Романова Софья Александровна : другие произведения.

Сын Солнца Книга 4 Полностью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


СЫН СОЛНЦА

Книга четвёртая

  
   Содержание четвёртой книги:
  
   Глава 1 Ада-Сади
   Глава 2 Узы Ваху
   Глава 3 Подземелье Влааль
   Глава 4 Лабиринт Тинетесс
   Глава 5 Агираб
   Глава 6 В холмах, возле Сабайи
   Глава 7 Обет братского послушания
  
   Глава 8 Прощай, лан
   Глава 9 Празднество в честь юной Ваху
   Глава 10 Гости из Бау
   Глава 11 Дорога к Вратам Погибели
   Глава 12 Драциана Гета
   Глава 13 Под знаком Гембы
   Глава 14 Лагмирики
  
   Приложение: Список имён и некоторых слов.
  

ГЛАВА 1

Ада-Сади

   С ночи зарядил дождь, и порывы ветра целый день швыряли холодные струи прямо в лица Хранителей - а те, проваливаясь по колено, а то и по пояс, в пропитанную солоноватой влагой почву и проклиная ненавистных тесс, упорно брели вперед. Местность была гиблой: редкие, поросшие худосочной травой островки буквально тонули в обманных болотистых низинах и наполненных стоячей водой заводях, естественном продолжении залива Дадиш.
   Ларинос Хранителей двигался к береговой крепости Ада-Сади, обходя залив слева, ради внезапности и сохранения тайны "Позволим горцам угодить в западню спокойно и беспрепятственно", - объяснил солдатам Аникея.
   Крепость Ада-Сади считалась неотъемлемой частью Храма Солнца. Её крошечный гарнизон состоял исключительно из жрецов, служивших в равной степени двум повелителям - Солнцу и Антазею. И благодарные мореплаватели приносили свои жертвы попеременно двум богам.
   Вторым назначением Ада-Сади, кроме посредничества между людьми и богами, была защита столицы от угроз с моря. Полностью соответствуя своему названию - замок Сади, - крепость фактически запирала Дадиш на надёжный запор; ничья грасара не могла самовольно, без дозволения жрецов, миновать это фантастическое сооружение в виде белой арки над узким горлышком пролива и ворваться из Радужного моря в спокойные воды бухты, а значит, не могла приблизиться к городской стене. Происхождение моста было естественным, его лишь дополнительно обработали - для красоты и удобства. Одним концом он упирался в скалистый берег (где и высилась крепость), другим - в более отлогий и гостеприимный, где и причаливала основная часть военных и торговых грасар - из тех, что выходили в открытое море.
   Защитная функция крепости постепенно стала излишней: бау утратили былую воинственность и давно (со времени Раскола) не нападали на прибрежные города, а отчаянные морские разбойники лишь мечтали о таких подвигах. Кроме того, невероятно трудный штурм маленькой крепости мало что давал грабителям, грезившим несметными богатствами Золотогорящего Сади, где даже улицы вымощены золотой плиткой. Так что Ада-Сади, чьи неприступные стены уходили ввысь - выше полёта стрелы, нависал над бухтой просто как наглядное свидетельство могущества Солнечного бога.
   Верховный жрец, долгое время фактически правивший Сади, отлично представлял, за счёт чего существует огромный город. Непрерывные поступления зерна и других необходимых товаров (по Льярише и, далее, через залив) давали две трети от необходимого. Сади зависел от поставок на купеческих, а нередко, и пиратских грасарах, как ни один другой город в царстве Солнца. Напротив, под присмотром крепости столица могла пережить почти любое нападение из внутренних областей. Так что указать Владыке Тессал на это уязвимое место в обороне - куда следовало нанести коварный удар, - Верховному было нетрудно, тем более что гарнизон Ада-Сади служил лично ему.
   Забирая из города Хранителей - в то время как газдаки отчаянно рвались к столице, - Аникея понимал, что затевает авантюру. (Резерв никак не мог считаться полноценной заменой, и Сади оставался без гарнизона). Однако лучшего варианта действий не было, и потому Ахон выполнял то, что считал необходимым, не допуская сомнений. А надо было стремительно, одним броском, обогнать горцев, скрытно укрепиться на подходе к крепости, а затем во что бы то ни стало победить в короткой схватке - или всё заканчивалось непоправимой, ужасной катастрофой.
   Галиад и его люди, носившие почётное звание телохранителей Божественной супруги Сына Солнца, неотрывно следовали за царицей, вздумавшей снова поучаствовать в военных действиях, и постепенно начали ворчать. На их родине подобного безобразия не случалось, в Бау высокородные передвигались неторопливо и спокойно, с удобствами и длительными остановками, а носильщики обязательно выбирали ровную и наиболее безопасную дорогу.
   По правде, царица Лиас и в Бау постоянно спешила, но теперь в неё будто вселился неутомимый безумный дух. Она стремилась оказаться в одновременно трёх местах, не замечая ненастья, презирая любые преграды и опасности. Носилки остались во Дворце, и молодая женщина, напоминая посадкой всадника из Орту, не слезала со своей диковатой лошади, оказавшейся под стать хозяйке. Высокая гнедая кобылица носилась будто сама по себе, не замечая драгоценной ноши, презрительно обгоняя ползущих вереницами, как муравьи, Хранителей Сади в их красивых, но чересчур тяжёлых доспехах, сделанных такими отчасти для представительности. Кроме того, солдаты тащили длинные и неудобные в переноске луки, упрятанные от непогоды в кожаные чехлы, а, помимо луков, крепкие шесты и плетёные щиты, чтобы переправляться через топи.
   Присутствие царицы Хранителей не шокировало - наоборот, добавляло сил. Вот уж чего Галиад вовсе не понимал.
   К Первому военачальнику - Ахону, как называли Аникея после похода на Бау - Лиас не приближалась, следила издали, нарочито равнодушно, как то и дело подлетают гонцы на измученных лошадях (болото не располагало к скачкам) и, передав очередное послание, получают новое, не менее срочное.
   Передвижением колонн, чересчур стремительным для тех, кто привык красоваться у ворот или сидеть на городских стенах - в худшем случае, патрулировать царскую дорогу, - Аникея руководил лично, как обычный лагес, ни на кого не полагаясь. Командовать этим привилегированным лариносом раньше Ахону не приходилось, но он не сомневался, что в главном дисциплинированные и вымуштрованные солдаты его не подведут. Хранители Сади на самом деле не зря гордились особым статусом, они были превосходными лучниками. Считалось, что их стрелы направляет сам Огненный бог.
   К морю ларинос приблизился на вторую ночь, в самое глухое и тёмное время. Несмотря на непогоду и усталость, Хранители сразу начали обустраиваться и проверять оружие.
   Берег Радужного моря с этой стороны залива неожиданно вздыбливался высокими каменистыми грядами, как бы ограждая залитую водой землю. Единственный относительно удобный подход к Ада-Сади проходил как раз между крутыми осыпями, повторяя изгиб береговой кромки.
   Вода и ветер образовали в нестойком песчанике огромные складки-ниши, способные укрыть десятки и даже сотни людей, делая их невидимыми снизу. Это место на подходе к крепости, соблазнительно подходящее для засады, Аникея отыскал вместе с Соаном, облазив все окрестности. Правда, в тех хитроумных расчётах не учитывались измена и предательство, а теперь они сделались главным врагом.
   Маленькую палатку для царицы установили в стороне от предполагаемого боя - на клочке относительно сухой земли. Лиас сразу нырнула внутрь, за ней последовала шавет и опустила полог над входом.
   Впервые Галиад испытал некоторое психологическое облегчение: поразительная энергия подопечной наконец-то иссякла. О собственном отдыхе и ночлеге бау не беспокоился. Он мог заночевать и под открытым небом, прямо с солдатами, без огня, закутавшись в мохнатую стату и наскоро перекусив. Несмотря на высокое происхождение и изысканнейшие манеры, Владетель Биштия был выносливым, закалённым воином и, когда требовалось, переносил трудности, словно их не замечая. Ухитрялся даже спать стоя, прислонившись к дереву или камню.
   Расставив караул, Владетель решил встретиться с Первым военачальником, чтобы получить необходимые указания. Пусть и невольно, но он сделался участником военных действий и, кроме функции телохранителя царицы, считал себя обязанным подчиняться Ахону, как командиру.
   Прямо у входа в палатку Первого военачальника стоял охранник, развернувшись спиной к струям дождя и кутаясь в промокшую накидку. Самого Аникея на месте не оказалось - он устанавливал дозорные посты. Узнав телохранителя царицы, караульный что-то недовольно пробурчал, а затем сам предложил Галиаду пройти внутрь, даже приподнял полог. Дождь усилился, снова превратившись в ливень, и это разрешило колебания бау.
   В палатке оказалось уютно, но довольно скромно. Галиад увидел красивый складной стол, длинную скамью, прикрытую шерстяным ковриком, на центральном столбе висела красивая серебряная лампа, у стены стояла разогретая жаровня на высокой подставке. Никаких излишеств в виде шёлковых драпировок или дорогих безделушек.
   Из-за перегородки - там находилась постель - бесшумно появился слуга. Галиад с изумлением догадался, что видит чистокровного бау, и только затем узнал принца. И одновременно разглядел особенности его облика, буквально бьющие в глаза.
   Всё последнее время Владетель Биштия упорно искал следы принцев, пленённых во время штурма столицы и увезённых затем в Сади, - и на все расспросы получал в ответ молчание. И вот - нашёл. Наследника царской династии следовало приветствовать сложными церемониальными поклонами, но Галиад окаменел.
   Кече тоже мгновенно узнал гостя, вскинул руку с бесчисленными браслетами, закрывая лицо - что-то просыпалось на землю. Тогда он беззвучно вскрикнул и бросился поднимать.
   Обычаи бау предписывали, чтобы военнопленный держался горделиво, словно получив знак отличия, не подчиняясь никакому, самому малейшему принуждению, - чего бы это ни стоило. Тем более высокорожденный не мог прислуживать победителю. Это как солнце не могло рухнуть на землю.
   Однако наряд Кече - вызывающе короткая лава и дорогие украшения на руках и ногах - говорил, вернее, кричал о том, о чём Галиад не смел думать. Подобную прислугу он уже встречал в богатых домах Сади.
   С ужасом разглядывая ползающего у своих ног принца, Галиад наконец выговорил династическое имя, дословно означавшее "Восходящий на трон":
   -Кече-Бахор, чистейший принц.
   Собрав упавшие предметы, Кече выпрямился. Подобная встреча не стала для него потрясением - новое испытание из череды многих, далеко не самое ужасное. Глядя пустым невидящим взглядом сквозь Владетеля, он произнёс тихо, но отчётливо:
   -Мне не позволено заговаривать с гостями без дозволения господина. - И Кече-Бахор медленно согнулся в глубоком поклоне охоса, прижимая к груди какие-то детали одежды, принадлежавшей Ахону.
   Владетелю Биштия захотелось развернуться и выскочить вон из палатки, хотя бегство ничего не меняло. Пересилив себя, он шагнул вперёд. Кече не шевельнулся.
   -Я так долго искал... тебя. - Галиад зажмурился, надеясь, что когда снова откроет глаза, необъяснимое жуткое видение исчезнет. Однако принц Кече недвижимо стоял перед ним и оставался бесчестным и низким охосом, не ведающим запретов. - Ведь ты - истинный наследник трона, - свистящим шёпотом вновь заговорил Галиад, и бывший принц, не отвечая, склонился чуть ниже.
   Тягостное молчание оборвал Ахон. Он ворвался в палатку, шумно отряхиваясь и привычно ругая погоду, и сразу начал снимать и швырять на скамью вымокшую насквозь одежду. Кече бросился на помощь, умело развязывая узлы ремней, и сразу принялся всё вытирать. Владетель невольно отвёл взгляд в сторону.
   Приветствовав Ахона строго по всем правилам, Галиад объяснил своё присутствие:
   -Я надеялся получить указания, касающиеся охраны царицы Лиас. Если вы сочтёте необходимым, я увезу царицу отсюда, даже против её воли. Мать наследника Солнечного трона не вправе безрассудно рисковать своей жизнью.
   С запоздалым удивлением уставившись на малознакомого бау, Аникея пожал плечами и ответил абсолютно серьёзно:
   -Не думаю, что вправе приказывать царице Сади.
   Галиад выразил своё согласие, хотя охотно принял бы и противоположное заявление.
   -Зато вы вправе приказать мне. И я считаю себя обязанным беспрекословно подчиняться вашим приказам. Кроме того, у меня есть собственные люди. Немного, но и от нас может быть польза.
   Аникея покрутил головой, разминая шею и плечи:
   -Откуда ты взялся, такой дисциплинированный? А то некоторые... вообразили себя самыми главными и целый день лезут с умными советами... и рекомендациями.
   -Я - наследный Владетель Биштия, Охранитель трона Бау... - Галиад запнулся, потом упрямо добавил: - Бывший.
   -Ну, разумеется, в Бау обожают всё делать красиво, по правилам. Особенно воевать, - коротко хохотнул Аникея, растирая себя куском полотна. Он досуха вытер голову и спину, покосился на перегородку, за которой стремительно укрылся Кече.
   Следом за господином в палатке появился ещё один слуга. В огромной корзине он принёс вино и еду - всё старательно закрытое и чересчур изысканное для походных условий.
   -Безусловно, лишний десяток хороших мечей не помешает. Да и насчёт царицы Лиас ты полностью прав, Охранитель. Когда появятся тесс, неизвестно, как всё обернётся. Царице лучше оставаться... подальше. Уверен, об этом она и сама догадывается. Нет, я не дам других указаний, кроме одного: береги царицу Сади.
   Аникея снова усмехнулся и присел к столу, где Габия уже всё приготовил, разогрел то, что следовало разогреть, и начал понемногу ворчать.
   -Присоединяйся, бау. - Садис радушно указал место возле себя. - Это прислал мой сакр. Жаль, что заглянуть домой я так и не успел.
   Владетель перевесил свою накидку на распорки поближе к жаровне, отстегнул пояс вместе с коротким мечом и уселся рядом с садис. Только теперь Галиад осознал, что во время стремительного броска под проливным дождём почти не слезал с лошади, а если и жевал что-то на ходу, то вряд ли стоящее. Отлично приготовленная и старательно разогретая еда выглядела необыкновенно соблазнительно, от неё поднимались разнообразнейшие ароматы, свидетельствуя об искусстве поваров. Мужчины в согласном молчании проглотили добрую половину из расставленной перед ними снеди. Наконец Первый военачальник удовлетворенно отодвинул блюдо и велел Габия:
   -Угости охрану, и сами поешьте.
   Слуга быстро всё убрал, оставив на столе вино и красивые кубки. Из-за перегородки доносились еле различимые шорохи, но Кече так и не появился. Ахон откинулся назад, скрестил длинные ноги:
   -Завтра горцы не появятся, так что отдыхай до утра, телохранитель царицы. Я бы с радостью последовал собственному совету, но надо встретиться с капитанами грасар, стоящими у входа в Дадиш. Плохо, если они заподозрят что-то неладное и все разом уйдут в море. Подозрительно будет выглядеть. И надо ещё кое с кем повидаться...
   Допив горячее вино, Аникея окликнул охоса:
   -Ну, разобрался там с одеждой?
   -Всё готово, господин, - донёсся негромкий ответ.
   Кече появился с ворохом сухих вещей, ловко и умело, явно делая это не первый раз, помог военачальнику облачиться. В сторону Владетеля он не глядел, словно того здесь не было.
   Аникея вдруг остановил охоса и приподнял его голову. Удивительные глаза Яров, воспетые придворными поэтами, искрились, словно прозрачное золотистое вино в хрустальном кубке.
   -Что-то ты... загрустил. Не заболел?
   -Нет, господин, - бесцветным голосом отозвался охос.
   -Могу ли я переговорить с твоим слугой? - невольно вырвалось у Галиада, хотя он не собирался об этом просить.
   Помедлив, Аникея развернул охоса лицом к телохранителю царицы:
   -Позаботься о моём госте. Если Владетель Биштия выскажет пожелание, чтобы всё было исполнено.
  
   Ахон давно покинул палатку - вышел стремительно, не оглядываясь, прямо под разошедшийся ливень, - а Владетель Биштия никак не мог заговорить.
   -Не верю своим глазам... Если бы мне сказали - даже под пыткой, - что принц Бау служит Первому военачальнику Сади, я бы не поверил.
   -Я озоли, - подтвердил Кече, глядя сквозь Галиада.
   Владетель Биштия поперхнулся, словно глотнул едкого дыма. А ведь когда-то он знал Кече настолько близко и хорошо, насколько можно изучить родного брата.
   -Так глаза меня не обманывают? Наследник Яра склонился перед убийцей отца. - И снова он не выдержал: - Как же так?! Как мог чистейший принц принять бесчестие? Что вынудило тебя осквернить священный огонь Зураим?
   Говорить Кече совсем не хотелось, но теперь он не мог позволить себе молча уйти. Он глубоко вздохнул:
   -Значит, Мать богов не всесильна, если отворачивается и бежит, когда восстают Тени Зла, а её кровавый сын хохочет, теряя счёт жертвам. И правы садис, когда говорят, что милость Многоликой - это страшное наказание. Бесчестья и унижений с каждым днём становилось всё больше, а закрыться было нечем. Неотступная от меня отступилась, оставив без покровительства. И не осталось сил, чтобы сопротивляться, и вдруг выяснилось... что свет солнца дороже высокой чести Яров и сияющей в сердце чистоты Зураим. И вот я стал тем, кого ты видишь.
   Горькие слова были полны отчаянья, но лицо Кече осталось холодным и безразличным - прекрасная утонченная маска.
   -А что случилось... с остальными братьями? - напомнил Галиад, боясь услышать ответ. И не осмелился снова посмотреть на наследника трона.
   -Забудь о принцах Яра, если не хочешь умножать зло и направлять богиню мести, которая преследует жертвы до самого конца. Позволь нам умереть - для твоей памяти. - Голос впервые изменил Кече, дрогнул от безнадёжности и неизбывной горечи. - Став пленниками, мы горделиво мечтали о мести завоевателям, о беспощадной мести. И зашли по этой дороге во тьму... непомерно далеко. Надо ли говорить дальше?.. Описывать день за днём, как отступал я от света Великой Матери. Да и вряд ли теперь удастся всё вспомнить. Не ищи в Сади наследника великой династии, даже тени его не осталось. Первый военачальник Сади сделал меня озоли - и поверь, мне пришлось просить, чтобы он... так сделал. За каждый день, что я вижу свет, за всякий кусок, что глотаю с его руки, я обязан господину. Моя честь никому здесь не нужна, а тело - это такая малость. В торговых рядах Льежани оно стоит не дороже браслета - из тех, что я ношу на себе.
   От невероятных и горьких признаний Владетеля замутило. Наместник Итая предупреждал, что садис не беспокоятся о чести. Тогда Галиад поверил его словам не до конца, а сейчас не знал, что и думать.
   -Чистейший принц Кече-Бахор...
   -Господин не расслышал меня?
   -Но я не верю! - выкрикнул Галиад.
   -Тогда я рад, что Владетель Биштия не переменился, хотя и... служит садис. Ты таков, каким был я - прежде. Но, всё равно, лучше бы нам не встречаться. Прости, господин, если мои слова неприятны. Ведь мне велено тебе во всём угождать.
   Владетель Биштия плеснул себе неразбавленного вина. Густое и крепкое, оно помогло справиться с потрясением и слабостью. Когда он снова заговорил, голос прозвучал отрывисто и резко, почти как обычно:
   -Я служу не садис, а наместнику Бау. Ему я принёс обет служения перед лицом Шалии. Кроме того... высокочтимый наместник оказал мне великую честь, соединившись с моей сестрой под знаком Зураим. На свадебной церемонии присутствовал Сын Солнца. Потом царь Сади отправился в великий поход на запад, а мне повелел охранять и всюду сопровождать свою Божественную супругу. Вместе с царицей я отплыл в Сади, но перед отъездом из Бау пообещал высокочтимому наместнику разыскать его братьев. И помочь вам вернуться.
   Любые известия из Бау волновали бывшего наследного принца, пусть и против его воли; и нельзя было заткнуть уши, чтобы ничего не слышать. Кече даже не сумел промолчать:
   -Мы, братья наместника, не нужны Бау. Мы осквернили чистоту Зураим. Лишённая сердца Дзаб левой рукой перемешала кости нашей судьбы и засмеялась. - Он едва не проговорился, что Даир возвращался на родину. Упоминать о том свидании с Бау не следовало - оно не принесло радости. Наоборот, едва не погубило Итая. Но я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, Охранитель трона Яров, который на самом деле давно красуется в Солнечном Дворце.
   В смятённом сердце Владетеля зародилось невероятное подозрение: ему придётся смириться и отступить от своего опрометчивого обещания.
   -Могу ли я что-нибудь для тебя сделать... в память о нашей дружбе, мой бывший повелитель?
   Кече отчаянно мечтал сберечь сына и не сомневался, что друг юности исполнит такую просьбу. Ведь в Идиче течёт чистейшая кровь Яра, а бесчестье отца не касается невинного ребёнка. Если мальчик вырастет на родине, под знаком Зураим...
   Бывший принц устоял от безумного соблазна, только опустил ресницы, пряча выступившую в уголках глаз влагу. Он содеял ещё один бесчестный поступок - не рассказал о Раиар. Сводная сестра Владетеля была его женой, пусть и ненадолго, всего один день. Вряд ли Галиад поймёт и одобрит такой союз.
   Когда гость ушёл, озоли машинально прибрался в палатке, затем лёг, скорчившись в углу, и ухитрился задремать. Сопровождая Первого военачальника, он давно привык к любым ночёвкам.
   Вернулся Аникея ближе к утру, после захода Белой луны, хотя ни луны, ни звёзд никто не видел - тучи так и не разошлись. Вскочив, Кече сразу почувствовал тонкий аромат соляи, запоздало разглядел рядом с господином стройную фигурку женщины.
   В подобных случаях ему приходилось убираться прочь, но Аникея задержал охоса, приказав взять у своей спутницы тяжёлую стату и подогреть вино. Бау начал выполнять указания и едва не опрокинул жаровню, наконец узнав Первую царицу Сади.
   Она улыбалась. Роскошные волосы, заплетенные в косы, свисали по спине, будто блестящие черные змеи. Простая серая лава простолюдинки не меняла главного - эта женщина всегда оставалась царицей и госпожой.
   -Моя царица, - с упоением повторял Аникея. Почтительно взяв белую узкую ладонь, он медленно поднёс её к губам. Свободную руку Лиас положила на плечо мужчины. Жест был властным и, одновременно, ласковым.
   -Я видела тебя всё время - и не могла быть рядом. А как мне хотелось упасть тебе на грудь, Декиор, - немедленно.
   Ахон заключил царственную женщину в объятья, всё крепче сжимая упругое тело, почти причиняя боль. Казалось, им уже не оторваться друг от друга. Бау согнулся до земли, чтобы ничего не видеть, - хватило и звуков.
   Наконец, весь дрожа, Аникея отстранился:
   -Что я делаю? Я принёс обет Ваху Многомилостивой не прикасаться к тебе. И клянусь, сдержал бы клятву, если бы - не ты. Я - главный преступник в Сади.
   Лиас огляделась вокруг. Расширившие зрачки ничего не замечали, распухшие губы снова потянулись к лицу мужчины.
   Бау знал, что лучше всего ему находиться по другую сторону палатки, но запоздал с бегством, а теперь проскользнуть мимо любовников было невозможно. Не смея напомнить о своём присутствии, он отступил в тень и затаился.
   -Позавчера, нет, уже целых четыре дня назад, я увидел тебя в Тронном зале. Ослепительная и недоступная. Я изнемогал от желания...
   Негромкий смех царицы казался отзвуком серебряных струн бриана, воркующий голос околдовывал и завлекал:
   -О нет, ты был невозмутимо дерзок, грозный Ахон. Так и не преклонил колен перед своей царицей.
   Рассмеявшись - или застонав, словно от боли, - Аникея рухнул к ногам Лиас:
   -Клянусь светом Солнца, я едва не признался перед всеми: эта женщина - только моя. Но как я мог? Ведь ты могла забыть обо мне.
   -Забыть о тебе? Забыть того, кому подарила своё сердце? - "Госпожа Лиас - никогда - вас - не полюбит", - сказал наместник Бау. Ахон выкинул гнусные слова из памяти, но сейчас они взорвались, полыхнув огненными знаками. - И чьё дитя проросло во мне.
   Он резко отпрянул назад.
   -Ты говоришь... о Божественном наследнике?
   -Я говорю о сыне нашей любви. Мальчик родился в положенный срок, и в твою честь я назвала его Декиором. И чтобы не творил Соан в гневе, он не смог повредить тому, кто был зачат с благословения Свидетельницы.
   -Эне! - Аникея вскинул руки. Свет и тени, он никогда не задумывался всерьёз, почему рождаются дети. Тем более не привык высчитывать дни. Но если подумать - наследнику Соана и вправду немного рано появляться на свет. Неужели Лиас действительно его любит? Любит всем сердцем, как он не смеет мечтать?
   Вопрос против воли прозвучал вслух.
   -Ты сомневаешься во мне, Аникея?
   Мужчина виновато опустил глаза:
   -Как я могу сомневаться? Но что будет... потом?
   Кече хотелось не только ослепнуть, но и оглохнуть. Не должен охос это слышать. За подобные знания награждают смертью, и бесполезно молить о милосердии.
   Царица обернулась к столу, взяла уже приготовленный кубок с вином:
   -Потом ты уничтожишь предателей из Тессал и вернёшься в Сади с новой победой. - Не сводя с военачальника сияющих глаз, она запрокинула голову, и Аникея видел, как вино прокатывается по изогнутому белому горлу - глоток за глотком. - Сейчас я пила за твою победу, Ахон. А потом я всегда буду рядом с тобой, и буду любить тебя - тебя и нашего сына. Любить так преданно, как способна только женщина.
   В конце концов бау ухитрился оглохнуть. Совсем не трудно, если неистовый бой сердца колоколом отдаётся в висках.
   Аникея хотел вновь обнять Лиас, но она выставила перед собой ладонь. Красные губы царицы, влажные от вина, улыбались.
   -Вот теперь мне пора вспомнить о благоразумии и уйти. Нехорошо, если Хранители узнают о нашей встрече.
   Значит, сообразил Кече, ему придётся покинуть убежище, чтобы подать стату, - то есть напомнить о себе. Бау с трудом пошевелился. Беспощадный взгляд царицы коснулся невольника, выяснил про него всё, что хотел, и равнодушно отстранился, словно отпуская.
   Когда Аникея захотел проводить Лиас, она отрицательно качнула головой, удивляясь его неосмотрительности.
   -Женщине опасно бродить в темноте, - недовольно заворчал Ахон.
   -Темноты я не боюсь, и никто меня остановит, даже если... посмеет заметить. Отдыхай и не тревожься ни о чём, мой великолепный победитель. Очень скоро тебе понадобятся все твои силы, Первый военачальник Сади. И пусть озоли хорошенько о тебе позаботится.
   Кече мысленно вздрогнул.
   После ухода царицы Аникея допил вино из кубка, словно обычную воду, и, сбросив лаву, рухнул на постель.
   -Ну, всё слышал?
   Не успев отойти, охос замер, опустив руки.
   -Я уже предавал вас, господин. Убейте меня - и больше я никого не предам.
   Ухватив за кайму лавы, Ахон с силой притянул охоса к себе.
   -Полагаешь, я убиваю от страха?
   Кече отнюдь так не думал, но встреча с Владетелем Биштия не прошла бесследно.
   -Разве у меня осталось право на жизнь? У меня язык предателя, сердце труса, а тело озоли. Я не стою вашего презрения, господин.
   Резко отпустив, Аникея процедил сквозь зубы:
   -Снова лжешь.
   Не получив позволения отойти, охос так и стоял, нагнувшись и упираясь пальцами в край постели, стараясь не разглядывать огромного обнажённого воина. Он и так помнил, что, несмотря на коллекцию из старых и почти свежих шрамов, у Ахона великолепное тело.
   Военачальник снова обернулся, привстав на локте.
   -О чём с тобой говорил Владетель?
   Почему-то Кече был уверен, что Аникея не спросит. Он разогнулся, снова опустив руки вдоль тела, ответил ровным безразличным тоном, подавив все эмоции:
   -Господин спросил, чем бы мог помочь принцу Бау. Но я давно перестал быть принцем, поэтому ни о чём не попросил Владетеля Биштия.
   -Вот как! А почему не попросил забрать Идиче в Бау? Твой сын мог бы вырасти на родной земле.- Аникея вгляделся в укрытое сумраком лицо охоса. - Ведь ты до безумия боишься за его судьбу. Или в Бау некому позаботиться о юном наследнике династии Яров?
   Охос стоял смирно, только напрягшиеся руки выдавали смятение, но с этим ничего нельзя было поделать.
   -Конечно, в Идиче течёт кровь Яров. Он родился в чистоте Зураим и готов принять огонь в своё сердце...
   Аникея резко оборвал странный допрос.
   -Ну, хватит. Скоро рассветёт, а я смертельно устал и хочу спать. Иди и не мешай мне. - Он отвернулся к стене и накрылся с головой.
  

* * *

  
   На подходе к Ада-Сади дорога - то, что здесь считалось дорогой - пролегла точно по излому между отвесными склонами. Высокие неприступные скалы давно выветрились, недостаточно прочные, чтобы противостоять одновременному натиску ветра и наступающего моря, остались предательски голые стены, готовые осыпаться камнепадом от любого нечаянного прикосновения, от резкого звука.
   Двигаться приходилось предельно осторожно и внимательно, и отряд тесс поневоле растянулся длинной цепью; те, у кого были лошади, вели их в поводу. Разведчики во главе с проводником направились в объезд осыпей, хотя местность выглядела спокойной и, главное, необитаемой и пустынной.
   Этим горцам позволили умереть без лишней боли. Никто не успел вскрикнуть, а значит, не предупредил о засаде. Чуткие склоны напряжённо молчали под непрерывный гул и шорохи в сквозных полостях и трещинах выветренных скал. Тревогу не подняли даже птицы-дозорные на остроконечных выступах.
   Конечно, до победы над Сади было далеко, но Владыка Тессал, окружённый почётным эскортом, горделивый и довольный собой, явственно чуял её хмельной запах, - а ведь он сомневался до последнего.
   Случайно Владыка глянул вверх. Пугающие осыпи укутывал редкий туманный покров, и Гаю вдруг подумалось, что место идеально подходит для западни. Изгнать паническую мысль он не успел - разом всё ожило.
   Первый выстрел Хранителей оказался невероятно жестоким - ни одна стрела с чёрным оперением не пролетела мимо цели. Воздух огласился тысячами воплей злобного торжества, криками боли или предсмертного ужаса. И одновременно со всех сторон полетели, посыпались камни, заметались в панике испуганные лошади, сбивая с ног и топча людей. Казалось, за каждым камнем, за всяким клочком травы притаились не знающие промаха лучники-садис.
   Владыка глянул на обнажённое, чуть волнистое лезвие своего меча, уже вскинутого к небу, и оскалился, готовясь прокричать грозный клич клана Мерсале Рэй. Он словно радовался началу бойни, как предстоящему веселью - перед торжеством Солнечного бога, - и готовился биться насмерть, до конца. От ярости и отчаянья Гаю полностью утратил способность бояться, да и времени для страхов не оставалось.
   -Владыка Тессал, слышишь меня?! Отвечай! - Голос раздался подобно грому, многократно отразившись от выступов скал. Эхом отовсюду неслись, не смолкая, святотатственные проклятья и ругань.
   Гаю резко запрокинул голову и, невольно прищурившись, увидел могучего лагеса в ярко-алой стате, стоявшего на высоком горизонтальном выступе. Лагес вскинул руку, на предплечье блеснул золотой обруч. Все крики слегка поутихли.
   -Я готов сохранить жизнь твоим людям, Владыка Тессал. Или жертвоприношение будет таким, какого ещё не видели в Ада-Сади. Выбирай, Владыка Тессал.
   Не узнать Первого военачальника Гаю не мог. Озираясь, он отчаянно искал путь к спасению. Вокруг, тяжело дыша, теснились его воины. Ловушка, в которую угодили тесс, стала очевидной. Они будто собрались под трибунами цирка. Можно было, подобно диким зверям, скалить зубы, грызть в ярости камни и бросаться вперёд и вверх - но добраться до притаившихся за камнями лучников было невозможно. И вряд ли удастся прорваться назад. Бесполезное сопротивление не изменит главного: все, кто стоят здесь, внизу, обречены.
   На предложение сдаться Владыка Тессал ответил презрительным смехом. Отчаянно огрызаясь, горцы пытались организовать оборону, хотя всё преимущество было на стороне нападавших. По извилистой узкой тропе можно было осмотрительно передвигаться вперёд и назад, но никак не взбегать под градом стрел наверх, на осыпающиеся стены. И отовсюду на головы тесс непрерывно летели стрелы, копья и камни - лавины камней. Казалось, небо рухнуло и теперь поздно молить о пощаде - никто не услышит.
   Не пытаясь разобраться в происходящем, Ваалес толкнул свою госпожу в щель между накренившимися носилками и случайным чахлым деревцем, проросшим сквозь камень, и накрыл женщину собственным телом, пряча от того, что неслось сверху. Оглушённая падением, Санели едва не задохнулась.
   Гаю остановился, когда Игида Мерсале Рэй, любимый брат его отца, рухнул на колени, а потом завалился лицом вниз. Из спины могучего, как медведь, воина торчал металлический наконечник стрелы. Радостное безумие разом исчезло. Владыка Тессал пришёл в себя. Довольно развлекать садис, прыгая перед ними и размахивая бесполезным мечом. Чтобы остановить сердце, довольно кинжала, - он не осквернит благородный меч Анаты нечистой кровью позора и поражения. Медленно и неохотно ладонь разжалась, и клинок весело зазвенел, ударившись о каменную плиту под ногами.
   Исполнить задуманное Владыка не успел - сверху на него бросили сеть. Запоздало Гаю пожалел, что рядом нет асабат - те никогда не запаздывали с убийством. И, словно празднуя победу Сади - или смеясь над несчастьем Тессал, - на небо прорвался Солнечный бог, засияв ликующе и неудержимо.
   Когда крики немного поутихли, молодая женщина с трудом выползла из-под телохранителя, подняла голову и увидела размозженную камнем голову носильщика. Её забила крупная дрожь. Все вокруг были либо убиты, либо смертельно ранены. Какой-то садис попытался грубо, как добычу, схватить молодую женщину. Между солдатом и госпожой метнулся охос:
   -Убери руки. Перед тобой сестра Первого военачальника.
   От неожиданности высокий Хранитель оступился, взмахнул плетью, с помощью которой разбирался с пленниками, и, наконец, заподозрил, что такие слова могут быть правдой, а женщина именно та, за кого себя выдаёт.
   Ещё не придя в себя, Санели устремилась вперёд. Ваалес сделал слабую попытку помешать госпоже и не смог - подвела нога. Женщине оказалось не по силам спокойно идти мимо убитых и раненых, причём не только людей, но и лошадей, бьющихся в агонии, - в конце концов её понёс Хранитель.
   Бау настолько ослаб, что сам нуждался в помощи, только никто не спешил позаботиться о невольнике, и ему пришлось самостоятельно карабкаться по ступеням, ведущим к крепости, пытаясь не угодить под ноги разгорячённых солдат.
   Во внутреннем дворе Ада-Сади глаза ослепило солнце, отражаясь от гладких белых стен. Яркие блики играли на оружие, на шлемах, на полированных щитах воинов. Понемногу толпа расступилась, и Санели вдруг увидела брата.
   Заранее предупредить Ахона, что в обозе Владыки нашлась его сестра, не успели. Аникея обернулся на странно знакомый голос, да так и застыл, глядя на чудесное видение, посланное ему богиней-Хранительницей.

* * *

  
   По меркам войны солдат погибло не слишком много, однако ларинос Хранителей не имел подобных потерь со времён Раскола. Так что особого торжества по случаю победы не устраивали: воины скорбели по ушедшим друзьям.
   Но главное, для долой церемонии прощания не было времени. Когда Ахон покидал армию, газдаки окружили Сабайи. Этот городок никогда не считался полноценной крепостью и мог не выдержать долгой осады. И, что для столицы было гораздо опаснее, часть всадников обошла Сабайи и сейчас рвалась прямо к Сади.
   Торопясь вернуть Хранителей на городские стены, Первый военачальник приказал лариносу выступать в тот же вечер - разумеется, не по вязкому болоту, а по твёрдой дороге правого берега Дадиш. В крепости оставили только тяжелораненых: жрецы Ада-Сади считались искусными врачевателями.
   Окончательно разобраться с захваченными горцами и предателями из крепости было поручено лагесу Эндевию, которого Ахон знал давно и неплохо. Одноухий капитан вербовал моряков на новую грасару и удачно оказался под рукой.
   Приказав очистить от груза четыре купеческих судна - к бурному неудовольствию законных хозяев, - Аникея отправился в город немедленно, захватив с собой сестру. Царица от поездки по воде отказалась наотрез.
   Немного придя в себя, Санели захотела присоединиться к мужу.
   -Я обязана поступить как должно и разделить его участь, - как можно мягче объявила она брату.
   Вывернув голову, Аникея покосился на вторую грасару, плывшую чуть позади, - на ней везли Владыку Тессал. Треугольную клетку, в которую запихали драгоценного пленника, скрывало высокое ограждение бортов, виднелся только остроконечный верх.
   -Полагаешь, ему будет легче, если ты усядешься рядом и станешь отгонять мух? Нет, Сане, если бы я оказался на его месте, то предпочёл бы... вовсе тебя не видеть. Да и нехорошо, если моя сестра будет открыто сочувствовать врагу. Солдатские раны даже не начали затягиваться, а те, кто сегодня погиб, ещё не достигли пределов Тёмного мира.
   Твёрдость при общении с сестрой была Ахону непривычна. Санели заметила на его лбу жёсткие складки морщин - раньше их не было. Нехотя она подчинилась брату.
   Всю дорогу Аникея держал вновь обретённую сестру на коленях, ласково утешая, и заботливо поправлял огрубевшими пальцами её волосы и одежду, словно взрослая женщина была маленьким ребёнком. А Санели то начинала что-то горячо рассказывать, то надолго замолкала, сама слушая голос брата. Глядя на такие нежности, солдаты из гэла снисходительно посмеивались: они давно знали все слабости своего командира.
  
   Когда Ваалес наконец устроился, скорчившись между скамьями гребцов, боль в пробитой насквозь голени запульсировала с новой силой, отдаваясь в бедро и судорогами расходясь по всему телу. Ранение оказалась серьёзней, чем он надеялся, - копье задело колено. Самодельная повязка насквозь пропиталась кровью, и требовался опытный лекарь, только никто не стремился помочь охосу - тем более принадлежавшему, как полагали, тесс. Санели хотела сама заняться ногой телохранителя, но Кече её опередил.
   -Если госпожа позволит, я позабочусь о вашем слуге. - Он говорил, не отрывая взгляда от настила под ногами.
   Аникея равнодушно повёл плечом, и, сочтя этот жест за позволение, Кече решительно протиснулся к брату.
   Ваалес потерял много крови, лицо сделалось неестественно бледным, а ясные глаза помутнели. Лекарским талантам старшего брата он не вполне доверял, но выбора не было. Кече бережно и на удивление ловко - он выучился и этому делу, постоянно находясь среди солдат, - обработал края вокруг сквозной раны, наложил тугую повязку, затем помог раненому сесть поудобнее и накрыл его своей шерстяной статой.
   Придя в себя после мучительной процедуры, Ваалес тихо поблагодарил на родном языке, от которого почти отвык.
   Никто не смотрел на двух охосов, гребцы дружно работали вёслами, громко обсуждая победу над горцами - и бау могли разговаривать почти свободно. Кече раздобыл небольшую флягу с тёплым, но не прокисшим вином, заметил с кривой ухмылкой:
   -Надо отпраздновать... победу. И нашу встречу.
   Ваалес молча выпил прямо из горлышка, на недолго опустил веки, чувствуя, как вино ударяет в голову и хоть немного, но отвлекает от жгучей боли, затем вернул флягу, стараясь не замечать вызывающих украшений и чересчур короткой лавы старшего брата.
   Кече, в свою очередь, сделал пару глотков, поставил флягу между коленей и закрыл пробкой. Под взглядом Ваалеса он преувеличенно спокойно поправил нефритовое кольцо, вплетенное в тонкую длинную косичку, - свидетельство особого положения охоса при господине.
   -Что значит... твой наряд? Кто ты для Первого военачальника? - не выдержал Ваалес.
   Старший брат не шевельнулся, только драгоценная подвеска медленно раскачивалась возле щеки. Ваалес снова потянулся к вину. Его измучила жажда, хотя, казалось, ничего тошнотворней он в жизни не пробовал.
   - А кто ты для госпожи Санели? Я вижу у тебя оружие.
   -Я считаюсь телохранителем.
   -Даже как? Ну а я сделался озоли и с тех пор не возвращался... в дом Ахона. Даже не подозревал, что вы с госпожой уехали в Тессал, хотя мог догадаться. А кто родился у Тайшу - сын или дочь?
   К признанию брата Ваалес отнёсся неестественно равнодушно, дрогнул только при упоминании кахья: он чересчур редко вспоминал её имя.
   -Нет, я ещё не знаю.
   -Ничего, скоро выяснится. Лучше бы девочка. Девочке легче быть озоли.
   Вывод прозвучал безжалостно. Ну и ладно, от жалости никакой пользы. Ваалес пожал плечами и едва не закричал: невыносимая жгучая боль отдалась в плечо.
   -Ты не встречал Даира? - поинтересовался Кече, снова передавая вино, и предупредил: - Я добавил туда сонного настоя, специально для тебя.
   Ваалес вернул флягу опустевшей.
   -Да, мы виделись в Высоком Дворце. Только потом... потом Владыка Тессал подарил его Беджею, а тот сделал Даира... подобным себе.
   Некоторое время Кече не понимал услышанное, наконец понял, что самая первая догадка верна. Вскрик ужаса умер, не родившись. Вряд ли его судьба намного удачней.
   -Знаешь, Даир нисколько не боялся. Вернее, спокойно принял неизбежное. Ещё и меня успокаивал. Хотя, конечно, он сильно переменился.
   -Все мы были другими, - наконец мрачно отозвался Кече, разглядывая яркие костры на берегу. - Ты вот служишь госпоже Санели. Надеюсь, она не так безжалостна, как её брат?
   -Она добра со всеми слугами, - качнулся Ваалес.
   -Но она не защитила Даира.
   Ваалес отвернулся. Любые слова оставались пустым звуком и ничего не доказывали.
   Один из гребцов бесцеремонно пнул Кече ногой в поясницу:
   -Хватит отдыхать, ленивый бездельник. Давай, тащи воду.
   Солдаты из гэла, сидевшие рядом, проводили озоли снисходительными насмешками, и Ваалес не сразу уловил их смысл. В общем, они не были злыми.
   Раненый охос прикрыл отяжелевшие веки и незаметно для себя заснул, согревшись под тёплым плащом брата. От мягкой ткани едва уловимо пахло дорогими благовониями.
  

ГЛАВА 2

Узы Ваху

  
   Тесную треугольную клетку с пленником установили на верхней ступени Храма. Гаю Мерсале Рэй, Владыка Тессал, просидел там шесть дней, словно пойманный удачливым охотником редкостный зверь, выставленный напоказ.
   Зрители осыпали пленника злобными насмешками и проклятьями, но до физического насилия дело не доходило: предназначенного в жертву не полагалось избивать. Поить и кормить его тоже не собирались, лишь пару раз прислужник сунул в иссушенный рот чашку с водой, когда Гаю потерял сознание от жажды.
   Наконец клетку куда-то отволокли, а пленника выдернули наружу и облили водой. Очнулся Владыка Тессал от непривычного звука. Оказалось, что скулит он сам, скорчившись в неудобной позе на сыром каменном полу.
   Пытаясь овладеть собственным телом, Гаю с трудом шевельнулся. Прежде всего вернулась нестерпимая боль, скрутив мышцы. Всё случившееся показалось кошмарным сном, который обязан закончиться - только упорно не кончался. Подавив новый стон, Гаю постарался приподнять голову - сделать хоть что-нибудь.
   Санели горестно наблюдала за мужем. Физические и душевные муки изменили красавца-тесс до неузнаваемости: роскошные длинные волосы свалялись грязными патлами, истощённое, почти нагое тело, всё в ссадинах, покрывала короста из грязи, запёкшейся крови и загнивших болячек с мерзким запахом. Аникея был прав, отговаривая сестру от встречи, - это выше человеческих сил. Поэтому она и не приближалась к Храму, где стояла клетка.
   Молодая женщина сделала шаг, другой, опустилась на колени - совсем близко. Рука садис приподнялась, и Владыка Тессал хищно оскалился, будто дикое животное. Наконец, только благодаря душившей его злобе, Гаю захрипел, не сводя с женщины упрямого лихорадочного взгляда.
   Перед ним была нарядная улыбающаяся садис. Узор из чёрных спиралей, нанесённый на лицо и обнажённую грудь, свидетельствовал о близости к Солнечному трону.
   -Сане... - Сорвавшись, голос пропал. Сил не осталось ни на что. Боясь вновь издать вместо слов жалкое хрипение, пленник отодвинулся - во всяком случае, попытался.
   -Меня... держали в клетке. На потеху... толпы. Было весело - там все смеялись. Почему не приходила... повеселиться?
   Не пытаясь больше дотронуться до мужа, Санели сцепила пальцы и произнесла спокойно и рассудительно:
   -Тебя покарала Гемба. Не выполнив обещанного, ты бросил ей вызов, и в наказание Свидетельница посмеялась - над нами обоими.
   Гаю снова дёрнулся, будто получил пощёчину, сдавленно зарычал. Даже мимика причиняла боль и требовала невыносимого напряжения.
   -Тогда поторопи... Посвящённых. Эту милость... ты можешь мне оказать, несравненная госпожа. И потом заводи... нового озоли.
   Он едва понимал, что бормочет, только надеялся, что, рассердившись, женщина быстрее уйдёт. Сейчас он бы рухнул лицом вниз и не шевелился, так было худо, однако, упираясь кулаком в пол, сумел выпрямить спину, заставил себя вскинуть подбородок. Чтобы случайно не качнуться, прислонился к углу скамьи.
   Состояние мужа до такой степени потрясло молодую женщину, что она не заметила, как распахнулась дверь. Рассмотрев внешний вид пленника, Первый военачальник выразительно сморщился, затем бережно приподнял сестру и поставил на ноги:
   -Этот тесс - клятвопреступник, вероломно напавший на священный город. Неужели узы Ваху прочнее твоей верности Сыну Солнца?
   Аникея привлёк сестру к себе, с трудом сдерживаясь, чтобы не подхватить на руки. Непонимающий упрямый взгляд Санели переполняло отчаянье.
   -Не гневи Всемогущего, Анике. Я никогда не злоумышляла против Солнечного трона, но узы Ваху священны, и Солнечный бог всегда признаёт их нерушимость.
   Гаю не представлял, что выясняют эти двое, да и не желал понимать.
   На самом деле брат и сестра спорили не первый раз, и Аникея бранился и твердил, что ничего хорошего из её затеи не получится. И не надо Санели вмешиваться - лучше оставаться в стороне и просить официального развода
   -Ты только добавишь страданий своему несчастному мужу, хотя Гаю сполна их заслужил. Ты сама признала, что он не пытался зачать ребёнка. Следовательно, он вызывающе пренебрёг обетом, данным Хранительнице. Тебя принудят разорвать узы Ваху, - грозил Аникея.
   -Я произнесла священные слова обета - значит, обязана заботиться о муже. Испытание Гаю - это и моё испытание, - оспаривая правоту брата, горделиво отвечала Санели. И сдерживалась из последних сил, чтобы не расплакаться. - Ваху доверила мне этого мужчину.
   -Да чем ты поможешь, если он не склонится перед Солнечным троном?! А так и произойдёт, спорим на новую колесницу.
   -Гаю меня послушает.
   -Ха! А вдруг заупрямится? Сане, если ты, во исполнение обета, думаешь спасать Гаю против его воли и желания, придётся быть жестокой. И что будет потом? Он ни за что не простит, он возненавидит тебя.
   Столь яростно спорить с братом было непривычно, но уступать молодая женщина не собиралась. Сегодня, во всяком случае, она выглядела спокойной и уверенной в себе. Даже служанки не догадывались, сколько слёз пролила их госпожа - втайне, прячась ото всех.
   Пожав плечами, Ахон уселся верхом на единственную в этой комнате скамью, скрестил руки на груди. Гаю пришлось отодвинуться - он откинулся на пятки, чудом не упав.
   -По крайней мере, я бы приказал хорошенько его помыть - для начала, - скривился Ахон.
   -Ты заглянул сюда, чтобы помочь Владыке Тессал расчесать его длинные волосы? - ядовито поинтересовалась сестра, ни в чём не собираясь уступать.
   Помолчав, Аникея шлёпнул по колену кулаком и громко расхохотался:
   -Ну уж нет. - Постепенно смех затих. - Но тебе, сестрёнка, следовало раньше давать мужу умные советы. А теперь не надейся, что невидимые узы Ваху защитят его от гнева Божественных цариц.
   Санели круто развернулась, так что тяжёлые косы, оплетённые серебряными шнурами с бирюзовыми подвесками, взлетели, и гневно топнула ножкой, но на этот раз промолчала. Заметив, что Гаю потерял равновесие и начал падать, снова устремилась к нему.
   Остановив сестру, Аникея впервые обратился прямо к поверженному врагу:
   -Никогда я не считал тебя другом Сади, Мерсале Рэй, только надеялся, что ты не забудешь... о верности данному слову. Я ошибся. Верховный жрец без особых усилий завлек тебя в безнадёжную и постыдную авантюру. Я выяснил всё, о чём вы сумели договориться. Что ж, гордиться тут нечем. - Остановив злобный взгляд на сапоге Ахона, Гаю сквозь стиснутые зубы с шипением втянул воздух. - Тебе придётся обвинить Верховного жреца - в присутствии Хранительниц Золотого Диска. Безусловно, твои обвинения стоят недорого, но...
   Ахон ещё что-то объяснял, но Владыка Тессал перестал слушать. Пытаясь одолеть унизительную слабость, он из последних сил хватался руками за уплывающий пол. Аникея смолк, наблюдая, как пленник старается не упасть. Санели помогла бы мужу, но приблизиться по-прежнему мешала крепкая рука брата.
   Свободной рукой - той, которой не удерживал при себе сестру, - Ахон поправил ремень нагрудника, потёр открытую шею.
   -Я хотел поговорить с тобою наедине, тесс. Но Сане так воспротивилась, будто я собрался пытать тебя собственноручно. - Искоса взглянув на сестру и привычно расправив плечи, он осторожно усмехнулся. - Делать мне больше нечего. Ну ладно, хочу лишь предупредить... Агун из Орту обойдётся тебе намного дороже, чем прочие друзья-газдаки, которых ты... - Пленник ничем не показывал, что слышит. - ...Предательство и попытка захватить Ада-Сади ставятся в вину Верховному жрецу - прежде всего. А за ним и без того довольно подвигов - одним больше... Но вот из-за Сэта царицы вцепятся в твоё горло, как две разъярённые лалы. Хотя... - Аникея начал сердиться на себя и снова передёрнул ремни нагрудника. На сестру он совсем не глядел - не хотелось видеть её гнев. Они жестоко рассорились, обсуждая нежную привязанность обеих цариц к Сэту, и наговорили друг другу лишнее. - Могу дать совет: освободи бесценного синеглазого агуна... Правда, Санели говорит, что это исключено.
   Втянув саднящим горлом воздух, Гаю наконец захрипел, с трудом ворочая языком:
   -Твоя сестра... права. Освободить Сэ'Туа... никто теперь не сумеет.
   Ещё раз поправив скрещивающиеся ремни, Аникея собрался покинуть комнату. Его остановил возглас, похожий на хриплый лай. Заставляя себя говорить, Гаю надорвал горло:
   -Первый военачальник!
   Ахон уже стоял у двери, но обернулся:
   -Эне!
   Уведи сестру отсюда.
   Некоторое время садис медлил, его губы кривились - даже не в усмешке, а гримасе презрения:
   -Не унижайся без пользы, тесс. Санели вправе здесь находиться и делать что пожелает - это её дом. А ты будешь прыгать, если она щёлкнет пальчиком, хотя и находишься под защитой Ваху. Пока находишься.
   Гаю долго глядел вслед военачальнику, затем, опираясь на распухшие от верёвок запястья, - понемногу к ним возвращалась чувствительность, а вместе с ней и невыносимая боль, - посмотрел на жену:
   -Уйди, женщина. Ты мне не нужна. Пусть со мною произойдёт то, чего нельзя не избежать.
   -Твой враг - это гордыня, Гаю. Только её ты никогда не мог победить. Твоя неодолимая гордыня...
   -Привела меня верным путём к гибели.
   -Во имя милости Ваху, не произноси таких страшных слов, - вскрикнула Санели. - Ты не понимаешь...
   -Так объясни мне, женщина, чего я не понимаю.
   Он сделал ещё одну попытку одолеть телесную слабость, снова пошатнулся - в последний момент ухватился за скамью. Отчаянно хотелось одного: пусть Санели оставит его в покое. Но упрямая женщина не слушалась - наоборот, опять присела на корточки, чтобы не глядеть сверху вниз.
   -За эти зиму и весну твои союзники из Орту выжгли и разграбили половину Сади. Газдаки рыскают повсюду, вытаптывая поля и сады. Они жгут дома и убивают людей, не зная жалости. Они творят такие зверства, о которых в Сади не слышали с тёмных дней Раскола. Кое-что брат мне рассказал, но, наверняка, самую малую часть. Поэтому я рада, что для тебя... всё закончилось именно так - бесславным пленом. Но мы связаны нерушимыми узами Ваху, и поэтому твоя кровь неугодна Солнцу. И я обязана заботиться о своём муже.
   Глаза тесс невольно расширились. Наконец-то он сообразил: солнцепоклонники не могут вырезать его сердце. Что ж, существует немало других способов отнять жизнь - не менее мучительных. И Ахону они известны.
   -Ты обо мне позаботишься? Так же глупо и бессмысленно, как заботилась о синеглазом агуне? - Владыка Тессал настойчиво выводил жену из себя, уже не надеясь, что она уйдёт просто так. Кроме того, испытывать её терпение доставляло непонятное удовольствие. Наконец он сумел выпрямиться - только слегка придерживался локтём, - глянул с вызовом.
   -Гаю! - не выдержала Санели. - Кто предал Сэта - ты или Верховный жрец?
   Пленник вскинул руку так резко, что стоявший у стены Ваалес едва не кинулся вперёд, но всё-таки предпочёл не вмешиваться. Владыка Тессал стиснул кулаки.
   -Я не стану оправдываться перед тобой, глупая женщина.
   -Значит, ты. И Ваху покарала тебя за то зло, что ты причинил калимас.
   Злобный взгляд тесс мог бы испепелить:
   -Твой агун был близким другом царицы Согарэр, а для... другой царицы он был... много больше, чем близким другом. - В чёрных зрачках тесс появились мстительные искорки. - А ещё он был озоли Сына Солнца.
   -Это ложь, - ровным, отстранённым голосом заявила Санели.
   -Чистейшая правда, - в тон ей отозвался Гаю. - Признаваясь перед асабат, не лгут. - Искорки собрались в неистовое пламя и победно засверкали.
   Ни малейшего удовольствия от такой мести Владыка Тессал не получил, но всё лучше, чем выслушивать дурацкие обвинения и пустые угрозы.
   Санели заколебалась: Гаю тоже никогда не лгал. Она обернулась, указывая на Ваалеса. До сих пор Владыка не замечал его присутствия: охосов редко замечают.
   -Сейчас я уйду, а о тебе позаботится мой слуга.
   Гаю невольно всмотрелся в охоса, узнал и вспыхнул от гнева, будто в лицо плеснули едкой жидкостью. Рука потянулась к давно утраченному кинжалу.
   -Что ж... если он сделает со мною половину того, что асабат творили с агуном, я стану удивительно послушен. Не забыла, каким смирным и покорным он сделался?
   Санели глубоко вздохнула.
   -Я не забыла, как ты приказал высечь несчастную служанку - прямо на моих глазах. Чтобы я поняла свою вину перед тобой. И узнала, как сильно ты разгневан. Своего ты добился: в тот день я напугалась до смерти. Не желаю тебе узнать подобного страха. Будь сговорчивее, муж мой, - ты всего-навсего упрям, но не глуп. И у тебя будет время обо всём подумать.
   Обращаться подобным образом с измученным Гаю было немыслимо, но у брата не было ни времени, ни желания заниматься с пленником. К тому же Аникея считал, что Владыка Тессал не заслуживает снисхождения.
   -Ты предстанешь перед царицами Сади в тот день, когда на Солнечный трон положат дитя Божественной крови. В счастливый день Признания даже у врагов не отнимают жизнь - наоборот, их прощают. Ты упадёшь ниц перед Солнечным троном и попросишь о милости - ради Божественного дитя.
   Представив себя в столь нелепой картине, Гаю невольно рассмеялся, запрокинув голову в безудержном веселье, зашёлся надсадным кашлем. Когда приступ утих, оскалил жемчужные зубы.
   -И за это мне вернут свободу?
   -Я надеюсь, - неуверенно отозвалась Санели.
   -И как верному слуге Солнца позволят вернуться в Наду? - Горячечный шёпот походил на бред.
   Садис отрицательно качнула головой. Речь шла единственно о жизни пленника - и многие были против, даже брат.
   -Тогда кем я стану? Твоим озоли?
   Обсидиановые зрачки плавились бессильной яростью. Владыка Тессал снова хотел засмеяться, но сил не осталось. Бурная вспышка эмоций оказалась последней. Обессилив, он успокоился.
   -Твой брат... - заговорил Гаю почти бесстрастно, пряча злобу, - думает иначе. Он не хочет видеть меня живым, и он прав. И я не стану молить о пощаде беспримерно великодушных цариц. И никогда не подчинюсь женщинам. Особенно тебе.
   Помрачнев, Санели хлопнула ладонью по краю скамьи. Она не хуже брата понимала, что страх смерти Гаю неведом, - во всяком случае, тесс ни за что его не выкажет. Тем более не поступится своей проклятой гордыней ради невидимых уз Ваху, которые никогда не признавал всерьёз.
   -Неважно, что думает Анике. И не разговаривай со мной, как с врагом, Гаю.
   -А иначе что? - вкрадчиво поинтересовался пленник, ища опору для спины.
   -Не может быть "иначе", - еле слышно отозвалась Санели. - Или придётся... тебя принуждать.
   -И какой способ принуждения ты изберёшь, милостивая сестра Первого военачальника Сади? - Снова развеселился пленник. - Обычную порку или пытку огнём? Или желаешь, чтобы на моём теле не осталось уродливых следов. О, здесь понадобятся асабат.

* * *

  
   Кече заметил брата издалека. Заметно прихрамывая, Ваалес неторопливо шёл по садовой аллее, чуть позади Владыки Тессал. Его Кече тоже узнал, хотя в простой лаве с боковыми разрезами, стянутой поясом, и грубых сандалиях на жёсткой подошве грозный тесс напоминал обычного слугу. Длинные волосы были заплетены в тугую косу.
   Ваалес чувствительно толкнул подопечного в плечо:
   -Остановись.
   От неожиданности Владыка Тессал даже обернулся, но затем подчинился охосу, демонстративно скрестив руки на груди. Спорить было унизительно и далеко не безопасно. Ваалес торопливо обошёл тесс и раскрыл брату объятья:
   -Откуда ты появился и где пропадал столько времени, мой исчезнувший брат?
   -Ведь я служу нашему господину, - с мягкой усмешкой напомнил Кече. - Но сегодня меня отправили предупредить, что господин навестит сестру - перед отъездом.
   Некоторое время они разглядывали друг друга, и Ваалес многозначительно подмигнул:
   -Ты пользуешься таким доверием, что свободно гуляешь по городу?
   -Иногда. - Кече пожал плечами и, в свою очередь, указал на Гаю, словно тот был садовым изваянием: - Ты тоже облечён исключительным доверием. Охраняешь самого Владыку Тессал.
   -Пленнику не разрешают ходить одному, без охраны.
   Кече уже убедился, что дом охраняет более чем достаточное количество стражи, хотя его это не касалось. Он лукаво улыбнулся, почти как прежде:
   -Кто всё-таки у тебя родился - сын или дочь? Как там милая Тайшу?
   Напрягшись, Ваалес быстро сник и неловко переступил с ноги на ногу:
   -Кахья благополучно родила девочку.
   С сомнением поглядев на младшего брата, Кече снова покосился на Владыку, одёрнул плетёный пояс статы. Сегодня его наряд был не столь вызывающе откровенен, как на грасаре, но хватало и тонкой косички над виском.
   -С Идиче всё в порядке, - продолжил Ваалес. - Он здорово вырос. Найдёшь его в хозяйских комнатах.
   -Если госпожа... позволит мне навестить сына.
   -Почему нет? - удивился Ваалес и осёкся. Теперь он почти ничего не знал о брате.
  
   Кече доложил сакру о своём приходе, и затем незнакомая служанка провела его на женскую половину дома, прямо в спальню хозяйки. В этой угловой комнате бау никогда не был. Он привычно опустился на пол у самого порога, сложил ладони, старательно прикрывая колени, и приготовился терпеливо ждать. За ширмами раздавался плеск воды: служанки готовили ванну и о чём-то болтали между собой, потом рассмеялись, не подозревая о близости охоса. В воздухе витал приятный аромат, и бау было совсем нетрудно представить красивую госпожу, которую старательно умащивают цветочными бальзамами. Кече вдруг испытал почти забытое волнение: он немного отвык от общества женщин.
   Занавес над входом, расшитый ярким орнаментом, снова приподнялся, и Кече привычно сложился в глубоком почтительном поклоне:
   -Я здесь по приказу господина Аникея.
   Санели успели предупредить о посланце от брата. Не сводя заинтересованного взгляда с охоса, она опустилась на высокую скамеечку. Этот бау, старший из братьев Итая, плыл вместе с Ахоном на грасаре, но в тот день было не до него. Кече тоже хотелось получше рассмотреть возлюбленную брата, однако любопытство охосов всегда наказывалось, и он прилежно изучал собственные колени. Увидев раскрытую ладонь, почтительно коснулся её губами - для охоса это было великой честью.
   -Анике словно тебя прячет.
   Неуверенно улыбаясь, Кече указал на свою тонкую косичку, свисавшую вдоль щеки:
   -Вовсе нет, госпожа. Господин Аникея ни от кого меня не скрывает. - Слова произносились безупречно - не осталось и намёка на мягкое произношение бау.
   Дотронувшись до косички, Санели заставила охоса выпрямиться и поднять лицо:
   -В последнее время ты постоянно находился рядом с Анике. Расскажи, что тебе известно... о царице Лиас.
   -О! - Охос беспомощно дёрнулся, но не посмел высвободиться. Без сомнения, Ахон не имел ввиду царицу Сади, когда потребовал от него полной откровенности при разговоре с сестрой. Хотя... откуда охосу знать, что хотел господин. - В лагере возле Ада-Сади... госпожа царица приходила в палатку господина. Царица Лиас сказала... что мой господин - отец её Божественного сына.
   Санели отдёрнула пальцы, словно обожглась.
   -Ты слышал?!
   Переспрашивать было незачем. Бау обречённо кивнул, не пытаясь догадаться, о чём думает госпожа.
   -Да, я слышал такие слова. Но больше я ничего не знаю о госпоже царице.
   Санели вскочила так стремительно, что шарф соскользнул с её плеч прямо на колени промедлившего охоса - тот даже не успел опустить взгляд. Сестра Ахона прошла к дальнему окну, постояла там, затем вернулась.
   -Значит, моему брату угодно, чтобы ты снова жил в доме, как раньше?
   -Не совсем так, госпожа. Господин Аникея предупредил, что не оставит меня в своём доме - если таково будет ваше пожелание.
   -С какой стати я поступлю с тобой так несправедливо и жестоко? - искренне удивилась садис.
   Охос старательно улыбался, словно не понимая вопроса.
   -Расскажи мне всё, и я обещаю защиту, если откровенность вызовет гнев моего брата.
   Кече убедило не обещание защиты, а прямой приказ Аникея. Помимо всего, господин предупредил, что никаких тайн от сестры у него нет.
   -Сначала Ахон послал меня в Калеб, в храм Солнца, и приказал убить там Верховного жреца. - Я ошибся и пролил кровь совсем другого Посвящённого. Господин спас меня от расправы, а потом - оставил при себе.
   Бау говорил о своём ужасном преступлении отстранённо, только лёгкая пепельная прядь волос, выбившись из общей массы, прилипла к высокому чистому лбу, покрывшемуся вдруг испариной. Самые отвратительные подробности он упустил, но произнесённого оказалось более чем достаточно. Санели беззвучно ахнула. Любого садис, пролившего кровь Посвящённого, ждала мучительная смерть. А на что надеяться охосу?... Здесь бессильно даже покровительство могущественного господина.
   Чуть отвернувшись, Кече старательно изучал резьбу на ширме. Его длинные пальцы легли символом выбора наименьшего зла, и Санели узнала тайный знак. Улыбчивый бау не лгал, но открыл только часть правды. Интересно, какую? Охосы обманывают, пытаясь скрыть преступление, но отнюдь не наговаривая на себя.
   -Анике принудил тебя стать озоли?
   Если бы. Насилие служило пусть слабым, но оправданием нарушения клятв и осквернения священных обетов. Иначе не оставалось ничего. На самом деле он лёг в постель Ахона добровольно.
   Бау отрицательно мотнул головой и сложил пальцы ещё более замысловато. Привычка к тайным жестам была опасной и могла подвести, но Кече убедил себя, что ни один садис не разбирается в сакральном языке тех, кто чтит Возрождающую Шалию.
   -Нет, госпожа. Я стал озоли из благодарности, ведь господин сжалился и сохранил мою жизнь.
   И опять язык жестов подтвердил, что обречённый бау утаивает нечто важное, хотя играет роль озоли даже артистичнее Итая.
   -Ты есть, из благодарности ты переступил через запрет Зураим?
   Госпожа Санели оказалась первой садис, вспомнившей о запрете. Не успев изумиться странному вопросу, Кече вымученно улыбнулся.
   Единственное, что у него в порядке - личные счёты с Шалией. Нет, он не осквернил Зураим. Другое дело, что его божественный огонь, хранивший каждого бау в Тёмном мире, указывая путь в царство Света, пылал теперь ради ненавистного завоевателя - ради Ахона.
   -Госпожа, охосу не полагается хранить чистоту Зураим.
   -Подними глаза, хочу их видеть, - приказала Санели.
   Бау не дрогнул, напротив, плавно выпрямился. Он упорствовал и пытался лгать словами, но прозрачные, словно утренняя роса, топазовые глаза не умели таиться и обманывать. Не устояв, Санели провела кончиками пальцев по безупречно гладкому подбородку и мягким, удивительно приятным губам, снова дотронулась до косички озоли. Просунув один пальчик в нефритовое колечко, она намотала на него волосы и настойчиво переспросила, заранее зная верный ответ:
   -Ты соблазнил Анике?
   Признаваться Кече не желал. Он непроизвольно зашипел, но когда снова попытался отодвинуться, а рука садис удержала, обречённо выдохнул:
   -Да, госпожа.
   А ведь было время, когда наследный принц Яра, переполненный злобной нетерпимостью, принуждал младшего брата соблазнить её, ещё более юную и неопытную. Подчинить сестру Первого военачальника тёмной страсти Ошот. Месть ценилась выше чистоты Зураим.
   Наконец Санели выдернула палец из колечка.
   Мотивы поступков - в которых бау признался - были понятны. Кече убил Посвящённого, а потом стал озоли, надеясь, что Ахон не тронет его маленького сына. И это напоминало её собственные отчаянные попытки спасти Сэта, а теперь и Гаю. Ей тоже приходится жертвовать собой, почти ничего не получая взамен.
   -Что ж, позволяю тебе... остаться в этом доме. Иди. Сакр объяснит твои новые обязанности.
  

* * *

  
   Погода была чудесной, и праздничный ужин накрыли прямо на веранде. Колдуя над угощением, повар превзошёл сам себя. За подобными яствами не стыдно было принять даже царя Сади. Столики ломились от полированных блюд с зажаренной целиком птицей и разнообразно приготовленной нежной рыбой, и запечёнными ломтиками мяса, истекавшими - если надкусить - соком, буквально таявшими во рту, - всё со специями и ароматными травами. Сладковатое вино в серебряных кувшинах готовилось пролиться в резные чаши и кубки из Бау.
   Ахон вырвался в город почти чудом, всего на один день, и мечтал об одном: насладиться обществом Санели единолично. Отослав слуг - зрители им не требовались, - Аникея сам прислуживал дорогой сестре, только что не кормил с рук. Он слегка опасался, что Санели вновь заговорит о Гаю, но молодая женщина понимала усталость брата от бесконечно затянувшихся стычек с газдаками (а ведь до этого была война в Бау, и другие походы, и предательства) и старательно избегала упоминать о Владыке Тессал, даже вскользь. Она нашла другую тему для разговора:
   -Возлюбленный брат, я давно мечтала увидеть рядом с тобою женщину, которую могла бы называть сестрой.
   Не сдержав короткого смешка, Аникея выразительно скривился. Ну уж нет, женитьба не для него - в этом доме, кроме Санели, ему никто не нужен. Да и ей семейная жизнь не принесла радости. Аникея взял сестру за запястья, притянул к себе, насмешливо заглядывая в лицо.
   -Ты стала похожа на старенькую Крийлу. Она уже извела меня своими причитаниями.
   -В Ада-Сади рядом с тобою была царица Лиас.
   -Царица сопровождала ларинос Хранителей, - чересчур торопливо отозвался Первый военачальник. Он сразу напрягся и с трудом ослабил пальцы. На самом деле Аникея смутился не так уж сильно и не собирался отрицать очевидное. - Меня тоже это беспокоит, Сане. Но так случилось, и теперь я не могу говорить, что ничего нет.
   Санели точно знала: призывов к разуму брат не услышит. Он не устоял перед Лиас, потому что и не пытался устоять. Однако любовником царицы он сделался по одной-единственной причине - так понадобилось Лиас. Санели неодобрительно качнула головой, словно и вправду была умудрённой жизненным опытом старухой.
   -Но почему - она?
   Загадочно улыбаясь, Аникея откинулся назад, свободно вытянулся в полный рост, закинув руку за голову, - так было удобнее любоваться ненаглядной сестрой. Какие бы удивительные вещи не говорила Санели, для него она всегда оставалась невинным ребёнком.
   -Как объяснить, почему сердце вдруг начинает творить безумства? - поддразнил он сестру, и Санели невольно улыбнулась в ответ. У неё было, что возразить, только напрасные слова грозили рассорить их перед новой разлукой. Высвободив ладони, Санели наполнила две серебряные чаши лёгким охлаждённым вином, одну протянула брату.
   -И с таким безумным сердцем... ты снова отправляешься на эту проклятую войну?
   -Кочевники отказываются ждать, пока мы наберёмся сил и уладим все сердечные дела. А в столице сейчас достаточно спокойно и... есть кому править - и без Лиас.
   -То есть... Первая царица снова едет с тобой?
   -Если бы я мог что-либо запретить Божественной, то приказал бы ей остаться за надёжными стенами Сади, - с вызовом отозвался Ахон.
   Слуги толпились внизу, терпеливо ожидая, когда понадобятся. Невольно хмурясь, Санели отыскала взглядом Кече. Теперь на озоли не было отличительных знаков, косичку бау расплёл и убрал в общую массу волос. Обычный домашний слуга в нарядной лаве.
   -Твой охос поведал... странную историю об убийстве Посвящённого - по твоему приказу. Ужасная история, - передёрнулась Санели.
   -Ты заставила Кече признаться, - искренне возмутился Аникея.
   -Разве не ты велел ему быть правдивым?
   -Ну, не до такой степени. Там, в Калеба, я ещё надеялся остановить войну, хотя было поздно. И потом, задолго до Калеба, этот бау пытался... убить царицу Согарэр. Именно Кече принёс яд в её покои.
   И после такого обвинения Ахон продолжил нарочито спокойно допивать своё вино.
   Охваченная ужасом, Санели позеленела:
   -Во имя Хранительницы! Почему же охос... до сих пор жив?
   -Почему жив? Да он мог никогда и не заподозрить о собственной роли. Подробности выяснились случайно. Жрецы просто воспользовались им, подсунув отравленную воду. Однако милость богов воистину безгранична, если царица Согарэр вернулась к нам живой и здоровой и вскоре станет матерью.
   Брат почти оправдывал охоса, а к чуду, содеянному Всепобеждающей Гембой, отнёсся на редкость равнодушно.
   -А царице Согарэр известны... эти подробности?
   -Пока - нет. Не было подходящего случая, чтобы подробно всё рассказать.
   Ахон замолчал, даже себе не желая признаваться, что боится за Кече. Санели обняла брата и поцеловала в лоб.
   -Тогда я сама отвезу бау во Дворец. Пусть царица выслушает его и вынесет свой приговор. Он будет помилован или... не получит прощения. Но даже охос не может постоянно жить под угрозой айна. Так можно сойти с ума.
   -Ну, не знаю...
   -Я знаю. Ты сам вспомнил, что Божественная готовится к рождению ребёнка. В такое время женщины склонны прощать, а не наказывать. - Санели ласково улыбнулась, словно успокаивая Аникея. - Ну а теперь расскажи, наконец, как ты переплывал Радужное море. В Бау и обратно. Ты обещал.
   -Да, помню. Прекрасное Бау находится далеко, на другом берегу моря, где солнце касается земли...
   -Анике!
   -Он слишком далеко отсюда, Сане. И он - истинный бау.
   В отчаянье от того, что Аникея так легко разгадал её просьбу, Санели прикусила губу. А мысли брата снова приняли тревожное направление:
   -Ты ведь не ускользнёшь в Бау? Пообещай, что я найду тебя дома, когда снова вернусь. Я хочу быть уверен, Сане.
   -Нет-нет, в Бау я не поплыву. - Она отрицательно качнула украшенной цветами головкой. - Ты прав: никто там меня не ждёт.
   Ответ должен был понравиться, но Аникея хмурился.
   -Жаль, что так получилось, Сане.
   Не желая говорить об Итая, она отвернулась и сразу увидела Кече, торопливо поднимавшегося по ступенькам. Проскользнув мимо ваз с цветами и фруктами, бау склонился к плечу Ахона:
   -Господин, приехал Первый жрец Сади. Меня послали узнать, примут ли его.
   Санели переглянулась с братом и резко выпрямилась. Первый жрец Сади не делает обычных визитов - просители, как правило, являются к нему сами. Однако Ахон выглядел скорее недовольным, чем встревоженным.
   -Кто посмеет отказать Посвящённому? Воду для омовения, быстро.
   Уходя за водой, Кече незаметно поправил кисти покрывал на ложе для гостей. Теперь бау не забывал свои обязанности и без подсказок.
  
   Санели встретила гостя на лестнице, протягивая навстречу ему руки. Не сводя с хозяйки дома восхищенного взгляда, жрец принял её маленькие ладони в свои и с неожиданным пылом поцеловал - сначала одну, затем другую, - нехотя отпустил. Черты лица Ирмы смягчились, на жёстких губах заиграла улыбка.
   У Аникея удивлённо выгнулась бровь: он ещё не видел Первого жреца столь любезным. Как и таким нарядным. Длинное, до самых пят, чёрное одеяние Посвящённого было собрано безупречными вертикальными складками, всюду сверкало золото амулетов и украшений, а гладко зачёсанные волосы покрывала у висков перламутровая пудра. Слуги подвели гостя к почётному ложу, установленному на небольшом возвышении, сняли запылённую обувь и помогли устроиться.
   После ритуальных приветствий Аникея счёл необходимым предупредить:
   -Я получил твоё послание, но запланировал встретиться завтра, перед отъездом.
   -Что ж, я сберёг твоё бесценное время, Ахон. - В уголках рта Ирмы опять проступила лёгкая усмешка. - Вдобавок, у меня появился лишний повод для встречи с несравненной госпожой Санели.
   -Не знал, что вы так близко знакомы, - удивлённо пробормотал Аникея, вопросительно поглядывая на сестру. На самом деле он знал достаточно, только не придавал значения.
   Молодая женщина опустила ресницы - излишне кротко - и занялась угощением. Она переложила с большого серебряного подноса на блюдо для гостя самые красивые и сочные куски рыбы, учтиво, с лёгким поклоном, поставила перед Ирмой.
   Первый жрец поблагодарил за заботу, но его взгляд не отрывался от лица хозяйки.
   -А ведь я не забыл твоей главной просьбы, госпожа Санели.
   Изящно убранная головка снова качнулась.
   -Я сожалею, если запутала вас, Посвящённый. Всё получилось иначе, чем я предполагала.
   -Не надо сожалений, - легкомысленно махнул рукой молодой жрец. - В нынешних обстоятельствах Храм не вправе отказать в подобной просьбе. Я сам проведу церемонию рассечения уз, чтобы без задержки быстрее освободить мою госпожу от недостойного мужчины.
   Несмотря на неестественное упрямство сестры, её официальный развод с Владыкой Тессал представлялся Аникея делом неминуемым и предрешённым. Однако сейчас он впервые усомнился всерьёз, перевёл взгляд с явно не подозревающего о подвохе жреца на Санели. Она медлила с ответом, но для брата это упрямое молчание было достаточно красноречивым.
   Наконец и Первый жрец что-то почувствовал и засомневался:
   -Что-то не так, госпожа Санели?
   Молчание затягивалось.
   -Я опасаюсь за жизнь Владыки Тессал.
   -Разве враг Сади имеет право на жизнь? - Он спросил исключительно из вежливости, уверенный в ответе.
   -Развод отнимет у моего несчастного мужа покровительство Ваху-Хранительницы. Тогда ничто не защитит его от мести Повелителя Огня.
   -Сане, - наконец вмешался Ахон. - Гаю Мерсале Рэй - враг Солнечного трона, тут нет сомнений. Поэтому он обречён. Так пусть кровь изменника прольётся на жертвенник - или он умрёт иначе.
   Санели давно перестала улыбаться, нежное лицо отвердело, а взгляд сделался непривычно холодным и жёстким. Намертво сцепив пальцы перед грудью, она произнесла, отчётливо проговаривая каждое слово:
   -Никто не заставит меня предать.
   -Кто смеет обвинить тебя в предательстве, моя госпожа?! - Всё ещё улыбаясь, Первый жрец растерянно, почти с обидой глядел на прелестную, как садовый цветок, сестру Ахона, так счастливо возвратившуюся в Сади, когда он уверился, что она исчезла навсегда. По крайней мере, для него. - Но твой брат прав в главном: не следует беспокоиться о Владыке Тессал.
   Ахон потянул сестру за руку и усадил рядом с собой, успокаивающе поглаживая по спине. Повинуясь его знаку, флейтисты вновь заиграли. Красивая, хорошо всем знакомая мелодия хоть немного, но развеяла напряжение.
   -Ты забыла, Сане, о чём я говорил в тот день, когда мы плыли на грасаре по Дадиш-Сади? Гаю уже считает себя мёртвым. Не добавляй ему испытаний, не мучай своей добротой. От твоих забот и бесполезной жалости ему только больней.
   -С чего это ты вообразил, что я понимаю мужчин хуже, чем ты - женщин? - Санели не собиралась говорить так дерзко, но, сказав, посмотрела на брата в упор. А резкий поворот головы к плечу означал вызов, после которого она будет стоять на своём до конца.
   Аникея медленно закрыл рот и, наконец, поверил, что решение принято. А он-то надеялся, что сестра не заговаривает о Гаю, потому что смирилась. Женщины всегда умели сбивать его с толку, и сестра - искусней других. А ведь он никогда не ждал от Санели подвоха.
   -То есть мы не станем мешать друг другу... делать опасные глупости, - шепнул он заговорщицки, нагнувшись, чтобы не расслышал Ирма.
   Затем, не дожидаясь ответа, Ахон развернулся лицом к гостю и с вынужденной усмешкой объявил:
   -Сестра права: никто не вправе принудить её к разводу. Хранительница оберегает нерушимость своих уз.
   На лице молодого жреца проявились одновременно и сочувствие, и осуждение. Очень хотелось поспорить, но Ирма вовремя одумался, издал глубокий вздох, пальцы плотно сомкнулись на основании массивного кубка. Помрачневший взгляд обежал веранду, разукрашенную изумительной красоты драпировками и гирляндами цветов.
   -Я заявился в твой дом не для того, чтобы оспаривать власть Ваху. Сохрани богиня меня от святотатства. - Аникея попытался ответить, но жрец настойчиво продолжил: - Я здесь для того, чтобы сознаться наконец... в собственной вине перед Солнечным троном. Хотя, полагаю, Владетелю Золотого Жезла известно всё и без моих запоздалых признаний. Ведь ты допрашивал Верховного и знаешь, что бара тайно встречался со мной. Он приходил сюда, то есть в свой бывший дом. Как раз в тот день госпожа Санели была там... и ухаживала за своим раненым другом, Маси Гета. Верховный пообещал мне Золотой Жезл Власти, как новому Сыну Солнца. Я выслушал бара и - промолчал. Хуже того, я скрыл ото всех этот недозволенный, преступный визит.
   Первый жрец говорил спокойно и твёрдо, как всегда, только один раз бросил торопливый взгляд на сестру Ахона, словно беря её в свидетельницы этой исповеди. А Санели вдруг припомнила маленького хитрого пройдоху, встретившегося тем памятным утром, когда она собралась отплыть в Бау. Толстяк знал, о чём шептал ей на ухо.
   День заканчивался далеко не так счастливо, как мечталось Аникея. Насупившись, он неторопливо допил своё вино - не так часто доводилось пробовать столь изысканный напиток. Затем, выставив локти на изголовье скамьи, соединил запястья, переплёл пальцы, упёрся в них подбородком.
   -Посвящённый Солнца, почему ты признаёшься в своём проступке перед троном именно мне? Ведь в благословенном Сади не одна, а целых две полноправные царицы.
   -О, да, Божественных цариц две. Только ни одна не отнесётся беспристрастно к подобным обвинениям. Зато не сомневаюсь, что обе захотят выслушать Владетеля Жезла.
   Первый жрец привычно нащупал заветное ожерелье с амулетами и больше не отпускал.
   Казалось, прямой взгляд Посвящённого ничего не скрывал, но Аникея не сомневался, что за внешней невозмутимостью там прячется смятение. Во всяком случае, открытый высокий лоб покрылся капельками испарины.
   Безупречно правильные черты лица Ирмы невольно исказились, и стереть мучительную гримасу он не успел. Царица Согарэр уже прямо обвинила его в сговоре с Верховным и посягательстве на Солнечный трон. Кто-то донёс, что бара предлагал воспитаннику Золотой Жезл, а тот - не отказался. А царица Лиас... Единственную дочь Верховного менее всего заботила участь какого-то Ирмы.
   Вежливо склонив голову, Анохир-Ирма хотел объяснить, что добивается справедливости, а вовсе не снисхождения, но не успел - вмешалась Санели:
   -С какой стати господин Ирма должен отвечать за слова, тем более за преступления Верховного жреца? Чтобы не заявил Верховный, его обвинения всё равно останутся словами предателя, которому никто не поверит.
   Ахон дослушал сестру не перебивая, затем медленно поднялся:
   -Не мне решать, Анохир-Ирма, что значат подобные обвинения. Да, я беседовал с Верховным жрецом, однако твоего имени он даже не упоминал. Завтра на рассвете я покидаю Сади: лариносы меня заждались. А сейчас, пожалуй, пойду к себе и завалюсь спать. Уж извини, Посвящённый, если делаю что-то против обычаев гостеприимства, но солдаты плохо в них разбираются. - Он снова ласково обнял Санели и чмокнул в кончик носа. - По счастью, общество моей сестры гораздо приятней моего. Уж в этом-то нет сомнений.
   Сдержанно простившись с Ирмой, Ахон сразу направился к внутренней двери, слегка опираясь на плечо охоса.
   Порывисто встав, Санели села поближе к растерявшемуся гостю.
   -Надеюсь, брат вас не обидел?
   Ирма силился и никак не мог понять, почему его так легко помиловали.
   -Обидел?! Наоборот, моя госпожа.
   -Я рада. - На губах молодой женщины опять расцвела кроткая улыбка, казавшаяся Ирме бесконечно нежной. Указав гостю на нетронутое блюдо, хозяйка отломила кусочек рыбы и поднесла прямо к губам жреца, так что тот уже не мог отказаться. - Вы совсем ничего не съели. Попробуйте хоть что-нибудь. Вам следует побольше есть, мой господин. А то вы похудели, - с того времени, как я... жила в вашем доме.
   Неуверенно проглотив сочную мякоть, Ирма вдруг понял, что взаправду голоден. Хозяйка заботливо предлагала то соус, то свежий хлеб, не поднимая ресниц, протянула свою чашу с вином, сделав из неё, по обычаю, первый глоток.
   Жрец пил медленно, глядя на тонкие женские пальцы, просвечивающие сквозь голубоватый хрусталь. Наконец вино закончилось, и теперь гость был вправе поцеловать хозяйку - тоже по обычаю. На такую вольность Ирма не осмелился - наоборот, в смущении чуть не разбил драгоценную чашу, ставя её мимо стола. Затем Санели вытерла его губы мягкой светлой тканью.
   Позволяя всё это проделывать с собой, Первый жрец оставался строгим и непроницаемым, однако удовольствие невольно пробивалось наружу, смягчая жёсткие черты лица. В конце концов он пробормотал, отодвигаясь:
   -Обо мне никогда так не заботились.
   -Но мне приятно заботиться о вас, Посвящённый. И я перед вами в долгу. Ведь Маси едва не умер.
   -Твой приятель был здоров и даже чересчур весел, когда мы виделись в последний раз. - Первый жрец коротко хмыкнул, затем лицемерно вздохнул. - Ещё одно моё преступление против воли Сына Солнца. И, как ни странно, Гета мне нравится, хотя сомневаюсь, чтобы он раскаивался в содеянном.
   -О да, Маси очарует любого, если только сделает такое героическое усилие - над собой.
   Наконец-то в строгих глазах Ирмы заплясали озорные искры:
   -Но вас, он не очаровал. Во всяком случае, недостаточно... - Жрец осёкся, вернее, опять смутился. Затем решительно выпрямился, расправил плечи. - Простите, госпожа Санели.
   Не следовало ему приезжать в этот дом и навязывать своё общество. Нет, он не жалел о признании, ругал себя за другое. Не следовало открываться перед Санели и тем самым втягивать юную женщину в собственные неприятности. И, конечно, не ему осуждать поведение беспутного Гета.
   Санели вновь наполнила хрустальную чашу, однако на этот раз сама выпила вино - большими глоткам, как делал брат. Лицо запылало и от этого стало ещё прелестнее:
   -Могу я задать вопрос, господин Ирма?
   -Сколько угодно вопросов, - пылко пообещал тот, удивляясь, почему глаза Санели оказались так близко.
   -Нет, всего один. Как вы считаете, могут Божественные царицы... помиловать Владыку Тессал?
   Жрец отыскал на ощупь амулет, свидетельствующий о воле богов, - это был рог Антазея. Амулет не самый сильный, зато надёжный, - не подводил никогда.
   -Солнечный бог дарует царям и правителям власть над людьми, но отбирает свой дар вместе с жизнью. Если жизнь сохранить - она становится непосильным несчастьем. - Незаметно для себя Ирма взял более привычный назидательный тон. - Когда Сын Солнца покорил Бау, царь династии Яра предпочёл быструю смерть позорному плену. Правда, твёрдости последнему царю Бау хватило только для себя самого, детей он обрёк на постыдную участь невольников. А ведь цари Яра умели предвидеть будущее, так про них говорилось. - Голос Посвящённого звучал твёрдо, не оставляя напрасных надежд, хотя вряд ли Ирма думал сейчас о принцах Бау, если вообще представлял, о ком говорит. - Да, Владыке Тессал могут сохранить жизнь, но вряд ли он возрадуется такой милости.
   Сестра Ахона наклонилась над столиком, поправляя разложенные между ваз и кувшинов цветы.
   -Вы говорите совсем как мой брат. Но это потому, что Хранительница ещё не коснулась вас... своей властью. Узы Ваху соединяют воедино и усиливают как радость, так и боль. Я понимаю страдания Гаю так, словно во мне течёт его кровь. То, что сделают с ним, в равной мере испытаю и я. И мне так страшно, что иногда... хочется упасть на нож.
   Печаль молодой женщины до такой степени разволновала Ирму, что слова возмущения так и не сорвались с его языка, а под пальцами непонятно откуда появился другой амулет - заветный венок переменчивой Гембы.
   -Не суди себя так немилосердно, госпожа. Ты не всемогущая богиня, а женщина, рождённая другой женщиной. Люди постоянно уходят в Тёмный мир до времени - от голода или болезней. Нерушимый обет Ваху никого не спасает. Мужчины бессчётно гибнут от стрел и копий, а женщины - в родовой горячке. А сколько умирает детей... - Анохир-Ирма опомнился и решительно встал, собираясь проститься с хозяйкой. - Благодарю за прекрасный ужин, госпожа Санели. Но уже поздно, и мне пора.
   -Нет, не уезжайте, мой господин. Я распорядилась приготовить для вас спальню. Позвольте хоть немного отплатить за ту заботу, которая окружала меня в вашем доме.
   Обычные вежливые слова прозвучали двусмысленно и соблазнительно. Более того, прелестная маленькая женщина крепко взяла Ирму за запястье, и он пошёл за ней, словно послушный ребёнок, хотя вовсе не собирался отдыхать. Жрецы Солнца еженощно возносят хвалы и воздают почести своему богу, и Первый жрец ни разу не пропустил обязательного ритуала.
   Санели остановилась перед разобранной постелью. Светильники на высоких подставках мерцали красным золотом, покрывала и драпировки на стенах - всё переливалось огненно-красным; буйство цвета заставило сердце мужчины окончательно сбиться с ритма. Несомненно, он был в спальне хозяйки. Голову одурманил запах неведомых трав, заботливо разложенных на домашнем алтаре.
   Жестом отослав слуг, хозяйка ласково дотронулась до груди Ирмы.
   -Хранительница повелевает угождать гостям. Позволь позаботиться о тебе, дорогой гость.
   Следовало бы мягко отстранить юную соблазнительницу, но молодой мужчина, словно зачарованный, утратил дар речи. Санели помогла ему избавиться от верхней накидки и, прилежно опустив ресницы, встала на колени, чтобы расстегнуть крючки пластинчатого пояса. Ирма почувствовал прикосновение женских пальцев, ощутил тёпло дыхания.
   Пьянящий аромат то наплывал и усиливался, кружа голову, то бесследно растворялся. В какой-то миг Ирма едва не захлебнулся от острого желания, не справляясь с сердцебиением. Оглянувшись, снова заметил маленький алтарь и вдруг сообразил, что он посвящён Гембе. "Но почему Гембе?"
   Происходило неправильное. Стиснув тонкие женские пальцы, Ирма подхватил готовую распахнуться нижнюю лаву. Лицо побагровело в тон покрывалам, густая краска залила шею и плечи.
   -Не надо. Я не хочу.
   Не вставая с колен, Санели запрокинула лицо. Её огромные глаза сияли.
   -Посвящённый не должен обманывать - ложь прогневает Солнечного бога. Я знаю о твоём желании. Я читаю желание в твоих глазах.
   Анохир-Ирма сглотнул, затем торопливо потянулся за накидкой и, не глядя на женщину, попытался вернуть себе прежний достойный вид.
   -Сожалею, если мои глаза меня предают. Но я бы отрезал язык, прежде чем произнёс неподобающие слова вслух.
   -Но в твоём желании нет... неподобающего. И я надеялась, что потом... Хранительница простила бы меня.
   Только теперь жрец сообразил, почему сестра Ахона добивается его столь откровенно. Надеется, что он захочет помочь пленному Владыке Тессал. Понадобилась вся его многолетняя выучка, чтобы ответить без дрожи в голосе:
   -Ваху уже простила тебя. Это меня Хранительница не простит.
  

ГЛАВА 3

Подземелье Влааль

   Алачу почти отчаялся дождаться бэл, а живое воображение дорисовало мрачную картину того, что могло бы случиться с его безрассудной хозяйкой - в этом огромном, полном опасностей городе. Наконец раздался негромкий условный свист, от стены отделилась высокая гибкая фигура.
   -Бэл, - с облегчением выдохнул Алачу.
   Ориентируясь в темноте не хуже трипава, Согарэр пошла вперёд по узкому проулку - не оглядываясь, с привычной стремительной неуловимостью танцовщицы. Оглянулся охос, но ничего подозрительного не заметил.
   Каменные глухие стены внутри города до сих пор изумляли Алачу. В Даретане изгороди и ограды играли чисто декоративную роль, да там даже главные ворота не запирали на ночь, и они вовсе не являлись препятствием. Зато в Сади, особенно в той части города, где стояли дома знати и пышные дворцы жрецов, улицы выглядели мрачными и необитаемыми.
   За неприметной калиткой оказалось гораздо светлее, чем в тесном проулке, но Согарэр инстинктивно остановилась. Но садовую дорожку с обеих сторон наступали зловещие силуэты высоких кустов, протягивая вперёд крючковатые ветви. Безмолвные изваяния, затаившиеся среди теней, смотрели на незваных пришельцев хмуро и неодобрительно.
   -Бэл, - подал голос трипав, - в этот дом целый день заходили... странные люди.
   -Мы тоже странные люди, Ала.
   -Бэл, но этих людей... было слишком много. Я не уверен, что сумею вас защитить.
   -Ты стал чересчур разговорчив. Болтал без позволения с чужой служанкой.
   -Но, бэл... - Тот разговор был настолько невинен, что трипав и не вспомнил о строгом предупреждении. - У девушки оторвалась застёжка на ремне. Я помог...
   -Твоя милая служит царице Лиас.
   -Я знаю, бэл.
   -Она не заговорила бы с тобой без приказа хозяйки.
   -Нет, бэл.
   -Что значит "нет"?
   -Я не подумал, бэл. - Алачу сглотнул. - Бэл, я всегда сплю... спал у порога господина. А той ночью... - Решив, что понял обвинение, Алачу не смел оправдываться.
   -У меня есть причины... не доверять служанкам Лиас.
   -Бэл, я поступил глупо и необдуманно.
   У входа в круглое здание, искусно запрятанное в глубине сада, царица обернулась.
   -Как её зовут?
   -Не знаю, бэл.
   -А какого цвета у неё глаза? Серые?
   -Карие.
   -Хоть что-то запомнил.
  
   Закончив ритуальное омовение, Анохир-Ирма привычно промедлил, ожидая, когда высохнут ладони, и вдруг различил подозрительный звук. Никто, кроме бара, не посмел бы нарушить его ночное молитвенное уединение, но тот был под надёжной охраной, на вилле Каба.
   Посвящённый обернулся и стремительно вскочил. Разлетающиеся красные юбки какой-то беспутной озоли распалили праведный гнев, который сменило смущение и, наконец, изумление. Ирма неловко дёрнулся, инстинктивно пытаясь укрыться за волосами.
   -Царица Согарэр! - Восклицание было скорее нервной реакцией, чем приветствием, - даже царица не вправе видеть наготу Посвящённого. И, в любом случае, женщине не место в святилище Солнца.
   -Тебя так сильно смущает отсутствие одежды? Извини, не подумала. - Она подумала, сообщила улыбка. И ни капли не жалеет о собственном бесстыдстве. - Ну не сердись, Ирма. Ведь в Храме ты открываешься перед сотнями глаз.
   Праведный гнев возмущённого жреца легко справился с его природной застенчивостью. "Озоли с недостойные мыслями..."
   Он настойчиво повторил себе, что Согарэр - Божественная супруга Сына Солнца.
   -Я открываюсь не для взглядов людей, а для огненных глаз бога, - высокомерно заявил он. - "И в Храме меня не видят женщины".
   И тут же вспомнилась неловкость, испытанная в доме Санели. Последнюю картину он моментально стёр.
   -Полагаешь, Великий отец не знает, каков ты без лавы? Хотя... вряд ли ему это интересно.
   -Царица позволит мне одеться?
   -Позволяю. Давай. - Невинно улыбаясь, она села у основания колонны, обхватила колени.
   Ирма торопливо запахнул юбку-лаву, но пояс уже застёгивал нарочито медленно. Оставив ожерелье с амулетами на полке, он, не спрашивая позволения, спокойно занял место напротив царицы, перехватил изучающий взгляд и снова потерял уверенность. Только сейчас он сообразил главное - то, о чём следовало подумать сразу, как только увидел царицу.
   Разумеется, не упоминать о новорождённом до тех пор, пока богиня-Свидетельница не примет ребёнка под своё крыло (признание происходило на вторую Красную луну жизни), было простым суеверием (которому неуклонно подчинялись все, от царей до охосов). Тем не менее Первому жрецу Солнца полагалось знать о царских детях всё доподлинно, а он не только пропустил важное государственное событие, он понятия не имел, чем закончились роды. Оправданий такому упущению не было.
   -Во имя вечного Света! Прежде любых слов мне следовало поздравить Божественную... с радостным событием. Прости, Божественная.
   Царица молчала, из-под загнутых ресниц таинственно мерцали колдовские зелёные глаза, и Ирму словно озарило:
   -Мне показалось... Вы напомнили мне...
   -Уж не надеялась, что вспомнишь.
   -Ты?! - Он вскочил.
   -Не надо кричать? Сядь, Ирма.
   Первый жрец неуверенно опустился на пятки, сложил руки на коленях. Теперь он рассматривал лицо царицы с откровенной жадностью, изумляясь, как мог не узнать сразу. Будто пелена с глаз спала.
   -Я так и поняла, что ты забыл меня, - вздохнула Согарэр. - В отличие от Лиас. Ах, да, ведь она дочь твоего бара.
   Ирма окаменел, взгляд опять сделался упрямым и отчуждённым.
   -А помнишь, как вы с Онагой убегали на Льяришу - ловить рыбу. И купались в реке голышом, а я прыгала на камнях и дразнилась. И ты столкнул меня в воду, прямо к лягушкам.
   Суровое лицо молодого мужчины смягчилось, на сердце потеплело. Весёлая голенастая девочка превратилась в прекрасную и загадочную царицу. Кто бы мог такое вообразить?
   -Тогда ты меня не стеснялся.
   Слегка зардевшись, Ирма порывисто схватил сестрёнку Онаги за руку, но сразу отпустил.
   -Ведь я был ребёнком. Я был ребёнком, - повторил он, пытаясь успокоиться, и невольно поёжился, вспомнив не столь давний разговор в камю царицы. "Что он тогда наговорил, и чем она грозила?"
   Согарэр игриво дёрнула жреца за длинную прядь волос, прищёлкнула языком:
   -Ты был упрямым мальчишкой. Упрямый оленёнок с печальными глазами.
   Именно так сестрёнка Онаги его и дразнила в беззаботные дни детства. Первый жрец онемел, забыв возмутиться. Надеясь, что с тех пор он переменился, Ирма расправил плечи, вскинул голову и стал ещё сильнее напоминать горделивого и, одновременно, пугливого оленя.
   Довольная увиденным, женщина рассмеялась. Смех оборвался и стих. "А у неё тоже печальный взгляд", - вдруг заметил Ирма.
   -В тот день, когда тебя забрали в Храм, Онага горько-горько плакал.
   Онага был единственным другом детства - других не было, поскольку в Храме ему не позволялось заводить друзей. От дорогих воспоминаний болезненно сжалось сердце.
   -Где он сейчас?
   -Исчез... Словно у меня никогда и не было брата. - Ирма не представлял, чем тут можно утешить, но, вопреки сказанному, царица снова улыбнулась - непонятно и совсем невесело. - Недавно мне удалось выяснить, что Онагу увезли в Тессал. Это сделали асабат.
   -Асабат?.. - Жрец невольно подобрался, наводя порядок в разбежавшихся мыслях. - Что ж, Владыке Тессал известно про клан асабат намного больше, чем нам. И он расскажет всё, если... задавать нужные вопросы. - Последняя мысль показалась особенно удачной.
   -Быть может. Пока мне известно только одно: асабат все боятся.
   Молодой матери нельзя волноваться, напомнил себе Ирма.
   -Не надо бояться, - заявил он покровительственно.
   В ответ Согарэр зашипела, будто обожглась. Досадливо звякнули браслеты, вторя её недовольству.
   -Я знаю то, что знаю, и боюсь того, чего следует бояться. - Зелёные, вовсе не здешние глаза, гневно сверкнули, и жрец опять изумился, как мог не узнать их сразу. - Дай слово, что поможешь брату, если твоя помощь потребуется.
   -Об этом меня не надо просить, - торжественно и серьёзно заявил Ирма. Приподняв раскрытые ладони, словно демонстрируя, что ничего не прячет, он неожиданно признался: - Я всегда считал братом Онагу, а вовсе не... - Резко оборвав ненужное полупризнание, он решительно положил руку на плечо царицы. - Так ты пришла ради брата, Герр? - Всё-таки помнил, как звал её в детстве.
   -Нет, говорить о брате я не собиралась. Во всяком случае, не сегодня.
   Стряхнув с плеча мужскую ладонь, Согарэр резко встала и направилась в центр круглого зала - прямо к постаменту Золотого Диска. Назвать это святотатством Первый жрец не решился, но когда царица обернулась, резко опустил руку, незаметно проделав в воздухе охраняющий жест.
   "Странно, что Посвящённые прячутся от лучей своего Огненного бога?" - подумала Согарэр, невольно сравнивая Ирму с бронзовым от загара Соаном.
   Теперь жрец сидел вполоборота, застыв, как холодное мраморное изваяние. Широкий разворот плеч, узкие бёдра, сильная, горделивая шея, по бледной коже рассыпались блестящие чёрные волосы.
   -Нам надо поговорить о Спутницах Влааль. - Встретив недоумённый взгляд, царица настойчиво повторила: - Ты с ними встречался, Ирма?
   Жрец растерялся. Встречаться со Служительницами Тёмной богини? Да они и близко не подходят к городским стенам. Прячутся в своих катакомбах и творят там... Думать дальше не хотелось.
   -Тёмной богине служат исключительно женщины. И мы, Посвящённые Солнца, ни-ког-да не встречаемся со Спутницами Влааль, - рассерженно отчеканил Ирма, лихорадочно гадая, что случилось. Предчувствие было скверным.
   Ответ не понравился. Пусть Верховный скрывал от воспитанника самые необходимые сведенья и факты, но в Храме Солнца немало других Посвящённых, помимо изменника. Отчего же никто не захотел просветить молодого жреца?
   -Значит, бара и тут оставил тебя в неведенье.
   Справедливое замечание вызвало желание яростно спорить.
   -Мы, Посвящённые Солнца, отвергли власть Сестры Печалей.
   -Тогда подумай вот о чём. Влааль - лишь одно из имён неразлучной спутницы Декиора. У Сестры Печалей множество других имён и обличий, она меняет их, как озоли Гембы - свои наряды. Владычице Тьмы поклоняются и в Сади, и на далёком берегу Бау, и в неведомой здесь Даретанье, призрачные крылья Влааль простёрлись над высоким Тессал - нигде не отвергают её власть.
   Молодой жрец непроизвольно облизал губы, поискал на груди привычные амулеты и, ничего не обнаружив, переплёл пальцы. "Не следовало бы царице рассуждать о Влааль, тем более сейчас, когда она стала матерью".
   -Разуметься, мы признаём... её последнюю силу, - признался он надменно.
   -Так вот... Лишённые Тени забрали моего мужа.
   -О!
   Ирма решил, что молодой синеглазый мужчина внезапно скончался - а что ещё он мог подумать? - и в ужасе вскинул руки. Смерть Повелителя Меча сулила не меньше горестей и бед, чем гибель Сына Солнца.
   Правда, царица не выглядела несчастной - скорее, до предела рассерженной. Ирма мысленно поёжился под недобрым взглядом, радуясь уже тому, что гнев направлен не на него. Он окончательно перестал понимать эту женщину.
   -Царица Сади, я принимаю вас в неподобающем месте. Позвольте проводить вас в дом, и там...
   -Нет, Ирма, никуда я не пойду. И ты сохранишь в тайне мой визит и всё, что я скажу. Потому что...
   Она ненадолго умолкла, разглядывая убранство маленького храма. Ничто не напоминало о насилии и боли, неизменно сопровождавших жестокие обряды поклонения Солнцу, - внутренняя отделка радовала глаз яркостью цветов. И, разумеется, самым ценным украшением зала под золочёным куполом был Золотой Диск - символ Божественного Права.
   -Потому что даже здесь небезопасно говорить о Спутницах Влааль - тем более упоминать... о чуде моего воскрешения. Лишённые Тени знали, что я не умерла, - с самого начала. В действии редких ядов и дурманов они разбираются получше дворцовых лекарей и гишинар. Только они не объявили радостную весть - наоборот, тайно вывезли меня из Сади и отправили на край земли, за Врата Погибели. А перед этим стёрли память. Я не помнила, кто я такая, забыла даже имя.
   Анохир-Ирма умел терпеливо слушать, но подобное откровение оказалось ему не по силам. Вскрикнув, он вскочил, шагнул вперёд:
   -Это преступление перед Солнечным троном.
   -Спутницы Влааль обманули Сына Солнца, чтобы угодить Верховному, хотя теперь объясняют это злодейство предначертанием. Служа Тёмной богине, они легко переступают через людские законы, а иногда... обманывают даже свою повелительницу.
   Причин не верить царице у Ирмы не было, и всё-таки он усомнился. Ведь она только что потеряла мужа и перенесла роды. И ещё неизвестно, что случилось с ребёнком.
   -А теперь Спутницы Влааль готовятся бросить вызов тебе.
   -Почему мне?
   Согарэр запнулась. Трипав утверждал, что Баарьяд отправился в святилище добровольно. Вряд ли, хотя внешне это могло выглядеть именно так. Но с какой стати Лишённые Тени вообще явились за Повелителем Меча? Откуда появилась эта необычная идея? Ирма только что заявил, что никогда не встречался со Спутницами. А насколько правдив ли Ирма? Что, если приятель детских игр и указал на другого избранника Влааль - взамен себя. В неприятном подозрении что-то было, и сомнения понеслись вперёд, как стадо оленей, заслышавшее голодный вой. Первый жрец мог толкнуть Баарьяда в смертельные объятья Лишённых Тени, спасая от неминуемой гибели любимого бара.
   Царица покосилась на великолепную копию Золотого Диска. Снова сомнение. Копия? Первый жрец без труда мог оставить себе подлинную реликвию.
   -Потому что ты станешь новым Верховным жрецом Солнца. После того как созовёшь суд Агираба и назовёшь бара врагом Солнечного трона. И своим собственным врагом.
   Напоминание о предстоящем суде отрезвило Ирму. Он набрал побольше воздуха, чтобы произнести:
   -Что значит Агираб, если Меч Силы в руке твоего супруга, который... - и осёкся, едва не прокусив язык. "Что он несёт? Баарьяд мёртв".
   -...Ушёл со Спутницами Влааль, - мрачно закончила царица. - Но он вернётся и на суде в Храме встанет рядом со мной.
   "Как вернётся?! Оттуда не возвращаются".
   -Но предупреждаю: вынести приговор придётся тебе, Ирма. Это ты призовёшь Спутниц. И те, кто служит Повелительнице Тьмы, придут, как всегда являлись на зов избранника своей богини. - Усмешка царицы показалась зловещей. - Потому что единственный избранник Тёмной богини на земле - это Верховный жрец Солнца.
   -Избранник Тёмной богини, - безнадёжно повторил Ирма, невольно прислушиваясь к неясным шорохам и скрипам, доносившимся из-за колонн. Прежде он ничего не замечал.
   Так и чудилось, что где-то там крадутся Лишённые Тени. Ирма подумал, что отныне станет бояться всматриваться в темноту.
   -По крайней мере, Солнечный принц, так было раньше.
   -Агираб склонится перед Повелителем Меча, - торжественно подтвердил Первый жрец. Оглянуться он так и не посмел.
  

* * *

  
   Вставать из-за стола Маси не стал, только почтительно склонил кудрявую голову, перевязанную поперёк лба немыслимым цветастым платком - в соответствии с неизменной модой Льежани. Выпрямившись, он несколько мгновений пристально рассматривал стройную молодую женщину в полосатой юбке. В откровенном взгляде, который позволил себе аристократ, не доставало почтительности - её с лихвой заменяло восхищение. "Какая женщина!" - читалось в откровенно дерзких - если не назвать их распутными - глазах.
   -Госпожа моя. - Из благоразумия Маси удержался от титула, хотя комната для особых посетителей была отделена от главного зала.
   Над вышитой оторочкой тёмной шали, закрывавшей лицо Согарэр почти до глаз - так строго девушки-садис одевались только в рыбачьих посёлках, - сверкнули изумрудные глаза. Некоторое время царица недовольно глядела на бывшего придворного, вырядившегося в пёстрый костюм служителя Антазея - или бродячего фокусника, - затем фыркнула:
   -Вот кого мне всё время не доставало. Хотя кое-кто мог объявиться первым, а не ждать особого приглашения на тайное свидание.
   Царица сердилась вовсе не на Маси. У входа в габару её ненароком ущипнул торговец амулетами. Не успев вовремя вмешаться, Алачу так сильно расстроился, что забыл о почтительности, и неудачливый ухажёр полетел через дорогу, переворачиваясь в воздухе.
   -О госпожа, как бы я посмел объявиться? Меня объявили... врагом Сына Солнца и разыскивают по всему Сади. - Лицо Гета сделалось виноватым и, одновременно, лукавым.
   -И старательно ищут, - подтвердила царица, присаживаясь к столу.
   Наконец её губы дрогнули:
   -Старые прегрешения забыть нетрудно.
   Изображая угрызения совести и полное смирение, Маси трагическим жестом приложил ладонь к сердцу, но затем снова усмехнулся:
   -Как бы мне не натворить новых.
   Служанка торопливо внесла в комнату блюдо с рыбным пирогом и свежее пиво, заодно прогнала от двери случайных зевак. Пока услужливая девушка помогала гостям - в основном, Маси, - Согарэр перекинула концы шали за спину и занялась пирогом. Отослав служанку, Маси начал было прислуживать царице.
   -Мне понадобится твоя служба, но не здесь. - Поверх его запястья легла узкая рука в бесчисленных серебряных браслетах.
   -У моей госпожи недостаток в слугах? - невольно напрягся Гета и покосился на длинноволосого телохранителя, лениво прислонившегося к дверному косяку, попытался угадать, откуда родом этот угрюмый слуга.
   -Не на такой случай.
   Ещё раз выразительно вздохнув, Маси убедился, что любопытных глаз нет - смуглый амарро из Тессал не в счёт.
   -Я исполню всё, что повелит госпожа. Всё, что смогу. Но если не смогу? За последнее время я убедился, что далеко не всемогущ.
   -Ну, тогда никто не сумеет. - Царица улыбалась, хотя в глубине тёмно-зелёных глаз плескалось беспокойство. И ещё Маси отметил едва заметную бледность и тени под глазами. - Мне необходимо проникнуть в святилище.
   -Ааа...
   -В святилище Влааль.
   -Проще простого, - пробормотал Маси, едва не поперхнувшись пивом.
   -Тем более что меня пригласили его посетить. Очень настойчиво пригласили.
   Гета невольно поёжился. Он действительно с радостью выполнил бы любой приказ, но от подобного задания предпочёл бы уклониться.
   -Не уверен, что моей госпоже следует принимать... приглашение.
   -Отказаться я не могу, потому что... Спутницы Влааль забрали моего мужа. Так что я пойду, но собираюсь их навестить на своих условиях. И ты мне поможешь, ведь входы и выходы в катакомбах тебе известны лучше всех в Сади.
   Лицо аристократа непроизвольно вытянулось, а рот приоткрылся. Затем мужчина неразборчиво выругался и прикусил язык: сказанное он понял, а выяснять подробности не хотелось.
   -Кстати... - На красивом лице Маси отразилось запоздалое сомнение. - Как... меня разыскали? Нашлись предатели?
   Царица серьёзно кивнула:
   -Но я заранее обещала прощение.
   -Никогда не доверял Ирме, - догадался Маси.
   -И напрасно. Он так горячо тебя защищал, словно у Посвящённых одна-единственная забота - беречь жизнь врагов Солнечного трона.
   Взгляд Гета остался упрямым.
   -Один раз я вызвал неудовольствие Солнечного трона. Это оказалось весьма... неудобно. А теперь мне обещают неудовольствие тех, кто не имеет тени. Я бы не надеялся, что их неудовольствие - неопасно.
   Изумрудные глаза царицы сузились, но не от гнева - скорее, забавляясь. Допив пиво, она отломила новый кусок ещё тёплого пирога.
   -Бывает кое-что неприятней неудовольствия Спутниц Влааль. К примеру, гнев Свидетельницы.
   Угроза не была безобидной шуткой, и на этот раз Маси начинал отвечать дважды: в первый раз голос пропал.
   -Да, так случалось... иногда. Они отпускали. Только никто не покидал святилища... в своём уме.
   -Мой муж уйдёт невредимым. Сегодня ночью.
   -Как скажет моя госпожа. - Маси накрыл изящную кисть Согарэр своей ладонью, сомкнул пальцы. Теперь он получил право на небольшую дерзость - и не сумел устоять.
   Медленно кивнув, царица высвободила руку и потёрла свежий синяк над коленкой.
   -Тогда идём. За Красными Воротами меня ждёт колесница.

* * *

  
   Никто не заглядывал в святилище Влааль по собственной воле. Подземелье, где поклонялись всевластной смерти, вызывало трепет даже у Посвящённых Солнца. Однако Согарэр не испытывала подлинного ужаса, лишь внимательно озиралась вокруг, как разглядывают то, что не внушает доверия. Мрачное место скорби и печали, где совершались таинства перехода в иной мир, где Соан нашёл силы её оставить, - словно утратило над ней свою магическую власть.
   Спутницы Влааль неподвижно сидели прямо на каменном полу. Казалось, они могли так сидеть и чего-то ждать сколько угодно - вечно. Эти женщины словно не имели возраста: головы обриты наголо, а безбровые лица скрываются под краской цвета пепла. Согарэр так и не сумела отличить одну серую маску от другой.
   Наконец одна служительниц Тёмной богини медленно встала и заговорила. Эхо подземного зала сразу подхватило и усилило бесцветный тягучий голос:
   -Мы приветствуем возродившуюся царицу Сади. Ты вернулась из Тёмного мира, царица Сади. Ну, и как тебе понравился Тёмный мир?
   Неожиданно в сумраке полыхнул свет, как будто со всех светильников разом сорвали крышки. Согарэр инстинктивно зажмурилась, а потом её тёмные губы растянулись в опасной усмешке. Эффект, рассчитанный на зрителя, который не смеет сопротивляться, не столько рассердил, сколько позабавил царицу.
   -О, там было весело. И мне сполна заплатили за мои танцы.
   -Да, зеленоглазая Свидетельница, я помню, как ты танцевала. - Говорившая разразилась непонятным уханьем, и Согарэр не сразу догадалась, что Лишенная Тени смеётся.
   Уханье оборвалось:
   -Исполнилось предначертанное теми, кто видел сквозь время: уплывшая по воде вернулась с даром двух лун. Ты обязана Влааль жизнью, так зачем сердиться на нас?
   -Меня, Свидетельницу Гембы, принудили выполнять предначертанное Влааль, тёмной тенью Декиора. Мне не за что быть благодарной.
   Если бы у жрицы имелись брови, они бы сейчас недовольно сомкнулись, а так - на неестественно гладком лице собралась тонкая складка пепельной кожи.
   -Сестра Печалей ничего не знает о благодарности, но берёт давно обещанное.
   Согарэр плавно обернулась на новый голос и на этот раз едва не вскрикнула: она, наконец, увидела Баарьяда.
   Массивные скобы намертво удерживали тело джарис в бронзовом кресле. Тончайшая игла прокалывала натянутую у самого основания плоти вену, и по золотистой коже бедра медленно, по капле, сочилась слабая, прерывистая струйка, словно длинная, но ничуть не опасная царапина. Красная жидкость заполняла чашу, установленную в выбоине между ступней; её собралось непомерно много - из человека нельзя столько забирать. И почему-то она отказывалась сворачиваться.
   Глаза мужчины смотрели лениво и сонно, он никак не отреагировал на прикосновение. Зато тело Согарэр отозвалось как всегда - лёгким напряжением, почти мимолётной судорогой.
   Найдя исэку, Согарэр потянула за измазанный в крови конец и невольно сглотнула, всё-таки перехватив затуманенный взгляд - или показалось. Неужели эта пытка длится третий день? Или из-за родов она перепутала время. Хотелось закричать, что Тёмная богиня не получит Бари, но царица сдержалась. Крики не прервут смертоносную церемонию.
   Жрица раскрыла узкую, немощную на вид ладонь, и провела ею над неподвижным лицом жертвы. Баарьяд ничего не заметил, даже не сморгнул.
   -Этот мужчина чист и непорочен, как рождённый накануне второй луны. Его алая кровь смягчит ненасытную ярость Огненного бога, усмирит его вечный гнев и утолит жажду. Искупавшись перед восходом Солнца в этой чистой крови, сладкой от неистраченной силы, Влааль взойдёт новой звездой, и поднимется над миром выше Повелителя небес. - Спутница Влааль вещала, не разжимая рта, губы не двигались.
   "Да здесь все безумны, если предлагают любоваться, как Бари истекает кровью. Для них смерть, как причудливая игра в забытую жизнь".
   Постепенно яркий свет померк, и подземелье снова заволокла мгла.
   -Твой мужчина склонился перед тенью Влааль, и богиня не оставит без награды того, кто достоин. Спутница Печалей приветствует нового избранника.
   На этот раз разглядеть говорившую не удалось, она пряталась за чужими спинами, но от болезненно памятного титула "избранник" к сердцу прихлынул ледяной холод.
   "Верховный до сих пор жив. Да, ему предстоит уйти, но золотая цепь уже предназначена Ирме. Разве у Влааль могут быть два избранника сразу?".
   -Так пусть предначертанное исполнится до конца, и Влааль вновь станет победительницей. И ничто не помешает её торжеству. - Голос старухи - о возрасте жрицы Согарэр догадалась по иссохшей груди - будто окреп, в нём прорезались ликующие ноты.
   -А рядом с Тёмной богиней возвыситесь и вы, её верные Спутницы.
   Ответом было уже знакомое звериное уханье. Вокруг одобрительно зашелестели другие голоса.
   Ну, нет. Один раз они замутили её разум и швырнули море, как слепого котенка. А когда она ухитрилась выплыть, объявили своё преступление исполнением неизвестно чьих предсказаний. И вот теперь дотянулись до Баарьяда. Она ещё не разобралась, почему он здесь оказался, зато по горло сыта пророчествами и предначертаниями от разных богов - и отказывается им верить.
   Руку, которой Согарэр держалась за Баарьяда, от напряжения свело судорогой, и пальцы не разжимались. Но мужчина ничем не выдавал страха - если вообще что-то чувствовал, - и Согарэр была благодарна, что он хотя бы молчит.
   -Я не дам согласия на жертву крови.
   -Тебе придётся. Избранник уже во власти Тёмной богини. Его тело принадлежит Влааль. Он получит могущество более значимое, чем власть земных повелителей. Или ты возомнила, что сумеешь остановить предначертанное? Или Меч Силы подчинится твоей руке?
   "Они не отступятся, если заговорили о Мече. Заставят Баарьяда истечь кровью - или сотворят нечто худшее".
   Нет, Лишённые Тени её не запугают. Вот только уверенность в том, что они с мужем выберутся из святилища, поколебалась.
   -Влааль - это лишь тёмное обличие богини, - расслышала Согарэр собственный голос и едва не дотронулась до своего пылающего лица, но вовремя опомнилась - нельзя показывать волнение. - Сестра Декиора никогда не поднимется, чтобы танцевать среди звёзд.
   Жрица, стоявшая перед царицей, закрылась ладонью, как бы останавливая святотатственные речи.
   Повисла зловещая тишина. Почуяв новую опасность, Согарэр обернулась через плечо. Из дальней части подземелья, куда не доходили даже отблески света, выпрыгнул гигантский зверь. Он был вдвое крупнее обычного лала и казался абсолютно чёрным. Никто из жриц Влааль не шевельнулся - но пространство между зверем и нарушительницей освободилось будто само собой. Сделав несколько бесшумных плавных прыжков, тварь остановилась на полпути и приоткрыла пасть, издав жалобный звук, почти стон.
   Внимание Согарэр что-то отвлекло. Уродливо длинная рука жрицы, перетянутая шнурами вен, снова потянулась к Баарьяду. Струйка красных капель на его бедре текла всё слабее и, наконец, совсем оборвалась. Из ладони жрицы выскользнул изогнутый нож, будто тонкий серебряный серп. От лёгкого укола мужчина непроизвольно дёрнулся и снова обмяк, едва ли сознавая новую угрозу.
   Согарэр в бешенстве вскинула руку, а потом всё происходило стремительно - на одном выдохе. Браслет стал невыносимо тугим, что-то вырвалось из пульсирующей точки на запястье и полоснуло по мерзкой серой маске - и ненавистная жрица беззвучно упала под ноги царице Сади.
   Именно к этому Согарэр и стремилась, хотя понятия не имела, что сделала. И не было времени задуматься.
   -Она твоя, Шау. Схвати её и убей, - скомандовала другая жрица, направляя своего зверя.
   Не выпуская лалу из поля зрения, Согарэр стремительно развернулась навстречу гневным выкрикам. Несколько серых фигур трусливо отпрянули, зато другие, не разгибаясь, устремились вперёд, как стая разозлённых крыс, - уверенные, что царица просто воспользовалась метательным ножом. Вторая невидимая глазу молния остановила гигантскую кошку в середине высокого прыжка - она грузно рухнул на каменный пол. Рядом свалилась ещё одна жрица, а остальные замерли, потом завыли - испуганно и злобно.
   -Тихо, крысы Влааль. Сейчас мы с Баарьядом уйдём.- Руку она не опустила. - Прочь с дороги - или все уберётесь к своей повелительнице. И духу вашего не останется.
   И снова не было ни сомнений в собственной силе, ни удивления - царица Сади ощущала только гнев - кристально чистую ярость, от которой пенилась кровь и слепило глаза.
   Свет, который ещё оставался, потушили. Приблизиться не посмел никто, но отовсюду доносился непонятный скрежет, звон металла о камень, истеричные вскрики, топот ног. И толчки сердца отдавались в висках, заглушая все прочие звуки. Всё-таки они могли наброситься из темноты, все скопом.
   Прижав руку к болезненно набухшей груди - молоко сочилось от простого прикосновения, - Согарэр впервые настойчиво подумала о своём браслете. И он не подвёл - ведь не могла чудесная сила изменить в самый ответственный момент. Мягкое, необыкновенно приятное для глаз, зеленое сиянье залило подземелье - от стены до стены.
   Застигнутые им фигуры оцепенели в неестественно изогнутых позах, а затем начали пятиться - все разом. На каменном полу, остались три неподвижных тела: гигантская лала и две Спутницы Влааль, ушедшие к своей богине.
   -Влааль настигнет тебя, - донёсся чей-то отчаянный голос.
   -Что сделает Влааль той, которая уже умерла и танцевала среди звёзд? - насмешливо выкрикнула царица Сади. Свободной рукой она провернула запорный механизм на скобах, отбросила тяжёлые петли, ногой перевернула чашу с кровью.
   -Сумеешь встать?
   А что ей делать, если Бари не сумеет подняться? Вместо ответа мужчина злобно оскалился - он явно был не в себе.
  

ГЛАВА 4

Лабиринт Тинетесс

   Ваалес подкрался к занавеске и осторожно заглянул в глубину хозяйской спальни. Госпожа Санели сидела у маленького алтаря Гембы и опять плакала, а причиной её слёз был презренный тесс. Затаив дыхание, телохранитель скользнул за боковую ширму, надеясь, что повреждённое колено не подведёт.
   Когда слёзы закончились, Санели вызвала сакра и задала неизменный вопрос.
   -Нет, не опомнился, госпожа... - тяжко вздохнул сакр. - Повторяет всякие богохульства и оскорбления, будто других слов не знает. Он назвал цариц... Госпожа, я не смею повторить.
   -И ты прав: в доме Ахона не могут звучать преступные речи, - кивнула хозяйка, успокаивая верного слугу.
   Сакр понимающе склонил круглую голову.
   -И не будут звучать, моя добрая госпожа. Уж я позабочусь...
   Санели вскинула руку и сразу же уронила. Все предостережения запоздали, и времени на уговоры и мольбы не осталось. До назначенного срока осталось всего ничего.
   Наконец сакр осмелился:
   -Позвольте, я сам займусь... вашим несчастным мужем. - Чтобы только успокоить отчаявшуюся хозяйку, он добавил, криво усмехаясь: - Госпожа, я не причиню лишней боли, а под лавой следов от плётки вовсе не видно.
   Санели взглянула на него с ужасом:
   -Так распорядился брат?
   -Нет-нет, госпожа. Хозяин не оставил никаких приказов.
   -Тогда не хочу и слышать. По крайней мере... не сегодня. И посылай за мной в любое время, если Гаю позовёт, - напомнила она. Затем повысила голос: - Ваалес!
   Бау мягко - несмотря на заметную хромоту - выступил из-за деревянной ширмы, встал сбоку от сакра. Тот наградил Ваалеса одобрительным взглядом: из строптивца получился-таки смышленый и полезный слуга.
   -Предупреди охрану. Мы поедем в святилище Гембы.
  
   Миновав Красные Ворота, носильщики пошли заметно быстрей, обгоняя редких путников. Загрубевшие пятки так и мелькали.
   Вскоре Храмовая дорога обезлюдела: время было неспокойным, и люди старались не выходить за городские стены без особой нужды. Ваалес тоже беспокоился, хотя охрана была надёжной - целый гэл, как шутливо назывались две дюжины солдат, выделенных Ахоном для постоянного сопровождения сестры.
   Резко отдёрнув шторку, Санели с сомнением покосилась на своего телохранителя, шагавшего по обочине. Бау опирался на палку и заметно припадал на больную ногу.
   -Садись рядом со мной. Дорога неблизкая.
   -Но, госпожа...
   -Не вздумай спорить.
   Проглотив бесполезный протест, Ваалес ловко забрался наверх, мысленно прося у носильщиков прощения. Когда-то и он таскал носилки. Правда, недолго, хотя до сих пор помнил, как ломило спину. Кроме того, эти охосы были босыми - только царские носильщики имели право на обувь.
   Придвинув бау два мягких валика, Санели велела ему снять сапог и устроить ногу поудобней.
   -Всё время забываю спросить, как твоя дочка?
   Охос немного промедлил с ответом и слегка нагнулся, расправляя длинную стату и подпихивая её под себя.
   -Эдери станет такой же красавицей, как её мать. - Мягкий голос бау звучал непроницаемо и бесстрастно.
   -Ну, положим, малышка нисколько бы не проиграла, если бы походила на тебя. Пусть сын станет твоей копией. Надеюсь, у вас с кахья... больше нет недоразумений?
   -Нет-нет, госпожа. Всё хорошо. Тайшу прекрасная, заботливая мать, у неё доброе сердце. - Спокойствие в его голосе натянулось как струна.
   Только теперь Санели припомнила, что служанка ни разу при ней не улыбнулась.
   -Тогда что с тобой происходит? Какие возмутительные идеи появились в этой чересчур красивой голове? Думаю, на этот раз я соглашусь с простыми методами сакра. Ведь ты с ними знаком? Сакр быстро тебя убедит быть очень ласковым с Тайшу.
   Охос согнулся ещё ниже:
   -Я не сказал кахья ни одного непочтительного слова. В положенный срок у неё родится сын, если так пожелают... милостивые боги. Не посылайте меня к сакру, госпожа.
   Надо будет строго поговорить с Тайшу и успокоить капризную девчонку, подумала Санели, но, когда бау выпрямился, тут же забыла о недовольной служанке. Некоторое время она разглядывала охоса, отметила вскользь, что не так уж сильно Ваалес напоминает её любимого.
   "Не наказывай за случайную мысль, Разлучница. Нет у меня больше любимого. Словно никогда не было".
   -Ты когда-нибудь был в лабиринте Гембы?
   -Нет, госпожа. В Бау у богини Красной луны нет своих храмов. Да и в Сади, насколько я знаю, всего один. - Он перестал теребить кайму статы и спрятал свои длинные гибкие пальцы под коленями. - Госпожа, разве не опасно просить Гембу о помощи?
   -Опасно. Но ещё хуже - обмануть Гембу. Все несчастья Владыки Тессал - это гнев оскорблённой Гембы-Тинетесс.
   У Ваалеса имелись догадки на этот счёт, но всей правды охос не знал. И полагал, что никогда не узнает.
   -Прежде чем произнести слова свящённого обета Ваху, - вновь заговорила садис, - Гаю поклялся богине Красной луны, что впервые соединится со мной в её святилище, перед её взором - никак иначе. Он придумал это из непомерной гордости. Возомнил, что Владыке Тессал дозволено вести себя с богиней на равных. Но Гемба лишь играет с нашими желаниями, выполняя их по собственному капризу. В конце концов мы с Гаю так и не сумели посетить святилище.
   "А почему, - вдруг подумалось бау, - госпожа не поехала с ним сегодня?"
   Санели сдвинула шторку, чтобы лучше видеть дорогу. На этот раз Крысы Влааль не посмеют её потревожить - охрана надёжная, целый гэл.
   -Я лишь надеюсь, что сумею смягчить Свидетельницу, принять на себя хоть частицу божественного гнева.
   Ругая себя за длинный язык, Ваалес всё-таки задал новый вопрос:
   -А что произойдёт, если Владыка Тессал... так и будет произносить одни оскорбления?
   -Его опять засунут в проклятую клетку.
   Голос Санели отвердел и сделался жёстким. Перед её глазами встала картина новых неминуемых страданий. Да, Гаю не принесут в жертву Солнечному богу - всего лишь отправят в Льежани, на грязную рыночную площадь, где любой сможет оскорблять и как угодно издеваться. Пока городской черни не надоест развлекаться, упиваясь беспомощностью жертвы, и пленника не замучают до смерти. Хотя... с ума сходят раньше.
   -Но госпожа надеется, что Гемба смилуется над её супругом? - Милосердия Владыка Тессал не заслуживал.
   -Ах, Ваалес, я обязана надеяться. Хотя у меня сердце разрывается.
   -Госпожа, разве вы не подарили своё сердце Итая? - напомнил охос, едва шевельнув губами.
   Молодая женщина не расслышала вопроса. Прикрыв рукой глаза, она постепенно успокоилась, словно погрузилась в какие-то мечтания.
   Охос стиснул зубы и затаился. Места в носилках было достаточно, но вытянутая ножка хозяйки задевала его здоровое колено. Бау воспринимал это так, как если бы женская ступня была раскаленным орудием палача. Отстраниться он не мог, но, что было значительно хуже, не мог и придвинуться. И упасть лицом на грудь Санели, которая еле заметно поднималась и опускалась под тонкой кисеёй шарфа - вторя спокойному лёгкому дыханию.
   Воображение снова завело Ваалеса непозволительно далеко. Обхватив себя руками, бау беззвучно застонал в плену своих буйных фантазий, затем, опомнившись, сделал вид, что больную ногу свело судорогой. Растерев мышцу, он указал на дорогу:
   -Госпожа, мне лучше сойти, а если нога подведёт, возьму у кого-нибудь из солдат лошадь. Боюсь, носильщики скоро выдохнутся.
   -Ты прав. Только верхом поеду я - забыла уже, когда в последний раз ездила на лошади. Жаль, что не захватила свою красавицу. А ты попытайся уснуть, ведь опять всю ночь стерёг под дверью.
   -Но... - запротестовал бау.
   -Я собираюсь вернуть тебя кахья в лучшем состоянии, чем в первый раз. Помнишь, ты даже не мог стоять.
   Ваалес заставил себя усмехнуться:
   -То госпожа собирается меня выпороть, то боится, что натру красное пятнышко в укромном местечке.
   -Где-где? - встревожилась Санели, и шаловливые пальчики чувствительно ущипнули охоса под лавой - в поисках неназванного местечка.
   -Оу! - От неожиданности бау едва не взвизгнул, потянул лаву вниз, произнёс нараспев: - Госпожааа...
   Не останавливая носилок, она ловко спрыгнула на землю, и охос поневоле умолк.
  
   Проснулся Ваалес ночью. Носилки стояли под деревьями, высаженными вдоль Храмовой дороги, и носильщики уже крепко спали - неподалёку, прямо на траве, завернувшись в статы. В долине, залитой светом двух лун, было тихо и спокойно.
   Охранники большей частью тоже дремали, остальные толпились перед лабиринтом. Издалека вход в лабиринт Гембы напоминал чудовищную разинутую пасть с огненными клыками-факелами.
   -Проспал ты свою госпожу, - предлагая охосу флягу с водой, завистливо поддразнил его солдат-охранник.
   -А вы на что? - огрызнулся Ваалес, понимая свою вину.
   -Нам внутрь заходить не велено. Да и достойных подношений у нас нет.
   -Но и у меня... ничего нет, - перепугался бау.
   -Ну, ты другое дело.
   -Почему другое?
   -Хозяйка позаботилась о своём озоли. Так что вперёд, коли не боишься. А нам и здесь неплохо.
   Однажды, когда солдаты назвали его озоли, Ваалес не вытерпел - и напрасно. С тех пор поддразнивали открыто. Разумеется, если рядом не было госпожи.
   Не колеблясь, бау почти бегом устремился к входу в святилище. Узкая горловина почти сразу распалась на несколько коридоров, сумрачных и пустынных. Нет, полной темноты не было - поверхность гладких стен таинственно мерцала и светилась, намечая контуры предметов и затуманивая детали. Прежде Ваалес ничего подобного не видел.
   Выбранный им коридор оказался запутанной спиралью с неожиданными поворотами и тупиками, и охос понятия не имел, в какую сторону идти. Он дёрнулся влево, потом ещё раз, свернул направо, попытался вернуться и заблудился окончательно. Затем побрёл наугад.
   Невысокая бесформенная фигура возникла словно ниоткуда - прямо из стены - и преградила дорогу. Положив ладонь на ребристую рукоять ножа - с вызывающе красивыми дагами он давно расстался, - Ваалес отступил.
   -Свидетельница тебя заметила. Быть может, твоё желание исполнится.
   -Почему быть может? - дерзко переспросил охос, задетый странными словами. Ему показалось, что незнакомец улыбается.
   -Кто знает?
   -Но я ничего не хочу, - огрызнулся Ваалес и для чего-то добавил, словно извиняясь: - Выполненные желания - всегда чья-то боль.
   Он не понимал, чего ради оправдывается, просто сорвалось с языка. Непрошенный советчик пожал плечами:
   -Свидетельница никому не желает зла - всего лишь бросает кости. Нельзя её обвинять, если кости лягут неудачно... Люди сами причиняют друг другу боль - или дарят радость. Но сегодня ты стоишь перед Тинетесс. Пожелай, и богиня сыграет для тебя.
   Не дождавшись ответа, Свидетель Гембы - или случайный посетитель? - провёл рукой по отполированной стене. Свечение под его ладонью немного усилилось, прояснив лицо. На нём застыла не улыбка, а безобразная живая маска с огромным незакрывающимся ртом. Лицо было распорото от уха до уха.
   -Произнеси своё заветное желание вслух.
   -Нет, - прохрипел бау, едва справившись с потрясением от вида чудовищной ухмылки.
   Изуродованный человек отвернулся и медленно попятился за угол, что-то бормоча.
   -А коли боишься, откажись от своих желаний, - послышалось Ваалесу.
   Безумие - полагаться на чужих богов, тем более что Гембе не доверяют сами садис. Так прямо и говорят, что милость Гембы сулит несчастье. А Тинетесс, вторая ипостась коварной Гембы, считается самой жестокой. Она опалила сердце бога - и этой ране суждено пылать вечно. Но как всё совпало. Ведь у него есть желание - несбыточное и запретное.
   Уверенный, что никто не подслушает - никто из людей, - бау выкрикнул имя - или оно само вырвалось на свободу. Прозвучав один раз, звук никуда не исчез - наоборот, многократно усилился, отразившись от стен.
   Не готовый к подобному эффекту, Ваалес дрогнул, и, всерьёз напуганный, ринулся прочь, закрываясь руками. Он бежал, не разбирая дороги, натыкаясь на выступы, а заветное имя неслось вместе с ним, повторяясь на все лады - то гневно, то с мольбой.
   Внезапно вылетев на яркий свет, охос обо что-то споткнулся и рухнул на колени.
   -Ты меня звал?
   Ласковые руки обняли за плечи, но бау грубо оттолкнул женщину, захрипел, словно горло перетянуло арканом.
   -Нет!
   -Да что с тобой, Ваалес?!
   Охос прекратил вырываться, наоборот, окаменел в ласковых объятьях. Повезло только в одном: сейчас он не различал лица госпожи, будто ослеп. Впрочем, с воображением у принца Яров всё было в порядке, в отличие от благоразумия.
   -Ваалес. - Голос не был рассерженным, скорее - беспомощным.
   Когда зрение вернулось, прямо перед собой Ваалес различил лицо богини. Рисунок на светлом камне светился невероятными золотыми красками - ничего подобного бау не мог даже представить. И почудилось, что эта прекрасная женщина - или богиня - обещающе ему подмигнула.
   -Ну, ты пришёл в себя?
   Он круто развернулся на голос, но так и не сумел ответить.
   После долгого молчания Санели кого-то окликнула. На зов появился молоденький прислужник, и ему велели показывать дорогу к выходу. Мальчик улыбнулся и, не прекословя, повёл их вперёд - или назад, - безошибочно ориентируясь в запутанных петлях коридоров.
   Маленькую молчаливую процессию замыкал Ваалес.
   "Если свернуть в боковой коридор, - думал бау, - здесь можно затеряться". А что потом? Беглому охосу никто не даст убежища. И Ваалес не знал, от кого надеется убежать - если не от самого себя. И тогда чем ему помогут каменные стены?
   Из лабиринта они выбрались на рассвете. Оказалось, что арка над входом отделана драгоценными камнями, сплетёнными в переливающиеся на солнце гирлянды. На принца Яров это великолепие особого впечатления не произвело. Он вскользь подумал, что когда-нибудь гнев богини не остановит грабителей. Зато огромные глаза Санели сияли ярче драгоценных кристаллов, словно она получила откровение. В протянутые руки проводника легло щедрое подношение, и Ваалес заметил блеск золота.
   Отдохнувшим носильщикам и охране не терпелось двинуться в обратный путь и как можно быстрее вернуть юную госпожу в её безопасный дом. Однако сестра Ахона больше не торопилась. Посмотрев в сторону реки, Санели вдруг устремилась прямо к ней, через зелёный луг, велев захватить корзину с едой.
   Ваалес ступал прямо за госпожой, разглядывая длинные витые шнуры, свисавшие с её плеч. Подвески раскачивались и били Санели по лодыжкам, словно дразня глупого бау.
   Берег был высоким, и с него открывался чудесный вид на Льяришу. Приятный ветерок доносил резкие выкрики птиц, по течению спускались плоты, а внизу, прямо по кромке воды, брели какие-то люди. С помощью солдат Ваалес установил навес, расстелил прямо на траве скатерть, достал из корзины хлеб и мясо.
   -Пообедай со мной, - приказала садис строгим тоном, не допускавшим возражений.
   Они ели молча. Бау через силу проглотил несколько тонких ломтиков, выпил чистой воды и тихо поблагодарил. Отвернувшись от реки, Санели впервые пристально посмотрела на охоса. Он подавил нервный смешок. Наконец, после невыносимо затянувшегося молчания, госпожа заговорила:
   -Лабиринт Гембы почти не посещают - чересчур далеко от города. К тому же богиня требует щедрых даров. А главное: люди боятся просить. К богине тайных желаний взывают либо от отчаянья, либо... - Не договорив, она положила ладонь на плечо бау, не позволяя отодвинуться. - Я молила Свидетельницу о помощи и получила ясный ответ.
   -Я помню своё место, госпожа. Прости меня в последний раз, хотя тому, что я сказал, нет прощения.
   Решив, что высказался достаточно, бау замолк и опустил голову на сложенные ладони. Ему стало почти всё равно - случившегося не исправить.
   -Ты выполнишь моё желание. Тебе отлично известно, чего я добиваюсь от Гаю. - От напряжения бау едва не вскрикнул, не выдержав, с вызовом взглянул на садис. - Но ведь твой огонь Зураим угаснет и покроется пеплом. Как тебе в голову пришло?
   -Подсказал жрец. Немного странный...
   Санели не слушала:
   -Что ж, Тинетесс разбирается в наших желаниях лучше нас. А потом... я исполню твоё желание. Ты станешь моим озоли.
  

* * *

  
   Владыка Тессал стоял у окна, бесцельно наблюдая за краем вечернего неба, разукрашенным серебристо-розовыми прочерками облаков.
   На самом деле ему хотелось не стоять вот так, неподвижно, привычно скрестив руки на груди, а рычать и метаться по комнате-клетке, прыгая на стены. Правда, спускаться вниз и выходить в знакомый сад пленнику разрешалось. Гаю даже вспомнил те необычные цветы, которые Санели ему демонстрировала в более счастливое время. А он любовался глупыми цветочками, полный радужных надежд. Но теперь пленника неизменно сопровождал охранник, и Гаю отказался от прогулок.
   Когда же он сделал первую ошибку? Ну конечно, это сестра Ахона затуманила его разум, иначе в голову бы не пришло, вопреки обычаям Тессал, согласиться на брачный союз под покровом Ваху. И принести обеты чужим богам, чтобы умирать от ревности и вожделения. Всё остальное - последствия этого колдовства. Даже то, что он так легко, не задумываясь о последствиях, нарушил слово отца, Анита Мерсале Рэй.
   Мысли Гаю ходили по кругу, как на привязи. Ничего, скоро конец мучениям, посланным коварными богами Сади. Он покинет этот дом, а вскоре закончится и его жизнь - так или иначе.
   И снова пленника захлестнула дикая злоба. Обрушившиеся на него несчастья: разгром возле Ада-Сади, постыдный плен, издевательства, которые он вынес, сидя в клетке - всё затягивало в тугой клубок ярости, с которой Гаю и не пытался совладать. И ни в чём не раскаивался.
   С деланным безразличием он покосился на шагнувшего через порог охоса. Этого амарро он хорошо запомнил ещё по Наде, теперь они познакомились гораздо ближе, но вряд ли хромоногий бау опасен всерьёз. Саркастически улыбаясь, Гаю снова отвернулся и прижался лбом к тёплому переплёту окна.
   Следом за охосом, без всякого предупреждения, в маленькую комнату ввалились два помощника сакра, и Ваалес повелительно указал им на массивную скамью, заменявшую пленнику постель. Заподозрив недоброе, Гаю резко отодвинулся, вжался спиной в стену.
   Отработанным приёмом надсмотрщики разом подхватили его и, сдавив с двух сторон, слегка подняли. Они явно могли сделать с жертвой что угодно - к примеру, разорвать на части.
   -Привяжите его, - потребовал Ваалес, скидывая со скамьи покрывало.
   Он не вмешивался, пока надсмотрщики боролись с яростным сопротивлением Владыки Тессал, затем окинул распятого тесс недобрым взглядом.
   -Что ты задумал, мразь из Бау? - прохрипел Гаю.
   -Моей госпоже угодно, чтобы вы проявили, наконец, благоразумие и смирение. И раскаялись в своих преступлениях перед Солнечным троном. - Почтительно-мягкая речь бау звучала изысканной насмешкой. - Вы падёте ниц перед Божественной царицей Сади, и признаетесь в сговоре с Верховным жрецом, и расскажете, как задумали овладеть крепостью Ада-Сади по его наущению. А затем поклянётесь истинным богом Тессал и тремя священными клятвами, что станете преданным слугой Солнечного трона, если вам милостиво сохранят жизнь.
   Если бы взгляд мог прожигать, наглого охоса испепелило бы на месте.
   Нет, это сон, один из бесконечных кошмаров, что приходят и уходят в ночи, ужасом останавливая сердце. И не удивительно: Гаю давно знал, что сходит с ума. Однако жалкие остатки разума твердили: кошмар происходит наяву.
   Охос едва заметно улыбнулся - или улыбка только чудилась в уголках его мягких губ.
   -А если ты не проявишь благоразумия и смирения, я вырежу тебе яйца. А позднее, как знать, ты станешь великим Беджеем в Благословенном Саду Наслаждений, - равнодушно сообщил Ваалес, и пленник сразу поверил его холодному спокойствию. Один их надсмотрщиков хрюкнул, он был смешливым.
   -Я заставлю тебя проглотить... - хрипел Гаю, выплёвывая вместе со слюной самые страшные проклятия и угрозы, ослепнув от бессильной злобы.
   -Всё может быть. Только не сегодня.
   -Мерзкое отродье.
   В приступе ужаса Гаю опять отчаянно забился, ухитрился высвободить одну руку. Надсмотрщик безжалостно припечатал её обратно, раздавив пальцы, наотмашь ударил по губам.
   -Нет, не бейте по лицу. Мне надо слышать каждое слово, чтобы быть уверенным...
   -Позови свою госпожу, - выплюнул Гаю, осознав, наконец, свою беспомощность.
   Охос отрицательно мотнул головой. Во-первых, он ни капли не доверял словам Владыки, хотя тот ничего и не обещал - пока. А во-вторых, у Ваалеса имелся личный счёт к Владыке Тессал.
   -Не получится, господин, - ответил бау, всё так же бесстрастно. От немыслимых золотистых глаз веяло ледяным холодом. - Госпожа будет занята. Так что времени у нас достаточно.
   Отпустив помощников, Ваалес уселся рядом с пленником, на край скамьи.
   -Что ты собираешься делать? - против воли вырвалось у Гаю. Угроза напугала его всерьёз.
   -Всего лишь то, что ты сотворил с Даиром.
   На этот раз тесс не издал ни звука, только на гладком лбу выступила испарина.
   -Неужели ты до сих пор считаешь свою особу неприкосновенной, Владыка Мерсале Рэй? Поверь, холодному ножу без разницы, чью плоть рассекать.
   Во время драки лава Гаю задралась, и охос медленно одёрнул грубую ткань, задержав руку на бедре. Их взгляды встретились.
   -Желтоглазая змея.
   Охос неодобрительно покачал головой, передвинул пальцы вниз - под колено:
   -К сожалению, госпожа запретила оставлять на твоём теле шрамы. Кроме тех, что там уже есть.
   У Гаю возникло подозрение - почти уверенность, - что из них двоих безумен охос. Может, если разозлить его посильнее, он прикончит жертву. Но прозрачно-холодные глаза принца Яров отвергали такую надежду. Бау полностью отдавал себе отчёт в том, что говорит и чего добивается.
   Оглядевшись, Ваалес заметил на подставке, в изголовье постели, посеры в роскошных футлярах - единственным украшением скромной каморки. Изредка тесс их перечитывал - чтобы заглушить навязчивые мысли и хоть чем-то себя занять.
   Взяв уже развёрнутый список, бау положил его на колени и прочитал вслух:
   -Грасары уплыли за Врата Погибели, и ты отправилась вслед за дерзким сыном Гаимар. Ушла, поверив свету Неверной звезды.
   Волны ласкают берег и возвращают давно унесённое. Я готов ждать тысячу жизней, несравненная Маганлити. Я верю, что вновь увижу тебя...
   Охос недоумённо взглянул на Владыку:
   -Ведь это плач по Маганлити.
   Гаю промолчал.
   -Значит, читаешь старые тексты без перевода. Тогда, наверное, ты знаком и с наставлениями в Зураим. А я думал, в Тессал вообще не умеют читать и писать.
   Аккуратно убрав посер на место, Ваалес поднял с пола кувшин и налил в чашку немного воды. Гаю неотрывно следил за тем, как охос пьёт. Даже невольно сглотнул, вдруг почувствовав, что во рту пересохло.
   Бау поднёс чашку к губам владыки Тессал, пролил несколько капель.
   -И ты насиловал Итая, зная о священном огне. А Итая даже не проклял тебя... ослеплением Ошот. - Остаток воды Ваалес вылил прямо на грудь Владыки. - А способен ли ты представить, что насилуют тебя, Гаю Мерсале Рэй?
   -Ты не посмеешь.
   Лицо Гаю исказилось, он попытался отодвинуться.
   -Если ты знаешь о Зураим, то наверняка слышал о проклятой твари Ошот, которую изгнала даже Тьма. Когда Ошот настигает человека, тот думает лишь об одном - снова отдаться в его власть.
   -Ты говоришь о безумном ребёнке Гембы? - снова не выдержал Гаю.
   -О, так ты знаешь, что тебя ждёт. Вижу по твоему лицу, что да.

* * *

  
   Всё ещё надеясь улизнуть незаметно, Ваалес отступил к двери. Госпожа резко обернулась:
   -Ты куда?
   Она сидела на краешке полукруглой деревянной скамьи, приставленной к стене. Основание и закруглённую спинку сиденья украшали бронзовые накладки, а на стене, прямо над головой госпожи, красовалась мозаичная картина из полудрагоценных камней, изображавшая царскую охоту - точнее, сцену чудесного спасения Сына Солнца. Имя золотоволосого героя знали все, хотя старались не упоминать вслух.
   -Но разве... не надо пригласить служанок? Они помогут...
   -Нет. Не надо.
   Опустив руки, бау замер в почтительной позе.
   Помедлив, Санели приподняла ожерелье - сегодня жемчуг сдавливал грудь, и она знала, откуда взялась эта невыносимая тяжесть.
   -Гаю не умеет проигрывать. Он и сейчас не верит, что проиграл.
   -Владыка Тессал получил прощение Солнечного трона, - бесстрастно напомнил охос.
   На самом деле бау переполняло презрение, только относилось оно не к Владыке Тессал, а к себе самому. Порой Ваалес-Яги ещё вспоминал, что рождён принцем Яра.
   Наконец Санели избавилась от ожерелья.
   -Божественная простила не Владыку Тессал - прощение получил мой супруг. За столь благополучный исход я в долгу перед тобой. И собираюсь выполнить обещание.
   Пытаясь не смотреть на лилейно-белую грудь садис, Ваалес склонился ещё ниже. Иногда ему хотелось ослепнуть.
   -Мне сладко было слышать... ваше обещание, даже если оно ничего и не значило. Разве вам нужен озоли, госпожа?
   -Я заключила договор не с тобой, а с богиней. Нет ничего опаснее, чем тянуть с выполнением... такого договора. И ты ошибаешься, если думаешь иначе.
   Бау немного попятился, покрутил шеей, словно её опять сдавил жесткий ошейник.
   -Что мне сделать, госпожа?
   -Подойди ко мне, а не убегай.
   -Но в камю могут войти.
   Он запнулся, сообразив, что произнёс ерунду. В доме нет никого, кроме слуг. Торопливо расстегнув пояс с ножами, Ваалес отложил его в сторону, потом избавился от верхней лавы. Движение получилось неловким: охоса словно принуждали.
   Но его глаза - когда он приблизился вплотную и опустился на колени - были медовыми глазами Итая. С их сходством ничего нельзя было поделать.
   От тёплого дыхания Санели прозрачный мёд начал медленно плавиться, заливая побледневшее лицо бау волшебным золотистым светом. С мучительной прямотой Ваалес кусал губы, но ресниц не опускал, и сердце Санели вдруг пропустило удар. Разлучница брала с неё непомерную жертву.
   -Закрой глаза, - не выдержала садис.
   Медленно, словно нехотя, Ваалес подчинился, и вдруг откатился в сторону, подхватил свои вещи и метнулся за боковую ширму. Остановить не в меру пугливого бау Санели не успела.
   Из коридора, совсем рядом, послышались громкие возбуждённые голоса. Драпировка перед дверью раздвинулась, и перед Санели предстал всё такой же неотразимый Маси Гета, приветствуя хозяйку своей ослепительной и немного лукавой - специально для неё - улыбкой.
   -Звезда вновь воссияла над Сади.
   Губы Санели поневоле насмешливо дрогнули.
   -Воссиял у нас ты. Божественная царица возвысила тебя, назначив в свиту своего мужа. Многие добивались этой высочайшей чести.
   -Посмотрим, - неопределённо хмыкнул красавец-аристократ и самоуверенно ухмыльнулся. - Зато теперь ты сможешь открыто принимать меня, не опасаясь гнева грозного супруга.
   Санели промолчала. Конечно, озоли не в счёт, но сестра Ахона надеялась, что гость ничего не заподозрил.
   К тому же Гета достаточно прозрачно намекнул, что больше не осталось и второго препятствия - в виде Итая. Брат подтвердил, что наместник Бау женился.
   Удобно устроившись на огромной шкуре, рыжей с чёрными подпалинами, - охотничьем трофее Аникея, - они горячо обсудили только что прошедшую в Солнечном Дворце официальную церемонию, в которой оба участвовали. Придраться было не к чему: признание юной принцессы прошло безупречно, и царица Согарэр выглядела ослепительнее, чем прежде, до всех несчастий, обрушившихся на неё и на Сади. Вовсе не вспомнить о Лиас, которая на церемонии отсутствовала, было невозможно - о Первой царице сплетничали все придворные.
   Наконец Маси упомянул имя сестры:
   -Я отвозил её домой и поэтому освободился на сегодняшний вечер от придворных обязанностей, - сообщил он.
   Сестра была не вполне здорова, и во Дворце Маси приходилось сопровождать её всюду, как привязанному.
   -Странно, что Драциана стала единственной наследницей... твоего отца, - осторожно заметила Санели, которая сегодня увидела её впервые.
   Маси едва заметно напрягся:
   -Ты забыла, что меня называли врагом Солнечного трона. И вообще... в торговых делах Дру разбирается лучше меня. Да она запросто удвоит, если не учетверит состояние Гета.
   -Вот как... - с сомнением отозвалась Санели.
   -Кстати, послезавтра Драциана устраивает приём в своём новом доме. Передаю тебе приглашение.
   -Разуметься, мы приедем, - склонила голову Санели.
   -Мне показалось, - осторожно заметил Маси после небольшой заминки, - для Владыки Тессал всё закончилось вполне благополучно, как ты и хотела. Он выглядел укрощенным и покорным. И произнёс все необходимые слова. Царицу явно заинтересовали свидетельства против Верховного. - Санели только хмыкнула. - Разумеется, в его ситуации... трудно сохранять достоинство. Но главное, он не казался вышедшим прямо из-под кнута проветора.
   Последние слова прозвучали вопросом, но Санели не стала рассеивать подозрения, пристально заглянула гостю в глаза:
   -Что-то не так, Маси? Что тебя беспокоит?
   Сбросив напряжение, он сразу обмяк:
   -Ох, женщина...
   -Ты испуган всерьёз, почти как в Весте, когда нас преследовал гишинар.
   -Вот чем ты напоминаешь мне сестру, - проворчал Маси. - Ей тоже нравится щелкать меня по носу. Ну да, ты права. В Весте я не справился бы - без тебя. Но могла бы и промолчать.
   Маси на самом деле едва не погиб - ради неё.
   -Главное, ты остался жив. Мы оба живы, а тот гишинар давно мёртв.
   Не удержавшись, Маси пылко поцеловал узкую ладонь, с трудом веря, что ласковые тонкие пальчики остановили безжалостного убийцу.
   -И мне снова позволено молиться, глядя на тебя.
   Санели выдернула руку.
   -Прекрати. Говори, что стряслось. - От волнения нежный голос дрогнул. У Маси не было привычки тревожиться понапрасну.
   -Кое-что... - Мужчина непроизвольно коснулся того места, куда ударил отравленный айн - в непогоду до сих пор ныло, - и понизил голос. - Надеюсь, что теперь нашу царицу берегут надёжней, чем... - Он сглотнул и потянулся к вину, а Санели терпеливо ждала. Только отослала прочь служанок, которые заботились о госте излишне старательно.
   - Мы, садис, поклоняемся многим богам, и у каждого полно своих жрецов и слуг. И не одни Посвящённые Солнца умеют втайне направлять гишинар. Царица Согарэр бросила вызов Спутницам Влааль.
   -Ну, разумеется, жрицы Влааль остались недовольны, если так ошиблись с её смертью, - спокойно заговорила Санели, стараясь прояснить смысл туманных слов Маси.
   -О нет. Чудесное возрождение царицы их как раз полностью устраивает. Разве это не триумф Тёмной богини? Однако царица Согарэр играет со смертью по собственным правилам. И любит настаивать на своём. Это не я, это она не понимает значения слова "страх".
   -Разве можно спорить с теми, кто не имеет тени?
   -Выходит, можно. Только в столь увлекательной игре надо побеждать всегда, а царица Согарэр один раз почти проиграла.
   Санели облизала губы. Запах вина она ощутила с самого начала, когда Маси только появился в камю. Но по-настоящему пьян он не был.
   -О чём ты хочешь меня предупредить, рассуждая так загадочно и туманно? Сохрани Ваху, я никогда не имела дел со Спутницами Влааль и ничем их не прогневила.
   -Сане, ты была близка с царицей, но сейчас подобная дружба опасна - и для тебя, и для твоих... близких.
   Взгляд мужчины сделался строгим и требовательным: Санели обязана прислушаться к его предостережению. Да, он запугивал, но не для того, чтобы лишний раз покрасоваться в глазах подруги.
   -Ладно, ладно, буду осторожна вдвойне.
   Судя по шутливому тону, она не испугалась. А он не вправе рассказать всё, что знает. В данном случае знание опаснее неведения.
   -А может, тебе и вправду стоит куда-нибудь уехать - скажем, в Бау. - Маси вымученно улыбнулся и пожалел о сказанном. Он сразу ухватился за другую тему: - Надеюсь, ты хоть посочувствуешь моему горю, лея. Царица Согарэр приказала мне жениться. Безотлагательно.
   -Ох!
   Ход оказался верным, хотя новость подействовала на сестру Ахона не совсем так, как хотелось Маси.
   -И на ком? - Она старательно прятала глаза, и Маси подумал, что шанс у него имелся - или он ничего не понимает в женщинах. Проверять он не стал - поздно.
   -Вообще-то, по моему свободному выбору, на высокочтимой госпоже Ванайи из семьи Ваё. - Всё-таки он поймал взгляд Санели. - Я пытался отложить свадебный обряд до окончания военных действий. Царица, возможно, и согласилась бы... Но моя сестрица заявила, что любая война радует сердце Красного бога и, если эта закончится, начнётся новая. А мне пора стать настоящим мужчиной. Чтобы доказать ей, что я мужчина, я заявил, что в таком случае отправляюсь в армию, к Ахону. Как бы не так - они сговорились. Царица предупредила, что я просто необходим здесь, в столице.
   -Божественная очень строго относится к брачным обетам под покровом Ваху. Только поэтому я сумела сохранить жизнь Гаю, - рассудительно заявила Санели, обдумав услышанное.
   Маси привычно ухмыльнулся:
   -У царицы Согарэр весьма своеобразные отношения с Хранительницей. Взять к примеру её загадочного синеглазого мужчину. Пожалуй, они и вправду связаны обетом...
   Он прикусил язык. Необходимо забыть всё, что видел и слышал в катакомбах. Будет лучше для всех.
   -Надеюсь, ты пригласишь... нас на церемонию соединения уз.
   -Ах, как жаль, мой прелестный цветок соляи.
   Из-за драпировки выглянул сакр:
   -Госпожа, вернулся господин Гаю. Он хочет...
   Почти оттолкнув неповоротливого слугу, осмелившегося преградить дорогу, Владыка Тессал шагнул прямо в камю и застыл, увидел сидевшего наедине с Санели мужчину - чересчур близко. Вспышка бешенства почти ослепила Гаю. Захотелось схватить тонкую белую шею и стиснуть её обеими руками.
   Однако Маси словно не заметил появления мужа Санели, даже не счёл нужным его приветствовать. Держа в одной руке чашу, другую положил так, чтобы касаться обнажённого плеча молодой женщины - якобы нечаянно. Прежде чем встать перед мужем, Санели пришлось резко отодвинуться от Гета. Не настаивая, тот с мученическим видом вздохнул (запас его выразительных вздохов был бесконечен) и свободно откинулся назад, запустив пальцы в шелковистый мех шкуры.
   С первым порывом Владыка Тессал справился - в любом случае, он не стал бы ничего делать, - холодно взглянул на достойную презрения садис.
   -Нам надо поговорить, Санели.
   -Я бы обязательно тебя навестила, Гаю. Но я думала, ты захочешь отдохнуть... после визита во Дворец.
   Вести себя безучастно разумнее, чем демонстрировать недовольство, а в ответ получать угрозы или, что гораздо больнее, насмешки. Разумнее, но не легче.
   -Что ж, я навестил тебя сам. Разве теперь я не вправе свободно ходить повсюду? Ведь Солнечный трон меня простил.
   -Да, ты получил прощение.
   Владыка Тессал стремительно приблизился к заставленному яствами столику, опустился на свободное место. Он оказался с одной стороны, Санели и её гость - с другой.
   -Надеюсь, ты осталась довольна. Я преклонил колени, а потом упал ниц перед Солнечным троном, и все вокруг веселились.
   -Никто не смеялся, Гаю. Веселились раньше, когда ты сидел в клетке. И снова мог в ней очутиться. Но сегодня ты вёл себя правильно и произнёс именно те слова, которые требовалось произнести.
   -Значит, твой охос... хорошо меня научил, - хищно оскалился тесс.
   В глазах молодой женщины снова заплескалась тревога. Что ж, своего она добилась, но сбывалось и мрачное пророчество брата.
   -Надеюсь, ты не забудешь о благоразумии, муж мой.
   Словно не замечая новых оскорблений, Гаю порывисто подался вперёд:
   -Означает ли это, что мне не позволят вернуться в Тессал?
   Маси с нескрываемым удовлетворением следил за бывшим соперником. Под ненавидящим взглядом тесс он поставил чашу на стол; освободившаяся рука спокойно коснулась сестры Ахона - вернее, её открытой груди.
   К дерзким выходкам Гета, порой выглядевшим по-детски, Санели давно привыкла, но сейчас он дразнил раненого зверя, исходившего лютым гневом.
   -Дороги царства опасны. Газдаки осаждают Сабайи, их разведчиков видели даже здесь, недалеко от Сади. Пока военные действия не прекратятся, ты останешься в этом доме.
   -А потом?
   -Царица Согарэр ещё не решила, как поступит с тобой в дальнейшем.
   Пленник и не надеялся, что ему позволят покинуть дом Ахона. Но надо было услышать это от Санели - прямо сейчас. И вот - услышал.
   Он вскочил, чувствуя, как яростный огонь заживо сжигает его изнутри, одёрнул парчовый халат - красное золото по белому серебру. В официальном облачении позор и унижение чувствовались ещё острее. Наверное, садис раздобыли официальный наряд в захваченном обозе.
   -Что ж, я всё выяснил и не стану тебе мешать. Вернусь к себе.
   -Лучше прогуляйся по саду. - Она хотела сказать, что ему надо успокоиться, но слова произносились через силу.
   Гаю нарочито почтительно склонился перед женой, опустив руки вдоль тела, словно охос.
   -Разве мы не может прогуляться вдвоём... в твоём чудесном саду?
   -Уходи, - в отчаянье вырвалось у Санели.
   Резко отвернувшись, Владыка Тессал увидел прямо перед собой мозаичную картину. Стройное гибкое тело балансировало, стоя в полный рост на крупе несущейся лошади, готовясь к невероятному прыжку. Казалось, ещё миг, и золотоволосый агун взлетит.
   Едва не зарычав, Гаю наконец выскочил в коридор.
  
   Ненавистный хромой бау ждал его неподалёку от лестницы. Стоял, привалившись к стене.
   Владыка Тессал сделал вид, что не заметил охоса в полумраке коридора, хотел быстро пройти мимо. Ваалес оторвался от стены и шагнул вперёд:
   -Куда вы, господин? - Возможно, у власти охоса имелись ограничения, но Гаю не собирался их выяснять. Он остановился. - Теперь ваши комнаты здесь, на хозяйской половине дома.
   Владыка Тессал резко повернул голову. Проклятый охос вправе глядеть и делать что угодно - но не смеяться над ним. Вскинув руку к отсутствующему кинжалу, Гаю встретил напряжённый взгляд охоса - тот и не думал насмехаться.
   Бау стоял чересчур близко, почти как тогда, и Гаю вспомнил, что бессилен что-либо запретить. Он опустил ладонь на бедро, чувствуя, как неумолимо растёт нетерпение. К этому Гаю был готов, знал, что отныне так будет всегда.
   Пытаясь сохранить остатки гордости, превратившейся в пустое, бессмысленное слово, ответил, старательно контролируя голос:
   -Так проводи меня в новой покои.
   Ваалес тоже не выглядел чересчур довольным собой.
   -Вы действительно не знаете... Говорят, от Ошот можно убежать. Не знаю, настолько глубоко с этим... умением я не знаком. Но нам... не надо оставаться наедине. Тогда, может статься, вы и убережётесь от безумного дитя Гембы-Тинетесс, которое на треть - мужчина, на треть - женщина, а кроме того, - лала во время безумного гона.
   -Учту твоё предупреждение. Это всё? - перевёл дыхание Гаю.
   Ваалес заколебался:
   -В Бау считают, что полный текст... плача по Маганлити утерян. Откуда взялся тот посер?
   -Я сам привёз его из Тессал и подарил твоей госпоже, - ровным тоном пояснил Гаю. Он говорил нарочито безмятежно, словно между ними двумя не было ничего худого - ни унижений, ни насилия.
   -Могу я почитать этот посер? Когда-нибудь... позднее.
   Очень хотелось ответить отказом и полюбоваться на реакцию охоса. Владыка Тессал справился с искушением.
   -Если тебе интересно.
   Наконец Ваалес опомнился и отступил:
   -Благодарю, господин.
   Даже так. Гаю почувствовал, как его отпускает напряжение.
   -Интересно, почему ты спросил позволения? Разве ты не вправе делать со мною что угодно?
   -Разуметься нет, господин.
   -В прошлый раз ты утверждал по-другому.
   Ваалес заколебался: ему не приказывали хранить молчание или в чём-либо сознаваться. Зато он представлял, что испытает тесс, услышав правду до конца.
   -Если бы вы не сломались, я бы... убил вас, - наконец сообщил охос. - Так мне приказали.
   Смерть была именно тем вожделенным исходом, которого добивался Владыка. Проклятый бау его одурачил.
   -А Санели знает, чем именно ты угрожал? Нет, не отвечай. Мне всё равно.
   -Нет, не думаю, что вам всё равно, - медленно возразил охос.
   Тёмное лицо Гаю закаменело.
   -В награду госпожа сделала меня озоли, - закончил Ваалес.
   Владыка Тессал молчал до тех пор, пока не убедился, что опять контролирует и лицо, и голос. Разве он не знал, что женщины предают всегда, потому что слабы? Вот их истинная сущность. А женщины садис, кроме того, бесстыдны и похотливы.
   Всё это он произнёс вслух.
   Озоли не защищают честь хозяев, но Ваалесу тоже изменила выдержка.
   -Вам придётся переменить своё мнение, господин. Никто не вправе осудить госпожу Санели за то, что она подчинилась велению Гембы. Уж вам-то известен гнев безжалостных богов.
   О да, теперь он знаком с богами Сади. Обсидианово-жгучие глаза Владыки сверкнули даже в полумраке коридора, а надменный голос передал высочайшую степень презрения:
   -Высокородный, что сейчас лапает её в камю, наверняка послан Ошот, повелителем тёмных желаний.
  

ГЛАВА 5

Агираб

   На благословенное Сади снизошла ночь. На мягких, бархатных лапках она прокралась по пыльной Храмовой дороге и без сопротивления завладела утомлённым городом - с его садами и жилищами простолюдинов, домами знати, Золотым Храмом и великолепным Солнечным Дворцом.
   Отпустив свиту, царица Согарэр отправилась к себе, по дороге заглянув в детскую. Малютка сладко сопела, уснув на коленях опытной и надёжной кормилицы.
   Избавившись от парадного облачения и бесчисленных золотых украшений - всё тяжёлое, будто воинские доспехи, - Согарэр взглянула на себя в полированное зеркало. Дворцовые торжества она всегда недолюбливала, однако приходилось подчиняться установленному порядку и особо заботиться о собственном статусе - ради дочери. Вот Лиас обожала официальные церемонии, но ей мрачный чёрный цвет к лицу.
   Подняв руку, Согарэр выдернула из причёски две длинные шпильки с отточенными лезвиями, затем вытянула уставшие ноги поверх валиков и, наконец, обратила внимание на неподвижную фигуру в нижней части спальни.
   Мужчина слабо шевельнулся. Он лежал в центре светлого ковра, распростершись ниц. Ждал, наверное, целый день. Ну да, Санели предупредила её утром. От досады царица даже охнула - так не хотелось сейчас заниматься этим бау.
   -Госпожа, назначьте, какой смертью мне умереть.
   Брови Согарэр удивлённо приподнялись: дерзкий охос всё-таки не вытерпел и посмел заговорить первым. Или принял её возглас за какой-то приказ.
   -Встань.
   Он выпрямился, застыл на коленях, чуть разведя руки.
   "Вот чудное украшение для спальни. Хотя... вряд ли Баарьяд это одобрит". Последняя мысль окончательно развеселила царицу, заметно облегчив неподъёмную тяжесть из накопившихся опасений и тревог.
   -У меня нет привычки устраивать жертвоприношения... перед сном. Хотя... ещё не так поздно. В чём ты провинился передо мной, бау? Хочу послушать твою версию.
   Заранее подготовившись, Кече заговорил почти спокойно и предельно кратко. Не выдержал за время исповеди всего один раз - тайком, сквозь ресницы, взглянул на царицу Сади.
   -Жалеешь, что месть не удалась?
   Бау дёрнулся и снова обречённо обмяк. Стоя у самого края, некуда отступать. Он признался сразу в двух убийствах - царицы и Верховного жреца. Оба раза результат получился не совсем таким, как было задумано, но охосу всё равно не на что надеяться.
   На долю мгновения Кече позволил себе закрыть глаза и невольно сглотнул. С сыном он простился и теперь готов ко всему. Правда, перед уходом не объяснился с братом - но так получилось. В последнее время они с Ваалесом отдалились друг от друга.
   -Это была не моя месть. - Ответ походил на попытку оправдаться, а невиновным он не был. И если бы знал, что вода отравлена, всё равно оставил бы кувшин в покоях царицы.
   Согарэр знаком поманила охоса, и тот приблизился, не поднимаясь с колен.
   -Посмотри на меня.
   Его глаза, наполненные предательскими слезами, загадочно мерцали, отражая золотистый свет ламп, и Согарэр вспомнила другого бау с точно такими же удивительными глазами. На том же самом месте.
   Не удержавшись, она легонько прикоснулась к груди охоса. Тот напрягся, но сразу расслабился, понимая, что это наименьшее из тех испытаний, что его ждут.
   -Сегодня я уже простила многих, кто причинил мне зло. - Кече с трудом перевёл дыхание, вздох получился резким, словно всхлип. - К тому же... за тебя просил Первый военачальник. Золотой Воин Сади, заслуживший любые награды, какие только пожелает. И, разумеется, жизнь своего озоли, который в конце концов помог остановить Верховного Жреца и разоблачить его крайне опасные планы.
   Потрясённый, Кече не смел поверить услышанному:
   -Я недостоин...
   -Будь осторожнее со словами, упрямец. Жизнь не такой подарок, от которого можно отказаться.
   -Я не отказываюсь, Божественная госпожа! - В панике Кече перешёл на крик.
   -Но главная причина моей доброты - ты сам. Ты исключительно хорош собой. И, к сожалению, знаешь об этом.
   -Божественная госпожа, я буду благословлять ваше имя.
   -Ну-ну... Почти верю тебе, чистейший принц Яра.
   Надо было совладать с собой, но не получилось:
   -Чистейший принц Яра умер, Божественная госпожа.
   -Надеюсь, что это так. Но ты уверен, что не понадобишься Ахону?
   -Уверен, Божественная госпожа. На самом деле я значу для господина меньше, чем ничто. Он воспользовался мной только один раз и никогда не требовал повторения. Я ваш ничтожный слуга и буду принадлежать любому - по вашему слову. Или соблюдать запрет.
   -Если так... - Царица медлила. - Я назначу тебя воспитателем дочери - ведь ты прекрасно образован. Разумеется, принцессе сейчас достаточно кормилицы, а тебе придётся отвечать только за её охрану. Полагаю, что новые обязанности не покажутся непомерно тяжёлыми, ты справишься. Сразу отправляйся в детскую, тебя проводят. Да, подчиняться будешь моему мужу - и никому другому.
   Осознав, что мучительную смерть заменили почётной должностью, бау утратил дар речи, но когда царица подала знак, вдруг изогнулся в немыслимом изящном поклоне, требующем долгих лет упорного обучения, хотя был уверен, что забыл все придворные умения начисто. Спальню царицы Сади он покинул, коснувшись пола в семи различных позах, означавших семь пожеланий благоденствия и долголетия, и не разу не ошибся в чередований фигур, и не повернулся спиной, и вызвал восхищение теми своими талантами, которые считал наиболее бесполезными.
   Огромный котище, потревоженный назойливым посетителем, приоткрыл один глаз, посмотрел вслед Кече укоризненно и лениво и вдруг одним махом прыгнул вниз, словно кровожадная тварь из святилища Тёмной богини.
   И резко сдавило запястье.
   Согарэр в ужасе уставилась на браслет, обхватив его свободной рукой. Не один Баарьяд хотел забыть, что произошло в святилище Влааль, когда он истекал кровью в окружении полубезумных жриц, - её тоже пугали воспоминания.
  
   Придворные, весело переговариваясь, толпились на открытой галерее, наблюдая поединком. Противником Баарьяда был опытный и физически сильный воин, но его приёмы были чересчур простыми. Если бы оружие было подлинным, всё давно бы закончилось.
   Заметив царицу, Баарьяд вскинул руки, прекращая бой. Затем, передав свой меч стражнику и слегка кивнув соперникам - и нынешнему, и тому, кто ждал своей очереди - приблизился к жене и слегка поклонился, расправив концы исэки. Далеко не так грациозно, как принц из Бау, невольно отметила Согарэр. Аромат ночных цветов, витавший над галереей, смешался с явственно ощутимым запахом мужского пота и возбуждения.
   -Мне показалось, что сегодня ты побеждал.
   -Давно не тренировался... - небрежно отозвался мужчина, переводя сбившееся дыхание.
   Согарэр подала знак, разрешая придворным вернуться к собственным развлечениям.
   -Я только что назначила Маганлити воспитателя. Познакомишься с ним завтра. Это бывший принц из Бау.
   -Принц династии Яра! Да, я слышал кое-что... И ты ему доверяешь?
   -Полностью я доверяю только тебе, муж мой. Кстати, почему здесь нет Алачу? Обычно он более осмотрителен.
   Баарьяд неопределённо повёл плечом, оглядываясь на нарядных мужчин и женщин, старательно делавших вид, что они не наблюдают за царственной четой:
   -Что дурного может случиться среди стольких людей? И повсюду стражники.
   Трипав возник из-за спины господина, словно ниоткуда.
   -Я всё время был рядом, бэл. Только не хотел мешать...
   -...своему господину наслаждаться вниманием прелестных поклонниц, - закончила Согарэр.
   Царь Даретаньи невольно напрягся, но спорить с нелепым обвинением не стал. Выхватив из рук охоса стату, вдруг произнёс на джарис:
   -Я не забываю, что обязан довольствоваться исключительно твоим вниманием.
   Все разговоры сразу прекратились, музыканты снова перестали играть. Никто из присутствующих не понимал языка Даретаньи, но этого и не требовалось, - казалось, в воздухе, между царицей и её синеглазым мужчиной, проносятся искры.
   В гнетущей тишине голос Согарэр прозвучал неожиданно звонко:
   -Алачу, проводи господина в спальню. Позаботься о нём. Проследи, чтобы твой господин приготовился - для меня.
   -Да, госпожа, - явно растерявшись, подтвердил охос необычный приказ.
   Отпрянув, Баарьяд едва не споткнулся. Трипав стремительно подхватил его под локоть, не позволив упасть. Грубо оттолкнув чужую руку, царь Даретаньи так стремительно зашагал прочь, что перед ним не успевали расступаться.
   Никогда прежде Баарьяд не срывал недовольство на слугах, но сегодня от него досталось всем. Едва справившись со своими обязанностями, перепуганные охосы исчезли.
   Проверив запоры дверей, Алачу расстегнул свой пояс и стянул через голову короткую верхнюю лаву. Сидя на постели, Баарьяд с подозрением наблюдал за его действиями.
   -Для чего это ты раздеваешься?
   Тёмные губы трипава насмешливо дрогнули:
   -Как? Вы отказываетесь исполнить повеление жены? - поинтересовался он вкрадчиво.
   -Разве у меня есть выбор? Если я заартачусь, тебе известно, как поступить. Ты выпорешь меня.
   Лицо охоса посерело: шуток на подобную тему он не воспринимал.
   -Господин забыл, чем это грозит мне.
   -Вздор. Тобою она дорожит. Орэй однажды поднял на меня руку, и без особого вреда для себя.
   Алачу предпочитал вовсе не касаться больной темы, но отступать было поздно.
   -В то время вас ещё не называли царём Даретаньи.
   Безрадостно улыбаясь, Баарьяд откинулся на подушках:
   -Хоть какая-то польза от бесполезного титула.
   Как бы закрываясь от непозволительно дерзких слов господина, охос прижал соединённые запястья ко лбу.
   -Во всяком случае, бэл легко меня заменит более привлекательным и образованным слугой. Ведь я так и не выучился играть на бриане, не умею красиво петь и с трудом разбираю написанное.
   Порой Баарьяду казалось, что трипав говорит серьёзно.
   -Алачу, я не мечтаю о наказании для себя и не желаю зла тебе. А новый доверенный слуга и вовсе мне ни к чему.
   Трипав пристально посмотрел в глаза господина, криво усмехнулся и спросил совсем другим тоном:
   -Тогда почему ты вспомнил Орэя?
   -Потому что тебя никогда нет рядом, - вырвалось у Баарьяда. - Она всегда забирает тебя с собой, когда уходит в город. В те времена, о которых ты сейчас вспомнил, подобной чести удостаивался исключительно Орэй.
   В ответ на обвинение Алачу неопределённо пожал плечами. Орэй никогда не оберегал бэл в тёмных переулках, куда не заглядывают даже Хранители. Да и что такое ночные грабители в сравнении с Посвящёнными Солнца, которые убивают открыто и радуются, утоляя жажду своего ненасытного повелителя. И не одни они - ведь жертвенная кровь угодна всем богам Сади.
   Трипав стремительно прошёлся по спальне, гася светильники - пока не остался всего один. Остановившись перед постелью, он перебросил назад длинную косу и начал как ни в чём не бывало стягивать нижнюю лаву - длинную, с богато вышитой каймой.
   -Лучше бы ты убедил бэл быть осмотрительней. Её ночные прогулки... чересчур опасны.
   Лёжа поперек постели и глядя на полураздетого охоса снизу вверх, Баарьяд ответил нарочито безразлично:
   -Наверное, опасны. Но моё слово значит не намного больше твоего.
   На самом деле он думал иначе. Высокий темнокожий трипав всегда смотрелся эффектно, привлекая внимание особой манерой двигаться - то лениво и расслабленно, то до предела собранно, как хищник перед последним прыжком. Вот как сейчас. Кроме того, в Сади он стал красиво, почти изысканно одеваться. Наряды из тонких тканей неизменно дополнял серебряный пояс и парные браслеты. Даже его ошейник выглядел ювелирным украшением. Не раз Баарьяду казалось, что взгляд Герр останавливается на привлекательном охосе гораздо дольше необходимого.
   Алачу и склонился над господином:
   -А теперь я помогу тебе приготовиться к встрече с бэл.
   Отпрянув, тот инстинктивно схватился за исэку, завязанную после рождения дочери узлом Двали. Впрочем, в подобных тонкостях садис не разбирались.
   -Только если она явится сюда и повторит свой приказ.
   Трипав выпрямился, упираясь кулаками в бёдра, и залился весёлым смехом:
   -Ну до чего легко ты поверил в обычный розыгрыш. Впрочем, неудивительно: тебе до сих пор снятся кошмары. Прости, что осмелился подыграть бэл. - Он не столько извинялся, сколько объяснял. - Тебе предстоит сопровождать бэл. Втайне от всех, кому не следует этого знать.
   Баарьяд открыл рот и прикрыл, вернее, захлопнул.
   -Сейчас?
   -Да, прямо сейчас. Поэтому бэл и произнесла такие... необычные слова. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что ночью ты останешься в спальне. - Он протянул Баарьяду свою лаву и все украшения - и пояс, и серебряные браслеты. - Это для тебя. Мы почти одного роста, а если опустить голову пониже и прикрыть лицо, в темноте тебя не узнают. Да стражники и не присматриваются к охосам.
   Алачу старательно убрал волосы Баарьяда под головную повязку. Исэка осталась на положенном месте, но её тщательно запрятали под тёмную стату.
   Последний раз придирчиво осмотрев господина, охос решил, что всё в порядке.
   -А ошейник? - неуверенно напомнил Баарьяд.
   -Когда я сопровождаю бэл, обхожусь без него, - признался Алачу, демонстративно разомкнув витое кольцо, и спрятал его в сундучок под кроватью. Взамен вынул оттуда Золотой Меч.
   -Мой айн тебе никак не подойдёт. - Охос был предельно серьёзен и больше не улыбался. Он помог пристроить оружие за спиной господина, затем указал на прикрытую ширмой дверь - выход на боковую на галерею. - Сразу спускайся вниз и иди через сад. И постарайся пронести меч незаметно.
   Баарьяд ещё никуда не ушёл, а трипав уже занял его место на великолепной постели, с нахальным видом вытянулся во весь рост.
   -Наконец-то спокойно высплюсь. Ну, иди-иди, тебя ждут.
   -Кто?
   Охос снова не удержался от дерзкой насмешки:
   -Мой господин забыл, кому принадлежит его "шаисити аро"?
  
   Была глухая полночь, но ярко сияющие лампы превратили её в солнечный день. От блеска полированного жёлтого металла слепило глаза. Пятнадцать жрецов судебного Агираба в высоких золотых тиарах восседали на инкрустированных полупрозрачным ониксом тумбах, расставленных полукругом, строго по направлениям лучей торжествующего Солнца. Находясь в зале, запретном для непосвящённых, перед глазами своего бога, все жрецы сбросили одежду, прикрыв бёдра передниками из чёрной бахромы - в знак уважения к Божественной царице Согарэр.
   Прямая и строгая, облаченная в парадную чёрную стату, она сидела рядом с Первым жрецом.
   Шестнадцатый жрец Агираба, расправив плечи и скрестив руки перед грудью, стоял на фоне первого Сына Солнца, изображенного прямо за его спиной, на золотой стене. Слева от них - от нарисованного сына бога и от живого Верховного жреца - был отчеканен Золотой Диск Права, справа - Золотой Жезл Власти. Над их головами сверкал Золотой Меч Силы, способный покарать любого, кто воспротивится царской, а значит, божественной воле.
   Будто всемогущего и грозного судью почтительно пригласили на торжественное, но малоинтересное для него собрание. И помыслить было нельзя, что человек, стоящий у стены, - подсудимый. Наоборот, он был главным - единственной властью, ибо только Верховный слышит голос Огненного бога. И люди не смеют подозревать Верховного - наоборот, он один вправе обвинять и выносить приговоры.
   Верховный на самом деле был спокоен: Первого военачальника в Храме не оказалось, а Ирма не в счёт. Опасность исходила единственно от Согарэр. Ладно, с чересчур живучей хитрой кошкой он как-нибудь разберётся.
   Первый жрец неотрывно глядел на бара и не мог начать Агираб, хотя долго и старательно готовился к судебному действу.
   И тогда заговорил Верховный, внимательно разглядывая царицу и будто забыв, где находится и по какой причине:
   -Возродившаяся озоли. Зеленоглазая озоли.
   Демонстративно не замечая оскорбления, Согарэр коснулась руки Ирмы, тихо шепнула:
   -Ты боишься?
   Протестующее зарычав от обидного замечания, молодой мужчина дёрнулся, - словно зверя погладили по больному месту. Пальцы судорожно сомкнулись в кулак, и остриё амулета Гембы рассекло кожу - как назло. Впрочем, сегодня Ирма не ждал счастливых предзнаменований.
   Однако неуверенность и вправду исчезла, а вместе с ней и тёмная завеса из путаных мыслей об отступничестве и предательстве. Первый жрец мысленно выпрямился, хотя и так сидел идеально прямо, снова встретил пронзительный взгляд бара и неожиданно для себя забыл о страхе и сомнениях. Подумал вскользь, что предавать нетрудно - будто отпить из чаши, особенно, если испытываешь жажду. Только у этого напитка мерзкий полынный вкус.
   -Сын Солнца, пусть вечно сияет его Свет над Миром, приказал тебе, бара, жить в уединении изгнания. Ты ослушался Божественного царя.
   -Обвинение было ошибочным, - ответил властный, уверенный в себе наставник. - Коварные враги нашего Огненного бога обманули молодого царя. Подумай сам, и ты это поймёшь. Вот, рядом с тобой, сидит женщина, которая недавно вернулась в Сади - вернулась в тягости. И после возвращения родила. Разве невиданное святотатство не возмущает всех садис? Это её следует осудить и подвергнуть наказанию - вместе с преступным любовником.
   Несмотря на гнев, в голосе чувствовалась мягкость старшего и мудрого воспитателя: всегда неприятно указывать любимому ученику на очевидные ошибки. Взгляд сделался удручённым.
   Однако Ирма отказался понять доводы бара:
   -Царицу Согарэр проводили в Тёмное царство Спутницы Влааль. Они оплакали её безвременный уход. Так разве возвращение Божественной из царства Света - не величайшая из милостей бога-Отца?
   Верховный не счёл необходимым даже опровергать вздорную гипотезу. Главное: свидетелей его преступления не осталось. Их не было и раньше - только нелепые подозрения Соана, обезумевшего от ярости и горя, да полупризнание-полуоговор немногих запуганных жрецов. Добраться до отравителя так и не сумели, а если бы и вычислили - тот ничего не знал. Да и какова цена жалких признаний пленника из Бау?
   -Другое дело, что свидетельство Спутниц Влааль было ложным. - Ирма говорил бесстрастно, в тон своему бара: - Они скрыли от Сына Солнца, что Божественная царица не умерла от выпитой отравы, а только утратила память.
   Глаза Верховного гневно сверкнули, сильная рука взметнулась в яростном жесте.
   -Кто внушил тебе эту отвратительную ересь против Спутниц Влааль?
   -Довольно лжи, бара. Спутницы Влааль открыли свою постыдную тайну. Они сознались, что пошли на преступный обман по твоему повелению. Ведь ты сорвал покрывало с непорочной богини.
   Привыкнув к безнаказанности, Верховный и теперь не признал себя проигравшим. Глупые люди не сумеют его запугать.
   -Не рассуждай о том, чего не в состоянии постичь. - Рука снова вытянулась вперёд, пальцы скрючились наподобие длинных когтей. - Солнечный бог царствует высоко над нами - в Золотом царстве, а Сестра Печалей ходит среди нас - по земле. Невидимая, богиня повсюду - и касается нас даже здесь, в Храме. В дела людей она не вникает, но не проверяй её терпение, несчастный глупец. Могущества Влааль хватит, чтобы призвать к ответу любого, кем бы он ни был!
   Согарэр беззвучно рассмеялась. Человек, пытавшийся её уничтожить - не его вина, что не получилось, - прикрывался от возмездия могуществом Тёмной богини. Что ж, пусть крепче держится за тонкий покров Влааль.
   Тем не менее Верховный невольно изрёк и правду: Тёмная богиня не испытывает по отношению к людям ни любви, ни ненависти. Самое большее - презрение. А угрозы людей её забавляют.
   Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, навеянное угрозами бара, Анохир-Ирма встал.
   -Сын Солнца и Свет над Миром произнёс своё слово, и не мне упрекать тебя, бара, в давних проступках перед Солнечным троном. Я даже не упрекаю тебя в измене Сади, хотя есть свидетель, обвинивший тебя в сговоре с газдаками. Более того, это по твоему наущению вероломный Владыка Тессал открыл перевалы и пропустил на нашу землю безжалостных всадников из Орту - воров и грабителей, не признающих ничьих богов, ни своих, ни чужих. Стоя здесь, в Золотом свете, где нет тени, я обвиняю тебя, бара, в измене великому Отцу и Солнечному Повелителю, которому принадлежит вся наша кровь.
   По знаку Согарэр в центр круга шагнул ещё один мужчина, и Верховный нахмурился. Вначале, заметив скромный наряд, он предположил, что видит простого телохранителя царицы, почему-то допущенного на Агираб.
   Незнакомец отвернул край просторной статы, и перед потрясёнными жрецами Агираба предстал Золотой Меч Силы. И сразу взлетел и засиял, словно подлинный луч Солнца, ворвавшийся в этот зал без окон, - проклятое оружие, которому нет места на земле.
   Появление легендарного меча получилось даже чересчур эффектным, и все жрецы одновременно, с хриплыми возгласами, вскочили. Золотой Диск и Золотой Жезл вызывали благоговейный трепет, но эти свящённые предметы были привычны и, главное, не затрагивали власть Посвящённых напрямую. А на Золотой Меч даже смотреть было нестерпимо больно - и не получалось отвернуться.
   -На землю Сади вернулся Меч, выкованный Солнечным богом, - едва справляясь с сердцебиением, провозгласил Ирма, ещё не забыв, какое потрясение пережил сам, впервые увидев эту реликвию. - Бог-Отец вложил в него свою кровь и свою силу, и Повелитель Меча вправе судить и карать любого отступника.
   Сам Баарьяд произвёл никак не меньшее впечатление, чем его оружие. О муже Согарэр и без того рассказывали невероятные вещи, однако это были только слова, а сейчас он держал меч Огненного бога. Спокойно и уверенно, с царской властностью, как и следует браться за главный символ могущества, если смеешь к нему прикасаться.
   Если бы было куда, Верховный отшатнулся бы в ужасе. Оцепенев, он, как зачарованный, глядел на сверкающее лезвие и менялся на глазах. Большое, сильное тело обмякло, словно разом лишилось костей; жизненная сила из него вытекла и осталась пустая оболочка, не имевшая воли к сопротивлению. Верховный медленно сполз по стене, рухнул на колени и теперь глядел на Ирму снизу вверх:
   -Он не должен был возродиться. Если Меч Силы вернулся, значит, Огненный бог проклял нас всех. Это - гибель... Повелитель Меча поднимется выше Посвящённых - для него нет преград.
   Голос ослаб, а ненависть перешла в безразличие. Слыша со всех сторон возгласы - смесь ужаса и гнева, - Ирма заколебался:
   -Тебе многое открыто, бара. Тебе известно, что ничья власть не может быть безгранична, даже власть... Сына бога.
   -О да, - собравшись с силами, выдохнул Верховный. - Мы, Посвящённые Солнца, и противостояли... его безграничной власти.
   -О да, - эхом отозвалась царица Согарэр. - Возможно, так было прежде, но ты возомнил себя не советником, а соперником Божественного царя. И бог карает тебя за гордыню. Отныне жизнь любого Посвящённого в руке того, кто поднимает священный Меч, как и было изначально.
   Она не сказала: "в руке Сына Солнца". Оговорку Ирма заметил, но сейчас это не казалось самым важным.
   Оторвавшись от созерцания Меча, Верховный посмотрел из-под набухших век на Баарьяда, затем остановил взгляд на странном лице царицы. Одна его половина была покрыта чёрным узором - символами верности Солнцу, вторая странно напоминала серую маску Влааль.
   Невыносимо затянувшееся молчание оборвал Анохир-Ирма:
   -Пусть будет так, как пожелает Повелитель Меча Силы.
   Стараясь не замечать корчившегося у стены вероотступника, все жрецы Агираба склонились перед вновь обретённой реликвией и подтвердили приговор - он прозвучал ещё пятнадцать раз, как эхо. Посвящённые отреклись от своего Верховного.
   -Пусть будет так, как пожелает царица Согарэр, - произнёс Баарьяд заранее выученную фразу.
   Никто не запротестовал, ни единого слова не раздалось в защиту.
   -Скажи мне, для чего ты призвал асабат в Сади? - спросила Согарэр, когда последний из жрецов Агираба торопливо покинул Золотой зал - бежал, чтобы не слышать проклятий Верховного.
   Она думала, что не получит ответа, но ошиблась. Помутневшие глаза вспыхнули, словно обречённого ещё что-то могло изумить.
   -Стрела возвращается и убивает лучника... Самый верный замысел превращается в отраву, если служишь двум повелителям. Сестра Декиора умеет ждать - и не отступится. Теперь твоя очередь... попытаться её одолеть. - Он невольно покосился на Баарьяда. - Да, тебе открыто многое, но не всё. Я не такой глупец, чтобы тревожить асабат, но и я угодил в ловушку... И погибну от Меча Силы.
   -У меня есть причины не проливать твою кровь, - с искренним сожалением отозвалась царица, опустившись на колени, чтобы смотреть прямо в глаза Верховного. - Во-первых: я дала обещание твоей дочери.
   Отец Лиас сморгнул:
   -А другая... причина?
   -Имеется и другая... Ты так сильно жаждал возвыситься, что переступил через запретное, протянув руки во тьму. Ты сам отдался Спутнице Печалей, признав её власть над собой. И богиня требует давно обещанное - Влааль призывает тебя.
   -Тебе открыты желания Тёмной богини?
   Зрачки Согарэр расширились, словно женщина испытала физическое удовлетворение, и жрец угадал безмолвный ответ. "Да, потому что таково моё желание".
   И Верховный - теперь уже свергнутый - отчаянно ухватился за последнюю надежду:
   -Ты сводила меня с ума всегда. Что ты делаешь с сердцами мужчин?
   Царица ответила ласково, будто успокаивая:
   -Ты был безрассуден и самонадеян, но наступил срок уплаты долгов. В новой жизни тебя оставят все искушения. Забыться не страшно, я знаю. - В изумрудных глазах озоли не было сомнений.
   С двух сторон к Верховному приблизились две тени - неотличимые друг от друга женские фигуры в серых балахонах. Одна из тёмных жриц опустилась рядом с Согарэр, держа в руках кувшин с изогнутым узким горлом.
   Распечатав сосуд, Лишённая Тени взболтала содержимое и, затем, слегка пригубила.
   -Неправда, нет! - захрипел жрец, пытаясь отвернуться.
   -Испей сладость печали, возлюбленный брат Влааль, и ты забудешься, чтобы очнуться в её ласковых объятиях.
   В голосе тёмной жрицы приговорённый уловил сочувствие, а значит, слабость. Затравленный взгляд заметался, отыскивая Ирму, вновь наткнулся на супруга Согарэр - или кто для неё этот мужчина? Меч Силы в его руке, ещё не укрытый под статой, пылал золотым огнём.
   И тогда Верховный отчаянно закричал, указывая на царицу и надеясь на чудо:
   -Это заговор против тебя, Сын Солнца! Как смеют Лишённые Тени находиться здесь, в Храме? Сын Солнца, для чего слушаешь мерзкую женщину?! Зачем веришь ей?! Я всегда служил Великому Отцу!
   Согарэр думала, что на этот раз молодой жрец промолчит, но Ирма ответил - твёрдо, без колебаний.
   -Все мы - дети Великого Отца. Мы славим Солнечного Повелителя и признаём власть того, кто поднимает его Меч Силы. Но люди живут на земле - ты сам так сказал. Поэтому я уступаю Спутницам Влааль, когда они в своём праве. Если ты невинен, Огненный бог не позволит причинить тебе вред. Он сам заступится за тебя, испепелив всех нас. Я сказал, бара.
   Сильные руки служительниц Влааль - или он настолько ослаб? - удержали голову осужденного, не позволяя отвернуться, втиснули между зубов узкое горлышко.
   Захлебываясь, Верховный с ужасом понял, что проглотил отраву. Рот наполнила приторная сладость. Пришлось сделать и второй, и третий глоток. Когда он выпил достаточно, Согарэр встала, ухватившись за локоть мужа.
   Когда Верховного отпустили, он растёкся по полу, сотрясаясь от кашля и проклятий - или рыданий. Анохир-Ирма не прикасался к бара, только неотрывно смотрел, пытаясь не замечать женщин в сером.
   -Нам не стоит задерживаться.
   -Я останусь, - отозвался Ирма.
   Он и наполовину не был так спокоен, как казался. Пальцы стискивали амулеты - по одному в каждом кулаке. Согарэр подумала, что испытывать твёрдость духа этого мужчины рискованно.
   -Ни к чему. Теперь он принадлежит Влааль и уйдёт... вместе с ними. - Она неопределённо взмахнула рукой, тоже не глядя на тёмных жриц.
  
   Они вышли в коридор, тяжёлая дверная панель гулко опустилась на место, и неистовый свет разом померк. Правда, немедленно появились четыре прислужника с факелами.
   Баарьяда лихорадило, словно Спутницы Влааль приходили за ним, лицо сделалось мертвенно бледным, а ведь вначале ему даже нравилось пугать надменных Посвящённых мечом Оирона. И приговор не удивил - наоборот, показался чересчур мягким.
   -Ведь они поняли. - От волнения Баарьяд перешёл на джарис, и Согарэр не сразу сообразила, о чём идёт речь. Раньше, когда она задавала вопросы о Спутницах Влааль, он просто уходил в себя, как в раковину. - Они поняли, что я так и не стал мужчиной. Согарэр, если я не нужен тебе, позволь избавиться от этого... недостатка - с кем угодно. На кого ты укажешь.
   Выбрать худшего времени для подобной просьбы он не мог.
   "Возможно... это сохранило тебе жизнь", - мысленно ответила Согарэр, а вслух - резче, чем собиралась - произнесла:
   -Нам пора.
   Кутаясь в стату, Первый жрец отправился провожать царскую чету.
   Вся процессия задержалась на лестнице, жрецы и прислужники почтительно застыли на отдалении. Внизу, на площади, толпились Хранители, дворцовые стражи и редкие случайные зеваки.
   -Возможно... Повелительница Тьмы спасла моего бара от худшей участи, - вслух произнёс Ирма то, о чём непрерывно думал.
   -Не понимаю, - напряжённо отозвался Баарьяд. - Чем Верховный жрец разгневал Тёмную богиню, если служил ей добровольно? - Он так внимательно вглядывался в Ирму, словно пытался проникнуть в его самые тайные мысли.
   Запрокинув голову, жрец разглядывал диск Красной луны.
   -Кто знает, что на уме у Спутниц Влааль? Никому неведомы их цели.
   "Но Согарэр, очевидно, они знакомы", - злорадно сообразил Баарьяд.
   -Завтра опять предстоит нелёгкий день, - вздохнув, продолжил Ирма. - Придётся пройти через ритуал очищения, прежде чем... вступить в права Верховного жреца Сади. Так что сейчас я тоже вернусь к себе и остаток ночи проведу в молитвах.
   Он говорил искренне - иных планов не было.
   Царица круто обернулась:
   -Не тревожь Огненного Повелителя понапрасну - настало время Гембы. Одну высокородную садис удивит, наверное, твой поздний приход - но ничуть не рассердит.
   -Понятия не имею, о какой высокородной говорит Божественная царица.
   -Упрямый оленёнок... - не удержалась Согарэр. - Твои сердечные тайны продаются в рядах Льежани, только никто их не покупает. Нет дураков платить за то, что всем известно.
   -Что за вздор, Герр? - непривычно грубо перебил Первый жрец, отказываясь понимать намёк.
   -Отправляйся прямо к ней, Ирма, - повторила царица и мысленно добавила: "Сегодня ты принёс достойную жертву, и Свидетельница исполнит твоё заветное желание".

ГЛАВА 6

На холмах, возле Сабайи

   Преследуя летучие отряды ортуслан, солдаты обходились без привычных удобств, довольствуясь навесами от непогоды - в лучшем случае. Аникея втайне надеялся, что дочь Верховного очень скоро начнёт жаловаться, но Лиас спокойно выдерживала целый день верхом на лошади, а вечерами хлопотала у солдатских костров, словно была непритязательной подругой кочевника, привычной к тяготам походной жизни. И за Божественной царицей неотступно следовала её неприметная шавет.
   В конце концов ларинос достиг зелёных холмов Сабайи. Здесь впервые разбили полноценный, укреплённый по всем правилам лагерь - с крепкими бревенчатыми стенами.
   Палатка Ахона одиноко стояла в центре утрамбованной площадки, напротив ворот. Заметив женский силуэт, охранник подобрался, затем вскинул руку, приветствуя Божественную царицу.
   Лиас тенью скользнула мимо и, сбросив в темноте лаву, села рядом со спящим Аникея. Прохладные, чуть огрубевшие пальцы коснулись его спины, принялись разминать твёрдые мышцы, одеревеневшие от усталости и старых ран.
   Мужчина терпел сколько мог, наконец, с довольным урчанием, перевернулся на спину и, подхватив женщину, позволил, вернее, заставил её улечься поверх себя.
   -Чтобы я делал без твоих ласковых рук? Никогда у меня не было такой ловкой служаночки.
   -Бедненький. Может, подарить тебе Хэву?
   -Ну, не знаю, - хмыкнул Аникея. - Даже не представляю... кого подарить взамен?
   Он раздвинул длинные мускулистые ноги и снова сдвинул, чтобы Лиас не могла шевелиться. Зато он теперь мог ласково гладить её гибкую спину, зарываясь в шёлковистые кольца волос.
   -Нет, знаю, вспомнил. Тебе приглянулся синеглазый озоли царицы Согарэр.
   -Баарьяд не озоли, - насторожилась Лиас.
   -Так она говорит.
   -Так говорю я. Баарьяд - царь Даретаньи.
   -Которая находится как раз где-то за Вратами Погибели.
   -Его благословила богиня Латагрэн, вручив священный меч. - Лиас будто не замечала, как фыркает мужчина. - Священный Золотой Меч.
   -Ничего не слышал про такую богиню.
   -Мы называем её повелительницей Влааль и стараемся не приближаться к её владениям... по своей воле. Но Согарэр утверждает, что в Даретанье имя богини произносят без всякого страха, а её великолепный белый храм - выше любого дворца.
   -Красивая выдумка, которую нельзя проверить - скривился Аникея. - Хотя я, конечно, знаю... о Золотом Мече, который бог вручил сыну вместе с Жезлом и Диском. Но если священный Меч на самом деле достался Баарьяду...
   -Тогда перед ним склонятся все Посвящённые. Даже Верховный. - Лиас усмехнулась в темноте, зло скривив рот. - Хотя для отца уже слишком поздно: Анохир-Ирма предпочёл поддержать Вторую царицу.
   Голос Лиас звучал бесстрастно, но Аникея не верил этому спокойствию. Он пошевелился всем телом, поправил лежавшую на себе женщину, словно ручную кошку.
   -Лея, быть может... пора вернуться в Сади. Всё-таки он твой отец.
   Гибкое тело под его рукой напряглось. Ахон спокойно ждал, когда царица выпустит, наконец, коготки - как всегда, когда он на самом деле её сердил. Лиас попыталась высвободиться, но Аникея не позволил, крепко прижимая к груди. Словно что-то преодолев в себе, женщина мягко поёрзала по его животу, вызывая приятную ответную реакцию.
   -Согарэр пообещала... сохранить ему жизнь. Требовать большего я не вправе.
   "Требовать или просить?" Аникея чуть-чуть расслабился, выдохнул виновато:
   -Это и твой выбор.
   Не споря и не соглашаясь, Лиас сменила тему:
   -Я выбрала тебя.
   -А сейчас ты говоришь прямо как моя сестрёнка.
   -Между прочим, у Санели твоя хватка. В умении преодолевать... любые преграды и сражаться до конца. Не хотелось бы стать её врагом.
   -С какой стати моей сестре делаться врагом царицы? - развеселился Аникея.
   -Ей совсем не понравилось, что мы вместе.
   -Ничего подобного Санели не говорила, - почти правдиво заявил Ахон. Таких слов сестра действительно не произносила.
   -Только потому, что ей было не до нас.
   -Теперь ты выдумываешь, Лиас. - Разведя колени, он вдруг подхватил женщину, без всякого усилия приподнял над собой на вытянутых руках: - Я клялся, что не буду домогаться тебя всякий раз, но, кажется, сейчас взорвусь.
   -Неужели так худо? Принести холодного молочка? - заботливо поинтересовалась искусительница.
   -Пусть Декиор лакает молоко. Мне надо...
   -А чего-нибудь сладенького? - обеспокоено промурлыкала Лиас, подаваясь вперёд.
   Твёрдо решив хоть один-единственный раз победить соблазн, Аникея не ответил, только руки сами собой тянулись к округлым бёдрам и не могли остановиться на полпути.
   -Ты не замёрзла, лея?
   Не отвечая, Лиас медленно, словно слепая, провела кончиками пальцев по упрямо очерченной линии его губ, поцеловала узор едва заметного шрама на щеке.
   -Спи, Анике, я не буду мешать. Ты сегодня устал, а я слишком тяжёлая.
   -Ох, тяжёлая. Выдерни ленту из волос - и ничего не останется. Не замечу твоей тяжести.
   С тихим смехом женщина вдруг ловко выскользнула из рук Аникея, но тот молниеносно её настиг:
   -Ну уж нет! Никто не победит Декиора, кроме самого Декиора.
  
   Убивать Алачу явно не собирались, даже ни разу не ударили, - но охос не обманывался. Люди, выкравшие его из охраняемой спальни Баарьяда - ни один страж не поднял тревоги, - были способны на всё. Очутившись за пределами дворца, трипав уже не пытался привлечь чьё-либо внимание, прекрасно понимая, чем это закончится.
   Связав пленника - осторожно, не причиняя боли, чтобы мог спокойно дышать, - его запихали в наглухо закрытые носилки.
   А потом носильщики бежали всю ночь и целый день, не останавливаясь, - и ещё ночь и день. На самом деле времени прошло много больше, но охос этого не знал. Он крепко спал, с трудом приходя в себя, когда его поили и давали немного еды. Похитители тщательно проверяли узлы ремней и повязку на глазах, но ничего не объясняли и не будто слышали вопросов.
   Последний раз трипав очнулся от прохлады свежего воздуха. Из глубины сознания нехотя всплывали обрывки мыслей. Наконец он сообразил, что носилки спокойно лежат на земле, и сразу напрягся, преодолевая боль в затёкших мышцах, с трудом заставил себя расслабиться. Послышались незнакомые голоса, и головную повязку резко сдёрнули.
   -Как мне жаль, царь Даретаньи, что путешествие оказалось неудобным. - Мелодичный, необыкновенно приятный женский голос прозвучал совсем близко.
   Его что, приняли за Баарьяда? Разве их можно спутать? Правда, Орэй тоже выдавал себя за сына царя - там, в лагере Атэна. Но они хоть немного были схожи. А может, его отпустят, когда ошибка выяснится. Да кому нужен трипав?
   Алачу едва не рассмеялся вслух над собственным простодушием - не позволил пересохший рот.
   Затем вспыхнул свет, показавшийся болезненно-ярким, и трипав зажмурился. Лампа приблизилась, качнулась и дрогнула, едва не упав на грудь охоса.
   -Ты кто?!
   Теперь голос показался смутно знакомым.
   -Я доверенный охос господина Баарьяда и сакр его покоев, - торопливо прохрипел Алачу.
   -Да, вспомнила.
   Трипав тоже узнал другую царицу, и слабая надежда на спасение исчезла.
   Клапан над входом дёрнули во второй раз, и под навес с интересом заглянул невысокий лагес. Увидев связанного молодого мужчину, Галиад выразительно скривил рот и покосился на царицу, ожидая объяснений.
   Лиас ещё не решила, как поступить, но оправдываться перед телохранителем не собиралась. Словно забыв о пленнике, она выбралась из крытых носилок и посмотрела на Хэву. Шавет редко требовались подробные указания.
   Когда через недолгое время Алачу втолкнули в палатку, царица окончательно справилась с гневом и разочарованием. Разумеется, виновных следует примерно наказать, пусть это и не исправит вреда. Хотя... польза бывает и от озоли.
   -Жаль, что ты - не он. Но тебя вытащили из постели царя. Почему?
   Несчастный охос, скорчившийся у её ног, выглядел таким испуганным и жалким, что перепутать его с мужем Согарэр мог только слепой.
   -Я всё объясню, госпожа царица.
   -Разумеется. Ты расскажешь всё, что знаешь о своём господине. И ничего не забудешь. Начинай.
   -Мне приказали лечь в постель вместо господина, чтобы слуги и стража не усомнились в том, что господин Баарьяд спит. На самом деле он покинул Дворец вместе с бэл...
   -Куда же они отправились ночью?
   Охос немного приподнялся, не разгибая спины:
   -Мне неизвестно, госпожа.
   На пальцы надавил твёрдый сапог шавет: объяснением явно остались недовольны.
   Алачу заколебался: настаивать на своём или придумать более удачный ответ? После дурмана, которым его пичкали всю дорогу, в голове ещё не прояснилось, а страх окончательно запутал все мысли. И тогда он решился упомянуть про меч. Позднее это обязательно выяснится, и никто не поверит, что сакр не знал.
   -Когда господин Баарьяд уходил, он взял Золотой Меч.
   -Шалия Неотступная!
   Она опоздала. Солнечный Дворец кишмя кишит соглядатаями, и всё-таки она опоздала. А ведь с самого начала подозревала, нет, была уверена, что Меч Силы вернулся в Сади. Следовательно, распроклятый Агираб состоялся, Ирма уже назван новым Верховным жрецом, а отец - мёртв. Поскольку у Верховных не бывает живых бара.
   Чуть не разбив глупому охосу голову, царица вскочила, а потом долго и самозабвенно молилась перед белой фигуркой Ваху. Наконец снова вспомнила про Алачу.
   -А теперь объясни, каким образом Баарьяд благополучно вернулся из святилища Влааль? Мне известно, что он там был.
   Возвращение было не вполне счастливым, но правильного ответа на вопрос не существовало. И вряд ли царица Лиас удовлетворится молчанием.
   Краем глаза Алачу всё время видел Хэву, и от этого делалось совсем жутко. Он судорожно втянул воздух, отыскивая слова, которые не рассердят бэл и её служанку. Во рту опять пересохло, словно в Бесплодных Землях, и тело уже вспомнило то, что старался забыть разум. От жутких воспоминаний живот скрутило болезненной судорогой, и трипав невольно застонал.
   -Господин исчез, когда бэл... В ту ночь бэл родила Божественную дочь. А потом... бэл сильно гневалась. - Сильнее всего запомнился хозяйский гнев.
   -На Баарьяда?
   -Нет-нет. Бэл сердилась на служительниц Влааль. - В подобную нелепость царица Лиас не поверила, и трипав заторопился, путаясь в словах: - Моя госпожа... моя бэл отправилась в святилище Влааль сама. И привела господина обратно.
   С Влааль не соперничают и не спорят даже Посвящённые Солнца. Если Спутницы Тёмной богини на стороне Согарэр - это меняет буквально всё.
   Лиас плавно опустилась на землю рядом с охосом, спросила вкрадчиво:
   -А не знала ли Согарэр Первого жреца раньше, до приезда в Сади?
   И снова охос не находил правильного ответа.
   -Наверное, знала. Потому что... он назвал мою бэл сестрёнкой.
   -Как-как?
   -Я слышал это всего один раз, госпожа царица. И потом господин Первый жрец говорил, что бэл равна Спутницам Влааль. - Трипав отчаянно старался сообщить что-то полезное, чтобы грозная садис ему поверила и не велела пытать, добиваясь правдивых ответов. - А раньше, в Даретанье, царицу Согарэр, мою бэл, называли Летящей в ночи. Так говорил Верховный жрец Латагрэн.
   Доверять нелепым выдумкам охоса, трясущегося от страха, было нельзя, однако Ирма на самом деле поддержал Согарэр во всём и в конце концов открыто выступил против бара.
   Перешагнув через Алачу, царица выбралась из душной палатки на воздух, остановилась за пределами освещённого факелами круга, у тёмного орешника. Владетель Биштия встал и последовал за повелительницей, не задавая вопросов.
   Лиас повернулась лицом к бау:
   -Поговорим о тебе, Галиад.
   Даже сейчас, когда близился рассвет и все лица сделались бледными и тусклыми, огромные глаза царственной садис переливались, отражая свет догорающих факелов и неверных звезд Сади. Сияние этих прекрасных глаз всё время манило Галиада, неизменно обманывая надежды.
   -Как будет угодно Божественной царице, - склонил голову телохранитель.
   -Мне угодно. - Лиас сорвала высокую травинку и прикусила стебель. - Я высоко ценю твоё внимание и заботу, Галиад. Ты следуешь за мной повсюду, забросив все свои дела в Бау.
   Бау поклонился ещё более учтиво. По крайней мере, в Сади он не пытался исполнять церемониальные приседания.
   -Такова воля Сына Солнца, пусть не померкнет Свет его над Миром.
   -Да, я тоже слышала... царскую волю, - небрежно подтвердила Лиас. - Но с тех пор многое изменилось. По-моему, тебе пора подумать о собственной судьбе, мой высокочтимый слуга. Сегодня я узнала, что в Сади появился новый царь, чьё божественное происхождения признали и Посвящённые Солнца, и тёмные жрицы Влааль.
   Глаза бау недобро сузились.
   -Несомненно, это ошеломительная новость. Но перед лицом Матери богов я клялся служить единственно наместнику Бау. И пока я не получу от него иного приказа, буду охранять мать Божественного наследника Солнечного трона.
   Наконец Лиас перекусила жесткий стебель и, отбросив его в сторону, сплюнула горечь. Поколебавшись, она дотянулась до руки бау. Владетель Биштия нравился царице. Особенно его умение отворачиваться - при необходимости.
   -Ах, какой ты упрямец, Галиад. - В мимолётной улыбке мелькнул влажный жемчуг зубов. - Учти, если ты доставишь этого случайно привезённого охоса назад, - женщина кивнула в сторону своей небольшой палатки, откуда вытаскивали едва державшегося на ногах трипава, - царица Согарэр будет тебе благодарна.
   Галиад картинно выставил ногу вперёд:
   -Ничьим гишинар я не буду. - От возмущения голос высокородного зазвенел.
   -Ты неверно понял суть моей просьбы. Я хочу, чтобы ты вернул охоса в целости и сохранности - с подобающим объяснением... недоразумения. - Бау промолчал, и Лиас вздохнула, не отпуская его руку - наоборот, соединила пальцы. - Следуя высокому долгу, ты хранишь меня от всех опасностей... кроме одной. Не желаю тебе неприятностей, Владетель Биштия, но что ты, ответишь, когда Сын Солнца спросит о моих встречах с Аникея? Только слепые и глухие, а таких в лагере нет, ещё не подозревают, с кем царица Лиас проводит свои ночи.
   Эффект получился таким, будто Галиада ударили кулаком по лбу.
   -Первый военачальник сам ответит перед Божественным господином. "Не так уж Аникея и беспокоится насчёт Сына Солнца..."
   -Ах, Галиад... Божественный Соан может... и не найти обратной дороги в Сади. Или вовсе не пожелает вернуться. Так ты поможешь мне, бау?
   Из мрака неожиданно, словно лесной зверь, выступил Ахон. Инстинктивно отдёрнувшись от царицы, Галиад наступил на вывернутый камень и покачнулся. Ладонь женщины повисла в воздухе; затем, глядя на внезапно появившегося любовника, Лиас плавно опустила руку.
   Как правило, Аникея спал крепко и, если не объявляли тревогу, не поднимался до рассвета. Однако сейчас он был полностью одет, а за его спиной колыхались крылья парадной статы, и царица зябко поёжилась, словно ощутив предутреннюю свежесть.
   -Что тебе угрожает, Божественная? Отчего не попросила о защите и помощи меня, своего верного слугу?
   Царица ещё придумывала ответ, когда Аникея изобразил нечто вроде церемониального поклона - пародия на изящные манеры Владетеля Биштия, - и краем глаза Лиас заметила позади военачальника стройный силуэт женщины. Аникея резко отступил в сторону, чтобы не стоять между двумя царицами, и они прикоснулись друг к другу, демонстрируя радость нежданной встречи.
   -Неужели у наследника Солнечного трона появилась Божественная сестра? - произнесла Лиас вместо приветствия, почти не удивившись появлению соправительницы.
   -Слава милостям Огненного Повелителя! Сейчас по всему лагерю объявят о вашем приезде, царица Согарэр, - начал Ахон.
   -Не торопись поднимать ларинос, - остановила его Вторая царица. - Твои люди и так мало отдыхают. Официальную встречу лучше устроить днём. Надеюсь только, что я успела вовремя. Не хотелось бы узнать, что к любимому охосу моего мужа... отнеслись несправедливо.
   -Не чересчур ли много хлопот ради жалкого охоса? - невольно вырвалось у Аникея.
   -Его выкрали из Солнечного Дворца, прямо из спальни Баарьяда. Или ты считаешь попытку нападения на моего мужа пустяком?
   Ахон поперхнулся.
   -Подробностей я не знал.
   -Надеюсь, что не знал.
   Изображать раскаянье Лиас не собиралась - поздно.
   -У меня появились сомнения в исходе некоторых дел, оставленных в Сади. А сюда, так далеко от столицы, новости доходят плохо, если вообще доходят. Что же делать, если слуги торопятся услужить и зачастую ошибаются - от усердия. Но твоему охосу, моя царственная сестра, ничего не грозило,. Я уже распорядилась, чтобы Владетель Биштия сопроводил его назад.
   Вторая царица даже не взглянула на Галиада, словно высокородный бау был недостаточно знатен, дабы сопровождать её слугу. Это походило на оскорбление, но предназначалось оно Лиас. Галиаду пришлось стерпеть: оправдываться без прямых обвинений было ещё унизительней.
   -Я выполнила обещанное. Твой отец... жив, царица Лиас. Только ему пришлось удалиться в святилище Влааль. В Сади появился новый Верховный жрец, безусловно преданный Солнечному трону.
   -Понимаю, - скованно кивнула Лиас, глядя строго перед собой.
   -Но теперь я здесь и готова ответить на любые вопросы. Надеюсь, что удовлетворю твоё любопытство.
   -Тогда позволь и мне проявить любопытство, царица Согарэр, - вмешался Ахон. - Кто сохраняет Золотой Диск, пока тебя нет в городе?
   -Тот, у кого в руке Меч Силы. Тот, кого признали все Посвящённые. Мой Божественный супруг.
   Аникея с шумом втянул воздух, стиснул кулаки:
   -Полагаю, Божественная царица Лиас пожелает вернуться в Сади.
   -Ты угадал моё пожелание, Ахон, - эхом отозвалась Лиас. - Я соскучилась по сыну и поеду домой немедленно.
   -Мы поедем вместе, царственная сестра. Ведь я приехала в Сабайи, чтобы известить Ахона о великом решении Агираба. Ну и, конечно, ради охоса.
   За стеной орешника, специально оставленного перед палаткой Лиас, мелькнул факел и звонкий молодой голос радостно провозгласил, что прибыла царица Согарэр. Аникея круто развернулся, но было поздно: новость разбудила чутко спящий лагерь. Солдаты как по тревоге высыпали из-под навесов и палаток, только не хватались за оружие, а взахлёб кричали, перебивая друг друга:
   -Возрождённая царица здесь, с нами!
   -Неужели она в лагере?
   -Ну да, прилетела на крыльях Окиры.
   Лиас переглянулась с Аникея и пожала плечами. Крылатая подруга Декиора, Гемба-Окира, приносила военачальникам победу в сражениях. Но при чём тут Вторая царица?
   Наконец Ахона отыскал запыхавшийся дежурный лагес. Вначале, смущённо улыбаясь, он приветствовал царицу Согарэр, потом обратился к командиру:
   -Что делать, Ахон. Лагерь волнуется. Солдаты хотят увидеть Вторую царицу своими глазами. Гэлы уже строятся на склоне.
   Аникея поглядел на Согарэр - решение зависело от неё. Прежде чем ответить, Вторая царица позволила стате распахнуться, и военачальник изумлённо ахнул. На молодой женщине были серебряные доспехи. Сработанные точно по фигуре, они выглядели лёгкими и удобными. Широкую изогнутую пластину на груди украшала колесница, влекомая чётвёркой не то крылатых лошадей, не то диковинных птиц.
   Согарэр улыбнулась:
   -Тогда разжигайте костры повыше, чтобы получился настоящий праздник. Я привезла радостные известия и хочу рассказать их солдатам.
   Перед тем как идти вслед за Согарэр, Лиас шепнула Ахону:
   -Договорись с ней.
   -О чём мне договариваться с царицей Согарэр? Я всего лишь слуга Солнечного трона.
   Ногти Лиас впились в запястье мужчины. Нехотя разжав острые коготки, она медленно улыбнулась:
   -Ты и мой слуга.
  
   После бурной, восторженной встречи, которую солдаты и лагесы устроили Второй царице, Ахон на правах хозяина пригласил гостью к себе - отобедать и немного передохнуть. Теперь он изучил серебряные доспехи досконально. Одна из красивых пластин, слева под грудью, заметно отличалась от других.
   -Да, здесь пришлось заменить... - пояснила Согарэр. Стрела попала в сочленение, и вначале пластину оторвали... Ну а потом - потеряли.
   -Жаль.
   -Тогда меня и не надеялись спасти. Тем более не жалели доспехов.
   -Я имел в виду... Женщины не должны сражаться.
   -Они должны сдаваться без боя, - рассмеялась Согарэр.
   -Нет, но... - Неожиданно для себя Аникея смутился.
   -Я легко отделалась - не лишилась ребёнка. И всё благодаря заботам Алачу - других спасителей рядом не оказалось.
   Согарэр указала на застывшего посреди палатки охоса. Главным лекарем всё-таки был Баарьяд, но сейчас это было несущественно.
   -Понятно, - только и нашёлся Аникея.
   -Знаешь, что сказал Баарьяд? - заговорила царица со своим охосом. - "Лучше бы я сам перерезал ему горло".
   Трипав снова промолчал.
   -Он выдумал, что тебя забрали в святилище... вместо него.
   Алачу дрогнул, обхватил себя ладонями. Впервые ему пришло в голову, что бэл приехала в лагерь ради него.
   -Ты сможешь ехать верхом?
   -Да, бэл.
   Спиной трипав чувствовал взгляд Хэвы и поэтому соображал ещё медленнее. Согарэр тоже заметила служанку Лиас:
   -Подойди сюда, милая девочка.
   -Что я могу сделать для вас, госпожа?
   Трипав невольно дернулся и прикрыл глаза.
   -Для меня - ничего. Но мне угодно, чтобы ко дню возвращения в Сади мой слуга не вздрагивал от звука твоего голоса.
   -Но, госпожа...- Шавет явно растерялась.
   -Ты поняла меня, девочка. Только так я сумею простить то, что ты сделала с Алачу.
   -Да, госпожа. Ваше пожелание будет исполнено, госпожа.
   -Вот и славно. Но не перестарайся.
   Первую чашу они выпили ради милости бога Антазея, после чего Лиас поспешила к себе - собираться в дальнюю дорогу. Не церемонясь, Согарэр, принялась за мясо, запечённое в керамическом горшочке. Расправившись с первой порцией, она похлопала себя по животу и попросила добавки.
   -Поблагодари своего повара - он достоин награды. Я не объедалась так с тех пор, как покинула Сади.
   -Всё это готовили повара из Сабайи. Они надеются, что ты посетишь город.
   Согарэр мрачно улыбнулась и снова потянулась к вину. В наступившей тишине негромко потрескивали уголья разогретой жаровни.
   -Один сожжённый город я видела. Ещё в Даретанье. Не такое зрелище, которое хочется увидеть снова.
   -На самом деле... центральная часть Сабайи сохранилась. Её защитила старая стена, которую в своё время собирались разобрать.
   Согарэр соединила ладони магическим жестом, отгоняющим зло и недобрые чары.
   -Я промчалась через половину Сади и не встретила ни одного газдака. Говорят, они настолько боятся тебя, что убегают со всех ног, едва услышав о твоём приближении.
   Первый военачальник не заметил похвалы.
   -Нет, смельчаки иногда находятся.
   -Ну, я им не завидую. Насколько я поняла... крепости на Барингаме восстановлены полностью. И с дерзкими нападениями в основном покончено. Разумеется, отдельные столкновения ещё будут случаться, ведь противостояние с Орту началось не вчера и закончится не сегодня, если закончится вообще.
   Спорить Аникея не стал, но и не согласился с таким выводом.
   -Кое-что всё-таки изменилось. Теперь часть газдаков на нашей стороне. Превосходные воины.
   -Даже так. Хотелось бы взглянуть на их молодого агуна, принятого Золотым Светом.
   -Если моя царица задержится в лагере, я безотлагательно пошлю за Ван'Нуром. Правда, сейчас он далеко, возле Калеба.
   -Кажется, я слышала это имя. Раньше.
   -Неудивительно. Он младший брат Сэ'Туа.
   -Даже так. Тем более жаль, что мы не встретимся. По крайней мере, не в этот раз. Но передай агуну мою благодарность и благодарность царя Баарьяда. И я подумаю... о достойной награде.
   -Всё передам, Божественная царица, - усмехнулся Ахон.
   Согарэр словно не заметила этой усмешки:
   -При первой возможности тебе тоже следует вернуться в столицу. И открыто признать нового царя.
   -А что потом? - нарочито спокойно переспросил Аникея, вертя в ладонях керамическую чашу с вином и стараясь не встречаться взглядом с бывшей озоли.
   Не дождавшись ответа, Ахон заговорил снова:
   -Выступая перед лариносом, ты подробно описала, как Владыка Тессал склонился перед Солнечным троном и был помилован. Что ж... если мы торжественно введём Гаю в его Высокий Дворец... Пока горцы не опомнились после разгрома и не избрали себе нового Владыку, более удачливого.
   -Новый Владыка вот-вот будет назван, - перебила царица. - Так что дружественного приёма в Наде не будет. Надеюсь только, он всегда будет помнить о жалкой участи Гаю Мерсале Рэй и остережется... повторять его ошибки. Ты же за эту соберёшь зиму новый ларинос - из своих лучших солдат. И отправишься на поиски Сына Солнца. Не сомневаюсь, что Соан нуждается в помощи.
   Как ни был Аникея ошарашен таким заявлением, он немедленно уточнил:
   -Через море на грасарах, а потом через дикие земли? На запад, куда Сын Солнца увёл армию.
   -Нет. Через Врата Погибели. Опытные мореходы из Бау, с которыми я советовалась, клянутся, что опасный пролив лучше и безопаснее проходить весной. Только отправляться надо как можно раньше. Я позаботилась, чтобы закладывали новые грасары. Работы вблизи Ада-Сади уже ведутся, как и на больших верфях Крата. К весне грасары должны быть построены.
   Аникея залпом выпил вино, и опытный Габия без особого приказа вновь наполнил его чашу. Военачальник мрачно покосился на неподвижного трипава, затем взгляд наткнулся на загорелую ногу Согарэр. В разрезе лавы она открывалась гораздо выше колена.
   -А если... я не признаю нового царя Сади? Ведь он не поклонился Солнечному Отцу. И не принят Золотым Светом.
   Пристальный взгляд женщины остался внимательным и спокойным - ни гнева, ни насмешки.
   -Ты прав, новым Сыном Солнца Баарьяд не стал. Однако его назвали Повелителем Меча Силы. Предупреждаю: не начинай мятежа в Сади, Ахон.
   Первый военачальник сидел очень прямо, усталое лицо потемнело, на лбу залегла жёсткая складка. Согарэр вынула из его рук чашу и отпила из неё - в знак доверия.
   -Делай выбор, Золотой Воин. Во-первых, ты можешь остаться Первым военачальником Сади, вовсе не вступая ни в какие в союзы и заговоры. Прежде у тебя это неплохо получалось. Впрочем, с верного и простого пути ты отступил, став возлюбленным царицы Лиас.
   -Царица Лиас нуждается в защитнике. У неё... маленький сын, - твёрдо возразил Аникея.
   -Которого назвали Декиором. Несомненно, в твою честь - ведь сын всегда нуждается в отце. - На этот раз Ахон промолчал, наблюдая, как царица допивает из его чаши. - Любой мужчина был бы счастлив иметь такого сильного и красивого наследника. Однако ты мог назвать Декиора своим, только ослепнув. Хотя... ты всегда был доверчив к словам женщин. Заметь, это не моё наблюдение, примерно так заявила твоя сестра.
   Едва не скрипнув зубами, Аникея сердито напомнил:
   -Царица Согарэр, ты сказала о выборе. Из чего же мне выбирать?
   -Ты признаешь Баарьяда царём, и тогда тебе угрожает всего лишь обвинение в безупречном служении Солнечному трону.
   Аникея сгорбился, словно на его могучие плечи навалилась неимоверная тяжесть.
   -Иногда подобное обвинение смертельно опасно. Признайся, царица Согарэр... - Он поднял угрюмое лицо. Изменившийся голос сделался непривычно глухим: - Ты, именно ты, не станешь препятствовать возвращению Сына Солнца?
   Женщина глядела на военачальника, но на самом деле её взгляд устремился куда-то сквозь него:
   -У тебя странные мысли, Ахон. Не пытайся узнать обо мне больше, чем знаю я сама.
   На этот раз молчание затянулось.
   -И не было никаких известий от Сына Солнца?
   -Нет. В столицу прибыло очередное послание от наместника: в провинции Бау мирно и спокойно. Но это всё. Однако у меня есть для тебя и совсем другие известия. Твоя любимая сестра заключила новый брачный союз под покровом Ваху.
   Новость свалилась на Аникея, как лавина, - он не успел опомниться.
   -Что?!
   -Санели и Верховный жрец Сади провели церемонию соединения уз Ваху до неприличия быстро, - подтвердила царица. - Собственно, из-за этой свадьбы мне и пришлось задержаться в столице. Думаю, в письме сестры ты найдёшь все объяснения. Я не отдала посер с самого начала... Ну, ты понимаешь. Не хотела тебя так сразу огорчать, - полушутя, полусерьёзно оправдалась царица.

ГЛАВА 7

Обет братского послушания

  
   Сэ'Туа не отводил взгляда от рыжей косы рочьи, качавшейся на середине её спины - в такт свободных шагов. Когда он следил за этим упругим хвостом, ни на что постороннее внимание не отвлекалось. Подобная вольность не дозволялась никогда - это правило нагив запомнил накрепко. Толпившихся вдоль прохода людей он всё равно что не замечал.
   Мысли нагива были далеко, они упрямо тянулись в ичир, к оставленным там детям. Кормилицу-ери надо было постоянно контролировать. Если она снова даст Ибраху чересчур много молока, у мальчика разболится животик и придётся носить его на руках. Конечно, Онага всё знает, но может и упустить, - он чересчур добр.
   Неожиданное посещение Высокого Дворца не особенно встревожило Сэ'Туа: неприятностей лично для себя он не ждал. Впрочем, и особых радостей. Ступая по широким полосам из света и теней, пересекавшим чёрные плиты пола, он почти не задумывался, с какой целью вновь очутился во владениях грозного Гаю. Единственное, что смущало, отсутствие привычных одежд. Без накидки и длинных юбок, в одном халате с разрезами по бокам и лёгких шароварах, он теперь ощущал себя почти раздетым. И, главное, было открыто лицо, а длинные концы платка свободно вились за плечами.
   По широким ступеням Аллита поднялась на высокий каменный помост и повернулась лицом к залу. Встала у самого края, чуть расставив длинные ноги. Асабат заговорила, и Сэ'Туа, не готовый к такой сильной акустике, едва не вздрогнул от гулкого эха:
   -Первый и Единственный Договор нарушен и осквернён. Гаю Мерсале Рэй отправился покорять Сади, но не добился победы. Наоборот, он разжал руку, и выронил своё оружие, и склонился перед Солнечным троном. Сын клана Мерсале Рэй бесславно погубил спутников и обрёк себя не бесчестье.
   Нагив умел не видеть, но вовсе ничего не слышать не получалось. Голос Аллиты гремел под сводами зала так оглушительно, что хотелось прикрыть уши руками. Тем, кто стоял внизу, наверняка хотелось того же, только никто не шелохнулся.
   Какой-то старый договор вовсе не заинтересовал Сэ'Туа, но слова о том, что Владыка Тессал склонился перед Солнечным троном, невольно отозвались в сердце.
   Потом стало удивительно тихо, будто все разом прекратили дышать. Огромный зал многократно усиливал любой шорох, малейший вздох, однако, прикрыв глаза, Сэ'Туа мог вообразить, что люди исчезли.
   И всё-таки один человек ответил асабат. Немолодой воин с длинными седеющими волосами и красиво подстриженной бородой взошёл на нижнюю ступеньку лестницы.
   -Клан Мерсале Рэй отрекается от сына, запятнавшего свою честь. У клана Мерсале Рэй больше нет и никогда не будет сыновей с именем Гаю. Назовите имя нового Владыки Тессал, дочери Надзиаруне.
   Выбор нового Владыки был не так прост. Да, его всегда называли асабат, но избирали сами Предводители кланов, что нередко оборачивалось кровопролитной борьбой всех против всех. Только посредничество асабат останавливало межклановую войну за первенство и власть, иначе ожесточённое кровавое соперничество тянулось годами, ни желая заканчиваться.
   Последний отчаянный спор, когда Владыкой провозгласили Аната из клана Мерсале Рэй, случился давно, но старики не забыли жестокую резню и череду бесконечных предательств. Спокойно договориться не удавалось никогда, а сегодня и вовсе ничего не было решено, и речи не шло о мире и согласии. Предводители готовились к новой войне.
   -Сядь, Сэ'Туа, - негромко скомандовала Аллита.
   Он подчинился не раздумывая.
   Сидеть на Орлином троне оказалось нелёгким испытанием. Сиденье, вытесанное из того же камня, что и помост, было обработано нарочито грубо - в спину и бёдра сразу врезались неровные острые края.
   Шелест голосов всколыхнулся и тотчас смолк. Сотни встревоженных взглядов собрались на нагиве, переместились на асабат и обратно - на Сэ'Туа.
   -Первая из сестёр, Праматерь Надзиаруне, указала нам на нового Владыку Тессал. На моего нагива Сэ'Туа. Он перед вами. - И асабат указала на чужака, которого никто не знал.
   Первая из сестёр отметила нагива, сделав его отцом долгожданного сына, кровь от крови клана Тёмных Теней. Четырёхрукая заступилась за мальчика перед Той, Кто Всегда Ждёт. Аллита-Тунур могла бы многое рассказать о чуде Надзиаруне, но асабат ни с кем не делились сокровенным, а воины-тесс и не поняли бы таких объяснений.
   Обернувшись, Аллита взглянула на нагива:
   -Исполнила ли я твою просьбу?
   Сэ'Туа облизал губы:
   -Теперь я могу... смотреть?
   -Можешь, Владыка Тессал, - позволила рочьи.
   Он резко выдохнул и снова жадно глотнул воздух, словно до этого сдерживал дыхание.
   Величественный зал был разделён двумя рядами чёрных отполированных колонн, выстроившихся от парадного входа к пирамиде каменного помоста. Свет проникал только через узкие прорези под высокими потолками, и внизу его явно не хватало. Даже сейчас, ясным солнечным днём, пространство между колоннами выглядело сумрачно-тревожным, словно в глухой лесной чаще, под стволами могучих деревьев.
   Сэ'Туа сидел на вершине помоста, остальные люди толпились внизу - ниже его ступней. А прямо над его головой, угрожающе выставив когти, распростёрла крылья огромная зловещая птица с яростно-золотыми глазами.
   Символика была очевидной. Сила и власть здесь принадлежали тому, кто восседал на Орлином камне Владык. Прочие, кем бы они ни являлись, с высоты помоста выглядели маленькими и слабыми. Недаром Предводители кланов так не любили находиться в Колонном зале, сразу утрачивая большую часть природного высокомерия и заносчивости.
   И всё-таки совет кланов проходил здесь. Все горцы были при оружии и в парадных одеждах, расшитых серебром. Правда, дорогих тонких тканей было немного, а грубая обувь вызвала бы в Солнечном Дворце презрительные ухмылки. Зато наряды воинов дополняли шкуры снежных лал, выделанные целиком, вместе с когтистыми лапами и головами, великолепные головные уборы из перьев и ожерелья из огромных клыков (часть этих зубов могла принадлежать и людям).
   Позади многочисленных воинов застыли асабат, будто растворившись в тени колонн. Тёмных Теней было немного, но и такого количества в стенах Высокого Дворца ещё не видели.
   Аллита указала в сторону прорицателя и хранителя Договора. Старца поддерживали два ученика, лишь ненамного моложе годами. Прорицатель качнулся и слабо замотал головой, как бы сомневаясь в словах женщины. Однако его голос прозвучал твёрдо, хотя и с долгими мучительными паузами:
   -Пусть никто не усомнится в праве дочерей Надзиаруне... из клана Тёмных Теней... называть имя нового повелителя... и Владыки Тессал. Дочери Надзиаруне из клана Тёмных Теней... служат Владыке Тессал до того дня... пока Владыка достоин... их служения. Если Первый Договор нарушен, начинается время Тёмных Теней... Предсказанное время.
   Предводители переглядывались - удивленно и недоверчиво. Припоминали, что сказано в Договоре. Да все и так помнили, что выбор Владыки делают асабат. Другое дело, что асабат неизменно называли того, на кого указывали Предводители, ни разу не заявив о своём выборе. Они лишь не давали спору затягиваться, принимая сторону сильнейшего.
   Более того, Тёмные Тени не считались полноправным кланом. Они были функцией - устрашали личных противников Владыки, ни на что не претендуя. О времени Тёмных Теней говорилось вскользь. Никто и вообразить не мог что-то подобное.
   Однако напоминание о Договоре с асабат заворожило горцев, остудив наиболее горячих. Слишком часто с несогласными происходили несчастья - и при этом Тёмные Тени всегда напоминали о выполнении Первого Договора. Чтобы никто не забыл, как опасно спорить с асабат.
   Прищурившись, не пропуская ни одного лица, Аллита отмечала реакцию Предводителей, их советников, друзей и родичей. А те со жгучим интересом разглядывали избранника асабат, в основном отмечая нездешнюю яркую синеву глаз. Впрочем, наиболее сообразительные быстро уразумели, что править асабат собрались сами. И это пугало всерьёз.
   Если бы Аллита не стояла на помосте, самый отчаянный - или самый глупый - мог и усомниться в праве Темных Теней избирать Владыку. Однако спорить, стоя лицом к лицу с асабат, не осмелился никто, несмотря на всю природную горячность. Тем более что самые нетерпеливые и безрассудные ушли в Сади, с отвергнутым ныне Владыкой, - да так и не вернулись.
   Чтобы не значил странный спектакль, Сэ'Туа не усомнился - это розыгрыш. И угрюмые горцы не будут долго подыгрывать асабат. Разумеется, Владыкой они изберут сильнейшего из Предводителей кланов, вначале проверив его силу. Так всегда поступали в Орту, и это было правильно.
   Тесс упорно молчали.
   Аллита снова отдала приказ - коротко, сквозь зубы, как всегда. На долю мгновения бывший агун напрягся, а затем безропотно развязал пояс и сделал требуемое.
   -Унд! - хрипло выдохнули сотни глоток, когда в блюдо из белого полированного металла брызнула семенная влага нагива.
   Клятвенное блюдо передали вниз, и те, кто присутствовал в зале, по очереди рассекали над ним запястье, позволяя своей крови пролиться на семя нового Владыки. Когда блюдо вернули, Аллита обнажила грудь Сэ'Туа и сделала крестообразный разрез - поверх старого шрама, - чтобы смешать кровь нагива с уже собранной кровью.
   Клановая знать Тессал - по преимуществу высокие и стройные воины, как отметил Сэ'Туа - поднимались к Орлиному камню, окунали свои кинжалы в клятвенную кровь и целовали лезвие. И каждый обещал во всём повиноваться новому Владыке как старшему брату и клялся в этом истинным богом Тессал. Или кинжал, услышавший произнесённое слово, пронзит неверное сердце.
   Горделивые и надменные Предводители кланов давали обет Братского послушания - один из трёх клятвенных обетов, признававшихся мужчинами-тесс, - сквозь зубы, как равные, а зачастую и с откровенным презрением. Однако в их тёмных глазах стояла нерешительность. Горцы будто изумлялись тому, что делают и произносят.
   Один и тот же ритуал повторялся и повторялся, и Сэ'Туа перестал запоминать непривычные имена и малопонятные титулы, почти не вглядывался в угрюмые бородатые лица.
   Наконец на помост поднялся надменный агун, первым признавший вину клана Мерсале Рэй. Этот горец с обжигающим злым взглядом был, несомненно, родственником Гаю. За прошедший день Сэ'Туа вдоволь насмотрелся на подобные взгляды и потому опоздал среагировать, когда остриё кинжала, ещё не выкупавшееся в крови, устремилось прямо в лицо. Зрители поняли, что случилось, когда асабат ногой спихнула обмякшее тело и подала знак убрать мятежника.
   Последним наверх взобрался тучный придворный - судя по дорогим и нарядным одеждам. С трудом согнувшись, он, старательно демонстрируя благоговейный трепет перед новым повелителем, коснулся своим драгоценным головным убором верхней ступеньки.
   -Я Беджей Высокого Дворца, если так будет угодно Владыке Тессал.
   "Что должно быть ему угодно?" - отстранённо, будто не о себе, подумал нагив. Он невольно растерялся, беспокоясь главным образом о том, в какую сторону рухнет диковинное сооружение на голове толстяка.
   Не дождавшись позволения встать, тот всё-таки продолжил:
   -Позволь мне услышать о твоих желаниях, Владыка. Открой, что желал бы узреть в своём саду.
   -Где?
   -В Благословенном саду, где несравненные цветы будут раскрываться и благоухать для тебя одного.
   -Эне! - Сэ'Туа уже не помнил, где подхватил восклицание. - Так ты садовник?
   В высоком, словно башня, головном уборе этот тучный придворный менее всего походил на трудолюбивого садовника.
   -Не совсем так, повелитель.
   -Тогда чем ты занимаешься в саду, Беджей Высокого Дворца? - не удержался нагив от нового вопроса.
   Однако он уже начал догадываться, на что намекает придворный, а по еле заметному жесту Аллиты понял, что любопытен сверх меры.
   Беджей горделиво выпрямился:
   -Беджей - это слуга, которому Владыка Тессал доверяет спокойствие и благополучие всех своих женщин, - многозначительно и надменно пояснил он, явно не понимая неуместности этих слов.
   Сэ'Туа встревожено покосился на асабат. Аллита могла не допустить этого нелепого человека на совет, но почему-то поступила иначе.
   -Понимаю! - только и сумел произнести бывший агун.
   Сердиться на асабат он не мог. И даже не хотел знать, чего добивается Аллита, хотя она вынудила его пройти через новое публичное унижение. Больше не оглядываясь на рочьи, Сэ'Туа произнёс безразлично и холодно, как отрезал:
   -Ты мне не нужен.
   Беджей откровенно занервничал, круглое одутловатое лицо вытянулось и заострилось, а на лбу выступила испарина. Однако голос не дрогнул:
   -На всё воля твоя, Владыка Тессал.
   Наконец, по распоряжению нового Владыки - с подсказки Аллиты - все Предводители кланов, их свита и охрана - и кто ещё скрывался за колоннами? - покинули зал. Асабат ушли по собственному желанию - и в кошмарном бреду Сэ'Туа не пришло бы в голову им указывать.
   В опустевшем зале сделалось тревожно, как в незнакомом сумеречном лесу перед близкой грозой. Факелы, расставленные в невысоких стойках вдоль главного прохода, уже и не пытались разогнать мглу, сгустившуюся под каменными сводами. День близился к исходу.
   Совсем немного промедлив, нагив оставил неудобное сиденье и опустился на колени. Аллита заняла его место, вернее, прислонилась к боковому выступу скамьи, привычно скрестив длинные ноги. Давно Сэ'Туа не видел её в этой позе, от одного вида которой вдоль позвоночника пробегал ледяной холод, а мышцы живота стягивало судорогой. А ведь сейчас нагив был уверен, что рочьи не сердится на него, - почти уверен. Он сделал над собой усилие, чтобы посмотреть в глаза Аллиты.
   -Ты правильно догадался - Беджей тебе не понадобится. Беджей Высокого Дворца - это высокородный евнух, день и ночь стерегущий наложниц Владыки. А теперь спрашивай, Сэт. Я отвечу на твои вопросы.
   Вопросов было бессчетно. Во-первых, что случилось с грозным калимас? Как он погиб? И где тогда Санели? Опасные вопросы для нагива, которого в ичир ждут маленькие дети.
   -Рочьи, почему я стал Владыкой Тессал?
   Асабат словно задумалась:
   -Мы, клан Тёмных Теней, давно могли править Тессал и даже землями на равнинах, но не посягали на власть, потому что у нас не было сыновей. Но изначально, ещё до Первого Договора, было обещано, что Праматерь Надзиаруне, Первая из сестёр, простит нас и в знак прощения дарует сына. И родился Ибрах... Он появился без проклятия Той, Кто Всегда Ждёт. Напротив, с её благословения, ведь Терес держала брата за руку. Тёмным Теням больше не придётся отказываться от сыновей, мы прощены. А затем ты произнёс... те самые слова. Ты, мой нагив и отец Ибраха, пожелал стать Владыкой. Рочьи обязаны исполнять священные просьбы своих нагивов.
   Утро, в которое Аллита родила сына, нагив и хотел бы забыть, а не мог. И воспоминание оставалось болезненно-острыми, как удар в сердце. Затянувшиеся роды - ночь, весь день и вторая бессонная ночь - закончились, и сестра Ткалев, приняв новорожденного, негромко помянула Ту, Кто Всегда Ждёт. И сразу беззвучно взвыл Уеро-Онага, отчаянно вдавливаясь лицом в его спину, обхватил обеими руками - не то удерживая, не то падая сам. А он сам так и держал рочьи за руки - нет, это Аллита не разжимала сильных пальцев.
   В горячке он не заметил, как появилось второе дитя - всё стало неважным. Всё поглотил ужас, от которого потемнело в глазах. Ему предстояло убить сына.
   Аллита намотала его длинные золотистые волосы на ладонь - до упора, - притянула к своему лицу:
   -Произнеси своё желание, нагив, чтобы я могла исполнить его. - Хриплые звуки вылетали из горла со свистом, обескровленные губы едва шевелились.
   Вряд ли рочьи так быстро опомнилась и понимала, что говорит. Во всяком случае, Сэ'Туа, измученный не меньше Аллиты, даже не усомнился, что её слова - продолжение горячечного бреда. Но и он утратил самоконтроль. Нескончаемое зрелище родовых мук, и непрерывное ожидание худшего, и то, что, вопреки исступлённым молитвам, несчастье сбылось, а значит, худшее впереди, помутило разум. Слова вырвались из глубины сердца, как отчаянный вызов. В ответ на вопрос, показавшийся жестокой насмешкой, он прокричал - на самом деле прошептал, - глядя Аллите в глаза, совсем как сейчас:
   -Я хочу стать Владыкой Тессал, потому что асабат выполняют любые их желания.
   Он и на половину не понимал, о чём просит, а второго ребёнка словно не заметил. Что значила дочь в этот миг отчаянья?
   Но рождение девочки сохранило жизнь её брата-близнеца. Более того, счастливое знамение вынудило асабат действовать и на самом деле объявить нагива Владыкой Тессал.
   Только он ничего не знал о предсказании. Смысла Первого Договора не понимал даже Улик. Правда, Улик на что-то надеялся, заставляя обезумевшего нагива глотать терпкий сонный настой на травах и кореньях. Последнее, что запомнилось: на руках лана кричит новорожденная дочь. Или это был сын? Сэ'Туа до сих пор не выяснил, кто тогда плакал.
   -Аллита, я просил только от отчаянья, ни на что не надеясь. Я просил не о том, чего мне на самом деле хотелось. Я всего-навсего хотел, чтобы Ибрах не умер. И в мыслях не было становиться Владыкой Тессал. - Рочьи промолчала, и он заставил себя говорить дальше. - Сегодня меня называли повелителем, я слышал клятвы, и, наверное, горцы не так легко переступают через произнесённое слово - в отличие от... Гаю Мерсале Рэй. Какая разница? Для этих людей я меньше, чем ничто. Истинным Владыкой мне не стать, ну, как... рыбе не летать под облаками. Многие из тех, кто называл меня Владыкой, сами мечтают о верховной власти и, бесспорно, имеют на неё права. Они знают своих людей и свом обычаи, понимают, как добиться покорности от соперников из других кланов. А я здесь чужак, как в самый первый день, когда меня привезли в Наду и отдали тебе. И ещё... я ненавижу Тессал. Всем сердцем.
   Аллита согласно кивнула:
   -Иногда нагивы желают такого, что невыполнимо, да и не следует исполнять. Сёстры тоже усомнились, и совет ичир бросал кости Выбора, чтобы избавиться от всех сомнений. И трижды выпадал знак Власти. Предсказанное время, время асабат, наступило. Ты, мой нагив и отец сына клана, назван Владыкой Тессал по воле Надзиаруне, а тот, кто не согласится, будет спорить с Той, Кто Всегда Ждёт. Понял ли ты мои объяснения, нагив?
   Сэ'Туа не посмел ответить "нет". И не уточнил, за какую вину Праматерь так ужасно прогневалась на асабат.
   -Я надеюсь, что всё правильно понял, Аллита. Ответь только, когда ты позволишь мне вернуться к детям, в ичир? Долго ли мне оставаться в Высоком Дворце?
   Оторвавшись от опоры, асабат встала над мужчиной. Сильные чуткие пальцы дотронулись до его губ, коснулись серебряного колечка в носу.
   -Владыка Тессал не может жить в Луру. Ты и сам это понимаешь.
   -Но кто будет заботиться о моих детях? Лан? Значит, я не смогу их видеть?
   Рука асабат усилила нажим, так что нагиву пришлось запрокинуть голову и прогнуться.
   -Дети всегда будут рядом с тобой, не волнуйся. Собственно, наш ичир уже переселился в Высокий Дворец и занял лучшие покои в Саду Наслаждений. Ты ведь не забыл чудесные Розовые Покои? Уверена, братьям там тоже понравится. - Визит к Санели был не лучшим из воспоминаний. Впрочем, хороших воспоминаний о Высоком Дворце не было вовсе. - Разумеется, заботиться о детях придётся в основном Онаге. Ну, успокоился?
   Сегодня рочьи была на редкость терпелива, но нагив знал, как легко её прогневать. И всё-таки посмел возразить.
   -Как я могу быть покоен, Аллита? Это в Луру я чувствовал себя в безопасности. А здесь... я даже не знаю имён своих врагов. Или врагами надо считать всех, кто сегодня называл меня Владыкой. Высокий Дворец - это не спокойное и тихое место. И я тревожусь не за себя - я боюсь за детей, рочьи.
   Аллите всегда нравилось, когда Сэ'Туа вот так дрожал под её рукой, однако говорил он о собственных страхах впервые. Слабость - последнее и самое могучее оружие Надзиаруне, которым глупые люди склонны пренебрегать. Тот, кто способен признаться в слабости, отмечен.
   Она вгляделась в распахнутые до предела глаза нагива - с огромными чёрными зрачками. Порывисто прижала его лицо к своему животу.
   -Ты сумел меня удивить. Я расскажу сёстрам о твоих словах.
   Нагив удивил её не так уж сильно - в глубине души Аллита разделяла эти опасения. Высокий Дворец превратится в гнездо разозлённых змей, опасное даже для асабат.
   -И ещё знай: за порогом ичир тебе позволено говорить, и судить, и решать, и требовать защиты клана. Но, перешагнув порог, тебе не следует ни перед кем преклонять колени, даже передо мной. - Асабат убрала руку, и Сэ'Туа послушно встал. Взгляд рочьи опустился по его груди вниз - к животу и бёдрам. - Но всегда помни: нагивы не покидают тьяли после захода солнца.
   В последней фразе не было ничего нового, только голос асабат звучал так, словно кончики её ногтей чувствительно проводили по нагой коже. И Сэ'Туа охотно поддался на этот призыв. Он расправил плечи и свободно вздохнул всей грудью, ощутив лёгкое, почти весёлое опьянение. Только с Аллитой он испытывал такое непреодолимое вожделение, перед которым не мог устоять, - словно внутри просыпался дикий, неукрощённый зверь. И Аллита умело дразнила этого зверя: неподатливое тело асабат не уступало до самого конца, - но тем желанней была награда.
   Правда, в Луру она обращалась с нагивом далеко не так, как ему хотелось, - без привычной и желанной боли. Но сейчас они снова были в Высоком Дворце. Воспоминания об истинном наслаждении подталкивали к безрассудству. От предвкушения невыносимо заломило бёдра.
   Аллита развернулась и, стремительно сбежав по лестнице, пошла к выходу. Когда зал был пройден, Сэ'Туа тихо произнёс:
   -Я буду ждать тебя в тьяли.
   Она не замедлила шага.
   -Если ты устал недостаточно и томишься от желания, лан сумеет помочь. - Голос был прежним - холодным и безразличным, не допускавшим ни просьб, ни возражений.
  
   Уеро-Онаге некогда было задуматься, куда исчез нагив. Весь день прошёл в хлопотах, связанных с внезапным переездом и устройством на новом месте. Только вечером лан смог передохнуть, оставив детей с ери, за ширмой.
   Странно было называть тьяли огромную комнату вчетверо больше старой арачи. И дело было не только в размерах. Чересчур многое напоминало о предназначении этих нарядный покоев.
   И хуже всего были цветные рисунки на оштукатуренных стенах. Среди пышных цветов и трав беззаботно носились, словно танцуя или играя друг с другом, босоногие красавицы в откровенных, развевающихся нарядах. Мелькали то стройная ножка, то плечо, а порой и нарочито соблазнительный зад. Уеро-Онага старательно отворачивался, но бесстыдные красавицы всё равно притягивали его взгляд, пробуждая ненужные фантазии.
   Сэ'Туа объявился только вечером, и лан встретил его традиционным приветствием:
   -Рад снова видеть тебя, младший брат. - И невольно засмотрелся на более чем сомнительное одеяние.
   -Проводи меня к детям, - попросил Сэ'Туа.
   Лан опомнился:
   -Они сегодня так устали, что заснули быстро. Нет, Ибрах конечно просыпался и ещё раз поел, и кормилица утверждает, что ест он вдвое больше Терес. Но ничего плохого с ним от этого не происходит.
   Сэ'Туа по очереди поцеловал плетёные колыбельки, ласково кивнул ери - те ответили благодарными улыбками - и направился к постелям, разостланным у дальней стены удивительного нового тьяли.
   -Я умираю от голода, - признался он.
   -Тогда тебе повезло. Сегодня Улик сам тушил мясо.
   -А ты ел?
   -Да, немного. Но, кажется, снова проголодался. Так что поужинаю с тобой ещё раз, как Ибрах.
   -Почему ты оставил детей в тьяли?
   -Так распорядился Улик. Детские ещё не готовы.
   -Надеюсь, мы сумеем выспаться, - покачал головой нагив.
   -О! Места более чем достаточно. Ты и не услышишь, если они расплачутся. И тут есть купальня. Красивая, только чересчур большая. И я, глупый, не распорядился заранее нагреть воду.
   Торопясь услужить, лан куда-то исчез, но сразу вернулся с кувшином и тазом, помог нагиву освежиться. Затем притащил поднос с едой. Все глиняные горшочки были накрыты крышками, а когда их подняли, по тьяли поплыл приятный аромат.
   -Расскажи наконец, где ты провёл целый день и что означает твой наряд. Улик сегодня не хотел ничего объяснять и только на всех нас сердился.
   Сэ'Туа попытался беззаботно улыбнуться:
   -Рочьи исполнила моё желание.
   -Ты о чём?
   -Она спрашивала, чего я хочу больше всего. Когда родила Ибраха.
   Прекратив жевать, Онага с любопытством уставился на нагива. Дерзких слов он тогда не услышал, а позднее никто не повторял безумной просьбы.
   -Я ответил, что желаю стать Владыкой Тессал. Сегодня это произошло, брат мой по тьяли.
   Смеяться Онага не стал, чтобы не потревожить детей, но выразительным жестом взмолился больше не произносить всяких глупостей:
   -Как это может быть правдой?
   -Кто бы мне самому объяснил, - отозвался нагив и отвернулся, с любопытством разглядывая обстановку тьяли. Во всяком случае, это было не то место, где он встретился с Санели. - Онага, я лишь хотел - как и все мы, - чтобы сын остался жить. И не надеялся ни на что, кроме чуда. И вот сегодня рочьи посадила меня на Орлиный камень. В Высоком Дворце так называют каменную скамью, на которой сидит только Владыка. И все агуны Тессал клялись мне в братском послушании.
   Затем они ели молча. После ужина Онага стянул с головы нагива плетёный обруч, удерживающий волосы, и начал расплетать тяжёлые косы на длинные золотые пряди. Сэ'Туа недовольно отстранился:
   -Почему ты молчишь, лан?
   Онага снова потянулся к его волосам:
   -Что я могу сказать? Пусть будет... так. Тебе нечего пугаться, младший брат.
   -Не уверен... Сегодня я видел агунов Тессал, смотрел им прямо в глаза. Все они ненавидят асабат, но ещё сильнее - боятся. Когда-нибудь они отомстят Тёмным Теням за свой страх и захотят тогда уничтожить всех - и нас, и наших детей. А прямо сейчас... асабат убивают тех, кто остался верен прежнему хозяину Высокого Дворца.
   Лан дрогнул, бессильно уронил руки на колени:
   -Так попроси Аллиту о милосердии. Разве обязательно убивать всех врагов? Даже в Сади побеждённых не всегда отдают Огненному богу. Садис заставляют врагов служить себе или... покупают чужую преданность.
   -Сомневаюсь, что рочьи прислушается ко мне... Даже ради детей.
   Разобравшись с густыми волосами нагива, Онага снова собрал их в свободную мягкую косу, вздохнул.
   -Не волнуйся за детей, Сэт. Будь Ибрах и Терес... зачаты от меня, я и то не заботился бы о них лучше. Если бы я мог, то, наверное, сам бы кормил их грудью, как ери. - И он весело и легко рассмеялся своим чарующим нежным смехом.
   Голова Сэ'Туа слегка затуманилась. Он откинулся навзничь, понемногу увлёкая за собой смеющегося зеленоглазого лана.
   -Сегодня беспокойство... сильнее меня. Ты не был там... не слышал злобные голоса. - Из непонятного суеверия он не стал упоминать про кровь. - Помоги мне, лан. Помнишь, ты объяснял, что прикосновения не запретны.
   Откровенно напуганный, Онага вывернулся из-под его рук, передвинулся к стене. В дальнем фонаре полыхнул огонёк, будто от резкого движения воздуха, и снова выправился.
   -Тебе известно, как долго Аллита мной пренебрегает. А когда она в последний раз ложилась с тобой? Ты уходишь от признаний, но меня не проведёшь. Сегодня... я попросил рочьи прийти в тьяли. Аллита ответила, что нам следует помочь друг другу. Давай так и сделаем, наконец. Всё, что не запретно.
   Онага заколебался, затем медленно привстал, словно готовясь вскочить, переспросил изменившимся голосом:
   -А ты уверен, что хочешь близости, Сэт?
   Дерзкие синие глаза потемнели. Демонстративно протянув руку, Сэ'Туа взял лана за колено.
   -Ты всегда говорил, что моё желание - самое главное для тебя. После желаний Аллиты. Да, мне действительно очень надо... Не отталкивай меня, Онага. Храни нас Добрые духи, но прошу я лишь о том, что ты захочешь мне дать.
   Запястья нагива были обвиты серебряными браслетами. На левой руке - для дочери, на правой - для сына. Из братьев больше никто не носил украшений на правом запястье. Глядя на этот браслет, лан отпустил покрывало и вложил свою ладонь в ладонь Сэ'Туа.
   Преодолевая неловкость, нагив неуверенно поцеловал его пальцы и потянулся к поясу. Внезапно Онага сам завёл руки Сэ'Туа за спину и, припав к груди, начал жадно целовать, спускаясь всё ниже. Нагив закрыл глаза, по телу пробежало сладостное покалывание, кто-то из двоих еле слышно застонал. Сознание уплывало, и только в последний миг озарилось яркой сигнальной вспышкой - лучше бы это не случилось.. Яростно выругавшись, Сэ'Туа ударил не в меру покорного лана, толкнул его в грудь, а сам откатился к краю развороченной постели.
   Ничего не понимая, Онага всхлипнул:
   -Что не так, Сэт? Я умею...
   -Интересно, от кого выучился? Уверен, что не от Улика. - Он потянулся к кувшину с кислым молоком, приготовленному на ночь, осушил почти до дна. - Прекрати всегда и во всём мне уступать, Онага. - Тот невольно хмыкнул, и нагив злобно повысил голос. - Сегодня я видел Предводителей кланов Тессал. Рядом с ними были сыновья. Отцы всегда гордятся сыновьями, а ты считаешь себя... недостойным и осквернённым. Это неправильно.
   Говорить так было подло, поэтому Сэ'Туа горячился и всячески ругал лана, хотя на самом деле злился на себя. Онага до такой степени боялся изгнания из тьяли, что готов был на всё. Как бы своенравная Аллита не прогнала без всяких объяснений возомнившего о себе нагива.
   Уеро-Онага молча встал и, прикрываясь платком, перебрался на свою постель, разложенную чуть в стороне. Краем глаза Сэ'Туа невольно за ним проследил.
   Лан был высоким и мускулистым, но сейчас, в призрачном сиренево-розовом полумраке (огоньки едва просвечивали сквозь ткань подвесных фонарей) походил на невесомую соблазнительницу, грациозно спрыгнувшую с настенного рисунка, - такими мягкими, порывисто-легкими были все его движения.
   Вдруг он произнёс:
   -Если я хоть чуть-чуть желанен тебе, Сэт, ты тоже огромное искушение - для меня.
   Пока нагив раздумывал, не запустить ли в ответ подушкой - или чем-нибудь потяжелее, - из-за складок многочисленных завес, отделявших комнату от арачи (главного зала, где недавно прогуливались любимые подруги Владыки), послышались резкие и крайне сердитые мужские голоса.
   Кто-то отчаянно закричал:
   -Смилуйся, Владыка Тессал!
   Нагив и лан переглянулись: посторонние просто не могли находиться в араче.
   В другое время Сэ'Туа и в голову бы не пришло сделать то, что он сделал. Однако сейчас нагив почти обрадовался поводу сбежать из тьяли. Прикрыв голову платком, он поспешно облачился в халат и, вопреки протестам лана, раздвинул завесу.
   На полу, в самом центре арачи, распростёрся дерзкий нарушитель спокойствия, а под аркой главного входа, не смея переступить запретный порог, застыли дворцовые стражи с устрашающего вида алебардами. Заметив Владыку Тессал, они подобострастно согнулись пополам - несмотря на свои неудобные (нелепые, по мнению бывшего агуна) наряды.
   Преступник чуть-чуть приподнялся. Он отдалённо напоминал Беджея - из-за просторного узорчатого халата, - только был втрое стройнее, а голову вместо сияющей хасмы украшал белоснежный шарф, сбившийся сейчас на плечи.
   -Смилуйся, Владыка Тессал.
   Нагив узнал просителя мгновенно, хотя это ничего не объясняло. Он неуверенно оглянулся, но лан отнюдь не собирался безрассудно следовать за ним, преступая через запреты. Покидать тьяли после захода солнца не позволялось. Исключения касались, в основном, заботы о детях, но они как раз находись рядом, за ширмой.
   Если бы в араче находился кто-то другой, нагив, скорее всего, отступил бы назад. Но там был Даир.
   Поколебавшись, Сэ'Туа закутался понадёжней и сурово спросил:
   -Что случилось, Даир? Кто тебе угрожает?
   Бау выпрямился. Выглядел охос далеко не так, как в сумрачном и грязном подземелье, только ухоженные волосы растрепались, а дорогой халат пострадал до такой степени, что его приходилось удерживать двумя руками. Прорваться через кордон стражи, в самую запретную часть Высокого Дворца, несчастному помогло отчаянье.
   -Асабат приказали сбросить с Одинокой башни моего господина. Смилуйся, Владыка Тессал. Отмени приговор.
   -С Одинокой башни? - повторил Сэ'Туа и снова едва удержался от трусливого бегства.
   И сразу вспомнил, как полз по отвесной стене, цепляясь покалеченными, потерявшими чувствительность пальцами за обледенелый скользкий камень, а Одинокая башня уходила вверх и вверх, в непроглядную мглу. Внизу, у основания, он наткнулся на чьи-то кости, ещё подумал, что это неудачные беглецы. На самом деле он шёл по останкам несчастных, безжалостно сброшенных вниз.
   Асабат сказала: "Кто не согласится, будет спорить с Той, Кто Всегда Ждёт".
   Сэ'Туа невольно поёжился. Одно название ужасной тюрьмы, произнесённое вслух, обжигало морозным холодом, от которого трескалась кожа и дробились кости. До чего же там было холодно. А когда появлялась асабат...
   В бессчётный раз отринув от себя кошмарные воспоминания, приходящие вновь и вновь, как наяву, нагив с недоумением подумал: еужели Даир вообразил, что асабат меня послушаются? И какое дело невольнику-бау до высокородного тесс?"
   -А кто твой господин? - Теперь он говорил менее сурово: Даир и без того бился в истерике. Прозрачно-топазовые глаза бывшего принца Бау наполнились слезами, губы дрожали.
   -Великий Беджей Высокого Дворца. Господин мой Онара Мерсале Рэй уже не молод и никому не причинит вреда. Смилуйся над ним, Владыка, оставь ему жизнь.
   -Мерсале Рэй? То есть... кровный родственник Гаю?
   -Да. Великий Беджей - брат его отца. - Бау сглотнул, едва удерживаясь от рыданий. - Повелитель, зачем тебе его жизнь? Я молю не убивать моего господина, если только... имею право просить.
   У ничтожного охоса из Бау не было никаких прав, но Сэ'Туа помнил, кто приносил пищу в холодную каменную темницу и ухитрился устроить побег. Правда, Аллита изловила беглеца, забравшегося, словно беспомощный котёнок, в такое место, откуда самому не слезть. И он выдал бау, назвал его имя. Воистину, долг был неоплатным.
   -Ты вправе просить, Даир. И я постараюсь... сохранить жизнь твоему господину.
   Нагив сильно сомневался, что в состоянии переменить судьбу Беджея, но не мог отречься от долга.
  
   Выполнять обещание Сэ'Туа отправился в сопровождении эскорта стражников, то есть самовольно покинул ичир. Поразительно, но Улик его не остановил. Наоборот, брат-отец с поклоном отступил с дороги.
   Путь оказался неблизким, хотя нагиву всё время казалось, что они идут по кругу. Близилась полночь, но в этой части Дворца спать не собирались. Многие двери были распахнуты настежь, изнутри доносились взволнованные голоса, а порой и вскрики, и перезвон металла. Грозная стража у переходов и лестниц, наоборот, бесследно исчезла. Кроме того, нагиву всё время чудились неясные тени в узких боковых коридорах и злобные взгляды в спину.
   Наконец Даир указал на проход под высокой аркой.
   -Сюда, повелитель.
   Стражники раздвинули створки дверей. Беджей Высокого Дворца Онара Мерсале Рэй стоял посреди своей арефы, притянутый за локти к крюку в потолочной балке. Без переливающегося халата и великолепной хасмы, полуголый, в одной нижней юбке и с ниткой гладких бус на жирной груди, он менее всего походил на всесильного и недоступного вельможу. Даир сдавленно охнул и бросился вперёд, припал к ногам старого Беджея.
   -Господин мой, Владыка Тессал выслушает тебя. - Взгляд охоса, устремлённый вверх, был печальным, но безгранично преданным.
   Резко вскинув голову, Онара неловко выпрямился, пытаясь в истерзанном виде сохранять привычное достоинство, внимательно осмотрел вошедших. Наконец заговорил:
   -Приветствую Владыку... признанного советом кланов. Единственное, что меня заботит... новый Владыка, и не даёт покоя, это сохранение Порядка, угодного истинному богу Тессал. Того порядка, о котором я заботился всю жизнь. Если мне дозволено говорить, могу ли я указать на того, кто будет полезен... в обустройстве твоего сада. Приблизь Даира к себе. Этот юноша настолько чист, что самые изнеженные цветы не увянут от его рук.
   Сэ'Туа далеко не сразу понял, о чём толкует престарелый придворный.
   -Что? Сделать Даира Беджеем? - ошеломлённо переспросил он, недоверчиво уставившись на коленопреклонённого бау. - Разве Даир... евнух? - Только сейчас до него дошло, что сотворили с братом Итая.
   Онара занервничал, но быстро овладел собой и наставительно разъяснил:
   -Я обучал его и наставлял во всём. Если его впустить в Благословенный Сад Владыки, он не сорвёт запретного цветка.
   Впервые у Сэ'Туа зародилось смутное подозрение. Даир мог не вполне ясно представлять, что такое нагив. Но чтобы Великий Беджей до такой степени не разбирался в нравах и семейных обычаях асабат?
   -Возможно, я и прислушаюсь к твоему совету, - наконец отозвался Сэ'Туа. - Но не сегодня. - Он приблизился, скрестил руки перед грудью. - Похвально, что ты беспокоишься о судьбе верного слуги, но почему не попросишь меня о милости для себя самого? О сохранении собственной жизни?
   Бледное лицо Онары медленно налилось кровью:
   -Меня помилует нагив?! - От ненависти и презрения старика затрясло. Он изо всех сил рванулся, но ременные петли не поддались. - Новый Владыка Тессал! Знаю я, кто ты на самом деле. В Сади ты был презренным невольником. Асабат объявили, что по воле их Праматери ты стал отцом. Ха! Ничего-ничего, скоро, по моей воле, ты перестанешь им быть. И сразу будет покончено с беззаконием. Мерзкие колдуньи отступят от Орлиного камня.
   Вначале Сэ'Туа решил, что из-за обрушившихся на него несчастий престарелый Беджей лишился рассудка и не понимает, что бормочет. Онара всё говорил и говорил и никак не мог остановиться:
   -Может быть, ты и переживёшь меня - но не надолго. - От натуги старик перешёл на хрип, и нагив изумился, поняв, что так Беджей смеётся. - Ха-ха! Первый Договор. Ха! Прорицание... Всё утратило силу. Я отомстил, как Мерсале Рэй всегда мстили тем, кто их предавал. Отомстил до конца, и радуюсь, видя этого самозванца - сейчас, когда он узнал о моей мести. Если бы ещё я мог сам, своими руками, придушить его девку... Хитрую подлую гадюку из Сади, осквернившую Высокий Дворец. Асабат упрятали своих выродков за ограду Благословенного Сада. Думают - до них не добраться. Недолго им радоваться. Проверенные знают дорогу...
   Захлёбываясь, Онара бормотал всё быстрее, не то хихикая, не то всхлипывая, глотая слова, а нагив напряжённо в них вслушивался, боясь поверить страшной догадке. Даир тоже что-то понял, схватил Беджея за руку:
   -Господин мой, что сделали Проверенные?
   Резко оборвав монолог, Онара некоторое время разглядывал невольника. Ожесточившееся лицо постепенно смягчилось:
   -Мой верный мальчик, мы скоро умрём. Вместе. Высокая честь умереть рядом с господином, но ты её заслужил, Дари. Ибо доставил мне великую радость. Без тебя... всё оказалось бы сложнее. Но ты оторвал нагива от его мерзкого отродья. Слепые щенки остался без присмотра и защиты... - Онара издал явственный смешок.
   -Да о чём ты болтаешь? - закричал Сэ'Туа, вплотную подступая к спятившему старику. - Кто приблизится к моим детям? Я видел: там у каждого входа и выхода стоит стража.
   И снова тело Беджея заколыхалось от неудержимого хохота:
   -Да-да, у каждого входа и выхода. Асабат забыли, что в Благословенный Сад можно проникнуть изнутри.
   Сэ'Туа схватился за голову. Как он мог уйти из тьяли, так доверчиво не покинуть детей - вопреки приказу рочьи. Он круто развернулся, чтобы мчаться назад - по длинным коридорам и лестницам. Стражники испуганно шарахнулись по сторонам. И вдруг нагив покачнулся, охваченный предательской слабостью, уверенный, что безнадёжно опоздал. От жутких предчувствий перед глазами всё потемнело.
   Бау отполз от своего господина, перевёл взгляд на Сэ'Туа, а потом, вскочив, дёрнул его за плечо и с неожиданной силой потянул за собой:
   -Мы успеем. Я знаю тайные пути.
   -Дари! - Предательства с этой стороны Беджей не ждал. - Останься со мною, глупый мальчишка, так я приказываю.
   Не оглядываясь, бау бесцеремонно тащил Сэ'Туа к неприметной нише в углу арефы, закрытой резной ширмой, на ходу избавился от жёсткого халата.
   Не получив никакого приказа и не представляя, каким образом сопровождать Владыку дальше, стражники впали в истерику. Самые упрямые начали сбрасывать неудобные доспехи и протискиваться следом - в узкую щель, пригодную разве что для крыс.
   Потайные коридоры оказались неплохо приспособлены для стремительного бега - узкие, но с идеально гладким полом и поручнями на поворотах и крутых лестницах. Другое дело, что здесь было темно и предполагалось ходить с фонарём. Как Даир выбирал правильную дорогу, было непонятно, но он нёсся как на крыльях. Сэ'Туа иногда падал и налетал на углы, но не отставал, ориентируясь только на дыхание бау.
   Один раз он всё-таки спросил:
   -Кто они - Проверенные?
   -Слуги Беджея. Они наказывают тех, кем Беджей недоволен. Не воины.
   Обратная дорога на самом деле получилась короткой, но они опоздали.
   Тьяли превратилось в жуткое место бойни. На опрокинутых ширмах валялись три служанки и кормилица - с перерезанными горлами. Вокруг всё было разбросанно и перевёрнуто, и повсюду была кровь. Даир сказал верно: убивать покорных и беззащитных женщин Проверенные умели.
   Онара из клана Мерсале Рэй выяснил достаточно, чтобы действовать наверняка. Он подослал Даира и не сомневался, что отказа бау не получит, дети останутся беззащитными - с одними с ери. Наверное, Беджей ничего не знал о лане, иначе... Всё рано Онага не сумел остановить Проверенных, жуткий замысел осуществился. А ведь несчастья можно было избежать.
   Смежные комнаты и внутренние переходы Сэ'Туа ещё не изучил и понятия не имел, что скрывается за многочисленными завесами. Из-за перегородки его окликнул Даир; они выскочили во внутренний дворик и сразу наткнулись на Онагу. Лан лежал навзничь, в растёкшейся по мраморным плитам крови, и длинные темные волосы залепили ему всё лицо. Рядом валялись двое из тех, кого, очевидно, звали Проверенными. Убийцы были заколоты собственным оружием.
   Разглядывать уже неопасных врагов Сэ'Туа не стал. Он рухнул на колени, убрал с лица Онаги его прекрасные волосы. Горло лана тоже было перерезано, как у ери, но на губах ещё пузырилась кровавая пена. Под сбившейся юбкой нагив вдруг заметил неподвижное посиневшее тельце Терес.
   Только подхватив дочь на руки, Сэ'Туа понял, что она дышит. Малютка просто затихла, устав от бесполезных натужных воплей, - никто не обращал внимания на возмущенный рёв. Отчаянно прижимая к себе девочку, так что она захныкала, и почти ни на что не надеясь, Сэ'Туа оглянулся в поисках сына.
   Бау встал за спиной:
   -Проверенные скрылись отсюда другим коридором, - сообщил он, пытаясь разомкнуть окаменевшие руки нагива. - Их не догнать.
  

ГЛАВА 8

Прощай, лан

  
   Процессия, возглавляемая новым Владыкой Тессал, трижды обошла весь город. Непрерывно грохотали обтянутые кожей барабаны, истошно вопили босые прорицатели, угрюмо молчала толпа. На перекрёстках главных дорог Нады устраивались красочные представления - не то военные пляски, не то ритуальные схватки, - но и тогда большинство зрителей, среди которых Сэ'Туа не заметил ни детей, ни женщин, странно безмолвствовали.
   Бесконечный день закончился пиршеством Высокой Арефе, куда явилась вся клановая знать. Еды и питья было вволю, и, после круговой чаши, Предводители завели грозную песнь во славу истинного бога. Затем молодые воины начали демонстрировать своё боевое мастерство, на отполированные плиты брызнула свежая кровь.
   Откуда-то, из глубины памяти, против воли Сэ'Туа, всплыла картина бойни, устроенной в честь признания Сына Солнца полноправным царём. Юного агуна заставили участвовать в ритуальном жертвоприношении, и он бросался на всех подряд, как затравленный зверь, охваченный безумием. Нет, дикие звери так не убивают - только люди. Казалось, с того дня пронеслась долгая жизнь.
   Внезапно бывший газдак понял, что от запаха свежей крови его мутит. Стараясь не дышать, усилием воли он справился с непривычной дурнотой. С ним заговаривали - и он что-то отвечал, с трудом подбирая слова. Иногда вообще переставал понимать, для чего здесь находится, тем более что Аллиты не было рядом.
   В конце концов, главное произошло вчера, в ичир. Сгоряча он посчитал Онагу мёртвым - но асабат, по-видимому, умели воскрешать. До утра он просидел возле лана, и волнения бессонной ночи сказывались жуткой головной болью. То, что Онага не умер сразу от ужасной раны, было чудом - но жив ли он сейчас?
   Неотступную тревогу за брата по ичир смягчала радость от возвращения сына. Нет, радоваться нагив не смел, только безмолвно благодарил Добрых духов земли. Громогласные вопли пирующих напомнили о скандале, который закатил вчера проголодавшийся мальчишка, и Владыка Тессал невольно усмехнулся.
   Наконец ему почтительно напомнили, что пора вернуться в ичир, и он с облегчением покинул шумную арефу.
  
   Первым делом Сэ'Туа заглянул в каморку, где лежал лан. Через плечо сестры Ткалев он увидел неподвижное тело, вытянувшееся на светлой ткани. Милость Надзиаруне, Онага дышал - пусть и надсадно, с захлёбывающимися всхлипами, борясь за каждый глоток воздуха.
   -Нет, он не приходил в сознание, - соизволила ответить Ткалев, с неудовольствием разглядывая чересчур открытое и пёстрое облачение брата по ичир. Сама асабат была в домашней юбке, длинные концы шали стянула за спиной в узел. - Поторопись вернуться в тьяли, Сэт. Аллита о тебе спрашивала.
   Пройти мимо детской нагив не смог. За детьми присматривал Улик, так что особенно беспокоиться было не о чем, но хотелось убедиться, что сыну привели новую кормилицу-ери.
   На повороте узкого коридорчика его едва не сбила с ног Нила, выскочив из засады, обхватила за пояс. Сэ'Туа подхватил старшую дочурку Слимаха на руки. Ни к кому другому в ичир эта рыжая лисичка так не ластилась, и отец немного ревновал.
   -Эй, Нила, уже поздно. Почему не спишь?
   -Я ждала тебя, Сэт. За мной пришли.
   Он едва не выронил девочку.
   -Сейчас?
   Дочери асабат неизменно покидали материнский ичир, чтобы завести свою семью. Только жизнь в собственном ичир ждала Нилу самое малое через двенадцать вёсен, когда она станет подлинной асабат. До той поры ей предстояла учёба. Об этом неизбежном этапе в жизни всех девочек нагивы говорили с ужасом, почти как о рождении сыновей. Уж чему и как обучали юных асабат, но половина их не возвращалась.
   Растерявшись, Сэ'Туа вытащил из-за пояса заветный белый амулет, протянул его маленькой подружке.
   -Возьми его обратно, Нила. На память обо мне. Только вдёрни новый шнурок.
   -Я и так не забуду тебя, Сэт.
   Зажав камень в маленькой ладошке, Нила унеслась так проворно, что нагив не успел ответить.
  
   В тьяли всё было тщательно прибрано, не осталось и следа от ночного разгрома. Аллита отдыхала, играя сама с собой в вей-ю. Сэ'Туа показалось, что камни двигаются бесцельно. Поприветствовав рочьи, он опустился напротив, сдёрнул на плечи платок.
   -Я не мог не проведать Онагу. Боюсь, он не скоро поднимется.
   -Моя вина. Я занялась менее важными делами и не позаботилась... о тайных путях.
   Голос звучал бесстрастно, на лице ничего не отразилось, но асабат не извинялись - никогда и ни перед кем. Наклонившись вперёд, чтобы скрыть изумление, нагив пробормотал:
   -Ткалев зашила рану очень аккуратно. Когда горло заживёт, шов будет почти не заметен.
   Аллита смешала одной рукой разноцветные шлифованные бусины и, не глядя, бросила их заново, удобно откинулась на груде подушек.
   -Ну и как всё прошло... в городе? А потом в Высокой Арефе?
   Сэ'Туа начал говорить неохотно, тем более что рассказывать было не о чем. Вряд ли рочьи всерьёз интересовала хмельная похвальба Предводителей.
   -Не так уж сильно мужчины Тессал отличаются от мужчин Орту, - заявил он неожиданно для себя и, встретив недоумённый взгляд, пояснил: - Горцы не выпускают из рук оружия, защищая свой очаг, своих детей и свой скот. Как и газдаки, они верны родным кланам, слушаются во всём старейшин и мечтают прославиться. Только вокруг не равнина, а вздыбившиеся к небу скалистые вершины. И среди них - Высокий Дворец. Аллита, в Сади я видел много огромных зданий. Построить их было нелегко, но их создавали обычные люди. Я сам это видел.
   -И что из того?
   -Аллита, кто и как возводил Высокий Дворец?
   Тонкие губы асабат слабо дрогнули, и нагиву почудилась тень улыбки.
   -Надзиаруне подарила его Владыкам Тессал, чтобы они не забывали о Первом Договоре.
   Вряд ли рочьи утверждала такое всерьёз, хотя оспорить её слова нагив не посмел и без особого сожаления отбросил ненужные мысли. Имелись более насущные проблемы, помимо загадки ненавистного Высокого Дворца.
   -Завтра Предводители пришлют тебе в дар своих дочерей. Я видела избранниц. Все они очень красивы.
   Сэ'Туа даже не сразу понял, что ему предлагают. Неужели рочьи задумала поразвлечься?
   -Во сколько же накидок мне закутаться ради встречи с юными красавицами Тессал?
   -Сэт, дочери кланов обязаны украсить собой Сад Наслаждений, даже если новый Владыка никогда не пожелает... с ними встретиться. Оскорбить кланы отказом немыслимо. - Аллита склонила голову к плечу, рассматривая нагива. - Таков обычай первого дня.
   Сэ'Туа заколебался:
   -И всё-таки... теперь все доподлинно знают, что мне дочери Предводителей без надобности, и жалеют несчастных девушек. Не лучше ли сразу вернуть их отцам. - Рочьи промолчала, и он продолжил с непонятным воодушевлением: - Пусть бесполезных для меня красавиц заменят их братья - самые младшие из братьев. Тогда эти сыновья Предводителей станут слугами и друзьями... нашего сына. А повзрослев, сделаются Азарани - преданными асабат.
   -Почему ты так уверен? - серьёзно спросила Аллита.
   -Если мальчики будут расти вдали от своих кровных родичей и все милости получать из рук асабат, они поневоле захотят служить клану Тёмных Теней.
   -Ну-ну, продолжай.
   -Их служба будет и почётной, и полезной - и, главное, добровольной. Получив особые права и привилегии, Азарани укрепят влияние Тёмных Теней на другие кланы, поскольку останутся близки им по крови.
   Рочьи знаком велела Сэ'Туа умолкнуть, хотя признаков недовольства он не заметил.
   -Выпей сех. Ты устал.
   -Но я... - Нагив запнулся. Сех пили для того, чтобы освежиться и прогнать сон, а он нуждался в отдыхе.
   -Пей. - Рочьи протянула свою чашку, плотно закрытую крышкой. - Тебе понадобится ясная голова.
   Пить пришлось маленькими медленными глотками - настолько терпким оказался вкус напитка, заваренного специально для асабат.
   Передвигая бусины на игральной доске, Аллита заговорила снова:
   -Гаю Мерсале Рэй мечтал отомстить Сади за свои унижения - истинные и мнимые. - Нагив поперхнулся. Рука дрогнула, выплеснув жидкость на колени, и он резко отставил чашку. - Мечтал обрести славу величайшего воина - ярче славы предков. Почему-то предков всегда числят прославленными воинами... Мерсале Рэй договорился с газдаками и позволил им прорваться за Барингаму, в обход крепостей. Мало того, чтобы поддержать новых союзников, он повёл на равнину и наших людей, намереваясь овладеть твердыней Ада-Сади. Конец этой истории ты знаешь. План захвата крепости изначально был рискованным, хотя и не глупым, если бы... всё удалось. Однако великий Ахон, Золотой Воин Сади, перехитрил Мерсале Рэй и сумел захватить его - и остальных, кто не погиб в ловушке, у стен Ада-Сади. Тот день был днём величайшего позора Тессал. Садис обращались с захваченным Владыкой, как с бешеным зверем, изловленным на царской охоте. Тем не менее Мерсале Рэй жив до сих пор, и Солнечный трон не потребовал его крови. За пленника вступилась знатная аристократка, у которой нашлись... влиятельные покровители. А теперь признайся, нагив, как ты хочешь отомстить. По твоему слову бывший Владыка вернётся в Наду и станет прислуживать тебе. А пожелаешь, и его сбросят головой вниз с Одинокой Башни.
   Сэ'Туа беззвучно охнул. Чтобы не выдать себя, опустил голову.
   -Нет, Аллита. Я не хочу быть виновником... его смерти.
   Ладонь асабат дотронулась до подбородка нагива, мягко поднимая голову.
   -У тебя мягкое сердце. Это не должно меня заботить - однако, заботит.
   Уловив за спиной шорох, Сэ'Туа резко обернулся. Заглянуть в тьяли, если там находилась хозяйка, осмеливался разве что брат-отец - и то по неотложным делам. Сейчас у занавесок скорчился бау.
   -Дари!
   -Напрасно ты не забыл его имя. Чересчур много твоих ошибок связано с этим проворным любимцем Онара Мерсале Рэй.
   Нагив промолчал. После случившегося он не осмелился попросить за бау: его роль в разыгравшейся трагедии представлялась сомнительной.
   По знаку асабат Даир приблизился и снова распростёрся на полу, вдавливаясь всем телом в каменные плиты. Аллита слегка нахмурилась.
   -Теперь у тебя появились новые обязанности, помимо тьяли. Братья с радостью помогут во всём, но, к сожалению, их помощи недостаточно, а лан... долго будет болеть. Пусть этот неудавшийся Беджей ухаживает за Онагой и заботится о порядке в тьяли. Почему нет? Он весьма искусен.
   -Аллита, ты ему доверяешь?
   Наткнувшись на неподвижно-холодный взгляд, нагив проглотил язык, поняв, что переступил запретную черту. И что на него нашло?
   -Вполне достаточно, что ему доверяешь ты.
   -Как скажешь, Аллита.
   -Имеется и другая причина, чтобы сохранить жизнь ничтожного бау. Тебе надобен слуга, разбирающийся в порядках Высокого Дворца, а ери тут бесполезны. Так что воспользуйся его знаниями, но всегда помни: он согревал постель врага.
   -Пусть воздастся госпоже за её милость, - еле слышно поблагодарил Даир.
   -В следующий раз я укорочу твой длинный язык, - соизволила предупредить асабат.
   Несчастный беззвучно всхлипнул. Он изначально не надеялся остаться в живых. Ночной допрос и беспредельный ужас, который он изведал, стоя на выступе Одинокой Башни и не представляя, что ждёт его самого, чужие смерти и чужие страдания оставили одно-единственное желание - скорее бы конец всему.
   -Допей сех. И оденься, как полагается. Ты будешь присутствовать на совете клана. Теперь у тебя есть такое право.
   Звонкую фразу "у тебя есть право" нагив слышал не впервые - но что она значила на самом деле. За пределами ичир его статус возвысился, но перед асабат он бесправен почти так же, как Даир. Опасаясь выдать дерзкие мысли, Сэ'Туа торопливо поднёс чашку к губам.
  
   В полукруглом зале, обрамлённом кружевами арок, собралось около сотни асабат, представительниц от всех ичир. Сёстры расселись на разноцветных покрывалах, и братья во главе с Уликом сбились с ног, подавая гостьям сех, мягкие лепёшки и ароматную мясную похлёбку.
   Нагив Аллиты пристроился в отдалённой нише, в стороне от женщин. Пока перед ним не установили решётчатую ширму, он изучал бахрому своего платка, зато потом мог свободно наблюдать за всем, что происходит.
   Угощаясь, асабат о чём-то толковали между собой, охотно смеялись над своими шутками. Сэ'Туа не особенно не прислушивался к тому, что произносилось, тем более что голоса звучали негромко. Наконец традиционная трапеза закончилась, братья покинули арачу, и Сэ'Туа с изумлением заметил в середине зала невысокого толстого мужчину, кутавшегося в просторную зелёновато-серую стату. Чужак держался скромно, однако хозяйки не выглядели слишком довольными его присутствием.
   -Не повторите своей ошибки, горделивые асабат. Всепобеждающей не по нраву высокомерие смертных. Богиня умеет быть бесконечно терпеливой, но своё получает всегда.
   Незнакомец заговорил сразу в полный голос, словно отчитывая бестолковых служанок. Этот сердитый выговор настолько поразил Сэ'Туа, что он не сразу узнал язык, а узнав, вздрогнул. В араче звучал чистейший сади.
   Подобные речи не могли понравиться надменным и вспыльчивым асабат.
   -Ты смеешь требовать от Тёмных Теней служения своей богине?!
   -Нашей богине, моя госпожа. - Тон резко изменился, став по-отечески мягким.
   Приникнув к ширме, бывший агун жадно вслушивался в каждое слово, хотя полемика о пределах могущества небесных повелительниц казалась ему надуманной.
   -Не пора ли асабат признать, что Всепобеждающая едина в любых своих обличьях. Надзиаруне и Та, Кто Всегда Ждёт... Как наружная оболочка и внутренняя суть.
   -Не кощунствуй, Свидетель. Ты говоришь немыслимое.
   Из своего угла нагив не видел лица возмущённой асабат, однако мгновенно узнал хлёсткий, как удар кнута, резкий голос, который отнюдь не смягчился, перейдя на язык сади. Мало кто осмеливался хоть чем-то прогневать Изизари-Барда, а сейчас она вышла из себя.
   -Немыслимое?.. Или асабат предпочли забыть? - Ещё вкрадчивее переспросил гость, и, охнув, Сэ'Туа зажал себе рот. Этот болтливый толстяк некогда угощал его пивом. Вернее, его и Согарэр. Изизари назвала его Свидетелем, а в Сади так говорили о служителях Гембы, богини Красной луны. Кто же он такой?
   Неторопливо поднявшись, Изизари лениво и расслабленно, словно делая одолжение, приблизилась к гостю вплотную. Асабат всегда так двигались - перед тем как начать действовать.
   -А ты нам напомни.
   Садис ничуть не встревожился таким соседством - или не понял угрозы. Запрокинув голову - Изизари-Барда была высокой даже для асабат, - заговорил неторопливо, без всякой тревоги в голосе - наоборот, с еле уловимой ноткой сочувствия:
   -Напомнить о том, как клан Тёмных Теней разделился? Как Великая богиня покарала асабат и до сих пор не простила. Как младшие из сестёр восстали против обычая и отказались возвращать сыновей Повелительнице Живых и Властительнице Ушедших во тьму. Как они спустились на равнину, где в то время шла беспощадная война: одни садис преследовали и убивали других. Истинный Сын Солнца бежал тогда из своего царства, спасаясь от измены и предательства, а Дзойлук - Потерянные Тени - последовал за изгнанниками. Утратив Дзойлук, клан Тёмных Теней ослаб, как слабнет дерево, утратив сильную ветвь. На стволе осталась незаживающая рана, которая нарывает и кровоточит до сих пор, а Потерянные Тени, лишившись корня, исчезли совсем.
   Сэ'Туа не понял, о чём идёт спор, если в араче вообще спорили, но все асабат разом задвигались, угрожающе заворчали.
   -Тебе немало известно, Свидетель Гембы, - ледяным голосом подтвердила Изизари.
   На шею под платком легла знакомая твёрдая ладонь. Когда и как Аллита приблизилась, нагив не заметил, - будто просочилась сквозь ширму.
   Сэ'Туа не позволил себе втянуть голову в плечи - наоборот, расслабился полностью, откинулся на бедро рочьи. Кое-чему в застенке Одинокой Башни он выучился. Нельзя пытаться обмануть рочьи. Утаивать своё давнее знакомство с удивительным садис нагив и не собирался. Если Аллита спросит - он признается сразу, разумеется. Ну а болтать без позволения ни к чему. Он и имени этого толстяка не знает.
   Ацнар-Тунур заговорила не вставая. Спросила негромко, ни к кому конкретно не обращаясь:
   -Как могут асабат считать себя неуязвимыми, если хоть одна из нас служит не клану, а чужим правителям?
   -Ты права, сестра, к сожалению, - отозвалась Изизари. - Но справедливо и то, что давно утерянный ичир утерян безвозвратно. От следа, оставленного на воде, мало толку.
   Она ещё не договорила, когда гость из Сади что-то ловко подбросил в воздух. Крошечный предмет взлетел к потолку, упал и, звякнув, покатился по каменным плитам. Все невольно подались вперёд, и Сэ'Туа тоже вытянул шею, хотя было чересчур далеко.
   -Дзойлук, - отчётливо произнесла Ацнар, и нагив ощутил, как рука на его плече напряглась.
   -След остаётся всегда. Этот маленький колокольчик привёз с собой новый царь Сади, приплывший из-за Врат Погибели. И уже решено: весной, после празднества в честь молодой Ваху и Обновлённого Солнца, новый царь Сади повелит Ахону плыть в Даретанью. В земли, которым покровительствует богиня. - Свидетель Гембы не стал уточнять, что до берега Сади чужая грасара так и не добралась. Вскинув руки, он торжествующе закончил: - Если долгий и тяжёлый путь одолела одна грасара, то, милостью Гембы, этой дорогой сумеют пройти и другие. И я спрашиваю: не пора ли Тёмным Теням оставить гордыню и принести богине более значимые жертвы. Не следует ли вам отправиться в Даретанью вместе с садис.
   -Мы не союзники садис, - немедленно отозвалась Изизари.
   Рот чужака растянулся в широкой благодушной ухмылке:
   -Только горы Тессал стоят недвижимо, а вокруг всё меняется. И сильнее всего преображаются люди. Иногда кровные враги делаются союзниками, а то и друзьями. Уверен, если Владыка Тессал решит посетить Золотое Сади, в Солнечном Дворце его примут с почётом и уважением.
   -Ты приглашаешь от имени нового царя Сади?
   -И царицы Согарэр, - немедленно добавил Свидетель Гембы. - Той, что возродилась по милости Всемогущей.
   Изизари неопределённо повела плечом: асабат знали о чуде возрождения умершей и оплаканной царицы. Однако восседать на Солнечном троне, а значит, править мог только царь, только мужчина.
   -Ты не ослышался, Сэ'Туа. Чудеса происходят и в Сади, - шепнула Аллита, склонившись к нагиву. - Имя Согарэр что-то говорит твоему сердцу?
   Отрицать очевидное мужчина не стал. Медленно обернувшись, встретил пристальный взгляд рочьи.
   -Да, я не сумел забыть зеленоглазую царицу. И мне известно, кто её брат. - Давно следовало признаться.
   -И единственным доказательством прав второго супруга царицы Согарэр на Солнечный трон стал колокольчик Дзойлук? - вскинулась Изизари.
   Всё-таки толстяк рассердился. Он смешно замахал на асабат коротенькими руками:
   -Я принёс сюда неподдельный знак утерянного ичир, чтобы смягчить ваши сердца. Для садис, даже для Посвящённых, тихий звон малюсенького колокольчика не значит ничего - меньше, чем ничего. И все-таки Посвящённые признали царя Баарьяд'Ахит истинным наследником Солнечного трона, вернувшимся после долгого и несправедливого изгнания.
   -Ну, Посвящённым Солнца не впервой... предавать своих Владык, - пренебрежительно усмехнулась Изизари. - Вот если бы нового царя признали Лишённые Тени. Или эти, как всегда, промолчали, будто бы людские дела их не заботят?
   Предположение было сделано небрежно, как бы вскользь, словно ровным счётом ничего не значило, но Сэ'Туа заподозрил в словах асабат ревность.
   -Спутницы Влааль склонились перед царём Баарьяд'Ахит, потому что Тёмная богиня его увидела и признала его изначальную чистоту.
   От зловещего смеха Изизари у нагива застыла кровь.
   -Кто же в таком случае был отцом царского ребёнка? - презрительно прошипела Ацнар.
   Свидетель Гембы яростно развернулся в её сторону:
   -Божественный супруг царицы Согарэр повелевает Мечом Силы.
   Последнего довода Сэ'Туа не понял, но отчётливо расслышал реплику Изизари:
   -Свидетель, ты явился к нам и заставил себя выслушать. Но белые камни редко выпадают трижды подряд. Попробуй теперь уйти.
   В один миг картина в араче изменилась. Взмахнув неровными краями балахона, толстяк подпрыгнул, будто в нём сработала скрученная пружина, и тотчас его неловкая одутловатая фигура перестала выглядеть беспомощной и неопасной. Просторная стата распахнулась, и большая её часть ловко обвилась вокруг одной руки, в другой откуда-то взялась деревянная палка - посох. Войти в ичир с настоящим оружием ему не позволили, но в притонах Льежани посох считался грозным оружием.
   -Нет, - безнадёжно выдохнул Сэ'Туа.
   Он точно знал, что единоборство с асабат бесполезно. Из называли тенями, а как обогнать тень? Как бы стремительно не кружился противник, тень всегда за спиной. Каким бы ловким и неутомимым не оказался садис, у него не было ни единого шанса против Изизари.
   Сэ'Туа потёрся щекой о твёрдое бедро рочьи:
   -Я не хочу, чтобы садис погиб.
   Тонкие губы женщины дрогнули, словно в одобрительной усмешке:
   -Мне нравится твоё желание.
   Продолжая двигаться, Аллита переступила через колени нагива. Почувствовав лёгкое скольжение вдоль лица, он запоздало отпрянул, освобождая дорогу.
  
   Следить за тягучим поединком не отрываясь было невыносимо трудно. Время текло невероятно, мучительно медленно - и почти ничего не происходило, никакого действия. Две высокие женщины, затянутые в чёрную тугую кожу, ступали по кругу в центре зала - нарочито неторопливо, едва заметно, в точности повторяя все жесты друг друга. Асабат словно и дышали в унисон, изредка останавливаясь и надолго замирая, глядя глаза в глаза, как две змеи, изготовившиеся к броску. И у каждой прильнуло к запястью ядовитое жало смертоносного айна.
   Казалось, окружающие не особенно заинтересовались поединком сестёр, они продолжали спокойно беседовать, порой вовсе отворачивались. Один Сэ'Туа, оглушённый набатом сердца, не шевелился, с ужасом понимая бессмысленную непоправимость своей последней ошибки. Рочьи была обречена.
   До сих пор мужчинам Тунур не приходилось видеть, чтобы асабат дрались между собой, хотя Улик утверждал, что подобное случалось. И тогда одна из соперниц гибла, потому что вынутый айн не убирают, не напоив кровью. А он попросил рочьи пойти против сестры, заступиться за садис - будто помутнение нашло, - хотя все знали, что Изизари - самая лучшая.
   Нагив наконец моргнул слезящимися от напряжения глазами - и пропустил конец дуэли. Одна из соперниц коснулась другой и пролетела мимо, нанеся единственный удар.
   Все, кто находились в араче, разом оказались на ногах, полностью перекрывая обзор, и нагив в отчаянии закрыл глаза.

* * *

  
   Раздвинув плотную занавеску, отделявшую тьяли от прохода во внутренний дворик, Даир шагнул внутрь и вывалил на пол целый ворох одежды, только что вычищенной на снегу. Покосившись на спавшего лана, он раскрыл сундук и принялся складывать туда пахнущие морозной свежестью одеяла и тяжёлые верхние накидки.
   К середине зимы Уеро-Онага поправился, хотя говорил теперь очень тихо и с заметным усилием. И сильно похудел, потому что мало ел и беспокойно спал по ночам. Сегодня Улик отправил его отдыхать днём, и, против собственной воли, лан разоспался. Проснувшись, он с удовольствием вдохнул непривычно прохладный, бодрящий воздух, который принёс Даир.
   -Да ты совсем замёрз. Надо было послать во двор ери.
   С бау он всегда разговаривал по-дружески. Правда, строгости и не требовалось. Этот охос отлично понимал, что от него требовалось, всё запоминал и любое поручение выполнял наилучшим образом, быстрее других слуг.
   Все прочие были ери, то есть родились в Луру, от матерей-ери. Они вырастали исключительно послушными и доверчивыми, только не слишком сообразительными - приходилось всё время их контролировать. У лана имелись подозрения на этот счёт, но неприятные догадки он держал при себе.
   -Так разве я не ери, господин?
   Даир обернулся. После работы на морозе его лицо разрумянилось и стало таким хорошеньким, что лан невольно улыбнулся.
   -Конечно, нет. Аллита сказала, что ты беджей, - всё ещё улыбаясь, поддразнил он бау.
   -У моего господина уже есть один брат-отец. Неужели понадобился ещё один? - рассмеялся охос, не подумав, над чем смеётся.
   Господин не рассердился, наоборот, встал и принялся сворачивать тяжёлую верхнюю накидку.
   -Не надо мне помогать, господин, - слабо запротестовал бау.
   -Ты упорно отказываешься звать меня по имени. Почему?
   -Такое обращение не понравится госпоже.
   -Её здесь нет.
   Захлопнув сундук, Онага уселся на крышку и, распустив волосы, вытащил любимый костяной гребень с длинной ручкой.
   -Дари, давно хочу спросить... Как ты на самом деле относился к старому господину?
   Охос поджал губы:
   -Он заботился обо мне.
   -Но не сохранил... от ножа.
   -Последнее было не в его власти, - спокойно отозвался бау.
   Прекратив водить гребнем по волнам своих роскошных волос, Онага пристально взглянул на охоса.
   -Мой господин хочет ещё о чём-то спросить?
   -Только не обижайся. Тебе было противно ублажать старого Мерсале Рэй? Или такая обязанность ничего не значила - для тебя?
   Взгляд охоса скользнул по фривольным росписям, украшавшим стены тьяли, снова наткнулся на полуобнажённую фигуру господина, укутанную распущёнными волосами.
   -Мне нравилось, что ему приятны мои прикосновения.
   -Какие прикосновения? - поторопил Онага. - Чему он тебя обучил?
   Бау заученно улыбнулся:
   -Меня нечему было учить.
   -А меня есть чему. Сегодня ночью я приду в детскую.
   -Нет-нет, господин. Вам следует отдыхать по ночам, чтобы поправиться окончательно, - возразил Даир и осёкся. Несколько раз он замечал, что происходило между нагивами и послушными ери в укромных уголках дальних комнат. Об этом не говорили прямо, но явно не запрещали.
   -Наоборот, я совсем здоров.
   -Но в детской почти нечего делать... ночью.
   -Значит, нам хватит времени. - Онага встал, расправил плечи. Блестящие волосы всколыхнулись и словно ожили, переливаясь изумительными оттенками - от иссиня-черного до кроваво-красного. - Признайся, Дари, я привлекательнее твоего старого господина. Хоть немного.
   Договорить он не успел - в тьяли заглянул Улик. Радостно взмахнув руками, лан поднялся навстречу:
   -Привет тебе, старший брат. Меня следовало давно разбудить. Почему ты не заглянул в тьяли раньше? Сейчас я оденусь и буду готов, только выпью горячего сеха.
   Беджей неопределённо передёрнул плечами и пошёл вдоль стойки с лампами, что-то проверяя. Наконец остановился напротив лана, торопливо убиравшего волосы.
   -Сёстры наконец собрались ехать в Сади. Поедет Изизари-Барда, а от нашего ичир - Ацнар.
   -Ох! - огорченно всплеснул руками Онага. - Ковечи уже знает?
   Не отвечая, беджей откашлялся, обхватил себя за плечи:
   -Ты хотел покинуть ичир.
   Лан заметно побледнел:
   -Да, и не один раз просил рочьи о такой милости. Ещё до нагива. Только я думал... Неужели Аллита согласилась?
   -Да, решено. Ты поедешь в Сади вместе с сестрой по ичир.
   Дёрнувшись, Онага привычно коснулся шеи, будто поправляя недавно снятую повязку, пробормотал неуверенно:
   -Улик, позволь мне остаться в тьяли одному. Ненадолго.
   Тот заколебался, но всё-таки отрицательно качнул головой. Сгорбившись, лан отвернулся к стене.
   -Мне следовало давно покинуть тьяли. Какая от меня польза? Даир с любым делом справляется быстрее и лучше меня. Но уйти из ичир... Вот так сразу... Улик, а как же дети? Как я смогу их оставить?
   Улик взял лана за запястья и крепко стиснул. Тот воспринял этот жест как утешение, даже улыбнулся из благодарности, но всё равно высвободился из объятий брата-отца.
   -Дари, - не оборачиваясь, окликнул беджей слугу, притаившегося за сундуком. - Позови сюда всех братьев, а потом отправляйся за Сэтом. Тебе известно, где его искать. - Он звонко хлопнул в ладоши. - Давай, мальчик, поторопись.
   -Братья мне помогут, - несколько раз, как заклинание, повторил лан, отчаянно борясь с нарастающим страхом и неуверенностью. Более опытный Улик согласно кивал.
  
   Узнав, что Онага покидает тьяли, нагивы пришли в ужас, но не удивились и не запротестовали - с асабат не спорят.
   Развернув в центре тьяли самое нарядное покрывало, братья по ичир заставили его маленькими мисочками, наполненными мёдом, который полагалось есть, слизывая с пальцев. Лану поднесли чашу с горьким дурманящим настоем. Этот ритуальный напиток отнимал чувствительность, а затем дарил милосердное неодолимое забытьё.
   Слимах, нагив Ацнар, негромко заиграл на уруке, медленно перебирая струны, остальные братья по очереди садились рядом с Онагой, но не столько сами ели мёд, сколько угощали лана, ласково обнимали за плечи и шептали слова утешения, за что-то извиняясь. И у всех подозрительно блестели глаза.
   Наконец в чашке с дурманом показалось дно. Тут же прекратив играть, Слимах громко произнёс:
   -Проверенных было не меньше десятка. И все с длинными ножами. Как Онага мог их остановить? Неужели Аллита до сих пор его не простила?
   -И почему согласился Сэт? - не вытерпел Ковечи.
   Все притихли. После ошеломительной перемены в положении Сэ'Туа братья по ичир стали относиться к нему с некоторой опаской.
   Обхватив себя за колени, Онага опустил голову. От съеденного мёда его подташнивало, или так начинал действовать ядовитый дурман. Считалось, что если выпить две чаши подряд, уже не проснёшься. Поэтому сразу две порции никогда не готовили.
   -Никто не обвинял лана, - сердито возразил Улик.
   -Тогда зачем он выгоняет Онагу из тьяли? Если не сердится на него, - допытывался упрямый Ковечи.
   Улик горестно вздохнул: объявлять самое неприятное всегда доставалось ему. Не глядя на нагива своей дочери, он коротко объяснил братьям по ичир, что Уеро-Онага не просто покидает тьяли. Он уезжает на родину, в Сади. Насовсем. Вместе с сестрой Ацнар
   Отчаянно прикусив губу, Ковечи на этот раз промолчал.
   -Ацнар вернётся, - пообещал ему Улик. - Вернётся обязательно.
   Стянув с головы лана синий платок, беджей хотел помочь ему встать. С непривычной грубостью Онага оттолкнул чужие руки, поднялся сам.
   -Где Сэт?
   -За ним давно послал. Он сейчас придёт. А сейчас позволь себя раздеть, а то сёстры будут недовольны, ты знаешь. И не бойся, мой любимый брат, - ты не запомнишь этой боли.
   -Я готов, - резко отозвался Онага, затравленно глядя на всех и невольно поёживаясь. Без платка он чувствовал себя почти голым.
   Улик второй раз потянулся к лану - тот вырвался и отскочил к стене.
   -Где брат по тьяли? Сэт должен быть рядом со мной.
   Он снова испуганно отпрянул от протянутых рук, и беджей подумал, что уговоры не помогут, пока не подействует дурман. Улик помнил это по себе.
   Ворвавшись в тьяли, Сэ'Туа едва не сбил беджея с ног. Лан стоял, прижимаясь к стене, а братья толпились перед ним и обнимали так крепко, что это подозрительно походило на насилие. Головы разом повернулись в сторону вошедшего - на всех лицах читались растерянность и отчаяние.
   -Отпустите его.
   Улик начал что-то объяснять и замолк, остановленный нетерпеливым жестом.
   -Асабат покидают Наду завтра на рассвете. Сёстры торопятся. У них нет времени ждать, пока Онага снова поправится. Рочьи сказала, что он покинет ичир таким же, каким пришёл. А теперь уходите, уходите все. Я сам позабочусь о лане.
   Нагив Аллиты говорил так властно, что даже беджей не посмел его ослушаться. Подталкивая друг друга и оглядываясь, братья покинули тьяли.
   Оставшись без поддержки, Онага качнулся, но сильная рука брата по тьяли успела его подхватить. Вконец ослабевший, лан с тихим стоном рухнул на развёрнутую постель. Сэ'Туа накрыл его одеялом и, присев рядом, взял за руку.
   -Ну вот, ты вновь увидишь Сади, пройдёшься по Царской дороге. И выпьешь пива у Красных Ворот. - Нагив выразительно скривился. - Завидую тебе, счастливчик.
   -Всё... неправильно... - Одеревеневший язык с трудом ворочался в пересохшем рту, не в состоянии произнести, что покинуть ичир можно лишь перестав быть мужчиной. Условие было обязательным, и все усваивали его крепко-накрепко.
   -Всё правильно. Рочьи всегда исполняет мои... просьбы.
   Лан криво усмехнулся:
   -Как ты... самоуверен. Асабат исполняют только свои... желания.
   -Знаю-знаю. - Сэ'Туа наклонился так низко, что дыхания перемешались. - Но я объяснил Аллите, что асабат не добьются благосклонности царицы Сади, если обидят её брата.
   Зелёные глаза Онаги снова раскрылись, недоумённо уставившись на нагива:
   -Какого... брата?
   -Любимого и единственного брата царицы Сади.
   -Чьей... царицы? - Лан переставал сознавать, что ему говорят, - сознание затуманилось. И всё-таки он попытался объяснить главное, о чём беспокоился перед приходом Сэ'Туа: - Прости меня... за ложь. На самом деле... я никогда...
   -Что? Что ты сказал?
   На этот раз Онага не ответил. Его тёмные, невероятно густые ресницы сомкнулись, дыхание постепенно выровнялось и стало лёгким. На приоткрытых губах брата по тьяли Сэ'Туа ощутил приторный вкус сладости.

ГЛАВА 9

Празднество в честь юной Ваху

   Стоя возле туалетного столика, Итая неторопливо сворачивал прочитанный посер.
   Послание было от Галиада - отчёт за всё долгое время, проведённое в разлуке с сестрой, начиная с морского плаванья. Владетель Биштия рассказывал обо всём по порядку - потратил, наверное, не один день, - начиная с чудесной встречи с возродившейся царицей Согарэр и её вторым супругом, царём Баарьядом. Вторую царицу Божественная Лиас признала сразу же. И, что представлялось не менее удивительным, нового царя признали Посвящённые. Далее восторженно, со всеми подробностями, описывался город Солнца, его сверкающие белизной стены и Золотой Храм. Правда, о бесценном троне Яров, установленном в Солнечном Дворце, скромно умалчивалось, хотя об этом и так все знали. Тяготы затянувшейся войны с кочевниками Галиад упоминал вскользь - не хотел, наверное, пугать сестру, - зато искренне восторгался новыми блистательными победами Ахона, особенно разгром горцев возле крепости Ада-Сади.
   Самое главное для Итая содержалось в конце длинного послания. В Сади вернулась сестра Ахона и счастливо воссоединилась с братом. Разумеется, Санели наотрез отказалась от развода с Владыкой Тессал и своим упрямством спасла пленника от мучительной гибели на алтаре. Или от ещё более позорной смерти - во время ритуальных игр. Поступить иначе Санели не могла, и Итая напомнил себе, что его всё это никак не касается.
   Кроме того, Владетель Биштия сообщил о встрече с Кече-Бахором, старшим из принцев Яра, - но упоминал вскользь, явно не договаривая. Как там всё произошло на самом деле? Ведь они дружили едва ли не с детства.
   Отстраненно, изумляясь своему циничному расчёту, Итая подумал: "Лучше бы Кече-Бахор бесследно исчез".
   Подняв руки, уже полностью одетый, наместник позволил слуге расправить пояс верхнего платья, заколотый агатовой брошью в виде сплетённых хвостами ящериц. Он никогда не покидал спальню Черер, если хоть одна деталь сложного облачения не находилась в идеальном порядке. Наконец, повернувшись лицом к супруге, он улыбнулся - вежливо и равнодушно, как всегда.
   И, как всегда, улыбка чистейшего принца Яров источала непреодолимый соблазн.
   -Твой брат столкнулся с чуждыми для нас обычаями садис. Понемногу он привыкнет и перестанет так сильно всему изумляться.
   Первое - со дня отъезда - послание от Владетеля Биштия должно было обрадовать его сестру, а оно, напротив, обеспокоило и почти напугало молодую женщину.
   -Мне показалось, что в нём снова готов разгореться священный трепет Зураим, - встревожено призналась Черер мужу, перебирая бахрому покрывала.
   Да, в запутанном письме имелась подозрительная фраза - полунамёк на излишне пылкое восхищение Божественной царицей Лиас. Задумываться о подобном вздоре Итая не собирался. Другое дело, что Владетель Биштия не имел детей, а срок его траура истёк. Единственное, о чём следовало беспокоиться Черер, чтобы брат поскорее снова женился.
   -Женщины садис весьма привлекательны внешне. А сердце Галиада, насколько я знаю, свободно... для Зураим.
   -Коснулся ли священный огонь твоего сердца, мой высокочтимый супруг?
   Брови наместника недоумённо приподнялись.
   -Несомненно, если так пожелала Шалия.
   "Ложь, всё время ложь. Твоё холодное сердце закрыто на каменный засов. Даже Мать богов не сумеет тебя распалить".
   Собираясь уходить, Итая учтиво прикоснулся к запястью жены кончиками своих длинных бесчувственных пальцев:
   -Моя госпожа.
   Высокочтимый наместник проводил в спальне ровно столько времени, сколько требовалось для исполнения супружеского долга, а затем неизменно удалялся, выказав все знаки почтения. Никакими уловками Черер не удавалось его задержать.
   Сегодня она остановила мужа, перехватив за ладонь:
   -Я жду ребёнка.
   -Ребёнка?.. - Мягко высвободившись, наместник сложил ладони, пряча их в рукава. - Благодарю за чудесное известие, драгоценная жена. Ты сделала меня счастливейшим из мужчин. Я повелю установить перед входом в храм Ваху твою бронзовую статую, чтобы народ молил Хранительницу за благополучный исход беременности.
   Итая выговаривал безупречно правильные слова, пытаясь справиться с приступом отчаянья. Его несчастное дитя было зачато не в сиянье Зураим, а в скверной мерзости тьмы, - отвергнуто светом изначально.
   -Скажи, чем одарить тебя за такую радость?
   Матово-бледное лицо молодой женщины на фоне жёлтых покрывал - царский цвет Яров - казалось спокойным. Тревогу внушали только сверкающие глаза.
   -Да, господин мой, я мечтаю о подарке. Позволь мне увидеть Сади. Сейчас, когда там всё успокоилось, обе Божественные царицы благополучно вернулись домой, а газдаков отучили нападать на мирные города и селения.
   Наместник отрицательно покачал головой:
   -Когда Ваху посылает женщине ребёнка, следует заботиться о себе и оставаться на берегу, а не пускаться в трудное и опасное морское плаванье. Точно так же и я не вправе пренебрегать обязанностями наместника ради того, чтобы самовольно отправиться в Сади. К сожалению, путешествие в Сади исключено.
   Во взгляде мужа Черер наткнулась на такой лёд и отчуждение, что почти онемела. Однако настоять на своём сестра Галиада умела всегда и победный аргумент приберегла под самый конец.
   -Как будет угодно моему высокочтимому супругу. - Она откинулась на постели. - Но разве наместник Бау не обязан выполнять все распоряжения, полученные из Солнечного Дворца?
   -Какие распоряжения? - нахмурился Итая.
   -Ты, наверное, не прочитал посер до конца. Там, на другой стороне, есть собственноручная запись царицы Лиас. Божественная пожелала увидеть нас в Сади, на празднике юной Ваху.
   Внимательно изучив приписку, наместник снова церемонно дотронулся до узкого запястья жены и покинул спальню - чуть стремительнее обычного.
  

* * *

   Ежегодно, в самом начале весны, в Сади устраивались большие гонки колесниц - на радость юной Ваху. Соревнование на Храмовой дороге являлось частью сложной трёхдневной церемонии в честь богини-Хранительницы, поэтому главным была не победа, а всего лишь участие. Тем не менее азартная борьба за почётное первенство неизменно вызывала горячий всеобщий интерес, хотя и считалась развлечением для простонародья. И то правда, на Храмовую дорогу выезжали не самые знатные садис - аристократы редко снисходили до подобных забав.
   Однако в этом году одним из участников гонки пожелал стать царь Баарьяд. Вторым - новый Верховный жрец Солнца. Мало того, побороться за священную победу во славу юной богини вызвался Первый военачальник. Впрочем, не столько по своей охоте, сколько из уважения к царице Лиас, Посвящённой жрице Ваху. Присутствие царственных возничих подогрело и без того бурные страсти, неизменно разгоравшиеся вокруг ритуального состязания.
   Чтобы подзадорить своих любимцев, вдоволь за них попереживать и тем самым как бы лично поучаствовать в гонке, часть горожан покинула Сади затемно (Вместе с немалым числом Хранителей, обязанных следить за порядком на Храмовой дороге). Многочисленные зрители, собравшиеся отовсюду - из столицы, ближних и дальних поместий, военных лагерей, прибрежных поселений и даже из других городов, - растянулись вдоль всего маршрута - от Красных Ворот до белоснежных ступеней храма Ваху. Хозяев сопровождали слуги и охосы.
   Время шло, солнце приподнялось над городской стеной, но площадь перед Храмом Солнца оставалась запруженной до отказа: возничие ждали благословения жрицы Ваху - официальной покровительницы празднества.
   Всех захватило радостное возбуждение. Участники состязания хвастались своими лошадьми, чьи холёные шкуры так и лоснились на солнце, а вымытые и расчёсанные гривы перевивали синие и белые ленты, женщины охотно улыбались возничим и передавали им свои венки - первые весенние цветы следовало бросить на лестницу храма Ваху, в дар возродившейся богине, - и обещали сполна вознаградить за такую услугу.
   Сквозь толпу проталкивались громкоголосые разносчики воды и сладостей, торговцы цветами и амулетами, визгливые гадалки, чуть более молчаливые служители Антазея, тут и там мелькали полуголые уличные дети, ухитрившиеся не только проникнуть на площадь, но угодить в самый центр людской толчеи.
   Конюхи с помощниками и бесчисленными приятелями возничих с трудом удерживали лошадей в непрерывном круговороте.
   Праздничная атмосфера подействовала и на Согарэр, хотя мысленно она уже плыла в Даретанью. Грезить о земле богини было приятно, но и тревожно. И Согарэр гнала пустые страхи прочь, не желая им поддаваться.
   Поравнявшись с Баарьядом - царица тоже была на колеснице, хотя в гонках и не участвовала, - она смерила упряжку Баарьяда критическим взглядом.
   Огромные солнечно-рыжие жеребцы так и рвались вперёд, словно вспомнив о бескрайних родных равнинах. Вынужденные находиться среди людей, они вскидывали головы и злобно косились вокруг, давая понять, что замыслили вырваться на свободу.
   Уверенно расставив сильные ноги, слегка упираясь коленом в дугу перекладины, возничий был достоин своих великолепных животных, без видимого труда смиряя их нетерпение.
   У Согарэр дрогнуло сердце: теперь она ревновала мужа ко всякому, кто на него смотрел - а смотрела вся площадь. Воистину, Свидетельница покарала её ужаснейшим из роклятий.
   Придержав свою послушную гнедую лошадь, царица насмешливо бросила:
   -Надеюсь, твои хромоногие клячи хотя бы доползут до храма Ваху.
   -А если мои несчастные клячи всех обгонят? - беззаботно рассмеялся Баарьяд, щурясь от невыносимого блеска начищенных золотых пластин, покрывавших Храм Солнца.
   Ловя на лету венок из желтых первоцветов, он не расслышал ответной реплики.
   -Что она сказала? - переспросил господин у своего охоса, придирчиво проверявшего крепления упряжи.
   -Сначала выиграй, - дерзко ухмыльнулся тот.
   Дословно повторить сказанное трипав не посмел. Бэл пообещала развязать исэку, если только он, Алачу, не слишком крепко затянул узел.
   -Наш чужеземный царь так и не признал Солнечного бога. Но клянусь косами Ваху, это его единственный недостаток.
   Расслышав возмутительные слова, Вторая царица натянула поводья и резко обернулась.
   На выступе храмовой лестницы, на виду у всей площади, красовался Верховный жрец Солнца. Его длинное чёрное облачение сменила короткая щегольская лава с вышитой каймой, а всегда свободно распущенные волосы были завязаны в тугой хвост.
   -Почести Огненному богу воздаёшь ты - вместо царя Баарьяда. Хотя и ты - не Сын Солнца.
   Зелёные глаза, затенённые от яркого весеннего солнца головной повязкой, встретились с непроницаемо-чёрными. Только когда жрец почтительно опустил голову, Согарэр перевела взгляд на женщину, стоявшую рядом со своим высоким мускулистым супругом и, ничего больше не добавив, направила колесницу дальше, по кругу.
   Посмотрев вслед царице, Санели принялась отговаривать Ирму от участия в небезопасных гонках. Снисходительно приобняв жену за талию - Посвящённому казалось, что богиня соединила их брачными узами недавно, буквально вчера, хотя со дня свадебной церемонии прошёл без малого год, - он ревниво заметил:
   -Лучше пожелай мне победы.
   Санели не понимала, что на неё нашло. Ирма по праву считался опытным возничим и всегда сам правил колесницей. Это она сделалась чересчур мнительной, а ведь раньше сама ни за что бы не отказалась от азартного состязания. Инстинктивно приложив ладонь к животу, молодая женщина подумала, что ребёнок делает её не в меру пугливой и мнительной.
   На середине храмовой площади имелось место, которого людская толчея не достигала. Суровые дворцовые стражники обступили Первую царицу Сади неприступной стеной, и пространство вокруг неё выглядело подлинным островком спокойствия.
   Сегодня в облачении Лиас и убранстве её открытых носилок не было даже намёка на жаркое золото - только холодные синие цвета Посвящённой Ваху. В высоком головном уборе, сплетённом из белых шнуров и напоминающем сноп колосьев, в просторной, ниспадающей до земли стате, расшитой синими магическими спиралями, с выбеленным лицом, она представала воплощением своей грозной всемогущей богини.
   На церемонии поклонения Ваху считалось важной приметой - улыбается ли Посвящённая жрица или недовольно хмурится. Милостивое настроение той, кто говорила с Хранительницей, дарило надежду, что все младенцы родятся крепкими и здоровыми. Кроме того, в первый день празднества ей полагалось быть особенно благожелательной - в залог будущего урожая.
   Олицетворять добросердечность и великодушие Лиас наскучило, и она встретила соправительницу ехидным замечанием:
   -Не представляю, как Ирма оторвётся от своей миленькой жёнушки.
   Согарэр передала поводья стражнику и, не сходя с колесницы, приветствовала жрицу Ваху. Тем не менее ответные слова мало соответствовали почтительным жестам.
   -Агун из рода Старшего Дилла оставил бы всех наших возничих далеко позади. И спорим: одержал бы свящённую победу не ради милостей богини - ради одной тебя.
   Лиас едва не вскочила.
   -Почему ты вспомнила... о нём?
   -О, надеюсь, мои новости тебя не огорчат.
   -Ну, говори же.
   -Прибыли посланники из Тессал. Они остановились за городом, чтобы не нарушать ход празднества.
   -Долго же они собирались. Без малого год.
   -У тесс были причины для задержки. В Высоком Дворце назван новый Владыка.
   -Кто же стал новым правителем? - деловито уточнила Лиас, не переставая заученно улыбаться. Впрочем, её внимание сразу отвлёк Аникея, только что выехавший на площадь.
   Согарэр слегка задело, что её жгучая новость не оценена по достоинству.
   -Свершилось пророчество, и новым Владыкой Тессал стал мужчина из клана асабат. Какой-то там... золотоволосый нагив.
   На этот раз старания зря не пропали.
   -Милостивая из милостивых, Ваху-Хранительница, обереги его и сохрани, - выдохнула Лиас.
   -За него следует просить Гембу.
   -Не вспоминай сегодня о других богинях, - предупредила жрица Ваху.
   Но она не спросила, каким образом осуществилось подобное чудо. Ответ Лиас вычислила сама - клан Тёмных Теней захватил власть. Прочие кланы не решились испытывать судьбу и признали избранника Тёмных Теней. С асабат не спорят - во всяком случае, не в Тессал. Горцы уверены, что враги асабат ищут быструю смерть. И находят, как правило.
   -Так что?.. Он тоже здесь, среди послов? - Она извернулась змеёй, высматривая золотоволосого мужчину в пёстрой толпе зрителей.
   -Разумеется, нет. Новый Владыка остался в своём Высоком Дворце, до которого так же далеко, как до заснеженных горных вершин.
   -Понятно... - разочарованно протянула Первая царица, приходя в себя. - А я надеялась... как-то договориться с асабат, обменять агуна на Мерсале Рэй. Только никто не согласился вести подобные переговоры. Ну а теперь поздно. Что ж... Наш новый царь не служит Солнечному повелителю, а новый Владыка... Слёзы Ваху, боюсь подумать, каким богам теперь поклоняется Сэт.
   Привлечённая взрывом криков, она обернулась. Под одобрительные возгласы друзей и восторженных почитателей - а к таковым относились все присутствующие - Ахон начал объезжать площадь.
   -Он так и не узнал о сыне.
   "Теперь ему безразличен твой сын. Такой вывод сделал Водсубаси, а Свидетель не умеет ошибаться", - безрадостно подумала Согарэр.
   -Довольствуйся тем призом, который уже выиграла, и не требуй большего, - жестко предупредила она подругу. И добавила, убедившись, что никто не услышит: - Аникея думает только о тебе и в упор не замечает юных поклонниц, хотя те вьются вкруг него хороводом. Единственное: он так и не признал Декиора сыном. Но это стало бы изменой Солнечному трону.
   -О нет, Анике не изменит трону даже во сне, - коротко хохотнула Лиас, припомнив что-то забавное. - И вот ещё... Не следует ли предупредить Санели? Как считаешь? Хотя вряд ли сестра Ахона сильно удивится. Спорим, что новости из Высокого Дворца она узнает раньше всех.
   -Во имя Гембы, есть ли в Сади хоть одна женщина, которой не было бы дела до этого газдака? Хорошенькую взбучку он получит, когда попадётся нам в руки, - развеселилась Согарэр, но сразу посерьёзнела. - Не о чем тут говорить - вряд ли он попадётся. И не забудь: ты покинула Сэ'Туа добровольно, по своей воле.
   На этот раз Посвящённая Ваху будто не расслышала имя полузапретной богини. Выбеленное лицо превратилось в маску царственного высокомерия, а взгляд, которым Лиас следила за Ахоном, стал задумчиво-неодобрительным.
   -Соану будет не в чем обвинить Первого военачальника. Он обвинит лишь меня и сделает это тем охотней, что не усомнится в том, кто отец Декиора.
   Кое о чём ей не хотелось помнить. Нет, не могла царица оставаться спутницей агуна, готовившего набег на Сади.
   -Вот почему ты не выказала недовольства, когда Посвящённые объявили Баарьяда истинным царём?
   Рот Лиас некрасиво скривился:
   -Что я? Ты сумела договориться с Ирмой, а у него гораздо больше прав на Солнечный трон. Но пошёл против сестрёнки.
   -Тоже Алачу проболтался? - усмехнулась Согарэр, выделив в группе царских слуг, отступивших за ограждение, эффектную фигуру трипава. Высокий охос не терялся даже в пёстрой, непрерывно шевелящейся толпе.
   Почувствовав на себе пристальный взгляд, Алачу нервно обернулся и вскоре уже стоял перед колесницей своей хозяйки. Балованная гнедая кобылка, узнав человека, который угощал её вкусным хлебом, радостно ткнулась в плечо.
   -Почему ты не проводил Баарьяда до Красных Ворот?
   -Господин не позволил. Он сказал, что я больше не нужен. И до завтра не понадоблюсь.
   -А ты выглядишь лучше, чем в лагере возле Сабайи, - милостиво заметила Лиас.
   -Бэл?..
   -Довольно на меня сердиться, амарро. И не забудь потом навестить меня.
   Вместо того чтобы опустить глаза, трипав дерзко усмехнулся:
   -Как прикажет моя бэл.
   -Вздумала поддразнить Анике? - заметила Согарэр.
   Первая царица неопределенно махнула рукой.
   -Он не ревнив. Тем более ему безразлично, с кем встречается моя шавет. Вчера она, бедняжка, едва с лестницы не навернулась, высматривая этого неприступного гордеца.
   -Что ж... Полагаю, охос заслужил такую награду.
   -Или наказание, - ласково поправила Лиас. - Ну так что, не надумала от него избавиться перед отплытием? Я не поскуплюсь. Согласна заплатить бирюзой.
   Хозяйка промолчала, и трипав занервничал, отпихивая плечом настойчивую лошадиную морду.
   -Весьма щедро. Но я бы предпочла купить твою Хэву, - наконец отозвалась Вторая царица, указывая на шавет.
   Пронырливая девчонка материализовалась словно ниоткуда.
   -До завтра ты не понадобишься. Иди, он тебя проводит, - милостиво разрешила Лиас.
  
   Чтобы не смешиваться с обычными зрителями, придворные - из числа тех, кто не участвовал в гонках и не выехал заранее из города - собрались на широкой лестнице Храма.
   Гаю официально принадлежал к царской свите, и ему пришлось присоединиться к избранным, то есть встать там, где любой мог видеть бывшего Владыку Тессал и заново представлять, как он томился в клетке, на этом самом месте.
   Упрямо стиснув челюсти, Гаю пытался избавиться и от другого воспоминания, сделавшегося необыкновенно ярким и неотступным. То весеннее утро, когда он увидел сестру Аникея впервые, было почти таким же прохладным и хрустально-чистым. И чернокудрая дочь Гембы пролетела мимо него на лёгкой колеснице, навсегда заворожив сердце.
   Все почтительно расступились, и по середине лестнице торопливо спустился Анохир-Ирма, похожий сейчас не на Посвящённого, а на молодого щеголеватого лагеса. Бывший Владыка Тессал покорно склонил голову. Выказывать подчёркнутое смирение не требовалось, но пленник делал так специально, чтобы бередить и растравлять свою ненависть. По счастью, он не мог видеть другой половины лестницы, где, на самых лучших местах, стояли почетные гости из Бау.
   -Вас дожидаются носилки, господин.
   Тесс вздрогнул. Провожая взглядом Верховного, он не заметил, как из-за спины подкрался Ваалес.
   -Не надо вам здесь стоять, господин.
   Гаю и не надеялся, что ему позволят испытать себя в гонках, но любоваться колесницами не запрещалось никому, даже охосам. Да и самые знатные женщины сегодня открыто разгуливали по площади. Более того, наглый бау сам дерзко таращился на лошадей и явно завидовал возничим. И было чему завидовать.
   -Носилки мне без надобности.
   -Так распорядилась госпожа. Она беспокоится... о вас.
   В очередной раз испытав болезненный укол унижения, Гаю оскалился.
   -Пусть беспокоится о своём озоли.
   Ваалес цепко схватил подопечного за запястье:
   -Никак не забудешь любимого озоли из Бау?
   Резко отшатнувшись, Гаю зарычал, потянулся свободной рукой к отсутствующему кинжалу, тонкие ноздри хищно раздулись. Бау предупреждающе выставил ладонь, почти упёрся ею в грудь тесс.
   -О, разумеется, я говорю не о себе. Я-то принудил тебя испытать нечто не слишком приятное. Я имел в виду совсем другого озоли... с кротким взглядом и языком, сладким, как мёд.
   На них стали оглядываться. Отворачивая побагровевшее от гнева лицо, бывший Владыка сбежал к краю лестницы. Сюда и вправду доставили носилки, и под закрытым навесом можно было укрыться ото всех. Носильщики тотчас взялись за шесты и отнесли Гаю в боковой проулок, там снова остановились, бережно опустив ношу.
   Наблюдать за тем, как колесницы выезжают к Красным Воротам, можно было и отсюда, раздвинув сетчатую шторку, но подглядывать тайком Гаю не желал, даже закрыл глаза рукой.
   От злости и унижения его трясло. Конечно, охос его спровоцировал и поступал так не впервые, но сегодня бау добился своего. Будь он проклят.
   Наконец, под новый взрыв восторженных криков и пожеланий удачи, последние участники гонок укатили с площади. Совсем рядом прозвучал голос Санели, дверца вновь открылась, и под навес проник аромат её благовоний.
   Её блестящие волосы, разделенные на бесчисленные пряди, были искусно закручены в длинные спирали - по новой придворной моде. Поперёк лба их стягивала длинная синяя тесьма - в честь Ваху. Устроившись напротив, Санели сдёрнула головную повязку и принялась обвивать ею щиколотки Гаю. Он безмолвно наблюдал этими действиями, ничем не выказывая отношения к ритуальной игре садис - напоминанию о брачных узах. Мужчине полагалось распутать тесьму и, в свою очередь, обвязать ею колени жены.
   Затянув узел, Санели поправила рассыпавшиеся волосы и прищёлкнула тонкими пальчиками, высунув для этого руку из-под навеса. Охосы тотчас подняли носилки и снова быстро понесли.
   Обволакивающая магия огромных глаз садис на Гаю больше не действовала, но сердце всё равно защемило. Точно так же в день свадьбы они отправлялись вдвоём на Храмовую дорогу. Как счастливо всё начиналось. И чем закончилось?
   -Можем мы поговорить разумно, Гаю?
   Подтянув связанные ноги к груди, он обхватил колени:
   -Знаешь, я отлично всё понимаю после объяснений твоего озоли. - Недовольный собой, тесс поморщился. - Нет, не могу тебя упрекать.
   -И что тебя останавливает? Справедливость?
   -Вовсе нет, - поправил бывший Владыка. - Только благодарность. Я благодарен тебе, Санели. За то, что мне не пришлось участвовать... в жертвенных играх.
   Они помолчали. Новый Гаю, задумчивый и смиренный, был непривычен.
   -Так что ты собиралась сказать? И почему нельзя поговорить позднее, вернувшись домой?
   -Потому что не осталось времени, - вырвалось у Санели. - В город прибыл наместник Бау. Между прочим... он стоял на лестнице, буквально в нескольких шагах от тебя.
   В ответ на угрозу тесс надменно выпрямился и закинув руку на перекладину.
   -Рано или поздно высокочтимый наместник должен был объявиться в Сади.
   -Если он пожелает встретиться с тобой, ты не сумеешь уклониться от встречи.
   -Скорее уж высокий гость из Бау пожелает встретиться с тобой, моя госпожа.
   Он пожалел о вырвавшихся словах, но произнесённого не вернуть.
   -Это не всё. Со дня на день в Солнечном Дворце ждут послов из Тессал. По-видимому, они собираются предложить новый мирный договор.
   -Понятно.
   -Посольство отправил новый Владыка Тессал.
   Костяшки сильных пальцев, стискивающих опорную стойку, побелели от напряжения, но больше Гаю ничем себя не выдал. К подобному известию он давно готовился. Единственное, что смущало: новый Владыка объявился чересчур быстро, а ведь сначала Предводители Кланов должны собраться и договориться между собой. А перед этим получить неоспоримые доказательства смерти предыдущего Владыки.
   "А я жив"!
   Гаю не обманывался: последний горький довод свидетельствовал не в его пользу - напротив.
   -Кого назвали Владыкой Тессал?
   Молчание затянулось, и тесс повторил вопрос.
   -В Тессал больше нет Мерсале Рэй. Всех, кто был близок тебе по крови, сбросили с Одинокой башни. - Отвечая, Санели явно избегала прямого взгляда.
   Пленник не сомневался, что на родине его вспоминают с проклятьями и угрозами, но к такому удару оказался не готов. Кланы враждовали всегда, но не уничтожали друг друга под корень.
   От отчаянья и безысходности лицо Гаю стало пепельно-серым. Вот теперь он по праву мог считать себя мёртвым, хотя горячая кровь оглушительно пульсировала, отдаваясь в висках.
   На щеке Санели блеснула мокрая дорожка, и Гаю искренне изумился. Почему она снова плачет из-за него - постороннего мужчины? Ведь справедливейшая богиня Гемба так и не позволила им соединиться. Голос пробивался в сознание, как через стену:
   -Меня предупредили, что новому Владыке угодно увидеть тебя в Тессал. За твоё возвращение готовы уплатить выкуп, равный...
   -Когда меня отправят в Высокий Дворец? - бесстрастно поинтересовался бывший Владыка. "Какая разница, что ждёт его фактически мёртвое тело"?
   -После празднества, как только служители Антазея объявят о счастливых предзнаменованиях к началу плаванья, мой брат покинет Сади. Я хочу, чтобы ты отправился к Вратам Погибели вместе с Аникея.
   -И что?.. Меня сделают капитаном какой-нибудь грасары? - снова равнодушно спросил Гаю.
   "Интересно, кто выговаривает все эти бессмысленные слова вместо него?"
   Он снова подумал о самоубийстве. Пожалуй, теперь всё удастся - ведь за ним давно не следят. Только смерть от заветного кинжала оставалась недосягаемой мечтой. Подлинного оружия нет, а утопиться в канале - жалкая пародия на смерть. Так приканчивают слепых шелудивых котят.
   В голове метались обрывки мыслей. "Мои дети... сыновья наложниц... Я мечтал о сыне от тебя, о подлинном огжее..."
   -Какой из тебя капитан, Гаю? Ты же никогда не выходил в море. Нет, на грасаре ты будешь обычным гребцом, как другие. Придётся... справиться.
   -Людям не дано угадать, как лягут зёрна Гембы, а для богини никогда не бывает поздно, - вырвалось у тесс с грозной весёлостью. - Иногда возвращаются из-за моря - и я вернуться. И всё равно останусь твоим мужем.
   Санели передвинулась в угол носилок, плотнее запахнула стату:
   -Ты загадываешь чересчур далеко - в такую даль не видит даже Гемба. Да и не годится сегодня поминать имя этой богини, как бы ни прогневать Хранительницу. Но заклинаю тебя: не возвращайся в Сади. Потому что Ирма тебя ненавидит.
   Ухватившись за праздничную тесьму, Гаю дёрнул её с такой злостью, что разорвал узел.
   -Так ты боишься, что он обидит калимас... и пострадает сам. Как получилось со мной.
   На этот раз Санели не позволила застарелой боли вырваться наружу. Она сказала всё, что следовало объяснить, а запоздалые обвинения всегда бесполезны.
   В стенку носилок поскреблись, затем открылась дверца, и под навес хлынул яркий свет. Повернув голову, Гаю увидел, что находится отнюдь не у Красных Ворот, откуда начиналось состязание. Носилки стояли на обезлюдевшей площади перед Воротами Моря. А он ещё удивлялся, почему снаружи всё тихо и спокойно.
   И, конечно, рядом с носилками стоял бау. Протянув руки, он помог госпоже сойти на землю.
   -Прощай, Гаю. Тебя проводят на назначенную грасару. Тебя ждут, поэтому вы не станете останавливаться в дороге больше необходимого и обойдёте стороной Ада-Сади. Не надо, чтобы тебя там не заметили.
  

ГЛАВА 10

Гости из Бау

   Дом, который предоставили гостям из Бау, некогда занимал огжей из Тессал. Внутреннее убранство резиденции обновили полностью, но любая ступенька, любая плитка в этом каменном здании с тенистыми внутренними двориками напоминала Итая о прошлом. В мрачном зале с низким потолком, где Гаю разжигал свои курительницы, сохранился даже аромат дурмана, пропитавший штукатурку стен. Здесь, зачарованный властным взглядом, принц Яров исполнял любые прихоти тесс. Истребить или обмануть такую память не получалось - оставалось старательно прятать ото всех кошмарные воспоминания.
   Заставить себя поселиться в личных покоях бывшего хозяина Итая не мог. Поколебавшись, он выбрал для жилья менее удобную часть дома, считавшуюся прежде женской половиной. По крайней мере, с этим местом его ничего не связывало. Черер промолчала - как обычно, избегая открыто возражать супругу.
   Первым посетителем резиденции оказался Владетель Биштия, заметно растерявший церемонную утончённость манер. Пропустив на правах почти родственника большую часть обязательных эпитетов, которые следовало перечислять, обращаясь к принцу Яров, Галиад сообщил, что, поскольку наместник прибыл с опозданием, официальный прием в Солнечном Дворце состоится после отплытия Ахона.
   -Объявлено, что на всей земле установился мир и спокойствие, - разглагольствовал брат Черер, развалившись на скамье и закинув ноги, обутые в грубые солдатские сапоги, поверх атласного покрывала.
   В подобной позе легко было представить лагеса из армии Сади, но отнюдь не высокородного бау, воспитанного по строгим и утончённым канонам, и наместник неодобрительно поджал губы. - Тем не менее на отдельные группы газдаков постоянно наталкиваются то здесь, то там... Они рыскают по обжитым землям и грабят, где удаётся. Завидев солдат, обычно пытаются трусливо удрать. Однако на дорогах тревожно. Люди никуда не выезжают без охраны. Ладно ещё, что на границе вдоль Барингамы газдакам теперь противостоят сами газдаки. У них там свои счёты. Некий агун даже признал Огненного бога и служит Повелителю Меча.
   Старательно изучая вид из окна, Итая рассеянно поинтересовался:
   -Какому Повелителю?
   -Я говорю о втором супруге царицы Согарэр, царе Баарьяде. Его называют Повелителем Меча, и этот титул не менее свящёнен, чем Сын Солнца. Некоторые даже считают Баарьяда подлинным Сыном Солнца. Разобраться в обычаях садис невероятно трудно, но если нового царя признал Верховный жрец, то, наверное, всё правильно.
   "Или за время отсутствия Соана обычаи переменились..."
   -Я уже слышал, как ты геройствовал в сражении при Ада-Сади.
   Владетель Биштия неопределённо хмыкнул.
   -Всего-навсего присутствовал. И не стоит называть сражением бесславное избиение тесс. Горцев поймали в ловушку, устроенную перед входом в крепость. - Криво усмехаясь, Галиад покосился в сторону сестры. - Ну а затем, следуя жестоким обычаям солнцепоклонников, всех пленников... тем или иным способом принесли в жертву Огненному богу, вечно жаждущему свежей крови.
   Сопровождая царицу Лиас повсюду, Владетель Биштия вынужденно присутствовал на ритуальных играх. Хуже того, зрелище кровавой бойни не вызвало в нём отвращения, не привело в ужас - напротив, почти околдовало, заставило позабыть, что уважение к побеждённому - долг чести истинного бау.
   Делая вид, что изучает застёжку на запястье, Итая незаметно облизал враз пересохшие губы:
   -Садис порадовали своего бога. Тогда почему Владыка Тессал остался жив?
   Ответ он знал, и не только из письма шурина, но почему-то хотелось услышать ещё раз.
   Брат Черер отпил золотистого вина, доставленного прямо из Бау, слегка поморщился. Не из-за вкуса - тот был превосходен.
   -Солнечный трон простил Мерсале Рэй, потому что у пленника нашлась покровительница. Я и не предполагал, что брачные обеты столь значимы для садис. - Выговорив кощунственные слова в присутствии сестры, Галиад запоздало опомнился и прикус язык. О том, как воспримет подобное заявление наместник, он почему-то не беспокоился.
   -За него вступилась сестра Ахона? - нарочито бесстрастно уточнил Итая.
   -Именно так, хотя многие были недовольны. Сам Ахон долго настаивал на разводе и требовал, чтобы сестра не вставала между Посвящёнными и их законной жертвой. Но всё это в прошлом. Теперь Владыка Тессал... появляется на официальных дворцовых церемониях. Правда, происходит это редко, ведь новый царь Сади не поклоняется Солнцу.
   -То есть фактически Гаю Мерсале Рэй свободен?
   Галиад сделал ещё один глоток, смакуя благородный напиток.
   -По-видимому, да.
   -И он остался супругом сестры Ахона?
   -Да, хотя госпожа Санели ещё раз связала себя узами Ваху. Её третьим супругом стал Верховный жрец Солнца.
   Наместник плавно обернулся, изящно приподняв края длинных одежд. Его лицо озаряла светлая, чуть отстранённая улыбка.
   -Госпожа Санели исключительно привлекательная женщина. Несомненно, все её калимас безмерно счастливы.
   В знак согласия Галиад приподнял чашу.
   С Черер было довольно. Имя неведомой садис прозвучало в её присутствии впервые, но явно не первый раз сорвалось с лживых губ супруга. Теперь за любым его словом чудился обман. Сославшись на усталость и недомогание - молодая женщина на самом деле чувствовала себя неважно, - она, после обязательных извинений, покинула комнату.
   Владетель Биштия давно ждал её ухода. Оставшись наедине с наместником, он резко встал - прямой и строгий. В нём не осталось и тени благодушия, взгляд сделался жёстким, как у сестры.
   -Что ж, никому не хочется быть чёрным вестником. Или моему господину и без меня известно о горестной судьбе братьев?
   -О принцах Яра я знаю очень немного, - отозвался наместник и снова отвернулся, чтобы Галиад не видел его лица. Выигрывая время, он позвал слугу и распорядился насчёт воды для вечернего омовения. - Так что же ты выяснил, Владетель? Слушаю тебя.
   Брат Черер судорожно вздохнул, будто готовился прыгнуть с обрыва. Он так и заговорил - сразу, без подготовки.
   -Принца Ваалес-Яги я видел... несколько раз. Теперь он постоянно сопровождает госпожу Санели, будто один из её слуг. Разумеется, открыто подойти и заговорить я не мог. Принц Ваалес-Яги выглядит неплохо, только заметно прихрамывает. Его ранили копьём в колено при Ада-Сади. Говорили, что он спас госпожу Санели. О принце Банч-Даир я выяснил только одно: сейчас в Сади его нет. Но я надеялся, что его высочество благополучно вернулся в Бау.
   -Нет... он не вернулся. Это всё? - нарочито спокойно уточнил Итая после небольшой паузы. - Ты не упомянул о Кече.
   Раскинув руки, Владетель Биштия распростёрся перед наместником ниц, словно был виноват в том, что собирался открыть.
   -Кече-Бахора назначили воспитателем принцессы Солнечного трона, Божественной дочери царя Баарьяда и царицы Согарэр. Это почётная придворная должность, но раньше он служил Первому военачальнику. Садис называют это другим словом, но мой язык отказывается... произносить. Позднее я выяснил, что рядом с Кече-Бахором находится его маленький сын. Не представляю, каким чудом мальчик оказался в здесь, ведь он обречён был погибнуть. В день штурма Бау.
   Перешагнув через Галиада, наместник подошёл к стойке для кувшинов и, завернув длинные рукава к локтям, собственноручно налил себе вина.
   "Шалия не пощадила никого из потомков Яра, но малолетнего племянника необходимо вернуть на родную землю, чего бы это ни стоило".
   Мысли были холодными и отстранёнными, будто речь шла о посторонних людях.
   "Мать богов сожгла наши сердца и велела жить дальше. Что же нам остаётся?.."
   -Когда ты покидал родной берег, сопровождая Божественную царицу Лиас, я предупреждал, что в Сади тебя многое изумит. Более того, я предвидел, что, живя в царстве, где поклоняются огню и радуются виду крови, ты и сам изменишься. И будешь снисходительнее относиться... к ошибкам и слабостям. Разумеется, не так, как садис, но и не так, как истинный бау, познавший трепет Зураим и его сияющую чистоту. Даже в Бау непросто хранить священную чистоту, а следовать запретам на осквернённой земле... человеку такое не по силам. Признайся, Галиад, ты выучился смиряться и не замечать проступки, которые... невозможно простить?
   Владетель Биштия пошевелился:
   -Как ты прав, высокочтимый господин. Да, теперь я не тороплюсь порицать людей за слабость. И если осуждение прозвучало в моём голосе, то это гнев на самого себя. Из поколения в поколение мы не нарушали запреты, и неугасимый Зураим хранил нас от гибели и падения во тьму. Я верую: Шалия не оставит свой народ и теперь, когда мы сделались недостаточно чисты.
   Охваченный искренним воодушевлением, Галиад приподнялся и, вытянув руки, умоляющим жестом вложил их в ладони наместника. Тёмные глаза молодого аристократа вспыхнули и фанатично засверкали.
   -Разве сейчас не лучшее время, чтобы свергнуть чужую власть, ненавистную Матери богов? Сын Солнца ушёл в такую даль, что даже в Сади мало кто верит в его возвращение. Ахон вместе с царицей Согарэр тоже вскоре покинут страну и уплывут неизвестно куда. Уверен: как только и ты призовёшь, люди пойдут за тобой с радостью. И тогда Мать богов вернётся к избранному народу, и в Бау придёт рассвет после долгой ночи. Наступит вопреки всему.
   С подобными мятежными настроениями наместник сталкивался не впервые.
   -Да ты заделался поэтом, Владетель Биштия. И, как все поэты, предпочитаешь обманывать себя и видеть лишь то, что радует глаз. Неужели это и есть то новое, чему ты обучился в Сади? Забыв о чести, вероломно нарушать священную клятву, словно она - пустой звук разбившейся старой миски! - Пальцы наместника с поразительной силой стиснули запястья Галиада поверх воинских браслетов.
   Покрытое густым загаром лицо брата Черер побагровело, покраснели и шея, и грудь в разрезе лавы.
   Итая снова убедился, что полностью закрытые одеяния бау гораздо практичнее. Под тонкой тканью можно укрыться, как за непроницаемым щитом. Разжав пальцы, он вновь отвернулся к тёмному окну, скрестил руки на груди. Заставив себя успокоиться, заговорил тихо и размеренно:
   -Да, царя Соана здесь нет, но царство Солнца не ослабло - наоборот, оно сильно и могуче, как никогда. Я ещё не познакомился с Повелителем Меча, зато, поверь, неплохо знаю Первого военачальника Сади. Бесконечные войны и жестокие сражения не пугают Ахона, а добавляют опыта и уверенности в себе. Он не ведает поражений, он любим своими людьми - и солдатами, и лагесами. А самое худшее качество в Ахоне - для нас, - его беззаветная верность Солнечному трону. Ты упомянул, что он и царица Согарэр вскоре отправятся в плаванье. Но так уже случалось. Они покидали Сади и снова возвращались. И ты словно забыл... о другой царице. Божественная Лиас, прежде всего, дочь своего хитроумного и коварного отца. Она ударит сразу, едва замыслишь измену. А ты уже замыслил.
   -Возможно, что Ахон и на полшага не отступит от верности Солнечному трону. Но тогда он - удивительное исключение среди садис. Да они себе не верят и предают друг друга, не ведая об истинном благородстве, - не выдержав гневной отповеди, перебил Владетель Биштия. - И ты забыл о братьях! Разве победители поступили с пленниками достойно и справедливо?
   "Вот почему сына Кече следует вернуть в Бау, - напомнил себе Итая. - И как можно скорее, пока юного Идиче не отравили ядом предательства и ненасытной жестокости".
   Не поворачиваясь, наместник пожал плечами.
   -Отбрось мысли о мятеже, Галиад. Они недостойны тебя и опасны для Бау. И пусть тебя остановит жалкая участь Владыки Тессал. Знай, что лучше всего садис умеют мстить предателям.
   Получив справедливую отповедь, Галиад далеко не сразу осмелился заговорить снова:
   -Царица Сади больше не нуждается в моей службе. Теперь у неё более чем достаточно других телохранителей, могучих и надёжных стражей. Позволь мне вернуться в Бау, высокочтимый наместник.
   -Что ж, эта просьба понятна. Обещаю поговорить на эту тему с царицей Лиас. А теперь поднимись. Ни к чему Владетелю Биштия склоняться перед наместником.
   Галиад послушно встал.
   -Могу ли я увидеться с сестрой... наедине?
   -Разумеется. Черер мечтала о встрече с тобой весь долгий путь до Сади, и ты вправе видеться с сестрой в любое время дня и ночи, не спрашивая особого позволения. Иди к ней.
   Проводив Галиада долгим взглядом, он снова помрачнел и потянулся к недопитому вину.
  
   Новый посетитель возник на пороге без предупреждения - словно подстерегал, когда хозяин камю останется в одиночестве. Слуги наместника не посмели остановить дерзкого гостя, даже заподозрив, что это всего-навсего охос. Они сразу отметили нагрудник с косым чёрным крестом и широкий пояс с особой бронзовой вставкой - свидетельство того, что человек исполняет официальную должность.
   От неожиданности Итая подскочил. Некоторое время безмолвно, с выражением муки на лице, смотрел на старшего брата, опомнившись, церемонно присел - как делал когда-то прежде, очень и очень давно.
   Наконец, пренебрегая бессмысленными условностями, бросился вперёд и прижал Кече к груди. Нехотя разжав объятия, подтолкнул к скамье, сам опустился на пол.
   -Ты пришёл совсем один? - Голос предательски сорвался. - Пользуешься полным доверием?
   Глядя на младшего брата сверху вниз, Кече неловко выпрямился:
   -Высокочтимый наместник Бау тоже, по-видимому, пользуется доверием Солнечного трона. - В полузабытом голосе мелькнул едва заметный мягкий укор.
   Скрывая неловкость, Итая тихо засмеялся. Об этой встрече он попросил, едва ступив на берег, но вовсе не был уверен, что свидание состоится - тем более так скоро.
   -Ах... Прости за неудачные слова. Ты всегда умел ставить меня на место.
   Пришла очередь смутиться Кече:
   -Тогда и ты прости глупые и злые слова, что я наговорил перед твоим отплытием. Мне нет оправданий. Ты был прав передо мной во всём, а я - зол и несправедлив.
   -Если я и обиделся, то давно выбросил старую обиду из сердца.
   Итая принёс простое деревянное блюдо, и братья соединили над ним ладони, совершая древний магический ритуал. Они трижды произнесли вслух имя Ваху - тревожить Мать богов не посмели - и трижды прочитали нараспев благодарственную молитву, прося Хранительницу не разделять их впредь. Затем хозяин протянул гостю чашу с вином, наполненную до краёв.
   -Самое сладкое вино с виноградников Лара. Выпей в честь встречи. И пусть не оставит нас последняя милость Шалии.
   Кече с наслаждением осушил сосуд, и младший брат наполнил его заново. От животворного напитка на лице наследника Яров - на безупречно гладких бледных скулах, будто выточенных искусным резчиком из лунного камня - проступил слабый румянец.
   -Брат мой, что с тобой сделали? - не выдержал Итая, с любовью вглядываясь в родное лицо.
   -Как видишь, я снова поселился в Солнечном Дворце и возвысился до придворной должности. Меня назначили воспитателем дочери царицы Согарэр. - Кече сглотнул. - Всё могло сложиться иначе. Я не погиб благодаря заступничеству госпожи Санели и поэтому каждый день семь раз повторяю её благословенное имя следом за именем Божественной царицы Согарэр. И, поверь, делаю это от чистого сердца.
   Смахнув с ресниц что-то, мешающее глядеть, наместник обернулся к слуге, выступившему из-за ширмы. Тот предупредил, что вода в купальне согрелась.
   Итая снова повернулся к брату:
   -Идём и вместе совершим омовение. Очистимся хотя бы от того, что осквернило нас за сегодняшний день.
   Держа Кече за руку, наместник почти силой потащил его за собой. Братья разоблачились, но Итая сразу завернулся в просторную льняную накидку, старательно подвернув на груди края полупрозрачной мягкой ткани. Забираться в воду он не стал, только умылся, встав на колени. Затем, отослав слуг, заставил брата улечься в неглубоком маленьком бассейне, напоминавшем закруглённую овальную чашу.
   -И позволь мне поухаживать за тобой, как полагается ухаживать младшему брату старшим.
   С поверхности подогретой воды поднимался терпкий аромат хвои, освежая и, одновременно, успокаивая. Кече невольно вытянулся в полный рост, расслабился полностью и прикрыл рукой глаза. Пристроившись сбоку, Итая принялся неторопливо, обеими ладонями, омывать его плечи и грудь, рисуя на коже бесконечные спирали Ваху.
   -Ну, налюбовался на меня? И тебе любопытно, насколько я хорош в качестве озоли? - В издевательском смехе чувствовалось действие коварного напитка с прославленных виноградников.
   В ответ Итая плеснул в захмелевшего брата ледяной водой из кувшина. Рассмеявшись, тот нырнул под воду.
   Несколько раз они пытались начать серьёзный разговор и неловко замолкали. Любая тема оказывалась чересчур болезненной. Наконец Кече сообщил, что Даира давно нет в Сади. Его увёз в свою Наду Владыка Тессал, ещё когда сам был не пленником, а почётным гостем в доме Ахона.
   -Даир привлёк его внимание из-за меня, - предположил наместник.
   Кече неопределённо повёл плечом, решив обойтись без самых неприятных подробностей. Всё равно случившееся нельзя изменить.
   -Скорее всего... мы больше его не увидим.
   -Но Дари жив?
   -Да. Ваалес его видел, когда сам жил в Наде - вместе с госпожой Санели.
   -Вот как? Значит, Ваалес повсюду её сопровождает.
   -Вот так. Он - самый доверенный слуга госпожи. Кроме того, он женился и стал отцом прелестной дочурки.
   После третьей чаши охлаждённого вина Кече сделался не в меру болтлив, тем не менее о том, как сам встретился с сыном и сумел оставить Идиче при себе, вспоминал неохотно, почти вскользь.
   Когда вода начала остывать, наместник отвёл брата на скамью для отдыха, сам уселся на низенькой подставке, скрестив ноги, - и снова аккуратно, со всех сторон, подправил накидку.
   -Ну, ещё немного сладкого вина, или готов... говорить откровенно обо всём. И не вздрагивать от случайных прикосновений.
   От неожиданного замечания Кече рассмеялся и переспросил обманчиво-мягко:
   -А если буду молчать?
   -Не наделай новых ошибок, брат. Я слышал о тебе более чем достаточно. Только всё это слухи и сплетни, переданные чужими людьми, а мне надо знать правду. Твоя боль - это и моя боль.
   "Да он говорит, как старший из нас двоих".
   Мысль была странной и почему-то заставила Кече усомниться в брате.
   -Выяснить правду несложно. Немного дурмана в твоё драгоценное вино, и я сознаюсь в том, чего вовсе не знаю, - отозвался он, всё ещё дурачась, - не то слишком пьяный, не то чересчур трезвый.
   -Я так не поступлю - с тобой.
   -Ну что ж... Я был озоли господина Аникея. Всего-навсего.
   -Мне так и передали.
   -Так что ещё ты хочешь выяснить? Достаточно ли я был хорош для Первого военачальника Сади? Наверное, не вполне. Ты ведь не пропустил уродливое клеймо, когда так внимательно меня рассматривал. - Кече запоздало осёкся и, не справившись с собой, рывком отвернулся к стене.
   Вместо возражений Итая сдвинул невесомую ткань покрывала в сторону и приложил ладонь к выжженному овалу клейма. Убрав пальцы, осторожно дунул на изуродованное место, а затем прикоснулся к нему губами. Кече обернулся, словно ужаленный.
   -Что это ты делаешь?
   -Разве Аникея никогда так не делал - для тебя?
   Кече хотел оттолкнуть брата и вскочить, но не сделал ни того, ни другого. Наместник отстранился сам и снова наполнил глубокую чашу, но на этот раз не предложил вина брату.
   -Аникея испортил тебе кожу. Мой господин был гораздо искуснее.
   -Ты о чём? - Кече невольно покосился на бёдра Итая, плотно укутанные тканью.
   Брат шутливо погрозил пальцем:
   -Похоже, мы чересчур много пьём. Высокочтимой супруге наместника не понравится, если мы заявимся к ней в непристойном виде.
   В приступе паники Кече вскочил, кутаясь в складках покрывала.
   -Не заставляй меня... Нет!
   Итая толкнул его назад.
   -Черер не обязательно знать всё, что мы вынесли на этой земле.
   -Ладно, буду молчать, - твёрдо пообещал Кече, пытаясь сидеть прямо, хотя поверхность скамьи почему-то кренилась. - А разве она не видела?
   -Видела что?
   Не зная, как спросить деликатнее, Кече ухватился за плечо брата. Она казалось надёжней, чем выскользнувшая из-под руки скамья.
   -Ну... ты танцевал... Ради Зураим.
   Непонятно улыбаясь, Итая промолчал.
   -У тебя... нет клейма?
   Расплёскивая вино, наместник захихикал:
   -Это у тебя отвратительное клеймо, Кече-Бахор. - Заливаясь смехом, он перекинулся поперёк скамьи и потянулся за новым кувшином - первый давно опустел и был перевёрнут. - Да будут благословенны руки мастера Рахты. Старый мастер подарил мне то... на что стоит смотреть. Гаю плакал, любуясь творением его искусных рук. Аникея слепой, иначе не представляю, чем его соблазнил твой обожженный зад. Да ты вообще не годишься в озоли, клянусь прокисшим пивом, которое обожают садис.
   Болтать лишнего не следовало, и Восходящий на трон - гордое имя обернулось жесточайшей насмешкой - в сердцах пихнул развеселившегося младшего брата локтём в живот. Однако предательское зелье подействовало и на Кече - он наконец признался, что принял веру победителей и поклоняется Огненному богу.
   -Принять чужую веру оказалось не так уж трудно. Посвящённый жрец Солнца взмахнул айном, и я в страхе зажмурился... А потом... открыл глаза и слизнул с лезвия жертвенную кровь.
   Его слегка задело, как равнодушно отреагировал Итая на чудовищное признание. Приглядевшись к наместнику, уронившему голову на локоть, Кече убедился, что вино и вправду оказалось коварным. Брат заснул.
   Не решаясь призвать на помощь слуг - все они здесь были садис, - Кече привычно собрал раскиданные салфетки и посуду с остатками яств, устроил брата поудобнее. Передвигая обмякшее тело, он - почти нечаянно - сдёрнул с Итая тонкую накидку. Тот лёг свободней, в забытьи раскинув ноги.
   Кече не сразу сообразил, что привлекло его внимании, затем, что-то почувствовав, резко вскинул голову. Брат смотрел на него, и взгляд был осмысленным.
   -Не стоило заходить так далеко, Кече.
   -Ты сам захотел познакомить меня... с искусством мастера Рахта.
   Наместник сморгнул, потом загадочно усмехнулся и окончательно сбросил край накидки. Дожидаться, что брат сделает дальше, Кече не стал. Его словно ветром сдуло на пол. Отреагировав на этот прыжок коротким хриплым смешком, Итая заново наглухо завернулся в ткань.
   -В Бау я не позволял себе столько пить. Но надо же было возблагодарить Хранительницу за то, что позволила нам встретиться. Или тебе теперь полагается благодарить за всё кровавого бога Сади? Возможно, он милостив к своим приверженцам.
   Кече хотелось напомнить, что все боги глухи к молитвам охосов. "А мы с тобой как раз охосы - оба".
   -Ладно, не злись. И подай ещё кувшин. Сегодня мне никак не утолить жажду.
   -Не заставляй меня пить. Ты ведь понимаешь: мне нельзя вернуться во Дворец в непристойном виде.
   -Тогда одевайся. Я налюбовался на тебя... вдоволь, - буркнул Итая.
   По деревянной перегородке опасливо поскреблись:
   -Господин, вас дожидается высокородный гость.
   Слуга уточнил, что посетитель принадлежит к свите царя Баарьяда. Наместник вопросительно взглянул на брата - тот пожал плечами:
   -Понятия не имею, кто к тебе явился и с какой целью. Но нет, не думаю, что явились за мной.
  
   Посетитель с интересом изучал красочные миниатюры на покрытых лаком футлярах посеров, доставленных наместником из Бау в качестве дорогих подарков. Увидев хозяина камю, садис небрежно вернул очередной футляр на подставку.
   Итая узнал надменного красавца-аристократа мгновенно, только не сумел вспомнить его имя, а тот не спешил представляться. Небрежно теребя узел на шее (Мода затягивать шарф тугим узлом пошла от мужа царицы Согарэр, хотя мало кто задумывался о смысле такой детали туалета), он внимательно разглядывал наместника.
   Итая сдержанно поклонился, приветствуя знатного гостя по обычаю садис.
   Молчание затянулось до неприличия. Наместник уже собрался произнести какую-нибудь вежливую любезность, когда тёмные губы дрогнули в откровенной усмешке:
   -Вот не ожидал, что наша встреча всё-таки состоится. В последний раз, когда я хотел тебя увидеть, мне удалось одолеть лишь треть пути. И в живых я остался чудом.
   Старательно продуманная фраза исчезла бесследно. Итая плотно закрыл рот, сделал несколько глубоких вздохов и неуверенно выговорил:
   -Простите, господин, но я не помню вашего имени.
   -Однако меня не забыл? И не забыл, как дёшево я оценил тебя в первый раз. Что тут сказать... Я оказался неправ. Давай же познакомимся получше, высокочтимый наместник Бау. Меня зовут Масианакаи Гета.
   Несмотря на открытую дружескую улыбку, титул в устах садис прозвучал явной насмешкой.
   Итая предпочёл не заметить оскорбления.
   -Господин Гета, но я... не вполне понимаю...
   -Чего ради я тебя искал? Встретиться с тобой хотела сестра Ахона, ну а я сопровождал госпожу. Время оказалось неудачным, и мы основательно застряли в Весте. Может, и к лучшему. - Словно вспомнив об элементарной учтивости, гость поинтересовался: - Мне говорили, что в столицу ты прибыл с супругой. Надеюсь, высокочтимый наместник Бау, ваше плаванье прошло более удачно.
   Итая едва не выдал себя:
   -Благодаренье Антазею... Да. Я и моя супруга с радостью исполнили повеление явиться в Сади. И сейчас ждём дозволения припасть к подножию Солнечного трона.
   -Не сомневаюсь, - прищурился Маси. - Однако этого дозволения я не привёз. Собственно, я приехал ради Кече. Да-да, он мне нужен. Меня предупредили, что он отпросился навестить брата, оттого я не особо спешил, дал вам время повидаться друг с другом. Полагаю, вы успели... наговориться. Ну а теперь пошли за Кече.
   Хозяин камю с трудом сохранял самообладание.
   -Как будет угодно господину.
   Развернувшись, Маси в упор взглянул на охоса, скромно остановившегося у входа, жестом поманил его и велел сесть рядом.
   -У тебя влажные волосы. Похоже, ты неплохо провел время, даже выкупался. Очень удачно.
   -Да, мой господин.
   Следом за Кече в комнате появились служанки с традиционным для Бау угощением. Маси попробовал ароматную патоку - уваренную мякоть ясавы - и сморщился от приторной сладости.
   -Нетрудно догадаться, что ты собирался просить за своего брата. - Реплика предназначалась наместнику, и тот не нашёлся с ответом. - Однако у Божественных сейчас нет времени для встреч и разговоров. Царица Согарэр уже не вернётся в город, чтобы не упустить счастливый ветер. Но не отчаивайся, наместник, за твоего брата уже попросили - и решение принято. Я здесь, чтобы уладить твою маленькую проблему.
   -Могу я узнать, что же ты решил, господин Гета? - спросил Итая. В сторону окаменевшего брата он не поворачивался.
   -Здесь я не решал - всего лишь приехал, чтобы забрать Кече. Его купила моя сестра.
   -Но!
   Маси рассмеялся: сегодня он был в благодушном настроении.
   -Хочешь предупредить, что у твоего брата имеются скрытые недостатки, о которых Драциана не подозревает?
   -Нет, - сглотнул наместник и запнулся, будто солгал.
   -Вот и я так не думаю. Прежде чем платить, сестрица внимательно его разглядела. "Именно от такого мужчины я хочу иметь ребёнка", - заявила она. Дру никогда и ни за что не переплачивает, только на меня зря переводит свои серебряные кольца.
   Братья невольно переглянулись. Взгляд Кече стал затравленным: жизнь снова резко менялась, и он не надеялся, что в лучшую сторону.
   -Господин Гета, принадлежать твоей сестре - огромная честь. Только я собирался просить царя и цариц Сади подарить моему брату свободу.
   -Не смотри на меня так мрачно и подозрительно, наместник Бау. Сестра купила Кече, чтобы назвать законным супругом под покровом Ваху. Следовательно, в тот счастливый день, когда у Драцианы родится ребёнок, его отец получит долгожданную свободу. Таков закон: садис рождаются только от свободных, от охосов рождаются охосы.
   Маси что-то нарисовал в воздухе и, отвечая на безмолвный вопрос, добавил:
   -Разумеется, твоему брату никогда не позволят покинуть Сади и вернуться на родной берег. Только не говори, наместник, что для тебя это новость.
   Захватив с блюда немного густой желтоватой патоки, Маси поднёс пальцы ко рту охоса, неподвижно сидевшего там, где ему указали.
   Кече подумал, что мог бы заупрямиться и хотя бы в этом не подчиниться наглому садис, однако поостерёгся. Чуть промедлив, осторожно подхватил угощение губами. Маси вытер пальцы о его влажные волосы, одобрительно потрепал по щеке.
   -Сейчас мы отправимся к сестре, а утром, после обряда Ваху, вернёшься во Дворец.
   Потрясённый, Кече никак не отреагировал на последние слова.
   -Драциана назначена хранительницей принцессы Маганлити, ну а ты по-прежнему останешься воспитателем. Надеюсь, все инструкции ты получил. Божественная царица Согарэр довольна твоей службой и не собирается тебя заменять. Ты всё понял? Вставай.
   -Да, - обречённо выговорил Кече. Комната медленно закружилась разноцветными пятнами, и он покачнулся. Брат едва успел поддержать его под локоть.
   -Успокой новобрачного, - посоветовал Маси. - Вскоре ему предстоит произносить брачный обет и, главное, понравиться новой хозяйке. Кстати, не догадываешься, кто указал Драциане на твоего брата?
   -Госпожа Санели? - вырвалось у Итая.
   -Ха! Всё-таки произнёс её имя.
   -С вашего дозволения, мой господин.
   -Разве я давал дозволение? - Смех в лукавых глазах садис наконец вырвался наружу. - Нет, ты выговорил его самовольно.
   -Я бы не посмел забыть священное имя госпожи, - нехотя признался наместник, пытаясь улыбнуться. - Прошу вас: дайте нам с братом немного времени. Тогда он предстанет перед новой хозяйкой в достойном виде.
  

* * *

  
   -Ты боишься меня, или дело в том, что я тебе неприятна? - откровенно спросила садис, когда они остались наедине.
   Голос новой хозяйки звучал на редкость приятно, но во всём остальном она ничем не походила на красавца брата. Напротив, была чересчур низенькой и не вполне твёрдо ступала на когда-то повреждённую ногу. Поэтому ходила медленно, с трудом, опираясь на служанку.
   -Нет-нет, госпожа... - Бау вымученно улыбнулся. - Я не боюсь вас.
   Он осёкся, и затянувшаяся пауза сделала неловкий ответ почти оскорблением.
   -Тогда продолжай. - Тон остался спокойным и чуть ироничным.
   -Я не знаю... что делать.
   Он сумел удивить хозяйку.
   -Ну, не выдумывай. Тебя обучали доставлять удовольствие... множеством способов. Конечно, опыта могло быть и побольше, но в Бау ты был женат, а позднее имел близость с юной девушкой - в благодарность за то, что она сохранила твоего сына. И удовлетворил похоть Ахона, надеясь его задобрить.
   Подробный и достаточно точный перечень его сомнительных успехов не удивил Кече. Он начал раздеваться, хотя служанка (вначале бау её не заметил) оставалась в спальне. Снял всё, кроме ошейника - избавиться от него было затруднительно. Потом вытащил шпильки из волос.
   Закончив свои дела, прислужница безмолвно удалилась, оставив на столе крошечный светильник Ваху. Ему полагалось гореть, пока не закончится масло.
   -Подойди ко мне.
   Уронив судорожно стиснутые руки, бау шагнул вперёд, и ступни утонули в шелковистом ворсе мехового ковра. Взгляд Драцианы скользнул по его телу сверху вниз, снова неторопливо поднялся к лицу:
   -Я сделала тебя супругом, а не озоли. Мне угодно, чтобы ты не забывал об этой разнице и в любой ситуации вёл себя безукоризненно. Во время брачной церемонии, когда мы стояли рядом, я чувствовала запах вина. Это было отвратительно, и впредь я запрещаю тебе пить. В противном случае мне придётся тебя наказывать.
   -Я понял, госпожа Драциана. - Он приподнял голову и заглянул прямо в лицо женщины. Казалось, оно не имело признаков возраста. Эта маленькая садис могла быть ровесницей Кече, а могла - и вдвое старше. - Госпожа, я не стану пить вино, если такова ваша воля. Но если меня изобьют по вашему приказу, я откажусь от свободы. И тогда ваш ребёнок родится охосом.
   -Я знала, что самообладание к тебе вернётся. Но лучше бы тебе не сердить меня, - предупредила Драциана и отодвинулась, предлагая бау занять свободную часть постели.
  
   Ничего ужасного не случилось, хотя поначалу Кече упорно пытался всё испортить. Угрюмая служанка - та самая - разбудила его перед рассветом, вывела из хозяйской спальни и позаботилась накормить необыкновенно вкусной кашей с жирными сливками. Другой домашний слуга, неболтливый и почтительный, проводил Кече до самого Дворца.
   Уже на лестнице на плечо бау легла твёрдая ладонь, останавливая и уверенно разворачивая назад. Кече громко охнул:
   -Господин!
   -Мои поздравления коснувшемуся покрова Ваху.
   Бау вежливо улыбнулся, слегка удивляясь тому, что Первый военачальник до сих пор находится в городе.
   -Благодарю за милостивые слова, господин.
   Ахон приказал следовать за собой. На галерее они свернули в дальний альков, куда посетители заглядывали редко. Аникея опустился на полукруглую каменную скамью, велел охосу сесть напротив.
   -Хочу с тобой проститься. Мы можем больше не встретиться.
   Слуг в Солнечном Дворце осталось мало - все уехали провожать грасары, - однако на зов Ахона немедленно явился мальчик, а затем, без промедления, притащил поднос с кувшином вина и свежим хлебом.
   Бау нервничал: в первую очередь ему следовало убедиться, что с маленькой подопечной всё в порядке. Пытаясь скрыть растерянность, он неуверенно принял вино, собственноручно разлитое Ахоном, но затем вернул чашу на поднос.
   -Господин, я желаю вам удачи в пути и буду от всего сердца молиться за ваше благополучное и скорое возвращение. Но новая госпожа запретила мне пить вино.
   Аникея долго не верил, затем неодобрительно покачал головой и резким движением отбросил упавшие на лоб смоляные кудри. За прошедшую зиму, к всеобщему изумлению, он позволил своим волосам расти свободно.
   -Жаль, что так получилось - с тобой.
   -Вы меня жалеете, господин? Но почему? Ведь мне повезло. Если богиня Белой луны будет милостива, то будущей весной... госпожа Драциана назовёт меня свободным.
   Аникея повертел в руке кусок хлеба, стряхнул крошки, снова бездумно наполнил свою чашу.
   -Габия утверждает, что ты проницателен. Странно, но мне ты всегда казался доверчивым и простодушным.
   -О чём же мне следовало догадаться, господин?
   Щека бывшего хозяина, прорезанная старым шрамом резко дёрнулась.
   -Тебе следовало догадаться... - Аникея в сердцах ударил по подносу, выплеснув добрую половину вина, - что ты оказался для меня чересчур большим соблазном, непокорный бау. С тех пор как я впервые заглянул в твои... безумно красивые глаза. Гемба-Свидетельница, порой мне хотелось тебя до безумия. Я презирал себя за непонятную слабость, но мог... и не устоять.
   Такое признание было последним, что Кече готовился услышать. Отпрянув, он изумлённо уставился на садис.
   -Но, господин... Почему же... вы не протянули руку? - Словно имел право спрашивать.
   Аникея действительно смутился - сомнений не было.
   -Почему я тебя не трогал, хотя мог получить в любое время? - Садис допил вино, невесело усмехнулся, взболтал осадок на дне чаши. - Потому что наследник Яров заслуживает большего, чем быть чьим-то озоли. Потому что ты не хотел.
   -Но я... предлагал себя, - пролепетал бау.
   -Да, ради Идиче.
   -Ох... - выдохнул Кече и резко нагнулся. - Пусть милость богини никогда вас не оставит.
   Одну из шпилек он потерял в спальне Драцианы, и длинная пепельная прядь свалилась в широкую ладонь Ахона. Грубоватые пальцы бережно подняли рассыпавшиеся волосы.
   -Кости Гембы легли так, как им захотелось. Вернее, так их бросила левая рука богини. Тебе и вправду повезло. Драциана - это лучшее, чтобы ты мог выиграть. Между прочим, - он непонятно хмыкнул, - она заплатила за тебя изумрудам, так что царица Согарэр не смогла отказать.
   -Сестра господина Гета настолько богата? - изумился бау. Ему так не показалась. Дом Драцианы был небольшим, а брачная церемония прошла до неприличия тихо и скромно.
   Аникея неопределённо пожал плечами:
   -Род Гета - один из первых в Сабайи, а Драциана - единственная наследница своего отца и двух супругов. Да, она весьма состоятельна. К примеру, она поставляет весь лес для царских грасар. Насколько я знаю, царские верфи тоже полностью принадлежат ей, а за постройку флота до сих пор не заплачено полностью. Так что фактически все наши грасары - её собственность. - Аникея щёлкнул потрясенного охоса по кончику носа. - Не задирай чересчур сильно свой красивый нос, но имей в виду, что за прошедшую зиму Гета отказала четырём женихам из самых знатных семей.
   Бау потрясенно молчал.
   -Спорим, что беспутный и самоуверенный приятель Санели ничего тебе толком не объяснил. Ему до сестры далеко, он всего-навсего сводный брат. Разумеется, назвать Драциану красивой женщиной трудно, но Хранительница никого не оставляет своей милостью, если сам не отворачиваешься... от её даров.
   Договорив фразу, Аникея запнулся, подумав, что сказанное относится прежде всего к нему.
   -У госпожи Драцианы было два супруга? А дети? - не вытерпел Кече.
   -Таких подробностей я не знаю, но скоро ты всё выяснишь. Похоже, оба её замужества получились не совсем удачными.
   -Понимаю, господин.
   Ахон угадал незаданный вопрос.
   -Уверен, что в доме твоей жены найдётся местечко для Идиче. И малыш снова будет рядом с тобой.
   -Благодарю, господин.
   Аникея встал, шагнул к каменному переплёту решётки, за которой угадывался берег моря. Охос поднялся следом, не отрывая взгляда от чеканного профиля садис. Когда-то он люто, до ослепления, ненавидел и боялся грозного Ахона. Сознание очистилось, став предельно ясным. Свидетельница, ведь были мгновения, когда он мечтал об этом неприступном воине, сходил с ума от запретных желаний.
   Повернувшись лицом к бау, Аникея закинул руку ему на плечи.
   -Ну-ка, улыбнись напоследок. Хочу снова увидеть твою улыбку, чтобы получше запомнить.

ГЛАВА 11

Дорога к Вратам Погибели

  
   Жёлтые цветы, распускавшиеся в самом начале весны, за одну ночь укрыли отлогий берег залива Дадиш ярким весёлым ковром.
   Ветер заметно менялся, по всем приметам намереваясь сделаться попутным, и царица Согарэр отдала негласный приказ об отплытии - вернее о том, чтобы услышать благоприятные знамения немедленно. Тем более что подготовка к походу фактически завершилась и гребцы уже ночевали на борту грасар.
   Небольшой отряд верховых - полугэл - остановился у основания каменного моста - входа в Ада-Сади со стороны портовой дороги, едва просохшей после ночного ливня. Соскочив с лошади, Ахон помедлил, а затем, придерживая развевающуюся под порывами ветра стату, уверенно устремился вперёд, по нависшей над водой высокой беловатой арке.
   Близился рассвет, и слева, едва просвечивая сквозь предутреннюю дымку, угадывались очертания великого города, справа, насколько хватало глаз, простиралось Радужное море. Сейчас оно казалось мутновато-серым, свет только готовился рассеять туманную пелену. Позади, за спиной Ахона, возле причалов, дремотно покачивались грасары, готовясь под разгрузку (Фарватер залива не позволял настоящим морским судам разгружаться непосредственно под стенами города). Ещё дальше, за перестроенными торговыми причалами, можно было различить (скорее, вообразить в тающей мгле) хищные силуэты боевых грасар.
   Всё прошлое лето по Льярише сплавлялся строевой лес - отличные брёвна, заготовленные в предгорьях ещё по приказу Сына Солнца, да так и оставшиеся там до лучших времён. Строительство на царских верфях не прекращались всю осень и зиму, и к намеченному сроку новые корабли - целая флотилия - были готовы и полностью оснащены. Подобная армада могла перевезти небольшую армию.
   На каждой грасаре было по восемь дюжин гребцов, управлявшихся с тяжёлыми вёслами, имелась команда из двух дюжин опытных моряков и примерно вдвое большего числа пассажиров - солдат и всадников с лошадьми, а также конюхов, оружейников, жрецов, музыкантов и прочей обслуги. Грасары до предела загрузили обвязанными коробами, громадными запечатанными кувшинами и бочками с разнообразными припасами. В долгом и опасном походе люди не должны были ни в чём нуждаться.
   Не хватало главного - одобрения Покровителя-Антазея, - и прямо сейчас Первый военачальник собирался его получить.
   Едва затих требовательный гул сигнального диска, как массивная дверь крепости нехотя, со скрежетом, поползла в сторону (издалека было не разглядеть, кто и каким образом её двигает), в предназначенный для неё паз. В освещённом проёме показался заспанный привратник. Вглядевшись в раннего посетителя, он быстро отступил в сторону - точнее, отшатнулся.
   Обе царицы, кутаясь в шерстяные статы, следили за происходящим с вершины пологого холма. Вдоволь налюбовавшись на Аникея, Первая царица зябко поёжилась и бросила тоскливый взгляд на свой эскорт, прятавшийся от ветра в низине, под прикрытием деревьев. Скоро их всех ждала утомительная дорога назад.
   -Явные враги Солнечного трона повержены, ну а всё остальное... почти не изменилось с тех пор, как мы вернулись в благословенное Сади. Доверять Ирме целиком и полностью нельзя, а солдаты и лагесы верны в первую очередь своему Ахону и только затем Солнечному трону. Не представляю, кем его заменить.
   -Вас повсюду видели рядом... в последнее время. Это вышло за пределы разумного. Когда Аникея уплывёт, ты освободишься - от него.
   Посвящённая Ваху резко выдохнула, её грудь приподнялась ещё выше.
   -Аникея предложил мне священные узы Ваху.
   -Ты отказалась.
   Запнувшись, Лиас снова глубоко вздохнула:
   -Иногда этот мужчина простодушен как ребёнок, а иногда проницателен, как истинный Свидетель Гембы. Но в качестве супруга он бесполезен. Поскольку... не принадлежит к царскому дому.
   Последняя запинка была едва заметной.
   -А в качестве любовника?
   Из озябших пальцев Лиас выскользнула весенняя птичка. Маленькая игрушка из обожжённой глины, которую ухитрился всучить царице бродячий торговец амулетами - наверняка тот самый, что вчера гадал Согарэр, - предназначалась в подарок сыну. Звонко ударившись о камень, свистулька разбилась. Неодобрительно поджав губы, Лиас проследила за шавет, подхватившей яркий осколок.
   -Вот и отлично! Ты сама себе нагадала, жрица Ваху.
   Зелёные глаза Согарэр насмешливо вспыхнули, но развивать опасную тему она не стала, боясь рассориться перед отъездом. По её мнению, Лиас сама не понимала, чего хочет.
   Возможно, Аникея и впрямь находился в неведении, но вряд ли Посвящённая Ваху до сих пор не подозревала, насколько он близок к правящей семье. Во время Раскола опасную близость пресекли под корень и благоразумно о ней забыли. Но можно и вспомнить - при желании.
   -Мне пришлось одной принимать послов, - проворчала Лиас, коротко описывая встречу с посланцами Высокого Дворца. И не удержалась от намёка: - Всё, как ты и предсказывала, ясновидящая сестра. Асабат среди них не было. С извинениями они послали других людей. Судя по всему, клан Мерсале Рей вырезан под корень - остался один Гаю. В Тессал трогательно беспокоятся о своём бывшем Владыке и готовы щедро заплатить... за его возвращение.
   Согарэр не стала притворяться, что услышанное для неё новость. Доклад Оду был своевременен и точен. Уничтожение наиболее сильного мятежного клана было безжалостной местью за попытку убийства детей асабат - правда, неудавшуюся попытку. Тем не менее подлинной борьбы за власть не было вовсе.
   -Ну и?..
   -Я объяснила почтенным тесс, что отменить прощение, дарованное Солнечным троном, невозможно. Тем более что Гаю Мерсале Рэй покинул Сади. Уплыл за Врата Погибели - или вот-вот туда отправится. Горцы приняли отказ спокойно. Всячески доказывали, что новый Владыка Тессал мечтает о дружбе с Сади и настроен миролюбиво.
   -Настроены миролюбиво, - недоверчиво повторила Вторая царица.
   -В Тессал не просто сменился правящий клан, - подтвердила Лиас, наблюдая за соправительницей.
   -Настолько не просто, что Высокому Дворцу следовало бы напомнить о могуществе Сади.
   -И столь мирным пожеланиям мне предстоит следовать в одиночестве, - раздражённо фыркнула Лиас.
   -Неужто мудрости Посвящённой недостаточно? - невинно поинтересовалось Согарэр. Огонёк веселья так и не вспыхнул в её сосредоточенном взгляде.
   Лиас подозрительно оглянулась и, хотя они стояли на открытом месте, понизила голос:
   -Значит, мне придётся иметь дело со служительницами Влааль. Но как довериться Лишённым Тени?
   -Как и всем прочим, кто стоит рядом с троном. И готов назвать коварную измену служением избранному богу.
   Подняв красивую гибкую руку, Лиас коснулась груди Согарэр. Царственные женщины заглянули друг другу в глаза.
   -А если тебя принуждают - и не остаётся выхода? Или искушают?
   -Особенно, если искушают.
   -Пытаешься предупредить меня о моём же коварстве?
   -Нет. Я не стану называть честность коварством. Ты честно сражаешься с теми, кто способен причинить вред тебе или... твоему сыну. Только не запутайся в собственных интригах.
   -Ты первая, кто обвинил меня в честности.
   Согарэр отвернулась, следя за розовеющим небом.
   -А я вчера выслушала два предсказания. Первое обещает необыкновенную удачу... Только отправляться вслед за солнцем надо как можно скорее, или небесный огонь погаснет и никогда не засияет вновь. Зато второе предсказание сулит беду. Мы больше не увидим берег Сади.
   Лиас соединила руки суеверным жестом, закрываясь от несчастья:
   -Тогда оставайся. Ещё не поздно отменить твоё плаванье, моя бесстрашная сестра.
   -Ну нет. Признай наконец, что новые грасары великолепны. Наши мастера доказали, что ничем не хуже искусных строителей из Бау. Амастэ обещал, что мы не поплывём, а полетим наперегонки с ветром. Он клянётся своими усами, что грасары проскользнут сквозь Врата Погибели легко и беззаботно, как серебристые рыбки переносятся с волны на волну.
   Упомянув имя отчаянного капитана-джарис, Согарэр привычно усмехнулась, но Лиас с сомнением покачала головой. Воодушевление собеседницы её не вдохновило.
   -Ну а затем я столкнулась здесь, на берегу, с бродячим служителем Антазея, гадавшим по линиям на руке.
   -Как можно несколько раз подряд испытывать судьбу? - хрипловато проворчала Первая царица. От ветра и утренней сырости у неё сел голос.
   -А может, судьбе нравится, когда её испытывают, - рассмеялась Согарэр. - В любом случае, третье предсказание мне понравилось больше остальных. Я найду тех, кого потеряла.
   -Неужели Соан жив?
   -Кто знает? Он мне не снится. Погадай теперь ты, Посвящённая Ваху.
   Трипав, недвижно стоявший за спиной бэл, впервые переступил с ноги на ногу, и Согарэр поняла намёк.
   -Мне пора.
   -Мне тоже, - коротко отозвалась Лиас. - Прощай, зеленоглазая сестра. Буду ждать твоего возвращения.
  
   Приземистое каменное строение - наскоро расчищенная казарма портовой охраны - менее всего годилось для царской резиденции, пусть и временной, только выбирать было не из чего: злопамятные жрецы Солнца наотрез отказались впустить царицу Согарэр в свою крепость, где заклинали ветер и волны. Ладно ещё, что по сравнению с продуваемым насквозь берегом здесь было относительно тепло и сухо.
   Пригнувшись под низкой дверной балкой, царица первой шагнула внутрь и обо что-то споткнулась в полумраке. Вытянутое в длину помещение не имело ни единого окна и освещалось круглым открытым очагом в центре.
   Внесли переносные лампы, и Согарэр только теперь различила четыре женские фигуры, застывшие у стены: Спутница Влааль, две асабат и ещё одна, позади всех.
   Алачу принял у бэл отсыревшую стату и велел служанке подать вино. Девушка сняла кувшин с края обложенного камнями очага, едва не выплеснув горячую жидкость себе под ноги. Под взглядами гостей нервничали даже охосы.
   По знаку хозяйки гостьи прошли к очагу. Асабат оказались на удивление высокими стройными женщинами с прямыми развёрнутыми плечами и длинными ногами. Наряды из превосходно выделанной кожи, перетянутые тугими ремнями с металлическими накладками, не скрывали, а наоборот, подчёркивали силу их натренированных тел. Неприкрытые рыжие волосы были связаны в тугие хвосты, переплетённые шнурами. "Наверное, распущенные свободно, они диво как хороши", - подумалось Согарэр.
   Асабат устроились на полукруглой скамье справа от царицы, Лишённая Тени заняла место слева, однако их спутница осталась неподвижно стоять в тёмном углу. Согарэр с некоторым интересом покосилась на эту последнюю фигуру, закутанную с головы до пят в бесформенную накидку, затем повернулась к служительнице Влааль. Разыгрывать радушное гостеприимство она не собиралась. Подобным гостьям не полагалось даже обычной любезности.
   -Встретить Лишённую Тени - всегда плохая примета, а сегодня и вовсе ни к чему.
   Служительница Тёмной богини раздвинула бескровные губы, обнажив маленькие вычерненные зубы.
   -Не ищи причин для тревоги там, где их нет.
   Зловещая гримаса мертвенного лица напрочь отнимала желание чему-либо радоваться. В голове Согарэр, словно наяву, прозвучал безжизненный голос: "Девочке, вверенной под наше покровительство, ничего не грозит".
   Вверенной, как же. Ей не оставили выбора. Или Маганлити, или Баарьяд. Сразу двоих из своих цепких когтей Лишённые Тени не выпускали.
   -Хотя... одна причина существует. Первая царица нуждается в сильной и надёжной руке, и мы предполагали и надеялись, что рядом с Божественной Лиас останется Повелитель Меча, чтобы царствовать в благословенном Сади.
   В отстранённом, нарочито равнодушном упоминании имени Баарьяда заключалась неприкрытая угроза. Внутренняя перегородка дома была тонкой, и Согарэр не сомневалась: муж отлично всё расслышал.
   "Довольно с вас и Верховного жреца, чтобы утешиться. Баарьяд - слишком лакомый кусочек".
   -Однако случилось так, что царица Сади осталась в полном одиночестве. Посвящённые Солнца, как выяснилось, не всегда заслуживают доверия.
   Лиас только что намекала на это обстоятельство такими же словами, и подозрительное совпадение обеспокоило Согарэр.
   -Солнечный трон рассчитывает на ваши мудрые советы. На большее, чем простые советы.
   Жрица Влааль снова улыбнулась безрадостным подобием улыбки, - но, похоже, такой ответ её удовлетворил. Царица повернулась к асабат.
   -Тёмные Тени спустились на равнину ради встречи со мной. Что означает столь лестное внимание?
   Асабат, с которой Согарэр встретилась взглядом, подняла руку, открывая ладонь с плотно сложенными пальцами. Её запястье обвивал тонкий ремешок с серебряными насечками, образуя подобие браслета. Согарэр покосилась на свою руку, невольно сравнивая.
   -Спутницы Влааль убедили нас в необходимости и полезности личной встречи.
   -Спутницы Влааль не могут говорить за вас. - Прозвучало как "оправдываться за вас".
   -Клан Тёмных Теней признаёт свою неправоту перед тобой, царица Сади. Ты вправе быть недовольной тем, как мы обошлись с твоим доверенным слугой. У него храброе сердце, но чересчур длинный язык. Он рассердил... одну из сестёр.
   Если сказанное было извинением, то явно недостаточным, и Согарэр промолчала. Но асабат и не нуждались в прощении.
   -Царица Сади, мы ищем давно потерянных сестёр. Таков наш долг и наше испытание.
   -Отыскать потерянных сестёр... - медленно повторила Согарэр, - благое дело.
   -След ведёт в Даретанью, поэтому мы хотим отправиться в плаванье за Врата Погибели.
   -О!
   Отступать было поздно. В конце концов, она и навела асабат на этот след. А они в благодарность пытались убить Водсубаси, а теперь имеют наглость требовать помощи. И придётся брать опасных попутчиц с собой - прежде всего, ради дочери, которая остаётся без всякой защиты, если не считать Оду.
   Обернувшись, асабат что-то произнесла - резко и непонятно, - и четвёртая гостья, скромно остававшаяся в тени, выступила вперёд. Убрав с лица платок, она уронила руку и опять застыла, глядя перед собой строго и невозмутимо.
   Через перегородку до Баарьяда донёсся сдавленный возглас жены. И снова чужой отрывистый голос:
   -В знак доверия и залог чистоты своих помыслов ичир Тунур возвращает царице Сади брата. Мы надеемся, что этот дар клана Тёмных Теней облегчит принятие верного решения.
  
   В памяти сохранился застенчивый юноша - почти мальчик. Теперь он был взрослым мужчиной. Всполох лампы выхватил из сумрака неестественно бледное лицо. В обрамлении тёмного платка, оно напоминало жуткую маску жрицы Влааль - настолько отрешённым был печальный взгляд, сосредоточенный на чём-то внутри себя. Единственный яркий штрих: слева, на крыле носа, два крошечных колечка из полированного серебра.
   -Онага, - беспомощно выдохнула Согарэр и кинулась вперёд, чтобы обнять брата, но её задержала выставленная рука асабат.
   -Царица Сади, ты не сказала, что позволишь нам плыть в неведомую землю за Вратами Погибели.
   Она едва не засмеялась. В какую ловушку из обязательств её хотят поймать?
   -Я позволю вам подняться на борт грасары, если вы поклянётесь не причинять вреда ни мне, ни тем, кто мне дорог. Более того, вы будете мне служить. До тех пор, пока я не освобожу вас от клятвы.
   Немедленного и безусловного согласия царица не ждала, но первая асабат резко вскинула обмотанную ремнём руку.
   -Мы не вправе отказать тебе в помощи, потому что нуждаемся в твоей. Мы обязуемся тебе служить, царица Сади.
   Вторая асабат повторила клятвенный жест первой.
   -А что вы станете делать, если ваши другие... потерянные сёстры пойдут против меня?
   -Постараемся договориться.
   -А если мне придётся... бороться с вашими сёстрами?
   -Мы постараемся избежать необдуманной вражды.
   Гемба-Свидетельница, она не откажется от единственного брата из-за того, что произойдёт - или не произойдёт - в будущем.
   -Пусть будет так.
   Асабат произнесла одно короткое слово, и Уеро-Онага словно очнулся. Высвободив руки из-под чёрной накидки, он протянул их навстречу сестре.
   -Я вижу тебя, Герр.
  

* * *

  
   Ко всем тревогам и хлопотам первого дня похода добавилось странное поведение Онаги, ухитрившегося вывести сестру из себя. С явной неохотой он всё-таки избавился от неудобной и тяжёлой накидки, однако расставаться с платком и нелепыми длинными юбками отказался наотрез. А главное, ни о чём не спрашивал, вообще не произносил ни слова, не глазел с любопытством по сторонам, а когда царица что-нибудь спрашивала, тихо отвечал: "Да, сестра". Казалось, он подпрыгнет по первому слову. Наконец Согарэр шутливо пригрозила, что если снова услышит подобный ответ, велит усадить брата на весла.
   -Может, работа разогреет твою застывшую кровь.
   Онага покорно опустил голову перед разгневанной царицей.
   -Да, сестра.
   -Тебя что, околдовали? Ведь это ты, клянусь нечесаной бородой Антазея, - взорвалась Согарэр и, смахнув плошку с водой, в сердцах её пнула. - Ты словно боишься, что я тебя ударю.
   В конце концов она велела брату идти в каюту.
   На "Солнце Сади" для царственных пассажиров были возведены роскошные апартаменты, особенно если сравнивать их с более чем скромным укрытием на "Крылатой колеснице" - той самой грасаре, что унесла беглецов из Даретаньи. Одна изысканно обставленная спальня предназначалась для царицы, другая - для её супруга. Стенами и потолком служили прямоугольные кожаные щиты, красные с чёрным обрамлением, крепившиеся к позолоченным опорным столбам и перекладинам, пол был выложен черно-белой мозаикой, наружные дверные проёмы закрывались тяжёлыми коврами, внутренние - лёгкими сетчатыми драпировками, всюду по шпалерам тянулся плющ, растущий в глиняных емкостях. Имелся специальный закуток для слуг - теперь его срочно приготовили для брата царицы, - кухня и отдельное место для купанья с медной ванной и котлом для подогрева воды.
   Когда Онагу увели с палубы, Согарэр пожаловалась мужу:
   -Он меня боится.
   -Оставь брата в покое, бэл. - Иногда, словно в шутку, Баарьяд обращался так к жене, по примеру трипава. - Дай ему время успокоиться и прийти в себя. Разве не видишь: он потрясён встречей и всеми переменами.
   Скрывая неловкость за недостойную, глупую вспышку, Согарэр отыскала взглядом "Солнечную стрелу", ухитрившуюся весь день эффектно следовать в кильватере царской грасары. Там, под присмотром Амастэ, находились две асабат. Это они превратили её доброго и насмешливого брата в запуганное, безмолвное существо.
   "Чтоб они сдохли, подлые твари! Что они сотворили с Онагой?"
   Перегнувшись через высокое ограждение, царица распорядилась насчет лодки.
   -С братом у меня не хватает терпения. Лучше я сейчас отправлюсь к Амастэ. Нам есть что обсудить, а то всё времени не находилось.
   На этот раз Баарьяд промолчал. Он понимал Онагу. Он и сам не научился относиться к жене беззаботно, без всякой опаски, продумывал каждое слово.
   В голове не укладывалось, что Согарэр оставила дочь в Сади. Выяснилось это едва ли не в момент отплытия, когда протестовать было поздно. Конечно, она рассталась с Маганлити не по доброй воле, но неужели давно исчезнувший кровавый Сын Солнца (Баарьяд слышал эпитеты и похуже) - до сих пор так много для неё значит? И прощальный визит Спутницы Влааль уверенности не добавил - наоборот.
   -Не сердись на меня, - попросила Согарэр, неверно угадав ход его мыслей. - Я понимаю, что и ты не отказался бы провести вечер в компании нашего капитана. Но брата нельзя оставить без присмотра.
  
   "Солнечная стрела" скользила по водной глади уверенно и спокойно, её парус, развёрнутый во всю ширину, был наполнен ветром, и гребцы откровенно бездельничали, вернее, занимались личными делами, обживая плавучий дом. Появление на грасаре царицы команда встретила подобающими радостными приветствиями, хотя все старались убраться с её дороги.
   Шагая по проходу, Согарэр наткнулась на бывшего Владыку Тессал и некоторое время молча его рассматривала. Даже отступила на шаг, чтобы лучше видеть. Голый по пояс и, несмотря на смуглую кожу, успевший обгореть под неистовым весенним солнцем, Гаю резко выделялся среди других гребцов - сплошь бау. Царица припомнила, почему тесс поручили заботам Амастэ - в его команде не было садис.
   Привалившись спиной к поперечной скамье, Мерсале Рэй старательно делал вид, что дремлет, хотя вокруг все стояли. Тугая чёрная коса свешивалась с обнажённого плеча, словно ленивая змея, вытянувшаяся на солнцепёке.
   -Новому Владыке Тессал угодно, чтобы ты вернулся в Высокий Дворец. За тебя посулили выкуп золотом.
   Длинные, как стрелы, ресницы дрогнули. Гаю открыл глаза и неторопливо склонился перед царицей Сади, затем медленно, с достоинством, выпрямился - почти до конца.
   -Ещё не поздно меня вернуть, Божественная царица Сади. Асабат всегда получают то, чего добиваются.
   Упомянутые асабат находились поблизости, и Согарэр чувствовала их взгляды. Отвратительный холодок пробежал по позвоночнику. Как правило, асабат не замечали других людей, но если вот так пристально на кого-то смотрели, это редко оставалось без последствий.
   -Я советовал тебе отрезать косу, амарро, - вмешался Амастэ.
   Гаю с вызовом уставился на тощего капитана. Похоже, у них уже было столкновение по данному поводу, и тесс посоветовал Амастэ избавиться от его выдающихся усов.
   -Вели ему отрезать волосы. Или пусть запрячет их под платок, - неразборчиво пробормотал капитан из-за спины Согарэр, хмурясь и неодобрительно качая головой.
   -Гаю Мерсале Рэй вправе делать со своими волосами что угодно, - возразила царица. - Да пусть хоть в причёску с колокольчиками их укладывает, если справляется с веслом. Он свободен.
   -У меня почти вся команда из Бау, - продолжал сердито ворчать Амастэ, когда они с царицей уединились в капитанской каюте, где был накрыт ужин. - На море они далеко не такие кроткие, как на берегу. Понятия не имею, что у бау на уме, но с ними надо поосторожней. А то надумают задобрить Повелительницу волн. Если уж сама царица заявила, что Владыка Тессал - или кем он теперь считается? - свободен и никому не принадлежит.
   Согарэр не поверила. Бау не приносят людей в жертву богам. Да они и животных не убивают - только поют и танцуют, украсив себя цветами.
  
   Огромная флотилия, ещё невиданная в мире под двумя лунами, плыла до самого вечера, следуя береговой линии. Ветер дул ровно и всё время оставался попутным, словно безумный Антазей взаправду внял просьбам и заклинаниям. И это в самом начале весны, когда по Радужному морю гуляли бури, вздымая гигантские водяные валы и переворачивая грасары, как пустые ореховые скорлупки.
   Бывалые мореходы - Амастэ утверждал, что все они - бывшие пираты и разбойники, перешедшие на царскую службу, - оказались правы. Неистовые штормовые ветра редко достигали этих неприветливых мест, круто заворачивая в сторону Бау. Загадочное поведение ветра не являлось особенной тайной, попросту у купеческих, а значит, и у разбойничьих грасар не было нужды плавать вдоль безлюдного берега, направляясь к Вратам Погибели.
   На закате все грасары дружно остановились и встали на якоря. Плыть ночью моряки остерегались, боясь невидимых подводных скал.
   Ветер стих как по заказу, и на полнеба раскинулось неистовое багряное зарево, перетекая на неподвижную чернильно-чёрную морскую гладь. Далеко по воде разносились возбуждённые голоса, люди перекрикивались, играла веселая музыка, но ничто не могло нарушить благоговейного восторга, охватившего Согарэр перед восхитительной картиной морского заката.
   Дневные тревоги наконец отпустили. Толкование, которое асабат дали короткому словечку "лан", не встревожило Согарэр - наоборот, почти успокоило. После жестоких откровений Водсубаси она опасалась чего-то непоправимого и безнадёжного, а брат всего-навсего томился в разлуке, тосковал по оставшейся в Тессал женщине. Что ж, это было понятно. Онага молод, и его печаль мало-помалу утихнет.
   Люди улеглись спать, и все дневные звуки постепенно прекратились вовсе. Близкий плеск воды за бортом и размеренное поскрипывание дерева о дерево только усиливали чувство абсолютного покоя и безопасности. В лёгком полусне чудилось, как Латагрэн плывёт по звездному небу, и на заснувшие грасары стелется невесомая паутина её покрывал.
   Разбудил царицу полузадушенный вскрик, затем вполне отчётливая брань с малопонятными проклятиями, топот босых ног, звуки падения и отчаянной борьбы. Кто-то навалился на перегородку, разрывая навес. Луна высветила перекошенное лицо незваного гостя.
   Это оказался Гаю, и он не нападал - наоборот, искал спасения. Бывший Владыка насквозь промок - с головы до пят, как после купания, - и более всего походил на человека, вырвавшегося из схватки с рассвирепевшим морским зверем. Его в кровь исполосовали острые клыки или нечто похуже, а длинные вымокшие пряди волос словно выдирали с корнями. Рухнув на циновку, Гаю, захлёбываясь, что-то исступленно выкрикнул на родном языке, начисто забыв сади. Длинные руки тянулись вперёд, отчаянно хватаясь за всё подряд.
   Вся грасара напряжённо следила за происходящим, но больше никто не приблизился - только сверкали глаза в призрачном лунном свете.
   Убедившись, что это не нападение, царица убрала на место тонкое лезвие айна, взглянула на Амастэ, который держал фонарь.
   -Что здесь происходит?
   Капитан затейливо выругался на джарис. Он злился, хотя встревожен по-настоящему не был, иначе упомянул бы про милость Антазея. Эту особенность капитанской речи Согарэр не забыла.
   -Всё из-за чёрных волос, уж я-то изучил этих бау. Дурацкую чёрную косу следовало остричь под корень ещё на берегу. - Амастэ приблизил фонарь, и Гаю закрылся ладонью. - В другое время за такие проделки я бы выпорол всех подряд, да оставил без вина... - Он хмурился всё сильней, но вдруг передумал и вступился за свою команду. - Вообще-то они в своём праве. Мы едва-едва покинули Сади - неизвестно, что впереди... А глупый упрямец вздумал дразнить гребцов. Сам и виноват, а я не собираюсь устраивать разборку в начале похода.
   Судя по тону, Согарэр поняла, что тоже провинилась. Ей следовало поступить так, как советовал капитан.
   По её знаку служанка ловко закрепила оборванные углы навеса, потом стянула с Гаю обрывки мокрых тряпок, осторожно вытирая кровь, которая не хотела останавливаться. Тесс нуждался в помощи лекаря, только никто из команды не собирался ему помогать.
   -Тебе следовало заявить, что ты охос. Никто бы и пальцем не тронул чужую собственность, - наставительно заметил Амастэ.
   Бывший Владыка резко повернул голову. Ослепшие от ярости и боли глаза сузились, стали как щёлочки.
   -Я не охос, - прохрипел он сквозь стиснутые зубы.
   Капитан выразительно хмыкнул, и царица успокаивающе похлопала его по плечу.
   -Лучше позови асабат. Скажи, что я приказываю прийти.
   На этот раз Гаю промолчал. Больше он не издал ни звука, только прикрыл веки и вздрагивал, когда дотрагивались до самых интимных мест, а после неприятной процедуры затих и быстро уснул, одурманенный снадобьем. Пострадавшего так и оставили под навесом, хотя капитан уверял, что второй раз его не тронут. Наоборот, будут всячески оберегать.
   -Они его обещали Повелительнице волн, - вполголоса пояснил Амастэ, предусмотрительно перейдя на джарис.
   -И что это значит?
   -Ну, для начала бау его утопили, потом откачали и утопили ещё раз...
   -Его... хотели убить? - осторожно переспросила Согарэр, косясь на раненого, которого начало лихорадить. Вскоре Гаю метался так сильно, что пришлось его привязать.
   -Нет. Но забавлялись, как хотели.
   -И что дальше?
   -Теперь он превратился в талисман, сулящий грасаре удачу. Бау уверены, что Повелительница волн особо благоволит к мужчинам с длинными чёрными волосами. Вот только... Когда поднимается буря, счастливый талисман бросают в воду.
  
   Утром, придя в себя, Гаю попытался сесть и невольно застонал. Бросив взгляд на тесс, Согарэр оценила состояние.
   -Похоже, тебе лучше.
   В конце концов бывший Владыка заставил себя привстать на коленях и, запоздало сообразив, что ничем не прикрыт, охнул. Отчаянно дёрнувшись, он рухнул к ногам царицы Сади и выговорил немыслимое:
   -Госпожа царица, я признаю себя твоим охосом.
   -Повтори, - безжалостно приказала садис.
   -Я признаю себя охосом, - надсажено прохрипел Гаю Мерсале Рэй. - Только не могу... служить женщине. Позволь мне стать слугой царя Баарьяда.
   Она заколебалась:
   -Вряд ли из тебя выйдет умелый и послушный охос. К тому же у Баарьяда есть слуги.
   -Но я не смогу здесь остаться, - в паническом ужасе взмолился Гаю. - Бау обезумели.
   -Не преувеличивай, - прищурилась садис. - Крысы Влааль развлекаются куда как веселей. И забавней. Вот если бы ты угодил в притон Льежани...
   -Во имя последней милости Гембы, заберите меня с этой грасары.
   Тесс понятия не имел, почему заклинал именем этой богини, он не помнил себя.
   -Ладно, ты станешь охосом моего брата. Однако волосы отрежешь немедленно - в знак покорности.
  

* * *

   Согрев воду, Алачу добавил в неё ароматное масло, а затем так долго и старательно растирал спину и плечи господина, что кожа протестующе заскрипела. Когда вода остыла, Баарьяд перебрался на циновку и лениво распростёрся на мягких покрывалах, наблюдая оттуда за своим трипавом.
   Прибравшись, Алачу достал из сундука кувшинчик с густыми, жирными сливками. Прошлой ночью моряки высаживались на берег и ухитрились раздобыть у местных пастухов свежие продукты. Добавив в сливки кислого сока ягод, трипав сбил всё в густую пену.
   Потянувшись вперёд, Баарьяд зачерпнул соблазнительно-белой массы, попробовал.
   -Вкусно.
   Облизнувшись, снова протянул руку к кувшину.
   Некоторое время они боролись, и победил охос, хотя господину удалось похитить ещё немного сливок. Всё ещё смеясь, он демонстративно проглотил лакомство, остаток поднёс к лицу рассерженного слуги.
   -Попробуй. Они сладкие на вкус.
   -Это не для еды.
   -Ты попробуй, глупый трипав.
   Пальцы, облепленные невесомой пенистой массой, находились чересчур близко, и Алачу поймал их губами, хотя понимал, что так делать не следует.
   -Нравится?
   Господин снова добрался до заветного кувшинчика, и на этот раз охос уступил. Взяв серебряный флакон с прозрачным маслом соляи, он молча вылил несколько капель на плечи и грудь Баарьяда, покрытые ровным бронзовым загаром, растёр масло вниз по всему телу. Отметил привычно, что под лавой, где никто не видит, кожа девственно-белая.
   В Сади трипав овладел мастерством умащивания тела в совершенстве, и Баарьяд постепенно расслабился под ласкающими прикосновениями, закрыл глаза. Приятный лёгкий массаж мог длиться бесконечно. Умелые руки охоса спустились к ступням, старательно разминая подошву и каждый палец.
   -Господин, почему ты до сих пор спишь отдельно от бэл?
   Нарочитое безразличие Согарэр к физической привлекательности мужа изумляло трипава. У него имелись занимательные мысли по этому поводу, но обсуждать странные прихоти бэл он прежде не осмеливался. Напротив, всячески избегал опасной темы.
   -Она так хочет, - резко отозвался Баарьяд. - И ты об этом знаешь. И мне не нравится, что тебе всё известно - про меня и Герр.
   Руки трипава застыли.
   -Да любому гребцу всё известно. И сейчас, и когда мы плыли из Даретаньи. Когда двое заняты друг другом... не бывает так тихо.
   Баарьяд напрягся, затем, презрительно фыркнув, пошевелил в воздухе ступней. От стараний Алачу кожа сделалась такой гладкой, будто никогда не касалась твёрдой земли и острых камней. Наверное, Божественному царю так и полагается, хотя достоинством это не казалось.
   "Тогда... В тот единственный раз... я не захотел сам".
   -И что?! Сразу станет известно? - От внезапной догадки обдало жаром.
   Его искреннее изумление позабавило охоса.
   -Тотчас же. Клянусь протухшей рыбой, которой провоняла эта грасара.
   Сомнительная клятва почему-то успокоила: за долгое время морских странствий трипав возненавидел рыбу всем сердцем. В действительности Баарьяд не понял, смеётся над ним Алачу или говорит серьёзно. Решил, что смеётся. Отвернувшись, он уткнулся лицом в мягкое изголовье.
   -Ведь у бэл нет других возлюбленных.
   -Он до сих пор стоит между нами. Он до сих пор владеет её сердцем. Он подарил ей дочь. А я... Герр пожелала меня всего один раз, а я не сумел начать. Окаменел - и ничего не смог.
   Трипав невольно присвистнул:
   -Эй, хватит переживать из-за глупости, Бари. Впервые ни у кого не получается... безупречно.
   -У меня не было "впервые", - злобно прошипел Баарьяд и рывком перевернулся на живот. Всё-таки он проговорился, хотя Алачу и так доподлинно всё знал.
   В Сади было легче. Он жил в отдельных покоях, и у него имелись свои занятия, свои обязанности. Но теперь, на грасаре, Герр то и дело оказывалась на расстоянии вытянутой руки. Такая близость стала испытанием не менее тяжким, чем полное одиночество. К счастью, она постоянно инспектировала другие грасары (особенно часто ту, на которой плыл Ахон), а свободное время проводила вне каюты, со старым знакомцем - лагесом Эндевием. Одноухий капитан откровенно восхищался царственной пассажиркой, правда, к её супругу относился прохладно, но Баарьяд не навязывал своего общества.
   Утешая Баарьяда, охос страдальчески вздохнул и похлопал его по лодыжке. Взявшись за кувшин с остатками сливок, он снова занялся привычным делом. Под неутомимыми сильными пальцами кожа делалась всё чувствительней и наконец загорелась, отливая нежно-розовым; исподволь огонь проник вглубь. Высунув кончик языка, Алачу слизнул капли пота, собравшиеся в ямке у крестца.
   -Мне перестать? - поинтересовался он вкрадчиво.
   -Ты!... - От невозможной догадки сапфировые глаза Баарьяда распахнулись до предела. - Ты проверяешь меня?
   -Разве моему господину неприятно? Мне показалось - наоборот.
   Не представляя, как отреагировать на дерзкое заявление - разгневаться или смутиться, - Баарьяд предпочёл сказать правду:
   -Конечно, мне приятно. Но я думал, что это случайность.
   Взяв новую порцию пены, Алачу просунул ладони под бёдра господина. Отзываясь на настойчивое принуждение, тот прогнулся дугой, задышал чаще и, приоткрыв рот, слабо застонал.
   -Прости. - Охос отдёрнул руки, будто обжёгся.
   -Здесь нечего прощать, глупый трипав. Не останавливайся, продолжай.
   -Ох, Бари... На тебе исэка. Только бэл может делать приятное... твоему телу, - напомнил охос помертвевшими губами.
   -Она не узнает, - забормотал Баарьяд. Он приподнялся, глянув через плечо, и вздрогнул. На пороге купальни стояла жена.
   -Ты? Я не слышал, как ты вернулась...
   -Да, вернулась. И приглашаю тебя на прогулку. Вдвоём на лодке - только ты и я.
   -Как тебе будет угодно, Герр. Но не слишком ли... поздно? Солнце уже село. - Слова появлялись сами собой, словно ничего не случилось.
   -Уже восходит Белая луна, и ночь будет светлой. Не бойся, я буду рядом с тобой, Повелитель Меча.
   Наконец царица соизволила заметить трипава, лежавшего в ногах господина.
   -Мне угодно, чтобы ты присутствовал при его наказании. Поэтому он будет наказан не сегодня, а завтра.
  
   Приветствуемый дружными одобрительными возгласами - команда "Солнца Сади" принимала самое деятельное участие в происходящем, - Баарьяд спрыгнул в нарядную прогулочную лодку, затем помог спуститься жене.
   Царица заняла место под нарядным навесом, разрисованным узорами из птиц и цветов, Баарьяд устроился на корме и, убрав концы шарфа, аккуратно сложил руки на коленях. Покачиваясь, лодка быстро отделилась от грасары - на всю длину прикреплённой к её носу верёвки.
   -Мы будто остались одни под небесным сводом, - негромко произнесла Согарэр, любуясь жемчужно-белым диском, плывшем в посреди разгоравшихся звёзд.
   Они и вправду оказались в полном одиночестве. Заднее полотнище навеса свисало до самого низа, отгораживая Согарэр и её мужа от любопытных глаз. Более того, ради удобства царской прогулки "Солнце Сади" отстала от эскорта, обычно державшегося вблизи, и поплыла особняком, позади всех грасар.
   -Дорога в Даретанью может получиться не такой уж и долгой, - снова заговорила царица. - Мы уже тринадцать дней как покинули Ада-Сади, а ветер всё время попутный.
   Мужчина резко выдохнул и снова промолчал, приподняв брови. Всё верно: теперь они даже не останавливались на ночь, боясь потерять счастливый ветер. А тот дул так ровно, будто рука Антазея сама направляла садис к выбранной цели.
   -Не похоже, что ты радуешься возвращению домой.
   Баарьяд быстро взглянул на жену:
   -Мы пока не в Даретанье, Герр. Чтобы добраться туда, надо снова пройти через Врата Погибели. А туда стремятся одни безумцы. До конца жизни мне не забыть, как "Крылатая колесница" с переломанными вёслами неслась прямо на скалы и не могла свернуть, а чёрные зубцы то исчезали, то снова выступали над бурлящей водой... Почти все, кто был там с нами, погибли ужасной смертью.
   -Амастэ прошёл Врата трижды. И я миновала их два раза. Правда, первого до сих пор не могу вспомнить.
   -Да, это... оставляет надежду. - Саркастическим тоном согласился Баарьяд. - Только боюсь думать, какие известия встретят нас в Даретанье. Я боюсь за Манли.
   Мать Баарьяда была отважной, самостоятельной и на редкость уверенной в себе женщиной, но предсказать её судьбу не смог бы никто. Она позволяла себе опасные слабости и безумства.
   -Госпожа Аг'яр чтила богиню, и Латагрэн не могла от неё оступиться.
   Сцепив руки, сын Манли отвернулся.
   -Мне было бы спокойней, если бы рядом с матерью оставался Осум...
   -А кто это?
   -Тер-Осум? - Баарьяд невольно улыбнулся. - Мудрый и опытный старший брат. Он опекал меня с рождения, хотя сам не намного старше меня.
   -Как? Разве у Манли были другие сыновья?
   -Нет, конечно нет. Я неудачно выразился. Тер-Осум был обычным гоном. Хотя... не совсем обычным. Его отцом был мой дед, то есть отец Манли. - Баарьяд хихикнул, вспомнив что-то забавное. - Он поразительно походил на Манли, и я всё время просил его переодеться. Как ему это не нравилось.
   -Почему я не слышала о таком гоне?
   -Осум бесследно исчез. Задолго до того, как я покинул дом матери.
   -Значит, почти... старший брат. А он знал про царя Атэнашевра?
   -Возможно. Я думал... Ну, что я мог думать. Но всё равно я рад, что узнал имя отца. Герр, я ответил на твои вопросы? Тогда ответь ты. Кем были твои отец и мать? Что с ними сталось?
   -Не знаю.
   -Как так? У тебя отыскался родной брат. Быть не может, чтобы никто не запомнил ваших родителей. Даже если они по какой-то причине вас покинули, люди должны знать хоть что-то. Или подозревать. Или что-то запомнил Онага. Ведь он старше тебя.
   Согарэр отрицательно покачала головой.
   -Ты, наверное, не знаешь... - снова заговорил Баарьяд. - У твоего брата шрам поперёк горла. Вот так. Всё зажило, но рана была нехорошей. И, похоже, не очень давней. Я спросил, но твой брат не захотел отвечать. Закрылся платком.
   -А как он держится с Гаю?
   -Да никак. Сидят каждый в своём углу и не замечают друг друга. Может, и вправду не замечают. С голоду бы оба умерли, если бы я не заставлял есть. Правда, тесс отказывается от еды, потому что его постоянно мутит. Пришлось дать ему горькой смолы. Он говорит, что прежде такого не было. Знаешь, у меня с тесс есть кое-что общее. Как и бывший Владыка Тессал, я лишь называюсь... супругом своей жены.
   -А откуда тебе известны такие подробности... про тесс?
   -Так сказал Кече, воспитатель Маганлити. Ведь раньше он жил в доме госпожи Санели. Правда, говорил бау не со мной. Я услышал случайно.
   -Подслушивал?
   От несправедливого обвинения Баарьяд вспыхнул.
   -У меня отличный слух. В святилище Влааль я слышал, о чём ты спорила с Лишёнными Тени. Кое-что перепуталось в памяти, но... Они сказали, что я ослепил Тёмную богиню. Поэтому они не посмели оборвать нить моей жизни.
   -Лишённых Тени остановила твоя чистота и невинность. - Чистота и невинность были отнюдь не те качества, которыми молодому мужчине хотелось гордиться, и он упрямо, с вызовом, вскинул подбородок. - А жизнью ты обязан господину Гета. Это он вывел нас из пещер.
   -Я помню о благодарности, но из-за меня господин Маси рисковал напрасно. В Сади я интересовал одну Лиас, да и то - недостаточно сильно. - Баарьяд подавил невесёлый смешок.
   -Над чем это ты смеёшься?
   Криво усмехаясь, мужчина опустил ресницы.
   -Если цветы не срывать, они всё равно... засыхают. Пусть внешне и остаются, словно живые. Яркие краски блекнут, аромат исчезает.
   -Ах, невинный засохший цветочек, - фыркнула Согарэр. - И что, чувствуешь себя неживым?
   Джарис вспыхнул.
   -Именно так говорили обо мне Спутницы Влааль, призывая в свой круг.
   Напоминание о смерти по странной ассоциации вызвало в памяти Согарэр образ первого возлюбленного - из прошлой - нет, позапрошлой - жизни. Что сохранилось от великой любви к Соану? Почти ничего. Их страсть не перенесла забвения и разлуки.
   Начав жить во второй раз, она без колебаний отдала сердце Избранному. Теперь-то Согарэр понимала, что любовь к затворнику из храма была безрассудством. Юный джарис был обречён с самого начала. Просветлённые создали его исключительно для своих целей, а, когда он стал не нужен, без всякой жалости прикончили, надеясь получить выгоду и от его смерти.
   После невыносимых чёрных дней отчаянья, Согарэр страшилась новых потерь, оттого всячески избегала сердечной привязанности, будто это стало бы предательством. Не потому ли всегда находились веские причины для отказа от физической близости мужем и неестественного воздержания.
   Разгоняя мучительные воспоминания, Согарэр водила ладонью по поверхности воды. Уловив тусклый отблеск, отразившейся на полированной грани браслета, Баарьяд решительно сомкнул пальцы вокруг её запястья. Он давно подметил, что жене нравится такой контакт.
   Герр мягко высвободила руку и, не отрывая взгляда от нецелованных губ, таких податливых с виду, коснулась мокрыми пальцами груди Баарьяда, провела вверх и дёрнула узел исэки. Закручиваясь, тонкая ткань соскользнула на колени.
   Мужчина судорожно вздохнул, не пытаясь подхватить шарф, а потом, издав негодующий звук, более всего похожий на рычанье, опрокинул Герр на дно лодки и приник к смеющемуся лицу.
   Целоваться он не умел, но учился поразительно быстро. Страстный поцелуй длился и длился; от безумного, яростного напора внутри что-то взорвалось, поглотив все мысли, сметая остатки благоразумия и сомнений.
   Равнодушно отсчитывая истраченные мгновения, на пылких любовников взирала Белая луна. Она собиралась точно так же смотреть сверху вниз и через сотни, и через тысячи тысяч лет, уверенная в своей правоте. Всё было и будет снова, и всегда прав тот, кто остался.
   Маленькая лодка уютно покачивалась, словно детская колыбель. В конце концов дыхание перехватило, и Баарьяд откинулся в сторону, хватая воздух:
   -Я не...
   -Забудь о том, что слышал в святилище. Благословенное Сади теперь далеко, и Тёмным жрицам, ослепшим от запретных желаний, до тебя не дотянуться.
   В следующий раз Баарьяду удалось сказать больше:
   -Я не хотел...
   -Довольно протестовать, упрямый джарис. Твоя колесница обошла всех, и ты ждал награды. Хотя из гордости не напомнил про обещанное.
   -На грасаре все поймут. Догадаются...
   -Ты хочешь, чтобы всё осталось по-прежнему.
   -Нет, - выдохнул Баарьяд.
   -Что значит "нет"?
   -Я не понимаю, что говорю, - наконец признался мужчина. - Конечно, я надеялся. Алачу сказал... - он снова осёкся, не зная, на что решиться. Правильнее всего было забыть о наказании, ожидавшем трипава, но не получалось.
   Но чего точно не следовало делать - это просить за Алачу, вовсе о нём упоминать. Охосов наказывали не за одни провинности, а по тысяче разных причин - и для развлечения, и ради каприза.
   -Не пора ли забыть о болтливом трипаве?
   -Не могу. Ала сделал то, что он сделал, ради меня.
   -Что?!...
   Очарование волшебной ночи растаяло. Луна и звёзды потускнели, будто подёрнувшись мутноватой дымкой, а воздух показался не в меру свежим. Баарьяд одёрнул лаву на коленях и заговорил нарочито спокойно:
   -Разумеется, он знал, что ты вернулась. Он всегда точно знает, кто приближается сзади, словно имеет глаза на затылке. Сказывается кровь трипавов. Да он слышит, как рыба плывёт под водой. Он решился... напомнить обо мне.
   Последняя догадка пришла в голову только сейчас. Возможно, она была правильной.
   Упираясь ладонью в борт лодки, Согарэр выпрямилась, нащупала верёвочный узел - и что-то ей не понравилось. Верёвка подозрительно провисла.
   -И героический гон нашёл-таки способ позаботиться о хозяине.
   Высказанное вслух, предположение звучало почти комично. Появилась слабая надежда, что всё обойдётся.
   -В любом случае, твоим доверенным гоном он не останется.
   -Алачу никогда раньше...
   -Раньше он не был любовником шавет.
   -Кого?
   -Как? У него появились секреты от тебя. Он забыл упомянуть, кто такая любимая служанка Лиас.
   Не вполне понимая причину тревоги, Согарэр раздвинула привязанные края навеса и оглянулась. Вокруг лодки расстилалась пустынная гладь воды, залитая бледным лунным светом - и ничего больше. Не осталось и намека на знакомый силуэт царской грасары.
   Тогда Согарэр занялась чересчур послушной верёвкой всерьёз и, после недолгих усилий, вытянула из воды свободный конец. Разглядев место обрыва - вернее, ровного обреза, - Баарьяд ахнул:
   -Кто так пошутил? Представляю, что начнётся на "Солнце Сади", когда нас хватятся. Первый, кто заметит, получит награду.
   -Ага, будет весело, - подтвердила Согарэр и запнулась, отгоняя недобрые подозрения. "Никакая это не шутка. Но тогда что?"
   -Герр, мы не могли сильно отстать от грасары. Если только... лодку не отнесло течением.
   Баарьяд покосился в ту сторону, где угадывались очертания берега, потом заглянул под скамью в поисках вёсел, но на положенном месте их не оказалось. Тогда он посмотрел наверх и досадливо выругался.
   Кое-как свернув бесполезную намокшую верёвку, Согарэр кинула её в дальний угол и тоже запрокинула голову. На небе творилось что-то невообразимое. Луна сияла по-прежнему, но со всех сторон к ней мчались взявшиеся непонятно откуда чёрные облака, неумолимо закручиваясь в гигантскую спираль, хотя внизу, в лодке, движения воздуха почти не ощущалось. И сразу болезненно заломило в ушах. Согарэр подалась назад, прижалась спиной к груди Баарьяда.
   -Не нравятся мне... Амастэ говорил... - Она не закончила. Тот же Амастэ строго-настрого предупреждал не накликать на море беду.

ГЛАВА 12

Драциана Гета

  
   Дом Драцианы - как и большинство зданий в этой части Сади - окружал тенистый сад, и Кече со своей подопечной целые дни проводил в уютной прохладе зелёных павильонов, спасаясь там от наступившей жары. Сын заметно подрос, сделался непослушным и своенравным. Заигравшись, он едва не сбил с ног госпожу, внезапно появившуюся в его тайном убежище. Драциана вытащила обидчика из-под скамейки, куда тот в испуге нырнул.
   -Что это ты вытворяешь, маленький воин Солнца?
   Запыхавшийся отец влетел в увитую лианами беседку и обмер, догадываясь, что сделал Идиче. Прятать сына было поздно. Оставалось одно: сурово его отчитать и назначить наказание.
   Госпожа снисходительно махнула рукой:
   -Оставь мальчика в покое, Кече. Идём со мною.
   Служанка, всегда заботливо поддерживающая свою миниатюрную хозяйку, немного отстала, и бау её заменил, приноравливаясь к замедленному шагу Драцианы.
   -Похоже, ты привык к моему дому.
   -Мне нравится уединение, госпожа. А здесь на редкость спокойно, и никто не беспокоит детей.
   Драциана рассеянно улыбалась, прислушиваясь к негромкому пению, которым развлекали юную принцессу:
   -Да, здесь очень спокойно. К сожалению, вскоре мне придётся покинуть столицу. Не возражаешь, если возьму Идиче с собой? Хочу показать ему старую виллу Гета возле Сабайи. Уверена, мальчику будет там интересно. Я еду с надёжной охраной, так что никакой опасности нет.
   -Идиче? - Бау хотел возразить, но опомнился. - Моё мнение повлияет на ваше решение, госпожа Драциана?
   -Нет, не повлияет. - Другого ответа охос и не ждал. - Но было бы приятно услышать, что ты согласен.
   "Я не согласен", - подумал Кече, а вслух предупредил:
   -Идиче иногда бывает непослушным.
   -Обожаю непослушных детей. Представь, в детстве я доводила воспитателей до отчаянья. Дерзким и упрямым сорванцом называли Маси, но братик... всего-навсего пытался мне подражать. И за это ему здорово доставалось.
   Вспомнив что-то забавное, садис рассмеялась - будто искусные пальцы легонько коснулись струн бриана. Такой приятный беззаботный смех изумил Кече. Сделав над собой усилие, он заставил себя улыбнуться.
   -Я знаю, что прежде ты всюду ходил самостоятельно, однако во время моего отсутствия я запрещаю тебе отлучаться из дома. Даже не смотри в сторону садовой ограды.
   -Госпожа Драциана, разве я посмею оставить принцессу? Я понимаю свою ответственность.
   -Хорошо, если понимаешь. Тем не менее нет необходимости жить в полном одиночестве, и твоим друзьям я всегда рада. Разумеется, если их появление не нарушит покоя Маганлити.
   Скрывая под улыбкой растерянность, бау промолчал, не вполне уверенный, о каких друзьях идёт речь.
   -Сегодня я пригласила на обед наместника Бау вместе с женой. Скоро они приедут.
   Кече вспыхнул, затем побледнел и слегка сжал локоть женщины в искреннем порыве благодарности:
   -Ты очень добра ко мне, госпожа. - Немного успокоившись, он осмелился уточнить. - Я помню, что всего-навсего охос и не вправе претендовать на большее, но... как мне держаться с гостями твоего дома?
   Маленькая садис вскинула голову, сощурилась от яркого света:
   -Гостям будет достаточно твоей учтивости. - Опираясь всем телом на руку своего спутника, она вновь неторопливо двинулась по извилистой дорожке, мимо пышных клумб, изнемогающих от обилия цветов. - Достаточно ли у принцессы служанок?
   -Достаточно, госпожа. Я обязательно предупрежу, если потребуется ещё.
   -Хорошо. Я согласна выслушать и другие твои просьбы.
   Женщина играла янтарной подвеской на пояске лавы, и Кече казалось, что она улыбается, хотя глядеть прямо в лицо он избегал - наоборот, потупился, глядя в землю:
   -Госпожа Драциана, справился ли я с обязанностью супруга? Сумел ли зачать ребёнка под покровом Ваху?
   -Пока нет.
   Он сглотнул. Новая госпожа слишком редко посылала за супругом.
   -Я могу исполнять свои обязанности чаще.
   -Детей нам дарует Ваху по своей милости. И я не говорила, что недовольна тобой, так что беспокоиться не о чем. А сейчас поторопимся. Надо подготовиться к приезду гостей.
  
   Наместника прибыл с невиданной для Сади торжественностью - в сопровождении пышного эскорта из музыкантов и почётной стражи.
   Муж Драцианы встречал паланкин брата, встав у основания парадной лестницы. Сложив руки перед грудью, он сдержанно поклонился. Его наряд - удлинённая светлая лава, плотно облегающая бёдра, без всякой отделки - по меркам Бау выглядел чересчур скромно. Единственной, но зато подлинной драгоценностью были топазовые глаза наследника Яров. Наполненные солнечным светом, они казались то прозрачно-голубыми, то нежно-изумрудными, отражая переливающийся шёлк его шарфа.
   -Привет вам, высокочтимый наместник Бау и высокочтимая госпожа Черер.
   Отбросив церемонии, Итая без колебаний протянул брату руки.
   После свидания в резиденции они не виделись, а обрывки сплетен, достигавшие ушей наместника, звучали в лучшем случае сомнительно. Обижать Кече жалостью не хотелось, но иных чувств по поводу его брачного союза с далеко не юной и внешне малопривлекательной садис Итая не испытывал. Драциана была дважды вдовой - более того, утверждали, что одного из супругов она принесла в жертву Солнечному богу и, доказывая правоту обвинений, собственноручно ударила айном. Мрачная история, связанная с кровавым обрядом, звучала невероятно даже для Сади и если хоть вполовину соответствовала правде, госпожа Гета была чудовищем.
   Черер посмотрела на наследника Яров безразлично, как на пустое место, но Кече не стал обижаться. Высокородной бау и не полагалось много говорить.
   Кроме того, супруга наместника могла неважно себя чувствовать. Традиционный многослойный наряд бау - конечно, не парадный, а прогулочный - уже плохо скрывал состояние молодой женщины.
   Когда они поднимались по лестнице, Итая еле слышно шепнул:
   -Мои поздравления коснувшемуся покрова Ваху.
   -По крайней мере... - так же тихо отозвался Кече и ухитрился подмигнуть, - ты неплохо меня вымыл, посылая на брачное ложе.
   -Надеюсь, госпожа Драциана оценила мои старания? - с некоторым сомнением в голосе уточнил младший брат.
   -О да. Она сразу заметила, что вина я выпил более чем достаточно, и запретила к нему прикасаться. Совсем. Так что поднять сегодня приветственную чашу я не смогу. - В голосе мелькнули шутливые нотки, и это оставляло надежду. - Ну, а как ты?
   Итая не стал делать вид, что не понял главного вопроса. Ответил едва слышно, одними губами:
   -Священный Зураим недоступен тому, кто осквернён.
  
   Драциана дожидалась гостей, стоя посреди террасы и привычно опираясь на помощницу, рослую и физически крепкую служанку. Изящно поклонившись, наместник произнёс заранее приготовленную фразу. Церемонно приседать, раскидывая руки, он не стал: всё равно садис не догадывались о подлинном значении безупречно выполненных фигур.
   Ответив на приветствие, хозяйка с искренней заботой обратилась непосредственно к супруге наместника, велев Кече перевести:
   -Моя дорогая госпожа, я понимаю, что день сегодня чересчур жаркий для вас. Но я пошлю за слугой с опахалом.
   Черер попросила хозяйку не тревожиться из-за неё, однако Драциана не успокоилась:
   -Мне известно, что вы прибыли в Сади накануне праздника Ваху. Ваш супруг поступил жестоко, заставив вас путешествовать зимой, в самое опасное и тяжёлое время.
   Так и не взглянув в сторону деверя, обращавшегося непосредственно к ней, Черер кротко улыбнулась:
   -Высокочтимый наместник предлагал мне остаться дома. Я сама настояла на том, чтобы его сопровождать.
   Смеющийся взгляд, которым Итая одарил хозяйку дома, был полон укоризны:
   -Госпожа Драциана, неужели вы заподозрили меня в жестокости? Какая несправедливость. Ведь жестокость - самое прославляемое качество садис.
   Садис не ответила, сделав вид, что приняла последнюю фразу за милую шутку.
   В конце концов гости и хозяева устроились попарно на удобных широких скамьях, и вышколенная прислуга начала вносить кушанья, принятые на другом берегу Радужного моря. Придраться было не к чему: обед готовили искусные повара, а некоторые из предложенных яств даже в Бау считались исключительным деликатесом.
   За ширмами заиграли музыканты, и брови наместника взлетели ещё выше. Такие приятные для слуха мелодии, украшающие любую беседу, постоянно звучали в Бау, но услышать их в полудиком Сади представлялось чем-то невероятным.
   Виночерпии наполнили все чаши благородным напитком, только Кече подали простую воду.
   -Госпожа Драциана, я должен признаться, - вмешался Итая. - В тот день... Вернее, перед тем как вы заключили брачный союз с вашим... тогда ещё будущим мужем, мы с Кече встретились - впервые после долгой разлуки. Я заставил брата выпить несколько чаш крепкого вина. Я поступил дурно и сожалею о своей настойчивости. Вы вправе на меня сердиться, но проявите великодушие к Кече. Разрешите ему иногда поднимать приветственную чашу.
   -Неужели это необходимо? - рассердилась хозяйка.
   Наместник молча улыбался. Полная искреннего раскаянья улыбка намекала, как несправедливо отказывать в столь ничтожной просьбе. Драциана продолжала хмуриться - но вдруг тоже улыбнулась.
   -Как трудно тебе отказывать, наместник Бау. Просьба пустяковая, а ты... исключительно хорош собой.
   -Не означает ли ваш намёк, моя госпожа, что вы исполняете любые капризы моего брата? - Улыбаясь - на этот раз с очаровательной дерзостью, - Итая свободно откинулся на изголовье, вытянул загорелую стройную ногу, выставил её напоказ в будто бы случайно раскрывшихся складках шёлка. - Ведь мы с Кече схожи и лицом, и телом, но брат обладает многими прекрасными качествами... сверх того.
   -До сегодняшнего дня я не замечала за супругом особенных капризов.
   "Чего он добивается, ведя себя так легкомысленно? Глупый-глупый Ити. Уж не вздумал ли он очаровать Драциану?" - злился Кече. В отличие от брата, он не возлежал, удобно облокотившись на мягкий валик, а сидел прямо, спустив ноги на пол.
   Итая словно не замечал беспомощного недовольства брата.
   -Уверяю вас, моя госпожа, особенные капризы у Кече-Бахора имеются. Ведь его имя означает Восходящий на трон.
   Выбрав на подносе крупную ягоду, госпожа Гета надкусила янтарную мякоть так, что брызнул сок, неторопливо оглядела мужа, будто сравнивая с гостем.
   -Да, пожалуй, ты и вправду неотразим. Только чересчур высок - для меня. Приляг, Кече, а то мне затруднительно тобой любоваться.
   Он ещё ни разу не слышал от Драцианы подобных комплиментов, но выполнил указание спокойно, ничем себя не выдав, его хозяйка дома снова обернулась к гостям.
   Что-то угадав из разговора, супруга наместника выразительно фыркнула и отвернулась. Мгновенно посерьёзнев, Драциана указала рукой на её живот. Не в меру выразительный жест не был учтивым - наоборот. Так перекупщики тыкают в скотину, от которой ждут скорого приплода.
   -Надеюсь, особенные капризы не помешают твоему брату сделать мне ребёнка, как это удалось тебе, наместник.
   Бесцеремонный жест не понравился высокородной гостье, хотя она не догадалась, о чём в точности идёт речь, - не знала языка, - а переводить никто не торопился. Кече изучал узор на вазе. Насколько он узнал характер новой госпожи, Драциана могла высказаться и откровенней, и потребовать растолковать всем свои слова.
   Сообразив наконец, что смутить хозяйку не удалось и, что гораздо хуже, садис отлично поняла, насколько оскорбительно поведение Черер по отношению к его брату, наместник растерялся.
   Положение спас Маси. Он появился на террасе с опозданием и рассыпался в извинениях, затем, наклонившись к сестре, пояснил:
   -Ванайи посылает тебе наилучшие пожелания и просит извинить за вынужденное отсутствие. Она снова почувствовала себя неважно.
   -Надеюсь, Ванайи быстро поправится, - скептически улыбнулась Драциана, и Кече понял, что отсутствие золовки её задело.
   Маси выглядел как обычно - беззаботным щёголем, проводившим время между примеркой новых костюмов и веселыми придворными развлечениями. Впрочем, сестре всегда нравилась его слабость к красивым нарядам.
   Многозначительно вздохнув, Маси посмотрел на Итая:
   -Счастливый день: я снова тебя вижу, наместник Бау. - Присмотревшись к Черер, он поклонился ей отдельно. - Обязательно передай моё восхищение твоей несравненной супруге.
   Не дожидаясь, пока брат успокоится, хозяйка подала знак сакру. Под перезвон колокольчиков, прикреплённых к посохам, из-за ширм начали выходить танцоры в причудливых театральных костюмах и громоздких, но необыкновенно красочных масках. Особой семенящей походкой, подпрыгивая и кружась, они принялись обходить террасу по кругу. Изумлённый наместник невольно переглянулся с братом. Кече тоже удивился. У них на родине, в Бау, подобное зрелище считалось едва ли не обыденным развлечением, но в заморской стране смотрелось совсем по-другому.
   Артисты разыгрывали традиционный спектакль, в котором красочные сцены чередовались с недолгими перерывами для удобства зрителей. Вначале встреча пылких влюблённых, затем расставание и печаль в долгой разлуке, в конце всего новая счастливая встреча. Пантомима с выразительными и тщательно выверенными движениями походила на бесконечный танец; ритм отбивали на маленьких барабанах, нежно пели флейты, звенели погремушки и колокольчики.
   В какой-то миг прошлое настигло Кече, подобралось невыносимо близко. Почти такое же представление давали в один из самых приятных вечеров в его загородном доме. Он держал Баанит за руку; они смотрели друг на друга и думали о новорожденном сыне. А вокруг сидели друзья и преданные слуги. Память не давала пощады. Вот Раиар опустилась перед Баанит на колени, протягивая хрустальную чашу с настоем на бутонах соляи. Жена наклонилась, смочила губы и улыбнулась ему. А потом в комнату вошёл Владетель Ракасси и объявил своим пронзительным голосом: "Сын Солнца отправился в поход на Бау".
   Кече сдержался, не дёрнулся, когда Драциана коснулась его щеки. Её ладонь была маленькой и прохладной, как у Баанит. Или у Раиар.
   -Понравилось?
   -Да, очень. Благодарю за полученное удовольствие, госпожа Драциана.
   -Мне это ничего не стоило. Артистов прислал Советник Ларитэя, и они будут к твоим услугам так долго, как пожелаешь.
   Кече промолчал. Если Советнику Диска передадут благодарность от бывшего озоли, то, самое малое, высокопоставленный вельможа оскорбится.
   -Я давно знал, что бау в совершенстве владеют искусством танца, - лениво растягивая слова, заметил Маси. - Ты уже танцевал для Драцианы, Кече?
   -Нет, - напряжённо отозвался бау.
   -Но почему? Как я слышал, священный огонь Зураим не разгорается без музыки и танца.
   У Кече не было ответа - вернее, его ответ не годился. И Зураим был последней темой, которую бау согласился бы обсуждать с этим наглым садис.
   -Господин Маси! - Словно что-то припомнив, наместник развернулся в сторону брата Драцианы и, слегка понизив голос, поинтересовался: - Не могли бы вы рассказать подробнее, что случилось в Весте. Перед войной с Орту.
   Подавившись чем-то терпким, непривычным на вкус, Маси откашлялся и опасливо покосился на сестру.
   -Ну, подробности этой старой истории лучше выяснять у сестры Ахона.
   -Госпожа Санели не принадлежит к свите Божественной царицы, - смешался бау. - Её трудно встретить... на дворцовых приёмах.
   Маси подмигнул сестре: к нему вернулось благодушное настроение.
   -Дру, ты тоже всячески избегаешь появляться в Солнечном Дворце. Придётся это поменять. Ты ведь не забыла о подрядах на восстановление Сабайи. Кое-кто мечтает обойтись там вовсе без Гета.
   Губы Драцианы поджались в тонкую ниточку:
   -С подрядами я разберусь прямо в Сабайи. Кроме того, Советники Диска до сих пор не рассчитались со мной за грасары.
   -Почему бы ни обсудить всё проблемы разом с самой царицей? При удобном случае. - Маси беззаботно передёрнул плечом.
   В свою очередь, Драциана повела узким плечиком ещё небрежнее, чем брат:
   -Сейчас меня не интересуют проблемы.
   Её взгляд скользнул в сторону, и Маси легко догадался, о ком думает сестра. Это раньше Драциана беспокоилась исключительно о брате, но вот появился бау и сразу стал что-то для неё значить.
   Маси не злился, напротив, искренне радовался за Драциану. Несправедливо, что ей так сильно не везло в жизни. Первый супруг-лагес погиб в случайной стычке с кочевниками на десятый день после свадебной церемонии. Второй оказался мерзавцем. Обезумев в очередном припадке пьяной злобы, он жестоко избил молодую жену. Дру тогда потеряла ребёнка и едва не истекла кровью. Она выжила, с помощью верной служанки добралась до храма Солнца и потребовала правосудия. Отомстить за себя Дру сумела, но осталась изуродованной, а главное, больше не могла иметь детей. Так что сомнительный брачный союз с бау никогда не станет полноценным.
   Без труда прочитав мысли брата, Драциана слегка кивнула, подтверждая его худшие подозрения. Рассердившись всерьёз, Маси повысил голос:
   -Нельзя пренебречь приглашением царицы безнаказанно.
   -Ты проводишь в Солнечном Дворце все ночи и все дни. Мог бы и заменить меня там, хоть изредка.
   -Твои сведенья устарели, Дру. После отплытия грасар я не так часто появляюсь в царских покоях. Как верно заметил твой гость, у царицы Лиас собственная свита.
   -Да ну... - Сестрица опять поджала губы.
   Маси всем сердцем ненавидел её ехидную гримаску.
   -Теперь Солнечный трон окружают не одни Посвящённые Солнца, но и служительницы Ваху, и Спутницы Влааль, - продолжил он с непонятной настойчивостью, хотя сестра не могла не знать таких потрясающих новостей. О появлении Лишённых Тени шептались повсюду.
   Лицо наместника вытянулось.
   -А нет ли в новой царской свите Свидетельниц Гембы? - поинтересовался он вслух, неожиданно для себя.
   -Надеюсь, что нет, - серьёзно отозвался брат Драцианы, пряча лукавую усмешку. - Всепобеждающая богиня наших Тайных желаний руководствуется исключительно собственными правилами. Смертным не дано их постичь. Боюсь только, что они ведут скорее к бедам и разлукам, чем к радостям и счастливым встречам.
   -Неужели садис опасаются Свидетельниц Гембы больше, чем служительниц Влааль?
   Маси внимательно посмотрел на наместника, затем ещё раз откровенно полюбовался его супругой. Небрежно отбросив рассыпавшиеся кудри, по-особенному улыбнулся, воздавая должное молодой женщине с внешностью экзотического цветка.
   -Нет, бау, мы не боимся дочерей Гембы. Но всегда помним, что, исполняя наши желания, богиня Красной луны беззаботно разбивает целое на осколки. А иногда... соединяет то, что несоединимо. И люди называют вновь созданное чудом.
   Драциана пропустила туманные разглагольствования брата мимо ушей: она видела, где находится источник его вдохновения. Напротив, Черер, забыв о представлении, не сводила глаз с вдохновенного лица садис, пытаясь угадать смысл чужих слов, ловила каждый звук его чувственно-бархатного, ласкающего кожу голоса.
   Наместник коротко перевёл жене - по её просьбе - страстную речь брата Драцианы.
   -Как мне хочется увидеть чудо своими глазами! Хоть один раз, - пылко объявила Черер.
   Маси угадал смысл восклицания.
   -Осторожнее с желаниями, моя госпожа. Вспомните о судьбе Владыки Тессал. Мерсале Рэй тоже возмечтал узреть чудо, и Гемба его услышала... Злосчастный тесс рухнул с недосягаемой высоты и превратился в ничто.
   -Да, - быстро произнёс Итая. Прежде чем снова заговорить, сглотнул. - Историю последнего Мерсале Рэй мы слышали в подробностях.
   -На этот раз мой брат, в виде исключения, выдумал не слишком много, - заметила хозяйка дома. Её голос звучал глубоко и проникновенно, ничуть не хуже, чем у высокого и сильного красавца-брата. Но Драциана не пыталась обворожить им собеседника. - Богиня Красной луны одаривает людей сверх меры, только люди зачастую глухи и слепы и не замечаем своего счастья, пока не становится поздно. Ну а тогда во всех бедах обвиняют богиню.
   -Тем не менее садис вновь и вновь приносят Свидетельнице свои дары, - не вытерпел наместник. Ему показалось, что оба заносчивых Гета смеются над ним. - Вот вы, госпожа Драциана, уплатили за Кече изумрудами. Значит, воззвали к власти Гембы напрямую, забыв об осторожности.
   Подавшись вперёд, Драциана положила ладонь на голую щиколотку наместника. Непроницаемые угольно-чёрные зрачки оказались так близко, что Итая разглядел там собственное отражение. Или ему почудилось.
   -Ты прав, бау. Иногда садис безрассудны. - Женщина медленно передвинула ладонь вверх, коснулась ладони наместника - поверх его любимого перстня. - А порой забываемся настолько, что не в силах расстаться с камнем Гембы.
   Почти силой выдернув руку, Итая непонимающе уставился на изумруд. Потом неловко объяснил:
   -Да, я привык к этому перстню... Но я подумаю над вашим предостережением, госпожа Драциана.
  
   Представление завершилось, когда в Сади наступила ночь. Учтиво поблагодарив артистов за их мастерство, наместник вручил каждому небольшой ценный подарок. Он поступил бы так в любом случае - так полагалось, - но игра была хорошей, а маленькие недочёты в постановке рук и изгибах пальцев всегда простительны.
   Во время затянувшегося обеда братья обменялись несколькими фразами, но пообщаться как следует не удалось. Когда подали паланкин, Итая задержался на лестнице, прислонился спиной к стене. Кече положил руки ему на плечи.
   -Ты встречался с Ваалесом?
   Подвоха в вопросе не было, однако наместник смутился.
   -Нет, ещё нет. Ваалес постоянно находится... при своей госпоже.
   -Ты боишься встречи с госпожой Санели?
   Итая напрягся, обхватил руки старшего брата, словно пытаясь высвободиться:
   -Она... стала женой Посвящённого. Переменилась не только твоя жизнь, Кече.
   -Да, я понимаю. - Снизу доносился нетерпеливый голос Маси, отдававшего распоряжения слугам с факелами и носильщикам. Времени не осталось. - Неужели это говорилось серьёзно?.. О том, что изумруды - это призыв к богине Тайных желаний.
   -Несомненно. - На этот счёт Итая мог просветить. - Я не раз слышал, что заветный камень Гембы способен исполнить любое желание и сотворить невозможное. Только...
   -Что?
   -Он не хранит любовь. Если садис... обратилась к Гембе, это означает, что ей потребовалось что-то... помимо твоего привлекательного тела. - Итая запнулся и неуверенно закончил: - Она чересчур горда... для женщины. Вы оба чересчур горды.
   Шутка, по мнению Кече, получилась неудачной.
   -Это я-то горд?
   Кече горько усмехнулся. Да в нём не осталось и капли гордости. Он поклоняется чужим богам и молится лишь об одном: не рассердить Драциану.
   Украдкой глянув вниз, на Черер и что-то объяснявшего ей Маси, он сунул руку за пояс и вытащил свернутую полоску пергамента:
   -Прочитаешь потом. Иди, тебе пора.
  
   Проводив носилки до садовых ворот, Кече торопливо вернулся в дом и сразу поднялся на освещённую террасу, где Маси о чём-то горячо спорил с сестрой. Посмотрев на мужа, Драциана велела ему сесть, но спрашивать о записке не стала.
   -Мне понравился твой брат, Кече. Он немного моложе тебя, я не ошиблась?
   Кече насторожился, ожидая подвоха.
   -Да, на две весны.
   -Жаль, что я ему не понравилась. Но ничего не поделаешь, ведь я вовсе не похожа на госпожу Санели.
   Не уверенный, надо ли опровергать такие слова, бау промолчал. Его выручил Маси.
   -Сегодня твоя проницательность тебя подвела, Дру. Ты-то как раз понравилась гостю из Бау. Единственное, что его смутило, - напоминание о перстне с изумрудом. Могла бы и промолчать. - Маси подмигнул бау. - И насчёт остального наместник всё понял правильно. Здесь у него нет повода для недовольства.
   Сестра забрала у брата недопитый кубок и снова взглянула на Кече:
   -Признайся, ты сильно страдаешь из-за запрета на вино?
   -Вовсе нет. - Бау тайком покосился на Маси, который лежал, положив голову на колени сестре, и как можно безразличнее поинтересовался: - Госпожа, наместник расспрашивал вас насчёт Идиче. Что вы ему ответили?
   -Разве твоему сыну плохо в моём доме?
   -Нет-нет, госпожа. Ему здесь очень хорошо.
   -Тогда он здесь и останется. После того, как вернётся из нашей поездки.
   Кече незаметно перевёл дыхание. Он боялся, что в конце концов брат уговорит Драциану передать ему мальчика.
   Протянув руку, Маси дружески приобнял бау, потрепал по плечу.
   -Дру не обидит твоего сына, и не делай вид, что до сих пор этого не понял. А теперь поведай нам о сыне... Божественной царицы. Ты-то доподлинно знаешь, кто отец Декиора.
   Бау потрясённо уставился на вопрошавшего. Никто не смел усомниться происхождении наследника Солнечного трона. За подобную болтовню отрезали не только языки.
   -Мне нечего сказать вам, господин.
   Схватив Кече за длинные волосы, Маси резко оттянул его голову назад.
   -Отвечай, если не хочешь, чтобы для разнообразия я послал тебя к сакру. Он выучит тебя отвечать на вопросы быстро и правдиво.
   -Оставь его, Маси. Прекрати запугивать. А тебе следует вернуться к своим обязанностям, Кече. Иди и проверь детей.
   Вырвавшись, бау вскочил и попятился к выходу.
   -Простите, госпожа.
  

* * *

   Оставшись наедине с Драцианой, царица Сади почувствовала себя неуютно. Не то чтобы она всерьёз опасалась заносчивой выскочки из Сабайи, но госпожа Гета была странной: она не пользовалась самым понятным и естественным оружием - слабостью. Все остальные пользовались - вне зависимости от того, в какой степени нуждались в подобном средстве.
   Зато эта некрасивая, почти уродливая маленькая женщина никогда не забывала о главном своём достоинстве - огромном состоянии. И управляла им самостоятельно - расчётливо, предприимчиво и с размахом, нигде не упуская своих интересов и почти не тратя колец ради причуд и удовольствий.
   Снабжением армии Драциана занялась ещё до того, как юный Соан укрепился на Солнечном троне. Позднее, на её личные средства и при самом деятельном участии, строились боевые грасары. Помимо Советников Диска мало кто знал о столь поразительном факте, настолько скромно и неприметно держалась госпожа Гета.
   Тем не менее от посещений Солнечного Дворца она всячески уклонялась, ссылалась на слабое здоровье. Драциана действительно была болезненной, но, главное, жалела тратить время попусту - на бесполезные и затянутые донельзя официальные церемонии.
   После очередного, с сожалением и почтительными извинениями отклонённого, приглашения - и некоторых колебаний - Лиас пришлось уступить и самой позаботиться о встрече. Особых затруднений не возникло: брат Драцианы охотно устроил свидание у себя дома. В конце концов, получилось к лучшему. Во Дворце полно шпионов, готовых выслужиться перед Посвящёнными Солнца. Предатели находились даже среди охосов.
   Заранее отослав из дома жену и убрав, на всякий случай, всех слуг, Маси сам встретил царственную гостью, провёл её в камю и, убедившись, что всё в порядке, удалился, прикрыв за собой все двери и драпировки. Выйдя в коридор, он заговорщицки подмигнул Галиаду - телохранителя оставили снаружи - и заторопился по неотложным хозяйским делам.
   Поскольку Драциана сидела в камю одна, без служанки, она не поднялась, только почтительно склонила голову.
   -Дозволено ли мне приветствовать Божественную повелительницу?
   Лиас ответила не сразу. Опустившись на подушки, она убедилась, что посторонних глаз и ушей на самом деле нет, затем приветливо кивнула.
   -Я принимаю твои приветствия, госпожа Гета, и радуюсь нашей встрече. Давненько мы не встречались.
   -К сожалению, я теперь редко бываю в столице, Божественная царица. И задержалась только...
   -Знаю-знаю. Ты связала себя узами Ваху. Мои поздравления коснувшейся священного покрова.
   -Благодарю, госпожа моя царица Сади.
   Разглядывая собеседницу, сестра Маси снова убедилась, что многоголосые восхваления придворных льстецов ничуть не лживы и не преувеличены. Посмотреть так же прямо царица почему-то не решалась.
   -Госпожа Гета, мне понадобился твой совет в одном важном для меня деле.
   -Мой совет?.. Неужели я прославилась тем, что даю полезные советы?
   -Ты прославилась... скромностью. Насколько я знаю, ты крайне мало общаешься с Посвящёнными Солнца. Это оставляет надежду, что они ничего не узнают... о моём деле.
   -Во имя Солнца и сияния двух лун! Божественная царица не доверяет Посвящённым?
   -Я мало кому могу довериться. Особенно в деле, которое касается... Верховного жреца. Моего отца, - добавила она торопливо.
   -Верховный чересчур молод, чтобы быть отцом царицы, - возразила Драциана, словно не заметив святотатственной оговорки. Верховный жрец Солнца всегда был только один. Утверждать иное было кощунством.
   Под холодным взглядом Драцианы царица зябко поёжилась, потянула шарф, прикрывая грудь. Точно такой же неумолимо твёрдый взгляд был у отца.
   -Здесь сквозняк, - пробормотала Лиас.
   Сестра Маси пропустила реплику мимо ушей. Она носила строгие лавы, закрывающие плечи и грудь, и в летний полдень ей не требовались разогретые жаровни.
   -Мой отец жив, - повторила царица.
   Женщина, сидевшая перед ней, по другую сторону низенького стола, пожала худеньким плечом, но больше ничем не выразила удивления, или страха, или иного чувства.
   -Кто посмеет усомниться в словах Божественной царицы? Более того, слухи доходили и до меня, хотя я не доверяю слухам. Так какого совета ждёт от меня госпожа царица?
   -Мне требуется не совет... а содействие.
   Царица потянулась к кувшину, но Драциана отрицательно покачала головой, указывая на аккуратный деревянный жбан, поставленный неподалёку.
   -Его доставили из Сабайи специально для меня. Для серьёзных разговоров я предпочитаю пиво.
   Чуть помедлив, дочь Верховного снисходительно усмехнулась, а затем, исполняя обязанности служанки, нацедила две кружки густого, почти чёрного напитка.
   -Надеюсь, никто из свиты меня не увидит.
   -Я тоже на это надеюсь. На всех здесь не хватит.
   Утолив жажду, Лиас подалась вперёд и, почти касаясь груди Драцианы, заговорила ласковым шёпотом:
   -Мне напела птичка, что однажды твой брат нашёл дорогу в Невозвратный зал.
   Итак, он снова шатался по запретным подземельям. Пока сестра решала, что сделает с непутёвым братцем, когда до него доберётся, царица продолжила:
   -Спутницы Влааль держат моего отца в нижних галереях святилища. Если я сумею вывести его наверх и укрыть в надёжном месте, то сочту дочерний долг исполненным полностью.
   Чтобы не выдать себя, Драциана склонилась над кружкой. Война закончилась совсем недавно. До столицы газдаки не добрались, поэтому здесь мало что изменилось, но от Барингамы до Льяриши половина селений сожжено. Сабайи так и лежит в развалинах. Садис ещё не скоро опомнятся от ужасов этой войны, а царице захотелось новой. Только не на колесницах, с луками и стрелами, а потаенной, и от того не менее смертоносной. С теми, кого не разглядишь при ясном свете дня.
   Понемногу отпивая из кружки, можно было отвечать не торопясь:
   -Кое-что я слышала... о тайнах святилища. Но если кто-то и содержится о Невозвратном зале, и мою госпожу не ввели в заблуждение, то у затворника не сохранилось ни памяти, ни разума. Он беспомощен, как малое дитя. Так надо ли менять место его заточения? И потом: не разгневаются ли на неслыханное святотатство Посвящённые Солнца?
   -Отобранная память вернётся, если ей помочь вернуться. А с Посвящёнными я договорюсь... позднее.
   "Хотела бы я знать, о чём?"
   -Я не смею предполагать, что желание Божественной царицы неисполнимо. Наверняка существуют способы устроить побег из святилища.
   -Главное, чтобы твой брат вспомнил тайный путь.
   Улыбка Лиас была ослепительной, и Драциана с невольной завистью подумала: "Уж не пытается ли она и меня обворожить?"
   -Я могла бы... приказать Масинакаи оказать мне подобную услугу. Разумеется, твой возлюбленный брат - преданный слуга Солнечного трона. Он исполнит волю Божественной царицы в точности, чтобы я не приказала. Но мне доподлинно известно, что слово сестры он ценит выше повеления Солнечного трона.
   Опровергать чересчур опасное утверждение госпожа Гета не стала.
   Доверительно взяв её за руку, Лиас немного придвинулась, так что их колени соприкоснулись.
   -Помоги мне, и я заплачу полную цену. Мне известно, что ты советовалась с целителями Антазея и обещала им немыслимые награды, а они ответили отказом. Ты не туда обратилась, госпожа Гета. Знание о таинстве зачатия принадлежит нам, Служительницам Ваху. Мы крайне редко и неохотно к нему обращаемся - Хранительнице угоден более естественный путь. Но обещаю сияньем Белой луны, ты выносишь ребёнка, о котором мечтает твой мужчина. Потому что... капризы некоторых мужчин следует исполнять. Иногда.
   Серебристый смех царицы прозвенел и сразу растаял, как обманчивая угроза.
   Маленькая женщина из Сабайи не дрогнула: подлинные испытания она всегда встречала хладнокровно. Медленно вдохнув, Драциана напомнила себе, что имеет дело не с капризной и своенравной красоткой, известной скандальными увлечениями, но, прежде всего, с Посвящённой Ваху. Заставив себя медленно выдохнуть, Драциана убедилась, что самообладание вернулось полностью, и, высвободив узкую ладошку, выставила её перед собой:
   -Мне надо обдумать нашу сделку, Божественная царица. - Она не сомневалась, что не раз пожалеет о согласии - конечно, если согласится.
  
   Проводив гостью к запасной калитке, выходившей на безлюдную улочку, Маси заторопился назад, в камю, что-то напевая под нос и раскручивая выточенный из кости амулет Ваху, прикрепленный к запястью.
   Неторопливо допивая своё пиво, Драциана ждала, когда брат заговорит первым. Несомненно, он подслушивал. Маси всегда страдал излишним любопытством, а если тайное происходило под крышей его дома - тут ничто не могло остановить.
   -Начинаю постепенно верить, что мужчины из Бау обладают тайными достоинствами, если так неудержимо влекут наших женщин.
   Упрёк был заслуженным, но привыкать к упрёкам Драциана не собиралась.
   -А я не знала, что вдобавок к своим прежним подвигам, прославившим тебя перед Солнечным троном, ты ухитрился перейти дорогу Лишённым Тени. Вздумал повторить великие деяния Декиора? Вообразил себя бессмертным?
   -Неужели тебе обязательно знать обо всех моих глупостях? Какой из меня Декиор? - Он виновато свесил голову на грудь, но сразу перешёл в атаку: - Не заговаривай мне зубы, Дру. Бау - это твоя прихоть. Почему бы и нет? Да хоть четыре таких озоли разом. Но мечтать о ребёнке от него? Дру, ведь я сам разговаривал с врачевателями.
   -Я не забыла их объяснения.
   Маси вскочил и торопливо прошёл вдоль стены, круто развернулся в обратную сторону. Встал над сестрой, упираясь кулаками в бёдра.
   -Вот пусть твой озоли сам и рожает, если у него такая прихоть. А зачем тебе беспокоиться о всяких глупостях? В конце концов, ты собиралась усыновить мальчишку. Я не слепой: ты к нему привязалась.
   Не желая обманывать брата, Драциана отвернулась. Прошло то время, когда она грезила о ребёнке. Теперь к факту отсутствия собственных детей она относилась спокойно. Но случилось так, что её ребёнок понадобился Кече. И тогда, получив законную свободу, он будет ей благодарен, быть может.
   "Да она потеряла голову из-за распроклятого бау".
   Выпытывать у сестры правду, которую он и так ясно видел, Маси не захотел. Снова усевшись, мученически вздохнул и сложил ладони, пряча амулет.
   -Будет ли от всей этой затеи хоть немного пользы?
   Драциана разжала его сильные пальцы и коснулась губами амулета. Она и не помнила, когда в последний раз тревожила Хранительницу своими просьбами.
   -О, я предвижу целое море пользы. Царица заплатит за каждую каплю... твоих стараний. Если, конечно, я позволю тебе...
   -Но тогда, Драциана, я выставлю свои условия.
   -Да, знаю: тебе хочется заполучить наше поместье. Оно станет твоим. Там почти всё сгорело, но я оплачу восстановление - ради этого и еду в Сабайи. Там станет лучше, чем было до налёта газдаков.
   По справедливости, старому дому вместе с родовыми землями и так полагалось перейти к единственному сыну. Поместье перешло к дочери, потому что непутёвый сын оказался в царской немилости.
   Сначала Маси поспешно кивнул, пока сестра не передумала, но затем опомнился. Драциана предложила то, что собиралась вернуть в любом случае, - ждала подходящего случая. Она не была жадной, но обычно не проявляла излишней щедрости, чётко отделяя родственные чувства от серебряных колец.
   Допив своё пиво, Маси строго напомнил:
   -В этом деле царица Лиас почти ничем не рискует, но другие... могут и проиграть. А для тебя ошибка может оказаться...
   -Знаю, знаю. Самоубийством.
   -Вмешиваясь в тёмные дела Спутниц Влааль, нельзя полагаться на удачу. Поэтому оставь завещание, в котором все наследные права переходили бы ко мне, твоему сводному брату. Поверь, так будет лучше и для твоего... озоли-бау. Ведь ты не вообразила, что ему позволят стать наследником.
   Драциана не была уверена, нравится ли ей изменившийся брат - такой деловой и расчётливый. И да, и нет. Во всяком случае высокомерная золовка, не торопившаяся выказать почтение, ей совсем не нравилась.
   -Кече думает, что ты его ненавидишь. Я считала, что он преувеличивает, но это правда.
   -Пока ещё нет. Но возненавижу, если капризы озоли погубят мою любимую единственную сестру.
   Опираясь на подставку, Драциана привстала, легонько щёлкнула брата по носу.
   -Идиче я усыновила сразу же после церемонии Ваху. А тебя назначила не наследником, а опекуном моих детей: Идиче и второго... ребёнка. Если Хранительница не оставит меня своею милостью.
  

ГЛАВА 13

Под знаком Гембы

  
   Неловко согнувшись перед входом - нечасто он заглядывал в собственную каморку, - Ваалес переступил через невысокий порожек и, так и не расправив плечи до конца, опустился на край скамьи, рядом с плетёной колыбелью. Сидя на постели, Тайшу расчёсывала волосы на ночь. Увидев кахья, сразу отложила гребень. Лицо осветилось улыбкой.
   -Благодаренье Ваху, госпожа наконец тебя отпустила.
   Пробормотав что-то неразборчивое, Ваалес поднял сетчатый полог и нерешительно дотронулся до спящей дочурки.
   -Возьми её на руки, кахья.
   -Боюсь потревожить.
   -Она не проснётся, - пообещала Тайшу. - Что с тобой? Опять болит колено? Дай, посмотрю.
   Она протянула руки, но Ваалес словно не заметил жеста.
   -С ногой всё в порядке.
   -Тогда, наверное, ты голоден. Сейчас схожу на кухню.
   -Я не голоден, Тайшу.
   -Ладно. - Молодая женщина прикрылась платком, сложила руки под тяжёлой от молока грудью. - Говори тогда ты, кахья.
   Уголки губ Ваалеса дрогнули. Он долго откладывал объяснение, но избежать его было нельзя.
   -Я с самого начала... был несправедлив к тебе. - Большие серые глаза Тайшу остались спокойными, и бау заёрзал на неудобной узкой скамье: - Я бунтовал и сердился на господина Аникея. А выходило, что сержусь на тебя.
   -Нашему новому господину я не нужна, - застенчиво призналась молодая женщина. - В этом доме меня никто не тронет. Как ты и хотел.
   -Но меня тоже могут... сделать озоли.
   -Тебя? - Она не поняла, шутит Ваалес или пугает. - Не выдумывай, кахья. Господин наш всем сердцем любит госпожу Санели.
   Бау сделал судорожный вдох, словно вырвался на поверхность из-под толщи воды, помотал головой и наконец признался.
   -Это уже случилось. Мне пришлось... осквернить чистоту Зураим.
   Нервно теребя завязки под грудью, Тайшу долго смотрела на него, затем уронила руки и криво усмехнулась:
   -Как можно противиться своему господину? Я не вижу твоей вины, чистейший принц Яра.
   Бау не сразу сообразил, о чём она подумала. Непроизнесённые слова застряли в горле - все сразу, - и нетерпеливый окрик из коридора показался спасением.
   -Ваале, ты где?
   -Я здесь, господин сакр.
   -Тебя ищет госпожа. Беги скорее.
   Он обрадовано вскочил, отгоняя чувство вины.
   "Пусть так и остаётся. Лучше ей знать часть правды, почти ложь".
  
   Несмотря на позднее время, Санели собралась на прогулку. От привычного эскорта отказалась наотрез, взяла одного телохранителя-бау и выскользнула в наступающую ночь.
   На Царской дороге было оживлённо, как днём, и они быстро смешались с толпой, затем, перейдя главный канал, свернули к старому мосту Хранителей, откуда до дома Ахона было рукой подать.
   Кутаясь в неприметную серую стату - впору служанке, - госпожа шла быстро, почти летела, не жалея изнеженных ног. В скорое свидание с Итая и верилось, и не верилось. Записку он получил - не мог не получить, - но вдруг что-нибудь помешает. Мало ли что
   Прихрамывая, Ваалес с трудом поспевал за быстроногой хозяйкой.
   После отплытия Ахона большинство слуг отправили в поместье, в городе оставили самых ненужных - присматривать за домом. Всеми покинутый, он выглядел заброшенным и неприветливым. Садовые дорожки успели зарасти сорной травой, у дверей не сидел привратник, а через наглухо закрытые ставни не пробивалось даже отблеска света.
   Во время стремительного бега молодая женщина немного успокоилась, а когда выяснилось, что дверь для слуг на заднем дворе открыта, сочла это добрым знаком. Не было нужды звать сторожа.
   На тёмной лестнице Ваалес решительно выступил вперёд, оберегая хозяйку от неведомой опасности. Санели мягко придержала телохранителя за локоть.
   -Теперь спешить некуда. Отдохни.
   -Я не устал, госпожа.
   -Конечно. - Она вспомнила, как трепетно относился бау к малейшим сомнениям в своей неутомимости. - Тогда зажги светильник в коридоре... и в моей спальне.
   -Хорошо, госпожа.
   Последние сомнения исчезли: конечно, она явилась сюда ради свидания. И Ваалес знал, с кем.
  
   Весь вечер Ирму мучили неясные предчувствия. В конце концов ре пренебрёг своими обязанностями Верховного и, вместо того чтобы возглавить ночную процессию, вернулся домой.
   На обычный невинный вопрос: "Где твоя госпожа?" - сакр замялся и, моргая со сна, неуверенно залепетал, что не знает. Посвящённый умел быть требовательным и грозным и в конце концов получил ответ. Одна из служанок призналась в том, что госпожа выясняла, много ли осталось прислуги в доме Ахона.
   Ирма чуть не отломал колесо, наехав в темноте на нижнюю ступень лестницы. Швырнув поводья выскочившему навстречу привратнику, спросил о жене. Насмерть перепуганный охос никого не видел и ничего не слышал.
   Отпихнув бестолкового старика с дороги, Ирма бросился наверх.
   Призрачно-желтоватый огонёк ночного светильника в разветвлении главного коридора не разгонял, а наоборот, сгущал сонную мглу. Картина знакомых декораций отозвалась таким болезненно-острым воспоминанием, что Посвящённый остановился.
   Ожила память - словно была наготове - о другом незваном визите в этот дом, в сумасшедшую ночь после Агираба. Всё представлялось запредельной, невообразимой глупостью и помрачением рассудка. Он привык считать себя выше человеческих слабостей - и вот, вознамерился выставиться на осмеяние. Ирма вспомнил мелькнувшую тогда трусливую мысль: развернуться и сбежать, пока никто не встретился.
   Перед завесой в хозяйские покои дремал охос. Заметив гостя, сразу вскочил. К счастью, Санели не спала, даже не ложилась. Завернувшись в тёплую накидку, сидела на коленях перед алтарём и осторожно, по капле, лила благовонное масло на плоский бронзовый жертвенник. Все женщины в Сади молились Хранительнице, но домашний алтарь сестры Ахона был посвящён Гембе. Ирма выяснил это ещё раньше, в самый первый визит в эту спальню.
   Заметив гостя, Санели едва не выронила флакон. Охос - тот же, что встретился у порога - успел подхватить хрупкий предмет и безмолвно отодвинулся в тень.
   Сделав ещё один шаг, Ирма произнёс почтительно и внешне спокойно, хотя чувствовал себя настоящим безумцем:
   -Мир и благополучие этому дому. Радость моей госпоже.
   Она вскинула руки в ответном приветствии и улыбнулась.
   Света от маленькой лампы было мало, но любимое лицо Ирма различил бы с зажмуренными глазами - оно грезилось неотступно, как наваждение - во сне и наяву. Слуга придвинул столик, быстро расставил угощение и снова безмолвно отступил к дальней стене.
   Протянуть руку и запросто прикоснуться к сестре Ахона он не смог - не хватило дерзости. Ласково улыбаясь - за такую улыбку он готов вырезать себе сердце, - Санели сама взяла гостя за руку и усадила рядом. Он мог бы сидеть так бесконечно долго.
   Мельчайшие подробности вспоминались без всякого усилия. Что она сказала, как посмотрела.
   -Что случилось, господин мой Ирма? Расскажи мне.
   Столько всего случилось.
   -У меня больше нет бара. Он обвинён и приговорён Агирабом. Когда я пройду очищение, меня назовут новым Верховным жрецом Солнца.
   Санели беззвучно ахнула и зажала рот ладонью. Сделав над собой усилие, Ирма продолжил:
   -Выслушай меня, госпожа моя, а потом я уйду, если прикажешь.
   Искусительница опустила ресницы, и жрец едва не взвыл от отчаянья и досады - так хотелось видеть её беззащитные, кроткие глаза. И сладостно погружаться в их прохладную глубину, чтобы добровольно там утонуть.
   -Один раз я отказался от того, что мне предлагалось. Я не сумел понять себя, я испугался. Прости мою трусость всего один раз и согласись стать госпожой моего дома. - Он говорил неуверенно, наудачу, но, поверив, что Санели внимательно слушает, едва не захлебнулся от прихлынувшей к сердцу надежды. - Позволь мне разделить твои заботы и печали - все, до самой последней. Позволь мне разделить всю твою боль и подарить всю радость, которую ты согласишься принять от меня. Я встану на пути твоих несчастий и подарю тебе утешение вместо утрат и потерь, которые тебя преследуют. Не будет ничего, о чем бы я ответил: это не моё. Начни со мной новую жизнь - под покровом Ваху.
   Он окончательно лишился ума, надумав излить сестре Ахона свой жалкий лепет. Таким прелестным и нежным созданиям говорят другие слова, которых он не знает. Именно в этом смысле хвастался - а может, и нет - великолепный и неотразимый Маси Гета, любимец всех женщин Сади.
   Сестра Ахона никогда не давала понять, что видит в нём привлекательного мужчину. Кроме одного-единственного раза, который хотелось выкинуть из памяти.
   Запнувшись, Ирма коснулся свободной рукой амулета и, не глядя, отдёрнул пальцы, словно их укусила змея. Выпала звезда Влааль.
   -Санели, я хочу принадлежать только тебе. Если бы я мог, то надел бы исэку, как второй муж царицы Согарэр.
   -Нет-нет! - Она вспыхнула. - Это не наш обычай. Хранительница его не признаёт.
   Он неуверенно улыбнулся: Хранительница была на редкость снисходительна к чужим обычаям.
   -Что мне сделать, чтобы ты ответила "да"? Я согласен на любые условия. Скажи.
   Сестра Аникея промолчала, и Посвящённый резко выпрямился, расправил плечи.
   -Я понимаю, что прошу непомерно много, а взамен могу дать лишь то, что имею. И я вовсе не уверен, что не прибавлю тебе забот - вместо того чтобы уменьшить их число. Во имя неугасимого огня, назови свою цену, Сане.
   Ждать ответа было невыносимо. Сердце неистово колотилось сердце, заглушая все мысли.
   Наконец прохладная женская ладонь легла поверх его руки.
   -В городе нет моего брата.
   -Я уверен: Аникея не станет возражать. Ты вправе сама принять решение.
   -Иди, Ваалес. Ты больше не понадобишься.
   Слуга скользнул прочь невесомой тенью. Значит, всё время находился в комнате.
   -Господин мой Ирма, тебе известно, что я дважды давала нерушимый обет. Только никто из мужчин, соединившихся со мной узами Ваху, не стал отцом моих детей. Правда... никто из них не чтил истинных богов. Но ты - мужчина садис, и я верю, что Хранительница услышит наши обеты с радостью, - отчётливо произнесла Санели. - Да, я согласна стать матерью твоих сыновей и дочерей.
   Ответ был честным, но не совсем таким, на который надеялся Посвящённый. О собственных чувствах Санели даже не упомянула. Ирма отчаялся бы ещё сильнее, если бы прочитал её мысли.
   "Свидетельница, тебе открыто имя мужчины, который украл моё сердце. Нет, неправда, сердце я вручила ему добровольно".
   Обманываться и уговаривать себя, что его пламенных чувств будет довольно на двоих, Ирма не стал - ну уж нет, любят всегда двое. Другое дело, что позднее Санели могла его полюбить. Надежда была слабенькой и робкой, зато спасительной. Рука привычно потянулась к ожерелью. В основание ладони вонзился отточенный зубец погасшего Чёрного Солнца. Венец Шалии, к которому нельзя прикасаться.
   Жрец инстинктивно скрестил пальцы, но выговорить заклятье, отводящее зло, не успел. Санели его опередила:
   -Я сама отошлю дары в храм Ваху.
  
   Скрестив ноги, охос - тот самый! - сидел перед дверью, в точности как в ночь после Агираба. Вскочив, он неуверенно покачнулся, промедлил и не успел вовремя убраться с дороги. Хромоногий бау был личной собственностью жены, а её слугами Ирма не распоряжался, но этот явно нуждался в уроке. Жрец смазал неповоротливого слугу по лицу.
   Расслышав тихий вскрик в коридоре, Санели торопливо шагнула вперёд и едва не опрокинула стоящую на полу лампу.
   -Почему ты здесь, Ирма?!
   Он огляделся. В сумраке за спиной жены не было ничего подозрительного. Другое дело, что ей тоже не следовало находиться здесь, в пустом доме Ахона - посреди ночи.
   -Если ты скажешь, что волноваться не о чём, я поверю.
   -Что случилось, Ирма?
   Он приблизился вплотную, навис над женой:
   -Ты не ответила.
   -Вернёмся домой, Ирма. Уже поздно.
   -Разумеется, мы можем вернуться. Если только... не совсем поздно?
   Наконец Санели собралась с духом. Отпустив развязавшиеся концы шарфа, она взяла руку Ирмы - сильную, почти как у Аникея, - приложила его ладонь к упругой выпуклости своего живота.
   -Тогда я отвечу прямо сейчас. В свой срок я стану матерью твоего ребёнка. Нашего ребёнка, муж мой. Всё можно изменить по воле людей, но дитя... во власти Хранительницы. Мы с тобой не посмеем разгневать Милостивую богиню.
   Посвящённый медленно высвободил руки и возложил их на хрупкие плечи жены. Отзываясь на этот порыв, Санели прильнула к нему своим разгорячённым телом. В неверном свете бледный овал её лица показался мертвенным.
   Что ж, ответ на заданный вопрос он получил. Ведь он не спрашивал, с какой целью жена заявилась в опустевший дом ночью, пройдя пешком через весь город.
   Ваалес постарался не попасться на глаза господину, когда тот повёл Санели к выходу, но тот вспомнил об охосе.
   -Сегодня я недоволен тобой, бау. Ты останешься здесь, в доме Ахона, всё равно не сумеешь бежать за колесницей. Завтра за тобой придут.

* * *

  
   Блуждая по спящему городу, Итая набрёл на габару, которое показалось смутно знакомым. Толпясь вокруг большого стола, завсегдатаи азартно бросали кости и даже не заметили позднего посетителя.
   Бау точно знал, что вина в подобных заведениях не держат, только пиво. Пенистая мутноватая жидкость выглядела подозрительно и имела мерзкий кислый вкус, но ему было всё равно. Чем хуже, тем лучше.
   Склонившись над очередной кружкой немыслимо пойла, он придумывал оправдания - но чего они стоили. Пустые слова не успокаивали и ничего не обещали. Это в самом начале всё представлялось возможным и достижимым, и священный трепет Зураим переполнял его душу. Они ни от кого не таились и любили друг друга безоглядно, то забавно робея, то ослеплённые страстью. И тогда он впервые покинул Санели.
   Терзая себя с извращённым наслаждением, наместник вспоминал подробности несостоявшегося свидания - начиная с записки, переданной Кече. Как он читал и перечитывал короткую малозначительную фразу - ведь её доверили посторонним, - и смеялся от радости, не в силах успокоиться. Из резиденции он выбрался засветло, но сгоряча заблудился в кривых улочках старого города, несколько раз свернул не туда и до дома Аникея добрался одновременно с её новым супругом. Они едва не столкнулись с Посвящённым.
   Со дна обшарпанной кружки ухмыльнулась морда слепого Ошот. До своего времени он таился за неприступными стенами запретов, внушавших бау, что поклонение зверю Гембы никогда не остаётся безнаказанным, а гнев Матери богов настигнет и преступника, и всех, кто ему близок и дорог. Но уж если каменные стены рухнули, несчастному не спастись.
   Сунув руку за пояс, наместник проверил, на месте ли перстень с изумрудом. Он намеревался вернуть талисман, однако встреча не состоялась. Камень Гембы оставался у него и, казалось, прожигал кожу, словно раскалённый уголь, выхваченный из жаровни.
   Сердце затопили тоска и отчаянье - такие же безграничные, как недавно - радость и надежда. Ну зачем Санели в третий раз добровольно связала себя узами Ваху? Итая отказывался понимать женщин.
   В сердцах выплеснув отвратительное пойло на земляной пол, он сунул прислужнику кольцо и снова выбежал на тёмную улицу. Опомнился на незнакомом пустынном перекрёстке. Кругом не было ни души, и Красная луна скрылась, как назло. Изредка в просвете облаков выглядывала её более добродетельная сестра, но светлее от этого не становилось.
   Упорно двигаясь вперёд, наместник угодил в вонючую, дано нечищеную канаву, и там его вывернуло. Потом, стоя на четвереньках, Итая долго и безудержно смеялся над собой. О чём ему беспокоиться, чистейшему принцу Яров, свято чтящему обычаи своего народа, высокочтимому наместнику Бау и безупречному супругу?
   Оборвав истерику, бау вытер лицо сухой травой и, кое-как одёрнув сбившуюся набок лаву, полез наверх.
   В резиденцию наместник вернулся далеко за полночь. Разогнав бестолковых слуг-садис, чтобы не путались под ногами, пробрался по галерее во внутренний дворик. Света здесь не было вовсе, и чашу бассейна пришлось искать на ощупь. Опустив наконец гудящую голову в живительную проточную воду, бау хотел забраться в бассейн с ногами, но передумал. Лень было разуваться.
   -Освежаешься? - прозвучал за спиной насмешливый женский голос.
   Затем возник свет, словно кто-то держал фонарь.
   -Что я вижу? Похоже, высокочтимый наместник пьянствовал в весёлой компании уличных озоли.
   -Царица...
   Не в силах встать с низкого ограждения, Итая неловко развернулся. Мысли в голове зашевелились, но медленно и неуклюже. Во-первых, царственную гостью не принимают в подобном виде, даже если она проникает в дом тайно. Во-вторых, следует немедленно призвать слуг, чтобы зажгли все огни.
   Подойдя вплотную и сообразив, что наместник рискует завалиться в бассейн спиной, Лиас подхватила его под локоть и толкнула на скамью, в стороне от воды.
   -Царица Сади...
   Бау осторожно помотал головой - внутри было совсем плохо. Она раздвоилась, и одна часть точно знала, что ночной визит неспроста. Царственная садис могла обсудить с наместником Бау что угодно в более подходящее время и в самой удобной обстановке.
   -Я выпил слишком много пива, - признал он то, чего нельзя было скрыть. По правде, он наглотался перебродившей ядовитой бурды.
   Выразительно фыркнув, Лиас взглянула в упор, оценивая его состояние.
   -Я до сих пор не услышала слов приветствия.
   Итая задумался, изрёк глубокомысленно:
   -Это неучтивость.
   Со второй попытки он всё-таки поднялся, шагнул вперёд и плавно присел, изогнувшись и разведя руки, застыл в грациозной позе:
   -Приветствую Божественную царицу.
   Лиас задохнулась от смеха. Вытерев слёзы, призналась:
   -Ты удивительно мил, даже когда пьян, - ко всем прочим достоинствам. Исключительная редкость в мужчинах.
   -О каких прочих достоинствах говорит Божественная царица? - скромно потупился бау.
   Присев на ограждение, царица сдернула шарф и, обнажив грудь, плеснула на себя прохладной водой.
   -Наместник, я помню о твоём благоразумии и воинской доблести, проявленной в Абире. Более того, Советник Хатоннах в восторге от твоих хозяйственных талантов и напоминает о них в каждом послании. Другими словами, ты достоин нашей похвалы. Однако я призвала тебя к Солнечному трону по другой причине.
   -А для чего?
   Тёмные губы кровожадно раздвинулись.
   -Мужчина садис никогда бы так не спросил.
   -Я не мужчина садис.
   -Именно потому тебе иногда требуются указания, как следует вести себя... с женщинами садис.
   Наконец Итая опомнился и встал, вернее, рухнул на колени.
   -Божественная госпожа, один раз я получил ваш совет. И готов с благодарностью выслушать новый, если вы пожелаете подарить его... ничтожному охосу. И в точности ему последовать.
   Лиас приподняла лицо бау, отбросила мокрую прядь, свалившуюся ему на глаза.
   -Жаль, что ты не родился садис. Нет, позволить себе ещё одного мужчину чужой крови и веры я не могу. К тому же меня убедили, что запрет на близость, не освещённую светом Зураим, для бау непреодолим. Почти непреодолим - тут я могу ошибаться. - Наместник внимал словам царицы с покорной почтительностью, стараясь не замечать бесстыдно раскрытую женскую грудь - так соблазнительно близкую. В голове неумолимо прояснялось, и спокойствия это не добавляло - наоборот.
   -Итак, вы считаете садис бесстыдными.
   -Нет-нет, моя госпожа! - Итая в ужасе закрыл уши ладонями.
   "Пусть этот разговор окажется шуткой, всего лишь шуткой", - твердил он себе, ни капли в это не веря.
   -Хочешь опровергнуть мои слова? Что умолк? Продолжай. Что тебе известно о наших обычаях?
   Итая едва не спросил, о каких обычаях его спрашивают.
   -Я знаю, что брачные обеты нерушимы для садис.
   -И ты прав. Священные узы Ваху - почти непреодолимая преграда. Хранительница не позволяет соблазнять того, кто связан её узами. - Женщина перестала улыбаться. Опустив руку, нащупала что-то в поясе Итая и ловко, как фокусница, извлекла запрятанный перстень. Очутившись на раскрытой ладони, изумруд недобро блеснул. - Но всегда находится... нечто, способное перемешать все кости. Убедился? - Наместник дёрнулся, пытаясь выхватить талисман, но Лиас спрятала его за спину. - Выслушай моё повеление, охос. Ты позаботишься о том чтобы Санели оставила Верховного жреца. Неважно как, но она должна убраться прочь с моей дороги.
   Итая охнул и отшатнулся. Нагнувшись, царица с силой удержала его за лаву, не позволяя вырваться, хотя бау и не пытался. Ему показалось, что во рту царицы Сади ядовитое жало. И едва он шевельнётся...
   -Тебе предлагается дар, который ты страстно мечтал получить, но если не выкажешь усердия, всё закончится печально - для тебя. Так что не вынуждай меня тратить время на уговоры.
   Отчаянное "нет" почти сорвалось с губ, только голос пропал. Охос не смел отказываться от исполнения приказов.
   Оставалось лишь ругать себя за наивность. Он позволил себе забыть о чудовищных нравах садис - особенно о коварстве этой женщины, возмутившем самого Сына Солнца.
   Так же внезапно отпустив, царица снова протянула ладонь, возвращая перстень с изумрудом.
  
   Гостья ушла, будто растворилась во тьме, двигаясь в переплетении увитых лианами арок безошибочно и неощутимо, как ночной хищник.
   Оставшись один, принц Яра уселся там, где стоял, - обессилено рухнул на траву. Он давно перестал ориентироваться, когда поступает правильно, а когда нет, зато всегда оставалась Сане - в недоступном для других, заветном уголке сердца. Теперь там воцарились холод и пустота. Мечты о любимой показались нечистыми и постыдными.
   Слабый огонёк качнулся, приблизился вплотную, и перед Итая встал телохранитель царицы. Держа переносной фонарь на вытянутой руке, Галиад направил свет прямо в лицо наместника.
   -Божественная супруга Сына Солнца, чья рука касается Золотого Диска, доверяет тебе держать фонарь во время тайных свиданий. И ты видишь то, чего не следует видеть. Какая честь, Владетель Биштия.
   Всё-таки Галиад его не ударил, только надменно вскинул подбородок. В точности как сестра.
   -Эта женщина-садис презирает мужчин.
   -Не забывайся, Галиад. Ты обязан чтить царицу Сади, как чтят Мать богов.
   -Молчи, лжец. Мерзкое отродье паука. Я проклинаю день, когда ты... ты посмел... ты дал обещание моей сестре.
   Оскорбления и брань взбешённого Владетеля Биштия не касались Итая. Он смертельно устал, а во рту стоял вкус пепла. Конечно, ему не хотелось произносить то, что следовало сказать, но если Галиад взялся играть в любимые игры цариц Сади, ему следует принять их бесчестные правила.
   -Утешься, - процедил наместник сквозь зубы, обжигающе ледяным тоном. - Черер стала женой не того мужчины, который давал обещание.
   Ну вот, он и открылся.
   Помолчав, Итая безжалостно добавил:
   -Что дальше? Будешь громогласно требовать восстановления справедливости? Обещанный супруг ждёт её в Тессал.
   Владетель Биштия беззвучно открыл рот, пытаясь ответить, и не смог. Наконец словно прозрел:
   -Из меня получился негодный слепой охранник.
   -Да уж... - Короткий нервный смешок прозвучал в абсолютной тишине зловеще. - Кроме того, обвинив во лжи меня, своего повелителя, ты нарушил клятву, произнёсённую перед Матерью богов, - заключил наместник, смахнув что-то невидимое, коснувшееся лица. В голове перестало звенеть - наоборот, сделалось легко и ясно.
   Галиад резко нагнулся:
   -Возьми мою недостойную жизнь, чистейший принц Яра.
   Менее всего Итая гордился столь жалкой победой. Он помолчал, но только для того, чтобы высокородный бау не догадался, как дёшево ценится его готовность исполнить нерушимый обет.
   -Ладно, Галиад, иди. Позднее я пошлю за тобой.
   Наместник поёрзал, откинулся на какую-то твёрдую опору и прикрыл глаза. Поза показалась почти удобной. Почему бы вот так не отдохнуть, хоть немного?
   "Да, царица Сади, ты вправе презирать охоса. Меня можно раздавить сандалией и не заметить, как муравья на траве, - почему нет? Но если я такое ничтожество, то мои клятвы и обещания вовсе ничего не стоят".
   О Галиаде он больше не думал.
   -Приятных тебе сновидений, ясноглазый.
   От неожиданности Итая едва не подпрыгнул. Над ним стояла служанка Лиас. Та самая быстроглазая девчонка, что помогла ему ускользнуть от газдаков и незаметно добраться до столицы.
   -Хэва!
   -Тише-тише, бау.
   -Ты не...
   -Здесь больше никого нет. Но всё равно, не надо кричать.
   -Я рад тебя видеть, Хэва.
   Итая встал. Теперь-то он хорошо представлял, кем являлась наперсница Первой царицы. Но когда они пробирались опасными тайными тропами, Хэва была ему надёжным другом. Вернее, проводником и защитником.
   -Знаю, Итая. Поэтому прими совет: возвращайся к себе домой, пока не угодил под колесницу.
   -Я бы не отказался покинуть ваш берег, - признался наместник. - Только не могу выйти из города. Без официального позволения все городские ворота для меня закрыты.
   Он хотел дотронуться до девушки, но она отступила, словно торопясь уйти:
   -В этом году собираются праздновать Лагмирики. В ночь, подаренную Гембой, отпираются все запоры и распахиваются все двери. Даже Ворота Моря.
  

ГЛАВА 14

Лагмирики

  
   Поначалу появление капитана царской грасары не вызвало особой тревоги в окружении Лиас - скорее, праздное любопытство. Придворные не знали одноухого лагеса и недоумённо шептались, строя предположения, которые никто не мог ни опровергнуть, ни подтвердить.
   Только на лице царицы отразилось едва заметное беспокойство. Она отлично помнила этого моряка с изуродованным лицом. Такие шрамы было трудно забыть. Переглянувшись с Верховным жрецом, царица велела лагесу встать.
   Упруго поднявшись с колен, Эндевий выпрямился, вскинув сжатый кулак в военном приветствии.
   -Благословенна твоя тень в сиянии Солнечного света, Божественная царица Сади.
   -Я не забыла тебя, лагес, - доброжелательно подтвердила Лиас. - Тебе была оказана высочайшая честь. Так почему "Солнце Сади" вернулась? И где моя царственная сестра?
   Все голоса в обеденном зале разом стихли, а звон выроненного кем-то ножа показался оглушительным.
   -Плыть назад, в Ада-Сади, мне приказал Ахон, да никогда не померкнет Свет над его головой. Я привёз от него письмо.
   Эндевий протянул царице посер, обвязанный алыми и белыми шнурами, почтительно держа его на вытянутых руках. Послание забрал Советник Ларитэя и, размотав шнуры, быстро пробежался взглядом по искусной вязи, которую выводил, конечно, не сам Аникея, а опытный писец.
   Ахон сообщал, что на тринадцатую ночь пути к Вратам Погибели на флотилию налетел ураган чудовищной силы. Невиданной высоты волны перехлёстывали через грасары, грозя перевернуть их и зашвырнуть на берег. От неминуемой гибели грасары спасло лишь то, что к ночи они заранее пошли мористее, опасаясь случайных рифов. Да и ураганный ветер стих так же быстро, как налетел. На рассвете выяснилось, что особых разрушений нет: на "Солнце Сади" треснула высокая мачта, да смыло за борт гребца. Вдобавок сломалось полдюжины вёсел. Но всё это ничто в сравнении с главной бедой и несчастьем. Бесследно исчезли Божественная царица Согарэр и царь Баарьяд, надумавшие прокатиться на лодке как раз перед ураганом. Его первый порыв налетел так внезапно и стремительно, что маленькую лодку сразу потеряли из виду. Когда море успокоилось, лодку нашли, только в ней никого не оказалось. Следы искали повсюду - и в море, и на берегу, - но всё напрасно. Неукротимый Антазей явил свою ярость и забрал несравненную царицу и её супруга к себе, в царство ветров и волн.
   Когда Советник Диска озвучил жуткий приговор, яркий свет, лившийся через оконные решётки, будто померк. Все мужчины и женщины громко запричитали, срывая украшения и ударяя себя ладонями по лицу.
   Анохир-Ирма, сидевший напротив Лиас, увидел, как в её глазах, обведённых чёрной краской, появился суеверный ужас. Как тут было не устрашиться. Вторая смерть Согарэр оказалась не менее зловещей, чем первая. В последнее время садис стали меньше бояться моря, но весть о внезапной смерти красивой и молодой царицы - совсем недавно и чудесным образом возродившейся, - жуткой гибели среди разбушевавшейся стихии, потрясла всех, как удар молнии.
   "Кто же, как не он, Посвящённый Солнца, обязан укрепить дух царицы, помочь ей выстоять?" - думал Ирма. Ему хотелось успокоить перепуганную женщину, обнять, прижать к себе.
   Конечно, ничего подобного он не сделал. Лишь поднял руки, взывая к бесстрастным богам, которые так редко проявляют милосердие.
   -Как спорить с небесными владыками, когда они требуют новых жертв? Людям надо смиряться с волей всемогущих.
   Грозно хмурясь, Ирма наконец жестом оборвал горестные вскрики и причитания, и обратился напрямую к лагесу:
   -Ахон написал, что несчастье произошло на тринадцатую ночь плаванья. Долго же ты плыл назад, капитан Эндевий.
   -Очень долго, Посвященный. Обратная дорога оказалась невероятно трудной, ведь на моей грасаре сломалась мачта. Починить её мы не сумели, хотя сначала пытались. Но парус вряд ли бы помог, ведь Антазей ни разу не посылал нам попутного ветра. Мы шли на вёслах против ветра, хотя гребцов осталось меньше половины - лучшие понадобились на других грасарах. Иногда даже вёсла не помогали - приходилось пережидать встречный ветер, укрываясь в бухтах.
   -Где сейчас Ахон? - вмешалась Лиас.
   -Он повёл наш флот дальше, Божественная царица. Возможно, что грасары уже миновали Врата Погибели. Я молюсь, что для них ветер оставался попутным.
   Лиас могла только гадать, что заставило Аникея продолжать несчастливо начавшееся плаванье. Как бы всё сложилось удачно, если бы он вернулся.
   -В письме упоминается брат царицы...
   -Брат царицы Согарэр вернулся в Сади вместе с нами. И, кроме него...
   Эндевий впервые замялся, словно стыдился в чём-то признаться. Наконец пояснил, что привёз обратно бывшего Владыку Тессал, поскольку моряки сочли его участие в походе дурной приметой. И снова лагес запнулся. Ему мечталось отдать злосчастного тесс в дар Антазею, но брат царицы напомнил о нерушимых узах, которыми бывший Владыка связан с сестрой Ахона. К сожалению, подобная жертва неугодна Повелителю волн.
   -Никак мне не избавиться от ненавистного калимас, - поджав губы, с досадой пробормотал Ирма. - Представляю, как обрадует его возвращение Санели. А что, если отослать его прямиком в Высокий дворец. С Тессал ещё далеко не всё ясно, но выкуп-то не помешает. - В голосе Верховного мелькнула надежда. - Будет хоть какая-то польза.
   -Посмотрим, - еле слышно отозвалась царица, и, задумавшись о своём, добавила: - Сначала Владыкой Тессал был второй супруг Санели, теперь - первый. В конце концов агун может оказаться не самым худшим вариантом... для нас. Его узы Ваху до сих пор не расплетены.
   Упоминание порядковых номеров мужей Санели не понравилось Ирме, он холодно возразил:
   -Бывший Владыка не останется её супругом. Я не нахожу ни одной причины для продолжения недостойного союза с этим горцем.
   -Согласна с тобой, - подтвердила Лиас и, хлопнув в ладоши, распорядилась скорее привести брата Согарэр.
   Охваченные любопытством, все вытянули головы вперёд, однако Ирма уставился на вошедшего в обеденную залу таинственного незнакомца, закутанного с головы до ног в непривычные для садис многослойные накидки с особым интересом. А затем, порывисто вскочив, хотел броситься ему навстречу, нарушая все писанные и не писанные дворцовые правила.
   -Онага!
   -Подойди ближе, брат царицы Согарэр, - мягко распорядилась Лиас. - И не опускай голову. Мы все хотим рассмотреть тебя получше.
   Словно опомнившись, Онага резко откинул край платка, закрывавшего лицо до самых глаз, и многие не удержались от изумлённых возгласов, а царица сочувственно улыбнулась. Этот молодой мужчина вовсе не выглядел копией сестры, однако сомнений быть не могло.
   -Верно ли я поняла, что ты много вёсен жил в Тессал.
   -Да, Божественная царица Сади, - впервые прозвучал голос Онаги, оказавшийся странно мягким. - Я вернулся, чтобы оставаться рядом с сестрой.
   -Что тут сказать? - сочувственно отозвалась Лиас. - Мы только что узнали о случившемся несчастье и разделяем твоё горе, но твоя утрата столь велика, что трудно найти слова утешения. Жаль, что я ничего не знала о тебе раньше, брат моей царственной сестры, но не сомневайся: я позабочусь о тебе.
   -Благодарю, Божественная повелительница.
   Переглянувшись с Верховным, Лиас распорядилась назначить официальный прощальный обряд - в память о царице Согарэр и царе Баарьяде. И милостиво пообещала, что брат Согарэр возглавит траурную церемонию.
   -Я не могу участвовать в такой церемонии, - негромко, но твёрдо отказался Онага.
   -Но почему? - слегка растерялась Лиас. - Неужто, живя в Тессал, ты забыл наши обычаи?
   -Надеюсь, что не забыл, Божественная царица. Но разве хоть один человек видел мою сестру мёртвой?
   На его плечо легла рука Верховного, перехваченная массивным золотым браслетом:
   -Царство Повелителя волн необъятно, - мягко напомнил жрец.
   Повернув голову, Онага взглянул на Посвящённого спокойно и отрешённо. Было неясно, узнал ли он старого знакомого.
   -Я поверю только своим глазам.
   Спор получался странным. Никто и не хотел возражать брату Согарэр - наоборот, пытались утешить.
   -Мы живём рядом с морем и знаем, как редко Антазей возвращает тех, кого забирает себе. Но в главном ты прав: раз свидетелей гибели нет, надежда остаётся, - с непривычной для себя кротостью согласился Ирма. - Трудно предугадать волю небесных повелителей, но нельзя сомневаться в их могуществе.
   В искреннем порыве он крепко обнял друга детства, затем взглянул на Лиас:
   -Божественная госпожа, брат Второй царицы нуждается в отдыхе. Я позабочусь о нём, только позволь нам покинуть Солнечный Дворец прямо сейчас. Когда Уеро-Онага поживёт в моём доме и придёт в себя, то вновь предстанет перед тобой и ответит на все вопросы.
  
   Выйдя из зала, Верховный стремительно миновал лабиринт внутренних коридоров и спустился во двор для колесниц. Уеро-Онага безропотно следовал за своим провожатым. Остановившись у ворот, Ирма покосился на безмолвного спутника. К его изумлению, тот снова закрылся платком до самых глаз. Комментировать странные действия Ирма не стал, заговорил нарочито беззаботно:
   -Сила Солнца, это на самом деле ты. Я твои зелёные глазищи сразу узнал. Но как же ты объявился? Тебя словно выловили в море, как чудесную рыбку.
   -А мне не верится, что ты стал Верховным жрецом. Может, здесь какая-то ошибка, мой господин? - нарочито простодушно отозвался Онага, и у Ирмы отлегло от сердца. Он опасался, что брат Согарэр так и будет молчать.
   Из ворот конюшни вывели высоких холёных лошадей, и Онага даже присвистнул, оценив и великолепных животных, и нарядную щегольскую повозку.
   -Твои?
   -Нравятся?
   -Воистину, одному Сыну Солнца ездить на такой колеснице.
   Ирма невольно рассмеялся.
   -Нет, наверное, ты и вправду Верховный жрец. - Голос, донёсшийся из-под платка, прозвучал предельно серьёзно, но в изумрудных глазах мелькнул лукавый огонёк. Блеснул - и бесследно исчез. - А надо ли мне ехать в твой дом? Не правильнее ли будет, если меня заберут к себе Спутницы Влааль?
   Посвящённый едва не выронил поводья.
   -Да как тебе в голову это пришло?
   -Асабат отдали меня сестре, потому что она служила Темной богине. Разве нет?
   -Ты бредишь.
   Ирма едва не заявил, что в своё время Согарэр танцевала во славу Гембы, но сдержался. Утверждать подобное тоже было святотатством.
   -Тогда мне придётся вернуться в ичир, - заключил брат Согарэр, смиряясь перед неизбежностью. - Асабат не допустят, чтобы я остался совсем один.
   -А ты сам... хочешь вернуться в Тессал?
   -Нет.
   -Тогда забудь о возвращении. Ты сам сказал, что ни один человек не видел твою сестру погибшей. А известна ли тебе история воскрешения царицы Согарэр?
   -На "Солнце Сади" все только и говорили об этом чуде. Поэтому я надеюсь...
   Солнце било прямо в глаза, но Ирма в упор, не щурясь - так делали все Посвящённые, - глядел на распалённый солнечный диск. Он верил, что появление Уеро-Онаги - это знак, посланный свыше, напоминание о принесённой клятве. Теперь, после гибели Согарэр, он обязан во всём помогать её брату.
   -Тогда весь Сади мог засвидетельствовать её смерть, но в один счастливый день она вернулась. Поэтому мы все будем надеяться. - Посвящённый повернулся к Онаге. - Ну а пока ты можешь спокойно жить в моём доме, как самый дорогой гость. Конечно, если понравишься Санели. А если асабат что-то не устраивает, пусть заявят о своём недовольстве. - Он громко фыркнул. - Тогда и обсудим их претензии.
   Брат Согарэр немного оттаял. Он поддерживал разговор только за счёт привычки к жёсткому самоконтролю, потому что был измучен до предела - сначала долгой дорогой от Высокого дворца до Ада-Сади, затем несчастливым плаваньем.
   -Госпожа Санели - это твоя жена?
   -Угадал. - Ирма заулыбался ещё шире. - А в Тессал мы лучше отправим непотопляемого Мерсале Рэй. Вот кто вернулся напрасно.
   -Похоже, он сильно тебе не угодил.
   Жрец вскинул два скрещённых пальца:
   -Ещё бы! Представь: он мой калимас.
   -Это нелегко представить. - Напомнить Посвящённому о том, что сердиться на калимас неправильно, Онага не решился.
   -Ладно, забудем распроклятого тесс. Лучше признайся, как ты стал... мужем асабат.
   Последняя фраза вырвалась против воли: устраивать допрос Ирма не собирался.
   Когда об этом спросила сестра, Онага растерялся, не зная, что ответить. Сейчас, с Ирмой, особых затруднений не возникло.
   -Я встретил Аллиту в Ратобе. И влюбился.
   -Они тебя одурманили, - пробормотал Посвящённый, обеспокоено оглядываясь. - Разве не знаешь: асабат служат Тёмной богине и пользуются её властью.
   -Нет, я не знаю, кому служат асабат.
   И никто его не одурманивал. Наоборот, Аллита спросила, хочет ли он пойти с ней, хотя могла и не спрашивать.
   -А что ты вообще о них знаешь?
   Предположения Ирмы насчёт асабат были самыми невероятными и фантастическими. Тем более неприятно было услышать, что эти женщины наведывались в поместье, где прошло его детство.
   -Они как молнии с небес, - вырвалось у Онаги. - Способны испепелить любого. Никто не устоит против.
   -Тебя они не сожгли, - примирительно заключил Ирма, жалея, что завёл важный разговор чересчур рано.
   -Но я всегда ощущал близость огня.
   Жрец покосился на спутника с подозрением: Огненный Бог касался людей в знак особого отличия.
  
   Страшное известие о гибели царицы Согарэр ещё не вырвалось за пределы Солнечного Дворца, и горожане вели себя как обычно. Тем не менее ехать по многолюдной улице было нелегко, разговор то и дело прерывался, хотя перед колесницей Верховного любые преграды исчезали. Все расступались, почтительно склоняясь перед тем, кто близок к Огненному Повелителю. Те же, кто сам ехал на колеснице или в паланкине, останавливались и сходили на землю.
   На храмовой площади Верховный жрец придержал лошадей. Онага открыл глаза и благоговейно ахнул. На рассвете он уже пересекал город, но капитан Эндэвий вёл свой маленький отряд боковыми улицами, стараясь ни привлекать к себе внимания, а лан почти не глядел по сторонам - не оставалось сил.
   Зато сейчас Храм Солнца предстал перед ним во всём великолепии: неистово сверкали грани, покрытые золотыми полированными пластинами, а на главной лестнице, перед входом, жарко полыхал небесный огонь.
   -Ты ведь не отрёкся от Огненному Бога, живя в Тессал?
   Онага неуверенно качнул головой:
   -В Тессал нет храмов, где бы воздавали почести великому богу и радовали его сердце живой кровью. Но отрекаться от наших богов меня не заставляли. Асабат не интересует, во что на самом деле верят мужчины. Главное: выполнять их требования.
   -И что от тебя требовалось? Я почти ничего не знаю о клане Тёмных Теней.
   -Неудивительно. Я единственный, кому позволили вернуться в Сади. Некоторым... мужчинам позволяли воротиться в родные кланы, но все они были тесс. Так мне рассказывали.
   -Чем же ты заслужил особое отношение?
   "Так захотел Сэт", - подумал Онага, а вслух нерешительно произнёс:
   -Наверное, мне не следует много говорить про асабат. Да я и не смею судить об их мотивах.
   -Ну и ладно, - с наигранным безразличием махнул рукой жрец. - Мы уже приехали.
   Охосы заранее распахнули ворота настежь: их господин не любил ждать.
   -Дворец Верховного жреца, - благоговейно прошептал лан, осознав наконец, на какую недосягаемую вершину вознёсся приятель детских игр и забав.
   -И сейчас ты познакомишься с его супругой, - не без самодовольства предупредил Ирма. - С самой прелестной женщиной Сади.
   -Да, я слышал... о несравненных достоинствах госпожи Санели.
   "От Гаю", - скрипнул зубами жрец.
   -От моего нагива. От Сэ'Туа.
   -Что?!
   Потом Ирма долго изумлялся своей недогадливости. "Ну, разумеется. Кто же ещё?"

* * *

   Последнее из шестнадцати официальных празднеств - Лагмирики - официально назначалось раз в семь или восемь лет. Дополнительный день - фактически лишний, вне годового цикла, связанный с уточнением лунного календаря - обязывал предоставлять полную свободу всем и от всего: слугам от хозяев, супругам от семейных обязанностей, а детям от родителей.
   Всё Сади разом подхватывалось и неслось, спеша предаться безудержному нечестивому веселью. Люди забывали о грозном боге, наводившем ужас и на фанатичных приверженцев, и на тех, кто отвергал его власть. Посвящённые не одобряли столь дикого разгула, однако были бессильны ему противостоять.
   Нет, начинались Лагмирики вполне благопристойно, как и прочие религиозные торжества, - с жертвоприношения в Золотом Храме. Однако постепенно всеми людьми, как свободными, так и охосами, овладевало странное нетерпенье, и полубезумное хмельное действо, не признающее запретов, выплёскивалось на улицы и дальше, за городские стены.
   Во время Лагириков никто не желал оставаться дома. На площадях и перекрёстках жглись костры, повсюду звенела зучара и распевались дерзкие песни. Люди толпами гуляли по улицам, собираясь в шумные сборища и устаивая малопристойные игры.
   К вечеру молодёжь покидала город, чтобы отметить праздник Гембы на воле, среди зелёных холмов. Тем не менее Сади не успокаивался - наоборот. Повсюду носились стайки возбуждённых детей, задирая прохожих, пели и плясали охосы, напившиеся вволю разбавленного дешёвого пива.
   Горожанки - и скромные подруги ремесленников, и жёны состоятельных торговцев, в другое время покидавшие дом в крытых носилках - наряжались в пёстрые юбки, вплетали в волосы цветы и, едва прикрыв бусами грудь, беззаботно улыбались приглянувшимся незнакомцам, а потом и отдавались им в зарослях соляи, растущих вдоль городских каналов.
   В подаренный день любая близость считалась не только возможной, но и угодной Солнечному богу, который имел великое множество возлюбленных и один мог удовлетворить многих. Однако сегодня ему были желанны все женщины сразу, и он делился божественной мощью со всеми мужчинами - следовательно, никто не отвергался, дабы случайно не оскорбить Всемогущего. Мало того, в праздничную ночь Гемба выпускала на волю ненасытного зверя, и тот, кого настигал Ошот, не отвечал за свои поступки.
   Негласные требования пристойности оставались, однако Лагмирики брали своё, и на следующую весну рождалось удивительно много детей. Всех их считали зачатыми от Бога, подобно Сыну Солнца.
  
   В тонкой полотняной лаве, перетянутой на груди крест-накрест алой лентой, с цветами в пышных чёрных кудрях, Санели казалась совсем юной. Встречные пытались заговорить с прелестной девушкой, протягивали руки, но она проворно уносилась прочь.
   Остановить легконогую беглянку не пытались. Обычай запрещал любое насилие, и, кроме того, суровый взгляд её спутника был достаточно красноречив.
   Упорно пробираясь сквозь людские водовороты, Ваалес отставал от госпожи не более чем на два шага. Правда, дерзкие незнакомки и ему шептали на ухо приятные ласковые обещания. Бау отрицательно мотал головой и вырывался из рук женщин, а те смеялись вдогонку.
   Пройдя весь город насквозь, к вечеру они добрались до Ворот Моря. По случаю празднества их не затворили, и людей на площади собралось больше, чем днём.
   У ловкого маленького торговца Санели купила плетёнку спелых ягод, протянула спутнику целую пригоршню, затем обняла его за пояс:
   -О чём задумался, Ваале?
   -О тебе, моя госпожа, - дерзко ответил бау и тоже слегка приобнял её, отделяя от пляшущих солдат. - Жду, когда подаришь цветок.
   Она мимолётно коснулась приоткрывшихся губ охоса своими - смеющимися, измазанными сладким соком. Никогда ещё Ваалес не видел госпожу такой счастливой.
   -О нет. Сегодня не твой день, Ваале. Нарушать обычай нельзя. Надо встретить кого-нибудь... случайно.
   Собрав жалкие остатки гордости, бау неохотно отстранился. Он давно сообразил, что бесцельное кружение по улицам далеко не случайно, и госпожа точно знает, куда стремится. Подхватив алый бутон, выпавший из косы, Ваалес хотел вернуть цветок на место, но Санели придержала его руку.
   -Оставь себе.
   Охос едва не споткнулся: всё-таки она одарила его цветком. По обычаю, именно так женщины-садис предлагали себя.
   Они пересекли рыночную площадь, миновали мостик через канал и углубились в кривые улочки Льежани, где было относительно малолюдно. Все отправились искать развлечений на главных улицах.
   Двухэтажное здание в подозрительном тупике сразу не понравилось бау - оно напоминало притон. Давно они не наведывались в подобные места.
   Внизу всё было закрыто наглухо, только у низкой боковой дверцы, скрестив ноги, дремал сторож. Санели уверенно его обошла, нырнула под перекладину. Телохранитель не отставал, но на лестнице госпожа обернулась:
   -Жди меня внизу.
  
   Она остановилась наверху, в полной темноте. Итая был здесь, рядом. Стоял, наверное, возле окна и Красная луна беззастенчиво целовала его кожу.
   "Да как он посмел не явиться ко мне сразу?! В первый же день".
   Нашарив кожаную занавеску, Санели отдёрнула её за край и беззвучно ахнула. Итая застыл на фоне окна, с головы до ног залитый призрачным лунным светом. Она порывисто шагнула вперёд, обо что-то споткнулась, но бау успел её подхватить.
   Оправданий не нашлось - вернее, они утратили смысл. Как и череда опасных и нелепых злоключений - сейчас над ними хотелось смеяться.
   -Я словно касаюсь не тебя, а себя самой. Ты словно пророс во мне, - выдохнула Санели.
   "А ты - во мне", - мог ответить Итая, только не было нужды что-то объяснять словами.
   Он закрыл её губы своими, будто припав к источнику после изнурительной жажды. Они слились воедино. Бау гладил плечи возлюбленной, её руки и спину, она касалась его лба, ресниц, волос и никак не могла остановиться.
   Из счастливого небытия их вырвал истошный вопль, долетевший с улицы. Внизу хрипло запели, мелькнул отсвет факела.
   -Не молчи, Итая. Скажи что-нибудь.
   -Сане... - Не выпуская любимую из рук, он застонал: - Я молил Гембу, чтобы ты не приходила. Чтобы богиня остановила тебя.
   Ничего не понимая, она отстранилась.
   -Ты не ослышалась, Сане. Я не хотел этой встречи, потому что невыносимо встретиться... перед разлукой. Я уезжаю, покидаю город немедленно, ведь только сегодня у Ворот Моря никого не останавливают. Мои люди уехали в Ада-Сади ещё утром. Грасара стоит наготове, и мы выйдём в море даже против ветра, на вёслах.
   Ожесточённость в голосе не оставляла сомнений: он не шутил.
   Волшебное сияние разом померкло. В сердце вонзилась тупая игла, и некуда было деваться от пронзительной боли. Пол качнулся и начал уходить из-под ног. Как же так? Неужели они встретились лишь затем, чтобы разлучиться навсегда. Если он уплывёт снова, соединяющая их нить порвётся.
   Итая взял лицо Санели в ладони. Бездонные черные глаза, в которых он столько раз безнадёжно тонул - в своих мечтах, - оказались совсем близко.
   -Послушай меня, Сане. Поедем со мною.
   Она беззвучно рассмеялась, а затем, словно испытывая силу собственных чар, выдернула цветок из своего венка и закрепила его в головной повязке возлюбленного.
   -Сане, не делай этого со мной! - запротестовал бау.
   -Ты посмеешь мне отказать?
   Эта нежная медленная полуулыбка всегда лишала Итая воли к сопротивлению. Бау затравленно оглянулся, отчаянно пытаясь устоять. Только мрак смягчал убожество маленькой жалкой каморки с голыми стенами и разбитым оконным ставнем
   -Сане, у нас с тобой будут тысячи ночей, но сегодня времени чересчур мало.
   -Сегодня время принадлежит Гембе.
   Откровенно призыв разметал благоразумные помыслы, тем более что огонь неутолённой страсти буквально пожирал наместника. Самодовольно рассмеявшись, он развязал пояс лавы и упал на низенькую постель - не задумываясь, раскинулся уверенно и свободно, в той запретной позе, которую давно уже не смел принимать наяву.
   Санели медлила. Тонкие ноздри чувственно трепетали, улыбка то возникала в уголках рта, то исчезала. Бау с упоением купался в разгоравшемся взгляде, позволяя любоваться собой. С леей не могло быть стыда.
   -Жаль, что здесь мало света. Я почти забыла, какой ты... на самом деле, любовь моя.
   -И ты поплывёшь со мной в Бау?
   -Нет.
   Захлебнувшись на вздохе коротким злобным смешком, наместник обхватил себя руками:
   -Ну что ж... - прошептал он сквозь стиснутые зубы. - Мне не следовало... об этом просить.
   Слова разом закончились. Он не представлял, что говорить дальше - вернее, желал объяснить всё и сразу. Но как сознаться, что он всего-навсего исполняет приказ. Приказ царицы Сади, который был мерзостью. И снова, как в самом начале, когда его душой и телом распорядился Кече, это всё разрушило и осквернило. Истинно говорят: тем, кто живёт на разных берегах, не следует принадлежать друг другу.
   Санели отступила на шаг, взялась за угол занавески:
   -Прощай, Итая. Пусть укроет тебя тень Гембы. Боевые грасары ушли к Вратам Погибели, так что гнев Солнечного трона тебя не достанет.
   Будто чудесная птичка выпорхнула из рук - другой раз её не изловить, не прижать к сердцу, не услышать радостной песни.
   Вместо того чтобы кинуться следом, бау принудил себя оставаться на месте и долго прислушивался к звукам на лестнице, затем яростно вытер лицо.
   "Ты снова выиграла, Разлучница, всегда ускользающая богиня Красной луны".
   Он всё медлил, на что-то надеясь, и наконец снова усслышал шаги. Вновь раздвинулась занавеска, не добавляя света - в коридоре было темнее, чем в каморке, - и вошедшая грузно рухнула на постель. В нос ударил скверный запах нечистого тела.
   Тёмное желание Ошот могло пренебречь чем угодно, но разум стремительно просчитывал ситуацию. С отвращением отпихнув незнакомую женщину, Итая вскочил, вырвал из чужих рук свою лаву и бросился прочь. В спину ему понесся визгливый женский смех:
   -Вернись, амарро, вернись. Сегодня я даю даром.
  
   Санели так быстро пронеслась по лестнице, что сторож не успел преградить ей дорогу. Оттолкнув дерзкого старика, Ваалес оборвал кольца, висевшие на ремешке, и, не глядя, швырнул их на землю. Хозяйка была уже далеко, в конце проулка, и пришлось её догонять.
   Задыхаясь, она остановилась под навесом городского водотока. Прихрамывая, Ваалес едва не сбил её с ног. Подхватив бау за пояс, Санели притянула его к себе и поцеловала так крепко, что зубы со стуком соприкоснулись.
   -Госпожа! - запротестовал бау.
   Мимо них опять текла людская река, пытаясь вобрать в своё бурное русло, и, чтобы устоять, Ваалес в свою очередь обхватил женщину за гибкую талию.
   -Вы сделали это.
   -Что я сделала?
   -Сами... поцеловали меня. - Он старался, чтобы голос звучал шутливо.
   -Эй, почему я не могу тебя целовать? Ты мой озоли.
   -Да, - согласился Ваалес, подумав, что под словом "озоли" садис понимают нечто большее.
   -Ах, бау, так хочется пить.
   Зачерпнуть прямо из открытого каменного жёлоба Ваалес не решился: вода выглядела сомнительно. Вместо воды он купил у уличного разносчика флягу пива. Запрокинув голову, Санели сделала несколько жадных глотков и засмеялась.
   -Осторожнее, госпожа, - запротестовал охос, отбирая флягу. Ему не нравилось, что молодая женщина пьёт посреди улицы, хотя окружающие поступали именно так.
   Санели вернула себе обтянутый плетёнкой сосуд.
   -Не беспокойся, озоли, дойти до дома я сумею.
  
   Они вернулись без особых приключений; через заднюю калитку, о существовании которой Ваалес почти забыл, проникли в сад и, обойдя кусты, выбрались на отлогий берег канала, поросший сочной травой.
   Найденное местечко оказалось на удивление тихим и спокойным: на противоположной стороне канала лежали владения Советника Ларитэя, и там не было ни души. Сняв лаву, Ваалес старательно разложил её на траве и, уже не скрывая, что переполнен желанием, не сводя глаз с Санели, лёг навзничь. В точности как брат.
   -Госпожа, не мучайте меня... и себя.
   Когда небо над Сади просветлело, удовлетворённый зверь Гембы лениво зевнул и нехотя втянул когти. Приподнявшись на локте, Санели всмотрелась в лицо бау, казавшееся сейчас выточенным из отполированного нефрита, убрала лепесток, приставший к бледной гладкой щеке. Что-то вспомнилось, и она произнесла вслух:
   -Ты являешься из сладких сновидений, всплываешь из глубины моих тайных мечтаний...
   Ресницы под её пальцами беспомощно затрепетали, словно крылышки пойманного мотылька. Открыв глаза, Ваалес неуверенно улыбнулся, колеблясь между явью и забытьём.
   -Пора, - предупредила Санели и встала первой.
   Колдовство Гембы иссякло, и не получалось обманывать себя дальше. Она отдалась вовсе не Итая, позволила другому мужчине овладеть своим телом. И Ваалес оказался не менее терпеливым, искусным и неутомимым любовником, чем брат. В конце концов, их обучали одни и те же наставники.
   Торопливо умывшись, озоли вернулся к хозяйке и почтительно протянул ей лаву, потом встал на колени, чтобы затянуть ремешки сандалий.
   Удерживая равновесие, Санели притронулась к его голове, опустила взгляд. Она помнила, что спина Ваалеса покрыта старыми шрамами, но сейчас кожа опять была исполосована в кровь. Сдержав невольный вскрик, садис торопливо убрала руку. Это сделала не она - ею владел Ошот. Да и что особенного? Озоли не жалуются, если на их теле остаются царапины после хозяйских забав.
   Мелькнула запоздалая мысль, что следовало проявить осторожность: в последнее время Ирма стал недоверчив и чересчур внимателен.
   -Как хочется спать, - заметила Санели вслух и невольно зевнула. - Да я сегодня весь день просплю. Ты вечера не понадобишься.
   Ваалесу спать не хотелось. Его так и подмывало спросить позволения посетить резиденцию наместника и послушать, как ему откажут. Он стиснул зубы, удерживая себя от непозволительно дерзкой просьбы.
  

* * *

  
   Верховного жреца сразу провели на залитую солнцем террасу. Царица Лиас обливала сына прохладной водой из кувшина, и Анохир-Ирма невольно заулыбался, умилившись этой сценой, подумал, что нет картины приятней, чем мать и дитя. Если бы только светловолосый мальчик так вызывающе не напоминал отродье газдака - из тех, что бегали наперегонки с лошадьми и поклонялись Духам земли и воды, оскорбляя тем самым высокое небо.
   Заметив Посвящённого, царица передала Декиора женщинам из свиты, чтобы те успокоили расшалившегося ребёнка, а сама заторопилась навстречу гостю.
   -День снова будет жарким. А ведь только-только отпраздновали Лагмирики.
   -Посвящённые не празднуют день Гембы, моя госпожа.
   -О, разумеется... Как и царицы. Тем более что у меня с Декиором и без того веселье каждый день. Вот узнаешь, когда появится собственное дитя. - И пояснила, глядя в лицо Ирмы: - Благословение Ваху уже коснулось твоей жены. Не знаю только, сын будет или дочь. Но Хранительнице равно желанно любое дитя. Богиня улыбается ему.
   От слов жрицы Ваху лицо молодого отца засветилось.
   -Как ты права, Божественная. Самое большое счастье - родиться под крылом Огненного Повелителя. Хотя... мне бы хотелось сына.
   Лиас с понимающим видом развёла руками:
   -Тогда усерднее молись Солнечному Повелителю.
   -Нет-нет, я буду точно так же счастлив, если родится дочь, - застенчиво признался Анохир-Ирма. - Тогда у меня будут сразу две любимые, две Санели. - Глаза будущего счастливого отца горделиво сверкнули.
   Они вышли на затенённую смотровую площадку. Отсюда можно было различить силуэт Ада-Сади, затянутый голубоватым маревом. Тонкая рука царицы интимно обвилась вокруг локтя Посвящённого.
   -Ирма, нам пора принять важное решение. - Слово "нам" Лиас выделила интонацией и мягким пожатием пальцев. - Решение о том, кому доверить алую стату Первого военачальника Сади на время отсутствия Аникея.
   -Да, это необходимо. Но разве... не ради этого Ахон вернул в Сади лагеса Эндевия? Я внимательно перечитал послание, а затем кое-что выяснил об этом претенденте. Он родом из Сабайи. Семья не самая знатная, но там её уважают. А сам лагес...
   -Не сомневаюсь, что Эндевий достоин уважения, - перебила царица. - Он храбрый воин и опытный моряк, и в своём деле понимает лучше многих. Беда в том, что как раз на его грасаре плыла Вторая царица.
   -В таком вопросе Ахон не мог ошибиться. А он поручился, что вины капитана нет.
   -Возможно, что и нет. Хотя вряд ли... отважный моряк хорошо разбирается в интересах Солнечного трона.
   Брови Посвящённого поползли вверх.
   -Божественной надобен человек... преданный лично ей - помимо всего прочего? И никогда не забывающей её интересов? - произнёс Ирма, хотя не был уверен, что подобные вещи следует проговаривать вслух.
   -Разумеется. Преданность - это главное достоинство, - откровенно подтвердила царственная женщина. - Поскольку подлинных военных угроз для Сади я не вижу. Тессал нам не соперник, тем более после такого разгрома у Ада-Сади. Да и в тот раз они выступили, надеясь на газдаков.
   И просчитались. Боевой дух всадников сломлен. Белогривая мать-кобылица увела свои табуны в бескрайние степи.
   Странно покосившись на царицу, Ирма промолчал. И вправду, в долине Барингамы стало непривычно спокойно и тихо. В донесениях, регулярно поступавших из всех крепостей, сообщалось о мелких стычках, но это всё комариные укусы, недостойные высочайшего внимания.
   -Я даже выучила имя военного предводителя, который признал Солнечного бога. Правда, юный Ван'Нур упорно отказывается посетить столицу.
   -Брат Сэ'Туа, - сразу уточнил Ирма, и жёсткие губы вновь тронула ироничная усмешка. Верховный жрец знал о личном приглашении царицы.
   Лиас словно не обратила внимания на эту реплику. Она не сомневалась, что Ван'Нур считает её виновницей - пусть и косвенно, - всех несчастий своего брата.
   -Мне понятны мотивы его упрямства... и некоторых сомнений. Надеюсь, когда в Сади прибудет новый Владыка Тессал, объявится и наш застенчивый агун.
   -Если новый Владыка Тессал посетит Сади... - с сомнением в голосе произнёс Ирма и нахмурился.
   Посвящённый полагал, что царица призвала его по неотложному делу. Именно так звучали слова посланника.
   Угадав безмолвный вопрос, Лиас коротко, но без особой тревоги, сообщила о ночном бегстве наместника Бау, словно не придавая особого значения этому тревожному факту, всего-навсего ставя в известность.
   -Ахон никогда не сомневался в его преданности и называл его самым полезным слугой Солнечного трона.
   -Не представляю, какое неотложное дело вынудило наместника так стремительно покинуть Сади, - в замешательстве признался Ирма. - А что сказал Советник Ларитэя?
   -Советника Диска сейчас нет в городе, но за ним послали.
   -Я вот подумал: почему бы царице Сади не воспользоваться таким полезным человеком, как Банч-Итая, наместник Бау? - задумчиво продолжил Посвящённый. - Не стоит забывать, что он потомок древнего рода, ничем не хуже большинства высокородных садис. Его можно вернуть и наделить особыми полномочиями и привилегиями.
   От неожиданности царица едва не рассмеялась вслух, подозрительно взглянула молодого жреца. На какое-то мгновение Лиас показалось, что тот разгадал её замысел и подставляет другую кандидатуру - вместо себя.
   -И, главное, наместника ничто не связывает со Спутницами Влааль, - уверенно изрёк Ирма. - Могу поклясться милостями Ваху, этот человек сумеет оценить оказанную ему честь.
   "Да нет, он говорил вполне искренне".
   -Ладно. С этим преданным слугой Сына Солнца мы разберёмся позднее.
  
   Разыгрывая роль любезной хозяйки, царица пригласила гостя посетить недавно перестроенное левое крыло Дворца. Слуги в белых лавах распахнули массивные дверные створки, и перед Верховным предстал новый иварий.
   Затененное помещение, на половину залитое водой, сулило отдых и трижды благословенную в жаркий день прохладу. Прямоугольное зеркало бассейна отражало изогнутые стены и сводчатый потолок, сплошь покрытые сине-голубой мозаикой, узкие зарешеченные окна, кольца светильников, свисавшие на позолоченных цепях, и соблазнительные фигурки мраморных озоли. Застыв на ограждении, они неустанно наполняли бассейн водой из опрокинутых золотых кувшинов.
   -Великолепно, - признал Ирма. Новый иварий в полностью законченном виде он увидел впервые. - Замыслы мастеров из Бау неизменно приятны для глаз.
   -А вот и ошибаешься, - усмехнулась Лиас. - Почти всё здесь придумал Баарьяд'Ахит. И он лично давал наставления мастерам.
   -О! - Почему-то Верховный об этом не знал. - Тогда, наверное, он взял за образец интерьер на вилле Каба.
   -Ничего похожего. Неужели ты не видел Кабу?
   Улыбающиеся прислужницы ивария помогли Ирме избавиться от верхних одежд и улечься на скамье, застланной льняными покрывалами. Вокруг расставили вазы с фруктами и кувшины с напитками, усыпанные кусками горного льда, медленно таявшего прямо на глазах.
   Приподнявшись на локте, царица задумчиво посмотрела на гостя.
   -Ты обещал выяснить, что связывает клан Тёмных Теней со Спутницами Влааль. Раз уж нагив поселился в твоём доме.
   -Да, обещал, моя госпожа.
   Особо похвастаться было нечем. Он всячески старался угодить брату Согарэр, отвлечь его от тягостных мыслей, но результат получался неважным. Нет, вспоминать совместные детские шалости было легко и приятно, но в остальном они плохо понимали друг друга.
   -К сожалению, на эту тему Онага говорит крайне неохотно, и я его понимаю. Бывший Владыка Тессал - вот наглядный результат близкого знакомства с асабат. - Царица медленно кивнула, соглашаясь с жёстким выводом. - Тем сильнее мне не нравится, что во внутренних покоях Солнечного Дворца появились служительницы Влааль. Это тревожит всё Сади.
   -Как и меня, - мрачно отозвалась Лиас.
   Она всерьёз рассчитывала - вопреки предостережениям, - что жрицы Тёмной богини исчезнут одновременно с отъездом Согарэр, займутся собственными делами - ведь есть у них неведомые занятия, вовсе не касавшиеся живущих под Солнцем. Однако Лишённые Тени остались и присутствовали на всех официальных церемониях. И нельзя было указать им на дверь.
   Придворные понемногу начали привыкать к бесцветным женским фигурам, будто выползшим из могильного сумрака. Зато те, кто под каким-либо предлогом мог не посещать царскую резиденцию, тем более стали всячески её избегать - фактически прятались. Временами Лиас хотелось последовать их примеру.
   Покидать собственный Дворец она не собиралась, поэтому отчаянно нуждалась в Ирме, который оказался единственным заслоном от этих мерзких женщин. При появлении Верховного жреца Солнца всепроникающие бестелесные твари куда-то прятались и хотя бы не мелькали перед глазами.
   -Солнечный трон неизменно держал их отдалении, но мой отец... заключил со Спутницами Влааль соглашение - и проиграл. - Царица запнулась, стараясь не произнести лишнего. - Теперь приходится расплачиваться за его ошибку.
   -Это было не единственным... его просчётом, - мягко поправил Ирма.
   Упоминание об отце расстроило Лиас сильнее, чем ей хотелось показать. Откинувшись назад, она вытянулась на спине, играя с кусочком льда. Талая вода капала с её пальцев, растекаясь по груди.
   -А может, порадовать асабат, отослать к ним Гаю Мерсале Рэй? А они из благодарности уберут из Солнечного Дворца своих подруг.
   Прежде чем ответить, Ирма отвернулся, заодно отогнал подальше нечестивые мысли. Женщина в лаве из тончайшего полупрозрачного полотна была всевластной правительницей и Посвящённой жрицей могущественной богини. Поэтому, наверное, её красота казалась такой ослепительной.
   -Чтобы избавиться от мышей, не стоит приносить в дом ядовитых змей, - наконец мрачно изрёк он, протягивая руку за новой чашей. Прохладное лёгкое вино прекрасно утоляло жажду.
   -Боишься огорчить миленькую женушку?
   -Санели ничуть не дорожит этим отродьем тесс. - От возмущения Посвящённый побледнел.
   -Ну, разумеется. Или ловко скрывает, до какой степени им дорожит, - поддразнила царица, без особого любопытства наблюдая за действиями искусных служанок.
   Обвинение звучало нелепо, однако связанная с ним догадка заставила Верховного вздрогнуть. "Возможно, последний Мерсале Рэй не так уж и надобен асабат, зато их наверняка порадует возвращение Уеро-Онаги".
   С отвращением отбросив странную, непонятно откуда взявшуюся идею, жрец заодно отстранил подальше и хорошенькую, но чересчур настойчивую озоли. Освободившееся место тотчас заняла другая, не менее соблазнительная и упорная. Ирма отметил, что вокруг него собрался настоящий цветник прелестниц. К него не было привычки к более-менее невинным шалостям с озоли, но он точно знал, что подобные забавы никого не смущают. Более того, удовлетворение под взглядом Божественной царицы - величайшая награда, которую немыслимо отвергнуть.
   Не в силах противиться, Ирма в конце концов позволил самой назойливой служанке подобраться к своим бёдрам, смежил отяжелевшие веки. Ласковые девичьи пальчики трудились без отдыха, заигрывая и дразня.
   От расслабляющих прикосновений мужчиной завладела приятная сонная истома, не хотелось ни шевелиться, ни тем более всерьёз о чём-то думать. Все мысли куда-то исчезли, растворились без остатка.
   Отказавшись от бесполезного сопротивления, он перестал себя контролировать и ничему не противился - наоборот, длинное мускулистое тело конвульсивно выгнулось, подставляясь под откровенную ласку, рот приоткрылся, жадно хватая воздух. Со сдавленным, благодарным стоном облегчения он в конце концов излился, и прислужницы замерли в благоговении, боясь отвлечь господина от приятных ощущений.
   Нехотя разомкнув слипшиеся ресницы, Ирма увидел прямо над собой сузившиеся кошачьи зрачки. В ужасе от содеянного он дёрнулся назад.
   -Божественная, нет!
   Тыльной стороной ладони Лиас провела по распухшим губам.
   -Почему же нет? Сын Солнца имеет право на любую женщину благословенного Сади.
   Одним отчаянным прыжком молодой жрец вскочил, неловко покачнулся, балансируя на скользком ограждении бассейна, и рухнул спиной в воду. Взметнулся фонтан брызг. Царица пожала оголенными плечами, поднялась и плавно шагнула следом за упрямым мужчиной.
  

* * *

  
   Звенела зучара, и четыре танцовщицы неистово кружились, всё быстрее и быстрее. В извивах алого шелка открывался то изгиб гладкого бедра, то восхитительно полная девичья грудь, босые ступни сплетали на мраморном полу магическую вязь.
   Отдаваясь танцу, храмовые озоли воздавали почести Гембе, и все, кто любовался их движениями, тем самым как бы присоединялись к сакральному воссоединению с богиней. В награду за поклонение повелительница Тайных желаний уносила людские тревоги и печальные мысли.
   У зрителей разбегались глаза. Верховный жрец самозабвенно хлопал по столу, отбивая ритм, - давно ему не было так радостно.
   Гаю присутствовал на этом семейном обеде, устроенном в парадном зале, исключительно по настоянию Санели. Не глядя, он осушил кубок с неразбавленным вином, хотя обычно употреблял крепкие напитки крайне сдержанно.
   Брат Согарэр потупился, принуждая себя не закрывать лицо, помня, что танцовщиц пригласили исключительно ради него, чтобы доставить ему удовольствие. Бесстыдные озоли напомнили лану более чем нескромные изображения на стенах тьяли. Только рисунки были слабым подобием настоящих озоли, из плоти и крови.
   Одна девушка ненароком присела на край ложа Онаги и, мягко притронулась к его подбородку. От невесомого касания по коже заструился жар. Онага инстинктивно вскинул руку, отодвигая невыносимо горячие пальцы.
   -Нельзя отворачиваться, когда тебе улыбается богиня.
   Что-то твёрдое легло в ладонь, будто впечаталось, а в следующий миг озоли присоединилась к подругам.
   -Представь: здесь, на этом самом месте, твоя сестра ранила сердце царя Соана, да не погаснет его Свет над Миром. Так говорится в песнях об их первой встрече, - сообщил Ирма своему гостю, забавляясь его застенчивостью.
   Брат Согарэр промолчал, хотя эту историю ему передавали несколько иначе. И всё-таки, когда юные озоли ушли, получив более чем щедрое вознаграждение - и оставив после себя атмосферу радостного возбуждения, - не удержался:
   -Она так же... танцевала? - Он пытался сказать: "так же себя вела?"
   -Сам я не видел, - признался жрец и обернулся. Взгляд наткнулся на Гаю Мерсале Рэй.
   Бывший Владыка Тессал, так быстро воротившийся из неудачного плаванья, мало походил на себя прежнего. Сильнее всего его внешность изменило отсутствие волос. Великолепная чёрная грива была срезана под корень. Держался тесс насторожённо, но вспышки былого высокомерия остались в прошлом. Единственное, что Гаю себе позволял, - не замечать неприкрытой ненависти хозяина дома.
   Внезапно Анохир-Ирма обратился прямо к тесс:
   -С тобой далеко не всё ясно. Лагес Эндевий не уверен, что бесследное исчезновение царицы и её супруга случилось исключительно по воле разбушевавшегося Антазея. Если твоя вина в этом злодеянии подтвердится, ничто не смягчит заслуженного возмездия. - Слова чудовищного обвинения падали в звенящую тишину, не оставляя надежды. - И ты наконец-то получишь сполна - всё, что заслужил. Страдания и боль преступника радуют сердце Огненного повелителя.
   Угрозы Ирмы в адрес калимас, а главное, тон, которым они произносились, ужаснули сестру Аникея. Нет, не так ей хотелось сообщить о согласии на церемонию развода. Санели взяла мужа за руку:
   -Не торопись с несправедливыми подозрениями.
   Её вмешательство подлило масла в огонь.
   -Ты считаешь, что мои подозрения несправедливы? Что я наслушался пустой болтовни гребцов, захмелевших от пива?
   Растерявшись, Санели промолчала. На милосердие богов она давно не полагалась, зато всегда верила, что с ними можно договориться.
   что, если Гемба до сих пор преследует Гаю? Разве не она направила его дорогу назад, в Сади?"
   Мрачно ухмыляясь, Ирма откинулся на высоком изголовье. Свободная рука привычно передёрнула золотую цепь: вместо Когтя Тёмного Стража в центре груди повис Венец Шалии. Скрестившись, пальцы уверенно легли на амулет в сокровенном месте: Посвящённый взывал к могуществу богини, к которой садис даже не смели обращаться по имени.
   Тесс зачарованно следил за действиями жреца. Оспорить зловещее предсказание было нечем. Разумеется, всё подтвердится: обвинения Посвящённых всегда подтверждаются. Есть надёжные способы получить требуемую правду.
   -А известно ли тебе, тесс, кто восседает вместо тебя на Орлином камне? - Гаю не отозвался, и, выдержав паузу, Верховный объявил: - Новым Владыкой Тессал назван твой приятель. И мне передали, что агун тебя не забыл и с нетерпением ждёт новой встречи.
   Ирма просчитался. На обветренном, почерневшем лице тесс вспыхнула белоснежная улыбка.
   -Означают ли твои слова, Посвящённый, что мне наконец позволят вернуться в Тессал, к нашему синеглазому калимас?
   Нарочито неторопливо допив остаток вина в чаше, Ирма потянулся за куском ягодного пирога.
   В тишине раздавался мелодичный плеск воды, тихо падающей на серебряное блюдо. Миниатюрный фонтан - изящная безделица, собранная из серебряных и золотых цветов, - был личным подарком царицы Лиас.
   -Возможно.
   По мере того как Гаю обдумывал ответ, его лицо каменело, а усмешка превращалась в злобную гримасу. Он посмотрел на Санели - из какой-то необъяснимой прихоти эта садис упорно звалась его женой. Коварные приверженцы Огненного бога всё рассчитали. Времени прошло достаточно. Если теперь бывший Владыка вернётся и бросит вызов асабат - а что ему остаётся, кроме беспощадной слепой мести? - Предводители кланов вряд ли его отвергнут. Скорее всего, втайне поддержат. И тогда его победа станет триумфом Сади, а неудача - всего-навсего его бесславной смертью. И гибелью приверженцев, если такие глупцы найдутся.
   Ирма счёл нужным пояснить:
   -Немногие окончательно смирились с возвышением Тёмных Теней, однако недовольным требуется вождь. И могущественные союзники.
   - Он нет, Ирма, здесь ты не прав, - неожиданно заговорил Онага. - Божественной царице следует объяснить, что у асабат не бывает врагов. Им уступают дорогу, как ядовитой змее, встреченной на узкой тропе. Или ты отступишь, или умрёшь, потому что её укус всегда смертелен. Всякий, кто объявит себя врагом асабат, будет уничтожен.
   -И я буду последним, кто пожалеет о садис, - запальчиво перебил Гаю.
   Лан неторопливо развернулся в его сторону. Изумрудные глаза сверкнули холодно и безжалостно. Ирма даже моргнул, прогоняя наваждение.
   -Ты посмел открыть рот без дозволения, охос.
   До сих пор Уеро-Онага ни полсловом не обмолвился о подарке сестры, будто не придал ему значения, и Гаю надеялся, что постыдная тайна сгинула вместе с ненавистной царицей.
   -Охос? - ошеломленно переспросил Ирма.
   -Безусловно. Он сам просил царицу Согарэр о такой милости и отрезал волосы в знак повиновения. Царица подарила ненужного ей охоса мне.
   Казалось, жгучий взгляд тесс хотел испепелить ненавистных садис. Прокусив зубами шарф, Гаю справился с бессильной вспышкой ярости, а затем сполз на пол, словно вспомнив, что охосы не сидят наравне с хозяевами.
   -Я виноват, господин.
   Санели беззвучно ахнула, а по лицу Верховного скользнула тень досады: подобный исход его не вполне устраивал. Наконец он изрёк:
   -Воля Божественной царицы не подлежит сомнению и будет исполнена. Жаль только, что я не знал раньше.
   Неопределённо пожав плечами, Онага велел вновь обретённому слуге выйти за дверь и находиться вместе с другими охосами.
   -Слушаюсь, господин.
   Анохир-Ирма хотел что-то крикнуть вслед ненавистному тесс, но ему помешали. К хозяйскому ложу торопливо приблизился сакр. Выслушав его, жрец забыл о новом охосе.
   -Меня вновь призывают в Солнечный Дворец. Ехать надо немедленно: Божественная не любит ждать.
   Стремительно поднявшись, Верховный отстранил бросившихся на помощь слуг, расправил плечи, всем видом давая понять: он силен и неутомим и не нуждается помощи. Его ждут не носилки с мягкими подушками, а упряжка нетерпеливых жеребцов.
   Приняв из рук жены кубок с вином, он сделал прощальный глоток, коснулся ладонью одной груди Санели, затем другой, приложил пальцы ко лбу.
   -Я буду думать о тебе и скоро вернусь.
  
   -Ирме приходится много времени проводить в Солнечном Дворце, - виновато улыбаясь, извинилась хозяйка перед гостем.
   -Не сомневаюсь, что Божественная царица Лиас нуждается в его мудрых советах и внимательно к ним прислушивается, - прозвучал вежливый ответ.
   Супруга Верховного промолчала. Только подумала, что царица посылает за Ирмой излишне часто и советуется по любым пустякам. Скоро начнёт звать ради того, чтобы выбрать узор для головной повязки. Затем она предложила брату Согарэр прогуляться по саду. К её удивлению, он охотно согласился, хотя до сих пор всячески избегал её общества.
   Они вышли на тенистую аллею. Сейчас, ясным светлым днём, она выглядела уютной и безопасной, хотя расставленные вдоль дорожки величественные изваяния Посвящённых внушали Санели трепет, напоминая о встрече со Свидетелем Гембы. Она не прислушалась к его настойчивому совету плыть в Бау, и к добру это не привело.
   Онага следовал за своей провожатой, не поднимая глаз, держась на почтительном расстоянии, словно опасался случайно её коснуться.
   -Ирма решил, что нынешнее лето мне лучше провести в поместье - там не так душно. Так что на днях я покидаю город. Но, возможно, я ещё могу что-нибудь сделать... для вас.
   -Да, госпожа. Я давно хотел попросить...
   -Попросить о чём? - снова немного удивилась Санели.
   Онага замялся. На самом деле отъезд Ирмы его почти обрадовал - можно было говорить свободней.
   -Рассказать мне о прошлом Сэ'Туа.
   Как всегда, Ваалес оказался рядом вовремя. Подхватив споткнувшуюся хозяйку под локоть, он помедлил и незаметно отступил назад.
   -Вы знакомы с Сэ'Туа?
   -Неужели Ирма забыл упомянуть, что Сэт стал нагивом моей асабат? А нагив - это всё равно что калимас.
   -Калимас?.. Нет, не говорил.
   -О! Значит, Ирме не понравится моё любопытство. Но я лишь хотел узнать, как Сэт жил здесь, в Сади. Несправедливо, что это известно всем, кроме меня.
   Он умолк, и Санели пришлось заговорить первой:
   -Вашу асабат зовут Аллита? Я видела её... в Высоком Дворце.
   -Да, Аллита, - негромко подтвердил лан.
   -А что Сэт говорил обо мне?
   -Почти ничего. Нагив произнёс ваше имя всего один раз. Сказал, что был вашим супругом под покровом Ваху. То есть... священные узы, связанные Хранительницей, не расплетены до сих пор.
   -Всё так, - кивнула Санели, присаживаясь в тени раскидистого дерева. - И бывший Владыка Тессал - его калимас, хотя в это трудно поверить.
   -Пожалуй, - согласился Онага. Покинув ичир, он готов был поверить во что угодно.
   -Ну что ж... - Санели отпила воды, поднесённой служанкой. - История бывшего агуна стоит того, чтобы её рассказывать. Вначале он был безвестным пленником из Орту, и его кровь предназначалась Солнечному богу. Однако газдак победил на жертвенных играх, и Сын Солнца не пожелал его смерти - наоборот, сделал личным слугой, а затем - лагесом. Конечно, подобное возвышение неслыханно, но такова была воля Сына Солнца. И Сэ'Туа доказал, что достоин награды: он спас жизнь царя, когда лошади понесли на охоте. И неудивительно: с лошадьми Сэт управлялся искусней всех в Сади.
   Правда, лагесом он стал гораздо позднее, когда Сын Солнца вернулся из похода на Бау. Под началом моего брата Сэт обучал солдат объезжать лошадей и пользоваться ортусланской сбруей. Мы и сейчас ездим верхом намного хуже газдаков, а перед войной их стремена были ещё внове.
   -Он и вас учил ездить верхом?
   Улыбка молодой женщины стала увереннее, и лан это заметил, хотя ни разу не посмотрел прямо в лицо.
   -Да, учил.
   Чем упорнее собеседник прятал глаза, тем сильнее хотелось Санели в них заглянуть. Она едва удержалась, чтобы не протянуть к ним руку. Вместо этого она отпила ещё немного прохладной воды, плеснула себе на грудь.
   -Об этом не принято упоминать. Кроме меня, вам никто не скажет. Сэт был возлюбленным царицы Лиас. Вдвоём они бежали из Сади. Газдаки тогда готовились к войне с Сади, и на родине Сэт вновь стал агуном, а царица Лиас... вернулась к Сыну Солнца. И Соан принял её.
   -Простите меня, госпожа... - прошептал лан. - За неуместное любопытство.
   -Мне нечего прощать. Сэт всем нравился. И, наверное, вам необходимо услышать все правду. Он был... близким другом вашей сестры. Только поэтому дерзкий побег за Барингаму закончился удачно.
   -Зато второй побег не удался, - вырвалось у потрясённого лана.
   -Он сбежал от асабат? - переспросила Санели.
   -Пытался бежать. Выбрался из подземелья под Одинокой Башней, но отойти от неё не сумел. Его вернули назад. И наказали. Асабат исполняли приказ Гаю Мерсале Рэй.
   Представив, как истязали несчастного Сэта, женщина позеленела. Она больше не пыталась встретить взгляд Онаги.
   -У Гаю тяжёлый, мстительный характер. Он жесток и неумолим со всеми, кого считает врагом. Но не менее безжалостно он относится к себе. Поэтому... мне трудно представить, что вынудило его признать себя охосом? Нет, я не сомневаюсь в ваших словах, просто... знаю Гаю. Здесь должна быть особая причина... Или асабат его не околдовали. Я слышала, они были там, на грасаре.
   -Да, вначале он плыл на одной грасаре с асабат. Но о колдовстве я ничего не знаю.
   -А как вы собираетесь с ним поступить? Отошлёте в Тессал, как предложил Ирма?
   -Госпожа Санели, в вашем положении нельзя принимать всё близко к сердцу. Прежде всего, вам следует беспокоиться о себе и будущем первенце.
   В мягком успокаивающем голосе чувствовалась искренняя тревога и забота, но это не смягчило Санели.
   -Откуда ты узнал? - вырвалось у неё. Она никому не сообщала о беременности, и такая догадливость её смутила.
   -Живя в ичир, я обучился кое-чему полезному, - бесстрастно произнёс лан.
   Борясь с сомнениями, Санели натянуто улыбнулась и произнесла с вызовом, как привыкла отвечать брату, защищаясь от назойливой опёки:
   -Но ведь у тебя нет собственных детей?
   -Вы не ошиблись, моя госпожа. - Непривычно резким движением лан обхватил себя за плечи. - Праматерь не позволила мне стать отцом.
   Санели показалось - нет, она была уверена, - что обидела странного приятеля Ирмы. Пытаясь смягчить не вполне понятную обиду, она положила ладонь на запястье Онаги. Он так напрягся, что молодая женщина сразу убрала руку, пробормотав:
   -Вы слишком молоды, господин Онага, чтобы начинать беспокоиться о детях. И потом... У вас есть дочь Царицы Согарэр.
   -Но я думал... Вы думаете, я смогу увидеть принцессу Маганлити? - Голос мужчины дрогнул.
   -Почему нет? Маленькую принцессу оставили в доме госпожи Гета. Хозяйки сейчас нет в городе, но утром я пошлю за её братом и обо всём договорюсь. Уверена, затруднений не возникнет. Да и кто посмеет вам помешать? Дочь сестры то же самое, что родная дочь. Разве нет? Вы получите приглашение навещать племянницу в любое время.
   Тёмные губы брата Согарэр дрогнули в мимолётном подобии улыбки.
   -Это было бы чудесно. Правда... - запнулся он, - мне не удастся увидеть племянницу в ближайшие дни. Завтра утром я отправляюсь в святилище Гембы.
   Садис считали потребность в общении с богами священной.
   -О! Вы так решили... Тогда возьмите моих лошадей. И любую колесницу на выбор, кроме любимой колесницы Ирмы.
   -Благодарю за заботу, госпожа Санели, но колесница мне без надобности. В отличие от Сэ'Туа, я вовсе не умею управляться лошадьми. Раньше я всегда ходил по Храмовой дороге своими ногами и с радостью повторю знакомый путь.
   Онага обернулся и, словно впервые заметив присутствие охранника-бау, положил ладонь ему на плечо.
   -Ваш слуга исключительно красив, но ему надо почаще улыбаться. Чересчур сердитое лицо его портит.
   Хозяйка промолчала, и Ваалес не стал вырываться, молча покосился на чужую руку. С этим садис он познакомился сразу после Лагмириков. Тогда бау не просто задремал на пороге хозяйской спальни, а провалился в глубокое забытьё - сказалась бурная ночь.
   Обычно Верховный жрец в упор не замечал телохранителя жены, всё время находившегося где-то рядом, как неотъемлемая тень. До такой степени привык, что, наверное, сильно бы удивился, не встретив его поблизости. Однако этим утром Ирма буквально споткнулся о разоспавшегося слугу. Разбуженный пинком, Ваалес невольно охнул.
   -Что это у тебя?
   Жрец ухватив охоса и рывком приподнял. В горло Ваалеса упёрлось остриё священного амулета. Грубо вырванный из беспокойного сна, охос едва не застонал от резкой боли, скосил глаза. Лава свалилась с плеча, и на оголившейся коже, под оборванной завязкой, выделялись свежие царапины - следы ногтей.
   От нового безжалостного удара в живот бау задохнулся и сдавленно захрипел.
   -С кем ты провёл ночь? Отвечай, бау! - В голосе Ирмы нарастал гнев.
   Сообразив, в чём его заподозрили, охос не усомнился, что обрёчён на мучительную смерть. Он и сам считал близость с госпожой преступлением, как бы к этому не относились садис.
   Охваченный мистическим ужасом перед Посвящённым, не представляя, как можно солгать, бау готов был признаться во всём. На спасение он не надеялся, только молился, чтобы Милосердная поскорее лишила его сознания.
   Роковую исповедь опередил короткий смешок, донёсшийся откуда-то из-за спины жреца.
   -Да тебя самого не было всю ночь, Ирма. Я всюду тебя искал.
   Верховный словно оглох. Не сводя с охоса яростного взгляда, ударил снова.
   Скрученный мучительной судорогой, Ваалес не мог даже стонать.
   -Ну что ты выясняешь у охоса после Лагмириков? Спорим, что он отмечал встречу со старым приятелем. Ведь Гаю приехал из Ада-Сади как раз накануне.
   Лицо Верховного окаменело - как всегда, когда при нём упоминалось имя тесс. Рука нехотя разжалась, и охос безвольно, как тряпичная кукла, повалился на пол. Жрец смахнул со лба испарину и отвернулся.
   Прости мою неучтивость, Онага. Лагмирики всех сводят с ума... Такая уж... безумная ночь. Так для чего ты меня повсюду искал? Что там случилось?
   -Прибыл гонец. Тебя зовут в Солнечный Дворец.
   -Что ж... - Ирма покачался на пятках, расправил плечи. - Придётся ехать. Божественная не любит ждать.
   -Госпожа Санели ещё не выходила из своих покоев, и я осмелился распорядиться, чтобы сразу готовили твою колесницу.
   -Благодарю за хлопоты, Онага.
   Когда хозяйские шаги стихли, Ваалес с трудом приподнялся на дрожащих ногах, хотел выпрямиться и качнулся к стене.
   Незнакомец, более чем странно одетый для жаркой погоды, ловко его удержал, подставив плечо. "Неужели я всё ещё сплю? Ведь это брат царицы Согарэр", - подумал бау, вспомнив, о чём шептались на кухне.
   -Полагаю, ты Ваалес, охранник госпожи Санели?
   Он разглядывал охоса почти в упор, и бау невольно поёжился под пристальным взглядом. Одной рукой инстинктивно стянул разодранную лаву, другая привычно скользнула к поясу. Отчаянно хотелось доказать самому себе, что жрец его не запугал.
   -Твоё имя Гаю всегда вспоминал с ненавистью. Вряд ли ему хотелось праздновать с тобой Лагмирики. По собственной воле, разумеется, - с непонятным выражением добавил садис. - К тому же после приезда он не переступал порога комнаты.
   Постепенно Ваалес начал понимать, о чём говорит странный садис.
   -Тогда почему... вы заступились за меня, господин?
   Тот молчал так долго, что бау перестал надеяться на ответ.
   -Ты похож на своего брата.
   -О каком брате говорит мой господин? - осмелился переспросить Ваалес.
   -А сколько у тебя всего братьев?
   -Трое, господин.
   -Я говорю о том, который остался в Тессал.
  

* * *

  
   Санели привычно перекинула тяжёлую косу за спину, и бау поморщился. Такая непритязательная причёска допускалась исключительно в присутствии домашних, а господин Маси к таковым не относился. И в камю он восседал, будто у себя дома, а Санели - мысленно бау называл хозяйку только по имени - собственноручно что-то подливала в его чашку с серебряным ободком, хотя поблизости бездельничали две служанки.
   Стоя на коленях возле ширмы, прикрывающей вход для прислуги, Ваалес неодобрительно наблюдал за происходящим, а пальцы безотчётно гладили рукоять айна. От путаных и бесполезных раздумий мучительно заломило в висках, хотя переживал бау не из-за господина Гета, к которому всегда благоволила хозяйка.
   Из головы не шёл тот разговор в саду между Санели и господином Онагой. Вернее, шальная догадка о том, кто отец ребёнка.
   Предполагать такое было нелепо и смертельно опасно, и бау безнадёжно молил чужую недобрую богиню: "За что гневаешься, повелительница Красной луны? Разве я не исполнил свою часть договора?".
   Очнулся Ваалес от звонкого хлопка. Гость собрался уходить, и служанки помогали ему облачиться в великолепную просторную стату - с каймой, расшитой жемчугом, по новой придворной моде.
   -Я отказываюсь просить богов о такой милости.
   -Не говори так, - взволнованно запротестовала Санели. - Ведь боги могут услышать тебя.
   По знаку хозяйки бау приблизился, снова опустился на колени.
   -Ваалес, ты сейчас поедешь с господином Маси.
   -Да, госпожа.
   -Отныне ты будешь выполнять все его распоряжения.
   Повеление оказалось чересчур неожиданным. Резко вскинувшись, бау недоуменно уставился на хозяйку. Показалось, что она напугана. Удостовериться охос не посмел, снова опустил голову.
   -Слушаюсь, госпожа.
   Спускаясь по лестнице вслед за Маси, бау запоздало подумал, что следовало бы предупредить кахья. Просить о небольшой задержке он не стал, даже не оглянулся.
   Ваалес опасался, что новый господин велит ему бежать позади колесницы, как полагалось слугам. Вряд ли он сумеет не отстать. Однако господин Гета указал место рядом с собой, и охос, подобрав ноги, примостился в уголке вызывающе нарядной и яркой повозки, под стать облику хозяина.
   Маси резко дернул поводья, отделанные колечками и блестящими амулетами, и лошади, изукрашенные как на праздник, дружно и весело понеслись под перезвон бронзовых колокольчиков. Пешеходам приходилось шарахаться к оградам и стенам домов, а возницы старались заранее уступать дорогу.
   -Что-то ты не очень весел. - Господин ткнул охоса коленом. - Неужто выдрали за какую-нибудь проделку.
   Бау криво усмехнулся, принимая шутку.
   -Мой господин на редкость догадлив.
   -Не пой мне, бау. Хозяйка и пальцем тебя не тронет.
   -Почему? - искренне удивился Ваалес и невольно вздохнул. - У меня есть и хозяин.
   -И ты настолько глуп, что осмеливаешься сердить Посвящённого? - не поверил Маси. Эффектно обогнав колесницу зазевавшегося лагеса, он перехватил поводья, обернулся и насмешливо помахал свободной рукой.
   "Наверное, я настолько глуп", - мысленно согласился бау. - Если она от меня избавилась, запросто подарила приятелю. А почему нет? Что я возомнил о себе, хромоногий озоли? Теперь придётся угождать придворному щёголю".
   -Господин, куда мы едем?
   Садис не рассердился.
   -В дом моей сестры, любопытный бау.
   Морща лоб, Ваалес постарался вспомнить, что слышал про эту сестру.
   -Надеюсь, встреча с Кече вас обоих порадует, - засмеялся Маси и заметил на лице охоса недоумение. - Как же так? Разве ты не знал, что Драциана сделала Кече своим супругом под покровом Ваху?
   Когда услышанное дошло до сознания, Ваалес едва не вывалился из колесницы. Сдержав восклицание, облизал губы:
   -Нет, я этого не знал, господин Маси. Мне только сказали, что Кече назначен воспитателем царской дочери.
   -Одно другому не мешает.
   -Да, господин Маси. Благодарю за позволение встретиться с братом.
   -Ладно-ладно. - Переживания охоса не занимали Маси. - Я везу тебя отнюдь не ради свидания с братом. Дело в том, что ему понадобился охранник. Преданный телохранитель. Нет, слуги в доме вполне надёжны, а ворота стерегут стражи, присланные из Солнечного Дворца. К сожалению, этого недостаточно.
   Глаза охоса изумлённо округлились:
   -У вашей госпожи сестры такие могущественные враги?
   Резко придержав лошадей, явно недовольных остановкой, - они только-только разогналась на прямом участке широкой дороги, - садис в сердцах ударил по перекладине, давая выход скопившимся эмоциям. Садис больше не улыбался.
   -Да, у меня есть серьёзные основания для тревоги. Поэтому ты будешь находиться при брате неотлучно. Даже сакр будет подчиняться тебе, если дело касается охраны и безопасности. С воспитателем принцессы и его подопечной не должно случиться ничего плохого.
   -Господин, но вы сказали, что дом охраняют дворцовые стражники.
   Маси снова тронул вожжи, прищелкнул языком, и колесница покатилась вперёд.
   -Все они - чужие люди, а ты - родной брат. И, надеюсь, кое на что способен в качестве охранника.
   Ваалес не сомневался, что способен управиться с любым грабителем или разбойником, но предполагать, что он надёжней дворцовых стражей, было глупо. Правда, это убеждение бау оставил при себе.
  
   Со стороны улицы владения загораживала стена серебристых деревьев. Дом госпожи Драцианы открылся, когда лошади миновали поворот подъездной дорожки и выбежали на площадку перед дверью.
   Колесницу встретили два охоса, и один со всех ног бросился за Кече. Тот явился незамедлительно и, бросив торопливый взгляд на брата, сдержанно, почти как равный, поклонился Маси.
   -Её величество принцесса Маганлити весела и здорова, - коротко отчитался воспитатель. - Не желает ли господин собственными глазами убедиться, что всё в порядке?
   -Не желаю, - фыркнул Маси. - Я не самый большой ценитель детей, даже Божественных. Мне хватит детских воплей и в собственном доме. Заранее предвкушаю, как приятно будет... им внимать. Лучше пойду освежусь с дороги.
   Кивнув сакру, терпеливо ждущему хозяйского внимания, Маси поднялся по лестнице и шагнул в полумрак дома. Братья проводили его почтительным поклоном и, только когда господин скрылся, бросились друг к другу. Замерли на расстоянии полушага.
   Им хотелось обняться, снова ощутить, как бьётся родное сердце, но вокруг были любопытные чужие глаза.
   -Почему не появился раньше Ваале? Я уже отчаялся тебя увидеть. Не знал, что и думать.
   -А я был уверен, что ты неотлучно живёшь в Солнечном Дворце. В качестве воспитателя царской дочери, - пробормотал Ваалес.
   Взгляд невольно задержался на высоких парных гребнях, удерживающих волосы старшего брата. Гребни были сделаны в виде фигур лошадей. Таким же точно был рисунок широкого ожерелья: целый табун, искусно выкованный в мельчайших подробностях, мчался по кругу, и, встретившись, жеребцы поднимались на дыбы. В развевавшихся гривах и лошадиных хвостах сияло чистое золото.
   На Кече были не просто дорогие украшения, а священные предметы, запретные для охосов. Да что охос, даже Маси не смел запросто прикоснуться к золотому предмету. Жёлтый металл принадлежал Огненному богу, и носить его имели право одни Посвящённые. Или те, кто был близок к Богу по крови.
   Кече весело рассмеялся в ответ и сразу стал похож на себя прежнего, беззаботного принца Яров, охотно радовавшегося любому пустячному событию. У Ваалеса что-то подозрительно защипало в глазах.
   -В следующий раз начинай приветствовать меня издалека, едва услышишь о моём приближении. - Кече лукаво подмигнул. - Перед тобой супруг высокородной госпожи Драцианы. Нас соединяют нерушимые узы Ваху.
   -Я знаю о таком... обычае садис. Первый супруг госпожи Санели тоже был охосом. Просто... я не подозревал о твоей... женитьбе, - грустно признался Ваалес, с жадностью всматриваясь в брата. Нет, особенно счастливым тот не выглядел.
   Покосившись на дверь, Кече схватил его за локоть и потянул в сторону от дома. С аллеи они свернули на еле приметную извилистую тропинку, обозначенную неровными, вросшими в землю плитами.
   "Едва ли сюда часто ходят", - подумал Ваалес, наткнувшись на сухой сук. И сразу мелькнула странная мысль, вызванная предостережениями Маси. Подумалось, что в таких колючих одичавших зарослях нетрудно спрятаться, а у всякого куста не поставишь по стражу.
   -Не удивляйся, что затащил тебя в такое место. Но в доме нам не позволят остаться наедине. И обязательно станут подслушивать, - объяснил Кече, раздвигая ветки.
   Перед ними открылся гранитный валун, непонятно откуда взявшийся посреди Сади. Аккуратно подвернув лаву, Кече сел на мшистый выступ камня, а Ваалес, не задумываясь, опустился на землю.
   -Так почему на тебе золотые украшения, Кече?
   Старший брат неопределённо хмыкнул:
   -Такова прихоть моей госпожи. Мне дано официальное дозволение от Божественной царицы Лиас.
   Царское разрешение не успокоило Ваалеса, хотя возразить было нечего.
   -Ладно... Насколько я разбираюсь в обычаях садис, тебе теперь необходимо стать отцом.
   Сорвав листок, брат расправил его на колене, старательно изучая прожилки:
   -И ещё необходимо, чтобы госпожа... захотела ребёнка. А как угадать, чего в действительности хочет госпожа Драциана?
   Ваалес напряг память. Несомненно, он слышал это имя раньше.
   -Где же твоя новая госпожа? Надеюсь, я ей тоже понравлюсь, - вздумал он поддеть старшего брата, не особо задумываясь над смыслом произнесённого.
   -Уехала в Сабайи... по неотложным делам. Она постоянно в отъездах, но на этот раз взяла с собой Идиче. Поэтому мне тревожно... и одиноко.
   -Да, Сабайи не близко. Выходит, твоим хозяином остался её брат. Надеюсь, он не настроен против тебя? - Господин Маси был снисходителен к слугам - вернее, Ваалес надеялся, что это так.
   Кече нахмурился, потом взял себя в руки, стряхнул остатки разорванного листа, вытер колено.
   -А, ерунда. К его придиркам я привык. И Маси не считается моим законным хозяином. - Его лицо снова оживилось. - Поговорим лучше о наместнике Бау? Уж ты-то обязан всё знать про Итая. Представь, он был здесь - в гостях у госпожи Драцианы. Прибыл вместе с женой, высокородной Черер, сестрой Владетеля Биштия. Помнишь, как о ней упоминал Дари. Драциана устроила настоящий приём. Обед был из тридцати семи блюд - и без единой оплошности. Всё готовили настоящие повара. Я чуть язык не проглотил. А спектакль... - Собственный энтузиазм смутил Кече, и он не договорил. - Поговорить наедине нам не удалось, зато мы вволю... наговорились в первый раз. Я успел навестить резиденцию наместника до встречи с госпожой Драцианой.
   -Стало быть, тебе повезло больше, чем мне, - поджал губы Ваалес. - Встретиться со мной наместник не пожелал вовсе. И уже не встретится. Он уплыл назад, в Бау.
   -Вот как. Что ж... Итая и не мог задерживаться в Сади, - попытался оправдать брата Кече. А ты неотлучно находишься при госпоже Санели. Вот в чём дело.
   -Разумеется, - ядовито согласился Ваалес и вдруг подумал, что, наверное, неправ. Всё обстоит иначе, чем ему представляется. Санели отлучила его от дома отнюдь не ради охраны Кече - во всяком случае, не по одной этой причине.
   -Так и будешь молчать о Тайшу? Как она? Как ваша чудесная малышка?
   -Всё в порядке. Тайшу служит госпоже и снова ждёт ребёнка, - неохотно признался Ваалес, думая о собственной догадке.
   После Лагмириков Ирма снова в упор не замечал охоса-бау, но как знать, что у жреца на уме. Той ночью, когда свидание с Итая не состоялось, вряд ли он нагрянул в дом Ахона случайно. Скорее всего, его предупредили, и вариантов было немного.
   -В чём состоят твои обязанности, Кече?
   -Да мало что изменилось. Я постоянно нахожусь при маленькой принцессе. Даже сплю в её комнате. За ширмой, чтобы не тревожить малышку.
   -Наслаждаешься детскими воплями, как сказал господин Маси.
   -Лити редко капризничает, и ничего страшного в этом нет.
   -Представляю.
   -Нет, не представляешь, - пробурчал Кече. - Уверен: ты ни разу не занимался дочерью.
   -Охосам нельзя любить детей, - отрезал Ваалес. - Сам знаешь, чего тебе стоил Идиче.
   Брат встал, выпрямился во весь рост, расправил лаву.
   -Я ни разу не пожалел, что у меня есть сын.
   "Потому что он зачат в сиянии и чистоте Зураим", - мысленно ответил Ваалес, глядя в сторону.
   -Полагаю, вскоре тебя навестит брат царицы Согарэр, господин Онага. Он мечтает увидеть племянницу.
   -Никогда не слышал, что у царицы Согарэр есть брат.
   -Ну, якобы он много вёсен провёл в Тессал.
   -Странно. А что он из себя представляет?
   -Трудно сказать. Его и не рассмотреть толком. Вроде бы похож на сестру, которая...
   -Я знаю, что мать Маганлити утонула. Это печально.
   -Печалишься о садис?
   -Не надо говорить о ней плохо. Я принёс обет благодарить царицу Согарэр в каждой молитве.
   -Ну, теперь ты свободен от такого обета.
   -Вовсе нет. Я буду благословлять её имя до конца собственной жизни.
   -Вот уж... чересчур. Ни один садис не стоит подобной благодарности.
   -А госпожа Санели?..
   -Даже она, - резче, чем хотелось, отозвался Ваалес, подавляя искушение поделиться с братом сокровенным. Он почти убедил себя, что Санели отослала его из дома, опасаясь подозрений Верховного жреца, а вовсе не ради охраны Кече. Во имя Света, какой из него страж? Этот дом и без него стерегут, как Солнечный Дворец, а брат разгуливает в украшениях из золота.
   -Нам пора возвращаться, - предупредил Кече. - А не то господину Маси придёт в голову нас искать. Ты останешься хотя бы до вечера?
   -До вечера? Так ты не знаешь. Я здесь, чтобы стать твоим охранником.
   -Вот как... - Улыбка Кече немного померкла. - Нет, я рад твоему обществу, но мне... это не нравится. Меня не предупредили.
   Ваалес развёл руками.
   Исчезновение братьев и впрямь не понравилось Маси. Глухо ворча, он поманил Кече и, бесцеремонно взял за подбородок, заглянул в глаза:
   -Что за уединённые прогулки? Нечем заняться?
   Муж Драцианы напрягся, но настаивать на своей независимости не стал.
   -Господин, позвольте мне сказать, - решил вмешаться Ваалес.
   -Говори.
   -Я осмотрел далеко не весь сад, но уже понял: требуется целый ларинос стражей, чтобы охранять его надёжно, особенно ночью. И я вспомнил, что Благословенный Сад Высокого Дворца стерегли по ночам злые собаки. Других сторожей и не требовалось. Никто не мог проскользнуть мимо них, а если пытался... то не уходил живым. Тесс натаскивают своих огромных псов, чтобы те охраняли овец от хищных зверей. И от воров.
   Садис задумался и постепенно расплылся в добродушной ухмылке:
   -Хорошо, что я не подозревал о злобных псах, а то, пожалуй, не посмел бы туда забраться. - Весело смеясь, Маси снова повернулся к Кече и потрепал его по щеке: - Ты каждый день молишься Антазею?
   -Да, господин, я выполняю ваше распоряжение в точности.
   -Так молись погромче. Чтобы старый бродяга тебя расслышал и хоть чем-то помог.

Конец четвёртой книги

  
  
   Список имён и некоторых слов.
  
   БАУ - древнее царство - соперник Сади.
   Абира - старая крепость на границе с Орту.
   Баанит - жена Кече.
   Бау - название всего царства, его столицы или жителя царства Бау.
   Ваалес, Ваалес-Яги (династическое имя) - Опора трона, принц Бау.
   Галиад Биштия - Владетель Биштия, друг Кече, Охранитель трона.
   Даир, Дари, Банч-Даир (династич. имя) - Рождённый для любви, принц Бау, близнец Итая.
   Зураим - священный огонь.
   Идиче - сын Кече.
   Итая, Банч-Итая (династич. имя) - Рожденный для надежды, принц Бау.
   Кече, Кече-Бахор (династич. имя) - Восходящий на трон, принц Бау, старший из братьев.
   Лавис - праздник молодого вина.
   Ошот - похоть.
   Раиар - служанка Баанит, сводная сестра Владетеля Биштия.
   Ракасси и Зед-Вирос - Владетели Запада.
   Ступени Неба - горы к западу от Бау, за дикими землями.
   Туамо - поэт.
   Черер - сестра Владетеля Биштия.
   Яра - свергнутая династия.
   Ясава - дыня.
  
   ДАРЕТАНЬЯ - республика, союз шести городов.
   Агати - поэт.
   Аг'яр - аристократический род. Старая кровь.
   Айрика - храмовый страж.
   Алачу, Ала - гон-трипав.
   Амастэ - капитан грасары
   Армия Ванада - армия Даретаньи, базируется вблизи Оорен.
   Армия Лагвия - армия Даретаньи, базируется вблизи Эвоса.
   Астом - белая монета, мелкая денежная единица.
   Атэнашевр'Ахит, Атэн - царь из династии Ахит-Нес, свергнутой во время Золотой войны.
   Ахит-му-Нес - столица Нового царства.
   Ахит-Нес - царская династия, старая кровь.
   Бэл - обращение к госпоже.
   Баа - слуги-хранители Латагрэн.
   Баарьяд, Бари - сын Манли.
   Бесплодные Земли - великая пустыня за Оорен.
   Бриан - арфа.
   Военный Тор - военный совет Даретаньи.
   Врата Погибели - опасный пролив между Неспящими Водами и Радужным морем.
   Генелая - город.
   Герр - танцовщица.
   Гон - слуга, невольник.
   Горданс - сакпо-айрика из храма Латагрэн.
   Дакая - военачальник, командир армии.
   Даретана - Великий город. Название столицы.
   Джарис - житель Даретаньи.
   Золотая война - последняя война новой аристократии с Ахит-Нес. После неё был созван Совет Даретаньи - Тор Правителей.
   Иде - обращение к сакпо.
   Исэка - шарф, который завязывают во время брачной церемонии.
   Корих - приятель Манли.
   Ксоу - Претор (глава) Торы Правителей.
   Купес - город недалеко от столицы.
   К'юл - клан (семья) трипавов.
   Кэтриухчула - Верховный жрец Латагрэн. Просветлённый.
   Латагрэн - богиня Забвения.
   Льяса - доверенный гон Манли.
   Манли - наследница древнего рода Аг'яр. Главенствующая Торгового Тора.
   Мендаш - сакпо-бан из армии Ванада.
   Меч Оирона - Золотой Меч, символ царской власти, святыня Даретаньи.
   Неспящие Воды - море, на берегу которого находится Даретанья.
   Новое царство - царство, основанное династией Ахит-Нес после изгнания.
   Оирон - бог-победитель.
   Оорен - река, отделяющая Даретанью от пустыни (от Бесплодных Земель).
   Орэй - гон.
   Панла - просторная верхняя накидка, плащ.
   Парки - брат Кэтриухчулы.
   Помайи - сын Ксоу.
   Претор - глава Тора Правителей.
   Просветлённый - Коснувшийся покрова богини. Титул жреца Латагрэн.
   Райншийго - северные владения рода Аг'яр.
   Ротис - асабат.
   Сакпо - офицер.
   Серые Братья - горы.
   Сроя - прибрежный город.
   Ступени Неба - горы за Бесплодными Землями.
   Телле - обращение к жрецу.
   Тер-Осум, Теру - брат Манли.
   Тор - союз, объединение.
   Тор Правителей - Высший правительственный орган.
   Торговый Тор - союз торговцев и свободных ремесленников.
   Трипавы - дикари, живущие за Оорен, в Бесплодных Землях.
   Узел Двали - узел, которым завязывается исэка после рождения дочери.
   Ума-Телле - прибрежный город.
   Хоаб Неспящий - великий дух, Всевидящее око, Первый из слуг. Всегда следует за Латагрэн, глядя одновременно во все стороны.
   Шаиси - брачный союз по обычаю Латагрэн.
   Шаиси аро - прими мои слова за веру.
   Шаисити аро - принимаю твои слова за веру.
   Шанча - город вблизи Оорен.
   Шауд - титул наследника Ахит-Нес.
   Эвос - священное озеро, на берегу которого стоит храм Латагрэн.
   Юдисия - супруга Дакая Лагвия и сестра Ксоу.
  
   ОРТУ-ДАН - Земля Всадников. Земли кочевых племён.
   Агун - Военный вождь.
   Ашааль - брат, которого сажают у очага. Родство через жену или мужа. Например, брат жены брата.
   Ван'Нур, Вэн - Бегущий Навстречу Ветра, брат Сэ'Туа.
   Газдак - всадник моей крови.
   Гар'Тава - Бурая Лиса, агун-Предводитель.
   Двурогий залив - бухта Радужного моря, принадлежащая Орту.
   Ортусланин - родившийся в Орту.
   Праджар (осенний и весенний) - праздник равноденствия. Бау и Сади считают это слово названием столицы Орту.
   Старшая Дилла, Младшая Дилла, Танцующие, Синие Загоны - кочевые племена Орту.
   Сэ'Туа, Сэт - парящая высоко в небе птица, Высокий Орёл. Агун Старшего Дилла.
   Ув'Иста - брат Гар'Тава.
   Хумма - пусть так будет.
  
   САДИ - царство Солнца.
   Ада-Сади - Камень-Сади (Замок Сади), крепость на берегу Сади. Она закрывает вход в бухту.
   Агираб - высший государственный совет. Кроме самого царя и Посвящённых жрецов, в него могут входить Первый военачальник и Советники Диска.
   Айн - ритуальный кинжал
   Амарро - красавчик, приятель.
   Анашивейя - царь, возведённый на Солнечный трон во времена Раскола.
   Аникея - Первый военачальник Сади.
   Анохир-Ирма - Первый жрец Солнца. Брат Соана.
   Антазей - бог-Покровитель. Бог ветра, покровитель моряков и всех странствующих, также считается богом-врачевателем.
   Армада Панура - флот Сади.
   Ахон - титул Первого военачальника Сади.
   Бара - титул наставника у Посвящённых жрецов Солнца.
   Барингама - пограничная река между Сади и Орту.
   Бриан - арфа.
   Ванайи Ваё - аристократка из свиты царицы Согарэр.
   Ваху - богиня-Хранительница. Мать Декиора.
   Веста - город в предгорьях Тессал, на границе с землями Орту.
   Влааль - богиня смерти. Сестра-жена Декиора.
   Водсубаси, Оду - Свидетель Гембы третьей ступени.
   Габар - питейное заведение.
   Габия - личный слуга Ахона.
   Гемба - Свидетельница, богиня тайных желаний, богиня Красной луны. Сестра Антазея.
   Гишинар - дворцовый или храмовый шпион или убийца.
   Гоикос - слуга Маси.
   Грасара - морское гребное судно с прямым парусом.
   Гэл - личный отряд от 20-30 до нескольких сотен человек.
   Дадиш-Сади - мелководный залив, вытянувшийся от Ада-Сади до стен города. В него впадает р. Льяриша.
   Дальняя граница - граница с Орту.
   Декиор - бог войны.
   Дзаб - Ненасытная, Неспящая, Слепая. Богиня мести. В Сади её запрещено чтить.
   Драциана Гета - сестра Маси.
   Зучара - бубен.
   Иварий - комната с бассейном.
   Инат - лагес царской охраны.
   Каба - царская вилла недалеко от столицы.
   Калеб - город-крепость на р. Барингама.
   Калимас - мужья под покровом Ваху.
   Кахья - брачный партёр охоса.
   Крийла - няня Санели.
   Лава - рубашка.
   Лагмирики - семнадцатое официальное празднество Сади.
   Ларитэя - Советник Золотого Диска.
   Лала - леопард.
   Лагес - офицер, командир воинского отряда.
   Ларинос - воинский отряд.
   Лея - любимая (сади)
   Лиас - дочь Верховного жреца.
   Льежани - торговая часть Сади.
   Льяриша - река, протекающая недалеко от столицы. В долине Льяриша обычно устраивается царская охота.
   Маганлити - дочь Согарэр.
   Масианакаи Гета - Маси, аристократ из очень богатого и знатного рода, занимавшегося виноделием и торговлей.
   Охос - раб.
   Озоли - храмовая танцовщица.
   Окира, Гемба-Окира - крылатая подруга Декиора, приносящая победу.
   Радужное море - море, вокруг которого расположены царства Бау и Сади, разделённые степями Орту.
   Ратоба - посёлок возле Храмовой дороги.
   Сабайи - город в центре Сади.
   Сади - название столицы и всего царства, название языка.
   Садис - житель Сади.
   Сакр - управитель дома.
   Санели - младшая сестра Аникея.
   Свидетель Гембы - жрец богини Гембы.
   Соан - царь Сади.
   Согарэр - озоли Гембы.
   Соляи - роза.
   Спутница Влааль - жрица богини Влааль.
   Стата - плащ, накидка.
   Сын Солнца - официальный титул царя Сади.
   Сэ'Туа, Сэт - (летящая высоко в небе птица, Высокий Орёл) кочевник из Орту, охос Сын Солнца.
   Тайо - сочный плод.
   Тайшу - служанка Санели.
   Тинетесс, Гемба-Тинетесс - Разлучница, вторая ипостась Гембы.
   Хэва - шавет царицы Лиас.
   Хатоннах - Советник Золотого Диска.
   Хранители Сади - гарнизон столицы, привилегированный ларинос воинов-жрецов.
   Шавет - телохранительница жрицы Ваху (дар богини Ваху).
   Шалия - Возрождающая, Мать богов, Мать Солнца.
   Шамизох - Первый жрец Весты.
   Эдери - дочь Ваалеса.
   Эндевий - лагес.
  
   ТЕССАЛ - союз горных кланов.
   Аната Мерсале Рэй - Владыка Тессал, хозяин Высокого Дворца и Предводитель кланов, отец Гаю.
   Арефа - главная комната в доме, предназначенная для гостей.
   Асабат - клан Тёмных Теней.
   Асарани - преданные асабат.
   Ашмир - перевал, через который проходит дорога из Орту на Сади, в обход Барингамы. Название селения.
   Беджей - Онара Мерсале Рэй, дядя Гаю.
   Вей-ю - настольная игра.
   Гаю Мерсале Рэй - огжей (наследник) Аната.
   Зайидан - перевал, ведущий к Наде.
   Нада - столица Тессал.
   Огжей - наследник.
   Проверенные - личная служба Великого Беджея.
   Сех - ароматный освежающий напиток.
   Тесс - житель Тессал.
  
   АСАБАТ - клан Тёмных Теней.
   Ацнар - асабат из ичир Тунур.
   Аллита - асабат из ичир Тунур.
   Арача - общий зал с очагом.
   Асабат - сестра.
   Асарани - преданный асабат.
   Беджей - брат-отец.
   Дзойлук - первоначально одна из семей асабат, затем клан Потерянных Теней.
   Еварек - нагив Ткалев.
   Ери - слуги асабат.
   Изизари - асабат из ичир Барда.
   Ичир - семья.
   Ковечи - нагив Ацнар.
   Лан - мужчина для арачи, старший брат.
   Луру - закрытый квартал Нады, в котором живут асабат.
   Нагив - мужчина для тьяли, брат.
   Надзиаруне - Четырёхрукая богиня, дарующая дочерей, Праматерь Надзиаруне, Первая из сестёр.
   Нила - дочь Ткалев.
   Ротис - асабат из Нового царства Ахит-Нес.
   Слимах - нагив Ткалев.
   Та, Кто Всегда Ждёт - богиня смерти.
   Ткалев - асабат из ичир Тунур.
   Тунур - Правая рука. Одна из семей клана Асабат.
   Тьяли - спальня нагива.
   Уеро-Онага - лан Аллиты.
   Улик - беджей. Брат-отец из ичир Тунур. Отец Ацнар.
   Яджек - нагив из ичир Тунур.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   99
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"