Говда Олег : другие произведения.

Ролевик: Рыцарь. Выбор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Основная часть текста убрана в связи с изданием.
    Страница автора
    Закончено 17.05.2014

Содержание:


РЫЦАРЬ. ВЫБОР

КНИГА ВТОРАЯ

Выбирая богов - выбираешь судьбу!..
Вергилий
  
  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  
  

Глава первая

   Опираясь сильными крыльями на струи восходящего теплого воздуха, степной орел парил в небесах, - то опускаясь к земле так близко, что можно было разобрать окрас его перьев, то стремительно взмывал ввысь, почти исчезая с виду и превращаясь в едва различимую черточку. Но это только для человека такое расстояние казалось невообразимо далеким, а орел мог видеть все происходящее на земле вполне отчетливо, хоть, ни к чему и не присматривался. Для беркута в Кара-Кермене не было добычи, а кружил хищник над человеческим жильем из-за обилия восходящих потоков, позволяющих ему передохнуть перед настоящей охотой.
   Бывший барон Владивой сидел на широкой скамье, вкопанной под окном своего нынешнего дома, и с неприкрытой завистью следил взглядом за полетом свободной птицы. Едва вкусив настоящей, беззаботной воли, хозяин Дуброва, опять-таки бывший, взвалил на шею ярмо еще пущей тяжести. Только-только начала налаживаться его новая, вольная жизнь, и опять все завертелось в водовороте событий, когда надо либо выгребать изо всех сил, либо - сдаваться и тонуть...
   И зачем он поддался на уговоры слепого провидца Али Джагар ибн Островида? Почему не остался с сестричками в зимовнике? Ханджар... Расшитый золотыми нитями жупан да шапка, утыканный драгоценными каменьями пернач, много гонору, еще больше забот, а реальной власти пока нет и, похоже, скоро не предвидится. Признав его право, доказанное мечом в Роще Смирения, назваться Повелителем Степи, харцызкая старши́на не спешила изъявить покорность новому Хану. Больше того, только сегодня, атаманы наконец-то соизволили согласиться собраться в Кара-Кермене, на Малый Круг, чтоб согласно обычаю, объявить Владивоя Ханджаром и вручить ему соответствующие регалии. Не забыв при этом намекнуть, что до сих пор взнуздать степную вольницу, еще никому не удавалось. И одного знамения для этого события слишком мало. Чтобы воины пошли за ним без оглядки, Ханджару нужен настоящий авторитет, основанный не только на умении размахивать саблей.
   Зато бывшего десятника Медведя, а нынче есаула Ханджара, никакие тревожные мысли не волновали. Сплевывая под ноги шелуху жаренных тыквенных семян, седоусый харцыз всего лишь один раз проворчал: 'Да не бери ты в голову, Владивой. Куренные атаманы, как красна девица, что вначале ломается для приличия, а потом и сама рада отдаться', - после чего, считая, что с избытком исполнил долг ближайшего советника, умолк и больше никаких разговоров не затевал.
   Владивой еще раз взглянул на небо, выискивая взглядом орла, и мимоходом отметил, что скоро полдень, - значит, еще совсем немного и старш?на начнет собираться. Прийти раньше, чем солнце зависнет в зените, считалось недостойным атаманов проявлением торопливости и неуверенности. Но и задерживаться, войти в хату не просто последним, а с опозданием, значит выказать неуважение ко всему Совету и хозяину...
   Они и в самом деле показались на площади, почти одновременно выходя из разных переулков. Девять куренных атаманов! Девять воинов, наделенных властью целый год карать и миловать... Вольных распоряжаться жизнью каждого, шагнувшего за Проход, хоть по своей охоте, хоть в путах. Но все они знали, что в день зимнего солнцестояния придет час атаману держать ответ перед избравшим его куренем. После чего куренному либо опять вручат, сшитую из белых и черных смушек, шапку и просят взять под свою руку, либо поблагодарят, но выберут кого другого, более достойного. А такого атамана, что слишком злоупотреблял врученной ему властью, возмущенный курень мог и к смертной казни приговорить. Легкой или мучительной - это по заслугам. Чтобы после и другим неповадно было.
   И только когда все девять атаманов прошли центр площади, со стороны капища Громовержца показался скарбничий Лунь, самый пожилой из всей степной старши́ны. Глядя на его седины и глубокие морщины, новики поговаривали, что дед еще помнит времена возведения Кара-Кермена. А потому, даже чуть припозднившись, старик никого бы этим не обидел, зато атаманам не было нужды толкаться в дверях, чтоб не войти в хату последним.
   - Пора, - негромко напомнил Ханджару есаул Медведь.
   Согласно давнему обычаю, Владивой должен первым зайти в дом. А оставаясь на улице, он как бы демонстрировал всем, что не рад гостям.
   В Кара-Кермене никогда не было замков, но никто б не посмел переступить порог чужого жилища без разрешения хозяина. А так как атаманы уже пересекли центр площади, и от дома Ханджара харцызов их отделяло всего три десятка шагов, бывшему барону следовало поторопиться.
   Владивой последний раз взглянул на небо, словно хотел проститься с благородной птицей, символизирующей силу и свободу, как окрестность пронзил яростный клич сапсана. А в следующее мгновение, словно черная молния, ударила сверху в беркута. Орел возмущенно заклекотал, но в схватку с защищающим территорию соколом вступать не стал. Тот был в своем праве, пытаясь изгнать непрошеного гостя. Беркут несколькими мощными взмахами крыльев взмыл вверх и пропал из виду. А без него выцепить взглядом небольшого сапсана не стоило и пытаться. Да и улетел уже быстрокрылый сокол, скорее всего, исполнив долг, но сознавая, что более сильный и крупный хищник отступил не из-за страха перед его клювом и когтями, а лишь потому, что делить им тут нечего.
   Так и не разобравшись в том, как ему истолковать это знамение, - ненавязчиво, но упорно подталкиваемый в спину есаулом, - Владивой шагнул в дом, оставляя дверь распахнутой настежь.
   Дом Ханджара был выстроен так, что двери, без каких либо сеней, вели сразу в большую светлицу, похожую на пиршественную залу замка, но меньше размером. Здесь, сдвинутый в сторону окон, стоял один большой стол, занимающий добрую половину всего свободного пространства комнаты, а для сидения - за ним жались к стенке широкие, удобные лавки. Еще одна дверь, та, что справа, открывалась в опочивальню Владивоя, а другая, прорубленная в противоположной стене - вела в большую кухню.
   Там сейчас готовили праздничную трапезу самые искусные поварихи Кара-Кермена. И в светлицу тянуло такими ароматами, что, невзирая на предстоящий, важный и, вполне возможно, не слишком приятный разговор, живот будущего Ханджара исподволь начинал урчать так, словно неделю постился. Собственно, ничего особенного в этом не было. Потому что как не ухаживали на заимке сестрички за своим хозяином и спасителем, а все ж - в шалаше, так не сготовить, как на настоящем кухонном очаге.
   Владивой прошел вдоль стола и занял почетное место хозяина дома. В самом центре стола, спиной к простенку между двумя широкими окнами. И только-только уселся, как просвет в дверях заслонила чья-то широкая спина.
   - Здравствуй, хозяин! - чуть хрипло прогудел с порога, широкоплечий и приземистый атаман Секирник. - Мир дому твоему!
   - И тебе здравствовать, добрый человек, - степенно ответил Владивой, - коль с миром приходишь...
   - Громовержец тому свидетель, - привычно вскинул взгляд к потолку, куренной.
   - Тогда, проходи путник к столу, гостем будешь... - хоть и всего лишь придерживаясь установленной традиции, серьезно ответил Владивой. - И да испепелит гнев Перуна этот дом, если под его кровом я обнажу против тебя оружие, или позволю это сделать кому-либо другому.
   - Да будет так, - кивнул Секирник и вошел в светлицу, уступая место следующему атаману...
   Когда все именитые гости расселись, в хату зашел скарбничий Лунь. Он чинно приблизился к столу и с поклоном выложил на разостланный перед Владивоем малиновый стяг пернач Хана Кара-Кермена и обруч Ханджара.
   - Перед лицом Совета куренных атаманов, вручаю тебе Хан Владивой эти священные для нас регалии, право обладать которыми ты доблестно доказал в Роще Смирения. И от имени всех воинов Вольной Степи прошу: будь нам отцом и прими под свою руку. Правь нами мудро и справедливо, а мы обязуемся исполнять твою волю, как свое собственное хотение...
   - Благодарю за оказанную честь, - ответил Владивой, заблаговременно подученный есаулом, уважительно отодвигая от себя пернач и обруч Власти, непроизвольно задержав взгляд на необычном драгоценном камне, украшающим его. Необычным тем, что он постоянно менял цвет, за минуту проходя всю радугу вдоль и поперек. - Но я не могу именоваться отцом таких достойных и уважаемых воинов... Разве что, куренные атаманы снизойдут к моей смиреной просьбе и разрешат недостойному новику называть их братьями?
   Скарбничий сделал вид, что задумался, обводя взглядом серьезные лица харцызов, а после неспешно кивнул.
   - Пусть будет так, отныне ты первый среди равных себе. Прими пернач Хана Кара-Кермена и повелевай нами по праву старшего брата. И пусть Громовержец подтвердит, что уговор заключен.
   Оглушительный гром хлестнул в небесах над Кара-Керменом в то самое мгновение, когда Лунь произносил последние слова. И громыхнуло необычно, не так, как всегда, сопровождая любую грозу, а с этаким залихватским посвистом-кличем, с которым харцызы бросались на врага. Впечатляюще, в общем...
   Похоже, никто из куренных, присутствующих на церемонии вручения регалий, ничего подобного не ожидал, поскольку все дружно вскочили на ноги, и только въевшаяся с годами привычка сдерживать эмоции, позволила атаманам удержаться от возбужденных восклицаний.
   Чуть дрожащими руками скарбничий Лунь возложил на склонившего голову Владивоя обруч, и на этот раз даже самые хладнокровные воины, не сумели скрыть громкого вздоха! Едва коснувшись чела Ханджара, изменчивый камень полыхнул ярким белым огнем, а потом сменил цвет на кроваво-пурпурный, словно налился из нутрии живой, теплой кровью. Замер на мгновение и задышал, запульсировал в такт биению сердца.
   - Перун услышал произнесенные слова клятвы... - торжественно объявил скарбничий, почти всовывая растерявшемуся Владивою в руку пернач. - Отныне в Кара-Кермене новый Хан и первый Ханджар. Слава Хану Владивою! Слава Ханджару всей Вольной Степи!
   - Слава! Слава! - дружно рявкнули в десяток глоток куренные атаманы, голосами более привычными отдавать команды воинами в лязге и гвалте боя. Аж слюдяные пластины в окнах задрожали.
   - Слава!!! - рык сотен харцызов, дожидающихся этой минуты на всех площадях города, мог заглушить даже поданный Громовержцем знак одобрения их одноголосного выбора. - Слава Ханджару! Слава Хану Владивою!
   И, будто этот рев, распахнул двери в кухню, откуда потек бесконечный хоровод празднично разодетых девушек с подносами в руках.
   Владивой даже удивился. Он и представить не мог: как столько людей втиснулось в не такое уж и большое помещение? А непрерывный ручеек степных красавиц, тем временем споро застелил стол чистой скатертью, на которой, словно по волшебству, возникло множество мисок, тарелок, горшков и горщиков, кувшинов и фляг, кружек, кубков и прочих приборов. И главное, все это было наполнено всевозможными яствами и напитками, исторгающими такой аромат, что из-под харцызких чубов тут же улетучились все знамения, умные мысли и тревожные вопросы...
  

* * *

   Спустя часа полтора-два, - когда на лица атаманов снизошел жаркий румянец, а их движения стали неспешными и плавными, после чего мужчины расстегнули жупаны и ослабили пояса, - с кубком в руке поднялся куренной Шило. Невысокий, вертлявый, остролицый. В общем, с виду неказистый и неприятный мужичок, но зато, неглупый и хозяйственный.
   - Слава, - он демонстративно выпил до дна, - а потом проговорил задумчиво. - Я вот о чем сомневаюсь, братове атаманы... Хан Владивой, безусловно, доказал в Роще Смирения свое право надеть обруч Ханджара, да и сам обруч его принял, как мы все тому свидетелями стали. А вот - пернач...
   - Ты к чему это клонишь, трясця его матери? - вскочил на ноги куренной Трясцяегоматери, бешено поводя глазами. - Что Ханджар, трясця его матери, не достоин быть Ханом? Ты что оглох, когда сам Громовержец, трясця его матери, подтверждал право Владивоя на ханское звание? Какие тебе еще, трясця его матери, доказательства нужны?
   - Погоди, Трясця, не горячись, - потянул его обратно за полу, сидящий справа, Тарапунька. - Шило дело говорит.
   - И ты туда же?! - вызверился на соседа тот, привычно нашаривая на поясе рукоять сабли. Но сегодня, как велит закон: в дом Хана все атаманы пришли безоружными. Почти... Ножи и перначи куренных, будучи в умелых руках куда смертоноснее меча или сабли, тем ни менее оружием не считались. - А ну, выходи на улицу!
   - Ну-ка, утихните оба! - шикнул на них Медведь, пользуясь властью есаула. - Шило не новик в степи и зря болтать не будет. Дайте послушать его резоны... Надеюсь, никто из вас не подозревает достойного атамана в желании оскорбить хозяина дома?
   Глядел Медведь при этом прямо в глаза Шилу, и если у того и была подобная мыслишка, то огласить ее во всеуслышание, после столь явного предупреждения, не отважился б и самый бесшабашный удалец. Коим куренной никогда не был, в основном удерживая власть тем, что харцызам его куреня всегда жилось сытнее и вольготнее, нежели остальным.
   Спорщики утихли.
   - Говори, Шило, слушаем тебя, - поддержал Медведя Лунь. И авторитета скарбничего, как всегда, хватило, чтоб шум за трапезным столом на время поутих.
   - Я это к чему сказал, - продолжил Шило, оглаживая усы, чтоб собраться с разбегающимися от хмеля и тяжелого взгляда есаула, мыслями. - Взять пернач в руки может каждый, штука не сложная..., а вот удержать - труднее, чем угря будет...
   - Ты дело говори, - оборвал его словоизлияние Секирник. - Чай, не песню слагаешь...
   - Да, да... - посерьезнел тот. - Чтоб вся степная вольница безоговорочно признала власть Хана, надобно Владивою проявить себя не только искусным бойцом, но и атаманом - мудрым и удачливым. Одним словом, поход нужен... Большой поход!
   - А ведь верно гуторит, Шило, - пробормотало сразу несколько голосов. - Должен Ханджар показать себя воинам в деле. Иначе, найдутся среди наших башибузуков и сомневающиеся в его праве повелевать. Особенно, когда смерть им в глаза заглянет...
   - Дельный совет, - произнес негромко Медведь, на правах есаула сидящий по левую руку от Владивоя. - Подумай над этим, барон. Уверен, желающих встать под твой бунчук, будет больше, чем надо. Отберем самых лучших. А после похода, организуем из них твою личную гвардию. Знамения и клятвы, это хорошо, а полсотни верных только тебе одному воинов, никогда не мешает. Да ты, небось, и сам это не хуже меня знаешь.
   Владивой понимал, что ему и в самом деле не помешает показать себя грамотным, удачливым командиром. Да и подчиняться им куда проще тому, кого видели впереди войска, на добром, баском коне, под реющими на ветру знаменами, нежели рубаке, все достоинство которого в крепкой руке. Он поднялся и, уже хотел было огласить атаманам о принятом решении, но не успел.
   - День добрый, честной компании... - негромкий и знакомый каждому, присутствующему здесь, старческий голос, донесшийся от двери, привлек общее внимание лучше самого заполошного ора. - Что-то тихо тут у вас, атаманы?.. На площади и то веселье пооживленнее будет...
   На пороге хаты, опираясь на дорожный посох, стоял известный всей Степи, слепой провидец Али Джагар ибн Островид.
   - Я тут слышал, вы Ханджара на поход подбиваете... - продолжил он все так же негромко, неторопливо приближаясь к столу. Прислужницы быстро поставили еще один стул и, почтительно подвели к нему седого старца.
   Куренные только переглянулись. А с другой стороны, чему удивляться? На то он и провидец, чтоб все знать заранее. Даже то, о чем ты и сам еще толком и подумать не успел.
   - Простите, атаманы, но какой бы удачной вам эта мысль не казалась, я должен этому воспрепятствовать.
   - Почему? - за всех сразу спросил Владивой, и сам не ожидающий старика в гости. - Ведь и в самом...
   - Да все потому, Ханджар, что тебя дела гораздо более важные, чем захват дюжины селянок ждут, - ворчливо и чуть ли не с упреком прервал его Островид. - А вы, молодцы, не печальтесь. Не минует и двух седмиц, как весь Зелен-Лог будет доступен степным воинам, вернее, чем связанная пленница.
   - Твои слова, Али Джагар, всегда сбываются, - будучи летами не очень-то и моложе провидца, скарбничий Лунь не испытывал к старцу столь благоговейного трепета, как другие, более молодые атаманы. - Но позволь мне усомниться и спросить: с чего вдруг?
   - Человеку свойственно сомневаться, в этом нет ничего предосудительного, - спокойно и здраво заметил Островид. - А секрет прост: вскоре на земли королевства придут другие враги. И Беляне придется отправить к Бобруйску все свои войска. В замках да городах останутся только бабы, дети и старики, не способные оказать никакого сопротивления... Вот тогда и настанет ваше время, час - когда сможете взять все, что захотите. И даже остаться...
   Куренные атаманы переглянулись. Кто недоуменно, кто растерянно, а кто и с хищным блеском в глазах. Подобного известия в Кара-Кермене не ожидал никто. И тем более сладко оно прозвучало, что до сего дня, все сказанное Али Джагаром непременно сбывалось.
   - Бобруйск? - все-таки переспросил Шило. - Это значит, что на Зелен-Лог нападут северяне? Орден серых братьев?! Но как же они Пролив сумеют переплыть?.. Прости Али, но если бы это было возможно, островитяне давно подмяли бы под себя королевство. Сразу после Моровицы...
   - Ну, все в этом мире когда-нибудь, раньше или позже случается. Даже самое невероятное и невозможное. Вон, тебя который год кряду переизбирают куренным, и никто этому не удивляется.
   - И все же... - обижено засопел Шило, под дружный хохот товарищей. - Как ты это объяснишь?
   - Вообще-то я провидец, а не мудрец и куда больше зрю, чем понимаю, но - скорее всего, это может случиться потому что, удерживающий Темна в заточении, кокон слабеет. И хоть я не уверен, но думаю: это именно чернокнижник сумеет устроить так, что боевые суда Ордена 'Благоденствия' преодолеют воды Пролива.
   - Невероятно... - таким был общий смысл, многоголосого гомона, возникшего в светлице.
   - А теперь, прошу простить мою бесцеремонность, братья атаманы, - как бы смущенно прокашлялся старец, - но мне необходимо переговорить с Ханджаром, с глазу... вернее... - он указал на свои закрытые веки, - нос к носу. О важности предстоящего разговора, можете судить хотя бы по тому, что я сам поспешил в Кара-Кермен, а не стал дожидаться его очередного приезда на заимку.
   - Конечно, конечно, - заторопились куренные, словно приструненные старшим новики. - Как ни понимать... Поговорите себе.
   - Далеко не уходите... - бросил провидец им вслед. - Проветритесь чуток и возвращайтесь к столу. Я не отниму у Ханджара много времени, а бросать такое великолепное пиршество в самом разгаре, проявить неуважение к Ладе и Роду. Да и сам Громовержец вас не поймет.
   Но как только дверь закрылась за последним атаманом, облик и голос Али Джагара ибн Островида изменился до неузнаваемости. Вернее, Владивой с легкостью узнал своего давешнего странного ночного гостя - Артаса.
   - Ну, что, господин барон? - без предисловия спросил тот. - Помнишь наш уговор? Готов исполнить свою часть? Надеюсь, я нынче не зря на твою инаугурацию с небес громыхал?
   - Уже? - только и смог спросить Владивой, ощущая неприятное посасывание в области подвздошной кости, как в минуты предчувствия неведомой, и от того еще большей опасности. - Прямо сейчас?
   - Нет, до полуночи можешь веселиться с атаманами, ну а потом седлай коня и скачи в степь. В любую сторону, я сам тебя, как достаточно удалишься от города, подхвачу и в нужное место доставлю. Еды прихвати, питья... Дня на два-три. Точнее сказать не могу, но, похоже, супротивник твой вот-вот к Ущелью Снов подойдет. А я очень расстроюсь, если он сумеет пройти в Запретные Земли. Надеюсь, мы понимаем друг друга без лишних слов и угроз, господин барон?
   - Да.
   - Вот и отлично... - усмехнулся Артас. - Рад, что не ошибся. А теперь я опять слепцом побуду, еще немного. Слышу, кошевые обратно к столу торопятся. Похоже, от новостей моих, атаманы мигом протрезвели.
   - А ты серьезно, о нападении на Зелен-Лог? Или так просто, ради красного словца?
   - Стал бы я выдумывать подобные мелочи, - возмутился бог. - Нападут, нападут. Можешь не сомневаться. Кстати, заодно, подумай: кем тебе дальше быть больше охота? Повелителем Степи или первым в истории королем Зелен-Лога? Трон королевства во многом зависит от того, куда развернуться острия харцызких сабель. А после того, как конница Ханджара сбросит врага в Пролив, кто сможет воспротивиться твоей воле? Хоть на себя самого корону напяливай, хоть вместе с королевой тащи под венец, а потом и в опочивальню. Беляна, врать не стану, сам не видел, но сказывают, очень даже хороша. А если старое все еще свербит, можешь ее удавить, а рядом с собой Анжелину усадить. Чай, тогда уж падчерица твоя точно артачиться не станет. Ха-ха-ха...
  
  

Глава вторая

   Отчего мир устроен так странно, что родственные чувства становятся тем крепче и теплее, чем большее расстояние разделяет близких людей? Живя в Бобруйске, Ладислав никогда не испытывал особой любви к старшей сестре и, уж тем более, к ее мужу Ярославу, урожденному Зеленому Медведю. Но сейчас, увидев вымахнувшую из ворот небольшую кавалькаду, король почувствовал несвойственное ему умиление. Не глазами, а сердцем распознав впереди десятка всадников огромного зятя Ярослава и обоих племянников - Маковея и Лебедяна. Умом понимая, что сестры Светланы среди встречающих нет и быть не может, он продолжал пристально вглядываться в приближающуюся группу. Не в силах побороть нахлынувшие чувства.
   - Здоров будь, шурин! - заорал еще издали Бобруйский воевода, громогласный и жизнерадостный, широко распахивая объятия, будто не сюзерена встречал, а с кумом случайно столкнулся на ярмарке. - Какая радость моей Светлане! А Беляну чего ж не взял с собой?.. И Боженку? Неужто еще не обрыло в столицах? А у нас тут... - Ярослав попытался еще шире развести руки, но для этого их надо было уже заломить назад.
   Но подъехав ближе, Бобруйский воевода все-таки отдал надлежащую дань этикету, спешился и преклонил колено. Оба его сына, удивительно напоминающие Ярослава в те годы, когда Ладислав жил в родном доме, проделали то же самое, в нескольких шагах позади отца. Как и вся свита графа.
   - Здравствуй, Яр, - Ладислав поспешил поднять с колен зятя. - Рад тебя видеть. Здорова ли моя сестра?
   - И ты здравствуй, Лад, - воевода Бобруйска тут же простодушно и бесцеремонно заключил худощавого, в сравнении с ним, венценосного шурина в медвежьи объятия. - Все живы, все здоровы. Да и чего нам станется? А как поживает твоя Беляна, как принцесса?
   - Спасибо, Яр, - еле высвободился Ладислав, стараясь сохранить хоть какую-то дистанцию между королем и подданным, и прибавил кисло усмехаясь. - Со здоровьем в королевстве все хорошо. А так же - куры несутся, коровы доятся, а овцы ягнятся сразу тройней...
   - Да ты что? И кобылы жеребятся? - захохотал зять, либо искусно притворяясь, либо и в самом деле не поняв королевского намека. - Истинное благоволение небес.
   - Если б, - сразу посерьезнел король. - К сожалению, Яр, есть новости куда важнее и тревожнее... Что, собственно, и послужило причиной моего появления в ваших краях...
   - В ваших краях... - сразу погрустнел лицом граф Бобруйский и негромко, так чтоб не расслышал никто, кроме самого Ладислава, с упреком в голосе продолжил. - Неужели только простым людям позволено скучать по родному дому? А королю запрещено?.. Или Вашему Величеству долг перед троном и подданными память о родительском доме и об отце с матерью затмить может? За пять лет не смог из столицы даже на день вырваться, чтобы могилу навестить, а воротился - еще и порог переступить не успел - снова о делах...
   - Совершенно с тобой согласен, Ярослав, - степенно ответил король, подпустив в голос чуток грусти. - Справедливый и горестный упрек. Но, такова судьба правителя. И хотел бы, а от забот да хлопот никуда не деться. Да ты, воевода, по себе, небось, знаешь. Только у тебя город да замок на плечах, а у меня - весь Зелен-Лог. Но я не в укор, не обижайся. У каждого в этом мире своя стезя и своя мера ответственности. Родители мои, земля им пухом, тоже не пшеницу сеяли, поймут и простят, когда свидимся. Зато теперь я задержусь у вас, а значит, и для простых семейных радостей время найдется. И если ты не захватил с собой фамильный погребец, то лучше продолжим путь. Что-то в горле у меня пересохло. А еще, очень хочется умыться с дороги и почувствовать под зад... ну, ты понял, что-то мягче, чем седло.
   - По коням! - отдал команду Ярослав. - Король Ладислав въехать в город желает!
   Воевода почтительно придержал стремя венценосному шурину, потом - очень легко, как на свою монументальную комплекцию, вскочил на коня и сам, а когда тронулись, негромко спросил:
   - Так что у вас такого важного в столице приключилось, что ты, Лад, самолично в нашу приморскую глушь пожаловал, а не с гонцом депешу прислал?
   - Война приближается, граф...
   - Шутишь, - облегченно вздохнул Ярослав. - Хвала Создателю. А то я уж и вправду поверил, что беда какая-то...
   - Какие тут шутки, - не желая обсуждать государственные вопросы на ходу, Ладислав тронул шенкелями лошадь, и та, прибавив шагу, послушно затрусила вниз по дороге к портовому городу, откуда явственно веяло соленой влагой, и уже доносился негромкий шорох волн.
   Привлеченная запахом конского пота, большая муха нагло вилась вокруг головы короля Зелен-Лога, совершенно пренебрегая этикетом. И ему пришлось совершенно не величественно несколько раз взмахнуть рукой, прогоняя надоедливое насекомое.
   Конь Ярослава уверенно держался рядом, а лошади племянников и сотника Мирослава двигались на корпус сзади. Остальная свита приотстала еще на более почтительное расстояние.
   - Ну, не томи... - Ярослав, как и все Медведи, не изнурял себя соблюдением правил этикета.
   - Так вот, - видя, что шурин не отстанет, вернулся к прерванному мухой разговору Ладислав. - По желанию королевы, Ксандор сделал новое предсказание. И при участии хранителя Вышемира, которого предсказатель ввел в транс, мы смогли узнать, что еще до зимы войска Объединенного княжества нападут на Зелен-Лог, и солдаты Ордена осадят Бобруйск.
   - Они же не смогут преодолеть Пролив, - совершенно уверенный в собственной правоте, убежденно возразил граф Бобруйский. - Лад, этим россказням, о нападении северян, триста лет в обед, и теперь ими даже детишек не напугать. Скажи, что ты шутишь?
   - Яр, зачем произносить пустые слова? - укорил зятя король. - Особенно, когда берешься судить о том, над чем ни ты, ни я не властны. Но тот последний глупец, кто, будучи вовремя предупрежден, ничего не сделает, дабы предотвратить беду. Даже, если ты не веришь в предсказанную опасность... Согласен? А то, потом спохватимся, а поздно.
   - Да, это верно, - кивнул задумчиво граф. - Но если Ксандор прав, и Пролив откроет северянам путь на материк, ох как туго нам придется, Лад.... Только оружных людей у них в десятки раз больше, чем во всем Зелен-Логе... Смертоносная Моровица была к островитянам не так сурова, как к жителям королевства.
   - Или их защитил Искупитель... - подал голос из-за спины отца, старший из двух братьев, Маковей.
   - Не встревай в разговор, - замахнулся на сына плеткой Ярослав.
   - Отчего же, - остановил его король. - Это что-то новенькое. И много людей в городе стало придерживаться подобного мнения?
   - Много, не много, - вздохнул граф Бобруйский, будто сознаваясь в собственном проступке, - но и такие найдутся. Все ж нам чаще других приходиться общаться с купцами с островов, их прислугой, матросами. А они все, как завороженные... О чем не заговори, о чем не спроси - сперва непременно Искупителя поблагодарят, и только потом на тебя внимание обратят. Да так искренне и непритворно возносят свои молитвы, что поневоле задумаешься... Лад, ну неужели сам не помнишь? При тебе, правда, это еще не так заметно было, как в последние годы. Но все же...
   - В том то и дело, что помню, - покивал головой Ладислав. - А нам с ними воевать! Не дрогнут бобруйцы? Может, уже сами готовы открыть городские ворота и преклонить перед Искупителем колени?
   - Перестань, Лад, - с неприкрытой обидой ответил зять, одновременно демонстрируя за спиной внушительный кулак возмущенно заворчавшим сыновьям. - Ты же здесь, среди этих людей, вырос!.. И что, теперь совсем своим землякам не доверяешь? Разговоры - разговорами, а как враг нагрянет, измены среди нас не будет. Головой отвечаю.
   - Добро, Яр, - уже гораздо мягче произнес король. И примирительно прибавил, чтоб внести окончательную ясность. - Я не сомневаюсь в жителях Бобруйска. Но, ты тоже понимать должен: Орден 'Благоденствия' не простой враг, а Серые Призраки не спят и даже не дремлют. Вот поэтому, чтобы нам с тобой и в самом деле, после, не пришлось за беззаботность расплачиваться своими и чужими головами, я хочу во всем убедиться лично. И помочь подготовить город, порт и крепость к обороне силами всего королевства. Потому что, если Бобруйск устоит, то в остальных замках только эхо битвы услышат. А проглотят вас войска, несущие свет Искупителя, - Зелен-Логу уже никогда от серости не отмыться.
   - Располагайте нами, Ваше Величество, по своему усмотрению и желанию, - в знак повиновения Ярослав обнажил голову. - Слово короля - закон для всех его вассалов.
   - И опять ты меня не понял, Яр, - досадливо поморщился Ладислав. - Ты граф Бобруйский и воевода, значит: тебе и распоряжаться. А я буду, как бы со стороны, огрехи высматривать, и подкрепление у Беляны требовать. И для начала, пока суд да дело, в ближайшие дни, из столицы подтянется три сотни ополченцев.
   - Ополченцев? - чуть удивленно переспросил Ярослав. - И какой из них прок? Только харчи переводить?
   - А вот тут ты ошибаешься, граф, - усмехнулся король. - Во-первых, это все мастеровой люд, и их умелые руки в подготовке замка к войне лишними никак не станут. Во-вторых, все они обучены стрельбе из лука и, если 'серые' не взберутся на стены, то будут сражаться не хуже ратников. И, в-третьих, это уже мне Беляна подсказала, большинство из них - бобыли. Как думаешь, воевода, сколько свадеб мы в городе к зиме сыграем? Или, может, в Бобруйске холостых мужиков стало больше чем молодых девиц?
   - Куда там, - не задумываясь, ответил Ярослав. - Как и по всему краю, на пять-шесть будущих невест один парень на свет появляется... - и осознав целиком раскрывающуюся перспективу, восхищенно покрутил головой. - Ох, и мудр ты, Лад. Будет война или нет, но Бобруйск наш оживет. Это уж точно! А то еще десяток-другой годков, и его можно было бы в перечень сел записывать.
   - К сожалению, Яр, война будет почти наверняка, - слегка остудил пыл зятя король. - Кроме пророчества Ксандора, имеются и другие данные, собранные агентами Тайного кабинета. Поэтому, даже не сомневайся: чуть раньше или чуть позже, но 'серые' придут к нам. Видно, тесно стало учению Искупителя за Проливом. Да и много еще чего разного да важного произошло в королевстве за последние дни... - Ладислав задумался, размышляя: выкладывать все новости сразу, или погодить чуток. Но, решив, что в таком случае, ему придется повторяться в разговоре с сестрой, решил помолчать. - Но, об этом поговорим чуть позже. Сейчас, воевода, у тебя только одна, но очень важная и срочная задача - организовать отправку на Острова королевского посла.
   Ладислав обернулся и указал на Мирослава.
   - От успеха его миссии во многом зависит день, когда рать Ордена появиться под стенами Бобруйска. А чем позже это произойдет, как ты и сам понимаешь, тем лучше для нас. Страда на носу. Не уберем урожай - не с чем будет за стенами отсиживаться. Голод вернее любого врага капитулировать заставит...
   Граф Бобруйский и оба его сына уважительно взглянули на сотника. Тот в ответ неопределенно пожал плечами, словно говорил: 'Моя-то в чем заслуга? Служба такая... Приказано ехать, вот и еду'.
   - Организуем... - кивнул Ярослав. - Хоть Пролив порою и капризен, как баба на сносях, но приморскому городу совсем без флота никак нельзя. Есть пара вполне пристойных купеческих сойм, да и военный бриг один на плаву держим. И вроде толку с него никакого, с тех пор, как пираты повывелись, а моряки все равно за ним глядят. Не дают сгнить. И сыновья мои Светлану упросили средства на ремонт выделять. Оба с малолетства к морю неравнодушны. Особенно - Лебедян. Так и ходят на нем вместе... Младший сын - на штурмана выучился, а Маковей - капитаном стал. Графиня, правда, не приветствует этих забав, но и не слишком препятствует. Так что парни лавируют между ее настроениями, как между рифов. Но, значит, не зря старались - нынче их умение и на что путное сгодится...
   Теперь пришла очередь короля и сотника Мирослава взглянуть с не меньшим уважением на молодых парней. Особенно Ладиславу, который хоть и вырос на морском побережье, но воду не любил с детства, плавать не умел и даже побаивался чуток. Может от того и не тянуло короля домой, что рядом всегда был огромный, непонятный и суровый Пролив?
   - Так что не сомневайтесь, Ваше Величество, тут заминки не будет, - продолжал тем временем воевода. - Доставим посла на Острова в лучшем виде..., если на то будет воля Создателя и... Пролив нашим намерениям не воспрепятствует. А, заодно, вопрос со свитой для Мирослава снимется. Надеюсь, двух виконтов хватит для придания посольству достаточной солидности?
   - Даже с избытком. Сотника Мирослава пятеро гвардейцев сопровождают. Хоть и не из старинных родов, но тоже дворяне. Все равно эти варвары не смогут оценить по достоинству, оказанного им уважения. Но держитесь, парни, там настороже. Наблюдайте и запоминайте. И мой совет племянникам... нет, - поправился Ладислав. - Королевский приказ! Маковей! Лебедян! Ни в коем случае одновременно борт корабля не покидать! И всегда будьте готовы поднять парус, даже если при этом придется кого-то оставить в плену. Вести, которых мы ждем от вас, важнее многих жизней. Потому как тут гораздо дороже платить придется. Это понятно?
   - Да, - кивнули оба.
   - Смотрите в оба, парни... - продолжил Ладислав уже не так строго, почти по-родственному. - Мало ли что случиться может. Враг коварен, а главное - непонятен нам. Слишком долго мы живем раздельно. И многое из того, что кажется нам обычным и привычным, на островах может таким не быть. В общем, приглядывайтесь, запоминайте и не рискуйте понапрасну.
   - Чай не маленькие, - насупился Ярослав, как и все Медведи, не терпящий лишних указаний. - Разберутся. Только, уговор: Светлане об этом поручении ни слова. Для графини, вся их задача: отвезти посла и вернуться. От материнского сердца все равно вряд ли что скроешь, но попытаться, думаю, стоит. Нам же, потом, лучше будет.
   - Хорошо, Яр, - согласился король. Ему и самому не хотелось расстраивать сестру. - Ты здешний воевода, значит, тебе решать. Сделаем, как считаешь нужным. А еще лучше - отдайте необходимые распоряжения, и давайте забудем до утра обо всех заботах, горестях и тревогах. В конце концов, ты прав, дорогой зять, я домой приехал! Домой...
   Сказав это, Ладислав вдруг увидел, что Бобруйск на мгновение растворился в дымке, а снова возник совершенно преобразившись. Будто принарядился и помолодел. Или это его, невольно увлажнившиеся, глаза очистились от дорожной пыли и стали видеть четче?..
  

* * *

   ...Вот уже которое утро, после отплытия 'Зеленого Бобра', король Зелен-Лога Ладислав начинал с того, что поднимался на крышу донжона и, глядя на город и замок глазами врага, планировал его осаду и всевозможные способы захвата. А потом делился своими соображениями со своим зятем, Бобруйским воеводой, а тот либо спорил с ним по-медвежьи, до хрипоты, невзирая на чины и регалии, либо тут же отдавал надлежащие распоряжения начальникам строительных подразделений.
   Эту стену поднять еще на сажень. Здесь расширить, там - углубить. Между этими домами приготовить материал для завала. Вот эти деревья спилить и расчистить простор для обстрела, а вон там, наоборот, сложить хворост, чтобы поджечь его и осветить для лучников врага, если тот попытается пробраться к стенам крепости в ночное время. А те сооружения подрыть, так чтобы стены сами завалились, если понадобиться, и не дали возможности врагам сосредоточиться перед атакой в 'мертвой' зоне.
   И с каждым днем королю все труднее было застать самого себя врасплох, но облегчения и радости это не приносило. Ладислав совершенно отчетливо понимал: что войско 'серых' не станет штурмовать, ожидающую нападения, крепость. А военачальник Ордена прикажет поджечь, не вступая в бой, все внешние постройки, оставит у стен, удерживающий горожан и защитников внутри, отряд, - а главные силы поведет прямиком на совершенно беззащитную столицу. Поэтому первый оборонительный рубеж надо ставить не здесь, а на большаке, ведущем из Бобруйска в Турин, а второй заслон - на берегах реки Веселой.
   Осознав это, Ладислав уже и с выбором места сосредоточения всех сил королевства определился, но не мог в душе смириться с тем, что родной Бобруйск и сестру Светлану ему придется покинуть с малым гарнизоном защитников, на милость врага... Оставить отрезанными от остального Зелен-Лога. Потому что, если 'серые', вопреки логике и целесообразности, все же решат начать со штурма припортового замка, причем всей армией вторжения, то Бобруйску не устоять и нескольких дней. А у короля уже не будет возможности, хоть что-то изменить и хоть как-то повлиять на ход событий.
   Тяжела доля военачальника... Гораздо тяжелее обычного ратника. Воину предстоит всего лишь один раз встретиться в бою с врагом и там, либо победить, либо умереть, а полководец проводит сражение в уме десятки, сотни раз. При этом, каждый раз умерщвляя частичку собственной души. Поскольку даже, если побеждает, - то все равно осознает, какою ценою придется платить за одержанную викторию.
  
  

Глава третья

   Взбудораженная и потрясенная известием о загадочной смерти провидца, Беляна вспомнила последний разговор с Ксандором, и собственную шутку о неизбежности его преждевременной кончины. Тогда это действительно была всего лишь шутка, вполне уместная в устах королевы и просто хорошенькой женщины. Но вот последовало ужасное подтверждение того, что астролог не ошибся и на сей раз. А упоминание о возможном появлении в Турине 'серого призрака', окончательно убедило королеву в обоснованности его опасений.
   Едва дослушав доклад тысяцкого, королева приказала немедленно усилить охрану дочери и распорядилась отправить с голубиной почтой сообщение мужу, с требованием его немедленного возвращения в столицу. Потом Беляна велела удвоить и даже утроить все караулы во дворце и выставить дополнительный пост у каждой двери. А еще лучше: вообще закрыть ворота в город, никого не впускать и никого не выпускать из Турина, без тщательного досмотра. Запереть на замок всю столицу!.. Обязать горожан не покидать собственные дома без особой надобности и ее личного на то разрешения.
   Пока напуганная и не вполне еще проснувшаяся молодая женщина несла всю эту околесицу, рядом находились только тысяцкий Маламир, Вышемир и самая доверенная из ее фрейлин Истома. Понимая состояние королевы, мужчины не торопились выполнять ее распоряжения, а лишь кивали головами, предоставив тем самым Ее Величеству время выговориться и успокоиться. Тогда как, растревоженная душевным состоянием своей госпожи, и такая же сонная фрейлина суетилась вокруг королевы, пытаясь всунуть Беляне в руки флакон с нюхательной солью.
   Именно эта, вполне невинная, сценка натолкнула Вышемира на мысль: использовать так удачно сложившиеся обстоятельства, для более решительных действий. И поскольку идея возникла мгновенно, без длительных раздумий, он имел все шансы обойти запрет на приумножение зла. Уже привычным усилием воли Вышемир спешно загнал подлинные мысли в самый потаенный уголок сознания, как щитом прикрывая и маскируя их за, почти искренним, желанием всего лишь помочь тетушке успокоиться... Все же королеве, даже в отчаянье, не подобает вести себя, словно испуганной грозой простолюдинке...
   Ищущий истину тронул за рукав Истому и заменил ее флакон с нюхательной солью на коробочку с пыльцой сирени, которую, с недавних пор, стал постоянно носить с собой. Фрейлина по-своему, сообразно обстоятельствам, истолковала намерение хранителя. И, считая, что этот порошок всего лишь более сильное успокоительное, изловчилась заставить Беляну нюхнуть его, а потом и сама вдохнула полной грудью непривычный аромат. Она ведь тоже беспокоилась...
   Результат воздействия сказался незамедлительно. Королева безвольно обмякла в кресле, словно ее сморил мгновенный сон, а Истома опустилась на пол у ног госпожи, таращась на мужчин бездумно-кукольными глазками. Впрочем, она всегда так на них смотрела...
   - Здорово, - одобрил уловку Ищущего истину простодушный вояка. - Убойное средство. Хотел бы и я такое действенное зелье иметь под рукой, когда моя супружница бушевать начинает. А то, стыдно признаться, единственный способ, которым мне удается избежать полного разгрома, это вовремя ретироваться с поля сражения. Не продашь щепотку, Вышемир? Вовек не забуду...
   - Снадобье редкое, дорогое... - словно в нерешительности промолвил тот, а потом вынул из мягких, словно вылепленных из теплого воска, пальчиков Истомы заветную коробочку и протянул ее Маламиру. - Ладно, держи. Ммм, пятьдесят золотых тебя не разорят?..
   - Благодарю, - радостно ответил тысяцкий, совершенно искренне считая, что заключил удачную сделку и тут же сунул в коробочку свой нос. Надо ж самому проверить, что покупаешь.
   Мгновение - и Вышемир едва успел подхватить закованную в легкую броню тушу Маламира, которая грохотом падения могла всполошить полгорода. А потом щелкнул пальцами перед его лицом.
   - Сядь в кресло, закрой глаза и дремли, пока не позову по имени. Ни к чему не прислушивайся и ни во что не вмешивайся!
   И когда начальник гарнизона послушно выполнил полученное распоряжение, Вышемир поспешил к женщинам. Сначала повторил ту же фразу для Истомы и только потом занялся королевой.
   - Беляна, тетушка, ты меня хорошо слышишь?
   - Да, - вяло ответила королева. - Я тебя слышу...
   - И узнаешь?
   - Узнаю. Ты - Вышемир. Мой племянник.
   - Верно. Но еще я хранитель Оплота. Посвященный в ранг Ищущего истину.
   - Да, я знаю.
   - Хорошо. Так вот, я здесь для того чтобы помочь тебе, тетушка. Если ты помнишь: следующая смерть, которую предсказал Ксандор - твоя. Но ее можно избежать. Доверься мне! Я знаю, что делать! Сейчас главное: немедленно, не мешкая ни дня, услать из столицы Боженку!
   - Куда?! Зачем?! - материнские чувства оказались так сильны, что королева даже сумела частично оправиться от воздействия гипнотического снадобья, и взгляд ее стал чуть осмысленнее.
   - Думаю, в Зеленец, - Вышемир старался говорить, так убедительно, что почти сам поверил в собственные слова. - Матушка присмотрит за принцессой, лучше, чем за родной дочерью. И 'серым призракам' Боженку там никогда не достать. У нас не столица, каждый чужак на виду... Незаметно в замок никто не проникнет.
   - Наверное, ты прав, Вышемир, - под воздействием зелья и непоколебимой логики рассуждения, согласилась королева. - Звенислава умна и верна. Она действительно сможет спрятать и защитить принцессу... Да, надо немедленно отдать распоряжение и подготовить усиленный отряд сопровождения из особо доверенных гвардейцев. А возглавишь их ты!..
   Похоже, провозившись с Маламиром и Истомой, Вышемир пропустил мгновение, когда гипнотическое влияние порошка самое эффективное, и к Беляне начало возвращаться сознание и присущая королеве властность. Следовало либо оставить все как есть и поспешно приводить в чувство остальных, либо...
   - Гм!
   Вышемир задумался, уже почти привычно приводя мысли в нужный настрой.
   'В таком состоянии королева не отвечает за свои слова и поступки! Кто знает, к чему приведут ее необдуманные приказы? Возможно, даже к смерти наследницы престола! Так какие еще могут быть сомнения? Он просто обязан воспрепятствовать этому злодеянию! В ее же собственных интересах! И для блага всего королевства!'
   Вышемир тряхнул головой, прогоняя остатки сомнения, и снова открыл коробочку.
   - Нюхните, тетушка, - предложил вкрадчиво, поднося снадобье к лицу королевы.
   Оставаясь, пусть и частично, под влиянием гипноза, Беляна послушно вдохнула коварную пыльцу.
   - Вот и славно, - облегченно перевел дыхание Ищущий истину, вытирая ладонью со лба, проступивший пот. - Вот и хорошо, вот и славно. И почему женщины когда-то решили, что они умнее нас? Вот же, прямо передо мною - дура дурой. Да и вторая, не лучше, - перевел взгляд на Истому. - Причем, безо всякого снадобья. Можно сказать, с рождения.
   Вышемир подошел к двери в опочивальню, приоткрыл ее и выглянул в коридор. По обоим бокам створа каменными истуканами застыли четверо гвардейцев, выставленных еще Маламиром.
   - Повторяю приказ тысяцкого! - не терпящим возражений тоном, негромко произнес хранитель. - Никто и ни при каких обстоятельствах не должен войти в эту дверь, пока королева лично не отменит мое распоряжение. Это ясно или надо повторить?!
   - Не извольте беспокоиться, господин хранитель, - вывернулся откуда-то сбоку десятник. - Не впервой на посту стоим. Телами дверь загородим, но никого не впустим... Кроме Их Величества короля Ладислава. Если тот изволит пожаловать. Таков Устав.
   Вышемир одобрительно кивнул и запер дверь.
   Потом вернулся к королеве и щелкнул пальцами.
   - С этой минуты, тетушка, все, что я скажу, станет для тебя непреложной истиной и обязательным приказом. У тебя не должно возникать никаких сомнений, вправе я отдавать подобные распоряжения или нет. Помни: все это делается с одной единственной целью - сохранить жизнь королевы Зелен-Лога и спасти от наемных убийц наследницу престола. И чем быстрее и лучше ты станешь исполнять мои советы, тем больше шансов у вас с Боженой уцелеть. Я доступно излагаю?
   - Да... - голос королевы окончательно потерял какой-либо оттенок. Так могла разговаривать деревянная кукла, будь она наделена даром речи.
   - Ты поняла, как обязана себя вести?
   - Да...
   - Отлично. Встань!
   Королева повиновалась.
   - Приклони колени.
   Беляна без каких-либо колебаний выполнила и это распоряжение.
   - Умница, - похвалил ее Вышемир. - Садись в кресло и слушай дальше...
   Королева села.
   - Когда меня нет рядом, ты должна вести себя как обычно, но при этом твердо помнить, что все распоряжения, отданные тобой по моему совету, сделаны исключительно во благо королевства и благополучия дочери. Даже, если кто-то другой попытается убедить тебя в чем-то обратном. Запомнила?
   - Да...
   - Вот и хорошо... - Вышемир ласково потрепал молодую женщину по щеке, словно послушную собаку. - Жаль, нет времени на развлечения, милая тетушка, я ведь и в самом деле опасаюсь 'призраков', а то б мы с тобой еще во что-нибудь не менее интересное поиграли. Ну, ничего, все в наших руках, и мы еще очень многое успеем, правда?
   - Да...
   - Ладно. Но, для проверки и успокоения, поцелуй меня, так сладко, как только умеешь, и приступим к спасению принцессы... - не смог удержаться хранитель, чтоб хоть немного не покуражиться и не потешить самолюбие, пользуясь ситуацией. Хотя, проверка и в самом деле лишней не станет. Мало ли. Женщины умеют притворяться так, что мужчине никогда не отличить: правду они говорят, или лгут без зазрения совести, глядя прямо в глаза честным и искренним взглядом.
   Лгала Беляна или нет, неизвестно, но целоваться тетушка умела! Да так, что не готовому к подобному пылу королевы, Вышемиру едва удалось освободиться из ее объятий.
   - Ого! - воскликнул он, отдышавшись. - Юность и наивность, конечно, полны очарования, но и некоторый опыт имеет цену. Вот это страсть! Ну все, все, мой бельчонок, угомонись... А лучше всего, поспи немного. И тебе польза, и мне мешать не будешь. Очнешься, когда я трижды хлопну в ладоши.
   - Хорошо, - покладисто согласилась королева, привалилась к спинке кресла и безмятежно задремала.
   Откинув золотистую головку на спинку, от чего губы ее слегка приоткрылись, Беляна была настолько прелестна, что молодому мужчине пришлось собрать всю волю, чтоб подавить, некстати вспыхнувшее желание.
   - Клянусь Создателем, она будет жить! - произнес задумчиво Вышемир. - Такая тетушка мне еще пригодится. А вообще-то, пора б и остепениться?! Что-то я, в последнее время, стал слишком много внимания уделять женским прелестям.
   Но, прежде чем привести в чувство фрейлину, вопреки собственным словам, Вышемир с удовольствием помял ее безвольное тело. Совсем чуть-чуть... А потом, поскольку от этой ветреной красавицы ему не было никакой пользы, кроме определенного рода услуг, но не здесь и не сейчас, то Вышемир без затей приказал Истоме считать его своим возлюбленным. И тут же условился с красоткой о тайном свидании, ни мгновения не сомневаясь, что она прибежит хоть на край света, как только Вышемир подаст нужный знак.
   Потом занялся Маламиром.
   Подчинение старого рыцаря не входило в планы хранителя, поэтому он всего лишь дал тысяцкому установку забыть о происшествии в королевских апартаментах. И, на всякий случай, посоветовал начальнику гарнизона считать его, Вышемира, не смотря на разницу в возрасте, одним из самых лучших друзей. После чего трижды хлопнул в ладоши.
   Все тут же ожили, задвигались, а Маламир повторно начал докладывать королеве о ночном происшествии. На что та непреклонным тоном заметила, что если пророчества Ксандора столь неуклонно сбываются, то стоит немедленно отправить наследницу престола в более безопасное место. Например, в замок Зеленец, под присмотр графини Звениславы. Поскольку в провинции людей настолько мало, что всякий чужак заметен сразу, а значит, и наемному убийце не удастся подобраться к принцессе.
   Тысяцкий одобрил такое решение и предложил сформировать эскорт из лучших воинов гвардии и дружины.
   Тут королева замялась, призадумалась и вопросительно взглянула на Вышемира.
   - Мне кажется, - начал медленно хранитель, - что большое сопровождение привлечет внимание 'серого призрака'. А что, если он здесь не один? Нет, принцессу надо отправить с доверенным человеком и небольшой охраной.
   - Возможно, ты и прав, - спустя некоторое время согласился Маламир, неожиданно для себя осознав, что уж кто-кто, а его друг Ищущий истину Вышемир из рода Зеленого Вепря плохого не присоветует. - Есть в этом плане здравый смысл. Хорошо, я подберу троих самых лучших...
   - И опять-таки, привлечете этим всеобщее внимание, - возразил Ищущий истину. - Разве не заинтересует вражеского агента, куда собрались ваши лучшие люди?
   - А как же быть? - растерялся начальник гарнизона. - И так плохо, и эдак - не хорошо...
   - Есть у меня на примете один ратник. Парень вполне надежный. Посадим его кучером на повозку, никто и внимания не обратит...
   - Кто таков? - проявила заинтересованность Беляна. Все ж материнское сердце умудрялось творить чудеса, проявляя беспокойство даже сквозь преграду двойного внушения.
   - Зовут его Лучезаром, тетушка, но что вам скажет имя простого ратника, одного из сотен?..
   - Ты прав, Вышемир. Твоя рекомендация, для меня, гораздо важнее. А кого определим в сопровождающие?
   - Двух бывших слуг барона Владивоя, ушедших от хозяина, когда тот затеял свое черное дело, пытаясь отнять венец у падчерицы. Кстати, именно они предупредили Анжелину, благодаря чему, баронете удалось избежать коварства отчима.
   - Что ж, все эти люди, действительно заслуживают нашего доверия, - кивнула королева. - И наследница будет находиться в полной безопасности под их защитой. Я согласна с Вышемиром. Маламир, прикажи приготовить коней, но - только не привлекая к этому всю столицу. Истома, передай мое распоряжение нянькам, одеть принцессу в дорогу. Хранитель, собирай своих людей. Я хочу, чтобы моя дочь еще сегодня покинула Турин!
   - Как прикажете Ваше Величество, - дружно поклонились все трое и вышли из комнаты. Истома тут же метнулась в детскую, успев украдкой прислониться грудью к плечу хранителя. Вроде, проделала это совсем незаметно, но в коридоре Маламир ткнул шутейно Вышемира в бок кулаком и одобрительно произнес.
   - Ты обратил внимание, как эта кошка на тебя глядела? Едва из платья не выпрыгнула! Но ты не тушуйся... Я слышал как-то, от своих бедокуров, что фрейлина Истома, в этих забавах настоящая мастерица... Хотя, глядя на ее невинное личико, невольно задумаешься: а не брешут ли злые языки понапрасну, обиженные отказом? Эх, мне бы твои годы, уж я такой шанс проверить слухи, ни за что б не упустил... Тем более, что по тем же самым сплетням: завоевать расположение капризной и разборчивой красотки, очень непросто... Вот и кумекай, го-го-го! - засмеялся раскатисто тысяцкий, топая огромными сапожищами по ступенькам вниз. Словно и не случилось ничего, и не лежал несколькими анфиладами дальше, хладный труп Ксандора.
   Вышемир усмехнулся, провожая взглядом широкую спину Маламира, и медленно прошествовал к себе, впервые приглядываясь к королевскому дворцу, как к собственности. Если до сих пор Ищущему истину хватало всего лишь знать о возможности повелевать людьми, то теперь Вышемир уже не собирался ограничиться удовлетворением простейших желаний. Теперь он мог подчинить себе весь этот мир. Полностью и безраздельно! Естественно, для его же, мира, блага. Ведь люди так безрассудны и опрометчивы в желаниях и поступках, а потому нуждаются в умном, добром, заботливом и справедливом хозяине... Нет - отце!
   А в королевской опочивальне Беляна поднялась с кресла и в задумчивости подошла к окну. Прижалась воспаленным лбом к прохладному, дарующему облегчение стеклу и едва не упала от внезапно нахлынувшей слабости. Кажется, она сделала все правильно, вроде именно так и надо, но что-то в душе молодой женщины предвещало неминуемую беду и пыталось дать знать об этом ее задурманенному разуму. Но, увы - напрасно... Казалось, совсем немного и оставалось, чтобы сознание королевы прояснилось, но тут Беляне почудилось, что она целуется с Вышемиром, и это ощущение было таким правдоподобным, что ее даже в жар бросило.
   Зардевшись от смущения и машинально прикоснувшись кончиками пальцев к странно припухшим губам Беляна, пытаясь избавиться от столь неприличных для замужней женщины фантазий, поспешно присела за столик, писать письмо мужу. Совет и поддержка Ладислава очень пригодились бы ей сейчас. Но, увы, мужчины редко оказываются рядом, когда в них возникает настоящая нужда. Даже самые близкие и родные. И хорошо, что хоть племянник Вышемир так вовремя прибыл в столицу. Без его помощи она совсем бы пропала.
  
  

Глава четвёртая

   Горы! Такие однообразные издали и столь непохожие одна на другую вблизи... От беспощадных, стреляющих на поражение, каменистых скал и обрывов, до мягких пологих склонов, ласково шелестящих уютным лапником над тихо журчащим ручьем. Большинство моих бывших сослуживцев с радостью соглашались повидаться и тут же оказывались невероятно занятыми, получив приглашение приехать на курорт в Моршин или Трускавец. Самая смертоносная пустыня вызывала у них меньшую неприязнь, чем воспоминание о горах. И только побывав, пожив недельку-другую в Карпатах, парни оттаивали душой, вновь начиная понимать, что ненависть живет в человеческом сердце, а природа 'чиста и невинна'.
   Скалы Прохода, с виду, тоже были не слишком гостеприимны, но и не таили особенной опасности. Если б не десяток Змиев, чьи неподвижные силуэты, словно высеченные из серого гранита статуи, четко выделялись на фоне более светлого известняка.
   Стражи Прохода внимательно следили за приближением чужака, и их пронзительные взгляды отчетливо напомнили мне то, давнее, уже полузабытое ощущение, когда на тебя наводит прицел и берет на мушку вражеский снайпер. А ведь я даже пароль не знаю... Вот будет забавно, если спросят. Как там Алибаба к закрытой скале подмазывался? Сим, сим, откройся? В общем, будем надеяться, что служба оповещения у Змиев на должном уровне поставлена, и о том, что я временно свой, Стражей уже предупредили.
   Отвесные склоны обрывались так круто, что если хозяева Прохода передумают, мне из узкой расщелины - еле-еле хватает места, чтоб протиснутся паре идущих рядом лошадей - деваться будет некуда.
   М-да, похоже, поторопился я разоблачаться. Надо было еще немного походить в латах чернокнижника. Хоть на другую сторону гор перебраться. Но я давно привык доверять интуиции. И коль она трезвонила во все колокола, что обманувший один раз, легко может сподличать снова, к ее ответственному мнению стоило прислушаться. С Артаса станется: оставить меня, в самый неподходящий момент, так сказать: посреди бала, в трусах и ластах. Нет, что не говорите, а старенькая кольчужка Мышаты, хоть и не так убойно прокачана, как доспех Темна, зато подарена от чистого сердца, и послужит исправно. Понятное дело - в меру своих возможностей. Ну, так и нечего переть на рожон. Человеку, в довесок к уму-разуму, за тем и даден природой-матушкой страх, чтобы мы могли соизмерять реальную опасность с собственными возможностями. Как говориться: на Бога надейся, а бегать кроссы на любые дистанции учись смолоду...
   Экспериментальным путем установлено, что в неизвестных условиях имеет больше шансов уцелеть не тот боец, который вооружен до зубов и считает себя круче Терминатора и Ильи Муромца вместе взятых, а тот - кто ощущает свою незащищенность, а потому предельно собран и всегда начеку.
   Исходя из этих соображений, я тоже решил основательно разгрузиться, дабы не дать шанса излишней самоуверенности возобладать над разумной предосторожностью. И захватил с собой только самое необходимое... В перечень которого, по уже изложенным причинам, даренный мне Артасом, полный рыцарский доспех не вошел. Вот и наслаждался теперь всем букетом острых ощущений по самое 'не хочу'. Так и подмывало нырнуть под корпус коня, чтоб хоть как-то укрыться от цепких взглядов чудовищ, изучающих меня, словно аист лягушку. В ленивом раздумье: проглотить, или пускай себе скачет?.. Врете, гады! Человек - это звучит громко! Особенно если водка на столе давно закончилась, а официант не торопится. И вообще, русские просто так не сдаются... С нас еще, сперва, фольгу соскоблить надо!..
   А тем временем, пока я старался держать спину и в диареи мыслеблудия нащупывал психологическую опору, служебный мерин - который в этом мире 'не роскошь, а средство передвижения', а так же друг, товарищ и почти что близкий родственник - неторопливо цокая по каменной осыпи подковами, потихонечку вывез меня из жуткого ущелья на простор.
   'Из-за острова, на стрежень...'
   Степь распахнулась внезапно, словно рывком отдернули занавес.
   Крутой поворот, и беспредельная равнина, на которой не зацепится взгляду, так неудержимо и стремительно ринулась в глаза, что даже слезу вышибла. И я едва успел подхватить отпадающую челюсть...
   Очуметь! Феерическое зрелище! Непостижимое... Такое, что мне, выросшему в горах, а после демобилизации поселившемуся на морском побережье, вдруг захотелось, подчиняясь какому-то подспудному велению, возникшем на генном уровне - гикнуть, свистнуть, хлестнуть коня нагайкой, и пустить его вскачь, в запредельном экстазе вопя что-то разудалое и непристойное! Матерясь и богохульствуя...
   Леса и рощи, морская гладь и седой шторм, дороги и проселки, села, города, замки и прочие селения - все это и рядом не стояло с великолепьем степи. Вот где ширь, вот где ори что хочешь, все равно никто не услышит.
   Подсознание тут же, уловив ключевое слово, привычно подсунуло анекдот в тему. Заблудился как-то охотник в лесу. Стрелял, стрелял, чтоб внимание привлечь, пока патроны не закончились. Стал кричать. Подходит к нему медведь и спрашивает: 'Чего орешь-то?'. 'Да вот - заблудился, понимаешь. Кричу, может, услышит кто', - отвечает охотник. 'Ну, я услышал, - ухмыляется медведь. - Легче стало?..'
   Откат от безудержного восторга саданул так, что аж под ложечкой заныло.
   И куда я такая ничтожная букашка лезу?! Да ведь в сравнении только с этим миром, я меньше любого собственного микроба. А миров энтих, как мне тут давеча объяснили, дофига и еще пара дюжин. Вот же, блин, угораздило записаться добровольцем! Раздайся море, г-герой плывет...
   Эмоциональный маятник долетел до очередной крайней точки и лопнул с таким звоном, что уши заложило. Мотнув головой, прочищая слух, я ощутил прилив здоровой злости.
   Это что еще за левый уклонизм и прочее оппортунистическое разгильдяйство, товарищ Ракитин? Вы венец творения или пивка попить вышли?! Ну-ка, прекратить панику, смирно и равнение на впередсмотрящих...
   Фу, ну и бредятина. Это я так разнервничался, или надышался в ущелье каких-то галлюциногенных испарений? Ладно, кроме Змиев моего паникерства никто не видел, а сам я никому об этом не расскажу. И вообще - бояться не зазорно, главное не дать страху собой овладеть...
   Я отер ладонью лоб, стирая с него побочный продукт мыслительного процесса, а так же волнительного восторга, и уже более осознанно вгляделся в раскинувшуюся впереди ширь, лениво простирающуюся во все стороны от горизонта и до... горизонта.
   И некоторые злопыхатели еще смеют утверждать, что у нас не дороги, а направление? Хотел бы я услышать их мнение сейчас, когда и направления-то никакого нету! Даже непременного камня с упреждающей надписью поставить не удосужились! Езжай, путник, куда глаза глядят, может, если очень повезет, во что-нибудь со временем и упрешься.
   Ха!.. А ведь мысль грамотная! И в самом деле - упрусь... в Барьер. Его, как я понял, где-то там, поперек всех Полуденных Земель поставили. Значит, мимо не проеду. А раз так, то и нечего тень на плетень наводить, погоняй до яма... В смысле: до того приятного времени, когда диетологи рекомендуют отдать пищу своему врагу. Но, пусть тот не раскатывает губу - лично я, пропустив обед, ужин намерен слопать самолично, хоть он, враг, и дерись...
  

* * *

   Никто не пробовал готовить на охапке сухой травы? Уверяю вас, гораздо проще сжечь всю степь, нежели получить требуемый результат. Все, чего я добился от жарко полыхнувшего сена-соломы - ветчина стала чуть теплее на ощупь, чем нагретая в ладонях, а к вкусовым качествам прибавилась легкая горчинка, и стал более ощутим запах дыма. Такая вот петрушка. Вообще-то, насколько я осведомлен, степь это не просто большая лужайка, в пару-другую тысяч квадратных километров. Должны здесь и рощи попадаться, и буераки, и прочие зеленые насаждения, способные обеспечить усталого путника запасом сухой древесины для костра, но лично мне вот подвернулась именно такая, неправильная степь. И ничего, толще стеблей лебеды и чертополоха, на обозримом пространстве не наблюдалось.
   Ну, ничего: кто знает беду - ест колбасу без хлеба и маслом намазывает...
   Стоп! Ощутив важность мимолетной мысли, промелькнувшей краешком сознания, я напрягся и попытался подтащить ее поближе. Так, так, так... Где она там прячется? 'Колбаса - кишка, начиненная рубленым мясом с приправами...' Не то. 'Хлеб с маслом - это бутерброд...' Не то. 'А Васька слушает да ест...' Тьфу, ты! Не мешай!.. 'Беда всему научит...' Опять мимо. 'Кто знает...' Знать - уметь, мочь! Вот он - ключ к счастью, благоденствию и процветанию! Правда, не всеобщему, а только моему личному.
   Кой дурень станет возиться с сухой травой, пытаясь разогреть мясо, если в Междумирье без толку полыхает такой прелестный и почти бесхозный костер, а ты умеешь между этими самими мирами перемещаться?.. Сейчас, мотнусь туда по-быстрому, разогрею ветчину, а заодно - взгляну: может, Алена уже прикопала в уголке мою волшебную книжицу. Очень было бы кстати... Когда ж еще читать, как не на привале? И время убью, и поумнею чуток...
   Сказано-сделано... Наученный историей с волками, я сперва стреножил коня и только потом, не забыв прихватить мясо, закрыл глаза и внутренним взглядом стал искать в кромешной тьме отблеск вечного огня...
   Костер не промедлил откликнуться. Да так быстро, что я едва носом в него не влетел. Аж волосы от жара затрещали... Тоже, наверно, скучает в одиночестве, вот и рад компании, пусть даже такой бесцеремонной, как я. Глядя на игру пламени в этом варианте Неопалимой купины, я что-то сильно засомневался, что идея поджарить здесь мясо такая удачная, как казалось сперва. Богохульством однако отдавало... Но, мы атеисты народ плечистый, и вообще - голод не тетка, так что попытка не пытка и если наше не в лад, то свалить со своим назад никогда не поздно. И я медленно, чтоб при малейших признаках недовольства, успеть отдернуть руку, стал протягивать к огню, насаженные на стрелу, кусок полусырой ветчины.
   - Зря стараешься, - неожиданная фраза полоснула по напряженным нервам, как медиатор по струнам. Я аж отскочил на пару шагов, прежде чем распознал голос. Едва мясо не выронил.
   - А постучать нельзя? Что за манера подкрадываться со спины?
   - Ну, извини, - усмехнулся Арагон. - Не знал, что мы нынче такие нервные. Но мясо можешь в любом случае в костер не тыкать, там по-другому организовано и с процессом термического окисления ничего общего не имеет. Скорее твой ужин, даже, остынет немного...
   - Не понял? А как же жар? Галлюцинация?
   - Не совсем. Это спонтанная реакция твоей психики на сумму привычных ощущений. И недостающий фактор, воображение дорисовывает само. Вода - значит мокрая, огонь - должен жечь. Укус змеи - ядовит, камень - тяжелый и твердый, ну и так далее.
   - Вот и сходил за хлебушком, - вздохнул я. - Ну, ничего, как-нибудь прожуем. Это не беда, а всего лишь неприятность. Хуже, когда жевать нечего. Вы-то сами, господин Арагорн, по какой надобности сюда пожаловали? Или попросту, от скуки вояжируете?
   - Уж точно не амброзию разогревать, или чем вы, люди, еще обычно нас потчуете... - рассмеялся тот. - Разговор к тебе есть... Я же обещал: объяснить подробно, куда и зачем тебя посылаю. Или ты уже не интересуешься?
   - Мало ли... - повел я плечом. - У бессмертных, небось, заботы и важнее разговоров со стабилизаторами найдутся.
   - Угу, я вижу, что общение с Аленой не пропало зря. Прогресс, так сказать: на лице в виде упрека написан... Причем, очень большими буквами.
   - Не обращайте внимания, игра света...
   - О Свете пока умолчим, а вот сор из твоих мозгов самое время вымести. Готов слушать?
   - У меня есть выбор?
   - Естественно, - кивнул Арагон. - Ты можешь слушать, не перебивая меня, и в этом случае мы быстро все проясним, а можешь умничать - но тогда логика повествования затеряется в словесной пурге. Какой из перечисленных вариантов предпочитаешь?
   - Первый.
   - Почему-то я так и подумал. И в виде бонуса разогрел твой ужин...
   - Спасибо, - буркнул я, недоверчиво поглядывая на сочащуюся жиром ветчину.
   - Не стоит... С полным ртом на порядок больше шансов, что ты промолчишь и дослушаешь до конца без реплик.
   Логично. Я как раз откусил от бутерброда и вынужденно оставил колкость бога без ответа.
   - Судя по тишине, постулат работает, - правильно оценил возникшую паузу Арагон. - Тогда, приступим... Итак, для начала хочу сообщить тебе одну затасканную мудрость. Большинство глупостей и несуразностей происходит из-за скуки. Сидит себе некий индивидуум на стуле или... облаке, зевает, почесывается в... разных местах. В общем, дурью мается, а потом какая-то мыслишка - бац! - прямо в голову. И понеслась телега по бездорожью, ломая колеса и дышло. Примерно так случилось и с этим миром. Один из божков здешнего пантеона с чего-то невзлюбил людей и решил их извести. Но, поскольку, особым могуществом наделен не был, то для этой цели создал Змиев. В твоем мире их больше драконами именуют, хотя и тем, и тутошним Змиям - до настоящих драконов Междумирия, как смертному до бога. Впрочем, это неважно, не будем отвлекаться от сути... В целом, идея Неназываемого, была не так и глупа. Спроектированные по передовым открытиям магии и генной инженерии, Змии вполне могли справиться, с возложенной на них миссией. Если б их создателю не взбрело в голову дать своим творения зачатки разума. И естественно, осознав, в процессе развития, себя и свое место в мире, Змии отказались служить палачами, и убрались из этой ветки веера, достаточно далеко, чтобы Неназываемый не смог их оттуда призвать и подчинить себе.
   - А Стражи... - поспешил я проглотить кусок и спросить о главной нестыковке в этом мифе.
   - Придет и их очередь. Подожди, - поморщился Арагон. - Ты вообще умеешь слушать молча?
   Проглотив 'да', я кивнул.
   - Потерпев фиаско со Змиями, но, все еще не раздумав избавиться от людей, Неназываемый пришел к здравой мысли, что лучшее средство против человека - сами люди. И стал искать способ уничтожить человечество руками одного из вашего племени. А тут ему, по случаю, зерно Хаоса досталось...
   - Вот так прямо, взяло и досталось? - опять не удержался я от ехидной реплики, вспомнив, как сам ходил в тридевятое царство за слезой Создателя.
   - Это к делу отношения не имеет, - чуть помешкав, решил не углубляться в вопрос Арагон. - Важно другое, что с этим артефактом любой школяр обретал могущество архимага! А если к такой силище присовокупить мелкую душонку, томимую всяческими комплексами и неуемной жаждой власти, то коктейль Молотова отдыхает... Так и тут. Желающий стать палачом нашелся быстро, долго и уговаривать не пришлось. Только поманили... Но, как и следовало ожидать, Неназываемый просчитался и на сей раз. К сожалению, здешним обитателям, данный факт будущее не облегчил. Поверив в собственную непобедимость и безнаказанность, Темн так разошелся, что едва не очистил мир от людей, путем аннигиляции самой среды обитания. Что привело бы и к развоплощению бога-опекуна. К счастью, для людей, маги успели объединиться и временно нейтрализовать безумца. Но человеческих усилий для изоляции столь мощного артефакта недостаточно. Вернее - действие заклятие не бесконечно и все больше слабеет. Понимая, что подобные шалости не останутся без внимания Куратора Веера или Смотрящего, Неназываемый поспешил ретироваться отсюда куда подальше, бросив подотчетный ему мир на произвол судьбы. И вот тогда вернулись Змии, чтоб присмотреть за коконом.
   - Зачем?
   - Как тебе объяснить попроще... В общем, это ведь тоже их родина. Здесь их энергетические корни, генный базис... - Арагон задумался. - Нет, внятно не получится, слишком далек твой уровень образования от нужного для понимания... Но, чтоб снять вопрос, скажу так: погибнет здешний мир - вымрут и Змии.
   - Это меняет дело, - кивнул я. - Иглу в своем яйце каждый старается от чужих рук уберечь...
   Арагон сморгнул, а потом усмехнулся.
   - А-а, ты о Кощее Бессмертном. Знаешь, сказки они ведь тоже не на пустом месте произрастают...
   - Почему-то я с детства, именно так и думал.
   - Смышленый мальчик. Ну, вот мы и приблизились к самому важному. Тебе, Игорь, предстоит пересечь Барьер, найти там Темна, победить его и изъять Зерно Хаоса. После - передать его мне, лично в руки.
   - Суть задания, Арагон, мне давно ясна, но твой интерес в этом - пока непонятен.
   - Миры бесхозными не бывают по определению. Но останется он в грозди Порядка, или переформатируется под нужды Хаоса, уже другой вопрос. Это зависит от того, кто первым к Зерну прикоснется. Я - представитель Порядка, или знакомый тебе Артас - резидент Хаоса. Тот из нас и решит будущее данного кластера... Доступно?
   - Еще бы, - кивнул я, демонстративно вздыхая. - Все как обычно: одни под пули, а другим - чины, ордена и звания.
   - Аналогия неуместна, - вроде как обиделся бог. - Наград всем хватит. Но, ни ты без меня, ни я... в данном, конкретном случае...
   - Проехали. У меня организационный вопрос. До Барьера далеко? Долго ехать?
   - Это неважно... Сделаем, как в прошлый раз. Надеюсь, ты ничего не имеешь против телепортации?
   - Нет.
   - Ну и славно. Тогда, если ничего больше спросить не хочешь, забери из тайника послание, - Арагон ткнул пальцем чуть правее. - Клирик его вон под тем камушком припрятала. Потом возвращайся к себе, возьми все, что посчитаешь нужным, и крикни чего-нибудь погромче. К примеру: 'Слава, Арагону!', и я доставлю тебя к месту перехода. Лошадь отпусти здесь, на ту сторону Ущелья Снов, по Призрачному мосту ей все равно не перейти...
   - А потом что?
   - В смысле? - вскинул брови бог. - А... Хорошо, что спросил. Увы, но любой результат воздействия скажется на ткани Мироздания так громко, что его услышат даже те, кого я и не слишком хотел бы оповещать. А потому, взяв Зерно, поспеши сюда. Какое-то время, у пламени Порядка, ты будешь в безопасности. Надеюсь, достаточно - чтоб я успел придти на помощь. Ну, что ж, вроде, все обговорили?.. - Арагон чуть подался ко мне, но передумал. - Прощаться не будем, Рыцарь. Рассчитываю, вскоре увидеть тебя в полном здравии и с трофеем в руках...
  
  

Глава пятая

   В длиннополой сутане, скорее напоминающий огородное чучело, нежели учителя, долговязый и сутулый мастер-наставник Блажен, сидел по своему обыкновению не на стуле. Он с трудом запихивал длинные ноги под стол, а потому, предпочитал садиться на столешницу сверху. Потрясая перед притихшей аудиторией зажатыми в руке листами бумаги, он совершенно не обратил внимания на вкатившееся в двери аудитории кресло Остромысла - видимо из-за близорукости посчитав того за одного из опоздавших учеников - и продолжал торжественно вещать. А студиозусов, дернувшихся встать, чтобы поприветствовать Мастера-Хранителя, тот сам остановил нетерпеливым жестом и, приложив палец к устам, потребовал соблюдать тишину.
   - В этом документе упоминается имя Мастера Казаруса! - звонкий баритон Блажена, даже как-то неподобающий семидесятилетнему старцу был полон восхищения. - Следовательно, описанные события происходили, по крайней мере, четыре сотни лет тому. Еще до Армагеддона! Где-то между 1009 и 1185 годами. Потому, что если вы натужите мозги, то припомните, что позже Оплотом правил Мастер-хранитель Лютоволк. А значит, перед нами очень давний манускрипт. Нужно не забыть выразить благодарность старшему архивариусу Бронеку. Заслужил... До сих пор, этот отчет корабельного исповедника Парвуса воспринимали как развлекательный опус одного из сонма, канувших в безвестность, не слишком удачливых литераторов. Еще бы: беспрепятственное путешествие вокруг побережья Полуденного континента каждому здравомыслящему человеку покажется неумной басней. Ведь вся эта территория давно закрыта даже для магии. Это информация о территории, где, как принято считать, появились Змии, ведьмовские круги, в которых время течет вспять, источники с живой и мертвой водой, показывающиеся лишь тому, кого сами изберут, странствующие деревья, что могут подсказать верный путь страннику, а могут и в непроходимую глухомань завести... Теперь вы понимаете, почему я собрал здесь именно вас?
   - Потому, что это твои любимые ученики, наставник, - ответил вместо студиозусов Остромысл. - А ты, отрок, чего замер? Или я так и буду, как затычка, в дверях торчать. Давай, кати меня дальше... - проворчал Мастер-Хранитель прислужнику, и, дождавшись, когда тот протолкнул кресло-каталку в помещение, продолжил. - И тебе не терпится поделиться с ними этой ошеломляющей новостью. Ибо ты уверен, что будущие архивариусы и библиотекари лучше будущих лекарей или старост смогут оценить ее содержание. Не могу не согласиться... Но, позволь узнать: отчего ты не включил в этот список и своего старого друга?
   - И тебе доброго здравия, Мастер-Хранитель, - Блажен слез со стола еще при первых звуках знакомого голоса, а ученики дружно вскочили со своих мест. - Понимаешь, я хотел, сначала сам разобраться...
   - Ну, поскольку я все равно уже здесь, - остановил его извинения Остромысл, - предлагаю не транжирить попусту драгоценное время, а приступить к чтению. У кого из твоих любимчиков самый внятный голос?
   Блажен поманил пальцем одного из сидящих в первом ряду послушников, вручил парню стопку листов, а сам взгромоздился обратно на стол.
   - О, люди! Опомнитесь! О, небеса! Смилуйтесь! Я, Константин Парус, исповедник с фрегата 'Соленый Тур' под флагом империи Снов, пишу эти строки после того, как море приняло тело, а Создатель душу последнего из моей духовной паствы. Знание, которое открылось мне, слишком ужасно, чтобы я смог разобраться в его истинном значении, и решить что лучше для людей: узнать правду, или и дальше находиться в блаженном неведении? Я доверю это послание океанским волнам, и пусть Создатель сам осуществит свою волю! Потому что, если в настоящий момент кто-то читает эти строки, значит так должно быть! Часы мои сочтены, и я лишь смиренно прошу Создателя: дать мне силы завершить начатое. Итак, я приступаю, описывая все настолько подробно, как сумел запомнить - стараясь не упустить ни одной детали. Поскольку не мне решать, что в этой исповеди важнее...
   Мы шли фордевинд вдоль южного побережья где-то между 22-м и 24-м градусами восточной долготы, в поисках захваченной пиратами шхуны 'Волшебная Лия'. Сообщение поступило из корвета 'Мгновенный'. Они подобрали в море помощника капитана, которому удалось вырваться из рук матросов, поднявших мятеж.
   Южный тропик радовал на удивление уютной погодой. Океан едва-едва шевелился, ленивый ветер почти не надувал парус, а фрегат держался так близко берега, как только позволял рельеф дна. Марсовые привычно высматривали в ломаной линии берега каждую бухту, где могли скрываться пираты. Кроме них на вантах висели все свободные от вахты матросы, отчасти для развлечения, отчасти в надежде заработать несколько монет. Поэтому плот, который отлив медленно сносил в океан, увидело сразу несколько глаз.
   На плоту был распят истощенный мужчина лет тридцати, тело которого являло одну сплошную рану. Не буду останавливаться на перечне всех пыток, которые судя по его состоянию, пришлось вытерпеть несчастному, потому что лишь при упоминании о них, сердце мое обливается слезами. Хочу только отметить, что увидев его вблизи, половина матросов выблевывала свой завтрак. А все это люди смелые, с увечьем и смертью знакомые не по рассказам в таверне.
   Белый, словно полотно на парусах, корабельный хирург суетился около несчастного, пытаясь привести его в сознание, одновременно накладывая на ужасные раны обезболивающий бальзам. Несчастный уже давно должен был либо умереть, либо обезуметь...
   И, словно пытаясь доказать обратное, незнакомец открыл глаза.
   - Воды... - едва прошептали его пересохшие уста, вернее те кровавые лохмотья от них.
   В глазах неизвестного была лишь боль... огромная, как летнее небо. Но остатки здравого ума все еще теплились в них.
   - Вы нас слышите? - спросил капитан Изид. - Вы можете говорить? Если можете, назовите себя.
   - Где я? - были следующие слова незнакомца, после того как врач влил в него добрую кварту густого макового отвара.
   - Вы на борту фрегата империи Снов.
   - Исповедника... Ради Создателя, позовите исповедника!
   - Я здесь, друг мой! Все ужасы уже позади. Ты - среди друзей...
   - Слушайте меня внимательно! - неожиданно громко и внятно заговорил несчастный, наверное, подействовала обезболивающая микстура. - Слушайте, потому что лишь осознание тайны, которую я должен поведать, удерживает меня при жизни! Примите как исповедь и поверьте, что все сказанное, правда, а не бред безумца!
   - Никому из нас наверняка не ведом час кончины, - ответил я скорее по привычке, потому что давно понял, что мученик держался при жизни лишь боясь унести в могилу невероятную тайну. - Все в воле Создателя. Но наши молитвы будут сопровождать твою душу. Назови свое имя, чтобы они обрели завершенность.
   - Мое имя вам ничего не скажет, да я и сам уже не уверен, какое из имен, что остались в памяти, принадлежит мне. Я - путешественник. Поиски нового, неизведанного, носили меня по свету, и мало оставалось мест, где я еще не бывал. Чрезвычайная легкость в изучении языков служила мне хорошую помощь, и я ходил из страны в страну, знакомился с разными обычаями, изучал странные народы... В этот закоулок Полуденного континента я попал несколько лет тому. В то время, обо мне уже слышали, как о путешественнике бывалом и удачливом даже в Зелен-Логе. Узнав, что я собираюсь в очередную экспедицию, ко мне обратился Мастер-хранитель. От имени Академии он предложил мне большие средства, с условием, что я обязательно зайду в некий район, где при неизвестных обстоятельствах исчезли два хранителя. Путешествуя в одиночку, я не нуждался в деньгах, но дома оставались пожилые родители... А в предложении Оплота не было ничего зазорного, и мы быстро пришли к согласию.
   Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
   - Вот! - перебил чтеца наставник Блажен. - Слышали? Рассказчик сам отсылает нас во времена Казаруса!
   - Безусловно, - согласился Остромысл. - Мы все отметили этот момент. Продолжай, юноша...
   - Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
   Так минуло несколько лет...
   Побывав везде, где лишь можно и пожив среди множества племен, я решил, что достаточно приготовился к важнейшему испытанию. Вождь племени Гепардов, с которым я подружился ближе других, всячески пытался отговорить меня от этого путешествия, говоря, что там, за горами, плохое место, и что ни один человек оттуда еще не возвращался... Но для настоящего исследователя, чем опаснее - тем интереснее. И, дождавшись окончания сезона дождей, я пустился в путь.
   Представьте себе мое удивление, когда после недельного путешествия дикими дебрями, с северного склона высокой горы, я неожиданно разглядел у ее подножья ухоженные поля, сады, стада коров и довольно большое селение...'
   На этом месте послушник кашлянул и умолк.
   - Ну, в чем дело? - недовольно вскинулся Блажен.
   - Эта страница совершенно не читаема, наставник, - объяснил тот. - Размытые и неразборчивые каракули.
   - Да, - согласился тот, взглянув на протянутые листы. - Время не пошло на пользу документу. Жаль, но ничего не поделаешь. Продолжай с того места, где слова становятся понятными.
  
  

* * *

   - ... какой благословенной показалась мне эта неведомая страна! Нарядные, уютные домики, ухоженные, взлелеянные сады. В каждом селении, пусть даже всего из дюжины жилищ, красивая каплица. А какая чистота! Мощеные камнем дороги, посыпанные толченым кирпичом и песком дорожки. Бордюры и низенькие штакетники, ограждающие цветники перед ухоженными и опрятными домиками аккуратно побелены известью. Даже дымоходы, и те, казалось, старались спрятать дым, чтоб не нарушать общее впечатление. Хотя секрет, наверняка, в том, что никто не клал в очаг сырые дрова.
   Так случилось, что тот день, когда я вошел в первый на моем пути городишко, был воскресным, и все население, в праздничных нарядах собралось на утреннюю мессу. Вокруг себя я видел лишь счастливые, добродушно улыбающиеся лица. Взрослые мужчины и женщины искренне радовались жизни, воспринимая его, как бесценный дар, к которому нужно относиться бережно и уважительно. Что ж, если миссионеры хранителей, попав в этот волшебный мирок, решили здесь осесть и забыли об остальном мире, то кто сможет упрекнуть их за это? Только не я...
   Выбрав один из домов, я решил попроситься в гости и познакомиться с особенностями здешней жизни поближе. Наверно, это было легкомысленное решение, но добродушие, которым так и веяло отовсюду, очень уж к этому располагало.
   Поднявшись по резному крыльцу, я постучал специально повешенным рядом с дверью деревянным молоточком о косяк.
   - Просим, просим! - послышались из-за застекленных дверей веселые, беспечные голоса взрослых и детей. А мгновение позже на пороге показался хозяин дома. Крепкий мужчина моих лет, румяное лицо которого так и сияло.
   - Слава Создателю! - поздоровался я учтиво.
   - Пусть Его милость всегда пребудет с нами, - искренне ответил хозяин. - Милости просим. Давненько нас никто из высокочтимых наставников не навещал...
   Не ведаю, почему он принял меня за наставника и кто они, но выяснения этого, как и многих других вопросов, решил оставить на потом.
   Мужчина посторонился, пропуская меня внутрь. Пройдя просторные сени, я очутился в горнице, где стоял стол, накрытый для праздничного обеда, вокруг которого собралось все семейство: мать и трое подростков.
   - Милости просим, присоединяйтесь... Отобедайте с нами.
   - Просим, просим, - поддержала мужа хозяйка, а старшенький мальчик между тем придвинул шестой стул. Девочка достала с полки тарелку и искусно вырезанную ложку.
   - Благодарю, но...
   - Будете благодарить потом, - мило улыбнулась женщина, насыпая в тарелку щедро приправленный овощами гуляш, - если понравится моя стряпня. Кто знает, к чему вы в столице привыкли...
   Спорить было напрасно, и я присел к столу. Младший сынишка тут же поднес мне миску с водой для мытья рук.
   Хозяин занял свое место и начал молитву. Тонкие голоса детей и супруги так ладно сливались с его густым басом, так что я и не заметил, как присоединился к ним.
   Ели медленно, с чувством достоинства, смакуя каждый кусок... И только после того, как моя тарелка, словно по волшебству, опустела - хозяин начал разговор.
   - Меня зовут Улаф, господин наставник... Я и моя семья счастливы, что вы выбрали наш дом для отдыха. Позволите поинтересоваться: далеко путь держите?
   - Не очень, - ответил я пространно, обдумывая: как держаться дальше и что именно рассказывать.
   - Давно из столицы? - поинтересовалась хозяйка. - Как здоровье Солнцеликого? - и тут же стушевалась под укоризненным взглядом мужа. - Извините, мое праздное любопытство, но в храме возносили молебен, вот я и подумала...
   - Гм... - тянуть с правдой больше не было смысла. Ничего не зная о здешней жизни, я мог обмолвиться в любую минуту и уж тогда, вряд ли хозяева продолжали б принимать меня с прежней гостеприимностью. - Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами, за возникшее недоразумение... Я, уважаемые хозяева, не тот, за кого вы меня принимаете... По правде говоря, я впервые в вашем городе, как и вообще в стране... Я - чужеземец...
   После этих слов, в комнате установилась такая тишина, что можно было расслышать биение сердец. Некоторое время и взрослые, и дети сидели неподвижно, таращась на меня широко раскрытыми глазами. А затем начался ад...
   С диким визгом старший мальчик вцепился в косы сестры и стал свирепо дергать их во все стороны. Да так увлеченно, что не заметил, как младший, ухватил с кухни тяжелую сковородку, подкрался к брату из-за спины и с силой врезал ему по голове. Тот вскрикнул и, обливаясь кровью, свалился на пол.
   Хозяйка нервно хохотнула и медленно потянулась рукой за ножом.
   - Как вы меня допекли, - проговорила почти шепотом и так свирепо блеснула глазами, что девочка и младший с визгом прыснули в другую комнату.
   Зато хозяин прищурился и очень нехорошо ухмыльнулся.
   - Ты действительно чужестранец? Не обманываешь?
   Потрясенный столь внезапными переменами, я смог только кивнуть.
   - Ну, наконец-то! Слава, Создателю, дождались! Сиди здесь и никуда не уходи, я быстро, - мужчина вскочил и выбежал за дверь.
   Перспектива, остаться наедине с разозленной мегерой, гоняющейся с ножом за собственными детьми, меня не привлекала, поэтому, я торопливо выскользнул следом за Улафом.
   Мой хлебосольный хозяин, торопливо вошел в дом напротив, а вскоре оттуда послышался звон бьющейся посуды и, чуть погодя - отчаянный визг.
   Я долго колебался, не зная, что предпринять, а когда решил вмешаться, двери отворились, и во двор вышел Улаф.
   - Ты даже не поверишь, сколько я ждал, чтоб разложить ее, не упрашивая... - проговорил он довольно, поправляя одежду и крепко беря меня за руку. - Ну что, чужестранец, поехали в столицу? Порадуем принца... Хе-хе, я уже чувствую себя бароном!
   - Чужестранец! Улаф нашел чужестранца! - загудело между людьми, которые сбежались на крики о помощи, словно побежало сухой стерней пламя. И хоть большинство из горожан тут же умчались прочь, гул только нарастал.
   Улаф грубо потянул меня к коновязи перед корчмой на площади. Там стояли чьи-то кони. Не спрашивая позволения, он выбрал двух, вскочил в седло одного из них и указал мне на второго.
   - Садись.
   Удивляясь и возмущаясь, я все же послушался. Наверно, сказалась растерянность от невероятности происходящего. Кто знает, какие здесь обычаи? За долгие годы путешествий мне часто приходилось сталкиваться с нравами, которые возмутили бы любого, но у коренной житель считались нормой.
   Мы не успели отбыть, как двери корчмы распахнулись, и оттуда выскочила целая толпа вооруженных людей.
   - Эй! - воскликнул один из них. - Улаф ты что, спятил?! Это же мои кони! Ребята! Держи конокрадов!
   Воины решительно двинули к нам, и на мрачных лицах я не увидел ничего хорошего.
   - Прочь с дороги! - властно рявкнул Улаф, а потом прибавил. - Я сопровождаю Искупителя! И если вы не последние дурни, не теряйте времени!
   Те недоверчиво переглянулись, а затем ринулись обратно в корчму. И звуки, которые донеслись оттуда, уже не могли иметь ничего общего с тихим полднем в городке, где каждый житель только-то вышел из церкви.
   И так же, с небольшими отличиями, повторялось в каждом селении, в котором мы останавливались, чтоб сменить лошадей. Впереди стелился рай, каким воображает его человек, а позади - оставался ад, который начинался после слов Улафа: 'Я везу Искупителя!'...
   - Как-как?! - переспросил Остромысл. - В рукописи действительно упоминается Искупитель?
   - Да, Мастер-Хранитель, - подтвердил Блажен, бросив взгляд на текст. - Подумать только: на Полуденном континенте верили в Искупителя! Невероятно! Неужели именно оттуда распространилась эта страшная ересь, захватившая почти весь мир и даже после Армагеддона уцелевшая на островах?
   - Похоже, наставник, что ты поспешил с групповым чтением, - задумчиво продолжил Остромысл. - Наверное, стоило сначала самому изучить ее содержание. Слишком важными и опасными могут оказаться знания, изложенные здесь. Но теперь уж ничего не поделаешь - стог легче зажечь, чем потушить. Поэтому, прошу всех, о найденном манускрипте никому не рассказывать. Это понятно?!
   - Да, Мастер-Хранитель! - хор голосов был довольно слитным и в чем-то даже искренний.
   - Хорошо... А я, в свою очередь, обещаю: если в ближайшие дни по Оплоту не поползут ненужные слухи, то чтение послания брата Парвуса будет продолжено в вашем присутствии.
  
  

Глава шестая

   Может, летние месяцы как-то особенно горячат кровь, или разум решил освободиться от избытка эмоций, но безумство этой ночи запомнится Вышемиру надолго. То, что умела и с удовольствием вытворяла в постели ветреная красавица фрейлина, молодому мужчине не грезилось и в самых жарких сновидениях. Поначалу, его даже немного насторожила столь явное бесстыдство девушки. Но потом Вышемир сообразил, что она загорелась от счастья долгожданной встречи с воображаемым 'возлюбленным' после разлуки. А потому, насмешливо и чуть отстраненно наблюдал за прелестницей совершенно потерявшей свою белокурую головку, - позволяя Истоме ласкать себя, как той лишь вздумается. Но вскоре не выдержал натиска жарких губ и шаловливых пальчиков разгоряченной проказницы и, отбросив все сомнения, с удовольствием погрузился в бурлящий омут сладострастия...
   Выпроводить 'влюбленную по уши', а потому совершенно неугомонную Истому Вышемиру удалось только под утро. Да и то пришлось прибегнуть к прямому приказу, поскольку никакие заверения и обещания скорой встречи не помогали. Это подействовало. Утерев повлажневшие глазки и шмыгнув носиком, фрейлина в считанные минуты привела себя в порядок, да так ловко, что по ее внешности ни в жизнь не догадался бы: где и как она провела эту ночь. Ни малейших следов не осталось, хоть нюхай, хоть на язык пробуй. Истома казалась такой свеженькой и бодренькой, словно наливное яблочко, умытое в утренней росе. Поправив что-то важное, но совершенно незаметное мужскому глазу, в пышной прическе, девушка мило улыбнулась, послала ложному любовнику воздушный поцелуй и упорхнула - шурша подолом и цокая туфельками.
   - Вот уж кому магия без надобности... - немного уязвлено хмыкнул хранитель Вышемир, чувствуя себя так, словно все это время не развлекался, а перетаскивал связки книг с подвала библиотеки на чердак и обратно. - И как это у них получается? Я - на жмых выжат, а эта неугомонная гулена, как бабочка порхает. Парадокс... Надо будет посмотреть в книгах, что об этом феномене древние философы думали.
   Вышемир с некоторым усилием слез с ложа, брезгливо сбросил на пол влажные простыни, жадно осушил кубок сладкого вина, подкрепил растраченные силы ломтем сыра и только после этого блаженно растянулся на мягких шкурах, устилающих ложе и все еще хранящих фиалковый аромат фрейлины. Несмотря на сладкую истому, укутывающую мозг и тело - вот уж угадали родители девочки с именем - сон к Вышемиру не шел. Сказывался избыток впечатлений и событий.
   Всего лишь несколько дней тому, он был одним из десятка хранителей посвященных в ранг Ищущего истину. Ничем особенным, кроме происхождения, от товарищей не отличающийся, а потому не ждущий в обозримом будущем от жизни никаких существенных перемен. Нет, не так... Вышемир всегда верил в свою планиду и точно знал, что сумеет подняться к вершинам власти, но что это произойдет так скоро и так легко, ему не приходило в голову и в самых смелых мечтах.
   Бывший друг и учитель, королевский астролог, жалкий уродец и мудрец, неожиданно оказался начальником Тайного кабинета. Кстати, в таком ракурсе было понятно: как Ксандору удавалось, не прибегая к магии, предвидеть все точно, до мелочей. 'Провидец' попросту владел скрытой от других информацией, добросовестно проставляемой ему десятками, а то и сотнями агентов. К тому же - за счет королевской казны! Теперь ясно и то, почему король Ладислав, скептически воспринимающий любые откровения свыше, так внимательно прислушивался к пророчествам Ксандора. Ведь Его Величество не мог не знать, кто именно возглавляет Тайный кабинет Зелен-Лога и понимал истинную цену слов мнимого астролога. И вот теперь - Ксандор мертв.
   'Мертв!'
   Не зря Вышемир всегда ощущал некую опасность, исходящую от мудреца. Значит, решение устранить его было правильным и своевременным.
   'Гм, а что если мне, пока Ладислав в отъезде, занять место Ксандора? Маламир не только введет меня в курс дел Тайного кабинета, но если понадобиться, поклянется перед королем, что я всегда был первейшим помощником провидца. Даже не так, именно я и был истинным главой секретной службы королевства, прикрываясь уродцем, как ширмой. Да так ловко, что даже орденские братья промахнулись. Умный ход... Но, надо все хорошенько взвесить. Что мне это даст в будущем? А то, как бы и в самом деле на клинок 'призрака' не нарваться!..'
   Вышемир хлопнул себя по лбу и громко расхохотался.
   'Вот заигрался... Какие еще 'призраки'? Это ж мой слуга убил Ксандора. И если Лучезар тайный член Серого ордена, то мне надо возвращаться в Зеленец, и до старости выращивать горох'.
   Вышемир наполнил кубок и глотнул вина, но даже не ощутил вкуса. Его мысли вновь были устремлены в будущее...
   'М-да... Вообще-то, место начальника Тайной канцелярии и без тайных убийц жжется. Ощутимых преимуществ не дает, а забот прибавить может. К примеру, а что если король, паче чаянья, знает гораздо больше, чем я думаю, и не поверит в нашу с тысяцким ложь? Да и зачем мне размениваться по пустякам? Королевская корона - вот на что надо обратить внимание!.. Но, тем не менее, дядюшка Ладислав становиться проблемой. Не так, чтоб слишком увесистой, но вполне занозистой. И это в то время, когда королева Зелен-Лога уже покорна, как собачонка и готова, если мне взбредет в голову, носить за мной скипетр. В зубах...'
   Вышемир усмехнулся, представив себе столь забавную картинку из жизни Ее Величества.
   'А начальник столичного гарнизона тысяцкий Маламир - с радостью исполнит любую просьбу своего наилучшего друга... И то, что никакой осечки в моих возможностях повелевать ими не возникнет, Истома доказала сегодня ночью со всем усердием...'
   Вышемир сглотнул и усилием воли изгнал неуместные мысли.
   'Вот напасть, так и лезет скоромное в голову... Ну, уж нет, пока судьба благосклонна, о деле надо думать, а не о баловстве. Эх, жаль, слишком близкое кровное родство не разрешает мне жениться на Беляне. А то можно было бы одним махом все решить. Особенно теперь, когда тысяцкий убежден, что в городе завелся 'серый призрак'. Король умер - да здравствует король! Надо признать, что это куда более интересный вариант. Как только Лучезар с Калитой вернутся, попробую прикинуть способ... А главное, никто и не удивиться. Особенно, если вспомнить все ужасы, предсказанные Зелен-Логу покойным астрологом. Ладно, не сейчас... Не забыть бы посоветовать Беляне: отписать мужу, чтобы тот не торопился обратно в столицу. У нас, мол, все успокоилось, так что не отвлекайся, готовь Бобруйск к отражению нападения северян... Бред. Какое вторжение? Хотя - я же своими глазами видел горы трупов на побережье. Или мне это под воздействием пыльцы сирени пригрезилось? Кстати, еще один, из нерешенных вопросов. И потом, этот Игорь, со своим запретом творить зло... Стоп!'
   Вышемир даже с постели спрыгнул и от возбуждения закружил по комнате.
   'Я только что обдумывал убийство короля, и ничто мне не помешало! Никакие угрызения совести и прочие упреки сознания не препятствовали! А что это значит? А то - что печать 'не умножения зла' больше не действует! Ха! Но, если я правильно запомнил лекции наставника Соввы, то подобное происходит в одном-единственном случае - когда маг, наложивший заклятие, теряет связь с Силой. То есть - умирает!..'
   Вышемир даже зажмурился, собираясь с духом и страшась спугнуть удачу, произнес желаемое вслух как можно деликатнее.
   - Похоже, моя бедняжка сестрица скоропостижно овдовела, а я потерял только что приобретенного, любимого шурина...
   Сказал, прислушался к собственным ощущениям, выждал какое-то мгновение, но не ощутил никакого дискомфорта. Это стоило отметить. Вышемир щедро плеснул себе в кубок, а потом громко и насмешливо произнес.
   - Земля тебе пухом, чужестранец Игорь. Извини, коль, что не так. Я очень старался тебя убить... Но, видимо, преуспел кто-то другой. Ничего не поделаешь, и такое случается. Покойся с миром. Мне с тобой было бы даже интересно потягаться... Жаль, что ты ушел в мир иной раньше, чем я нашел способ добраться до тебя лично. Очень жаль.
   Хранитель чуть-чуть пригубил, а остальное выплеснул в камин.
   - Какое наслаждение: больше не искажать мысли, и не прятать их даже от себя самого.
   Вышемир говорил негромко, только чтоб еще раз убедиться, что свободен от заклятия.
   - Решено! Говорю один раз, и повторять не стану... Я убью короля и еще до окончания траура обвенчаюсь с принцессой! Что же вы, упреки, молчите, не совестите меня больше? Закончилась ваша власть? Так знайте: пока девочка Божена достигнет совершеннолетия, я заставлю ее венценосную матушку стелить и согревать мое ложе. Что, и теперь не возражаете?! Какими вы покладистыми стали... А кровать у регента просторная. Боюсь, Беляне одной не справиться. Придется определить на помощь вдовствующей королеве некоторых ее фрейлин, самых прелестных и юных. И даже призвать для этого трудного и достойного занятия ко двору еще одну вдовушку... из Зеленца. Интересно будет наблюдать, которая из них быстрее превзойдет Забаву в услужении, а Истому - в искусстве ублажать своего господина.
   Так и не дождавшись никакого ответа или упрека от еще совсем недавно столь правильного и категоричного подсознания, Вышемир мысленно махнул на него рукой. Какой прок пытаться уязвить безмолвие? Он опять улегся на подушки и продолжил рассуждать.
   - Но, даже если что-то пойдет вопреки планам, у меня остается кузина Божена. Все-таки я вовремя придумал организовать ее похищение. Теперь главное, чтобы мои помощники не оплошали. А уж я своего не упущу...
  

* * *

   Городские жители, попав в лес и восторгаясь, укутывающей их тишиной, никогда не поверят, что тот смолкает именно из-за незваных гостей, от которых не знаешь чего ожидать. А вообще-то, он шумит не хуже праздничной ярмарки и, тому, кто понимает лесной разговор, расскажет все новости и сплетни, вернее любой языкатой кумушки.
   Возница, управляющий парой не по-крестьянски упитанных лошадей, но при этом запряженных в самую обычную телегу, неторопливо углубляясь по пустынному королевскому тракту в расступающуюся перед ним тишину, тоже не догадывался, что та мгновенно наполняется за его спиной оживленным обсуждением всех странностей, подмеченных внимательными глазами и чутким обонянием лесных жителей.
   Во-первых, как уже было сказано, деревенские конячки редко имеют такие гладкие бока и лоснящуюся шкуру. Во-вторых, даже молодой поселянин, редко держится настолько прямо, а чаще устало сутулиться, используя каждую свободную минуту, чтобы дать отдых натруженным мышцам спины. Тем более, когда ему и делать-то ничего не надо, - лошади идут, а ты сиди да поглядывай, чтоб они не остановились, или не свернули на обочину, заприметив краем глаза кустик особо сочной травы. В-третьих, сидящая на возу дородная молодуха, как для крестьянки, была слишком рыхла телом и бела кожей. Да и держала она себя с расположившейся рядом девочкой, не как мать или тетушка, а будто служанка. Что само по себе не казалось бы странным, если бы господа, сызмальства окруженные слугами, имели обыкновение путешествовать в крестьянских телегах, а не в карете или, хотя бы - повозке.
   Четвертая странность состояла в том, что позади телеги, шагах в двадцати пяти, ехала пара вооруженных, всадников в легких доспехах дружинников. Как будто случайные попутчики, вроде - сами по себе. Но, при этом, несмотря на отличных лошадей, воины не торопились: ни обогнать, едва плетущийся воз, ни - поравняться с ним и, по обыкновению всех свободных от службы и вдалеке от начальственного ока, скучающих вояк, скоротать путь, заигрывая с совсем не старой и миловидной 'селянкой'. А возницу повозки, несмотря на безлюдье, совершенно не беспокоила упорная привязанность столь сомнительных спутников, опасных даже с виду. И еще, - от него самого, как и от пары всадников, пахло не навозом и сеном, а сталью и оружейной смазкой.
   Вся эта неестественность тут же привлекла внимание Мухомора, с детства любопытного и падкого на все необычное. Поманив за собой товарищей, леший бесшумно заскользил придорожными зарослями, вслед за странными людьми. Щерба попытался было затеять спор, но быстро поняв, что никаких внятных объяснений от брата он все равно не добьется, привычно положился на его чутье. А не склонный к долгим размышлениям, Гнездо молчаливо последовал за обоими, привыкнув так поступать уже много лет тому. Тем более что это позволяло ему наслаждаться ядреным запахом лошадиного пота.
   - Мне надоело сидеть в повозке, няня, - капризно сказала девочка. - Тут твердо и тряско. Вели им покатать меня на лошадке...
   Женщина беспомощно взглянула на возницу, и тот, словно почувствовав ее взгляд, пожал плечами и ответил, не оборачиваясь.
   - Из города мы выбрались незаметно. Лишних глаз тут нет. Пусть... - и натянул поводья. - Тпру... - а потом крикнул спутникам. - Есаул! Покатай Их Высочество на лошади! Кривица, не в службу, а в дружбу, подмени меня чуток. Возьми вожжи. Что-то умаялся я со всей этой кутерьмой. Слава хранителю, платит он исправно, но и службу требует. Отдохну маленько...
   Наемники подъехали к телеге.
   Калита протянул руки к девочке, и принцесса Божена, наследница престола королевства Зелен-Лог, с помощью няньки, которая своей суетливостью больше мешала, проворно залезла к отступнику харцызу в седло.
   - Как скажешь, Лучезар, - равнодушно согласился одноглазый воин, набросив поводья своей лошади на уключину заднего колеса, и ловко перебрался на место возницы. - Ищущий истину тебя назначил главным... Вот и решай: кому бдеть, а кому - дрыхнуть.
   Ворчливое настроение Кривицы объяснялось тем, что он так и не решил, как быть с ратником, после той глупой стычки на постоялом дворе. Нрав вольного степняка требовал крови обидчика, а воинская дисциплина - не менее настойчиво - требовала забыть все раздоры. По меньшей мере, на время 'похода'.
   'Никогда не оставляй за спиной того, кто вынужденно просил у тебя прощения... - учили новиков в Кара-Кермене. - Ибо всегда придет день, когда он вспомнит, как унижался'.
   Но запрет поднимать руку на товарища по оружию, жестко вколоченный в сознание каждого харцыза, был гораздо сильнее. Вот и маялся в раздумьях Кривица...
   - Н-но, волчья сыть, - натянул отступник поводья. - Шевелите копытами, до ночевки еще далеко...
   Лучезар тем временем удобно растянулся навзничь на устланной сеном телеге, бесцеремонно положив голову на пухлые колени женщине, которая не посмела возразить грозному воину, и закрыл глаза.
   - Если усну, - пробормотал в спину харцызу, - перед развилкой на Оплот разбуди. Скажу, что дальше делать.
   - Не беспокойтесь, господин Лучезар, - вместо Кривицы поспешно и угодливо ответила нянька принцессы, обмахивая платком его лицо. Женщина видела, как дружески с Лучезаром разговаривал не только Ищущий истину и тысяцкий Маламир, но и сама королева, и считала дружинника переодетым дворянином, в чине не ниже сотника.
   'Господин Лучезар... - повторил мысленно крестьянский сын и довольно потянулся. - Как приятно звучит... Слава Создателю, что освободил меня от навозных вил и сподобил избрать стезю ратника... Как там матушка напевала? 'Было у отца три сына. Старший умный был детина. Средний сын ни сяк, ни так. Младший же - совсем дурак...' А чем закончилось? Оба умника по-прежнему копаются в земле, а младший женился на королевской дочери и перебрался во дворец'.
   При этом Лучезар невольно повел глазами в сторону принцессы, беззаботно восседающей на коне, впереди Калиты.
   'Охолонь! - цыкнул самому себе. - Кто мечтает о журавле в небе, тому и синица не достанется... Забава, хоть и не благородных кровей, но красавица каких поискать. Да и денежек, благодаря щедрости хранителя, у меня уже сейчас больше, чем во всей родной деревне вместе взятой. А служба-то, лишь начинается'.
   В семье Дедяты, из Кривой Липы - третьего младенца, вопреки традиции, назвали не Третьяком, а Лучезаром. Больно уж хотелось Галке иной судьбы своему сыну. И так она часто произносила вслух свою мечту, что никто не удивился, когда в их дом заехал вербовщик и предложил продать третьего сына в королевскую ратную школу.
   Трудно было сперва маменькиному любимчику приспособиться к казарменной жизни, но когда втянулся и понял, что прилагая минимум усилий можно навсегда забыть, о голоде и нужде, Лучезар стал относиться к своим обязанностям со всем крестьянским прилежанием. Считая, что коль уж повезло ухватить Судьбу за подол, то и удержать смочь должен.
   Из разговоров старших товарищей, он знал, что человек, совершивший убийство или иное тяжкое преступление, теряет покой и угрызениями доводит себя до такого состояния, что не успокоится, пока не сознается или не сведет счеты с жизнью. И только самые стойкие, уверенные в своем праве и не желающие раскаяться преступники, убегали в Степь, ища облегчение среди таких же изгоев. Этому не удивлялись, ибо считали наказанием Создателя, за отнятую жизнь. Но вот уже вторые сутки минули с того мгновения, как он вонзил нож в грудь провидца, а совесть все еще не давала о себе знать. Скорее наоборот, Лучезар чувствовал подъем, радость от сознания удачно выполненного задания и щедрого вознаграждения. И даже 'страшный' взгляд убитого, который якобы должен неотступно его преследовать, если верить тем же рассказам бывалых, беспокоил воина не более, чем остекленевшие глаза курицы, голову которой он отрубил намедни, помогая Забаве готовить ужин. Или причина в том, что не он убийца? Вполне возможно... Ведь Ксандор уже едва дышал, когда Лучезар заменил торчавший из раны стилет, на кинжал хранителя. Здраво рассудив, что Вышемир неспроста вручил ему для убийства именно это, столь приметное оружие. И угадал. Очень славно получилось. Ищущий истину Вышемир остался настолько им доволен, что перепутал кошельки, вручив Лучезару горсть золота, вместо серебра. Иначе такую щедрость не объяснить. А может, ласки вдруг подобревшей Забавы обильной сладостью затмили неприятные воспоминания? Да какая, собственно, разница. Важно другое - он опять угадал с выбором... А предложив трюк с переодеванием принцессы, сумел заработать отдельную благодарность и очередное вознаграждение.
   Сложив в уме общее число желтых кругляшей, спрятанных в надежном месте, Лучезар осознал, что седмица, проведенная в услужении Вышемиру, принесла ему больше, чем все прежние годы ратной службы. Воин довольно ухмыльнулся и повернулся на бок, при этом, как бы невзначай, просовывая ладонь между теплых ног няни. Женщина тихонько охнула, но и на этот раз не посмела одернуть наглеца.
   'Эх, хорошо быть богатым и знатным', - подумал Лучезар, погружаясь в сладкий сон.
   Бархатное покрывало, коим заботливо застлали для принцессы сено, уложенное для мягкости на возу, пахло незнакомыми, непривычными ароматами, навевающими мечты о богатстве и неге, - и как бы намекало на путь, которым он, с благословения Создателя, шагает и с которого не намерен свернуть, любой ценой!.. Даже жизни! В особенности, чужой.
   - Принцесса! Ты слышал, Мухомор?! - от возбуждения Щерба даже голос повысил, за что заработал чувствительный тычок в бок от Гнезда и сдавленно охнул от боли. - Настоящая? Полегче, дубина... - зашипел на брата и товарища. - С поломанными ребрами, какой с меня толк?
   - А с целыми? - нехотя уточнил тот.
   В другой раз удачная шутка молчуна имела бы значительный успех, но сейчас было не до него. Мухомор остановился и стал задумчиво чесать, густо поросший рыжей растительностью, подбородок.
   - Ну, - нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом с ним вертлявый и непоседливый, как угорь, Щерба. - Чего решил?
   - Погодь... - неспешно выцедил тот.
   - Да чего глядеть-то? - тормошил мыслителя за рукав Щерба. - Понятное ж дело: похитили малую!
   - Кто? - удивился Мухомор.
   - Враги Зелен-Лога, - сразу нашелся товарищ. - Видели, что король войска в Бобруйск отправил. И купцы все, как повывелись. Значит, войной пахнет.
   Гнездо втянул воздух широкими ноздрями, и вопросительно взглянул сперва на Щербу, а потом на Мухомора.
   - Тогда, почему девочку вглубь страны везут, а не к побережью? - задумчиво произнес тот. - И почему в городе тихо? Неужто, до сих пор отсутствие принцессы не заметили? И как можно было похитить ее прямо из дворца, да еще вместе с нянькой? - попытался остудить пыл Щербы, рассудительный Мухомор, присаживаясь на ствол поваленного дерева.
   - Потому, что враги наняли для этого харцызов. Харцызы и не такое учудить могут, сам знаешь, - не дал сбить себя с толку непоседа. - А нянька... - он на мгновение умолк. - А она с ними заодно, вот!
   Такому нелепому предположению удивился даже Гнездо и выразительно постучал себя по лбу.
   - Согласен, - тут же поправился Щерба. - Харцызы никогда не возьмут в дело бабу. Но почему она парня, сидящего на возу, господином назвала? Может, ее обманули. А как отъедут дальше, так и порешат обоих? О! И голову ломать не надо. Скоро сами увидим. Если убьют обоих, значит, обманули, а если - только девочку, значит, нянька с ними в сговоре.
   - Вот поэтому, - подвел черту разговору Мухомор, - и не будем спешить. Развилка к Оплоту не так уж и далече. Аккурат к вечеру доберутся, а мы их там подождем. Поглядим, чего задумали...
   Гнездо хмыкнул и любовно погладил своей лапищей лук, который был настолько громадным, что он даже не вешал его на плечо, а так и носил, будто посох.
   - Значит, на том и решили. Пошли дальше, что ли?
   Щерба хотел было возразить, или предложить другой план, но споткнулся о взгляды братьев и благоразумно смолчал. Сделал вид, что хотел зевнуть, и первым нырнул в кусты.
  
  

Глава седьмая

   Как только 'Зеленый Бобер' вошел в порт, на палубу брига высыпали не только дворяне, но и все свободные от вахты матросы, изумленно разглядывая шумную толпу, наводнившую набережную и причал. Такая оживленность и многолюдье, в не самом большом из городов Объединенного княжества, оказались для жителей королевства полной неожиданностью. После привычного запустения, воистину ярмарочная сутолока, царившая в порту Южном, ввергла Мирослава в тревожное смятение. Разница была столь разительна, что даже не вполне воспринималась разумом.
   Впечатление было сродни тому, если б он из добротного, но полупустого лесного дома, попал прямиком в тронную залу, да еще в разгар праздничного пиршества.
   Но особенно изумило сотника обилие новых домов, выделяющихся на фоне более давних построек светлыми пятнами не потемневших от времени деревянных балок. Что свидетельствовало не только о наличие свободных рук, пригодных для строительства, но и семей - нуждающихся в жилье. И это в то время, когда в Турине, специально организованным артелям каменщиков и плотников, едва удавалось поддерживать в надлежащем состоянии пустующие здания, в надежде, что в них, может быть, со временем кто-то еще поселится.
   Эти невеселые мысли не давали Мирославу объективно оценить, радующую глаз картину богатства и зажиточности. Ведь даже с борта брига было заметно, что разнообразие товаров в торговых рядах, как минимум вдвое превосходит самые богатые столичные ярмарки. И, тем ни менее, толпа покупателей от этого не оскудевала. Даже если предположить, что им посчастливилось прибыть именно в один из торговых дней, то и тогда ощущалась легкая зависть, к чужому богатству. А о том, что подобное изобилие на островах может оказаться повседневным, не хотелось и думать.
   - Ну как тебе порт Южный, сотник? - поинтересовался негромко Маковей. - Удивил? То-то же... Вот и попробуй, когда такой наглядный пример перед глазами, требовать от людей безоговорочной веры в справедливость Создателя и не воспринимать учение Искупителя... Торговый люд, рыбаки и моряки всегда видят и знают больше сухопутных граждан. И пересказывают обо всем увиденном семье и родне. Сам слышал, как давеча король Ладислав хотел обвинить нас в измене. А что ты, посол, на это нынче скажешь? Да за такую стойкость, которую показывают жители Бобруйска, их награждать надо. Легко слыть праведником, живя посреди пустыни, но многим ли хватит воли и веры, чтоб оставаться святым в борделе?
   - И зачем им воевать? - присоединился к разговору Лебедян. - Посылали б купеческие соймы одну за другой с товарами да переселенцами. И через десяток лет во всем королевстве не нашлось бы ни одного человека, который еще сомневался бы в истинности пути, указанного Серыми братьями. Сами просили б Орден 'Благоденствия' принять нас убогих под свою опеку. А буде королева Зелен-Лога воспротивились бы желанию народа, так мятежная толпа сама и вздернула бы ее, под горячую руку.
   - Да уж, - произнес со вздохом Мирослав и прибавил абсолютно серьезно. - Действительно, зрелище впечатляет. Но, тем важнее наша миссия. Войны с северянами нельзя допустить ни в коем случае. Слава, Создателю, Пролив хранит нас от их мощи, но все может измениться в любой день или час. И тогда Зелен-Логу не устоять. Это всякому понятно... А лично я, хоть и не против изобилия, но если для этого надо поклониться чужому богу, предпочитаю умереть в нищете.
   - Красивые слова, - неопределенно хмыкнул в ответ Маковей. - Громкие и не слишком умные... Или, как сказала бы наша матушка, слова холостяка.
   - Но, но! - возмутился Мирослав. - Не забывайся Бобер! С дворянином разговариваешь!
   - И вправду, брат, ты погорячился. Но, и ты, сотник, поумерь пыл, - примирительно положил Лебедян руки на плечи обоим. - Я не буду столь категоричен, в своих суждениях и речах, как Маковей, но ответь мне, Мирослав по совести. Ты уверен, что люди, умершие в Моровицу, согласились бы с твоими пылкими и гордыми словами, предложи им хоть кто-нибудь спасение из рук Искупителя?
   Возможно, полномочный посол королевы Зелен-Лога и сумел бы найти достойный ответ, но услышать его не судилось, поскольку именно в это время на борт 'Зеленого Бобра', по опущенным на берег сходням, стал подниматься человек в серой сутане. Двигался он неспешно и, склонив покрытую капюшоном голову, будто выискивал под ногами что-то мелкое, но ценное.
   - А вот и брат Вильгельм к нам пожаловал, - произнес Маковей, делая шаг навстречу.
   - Кто таков? - поинтересовался Мирослав.
   - Управляющий делами порта и таможни... - ответил вместо брата Лебедян. - Точнее не объясню, на островах гражданская власть настолько переплетена с духовной, что, не зная тонкостей, в их иерархии ничего не понять. Но ты не смотри на внешность. Под невзрачной одеждой прячется настоящая сила.
   - Мир вам, братья путники! - не слишком громко, но внятно произнес брат Вильгельм, ступая на палубу королевского брига. - Да пребудет с вами терпение Искупителя.
   - Мир и тебе, брат Вильгельм, - ответил за всех капитан Маковей. - Рад видеть в добром здравии.
   Только после этого 'серый' поднял голову и быстро мазнул взглядом по лицам стоящих перед ним чужестранцев. И хоть глаза его ни на мгновение не задержались на Мирославе дольше, чем на других, сотнику показалось, что брат Вильгельм успел его взвесить, оценить и нацепить соответствующий ярлык.
   - А, это опять вы, непоседливые братья Бобры... - пробормотал тот. - Не нам сетовать, что волею Искупителя территория островов слишком мала, и знакомые лица встречаются гораздо чаще, чем...
   - ...их хотелось бы видеть, - со смехом продолжил за 'серого' Лебедян.
   - ... незнакомцы, - не реагируя на выходку младшего Бобра, как ни в чем не бывало, закончил мысль брат Вильгельм. - Но это обедняет наши познания о внешнем мире. Ибо нельзя услышать новости от человека, которого видел совсем недавно. Поэтому, всегда приятно увидеть в кругу давних друзей незнакомца, общение с которым сулит изучение неизвестного ранее... Но прежде, чем мы сможем приступить к занимательной и безо всякого сомнения - поучительной беседе, капитан Маковей, вы позволите мне закончить таможенные формальности?
   - К вашим услугам, брат Вильгельм, - слегка поклонился тот. - Приступайте. Мои люди и бриг в вашем распоряжении.
   - На борту есть больные? - 'серый' произвел какое-то сложное движение руками. То ли делая чародейские пасы, то ли попросту отмахиваясь от предложения.
   - Нет.
   - Тогда всем членам экипажа судна и прочим, пребывающим на нем, лицам разрешается сходить в удобное для вас время суток, оставаться на берегу сколь угодно долго и свободно перемещаться в пределах земель Ордена 'Благоденствия'. Плата за стоянку судна - десять золотых за седмицу. Вам запрещается своим поведением причинять неудобства жителям города Южного и всех других населенных пунктов, в коих вам, возможно, доведется побывать. Незначительное умышленное или неумышленное нанесение вреда имуществу или здоровью граждан, как то - побои или поломанная мебель - карается денежным штрафом в размере от одного до пяти золотых талеров. Поджог дома, принуждение женщины или девицы - соответственно, три, шесть и десять талеров. Убийство - десять дукатов в казну Ордена с капитана судна, а убийца передается в вечное рабство родне убитого. Вас устраивают наши условия?
   - Да.
   - Тогда, милости прошу...
   - ... к нашему шалашу... - прошептал на ухо Мирославу неугомонный штурман.
   - ...быть гостями Великого Магистра Ордена. Если возникнут затруднения, обращайтесь к любому опоясанному брату. Все вопросы будут урегулированы незамедлительно. Вы прибыли негоциировать, или по каким иным надобностям?
   - По иным.
   - Позволено ли будет мне, от лица Ордена, узнать - по каким именно? - удивленно посмотрел на капитана брат Вильгельм, явно ожидая иного ответа. - И не нужна ли вам в этом помощь братьев? А то из поднятых вами вымпелов, я так и не смог понять, то ли сама королева находится на борту 'Бобра', то ли капитан судна стал королем...
   Маковей укоризненно взглянул на зардевшегося Лебедяна и объяснил.
   - Их Величество королева Зелен-Лога шлет полномочного посла к Великому Магистру Ордена 'Благоденствия'.
   Мирослав чуть выступил вперед, подбоченился и надменно кивнул головой.
   Согласно этикету с этой минуты он олицетворял королеву и должен был вести себя соответственно.
   - Сотник гвардии и потомственный дворянин, Мирослав из рода Белого Волка. С кем имею честь?
   Невозмутимый и чуточку ироничный брат Вильгельм мгновенно подтянулся, а с его лица исчезло всякое выражение, кроме глубочайшей почтительности.
   - Брат Вильгельм, - ответствовал он кротко. - Господин посол желаете незамедлительно отправиться в путь к Его святейшеству, или - имеет какие иные планы на сегодняшний день?
   И тут Мирослав сделал то, что не было предусмотрено никаким этикетом. Он подошел к 'серому' брату, взял его по-товарищески под руку и доверительным тоном попросил:
   - А вот как ты посоветуешь, брат Вильгельм, так мы и поступим. Я вижу: ты человек опытный, умный, а мы сгоряча можем что-то сделать не совсем так, как у вас заведено. Или, даже, совсем не так. А хотелось бы произвести на Великого Магистра надлежащее впечатление. Чтоб слова моей королевы были услышаны им, как должно. И - пониманием.
   Брат Вильгельм более пристально, чем прежде, взглянул в совершенно простецкое лицо сотника и понимающе покивал головой.
   - Думаю, - произнес медленно и значаще, - Их Величество королева Беляна не ошиблись с выбором посла... - и прибавил. - Если вас интересует мнение скромного смотрителя порта, то я бы посоветовал осмотреться здесь пару деньков. Ибо, - он хитровато прищурился и понизил голос почти до шепота, - как у нас говорят: 'Нежданные гости, чаще всего, не застают хозяев дома'.
   - Я совершенно согласен с тобой, брат Вильгельм, что именно так и следует поступать воспитанным людям, - не раздумывая, согласился Мирослав. - И еще, скажи: не зная ваших уставов, мы ничего не нарушим, если пригласим тебя скромно отобедать вместе с нами?
   - Ни единого подпункта, - широко улыбнулся тот. - При условии, что и вы разрешите мне завтра угостить вас у себя.
   - Идет, - засмеялся Мирослав и едва удержался, чтоб не хлопнуть 'серого' брата по плечу. Такое поведение было бы слишком уж нарочитым и преждевременным. С подобными жестами и вольностями в разговоре следовало выждать хотя бы до третьего, распитого сообща, кувшина. А там - как получится...
  

* * *

   Несмотря на сутану и духовное звание, брат Вильгельм понимал толк в застолье не хуже любого моряка, и опрокидывал кубки наравне со всеми, не пропуская ни одного тоста. А когда у хозяев возникала неожиданная заминка с затейливыми здравницами, он тут же предлагал свою прибаутку. Правда, все они, так или иначе, сводились к благодарности Искупителю. Но, чтоб не обидеть добродушного гостя, который на самом-то деле был настоящим хозяином - пили и за это. А между тостами, как бы невзначай, Мирослав расспрашивал обо всем, что только может представлять интерес человеку, впервые попавшему в чужую страну.
   Брат Вильгельм отвечал подробно и обстоятельно. Не задумываясь. Будто излагал въевшуюся в память, как ржавчина в плохое железо, легенду. Или - и в самом деле рассказывал вещи обыденные и общеизвестные, лежащие на поверхности, а потому не отнимающие время на поиск. Но в такую искренность и простоту таможенного чиновника, хоть и монаха, как-то не верилось. Иначе, как расценивать ответ, например на такой вопрос:
   - А что это, брат Вильгельм, в толпе на пристани одни купцы да горожане? И совсем не видно ни солдат, ни стражников...
   - Откуда ж им тут взяться-то? - удивлялся в свою очередь тот. - Я тревоги не объявлял. А ношение оружия в черте города хоть и не запрещено законом, но является, как бы это точнее выразиться... - он на мгновение замялся, подбирая нужное слово. - Дурным тоном, что ли?
   - Кто ж тогда порядок в гавани поддерживает? - продолжал допытываться Мирослав.
   - А зачем его поддерживать? - совершенно искренне, или искусно притворяясь, не понимал 'серый'. - Он что, тоже напился и сам на ногах удержаться не может? Га-га-га... Не волнуйтесь - не упадет.
   - А все-таки, - не унимался посол.
   Брат Вильгельм твердой рукой наполнил кубки и провозгласил:
   - Да приблизиться приход Искупителя!
   Выпили, закусили кто чем. И 'серый' продолжил:
   - Да сами жители и поддерживают. Согласитесь, братья, что жить в мире и спокойствии гораздо приятнее, чем в разнузданном бардаке. Так почему бы не приложить немного старания и не навести общими усилиями порядок раз и навсегда? А если после этого никто не станет его нарушать, то и поддерживать нет надобности.
   - Но люди разные. Нарушитель всегда найдется.
   - На все воля Создателя. Искупитель позаботиться о грешнике, - торжественно ответствовал брат Вильгельм. - Извини, сударь, не могу с тобой согласиться. Как раз люди совершенно одинаковые, как овцы в отаре. И вряд ли во всем государстве найдется достаточно богатых глупцов, чтоб закон преступать слишком часто.
   - Любое правонарушение карается денежным штрафом, - поспешил объяснить сотнику Маковей. - Мелкие провинности - в размере полугодового дохода всей семьи смутьяна. А серьезные преступления, с материальным и физическим ущербом, вообще могут ввергнуть нарушителя закона в вечную кабалу пострадавшему или Ордену, и даже - весь род преступника. Думаю, на таких условиях, всякий поостережется.
   - Совершенно верно, - кивнул брат Вильгельм, но поднял голову уже с заметным усилием.
   - По тем суммам штрафов, которые были доведены нам, - не согласился Мирослав, - это не слишком заметно. Неприятно, согласен, но никак не разорительно. Кроме смертельного исхода...
   - Для чужеземцев установлена десятинная часть виры, - объяснил 'серый'. - Мы же понимаем, что варварам трудно сразу избавиться от дурных привычек. Да и плата за стоянку судна частично выравнивает разницу...
   - И что, если я дам в зубы зарвавшемуся хаму, то он еще и заработает на нанесенном мне оскорблении? - возмутился Мирослав. - А как быть с униженным достоинством? Утереться и промолчать? Считаете, что угроза вечного рабства остудит любое, даже самое благородное сердце?!
   - Напротив, - возразил брат Вильгельм. - Если неправомерное поведение будет подтверждено, хотя бы одним свидетелем, хам заплатит по дукату пострадавшему и в Орденскую казну. А если кто не удовлетвориться вирой и потребует дуэли, то и тут со стороны закона нет препятствий. Правда, проводиться поединок должен в специально отведенном для этого месте и в присутствии братьев Ордена. Которые сначала уточнят все подробности возникшего инцидента, установят ответчика, размер налагаемого штрафа, предложат пострадавшему компенсацию и только в том случае, если истец категорически откажется принять денежную компенсацию, разрешат получить сатисфакцию кровью. Но, в случае нанесения серьезного увечья или смертельного исхода дуэли, платить уже придется истцу. И чем больше семья ответчика, тем выше сума начисляемой компенсации. По-моему - очень даже справедливо. Вы как считаете?
   - Похоже, - задумчиво прогудел Маковей. - Но без кубка доброго вина, во всех тонкостях дела сразу и не разберешься. Давайте, други, выпьем, чтоб наше пребывание на островах обошлось без происшествий. Дуэлей я не страшусь, но разорять королевскую казну штрафами не намерен.
   - Великолепный тост, - согласился брат Вильгельм. Подождал, пока все выпьют до дна, а потом произнес извиняющимся тоном. - Что-то я устал сегодня. Не будете ли вы любезны, предоставить мне одну из кают для отдыха, или парочку матросов - для сопровождения в мои чертоги? Первое - предпочтительнее. Мое появление в порту в столь веселом виде не нанесет урона достоинству, но выдаст аванс подчиненным. А зачем их баловать? Я и так не суров и снисходителен к невинным людским слабостям.
   - Конечно, конечно, - успокоил начальника портовой службы Маковей. - Я сейчас же распоряжусь. Оставайтесь нашим гостем, брат Вильгельм, как угодно долго.
   - Благодарю, - тяжело уронил голову на грудь 'серый', но последним усилием воли еще раз взял себя в руки и довольно внятно произнес. - А завтра, милости прошу ко мне в самую лучшую харчевню... - после чего уткнулся лицом в сложенные на столешнице руки и сладко захрапел.
   - Слабак! - подвел итог Лебедян, потрясая возле уха кувшином и с недовольной гримасой ставя его на пол. - Пустой... Предлагаю, продолжить трапезу на берегу... Вы как?
   - Согласен, - поддержал младшего Бобра посол. - Почувствовать под ногами твердую почву, а не эту норовистую палубу, будет приятно.
   - Сомневаюсь, что именно сейчас тебе удастся ощутить разницу, но почему бы не попытаться?.. - не стал возражать Маковей.
   - А ты разве не с нами? - удивился Мирослав.
   - Если кто позабыл, то я охотно напомню. Приказ короля был однозначен. Один из нас обязан оставаться на корабле при любых условиях.
   - Точно! - подержал брата Лебедян. - И поскольку приказы не обсуждаются, пошли, сотник, гулять вдвоем. Проветримся, поглядим вблизи на будущего врага.
   - Не мели языком! - цыкнул Маковей, указывая взглядом на безмятежно похрапывающего 'серого' брата.
   - Будет тебе, - легкомысленно отмахнулся младший Бобер. - 'Монах' спит, как убитый. А если и нет, то и так завтра ничего не вспомнит. И потом, кто в здравом уме, поверит, что мы хотим воевать с Орденом?
   - Поверит, или не поверит, но темы этой лучше не касаться даже в шутку. Неприятная и страшная она.
   - Ладно, ладно, - сдался Лебедян. - Чего налетели будто коршуны?.. Каюсь, глупость сморозил. Молодой я еще, ветреный. В дальнейшем, с годами, стану более осторожен. Годиться такое оправдание? Или вам, по обычаю островитян, виру заплатить?
   - Знаешь, - глядя на ухмыляющегося брата, произнес задумчиво Маковей. - Похоже, не такая уж и глупая придумка... Вот чем тебя, баламута, пронять? Сечь нельзя - дворянин. Сразу на плаху - провинность пустячная. А вот если ты б выложил из собственного кармана парочку талеров, а после прикинул, сколько вина или иных сладостей мог за них приобрести - небось, в следующий раз хорошенько подумал бы, прежде чем рот открывать.
   - Хвала, Создателю, что наши хранители не додумались до подобного изуверства... - непритворно ужаснулся Лебедян. - Пошли, Мирослав, быстрее отсюда, пока брат Маковей, на правах капитана, не ввел этот закон на 'Зеленом Бобре'. А то мне нечем будет наш ужин оплатить.
   Старший брат оценивающе пригляделся обоим и громко свистнул. В дверях каюты почти мгновенно возник вестовой матрос.
   - Боцмана! - бросил отрывисто капитан, и посыльный исчез. А еще через несколько минут на его месте возникла бородатая физиономия боцмана.
   - Лобан! Выдать всем полумесячное жалование, разрешить до полуночи вольный выход в город. Штурману и послу обеспечить незаметную охрану. На глаза не показываться, но и шалостей не допускать!
   - В общем, все, как обычно, - кивнул понимающе боцман. - Не извольте беспокоиться, капитан. Исполним в лучшем виде...
   - Свободен! - рявкнул Маковей, оглядываясь на Мирослава и думая понял ли тот главное в словах боцмана или пропустил мимо ушей.
   Наверное, та же мысль посетила и Лебедяна, ибо младший Бобер забубнил что-то о духоте в каюте и необходимости срочно освежиться и заторопился вон, утаскивая с собой совершенно разомлевшего посла...
   - За деревнею луга.
   На лугах стоят стога.
   В небе радуга дуга
   Спину вы-гну-ла.
   Из-за пасмурных холмов,
   Стаю белых облаков,
   Утром алая заря
   В поле вы-гна-ла... - донесся снаружи до Маковея голос полномочного посла. И хоть изъясняться Мирослав мог уже с изрядным трудом, пел он вполне внятно и громко. Возможно, потому что крепко держался обеими руками за мачту и мог сосредоточить все внимание на любимой песенке.
   - Вы-гну-ла!.. Вы-гна-ла!.. - вторил ему хоть и невпопад, но с завидным энтузиазмом Лебедян.
   - Вперед, сотник! Гвардия не сдается!
   - Вперед! Тур! - заорал тот и, как в атаку, рванул на берег. Первых пять шагов... А там его аккуратно приняли матросы, в последний момент успев поймать в пяди от земли, попробовавшего с разбега нырнуть головой в мостовую, посла. Поймали, поставили на ноги, отряхнули и прислонили к Лебедяну.
   После чего оба дворянина, образовав равносторонний, но еще достаточно острый угол, неспешным шагом двинулись в сторону близлежащей портовой таверны.
   В отличие от пшеничного вина, валящего с ног качественно и надолго, виноградный хмель тем и хорош, что хоть и забирает быстро, но столь же легко отпускает. Особенно если день ветреный и не особо жаркий. Поэтому, когда они добрались до заветной двери, то уже и шаг печатали гораздо тверже и взгляды их обрели некоторую осмысленность. Но ненадолго... Войдя внутрь таверны, Мирослав перестал вообще что-то понимать.
   Каждому купцу известно, что понять истинную покупательную возможность жителей любого населенного пункта, можно наведавшись в парочку окраинных или портовых питейных заведений. И здешний контингент безошибочно укажет нижний уровень платежеспособности населения. Поэтому, если видишь заплеванный пол, грязные столы, непонятно когда стираный фартук хозяина, засаленные передники служанок, неопрятную одежду и опухшие морды завсегдатаев - с качественным товаром в этих краях делать нечего. А на время пребывания в черте оседлости хорошо бы усилить охрану. Ибо эти места для дешевой контрабанды и... торговцев драгоценностями. Потому как крайняя бедность подразумевает стоящий за ее спиной призрак по-настоящему огромного состояния. И тому, кто выкладывает на прилавок товар среднего уровня цен, здесь не найти покупателя ни среди богачей, ни в домах простолюдинов.
   Тогда как опрятная прислуга, чисто выскобленные столы, приятный запах, наплывающий из кухни в обеденную залу, и неторопливый говор, зашедших подкрепиться или отдохнуть, степенных клиентов - не менее убедительно утверждают, что тут проживают люди состоятельные и рачительные. За добротный товар готовые заплатить надлежащую цену, а никудышную дешевизну или роскошные безделушки - им лучше не предлагать.
   Но это заведение у сотника язык не поворачивался, обозвать таверной или харчевней.
   В просторном и светлом помещении все сверкало чистотой. Сквозь прозрачные стекла окон свет беспрепятственно вливался внутрь, придавая ощущение домашнего уюта. Тем более что снизу и чуть выше головы сидящего человека широкие оконные проемы были прикрыты от взглядов прохожих белыми занавесками. Столики, рассчитанные не больше чем на пять-шесть человек, застелены такими же, белоснежно-чистыми скатертями!
   Миловидные служанки, разносившие заказы, напоминали сбежавшую из театра группу танцовщиц. Ибо, невзирая на вполне целомудренную одежду, любому было понятно, что под ней скрыто стройное, красивое тело, под стать хорошеньким личикам и ослепительным улыбкам, словно приросшим к пухлым губкам. И наполненные тарелки они не шлепали на стол абы как, а аккуратно ставили, прежде подложив под каждую салфетку из мягкой кожи.
   Стоявший за шинквасом детина, своей внешностью и силой рук мог поспорить с мясником или биндюжником, но накрахмаленный фартук на нем сиял девственной чистотой. А разбойничья рожа излучала такое искреннее радушие, что Мирослав, на всякий случай, проверил на месте ли кошель с деньгами. Особенно, после того, как к ним подскочила пара услужливых подростков, чтоб проводить гостей к свободному столику.
   А следом ним подлетела улыбчивая служанка и почтительно поинтересовалась:
   - Что, гости, желают заказать?
   - Для начала, - ответил за обоих Лебедян, - хорошо бы промочить горло. Чем-то не слишком крепким.
   - Вино, пиво? - уточнила служанка. И получив согласие на пиво, улетучилась, чтобы вскоре вернуться и поставить перед путниками запотевшие литровые глиняные кружки. Грубой лепки, но покрытых глазурью.
   - Это куда же мы с тобой забрели, штурман? - изумленно поинтересовался сотник, стараясь не вертеть головой.
   - На вывеске было написано: харчевня 'Приют моряка'... - обстоятельно ответил Лебедян, прихлебывая пенный напиток. - Ох, хорошо пошло... Как сплетня по деревне. Попробуй.
   Мирослав попробовал и согласился.
   - Но это никак невозможно... Даже в столичных постоялых дворах полы устланы соломой, а скатерти шьют из разноцветных лоскутков, чтоб не бросались в глаза пятна от вин и соусов. Сколько ж надо тратить на поддержание такой чистоты? Нам хватит денег расплатиться? - забеспокоился посол.
   - Хватит, - успокоил его штурман. - Мы с братом здесь уже бывали пару раз. И не разорились. Да и люди, сидящие вокруг нас, не похожи на вельмож.
   Внимательнее осмотревшись, Мирослав согласился с Лебедяном. Посетители харчевни одевались как обычные горожане. Опрятно и добротно, но совсем не вычурно. Частично успокоенный этим обстоятельством, он смог более внимательно распробовать предложенный напиток. Пиво было холодным, отдавало приятной горчинкой и вызывало аппетит.
   - Вы уже определились с выбором блюд? - будто подслушав его мысли, опять подошла служанка.
   - А что повару сегодня особенно удалось? - вспомнил Мирослав самую эффективную тактику общения с прислугой.
   - Мясо в горшочках с острой приправой. Под пиво - изумительно. А так же, отбивные котлеты из оленины с картофельно-грибным гарниром.
   - Подходит, - одобрил посол перечисленные блюда. - Неси.
   - И еще пару пива! - кинул вдогонку Лебедян.
   - Не понимаю, - пожал плечами Мирослав, когда они снова остались одни. - Если так едят простолюдины, то где и как трапезничает знать?
   - Не знаю, - пожал плечами младший Бобер. - Мы никогда не покидали порт. Но местные купцы утверждают, что столовые для состоятельных людей и знати отличаются от обычных харчевен лишь тем, что пищу там подают на серебряной утвари.
   - Ты шутишь?! Этого не может быть!
   - Если мне будет позволено вмешаться... - несмело подала голос служанка, подающая на стол.
   - Говори, - разрешил Мирослав.
   - Господин штурман прав. В столовых для уважаемых граждан Ордена столовые приборы действительно серебряные.
   - Невероятно... - помотал головой сотник, от души прикладываясь к кружке с пивом.
   - Почему? - не поняла его недоверия к своим словам служанка. - Они своими делами и искренней верой заслужили такой почет... - но заметив, что гости не намерены поддерживать разговор, сделала книксен и упорхнула к другим клиентам.
   - Я не купец и не смогу толково объяснить, - проговорил чуть погодя Лебедян, когда мастерство повара было оценено ими по достоинству. - Маковей сделает это лучше. Но помниться позапрошлый раз, он спросил у хозяина харчевни во что ему обходиться поддержание чистоты. И тот ответил: 'Во много раз дешевле штрафа... Особенно, если комиссия магистрата ее заметит и внесет в список заведений, заслуживающих поощрения'.
   - Все не так, как дома... - вздохнул посол. - Тяжело нам придется, если северяне смогут вот так и у нас. Ох, трудно. Труднее всего бороться не с лишениями, а вот с таким изобилием. Далеко не каждый найдет в себе силы, чтобы устоять перед искушением и соблазном.
   - Ничего, сотник, - подмигнул Лебедян. - Гвардия не сдается. И не только за пиршественным столом. Верно?
   - Гвардия не сдается никогда! - едва не грохнул кулаком по столу тот, но вовремя сдержался. - Но пусть нам поможет Создатель, ибо я сам уже начинаю думать, что либо без Искупителя, либо - без магии здесь не обошлось...
   - Конечно, - охотно подтвердила, очень кстати подвернувшаяся служанка и на всякий случай отошла подальше от странных клиентов. Потом переглянулась с хозяином и недоуменно пожала плечами. - Интересно, а как еще можно приготовить на такую ораву? Руками что ли?
  
  

Глава восьмая

   Владивой догадывался, что витязь, собирающийся перейти Барьер и сразиться с чернокнижником Темном, будет не из простого десятка, но увидеть незнакомца, выходящего из собственноручно сложенного костра - не ожидал никак. Хорошо хоть котелок с кашей успел снять, а то б странный гость весь ужин в огонь вывернул, - так поспешно он вышагнул наружу. Почти что выпрыгнул. А потом громко выругался. Смачно так, от души.
   - И вам не хворать, - насмешливо проворчал Владивой, неожиданно проникаясь к незнакомцу симпатией. В общем, ничего удивительного. Всякий, кто ведет себя искренне, без оглядки, вызывает невольное доверие. В том плане, что от такого человека уже не ждешь подвоха.
   Молодой, рослый мужчина, несмотря на кажущуюся тяжеловесность, по-кошачьи ловко и быстро извернулся на голос, но за меч хвататься не стал. Увидев, сидящего у костра с котелком в руках Владивоя, он чуть замешкался, а потом широко улыбнулся и извинился.
   - Прошу прощения, сударь, я совсем не вас имел в виду...
   - Охотно верю, - кивнул Владивой. - Но, поскольку вокруг никого кроме нас с вами нет, позвольте полюбопытствовать: кто именно был удостоен столь лестных сравнений?
   - Шутник один, доморощенный... - не слишком охотно ответил гость. - Почему-то считающий, что чем глупее шутка - тем она смешнее.
   - А разве нет?
   Незнакомец внимательнее взглянул на Владивоя, стараясь понять: насмешничает тот или серьезен. Но, видимо, так и не пришел к окончательному решению.
   - Я, во всяком случае, от его затей не в восторге. Да и вы, уверен, окажись на моем месте, тоже изменили бы мнение. Кстати, с кем имею?
   - Бывший воевода Дуброва, а ныне великий Ханджар Вольной Степи Владивой. А вас как величать, шевалье?
   - Воевода Дуброва? - вместо ответа не слишком вежливо хмыкнул витязь. - Как же, как же. Наслышан... А меня, сударь, можете называть - Игорем. К другим титулам я еще не привык.
   - Мы с вами знакомы? - удивился Владивой. - Простите, не припоминаю.
   - Лично вам представлен не был, но с гостеприимством господина барона и замкового подземелья знаком не понаслышке.
   - Странно, - пожал плечами бывший воевода. - Обычно, я на память не жалуюсь. И когда вы, шевалье, у нас в Дуброве побывать изволили? Тем более, в подземельях?
   - Аккурат в тот самый день, когда ваша падчерица сбежала из замка, - усмехнулся витязь. - Собственно, сударь, я и был тем самым мнимым харцызом, которому баронета Анжелина устроила побег, и который потом помог ей скрыться от погони.
   С каждым произнесенным словом Игоря, Владивой мрачнел все больше.
   - Значит, это благодаря тебе я был вынужден бежать из Зелен-Лога и скрываться в Степи?
   Он говорил ровно, не повышая голоса, но просыпающаяся в душе бывшего барона ярость все ж прорывалась наружу, обозначая себя чуть более длинными паузами между словами.
   - Можно и так сказать, - не стал отрицать своего участия в судьбе Владивоя Игорь. - Но я считаю, что каждый человек сам ответственен за свои поступки. И не будь, господин барон, ваши виды на девушку столь, ммм... энергичными, все вполне могло бы сложиться и по-другому.
   - Я не намерен обсуждать свои поступки с кем бы то ни было, - от спокойного и рассудительного тона гостя Владивой вскипел еще больше. - А сейчас прошу ответить: зачем вы здесь?
   - Вот как? - прищурился Игорь. - А вы уверенны, милостивый сударь, что вправе задавать подобные вопросы. Что-то я не наблюдаю у вас на руке красной повязки с тремя буквами.
   Владивой не до конца понял, причем тут какая-то повязка и тем более какие-то буквы, - но суть ответа уловил.
   - Не советую дерзить, шевалье Игорь Без Титулов. Иначе мне придется поучить тебя хорошим манерам! Лучше отвечай, когда спрашиваю!
   - Ого, а мы уже перешли на 'ты'?! - радостно воскликнул Игорь. - Странно, я что-то ни бокалов с вином для брудершафта не заметил, ни дружеского поцелуя.
   Витязь изъяснялся как-то странно. Вроде и слова обычные, а смысл, произносимых им фраз, все время ускользал от понимания Владивоя. Это начинало раздражать...
   - Послушай, Игорь, или кто ты там, - барон чувствовал, как его захлестывает злость. - Я здесь жду...
   И не договорил. Вот же глупость! Вспылив из-за еще не улегшейся в душе горечи, он совершенно запамятовал о необычном появлении витязя.
   - Да, похоже, именно тебя и жду!
   - Это приятно, - несмотря на угрожающий тон бывшего барона, Игорь продолжал держаться очень спокойно. - Значит, я еще кому-то в этом мире нужен. И вдвойне радует - если ждут с добром. Вы, сударь, к какой категории встречающих относитесь? Тех, которые скандируют: 'Добро пожаловать!', или предпочитаете лозунг 'Посторонним вход воспрещен!'?
   И опять Владивой уловил только общее очертание ответа.
   - Отвечай, невежда, когда тебя потомственный дворянин спрашивает! - теряя остатки самообладания, Владивой вскочил на ноги и положил ладонь на эфес меча. - Это ты вознамерился перейти Барьер?!
   - Ааа... - понимающе кивнул Игорь. - Так вот зачем вам, господин бывший барон и воевода, понадобилось все это демонстративное раздражение и напускная злость. Нужен повод для драки? Извольте. И хоть я совершенно не понимаю: почему лично вас так обеспокоило мое желание покончить с безумным чернокнижником, но - если угодно...
   Витязь неспешно уложил на землю свои пожитки и отшагнул в сторону, так чтобы близость огня не мешала поединку. Он и в самом деле был готов скрестить клинки, хотя всем своим поведением, мимикой и жестами выражал сомнение в целесообразности этого действа. И Владивою, несмотря на данное Артасу слово, и неприкрытую угрозу со стороны бога, вдруг захотелось просто поговорить с Игорем. Как с давним приятелем. Без церемоний, не выискивая в каждом произнесенном слове двойного смысла. Но прежде все-таки требовалось удостовериться: достоин ли этот неизвестный рыцарь его расположения и доверия...
  

* * *

   Терпеть ненавижу попусту размахивать оружием, толком даже не понимая: во имя чего приходиться сражаться? Но, судя по всему, сейчас без выяснения: 'кто кому Рабинович?' не обойтись. Слишком уж напорист вице-барон. Явно считает себя непревзойденным фехтовальщиком и, используя это преимущество, конкретно намеревается повозить меня физиономией по грязной почве. Ну, это мы еще поглядим. Меня сейчас другое больше интересует: кто его надоумил именно здесь дожидаться? Ведь время и точка перехода только Арагону известна. Неужто и этот бог двойную игру затеял? Или давешний знакомец Артас успел подсуетиться? Ладно, после точки над 'ё' расставлять будем, а для начала общий текст пропишем. Вон, Владивой уже и стило свое обнажил...
   А оружие у барона, надо отметить, довольно интересное, как по здешним меркам. Эдакий благородный отпрыск папы-меча и матушки-шпаги. Минимум инерции. Клинок, рассчитанный на быстроту удара, а не на силу. Моим бастардом, пожалуй, от такого перышка не отмашешься.
   - Одну минуту, - я снял через голову перевязь и, не вынимая меч, вместе с ножнами отложил его в сторону. - С вашего позволения, я воспользуюсь другим оружием.
   Владивой равнодушно пожал плечами, мол: мне все равно, чем ты собираешься защищаться. Исход поединка был ему известен заранее. Но когда я пару раз крутанул восьмерку, приноравливаясь к весу и балансу атаманской сабли, его самомнение, похоже, дало первую трещину. Во всяком случае, вальяжности в позе заметно поубавилось. Барон подобрался, и стал в стойку.
   - Начнем?
   Вместо ответа Владивой коротко отсалютовал мечом и, почти продолжая движение, прямо из верхней позиции нанес удар.
   - Ого! - прокомментировал я, уходя с линии атаки, его не то чтобы подлость, но и не тот поступок, который прибавляет воину чести. - Куда торопимся? Детки малые дома плачут? Или 'горящий' тур пропадает?
   Еще один выпад. Теперь барон метил в грудь, но я отвел нехитрый удар саблей.
   Вполне возможно, что здесь Владивой числился среди мастеров клинка, но в нашем мире ему едва удалось бы сдать и кандидатский минимум. Уже прямо сейчас я мог использовать инерцию и на обратном движении черкнуть его по руке, но мы же не кровожадные туземцы, а благородные прогрессоры. Зачем приумножать зло, даже если оно само на акт размножения напрашивается?
   О, а вот этот финт более интересный. Я едва не купился. Надо запомнить... Еле успел заметить - откуда прилетело. Да, поспешил я барона в разрядники списывать. Но, чтоб не наглела их светлость, мы его вот так пугнем чуток. Ага! Не нравиться? То-то, дядя! Знай наших! А то наехал, как с рублем на буфет... И вообще, меняй программу, сколько можно одно и то же ката крутить? Что-то праведного энтузиазма не видно, словно на почасовой оплате отмахиваешься. Совсем на последний и решительный бой не похоже. К чему бы?
   Я разорвал дистанцию и сделал вид, что тяжело перевожу дыхание. Устал, мол. В сам раз лютому вражине нещадно атаковать и добить кулему. Ну же, барон, давай, действуй!.. Вот он я - весь твой.
   Хм, не спешит Владивой, не торопится. Опустил меч, отирает рукой совершенно сухой лоб.
   'Ничего не понятно?! А нафига вообще было кашу заваривать, если жрать не охота? М-да, это 'жу-жу' не спроста...'
   Но, зачем? А главное, как же я сразу не сообразил - моя божья коровка спит сном праведника и даже не чешется. Значит, никакой угрозы нет, а весь поединок - от начала и до конца - спектакль, бутафория? Я даже огляделся украдкой, высматривая постановщика трюков, но нет - никого не видно.
   Ну, ты, Игорь, и тупой! М-да, как одену портупею, так все тупею и тупею. Это же фуфушка! Фу-фу! Фу-фу! Инсценировка для того, кто Владивоя 'на тумбочку' поставил и меня встретить велел! Дошло?
   'До Штирлица не дошла шифровка из центра. Он перечитал ее еще раз - все равно не дошла...' - веселилось самокритичное подсознание.
   Ладно, берем бразды правления в свои руки. Раздайтесь господа присяжные заседатели, править парадом буду я.
   Конкретность ситуации сразу все упростила. 'Передохнув', я напал на барона с удвоенной энергией. И через пару минут агрессивного бряцанья режуще-колющими предметами, поймав Владивоя на противоходе, заплел саблей его меч и выбил оружие из руки.
   Может, и показалось, но я был почти уверен, что увидел улыбку на лице воина. Да и меч выпорхнул так легко, словно его и не держали вовсе.
   Барон шагнул назад и замер, скрестив на груди руки.
   Я в свою очередь тоже отступил и спросил:
   - Продолжим, или поговорим? Кажется, нам есть, что сказать друг другу? А танец с саблями всегда доплясать можно. Хачатурян не обидится... Вы, как считаете, господин барон?
   - Возможно, шевалье Игорь, вы правы, - неспешно кивнул тот. - Можно и поговорить. Тем более - каша стынет. Я и так не ахти какой повар, и чем разогревать это варево, лучше сразу вылить.
   - Своеобразное, должен заметить, предложение, - засмеялся я. - Так убедительно меня еще ни разу к трапезе не приглашали.
   Владивой тоже рассмеялся. Потом подобрал меч, вложил его в ножны и церемонно указал на костер.
   - Прошу.
   - С удовольствием.
   Моя сабля тоже удалилась на заслуженный отдых, а вместо нее я взял в руки увесистую флягу с вином.
   - Из запасов Зеленца. Подавалось на стол новобрачных.
   - Кто-то из троих Вепрей женился? - заинтересовался Владивой. - Кто? Когда? Видно, здорово я тут, в степи, отстал от светской жизни.
   - Я.
   - Вы? - пуще прежнего удивился бывший хозяин Дуброва.
   - Позвольте представиться... Муж виконтессы Весняны из рода Зеленых Вепрей, шевалье Игорь из рода Белых Журавлей.
   - Вот как? - сменил тон Владивой. - Это меняет дело. Прошу прощения, виконт, но вы сами виноваты, что не представились надлежащим образом. Вот я и держал себя с вами, как с обычным, гм... харцызом. Тут, в Кара-Кермене, разбойник на разбойнике едет и разбойником погоняет...
   - Так уж прямо все разбойники?
   - Как один, - кивнул Владивой. - И наглядное подтверждение моим словам, вы видите перед собой. Как я уже представлялся - Хан харцызов. То есть, самый главный среди упомянутых мною разбойников.
   - О, за такое повышение, барон, стоит выпить! - я призывно колыхнул флягой. И мы оба рассмеялись, давая понять друг другу, что все это не что иное, как шутка, в которой, как известно, есть доля шутки, - а для серьезных разговоров время еще не настало.
  

* * *

   - Судя по вашему удивлению, господин барон, вы давненько не получали известий из королевства?
   - С того самого дня, виконт, когда почтовый голубь доставил в замок письмо Ее Величества королевы Беляны, в котором она ясно давала понять: что Турину ведомы мои тайные замыслы. А таким предупреждением, как вы сами понимаете, не пренебрегают. Поэтому, я уже к вечеру был по эту сторону Прохода. Вот только, до сих пор, ума не приложу: каким образом Беляна сумела разузнать обо всем так быстро?
   - А вы не станете опять хвататься за меч, если я приоткрою вам сию страшную тайну? - я повторно наполнил опустевшие кубки.
   - Воздержусь, - пообещал Владивой и, чтоб занять руки, взялся за вино. - Более того, буду весьма благодарен.
   - Ну, это вряд ли... - покачал головой я. - Потому, как и здесь не обошлось без моего участия.
   - Вот как? Тем более. И... знаете что, говорите все, как есть. Один месяц, вроде, и не большой срок, но за это время со мной столько всего приключилось, что былое баронство иногда уже кажется бесконечно далеким прошлым. Как детство... Вспомнить, несомненно, приятно, но возвращаться в тот возраст совершенно не хочется. Мне всего лишь любопытно узнать: как вам удалось так ловко запутать моих следопытов и уйти от погони? Да еще и сообщить обо всем королеве, раньше чем в столицу домчались гонцы из Дуброва?
   - Если честно, - я тоже отхлебнул из своего кубка. - Большей частью, благодаря случаю и везению. Если б ненастье не заставило свернуть с дороги, то ваши дружинники настигли бы нас всего через каких-то полчаса. Погоня промчалась мимо раньше, чем мы успели толком укрыться. И только сгущающиеся сумерки да пелена дождя не дали вашим людям разглядеть нас. А после того, как за первым отрядом проследовал и второй, мы просто развернули коней и поскакали обратно.
   - Куда обратно? - изумился Владивой. - В замок?! Вы укрылись от погони в самом Дуброве? У меня под носом? Следопыты, чтоб им до конца жизни собственный зад не найти!..
   - Нет, - поспешил я успокоить его. - Не в замке. На развилке мы свернули к мельнице Мышаты. Ну, а припустивший ливень завершил дело. Пока погоня моталась вперед и назад, следы троих коней не прочитал бы и вождь апачей Винниту, а не только бледнолицый охотник Соколиный Глаз.
   - Это ты Кривицу так красиво называешь? - хмыкнул Владивой. - Хотя, похоже. Во всяком случае, что-то ястребиное в лице отступника было. Особенно, когда слепой глаз не виден...
   Он немного помолчал, задумчиво глядя в огонь, а потом протянул мне вновь опустевший кубок.
   - Гм, и в самом деле - досадная случайность. Не заряди так не вовремя дождь, ни по чем не уйти бы вам от следопытов. Что ж, значит, так было угодно Создателю... Ну, с этим разобрались. А дальше?
   - Дальше, еще проще. Мельник Мышата приютил у себя баронету, а меня его внук Лукаш, прямиком через болота, вывел к Зеленецкому замку, где я и передал графине Звениславе весточку от Анжелины. Вот и все... А в столицу графиня уже сама сообщила.
   - Действительно, просто и глупо. Подумать только: от каких ничтожных мелочей, порой, зависит судьба человека, да и сама жизнь. Всего лишь, обыкновенный дождь... Эх, выпьем, виконт, а то мне что-то опять грустно становиться!
   - За удачу...
   Отхлебнув, еще немного помолчали.
   - И не верь после всего этого в судьбу... - чуть погодя продолжил Владивой. - Ты встал у меня на пути и не дал надеть баронский венец... Хотя, я не в обиде - иначе не видать мне ни пернача Хана, ни обруча Ханджара, но... - он сделал длинную паузу, наставительно подняв палец. - А теперь я должен удержать тебя от опрометчивого поступка.
   - Что именно ты называешь опрометчивым?
   - Понимаешь, Игорь, - Владивой был очень серьезен. - Того что случиться с миром, если ты пройдешь Барьер, но не убьешь Темна, даже в самом кошмарном сне нельзя себе представить. Месть чернокнижника будет ужасной. И это я даже не упоминаю о полчищах мертвяков, которые хлынут на наши земли. Именно поэтому я здесь. Чтоб остановить тебя.
   - А направил тебя, Владивой, в это место некий бог, отзывающийся на имя Артас? Угадал?
   Мог и не спрашивать. Ответ легко читался на лице бывшего барона.
   - Значит, угадал... И тебя ничего не насторожило, не показалось фальшивым в его поведении?
   Владивой молчаливо и хмуро глядел в огонь.
   - Это я к тому веду, что однажды тоже имел с ним дело. И должен заметить, что Артас даже для бога слишком лукав. Хотя, все они горазды загребать жар чужими руками.
   - Ты так рассуждаешь, - проворчал Владивой, - словно знаком с несколькими богами и можешь сравнивать.
   - Знаком всего с двумя, но наслышан о многих, - кивнул я, проводя быструю ревизию в своих информационных запасниках. - Это в вашем мире кроме Создателя как бы и нет никого. А у моих земляков - из небожителей целые пантеоны сформированы.
   - В нашем мире? - барон сумел услышать главное. - Ты хочешь сказать...
   Владивой даже вперед подался от возбуждения, а дальше повел себя весьма странно. Захлопал ресницами, как кокетливая барышня. Потянулся, широко зевнул, потом устало провел ладонью по лицу и снова зевнул.
   - А, ну их через пень в колоду... Хвати молоть глупости. Давай, виконт, лучше спать. Кашу мы доели, вино - допили. Скоро и костер потухнет... Да и с ним - не видать ни зги. Вот придет утро, оглядимся вокруг и покумекаем: как нам быть дальше?.. Авось, придумаем что путное?.. Как считаешь? - и, не дожидаясь моего ответа, улегся на бок.
   А еще минуту спустя, он размеренно засопел, всхрапывая и причмокивая губами, как любой человек, крепко спящий и разглядывающий приятные сновидения.
   Столь странное поведение рыцаря объяснилось в тот самый миг, когда я уловил аромат табачного дыма. А следом, из ночной тьмы в круг, чуть освещенный последними сполохами угасающего огня, смоля папиросу, шагнул Наблюдатель.
   - Что же ты творишь, Игорь? - без предисловий наехал он, только что в распальцовку не ударился. - Очень хочется с Хранителями познакомиться? Должен тебя разочаровать - эти, не местные, а настоящие, не станут с тобой цацкаться. Распылят на атомы, и пукнуть не успеешь. Тебя разве не учили, что 'язык твой - враг твой', а 'болтун находка для шпиона'? Себя не жалко - пожалей барона? Думаешь, все расы, как вы - земляне, так легко воспринимают множественность миров? Да он уже только благодаря одному Артасу, с его фокусами, на грани помешательства был, а тут еще ты со своими откровениями. С женой своими тайнами хватило ума не делиться, а сейчас на откровенность потянуло.
   - Обстановка, наверно, располагает... - попытался съехать я.
   - Помолчи, лучше... - не дал сбить себя Наблюдатель. - Короче, нечего рассиживаться, хватай мешки вокзал отходит. Тебе туда... - он ткнул рукой в направлении Владивоя. - Шагай смело, не промахнешься. А барон пусть считает, что ты ему приснился. Я ему сейчас еще кое-что интересное навею. Так, что и Артас не поймет - был ты здесь, или каким иным путем за Барьер прошел.
   - Спасибо.
   - Иди, иди, балаболка... Да гляди там в оба. Пока Зерно Хаоса в руках Темна, мне туда не пройти. Так что без прикрытия работать придется... - поняв, что и сам брякнул лишнее, Наблюдатель умолк на полуслове и поспешно сунул в рот папиросу.
   От глубокой затяжки та аж зашкварчала сердито...
  
  

Глава девятая

   Не было в пригороде Дуброва ни одного заезжего двора или корчмы, стены которой вторые сутки подряд, не сотрясала бы разудалая песня и довольный рев бесшабашных мужских голосов, изредка прерываемый звонким, манящим женским смехом и визгом. Словно жители города, в едином порыве решили одним махом отметить все свадьбы, крестины и прочие не менее веселые и очень любимые народом празднества.
   Стоя на излюбленном месте, у окна своей девичьей светелки - баронесса Анжелина в полной растерянности вслушивалась в гам, так неожиданно возникший и столь крепко обосновавшийся в ее городе. Раздраженно и недоуменно пожимая плечиками каждый раз, когда от очередного взрыва хохота, звенели оконные стекла. Это повальное сумасшествие было юной баронессе совершенно непонятно. Ее люди радовались грядущей войне!
   Потому что началось это повальное безумие, после того, как Любомир объявил на площади, о наборе добровольцев в дружину. Не прошло и часа, а в сборный пункт, возле городских казарм начали стекаться все парни, коим минуло шестнадцать лет и все молодые мужчины, еще не успевшие обременить себя женами и детишками. А к вечеру добровольцев, желающих поступить в ополчение, насчитывалось свыше ста восьмидесяти человек. После чего Любомир огласил, что набор закрыт, а всех остальных, желающих отправиться в Бобруйск бить северян, но не попавших в списки, заверил, что отчаиваться не следует, ибо набор этот, наверняка, не последний. Записанные добровольцы проорали 'Слава!' и разбрелись по домам. А ближе к вечеру - по всему городу и ближним окрестностям закипела разудалая потеха...
   - Не понимаю я этого, - неизвестно в который раз повторила Анжелина, отходя от окна и присаживаясь на диване, рядом с Любомиром. Достаточно близко, но все еще сохраняя определенную дистанцию. - Не по-ни-ма-ю...
   - Чего именно? - переспросил молодой рыцарь, вздыхая украдкой, поскольку считал, что баронесса могла бы вести себя с ним хоть чуточку нежнее. - Скажи определеннее. Может, я сумею объяснить?
   - Как можно радоваться предстоящему кровопролитию, смерти, увечьям?.. Ведь многие из добровольцев не вернуться домой. Их родные осиротеют, невесты не выйдут замуж, не родят детей. Это же горе! А они хохочут, будто их не в бой позвали, а посулили дармовую выпивку... Нет, не понимаю.
   - Потому что ты... - Вепрь хотел сказать: 'ребенок', но вовремя спохватился и произнес с запинкой, - 'женщина'... - и поспешно пояснил, видя, как насупились брови девушки. - Пойми, мужчина не только внешне иначе выглядит. Он и внутри по-другому устроен.
   - Если мерилом отличия считать полное отсутствие ума и здравого смысла, то не могу не согласиться с твоим утверждением, - ехидно согласилась баронесса. - Мужчина действительно похож на волка, которого - сколько не корми, все на лес поглядывает. Вместо того чтоб делом заниматься, вы норовите оружием бряцать, силой и удалью бахвалиться.
   Если б эту обличительную речь произнесла матушка, Любомир может и сдержался бы. Но, из уст девчонки, капризом судьбы и стечением недобрых обстоятельств усаженной в кресло баронессы целого края, подобное нравоучение звучало столь нелепо, что рыцарь не удержался от короткого смешка. За что был немедленно вознагражден испепеляющим взглядом. А после того, как эта мера наказания не возымела на него надлежащего действия, еще и чувствительным тычком острым локотком в бок.
   - Прекратите немедленно, виконт! - потребовала Анжелина, но тут же поубавила тон. - Твое поведение, по меньшей мере, бестактно. Я не сказала ничего смешного. Моя матушка именно так выговаривала отцу, а после - отчиму. А, может, ты тоже подвержен героическому сумасшествию? В таком случае, я велю позвать лекаря.
   - Извини, Анжелина, - повинился Любомир. - И ты сама, и все остальные - матери, жены, невесты, сестры и подружки совершенно правы, требуя от парней степенности, присущей вашим... дедам. Но!.. вы не понимаете, что как не нагулявшийся жеребец никогда не станет хорошим конем, так и мужчина, прежде чем превратиться в достойного семьянина, должен пройти все ступени взросления. А не прыгать в семейную степенность с отроческих лет. Становая жила лопнет. И сам надорвется и весь род искалечит. До определенного возраста каждому мужчине свобода - вот единственная и самая желанная из всех женщин.
   - Как ты можешь произносить подобную чушь? - возмущенно воскликнула Анжелина, вскочив с дивана. - Да такие мысли только харцызу впору! Стыдитесь, господин рыцарь! Или вам и в самом деле свобода дороже любимой женщины?
   - Зорька ты моя, ясная, - нежно произнес Любомир. - Во-первых, я лишь повторяю слова Ставра, а он-то уж наверняка знает, что говорит. Особенно, когда спорит с матушкой... А во-вторых, когда приходит настоящая любовь, мы взрослеем очень быстро. И вообще, давай не будем ссориться, и переходить на личности. Все эти, молодые юноши и мужчины празднуют не столько обретенную свободу, сколько долгожданную возможность проявить себя еще в чем-то кроме вспашки поля, косовицы и разбрасывания навоза. Согласен, все перечисленные работы необходимы и достойны уважения, иначе люди умерли бы от голода, но, и ты согласись: романтики в них маловато. Еще никто не стал героем - выкосив лужок быстрее соседа. А ведь хочется...
   - Вот вся ваша мужская глупость и обнаружилась, - торжествующе подняла вверх указующий перст Анжелина. - Скажи, на милость, кому и на кой сдался мертвый герой?
   - Но, ведь не обязательно погибать... - нежно приобнял за плечи девушку Любомир. - Я и в схватке со Змием остался победителем, а Игорь харцызов у Песьего Лога посек. Где были б сейчас те поселянки, которых ему у разбойников отбить удалось? Что ждало несчастных девушек, если б не наше умение 'бряцать' оружием?
   - Немедленно пообещай, что не будешь рисковать напрасно! Пожалуйста, - повелительные нотки в голосе девушки сменились нежным и чуточку жалобным воркованием. - Я не хочу еще и тебя потерять. Пообещай вернуться! Или я своей волей запрещу тебе покидать Дубров! Небось, твой старший брат не поедет в Бобруйск? Я права?
   - Да не волнуйся ты так. Вернусь я... В Бобруйске есть свой воевода. И пока враг не высадился, ни Ставру, ни мне там делать нечего. Зачем нам у него и короля под ногами путаться? Отведу ополчение, погощу пару деньков, осмотрюсь немного... Просто так, для интереса. И обратно. Поверь, зорька, мне и самому тебя покидать не хочется.
   - Правда? - Анжелина пристально взглянула в глаза молодого мужчины. - А не обманешь? - и, видя, как тот вскинулся, погладила его мозолистую сильную руку своими тонкими пальчиками. - Пойми, Люб, боюсь я... Моя матушка отца очень любила. Потом - Владивоя... тоже... любила. А как страшно все закончилось. Я не хочу так! Я хочу - чтоб на всю жизнь. Чтоб - даже если умирать, так вместе. Понимаешь?
   Единственное, что Любомир действительно понимал, так это то, что слова сейчас ничего не значат и произносить их, только время терять. Поэтому, прижал к себе девушку и нежно поцеловал повлажневшие глаза. Да и что он мог ответить? Разве жизнь и судьба спрашивают: чего мы хотим и к чему стремимся? Правда, и тот, кто совсем не прилагает усилий для достижения цели, отдавая себя воле рока, уж точно никогда и ничего не добьется...
   В коридоре, за приоткрытой дверью деликатно прокашлялись, а потом под сводами комнаты гулкий бас прогрохотал витиеватое приветствие.
   - Да пребудет в добром здравии пресветлая баронесса Анжелина. Разрешено ли мне потревожить ее покой?
   Хранитель внешнего круга и лекарь Дуброва Удал своим обликом напоминал поставленное на коротенькие ножки крупное румяное яблоко. Поскольку ростом не вышел, и был ко всему прочему чрезвычайно тучен и краснощек. Может именно поэтому судьба, подчиняясь очередной прихоти, наградила его неимоверно густым басом. Гулкий зычный голос так не вязался с детским лицом лекаря, что как только он открывал рот, все невольно начинали вертеть головами, выискивая взглядом того невидимого богатыря, что соизволил заговорить с ними.
   Любомир не стал исключением из общего правила. Взглянув поверх головы лекаря и никого там не увидев, он в недоумении оглянулся на Анжелину. Но та лишь коснулась его рукой и степенно ответила.
   - Мы всегда рады видеть каждого Хранителя. Какие заботы привели тебя ко мне, на сей раз?
   Маленький человечек бочком протиснулся в дверь и изобразил попытку поклониться.
   - Я позволил себе потревожить госпожу баронессу исключительно из-за только что доставленного голубиной почтой письма из Оплота.
   - И что пишет нам Мастер-Хранитель Остромысл? - поинтересовалась Анжелина.
   - Мастер-хранитель обеспокоен событиями, происходящими в королевстве, и рекомендует не спешить с отправкой в Бобруйск добровольцев. Будет война или нет - неизвестно, а остаться на зиму без хлеба Зелен-Лог может. Нельзя отсылать в период страды сотни самых работящих рук.
   Возможно, если бы эти слова произнес кто-то другой - купец, ремесленник, только не Хранитель, Любомир воспринял бы содержание послания совершенно по-другому. Но после многих лет постоянного противостояния брату Вышемиру, он накопил недоверие и раздражение вообще ко всему, хоть немного имеющего отношение к Оплоту Равновесия. Поэтому, как только Удал умолк, Любомир порывисто вскочил на ноги и, едва сдерживаясь, чтоб не перейти на крик, громко поинтересовался:
   - С каких это пор Оплоту разрешено вмешиваться в ратные дела королевства? Или Закон о военном времени вас не касается? Могу напомнить, если запамятовали!.. Там четко оговорено, что с момента объявления в Зелен-Логе мобилизации и до окончания военных действий, вся полнота власти переходит воеводам. Вся! И не вам решать, какие силы, когда и куда отправлять. А если Мастер-Хранитель Остромысл так обеспокоен уборкой хлеба, то пусть лучше пришлет в помощь всех своих дармоедов, зря протирающих штаны на ученических скамьях!
   Дав витязю высказаться, Хранитель снова прокашлялся и беспристрастно прогудел.
   - Кхе-кхе... Извини, воевода... Но не гоже правителю... демонстрировать несдержанность и глупость... Причем, и одно, и другое одновременно. Даже, с учетом юношеской горячности... - и, не обращая внимания на возмущенный взгляд Любомира, неспешно продолжил. - Во-первых, и тебе это известно, на время страды в Оплоте остаются только больные и хранители самого преклонного возраста. Остальные студиозусы отправляются по домам именно для оказания помощи в сборе урожая. А во-вторых, Мастер-Хранитель не вмешивается в мирские дела, а лишь на правах человека более опытного, хотя бы из-за разницы в возрасте, дает совет. Поверь мне на слово, Любомир, если бы Оплот захотел приказать, то и слова нашел бы соответствующие. Засим, госпожа баронесса, разрешите откланяться. Больные, знаете ли, ждут...
   Прощальный поклон удался Хранителю чуть лучше приветственного, да и выскользнул он обратно значительно резвее, чем вошел. Похоже, несмотря на напускную вальяжность, Удалу совершенно не хотелось отдуваться за все шероховатости, издавна существующие в отношениях между Оплотом и королевской властью.
   - Чего ты взбеленился? - немного раздраженно спросила Анжелина, покусывая стебель ириса, который перед тем задумчиво вертела в руке. - Как по мне, вполне дельный совет. Может и в самом деле не стоит спешить с отправкой добровольцев?
   - Терпеть не могу, когда кто-то считает себя умнее всех. Даже если прожил чуть дольше и прочитал на одну книгу больше, - резко ответил Любомир, раздраженно прохаживаясь по комнате. - Неужто ты кажешься такой беспомощной и глупой, что Оплот решил за тобой особо приглядывать? Хотел бы я видеть, как Мастер-Хранитель Остромысл напишет подобное послание моей матушке!..
   Напоминание о ее излишне юном возрасте Анжелине тоже не понравилось и, если буквально минуту назад девушка еще собиралась спорить с Любомиром, то теперь была полностью на стороне витязя.
   - Тем более что я и сам планировал отправить в Бобруйск только обозы, в сопровождении охраны из полусотни ратников, необходимой для их безопасного передвижения. А остальных дружинников придержать до окончания страды. Собственно и в Бобруйск собирался именно с целью: разобраться во всем на месте. Издали многое видится иначе. Возможно, задержка в месяц ничего не изменит, и будет на благо Зелен-Логу, а возможно...
   Он приблизился к Анжелине, опустился перед ней на колено, взял в ладони ее пальцы и взглянул в глаза. В этот раз девушка не отвела взгляда.
   - Если ты пришлешь голубя, клянусь: я отправлю на помощь все мужское население Дуброва. Даже, если нам всем после придется питаться желудями. Ты только останься жив. А остальное как-нибудь сладиться.
   Поцелуй, которым они скрепили, уложенный союз, был по-настоящему жарким с обеих сторон...
  

* * *

   Как ошибаются физически здоровые люди, конфузливо отводящие взгляд при виде слепого. Во всяком случае Островид давно не чувствовал себя ни увечным калекой, ни тем более - ущербным. Разве ж найдется среди тех же зрячих человек, которому удастся отличить пчелу, вылетевшую из улья, от пчелы - возвращающейся с взяткой? Или, к примеру, распознать по едва слышимому писку беззаботного комара и жаждущую крови комариху? А мириады запахов и оттенков, рассказывающих обо всем на свете тому, кто спрашивать и слушать умеет? То-то же...
   Вот и сейчас, никого не видно, даже топота копыт не слыхать, а ветер уже принес слепому провидцу весточку. Гости к нему едут... И не кто-нибудь, а его любимец - атаман Медведь поспешает, торопиться. Совсем коней не щадит. Да и сам притомился изрядно... С чего бы это он? Вроде только виделись недавно? В тот самый день, когда они с Ханджаром о поединке в Роще Смирения рассказывали... Неужто случилось что? Вряд ли. Откройся Барьер, даже он, недоучившийся хранитель, столь мощный выброс магической силы непременно почувствовал бы. Иное что-то произошло. Ну, да чего гадать, вон уже и топот слышен. Значит, вскоре гость и сам пожалует.
   Островид, не нарушая установленной им же традиции, поднялся и вышел во двор, навстречу... Раньше он так поступал намеренно, чтоб удивить, мужественных, жестоких сердцем, но по-детски наивных харцызов, внушить им почтение, а там и привык постепенно. Давно уже нет в Степи более уважаемого человека, чем слепой провидец, а он по-прежнему, неизменно встречает каждого, сидя на лавочке перед домом.
   Топот становился все громче, пока не приблизился к краю буерака. Там Медведь придержал коня, и вроде неспешно, но быстрее чем обычно, съехал вниз.
   - Здорово, батька! - заорал, по обыкновению, еще не спешившись. - Как оно живется-можется?
   - И тебе не хворать, Медведушка. Хвала, Создателю, ползаю еще вокруг хаты... Даже на лежанку самому взгромоздиться удается.
   - Вечно ты, батька, прибедняешься... - приблизился атаман. - А самого и оглоблей еще не пришибить.
   - Может и так, - не стал спорить Островид, довольно улыбаясь в ответ. - Есаулу войска харцызкого виднее.
   Тот только охнул.
   - Вот сколько лет мы уже знакомы, а все удивляюсь: как ты это делаешь? Есаулы что, по-другому пахнут? Дерьма в них больше, что ли, чем в простом воине?
   - Шуршат иначе... - рассмеялся Островид, довольный произведенным эффектом. - На тебе не обычный шелковый кушак, а расшитый золотом. Что в Кара-Кермене является знаком отличия есаула великого Хана, если я не ошибаюсь.
   - Ты, батька, никогда не ошибаешься и никогда ничего просто так не делаешь и зря не скажешь... - чуть серьезнее подтвердил Медведь, присаживаясь рядом. - Одно мне не понятно: куда вы с Владивоем так поспешно исчезли? Я потом едва угомонил разобиженных неуважением куренных атаманов. Только имя Али Джагара и успокоило всех. Потому как еще ни разу твои поступки не были во вред степной вольнице. А советы и предупреждения спасли не одну жизнь... Значит, важное что-то случилось и некогда было объяснять и прощаться...
   - Постой, постой, - теперь удивился Островид. - Это ты о чем сейчас толкуешь? Когда это я за Ханджаром приходил?
   Медведь растерянно замолк, но сбивчивое дыхание есаула выказывало, нешуточное волнение.
   - Так три дня тому. Как раз после пира по случаю провозглашения Владивоя Ханом и Ханджаром вы оба и исчезли.
   - Угу... - задумался провидец. - Очень интересно. Может, ты и не поверишь моим словам, есаул, так как чувствую - сам тоже правду говоришь, но я не покидал заимку с того самого дня, как вы с Владивоем у меня гостили. Хоть у Арины спроси.
   Посылание на прислужницу, как на свидетеля, верней всего убедило харцыза, что Островид не шутит. Ибо нет большего оскорбления для мужчины, чем перепроверять его слова у женщины.
   - Ты хочешь сказать, что... Но, я же собственными глазами...
   - Ну, ну, - заинтересованно повернул голову к есаулу провидец. - Поведай слепцу, что такое видели зрячие, чего, на самом деле, быть не могло.
   - Зрячий! - возбужденно вскричал Медведь. - Ах, ты ж лихоманка меня возьми! Как я сразу не заметил! А ведь почудилось что-то странное. Но я был так уверен... Вот раззява!
   - Ты не торопись, Медведушка. Не части. Давай, сначала... - остудил разволновавшегося харцыза Островид.
   - Тот, который выдавал себя за тебя, при разговоре переводил взгляд с одного собеседника на другого. Всего лишь чуть-чуть, но не так как ты. Значит, не был слепым. А мы и внимания не обратили. Да кто ж мог подумать?..
   Видя, что у есаула все равно не получается рассказывать связно, провидец усадил его обратно и заговорил сам.
   - Значит, я понял так: в Кара-Кермен, на торжество по случаю провозглашения нового Хана и первого Ханджара, явился некто, в моем обличии? Верно?
   - Угу.
   - И он же, после торжественного застолья, увел Владивоя?
   - Увел, батька! Увел! - опять вскочил на ноги Медведь. - Что ж нам теперь делать?
   - Ничего, - пожал плечами Островид.
   - То есть как? - опешил есаул. - Ты предлагаешь мне сидеть, сложа руки, когда с Ханджаром невесть что приключиться может?
   - Именно, - кивнул старец. - Да ты не горячись, Медведушка. Рассуди сам. Во-первых, не нам тягаться с тем, кто людские личины, как одежду менять может. Поверь на слово: такое и не всякому магу дано. Тем более - рядом с Барьером, впитывающим всю силу, до которой только дотянется. Кто-то очень, очень могущественный в Кара-Кермен приходил. А во-вторых, ничего непоправимого с Владивоем не случится, пока он свою миссию не исполнит. Иначе - я бы другое будущее узрел. И, вообще, откуда тебе знать: может он сейчас именно там - где и должен быть? Уразумел о чем толкую?
   Медведь неопределенно пожал плечами.
   - Вот и ладно, - как всегда слепой верно истолковал и его сопение, и это движение. - Лучше поведай, есаул: как тебе куренных атаманов остудить удалось? Это даже для меня непростая задача. Особенно, когда они вином хорошенько разогретые...
   - Это как раз сущая безделица, - довольный похвалой самого Али Джагара, степенно ответил тот. - Любого воина можно отвлечь от чего угодно, если в поход позвать...
   - О как?! - вновь пришла очередь удивляться Островиду. - И куда ж вы решили коней поворотить?
   - На Дубров...
   Теперь провидец умолк надолго.
   Есаул даже заерзал от нетерпения, пытаясь сообразить: получит взбучку или наоборот - полное одобрение своему решению.
   - Что ж, это не так глупо, как кажется на первый взгляд. Дать возможность воинам размяться перед решающей битвой с мертвяками, а заодно и убедиться, что Хан по какой-то неведомой причине не сбежал обратно в Зелен-Лог, - произнес наконец-то Островид. - Ну, а если - паче чаянья, Владивой все же их предал нас, то достойно покарать предателя. Но, тогда, меня вам тоже следует казнить?.. Ведь это, как бы я увел Ханджара.
   - Как ты можешь, батька? - возмутился есаул. - О тебе худого слова никто не сказал. Наибольшее: предполагали, что Владивой сбежал после вашего разговора, потому что испугался чего-то.
   - Спасибо и на том... - усмехнулся Островид ибн Али Джагар, хотя полностью скрыть, что ему приятны такие слова, слепой провидец все ж не сумел. - И когда в поход?
   - Так уже двинулись... Круг куренных назначил наказным Секирника, а я с полдороги к тебе завернул. Думаю, завтра к вечеру замок и обложат. Вообще-то меня атаманы еще кое-что спросить у тебя просили... Теперь и не знаю, как быть. Ведь о грядущей войне с северянами тот, который не ты, сказывал. Верно, аль нет?
   - Не знаю... - чуть растеряно произнес провидец. - Мне такого видения не было. Не видел я кровопролития в Зелен-Логе. Да, ты прав, что-то грезилось чудное в северной стороне, это да. Скрывать не стану. Но белее определенно - сказать не могу. Может, позже?..
   - Обманул, значит... - насупился есаул. - Тогда поспешать надо. Своих предупредить! Ведь хлопцы считают, что в замке только малая часть дружины осталась, а они все там засели.
   - Можешь не торопиться, - махнул рукой Островид. - О войне с Орденом 'Благоденствия' мне ничего не ведомо, но о том, что третьего дня часть Дубровской дружины и еще две сотни ополчения вместе с обозом в Бобруйск отправилась - знаю точно. Так что не ждут вас там. Кстати, повторюсь: крови не вижу... Похоже, легкая победа вам достанется. А если так, удержи хлопцев от ненужного насилия.
   - Добро, батька. Обещать не буду, сам понимаешь: обычай войны таков, что горе побежденным, но - попытаюсь.
  
  
  

Остальная часть текста убрана в связи с изданием. :(



Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"