Knightmare : другие произведения.

Мерлин. Прода от 28.10.20

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Ваша светлость, граф Дероуз крайне обеспокоен шевелениями на границе и просит нашей помощи.
  
  - Помощи? Разве он не может сам приструнить разбойников? Или это сервы опять у него начали в леса уходить? Вот ничему этого болвана жизнь не учит, а ведь я говорил, что кости - дьявольская забава...
  
  - Кхм! Ваша светлость, граф Дероуз пишет, что конные армейские отряды Камелота нагло переходят границу и нападают на поместья его вассалов, жгут и грабят амбары, а также: "причиняют урон большой всякому полезному имуществу".
  
  - Камелот? Камелот это серьезно. Вот что, Реймонд, отправляйся ты к этой ленивой свинье и разузнай, что у него там происходит. Если его слова подтвердятся, шли голубей.
  
  - Будет сделано, лорд Байярд.
  
  ***
  
  Рассвет поднимался над холмами. Это были ничем не примечательные лысые, песчанные холмы, возникшие на этой земле совсем недавно. Всего каких-то семь веков назад. В те времена гордый и свободный бриттский народ стремительно терял и гордость, и свободу. По землям Британии шагали железные римские легионы, бывшие хозяева обращались в рабов, их боги падали с пьедесталов и заменялись идолами захватчиков, в городах очень громко зазвучала латынь, а кельтский, наоборот, стал на полтона тише. Сотни бриттских рабов бежали с соляных копей и укрывались в лесной чащобе. В безлюдном ранее месте появилась настоящая деревня. Рядом с людьми рано или поздно появляется домашний скот, имеющий обыкновение щипать сочную травку. На этих холмах ее было очень много. К счастью для окрестной растительности римские легионеры разыскали беглецов прежде, чем скот нанес ей непоправимый вред. Лишь холмы больше никогда не позеленели, оставшись лысыми проплешинами на этой благодатной земле.
  
  Но все это дела давно минувших дней. Кусочек человеческой истории, который повидали лысые холмы, был до того незначителен, что вряд ли о нем остались хоть какие-то письменные упоминания. Однако день сегодняшний готовил нескольким клочкам безжизненной земли воистину грандиозное зрелище, которое повлияет на всю дальнейшую историю Британии.
  
  Из-за пригорка медленно выходила колоссальная воинская масса. Двадцать пять тысяч, без малого. И вся эта масса буквально пестрила красным цветом. Красные котты на простых солдатах, красные плащи и красные щиты у рыцарей, красные штандарты, развевающиеся на ветру. Дополняли картину уверенных в себе, будущих победителей сверкающие на солнце, вычищенные до блеска доспехи рыцарей, что сидели на крупных лошадях с кольчужной попоной.
  
  С противоположной стороны поля стояла несколько менее многочисленная и куда более разношерстная армия. Гербы, котты и флаги буквально пестрели разнообразием. Разные оттенки зеленого, желтого, черного и белого. Но больше всего было синего. Десять тысяч облаченных в синие котты воинов в самом центре смотрелись не менее внушительно, чем "красные" с другой стороны поля. За исключением того, что их было меньше.
  
  "Красная" армия медленно сближалась с "разноцветной". "Разноцветная" же стояла на месте, заняв довольно выгодную оборонительную позицию на пригорке. На флангах расположились лучники, чуть поодаль от основного войска. Пусть на них не было нарядных котт, и даже доспехи носили далеко не все, сомневаться в том, что они обрушат на врага смертоносный дождь, не приходилось. Самая пестрая и яркая часть армии тоже располагалась на флангах, но еще дальше, чем лучники. Две конные колонны, рыцари со всей Мерсии, откликнувшиеся на призыв своего лорда. Отчаянно не желая вновь оказаться под властью Камелота, они явились в срок и почти в полном составе, что случалось очень редко. Обычно лорду везло, если на его призыв отзывалась половина вассалов.
  
  Войско Камелота шло ровным, почти монолитным порядком. В центре шла рыцарская конница. В отличие от мерсийцев, у них не было той степени свободы, а, соответственно, и наглости, чтобы вольно относиться к своим обязанностям.
  
  По бокам, построившись в несколько многотысячных квадратов, шли пехотинцы, позади шли лучники, одетые в хорошие клепанные доспехи и вооруженные композитными луками, бившими куда дальше тех, что были у мерсийских стрелков. А еще позади тяжелой конницы следовала конница легкая. Всадники на быстрых лошадках и с тяжелыми арбалетами на металлических пружинах.
  
  Когда между армиями оставалось около трехсот метров тяжелая конница Камелота резко, оставив остальное войско позади, помчалась галопом прямо на плотные ряды тяжелой пехоты мерсийцев. Ход, мягко говоря, очень спорный. Регулярная армия Мерсии ничем не уступала армии Камелота. Это были стойкие, выносливые и умелые солдаты в отличной броне. Опрокинуть десять шеренг тяжелых копейщиков - практически невыполнимая задача даже для воинской элиты Камелота.
  
  Однако прежде, чем лорд Байярд или кто-то из его ближайших подчиненных или вассалов успел выразить охватившее всех недоумение, как рыцари Камелота остановились, не доскакав до мерсийских пехотинцев какую-то полусотню метров. Спустя несколько напряженных секунд, пока все мерсийское командование изумлялось, а кое-кто даже пытался лихорадочно понять, какую пакость замыслили враги, напомнили о себе лучники, мерсийские лучники. Совершенно без какой-либо команды левый фланг обрушил на камелотских рыцарей целую тучу стрел. Чуть погодя, присоединился и правый фланг стрелков.
  
  Владыка Мерсии подумал о том, что, если выживет и ему не придеться позорно бежать, он непременно накажет того болвана, который умудрился не только ослушаться приказа, но и совершить, при этом, ужасную глупость. Увы, но обстрел доставлял рыцарям неудобства лишь чуть более существенные, чем нашествие комаров. По большей части, стрелы лишь отскакивали от добротных лат, в редких случаях попадая в сочтенения и раня. К тому же рыцари прикрывались от обстрела массивными щитами, частично прикрывающими не только всадника, но и коня. Бесполезная трата стрел, вот что это было. Камелотские рыцари, несмотря ни на что, продолжали стоять напротив строя пехоты и чего-то ждать.
  
  - Ты, как там тебя... неважно... беги к Портеру и скажи ему, чтоб прекращал этот блядский цирк, хватит попусту тратить стрелы. Делайл, ты мчись к Минье, скажи ему тоже самое. Ты, плюгавый, давай к сиру Болдуину, скажи ему, чтоб атаковал "подбрюшье" по двойному длинному сигналу рога. Так, ты, Вернер... Вертер... Валдис...
  
  - Браун, ваша светлость!
  
  - Да-да, я помню! Ты езжай к сиру Моллису. Длинный тройной сигнал и пусть ведет своих на правый фланг.
  
  Байярд принялся раздавать указания вестовым. Он решил выжать все из неожиданной пассивности врага. Вестовых у него было столько, что всех их по именам он просто не помнил, различая их, скорее, по лицам. Да и было бы кого запоминать, это же не командующие, графы и рыцари, или даже офицеры-простолюдины, а так, челядь.
  
  Помимо стрелков, Байярд послал вестовых и к рыцарскому ополчению, решив немного скорректировать обговоренные накануне планы.
  
  Находился правитель Мерсии на, пожалуй, самой высокой точке в округе. С нее открывался прекрасный вид на поле боя. Но даже имея возможность наблюдать всю картину с наилучшего ракурса, он далеко не сразу заметил, что что-то пошло не так. Очень сильно не так.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  
  Двух тысячная конная колонна с левого фланга внезапно стронулась с места и в неровном строю поскакал на врага. Отборный рыцарский отряд, в одиночку, на целую армию! Самоуверенные болваны! От досады Байярду захотелось закатить хорошую такую истерику, с целыми рядами виселиц и горами отрубленных голов. Но вместо этого он, изо всех сил сдерживая животное бешенство, отдал все нужные приказы. Прозвучала серия сигналов рога мерсийского рога, и армия Байярда пришла в движение. Первые три ряда регулярной пехоты присели на колено, открывая рыцарям Камелота замечательный обзор на арбалет такие же ровные ряды арбалетчиков.
  
  Залп! Залп!
  
  В отличие от стрел, что были выпущены из не самых хороших луков, болты замечательно пробивали, как кольчужные попоны, так и латы рыцарей.
  
  - Мой господин, - к Байярду подъехал лысый мужчина в потрепанном дорожном плаще. Ни во внешности, ни в одеянии не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Обычный путник, странствующий по дорогам Альбиона.
  
  - Чего тебе? - буркнул Байярд. Будь на месте этого неприметного человека, кто другой, он бы от души ударил глупца, посмевшего попасть ему "под горячую руку".
  
  - Я ощущаю ветер магии, он очень силен, и он... повсюду, - доложил правителю Мерсии волшебник.
  
  Слухи о битве у Камелота широко разошлись по острову и даже вышли далеко за его пределы. Одни твердили, что ад сошел на землю, демоны пришли, мертвецы ожили, но с неба спустился ангел и обрушил на них священный огонь. Другие говорили, что была битва богов. Третие рассказывали, что Сендред обратился к злым силам, чтобы уничтожить Камелот, но был наказан за это силами добра. Узнать, что правда, а что вымысел, было невозможно. Но имеющий разум способен им пошевелить. Байярд и Оуэн, его кузен и ближайший советник, глупцами не были, и разум имели. Сопоставив все, что им известно, они пришли к выводу, что и Сендред, и Утер призвали себе на помощь мощную магию. Один выиграл, другой проиграл, все просто. Дальнейшие действия Утера только подтвердили их догадки. Отмена запрета на колдовство, пртвелегии для магов, община чародеев в одном из крупнейших городов Камелота.
  
  В свете всего это Байярд справедливо посчитал, что договором "О чаровниках злокозненных", обязующим его и всех его потомков преследовать магов на своей земле и ни в коем случае не давать им убежище, уже можно подтереться. Камелот обрел большую силу и кто же станет его следующим врагом? Мерсия - бывшая вассальная провинция, потом и кровью отвоевавшая себе свободу. Байярд был почти уверен: на месте Сендреда вскоре может оказаться и он. Чтобы не повторить судьбу этого ублюдочного ирландца, ему нужны свои волшебники, своя магия.
  
  Правитель Мерсии и до того не слишком соблюдал тот договор, предпочитая закрывать глаза на чародеев, если те живут, скрываясь, не крича на каждом углу о своей цеховой принадлежности. Проблем у него и так было предостаточно, прибавлять их не было никакого желания. У приверженцев Древнего Культа пусть и имелись странности, но помимо них, наличествовал и здоровый прагматизм. Они согласились не доставлять Байярду неприятности в обмен на аналогичную услугу с его стороны. И вот, когда ему понадобились маги, он без особого труда нашел их и призвал к себе.
  
  - И давно? - подобравшись переспросил правитель Мерсии.
  
  - С самого утра мы с братьями ощущали легкий бриз. Всего лишь очередное колебание мировых потоков - так нам казалось. Но ошибались мы, сильнее становился ветер, пока в ураган не превратился.
  
  - Прекращай плести загадки, что за "ураган"? Чем он грозит?
  
  - Заклятие мощное над нами довлеет.
  
  - Ну так узнайте, что за заклятие, и кто его создал!
  
  - Работу эту уж мы делаем. Обождать вам надо, господин.
  
  - Сколько я должен ждать?
  
  - Недолго осталось.
  
  - Хорошо, если так. А теперь оставь меня, - прогнал Байярд чародея.
  
  Рыцари Камелота перестали ждать непонятно чего и ринулись вперед, на порядки тяжелой пехоты. Так что ему было не до всяких колдунов с их туманными предупреждениями.
  
  Расстояние было недостаточным, чтобы, как следует, разогнаться, и удар тяжелой конницы вышел недостаточно сильным, пехота устояла и теперь перемалывала рыцарей, словно жернова водяной мельницы. Арбалетчики покидали задние ряды, на их место вставали солдаты с короткими топорами, из резерва. Все вроде бы складывалось хорошо, но Байярду видел, что происходящее, как минимум, странно. Пусть Артур, наследник Утера, молод и проигрывает в опыте отцу, но он не глупец. Лорд прекрасно помнил прошлую войну Камелота и Мерсии и то, как воевал принц. Хорошо воевал, находчивый, решительный, дерзкий. Осторожности ему не хватало, но и полным болваном назвать его было нельзя. А сейчас создавалось впечатление будто вражеской армией командует умалишенный дурак. Остановка рыцарской конницы, невмешательство остального войска, пока погибает их воинская элита.
  
  - Мой господин, - снова обратился к Байярду маг.
  
  - Что там у тебя?
  
  - Наложил кто-то заклятие сильное очень...
  
  - Ты уже это говорил!
  
  - Но не говорил я, что это за заклятие. В иллюзию кто-то поместил всех нас.
  
  - Блядь... ты можешь выражаться яснее?!
  
  - Видим мы не то, что есть на самом деле...
  
  Правитель Мерсии наконец осознал смысл того, что до него хотели донести, и холодный пот в мгновение выступил на его коже. Он хотел было кое-что спросить у чародея, как у него в голове начал звучать надоедливый гул. С каждым мгновением он становился все громче и надоедливей, пока не начал причинять боль. Все вокруг жужжало, гремело и раскалывалось на мелкие кусочки. Не в силах унять это Байярд повалился на землю и принялся кататься, издавая приглушенные, как ему казалось, стоны. В глазах все плыло, а уши заложило, и он не видел, что все вокруг точно также упали на землю и, подвывая, пытались унять боль. Лишь чародеи, вставшие в круг, избежали этой участи. Они надежно защитили себя от развернувшегося буйства магии.
  
  Внезапно все закончилось. Не стало гула в голове, боли, слуху больше ничего не мешало, а картинка перед глазами вновь становилась более или менее четкой. Судорожно подобрав подзорную трубу, правитель Мерсии взглянул на поле битвы... увиденное ужаснуло его. Оказывается, все это время его армия воевала сама с собой, а вражеской армии нигде не было. Словно она испарилась, или же ее здесь и не было, вовсе.
  
  На позициях стрелкового ополчения, с правого фланга, только трупы и лежали, но чуть дальше была видна конная сотня, видать, гнавшаяся за остатками лучников, а теперь растеряно озирающаяся, не понимая, что происходит. Но без дела они простояли недолго. Воины, которых они только что беспечно рубили, отбросив всякий страх, ринулись на них с небывалым ожесточением. Им было плевать, что всех их обманули, что на доспехах совсем другие котты, с совсем другими гербами. Они помнили свой страх, помнили крики и кровь погибающих товарищей, помнили, как отчаялись уже дожить до заката. Помнили и мстили.
  
  А вот стрелкам на левом фланге повезло больше. Не повезло арбалетчикам из центра и легкой пехоте. У Байярда создавалось впечатление, что они не защищались, вовсе, а просто стояли под градом стрел, не понимая, что их убивают. Передние же ряды центра, судя по диспозиции, все же сражались с конницей, вот только со своей. Правитель Мерсии неосознанно начал кусать губу, глядя на убитых коней, валяющихся в грязи всадников, проломленный в нескольких местах строй пехоты и целые горы трупов. Трупов ЕГО солдат!!! Если на ополчение и рыцарей Байярду было некоторым образом наплевать, то вот воины регулярной армии были ему совсем не безразличны. Эти воины были основой власти лорда. Чем меньше войско Мерсии, тем меньше его власть. Без них каждый ублюдочный граф будет почитать себя пупом земли, перестанет слушать сюзерена, а затем и о себе начнет воображать невесть что, разрывая страну на куски.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  
  До самого заката Байярд скакал туда-сюда, по всему полю, успокаивая страсти и восстанавливая дисциплину. И к концу дня он уже не просто бранился через слово, он бранью разговарил. Тысячи трупов, раненых, которые вскоре станут трупами, и, что самое хреновое, жуткое падение дисциплины. Несмотря на все разъяснения, крики и команды, воины то и дело затевали драки, стычки и даже схватки на уровне отрядов. Пролилась кровь, много крови. Чтобы вновь наладить взаимодействие понадобиться время. Точно так же, как и уход за ранеными потребует много дней. В таком состоянии армия Мерсия никуда не пойдет. Байярд был вынужден взять с собой гвардию, наиболее преданных рыцарей с их отрядами и поспешить в Оукстон, сильнейшую крепость страны, являющуюся вратами к Брайтриджу, столице. Мимо нее этот щенок Артур при все м желании не пройдет. Высокие башни с катапультами на вершинах и огромное количество разнообразных боевых припасов сделают даже самый маленький гарнизон большой занозой в заднице у любой осаждающей столицу армии.
  
  Разбираться с последствиями Байярд оставил надежного человека, Оуэна. Если не доверять ему, то кто вообще достоин доверия. Вместе с кузеном он оставил и восьмерых колдунов, с собой взяв лишь одного. Чародеи уверяли, ублюдок сотворивший это, выжат досуха и в ближайшее время никуда не денется. А уж они-то отыщут его в округе. И как бы лорду ни хотелось собственными руками свернуть мрази шею, он вынужден был рвать когти к столице.
  
  ***
  
  - Попробуй вот это, даю слово, тебе понравиться.
  
  - А что это?
  
  - Креветки в чесночном соусе.
  
  - Ммм, слышала я про этих маленьких морских зверьков. Ну не знаю... ау... так устала, помоги мне, - изобразив сонливость и даже притворно зевнув, протянула Моргана.
  
  Свет от фонарей походного шатра создавал неплохое освещение для нас, одновременно, создавая неплохую интимную атмосферу полумрака. Вот уже две недели мы не оставались друг с другом наедине, осуществляя вторжение в Мерсию. Каждый, со своей стороны. Она, как ни странно, командовала армией, не без помощи опытных рыцарей, но командовала. И делала это весьма неплоху, ну на мой не слишком компетентный взгляд. Все же ее воспитывали одни из лучших военачальников своего времени, Утер и Горлуа. Ну а я занимался магической поддержкой вторжения. Морочить голову тысячам людей даже мне трудновато. Причем, вовсе не в одиночку. Вместе со мной иллюзию поддержива двадцать одаренных ассистентов и еще пятьдесят с артефактами. Особую пикантность процессу добавляли вражеские маги. Наводить на них отдельный комплекс иллюзий, одновременно, поддерживая общий конструкт было той еще задачкой. Ну а сегодня случилась долгожданная развязка, пусть все вышло не совсем так, как загадывал, но все же урон враги понесли серьезный. И я счел возможным выкроить себе небольшой отдых в компании обворожительной девушки. Моргана, которая была загружена, все же, гораздо меньше меня, с удовольствием присоединилась ко мне за ужином.
  
  Глянув в миску с креветками, а затем на просяще-хитрую "мордочку" возлюбленной, я насадил на вилку одного из морских обитателей и поднес его к лицу девушки. Та, не растерявшись, тут же прихвалила зубами креветку и принялась медленно ее пережевывать. После того, как девушка проглотила первую креветку, я тут же преподнес ей новую и продолжал это делать, пока не скормил пол тарелки.
  
  - Поразительно, такие маленьки и такие сытные. Кажется, я объелась, - погладив живот, сказала Моргана. Мой же взгляд был устремлен несколько выше, на весьма откровенный вырез. Видно, решив меня порадовать, она одела мое любимое красное платье, замечательно контрастирующее с молочно-белой кожей и угольно-черными волосами.
  
  Высоко посаженный лиф и туго зашнурованный корсет делали и так немаленькую грудь визуально еще больше и волнительно выпячивали ее верхушку.
  
  - Вижу, и ты уже насытился, - перехватив мой взгляд, с усмешкой заметила Моргана.
  
  - О нет, я голоден, как волк. Но голод мой другого рода.
  
  - Я могу как-нибудь помочь? - наклонившись к столу, Моргана стала медленно стягивать с себя верх платья.
  
  - О да, моя прекрасная лань, дай мне насытиться твоим телом, - встаю со стула и подхожу к Моргане, протягивая ей руку.
  
  Она без промедления вложила свою ладонь в мою. После чего я потянул любимую на себя и прижал к телу. Я чувствовал, как бьется ее сердце, как вздымается грудь, ощущал горячее дыхание, тонул в ее поразительных зеленых глазах, в которых отражался дрожащий свет свечей. А она точно также чувствовала меня.
  
  Казалось, мы стояли так целую вечность, глядя друг другу в глаза. Но в какой-то момент наши лица так приблизились, что мы соприкоснулись носами. Ну а затем последовало другое касание. Губ и, чуть погодя, языков.
  
  Поначалу наш поцелуй был лишь выражением любви, медленным и нежным, но потом в нас пробудилась страсть, желание и самая банальная похоть. Я повалил ее на большую, двуспальную кровать и, отстранившись от губ, зарылся носом в грудь, попутно, расшнуровывая этот мешающий лиф. Моргана же ловко орудовала с моим поясом, освобождая меня от штанов. Наловчилась уже.
  
  - Хи-хи, какой похотливый волк, хи-хи... ха-ха-ха! - я щекотал губами ее грудь, а она смеялась.
  
  - Хе, а ты, кстати, очень похожа на Красную Шапочку.
  
  - Это еще... хи-хи... что?
  
  - Не что, а кто. Есть такая сказка... - справляюсь наконец с завязками, оголяю объемную грудь Морганы и ловлю губами уже давно отвердевший сосок.
  
  - Ра... расскаааа... жешь?
  
  - Расскажу... потом.
  
  Отбросив последнюю штанину, поднимаю девушке подол и с удовольствием нахожу там полнейшее отсутствие панталон, ну а затем приставляю головку напряженного члена ко входу во влажное лоно и начинаю быстро проникать. Как замечательно! Оно такое теплое и упругое. Я буквально плавлюсь внутри него!
  
  Так, не раздевшись толком, мы любили друг друга. Нас будто приклеило невидимым магнитом. Мне было безумно хорошо в ней, я сношал ее, кончая без конца, целуя эти сладкие, алые губки и играясь с восхитительной упругой грудью молодой девушки. Она же стонала во весь голос и просила не останавливаться. За эти недели мы очень соскучились по близости и часика два, как бешеные, наверстывали упущенное. После того, как первичный голод был утолен, пришло время ласк. Мы сбросили с себя смявшуюся и пропотевшую одежду и принялись за более неспешный секс. Все ее тело буквально дышало свежестью и жизнью, словно только что созревший плод из райского сада, вот я и наслаждался им.
  
  К половине ночи во мне не осталось ни грамма похоти, ее место заменила нега, приятная удовлетворенность, а еще легкая усталость и голод. А так как ужин все еще оставался на столе, я, как был, без одежды уселся за стол и вновь взялся за недоеденное филе курицы с кусочками огурца и гороха в соленой сметане. Проще говоря, стал уплетать курицу с салатом. Чуть позже ко мне присоединилась Моргана, тоже не ставшая утруждать себя одеждой. К тому времени пришлось повесить светляк, ибо свечи напрочь прогорели.
  
  - Что же это за Красная Шапочка, твоя знакомая? - спросила любимая, прикончив последнюю креветку и запив ее сладким итальянским вином.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  
  Что вино, что креветки достались нам, можно сказать, в качестве трофеев. Давеча, мы почти без боя взяли Фишборн, один из двух крупнейших портов Мерсии, в коем конечно же стояло достаточно купеческих посудин с экзотическими для наших широт товарами. И естественно, большая их часть была конфискована "до выяснения обстоятельств". Со временем, они даже вернутся к своим владельцам. Не все, но пусть торгаши радуются, что им вообще что-то отдали.
  
  - Я же сказал, это сказка такая: "Про Красную Шапочку и Серого Волка.".
  
  - Занимательное название, ну так расскажи. Обещал же.
  
  - Хм, слушай: "Жила была девочка и носила она яркую красную шапочку. За это все и звали ее Красной Шапочкой... (...) ...на счастье неподалеку проходили лесорубы. Убили они волка и вспороли ему брюхо, освободив Красную Шапочку и ее бабушку.".
  
  - Странная история. В чем ее смысл?
  
  - Это сказка из моего детства. Мораль, скрытый смысл - не ищи все это. Просто история, которую я слышал сотни раз.
  
  - Откуда же эта сказка? Ни разу не слышала ничего похожего.
  
  - Сейчас эти места называют землями восточных франков, позже станут называть Священной Римской Империей, ну а в совсем далеком будущем нарекут Германией.
  
  - У тебя есть пророческий дар?
  
  - Вот уж чего мне и даром не нужно. Нет, я путешествовал по мирам и временам. Не по своей воле правда...
  
  - Ты ходишь по мирам?! Ты - Древний Бог?! - девушка буквально впилась в меня взглядом своих зеленых глаз.
  
  - Я в три раза старше тебя, так что на "древнего" никак не тяну. И уж точно не бог, мое самомнение еще не настолько раздулось, - отвечаю без задней мысли, усмехаясь уголком губ.
  
  - Я не о том! - воскликнула Моргана, не на шутку возбудившись. - По преданиям, Древние Боги путешествуют сквозь время и пространство...
  
  - Что же ты раньше молчала?!
  
  - Ты не спрашивал! И не смей кричать! Будь ты даже...
  
  - Да-да, мне стоило говорить с тобой в таком тоне. Расскажи мне все про этих ваших богов. Поверь, это очень важно.
  
  Я - идиот. Гнался за магическими знаниями Культа, совсем не обращая внимание на прочее, поверья, сказки, легенды и мифы кельтских язычников. Зачем самому изобретать велосипед, если кто-то уже сделал это за тебя? Ну или, по крайней мере, есть надежда на уже свершенное изобретение.
  
  Начав рассказывать про Древних Богов, Моргана, казалось, преобразила все вокруг. Ее речь текла плавно, без затыков и оговорок, она будто повторяла то, что слышала не один десяток раз. То и дело, у нее ненароком проскакивали устаревшие слова и поговорки, чисто кельтские. Те, что в современном бриттском давно заменены латинскими аналогами. Ее рассказ словно перенес нас в те давние времена. Мне даже на миг почудилось, что я не в походной палатке, сижу за одним столом с голой красавицей, а в пещере у старой травницы Гейлы, которая любило попотчевать маленького Мерлина всякими историями.
  
  Из рассказа я уяснил следующее: в давние-давние времена по земле ходили боги, но в какой-то момент люди их так задолбали, что они предпочли от них спрятаться в некоем месте, которого не существует, но оно есть. Изредка боги все же покидают свою обитель. То ли для того, чтобы помочь кому-то, то ли, чтобы развлечься, то ли вообще для свершения каких-то своих непонятных, божественных дел. Адепты Древнего Культа - далекие потомки жрецов, которые служили тем богам. Иногда, в те моменты, когда становится совсем худо, верховные жрицы могут позвать кого-то из богов, принеся соответствующие жертвы. На призыв могут явиться, а могут оставить и без ответа. В истории Культа были случаи и того, и другого.
  
  В связи с этим начал вырисовываеться план.
  
  
  
  Часть 3. Отрезок 3.
  
  - Сир! - в палатку ворвался запыленный гонец.
  Брандон не стал его одергивать или как-то бранить, ведь сам повелел докладывать обо всем, хоть сколько-нибудь важном, ему лично. К тому же, сейчас он не занимался ничем важным, от чего было бы неохотно отрываться, а, наоборот, ждал вестей.
  - Ну что там? - с интересом спросил рыцарь.
  - Передовой разъезд сира Карака повстречал мерсийцев... - гонец запнулся и начал кашлять, прочищая горло.
  - Выпей, промочи глотку, воин, - кивнув на глиняную бутыль с вином, Брандон разрешил гонцу выпить.
  Тот, не обращая внимание на кубок, стоящий рядом, на той же тумбе, жадно присосался к горлышку.
  - Я сказал: "выпей", а не: "опустоши всю бутылку", - одернул рыцарь гонца, который слишком увлекся его вином.
  - Кх... кхм! Прошу прощения, сир!
  - Прощаю... не медли, какие вести ты мне принес?!
  - Разъезд сира Карака повстречал мерсийцев, вступил с ними в бой, победил и взял пленных. Их уже доставили к палачу. Требуется лишь ваш приказ.
  - Ясно, - коротко произнес Брандон. Поднеся пальцы к подбородку он на пару секунд задумался.
  А затем, взяв с края стола чистый лист бумаги и положив его перед собой, обмакнул лежащее под рукой перо в чернильницу и принялся строчить приказ с подробными разъяснениями по каждому пункту. Пусть командовал он не идиотами и не новичками, но лучше пояснить спорные моменты заранее, потратив каплю чернил, нежели разбираться с неправильным их истолкованием уже по факту. Увы, как показывал опыт самого Брандона, даже самые умелые и бывалые рыцари могут совершить те или иные, порой, фатальные глупости. Просто потому что имеют свой, особый взгляд на ситуацию. И ведь даже не накажешь таких, ведь формально они все сделали, как надо. А то, что вместо укреплений понастроено хер знает что из гнилых бревен, это так, мелочи.
  Погрузившись в воспоминания, Брандон не заметил, как его рука остановилась, а с пера упала пара чернильных капель. Вынырнув из глубин памяти, он продолжил еще быстрее писать приказ. После того, как на бумаге было изложено все, что нужно, рыцарь скатал лист и потянулся вниз, за сургучом, печатью, свечой и огнивом. Достав все из перечисленного и выложив на стол, он поставил свечу в железный подсвечник, чиркнул три раза, добившись таки желанной искры, зажег свечу, затем поднес ее к кусочку сургуча. Красные капли расплавленной субстанции упали на бумагу и почти застыли, но Брандон не дремал и отточенным движением шлепнул печатью по мягкому сургучу, как и положено, вдавливая его в бумагу.
  - Вот, передай это лорду Брюсу, - протянул Брандон запечатанный приказ гонцу.
  - Будет исполнено, сир, - ответил тот, принимая из рук командующего свиток. Гонец уже собирался было покинуть шатер, но... - А как же пленные сира Карака? Палачу ведь нужен приказ...
  - Это более не твоя забота, воин. Ступай, - произнес Брандон спокойно, но с нажимом.
  Когда гонец ушел, рыцарь с неудовольствием отметил, как своевольны и горды в последнее время стали простые воины. Они все также подчинялись общей дисциплине, исполняли приказы, но вот по таким моментам, когда обычный солдат смеет задавать какие-то вопросы не своему десятнику, не младшему рыцарю, находящемуся в малом звании, а целому командующему армии, было видно, как сильно изменилось сознание воинов Камелота.
  Раньше никому из них и в голову бы не пришло спорить с рыцарями, оспаривать приказы или задавать какие-то там вопросы. А тех, у кого все же хватало смелости или же глупости перечить, ждала плеть, палка, в самом "запущенном" случае виселица. Но сейчас и Брандону, и любому другому рыцарю или командиру подобные меры казались варварством и попранием человеческого достоинства. Наказание теперь можно было получить лишь за серьёзные проступки, вроде неподчинения приказам в бою или же дезертирство, а также призывы к нему.
  С одной стороны ему казалось странным и в какой-то мере неправильным некоторое своеволие подчинённых, с другой он осознавал, что они - личности и, возможно, в будущем многие из них станут рыцарями и командующими. А значит, мыслить свободно, задавать вопросы и учиться у старших по званию они имеют полное право.
  Такая раздвоенность мыслей могла бы породить в голове Брандона безумие, но его разум был крепок, как никогда. Ведь он прекрасно знал, что, из чего проистекает, и совсем не переживал по этому поводу. Понимание о свободе личности и прочие совершенно новые для средневекового рыцаря концепции навязал ему Владыка.
  Он был там, в Камелоте, во время Великой Осады, и видел, как фигуру принца объял свет, превратив в ангела, что повёл своих верных воинов против Сендреда. Именно в тот миг Владыка явил всем свою волю.
  Уже потом говорили, что преисполненный божественной благодати Артур спас народ Камелота от нечестивого Сендреда и демонов, с которыми этот ублюдок сговорился. Но они, те кто сражались в тот день и с живыми, и с мёртвыми, знали правду. Та воля, что вела их вперед, делала сильнее, благодаря которой они почти не ведали усталости и страха, не имела ничего общего с обычным человеком, пусть и наделённом великими силами.
  То, что проникло тогда в их разум и душу было волей самого Бога. В тот день вместе с ними сражался Он или один из Его ангелов, если не архангел. В дальнейшем Брандон с товарищами все больше крепли в своём убеждении. Ведь, которую они ощутили тогда, так и осталась с ними. Не такая явная и сильная, но она была, все рыцари и воины чувствовали её внутри себя. И не только.
  Знание, вот что Он давал им. Просыпаясь ото сна, Брандон множество раз замечал, что понимает и знает больше, чем накануне. Будто он вспоминал то, что давно забыл, будто это было с ним всегда, а в тот миг лишь пробудилось ото сна забвения.
  Зачастую новые знания вступали в противоречие со старыми, но это не было большой проблемой, в нём была крепкая уверенность, что всё исходящее от Владыки, - несомненное благо, и его надо лишь принять, а внутренние протесты побороть. Этому помогало и то, что все окружавшие Брандона воины и рыцари тоже несли в себе Волю. Он находился в среде таких же "посвященных".
  Полтора года назад после Великой Осады и оглушительного разгрома армии Сендреда он возглавлял охоту за ее остатками. Четыре сотни отборных рыцарей на боевых жеребцах и в стальных панцирях вместе с двумя тысячами легких всадников гнались за беглецами аж до восточного побережья Альбиона, не постеснявшись нарушить границы земель валлийских принцев и уничтожая всех тех, кто вставал у них на пути. Когда единый и сильный Уэльс представлял собой рыхлое и раздробленное образование, которое и королевством назвать-то сложно. Не завоёванное лишь по причине того, что на него претендовали сразу три королевства, Камелот, Уэссекс и Нортумбрия. И если кто-то из них попробовал завоевать эти земли, против него тут же ополчились бы два других. Да и сами валлийские принцы, убивающие друг друга в бесконечных междоусобных стычках, объединились бы против сильного внешнего врага. Были уже прецеденты.
  Однако после всех завоеваний Сендреда и крушения его королевства возразить против такого наглого вторжения в Уэльс могли лишь сами принцы. Вот только сделать они могли очень немного. Все их "возражения" были Брандону до одного места. Легкие всадники были таковыми лишь по меркам Камелота. По-настоящему же они представляли собой одетых в добротную кожу, железные шлемы, а также вооруженных большими круглыми щитами, копьями, топорами и луками всадников, наученных воевать в строю. По меркам нищего Уэльса это были воины уровня дружины принцев. Воинской элиты тех земель.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Беглецы пытались договориться с валлийцами. Им это даже, во многом, удалось. С десяток принцев решили, что вот уж с помощью таких грозных воинов им точно удастся победить проклятый Камелот. К тому времени, как Брандон вступил на земли Уэльса, не уничтоженные им остатки войск Сендреда объединились в относительно большой организованный отряд под, вел который один из бывших приближенных ирландского завоевателя, Дей. Было их около тысячи всадников и пехотинцев. И вот они-то были восприняты валлийцами, как некая "грозная сила".
  Из-за постоянных междоусобных войн и нестабильной ситуации даже внутри самих владений, когда младший сын принца мог убить своего старшего брата и завладеть доменом, в Уэльс почти не заглядывали торговцы, что делало принцев оторванными от происходящего за его пределами. Сменилось уже два поколения, которые не видели ничего, кроме своих "замков", да халуп крестьян, с которых они драли зерно. Нынешние принцы очень смутно представляли себе о жизни в других королевствах, будучи свято уверенными, что там точно так же, как и у них.
  Вторгшийся отряд Дея произвёл на них сильное впечатление. Усталые и голодные, но всё же обученные, опытные, хорошо вооружённые и организованные воины стали неодолимой силой для принцев, чьи дружины, хорошо, если пару сотен насчитывали. Да и были, к тому же, всего лишь большими бандами.
  Пока Брандон стоял на границе Камелота и валлийских земель, давая отдых своим людям, подтягивая обозы, отправляя в тыл раненых и больных, а также составляя карту предстоящего марша по Уэльсу, Дей указывал принцам на их место, договаривался, угрожал, сулил золотые горы, чтобы, в итоге, присоединить к своему отряду еще дюжину сотен воинов в составе десяти дружин вместе. Помимо этого, к нему присоединились еще около трёх тысяч. Лесные разбойники, крестьяне и прочий сброд.
  Возможно, если бы Брандон вошёл в Уэльс на неделю раньше, то уговорил бы часть принцев, не присоединившихся к Дею, встать на сторону Камелота. И тогда бы валлийцы дрались бы с валлийцами, как всегда и было, но он был рыцарем - воином и командиром, а не дипломатом. Ему просто не хотелось расшаркиваться перед нищей швалью, которая по формальному статусу была выше него, будучи особами королевской крови.
  Пятнадцать лет назад, когда Брандону не исполнилось и двадцати, он командовал маленьким конным патрулём из трех десятков лёгких всадников на границе, как раз, с Уэльсом. И насмотрелся там такого, что сформировало у него вполне однозначное мнение о тех землях. В мошну к личным причинам шла и Воля, которая давала ему знать, что он может действовать в Уэльсе так, как сочтёт нужным. Никаких политических препонов, как раньше, нет.
  И рыцарь не стал идти ни на какие ухищрения, а просто вторгся в Уэльс, уничтожая всех тех, кто смел противостоять королевству Камелот. Так как с недостатка в провизии его армии не было, то не было и необходимости добывать её на месте, отбирая у крестьян. Да и Владыка был против подобных мер.
  Пройдя половину Уэльса, да укоротив на голову тройку дурных принцев, Брандон столкнулся с войском Дея. И состоялась битва.
  Ни для одной из сторон эта "встреча" не стала неожиданностью. У армии Камелота была хорошо организована разведка, а ирландцы вовсю использовали местных землепашцев, докладывавших им о передвижении войск Брандона. Ему об этом сказал один из пойманных шпионов. Впрочем, это не сильно его тогда волновало, он был уверен, что одержит победу. Так оно, в итоге, и вышло.
  Однако, вспоминая те события сейчас, рыцарь понимает, что был слишком самоуверен. Будь его противник немного хитрее, сложись обстоятельства немного по-иному, и он бы проиграл, погубив сотни воинов королевства.
  Битва состоялась на пшеничном поле. Дей принял верное в тех условиях решение, не став дробить по-настоящему боеспособный отряд ирландцев. Однако это и сыграло с ним злую шутку. Фактически, Брандону противостояла не одна относительно большая для этих мест армия, а множество крупных и мелких отрядов, каждый из которых подчинялся своему принцу/атаману/командиру. В центре стоял полностью пеший квадрат ирландцев. По краям шли воины с копьями и большими прямоугольными щитами, а в центре стрелки с арбалетами. Как потом выяснил Брандон из рассказов пленных, всадников решено было спешить, а коней приберечь. Справа от ирландцев находились конные дружины принцев. Ну а слева находились вооруженные, чем попало, разбойники и крестьяне. В руках у основной массы преобладали такие замечательные вещи, как деревянные вилы и соха. Однако среди этого сброда было достаточно много лучников, которые могли доставить определённые неудобства.
  Брандон не стал хитрить и поставил в центр тяжелых рыцарей, которых возглавил лично. Справа и слева от них шли, конечно же, легкие всадники. Слева тысяча, а справа пять сотен. Все же, марш по Уэльсу не был таким уж безоблачным. Несколько десятков погибли, сотни были ранены, и с ними также пришлось оставлять здоровых воинов.
  Началась битва с взаимного обстрела. Выстроившись шеренгой в две максимально рассеянные линии, легкие всадники Камелота по обе стороны фланга стали залпами стрелять по врагам.
  Со стороны крестьян и разбойников до них долетали редкие стрелы, бившие очень рассеянно, тогда как конные лучники Брандона стреляли по площади, даже не стараясь целиться. Настоящих мастеров среди них почти не было, да это и не требовалось. Главное умение лучника, по мнению рыцаря, состояло в натягивании тетивы, да умении слушать командира. От принцев тоже долетали стрелы, но тоже редкие и почти никого не задевающие. Лучше всех на этом поприще выступили ирландцы, что неудивительно. Не став стрелять по рыцарям, доспехи которых, вряд ли, пробьют они сделали залп по находящимся на правом фланге всадникам. Затем второй, третий...
  Конные лучники заволновались ведь погибло уже больше сотни людей и коней. Брандону пришлось дать им сигнал на отход. После того, как неполные четыреста легких всадников отойдут в тыл, он собирался вести рыцарей в атаку на ирландцев. Шаг довольно рискованный. Тяжелые пехотинцы могли устоять перед первым таранным ударом, вследствие чего тяжелая конница завязла бы. И если уж не проигрыш, то большие потери стали бы закономерным итогом.
  Но рисковать ему не пришлось. Отдельные дружины принцев не выдержали и поскакали в бой, а за ними, чуть погодя, ринулись и остальные. Не раздумывая ни секунды, Брандон отдал приказ, запел рог, и готовая к броску тяжелая конница галопом поскакала наперерез рваной, "проседающей" шеренге валлийцев. К счастью легкие всадники на фланге тоже вовремя сориентировались, бросившись назад. В рассеянном строю принимать на себя удар, пусть и не слитной, но набравшей разгон конной лавы стало бы для них гибелью.
  Увидев, как на них несётся ровная двойная шеренга тяжелых рыцарей с выставленными впёред длинными копьями, часть валлийцев попыталась убежать, но лишь натолкнулась на скачущих рядом товарищей. То подобие строя, что было у сборной солянки принцев, тут же смешалось, превращаясь в хаотичный клубок. Они, кажется, между собой даже драться начали. Безобразие прекратили рыцари Камелота, смявшие врагов, прошедшие сквозь них, как раскалённый нож сквозь нежную, отварную свинину.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Когда стало понятно, что с валлийцами покончено, Брандон приказал рыцарям отходить в тыл, тем самым, оставляя поле боя за врагом, что можно было счесть, как поражение. Многие были недовольны таким решением командира и требовали продолжить атаку. Но, в отличие от них, он не поддался общему куражу и трезво оценивал положение. Разгром дружин принцев, пусть и нанёс тяжелый удар по армии Дея, но говорить о каком-либо переломе было рано. Костяк в виде тяжелой ирландской пехоты всё еще оставался, и просто так, нахрапом его уничтожить было невозможно.
  Необходимо было перегруппироваться и составить новый план атаки.
  Рыцарь понимал, что даёт врагам время, которое они могут использовать с толком. Но и он собирался, как следует, подготовиться. Оставалось надеяться, что его приготовления будут толковее.
  Пока в войске Камелота лечили раненых, высылали патрули для слежки за врагом, а командиры на их основе прорабатывали все возможные варианты следующего боя, сборная солянка под командованием Дея оставалась на месте. Валлийская чернь, которую ирландец умудрился собрать, как оказалось, была очень трудолюбива и за два дня построила на месте уже, кажется, бывшего общинного поля неплохие укрепления и ловушки. Острые колья, волчьи ямы, чеснок, разбросанные за пределами укреплений. Помимо этого, был вырыт довольно глубокий ров всё с теми же кольями и установлен три башни, на которых откуда-то появились скорпионы.
  Позже Брандон узнал, что небольшой отряд ирландцев за эти дни посетил замок одного из покойных сторонников Дея и, не спрашивая разрешения, утащили имеющиеся у него осадные машины, которыми тот очень дорожил. Относился к ним не как инструментам войны, а как к предметам роскоши, дорогим игрушкам. И, несмотря на все посулы и предложения, отказался предоставить их ирландцам. Тогда Дей отступил, не став слишком уж явно посягать на имущество, пусть младшего, но всё же союзника.
  А после побоища, устроенного рыцарями Камелота дружинам валлийских принцев, погиб и он сам, и почти все его войны. После этого Дей перестал чего-либо стесняться. Впрочем, Брандон не считал этот поступок хоть сколько-нибудь предосудительным. Суровая необходимость войны, он бы на месте ирландца поступил точно также.
  Для их отряда такие укрепления были серьёзным препятствием, поэтому было решено не соваться туда, вовсе. В конце концов, если враги сами себя посадили в такую прекрасную ловушку, грех было бы этим не воспользоваться. Разделив легкие силы на несколько мелких отрядов, Брандон приказал им, держась на расстоянии, уничтожать всех, кто будет пытать покинуть укреплённый лагерь Дея. Таким способом, рыцарь надеялся взять врагов измором, ну или вынудить их на новое сражение в поле.
  Надежды Брандона, в целом, оправдались. Спустя две недели, когда армия Камелота так и не показалась на горизонте, а все обозы с провизией и отряды, посланные за ними, не вернулись, Дей попытался предпринять обманный манёвр. Под покровом ночи вывести из лагеря почти всех ирландцев, оставив валлийцев жечь огни и всячески изображать присутствие.
  Вот только ничего у него не вышло. Валлийцы были тем, кто они есть, неорганизованным сбродом, который, стоило исчезнуть грозному пастуху с палкой, в виде бывших воинов Сендреда, почти сразу с шумом разбежался. Сбежали, разумеется, далеко не все, многие остались, но поднявшаяся суматоха не могла не насторожить конные патрули Камелота. Командир разведчиков, сир Лоренс, взял на себя ответственность и, прежде чем докладывать Брандону, решился разузнать всё "по горячим следам".
  Были обнаружены ирландцы, идущие по проторенному маршруту в полной темноте и умудряющиеся не разбредаться в разные стороны. Как бы ни хотелось Брандону покончить, наконец, со всем этим, но затевать бой в ночи было бы откровенной глупостью.
  Вместо этого он приказал сворачивать лагерь и выдвигаться вперёд, за ирландцами. Обогнув укрепления с горсткой валлийцев и ещё меньшим количеством ирландцев, армия Камелота снова устремилась в погоню.
  Дей вёл своих воинов всю ночь, надеясь уйти, оторваться, выиграть время. Множество разведчиков погибло от арбалетных болтов, посылаемых из темноты на факелы, без которых вести преследование в безлунную ночь они не могли.
  Однако с рассветом воины Брандона отыгрались за всё. Воины обеих армий устали и вымотались. Войско Камелота шло почти боевым порядком, готовое в любой момент ринуться на врага и вступить в бой. Ирландцы тоже, поняв, что оторваться у них не вышло, встали в свой любимый квадрат и медленно, задом, отступали, посылая в воинов Брандона арбалетные залпы, которые со временем всё редели и редели.
  С рассветом диспозиция как врагов, так и союзников, стала полностью видна. Нужно было принимать решение, и Брандон, скрипя сердцем, его принял. Уставшие больше всех рыцари в тяжелых панцирях отъехали на полкилометра назад, там построились плотной шеренгой в четыре линии и, сначала рысцой, а затем галопом, набирая разгон, ринулись на монолитные порядки ирландцев. Прямо на копья пехотинцев, носивших почти такие же доспехи, как и они. Не столь дорогие и искусные, но тоже очень добротные и прочные.
  Произошло столкновение, копья сломались, вышибая дух, проламывая черепа в шлемах, отбрасывая врагов. Рыцари, не медля, отбросили древки и обнажили мечи. Удар был страшен, три ряда тяжелой пехоты просто снесло, добрались до арбалетчиков в центре. Брандон был там, в самой гуще. Рубил и кромсал, его конь топтал копытами упавших.
  Увы, как он и боялся, победить одним ударом тяжёлой конницы они не смогли. Смяв половину ирландского квадрата, рыцари завязли. Их начали ссаживать с коней ударами копий и, по возможности, находя слабые места в сочленениях, закалывать упавших длинными кинжалами. Стали гибнуть лошади, многим пришлось биться пешими. Ирландцы постепенно восстанавливали строй. Копейщики со всех сторон пробивались на передний край и вставали перед рыцарями. То и дело звучал ирландский рог, транслируя непонятные команды. Впрочем, не нужно знать, чтобы понимать, какие именно приказы отдаёт своим воинам Дей.
  Когда перед рыцарями образовался более или менее плотный строй, и сражение замерло в неустойчивом равновесии, прозвучал рог Брандона. Легкие всадники, до того не вмешивающиеся в битву, обогнули вражеский строй сзади и принялись почти в упор закидывать ирландцев стрелами, целя, в основном, в центр, по арбалетчикам. Ведь те отвечали им. Куда более "жидкими", но всё ещё довольно опасными залпами. Тем не менее, в этой перестрелке ирландцы отчётливо проигрывали. Лучники делали куда более частые залпы, нежели ирландские стрелки, которых, к тому же, было просто меньше.
  Долго это не продлилось, снова зазвучал рог Камелота и легкие всадники перестали осыпать ирландцев стрелами. Почти так же, как рыцари чуть ранее они отъехали от позиций врага, построились в плотную шеренгу и ринулись в бой. Пусть их кони не были столь же сильны, как у рыцарей, а доспехи не настолько крепки. Но этих всадников было намного больше, и в тот момент тоже представляли собой разогнавшуюся конную лаву.
  Случись такая атака в самом начале ирландцы бы устояли и методично перемололи всю легкую конницу Камелота. Но после удара рыцарей, за считанные минуты уничтожившего больше трети всех воинов Дея, после получаса сражения всё с теми же рыцарями, убившими и продолжающими убивать их товарищей, порядки ирландцев не выдержали. Копейщиков просто смело, дело вновь дошло до арбалетчиков. И вот уж теперь они не ушли от предначертанной судьбы. Битва превратилась в бойню. Врагов резали, закалывали, но чаще просто топтали копытами. Из той тысячи беглецов выжили считанные десятки, и то, в основном, те, кто остался с валлийцами в укреплённом лагере на бывшем пшеничном поле. Уж очень злы были воины, уж слишком много крови у них попили ирландцы.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  На следующее утро после той битвы Брандон проснулся с чётким знанием, что его ждут в Камелоте, и, что за выполненную работу его наградят. На месте армия простояла с неделю. Хоронили убитых, кому-то сколачивали на скорую руку гробы для транспортировки на Родину. Касалось это только рыцарей, простых воинов хоронили в общей могиле. Рядом рос большой старый дуб, на нём вырезали имена всех похороненных. Ирландцев же, без затей, просто сжигали. К тому же, нужно было позаботиться о раненых и собрать трофеи.
  В Камелот они возвращались изрядно нагруженные, с огромным обозом. Уже в пути Воля сказала Брандону, что ему необходимо сделать после пересечения границы. Доехав с обозом до Спайвелла, относительно крупного форта, располагавшегося неподалеку от Лугудуна, рыцарь передал с рук на руки нагруженные трофеями телеги коменданту, получив взамен четыре тысячи монет в качестве выкупа. Эти деньги Брандон, как это было принято, раздал своим воинам. Кто-то получил больше, кто-то меньше. Отрядные казначее ещё тогда, сразу после битвы оценивали стоимость трофеев и в соответствии с этим выдавали воинам расписки. В них указывалась сумма, которую должен он должен получить. Сколько ценностей сдал в общий котёл, столько и получил.
  После раздачи денег его армия, как и он сам, была отпущена в бессрочное увольнение. Если нужда в них возникнут, их призовут, ну а пока они были сняты с довольствия. Брандон не был опечален, не считал, что его выбросили, наоборот, он с радостью отправился в родное имение.
  Рыцарь не являлся истовым служакой, для которого вне армии жизни нет. У него была жена и две дочери. Он уже три года их не видел и хотел наконец-то вернуться домой. Согласно порядку, заведённому в королевстве еще с прадеда нынешнего монарха, рыцари служат всю жизнь, начиная со второго года после наступления совершеннолетия. И только на неделю в год им позволяют распоряжаться собственной жизнью. Впрочем, не всё так сурово, как кажется на первый взгляд. Большинство служат королю в гарнизонах близ своих имений. Что позволяет им, негласно, под видом той или иной служебной обязанности посещать дом и родных. Официально подобные вещи не поощряются, но по-настоящему все смотрят на такие нарушения порядка службы, сквозь пальцы.
  И только Брандону не повезло, мало того, что угодил служить на другой конец страны, так ещё и комендантом крепости был представитель рода, с которым у его семьи были очень сложные отношения. Один отбил у другого невесту вместе с приданным. Сын другого убил сына одного на поединке. Один в ответ напал на имение другого и поубивал множество его родных. Другой в порыве чувств зарезал одного прямо на королевском пиру. И так далее и тому подобное вот уже две сотни лет подряд. К настоящему моменту накал вражды уже изрядно поутих, прежнего кровавого смертоубийства уже никто не устраивал. Однако напакостить, при таком удобном случае, дело не только нужное, но и строго обязательное.
  Вот и приходилось молодому Брандону на службе тяжелее всех. Ходил в патрули и воевал за десятерых, а получал меньше, чем за одного. Старые и нерасторопные служанки, самые маленькие и грязные покои, даже еду ему готовили отдельно из не самых свежих продуктов. Из-за чего у рыцаря регулярно приключались проблемы с желудком. Ну и, конечно же, как же без этого, постоянные придирки и недовольство командира, который был недоволен категорически любыми действиями Брандона. Этот гад не намного старше его самого никогда не выдавал ему полного жалования, урезая под теми или иными предлогами.
  Дошло до того, что Брандону было намного милее проводить время в патрулях и рейдах, ночевать в сырых палатках, а то и, вовсе, на голой земле, прикрываясь лишь плащом. Там, по крайней мере, ему никто не грозил судом и казнью за очередной, надуманный проступок. Естественно, ни о каких послаблениях и, уж тем более, поездках домой под видом служебных обязанностей речи не шло.
  Рыцарь уже подумывал о том, чтобы убить коменданта, а то события полным ходом шли к тому, что его таки подведут под суд. Или под гибель во время исполнения служебного долга. Умирать Брандон, понятное дело, не хотел, вот и подумывал о кардинальном решении всех своих проблем.
  Однако марать руки об эту сволочь ему не пришлось. В королевство вторгся Сендред. Львиная доля всех воинов и рыцарей оказалась в Камелоте. В том числе и Брандон. Там он проявил себя с самой лучшей стороны, сумев не только выжить,но и сохранить свой отряд в самой гуще боя. А затем успешно рубить повылазивших из могил мертвецов.
  Многие тогда поддались страху и отчаянию, но не Брандон. Он сумел призвать воинов к порядку и, воодушевляя личным примером, удерживал важный участок на западной части стены. Сзади, из города перли скелеты, а снаружи, по штурмовым лестницам карабкались ирландцы. Так он успешно оборонялся и от тех, и от других.
  После Великой Осады лично принц Артур повысил его в звании, сделав командующим и отправив на охоту за остатками армии Сендреда.
  Целый год отпуска был настоящим подарком для любого рыцаря, поэтому домой Брандон вернулся радостный и немного ошалелый. Увы, это состояние быстро прошло, стоило ему распахнуть двери обеденного зала. За столом собралась вся семья. Дочери, которых он сразу узнал, ибо они были очень похожи на его сестру, жена, восседающая во главе стола и какой-то негодяй недвусмысленно целующий супругу Брандона.
  На несколько секунд воцарилась звенящая тишина. Жена увидела его, воззрившись испуганными, широко распахнутыми глазами. Дочери смотрели на него с интересом и неумением. Последний раз рыцарь видел их, когда им было месяц от роду, они попросту не узнали родного отца. Ну а мужчина, судя по всему, пользующий хозяйку поместья, смотрел на Брандона, словно на незваного гостя, с возмущенным удивлением.
  Если бы этот негодяй испугался точно так же, как неверная жена, дальнейшего бы не произошло. Рыцарь бы ударил его, возможно, повалил бы на землю и пересчитал рёбра кованными сапогами, а потом выгнал взашей, хорошенько выпил и успокоился. Вместо этого перед глазами Брандона встала кровавая пелена. С рыком, которому позавидовал бы любой хищный зверь, он обнажил меч и бросился на негодяя, спавшего с его женой.
  Всё произошло стремительно, секунда, и вот негодяй уже захлёбывается кровью, а клинок торчит у него из шеи. Мгновение, и голова его падает на стол, а из шеи выплёскивается кровавый фонтан. Однозначно, это совершенно не то зрелище, которое должны были видеть его дочери, но тогда Брандон не думал об этом. Он вообще почти ни о чём не думал.
  Крик девочек и их матери спустя секунду огласил всё вокруг. Дальнейшее иначе, как кошмарным сном, назвать трудно. Жена рыдала, проклиная мужа и обнимая запачканный кровью труп любовника. Из-за чего сама вымазалась в ней. Девочки от страха спрятались под стол, тихо рыдая, стараясь не привлекать к себе внимание, а то и их этот страшный дядя убьёт. И только слуги молчали, испуганно вжимаясь в стену.
  После убийства гнев Брандона поутих, и он вернул себе способность здраво соображать. Найдя взглядом пожилую няню, которую он лично нанимал несколько лет назад, ещё до рождения детей, рыцарь приказал ей увести девочек и успокоить их. Всех остальных тоже отослал прочь, закрыв все двери ставнями. Так они и остались втроём, Брандон, его жена и мёртвое тело её любовника.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  - Ты... ты чудовище,.. ненавижу... всхлип... ненавижу тебя! - обратив на него глаза полные слёз, воскликну женщина, на которой он когда-то женился.
  - Скажи мне... дорогая, неужели ты и вправду потеряла всякий стыд? Как ты могла... Мы и правда долго не виделись, тебе было холодно одной, в супружеской постели. Ничего удивительного, что ты нашла того, кто "согрел" тебя. Но как ты могла привести его сюда?! Посадить рядом с собой, выставляя свою натуру напоказ! Как могла так меня опозорить?! Пока я проливал кровь, терпел лишение во имя короля, слал тебе подарки и золото, ты смеялась на до мной! - с каждым словом рыцарь всё больше и больше и распалялся. Гнев возвращался, вновь грозя заставить совершить нечто ужасное.
  - Всхлип... я люб... любила его! А ты... чудовище! - прокричав последнее слово, жена схватила нож и бросилась на мужа.
  - Любовь, дорогая моя, зла, меня вот тоже угораздило полюбить шлюху, - вкрадчиво и спокойно, но очень зло сообщил женщине Брандон, вырывая у неё нож и хватая за руки. Ибо, даже лишившись оружия, она изо всех сил старалась причинить ему вред.
  В общем, долгожданное возвращение домой не задалось с самого начала. И если с дочерьми Брандон всё же смог более или менее наладить отношения. А это было ой как непросто, учитывая, что поначалу девочки от отца шарахались. К счастью, жена проводила с ними не слишком много времени, передоверив их воспитание слугам. Рыцарю удалось через ту самую няню, которая, в основном, и занималась девочкам, наладить с ними контакт.
  Вообще, за всё время пребывания дома Брандон проводил с дочерями большую часть времени. Возил их на охоты, просто на прогулки, рассказывал сказки или просто армейские байки. Те из них, которые можно слушать детям. Собственноручно вырезал им множество разнообразных фигурок воинов и играл с ними этими фигурками. Понимая, что уедет и неизвестно когда вернётся, он хотел, чтобы дети сохраняли о нём добрую память.
  Если бы не девочки, Брандон, наверное, спился бы и окончательно озверел. Ведь с женой у него всё было очень плохо. После произошедшего ни о какой нормальной семейной жизни между ними и речи не шло. Рыцарь не мог простить жене не измену даже, а то, что она этого совершенно не стеснялась, ведя себя, как последняя потаскуха. От слуг он узнал, кем был любовник его благоверной, и что творилось в поместье в отсутствии хозяина.
  А был любовник сыном лорда-сеньора, под властью которого находилась земля Брандона. В тот момент сиятельный отец не слишком сиятельного сына находился при смерти. Любовник жены был единственным наследником и собирался вот-вот стать полноправным хозяином в родовом замке.
  Что-либо говорить или грозить карами тогда было уже поздно, слухи уже расползлись по окрестности, и их проникновение в замок сеньора было вопросом ближайшего времени, если не свершившемся фактом.
  Брандон думал, что же ему делать, заснув с тяжёлыми думами и проснувшись с чётким знанием. Владыка снова дал ему знание. О замке сеньора, о его устройстве, о том, что там происходит. И о том, что будет в скором времени происходить. А также дал знание, что надо сделать. Он хотел, чтобы рыцарь пришёл в замок сеньора спустя девять четыре дня и убил всех знатных родственников покойного лорда, а также кастеляна и всех значимых воинов дружины. После чего Брандон должен объявить себя новым лордом и делать то, что будет способствовать благу для этой земли, а не просто драть с крестьян налоги на собственные нужды.
  В том, что у него всё получиться в одиночку, он тоже знал, ощущая в себе ту силу, которую дал ему Владыка. Рыцарь стал быстрее и сильнее, начал видеть и замечать куда больше. Например, ему ничего не стоило разглядеть во всех подробностях муху, на крыше конюшни, стоя, при этом, у окна спальни. А ещё Брандон мог излечиться почти от любой раны. Правда, после этого он начинал ощущать огромное опустошение, усталость и дикий голод.
  В назначенный Владыкой день рыцарь отправился в замок сеньора. Глядя на его алый плащ с королевским гербом и доспехи, стража пропустила Брандона внутрь. Тех, кого нужно убить, рыцарь знал в лицо и, как же ему повезло, что большая часть из них находилась тогда в одном месте. В торжественном зале, где покойный лорд принимал просителей, важных гостей и закатывал пиры. В тот момент там собралось с полсотни человек, претендующие на наследство родственники и их слуги.
  Церемонимейстер объявил Брандона, тот молча зашёл, также молча обнажил меч и бросился на ближайшего дворянина. Голова полетела с плеч, никто ещё не понял, что происходит, а рыцарь уже отрубил руку стоящему рядом воину.
  До того, как присутствующие осознали, что по их душу пришёл убийца, Брандон успел завалить троих, двое из которых были простыми боевыми слугами. Очнувшись вся та людская масса обрушилась на рыцаря. Среди собравшихся дворян все знали, с какой стороны браться за меч, поэтому нападали на него умело, не скучиваясь и не мешая друг другу. Если бы не скорость, помогавшая ускользать от самых опасных ударов и скакать по залу, делая стремительные выпады, и не сила, благодаря которой он разбивал щиты с одного раза наносил страшные рубящие удары, его бы, в конце концов, убили. Не может один человек, пусть и в самых лучших доспехах, справиться с десятками, пусть и без какой-либо нательной защиты.
  Когда врагов осталось меньше десятка, а разрубленные, залитые кровью тела заполонили весь зал, выжившие попытались убежать. Двери то все были открыты. В общем "веселье" успела принять и стража. Их Брандон, в отличие от остальных, старался не убивать и не калечить, держа в голове, что совсем скоро эти воины будут служить ему.
  Бегство оказалось целиком и полностью неудачным, рыцарь был быстр не только в бою, ногами он передвигал тоже весьма споро. К счастью, когда резня закончилась, уставшему Брандону не пришлось ходить по всему замку и искать попрятавшихся слуг. Некоторые из них вообще сбежали, куда подальше.
  Прибыл отряд из самого Камелота во главе с посланником, у которого было письмо, заверенное монаршей печатью. В нём говорилось, что отныне Брандон становится наследным владетелем данной сеньории. Это письмо было предъявлено всем обитателям замка. После чего посланник объехал окрестности, чтобы донести весть до всех. Часть приехавшего отряда поступила в полное распоряжение рыцаря, став костяком новой лордской дружины.
  Брандон вместе с семьёй и наиболее близкими слугами переселился в замок, ставший новым родовым имением. Как ни странно, обязанностей и дел у него сильно не прибавилось. Обо всем, что он должен сделать в качестве лорда, рыцарю дал знать Владыка. Необходимые действия были разложены в его разуме необычайно подробно. И Брандон следовал указаниям в точности. Благодаря этому, как ни странно, у него сильно убавилось свободного времени. Просто, когда точно знаешь, что, как и в какой последовательности нужно сделать, ты неожиданно понимаешь, что можешь распоряжаться своей жизнь в очень широких пределах.
  Рыцарь всё также возился с дочерями, старался не убить жену, чуть ли не каждым взглядом выражавшую ему свою ненависть, тренировался, чтоб за время отпуска не потерять форму, ну и по-тихому щупал служанок в неположенных для этого местах. С женой после всего находиться в одном ложе было противно и горько, не говоря уж о том, чтобы исполнять супружеский долг. Вот и выплёскивал здоровый мужчина страсть, с кем мог.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Первое, что сделал Брандон, будучи лордом, это заключил договор с крестьянскими общинами, находящимися непосредственно под его властью. В обмен на существенное снижение постоянного оброка землепашцы обязались купить железные орудия, лошадей, коров и свиней для себя, а также оплатить вскладчину, напополам с лордом, постройку трёх водяных мельниц в общее пользование.
  Долго ли, коротко ли, но спустя два месяца всё, что надо, было построено, а скот и новые орудия уже были у крестьян. Как докладывали его воины, каждую неделю ездившие по окрестностям и наблюдавшие за тем, чтобы всё полученное шло в дело. Крестьяне ведь могли чисто из суеверий или какого-то своего упрямства продолжать работать своими старыми орудиями, а скот забить на мясо. Увы, подозрения Брандона и предостережения Владыки оказались не беспочвенными. Многие решили, что, купив орудия и скот, попросту откупились от оброка, дальнейшее использование все этого их совсем не волновало. Зачем напрягать и что-то менять, если и так всё более или менее работает. То, что собранного в лучшие года урожая едва-едва хватало на то, чтобы есть более или менее досыта, они считали абсолютно нормальным, не представляя себе иного. И даже когда им в руки буквально суют вещи, способные обеспечить им лучшую жизнь, они отворачиваются, не желая воспользоваться ими пользоваться, чтобы не нарушить уже устоявшийся уклад жизни.
  Для Брандона подобное было настолько дико, что он чуть было не приказал своим воинам насильно вправлять крестьянам мозги, а за упрямство нещадно сечь. На его земле живут не бесправные сервы, а свободные арендаторы, у которых вообще-то есть права, и так обращаться с ними мало того, что не принято, так ещё противоречит законам королевства. Так что можно представить всю степень бешенства, которую испытал тогда рыцарь.
  Однако Владыка удержал его от такого приказа, предложив куда более мирный способ решения данной проблемы. К счастью, не все крестьяне были столь упрямы в своём консерватизме. Многие из них всё-таки умели видеть выгоду, мыслили в более практическом ключе и не боялись перемен. Этими-то землепашцами и занялся Брандон. Переселил на пустующие земли, помог обустроиться, отдал почти весь купленный инвентарь вместе со скотом и тремя мельницами, а также на пять лет освободил от оброка вообще.
  К концу зимы в замок приехал весьма интересный и, во многом, странный человек. О нём и о его прибытии рыцаря заранее предупредил Владыка. Пришелец имел довольно странный, на взгляд Брандона, род занятий. Советник по земледелию. Что это вообще такое? Оказалось, Гордон, как его звали, знал почти всё о почве, о том, какой она может быть. Разбирался в пищевых сортах растений. Мог рассказать о том, что и где лучше выращивать. А главное, как обрабатывать поля с тем, чтобы получить на выходе больше урожая.
  Брандон неожиданно открыл для себя целый новый мир, не подозревая, что простое пахание земли на самом деле такая сложная и многогранная вещь. Следуя заветам Владыки, рыцарь всячески прислушивался к Гордону, помогая ему, как он сам выражался, "наводить агрокультурную революцию в этом царстве серости и отсталости".
  К сожалению, увидеть результат своих усилий Брандон сможет, в лучшем случае, спустя несколько лет. Отпуск кончился, он вновь стал рыцарем на службе у короля. Более того, вскоре должна была начаться война. Владыка не давал ему знаний о грядущем, но и он сам был способен самостоятельно мыслить. Всё это время Брандон не на острове жил, до него доходили разные интересные и пугающие слухи. Да некоторые королевские приказы тоже недвусмысленно намекали на то, каким будет ближайшее будущее.
  В частности, отряд воинов вместе с парой рыцарей, явившихся к нему незадолго до окончание годового отпуска. Они привезли королевский приказ, согласно которому Брандон, как владетельный лорд, обязан предоставить рекрутов с каждых десяти крестьянских домов на его земле. Обычное дело, если намечается какая-то серьёзная заварушка. Да и введение военного налога об этом же говорило.
  Оставив на хозяйстве старого управляющего, служившего ещё его отцу, и Гордона, рыцарь отправился навстречу судьбе. Жене после случившегося он не доверял вовсе, поэтому строго настрого приказал верным людям пристально за ней следить и не допускать к управлению сеньории ни в коем случае.
  Догадки Брандона не обманули. К войне и вправду готовились и готовились очень серьёзно. Была собрана колоссальная по меркам Камелота и большая по меркам Альбиона армия. Двадцать пять тысяч мечей, топоров, копий, луков и арбалетов. А еще с сотню больших и малых осадных машин, катапульт, требушетов, баллист и скорпионов. Это была армия для завоевания королевств. Давно уже Камелот не видел ничего подобного. Кажется, король Утер не собирал ничего подобного и в лучшие свои годы. А уж сейчас, после череды неудачных войн и врага, сумевшего взять в осаду столицу и только невероятным чудом её не взявшим. Казалось, военная слава королевства постепенно уходит в прошлое.
  Но, внезапно, такая огромная армия, это приятно удивило Брандона. Впрочем, а Утер ли собирал это войско? В последний год он редко появлялся вне стен королевского замка, вместо него везде, где только можно, был Артур. Ходили и ходят слухи, что король сильно болен, почти что при смерти. Камелотом же по-настоящему правит именно принц.
  После небольшого перерыва Брандон вновь стал регулярно "слышать" Владыку. Тот давал ему знания, как раз, о том, как нужно вести себя с воинами. Что дисциплина в армии излишне строгая. Подавляет рядовых воинов, которые тоже люди и достойны того, чтобы быть рыцарями. Подобные знания приходили к нему постепенно, медленно, но верно меняя его взгляд на очень многие вещи.
  Весть о том, что врагом Камелота в предстоящей войне будет Мерсия, практически не удивила Брандона. Это лишь подтвердило и так имеющиеся догадки. Бывшая вассальная провинция, а ныне, независимое государство была самой большой проблемой королевства на протяжении четырёх десятилетий. Схожая по укладу, занимающая плодородные и богатые земли, да еще перекрывшая Камелоту прямой доступ к морской торговле. Такая же сильная страна, находящаяся под властью одного правителя. Регулярная армия, крепкое хозяйство, дающее стабильно большой прибыток в казну, и множество лично преданных лорду Мерсии рыцарей. Всё это делало бывшую провинцию Камелота его же зеркальным отражением, справиться с которым было не просто сложно, а почти невозможно.
  Войны этих двух стран неизменно происходили почти по одному и тому же лекалу. Король Камелота вторгается в Мерсию. Лорд Мерсии поднимает армию и встречает вражеское войско в открытом сражении, в ходе которого обе стороны несут большие потери. В зависимости от того, кто потерял больше и был вынужден отступить, в войне определяется проигравший и победитель. Дальше начинает долгий процесс переговоров, в ходе него стороны торгуются, стараясь выбить из противника побольше, а самим потерять меньше.
  И не было ничего удивительного в том, что король предпринял очередной поход в Мерсию. Самому Брандону доверили куда больший отряд, нежели в прошлый раз. Полторы тысячи тяжёлых рыцарей, пять сотен легких всадников и три тысячи драгун. Последнее было совершенно новой концепцией в военном деле. Воины, добирающиеся до поля боя на лошадях, а затем бьются в пешем строю. Рыцарю подобное казалось странным и нелепым. Есть конница, и есть пехота. Зачем нужно смешивать эти два рода войск? Ведь понятно же, что "третья сестра" станет уродливым подобием того и другого.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Тем не менее, несмотря на личное мнение, Брандону пришлось командовать отрядом драгун. Правда, он не совсем понимал, что с ними делать. К счастью, по этому вопросу ему всё-таки дали разъяснение. И не Владыка, как это было раньше, начиная со времён Великой Осады, а на военном совете. Смешно, но, будучи одним из самых старших командиров, Брандон оказался там впервые.
  Произошло это накануне вторжения, в лагере королевского отряда. Семь облечённых властью, суровых рыцарей собрались в большом, красном шатре. Сидя за большим столом, на котором была вырезана карта Мерсии. С лесами, дорогами, полями, городами, крепостями, крупными деревнями, реками. Были даже выделены возвышенности и низины. А помимо этого стояли красиво и очень детально вырезанные фигурки воинов, отображавшие реальное расположение войск на карте Мерсии. Брандону было страшно представить, сколько времени, сил и золота было вложено в изготовление это произведение искусства, каковым, безусловно, являлся тот резной стол.
  Семь рыцарей сидели за этим круглым столом, а кроме них там была ещё молодая девица с копной чёрных волос и в "домашнем" варианте мужского платья, без котты, в одной лишь камизе. Леди Моргана, воспитанница короля и с недавнего времени владелица самого богатого домена. Она могла позволить себе одеваться, во что угодно. Рядом же с ней сидел не король и даже не принц, а неизвестный доселе Брандону молодой мужчина. Одет он был примерно так же, как присутствовавшие там рыцари. То есть, в стёганный дублет с красной коттой поверх. Движения выдавали в нём опытного воина, да и фигура была не обделена некоторой статью. Силачом, как прославленного сира Персиваля, его назвать было сложно, но сила в нём определённо имелась.
  Брандон даже мог принять этого мужчину за такого же, как он, молодого рыцаря, недавно выдвинувшегося наверх за счёт проявленной доблести и находящегося в особом фаворе у леди Морганы, но решить так мешала одна важная деталь. А именно, отсутствие даже намёка на личный герб. Ни в одежде, ни в украшениях, ни даже на оружии. Кто же это тогда? Почему на высшем военном совете нет тех, кто и должен вести армию в бой? Вместо них девица и кто-то вообще непонятный.
  Впрочем, долго гадать Брандону не пришлось, как только этот непонятный мужчина заговорил, рыцарь ощутил, как в его разум проникает уже знакомая воля Владыки, дополняя и шире раскрывая сказанное. Произнесённое дублировались образами и мысленными концепциями, которые очень сложно облечь в слова. В числе прочего, было "сказано" и про драгун, что было особенно ценно для рыцаря. Только у него они были.
  После того совета армия, разделившись на три неравные части перешла границу. Шестнадцать тысяч пехоты и конницы вместе с осадными машинами двинулись но заранее определённому маршруту, проходящему через все крупные Мерсии и заканчивающемуся у столицы. Четыре тысячи, куда входили три с половиной тысячи легких всадников и пять сотен рыцарей, отправились "гулять" по просторам страны, отвлекая на себя внимание лордов и рыцарей Мерсии. Третью же часть армии доверили Брандону, отдав ему практически всю тяжёлую конницу с задачей разгромить вражескую армию.
  Не зная всей подоплёки, такой приказ может показаться глупостью. Но Владыка, чей облик был Брандону теперь известен, "рассказал" о магах, магии и о той грандиозной иллюзии, в которую они ввергнут Байярда и его войско.
  Получая регулярные "послания", рыцарь с неделю вёл свой отряд к вражеской армии, а затем сопровождал её на расстоянии. Три дня назад армия Мерсии выстроилась холмистом лугу, неподалёку от одной довольно крупной деревни, почти города, только без нормальных стен. Выстроилась и начала биться сама с собой.
  Владыка рассчитывал на то, что такая битва продлиться половину дня и унесёт с собой жизни, как минимум, трети воинов, появится много раненых, а о единстве оставшихся не будет идти и речи. После чего Брандон нападёт на них и с помощью ударной мощи рыцарей сокрушит окончательно. Однако вышло всё не совсем так. Маги Байярда смогли разрушить иллюзию, потери оказались не такими большими, а дезорганизация не настолько полной. Тем не менее, удар по мерсийской армии был нанесён значительный, и Брандон с имеющимися силами вполне способен уничтожить вражеское войско. Особенно, после того, как Байярд со своей гвардией умчался в Оукстон.
  К сожалению, после того, как маги перестали поддерживать иллюзию и спешно покинули округу, Владыка перестал сообщать ему о том, что происходит в мерсийском войске, и Брандону пришлось узнавать сведения по старинке. С помощью разведки и допроса пленников.
  Вот и сейчас воины привезли очередных мерсийцев для допроса. Позвав воина, сторожившего шатёр, рыцарь отослал его к палачу с устным разрешением на пытки.
  
  ***
  
  Араун спал крепким, тяжелым сном, словно больной, которому суждено вскоре умереть. В редкие проблески бодрствования он не сильно отличался от спящего. Не способный встать со своего трона, не в силах даже поднять веки. Держат его от полного растворения в вихрях небытия лишь души смертных, которых он когда-то забрал в свой мир. Их вера позволяет ему и его владениям существовать, но и только.
  Знал бы Араун раньше, что смертные отвернутся от него и начнут приносить жертвы другим богам, брал бы к себе всех, кого мог, а не только самых, по его мнению, достойных. Тогда это казалось невозможным. Повелитель Смерти, хозяин Загробного Мира, которому поклонялись сотни тысяч, миллионы смертных. Такое положение дел казалось незыблемым.
  Он почти не обращал внимание на войны смертных, считая, что бы ни происходило, его это не касается. Разве что появится очередной достойный смертный, которому будет позволено вечно пировать в его владениях, предаваясь всевозможным удовольствиям.
  Как беспечен и слеп он был. Отток верующих Араун заметил не сразу. Подумаешь, иноземные захватчики, что поклоняются совсем иным богам, разрушили несколько городов, жителей истребили или поработили, а на их место поселили своих соотечественников, понастроивших красивые и величественные храмы в честь своего пантеона. Подумаешь, чуть-чуть уменьшился поток силы. Верующих по-прежнему много, в городах ведь живёт лишь малая часть, остальные пашут землю, и плевать хотели на новых богов. Подумаешь, римляне пришли и на острова.
  И так продолжалось до тех пор, пока ручеёк силы не стал совсем уж тонким. Арауну волей-неволей пришлось что-то делать, и он попытался. Сначала сам, а затем вместе с бывшими друзьями и подругами. Когда давно они все были людьми, шли к одной цели, к могуществу и процветанию. Достигнув первого как-то слишком быстро забыли о втором, да и дружбе тоже. На место ей пришли зависть, соперничество, а то и откровенная вражда. Тысячи лет они упивались могуществом и властью, забыв, что может быть как-то иначе.
  И вот, теряя паству и самую свою суть, они вновь объединились, чтобы вернуть всё на круги своя. Но проиграли. Куда более могущественные отражения низвергли их окончательно. Большая часть погибла, меньшая смогла сбежать в мир смертных и побирается теперь с жалкими остатками магии. Арауну повезло больше остальных, у него есть души, которые продолжают подпитывать его. И, время от времени, его жрецы ложатся на алтарь во имя своего Повелителя. Добровольно отданные жизни чародеев частично компенсировали количество качеством, позволяя хозяину Анунна, пусть и медленно, но копить силы и готовиться к отмщению.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Вот и сейчас, сквозь сон, Араун ощутил, как в него льётся чистейшая духовная сила. Это моментально пробудило древнего гэлльского бога. Привычное и уже опостылевшее своей горечью окружение в виде пустого пиршественного стола, сгнившей и засохшей еды, в которой копошились мухи и черви, а также крон мёртвых деревьев, нависавших над всем этим, интересовало его так, что он даже глаза открывать не стал, обратив взор внутрь себя, на силу, что продолжала литься. В этот раз ему посветили не одну жертву, а целых пять. Но, помимо силы, его последователи отправили зов, они желали, чтоб он явился им.
  И Араун откликнулся. Пять чародеев, добровольно отдавших ему души - дар поистине великолепный. Ухватившись за этот зов, как моряк за канат, он прыгнул туда, откуда тот "раздавался".
  Миг, и древний бог оказывается среди каменных руин древнего храма. Его не разрушали, он обветшал, люди покинули это место, у оставшихся же не было сил, чтобы содержать столь грандиозное сооружение в прежнем великолепии. Золото, серебро и даже стекло растащили, дерево сгнило и осыпалось трухой, остался лишь камень, да алтарь с крохами божественной силы.
  Перед алтарём стояло больше десятка мужчин и женщин с характерными татуировками служителей гэлльского пантеона на лице. Здесь были, как жрецы хозяина Анунна, так и последователи его "друзей". Жалкие глупцы, продолжающие молиться тем, кто никогда им уже не ответит. Араун испытал раздражение и застарелую боль, которые захотел тут же выплеснуть на этих жалких смертных. Однако ему пришлось смирить нрав, не в том он был положении, чтобы собственными руками убивать своих союзников. Это в прежние времена можно было прихлопнуть пару букашек под настроение...
  Явился он смертным в своём излюбленном виде. Как закутанная в плащ с головы до пят фигура с клубящимся из-под капюшона зелёным туманом и ветвистыми оленьими рогами. При виде бога все жрецы тут же упали на колени. Тот, что стоял ближе всех, чуть впереди остальных поднял голову и заговорил.
  Но Арауну было наплевать на звуки, исторгаемые изо рта этого человека, коснувшись разума служителя, он без труда узнал обо всём, что тот хотел поведать и что пытался скрыть. Впрочем, жалкие секретики жреца не были хоть сколько-нибудь значимыми и не стоили упоминания. Он был верен своему господину, и это главное.
  По-настоящему важное заключалось в том, что последователей культа истинных богов и сам культ истребляют. Началось все меньше двадцати лет назад, когда один из смертных владык возненавидел всех одарённых силой и принялся их убивать, не делая меж ними никакого различия. Тогда его последователям удалось не только выжить, но и неплохо пополнить ряды. Уничтожаемые мелкие общины, цеха или даже одиночки, объединялись вокруг более сильных и богатых собратьев. Пережив первые годы дикой охоты и забрав в свои убежища всех, кого только можно, его жрецы стали готовиться к мести, а затем предпринимать одну попытку за другой.
  Этот момент показался Арауну весьма странным и тревожащим. Ни одна попытка не увенчалась успехом. Им противостоял очень могущественный маг, Эмрис. Но это было не настоящее имя, а лишь прозвище, дарованное Судьбой и по-своему понятое друидами. Друиды...
  Лишь одна мысль об этих безвольных червяках рождала в нём жгучую ненависть. Дагда, один из бывших друзей, выживший и практически потерявший божественную силу. Он всегда был мягкотелым слизняком, но после падения эта его черта превратилась в настоящее безумие, которое Дагда привил своим почитателям, отдав последние крохи силы лишь на то, чтобы дать им врождённое "миролюбие". После этого бывший друг прожил среди них жалкие сорок лет, и умер, как простой смертный. Дагда не боролся, не пытался сделать хоть что-то, а просто сложил лапки, как побитый щенок, превратив в таких же побитых щенков свою паству.
  Друиды были для Арауна чудовищным извращением и больными тварями, которых следовало истребить. Тем не менее, сам он к этому руку ни за что бы не приложил. Ему хотелось, чтобы это сделали те, на милость кого Дагда в своё время и положился. Римляне или искажённые ими гэллы. Пусть бывший друг был уже давно мёртв, и всего этого не увидит. Тем не менее, его жалкое наследие должно обратиться в прах из-за собственной никчёмности и глупости. Новости о том, что от этого смертного безумца пострадали и друиды, наполнили сердце Арауна злорадным удовлетворением.
  Последняя попытка последователей истинных богов уничтожить враждебного им короля чуть было не увенчалась успехом. Договор с вождём, чтящим традиции своего народа и имеющим за собой тысячи воинов, шпион в окружении безумца и использование артефакта, созданного когда-то самим Арауном.
  Однако и здесь они потерпели неудачу. Тот, чью память он читал, был там, у стен... Камелота, и видел... многое. То, что вызвало у этого жреца животный ужас, вызвало у Арауна отчётливое беспокойство. Он знал, что им противостояло. Смертный, ставший высшим существом, но ещё не переродившийся в бога. Сотни лет он с друзьями ходил по земле, сражались, царствовали, вели народы, совершали подвиги, будучи такими, уже не людьми, но ещё не богами.
  Просто так подобные существа не появляются. Смертный, даже имея великую силу, никогда не перешагнёт рубеж, отделяющий низшего раба плоти от высшего, могущественного духа, с лёгкостью повелевающего материей. По крайней мере, без посторонней помощи.
  Очень давно, тысячи лет назад, они были избраны из рода людского Siaeth"Tir, великими учителями, постигшими все тайны мироздания. Тогда высокие и прекрасные существа с длинными острыми ушами и глазами, что излучали яркий синий свет, казались юношам и девушкам настоящими богами. Их дома, одежды, сама жизнь и природа вокруг были настолько за гранью понимания молодых людей, что ничего другого они и подумать не могли.
  Постепенно, находясь среди Siaeth"Tir, постигая тайны магии, к ним приходило понимание всех тех чудес, которыми их учителя повелевали. Большую часть мудрости высших существ они так и не постигли. Но благоговение перед магией и учителями молодые люди больше не испытывали. Уважение и преклонение перед мудростью сумевших обуздать эту силу, да. Благодарность за то, что показали и научили столь многому, тоже да. Но почитать Siaeth"Tir богами избранные от рода людского перестали.
  Но в один момент их обучение закончилось, и они оказались предоставлены сами себе. Все Siaeth"Tir просто исчезли без следа. На месте городов, вдруг, появились поля, леса и реки без какого-либо намёка на то, что там когда стояли величественные и причудливые сооружения. Ни руин, ни фундамента, даже следов на земле и тех не осталось.
  После жизни среди высших существ, их прекрасных чистых домов, чудесной музыки, вкуснейших плодов, что росли в многочисленных садах, после необычайно красочных историй, которые можно было в буквальном лицезреть с помощью магических кристаллов, после... В общем, после благоденствия и красоты оказаться среди самых обычных людей, живущих, в лучшем случае, в хижинах из брёвен, а то и в кожаных юртах, вынужденных охотиться и пахать землю, чтобы не умереть с голода. Причём, порой, даже этих усилий было недостаточно. Холодная зима, сухое лето, вот и нет почти урожая, а значит некоторые следующую зиму не переживут. Не говоря уже о грязи, фекалиях и гнили, которыми частенько пахло рядом с людскими поселениями. Да и жили они, в лучшем случае, по сорок лет. Тогда как Араун и его друзья жили среди Siaeth"Tir больше двух веков и считались по их меркам только-только вышедшими из детского возраста. За все эти годы они начисто забыли, как живут их сородичи, и вынужденное возвращение к ним не вызывало у воспитанников высших существ никаких положительных эмоций. Не говоря уже горечи от потери тех, кого они считали друзьями, родителями и наставникам.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Поначалу они, как только могли, искали учителей, скитаясь по свету и даже забредая на иные планы бытия. Но находили лишь слабые отголоски следов, понять которые им не хватало ни сил, ни умений. Смириться с потерей было очень сложно, но постепенно им это удалось. К тому же, в новой жизни были и положительные стороны. Неожиданно оказалось, что в глазах своих сородичей они почти что боги. Вечно молодые, красивые, сильные, быстрые, неубиваемые и повелевающие силами природы.
  Построив себе заповедный город по образу и подобию Siaeth"Tir, Араун с друзьями поначалу жили там одни. Но вскоре им стало скучно, они поселили там людей и стали им культуру и мудрость своих учителей. В силу своего знания и понимания. Кое-что на этом поприще им даже удалось. Сородичи, которых избранники Siaeth"Tir приютили, относились к ним так же, как они, давным-давно, к своим учителям.
  Со временем, такая жизнь, спокойная и размеренная, надоела им, и они стали покидать город. Кто-то уходил и не возвращался, кто-то уходил и возвращался очень редко, а кто-то отлучался ненадолго. Ученики высших существ разбрелись по свету, становясь вождями и мудрецами, уважаемыми ремесленниками и лукавыми пройдохами, беспечными балагурами и кровожадными воинами. Каждый развлекался, как мог. О них слагали легенды, сочиняли мифы, им молились и даже приносили жертвы.
  Спустя примерно шесть сотен лет такой жизни, они стали замечать изменения в себе. Прожитые года прибавляли им сил, но в какой-то момент их могущество стало расти как-то слишком быстро. Сила начала буквально захлёстывать их. И это была не привычная уже сила магии, а энергия духа. Будто великое множество сущностей непрерывно отщипывают от себя малые частицы и передают их ученикам Siaeth"Tir. Учителя умели работать с духовным началом, но им они это знание не передали. То ли изначально не хотели, то ли просто не успели.
  Начав пользоваться новым видом энергии так же, как и магией, они открыли для себя множество новых возможностей. Частицами духа управлять было куда проще, они не требовали намного меньше мысленных усилий, и эффект от их применения был куда сильнее. Ученики высших существ почти сразу стали пользоваться исключительно духовной энергией. А поняв, что исходит эта сила от веры сотен тысяч смертных, начали целенаправленно создавать культы в свою честь.
  Но чем больше они использовали силу духа, тем сильнее менялись. Гордость начала превращаться в гордыню, жажда развития и знаний превратились в жажду силы и власти, дружба во вражду, зависть и ревность. Доброта стала показным лицемерием. Осознание собственного превосходства над остальными людьми переменилось в эгоизм и презрение к "смертным".
  Пользуясь энергией духа, которая, вместе с частицами духа, несла в себе отголоски эмоций и образы, они изменили свою суть, став такими, какими их представляли себе многочисленные верующие. Они по-прежнему могли управлять магией, но в их душах уже не было для неё места. Пользуясь энергией духа, Араун и его друзья убили в себе магическое начало. Без постоянного притока веры они уже были обречены на смерть, вернее, на полное исчезновение. Пути назад уже не было.
  Ученики Siaeth"Tir всё прекрасно осознавали, и то, какую страшную ошибку совершили и то, что превратились в жалкие подобия самих себя, но остановиться уже не могли. Сама их новая суть, эгоистичная и себялюбивая не давала им прекратить своё существование или же стать смертными, избавившись от силы, что была дарована им верой множества людей. Подобная же участь, увы, коснулась не только Арауна с друзьями, но и почти всех жителей города, который они построили. Для обычных людей они тоже были богами, пусть и младшими. Избранники высших существ обучили их магии, а затем, вместе с ними же перешли на энергию духа.
  Как оказалось, это был далеко не конец "прекрасных" метаморфоз, на которые были обречены неосторожные боги. Народ, некогда единый, пусть и разделённый на племена и рода, воевавшие друг с другом, но единый языком, богами и преданиями стал расползаться по свету. Одни ушли на север, к вековечным лесам, зелёным лугам и хмурым дождям. Вторые отправились на юг, в кишащие жизнью джунгли, к большим и грязным рекам, невероятно плодородной земле, что не знает снега и холодов, и на встречу со смуглыми людьми, разговаривающими на ином языке и поклоняющимся своим фантазиям. Третьи ушли к берегам тёплых и не слишком морей, убивая и порабощая тех, кто жил там раньше.
  Единый ранее народ разделился, начал говорить на разных языках, легенды и предания стали пересказываться по-иному, и даже боги у них уже не были общими. Ученики Siaeth"Tir ощущали назревающие перемены задолго до того, как произошло окончательное разделение, но, как и до этого, ничего сделать не могли. Мир смертных уже не мог выносить их силу, всё живое и неживое вокруг них погибало, мутировало, теряло разум, стабильную форму... Жить среди людей они уже не могли, и ушли на иные планы бытия. Создали там свои собственные миры по вкусам и желаниям, захаживая к смертным лишь в виде аватаров. Вселяясь в смертные оболочки или образуя из чистой энергии тело. И то, и другое позволяют богам посещать смертных лишь на краткое время. Рано или поздно, сила не удержится в установленных пределах и начнёт корёжить реальность смертных под себя. Вести за собой народы и сильно менять их уклад они уже не могли.
  Сам Повелитель Смерти ощущал, как его разрывает на несколько, хоть и похожих, но всё же довольно разных личностей. Араун, Аид, Хель, Плутон, Индра... В один не слишком приятный миг один бог разорвался на дюжину слабых и ещё более ущербных личностей. Тоже самое произошло и с его, уже не, друзьями. Исходный разум ученика Siaeth"Tir извратился ещё больше. Многие воспоминания исказились, характер пришёл в почти полное соответствие с верой паствы.
  Араун был уже даже не тенью, а отблеском, едва заметным и очень слабым. Отблеском одного из избранников настоящих богов. Милостивых, великодушных и мудрых. Избранника, чьё настоящее имя не вспомнит уже никто. Многое он забыл, но многое также и помнил. Жажда жизни и желание, во что бы то ни стало продлить своё существование, были не до конца осознанным стремлением исправить ошибки, вернуть себя прежнего и вернуть своих друзей. Увы, гэлльский бог смерти сам себя уже давно не понимал, будучи практически полностью поглощенным навязанной ролью. Все его осознанные стремления были направлены на власть и силу. Ничего больше Арауна не интересовало.
  Повелитель Анунна узнал все, что ему было нужно, и про то, что происходит сейчас на острове бриттов, и про то, как остатки его клира в последний год стали уничтожать. Скрытые убежища, старые святилища с идолами в буквальном смысле ровняли с землёй. Адептов, полноценных жрецов, послушников и наёмников убивали, артефакты забирали, алтари превращали в пыль с помощью могущественной магии. Поначалу все были в панике и не могли понять происходящее, но, осознав, что без предательства неизвестные враги не могли узнать расположение столь тайных мест, клир истинных богов начал искать "крыс".
  Занялся этим Верховный Жрец Йавин, разум которого Араун и прочёл. Найти предателей ему удалось, и было их, на удивление, много. Все они прежде были верными слугами Древнего Культа, как стали называть себя почитатели истинных богов. Это название вновь пробудило у хозяина Анунна острое раздражение. Он не считал себя древним, тем, кто остался в прошлом. О нет, всё ещё впереди.
  Реклама:
  Скрыть
  
  
  Предателей оказалось неожиданно много, некоторые из них были проверенными и верными слугами Культа. И, что главное, высокопоставленными служителями, знавшими то, о чём рядовые адепты и не подозревают. Пытки ничего не дали, что бы они ни делали, "крысы" молчали, выдерживая невероятную боль и погибая. С помощью одного ритуала Йавин смог соединить разум одного предателя с разумами шести сильных жрецов, в число которых входил и он сам.
  Того, что хотели, не узнали, зато поняли, что за всем этим стоит кто-то невероятно могущественный. Если бы верховный жрец вовремя не прервал ритуал, их разумы были бы выжжены. После этого они и решили призвать в этот мир Арауна.
  Смотреть в разумы остальных жрецов бог не стал. И так всё было понятно. Так зачем утруждать себя копанием в чужой грязи? Проблемах, страхах, тайных желаниях и прочем мусоре, который шёл в довесок к действительно ценным сведениям. Что ж, раз смертные призвали его, дав так необходимую силу, не воспользоваться этим было бы глупостью. Раз он не может получить веру смертных, значит, получит их души. Они ещё поплатятся за то, что так легко отреклись от него!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"