-то мне всё это начинало не нравиться... В особенности не нравился напряжённый взгляд маленьких глазок господина Шульца.
  Я взял Киру за руку.
  - Дождь уже кончился. Идёмте.
  - Ну нет, - вырвалась она. - Я без чуда не уйду.
  - Фьюти-фьють, - посвистел господин Шульц, подкинув чёрную трость. - Тросточка превращается в саблю.
  И действительно, теперь в его руке был длинный узкий клинок.
  - И это всё чудо? - разочарованно произнесла Кира. - Я-то думала...
  - Не спешите, Кирочка, - весело перебил её господин Шульц. - Главное чудо впереди... Итак, смотрите мне внимательно в глаза. Фокус-покус начинается... Раз! Два! Три!.. Ал-ле гоп!!
  С этими словами господин Шульц взмахнул клинком и... отсёк Кире голову!
  В первое мгновенье я ничего не понял. Моё сознание просто отказалось принять увиденное за реальность. Это было так неожиданно... так дико... Острый клинок, врезавшись в шею, прошёл сквозь неё, как сквозь масло - легко и быстро.
  - А... - только и смог выдавить я из себя.
  - Бэ, - со смешком ответил господин Шульц. - Закройте рот, а то муха залетит.
  Кирино тело не повалилось с глухим стуком на пол; не брызнула фонтаном кровь, пачкая стены и пол... Ничего этого не было и в помине. Отрубленная голова укатилась под стол и лежала там. А обезглавленная Кира как стояла, так и продолжала стоять на прежнем месте.
  - Подсадка, - коротко бросил господин Шульц.
  - Что?.. - растерянно пролепетал я.
  - Я их называю "подсадками", - объяснил господин Шульц. - Ну этих, которые вернулись. Неужели вы не поняли из нашего вчерашнего разговора, что они уже - не люди.
  Ноги не держали. Я сел.
  - Н-нет, - пробормотал я.
  - Идите-ка вы спать, - похлопал меня по плечу господин Шульц. - Харитон вам постелит.
  Я машинально кивнул и, поднявшись со стула, подошёл к... к Кире. Заглянул через её шею вовнутрь.
  Там было пусто и темно.
  
   IV
  
  На следующее утро я застал знакомую картину. Господин Шульц и немой Харитон играли в карты.
  В кресле сидела Кира. Без головы.
  - Вы бы хоть убрали её куда-нибудь, - сказал я.
  - А зачем? - пожал плечами господин Шульц. - Пусть себе сидит. В этом даже есть своеобразная эстетика. Эстетика тленности. - Он перетасовал карты. - В "дурака" будете играть?
  - Нет, спасибо.
  - Жаль. - Он широко зевнул. - Тогда примерьте свой гробик.
  Он даже не сомневался в моём решении...
  Он знал.
  Я лёг в просторный гроб и уставился в потолок. На душе вдруг сделалось легко и хорошо.
  - Мне кажется, - сказал я, - что каждый человек должен хотя бы по часу в день лежать в гробу и думать о смысле своего существования. Это так духовно очищает.
  Господин Шульц принёс из соседней комнаты баллон.
  - Вот, - положил он его рядом с гробом. - Сжатый воздух. Очищайтесь на здоровье.
  ...За пять минут до полуночи, мы притащили гроб к могиле. Харитон деловито достал из сумки молоток и гвозди.
  - Послушайте, - запротестовал я, увидев приготовления немого. - Вы что же, хотите крышку гвоздями заколотить?
  - Разумеется, - невозмутимо ответил господин Шульц. - А иначе чего огород городить?..
  Я залез в свой гроб. Баллон больно упёрся мне в бок. Я поёрзал устраиваясь поудобнее. Наконец кое-как устроился.
  Надо мной висело тёмное небо. Ни луны тебе, ни звёздочек...
  Господин Шульц сделал знак Харитону: мол, заколачивай.
  - Вы бы, Пётр Ильич, хотя бы плюнули на прощание, - горько усмехнулся я.
  Господин Шульц, порывшись в кармане своего чёрного пиджака, вытащил оттуда замусоленную конфетку.
  - Держите, - протянул он её мне. - Шоколадная.
  ...Ровно в полночь меня забросали землёй. Дышать стало тяжело. Я взял в рот резиновый мундштук и открыл вентиль баллона.
  Итак, я лежал в гробу. На кладбище. Под толстым слоем земли.
  Похороненный.
  Вдруг послышался какой-то странный звук. Словно бы кто-то царапнул крышку гроба.
  Я моргнул...
  Видимо, в этот миг всё и произошло.
  
   V
  
  Я лежал на поляне. Гроба не было. Был солнечный день.
  Пели птицы.
  Я встал и пошёл.
  Я неспеша брёл по зелёной травке, пиная попадающиеся на пути головки цветов.
  Я был жив!
  Мне захотелось закричать от полноты нахлынувших чувств.
  И я закричал:
  - Ура-а-а-а!..
  - Вы что, ненормальный?
  Неподалёку стоял пожилой мужчина. По виду - типичный дачник.
  - Ненормальный, - радостно подтвердил я. - А вы не знаете, где тут электрички останавливаются?
  - Да вон же платформа, - махнул он рукой.
  Я посмотрел. И в самом деле - платформа. И уже электричка подходит, подавая дребезжащий сигнал. Я побежал. И как раз успел заскочить в последний вагон.
  Откинувшись на жёсткую спинку сиденья, я глядел в окно. Я чувствовал... чувствовал... нет, ничего я не чувствовал. Я просто глядел в окно и радовался всему тому, что проплывало за грязным стеклом.
  ...Перед тем, как пойти к господину Шульцу, я целый день болтался по городу. Сходил в кино. Посетил выставку детского рисунка... Мне всё было интересно. Всё доставляло живейшую радость... Я долго стоял у витрины магазина, пялясь на манекены. Вспомнилась Кира; как мы с ней целовались через стекло. Потом - как господин Шульц отрубил ей голову.
  По дороге на кладбище я заглянул в детский бар "Бармалей". Звучала знакомая песенка:
  
  "С одной стороны - мы дома сидим,
  С другой стороны - мы едем..."
  
  - Сделать вам "Крутую Мери"? - узнав меня, спросила барменша.
  - Сделайте лучше "Снежную королеву", - сказал я.
  Над входом в магазинчик похоронных принадлежностей всё так же мигала неоновая вывеска: "В добрый путь"... "В добрый путь"... "В добрый путь"... А на моей могиле стоял православный крест, рядом с которым были брошены две вялые гвоздики.
  ...Господин Шульц ужинал. Ел яичницу прямо со сковородки.
  - Здра-а-вствуйте, барин, - весело воскликнул он. - С возвращеньицем!
  - Спасибо, - иронически ответил я. И добавил: - Послушайте, Пётр Ильич, откуда на моей могиле эти дурацкие цветы?
  - Я положил. На добрую память.
  - Вы что ж, думали, я не вернусь?
  - Конечно. Целый год прошёл.
  - Как год?! - вытаращился я на него.
  - Так. - Господин Шульц подсолил яичницу.
  - Да-а... - сказал я.
  А что тут ещё скажешь?
  - Да-а, - повторил вслед за мной господин Шульц. - Ну, рассказывайте, рассказывайте...
  Я рассказал... Собственно, и рассказывать-то было нечего.
  Пока я говорил, господин Шульц очистил сковородку.
  - Интересное кино получается, - сказал он, принимаясь ковырять спичкой в зубах. - Если на земле каждый год умирает около пятидесяти миллионов человек, а их кто-то оживляет... Так это что ж?.. Мы все давно мертвы?..
  - Мне кажется, они не всех оживляют... - задумчиво произнёс я. - Вообще здесь возникает масса неясностей. Ну, например... - Я даже сразу не нашёл, что сказать - например. Потому что всё было одной сплошной неясностью. - Ну, например, - повторил я, - хотя бы вот с документами как быть? Или с жильём?.. Да мало ли что?.. И зачем всё это?.. Чего ради?!
  Господин Шульц усмехнулся.
  - Милый мой, - снисходительно промолвил он, - когда человек забирает у пчёл мёд, я думаю, у них тоже возникает много неясностей... Зачем?.. Чего ради?.. - Он закурил. - Так что не беспокойтесь по этому поводу. Я думаю, им всё ясно. А на ваши неясности опять же им - плевать с высокой горки.
  - Ну-у... не знаю.
  - Тут и знать нечего. - Господин Шульц выпустил в потолок колечко дыма.- "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам". Эйдж-з-з...
  - Простите? - не понял я
  - Эйджз-з, - повторил господин Шульц. - По-английски это означает: "Вечность"
  - И что?
  - И ничего. Просто вчера я встретил капитана Кэпа.
  
  VI
  
  Папаша не заставил себя долго ждать - явился на следующий день. Как всегда в расстегнутом плаще, тельняшке, морской фуражке, ну и, конечно же, с трубкой в зубах.
  - Здравствуйте, девочки, - сказал он легкомысленным тоном и, подмигнув мне, прибавил: - Как делишки, сынок?
  - В порядке, папа, - ответил я.
  - Хэ! Папа! - скривился господин Шульц. - Да он такой же ваш папа, как я композитор Чайковский.
  Кустистые папины брови поползли вверх.
  - Я тебя не понимаю, Петруха.
  - Ой, да бросьте, - ещё больше кривился господин Шульц. - Всё вы отлично понимаете.
  - Ну хорошо. - Папа вынул трубку изо рта. - Давайте открывать карты. Проводился эксперимент. В рамках секретного проекта "Д-500". Использование отработанного материала. Конечная цель - освоение других планет... А чего добру в земле пропадать? - захохотал он.
  - Это мертвецов что ли хотите использовать? - с деланным простодушием осведомился господин Шульц. - Как космонавтов, да?
  - Внешнюю оболочку, - поправил его папа. - Исключительно внешнюю оболочку. Всё остальное выбрасывается за ненадобностью. Поэтому...
  - Не надо нам сказки рассказывать! - ледяным тоном перебил господин Шульц. - Вот он, - ткнул Пётр Ильич папу в грудь. - Не вы, а он - тот, кому принадлежало это тело - вас сразу раскусил. Вы его поэтому и убили. Что, не так, скажете?!
  - Не так, - сказал папа и тут же поправился: - Впрочем, с одной стороны, может, и так, а с другой...
  - Ну да, ну да, - с нервной веселостью подхватил господин Шульц. - Как в детской песенке поётся: "С одной стороны - мы дома сидим, с другой стороны - мы едем".
  Папа (или кто уж это был на самом деле) уставился на господина Шульца.
  - Чего вы добиваетесь, милейший?! - В папином голосе явственно прорезались нотки ненависти.
  - А вы будто не знаете! - сорвался на фальцет господин Шульц.
  "Что-то тут не чисто, - думал я, глядя то на "папу", то на господина Шульца. - Что-то тут определённо не..."
  Я не успел додумать.
  Господин Шульц вдруг замахал руками и быстро-быстро заговорил на каком-то пронзительном, похожем на крик птицы языке. Папа тоже начал кричать по-птичьи.
  Господин Шульц метнулся к стулу, на котором лежала его чёрная трость... Когда он её схватил, я понял, что сейчас произойдёт.
  - Ну-ка, дай её сюда, - властно приказал "папа", протягивая руку.
  Лицо господина Шульца злобно исказилось.
  - На! - хрипло выкрикнул он, кинув трость к "папиным" ногам.
  "Папа" с победной ухмылкой наклонился... В ту же секунду господин Шульц выхватил из кармана блестящую коробочку и направил её в сторону склонившегося капитана. Послышалось лёгкое, я бы даже сказал - бархатное жужжание.
  И "папа" - вспыхнул! Словно его заранее облили бензином.
  Он распрямился, сделал несколько шагов в сторону господина Шульца, покачнулся... Всё это происходило в абсолютной тишине. Молчал я. Молчал господин Шульц. Молчал "папа"... Затем он стал проваливаться сам в себя. Сначала голова, проломив плечи, ушла в туловище, потом рассыпались ноги; тело бесшумно упало на пол и тоже рассыпалось.
  От капитана Кэпа, моего отца, осталась лишь горстка пепла.
  - Харито-о-н! - громко позвал господин Шульц.
  Явился немой Харитон.
  - Убери мусор, голубчик, - распорядился господин Шульц, с брезгливой гримасой указав на пепел.
  Харитон взял стоящий в углу веник, аккуратно замёл пепел на совок и, приоткрыв оконную раму, высыпал его за окно.
  - Вот она, наша жизнь, - меланхолично вздохнул господин Шульц. - Мы всего лишь пепел на ветру. Вроде есть такой роман у какого-то немецкого писателя.
  - Совершенно верно, - кивнул я. - Только он называется "Мы не пыль на ветру".
  - А, неважно, - отмахнулся господин Шульц и, достав из шкафа Кирину голову, водрузил её туда, откуда она слетела год назад. То есть на Кирину шею. Затем замазал шею то ли замазкой, то ли пластилином.
  - Готово! - сообщил он через минуту.
  Кира открыла глаза и с недоумением огляделась.
  - Извините, - сказала она смущённо. - Кажется, я задремала.
  - Бывает... - ответил господин Шульц, заговорщически мне подмигнув.
  - Ой, - всполошилась Кира, глянув на часы, - у меня же дежурство с полвосьмого! А уже девять. Я побежала.
  И она убежала.
  - Значит, и вы, - медленно заговорил я, - и вы тоже... Не понимаю... Зачем надо было наводить тень на плетень... Зарывать меня на кладбище...
  - А я не понимаю вашу страсть к логическо-следственным системам, - со смешком ответил господин Шульц. - Если к двум прибавить два, почему обязательно должно быть четыре, а не двадцать два?
  - Вы мне зубы не заговаривайте, - сказал я. - Отвечайте прямо - вы инопланетянин?
  - Бо-о-же. - Господин Шульц шутливо схватился за голову. - Да вы совсем спятили, как я погляжу. Дались вам эти инопланетяне. - Он громко расхохотался. - Нет, ну право же, смешно. Чуть что, сразу - инопланетяне...
  - Подождите. Я хочу сказать...
  Господин Шульц не стал ждать.
  - Ой, да знаю я всё, что вы хотите сказать. Только я ничего объяснять не стану. Не надейтесь. Всё равно не поймёте.
  - А может, пойму. Попробуйте.
  - Тут и пробовать нечего. К примеру, начни я сейчас говорить с вами на персидском языке - и что вы поймёте?..
  - Я понимаю только одно, - упрямо произнёс я, - что и те - пришельцы, - кивнул я в сторону окна, подразумевая развеянного "папу", - и вы тоже - пришелец. Вот и ответьте не на персидском, а на русском языке - зачем вы здесь? Какого чёрта вам тут надо?! И с какой целью вы оживляете наших мертвецов?..
  - Фу-у, - отдувался господин Шульц. - У вас в голове, молодой человек, словесный коктейль. Впрочем, не только у вас лично, а вообще у вас, - сделал он шарообразное движение руками, - на Земле. - Всякой чепухой головы позабивали. Пришельцы. Космос. Ну нет этого ничего! Не су-ще-ству-ет!..
  - Как это нет?.. - опешил я. - А звёзды?.. А другие планеты?..
  - Нет никаких других планет. Вообще ничего нет. Так что можете не дёргаться. И не усложнять себе жизнь. Что за манера, ей-богу. Вон у вас имеется замечательная французская пословица: "Неверно, что жизнь проста - она ещё проще".
  - Ничего не понимаю, - пробормотал я. - Ровным счётом ничего не понимаю.
  Господин Шульц захихикал.
  - А я вас предупреждал, что не поймёте. Всему есть предел, а уж человеческому пониманию - и подавно. Грубо говоря, вы попали в лабиринт, из которого нет выхода. Не предусмотрен. Надеюсь, это вам понятно?
  - Ну, более-менее...
  - Утешайтесь тем, что вам удалось исполнить своё земное предназначение. Далеко не каждому это удаётся.
  Я встрепенулся:
  - Ну-ка, ну-ка. И в чём же моё предназначение?
  - Да вот в этом приезде сюда. В нашем разговоре.
  - И всё?! - спросил я оторопело.
  - И всё, - подтвердил господин Шульц. - А вы себе что-то глобальное навоображали?
  В приоткрытое окошко подул ветерок. Заколыхались шторы. "Странная всё-таки штука жизнь", - подумал я и высказал то же самое вслух:
  - Странная штука - жизнь... Вот мы тут с вами сидим, разговариваем. На кладбище лежат какие-то люди; другие люди - пока ещё живые - мучаются, радуются, влюбляются, воюют, спят, едят...
  - Короче, - нетерпеливо поёрзал господин Шульц. - К чему вы клоните?
  - Или вот вы, - пропустил я его замечание мимо ушей. - Кто вы такой?.. Откуда взялись?.. Почему вы...
  Господин Шульц открыл было рот, чтобы вновь меня прервать. Но я сам себя прервал:
  - Вселенной нет... Невероятно.
  - Что, не верится? - усмехнулся господин Шульц. - Я так и знал, что не поверите.
  - А нас тоже нет? - спросил я.
  - Тоже-тоже, - покивал он.
  "М-да, - подумал я. - Дальше ехать некуда..."
   - Почему же некуда? - возразил господин Шульц. - Поезжайте туда, откуда приехали. У вас ведь есть самка или, как вы их тут называете - любовница?
  Я вспомнил Машу. Крашеную блондинку в мини-юбке.
  - Да, - сказал я, - самка у меня есть.
  Господин Шульц дружески похлопал меня по плечу.
  - Вот и поезжайте к своей Маше.
  И я поехал...
  
  ...Вернее, вначале я вышел на улицу и побрёл по родному городку. Мимо всего того, что когда-то составляло моё детство, отрочество, юность. И чего, по словам господина Шульца, не было и в помине.
  Потом я пришёл на вокзал, купил билет и сел в поезд.
  Поезд помчался. Тудух-тудух-тудух-тудух - стучали на стыках колёса. Больше половины мест занимали глухонемые. Они что-то нечленораздельно мычали.
  Напротив меня сидела толстая тётка. Не глухонемая. Она рассказала мне, как маленькой девочкой видела в деревне НЛО над свинарником. Продолжение рассказа вы можете увидеть на http://fan-book.ru/catalog/books/electronic/zombi-1.html
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"