Оутерицкий Алексей : другие произведения.

Чертов город

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
  
   Алексей Оутерицкий
  
  
  
   ЧЕРТОВ ГОРОД *
  
   Роман серии КЛиП - Криминал, Любовь и Приключения.
  
   * По хронологии книга "Чертов город" следует после книги "Чертов город. Пролог", имеет сквозного героя, но является самостоятельным произведением.
   Книги могут читаться в любой последовательности.
  
  
   Глава 1
  
   "Форд-Скорпио" притормозил перед дорожной развязкой как бы в некотором раздумье, затем неспешно сместился к обочине.
   Сидящая за рулем девушка заглушила мотор.
   - Что, Женька, отдохнем, перекусим?
   - Давай, - согласилась подруга. Она потянулась. - А все-таки, до чего хорошо вот так, вдвоем! Нет, просто здорово, что ты соблазнила меня этой поездкой, а то сидела бы сейчас дома, маялась... Знаешь ведь, как обычно бывает: ждешь отпуска, ждешь, словно манну небесную, а потом не знаешь, чем заняться. Загореть я уже и так успела; конечно, поменьше чем ты, но... Вот только удивляюсь, как это отец доверил тебе такую тачку? Ведь она, небось, больших деньжищ стоит.
   - Пустое, - пренебрежительно махнула рукой подруга. - Мой папан сейчас неплохо приподнялся, а кого ему еще баловать, как не любимую дочь? У него этих машин... Ну, не своих, конечно. Он их откуда-то десятками пригоняет, знаешь, на таких специальных... ну, тягачах-платформах, что ли, или как их там называют. Потом продает. В общем, я в этих делах не разбираюсь и с расспросами к нему не лезу. Главное - деньги дает, не жмется. Вот и "Форд" этот тоже... Он пригнал его на продажу, а я попросила на время, покататься. И что ты думаешь? Дал как миленький! Единственное условие, чтобы не побила, конечно, и все такое. Тогда, говорит, будешь из своего кармана расплачиваться за ремонт. Заставлю. Ну да это он так, - она опять махнула рукой, - знает же прекрасно - откуда у меня деньги. Просто стращает. Нет, мой папан - мужик что надо.
   - Да-а, - без особой зависти согласилась Женя. - Зато мой папан и бизнес - понятия несовместимые. Да и ладно. Не всем же... Слушай, Тамарка, а когда ты так здорово научилась водить? Это же сложно. Я б, к примеру, ни за что не смогла бы.
   Та посмотрела на подругу снисходительно:
   - Это ты брось. Фильмы ненашенские внимательно смотришь? Там у них все женщины за рулем запросто, словно за ним родились. Ну, почти все. А то, что вождение не наше дело - так это сами мужики и придумали, чтоб исключительность свою подчеркнуть. Зато статистика дорожных происшествий утверждает обратное, она говорит, что мы лучше них водим. Ну, мелких нарушений у нас, может, побольше будет, но нарушения эти не смертельные. А все крупные аварии с тяжелыми последствиями - все их, голубчиков, работа. Вот так... А водить я безо всяких курсов научилась: просто при каждом удобном случае просила папашку разрешить порулить, он и разрешал. Зато сейчас я на любой марке запросто, поняла? Да и ты тоже научилась бы, это тебе только так кажется, что сложно. Ерунда.
   Женя с сомнением покачала головой:
   - Ну, не знаю. Ты из наших девчонок всегда самой боевой была... Ладно, давай чего-нибудь поедим. - Она потянулась, достала с заднего сиденья сумку с продуктами. - Ты что будешь, молоко или кофе из термоса?
   - Кофе, - решила Тамара. - И дай мне булочку, бутерброд я не хочу.
   - Хорошо тебе, - вздохнула подруга. - Булочки можешь запросто себе позволить, а я... Стоит мне чем-нибудь мучным побаловаться, тут же разносит, словно корову. А ты худющая, и хоть бы что.
   - Я не худющая, наивная ты моя одноклассница, - строго произнесла Тамара, - я девушка с утонченной фигурой, сексапильная, ясно? Сейчас такие как я - везде; на всех подиумах, во всех журналах. Высокие, и чтоб ребрышки торчали - самый писк!
   - А вот я читала, что скоро как раз такие как я, в моду войдут, - возразила чуть полноватая Женя. - Что время всяческих дохлых манекенщиц, типа той Твигги из шестидесятых, уже проходит. Все. Будущее за девчатами пышных форм.
   Тамара посмотрела на нее скептически, но заявление подруги не прокомментировала.
   - Давай теперь разомнемся, - разделавшись с парой сдобных булочек, предложила она и первой вылезла из машины. - Ох, хорошо! - Она тоже с наслаждением потянулась.
   Прислонившись к капоту, молодые женщины стояли, щурясь от яркого солнца, и вяло, вполголоса переговаривались.
   - Ну вот, начинается, - сказала Женя. - По нашу душу, конечно.
   Из общего потока отделилась старенькая "шестерка" и, съехав с дороги, притормозила на расстоянии десятка метров перед ними. Из машины вышли двое парней и не спеша направились в их сторону.
   - Отдыхаете, девчонки? - еще издалека спросил один, повыше и в темных очках - он только что сидел за рулем.
   - О, господи, а видок-то, видок! - Лицо Тамары скривилось в презрительной гримаске. - Крестьяне какие-то. Небось, с двумя классами образования, а все туда же, приставать к шикарным дамам. Смотри, какая у того рубашка...
   Подошедшие ребята словно по команде сначала уставились на ее ноги, затем ощупали взглядами Женю.
   - Мотор заглох, девчонки? Если требуется помощь, мы запросто.
   - Нам от вас требуется только одного. Покоя, - отрезала Тамара и предложила: - Мальчики, почему бы вам не поехать дальше, а? Видите, мы с подружкой отдыхаем и к разговорам с незнакомыми мужчинами не расположены.
   Парни переглянулись, стали нерешительно переминаться. Уходить им явно не хотелось, но одновременно они чувствовали, что интерес к ним у симпатичных девиц явно отсутствует. Особенно у этой, дохлой. Она была более красивой, но оказалась слишком высокомерной.
   - А может, все-таки... - не желая сдаваться так легко, начал второй, пониже и покрепче, но Тамара решительно прервала:
   - Не может. Говорят, мы отдыхаем. Дайте покой. Все.
   - А ведь грубите, девочки, - зло заметил высокий. - Не боитесь?
   - Кого, вас? - Тамара фыркнула и демонстративно оглядела их с ног до головы. - К вашему сведению, мы не одни, мы с ребятами. И если вы только намеренно не ищете на свои... - она пропустила слово, - неприятностей, езжайте своей дорогой, что я вам только что и предлагала. - На всем протяжении ее решительной отповеди Женя с испугом на лице незаметно подталкивала подругу в бок, чтобы та не слишком зарывалась, но Тамара предупреждения подруги проигнорировала.
   - И где же ваши кавалеры? - Парни настороженно осмотрелись, и поняв, что их, похоже, просто водят за нос, насмешливо заулыбались. - Шутить изволите, красавицы...
   - Ничуть. - Тамара отрицательно помотала головой. - Шашлычку только что проезжали? Ну, километра два отсюда... Так сейчас они закончат завтракать, нагонят нас, и... В общем, ребята, советую вам брать ноги в руки, и... - Тамара опять не договорила. Она с усталым вздохом закрыла глаза и задрала лицо, подставляя его солнцу.
   - Нет, они точно хамят, - проворчал высокий. - Вообще-то я собирался просто познакомиться, поболтать, но раз она с нами так...
   Тамара, чутко уловив перемену в настроении навязчивых ухажеров, мгновенно открыла глаза, опять театрально вздохнула и, оторвавшись от капота, лениво обошла машину.
   Парни настороженно следили за ее действиями.
   - Ну и что ты сейчас достанешь? Пистолет? - насмешливо спросил крепыш, заметив, что она открыла дверцу. - Нам уже страшно, не стоит.
   - Сейчас будет еще страшнее, - спокойно пообещала ему Тамара, роясь в бардачке. Она достала мобильный телефон, нажала несколько кнопок и, манерно приложив трубку к уху, нарочито противным капризным голоском произнесла: - Алло, Жорик? Ну скоро вы там?.. Да нет, ничего, просто к нам здесь пристают какие-то... Ну да, привязались, угрожают. Нет, рук пока не распускали, но... Ага, жду. Мы чуть дальше по трассе, ты нас сразу увидишь... Да... Целую, Жоричка... - Она небрежно бросила телефон на кожаное кресло и посмотрела на сникших парней надменным взглядом: - Значит, говорите, хотели только познакомиться да поболтать? Но при этом, небось, с прицелом насчет отвести нас в кустики, и там по-быстренькому? Извините, вынуждена вам отказать, мужчины. Сначала снимите для этого дела номер в гостинице, потом позвоните. - Она кивнула на телефон. - Я обещаю ваше предложение обдумать... - Опять нарочито ленивой походкой, вызывающе вихляя бедрами, девушка вернулась обратно, заняла свое место у капота и опять прикрыла глаза. Правда, незаметную щелку для слежки за "кавалерами" на всякий случай оставила - черт их знает, вдруг все-таки рискнут полезть в драку. Женя следила за ней едва не раскрыв рот, с неприкрытым восхищением.
   - Тьфу, бандитские подстилки! - злобно сплюнул высокий, и нежеланные ухажеры поспешили к своей машине. Взревел мотор и через минуту "шестерка" уже исчезла из виду.
   - Ну ты, Томка, выдала! - захлебываясь от смеха, прокомментировала действия подруги Женя. - Только пятки засверкали!
   - А ты думала! - Та насилу подавила смех. - С этими козлами только так и надо!
   - Постой, постой, - вдруг озадаченно произнесла Женя. Она пыталась что-то сообразить. - Здесь же зоны нет! Как твой телефон может работать?
   - Ты что, такая же заторможенная, как эти? - Тамара посмотрела на нее снисходительно. - Тогда давай, спроси еще, не сидит ли на самом деле в той шашлычке какой-то Жорик?
   Какое-то время Женя переваривала услышанное, потом взглянула на подругу и они одновременно зашлись в очередном приступе звонкого хохота...
   - А вообще, не так уж весело, - через некоторое время заметила Тамара. Девушка как раз производила очередной обгон. - Ну нет от них покоя, хоть что делай... Это у нас уже какие по счету, ты не записываешь?
   - Не надо было надевать шорты, - заметила Женя. - Да еще такие короткие. На твои ноги, небось, и остановились. Видала, как они на них пялились?
   - Ага, сейчас из-за таких в скафандр герметичный запакуюсь. В такую-то жару... К тому же, зачем, действительно, я надела такие короткие? А для того и надела. Только проблема в том, что по закону подлости возбуждаются почему-то именно те, кто тебе даром не нужен... Кстати, все теперь поняла насчет Твигги? - подколола она подругу, в душе переживая невероятное довольство от своей неотразимости, заставляющей парней останавливать из-за нее машины. - Кстати, нашла о ком вспомнить... - Тамара презрительно фыркнула. - Видела я недавно ее фотографию в журнале... Это же страх божий! Ноги - натуральные палки, просто черт знает что, честное слово! Их что, можно сравнить с моими? Да и вообще, страшна зараза, просто жуть, не то что... - На сей раз девушка воздержалась от сравнения с собой, надеясь, что подруге и так все понятно. - Вообще не знаю, зачем только такую лахудру начали раскручивать... Наверное, в свое время такая фишка в мире моды была. Хотя и сейчас, телевизор посмотришь, так на большинстве показов одни только уродины разгуливают. Наверное, оттого что все модельеры голубые, таким образом они над женским полом прикалываются.
   - Может быть! - Женя засмеялась. - А с Твигги тебя и сравнивать нечего, согласна, - покладисто согласилась она. И помолчав, спросила: - Ну, а если бы эти ребята все же не угомонились?
   - Для таких кавалеров у меня еще кое-что имеется. Пошарь в бардачке...
   Подруга извлекла незнакомый ей аппарат и с опасливым любопытством уставилась на металлические контакты, выступающие из прямоугольного корпуса.
   - Это электрошокер, что ли?
   - Он самый, - подтвердила Тамара. - Нажмешь вот ту кнопочку, и по такому вот кавалеру ка-а-ак шарахнет сколько-то там сотен вольтеней! А может, и тысяч. Неважно. Ему, главное, хватит. Навсегда забудет, как приставать к незнакомым дамам, не нуждающимся в его обществе.
   - А куда его подносить надо? - Женя поспешно спрятала опасную штуку обратно.
   - А к тому самому предмету и надо. Так, пожалуй, для кавалеров даже полезно будет, - решила Тамара и они в который раз рассмеялись.
   - Ой, что-то мы много веселимся, не к добру это, - проговорила наконец отдышавшаяся Женя. - Кстати... Тамарка, а ты всех мужиков собралась так вот... ну, электрошокером отшивать? Мы что, у твоей бабушки только загорать да купаться будем?
   - Насчет кавалеров не переживай, - оптимистично заверила ее Тамара, плавно вписываясь в поворот. - Я что, похожа на монашенку? Напротив, как только приедем, сразу подцеплю какого-нибудь красавчика. Такого, знаешь, высокого, темноволосого... А еще страстного, сильного, чтобы мог целыми днями запросто на руках тебя носить. У бабульки дом возле самого моря. Свой, между прочим, частная собственность, представляешь. Нет, ты представь, представь: солнце, пляж и куча загорелых мужчин, не спускающих с тебя восторженных глаз... Подходит к тебе такой Владимир Машков и предлагает натереть спинку кремом для загара...
   Женя даже заерзала по сиденью.
   - Вообще-то, мне Ален Делон здорово нравится.
   - Ты имеешь в виду, когда он был молодым, как в этом фильме... черт, названия не помню...
   - Ну да.
   - Ну-у-у, такому я не только спинку потереть позволила бы... Ладно, сообразим тебе Алена Делона, - оптимистично пообещала подруге Тамара...
   - Тамарка, а зачем ты этих прогнала?
   - Кого? - с недоумением спросила очнувшаяся от сладких грез подруга. - Это ты про тех, что ли? Да тьфу на них! - Она фыркнула. - Говорю же, убогие какие-то. У одного майка нестираная, у другого рубашка затрапезная, словно после старшего брата донашивает... Нет, мы с тобой найдем жеребцов настоящих, породистых. Ничего, я тебя еще научу, как мужиков отбирать, - пообещала она. - А то, как я погляжу, ты совсем одичала.
   - А вот тебе и черноволосый! - вдруг ткнула пальцем Женя. - Во-он идет, видишь! Голосует, кажется, или просто руку так держит?
   - Вижу, - сквозь зубы напряженно процедила Тамара, заметившая высокого, спортивного телосложения мужчину еще раньше подруги. - Ни хрена он не голосует... Черт, но почему! - Она снизила скорость и приникла глазами к зеркальцу заднего вида, чтобы разглядеть его лицо. - Женька, какой, а... Нет, надо его подобрать, - решительно сказала Тамара и подруга по ее поведению поняла, что та положила на парня глаз. - Все, решено! - Она остановила машину.
   - Так ведь не просится же, - сказала Женя. - Что, силой его заберешь?
   - И заберу, - пообещала Тамара. - Слушай, Женька... Завяжи с ним разговор первой, а? Мне как-то неудобно начинать, все-таки парень должен к девчонке клеиться, а не наоборот.
   - А что мне ему сказать? - наивно спросила Женя.
   - О, господи! - По раздраженному тону подруги она поняла, что парень той действительно очень понравился. - Ну, спроси у него хотя бы... ну, где свернуть к... Господи, да брякни ты любое название, пусть даже такого места вообще не существует! Он, естественно, скажет, не знаю. А ты тогда поинтересуйся, далеко ли ему, может, подвезти? Как бы из вежливости, в качестве компенсации за беспокойство. Ну ты чего, совсем тупая, с парнями никогда не знакомилась?
   - Ладно, ладно, только не раздражайся... - Всегда покладистая Женя высунула в окошко голову. - Ой, он еще далеко...
   - Не верти репой, - наказала ей Тамара. Сама она сидела с заранее отсутствующим видом и глядела вперед, якобы происходящее ее ни чуточки не интересовало.
   - Молодой человек, вы не подскажете, где тут лучше свернуть на... на Снегиревку?
   Сергей остановился. Спрашивала девчонка лет двадцати двух - двадцати четырех, сидящая на сиденье пассажира. Вторая, за рулем, примерно ее ровесница, задумчиво глядела вдаль.
   - Снегиревку? - переспросил он. - А что это вообще такое? Деревня, что ли?
   - Ну... деревня, да, - улыбнулась этакая миловидная пышечка с длинными волосами соломенного цвета. Вторая, красивая, с волосами черными, короткими, лениво повернула голову, скользнула по нему безразличным взглядом и опять уставилась вперед.
   - Нет, девчонки, не знаю. Извините, ничем не могу вам помочь, - ответил Сергей, намереваясь пойти дальше.
   - Подождите, подождите, - почему-то словно испугалась соломенная. И когда он удивленно оглянулся, предложила: - А может, мы вас подвезем? Вам далеко? Тамара, возьмем его, а? Черноволосая опять нехотя повернулась, опять смерила Сергея безразличным взглядом, пожала плечами и нехотя произнесла:
   - Пусть садится.
   - Да ладно, я лучше пройдусь, девчонки. Спасибо за предложение. - Сергей, проехав на попутке шесть часов без остановок, действительно решил пройтись, размять ноги, когда шофер грузовика свернул в ненужную ему сторону. К тому же, эта красотка за рулем явно недовольна, что ее подруга приглашает кого-то в машину. Не дожидаясь ответа он двинулся дальше.
   - Женька! - зашипела Тамара на виновато разведшую руками подругу. - Предложи еще раз! Давай же, придумай что-нибудь!
   Машина догнала Сергея и опять остановилась.
   - Ну присядьте к нам, ну пожалуйста! - умоляюще попросила светловолосая, и в ответ на его недоуменный взгляд пояснила: - Нам вдвоем страшно. Понимаете, за нами какая-то машина увязалась... Сигналила, к обочине прижимала... Нам страшно. Вдруг опять нагонит.
   - Что ж, раз такое дело... - Сергей открыл заднюю дверь и, сместив чужую сумку, пристроил рядом свою, затем уселся сам. - Сергей, - представился он.
   - Я Женя... - Светлая повернулась и протянула ему руку.
   - Тамара, - буркнула красивая через плечо...
   В течение примерно часа они весело переговаривались, шутили, вспоминали анекдоты, смеялись... Точнее, смеялся Сергей и болтушка-хохотушка. Черноволосая же участия в разговоре почти не принимала, отделываясь односложными фразами, иногда манерно кривила губки, что, скорее всего, должно было изображать улыбку, и, как с удивлением отметил Сергей... злилась на него, что ли. Но за что! За все время эта Тамара ни разу к нему не повернулась, и он видел только ее чеканный профиль с поджатыми губами, да длинные загорелые ноги, нервно давящие на педали... Вот она в очередной раз повернула к нему голову, посмотрела, как показалось Сергею, со злостью, и смерила уничижительным взглядом. Что еще за дела?
   - Тамара, приостанови, пожалуйста, - попросил он, заметив возле дороги заросли кустов. - Извините за нескромные подробности, девчонки, но я недавно напился пива, и...
   - Тамарка, что ты делаешь! - испуганно закричала Женя, когда подруга ударила по газам. - Зачем ты... А сумка? У нас же осталась его сумка!
   Тамара со злостью нажала на педаль, вызвав пронзительный визг шин и, управляя одной рукой, другой рукой принялась не глядя шарить рукой по заднему сиденью. Через минуту она выкинула сумку попутчика прямо на асфальт. Тот уже бежал вслед, что-то крича и грозя кулаком...
   - Зачем ты с ним так? - с обидой за столь некрасиво брошенного мужчину спросила Женя, когда они удалились на порядочное расстояние. - Такой классный парень. Веселый... И сама же его подобрать захотела...
   - Да пошел он, этот классный парень, - зло ответила Тамара. - Все только с тобой и трепался. А я сиди тут...
   - Так ты же сама с ним разговаривать не хотела, - удивилась Женя. - Вот он со мной и трепался, а что ему еще оставалось делать.
   - Вот и хрен тогда с ним! - отрезала Тамара и подруга обиженно замолчала...
   - Ну ладно, ладно, прекрати дуться, - примирительно произнесла Тамара, когда молчание затянулось. - Ну виновата, признаю. Бывает у меня, понимаешь? Чем больше мне парень нравится, тем больше я начинаю из себя изображать. Молчу, презрительно фыркаю, хотя самой на самом деле хочется, чтобы... Понимаешь? Вот и доизображалась... - Она примирительно положила ладонь подруге на колено. - Ну не дуйся, Женька, извини... Я хоть ему понравилась, как ты думаешь? Ты ничего такого не заметила?
   - А вот и не заметила. И по-моему ему совсем не нравятся всякие там Твигги! Ему понравилась я, вот! - мстительно произнесла та, с удовольствием отмечая, как сильно расстроилась от ее ответа Тамара. - И все равно, не стоило его так вот выбрасывать, словно... словно...
   - Согласна, - выдохнула Тамара. - Только что мне прикажешь теперь делать? Вернуться и извиниться?
   - Ой, не надо! Да он тебе просто морду набьет! - мгновенно оттаяв, испугалась за подругу Женя.
   - И будет прав. - Тамара грустно вздохнула...
  
  
   Глава 2
  
   Весело насвистывая, крепкий мужчина средних лет крутил баранку почти новехонькой "шестерки". Проехав плавный изгиб шоссе, он выругался - теперь солнце било ему прямо в глаза. Опустив защитный козырек, он убедился, что принятой меры явно недостаточно, а солнечных очков у него не было.
   - Мать твою, собирался же купить, растяпа...
   Покрутив ручку приемника, пропустив несколько радиостанций, он поймал, наконец, то, что ему было нужно.
   - Гудбай Америка, о-о! - восторженно заорал он, подпевая. Эта песня прогремела как раз перед его последней отсидкой. - Где я не буду никогда-а-а! - громко взревел он, особенно нажимая на слово "никогда", потому что это слово удивительно точно вписалось в унисон его мыслям о тюрьме.
   Действительно, на хрена ему туда возвращаться. В конце концов, сейчас демократия, а это означает - делай что хочешь, но не попадайся. Ведь именно так, кажется, любят объяснять по телевизору. Сейчас главное - платить ментам дань, которую те собирают так же исправно, как бритоголовые свой "налог Робин Гуда". И все, никаких проблем! И зачем ему, спрашивается, рисковать, зачищая чьи-то квартиры от лишнего барахла, если появились дела интереснее, безопаснее, а главное, гораздо более выгодные. Главное - уметь вовремя переквалифицироваться, работать в ногу со временем. И еще - находить правильных подельников, у которых не солома в голове. Как они с Семкой провернули дельце с туристической фирмой! Регистрация конторы, открытие счета - копейки... Грамотная реклама, аренда помещения под офис, услуги нанятых, холеного вида девиц-секретарш - конечно, подороже. А потом только успевай считать бабло - народ буквально валом повалил. Шутка ли - поездки в Италию, Испанию, на прочие престижные курорты, почти вдвое дешевле, чем в любом другом агентстве. И главное, покупались на их туфту далеко не лохи, отстоявшие у станка очередную смену - кто ж из таких имеет деньги для загранпоездок... Самым сложным было выбрать время для культурного прощания с клиентами, пока не пришел срок обеспечить обещанное. И чтобы мошна на тот момент оказалась максимально набитой, что они и выполнили с ювелирной точностью...
   Теперь они с Семкой и совместно снятыми сливками в виде бумажных дензнаков развернут турфирму в городе за тысячу километров от недавно покинутого, а потом придумают что-нибудь еще...
   Заметив дорогу, ответвляющуюся от основной, Владимир Геннадьевич Шрамко притормозил. Дорога была весьма приличная, двусторонняя, но он прекрасно помнил, что на карте таковой не обозначено. У него же фотографическая память!
   Дорожная обстановка позволила ему сместиться на правую полосу, и вскоре он уже осторожно съезжал на обочину. Пошарив в бардачке, Шрамко извлек новехонький атлас автомобильных дорог, принялся перелистывать пахнущие типографской краской страницы...
   - Ну да... - забормотал Шрамко, отыскав нужное. - Так и есть, ни хрена таковой дороги не значится. Что и требовалось доказать. Не сошел же я с ума... А ведь она не вчера появилась, хотя и очень приличного качества - ровный асфальт, четкая разделительная полоса. А главное, никакого указателя - что за дорога, куда ведет...
   Бизнесмен задумался. Вроде бы по карте - оно надежнее, а с другой стороны... По автостраде ему придется сделать огромный крюк. А если эта не обозначенная на карте дорога протягивается на достаточно приличное расстояние, он значительно сократит себе путь... Он откинулся на спинку, заложил руки за голову и принялся не спеша взвешивать "за" и "против". Вообще-то, спешить ему было некуда, потому что в оговоренное с Семкой место встречи он успевал по любому. А с другой стороны, зачем накручивать лишние километры, если можно этого не делать. Тут вроде бы нечего было и думать, но его немного смущал тот факт, что на этой виртуальной дороге не было видно ни единой машины - ни туда, ни оттуда. Хотя и на шоссейке, откуда он только что съехал, столпотворения тоже не наблюдалось. Более мощная, недавно проложенная трасса проходила чуть левее; та, которую выбрал он, считалась старой, теперь уже второстепенной, а значит, эта непонятная дорога - и вовсе десятого значения, на манер ответвляющейся на какую-нибудь ферму "Веселая буренка". Ну и что ему делать?
   Дождаться, пока по ней кто-нибудь поедет, и спросить, куда она ведет, - решил Шрамко и открыл бутылку "Фанты". Времени хватит и на десяток подобных остановок.
   "Когда твоя девушка больна"... - раздался теперь размеренный голос Цоя и его мысли невольно переключились на девиц. Последняя была километров триста назад - симпатичная замужняя дамочка с обручальным кольцом, которую он подвозил, расплатилась с ним за проезд натурой. Тут и напрягаться не надо, чтобы вспомнить - достаточно повернуть голову и посмотреть на заляпанное белесыми подтеками заднее сиденье, которое ему сейчас было лень чистить. А ведь хороша, полногрудая коза!.. Шрамко вдруг представил себя на месте ее мужа, который узнал бы о происшедшем лишь в том случае, если он наградил ее каким триппачком, и покачал головой...
   Через час всевозможных, но абсолютно бесполезных в своем большинстве мыслей, его потянуло в сон. Ну где хоть один чертов водила, желающий проехаться по этой чертовой дороге, ведущей черт знает куда...
   Он проснулся вовремя, от шума едущей машины, хотя вначале ему показалось, что это мерное урчание было деталью сна, его неожиданным продолжением. Шрамко выскочил на дорогу и замахал руками. Он сделал это вовремя - белая "Ауди" уже почти поравнялась с местом его стоянки.
   - Проблемы? - Водитель, молодой парень в темных солнечных очках, высунулся в приоткрытое окно.
   - Да не то что бы... - Шрамко подошел близко, но не вплотную, чтобы не обременять этого парня ненужными подозрениями. К примеру, сам бы он напрягся, останови его на пустынной дороге незнакомец и подойди к нему на расстояние вытянутой руки. - Хочу узнать, что это за дорога и куда ведет. Ну, прикинуть, можно ли по ней сократить путь.
   Парень понимающе кивнул.
   - Небось, не нашли ее обозначения на карте? - Он вылез из машины и потянулся, с хрустом разминая кости. Ростом он оказался примерно со Шрамко, возрастом был моложе. - А сигареткой в обмен на информацию не угостите? Мои как раз закончились.
   Шрамко протянул ему пачку "Кемела". Чувствовалось, что парень был либо общительным, либо просто соскучился по собеседнику в дороге. По крайней мере, прикурив, он задумался, как бы собираясь с мыслями для неспешного, обстоятельного разговора.
   - Как бы вам получше растолковать... - наконец начал он, словно предстоящие объяснения или являлись чрезвычайно сложным делом, или он заранее причислил собеседника к людям с низким коэффициентом умственного развития. - Короче, дорога эта ведет в небольшой городок. До недавнего времени он считался закрытым, ну, знаете, как это было раньше. Поэтому подъездной путь к нему на картах не обозначен, дорожных указателей не имеется тоже. Ну, разве что перед самым въездом есть обозначение границы города и его название: "Город 386"... А сейчас он, как и все остальное в наше время, секретом больше не является, въезд имеет свободный. Вот, в общем-то, и все... - Он, казалось, слегка расстроился, что его объяснения оказались столь простыми и короткими.
   Шрамко задумчиво кивнул.
   - Но это точно, что проехать через город может любой желающий?
   - Точнее не бывает, - подтвердил парень. - Сам там живу, потому и знаю. Правда, на въезде до сих пор зачем-то сохранился милицейский пост. Проверяют выборочно документы. А зачем... - Он пожал плечами. - Может, просто забыли отменить этот пост каким-нибудь распоряжением... Знаете, сейчас всякое бывает.
   Шрамко рассмеялся.
   - Да уж знаю! Иногда даже по амнистии отпустить забывают, не то что... - Он вовремя спохватился и смущенно покашлял. - Но пропускают, говорите, всех, точно?
   - Да всех, всех, - заверил его собеседник, - в том-то и дело. Совершенно бесполезный пост, я же говорю.
   - Ну, с этим, пожалуй, ясно. А выезд с другой стороны имеется? Ну, чтобы дорогу сократить. Сейчас я покажу... - Шрамко сходил к своей машине и вернулся с атласом автомобильных дорог. - Мне вот сюда надо.
   Парень всмотрелся в условные обозначения, кивнул и ткнул пальцем в какую-то точку.
   - Вот здесь вы выедете. Так что сэкономите здорово, не сомневайтесь. Если бы народ узнал об этой дороге, тут, небось, от транзитных машин не продохнуть стало. Может, для этого пост и стоит?
   - Ну, спасибо, - сказал Шрамко. - Рискну, пожалуй, прокачусь через ваш секретный город. Отдохну вот только...
   - Был рад помочь...
   Профессиональный аферист вернулся в свою машину, плюхнулся на водительское сиденье и опять принялся размышлять, переваривая полученную информацию. Сократить путь было заманчиво даже с учетом того, что он не особенно спешил. С другой стороны, его немного смущал милицейский пост, упомянутый словоохотливым водилой. Если они все равно всех пропускают, то за каким хреном вообще там стоят. Действительно ли головотяпство чиновников, позабывших отменить устаревшие правила? Еще с одной стороны, бояться ему нечего. Он, в конце концов, не в розыске, а по поводу исчезнувшей турфирмы, небось, и дела еще не завели... Правда, у него с собой тридцать тысяч баксов - его законная доля. Но и про обыски парень, вроде, не упоминал. А даже и найдут... В наше время иметь деньги не возбраняется.
   Двину напрямую, - решил Шрамко. Машина, кстати, не краденая, куплена официально. Чего ему бояться...
   "Город 386", - прочел он на внушительных размеров щите, словно тот обозначал границу не менее внушительных габаритов города. Если не знать наперед, что это и есть название, можно было подумать, что щит указывает расстояние в километрах до некоего анонимного Города. И почему именно 386? Эта цифра показалась ему смутно знакомой. Может, какое-то урановое число? Или обозначение компьютерного процессора? А впрочем, ему-то что... Он прошьет этот городишко в шесть секунд насквозь, подобно подогретому ножу, протыкающему масло...
   Заметив милиционера, сделавшего ему отмашку полосатым жезлом, у Шрамко впервые появились дурные предчувствия. Ему внезапно показалось, что недавнее сравнение с ножом и маслом не очень-то удачно. Более уместной здесь может оказаться аналогия с чем-то, безнадежно увязнувшим в чем-то. Но чего и в чем? Ложкой в густом киселе? Птичкой со своим коготком? Воображением почему-то упорно навязывалось более простое и удачное сравнение с палкой, безнадежно застрявшей в густом дерьме...
   Заглушив мотор, он терпеливо ожидал, пока к нему неспешной походкой приблизится мент с цепким взглядом, что он заметил еще издалека. Шрамко заранее настроил себя не огрызаться, не нервничать и добросовестно отвечать на все вопросы, какими бы заведомо глупыми они ему не показались, тем более что амуниция представителя закона заставила его насторожиться еще больше.
   Дубинка на поясе, наручники там же, рация, нож, еще какое-то дерьмо из арсенала ментов для обработки человекообразных... еще, вроде, бы газовый баллончик, и еще, еще, еще, о чем можно было только догадываться, ибо все это было спрятано в подсумках. Такой набор напомнил ему фильмы про американских полицейских. Да и фигура этого доморощенного полицейского российского не позволяла предположить о его праздном времяпрепровождении. Тридцатилетний мужчина был поджар, наверняка неплохо тренирован, и... Ну, насчет его цепкого взгляда Шрамко уже отметил.
   - Что? - очнувшись от невеселых раздумий, переспросил он.
   - Я говорю, документы и техпаспорт, - повторил милиционер.
   - А представиться? - все же буркнул Шрамко, несмотря на свою недавнюю установку не ввязываться.
   - Потом поздоровкаемся, - спокойно ответил мент и посмотрел так, что желание пререкаться у него отпало начисто, - потерпи пока... Сидел? - последовал неожиданный вопрос и Шрамко запоздало сообразил, что мент определил это по татуировкам - ведь отмечать такие данные в техпаспорте или правах пока вроде не додумались.
   - И что с того? - опять буркнул он. - С государством я рассчитался сполна. Мы квиты.
   Милиционер ничего не ответил, просто нагло удалился к своей машине, возле которой, прислонившись к раскрытой дверце, стоял его напарник, скроенный по тому же образу и подобию, включая насыщенную экипировку. Рядом стояла еще одна милицейская машина, в которой сидела еще одна милицейская пара. Желания возмущаться хамскими действиями милиции у рецидивиста почему-то не возникло...
   - Алло... Диспетчер... - проговорил милиционер в трубку "Уоки-токи". - Короче, есть тут один... - Он заглянул в водительское удостоверение. - Тридцать два года, Владимир Шрамко... Судя по "драгоценностям" на пальчиках, оттянул пару немалых сроков. Как раз то, что просили.
   Диспетчер, сидящий за столом в одном из кабинетов здания Управления милиции города 386, ткнул в клавишу компьютера, установленного на столе.
   - По годам подходит... А как с физическими данными? Какое он вообще впечатление производит? Крутой, или отсидел за бухгалтерские приписки?
   - Да нет, все в полном порядке... - Милиционер покосился на закурившего Шрамко и заметил, что тоже косится в его направлении настороженным взглядом. - Физически крепкий, за себя постоять наверняка может, не рохля.
   - Хорошо... - Диспетчер быстро что-то написал в лежащей рядом с клавиатурой тетради. - Берите.
   - Здесь, на месте?
   - Нет, - подумав, решил диспетчер. - Обставьте красиво. Пусть покатается по городу, что-нибудь нарушит... Все, отбой... - Положив трубку рации, он мощно оттолкнулся ногами, и кресло на колесиках покатилось по идеально ровной поверхности кабинета к другому столу, на котором стоял телефон. - Фрол Матвеич? - произнес он, услышав в трубке старческий голос. - Готовьтесь к внеочередному судебному заседанию. Думаю, в течение часа доставят.
   - Кто такой? Что нарушил? - деловито поинтересовался Фрол Матвеевич.
   - Мужчина средних лет, уголовник. Что нарушил, пока неизвестно.
   Раздался тихий дребезжащий смех и диспетчер повесил трубку...
   - Гражданин, вы свободны. - Милиционер вернул документы и Шрамко почувствовал такое облегчение, словно судья, вопреки призывам прокурора, требующего как минимум пожизненное заключение, не только признал его невиновным и постановил освободить в зале суда, но еще и выписал ему справку, дающую право на получение солидного денежного пособия.
   - А в чем все-таки дело? - не удержался он, и мент развел руками.
   - Перепутали кое с кем. Бывает.
   Требовать от него извинений Шрамко почему-то не захотел категорически. Он просто завел двигатель, размышляя, не завернуть ли ему, пока не поздно, обратно - все же дурное предчувствие еще не покинуло его окончательно.
   Еще больше оно усилилось, когда, тронув с места, он обнаружил, что вторая машина с сидевшими в ней ментами плавно пристраивается ему в хвост...
   Да черт бы их побрал, что им от меня надо, - лихорадочно пытался сообразить он, проезжая по каким-то улочкам с размеренно-тихим движением. Туда-сюда бойко сновали больше велосипедисты - очевидно, автотранспорт здесь использовался в основном для выезда за город. Менты, старательно повторяя все его маневры, следовали за ним, словно привязанные.
   Когда дорога в очередной раз уперлась в тупик, Шрамко понял, что заплутал окончательно. Он пересек весь этот уродский городок бесчисленное множество раз во всех направлениях, вдоль и поперек, а выезда из него так и не нашел. Тормозить и спрашивать у прохожих он опасался, ведь его остановка могла спровоцировать преследователей на какие-либо активные действия - хрен их разберет, что у них на уме...
   Совершив еще один почетный, но холостой круг по городу, который он вроде бы уже успел неплохо изучить - по крайней мере, большинство улиц и даже лица некоторых прохожих он уже узнавал, - и опять не найдя выезда, он окончательно сдался. Заметив красиво оформленную вывеску: "Кафе Возвращение", взмокший больше от нервного напряжения, нежели от жары, Шрамко припарковал машину рядом. Будь что будет.
   - Чего-нибудь пожевать и кофе, - заказал он приветливой официантке в белом фирменном переднике. - И сока тоже! - крикнул уже вслед, когда та стала удаляться. Официантка, не оглядываясь, кивнула на ходу головой.
   Ну вот, люди как люди, - размышлял Шрамко, когда официантка принесла отлично выглядевший и пахнущий бифштекс, пожелала ему приятного аппетита и удалилась. А он было подумал... Но успокоиться окончательно ему никак не удавалось. Оборзевшие менты, как он видел через стекло, вылезли из своей автомашины и кого-то ждали, прислонившись к его "шестерке". И он даже догадывался, кого. Но за каким хреном? Что они могут ему припаять? А еще нервировало это дурацкое название кафе. "Возвращение"... Какое возвращение подразумевается? Кого и куда? Уж не его ли, и не туда ли? Шрамко передернуло. Нет, туда он возвращаться не намерен. Да и не за что, черт вас задери!
   - А-а-адну минуточку! - твердо произнес один из ментов, когда он, старательно делая вид, что не замечает ничего необычного, обошел их на приличном расстоянии и открыл дверцу автомашины. Эка невидаль - менты, прислонившиеся к его тачке! - Гражданин, прошу проследовать в нашу машину... - Машина, на которую он указал, была отнюдь не бежевой "шестерочкой", на которой он так и не успел еще толком накататься, но омерзительно-ментовского окраса "Опель", стоявший за ней почти впритык.
   - Ну чего вам еще, - стараясь оставаться спокойным, проговорил Шрамко, хотя на сей раз у него закипело внутри. От злобы и страха - примерно пополам. - Я ничего не нарушил, и вообще...
   - Это, по-вашему, ничего? - удивился более рослый, стоявший поближе. И указал пальцем на тротуар: - Парковка в неположенном месте!
   - Да что... Да вы... - Покраснев, подобно вареному раку, Шрамко просто не находил слов. - Здесь запрещающего знака нет! - наконец прорвало его. - Я правила знаю! Я водитель со стажем!
   - Урка ты со стажем, - спокойно бросил ему в лицо второй. - Заткни пасть и марш в машину. А будешь гоношиться... - Он положил руку на заранее расстегнутую кобуру.
   Весь запал Шрамко моментально сошел на нет - это уже не лезло ни в какие ворота. Оглянувшись по сторонам, словно апеллируя к прохожим, он увидел лишь несколько равнодушных взглядов, да мужчину, склонившегося к маленькой дочке и показывающего на него пальцем. Тот что-то нашептывал ей в ухо - очевидно, объяснял, что хорошие дяди-милиционеры поймали дядю-злодея.
   - Хорошо, - примирительно произнес он, взяв себя в руки. - Пусть я даже что-то нарушил. По-вашему, - особо подчеркнул он. - То есть, нарушил, согласно каким-то неведомым мне правилам. Пусть так. Ну, возьмите тогда с меня штраф. А в машину-то зачем?
   - Так что, пойдем или нет? - Теперь уже высокий так же демонстративно положил руку на подвешенную к поясу дубинку.
   - Куда хоть меня? - не надеясь на ответ, с тоской в голосе спросил Шрамко, уже сидя на заднем сиденье милицейской машины и наблюдая, как в его "шестерке" копошится новый хозяин. Он пошевелил кистями рук, пробуя найти для них самое выгодное положение, и поморщился - так здорово жали наручники.
   - В суд, - все-таки ответил водитель коротко и Шрамко поперхнулся. По-настоящему вкусный бифштекс вдруг оказался неудобоваримым и принялся настойчиво проситься обратно. "Возвращение"...
   - Итак... - спокойно зачитывал приговор судья Фрол Матвеевич Волынин, в то время как Шрамко пытался сообразить, станет ли его дожидаться Семка, если он опоздает к месту встречи. Ведь эти козлы, кажется, хотят влепить ему пятнадцать суток. Сучары! И это за какую-то хлебаную неправильную парковку - мелкое нарушение, да и то высосанное из пальца... - По совокупности статей Уголовного Кодекса Города 386 за номерами...
   Слушая дребезжащий старческий голос, нудно перечисляющий неведомые статьи неведомого уголовного кодекса, хотя ему всегда казалось, что российский кодекс он давно изучил наизусть, Шрамко чувствовал, что сходит с ума. Что происходит? Он что, галлюцинирует? Попал в какой-то параллельный мир за номером 386?
   Не отрываясь, он во все глаза смотрел на старого шута, изображающего судью, в седых накладных буклях и черной мантии, на его головной убор с острыми углами, какие видел на картинках и в фильмах... Кажется, такие в ходу у англичан, что ли... Слушал, как тот что-то говорит, но не слышал ни слова - видел только беззвучное шевеление тонких злых губ. Время для него словно замерло, остановив свой бег в самый кошмарный момент, а он, как назло, никак не мог проснуться... А это еще что за лежак, который стоит здесь, в этом огромном зале с пустующими креслами, совсем рядом с клеткой, в которую посажен он? Да ведь это, кажется, для обычной порки! Но на хрена? Кого они думают тут пороть? И опять он, кажется, догадывался, кого...
   - По совокупности вышеперечисленных статей, - заканчивал тем временем старик, - за парковку в неположенном месте, за пререкание с представителями закона нашего города, а в особенности во избежание будущих преступлений, которые может еще совершить этот безусловно склонный к правонарушениям человек... - сухой скрюченный палец судьи грозно замер в направлении тоже напряженно застывшего Шрамко, - Шрамко Владимир Геннадьевич приговаривается к тюремному заключению на срок, достаточный для его исправления.
   - Что?! Что он сказал? Сколько?! - до боли надрывая глотку, закричал он, сорвавшись с деревянной скамьи. - Сколько?! - его пальцы намертво вцепились в железные прутья арматуры.
   - На срок, достаточный для исправления, - спокойно повторил судья и поморщился: - Не кричите так, не то я расценю ваши действия как проявление неуважения к суду.
   - Но сколько это?!
   - Пока тюремная администрация не сочтет, что вы окончательно исправились, - пояснил старикан и почесал нос кончиком пальца. - Вам понятно?
   - Мне... понятно... - Ноги подсудимого внезапно подкосились и он медленно осел на пол. Но как только его начали поднимать чьи-то сильные руки, он неожиданно вскочил сам и, разбросав охрану, с бешеной, неизвестно откуда появившейся энергией заорал: - А адвокат?! Мне положен адвокат!
   - По законам 386-го Города адвокат в вашем случае не предоставляется, - заверил его старик. - Взять его!
   - Да в рот хлебал я ваш суд! В рот хлебал я ваш уродский город! И триста восемьдесят шестой, и восьмой, и любой другой номер, понятно?! - орал уголовник, яростно отбиваясь от наседающей охраны. - И тебя я тоже хлебал в рот, старый пидорас в парике!
   - Стоп! - неожиданно поднял руку судья, и запыхавшиеся от борьбы охранники послушно замерли.
   Замер и Шрамко, сообразив, что сейчас последует нечто необычное, что явно не прибавит ему здоровья и вообще не пойдет на пользу. И это необычное не заставило себя долго ждать.
   - За проявленное неуважение к суду, к 386-му Городу, и за оскорбление непосредственно личности судьи... Что такое? - неожиданно нахмурился старик.
   - Но вы же не можете мне ничего добавить! К чему добавлять?! Ведь у меня нет конкретного срока! - зашелся в истеричном хохоте Шрамко. - У меня просто нет срока!
   - За все вышеперечисленное... - чуть помедлил, очевидно, размышляя, судья, пропустив мимо ушей его реплику, - двадцать ударов, посредством нанесения их кнутом. Все!.. - Негромко стукнул судейский молоток, словно завершился некий аукцион, на котором Шрамко в нелегкой борьбе отвоевал некий дорогостоящий раритет.
   - Сука! - в голос заорал он. - Старая патлатая сука!
   - Двадцать пять, - невозмутимо поправился старик.
   Охранники вцепились в отбивающегося Шрамко, оторвали его от решетки, и вскоре он оказался распластанным на том самом лежаке, который недавно вызывал у него столько вопросов. Теперь он получил на них конкретный ответ - через минуту его конечности были намертво прихвачены к специально выступающим для этого деревяшкам крепкими кожаными ремнями, и чьи-то проворные руки принялись сноровисто стягивать с него штаны.
   - Раз, - начал отсчет чей-то бесстрастный голос, и истерический смех подвергающегося экзекуции уголовника мгновенно захлебнулся - боль оказалась просто невыносимой. Теперь он получил яркое представление, каково когда-то было неграм на плантациях. Он уже не мог терпеть боль, а ведь ему нанесли всего лишь один удар.
   - Два... - Кошмар еще не успел толком начаться, а он уже молил бога, или кто там есть, об его окончании.
   - Три... Четыре... - Шрамко против собственной воли издал настоящий звериный рык.
   - Пятнадцать... Семнадцать... - Крик начал постепенно угасать, переходя в утробное рычание.
   - Двадцать три... - Эта цифра оказалось последней, которую зафиксировало медленно угасающее сознание Шрамко. Через мгновение он полностью отключился...
   Очнувшись от адской боли в жестоко пострадавшем месте, рецидивист с трудом осознал, что трясется в фургоне автомашины, лежа прямо на железном полу - очевидно, остался валяться там, куда его забросили. А он-то, наивный дурак, был убежден, что тот раз, когда его задница в очередной раз пострадала от тяжелого армейского ремня, был последним. Ведь тогда, в свои четырнадцать лет, в стремлении избежать заслуженной взбучки, он просто схватился за нож и вопрос был решен раз и навсегда - мыслей прибегнуть к противозаконным методам воспитания у отца больше не возникало. Не потребовалось даже никаких педагогических журналов, чтобы убедить его в порочности силовых вариантов решения педагогической проблемы... Сейчас же его задница пострадала вновь, и по сравнению с этой поркой, отцовская казалась ласковыми пошлепываниями любящего родителя. А что самое паршивое - у него появилось уже которое по счету за сегодняшний день дурное предчувствие, что эта порка окажется далеко не последней.
   Шрамко подтянул приспущенные штаны и невольно застонал, когда задел поясом за зверски исхлестанную кожу. Он не знал, выступила ли в том месте кровь, но проверять рукой не хотелось - будет еще больнее...
   - Встать, на выход, руки за голову!
   Так и пролежавший всю короткую дорогу на животе, уголовник неуклюже спрыгнул на бетонное покрытие площадки, и у него едва не подкосились ноги от вызванной сотрясением боли.
   - Вперед!
   Железные ворота, мрачноватые на вид корпуса - хотя бы это было в какой-то мере знакомым. То есть, здесь ему, конечно, бывать не доводилось, но по опыту он знал, что большинство тюремных строений схожи, словно братья-близнецы. Он очутился если не в знакомом, то уж привычном - это точно - месте.
   Зато внутри все выглядело странно. Вместо обычной, почти обязательной в подобных местах нищеты и разрухи - корявых стен, выщербленного бетонного пола, - здесь был едва ли не евроремонт.
   - Раздеться... открыть рот... присесть... - Опять же привычные процедуры в непривычном, неподходящем для этого месте - светлом, чистом, хорошо отремонтированном помещении. Что же это, неужели репрессивная система МВД так разбогатела? У некоторых и в квартирах не бывает подобного блеска. А может, это экспериментальная тюрьма европейского образца, отстроенная под давлением международной комиссии по надзору за правами человека?
   Далее последовал душ. Причем, опять же, в приличной душевой кабинке, аккуратно облицованной кафелем, с горячей и холодной водой, подаваемой через новехонький смеситель; все это выглядело настолько гигиенично, что Шрамко внезапно подумал: если бы не боль в заднице, которая, к счастью, уже немного, кажется, притупилась, потеряв первоначальную остроту, и отдавалась теперь уже вполне терпимой размеренной пульсацией, от этого мытья он бы даже наверняка получил удовольствие - слишком уж пропотел за сегодняшний день. Особенно в непрерывных передрягах этого чертового 386-го Города...
   Стоя под присмотром одного из тюремщиков в безликой серой униформе, в то время как второй отмыкал железную дверь камеры, Шрамко как-то неожиданно успокоился. Уж как бы там ни было, каким бы непривычным не оказалось все вокруг, уж в камерах-то точно везде творится одно и то же. Тюремный закон, как ни крути, един во всех закоулках российской пенитенциарной системы... А раз так, то он по-прежнему имеет немалый в криминальном мире вес - уж этого-то у него никто не отнимет. Да и как? Даже судье, этому вздорному старику Волынину, с его чрезмерно быстрым, вопреки фамилии, переходом от слов к действиям и вообще склонностью к правовому беспределу, вряд ли бы такое оказалось под силу. Ну как этот самый Волынин сможет отобрать у него криминальный вес? Это же не заначка, отнимаемая при чересчур дотошном шмоне!
   - Дежурный! - рявкнул один из надзирателей, когда Шрамко ввели в камеру человек эдак на тридцать, как он определил по количеству кроватей, если здесь, конечно, не принято спать по двое-трое на одной шконке. Все могло быть, ведь это не просто тюрьма, а тюрьма Города 386.
   - Я! - Рядом моментально возник маленький тщедушный мужичок и Шрамко по его специфической внешности, повадкам и парочке наколок без труда определил, что перед ним этакий средней руки шестерик. Одет тот был в джинсы и рубашку с коротким рукавом.
   - Объявить построение!
   - Есть!.. Всем строиться! Рас-считайсь!
   Из людей, только что в основном сидевших на кроватях, мгновенно образовалась идеально ровная шеренга, звонко выкрикивающая свои порядковые номера. Одеты все были в разное, скорее всего свое, потому что двух одинаковых прикидов не оказалось ни у кого. То же касалось и стрижек - у одного, молодого, и вообще были волосы до плеч... Демократия, - усмехнулся Шрамко. Там, где он недавно сиживал, все до сих пор ходили в робах, стрижеными под "ноль".
   - Двадцать пять! - бойко отрапортовал дежурный.
   - Вот, получайте для компании двадцать шестого, - кивнула одна из серых униформ на Шрамко, который смотрел на происходящее с недоумением. - Покажешь ему личное койко-место и объяснишь правила внутреннего распорядка. И следи, чтобы новичка не обижали.
   У Шрамко отвисла челюсть. Кто это осмелится его обидеть? Что за бред...
   - Вот твоя шконка... - Дежурный подвел его к аккуратно застеленной кровати. - Вещей у тебя пока никаких? Поначалу так со всеми. Потом, когда проверят - принесут... Э, э, э, ты что делаешь! - всполошился он, когда Шрамко со вздохом облегчения улегся на живот. - Ты что! До отбоя тебе можно только сидеть. Потом, если заслужишь, разрешат лежать и днем... А ну, встань!
   Шрамко с кряхтением повернул к нему переднюю часть туловища, неловко перекатившись на бок.
   - Слушай, а не порвать ли мне твою пасть... - задумчиво произнес он. - Ты что, вконец оборзел? Вообще, что тут у вас творится... - Он видел, что все разбрелись по своим местам, обращая на него внимания не больше, чем на пустое место. - Кто тут вообще парится, что это за сброд? Черт!.. - невольно вскрикнул он, сделав неудачное движение, моментально отозвавшееся в отведавшей батогов заднице. - Что здесь, спрашиваю, за народ, кто тут держит хату? И быстро бросил клич, что здесь Шама. Понял?
   - А ну, встать! - проигнорировав все им сказанное, повторил команду дежурный. И глядя в выпучившиеся глаза Шрамко, крикнул: - Эй, дневальный, ко мне! - К нему подскочил как раз тот, с волосами до плеч. - Последний раз спрашиваю, будешь вставать? Лежать не положено!
   - Да я ж тебя, сучонок, сейчас в клочья...
   - Зови охрану!
   Патлатый дневальный так же шустро рванулся к двери и нажал кнопку рядом, на стене, привинченную на уровне груди.
   - Это ты зря, братишка, точно тебе говорю... Ну ничего, сейчас до тебя все дойдет... - ласково приговаривал один из надзирателей, прикручивая руки бунтовщика в изголовье кровати.
   - Ты что же, на полном серьезе думаешь, что мы будем бегать на каждый твой закидон... - вторил ему напарник, занимавшийся ногами. - За неподчинение дежурному - пять ударов посредством кнута. За нарушение правил внутреннего распорядка - еще пять.
   - Но это ведь одно и то же... - с ужасом ощущая, как с него опять стаскивают штаны, неожиданно для себя почти жалобно подал голос Шрамко. Он уже начинал понимать, что здесь не только бесполезно заикаться о системе поглощения сроков, которая при практике применения телесных наказаний могла бы значительно сэкономить ему здоровье, но наоборот, здесь за одно нарушение могут впаять дважды... - И вообще, мне никто ничего толком не объяснил...
   - Что ж, виновному в этом причитается тоже, - заверил его один их серых, и побледневший дежурный испуганно отшатнулся.
   - Начинай, - равнодушно бросил старший напарнику, а сам принялся вслух отсчитывать звонкие удары: - Раз... Два...
   Шрамко кое-как поднялся на ноги. Лежать было запрещено, сидеть он не мог, поэтому просто медленно побрел вдоль стены камеры - ведь стоять или ходить вроде бы не возбранялось. Если это окажется не так, вскоре он опять прочувствует все на своей шкуре. Черт его разберет, он же еще не знает всех здешних правил, ведь этот мудак дежурный действительно ничего ему толком не объяснил... Лишь больно ударившись лбом, он понял, что добрел до противоположной стены, и тогда медленно, очень осторожно развернулся обратно. Перед его глазами полыхали веселые разноцветные пятна, а в уши, словно продираясь сквозь толстый слой ваты, настойчиво проникал плачущий голос дежурного шестерика:
   - Меня-то за что! Меня-то! Я же просто ничего не успел ему объяснить... Я же послушный... Вы же меня знаете!..
   - Раз... - вновь раздался уже знакомый Шаме голос, бесстрастно фиксирующий удары. - Три... Четыре...
  
  
   Глава 3
  
   - Ах вы ж стервы! - ругался Сергей, не в силах уняться после только что произошедшего. - Нет, но надо же...
   Когда машина неожиданно тронулась с места, он рванулся за ней, не застегнув ширинки, ведь они увозили его деньги! Шутка ли, там оставалось почти сто штук баксов, ну, немногим меньше... В какой-то момент его даже посетила абсурдная мысль, что все было подстроено девицами специально: это их навязчивое приглашение подвезти, отвлекающие разговорчики, шуточки... Да нет, чепуха, конечно. Откуда они могли знать, что в его обычной спортивной сумке находятся такие деньги? Да и вообще, эти подруги на аферисток не смахивали. Да ладно, нормальные девчонки, если честно. Женя - милая общительная болтушка, да и простая, чувствуется, донельзя. Вторая, красивая, та, конечно со странностями - отчего-то дулась на него весь путь, словно мышь на крупу, хотя видела впервые. Зачем тогда, спрашивается, подрядилась подвезти, если ее никто об этом не просил...
   Сергей постарался выбросить попутчиц из головы. Лучше подумать, куда направиться дальше... После окончательного разгрома банды Фролова он решил исчезнуть на какое-то время из города - мало ли, еще начнут качать права какие-нибудь фроловские недобитки, ведь всыпал-то он им хорошо. Проводив Трофима, нежно распрощавшись с Леной, дав ей денег и посоветовав тоже куда-нибудь на время уехать, он подхватил котомку и отправился... куда? На первое время - куда глаза глядят; но ведь уже пришла пора определиться и поточнее. Как-никак, он в пути уже четвертые сутки.
   Проголосую, - решил Сергей. И пусть будет так: куда направляется машина, которая его подберет, туда поедет и он. Там, возможно, и осядет пока. Но если опять попадутся бабы, лучше бы сразу послать их подальше, хватит с него их выходок. Нет, точно, просто форменные идиотки. Они же сами не знают, чего хотят. Ну вот с чего бы этой вдруг выбрасывать его из машины? Для климакса и сопутствующих таковому изменений организма не в лучшую сторону, в том числе и головы, ей вроде бы еще далековато... Поймав себя на том, что опять вспоминает произошедшее, Сергей выругался - ну вот, опять. Да пошли бы они...
   Задумавшись, он не сразу сообразил, в чем дело. Но тормознувшая метрах в пятидесяти от него машина нетерпеливо просигналила еще раз, и он, спохватившись, только сейчас опустил поднятую руку. Он держал ее, как показывают в кино, идя вперед и не оборачиваясь. Подбежав к старенькому жучку-"Фольксвагену", он открыл дверь, и...
   - Зачем же вы голосуете, если не собираетесь ехать, - удивленно спросила молодая женщина, заметив, что он отшатнулся. Сергей, действительно, отпрянул вроде бы даже с каким-то испугом. - Я что, такая страшная? Если же вас не устраивает моя машина, тогда прошу великодушно меня извинить, на "шестисотый" пока не заработала.
   Уловив в ее голосе легкую, несмотря на ернический тон, обиду, Сергей решительно отбросил сомнения и, кое-как втиснувшись, плюхнулся на сиденье. Чего он, в самом деле! Неужели, "попав" с одной отмороженной красоткой, он должен думать плохо о других? Заметив, что и у этой загорелые ноги открыты значительно выше колен, Сергей поспешно отвел взгляд - хватит уже с него неприятностей. Может, та Тамара и взбеленилась-то на него из-за этого, он ведь пару-тройку раз на ее ноги посмотрел. Может, она вообще убежденная феминистка.
   - Почему молчите, попутчик?
   - Да я не знаю, что...
   - Что сказать? - весело подсказала женщина, в сторону которой он упорно избегал смотреть. Кажется, тоже красивая, так что, может, и у этой не все в порядке с головой. Он все же не удержался, опять покосился на ее загорелые ноги, хотя запретил себе это делать. На западе это вообще считается сексуальным домогательством, за такое и в суд подать могут... Конечно, если его опять высадят, ничего страшного не произойдет; остановит еще одну машину, только и всего. Но ведь обидно, черт подери, когда тебя выбрасывают, подобно нашкодившему щенку. А кстати, что сегодня за день, что ему так везет на девиц? Обычно они опасаются подбирать незнакомых мужчин... - Тогда разрешите мне попробовать вам помочь. Обычно сначала представляются.
   - Сергей, двадцать восемь лет, холост, не судим, - зачем-то выдал он неожиданно для себя.
   - Лариса, двадцать шесть, и тоже... не судима, - слегка запнувшись, ответила женщина, хотя ему показалось, что первоначально она тоже намеревалась обозначить свое семейное положение.
   Наверное, чтобы не подумал, будто она намекает на возможность продолжения знакомства, - сообразил Сергей. Это ему понравилось.
   - А зачем вы так официально? - не выдержав, засмеялась Лариса. - Да еще упомянули о... Я, в общем-то, насчет ваших предполагаемых судимостей как-то и не думала даже. Или вас частенько спрашивают? Наверное, вы вызываете у людей определенного рода подозрения и вам частенько приходится оправдываться, признайтесь!
   Отметив, какой у Ларисы заразительно веселый звонкий смех, Сергей все же повернул к ней голову - ну да, точно, красивая. Нет, не так. Молодая женщина была очень красива. Нет - очень и очень. Нет, опять не так... Просто ослепительная красавица, точно. По крайней мере, с такими ему пока встречаться не доводилось, а уж сидеть с такой рядом, запросто разговаривать... И, кажется, ничего такого она в виду не имела, скорее всего шутит, развлекается, а вот он после сегодняшних событий несет явно что-то не то. Наверное, стал не в меру подозрительным, во всем ему чудится подвох.
   - Да было сегодня кой-какое недоразумение, - с сожалением оторвав взгляд от ее красивых серых глаз, туманно пояснил Сергей. И почувствовал, что его голос звучит слегка напряженно. Кажется, он просто-напросто оробел, находясь рядом с такой... - А куда вы едете? - в стремлении преодолеть эту неожиданную робость, нарочито бодро поинтересовался он.
   - А вы? - почему-то решила первой узнать Лариса.
   - Я... куда глаза глядят, - признался Сергей.
   - Что, неужто бомжуете, - опять рассмеялась она. - И все ваше имущество вот в этой сумке? - Она мотнула головой в сторону заднего сиденья, куда он ее бросил. - Знаете, в первый раз вижу живого бомжа. Или нет, не так... Видеть-то, конечно, я их видела. Я имею в виду - впервые приходится так вот запросто общаться.
   - Почему. Я не бомж, у меня прописка имеется, - хмуро сообщил Сергей. - И деньги, между прочим, тоже. И немалые, кстати. И как раз в этой сумке. А отправился я куда глаза глядят, потому что...
   - Неужели обиделись? - удивилась женщина, уловив перемену в его голосе. - Да я ведь пошутила, зачем вы так сразу...
   - Знаете, я, пожалуй, лучше все-таки выйду, - сообщил о своем решении Сергей. - Остановите, пожалуйста...
   Лишь вылезая из машины, он рискнул окинуть взглядом уже ее всю - теперь-то точно терять было нечего. А ноги у нее... Надо же, как отливает от их кожи солнце, пробивающееся в машину - точно от зеркала. Неужели они такие гладкие, какими кажутся... Лариса сидела, нахмурившись. Она даже не повернула головы, дожидаясь, пока он закроет дверцу.
   Ну что, Серега, на сей раз неправ, кажется, уже ты, - ехидно сказал себе Сергей, снова глотая дорожную пыль. Что, обиделся, идиот? И на что, спрашивается? Ведь она просто пошутила. А все из-за той, первой, отмороженной. Что же, теперь он из-за одного нелепого случая, ко всем, кто носит юбку, теперь будет относиться предвзято? Да нет, Серега, не в том дело. Кажется, у тебя просто комплексы. Ну признайся, ты просто растерялся перед такой красавицей, вот и взбрыкнул. Причем так идиотски, так ненужно... Ну как школьник, который нарочито не замечает красивую одноклассницу или, наоборот, грубит ей вовсю, вроде как она ничего для него не значит. Показывает как бы свою независимость.
   А ведь, если его не обмануло зрение, то, что он увидел, бросив последний взгляд на женщину за рулем, являлось его идеалом женской красоты. Не худенькая, как недавняя раскрасавица Тамара, и не полноватая, как Женя. Самое то. Какая-то она такая... такая... в общем, лучше просто не бывает. И эти ноги... А собственно, зачем я вообще голосовал, - вдруг подумал Сергей. - Ведь решил же пройтись, размять кости. Вот и не надо было, теперь не пришлось бы жалеть. Вдруг он пропустил ту самую, которая настоящая его половинка...
   А лучше взять, да самому купить машину. У него что, мало денег? Будет подсаживать голосующих девиц, а потом выбрасывать их вместе с вещами. Да-да, выбрасывать их за то, что они... А ни за что, просто так! Он громко расхохотался. Вот только где ее здесь купить, машину? Да и не автомобилист он, если честно...
   Знакомый "Фольксваген" он заметил еще издалека; тот стоял с открытым капотом, понуро притулившись к обочине. Сергей, недоверчиво вглядываясь в неожиданно возникший мираж, замедлил шаг. Судя по тому, что возле машины никого не было, Лариса сидела в салоне.
   Внезапно рядом с "жуком" тормознула какая-то иномарка и, постояв некоторое время, как бы нехотя тронулась дальше. Предлагали помощь, - догадался Сергей. Но почему она от нее отказалась? Может, приставали, и она послала кого-то подальше? В том, что в иномарке сидел мужчина или даже несколько, он почему-то нисколько не сомневался. Внезапно он даже приостановился, захваченный внезапно пришедшей в голову догадкой. Да ведь это скорее всего может означать, что девчонка... Ну да, конечно!.. Он опять рассмеялся и прибавил ходу. Раз такое дело, не жалуйся, красавица, так просто он теперь не отступит. Дураком был, извините. Что ж, свои ошибки следует признавать. И исправлять, конечно...
   Сергей поравнялся с "Фольксвагеном", открыл дверцу и опять ввалился в уже знакомый салон. Не глядя, будто находился в своей машине, бросил сумку назад. Лариса покосилась на него с удивлением, но было видно, что оно наигранное - молодая женщина с трудом сдерживала улыбку.
   - Может, поедем, наконец? - чуть более резко, чем намеревался, спросил он. Просто вдруг подвел голос.
   - Так ведь я сломалась вроде, - неуверенно возразила Лариса. - Сначала надо бы...
   - Устранить неисправность? - продолжил за нее Сергей. - Это я сейчас, барышня двадцати шести лет, это я в один момент...
   Он вылез из машины, подошел к капоту и решительно хлопнул крышкой.
   - Готово! - бодро отрапортовал он и встретился с девушкой взглядом, желая убедиться, что правильно разгадал ее нехитрый девичий маневр. Не так-то трудно это оказалось.
   Лариса улыбнулась и включила зажигание...
   - Как вы догадались? - через некоторое время смущенно спросила она.
   - Интуиция, - объяснил Сергей, радуясь, что хоть сейчас не свалял дурака, как это произошло десяток минут назад. - И прошу извинить меня за такой выкидон, я вел себя просто глупо.
   - Нет, это вы меня извините, это, конечно же, я вас обидела, мне совсем не стоило так говорить.
   - Да нет же, это я во всем виноват, я точно об этом знаю.
   - Но позвольте... я же еще лучше знаю, что это именно я...
   Они одновременно захлебнулись в безудержном смехе.
   - Ой, мамочки... - простонала Лариса, осторожно ощупывая рукой лицо. Она снизила скорость и ехала медленно, со скоростью никуда не спешащего пешехода. - У меня, кажется, даже тушь потекла. Если каждый день так веселиться, то...
   - То сколько-то там лет жизни гарантировано, - кивнул Сергей. - Я тоже читал, что это полезно.
   - Нет, просто никакой косметики не напасешься, - поправила его Лариса...
   - Так куда вы все-таки едете? - помолчав, спросил он. - Со мной мы вроде бы уже разобрались, я бомжую. А вы?
   При упоминании о бомжевании Лариса улыбнулась.
   - А я просто еду домой. Возвращаюсь от родителей, у которых гостила. Вот. У меня все гораздо прозаичнее, чем у вас, правда? Без... ну, этой, как ее... а, суровой романтики, да.
   - А где вы живете? - неопределенно хмыкнув, принялся допытываться Сергей.
   - В одном маленьком симпатичном городке.
   - А что это за городок?
   - Да вы все равно такого не знаете. Его название, я уверена, ни о чем вам не скажет.
   - Ну а все-таки? - Сергей и сам не смог бы себе ответить, почему так упорствует. Может, ему было просто очень хорошо вот так болтать с этой прелестной молодой женщиной ни о чем?
   - Город 386. - Лариса, проверяя, какое впечатление произвел ее ответ на попутчика, повернула к нему лицо и убедилась, что не ошиблась - эффект оказался настолько силен, что она опять улыбнулась.
   - Как-как? - не поверил Сергей. - А разве такие бывают? 386-ой! Что ж это за город такой?
   - Очевидно, бывают, раз я в таком живу, - предположила Лариса.
   - Нет, но это ж надо! - никак не мог успокоиться Сергей. - 386-ой! Это наверное, какой-то поистине невероятный город. Ну, по крайней мере, должен быть таким. Вот бы на него посмотреть! Хотя бы одним глазком...
   На сей раз Лариса долго молчала, вроде бы что-то про себя обдумывая.
   - Я должна воспринимать ваши слова как намек? - наконец спросила она, кажется, приняв какое-то решение.
   - Насчет "посмотреть"? А, в смысле, что я набиваюсь в гости, - догадался Сергей. - Это именно так прозвучало, да?
   - А разве нет?
   - Ну... - Он опять замялся. - Как я могу, если я не знаю даже... А может быть вы...
   - Нет, - быстро ответила Лариса.
   - Что - нет? - удивился Сергей.
   - А то что вы не знаете, то и нет. Я вам просто заранее ответила. Не замужем.
   Теперь надолго замолчал Сергей, обдумывая их несколько сумбурный разговор. Как ему себя с ней вести? Эта милая девчонка, заметно скованная за рулем, ему чертовски нравилась. И не только из-за своей поистине невероятной красоты... Но вот так запросто взять да напроситься? Все это как-то не в его стиле. Еще примет его за обычного пошляка, дешевого приставалу, а ему не хотелось, чтобы эта девушка так о нем думала, хотя и видятся они, возможно первый и последний раз. Но тогда получается, что это и есть ответ на его вопрос, если он в любом случае желает остаться в ее глазах не дешевым соблазнителем, но нормальным мужчиной. Надо просто это доказать, вот и все. Чего ты, Серега, вечно все усложняешь... К тому же, ведь у него действительно нет никакой конечной цели, его не ждут ни в одном из городов и в любых других населенных пунктах, куда его в итоге может забросить судьба. Так почему бы тогда, в конце концов, не побывать в этом 386-ом? Тем более, если в нем живет такая восхитительная молодая женщина, как Лариса...
   Машина остановилась и он посмотрел на женщину с недоумением. Что, уже высаживает? Вот и ответ на все его вопросы. А он уже было размечтался.
   - Ну так что, - спросила Лариса.
   - Что - что? - не сумев скрыть разочарования, переспросил Сергей. - Намекаете, что мне пора покинуть машину?
   - А мне почему-то казалось, что вы хотели посетить наш славный городок. Значит, уже передумали? Мне очень жаль. Тем более, у меня такой тяжеленный чемодан... - Его очаровательная попутчица слегка зарделась.
   - Так это же просто здорово! - теперь уже не смог сдержать радости Сергей. Вышло так, что он вроде обрадовался этому неожиданному обстоятельству, словно специально пришедшему ему на помощь. - Не могу же я теперь так вот запросто вас бросить. Это что же, заставить такую хрупкую девушку тягаться силами с тяжеленным чемоданом... А зачем мы тогда остановились?
   - Здесь поворот на город, - пояснила Лариса. - Знаете, как бывает в сказках: туда-то пойдешь - то-то потеряешь; туда-то пойдешь - то-то найдешь. Вы бы как хотели?
   - Я бы хотел найти! - твердо ответил Сергей и посмотрел на молодую женщину со значением, что заставило ее покраснеть еще больше. - Только вот я не вижу этой дороги почему-то... - Он принялся озираться.
   - Так вот же, - ткнула пальцем Лариса. - Неужели не замечаете?
   - Но здесь же нет никаких указателей, - опять удивился Сергей. - А тем более, таких: в 386-ой город пойдешь, Ларису найдешь.
   Женщина мило засмеялась его откровенности, и чувствовалось, что слышать такие слова ей очень приятно. Наконец-то, кажется, между ними все стало предельно ясно. И сразу все стало как-то просто.
   - Будут вам указатели, - мягко пообещала она...
   - Ага, вижу! - громко воскликнул Сергей, увидев громадный щит. Он испытывал радостное возбуждение от предстоящего. Как бы ни сложилось у них все сегодня, ничем плохим это закончиться не могло, он был в этом уверен... - А что это за пост, - изумился он, заметив милиционеров. - Зачем они здесь?
   - Наверное, пришло время вам все объяснить, - начала Лариса, почему-то опять слегка зардевшись, когда ее поприветствовал молодой парень в милицейской форме. Тот же, заметив ее смущение, нарочито открыто подмигнул, а когда Лариса поспешила отвести глаза, проводил зло покосившегося на него Сергея внимательным взглядом. - Дело в том, что некогда это был о-оч-чень секретный городок. А потом...
   - Вы знакомы? - неожиданно для себя бесцеремонно перебил ее Сергей, а молодая женщина, уловив в его голосе неприкрытую ревность, теперь с трудом сдержала улыбку.
   - В маленьких городках все тем или иным образом друг с другом знакомы, - уклончиво ответила она, и мужчине показалось, что эта тема Ларисе неприятна - вон, ее щеки до сих пор продолжают гореть. - Я лучше продолжу про свой городок, хорошо? - излишне поспешно вернулась она к прерванной теме, а Сергей с большим трудом справился с непроизвольно нахмурившимися бровями - не очень-то ему понравилась только что произошедшая сценка. Хотя, конечно, какое он имеет право ревновать эту ослепительную красавицу к кому бы то ни было? А так хотелось бы это право иметь...
   - Приехали? - спросил Сергей, хотя это и без того было очевидно - машина остановилась перед красивым двухэтажным домом в окружении деревьев. Здесь, конечно, и жила его новая знакомая.
   - Да, - подтвердила молодая женщина и они на какое-то время замолчали, не зная, что делать и говорить дальше.
   Сейчас решенный вроде бы вопрос неожиданно опять повис в воздухе. Вся их предварительная договоренность стала вдруг какой-то зыбкой, неопределенной, да и была ли она вообще. Может, им обоим все просто почудилось, или они неправильно поняли друг друга? А вдруг каждый из них имел в виду совсем другое... Оба боялись сейчас какой-нибудь неловкой фразой или действием разрушить призрачный, хрупкий, возведенный, возможно, лишь их воображением замок. Да и есть ли на самом деле даже такой.
   - Помните, - решилась заговорить первой Лариса, - вы, кажется, говорили, что у вас много денег. Ну, несмотря на то, что вы бомж.
   - Да есть маленько, - подтвердил Сергей, прекрасно понимая, что про бомжа она ввернула намеренно, чтобы шуткой попытаться снять напряженность, возникшую между ними. - А вы что, уже подбираетесь к моим деньгам? - Он тоже решил внести свою лепту в начатое ею дело. Пусть образовавшийся ледок растает как можно скорее.
   - А почему бы и нет! - Лариса рассмеялась. - Что, по-вашему, должна делать свободная скучающая женщина, встретив богатого кавалера? - И сама же ответила: - Естественно, немедленно начать раскручивать его на всяческие там кафе-рестораны-тряпки. Чтобы потом...
   - Продинамить? - попытался угадать Сергей.
   - А как же еще! - улыбнувшись, подтвердила Лариса.
   - Я согласен, - поспешил ответить он. Посмотрев Ларисе в глаза, он понял, что критический в их зарождающихся отношениях момент благополучно миновал, между ними все вновь стало предельно просто и ясно.
   - Ну, а раз согласны, то помогите, как обещали, поднести даме чемодан, - попросила женщина и он закрутил головой.
   - Я готов. А где он?
   - Да вон же, рядом с вашей сумкой. Вы что-то ни знаков, ни чемоданов не видите... Странно все это как-то. С вами все в порядке?
   - Этот? - Сергей недоверчиво смотрел на маленький кожаный чемоданчик, который достал с заднего сиденья. Он оказался еще меньше его сумки. Ну и молодчина эта Лариса!
   - Погодите... - Словно что-то вспомнив, она опять открыла машину. - Может быть... - Девушка замялась, но, преодолев себя, предложила: - Может, вы сразу захватите и свою сумку? - И поторопилась объяснить, понимая, что если даже то, что она сейчас предложила, и было их обоюдным желанием - предлагать такое ей, девушке, было несколько неудобно, необходимо было соблюсти хоть какое-то подобие приличий. - Понимаете, мало ли что... Машина без присмотра, всякое ведь может случиться. И вы, кажется, говорили, что у вас там деньги, поэтому, может быть... А потом, если вы все-таки надумаете уйти, то... то вы ее заберете, и...
   С екнувшим от волнения сердцем отметив это ее милое "если вы все-таки надумаете уйти", Сергей внезапно дрогнувшей рукой потянулся за своей сумкой. Что это, оговорка? Он посмотрел на быстро отведшую глаза Ларису. Конечно же, нет! Черт, но ведь тогда ее слова означают... Но ведь это же!..
   Сергей плелся сзади и смотрел, как подрагивают при каждом шаге икры женских ног, открытых выше коленей. Кажется, ему еще не доводилось наблюдать более красивого зрелища.
   - Черт! - сквозь зубы выругался он, с трудом удержав равновесие.
   - Что, Сережа? - Лариса остановилась, повернулась, посмотрела на него вроде бы невинным, но очень внимательным взглядом, в котором явственно сквозило понимание.
   - Ничего особенного, просто споткнулся, - пробурчал он, с раздражением чувствуя, что его щеки, кажется, наливаются огнем. Веселые огоньки в глазах этой плутовки засветились еще ярче - конечно же, она догадалась, на что он засмотрелся. Да что там догадалась - она прекрасно об этом знала! Для того и пошла впереди, специально устроив для него это небольшое представление с ритмично покачивающимися бедрами. А это ее неожиданное "Сережа"? Нет, но это же... Ну и Лариса...
   - Ну как же вы так неосторожно... Внимательнее быть надо, - невинным, под стать взгляду, голосом произнесла женщина. Она словно невзначай скользнула быстрым взглядом по его джинсам и двинулась дальше.
   Сергей вытер мгновенно взмокший лоб, неловко потоптался, и в два огромных скачка догнав удаляющуюся девушку, нарочно пошел теперь рядом, благо что широкая лестница позволяла. Заметила ли она, как у него оттопырилось в районе ширинки?
   Лариса повернула к нему лицо, но Сергей быстро отвернулся, не в силах встретиться с ее насмешливо сияющими глазами - конечно, заметила! Да чего там, она наверняка того и добивалась. Показалось ли ему, что его очаровательная знакомая еле слышно хихикнула? Он покраснел еще больше. Конечно не показалось. Ну, чертовка...
   - Лариса, так мы пойдем хоть когда-нибудь? - громко спросил Сергей уже как минимум в третий раз.
   - Сережа, но мне ведь нужно привести себя в порядок? Ведь я с дороги!
   С мягким стуком закрылась дверь ванной, и он понял, что это надолго. Сергей поднялся с дивана и прошелся по комнате, с интересом приглядываясь к предметам, которыми окружила себя столь понравившаяся ему женщина. Это должно помочь ему разгадать ее характер, привычки... А хорошо живет эта Лариса. Двухкомнатная, большого метража квартира с высокими потолками, просторная кухня, просторная ванная комната, туалет, дорогая красивая мебель... Ну, если этот городок до недавнего времени был закрытым, то понятно, что компенсировать живущим здесь людям недостаток общения с внешним миром необходимо было хотя бы хорошей жилплощадью, построенной по спецпроектам, щедрой зарплатой, позволяющей приобретать дорогие вещи, чем-то еще. Но все равно, ведь даже при таком раскладе двух комнат для одного человека явно многовато... Была замужем, - догадался Сергей. Сейчас осталась одна в этих хоромах. Возможно, соскучилась по определенного рода общению с мужчиной, что доказывает то пикантное шоу, которое она устроила на лестнице... Бред, - тут же оборвал он себя. - Психолог хренов... У такой красавицы недостаток мужчин? Он вспомнил подмигнувшего Ларисе милиционера, ее странную реакцию на это, и поскучнел. Наверняка ее бывший любовник, тут и гадать нечего... А вообще, хватит фантазировать, лучше просто сидеть и наслаждаться хотя бы тем, что она просто рядом, что у них еще все может быть. Скоро она там?
   Подбор книг его слегка озадачил... Он стоял возле стандартной мебельной секции светлого цвета с антресолями и с недоумением смотрел сквозь стекло. Так, какие-то "Фортраны", "Паскали", еще всякие мудреные названия... А, это, кажется, книги по программированию. Наверное, от бывшего мужа остались. Ну да, город-то, небось, построен для засекреченных ученых... Ну, небрежный ряд разномастных, разных форматов детективов, в основном женских. Это, наверное, читала Лариса... Ага, классика. Не "тяжелая", а наподобие сборника О. Генри, пары книг Фолкнера, Воннегута, еще чего-то подобного... А вот это уже что-то... Сергей обнаружил добрый десяток книг по психиатрии, сексологии, сексопатологии, психиатрической судебной медицине...
   Сергей почувствовал, что у него затекла спина, и разогнулся. Н-да... Интересная девушка эта Лариса, однако.
   А вот смог бы он здесь жить, Сергей пока затруднялся себе ответить. Не именно в этой квартире, с Ларисой, а в этом городишке, где наверняка... ну, если и не знаешь каждого в лицо, то ситуация весьма близкая к этому. Правда, с такой девушкой он, кажется, смог бы жить где угодно, хоть в лесу, на пасеке, как Трофим. Нет, не кажется - точно. Чего там скрывать, такой красавицы он действительно еще ни разу не встречал. А ее характер? Легкая, умная, тонкая, смешливая, ироничная, не злая... Стоп, стоп, стоп! Что-то ты уже совсем, Серега. Ты, наверное, просто влюбился...
   - Заждались? А быстро я, правда? - В комнате появилась посвежевшая Лариса в белом шелковом халатике, и он с удовольствием отметил, что и без косметики ее лицо выглядит не менее привлекательным, чем было до того. А то бывает... Смыла все, и не узнать.
   - Быстро, быстро... - пробурчал Сергей с интонациями мужа, предельно уставшего от постоянных копаний своей половины, из-за которых им вечно приходится всюду опаздывать. Лариса посмотрела на него с интересом. Кажется, эта собственническая интонация, вырвавшаяся неожиданно для него самого, ей очень понравилась.
   - Ну, а раз так, то идите теперь вы, ванна свободна. А я тут пока... - Она принялась расхаживать по комнате, отыскивая какие-то тряпки, пузырьки, флакончики... Некоторое время он пялился на ее ноги, опять открытые выше коленей, затем не без труда запретил себе так открыто на них глазеть... Мудро рассудив, что это действительно надолго, Сергей послушно направился в ванную комнату и открыл воду. Раз такое дело, будет отмокать по полной программе. В конце концов, он действительно давно в дороге, грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью освежиться.
   Мочалка оказалась в единственном экземпляре, натуральная, какие он любил, а не из какой-нибудь цветной синтетики. Добрый пяток раз продрав ею свое тело, испытывая какое-то необычайное чувство от того, что эта мочалка была мокрой до его появления, что ею только что терла свою кожу Лариса, Сергей откровенно наслаждался этим ощущением. А увидев на лохматой поверхности несколько характерно кудрявых черных волосков и представив себе место, с которого они на мочалку попали, он почувствовал моментально возникшую сильную эрекцию, и справиться с ней оказалось невозможно...
   - Я так и знал... - пробурчал он, вернувшись в комнату и обнаружив действительно заранее предвиденную картину: Лариса, как ему показалось, была в той же степени готовности, что и до его ухода в ванную. А ведь он от души плескался едва ли не целый час! - Я так и знал. Значит, мы никуда сегодня не идем?
   - Да ведь я уже почти готова! - возмущенно возразила молодая женщина и в доказательство своих слов продемонстрировала ему какую-то тряпку - юбку, что ли. - Вот, это надо только слегка прогладить, и...
   Какая таинственная взаимосвязь существует между "я почти готова", показанной тряпкой и утверждением "это надо слегка прогладить", Сергей так и не понял.
   Озадаченно крякнув, он развернул какой-то подвернувшийся под руку женский журнал. Листая его, с какой-то гордостью отмечая при этом, что ни одна из манекенщиц, или как их там, моделей, что ли, по красоте не может и близко сравниться с его новой знакомой, он одним глазом косился в сторону сосредоточенно водившей утюгом Ларисы...
   Когда журнал был не просто пролистан, но выборочно даже прочитан, женщина уже сидела за столом, перед небольшим зеркалом с подсветкой, и проделывала какие-то невероятно сложные манипуляции со своим лицом при помощи каких-то кисточек, ваточек, и черт-те знает чего еще. Затем, когда он ознакомился с журналом уже более плотно, механически прочитав даже статьи о каких-то недоступных его пониманию вещах, написанных женщинами для женщин, и неожиданно обнаружил, что Ларисы вообще нет в комнате, его терпение лопнуло окончательно.
   Без стука отворив дверь в соседнюю комнату, он вдруг замер, подобно окаменевшему Командору, а готовый вырваться вопрос погас, не успев толком родиться, где-то там, внутри... Лариса, в одних только кружевных узеньких трусиках, стояла спиной к нему возле платяного шкафа и, кажется, искала еще какой-то предмет нижнего белья.
   Сергей, чувствуя, как застрял в груди набранный воздух, во все глаза смотрел на склонившуюся в поисках какой-то тряпки женщину и не мог вымолвить ни слова. Вот он, кажется, и нашел... Вот оно, тело, которое является для него самим совершенством, именно то, о чем он мечтал. Вот они, ноги. Их бедра и икры не толстые, а налитые, и не грубой лепки, а изящные, точеные, с этими милыми неровностями на бедрах, от которых женщины почему-то всеми силами стремятся избавиться... И между этих идеальных бедер даже есть всегда возбуждавший Сергея зазор в верхней их части.
   Сексуальные складки на налитых, но опять же не толстых ягодицах... По глубокой, главной, на каждую, и по паре помельче - их окружению. Тончайшая, особенно на фоне этих ягодиц, талия. Выгнутая сейчас спина с трогательно обозначившимися позвонками... Ну, в красивой осанке Ларисы Сергей давно убедился. Изящная шея, хрупкие прямые плечи и тонкие руки. По сути, прутики... Сейчас она повернется и он рассмотрит ее грудь, живот.
   Лариса повернулась и испуганно зажала рот ладошкой, гася готовый вырваться наружу вскрик... Ее грудь оказалась чуть меньше, чем он предполагал, и очень красивой формы. Она слегка обвисла, но это ничуть ее не портило. И наверняка приятно мягкий и нежный на ощупь живот с четко проступающим сквозь прозрачные кружева, черным треугольником в нижней своей части, волоски с которого, замеченные им на мочалке, привели его недавно в такое сильное возбуждение.
   Он не отрываясь смотрел, как растерянно хлопает длинными ресницами Лариса, видел, как постепенно проходит испуг в ее широко распахнувшихся серых глазах, и чувствовал, как закипает у него все внутри... Да нет, там закипело раньше, еще в ванной, когда он взял в руки мокрую мочалку и вдруг осознал, что ею только что терла свое тело Лариса. Или нет, еще раньше, когда он шел за ней по лестнице, с восторгом пялясь на ее длинные ноги - хитрющая девчонка нарочно прошла вперед. Или все случилось еще раньше, в машине...
   Они стояли, замерев и не сводя друг с друга глаз, только Лариса запоздалым движением вдруг прикрыла грудь руками. Во взгляде мужчины читалось искреннее восхищение, а в глазах молодой женщины уже не было первоначального испуга, который мог бы сейчас испортить все. Более того, зрачки серых глаз, кажется, расширились от охватившего Ларису возбуждения.
   Поняв это, Сергей сделал к ней напряженный шаг.
   - Лариса... - Он почувствовал, что комок в горле исчез, но голос почему-то прозвучал хрипло. - Я...
   Больше он ничего не сказал. Просто обнял ее и, преодолев слабое сопротивление, привлек к себе за талию, мимолетно поразившись гладкости ее кожи. А через мгновение почувствовал, что женские руки, замершие на секунду в неуверенности, вдруг обвили его шею. Он ощутил, как отвечают ему мягкие горячие губы и, спохватившись, подхватил женщину на руки. Как он и предполагал, у Ларисы оказался удивительно гладкий, мягкий, приятный на ощупь живот...
   Сергей лежал и молча разглядывал Ларису. Он смотрел на нее, словно опять не верил своим глазам; так было, когда он впервые ее рассмотрел. Девушка такой неправдоподобной красоты в обычной жизни смотрелась как-то... неуместно, что ли. Он был уверен, что место такой лишь на обложках журналов, такая должна блистать на подиумах, в обрамлении сверкающих бриллиантов, окруженная пытающимися добиться хоть одного ее благосклонного взгляда поклонниками... Но чтобы встретить такую запросто, на какой-то пыльной дороге, едущую в потрепанной малолитражке. Да еще чтобы она сама остановилась, предложила подвезти, а потом... Потом было такое, во что было трудно поверить. Он и сейчас сомневался в реальности только что произошедшего.
   - Что, Сережа... - Лариса тоже повернулась на бок, к нему лицом, и улыбнулась. - О чем ты думаешь? Знаешь, у тебя какой-то очень странный взгляд. Ты так на меня смотришь... - Судя по хитрому огоньку, блеснувшему в темно-серых глазах, девчонка прекрасно прочувствовала весь ход его мыслей. Да и не мудрено, ведь ей наверняка не впервой встречаться с таким отношением мужчин, восхищающихся ее красотой на уровне недоверия к своим органам чувств - к примеру, глазам. Ну, и не только глазам...
   Он, как мог, объяснил.
   - Да не придумывай же! Разве я такая? - Но Сергей опять прекрасно видел, что выслушавшая его сбивчивые, путаные объяснения Лариса прекрасно знала, что все обстоит именно так. Девчонка отлично знала цену своей красоте и наверняка сама была уверена, что второй такой попросту не существует. Эта до одури красивая чертовка с ним просто кокетничала, и это возбуждало еще сильнее. - Вот же я, рядом. Не веришь? Да пощупай сам, убедись... Эй, эй, Сережка, я только пощупать себя разрешила! - жалобно пискнула молодая женщина, мгновенно опять оказавшись под ним...
   - Ну вот, а я так долго собиралась... И что теперь с моей прической... - Лариса подняла голову, до того покоившуюся у Сергея на груди и заглянула мужчине, с которым только что стала близка, в лицо. - Теперь, конечно, мы никуда не пойдем? - Она потрясла перед его лицом своей темной гривой с вкраплениями светлоокрашенных прядей. И действительно, ее волосы, недавно тщательно уложенные в очень замысловатую конструкцию с какими-то хитрыми начесами, пышно взбитыми и закрепленными лаком участками, ныне были безнадежно растрепаны. Ну, и какая-то часть ее косметики создала на подушке некое подобие фрагмента акварельного полотна. Наверное, тушь для ресниц, помада, тени и еще что-то подобное.
   - Почему это, - вдруг загорелся он. - Давай отпразднуем как следует наше... нашу... Ну, в общем ты понимаешь, что я имею в виду. А, Ларис? Ведь на этом у нас с тобой не кончится? Ты потом, после ресторана, пригласишь меня к себе?
   - О чем ты говоришь, глупый... А сейчас отвернись, я встану, - попросила она.
   - Зачем? - заупрямился Сергей, не желая отказываться от возможности еще раз полюбоваться ее загорелым телом. Которое ему уже принадлежало, кстати. Имеет теперь право, между прочим.
   Лариса хотела было возмутиться, но приглядевшись к нему повнимательнее, лишь обреченно вздохнула:
   - Та-а-ак... Сдается мне, кое-кто начинает предъявлять на мое истерзанное девичье тело права. А не рановато ли?
   - В самый раз, - заверил ее Сергей.
   - И все же отвернитесь, мужчина, - настойчиво попросила Лариса. - Мы слишком мало знакомы. Я стесняюсь... Да успеешь еще насмотреться, Сережка!
   - Ладно, ловлю на слове. Потом насмотрюсь, - неохотно согласился Сергей, искреннее надеясь, что со стороны Ларисы это не пустое обещание...
   - Нет, давай выпьем еще! За нас! - возразил заметно захмелевший Сергей, наливая теперь шампанского. Они пили все подряд - об этом говорил столик, за которым сидели счастливые любовники, сплошь уставленный красивыми разномастными бутылками. Все она были едва начаты, словно пирующие задались целью перепробовать как можно большее количество сортов алкоголя. - За наше счастливое соединение!
   - А за которое по счету? - лукаво спросила Лариса, старавшаяся пить чуть поменьше, но тоже выглядевшая далеко не трезвой. Правда, ей и требовалось для этого не так много, как собутыльнику. - Ведь их было... Ой! - спохватившись, оборвала она себя, и испуганно зажала ладошкой рот. - Извини, Сергей, я просто перепила. Иначе я бы никогда такого не сказала. Господи, я, оказывается, пошлячка...
   - Чепуха! Ты все верно говоришь! - Он одобрительно хлопнул рукой по столу и всучил ей бокал: - Все правильно говоришь, Лариса! Их было... А, не важно, впрочем... Главное, будет еще столько же, это я тебе обещаю. И еще десять раз по столько же... - пьяно разорялся Сергей, не обращая внимания на с интересом поглядывавших на них официантов. В основном, конечно же, они пялились на его спутницу, выглядевшую счастливой королевой, дождавшегося из дальнего похода своего победившего врагов супруга. - Человек, еще шампанского! Со льдом, как... как в кино! Да, как в кино про этих... В общем, неважно! - Он сыпанул услужливо подбежавшему официанту зеленых бумажек. - Что, мало? На, бери еще, мне не жалко! Да бери, бери, дурья твоя башка! Я здесь с такой... такой сногсшибательно красивой дамой, ты должен меня понимать, брателло... До какого часу работает ресторан? До половины первого? Глупости! А я говорю, он работает до упора! На, вот тебе документ, в нем все четко прописано! - Он кинул на стол еще несколько зеленых банкнот достоинством покрупнее. - До упора, я сказал!
   - О боже! Ты что, и впрямь миллионер? - Лариса пьяно таращила глаза на деньги, щедро раздаваемые Сергеем. - Сережка, перестань! Слышишь!
   - Я не миллионер! Я бомж! - радостно заявил тот, выпячивая грудь. - А бомж - это... это звучит гордо! Вот так! Эй, люди, музыку...
  
   - О-о-о-ой... Что мы с тобой вчера творили... - простонала Лариса, с трудом приходя в себя. - Боже, какой стыд...
   - А чего? - Проснувшийся Сергей сразу же притянул ее к себе. - Все нормально, выбрось из головы.
   - Да ты что! - Лариса опять закрыла глаза, с ужасом припоминая подробности вчерашнего посещения ресторана. - Городок-то маленький, пойми! Здесь все друг друга знают. И без того начнутся пересуды, что я впустила к себе мужчину, что он остался у меня жить, а тут еще такая гулянка... Все, теперь и в этот ресторан мне путь закрыт, - подводя итог, жалобным голосом произнесла непонятную Сергею фразу девушка. - Это ж тебе не Москва.
   - А, ерунда, скажешь, брат приехал, - беззаботно отмахнулся он, не имеющий никакого представления об особенностях проживания в небольших городках. Он и не собирался ничего брать в голову, ведь рядом с ним такая восхитительная женщина, чего ему еще!
   - Ага, с Клондайка? - иронически спросила Лариса. - Хорошо, так я всем и расскажу, мой милый братик.
   - Короче, выбрось из головы все эти глупости, и иди лучше сюда...
   Намерения Сергея были более чем очевидны и Лариса подчинилась.
   А если бы я не остановилась тогда, на дороге? - чувствуя, с какой нежностью мужчина гладит ее ноги, промелькнуло в голове тающей от наслаждения Ларисы. - Нет, лучше об этом даже не думать. Да вот же он, рядом.
   Она вздрогнула. Или от очередного его прикосновения, или от мысли, что они могли не встретиться...
  
  
   Глава 4
  
   Двое сидели на веранде роскошной усадьбы и не спеша потягивали чай из блюдец, на манер старинных бояр, как любили его пить. Точнее, любил мэр 386-го Города, Олег Викторович Сливин. Начальник же милиции того же города, Илья Сергеевич Катковский, лишь подстраивался под привычку старшего по иерархической лестнице, составляя ему в этом компанию.
   - Значит, говоришь, опять появилась проблемка... - задумчиво произнес мэр.
   - Даже целых две, - подтвердил Катковский. - Первая - настырный журналист, везде сующий свой длинный нос, а вторая - один из моих, начавший проявлять недовольство.
   - Что ж ты таких набираешь... - Сливин недовольно нахмурился. - Журналист - ладно, но здесь-то твоя вина. Что за человек?
   - Да есть один, - неопределенно ответил полковник Катковский. - Ну, на ключевых должностях у меня работают только посвященные, как положено: контролеры на дорогах, диспетчеры, другие из обеспечения... В суде, тюрьме Чистюлина, тоже все свои, иначе никак. На второстепенных должностях - наполовину. То есть, деньги получают и лишних вопросов не задают. Но ведь нигде не обойдется без паршивой овцы. Вот, нашелся один, начал мутить воду. В общем, проявил недовольство.
   - Значит, вопрос надо решать, - твердо сказал хозяин усадьбы. - Столько лет положить на создание того, что мы сейчас имеем, чтобы лишиться всего в одночасье из-за двух каких-то... Годами подбирать нужных людей, сменить практически весь состав милиции, городской администрации... - Он остановился и неожиданно рассмеялся. - Ну, здесь я, конечно, преувеличиваю. Столько честных и неподкупных не бывает, тем более, сосредоточенных в одном месте. Но тем не менее... А какие люди ездят к нам на представления! А сколько приносит тотализатор! Не мне тебе объяснять. Так что, надо наметившуюся проблему незамедлительно решать, и сделать это должен ты, - закончил Сливин. - А что, кстати, за журналист, откуда взялся?
   - Да приехал один, вынюхивает. Воде как по заданию одной областной газеты. Приехал как бы осветить жизнь бывшего закрытого города. Ну, в современных условиях... Напросился на заседание суда... Ну, разрешил я ему. Волынин как раз впаял пятнадцать суток одному алкашу за разбитую витрину. Но журналисту показалось мало, стал теперь испрашивать разрешение на посещение нашего режимного предприятия. Кричит, сейчас, дескать, демократия, должны, понимаешь, везде пускать. Сейчас ни у кого и ни от кого секретов быть не должно. Сдается мне, подослал его кто-то.
   - Закопай обоих, и дело с концом, - решил мэр. - Журналист, к примеру, вполне мог бы пострадать в автокатастрофе где-нибудь подальше от города. А твой мент...
   - Про мента я сам придумаю, - сказал полковник. - Думаешь, ничего серьезного?
   - Да. Вот если журналистский наезд повторится, тогда и будем думать серьезно, - сказал мэр. - А небольшую чистку в своем заведении тебе устроить придется. Повыгоняй всех, кто внушает хоть малейшие подозрения.
   - Сделаем, - кивнул полковник. - Сам уже думал об этом.
   - А как на режимном предприятии, все нормально? Субботнее зрелище состоится?
   - Конечно, - подтвердил Катковский. - Тут все без проколов. Чистюлин звонил уже.
   - Вот и ладно, в субботу посмотрим, как ему помогла новая диета.
   Собеседники рассмеялись.
   - Ему уже ничего не поможет, разве что могила, - наконец сказал Катковский. - Нет, но надо же, парню уже полтинник, а все верит в чудеса. Ну словно дамочка, вычитавшая в журнале очередной чудо-рецепт и бросающаяся мазать свое увядшее личико всяческими гадостями. И при этом искренне верящая, что ей предстоит волшебное превращение в эталон красоты... Сто пятьдесят кило, шутка ли!
   - Н-да... - Сливин бросил взгляд на часы. - Закругляемся? И решай проблему скорее, не затягивай. В конце концов я, как мэр, должен вставлять тебе сам знаешь что сам знаешь куда, как ответственному за порядок в нашем славном городе.
   - 386-ом, - согласно кивнул тот. - Образцовом...
  
  
   Глава 5
  
   - Шрамко, на выход! - рявкнул дюжий надзиратель в сером, и Владимир Геннадьевич, в недавнем прошлом свободный криминальный художник и - опять же в прошлом - счастливый обладатель тридцати тысяч долларов и автомашины "Жигули", словно подброшенный пружиной, вскочил с кровати и бегом направился к выходу. Его поведение в данный момент отнюдь не соответствовало должному поведению уголовного авторитета, но кто сейчас думал о таких мелочах? Уберечь бы задницу! Едва его зад оправился от нанесенных по приговору суда повреждений, как ему довелось принять очередные, не замедлившие последовать порции угощения. За то, что Шрамко попытался по старой памяти установить в камере должные порядки, стукнув подвернувшегося под руку шестерика по наглой харе; за то, что имел как-то раз неосторожность прилечь в неположенное время; за то, что будучи дневальным, отказался пидорасить влажной тряпкой помещение; за то, что... Всего было столько, что и не припомнить, а ведь прошли всего лишь жалкие три недели... Порой ему казалось, что на заднице давно образовался твердый мозоль, который уже не сможет прошибить никакой кнут, но каждый раз надзиратели доказывали ему обратное... Нарываться сейчас ему очень и очень не хотелось, поэтому под ироничным взглядом вызывающего ненависть шестерика, которому в другое время и в другой, настоящей тюрьме, он давно бы порвал в клочья пасть, Шрамко как метеор промчался к двери и вытянулся по стойке "смирно".
   - На выход, руки за спину... - Перекатывая во рту жвачку, надзиратель окинул его равнодушным взглядом. - Прямо... Направо... Прямо... По лестнице вверх... - Шрамко слушал размеренный, лишенный эмоций голос, и гадал, куда его ведут. Задавать этот вопрос бугаю он не собирался, поскольку твердо уяснил, что на любой праздный вопрос следует предельно конкретный ответ в виде как минимум пятерочки ударов "посредством кнута", как называлось это на языке работников данного веселого заведения.
   Его привели на третий, самый верхний этаж. "Начальник режимного предприятия", - прочитал Шрамко табличку на двери, в которую стучался сейчас его провожатый. И что ему принесет встреча с этим начальником?
   - Присаживайся, - буркнул необъятных размеров человек без талии, в белой рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами.
   Шрамко присел не на привинченный к полу табурет, которого в этом кабинете и не было, а на мягкое кожаное кресло, почти точно такое же, как у этого местного пахана, разве только меньших размеров. Их разделял массивный, явно дорогой стол, на полированной поверхности которого лежали пачка сигарет "Кемел" и пепельница, а также возвышалась большая пластиковая бутылка минеральной воды. Надзиратель остался за его спиной и Шрамко сейчас чувствовал на своем затылке мятное от жевательной резинки дыхание.
   - Ну, как тебе у нас нравится? - задал этот слон чрезвычайно глупый, по мнению Шрамко, вопрос.
   - Да как вам сказать... А вообще, если подумать, мне здесь хорошо. Да, хорошо, - на полном серьезе ответил он, опасаясь, что за какое-нибудь неосторожно брошенное слово может незамедлительно последовать телесное наказание. Он уже неоднократно имел возможность убедиться, что с этим здесь не задерживалось. Каждый потенциальный преступник должен осознавать неотвратимость наказания - как настойчиво вдалбливали органы в излишне горячие головы когда-то, еще при благословенной Советской власти. И вот здесь этот неработающий девиз воплотился, наконец, в жизнь. Зато уж сразу, по полной программе... И черт их знает, какие у них тут тарифы? Может, за ответ, который может показаться этому борову излишне дерзким, он получит уже не пять, а все пятьдесят пять того самого, которое наносится "посредством".
   - Ты мудака-то не валяй, - оскалился боров, видимо, хорошо поняв бродившие в его голове сомнения. - Со мной можешь говорить нормально, понял? Зовут меня Борис Евгеньевич, фамилия Чистюлин, хотя знать тебе ее совершенно не обязательно. Я начальник этого богоугодного заведения, так что дирижирую оркестром здесь я. Ну, ты, небось, по табличке на двери это уже понял... Так как? Вопрос ты слышал.
   - Да как-то... как-то странно у вас тут, - все же по-прежнему осторожно ответил Шрамко. - Непривычно.
   - А что тебе здесь непривычно? То, что вместо всяческих карцеров и прочих старомодных штучек, мы используем более простую и гораздо более действенную методу исправления? Без всяческих проволочек - по заднице?
   - Ну... и это тоже.
   - Так это для твоего же блага, пойми, - добродушно произнес Чистюлин. - Чтобы ты все прочувствовал на своей шкуре, и далеко не в переносном смысле. Прочувствовал, да побыстрее исправился. Небось, прежние-то сроки тебе в прок не пошли, а, признайся? А у нас ты прямо на глазах становишься человеком, мне ведь докладывали, что режим ты соблюдаешь уже с удовольствием, всяческие глупости в твою голову тоже лезть перестали.
   - Кх-м... Борис Евгеньевич... А позвольте осведомиться, в чем я вообще провинился? Да так сильно, что меня необходимо исправлять, - осторожно задал вопрос Шрамко. И решился спросить еще, о наболевшем, о чем непрерывно думал с той самой минуты, как сел в милицейский "Опель". - И что стало с моими деньгами? И с машиной, кстати, тоже.
   - А провинился ты хотя бы уже в том, что решил проехать через наш город, - пояснил слон. - Без приглашения. Тебя ведь сюда никто не приглашал, верно? Никаких указателей на дороге не было, а ты вот так запросто взял, да и завернул. Это чистейшей воды самоуправство. За это просто необходимо наказывать, и наказывать строго, я в этом твердо убежден... Что же касается твоих денег, машины... А зачем они тебе? - задал он теперь уже совсем выбивший собеседника из колеи вопрос. - Ведь ты здесь на полном обеспечении. Тебя кормят, предоставляют холодную и горячую воду, место для сна и отдыха... К тому же, тебе вернули личные вещи. По-моему, вполне достаточно.
   - К-как зачем? - растерялся Шрамко. - Как это зачем! Это же моя собственность!
   - Была твоя, - уточнил Чистюлин. - Сейчас она на вполне законных основаниях конфискована в пользу города, пострадавшего от твоего несанкционированного вторжения. Ну, для покрытия убытков. Лично я считаю это справедливым, если желаешь знать мое мнение. Но ты меня все-таки немножко не понял. Я имел в виду, зачем тебе деньги здесь, на моем режимном предприятии? Здесь ведь, поверь мне, особо раскатывать-то негде. Двор не такой большой, по нему не слишком разъездишься... Да и ни к чему тебе это. Одно только баловство.
   - Ну хорошо, пусть нельзя кататься здесь, в вашей тюрьме, - неуверенно произнес ошарашенный такой простотой и убедительностью прозвучавших ответов Шрамко. - Ну а потом? Когда я отсюда выйду?
   - Выйдешь? - Теперь настала очередь удивляться Чистюлину. - А ты помнишь, сколько тебе отмерил суд? Ты ведь должен помнить свой приговор... И вообще, ты говоришь так, будто тебе здесь плохо, будто ты готов нас покинуть, не пожив и пары месяцев. Даже обидно как-то. Для вас же стараешься, а вы все норовите...
   - Приговорен к сроку тюремного заключения, достаточному для исправления, - процитировал Шрамко на память строки, засевшие в его мозгу, кажется, навсегда. И не удержавшись, спросил: - А все-таки, сколько это?
   - Это ровно столько, сколько требуется для твоего исправления. Ни днем больше, уверяю.
   Шрамко окончательно убедился, что над ним попросту издеваются. А то, что он по своей неосторожности попал, кажется, в лапы некой организации, творящей полнейший беспредел, он понял еще раньше. Но кто мог заранее знать, чем чревата обычная поездка через обычный городок? Кто мог знать, что в этом чертовом городке окопалась банда отморозков, преследующих какие-то пока непонятные ему цели. Ведь он намеревался всего лишь сократить себе путь...
   - Ну хорошо, - он посмотрел в глаза развалившемуся напротив человеку, - а что нужно сделать для своего "исправления"? И вообще... Как я понимаю, оценка степени моего перевоспитания зависит от вас?
   - Во-о-от, наконец-то... Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. - Чистюлин казался очень довольным понятливостью своего подопечного. - Ты бери сигареты, наливай воды... Дай стаканы, - кинул он надзирателю и тот переместился из-за спины заключенного к столу, держа в руках невесть откуда появившиеся стаканы. - Пей, Владимир Геннадьевич... - Начальник собственноручно налил обоим шипящей газированной воды и тут же одним громадным глотком выпил свою, словно влил ее в бездонную бочку. - Короче, так... Вообще-то не люблю я этого дурацкого слова "тюрьма", советую о нем поскорее забыть... Запомни следующее. Ты находишься на режимном предприятии. Трудишься рабочим. Пока имеешь самую низшую квалификацию и, соответственно, получаешь по труду - то есть, ничего. Ну, кормежку, сигареты, душ, сортир, прочее... Ведь в твоей камере имеется душ и сортир, так?
   Шрамко понял, что от него ждут ответа и кивнул - все перечисленное действительно в камере было. Ну, а то, что он, имея тридцать штук зеленых и личный автомобиль, не нуждался во всех этих подачках, в расчет как бы уже не бралось. Все это осталось в прошлом. Теперь он находился в руках самых настоящих бандитов и был вынужден играть по их правилам, это он понимал.
   - Во-о-от... Но ты можешь свою квалификацию повысить. Это сродни тому, как на заводе получить первый разряд. Потом очередной, и так далее, вплоть до настоящего мастера... И на каждой новой ступеньке своего продвижения по иерархической лестнице ты, соответственно, будешь получать все больше и больше. По труду, как я уже говорил. В полном соответствии с законами диалектического материализма, понятно?
   - А какие блага я получу, к примеру, при переходе на первую ступень? - поинтересовался Шрамко. - И что для этого нужно сделать? Ну, чтобы эту самую квалификацию повысить.
   - А вот что... - Чистюлин налил себе второй стакан и опорожнил залпом, как и предыдущий. Он нещадно потел и утирался платочком, хотя в кабинете работал кондиционер. - Для перехода на вторую ступень тебе необходимо сразиться с каким-нибудь соперником, которого мы тебе подберем.
   - Как это? - не понял Шрамко. - Что-то вроде кулачного боя? Или, как это сейчас модно, бой без правил, до победного конца?
   - Именно до конца, - кивнул удовлетворенный его сообразительностью Чистюлин. - Но только не на кулаках, а... Ну, каждый раз это бывает по-разному. Должно же быть какое-то разнообразие. Подбирается какое-то оружие, и вперед. Нечто вроде гладиаторских боев.
   - И победитель только один? - пораженно произнес Шрамко. - Ну, вы даете... Да это же настоящее убийство!
   - Зато, если проявишь должную сноровку, можешь скакнуть на ступеньку выше, - напомнил ему "начальник режимного предприятия". - Вот так. А на второй ступени ты уже начнешь пользоваться кое-какими, честно заслуженными привилегиями... Ну, насчет более хорошей жратвы, просмотра видиков и прочего я упоминать не буду, не слишком-то это и большой соблазн, я и сам понимаю. Тем более, что и твои нынешние условия не так уж и плохи, верно? Но зато на второй ступени ты уже не будешь воспитываться "посредством кнута". Ведь такое тебе вряд ли по нутру? - Шрамко кивнул. - Ну, хамить, естественно, тоже не надо, непослушных ведь можно вразумлять и по-другому. Но, по крайней мере, хоть от этого ты уже будешь избавлен, сможешь вольготно приземляться на свое седалище, не думая о последствиях. Ведь подобное угощение у нас только для быдла, которое все равно ни на что толковое не способно. Вот и живут в полном соответствии со своим статусом. Да чего мне перед тобой разоряться, в ваших обычных тюрягах примерно такая же система. Быдло, затем следуют ребята рангом повыше, и так далее, до пахана.
   Вот уж спасибо тебе за то, что даешь мне возможность заслужить "привилегию" вольготно рассиживаться на своей же собственной заднице! - пронеслось в голове Шрамко. Вслух же он говорить такого, естественно, не стал.
   - А, так в моей камере, наверное, в основном те, кто уже отказался от подобного предложения? - догадался он.
   - Совершенно верно, - подтвердил Чистюлин. - И они обречены на вечное прозябание и периодическую порку, пока не исправятся. А это зависит только от них самих. Ну, в какой-то мере еще и от меня, - скромно добавил он. - А разве могу я счесть, что они в достаточной мере исправились, если это не соответствует действительности? Прикажешь идти против своей совести?.. Но и это еще не все, - подобно опытному вербовщику из системы многоуровневого маркетинга, продолжил хозяин кабинета. - Перевод в другую, более комфортную камеру с меньшим количеством обитателей - каково? И это всего лишь на первой ступени, заметь! - поднял он палец. - А в перспективе и одиночка со множеством дополнительных льгот...
   Увлекшись собственными посулами, он не заметил, как нахмурился Шрамко при слове "одиночка". Кажется, предложенное не показалось ему такой уж большой привилегией. Хотя, конечно, одиночка одиночке рознь.
   - Ну, а самое, пожалуй, главное... - Теперь Чистюлин выдержал долгую многозначительную паузу. - Раз в неделю тебе будет дозволено проводить время с женщиной. Целый день! Точнее, не день даже, а сутки, - поправился начальник. - Причем, заметь, не с какими-то там... А с очень и очень привлекательными дамами, уж поверь мне на слово. И по своему выбору. Какую захочешь. Возраст, рост, фигура, цвет глаз, волос, прочее... Ты их сможешь выбирать из множества претенденток, подобно какому-нибудь султану.
   - Да-а, перспективка, - вздохнул Шрамко. - Либо в ящик, либо видик с бесплатным куревом и харевом в придачу...
   Чистюлин молчал, возможно, ожидая его немедленного решения, но отвечать он пока не собирался. Подобного рода решения с ходу не принимаются. И вообще, для начала неплохо бы выведать как можно больше различных подробностей, которые могли бы пригодиться ему в дальнейшем. Тогда, в один прекрасный день, может быть и удастся отсюда слинять, начхав на все его дурацкие ступени и сытную пайку с душем... Пока же кроме своей камеры, коридора да куска серой бетонной стены, виднеющейся из окна, он ничего толком и не видал.
   - Кстати, подкину тебе еще один аргумент в пользу правильного выбора, этакую информацию к размышлению, - настолько елейным голосом произнес начальник режимного предприятия, что Шрамко сразу понял - его ожидает очередное неприятное известие. - Как раз сейчас администрацией нашего предприятия рассматривается вопрос о некоторых изменениях в режиме для контингента. Для рабочих, то есть.
   - Что за изменения? В какую сторону?
   - В хорошую, естественно, - удивился Чистюлин. - Ну, для работяг. Для нас это лишние хлопоты, разумеется.
   - И в чем эти изменения заключаются? - не вытерпел Шрамко, когда молчание затянулось.
   - А изменения такие. Отныне все, находящиеся на низшей квалификационной ступени, будут получать каждый день этак с пяток тех, которые "посредством кнута". Просто так, для профилактики, вне зависимости от того, нарушили они что-либо или нет. Гуманно? Несомненно! Ведь все для вашего же блага. Это если работать на перспективу, а не преследовать сиюминутные цели. Если ставить целью настоящее перевоспитание, а не... Впрочем, проект еще не утвержден. Возможно, их будет не пять, а все десять. И все "посредством"... - Шрамко слегка передернуло. - Так что решай. Но я на твоем месте вообще не думал бы. Разве не приятней во всех отношениях кувыркаться в свое удовольствие с бабой, нежели...
   - Кстати, сколько их у вас вообще?
   - Кого, баб? - не понял Чистюлин, и только тогда Шрамко осознал, что просто повторил вслух одну из своих мыслей. Этот момент его очень интересовал, являясь, быть может, одним из самых важных.
   - Ступеней, - сказал он. - Баб, впрочем, тоже.
   - Ну, ступеней не так уж и много, - уклончиво ответил начальник и Шрамко убедился, что здесь что-то нечисто. Может, уже на третьей ему предложат такое... К примеру, махаться с диким медведем на кулаках. А что, с них станется. Небось, дальше второй-третьей никто и не доходил.
   - А тот, кто их пройдет... Он что, свободен?
   - Свободен! - так твердо подтвердил Чистюлин, что Шрамко окончательно убедился - врет. Кого он отсюда отпустит? И зачем? Чтобы его в момент сдали каким-нибудь до сих пор не купленным органам, если таковые еще остались? Да и, опять же, с усложнением задачи на каждом последующем этапе, шансы остаться в живых сводились к нулю.
   - Хорошо... Ну а насчет баб? - вздохнул он.
   - Ну, уж их тебе точно хватит! - засмеялся Чистюлин, кажется, поняв, что интересует этого рецидивиста больше всего. - Как только преодолеешь первую ступень, тебя приведут в женскую камеру, где томятся штук тридцать разномастных тел - пожалуйста, осматривай, хоть в рот, как при покупке лошадей, заглядывай... Как, идет?
   - Идет, - согласился Шрамко, получив подтверждение, что здесь имеются и камеры для женщин. Правильно, не из городских ведь жительниц позволят ему выбрать девицу для постельных утех. - Но мне все-таки необходимо еще немного подумать. Время у меня есть?
   Чистюлин расхохотался так, что его жирная туша заходила ходуном, передавая мощную вибрацию массивному столу, в который он упирался животом.
   - Да сколько влезет! - отсмеявшись, махнул он рукой. - В этом у нас никаких ограничений. Некоторые как начали думать, так и не могут остановиться, уже пару лет все думают, думают... А с другой стороны, что там пара лет, если впереди у них, возможно, времени вдесятеро больше. Так что думай себе на здоровье, срок у тебя сам знаешь какой. Но и о заднице своей тоже не забывай. Как я понимаю, ваш брат относится к этой важной части тела очень трепетно, а ведь его можно потревожить и не только "посредством кнута".
   Кажется, это был весьма прозрачный намек...
   - А... кто здесь торчит уже пару лет? - спросил он, чувствуя пробежавший по коже морозец. И от посулов сменить кнут на что-то другое, далеко не являющееся пряником, и от возможности провести здесь немереное количество времени... А ведь кто-то получает здесь свои батоги уже два года! Обалдеть! - Это не такой ли... - Он описал шестерика из своей камеры.
   - А-а, это тот, с которым у тебя случился небольшой конфликт? - показал свою осведомленность Чистюлин. - Как же, как же, докладывали... Он схлопотал от тебя по морде, а ты огреб свою законную десятку "посредством кнута", правильно? Нет, этот у нас лишь где-то полтора... Слушай! - внезапно оживился он, словно придумав что-то необычайно интересное, - а давай сделаем так. Когда ты окончательно надумаешь, можешь объявить о своем решении через разбитую морду этого, своего, которого почему-то так невзлюбил. Идет? Я разрешаю. И никакого тебе за это наказания.
   - Идет, - согласился Шрамко. - А помимо него еще двоим набить можно?
   - О! Даже так? - Чистюлин смотрел на него со все возрастающим интересом. - Что ж, я думаю, можно... Все равно материалец дрянь, такому разве что только морду и чистить.
   - Скажите... - Шрамко замялся. - Мне кажется, не могут все отказавшиеся от повышения квалификации сидеть здесь по куче лет...
   - О, чувствуется опыт, - одобрительно сказал Чистюлин. - Наметанный, так сказать, глаз. Не могут, точно. Производственные мощности не позволяют.
   - А куда они... Ну, куда они деваются? - наконец решился Шрамко.
   Чистюлин некоторое время молчал, глядя куда-то в стол, то ли действительно решая, говорить ли, то ли продолжая разыгрывать комедию.
   - В мире не хватает донорских органов, - наконец спокойным тоном сказал он, подняв, наконец, глаза. - И с каждым годом дефицит только увеличивается. Такая вот печальная тенденция... А в некоторых странах их переизбыток. Буквально девать некуда.
   По спине Шрамко опять пробежал неприятный холодок. Он вспомнил, как брали у него анализы крови, водили в рентгеновский кабинет, в общем, устроили полный медосмотр. Ну, теперь ясно...
   - Да и опыты медицине ставить на ком-то надо? - сказал, словно совещаясь с ним, Чистюлин. - Ну не на собаках же, верно?
   На сей раз Шрамко почувствовал неприятное тянущее ощущение где-то в районе солнечного сплетения. Видимо, для разнообразия. Очевидно, пускать по коже мурашки его организму уже надоело.
   - А как же тогда насчет тех, кто сидит здесь по несколько лет? Или вы меня обманули?
   - Да нет, зачем же, - спокойно возразил начальник. - Они чрезвычайно полезны. Свой хлеб они отрабатывают на все сто.
   - А, наседки! - догадался Шрамко, почувствовав к шестерику теперь уже настоящую ненависть. - Ну, сука... Слушайте, но почему нельзя просто заставить? - задал он давно назревший вопрос. - Зачем вам меня уговаривать? Дали бы чего-нибудь возбуждающего, и вперед!
   - Наш богатый опыт подсказал нам, что это путь порочный, - пояснил Чистюлин. - Приказным путем в такого рода делах толкового результата не добьешься. Чем человека не напичкай, на арене он бойцом не будет. Нет соответственного психологического настроя, пришедшего после долгих раздумий, закончившихся принятием положительного решения... Если же дать такому совсем лошадиную дозу, это тоже не будет хорошо. Будет видно, что это озверевшее существо по самые гланды напичкано химией... Хотя перед самым началом действа мы в обязательном порядке предлагаем всем соответствующие стимуляторы. Но исключительно в добровольном порядке и разумной дозировке. Вот так... Как видишь, все очень гуманно... Ну, если вопросов больше не имеется, можешь быть пока свободным...
   С чего это он ко мне такой добренький, - размышлял Шрамко, опять шествуя с заложенными за спину руками впереди серого мордоворота. Даже выдал информацию насчет своих наседок. А хотя, что он может им сделать? Видимо, возникла во мне какая-то нужда... Ну правильно, набрал слизняков типа того козла, а теперь не знает, куда их всех девать. Нельзя же всех пустить на запчасти, кто-то же должен и резать друг другу глотки под восторженные крики и улюлюканье толпы...
   Теперь ему некоторые вещи стали понятными. К примеру, зачем его так внимательно разглядывал тот мент из их мафии, что остановил машину. Конечно, узрел его бандитскую рожу, доложил кому надо по рации, получил добро, и... Обрадовался, что появился хороший гладиатор для их римских развлечений. Что, подписаться, что ли...
   Два дня Шрамко непрерывно ходил по своей камере, погруженный в мрачные раздумья, а остальные постояльцы следили за ним с неподдельным интересом - каждый из них уже прошел в свое время кабинет начальника режимного предприятия, успел отказаться от предложенного и теперь про себя прикидывал - хватит ли у этого духу? Кто-то даже заключал пари, ставя на кон паек или что-нибудь еще - денег, увы, не было ни у кого, хотя каждый из здесь находившихся имел когда-то как минимум машину. Ведь в этот чертов город, лишивший их свободы и ограбивший до нитки, еще надо было как-то умудриться попасть...
   На третий день Владимир Геннадьевич, не брезговавший, впрочем, откликаться и на "Шаму", затеял в камере мордобой, который тут же перерос в тотальный. Кто-то в итоге лишился нескольких зубов, кто-то клока волос, кто-то чего-то еще...
   - Этого суку увели на экзекуцию! - через некоторое время со злорадством в голосе уверял всех шестерик, прикладывая к лицу мокрое полотенце. Все его тело покрывали многочисленные гематомы, но больше всего болели десны, лишившиеся пары зубов, и надорванное примерно на треть ухо. - Вот увидите, его теперь забьют до смерти! Сто... нет, двести ударов ему обеспечены! И все посредством кнута!
   Пострадавшим поболее других искренне хотелось в это верить...
  
  
   Глава 6
  
   - Покатаемся по городу? - предложил Сергей. - Раз уж я решил здесь остановиться, надо же мне знать, как тут у вас вообще. Ну, где что.
   - И надолго остановился мой богатый постоялец? - Ларисе, кажется, не очень понравилось употребленное Сергеем определение, и ее голос прозвучал излишне напряженно. - Ты уж предупреди, пожалуйста, заранее, чтобы я знала, когда придет пора собирать своего странствующего бомжа в дорогу.
   - Да ладно тебе к словам цепляться! - Сергей засмеялся, прижал молодую женщину к себе. - Ну, просто неудачно выразился! Хорошо, не остановиться я здесь собрался, а жить... Правда, - он прищурился, - лишь в одном случае. Если приютившая меня хозяйка будет и впредь оставаться такой же гостеприимной и покладистой, и если городок окажется действительно хорош. Что-то уж больно он мал... - Мужчина почесал голову. - Не привык я как-то к таким масштабам, чтобы весь город на такси за десять минут пересечь можно было. Да и самих такси, наверное, на весь город всего какая пара машин.
   - Хозяйка будет очень-очень покладистой. Честно-честно, - пообещала ему сразу заметно успокоившаяся Лариса. - Ну, а что касается нашего городка... Что я могу поделать? Ладно, давай действительно, пообедаем и куда-нибудь съездим. А то, кажется, мы с тобой никогда не выберемся из постели.
   Она поднялась первой и впервые не набросила халатик сразу - возможно, таким нехитрым женским способом желала закрепить желание мужчины остаться здесь навсегда. Но когда тот, пройдя за Ларисой, словно привязанный, по комнате, сунулся уже в ванную, женщина решительно повернулась и уперлась ладонями в его грудь:
   - А вот это уже слишком! Так мы с тобой не договаривались! - Перед его носом захлопнулась дверь и Сергей опять почесал затылок. Он приблизил ухо к двери и прислушался. Сквозь шум льющейся из душа воды некоторое время слышались приглушенные женские смешки...
   - Значит, говоришь, хочешь посмотреть город, в котором живет такая замечательная девушка, как Лариса... - задумчиво пробормотала молодая женщина. Некоторое время она размышляла, затем, осененная какой-то мыслью, повернула ключ в замке зажигания. - Я знаю, что тебе показать, - уверенно заявила она, столь же уверенно выруливая на какую-то тихую улочку. - Уж что-что, но это ты должен видеть. Непременно и в первую очередь. Будешь поражен, я гарантирую.
   - Поражен? - заинтересовался Сергей. - У вас тут что, свои пирамиды имеются? Или местный Стоунхендж?
   - Лучше, - гордо заявила Лариса. - Ага, вот и приехали. Вылезай, смотри, наслаждайся. Объект номер один.
   - А чего тут смотреть? - с недоумением спросил Сергей, не торопясь выходить из машины. - Это похоже на обычную...
   - Ну да, на обычную парикмахерскую, - снисходительно подтвердила Лариса. - Потому что это и есть парикмахерская. Ты очень догадлив, Сережа. И даже вывески наловчился читать довольно бегло. Вот иди и посмотри на нее вблизи.
   - На парикмахерскую?
   - На парикмахерскую.
   - Ты что, издеваешься? - Не в силах злиться на Ларису, Сергей рассмеялся. - Я что, парикмахерской не видел?
   - Такой не видел, - с таинственным видом подтвердила девушка и повысила голос: - Сережка, хватит пререкаться! Хотел экскурсию - получай. Вылезай и смотри. Внутрь можешь не заходить. Полюбуйся витриной, этого достаточно, - заговорщически проинструктировала она напоследок. - Вперед. Удачи!
   Сергей вздохнул, подчиняясь. Он открыл дверцу и принялся выбираться из машины.
   - А ты не пойдешь? - обогнув "Жука", спросил он Ларису через открытое окно.
   Та отмахнулась.
   - Тысячу раз в ней была. Иди.
   Недоумевающий Сергей увидел стенд с фотографиями, подвешенный за прозрачным стеклом, окинул глазами небольшой холл, видный отсюда кусочек помещения с креслами для клиентов... Парикмахерская как парикмахерская. Что еще за ерунду придумала Лариса? Разыгрывает? Его взгляд вернулся к стенду.
   - Ни хрена себе! - Он присвистнул от удивления. Под стеклом было примерно с два десятка фотографий, и на всех красовалась Лариса! Разные прически, макияж, где-то она улыбалась, где-то смотрела строго или даже высокомерно, но везде выглядела чрезвычайно эффектно, затмевая красотой любую манекенщицу или фотомодель. Ну, естественно, ведь это Лариса...
   - Ну как, ознакомился? - Женщина с деланным равнодушием смотрела куда-то в сторону, ее выдавал лишь голос. Конечно, как ей не испытывать восторг, наверняка она видела, как у него только что отваливалась челюсть. - Вот так. Будешь знать, какая у тебя Лариска.
   - Что это значит? Я не понял, ты что, настоящая модель?
   - Ну, что-то вроде того. Местного значения, - скромно подтвердила донельзя довольная произведенным эффектом девушка. - Стригусь здесь бесплатно.
   - А! - догадался Сергей. - А взамен тебя фотографируют?
   - Ну да. Если мне вдруг хочется соорудить на голове что-нибудь новенькое, сделать какую-нибудь, пусть самую фантастическую и дорогую стрижку, мне достаточно прийти и сказать, чего я хочу. А потом с этой же прической меня и снимают. Все равно, лучшей модели для рекламных фотографий не найдешь, - скромно сообщила Лариса. - Мне любая стрижка идет. Как и любые наряды, - так же скромно добавила она. - Ну, и обувь, и головные уборы, в общем, все-все-все. Я бы, наверное, даже в фуфайке выглядела королевой... И есть я могу все, что хочу, потому что совершенно не толстею. И загар ко мне пристает очень быстро, мне достаточно пару раз поваляться на пляже, и я уже вся шоколадная. И готовлю очень вкусно, в этом ты уже убедился. А еще я...
   - Хватит и этого! - засмеялся Сергей. - А то я бояться тебя начну. Вдруг я такой не достоин.
   - Достоин, - очень серьезно заверила его Лариса. - Очень достоин, Сережка...
   - Н-да... - задумчиво пробормотал он, находясь под впечатлением увиденного. И спросил: - А дома у тебя эти фотографии есть?
   - А зачем тебе?
   - Ну... наверняка же захочется еще посмотреть. Не бегать же мне сюда каждый раз.
   - И не бегай. Смотри на меня и все, - милостиво разрешила ему молодая женщина и рассмеялась, донельзя довольная услышанным. - Да у меня фотографии себя, любимой, давно складывать некуда. Никаких альбомов не хватает, я их уже в обычные коробки из-под конфет складываю. Прямо так, навалом. Люблю фотографироваться, понимаешь?
   - Еще бы. - Сергей кивнул. - С твоей-то внешностью.
   - Ну, поехали дальше, - предложила Лариса. - Хотя самое главное ты уже видел, конечно...
   - А это что? - ткнул пальцем Сергей, чувствуя себя туристом, которого возит самый очаровательный на свете экскурсовод. Причем пикантность ситуации заключалась в том, что он имел доступ не только к познаниям, но и телу этого на редкость соблазнительного экскурсовода. Доступ свободный и постоянный, с добровольного согласия счастливой владелицы этих знаний и тела.
   - Где? - Лариса повернула голову. - А-а-а, это... Какие-то цеха, похоже. Даже не знаю, что там конкретно изготавливали. Но, естественно, что-то жутко секретное. Сейчас цеха стоят, в них давно никто не работает. В общем, бывшее производство чего-то... - Посмотрев в другом указанном ей направлении, она опять задумалась. - Это?.. Какое-то режимное предприятие, кажется... Вот те раз! Сережка, да я ведь и сама ничего толком не знаю. Как же так, а? - растерянно произнесла она.
   - Больше похоже на какую-то тюрьму, - проворчал он, покосившись на высокие бетонные стены, поверх которых была натянута колючая проволока. - А что рядом?
   - Где, там? Бывший городской спортивный комплекс. А что там сейчас, я опять же не знаю... Что же получается? - удивилась она. - Выходит, экскурсовод из меня получился никакой. Оказывается, я знаю не больше твоего.
   - А что там за машины собрались? - Сергей с интересом разглядывал заполонившие стоянку возле входа многочисленные иномарки и парадно одетых людей. Они вылезали из машин и направлялись к высокому двухэтажному зданию. - Что там у вас намечается?
   - Не знаю, - была вынуждена в очередной раз признаться женщина. - Как-то раз мы с сослуживицей попробовали было туда сунуться, да больше не захотели. Специально, дуры, нарядились, соорудили прически, накрасились, а охранники нас погнали, словно последних бомжих. Два здоровенных мордоворота в момент завернули нас обратно, да еще так посмотрели, словно мы собирались проникнуть по меньшей мере на секретный ядерный объект. Хорошо хоть, по шеям не надавали. Здесь каждые выходные такое столпотворение.
   - Ясно. Новые русские. Развратничают, устраивают оргии, римские сатурналии, - предположил Сергей. - Только вот, позволь мне в некоторых твоих словах усомниться. Уж не знаю, как выглядит твоя подруга, но сильно сомневаюсь, что тебя прямо так вот прогнали. В жизни не поверю. Да и смотрели на тебя наверняка совсем по другой причине и совсем другими взглядами, не сочиняй. Что они, не мужики, что ли?
   - Вообще-то да, - засмеявшись, призналась Лариса. - Насчет этого будь спокоен. Смотрели так, что колготки плавились. И не только смотрели, а еще пробовали назначить свидание. Оба сразу. Вот только насчет впустить - ни-ни. Вот так.
   - Ходила? - с интересом спросил Сергей.
   - Нет, конечно, - как-то чересчур быстро ответила девушка и он посмотрел на нее с сомнением. И вдобавок еще слегка покраснела - ну и дела. - Что я, похожа на такую, которая ходит к двум сразу?
   - Ну-ну, - неопределенно проворчал Сергей. - Ладно, теперь сверни-ка во-о-он туда, вроде красивая улочка... Ага, а это что?
   - Это суд, - теперь уже твердо ответила Лариса, радуясь, что хоть что-то может ответить совершенно определенно. Впрочем, это было не так уж и трудно, так как на дверях рядом с опять же высоким забором, огораживающим двухэтажное здание, висела табличка: "Народный суд Города 386".
   - А на хрена они так огородились, - с недоумением спросил Сергей. - У вас тут что, настоящая секретомания? Ну, хотя учитывая местную специфику... Но все равно, при чем здесь суд. Уж здесь-то какие могут быть тайны?
   - Не так давно огородили. Пару лет назад всего... - Лариса пожала плечами и задумалась. - Что ж мне тебе еще показать? У нас ничего такого особенного и нет. Остальное я тебе уже показывала. Кинотеатр ты видел, рестораны тоже... - Она опять выглядела растерянной. - Ну, два моста через нашу речушку есть еще, которая город надвое делит. Центральная улица с магазинами, парки... А, фонтан еще в центре, перед бывшим партийным зданием!
   - Да-а, ничего не скажешь, здорово, - наигранно бодро произнес Сергей и взглянул на часы. - На осмотр местных достопримечательностей, на все про все ушло чуть менее двух часов.
   - Уж какие есть, - кажется, обиделась женщина, - не самой же мне их строить, достопримечательности эти... - И вдруг радостно встрепенулась: - Знаю! Поехали, я тебе еще не показывала, где работаю!..
   - Вот... Вычислительный центр, - с гордостью произнесла девушка, притормозив у трехэтажного здания. Сергей, вообще-то, опять же мог прочитать об этом на табличке без помощи Ларисы. - На третьем этаже я и работаю. - Она показала рукой: - Во-о-он там, видишь то окно? Второе слева. Это мой кабинет. Ну, не мой личный, там еще кроме меня пять человек работают. Теперь будешь знать, под каким окном петь мне серенады... - Она посмотрела на Сергея и прыснула. - Хотя нет, не надо. А то наши не поймут.
   - А что ты в этом центре делаешь? - Сергей посмотрел на нее заинтересованно. Он неожиданно осознал, что с головой окунувшись в наслаждения беспрерывных постельных утех, даже не удосужился узнать, чем его новая девушка занимается. Впрочем, насчет любовных утех он, естественно, не жалел, а спросить никогда не поздно. Вот хотя бы сейчас. - Подожди! - неожиданно остановил он уже собравшуюся ответить Ларису. - Давай-ка я сам угадаю... - Он окинул ее сверху донизу оценивающе-придирчивым взглядом, словно увидел впервые, задержал его на загорелых ногах в белых босоножках, и уверенно заключил: - Секретарша. Угадал?
   - Надо же! В самую точку, Сережка! Секретарша, принятая стареньким начальником на работу из-за ее исключительной внешности, и еще из-за того, что она любит носить коротенькие откровенные юбочки. А он ее втихаря поглаживает по попке, когда она приносит ему в кабинет кофе. На большее пока не решается, потому что у него очень злая, ревнивая жена, периодически неожиданно врывающаяся в кабинет и закатывающая скандалы, послушать которые сбегаются изо всех отделов... Но старенький начальник не теряет надежды в один прекрасный день все же перехитрить жену и затащить свою хорошенькую секретаршу в постель... - увлеченно фантазировала, развивая мысль Сергея Лариса, а тот кивал головой, подтверждая. - Все правильно, ты очень проницателен, - похвалила она его. И добавила: - В общем, угадал. Программистка я.
   - Ты? - недоверчиво выпучил он глаза. - Программистка? Настоящая? А разве программистки такими бывают?
   - Если не веришь, можешь меня потрогать, - великодушно разрешила женщина, довольная произведенным эффектом. - А какими в твоем представлении бывают настоящие программистки?
   - Ну... - Не в силах выразить свою мысль, Сергей неопределенно поводил руками, вычерчивая какие-то сложные фигуры.
   - Старая дева... в сильных очках с кучей диоптрий... - уверенно считывала по его рукам Лариса, - донельзя некрасивая... сварливая... неряшливая... абсолютно не умеет готовить, только без конца читает всяческие заумные книжки... - Сергей, охотно втянувшийся в игру, удовлетворенно кивал головой. - Ходит в тряпках, давно вышедших из моды... ярая мужененавистница... лучше застрелится, чем пустит мужчину к себе в постель... А уж если ей предложат встать в коленно-локтевую позицию, она немедленно подаст на такого наглеца в суд... Ага, еще она никогда не занимается оральным сексом. Это уж совершенно точно, - наконец закончила она. - Более того, при одной только мысли о возможности подобных штучек ее может вывернуть наизнанку или хватить кондрашка.
   - А вот такого я не говорил! - вдруг запротестовал Сергей. - Это ты уже сама придумала! Иная программистка, она, знаешь ли... Она может такой оказаться... Слушай, давай-ка теперь во-о-он туда подрули.
   - Но там же вообще ничего нет, там дальше лес, - растерянно возразила Лариса.
   - Вот именно поэтому, - пояснил Сергей.
   - Слушаюсь, мой повелитель, - склонив голову, согласилась женщина, выжимая педаль сцепления. Она понятливо улыбнулась...
   - Ну вот, а ты говорила... - Пока Лариса извивалась в тесном пространстве салона, только с помощью поистине гимнастических трюков умудряясь натягивать на себя одежду, Сергей курил, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. - А зачем ты ногой нажала на клаксон? Это что, новый способ дать всем понять, что у тебя наступил момент наивысшего взлета?
   - Неужели я и вправду это сделала? Надо же... - Лариса испуганно завертела головой по сторонам, но никого не заметив, успокоилась - место они выбрали глухое, среди густых высоких кустов. - Неужели нажала? - повторила она. - А я даже и не заметила. Я в такие моменты просто не могу себя контролировать, - смущенно призналась она. - Чтобы ты знал на будущее. Мало ли что.
   Сергей посмотрел на нее с любопытством.
   - Так вот какими бывают настоящие программистки, - сделал он наконец неожиданный для Ларисы вывод. В его голосе молодая женщина уловила уважительные нотки.
   - Какими?
   - Классными! Вообще-то я думал, что те книжки после твоего бывшего мужа остались... Слушай, а скажи-ка мне чего-нибудь эдакое, ну... по своей работе. - Чтоб звучало заумно и красиво.
   Лариса на мгновение задумалась.
   - Ну, Турбо-Паскаль, к примеру... Подходит? Красиво? А зачем тебе? А-а-а, так ты мне не веришь! - догадалась женщина.
   Сергей посмотрел на нее каким-то странным взглядом:
   - Теперь верю.
   - После Турбо-Паскаля? - не поняла Лариса.
   - После произошедшего в машине, - поправил он ее, опять заставив покраснеть. - Ладно, поехали домой, или в какое-нибудь кафе. Что-то я успел опять проголодаться.
   Конечно, нового о городе своего нынешнего пребывания Сергею удалось узнать мало, зато обворожительная женщина-гид компенсировала недостаток своих знаний личным обаянием и старанием, завершив окончание экскурсии победным гудком в клаксон.
   Так что экскурсия ему, в общем, понравилась. Ларисе, кажется, тоже...
  
  
   Глава 7
  
   Заслышав шум открывающейся двери, расхаживающий по камере Шрамко нервно вздрогнул... Прошло уже несколько дней, с тех пор как его перевели в одиночку, а он пока так ничего и не знает о предстоящей схватке. С кем драться, когда и каким образом все произойдет?
   Наверное, ему ничего и не скажут, все окажется сюрпризом, прояснится в самый последний момент, - решил он через пару дней после перевода сюда. Да, тут ему было не в пример вольготнее, чем среди тридцати не знающих чем заняться, праздных, уже ни на что не надеющихся бездельников. Здесь тоже были душ и сортир, но уже для него одного. Хорошая пайка, на кровати можно было валяться хоть сутками напролет, без боязни огрести свою законную порцию "посредством неприятного предмета". Так же можно было задавать любые вопросы приносившей жратву охране; вот разве что на эти вопросы ему один хрен никто отвечать не собирался.
   В довольно просторной камере имелись гири по 16, 24 и 32 килограмма, был эспандер, даже скакалка - то есть, была возможность хотя бы минимально подготовиться к предстоящему, что он потихоньку и делал, проклиная себя за то, что до сих пор не удосужился приучить себя хотя бы к элементарной утренней зарядке. Да и зачем ему это было нужно. Зато сейчас... Обнаружив, что 32-килограммовая гиря ему вообще оказалась не по силам, хотя когда-то удавалось толкать ее по 12-15 раз, Шрамко совсем приуныл. А если против него выставят здоровенного амбала, выжимающего лежа 150? А он лишь с какой десяток раз смог выжать 24 - вот и весь его теперешний рекорд. Конечно, если бы он знал заранее, что когда-нибудь придется... Но откуда, черт подери, он мог об этом знать?
   Что в то самое время, когда до начала нового тысячелетия оставалось всего ничего, ему придется принять участие в самых настоящих гладиаторских боях. И все это потому, что он имел неосторожность проехать через сраный 386-ой город, опрометчиво попытавшись сократить себе путь... Эта цифра теперь запомнится ему навсегда, если, конечно, он вообще останется жив. О каком-то там Семке, да о различных аферах, имеющих своей целью способствовать его личному обогащению, он и думать давно позабыл...
   - На выход! - Широкоплечего амбала с на редкость тупой рожей он еще ни разу не видел, но и этот, подобно остальным, перекатывал во рту жевательную резинку. И тоже мятную, - определил он, проходя мимо. Может, у них так положено? Может, эта уважаемая морда, этот козлячий Борис Евгеньевич просто отдал такое распоряжение, учуяв от кого-то из своих подчиненных чересчур смрадное дыхание? А что, запросто, ведь здесь может происходить все что угодно, ведь это "режимное предприятие" города 386...
   - Готовься, дружок, - торжественно объявил ему Чистюлин, опять беспрерывно поглощающий минералку. - Сегодня вечером выступаешь. Уж постарайся, не подведи меня, покажи все, на что способен.
   - А... что я должен буду делать? - Шрамко почувствовал, как у него мгновенно пересохло в глотке.
   - На, выпей для начала, успокойся... - Очевидно, Чистюлин понял его состояние, потому что протянул стакан холодной воды. - Ничего страшного, - заверил он, с интересом наблюдая, как его подопечный жадно глотает из стакана, при этом больше проливая на рубашку. - Да не волнуйся ты так сильно, говорю же, пустяки. Потягаешься с одним на ножичках, только и всего.
   Шрамко едва не захлебнулся шипучкой.
   - А, вот так вот? Пустяки? - откашлявшись, спросил он, вложив в вопрос как можно больше сарказма. - Только для кого пустяки? Для того, кто жирует в мягком кресле под жирной же задницей, да хлещет минералку, или для того, кто...
   - А-а-а, брось! - лениво отмахнулся Чистюлин, великодушно пропустив мимо ушей более чем прозрачный намек на габариты своей задницы. - Сам должен прекрасно понимать, что на всех мягких кресел не хватит. Кто-то в этой жизни должен и дерьмецо ладонями разгребать. Ну, а кому что выпало, ты уже знаешь... Ладно, достаточно! - Он хлопнул по столу. - О деле давай. Спрашивай, если что интересует. Тебя, правда, еще отдельно проинструктируют, сообщат правила, хотя чего там... Они просты до крайности: ты или тебя. Теряешь ножичек, другого уже не получаешь. Подберешь потерянный соперником - пользуйся на здоровье двумя. Получил его в бочину - ложись и помирай. - Он громко засмеялся своей шутке, не обращая внимания, что Шрамко смотрит на него с нескрываемой злостью. - Еще получишь таблетки. Ну, чтобы не слишком мандражировать. Потому что, если вздумаешь уклоняться от поединка, тебя как паршивого козла будут тыкать сзади остреньким. В задницу, понял? Так что не отлынивай, это не в твоих интересах... Ну, если завалишь его сразу, значит так тому и быть. Если ранишь и он еще будет какое-то время жив - не добивать, ждать высочайшего позволения. Фильмы видал, книги читал? Большой палец кверху, книзу... Ну, если завалит тебя он, думаю, никаких объяснений тебе уже не понадобится. Там тебе растолкуют, что делать дальше, апостол Петр сделает это гораздо лучше меня... Вопросы?
   - А кто второй? - спросил Шрамко, испытывая огромнейшее желание перерезать глотку в первую очередь этому потешающемуся над ним борову, а не какому-то там бедолаге вроде него самого.
   - Это не вопрос - дерьмо, - отмахнулся тот. - Такой же остолоп, вроде тебя. Там и увидишь. Что еще?
   - Что конкретно за таблетки?
   Этот вопрос был гораздо важнее первого, от воздействия этих таблеток могла в итоге зависеть его жизнь. Так как ничего бесплатного в этой жизни не бывает, к неизвестным препаратам следовало бы относиться с опаской. Если они увеличивают ярость, придают смелости, значит, можно лишиться осторожности, попереть, подобно глупому быку на рожон. Но стоит ли? Не лучше ли сохранить ясную голову? Уж лучше бы тогда глотнуть какой повышающей силы хрени, подобной той, что хлещут культуристы перед тренировками, но только не психотропное.
   - Ну, увеличивают боевой запал, - подтвердил его сомнения начальник. - Тебе же самому будет лучше. Не будешь дрожать подобно ягненку на заклание и сохранишь в целости зад.
   - Но отказаться от таблеток я все-таки могу? - уточнил Шрамко.
   - Можешь, почему нет. - Боров пожал плечами. - Но тебе же будет лучше, если заглотнешь. Насчет пики в зад я тебя предупредил. Начнешь трусить, уклоняться - потом не обижайся. Больше вопросов нет?
   - Чего еще спрашивать, - хмуро отозвался Шрамко. - Все ясно так, что дальше некуда.
   - Да, чуть было не забыл! - радостно объявил боров. - Выиграешь бой - пойдешь с аукциона.
   - Какого еще аукциона? - оторопел Шрамко, так и знавший, что встреча с веселым толстяком не обойдется без какого-нибудь подвоха. - Мы так не договаривались!
   - Так мы и насчет всего остального не договаривались, - резонно возразили ему. - А вот угораздило тебя к нам попасть, так теперь не обессудь. Тебя ведь никто не заставлял выстебываться в нашем городе на своих "Жигулях".
   - Ладно, что за аукцион?
   - Да ничего особенного, просто пустим тебя с молотка, сдадим во временное пользование жаждущей твоего исколотого картинками тела дамочке, которой приглянется твоя мужественная морда лица, только и всего, - успокоил его Чистюлин. - Ну, попользуется тобой немного, подумаешь, делов.
   - Это уже слишком! - взвился Шрамко, хотя прекрасно понимал, что все его попытки протеста бесполезны - как боров со своими надумал, так оно и будет. - Вы мне обещали совсем другое, с точностью до наоборот! Что я буду выбирать кого захочу, а не меня!
   - Будет такое. Не отказываюсь, - подтвердил свое недавнее обещание Чистюлин. - Но для начала попользуются разок тобой. Небось, не развалишься. На твоей продаже мы подзаработаем немножко денег, чтобы окупить свои расходы. На тебя же, между прочим, а как ты думал. Должен же ты отрабатывать свое содержание? Паек, горячую воду, весь этот созданный для тебя комфорт...
   Как будто его тридцать штук баксов и "шестерка" ничего не стоили! Ну и ну! И опять прекрасно понимая, что изменить что-либо он совершенно бессилен, Шрамко все же не удержался, зло проворчал:
   - И все равно, это подляна. Ну, насчет аукциона... А если меня выберет какая-нибудь старая карга! - Это лишь сейчас пришло ему в голову. - У которой между ног все мхом заросло?
   - Значит, такая у тебя судьба, - опять спокойно пояснил ему Чистюлин. - Значит придется ковырять тот самый мох...
   - И кстати, - весьма справедливо напомнил он напоследок бесправному гладиатору, которого уже уводил мордоворот в сером, - совершенно напрасно ты так сильно переживаешь насчет этого аукциона. До него ведь еще дожить надо. А там, глядишь, и самая старая карга покажется настоящей королевой. Ее мох ведь может поковырять и кто-нибудь другой. К примеру, твой будущий соперник.
   Тормознувший в дверях Шрамко внимательно выслушал сказанное и кивнул, не поворачивая головы. Боров, хоть и подстроил ему с этим аукционом неслыханное говно, сейчас высказал вполне справедливую мысль. Дожить бы.
   - Прямо, - слегка причавкнув резинкой, с ленцой процедил охранник...
  
  
   Глава 8
  
   Раздался долгий, требовательный звонок в дверь, и Сергей отправился открывать, подумав, что у Ларисы, наверное, заняты руки, она не может открыть сама.
   На лестничной клетке стоял плотный парень лет двадцати, с накачанными бицепсами, бычьей шеей и усеянным прыщами лицом. Где-то с Сергея ростом, чуточку пониже, он таращился на него с немалым недоумением. Вообще-то, парень был похож на бандита. Да таковым, наверное, и являлся, что-то подсказывало это Сергею. Ну, разве что, может, бандита начинающего. Крепкие рельефные мышцы, явно привыкшие к интенсивным спортивным тренировкам, грудь колесом, наглый оценивающий взгляд. С таким, пожалуй, пришлось бы изрядно повозиться, знай этот паренек толк в единоборствах.
   - Ты, наверное, хотел сначала поздороваться? - постарался помочь ему Сергей, когда пауза излишне затянулась.
   - Где Лариска? - проигнорировав его замечание, развязно спросил парень и он даже восхитился такой откровенной наглости этого интересного создания.
   - Ты, наверное, имеешь в виду Ларису... Сергеевну? - вспомнил он ее отчество. - Она вышла в магазин. Может, ей что-нибудь передать? К примеру, кто приходил и зачем?
   - То что надо, я привык сам ей передавать, - буркнул парень. И, не прощаясь, упруго поскакал по ступенькам вниз.
   Сергей с недоумением покачал головой и вернулся на диван. Какое-то время он еще добросовестно пытался смотреть на Якубовича, который, кажется, уже окончательно выжил из ума: напялил какой-то пожарный, что ли, костюм, со смаком жрал самогон, принуждая обалдевших игроков составить ему компанию, или он "немедленно отправит их по домам", шумно отрыгивал, хваля этот ядреный, "хорошо пошедший" продукт, "привезенный в качестве подарка" какой-то тоже наверняка сумасшедшей здоровенной теткой - "тетей Любой со Ставрополья", - истово, расправляя усы, лобызался с ней же, и, бешено пуча глаза, зачем-то орал на смазливую ногастую девицу, открывающую буквы.
   Сергей, все равно прослушавший буквенное задание телевизионного шоумена, вернулся мыслями к странному визитеру. Что еще за противный хлюст с короткой, под бандита, стрижкой? Хотя, скорее, бандит и есть. Да, наверняка. Скорее всего, из начинающих, но уже явно попробовавших, как хрустят чужие кости... И с какой стати она для него "Лариска"? Может, какой-нибудь ее родственник? Но, вроде бы, ни про каких проживающих в городе родственников Лариса не упоминала. И вообще, таких наглых родственничков с цепкими, хотя и слегка бегающими, глазами ему иметь не хотелось бы. Вообще-то, судя по характерному поведению, этот юноша скорее походил на ее любовника, но, по большому счету, что из него за любовник для такой красивой зрелой женщины, как Лариса? Возраст, отталкивающее выражение лица, наглый взгляд, все эти юношеские прыщики. Конечно, парень спортивный, но... Нет, бред какой-то.
   Он подошел к окну и сразу заметил приближающуюся к дому Ларису, руки которой и впрямь были заняты пластиковыми пакетами. Он хотел помахать ей рукой, но она смотрела не на него, а куда-то вниз, в сторону подъезда, постепенно замедляя шаг. В ее доселе легкой походке появилось напряжение... Оказывается, этот сопляк остался дожидаться ее там, в дверях, под козырьком подъезда. Он разболтанно вышел ей навстречу, приблизился вплотную, и... запросто приобнял ее за талию, притягивая к себе для поцелуя! Сергей, не веря своим глазам, смотрел, как неловко отталкивает его Лариса, как тот опять настойчиво хватает ее теперь за руку, что-то ей говорит, оживленно жестикулируя... Ну нет, это уже слишком.
   Ошарашенный увиденным, он вернулся на диван. Все его догадки, возникшие относительно этого "родственника", только что казавшиеся донельзя нелепыми, кажется, подтверждались. Нет, но чтобы его Лариска, и с таким... Как такое может быть?
   - Заждался? - Ее голос прозвучал как-то необычно и он понял, что женщина смущена. Возможно, гадает, видел ли он сценку с участием ее молодого кавалера, или нет.
   - Есть немного. Где так долго пропадала?
   - Ну, пока все выбрала... Фруктов вон накупила. - Она кивнула на пакет, оставленный в прихожей. - Ты же хотел бананов, уже забыл? А, вот еще! Колготки купила! Знаешь, как повезло! - Сергею показалось, что она больше обрадована не удачной покупкой, а возможностью оправдать свое продолжительное отсутствие и возникшей в связи с этим темой, на которую можно долго говорить. - Понимаешь, - с искусственным оживлением принялась рассказывать Лариса, - я ведь за этими колготками давно гонялась... Когда ездила к родителям и была возможность купить, совсем про них позабыла, а здесь ведь не огромный город, где куча универмагов и товар завозят каждый день. И вот они наконец появились в городе, а я как раз случайно...
   - Что за колготки? - безо всякого интереса спросил Сергей.
   - Против целлюлита, знаешь такие? Три пары сразу взяла! Вот здорово, я уже давно хотела...
   - Все равно слишком долго получается, - заметил Сергей, глядя ей в глаза.
   Лариса отвела взгляд.
   - Ну, вернулась же...
   - Никого по дороге не встречала? - с внешним безразличием спросил он, доставая из пакета бананы.
   - А что? - настороженно спросила женщина.
   - Да ничего, просто заходил тут к тебе один.
   - Значит, ты его все-таки видел? И... и...
   - И из окна тоже, - подтвердил Сергей, понимая, о чем она не решается спросить. - Все эти ваши нежные объятия. Что за хлюст?
   - Ну, понимаешь... - Не зная, что ответить, Лариса замолчала и присела рядом с ним на диван, принявшись с преувеличенным вниманием рассматривать оказавшийся как назло безукоризненным, маникюр. - Ну... был у меня один. В общем, мы... В общем, он... Его Вадимом зовут...
   - В общем, он тебя имел, - помог ей Сергей, с интересом наблюдая, как лицо Ларисы приобретает цвет свеклы, которую она недавно отварила для винегрета. Эта свекла стояла сейчас на кухне, в небольшой кастрюльке. - Ну имел, имел, чего там, - убежденно повторил он, интуитивно почувствовав, что Лариса собирается что-то возразить. - Знаешь, ни с того ни с сего молодой человек не станет тебя лапать, согласись. Да еще так уверенно, без тени сомнения, как свою собственность. Такое бывает, если парень уже с тобой спал и поэтому считает себя вправе так делать... Не так?
   Лариса продолжала молчать.
   - Сколько ему?
   - Девятнадцать, - произведя над собой усилие, выдавила Лариса.
   - Ага, где-то так я ему и дал. Ну, и когда у вас это было?
   - Зачем это тебе? - спросила она, не поворачивая к нему головы.
   - Просто хочется знать. Уж очень колоритная личность.
   - Три года назад было, когда он подрабатывал в нашем вычислительном центре. Летом, на каникулах. Тогда он еще в школу ходил, пока не бросил.
   - Ну, и... - подбодрил ее Сергей, когда Лариса замолчала.
   Его и в самом деле заинтриговало, каким образом этот юнец, пусть он, конечно, неплохо развит физически, мог добиться такой по-настоящему роскошной женщины, как Лариса. К тому же, оказывается, он на целых семь лет моложе. Черт, да ведь ему тогда было всего шестнадцать! На каникулах... - вдруг осознал он и просто обалдел от этой неожиданно пришедшей в голову мысли. Ну да, получается, тогда ему было шестнадцать, а ей двадцать три.
   - Неужели все это обязательно? - сделала робкую попытку возмутиться Лариса, но Сергей пропустил ее слова мимо ушей.
   - Ну, подрабатывал, и что дальше?
   - Ну... как-то раз мы всем отделом отмечали день рождения одной нашей сотрудницы...
   - Тоже, значит, программистки, - уточнил он, но Лариса проигнорировала его полный сарказма комментарий.
   - Ну, пригласили и этого, он тогда болтался у нас под ногами. Неудобно было справлять при нем, не приглашая его за стол. И не прогонишь ведь... Пить ему конечно, особо не давали, ему ведь тогда было всего... - Она остановилась и опять покраснела.
   - Шестнадцать ему тогда было, чего уж там, - подсказал ей Сергей.
   - Да... Но ты не думай, - оправдываясь, заторопилась все ему объяснить ему Лариса. - Он уже тогда был в точности таким, как сейчас. Ну, почти... Знаешь, какой Вадим сильный! Он же спортсмен, с детства занимается борьбой. А еще...
   - Да ладно, ладно, - оборвал ее Сергей и напомнил: - Значит, пить ему почти не давали, и...
   - Ему налили грамм сто всего. Да и я сама выпила немногим больше, может, двести. А было лето, такая жарища... В общем, я вдруг сильно опьянела. И хотя пили все поровну, остальным ничего, а я уже никакая... Ну, стали расходиться, тогда наши девчонки и попросили его проводить меня до дома. Многие мужчины вызывались, чуть не передрались из-за права меня провожать, но откомандировали специально его. Те ведь взрослые, и известно, зачем они ко мне в провожатые набивались, заметив, что я перебрала, а этот молодой... Чего мне может сделать какой-то мальчишка? А вышло все наоборот, как раз он-то и сделал. У меня и в мыслях не было, что он... Я и представить себе не могла, что... Просто я по глупости впустила его в квартиру, и он...
   - И он получил от тебя все, что захотел. Молодец... - искренне поразился Сергей ухватистости всего лишь шестнадцатилетнего парня, не упустившего благоприятный момент.
   - Говорю же, я сильно поддатая тогда была, совсем не соображала, что делаю, - жалобно произнесла Лариса, осторожно стрельнув глазами в сторону Сергея. - Глупо все получилось, конечно... Но ведь он меня изнасиловал, я ж ничего такого не хотела... - Женщина пожала плечами и вымученно улыбнулась. - Тебе все это очень противно, да?
   - Не знаю. - Он тоже пожал плечами. - Ну, было и было, чего теперь... А что потом? Вы еще встречались?
   - Нет, конечно, еще чего не хватало! Просто после того случая он буквально обезумел. Ну, это понятно. Он же в первый раз, да еще со взрослой женщиной. Такое не забывается... Стал меня преследовать, приставать... Я его уже просто боялась потом. Хотя, если честно, во многом сама виновата.
   - В чем же?
   - Ну, не совсем правильно себя с ним повела, - призналась Лариса. - Понимаешь, он у нас на работе из всех женщин сразу выбрал меня и все время раздевал глазами. Часами дежурил в курилке под лестницей, чтобы хоть мельком заглянуть мне под юбку, таскался за мной по коридору, глазея на ноги... И на улице ходил за мной постоянно, думал, я его не замечаю. Иду после работы, а этот сзади тащится... Его так и прозвали моим кавалером, видели, что он в меня по уши влюблен. Поэтому, когда он тоже вызвался меня проводить, никого это не удивило, его кандидатура была утверждена единогласно... Ну а я, поддатая дуреха, по дороге вовсю с ним кокетничала, сама взяла его под руку... Ну, много болтала, называла его своим верным пажом... И хотя он, естественно, был мне совершенно безразличен, моему самолюбию все равно очень льстило, что я вскружила голову еще совсем юному парню. И, если честно, домой я тоже сама его пригласила, чтобы продолжить эту увлекательную игру. И по лестнице нарочно пошла впереди, зная, что он будет разглядывать мои ножки...
   Лариса поймала взгляд Сергея и покраснела. Наверное, принимает ее теперь за легкомысленную дурочку, ведь она и в день их знакомства поступила так же. Испытывая стыд, она отвела глаза и теперь упорно избегала пытливого взгляда мужчины.
   - Сережка, но это ведь так, просто... Пойми, я чисто автоматически так делаю, мне нравится дразнить мужчин. Я же не подразумеваю ничего такого...
   - А дальше? - спросил он.
   - Ну, что дальше... В тот день у меня словно тормоза сорвало. Я и в квартире продолжала перед ним что-то из себя изображать. Интересно было взрослой дуре пудрить мальчишке мозги, завлекать, следить за его реакцией, смеяться про себя, видя, как у него разгорелись глаза, как он уже вообразил, будто между нами что-то произойдет. Вот и доигралась... Я-то заигрывала с ним безо всякой задней мысли, а он расценил мои действия как призыв, решил, что я этакая легкодоступная девица, что сама на это набиваюсь. В общем, что я не прочь с ним... У меня и стрижка в тот момент была такая... Ну, каре, в точности как у тарантиновской Умы Турман, помнишь? Она мне здорово шла, но выглядела я какой-то легкомысленной. Это тоже, наверное, его спровоцировало. Да много еще чего свою роль сыграло...
   - Значит, только один раз, чисто случайно? И больше между вами ничего не было?
   Лариса бросила на него быстрый изучающий взгляд, помолчала, словно ей не хотелось врать, и одновременно было стыдно в чем-то признаться, но в итоге твердо произнесла:
   - Только один раз. И не надо меня больше про это расспрашивать, хорошо? С меня вполне достаточно урока, который я тогда от него получила. За свою глупость я расплатилась сполна. Тем более, все это произошло задолго до тебя, целых три года назад. Просто он до сих пор не может меня забыть, вот и преследует. Ты ведь не будешь меня этим попрекать?
   - Не буду, - подтвердил Сергей. Ему что-то не нравилось в поведении Ларисы, все эти ее недомолвки, изучающие взгляды, колебания, перед тем как что-то сказать... Но что теперь. Было и было. А он есть у нее сейчас. - Я ж не такой наивный, чтобы думать, будто до меня у тебя вообще никого не было. Ведь у такой как ты, небось, просто отбоя от мужиков нет, правда? - Лариса как-то непонятно усмехнулась. - Просто все это как-то неожиданно. Я б еще понял, если бы вдруг пожаловал нормальный взрослый мужик. Ну, увидел бы он, что место занято... С таким, скорее всего, мы бы просто посидели втроем где-нибудь на кухне, выпили б под твой винегретик, объяснились. А тут... - Он развел руками. - Какой-то юнец. О чем с таким вообще говорить?
   - Ну говорю же, так получилось, - тоже развела руками Лариса. - Забудь. Всего один раз, и то случайно. Пьяная была, вот и натворила. Мне до сих пор так стыдно... Если бы ты только знал.
   - Ладно, считай, уже забыл. Только если что-нибудь еще узнаю... Не про прошлое, нет. Если ты сейчас вздумаешь с кем-то кроме меня...
   - Да что ты такое придумываешь, не глупи! - Кажется, все закончилось благополучно для нее, и Лариса с облегчением повисла у него на шее. - Сережка, милый, давай договоримся, что эта размолвка станет у нас последней. Ладно?
   - Какая еще размолвка? - удивился он, обняв ее в ответ. - Разве такая имела место? Что ты сочиняешь...
   - Сергей, ты не видел моих колготок? - Лариса, с озабоченным видом бродившая по квартире, подошла к окну, возле которого он стоял, пуская в него сигаретный дым. - Ну, эти, что я сегодня купила, о которых еще говорила, что долго такие искала.
   - В таком красивом пакетике с полуголой девкой на картинке? Эти твои антицеллюлитные? - спросил Сергей, щелчком отправляя в окно сигарету.
   - Ну да. Так ты их видел? Где они?
   - Я их выкинул, - спокойно сообщил ей Сергей.
   - Как выкинул? - растерянно переспросила Лариса. Она с недоумением уставилась в глаза невозмутимо смотревшего на нее Сергея. - Я же говорила, как долго их искала, но не могла достать... Ты шутишь?
   - Нет, почему. Говорю, выкинул.
   - А... а зачем? - Лариса еще улыбалась. Кажется, она не поверила, она все еще надеялась, что это лишь глупая шутка.
   - А зачем они тебе?
   - К-как? - Теперь она, кажется, начала подозревать, что он попросту спятил. - Как зачем? Что за глупый вопрос! Зачем существуют колготки? Чтобы носить! Я же тебе объясняла, что они уменьшают целлюлит. Конечно, вряд ли это так, наверняка это просто реклама, но хуже-то от них тоже не станет?
   - Станет.
   Теперь мысли Ларисы окончательно зашли в тупик. Она ничего не могла понять. Да что с ним такое! Что за загадки?
   - Да что станет-то?
   - Хуже станет, - пояснил Сергей.
   - Чем же? - Она взяла себя в руки, решив проявить терпение. Ведь всем известно, что с сумасшедшими необходимо разговаривать спокойно. Не спорить с ними, не возражать, и по возможности ничем их не злить.
   - Тем, что, возможно, исчезнет твой целлюлит.
   По глазам Ларисы Сергей догадался, что та, кажется, начинает что-то понимать.
   - Ты имеешь в виду...
   - Да, я имею в виду, что мне нравятся твои нынешние ноги. И никаких перемен в них я видеть не желаю.
   - Но ведь это немножко некрасиво. Конечно, не так уж он и бросается в глаза, этот мой целлюлит, он совсем-совсем небольшой, но все равно, заметен, если приглядеться. Ну, это еще от освещения зависит, смотря как свет падает... А поскольку мои ноги постоянно рассматривают, я его очень стесняюсь. На пляже, к примеру, чувствую себя не в своей тарелке. Я в этом смысле вообще бываю очень мнительной. И вообще, моя внешность должна быть безукоризненной.
   - Вот именно. Он у тебя не такой уж и заметный, а мне бы хотелось, чтобы он был еще больше. Это красиво, поняла?
   - Красиво? - все-таки не могла до конца поверить Лариса. Наверное, он продолжает ее разыгрывать. - Чем же?
   - А тем и красиво, - совершенно искренне ответил Сергей. - Знаешь, как это здорово выглядит! Так женственно... Красивые, мягкие женские ноги с красящими их бугорками и впадинками - что может быть лучше! Такая легкая апельсиновая кожура, как говорят в этой твоей рекламе. Он же у тебя действительно совсем небольшой, этот целлюлит, только на бедрах сверху, под попой.
   - Ну, не знаю... - неуверенно произнесла молодая женщина. Она еще сомневалась. - Разве с целлюлитом мои ноги выглядят красивее? У меня они и без того какие-то слишком... ну, мягкие, что ли. Когда я иду, у меня все подрагивает. И икры, и бедра, и... ну, выше. И что самое главное - ведь нигде ни единой жиринки. Ни выше талии, ни в ногах. Они красивой формы, мне тысячи раз это говорили, да я и сама прекрасно знаю, жира на них нет ни грамма, а вот... На работе такая Верка есть, так она все время подсмеивается, что они у меня трясутся при ходьбе.
   - Дура твоя Верка, завидует она просто. Сама же говорила, что ты самая красивая в своем вычислительном центре. У тебя такие изумительные ноги, что... А то, что твои икры подрагивают при ходьбе, так это выглядит просто божественно, поверь. Так бы ходил сзади и любовался.
   - Многие и ходят, - подтвердила Лариса. - И еще как. Дня не бывает, чтоб на улице кто-нибудь не пристроился сзади и не пялился бы на мои ножки. Сопровождают меня, пока не дойду, куда собиралась. Я таких сразу засекаю. Знаешь женскую систему? Якобы рассматриваешь по пути витрины, а сама замечаешь в их отражениях, кто там за тобой плетется. Я в книжках читала, так шпионы еще проверяются, чтобы хвост засечь. Или разведчики. Не помню.
   - Вот видишь, шпионка! - Сергей засмеялся и обнял ее за плечи. - Выходит, не один я так считаю. Это просто замечательно, что ты вся такая мягкая снизу. - Лариса рассмотрела в его глазах характерный огонек зарождающегося желания и улыбнулась. - И вообще, для нашей пары вполне достаточно того, что один из нас мускулистый и твердый. Пусть уж другой будет мягким. Ну, для разнообразия. И этой мягкой у нас будешь ты, поняла?
   - Ну, если ты действительно так считаешь... А вот Вадиму не понравилось. Он в тот день впервые увидел меня голой и здорово меня высмеял, - неожиданно для себя произнесла Лариса и тут же испуганно зажала ладошкой рот. - Ой! Сережка, я не хотела, правда! Само как-то вырвалось...
   - Вот где мне уже этот Вадим! - вскипел Сергей, рубанув себя ребром ладон по горлу. И убрал другую руку с женских плеч. - Хватит уже о нем! Чтоб я больше ничего о твоем Вадиме не слышал! Ясно?
   - Ясно, - жалобно произнесла женщина и посмотрела на него виновато. - Извини, я правда случайно... - Она помолчала. - И все-таки, выбрасывать колготки, это слишком. Они в мусорном ведре? Можно я их оттуда достану?
   - Достань, - разрешил Сергей. - Только не носи.
   - Да что за глупости! - не выдержав, рассмеялась Лариса. - Зачем тогда доставать, если ты все равно запрещаешь мне их носить! Просто так, любоваться на них, что ли?
   - Да я тоже думаю, что это всего лишь реклама. Носи, если они красивые и тебе нравятся. Но запомни, - он прищурился, - при первом же подозрении, что твоя, как она называется, апельсиновая кожица начинает исчезать... Тогда для верности точно наложу вето на любые колготки, будь они хоть какими. И зимой будешь у меня ходить голоногой! Это уже не только твои ноги, они теперь принадлежат и мне тоже. С этим надо считаться?
   - Надо! - Довольная Лариса не смогла сдержать радостной улыбки. Оказывается, ему нравится то, что она считала своим недостатком. Как здорово! - Сережка, а что тебе вообще больше всего во мне нравится?
   Сергей покачал головой, тоже улыбнулся. Лариса опять откровенно напрашивалась на комплименты. О своей внешности она готова была слушать или рассказывать сама целыми днями. И эта тема ей никогда не надоедала.
   - Да все, - честно сказал он.
   - Ну а все же?
   - Ну, у тебя такая интересная фигура...
   - А чем она интересная? - кокетливо поинтересовалась довольная Лариса.
   - Ну, ты словно собрана из двух женщин, - пояснил Сергей и молодая женщина теперь нахмурилась. Комплимент показался ей достаточно сомнительным.
   - Как это? - подозрительно спросила она. - Ты, небось, опять шутишь.
   - Нисколько. Знаешь, есть люди с разными костными типами, - зачем-то принялся объяснять он, хотя достаточно было отделаться от возлюбленной очередным комплиментом. Я в спортивном журнале читал. Кости бывают тонкими, широкими и средними... - Он заметил, что улыбка исчезла с лица Ларисы напрочь, зато брови сомкнулись еще плотнее. Все эти кости и скелеты явно ей не нравились. "Почему бы тебе просто в очередной раз не сказать, что я самая красивая? - словно задавала она немой вопрос... Мне этого вполне достаточно, Сережка, поверь"... - Средний тип так и называется "нормокостный" или как-то в этом роде. Про широкий и узкий не помню уже...
   - Ужас какой, - прошептала обескураженная Лариса. - Неужели все это как-то связано со мной?
   - Не хочешь, не слушай. - Сергей пожал плечами, прекрасно зная, что любопытство Ларисы ничуть не меньше способности круглосуточно выслушивать комплименты.
   - Нет-нет, давай, это очень даже интересно, - неуверенно сказала она.
   - Так вот, - продолжил тоном лектора Сергей. - А бывают люди с типом костей как бы комбинированным. Сверху, к примеру, кости тонкие, снизу широкие. Значит, устойчивый такой боец получается. Как матрешка или ванька-встанька - центр тяжести снизу. Или наоборот... В некоторых видах спорта такую структуру скелета иметь очень выгодно. К примеру в боксе, если у боксера относительно тонкие ноги и широкий костяк сверху. Ну, мощные руки и плечи... Он легко двигается, зато уж если вломит, то сопернику не поздоровится. А общий вес не такой большой, как если бы у него были ноги-тумбы. Это позволяет ему в своей весовой категории бить равных по весу, но не такого выгодного сложения.
   - Но при чем здесь я? - жалобно воскликнула женщина.
   - А при том. У тебя верх из тонких костей - вон, какие тонкие руки. Запястья очень изящные... - Он отметил, что слово "изящные" Ларису слегка расслабило. Оно явно пришлось ей по душе куда больше всяких там боксеров с широкими костями. - А низ...
   - Никакие у меня не ноги-тумбы! - тут же опять возбудилась успокоившаяся было Лариса. - И никакие у меня не широкие кости внизу! Я уже поняла, к чему ты клонишь!
   - Вот глупая... - Сергей рассмеялся. - В том-то и дело, что у тебя внизу кости не широкие, а нормальные, и ноги, соответственно, точеные. А вот в сочетании с тонким верхом все это и дает такой потрясающий эффект... - "Потрясающий эффект" Ларису, чувствуется, приободрил. Она прекратила хмуриться и уже с интересом ожидала продолжения. - Поняла? При такой тонкой талии твои бедра выглядят обалденно крутыми, а ведь они не тяжелые и не толстые. В том-то вся суть.
   - Господи, страсти-то какие... - едва ли не шепотом подвела итог она. - Сережка, ты бы в следующий раз... Ну, как-то пощадил бы мои нервы, что ли. Впервые такое о себе слышу. Не читай больше таких журналов, хорошо?
   - Ладно. - Сергей засмеялся.
   Лариса тоже натянуто улыбнулась и сообщила:
   - Ладно, пойду в мусоре копаться. Скоро тоже бомжиху из меня сделаешь...
   - А ну, примерь, - предложил Сергей, когда она вернулась с кухни с тремя красивыми пакетиками в руках. - Все-таки хочу на них посмотреть.
   Лариса натянула прозрачную пару, распахнула и без того короткий халатик, и повертелась перед внимательно разглядывающим ее ноги Сергеем.
   - Ну как?
   - Здорово! - честно признался он.
   - И никакие не широкие у меня кости?
   - Нет.
   - Точно?
   - Точно.
   - Не тумбы?
   - Слушай, хватит! - засмеялся Сергей. - Хотя... Надо бы повнимательнее присмотреться. Давай-ка теперь без колготок их покажи.
   Лариса застыла в сомнении. Замеченный ею в глазах Сергея огонек все разгорался. Желание мужчины было понятным. Ей, если честно, хотелось того же, но ведь еще надо было сделать кое-что по дому. Да и винегрет...
   - Зачем без колготок? - спросила она. - Ты же колготки собрался оценить, а не мои ножки... Сережка, а все-таки красивые они у меня, правда? - не удержавшись, похвасталась Лариса. - Знаешь, один раз, когда я гостила у родителей, меня прямо на улице остановили представители какого-то модельного агентства и предложили рекламировать колготки и нижнее белье. Честно-честно, не вру. Сказали, что у меня и ножки, и фигурка... И без всяких там твоих костей... Представляешь, сейчас бы мои ножки могли на этом пакете с колготками красоваться...
   Сергей промычал что-то неразборчивое. Его донельзя возбуждала эта милая привычка Ларисы, говоря о своих женских достоинствах, употреблять, подобно девочке, ласкательные словечки. "Мои ножки", "мои грудки", "мой животик"...
   - Сереж, ты чего... - Лариса потихоньку пятилась от решительно поднявшегося с дивана мужчины. - Сергей, мне нужен новый купальник, а то не в чем будет загорать... Ой, я же совсем забыла про винегрет!.. А еще не забыть бы, что завтра... - Отступая, молодая женщина не переставая молола первую приходившую в голову чепуху, делая это все тише и тише, пока не уперлась спиной в стену и не замолчала в растерянности - лимит глупостей оказался полностью исчерпанным. - Сереж, ты чего, - шепотом повторила она. - Ты же сам хотел винегрет... Пусти, что ты делаешь!
   - А попробуй угадать, - грубовато предложил Сергей, сочтя, что эти серые глаза хлопают слишком уж нарочито наивно. - Ты же у меня умная. Одно слово, программистка...
  
  
   Глава 9
  
   К красивому зданию бывшего спортманежа одна за одной подъезжали машины, роскошные иномарки. Хорошо одетые, очевидно, отнюдь не бедные люди неспешно, с чувством собственного достоинства вылезали из комфортных салонов и направлялись к центральному входу...
   - Вон, опять съехались, - проворчал старик, сидевший рядом с мужчиной помоложе на скамейке парка, раскинувшегося неподалеку. Возле их ног стояло с десяток бутылок пива, которое они пили прямо из горлышек. - И чем они там занимаются? Какие-то богачи. Эти, как их нынче называют... Новые русские, что ли.
   - Тебе-то не все равно, а, Петрович, - равнодушно заметил собеседник. - Или ты им завидуешь?
   - Да не завидую я, чего еще придумал! - возмутился старик, но в его голосе собеседнику послышалось некоторое смущение. Возможно он оказался не так уж и неправ. - Просто никак я кое-чего не пойму... Спорткомплекс-то закрыли? Закрыли. А кто его сейчас прибрал к рукам? И главное, он же теперь всегда для всех закрыт! И только по выходным наезжают эти... - Он с неодобрением покосился в сторону асфальтированной площадки, на которую как раз плавно въезжала белая "Ауди". Найдя свободное место, она пристроилась в плотном ряду других автомашин и сейчас какой-то мужчина в строгом костюме уже подавал руку блондинке в вечернем платье, помогая той выбраться из салона. - А что они там делают, никому неведомо.
   - Ну и что тебе до того? - опять равнодушно отозвался молодой. - Ну, закрыли его... Так сам знаешь, какие сейчас времена. Раньше там детишки тренировались во всякие хоккеи-шмоккеи, еще во что... Так тогда город был на особом положении, секретным. Тогда никто не бедствовал, вспомни. Государство дотировало и то, и это, выделяя деньги на всяческие нерентабельные штуки, включая и этот комплекс, потому что в нашем городе были собраны лучшие умы, специалисты в различных областях, и их нужно было сюда чем-то завлечь. А кто будет содержать этакую махину для такого маленького городка теперь? Сколько здесь населения, детей, посчитай... Все, закончилась привольная жизнь, смирись. Вот кто-то из деловых комплекс и выкупил. А что он там творит, это не наша с тобой забота. Может, приглашает популярных артистов, а может, выращивает шампиньоны - его дело. А может, устроил казино или еще что-нибудь. Имеет право.
   - Его дело, имеет право... - вновь проворчал старик. - А чего он больше никого не пускает? Ты только глянь, какие мордовороты там на входе! - На ступеньках действительно стояли мужчины в пиджаках с необъятными плечами, внимательно вглядывающиеся в прибывающих. В основном они всех пропускали, просто при этом здороваясь, и лишь изредка кого-то останавливали, что-то уточняя, после чего позволяли тоже пройти внутрь. Вероятно, приезжавшие люди в основном были им хорошо знакомы. - Вот нас с тобой, к примеру, пустят? Сам знаешь, что дулю с маслом! А почему для местных закрыто?
   - Ну, скажем не для всех, - возразил парень. - Из наших местных сюда тоже кое-кто приходит. А если ты интересуешься, поди да спроси, что там происходит... А знаешь, - он развеселился и даже подтолкнул старика в бок, - сходи прямо сейчас и потребуй у них отчета. Может, пропустят, а Петрович? Скажи им: так, мол, и так, я Петрович, общественник, требую отчета и желаю лично посмотреть, что у вас там! А у них там, может, пиво бесплатно раздают. Вот тогда зажируешь!
   - Дадут они тебе отчет, как же, жди... - Похоже, излюбленным тоном старика было ворчание. - Нальют тебе бесплатного пива по почкам, спустят с лестницы, переломают кости - вот тебе и весь отчет. А взять это режимное предприятие, что рядом с комплексом, только через забор! - встрепенулся он. - Раньше понятно было, что там... - он вдруг запнулся и что-то пробурчал. - Ладно, соврал, хрен его знает, что там было раньше. Но сейчас-то, сейчас! Ведь демократия! Гласность!
   - Перестройка! - якобы на полном серьезе подхватил, поддерживая его, молодой. - Эх, Петрович, Петрович... Отстал ты от жизни, отстал. Где теперь тот деятель, провозгласивший всю эту бодягу? Пиццу рекламирует, вот где. Гласность... Когда все это было. Да и было ли вообще...
  
  
   Глава 10
  
   Лариса ушла отрабатывать свой первый после отпуска день, и Сергей вскоре почувствовал, что без нее ему невероятно скучно, а что самое плохое - совершенно нечем заняться. Помыкавшись по опустевшей квартире, приняв от нечего делать ванну, хотя блаженствовал в ней только вчера, на пару с Ларисой, он какое-то время без интереса смотрел телевизор, затем решил прогуляться. Если он до сих пор не видел толком города, где сейчас проживает, то вот она, возможность познакомиться с ним поближе. Хотя, и гуляя, надолго себя не займешь. На Ларисиной машине они не спеша объехали все за час или два, значит, пешком ему достаточно будет потратить полдня, и все станет до жути знакомым. Стоило Сергею подумать о Ларисе, его ноги сами собой направились в сторону вычислительного центра...
   - Подождите, сейчас я ее позову. - Старушка-вахтерша осмотрела его придирчиво-любопытным взглядом.
   - А что, в вашем городе все так секретно? - не удержался Сергей, слегка удивившись, что его не пропустили наверх. - Ведь это не атомная электростанция, вроде.
   Ничего не ответив, старушка вновь углубилась в вязание. Она принялась считать петли, беззвучно шевеля губами, а Сергей повернулся к широкой лестнице - оттуда уже слышался звонкий цокот каблучков.
   - Ты? - Лариса выглядела очень удивленной и обрадованной одновременно. Радость подруги была ему очень приятна, но к чему такое удивление?
   - А чему ты так удивляешься. До тебя ходьбы всего пятнадцать минут, а я там совсем один, мне скучно. Без тебя.
   - А, трудно без меня! То-то же! - Лариса была польщена его признанием. - Ох ты мой бедненький, он без меня соскучился...
   - Был бы у тебя телефон, - со вздохом сказал Сергей.
   - Увы. В свое время стояли с мужем на очереди, но установки не дождались. А теперь уже и не будет, наверное. И мобильной связи здесь нет. Маленький город на отшибе, невыгодно сооружать все эти станции, вышки, или что там у них еще. Не окупится... Кушать на плите нашел? - тут же сменила она тему. - Если ты уже все съел, то возьми из холодильника курицу, она там, внизу. Найдешь.
   - Да я по-твоему что, слон? - поразился Сергей. - Наготовила всего на месяц вперед! - Но такая забота пришлась ему по душе. Сжав руку Ларисы, поправляющую его волосы, он привлек женщину к себе и покосился на старушку.
   - Слушай, а у вас тут имеется какой-нибудь закуток, где можно спокойно посидеть?
   - Пошли в курилку, под лестницу, - решила Лариса.
   - В ту самую, откуда бойкие ребята некоторым программисткам под юбки заглядывают? - Сергей прищурился, а Лариса покраснела.
   - Сережка, не надо. Зачем ты...
   - А может, есть какое-нибудь более укромное место? - Они сидели на скамеечке, возле которой стоял узкий, с широким горлышком, мусорник-пепельница, а мужская рука блуждала где-то под юбкой, в заманчивых глубинах между девичьих ног.
   - Н-нет, - с сожалением покачала головой Лариса и с трудом оторвала от себя его ладонь, уже добравшуюся до самого интимного места. - Сережка, прекрати, кажется, кто-то идет. Да и мне пора возвращаться.
   - Турбо-Паскаль не отпускает? - поинтересовался он.
   - Ох и дался же тебе этот Турбо-Паскаль! - Лариса звонко прыснула. - Да нет, не в том дело. Просто неудобно надолго исчезать в первый же рабочий день, а тем более, все уже знают, что ко мне пришел мужчина. Бабулька-то не со мной разговаривала, на моем столе телефона нет.
   - Ясно. - Сергей поскучнел. - А зачем тут вообще нужна эта бабуля? Разве у вас тоже режимное предприятие? - вспомнил Сергей табличку на заборе, виденную в городе.
   - Да ну, скажешь! Просто пережиток прошлого, когда везде сидели вахтеры. Наверное, забыли ее должность упразднить, вот и сидит бабуля до сих пор. И пусть себе сидит, прирабатывает к пенсии. Ничего, у нас фирма богатая. Небось, не разорятся наши толстосумы.
   - А как ты жмешь на клавиши? Неужели не мешает? - поинтересовался Сергей, перебирая ее пальцы с маникюром. Ему нравилось, что ногти у Ларисы не наклеенные - свои, с красивыми острыми кончиками. Ну, и цвет, конечно... Все-таки стильная девчонка, его Лариска... - Сломаешь ведь.
   - Давно приспособилась. Надо осторожненько так, подушечкам пальцев... - Лариса осторожно высвободила руку. - Ладно, Сережка, я побежала... Не обижайся, хорошо? Жди меня к пяти. - Она чмокнула его в щеку и легкой походкой опять побежала по лестнице. Теперь уже вверх.
   - Чего-чего? - Он прислонил к уху ладонь, услышав, что она говорит что-то уже с верхнего этажа.
   - Я говорю, вытри помаду, глупый! - Она ткнула пальцем себе в щеку и помахала рукой. - До пяти!
   Заметив на улице знакомую спортивную фигуру идущую навстречу парня, Сергей замедлил шаг. Опять этот наглый крепыш, что приходил тогда к Ларисе. Как его там... А, Вадим, да. И сейчас идет явно в вычислительный центр, откуда он только что вышел. Может, догнать да отвадить от Ларисы этого наглого сосунка?
   Тот, словно почувствовав его взгляд, оглянулся, узнал - это было видно по его сузившимся глазам, - ухмыльнулся, и как ни в чем ни бывало пошел дальше.
   Убедившись, что он зашел именно в вычислительный центр, хотя насчет конечной цели его путешествия Сергей ничуть не сомневался, он, чувствуя себя невероятно глупо, точно в роли мужа, которому втихаря наставляют рога, повернул назад. В вестибюле уже никого не было.
   - А куда делся... этот? - не желая произносить неприятное ему имя, спросил он у старушки, и та подняла на него недоуменный взгляд.
   - Кто?
   - Ну, молодой.
   - А-а, Вадим... Наверх пошел. А чего?
   - Так он же здесь тоже не работает, - удивился Сергей. - Но меня вы, в отличие от него, почему-то не пропустили.
   - Так работал же! - Возмущенная вахтерша замахала на него свободной от вязания рукой: - Иди, милок, иди! Ты меня уже второй раз сбиваешь. Из-за тебя опять петли пересчитывать...
   Вот тебе и секретность, или что там, режимность, что ли... Изрядно обозленный Сергей под беззлобное ворчание старушки направился к выходу. Что этот парень пришел не к кому-нибудь, а именно к Ларисе, он опять же ничуть не сомневался. Кстати, как она объясняет своим коллегам такой интересный факт этих его визитов? Небось, что-нибудь врет... У Сергея, почти забывшего про недавний эпизод посещения юнцом ее квартиры, вновь испортилось настроение...
   Поняв, что заблудился, он зло сплюнул. Это в таком-то великом по своей территории городе! Заблудиться между двух с половиной улиц! А все из-за этого хлюста, который теперь не выходит из головы... Сергей остановился, упершись в бетонный забор, и, немного поразмыслив, сообразил, что очутился возле здания суда, которое уже видел однажды, только тогда они с Ларисой проезжали его с другой стороны. Значит, он очутился на самом отшибе. Он хотел было пройти дальше, но заметив, что между двух бетонных плит в одном месте высыпалась штукатурка, не в силах сдержать любопытство, подошел поближе. Чего это они так огородились?
   Двор как двор... Вон стоит "луноход", возле него курят два мента. Ну и что? Обычная картина милицейских будней... Сергей уже двинулся прочь, когда неожиданно услышал какой-то шум. Кто-то громко ругался, приказывая кому-то двигаться побыстрее. Он вернулся к щели.
   Из распахнувшихся дверей здания суда на крыльцо вывели двух мужиков, причем один, повиснув на сопровождающих милиционерах, действительно едва переставлял ноги. Фактически они просто волочились по земле. Второй, хоть и передвигался самостоятельно, заметно прихрамывал и при каждом шаге морщился - очевидно, от боли.
   Ну дела... А ведь их наверняка избили там, в суде. Да еще как избили! Один еле ползет, а второй вообще не может идти самостоятельно. Что же это за суд такой, где в качестве наказания выписывают по ребрам!.. Сергей был уверен, что в маленьких городках, где почти все друг друга знают, так не делается. Не станут менты столь жестоко избивать людей, с которыми потом могут встретиться за день не один раз. В магазине, в кафе, на улице. И дело даже не в том, что они могут в отместку получить кирпичом по голове, просто как бы они смотрели избитым людям в глаза... Но, может, это приезжие? А вообще, зачем им столь серьезно отстроенный суд? Если здесь и найдется какая парочка преступников на весь городок, ребята, сотворившие действительно что-нибудь серьезное, так их, небось, везут в область, или куда там еще, ведь здесь наверняка даже нет каталажки...
   Ему вдруг припомнился строгий контроль на въезде в город и взгляд, брошенный милиционером им вслед, который он уловил краем глаза. Сначала он подумал, что взгляд предназначался Ларисе. А может, ему? Дело становилось уже совсем подозрительным, и Сергей, увлеченный столь удачно открывшейся перспективой учинить небольшое частное расследование, бросился бегом, огибая длинный забор. Вот ему и будет теперь чем заниматься в отсутствие Ларисы. Надо успеть посмотреть, куда направляется "луноход". Эх, жаль, что он не на колесах! Надо будет попросить у девчонки ключи от машины.
   Пробежав второй квартал, Сергей наконец остановился. Он увидел только угол дома, за которым скрылась милицейская машина. А вот куда она поехала дальше - увы, оставалось только гадать. Так, сейчас посмотрим... Ага, вот и вот, возникают всего два возможных маршрута. Он свернул направо, но пройдя быстрым шагом какое-то расстояние, остановился. Улица вела за город. Если они уехали за город, то можно выкинуть эту непонятную историю из головы. Считай, здесь все чисто. Может, и впрямь, задержали случайно лиц, находящихся в розыске, а теперь везут их в область, хотя и в этом случае оставалось непонятным, при чем здесь местный суд. Оставалось исследовать второй возможный маршрут, и Сергей повернул обратно.
   "Режимное предприятие" - прочитал он знакомую надпись на заборе у входа. А вот это уже наводит на кое-какие размышления... Он и в тот раз обратил внимание, что это загадочное предприятие удивительнейшим образом смахивает на обыкновенную тюрягу, а теперь его подозрения уже начинали обретать вполне конкретную форму. Если бы сюда свозили зэков из разных мест, Лариса непременно была бы в курсе, что в ее городе находится тюрьма. Все горожане бы знали, ведь этого не скроешь, да и секретом такое быть не может. Обычная тюрьма... А если бы она была предназначена лишь для местных, чтобы содержать в ней связанных с государственными секретами работников, а ныне просто зэков, во избежание утечки информации, то зачем ей такие габариты? Несколько здоровенных корпусов, обширная территория... Да сюда можно запихнуть треть этого города, не меньше. Да и глупости все это. В подобных случаях какого-нибудь работягу или засекреченного ученого можно приткнуть в специальное место, особый лагерь, ведь такие наверняка существуют. А отстроить такую тюрягу и ждать, пока случайно оступится какой-нибудь местный житель...
   Нет, в этом городке явно происходит нечто очень странное, какие-то не поддающиеся логическому объяснению вещи. Здесь явно что-то не стыкуется. А с другой стороны, может, оно и к лучшему? Теперь он нашел себе занятие, теперь ему есть над чем поломать голову. Да, считай, найден способ разогнать скуку в отсутствие Ларисы, пока она работает. Он постарается разнюхать как можно больше и об этом таинственном суде, и не менее таинственном "режимном предприятии".
   Повеселев, Сергей отправился домой. Даже мысль о молодом наглеце, оказавшимся бывшим любовником его девушки, засевшая в голове и вызывающая немалое раздражение, как-то потускнела, отодвинулась сейчас на второй план...
  
  
   Глава 11
  
   Мэр города с начальником милиции сидели за столом в специальной комнате, перед стенкой, сплошь состоящей из средних размеров мониторов. Рядом, но отдельно от них, в кресле, устроился Чистюлин.
   - Борис Евгеньевич, - не поворачивая к нему головы, бросил мэр, - сегодня будет на что посмотреть?
   - Ничего экстраординарного, - отозвался тот. - Но и плохого не скажу. Один - уркаган с тремя судимостями; второй - слесарь-инструментальщик. Средненько так.
   - Слесарь? - Мэра казался разочарованным. - Что, больше не нашлось никого?
   - А тебе что, подавай негров, чемпионов мира по боксу? - Чистюлин насмешливо фыркнул. - Так они, извини, через наш город пока не проезжали. По крайней мере, лично я ни одного такого не видел. Кстати, по поводу материала - к Катковскому. Он поставляет.
   - Поставляю исключительно лучшее, - сразу откликнулся тот. - Берем далеко не каждого. Надо ведь, чтобы и материал был хороший, и машина была в кондиции, а это не всегда совпадает. Сегодняшний слесарь, кстати, подарил нам вполне приличную "девятку". Наши в автосервисе немного ее подправят, и уйдет тачка за нормальные бабки.
   - Действительно, - опять вмешался Чистюлин, - чем тебе слесарь не угодил? Это же просто условность, всего лишь обозначение профессии. Он мог оказаться грузчиком, кандидатом наук, безработным... Главное, что он из себя представляет. А мужик он здоровенный, между прочим. Если же судить о человеке по ряхе, он вообще на серийного убийцу тянет... Знаешь такой тип лица с квадратными челюстями? Он, кстати, гораздо больше походит на уркагана, чем тот, настоящий... Накормим его таблетками и будет парень биться, что пещерный человек. А наш распорядитель представит его публике как находящегося в розыске маньяка или придумает что-нибудь еще. Скушают, как миленькие.
   Трое, переглянувшись, рассмеялись.
   - Да я так, просто, - повинился мэр. - Действительно, звучит как-то... Слесарь... "Позвольте представить участников, уважаемые дамы и господа. Сегодня на нашей арене будут биться слесарь с механического завода и грузчик из винно-водочного магазина"... - Трое опять разразились смехом. - Ну, а так нормально. Маньяк... Это уже звучит!
   - А когда будем выпускать Гарика? - поинтересовался Катковский. - Все же на него собирается вдвое больше народа, да и входной билет тоже стоит вдвое.
   - А штуки баксов с человекоединицы тебе уже мало? - с ехидцей спросил Сливин. - Знаешь, не надо просаживать свои заработки в тотализаторе. Пусть ставят зрители, для них он и задуман. Вот если бы мы пошли по другому пути, искусственно сотворили парочку "непобедимых"... Но мы же сразу решили, пусть все будет как будет, пусть бьются по-настоящему. Иначе зритель сразу бы почувствовал туфту. Ну, а при таком раскладе ты играешь наравне со всеми, зависишь от случая.
   - Согласен... - Чистюлин кивнул. - Наши конкуренты попробовали сделать халтуру, и где они сейчас? А у нас свободных мест не бывает. Сегодня, кстати, собралось человек восемьдесят, не меньше. А Гарик... Нет, чаще я его выпускать не дам, одного раза в неделю вполне достаточно. Его беречь надо. Второго такого не найдешь.
   - Слушай, а ведь вы с ним словно друзья! - Смешок мэра прозвучал слегка искусственно. - Как ты только можешь с ним общаться? У меня, например, от него всегда мороз по коже.
   Чистюлин пожал плечами.
   - Да ни хрена бы ему не сделалось, - безапелляционно заявил Катковский. - Подумать только, этому неандертальцу еще требуется время для восстановления! Ничего смешнее в жизни не слышал... Вспомните, где мы его откопали. Выкупили из дурдома, верно? Так взять и объехать эти заведения еще разок...
   - Ладно, ребята, не заводитесь! - встрял мэр, заметив, что нахмурившийся Чистюлин уже набрал в легкие воздуха, намереваясь сказать что-то резкое. - Гарик находится на попечении начальника режимного предприятия, пусть он и решает. Если Борис считает, что с Гариком необходимо придерживаться щадящего графика, то так тому и быть. Ты лучше покажи мне во-о-он ту дамочку... - Он ткнул в один из мониторов, кажется, чем-то заинтересовавшись. А может, просто имел намерение отвлечь друзей и коллег по бизнесу от ненужного спора. - Чего она расшумелась?
   - Сейчас... - Катковский потянулся к пульту и защелкал какими-то кнопками, перенося изображение из указанного квадрата на самый большой из экранов, расположенный по центру. - Ага, вот она. Сейчас еще чуток увеличу...
   На дисплее возник рулеточный стол, окруженный игроками. В центре всеобщего внимания была высокая худощавая дама примерно пятидесяти - пятидесяти пяти лет, в роскошном вечернем платье, с бриллиантовым колье на тонкой шее. Она выговаривала явно что-то резкое невозмутимо продолжающему свою работу крупье.
   - Да это же Инна Клюева, собственной персоной... - весело сказал Сливин. - А еще увеличить можешь?
   - Запросто. - Полковник опять что-то переключил, фигуры людей укрупнились и трое с любопытством впились глазами в детали изображения. Губы несомненно красивой, слегка увядшей блондинки с высокой, замысловато уложенной прической, быстро шевелились, и можно было предположить, что с них слетают непечатные выражения. Звукового сопровождения, правда, камера не выдавала, о чем сейчас пожалели находящиеся в просмотровой комнате трое... Раздались сдавленные смешки с комментариями.
   - Во дает! - восхищенно протянул Чистюлин. - Ни визита без скандала! Нет, Инка просто чудо...
   - Интересно, чего она к крупье привязалась? - пробормотал Катковский, с интересом наблюдая за маленьким, на целую голову ниже своей спутницы, лысеньким коротышкой в темном костюме, безуспешно пытающимся поймать ее за руку. Едва ему удалось ухватить свою даму за кисть, на пальцах которой тоже сверкали бриллианты, женщина моментально потеряла интерес к крупье, на которого только что кричала, и переключила внимание на своего кавалера. Она зло выдернула руку, и вновь раскрыла свой ярко накрашенный рот. Возможно, он опять выдавал что-то непечатное. - Чего она разоряется?
   - Да как всегда, - спокойно прокомментировал увиденное Чистюлин. - Клюеву, что ли, не знаешь... Может, показалось даме, что крупье смухлевал, или просто чем-то ей не угодил... Жалко, нет звука, иначе неплохо бы повеселились. Однако, про крупье она уже забыла, видите? Теперь уже ее супружник под раздачу попал...
   Возникший, казалось, ниоткуда, распорядитель как-то необидно, очень ловко оттеснил выясняющую отношения парочку от игроков и праздных зевак, уже образовавших вокруг них рыхлое кольцо, затем вежливо, но категорично направил их в сторону. Двое исчезли из кадра, но Катковский, опять поколдовав над кнопками пульта, поймал их вновь. Теперь пожилой лысый мужчина стоял, смиренно опустив голову, а блондинка что-то ему выговаривала, высоко задрав подбородок.
   - Ну вот, достанется теперь парню, - рассмеялся Чистюлин. - Как только он ее терпит? Да такая жена любого загонит в гроб через неделю совместной жизни.
   - Может, любит? - предположил, пожав плечами, Катковский. - Но позволяет он ей слишком многое, согласен. Это ж надо, выкладывать на аукционе такие суммы... И за что? Нет, вы только вдумайтесь: платить деньги за мужика, который будет иметь его законную жену! Мыслимое ли дело...
   - Ну, нам-то это как раз на руку, - заметил Сливин. - Пусть себе развлекаются. У него самого, я думаю, не стоит, вот он ей таким образом и компенсирует. А еще мне кажется, он сам получает удовольствие от факта, что кто-то его жену имеет. Они оба ненормальные, только каждый по-своему. В общем, ребята друг друга стоят... Кстати, Боря, - он повернулся к начальнику тюрьмы, - а ведь она в твоем вкусе? Дохлая, и красивая весьма.
   - Не-е-ет... - Тот отрицательно покачал головой. - Красивая, дохлая, это хорошо, конечно... Но ей где-то около пятидесяти, а мой предел - двадцать пять. И мне пока хватает девчонок из своих, "осужденных", чтобы еще зариться на жену нефтяного воротилы Клюева.
   - Да какой там воротила. Так, маленький нефтяной винтик, - не согласился Сливин. - А хотя... Даже винтик в этом бизнесе огребает суммы, которые нам и не снились. А ведь работаем в поте лица.
   - Э, э, они что, уходят? - забеспокоился Катковский. - Таких клиентов упускать нельзя.
   - Кто ж их отпустит, - насмешливым тоном развеял его опасения Чистюлин. - Вон, присмотрись.
   Парочку, направившуюся было к выходу, - причем нефтяник с трудом поспевал, семеня за своей решительно вышагивающей супругой, - внезапно перехватил слащаво улыбающийся человек в безукоризненно сидящем на нем смокинге. Он как бы невзначай перегородил им путь и что-то сказал. Несколько брошенных фраз - и состояние до предела взвинченной дамы разительно переменилось. Через минуту она уже весело смеялась, высоко запрокинув голову, а воспрянувший духом супруг даже осмелился робко подхватить ее под руку. Та покосилась в его сторону, но руки выдергивать не стала. Возникший на ровном месте конфликт был, кажется, благополучно погашен.
   - Ну вот, - с облегчением вздохнул мэр. - Молодец, Гринько. А то, чуть было...
   - Гринько свое дело знает, - похвалил вовремя вмешавшегося мужчину в смокинге Чистюлин. - Кстати, ему не впервой успокаивать именно этих. А теперь, чтобы замолить свои наверняка несуществующие грехи, господину Клюеву, небось, придется изрядно раскошелиться. И начнет он расплачиваться здесь, у нас. Думаю, сегодня его супруга станет самой активной участницей аукциона... Ну что, пора начинать, кажется? Пойдемте-ка, проведаем наших гостей...
   Прервалась ритмичная музыка, из динамика раздался негромкий, но отчетливо слышимый в зале голос, сообщивший о скором начале схватки гладиаторов. Многие сразу же поднялись из-за своих столиков и поспешили к выходу.
   - Подожди, - придержал приятеля плотный мужчина в обычных джинсах и майке, чем резко выделялся среди остальных - основная масса пришедших развлечься гостей была облачена в дорогие вечерние наряды, словно для похода в оперу или на какую-нибудь презентацию. Впрочем, на одетых по-иному здесь не обращали особого внимания; каждый знал, что случайных людей здесь не бывает. Любой из присутствующих являлся либо бизнесменом, человеком солидного денежного достатка, либо сделавшим карьеру в иной области, что тоже этого достатка не исключало. - Допьем коньячок. Что-то мне нехорошо после вчерашнего... Да и девчонка очень ничего, - он кивнул в сторону обнаженной девушки в туфлях на высоких каблуках, принявшуюся извиваться на сцене под вновь зазвучавшую музыку, - хочется еще посмотреть... Интересно, где они таких берут? Каждый раз новые, и все, как одна, просто прелесть. А что главное, не профессиональные стриптизерки. Те-то совсем не интересны, а эта, видишь, как стесняется.
   - Хорошая девка, - согласился приятель. - Только мне нравятся другого типа, вроде той, что выступала до нее. Даже еще попышнее.
   - Да-да... - рассеянно сказал мужчина в джинсах, не сводя глаз с изящной девушки на сцене. - Ладно, пойдем, что ли...
   Выйдя из помещения, отведенного под кафе - стриптиз-бар, они смешались с толпой, покидающей казино, и стали в общем потоке медленно продвигаться по неширокому коридору. Вся картина напоминала идущих занимать свои места обыкновенных театральных зрителей. Только в отличие от театральной территории, здесь раздавались возбужденные голоса, слышались отдельные выкрики предвкушающих развлечение мужчин и женщин, по которым можно было догадаться, что вскоре их ожидает нечто гораздо более экстраординарное, нежели обыкновенная театральная постановка.
   Вскоре большой зал с мягкими креслами, расположенными как в амфитеатре древнеримской архитектуры, вместил в себя около сотни человек, занявших места поближе к круглой арене, огороженной высокими прозрачными стенками из особопрочного пластика с двумя выходами друг напротив друга, которые продолжались коридорами наподобие цирковых, для вывода дрессированных зверей. Возле выходов стояли люди в униформе, опять же напоминающей цирковую, и вообще - и сам зал, и зрители, и атмосфера, царящая вокруг, все теперь напоминало уже не театральную, а обычную цирковую обстановку; только исполнено все было на гораздо более высоком уровне. Чувствовалось, что в отделку шикарного помещения вложены немалые суммы... В правом подлокотнике каждого из мягких кожаных кресел, в отличие от обычных цирковых, было вмонтировано по несколько кнопок, а в противоположных концах зала, на высоте нескольких метров, висели цифровые табло, расположенные таким образом, чтобы любой из присутствующих мог свободно видеть загорающиеся на них цифры. Пока на табло ничего не высвечивалось, они были мертвы.
   - Каждый раз ощущаю себя здесь, словно в думе, - шепнул импозантный седовласый мужчина своей спутнице, роскошной даме с бриллиантовыми сережками, по возрасту годящейся ему во внучки. - Даже кнопки для голосования имеются.
   Та, не слыша, неотрывно глядела на пока пустую, за исключением копошащихся на ней служителей, сцену.
   - Да, да, - спохватившись, слегка нервозно ответила девушка, и было неясно, поняла ли она, что ей сказали...
   - Итак, дамы и господа, - раздался усиленный динамиками голос, и в зале мгновенно установилась мертвая тишина, - сегодня вашему вниманию предлагается...
   В зале медленно гас свет, ярко-освещенной оставалась только круглая, подготовленная к зрелищу арена...
  
  
   Глава 12
  
   - А на следующий год поедем? Надеюсь, ты меня пригласишь? - спросила Женя.
   - А, понравилось! - Тамара усмехнулась.
   Подруги мчались по знакомой уже дороге, только сейчас в обратную сторону. Настроение после трехнедельного отдыха возле моря с успевшей хорошо прогреться водой было прекрасным, хотя к нему примешивалась и некоторая доля грусти - когда им еще доведется так здорово отдохнуть...
   - Спрашиваешь! Так классно мне еще ни один отпуск не доводилось провести, - восторженно заявила Женя, и тут же нахмурилась: - Только вот одного я никак не пойму...
   - Ну, ну, - недовольным голосом подбодрила ее Тамара, наперед зная, о чем собирается говорить подруга. - Давай, не тяни, заводи старую пластинку! Ты ведь, небось, опять об этом? Нашлась, понимаешь, сверхвысоконравственная личность. Мало, что ли, сама раздвигала ноги? - нарочито грубо спросила она, чтобы смутить явно приготовившуюся читать нравоучения Женю. - Это называется курортный роман, ясно? Летнее приключение, чтобы было что вспомнить.
   - Но я с одним! - возмущенно возразила Женя, едва не подпрыгнув в негодовании на сиденье. - А не...
   - Нет, с двумя, - перебила ее Тамара. - Не ври... Ну, и у меня тоже было двое. Так что, дорогая, мы накуролесили поровну. И не надо мне тут...
   - Нет, ничего не поровну, у тебя было трое! - заупрямилась Женя.
   - Ну, тот, последний, был за день до отъезда и всего на одну ночь. Это не считается. Жаль, что поздно такого встретила, а то бы я с ним все три недели кувыркалась.
   - Но все равно! Пусть у меня тоже было двое... Но я же сначала вообще встречалась с одним... Это потом, когда он стал чрезмерно наглеть, послала его подальше и нашла другого. А ты все три недели пудрила мозги сразу двум, одновременно. И встречалась с ними тоже почти одновременно, впритык. Только расстанешься с одним, тут же бежишь к другому. Это, знаешь ли, получается, что они тебя почти что хором...
   - Да уж прямо! - засмеялась такому сравнению Тамара и, чтобы окончательно смутить наивную подругу, как бы между прочим добавила: - А если бы даже и так, то что?
   - Ну, знаешь! - возмутилась та. - Это... это уже слишком! - Она какое-то время обиженно молчала, но потом любопытство взяло верх: - Тамарка... а разве у тебя такое когда-нибудь было?
   - Какое? - прикинулась та, что не поняла вопроса.
   - Ну, с несколькими сразу.
   Подруга ничего не ответила, но ее многозначительное молчание было куда красноречивее любых слов.
   - Ну ты даешь! - сказала ошарашенная Женя. Она покачала головой и даже принялась искать в бардачке сигареты, чтобы слегка успокоиться. - А... много их было? Ну расскажи! - попросила она, поняв, что отвечать ей никто не собирается. - Интересно же.
   - Для чего? Чтобы я тебе все рассказала, а ты потом опять выставила меня шлюхой? - буркнула Тамара. - Не дождешься.
   - Нет, я ничего такого говорить не буду, клянусь! - заверила ее Женя, для убедительности даже приложив руку к сердцу. - Ну Тамарка, ну пожалуйста...
   - Ну трое их было, - сквозь зубы нехотя процедила Тамара, поняв, что подруга все равно не отвяжется. И посмотрев на пораженно ахнувшую Женю, раздраженно добавила: - Так я и знала! Начинается... А ведь обещала! Между прочим, я не хотела, просто так вышло, понимаешь?
   - Значит, изнасиловали, - с облегчением выдохнула Женя и посмотрела на подругу теперь с сочувствием. - Это совсем другое дело. Ты же не виновата... Что? - Она растерянно захлопала ресницами - ей внезапно показалось, что Тамара готова разразиться смехом. - Что я опять не так сказала? Ты все-таки сама?
   - Сама, сама, - подтвердила та. - Пили мы у одного из этой троицы на даче. Двое были такими красавчиками, что я никак не могла решить, какой из них лучше. А мне все подливали и подливали... Потом я осталась с одним наедине, и... ну, сама понимаешь. А потом как бы невзначай появляется второй и недвусмысленно дает понять, что не прочь бы к нам присоединиться... А поскольку я была уже здорово поддатой, то подумала: а почему бы и нет. Моя пьяная логика была в тот момент такова: ведь все равно собиралась переспать с одним из них. А с кем, почти без разницы, они ведь оба этакие красавчики... Ну, а если я могла бы переспать с ними в отдельности, через какой-то промежуток времени, так почему бы не сделать это сразу с обоими?
   Тамара покосилась на почему-то молчащую подругу и обнаружила, что та сосредоточенно что-то обдумывает. Видимо, еще не решила для себя, как к услышанному отнестись. Но одно только то, что она не стала сразу охать и ахать, уже было неплохим знаком.
   - А третий? - вдруг спросила та.
   - Ну, я начала развлекаться уже с двумя, а тут и третий возникает. А он не то чтобы урод или противный, а так, просто невзрачный. Никакой, в общем. Ну, а мне к тому времени было уже все равно. Третий, так третий... Потом выяснилось, что они с самого начала примерно так и задумали. Для того и наливали мне усиленно.
   - Вот гады, - прокомментировала Женя, а Тамара пожала плечами.
   - Такое на каждом шагу происходит, сплошь и рядом... Но самое интересное потом было... Прикури мне, пожалуйста.
   Женя, которую разбирало любопытство, быстро прикурила сигарету и сунула ее подруге в рот.
   - И что потом было?
   - Знаешь, что бывает на следующий день после пьянки? Похмелье бывает. Стали мы похмеляться. Но я уже умеренно пила, только чтобы здоровье слегка поправить... Сначала все было хорошо, мы опрокидывали по рюмочке, перекидывались шуточками, а потом... - Тамара затянулась последний раз и щелчком отправила окурок в открытое окно. - Потом один перебрал и стал довольно так грубо в отношении меня... ну, хамить, в общем, стал. Двое других сначала его одергивали, а потом еще выпили, и смотрю, тоже потихоньку начали... Знаешь, как меня это разозлило! Понимаешь, вчера, когда нужно было от меня кое-что получить, они вокруг меня как голубки увивались, ворковали. А теперь, когда все произошло, вроде как можно обращаться со мной уже по-другому. Мол, оприходована уже, чего с ней теперь сюсюкать.
   - Ну и ты им, конечно, выдала... - заранее восторженно предположила знавшая подругу Женя. В предвкушении у нее засияли глаза.
   - А то! - небрежно подтвердила Тамара. - Надолго запомнят... В общем, выждала я какое-то время, думала, может, они как-то угомонятся... Да куда там.
   - Конечно, - кивнула Женя. - Если опять напились, свиньи...
   - Тогда я и говорю им: ну что, мальчики, готовьте свои задницы к отсидке. Сами, небось, знаете, что там с насильниками делают. - Тамара посмотрела на прыснувшую Женю, тоже улыбнулась и продолжила: - Сначала они, конечно, не поверили, какое-то время еще продолжали по инерции хамить. Думали, я шучу... Потом как-то даже протрезвели немножко, стали уже оправдываться, говорить, что ты же, мол, сама... да чего ты, мол, Тамарка... да зачем ты все это затеяла... да как же так...
   - Струхнули, гаденыши, - удовлетворенно сказала Женя.
   - А то! - повторила Тамара. - И тут наступает кульминация... Одному надоело бояться и он так храбро говорит: Тамарка, хорош валять дурака. Ты же сама с нами, добровольно. Не станешь же ты это отрицать... А я говорю, - Тамара сделала подруге знак прикурить ей еще одну сигарету, - ну конечно, мальчики, я сама. Вы это знаете, и я тоже это знаю. А вот в милиции - нет.
   Подруги рассмеялись так громко, что заглушили музыку работающей магнитолы.
   - И... и что они... - всхлипывая, спросила Женя.
   - Это еще не все, - радостно заявила Тамара. - Я им говорю: у вас, мальчики, одни только слова, а у меня доказательства... Затем встала и сделала так... - Тамара смачно похлопала себя по лобку. - Вот они, говорю, мои доказательства. Прямо сейчас пойду, сниму с себя экспертизу, и все, можете сушить сухари. У вас, кстати, и тостер здесь есть, так что все одно к одному... Встала и ушла. Выбралась на шоссе, поймала попутку, поехала домой отсыпаться...
   Подруги закатились в новом приступе хохота.
   - Ой, Тамарка, я, кажется, живот надорвала... - едва выдавила из себя раскрасневшаяся Женя. - Серьезно, уже мышцы от смеха болят...
   - Ну, отдохни, - разрешила ей подруга. - У меня еще много чего есть рассказать...
   - Слушай, а ты не боялась? - через некоторое время уже серьезно спросила Женя. - Ты их так напугала, что они могли тебя на той даче...
   - Да думала я потом об этом... - призналась Тамара. - Задним числом тоже не по себе стало. А в тот момент... Ты же знаешь, какая я заводная. Иду ва-банк, и ничто в такой момент остановить меня не может.
   - Это точно, - подтвердила Женя. - Ты такая, Тамарка...
   - Какая?
   - Я за тебя и в огонь, и в воду, - серьезно заявила подруга. - Все что хочешь для тебя сделаю.
   - И от пули меня заслонишь?
   - И от пули, - так серьезно подтвердила подруга, что Тамара пожалела о своем ерническом тоне.
   - Ты это... ладно сопли-то распускать, - грубовато сказала она...
   - А что потом было? - вдруг спросила Женя.
   - Да ничего интересного, - отмахнулась Тамара. - Ходили на цыпочках, всего боялись... Звонили мне по сто раз на дню, извинялись. Ловили меня везде, опять извинялись. Деньги собрали, всучить пытались, чтобы я заявление забрала.
   - А ты?
   - А ничего. Подержала их в страхе с месяцок, потом назначила встречу в кафе и под коньячок все им популярно объяснила. Знаешь, они, кажется, даже поняли что-то. Опять извинялись очень... А с одним я потом даже встретилась еще пару раз. Ну, ты понимаешь... В общем, мир-дружба...
   Какое-то время подруги ехали молча, слушая хиты восьмидесятых.
   - Хорошая музыка была, - резюмировала Женя. - Под такую и танцевать приятно, не то что под нынешнюю "тырц-тырц"... А ты чего притормозила?
   - Кажется, та самая дорога, - сказала Тамара, пристально вглядываясь вдаль. - Помнишь, где мы с тобой стояли, думали, стоит ли ехать и не ведет ли она в тупик.
   - А, это когда мы путь сокращали? Помню, помню, мы через такой маленький городок проезжали. У него еще какое-то странное название. Нет, даже не название, а номер. Триста... триста... - Она наморщила лоб.
   - 386-ой, - подсказала Тамара. - Не мучайся.
   - Верно! Ну у тебя и память, Томка! - поразилась Женя. - Только знаешь, если честно, не очень-то мне понравилось, как нас разглядывал тот милиционер на въезде. Какой-то нехороший у него взгляд был.
   - А нам-то с тобой какая разница до всех этих взглядов, - беззаботно отозвалась Тамара. - Мы с тобой свободные граждане свободной страны. Небось, не уголовницы в бегах... - Она посмотрела на подругу с прищуром. - Или за тобой что-то числится, а, Женька? Так ты поделись с подругой. Знаешь, добровольное признание...
   - Да иди ты! Говорю же, просто не понравилось мне, как тот милиционер смотрел. Аж мороз по коже, я до сих пор помню.
   - О, господи! Милиционер на нее, видите ли, не так посмотрел! А как, по-твоему, должен смотреть молодой мужчина на молодых красивых женщин.
   - Ладно, сворачивай в этот свой чертов город.
   - Есть! - весело подчинилась Тамара, еще больше замедляя ход. - По-во-ра-чиваем...
   - Нет, а в чем все-таки дело! - Тамара, не выдержав, выскочила из машины и со злостью уставилась на остановившего их милиционера. - Вы можете объяснить? Только нормально объяснить, аргументированно, потому что глупостей я наслушалась уже достаточно!
   - Спокойно, гражданочка, спокойно, - осадил ее усатый парень, лениво перелистывавший переданные ему документы. - У нас инструкция, останавливать все синие "Форд-Скорпио". Совершен угон, понимаете? Преступник продвигается в направлении...
   - А мы-то тут при чем! - нетерпеливо перебила его Тамара. - Вот и ловите своих преступников, а мы... - Милиционер, не слушая, направился к своей машине, и она задохнулась от негодования: - Тьфу, козел!
   - Алло, диспетчер... - Усевшись на сиденье, он через раскрытую дверь поглядывал на возбужденно переговаривающихся девушек - Женя вышла из машины и пыталась успокоить бушевавшую Тамару. - Две девицы на "Форде-Скорпио"... Да, две... Проезжали через нас недели три назад, я их запомнил... Как почему? Не остановил, потому что тогда девчонок не требовалось... - Разговаривая, он с удовольствием рассматривал ноги Тамары, которая была в своих любимых коротких шортах.
   В одном из кабинетов милицейского управления, сидящий в кресле человек средних лет, с высокими залысинами, оттолкнулся ногами и откатился от стола с разложенными на нем бутербродами. Перекатившись к другому, со включенным компьютером, он пощелкал клавишами и уставился на дисплей.
   - Сколько лет?
   - Машине или девицам? - не понял милиционер.
   - Всем.
   - Машина - трехлетка, а девице за рулем... - он заглянул в водительские права, - двадцать три. Вторая примерно ее ровесница.
   - Опиши девиц, - попросил диспетчер.
   - Одна высокая, тонкая, черноволосая; вторая чуть пониже и...
   - Стоп! Эта, которая тонкая, она красивая?
   - Очень даже, - подтвердил усатый милиционер. Он еще раз покосился на ноги Тамары. - Вторая, пухленькая, тоже вполне и вполне.
   - Достаточно. Берите их, - скомандовал диспетчер. - Если рядом нет посторонних, прямо там и берите. Без мудрствований. Все, отбой...
   Положив рацию, он перекатился к столу с телефоном.
   - Фрол Матвеич?.. Готовьтесь к заседанию. Да... две девицы. Ага, в течение получаса доставим...
   - Борис Евгеньевич? Диспетчер... Кандидатура для вас... Да, только что. Да, именно тонкая и красивая. Да, Волынин уже предупрежден... Ага, понял...
   - Нет, но это уже ни в какие ворота! Какая краденая? Какая еще краденая! - разразилась Тамара гневным криком, отталкивая вцепившуюся в нее подругу. - Да не лезь ты... Какое еще сличение номеров, какая еще экспертиза! Да вы что, совсем офонарели? Чем бандитов ловить, так отсиживаете здесь задницы? Цепляетесь к проезжающим девчонкам, развлекаетесь?
   - Насчет задниц поосторожней бы! - предупредил милиционер. - А то как бы по своей не получить... Кстати, я, кажется, еще слышал что-то насчет козла.
   - А кто вы еще есть? - удивилась Тамара. - Если вы здесь занимаетесь всякими глупостями и, к тому же... - Она пробурчала что-то неразборчивое, весьма смахивающее на ненормативную лексику.
   - Ну, кажется, пятнадцать суток вы уже заработали, девушка, - спокойно сообщил ей усатый.
   В общем-то, к этим девчонкам он не имел никаких претензий; более того, эта высокая, гневно сверкающая красивыми глазами, вообще очень ему понравилась, но он просто занимался своей работой, за которую получал весьма неплохие деньги. Ну, а то, что этих случайно попавших в передрягу и пока не догадывающихся об этом девиц ничего хорошего не ожидало - что ж, у каждого своя судьба.
   - Попрошу в нашу машину... - Он кивнул на автомобиль с двумя милиционерами, уже запускающими двигатель.
   - Я... да мы... - Тамара никак не могла придумать, что бы еще такого сказать напоследок этим нагло ухмыляющимся рожам.
   - Так что? - Милиционер потряс перед ее носом наручниками, только что отстегнутыми от пояса. - Изволите добровольно, или...
   - Не надо никаких "или"! - пискнула Женя и умоляюще посмотрела на Тамару: - Ну Томочка, ну пожалуйста... Ведь еще хуже будет!
   - Суки! - коротко подвела итог Тамара. Высоко задрав подбородок, делая вид, что уступает лишь по просьбе подруги, она направилась к милицейской машине.
   Усатый, заметив, что она остановилась, с показным неудовольствием выжидая чего-то, догадался. Он подскочил и с преувеличенной услужливостью распахнул дверцу.
   - Прошу, прошу... Надеюсь, высокосветская дама великодушно простит столь неотесанного мужлана?
   Погрузившаяся первой Тамара посмотрела с заднего сиденья на мужскую фигуру, склонившуюся в шутовском поклоне, и презрительно фыркнула. Но когда милиционер выпрямился и она встретилась с ним глазами, молодая женщина внезапно почувствовала, как по ее коже пробежал морозец - его взгляд предвещал что-то очень и очень нехорошее.
   - Трогай, шеф... - нарочито развязно бросила она водителю, чтобы хоть как-то развеять внезапно охвативший ее страх и дурные предчувствия, - мы опаздываем.
   Напарник сидящего за рулем милиционера тем временем усаживался в ее синий "Форд". Усатый насмешливо помахал ей рукой, но Тамара отвернулась, сделав вид, что ничего не заметила...
  
  
   Глава 13
  
   - Раздевайся... - Человек в белом халате внимательно осмотрел, ощупал тело Шрамко, заставил его приседать, затем продышаться в форсированном режиме, проверил пульс, померил давление, произвел еще какие-то манипуляции и одобрительно кивнул. - Можешь одеваться...
   Факт произведенного обследования несколько Шрамко удивил. Как был твердо убежден новоявленный гладиатор, вряд ли все эти проверки следовало принимать всерьез. Можно было подумать, что обнаружив у него, к примеру, повышенное давление, он был бы освобожден от предстоящего поединка, уложен в койку перед телевизором и его бы стали пичкать таблетками и лекарственными травами вкупе с усиленным пайком - как же, держи карман шире! Наверное, таким образом проявлялась забота о зрителях, заплативших за развлечение свои кровные бабки. Чтобы не испортить им долгожданный праздник. А то вдруг он свалится от инфаркта, едва только выйдя на арену? Хотя, для подобных случаев у них наверняка имелся запасной боец. А впрочем, какое ему до всего этого дело... Ему сейчас нужно думать совсем о другом.
   - Таблетки... - Записывающий что-то в толстый журнал, доктор кивнул на выложенные на стол белые кругляшки.
   - Нет, - твердо отказался Шрамко, давно принявший решение. - Я лучше так, без ничего... Мне начальник разрешил, - на всякий случай добавил он, заметив колебания врача. Тот покачал головой и посмотрел на "пациента" с интересом - очевидно, с отказами ему приходилось встречаться не часто, - но ничего не сказал.
   Затем его передали мордовороту-инструктору, показавшему ему пару приемов защиты от ножевых выпадов. Он жадно ловил каждое движение уверенно действующего здоровяка, но в итоге испытал лишь острое разочарование. Защитные блоки ему продемонстрировали донельзя простые, какие наверняка получились бы у него и без всякой подготовки, интуитивно. Очевидно, подразумевалось, что ничего более сложного за столь короткое время он все равно не усвоит, если до этого ничего не знал, а приемов атакующих не показали, боясь, что он раньше времени заколет своего противника, лишив заплативших толстосумов интересного зрелища, которое следовало максимально продлить. Оставалось уповать только на то, что и противник, подобно ему, ни хрена толком не умеет.
   Ему же, несмотря на весь свой богатый криминальный опыт, ни разу в жизни никого колоть ножичком не доводилось, и он довольно смутно представлял, как это вообще делается. Свой авторитет он наработал без подобных выкрутасов, больше с помощью серого вещества. Без мордобоя, конечно, порой было не обойтись, к этому он был привычный, но до крайностей дело никогда не доходило. Поэтому сейчас Шрамко пытался припомнить все движения ребят, схватившихся как-то раз на его глазах именно таким способом, на перышках, но, увы - оказывается, в голове ничего толкового не отложилось. Да и закончилось тогда все очень быстро, вся схватка длилась не больше десятка секунд, что, опять же, навевало сейчас мрачные мысли. Черт, может заглотнуть-таки эти хлебаные таблетки...
   - Вперед... Прямо...
   Он с удивлением обнаружил, что двое охранников загнали его в грузовой лифт и тот двинулся вниз. Что за дела? Неужели нельзя было пройти пешком?
   - Выходи! - Один из сопровождающих раздвинул предохранительную решетку, распахнул железную, с глазком, дверь, и они очутились, как понял Шрамко, в подземном коридоре.
   Проходя мимо неярких лампочек, освещающих путь, он гадал, куда его ведут и что все это значит. Кажется, его выводили за пределы тюрьмы, иначе зачем нужен этот подземный ход. А впрочем, какое это сейчас имело значение... Может, ему даже не придется возвращаться тем же путем назад. По крайней мере, на своих двоих и живым. И все равно, глаза жадно присматривались, впитывая в себя увиденное - вдруг когда-нибудь пригодится...
   В просторной комнате находилось множество людей, в том числе и ребята в каких-то странных униформах, смахивающих на цирковые. Рядом с некоторыми из них к стене были прислонены предметы наподобие копий с острыми металлическими наконечниками, некоторые держали такие же в руках. Шрамко эти штуки не понравились сразу, еще до того, как он успел понять их предназначение - видимо, сработало подсознание. Кажись, этим вот дерьмом будут колоть его многострадальную задницу в случае проявления трусости и стремления избежать схватки, как обещал ему начальник "режимного предприятия". А еще он обещал выставить его на аукцион в качестве лота, если он, конечно, исхитрится до этого аукциона дожить... Интересно, кто его купит... Может, молодая, красивая? - мелькнула глупая донельзя мысль, и Шрамко тотчас себя одернул - что за дурь гуляет в его голове! До того ли... Значит, сейчас ему предстоит сдать экзамен на первый разряд, - тут же заполнила пустоту в голове очередная глупость, едва он путем немалого усилия воли сумел избавиться от первой... Повысить, так сказать, квалификацию, по выражению того же борова. И тогда - о, счастье - никакие батоги его заднице больше не грозят. Хорошо бы, если б все было так... А бабу? Какую он потом выберет себе бабу? Он попытался представить...
   - Вот тебе шанцевый инструмент, держи крепче... - Ему подали орудие производства и Шрамко даже обрадовался, что можно хоть чем-то отвлечься от настырно лезущей в голову бредятины. Он заметил, что теперь, когда у него в руках оказалось оружие, охранники явно повысили бдительность. Сейчас они не спускали с него глаз, а кое-кто даже держал руку поближе к характерно оттопыренной пазухе, наготове.
   Он с интересом уставился на свой "инструмент". Это был слегка загнутый клинок с одной режущей кромкой и острым концом, длиной примерно около двадцати сантиметров. Ручка с металлическими кольцами, оканчивающимися небольшими острыми шипами, служила одновременно и кастетом. Что ж, ничего особенного, такие ему уже доводилось видеть. Правда, только на картинках, а вот пользоваться, втыкая это дерьмо кому-нибудь в живот...
   - Раздевайся... Оголиться полностью! - прозвучали очередные команды и он скинул с себя одежду. - Вот, держи... Твой трусняк... - Он надел короткие красные трусы из какой-то блестящей ткани - шелка, что ли. - Приготовиться...
   - В красном углу арены находится особо опасный рецидивист с уголовной кличкой "Вампир", прозванный так своими же товарищами за непомерную кровожадность... вес 80 килограммов...
   Голос доносился слегка приглушенно, кажется, где-то за стенкой заработал динамик.
   - Пять судимостей, три длительных срока заключения, особые и строгие режимы содержания... два двойных убийства с особой жестокостью, с отягчающими... четыре побега из мест лишения свободы, один из которых, особо дерзкий, совершен непосредственно из камеры смертников... сопряжен со зверским убийством охранника...
   Шрамко слушал с необычайным интересом и зарождающимся мандражом, понимая, что сладить с таким крутым орлом ему будет очень непросто, пока до него внезапно не дошло, что представляют, кажется, его самого. "Красный угол"... Ну да, у него же красные трусы! Но почему "Вампир"? Какие, еще, на хрен, двойные убийства! Какие побеги? Что за байда!
   Очевидно, для нагнетания обстановки, - сообразил он через некоторое время, оправившись от шока, и с возросшим интересом стал прислушиваться дальше - какой ему попался соперник?
   - В синем углу... полудикий человек, найденный в глухом, заброшенном таежном селении... питался исключительно кореньями и сырым мясом... имя неизвестно, он отказался его назвать, хотя и не разучился еще говорить... известно только, что охотился на медведей, запросто выходя на них невооруженным, просто заламывая зверя голыми руками... вес 110 килограммов...
   Попал! - с ужасом понял Шрамко, которого мгновенно бросило в холодный пот... Вот это, называется, попал! На медведя с голыми руками! 110 кг! Сырое мясо... Нужно попросить пистолет! - отчаянно пронеслось у него в голове... Неужели они не поймут, что ему просто необходим пистолет! Как ему иначе выйти против такого? Они не имеют права!
   Когда через несколько секунд испуганного сумбура в голове появилась первая относительно трезвая мысль, а затем последовала очередная, а потом еще и еще, Шрамко выругал себя за несомненный идиотизм. Нет, просто непроходимая тупость с его стороны так вот паниковать, да еще перед самым началом боя. Этим ведь он заведомо обрекает себя на поражение.
   Да ведь парень наверняка такой же "полудикий сын таежной глухомани", как он "Вампир", совершивший "дерзкий побег из камеры смертников"!.. Шрамко с трудом удалось подавить в себе зарождающийся нервный смех. Ясное дело, зрителей необходимо хорошенько попугать, завести... Сейчас, небось, принимают ставки. Или это будет позже, когда их обоих увидят...
   Замигала красная лампочка над массивной, окованной железом дверью, и один из охранников отдал команду, которая могла оказаться последней, услышанной и выполненной Шрамко в его, как ему неожиданно показалось, короткой, и уж точно многострадальной жизни:
   - Пошел!
   Кто-то подтолкнул замешкавшегося "Вампира" в спину, и он, неловко переставляя плохо сгибающиеся от волнения ноги, с бешено колотящимся сердцем ступил в коридор...
   Еще кто-то предупредительно распахнул в конце ничем не примечательного коридора вторую дверь и, пройдя несколько метров, Шрамко наконец ступил босой ногой на усыпанную слоем опилок поверхность арены, по размерам сравнимую с цирковой, где ему сейчас предстояло провести возможно последние минуты своей жизни...
   Щурясь от неожиданно яркого света, чувствуя себя предельно нелепо в этих красных шелковых трусах, он настороженно огляделся, в то время как человек, пропустивший его в дверь, быстро юркнул назад и уже запирал ее с обратной стороны. Теперь, кажется, кто-то из обслуги появится лишь в том случае, если возникнет настоятельная необходимость подбодрить его уколом в задницу, как это делают пикадоры, или как их еще называют. Правда, те колют быка, да и не в задницу, да и... Впрочем, это уже не имело для него никакого значения.
   Все это промелькнуло у Шрамко в голове, в то время как он во все глаза смотрел на выпущенного из-за второй, синей, двери человека. Вот они и остались вдвоем, один на один...
   - Схватка начинается, господа... - неожиданно прорвался в его уши торжественный голос из динамика, сопровождаемый возбужденным гомоном толпы. И только сейчас окончательно придя в себя, Шрамко вдруг предельно четко осознал, что находится в одних трусах, с клинком в отчаянно потеющей руке, на глазах у... скольких, кстати? Пары десятков? Сотни человек?.. Вокруг усыпанной опилками и залитой огнями сцены или арены, как бы она ни называлась, царила контрастно-кромешная тьма, и весь мир для него сейчас сузился до пределов этой площадки, окруженной уходящим ввысь стеклом. За ним не было ничего, за ним был космос... вакуум...
   Прислушаться к своим необычным ощущениям ему помешал неожиданный и очень громкий вопль замершего напротив человека, который, в свою очередь, некоторое время был занят тем, что разглядывал Шрамко. Очевидно, прозвучавший из динамиков голос, оповещающий о начале схватки, вернул этого громадного и действительно медведеподобного мужика к жизни, побудил его к активным действиям. Очнувшись, он с неожиданной для его комплекции стремительностью бросился к Шрамко.
   Вот те раз! - подумал тот, сумев отшатнуться лишь в самый последний момент, после того как волосатая с ног до головы туша в синих трусах с ревом пронеслась мимо, сверкнув перед его носом сталью ножа... Этот, кажется, в отличие от меня, нажрался тех таблеток до отвала. Откуда еще у нормального человека могут оказаться такие красные, как из фильма ужасов, налитые кровью глаза...
   Здоровенный мужик, состоящий из сплошных мускулов, лишь слегка заплывших жирком, обозленный своей неудачей, неуклюже затормозил, взметнув ногами опилки, мгновенно развернулся и бросился на него вновь. Теперь он уже не рычал - наоборот, его квадратная челюсть крепко сжалась, четко обозначив безобразно вздувшиеся, побелевшие от напряжения желваки... Теперь, домчавшись в несколько громадных прыжков до соперника, он произвел смертоносной сталью широкий, несколько неловкий взмах, хотя в прошлый заход наносил удар по-другому. Шрамко резко присел, уходя от удара и радуясь тому, что его тело, кажется, преодолев первоначально охвативший его столбняк, уже легко подчиняется подаваемым ему мозговым импульсам.
   Надо и мне что-то делать... - внезапно осознал он. Стоять и уклоняться, конечно, не самый худший для него вариант, таким нехитрым образом он переигрывает ослепленного яростью и довольно неуклюжего, кажется, противника, но кто знает, как такое понравится хозяевам этого славного аттракциона и его зрителям. Как быстро они выпускают своих "пикадоров"? Может, они уже стоят где-то за дверью, ожидая только специального сигнала?
   Он повернулся к "таежнику" и, внимательно контролируя каждое его движение, приготовился. Тот, затормозив во второй раз только возле самой стены, мгновенно развернулся и ринулся назад, без излишнего мудрствования занеся клинок для очередного размашистого удара. Присев, как и в прошлый раз, под просвистевшей над головой сталью, Шрамко мгновенно развернулся и полоснул ему наотмашь вслед... Есть! На бугрящейся мускулами волосатой спине появился первый надрез. Первая в этом поединке кровь. Но лучше бы он этого не делал...
   Кажется, с этого момента у Шрамко вместо одного появилось не менее десятка поросших густой шерстью, яростно ревущих противников. Ослепленный болью и яростью мужик преследовал его подобно распалившемуся отцу, гоняющемуся за нашкодившим сынком с воспитательным поясным инструментом в руках, а он едва успевал уворачиваться от десятка мелькавших перед ним волосатых рук, совершенно не осознавая, в какой из них зажато оружие, а какие являются просто огромными, тоже далеко не безобидными пятернями, и старался не допускать только одного - оказаться к обезумевшему чудищу спиной...
   Через какое-то время, показавшееся Шрамко вечностью, мужик, кажется, все же устал Он приостановился, тяжело дышащий, сверлящий его налитыми кровью глазами, а вконец выдохшийся, мокрый от пота Шрамко молил, чтобы эта пауза затянулась как можно дольше, и сам же не очень-то в это верил. Вряд ли настоящему дикому зверю, каковым являлся сейчас его противник, потребуется много времени для восстановления.
   Опустив на мгновение взгляд, он с удивлением обнаружил множество синяков и ссадин, покрывших значительную часть его тела, а поперек живота, чуть наискосок, протянулся кровавый след от зацепившего его кастета. Когда он успел получить все эти пока легкие повреждения, в горячке схватки Шрамко даже не заметил.
   - Эй, зэчара, не отлынивай! - Услышав зычный, внезапно разорвавший тишину голос, Шрамко вздрогнул. Он уже успел позабыть, что за ним наблюдают десятки пар внимательных глаз. - Ну, чего встал? "Особо опасный"... Хрен ты особо опасный, а не рецидивист! Что, уже наклал в свои красные штаны?
   Сразу раздался неясный гул голосов, словно остальные только и ждали, пока кто-то начнет первым.
   - Эй, красавчик! - пробился сквозь этот гам неожиданно-приятный женский голосок. - А ну, задай этому уродцу!
   Он так и не понял, к кому это относилось. Кто из них двоих является для этой шлюхи большим уродцем - обезумевший волосатый мужик, или он, с его телом, сплошь синим от татуировок?
   - Таежник, мать твою, я на тебя поставил! Работай, ведь ты медведей ломал, неужели не справишься с этим хлюпиком!
   - Давай, зэчара, шевелись, не то замерзнешь! - Это был, кажется, опять тот, первый.
   Дальше Шрамко опять не слышал ничего, отрешившись от всего ненужного. Он полностью сосредоточился на происходящем. Мужик, очевидно, восстановивший за эти считанные секунды силы, вновь как одержимый бросился вперед и на какое-то мгновенье Шрамко пожалел, что отказался от таблеток. Может, все-таки, нужно было нажраться этой дряни? Был бы сейчас неутомим, подобно "охотнику на медведей"...
   Сконцентрировав все свое внимание на руке с ножом, мелькающему подобно сюрреалистическому, поросшему жесткими черными волосами крылу мельницы на сильном ветру, он полностью упустил из виду вторую. Осознал всю опрометчивость своего недосмотра Шрамко только тогда, когда огромный кулак с чудовищной силой врезался ему в ребра и он, отлетев кубарем аж на несколько метров, больно ударился о пластиковое заграждение. Примерно так же он кувыркался, производя серию кульбитов, когда еще посещал детскую секцию гимнастики; только тогда его путь был устлан матами, не считая того, что на пути не было этой чертовой стены. И, опять же, не считая того, что кувыркался он добровольно и даже с радостью, а не от воздействия чьего-то жесткого кулака.
   Попробовав встать, Шрамко с отчаянием убедился, что не может этого сделать - его правый бок, куда угодил "таежник", будто парализовало, а любая попытка движения причиняла острую боль... Но когда его глаза, справившись с застлавшей их пеленой, неожиданно зафиксировали огромную корявую ступню с заскорузлыми пальцами, надвигавшуюся на него как в замедленной съемке, он не просто уклонился, он почти вскочил, почувствовав невесть откуда появившийся прилив энергии. Этот же прилив помог преодолеть боль. Нога "таежника" с омерзительным треском врезалась в прозрачное стекло и раздался оглушительный рев ярости и боли, даже перекрывший на какое-то время гул от сидящих по ту сторону барьера - сейчас Шрамко почему-то опять слышал их голоса. Прямо с четверенек он не глядя ткнул ножом в сторону ошалевшего от боли противника и, с радостью осознав, что попал во что-то мягкое, так же на четвереньках, подобно подраненному зверю, рванулся прочь.
   - Вставай, зэчара, не прикидывайся!
   Узнав знакомый голос то ли самого импульсивного из зрителей, то ли просто подвыпившего остряка, он не выдержал:
   - А ты иди сюда, говнюк! - заорал он куда-то в темноту, откуда, как ему показалось, кричал этот козел. - Иди, иди, я чикну по твоим тухлым яйцам! - И приподнял, показывая, нож.
   Раздался одобрительный гул, кто-то громко захохотал, а Шрамко, опять отрешившись от ненужного, повернулся к уже приближающемуся сопернику лицом - тот надвигался на него, подволакивая раненую ногу, волосы на которой пропитались струящейся кровью.
   Дождавшись, когда он приблизится на достаточно близкое расстояние, Шрамко неожиданно сделал выпад с четверенек вперед, выставив правую руку с остро отточенным лезвием... Промазал! Зато детина успел садануть его локтем наотмашь, и опять он свалился, схватившись рукой теперь уже за второй бок. Громила бросился за ним, споткнулся, и, оставляя за собой красный след из мгновенно пропитывающихся кровью опилок, подобно живому плугу пропахал едва не четверть покрытия арены...
   Или воздействие таблеток подходило к концу, или сказывалась потеря крови, но теперь здоровяк двигался далеко не так быстро, как в самом начале схватки. Если бы у Шрамко еще оставались силы, он имел бы сейчас отличную возможность покончить с ним раз и навсегда, перейдя на почетную "вторую ступень". Но он был вымотан не меньше здоровяка, поэтому, прижавшись спиной к стеклу, Шрамко просто дожидался, когда тот к нему приблизится. Он прекрасно понимал, что настает кульминация - сейчас или никогда. Он не знал, сколько длился их поединок, только подозревал, что очень и очень недолго - в особенности, для заплативших за просмотр толстосумов, - для него же это время составило целую вечность. Шрамко отдавал себе отчет, что его силы окончательно иссякли, и если здоровяк вдруг обретет второе дыхание, ему можно смело заказывать отпевание. А ведь за него, кажется, некому и свечку поставить. Кому он нужен... Не дождавшемуся его приезда и наверняка уже нашедшего себе нового компаньона Семке? Смешно...
   Возможно, в унисон ему думал и "таежник". Он уже не рычал, а молча надвигался на него огромной мрачной массой. На какой-то короткий миг они случайно встретились глазами, замерли, и Шрамко окончательно убедился, что никакой тот не таежник, и тем более не "великий укротитель медведей", а наверняка простой деревенский или рабочий парень, случайно угодивший в тот же переплет, что и он сам. И подобно ему, этот мужик отчаянно хотел жить... Однако, по законам 386-го города, в который их угораздило угодить, имел на это право лишь один из них...
   Вот он, момент! Мужик напрягся, готовясь к последнему броску и даже не пытаясь как-то замаскировать свои намерения, его мощное тело задрожало... Равок!
   Мозг Шрамко вдруг заработал настолько быстро, что он еще до окончания полета соперника понял по траектории, чем сейчас все закончится. Так же ясно он понял, что если бы не отказавшая нога этого бедолаги, которую ему удалось подрезать, быть бы на месте того ему самому...
   Нога соперника просто не смогла выполнить возложенную на нее функцию. Она не поспела за второй, здоровой, и мужик даже не в прыжке, а в каком-то нелепом падении или заваливании попытался достать вжавшегося в стенку Шрамко. Тот просто стоял, не имея сил увернуться, и только вытянул далеко вперед вооруженную острой сталью руку.
   Шипы противника пропороли ему мякоть бока на уровне живота, но сам здоровяк налетел широкой грудью на поджидавший его острый клинок и замер на несколько мгновений, чтобы затем обмякнуть и как-то чересчур медленно осесть, увлекая за собой и Шрамко. А тот все не мог освободиться от проделавшего свою работу оружия, его пальцы прочно застряли в кольцах кастета...
   - Победил особо опасный рецидивист по кличке Вампир!
   На сей раз голос из динамика едва перекрыл громкие возгласы зрителей - те уже не сдерживали эмоций...
   Лежа на поверженном сопернике и не испытывая по отношению к нему ровным счетом никаких чувств, ощущая только смертельную усталость и полнейшее безразличие ко всему, Шрамко слушал громкие звуки и никак не мог понять их значения...
   В кучу смешались восторженно-испуганные женские крики, нестройные аплодисменты, улюлюканья, ругань - наверняка это были люди, поставившие на здоровяка и проигравшие, - свист, просто гул голосов, возможно, уже обсуждающих детали увиденного...
   Его поставили на ноги служители в униформе, попытались выдрать из онемевшей руки оружие, что-то ему говорили... Шрамко ничего не понимал, да и не старался...
   - ...таким образом, большинством голосов... сорок семь против семнадцати...
   - Кончай его, - подсказал кто-то и в безвольную руку Шрамко опять вложили клинок, который только что отобрали. Он стоял, тупо уставившись на неподвижного соперника, и не понимал, чего от него хотят. Ведь он выиграл! Чего им еще... - Да не дрейфь, он все равно уже дохлый... Зато публике нравится, - опять произнес довольно дружелюбный голос униформиста, то ли желавшего подбодрить его перед омерзительнейшим действием, то ли просто констатируя очевидный факт. - Давай, давай, режь ему глотку...
   Служители расступились, Шрамко нагнулся и, с усилием перевернув лежащего на боку соперника, не глядя махнул ножом. Его мгновенно обдало горячим фонтаном крови и он понял, что мужик, получается, был все-таки еще жив...
   Рев возбудившейся до предела толпы достиг апогея и его уже не мог перекрыть что-то бубнивший из динамика голос...
  
   - Я должна его поиметь! - едва не ломая острые наманикюренные ногти тонких пальцев, с бешеной силой вцепившихся в подлокотники кресла, хрипло произнесла Инна Клюева. Она медленно повернула к мужу свое побледневшее от пережитых эмоций лицо и тот, заглянув в ее горящие безумием глаза, кивнул, не зная, понимает ли она его жест, слышит ли, что он ей говорит.
   - Конечно, Инночка, конечно... Как скажешь, так и будет, ты только не волнуйся. Тебе плохо?
   - Я должна...
   Уведенный поддерживающими его под руки охранниками, Шрамко вскоре лежал в комнате "красного угла" на жестковатой поверхности массажного стола. Запахло спиртом, какой-то целебной гадостью, и стало ясно, что ему дезинфицируют раны. Но прикосновений к телу или боли он пока не ощущал.
   - Сейчас состоится аукцион, - втолковывал ему человек, которого он не видел, потому что не было сил даже повернуть к нему голову. - Поэтому ты выйдешь опять, и будешь стоять, пока аукцион не закончится. Понял?
   - Я же там просто упаду, - кое-как проговорил Шрамко. - И еще мне необходимо помыться... - Он чувствовал, как стягивается его кожа подсыхающей кровью. Его это кровь, или того мужика, ему сейчас было безразлично. А еще начинали ныть все его полученные в бою ссадины, порезы, ушибы. Скоро это нытье превратится в боль, которая через какое-то время наверняка превратится в нестерпимую...
   - Это ерунда, потом отмоешься. И то, если этого пожелает купившая тебя дама. Некоторые бывают категорически против, это их дополнительно возбуждает, ясно?
   - Но как же я с ней... Я не смогу даже...
   - Это тоже не вопрос. Сейчас выпьешь специальных восстановительных средств и станешь как новенький. Понятно? Ты бы лучше волновался, чтобы тебя не купил мужик...
   - Еще чего! Да я тогда всю вашу контору...
   Почувствовав неожиданный укол в вену, Шрамко вздрогнул, но его руку удерживали руки кого-то более сильного.
   - Не дергайся, это для твоего блага. И привыкания эта штука не вызывает, - успокоил его голос. Наверное, доктора. Шрамко понял это, когда боковым зрением уловил бесформенное пятно белого халата. - А сейчас выпей еще вот это...
   Ему задрали голову и поднесли к губам наполненный мутной жидкостью стакан. Еще эта жидкость шипела.
   - Глотай!
   Поморщившись, он выпил все до дна, затем ему дали какое-то время полежать, и... неожиданно Шрамко почувствовал накатившую волну безумной энергии. Сейчас он мог, кажется, расправиться с двумя... нет, с пятью "победителями медведей"! Что же касается обязанности выдрать какую-то сучку... Да хоть трех! Чего проще, если она окажется достаточно хороша собой? Ну а если и нет, то что с того!
   - Вот так! - удовлетворенно произнес врач, увидев как преобразился его подопечный. - Я же говорил, сейчас с тобой будет полный порядок!
   Шрамко упруго присел, свесил ноги со стола, обтянутого дерматином, и с любопытством огляделся. Толпящиеся неподалеку мордовороты в сером и "цирковые" смотрели на него уже как на равного. Даже, более того, с явным уважением. Конечно, он ни на миг не сомневался, что в случае соответствующего приказа они запросто растянули бы его на этом самом массажном столе, да выдали бы ему по заднице сколько положено, но личное их отношение к нему все-таки явно переменилось. Наверняка каждый из мордоворотов прикидывал про себя: а смог бы он выйти на арену, как этот исколотый картинками уголовник.
   - Молодец, парень! - произнес один из них, подойдя поближе. Он с любопытством разглядывал заляпанную кровью с налипшими на нее опилками картинную галерею, вытатуированную у Шрамко едва ли не по всему телу. - Признаться, не думал, что ты его одолеешь. Все-таки тридцать кило разницы - не пустяк.
   - Черт, лучше бы оказалось наоборот, - проворчал другой беззлобно, ничуть не стесняясь присутствия Шрамко. - Я поставил на "таежника" половину месячной зарплаты.
   - А ты в следующий раз у меня спрашивай, - посоветовал ему Шрамко. Он испытывал безудержное веселье, почти настоящую эйфорию буквально от всего: оттого, что просто остался жив; оттого, что умудрился не получить сколь-нибудь значительных повреждений; оттого, что вскоре боров-начальник позволит ему выбрать телку, и так отныне будет каждую неделю; оттого, что его переведут в комфортную камеру; оттого, что... Да мало ли от чего еще! От того, что где-то светит солнце, в конце концов! Да, где-то на свободе светит солнце, а вокруг такие милые, приятные люди в сером. Ну, а если кто-то из них и отмерял ему недавно по заднице "посредством кнута", ну так что с того... Просто у каждого своя работа!
   Кажется, действие введенного ему препарата все усиливалось... Даже предстоящий аукцион казался ему весьма оригинальным и веселым развлечением. Поскорей бы!..
   - Дамы и господа, объявляется пятнадцатиминутный перерыв, после чего добро пожаловать на аукцион. Желающие могут пройти в бар, где им будут предложены спиртные и охладительные напитки...
  
   Инна Клюева с супругом остались среди тех, кто решил не покидать зала. Оба с нетерпением ожидали начала торгов. Подозвав жестом снующего между рядов разносчика и попросив принести пару фирменных коктейлей, муж, маленького роста человечек с колючими темными глазами, которые теплели, лишь когда он смотрел на свою супругу, робко спросил, пытаясь поймать ее взгляд:
   - Инночка, какую сумму ты рассчитываешь потратить на...
   - Заплатишь, сколько потребуется! - отрезала она.
   - Конечно-конечно, о чем разговор, - поспешил согласиться Клюев. Он мялся, не зная, как приступить к какой-то важной для него теме. - Я ведь так, просто.
   - Да не переживай, сегодня это не обойдется тебе слишком дорого, - неожиданно смягчилась женщина и даже положила свою кисть на предплечье супруга. - Сегодня конкурентов немного, и на большие суммы они обычно не идут... - Она поискала кого-то взглядом. - Той толстухи нет... Этой, у которой муж из губернаторской мафии - тоже. Нет, не вижу ни одной достойной соперницы... Вон та старушенция, пожалуй, еще может потягаться. Но дальше десяти штук она не пойдет, ты знаешь... - Она смотрела на сидящую в стороне от них пожилую женщину лет шестидесяти, ожидающую начала аукциона с явным нетерпением. - В общем, не обеднеешь.
   - Знаю, - опять согласился Клюев. - Инна, скажи, а тебе это очень надо? - Он немедленно пожалел о заданном вопросе, ожидая очередной вспышки ярости своей крайне неуравновешенной половины.
   - Надо, - против его опасений спокойно, хотя и твердо, ответила та. - А как ты думал? Я все-таки женщина. В самом цвете лет, к тому же. А ты... ты, конечно, извини, но разве ты что-то можешь? - Находясь в приподнятом настроении, она даже погладила мужа по руке. - Почему мне приходится объяснять тебе элементарные вещи?
   - Но я еще надеюсь, - забормотал, оправдываясь, он. - Я постоянно хожу к врачу... Думаю вот попробовать эту хваленую "Виагру". Ты не думай, врач говорит, что может получиться, - попытался он убедить жену, заметив ее скептический взгляд, а может, самого себя. - Инна, послушай...
   - Чего тебе еще, - спросила она с некоторой настороженностью, уловив в голосе мужа незнакомые ей нотки. Судя по всему, он готовился сказать что-то нечто необычное. - Ну не тяни, не тяни, - подбодрила она, заметив, что тот замялся, не решаясь это нечто произнести. Может, настраивал себя на неминуемую нахлобучку.
   - А я могу на это посмотреть? - наконец робко произнес Клюев, решившись.
   - На что посмотреть? - не поняла Инна.
   - Ну... как ты занимаешься любовью.
   Какое-то время женщина, ошарашенная столь необычным предложением, не могла произнести ни слова. Она просто не знала, как отнестись к услышанному. Но по мере того, как проходил первоначальный шок, она все больше находила в этой мысли некоторую привлекательность.
   - Ты имеешь в виду, что хочешь смотреть, как я занимаюсь любовью с этими, с аукционов? - медленно произнесла она, уточняя. Она желала убедиться, что поняла все правильно.
   - Ну да! И не только... - Клюев обрадовался, что жена, какое бы решение она в итоге не приняла, отнеслась к его просьбе по крайней мере спокойно, не оскорбившись и не восприняв ее сразу в штыки. - Понимаешь, - зачастил он, торопясь побыстрее втолковать ей свой замысел, - я ведь, откровенно говоря, сейчас немного преувеличил, передав тебе мнение своего лечащего врача. На самом деле он не так уж уверен... А я так истосковался по тебе, по твоему телу! - Он возбужденно схватил ее руку и Инна сидела, не отнимая ее и слушая его весьма благосклонно, что само по себе вселяло в мужчину надежду. На ее лице даже блуждала легкая улыбка. - Инна, ты ведь помнишь, как мы занимались с тобой любовью, когда я еще мог! Помнишь, как нам с тобой было хорошо? Помнишь? Мне не забыть этого никогда, ты знаешь... Так вот, я долго думал, каким бы образом хотя бы частично компенсировать свою нынешнюю несостоятельность, побыть с тобой хотя бы каким-нибудь нетрадиционным методом... И вот придумал: надо посмотреть, как ты делаешь это с другими. Смотреть, как ты отдаешь партнеру свое божественное тело, разглядывать все его изгибы, видеть твое искаженное страстью лицо, ловить каждое твое движение, каждый вздох, каждый стон... И... и представлять себя на месте этого счастливца.
   - Ну... допустим. А как ты себе все это представляешь? Как это устроить?
   Клюев понял, что идея Инне понравилась, и с облегчением перевел дух.
   - Очень просто. Вот когда ты покупаешь очередного коня на аукционе... Затем все происходит в специальных комнатах, верно?
   - Ну да, наподобие номера в дорогом отеле. Ты сам видел.
   - Правильно. А я в этот момент, дожидаясь тебя, коротаю время в таком же, по соседству... Вот и все! - радостно объявил Клюев. - Вот вопрос и решен! Я просто иду к этим ребятам... ну, к Чистюлину, допустим, и договариваюсь, чтобы они переоборудовали это помещение. Ну, специальные зеркала, чтобы смотреть... можно еще скрытую видеокамеру, микрофоны... Короче, это уже детали. Ты лучше скажи, как тебе моя идея в общем?
   - Пожалуй, я склонна согласиться, - заявила жена. Ей внезапно пришло в голову, что знание о подсматривающем за ней, будет возбуждать и ее тоже, придавая происходящему дополнительную остроту. - Да, я согласна, - твердо повторила она и добавила: - Это называется вуайеризмом. И считается болезнью. Ну, или нездоровой страстью, по крайней мере... Так-то, милый.
   - Да как угодно! - радостно кивнул Клюев. Он был по-настоящему счастлив. - Жаль только, что нельзя начать немедленно... Эх, посмотрел бы я, как ты управляешься с этим татуированным уродцем! - Он даже заерзал от возбуждения.
   - Он мне нравится, - опять твердо сказала Инна. - У меня аж мурашки по коже, как только на его татуировки посмотрю. Убийства, побеги... Заниматься любовью с таким особо опасным... нет, это просто великолепно!
   - Хорошо, пусть он весь такой замечательный... - с легкостью согласился Клюев, который, в отличие от жены, не верил во все эти байки про прошлое участников боев. - Мне только жаль, что не сегодня... - повторил он и замолчал, уже пребывая в мыслях со своей женой, с Инной, в кровати. Ну, пусть еще и с третьим, это уже не столь важно. Ведь скоро он будет видеть ее занимающейся этим, как было когда-то, в молодости...
  
   - Дамы и господа, торги начинаются! Перед вами, как вы уже знаете, особо опасный преступник, рецидивист по кличке "Вампир", на счету которого...
   В очередной раз последовало скрупулезное перечисление его несуществующих подвигов, а Шрамко в очередной раз был вынужден слушать о себе всю эту смехотворную байду. Какие-то серийные убийства, какие-то бесконечные побеги, во время одного из которых он, оказывается, месяц блуждал по тундре, питаясь сырым мясом собственноручно убитого товарища, которого специально захватил с собой в качестве "котлеты", и еще, и еще, и еще... Да пусть себе несут любую хрень!.. Он стоял на сцене победителем, и уже одно это, после какого-то впрыснутого в вену снадобья, ему чертовски нравилось. Он будто воочию видел себя со стороны: с высоко поднятой головой, весь синий от наколок, в подсохших корках крови с густо намешанными в нее опилками, собственных порезах, и... в шелковых пидорских трусах. Это было единственным, что ему активно не нравилось. В них он чувствовал себя как-то нелепо, подобно голубоватому стриптизеру, которому осталось сорвать их последним точно выверенным движением - и дамочки будут визжать и писаться от восторга.
   - ...который только что запросто перерезал глотку таежному отшельнику, грозе медведей...
   Теперь последовало не менее скрупулезное перечисление подвигов поверженного им противника, чтобы подчеркнуть значимость победы, одержанной Шрамко, и тем самым дать понять участникам торгов, что скупиться не следует. Он еще выше задрал подбородок и гордо выпятил грудь.
   - Итак, начинаем... Начальная цена за героя-рецидивиста, бесстрашно повергающего диких таежных богатырей - две тысячи долларов США. Почти даром, дамы и господа! Шаг - пятьсот долларов. Просьба предлагать свои цены...
   Почему "дамы и господа"? - взвился Шрамко. - Это получается, его, возможно, приобретет какой-нибудь господин? Да этому Чистюлину надо просто оторвать башку! Какая наглость! И две тысячи баксов - это ведь и впрямь задаром! Что, он стоит всего каких-то две занюханных штуки?
   - Две пятьсот! - раздался первый выкрик и он с интересом повернулся, отыскивая взглядом кричавшую. Голос этой дамы показался ему каким-то старым, скрипучим... Так и есть. Седая толстая старуха! Твою мать!
   - Три! - Услышав грубый бас, Шрамко даже вздрогнул от неожиданности. Интересно, для каких таких целей его собирается прикупить этот бородач в темном костюме? Отметить его в зад? Да он этого говнюка сам... Да так, что надолго запомнит!
   Возникла пауза и у него появилась возможность немного осмотреться. Рядом с вызвавшим его подозрения бородачом сидела расфуфыренная спутница-блондинка с высокой грудью, которую он смог оценить даже со своего места в центре арены, с которой давно уволокли труп, но не стали менять окровавленные опилки. Очевидно, так было сделано нарочно. Победитель на залитой кровью врага арене - это же круто!.. И вообще; теперь, когда в зале тоже появился свет, ему все стало интересным. Надо же, до чего ловко эти гады придумали! Самый настоящий амфитеатр, причем первые ряды буквально упираются в прозрачную стенку - значит, эти козлы, если он оказывался в их секторе, оказывались на расстоянии вытянутой руки... Всего человек пятьдесят, а судя по гулу ему казалось, что их должно быть по меньшей мере вдвое больше. Ну, многие, возможно, уже ушли - основное-то закончилось.
   - Три пятьсот! - Он скосил глаза на опять же какую-то старушенцию в изрядно потрепанной кофте. Откуда у такой три тысячи баксов? И вообще, как она сюда попала? Ей бы вязание в руки, да на лавочку, костерить соседей - там ей самое место. Во, попал... Шрамко даже не представлял, что ему делать, если его выторгует такая. Послать к чертям? А что тогда придумает для него любезный Чистюлин в качестве наказания? Нет, он точно попал...
   - Четыре!
   - Четыре пятьсот!
   Он настороженно водил головой и все больше мрачнел. Теперь торг шел между седой толстухой, и этой, в кофточке. Аппетитная молоденькая прелесть с блондинистыми волосами, которую, как с запоздалым облегчением догадался Шрамко, и представлял тот басистый бородач, вышла из игры. Он даже смог поймать ее взгляд, полный искреннего сожаления, если ему только это не показалось. Такой, бесспорно, можно было вдуть безо всякого принуждения с ее стороны. Только дай!
   Теперь, подобравшись к отметке пяти тысяч долларов, торг притормозился и, если он только не ослышался, мужик в бабочке, стоявший на возвышении и подбадривающий участников, уже произнес страшную для Шрамко цифру "два". Страшную потому, что сейчас он, кажется, поступит во временное пользование этой суке-пенсионерке, которую мог представить где-нибудь на коммунальной кухне, варящей внукам щи, но только не рядом с собой в постели.
   - Четыре пятьсот, два...
   Шрамко прошиб холодный пот; даже действие той возбуждающей дряни, пошло, кажется, на убыль... Только не это!
   - Четыре пятьсот, два... - тянул время распорядитель.
   - Семь! - неожиданно, в самый последний момент раздался твердый, уверенный голос где-то за его спиной, откуда до сих пор не поступало ни одного предложения, и Шрамко медленно повернулся.
   - Семь тысяч, раз! - начался новый отсчет, а он все смотрел на красивую, перезревшую шатенку, чрезмерную худобу которой только подчеркивало вечернее платье с обнаженными плечами.
   Конечно, блондинка была предпочтительнее, но если выбирать между старухами и этой... Да, интересно она ввязалась в игру, -подумал Шрамко, силясь что-то вспомнить... А, ну конечно! В точности как Бендер в "12 стульях". И эта тоже, на манер комбинатора, лихо скакнула на семь тысяч и тем самым отсекла остальных... Только бы старухи не смогли потянуть такую сумму; только бы она в противном случае соперничала с ними дальше; только бы...
   - Три! Продано! - Наконец стукнул долгожданный молоток и Шрамко смог перевести дух. Кажется, к нему опять возвращались искусственно заряженные силы. Надо будет посоветоваться с врачом, как быть дальше, - подумал он. Хотя, наперед известно, что он скажет. Принимай, дескать, еще, не развалишься. Ведь не врачу потом валяться в отходняке, проклиная все на свете... Итак, что мы имеем... С одной стороны, нажравшись всякого медицинского дерьма, потом можно впасть в депрессию или получить законную ломку; а с другой стороны, пустив все на самотек, можно обнаружить, что обмяк в самом начале игрищ с этой шкурой, выложившей за него семерочку зеленых... И что тогда? Она разозлится и доложит Чистюлину? И тогда на его многострадальную задницу посыплются батоги, от которых он уже, тьфу-тьфу-тьфу, вроде бы начал отвыкать...
   - Как, дружок, насчет дополнительно взбодриться? - словно угадав его мысли, спросил врач, когда Шрамко привели в знакомый красный угол, который уже стал казаться ему едва ли не родным домом. - Надеюсь, ты понимаешь, что перед соблаговолившей обратить на тебя свое высочайшее внимание дамой, тебе необходимо будет выложиться на все сто? Провести, так сказать, свой второй раунд.
   - А потом? - настороженно поинтересовался Шрамко. - Напичкаете меня химией, а потом я буду похож на выжатый лимон и еще с месяц не смогу никого осеменять?
   Доктор только отмахнулся.
   - Ты здоров, как племенной бык... И вообще, зачем тебе здесь это дело; кого ты собрался здесь осеменять? Поваляешься денек, словно с хорошего бодуна, только и всего. Знакомое, небось, состояние? Если ты вздумаешь сказать, что еще и не пьешь, позволь мне тебе не поверить. Это с твоей-то рожей... - И не собираясь выслушивать возражений, сунул в руку Шрамко пузырек каких-то капсул. - На, принимай по мере надобности. Не помрешь.
   - Вперед! - раздалась привычная команда, и Шрамко понял, что все возвращается на круги своя. Сейчас для разнообразия ему предстоит несколько необычная ночь, а потом... Правда, будет еще более комфортабельная камера, - с облегчением припомнил он, - и соседи, прошедшие то же, что и он, а не какие-то наседки.
   - Стоп, стоп, стоп! - Он протестующе выставил руки ладонями вперед, будучи твердо уверенным в том, что имеет сейчас право на некоторые привилегии. По крайней мере, перед развлечениями с этой шкурой никто ему задницу бить не станет. Не подсунут же ей "победителя" с распухшим задом. Подпорченный товар за такие деньги... - Ребята, мне бы сначала в душ, освежиться.
   - Это как пожелает клиентка, тебе уже говорили. Пока от нее никаких распоряжений не поступало, - насмешливо ответил молодой мордоворот в сером, на лице которого, в отличие от большинства своих собратьев, для разнообразия проступал довольно четкий оттиск интеллекта. - Ты теперь, парень, вроде путаны, понял? Клиентка пожелает, так еще разденешься и спляшешь зажигательный канкан, тряся мудями. Так-то...
   Помещение из нескольких комнат, в которое его провели коридорами и которое находилось здесь же - то есть хрен знает где, но уже не на территории "режимного предприятия", - напоминало дорогой номер дорогой гостиницы, в которых ему лично бывать не доводилось, но которые он видел в фильмах. Правда, в виденных им по телеку не было решеток на окнах. Кстати, не посмотреть ли ящик?..
   Шрамко включил импортный телевизор с большим экраном, пробежался по программам, но понял, что смотреть сейчас ничего не сможет - не до того... Просто сидеть и ждать тоже было невозможно, и он подошел к большому зеркалу заценить свой внешний вид... Ага, красавец, да и только! Синяки, уже не кровоточащие порезы, и все это покрыто коркой кровяных опилок... Тьфу! Лучше бы этот сучара в белом халате не инструктировал его, как угодить этой стерве, а просто промыл бы раны, - зло подумал он... Кстати, где сама эта шлюха? Ему не то чтобы не терпелось с ней встретиться, просто хотелось закончить с этим делом поскорее. Хорошо бы она не заставила его сразу, с места в карьер, удовлетворять свою похоть. А может, ему вообще не придется с ней что-то делать? Ведь есть же мужики, покупающие проституток только для того, чтобы точить с ними лясы. Поспрашивать, как они докатились до такой жизни, много ли у них, было клиентов, как это было в первый раз, и тому подобную слюнявую пошлятину. Может, дамочка как раз из таких? Хорошо бы...
   Не рискнув прилечь на наверняка дорогой, обитый бархатом диван, Шрамко опустился на мягкий, с длинным ворсом ковер, осторожно лег на спину и заложил руки за голову. Хорошо, хотя бы, что болит терпимо - действовало обезболивающее... А все-таки здорово этот "укротитель медведей" саданул ему в бочину! Как бы не оказались сломанными ребра...
  
  
   Глава 14
  
   - Хозяйка дома?
   И этот, небритый, примерно сорокапятилетний мужик, заставил его насторожиться. Тон, которым был задан вопрос, напомнил ему тон того наглого юнца, и это вызвало у Сергея очередную порцию определенного рода подозрений. И почему этот деятель приходит к Ларисе вот так запросто, в несвежей майке, заросшим щетиной, в потрепанных спортивных штанах и шлепанцах на босу ногу? Преодолев желание молча захлопнуть перед носом вызвавшего антипатию мужика дверь, он внезапно принял другое решение. Вот тебе, кажется, и разговор по душам на кухне, о котором он упомянул тогда, разговаривая с Ларисой. Кажется, этот слегка обрюзгший здоровяк с жестокого бодуна. Кстати, возможно, зря он на него грешит, ведь это наверняка обычный сосед. Оттого и приперся в шлепанцах, по-простецки. И действительно. Что ему, фрак, что ли, надевать, чтобы к соседке заскочить?
   - Ее нет. А ты...
   - Сосед, - сообщил мужик. - Внизу, на первом этаже живу. А ты ей кем будешь?
   - Я ей... Да ты заходи, раз сосед. Чего в дверях-то стоять. - Сергей отступил в сторону и, уловив запах перегара от охотно принявшего приглашение гостя, убедился в правильности своего предположения. Теперь все становилось значительно проще, он уже знал, как ему действовать. - Может, выпьем? - предложил он. И взглянув в мгновенно оживившиеся мутноватые глаза, не дожидаясь ответа ушел в комнату, где стояла припасенная на всякий случай водка. Он решил прихватить сразу литр.
   - Я с бодуна, - доверительно сообщил ему мужик и без того очевидную истину, когда они расположились на кухне. Он едва смог дождаться, пока ему нальют вожделенный стакан. - А сеструха опохмелиться не дает, медичка хренова... Только морали читает.
   Сергей, преследуя свои цели, налил страдающему соседу побольше.
   - Ну, давай за знакомство... - Осушив стакан и шумно выдохнув, мужик отгородился ладонью, решительно отвергая предложенную Сергеем закуску. - Нет, не полезет пока. Может, позже... Так кто ты, говоришь, ей такой?
   - Да так, просто... Познакомились пару дней назад, - соврал Сергей, решив, что лучше придерживаться этой версии, если он хочет побольше узнать о Ларисе. Он ей вроде как никто, и точка... И с удовлетворением отметил, что гостя забирает почти на глазах, что ему и требовалось. - Она меня на машине подбросила.
   - А-а-а, ясно... А я вот из рейса вернулся, отмотался две недели без отдыха. На нашей базе сейчас с водилами напряженка. Дальнобойщик я... - И протянул Сергею объемистую крепкую ладонь, очевидно, решив, что после первого стакана пора бы и представиться. - Иван!
   - А Лариса тебе зачем понадобилась? - тоже представившись, поинтересовался Сергей.
   Мужик замялся. Он посмотрел на водку, затем на Сергея, что-то соображая.
   - Да так, просто... - отведя взгляд, в итоге сказал он.
   Вот тебе и задушевный разговор на кухне, - без особой радости подумал Сергей.
   - И много к ней еще таких ходит? - в лоб спросил он, заметив, что мужик вот-вот дойдет до нужной кондиции и ему уже можно подкидывать любые вопросы. Для верности он налил опять.
   - А чего... - нейтрально сказал Иван. Он все же не потерял осторожности. - Она ж не замужем.
   Теперь Сергею захотелось выпить самому.
   - Понятно... - тоже нейтрально сказал он. - А ты что, всегда к ней заскакиваешь? Ну, когда из рейса.
   Иван посмотрел на него с откровенным недоверием.
   - Слушай, ты чего это... ну, допрашиваешь. Если у тебя с ней серьезно, я, пожалуй, лучше пойду. Мне эти ваши семейные разборки ни к чему... - Он вроде начал вставать, но по его нарочито замедленным движениям было понятно, что это для виду, на самом деле мужик надеется, что его остановят.
   - Подожди, - сказал Сергей. - Он, не вставая, протянул руку и положил ее Ивану на плечо. - Чего ты. Не нравится тема, поговорим о другом. - И тут же всучил охотно вернувшемуся на место Ивану почти полный стакан.
   - Ну, это другое дело... - пробурчал тот. - Словно я виноват, что она...
   - А это... - осторожно начал Сергей, когда счел, что мужик созрел для новой на него атаки. - У нее что, постоянного мужчины нет?
   - Постоянного? Был один, давно. Она с ним целый год... Молодой такой. Она вообще молодых любит.
   Нахмурившийся Сергей некоторое время переваривал информацию, затем его вдруг осенило. Он недоверчиво посмотрел на курившего в пьяной задумчивости соседа Ларисы, и спросил:
   - Это не здоровый такой? Ну, с короткой стрижкой.
   - А, так ты его уже видел... - Иван погасил сигарету. - Он самый. Вадимом зовут.
   - И она что, целый год с ним жила?
   - Ну... не то чтобы жила. В настоящие сожители Лариска его так и не произвела. По крайней мере, ключей от своей квартиры ему не вручала. Он по вечерам к ней прибегал и оставался до утра. Но уж зато как на дежурство сюда таскался, ни одного дня не пропускал... А утром они доходили вон до того угла, - Иван неопределенно мотнул головой в сторону окна, - ну, перед перекрестком, знаешь, небось. Мое окно тоже туда выходит... Там Лариска его обязательно в губы целовала, и они разбегались. Такой ритуал у них был. Она потом на работу бежала, а он... хрен там его знает, куда. А вечером опять к ней, как штык.
   - А на выходные?
   - Выходные он у нее полностью проводил. С пятницы по понедельник, когда ей опять на работу надо было. Они тогда из ее квартиры вообще не вылезали... Лариска и аборт от него делала. А чего. Парень молодой, сил невпроворот... Видно, так усердно над ней трудился, что в момент накачал.
   - Слушай, а ты ничего не путаешь, случайно? - поинтересовался Сергей насколько возможно безразличней, чтобы мужик опять не начал увиливать от разговора. - Это точно тот самый Вадим? Вообще-то я слышал, что он ее пьяной изнасиловал. И это у них всего один раз было.
   - Он? Изнасиловал Лариску? - Иван хмыкнул, с десяток секунд смотрел на него, словно стараясь понять, не разыгрывают ли его, затем кивнул на бутылку. - Может, лучше просто выпьем?
   Сергей взял бутылку, но наливать не спешил.
   - Слушай, ты бы не темнил, а? Рассказывай.
   - Да на хрена тебе это... - пробурчал Иван, не отрывая взгляда от зависшей над его стаканом бутылки. - А главное, мне.
   - Ну, я с ней жить собрался, - решил признаться Сергей. - Просто хочу знать, кто у нее до меня был, только и всего. - И пустив тонкую струйку, налил в стакан на самое донышко, граммов тридцать.
   - А драться не полезешь? - спросил Иван, по-прежнему не отрывая глаз от водки.
   - Да ну, скажешь тоже... Ты-то тут при чем. Просто расскажи, что знаешь. Договорились? - И налил еще граммов тридцать.
   Иван протянул руку за стаканом, посмотрел на Сергея.
   - Наливай, наливай, чего застыл... Только долго рассказывать придется. Ее тут уже весь город вдоль и поперек перепахал, она у нас местная знаменитость. Ну, слаба девка на передок.
   - Ничего, у меня время есть, - мрачно сказал Сергей, наполнив стакан на две трети. И столько же налил себе. Ему вдруг захотелось напиться. - Приступай.
   - Это Лариска тебе сказала, будто ее изнасиловали? - спросил Иван, выпив. Сергей кивнул. - Короче, врет она. Сама перед ним голой жопой вертеть стала. А парню что, просто на нее смотреть?
   - Как это, голой, - не поверил Сергей.
   - Да вот так. Без трусов. Говорю же, сама разделась. По-моему, даже в шестнадцать лет любому понятно станет, для чего взрослая девица перед тобой одежду скидывает. Ну, если не дурак, конечно. А Вадим не дурак. Наглый, это да, что есть, то есть. Ну, пробивной еще, как танк...
   - Слушай, а откуда ты обо всем этом знаешь? - поинтересовался Сергей. Все так же осторожно, чтобы Иван не заартачился опять. И тут же плеснул по стаканам.
   - Да сам Вадим и рассказывал. Он по вечерам, если Лариска где-то задерживалась, возле подъезда тут ошивался. Как часовой. Ни на шаг не отходил, ждал ее. Ну, один раз я и зазвал его к себе. Посидели, выпили... Тогда он пить еще не очень-то умел, вот язык и развязался.
   Интересное кино, - подумалось Сергею. Этот Иван провернул когда-то с юношей ту же операцию, что я сейчас с ним самим.
   - И про аборт тоже он тебе рассказал? - недоверчиво спросил он.
   Иван замялся.
   - Сеструха, - наконец выдавил из себя он. - Она в местной больничке медсестрой работает.
   Ага, ясно. Вот тебе и соблюдение врачебной тайны.
   - И этот Вадим действительно бегал к ней целый год? - Иван кивнул. - Ну, а дальше?
   - А дальше она с ним распрощалась. Он ее в очередной раз избил, что ли, вот Лариска терпение и потеряла.
   - А город когда появился?
   - Какой еще город, - не понял Иван.
   - Ну, ты говорил, она с целым городом, вроде.
   - А-а-а... - Иван уже сильно опьянел. Еще немного, и его можно будет выносить, - подумал Сергей. Но и узнать оставалось немного. В принципе, и так уже все было ясно. - После этого и появился. Она тогда выпивать здорово стала. Вроде как от стресса... Нет, на работу ходила, с виду все нормально было, но каждые выходные обязательно где-то кувыркалась. Ее тогда дома вообще не застать было. В пятницу с работы приходила, марафет наводила и исчезала. Появлялась в воскресенье вечером, потрепанная, чуть живая... Проспится, и утром опять на работу... Ну а чего, она ж молодая. В таком возрасте если и не выспалась толком, ничего страшного. Не то что мне в мои годы за баранкой... Года полтора примерно Лариска так развлекалась. В то веселое время она и второй аборт сделала. Сама даже не знала, от кого залетела, столько в ней мужиков отметилось... Она тогда и с официантами из кабака крутила, и с ментами в финскую баню ходила, и просто, со всеми желающими...
   - Это ты тоже от сеструхи-медички узнал? - поинтересовался Сергей. - Ну, про второй раз.
   На сей раз сосед Ларисы не заметил в вопросе подвоха.
   - От нее... Он выразительно посмотрел на бутылку и Сергей налил ему поменьше, чтобы не отключился тут на кухне раньше времени. - Вот тогда Лариску в городе "дамочкой хоть куда" и прозвали.
   - Не понял... - Сергей нахмурился. Теперь уже он не заметил в прозвучавшей фразе никакого подвоха. - Обычное выражение. В чем юмор-то?
   Иван посмотрел бессмысленными глазами сначала на него, потом на стакан.
   - Выражение-то обычное... Только не в случае с Лариской. По отношению к ней "хоть куда" значит "куда угодно". Теперь дошло? - Чтобы скрыть охватившие его эмоции, Сергей с преувеличенной тщательностью разлил по стаканам. - А ты что, живешь с ней, и не знаешь? Да ей еще Вадим резьбу везде посрывал. Говорю же, нагленький такой парнишка.
   - Ладно, давай... - Сергей выпил первым, затянулся сигаретой, заметил, что Иван, пока донес стакан до рта, расплескал часть водки, хотя налито было немного. - А потом?
   - А потом у нее все эти дела с мужиками словно отрубило, - сипло сказал Иван, выдохнув после водки. - Уже в другую крайность ее бросило... Вообще ни с кем и ничего. Где-то с полгода девочкой-паинькой проходила. Вот, разве что ты появился. Ты у нее первый после этого ее перерыва... И не пьет больше. Ну, чтоб так, как раньше.
   - Ну и молодец, - сказал Сергей, уловив в голосе Ивана легкую иронию. - Значит, взялась девчонка за ум.
   - Да нет... - Иван неловко махнул рукой и едва не сбил со стола пепельницу. - Просто какая-то баба ее под своим мужем застукала и в один момент от блядства отучила.
   - Как это?
   - Да просто. Схватилась за ремень, и всыпала Лариске так, что та месяц дома на больничном провела.
   - Да ну! - поразился Сергей. Он уже не знал, верить этому мужику, или тот в расчете на очередной стакан уже просто плетет, что взбредет в голову. - Тоже сеструха рассказала? - на всякий случай подковырнул он.
   И опять Иван воспринял это спокойно.
   - Именно. Я тогда как раз в рейсе был, поэтому только с ее слов знаю.
   - Ну расскажи, что знаешь, - вздохнул Сергей. Он поймал очередной выразительный взгляд и наполнил стакан Ивана до половины. Кажется, этот будет последним. Но больше ему от соседа ничего и не надо, в общем-то.
   - Да мало, что знаю... Сеструха Лариску в окно увидела, подумала что та пьяная опять. Плелась, еле-еле ноги передвигала... Ну, сеструха вышла, чтобы помочь ей до квартиры добраться, а оказалось, избили ее. Все сзади иссечено было, живого места та баба на ней не оставила. Сеструха ей уколы какие-то делала и дерьмом каким-то мазала... Ну, Лариска повалялась пару недель на животе, потом вставать начала. Сеструха ей с больничным помогла, и чтобы при этом никто не узнал, что с ней случилось на самом деле. Ей ведь стыдно было.
   - Н-да, история... - пробормотал Сергей, подумав, что сестра Ивана явно в его глазах реабилитировалась. А желание бить физиономии всяким шустрым Вадимам у него отпало напрочь, хотя поначалу чесались руки. Во-первых, судя по всему, бить морды пришлось бы доброй половине города. И все они, в конце концов, пользовались девицей, которая сама им все позволяла. Ну а то, что девицей этой оказалась его Лариса... так что ж тут поделаешь.
   И несмотря ни на что, ему по-прежнему хотелось быть с нею, и наплевать на все, что у нее было до него. Он искренне верил, что Лариса прекрасная девчонка, просто ей пока не попался тот один, кроме которого ей бы никто не был нужен. А теперь у нее появился он, вот и все.
   Раздался звонок в дверь и Иван встрепенулся. Он кое-как приподнялся и с сожалением посмотрел на остававшуюся водку.
   - Ну, я пошел, что ли...
   - Нет уж, посиди еще чуток... - Сергей, не церемонясь, пихнул его обратно, на место, и двинулся из кухни. - К нам собутыльница пожаловала, сейчас вместе поболтаем.
   - Ты чего? - пройдя в коридор, удивилась женщина, когда он уклонился от ее поцелуя. - О, да ты пьян? А уж накурено-то! - Она прошла к кухне и на пороге остановилась, словно вкопанная.
   - Чего застыла? Проходи, садись... - Сергей легонько подтолкнул ее в спину. - А мы только что о тебе вспоминали.
   - И... чего вы обо мне вспоминали? - напряженным голосом произнесла разом побледневшая женщина, и он лишний раз убедился, что, рассказывая про нее, Иван вряд ли что-то сочинял. Ну, разве что мог слегка преувеличить... Избегая встречаться глазами с мужчинами, присевшая за стол Лариса слишком долго пристраивала у себя в ногах пакет с какой-то провизией, очевидно, купленной по дороге, так же долго разглаживала на коленях короткую юбку, так же долго искала в сумочке сигареты...
   - Да так, всякое-разное... - с наигранным безразличием ответил Сергей, наблюдая за ее реакцией. - Сосед вот, к примеру, очень мне тебя нахваливал, говорил, до чего ты приятная во всех отношениях дама. Прямо хоть куда...
   - Зачем! - Лариса вскинула глаза, мгновенно наполнившимися слезами обиды, и презрительно посмотрела на окончательно размякшего, ничего не соображающего Ивана. - Зачем ты треплешься! - Она приподнялась, явно намереваясь влепить ему пощечину, но Сергей успел перехватить ее руку.
   - Ты чего, Ларис... Он о тебе только хорошее, а ты...
   - Лариска, кажется, сегодня не в духе... Лучше я пойду... - Сосед поднялся, окинул двоих бессмысленным взором и буркнул: - Всем привет...
   Не сказав больше ни слова, женщина умчалась в комнату. Иван, топчущийся на месте, подобно привязанному, бросил еще один, полный сожаления, взгляд на бутылку.
   - Ладно, пошел я... А ты, Серега, не теряйся с ней. Помни, что я тебе говорил... - Он подмигнул и, бормоча что-то себе под нос, протопал в коридор. Хлопнула входная дверь.
   Сергей вошел в комнату. Лариса лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, но, кажется, не плакала. Он присел рядом и опять повторил накрепко засевшее в голове определение:
   - Так что скажешь, приятная дама?
   Лариса вскочила, увернулась от его рук, и, ничего не отвечая, убежала теперь в ванную...
   - Ты что, да утра собралась там сидеть? - Сергей в очередной раз подергал за ручку двери. - Лариса, ты меня слышишь? Открой!
   Он прислушался, но из ванной комнаты не доносилось ни звука. Да чего она там? Уже вечер, а она... Решившись, он с такой силой рванул ручку на себя, что защелка сорвалась, а он по инерции вместе с дверью отлетел назад и ударился спиной о стену.
   Молодая женщина сидела на кафельном полу, обхватив руками согнутые в коленях ноги и уткнувшись в них лицом. Рядом стояли ее босоножки. Она не подняла головы и даже не шелохнулась, словно ничего не слышала.
   - Ларис... - Он осторожно присел рядом, попытался приподнять ее лицо. - Лариса, не молчи. Нам с тобой поговорить надо.
   - О чем? - спросила она, все так же не поднимая головы и не позволяя это сделать ему.
   - Ну... - Он помолчал. - Просто поговорить. Разве не о чем?
   - Ты ведь все равно не будешь теперь со мной, - услышал он глухой, полный горечи голос. - Так уходи лучше сразу, не мотай мне нервы.
   - Почему это? - удивился он. - Я никуда не собираюсь, вроде.
   Лариса медленно приподняла голову и впервые после посещения кухни встретилась с Сергеем глазами. В них он разглядел недоверие, смешанное с надеждой, боль заранее смирившейся с утратой женщины, и еще бесконечную опустошенность, которую испытывал сейчас и сам.
   - Ты... ты это серьезно?
   - Я никуда не собираюсь от тебя уходить, - четко повторил Сергей. - Если, конечно, ты сама меня не прогонишь. Но поговорить нам все-таки надо. Пойдем на кухню, посидим.
   Он подал ей руку. Лариса встала, но тут же охнула и пошатнулась - у нее затекли ноги... Проводив ее, он сходил еще за одной бутылкой - в прежней почти ничего не осталось. Налив, он заставил ее выпить, затем выпил сам.
   - О чем ты хочешь поговорить? - Лариса опять решилась посмотреть ему в глаза. - Сергей, может, лучше не надо? Пусть все останется как есть. Что было, то было. А что будет, зависит теперь только от тебя.
   - Нет, кое-что я все-таки хотел бы уточнить, - возразил он. - Это правда, о чем рассказывал про тебя этот твой Иван?
   - Я не знаю, чего он про меня рассказывал, но, наверное, все так и есть. - Лариса опустила голову. - И он не мой.
   - А ты действительно сделала два аборта? - неожиданно для себя спросил Сергей.
   - Скотина! - Лариса резко вскинула голову. - Какая же он все-таки скотина! И он, и его сестра... Это ведь он от нее узнал. Она не имела права кому-то такое говорить.
   - И с этим юным качком ты кувыркалась целый год, оказывается.
   - Так получилось... - Лариса приходилось буквально выдавливать из себя каждое слово. - Он очень настойчивый. И после того раза буквально ошалел, просто прохода мне не давал... Я пыталась от него отбиться, да куда там. Все мое сопротивление он подавил просто играючи. Тем более, он сказал, если я еще буду артачиться, он просто расскажет обо всем на работе. Ну а я, конечно, не могла допустить, чтобы случившееся всплыло... Пришлось ему уступить. Вот и все. Стали встречаться постоянно.
   - А с Иваном ты тоже спала?
   Лариса вздохнула... Сергей видел, как не хочется женщине отвечать, но и соврать было невозможно, это она понимала. Ведь он теперь может сам пойти и спросить у Ивана все, что потребуется.
   - Всего с месяц где-то, - неохотно призналась она.
   - А он-то на хрена тебе нужен был? - искренне не понимая, спросил Сергей. - В жизни не поверю, что он может представлять интерес для такой женщины, как ты.
   - Сергей, это очень долго... Все ведь не так просто, как ты уже, наверное, себе надумал.
   - Ничего, я не спешу, - сказал Сергей Ларисе, как недавно Ивану. - Да и с тобой, думаю, ничего не случится, даже если мы засидимся сегодня немного. В таком возрасте это не страшно, - добавил он, вспомнив слова Ивана.
   Женщина опять вздохнула.
   - Понимаешь, в какой-то момент Вадим совсем зарвался. Он уже стал меня избивать. А я очень его боялась. Ты его просто не знаешь, он, наверное, и убить способен. Он еще тогда был таким, только я этого вовремя не разглядела... В какой-то момент я не выдержала и решила порвать с ним в любом случае, пусть рассказывает что хочет и кому хочет. Вадим сначала не хотел верить, что его шантаж больше не действует, думал, я его просто пугаю. Но как-то раз, решившись, я впервые не открыла ему дверь и он озверел. Дал мне час времени, чтобы подумать, потом обещал вернуться и эту дверь вышибить... Когда он ушел, я помчалась за помощью к Ивану...
   - Что-то очень уж все просто у тебя получается, - перебил ее Сергей. - Чтобы спастись от одного любовника, взяла и прыгнула в постель к другому?
   Лариса покачала головой.
   - Вот поэтому я и не хотела... Может, не надо больше разговоров, Сергей? Ты все понимаешь по-своему.
   - Ладно, расскажи по-твоему... - буркнул он. - Постараюсь не перебивать.
   - Хорошо... Но для того, чтобы меня понять, для этого нужно самому оказаться в той ситуации, побывать в моей шкуре. Попробуй представить себе мое состояние... Я была взвинчена до предела, и это еще не то слово. Меня вовсю колотило от страха... Вадим обещал прийти, выломать дверь и переломать мне ноги. Я прошу соседа защитить меня, посидеть какое-то время в моей квартире, пока этот не уймется. Иван приходит. При этом оказывается довольно поддатым, да еще приносит с собой. Он, оказывается, решил расслабиться в отгулах, а я его потревожила. А теперь скажи... Я могла, к примеру, в этой ситуации запретить ему пить у себя? Ведь он бы тогда просто ушел, а кроме него на тот момент реально защитить меня было больше некому. Нет, ты ответь, Сережа, я сейчас не риторически, я действительно спрашиваю.
   - Нет, пожалуй, - признал он.
   - Ну вот, видишь... Потом приходит Вадим. Бьет в дверь ногами. У меня состояние, близкое к истерике. Иван открывает и предлагает Вадиму убраться ко всем чертям. Кажется, они там сцепились даже... Но в итоге ему все же удается выкинуть этого отморозка из подъезда. Ну, возвращается победителем, выпятив грудь, и начинает ко мне приставать, требовать плату за подвиг. А он уже давно ко мне подкатывался, он сразу начал, как только мы с мужем вселились в эту квартиру, хотя и видел, что шансов никаких. Мужу я изменять не собиралась, да и вообще, кто он и кто я... - Лариса слегка смутилась. - Ну, пойми... разница в возрасте... к тому же он совсем не Ален Делон, пусть и потрепанный жизнью... а вот я, как раз... - Лариса смутилась еще больше. - Сереж, извини, опять я завела свою любимую тему.
   - Да ладно. - Сергей невольно улыбнулся. - Все ведь так и есть.
   - Ну вот. Я опять его посылаю, тогда он собирается уходить. Я опять в предынфарктном состоянии... В общем, слезно прошу его остаться, ведь Вадим наверняка еще вернется. Он предлагает выпить и мы усаживаемся на кухне. Мне даже легчает от этой его водки... Потом я стелю ему в соседней комнате, потому что спать с ним, естественно, все равно не собираюсь. Потом...
   - Так можно до бесконечности, - вздохнул Сергей. - Ясно уже все. В итоге он ночью перебирается на твой диван, а ты ведь выпила для снятия стресса. К тому же, отпускать его никак нельзя... В общем, закончилось тем, чем и должно было закончиться в данной ситуации.
   - Вот видишь... - Лариса невесело усмехнулась. - Можно ведь понять, правда? А ты, небось, думал, что я с ним из прихоти.
   - Ну а потом? - перебил ее Сергей. - Почему месяц-то целый?
   - Да все потому же, - неохотно сказала женщина. - Вадим, извините, одним днем не ограничился. Думаешь, спустили его разок с лестницы, и парень сразу стал примерным мальчиком? Ивану пришлось какое-то время у меня...
   - Дежурить, - подсказал Сергей, заметив, что Лариса замялась, подыскивая подходящую формулировку.
   Молодая женщина отвела взгляд.
   - Ну, что-то вроде того. Он для этого даже отпуск взял. Я сама его попросила.
   - А этот? Неужели удалось так легко, за месяц его отвадить?
   - Да нет, конечно. Он, кажется, все-таки нашел себе какую-то подругу, что ли. Я об этом краем уха от кого-то слышала... А потом, на мое счастье, просто уехал куда-то. Год или около того его не было в городе, я хоть вздохнула свободно. Вернулся не так давно, опять стал меня домогаться, домой вот приходить, но теперь мне с ним управляться уже легче. Теперь все как-то по-другому. Прошло столько времени... Не впускаю его, и все. И на улице не разговариваю, когда ему удается меня поймать.
   - Ну, как ты без него вздохнула, я уже в курсе, - не удержался Сергей, вновь заставив женщину порозоветь. - Слушай, - вспомнил он, - но как все-таки с ним произошло? Ты так гладко рассказывала мне тогда, что он тебя изнасиловал, а оказалось, сама же перед ним и оголилась. Но это ведь немножко все меняет, согласись. В чем тогда заключается изнасилование? В том, что он засадил добровольно раздевшейся девице? Тогда, получается, и я тебя изнасиловал. У нас ведь все похоже произошло.
   - Сергей, я тебе говорила правду, - твердо возразила Лариса. - Просто об одном и том же можно рассказать по-разному. И в зависимости от того, как все это преподнесено... Вот ты только что слышал про то, как у нас вышло с Иваном. Ну и? Ты же сам признал, что...
   - Ну, преподнеси тогда свою версию, как сама считаешь правильным, - потребовал Сергей. - Все-таки я хочу разобраться.
   Лариса устало вздохнула.
   - Сереж, ты кушать не хочешь?
   - Нет, спасибо. Я выпью лучше. А ты?
   - Какой тут может быть аппетит... - Лариса вздохнула еще раз. - Налей и мне тоже.
   Они выпили, закурили, и Сергей поторопил Ларису взглядом.
   - Хорошо... Но ничего нового ты не услышишь. Как я тебе уже рассказала, так все и было. Он, вообще-то, этаким юношей без комплексов был, в нашем центре со всеми вел себя дерзко, зато передо мной заметно робел. Я была вообще единственной, перед кем он едва ли не заикался, а так даже начальство мог послать. Ну, влюбился парень... Мне это очень льстило, естественно.
   - Ларис, повторяешься. Давай без длинных предисловий. На хрена перед ним разделась, расскажи.
   - Ну, хотела посмеяться над по уши влюбленным в меня мальчишкой, пригласила его к себе. Думала, начнет приставать, тут-то я и потешусь вволю, развею парню все его надежды. Жду, когда начнется такая, знаешь, словесная пикировка. А выяснилось, что он совершенно не умеет вести себя с женщинами. То есть, точнее, не со всеми, а со мной. Передо мной он опять оробел, мы ведь впервые наедине остались. Сидит, молчит. Ну, потеет еще... Ну, налила ему ликера, стала ждать, когда он начнет признаваться в любви, чтобы в очередной раз его высмеять. Я ведь уже несколько раз вышучивала его при всех... Он пыжился, пыжился, наконец выдавил из себя, что я здорово загорела. Комплимент, в общем, отпустил. Что мне этот загар очень идет, и что я вообще очень красивая - наверное, ликер все-таки стукнул по его мальчишеской голове. Тут-то я и завелась, у меня появилась просто распрекрасная идея. Уцепилась за его слова, сказала, что как раз собиралась сегодня сходить позагорать, предложила ему идти вместе. Сказала, что мне нужно переодеться, удалилась в комнату, запретив ему выходить с кухни, а сама разделась, якобы чтобы заранее переодеться в купальник. На самом деле ни на какой пляж я, естественно, не собиралась. Просто валяла дурочку, хотела его подразнить. Пусть, думаю, увидит меня во всей моей красе. А потом всю жизнь вспоминает, какое ему счастье подвалило; фантазирует, видит обо мне свои мокрые юношеские сны и сомневается - а было ли все на самом деле, не пригрезилось ли ему это... - Лариса опять закурила, устало посмотрела на Сергея. - Ну, дальше тебе все понятно?
   Сергей хмыкнул.
   - Вышел парень с кухни, чего там. И простым осмотром твоего загара решил не ограничиваться.
   - Ну да. Я ведь, пьяная дура, слишком увлеклась этой дурацкой игрой. Делала вид, что никак не могу найти купальник, расхаживала по комнате абсолютно голой, заглядывала в шкаф, выдвигала полки... То приседала на корточки, то, наоборот, привставала на цыпочки, тянулась к антресолям... И все это, чтобы повыгоднее себя преподнести, дать рассмотреть себя под разными ракурсами. В общем, вовсю кривлялась, делая вид, что не замечаю, как Вадим за мной подсматривает. Все это так будоражило мне кровь... О чем-то таком я и не думала, и никакой опасности тоже не чувствовала. Да и чего мне было бояться, если я была уверена, что стоит мне на него только прикрикнуть... В случае чего высмею да выведу за ухо как нашкодившего щенка, который невесть что себе нафантазировал... Поэтому и расхаживала перед ним смело, в одних только подследниках, которые случайно на ногах остались. Просто забыла их снять...
   - Подследниках?
   - Ну, это такие прозрачные штучки, ты их на мне сто раз видел. Они надеваются с туфлями "лодочками", к примеру, чтобы между ногой и кожей обуви что-то было. Главное, чтобы они не торчали, поэтому с босоножками их носить не надо, это выглядит неэстетично и...
   - Да понял уже, понял, о чем ты.
   - Ну вот... Он уже вошел в комнату, а я все его "не замечала". Опомнилась только тогда, когда он вдруг стиснул меня за талию и развернул к себе. Да так сильно сжал, что я едва не закричала от боли. У меня даже в глазах потемнело... И то, может быть, еще не все было потеряно, но меня, кажется, выдали глаза. Я просто до жути испугалась, запаниковала от этой его зверской силы, у него ведь даже глаза налились кровью от возбуждения... И я опять допустила ошибку, стала упрашивать его отпустить меня. Тут, естественно, мне конец и пришел. Он сделал то, о чем давно мечтал... Потом я пребывала в шоке, ревела, а он просто смеялся мне в лицо и говорил, что я сама на все напросилась. Сама пригласила, сама разделась, и вообще, он же не слепой, видит, что мне понравилось.
   - А тебе понравилось? - не удержался мужчина.
   Лариса нахмурилась.
   - Сергей, а это, случайно, не смакование уже? - в свою очередь спросила она. - Зачем тебе такие подробности.
   - Не хочешь, не говори, - буркнул он. - Просто договорились, кажется, что все будет без утайки.
   - О, господи... - Лариса вздохнула. - Ладно... Это и продолжалось-то секунд десять всего, что там может понравиться.
   - Десять?
   - Ну, может, пятнадцать, - с легким раздражением сказала женщина. - Я же секундомер не запускала.
   Сергею сразу вспомнился тот свой случай в поезде. Как ту девчонку звали? Кажется, Катя... Тоже, наверное, длилось не более пары минут. Ну да, он ведь тогда столько времени был один, а у парня вообще все было в первый раз, и ему досталась зрелая женщина редкостной красоты. Ясное дело, стоило юнцу только прикоснуться к ней, он возбудился так, что из него моментально поперло. Удивительно, как он еще эти десять секунд продержался...
   - Ну а потом? Ну, шантаж, это понятно... Но Иван говорил, видел, как вы обнимались при встрече, целовались, как ты его всегда в губы при расставании чмокала...
   Лариса отвела глаза.
   - Понимаешь... если проводишь с мужчиной каждую ночь в течение целого года, рано или поздно происходит привыкание. Не будешь же каждый раз перед тем как с ним лечь, рыдать и биться в истерике, подобно книжной героине. Тем более, толку-то с того... Ты вот спрашивал, зачем мне эти книжки. - Она неопределенно махнула рукой в сторону комнаты. - Я еще сказала, что они от мужа остались... Так вот. Это я купила. Просто пыталась в себе разобраться.
   - Разобралась?
   - Ну, более-менее... Там ведь не только чисто научные, со всякими мудреными терминами, среди них и попроще есть, научно-популярные, для неподготовленного читателя. И в одной из них хороший пример приведен был. В древности, допустим, женщину из высокородной семьи захватчики делают невольницей, потом продают какому-нибудь крестьянину, а через некоторое время она не только оправляется от первоначального шока и оставляет мысли о суициде, но даже становится преданной ему рабыней, готовой пойти за своим хозяином в огонь и в воду. То есть, свыклась со своим новым положением и признала его своим господином... Смысл в том, что если человек будет каждый день казниться, долго он так не протянет. Просто мозг в какой-то момент включает защитную реакцию, чтобы спасти весь организм, саму жизнь, вот и все.
   - Значит, он как тот крестьянин. А ты та высокородная...
   - Ну да, пошла жизненная проза... После произошедшего я моментально стала для него просто Лариской, он обращался ко мне исключительно на "ты", и это почему-то унижало мое достоинство гораздо сильнее, чем осознание того, что он со мной сделал. Он ведь до этого вообще по имени-отчеству меня называл. Несколько раз его откомандировывали в мое распоряжение, и я поручала ему какие-то работы по мелочам, типа принести-унести-передвинуть. Начальница хренова... А мне и возразить ему было нечего, ведь он был почти прав. Сама же по собственной глупости и влипла, получила по заслугам. Хотела над ним посмеяться, а в итоге посмеялись надо мной...
   Сергей курил и смотрел на Ларису, поражаясь ее наивности. Судя по тому, что она рассказывает, получается, что сама же и заварила всю эту кашу, которую не может расхлебать по сей день. Вообще-то, он этого Вадима прекрасно понимал. Сергей вспомнил, как зашумело в его голове, когда он увидел переодевающуюся Ларису. А ведь он и сам, пожалуй, мог бы в тот момент овладеть ею силой. Особенно после того, как дотронулся до ее горячей нежной кожи. Разве он смог бы отпустить ее тогда... Можно представить, какой был соблазн для юнца, наверняка увидевшего обнаженную женщину впервые. Лариса, кажется, поняв значение его взгляда, усмехнулась.
   - Понимаешь, Сергей, я в то время была совсем еще молоденькой, глупой, я вообще просто помешалась от сознания собственной красоты и женского всемогущества. Моему самолюбию льстило, что мужики мне буквально проходу не дают.
   - Понимаю.
   - Вот. А мне и рассказать о случившемся никому нельзя было. Ведь не поверят. А даже если поверят - просто засмеют, когда узнают подробности. Сама же и опозоришься. Поэтому я не только не собиралась кому-то жаловаться, наоборот, сама просила его никому об этом не рассказывать. А Вадим на следующий день ходил за мной по пятам, ухмылялся мне в лицо, лапал, если никого не было рядом, ну, вообще всячески наглел... Хорошо, что наши не успели ничего толком понять, как он уволился. Хотя, кое-кто уже начал кое-что подозревать. Но в общем никто и предположить не мог, что этот юнец мог меня... Ведь раньше для него величайшим счастьем было, если я вообще на него посмотрю, и все это знали. Даже шутили по поводу моих женских чар, что в меня влюбляются уже школьники. А уж когда я к нему обращалась, он вообще красными пятнами покрывался, потел, начинал заикаться... Хотя, как я уже говорила, с другими вел себя запросто, на равных, словно ему и не шестнадцать вовсе было.
   - И потом он, конечно, продолжил тебя доставать, - сказал Сергей, намереваясь свернуть эту тему окончательно. Ему уже все было ясно.
   - Еще бы! Вадим тогда просто слетел с катушек, я уже говорила. Ведь он только что на практике убедился, что в жизни, оказывается, все невероятно просто, что надо элементарно делать то, что хочется, и ничего не брать в голову. Взять хотя бы меня... Ну вот чего, спрашивается, на меня молиться и вздыхать мне вслед, если гораздо проще силой завалить эту взрослую дуру на диван. В общем, с того дня ему моего согласия не требовалось, он приходил ко мне, когда хотел.
   Сергей посмотрел на тонкие, нервно подрагивающие руки Ларисы, лежащие перед ним на столе, и тут же вспомнил крепкие бицепсы парня, его широкие плечи и наглый взгляд... Он молча кивнул.
   - А я тоже вела с ним себя как дура, потому что в тот момент у меня в голове все перемешалось, я просто не знала, как себя вести. То закатывала истерики, мол, он меня изнасиловал и пусть только попробует рассказать на работе, самому же хуже будет, посадят его и все... То вдруг меняла курс на противоположный, мне же стыдно было, что какой-то юнец так со мной обошелся. Тогда я делала высокомерный вид и говорила: ты что, мальчик, о себе возомнил? Неужели бы я позволила тебе, если бы сама не захотела... В общем, в голове полный сумбур, я плету невесть что, веду себя как дура, а ситуация только ухудшается...
   - Да понял я, понял... - Сергей кивнул.
   - Нет, ты только представь, как должны были в тот момент работать мои мозги, если я даже не могла сообразить, что совершенно зря жду его увольнения. Будто он может опозорить меня на работе, только пока работает там. А как только уволится, так я от него сразу и избавлюсь, шантаж моментом закончится, словно он в другой город переехал! - Лариса невесело рассмеялась. - А то, что он и уволившись может в любой момент запросто прийти к нам в гости, даже в голову не приходило! Да хоть каждый день приходить и рассказывать всем желающим все новые и новые подробности... Нет, натурально, я тогда вообще ничего не соображала, даже работала на автопилоте...
   - Да уж, - только и смог сказать мужчина.
   - Вот все и продолжалось... Ну, а в какой-то момент он меня окончательно подавил. Ты просто не знаешь, какой он сильный, наглый, напористый... Да и я сама после того случая очень изменилась. Просто сломалась. Обычно я ходила, высоко задирая нос, буквально помешанная на своей красоте, меня всегда считали высокомерной, заносчивой, девушкой со слишком завышенной самооценкой, и так наверняка и было. А с тех пор я уже не ходила королевой, перестала изображать из себя роковую красавицу... И только много позже все эти привычки ко мне вернулись. Ты ведь заметил, что я так себя веду?
   - Еще бы! - подтвердил Сергей. - Знаешь, как это здорово! Смотришь на тебя и понимаешь, что к такой не подступиться, один только твой надменный взгляд чего стоит. А потом, когда уже добился своего, просто звереешь от восторга: ага, попалась, королева! Все, вот ты и моя!
   - А это такой своеобразный естественный отбор для мужчин. - Лариса улыбнулась, довольная услышанным. - Если бы я ходила, строила всем глазки или хотя бы просто улыбалась, так я по улице не смогла бы пройти. Поэтому и напускаешь на себя высокомерный вид. Понимаешь?
   - Понимаю.
   - Да ничего ты не понимаешь. Надо побыть в моей шкуре, чтобы понять. Попробуй, выйди на люди. Таращатся на тебя, пристают... Зайдешь в магазин - смотрят. Зайдешь в общественный транспорт - на тебя все головы повернули. Выйдешь на пляж, поваляться на песке... - Лариса в притворном ужасе закрыла глаза и покачала головой. - Там вообще... Ну просто все пялятся, буквально шеи сворачивают, от мала до велика. Все, кто носит штаны... Да, вот и делаешь неприступный вид, чтобы мужчины элементарно боялись к тебе подходить. Зачем с такой пробовать, если все равно ничего не выгорит. Она тебя только унизит, пошлет подальше. Зато если кто-то набрался смелости, подошел, тот является самым-самым, это уже настоящий, уверенный в себе мужчина. Ну, если это не обычная наглость, конечно.
   - Значит, тебе нужен мужчина-хозяин? - Лариса пожала плечами, опять улыбнулась, не поднимая головы. - Вот теперь я им и буду, - пообещал Сергей.
   - Правда? - Лариса подняла лицо и мужчина увидел, как у нее засветились глаза. - Значит, ты меня не бросишь?
   - Что за глупости. Договорились же - дело прошлое. Только ответь мне еще на пару вопросов. Уже последних. - Тонко очерченные брови только что воспрянувшей духом женщины нахмурились. Она напряглась, интуитивно ожидая чего-то неприятного. - Потом-то что с тобой произошло? Иван сказал, мужу ты верной была, а после своего юноши так просто словно с катушек сорвалась. Полтора года отрывалась так, что на тебя сейчас едва ли не пальцами на улицах показывают. Это действительно так?
   - Ну... как тебе объяснить... - Лариса взяла сигарету, подождала, пока Сергей поднесет зажигалку, прикурила. Затем выпустила дым, попробовала собраться с мыслями. - Если коротко, то это был нервный срыв после окончания всей этой эпопеи с Вадимом. Он ведь не только в физическом и моральном плане, он вообще все мне искорежил... К примеру, я осталась без друзей. Раньше мы с мужем дружили семьями со многими, а когда он уехал, я, естественно, продолжала с ними контактировать. Встречались просто так, собирались за столом на праздники, ездили на природу... А как появился этот чертов Вадим... Вот представь, заскакивает ко мне пообщаться... ну, пусть это семейная пара будет. Просто, неконкретная, любая. Я всегда была рада таким визитам, я вообще очень общительная, гостеприимная. Для меня гости не в тягость, а в радость. Обычно я ставила чайник, долго не хотела гостей отпускать... А тут сидишь и думаешь, а вдруг сейчас этот припрется. Я, конечно, ему поставила условие, чтобы приходил только поздним вечером, но разве его удержишь. Он всегда мог прискакать буквально в любой момент. И вот я разговариваю с гостями, а сама только об этом и думаю, сижу как на иголках. Ясное дело, это многие заметили. Сначала расспрашивали, может, у меня какие проблемы, а потом просто перестали приходить в гости. Кому это надо, если хозяйка ведет себя, подобно...
   - Понятно, - сказал Сергей. - Только я о другом вообще-то спросил.
   Лариса вздохнула.
   - Это я тебе для общей картины. Чтобы ты понял - в моей жизни поменялось в тот момент вообще все, перевернулись все жизненные ценности, все встало с ног на голову... Я ведь раньше и помыслить не могла, чтобы с кем-то просто так, для развлечения. У меня до Вадима только муж и был. И когда развелась, я около полугода ни с кем и ничего. А тут вдруг эта история... Потом, после него, чтобы немножко успокоить окончательно расшатавшиеся нервы, стала по выходным выпивать, а после водки начинают лезть всякие мысли... Сидишь, пьешь сама с собой, и думаешь, вот зачем ты всю жизнь себя берегла, даже замуж в восемнадцать вышла девственницей, зачем все это вообще, если какой-то сексуально озабоченный юнец может взять, и запросто тебя... В общем, стала вести себя проще, несколько раз по пьяной лавочке расслабилась в мужских компаниях. А потом все как-то закрутилось, завертелось... И понеслось. Как снежный ком с горы.
   Опомнилась лишь тогда, когда все зашло слишком далеко. Городок маленький, стоит пройтись по улице, непременно встретишь кого-нибудь, кто тебя уже знает с определенной стороны... Помнишь ту нашу экскурсию, ту парикмахерскую? Я ведь тогда просто не удержалась, до того хотелось перед тобой похвастаться. Хотя на самом деле давно сгораю от стыда при мысли, что мои фотографии вывешены в одном из самых посещаемых мест города. Раньше было приятно, я этим гордилась, а сейчас... Зачем мне такая реклама? Те, кто в курсе, смотрят на эти фотографии и хихикают. Я уже сколько раз уговаривала мастера снять их, но он ни в какую. Ну, его можно понять. Где еще найдешь такую модель, как я.
   Сергей невольно улыбнулся, заметив, что Лариса и сейчас не смогла удержаться от небольшого хвастовства.
   - Так вот почему ты тогда категорически отказалась идти в один из ресторанов, - догадался он. - Мне еще показалось это подозрительным. Кто-то там хорошо тебя знает? - Лариса кивнула. - И милиционер на въезде в город, который непонятно себя вел. И другие случаи... Теперь все ясно. Странно только, что ты мне ничего не рассказала сразу. Хотя бы осторожно не намекнула. Ведь глупо было надеяться, что я ничего не узнаю. Городок-то маленький, сама говоришь.
   - Чтобы ты сразу меня бросил? - невесело усмехнулась Лариса. - Ну и стыдно еще, конечно, было. Очень стыдно. Я просто хотела, чтобы ты как можно дольше оставался в неведении. Вот прошел день, и он мой, и только мой. Вот еще один прошел. Опять повезло... Знаешь, каково мне было все это время. Каждый день как на иголках. Вот проживу с тобой еще один счастливый день, и радуюсь, что сегодня ничего не произошло, ты ни о чем не догадался, может, и завтра повезет не меньше, и завтра будет то же самое. Так и тряслась. Ночами просыпалась и молила кого-то там, наверху, чтобы он подарил мне хотя бы еще одну неделю с тобой... И еще я надеялась уговорить тебя переехать в другой город, где меня никто не знает, и жить там вместе. Только разговор такой не решалась завести. Теперь-то ты, небось, уже никуда со мной не поедешь.
   - Хватит о глупостях, - слегка раздраженно ответил Сергей. - Сто раз тебе повторять? Никто тебя бросать не собирается. Занесло тебя, конечно, изрядно. Ну так чего теперь...
   - Хотелось бы верить, - вздохнула Лариса. - И слышать это еще и еще. Только ведь ты сейчас пьян... Ты уверен, что сможешь повторить мне все это завтра?
   - Уверен.
   - Сергей, но мы уедем? Я, когда сюда приехала, была так рада... Думала, лучшего мне и не надо, да лучше просто не бывает. Я была буквально влюблена в этот маленький симпатичный городок. Но сейчас... Он меня душит. Я в нем просто умру. Сама, конечно, виновата, но что теперь искать причины или каяться, если он меня натурально убивает? Я чувствую это...
   - Ларис, давай об этом потом. Иди лучше спать, тебе вставать рано. А я еще посижу.
   Лариса подступила к нему, как-то неловко потопталась и, ссутулив плечики, ушла в комнату. Сергей догадался, что она хотела его поцеловать, но не решилась. Сам он почему-то не помог ей в этом. Конечно, зря... Ведь несмотря ни на что, для него она оставалась все той же красивой, веселой, милой Лариской, подобравшей его когда-то на пыльной дороге и улыбающейся ему в лучах яркого солнца... Той встречи ему не забыть никогда, и он был твердо убежден, что наконец нашел свою половинку. Ну, а то что она здесь до него накуролесила, что ж поделать... И впрямь, поплыла девчонка по подхватившему ее течению, а выбраться не хватило воли. Городок маленький, стоило разок-другой дать соответствующий повод, и от назойливых кавалеров стало уже не отвязаться... Закончилось все только после того, как она нарвалась на крутую бабу, которая в один момент вправила Ларисе мозги... Про это ее избиение, кстати, он спросить забыл. Да ладно, успеет еще.
   Сейчас до него, наконец, дошло значение многих ее недомолвок и отчего ее иногда бросало в краску, когда он задавал вполне невинные вопросы. Ей ведь всюду чудился второй смысл.
   Да ерунда все это! Теперь она с ним и только с ним, и точка. А что было раньше - ее личное дело. Сейчас все зависит от него, а он готов принять ее такую, какая она есть. Терзаться тем, что было до него? Какие глупости. Его самого могло уже десятки раз не стать, поэтому сейчас нужно просто радоваться каждому прожитому дню, благодарить судьбу, что он оказался не последним. А тем более, если жить с такой замечательной девчонкой, как его Лариса...
   Пора было отправляться спать, приласкать близкую ему женщину, которая наверняка ждала его сейчас как никогда - ведь его ласки послужили бы подтверждением тому, что она по-прежнему любима и желанна, - а Сергей зачем-то все пил и пил, осознавая, что делать это сейчас ни в коем случае нельзя. Нельзя, потому что он чувствовал, как с каждой очередной выпитой рюмкой в нем разгорается какая-то непонятная злость. Он и любил Ларису, и одновременно нарастало желание отомстить ей неизвестно за что и неизвестно зачем...
   - Сережа, что ты делаешь? - вскрикнула женщина. Она попыталась высвободиться, но мужчина держал ее очень крепко. Тяжело дыша, Сергей силой перевернул Ларису на живот. - Зачем! Да я бы сама... даже с радостью, но ведь не так, как ты сейчас... Сережа, пожалуйста, не делай этого... Да что же это такое... - уже совсем жалко всхлипнула женщина, вздрогнув от пронзившей ее тело боли.
   - Это тебе твой Турбо-Паскаль! - зло ответил Сергей, намеренно делая ей как можно больнее...
   Его непонятная самому себе злость, начавшая закипать от непомерно выпитой водки и неподконтрольная сейчас мозгу, упорно стремилась вырваться наружу, и лучше всего было выплеснуть эту ярость в Ларису. Желание отомстить ей за что-то неведомое пришло совершенно неожиданно, как и способ сделать это...
   Этой ночью они впервые спали не во взаимных нежных объятиях, тесно прижавшись друг к другу, а отодвинувшись от партнера как можно дальше, стараясь избежать даже случайных прикосновений. Они лежали на разных краях дивана, как чужие, даже повернувшись друг к другу спиной. Лариса, только что имевшая возможность убедиться на собственной шкуре, что ей, кажется, еще долго будут аукаться ее похождения, долго всхлипывала то ли от причиненной ей любимым человеком физической боли, то ли от огромной на него обиды, а может, от всего сразу...
  
  
   Глава 15
  
   - Эй, мужланы, полегче!..
   Когда Тамару бесцеремонно впихнули в железную клетку, она презрительно скривила губки, но влетевшая туда вслед за ней Женя, которую подтолкнули в спину, видела, что поведение это наигранное, подруга смертельно испугана. У нее и самой уже давно зуб на зуб не попадал - какие уж там, пусть и наигранные, как у Тамары, протесты.
   - Не бойся, нас просто пугают, - шепнула та. - Только вот зачем им все это надо, не пойму... Ловили бы бандитов, так нет, к девчонкам привязались... - Ее начал бить нервный озноб - до того мрачным оказался зал судебных заседаний, куда их привезли после ничем не оправданного ареста, или задержания, или как это называется... - Нет, ты только погляди на это чудо! - Она довольно искренне, хотя и нервно, рассмеялась, но Женя в последний момент успела испуганно прикрыть ей ладонью рот.
   - Молчи, Тамарка, хуже будет!
   - Нет, это же просто цирк... - Тамара бодрилась, но по ее телу периодически пробегала неконтролируемая дрожь. - Где только такого откопали... Из нафталина, что ли, выковыряли?
   Поднявшийся на возвышение и вставший за судейский стол Фрол Матвеевич Волынин, облаченный в судейскую мантию, посмотрел на подсудимых, нахмурив брови.
   - Веселитесь, значит? Ну-ну... - Его седые накладные букли гневно, подобно живым, дернулись, словно поддакнув возмущению своего хозяина. - Уверяю вас, сударыни, скоро вам станет не до смеха. Очень скоро, поверьте.
   - За что нас сюда? - не сдержавшись, с гневом выкрикнула Тамара. - Отпустите нас немедленно! И... и дайте позвонить! - Она лихорадочно припоминала, какие еще требования можно выдвинуть согласно закону, которого, увы, совершенно не знала. - А как же права человека? Мы... мы ничего не сделали... - не зная что придумать еще, неожиданно жалобно закончила она.
   - Всему свое время, - спокойно ответствовал Волынин. - Скоро все узнаете...
   Присев, он принялся просматривать толстые, лежащие на столе книги, очевидно, своды законов; передвигать различные предметы там же, и даже задумчиво повертел в руках судейский молоток, словно видел этот предмет впервые и удивлялся, как он мог попасть к нему на стол. Наконец, собравшись, очевидно, с мыслями, он резко вскинул седую голову с гордым орлиным профилем, и повернул ее к запертым в клетке девушкам... От его взгляда, предвестника нехорошего, их моментально бросило в озноб.
   - Ну-с... начнем, пожалуй, - провозгласил он, не отрывая от подсудимых строгого взгляда. - Да-с, именно так. Начнем-с. И начнем мы с уточнения ваших личных данных. Фамилии, адреса, род занятий, цель приезда в Город 386?
   - Тамара... Женя... - неуверенно пискнули девушки почти одновременно, и Фрол Матвеевич недовольно нахмурился.
   - По очереди! Не на базаре находитесь... - Он на мгновение задумался, затем его скрюченный палец переместился в сторону Тамары. - Сначала ты, дохлая.
   От столь неожиданно прозвучавшего оскорбления девушка оторопела, но после секундной растерянности в ней закипела волна гнева, решительно выталкивая все остальные чувства. У нее даже дыхание перехватило. Да как он смеет... В официальном учреждении! Ведь он же судья!
   Тамара резко вскочила с деревянной скамейки и Женя поняла, что от шока к подруге вернулась былая уверенность в себе.
   - Да как вы смеете! - с негодованием произнесла Тамара. - Говорить мне, гражданке России, и, просто, в конце концов, молодой женщине, даме, отвратительные слова, которые, между прочим, могут повлечь для вас, как для должностного лица, последствия, которые...
   - Даме? - с искренним недоумением переспросил судья, словно слышал это слово впервые. - Это где ж здесь такая? - Он демонстративно повертел головой, выглядывая. - Проститутка ты. Молодая, тертая проститутка! Тоже мне, дама... - Если бы эти омерзительные, просто шокирующие слова не прозвучали в тишине зала столь отчетливо, их можно было бы принять за слуховую галлюцинацию. Тамара от неожиданности захлебнулась на середине начатой фразы и теперь оторопело смотрела расширенными от удивления и опять вернувшегося страха глазами на этого несомненно сумасшедшего старика. Она окончательно сбилась с мысли. - Ишь, вырядилась... Заголила тощие ляжки аж до самой жопы, а туда же... Требует, понимаешь! Дама... - Последнее слово сопроводил саркастический смешок.
   - Да я... да вы... да как вы смете... Я требую другого судью! - опомнившись, решительно заявила Тамара. - А вас самого нужно незамедлительно отправить в сумасшедший дом! - не удержавшись, выпалила она. - Там вам самое место! А за проститутку, между прочим, вы еще сами ответите! - Она оглянулась, словно призывая кого-нибудь в свидетели, но двое в милицейской форме - уже другие, не те, что привезли их сюда, - стоявшие рядом с клеткой, равнодушно отвернулись.
   - В борделе свои права будешь качать, - отрезал старик. - Ишь ты, подавай ей другого судью... - Но неожиданно смягчился, кажется, решив порассуждать на тему нравственности. Скорее всего, от скуки, навеянной летней жарой. - А кто ж ты есть, если не проститутка? Я тебя, шалаву, насквозь вижу. Да еще за тобой на три метра вглубь... Ишь, глазами блудливыми сверкает... Краской позорной их размалевала, и смотрит. Сейчас испепелит прямо... Тебе сколько лет, жаждущая мужиков дохлятина?
   - Двадцать три, - вконец растерявшись от идиотских обвинений, машинально ответила Тамара.
   - Замужем? - продолжил пытать старик.
   - Нет, - еще более растерянно ответила девушка, не понимая, куда он клонит.
   - Во-о-от... - Фрол Матвеевич назидательно поднял сухой палец. - А ведь, поди, уже не девственница... - Густо покрасневшая Тамара, не найдя, что ответить на еще одно идиотское обвинение, лишь оторопело хлопала ресницами. Происходящее могло быть только самым настоящим бредом и ничем иным. Она что, больна, галлюцинирует?.. - Чего примолкла, - подбодрил ее старик. - Не желаешь отвечать, или нечего сказать? А хочешь, я прямо сейчас отправлю тебя на гинекологическую экспертизу? Молчать! - тут же рявкнул он, заметив, что молодая женщина собирается что-то сказать. - С тобой, красавица, суду все ясно. Уж аморалка, по крайней мере, тебе обеспечена прочно... Теперь ты, вторая...
   Фрол Матвеевич хмуро воззрился на моментально съежившуюся под его взглядом Женю, а Тамара обескураженно притихла. Она честно пыталась, но никак не могла переварить бредовость предъявленных ей "обвинений". О том, что судья обращается к ним на "ты", чем она минуту назад хотела дополнительно возмутиться, по сравнению с остальным уже казалось ей ничего не значащей мелочью...
   - Я... я обручена! - неожиданно для самой себя слегка истерично вскрикнула Женя, не выдержав испытующего взгляда сумасшедшего старика. Ей внезапно показалась, что эта ее маленькая ложь непременно должна его хоть немножко смягчить. - Я... я скоро выйду замуж, и... и... - Она сильно волновалась и никак не могла придумать, что сказать дальше, чем еще задобрить этого старого, только что издевавшегося над ее подругой маразматика.
   - Да о тебе и речи-то не идет, - действительно на удивление мягко произнес старик, очевидно, положительно оценив суть ее заявления. - По тебе сразу видно, что ты девушка серьезная, не то что эта... - Он не договорил и только окинул Тамару максимально брезгливым взглядом. - И одета тоже вполне прилично, не то что... - Последовал второй взгляд в том же направлении, а Женя с облегчением вздохнула. Какое везение, что она как раз сегодня совершенно случайно надела платье до колена, потому что любимая короткая юбка, которую она проносила весь отпуск, показалась ей мятой. То, что никакой судья вообще не вправе совать нос в их личные дела, щедро одаривая никчемными поучениями, ей, в отличие от Тамары, как-то и в голову не приходило. Будучи более наивной и мягкотелой, не такой боевой и набравшейся жизненного опыта, она сейчас чувствовала себя подобно маленькой девочке-ученице на заседании грозного педагогического совета, и желала только одного - поскорее бы этот строгий старик накричался на них вдоволь, да отпустил. А то еще чуть-чуть, и она начнет плакать; да так, что нельзя будет остановиться. Уж она себя знала. - Так вот... - Фрол Матвеевич неспешно прокашлялся. - Одного я только никак не пойму... Зачем же ты, порядочная девушка, водишься с такой прошмандовкой? Неужто попала под ее влияние? Ну зачем тебе, доченька, подруга-проститутка? - ласково увещевал старик негромко хлюпающую носом Женю. - Ты подумай, доченька... Хорошенечко подумай, стоит ли тебе с такой водиться.
   - Я... я подумаю, - послушно проговорила та, а чуть пришедшая в себя Тамара бросила на нее гневный взгляд - предательница!
   - Ну-ну... - осуждающе покачал головой старик, от внимания которого не укрылась эта мимолетная пантомима. - Значит, эта дрянь тебя еще и запугивает, дочка... Хорошо, давайте начнем с сначала. С ваших данных. Давай сначала ты! - Он опять обращался к Тамаре, которой навесил ярлык проститутки, и, соответственно, его голос посуровел.
   - Тамара Чулкова, двадцать три года, не замужем, образование незаконченное высшее... - Девушка предприняла очередное отчаянное усилие удержать себя в руках - пусть поскорее закончится вся эта ахинея, этот старый безумец их отпустит, а уж тогда... Да она забросает жалобами все областное руководство! Дойдет до самого министра юстиции! Да она подключит своего папочку... Да она...
   - Вот видишь, даже фамилия у тебя блядская, - строго заметил старик. - Связанная с нижним бельем.
   Тамара сверкнула глазами, но сдержалась. Потом, Томка, потом... Ничего, она им еще устроит. Всем устроит...
   Потешный суд продолжался уже третий час, и смертельно уставшие, перенервничавшие и досыта наслушавшиеся незаслуженных, щедро подкидываемых сумасшедшим стариком оскорблений, подруги сидели, опустив головы. Они выглядели безразличными ко всему, словно уже не верили, что этот кошмар хоть когда-нибудь подойдет к своему завершению... А Фрол Матвеевич, напротив, с каждым очередным своим нравоучением словно набирался сил. Из него подобно гороху из дырявого мешка сыпались поучительные пословицы, простонародные присказки, старик периодически сбивался на глубокие экскурсы в историю, с удовольствием вспоминал о своем счастливом и светлом детстве, когда все было не так, когда люди были чище, когда никто даже понятия не имел, - тут он непременно с неодобрением посматривал на Тамару, - кто такие проститутки, и рассказывал еще много чего интересного только ему самому... Старик молол, просто не зная устали, при этом не давая обсуждаемым им персонам вставить ни полсловечка... Он даже не удовлетворил просьбы вконец отчаявшихся девушек хотя бы попить воды, считая это вредным - и в первую очередь для них самих - излишеством, обосновав такой свой поступок научно, с привлечением богатого фактического материала. В нем были и выдержки из старинного трактата о йоге, о ее целительном воздействии на организм, об умении йогов, этих благородных и аскетичных людей, месяцами обходиться без вредоносной жидкости, каковой, несомненно, является вода... Потом в ход пошли тибетские монахи, вроде бы обладающие такими же способностями, а сам Фрол Матвеевич при этом запросто отпивал из стакана ту вредоносную жидкость, и в итоге осушил ее едва ли не целый графин...
   Даже видавшие виды милиционеры, охраняющие подсудимых, должные, казалось, привыкнуть ко всему, откровенно, не стесняясь, зевали, утомленные словоблудием старика. Они отметили, что заседание Волынин проводил с удовольствием и на редкость оживленно, словно в течение долгого времени придерживал свой дар красноречия именно для сегодняшнего дня. Одному из милиционеров, высокому плечистому парню, постоянно промокавшему потеющий лоб насквозь мокрым носовым платком, показалось, что Фрол Матвеевич просто рисуется перед этой тоненькой брюнеткой, которую, как он только что узнал, звали Тамарой Чулковой, и которую старик на протяжении всего заседания упорно называл проституткой. Кажется, она ему просто-напросто приглянулась. Парень и сам с удовольствием косился на ее загорелые ноги, в душе сочувствуя полностью деморализованной на данный момент красавице. По опыту милиционер знал, что привлекательным девицам, имеющим несчастье понравиться старику, он в итоге отмеривает гораздо большие порции телесных наказаний, чем любым другим. Может, такое происходило от старческого полового бессилия, от невозможности сделать с красивой девушкой что-либо иное, приятное обоим, нежели прописать такой усиленную порцию батогов?.. Не знали об этом пока лишь подсудимые, которых это больше всего касалось, и в первую очередь сама Тамара, которая настолько устала от этого бесконечно тянущегося заседания, что даже перестала придумывать разные планы мести этому выжившему из ума старому идиоту. Она сидела сейчас едва живая от сильного переутомления, жажды и духоты.
   Наконец Волынин решил заканчивать - его красноречие оказалось исчерпанным, да и сказались годы; он просто устал. К тому же, к его столу уже дважды подходил секретарь с повторявшимся слово в слово докладом: только что в очередной раз звонил Чистюлин, которому доложили о поимке соответствующей его заказу девушки, и интересовался, почему так долго длится судебное заседание. Начальнику тюрьмы не терпелось побыстрее оценить свою новую подопечную.
   - Итак... - закончив свою полную абсурдных умозаключений маразматическую речь, повысил голос Волынин. - Встать! Суд идет. Зачитывается приговор...
   Девушки встали, пытаясь сбросить с себя сонливость и гадая, что для них придумает этот старый клоун в нелепом наряде, чем он в очередной раз поразит их воображение. Что финал будет чем-то исключительным по дикости, не сомневались обе. Может, выпишет солидный денежный штраф? Но за что? Чем он его обоснует? Не за то же "преступление", что они обе не замужем...
   Фрол Матвеевич долго перечислял какие-то скучные статьи, сыпал сериями номеров каких-то параграфов и их подразделов, зачитывал какие-то нудные сноски, пояснения к ним, затем пояснения к этим пояснениям... Наконец, он не спеша, обстоятельно прокашлялся, и...
   - Чулкова Тамара Ивановна... ввиду несомненнейшей и полнейшей невозможности перевоспитания... приговаривается к пожизненному заключению... особый режим... без права посещения... без права получения передач... права переписки... с отбытием наказания в режимном предприятии Города 386... Подсудимая, вам все ясно? Вопросы есть?
   Заторможенно слушавшая эту бредятину, Тамара, наконец очнулась.
   - Что вы сказали?
   - Я спрашиваю, вам ясен приговор?
   - Нет, не ясен! - громко выкрикнула она. - Не ясен, повторите! Только без всяческих статей и остального! Просто скажите, к чему меня приговорили. Кажется к какому-то штрафу? - Она прекрасно слышала заключительную часть речи, но просто не хотела в это верить. Такой нелепицы прозвучать никоим образом не могло. Ведь если признать, что она слышала и восприняла всю эту дурь на полном серьезе, значит, тем самым нужно признать, что и она, подобно этому старику, тронулась умом... Больше всего сейчас Тамаре хотелось, чтобы ее кто-нибудь ущипнул. Может, тогда проклятое наваждение исчезнет?
   - Да слушали ли вы меня вообще, - удивленно приподнял кустистые брови старик. - У вас, подсудимая, как-никак, высшее образование, пусть даже и незаконченное. Если вы, конечно, не соврали. Или не пропускали лекций, кувыркаясь вместо их посещения с мужиками, за выпивку и деньги... А вопросы задаете такие, что... Пожизненное заключение, чего здесь непонятного?
   - Но за что? За что!.. - истерично закричала Тамара, чувствуя, что если она сейчас же немедленно не проснется, то по меньшей мере дурдом ей железно гарантирован. - За что же!
   Старик нахмурился и опять принялся монотонным голосом бубнить номера каких-то загадочных статей, согласно которым, оказывается, можно запросто приговорить ни в чем не повинных людей к пожизненному заключению.
   - Нет, вы мне скажите просто, своими словами! За что!
   - Ну, если вы так настаиваете, и если хотите своими словами, то за блядство.
   Впавшую в истерику Тамару бросились скручивать сразу двое бдительных милиционеров. Появившиеся к самому зачитыванию приговора еще двое внимательно наблюдали за рухнувшей на деревянную скамью Женей - у той подкосились ноги. Один из усмиряющих Тамару, высокий, широкоплечий, проявляя в своем занятии особое усердие, старался в основном блокировать девичьи ноги. Он шарил по ним крепкой пятерней, не забывая, впрочем, и про грудь - она в этом неравном единоборстве тоже являлась объектом первостепенной важности, источая немалую угрозу утихомиривающим девушку охранникам... Его напарник ничуть от него в этом не отставал.
   - А за проявленное неуважение к суду, весьма и весьма злостное, выразившееся в многочисленных оскорблениях как личности самого судьи, так и всей системы правосудия в целом, - перешел к очередной части наказания старик, - Чулкова Тамара Ивановна приговаривается к десяти ударам по ягодичной части тела посредством кнута. Далее... За ношение непристойной для российской гражданки одежды, заголяющей эту вышеназванную часть тела, одежды, оскорбляющей чувство достоинства остальных российских граждан и несомненно являющейся дерзким вызовом обществу - еще пять. За то, что обозвала козлами задержавших ее милиционеров, мужественно пытавшихся исполнить свой долг и пресечь это безобразие своими силами - еще пять. Все по той же, ягодичной части... Ну и... - тут старик сделал паузу и с явным наслаждением завершил: - еще пяток уже от меня лично. Чтобы впредь неповадно было... Итого - двадцать пять. Привести приговор в исполнение!
   С профессиональной сноровкой преодолев сопротивление яростно извивающейся, пинающей милиционеров Тамары, отчаянно царапающуюся жертву подтащили к деревянному лежаку и, повторяя не раз проделанную процедуру, споро прикрутили ее руки и ноги к специально приспособленным для этого штырям.
   - Можно мне? - попросил широкоплечий милиционер, которому молодая женщина в пылу борьбы сильно расцарапала лицо. Теперь он промокал носовым платком уже не пот, а кровь, обильно струящуюся из глубоких царапин, оставленных длинными ногтями.
   Судья кивнул, разрешая.
   - Раз... - отсчитывал второй, с интересом наблюдая, как на нежной девичьей коже вспухает первый багрово-красный, безобразного вида рубец. Этот момент являлся для всех особо волнующим. Даже Фрол Матвеевич вытянул свою сухую морщинистую шею, не в силах устоять перед удовольствием посмотреть на начало экзекуции.
   Тамара пронзительно закричала.
   - Два... Четыре... Восемь... Шестнадцать...
   Женя повалилась на пол, скрючилась в позе эмбриона и, закрыв от страха глаза, попыталась заткнуть руками уши, что ей никак не удавалось сделать - дикие вопли истязаемой подруги, испытывающей наверняка нечеловеческую боль, проникал через все препятствия. От ужаса ее волосы встали дыбом...
   - Нет... Тамарка... нет... боже... Тамарка... нет... Тамарка... не кричи... пожалуйста... мне страшно... я не могу слышать, как тебя...
   Женю сотрясала крупная дрожь, она чувствовала, что находится на грани помешательства... Когда милиционеры подняли ее на ноги, придерживая с двух сторон, и когда насильно оторвали от ее лица намертво прилипшие к нему руки, и когда судья зачитывал уже ее личный приговор, девушка, сотрясаемая этой не проходящей дрожью, не слышала ничего, кроме этого пронзительного, леденящего душу крика жестоко истязаемой подруги. Она даже не поняла, на какой срок осудили ее саму, будут ли теперь бить ее, не осознавала, что Тамара давно потеряла сознание и теперь кнут продолжает врезаться в ее уже бесчувственное тело. Она и сама давно находилась без сознания, хотя и продолжала стоять на ногах...
   Фрол Матвеевич с удовольствием проводил взглядом безжизненную Тамару, которую уносили два дюжих милиционера, и наконец обратил внимание на бледную как полотно Женю.
   - Чего застыла? А ну, марш в машину! Уводите ее...
   - Она, кажись, тоже в отключке, - хихикнув, сообщил ему один из милиционеров. - Стоит, но в отключке. Такое бывает.
   - Ну, тогда уносите, - безразлично махнул рукой старик. - На сегодня зрелища окончены. Все свободны...
  
   - Лежать нельзя! - Грубый голос широкоплечей надзирательницы в сером, с интересом рассматривавшей распластавшееся на кровати тело Тамары, стремительно ворвался в уши лежащей рядом Жени, но не сразу достучался до ее сознания. - Я кому говорю, мать вашу! - Мощные руки квадратной тетки рванули Женю с кровати, потрясли за плечи, и девушка с трудом приоткрыла глаза. - Что, тоже порки захотела? Пример этой прошмандовки тебя ничему не научил?
   - Я... я... - Она просто не понимала, на каком свете находится и чего от нее хотят.
   - Ну, очухалась, наконец? - Огромная ладонь еще дважды хлестнула ее по щекам. - Поднимай свою подругу, живо! Лежать запрещено!
   - Но она же... она без сознания... Как же... Ей же плохо...
   - Тогда держи ее! Она твоя подруга? Вот и помогай, а то она сейчас получит у меня еще!
   Надзирательница обхватила и без видимых усилий сорвала с кровати безвольное тело Тамары, со свесившимися конечностями, толкнула в сторону Жени.
   - Держи свою подругу! А наштукатурена-то как... Мало еще ей Фрол Матвеевич выписал. Я бы такой добавила...
   Уже через пять минут после того, как за теткой захлопнулась дверь, вцепившаяся в неумолимо съезжающее на пол тело подруги Женя полностью обессилела. Поняв, что одной ей не справиться, девушка взмолилась, обращаясь ко всем находящимся в камере сразу:
   - Девчонки, помогите кто-нибудь! Пожалуйста! Если ее станут еще пороть, она просто умрет!
   Около двадцати пар равнодушных глаз спокойно смотрели, как тело избитой новенькой упало на пол, при этом довольно сильно ударившись головой. Сверху на Тамару повалилась Женя.
   - Ей же плохо... Помогите... Она не выдержит еще одной порки...
   - Вставайте, быстро! - К ним подскочила симпатичная девушка лет восемнадцати. - Я дежурная. Быстро, если не хотите добавки. А я из-за вас получать точно не намерена.
   Женя кое-как поднялась на четвереньки, попробовала поднять Тамару и заплакала - та опять выскользнула из ее ослабевших рук.
   - Быстро встать, я кому сказала! - Дежурная смотрела на них с нескрываемой злостью. - Дневальная, а ну, звони надзирательницам! Быстро, или из-за этих сук сейчас выпорют нас самих!
   - Ладно, девчонки... Забыли, каково самим было после суда старого ублюдка?
   С кровати в дальнем углу поднялась очень красивая женщина лет тридцати, приблизилась к вовсю ревевшей Жене, помогла встать сначала ей, потом они вместе стали пробовать приподнять Тамару. Подошли еще двое.
   - Они специально установили такие правила, чтобы поиздеваться, - пояснила одна. - До отбоя вновь прибывшим можно только сидеть, а сидеть им не на чем. Потом, за хорошее поведение, разрешат, но тогда и задница уже пройдет...
   - Терпи... - сказала вторая Тамаре. Потом повернулась к Жене. - Как зовут твою подругу?
   - Терпи, Тамарка, терпи, - попытались они подбодрить находящуюся без сознания, ничего не слышащую девушку. - Эй, девчонки, принесите кто-нибудь воды... Ничего, Томка, ничего, до отбоя не так много осталось. А там ляжешь на животик...
   С новой силой заплакала Женя, за ней, не выдержав, двое из помощниц, а потом, подчинившись законам цепной реакции, к ним присоединились многие из сокамерниц. Большинству из них в свое время досталось не меньше, а что их еще ждало впереди, никто не знал. В точности ясно было только одно - ничего хорошего...
  
  
   Глава 16
  
   Сергей вставал с невероятно тягостным настроением, и оно никак не было связано с наступившим похмельем. Ему было мучительно стыдно за вчерашнее, за то, как он поступил с Ларисой... И ведь разобрался же с собой окончательно, когда остался сидеть на кухне. Ведь решил, что хочет и будет жить с ней дальше. Так зачем же он... Скотина! Взял, сделал ей больно. И больше наверняка не физически - морально. А все эта проклятая водка... Он проснулся одновременно с Ларисой от звонка будильника, но, не зная как с ней объясниться, какими словами вообще можно оправдать свой омерзительный поступок, не представляя, как теперь себя с ней вести, продолжал лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящим.
   Он исподтишка наблюдал, как собирается Лариса на работу, как она одевается, красит здесь же, в этой комнате, лицо, ходит, стараясь ступать бесшумно, даже после произошедшего проявляя о нем трогательную заботу, боясь потревожить его сон, и все лежал, лежал, наблюдал, думал...
   У его девушки были сейчас такие нетипичные для нее движения... Куда-то бесследно исчезли и ее обычная грациозность, и сразу бросающееся в глаза чувство превосходства над окружающими, и даже обычно высоко поднятая голова склонилась на шее, словно цветок на пораненной ветке.
   Как и вчера, когда ей пришлось давать ему нелегкие объяснения, Лариса сейчас напомнила Сергею однажды виденную собачонку, взгляд которой почему-то до сих пор цепко держался в его памяти. Собачонку, побитую собственным хозяином и оттого страдающую еще сильнее. Если бы ее обидел посторонний человек, злой прохожий, можно было бы прибежать к хозяину, пожаловаться, и он бы ее успокоил, приласкал, погладил... А что делать, если ее избил он сам? К кому теперь такой собачонке обратиться?
   Когда уже полностью собравшаяся Лариса внезапно подошла к дивану, он затаил дыхание - она явно намеревалась его разбудить, чтобы что-то сказать.
   О чем? - гадал Сергей... Чтобы он собирал свои вещи и уматывал с глаз долой, если все-таки не смог смириться с ее прошлым? Или, что не винит его за этот срыв, понимая, что он имел на него право, разве что только не надо было облекать его в такую унизительную для нее форму... Или... Так о чем же?
   Лариса стояла, как показалось ему, бесконечно долго. Возможно, она просто рассматривала лицо мужчины, который оказался совсем не таким, каким она его себе представляла; возможно, глядя на него, она пыталась себя убедить, что случившееся вчера всего лишь сон, и не более того, что он не мог так с ней поступить. Не решившись его разбудить, а возможно, зная, что он не спит, просто не осмелившись начать разговор, Лариса вышла... И тут же вошла опять. Опять приблизилась к дивану, стараясь не стучать каблучками.
   - Сережа... - Он чуть не вскочил, решив закончить притворяться, так потерянно прозвучал ее голос. - Не знаю, спишь ты или нет... Я только хочу сказать... Не надо так со мной. Я понимаю, тебе не нравится, что у меня было до тебя... Но мое прошлое - такое, какое есть, другого у меня уже не будет. Я была такой, какой была, а сейчас я такая, какая сейчас... Я ведь в последнее время почти не спала ночами. Меня будил страх, что я могла не остановить тогда машину и не встретить тебя. А теперь... теперь я не знаю. Но все равно, я готова с тобой... Тебе решать, Сережа. Ты мужчина и должен принять решение. Я хотела бы узнать его, придя с работы. Если ты к тому моменту будешь здесь, это и будет твоим ответом. Если же ты... Но я все равно тебя пойму и не попрекну ни единым словом. Просто буду все время думать о тебе... - Лариса замолчала, переступила на месте. Прошла, наверное, минута, прежде чем она смогла справиться то ли со слезами, то ли с дрожью в голосе, и закончить: - Но если ты меня дождешься... Сергей, давай договоримся, что больше ты ни единым словом не напомнишь мне... Ты все же мужчина...
   Сергей вскочил сразу после ее ухода, едва только щелкнул дверной замок. Он бесшумно подбежал к двери и услышал стук ее каблуков, постепенно затихающий внизу. Затем перебрался в комнату, и, осторожно отодвинув занавеску, стал наблюдать за Ларисой из окна. Какое-то время он смотрел на изящную женскую фигурку, на призывную игру бедер, затем перевел взгляд на ее руки. Одной она придерживала сумочку, а у второй, слегка отстраненной от тела и находящейся в движении, кисть с оттянутыми пальчиками была зафиксирована под некоторым углом к предплечью. Вот это да!
   Кажется, хотя бы перед выходом из подъезда Лариса сумела взять себя в руки. Сейчас девушка вела себя как обычно - словно на нее были устремлены десятки и сотни пар восторженных мужских глаз. А ведь на улице было совершенно безлюдно... Пока Лариса не скрылась за углом, Сергей бросил последний взгляд на ее ноги. Они не были кривыми, зато с очаровательной плавностью закруглялись к основанию своей воображаемой оси.
   Сергей вздохнул. Неужели он все-таки ее потерял? И где ему теперь такую найти... Нет, второй такой не существует, ее попросту не может быть.
   Прежде чем свернуть за угол, Лариса вдруг остановилась, оглянулась, задрала голову, и он сразу отпрянул, понимая, что она, конечно же, смотрит на свое окно - больше некуда. Заметила? Когда он решился выглянуть вновь, Ларисы уже не было...
   Допив остатки вчерашней водки, Сергей снова бесцельно слонялся по комнатам, совершенно не представляя, чем себя занять. И чувствовал, как начинает гудеть голова от назойливо лезущих в нее мрачных мыслей...
   Где-то ближе к обеду он не выдержал, решил сходить к Ларисе. Он будет просить у нее прощения. Если потребуется - стоя на коленях. Неужели она ему не поверит, не простит?
   - Чего тебе? - Старушка, кажется, опять считала свои петли. По крайней мере, ее губы, как и в прошлый раз, беззвучно шевелились. - К Ларисе? Не пущу. Много вас таких к ней ходит.
   - А не пускаете одного меня, - заметил Сергей, но вовремя спохватился, унял готовое выплеснуться раздражение - ругаться с вахтершей не входило в его планы. - Ладно... Позовите ее, пожалуйста, сюда, раз мне к ней нельзя.
   - А как я тебе ее позову? - неожиданно огорошила его старушка. Она посмотрела на него поверх очков. - Мне свой пост покидать нельзя. Так-то.
   - Как это? - опешил Сергей. - Позвоните ей, как сделали это в прошлый раз, и все.
   - А зачем она тебе? - строго спросила вахтерша. Она даже отложила вязание, чтобы впиться в него изучающим взглядом. - Тебе по серьезному, или просто развлечься? А то есть артисты. Приходят, крутятся здесь, просят ее позвать... Она просила таких отшивать. Ей лишние разговоры на работе ни к чему.
   - Слушайте... - вспылил Сергей, но опять быстро взял себя в руки. - По серьезному, - вдруг честно ответил он, даже не зная, зачем. - Очень по серьезному, понятно? Серьезнее не бывает.
   Старушка долго смотрела на него внимательными, неожиданно очень острыми и понимающими глазами, затем, очевидно, что-то для себя решив, вздохнула.
   - Ладно... - Она еще раз вздохнула и сняла телефонную трубку. - Ларису тут спрашивают. Да, да, Шикину, конечно... А кто ее спрашивает? - спросила старушка уже у него, дублируя чей-то вопрос.
   - Я ей сам скажу, когда подойдет.
   - Так это она и спрашивает, - возразила старушка, демонстративно игнорируя его нетерпеливо протянувшуюся к телефонной трубке руку. - Так что?
   - Скажите, что Сергей.
   - Какой Сергей? - подкинула очередной вопрос старушка. Кажется, уже не от Ларисы, от себя.
   - Чернышов.
   Тем не менее старушка назвала фамилию и теперь долго молчала - наверное, Лариса на том конце провода либо что-то говорила, либо тоже молчала, что-то для себя решая.
   - Она тебе уже утром все сказала. А сейчас занята очень! - наконец подвела итог вахтерша, от души брякнув трубкой. И посмотрела на Сергея, против его ожиданий, без малейшей доли ехидства. - Вот так-то, милок. Дала она тебе, значит, отставку... Эй, куда, куда! - Она заполошно выскочила из своей стеклянной будки и перегородила ему дорогу. - А ну, назад, иначе я сейчас в милицию позвоню!
   - А Вадима к ней впускаете, - неожиданно для себя опять привел Сергей аргумент, кроме которого, кажется, ничего придумать на сей момент был не в состоянии.
   - Какого еще... А, Вадика, что ли! - Лоб нахмурившейся вахтерши разгладился. - Так ведь он мальчишка совсем, да еще влюблен в нее безответно, об этом все знают... Пусть хоть полюбуется на нее. К тому же, он к Ларисе с журналами компьютерными ходит, консультирует она его по всем этим делам.
   Знала бы ты, по каким делам этот мальчишка целый год получал от нее консультации... - про себя подумал Сергей. Вслух же сказал:
   - Ну а я, по-вашему, что...
   - А ты вона какой кобель. Ты совсем другое дело... Не пущу, сказала! К кому, к кому, а к Ларисе точно не пущу!
   - Ну хорошо, хорошо, стою я, стою... - Конечно, воевать с оказавшейся очень шустрой старушкой или, тем более, встречаться с городской милицией, ему хотелось меньше всего. Ему хотелось всего лишь увидеть Ларису. - А что она хотя бы говорила? Или она молчала? Ну, почему вы так долго слушали? - Его голос, наверное, прозвучал настолько умоляюще, что вахтерша сдалась.
   - Молчала она, - нехотя ответила старушка. - Долго молчала. И еще всхлипнула, кажется. - Теперь она опять смотрела грозно, может, начиная жалеть о том, что чересчур много рассказала. - Выходит, обидел все-таки? Эх ты... Ходят, ходят без конца, будто на свете и девок кроме нее нет... Ищите себе на вокзалах, а ее не троньте, понятно? Такая девушка не про вашу честь. И так уже настрадалась от вашего брата из-за своей красоты, уж я-то все вижу, меня не обманешь.
   - Так нет в вашем городе вокзала, - зачем-то брякнул Сергей и побрел к выходу, в точности зная, что теперь и он со стороны напоминает побитую собаку. Вот так... Что ж, он вполне это заслужил. И все-таки ему казалось, что если бы все произошло не по телефону, а тем более не через бабку-посредницу, может быть Лариса сказала бы ему совсем другое. По крайней мере, он очень на это надеялся. Ему надо было в этот момент видеть ее глаза. Непременно глаза, тогда все стало бы ясно. Ничего, ее глаза он увидит сегодня вечером. Должна же она прийти ночевать...
   - Желаете постричься? - спросил вышедший на улицу высокий мужчина средних лет с усиками и залысинами.
   Только сейчас Сергей осознал, что ноги сами собой принесли его к парикмахерской, и что он стоит уже не менее пяти минут, не отрываясь глядя на фотографии Ларисы.
   - Н-нет, я как-нибудь потом, извините, - пробормотал он и пошел прочь, чувствуя, что мастер смотрит ему вслед.
   Стараясь не думать о Ларисе и все равно думая только о ней, он добрался до знакомого забора - вот занятие, которое отвлечет его от мрачных размышлений... Поиграет в Шерлока Холмса часиков до пяти, глядишь, время и проскочит незаметно, вот Лариса уже и дома. Конечно, предстоит очень нелегкий разговор, но он постарается убедить свою девушку, что кроме нее ему никто не нужен, что он теперь без нее просто не сможет, что они непременно должны быть вместе, что... А как сейчас можно находиться одному в ее квартире, он совершенно себе не представлял.
   Отыскав знакомую смотровую дыру, Сергей с интересом обвел взглядом двор и сосредоточил внимание на крыльце здания суда. Возле него стоял уже знакомый "луноход", а рядом сверкал синей краской хорошо вымытый "Форд-Скорпио", точь-в-точь такой же, из какого его когда-то выкинула Тамара. Кажется, так звали ту стервозную красотку... Номера машины, к сожалению, ему не удалось разглядеть из-за большого расстояния, не то бы он даже определил, не ее ли это тачка. Ведь когда ему пришлось, выскочив из кустов, бежать за машиной с расстегнутой ширинкой, он постарался запомнить номер - тогда он и подумать не мог, что его сумку просто выкинут на дорогу.
   Насчет Тамары он, конечно, подумал просто так, от нечего делать - смешно было предполагать, что их пути пересекутся в этом городишке с таким нелепым названием-номером. Что тем девицам здесь делать... А ему? Ведь и ему, похоже, совсем скоро предстоит отсюда убраться. Достаточно Ларисе вернуться домой и не принять его аргументов, а потом еще самой сказать все, что она о нем думает...
   Долгое время во дворе не происходило ничего интересного - точнее, совсем ничего не происходило, - и Сергей, оглядевшись, присел покурить на удачно подвернувшийся трухлявый пенек. Он сидел не меньше часа и все думал о Ларисе. Теперь, кажется, он вообще ни о чем больше думать не способен...
   Отбросив окурок, Сергей поднялся, раздумывая, не пойти ли ему домой прямо сейчас? Может, чем болтаться тут попусту, лучше хорошенько подготовиться к приходу Ларисы, к предстоящему нелегкому разговору? Купить цветы, бутылочку какого-нибудь дорогого алкоголя, какие-нибудь деликатесы. А еще... Ну да, надо купить ей что-нибудь дорогое! Очень дорогое! Ведь наверняка здесь где-нибудь имеется ювелирный магазинчик. Или нет?.. А еще надо привести себя в порядок, побриться... Разве можно в таком виде озвучивать то предложение, которое он твердо надумал ей сделать!..
   Внезапно во дворе послышался какой-то шум и Сергей поспешил к своей амбразуре - кажется, за забором начинало что-то происходить. От увиденного зрелища у него просто отвисла челюсть. Теперь ему уже не требовалось смотреть на номера, проверяя свои заведомо глупые предположения - не тех ли девчонок этот "Форд". Теперь он знал это в точности, а недавнее, казавшееся таким несерьезным предположение, выдвинутое от нечего делать, попало, оказывается, в самую точку. Это была именно та машина.
   С крыльца, обливаясь слезами, прижав ладони к пылающему лицу, спускалась та самая Женя, а следом за ней... два мента тащили под руки Тамару, находящуюся в бессознательном состоянии!.. Он смотрел и просто не мог поверить глазам. Что эти подонки с ней сделали? Избили? Но как же так! Избить молодую девчонку до такой степени! За что?.. Сергей встряхнул головой, словно стремясь избавиться от назойливого наваждения... А может, он все-таки ошибся и это вовсе не те девчонки? Но ведь он не слепой и ясно видит, что это та самая Женя и та самая синяя машина. И стервозная брюнетка Тамара все в тех же своих коротеньких шортиках, да и оголяют они все те же загорелые ноги, наконец! Ноги, которые сейчас бессильно волочились по земле и с которых слетели босоножки...
   - Что парень, интересуешься? - Насмешливый голос прозвучал над самым ухом и едва Сергей повернул голову, как на нее обрушился удар чего-то тяжелого, очень напоминающего резиновую дубинку - это ее черную тень он, кажется, успел уцепить краешком глаза...
   Черт, угораздило же его вляпаться как последнему лоху! Нечего было следить за развивающимися во дворе событиями, при этом напрочь позабыв об элементарной осторожности. А виной всему те похмелочные двести грамм. Не будь их...
   Рваные обрывки этих мыслей постепенно растворились в его почему-то очень медленно гаснущем сознании...
  
  
   Глава 17
  
   - Ага, мой герой отдыхает! - В женском голосе явственно прозвучали насмешливые интонации. - Выспался?
   Захваченный врасплох мужчина резко вскочил, пытаясь сообразить, где вообще находится. Дама, которая оказала Шрамко честь, выкупив его на аукционе подобно лучшему представителю племенного скота на какой-нибудь сельскохозяйственной ферме, смотрела на него с непонятным вызовом. И сколько она уже глазела на него спящего, Шрамко не имел представления... И как только, спрашивается, уснул?
   Чувствуя себя предельно глупо, он постарался не отвести от усмехающейся незнакомки взгляда.
   - Я просто прилег, и... - Шрамко тут же себя одернул - какого черта он перед ней оправдывается! - Ну, спал я... И чего? - Он старался глядеть твердо, на манер этой, сверлящей его изучающим взглядом дамочки. Кстати, вблизи она оказалась очень даже ничего. Он боялся, что вся ее слегка увядшая красота, оцененная им издалека, при ближайшем рассмотрении испарится без следа. Нет, с ней, пожалуй, все в порядке, хотя она и старше его лет этак на двадцать. Худая, да, но это ему, в общем-то, без особой разницы. Шрамко никогда не тяготел к какой-то определенной женской породе - худенькая ли, упитанная ли, не все ли равно. Каждая из этих пород, в конце концов, по-своему хороша. Ну, а предложи ему кто такую в тюряге, после пары лет сухой ладонной терки, так это вообще было бы счастьем... - Так что, спрашиваю?
   - Нет, ничего... - Взгляд дамы неожиданно смягчился. - Я понимаю, ты устал и нуждаешься в отдыхе, но, к сожалению, у нас с тобой очень мало времени - всего одна ночь.
   Ого, кажется, она собирается использовать купленный товар на всю катушку, - понял Шрамко. "Всего на одну ночь"! Нет, каково, а? Ей мало! Хотя, конечно, ее можно понять - ведь она выложила за него такие бабки...
   - Может, я схожу, помоюсь? Приму душ или отмокну в ванной... - неуверенно предложил он, когда молчание затянулось уже до неприличия. Она продолжала смотреть, изучая, прямо в его глаза, а он... Увиденного было ему вполне достаточно. Он уже сказал себе, что сделает с ней все, что она захочет, без всякого напряга над собой. Чего тут еще смотреть...
   - О, нет, нет! Только не это! - словно очнувшись, с некоторым испугом произнесла, наконец, женщина. И, спохватившись, представилась: - Для тебя я Инна. Просто Инна. А еще лучше - Инночка. Надеюсь, мы поладим. И... нет, нет, никакого душа, умоляю! О, мой герой, я даже просто приказываю тебе это! Ведь это так чудесно, пойми... Израненное тело сильного мужчины, обагренное кровью поверженного им врага... А ведь как тот был силен! Валил медведей голыми руками! А ты... ты его... Ты просто прекрасен, как юный Парис, сын Приама...
   Дамочка неожиданно бросилась перед Шрамко на колени и, словно безумная, с неистовым обожанием принялась покрывать поцелуями его грязные ноги.
   Да она просто сумасшедшая! - неожиданно дошло до Шрамко... Он даже слегка испугался этого своего открытия, так как со спятившими с ума дамочками ему до сих пор никаких дел иметь не доводилось. И вообще, если рассудить трезво, какая еще станет присутствовать на "развлечении" подобному только что состоявшемуся, да еще наверняка отваливая за это немалые деньги. А еще более крупные платить за то, чтобы провести ночь с победителем "душителя медведей", не давая ему при этом помыться!
   - Встаньте! Да встаньте же, что вы делаете! Зачем это? - От испуга Шрамко напрочь позабыл, что ему уже позволено называть ее на "ты" и даже просто Инночкой.
   Он попытался ее приподнять, но дамочка, как и все сумасшедшие, оказалась неожиданно сильной. К тому же, осыпая своими неистовыми поцелуями его немытые ноги, она, начав от самых ступней, уже успела забраться много выше, и не успевший опомниться Шрамко вдруг почувствовал, как ее губы уже тискают его мгновенно отозвавшийся на ласку член...
   Осознав бессмысленность сопротивления, он неуверенно положил руку на ее голову, погладил по волосам, и почувствовал, как вдруг задрожали, предвкушая завершение, его напрягшиеся ноги...
   - Мой герой... - Инна, не переставая целовать его тело, двинулась дальше, и вскоре ее губы уже впились в его шею. - Я тебе нравлюсь?
   - Нравишься... - стараясь унять тяжелое дыхание, признался Шрамко, немало ошарашенный таким бурным развитием событий.
   - Это хорошо! - кажется, очень искренне обрадовалась его ответу эта сумасшедшая баба. И одним рывком сорвав с себя вечернее платье, увлекла его за собой на диван. - Иди сюда! Скорей же, скорей!
   - Да я... Что же, вот так, сразу... Я не могу! - Все попытки оттолкнуть ее от себя успехом не увенчались, и вскоре Шрамко оказался распластанным под ее худеньким, но очень сильным, в чем он уже имел возможность убедиться, телом.
   - Сможешь! Еще как сможешь! - страстно выдохнула Инна. Она опять приникла губами к его мужскому достоинству, и то, на удивление Шрамко, вновь охотно откликнулось на ее ласки. - О, мой герой! Сорви же с меня все это! Быстрее!..
   Нет, она сумасшедшая без всяких преувеличений! - опять пронеслось в голове обалдевшего мужчины, в то время как он, довольно успешно вживаясь в приписываемый ему образ, с рычанием рвал в клочья предметы наверняка невероятно дорогого интимного женского белья. В какой-то момент он даже испытал от этого определенное удовольствие... А это ее "о"! Одно только это чего стоит!
   - О, мой герой! - словно вторя его мыслям, простонала Инна. Он еще ничего не сделал, а она уже заранее под ним извивалась. - О, мой мужественный Парис! - громко вскрикнула она, теперь выгибаясь под ним дугой, а Шрамко, наконец начавший производить первые толчки, внезапно подумал: насколько же его с такой хватит? Надо будет заглотнуть еще пилюлек... Черт, где он бросил удруженный доктором пузырек?.. В следующее мгновение громко застонавшая Инна с такой силой прижалась к нему, и так впилась ногтями в его спину, что все лишние мысли мгновенно улетучились из головы, оставив место только одному животному желанию, которое, как ни странно, разгоралось все сильнее и сильнее. О какой-то там усталости или пилюлях он и думать позабыл...
  
  
   Глава 18
  
   Стараясь не обращать внимания на раскалывающую череп боль, Сергей попробовал осмотреться. И тут же с трудом удержал стон, слишком резко повернув голову. Черт, кто бы научил не обращать на боль внимание... Но если насчет этого неизвестно, то вот совать нос в чужие дела его скоро научат, это точно. Кажется, скоро его поволокут до "лунохода" подобно Тамаре. Уж если они так по-скотски обращаются с девушками, то на что надеяться ему...
   - Где я? - спросил он у милиционера, стоявшего за пределами железной клетки, почетное место в которой он сейчас занимал.
   - А как ты сам думаешь? - весело откликнулся тот.
   - Я думаю, в суде, - предположил Сергей, озвучив и без того очевидную истину - рядом возвышался грозный в своем мрачном величии судейский стол... Железная клетка для подсудимых, каковым он, очевидно, сейчас является; вместительный, но пустой зал... Сергей вроде бы чувствовал, что деревянная скамья, на которой он сидит, еще хранит тепло тел двух его предшественниц, хотя, конечно, наверняка это только казалось...
   - Чего тогда спрашиваешь, - теперь уже рассмеялся веселый, улыбчивый страж порядка - возможно, парню было скучно, вот он и общался столь охотно. - Но подожди... Получишь свою порцию батогов, тогда убедишься в этом в точности. Где их еще урвать, как не в суде? Провинился - получай; у нас с этим строго.
   Сергей обратил внимание на широкий деревянный лежак с какими-то штырями, торчащими с двух сторон - наверняка для прикручивания к ним конечностей. Значит, здесь получают свои "порции" подсудимые. Скорее всего, на нем недавно корчилась Тамара. И сколько же ей нужно было всыпать, чтобы девчонка полностью отключилась? А главное, за что?
   - А за что? - так и спросил он словоохотливого милиционера. Или лжемилиционера, что сейчас не являлось для него существенным.
   - Как это, за что! А разве не за что? Скажешь, ты ни в чем не виноват? Совсем-совсем? Ну хоть что-нибудь припомни, - попросил тот. - Ну, а если не получится, так тебе помогут, не сомневайся. У Фрола Матвеевича это очень хорошо получается... Да даже я могу, хоть и не моя это обязанность, на проступки твои указывать. Вот ты, к примеру, вопросы всякие задаешь... А имеешь на это право? Вот тебе уже и нарушение.
   Что ж, такая логика выглядела просто железной, и Сергей предпочел замолчать. Кто знает, может и впрямь у них тут за каждый вопрос отмеряется определенное количество ударов... Но вообще, такая четкая организация их судебного предприятия была достойна восхищения, это следовало признать. Ведь не успел он заглянуть в щелочку забора, как тут же получил дубинкой по голове, а через несколько считанных минут - бац, и он уже в зале суда, в железной клетке... Скоро ему отмерят положенное количество ударов, которое сочтет необходимым для его скорейшего перевоспитания некий Фрол Матвеевич, и... и куда потом? А чего там гадать - на то самое "режимное предприятие", - вспомнил Сергей. В этом он уже нисколько не сомневался. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Пока было ясно только одно: он влип в весьма и весьма серьезную передрягу, и с этими людьми ухо нужно держать востро...
   - Да, именно так, господин судья, - вежливо подтвердил он, решив, что скрывать свои данные совершенно излишне; так можно только запутаться самому. - Сергей Чернышов, двадцать восемь лет, холост... Именно так.
   Судья посмотрел на него с интересом... Кажется, пытается раскусить, понять для себя, не валяю ли я дурака, - сообразил Сергей. То ли я и впрямь настолько вежлив, то ли просто придуриваюсь. Возможно даже, просто над ним издеваюсь... Но валять перед судьей дурака у Сергея и в мыслях не было. То, что седой, невесть что изображающий из себя уродец запросто, не моргнув глазом, отмеривает каждому по потребностям - это как дважды два. Значит, необходимо постараться доказать седовласому идиоту, что потребность в нахлобучке у него весьма скромная. Судя по физическому состоянию вынесенной на руках Тамары, наверняка прошедшей через справедливый и строгий суд этого, в буклях, судит он серьезно. Да и того мужика, виденного ранее, тоже не стоит выбрасывать из памяти. Наверняка и тот, и Тамара, просто не поняли, с кем имеют дело, думали, здесь с ними устроили нечто вроде веселого розыгрыша, театрализованного представления с участием ряженых. На самом же деле в происходящем чувствовалась твердая рука вполне серьезной организации, преследующей какие-то, пока непонятные ему цели. Просто обставлено все нарочито шутовски - значит, ребята обладают своеобразным чувством юмора. И чего хотят добиться от него и ему подобных эти таинственные люди, он узнает чуть позже, там, за забором с колючей проволокой. А пока...
   - Ну и зачем вам понадобилось заглядывать за забор, - поинтересовался судья. - Что вы надеялись увидеть? Вы отдаете себе отчет, что таким образом допустили очень и очень серьезное правонарушение?
   - Даже ничуть в этом не сомневаюсь, - не моргнув глазом, опять максимально серьезно ответил Сергей и опять нарвался на изучающий взгляд судьи - не издевается ли. - А зачем, спрашиваете? Увы, и сам не знаю... - Он развел руками. Словно бес попутал. Шел, шел себе мимо, увидел щелочку... Дай, думаю, загляну.
   - Заглянули? - с легкой ехидцей поинтересовался Фрол Матвеевич.
   - Заглянул, - повинился Сергей. - Извините. Осознал ошибку, да поздно. Вот, голова теперь раскалывается.
   - Это хорошо, что вы, не уподобляясь некоторым, добровольно признаете свою вину, - похвалил старик. - Тем легче вам будет смириться с - должен вас заранее честно предупредить - очень и очень строгим наказанием.
   - А на сколько примерно тянет все то, что я - признаю - натворил? - осторожно поинтересовался Сергей.
   - Пока не знаю, - уклонился от конкретного ответа судья. - Все зависит от того, что вы вообще делали в нашем городе... Так что же?
   - Ну... я приехал ознакомиться с местными достопримечательностями, - начал Сергей, - а потом... потом познакомился тут у вас с одной женщиной...
   - Фамилия, адрес этой женщины?
   - Ни того ни другого не знаю. Увы... - Сергей в очередной раз сокрушенно развел руками. Он хотел сказать, что вообще прибыл в город только несколько дней назад, но внезапно передумал. А вдруг его запомнили милиционеры. Вдруг данные его паспорта и время приезда занесены в какую-нибудь базу данных. И как все это может аукнуться Ларисе, с которой его видели? Конечно, вряд ли они трогают своих, иначе по городу давно ходили бы слухи о таинственных исчезновениях местных жителей, но все же...
   - Я был пьян, она подбросила меня на машине... Провели ночь, другую, а потом... Потом я как-то незаметно у нее прижился. Названия улицы не запоминал - потому что зачем она мне. Фамилию у незаконной сожительницы не спрашивал - потому что кто она мне. Так, собутыльница на пару веселых недель, пока деньги на водку есть. Да и пили мы беспробудно, из дому почти не выходили. Точнее, пил, конечно, я, а она вообще не употребляет, - путано объяснил он и поторопился закруглить тему: - Но дом показать смогу. Если вы вывезете меня на место для дачи показаний... Ну, как в фильмах показывают.
   - Та-а-ак... Вряд ли, конечно, мы вас куда-то повезем, - выслушав весь этот бред, задумчиво заключил судья. - А вот поведение ваше... Считайте, что бомжевание плюс аморалка у вас уже вырисовываются. - Старик нахмурился. - А ведь с этим, молодой человек, в нашем городе оч-чень строго. Совращать наших добропорядочных горожанок, знаете ли...
   - Каюсь, - поспешил заверить его Сергей. - Каюсь, поверьте! Самому сейчас от себя противно. Человек, знаете ли, слаб. Укротить свою плоть не каждому, сами понимаете, дано. В общем, и здесь признаю свою вину. Твердо признаю.
   - Это хорошо, что признаете, - опять похвалил его старик. - Что ж... Думаю, с вами все предельно ясно, и поэтому нечего понапрасну тянуть резину дальше. Два судебных заседания подряд, да еще в мои годы... Уж подкинули вы мне работенки.
   - Виноват! - уже в какой раз поспешил признать Сергей. - Если б в точности знал, что у вас нелады со здоровьем, никогда б не посмел столь цинично...
   Пока судья занудливо перечислял номера каких-то бесчисленных статей, он пытался сообразить, существуют ли такие вообще? Его познания в этой области оставляли желать лучшего, но были вполне достаточны, чтобы склониться к твердому убеждению - нет. По крайней мере, в российском уголовном кодексе - точно. Очередная веселая комедия...
   - ...таким образом... - заканчивал заметно уставший судья - очевидно, разборки с Тамарой и Женей здорово его утомили, - со стороны подсудимого имели место следующие злостные нарушения закона... Шпионаж, выразившийся в незаконном проникновении в 386-ой Город... Аморальное поведение, выразившееся в изнасиловании нашей добропорядочной горожанки и попытках ее споить... Бесцельные шатания по белу свету без определенных целей и занятий, то есть, бомжевание... На основании вышеизложенного Чернышов Сергей Борисович приговаривается к бессрочному заключению с отбытием указанного срока на режимном предприятии номер один. - Здесь старик сделал короткую остановку и воззрился на Сергея. - Там вы ознакомитесь с местными достопримечательностями. В точности, как мечтали, но до сих пор по причине пьянства не смогли, - напомнил он. - А за аморальное поведение, которое, как я уже говорил, выразилось в растлении и последующем неоднократном изнасиловании неустановленной пока, но несомненно добропорядочной гражданки... - тут Сергей как-то некстати и безо всякой задней мысли по отношению к Ларисе подумал, что на всех, подобно ему, изнасиловавших ее, у местных судейских не хватило бы клеток... - дополнительно приговаривается к двадцати ударам посредством кнута... Но! - скрюченный палец судьи торжественно взвился кверху, - учитывая примерное поведение подсудимого в зале судебных заседаний, и принимая во внимание почтительное его отношение непосредственно к личности самого судьи... количество ударов суд счел возможным снизить до десяти.
   - Прошу еще раз засвидетельствовать мое почтение! - торопливо прокричал Сергей, осторожно, чтобы не тряхнуть случайно головой, вскакивая с места. Он боялся, как бы старик не ушел раньше времени. Тот, кажется, действительно смертельно устал и потому спешил сейчас удалиться. - К суду вообще, и к вам лично - в частности!
   Судья остановился и в очередной раз посмотрел на Сергея испытующе.
   - Хорошо, достаточно с вас будет и пяти, - решил он и вздохнул. - Поймите, молодой человек... Лично у меня вы вызвали, не скрою, чувство симпатии, но совсем без наказания я вас оставить не могу. Просто не имею такого права... Все же вы, как-никак, изнасиловали нашу гражданку, - напомнил он, - добропорядочную бюргершу.
   Сергей виновато опустил голову. Вообще-то, до сих пор он почему-то считал, что Лариса отдавалась ему сама и очень даже охотно, но раз уж Фрол Матвеевич так считает... Судье, конечно, виднее. Хотя, если вспомнить последнюю ночь, - вдруг очень кстати вспомнил Сергей, - он и впрямь сделал с ней упомянутое стариком. Может, он и заслужил такое наказание... Может, оно вообще ниспослано ему свыше, просто способ исполнения избран Небом такой вот оригинальный?
   А вскоре он получил преотличнейшую возможность испытать на собственной шкуре, что и пять ударов вовсе не шутка...
   Интересно, а сколько досталось Тамарке? - подумал он, с невольным кряхтением натягивая на себя джинсы. Хотя ей, возможно, это только пойдет на пользу. Не будет впредь расшвыривать по асфальту чужие вещи...
  
  
   Глава 19
  
   Лариса медленно брела домой, и впервые за все время проживания с Сергеем ей хотелось на как можно большее время оттянуть момент их встречи. Теперь, после вчерашнего, она уже просто не знала, что ее еще может ожидать. Конечно, во многом виновата она сама, и в произошедшем наверняка нужно винить в первую очередь себя, но ведь Сергей ее вроде бы простил! Неужели он притворялся? И конкретно перед ним она ни в чем не была виновата, сейчас она принадлежит ему и только ему! Зачем же тогда он так некрасиво с ней поступил? И права ли она была, не согласившись к нему выйти? Наверняка он пришел, чтобы извиниться и сказать, что сожалеет о произошедшем. Ведь вчера Сергей был сильно пьян, его наверняка просто переклинило от водки, вот он и нашел выход бьющейся внутри злости. И все-таки ей было очень и очень больно. Зачем он с ней так...
   - Лариса!
   Она оглянулась и увидела призывно машущего рукой мужчину в черных джинсах. Она узнала его сразу, год назад они с напарником делали в ее квартире ремонт. Знакомый намеревался перейти дорогу, явно желая пообщаться с ней. Лариса рассеянно кивнула ему в ответ, поспешно свернула за угол и ускорила шаг.
   - Да погоди, Ларис! - Сумев все-таки ее нагнать, крепкого телосложения мужчина преградил ей путь и сейчас стоял, запыхавшийся, глядя ей в глаза. - Лариса, ты чего! Я тебе кричу, кричу...
   - Я спешу, Валера, извини, мне некогда.
   - Ну хоть минутку для меня найди! - Он схватил ее за запястье. - Давай встретимся, а?
   - Ну так встретились же.
   Он рассмеялся и посмотрел на нее со значением.
   - Ларис, не дури... Ты прекрасно понимаешь, какую встречу я имею в виду. Давай сегодня, а? Я возьму бутылочку твоего любимого ликера, посидим... Ну, ты понимаешь.
   - Я... я не могу просто. - Лариса опять помялась, не желая обижать его грубым отказом, но все же сказала: - И лучше забудь обо мне. И этому, второму передай. Ну, Юрке... - Увидев удивление на его лице, она торопливо, предупреждая возможные вопросы, добавила: - Я замуж вышла... Не надо больше искать со мной встреч. Договорились?
   Обогнув застывшего в растерянности мужчину, Лариса зашагала дальше. Отойдя метров двадцать, она все же не утерпела, оглянулась. Он так и стоял неподвижно, глядя ей вслед. На его лицо жалко было смотреть...
   Оказывается, ей можно было спешить, можно было не спешить - все равно Сергея не оказалось дома. Она нервно прошлась по квартире, надеясь найти записку, объясняющую его отсутствие, но на глаза не попалось ничего похожего на предназначенный для нее листок. Внезапно заметив белеющую под диваном бумажку, Лариса бросилась на колени, нетерпеливо протянула руку... Увы, этой бумажкой оказался всего лишь ярлычок от антицеллюлитных колготок. Вспомнив тот веселый эпизод с ее знаменитыми колготками, она усмехнулась, но улыбка получилась какой-то слишком уж горькой. Вообще-то ей сейчас хотелось плакать.
   - Так вот какое решение ты принял, Сережа... - прошептала Лариса. За день она уже сто раз успела пожалеть о словах, сказанных ему утром. И о том, что не подошла к телефону, когда он был на проходной. - Нет, я не верю... Не верю, что ты мог уйти...
   Вдруг вспомнив кое-что, она бросилась во вторую комнату, которой практически не пользовалась. Нет, черная спортивная сумка Сергея так и стояла под столом, куда он определил ее еще по приезде. Что же все это значит... Она и без подсказки найденной сумки была твердо уверена, что не объяснившись, Сергей бы от нее не ушел. Все-таки она успела достаточно его изучить, чтобы знать это наверняка. А если с ним что-то случилось? Вдруг он попал под машину? Ведь всякое бывает!
   Взбудораженная таким страшным предположением, она бросилась на улицу, быстро дошла - почти добежала - до телефона-автомата.
   - Алло, больница... К вам не поступал Сергей Чернышов? Нет? Спасибо... Ой, девушка, не кладите, пожалуйста, трубку! А может, поступал кто-то без документов? Что? А, сейчас, секундочку, я только сосредоточусь... Значит, так. Мужчина двадцати восьми лет, темные волосы, высокий... А еще он красивый, с широкими плечами и сильными руками, очень мужественный и нежный... Что? Да нет, девушка, я не прикалываюсь. Просто вырвалось, извините. Я сейчас немножко не в себе... Не поступал? Еще раз извините...
   А может, он в милиции? Вдруг сгоряча где-нибудь наскандалил, подрался, или чего еще... Ведь он был на нее такой злой, мог по глупости выпустить пар не только с ней.
   - Дежурный слушает... Сержант Караваев.
   Лариса растерялась, услышав знакомый голос.
   - А вы... вы не забирали... К вам не попадал такой Сергей Чернышов? Мужчина двадцати восьми лет, - поколебавшись, спросила она.
   - А кто спрашивает? Назовите вашу фамилию.
   - А зачем вам моя...
   - По телефону мы, вообще-то, таких справок не даем, гражданочка. Но если вы назоветесь...
   - Это... - Лариса даже прикусила губу, так не хотелось ей себя называть. - Это Лариса... - в итоге кое-как выдавила она из себя. - Лариса Шикина.
   - Лариска! То-то мне голос показался знакомым! - восторженно выкрикнул сержант. - Просто ни разу не слышал тебя по телефону... Слушай, давай к нам, а? Прямо сейчас, а? У наших скоро смена закончится...
   - А кто это? - ошарашенная таким напором, спросила Лариса. Она решила сделать вид, что не узнает говорящего.
   - Лариска, ты чего! Это я, Валентин! Ну чего ты прикидываешься, словно...
   - Так у вас такого нет? - сухо переспросила Лариса.
   - Лариска, да брось ты... Какой еще Чернышов? Давай к нам, мы все тут жутко по тебе соскучились!
   Его голос внезапно стал тише, и женщина догадалась, что он теперь говорит с кем-то, находящимся рядом, не утрудившись даже плотно прикрыть при этом трубку.
   - Объявилась, наконец, наша "Скорая помощь"... Ну да, Лариска, кто ж еще... Так а я, думаешь, ей не предложил? Да нет, чего-то ломается...
   Лариса расслышала на заднем фоне возбужденные мужские голоса и, покраснев, опустила телефонную трубку на рычажок.
   Значит, Сергея нет и в милиции... Молодая женщина едва не разревелась, осознав, что даже не имеет права обижаться на него за то, что он ее бросил. И поделом ей. Ведь она прекрасно помнила топчан в каком-то из служебных помещений милицейского отделения, к черному потертому дерматину которого она постоянно прилипала голой спиной, прекрасно помнила и этого сержанта, и его сослуживцев. Один из них и подмигнул ей тогда при въезде в город, что не укрылось от внимания Сергея... Лариса вдруг обратила внимание, что на нее засмотрелась какая-то женщина, и поспешно отошла от телефонного автомата, прижав ладони к щекам. Ну конечно... У нее горит все лицо. Боже, какой стыд...
   Вернувшись в квартиру, она опять обошла все комнаты и даже заглянула в ванную, словно за считанные минуты ее отсутствия не только мог появиться Сергей, но при этом еще затаиться в ванной и сидеть там так тихо, что она его не услышала. Кажется, она уже просто сходит с ума.
   - Но ведь меня никто никогда не бросал, я же самая красивая, Сережка... Ты просто не понимаешь, что это невозможно, я не верю, чтобы кто-то мог со мной так... Никто не может меня бросить, никто...
   Заметив, что давно разговаривает сама с собой, Лариса перепугалась. Как бы у нее не началась истерика. Нервные срывы у нее уже случались, и началось это еще тогда, после истории с этим чертовым Вадимом... Она опять отправилась по комнатам, проверять...
   Лишь собравшись спать, Лариса согрела чаю и буквально заставила себя проглотить пару сухариков. Она легла, наперед зная, что проворочается всю ночь без сна. Но самое плохое, ей было неизвестно, долго ли еще так будет продолжаться. А может, он придет завтра? Сережка, ну пожалуйста, ну что тебе стоит... Я хорошая, правда...
  
  
   Глава 20
  
   - Нет, это просто невозможно! - взмолился мужественный, недавно презревший смерть гладиатор, кончив уже в четвертый, кажется, раз. И поставил рукой заслон перекошенному страстью женскому лицу, вновь потянувшемуся к его гениталиям. - Я что сказал! - неожиданно для себя свирепо рявкнул он, когда острые коготки возмущенно вонзились в его грудь.
   Как бы не пришлось впоследствии об этом пожалеть, - мелькнула запоздалая мысль... Хоть Чистюлин и обещал, что после боя все эти порки для него вроде как отменяются, но... Ведь перед ним клиентка, и клиентка наверняка очень состоятельная, ею наверняка очень дорожат, а он... А что он! Ведь, с другой стороны, если его не загонят в могилу кнутом позже, то с этим прекрасно справится Инна с помощью своих чертовых ненасытных губ, и сделает это прямо сейчас, здесь... Однако отступать и впрямь было уже поздно, да и некуда. Вместе с последними каплями спермы, которой у него, кажется, вообще уже не осталось, этот жадный рот с давно съеденной, размазавшейся помадой, высосет из него последние капли жизни. Нет, хватит! Не бывать такому!
   Шрамко вскочил, вгляделся в затуманенные алкоголем и вожделением глаза женщины, сидевшей на бархатном диване, перепачканном грязью с его тела и, окончательно решившись, ударил ее по лицу. Несильно, ладонью.
   - Я сказал, потом! Ясно?
   То, что произошло после этого, поразило его воображение не меньше, чем начало их бурно развивающихся отношений. Инна опять рухнула перед ним на колени и заголосила, вновь пытаясь осыпать поцелуями его ноги. Опять перепугавшись, он начал позорно отступать.
   - Да, да, мой герой! Да, мой несравненный гладиатор! Ты все сделал правильно! Накажи, накажи же свою ничтожную похотливую рабыню, дерзнувшую посягнуть на тело своего божественного господина... Рабыню, дерзнувшую ему противоречить! Накажи же меня, о прекрасный Парис, мой всемогущий повелитель!..
   Отступать дальше было уже некуда. Упершись спиной в стену, Шрамко ошарашенно наблюдал, как взрослая, абсолютно нагая женщина, которую он всего пару часов назад не знал и вообще не ведал о ее существовании, вновь истово целует его по-прежнему грязные ноги - ведь помыться она ему так и не позволила, - продолжая голосить при этом очередную нелепицу...
   На какой-то краткий миг ему показалось, что вся эта невероятная история происходит не здесь и не с ним - и это могло сойти за рабочую версию номер один. Версия номер два была гораздо страшнее, о ней просто не хотелось думать... По ней он просто сошел с ума и галлюцинирует в форсированном режиме; а если и это не так, то, возможно, все это происходит с ним в сумасшедшем доме, куда его увезли сразу после окончания схватки. Да и была ли вообще эта схватка, была ли залитая яркими огнями арена? Существовали ли в реальности эти шелковые трусы?.. Уцепившись за мысль о трусах как за спасительную соломинку, он с надеждой поискал глазами... Да вот же она, эти тряпка для геев! Значит, он все-таки в трезвом рассудке? Может быть... Но это только пока. Ведь если весь этот маразм будет продолжаться и дальше, вторая его версия вскоре может оказаться не такой уж абсурдной. Он будет-таки там, в этом чертовом дурдоме...
   Шрамко прислушался.
   - Да, да... - вперемешку с отрывистыми чмоканиями доносились до него приглушенные причитания Инны - рот обезумевшей девки утыкался сейчас в его ступни. - Да, мой господин, не жалей меня, свою презренную рабыню... Выколоти из нее всю дурь, не пожалей кнута своего и руки своей, его направляющей... Ибо тот, кто пожалеет кнута своего для нерадивой... Гони, гони меня по пыльной степи нагую, со связанными за спиной руками, подгоняя хлыстом! Гони меня по жаркой пустыне...
   - А ну, встать, сука! - осененный гениальной идеей, внезапно рявкнул что было сил Шрамко. И с удовлетворением увидел, как отпрянула от него перепугавшаяся женщина. - Я что сказал! Встать, рабыня!
   Она послушно вскочила и зачем-то прикрыла руками грудь, которой у нее, по сути, почти что не было - только торчали два ярких соска на припухлостях среди отчетливо выпирающих ребрышек. Лицо Инны было при этом было смиренным и заранее исполненным послушания.
   - Слушать меня внимательно, Парис дважды повторять не будет! Понятно? Не слышу! - Инна, будучи от полноты чувств не в силах вымолвить ни слова, только энергично кивала головой, глядя на него широко раскрытыми преданными глазами. Кажется, ей такая игра безумно нравилась. - Итак, твой господин возжелал принять ванну... Он очень устал после невероятно длительного и невероятно трудного похода, сопряженного с бесконечными кровопролитными боями с кочевниками и прочими неразумными варварами, а посему желает омыть свои многочисленные благородные раны, нанесенные ему в неравной битве, и... - Шрамко окончательно запутался и оттого решительно скомкал завершение: - А раз тебе все понятно, презренная, лишенная свободы дева, то бегом марш в ванную комнату! И немедля набрать воды для омовения героя, пострадавшего в борьбе за благородное дело... Бегом, я сказал!
   Решив придать Инне необходимое ускорение, он с удовольствием отвесил ей шлепка по заднице и "рабыня" стремглав умчалась в указанном ей направлении... Шрамко устало вздохнул и открыл дверцу стенного бара - ему потребовалось выпить... Поколебавшись - не опасно ли принимать алкоголь поверх каких-то неизвестных ему препаратов, - он решительно наполнил коньяком громадный фужер, и тут же, чтобы не передумать, залпом его выпил...
   - Что ты сказала, не ведающая отказа невольница?
   - Рабыня осмеливается спросить: какую воду предпочитает ее мужественный господин? - появившись в дверях, робко пролепетала Инна. По-видимому, она неплохо вжилась в самолично избранную роль. А может, таковой и являлась на самом деле, только до сих пор не с кем было свои фантазии реализовать... Шрамко, не отвечая, запустил в ее сторону опустевшим фужером - выпитое спиртное, кажется, моментально ударило ему в голову. Инна испуганно отпрянула, исчезла, тут же громко зажурчала вода...
   Уже с новым фужером в руке он нежился в теплой ванной, а "рабыня", исполненная неподдельной благодарности от факта, что ей дозволено касаться господского тела, истово растирала его мочалкой, намыливала, окатывала водой из душа, и все целовала, целовала, целовала... Везде, кроме господских гениталий - их он ей трогать пока строго-настрого запретил.
   - Слышь, Инка, стервь ты этакая... - лениво пробормотал окончательно разнежившийся Шрамко, в пьяную голову которого пришла очередная гениальная идея - он вдруг вспомнил, что Инна недавно упомянула о кнуте. "Рабыня" насторожилась, на мгновение прекратив омывать и лобызать его ноги, извлекаемые ею для этого из воды, и с робкой вопросительностью поглядела в глаза своему повелителю. - Ты не знаешь, тут не найдется чего-нибудь такого... ну, в общем... ну, чем тебя можно было бы хорошенько выпороть. Может, есть какой ремень, или... Эй, ты куда! Постой!
   Он даже слегка протрезвел, испугавшись, что излишне обнаглел и разгневанная его предложением Инна побежала на него жаловаться. Дурак, - подумал Шрамко. И на хрена только было... Теперь задницу надерут самому "господину", а не этой похотливой дохлой сучке... Не успел он додумать эту вызывающую дрожь мысль, как... перед ним уже стояла Инна, держа в руках ни что иное, как самый настоящий кнут. Он просто не поверил своим глазам. Настоящий кнут! Почти такой же, какого за время затянувшегося пребывания в гостях на "режимном предприятии" не раз довелось отведать ему самому. Разве что этот был чуток полегче на вид.
   - Откуда он здесь? - удивленно спросил Шрамко.
   - Это же апартаменты для свиданий, - скромно напомнила Инна. - Здесь имеются все необходимые для любовных игр аксессуары. Для садомазохизма, естественно, тоже. Имеются также искусственные члены самых различных размеров, а также всевозможные...
   - Искусственные нам не понадобятся, будь уверена! - пообещал Шрамко, и впрямь ощущая, как у него вновь зашевелилось в паху. Еще он заметил, какой радостью при его словах вспыхнули женские глаза. Он опять потихоньку и с удовольствием начинал вживаться в роль строгого господина - ведь гроза, кажется, миновала. - Ты почему вообще стоишь? - строго, повышая голос, спросил он и Инна незамедлительно рухнула на колени, держа кнут в вытянутых руках. - Хорошо, встань пока, - убедившись в ее послушании, теперь вновь спокойно скомандовал он. - Сейчас потрешь мне спину, а уже потом твой господин решит, как с тобой поступить...
   - Раз... - начал он отсчет ударов, с удовольствием наблюдая, как после первого же красного рубца, вспухшего на ягодицах Инны, отчаянно выгнулось все ее тело. Женщина, не сдержавшись, громко закричала.
   Вот тебе, сука... - со злорадством подумал Шрамко. - Не все же одному мне получать! Меня сюда заперли как раз для развлечения таких вот господ и барышень - избалованных деньгами толстосумов, - так получи же и ты свою маленькую порцию!
   - Два. Три... - Сначала он бил щадяще, стараясь не производить излишне сильных ударов, но распластанная на ковре Инна вопреки его опасениям не протестовала, принимала наказание с положенным образцовой рабыне смирением, и он постепенно входил в раж. - Восемь... - Только вот кричала она слишком громко - сразу было видно, что ей не доводилось коротать время в камере подобной той, где столь замечательно пристроился он. Да и справедливый суд Фрола Матвеевича Волынина тоже благополучно ее миновал. Ну да ничего, эта потеря была легко восполнима. - Двенадцать...
   Опомнившись, Шрамко буквально заставил себя остановиться. Ему самому не доводилось получать более двадцати пяти ударов за раз, что тогда говорить о женщине - пусть даже она против этого не протестовала. А ведь он напрочь отключился уже после двадцати четырех, не дотянув до окончания экзекуции всего одного, завершающего, удара...
   Руки дрожали от только что пережитого возбуждения, и он никак не мог прикурить так требующуюся ему сейчас сигарету... Инна же, против его ожиданий, находилась в полном сознании, только не переставала стонать и часто вздрагивать всем телом - очевидно, от непереносимой боли.
   - Ты ведь довольна суровым, но справедливым наказанием, не так ли? - охрипшим голосом, как можно строже задал он вопрос на засыпку и Инна, поняв что истязание закончено, с протяжным стоном вновь поднялась на колени.
   - Да, мой господин, - едва слышно произнесла она, глядя на него по-прежнему преданными глазами, в которых сейчас блестели слезы. Кажется, она восприняла все как должное.
   - Тогда прикури-ка мне сигарету, а то у меня руки что-то... Короче, твой господин устал, - закруглился он. - Устал учить уму-разуму свою непослушную рабу...
   А теперь надо бы ей засадить, - подумал Шрамко, быстро скурив сигарету до фильтра. Все эти игры, оно, конечно, хорошо, но ведь не только за этим купила его Инна за семь тысяч баксов. Пусть она сейчас его "рабыня", но есть ведь и другие люди, которые его рабами не являются. Скорее, даже, наоборот. И люди эти запросто могут в случае чего преподать ему наглядный урок кротости и послушания, на манер того, который он преподал сейчас Инне... Кстати, засадить этой любвеобильной сучке ему вдруг захотелось и без давления посторонних причин. Просто вот захотелось. Возможно, он возбудился от произведенной порки, возможно, от чего-то другого, но факт оставался фактом - у него вовсю торчал член, а Инна с вожделением на него смотрела. По правде говоря, она оказалась совсем неплохой девкой... В постели, да и вообще, по внешности. А уж с теми старухами ее и вовсе сравнивать было грешно.
   Остатки каких бы то ни было сомнений улетучились мгновенно, стоило ему только разложить Инну на этом же мягком ковре. Рабыня только исполнилась дерзости попросить его не наваливаться на нее слишком грубо. Еще одной ее просьбой явилось слезное прошение позволить ей лечь на живот. Учитывая состояние ее зада, Шрамко милостиво эти просьбы удовлетворил...
  
   Клюев увидел жену, устало спускавшуюся по ступенькам, и включил двигатель... Что за дурацкая накидка у нее на плечах? Странная, напоминающая какое-то покрывало, что ли...
   - Давно ждешь? Я заглянула в номер, тебя нет... Охранники сказали, давно ушел, вроде.
   - Часа два где-то.
   - Но зачем? Тебе не спалось?
   - Не знаю... - Он пожал плечами. - Я волновался.
   - Волновался? - удивилась Инна, и тут же сама догадалась: - Ты, наверное, все время думал об этом. Представлял, как это у нас будет.
   - Да. А что за странная накидка на тебе? Похожа на какое-то покрывало или что-то в этом роде. Ты замерзла в своем платье?
   - Так и есть. Это обычное покрывало с кресла... - Инна стянула с себя тряпку и муж испуганно ахнул, увидев рубцы на ее руках.
   - Боже мой, Инночка, кто тебя так! - Только сейчас он понял, отчего жена болезненно стонет при каждом неосторожном движении. И этот ее невольный вскрик при посадке в машину. Да и уселась она как-то странно, с креном на один бок... - Неужели этот чертов уркаган осмелился поднять на тебя руку? - Он без разрешения рванул край вечернего платья, обнажив тонкие ноги жены до середины бедер. - Да что же это такое! - Вспухшие рубцы, оставленные каким-то кнутом или плеткой, подтверждали, что его жене пришлось перенести чудовищную боль.
   Инна молчала, задумчиво глядя через лобовое стекло, словно видела вдалеке нечто необыкновенное - таким радостным возбуждением сверкали ее глаза. Может, вспоминала какие-то одной ей известные подробности произошедшего... Она даже не вспылила, когда муж без спроса осмелился задрать ей платье, и вообще лезет в ее глубоко личные, интимные дела.
   - Инна, может, поговорить с Чистюлиным или с кем-нибудь из их конторы? Если скажешь, я попрошу, чтобы дерзнувшего поднять на тебя руку подонка наказали с максимально возможной жестокостью. Стоит мне им заплатить, и его... Слушай! - вдруг осенило его. - Этого уркагана вообще можно выкупить! Хочешь, сами порежем его на мелкие кусочки? Или запорешь его до смерти своей собственной рукой... В общем, стоит тебе сказать одно слово... Инна, ты меня слышишь вообще?
   - Что? - Жена наконец очнулась от каких-то сладких грез. И опять Клюев отметил, что она не озлилась на него за то, что он осмелился теперь уже потрясти ее за плечо. Или жене сейчас было настолько хорошо, что она не обращала внимания на неслыханные с его стороны дерзости, в иное время обошедшиеся бы ему недешево, либо наоборот, настолько ей было плохо от перенесенных истязаний, что она просто не могла ни на что реагировать... - Что ты сейчас мне говорил?
   До нее вдруг стал доходить смысл слов мужа - очевидно, сказанное не проскочило мимо ее сознания бесследно, все-таки осело где-то в голове. Сейчас же это осевшее постепенно проявлялось. И по мере его проявления лицо женщины потихоньку меняло выражение. Клюев не мог пока понять, что означает это выражение, но, сдавалось ему, она просто собиралась захохотать. Так и произошло.
   - Что ты придумал! Боже мой, муженек! - Он уже и припомнить не мог, когда она называла его столь ласковым словом. А тем более, трепала остатки волос на голове. Хотя нет, такое, кажется, было недавно... - Да его не то что убить... Я не позволю, чтобы хоть одна волосинка упала с его головы! Да я бы ему еще и приплатила за то, что он со мной делал. Понимаешь? Ну, насчет приплатить - это я так, образно, - пояснила она, поймав недоверчивый взгляд мужа. Все же он по своей натуре был бизнесменом, а посему подобных всплесков эмоций, связанных с бесполезной с его точки зрения траты денег, не мог принять даже в шутку. Он, наверняка, вообще не понял, что она имела в виду. - Подобного наслаждения я не испытывала уже... - Инна на мгновение задумалась, - да может, и вообще никогда в жизни. Понятно? А ты говоришь... - Она рассмеялась опять. - Да я бы прямо сейчас вернулась к нему и продолжила бы эти наши игры... Только вот сил не осталось ни капли, я буквально еле таскаю ноги. - Она теперь сама приподняла платье, обнажила бедра, и, не обращая внимания на жадно посмотревшего на них мужа, ласково погладила свои безобразные рубцы. - Да и мой болевой порог отнюдь не беспределен, увы... Больше я просто не выдержу физически, несмотря на все свое огромное желание. Но как это все было... - женщина мечтательно закрыла глаза. - Нет, такого мне не забыть никогда. А кроме того, я ни с кем из них не сплю дважды. Хотя, ради такого как он, я могла бы и изменить этому правилу разок. Но дело еще и в другом... Увы, второй раз такого изысканного наслаждения не получится - некоторых вещей нельзя повторить дважды даже при самом сильном желании. Ведь сегодня у нас был экспромт... Замечательный в остроте впечатлений и в своей неповторимости экспромт... Ладно, трогай, все равно наверняка ничего не поймешь, - скомандовала она мужу и болезненно вздрогнула, когда машина плавно тронулась с места. - А в следующий раз ты уже и сам сможешь на все посмотреть, милый. Помни об этом. Если, конечно, еще не передумал...
   Клюев радостно кивнул. Кажется, его жизнь выходила на какой-то новый виток. Она назвала его милым... Какая у него все-таки красивая и замечательная жена. Инна. Его Инночка...
  
  
   Глава 21
  
   Целый день Лариса никак не могла сосредоточиться на работе. От каждого телефонного звонка она вздрагивала, с надеждой ожидая, что сейчас позовут ее, пока не издергалась окончательно. И лишь после обеденного перерыва сотрудница, на столе которой стоял телефон, повернула к ней голову:
   - Лариса, тебя...
   Нарочито медленно, вроде как нехотя, хотя ее подмывало подбежать к телефону и схватить трубку как самое ценное, что существует в этой жизни, Лариса подошла к столу. Обежав помещение беглым взглядом, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, а подозвавшая ее коллега уже уткнулась в свой монитор, женщина взяла трубку.
   - Я слушаю.
   - Лариска, я вчера приходил. Ты опять не открыла...
   Услышав голос Вадима, она с трудом удержала себя в руках.
   - А-а-а, это вы... Извините, я не могу сейчас говорить, - как можно более бесстрастно произнесла Лариса. Взвинченная до предела, она еле сдержалась, чтобы не накричать на надоевшего до смерти молодого наглеца. Достаточно того, что после работы ее вечно дожидаются мужчины, которых она даже не может послать подальше на глазах своих коллег. И новость, что она вернулась из отпуска, наверняка уже облетела город. А тут еще этот... И ведь сколько раз просила его не звонить ей на работу! Достаточно того, что он периодически таскается к ней сюда с компьютерным журналом в подмышке, вроде как для консультаций. Хоть бы иногда менял журнал, недоумок... - Вы не могли бы перезвонить в другой день? Или лучше я перезвоню вам сама, как только появится время.
   - Лариска, ты чего, одурела? Я не понял, ты меня не узнала, что ли?
   - Извините, мне сейчас очень некогда.
   Стараясь выглядеть спокойной, она аккуратно положила трубку. Возвращаясь к своему столу, она скосила глаза на Веру - та, странно усмехнувшись, отвела взгляд, словно могла знать, кто ей звонил. Боже, когда же все это закончится... Обнаружив, что у нее настолько сильно трясутся руки, что пальцы не попадают в нужные клавиши, Лариса вышла покурить. Ну и как ей досидеть до окончания рабочего дня? Кошмар...
   - Лариса, привет! - Дорогу перегородил высокий, очень симпатичный парень лет двадцати с небольшим шрамом возле брови, и женщина нехотя остановилась.
   - Чего тебе? - Стараясь не смотреть случайному знакомому в глаза, она принялась разглядывать его цветастую рубашку, затем перевела взгляд на потертые джинсы... У парня вытянулось лицо. Такого сухого тона он от нее явно не ожидал.
   - Ты меня что, не узнала? - неуверенно сказал он.
   - Почему. Узнала, - как можно безразличнее ответила она, злясь на него за вынужденную задержку - ведь дома ее уже мог ждать Сергей. - Просто я очень спешу, дай пройти.
   - Да чего ты, в самом деле! - Парень неожиданно протянул руку и взял ее за предплечье, намереваясь притянуть к себе. - Забыла, как мы тогда музыку слушали?
   - Отпусти, - сухо сказала Лариса, избавляясь от его руки. - Больше никакой музыки не будет. Забудь меня. Проехали. И всем своим можешь это передать. А то слишком часто вы стали "случайно" мне встречаться. Ты, к примеру, уже второй раз за неделю. Узнал, где я хожу с работы, и теперь... Мне это не нравится. Да дай пройти, говорю!
   - Ларис... Но почему...
   - Потому. Я вышла замуж. Хватит с меня этих ваших приглашений послушать музыку...
   Лариса украдкой стрельнула глазами по сторонам, убедилась, что на эту милую уличную сценку с ее участием никто, кажется, особого внимания не обратил, и поспешила уйти прочь, стараясь, чтобы это не слишком походило на бегство.
   К разочарованно глядевшему ей вслед парню подошел приятель. Ровесник, ростом пониже, выбритый наголо, он тоже стал глядеть вслед удаляющейся женщине, отмечая, что попадающиеся на ее пути мужчины непременно приостанавливаются и тоже пялятся ей вслед. Два приятеля смотрели на загорелые женские ноги, пока Лариса не скрылась за углом. Парни переглянулись.
   - Что, опять облом? - спросил бритый.
   - А то сам не видишь, - буркнул красавчик. - Замуж, говорит, вышла. Короче, не дает больше никому.
   - Значит, правильно наши говорили... - Приятель почесал затылок. - Совсем у дуры крыша поехала.
   - Нам бы пьяной эту блядину подловить, вот чего. Ну, как тогда.
   - Ага, подловишь ее... Лариска и по кабакам, говорят, больше не ходит.
   Двое закурили и с мрачными лицам побрели по улице дальше...
   И опять Сергея не было дома. Вот так. Оказывается, она зря спешила.
   Опять Лариса бесцельно слонялась по комнатам, забыв о том, что надо заставить себя хоть немного поесть. Ведь нельзя же питаться одними сухариками перед сном, да и то, буквально впихивая их в себя, чтобы в желудке хоть что-то было.
   Завтра на работу, а потом... Может, она увидит его, когда возвратится домой...
  
  
   Глава 22
  
   Двое мужчин стояли в помещении с окошечками, выходящими в стриптиз-бар здания спортивного комплекса. В баре эти окошечки располагались почти под самым потолком, на манер тех, через которые в кинотеатрах демонстрировали фильмы на кинопленках, только были побольше размерами и затемнены, чтобы из бара невозможно было что-либо через них разглядеть. В баре собиралась публика, предпочитавшая развлечениям в казино выпить несколько коктейлей, пообедать, а самое главное, посмотреть на хорошеньких стриптизерок, недостатка в которых у устроителей мероприятий, проводящихся в комплексе по выходным, никогда не наблюдалось.
   - Скоро он там? - спросил мэр города Сливин, нетерпеливо посмотрев на часы.
   - А тебе, вижу, не терпится увидеть Гарика, - насмешливо сказал начальник городской милиции, полковник Катковский.
   - Шутишь? - Мэра даже передернуло от такого нелепого предположения. - Век бы его не видать. И как только Чистюлин с ним управляется... Управляется, впрочем, не то слово. Если бы просто... Но он ведь чуть ли не дружбу с ним водит, совсем с ума сошел, по-моему.
   - Да уж, - согласился Катковский. - У меня от этого чудища тоже вечно мороз по коже. Но деньги, согласись, Гарик приносит немалые. На него всегда вдвое больше народу собирается. Вдвое - это минимум.
   - Разве что, - вздохнул мэр. - А вот и они...
   Дверь в просторную комнату с несколькими столами, креслами и стульями из незатейливой обстановки распахнулась. Вошел Чистюлин, остановился и поманил кого-то рукой. Мэр замер, с трудом удерживаясь от желания закрыть глаза... В дверном проеме появился голый человек мужского пола, метров около двух ростом, с телом, состоящим сплошь из бугров мышц, обвитых вздувшимися венами. Индивидуум чем-то смахивал на снежного человека с картинок, только, в отличие от того, у Гарика отсутствовал обильный волосяной или шерстяной покров. Косматая грива черных волос покрывала лишь голову; безобразного вида пучки, тоже черного цвета, торчали из подмышек; а между ног струилась целая поросль густых вьющихся волос, доходящая до середины бедер, под которыми при каждом движении этого чудища болталось нечто, как можно было догадаться, плотное, тяжелое. Трем мужчинам неоднократно доводилось видеть в возбужденном состоянии то, что сейчас мирно перекатывалось между ног Гарика, и этого зрелища им было не забыть никогда. Остальные участки тела были лишены волосяного покрова, отчего оно походило на огромных размеров муляж, манекен для изучения студентами медицинских институтов мышц человеческого организма.
   - Гарик, Гарик... Иди ко мне, мой мальчик, - поманил его Чистюлин, и тот, неуклюже переступая огромными, как и любая другая часть его тела, заскорузлыми ступнями с толстыми корками подошв, вразвалку двинулся вперед. Катковскому со Сливиным при этом показалось, что комната аж затряслась от неровной поступи этого мастодонта. - Поздоровайся с приятелями, Гарик, - попросил Чистюлин, но тот, вдруг замерев, уставился на присутствующих подозрительно. Его маленькие ярко-красные глазки, почти полностью скрывающиеся под массивными, как у неандертальца, надбровными дугами, уставились на Сливина; причем уставились, как показалось тому, с неприкрытой злобой. - Это наш мэр, Гарик, - ласково просюсюкал директор режимного предприятия, в то время как у Сливина что-то холодное, противное, ухнуло вниз где-то в районе солнечного сплетения. Он всегда боялся, что этот человекоподобный однажды просто набросится на него, и тогда Городу 386 придется устраивать досрочные выборы главы муниципальной администрации. - Разве ты его не узнаешь?
   Гарик заурчал что-то нечленораздельное и слегка потряс своими спутанными космами. Его щеки, заросшие, как и другие участки лица, каким-то клочковатым жидким пухом, внезапно раздвинулись - очевидно, он улыбнулся.
   - Признал, - с немалым облегчением выдохнул мэр.
   - Ну, а теперь с дядей полковником, - ворковал Чистюлин дальше. - А не то строгий дядя Катковский возьмет да и упечет тебя в милицию. Это ведь у них, у ментов, запросто.
   - Э, э, э! - бурно запротестовал тот. - Ты бы, Боря, полегче! А если он на меня озлится?
   - Что, думаешь не любит ментов? - Чистюлин засмеялся. - Так он прав... Кто ж их любит-то.
   Внезапно Гарик сделал широкий шаг и протянул вперед две руки сразу. Катковский испуганно отпрянул, не отрывая глаз от толстых мышц этих рук, от целой паутины вздутых вен, обвивавших их, равно как ноги и другие участки чудовищного в своей непропорциональности тела, и спрятал свои ладони за спину. Затем он с омерзением перевел взгляд на кисти Гарика, которые, как и ступни, были покрыты жесткими корками неравномерных, там и сям расположившихся мозолей, потом на загнутые, подобно орлиным, длинные когти, и неожиданно для себя подумал: откуда у этого получеловека такие мозоли, если он ни хрена не делает за исключением нескольких дней в месяц, когда рвет на части очередного бедолагу из заключенных? Эта мысль ушла так же быстро, как и пришла.
   - Здравствуй, Гарик! - как можно более твердо произнес он, но руки так и не подал.
   Тот прорычал что-то утробное и покачал головой.
   - Поздоровался! - с удовлетворением прокомментировал рычание своего любимца Чистюлин. - Ну что, Гарик, давай-ка, дружок, присядем. Пора бы тебе выбрать очередную невестушку. Тебе ведь нужна девочка, правда? - Теперь раздался уже довольно громкий горловой рык, от которого у мэра с полковником пробежали мурашки по коже. Чистюлин же выглядел вполне довольным происходящим.
   Он подвел Гарика к огромному, прочному, изготовленному по спецзаказу креслу, и махнул рукой: - Садись. Узнаешь свое кресло?
   Гарик неуклюже ухнул всей своей массой в предложенное ему седалище, и металлическое кресло со слоем мягкой прокладки, обтянутое дерматином, жалобно заскрипело.
   - А ну-ка! - Чистюлин подозвал стоящего поближе Сливина и они вдвоем, прочно упершись ногами в пол, катнули Гарика в направлении крайнего из окон. Тот моментально вперился жадным взглядом сквозь стекло и нетерпеливо заурчал. - Сейчас, Гарик, сейчас мой мальчик... Где эти проститутки? - спросил Чистюлин Катковского, и тот, бросив беглый взгляд на часы, кивнул:
   - Сейчас начнут. - Потом, осторожно покосившись на Гарика, подозвал жестом начальника тюрьмы и яростно прошипел ему в ухо: - Нарочно издеваешься? Ты что там молол ему про ментов, про то, что я хочу его арестовать? А если он все понимает!
   - И брось ты его подбивать на все эти здоровканья... - поддержал его тихо подошедший Сливин. Он, как и полковник, тоже косился в сторону Гарика с опаской. Они оба не сводили глаз с его напряженной спины со вздутыми мышцами и венами. - Хочешь, чтобы он своими клешнями переломал нам кости?
   - Ладно, ладно, ребята, успокойтесь! - Чистюлин расплылся в довольной улыбке. - Уж и пошутить нельзя.
   - Да за такие шуточки, знаешь... - свирепо прошипел полковник. - Ведь сколько раз тебя предупреждали!
   - Ну все, все! - Чистюлин виновато поднял руки, сдаваясь. - Больше не буду, клянусь. И говорите, кстати, нормально. Он, когда пялится в зал, больше ни хрена не слышит и не замечает, я вам гарантирую.
   - А кто его знает... - проворчал мэр, но заговорил свободнее: - И вообще... Я считаю, незачем его сюда водить. Пусть себе сидит в своих апартаментах. - Он потянул носом и поморщился - комнату заполнил специфический запах Гарика. Не немытого тела, а какой-то непонятный, резкий, отдающий смесью чего-то уксусного непонятно с чем. Катковский тоже с трудом удерживался от желания зажать нос... - А то, ишь ты, водят словно какого султана, да еще дают девок выбирать. Известно же, что он любит пышных, ну так и приводи ему пышных. Какие проблемы?
   - Ни хрена, - возразил полковник. - Вот здесь ты неправ! Помнишь, он два раза отказывался, а потом его никак не успокоить было. Приводили других, а он вообще на них не смотрел. Ему же в мозги не залезешь, не поймешь, отчего он так себя ведет. Если, конечно, в его в котелке вообще хоть что-то имеется. Может, приучили так на свою голову, так теперь все равно ничего не изменишь... Раньше надо было думать.
   - К тому же, это не трудно, - заступился за своего любимца Чистюлин. - Да и не вы с ним таскаетесь.
   - Еще не хватало! - Сливина в очередной раз передернуло - он как раз наблюдал, как из разинутой клыкастой пасти Гарика сползает, медленно вытягиваясь, струйка вязкой слюны.
   - Ладно, ребята, давайте сами посмотрим. Надо нам тоже кого-нибудь себе выбрать... Что с нашей вечеринкой? Все, как договорились?
   - Да... - Чистюлин уже подкатывал к одному из окон свободное кресло.
   Вскоре каждый занял свое место у окна. На ярко освещенную сцену уже выходила первая девушка...
  
   - Пошевеливайся, блядина худосочная! - грозно прикрикнула на оголяющуюся девушку плотно сбитая надзирательница лет сорока пяти в серой юбке и такого же цвета кителе без знаков отличия. В руках она держала кнут, которым постукивала о ножку стула, на котором сейчас сидела, закинув ногу на ногу. Вторая надзирательница, примерно тех же лет, стояла рядом.
   В относительно узком, но длинном помещении стояло несколько стульев, имелось зеркало во всю стену, вешалка с двумя десятками крючков висела на другой. Пятеро девушек, включая и полных, не зная в точности, к кому из них относилось замечание, на всякий случай ускорили темп. Только одна, шестая, вешающая свою одежду на крайний крючок в углу, продолжала спокойно разглядывать только что снятую с себя майку.
   - Я кому сказала! - Надзирательница звучно щелкнула кнутом.
   - Это вы мне? - спокойно осведомилась Тамара.
   - Тебе, тебе. Кто здесь худосочней тебя... - Надзирательница громко рассмеялась.
   - Очевидно, вы? - все так же невозмутимо заметила Тамара.
   - Да ты... Да я тебе... Ах ты, прошмандовка! Ну погоди, ты у меня еще попляшешь! - Грубой лепки лицо тетки в сером пошло красными пятнами. - Вечно эта стерва выстебывается, - пожаловалась она напарнице.
   Та, подобно сестре-близнецу, почти такой же комплекции и в такой же форме, только без плетки в руке, пожала плечами.
   - Ну, запиши на счет ее задницы еще какой разок.
   - Уж запишу! - пообещала старшая. - Попомнит у меня... Слышала, что я сказала? - опять прикрикнула она на Тамару. - Ты у меня еще попляшешь!
   - Так я ведь не петь сюда пришла, - напомнила та, и тетка опять хлестнула кнутом по полу:
   - Ну, сучка!
   Женя подтолкнула подругу в бок:
   - Ты чего, Томка, совсем одурела? Пожалей свой задок. Зачем ты ее заводишь? Прекрасно же знаешь, она тебе потом обязательно всыплет.
   - Я очень нервничаю, - призналась та. - Знаешь, как мне страшно... Тебе-то что, ты профессионально танцами занималась, даже на сцене выступала, на каких-то конкурсах, а я... Да еще голой, перед мужчинами. Это же вообще...
   - Ну, женщины там тоже наверняка есть, - неизвестно зачем заметила Женя и, не удержавшись, подколола: - А тебе чего, Томка, впервой перед мужиками заголяться?
   - Но не плясать же, - огрызнулась та.
   - Эй ты, дохлая, а ну поди сюда, - позвала надзирательница. - Да ты, ты, кто ж еще! - Она заметила, что Тамара бросила на нее вопросительный взгляд. - Сказала же, дохлая. А дохлее тебя здесь никого нет. Ты уже слышала.
   - А я вам говорю, что... - Тамара вовремя прикусила язык.
   - Чего-чего ты мне говоришь?
   - Ничего.
   - Н-да-а, - протянула тетка, внимательно разглядывая Тамару. - А ну, дохлятина, повернись. Чем же тебя, сердешную, кормили-то?
   - Джином с тоником... - Стоя совершенно голой под скептическим взглядом тетки, Тамара чувствовала себя по-дурацки.
   - Оно и видно. Чем на воле занималась? Небось, все по барам просиживала, мужиков клеила? А потом подставляла им свою дохлую задницу под забором. Так?
   - Свою задницу никогда никому не подставляла, - отрезала Тамара. - Тем более, под забором. Может, научите?
   - Нет, но это надо же! - разозлившаяся было надзирательница не выдержала, расхохоталась: - Во прошмандовка! Ты ей слово, она тебе в ответ десять!
   - Да, шалава еще та, - тоже засмеялась вторая. - Да брось ты к ней цепляться, Сидор. Пусть эта проститутка на танцульки настраивается. А то опозорится на сцене... Видишь, как мандражирует.
   - Я вам не проститутка, - пробурчала Тамара.
   - Да? - заинтересовалась старшая. - А кто же? А-а-а, ты, в смысле, без денег даешь... Ну, тогда ты обычная блядь, с чем тебя и поздравляю. У тебя и статья за блядство, кстати... Я твой приговор читала.
   - Свой приговор можете засунуть себе...
   - Куда? - ласково подбодрила ее надзирательница. - Ну, ну, чего замолчала?
   - Никуда, - тихо буркнула Тамара. - Вам послышалось.
   - То-то же... Ладно, показывай свои мослы, - приказала старшая, сидящая на стуле, которую напарница назвала Сидором.
   - Что? - не поняла Тамара.
   - Я говорю, показывай свои веточки, дура!
   Молодая женщина, догадавшись, протянула вперед руки.
   - И ниточки заодно тоже, - распорядилась Сидор. Она посмотрела на поочередно продемонстрированные Тамарой ступни ног и поморщилась: - На левой неаккуратно лаком намазала. Что, от страха ветки дрожали?
   - Так со сцены все равно не видно будет, - удивилась девушка.
   - Не твое дело! Тебе было сказано что? Чтобы привела себя в надлежащий вид. Словно... ну, словно мужику в задницу дать собралась - так тебе, пожалуй, понятнее будет. "Со сцены не видно!" А может, я лично захочу тебя поиметь! Мне подавай девочку-конфеточку, ясно?
   Тамара густо покраснела и на сей раз даже не нашлась, что ответить. Она так и чувствовала, что с этой надзирательницей с глупой кличкой Сидор что-то не в порядке. Почему-то из всех выбрала именно ее, и вечно цепляется. Раньше она думала, что это из-за ее острого языка, но, оказывается, дело тут совсем в другом. Теперь, кажется, все принимало более скверный оборот.
   - Ладно, девственница ты моя ласковая... - Сидор с удовольствием наблюдала, как смутилась обычно бойкая Тамара. - Не целованная ты у меня, оказывается, надо же... Может, зря я на тебя так? Может, ты у нас и вообще целочка... Ладно, подмышки теперь давай. Задери руки...
   - Вот же пакость! - возмущенно зашептала Тамара подруге, возвратившись в свой угол. - Нет, ты слышала? Как бы она меня не того...
   - Вот и молчи, дура! - сердито прошептала в ответ Женя. - Вечно сама высовываешься, а потом плачешь. Молчи, и все!
   Сидор посмотрела на часы: - Так, первая прошмандень пошла! Бегом на сцену! Вот ты, к примеру... - Она ткнула пальцем просто в сторону первой попавшейся, оказавшейся ближе к ней женщины - скромного вида, высокой, заметно дрожащей от волнения блондинки лет двадцати восьми с красивой фигурой. Та замерла, ее тело напряглось от страха.
   - А можно, я не сейчас... Можно, не я первой! Я...
   - Хрен с тобой, можно. Я сегодня добрая почему-то... Тогда вот ты, вперед! - Среднего роста, миловидная девушка лет девятнадцати перекрестилась и, шумно выдохнув, обреченно направилась к двери, которую приоткрыла помощница Сидора. - Потом пойдешь ты, потом ты... - тыкал в девушек толстый палец. - А ты, Чулкова, подойди ко мне.
   - О господи, чего она еще от меня хочет, - прошептала Тамара, а Женя сочувственно пожала плечами.
   - Красивенькие у тебя босоножки, дохленькая... - словно рассуждая сама с собой, неожиданно ласково произнесла Сидор, внимательно разглядывая ноги Тамары. - Модные, наверное... Небось, задницу за них подставлять пришлось? - Та, чувствуя какой-то подвох, молчала, от пристального взгляда надзирательницы опять почему-то краснея. - Ишь как зарумянилась, красавица ты моя ненаглядная! А ну, присядь, поговорим. - Сидор похлопала себя по огромным бесформенным бедрам. - Ну, я кому сказала! - неожиданно рявкнула она, и Тамара, чувствуя себя невероятно глупо, осторожно, словно боясь обжечься, присела к ней на колени. - Я тебе нравлюсь? - Сидор с неожиданной ласковостью провела ладонью по теплому девичьему бедру. - Ох ты жучка моя ненаглядная, какая ж у тебя нежная кожица... Тебе так тоже приятно? - Тамара, испытывающая омерзение от грубой женской ладони, елозящей по ее ногам, растерянно молчала. Едва ли не впервые в жизни молодая женщина совершенно не представляла, как ей себя вести. От назойливых, по какой-то причине не пришедшихся по вкусу мужчин, ей приходилось отбиваться постоянно, к этому она давно привыкла и знала, как их можно осадить. Но тут...
   - А почему мы стоим голыми? - набравшись храбрости, внезапно слабо пискнула Женя, чтобы спасти попавшую в такой переплет подругу, отвлечь от нее внимание надзирательницы. - Ведь до выхода еще далеко... Мне холодно. Можно одеться?
   - А ну, цыц, шалава! - Сидор с недоумением выпучила на девушку и без того выпуклые, водянистые глаза. - Надо же, и тихоня наша голос подавать стала, на подружку-то глядя! Ты с нее пример не бери, а не то... А ты брысь, щепка! - Она скинула Тамару с коленей и та с облегчением рванулась в свой угол. Сидор встала и неспешно прошлась перед молодыми женщинами. - Будете стоять так, голяком, я сказала! Объясняю в последний раз вашу боевую задачу... В тряпках вам на сцене делать нечего, один хрен только в них запутаетесь, снимая. Поэтому настоящего стриптиза от вас не требуется, вы заголяете свои задницы здесь, загодя. Выходите на сцену уже голыми, и танцуете. Ничего сложного. Подергаете пяток минут мослами под музыку... И вообще, чертово вы стадо овец... Если кто-то из вас вздумает еще хотя бы раз раскрыть свой рот...
   - Спасибо, Женька! - благодарно прошептала Тамара. - Если б не ты...
   - Чепуха, Томка... - Подруга улыбнулась. - Да не трусь ты так. Соберись. Ты красивая, от тебя сейчас все мужики попадают. Представь, что ты на пляже и на тебя смотрят. Короче, все, как обычно...
   - О боже, я хочу в туалет... - В предчувствии неумолимо приближающегося выхода у Тамары как-то сами собой застучали зубы. - Женька, я боюсь!
   - Крепись, Томка! - Как ни странно, она выглядела сейчас гораздо увереннее подруги. Неужели ее боевая Тамарка еще может чего-то бояться? А она и не подозревала... - И не написай со страху в штанишки, - добавила она, а Тамара невольно прыснула в кулак.
   - Да были бы штанишки! Стоим тут голыми, словно перед... В общем, сама знаешь перед чем...
   - Ага, Чулкова уже веселится, - восхитилась все подмечающая Сидор. - Ну-ну, посмотрим, как ты сейчас будешь веселиться на сцене.
   После упоминания о предстоящем Тамара опять помрачнела. О господи, да лучше перенести лишний десяток ударов по той же заднице, чем трясти ею где-то там, перед праздными мужиками, жующими и выпивающими в зале...
  
   Увидев двадцативосьмилетнюю блондинку с красивой фигурой, Катковский восторженно заявил: - Вот, ребята... Кажись, я себе уже нашел. Смотрите, какие ноги. А грудь... Немного старовата, но ничего. Короче, она моя. Заметано?
   Чистюлин равнодушно кивнул, Сливин тоже не стал возражать.
   - Твоя, так твоя... - Он настороженно покосился в сторону Гарика, который сидел как окаменевший. Его мощные мышцы неподвижно застыли, словно имитируя какую-то скульптурную композицию, и вообще, с его стороны до сих пор не прозвучало ни звука. - Слышь, Боря, он чего, уснул?
   - Да говори ты нормально! - рассмеялся тот, услышав опасливый шепот. - Сколько можно повторять, он ничего сейчас не слышит. Выберет, тогда расслабится.
   - А если не выберет, как ты его уведешь?
   - Да выберет, куда он денется. Еще ни одной пухленькой не пропускал.
   - Ну, а если все-таки нет, - не отставал Сливин.
   - Ну, запустим еще парочку мартышек под конкретно его вкус. Попозже, когда гости разойдутся... Не плясать, а так, пройтись. Да говорю же, выберет. Я специально распорядился включить в эту шестерку пару девок под него... Тихо! Вон, моя вышла... - Чистюлин впился глазами в сцену. - Видали, какая? Тамарой зовут...
   Тамара с багровым от стыда лицом очень скованно пританцовывала в такт какой-то ритмичной мелодии, не осмеливаясь смотреть в зал - ее густо накрашенные глаза были направлены вниз, куда-то себе под ноги.
   - Красивая, правда? - принялся нахваливать ее Чистюлин. - Двадцать два года, в самом соку девчонка.
   - Красивая, - подтвердил Сливин. - Но дохлая. Чем тебе только такие нравятся?
   - Вот тем и нравятся, что дохлые. Сам-то я здоровый... Смотри, какая гибкая! - восторженно комментировал тот. - А как стесняется! Хороша, правда? Эх, куколка, и посажу же я тебя скоро к себе на колени! Нет, вы только посмотрите, как девчонка стесняется! Это здорово заводит, правда?
   - Да уж, от ее личика прикуривать можно, - хохотнул Сливин. - А за что ее посадили?
   - Не посадили, а отправили на перевоспитание, - поправил его Катковский. - Фрол Матвеич вкатил ей сколько-то там... пожизненное, что ли. Да еще двадцать пять кнутов в придачу. Короче, за блядство.
   Теперь захохотали все, даже полковник с мэром на время забыли о Гарике, настолько смешно было сказанное Катковским. Тот тоже, хотя сам озвучил формулировку, использованную Волыниным в приговоре, смеялся не меньше; да и Чистюлин, прекрасно знавший, за что на его "предприятие" попала девушка, утирал невольные слезы.
   - А в чем это ее блядство конкретно заключалось? - поинтересовался мэр, отсмеявшись.
   - А разгуливала в коротеньких штанишках по нашему городу, - охотно пояснил Катковский, вызвав новый взрыв смеха.
   - Но двадцать... не многовато ли для такой девчонки? - спросил Сливин. - Этак ей задницу можно попортить.
   - Но ты же сам видишь, что все на ней прекрасно заросло, - возразил Катковский. - А теперь опеку над ее задницей возьмет на себя Чистюлин.
   - Уж я постараюсь, - пообещал тот. - А Фрол красивым всегда на полную катушку вкатывает - чему тут удивляться. У него в мозгах что-то не в порядке с этим делом, заклинило старика. Наверное, типа чего-то фрейдовского - кнут ему заменяет вконец выдохшийся фаллос и тому подобное... Так что, считайте, он ее первым поимел. А ведь я его просил не портить товар, специально предупреждал насчет этой. Так нет же, упрямый, черт...
   - Скоро она у меня и не так спляшет! - через некоторое время опять пообещал Чистюлин, не сводивший с танцующей Тамары полных вожделения глаз. - Нет, но надо же, какая классная штучка! - Он жадно впитывал в себя каждое движение по-прежнему неловкой в танце, так и не освоившейся на сцене молодой женщины. - Недели этак через две-три. Сначала надо обработать одну блондинку, а потом займусь ею вплотную. Слушай, Катковский... Короче, ребятам из твоего ведомства, проявившим находчивость, наметанность глаза и тому подобное, при задержании особо красивой девицы Тамары Чулковой, объявить благодарность в виде бутылочки марочного коньяка каждому! - торжественно провозгласил Чистюлин.
   - Ого! - удивился полковник. - Даже так? Значит, здорово мои тебе потрафили...
   - Ага, а вот и моя, кажется, - неуверенно произнес Сливин, опасливо косясь в сторону Гарика - на сцене довольно ловко вращала бедрами пышная девушка примерно Тамариного возраста. Чистюлин незаметно подтолкнул Катковского локтем.
   Тот понял, улыбнулся.
   - Точно! Моя! Какая грудь! - Теперь от окошка было не оторвать возбудившегося мэра. Он, как и Чистюлин минутой раньше, прильнул к стеклу лицом. - Вот это я понимаю! Нет, ребята, здорово, что у нас такие разные вкусы, не то бы мы когда-нибудь из-за какой-нибудь тут передрались...
   Его восторги внезапно заглушило утробное урчание заволновавшегося Гарика. Расхохотавшийся первым, Чистюлин встал и сочувственно похлопал мгновенно сникшего мэра по плечу.
   - Ничего, найдешь себе другую. А то, если желаешь, вызови Гарика на поединок. В честном бою и решите, с кем она будет... Что, Гарик, пошли? - Он делал знаки встать, но Гарик, продолжая утробно урчать, упрямо глазел в окно. Его кисти вцепились в поручни кресла с такой силой, что те жалобно скрипели. - Гарик! - строго прикрикнул Чистюлин. - А ну, встать! Пойдем, кому говорят!
   Наконец тот с явной неохотой приподнялся и, озираясь на окно, поплелся вслед за начальником тюрьмы. В дверях он внезапно остановился и повернулся к двум с отвращением глядящим ему вслед мужчинам. Постучав себя огромным мозолистым кулаком в часто вздымающуюся грудь, он издал теперь уже громкий пронзительный рык. Двое поспешно отвели взгляды.
   - Это он с вами дружелюбно прощается, господа, - заметив их испуг, прокомментировал поведение своего любимца Чистюлин. - Но и напоминает тоже... - он воздел палец кверху, - что девка его. Всем понятно? К вам, между прочим, в первую очередь относится, господин Сливин. Пойдем, Гарик...
   - Нет, я этого Борьку когда-нибудь просто пришибу! - в голос заорал мэр, когда захлопнулась дверь. Он дал выход страху и отрицательной энергии.
   - Что? - В образовавшуюся в двери щель просунулась голова Чистюлина. - Ты нас с Гариком звал, кажется?
   - Тебе показалось, - пробурчал мгновенно успокоившийся мэр. И как только довольная своей шуткой голова исчезла, запустил в дверь пепельницей. - Сука!.. Слушай, он специально над нами издевается! На хрена он этого Гарика вообще сюда водит?
   - Да, надо будет ему сказать, чтобы завязывал с этим делом, - согласился полковник. - В один отнюдь не прекрасный день у этого парня в мозжечке что-нибудь случайно замкнет, тогда он возьмет, да запросто раздерет нас с тобой на запчасти. Поди, узнай, что у него там в башке.
   - Да и Борьку тоже, - поддакнул мэр. - Против этого, правда, я возражать не стану. Пусть рвет его первого...
  
  
   Глава 23
  
   Вернувшись домой, Лариса первым делом как всегда обошла квартиру, хотя результат знала заранее. Просто это уже входило в привычку, становилось ритуалом. Несмотря ни на что, ей хотелось верить в чудо... Выходит, опять она зря целый день просидела как на иголках, с нетерпением ожидая окончания рабочего дня. Но как же так, Сергея нет уже так долго, а его сумка как стояла, так и стоит. Что же получается? Он уехал, не только не поговорив с ней в последний раз, но даже не забрав свои вещи. Что-то здесь явно не так... Женщина покосилась на черную спортивную сумку.
   Заглянуть, посмотреть что внутри? Нет, она этого делать не станет, как можно трогать чужое!.. Но ведь Сергей не чужой, он теперь самый близкий ей человек. А она ему?
   От резкого звонка в дверь у нее бешено застучало сердце. Может, вернулся?
   - Наконец-то я тебя застал! - Незваный гость, бесцеремонно потеснив ее плечом, прошел в коридор, а Лариса обозвала себя последней на свете дурой, что не посмотрела сначала в глазок. Ведь у Сергея есть свой ключ, он не стал бы звонить. Хотя, вдруг он его потерял... - Ларис, смотри... - Верткий мужчина в джинсах, лет тридцати, ростом едва выше нее, уже выгружал на тумбочку бутылки, принесенные в пластиковом пакете. - Видала, твой любимый ликерчик! А еще водочка, шампанское... - Он удовлетворенно оглядел красочный натюрморт, затем перевел взгляд на Ларису.
   - Что... что все это значит? - Ошарашенная женщина пялилась на официанта ресторана, в котором когда-то частенько весело проводила время, и не верила своим глазам. - Дима, я тебя что, приглашала? И вообще, откуда ты узнал, где я живу!
   В свое время ей хватило ума хотя бы не таскать кавалеров к себе домой, что позволяло ей сейчас не дергаться на каждый звонок в дверь. А отсутствие телефона в ее положении и вовсе превращалось в преимущество, иначе бы он с утра до вечера разрывался от звонков жаждущих провести с ней время. Исключение составлял Вадим, который периодически приходил поцеловать ее закрытую дверь; ну, с ним она, слава богу, пока как-то справляется... А теперь вот еще этот дурацкий Дима.
   - Тоже мне, секрет! - Мужчина рассмеялся. - Дом я твой давно знал, да и многие знают. А в подъезде табличка висит. Шикина Лариса, квартира десять.
   Женщина нахмурилась.
   - Ну, допустим... И чего тебе надо?
   - А то ты не понимаешь. - Теперь нахмурился Дима. - Ты к нам почему-то давно не ходишь, я соскучился, решил зайти к тебе сам.
   - Не понимаю, и понимать не хочу, - твердо сказала Лариса. - Уходи. И чем скорее, тем лучше.
   - А то что будет?
   - Мало ли что. К примеру, придет мой муж и спустит тебя с лестницы.
   - Ты вышла замуж? - Мужчина насторожился, прислушался, но не уловил признаков присутствия в квартире еще кого-то. - Чего ты рассказываешь...
   - Та-а-ак... Ну-ка, Димочка, ноги в руки, и уматывай, - зло сказала Лариса. - Не то муж сейчас вернется с работы и поможет тебе это сделать. Тебе оно надо? Не веришь, что он есть - зайди в ванную, посмотри. Там я его вещи для стирки собрала... - В ванной действительно лежала аккуратная стопка вещей Сергея, действительно собранная ею для стирки. Только вот руки до сих пор не дошли. Да и хозяина этих вещей давно след простыл... - И первым делом его габариты по одежде прикинь. А потом на себя в зеркало посмотри.
   - Ничего, я тебе еще устрою... - прошипел взбешенный мужчина, собирая бутылки и загружая их обратно в пакет. В ванную он заглядывать не стал. - Еще придешь в наш кабак...
   - И не подумаю, - спокойно возразила Лариса. - Мне там больше делать нечего.
   - Посмотрим...
   - И забудь ко мне дорогу!
   - Посмотрим, я сказал...
   Громко хлопнула дверь.
   - Ну вот еще... - Лариса повертела в руках забытую незадачливым ухажером кепку. - Сейчас ведь опять припрется.
   Словно вторя ее мыслям, через несколько минут раздался звонок. С раздражением открыв дверь, она решительно шагнула наружу.
   - На, забирай! И чтобы духу твоего здесь больше... - Оказавшись в крепких объятиях, Лариса попыталась высвободиться. - Вадим? Ты зачем опять пришел!
   - А как ты думаешь? - Парень на мгновение отстранил ее от себя, окинул взглядом, увидел ноги в распахнувшихся полах халата, и еще крепче прижал женщину к себе. - Лариска... Как я по тебе соскучился...
   - Пусти! Вадим, я кому сказала!
   - Что за кепка? - строгим тоном вернувшегося из командировки мужа спросил он.
   - Это... - Лариса хотела что-то соврать, но тут же озлилась на себя за это. Чего это она должна перед ним отчитываться? - Это кепка моего мужа. Тебе-то какое дело?
   - Ты что, замуж вышла? Что еще за чушь.
   - Ну, живем пока так, без расписки... Да чего я буду перед тобой отчитываться! Пусти, я сказала! - Он неохотно выпустил ее из объятий и раскрасневшаяся женщина первым делом одернула оголивший ноги халат. - Совсем одурел? - зло сказала она. - Я же запретила тебе сюда таскаться! Ты оставишь, наконец, меня в покое, или...
   - Что за крендель-то? - Парень прищурился, но тут же с облегчением усмехнулся. - Да врешь ты все.
   - Ты его сам видел, когда в прошлый раз приходил. Между прочим, спортсмен, кости тебе переломает только так, на раз, - с удовольствием сказала Лариса, с еще большим удовольствием наблюдая, как опять нахмурился ее бывший любовник.
   - Прямо-таки...
   - Слушай, иди отсюда. И не таскайся больше ко мне. Иначе... в общем, я тебе уже сказала.
   - Да я его сам...
   Хлопнула дверь подъезда и двое посмотрели друг на друга.
   - Дождался... - нарочито испуганно прошипела Лариса. - Сейчас он нас обоих прибьет... - По шаркающим шагам она сразу поняла, что это соседка, пенсионерка из квартиры рядом, но парень отступил и перегнулся через перила, чтобы посмотреть вниз. Воспользовавшись моментом, молодая женщина неожиданно для себя сделала быстрый шаг вперед, нахлобучила кепку парню на голову и сейчас же бросилась в квартиру. Она еще успела на ходу оглянуться и не смогла сдержать смех, заметив, до чего глупым стало лицо Вадима в этой дурацкой кепке.
   - Пока, мальчик! Найди себе подружку по возрасту!
   Она щелкнула замком.
   Все. Пусть теперь ломится, все равно она не откроет. Никому не откроет, хватит с нее всех этих ухажеров...
   Не в силах больше сидеть дома, Лариса решила сходить прогуляться - может хотя бы таким образом ей удастся развеять дурное настроение.
   Она бродила по городу не меньше получаса, но даже не помнила, по каким улицам проходила, кого видела и кто видел ее, а очнулась в короткой, из трех человек, очереди в винно-водочном отделе небольшого гастронома в трех кварталах от своего дома.
   - Вам, девушка? - вежливо спросила миловидная продавщица примерно ее лет, которую Лариса ни разу не видела. В этот гастроном она заходила всего пару раз. - Девушка... - осторожно повторила продавщица, и только тогда Лариса окончательно пришла в себя.
   - Бутылку водки, - автоматически сказала она. Наверное, потому, что смотрела в тот момент на полку со спиртным.
   - Какой?
   - Вот той. "Московской". Литр. - Продавщица повернулась к ней спиной, потянулась к полке, а Лариса все так же неожиданно для себя сказала: - А лучше два. И дайте, пожалуйста, какой-нибудь пакет...
   - Лариса! - Увидев на противоположной стороне улыбающегося парня, который показался ей знакомым, женщина даже не стала его разглядывать, а тем более припоминать, кто это и при каких обстоятельствах они встречались. Ясно, при каких... Она просто развернулась и быстро пошла в противоположном направлении, крепко сжав ручки увесистого пластикового пакета. - Лариса, постой!
   Не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, она побежала. В пакете весело позвякивали бутылки...
   Отдышавшись и немного придя в себя, молодая женщина обнаружила, что находится возле здания милицейского отделения, с его тыльной стороны. В первую секунду обрадовавшись такому удачному стечению обстоятельств, она уже собралась зайти к дежурному, поинтересоваться еще раз, не появилась ли какая-нибудь информация о пропавшем Сергее, но вовремя опомнилась. Вот дура. Стоит с бутылками в пакете, таращится на окна... Сейчас ее заметят, обрадуются, выскочат, станут настойчиво уговаривать заглянуть в гости... А закончится ее визит, как обычно. Водка, веселый шум в голове, для начала приличные разговоры, затем нескромные взгляды, нескромные шутки, нескромные намеки... Потом ее поочередно будут прижимать к топчану разгоряченные мужские тела, а она будет приклеиваться к прохладной дерматиновой поверхности потеющими спиной и ягодицами. Черт, и дался же ей этот дерматин... Почему воспоминание о нем засело в голове так крепко.
   Нет уж, хватит с нее таких удовольствий, надо вообще уезжать из этого чертового города, где она так прославилась. Немедленно. Надо только дождаться Сергея. Вдруг он все-таки ее не бросил...
   Лариса услышала звонок, встала из-за кухонного стола и ее вдруг качнуло. Молодая женщина словно только сейчас увидела бутылку, из которой весь вечер пила без закуски... Ого! Да она приняла на свою девичью грудь не менее четырехсот граммов... Передумав открывать, Лариса неуверенно, цепляясь на всякий случай за подворачивающуюся по пути мебель, стала перемещаться к дивану. Со стороны двери доносился приглушенный мужской голос. Опять, что ли Вадим? Нет, кажется, это голос соседа. А этому-то что от нее понадобилось? Хотя, ясно, чего. Того же, чего и другим...
   Лариса, не раздеваясь, легла на диван, свернулась калачиком. Спать, Лариска, спать... Водка, конечно, мерзость, но ведь она помогает хоть какое-то время не думать о Сергее...
  
  
   Глава 24
  
   - Подъем! - Пронзительный крик дневальной болезненно ворвался в уши и Тамара недовольно поморщилась. Мгновение поколебавшись, девушка просто перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову. - Строиться!
   - Томка, совсем охренела? - Испуганная Женя изо всех сил тормошила не желающую вставать подругу. - Хочешь, чтобы тебе опять всю задницу разбили? Вставай!
   - Отстань, девочка. Иди себе, стройся, - равнодушно произнесла Тамара. - А я спать хочу.
   - Нет, она точно одурела! - Женя поспешила к остальным. За исключением Тамары, все обитательницы тридцатиместной камеры выстроились в две довольно ровные шеренги.
   - Эй, а тебе особое приглашение требуется? - К ней подскочила теперь уже дежурная - симпатичная женщина чуть больше тридцати. - Вставай быстрей, дуреха, иначе опять нарвешься. Ты у нас и без того уже рекордсменка. Больше тебя здесь еще никто по заднице не получал, хотя ты тут без году неделя, а некоторые уже по полгода торчат.
   - Танька, отстань... Выполняй свои обязанности, - пробурчала Тамара, пытаясь настроить себя на предстоящее.
   Дежурная на какое-то мгновение заколебалась, посмотрела на нее с явным сочувствием, и наконец вздохнула: - Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь... Дневальная, звони!
   В камеру, грузно топая тяжелыми башмаками, ввалились две тетки в сером.
   - Ну, что тут у вас еще?
   - Нарушение режима! - Дежурная вытянулась в струнку и кивнула в сторону Тамары. - Вон, не желает вставать.
   - Мать твою... Опять эта шалава, - подивилась вторая надзирательница, запирая за собой дверь. - Мало ей взбучек... Сидор, ты бы приласкала ее разок, как умеешь, чтобы у нее навсегда желание своевольничать отпало.
   Сидор обвела взглядом ровные ряды коек, ее взгляд остановился на казенном, синем с полосками, одеялом одной из них, и ее грубой лепки лицо внезапно смягчилось. Она дала отмашку стоящей по стойке "смирно" дежурной:
   - Дальше все по распорядку. Занимайтесь, занимайтесь, с этой я сама разберусь...
   Она медленно подошла к Тамаре, и ее узкий рот с темной полоской волос над верхней губой и небольшим отчетливым шрамиком там же, растянулся в улыбке:
   - Опять баламутишь... Не выспалась, что ли, золотко ты мое ненаглядное?
   Тамара равнодушно взглянула в надоевшее ей уже до смерти лицо, вздохнула, и молча перевернулась на другой бок. Сидор, ничуть не разозлившись, с терпеливым спокойствием обошла койку и предстала перед глазами девушки теперь с другой стороны.
   - Так что с моей девочкой? - Она присела на кровать и запустила руку под одеяло. - Может, моя маленькая поблядушечка заболела?
   - Пошла на хуй, - спокойно ответила Тамара.
   Лицо Сидора пошло красными пятнами, но она удержала себя в руках.
   - Хамишь, маленькая, - констатировала она. - Хочешь в очередной раз получить по своей худенькой попочке? - Ее ладонь при этом вовсю скользила в районе упомянутого места. - Моя сладенькая...
   - Шла бы ты, куда я сказала, - не повышая голоса, повторила Тамара, запросто глядя в выпученные, подернувшиеся масляной пленкой глаза. - Убери лапу. И попка у меня не худенькая, не ври.
   Сидор переместила руку на Тамарины ноги, второй рукой сделала знак помощнице:
   - Люська! - Вторая надзирательница вразвалку протопала к ней, уставилась вопросительно. - Вяжи эту суку.
   Через минуту руки и ноги Тамары были намертво прихвачены веревками к железным прутьям кровати. Сидор сдернула с нее одеяло и внимательно осмотрела тонкое загорелое тело. Оно подрагивало, словно девушке было холодно.
   - Доигралась, маленькая... - Оттягивая момент начала экзекуции, старшая надзирательница опять присела на кровать. - Сейчас ты у меня будешь визжать, я тебе обещаю.
   - Не буду.
   - Будешь, будешь, еще как будешь. Я тебе вкачу... - Она всмотрелась в глаза девушки, в которых явственно зарождался страх. - Я тебе вкачу... - она тянула время, наслаждаясь видом карих глаз, которые теперь повлажнели, - ...десять, пожалуй.
   - Положено только пять! - запротестовала Тамара. Голос молодой женщины дрогнул - прозвучавшая цифра ее по-настоящему испугала. - За такое положено только пять, - повторила она и закусила губу, чтобы не расплакаться уже всерьез.
   - Ну, а я вкачу тебе десять, - жестко сказала Сидор. - Пять за нарушение режима, и еще пять за тот предмет, который ты очень любишь. Ну, на который ты меня послала... А хочешь, я тебе вкачу все пятнадцать? - неожиданно предложила она и весело рассмеялась, видя, с каким неподдельным ужасом замотала Тамара головой. - Ведь послала-то ты меня дважды. Хочешь?
   - Нет.
   - А десять?
   - Тоже нет, - не в силах перебороть страх перед наказанием, совсем жалко пролепетала девушка. Она уже начинала сожалеть о том, что натворила. - Не хочу.
   - А сколько ты хочешь? - ласково произнесла Сидор. Она присела на корточки и глядела на Тамару в упор; их лица почти соприкасались. - Занимайтесь, занимайтесь! - злобно рявкнула она, заметив, что две молодые женщины с умывальными принадлежностями в руках приостановились, с любопытством прислушиваясь к разговору. - Дежурная, мать твою... А ну гони этих шалав! Или я тебе самой вкачу так, что мало не покажется! - Женщины испуганно убежали, а дежурная тоже на кого-то заорала, выказывая свое рвение:
   - Чего встала? А ну марш споласкивать харю! Живее, живее, мухи сонные...
   - Так сколько ты хочешь?
   - Нисколько, - честно ответила Тамара. Но тут же пересилила себя и тихо попросила, чтобы не отступать так уж явно: - Пять пусть будет. Не надо больше...
   Сидор продолжала задумчиво глядеть ей в глаза.
   - А может, все-таки, десять? - словно уговаривая, спросила она.
   - Нет! - выкрикнула девушка и надзирательница невольно рассмеялась.
   - Ладно, Люська, стягивай с этой проститутки трусы. Нет, постой, лучше я сама... - Она долго возилась с белеющими на фоне загорелой кожи трусиками, неспешно стягивая их по дрожащим бедрам, а по ходу дела ласкала молодой женщине ноги. Наконец, с сожалением прервав приятное занятие, она выпрямилась и приняла от помощницы кнут.
   - Раз!.. - Тамара дернулась всем телом так, что железная кровать, подпрыгнув, стукнулась ножками об пол. - Два!.. - Хрупкое тело выгнулось дугой, девушка закусила губу, но опять сумела сдержать крик... - Пять! - Теперь Сидор долго тянула паузу, наслаждаясь мучениями замершей в страхе Тамары - та не знала, сколько все-таки решила отмерить ей надзирательница.
   Не чувствуя очередного удара, но и не слыша команды об окончании экзекуции, Тамара не выдержала и открыла крепко зажмуренные глаза. Прямо на нее в упор глядели водянистые глаза наклонившейся Сидора.
   - Ну так как? - интимно прошептала надзирательница. - Еще? Если больше не хочешь, достаточно сказать мне: "пожалуйста, тетенька".
   - Не надо больше, - еле слышно выдохнула Тамара. - Пожалуйста, тетенька... Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - Несмотря на все свои попытки сдержаться, она заплакала. - Пожалуйста...
   В камере послышались злорадные смешки девушек, невзлюбивших Тамару за чрезмерно независимый нрав. Сцена ее унижения доставила им немалое удовольствие. Но стоило разозлившейся Сидору задрать голову, поискать виновных взглядом, как смешки мгновенно утихли, все опять занялись своими делами.
   - Ладно, отвязывай, - скомандовала Сидор, с удовольствием разглядывая нежную кожу Тамары, в очередной раз подпорченную безобразными отметинами. - Не буду больше обижать мою маленькую поблядушечку.
   Тамара с трудом поднялась с кровати и замерла перед надзирательницей с закрытыми глазами - ей сейчас было мучительно стыдно за проявленную слабость, за катящиеся по щекам слезы - ведь совсем недавно она была такой храброй, дерзко бросала вызов... Но наказание опять оказалось настолько болезненным...
   - Теперь ты, наконец, перестанешь плохо себя вести, правда? - Приблизившись вплотную, Сидор ласково обняла девушку за плечи, провела рукой по спине. - Тамара утвердительно кивнула. - Открой глазки, я хочу увидеть в них радость от нашего общения, - просюсюкала надзирательница, вглядываясь в залитое слезами лицо.
   Тамара отрицательно помотала головой.
   - Ну открой.
   - Не могу.
   - А хочешь немножко отдохнуть? - Тамара болезненно вздрогнула - рука надзирательницы неожиданно опустилась на ее вспухшие ягодицы. - Ведь у тебя болит попка? - Она кивнула, по-прежнему не открывая глаз. Ей не хотелось увидеть на лице своей мучительницы выражение триумфа. - Ладно, договорились. Но тогда за тобой должок. Понимаешь, какой? - Теперь Тамара никак не отреагировала. Добиться послабления такой ценой она не хотела, пусть уж лучше опять будет больно. - Ладно, - сжалилась Сидор, - все равно никуда от меня не денешься. Рано или поздно я тебя сломаю... Дежурная! - рявкнула она, и рядом моментально возникла симпатичная женщина. - Пусть моя маленькая шлюшка немножко поваляется, я разрешаю. Ну, скажем, часа два. Нет, пусть будет даже три... Ладно, четыре, черт с тобой! Что надо сказать, маленькая? - Рука Сидора опять прикоснулась к девичьим ягодицам.
   - Спасибо, тетенька, - презирая себя, шепнула Тамара.
   - Есть четыре часа! - отрапортовала дежурная...
   Не имея сил ни одеться, ни хотя бы нырнуть под одеяло, Тамара, как была, голой, просто бессильно рухнула на кровать животом вниз. Мимо сновали девицы, с любопытством присматриваясь к ее испоротому заду. Опять послышались злорадные смешки.
   - Ну ты и дура... - насмешливо произнесла одна, остановившись возле ее койки. - Чего вечно выделываешься? Самая здесь крутая, что ли? Будь моя воля, я б тебе еще не так всыпала, сука!
   - Иди, иди отсюда! - Подбежавшая Женя решительно ее оттолкнула и присела на койку Тамары. Она заботливо прикрыла ее одеялом и очень осторожно приобняла за плечи. - Томка, ты точно дура... Зачем ты так? - Она едва не плакала от жалости к своей в очередной раз пострадавшей подруге. - Разве мало того раза, когда ты два дня валялась в беспамятстве и у тебя начался жар? Ведь тебя еле откачали, ты даже лежала в санчасти, и вот опять... Что ты сказала? - Она склонилась к ее лицу.
   - Я говорю, сегодня суббота, - прошептала Тамара.
   - Ну и что?
   - Опять надо танцевать... А теперь... не возьмут. С такой задницей не возьмут.
   - Так ты из-за этого! - пораженно выдохнула Женя. - Ну, Томка... - Она помолчала, спрашивая себя, смогла бы решиться на такое. - Нет, уж лучше я потанцую, - честно призналась она. - Я очень боюсь боли.
   - Я тоже боюсь... - Тамара опять тихо заплакала. - Но то, что они заставляют меня делать... это еще хуже.
   Не сдержавшись, Женя поцеловала ее в щеку.
   - Милая моя Томка! Дурочка... Потерпи пока, а я попробую достать какой-нибудь мази, хорошо?
   - Спасибо... - Тамара пошевелилась и тут же застонала. - Господи, как больно... И все равно, танцы еще хуже...
  
  
   Глава 25
  
   Неожиданно и очень ясно осознав, что впереди опять целых два дня бесконечно долгих выходных, Лариса впала в настоящее отчаяние. На работе, как ни трудно ей было там усидеть, постоянно воображая, что может как раз сейчас, в эту самую минуту, когда она здесь сидит, дверь квартиры открывается и входит Сергей, все-таки можно было хоть как-то отвлечься, заставив себя сосредоточиться непосредственно на самой работе. А чем она теперь будет заниматься дома, Лариса совсем не представляла... Промаявшись остаток пятницы, ближе к полуночи, терзаемая мучительными сомнениями, которые достигли самого своего пика, она все же решилась вскрыть спортивную сумку. А вдруг в ней нет ничего ценного, вдруг в ней лежит какое-нибудь ненужное барахло, которое Сергей просто счел лишним забирать. Тогда он и вправду ее бросил и ей не на что больше надеяться.
   Простояв над сумкой добрых десять минут, она, наконец, осмелилась прикоснуться к молнии. Рука дрожала...
   Выложив прямо на пол свитер, запасные джинсы, рубашку, несколько маек, груду каких-то мелочей, Лариса задумалась. Мог ли он махнуть на все это рукой, если бы решился ее оставить? Вещи добротные, есть малоношеные и совсем новые, но и миллионов они, конечно, тоже не стоят. Так смог бы?
   Лариса представила себе Сергея, с задумчивым видом курящего на железнодорожном вокзале и пребывающего в мрачных сомнениях - уезжать ему или нет... Вот он окончательно утверждается в мысли, что здесь, в этом маленьком городишке, его абсолютно ничего не держит, что его Лариска, которую он - по крайней мере, ей хотелось в это верить, - любил, оказалась обыкновенной шлюхой, и... Вот он отбрасывает докуренную сигарету и решительно направляется к билетной кассе. Черт с ней, с этой красивой дрянью. Деньги на билет у него есть, а вещи... Он опять на мгновение задумывается. Да что он, в конце концов, не купит себе новые свитер и джинсы? Окончательно решившись, он протягивает очень-очень симпатичной девушке-кассирше деньги, та многозначительно ему улыбается, кокетничает, тянет время, делая вид, что не может найти какую-то бумажку или шариковую ручку, а на самом деле просто не желая его отпускать... Вот уже гудит подъезжающий к вокзалу скорый поезд...
   Созданная воображением картина оказалась настолько реалистичной, что на глаза Ларисы навернулись слезы. Ну конечно, ее Сергей мог запросто махнуть на эту сумку рукой - что она ему... А кокетливая кассирша - просто обыкновенная похотливая дрянь! Подлая самка, возжелавшая увести ее Сережку! И все равно она, Лариса, куда красивее этой раскатавшей на него губы дрянной девчонки, только вот кому это теперь оценить...
   О том, что в их городе вообще нет никакого вокзала, Лариса даже не подумала. Да и мало ли существует других способов уехать.
   Она достала плотный пакет, лежавший на самом дне, повертела его в руках... Обычный рекламный пластиковый пакет, с какими-то красочными надписями, нанесенными на боковые стороны... Едва не ломая длинные ногти, не обращая внимания на то, что царапает свеженанесенный лак, Лариса, забыв о ножницах или ноже, пыталась вскрыть еще один пакет, оказавшийся внутри первого. Вот, наконец, полупрозрачный матовый целлофан поддался, и... Все окончательно расплылось в ее глазах, еще хранящих слезы от подсмотренной на вокзале сценки. Доллары... Боже, сколько же их здесь! Наверное, никак не меньше миллиона! Она хотела пересчитать, но раздумала. Ей вдруг стало очень страшно. А если он убьет ее за то, что она без спросу полезла в его сумку? Несмотря на всю абсурдность предположения, что Сергей, ее милый Сережка станет вдруг не то что убивать, но хотя бы даже просто ее бить, испуганная Лариса быстро уложила все вещи обратно. Откуда у него такие деньги? Он что, вор, бандит? В это ей никак не хотелось верить. И где он теперь? Сейчас она уже точно знала, что уехать, оставив столько денег, он не мог, но облегчения это новое знание ей не принесло, скорее наоборот. Значит, с ним что-то случилось. А может, его убили как раз за эти вот доллары?
   Ларисе стало по-настоящему страшно. Что ей теперь делать... Словно безумная, она в течение нескольких часов кряду все перепрятывала и перепрятывала эту зловещую сумку во все новые и новые места, и ни одно из них не казалось ей в достаточной степени надежным. Наконец, почувствовав, что еще немного и она натурально сойдет с ума, Лариса положила сумку в платяной шкаф и забросала ее попавшимися под руку тряпками из своей одежды, которую давно не носила. Подумать только, а ведь эта сумка все время запросто стояла под столом, на самом виду...
   Теперь почувствовав настоятельную потребность хоть немного чего-нибудь выпить, чтобы успокоить до предела взбудораженные нервы, она долго и бесплодно искала водку, пока не припомнила, что давно все выпила, сидя на кухне в одиночестве.
   Женщина взглянула на часы. Магазины давно закрыты, придется идти в ресторан, кажется, он еще работает. Вспомнив о Диме, других хорошо знающих ее официантах этого заведения, она на мгновение заколебалась - встречи с кем-либо из них она с некоторых пор старалась избегать. Но ведь без хотя бы нескольких рюмок водки она действительно сойдет с ума. А что никак не сможет заставить себя уснуть - это уж совершенно точно...
   Заглянув в уже опустевший зал, где резвыми шакалятами, поджирающими падаль, сновали официанты, собирая оставшуюся после клиентов выпивку и закуску, Лариса направилась в бар. Пьяные, упорно не желающие покидать заведение, ругань, дым коромыслом... Господи, здесь ничего не меняется...
   Уже на самом выходе, уже взявшаяся за ручку стеклянной двери женщина услышала полный удивления окрик.
   - Лариска? - Чувствуя себя невероятно нелепо с литровой бутылкой водки в руке, проклиная себя за то, что забыла захватить из дома пакет, Лариса, поколебавшись, повернулась на знакомый голос. - Ларочка, прелесть моя, сколько лет, сколько зим! - Широко распахнув руки, к ней едва не бежал Дима. Заключив Ларису в объятия, он чмокнул ее в щеку и зачастил с неподдельной радостью: - Ну вот, пришла! Я же говорил, что ты еще не раз к нам... А ты что, опять наступила на пробку?
   Он кивнул на бутылку и Лариса запоздало спрятала ее за спину. Хотя, зачем? Глупо, все равно он уже видел. Да и кому какое дело... На нее все глазели и Лариса почувствовала себя не в своей тарелке. Внимание мужчин, конечно, было ей всегда приятно, но сейчас... Зачем она вышла в этой короткой юбке. Дура, конечно, что поленилась переодеться или хотя бы не накинула плащ, но ведь жарко, да и поход до ресторана занимал всего каких десять минут.
   - Дима, опять ты... - Она освободилась от его рук, оглянулась. Конечно, кое-кто уже смотрел на них с любопытством. - Я уже обо всем тебе сказала... А сейчас извини, я спешу. - Она демонстративно посмотрела на запястье с маленькими часиками и опять взялась за дверную ручку. - Все, привет.
   - Да погоди ты! - С лица Димы сползла фальшивая улыбка, а бегающие глаза стали злыми. Совсем как недавно, в коридоре ее квартиры. Появившийся в конце длинного коридора второй официант, увидев Ларису, скользнул взглядом по ее ногам, заулыбался и приветственно помахал рукой. Она, не ответив, отвернулась. - Давай заглянем в подсобку? Посидим... Минут двадцать, не больше.
   - Дима, ты что русского языка не понимаешь? Дай открыть!
   Он держал дверь ногой и, судя по всему, не собирался ее отпускать.
   - Да понимаю я твой русский язык... И помню, что ты тогда мне плела. Замуж она вышла... - Дима презрительно фыркнул, опять схватил ее за руку; теперь нарочно крепко, чтобы сделать ей больно. - Это ты-то, первая в городе блядь.
   Лариса вспыхнула.
   - Ну, знаешь! - Она хотела хлестнуть его по ухмыляющейся физиономии, но одна рука была занята бутылкой, вторую держал этот негодяй Дима. Лариса с трудом удержала подступившие слезы. - Если ты немедленно меня не отпустишь, я вернусь сюда с мужем. Тогда...
   - Она еще пугает! - Но руку трусливый наглец убрал мгновенно. - Подожди, я тебе еще... Задам тебе такую выволочку, что надолго у меня запомнишь!
   Хлопнула дверь, а он еще некоторое время стоял, сквозь стекло глядя торопливо выбежавшей женщине вслед. К нему подошел второй официант, только что здоровавшийся с Ларисой.
   - Ты чего?
   - Да ничего... Предложил ей сходить в подсобку... ну, как всегда... а она... Нет, ты представляешь! - Дима задохнулся от возмущения. - Нет, это просто ни в какие ворота не лезет.
   Второй официант пожал плечами.
   - Ну, может действительно замуж вышла... Ты-то чего так завелся. Привык, что девочка безотказная, а она вот... Что ж, имеет право.
   - И ты туда же, - зло сказал Дима. - Когда эта блядь про свое замужество гонит, это еще понятно - что ей еще сказать. Но ты, знающий ее как облупленную... Кому эта бывшая в употреблении давалка нужна.
   Второй официант опять пожал плечами.
   - Да ладно тебе. Собирайся лучше, уже закрывать пора...
  
  
   Глава 26
  
   - Присаживайся, угощайся... - Чистюлин кивнул в сторону кресла и минеральной воды. Он тут же собственноручно наполнил два стакана, один из которых протянул Сергею. Не успел тот поднести его к губам, как хозяин кабинета уже шумно отрыгнул, поставил свой, опустевший, на стол и принялся промокать носовым платком мгновенно повлажневший лоб. - Сколько, говоришь, ты у нас находишься? Надоело, небось?
   - Вообще-то я ничего не говорил, но долго, да... Месяц где-то. И надоело тоже, - подтвердил Сергей. В его планы вовсе не входило дразнить директора "режимного предприятия", с достопримечательностями которого он с легкой руки Фрола Матвеевича Волынина знакомился сейчас основательно, но ему захотелось запустить пробный шар. Как с этим, пока незнакомым ему человеком, можно вообще нормально говорить? Если начнет кричать и топать ногами, значит впредь придется отвечать односложно, только "да" и "нет". Если же пропустит его маленькие дерзости мимо ушей, что ж, можно поговорить и по нормальному.
   Оказалось, можно и по нормальному.
   - И еще, значит, говоришь, что за все это время не получил ни единого удара "посредством"? Да и на суде за свое достаточно серьезное правонарушение отделался всего лишь какой-то символической пятерочкой.
   - Вообще-то я и такого не говорил, но так и есть, да. Хотя, насчет "всего лишь какой-то пятерочки"... Я бы, честно говоря, воздержался давать такую оценку. Тот, кто на собственной шкуре подобное испытал, дал бы совсем другое определение. Да и правонарушение мое... Может, оно не было столь уж серьезным, вы не находите?
   Начальник, кажется, догадался, с чем связан нестандартный характер его ответов. Он рассмеялся:
   - Бросай, парень, комедию передо мной ломать. Говори нормально. И первым делом скажи, как у тебя получается так ловко избегать наказаний. Ты что, такой бесхребетный? Что скажут, то и делаешь, чтобы лишний раз не нарываться, или себе на уме? Что-то, поглядев на тебя сейчас вблизи, я бы не сказал, что ты похож на студень или инертную массу.
   - Вам виднее, - обтекаемо ответил Сергей. - Может, и так.
   Какое-то время Чистюлин смотрел на него молча.
   - В камере тебе как, ничего? Много народа, небось? Признайся, действует на нервы? Всяческие подъемы, отбои, лежать на койке днем не положено... Тоска, да?
   Сергей равнодушно кивал головой на каждое из перечисленных начальником неудобств, ожидая более конкретного вопроса или предложения. Не так уж, собственно, его все это и тяготило. Доводилось бывать в местах и похуже, чтобы жаловаться сейчас на то, что какие-то тридцать человек действуют ему на нервы. Да он вообще ни на кого и ни на что не обращал внимания, постоянно думая о Ларисе. Уж очень нехорошо они расстались. Девчонка, наверное, хотела его наказать, а потом, небось, уже сто раз успела пожалеть, что не спустилась тогда к нему на проходную. А теперь и вовсе убивается, считает, что он ее бросил, уехал. А он... А он просто не может подать ей хотя бы самую маленькую весточку. Черт, но как же так. Он находится буквально в пятнадцати минутах ходьбы от дома Ларисы, и не может дать знать, что живой и очень ее любит...
   - А как ты смотришь на возможность улучшить условия своего проживания? - наконец спросил начальник. - Как бы ты отнесся к более комфортабельной камере, человек, этак, всего на шесть. Подъемов и отбоев нет вообще, можно валяться хоть сутками напролет, имеется даже видеомагнитофон - смотри, не хочу. И по пустякам, как в нынешней, никто не дергает... Как, нравится такой вариант?
   - Видеомагнитофон - это серьезно, - согласился Сергей и пошутил: - А кого я должен за это убить?
   Чистюлин оглушительно расхохотался и канцелярский стол часто завибрировал в такт движениям его живота. Затем он постепенно утих и, утирая со лба пот, пробормотал:
   - А ты юморист, парень... Однако, попал в самую точку. Или тебе что-то известно? - Он вдруг нахмурился. - Может, кто-то что-то наболтал? А ведь всех, получивших подобные предложения, я предупреждал. Кстати, считай, предупредил и тебя тоже - об этом никому, ясно?
   - Ясно, - подтвердил Сергей. - Только не совсем. Вы же пока ничего не сказали. О чем болтать-то нельзя? Я ведь пошутил просто, а тут... Я что, действительно должен кого-то убить за право валяться сутками напролет?
   - Ну, как убить... Не то чтобы убить... Сразиться - наиболее подходящее слово. А там, может, и тебя самого замочат.
   - Как это? - заинтересовался Сергей. Предложение и впрямь оказалось весьма необычным. Его шутливое предположение неожиданно обрело реальные формы.
   - Ну, дадут тебе что-нибудь в руки, и пойдешь махать этой штуковиной направо и налево. Понял? Может, ножичком, может, шпагой. Саблей, копьем... да чем угодно. Кроме пистолета, разумеется. Ты как насчет боевых единоборств?
   - Да не очень, вообще-то, - решил лишний раз не выставляться Сергей. - Значит, что-то наподобие гладиаторского боя? Потом большой палец кверху, книзу, ножичком по горлышку, и готово. Зрители рукоплещут и раскошеливаются. Так?
   В-принципе, ему все стало ясно. Вот тебе и разгадка всего этого чертового механизма, в который его угораздило по дурости угодить... Предприимчивые люди придумали и наладили некую хорошо работающую схему, наверняка приносящую неплохой доходец. Смотришь, получаешь острые ощущения, платишь деньги. Попутно наверняка принимаются ставки и тому подобное. А необходимый для всего этого людской материал - вот он; все те бедолаги, которые опрометчиво сунулись в этот чертов 386-ой город. Вот такие дела...
   - Не очень, так не очень, - сказал Чистюлин. - Можно обойтись и без излишеств. Хотя, конечно, умелые люди обеспечивают более красивое зрелище... А что ты сейчас про большой палец? А, зрители... Да, естественно, иначе для чего все это. Да, платят, а как же. Только вот обходимся без пальцев, пальцы уже у старели. У нас работает специальное электронное табло, управляемое кнопочками в подлокотниках седалищ. Ну, как у депутатов. Идем в ногу со временем, так сказать. Но это мелочи, суть же ты ухватил правильно. Так как тебе мое предложение?
   - Насчет комфортабельной камеры? - уточнил Сергей. И усмехнулся. - А не маловато ли за такое... даже не знаю, как бы получше выразиться. В общем, за такой труд, не маловато ли вознаграждение? Можно сигарету, кстати?
   - Я же тебе сказал, угощайся запросто. - Чистюлин придвинул к нему пачку "Кемела", посмотрел, как Сергей прикуривает, потом неожиданно прихлопнул ладонью по столу: - Да, вот еще, чуть не забыл! Ну конечно, что там какая-то комфортабельная камера для такого парня, как ты... Зачем это я про всякую ерунду... Самое главное - в случае победы ты сможешь раз в неделю проводить время с женским полом, выбирая девиц по своему вкусу. Совсем другое дело, верно? - Он подмигнул. - Для тебя ведь это гораздо существеннее. А я, дурак, распинаюсь тут про какие-то удобства...
   - А с чего это вы вдруг решили, что девицы для меня самое существенное, - удивился Сергей. - У меня что, на лбу это написано?
   Теперь настала очередь удивляться уже директору режимного предприятия.
   - Так ты ж осужден за аморалку! - весело напомнил он. - Растлил и многократно изнасиловал добропорядочную горожанку. Ты что, не помнишь своего собственного приговора? А может, ты с ним не согласен, может, желаешь опротестовать?
   - А, вы про это! - Сергей засмеялся. - Было дело, совратил одну. И с приговором согласен на все сто, опротестовывать его не желаю. Хотя, как мне кажется, полученный мною срок несколько неадекватен содеянному.
   - Ну, это ты брось! - Чистюлин нахмурился. - Фрол Матвеевич настоящий профессионал, и как судья очень справедлив. А уж таких как ты, он вообще насквозь видит, прямо как рентген просвечивает. И если ты даже, допустим - только допустим, не более, - ничего особо тяжкого пока не совершил, то вскоре непременно до этого дошел бы, а так он тебя как бы...
   - Спас от самого себя, упредил мое правонарушение, подкинул срок для исправления авансом, - кивнул Сергей. - Понял... Ладно, давайте тогда, расскажите мне обо всем поподробнее...
   Закончив, Чистюлин опять глядел на него выжидающе.
   - Я понял... - задумчиво сказал Сергей. - Камерные удобства, раз в неделю можно уединяться с самолично выбранной дамой в специальной комнатухе... Уверенность в том, что не отхватишь батогов за какие-нибудь мелкие нарушения режима, еще всякие мелочи... Все это, конечно, прекрасно, но здесь есть одно маленькое "но". По крайней мере для меня это обстоятельство очень важно.
   - Какое же?
   - Понимаете, я ведь все-таки не убийца. Помахали перед моим носом куском колбасы пожирнее, и я тут же побежал человека убивать... Извините, но мне нужны какие-то дополнительные оправдания тому, что я должен буду совершить. Вот если бы мне в соперники попался какой-то... ну, не очень хороший человек, что ли... Если бы я в точности был уверен, что убив его, я не пошел против своей совести, а то, может, даже помог здоровому обществу избавиться от ненужного и крайне опасного для него элемента... Понимаете? Ведь по определению того же многоуважаемого Фрола Матвеевича - я всего лишь жалкий прелюбодей, осужден за аморалку, а вы мне вдруг предлагаете кого-то грохнуть. Несуразица получается. Как бы не по чину.
   - Понимаю, - подтвердил Чистюлин. Он задумался... - Хорошо. Но то, что ты мне сейчас выдвинул в качестве условия... Не очень-то оно выполнимо, ты отдаешь себе в этом отчет? У нас здесь отнюдь не безграничный выбор, и я не могу запросто подобрать тебе в соперники парня, разыскиваемого по всей России за убийство малолетней девочки, да еще с предварительным изнасилованием, чтобы ты его мог без страха и упрека пригвоздить к плахе своей недрогнувшей рукой. - Он задумчиво побарабанил пальцами по столу и внезапно оживился: - Хорошо, а подойдет тебе, скажем, такой вот фрукт-овощ... Парень вроде бы и не судим, и, возможно, даже ничего не натворил... Но это только пока. Зато запросто может в любой момент перегрызть глотку любому неосторожно ее подставившему. Преступник как бы потенциальный. Вот тебе пример: едет такой где-нибудь в поезде, ничего конкретного, заметь, не замышляет, а выйдет на глухой станции со случайным попутчиком, у которого заметил в чемодане кучу денег, и конец тому невезунчику... Вот такого симпатягу я тебе подобрать смогу. Точнее, он уже есть, на все согласен и ждет соперника. То есть, именно тебя, как мне сдается, и ждет. Почему-то мне кажется, что ты согласишься. Вот и подчисть слегка свое любимое общество от всякой грязи. Устрой профилактику, прошерсти его.
   - А он точно именно такой, каким вы мне его описали? - недоверчиво спросил Сергей. - Или вы просто придумали это на ходу, чтобы меня было легче уговорить, а он потом окажется прекрасным семьянином, заботливым отцом, воспитывающим восьмерых детей, и прочая, прочая...
   - Точно, точно, именно такой, - заверил его Чистюлин. - Характерный штрих: в отличие от тебя он согласился на предложенный кусок колбасы сразу, ни секунды не колеблясь, можно сказать, даже с радостью, предвкушая, что скоро сможет выпустить кому-нибудь кишки, а ему не только ничего за это не будет, но, более того, он еще и получит поощрение в виде удобной камеры и смазливой девицы.
   - А что, он такой самоуверенный? - Сергей выглядел заинтересованным. - А он не допускает варианта, что кишки могут выпустить ему?
   - Именно так, самоуверенный, - подтвердил Чистюлин. - На лице нарисовано два класса образования, да и то наверняка в школе для дебиловатых. Твое общество в случае с ним ничего не потеряет, будь уверен.
   - Ну, раз так... - Сергей пожал плечами.
   - Так что, я записываю тебя на субботу?
   Сергей еще раз пожал плечами. Суббота, так суббота...
  
  
   Глава 27
  
   Парень лет восемнадцати неотступно следовал за молодой женщиной лет двадцати пяти на расстоянии нескольких метров. Он, не отрываясь, глазел на ее темные от загара ноги, а она, не оборачиваясь, все стремительней набирала скорость. Увлекшись разглядыванием покачивающихся из стороны в сторону бедер, преследователь прибавил скорость в стремлении сократить расстояние и неожиданно едва не столкнулся с резко остановившейся и развернувшейся к нему женщиной.
   - Извините... - смущенно пробормотал парень.
   - В чем дело, - подчеркнуто недовольно спросила преследуемая. - Ну, чего молчишь. Язык, что ли, проглотил?
   - Я... извините, я случайно. Просто задумался и натолкнулся на вас. Ну, чуть не натолкнулся... - Надменность незнакомки, ее ослепительная красота, неожиданно повергли молодого человека в робость. Он ни разу не видел ее вот так, вблизи, на расстоянии вытянутой руки. Кстати, и голос ее оказался очень приятным, полностью соответствующим внешности... Парень опустил голову, поймал себя на том, что его взгляд автоматически прилип к безукоризненным женским ногам, и поспешно отвел глаза - такое бесцеремонное разглядывание могло красавице не понравиться. Она и без того стала проявлять явные признаки раздражения. - Извините, - как заведенный повторил он. - Я случайно.
   - Мальчик... - теперь с подчеркнутой скукой перебила его женщина, - ты таскаешься за мной вот уже целую неделю. Ходишь, словно привязанный. А я, по-твоему, слепая или дура. Ну просто совсем не вижу, что стоит мне выйти на улицу, как за мной тут же увязывается такой вот кавалер. Тебе больше нечем заняться? Кстати... - женщина внезапно прикусила губу, а в ее глазах появилась озабоченность; она пристально вгляделась в лицо сникшего парня, - ты, выходит, каким-то образом разузнал мой адрес, как настоящий шпион сидишь в засаде, дожидаясь моего появления на улице... Мне это не нравится. Не боишься, что я попросту сдам тебя в милицию?
   - Я...
   - Не думай, кстати, что это пустые слова. У меня в милиции очень много близких друзей, которые не откажут мне в небольшой услуге. Просто поговорят с тобой без протокола, и ты не только забудешь мой адрес, ты после этого вообще никогда...
   - Да нет, что вы, я же...
   Продолжая мямлить, парень опять решился посмотреть женщине в глаза и вздохнул. Он не увидел в них ни тени сочувствия или любопытства, хотя наверняка знал, что вряд ли от женщины укрылась его недавняя реакция, когда он, наконец, разглядел ее с расстояния не более метра. Скорее всего, она настолько привыкла к реакции мужчин на себя, что подобным проявлением чувств ее трудно было заинтересовать. С другой стороны, к своей невероятной радости, парень не увидел в глазах незнакомки и тех раздражения вкупе со скукой, которые слышались в ее голосе. Скорее, в них была некоторая снисходительность, что ли...
   Молодая женщина тоже вздохнула. Подчеркнуто, как подчеркивала сейчас для него все свои реакции.
   - Вижу, молодой человек, добиться от вас чего-либо членораздельного не представляется возможным, - очень сухо и очень официально, все с тем же надменным выражением лица констатировала она. - Позвольте тогда, я проследую дальше. У меня еще дела, знаете ли, и вообще... - Она посмотрела на изящные дамские часики, браслетик которых свободно перемещался по тонкой загорелой руке, и быстро пошла прочь. - И не вздумай больше за мной таскаться, кавалер! - вдруг приостановившись, сказала она. - Иначе... В общем, я тебе все популярно объяснила. Тоже, нашел девочку для своих гормональных игр...
   Последняя фраза, явно не предназначавшаяся для ушей прохожих и поэтому добавленная чуть тише, неожиданно вывела парня из состояния ступора.
   - Постойте!
   Остановившаяся женщина, как ни странно, дождалась его приближения, а ее голос прозвучал теперь без малейшей наигранности, просто очень устало:
   - Ну чего ты от меня хочешь, наконец...
   - Познакомиться! - неожиданно слишком громко брякнул парень и женщина нервно оглянулась на приостановившегося прохожего. Парень, покрасневший от своей дерзости, был уверен, что женщина либо рассмеется ему в лицо, либо молча уйдет в раздражении, но та не сделала ни того, ни другого.
   - Да неужели? - Кажется, она с трудом сдержала смех, а еще, возможно, на самом деле не было у нее никаких важных дел и молодая женщина внезапно решила развлечься, посмеявшись над так удачно подвернувшимся незадачливым кавалером. - Ну, хорошо, говори. Я, так и быть, слушаю.
   - Чего говорить? - тупо спросил парень, чувствуя, как у него бешено заколотилось сердце.
   - Ну, комплименты, наверное, или что еще в таких случаях положено говорить. Ты должен лучше знать, не я же к тебе на улице пристаю.
   - У вас ноги красивые, - от волнения вдруг брякнул парень совсем просто.
   - Да неужели? - Женщина хмыкнула. - Впервые такое слышу. Всегда думала, что они у меня самые обычные. Чем еще меня порадуешь? Наверное, еще загорелые они, да? Это тоже как-то незаметно для меня получилось. На солнце, наверное, много хожу... Что ж, я приму эти твои ценные наблюдения к сведению. - Она опять демонстративно посмотрела на часы. - Если у тебя все...
   - Я танцами занимался, - чувствуя, что сейчас сойдет с ума от собственного, щедро выдаваемого бреда, почти жалобно добавил парень. - Бальными.
   Как ни странно, это возымело на женщину самый неожиданный эффект. Уже собравшаяся уходить, она замерла и повернулась к нему, перестав изображать деловитость.
   - Долго? - с таким искренним интересом спросила она, что парень, не поверив в происходящее, просто молча кивнул. - Профессионально?
   - Целых пять лет... - поспешил похвастаться он, чувствуя, что факт его занятий танцами красивой незнакомке почему-то очень понравился. В следующий момент он также отметил, что выражение ее лица впервые за время их беседы утратило высокомерие, а взгляд так же впервые, по-женски оценивающе скользнул по всей его фигуре. - Любую классику и современные могу запросто... Но больше всего мне латиноамериканские всегда нравились. Они и темпераментные, и вообще... ну, красивые, чувственные. Я и призы брал на городских соревнованиях... - Парень теперь заговорил очень быстро, в явном стремлении задержать собеседницу на как можно более длительное время. - А вы... вы, наверное, тоже танцуете? - предположил он. - У вас и фигура для этого подходящая, и...
   - Ну вот. Опять... - недовольно сказала женщина и сердце парня ушло в пятки. Но она неожиданно просто добавила: - Я их по телевизору смотреть очень люблю. Ни одних соревнований не пропускаю. А сама... Тоже люблю, конечно. Но так... в общем, как все. На любительском уровне.
   Парень помялся, набрал воздуха в грудь и решительно выпалил:
   - А позвольте вас пригласить...
   - Неужели на танец? - Незнакомка столь весело и заразительно рассмеялась, что парень позволил себе присоединиться к ее смеху.
   - Ну вы скажете тоже! В кафе. Я знаю одно очень хорошее. Такое тихое, там можно посидеть, спокойно поговорить. - Женщина уже в третий раз за встречу посмотрела на свои часики, но теперь это был совсем другой взгляд, брошенный с совсем другим настроением. Уловив, что она что-то решает для себя, парень поспешил добавить: - Там и правда очень тихо. И народу сейчас наверняка почти нет. Я ж понимаю, что вы...
   - Я смотрю, ты у нас очень сообразительный, - с усмешкой заметила женщина, в то время как парень отметил это "у нас", и еще один ее оценивающий взгляд. Теперь он был настолько откровенным, что у него опять застучало успокоившееся было сердце. - Ну хорошо... Как тебя хоть зовут, кавалер? - улыбнувшись, поинтересовалась женщина, а парень опять жадно впитывал все ее малейшие жесты, все интонации ее голоса, могущие подсказать предположительный итог их знакомства. Вопрос был задан с долей кокетства, что позволяло ему надеяться на многое.
   - Саша. А вас...
   - Лариса.
   Она протянула ему эту свою тонкую загорелую руку, на которую парень мог любоваться бесконечно, не меньше чем на ноги. Он осторожно сжал предложенную кисть, задержал ее в своих сильных пальцах...
   - Э! Э! Молодой человек! Я к кому обращаюсь!
   Опомнившись, Саша сообразил, что сжал женскую руку слишком крепко и задержал ее слишком надолго.
   - Извините.
   - Подожди, подожди, как-то некрасиво получается. Или мне надо тоже перейти на "вы", или... А может, я для тебя слишком старая?
   - Нет, что вы! Вы... ну, то есть, ты... В общем, Ларис, ты должна меня извинить, я сейчас просто плохо соображаю.
   - Интересно. И с чего бы это? - спросила женщина все тем же кокетливым тоном, говорящим, что все она прекрасно понимает.
   - Ну, я так рад нашему знакомству и вообще. Ты такая... В общем, я совершенно потерял способность соображать. Это правда, так бывает, я даже одной в газете про такое читал. В такие моменты... ну, при виде такой красивой женщины, как ты, в голове мужчины вырабатываются такие вещества, которые затрудняют...
   - Ну, про то, где и какие у мужчин при виде меня вырабатываются вещества, я сама прекрасно знаю Об этом мы, давай уж, как-нибудь в другой раз поговорим, - оборвала парня Лариса и попросила: - Не надо только опять начинать про ноги и прочие мои места, договорились?
   Она неожиданно развернулась и пошла в направлении кафе, которое имел в виду парень. Поняв, что новая знакомая и без него прекрасно знает это место, Саша поспешил за ней.
   - А почему нельзя про ноги? - вдруг спросил он, поравнявшись с женщиной и предлагая ей руку, хотя хотел сказать что-то другое.
   - Это слишком интимно. Наверное, я старомодна, но обсуждать с незнакомыми парнями свои ноги мне не хочется, - пожала плечами Лариса. - Извини, если разочаровала. И под руку я незнакомых парней не беру. Ну, то есть, не незнакомых, а... Ой, а может, у меня тоже какие-нибудь вещества? - И она опять мелодично засмеялась. - Надо же, совсем ты меня запутал... Ну вот, пришли. Твое секретное кафе. Открывай, что ли, даме дверь, кавалер...
   - Что случилось? - не понял Саша. Они уже миновали маленький коридорчик и подошли к дверям небольшого уютного зала, когда пропущенная им вперед женщина вдруг замерла на пороге, потом быстро развернулась.
   - Слушай, Саш, ты извини, я только что вспомнила... - смущенно пробормотала Лариса, почему-то отводя глаза. - У меня действительно важная встреча, и вообще... - Говоря это, она проскользнула мимо него и быстро направилась к выходу. - Ты не обижайся, просто некоторые обстоятельства... Потом при случае где-нибудь посидим. Договорились? - Она всмотрелась в разочарованное лицо проследовавшего за ней парня и покачала головой. - Ладно, что с тобой поделаешь, кавалер. Так и быть, на вот, держи мою визитку... Там рабочий телефон и... - Она копалась в сумочке, ища визитку, и не могла ее найти, а Саша с нетерпением ждал кусочка обещанного картона, который был для него сейчас самым ценным предметом на свете. - Черт, да где же это... - Внезапно в проеме полутемного зала появился мужской силуэт и Лариса быстро провела рукой по Сашиному плечу. - Ну, не повезло тебе, извини... Ладно, все. Целоваться не будем, рано нам еще. Как-нибудь встретимся. Не обижайся. Пока.
   Парень вздрогнул теперь уже от удара по плечу сзади, обернулся и увидел улыбающегося приятеля.
   - Привет, давно не виделись.
   - Привет, Валера.
   - А чего дамочка убежала?
   - Дамочка? - Саша не сразу понял, что так фамильярно приятель говорит о женщине, с которой он только что познакомился.
   - Ну, Лариска.
   - Лариска?
   - Слушай, ты чего тупишь? Или вы даже не познакомились? Ну, вообще-то, так и есть. Лариску в мужиках интересует совсем другое, имя ей знать не обязательно.
   - Подожди... Ты действительно про Ларису? Про эту женщину, которая только что здесь... - Он вдруг заметил, что приятель навеселе. - А, так ты напился... То-то несешь что-то непонятное.
   Валера посмотрел на него сочувственно.
   - Это ты, Санек, что-то тормозишь. А-а-а, тебя же долго в городе не было... Поступать, говорят, куда-то ездил?
   - Ездил.
   - Поступил?
   - Хрена.
   - Сочувствую. А может, это и к лучшему, кто знает... Ладно, пошел я. Действительно, что-то по мозгам врезало. Жарко...
   - Подожди. - Для надежности Саша даже схватил его за руку. - Расскажи мне про нее.
   Валера пьяно к нему присмотрелся, хмыкнул.
   - О-о-о... вижу, дело серьезное. Влюбился, что ли?
   - Ну... почему сразу... Просто хочу побольше о ней узнать.
   Судя по лицу, Валере, кажется, пришла в голову какая-то удачная мысль.
   - Ну хорошо. У тебя бабло есть? Я тут неплохо посидел, похмелялся после вчерашнего, но увы, деньги всегда когда-нибудь заканчиваются... Короче, если ты готов проспонсировать мероприятие, буду про твою любимую рассказывать, покуда пойла хватит - ты, главное, заказывай. Идет?
   Саша молча схватил приятеля за рукав легкой куртки и потащил обратно в зальчик небольшого кафе, откуда тот только что вышел.
   - Ну, поехали... - Валера наполнил две рюмки из только что купленной бутылки, и первым поднял свою. - За встречу... - Потом забросил в рот несколько орешков из стоящей на столе вазочки, и не оборачиваясь показал куда-то за спину: - Видал, какие там козы? Я тут, пока сидел, взгляды на них метал, да денег-то в обрез, даже не закажешь им ничего. Давай, вдвоем подкатимся?
   - Да хрен с ними, - нетерпеливо оборвал его Саша. - Ты про Ларису давай.
   - Желание спонсора... - Валера шутливо поднял руки. - Значит, точно влюбился.
   - Да иди ты... Ну, так долго еще спонсору ждать?
   - Что хочешь услышать? - деловито спросил Валера.
   - Да все.
   - Ну, если коротко, то эта твоя Лариска самая популярная в городе блядь. Ее тут уже все перепахали.
   - А если развернуто? - спросил Саша. - У него как-то сразу упало настроение. Он почувствовал, что приятель не врет. Да и с чего бы.
   - Ну, те кто знает, дамочкой ее называют. "Дамочка хоть куда". Слышал такое выражение?
   - Да кто не слышал. - Саша пожал плечами.
   - Да нет, ты не врубаешься, кажется. Это совсем другое значит, не то, что ты думаешь.
   - Ну и что же?
   - А то, что эту девицу можно ставить на четвереньки и смело загонять ей, куда больше приглянется, вот что.
   - Да ну... - севшим голосом произнес Саша. - Чушь какая-то. Такая красивая, и...
   - А ты думал, туда только страшненькие балуются? - насмешливо спросил Валера. - Лариска девочка современная, без комплексов.
   - Да нет, я не насчет этого, я вообще... Чтоб такая шикарная, и полгорода... Со мной она даже знакомиться не хотела. Я ее с трудом в кафе уговорил заскочить.
   - Это ты точно подметил, насчет шикарной. У нее и фамилия подходящая. Шикина. Лариса Шикина. Нормально звучит? А насчет того, что ты с трудом... Что ж ей, сразу трусы перед тобой снимать? Лариска, как любая шлюха. Перед тем как ноги раздвинуть, обязательно должна немножко поломаться.
   - Ну и что ты хочешь сказать... - все равно не верилось Саше. - Короче, ты ее что, тоже? Раз говоришь про полгорода, что она всем дает, значит, надо думать, и ты...
   Если он думал Валеру смутить, то просчитался. Тот посмотрел на него снисходительно, и так же снисходительно хмыкнул.
   - А чего она, думаешь, так быстро умчалась? Просто меня увидела, вот чего. Не любит встречать тех, с кем спала. Она, кто-то говорил, типа как мужикам мстит, что ли, больше одного раза никому не дает. Все потом мучаются, с ума сходят - а все, ее ворота для таких уже закрыты. Разок их распахнула, и хватит. Только сложно ей всех своих бывших хлебарей избегать, если таких полгорода уже набралось. Все наши пацаны, к примеру, давно с нее пробу сняли. Вот и бегает теперь. Ходит с оглядкой, всего боится...
   Саша помолчал, наполнил с мрачным видом рюмки.
   - Да не парься ты, - заметив его настроение, сказал Валера. - Может, это и лучше, что ни хрена ты от нее не получишь. Если честно, месть ее в самую точку бьет... - Он выпил и с сожалением посмотрел на стремительно пустеющую бутылку. - Я, если начистоту, и сам после этого бегал за ней, как собачонка, а она меня в упор не замечала. Такую ж не забыть, вот и бегал за этой шлюхой... Ты бы знал, какая у нее гладкая кожа, как она подмахивает, так тоже, небось, не забыл бы. Только бы дотронулся, и все, погиб, могу поспорить... Ее ведь с нашими ровесницами не сравнить. У нее стиль, класс, ухоженность... А, чего там говорить. Все бы отдал, только чтоб с ней хоть разок еще...
   - Ты не опьянел? - с преувеличенной заботливостью поинтересовался Саша, начав почему-то испытывать к собеседнику неприязнь, словно тот переспал с его девушкой. - И почему это, кстати, я ничего от нее не получу? Я что, хуже тебя, что ли? - Действительно здорово опьяневший приятель некоторое время тупо на него таращился, словно не понял вопроса, затем рассмеялся так, что Саше пришлось перегнуться через столик и ткнуть его в бок. - Тише ты.
   - Да я чего... Нет, ты просто не понял. Конечно, ты не хуже... Просто она после того случая вообще ни с кем из наших. Ну, в смысле, из тех, кто моложе. Она таких, как мы, малолетками называет.
   - После какого случая?
   - Да такого. После того, как Валька ей мозги вправила.
   - Валька, эта та, что со Стасом?
   - Ну да. Здорово ее проучила, вот Лариска с тех пор и боится нарваться еще раз. Раньше она в "Стекляшку" постоянно захаживала, специально сниматься приходила, там ее все и клеили запросто... И с официантами после закрытия частенько развлекаться оставалась. Они одно время после закрытия такие специальные вечеринки для своих устраивали, так Лариска у них там первой леди была, без нее ни одно мероприятие не обходилось. Мне на их междусобойчиках, конечно, бывать не доводилось, но я одного официанта из "Стекляшки" хорошо знаю. Она там у них и голой на столе как-то раз танцевала, и хором ее драли только так, и вообще, все что хочешь с ней делали. Тот официант говорил, они давно фишку просекли - ей просто дозу отмерить надо. Выпьет девочка двести грамм, и делай с ней что хочешь. Ну, это я и без него прекрасно знаю... Он говорил еще, она тогда нижнего белья не носила.
   - Нижнего белья?
   - Ну да. Такой у нее интересный период был. Наши ржали, это она для того, чтобы не затруднять желающим доступ к своим местам общего пользования, но это ерунда, конечно. Она вроде вычитала в дамском журнале, что некоторые бабы так свою сексуальность повышают, что им это каких-то особых ощущений прибавляет, когда другим не видно, а они знают, что там они совершенно голые. Вот она целое лето без трусов запросто и разгуливала. Уж не знаю, куда еще Лариске какой сексуальности, если она и без того... Значит, просто нравилось ей так, без ничего ходить. Кстати, как-то раз те официанты в подсобке аж впятером ее имели, как хотели. Но это действительно только один раз было. Как бы рекорд своеобразный поставили. Ну, развлекались ребята.
   - Впятером?
   - Ну да. Пьяные были. Дамочка, конечно, тоже... И к ментам она одно время бегала, те ее тоже всем своим составом перепахали. И поодиночке, и коллективом... - Саша приложил палец к губам и Валера опять огляделся, снизил тон. - Да-да, молчу... По-всякому, короче.
   - А про ментов откуда знаешь? Что, тоже знакомый есть, как и официант?
   Валера некоторое время смотрел на него тяжелым взглядом.
   - Слушай, Саня, ты, конечно, нормальный пацан, этого никто не отрицает. Когда надо, всегда проставишься, дашь денег в долг, впряжешься в драке и все такое... Но и я не гнилой. Говорю только то, в чем уверен. Во вранье замечен не был. Не веришь мне, что ли?
   Саша смутился. Он протянул руку через стол, стиснул пальцами локоть приятеля.
   - Ладно, Валер, извини. Это я так.
   - Просто ты давно в городе не был. Небось, около года где-то? Ну так вот. Ты сейчас не в теме местных событий, только и всего.
   - Ладно, говорю. Проехали. - Саша вдруг вспомнил слова женщины о своей близкой дружбе с милиционерами, и окончательно сник.
   - Да, есть у меня и мент знакомый, - тем не менее сказал Валера. - От него и слышал. Раскладывали они твою красавицу у себя в ментовке бессчетное число раз. В комнате какой-то, на топчанах... Для отдыха личного состава, что ли, называется. Короче, обслуживала там Лариска всех желающих, как и официантов. Хоть по одному, хоть всех сразу. Она там в какой-то их помощи нуждалась, вот они и эксплуатировали нашу дамочку вовсю. Типа авансом за будущую работу. Как только в штанах зачешется, просто снимали трубку и на работу ей звонили. Ну, она к ним и бежала, зуд снимать.
   - А сейчас, говоришь...
   - А сейчас словно опять девочкой стала. Ничего и ни с кем, иначе нашим об этом сразу известно бы стало.
   - Так что у нее было с Валькой?
   - Ну, если возьмешь еще одну... - Валера выразительно посмотрел на пустую бутылку. - Не пожалеешь. Ты же все хотел про нее знать? Так вот. Заслушаешься, обещаю.
   - Может, я возьму, и пойдем на улицу? Ты чего-то уже поплыл, как бы нас отсюда не поперли.
   Валера скривился.
   - Не хочется... Да не боись ты, я постараюсь больше не кричать. Давай, спонсор, давай.
   Саша сходил к барной стойке, и после долгих уговоров взял еще бутылку водки, пообещав, что приятель будет вести себя тихо. Дело того стоило. Он узнавал о своей новой знакомой такие вещи, что голова шла кругом.
   - Ну, давай...
   - Коротко или развернуто? - с усмешкой спросил Валера.
   - Как получится.
   - Ну, если коротко, Валька со Стасом живут вместе, снимают хату. Стаса знаешь? Ах, да, знаешь, конечно... Ну, он ее в каком-то кабаке, что ли, снял, и пока Валька на работе была...
   - В смысле, снял Ларису? - уточнил Саша.
   - Ну да, разве я не сказал... А Валька в круглосуточном магазине пашет. Она как раз дежурила, должна была всю ночь на кассе сидеть, до двенадцати дня, а приперлась раньше, чуть не в семь утра. Ну, открыла дверь, прошла в комнату, а там Стас у Лариски вовсю под кожей гоняет... Ну, он моментально с нее слез, та тоже с дивана соскочила, руками прикрывается. Валька потом рассказывала, стоит, дура, глазки потупила и ресницами хлопает. Типа невинная овечка... За одеждой броситься не рискнула, потому что лицо Валькино увидела, и ей сразу нехорошо стало. Только в босоножки влезть и успела. Ну, Лариска начала что-то мямлить, что вроде Валька все не так поняла... А та спокойно так говорит: давайте, девушка, знакомиться. Моему мужу, судя по всему, вы уже представились, даже трусы для такого случая сняли. Теперь давайте со мной... И как ей даст, так Лариска аж из этих своих босоножек вылетела. На самом деле, без преувеличений.
   - Ничего себе, - пробормотал пораженный Саша.
   - А ты думал. У Вальки рука тяжелая. У нее же по спортивной гимнастике первый разряд. Да и два года в колонии даром не прошли, она там и не такому научилась.
   - А чего Стас?
   - В смысле защитить Лариску? Не-е-ет... Огреб от Вальки пощечин и утерся, как послушный мальчик. За то, что привел какую-то блядь домой; за то, что драл ее на их диване; за то что делал это без презерватива; а главное, за то, что он свой болт как раз в заднем проходе у Лариски гонял. Валька разоралась, что если бы она пришла как всегда, то ничего бы не узнала, а Стас после жопы какой-то уличной девки утром как ни в чем не бывало на нее бы залез.
   - А что, он действительно ее...
   - Ну да. Валька говорит, Лариска на животе лежала, а он на ее спине пристроился. Да и Стас потом подтвердил.
   - Ясно... И все?
   - Да ты что! - Теперь Валера уже сам приложил палец к губам и пообещал: - Извини. Больше не буду... Нет, для Лариски все только началось. Она пришла в себя и реветь стала. Валька приказала ей заткнуться, а она все носом хлюпает. Тогда Валька выхватила из штанов Стаса ремень и так ее отделала, что Лариска опять сознание потеряла. Теперь от боли уже... Ремень тяжеленный, кожаный, а Валька била ее, куда попадет.
   - Ни хрена себе, - опять сказал Саша.
   - Это еще что... Это Валька ей так, в качестве легкой закуски преподнесла. Основное для Лариски еще впереди было.
   - Слушай, ты как будто радуешься, - мрачно сказал Саша. Он заметил, что приятель рассказывает про издевательства над попавшей в такой переплет женщиной с явным удовольствием. - Что она тебе сделала?
   Валера фыркнул.
   - Подумаешь, ремнем шлюху отделали... Короче, не хочешь, не слушай. Что-то ты сильно за нее переживаешь, как я погляжу.
   - Ладно, не обращай внимания, давай дальше.
   - Ну вот... Короче, Лариска уже без сознания, а Валька продолжает ее вовсю лупцевать. Тут даже Стас не выдержал, думал, Валька остервенела и сейчас ее до смерти забьет. Хотел вмешаться, сказать, что если она Лариску искалечит, ее опять посадят... А Валька вдруг сама останавливает экзекуцию, садится в кресло и спокойно прикуривает сигарету. Оказывается, ни черта она не остервенела, а все делала продуманно, била, строго соблюдая дозировку. Сидит, курит, разглядывает Лариску, а у самой аж глаза от удовольствия сияют... Смотри, говорит, как я твою красотку разрисовала. Как, нравится она тебе теперь? Хочешь еще ее потереть, или на такую уже не встанет? Стас просто обалдел. А та над Лариской склонилась, работой своей любуется... Нет, говорит, Стасик, не продвинутый ты у меня какой-то, ничего не понимаешь в женской красоте. Знаешь, есть художественная роспись по телу, сейчас это модно. Ну так вот она, эта роспись, перед тобой. Вот только здесь еще немножко подправить, и здесь. И ремнем водит, показывает. Ничего, говорит, сейчас наша красивая мадам очухается, продолжим над ней работать. Эта девочка станет у меня еще ослепительней, гарантирую... Потом Лариска очнулась, а Валька ее о самочувствии ласково так спрашивает. А какое там самочувствие, если Валька на ней живого места не оставила, исполосовала всю вдоль и поперек. Стас потом говорил, у Лариски даже кожа в некоторых местах полопалась.
   - Слушай, а ты не загибаешь? - спросил пораженный такими подробностями Саша. Приятель только опять фыркнул.
   - Не веришь, зайди к Стасу с Валькой, спроси. А еще лучше, у самой Лариски поинтересуйся. И не жалей ты ее, на ней давно все зажило. Наши потом сто раз видели ее на пляже, специально подходили посмотреть. Никаких шрамов на ней. На больничном, правда, месяц провела, говорят.
   - Ну, а чем кончилось?
   - Да в принципе, все. Ну, в смысле, что я точно знаю. Когда Лариска очнулась, Валька ее в ванную погнала. Открыла холодную воду, схватила эту дуру за волосы и сунула головой под кран. Держала так, пока та более-менее не очухалась. Потом предупредила, что если Лариска вздумает ментам жаловаться, она ее без зубов оставит.
   - А потом?
   - Потом Валька хотела выставить ее из квартиры, прямо как та была, голой, только босоножки ей для смеха оставить. Уже заставила Лариску опять эти свои босоножки нацепить, уже к двери подвела, да в последний момент передумала. Сообразила, что тогда без ментов точно не обойдется. Все ж увидят, как Лариска исхлестана...
   Валера потянулся к бутылке, но Саша перехватил его руку.
   - Подожди, дай лучше я... - Он попробовал налить приятелю поменьше, но перехватил его взгляд и, вздохнув, долил доверху. - На этом все? Отпустила она Ларису?
   - Хрена, - с выдохом сказал Валера. Он вытер губы салфеткой, продышался.
   - Что, еще что-то придумала?
   - Да много чего еще. Только я сочинять не хочу... Я больше со слов Стаса знаю, что он своими глазами видел. А Валька его в какой-то момент на кухню прогнала и велела не высовываться. Напугала, что иначе он соучастником в случае чего пойдет. Ну, он только пару раз и рискнул из кухни нос высунуть. Прокрадывался втихаря к комнате, посмотреть, не искалечила ли Валька Лариску окончательно, и опять бегом на кухню.
   - Хорошо, давай, что этот Стас видел.
   Валера пожал плечами.
   - Да ничего интересного. Полосовала она эту овцу дальше, вот и все. Заперлась с ней в комнате, и опять за ремень взялась. Еще целый час с ней развлекалась.
   - Ну да, - не поверил Саша. - За час она бы Ларису просто запорола.
   - Да нет, она ж не тупая. Она ее только сначала так резко. А потом просто над этой дурой издевалась. Ну, заставляла по комнате дефилировать, еще там чего-то... В манекенщицы с ней играла, как потом объяснила. Сама в кресле сидела, смотрела. И если ей что-то не нравилось, вставала и опять ремень в ход пускала. Но уже умеренно, для развлечения, только чтобы Лариску подбодрить. А как только той плохело, она ее опять в ванную гнала и ставила под ледяную воду, чтобы Лариска в себя пришла. Раза два, Стас говорит, ее водила. Потом надоело, тогда она нашатырь в аптечке нашла, и, чуть что, ватку ей под нос совала.
   - Вот же сука, - не выдержал Саша, а окончательно опьяневший приятель вытаращился на него бессмысленным взглядом.
   - Кто?
   - Да Валька эта.
   - А-а-а... - Валера пожал плечами. - Ну, не знаю. По-моему, ничего особенного. Просто наказала девицу, и все дела. Имела право.
   - А еще что-нибудь Стас рассказывал?
   Валера опять пожал плечами.
   - Да все, вроде. Ну, слышал он, как Лариска все время вскрикивала... Это, наверное, когда Валька в очередной раз ремнем по ее мягким местам проходилась. Потом видел еще, когда заглянул... - Валера засмеялся.
   - Ну, чего он там еще видел.
   - Да цирк настоящий... Валька в кресле развалилась, а Лариска перед ней на коленях стоит. Всхлипывает, просит ее отпустить, а Валька по волосам ее гладит. Потом прижала к себе ее голову, наклонилась, в щечку целует, что-то там сюсюкает... Ты моя девочка, ты моя маленькая, больно моей хорошей девочке, ну ничего, сейчас моя сладенькая пойдет домой, сейчас я ее отпущу, только вот еще немножко в манекенщицы поиграем... Ну, такую чушь прогоняет, короче... - Валера вдруг крутанул головой по сторонам и понизил голос: - Знаешь, наши говорят, Валька, похоже... ну, из этих.
   - Из каких еще?
   - Ну, с лесбийскими наклонностями. Вот и поиграла с так удачно подвернувшейся девицей в строгую госпожу.
   - Не знаю, - буркнул Саша, - какие у нее там наклонности, но садистка она первостатейная, это точно.
   - Ну, потом она вдоволь с Лариской наигралась и позволила, наконец, этой дуре одеться. Той дважды повторять не потребовалось, убежала домой, не оглядываясь. Все там у Вальки оставила, только бы ноги поскорей от нее унести. И трусы свои, и колготки... Даже юбку, по-моему, не надела. Вообще ничего. Только плащ накинула и, как была, в плаще и босоножках, за дверь. Боялась, Валька передумает и оставит ее еще на часок... Потом еще долго по улицам оглядываясь ходила, от каждой похожей на Вальку бабы шарахалась.
   - Почему? Разве она не достаточно Ларису наказала?
   - Может, и так... Но на прощание она Лариску предупредила, что будет бить ее красивое личико всякий раз, как только ту угораздит попасться ей на глаза. Лариска поняла. Да любая бы поняла, если бы ее так ремнем обработали, что потом пришлось месяц пластом валяться. Вот и боится до сих пор.
   - Вот же сука, - повторил Саша. - Просто бешеная сука.
   - Ну, не знаю. Зато тебе, Саня, не повезло, это точно. Опоздал ты к Ларискиной раздаче, когда она перед всеми подряд ноги раздвигала. Ни в кабаки теперь не ходит, вообще никуда. Дома, наверное, сидит.
   - Посадила бы лучше эту охреневшую Вальку, и все дела, - в сердцах сказал Саша. - Надо же, из-за какой-то сумасшедшей по улицам с оглядкой ходить.
   - Да нет, не все так просто, - покачал головой Валера. - Слушай, допиваем, и все, наверное? Мне уже хватит, если честно, сам уже ощущаю. Да и мать раскричится...
   - Давай. А почему не все так просто?
   - Да потому что Валька все наперед просчитала. Она же опытная, на малолетке соответствующих знаний доверху набралась. Сразу сообразила, что такая девица в милицию не побежит. Потому с ней и не нежничала, вытворяла с дурой, что хотела.
   - Но почему? - так и не понял Саша. - Ты же говорил, у нее там... м-м... ну, друзей полно.
   - Да брось ты. Лариска ж не тупая. Менты бы ее, небось, под это дело каждый день на своих топчанах раскладывали, а сами бы за ее спиной ржали, вот тебе и вся помощь. Ментов, что ли, не знаешь.
   - Но все равно... Неужели она на эту Вальку не нашла бы управы? Подала бы официальное заявление.
   - Да брось ты! Прикинь сам. С Вальки взятки гладки. Действовала в состоянии аффекта, и все, отцепитесь. Кто бы подтвердил, что Валька целый час ее не отпускала и всячески над ней изгалялась? Нет, просто избила сгоряча, тем, что попалось под руку, и все дела. Ну, слегка переборщила, да, виновата... Любая судейская баба такую запросто поймет, если на суде грамотно себя повести. Представь. Приходит девка домой, а ее муж с какой-то шлюхой. Оба голые, занимаются тем самым... Валька со Стасом, кстати, заявление в ЗАГС еще до этого случая подали, так что, все почти так и было, это тоже в суде зачлось бы. Не сумела девка себя сдержать, когда своими глазами любовницу будущего мужа увидела, вот и все.
   - Хм, а ведь точно, здорово.
   - Так я ж говорю! А теперь представь, как в этой ситуации выглядит сама Лариска. Познакомилась с парнем, и тут же под него легла. Всего после пары часов знакомства. Нормально?
   - Ну да...
   - То-то. Какая нормальная баба прилюдно признается в собственном блядстве. Да еще в том, что ее поймали в тот самый момент, голой, и излупили ремнем, как школьницу. Это же просто смешно! Ей не то что никто не посочувствовал бы, да над ней бы просто потешались! И в ментовке, и в том же суде...
   Саша покачал головой.
   - Ну, в общем, да.
   - О возрасте опять же, не забудь. Стасу тогда восемнадцать, что ли, было, а ей двадцать четыре. Тоже не в ее пользу. Она вроде как соблазнительница, совратила невинного мальчика. - Валера не выдержал, пьяно рассмеялся. - Это Стас-то, прикинь... - Он потряс головой, потом прикурил сигарету и закончил: - Потому-то Лариска и промолчала. Иначе ей потом вообще на улице не появиться бы стало. В нее бы откровенно пальцами тыкали - вон та самая дура, которую выпороли ремнем за блядство. А еще узнали бы на ее работе... Вот и думай теперь, почему она не заявила.
   - Слушай, ты сам до всего этого додумался?
   - Да куда там, - признался Валера. - Валька это. Она потом все это подругам объясняла, когда те переживали за нее, что посадят. Она девочка хитрая, расчетливая. В таких делах разбирается лучше тертых мужиков, опыт есть. Она, кстати, как только Лариску увидела, в одну секунду все это просчитала, потому и решила позабавиться с ней по полной программе. Сразу сообразила, что с Лариской в этой ситуации можно делать все что хочешь. Хотя и злоба, конечно, свою роль сыграла. Иначе не изодрала бы так Лариске шкуру, может, и отделалась бы та чуток полегче.
   - Молодец, - признал Саша. - Это ж надо так быстро соображать.
   - А то. С другой стороны, сразу все просчитать тоже невозможно. Потом Валька просто бесилась от мысли, что можно было наказать эту овцу гораздо изощреннее, что можно было придумать еще кучу всякого, а она не сообразила. Еще говорила, что неплохо бы было вообще ее изуродовать. Нос, к примеру, хорошим ударом сломать, или еще как-нибудь.
   - Эта Валька, она что, точно ненормальная? - спросил ошарашенный таким потоком злобы Саша. - Уродовать-то девчонку зачем? Если разобраться, она вообще ни в чем не виновата. Это же Стас ее снял, верно? Вряд ли он объяснял ей про свое семейное положение. Ну, пошла к снявшему ее парню на квартиру, ну и что. Вот и била бы Валька своего Стаса за измену. Хоть по носу, хоть куда.
   Валера, хоть и пьяный, посмотрел на него, как на несмышленого.
   - При чем здесь вообще измена? Это ж для Вальки только зацепкой послужило. Просто ее разъярило, что Лариска такая красивая. Вот зачем ее уродовать. Ну, а эта дура словно специально ей себя преподнесла. Вот тебе измена, а вот тебе виновница. Бери, и наказывай, поступай с ней, как заблагорассудится.
   - Бред какой-то, - сказал Саша. - Больная она, точно.
   - Ну, есть такое. Все давно подметили, что Вальку просто хлебом не корми, дай только кого-нибудь избить, а особенно сильно почему-то красивым достается. Кстати, Таньке она как раз нос и сломала. Специально, потому что та первой красоткой в ее классе была. Она Таньку сначала вырубила, а потом примерилась, и ногой сверху по лицу врезала... Ты что, не помнишь тот случай на школьном дворе? Ее же за это и посадили.
   - Да помню я.
   - Тогда чего тебе непонятно? Ларискина участь была решена, как только Валька увидела ее голой. У Лариски же уровень совсем другой, такой как она родиться надо. Да чего я тебе объясняю. Сам, небось, из-за этого за ней бегаешь, хотя тоже моложе на семь лет... - Он вдруг опять рассмеялся, но уже тихо.
   - Ты чего?
   - Да еще один момент вспомнил... Короче, Валька потом долго мучилась, где же она Лариску видела. И ведь при этом точно знала, что они нигде не пересекались, иначе телку с такой внешностью Валька непременно бы запомнила, такая ж одна на миллион. Но ощущение было, словно... Чуть ли не месяц маялась, пока в парикмахерскую не пошла делать какую-то свою бабскую хрень. А там как витрину увидела, так чуть прямо там и не упала от восторга.
   Саша нахмурился, ничего не поняв.
   - А в чем прикол-то? - спросил он.
   - Да ведь там на витрине Ларискины фотки висят. Она там вывешена в качестве модели, с разными прическами... Валька тогда даже напилась от счастья, опять по подругам побежала, сенсацией делиться. Как же, оказывается, она выпорола не какую-то там, а местную фотомодель! - Валера вдруг увидел, что приятель не смеется. Тогда он тоже оборвал смех, пожал плечами. - Ладно, теперь точно все... - Он неуверенно встал, пошатнулся, и Саша поспешил обогнуть стол, чтобы его поддержать.
   - Все нормально! - крикнул он посмотревшему на них бармену, - мы уже уходим.
   Он сунул в карман бутылку, в которой оставалось еще граммов двести, и, поддерживая под локоть, повел приятеля к выходу.
   - Ну, удовлетворен? - спросил тот, выйдя на улицу и вдохнув свежий, пусть и теплый, воздух. - Отработал я выпивку?
   - Все нормально, - обтекаемо сказал Саша. - Конечно, ему не очень понравились некоторые услышанные про Ларису подробности, но что было поделать. А жестокое избиение этой красивой женщины, к которой он и подойти-то решился после недельного преследования ее по улицам города, вызвало у него жалость к так глупо подставившейся девчонке. Да в это вообще верилось с трудом...
   - Дай-ка, - сказал Валера и неожиданно выхватил из кармана Саши бутылку. И тут же отвернулся, не давая ее отобрать. - За это тебе бонус будет, обещаю.
   Саша безразлично пожал плечами. Пусть пьет, хуже уже не будет. Скорее всего, приятеля все равно придется тащить домой на плече, благо что живет он, кажется, недалеко.
   - Ну и что за бонус, - просто так напомнил он, когда Валера отбросил опорожненную бутылку в кусты и повернулся к нему, сияющий, словно надраенный пятак. Тот задрал палец.
   - Это тебе поможет. Ну, с твоей королевой... Короче, к ней подход знать надо. Музычка, интим, ликер и нежное обращение, вот что ей требуется. Такая тебе на скамейке не разляжется, Лариска комфорт любит. Чистые простыни, нежные поцелуйчики... Зато, если уж оказался с ней в кровати, тут уже можно не стесняться. Делай с девочкой, что хочешь. Тут уже наоборот, тут ей даже нравится, если ты с ней грубо... Понял? Мотай, короче, на ус...
  
  
   Глава 28
  
   - Подъем!
   Девушка тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок.
   - Тамара, вам плохо? - К койке подскочила нерешительного вида, стеснительная двадцативосьмилетняя блондинка с красивой фигурой, недели две назад танцевавшая с ней в одной группе. - Тамара, надо встать, иначе вас опять будут бить. Вы и меня тоже подставите... Тамара!
   - Сгинь, Ленка, - устало произнесла та.
   - Но я же обязана...
   - Так и выполняй свои обязанности, твою мать! - нервно прикрикнула на нее Тамара. Она очень боялась предстоящего, но...
   - Что опять случилось с моей малюсенькой? - Рука нагнувшейся надзирательницы, как всегда, проворно нырнула под одеяло. - Моя тепленькая, моя гладенькая, моя сладенькая...
   - Пошла на хуй, а? - преодолев страх, опять предложила ей Тамара.
   - Э-э-э, не-ет... Ты что же, девонька, думаешь, меня так легко одурачить? Один раз у тебя прошло, второй раз ищи дураков в другом месте.
   Тамару словно подбросило пружиной. Она резко присела на кровати, уставилась на усмехающуюся надзирательницу.
   - Что вы имеете в виду?
   - А то и имею, моя лапулечка... - Сидор присела рядом и нежно приобняла девушку за плечи. - Моя малюсенькая не хочет танцевать, верно? - Тамара переменилась в лице, и та, заметив это, весело рассмеялась. - А я-то дура, клюнула тогда, всыпала по твоему славненькому задику, а потом получила за тебя хороший нагоняй... А мне это надо? - Тамара молча слушала, что-то лихорадочно про себя обдумывая - все это опять отражалось на ее лице. - Оказывается, моя маленькая поблядушечка понравилась не только мне. Она понравилась и похотливым мужичкам в зале. Очень понравилась... Где, спрашивают, такая тоненькая, красивенькая, глазастенькая? Танцует, правда, слабовато, ну да не беда, тертых профессионалок можно посмотреть и в обычных стриптиз-барах. Они там по шестам как по членам елозят. А вот чтобы такая свеженькая, да чтоб так стеснялись... Где, спрашивают, эта потаскушечка с красненьким от стыда личиком... - Рука Сидора уже давно ласкала Тамарины ноги, а она словно этого не замечала. - Короче, сегодня ты танцуешь как минимум два раза! - наконец жестко закончила надзирательница. Она встала. - Все, бегом приводить себя в порядок! Маникюр, педикюр, брить подмышки, мазать свою нагленькую рожицу, ясно? Сегодня чтоб мне без дураков, а не то...
   - Сука! - Тамара вскочила на ноги. Она наконец вспомнила, кто мог подслушать их с Женей разговор об истинной причине ее нарушения режима, и кто неожиданно, без видимых причин получил право валяться днем на койке. Теперь ясно, за что... - Сука, убью! - Молодая женщина как была, в одном нижнем белье, пробежала через камеру и вцепилась в волосы пухленькой шатенке, застилающей свою кровать. - Гадина! На тебе!.. На!.. На!.. - Она наотмашь била по ненавистному лицу, а девица пронзительно визжала, пытаясь прикрыться руками. - Убью, паскудина...
   - А ты темпераментная, мне такие нравятся... - Тяжело отдувающаяся Сидор на пару с помощницей с трудом скрутили бьющуюся в истерике Тамару. - Эх, жаль, нельзя тебя сейчас трогать, не то бы я тебе показала... Люська, не хватай ее так, у нее синяки останутся! Ничего, потом всыплем ей как положено, мало не покажется.
   - Пустите меня! - Тамара чуть не плакала от осознания собственного бессилия. - Пустите же...
   - Короче, ты, подзаборная... Если еще будешь пробовать взбрыкивать, я тебе живо рога пообломаю! - через некоторое время жестко бросала Сидор в лицо сникшей Тамаре. Та уже жалко всхлипывала, окончательно убедившись, что хитрость не удалась и вскоре ей опять придется танцевать на сцене обнаженной. Проклятая наушница, как она ее подставила... - Если еще раз полезешь в драку, получишь двадцать ударов; если сотворишь что с собой... наставишь синяков, что-нибудь в этом роде... - двадцать! Начнешь прикидываться больной, сожрешь какую-нибудь гадость, чтобы обосраться - двадцать. Короче, не выйти сегодня ты сможешь только в одном единственном случае - если окажешься дохлой. Ты хочешь оказаться дохлой?
   - Нет.
   - Значит, договорились... Без фокусов. - И, не удержавшись, провела по животу Тамары. - У, худосочная! А с каким норовом... - Удивленно покачивая головой, Сидор поманила за собой напарницу. - Ладно, пошли. Кажется, она поняла...
   - Проститутка, пошла!
   - Сидор, ну можно мне хотя бы второй... - Тамара умоляюще посмотрела в водянистые глаза надзирательницы, и та, не выдержав, вздохнула:
   - До чего ж ты у нас странная! Как давать под забором всем подряд, так наша красавица не боится; а необходимость всего лишь сплясать перед ними голой вызывает у нее ужас. Вон, аж дрожит... Ладно, пусть твоя подруга идет за тебя первой. Эй, ты! - Женя повернула голову. - Пошла на выход! - Та подмигнула Тамаре и направилась к двери, предупредительно распахнутой второй надзирательницей.
   Сидор тоже в свою очередь подмигнула Тамаре.
   - Иди сюда... - Она призывно похлопала себя по коленям. Поколебавшись, девушка приблизилась и осторожно присела на бесформенные, обтянутые серой юбкой бедра. - Видишь, какая у тебя подруга. Ничего не боится, а ты...
   - Она занималась танцами и уже не раз выступала на сцене, а я стесняюсь. Голой стесняюсь. Мне стыдно.
   - Стыдно перед мужиками голыми телесами сверкать? - с наигранным удивлением переспросила надзирательница и вернулась к любимой теме: - А под забором давать им не стыдно? Небось, тоже заголяешься, не в одежде ж им даешь... - Девушка покраснела, что с интересом отметила Сидор. - А может, ты у нас и впрямь не целованная еще? - Рука надзирательницы, медленно скользя по Тамариному бедру, направилась к ее промежности. - Фрол Матвеевич тебя на экспертизу не отправлял? Тогда давай я сама проверю. А вдруг ты у нас никакая не проститутка? Может, я зря на свою малюсенькую наговариваю?
   - Не надо... - Тамара с трудом остановила крупную пятерню.
   - А намазалась-то! - Сидор вгляделась в ее лицо. - Сразу видно, профессионалка. Штукатуришь мордаху, мажешь помадой свой второй рабочий инструмент, да бегом под забор?
   - Никакая я не профессионалка, опять вы за свое! И причем здесь ваш любимый забор? А Фрол... Да идите вы с вашим Фролом, знаете куда...
   - Какой размер? - неожиданно спросила Сидор, как ни странно, пропустив дерзкие слова вспылившей Тамары мимо ушей.
   - Размер чего? - не поняла та.
   - А вот этих прыщиков твоих. - Пальцы надзирательницы больно ущипнули ее за грудь.
   - Второй. - Тамара попыталась отодрать пальцы, теребящие ее сосок. - Не надо, больно!
   - Но мужикам-то позволяешь. Или ихние руки тоже от своих сисек отрываешь?
   - Так то мужикам, - возразила Тамара, опять краснея.
   - Кроме мужиков на свете есть еще много чего приятного, - заметила Сидор. - Я тебе нравлюсь?
   - Не очень, - честно призналась девушка.
   - Ишь ты! Не очень! - Сидор рассмеялась. - Ничего, стерпится - слюбится... Ладно, вставай, пошла! - В комнату уже возвращалась тяжело дышащая, вспотевшая Женя. - Да побойчее там, побойчее, крути этим своим дохлым делом поактивнее! - Она шлепнула Тамару по заду.
   Не верящая в бога молодая женщина старательно перекрестилась и, с трудом переставляя дрожащие ноги, прошла в дверь. Ее лицо уже заранее было пунцовым от стыда...
   - За что? Я же честно станцевала два раза! - Тамара билась в истерике, прикрученная ремнями к прутьям железной койки.
   - Как это за что, - удивилась Сидор. Дождавшись, когда девушка перестанет кричать, она склонилась к ее лицу. - Напомнить, что ты мне утром сказала?
   - Извините! - отчаянно закричала Тамара. - Извините, извините, я не хотела! - Молодой женщине было горько осознавать, что своей утренней дерзостью, на которую с таким трудом решилась, она абсолютно ничего не добилась. Все равно пришлось станцевать два раза, а сейчас еще предстоит жестокая порка, в то время как не до конца сошли старые рубцы - их перед выступлением пришлось замазывать специальным кремом.
   - Ладно, - вроде бы соглашаясь, кивнула Сидор, - предположим, я тебя извиню. - Она усмехнулась, заметив, какой надеждой наполнились глаза Тамары. - Но есть еще эта, как ее... Иди сюда! - Она махнула рукой, и к ней мгновенно подскочила девица, которую Тамара избила утром. - А вот простит ли тебя она... Ты ее простишь? - обратилась она к пострадавшей.
   Та отрицательно покачала головой.
   - Ни за что!
   - Сука! - крикнула Тамара, чувствуя, что вот-вот заплачет.
   - Вот видишь... - Надзирательница покосилась в сторону злорадно улыбающейся шатенки. - Брысь отсюда!.. Нет, постой. Сколько, по-твоему, заслужила эта дохлятина?
   - Как минимум, десять, - ни секунды не колеблясь заявила девушка.
   - Сука! - опять закричала Тамара. И, не сдержавшись, заплакала. - Сука, я же убью тебя потом!
   - Ну вот, слыхала? Десять... - Сидор наставительно подняла толстый палец. - И еще десять от меня. Не так уж и много, если подумать.
   - Но вы же меня просто убьете, - оторопело произнесла Тамара, вспомнив, какие страдания принесло ей неделю назад вчетверо меньшее количество ударов. Она даже перестала плакать.
   - А может, сговоримся? - в самое ухо жарко прошептала ей Сидор. - Тогда можно все переиграть. Уединимся, посидим, поворкуем...
   - Нет, - ответила девушка практически без раздумий. Пожалуй, такое предложение было для нее пострашнее кнута. Она чувствовала омерзение при одной только мысли, что она с этой теткой...
   - Ну, нет так нет, - вроде бы безо всякого разочарования согласилась Сидор. - Времени у нас, девочка, ой, как много. Я терпеливая, я подожду. А вот у тебя, при своем характере, задница не будет успевать зарастать. Через какой годик ни один мужик на такую не сможет без содрогания посмотреть, не говоря уже о том, чтобы туда засунуть. На хрена ему такая, в шрамах, когда есть куча других, покрасивее? Так что раком под любимым забором ты уже не встанешь, постесняешься.
   - Но я же станцевала! - напомнила Тамара, пришедшая в настоящее отчаяние от описанной Сидором перспективы. - Я станцевала целых два раза, я выполнила все, что вы от меня требовали! И мужчинам в зале я понравилась, они мне даже аплодировали...
   - Короче, двадцать! - жестко оборвала Тамару надзирательница. И тут же опять склонилась к ее уху: - Так как?
   Женщина опять отрицательно покачала головой.
   - Стягивай с нее трусы! - повернувшись к помощнице, распорядилась Сидор, и в камере послышались злорадные смешки. Громче всех хихикала та пухленькая шатенка. - Хотя нет, постой. Дай-ка я лучше сама... Зря ты отказываешься, моя сладенькая, ей-богу зря...
   Тамара привычно закрыла глаза и до боли закусила губу. Начинается...
  
  
   Глава 29
  
   Когда показался гориллоподобный Гарик, зал пораженно ахнул. Так бывало всегда, хотя все или почти все из присутствующих уже видели его, а многие даже не один раз. В дни выступления этого уникального существа большинство зрителей приходило, в сущности, на него, хотя до выхода Гарика проводился и обычный гладиаторский бой...
   С арены унесли почти перерубленного надвое парня в защитных доспехах, которые, как выяснилось, нисколько ему не помогли; ушел с аукциона счастливый победитель - здоровенный мужик, доставшийся за три тысячи долларов совсем молоденькой девице откровенно шлюховатого вида; но все происходило как-то вяло, словно по необходимости, что доказывала и аукционная цена, заплаченная за здоровяка - в другой день он бы ушел как минимум за вдвое большую сумму... И вот, наконец...
  
   Катковский со Сливиным сидели в общем зале, тихо обсуждая все эти детали, и, как обычные зрители, с нетерпением ожидали выхода Гарика, чувствуя себя здесь куда в большей безопасности, нежели тогда, в просмотровой комнате, когда этот недочеловек "отбил" у мэра девицу.
   - Слушай, я не в курсе, кто сегодня дерется против Гарика? - поинтересовался Сливин.
   - Скажешь тоже. "Дерется"... Ты хотел сказать, кого он сегодня порвет?
   - Да ладно тебе. Ну так?
   - Помнишь, где-то месяца два назад, двое бились тут на рапирах.
   - Нет. Я же не на все поединки прихожу. Так что, один из этих рапиристов? Он сам до этого боя дозрел?
   Катковский фыркнул.
   - Нет, конечно. Просто пал на бедолагу жребий, как обычно. Кто ж пойдет против неизвестно кого? И говорить нельзя, тогда уж точно желающих не окажется. Короче, он пока не знает...
  
   Гарик, за которым униформист поспешно захлопнул массивную дверь - только мелькнуло бледное, перекошенное испугом молодое лицо, - настороженно осмотрелся. Его крошечные красные глазки глядели с такой свирепостью, что какая-то дама истерически закричала из темноты - ей вдруг показалось, что между ними нет особой прочности стекла, а Гарик как раз хищно смотрел в ее сторону... Кажется, этот крик его подстегнул, и он принялся вращать головой быстрее. Вместе с этой косматой головой вращалось и туловище - в итоге он напоминал неуклюжего робота из кинофильма. Очевидно, у Гарика плохо работала шея...
   Внезапно он издал неожиданно тонкий, почти визгливый звук - его глаза наконец обнаружили соперника.
   Парализованный ужасом, мускулистый мужчина сжался в своей синей стороне на корточках - по его глазам было видно, что такого кошмарного монстра, словно сошедшего с экрана во время демонстрации фильма ужасов, он увидеть не ожидал. На какой-то короткий момент он вообще их закрыл, встряхнув одновременно головой - возможно, рассчитывал избавиться от наваждения. Разве можно увидеть такое наяву?
   - Все, поплыл, - резюмировал Катковский. - А еще, вроде, какой-то там спортсмен. Каратист, что ли. Ушу-мушу...
   - Да ну, - шепнул Сливин, поморщившись, - показуха это. А тут реалии. Пусть попробует применить здесь свои приемчики. Это ему не перед девочками на пляже выделываться... Кстати, чего он так себя ведет? Может, врач мало напичкал его химией?
   - Может. Вечно не может угадать с дозировкой.
   - И не мудрено. Дать много - парень бросается в бой и Гарик его рвет за секунду. А дать меньше... Вон, сам посмотри, что бывает, если дать меньше.
   - Нет, смотри, ожил! Может, хоть сегодня дозировка в самый раз оказалась...
   Гарик, неуклюже раскачиваясь на ходу, виляя непомерно широкими, ничуть не уже плеч бедрами, неспешно заковылял в сторону вжавшейся в опилки человеческой фигуры. Обезумевший от страха мужчина вскочил и перебежал в другой конец арены. Гарик притормозил на полпути, развернулся. Мужчина в синих трусах снова перебежал, меняя место, и опять Гарик поменял направление и неторопливой рысью побежал к нему. Его действия чем-то смахивали на поведение в воздухе ракеты с головкой теплового наведения.
   - Нет, все же не рассчитал эскулап... - с разочарованием констатировал Сливин, но Катковский в азарте бесцеремонно ткнул его локтем в бок:
   - Да ты смотри, смотри!
   Чувствовалось, что мужчина пытается настроиться на что-то, кажется, заставляет себя решиться на какое-то действие. Он уже не замирал на месте, отбежав на безопасное расстояние, а неуверенно топтался, делал несколько осторожных шагов в сторону разворачивающегося противника, потом, вдруг передумав, возвращался назад...
   Все же решившись, мужчина улучил момент, когда Гарик окажется к нему боком, и всего за несколько коротких шажков разбега набрал приличную скорость. В стремительном прыжке он ударил чудовище двумя ногами сразу и попал куда-то в ребра, не прикрытые подобной бревну рукой. Толпа восторженно взревела... Гарик едва заметно покачнулся, словно удар, непременно бы сваливший обычного человека с ног, был толчком ребенка. Вообще, создавалось впечатление, что под беспорядочным нагромождением массивных, четко выделяющихся под безволосой кожей бугров мышц, у него не было ни почек, ни селезенки, ни печени - никаких жизненно важных внутренних органов, которые можно было бы повредить; одно только мясо и кости.
   Гарик остановился. Махина безволосого тела подобно радару повернулась в направлении отбежавшего мужчины, и неожиданно опять раздался крик. На сей раз пронзительный звук не был таким тонким. В переводе на человеческий язык это, скорее всего, означало удивление или угрозу, может, что-то еще, но наверняка не крик боли. Толпа зрителей разразилась ответным ревом - происходящее на арене им явно нравилось.
   Теперь Гарик стал переваливаться на мускулистых, покрытых набрякшими венами бесформенных ногах гораздо быстрее - возможно, коварное нападение врага его просто разозлило. Спортсмен заметался вдвое быстрее прежнего, периодически производя ложные выпады в стремлении сбить соперника с толку. Тот же обращал на них внимания не больше, чем на назойливую муху - от той, по крайней мере, необходимо было отмахиваться... Несколько раз Гарику удалось подойти к сопернику на достаточно близкое расстояние - очевидно, тот намеренно его подпускал, чтобы увидеть, какие действия может предпринять оппонент при приближении и понять, чего ему следует опасаться. Тогда Гарик производил размашистые движения растопыренными пятернями с отросшими на пальцах когтями. Желтые, некоторые неровно обломанные, они производили отвратно-устрашающее впечатление...
   Или мужчина устал, пребывая в огромном нервном и физическом напряжении, или оступился, но в какой-то момент он упал, подныривая под мощную руку противника, совершающую плавное, вроде бы неопасное движение. Быстро сориентировавшись, он, очевидно, решил не терять дарованной собственной же оплошностью шанса и, не вставая, изо всех сил лягнул чудовище в район колена. Удар пришелся опять сбоку. Почувствовал ли Гарик боль, опять осталось непонятным, зато лицо самого нападавшего перекосилось - кажется, он вывихнул ступню...
   - Это была его последней ошибкой, - шепнул Сливин Катковскому, увидев, как захромал каратист. - Конец ему...
   Увлеченный зрелищем приятель ничего не ответил...
   Возможно, Гарик все же почувствовал боль, либо его просто разозлил сам факт нападения; во всяком случае темп его движений несколько возрос. Только произошло это не сразу, будто должно было пройти определенное время, чтобы до мозга атакованного добрался какой-то сигнал.
   Движения Гарика не стали более координированными или резкими, просто он уменьшил количество пауз между атаками и сократил их время. Двигался он все так же неуклюже, но теперь уже постоянно, безостановочно гоняя противника по окружности всей площадки. Одновременно усилилось его слюноотделение, и теперь на вздыбившуюся мускулами грудь вязкая жидкость уже не капала, как раньше, а лилась беспрерывным липким потоком, разбрызгиваясь веером вокруг, если Гарик начинал вдруг кричать. Крики эти тоже стали раздаваться чаще, их тембр изменился, стал более грубым, грозным, а красные глаза раскалились уже до такой степени, что, казалось, если на арене погасить свет, они бы горели на манер двух живых, источающих ярость фонариков... Все это производило на зрителей настолько жуткое впечатление, что истеричные крики экзальтированных дамочек из разных концов зала следовали беспрерывно, словно те передавали друг другу голосовую эстафету. В итоге атмосфера стала схожей с атмосферой, царящей на выступлениях популярных рок-групп, с той небольшой разницей, что на подобных концертах зрители вряд ли своих кумиров боятся. Скорее, они их любят...
   Дождавшись момента, когда заведомо обреченный мужчина пробегал в их секторе, совсем близко от прозрачного перекрытия, Сливин постарался не упустить такой благоприятной возможности и пристально вгляделся, стараясь поймать его взгляд.
   - Да-а-а... Видел? Понимает, что недолго ему осталось...
   - А ты хотел, чтобы он одолел Гарика?
   - Уж плакать бы по этому уроду точно не стал, - буркнул Сливин. - Хоть он и приносит нам кучу бабок. Гладиаторские бои все-таки честнее. Оба с одинаковым оружием, оба нормальные люди... А здесь чего? Просто угадать, на какой минуте Гарик порвет бедолаге глотку. Все равно что выпустить человека против льва или гориллы. Было бы у него что-нибудь остренькое...
   - Не пойдет, - возразил Катковский. - Руками он кого хочешь порвет, а против ножа не устоит, самого вынесут. Неуклюжий он... Кстати, начет ставок. Всегда находятся такие, кто ставит против него. Как тебе это нравится?
   - Или сумасшедшие, или хотят сорвать на халяву кучу денег. Рассчитывают на случай. К примеру, у Гарика окажется слабый мотор и он вдруг загнется прямо на арене от острой сердечной недостаточности. Не удивлюсь, если среди этих безумцев окажется наша прелестная Инночка Клюева.
   - Угадал! - подтвердил Катковский. - А кто она, по-твоему, из этих двух категорий?
   - Ну, - покачал головой Сливин, - судя по тому, что в деньгах она нужды явно не испытывает... Сам понимаешь.
   Они рассмеялись.
   - Все, давай досматривать. - Катковский вытянул шею. - Недолго ему уже бегать осталось...
   Мужчина еще продолжал довольно ловко увертываться от напрочь лишенных фантазии, прямолинейных наскоков Гарика, но обреченность в его действиях проявлялась все больше - это было заметно невооруженным глазом. Обреченность эта присутствовала с самого начала поединка, но сейчас она проявилась уже совсем явно, и это впечатление усиливал факт его хромоты.
   Вот он прижался спиной к ограждающему арену стеклу, уже не имея достаточно сил постоянно убегать от надвигающегося на него подобно живому роботу, не знающего устали гиганта, и замер, чтобы уйти из-под его руки в самый последний момент. Очевидно, он рассчитывал сразу после этого рвануть на противоположную сторону площадки и получить хоть небольшую возможность передышки, ожидая очередного приближения соперника. Гарик приблизился...
   Наступил кульминационный момент, и это почувствовали все - крики, и вообще какой-либо шум на время прекратились, зал замер в предвкушении острого зрелища... Гарик почему-то медлил, не делал своего обычного замаха рукой, и мужчина колебался, определяясь в направлении, в котором ему лучше совершить свой прыжок-уход, чем-то в этот момент напоминая вратаря, которому собираются пробить пенальти и который тоже старается угадать возможное направление полета мяча. Его нервы внезапно не выдержали...
   Прыжок был совершен одновременно с обычным размашистым ударом Гарика - направление совпало.
   Раздался теперь уже воистину громоподобный рев выпрямившегося в восторге гиганта. На мгновение исчезла его обычная сутулость, теперь он стоял, гордо выпятив грудь, подобно какому-нибудь мистеру Вселенная; только при всей мощи своих мышц, намного превосходящих объемом мышцы любого культуриста, он был при этом необычайно корявым, уродливым, подобно монстру, сошедшему из дешевых страшилок-комиксов, изображающих своих выдуманных персонажей утрировано, гиперболизируя отвратные черты героев до беспредельности... И в следующий момент его огромные мозолистые ступни с нелепо растопыренными, чрезмерной толщины пальцами - ноги, никогда не знавшие обуви - принялись яростно топтать тело поверженного бедолаги... Зал взорвался ответным ревом.
   Крики ужаса или одобрения, визги дамочек, находящихся в полуобморочном состоянии - все слилось в один невообразимо громкий шум, от которого Сливину с Катковским хотелось зажать уши... И тем не менее, все это многоголосое буйство заглушал яростный рев вошедшего в раж Гарика. Его ноги, наконец, остановились, косматая грива перестала трястись в такт дерганым движениям головы с клыкастой пастью, он нагнулся...
   - Боже, он оторвал ему руку... - Сливин, скрючившись и зажав рот рукой, стал поспешно пробираться между сиденьями. Он опять проявил излишнюю самонадеянность и не взял гигиенического пакета, переоценив свою, давно приобретенную закалку к подобного рода зрелищам. Оказалось, совершенно напрасно...
   Уже многие, подобно едва живому от отвращения мэру рвались к выходу, отчаянно отпихивая друг друга локтями. Сейчас им было не до хороших манер - как минимум трети зрителей выдержать подобное испытание оказалось не по силам. Они тоже явно переоценили себя, ведь пакеты выдавались любому желающему перед началом любого представления. В некоторых концах зала проявился отчетливый запах блевотины. Шоу заканчивалось...
   - Я... я должна с ним попробовать! - Инна с безумно горящими глазами не отрываясь смотрела на арену. - Я... Он...
   - Ты про кого? - не поверил своим ушам муж. - Он знал, что означает этот яростный огонь в ее красивых глазах, знал, предвестником чего он является, но... ведь на арене остался в живых один только Гарик! - Неужели ты...
   - Да, я хочу попробовать Гарика! Он... он просто... я даже не знаю, как сказать, но он вызывает во мне... - Она вдруг громко вскрикнула от боли и недоверчиво повернулась к мужу - ну да, это он сжал ее руку с такой силой, что на ее глазах выступили слезы. - Ты... Как ты смеешь! Да я тебя сейчас...
   - Нет, это я тебя сейчас! - Против ее ожиданий, он не испугался и не отпустил ее руку, кажется, даже еще сильнее сжал свою кисть. Женщина вскрикнула вновь. Впервые она видела его в такой ярости, и это ее неподдельно испугало. Обычно тихий, спокойный, покорный всем ее прихотям... Да он за нее просто боится! - поняла Инна и обрадовалась пусть даже и такому, но еще одному подтверждению его любви. - Хорошо, я все поняла. Отпусти, глупый. Отпусти же, - шепнула она, морщась от боли и пытаясь вырвать свою руку.
   - Если ты еще раз... - прошипел он. - Ты хочешь, чтобы он тебя порвал? Хочешь оставить меня одного? А как я без тебя! Ты обо мне подумала?
   - Все, все, я прекрасно все поняла, отпусти меня, пожалуйста... - Инна даже прикоснулась губами к его щеке и муж немедленно разжал пальцы, не веря своему счастью. - Извини меня, я просто переволновалась и сама не осознавала, что сейчас говорила.
   - Это ты меня извини, дорогая. - Он решился поцеловать ее в ответ и она ничего не возразила.
   Здорово! Оказывается, иногда и такой Гарик может оказаться чем-то полезен, - пронеслось в зашумевшей от счастья голове Клюева. Мы с ней поцеловались, надо же! Он с новым интересом вперился взглядом в происходящее. Молодец, Гарик, ты так здорово мне помог!
   Кошмарное существо слегка умерило свой пыл. Сейчас Гарик, полусогнувшись, и вроде бы с каким-то недоверием или недоумением вглядывался в ту бесформенную, неподвижно валяющуюся массу, которая совсем недавно являлась человеком мужского пола, почти его генетическим собратом, особью того же вида. Он словно не верил, каким образом это кровавое месиво, которое он терзал сейчас своими острыми когтями, могло еще какую-то минуту назад противостоять его нападкам, а дважды даже осмелилось самолично сделать выпад, ударив его, в частности, по ногам...
   Даже Чистюлин, стоявший в комнате, в которую должны были вскоре загнать Гарика, был сейчас бледен. Конечно, ему всегда удавалось справляться со своим любимцем, но после боев на арене это порой бывало очень и очень нелегко.
   - Окатите его холодной водой! - скомандовал он не менее бледным служителям в униформе, державшим в руках резиновые шланги. - Да быстрей же! - рявкнул он, заметив, что те не спешат выполнять его приказание. - И шуганите его на всякий случай ультразвуком.
   Он подошел к большому зеркалу, вделанному в стену, внимательно вгляделся в свое лицо и остался недоволен. Пару раз он попробовал растянуть губы в улыбке... Получалось слишком искусственно, но ничего, для Гарика должно сойти.
   - Гарик... - елейным голоском позвал он, когда того наконец прогнали с арены и загнали в комнату, с которой начиналось его выступление. Он растопырил руки, словно намереваясь заключить подопечного в дружеские объятия, но делать этого не спешил. Да и не собирался. - Гарик хороший, Гарик хороший, - заворковал он подобно хозяину, сюсюкающему любимую собаку. - Заслужил себе девочку, заслужил... Ты ведь хочешь девочку, правда? - Гарик довольно заурчал. - Завтра, мой мальчик, завтра... - И после того, как тот заурчал на повышенных тонах, с явственно прорезавшимся недовольством, повысил голос: - Я сказал - завтра! Ты должен успокоиться, привести себя в порядок. Все-таки, как-никак, будешь принимать даму...
   Он повел Гарика к лифту. Попавшийся по дороге охранник испуганно отшатнулся и едва удержался на ногах, споткнувшись обо что-то. Чистюлин только зыркнул на него недовольно, но ничего не сказал. Дождавшись, пока эта странная парочка пройдет, охранник с облегчением вздохнул. Его руки сильно тряслись.
   Они уже входили в грузовой лифт, где вжался в стену еще один насмерть перепуганный охранник, выполняющий функции лифтера.
   - Твою мать! - выругался Чистюлин. Отпихнув его в сторону, он сам нажал нужную кнопку. - Снежного человека не видел, придурок? Да что с тобой, мудак, мать твою так! - Охранник забился в самый угол, присел на корточки и с ужасом смотрел на склонившуюся к нему косматую голову навевающего ужас страшилища.
   Гарик с интересом рассматривал странного человека, из-под седалища которого расплывалась, звонко журча, непонятная лужа. Гарик опять довольно урчал...
  
  
   Глава 30
  
   Лариса выпила очередную рюмку и скривилась. Тьфу, и гадость же! Но настроение улучшилось почти моментально, а ей только это и требовалось, ради этого можно потерпеть и гадость.
   Услышав звонок в дверь, она с усилием встала и, неловко покачнувшись на каблуках, направилась в коридор.
   - Кто там? - Хотя в подъезде горел яркий счет, в глазах Ларисы все расплывалось, и она никак не могла разобрать, что за мужчина стоит перед ее дверью.
   - Лариска, это я, Вадик.
   - О, господи, только тебя мне и не хватало... А ты знаешь, сколько времени?
   - Ларис, да ладно тебе. Ты же все равно не спишь. Я свет в окне увидел, решил зайти. Открой, я хочу с тобой поговорить.
   Мгновение поколебавшись, она приоткрыла дверь, не снимая, однако, цепочки.
   - О чем еще?
   - Да просто поговорить.
   - И все?
   - И все.
   - Честно?
   - Честно.
   Женщина уставилась ему в глаза, искренне считая, что смотрит строго. Вадик взгляда не отвел. Если бы она еще могла рассмотреть его выражение... Черт, точно ведь все расплывается.
   - Но ты со мной ничего такого не сделаешь?
   - Да нет, конечно.
   - Обещаешь?
   - Обещаю.
   - Ну, смотри...
   Лариса скинула цепочку и распахнула дверь. Вадик осторожно отодвинул ее в сторону, прошел в коридор.
   - На кухню проходи... Вадим. Только обувь сними.
   - Как скажешь, - покладисто согласился он, с усмешкой отметив про себя это ее официальное "Вадим" и ту заминку, после которой она это произнесла. Вот же дура... - Вот, снял.
   - Ну, иди тогда, чего застыл. Ты все тут знаешь.
   - Ого, Лариска, да ты совсем готовая! - не сумел скрыть он радости, заметив, как неуверенно держится женщина на ногах, как занесло ее в сторону, когда она прошла мимо. - Что с тобой, ты же никогда много не пила, - все поражался Вадик, идя за ней на кухню. - Отмечаешь что-нибудь?
   - Ага. Годовщину нашего с тобой знакомства, - нарочито грубо ответила женщина. - И вообще, это не твое дело! И не называй меня Лариской, сколько можно тебе говорить... Я тебе больше не подруга, и, тем более, не любовница. Понял? - Она вздернула подбородок и засмеялась, пребывая в восторге от своего острого языка и несокрушимой логики.
   - Ладно, как скажешь. - Вадик на удивление покладисто согласился со всеми ее тезисами. - Ну, хоть чаем напоишь?
   Они расселись. Лариса усадила его спиной к кухонной плите, сама села напротив. Их разделял кухонный стол.
   - Чаем? Конечно... - Прошло около минуты. Сначала женщина переставляла что-то на столе, затем о чем-то задумалась, затем подняла глаза на парня. - Ну, чего смотришь?
   - Ты чай обещала.
   - Чай - это долго. Возиться, греть... - Лариса, не отводя от него взгляда, пошарила за спиной и выставила на стол вторую рюмку. - Вот тебе вместо чая. Будешь?
   - Наливай, - согласился Вадик, проведя ладонью по жесткому ежику волос. - Лариска, ты что, одна все это выпила? - Что-то про себя прикидывая, он присмотрелся к литровой бутылке, которую неловко взяла Лариса. Та была опорожнена примерно на треть.
   - Одна, не одна... Вадим, какая тебе разница.
   - Да интересно просто, как ты на работу завтра пойдешь. Точнее, сегодня уже.
   - Я в отпуске... - буркнула женщина. - Ну, чего сидишь. Помог бы лучше, бывший кавалер... - Лариса пролила мимо, и парень отобрал у нее бутылку.
   - Дай, действительно, я сам. Ну, давай за... - Он задумался.
   - Чтобы у меня было все хорошо, - предложила Лариса.
   - Точно. Чтобы у тебя все было хорошо, - согласился Вадик, первым опрокидывая рюмку. - И я тебе это обеспечу, не сомневайся, - добавил он тихо.
   Заметив, что женщина о чем-то пьяно задумалась, он воспользовался моментом и окинул ее изучающим взглядом. Исподтишка, готовый в любой момент отвести глаза, потому что пугать эту здорово окосевшую дуру раньше времени не следовало. Можно, конечно, без всяких разговоров просто взять ее на руки и унести на диван, она и сопротивляться-то, небось, не в состоянии, но зачем. Пусть девица потешится мыслью, что она хозяйка положения, пусть несет свой пьяный бред, это же отличная хохма; будет, что потом вспомнить и посмеяться.
   Опять задумавшаяся Лариса пребывала где-то в своих пьяных грезах, и воспользовавшийся моментом парень рассматривал бывшую любовницу во все глаза. Он ведь давно не видел ее так, вблизи, на расстоянии вытянутой руки... Вадиму очень не хотелось себе в этом признаваться, но в какой-то момент он от ее красоты даже слегка стушевался, как было когда-то, давно, еще до того знаменательного дня рождения. На какую-то секунду парню показалось, что никакой близости с этой эффектной женщиной у него никогда не было, что все это просто его фантазии... Но замешательство длилось действительно только секунду. Он тут же взял себя в руки.
   Ну конечно, девочка в своем репертуаре. Одна дома, а разоделась, словно собралась позировать для модного журнала... В полупрозрачной маечке на бретельках, открывающей живот с выставленным на всеобщее обозрение пупком - топик, или как его там... Ну, лифчик, естественно, отсутствует, это тоже понятно, летом она всегда так ходила. Крошечные, почти не прикрывающие задницы джинсовые шортики, лохматящиеся по краям... ага, ну да, это, типа, стильно, и вообще, в Ларискином репертуаре. Все строит из себя девочку. Думает, наверное, что кто-то еще может принять ее за семнадцатилетнюю, дура истасканная... Не осознавая, расставила ноги, так, что аж видны трусы, из символических шортиков вывалилась жопа, а пьяная дура ничего не замечает, сидит, словно у нее все в полном порядке, этакая королева на троне. У Лариски всегда была чересчур мягкая задница, - подумал Вадим, исподтишка разглядывая самую привлекательную для него деталь ее тела, - вон, растеклась по поверхности табуретки подобно жидкому киселю, а часть свесилась с нее нежным загорелым куском. Но ведь какая классная, черт бы ее побрал!.. Вадим вспомнил, как после многочасовых засад в курилке под лестницей вычислительного центра ему наконец посчастливилось заглянуть Лариске под юбку. Она остановилась тогда на лестнице, пококетничать с одним из своих воздыхателей, и ему сначала показалось, что поразившая его воображение девица вообще не носит трусов, настолько они были узенькими. Он рассмотрел тогда ее задницу всех деталях, вплоть до двух тяжелых кожных складок и кружев на трусиках, и с тех пор не переставал о ней грезить. Ну, а вскоре и до дела дошло. Все-таки ему удалось фантазии воплотить в реальность. Он с самого начала не сомневался, что рано или поздно сделает это... Вадик, словно отгоняя наваждение, мотнул головой.
   Грудь тоже вялая, к тому же всего второго размера, но ведь, опять-таки, не оторвать глаз... Эх, схватить бы ее за эти части, и... А может, все она прекрасно соображает, и специально так делает? Нет, он действительно никогда ее не понимал. Специально она с ним играет, или и впрямь такая наивная. Хрен ее разберет... Лицо размалевано, словно она не выпивает дома ночью, а готовится к выходу на подиум. Ну, это тоже ясно, это у нее обычное дело. Ходит по квартире и любуется своими отражениями. У нее же всюду зеркала, чтобы иметь возможность восхищаться собой постоянно. Даже мимолетно, проходя в сортир, кинуть взгляд и обалдеть от собственной красоты. Да ладно, ему ведь это и самому нравится. Эти ее подведенные глаза, тени... А вот такой прически он у нее не видел. Вот же сука, как это она здорово... Волосы собраны в пучок, и этот пучок, закрепленный ярко-красной длинной эластичной трубочкой, торчит прямиком вверх, делая ее более высокой, похожей на какую-то загадочную инопланетянку... Еще огромные пластмассовые сережки-кольца, три пластмассовых браслетика, перемещающиеся при каждом движении по левой руке... Ну, это уже в порядке вещей. Лариска всегда любила всяческие дамские побрякушки и вечно обвешивалась разными висюльками, как папуаска...
   - Чего опять уставился?
   Лариса поспешно скрестила ноги, а Вадик так же поспешно отвел от них глаза. Черт, заметила все же, что он ее разглядывал.
   - Да загорела ты здорово. Наверное, сутками на пляже валялась?
   Она действительно сильно загорела и ему действительно это очень нравилось. Кожа женщины была даже не золотистой, или как там еще красиво пишут в разных дурацких книжках, а темно-коричневой. Она вообще походила сейчас на какую-то невероятно красивую мулатку. Именно такой она, кстати, была, когда он впервые увидел ее голой... Парень поерзал, чтобы моментально отозвавшийся на эти его разглядывания член разместился в трусах поудобнее.
   - Ну, Вадим... приехали. Началось. Про загар мой заговорил. Сейчас еще попросишь его показать... Если ты опять со своими глупостями, лучше уходи сразу. Когда-то я тебе свой загар уже показала, и прекрасно помню, чем это для меня закончилось... Ну так как, будешь вести себя по отношению ко мне прилично, или сразу проводить тебя до двери?
   - Да чего ты набросилась, Ларис! Про загар, это я так, просто, ляпнул. Я вообще браслеты на твоих руках разглядывал.
   - Нравится?
   - Спрашиваешь! Ты такая стильная, Лариса. Да я всегда так думал, просто не говорил.
   Женщина некоторое время смотрела на него изучающе, тщательно фокусируя взгляд, затем расслабилась. Она закинула ногу на ногу, принялась покачивать ею в воздухе, а босоножка свободно болталась на пальцах стопы.
   - А ты молодец, Вадим. Если честно, я от тебя такого даже не ожидала. С тобой, наконец, можно нормально сидеть и не бояться, что ты выкинешь что-то такое... Надо же. Совсем не думаешь ко мне приставать, и вообще... Да ты, наверное, просто повзрослел. Может, выпьем, за это? Наконец ты стал нормальным парнем. Я очень за тебя рада. Правда, правда. Ну, давай...
   - Давай.
   Слушая целую речь, на полном серьезе выданную этой умничающей дурой, да еще заплетающимся языком, парень с трудом удерживал смех. Да и ладно, пусть думает и несет, что хочет...
   Он посмотрел на тонкую руку с маникюром, протянувшуюся к бутылке, вдруг услышал, как что-то негромко стукнулось о пол и, не сдержавшись, осторожно скосил глаза вниз. Босоножка без задника, на высоком каблуке, все же слетела с ноги, и сейчас Лариса, занятая водкой, не глядя пыталась нашарить ее ступней. Ну разве такое можно вообще носить? Три тонюсеньких полосочки кожи, вшитые по бокам, скрещивались в узком центре, откуда произрастали, болтаясь на черенках, две пластмассовых красных вишенки в натуральную величину. Ну, с листиками, конечно, и прочими черенками... И все это держится у Лариски на передней части ступни, едва ли не на кончиках пальцев; как она только свои босоножки не теряет во время ходьбы... Так. Ногти на пальцах ног накрашены перламутром, как и ногти на руках. Ну, это понятно, это она когда-то ему объясняла. Это вроде как стильно. Она когда-то еще пыталась учить его всем этим женским премудростям, поясняла, почему надела то-то и накрасилась так-то, наставница хренова. Хотя, к этому ее негритянскому загару перламутр действительно здорово идет. И белые босоножки тоже. Как она там говорила... А, "сочетается", да. Светлое - темное... Да, точно, здорово. А вот это уже что-то новенькое, раньше Лариска такого не носила. Одну из ее точеных ног, в том самом месте, где округлость красивой формы голени плавно сужалась, переходя в изящную щиколотку, украшала металлическая цепочка желтого цвета.
   - Вообще-то, кто должен наливать, а, кавалер? Ну, пусть и бывший... Уж поухаживай за дамой, будь добр. Вадим, ты уснул?
   - А, да... Извини, Ларис.
   Вадик, очнувшись, осторожно взял у нее бутылку. В это время женщине все-таки удалось нащупать, не глядя, свою невесомую туфельку. Она опять закинула ногу на ногу, и во время этого короткого движения острый взгляд парня опять уловил ярко-белую полоску трусиков, на мгновение сверкнувших между темных от загара бедер. Черт, так ведь можно и не сдержаться... Сидеть с Лариской, слушать ее бредни и осознавать, что в любой момент можешь сделать с ней что хочешь - здорово, конечно, но одновременно так возбуждает, что... Вадик нервно заерзал по табуретке - он почувствовал, как его давно затвердевший член уже чуть не лопается от напряжения. Да чего там сейчас, когда она прямо перед ним, если член вскакивал, едва ему стоило подумать об этой козе, а думал он о ней постоянно... Сделав вид, что ищет что-то в кармане, Вадим осторожно поправил его в трусах. И угораздило же его иметь таких размеров аппарат, который доставляет столько хлопот. А хотя, чего там. Даже мужики, увидев его в душе, завидовали, не говоря о той же Лариске, которая всегда балдела от него так, что полностью теряла над собой контроль.
   - Ну, давай, - поспешно произнес Вадим, все-таки не успев отвести вовремя глаза от ее загорелых коленей. Засекла, что он пялился на ее ноги, или нет? Черт, нехорошо, если эта пьяная дура взбеленится раньше времени. Ей бы еще влить в себя буквально несколько рюмок... - За встречу? - едва ли не заискивающе сказал он и с облегчением перевел дух, когда Лариса, не дожидаясь тоста, лихо опрокинула спиртное в свой ярко накрашенный рот.
   - Ладно. Раз с тобой можно разговаривать нормально... В общем, чего пришел, спрашиваю? - Женщина, выдохнув, уставилась на него затуманенными глазами. - Вадим, ведь уже... уже... - теперь она пыталась разглядеть цифры на своих часиках, - три ночи уже. Какие еще разговоры?
   - Да просто захотелось тебя увидеть, - сделав простодушный вид, пояснил он. - Я знаешь сколько раз заходил, а тебя дома не было. Я ведь действительно... ну, повзрослел, что ли, как ты говоришь. Давай просто немного посидим, а, Ларис? Пожалуйста. Ты же все равно не спала.
   Лариса сфокусировала зрение, присмотрелась к парню пристально, и ее настороженный взгляд различил серьезное лицо с россыпью юношеских прыщей.
   - Хорошо, - неуверенно согласилась она, решив, что, может, оно и к лучшему - хоть с кем-то можно перемолвиться словом. Не одной же, в самом деле, сидеть. - Только недолго, договорились? Я скоро ложиться буду. Вадим, ты не обижайся, но я здорово устала.
   - Да нет проблем. Лариска, ты тут хозяйка. Как скажешь.
   - Вадим, - недовольно сказала она, - ты ведешь себя как нормальный взрослый парень, я тебя только что за это похвалила. Только вот насчет Лариски... Ну я действительно уже устала повторять, ну сколько можно. Может, хватит?
   - Да чего ты опять.
   - Да того, - уже с раздражением сказала женщина. - Ну не ровесница я тебе, пойми ты это, наконец. Не девочка из параллельного класса, которую ты за косички дергаешь и Лариской называешь. Учитывая нашу разницу в возрасте, тебе, если разобраться, вообще следовало бы называть меня Ларисой Сергеевной... - Вдруг потеряв нить мысли, она смутилась и, чтобы не показать этого внимательно, как ей казалось, слушающему парню, некоторое время молча рассматривала свой маникюр.
   - И что дальше, Лариса Сергеевна? - спокойно спросил он.
   Не заметив прозвучавшей в голосе издевки, женщина восприняла вопрос Вадика серьезно.
   - Дальше, дальше... Кстати, именно так ты ко мне когда-то и обращался! - вспомнив, что хотела сказать, радостно воскликнула она. - Ты вспомни, вспомни, как было, когда ты устроился к нам на работу.
   - Но на тот момент, Лариса Сергеевна, мы с вами еще не засыпали в обнимку, лежа, извините, под одним одеялом, - напомнил Вадик.
   - Вадим! - Женщина вспыхнула, но тут же взяла себя в руки, вовремя сообразив, что не следует ей столь бурно проявлять свои эмоции перед этим юнцом. Все же не одного они уровня, чтобы всерьез на него злиться. - Мне эта тема не нравится.
   - Ладно, ладно, - примирительно сказал парень. - Не буду больше об этом, если ты так заводишься. Что дальше-то?
   - Я же больше не называю тебя Вадиком, - окончательно успокоившись, - закончила Лариса.
   - Да я-то как раз не против, - буркнул он.
   - Ну, а я не желаю, чтобы ты меня...
   - Как скажете, Лариса Сергеевна, - покладисто сказал Вадик.
   Лариса посмотрела на него с сомнением, затем не выдержала, негромко рассмеялась.
   - Ладно, отчество можешь опустить, - великодушно позволила она. - Это я тебе, так и быть, разрешаю...
   - Спасибо вам, - буркнул парень.
   - Все же я еще не такая старая. Даже для тебя... - Спохватившись, женщина стрельнула в парня быстрым испытующим взглядом - не воспринял ли он ее слова как намек.
   Заметив, что Лариса опять погрузилась в какие-то мысли, он опять быстро пробежался взглядом по ее ногам, кожа которых, как он знал с некоторых пор, была настолько гладкой, что от прикосновения к ней по телу бежали приятные мурашки. Сейчас женские ноги блестели, отражая свет яркой кухонной лампочки... Ага, опять эта дура засветила свои трусы и опять ничего не замечает... Черт, вот еще незадача! Нет, все складывается лучше некуда, он и не надеялся на такую удачу, не думал, что Лариска окажется одной и пьяной, только вот не напустить бы ему раньше времени в штаны, а то ведь, глядя на нее... У него ведь и женщины-то не было где-то с полгода, не меньше.
   Внезапно Лариса посмотрела ему в глаза, медленно облизнула губы, и парня моментально прошиб горячий пот. Специально она так сделала, или... Может, дает ему понять, что согласна?.. На всякий случай Вадим отвел взгляд и принялся изучать свою же сигаретную пачку, недавно выложенную на стол.
   Воспользовавшись тем, что парень опустил голову, Лариса окинула его быстрым, по-женски оценивающим взглядом... Нет, он действительно очень изменился. Гораздо больше, чем ей показалось вначале. Возмужал, стал еще более уверенным в себе. Излучает такую силу, что даже становится не по себе. И прежде крепкий в плечах, он, кажется, стал еще жестче, мужественнее. А руки... Эти его бицепсы, эти грудные мышцы, четко проступающие под майкой... Все выглядит таким твердым, словно выточено из... Лариса не смогла подобрать сравнения. Да и черт с ним, сравнением. Он и в шестнадцать носил ее на руках, словно невесомую куклу, поражая своей силой и рельефом накачанных мышц, но теперь парень выглядел так, что его можно было фотографировать для плакатов с рекламой спортивных тренажеров.
   А ведь он у меня самый настоящий атлет, - вдруг поймала себя на непонятно откуда появившемся чувстве гордости Лариса, и тут же опомнилась. При чем здесь "у меня", вот же дура... Хотя нет. Надо признать, он, вообще-то, вполне ничего, только вот эти его дурацкие юношеские прыщики. Они еще больше портят его и без того слегка несимпатичное, чем-то отталкивающее лицо... С другой стороны, с таким молодым человеком не стыдно было бы появиться где-нибудь на пляже, на него бы наверняка глазели девчонки. Нет, ну разумеется, все это так, гипотетически, ведь следует учесть, что она на целых семь лет старше и прочие обстоятельства... Да и с одеждой его не мешало бы сначала разобраться. Ведь сколько она его когда-то учила, а он опять надел какого-то дурацкого цвета майку. Да и майку ему все-таки лучше было бы надеть с рукавами. Ну, с короткими, конечно, но ни в коем случае не такую. Нет, понятно, он нацепил ее специально, мальчик очень хотел произвести на нее впечатление своими красивыми мышцами, но все же...
   Женщина внезапно спохватилась, попробовала себя одернуть. Черт, она так размышляет, словно только что познакомилась с парнем и собирается с ним переспать.
   А ведь он все смотрит, смотрит. Да как... Она прекрасно видела, как он только что пялился на ее ножки, думая, что делает это незаметно... Ну да, мальчик очень явно и очень сильно по ней соскучился, тут и гадать нечего. А она? Если она ничего от него не хочет, зачем тогда вроде как случайно уронила с ноги босоножку? Не для того ли, чтобы в ее поисках елозить ногами по всей кухне, выставляя их напоказ? Ну не дура ли... Опять она его распаляет. А зачем... Ведь он ей совсем не нужен. Ну что у нее за дурацкая привычка кокетничать со всеми мужчинами подряд, получая от своих заигрываний удовольствие? Женщина словно только сейчас вдруг осознала, что сидит перед парнем фактически голой. Мало того, она еще и поит его водкой. А чем заканчиваются подобные посиделки с молодыми людьми, ей рассказывать не надо, сама может поделиться опытом с желающими. Тем более, с этим не поиграешь, это она знает точно, опять-таки по опыту.
   Ну да, она, конечно, безумно любит показывать себя, что есть, то есть. Какая же красивая женщина удержится от такого соблазна, если есть, что показать. Но ведь надо соображать, когда и перед кем это можно делать, а с кем это небезопасно. Вообще удивительно, что Вадим так спокойно себя ведет, ведь они опять наедине и она опять пьяна. А если еще учесть, что она стала его первой женщиной, что он до сих пор по ней сохнет, и вообще...
   - Что? А-а-а... - Поняв, что парень предлагает ей выпить, Лариса приняла у него рюмку, тут же, без всяких тостов, бездумно ее выпила, и вдруг в ее глазах поплыло уже окончательно. Боже, ну зачем она так напилась...
   Заметив, что женщина совсем опьянела, Вадим ухмыльнулся. Он уже не таясь опустил взгляд на ее ноги, и вдруг его глаза недоверчиво округлились.
   - Ах, даже так... - пробормотал он. И тут же позвал, не скрывая охватившего его возбуждения: - Эй, Лариска... Лариса Сергеевна, вы что, уснули? Барышня, я к кому обращаюсь! - Женщина вскинула голову, уставилась на него непонимающе, бессмысленными глазами. - Иди ко мне! Да иди, не бойся... - Лариса зачем-то встала, ее тут же качнуло, и она судорожно вцепилась в стол. - Дай руку, - повелительно сказал Вадик, и она, некоторое время покачавшись, осторожно оторвала от стола левую кисть, послушно протянула ее парню. В следующее мгновение ее запястье обхватила широкая ладонь и ее дернули так, что женщина подобно пушинке пролетела половину кухни и оказалась на мужских коленях.
   - Вадька! - запоздало вскрикнула она. - Господи, что ты делаешь... Отпусти...
   - Да ладно тебе, - сказал парень. - Сама же мне знак подала. Лариска, обними меня.
   - Какой еще знак! Вадик, ну перестань...
   - Да обними, обними, тебе говорят.
   Его голос опять приобрел твердые нотки и женщина, подобно послушной дурочке, обняла его за шею. Она вдохнула знакомый мужской запах и почувствовала, как против ее воли внизу живота пробежала теплая волна.
   - Вадик, ну пожалуйста... Зачем это... Ты же обещал, что не будешь ко мне приставать... Я и впустила-то тебя только потому, что ты твердо пообещал мне, что...
   - Лариска, - тихо проворковал он ей прямо в ухо. - Ну чего ты... Знаешь, сколько у меня не было женщины... Мне уже совсем невмоготу. Знаешь, я с самого начала, как только тебя увидел... У меня там сейчас такое творится...
   - Вадик, но при чем тут я... - пролепетала Лариса. Внезапно, возможно от шока, вызванного неожиданными действиями парня, к ней вернулась ясность сознания, только тело почему-то совершенно не слушалось. - И вообще, мы же с тобой давно уже... Прошло столько времени, а ты вдруг... Я же не единственная красивая женщина на свете, ты что, не можешь найти себе какую-нибудь походящую девчонку, ровесницу...
   - Да какая разница, сколько времени прошло, - сказал Вадик, поморщившись. - И не нужна мне никакая ровесница, я тебя хочу... Давай, выпьем по последней, и я отнесу тебя в постельку... - Он отпустил ее, принялся разливать по рюмкам, а женщина почему-то не попыталась уйти, она так и осталась сидеть, обнимая парня за шею.
   - Вадик, я серьезно... Я даже сама могу познакомить тебя с одной... - продолжала лепетать она, все так же почему-то не предпринимая попыток покинуть его колени, - к нам недавно как раз пришла одна практикантка... она симпатичная, наверняка тебе понравится, и вы с ней могли бы...
   - Не надоело языком молоть?
   - Вадик, подожди, - сказала Лариса, когда он поднес к ее губам рюмку. - Мне нужно кое-что тебе сказать.
   - Да держи ты, - со впервые за все время прорезавшимся раздражением сказал Вадим. - Лариска, я кому сказал! - Женщина отпустила его шею, покорно взяла из руки парня рюмку, но пить не спешила. Она смотрела на него так, словно в чем-то перед ним провинилась. - Ну, чего еще? - Вадим выпил, опять завозился на столе, наливая сок в стакан, а Лариса сидела, пьяно покачиваясь, и терпеливо ждала, когда парень опять обратит на нее внимание. - Ну, чего ты? - вытерев рот ладонью, наконец повторил он.
   - Вадька, у меня месячные, - приблизив губы к его уху, шепотом призналась Лариса. - Извини... - Она опять уткнулась лицом в его шею.
   - Твою мать, - сказал парень, ничуть не расстроившись. - Ну так и знал, что ты непременно что-нибудь выкинешь... Да ты пей, пей, чего ты.
   Лариса оторвалась от его шеи, выпила, и он забрал у нее опустевшую рюмку.
   - Вадик, я же не виновата.
   - Да ладно... Ты ведь все равно мне поможешь, правда?
   Лариса почувствовала, что он опять взял ее за запястье, теперь уже не грубо, а осторожно, даже нежно, и так же осторожно потянул куда-то вниз.
   - Вадька, ты чего... - Почувствовав в ладони твердое, горячее, она попыталась отдернуть руку, но парень, не отпуская, заглянул ей в глаза.
   - Ну чего ты, Лариска. У меня там все аж звенит, чуть не лопается... Говорю же, сто лет с женщиной не был.
   - Вадик, может, не надо... Может, лучше просто заскочишь ко мне через пару дней, когда я буду в форме...
   Лариса принялась осторожно поглаживать его член, это получилось как-то само собой, словно ее рука вдруг зажила самостоятельной жизнью.
   - На, выпей еще. - Вадим схватил ее вторую руку, сунул в нее рюмку.
   - Вадик, да я и так уже...
   - Пей, говорю!
   Лариса опять выпила, он заботливо поднес к ее губам сок... Затем Вадим прикрыл глаза и некоторое время сидел напряженно, откинувшись на кухонную плиту, а женщина ритмично двигала рукой. Явно стесняясь своих действий, она пристроила голову на плече парня, чтобы не встретиться с ним взглядом.
   - Ну-у-у... ладонью... - вдруг разочарованно сказал он. Лариса, словно не услышав, молча продолжала. - Лариска!
   - А как ты хочешь? - наконец спросила она. Получилось невнятно, потому что ее губы соприкасались с горячей шей явственно распалившегося парня.
   - Ну... как-как. Сама знаешь, как. Как обычно.
   Его рука легла на ее затылок, мягко, но настойчиво надавила.
   - Вадька!
   - Да ладно тебе... Лариска, ну чего ты ломаешься...
   Подчиняясь мужской руке, женщина соскользнула вниз, присела на корточки. На секунду она замерла в нерешительности, но ладонь парня тут же надавила сильнее. Уткнувшись лицом в мужской пах, Лариса ощутила легкий запах несвежего - очевидно, Вадик пропотел на своей тренировке и поленился принять душ, за ним такое водилось... Поколебавшись, она прикоснулась губами к горячей коже и почувствовала, как напряглась на ее затылке ладонь. Отбросив сомнения, Лариса прикоснулась губами еще и еще, затем провела языком и ощутила, как ладонь стала поглаживать ее волосы.
   - Лариска... - слегка сдавленным голосом сказал Вадик. - Лариска, не надо целовать, ты это... ну, возьми его. Да скорей ты, из меня сейчас потечет!
   Лариса мягко обхватила его губами, сдвинула ими крайнюю плоть, и это словно послужило парню сигналом. Отбросив церемонии, он обхватил ладонью резинку на ее голове и стал совершать ритмичные движения, задавая женщине приятный для себя темп. Не прошло и десятка секунд, как он отпустил ее волосы и со сдавленным выдохом двумя руками плотно сжал голову Ларисы, удерживая ее на месте. Еще через десяток секунд, проведенных с перекошенным лицом и судорожно напрягшимися мышцами, парень отпустил женщину и опять откинулся на кухонную плиту, теперь уже полностью расслабленный. У него был такой вид, будто он только что выжал огромного веса штангу. Лариса медленно поднялась на ноги и почувствовала, как дрожат ослабевшие ноги. Всего за какую минуту они затекли и были сейчас словно ватными. Внезапно женщина обнаружила, что стоит почему-то босиком, а в какой момент с ее ступней слетели босоножки, она даже не заметила. Одна сейчас валялась под столом, вторая была вообще неизвестно где. Кажется, где-то за табуреткой Вадика. Ладно, завтра найдет. Пол все равно теплый...
   Она неуверенно посмотрела на парня, но тот продолжал сидеть неподвижно, с закрытыми глазами. Лариса хотела опять сесть к нему на колени, но не решилась. Не удержавшись, она провела ладонью по его лицу и вернулась на свою табуретку. Затем машинально сняла с губ прилипшую к ним волосинку, взяла стакан с лимонадом, отпила пару маленьких глотков и уставилась в стол.
   Около минуты прошло в молчании. Лариса не осмеливалась поднять глаз. Боковым зрением она видела, как Вадик копошится, застегивая ширинку, затем тянется за сигаретами, прикуривает, наконец он опять прислонился к плите и уставился на нее. Женщина чувствовала, как парень ее разглядывает, но все не решалась на него посмотреть. Она боялась встретиться с ним взглядом и увидеть в его глазах откровенную насмешку.
   - Ты что, стесняешься? - Поколебавшись, Лариса смущенно кивнула. - Да чего ты... Иди ко мне.
   Женщина с облегчением отметила, что тон Вадика был нормальным, даже ласковым, и, не заставляя больше себя упрашивать, опять переместилась к нему на колени.
   - Вадька, ты все такой же нахал... - прошептала она ему в ухо, и парень, уловивший промелькнувшие в голосе Ларисы восторженные нотки, тихо рассмеялся.
   - А говорила, я здорово изменился, - напомнил он.
   - Ну, кое в чем ты явно остался тем же... Поцелуй меня.
   Он мимолетно прикоснулся губами к ее щеке и переспросил, не расслышав:
   - Что ты сказала?
   - У тебя там больше ничего не звенит?
   Парень рассмеялся, и Лариса смущенно спрятала лицо, прислонившись щекой к его плечу...
   - Что, спать уже расхотелось? - спросил Вадик, ткнув в пепельницу докуренную сигарету.
   Лариса пожала плечами.
   - Да вроде не хочется уже. Все это... ну... все как-то неожиданно... Я даже протрезвела немножко.
   Она уже не пребывала в объятиях парня, просто передвинула свою табуретку, и они сидели рядом, соприкасаясь телами. Вадик почему-то только сейчас уловил тонкий аромат духов, исходящий от женщины, и откровенно им наслаждался.
   - Не понял, - сказал парень. - Чего тут для тебя неожиданного, если ты сама мне знак подала.
   - Да какой еще знак, Вадик! - Лариса, услышавшая это уже второй раз, нахмурилась.
   - Какой, какой... Обычный. Туда посмотри.
   Женщина посмотрела на свои ноги и ахнула, почувствовав, как краска стыда заливает лицо. На ее ступнях оказались подследники. Но когда она их надела? Лариса была совершенно уверена, что не делала этого, разве что ее мозги уже совсем переклинило от пьянок... Ну, тогда понятно, почему он все-таки начал к ней приставать, ведь она сама включила парню зеленый, разрешающий сигнал. В подследниках она была, когда все произошло у них в первый раз, они на тот момент были ее единственной одеждой. Наверное, просто забыла их снять, скинув туфли "лодочки". Парню же, впервые пережившему незабываемые ощущения от обладания женщиной, это накрепко врезалось в память, как и некоторые другие, не составляющие для нее важности детали. Он потом неоднократно заставлял ее надеть перед этим делом подследники, это его невероятно возбуждало. Она сначала отнекивалась, уступала только его напору, а потом и сама стала пользоваться этой нехитрой приманкой, если желала привлечь к себе его мужское внимание, давая таким образом понять, что ждет от него определенного рода действий. Но ведь сейчас она совершенно не собиралась его провоцировать! Как на ее ногах оказались эти дурацкие лоскутки... Разве что, действительно, от этой чертовой водки из нее поперло что-то совсем уже подсознательное...
   Пристыженная Лариса осторожно покосилась на Вадика.
   - Но когда я их могла... Вадик, я тебе честное слово даю, я даже не помню, чтобы я их...
   - Не я же тебе их нацепил, - пожал плечами парень. - Ты выскакивала пару раз куда-то, в туалет, что ли, потом я в какой-то момент вдруг заметил. Ну, и сразу все понял.
   Они помолчали. Затем парень наполнил рюмки, одну протянул Ларисе и, ожидая, когда она выпьет, опять заботливо держал в руке стакан с соком, запить.
   - Ларис, ты ведь сейчас одна?
   - В смысле? - Она сразу поняла, о чем спрашивает парень, но к подобному разговору не была готова. Может, потом, когда протрезвеет... Чтобы объяснить Вадиму, что она совершенно не желает возобновлять с ним отношения, еще следовало придумать какие-то тактичные формулировки. Если он разъярится от отказа... Конечно, до сих пор он был с ней очень деликатен, но до конца женщина ему все же не верила. Скорее всего, просто изображает пай-мальчика, а потом все в их отношениях вернется на круги своя. Все-таки, когда-то он овладел ею силой, и это засело в подсознании парня, совсем как эти ее чертовы подследники. Впоследствии, если ему что-то надо было добиться от нее в постели, а уговоры не действовали, парень просто опять применял силу, ведь он на практике убедился, что это самый простой путь к осуществлению своих желаний.
   - Ну, давай опять встречаться, в смысле.
   Лариса вздохнула. Так она и знала.
   - Вадик, понимаешь... - Не зная, что сказать, она замолчала и принялась рассматривать свой маникюр.
   - Чего я должен понять? - не выдержал парень.
   - Ну... может, нам лучше подождать. Давай потом об этом поговорим, а? Мне еще нужно все обдумать... Я же сказала, все произошло так неожиданно... Да и тебе лучше сначала прийти в себя, может, это у тебя от длительного воздержания. Ну, просто разыгрались гормоны.
   - Да при чем здесь... Может, это я просто так сказал, про воздержание, - сказал Вадик, тоже рассматривая ее пальцы с длинными перламутровыми ногтями.
   - Да нет, я уже убедилась.
   Парень нахмурился на мгновение, не понимая. Затем, сообразив, что женщина имеет в виду его бурное семяизвержение, неопределенно хмыкнул.
   - Неужели так заметно.
   - Ты словно все эти два года специально для меня копил...
   Вадик опять хмыкнул, уставился на нее насмешливо, и смутившаяся Лариса опять опустила глаза, опять принялась с преувеличенным вниманием рассматривать свои ногти.
   Когда неловкая пауза слегка затянулась, она покосилась на парня и неуверенно предложила:
   - Ладно, пойдем спать... Я так подозреваю, ты намерен у меня остаться, конечно?
   Парень молча встал, подал ей руку и некоторое время стоял, не понимая, почему женщина смотрит на него, приподняв брови.
   - Ну, ты чего?
   - Кто-то обещал меня отнести, - напомнила Лариса...
   Когда Вадим поставил ее в комнате на пол, женщина обнаружила, что опять едва держится на ногах. Все шло как-то перепадами, ее то охватывали приливы бодрости с прояснением в голове, то накатывали слабость и мозговая заторможенность.
   - Вадик, извини, я, наверное, даже постелить в таком состоянии не смогу, - сказала она. - Ты не обидишься, если я попрошу тебя... Ну, ты же все тут у меня знаешь, я с тех пор ничего не меняла.
   - Да нет проблем. Ты раздевайся пока. - Он шагнул к выключателю, но Лариса положила руку ему на плечо.
   - Вадь, не надо. Пожалуйста...
   Он пожал плечами, но возражать не стал. Приподнял сиденье дивана, вытащил из ниши постельное белье, быстро разложил простыню, бросил на нее две подушки. Одеяло, не разворачивая, кинул на противоположной стороне, в ногах. Повернувшись, он обнаружил, что женщина уже приготовилась лечь. Она сняла майку и шорты, и сейчас стояла в одних трусиках, слегка покачиваясь и зябко прикрывая руками грудь. Трусики почему-то были обычными, классическими, а не теми, совершенно не прикрывающими зада узенькими полосочками ткани с треугольным лоскутком на лобке, которые он привык на ней видеть. Тело Ларисы заманчиво поблескивало в полумраке, отражая пробивающийся из открытой двери кухни свет. - Ты чего?
   - Чего "чего"? - не поняла женщина.
   - Ну, чего не раздеваешься?
   Лариса удивленно на него посмотрела, перехватила направление его взгляда и только тогда поняла.
   - Вадь, но я же тебе говорила...
   - А, ну да...
   Парень некоторое время смотрел, как женщина возится с резинкой на голове, распускает волосы, потом приблизился к ней вплотную, провел ладонью по вздрогнувшей от прикосновения спине, остановил ее на мягких горячих ягодицах.
   - Ларис, ты ложись, а я сейчас. Только покурю быстро на кухне. Хорошо?
   - Хорошо...
   Когда он наконец вернулся в комнату, оказалось, Лариса спит, так и не укрывшись одеялом - наверное, не хватило сил с ним возиться. Женщина лежала на животе, приложив щеку к подушке и засунув под нее обе руки - словно обнималась с ней. Вадик хмыкнул и подошел ближе. Включил стоявший в изголовье дивана торшер, постоял, рассматривая женское тело, хмыкнул еще раз и принялся раздеваться. Улегшись рядом, он еще некоторое время рассматривал Ларису уже в упор, решая, стоит ли будить ее для продолжения любовных ласк. Его член опять едва не лопался от напряжения, да и вскочил-то он почти сразу после того, как эта красивая дура у него отсосала. Ну, ясное дело, разве одного раза ему достаточно, если он всегда был готов заниматься этим с Лариской сутками напролет... Так что, разбудить ее для повтора, или попробовать дотерпеть до утра?.. Решив, что толку с женщины все равно сейчас не будет, парень поднялся на колени, потянулся за одеялом, но внезапно передумал ложиться; слишком уж велико было возбуждение.
   Он положил ладонь на хрупкое плечо, грубо потормошил. Лариса не отреагировала. Она лежала, словно неживая, даже дыхания ее не было слышно.
   - Что, курица, доигралась? - насмешливо спросил ее Вадик. - Того моего урока тебе оказалось мало, решила повторить... Опять впустила в квартиру, опять была пьяной, опять была голой, опять решила со мной поиграть... Короче, опять нашла приключений на свою красивую задницу. Только теперь ты так просто от меня не избавишься, это я тебе обещаю... Обдумать ей, видите ли нужно. За тебя уже все давно обдумали, дура... - Некоторое время он опять разглядывал ее зад, ноги, затем не удержался от искушения и так хлопнул по двум мягким округлостям, что даже отбил себе ладонь. Женский зад вздрогнул под его ударом и несколько раз колыхнулся, пока не замер окончательно. Вадик с интересом смотрел на волнообразное движение женской плоти, затем размахнулся и ударил еще раз. Лариса что-то пьяно пробормотала и вытащила руки из-под подушки, пытаясь перевернуться на спину, но Вадик не дал ей этого сделать. - Да лежи ты спокойно, шлюха... - Он скинул с женской спины разметавшиеся по ней волосы, положил ладонь на нежную кожу и удерживал ее так, пока женщина опять не затихла. - Все нормально, Лариса Сергеевна, вами опять занимается ваш личный массажист. Ведь от целлюлита своего, я вижу, вы так и не избавились, моя королева... - Он опять долго с интересом рассматривал зад Ларисы, который от прилива крови стал уже таким ярко-красным, что даже перебил ее сильный "негритянский" загар. О незагорелых участках кожи, которые буквально горели сейчас огнем, и говорить не приходилось. Не удержавшись, Вадик нежно провел рукой по гладкой коже, почувствовал, как в паху моментально закипело, и стал бить по женскому заду ладонью, наотмашь, изо всех сил, пока опять не заболела рука... - Черт, всю ладонь об эту суку отбил, - пожаловался неизвестно кому Вадик, на сей раз не мешая движениям опять что-то сонно забормотавшей Ларисы. Она так и не проснулась, только перевернулась на спину, и после очередной невнятной фразы опять затихла. Вадик на всякий случай положил женщине руку на лобок, переместил дальше, убедился, что под трусами, в районе промежности, находится что-то постороннее, и хмыкнул. - Не соврала... Да только попробовала бы, сука, я бы тебе тогда... - Он посмотрел на женские груди и, не удержавшись, наклонился и принялся нежно их целовать. Затем впился в левую грудь зубами. Лариса вздрогнула, опять что-то пробормотала... Он усилил нажим и женщина теперь протяжно застонала. Затем с усилием приподняла руку, чтобы его оттолкнуть, но он отвел ее кисть в сторону... После еще нескольких поцелуев Вадим оторвал губы от ее левого соска, взял одеяло, развернул его, и, наконец, укрыл спящую Ларису. Затем погасил торшер, забрался под одеяло сам, развернул женщину к себе, крепко ее обнял и закинул ногу на ее бедра. Лариса опять невнятно что-то пролепетала и прижалась к нему, пребывая в крепком сне.
   Вадик осторожно поправил свое не унимающееся хозяйство, неудачно разместившееся между их телами, и закрыл глаза. Сейчас он переживал примерно те же чувства, что и три года назад, когда ему удалось отыметь эту взрослую дуру впервые. Или нет, тогда эйфория была, пожалуй, острее. Ну, в шестнадцать-то лет...
   Лариса проснулась совершенно разбитой и некоторое время лежала не шевелясь, припоминая подробности вчерашнего. Конечно, многое осталось за кадром, но основные моменты она, как ни странно, помнила довольно хорошо. И как жестко приструнила Вадика, когда тот начал пялиться на ее ноги, и как отчитала за фамильярность, когда он назвал ее Лариской, и как заставила называть себя по имени-отчеству. Потом, правда, разрешила обращаться по имени... Ну, было и еще кое-что, но на этом, пожалуй, останавливаться не стоит. Лариса почувствовала мимолетный стыд, но тут же поспешила отогнать это ненужное сейчас чувство прочь. Банальная история, чего там. Просто выпила чуть больше нужного, а молодой человек оказался очень настойчив... Главное, что вчера она была хозяйкой положения, и именно она диктовала условия. Пришлось Вадику подчиниться и сидеть паинькой. Небось, испугался, что иначе она его сразу выставит за дверь.
   Хотя, какой там вчера, если они легли-то только утром. Господи, зачем ей было так напиваться... Голова не болела, она у Ларисы почти никогда не болела с похмелья, просто была очень тяжелой, а мысли, наоборот, скакали, подобно рисованным зайчикам из мультфильма. Черт, вот она и вляпалась опять. Ей и без того плохо, а тут сама же добавила себе проблему. Зачем только впустила вчера этого Вадика. Теперь еще надо решать, как от него избавиться.
   Она осторожно, чтобы не разбудить крепко спящего парня, попыталась высвободиться, но тот, навалившийся на нее плечом, сонно что-то пробурчал, напряг руку и прижал ее тело к себе. Конечно же, в бедро ей тут же уперлось твердое известно что; оно, кажется, вообще никогда не бывало у Вадика вялым. Ну, по крайней мере, при ней, что ей, если честно, всегда очень льстило. Ведь это служило лучшим подтверждением воздействия на юного мужчину ее красоты... Женщина замерла. Некоторое время она терпеливо выжидала, боясь, что парень может проснуться, затем повторила свою попытку. Все повторилось почти в точности.
   И опять Лариса лежала неподвижно, выжидая момент для очередного повтора. Ей не хотелось разбудить парня. Сначала надо было хоть немножко прийти себя, попытаться собраться с мыслями, если таковые у нее вообще еще остались. И срочно продумать линию своего поведения, потому что, проснувшись, Вадик, естественно, первым делом начнет к ней приставать. А после непременно последующих физических утех, отвертеться от которых у нее нет ни единого, даже самого призрачного шанса, он, конечно, полезет к ней уже с разговорами о возобновлении отношений. А отшить парня теперь, после произошедшего вчера, являлось задачей почти невыполнимой. Именно над этим ей и нужно было сейчас хорошенечко подумать. Только вот как это сделать, если она не может даже выбраться из кровати...
   Только с пятого раза женщине удалось, наконец, выскользнуть из объятий парня и благополучно покинуть их брачное ложе. Лариса хотела надеть босоножки, не обнаружила их возле кровати, и некоторое время сидела, пытаясь сообразить, где их вчера оставила. Женщину сбивало с толку громкое дыхание Вадика, ей все казалось, что он вот-вот проснется... Наконец она поднялась, бесшумно, на цыпочках прошлась по комнате, разыскивая свою одежду. Подобрав с пола шортики, она без раздумий бросила их на стул. Нет уж, о вчерашней одежде лучше забыть сразу. Что было возможно вчера, по пьяной лавочке, сегодня уже не прокатит. Хватит, насиделась перед бывшим любовником почти голой, сверкая ногами и прочими своими прелестями. С другой стороны, они все равно спали в обнимку и без всякой одежды... Чувствуя, что от всех этих неразрешимых противоречий она сейчас просто рехнется, Лариса прокралась к шкафу и достала из него легкий шелковый халатик. Затем, все так же, на цыпочках, бесшумно пробежала через комнату и часть коридора, открыла дверь кухни. В нос ударил такой силы спертый табачный воздух, что она едва не отшатнулась. В желудке словно что-то перевернулось, и некоторое время Лариса стояла на пороге, изо всех сил борясь с болезненными спазмами внутри. О, господи... Какой же тут бардак... Приоткрытой на ночь форточки оказалось недостаточно, и Лариса открыла окно нараспашку. Постояла в нерешительности, и напрочь отбросила мысли об уборке, хотя ее так и подмывало приступить к ней немедленно, даже с учетом своего жуткого похмельного состояния. Еще не хватало, чтобы проснувшийся Вадик застал ее здесь за хозяйственными работами. Надо срочно идти в ванную, принять душ, а за это время попытаться придумать, как бы избежать его обязательно последующих сексуальных притязаний, да еще сделать это необидно для него, да еще... В общем, сто тысяч разных "еще"...
   Лариса, не глядя, зацепила пальцами ноги лежащую под столом босоножку, подтянула ее к себе, нагнулась за второй, увиденной за табуреткой, почувствовала, как застучало в висках, затем, принявшись влезать в обувь ступнями, с недоумением и злостью обнаружила на них вчерашние чертовы подследники... Просто бред какой-то! Мало того, какую службу сослужили они ей вчера, послужив толчком к сексуальным поползновениям Вадика, она еще и провалялась в них всю ночь! Нет, точно, бред, и только... С радостью обнаружив, что бутылке плещется спиртное, более того, в ней оставалось еще не менее половины, Лариса немедленно налила себе около ста грамм и опустилась на табуретку. И тут же, болезненно сморщившись, приподнялась, с недоумением соображая, откуда еще взялась эта дурацкая боль. Наверное, шмякнулась вчера задницей на табуретку со всего размаха. Пить надо меньше, Лариска, вот что... Она осторожно поерзала, ища местечко, на котором сидеть не было бы так неприятно, и, собравшись с духом, решительно запрокинула голову. На глазах моментально выступили слезы, дыхание перехватило. Она посидела и, кое-как справившись с желанием немедленно очистить желудок, запила водку остатками вчерашнего сока в стакане. Вот, Лариска-алкоголичка, теперь можно идти принимать душ... А бутылка, кстати, не ее, эту, наверное, принес Вадик. Ну да, у него же был в руках какой-то пакет. Господи, так это ж сколько они вчера выпили...
   Тихо заглянув в комнату и убедившись, что парень спит, Лариса с облегчением прикрыла дверь и отправилась в ванную. В принципе, при удачном раскладе, он может проваляться так вообще до вечера - женщина прекрасно знала его физические возможности, и вообще, все его привычки. А она, кстати, может потом просто куда-нибудь уйти, сославшись на дела. И таким образом очень естественно и, главное, необидно для него, выставить парня из квартиры.
   Приподняв ногу, чтобы переступить край ванной, Лариса вдруг обратила внимание на блестящий потек на левой икре, ближе к щиколотке. Она с недоумением пригляделась и в следующий миг чуть не прыснула. Женщина шагнула в ванную и принялась вертеться, разглядывая свое тело более тщательно. Да нет, только почему-то на икрах. На правой даже еще больше, вон, под самым коленом. Ну, Вадька! Наверное, пока она спала, он всю ночь ее ласкал, разглядывал, вот в итоге и не утерпел. Но почему именно на икры... Она вдруг разглядела укус на левой груди и нахмурилась. А вот это уже лишнее. Это уже из его старых привычек. И, что интересно, только сейчас эта грудь наполнилась тупой тянущей болью, словно ее взгляд явился спусковым механизмом. Не посмотрела бы, не обнаружила, так ничего бы и не болело.
   А ведь он не стал будить ее, - вдруг дошло до Ларисы, когда она уже стояла под теплыми струями воды. Три года назад он бы даже на секунду задумываться не стал, просто будил бы ее по мере надобности, и занимался с ней любовью, а сейчас... Решил дать ей выспаться, не стал тревожить, хотя, небось, самому хотелось так, что... да вон, результат на ее ножках. Нет, но надо же... Действительно, что ли, повзрослел. Хорошо, если так, если у него наконец начали созревать мозги. С телом-то у парня уже в шестнадцать лет все было в полном порядке, даже более чем...
   Хорошо, но все-таки как ей теперь с ним поступить... Лариса втирала в лицо питательный крем, стараясь не смотреть на предательские круги под глазами, и лихорадочно соображала, как ей вести себя с парнем после вчерашнего.
   - Вот ты где...
   - Господи, Вадик! - она даже выронила крем, новую порцию которого как раз выдавливала из тюбика. Тот упал в умывальник, издав характерный клацающий звук. - Если бы ты знал, как ты меня напугал... - Она приложила руку к сердцу, которое только что действительно едва не выпрыгнуло из груди, развернулась к нему.
   - Ну извини, - беззаботно сказал парень. Он быстро приблизился к Ларисе, приобнял ее за талию и поцеловал в шею над плечом. - Ты чего? - Лариса замерла в растерянности. Опять он появился в самый неподходящий момент, словно обладал каким-то чутьем... Она ведь даже не накинула халатик, потому что не вытерлась полотенцем, желая, чтобы кожа обсохла сама. Вычитала где-то, что это для нее полезно, да и вообще... Ощущение этой свежести и влажной кожи действительно ее немножко взбодрило, даже похмелье как-то отошло на второй план, но ведь все равно не следовало забывать, что в ее квартире молодой мужчина, в отношении которого она еще совсем не определилась... Но ведь по ее прикидкам он должен был еще спать и спать! Вот уж не везет, так не везет... - Ты чего, спрашиваю?
   - А чего, - не поняла Лариса.
   - Даже не поцелуешь? - Она поколебалась, затем приподнялась на цыпочки и, закрыв глаза, неуверенно коснулась губами мужской щеки. - И это все? - спросил Вадик. Он опять притянул ее к себе и она опять встала на цыпочки, поцеловала его уже в губы. - Ну вот, совсем другое дело.
   - Вадик, может, выпьем, - предложила Лариса, пробуя отвлечь парня, направить его мысли в другом направлении - Вадик явно не собирался ее отпускать. Он откровенно наслаждался близостью женского тела, даже приблизил лицо к ее мокрым волосам, чтобы вдохнуть их аромат. Лариса потянулась за висевшим на крючке халатиком, но парень, почувствовав ее движение, не глядя мягко перехватил ее руку.
   - Вадик, дай одеться.
   - Да ладно, чего ты. Я тебя что, голой не видел.
   Лариса не нашла, что возразить.
   - Выпьем? - неуверенно повторила она. - Я заходила на кухню, там еще осталось.
   - Выпьем, - согласился Вадик.
   - Тогда чего ты...
   - Лариска, у меня опять проблема, - проворковал, склонившись к ее уху, Вадик. - Сказать, какая, или сама догадаешься? - Женщина промолчала. Тут и догадываться было нечего, она прекрасно ощущала, как эта затвердевшая проблема парня упирается в ее живот. Вадик не глядя запустил одну руку в трусы, поправил свое хозяйство, затем принялся поглаживать ее спину. - А у тебя как раз все закончилось, я смотрю.
   - В смысле? - не поняла Лариса.
   - Ну, эти твои дни. Ты же без трусов уже.
   - Просто я душ принимала, - пояснила Лариса. - Вадик, ты сам прекрасно знаешь про все эти мои женские дела.
   - Тампон туда засунула, - подтвердил он свою эрудированность. - Она хотела что-то сказать, но только поморщилась. - Ну, тогда остается... - Горячая ладонь парня скользнула по ее спине, миновала талию, остановилась, поглаживая, на ягодицах. Он со значением посмотрел Ларисе в глаза.
   Так, все ясно. Начинается... Сильно смущенная его предложением, Лариса отвела взгляд, уперлась им в зеркало и едва опять не прыснула, увидев отражающуюся в нем картину. Мускулистый качок, стиснувший в железных объятиях хрупкую женскую фигурку. Ну в точности юноша времен древности, в племени которого осталось мало женщин, а молодой организм настойчиво требует своего, да и род продолжать надо. Вот, похитил красотку из соседнего племени, а что еще страдающему парню остается. Сейчас как сожмет ее случайно, просто от избытка чувств и молодой силы, и даже не заметит, что переломил свою красотку надвое... Да, сюжет и персонаж один к одному с Вадькой, точно. Разве что вот предложение этого юного нахала с продолжением рода не имеет ничего общего.
   Кстати, удивительно, что он сжимает ее в объятиях так нежно. Он ведь всегда любил причинять ей физическую боль. Раньше, небось, нарочно стиснул бы так, что из нее все тампоны повылетали, подобно пробкам из шампанского, а в глазах потемнело... Вот тебе, кстати, и еще один довод в пользу произошедших в парне перемен. Хотя, и эти его нежные объятия заставляют ее чувствовать себя словно замурованной в бетонной глыбе. Правда, бетон такой теплый, мягкий, так приятно пахнет крепким мужским телом... Лариса вдруг почувствовала, что слегка захмелела от недавно выпитой водки, легшей на еще не выветрившуюся старую.
   Мужская ладонь опять переместилась вверх, и так нежно погладила ее спину, что у женщины по всему телу пробежали мурашки, а в промежности сладко заныло.
   - Ларис... - тихо поторопил ее Вадик. - Меня подпирает уже.
   Однако, молодой человек очень настойчив. Он явно настроен очень решительно и ждет от нее ответа. Ну, и что ей прикажете делать? Сразу понятно, что у парня никого нет, что он до сих пор сохнет по ней. Мучается, конечно, сильно. В таком-то возрасте, и без девчонки... Лариса вспомнила свои икры и едва сдержала улыбку. Потом опять подумала о проявленной им ночью тактичности. Ведь не стал к ней приставать, позволил хоть чуток выспаться. Просто удивительная выдержка с его стороны, если учесть, что перед этим она сама же его и распалила. Нет, молодец, точно.
   - Вадик, понимаешь... я, конечно, могла бы, но...
   - Лариска, ну чего ты опять ломаешься.
   Женщина негромко вздохнула.
   - Вадь, только осторожно.
   - Ну ты, красавица, даешь. Мне такое говорить... Вспомни, кто тебе попку распечатал.
   - Вадька! Мне не нравится, когда ты употребляешь такие выражения. Ты сейчас опять словно тот мальчишка, каким был три года назад.
   - Да ладно тебе.
   Он заметил, как нахмурилась Лариса, и пожал плечами. А женщина, присмотревшись к его лицу, не увидела на нем и тени насмешки. Очевидно, парень не имел намерения обидеть ее жаргонным словечком, просто констатировал факт.
   - Просто я от тебя отвыкла. А про некоторые свои физические особенности ты сам прекрасно знаешь.
   - Ничего, опять привыкнешь. Ты и тогда быстро вошла во вкус. И вообще, интересно, с каких пор эти особенности стали тебя пугать. Раньше, наоборот, нравились...
   Он бережным движением развернул ее спиной к себе. Лариса потянулась к полочке, но Вадик опять перехватил ее запястье, отвел руку вниз, и сам уверенно выбрал нужный тюбик. Женщина почувствовала, как он раздвинул ей ягодицы, мазнул кремом задний проход.
   - Вадик, ты только...
   Лариса и вправду боялась, что Вадик с его темпераментом может сгоряча ее травмировать. У него была такая мужская штуковина, какой она при всем своем опыте не встречала ни у одного из мужчин. Тогда, три года назад, она действительно не сразу к парню привыкла.
   - Да помню я, помню, не дергайся. Если станет больно, ты мне только скажи. Я тогда сразу прекращу.
   - От кого-то когда-то я такое обещание уже слышала, - пробормотала женщина. - А потом у меня тушь с ресниц потекла.
   Парень рассмеялся коротким тихим смешком.
   - Ладно, Лариса Сергеевна, уговорили... Да не бойся ты, глупая.
   Но Вадик действительно продвигался очень медленно, внимательно следя за ее отражающимся в зеркале лицом. Когда же он подался вперед чуть резче и Лариса, закрыв глаза, коротко вдохнула, парень остановился и какое-то время выжидал, справляясь с распирающим его желанием. Одной рукой он придерживал женщину за живот, чтобы не позволить ей в случае чего попытаться ускользнуть, вторую держал на груди.
   Он опять надавил. Лариса опять коротко вдохнула и непроизвольно свела напрягшиеся плечики. Вадик притормозил и опять бросил внимательный взгляд на отражение ее лица. Но женщина его не останавливала, она только болезненно морщилась, и парень продолжил... Уже благополучно пройдя половину пути, он вдруг с раздражением почувствовал, что, как и вчера, дело стремительно понеслось к финалу и остановить процесс уже невозможно. Разом отбросив заботы о самочувствии Ларисы, парень рывком притянул женщину за живот к себе и, не обращая внимания на ее негромкий вскрик, одновременно подался вперед. И, как вчера, секунд на пятнадцать застыл с закрытыми глазами и судорожно напрягшимися мышцами, не реагируя ни на что вокруг.
   - Вадик... - через какое-то время решилась осторожно позвать его Лариса, переживая целую гамму чувств и ощущений. Она испытывала боль от стиснувших ее тело рук - словно ее сжали железные тиски. Еще она чувствовала приклеившийся к ее ягодицам горячий живот и влагу, извергнутую в нее парнем - ее жар растекался сейчас где-то там, глубоко у нее внутри; но эти ощущения были уже из приятных. - Вадик, мне больно, отпусти.
   Он разжал кисти и женщина, прикусив губу, тут же непроизвольно потерла покрасневшие живот и левую грудь. Ясно. Вот тебе еще синяков, Лариска. Кстати, опять пострадала левая, бедненькая ты моя... Черт, больно-то как... Она потерла теперь укушенное плечо, почувствовала, как выскользнул из нее уже потерявший свою силу Вадик, и смогла, наконец, повернуться. Лицо парня было смущенным, наверное, совсем как сейчас у нее. Переживает, глупый, что кончил так быстро. Мало того, что не успел толком насладиться, так еще наверняка стесняется сейчас ее, вроде как опять перед ней опозорился... Словно забыл, что когда-то все было точно так же, а потом всего за пару недель пришло в норму. Не понимает, что все само собой нормализуется, стоит только какое-то время повстречаться с женщиной постоянно.
   Лариса, как вчера, не удержалась и нежно провела по его лицу ладонью. После пережитого рука слегка подрагивала. Затем смогла, наконец, набросить на себя халатик - впервые после появления любовника в ванной ее никто больше не держал.
   - Ты права, Лариска, - слегка хрипловато сказал Вадик, стараясь не встретиться с ней взглядом. - Пойдем, выпьем...
   Он даже помог убрать ей кухню и сейчас они сидели примерно как вчера, только не было уже той прокуренной атмосферы пьяного интима, которая царила здесь недавно. Она специально надела "приличное", до колена, платье, но Вадик, конечно, все равно пытался гладить ее ноги, непрестанно обнимал за плечи... Ларисе, как ни удивительно, пока как-то удавалось мягко пресекать все его попытки сближения, хотя, после того что она ему уже позволила, это стоило ей поистине неимоверных трудов. Ведь теперь она опять стала для него самкой, которую он только что имел. Так что, если не предпринять немедленно что-то решительное, их очередная близость была только вопросом времени - уж своего бывшего любовника она знала как никто лучше, иначе и быть не могло. Не может же она проявлять чудеса изворотливости до бесконечности... Тем более, очередной вечер был уже не за горами, а вечер, традиционно, время для совершения всевозможных глупостей; особенно, если он подкрепляется солидными возлияниями спиртного.
   - Мне хватит, Вадик... - Она отвергла очередную предложенную парнем рюмку, и принялась краситься, разложив на кухонном столе предметы из своей косметички.
   - Ты чего, собралась куда-то? - спросил он.
   - Да нет, - глядя в зеркальце, рассеянно ответила женщина. - Хотя... Сколько, кстати, времени?
   - Пять уже, - посмотрев на наручные часы, сказал парень.
   - Пять? - Лариса нахмурилась, будто силясь что-то припомнить. - Господи! - Она вскочила и кинулась в комнату.
   - Ты чего? - подозревая неладное, спросил проследовавший за ней Вадик. Он увидел, что Лариса роется в шкафчике мебельной секции, среди документов, и нахмурился.
   - Мне же в отдел кадров надо! - чувствуя, что в ней пропадает незаурядная актриса, жалобно почти прокричала женщина. Не давая парню опомниться, она бросилась теперь в коридор, принялась лихорадочно обувать красивые выходные "лодочки". Мелькнула мысль, что следовало бы надеть подследники, но от другой мысли, связанной с возможными последствиями такого шага, ее порыв мгновенно сошел на нет - опять возбудившись, парень просто не позволит ей выйти. - Да меня вообще уволить могут, если я сегодня... Вадик, давай быстро на выход, - сказала она, уже позвякивая ключами. - Мы с кадровичкой на половину шестого договорились, это просто чудом будет, если она еще на месте окажется.
   - А может, она...
   - Сам знаешь, какая она грымза! - не дала ему договорить Лариса. - Забыл, как она тебя целый месяц с обходным листком гоняла!
   - Так давай я здесь тебя подожду, - предложил Вадик, словно вопрос о возобновлении их интимных отношений был решен и теперь оставалось лишь оговорить мелочи на сегодня, ждать ли молодому человеку свою любовницу на ее квартире, или сходить с ней под ручку на работу.
   - Ты что, одурел? - Лариса изобразила искреннее изумление. - Вадик, ты, конечно, извини, но... У меня парень есть, вообще-то. Ты его сам видел, он тебе тогда дверь открывал, помнишь... Просто я... ну, расслабилась вчера, одним словом, а тут ты пришел. Вот я с тобой как-то и... Ну, пьяной была, в общем, не устояла. Сам знаешь, как это со мной бывает, - объясняла женщина, уже торопливо спускаясь с парнем по лестнице. - Узнает, убьет меня. Да и тебя тоже, - подумав, на всякий случай добавила Лариса. - Он скоро из командировки вернется, вот тогда всем и будет...
   Главное, не дать ему опомниться. Натиск, Лариска, и еще раз натиск, в точности, как вечно делал он сам... Вадик хотел проводить ее до вычислительного центра, но Лариса решительно ему отказала. Не надо, чтобы их увидели вместе, достаточно, что он и так прошагал с ней несколько кварталов. Чтобы как-то компенсировать парню моральный ущерб, она даже взяла его под руку и они шли как настоящая пара. Ей здорово повезло, что по пути встретилось так мало прохожих.
   - Знаешь, тебе бы найти хорошую безотказную девчонку, - напоследок дружески сказала Лариса... Она была так рада, что избавится сейчас от Вадика, что у нее даже улучшилось настроение. Прежде чем с парнем попрощаться, она огляделась и не заметила, чтобы на них кто-то смотрел. Прохожих действительно почти не было. - Лучше, конечно, ровесницу.
   Судя по недовольному виду, Вадик наверняка хотел ее перебить и опять затеять разговор о возобновлении их отношений, но услышал ее слова и заинтересовался.
   - Почему безотказную? - с любопытством спросил он.
   - Ну, обычная от тебя быстро сбежит.
   - А-а-а-а... понял. Да нашел уже. Как раз такую, как ты говоришь.
   - Вот и хорошо... - рассеянно сказала Лариса. Мысленно она уже прорабатывала план дальнейших действий. - И ей хорошо будет, и у тебя все нормализуется.
   - Не сомневаюсь, - согласился парень с усмешкой.
   - Вот и хорошо... - повторила Лариса. Она даже чмокнула его в щеку. - Все, Вадик, пока.
   - Давай...
   Парень провожал женщину взглядом, пока она не скрылась за углом. Затем потер щеку, на случай, если на ней осталась помада, опять усмехнулся и сплюнул.
   - Вот же дура...
   Завернув за угол, женщина, не оборачиваясь, прошла добрую половину пути до работы, на случай, если Вадик все же задумал преследовать ее втихаря, свернула в неожиданном месте, затем опять поменяла курс и, сделав большой круг, вскоре вернулась в район своего дома.
   Шпионка хренова, - усмехнулась про себя смертельно уставшая, не выспавшаяся женщина, потратив на свои маневры не менее получаса, в течение которого она носилась по городу в черных очках подобно взмыленной лошади. Опять, вон, душ впору принимать... Лариса зашла в магазин, специально выбрав более дальний от дома, в котором ее почти не знали, и купила литровую бутылку. Это уже становилось обычным делом, почти традицией...
   Опять оказавшись за кухонным столом, перед наполненной доверху рюмкой, молодая женщина подводила итоги столь неожиданно закончившихся для нее посиделок. Ну вот, Лариска, кажется, ты вляпалась в очередной раз. Теперь Вадик начнет таскаться к тебе каждый день. Будет проверять по вечерам, горит ли у нее свет, и переться наверх. Днем опять начнет отлавливать на улице, ждать возле подъезда... Так, что мы можем ему противопоставить... Ну, первым делом просто не следует открывать ему дверь, как по глупости сделала это вчера, только и всего. У нее есть сожитель и точка. Так, что там можно предпринять еще...
   С другой стороны, он уже совсем не похож на того наглого, нахрапистого юнца с пустой головой и стальными мышцами, которым был три года назад, - вдруг подумалось Ларисе, когда она выпила уже около ста пятидесяти граммов из только что принесенной бутылки. Следует признать, что ничего такого он за все время их встречи себе не позволил. Более того, она не услышала от него ни единого грубого слова или, тем более, действия, которые могли бы ее оскорбить. Нет, как она уже отметила, он был с ней очень и очень деликатен, это следовало признать... И все же как-то не верилось в такое его чудесное перерождение. Что-то здесь было не так. Пару раз Ларисе довелось перехватить такие его взгляды, которые ей очень и очень не понравились...
   Женщина выпила еще. Возможно, следует просто обстоятельно с парнем поговорить, когда он подстережет ее где-нибудь на улице. Пожалуй, ради такого дела можно было бы согласиться посидеть с ним в кафе где-нибудь в другой части города, где ее знают меньше. С их работы там, кажется, никто не живет, так что... И если бы он твердо пообещал вести себя нормально, как сегодня, она бы, пожалуй, согласилась, чтобы он приходил к ней... ну, пусть раз в неделю, допустим. В принципе, у нее тоже давно не было мужчины. После Сергея она все время одна, так что для организма такие встречи будут только полезны. Ну да, и ей для здоровья, и молодому человеку облегчение.
   Другое дело, что с парнем, при его необузданном сексуальном темпераменте, такое все равно вряд ли получится. Когда-то они уже заключали подобный договор, а в итоге он проводил у нее каждую ночь. Да Вадьку просто трясет от возбуждения, стоит ему только ее увидеть. А стоит оказаться с ней наедине, он вообще не может с собой совладать.
   Так ничего и не решив, Лариса вздохнула и налила очередную рюмку...
  
  
   Глава 31
  
   - Ага, ребятки, кажется, к нам пожаловал новый лох! Очередной крутой, типа. - Здоровенный детина даже не поленился встать с койки, чтобы приблизиться и внимательно рассмотреть остановившегося на пороге камеры новенького.
   - Короче, вон твоя койка, устраивайся. - Охранник неопределенно ткнул пальцем и вышел в коридор. - О распорядке тебе расскажут... - Лязгнула дверь.
   Шрамко с любопытством огляделся. Вот тебе и комфортабельная камера, которую ты, наконец, выстрадал... Не такая уж тесная комната на шесть коек. Все чисто, стены обклеены обоями, пол - вроде бы крашеная ДВП. Как в обычной квартире, короче... Длинный стол - очевидно, общий, для жратвы; у каждого своя тумбочка, даже имеется какой-то старый шкаф - наверное, для хранения одежды... Ну, и вот он, обещанный Чистюлиным видик - стоит на большом импортном телевизоре. Вроде бы все не так плохо.
   Он не спеша подошел к пустующей койке и бросил на нее сумку с вещами, присел сам. С четырех занятых койко-мест за ним лениво наблюдали четыре пары мужских глаз; пятый - тот самый амбал, вскочивший при его появлении - стоял все там же, следя за ним неприязненным взглядом.
   - Ну и как тут у вас? - не обращаясь ни к кому конкретно, поинтересовался Шрамко.
   - А нормалек у нас, как еще! - ответил кто-то и остальные так же лениво, как и смотрели, рассмеялись. - Сам не видишь, что ли?
   - Да уж вижу, - проворчал он. - Вижу, что и лишнего слова из вас не вытянуть.
   - А ты, небось, привык, чтобы тебе шестерки сразу же обо всем докладывали... Так здесь таких не имеется, уж извини. - Детина подошел и без приглашения плюхнулся на его койку. - Зэчара, конечно... - Он с усмешкой оглядел руки Шрамко - все, что было доступно для осмотра при рубашке с короткими рукавами. - Да, знатно искололся, ничего не скажешь. На ногах, на груди, на спине - тоже, небось, такая же муйня имеется?
   - Имеется, - спокойно подтвердил Шрамко. - А ты, значит, интересуешься?
   - А на жопе тоже есть? Или хоть ее нетронутой оставил? - Широкоплечий амбал с квадратной челюстью весело заржал.
   - Слушай, ты! - вскипел Шрамко. - А ведь ты сам, кажется, ищешь неприятностей на свою. Или мне действительно кажется?
   - Прикрой-ка лучше пасть, блатота хренова! - Новый знакомец набычился. Кстати, койка этого наглеца находилась рядом с его - по крайней мере, она единственная сейчас пустовала. Да уж, повезло с соседом, ничего сказать... - Не то в момент все твои исколотые мослы переломаю! Ты тут у нас свои порядки устраивать не будешь, понял? По своим тюрягам блатуй, а здесь нечего.
   - Да кто здесь чего устанавливает! - поняв, что имеет дело с сумасшедшим, искренне возмутился Шрамко. - Я и зайти толком не успел, как ты...
   - Боря, притормози, - посоветовал амбалу парень с койки возле стены. Кажется, длинный, жилистый; он лежал, заложив руки за голову. - Он не осмотрелся даже, а ты уже наезжаешь. Осади малость, дай человеку покой.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"