Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Агата Кристи зевает от скуки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   ЧАСТЬ I
   ВОСКРЕСЕНЬЕ, 20 МАЯ
  
   Мальчик не мог видеть в темноте, но ему это было и не нужно. Опыт и многолетняя практика сказали ему, что это хорошо. Красиво и ровно. Плавные движения, двигая всей рукой, осторожно вращая запястье. Держите мрамор в движении. Никаких пробежек. Красивый.
   Он услышал шипение выходящего воздуха и ощутил качание мрамора. Эти ощущения успокаивали его. Запах напомнил ему о носке в кармане, и он подумал о том, чтобы накуриться. Может после, решил он. Он не хотел останавливаться сейчас, пока не закончит этикетку одним непрерывным взмахом.
   Но потом он остановился, когда сквозь шипение баллончика послышался звук мотора. Он огляделся, но не увидел света, кроме серебристо-белого отражения луны в водохранилище и тусклой лампочки над дверью насосной станции, находившейся на полпути через плотину.
   Но звук не лгал. Приближался паровоз. Для мальчика это было похоже на грузовик. И теперь ему показалось, что он слышит хруст шин на гравийной подъездной дороге, огибающей водохранилище. Подходит ближе. Почти три часа ночи, и кто-то идет. Почему? Мальчик встал и бросил аэрозольный баллончик через забор в сторону воды. Он услышал, как он лязгнул в кусты, не долетев до цели. Он вытащил носок из кармана и решил одним быстрым ударом дать себе по яйцам. Он уткнулся носом в носок и сильно вдохнул пары краски. Он качнулся на пятках, и веки его невольно затрепетали. Он перебросил носок через забор.
   Мальчик поставил свой мотоцикл и покатил его через дорогу, обратно к высокой траве, хворосту и соснам у подножия холма. Он подумал, что это хорошее прикрытие, и он сможет увидеть, что произойдет. Звук двигателя стал громче. Он был уверен, что до него всего несколько секунд, но не видел света фар. Это смутило его. Но бежать было поздно. Он поставил мотоцикл на высокую коричневую траву и рукой остановил крутящееся переднее колесо. Затем он скорчился на земле и стал ждать, что бы и кто бы ни пришел.
  
   ***
  
   Гарри Босх слышал, как вертолет кружит где-то над тьмой в лучах света. Почему не приземлился? Почему не принесла помощь? Гарри двигался по задымленному темному туннелю, и его батареи садились. Луч фонарика становился все слабее с каждым пройденным им ярдом. Ему нужна помощь. Ему нужно было двигаться быстрее. Ему нужно было добраться до конца туннеля до того, как погаснет свет и он останется один в темноте. Он услышал, как вертолет сделал еще один проход. Почему не приземлился? Где помощь, в которой он нуждался? Когда гул клинков снова отлетел прочь, он почувствовал, как нарастает ужас, и двинулся быстрее, ползая на исцарапанных и окровавленных коленях, держа одной рукой тусклый свет, а другой копаясь в земле, чтобы сохранить равновесие. Он не оглядывался, так как знал, что враг был позади него в черном тумане. Невидимый, но есть. И закрывается.
   Когда на кухне зазвонил телефон, Босх тут же проснулся. Он считал гудки, гадая, пропустил ли он первый или два, а не оставил ли автоответчик включенным.
   У него не было. Звонок не был принят, и звонок не прекращался до тех пор, пока не прошли требуемые восемь раундов. Он рассеянно задумался, откуда взялась эта традиция. Почему не шесть колец? Почему не десять? Он протер глаза и огляделся. Он снова сгорбился в кресле гостиной, мягком кресле, которое было центральным элементом его скудной обстановки. Он думал об этом как о своем сторожевом кресле. Однако это было неправильное название, потому что он часто спал в кресле, даже когда не был на дежурстве.
   Утренний свет пробился сквозь щель в занавесках и оставил след на выбеленном сосновом полу. Он наблюдал за пылинками, лениво плывущими в свете возле раздвижной стеклянной двери. Лампа на столе рядом с ним была включена, а телевизор у стены с очень тихим звуком транслировал воскресное утреннее шоу Иисуса. На столике рядом со стулом лежали спутники бессонницы: игральные карты, журналы и детективные романы в мягкой обложке - их только слегка перелистывали, а потом выбрасывали. На столе лежала скомканная пачка сигарет и три пустые пивные бутылки разных марок, которые когда-то были членами шести пачек их собственного племени. Босх был полностью одет, вплоть до помятого галстука, прикрепленного к белой рубашке серебряной булавкой 187 пробы.
   Он потянулся рукой к ремню, а затем к области под почкой. Он ждал. Когда зазвонил электронный пейджер, он за секунду оборвал раздражающее чириканье. Он снял устройство с пояса и посмотрел на номер. Он не был удивлен. Он оттолкнулся от стула, потянулся и щелкнул суставами шеи и спины. Он прошел на кухню, где на столе стоял телефон. Он написал: "Воскресенье, 8:53 утра". в записной книжке, которую он вынул из кармана пиджака, прежде чем набрать номер. После двух гудков голос сказал: "Полицейское управление Лос-Анджелеса, отделение Голливуда. Это офицер Пелч, чем я могу вам помочь?
   Босх сказал: "Кто-то может умереть за то время, которое потребуется, чтобы все это вытащить. Позвольте мне поговорить с вахтенным сержантом.
   Босх нашел в кухонном шкафчике свежую пачку сигарет и выкурил первую за день сигарету. Он сполоснул стакан от пыли и наполнил его водой из-под крана, затем достал из пластиковой бутылочки, которая тоже была в тумбочке, две таблетки аспирина. Он глотал вторую, когда сержант по имени Кроули наконец взял трубку.
   "Что, я застукал тебя в церкви? Я звонил в твой дом. Нет ответа."
   - Кроули, что у тебя есть для меня?
   "Ну, я знаю, что прошлой ночью мы видели тебя на телевидении. Но ты все еще ловишь. Вы и ваш партнер. Все выходные. Итак, это означает, что вы получили базу данных в Лейк-Голливуд. В трубе наверху. Он находится на подъездной дороге к плотине Малхолланд. Ты знаешь это?"
   "Я знаю это место. Что-то еще?"
   - Патруль вышел. Я, SID уведомлены. Мои люди не знают, что у них есть, кроме БД. Стифф там в тридцати футах от трубы. Они не хотят идти до конца, чтобы испортить возможное место преступления, понимаете? Я попросил их связаться с вашим напарником, но он не звонит. Его телефон тоже не отвечает. Я подумал, может быть, вы двое были вместе или что-то в этом роде. Потом я подумал, нет, он не в твоем стиле. И ты не его.
   - Я свяжусь с ним. Если они не прошли весь путь, откуда они знают, что это ДБ, а не просто какой-то парень, который отсыпается?"
   "О, они немного зашли внутрь, вы знаете, протянули руку с палкой или чем-то еще и хорошенько поковырялись в этом парне. Жесткий, как член брачной ночи.
   "Они не хотели портить место преступления, но потом ковыряются в теле палкой. Это прекрасно. Эти ребята поступают после того, как повысили требования к колледжу, или что?
   - Эй, Босх, нам звонят, надо проверить. Хорошо? Вы хотите, чтобы мы перевели все наши телесные вызовы непосредственно в отдел убийств для проверки? Вы, ребята, сошли бы с ума через неделю".
   Босх раздавил окурок в раковине из нержавеющей стали и выглянул в кухонное окно. Глядя вниз с холма, он увидел один из туристических трамваев, двигавшихся между огромными бежевыми звуковыми студиями в Юниверсал-Сити. Сторона одного из многоквартирных зданий была выкрашена в небесно-голубой цвет с клочьями белых облаков; для съемок экстерьеров, когда естественный экстерьер Лос-Анджелеса стал коричневым, как пшеница.
   Босх спросил: - Как мы получили звонок?
   "Анонимно девять один один. Чуть позже четырехсот. Диспетчер сказал, что это из телефона-автомата на бульваре. Кто-то шалил, нашел эту штуку в трубе. Не назвал бы имя. Сказал, что в трубе засор, вот и все. У них есть кассета в центре связи.
   Босх почувствовал, что начинает злиться. Он вытащил из шкафа пузырек с аспирином и сунул в карман. Думая о звонке в 04:00, он открыл холодильник и нагнулся. Ничего интересного он не увидел. Он посмотрел на свои часы.
   "Кроули, если отчет пришел в четыре утра. почему ты добрался до меня только сейчас, почти пять часов спустя?
   - Послушай, Босх, все, что у нас было, - это анонимный звонок. Вот и все. Диспетчер сказал, что это ребенок, не меньше. Я не собирался посылать одного из моих парней в ту трубу посреди ночи из-за такой информации. Мог быть розыгрышем. Могла быть засада. Могло быть что угодно, черт возьми. Я подождал, пока рассвело и здесь все замедлилось. Послал туда своих парней в конце смены. Говоря об окончании смены, я ухожу. Я ждал известий от них, а затем от вас. Что-нибудь еще?"
   Босху захотелось спросить, не приходило ли ему в голову, что в трубе будет темно, независимо от того, пойдут ли они ковыряться в 04:00 или 08:00, но не стал. Какая польза?
   "Что-нибудь еще?" - повторил Кроули.
   Босх ничего не мог придумать, но Кроули заполнил пустое место.
   "Наверное, это просто какой-то обман, который прохрипел, Гарри. Нет праведника один восемьдесят седьмой случай. Происходит постоянно. Черт, ты же помнишь, мы вытащили одну из той же трубы в прошлом году... Э-э, ну, это было до того, как ты приехал в Голливуд... Итак, смотри, я говорю, что какой-то парень идет в ту же самую трубу - эти транзиенты , они там все время спят наверху-и он тюряга но стреляет в себя горячим зарядом и все. Проверяет. - Вот только в тот раз мы не нашли его так быстро, а из-за того, что пару дней подряд в трубу бьют солнечные лучи, он там спекается. Жареный, как индейка. Но пахло не так".
   Кроули рассмеялся над собственной шуткой. Бош этого не сделал. Вахтенный сержант продолжал.
   "Когда мы вытащили этого парня, шип все еще был в его руке. То же самое здесь. Просто хреновая работа, бессчётное дело. Ты поедешь туда, к полудню вернешься домой, вздремнешь, может быть, поймаешь Доджерс. А потом в следующие выходные? Чья-то очередь в бочке. Вы не на вахте. И это на три дня. На следующей неделе у вас выходные, посвященные Дню памяти. Так что сделай мне одолжение. Просто выйди и посмотри, что у них есть".
   Босх немного подумал и уже собирался повесить трубку, но сказал: - Кроули, что ты имеешь в виду, что не нашел того другого так быстро? С чего ты взял, что мы нашли его быстро?
   "Мои ребята там говорят, что не чуют запаха от этого мужика, кроме небольшого запаха мочи. Он должен быть свежим".
   - Скажи своим ребятам, что я буду через пятнадцать минут. Скажи им, чтобы они больше ни с чем не связывались на моей сцене".
   "Они-"
   Босх знал, что Кроули снова собирается защищать своих людей, но повесил трубку, не успев это услышать. Он закурил еще одну сигарету и направился к входной двери, чтобы снять со ступеньки " Таймс" . Он расстелил двенадцать фунтов воскресной газеты на кухонном столе, гадая, сколько деревьев погибло. Он нашел приложение по недвижимости и пролистал его, пока не увидел большую рекламу Valley Pride Properties. Он провел пальцем по списку дней открытых дверей, пока не нашел один адрес и описание с пометкой CALLJERRY. Он набрал номер.
   "Valley Pride Properties, могу я вам помочь?"
   - Джерри Эдгар, пожалуйста.
   Прошло несколько секунд, и Босх услышал пару щелчков передачи, прежде чем его партнер подключился к линии.
   - Это Джерри, могу я вам помочь?
   - Джед, нам только что позвонили. На плотине Малхолланд. И вы не носите свой пейджер.
   - Дерьмо, - сказал Эдгар, и наступила тишина. Босх почти слышал, как он думает: "У меня сегодня три представления". Наступила тишина, и Босх представил себе своего партнера на другом конце провода в костюме за 900 долларов и с хмурым взглядом банкрота. - Что за звонок?
   Босх рассказал ему то немногое, что знал.
   "Если вы хотите, чтобы я взял это соло, я сделаю это", - сказал Босх. - Если что-нибудь случится с "Девяносто восьмым", я смогу это осветить. Я скажу ему, что ты берешь телевизор, а я занимаюсь ерундой.
   - Да, я знаю, что ты бы это сделал, но все в порядке, я уже в пути. Мне просто нужно сначала найти кого-нибудь, кто прикроет мою задницу.
   Они договорились встретиться у тела, и Босх повесил трубку. Он включил автоответчик, достал из шкафа две пачки сигарет и сунул их в карман спортивного пиджака. Он потянулся к другому шкафу и вынул нейлоновую кобуру, в которой находился его пистолет, усилитель Смита; Wesson 9 мм с матовым покрытием, нержавеющая сталь, заряжен восемью патронами XTP. Босх подумал о рекламе, которую он однажды видел в полицейском журнале. Экстремальная производительность терминала. Пуля, которая расширялась при ударе в 1,5 раза по своей ширине, достигая предельной глубины в теле и оставляя максимальные раневые каналы. Кто бы это ни написал, он был прав. Годом ранее Босх убил человека одним выстрелом с двадцати футов. Вошёл под правую подмышку, вышел под левым соском, по пути разбивая сердце и лёгкие. XTP. Максимально раневые каналы. Он пристегнул кобуру к ремню с правой стороны, чтобы можно было дотянуться через тело и взять ее левой рукой.
   Он пошел в ванную и почистил зубы без зубной пасты: он был дома и забыл зайти в магазин. Он провел мокрой расческой по волосам и долго смотрел в свои покрасневшие сорокалетние глаза. Затем он посмотрел на седые волосы, которые неуклонно вытесняли каштановые в его вьющихся волосах. Даже усы поседели. Когда он брился, в раковине стали появляться серые пятна. Он коснулся рукой подбородка, но решил не бриться. Тогда он вышел из дома, не сменив даже галстука. Он знал, что его клиент не будет возражать.
  
   ***
  
   Босх нашел место, где не было голубиного помета, и оперся локтями о перила, идущие вдоль вершины Малхолландской плотины. Сигарета свисала с его губ, и он смотрел сквозь расщелину холмов на город внизу. Небо было серым, как порох, а дым плотно затянулся над Голливудом. Несколько дальних башен в центре города пробивались сквозь яд, но остальная часть города была под одеялом. Это было похоже на город-призрак.
   В теплом ветерке чувствовался легкий химический запах, и через некоторое время он уловил его. Малатион. Он слышал по радио, что ночью перед тем, как обрызгать Северный Голливуд через перевал Кауэнга, поднялись вертолеты-дрозофилы. Он вспомнил свой сон и вертолет, который не приземлился.
   За его спиной виднелись голубовато-зеленые просторы голливудского водохранилища, 60 миллионов галлонов городской питьевой воды, пойманные почтенной старой плотиной в каньоне между двумя голливудскими холмами. Шестифутовая полоса высохшей глины тянулась вдоль береговой линии, напоминая о том, что в Лос-Анджелесе четвертый год засухи. Дальше по берегу водохранилища тянулся сетчатый забор высотой в десять футов, опоясывавший всю береговую линию. Босх изучал этот барьер, когда впервые прибыл сюда, и задавался вопросом, была ли защита предназначена для людей по одну сторону забора или для воды по другую.
   Босх был одет в синий комбинезон поверх помятого костюма. Его пот пропитал подмышки и заднюю часть обоих слоев одежды. Его волосы были влажными, а усы свисли. Он был внутри трубы. Он чувствовал легкое, теплое дуновение ветра Санта-Ана, высушивающего пот с его затылка. Они пришли рано в этом году.
   Гарри не был большим человеком. Он был на несколько дюймов меньше шести футов и был худощавым. Газеты, описывая его, называли жилистым. Под комбинезоном его мускулы были похожи на нейлоновые шнуры, сила скрывалась за экономией размеров. Седина, испещрявшая его волосы, была более склонна к левой стороне. Его глаза были каре-черными и редко выдавали эмоции или намерения.
   Труба была расположена над землей и проходила на пятьдесят ярдов вдоль подъездной дороги к водохранилищу. Он был ржавым внутри и снаружи, пустым и неиспользованным, за исключением тех, кто искал его внутреннюю часть в качестве убежища, а внешнюю часть - в качестве холста для распыления краски. Босх понятия не имел о его назначении, пока смотритель резервуара не сообщил эту информацию. Труба была грязевым разрывом. Сильный дождь, по словам смотрителя, может разрыхлить землю и вызвать сползание грязи со склонов холмов в водохранилище. Труба шириной в три фута, оставшаяся от какого-то неизвестного районного проекта или бесполезной работы, была помещена в предполагаемую зону оползня в качестве первой и единственной защиты водохранилища. Труба удерживалась на месте железной арматурой толщиной в полдюйма, которая обвивала ее петлей и внизу была залита бетоном.
   Босх надел комбинезон перед тем, как войти в трубу. Буквы LAPD были напечатаны белым цветом на спине. Вытащив его из багажника своей машины и войдя в него, он понял, что он, вероятно, чище, чем костюм, который он пытался защитить. Но он все равно носил его, потому что носил всегда. Он был методичным, традиционным, суеверным детективом.
   Когда он заполз с фонариком в руку в вонючий, вызывающий клаустрофобию цилиндр, он почувствовал, как у него перехватило горло и участилось сердцебиение. Знакомая пустота в животе охватила его. Страх. Но он включил свет, и тьма отступила вместе с тревожными чувствами, и он принялся за работу.
   Теперь он стоял на плотине, курил и думал о вещах. Кроули, вахтенный сержант, был прав, человек в трубе определенно мертв. Но и он ошибался. Это будет непросто. Гарри не вернется домой, чтобы вздремнуть после обеда или послушать Доджерс на канале KABC. Здесь все было не так. Гарри не прошел и десяти футов внутри трубы, прежде чем узнал об этом.
   Следов в трубе не было. Точнее, не было следов, которые бы пригодились. Дно трубы было запылено засохшей оранжевой грязью и загромождено бумажными пакетами, пустыми винными бутылками, ватными тампонами, использованными шприцами, газетными подстилками - мусором бездомных и наркоманов. Босх внимательно изучил все это в луче фонарика, медленно направляясь к телу. И он не нашел четкого следа, оставленного мертвецом, лежащим головой в трубе. Это было неправильно. Если бы покойник заполз внутрь по собственной воле, то это было бы каким-то указанием. Если бы его втащили, это тоже было бы каким-то признаком. Но ничего не было, и этот недостаток был лишь первым из того, что беспокоило Босха.
   Когда он добрался до тела, он обнаружил рубашку мертвеца - черную рубашку с расстегнутым воротником - натянутой ему на голову, руки запутались внутри. Босх видел достаточно мертвецов, чтобы понимать, что на последних вздохах буквально нет ничего невозможного. Он совершил самоубийство, когда человек, выстреливший себе в голову, перед смертью сменил штаны, очевидно, потому, что он не хотел, чтобы его тело было обнаружено пропитанным человеческими экскрементами. Но рубашка и руки мертвеца в трубе показались Гарри неприемлемыми. Босху показалось, что тело затащил в трубу кто-то, кто тянул мертвеца за воротник.
   Босх не тронул тело и не оторвал рубашку от лица. Он отметил, что это был белый мужчина. Он не обнаружил непосредственных признаков смертельной травмы. Закончив осмотр тела, Босх осторожно подошел к трупу так, чтобы его лицо оказалось в полуфуте от него, а затем продолжил путь через оставшиеся сорок ярдов трубы. Он не нашел ни следов, ни чего-либо еще, имеющего доказательную ценность. Через двадцать минут он снова оказался на солнце. Затем он отправил на место преступления техника по имени Донован, чтобы он наметил местонахождение обломков в трубе и снял на видео труп. Лицо Донована выдало его удивление по поводу того, что ему пришлось лезть в трубу из-за дела, которое он уже списал на передозировку. Босх прикинул, что у него есть билеты на "Доджерс".
   Оставив трубку Доновану, Босх закурил сигарету и подошел к ограждению плотины, чтобы посмотреть сверху на загрязненный город и выводок.
   У перил до него доносился звук машин, приближающихся к Голливудскому шоссе. С такого расстояния это звучало почти нежно. Как спокойный океан. Внизу через расщелину каньона он увидел голубые бассейны и испанские черепичные крыши.
   Мимо него по дамбе пробежала женщина в белой майке и светло-зеленых шортах. К ее поясу было прикреплено компактное радио, а по тонкому желтому проводу звук шел к наушникам, пристегнутым к ее голове. Казалось, она была в своем собственном мире, не подозревая о группе полицейских впереди нее, пока не добралась до желтой ленты с места преступления, натянутой через конец дамбы. Он сказал ей остановиться на двух языках. Несколько мгновений она бегала на месте, ее длинные светлые волосы прилипали к ее плечам, и она смотрела на полицию, которая в основном смотрела на нее. Затем она повернулась и направилась обратно мимо Босха. Его глаза проследили за ней, и он заметил, что, когда она проходила мимо насосной станции, она отклонялась от курса, чтобы избежать чего-то. Он подошел и нашел стекло на тротуаре. Он поднял взгляд и увидел разбитую лампочку в патроне над дверью насосной станции. Он сделал мысленную пометку спросить у смотрителя, проверяли ли в последнее время лампочку.
   Когда Босх вернулся на свое место у перил, его внимание привлекло движение снизу. Он посмотрел вниз и увидел койота, обнюхивающего сосновые иголки и мусор, покрывавшие землю под деревьями перед плотиной. Животное было маленьким, а его шерсть была неряшливой, и некоторые участки шерсти полностью отсутствовали. Лишь немногие из них остались на охраняемых территориях города, оставленные рыться среди обломков человеческих падальщиков.
   - Сейчас его вытаскивают, - сказал голос сзади.
   Босх повернулся и увидел одного из полицейских, прибывших на место преступления. Он кивнул и последовал за ним от плотины, под желтую ленту и обратно к трубе.
  
   ***
  
   Какофония хрипов и тяжелых вздохов эхом доносилась из устья исцарапанной граффити трубы. Мужчина без рубашки, с исцарапанной и грязной мускулистой спиной, вышел назад, таща за собой лист тяжелого черного пластика, поверх которого лежало тело. Мертвец все еще лежал лицом вверх, его голова и руки были почти полностью скрыты черной рубашкой. Босх огляделся в поисках Донована и увидел, что он укладывает видеомагнитофон в заднюю часть синего фургона для осмотра места преступления. Гарри подошел.
   "Теперь мне нужно, чтобы ты вернулся. Весь мусор там, газеты, банки, мешки, я видел некоторые гипогликемические препараты, хлопок, бутылки, мне нужно, чтобы все это было в мешках".
   - Ты понял, - сказал Донован. Он немного подождал и добавил: - Я ничего не говорю, но, Гарри, я имею в виду, ты действительно думаешь, что это настоящая вещь? Стоит ли ломать наши яйца?"
   "Думаю, мы не узнаем об этом до тех пор, пока не нарежем".
   Он хотел было уйти, но остановился.
   "Послушай, Донни, я знаю, что сегодня воскресенье, и спасибо, что вернулся".
   "Без проблем. Для меня это прямо ОТ".
   Человек без рубашки и техник коронера сидели на корточках, склонившись над телом. Оба были в белых резиновых перчатках. Техником был Ларри Сакаи, парень, которого Босх знал много лет, но никогда не любил. Рядом с ним на земле лежала открытая пластиковая коробка из-под рыболовных снастей. Он достал из коробки скальпель и сделал надрез длиной в один дюйм сбоку на теле, чуть выше левого бедра. Крови из среза не было. Затем он вынул из коробки термометр и прикрепил его к концу изогнутого зонда. Он воткнул его в надрез, мастерски, но грубо повернув и вонзив в печень.
   Мужчина без рубашки скривился, и Босх заметил, что у него в уголке правого глаза вытатуирована синяя слеза. Это почему-то показалось Босху уместным. Это было самое сочувствие, которое покойник мог получить здесь.
   "Время смерти будет ужасным", - сказал Сакаи. Он не отрывался от своей работы. "Эта трубка, вы знаете, с повышением температуры она исказит потерю температуры в печени. Осито посчитал там восемьдесят один. Через десять минут было восемьдесят три. У нас нет фиксированной температуры тела или трубы".
   "Так?" - сказал Босх.
   - Так что я ничего тебе не даю. Я должен взять его обратно и сделать некоторые расчеты.
   - Ты имеешь в виду, отдать это кому-то другому, кто знает, как это вычислить? - спросил Босх.
   - Ты получишь его, когда придешь на вскрытие, не волнуйся, чувак.
   - Кстати говоря, кто сегодня режет?
   Сакаи не ответил. Он был занят ногами мертвеца. Он хватал каждый ботинок и манипулировал лодыжками. Он провел руками вверх по ногам и потянулся под бедра, поднимая каждую ногу и наблюдая, как она сгибается в колене. Затем он надавил руками на живот, словно нащупывая контрабанду. Наконец, он залез под рубашку и попытался повернуть голову мертвеца. Он не двигался. Босх знал, что трупное окоченение распространяется от головы через тело и затем к конечностям.
   "Шея этого парня заблокирована, но это хорошо", - сказал Сакаи. "Желудок становится там. Но конечности по-прежнему хорошо двигаются".
   Он вынул из-за уха карандаш и прижал конец ластика к коже на боку туловища. Ближайшая к земле половина тела была покрыта пурпурными пятнами, как будто тело было наполовину наполнено красным вином. Это была посмертная синюшность. Когда сердце перестает качать, кровь стремится в низину. Когда Сакаи приложил карандаш к темной коже, она не побелела, что свидетельствовало о том, что кровь полностью свернулась. Мужчина был мертв уже несколько часов.
   "Посинение по-мо стабильно", - сказал Сакаи. "Это и установка позволяют мне предположить, что этот чувак был мертв, может быть, от шести до восьми часов. Это задержит тебя, Босх, пока мы не разберемся с темпами.
   Сакаи не поднял глаза, когда сказал это. Он и тот, кого звали Осито, начали выворачивать наизнанку карманы зеленых тренировочных штанов мертвеца. Они были пусты, как и большие мешковатые карманы на бедрах. Они перевернули тело набок, чтобы проверить задние карманы. Пока они это делали, Босх наклонился, чтобы внимательно рассмотреть обнаженную спину мертвеца. Кожа была пурпурной с синюшным оттенком и грязной. Но он не увидел ни царапин, ни следов, которые позволили бы ему сделать вывод, что тело тащили.
   - Ничего в штанах, Босх, никаких документов, - сказал Сакаи, по-прежнему не поднимая глаз.
   Потом стали осторожно стягивать черную рубашку через голову и на туловище. У мертвеца были взлохмаченные волосы, в которых было больше седых, чем изначально черных. Его борода была всклокочена, и на вид ему было около пятидесяти, из чего Босх определил, что ему около сорока. В нагрудном кармане рубашки что-то было, и Сакаи выудил это, посмотрел на мгновение, а затем положил в пластиковый пакет, который открывал его напарник.
   - Бинго, - сказал Сакаи и передал сумку Босху. "Один комплект работ. Делает нашу работу намного проще".
   Затем Сакаи полностью открыл потрескавшиеся веки мертвеца. Глаза были голубые с молочно-белой пленкой над ними. Каждый зрачок был сужен до размера карандашного грифеля. Они безучастно смотрели на Босха, каждый зрачок представлял собой маленькую черную пустоту.
   Сакаи сделал несколько заметок в блокноте. Он принял решение по этому поводу. Затем он вытащил чернильную подушечку и карточку для печати из коробки с инструментами рядом с собой. Он сделал чернила на пальцах левой руки и начал прижимать их к карточке. Босх восхищался тем, как быстро и мастерски он это сделал. Но тут Сакаи остановился.
   "Привет. Проверьте это.
   Сакаи осторожно пошевелил указательным пальцем. Им легко манипулировать в любом направлении. Сустав был полностью сломан, но не было никаких признаков отека или кровоизлияния.
   "Мне кажется, что это пост", - сказал Сакаи.
   Босх наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Он отнял руку мертвеца от Сакаи и ощупал ее обеими руками без перчаток. Он посмотрел на Сакаи, а затем на Осито.
   - Босх, не начинай, - рявкнул Сакаи. "Не смотри на него. Он знает лучше. Я сам его тренировал".
   Босх не стал напоминать Сакаи, что это он был за рулем фургона, который несколько месяцев назад сбросил тело, привязанное к колесным носилкам, на шоссе Вентура. В час пик. Носилки скатились по съезду с бульвара Ланкершим и врезались в заднюю часть автомобиля на заправочной станции. Из-за перегородки из стекловолокна в кабине Сакаи не знал, что потерял тело, пока не прибыл в морг.
   Босх вернул руку мертвеца коронеру. Сакаи повернулся к Осито и задал вопрос по-испански. Маленькое загорелое личико Осито стало очень серьезным, и он отрицательно покачал головой.
   "Он даже не прикоснулся к рукам парня там. Так что лучше подожди до монтажа, прежде чем говорить что-то, в чем ты не уверен".
   Сакаи закончил перенос отпечатков пальцев и передал карту Босху.
   - Собери руки, - сказал ему Босх, хотя в этом не было нужды. - И ноги.
   Он встал и начал размахивать картой, чтобы чернила высохли. Другой рукой он держал пластиковый пакет для улик, который дала ему Сакаи. В нем резинка скрепляла иглу для подкожных инъекций, маленький пузырек, наполовину наполненный чем-то вроде грязной воды, комок ваты и пачку спичек. Это был стрелковый комплект, и он выглядел довольно новым. Шип был чистый, без признаков коррозии. Хлопок, как догадался Босх, использовался как сито всего один или два раза. В волокнах были крошечные беловато-коричневые кристаллы. Переворачивая пакет, он мог заглянуть внутрь спичечного коробка с каждой стороны и увидеть, что не хватает только двух спичек.
   Донован в этот момент выполз из трубы. На нем была шахтерская каска с фонариком. В одной руке он держал несколько полиэтиленовых пакетов, в каждом из которых лежала пожелтевшая газета, обертка от еды или смятая банка из-под пива. В другом он нес блокнот, на котором нарисовал схему, где каждый предмет был найден в трубе. По бокам шлема свисала паутина. Пот стекал по его лицу и пачкал дыхательную маску художника, которую он надевал на рот и нос. Босх поднял сумку с набором снайпера. Донован остановился как вкопанный.
   - Вы нашли там печь? - спросил Босх.
   "Черт, он обманщик?" - сказал Донован. "Я знал это. Какого хрена мы все это делаем?
   Босх не ответил. Он ждал его.
   "Ответ - да, я нашел банку кока-колы", - сказал Донован.
   Криминалист просмотрел пластиковые пакеты в своих руках и протянул один Босху. В нем было две половинки банки кока-колы. Банка выглядела относительно новой и была разрезана пополам ножом. Нижняя половина была перевернута, а ее вогнутая поверхность использовалась как кастрюля для приготовления героина и воды. Печь. В большинстве хайпов больше не использовались ложки. Вероятным поводом для ареста было ношение ложки. Банки были легко доступны, просты в обращении и одноразовые.
   "Нам нужно распечатать комплект и печь как можно скорее, - сказал Босх. Донован кивнул и понес свою ношу пластиковых пакетов к полицейскому фургону. Босх снова обратил внимание на людей из медэксперта.
   - Ножа при нем нет, верно? - сказал Босх.
   - Верно, - сказал Сакаи. "Почему?"
   "Мне нужен нож. Неполная сцена без ножа".
   "И что. Парень хайп. Хайпы воруют у хайпов. Его приятели, вероятно, взяли его.
   Руки Сакаи в перчатках закатали рукава рубашки мертвеца. Это выявило сеть рубцовой ткани на обеих руках. Старые следы от уколов, кратеры, оставленные абсцессами и инфекциями. На сгибе левого локтя свежая спайка и большое желто-багровое кровоизлияние под кожей.
   - Бинго, - сказал Сакаи. "Я бы сказал, что этот парень принял горячую порцию спермы в руку и, псссс, вот и все. Как я уже сказал, у тебя есть рекламное дело, Босх. У тебя будет ранний день. Иди и возьми собаку Доджер".
   Босх снова присел, чтобы рассмотреть поближе.
   "Это то, что мне все твердят, - сказал он.
   И Сакаи, вероятно, был прав, подумал он. Но он пока не хотел складывать это. Слишком многое не совпало. Недостающие дорожки в трубе. Рубашку натянули через голову. Сломанный палец. Нет ножа.
   "Почему все следы старые, кроме одного?" - спросил он больше о себе, чем о Сакаи.
   "Кто знает?" Сакаи все же ответил. "Может быть, он какое-то время отвлекся и решил вернуться. Ажиотаж есть шумиха. Нет никаких причин".
   Глядя на следы на руках мертвеца, Босх заметил синие чернила на коже чуть ниже рукава, который был собран на левом бицепсе. Он не мог видеть достаточно, чтобы разобрать, что он сказал.
   - Подними, - сказал он и указал.
   Сакаи подняла рукав до плеча, обнажив татуировку синими и красными чернилами. Это была мультяшная крыса, стоящая на задних лапах с бешеной, зубастой и вульгарной ухмылкой. В одной руке крыса держала пистолет, в другой бутылку из-под выпивки с надписью ХХХ. Синие надписи над и под карикатурой были смазаны возрастом и растрескиванием кожи. Сакаи попытался прочитать его.
   - Говорит "Сила" - нет, "Сначала". Говорит: "Первая пехота". Этот парень был армейским. Нижняя часть не работает - это другой язык. - Нон... Гратум... Анум... Ро... Не могу разобрать.
   - Грызуны, - сказал Босх.
   Сакаи посмотрел на него.
   - Собачья латынь, - сказал ему Босх. "Не стоит выеденного яйца. Он был туннельной крысой. Вьетнам."
   - Как угодно, - сказал Сакаи. Он оценивающе посмотрел на тело и трубку. Он сказал: "Ну, он оказался в туннеле, не так ли? Вроде, как бы, что-то вроде."
   Босх протянул свою голую руку к лицу мертвеца и убрал со лба спутанные черные и седые волосы с пустых глаз. То, что он делал это без перчаток, заставило остальных прекратить свои действия и наблюдать за этим необычным, если не антисанитарным поведением. Босх не обратил на это никакого внимания. Он долго смотрел в лицо, ничего не говоря и не слыша, если что-то было сказано. В тот момент, когда он понял, что знает лицо, так же как и татуировку, в его голове промелькнуло видение молодого человека. Худощавый и загорелый, волосы коротко подстрижены. Живой, не мертвый. Он встал и быстро отвернулся от тела.
   Сделав такое быстрое и неожиданное движение, он врезался прямо в Джерри Эдгара, который, наконец, подошел и прижался к телу. Они оба сделали шаг назад, на мгновение ошеломленные. Босх приложил руку ко лбу. Эдгар, который был намного выше, сделал то же самое со своим подбородком.
   - Дерьмо, Гарри, - сказал Эдгар. "Ты в порядке?"
   "Ага. Ты?"
   Эдгар проверил свою руку на наличие крови.
   "Ага. Прости за это. Чего ты так вскакиваешь?
   "Я не знаю."
   Эдгар посмотрел через плечо Гарри на тело, а затем последовал за своим напарником подальше от стаи.
  
   ***
  
   - Прости, Гарри, - сказал Эдгар. "Я сидел и ждал час, пока кто-нибудь не выйдет, чтобы прикрыть меня во время моих встреч. Так скажи мне, что у нас есть?"
   Эдгар все еще потирал челюсть, говоря.
   - Пока не уверен, - сказал Босх. "Я хочу, чтобы вы сели в одну из этих патрульных машин, в которой есть MCT. Тот, который работает. Посмотрим, сможешь ли ты получить листок на Медоуза, Билли, э-э, сделай этого Уильяма. Год рождения примерно 1950. Нам нужно получить адрес в DMV.
   - Это жесткость?
   Босх кивнул.
   "Ничего, нет адреса с его удостоверением личности?"
   "Удостоверения личности нет. Я сделал его. Так что смотрите на коробке. Должны быть какие-то контакты в последние несколько лет. По крайней мере, шумиха из отдела Ван Найса.
   Эдгар не спеша направился к ряду припаркованных черно-белых автомобилей и нашел один из них с мобильным компьютерным терминалом, установленным на приборной панели. Поскольку он был крупным мужчиной, его походка казалась медленной, но Босх по опыту знал, что за Эдгаром трудно угнаться. Эдгар был безупречно скроен в коричневом костюме с тонкой меловой линией. Его волосы были коротко подстрижены, а кожа была почти такой же гладкой и черной, как у баклажана. Босх смотрел, как Эдгар уходит, и не мог не задаться вопросом, не рассчитал ли он свое прибытие достаточно поздно, чтобы не помять свой костюм, натянув комбинезон и заползая в трубу.
   Босх подошел к багажнику своей машины и достал камеру "Полароид". Затем он вернулся к телу, оседлал его и наклонился, чтобы сфотографировать лицо. Трех будет достаточно, решил он, и поместил каждую карточку, выброшенную из камеры, поверх трубы, пока проявлялась фотография. Он не мог не смотреть на лицо, на изменения, внесенные временем. Он подумал об этом лице и пьяной ухмылке, скривившей его в ту ночь, когда все крысы Первого пехотного полка вышли из тату-салона в Сайгоне. У выгоревших американцев на это ушло четыре часа, но они все стали кровными братьями, наложив на свои плечи одно и то же клеймо. Босх вспомнил радость Медоуза от общества и страх, который они все разделяли.
   Гарри отошел от тела, а Сакаи и Осито развернули черный тяжелый пластиковый пакет с застежкой-молнией, идущей по центру. Как только мешок для трупов был развернут и открыт, люди коронера подняли Медоуза и поместили его внутрь.
   - Похоже на Рипа Ван-гребаного Винкля, - сказал Эдгар, подходя.
   Сакаи застегнул сумку, и Босх увидел, что несколько вьющихся седых волос Медоуза застряли в молнии. Медоуз был бы не против. Однажды он сказал Босху, что ему суждено оказаться внутри мешка для трупов. Он сказал, что все были.
   Эдгар держал в одной руке небольшой блокнот, а в другой - золотую ручку "Кросс".
   "Уильям Джозеф Медоуз, 7-21-50. Это похоже на него, Гарри?
   - Да, это он.
   "Ну, ты был прав, у нас несколько контактов. Но не просто рекламное дерьмо. У нас ограбление банка, попытка ограбления, хранение героина. Год назад мы слонялись прямо здесь, на плотине. И у него была пара хайпов. Тот самый в Ван Найсе, о котором вы говорили. Кем он был для вас, осведомителем?
   "Нет. Получить адрес?
   - Живет в Долине. Сепульведа, рядом с пивоварней. Непростой район для продажи дома. Так что, если он не был информатором, откуда ты знаешь этого парня?
   - Я не знал его - по крайней мере, недавно. Я знал его в другой жизни".
   "Что это значит? Когда вы познакомились с этим парнем?
   "В последний раз я видел Билли Медоуза двадцать лет назад или около того. Он был... это было в Сайгоне.
   - Да, это около двадцати лет. Эдгар подошел к поляроидам и посмотрел на три лица Билли Медоуза. - Ты хорошо его знаешь?
   "Не совсем. Примерно так же хорошо, как кто-либо узнал кого-то там. Ты научился доверять людям свою жизнь, а потом, когда все закончилось, ты понял, что на самом деле даже не знал большинства из них. Я никогда не видел его, когда вернулся сюда. Разговаривал с ним по телефону в прошлом году, вот и все.
   - Как ты его сделал?
   "Сначала я этого не делал. Потом я увидел татуировку на его руке. Это вернуло лицо. Думаю, вы помните таких парней, как он. По крайней мере, я знаю.
   "Наверное..."
   Они позволили тишине посидеть некоторое время. Босх пытался решить, что делать, но мог только размышлять о совпадении того, что его вызвали на место смерти, чтобы найти Медоуза. Эдгар нарушил задумчивость.
   - Итак, ты хочешь рассказать мне, что у тебя тут такого дурацкого? Донован вон там, похоже, собирается наложить в штаны всю ту работу, через которую вы его заставите.
   Босх рассказал Эдгару о проблемах, об отсутствии различимых следов на трубе, о натянутой через голову рубашке, о сломанном пальце и об отсутствии ножа.
   - Без ножа? - сказал его партнер.
   "Нужно что-то, чтобы разрезать банку пополам, чтобы сделать печь - если печь была его".
   - Мог бы взять с собой плиту. Возможно, кто-то зашел туда и взял нож после того, как парень был мертв. Если бы был нож.
   "Да, могло быть. Никаких следов, которые могли бы нам что-то сказать.
   "Ну, мы знаем из его листа, что он был конченным наркоманом. Он был таким, когда вы его знали?
   "В какой-то степени. Пользователь и продавец".
   "Ну вот, давний наркоман, ты не можешь предсказать, что они собираются делать, когда они сойдут с ума или сядут на него. Они заблудшие люди, Гарри.
   - Однако он был в отключке - по крайней мере, я так думал. У него только один свежий глоток в руке.
   - Гарри, ты сказал, что не видел этого парня с Сайгона. Откуда ты знаешь, был он выключен или включен?
   "Я его не видел, но разговаривал с ним. Он позвонил мне однажды, в прошлом году где-то. Июль или август, я думаю. Его втянула в очередную гонку хайп-машина в Ван-Найсе. Каким-то образом, возможно, читая газеты или что-то в этом роде - это было примерно в то же время, что и с Кукольником, - он узнал, что я полицейский, и позвонил мне в отдел убийств и ограблений. Он звонит мне из тюрьмы Ван Найс и спрашивает, могу ли я ему помочь. Он бы отсидел всего, сколько, тридцать дней в округе, но, по его словам, он уже на пределе. И он, э-э, просто сказал, что на этот раз он не может отработать время, не может пинать в одиночку вот так...
   Босх замолчал, не закончив рассказа. После долгой паузы Эдгар подсказал ему.
   - И?... Да ладно, Гарри, что ты сделал?
   "И я поверил ему. Я разговаривал с полицейским. Я помню, его звали Наклз. "Хорошее имя для уличного полицейского", - подумал я. А потом я позвонил VA там в Сепульведе, и я включил его в программу. Наклз согласился с ним. Он тоже ветеринар. Он заставил городского прокурора попросить судью об отвлечении внимания. Так или иначе, амбулаторная клиника VA приняла Медоуза. Я проверил примерно шесть недель спустя, и они сказали, что он закончил, выздоровел и чувствует себя хорошо. Я имею в виду, это то, что они сказали мне. Сказал, что он на втором уровне обслуживания. Разговор с психиатром, групповые консультации... Я так и не разговаривал с Медоузом после того первого звонка. Больше он никогда не звонил, и я не пытался его разыскать".
   Эдгар сослался на свой блокнот. Босх видел, что страница, на которую он смотрел, пуста.
   - Послушай, Гарри, - сказал Эдгар, - это было еще почти год назад. Много времени для ажиотажа, не так ли? Кто знает? С тех пор он мог упасть с фургона и ударить ногой три раза. Это не наша забота. Вопрос в том, что вы хотите делать с тем, что у нас есть? Чем ты хочешь заняться сегодня?"
   - Ты веришь в совпадения? - спросил Босх.
   "Я не знаю. Я-"
   "Совпадений не бывает".
   - Гарри, я не понимаю, о чем ты говоришь. Но знаете, что я думаю? Я не вижу здесь ничего, что кричало бы мне в лицо. Парень заползает в трубу, в темноте, может быть, не видит, что делает, наливает слишком много сока в руку и хрипит. Вот и все. Может быть, с ним был кто-то еще и замазал выходящие следы. Взял и свой нож. Может быть сотня диф...
   - Иногда они не кричат, Джерри. Вот в чем проблема. Сегодня воскресенье. Все хотят домой. Играть в гольф. Продам дома. Смотрите игру в мяч. Никто не заботится так или иначе. Просто выполняю движения. Разве ты не видишь, что они именно на это и рассчитывают?
   - Кто такие "они", Гарри?
   "Кто бы это ни сделал".
   Он замолчал на минуту. Он никого не убеждал, в том числе почти самого себя. Играть на чувствах Эдгара было неправильно. Он уволится с работы, как только отработает двадцать. Затем он помещал объявление размером с визитную карточку в профсоюзный информационный бюллетень: "Полиция Лос-Анджелеса в отставке, сократит комиссионные для братьев-офицеров" - и зарабатывал четверть миллиона в год, продавая дома полицейским или для полицейских в долине Сан-Фернандо или Санта-Клаусе. Долина Кларита, или Долина Антилоп, или еще какая-то долина, на которую нацелились бульдозеры.
   - Зачем идти в трубу? - сказал тогда Босх. - Вы сказали, что он жил в Долине. Сепульведа. Зачем спускаться сюда?
   - Гарри, кто знает? Парень был наркоманом. Может жена его выгнала. Может быть, он согнулся туда, а его друзья притащили сюда его дохлую задницу, потому что не хотели утруждать себя объяснениями.
   - Это все равно преступление.
   "Да, это преступление, но дайте мне знать, когда вы найдете окружного прокурора, который подаст на вас в суд".
   "Его комплект выглядел чистым. Новый. Другие следы на его руке выглядят старыми. Я не думаю, что он снова хлопал. Не регулярно. Что-то не так".
   "Ну, я не знаю... Вы знаете, СПИД и все такое, они должны содержать набор в чистоте".
   Босх посмотрел на своего напарника так, будто не знал его.
   - Гарри, послушай меня, я тебе говорю, что он, может быть, и был твоим приятелем в окопе двадцать лет назад, но в этом году он был наркоманом. Ты никогда не сможешь объяснить каждое его действие. Я не знаю насчет комплекта или гусениц, но я знаю, что это не похоже на то, на чем мы должны ломать голову. Это с девяти до пяти, за исключением выходных и праздников".
   Босх сдался - на данный момент.
   - Я иду в Сепульведу, - сказал он. - Ты идешь или собираешься вернуться в свой открытый дом?
   - Я сделаю свою работу, Гарри, - мягко сказал Эдгар. "То, что мы не согласны с чем-то, не означает, что я не буду делать то, за что мне платят. Такого никогда не было, никогда не будет. Но если тебе не нравится, как я веду дела, завтра утром мы пойдем в "Девяносто восьмой" и попробуем поменяться местами.
   Босх тут же извинился за дешевый снимок, но не сказал об этом. Он сказал: "Хорошо. Иди туда, посмотри, есть ли кто-нибудь дома. Я встречусь с вами после того, как распишусь на месте".
   Эдгар подошел к трубе и сделал один из поляроидных снимков Медоуза. Он сунул его в карман пальто и пошел по подъездной дороге к своей машине, не сказав Босху ни слова.
  
   ***
  
   После того, как Босх снял свой комбинезон и сложил его в багажник своей машины, он увидел, как Сакаи и Осито грубо переложили тело на носилки, а затем в заднее сиденье синего фургона. Он начал сначала, думая о том, как лучше всего провести вскрытие в приоритетном порядке, имея в виду, по крайней мере, на следующий день, а не через четыре или пять дней. Он догнал техника коронера, когда тот открывал водительскую дверь.
   - Мы ушли отсюда, Босх.
   Босх положил руку на дверь, не давая ей открыться настолько, чтобы Сакаи могла залезть внутрь.
   - Кто сегодня режет?
   "На этом? Никто."
   - Пойдем, Сакаи. Кто сейчас?"
   "Салли. Но к этому он и близко не подойдет, Босх.
   "Послушайте, я только что прошел через это со своим партнером. И ты тоже, ладно?
   - Босх, ты смотри. Ты слушай. Я работаю с шести вечера, и это уже седьмая сцена, на которой я был. У нас есть попутчики, поплавки, дело о сексе. Люди жаждут познакомиться с нами, Босх. Утомленному нет покоя, а значит, нет времени на то, что, по вашему мнению, может быть делом. Послушайте своего партнера хоть раз. Этот идет по обычному графику. Это означает, что мы доберемся до среды, может быть, до четверга. Обещаю самое позднее в пятницу. А результатов на токсикологию в любом случае ждать не меньше десяти дней. Ты знаешь что. Так куда ты чертовски торопишься?
   "Находятся. Результаты токсикологии ждут как минимум десять дней".
   "Отвали".
   "Просто скажи Салли, что мне нужно сделать предварительный анализ сегодня. Я подойду позже.
  
   - Господи, Босх, послушай, что я тебе говорю. У нас в холле сложены тела на каталках, которые, как мы уже знаем, сто восемьдесят седьмого и их нужно разрезать. У Салазар не будет времени на то, что мне и всем остальным здесь, кроме тебя, кажется ажиотажем. Вырезать и высушить, чувак. Что я скажу ему такого, что заставит его сделать разрез сегодня?"
   "Покажи ему палец. Скажи ему, что в трубе не было следов. Думать о чем-то. Скажи ему, что DB был парнем, который слишком хорошо разбирался в иглах, чтобы испытать передозировку.
   Сакаи откинул голову на боковую панель фургона и громко расхохотался. Затем он покачал головой, как будто ребенок пошутил.
   "И знаете, что он мне скажет? Он скажет, что не имеет значения, как долго он употреблял наркотики. Они все трахаются. Босх, сколько шестидесятипятилетних наркоманов вы видите вокруг? Никто из них не проходит дистанцию. В конце концов, игла достает их всех. Прямо как этот парень в трубе.
   Босх повернулся и огляделся, чтобы убедиться, что никто из полицейских не смотрит и не слушает. Затем он снова повернулся к лицу Сакаи.
   - Просто скажи ему, что я зайду позже, - тихо сказал он. - Если он ничего не найдет на предварительном осмотре, то ладно, можешь засунуть тело в конец очереди в холле, а можешь припарковать его на заправке на Ланкершиме. Тогда мне все равно, Ларри. Но ты ему скажи. Это его решение, а не ваше".
   Босх убрал руку с двери и отступил назад. Сакаи сел в фургон и захлопнул дверцу. Он завел двигатель и долго смотрел на Босха в окно, прежде чем опустить его.
   - Босх, ты заноза в заднице. Завтрашнее утро. Это лучшее, что я могу сделать. Сегодня никак".
   - Первая порция дня?
   - Просто оставь нас сегодня в покое, ладно?
   - Первый разрез?
   "Ага. Ага. Первый разрез".
   - Конечно, я оставлю тебя в покое. Тогда до завтра."
   "Не я, чувак. Я буду спать.
   Сакаи снова подняла стекло, и фургон тронулся. Босх отступил назад, чтобы дать ей пройти, и когда она исчезла, он остался смотреть на трубку. Тогда он действительно впервые заметил граффити. Не то чтобы он не видел, что трубка снаружи была буквально покрыта нарисованными сообщениями, но на этот раз он посмотрел на отдельные каракули. Многие были старыми, выцветшими вместе - картина из букв, обозначающих угрозы, либо давно забытые, либо с тех пор исправленные. Были лозунги: Покинуть Лос-Анджелес. Там были названия: Озон, Бомбардировщик, Страйкер, многие другие. Его внимание привлекла одна из более свежих меток. Всего три буквы, примерно в двенадцати футах от конца трубы - Ша. Три буквы были нарисованы одним плавным движением. Верх буквы S был зазубренным, а затем очерчен, создавая впечатление рта. Зияющая пасть. Зубов не было, но Босх их чувствовал. Как будто работа не была завершена. Тем не менее, это была хорошая работа, оригинальная и чистая. Он навел на него полароид и сделал снимок.
   Босх подошел к полицейскому фургону, сунув разоблачение в карман. Донован укладывал свое оборудование на полки, а сумки с уликами - в деревянные ящики из-под вина долины Напа.
   - Вы нашли там сгоревшие спички?
   - Да, один свежий, - сказал Донован. "Сгорел до конца. Он был примерно в десяти футах. Он есть на карте".
   Босх взял блокнот, на котором лежал лист бумаги со схемой трубы, показывающей местонахождение тела и местонахождение другого материала, взятого из трубы. Босх заметил, что спичка была найдена примерно в пятнадцати футах от тела. Затем Донован показал ему спичку, лежавшую на дне его собственного пластикового пакета для улик. "Я дам вам знать, если это совпадет с книгой в наборе парня", - сказал он. - Если это то, о чем ты думаешь.
   Босх сказал: - А как насчет униформы? Что они нашли?
   - Там все есть, - сказал Донован, указывая на деревянную корзину, в которой были еще пластиковые пакеты для улик. В них содержались обломки, подобранные патрульными, которые обыскали территорию в радиусе пятидесяти ярдов от трубы. В каждом пакете было описание места, где был найден предмет. Босх вынул каждый пакет и проверил его содержимое. По большей части это был хлам, который не имел ничего общего с телом в трубе. Там были газеты, тряпки, туфля на высоком каблуке, белый носок с засохшей синей краской. Нюхательная тряпка.
   Босх подобрал пакет с крышкой баллончика с краской. В следующем пакете был баллончик с краской. На этикетке Krylon было написано, что это Ocean Blue. Босх поднял сумку и понял, что в банке еще осталась краска. Он поднес пакетик к трубе, открыл его и, прикоснувшись ручкой к соплу, брызнул рядом с буквами Ша полоску синего цвета. Он слишком много распылял. Краска стекала по изогнутой стороне трубы и капала на гравий. Но Босх видел, что цвета совпадают.
   Он задумался об этом на мгновение. Зачем рисовальщику граффити выбрасывать полбанки краски? Он посмотрел на надпись на пакете с уликами. Его нашли недалеко от края водоема. Кто-то пытался бросить банку в озеро, но не смог. Он снова подумал: "Почему? Он присел рядом с трубкой и внимательно посмотрел на буквы. Он решил, что каким бы ни было сообщение или имя, оно еще не закончено. Произошло что-то такое, что заставило таггера прекратить свои действия и перебросить через забор банку, крышку и нюхательный носок. Это была полиция? Босх достал свой блокнот и написал напоминание позвонить Кроули после полуночи, чтобы узнать, не плавал ли кто-нибудь из его людей по водохранилищу в утренние часы. смотреть.
   Но что, если это не полицейский заставил тагера перекинуть краску через забор? Что, если бы таггер видел, как тело доставили в трубу? Босх подумал о том, что Кроули сказал об анонимном звонке, сообщившем о теле. Малыш, не иначе. Это таггер звонил? Босх отнес банку обратно в грузовик SID и передал ее Доновану.
   "Распечатайте это после комплекта и плиты", - сказал он. - Я думаю, он может принадлежать свидетелю.
   - Будет сделано, - сказал Донован.
  
   ***
  
   Босх съехал с холмов и съехал с бульвара Бархем на шоссе Голливуда, идущее на север. Пройдя через перевал Кауэнга, он направился на запад по шоссе Вентура, а затем снова на север по шоссе Сан-Диего. Чтобы пройти десять миль, потребовалось около двадцати минут. Было воскресенье, и движение было легким. Он вышел на Роско и прошел пару кварталов на восток, в район Медоуза на Лэнгдоне.
   В Сепульведе, как и в большинстве пригородов Лос-Анджелеса, были как хорошие, так и плохие районы. Босх не ожидал подстриженных газонов и бордюров, заставленных автомобилями Volvo на улице Медоуз, и не был разочарован. Квартиры, по крайней мере, десять лет назад были привлекательными. На окнах нижних блоков были решетки, а на каждой двери гаража - граффити. Острый запах пивоварни на Роско доносился до района. В этом месте пахло 4 утра. бар.
   Медоуз жил в многоквартирном доме U-образной формы, построенном в 1950-х годах, когда в воздухе еще не витал запах хмеля, бандитов не было на углу улицы, а в районе еще теплилась надежда. В центре двора был бассейн, но он давно засыпан песком и грязью. Теперь двор представлял собой почковидный участок бурой травы, окруженный грязным бетоном. Медоуз жил в угловой квартире наверху. Босх слышал ровный гул автострады, когда поднимался по лестнице и двигался по дорожке, ведущей к квартирам. Дверь в 7Б была незаперта и вела в маленькую гостиную-столовую-кухню. Эдгар, прислонившись к стойке, что-то писал в блокноте. Он сказал: "Хорошее место, да?"
   - Ага, - сказал Босх и огляделся. "Никого нет дома?"
   "Неа. Я связался с соседкой по соседству, и она не видела никого вокруг с позавчерашнего дня. Сказал, что парень, который жил здесь, сказал ей, что его зовут Филдс, а не Медоуз. Мило, да? Она сказала, что он жил совсем один. Был здесь около года, держался особняком, в основном. Это все, что она знала.
   - Ты покажешь ей фотографию?
   "Да, она заставила его. Однако мне не нравилось смотреть на фотографию мертвого парня.
   Босх прошел по короткому коридору, ведущему в ванную и спальню. Он сказал: "Ты выбираешь дверь?"
   "Нет, он был разблокирован. Ни хрена, я стучу пару раз и собираюсь вытащить сумку из машины и починить замок, когда, черт возьми, попробую открыть дверь.
   - И открывается.
   "Это открывает."
   - Вы разговариваете с хозяином?
   - Хозяйки дома нет. Предполагалось, но, возможно, она пошла пообедать или забить лошадь. Я думаю, что все, кого я здесь видел, - наркоманы".
   Босх вернулся в гостиную и огляделся. Там было немного. К одной стене был придвинут диван, покрытый зеленым винилом, к противоположной стене - мягкое кресло, а рядом на ковре - маленький цветной телевизор. В столовой стоял стол с пластиковой крышкой и три стула вокруг него. Четвертый стул стоял один у стены. Босх посмотрел на старый, прокуренный журнальный столик перед диваном. На нем лежали переполненная пепельница и книга кроссвордов. Игральные карты были разложены в незаконченном пасьянсе. Был телегид. Босх понятия не имел, курил ли Медоуз, но знал, что на теле не было обнаружено сигарет. Он сделал мысленную пометку проверить это позже.
   Эдгар сказал: - Гарри, это место было перевернуто. Не просто дверь открыта и все такое, но, я имею в виду, есть и другие вещи. Все место было обыскано. Они сделали наполовину приличную работу, но вы можете сказать. Это было поспешно. Иди проверь кровать и шкаф, ты поймешь, что я имею в виду. Я дам хозяйке еще одну попытку.
   Эдгар ушел, а Босх прошел через гостиную в спальню. По пути он заметил запах мочи. В спальне он обнаружил большую кровать без спинки, придвинутую к стене. На белой стене виднелось жирное пятно примерно на том уровне, где Медоуз склонил бы голову, сидя в постели. Напротив кровати у стены стоял старый комод с шестью ящиками. Рядом с кроватью стоял дешевый ночной столик из ротанга с лампой на нем. В комнате больше ничего не было, даже зеркала.
   Сначала Босх изучил кровать. Она была не заправлена, в центре лежала груда подушек и простыней. Босх заметил, что угол одной из простыней был загнут между матрасом и пружинным блоком в средней части левой стороны кровати. Кровать, очевидно, не была бы сделана таким образом. Босх вытащил уголок из-под матраса и позволил ему свободно свисать с края кровати. Он приподнял матрац, словно хотел поискать под ним, затем опустил его на место. Угол простыни оказался между матрасом и пружинным блоком. Эдгар был прав.
   Затем он открыл шесть ящиков комода. Та одежда, что там была - нижнее белье, белые и темные носки и несколько футболок - была аккуратно сложена и казалась нетронутой. Когда он закрыл нижний левый ящик, то заметил, что он двигается неровно и не закрывается до конца. Он вытащил его из бюро. Затем он полностью вытащил еще один ящик комода. Потом остальные. Вытащив все ящики, он проверил нижнюю сторону каждого, чтобы увидеть, не было ли что-то приклеено к нему скотчем. Он ничего не нашел. Он вставил их обратно, но продолжал менять их порядок, пока каждый не встал на место и полностью не закрылся. Когда он закончил, ящики были в другом порядке. Правильный порядок. Он был удовлетворен тем, что кто-то выдвинул ящики, чтобы поискать под ними и за ними, а затем положил их обратно в неправильном порядке.
   Он вошел в гардеробную. Он обнаружил, что используется только четверть доступного пространства. На полу валялись две пары обуви: пара черных кроссовок "Рибок", грязных от песка и серой пыли, и пара рабочих ботинок со шнурками, которые выглядели так, будто их недавно чистили и смазывали маслом. На ковре было больше серой пыли от ботинок. Он присел и зажал немного между пальцами. Это было похоже на бетонную пыль. Он достал из кармана небольшой мешочек для улик и положил в него несколько гранул. Затем он убрал сумку и встал. На вешалках висело пять рубашек, один белый оксфорд на пуговицах и четыре черных пуловера с длинными рукавами, вроде того, что был на Медоуз. На вешалках рядом с рубашками висели две пары выцветших джинсов и две пары черных пижам или штанов в стиле карате. Карманы всех четырех пар штанов были вывернуты наизнанку. В пластиковой корзине для белья на полу лежали грязные черные брюки, футболки, носки и пара боксеров.
   Босх вышел из туалета и вышел из спальни. Он остановился в коридоре ванной и открыл аптечку. Там был наполовину использованный тюбик зубной пасты, пузырек аспирина и единственная пустая коробка от инсулиновых шприцев. Закрыв шкаф, он посмотрел на себя и увидел усталость в глазах. Он пригладил волосы.
   Гарри вернулся в гостиную и сел на диван перед незаконченным пасьянсом. Вошел Эдгар.
   - Медоуз арендовал это место в прошлом июле, - сказал он. - Хозяйка вернулась. Предполагалось, что это будет помесячная аренда, но он заплатил за одиннадцать месяцев вперед. Четыре счета в месяц. Это почти пять штук наличными, которые он положил. Сказала, что не спрашивала у него рекомендаций. Она просто взяла деньги. Он жил-"
   - Она сказала, что он заплатил за одиннадцать месяцев? - прервал Босх. "Была ли договоренность: заплати за одиннадцать, получи двенадцатый бесплатно?"
   "Нет, я спросил ее об этом, и она сказала, что нет, это был он. Именно так он хотел заплатить. Сказал, что уедет первого июня этого года. Это-какие-через десять дней? Она сказала, что он сказал ей, что переехал сюда из-за какой-то работы, как она думает, из Феникса. Сказал, что он что-то вроде начальника смены при раскопках туннеля метро в центре города. У нее сложилось впечатление, что его работа займет всего одиннадцать месяцев, а потом он вернется в Феникс.
   Эдгар рылся в своей записной книжке, просматривая свой разговор с хозяйкой.
   "Это об этом. Она опознала его и по Полароиду. Она также знала его как Филдса. Билл Филдс. Сказал, что у него ненормированный рабочий день, как будто он был в ночную смену или что-то в этом роде. Сказала, что видела, как на прошлой неделе он однажды утром возвращался домой, и его высадили из бежевого или коричневого джипа. Нет номера лицензии, потому что она не смотрела. Но она сказала, что он был весь грязный, поэтому она знала, что он возвращался домой с работы.
   Несколько мгновений они молчали, оба думали.
   Наконец Босх сказал: "Дж. Эдгар, у меня есть для тебя сделка.
   "У тебя есть для меня сделка? Ладно, дай мне послушать".
   "Теперь иди домой, или возвращайся в свой открытый дом, или что-то в этом роде. Я возьму это отсюда. Я пойду протяну ленту в центре связи, вернусь в офис и начну печатать газету. Я посмотрю, сделал ли Сакаи уведомление ближайших родственников. Я думаю, если я правильно помню, что Медоуз был из Луизианы. В любом случае, вскрытие назначено на завтра в восемь. Я возьму это тоже по пути.
   "Теперь твой конец - завтра ты закончишь вчерашнюю телепрограмму и передашь ее окружному прокурору. Проблем с этим быть не должно".
   - Значит, ты берешь конец, обмакнутый в дерьме, и позволяешь мне кататься на коньках. Дело о трансвестите-офф-трансвестите так же обрезано и высушено, как и они. Никаких каламбуров".
   "Ага. Есть одна вещь, которую я также хотел бы. Завтра по пути из Долины загляните в VA в Сепульведе и узнайте, сможете ли вы уговорить их разрешить вам ознакомиться с делом Медоуза. Может быть, есть имена, которые могли бы помочь. Как я уже говорил, он предположительно разговаривал с психиатром в амбулаторном отделении и с одним из этих придурков. Может быть, кто-то из тех парней заигрывал с ним, знает, что здесь произошло. Это далеко, я знаю. Если они доставят вам неприятности, позвоните мне, и я подготовлю ордер на обыск".
   "Похоже на сделку. Но я беспокоюсь о тебе, Гарри. Я имею в виду, что мы с тобой не слишком долго были партнерами, и я знаю, что ты, вероятно, хочешь вернуться в центр в отдел ограблений и убийств, но я не вижу процента в том, чтобы разбить тебе яйца на этом. Да, это место было перевернуто, но вопрос не в этом. Вопрос в том, почему. И на первый взгляд меня ничего не волнует. Мне кажется, что кто-то бросил Медоуза в водохранилище после того, как он прохрипел и обыскал свое жилище, чтобы найти свою заначку. Если бы он у него был.
   - Наверное, так оно и было, - сказал Босх через несколько мгновений. "Но пара вещей все еще беспокоит меня. Я хочу еще немного поразмыслить над этим, пока не буду уверен.
   - Ну, как я уже сказал, со мной нет проблем. Ты даешь мне чистый конец палки.
   "Думаю, я собираюсь еще немного осмотреться. Идите вперед, и увидимся завтра, когда я вернусь после разреза.
   - Хорошо, партнер.
   - А Джед?
   "Ага?"
   - Это не имеет ничего общего с возвращением в центр города.
  
   ***
  
   Босх сидел один, размышляя и оглядывая комнату в поисках секретов. В конце концов его взгляд остановился на картах, разложенных перед ним на кофейном столике. Пасьянс. Он увидел, что все четыре туза открыты. Он взял колоду оставшихся карт и просмотрел ее, снимая по три карты за раз. В ходе прохождения он наткнулся на двойку и тройку пик и двойку червей. Игра не застопорилась. Оно было прервано. И никогда не заканчивался.
   Он стал беспокойным. Он заглянул в зеленую стеклянную пепельницу и увидел, что все окурки были нефильтрованными "Кэмел". Это было клеймо Медоуза или его убийцы? Он встал и прошелся по комнате. Слабый запах мочи снова ударил его. Он вернулся в спальню. Он открыл ящики комода и еще раз посмотрел на их содержимое. Ничего не изменилось в его сознании. Он подошел к окну и посмотрел на заднюю часть другого многоквартирного дома через переулок. В переулке стоял мужчина с тележкой из супермаркета. Он ковырялся в мусорном баке палкой. Тележка была наполовину заполнена алюминиевыми банками. Босх отошел, сел на кровать и прислонился головой к стене там, где должно было быть изголовье кровати, а белая краска была грязно-серой. Стена холодила спину.
   - Скажи мне что-нибудь, - прошептал он никому.
   Что-то прервало карточную игру, и Медоуз, по его мнению, умер здесь. Потом его повели к трубе. Но почему? Почему бы не оставить его? Босх откинул голову назад к стене и посмотрел прямо через комнату. Именно в этот момент он заметил гвоздь в стене. Гвоздь находился примерно в трех футах над бюро и когда-то давно был выкрашен в белый цвет вместе со стеной. Вот почему он не замечал этого раньше. Он встал и пошел за бюро. В трехдюймовом пространстве между ним и стеной он увидел край упавшей картинной рамы. Плечом он оттолкнул тяжелый комод от стены и поднял раму. Он отступил назад и сел на край кровати, изучая ее. Стекло треснуло в замысловатую паутину, которая, вероятно, образовалась при падении рамы. Поврежденное стекло частично закрывало черно-белую фотографию восемь на десять. Он был зернистым и становился коричневато-желтым по краям. Фото было больше двадцати лет. Босх знал это, потому что между двумя трещинами в стекле он увидел свое юное лицо, смотрящее и улыбающееся.
   Босх перевернул рамку и осторожно отогнул жестяные штыри, которые удерживали картонную подложку на месте. Пока он вытаскивал пожелтевшую фотографию, стекло наконец треснуло, и осколки разлетелись на пол. Он отодвинул ноги от стекла, но не встал. Он изучал фотографию. Ни спереди, ни сзади не было пометок, указывающих, где и когда оно было взято. Но он знал, что это должно было быть где-то в конце 1969 или начале 1970 года, потому что после этого некоторые люди на снимке были мертвы.
   На фото их семь. Все туннельные крысы. Все без рубашки и с гордостью демонстрируют линии загара на футболках и татуировки, жетоны каждого мужчины склеены вместе, чтобы они не звенели, пока они ползли по туннелям. Должно быть, они находились в секторе Эхо округа Ку Чи, но Босх не мог сказать или вспомнить, в какой деревне. Солдаты стояли в траншее, расположенной по обеим сторонам входа в туннель, не шире трубы, в которой Медоуз позже был найден мертвым. Босх посмотрел на себя и подумал, что его улыбка на фотографии была глупой. Он был смущен этим сейчас, в свете того, что еще должно было произойти после того, как момент был пойман. Затем он посмотрел на Медоуза на фотографии и увидел тонкую улыбку и пустой взгляд. Другие всегда говорили, что Медоуз будет смотреть на тысячу ярдов в комнате восемь на восемь.
   Босх посмотрел на стекло между своими ногами и увидел розовый лист бумаги размером с бейсбольную карточку. Он взял его за края и стал изучать. Это был залоговый билет из магазина в центре города. Имя покупателя на нем было Уильям Филдс. В нем числился один заложенный предмет: старинный золотой браслет с нефритовой инкрустацией. Билет был датирован шестью неделями ранее. Филдс получил за браслет 800 долларов. Босх сунул его в конверт из кармана и встал.
  
   ***
  
   Поездка в центр города заняла час из-за пробок на стадионе Доджер. Босх все время думал о квартире. Его обыскивали, но Эдгар был прав. Это была срочная работа. Карманы брюк были очевидным советом. Но ящики комода должны были быть правильно вставлены, а фотография и спрятанная закладная не должны были быть упущены. В чем была спешка? Он пришел к выводу, что это произошло из-за того, что тело Медоуза было в квартире. Его нужно было перенести.
   Босх вышел на Бродвей и направился на юг мимо Таймс-сквер к ломбарду, расположенному в Бредбери-билдинг. В большинстве выходных в центре Лос-Анджелеса было так же тихо, как на Форест-Лоун, и он не ожидал, что "Счастливый Хокер" будет открыт. Ему было любопытно, и он просто хотел проехать и взглянуть на это место, прежде чем отправиться в центр связи. Но когда он проезжал мимо витрины, он увидел снаружи мужчину с аэрозольным баллончиком, нарисовавшим черным на листе фанеры слово "ОТКРЫТО". Доска стояла на месте витрины магазина. Босх видел осколки стекла на грязном тротуаре под фанерой. Он подъехал к бордюру. Когда он добрался до двери, маляр был внутри. Он прошел сквозь луч электрического глаза, который откуда-то поверх всех музыкальных инструментов, свисающих с потолка, прозвучал колокольчиком.
   "Я не работаю, не по воскресеньям", - крикнул мужчина сзади. Он стоял за хромированным кассовым аппаратом на стеклянном прилавке.
   "Это не то, о чем говорит табличка, которую ты только что нарисовал".
   - Да, но это на завтра. Люди видят доски над вашими окнами, они думают, что вы не при делах. Я не без дела. Я открыт для бизнеса, кроме выходных. У меня просто есть доска на несколько дней. Я нарисовал ОТКРЫТО, чтобы люди знали, понимаете? Начиная с завтрашнего дня.
   "Вы владеете этим бизнесом?" - сказал Босх, вытаскивая футляр с удостоверением личности и открывая значок. - Это займет всего пару минут.
   "О, полиция. Почему ты не говоришь? Я весь день ждал вас, полиция.
   Босх в замешательстве огляделся, а затем собрал все воедино.
   - Ты имеешь в виду окно? Я здесь не по этому поводу".
   "Что ты имеешь в виду? Патрульная полиция сказала ждать детектива полиции. Я ждал. Я здесь с пяти утра. этим утром."
   Босх оглядел магазин. Он был заполнен обычным набором духовых музыкальных инструментов, электронным хламом, драгоценностями и предметами коллекционирования. - Смотрите, мистер...
   "Обинна. Ломбард Оскара Обинна в Лос-Анджелесе и Калвер-Сити.
   "Г-н. Обинна, детективы не занимаются отчетами о вандализме по выходным. Я имею в виду, что они могут даже не делать этого в течение недели".
   "Какой вандализм? Это был прорыв. Грандиозное ограбление".
   "Вы имеете в виду взлом? Что было взято?
   Обинна указал на два стеклянных прилавка по бокам кассового аппарата. Верхняя пластина в каждом случае была разбита на тысячу осколков. Босх подошел поближе и увидел мелкие украшения, дешевые на вид серьги и кольца, спрятанные среди стекла. Но он также видел обтянутые бархатом пьедесталы для драгоценностей, зеркальные тарелки и деревянные кольца для колец там, где должны были быть украшения, но их не было. Он огляделся и не увидел никаких других повреждений в магазине.
   "Г-н. Обинна, я могу позвонить дежурному детективу и узнать, собирается ли кто-нибудь выйти сегодня, и если да, то когда они будут здесь. Но я пришел не за этим".
   Затем Босх вытащил прозрачный пластиковый конверт с залоговым билетом. Он поднял его, чтобы Обинна увидел.
   "Можно посмотреть этот браслет, пожалуйста?" В тот момент, когда он сказал это, его охватило дурное предчувствие. Ростовщик, невысокий кругленький человечек со оливковой кожей и темными волосами, зачесанными на голый череп, недоверчиво посмотрел на Босха, его темные густые брови были сведены вместе.
   - Вы не собираетесь брать отчет по моим делам?
   - Нет, сэр, я расследую убийство. Не могли бы вы показать мне браслет, заложенный на этом билете? Тогда я позвоню в сыскное бюро и узнаю, не придет ли сегодня кто-нибудь на твой взлом. Спасибо за ваше сотрудничество."
   "Айгх! Вы люди! Я сотрудничаю. Я посылаю свои списки каждую неделю, даже фотографирую для ваших ломбардов. Тогда все, что я прошу, это одного детектива для расследования ограбления, и я получаю человека, который говорит, что его работа - убийство. Я ждал с пяти утра. утром."
   "Дай мне свой телефон. Я вызову кого-нибудь".
   Обинна снял трубку со стены телефона за одной из поврежденных стоек и передал ее. Босх дал ему номер, который нужно набрать. Пока Босх разговаривал с дежурным детективом в Паркер-центре, владелец магазина отыскал залоговый билет в бортовом журнале. Дежурный детектив, женщина, которая, как знал Босх, не участвовала в полевых расследованиях за всю свою карьеру в отделе по расследованию грабежей и убийств, спросила Босха, как у него дела, а затем сказала ему, что она передала информацию о взломе ломбарда в местный участок. хотя знала, что сегодня там не будет детективов. Местной станцией был Центральный отдел. Босх обошел прилавок и все равно набрал там номер сыскного бюро. Ответа не было. Пока телефон звонил без ответа, Босх начал односторонний разговор.
   "Да, это Гарри Босх, голливудские детективы, я просто пытаюсь проверить статус взлома в "Счастливом Хокере" на Бродвее... Он там. Вы знаете, когда?... Угу, угу... Верно, Обинна, ОБИННА.
   Он оглянулся, и Обинна кивнул, правильно написав.
   - Да, он здесь и ждет... Хорошо... Я ему скажу. Спасибо."
   Он повесил трубку. Обинна посмотрел на него, его густые брови выгнулись дугой.
   - День был напряженный, мистер Обинна, - сказал Босх. - Детективов нет, но они доберутся сюда. Не должно быть слишком долго. Я назвал вахтенному офицеру ваше имя и велел привести их сюда как можно скорее. А теперь могу я взглянуть на браслет?
   "Нет."
   Босх вытащил сигарету из пачки, которую вытащил из кармана пальто. Он знал, что произойдет, прежде чем Обинна протянул руку через одну из поврежденных витрин.
   "Ваш браслет пропал", - сказал ростовщик. "Я посмотрел это здесь, в своей записи. Я вижу, что она была у меня здесь, в футляре, потому что это была прекрасная вещь, очень ценная для меня. Теперь его нет. Мы обе жертвы грабителя, да?
   Обинна улыбнулся, явно счастливый разделить его горе. Босх посмотрел на блеск острого стекла на дне футляра. Он кивнул и сказал: "Да".
   - Вы опоздали на день, детектив. Стыд."
   - Вы сказали, что только эти два ящика были ограблены?
   "Да. Разбить и захватить. Быстрый. Быстрый."
   "Сколько времени?"
   "Полиция позвонила мне в четыре тридцать утра. Это время будильника. Я пришел сразу. Сигнализация, когда разбилось окно, сработала сигнализация. Офицеры никого не нашли. Они стояли, пока я не пришел. Тогда я начинаю ждать сыщиков, которые не приходят. Я не могу привести свои дела в порядок, пока они не прибудут сюда для расследования этого преступления".
   Босх думал о временной схеме. Тело бросили где-то перед анонимным звонком в 911 в 4 утра. Примерно в то же время взломали ломбард. Браслет, заложенный покойником, изъят. Случайностей не бывает, сказал он себе.
   - Вы сказали что-то о картинках. Списки и фотографии для пешечной детали?
   "Да, полиция Лос-Анджелеса, это правда. Я передаю списки всего, что беру, детективам-ломбардам. Это закон. Я полностью сотрудничаю".
   Обинна кивнул головой и скорбно посмотрел на разбитую витрину.
   - А как насчет картин? - сказал Босх.
   "Да, картинки. Эти детективы-ломбарды просят меня сфотографировать мои лучшие приобретения. Помогите им лучше идентифицировать украденный товар. Это не закон, но я говорю конечно, я полностью сотрудничаю. Я покупаю камеру типа Polaroid. Я храню фотографии, если они хотят прийти и посмотреть. Они никогда не делают. Это фигня."
   - У тебя есть фотография этого браслета?
   Брови Обинны снова изогнулись, когда он впервые обдумал эту идею.
   - Думаю, - сказал он и исчез за черной занавеской в дверном проеме за прилавком. Через несколько мгновений он вышел с обувной коробкой, набитой полароидными фотографиями с прикреплёнными к ним жёлтыми копировальными полосками. Он перебирал фотографии, изредка вытаскивая одну, приподнимая брови, а затем возвращая ее на место. Наконец, он нашел то, что хотел.
   "Здесь. Вот оно".
   Босх взял фотографию и изучил ее.
   "Старинное золото с резным нефритом, очень красиво", - сказал Обинна. "Я помню это, верхняя линия. Неудивительно, что говнюк, который пробил мое окно, забрал его. Сделано в 1930-х годах, Мексика... Я дал человеку восемьсот долларов. Я не часто платил такую цену за украшение. Я помню, очень крупный мужчина, он пришел сюда с кольцом на Супербоул. Девятнадцать восемьдесят третий. Очень хорошо. Я дал ему тысячу долларов. Он не вернулся за этим".
   Он протянул левую руку, чтобы показать огромное золотое кольцо, которое казалось еще больше на его мизинце.
   - Парня, который заложил браслет, ты тоже его помнишь? - спросил Босх.
   Обинна выглядел озадаченным. Босх решил, что наблюдать за его бровями - все равно, что наблюдать за двумя гусеницами, бросающимися друг на друга. Он достал из кармана один из полароидных снимков Медоуза и протянул его ростовщику. Он внимательно изучил его.
   - Этот человек мертв, - через мгновение сказал Обинна. Гусеницы, казалось, дрожали от страха. "Человек выглядит мертвым".
   - Для этого мне не нужна твоя помощь, - сказал Босх. - Я хочу знать, заложил ли он браслет.
   Обинна вернул фотографию. Он сказал: "Думаю, да".
   - Он когда-нибудь приходил сюда и закладывал что-то еще, до или после браслета?
   "Нет. Думаю, я бы запомнил его. Я скажу нет".
   - Мне нужно взять это, - сказал Босх, поднимая полароид браслета. - Если тебе нужно вернуть его, позвони мне.
   Он положил одну из своих визитных карточек на кассовый аппарат. Карточка была дешевой, с его именем и номером телефона, написанными от руки на строчке. Подойдя к парадной двери под банджо, Босх посмотрел на часы. Он повернулся к Обинне, который снова просматривал коробку с поляроидами.
   "Г-н. Обинна, вахтенный офицер, сказал передать вам, что если сыщики не придут сюда через полчаса, вы должны идти домой, а утром они будут здесь.
   Обинна посмотрел на него, не говоря ни слова. Гусеницы налетели и столкнулись. Босх поднял голову и увидел себя в полированном латунном локте саксофона, висевшего над головой. Тенор. Затем он повернулся и вышел за дверь, направляясь к центру связи, чтобы забрать кассету.
  
   ***
  
   Вахтенный сержант в центре связи под мэрией позволил Босху записать вызов службы экстренной помощи на одну из больших катушек, которые никогда не перестают вращаться и записывать крики города. Голос оператора скорой помощи был женским и черным. Звонивший был белым мужчиной. Звонивший был похож на мальчика.
   "Девять один один аварийный. Что вы сообщаете?
   - Э-э-э...
   "Я могу вам помочь? Что вы сообщаете?
   "Ах, да, я сообщаю, что у вас в трубе мертвый парень".
   - Вы сказали, что сообщаете о мертвом теле?
   "Да, это верно."
   - Что вы имеете в виду под трубкой, сэр?
   - Он в трубе у плотины.
   - Что это за плотина?
   "Ну, вы знаете, где они взяли резервуар для воды и все такое, знак Голливуда".
   - Это Малхолландская плотина, сэр? Над Голливудом?
   "Да, это так. Ты понял. Малхолланд. Я не мог вспомнить имя".
   - Где тело?
   "У них там есть большая старая труба. Знаешь, тот, в котором люди спят. Мертвец в трубе. Он там.
   "Ты знаешь этого человека?"
   - Нет, мужик, ни за что.
   "Он спит?"
   - Черт, нет. Мальчик нервно рассмеялся. "Он умер."
   - Как ты уверен?
   "Я уверен. Я просто говорю вам. Если ты не хочешь...
   - Как вас зовут, сэр?
   "Что это? Зачем тебе мое имя? Я только что видел его. Я этого не делал".
   - Откуда мне знать, что это законный звонок?
   - Проверь трубу, узнаешь. Я не знаю, что еще тебе сказать. Какое отношение мое имя имеет к чему-либо?"
   - Для наших записей, сэр. Можешь назвать мне свое имя?"
   - Э-э, нет.
   - Сэр, вы останетесь там, пока не прибудет офицер?
   - Нет, я уже ушел. Меня там нет, чувак. Я упал-"
   - Я знаю, сэр. У меня есть показания, которые говорят, что вы находитесь у телефона-автомата на Гауэре рядом с Голливудским бульваром. Будете ли вы ждать офицера?
   "Как-? Ничего, мне пора идти. Вы проверьте это. Тело там. Мертвый парень.
   - Сэр, мы хотели бы поговорить...
   Линия была отключена. Босх сунул кассету в карман и вышел из центра связи тем же путем, что и вошел.
  
   ***
  
   Прошло десять месяцев с тех пор, как Гарри Босх побывал на третьем этаже Паркер-центра. Он проработал в RHD - отделе по расследованию грабежей и убийств - почти десять лет, но так и не вернулся после отстранения и перевода из специального отдела по расследованию убийств в голливудские детективы. В тот день, когда он получил известие, его стол был очищен двумя головорезами из внутренних дел по имени Льюис и Кларк. Они бросили его вещи на стол в отделе убийств в Голливудской станции, а затем оставили сообщение на его телефонной ленте дома, говоря, что там он может их найти. Теперь, десять месяцев спустя, он снова оказался на священном этаже элитного детективного отдела департамента и был рад, что сегодня воскресенье. Не будет лиц, которые он знал. Нет причин отводить взгляд.
   Комната 321 была пуста, если не считать дежурного по выходным детектива, которого Босх не знал. Гарри указал на дальний конец комнаты и сказал: "Босх, голливудские детективы. Я должен использовать коробку.
   У дежурного, молодого парня с той стрижкой, которую он сохранил, когда уволился из морской пехоты, на столе лежал открытый каталог оружия. Он оглянулся на компьютеры вдоль задней стены, как будто чтобы убедиться, что они все еще там, а затем вернулись к Bosch.
   - Попробуй использовать тот, что в твоем подразделении, - сказал он.
   Босх прошел мимо него. "У меня нет времени ездить в Голливуд. У меня вскрытие через двадцать минут, - солгал он.
   - Знаешь, я слышал о тебе, Босх. Ага. Телешоу и все такое. Ты был на этом этаже. Использовал к."
   Последняя строчка повисла в воздухе, как смог, и Босх попытался ее игнорировать. Вернувшись к компьютерным терминалам, он не мог не оглядеть свой старый стол. Он задавался вопросом, кто использовал его сейчас. Она была загромождена, и он заметил, что карточки на Rolodex были четкими и нестертыми по краям. Новый. Гарри обернулся и посмотрел на дежурного, который все еще смотрел на него.
   "Это твой стол, когда ты не работаешь по воскресеньям?"
   Малыш улыбнулся и кивнул головой.
   - Ты это заслужил, малыш. Ты как раз подходишь для этой роли. Эти волосы, эта глупая ухмылка. Ты далеко пойдешь".
   - Только потому, что тебя выгнали отсюда за то, что ты был армией из одного человека... Ах, пошел ты, Босх, ты был.
   Босх отодвинул стул на колесиках от стола и пододвинул его к IBM PC, стоявшему на столе у задней стены. Он нажал на выключатель, и через несколько мгновений на экране появились буквы янтарного цвета: "Автоматизированная сеть управления отслеживанием информации об убийствах".
   На мгновение Босх улыбнулся постоянной потребности отдела в аббревиатурах. Ему казалось, что каждое подразделение, оперативная группа и компьютерный файл были окрещены именем, которое придавало их аббревиатуре звучание элитарности. Для публики аббревиатуры означали действие, большое количество рабочей силы, направленной на решение жизненно важных проблем. Были HITMAN, COBRA, CRASH, BADCATS, DARE. Сотня других. Он полагал, что где-то в Паркер-центре кто-то целыми днями сочинял броские акронимы. У компьютеров были аббревиатуры, даже у идей были аббревиатуры. Если у твоего спецподразделения не было аббревиатуры, то ты не был дерьмом в этом отделе.
   Как только он оказался в системе HITMAN, на экране появился шаблон вопросов по делу, и он заполнил пробелы. Затем он ввел три поисковых запроса: "Малхолланд Дам", "передозировка" и "инсценированная передозировка". Затем он нажал клавишу выполнения. Через полминуты компьютер сообщил ему, что поиск по восьми тысячам дел об убийствах, хранящихся на жестком диске компьютера за десять лет, дал только шесть совпадений. Босх вызывал их одного за другим. Первые три были нераскрытыми убийствами молодых женщин, которые были найдены мертвыми на плотине в начале 1980-х годов. Каждый был задушен. Босх быстро просмотрел информацию и продолжил. Четвертый случай - тело, найденное плавающим в водохранилище пятью годами ранее. Причина смерти не в утоплении, а в остальном неизвестна. Два последних были передозировками наркотиков, первый из которых произошел во время пикника в парке над водохранилищем. Босху это показалось довольно простым, и он продолжил. Последним попаданием была БД, найденная в трубе четырнадцать месяцев назад. Позже было установлено, что причиной смерти стала остановка сердца из-за передозировки дегтярного героина.
   "Известно, что умерший часто бывал в районе плотины и спал в трубе", - гласил компьютер. "Никаких дальнейших действий".
   Именно эту смерть упомянул Кроули, голливудский дежурный сержант, когда утром разбудил Босха. Босх нажал клавишу и распечатал информацию о последней смерти, хотя не думал, что она фигурирует в его деле. Он вышел из системы и выключил компьютер, потом посидел немного, задумавшись. Не вставая с кресла перекатился на другой комп. Он включил его и ввел свой пароль. Он вынул из кармана полароид, посмотрел на браслет и ввел его описание для поиска записей об украденном имуществе. Это само по себе было искусством. Он должен был описать браслет так, как, по его мнению, поступили бы другие копы, копы, которые могли вводить описания целой описи драгоценностей, изъятых при ограблении или краже со взломом. Он описал браслет просто как "браслет из старинного золота с вырезанным из нефрита изображением дельфина". Он нажал кнопку поиска, и через тридцать секунд на экране компьютера появилось сообщение "Нет попаданий". Он попробовал еще раз, набрав "золото-нефритовый браслет" и нажав клавишу поиска. На этот раз было 436 просмотров. Очень много. Ему нужно было проредить стадо. Он набрал "золотой браслет с нефритовой рыбкой" и нажал поиск. Шесть ударов. Это было больше похоже на это.
   Компьютер сообщил, что золотой браслет с резными нефритовыми рыбками фигурировал в четырех отчетах о преступлениях и двух ведомственных бюллетенях, которые были введены в компьютерную систему с момента ее разработки в 1983 году. Босх знал, что из-за огромного дублирования записей в любом полицейском управлении, все шесть записей могли быть и, вероятно, были из одного и того же дела или отчета о пропаже или краже браслета. Он вызвал на экран компьютера сокращенный отчет о преступлении и обнаружил, что его подозрение было верным. Сообщения были получены в результате единственной кражи со взломом в сентябре в центре Шестой улицы и холма. Жертвой стала семидесятиоднолетняя женщина по имени Харриет Бичем из Сильвер-Лейк. Босх попытался вспомнить это место, но не мог сообразить, какое здесь здание или предприятие. На компьютере не было краткого изложения преступления; ему придется обратиться к записям и вытащить печатную копию. Но было ограниченное описание браслета из золота и нефрита и нескольких других украшений, взятых из Бичема. Браслет, который, как сообщил Бичем, был утерян, мог или не мог быть тем, что заложил Медоуз, - описание было слишком расплывчатым. В компьютерном отчете было указано несколько дополнительных номеров отчетов, и Босх записал их все в свой блокнот. Когда он делал это, ему казалось, что потеря Гарриет Бичем породила необычайно много бумаги.
   Затем он вызвал информацию о двух бюллетенях. Оба пришли из ФБР, первый из них был выпущен через две недели после ограбления Бичема. Затем он был переиздан через три месяца, когда драгоценности Бичема так и не появились. Босх записал номер бюллетеня и выключил компьютер. Он прошел через комнату в секцию грабежей/краж со взломом. На стальной полке вдоль задней стены лежали десятки черных папок с бюллетенями и БОЛО прошлых лет. Босх снял лист с пометкой "Сентябрь" и начал его просматривать. Он быстро понял, что бюллетени были составлены не в хронологическом порядке и не все были выпущены в сентябре. На самом деле приказа не было. Возможно, ему придется просмотреть все десять месяцев после ограбления Бичема, чтобы найти нужный бюллетень. Он взял с полки охапку папок и сел за стол для взломщиков. Через несколько мгновений он почувствовал присутствие кого-то за столом напротив него.
   "Что ты хочешь?" - сказал он, не поднимая глаз.
   "Чего я хочу?" - сказал дежурный детектив. - Я хочу знать, что, черт возьми, ты делаешь, Босх. Это больше не твое место. Ты не можешь просто прийти сюда, как будто ты командуешь командой. Положи это дерьмо обратно на полку, а если захочешь просмотреть, приходи завтра сюда и спроси, черт возьми. И не говорите мне всякой ерунды о вскрытии. Вы уже пробыли здесь полчаса.
   Босх посмотрел на него. Он назвал свой возраст двадцать восемь, может быть, двадцать девять, даже моложе, чем был Босх, когда он добрался до ограбления-убийцы. Либо стандарты упали, либо правый руль уже не тот. Босх знал, что на самом деле это было и то, и другое. Он снова посмотрел на папку с бюллетенями.
   - Я говорю с тобой, придурок! - прогудел детектив.
   Босх просунул ногу под стол и пнул стул, стоявший напротив него. Стул вылетел из-за стола, и его спинка ударила детектива в промежность. Он согнулся пополам и издал громкий звук, схватившись за стул для поддержки. Босх знал, что теперь его репутация пойдет ему на пользу. Гарри Босх: одиночка, боец, убийца. Давай, парень, говорил он, сделай что-нибудь.
   Но молодой детектив просто смотрел на Босха, сдерживая гнев и унижение. Он был полицейским, который мог нажать на пистолет, но не на курок. И как только Босх узнал об этом, он знал, что ребенок уйдет.
   Молодой полицейский покачал головой, замахал руками, как будто говоря "Хватит", и вернулся к дежурному столу.
   - Давай, пиши мне, малыш, - сказал Босх ему в спину.
   - Да пошел ты, - слабым голосом ответил ребенок.
   Босх знал, что ему не о чем беспокоиться. ОВР даже не стал бы смотреть на ссору офицера с офицером без подкрепляющего свидетеля или магнитофонной записи. Слово одного копа против слова другого в этом отделе не трогали. В глубине души они знали, что слово копа само по себе ничего не стоит. Поэтому менты внутренних дел всегда работали парами.
   Через час и семь сигарет Босх нашел ее. Фотокопия другого полароидного браслета из золота и нефрита была частью пятидесятистраничного пакета с описаниями и фотографиями имущества, утерянного при краже со взломом в Национальном банке Уэстленда на Шестой улице и Хилле. Теперь Босх смог вспомнить адрес и вспомнил темные закопченные стекла здания. Он никогда не был в банке. "Ограбление банка с похищенными драгоценностями", - подумал он. Это не имело особого смысла. Он изучил список. Почти каждый предмет был украшением, и их было слишком много для грабежа. Только Гарриет Бичем числилась потерявшей восемь старинных колец, четыре браслета и четыре серьги. Кроме того, они были указаны как убытки от кражи со взломом, а не от грабежа. Он просмотрел пакет "Будь начеку" в поисках сводки преступлений, но ничего не нашел. Просто контактное лицо в бюро: специальный агент Э.Д. Уиш.
   Затем он заметил в блоке на листе БОЛО, что для даты преступления отмечены три даты. Кража со взломом в течение трех дней в первую неделю сентября. Выходные, посвященные Дню труда, понял он. Банки в центре закрыты три дня. Должно быть, это была афера с сейфом. Туннельная работа? Босх откинулся назад и задумался. Почему он не вспомнил об этом? О подобном ограблении в СМИ можно было говорить несколько дней. Об этом в ведомстве говорили бы еще дольше. Затем он понял, что был в Мексике в День труда и в течение следующих трех недель. Ограбление банка произошло, когда он отбывал месячный срок по делу Кукольника. Он наклонился вперед, взял телефон и набрал номер.
   " Таймс, Бреммер".
   "Это Бош. Ты все еще работаешь по воскресеньям, а?
   "От двух до десяти, каждое воскресенье, без права досрочного освобождения. Ну что, как поживаешь? Я не разговаривал с тобой после твоей проблемы с делом Кукольника. Как тебе Голливудский отдел?
   "Так сойдет. По крайней мере, на какое-то время". Он говорил тихо, чтобы дежурный детектив не услышал.
   Бреммер сказал: "Вот так, да? Ну, я слышал, сегодня утром ты поймал тварь на плотине.
   Джоэл Бреммер освещал полицейский участок для " Таймс" дольше, чем большинство полицейских, включая Босха. Мало что он не слышал об отделе или не мог узнать по телефону. Год назад он позвонил в Bosch, чтобы прокомментировать свое отстранение на 22 дня без оплаты. Бреммер узнал об этом еще до Босха. Как правило, полицейское управление ненавидело " Таймс", а " Таймс " никогда не скупилась на критику департамента. Но в центре всего этого был Бреммер, которому мог доверять любой полицейский, и многие, как и Босх, доверяли.
  
   - Да, это мой случай, - сказал Босх. "Сейчас ничего особенного. Но мне нужна услуга. Если это сработает так, как выглядит, то это будет то, о чем вы хотели бы знать ".
   Босх знал, что ему не нужно было дразнить его, но он хотел, чтобы репортер знал, что что-то может случиться позже.
   "Что вам нужно?" - сказал Бреммер.
   "Как вы знаете, в прошлый День труда я уехал из города в свой продолжительный отпуск, любезно предоставленный IAD. Так что я пропустил это. Но было...
   "Работа в туннеле? Ты же не собираешься спрашивать о работе в туннеле, не так ли? Здесь, в центре? Все украшения? Оборотные облигации, сертификаты акций, может быть, наркотики?
   Босх услышал, как резко повысился голос репортера. Он был прав, это был туннель, и история сыграла хорошо. Если Бреммер был в этом заинтересован, то это было серьезное дело. Тем не менее, Босх был удивлен, что не слышал об этом после того, как вернулся к работе в октябре.
   - Да, это он, - сказал он. "Меня тогда не было, поэтому я пропустил это. Были аресты?
   "Нет, он открыт. Последнее, что я проверял, этим занимается ФБР.
   "Я хочу посмотреть клипы на нем сегодня вечером. Все в порядке?
   "Я сделаю копии. Когда ты придешь?"
   - Я подойду через некоторое время.
   - Я так понимаю, это как-то связано с сегодняшним утренним окоченением?
   "Это выглядит так. Может быть. Я не могу сейчас говорить. И я знаю, что у гонорара есть дело. Я пойду к ним завтра. Вот почему я хочу посмотреть клипы сегодня вечером".
   "Я буду здесь."
   Повесив трубку, Босх посмотрел на фотокопию браслета, сделанную ФБР. Не было никаких сомнений, что это была та часть, которая была заложена Медоузом и была в "Полароиде" Обинны. Браслет на фотографии ФБР был на женском запястье с печеночными пятнами. Три маленькие резные рыбки плывут по золотой волне. Босх предположил, что это запястье семидесятиоднолетней Гарриет Бичем, а фотография, вероятно, была сделана в целях страховки. Он посмотрел на дежурного детектива, который все еще просматривал оружейный каталог. Он громко закашлялся, как когда-то видел Николсона в кино, и в то же время вырвал лист БОЛО из папки. Мальчик-детектив посмотрел на Босха, а затем вернулся к ружьям и пулям.
   Когда он сложил лист БОЛО в карман, электронный пейджер Босха зазвонил. Он поднял трубку и позвонил на голливудскую станцию, ожидая, что ему скажут, что его ждет еще одно тело. На звонок ответил вахтенный сержант по имени Арт Крокет, которого все звали Дэйви.
   - Гарри, ты все еще в поле? он сказал.
   "Я в Паркер-центре. Пришлось проверить кое-что".
   "Хорошо, тогда вы уже возле морга. Звонил техник по имени Сакаи, сказал, что ему нужно вас видеть.
   - Видишь меня?
   - Он сказал передать тебе, что кое-что произошло, и сегодня они делают твою долю. Прямо сейчас, по сути.
  
   ***
  
   Босху потребовалось пять минут, чтобы добраться до больницы округа USC, и пятнадцать минут, чтобы найти место для парковки. Кабинет судебно-медицинской экспертизы располагался за одним из зданий медицинского центра, обрушившихся после землетрясения 1987 года. Это было двухэтажное желтое сборное здание без особого архитектурного стиля или жизни. Когда Босх проходил через стеклянные двери, через которые входили живые люди, в передний вестибюль, он прошел мимо детектива шерифа, с которым провел некоторое время, работая в оперативной группе Ночных Сталкеров в начале восьмидесятых.
   - Привет, Берни, - сказал Босх и улыбнулся.
   - Эй, пошел ты, Босх, - сказал Берни. "Остальные из нас тоже ловят тех, кто считается".
   Босх остановился на мгновение, чтобы посмотреть, как детектив входит на стоянку. Затем он вошел и пошел направо, по правительственно-зеленому коридору, миновав два ряда двойных дверей - запах с каждым разом становился все хуже. Это был запах смерти и промышленного дезинфицирующего средства. Смерть взяла верх. Босх вошел в выложенную желтой плиткой уборную. Там был Ларри Сакаи, накинувший бумажный халат поверх своей больничной формы. На нем уже была бумажная маска и пинетки. Bosch вытащил набор из картонных коробок на прилавок из нержавеющей стали и начал их надевать.
   "Что с Берни Слотером?" - спросил Босх. - Что здесь произошло, что его разозлило?
   - Ты - то, что случилось, Босх, - сказал Сакаи, не глядя на него. "Ему позвонили вчера утром. Какой-то шестнадцатилетний парень стреляет в своего лучшего друга. В Ланкастере. Похоже, случайно, но Берни ждет нас, чтобы проверить след от пуль и следы пороха. Он хочет закрыть его. Я сказал ему, что сегодня мы вернемся к этому поздно, и он вошел. Только мы сегодня вообще не собираемся этим заниматься. Потому что Салли заебался делать с тобой. Не спрашивайте меня, почему. Он только что проверил жесткость, когда я принес ее, и сказал, что мы сделаем это сегодня. Я сказал ему, что нам придется кое-кого ударить, а он сказал ударить Берни. Но я не смог вовремя подключить его к линии, чтобы остановить его. Вот почему Берни злится. Вы знаете, что он живет аж до Даймонд Бар. Долгая поездка впустую.
   Босх был в маске, халате и ботинках и последовал за Сакаи по выложенному плиткой коридору в патологоанатомический кабинет. - Тогда, может быть, ему следует злиться на Салли, а не на меня, - сказал он.
   Сакаи не ответил. Они подошли к первому столу, где Билли Медоуз лежал на спине, голый, его шея упиралась в короткий срез дерева два на четыре дюйма. В комнате было шесть столов из нержавеющей стали. У каждого были желоба, идущие вдоль его краев, и дренажные отверстия в углах. На каждом лежало тело. Доктор Хесус Салазар скорчился на груди Медоуза, спиной к Босху и Сакаи.
   - Добрый день, Гарри, я ждал, - сказал Салазар, по-прежнему не глядя. "Ларри, мне понадобятся слайды по этому поводу".
   Судмедэксперт выпрямился и повернулся. В руке в резиновой перчатке он держал что-то похожее на квадратный кусок плоти и розовой мышечной ткани. Он положил его в стальную кастрюлю, в которой готовят брауни, и передал Сакаи. "Дайте мне вертикали, одну из дорожки прокола, затем две с каждой стороны для сравнения".
   Сакаи взяла кастрюлю и вышла из комнаты в лабораторию. Босх увидел, что кусок мяса был отрезан от груди Медоуза примерно на дюйм выше левого соска.
   - Что ты нашел? - спросил Босх.
   "Пока не уверен. Посмотрим. Вопрос в том, что ты нашел, Гарри? Мой полевой техник сказал мне, что сегодня вы требуете вскрытия по этому делу. Почему это?"
   "Я сказал ему, что мне это нужно сегодня, потому что я хочу сделать это завтра. Я думал, что это то, о чем мы тоже договорились".
   - Да, он мне так сказал, но мне стало любопытно. Я люблю хорошие загадки, Гарри. С чего вы взяли, что это ерунда, как вы, детективы, говорите?
   Мы больше не говорим об этом, подумал Босх. Как только об этом говорят в кино и такие люди, как Салазар, подхватывают это, это становится древним.
   "Просто некоторые вещи в то время не подходили", - сказал Босх. "Сейчас есть еще вещи. С моей стороны это выглядит как убийство. Никакой тайны".
   "Какие вещи?"
   Босх достал свой блокнот и начал листать страницы, пока говорил. Он перечислил то, что неправильно заметил на месте смерти: сломанный палец, отсутствие четких следов на трубе, натянутую через голову рубашку.
   "У него в кармане был рекламный набор, а в трубе мы нашли печку, но это выглядит не так. Мне кажется растение. Мне кажется, что папочка, убивший его, находится там в руке. Те другие шрамы на его руках старые. Он уже много лет не пользовался оружием.
   - Вы правы. Если не считать одного недавнего прокола на руке, область паха - единственная область, где проколы свежие. Внутренняя сторона бедер. Область, обычно используемая людьми, которые изо всех сил стараются скрыть свою зависимость. Но опять же, это могло быть его первое возвращение в руки. Что еще у тебя есть, Гарри?
   - Он курил, я почти уверен. Пачки сигарет с телом не было".
   "А не мог ли кто-нибудь снять их с тела? До того, как это было обнаружено. Мусорщик?
   "Истинный. Но зачем брать дым, а не комплект? Там же его квартира. Кто-то обыскал это место.
   - Это мог быть кто-то, кто знал его. Кто-то ищет его тайник.
   "Снова правда". Босх пролистал еще несколько страниц блокнота. "У комплекта на теле были беловато-коричневые кристаллы в хлопке. Я видел достаточно смолистого героина, чтобы знать, что он окрашивает натянутую вату в темно-коричневый, а иногда и в черный цвет. Так что, похоже, ему в руку положили какую-то прекрасную штуку, вероятно, из-за границы. Это не соответствует тому, как он жил. Это вещи в верхней части города".
   Салазар на мгновение задумался, прежде чем сказать: "Это все предположения, Гарри".
   "И последнее, однако, - и я только начинаю работать над этим - он был замешан в какой-то афере".
   Босх дал ему краткий обзор того, что ему известно о браслете, его краже из хранилища банка, а затем из ломбарда. Домен Салазара был криминалистической деталью дела. Но Босх всегда доверял Салли и обнаружил, что иногда бывает полезно сообщить ему другие подробности дела. Они познакомились в 1974 году, когда Босх был патрульным, а Салли - новым помощником коронера. Босху поручили охранять и контролировать толпу на Восточной Пятьдесят четвертой улице Южно-Центральной, где в результате перестрелки с Симбионистской освободительной армией дом сгорел дотла, а пять тел оказались в дымящихся развалинах. Салли поручили посмотреть, нет ли где-нибудь в чарах шестой - Пэтти Херст. Они вдвоем провели там три дня, и когда Салли наконец сдалась, Босх выиграл пари, что она еще жива. Где-то.
   Когда Босх закончил рассказ о браслете, это, похоже, успокоило опасения Салли о том, что смерть Билли Медоуза не является загадкой. Он казался энергичным. Он повернулся к тележке, на которой были свалены его режущие инструменты, и подкатил ее к столу для вскрытия. Он включил звуковой магнитофон, взял скальпель и пару обычных садовых ножниц. Он сказал: "Ну, давай поработаем".
   Босх отступил на несколько шагов, чтобы избежать брызг, и прислонился к прилавку, на котором стоял поднос с ножами, пилами и скальпелями. Он заметил, что сбоку подноса приклеена табличка: "На заточку".
  
   ***
  
   Салазар посмотрел на тело Билли Медоуза и начал: "Тело принадлежит хорошо развитому мужчине европеоидной расы, ростом шестьдесят девять дюймов, весом сто шестьдесят пять фунтов и в целом соответствует заявленному возрасту сорока лет. . Тело холодное и не забальзамированное, с полным окоченением и зависимой постоянной синюшностью".
   Босх смотрел, как он вздрогнул, но затем заметил пластиковый пакет с одеждой Медоуза на стойке рядом с лотком для инструментов. Он потянул его и открыл. Запах мочи тут же ударил ему в ноздри, и он на мгновение подумал о гостиной в квартире Медоуза. Он натянул пару резиновых перчаток, пока Салазар продолжал описывать тело.
   "Указательный палец левой руки показывает пальпируемый перелом без рваной раны, петехиальной контузии или кровоизлияния".
   Босх оглянулся через плечо и увидел, что Салазар шевелил сломанным пальцем тупым концом скальпеля, когда говорил с магнитофоном. Он завершил свое внешнее описание тела упоминанием проколов кожи.
   "Имеются геморрагические колотые раны подкожного типа на верхней внутренней стороне бедер и внутренней стороне левой руки. Прокол на руке выделяет кровянистую жидкость и, по-видимому, был последним. Никаких струпьев. Есть еще один прокол в верхней левой части грудной клетки, из которого выделяется небольшое количество кровянистой жидкости, и он кажется немного больше, чем после подкожного прокола".
   Салазар положил руку на микрофон магнитофона и сказал Босху: - Я хочу, чтобы Сакаи получил слайды этого прокола грудной клетки. Выглядит очень интересно".
   Босх кивнул, повернулся к прилавку и начал раскладывать одежду Медоуза. Позади него он услышал, как Салазар использует ножницы, чтобы вскрыть сундук мертвеца.
   Детектив вытащил каждый карман и посмотрел на ворсинки. Он вывернул носки наизнанку и проверил внутреннюю подкладку брюк и рубашки. Ничего такого. Он вынул скальпель из кастрюли To Be Sharpened, разрезал швы на кожаном ремне Медоуза и разорвал его. Опять ничего. Через плечо он услышал слова Салазара: "Селезенка весит сто девяносто граммов. Капсула целая и слегка морщинистая, паренхима бледно-фиолетовая, трабекулярная".
   Босх слышал все это уже сотни раз. Большая часть того, что патологоанатом говорил на свой магнитофон, ничего не значило для детектива, стоявшего рядом. Это было главное, чего ждал детектив. Что убило человека на холодном стальном столе? Как? Кто?
   - У желчного пузыря тонкие стенки, - говорил Салазар. "Он содержит несколько кубических сантиметров зеленоватой желчи без камней".
   Босх засунул одежду обратно в полиэтиленовый пакет и запечатал его. Затем он выбросил кожаную рабочую обувь, которую носил Медоуз, из второго пластикового пакета. Он заметил красновато-оранжевую пыль, выпадающую из-под ботинок. Еще одно указание на то, что тело затащили в трубу. Каблуки царапали засохшую грязь на дне трубы, втягивая пыль внутрь ботинок.
   Салазар сказал: "Слизистая оболочка мочевого пузыря цела, и есть только две унции бледно-желтой мочи. Наружные половые органы и влагалище ничем не примечательны".
   Босх обернулся. Салазар держал руку на динамике магнитофона. Он сказал: "Юмор коронера. Просто хотел посмотреть, слушаешь ли ты, Гарри. Возможно, однажды вам придется свидетельствовать об этом. Чтобы поддержать меня.
   - Сомневаюсь, - сказал Босх. "Они до смерти не любят скучных присяжных".
   Салазар включил маленькую циркулярную пилу, которая использовалась для вскрытия черепа. Это звучало как бормашина дантиста. Босх снова повернулся к ботинкам. Они были хорошо смазаны и за ними ухаживали. Резиновые подошвы показали лишь незначительный износ. В одной из глубоких канавок протектора правого ботинка застрял белый камень. Босх выковырял его скальпелем. Это был небольшой кусок цемента. Он подумал о белой пыли на ковре в чулане Медоуза. Он задавался вопросом, можно ли сравнить пыль или кусок подошвы ботинка с бетоном, который охранял хранилище WestLand Bank. Но если за обувью так хорошо ухаживали, мог ли кусок пролежать в протекторе девять месяцев с момента взлома хранилища? Это казалось маловероятным. Возможно, это было связано с его работой над проектом метро. Если у него действительно была такая работа. Босх положил кусок цемента в небольшой пластиковый конверт и положил его в карман вместе с остальными, которые он собирал в течение дня.
   Салазар сказал: "Обследование головы и содержимого черепа не выявило никаких травм или лежащих в основе патологических состояний или врожденных аномалий. Гарри, сейчас я займусь пальцем.
   Босх положил туфли обратно в пластиковый пакет и вернулся к столу для вскрытия, а Салазар приложил рентгеновский снимок левой руки Медоуза к световому окну на стене.
   - Видишь вот эти осколки? - сказал он, обводя маленькие острые белые точки на негативе. Рядом с переломом сустава их было трое. "Если бы это был старый разрыв, со временем они бы переместились в сустав. На рентгене не видно шрамов, но я посмотрю".
   Он подошел к телу и скальпелем сделал Т-образный разрез кожи в верхней части сустава пальца. Затем он отвернул кожу и поковырялся скальпелем в розовом мясе, говоря: "Нет... нет... ничего. Это был пост, Гарри. Думаешь, это мог быть один из моих людей?
   - Не знаю, - сказал Босх. "Не похоже. Сакаи сказал, что он и его приятель были осторожны. Я знаю, что не делал этого. Как получилось, что кожа не повреждена?"
   "Это интересный момент. Я не знаю. Каким-то образом палец был сломан без внешних повреждений. Я не могу ответить на этот вопрос. Но это не должно было быть слишком сложно сделать. Просто возьмите палец и потяните вниз. При условии, что у вас есть на это желудок. Вот так."
   Салазар обошел стол. Он поднял правую руку Медоуза и дернул палец назад. Он не мог получить необходимый рычаг и не мог сломать сустав.
   "Тяжелее, чем я думал", - сказал он. "Возможно, по пальцу ударили каким-то тупым предметом. Тот, который не портит кожу".
   Когда пятнадцать минут спустя Сакаи пришел с препаратами, вскрытие было завершено, и Салазар зашивал грудь Медоуза толстой вощеной бечевкой. Затем он использовал верхний шланг, чтобы сбрызнуть мусор с тела и смочить волосы. Сакаи связал ноги вместе, а руки к телу веревкой, чтобы они не двигались на разных стадиях окоченения. Босх заметил, что веревка перерезала татуировку на руке Медоуза и шею крысы.
   Большим и указательным пальцами Салазар закрыл глаза Медоуза.
   - Отведи его к ящику, - сказал он Сакаи. Затем Босху: "Давайте посмотрим на эти слайды. Мне это показалось странным, потому что отверстие было больше, чем у обычного шипа, и его расположение в груди было необычным.
   "Прокол явно предсмертный, возможно, предсмертный - было лишь небольшое кровоизлияние. Но рана не заживает. Итак, мы говорим незадолго до или даже во время смерти. Возможно, причина смерти, Гарри.
   Салазар отнес слайды к микроскопу, который стоял на стойке в дальнем конце комнаты. Он выбрал один из слайдов и положил его на смотровую пластину. Он наклонился, чтобы посмотреть, и через полминуты наконец сказал: "Интересно".
   Затем он бегло посмотрел на другие слайды. Закончив, он положил первый слайд обратно на смотровую пластину.
   "Хорошо, по сути, я удалил участок грудной клетки площадью один квадратный дюйм, где находился этот прокол. Я вошел в грудь примерно на полтора дюйма глубиной с разрезом. Слайд представляет собой вертикальное рассечение образца, показывающее след перфорации. Ты следуешь за мной?"
   Босх кивнул.
   "Хороший. Это как разрезать яблоко, чтобы увидеть след червя. На слайде отслеживается путь перфорации и любого непосредственного удара или повреждения. Взглянем."
   Босх наклонился к окуляру микроскопа. На слайде была видна прямая перфорация глубиной около одного дюйма, проходящая сквозь кожу и в мышцу, сужающаяся по ширине, как шип. Розовый цвет мышцы изменился на темно-коричневатый вокруг самой глубокой точки проникновения.
   "Что это значит?" он спросил.
   - Это означает, - сказал Салазар, - что прокол был через кожу, через фасцию - это волокнистый жировой слой - и затем прямо в грудную мышцу. Вы заметили усиление цвета мышц вокруг места проникновения?
   - Да, я замечаю.
   - Гарри, это потому, что мышцы там сожжены.
   Босх перевел взгляд с микроскопа на Салазара. Ему показалось, что он смог различить тонкую улыбку под дыхательной маской патологоанатома.
   - Сгорел?
   - Электрошокер, - сказал патологоанатом. "Ищите того, который стреляет дротиком электрода глубоко в ткани кожи. Глубина примерно три-четыре сантиметра. Хотя в этом случае, скорее всего, электрод вручную вдавили глубже в грудную клетку".
   Босх на мгновение задумался. Электрошокер было бы практически невозможно отследить. Сакаи вернулся в комнату и облокотился на стойку у двери, наблюдая. Салазар взял с тележки для инструментов три стеклянных пузырька с кровью и два с желтоватой жидкостью. Там же находилась небольшая стальная кастрюля с коричневым куском материала, который Босх по опыту опознал в этой комнате как печень.
   - Ларри, вот образцы токсинов, - сказал Салазар. Сакаи взял их и снова исчез из комнаты.
   - Вы говорите о пытках, поражении электрическим током, - сказал Босх.
   "Я бы сказал, что так оно и есть", - сказал Салазар. "Недостаточно, чтобы убить его, травма слишком мала. Но, возможно, достаточно, чтобы получить информацию от него. Электрический заряд может быть очень убедительным. Я думаю, что есть достаточно истории на этом. С электродом, расположенным в груди субъекта, он, вероятно, мог чувствовать, как сок поступает прямо в его сердце. Его бы парализовало. Он говорил им, чего они хотят, а потом мог только смотреть, как ему в руку вводят смертельную дозу героина".
   - Можем ли мы что-нибудь доказать?
   Салазар посмотрел на кафельный пол, приложил палец к маске и почесал под ней губу. Босх умирал от жажды сигареты. Он провел в прозекторской почти два часа.
   - Доказать что-нибудь из этого? - сказал Салазар. "Не с медицинской точки зрения. Токсикологические тесты будут сделаны через неделю. Ради спора, скажем, они возвращаются от передозировки героина. Как мы докажем, что кто-то другой вложил его ему в руку, а не он сам? С медицинской точки зрения мы не можем. Но мы можем показать, что в момент смерти или незадолго до этого имело место травматическое воздействие на тело в виде поражения электрическим током. Его пытали. После смерти остается необъяснимое повреждение первого пальца левой руки".
   Он снова провел пальцем по маске, а затем заключил: "Я могу засвидетельствовать, что это было убийство. Совокупность медицинских свидетельств указывает на смерть от рук других лиц. Но на данный момент причин нет. Подождем, пока закончатся токсикологические исследования, а потом снова соберемся".
   Босх перефразировал то, что только что сказал Салазар, в своем блокноте. Ему придется напечатать это в своих отчетах.
   "Конечно, - сказал Салазар, - доказать присяжным что-либо из этого вне разумных сомнений - это другой вопрос. Я предполагаю, что, Гарри, ты должен найти этот браслет и выяснить, почему за него стоило пытать и убивать человека.
   Босх закрыл свой блокнот и начал стягивать бумажное платье.
  
   ***
  
   Заходящее солнце окрасило небо в розовый и оранжевый цвета, такие же яркие, как купальные костюмы серферов. "Это был прекрасный обман", - подумал Босх, пока ехал домой по Голливудскому шоссе на север. Закаты сделали это здесь. Заставили забыть, что это смог сделать их цвета такими яркими, что за каждой красивой картинкой может скрываться безобразная история.
   Солнце висело, как медный шар, в окне со стороны водителя. Он настроил автомобильное радио на джазовую станцию, и Колтрейн включил "Soul Eyes". Рядом с ним на сиденье лежала папка с газетными вырезками Бреммера. Папка была утяжелена шестью упаковками Генри. Босх вышел в Бархеме, а затем отвез Вудро Вильсона в холмы над Студио-Сити. Его дом представлял собой консольный деревянный каркас с одной спальней, немногим больше гаража в Беверли-Хиллз. Он нависал над краем холма и поддерживался тремя стальными пилонами посередине. Это было страшное место во время землетрясений, осмелившись, чтобы Мать-Природа ударила по этим лучам и отправила дом вниз с холма, как сани. Но вид был компромиссом. С заднего крыльца Босх мог видеть северо-восток, Бербанк и Глендейл. Он мог видеть пурпурные горы за Пасаденой и Альтаденой. Иногда он мог видеть дымные очертания и оранжевое пламя костров в холмах. Ночью звук автострады внизу стих, и прожекторы Юниверсал-Сити осветили небо. Созерцание Долины неизменно вызывало у Босха чувство силы, которое он не мог себе объяснить. Но он знал, что это была одна из причин - главная причина - он купил это место и никогда не захочет его покидать.
   Bosch купил его восемью годами ранее, до того, как бум на рынке недвижимости стал повсеместным, с первоначальным взносом в размере 50 000 долларов. Оставалась ипотека в размере 1400 долларов в месяц, которую он мог легко себе позволить, потому что он тратил деньги только на еду, выпивку и джаз.
   Первоначальный взнос поступил от студии, которая дала ему право использовать его имя в телевизионном мини-сериале, основанном на череде убийств владельцев салонов красоты в Лос-Анджелесе. Босха и его напарника во время расследования изображали два телевизионных актера среднего звена. Его партнер взял свои пятьдесят штук и пенсию и переехал в Энсенаду. Босх поставил свою ставку на дом, который, как он не был уверен, выдержит следующее землетрясение, но это заставляло его чувствовать себя принцем города.
   Несмотря на решимость Босха никогда не переезжать, Джерри Эдгар, его нынешний партнер и по совместительству агент по недвижимости, сказал ему, что дом теперь стоит в три раза больше, чем он заплатил за него. Всякий раз, когда поднимался вопрос о недвижимости, а это случалось часто, Эдгар советовал Босху продать и продать подороже. Эдгар хотел список. Босх просто хотел остаться на месте.
   Уже стемнело, когда он добрался до дома на холме. Он выпил первое пиво, стоя на заднем крыльце, глядя на пелену огней внизу. Вторую бутылку он выпил, сидя в кресле дежурного, а папка лежала у него на коленях. Он не ел весь день, и пиво быстро подействовало на него. Он чувствовал себя вялым и все же нервным, его тело говорило ему, что ему нужна еда. Он встал, пошел на кухню и приготовил сэндвич с прессованной индейкой, который принес в кресло с еще кружкой пива.
   Закончив есть, он стряхнул с папки крошки от сэндвича и открыл ее. В " Таймс " было четыре репортажа о авантюре на берегу Уэстленда. Он читал их в порядке публикации. Первый был просто кратким изложением, которое было размещено на странице 3 раздела "Метро". Информация, по-видимому, была собрана во вторник, когда был обнаружен взлом. В то время полиция Лос-Анджелеса и ФБР не были заинтересованы в том, чтобы говорить с прессой или сообщать общественности о том, что произошло.
  
   ВЛАСТИ РАССЛЕДУЮТ ВЗЛОМ БАНК
  
   Во вторник власти заявили, что во время трехдневных праздничных выходных из Национального банка WestLand в центре города было украдено нераскрытое количество имущества. Кража со взломом, расследуемая ФБР и полицейским управлением Лос-Анджелеса, была обнаружена, когда менеджеры банка, расположенного на углу Хилл-стрит и Шестой авеню, прибыли во вторник и обнаружили, что сейф был разграблен, сообщил специальный агент ФБР Джон Рурк. сказал. Рурк сказал, что оценка потери имущества не производилась. Но источники, близкие к следствию, сообщили, что драгоценности и другие ценности, хранящиеся в хранилище клиентов банка, на сумму более 1 миллиона долларов были изъяты. Рурк также отказался сообщить, как грабители проникли в хранилище, но сказал, что система сигнализации не работает должным образом. Он отказался уточнять. Представитель WestLand во вторник отказался обсуждать кражу со взломом. Власти заявили, что задержанных или подозреваемых нет.
   Босх записал в блокнот имя Джона Рурка и перешел к следующей газетной статье, которая была гораздо длиннее. Оно было опубликовано на следующий день после первого и было размещено в верхней части первой страницы раздела "Метро". Заголовок состоял из двух колонок и сопровождался фотографией мужчины и женщины, стоящих в сейфе и смотрящих вниз на отверстие размером с люк в полу. Позади них была груда депозитных ячеек. Большинство маленьких дверей в задней стене были открыты. Подпись Бреммера была в статье.
  
   ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ 2 МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ ВЗЯЛО НА РАБОТУ В БАНКОВСКОМ ТОННЕЛЕ;
   У бандитов были выходные, чтобы покопаться в хранилище
  
   Статья расширяла первую историю, добавляя подробности о том, что преступники прорыли туннель в банке, выкопав примерно 150-ярдовую линию от городской ливневой магистрали, которая проходила под Хилл-стрит. В статье говорилось, что для окончательного прорыва пола хранилища было использовано взрывное устройство. По данным ФБР, грабители, вероятно, находились в хранилище большую часть праздничных выходных, открывая индивидуальные сейфы. Считалось, что входной туннель от ливневой магистрали к хранилищу был вырыт за семь-восемь недель до ограбления.
   Босх сделал пометку спросить у ФБР, как был прорыт туннель. Если бы использовалось тяжелое оборудование, сигнализация большинства банков, которая измеряла бы звук, а также вибрации земли, уловила бы движение земли и сработала. Кроме того, он задавался вопросом, почему взрывное устройство не сработало?
   Он посмотрел тогда на третью статью, опубликованную на следующий день после второй. Этот трек был написан не Бреммером, хотя его все равно играли на афише Metro. Это было особенностью десятков людей, выстроившихся в очередь в банке, чтобы посмотреть, не были ли их сейфы среди вскрытых и опустошенных. ФБР сопровождало их в хранилище, а затем брало показания. Босх просмотрел историю, но снова и снова видел одно и то же: люди злы или расстроены, или и то, и другое, потому что они потеряли вещи, которые они поместили в хранилище, потому что они считали, что это безопаснее, чем их дома. В конце рассказа была упомянута Гарриет Бичем. У нее брали интервью, когда она выходила из банка, и она сказала репортеру, что потеряла целую коллекцию ценностей, купленных во время путешествия по миру со своим покойным мужем Гарри. В рассказе говорилось, что Бичем вытирал ей глаза кружевным носовым платком.
   "Я потерял кольца, которые он купил мне во Франции, браслет из золота и нефрита из Мексики, - сказал Бичем. "Кто бы они ни сделали это, они забрали мои воспоминания".
   Очень мелодраматично. Босх подумал, не выдумала ли репортер последнюю цитату.
   Четвертый рассказ в файле был опубликован через неделю. По Бреммеру, он был коротким и был погребен в задней части Metro, за местом, где размещались новости Долины. Бреммер сообщил, что расследованием WestLand занимается исключительно ФБР. Полиция Лос-Анджелеса предоставила первоначальную поддержку, но когда улики иссякли, дело осталось в руках бюро. В этой истории снова цитируется специальный агент Рурк. Он сказал, что агенты все еще работали над этим делом, но никакого прогресса не было достигнуто, и подозреваемые не были установлены. По его словам, ничего из имущества, изъятого из хранилища, не обнаружилось.
   Босх закрыл файл. Дело было слишком большим, чтобы бюро могло свалить его со счетов, как ограбление банка. Он задавался вопросом, говорил ли Рурк правду об отсутствии подозреваемых. Ему стало интересно, всплывало ли когда-нибудь имя Медоуза. Двумя десятилетиями ранее Медоуз воевал и иногда жил в туннелях под деревнями Южного Вьетнама. Как и все туннельные бойцы, он знал работу по сносу. Но это было за обрушение туннеля. Имплозия. Мог ли он научиться пробивать железобетонный пол банковского хранилища? Затем Босх понял, что Медоузу не обязательно знать, как это сделать. Он был уверен, что на работу в Вестленде ушло больше одного человека.
   Он встал и достал из холодильника еще пива. Но прежде чем вернуться к сторожевому креслу, он зашел в спальню и вытащил из нижнего ящика комода старый альбом для вырезок. Вернувшись в кресло, он выпил половину пива, затем открыл книгу. Между страницами валялись стопки фотографий. Он собирался сесть на них, но так и не дошел до этого. Он редко даже открывал книгу. Страницы пожелтели и стали коричневыми по краям. Они были хрупкими, как и воспоминания, вызванные фотографиями. Он брал в руки каждый снимок и рассматривал его, в какой-то момент понимая, что никогда не монтировал их на страницы, потому что ему нравилось держать каждую картинку в руках, ощупывать ее.
   Все фотографии сделаны во Вьетнаме. Как и фотография, найденная в квартире Медоуза, они были в основном черно-белыми. Тогда было дешевле проявить черно-белую пленку в Сайгоне. На некоторых снимках был Босх, но большинство из них были сделаны на старую "Лейку", которую перед отъездом подарил ему его приемный отец. Это был жест мира со стороны старика. Он не хотел, чтобы Гарри уходил, и они поссорились из-за этого. Итак, камеру дали. И принято. Но Босх был не из тех, кто рассказывает истории, когда вернулся, и снимки остались разбросанными по страницам альбома для вырезок, их нельзя было ни вставить, ни рассмотреть.
   Если и была повторяющаяся тема фотографий, так это улыбающиеся лица и туннели. Почти в каждом кадре солдаты стояли в вызывающих позах у входа в яму, в которой они, вероятно, только что побывали и покорили. Стороннему наблюдателю фотографии показались бы странными, а может быть, и увлекательными. Но для Босха они были пугающими, как газетные фотографии, на которых он видел людей, застрявших в разбитых машинах и ожидающих, чтобы их вырезали пожарные. На фотографиях были улыбающиеся лица молодых людей, которые спустились в ад и вернулись, чтобы улыбаться в камеру. Из ниоткуда в темноту - вот что они называли входом в туннель. Каждый из них был черным эхом. Там ничего, кроме смерти. Но, тем не менее, они пошли.
   Босх перевернул потрескавшуюся страницу альбома и обнаружил, что Билли Медоуз пристально смотрит на него. Фотография, несомненно, была сделана через несколько минут после той, которую Босх нашел в квартире Медоуза. Та же группа солдат. Та же траншея и тоннель. Сектор Эхо, район Ку Чи. Но Босха на этом портрете не было, потому что он вышел из кадра, чтобы сделать снимок. Его "Лейка" уловила отсутствующий взгляд и окаменевшую улыбку Медоуза - его бледная кожа выглядела восковой, но натянутой. "Он запечатлел настоящего Медоуза", - подумал Босх. Он положил фотографию обратно на страницу и перешел к следующей. Это был он сам, больше никого в кадре. Он ясно помнил, как поставил камеру на деревянный стол в кабаке и поставил таймер. Затем он переместился в кадр. Камера сфотографировала, когда он был без рубашки, татуировка на его сильно загорелом плече отражала падающее в окно солнце. Позади него, но не в фокусе, был темный вход в туннель, лежащий открытым на соломенном полу лачуги. Туннель был размытым, непроницаемым для темноты, как ужасный рот на картине Эдварда Мунка " Крик".
   Это был туннель в деревне, которую они называли Тимбук2, понял Босх, глядя на фотографию. Его последний туннель. На фото он не улыбался. Его глаза были в темных глазницах. И при этом он не улыбался, когда смотрел на это сейчас. Он держал фотографию двумя руками, рассеянно водя большими пальцами вверх и вниз по краям. Он смотрел на фотографию, пока усталость и алкоголь не погрузили его в сонные мысли. Почти сказочный. Он вспомнил тот последний туннель и вспомнил Билли Медоуза.
  
   ***
  
   Вошли трое. Вышли двое.
   Туннель был обнаружен во время обычного обыска небольшой деревни в секторе E. У села не было названия на разведывательных картах, поэтому солдаты назвали его Тимбук2. Туннели появлялись повсюду, так что крыс было мало. Когда вход в туннель был обнаружен под корзиной с рисом в хижине, старший сержант не хотел ждать, пока приземлится пыль со свежими крысами. Он хотел продолжить, но знал, что должен проверить туннель. Итак, верх принял решение, как и многие другие на войне. Он послал туда троих своих людей. Троих девственниц, напуганных до чертиков, среди них может быть шесть недель в деревне. Наверху сказали им не ходить далеко, просто ставить заряды и выходить. Делайте это быстро и прикрывайте друг другу задницы. Трое зеленых солдат послушно спустились в дыру. Через полчаса вышли только двое.
   Двое, кто выбрался, сказали, что они втроем расстались. Туннель разветвлялся на несколько направлений, и они разделялись. Они сказали это наверху, когда раздался грохот, и из устья туннеля вырвался огромный кашель шума, дыма и пыли. Заряды С-4 взорвались. Потом пришла компания с добычей и заявила, что не покинет зону без пропавшего человека. Вся компания целый день ждала, пока дым и пыль осядут в туннеле, а затем во время стирания пыли были сброшены две туннельные крысы - Гарри Босх и Билли Медоуз. Ему было все равно, мертв ли пропавший солдат, сказал им лейтенант. Вытащите его. Он не собирался оставлять одного из своих мальчиков в этой дыре. "Иди, возьми его и приведи сюда, чтобы мы могли устроить ему приличное захоронение", - сказал лейтенант.
   Медоуз сказал: "Мы тоже не оставим там своих".
   Затем Босх и Медоуз спустились в дыру и обнаружили, что главный вход ведет в соединительную комнату, где хранятся корзины с рисом, и начинаются три других прохода. Два из них разрушились при взрывах С-4. Третий был еще открыт. Это был тот, который забрал пропавший солдат. Так они и пошли.
   Они ползли в темноте, Медоуз впереди, экономно используя фонари, пока не достигли тупика. Медоуз шарил по грязному полу туннеля, пока не нашел потайную дверь. Он открыл ее, и они спустились на другой уровень лабиринта. Не говоря ни слова, Медоуз указал в одну сторону и отполз. Босх знал, что пойдет другим путем. Теперь каждый будет один, если впереди не поджидает ВК. Путь Босха был извилистым и теплым, как паровая баня. В туннеле пахло сыростью и слегка напоминало уборную. Он учуял пропавшего солдата еще до того, как увидел его. Он был мертв, его тело разлагалось, но он сидел посреди туннеля с выпрямленными и расставленными ногами, носками ботинок торчали вверх. Его тело было прислонено к столбу, воткнутому в пол туннеля. Кусок проволоки, который на дюйм врезался ему в шею, был обернут вокруг столба и удерживал его на месте. Боясь ловушки, Босх не стал его трогать. Он провел лучом фонарика над раной на шее и проследил за следом засохшей крови на передней части тела. На мертвом мужчине была зеленая футболка с его именем, выведенным белым цветом спереди. Эл Крофтон, гласил он под кровью. В запекшейся крови на его груди завелись мухи, и на мгновение Босх задумался, как они пробрались так далеко вниз. Он осветил промежность мертвого солдата и увидел, что она тоже почернела от запекшейся крови. Штаны были разорваны, и Крофтон выглядел так, словно его растерзало дикое животное. Пот начал щипать глаза Босха, и его дыхание стало громче и учащеннее, чем ему хотелось. Он сразу понял это, но также осознавал, что ничего не может сделать, чтобы остановить это. Левая рука Крофтона лежала ладонью вверх на земле рядом с бедром. Босх посветил на нее и увидел набор окровавленных яичек. Он подавил позывы к рвоте, но не мог удержаться от гипервентиляции.
   Он зажал рот ладонями и попытался замедлить глоток воздуха. Это не сработало. Он терял это. Он паниковал. Ему было двадцать лет, и он был напуган. Стены туннеля сомкнулись вокруг него. Он откатился от тела и уронил фонарь, его луч по-прежнему был направлен на Крофтона. Босх пнул глиняные стены туннеля и свернулся клубочком. Пот на глазах сменился слезами. Сначала они пришли тихо, но вскоре его рыдания сотрясали все его тело, и его шум, казалось, эхом отдавался во всех направлениях в темноте, прямо туда, где сидел и ждал Чарли. Прямо в ад.
  
  
   ЧАСТЬ II
   ПОНЕДЕЛЬНИК, 21 МАЯ
  
   Босх проснулся в своем сторожевом кресле около 4 утра. Он оставил раздвижную стеклянную дверь на крыльцо открытой, и ветер Санта-Аны развевал шторы, словно призрак, по всей комнате. Теплый ветер и сон заставили его вспотеть. Затем ветер высушил влагу на его коже, как соленую скорлупу. Он вышел на крыльцо и прислонился к деревянным перилам, глядя вниз на огни Долины. Прожекторы в "Юниверсал" уже давно убраны на ночь, и с автострады вниз по перевалу не доносилось ни звука. Вдалеке, может быть, из Глендейла, он услышал треск вертолета. Он поискал и нашел красный свет, движущийся низко в бассейне. Он не кружил и не было прожектора. Это был не полицейский. Тогда ему показалось, что он чувствует легкий запах малатиона, резкий и горький, на красном ветру.
   Он вернулся внутрь и закрыл раздвижную стеклянную дверь. Он думал о постели, но знал, что этой ночью больше не уснет. Так часто было с Bosch. Сон приходил рано, но ненадолго. Или не придет, пока прибывающее солнце мягко не прорежет очертания холмов в утреннем тумане.
   Он обращался в клинику по лечению нарушений сна в больнице ветеранов в Сепульведе, но психиатры не смогли ему помочь. Ему сказали, что он в цикле. У него были длительные периоды транса глубокого сна, в которые вторгались мучительные сны. За этим последуют месяцы бессонницы, разум будет защищаться от ужасов, ожидающих во сне. Ваш разум подавил тревогу, которую вы испытываете по поводу своего участия в войне, сказал ему доктор. Вы должны успокоить эти чувства в часы бодрствования, прежде чем время вашего сна сможет спокойно течь. Но врач не понял, что сделано, то сделано. Не было пути назад, чтобы исправить то, что произошло. Вы не можете залатать раненую душу пластырем.
   Он принял душ и побрился, а потом изучил свое лицо в зеркале и вспомнил, как жестоко время обошлось с Билли Медоузом. Волосы Босха поседели, но были густыми и вьющимися. Если не считать кругов под глазами, его лицо было красивым и без морщин. Он вытер остатки крема для бритья и надел свой бежевый летний костюм с голубыми оксфордами на пуговицах. На вешалке в шкафу он нашел темно-бордовый галстук с маленькими гладиаторскими шлемами, который не без причины был помят или испачкан. Он закрепил его булавкой для галстука, пристегнул пистолет к поясу и вышел в предрассветную тьму. Он поехал в центр города, чтобы отведать омлета, тостов и кофе в Pantry on Figueroa. Открыто двадцать четыре часа в сутки еще до Великой депрессии. Вывеска хвасталась, что за это время ни минуты не оставалось без посетителей. Босх оглянулся из-за стойки и увидел, что в данный момент он лично несет пластинку на своих плечах. Он был один.
   Кофе и сигареты подготовили Босха к новому дню. После этого он поехал обратно в Голливуд, минуя замерзшее море машин, уже борющихся за то, чтобы попасть в центр города.
   Голливудская станция находилась на Уилкоксе, всего в паре кварталов к югу от бульвара, откуда приходилась большая часть ее бизнеса. Он припарковался у обочины перед входом, потому что остался ненадолго и не хотел попасть в пробку на заднем дворе при смене вахты. Проходя по маленькому вестибюлю, он увидел женщину с подбитым глазом, которая плакала и заполняла протокол вместе с дежурным. Но по коридору слева в детективном бюро было тихо. Ночной дежурный, должно быть, отсутствовал по вызову или был в люксе для новобрачных, кладовой на втором этаже, где стояли две койки в порядке живой очереди. Шум и суета детективного бюро, казалось, застыли на месте. Там никого не было, но длинные столы, предназначенные для краж со взломом, автомобилей, несовершеннолетних, грабежей и убийств, были завалены бумагами и беспорядком. Детективы пришли и ушли. Бумага никогда не менялась.
   Босх прошел в конец бюро, чтобы заварить кофе. Он взглянул через заднюю дверь и в задний коридор, где располагались скамейки для заключенных и тюрьма. На полпути по коридору к накопительному резервуару на скамейке сидел прикованный наручниками молодой белый мальчик со светлыми дредами. Несовершеннолетний, максимум семнадцать, прикинул Босх. По законам Калифорнии было запрещено помещать их в накопительный резервуар со взрослыми особями. Это было все равно, что сказать, что койотам может быть опасно содержаться в загоне с доберманами.
   - На что ты смотришь, ублюдок? - крикнул мальчик через холл Босху.
   Босх ничего не сказал. Он высыпал пакетик кофе в бумажный фильтр. Из кабинета вахтенного командира дальше по коридору высунулась голова в форме.
   - Я же говорил тебе, - крикнул мундир мальчику. "Еще раз, и я собираюсь поднять наручники на ступеньку выше. Полчаса и ты не почувствуешь своих рук. Тогда как ты собираешься подтирать свою задницу в туалете?
   - Думаю, мне придется использовать твое чертово лицо.
   Полицейский шагнул в холл и направился к парню, его жесткие черные туфли делали большие, подлые шаги. Босх вставил чашу с фильтром в кофеварку и нажал переключатель цикла заваривания. Он отошел от двери в коридор и направился к столу отдела убийств. Он не хотел видеть, что случилось с ребенком. Он отодвинул свой стул от своего места за столом и направился к одной из пишущих машинок сообщества. Соответствующие бланки, в которых он нуждался, находились в прорезях на стойке на стене над машиной. Он вкатил в пишущую машинку чистый отчет с места преступления. Затем он достал из кармана блокнот и открыл первую страницу.
   Два часа печатания, курения и питья плохого кофе спустя, голубоватое облако повисло над потолочными светильниками над столом для расследований убийств, и Босх заполнил бесчисленное множество форм, сопровождающих расследование убийства. Он встал и сделал копии на ксероксе в холле. Он заметил, что парень с дредами исчез. Затем он достал новую синюю папку из кладовки с канцелярскими принадлежностями - после того, как прикрепил к двери удостоверение личности полиции Лос-Анджелеса - и прицепил один комплект отпечатанных отчетов к трем кольцам. Другой набор он спрятал в старую синюю папку, которую держал в ящике с папками, и на ней было написано имя старого нераскрытого дела. Когда он закончил, он перечитал свою работу. Ему понравился порядок оформления документов. Во многих предыдущих случаях он взял за привычку каждое утро перечитывать книгу убийств. Это помогло ему выдвинуть теории. Запах нового пластика скоросшивателя напомнил ему о других делах и взбодрил. Он снова был на охоте. Однако отчеты, которые он напечатал и поместил в книгу убийств, были неполными. В хронологическом отчете следователя он пропустил несколько частей своего воскресного дня и вечера. Он забыл указать связь, которую установил между Медоузом и ограблением банка Уэстленд. Он также исключил визиты в ломбард и встречи с Бреммером в " Таймс". Не было и напечатанных резюме этих интервью. Был только понедельник, второй день. Он хотел подождать, пока не явится в ФБР, прежде чем передавать какую-либо информацию в официальные протоколы. Он хотел сначала точно знать, что происходит. Это была предосторожность, которую он принимал в каждом случае. Он покинул бюро до того, как в этот день прибыли другие детективы.
  
   ***
  
   К девяти Босх уехал в Вествуд и находился на семнадцатом этаже Федерального здания на бульваре Уилшир. Зал ожидания ФБР был аскетичен, обычные диваны с пластиковым покрытием и поцарапанный журнальный столик со старыми экземплярами бюллетеня ФБР , разбросанными веером по облицовке под дерево. Босх не удосужился сесть или почитать. Он стоял перед прозрачными белыми занавесками, закрывавшими окна от пола до потолка, и смотрел на панораму. С северной стороны открывался вид, простирающийся от Тихого океана на восток вокруг края гор Санта-Моника до Голливуда. Шторы служили слоем тумана над смогом. Он стоял, почти касаясь носом мягкой марлевой ткани, и смотрел вниз, через Уилшир, на кладбище Администрации ветеранов. Его белые камни прорастали в ухоженной траве, как ряд за рядом молочных зубов. У входа на кладбище шли похороны с полным почетным караулом. Но толпы провожающих было немного. Дальше на север, на вершине холма, где не было надгробий, Босх увидел нескольких рабочих, убирающих дерн и использующих экскаватор для выкапывания длинного куска земли. Время от времени он проверял их продвижение, просматривая изображение, но не мог понять, что они делают. Поляна была слишком длинной и широкой для могилы.
   К половине одиннадцатого похороны солдата были закончены, но работники кладбища все еще трудились на холме. А Босх все еще ждал у занавески. Голос наконец донесся до него сзади.
   "Все эти могилы. Такие аккуратные ряды. Я стараюсь никогда не смотреть здесь в окна".
   Он повернулся. Она была высокой и гибкой, с каштановыми волнистыми волосами до плеч со светлыми прядями. Красивый загар и минимум макияжа. Она выглядела крепкой и, может быть, немного усталой для такой ранней ночи, какой бывает у женщин-полицейских и проституток. На ней был коричневый деловой костюм и белая блузка с шоколадно-коричневым бантом в стиле вестерн. Под жакетом он заметил несимметричные изгибы ее бедер. С левой стороны она несла что-то маленькое, возможно, ругар, что было необычно. Босх всегда знал, что женщины-детективы носят оружие в сумочках.
   - Это кладбище ветеранов, - сказала она ему.
   "Я знаю."
   Он улыбнулся, но не при этом. Дело в том, что он ожидал, что специальный агент Э.Д. Уиш будет мужчиной. Никакой другой причины, кроме этого, не было, кем были большинство агентов бюро, приписанных к банковской детали. Женщины были частью нового имиджа бюро, и их обычно не было в тяжелых отрядах. Это было братство, в основном состоящее из динозавров и отверженных, парней, которые не могли или не хотели пробиться в напряженной работе бюро, сосредоточенной на расследовании дел белых воротничков, шпионажа и наркотиков. Дни Мелвина Первиса, G-man, почти закончились. Ограбление банка больше не было роскошью. Большинство грабителей банков не были профессиональными ворами. Они были ажиотажниками, ищущими счет, который продержал бы их в течение недели. Конечно, кража из банка по-прежнему считалась федеральным преступлением. Это была единственная причина, по которой бюро все еще беспокоило.
   - Конечно, - сказала она. - Вы должны это знать. Чем я могу вам помочь, детектив Босх? Я агент Уиш.
   Они обменялись рукопожатием, но Уиш не двинулась к двери, через которую вошла. Она закрылась, и замок защелкнулся. Босх немного поколебался, а затем сказал: - Что ж, я ждал все утро, чтобы увидеть вас. Дело в отделении банка... Одно из ваших дел.
   - Да, это то, что вы сказали в приемной. Извините, что задержал вас, но у нас не было назначенной встречи, а у меня было другое неотложное дело. Я бы хотел, чтобы ты позвонила первой.
   Босх понимающе кивнул, но снова никто не предложил ему войти. Это работает неправильно, подумал он.
   - У тебя там есть кофе? он сказал.
   "Э-э... да, я думаю, что да. Но можем ли мы сделать это быстро? В данный момент я действительно чем-то занят".
   А кто нет, подумал Босх. Она использовала ключ-карту, чтобы открыть дверь, а затем потянула ее и держала для него. Внутри она повела его по коридору, где на стенах рядом с дверями висели пластиковые таблички. У бюро не было такой привязанности к аббревиатурам, как у полицейского управления. Знаки были пронумерованы - Группа 1, Группа 2 и так далее. Пока они шли, он пытался определить ее акцент. Это было немного гнусаво, но не так, как в Нью-Йорке. Филадельфия, решил он, может быть, Нью-Джерси. Определенно не Южная Калифорния, не говоря уже о загаре.
   - Черный? она сказала.
   - Сливки и сахар, пожалуйста.
   Она повернулась и вошла в комнату, которая была обставлена как маленькая кухня. Там была стойка и шкафы, кофеварка на четыре чашки, микроволновая печь и холодильник. Это место напомнило Босху юридические конторы, в которые он ходил давать показания. Красиво, аккуратно, дорого. Она протянула ему пенопластовую чашку с черным кофе и сделала знак положить сливки и сахар. У нее их не было. Если это была попытка заставить его чувствовать себя некомфортно, то это сработало. Босх чувствовал себя обузой, а не тем, кто принес хорошие новости, прорыв в большом деле. Он последовал за ней обратно в коридор, и они прошли через следующий дверной проем с пометкой "Группа 3". Это был отдел по ограблениям банков и похищениям людей. Комната была размером с магазин. Это была первая комната федерального отделения, в которой побывал Босх, и сравнение с его собственным кабинетом было удручающим. Мебель здесь была новее, чем все, что он когда-либо видел в отделении полиции Лос-Анджелеса. На самом деле на полу был ковер, а почти на каждом столе стояла пишущая машинка или компьютер. Там было три ряда по пять столов, и все они, кроме одного, были пусты. За первой партой в среднем ряду сидел мужчина в сером костюме, держа телефон у уха. Он не поднял головы, когда вошли Босх и Уиш. Если не считать фонового шума тактического канала, исходящего от сканера на картотеке в глубине, это место можно было сойти за агентство недвижимости.
   Уиш села за первый стол в первом ряду и жестом пригласила Босха сесть рядом с ним. Это поставило его прямо между Желанием и Серым Костюмом по телефону. Босх поставил чашку кофе на ее стол и сразу понял, что Серого Костюма на самом деле не разговаривают по телефону, хотя парень то и дело повторял "Угу, угу" или "Угу" каждые несколько мгновений или около того. Виш открыла ящик стола и вытащила пластиковую бутылку с водой, часть воды налила в бумажный стаканчик.
   "У нас было два одиннадцати в сберегательно-кредитной сберегательной кассе в Санта-Монике, почти все в ней разошлись", - объяснила она, пока он осматривал почти пустую комнату. "Я координировал отсюда. Вот почему вам пришлось ждать снаружи. Извиняюсь."
   "Без проблем. Взять его?
   - Что заставляет вас говорить, что это был он?
   Босх пожал плечами. "Проценты".
   "Ну, их было двое. Один из каждого. И да, мы их получили. Они были украдены у Резеды, как сообщалось вчера. Женщина вошла и позаботилась о бизнесе. Мужчина был колесом. Они взяли 10 до 405, затем в Лос-Анджелес, где они оставили машину перед небоскребом в Юнайтед. Затем они поднялись на эскалаторе на уровень прибытия, сели на маршрутный автобус до станции Flyaway в Ван-Найсе, а затем доехали до Венеции на такси. В банк. Все это время над ними был вертолет полиции Лос-Анджелеса. Они никогда не смотрели вверх. Когда она вошла во второй банк, мы думали, что увидим еще два одиннадцати, поэтому поспешили к ней, пока она ждала в очереди к кассиру. Наткнулся на него на стоянке. Оказывается, она просто собиралась положить деньги из первого банка. Межбанковский перевод, трудный путь. Видите, в этом бизнесе есть тупицы, детектив Босх. Что я могу сделать для вас?"
   - Можешь звать меня Гарри.
   "Поскольку я делаю что для вас?"
   "Межведомственное взаимодействие", - сказал он. - Вроде как ты и наш вертолет этим утром.
  
   ***
  
   Босх отпил немного кофе и сказал: "Ваше имя значится на БОЛО, которое я нашел вчера. Дело летней давности в центре города. Я заинтересован в этом. Я работаю в отделе убийств из голливудского отдела...
   - Да, я знаю, - прервал его агент Уиш.
   "-иссион".
   "Секретарь показал мне карточку, которую вы дали. Кстати, он тебе нужен?
   Это был дешевый выстрел. Он увидел свою унылую визитку на ее чистой зеленой промокашке. Она пролежала в его кошельке несколько месяцев, и ее углы загнулись по краям. Это была одна из общих карточек, которые департамент выдавал детективам, работавшим в бюро. На нем был тисненый значок полиции и номер телефона голливудского отдела, но не было имени. Вы можете купить себе чернильную подушечку, заказать печать и сесть за рабочий стол в начале каждой недели и отпечатать пару десятков карточек. Или вы могли бы просто написать свое имя на линии ручкой и не давать слишком много. Босх сделал последнее. Ничто из отдела не могло больше смутить его.
   - Нет, можешь оставить. Кстати, у тебя есть?"
   Быстрым, нетерпеливым движением она выдвинула верхний средний ящик стола, достала из маленького подноса карточку и положила ее на столешницу рядом с локтем, на который Босх оперся. Он сделал еще глоток кофе, глядя на него сверху вниз. E означало Элеонору.
   - Так что в любом случае вы знаете, кто я и откуда, - начал он. - И я немного знаю о тебе. Например, вы расследовали или расследуете инцидент с банком в прошлом году, когда преступники проникли сквозь землю. Туннельная работа. Уэстленд нэшнл".
   Он заметил, что ее внимание тут же привлекло это, и даже подумал, что почувствовал перехват дыхания у Серого Костюма. У Bosch была линия в нужной воде.
   "Ваше имя есть в бюллетенях. Я расследую убийство, которое, как мне кажется, связано с вашим делом, и я хочу знать... в общем, я хочу знать, что у вас есть... Можем ли мы поговорить о подозреваемых, возможных подозреваемых... Я думаю, мы можем искать одних и тех же людей. Думаю, мой парень мог быть одним из ваших преступников.
   Уиш на мгновение замолчала и поиграла карандашом, который взяла с промокашки. Она толкнула карточку Босха ластиком по зеленому квадрату. Серый Костюм все еще вел себя так, словно разговаривал по телефону. Босх взглянул на него, и их взгляды на мгновение встретились. Босх кивнул, и Серый Костюм отвернулся. Босх решил, что смотрит на человека, чьи комментарии были в газетных статьях. Специальный агент Джон Рурк.
   - Вы можете добиться большего, не так ли, детектив Босх? - сказал Уиш. "Я имею в виду, вы просто входите сюда и машете флагом сотрудничества, и вы ожидаете, что я просто открою наши файлы".
   Она трижды постучала карандашом по столу и покачала головой, словно наказывая ребенка.
   - Как насчет имени? она сказала. "Как насчет того, чтобы объяснить мне причину связи? Обычно мы обрабатываем такого рода запросы по каналам. У нас есть представители, которые оценивают запросы от других правоохранительных органов на обмен файлами и информацией. Ты знаешь что. Я думаю, что это может быть лучше...
   Босх вытащил из кармана бюллетень ФБР со страховой фотографией браслета. Он развернул его и положил на промокашку. Затем он достал из другого кармана полароид из ломбарда и тоже бросил его на стол.
   "Уэстленд нэшнл", - сказал он, постукивая пальцем по бюллетеню. - Браслет был заложен шесть недель назад в магазине в центре города. Мой парень заложил его. Теперь он мертв".
   Она не сводила глаз с браслета Polaroid, и Босх увидел в нем узнавание. Дело так и осталось с ней.
   "Меня зовут Уильям Медоуз. Вчера утром нашел его в трубе на Малхолландской плотине.
   Серый Костюм закончил свой односторонний разговор. Он сказал: "Я ценю информацию. Мне нужно идти, мы заканчиваем встречу в два одиннадцать. Угу... Спасибо... И тебе тоже, до свидания.
   Босх не смотрел на него. Он смотрел Желание. Ему показалось, что он почувствовал, что она хочет взглянуть на Серого Костюма. Ее взгляд метнулся в ту сторону, но затем быстро вернулся к фотографии. Что-то было не так, и Босх решил вернуться в тишину.
   "Почему бы нам не пропустить эту чушь, агент Уиш? Насколько я могу судить, вы так и не нашли ни одного сертификата на акции, ни одной монеты, ни одного драгоценного камня, ни одного браслета из золота и нефрита. У тебя ничего нет. Так что к черту связь. Я имею в виду, что это? Мой парень заложил браслет; он оказался мертвым. Почему? У нас тут параллельные расследования, не так ли? Скорее всего, то же самое расследование".
   Ничего такого.
   "Моему парню либо подарили этот браслет ваши преступники, либо он украл его у них. Или, возможно, он был одним из них. Так что, возможно, браслет еще не должен был появиться. Ничего другого нет. И он идет и нарушает правила и закладывает вещь. Они бьют его, затем идут в ломбард и крадут его обратно. Что бы ни. Дело в том, что мы ищем одних и тех же людей. И мне нужно направление, чтобы начать.
   Она по-прежнему молчала, но Босх почувствовал приближение решения. На этот раз он ждал ее.
   - Расскажи мне о нем, - наконец сказала она.
   Он сказал ей. Об анонимном звонке. О теле. О квартире, в которой был произведен обыск. О поиске пешки, спрятанной за фотографией. А потом пойти в ломбард и найти украденный браслет. Он не сказал, что знал Медоуза.
   - Что-нибудь еще взяли из ломбарда или только этот браслет? - спросила она, когда он закончил.
   "Конечно. Да. Но только как прикрытие для того, чего они хотели. Браслет. Как я понимаю, Медоуз был убит, потому что тот, кто убил его, хотел браслет. Его пытали перед тем, как убить, потому что они хотели знать, где это. Они получили то, что им было нужно, убили его, а затем пошли и забрали браслет. Не против, если я закурю?
   "Да. Что может быть такого важного в одном браслете? Этот браслет - лишь капля в море того, что было украдено, того, что так и не нашлось".
   Босх думал об этом и не нашел ответа. Он сказал: "Я не знаю".
   - Если его пытали, как вы говорите, почему вы должны были найти залоговый билет? И зачем им было вламываться в ломбард? Вы предполагаете, что он сказал им, где браслет, но не отдал билет?
   Босх тоже думал об этом. Он сказал: "Я не знаю. Может быть, он знал, что они не оставят его в живых. Поэтому он дал им только половину того, что им было нужно. Он что-то утаил. Это была подсказка. Он оставил пешку в качестве подсказки".
   Босх обдумывал сценарий. Впервые он начал собирать ее, когда перечитывал свои записи и напечатанные отчеты. Он решил, что пришло время разыграть еще одну карту.
   - Я знал Медоуза двадцать лет назад.
   - Вы знали эту жертву, детектив Босх? Теперь ее голос звучал громче, обвиняюще. - Почему ты не сказал этого, когда впервые пришел сюда? С каких это пор полиция Лос-Анджелеса позволяет своим детективам расследовать смерти их друзей?
   - Я этого не говорил. Я сказал, что знаю его. Двадцать лет назад. И я не просил дело. Настала моя очередь в ведро. Я получил вызов. Это было..."
   Он не хотел говорить совпадение.
   "Все это очень интересно", - сказал Уиш. "Это тоже ненормально. Мы... я не уверен, что сможем вам помочь. Я думаю-"
   "Послушайте, когда я знал его, он служил в армии США, в Первом пехотном полку во Вьетнаме. Хорошо? Мы оба были там. Он был тем, кого они называли туннельной крысой. Вы знаете, что это значит?... Я тоже был одним из них.
   Уиш ничего не сказал. Она снова посмотрела на браслет. Босх совершенно забыл о Сером Костюме.
   "У вьетнамцев были туннели под их деревнями, - сказал Босх. "Некоторым было сто лет. Туннели вели от фермы к ферме, от деревни к деревне, от джунглей к джунглям. Они были под некоторыми из наших лагерей, везде. И это было нашей работой, туннельными солдатами, проникнуть внутрь этих вещей. Под землей была целая другая война".
   Босх понял, что, кроме психиатра и кружка в больнице ветеранов в Сепульведе, он никогда никому не рассказывал о туннелях и о том, чем занимался.
   "И Медоуз, он был хорош в этом. Как бы вам ни хотелось спуститься в эту черноту с фонариком и револьвером 45-го калибра, он это сделал. Иногда мы спускались вниз, и это занимало часы, а иногда - дни. А Медоуз, ну, он был единственным, кого я когда-либо знал там, кто не боялся спускаться туда. Его пугала жизнь над землей".
   Она ничего не сказала. Босх посмотрел на Серого Костюма, который писал на желтом планшете, который Босх не мог прочитать. Босх слышал, как кто-то сообщил по тактическому каналу, что он везет двух заключенных в изолятор Метро.
   "Итак, теперь, двадцать лет спустя, у вас есть туннельный капер, а у меня мертвый туннельный боец. Его нашли в трубе, тоннеле. У него было имущество от твоей авантюры. Босх порылся в карманах в поисках сигарет, но тут же вспомнил, что она сказала "нет". "Мы должны работать вместе над этим. Прямо сейчас."
   Он знал по ее лицу, что это не сработало. Он опустошил свою кофейную чашку, готовый к двери. Сейчас он не смотрел на Уиш. Он услышал, как Серый Костюм снова поднял трубку и набрал номер. Он уставился на остатки сахара на дне чашки. Он ненавидел сахар в своем кофе.
   - Детектив Босх, - начал Уиш, - мне очень жаль, что вам пришлось так долго ждать в холле этим утром. Мне жаль, что этот сослуживец, которого вы знали, Медоуз, мертв. Было это двадцать лет назад или нет, но я существую. Я сочувствую и ему, и вам, и тому, через что вам, возможно, пришлось пройти... Но мне также жаль, что я не могу вам помочь в данный момент. Мне придется следовать установленному протоколу и поговорить с моим руководителем. Я вернусь к тебе. Как можно быстрее. Это все, что я могу сделать в данный момент".
   Босх бросил чашку в мусорное ведро рядом с ее столом и потянулся за полароидом и страницей бюллетеня.
   "Можем мы оставить фото здесь?" - спросил агент Уиш. - Мне нужно показать это моему начальнику.
   Полароид остался у Босха. Он встал и подошел к столу Серого Костюма. Он поднес полароид к лицу мужчины. - Он видел это, - сказал он через плечо, выходя из офиса.
  
   ***
  
   Заместитель начальника Ирвин Ирвинг сидел за своим столом, стуча зубами и сводя мышцы челюсти с твердыми резиновыми шариками. Он был обеспокоен. И это сжимание и скрежетание зубами было его привычкой, когда он был взволнован или в уединенном, созерцательном настроении. В результате мускулатура его челюсти стала наиболее выраженной чертой его лица. Если смотреть в лоб, линия подбородка Ирвинга на самом деле была шире, чем его уши, которые были прижаты к его бритому черепу и имели форму крыла. Уши и челюсть придавали Ирвингу устрашающий, если не странный вид. Он выглядел как летающая челюсть, как будто его мощные коренные зубы могли раздавить мрамор. И Ирвинг делал все возможное, чтобы продвигать свой образ грозного пса со свалки, который может вонзить зубы в плечо или ногу и вырвать кусок мяса размером с мяч для софтбола. Это был образ, который помог преодолеть его единственное препятствие как лос-анджелесского полицейского - его глупое имя - и мог только помочь ему в его давно запланированном восхождении в кабинет начальника на шестом этаже. Так что он потворствовал этой привычке, даже если это стоило ему нового комплекта молярных имплантатов стоимостью 2000 долларов каждые восемнадцать месяцев.
   Ирвинг туго затянул галстук на горле и провел рукой по блестящему черепу. Он потянулся к зуммеру внутренней связи. Хотя он мог бы легко нажать кнопку громкой связи и пролаять свою команду, он сначала дождался ответа своего нового адъютанта. Это была еще одна его привычка.
   - Да, шеф?
   Ему нравилось это слышать. Он улыбнулся, затем наклонился вперед, пока его большая, широкая челюсть не оказалась в нескольких дюймах от динамика внутренней связи. Он был человеком, который не верил, что технология может делать то, что должна делать. Ему пришлось приложить рот к динамику и закричать.
   "Мэри, принеси мне куртку Гарри Босха. Он должен быть в активах".
   Он написал ей имя и фамилию.
   - Немедленно, шеф.
   Ирвинг откинулся назад, улыбнулся сквозь стиснутые зубы, но потом ему показалось, что он почувствовал что-то неладное. Он ловко провел языком по левому заднему нижнему моляру, отыскивая дефект на его гладкой поверхности, может быть, небольшую трещинку. Ничего такого. Он открыл ящик стола и достал маленькое зеркало. Он открыл рот и изучил задние зубы. Он положил зеркало на место, достал бледно-голубой блокнот и сделал пометку, чтобы вызвать стоматолога на осмотр. Он закрыл ящик и вспомнил, как однажды засунул в рот печенье с предсказанием, обедая с членом городского совета из Вестсайда. Правый задний нижний коренной зуб раскрошился на чёрством печенье. Собака со свалки решила проглотить обломки зубов, а не показать свою слабость члену совета, от которого он когда-нибудь будет нуждаться и ожидать подтверждения. Во время еды он обратил внимание члена совета на тот факт, что его племянник, машинист полиции Лос-Анджелеса, был скрытым гомосексуалистом. Ирвинг упомянул, что делал все возможное, чтобы защитить племянника и предотвратить его разоблачение. Отделение было таким же гомофобным, как церковь в Небраске, и, как объяснил Ирвинг члену совета, если слух просочится к рядовым, офицер может забыть о любой надежде на продвижение по службе. Он также мог ожидать жестоких преследований со стороны остальных лучших представителей Лос-Анджелеса. Ирвингу не нужно было упоминать о последствиях публичного скандала. Даже в либеральном Вестсайде это не поможет мэрским амбициям члена совета.
   Ирвинг улыбался при воспоминании, когда постучала офицер Мэри Гроссо, а затем вошла в офис с папкой толщиной в один дюйм в руке. Она положила его на стол Ирвинга со стеклянной крышкой. На его блестящей поверхности больше ничего не было, даже телефона.
   - Вы были правы, шеф. Он все еще был в активных файлах".
   Заместитель начальника отдела внутренних дел наклонился вперед и сказал: "Да, я полагаю, что не передал его в архив, потому что у меня было ощущение, что мы не в последний раз видели детектива Босха. Позвольте мне видеть, это были бы Льюис и Кларк, я полагаю.
   Он открыл папку и прочитал записи на внутренней стороне куртки.
   "Да. Мэри, пожалуйста, пригласите Льюиса и Кларк.
   "Шеф, я видел их в отряде. Они готовились к БОРу. Я не уверен, в каком случае".
   - Что ж, Мэри, им придется отменить Совет по правам - и, пожалуйста, не говорите со мной аббревиатурами. Я медлительный, осторожный полицейский. Я не люблю ярлыки. Я не люблю сокращения. Вы узнаете это. А теперь скажите Льюису и Кларк, что я хочу, чтобы они отложили слушание и немедленно доложили мне.
   Он напряг мышцы челюсти и держал их, твердые, как теннисные мячи, на полную ширину. Гроссо выбежал из кабинета. Ирвинг расслабился и пролистал папку, заново знакомясь с Гарри Босхом. Он отметил военный послужной список Босха и его быстрое продвижение по службе. От патруля до детективов и элитного отдела по расследованию грабежей и убийств за восемь лет. Затем осень: административный перевод в прошлом году из отдела ограблений и убийств в голливудский отдел убийств. "Надо было уволить", - сокрушался Ирвинг, изучая записи в хронологии карьеры Босха.
   Затем Ирвинг просмотрел отчет об оценке психологического состояния, проведенного Босхом за год до этого, чтобы определить, следует ли разрешить ему вернуться в строй после убийства безоружного человека. Психолог отдела написал:
   Благодаря своему военному и полицейскому опыту, особенно в том числе вышеупомянутой стрельбе со смертельным исходом, субъект в значительной степени потерял чувствительность к насилию. Он говорит о насилии или аспекте насилия, являющегося принятой частью его повседневной жизни, на протяжении всей его жизни. Поэтому маловероятно, что то, что произошло ранее, будет действовать как психологический сдерживающий фактор, если он снова окажется в обстоятельствах, когда ему придется действовать со смертельной силой, чтобы защитить себя или других. Я верю, что он сможет действовать без промедления. Он сможет нажать на курок. На самом деле, в его разговоре не обнаруживается никаких негативных последствий стрельбы, если только его чувство удовлетворения исходом инцидента - смертью подозреваемого - не следует считать неуместным.
   Ирвинг закрыл файл и постучал по нему наманикюренным ногтем. Затем он оторвал прядь длинных каштановых волос - как он предположил, офицера Мэри Гроссо - со стеклянной столешницы и бросил ее в мусорную корзину рядом со столом. Гарри Босх был проблемой, подумал он. Хороший полицейский, хороший детектив - на самом деле, Ирвинг неохотно восхищался его работой по расследованию убийств, особенно его привязанностью к серийным убийцам. Но в конечном итоге, полагал замначальника, посторонние внутри системы плохо работают. Гарри Босх был аутсайдером и всегда им будет. Не член семьи полиции Лос-Анджелеса. И теперь внимание Ирвинга привлекло самое худшее. Босх не только ушел из семьи, но и, по всей видимости, занимался деятельностью, которая причиняла семье боль и ставила семью в неловкое положение. Ирвинг решил, что действовать придется быстро и уверенно. Он повернулся в кресле и посмотрел в окно на мэрию через Лос-Анджелес-стрит. Затем его взгляд, как всегда, упал на мраморный фонтан перед Паркер-центром, мемориалом офицерам, погибшим при исполнении служебных обязанностей. "Есть семья", - подумал он. Была честь. Он стиснул зубы мощно, торжествующе. Именно тогда дверь открылась.
   Детективы Пирс Льюис и Дон Кларк вошли в офис и представились. Ни один не говорил. Они могли быть братьями. У них были общие коротко подстриженные каштановые волосы, телосложение тяжелоатлетов с раскинутыми руками, консервативные серые шелковые костюмы. У Льюиса была тонкая угольная полоска, у Кларка - темно-бордовая. Каждый человек был построен широко и низко к земле для лучшей управляемости. У каждого был небольшой наклон тела вперед, как будто он шел в море, пробиваясь мордой сквозь буруны.
   - Джентльмены, - сказал Ирвинг, - у нас проблема - приоритетная проблема - с офицером, который уже переступал наш порог. Офицер, с которым вы двое работали раньше с некоторым успехом.
   Льюис и Кларк переглянулись, и Кларк позволил себе быструю улыбку. Он не мог догадаться, кто это мог быть, но ему нравилось преследовать повторителей. Они были в таком отчаянии.
   - Гарри Босх, - сказал Ирвинг. Он подождал немного, чтобы имя дошло до сознания, а затем сказал: "Вам нужно немного прокатиться до отделения Голливуда. Я хочу открыть на него одну точку восемьдесят один прямо сейчас. Заявителем будет Федеральное бюро расследований".
   "ФБР?" - сказал Льюис. - Что он с ними сделал?
   Ирвинг поправил его за использование аббревиатуры бюро и велел им сесть на два стула перед его столом. Следующие десять минут он провел, пересчитывая телефонный звонок, полученный несколькими минутами ранее из бюро.
   "Бюро говорит, что это слишком случайно", - заключил он. "Я согласен. Он может быть грязным в этом, и бюро хочет, чтобы он был отстранен от дела Медоуза. По крайней мере, кажется, что он вмешался, чтобы помочь этому подозреваемому, его бывшему военному товарищу, избежать тюремного заключения в прошлом году, возможно, чтобы он мог совершить эту кражу со взломом банка. Знал ли об этом Босх, и была ли к преступлению дальнейшая причастность, я не знаю. Но мы собираемся выяснить, что задумал детектив Босх.
   Ирвинг задержался здесь, чтобы донести свою точку зрения, полностью согнув челюсть. Льюис и Кларк знали, что лучше не прерывать. Затем Ирвинг сказал: "Эта возможность открывает двери для отдела, чтобы сделать то, что он не мог сделать раньше с Bosch. Устраните его. Вы будете отчитываться непосредственно передо мной. О, и я хочу, чтобы начальник Босха, лейтенант Паундс, скопировал ваши ежедневные отчеты. В тишине. Но ты сделаешь больше, чем скопируешь меня. Мне нужны отчеты по телефону два раза в день, утром и вечером".
   - Мы уже в пути, - сказал Льюис, вставая.
   "Стремитесь высоко, джентльмены, но будьте осторожны", - посоветовал им Ирвинг. "Детектив Гарри Босх уже не та знаменитость, которой он когда-то был. Но, тем не менее, не дайте ему ускользнуть".
  
   ***
  
   Смущение Босха из-за того, что его бесцеремонно уволил агент Уиш, сменилось гневом и разочарованием, когда он спускался в лифте. Это было похоже на физическое присутствие в его груди, которое перепрыгнуло ему в горло, когда опустилась камера из нержавеющей стали. Он был один, и когда пейджер на его поясе начал чирикать, он не выключил его, а дал ему поработать отведенные ему пятнадцать секунд. Он проглотил свой гнев и смущение и превратил их в решимость. Выходя из кабины лифта, он посмотрел на номер телефона на цифровом дисплее пейджера. Код города 818 - Долина, но номер он не узнал. Он подошел к таксофону во дворе перед Федеральным зданием и набрал номер. "Девяносто центов", - сказал электронный голос. К счастью, у него была мелочь. Он бросил трубку, и Джерри Эдгар ответил на полузвонок.
   "Гарри, - начал он без приветствия, - я все еще здесь, в Вирджинии, и я получаю отговорки, чувак. У них нет никаких файлов на Медоуза. Они говорят, что я должен пройти через округ Колумбия, или я должен получить ордер. Я говорю им, что знаю, что есть файл, знаете ли, из-за того, что вы мне сказали. Я говорю: "Послушайте, если я получу ордер на обыск, можете ли вы посмотреть и убедиться, что знаете, где находится этот файл?" И вот они ищут какое-то время, и в конце концов они говорят, что да, у них был файл, но он исчез. Угадайте, кто пришел и получил его по решению суда в прошлом году?
   "ФБР".
   - Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
   "Я точно не сидел на заднице. Они говорят, когда бюро взяло его или почему?
   "Им не сказали почему. Агент ФБР только что пришел с ордером и забрал его. Проверил его в сентябре прошлого года и с тех пор не возвращал. Не давал повода. Fucking-BI не обязан.
   Босх молчал, пока думал об этом. Они все время знали. Виш знала о Медоуз, о туннелях и обо всем, что он только что ей рассказал. Все это было шоу.
   - Гарри, ты здесь?
   - Ага, послушай, тебе показывали копию документов или знали имя агента?
   "Нет, они не смогли найти квитанцию о вызове в суд, и никто не помнил имя агента, кроме того, что она была женщиной".
   "Возьмите этот номер, где я нахожусь. Вернитесь к ним в записи и попросите другой файл, просто посмотрите, есть ли он там. Мой файл."
   Он дал Эдгару номер таксофона, дату рождения, номер социального страхования и свое полное имя, указав свое настоящее имя.
   - Господи, это твое имя? - сказал Эдгар. - Короче, Гарри. Как твоя мама придумала это?
   "Она питала слабость к художникам пятнадцатого века. Сочетается с фамилией. Иди проверь файл, потом перезвони мне. Я подожду здесь."
   - Я даже произнести это не могу, чувак.
   "Рифуется со словом "анонимный".
   "Хорошо, я попробую. Где ты вообще?
   "Таксофон. Вне ФБР".
   Босх повесил трубку прежде, чем его партнер успел задать какие-либо вопросы. Он закурил сигарету и оперся на телефонную будку, наблюдая за небольшой группой людей, идущих по кругу на длинной зеленой лужайке перед зданием. Они держали в руках самодельные вывески и плакаты, протестовавшие против предложения открыть новые нефтяные участки в заливе Санта-Моника. Он увидел таблички с надписями "Просто скажи нет нефти" и "Достаточно ли загрязнен залив?". и Соединенные Штаты Exxon и так далее.
   Он заметил на лужайке пару съемочных групп теленовостей, которые снимали протест. Это был ключ, подумал он. Экспозиция. Пока СМИ появлялись и помещали это в шестичасовые новости, протест имел успех. Громкий успех. Босх заметил, что очевидный представитель группы дает интервью на камеру женщине, которую он узнал с 4-го канала. Он также узнал представителя, но не знал, откуда. После нескольких мгновений наблюдения за непринужденностью мужчины во время интервью перед камерой Босх поместил его. Этот парень был телевизионным актером, который играл пьяного в популярной комедии положений, которую Босх видел раз или два. Хотя парень по-прежнему выглядел пьяным, шоу больше не показывали.
   Босх курил вторую сигарету, опираясь на телефонную будку и начиная ощущать дневную жару, когда поднял глаза на стеклянные двери здания и увидел, что через них проходит агент Элеонора Уиш. Она смотрела вниз и рылась в сумочке, но не заметила его. Быстро и не разбираясь почему, он нырнул за телефоны и, используя их как щит, обошел их, пока она проходила мимо. Это были солнцезащитные очки, которые она искала в сумочке. Теперь она была в них, когда проходила мимо протестующих, даже не взглянув в их сторону. Она направилась по Ветеран-авеню к бульвару Уилшир. Босх знал, что федеральный гараж находится под зданием. Виш шел в противоположном направлении. Она собиралась где-то рядом. Телефон зазвонил.
   - Гарри, у них есть и твой файл. ФБР. В чем дело?"
   Голос Эдгара был настойчивым и растерянным. Он не любил волны. Он не любил загадок. Он был прямым человеком с девяти до пяти.
   - Я не знаю, что происходит, они мне не сказали, - ответил Босх. "Вы идете в офис. Мы поговорим там. Если вы доберетесь туда раньше меня, я хочу, чтобы вы позвонили в проект метро. Персонал. Посмотри, не работал ли там Медоуз. Попробуйте под именем Поля тоже. Тогда вобще бумагу по телевизору колоть. Как мы сказали. Выполняйте свою часть нашей сделки. Я встречу тебя там.
   - Гарри, ты сказал мне, что знаешь этого парня, Медоуза. Может быть, мы должны сказать Девяносто восьмому, что это конфликт, что мы должны передать дело RHD или кому-то еще".
   - Мы поговорим об этом через некоторое время, Джед. Ничего не делай и ни с кем не говори об этом, пока я не приеду.
   Босх повесил трубку и пошел в сторону Уилшира. Он мог видеть, что Уиш уже повернул на восток, в сторону Вествуд-Виллидж. Он сократил расстояние между ними, перешел на другую сторону улицы и последовал за ними. Он старался не подходить слишком близко, чтобы его отражение не попало в витрины, в которые она смотрела, пока шла. Дойдя до бульвара Вествуд, она свернула на север и пересекла Уилшир, выйдя на сторону Босха. Он нырнул в вестибюль банка. Через несколько мгновений он снова вышел на тротуар, а ее уже не было. Он посмотрел в обе стороны, а затем подбежал к углу. Он видел ее в полуквартале от Вествуда, когда она шла в деревню.
   Уиш притормозил перед витринами некоторых магазинов и остановился перед магазином спортивных товаров. Босх увидел в окне женские манекены, одетые в светло-зеленые шорты для бега и рубашки. Сегодня в продаже прошлогодняя мода. Виш посмотрела на наряды несколько мгновений, а затем отправилась, не останавливаясь, пока не оказалась в театральном квартале. Она превратилась в усилитель Stratton's Bar; Гриль.
   Босх, находившийся на другой стороне улицы, не глядя прошел мимо ресторана и подошел к следующему углу. Он встал перед "Брюном", под шатром старого театра, и оглянулся. Она не вышла. Он подумал, есть ли задняя дверь. Он посмотрел на свои часы. Было немного рано для обеда, но, возможно, ей нравилось обыгрывать толпу. Может быть, ей нравилось есть в одиночестве. Он перешел улицу на другой угол и остановился под навесом театра "Фокс". Он мог видеть через переднее окно Stratton's, но не видел ее. Он прошел через парковку рядом с рестораном и в задний переулок. Он увидел дверь общего доступа сзади. Увидела ли она его и воспользовалась рестораном, чтобы сбежать? Прошло много времени с тех пор, как он был на хвосте одного человека, но он не думал, что она заставила его. Он направился по переулку и вошел в заднюю дверь.
   Элеонора Уиш сидела одна в ряду деревянных кабин у правой стены ресторана. Как любой осторожный полицейский, она сидела лицом к входной двери, поэтому не видела Босха, пока он не скользнул на скамью напротив нее, не взял меню, которое она уже просмотрела, и не бросил на стол.
   Он сказал: "Никогда здесь не был, что-нибудь хорошее?"
   "Что это?" - сказала она, и на ее лице отчетливо отразилось удивление.
   - Не знаю, я думал, тебе может понадобиться компания.
   "Ты следил за мной? Ты последовал за мной.
   "По крайней мере, я прямо говорю об этом. Знаешь, ты допустил ошибку в офисе. Ты слишком круто сыграл. Я вхожу с единственной зацепкой за девять месяцев, а ты хочешь поговорить о связях и всякой ерунде. Что-то было не так, но я не мог понять, что. Теперь я знаю."
   "О чем ты говоришь? Неважно, я не хочу знать".
   Она попыталась выскользнуть из кабинки, но Босх потянулся через стол и крепко взял ее за запястье. Ее кожа была теплой и влажной от прогулки. Она остановилась, повернулась и закурила его карими глазами, такими злыми и горячими, что они могли бы выжечь его имя на надгробной плите.
   - Отпусти, - сказала она, ее голос был жестко контролируемым, но в нем было достаточно остроты, чтобы предположить, что она может потерять самообладание. Он отпустил.
   "Не уходи. Пожалуйста." Она задержалась на мгновение, и он работал быстро. Он сказал: "Все в порядке. Я понимаю причины всего этого, холодного приема там сзади, всего. Я должен сказать, что то, что вы сделали, на самом деле было хорошей работой. Я не могу держать это против тебя.
   - Босх, послушай меня, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я думаю-"
   "Я знаю, что вы уже знали о Медоуз, о туннелях, обо всем этом. Вы вытащили его военные файлы, вы вытащили мои, вы, вероятно, вытащили файлы на каждую крысу, которая выбралась оттуда живой. Должно быть, в работе в Вестленде было что-то, связанное с туннелями.
   Она долго смотрела на него и собиралась заговорить, когда подошла официантка с блокнотом и карандашом.
   - Пока только один кофе, черный и "Эвиан". Спасибо, - сказал Босх прежде, чем Уиш или официантка успели заговорить. Официантка ушла, что-то записывая в блокнот.
   "Я думал, что ты полицейский со сливками и сахаром", - сказал Уиш.
   "Только когда люди пытаются угадать, кто я".
   Ее глаза, казалось, смягчились, но только немного.
   - Детектив Босх, послушайте, я не знаю, откуда вы знаете то, что думаете, что знаете, но я не собираюсь обсуждать дело Вестленда. Все именно так, как я сказал в бюро. Я не могу этого сделать. Мне жаль. Я действительно."
   Босх сказал: - Наверное, я должен возмущаться, но я этого не делаю. Это был логичный шаг в расследовании. Я бы сделал то же самое. Вы берете любого, кто соответствует профилю - туннельной крысе - и просеиваете его среди улик.
   - Ты не подозреваемый, Босх, ясно? Так что бросай".
   - Я знаю, что я не подозреваемый. Он издал короткий, принужденный взрыв смеха. "Я отбывал дисквалификацию в Мексике и могу это доказать. Но вы это уже знаете. Так что для меня, хорошо, я брошу это. Но мне нужно то, что у тебя есть на Медоуз. Вы забрали его файлы еще в сентябре. Вы, должно быть, провели над ним обследование. Слежка, известные сообщники, предыстория. Может быть... Держу пари, ты даже привлекла его и поговорила с ним. Все это мне нужно сейчас, сегодня, а не через три-четыре недели, когда на это наложит печать какой-нибудь связной.
  
   Официантка вернулась с кофе и водой. Виш пододвинула к себе стакан, но пить не стала.
   - Детектив Босх, вы не занимаетесь этим делом. Мне жаль. Я не должен быть тем, чтобы сказать вам. Но ты ушел. Ты вернешься в свой офис и узнаешь. Мы позвонили после того, как вы ушли.
   Он держал кофе двумя руками, положив локти на стол. Он осторожно поставил чашку на блюдце, на случай, если у него начнут трястись руки.
  
   ***
  
   "Что ты сделал?" - спросил Босх.
   - Мне очень жаль, - сказала Элеонора Уиш. - После того, как вы ушли, Рурк - парень, перед которым вы сунули фотографию? - позвонил по номеру, указанному в вашей карточке, и поговорил с лейтенантом Паундсом. Он рассказал ему о вашем сегодняшнем визите и предположил, что произошел конфликт, вы расследуете смерть друга. Он сказал еще кое-что и...
   - Какие еще вещи?
   - Послушай, Босх, я знаю о тебе. Я признаю, что мы вытащили ваши файлы, мы проверили вас. Черт, но для этого все, что нам нужно было сделать, это прочитать тогдашние газеты. Ты и этот Кукольник. Итак, я знаю, через что вы прошли с внутренними людьми, и это не поможет, но это было решение Рурка. Он-"
   - Что еще он рассказал?
   "Он сказал правду. Он сказал, что ваше имя и имя Медоуза фигурировали в нашем расследовании. Он сказал, что вы оба знали друг друга. Он попросил, чтобы вас отстранили от дела. Так что все это не имеет значения".
   Босх отвернулся, вышел из будки.
   - Я хочу услышать твой ответ, - сказал он. - Я подозреваемый?
   "Нет. По крайней мере, ты не был им, пока не зашел сегодня утром. Я не знаю. Я пытаюсь быть честным. Я имею в виду, вы должны смотреть на это с нашей точки зрения. Один парень, за которым мы следили в прошлом году, приходит и говорит, что расследует убийство другого парня, за которым мы очень внимательно следили. Этот первый парень говорит: "Дайте мне посмотреть ваши файлы".
   Ей не нужно было говорить ему столько, сколько она должна была. Он знал это и знал, что она, вероятно, пойдет на риск, сказав что-нибудь вообще. Несмотря на все то дерьмо, в которое он только что вляпался или попал, Гарри Босху начала нравиться холодная, жесткая Элеонора Уиш.
   - Если ты не хочешь рассказать мне о Медоуз, расскажи мне одну вещь обо мне. Ты сказал, что на меня посмотрели, а потом бросили. Как ты меня очистил? Ты едешь в Мексику?
   "Это и многое другое". Она посмотрела на него за мгновение до того, как продолжить. "Вы были очищены рано. Сначала мы заволновались. Я имею в виду, что мы просматриваем файлы людей с опытом работы в туннелях во Вьетнаме, и там наверху сидел знаменитый Гарри Босх, суперзвезда детективов, пара книг, написанных о его делах. Телевизионный фильм, спин-офф сериала. И парень, которым только что заполнили газеты, парень, чья звезда потерпела крушение из-за отстранения на один месяц и перевода из элитного отдела по расследованию грабежей и убийств в... - Она замялась.
   "Канализационная труба". Он закончил его для нее.
   Она посмотрела в свой стакан и продолжила.
   - Итак, Рурк сразу же начал догадываться, что, возможно, именно так вы и проводили время, прокладывая туннель в берегу. От героя до пятки, это был твой способ отомстить обществу, что-то в этом роде. Но когда мы собрали тебя и тихо расспросили, мы узнали, что ты уехал на месяц в Мексику. Мы отправили кого-то в Энсенаду и проверили. Вы были ясны. Примерно в то же время мы также получили ваши медицинские файлы из VA в Сепульведе - о, вот с кем вы справлялись сегодня утром, не так ли?
   Он кивнул. Она продолжила.
   - Так или иначе, в медицинском есть заключение психиатра... Простите. Это похоже на такое вторжение".
   "Я хочу знать."
   "Терапия ПТС. Я имею в виду, вы полностью функциональны. Но у Вас нечастые проявления посттравматического стресса в виде бессонницы и прочего, клаустрофобии. Один врач даже написал однажды, что в такой туннель больше никогда не полезешь. В любом случае, мы отправили ваш профиль в нашу лабораторию поведенческих наук в Квантико. Они не приняли тебя в число подозреваемых, сказали, что маловероятно, что ты переступишь черту ради чего-то вроде финансовой выгоды.
   Она позволила всему этому погрузиться в себя на несколько мгновений.
   "Эти файлы VA устарели, - сказал Босх. "Вся история старая. Я не собираюсь сидеть здесь и доказывать, почему я должен быть подозреваемым. Но этот материал VA устарел. Я не видел психиатра, ветерана войны или кого-то другого, уже пять лет. А что касается этой фобии, вчера я зашел в туннель, чтобы посмотреть на Медоуза. Как вы думаете, что напишут об этом ваши психоаналитики в Квантико?
   Он чувствовал, как его лицо краснеет от смущения. Он сказал слишком много. Но чем больше он пытался контролировать и скрывать это, тем сильнее кровь приливала к его лицу. Широкобедрая официантка выбрала этот момент, чтобы вернуться и освежить его кофе.
   "Готов заказать?" она сказала.
   - Нет, - ответила Уиш, не сводя глаз с Босха. "Еще нет."
   "Дорогая, к нам пришла большая толпа за обедом, и нам понадобится стол для тех, кто хочет есть. Я зарабатываю на жизнь голодными. Не те, которые слишком злы, чтобы есть.
   Она ушла с Босхом, думая, что официантки, вероятно, лучше наблюдают за поведением людей, чем большинство копов. Уиш сказал: "Я сожалею обо всем этом. Ты должен был позволить мне встать, когда я впервые захотел.
   Смущение прошло, но злость осталась. Он больше не выглядывал из будки. Он смотрел прямо на нее.
   "Вы думаете, что знаете меня по каким-то бумагам в папке? Ты меня не знаешь. Расскажи мне, что ты знаешь".
   - Я тебя не знаю. Я знаю о тебе, - сказала она. Она остановилась на мгновение, чтобы собраться с мыслями. - Вы человек из учреждения, детектив Босх. Всю твою жизнь. Приюты для молодежи, приемные семьи, армия, потом полиция. Никогда не покидайте систему. Один ущербный общественный институт за другим".
   Она глотнула воды и, казалось, решала, стоит ли продолжать. Она сделала. "Иероним Босх... Единственное, что дала вам мать, - это имя художника, умершего пятьсот лет назад. Но я полагаю, что вещи, которые вы видели, сделали бы причудливые вещи из снов, которые он нарисовал, похожими на Диснейленд. Твоя мать была одна. Она должна была отказаться от тебя. Вы выросли в приемных семьях, молодежных залах. Вы пережили это, вы выжили во Вьетнаме и вы выжили в полицейском управлении. Пока, по крайней мере. Но вы аутсайдер в работе инсайдера. Вы добрались до RHD и занимались громкими делами, но все это время были аутсайдером. Ты делал все по-своему, и в конце концов тебя за это выгнали".
   Она осушила свой стакан, по-видимому, чтобы дать Босху время помешать ей продолжить. Он этого не сделал.
   "Достаточно было одной ошибки, - сказала она. - В прошлом году ты убил человека. Он сам был убийцей, но это не имело значения. Согласно сообщениям, вы думали, что он лезет под подушку на кровать за пистолетом. Оказалось, он потянулся к своему парику. Почти смехотворно, но ОВР нашел свидетельницу, которая сказала, что заранее говорила вам, что подозреваемый прятал волосы под подушкой. Поскольку она была уличной шлюхой, доверие к ней было под вопросом. Этого было недостаточно, чтобы отскочить от вас, но это стоило вам позиции. Теперь вы работаете в Голливуде, месте, которое большинство сотрудников отдела называет канализацией.
   Ее голос оборвался. Она была закончена. Босх ничего не сказал, и наступило долгое молчание. Официантка прошла мимо будки, но знала, что лучше не разговаривать с ними.
   - Когда ты вернешься в офис, - наконец начал он, - скажи Рурку сделать еще один звонок. Он снял меня с дела, он может вернуть меня обратно.
   "Я не могу этого сделать. Он этого не сделает".
   - Да, он это сделает, и скажи ему, что у него есть время до завтрашнего утра.
   "Или что? Что ты можешь сделать? Я имею в виду, давайте будем честными. С твоим послужным списком тебя, вероятно, отстранят к завтрашнему дню. Как только Паундс закончил разговор с Рурком, он, вероятно, позвонил в ОВР, если Рурк не сделал этого сам.
   "Не имеет значения. Завтра утром я что-нибудь услышу или скажу Рурку, что он прочтет статью в " Таймс" о том, как подозреваемый ФБР в крупном ограблении банка, объект наблюдения ФБР, был убит прямо под носом бюро, унеся с собой ответы на знаменитый туннельный трюк WestLand. Все факты могут быть неправильными или не в правильном порядке, но это будет достаточно близко. Что еще более важно, это будет хорошее чтение. И это поднимет шум до самого Вашингтона. Это будет стыдно, а также станет предупреждением для тех, кто сделал Медоуза. Вы никогда не получите их тогда. И Рурк всегда будет известен как парень, который позволил им уйти".
   Она посмотрела на него, качая головой, словно была выше всего этого беспорядка. "Это не мой выбор. Мне придется вернуться к нему и позволить ему решить, что делать. Но если бы это был я, я бы раскрыл твой блеф. И я скажу вам прямо, это то, что я скажу ему сделать.
   "Это не блеф. Вы проверили меня, вы знаете, что я пойду в СМИ, а СМИ будут слушать меня, и им это понравится. Быть умным. Скажи ему, что это не блеф. Я ничего не потеряю, если сделаю это. Он ничего не потеряет, пригласив меня.
   Он начал выскальзывать из кабины. Он остановился и бросил на стол пару долларовых купюр.
   "У вас есть мой файл. Ты знаешь, где ты можешь связаться со мной.
   - Да, знаем, - сказала она, а затем добавила: - Эй, Босх?
   Он остановился и оглянулся на нее.
   "Уличная шлюха, она говорила правду? О подушке?
   - Разве не все?
  
   ***
  
   Босх припарковался на стоянке за станцией на Уилкокс и курил, пока не добрался до задней двери. Он убил приклад на земле и вошел, оставив после себя запах рвоты, доносившийся из сетчатых окон в задней части резервуара станции. Джерри Эдгар расхаживал по заднему коридору, ожидая его.
   - Гарри, у нас срочное сообщение из Девяносто восьмого.
   - Ага, а что?
   - Не знаю, но каждые десять минут он выходил из стеклянного ящика в поисках тебя. Вы включили пейджер, и Моторола выключилась. И я недавно видел, как с ним вместе с ним туда зашли пару шелковых костюмов ОВР из центра города.
   Босх кивнул, не сказав ничего утешительного своему партнеру.
   "В чем дело?" Эдгар выпалил. "Если у нас есть история, давайте разберемся, прежде чем идти туда. У тебя был опыт с этим дерьмом, а не у меня.
   "Я не уверен, что происходит. Я думаю, что они выгоняют нас из дела. Я, по крайней мере". Он очень небрежно относился ко всему этому.
   - Гарри, они не для этого привлекают СВР. Что-то происходит, и, чувак, я надеюсь, что бы ты ни сделал, ты меня тоже не облажал.
   Эдгар сразу же смутился.
   - Прости, Гарри, я не это имел в виду.
   "Расслабляться. Пойдем посмотрим, чего хочет этот человек.
   Босх направился в комнату детективного отдела. Эдгар сказал, что пробрался через дежурную часть, а затем вошел из прихожей, чтобы не выглядело так, будто они совместно работали над сюжетом. Когда Босх добрался до своего стола, первое, что он заметил, это исчезновение синей книги убийств по делу Медоуза. Но он также заметил, что тот, кто его взял, пропустил кассету с записью вызова службы экстренной помощи. Босх подобрал кассету и сунул ее в карман пальто как раз в тот момент, когда голос Девяносто восьмого прогрохотал из стеклянного кабинета во главе отделения. Он выкрикнул всего одно слово: "Босх!" Остальные детективы в отделении осмотрелись. Босх встал и медленно подошел к стеклянному ящику, как назывался офис лейтенанта Харви "Девяносто восемь" Паундса. Через окна он мог видеть спинки двух костюмов, сидевших там с Паундсом. Босх узнал в них двух детективов УВД, которые вели дело Кукольника. Льюис и Кларк.
   Эдгар вошел в отряд через передний коридор как раз в тот момент, когда прошел Босх, и они вместе вошли в стеклянную коробку. Паундс сидел за своим столом с тусклыми глазами. Сотрудники МВД не шевелились.
   - Во-первых, не курить, Босх, понял? - сказал Паундс. "На самом деле сегодня утром весь отряд вонял как пепельница. Я даже не собираюсь спрашивать, был ли это ты".
   Политика департамента и города запрещает курение во всех общественных офисах, таких как комнаты для отделения. Можно было курить в частном офисе, если это был ваш офис или если сотрудник офиса разрешал посетителям курить. Паундс был исправившимся курильщиком и воинственно относился к этому. Большинство из тридцати двух детективов, которыми он командовал, курили, как наркоманы. Когда Девяносто восьмого не было рядом, многие из них заходили в его офис, чтобы быстро исправить ситуацию, вместо того, чтобы выходить на стоянку, где они пропускали телефонные звонки и откуда мигрировал запах мочи и рвоты. задние стекла вытрезвителя. Паундс привык запирать дверь своего офиса даже во время быстрых походов по коридору в кабинет начальника станции, но любой, у кого есть нож для писем, мог открыть дверь за три секунды. Лейтенант постоянно возвращался и обнаруживал, что его служебное помещение закопчено. У него было два вентилятора в комнате десять на десять и банка Glade на столе. Поскольку частота нарушений увеличилась с переводом Босха из Паркер-центра в голливудские детективы, Девяносто восемь фунтов были убеждены, что Босх был главным преступником. И он был прав, но он никогда не заставал Босха с поличным.
   - Это то, о чем идет речь? - спросил Босх. "Курение в офисе?"
   - Просто садись, - рявкнул Паундс.
   Босх поднял руки, показывая, что между его пальцами нет сигарет. Затем он повернулся к двум мужчинам из внутренних дел.
   - Что ж, Джед, похоже, мы отправимся сюда в экспедицию Льюиса и Кларка. Я не видел великих исследователей в пути с тех пор, как они отправили меня в неоплачиваемый отпуск в Мексику. Сделал некоторые из своих лучших работ на этом. Заголовки, звуковые фрагменты, все это. Звезды внутренних дел".
   Лица двух полицейских из ОВР тут же покраснели от гнева.
   "На этот раз ты можешь сделать себе одолжение и держать свой умный рот на замке", - сказала Кларк. - У тебя серьезные проблемы, Босх. Ты понял?"
   "Да, я понял. Спасибо за чаевые. У меня есть один для вас тоже. Вернись к спортивному костюму, который ты носил до того, как стал заложником Ирвинга. Знаешь, та желтая штука, которая подходила к твоим зубам. Полиэстер делает для вас больше, чем шелк. На самом деле, один из парней в КПЗ упомянул, что задница этого костюма становится блестящей из-за того, что ты работаешь сидя за столом".
   - Ладно, ладно, - вмешался Паундс. - Босх, Эдгар, присядьте и заткнитесь на минутку. Этот-"
   - Лейтенант, я ничего не сказал, - начал Эдгар. "Я-"
   "Замолчи! Все! Заткнись на минутку, - рявкнул Паундс. "Иисус Христос! Эдгар, для протокола, эти двое из отдела внутренних дел, если вы еще не знали, детективы Льюис и Кларк. Что это такое-"
   - Мне нужен адвокат, - сказал Босх.
   - Думаю, и я тоже, - добавил Эдгар.
   - О, чушь собачья, - сказал Паундс. "Мы собираемся поговорить об этом и кое-что прояснить, и мы не будем вносить в это чушь про Лигу защиты полиции. Если вам нужен адвокат, вы получите его позже. Прямо сейчас вы будете сидеть здесь, вы оба, и отвечать на некоторые вопросы. Если нет, Эдгар, тебя выкинут из этого восьмисотдолларового костюма и вернут обратно в униформу, а Босх, черт, Босх, на этот раз ты, наверное, попадешь под отсчет.
   На несколько мгновений в маленькой комнате воцарилась тишина, хотя напряжение между пятью мужчинами грозило разбить окна. Паундс выглянул в комнату отделения и увидел около дюжины детективов, которые вели себя так, будто работали, но на самом деле пытались уловить все, что могли, через стекло. Некоторые пытались читать по губам лейтенанта. Он встал и опустил жалюзи на окна. Он редко делал это. Это был сигнал отряду, что это большое событие. Даже Эдгар выразил беспокойство, громко выдохнув. Паундс снова сел. Он постучал длинным ногтем по синей пластиковой папке, закрытой на его столе.
   "Хорошо, теперь давайте приступим к делу", - начал он. - Вы двое, ребята, не занимаетесь делом Медоуза. Это номер один. Нет вопросов, все готово. Теперь, сверху, вы расскажете нам все и вся".
   При этом Льюис резко открыл портфель и вытащил кассетный магнитофон. Он включил его и положил на безупречный стол Паундса.
   Bosch сотрудничал с Эдгаром всего восемь месяцев. Он не знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, как он воспримет такого рода издевательства или как далеко он сможет выстоять против этих ублюдков. Но он знал его достаточно хорошо, чтобы знать, что он ему нравится и что он не хочет, чтобы его заклинило. Единственным его грехом во всем этом было то, что он хотел в воскресенье после обеда заняться продажей домов.
   - Это чушь собачья, - сказал Босх, указывая на диктофон.
   "Выключите это", - сказал Паундс Льюису, указывая на диктофон, который на самом деле был ближе к нему, чем к Льюису. Оперативник внутренних дел встал и взял диктофон. Он выключил его, нажал кнопку перемотки и положил его обратно на стол.
   После того, как Льюис снова сел, Паундс сказал: - Господи Иисусе, Босх, сегодня мне звонят из ФБР и говорят, что у них есть вы как возможный подозреваемый в чертовом ограблении банка. Говорят, что этот Медоуз был подозреваемым в том же деле, и в силу этого вы теперь должны считаться подозреваемым в убийстве Медоуза. Думаешь, мы не собираемся задавать вопросы об этом?
   Эдгар теперь выдыхал громче. Он слышал это впервые.
   - Не снимайте пленку, и мы поговорим, - сказал Босх. Паундс на мгновение задумался и сказал: "Пока никакой ленты. Расскажи нам."
   - Во-первых, Эдгар ни хрена об этом не знает. Вчера мы заключили сделку. Я беру дело Медоуза, а он идет домой. Он подводит итоги по Спайви, телевидению зарезали накануне вечером. Эти дела ФБР, работа в банке, он ни хрена не знает. Отпусти его."
   Казалось, Паундс старался не смотреть ни на Льюиса, ни на Кларка, ни на Эдгара. Он примет это решение самостоятельно. Это вызвало в Босхе легкий проблеск уважения, как свечу, зажженную в глазу урагана некомпетентности. Паундс открыл ящик стола и вытащил старую деревянную линейку. Он возился с ним обеими руками. Наконец он посмотрел на Эдгара.
   - Верно, что говорит Босх?
   Эдгар кивнул.
   - Ты знаешь, что это выставляет его в дурном свете, как будто он пытался сохранить дело для себя, скрыть от тебя связи?
   "Он сказал мне, что знает Медоуза. Он всю дорогу был впереди. Это было воскресенье. Мы не собирались уговаривать кого-нибудь выйти и снять его с нас из-за того, что он знал этого парня двадцать лет назад. Кроме того, большинство людей, которые оказываются мертвыми в Голливуде, так или иначе известны полиции. Все это про банк и все такое, должно быть, он узнал после того, как я уехал. Я все узнаю, сидя здесь".
   - Хорошо, - сказал Паундс. - У тебя есть какие-нибудь бумаги по этому делу?
   Эдгар покачал головой.
   - Ладно, закончи то, что у тебя есть по - как ты это назвал? - Спайви, да, делу Спайви. Я назначаю тебе нового партнера. Я не знаю кто, но я дам вам знать. Ладно, давай, это все".
   Эдгар еще раз громко вздохнул и встал.
  
   ***
  
   Харви "Девяносто восемь" Паундс позволил вещам уладиться в комнате на несколько мгновений после того, как Эдгар ушел. Босху очень хотелось закурить, даже для того, чтобы просто подержать незажженную во рту. Но он не стал бы показывать им такую слабость.
   - Ладно, Босх, - сказал Паундс. - Ты хочешь что-нибудь рассказать нам обо всем этом?
   "Ага. Это фигня."
   Кларк ухмыльнулась. Босх не обратил на это внимания. Но Паундс бросил на детектива СВР испепеляющий взгляд, что еще больше увеличило его уважение к Босху.
   "Сегодня ФБР сообщило мне, что я не подозреваемый, - сказал Босх. "Они смотрели на меня девять месяцев назад, потому что смотрели на всех здесь, кто работал в туннелях во Вьетнаме. Они нашли какую-то связь с туннелями сзади. Просто как тот. Это была хорошая работа, они должны были проверить всех. Они посмотрели на меня и пошли дальше. Черт, я был в Мексике, благодаря этим двум головорезам, когда дело с банком рухнуло. ФБР просто...
   - Предположительно, - сказал Кларк.
   - Давай, Кларк. Вы просто ищете способ провести отпуск там, за счет налогоплательщиков, проверить это. Вы можете уточнить в бюро и сэкономить деньги".
   Затем Босх снова повернулся к Паундсу и поправил свое кресло спиной к детективам ОВР. Он говорил тихим голосом, чтобы было ясно, что он разговаривает с Паундсом, а не с ними. "Бюро хочет, чтобы я отказался от этого, потому что, во-первых, я бросил им вызов, когда появился там сегодня, чтобы спросить о банковской авантюре. В смысле, я был именем из прошлого, и они запаниковали и позвонили тебе. А во-вторых, они хотят, чтобы я снялся с этого дела, потому что они, вероятно, облажались, когда позволили Медоузу кататься в прошлом году. Они упустили свой единственный шанс и не хотят, чтобы сторонний отдел пришел и увидел это или сломал то, что они не могли сломать в течение девяти месяцев".
   - Нет, Босх, это чушь собачья, - сказал Паундс. "Сегодня утром я получил официальный запрос от помощника специального агента, ответственного за их банковское отделение, парня по имени..."
   "Рурк".
   "Ты его знаешь. Ну, он спросил, что...
   "Меня немедленно отстраняют от дела Медоуза. Он говорит, что я знал Медоуза, который оказался главным подозреваемым в деле о банке. Он оказывается мертвым, а я занимаюсь этим делом. Стечение обстоятельств? Рурк считает, что нет. Я сам не уверен".
   "Это то, что он сказал. Вот с чего мы начнем. Расскажите нам о Медоузе, как вы его знали, когда вы знали его, не упустите ни одной вещи.
   Следующий час Босх провел, рассказывая Паундсу о Медоузе, о туннелях, о времени, когда Медоуз позвонил ему спустя почти двадцать лет, и о том, как Босх устроил его в отделение помощи ветеранам в Сепульведе, так и не увидев его. Просто телефонные звонки. Босх ни разу не обратился к детективам IAD и не подтвердил, что они были в комнате.
   "Я не скрывал, что знал его", - сказал он в конце. - Я сказал Эдгару. Я вошел и сказал ФБР. Ты думаешь, я бы сделал это, если бы я был тем, кто сделал Медоуза? Даже Льюис и Кларк не такие тупые".
   - Ну, Господи Иисусе, Босх, почему ты мне не сказал? Фунты взлетели. "Почему этого нет в отчетах в этой книге? Почему я должен слышать это от ФБР? Почему отдел внутренних дел должен слышать это от ФБР?
   Итак, Паундс не звонил в IAD. У Рурка был. Босху стало интересно, знала ли об этом Элеонора Уиш и солгала, или же Рурк сам вызвал головорезов. Он едва знал эту женщину - он не знал женщину, - но поймал себя на том, что надеется, что она не солгала ему.
   - Я начал составлять отчеты только сегодня утром, - сказал Босх. "Я собирался ввести их в курс дела после встречи с ФБР. Очевидно, у меня не было шанса".
   - Что ж, я экономлю вам время, - сказал Паундс. - Оно передано ФБР.
   "Что имеет? ФБР не имеет права на это. Это дело об убийстве".
   "Рурк сказал, что, по их мнению, убийство напрямую связано с продолжающимся расследованием дела банка. Они включат это в свое расследование. Мы назначим нашего собственного куратора через межведомственное взаимодействие. Если и когда придет время предъявить кому-либо обвинение в убийстве, назначенный офицер передаст его в окружной прокурор для предъявления обвинений штата".
   "Господи, Паундс, что-то происходит. Разве ты этого не видишь?
   Паундс положил линейку обратно в ящик и закрыл его.
   "Да, что-то происходит. Но я не вижу этого по-твоему, - сказал он. - Вот так, Босх. Это порядок. Вы выключены. Эти двое мужчин хотят поговорить с вами, а вы сидите на столе, пока отдел внутренних дел не закончит свое расследование.
   Он помолчал, прежде чем снова начать торжественным тоном. Человек недоволен тем, что он должен был сказать.
   - Знаешь, в прошлом году тебя прислали ко мне сюда, и я мог бы поставить тебя куда угодно. Я мог бы положить тебя на чертов стол кражи со взломом, обрабатывать пятьдесят отчетов в неделю, просто похоронил бы тебя в бумаге. Но я этого не сделал. Я признал твои навыки и посадил тебя на убийство, чего, как я думал, ты и хотел. В прошлом году мне сказали, что ты хорош, но не остаешься в строю. Теперь я вижу, что они были правы. Как это повредит мне, я не знаю. Но я больше не беспокоюсь о том, что лучше для тебя. Теперь вы можете либо говорить с этими парнями, либо нет. Мне все равно. Но это все. Мы закончили, ты и я. Если ты каким-то образом переживешь это, тебе лучше позаботиться о переводе, потому что ты больше не будешь на моем столе по расследованию убийств.
   Паундс взял со стола синюю папку и встал. Выходя из офиса, он сказал: "Мне нужно, чтобы кто-нибудь отнес это в бюро. Вы, мужчины, можете иметь офис столько, сколько вам нужно.
   Он закрыл дверь и ушел. Босх подумал об этом и решил, что действительно не может винить Паундса за то, что тот сказал или сделал. Он вынул сигарету и закурил.
   "Эй, не курить, ты слышал этого человека", - сказал Льюис.
   - Отвали, - сказал Босх.
   - Босх, ты мертв, - сказал Кларк. - На этот раз мы собираемся поджарить твою задницу. Ты уже не тот герой, которым был когда-то. На этот раз никаких проблем с пиаром. Никому не будет дела до того, что с тобой происходит".
   Затем он встал и снова включил магнитофон. Он назвал дату, имена трех присутствовавших мужчин и номер дела ОВД, присвоенного следствию. Босх понял, что это число было примерно на семьсот больше, чем номер дела, полученного в результате внутреннего расследования девятью месяцами ранее, которое отправило его в Голливуд. "Девять месяцев и семьсот других копов прошли через дерьмовую прессовку", - подумал он. Однажды не останется никого, кто будет делать то, что написано на каждой патрульной машине, служить и защищать.
   - Детектив Босх, - затем продолжил Льюис сдержанным, спокойным тоном, - мы хотели бы задать вам вопросы, касающиеся расследования смерти Уильяма Медоуза. Не расскажете ли вы нам о каких-либо прошлых связях с умершим или о ваших знаниях о нем?
   "Я отказываюсь отвечать на вопросы без присутствия адвоката, - сказал Босх. "Я ссылаюсь на свое право на представительство в соответствии с Биллем о правах калифорнийского полицейского".
   - Детектив Босх, администрация департамента не признает этот аспект Билля о правах полицейского. Вам приказано ответить на эти вопросы, и если вы этого не сделаете, вы будете отстранены от работы и возможно уволены. Ты-"
   - Не могли бы вы ослабить наручники, пожалуйста? - сказал Босх.
   "Какая?" - вскрикнул Льюис, потеряв свой спокойный, уверенный тон.
   Кларк встал, подошел к магнитофону и склонился над ним.
   "Детектив Босх не в наручниках, и здесь есть два свидетеля, которые могут подтвердить этот факт", - сказал он.
   - Только те двое, что надели на меня наручники, - сказал Босх. "И бить меня. Это прямое нарушение моих гражданских прав. Я прошу представителя профсоюза и моего адвоката присутствовать, прежде чем мы продолжим".
   Кларк перемотал пленку и выключил диктофон. Его лицо было почти багровым от гнева, когда он отнес его обратно к портфелю напарника. Прошло несколько мгновений, прежде чем до одного из них дошли слова.
   Кларк сказал: - С вами будет очень приятно, Босх. К концу дня документы об отстранении будут у шефа на столе. Вас прикрепят к столу в отделе внутренних дел, где мы сможем за вами присматривать. Мы начнем с CUBO и будем продвигаться дальше, возможно, даже к убийству. В любом случае, вы закончили в отделе. Тебе конец.
   Босх встал, и двое детективов ОВР тоже встали. Босх в последний раз затянулся сигаретой, бросил ее на пол перед Кларк и наступил на нее, втирая ее в полированный линолеум. Он знал, что они скорее уберут это, чем дадут Паундсу понять, что они не контролировали интервью или интервьюируемого. Затем он встал между ними, выдохнул дым и вышел из комнаты, не сказав ни слова. Снаружи он услышал едва сдерживаемый голос Кларк.
   - Держись подальше от дела, Босх!
  
   ***
  
   Избегая преследовавших его глаз, Босх прошел через комнату отделения и сел на свое место за столом отдела убийств. Он посмотрел на Эдгара, который сидел на своем месте.
   - Вы молодец, - сказал Босх. - Ты должен выйти в полном порядке.
   "А ты?"
   - Я отстранен от дела, и эти два придурка собираются наложить на меня бумагу. У меня есть день, и это все, прежде чем я получу ПРУТ".
   "Черт возьми".
   Заместитель начальника УВД должен был подписать все приказы об освобождении от должности и временных отстранениях. Более суровые наказания должны были быть рекомендованы подкомитету полицейской комиссии для утверждения. Льюис и Кларк назначат временный ROD за неподобающее офицеру поведение, или, как его называли, CUBO. Затем они работали над чем-то более жестким, чтобы передать его в комиссию. Если заместитель начальника подписал ROD на Bosch, он должен был быть уведомлен в соответствии с правилами профсоюза. То есть лично или в записанном на магнитофон телефонном разговоре. После того, как уведомление было сделано, Босх мог быть назначен на стол в IAD в Паркер-центре или к себе домой до завершения расследования. Но, как они только что пообещали, Льюис и Кларк отправятся на задание в ОВР. Таким образом, они могли бы выставить его на обозрение, как трофей.
   - Тебе что-нибудь нужно от меня насчет Спайви? - спросил он Эдгара.
   "Нет. Я готов. Я начну печатать, если у меня будет машина".
   "Вы случайно не проверили, как я просил, работу Медоуза по проекту метро?"
   - Гарри, ты... Эдгар, должно быть, передумал говорить то, что хотел сказать. - Да, я проверил. Как бы то ни было, они сказали, что у них на работе не было никого по имени Медоуз. Есть Филдс, но он черный и сегодня был на работе. И Медоуз, вероятно, не работал ни под каким другим именем, потому что они не работают в ночную смену. Проект опережает график, если вы можете поверить в это дерьмо". Затем Эдгар крикнул: "Я получил бабки на Selectric".
   "Ни за что", - отозвался автомобильный детектив по имени Минкли. - Я на палубе с этим.
   Эдгар начал искать другого кандидата. В конце дня пишущие машинки в офисе были как золото. На тридцать два детектива приходилось дюжина машин: это если учесть ручную работу и электрику с нервными тиками вроде движущихся границ или прыгающих клавиш пробела.
   - Хорошо, - сказал Эдгар. - У меня есть бабки после тебя, Минк. Затем Эдгар понизил голос и повернулся к Босху. - С кем, по-твоему, он меня поставит?
   "Фунты? Я не знаю." Это было все равно, что угадать, за кого выйдет замуж твоя жена, после того, как ты в последний раз пробил часы. Босх не слишком интересовался предположениями о том, кто станет партнером Эдгара. Он сказал: "Слушай, мне нужно кое-что сделать".
   - Конечно, Гарри. Тебе нужна помощь, что-нибудь от меня?
   Босх покачал головой и взял трубку. Он позвонил своему адвокату и оставил сообщение. Обычно требовалось три сообщения, прежде чем парень перезванивал, и Босх сделал себе пометку перезвонить. Затем он открыл свой Rolodex, получил номер и позвонил в Архив документации вооруженных сил США в Сент-Луисе. Он попросил клерка правоохранительных органов и получил женщину по имени Джесси Сент-Джон. Он подал приоритетный запрос на копии всех военных записей Билли Медоуза. Три дня, сказал Сент-Джон. Он повесил трубку, думая, что никогда не увидит записи. Они придут, но его не будет в этом кабинете, за этим столом, по этому делу. Затем он позвонил Доновану в SID и узнал, что на наборе игл, найденном в кармане рубашки Медоуза, не было скрытых отпечатков, а только пятна на баллончике с краской. Светло-коричневые кристаллы, найденные в хлопчатобумажной ткани в наборе, оказались на 55% чистым героином азиатской смеси. Босх знал, что большая часть героина, продаваемого на улице и вводимого в вену, имеет чистоту около 15 процентов. В основном это был дегтярный героин, производимый мексиканцами. Кто-то сильно ударил Медоуза. По мнению Гарри, это делало токсикологические тесты, которых он ждал, формальностью. Медоуз был убит.
   Ничто другое с места преступления не пригодилось, за исключением того, что Донован упомянул, что свежесгоревшая спичка, найденная в трубе, не была вырвана из спичечного коробка в наборе Медоуза. Босх дал Доновану адрес квартиры Медоуза и попросил прислать команду для его обработки. Он сказал сверить спички в пепельнице на журнальном столике с книгой в комплекте. Затем он повесил трубку, думая, не пришлет ли Донован кого-нибудь до того, как разнесется слух, что Босх отстранен от дела или его отстранили.
   Последний раз он звонил в офис коронера. Сакаи сказал, что он уведомил ближайших родственников. Мать Медоуза была еще жива, и ее нашли в Нью-Иберии, штат Луизиана. У нее не было денег, чтобы послать за ним или похоронить его. Она не видела его восемнадцать лет. Билли Медоуз не пойдет домой. Округ Лос-Анджелес должен был похоронить его.
   - А что насчет ВА? - спросил Босх. "Он был ветераном".
   "Верно. Я проверю, - сказал Сакаи и повесил трубку.
   Босх встал и достал из одного из ящиков картотеки небольшой портативный магнитофон. Банк файлов тянулся вдоль стены за столом отдела убийств. Он сунул диктофон в карман пальто вместе с лентой 911 и вышел из комнаты отделения через задний коридор. Он прошел мимо тюремных скамеек и тюрьмы к отделению АВАРИИ. Крошечный офис был более переполнен, чем детективное бюро. Столы и папки для пяти мужчин и женщины были втиснуты в комнату размером не больше второй спальни в венецианской квартире. Вдоль одной стены комнаты стоял ряд картотечных шкафов с четырьмя ящиками. На противоположной стене был компьютер и телетайп. Между ними стояли три группы из двух столов, поставленных бок о бок. На задней стене висела обычная карта города с черными линиями, изображающими восемнадцать полицейских участков. Над картой была десятка лучших: цветные восемь на десять десяти главных мудаков на данный момент в Голливудском дивизионе. Босх заметил, что один выстрел был сделан в морге. Парень был мертв, но все же попал в список. Вот это мудак, подумал он. А над фотографиями черными пластиковыми буквами написано: "Ресурсы сообщества против уличных хулиганов".
   Только Телия Кинг сидела перед компьютером. Это то, чего хотел Босх. Также известная как Король, которого она ненавидела, и Элвис, которого она не возражала, Телия Кинг была компьютерным жокеем CRASH. Если вы хотели проследить родословную банды или просто искали несовершеннолетнего, плавающего где-то в Голливуде, Элвис был тем, кого стоит увидеть. Но Босх был удивлен, что она была одна. Он посмотрел на свои часы. Сразу после двух, слишком рано, чтобы войска банды вышли на улицу.
   - Где все?
   - Привет, Босх, - сказала она, отводя взгляд от экрана. "Похороны. У нас есть две разные банды, и я имею в виду враждующие племена, подбрасывающие домой парней на одно и то же кладбище сегодня в Долине. Они приложили все усилия, чтобы все оставалось прохладно".
   - Так почему ты не там с мальчиками?
   "Только что вернулся из суда. Итак, прежде чем ты скажешь мне, почему ты здесь, Гарри, почему бы тебе не рассказать мне, что сегодня произошло в офисе "Девяносто восемь фунтов"?
   Босх улыбнулся. Слухи по полицейскому участку распространялись быстрее, чем по улицам. Он вкратце рассказал ей о своем пребывании в бочке и ожидаемом сражении с ОВР.
   - Босх, ты слишком серьезно ко всему относишься, - сказала она. "Почему бы тебе не устроить себе концерт на улице? Что-то, чтобы держать себя в здравом уме, двигаясь в потоке. Как ваш партнер. Жаль, что этот придурок женат. Он зарабатывает в три раза больше, продавая дома на стороне, чем мы зарабатываем, постоянно ломая головы. Мне нужен такой концерт".
   Босх кивнул. Но слишком много плыть по течению ведет нас в канализацию, подумал он, но ничего не сказал. Иногда он считал, что воспринимал вещи правильно, а все остальные не воспринимали их достаточно серьезно. В этом была проблема. У всех был выездной концерт.
   "Что вам нужно?" она сказала. "Лучше я сделаю это сейчас, прежде чем они прогонят вашу газету. После этого ты будешь здесь прокаженным.
   "Оставайтесь на месте", - сказал он, а затем пододвинул стул и сказал ей, что ему нужно от компьютера.
   На компьютере CRASH была программа под названием GRIT, аббревиатура внутри аббревиатуры, на этот раз для отслеживания информации, связанной с бандами. Файлы программы содержали жизненно важные данные о 55 000 идентифицированных членов банд и несовершеннолетних правонарушителей в городе. Компьютер также был связан с компьютером банды в управлении шерифа, в котором было около 30 000 собственных бандитов. Одной из частей программы GRIT был файл моникера. Это сохраняло ссылки на правонарушителей по их названиям улиц и могло сопоставлять их с настоящими именами, датами рождения, адресами и так далее. Все прозвища, попадавшие в поле зрения полиции в результате арестов или встряхивания карт - отчеты полевых допросов - вводились в компьютерную программу. Было сказано, что файл GRIT содержит более 90 000 прозвищ. Вам просто нужно было знать, какие клавиши нажимать. И Элвис сделал.
   Босх дал ей три письма, которые у него были. "Я не знаю, все это или часть", - сказал он. "Я думаю, что это частично".
   Она ввела команды для открытия файлов GRIT, вставила буквы SHA и нажала клавишу подсказки. Это заняло около тринадцати секунд. Черное лицо Телии Кинг нахмурилось. - Триста сорок три попадания, - объявила она. - Ты можешь спрятаться здесь какое-то время, дорогая.
   Он сказал ей уничтожить негров и латиноамериканцев. Лента 911 показалась ему белой. Она нажала еще несколько клавиш, затем янтарные буквы на экране компьютера перестроили список.
   - Так-то лучше, девятнадцать попаданий, - сказал Кинг.
   Не было прозвища, состоящего только из трех букв, Ша. Было пять Теней, четыре Шаха, два Шарки, два Шарки и по одному Акуле, Шебби, Мелкому, Шанку, Шаботу и Позору. Босх быстро подумал о граффити, которое он видел на трубе у плотины. Зубчатая буква S, почти как разинутый рот. Пасть акулы?
   "Поднимите вариации на тему "Акула", - сказал он.
   Кинг нажал пару клавиш, и верхняя треть экрана заполнилась новыми янтарными буквами. Шарк был мальчиком из Долины. Ограниченный контакт с полицией; он получил испытательный срок и очистился от граффити после того, как его поймали, когда он метил автобусные скамейки вдоль бульвара Вентура в Тарзане. Ему было пятнадцать. Маловероятно, что он поднялся бы на плотину в три часа воскресным утром, предположил Босх. Кинг вытащил первую акулу на экран. В настоящее время он находился в пожарном лагере Малибу для несовершеннолетних правонарушителей. Второй Шарки был мертв, убит во время бандитской войны между КГБ (Kids Gone Bad) и Vineland Boyz в 1989 году. Его имя еще не было удалено из компьютерных записей.
   Когда Кинг вызвал первого Шарки, экран заполнился информацией, а внизу мигало слово "Еще". "Вот обычный нарушитель спокойствия", - сказала она.
   В компьютерном отчете описывается Эдвард Низ, белый мужчина семнадцати лет, который, как известно, ездит на желтом мотоцикле, номер тега JVN138, и который не имел известной принадлежности к банде, но использовал Шарки в качестве тега граффити. Частый побег из дома своей матери в Чатсуорте. Затем последовали два экрана полицейских контактов с Шарки. По месту каждого ареста или допроса Босх мог сказать, что этот Шарки был неравнодушен к Голливуду и Западному Голливуду, когда убегал. Он просмотрел нижнюю часть второго экрана, где увидел задержанного тремя месяцами ранее на голливудском водохранилище.
   - Это он, - сказал он. "Забудьте о последнем ребенке. Твердая копия?"
   Она нажала клавиши, чтобы распечатать компьютерный файл, а затем указала на стену картотечных шкафов. Он подошел и открыл ящик N. Он нашел файл на Эдварда Низа и вытащил его. Внутри было цветное фото бронирования. Шарки был блондином и казался маленьким на фотографии. У него было выражение обиды и неповиновения, которое в наши дни было столь же обычным, как прыщи на лицах подростков. Но Босх был поражен фамильярностью лица. Он не мог определить место. Он перевернул фотографию. Он был датирован двумя годами ранее. Кинг передал ему компьютерную распечатку, и он сел за один из пустых столов, чтобы изучить ее и содержимое файла.
  
   ***
  
   Самыми серьезными правонарушениями, которые совершил мальчик, назвавший себя Шарки, были кражи в магазинах, вандализм, праздношатание, хранение марихуаны и превышение скорости. Один раз - двадцать дней - он содержался в тюрьме для несовершеннолетних "Силмар" после одного из арестов за наркотики, но позже был отпущен на домашний испытательный срок. Все остальные разы, когда его выпихивали, его сразу же отпускали к матери. Он был хроническим беглецом из дома и отверженным от системы.
   В файле было не намного больше, чем было на компьютере. Небольшое уточнение по поводу арестов - вот и все. Босх порылся в бумагах, пока не нашел отчет о праздношатании. Дело дошло до досудебного вмешательства и было отклонено, когда Шарки согласился вернуться домой к матери и остаться там. Это, видимо, длилось недолго. Было сообщение, что две недели спустя мать сообщила о его исчезновении своему офицеру службы пробации. Согласно этим записям, его еще не забрали.
   Босх прочел отчет следователя об аресте бездельников. Он сказал:
   I/O взяла интервью у Дональда Смайли, смотрителя плотины Малхолланд, который сказал, что в 7 утра. В этот день он вошел в трубу, расположенную вдоль подъездной дороги к водохранилищу, чтобы очистить ее от мусора. Смайли нашел мальчика спящим на кровати из газет. Мальчик был грязным и бессвязным, когда его разбудили. Субъект находился под воздействием наркотиков. Была вызвана полиция, и I/O ответила. Задержанный заявил I/O, что регулярно ночевал там, потому что его мать не хотела, чтобы он оставался дома. I/O установил, что субъект был зарегистрированным беглецом, и взял его под стражу в этот день по подозрению в праздношатании.
   Шарки был человеком привычки, подумал Босх. Его арестовали на плотине два месяца назад, но он вернулся туда, чтобы поспать в воскресенье утром. Он просмотрел остальные бумаги в папке в поисках признаков других привычек, которые могли бы помочь Босху найти его. Из карточек размером три на пять Босх узнал, что Шарки был остановлен и допрошен, но не арестован на бульваре Санта-Моника недалеко от Западного Голливуда в январе. Шарки зашнуровывал новые кроссовки "Рибокс", и офицер, полагая, что он их только что снял, попросил Шарки предъявить квитанцию. Он сделал, и это было бы так. Но когда мальчик вытащил квитанцию из кожаного чехла на своем мотоцикле, офицер заметил там полиэтиленовый пакет и попросил показать и его. В сумке было десять фотографий Шарки. В каждой он был обнажен и стоял в разных позах, в одних лаская себя, в других - с возбужденным пенисом. Офицер сделал фотографии и уничтожил их, но отметил на шейкер-карте, что он предупредит участок шерифа в Западном Голливуде, что Шарки продавал фотографии гомосексуалистам на бульваре Санта-Моника.
   Вот оно. Босх закрыл файл, но сохранил фотографию Шарки. Он поблагодарил Телию Кинг и вышел из маленького кабинета. Он шел по заднему коридору станции мимо тюремных скамеек, когда поместил знакомое на фото. Волосы теперь были длиннее и в дредах, выражение неповиновения затмило боль на лице, но Шарки был тем ребенком, которого рано утром приковали наручниками к скамье для несовершеннолетних. Босх был в этом уверен. Телия пропустила его при компьютерном поиске, потому что запись об аресте еще не была зарегистрирована. Босх пробрался в кабинет командира вахты, сказал лейтенанту, что он ищет, и подошел к ящику с надписью "AM Watch". Босх просмотрел отчеты, сложенные в ящик, пока не нашел документы на Эдварда Низа.
   Шарки забрали в 4 утра. слоняется возле газетного киоска на Вайн. Патрульный офицер подумал, что он суетится. После того, как он схватил его, он проверил компьютер и узнал, что он сбежал. Босх проверил список арестов за день и узнал, что ребенка продержали до 9 утра, когда его сотрудник службы пробации пришел и забрал его. Босх позвонил в полицию в Зал для несовершеннолетних Сильмар, но узнал, что Шарки уже предстал перед судьей в суде по делам несовершеннолетних и был передан под опеку своей матери.
   "И это его самая большая проблема", сказал PO. - Он уйдет сегодня вечером, вернется на улицу. Я гарантирую это. И я сказал об этом рефери, но он не собирался записывать ребенка в обезьянник только потому, что его поймали на бездельничании, а его мать оказалась телефонной шлюхой.
   "Что?" - спросил Босх.
   "Это должно быть в файле. Ага, пока Шарки на улице, дорогая старушка мамочка дома рассказывает парням по телефону, как она собирается поссать им в рот и надеть резинки на их члены. Реклама в журналах по уходу за кожей. Она получает сорок баксов за пятнадцать минут. Берет MasterCard, Visa, откладывает их, пока она проверяет другую строку, чтобы убедиться, что номер действителен, и они получили кредит. Во всяком случае, она занимается этим, насколько я могу судить, уже пять лет. Годы становления Эдварда слушали это дерьмо. Я имею в виду, неудивительно, что ребенок мошенник и беглец. Что вы ожидаете?"
   - Как давно он ушел с ней?
   "Около полудня. Хочешь поймать его там, лучше иди. У тебя есть адрес?
   "Ага."
   - И еще одно, Босх: не жди шлюхи, когда доберешься туда. Его мама, она не похожа на ту роль, которую играет по телефону, если ты понимаешь, о чем я. Ее голос мог бы сделать свое дело, но ее внешность напугала бы слепого".
   Босх поблагодарил его за предупреждение и повесил трубку. Он взял 101-й путь в долину, а затем 405-й на север, 118-й и запад. Он вышел в Чатсуорте и въехал в скалистые обрывы в верхнем углу Долины. Там был кондоминиум, построенный на месте, которое, как он знал, когда-то было киноранчо. Это было одно из мест, где прятались Чарли Мэнсон и его команда. Предположительно, части тела одного члена экипажа до сих пор отсутствуют и где-то закопаны. Когда Босх пришел туда, уже смеркалось. Люди ушли с работы и пошли домой. Большой трафик на тонких дорогах застройки. Много закрывающихся дверей. Много звонков матери Шарки. Босх опоздал.
   "У меня нет времени разговаривать с полицией", - сказала Вероника Низе, когда открыла дверь и посмотрела на значок. "Как только я привожу его домой, он снова выходит за дверь. Я не знаю, куда он идет. Кому ты рассказываешь. Это твоя работа. У меня три звонка ждут, один междугородний. Мне нужно идти."
   Ей было около сорока, толстая и морщинистая. Она явно носила парик, и расширение ее глаз не соответствовало этому. От нее исходил запах грязных носков наркомана скорости. Звонившим ей было лучше со своими фантазиями, с одним лишь голосом, с помощью которого можно было построить тело и лицо.
  
   "Миссис. Низе, я не ищу твоего сына за то, что он сделал. Мне нужно поговорить с ним из-за того, что он видел. Возможно, он в опасности".
   "О, чушь. Я уже слышал эту строчку раньше".
   Она закрыла дверь, а он просто стоял там. Через несколько мгновений он услышал, как она разговаривает по телефону, и подумал, что это французский акцент, но не был уверен. Он смог разобрать лишь несколько предложений, но они заставили его покраснеть. Он подумал о Шарки и понял, что на самом деле он не беглец, потому что здесь не от чего было убегать. Он отошел от порога и вернулся к машине. На сегодня все. И он был вне времени. У Льюиса и Кларк уже должны быть документы на него. К утру его назначат за стол в ОВР. Он вернулся на станцию и выписался. Все уже ушли, а на его столе не было сообщений, даже от его адвоката. По дороге домой он зашел в "Лаки" и купил четыре бутылки пива, пару из Мексики, лагер из Англии под названием "Старый Ник" и "Генри".
   Он ожидал найти сообщение от Льюиса и Кларка на пленке своего телефона, когда вернется домой. Он не ошибся, но сообщение было не таким, как он ожидал.
   - Я знаю, что вы там, так что слушайте, - произнес голос, в котором Босх узнал Кларк. "Они могут изменить свое мнение, но они не могут изменить наше. Увидимся.
   Других сообщений не было. Он проиграл сообщение Кларк более трех раз. Что-то у них пошло не так. Должно быть, их отозвали. Могла ли сработать его неубедительная угроза ФБР обратиться к СМИ? Даже когда он обдумывал вопрос, он сомневался, что ответ будет положительным. Итак, что же произошло? Он сел в кресло вахтенного и начал пить пиво, сначала мексиканское, и просматривал военный альбом, который забыл убрать. Когда он открыл его в воскресенье вечером, он открыл темное воспоминание. Теперь он обнаружил, что очарован этим, расстояние времени стерло угрозу так же, как и фотографии. Где-то после наступления темноты зазвонил телефон, и Гарри снял трубку перед магнитофоном.
   "Ну, - сказал лейтенант Харви Паундс, - теперь ФБР считает, что они могли быть слишком суровыми. Они провели переоценку и хотят, чтобы вы вернулись. Вы должны помогать их расследованию любым способом, который они просят. Это исходит от администрации Паркер-центра".
   В голосе Паундса выдавалось его изумление.
   - А как насчет ОВР? - спросил Босх.
   "Ничего на вас не заведено. Как я уже сказал, ФБР отступает, как и СВР. На данный момент."
   - Итак, я снова в деле.
   - Ты вернулся. Не мой выбор. Просто чтобы вы знали, они обошли меня, потому что я сказал им, чтобы они надули им коллективные задницы. Что-то в этом дурно пахнет, но, думаю, с этим придется подождать. Пока что вы находитесь на отдельном задании. Вы работаете с ними до дальнейшего уведомления.
   - А Эдгар?
   - Не беспокойся об Эдгаре. Он больше не твоя забота.
   - Паундс, ты ведешь себя так, будто сделал мне одолжение, посадив меня в отдел убийств, когда меня выгнали из Паркер-центра. Я сделал тебе одолжение, чувак. Так что, если вы ждете от меня извинений, вы их не получите".
   - Босх, я ничего от вас не жду. Ты трахнул себя. Единственная проблема в том, что ты мог трахнуть меня в процессе. Если бы это зависело от меня, тебя бы не было рядом с этим делом. Вы будете проверять списки ломбардов.
   - Но это не зависит от тебя, не так ли?
   Он повесил трубку прежде, чем Паундс успел ответить. Он постоял там, задумавшись на несколько мгновений, и его рука все еще была на телефоне, когда тот снова зазвонил.
   "Какая?"
   - Тяжелый день, да? - сказала Элеонора Уиш.
   - Я думал, это кто-то другой.
   - Ну, я думаю, вы слышали.
   "Я слышал."
   - Ты будешь работать со мной.
   - Почему ты отозвал собак?
   - Все просто: мы хотим, чтобы расследование не попало в газеты.
   "Это еще не все".
   Она ничего не сказала, но трубку не повесила. Наконец он придумал, что сказать.
   "Завтра, что мне делать?"
   "Приходи ко мне утром. Мы пойдем оттуда".
   Босх повесил трубку. Он думал о ней и о том, как он не знал, что происходит. Ему это не нравилось, но сейчас он не мог уйти. Он прошел на кухню и достал из холодильника бутылку "Старого Ника".
  
   ***
  
   Льюис стоял спиной к проезжающему транспорту, используя свое широкое тело, чтобы не допустить проникновения звука в таксофон.
   "Он начнет с сотрудника ФБР, бюро, завтра утром", - сказал Льюис. "Что ты хочешь, чтобы мы сделали?"
   Ирвинг сначала не ответил. Льюис представил его на другом конце линии, челюсть сжалась в кулак. Лицо Попая, подумал Льюис и ухмыльнулся. Кларк вышла из машины и прошептала: "Что смешного? Что он сказал?"
   Льюис оттолкнул его и сделал своему напарнику выражение "не беспокой меня".
   "Кто это был?" - спросил Ирвинг.
   - Это был Кларк, сэр. Ему просто не терпится узнать о нашем задании.
   - Говорил ли лейтенант Паундс с этим предметом?
   - Да, сэр, - сказал Льюис, гадая, не записывает ли Ирвинг звонок. - Лейтенант сказал, что субъекту сказали, что он должен работать с Ф-бюро. Они объединяют убийство и банковские расследования. Он работает со специальным агентом Элеонор Уиш.
   "В чем его афера...?" - сказал Ирвинг, хотя Льюис не ожидал ответа и не предлагал его. На некоторое время в телефонной линии повисла тишина, потому что Льюис знал, что лучше не прерывать мысли Ирвинга. Он увидел, как Кларк снова приближается к телефонной будке, отмахнулся от него и покачал головой, как будто имел дело с импульсивным ребенком. Телефонная будка без дверей находилась в конце Вудро Вильсон Драйв, рядом с бульваром Бархэм, пересекающим Голливудское шоссе. Льюис услышал звук полугрома на автостраде и почувствовал, как теплый воздух дует в кабину. Он посмотрел на огни домов на склоне холма и попытался определить, какой из них исходил от дома на сваях Босха. Это было невозможно сказать. Холм был похож на гигантскую толстую рождественскую елку со слишком большим количеством огней.
   - У него должно быть какое-то влияние на них, - наконец сказал Ирвинг. "Он проложил себе путь в этом. Я скажу вам, какое у вас задание. Вы двое оставайтесь на нем. Не так он знает. Но оставайся с ним. Он что-то задумал. Узнайте, что. И попутно постройте свой кейс на одну точку восемьдесят один. Федеральное бюро расследований, возможно, отозвало свою жалобу, но мы не отступим".
   - А что насчет Паундса, вы все еще хотите, чтобы его копировали?
   - Это лейтенант Паундс, детектив Льюис. И да, скопируйте ему свой ежедневный журнал наблюдения. Этого ему будет достаточно".
   Ирвинг повесил трубку, не сказав больше ни слова.
   - Очень хорошо, сэр, - сказал Льюис выключенному телефону. Он не хотел, чтобы Кларк знала, что его обидели. "Мы останемся с этим. Спасибо, сэр. Спокойной ночи."
   Потом и он повесил трубку, про себя смутившись, что его командир не счел нужным пожелать ему спокойной ночи. Кларк быстро подошла.
   "Так?"
   "Итак, мы снова заберем его завтра утром. Принеси свою бутылку с мочой.
   "Вот и все? Просто наблюдение?
   "На данный момент."
   "Дерьмо. Я хочу обыскать дом этого ублюдка. Сломай что-нибудь. Он, вероятно, получил дерьмо от того ограбления, сидя там наверху.
   "Если бы он был замешан, я сомневаюсь, что он был бы таким глупым. Сидим пока. Если он грязный в этом, мы увидим.
   "О, он грязный. Не волнуйся."
   "Посмотрим."
  
   ***
  
   Шарки сидел на стене из бетонных блоков, выходящей на парковку на бульваре Санта-Моника. Он внимательно следил за освещенным фасадом 7-Eleven через улицу, проверяя, кто идет и кто уходит. В основном туристическая торговля и семейные пары. Синглов пока нет. Ни один, который соответствовал бы счету. Подошел мальчик по имени Арсон и сказал: "Это никуда не денется, будро".
   Волосы Арсона были рыжими и превратились в колючие языки пламени. Он был одет в черные джинсы и грязную черную футболку. Он курил Салем. Он не был под кайфом, но был голоден. Шарки посмотрел на него, а затем мимо него туда, где на земле возле велосипедов сидел третий мальчик, известный как Моджо. Моджо был ниже и шире, его черные волосы были зачесаны назад в узел за головой. Шрамы от угревой сыпи навсегда оставили на его лице угрюмое выражение.
   - Подожди еще несколько минут, - сказал Шарки.
   "Я хочу есть, чувак", - сказал Арсон.
   - Ну, что, по-твоему, я пытаюсь сделать? Мы все хотим есть".
   "Может быть, мы могли бы посмотреть, как дела у Беттиджейн", - сказал Моджо. - Она приготовит нам достаточно, чтобы поесть.
   Шарки посмотрел на него и сказал: - Вы двое, вперед. Я остаюсь, пока не забью. Я буду есть".
   Говоря это, он наблюдал, как темно-бордовый Jaguar XJ6 въезжает на стоянку круглосуточного магазина.
   - А как насчет парня в трубе? - спросил Поджог. - Думаешь, они его уже нашли? Мы могли бы пойти туда и проверить его, посмотреть, есть ли хлеб. Я не знаю, почему у тебя не хватило смелости сделать это прошлой ночью, Акула.
   - Эй, поднимись туда сам и проверь, если хочешь, - сказал Шарки. - Тогда посмотри, у кого есть яйца.
   Он не сказал им, что звонил в 911 по поводу тела. Им было бы труднее простить это, чем его страх попасть в трубу. Из "Ягуара" вышел одинокий мужчина. На вид ему было под тридцать, подстриженный щеточкой, в мешковатых белых брюках и рубашке, свитер накинут на плечи. Шарки увидел, что в машине никого нет.
   "Эй, посмотри на "Ягуар", - сказал он. Двое других посмотрели на магазин. "Это оно. Я иду".
   - Мы будем здесь, - сказал Арсон.
   Шарки слез со стены и побежал через бульвар. Он наблюдал за владельцем "Ягуара" через окна магазина. В руке у него было мороженое, и он смотрел на стойку с журналами. Его глаза были постоянно на охоте, когда он смотрел на других мужчин в магазине. Шарки воодушевился, увидев, что мужчина направляется к прилавку, чтобы заплатить за мороженое. Он присел на корточки напротив входа в магазин, решетка "Ягуара" в четырех футах от него.
   Когда мужчина вышел, Шарки подождал, пока их взгляды встретится и мужчина улыбнется, прежде чем заговорить.
   "Привет, мистер?" - сказал он, вставая. - Я хотел узнать, не могли бы вы сделать мне одолжение?
   Прежде чем ответить, мужчина оглядел парковку.
   "Конечно. Что вам нужно?"
   - Ну, я подумал, не мог бы ты зайти и принести мне пива. Я дам тебе деньги и все. Я просто хочу пива. Чтобы расслабиться, понимаете?
   Мужчина колебался. "Я не знаю... это было бы незаконно, не так ли? Тебе не двадцать один. Я могу попасть в беду".
   - Ну, - с улыбкой сказал Шарки, - пива у вас дома нет? Тогда вам не пришлось бы его покупать. Просто угостить кого-нибудь пивом - это не преступление".
   "Что ж..."
   "Я бы не остался надолго. Мы могли бы, наверное, немного расслабить друг друга, понимаешь?
   Мужчина еще раз оглядел парковку. Никто не смотрел. Шарки думал, что теперь он у него.
   - Хорошо, - сказал он. - Я могу отвести тебя сюда позже, если хочешь.
   "Конечно. Это было бы круто".
   Они поехали по Санта-Монике на восток до Флореса, а затем проехали пару кварталов на юг до жилого дома. Шарки никогда не оборачивался и не пытался смотреться в зеркала. Они вернутся туда. Он знал это. Снаружи дома были ворота безопасности, от которых у мужчины был ключ, и он закрыл их за собой. Потом они вошли в его таунхаус.
   "Меня зовут Джек", - сказал мужчина. - Что я могу тебе предложить?
   "Я Фил. У тебя есть еда? Я тоже немного голоден. Шарки огляделся в поисках охранного интеркома и кнопки, открывающей ворота. В квартире была в основном светлая мебель на не совсем белом ковре с длинным ворсом. "Хорошее место."
   "Спасибо. Дай мне посмотреть, что у меня есть. Если вы хотите постирать свою одежду, мы можем это сделать, пока вы здесь. Я не так часто это делаю, знаешь ли. Но когда я могу помочь кому-то, я стараюсь".
   Шарки последовал за ним на кухню. Консоль безопасности висела на стене рядом с телефоном. Когда Джек открыл холодильник и нагнулся, чтобы заглянуть внутрь, Шарки нажал кнопку, которая открыла ворота снаружи. Джек не заметил.
   "У меня есть тунец. И я могу сделать салат. Как давно ты на улице? Я не буду называть тебя Фил. Если ты не хочешь называть мне свое настоящее имя, ничего страшного.
   "Гм, тунец был бы хорош. Не слишком долго."
   - Ты чист?
   "Да, конечно. Я в порядке."
   - Мы примем меры предосторожности.
   Было время. Шарки отступил назад в холл. Джек оторвался от холодильника с пластиковой миской в руке и слегка приоткрытым ртом. Шарки показалось, что на его лице отразилось узнавание, как будто он знал, что сейчас произойдет. Шарки повернул засов и открыл дверь. Вошли Поджог и Моджо.
   - Эй, что это? - сказал Джек, хотя в его голосе не было уверенности. Он ворвался в холл, и Арсон, самый крупный из всех четверых, ударил его кулаком по переносице. Раздался звук, как будто сломался карандаш, и пластиковая миска с тунцом комом упала на землю. Затем на не совсем белом ковре было много крови.
  
  
   ЧАСТЬ III
   ВТОРНИК, 22 МАЯ
  
   Элеонора Уиш снова позвонила во вторник утром, когда Гарри Босх теребил свой галстук перед зеркалом в ванной. Она сказала, что хочет встретиться в кофейне в Вествуде, прежде чем отвести его в бюро. Он уже выпил две чашки кофе, но сказал, что придет. Он повесил трубку, застегнул верхнюю пуговицу на своей белой рубашке и плотно прижал галстук к шее. Он не мог вспомнить, когда в последний раз уделял такое внимание деталям своей внешности.
   Когда он добрался туда, она была в одной из кабинок у передних окон. Обе руки она держала перед собой стакан с водой и выглядела довольной. В сторону была отодвинута тарелка, на которой была бумажная обертка от булочки. Она одарила его короткой вежливой улыбкой, когда он проскользнул внутрь и помахал рукой официантке.
   - Просто кофе, - сказал Босх.
   - Ты уже поел? Сказал Уиш, когда официантка ушла.
   "Нет. Но я в порядке".
   - Ты мало ешь, я вижу.
   Говорит больше как мать, чем как детектив.
   "Ну и кто мне об этом расскажет? Ты или Рурк?
   "Мне."
   Официантка поставила чашку кофе. Босх слышал, как четверо продавцов в соседней кабинке торговались из-за счета за завтрак. Он сделал маленький глоток горячего кофе.
   "Я хотел бы, чтобы запрос ФБР о моей помощи был оформлен на бумаге и подписан старшим специальным агентом, отвечающим за офис в Лос-Анджелесе".
   Она немного поколебалась, поставила стакан и впервые посмотрела прямо на него. Ее глаза были такими темными, что ничего о ней не говорили. В их углах он увидел только начало нежной паутины линий на загорелой коже. На линии ее подбородка был маленький белый шрам в форме полумесяца, очень старый и почти незаметный. Он задавался вопросом, беспокоили ли ее шрам и морщины, поскольку, как он полагал, они беспокоят большинство женщин. В ее лице ему показалась легкая грусть, как будто тайна, занесенная внутрь, пробилась наружу. Возможно, это усталость, подумал он. Тем не менее, она была привлекательной женщиной. Он прикинул, что ей около тридцати.
   - Я думаю, это можно устроить, - сказала она. - Есть еще какие-нибудь требования, прежде чем мы приступим к работе?
   Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
   - Знаешь, Босх, вчера вечером я получил твою книгу об убийствах и прочитал ее. Для того, что у вас там было, и для одного дня работы, это была очень хорошая работа. Большинство других детективов считают, что это тело до сих пор стоит в очереди в морг и занесено в список вероятных случайных передозировок.
   Он ничего не сказал.
   "С чего нам сегодня начать?" она спросила.
   "У меня есть кое-что работающее, чего еще не было в книге. Почему бы тебе сначала не рассказать мне об ограблении банка? Мне нужен фон. Все, что я знаю, это то, что вы опубликовали в газетах и на BOLO. Ты меня поднимешь, а я оттуда возьму, расскажу про Медоуза.
   Подошла официантка и проверила его чашку и свой стакан. Затем Элеонора Уиш рассказала историю ограбления банка. Пока она говорила, Босх придумывал вопросы, но старался запомнить их, чтобы потом задать. Он чувствовал, что она восхитилась рассказом, планированием и исполнением авантюры. Кто бы они ни были, туннелисты, они пользовались ее уважением. Он обнаружил, что почти ревнует.
   "Под улицами Лос-Анджелеса, - сказала она, - проходит более четырехсот миль штормовых полос, которые достаточно широкие и достаточно высокие, чтобы по ним мог проехать автомобиль. После этого у вас есть еще больше притоков. Еще одиннадцать сотен миль, которые можно пройти или хотя бы проползти.
   "Это означает, что любой может пойти под воду и, если он знает дорогу, подобраться к любому зданию в городе, которое он хочет. И путь найти не так уж и сложно. Планы всей сети общедоступны, хранятся в архиве окружного регистратора. Так или иначе, эти ребята использовали дренажную систему, чтобы добраться до WestLand National.
   Он уже понял это, но не удосужился сказать. Она сказала, что ФБР полагало, что там было по крайней мере трое подпольщиков, а затем, по крайней мере, один наверху, чтобы действовать как наблюдатель, выполняя другие необходимые функции. Топсайдер, вероятно, общался с ними по радио, за исключением, возможно, ближе к концу из-за опасности того, что радиоволны могут привести в действие взрывные детонаторы.
   Подпольщики пробирались по дренажной системе на вездеходах Honda. На мойке в бассейне реки Лос-Анджелес к северо-востоку от центра города был въезд в систему ливневой канализации. Они въехали туда, вероятно, под покровом темноты, и, следуя картам регистратора, пробрались через сеть туннелей к месту под бульваром Уилшир в центре города, примерно в 30 футах ниже и в 150 ярдах к западу от WestLand National. Это была двухмильная поездка.
   Промышленная дрель с круглым сверлом диаметром двадцать четыре дюйма, вероятно, с алмазным наконечником, была прикреплена к генератору на одном из квадроциклов и использовалась для проделывания отверстия в шестидюймовой бетонной стене ливневого туннеля. Оттуда подземные люди начали копать.
   "Настоящий взлом хранилища произошел в выходные, посвященные Дню труда", - сказал Уиш. "Мы думаем, что они должны были начать строительство туннеля за три или четыре недели до этого. Они работали только по ночам. Иди, накопай немного и вернись к рассвету. У DWP есть инспекторы, которые регулярно проверяют систему на наличие трещин и других проблем. Они рабочие дни, так что преступники, вероятно, не рисковали.
   "А как насчет дыры, которую они прорезали в боку, разве водоканалы не видели ее?" - спросил Босх, который тут же разозлился на себя за то, что задал вопрос до того, как она закончила.
   - Нет, - сказала она. "Эти ребята продумали все. У них был кусок фанеры, вырезанный в виде круга шириной двадцать четыре дюйма. Залили бетоном - потом нашли. Мы думаем, что когда они уходили каждое утро, они клали это в яму, а затем каждый раз заделывали края бетоном. Это будет похоже на трубу от ливневой канализации, которую заглушили. Это довольно обычное дело там. Я был. Вы видите линии с заглушками повсюду. Двадцать четыре дюйма - это стандартный размер. Так что это выглядело бы нормально. Этого не замечают, и преступники просто возвращаются на следующую ночь, возвращаются и копают немного дальше в сторону берега".
   Она сказала, что туннель был прорыт в основном ручными инструментами - лопатами, кирками, дрелями, питаемыми от генератора квадроцикла. Туннельщики, вероятно, использовали фонарики, но также и свечи. Некоторые из них были найдены все еще горящими в туннеле после того, как ограбление было раскрыто. Их подпирали небольшие углубления, вырезанные в стенах.
   - Это звоночек? - спросил Уиш.
   Он кивнул.
   "Мы рассчитываем, что за ночь они продвигались от десяти до двадцати футов", - сказала она. "Мы нашли две тачки в туннеле после. Они были разрезаны пополам и разобраны, чтобы пройти через двадцатичетырехдюймовую дыру, а затем снова стянуты ремнями, чтобы их можно было использовать во время раскопок. Должно быть, одна или две работы преступников заключались в том, чтобы вернуться из туннеля и сбросить грязь и мусор из раскопок в главную дренажную линию. На полу линии есть устойчивый поток воды, и он, в конце концов, смыл бы грязь в реку. Мы полагаем, что в некоторые ночи их напарник наверху открывал пожарные гидранты на холме, чтобы туда стекало больше воды.
   - Значит, у них там была вода даже в засуху.
   "Даже в засуху..."
   Уиш сказал, что, когда воры, наконец, прорылись под банком, они подключились к собственным подземным электрическим и телефонным линиям банка. Поскольку центр города по выходным превратился в город-призрак, отделение банка было закрыто по субботам. Так в пятницу, в нерабочее время, воры обошли сигнализацию. Один из преступников должен был быть посыльным. Не Медоуз, он, вероятно, был специалистом по взрывчатке.
   "Самое смешное, что им не нужен был посыльный, - сказала она. "Сенсорная сигнализация хранилища постоянно срабатывала всю неделю. Эти ребята, с их рытьем и бурами, должно быть, включили сигнализацию. Четыре ночи подряд копов вызывают вместе с менеджером. Иногда три раза за одну ночь. Они ничего не находят и начинают думать, что это тревога. Датчик звука и движения разбалансирован. Итак, менеджер звонит в аварийную службу, и они не могут никого вытащить, пока не закончатся праздничные выходные, знаете ли, День труда. Итак, этот парень, менеджер...
   "Выключает будильник". Босх закончил за нее.
   "Ты понял. Он решает, что не будет вызывать его каждую ночь на выходных. Он должен съездить в Спрингс, в свою совместную квартиру и поиграть в гольф. Он выключает сигнализацию. Конечно, он больше не работает в WestLand National".
   Под хранилищем бандиты использовали промышленную дрель с водяным охлаждением, которая была прикручена болтами к нижней части плиты хранилища, чтобы просверлить отверстие диаметром два с половиной дюйма в пяти футах бетона и стали. Аналитики места преступления ФБР подсчитали, что это заняло пять часов, и только если дрель не перегревалась. Вода для его охлаждения поступала из крана в подземный водопровод. Они использовали воду из банка.
   "После того, как они пробурили отверстие, они заполнили его С-4", - сказала она. "Протянул провод через их туннель и вышел в дренажный туннель. Они вытащили его оттуда".
   Она сказала, что отчеты службы экстренного реагирования полиции Лос-Анджелеса показали, что в 9:14 утра. в ту субботу поступили сообщения о тревоге в банке через дорогу от WestLand National и в ювелирном магазине в полуквартале от него.
   "Мы полагаем, что это было время детонации", - сказал Уиш. "Выслали патруль, осмотрелись и ничего не нашли, решили, что тревога, вероятно, сработала из-за землетрясения, и ушли. Никто не удосужился проверить WestLand National. Его тревога не издала ни звука. Они не знали, что его отключили".
   По ее словам, попав в хранилище, они не ушли. Они работали все три дня выходных, высверливая замки на депозитных ячейках, выдвигая ящики и опорожняя их.
   "Мы нашли пустые банки из-под еды, пакеты из-под картофельных чипсов, пакеты с сублимированной едой, знаете ли, вещи из магазина выживания", - сказал Уиш. "Похоже, они остались там, может быть, спали посменно. В туннеле была широкая часть, она была похожа на маленькую комнату. Мы думаем, что это спальная комната. Мы нашли отпечаток спального мешка на грязном полу. Еще мы нашли в песке отпечатки прикладов М-16 - они привезли с собой автоматы. Они не собирались сдаваться, если что-то пойдет не так".
   Она позволила ему подумать об этом несколько мгновений, а затем продолжила. - По нашим оценкам, они пробыли в хранилище шестьдесят часов, а может, и больше. Они пробурили четыреста шестьдесят четыре ящика. Из семи пятидесяти. Если их было трое, то это примерно сто пятьдесят пять ящиков в каждом. Вычтите около пятнадцати часов на отдых и еду за три дня, которые они провели там, и вы получите, что каждый человек бурит три-четыре ящика в час.
   По ее словам, у них, должно быть, было ограничение по времени. Может быть, в три часа или около того во вторник утром. Если к тому времени они перестанут бурить, у них будет достаточно времени, чтобы собраться и уйти. Они взяли добычу и свои инструменты и отступили. Управляющий банком со свежим загаром Палм-Спрингс на лице обнаружил ограбление, когда во вторник утром открыл хранилище для бизнеса.
   "Вот и все в двух словах", - сказала она. "Лучшее, что я видел или слышал за все время работы. Всего несколько ошибок. Мы многое узнали о том, как они это сделали, но мало о том, кто это сделал. Медоуз был так близок, как никогда, а теперь он мертв. Та фотография, которую ты показывал мне вчера. Из браслета? Вы были правы, это первое, что когда-либо доставалось из одной из тех коробок, о которых мы знаем.
   - Но теперь его нет.
   Босх подождал, пока она что-нибудь скажет, но она закончила.
   "Как они выбирали ящики для бурения?" он спросил.
   "Это выглядит случайным. У меня есть видео в офисе, я покажу вам. Но, похоже, они сказали: "Ты возьми ту стену, я возьму эту, ты возьми ту" и так далее. Некоторые ящики рядом с другими, которые были просверлены, остались нетронутыми. Почему, я не знаю. Не было похоже на шаблон. Тем не менее, у нас были сообщения о потерях в девяноста процентах скважин, которые они пробурили. В основном неотслеживаемые вещи. Они хорошо выбрали".
   - Как вы пришли к трем из них?
   "Мы рассчитывали, что для бурения такого количества ящиков потребуется как минимум столько же. К тому же, именно столько было квадроциклов".
   Она улыбнулась, и он укусил. - Хорошо, а как ты узнал о квадроциклах?
   "Ну, в грязи на дренажной линии были следы, и мы определили их по шинам. Мы также нашли краску, синюю краску, на стене на одном из изгибов дренажной линии. Один из них поскользнулся на грязи и ударился о стену. Лаборатория покраски в Квантико определила модельный год и марку. Мы объездили всех дилеров Honda в Южной Калифорнии, пока не купили три синих квадроцикла в представительстве в Тастине за четыре недели до Дня труда. Парень заплатил наличными и погрузил их в прицеп. Дал липовое имя и адрес".
   "Что это было?"
   "Название? Фредерик Б. Исли, как в ФБР. Это всплывет снова. Однажды мы показали продавцу несколько упаковок с фотографиями Медоуза, твоими и еще несколькими людьми, но он не смог никого изобразить как Исли.
   Она вытерла рот салфеткой и бросила ее на стол. Он не мог разглядеть на нем помады.
   - Что ж, - сказала она, - воды мне хватит на неделю. Встретимся в бюро, и мы обсудим, что у нас есть и что у вас есть по делу Медоуза. Мы с Рурком думаем, что это правильный путь. Мы исчерпали все зацепки по делу банка, бились о стену. Может быть, дело Медоуза даст нам необходимый прорыв.
   Виш взял вкладку, Босх положил чаевые.
  
   ***
  
   Они поехали на своих машинах к Федеральному зданию. Босх думал о ней, пока ездил и не по делу. Он хотел спросить ее об этом маленьком шраме на ее подбородке, а не о том, как она связала туннелей из Западной Земли с вьетнамскими туннельными крысами. Он хотел знать, что придавало сладкому печальному взгляду ее лицо. Он последовал за ее машиной через район студенческих квартир возле Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, а затем через бульвар Уилшир. Они встретились у лифта в гараже Федерального здания.
   "Я думаю, будет лучше, если вы просто разберетесь со мной", - сказала она, когда они подъехали одни. - Рурк... Вы с Рурком плохо начали и...
   "Мы даже не начали", - сказал Босх.
   "Ну, если бы вы дали ему шанс, вы бы увидели, что он хороший человек. Он сделал то, что считал правильным в данном случае".
   Двери лифта разошлись на семнадцатом этаже, и там оказался Рурк.
   - Вот вы двое, - сказал он. Он протянул руку Босху, но тот пожал ее без особого убеждения. Рурк представился.
   "Я как раз собирался выпить кофе с булочкой", - сказал он. - Не хочешь присоединиться ко мне?
   - Э-э, Джон, мы только что из кофейни, - сказал Уиш. "Мы встретимся с вами здесь, наверху".
   Босх и Уиш стояли снаружи лифта, а Рурк был внутри. Помощник ответственного спецагента только кивнул головой, и дверь закрылась. Босх и Уиш направились в офис.
   - Он во многом похож на тебя - прошел войну и все такое прочее, - сказала она. "Дай ему попробовать. Вы не поможете делу, если не оттаете".
   Он пропустил это. Они прошли по коридору к отделению Группы 3, и Уиш указала на стол позади нее. Она сказала, что он был пуст, так как агент, который его использовал, был переведен в Группу 2, порнокоманду. Босх поставил портфель на стол и сел. Он оглядел комнату. Народу было гораздо больше, чем накануне. Около полудюжины агентов сидели за столами, а еще трое стояли сзади вокруг картотеки, где стояла коробка с пончиками. Он заметил телевизор и видеомагнитофон на стойке в задней части офиса. Накануне его не было.
   "Вы сказали что-то о видео", - сказал он Wish.
   "О, да. Я все настрою, и вы сможете посмотреть, как я отвечу на несколько телефонных сообщений по другим вопросам".
   Она достала видеокассету из ящика стола, и они прошли в конец отделения. Банда из трех человек тихо удалилась со своими пончиками, встревоженная присутствием постороннего. Она установила кассету и оставила его смотреть в одиночестве.
   Видео, явно снятое на ручную камеру, представляло собой бодрый, непрофессиональный обход воровского следа. Все началось в том, что, как предположил Босх, было ливневой канализацией, квадратным туннелем, который уходил в темноту, куда вспышка камеры не могла добраться. Желание было правильным, оно было большим. По нему мог проехать грузовик. Небольшая струйка воды медленно двигалась по центру бетонного пола. На полу и нижней части стен были плесень и водоросли, и Босх почти чувствовал запах сырости. Камера переместилась на серовато-зеленый пол. В слизи были следы от шин. Следующей видеосценой был вход в воровской туннель, чисто вырезанная дыра в канализационной стене. Пара рук двинулась к картине, держа фанерный круг, который, по словам Виш, использовался для закрытия дыры в течение дня. Руки двинулись дальше к экрану, затем голова темных волос. Это был Рурк. Он был одет в темный комбинезон с белыми буквами на спине. ФБР. Он поднес фанеру к отверстию. Это было идеальное совпадение.
   Затем видео прыгнуло, и теперь сцена была внутри воровского туннеля. Босху было жутко это смотреть, и он навеял воспоминания о вырытых вручную туннелях, по которым он прополз во Вьетнаме. Этот туннель изгибался вправо. Сюрреалистический свет мерцал от свечей, установленных каждые двадцать футов или около того в выемках, вырытых в стене. Повернув, по его оценке, примерно на шестьдесят футов, туннель резко повернул налево. Затем он проследовал прямо почти на сотню футов, свечи все еще мерцали на стенах. Наконец камера зашла в тупик, где была груда бетонного щебня, скрученные куски стальной арматуры и обшивки. Камера переместилась к зияющей дыре в потолке туннеля. Свет лился вниз из свода наверху. Рурк стоял в комбинезоне и смотрел в камеру. Он провел пальцем по шее, и картинка снова обрывается. На этот раз камера была внутри хранилища, широкоугольный снимок всей комнаты. Как и на фотографии в газете, которую видел Босх, двери сотен сейфов были открыты. Пустые коробки валялись стопками на полу. Два криминалиста протирали двери в поисках отпечатков пальцев. Элеонора Уиш и еще один агент смотрели на стальную стену дверей коробок и что-то писали в блокнотах. Камера переместилась на пол и дыру в туннель под ним. Потом лента почернела. Он перемотал его, принес обратно и положил на ее стол.
   - Интересно, - сказал он. "Я увидел несколько вещей, которые видел раньше. В туннелях вон там. Но ничего такого, что заставило бы меня обратить внимание именно на туннельных крыс. Что привело к Медоузу таких людей, как я?
   "Во-первых, это был C-4, - сказала она. "Алкоголь, табак и огнестрельное оружие отправили команду, чтобы пройти через бетон и сталь из взрывной скважины. Присутствовали следовые элементы взрывчатого вещества. Ребята из ATF провели несколько тестов и придумали C-4. Я уверен, вы это знаете. Его использовали во Вьетнаме. Туннельные крысы использовали его специально для взрыва туннелей. Дело в том, что теперь вы можете получить гораздо лучшие вещи, с более сжатой зоной удара, более легким обращением и детонацией. Это даже дешевле. Также менее опасен в обращении и легче достать. Итак, мы поняли - я имею в виду парня из лаборатории ATF - причина, по которой был использован C-4, заключалась в том, что пользователю было удобно с ним, он использовал его раньше. Так что мы сразу подумали, что это будет ветеран вьетнамской эпохи.
   "Еще одним следствием Вьетнама были мины-ловушки. Мы думаем, что перед тем, как они поднялись в хранилище, чтобы начать бурение, они проложили туннель, чтобы защитить свой тыл. Мы послали собаку ATF в качестве меры предосторожности, чтобы убедиться, что поблизости больше не валяется живой C-4. Животное зафиксировало взрывчатку в двух местах туннеля. На полпути и на входе вырез в стене штормовой линии. Но больше там ничего не было. Преступники забрали его с собой. Но мы нашли отверстия для колышков в полу туннеля и обрывки стальной проволоки в обоих местах - вроде того, что остается, когда вы отрезаете куски кусачками".
   - Растяжки, - сказал Босх.
   "Верно. Мы думаем, что они подготовили туннель для злоумышленников. Если бы кто-нибудь подошел сзади, чтобы взять их, туннель поднялся бы вверх. Их похоронили под Хилл-стрит. По крайней мере, взрывчатку туннелисты забрали с собой, когда уходили. Спасло нас от того, что мы наткнулись на них.
   - Но такой взрыв, вероятно, убил бы туннелистов вместе с незваными гостями, - сказал Босх.
   "Мы знаем. Эти ребята просто не рисковали. Они были хорошо вооружены, укреплены и готовы к битве. Успех или самоубийство...
   - В любом случае, мы не сужали круг до того, что в этом могут быть замешаны туннельные крысы, пока кто-то не поймал что-то, когда мы шли по следам от шин в главной канализационной магистрали. Следы были тут и там, полного следа не было. Так что нам потребовалась пара дней, чтобы выследить их от туннеля до входа в речной залив. Это был не прямой выстрел. Там внизу лабиринт. Ты должен был знать свой путь. Мы решили, что эти ребята не сидят там на своих квадроциклах с фонариком и картой каждую ночь".
   "Гензель и Гретель? Они оставляли крошки по дороге?
   "Вроде, как бы, что-то вроде. На стенах внизу много краски. Вы знаете, DWP маркирует, чтобы они знали, где они находятся, какая линия куда идет, даты проверки и так далее. Со всей краской на них некоторые выглядят как борта 7-Eleven в баррио Восточного Лос-Анджелеса. Итак, мы решили, что преступники указали путь. Мы шли по тропе и искали повторяющиеся следы. Был только один. Такой знак мира, без круга. Всего три быстрых косых черты.
   Он знал знак. Он сам использовал его в туннелях двадцать лет назад. Три быстрых удара ножом по стене туннеля. Это был символ, который они использовали, чтобы отметить свой путь, чтобы снова найти выход.
   Виш сказал: "Один из полицейских там в тот день - это было до того, как полиция Лос-Анджелеса передала нам все это дело, - один из парней-грабителей сказал, что узнал его из Вьетнама. Он не был туннельной крысой. Но он рассказал нам о них. Вот так мы его подключили. Оттуда мы пошли в Министерство обороны и Вирджинию и получили имена. У нас Медоуз. Мы получили ваше. Другие".
   "Сколько других?"
   Она толкнула через стол стопку папок толщиной в шесть дюймов.
   "Они все здесь. Посмотри, если хочешь".
   Тут подошел Рурк.
   "Агент Уиш рассказал мне о письме, которое вы запрашивали", - сказал он. "У меня нет с этим проблем. Я набросал кое-что, и мы постараемся уговорить старшего специального агента Уиткомба подписать его сегодня.
   Когда Босх ничего не сказал, Рурк продолжил.
   "Возможно, вчера мы слишком остро отреагировали, но я надеюсь, что все уладил с вашим лейтенантом и сотрудниками отдела внутренних дел". Он изобразил улыбку, которой позавидовал бы политик. "И кстати, я хотел сказать вам, что восхищаюсь вашим послужным списком. Ваш военный послужной список. Сам я обслуживал три тура. Но я никогда не спускался ни в один из этих ужасных туннелей. Я был там, однако, до самого конца. Какой позор".
   "Какой был позор, что это закончилось?"
   Рурк долго смотрел на него, и Босх увидел, что его лицо залило краской от того места, где его темные брови сошлись вместе. Рурк был очень бледным мужчиной с землистым лицом, от которого создавалось впечатление, что он сосет кислый комок. Он был на несколько лет старше Босха. Они были одного роста, но вес Рурка был больше. К традиционной униформе бюро, состоящей из синего блейзера и светло-голубой рубашки на пуговицах, он добавил красный галстук.
   - Послушайте, детектив, я вам не обязательно нравлюсь, все в порядке, - сказал Рурк. - Но, пожалуйста, поработай со мной над этим. Мы хотим того же".
   Босх пока сдался.
   "Что ты хочешь, чтобы я сделал? Скажи мне точно. Я просто покатаюсь или тебе действительно нужна моя работа?"
   - Босх, вы, предположительно, первоклассный детектив. Показать нам. Просто следите за своим делом. Как ты сказал вчера, ты найдешь, кто убил Медоуза, а мы найдем, кто ограбил Вестленд. Итак, да, мы хотим, чтобы ваша лучшая работа. Действуйте как обычно, но со специальным агентом Уиш в качестве напарника.
   Рурк ушел и вышел из отряда. Босх решил, что у него должен быть свой кабинет где-то вдали от тихого коридора. Он повернулся к столу Уиш и взял стопку файлов. Он сказал: "Хорошо, тогда пошли".
  
   ***
  
   Уиш выписал машину из бюро и поехал, пока Босх просматривал стопку военных файлов у себя на коленях. Он заметил, что его собственный был наверху. Он взглянул на некоторых других и узнал только имя Медоуза.
   "Куда?" - спросила Уиш, выезжая из гаража и направляясь по Ветеран-авеню в сторону Уилшира.
   "Голливуд", - сказал он. - Рурк всегда такой чопорный?
   Она повернулась на восток и улыбнулась одной из тех улыбок, которые заставляли Босха задуматься, не происходит ли у них с Рурком чего-нибудь.
   - Когда он захочет, - сказала она. - Но он хороший администратор. Он хорошо управляет отрядом. Наверное, всегда был лидером. Я думаю, он сказал, что отвечал за целую группу или что-то в этом роде, когда служил в армии. Там, в Сайгоне.
   Между ними ничего не было, подумал он тогда. Вы не защитите своего любовника, назвав его хорошим администратором. Там ничего не было.
   - Он не занимается администрированием, - сказал Босх. "Поднимитесь на Голливудский бульвар, район к югу от Китайского театра".
   Чтобы добраться туда, потребуется пятнадцать минут. Он открыл верхнюю папку - это была его собственная - и начал просматривать бумаги. Между набором отчетов о психиатрической экспертизе он нашел черно-белую фотографию, почти похожую на фотоснимок, на котором был изображен молодой человек в военной форме, на лице которого не было ни возрастных, ни жизненных признаков.
   - Ты хорошо смотрелся в короткой стрижке, - сказал Уиш, прервав его мысли. "Напомнил мне моего брата, когда я увидел это".
   Босх посмотрел на нее, но ничего не сказал. Он отложил фотографию и вернулся к просмотру документов в папке, читая обрывки информации о незнакомце, которым был он сам.
   Уиш сказал: "Нам удалось найти девять мужчин с опытом работы во Вьетнаме, живущих в Южной Калифорнии. Мы проверили их всех. Медоуз был единственным, кого мы действительно подняли до уровня подозреваемых. Он был рекламой, имел судимость. Он также имел опыт работы в туннелях даже после того, как вернулся с войны". Несколько минут она ехала молча, пока Босх читал. Потом она сказала: "Мы наблюдали за ним целый месяц. После ограбления".
   "Что он делает?"
   "Ничего, что мы могли бы сказать. Возможно, он занимался какой-то торговлей. Мы никогда не были уверены. Примерно каждые три дня он ездил в Венецию покупать баллоны со смолой. Но это было похоже на личное потребление. Если он продавал, то покупатели никогда не приходили. Никаких других посетителей весь месяц, который мы наблюдали. Черт, если бы мы могли доказать, что он продает, мы бы его выставили, а затем нашли бы что-нибудь приличное, чтобы обмануть его, когда мы говорили о работе в банке.
   На мгновение она снова замолчала, а затем тоном, который, по мнению Босха, предназначался скорее для ее убеждения, чем для него, сказал: - Он не продавал.
   - Я тебе верю, - сказал он.
   - Ты собираешься сказать мне, что мы ищем в Голливуде?
   "Мы ищем остроумие. Возможный свидетель. Как Медоуз жил в течение месяца, который вы смотрели? Я имею в виду, по деньгам. Откуда у него деньги на поездку в Венецию?
   "Насколько мы могли судить, он был на пособии и имел справку об инвалидности VA. Вот и все."
   "Почему вы отменили его через месяц?"
   "У нас ничего не было, и мы даже не были уверены, что он имеет к этому какое-то отношение. Мы-"
   - Кто выдернул вилку?
   - Рурк. Он не мог...
   "Администратор".
   "Позвольте мне закончить. Он не мог оправдать стоимость продолжения наблюдения без каких-либо результатов. Мы действовали по наитию, не более того. Вы просто смотрите на это задним числом. Но с момента ограбления прошло почти два месяца. Там не было ничего, что указывало бы на него. На самом деле, через какое-то время мы просто проходили через движения. Мы думали, кто бы это ни был на самом деле, они были в Монако или в Аргентине. Не накачивать смоляным героином на Венис-Бич и жить в бродяжьей квартире в Долине. В то время Медоуз не имел смысла. Рурк вызвал часы. Но я согласился. Думаю, теперь мы знаем, что облажались. Доволен?"
   Босх не ответил. Он знал, что Рурк был прав, вызывая вахту. Нигде задним числом не лучше, чем в полицейской работе. Он сменил тему.
   "Почему этот банк, вы когда-нибудь думали об этом? Почему WestLand National? Почему бы не Wells Fargo или сейф в банке Беверли-Хиллз? В любом случае, вероятно, больше денег в банках в Холмах. Вы сказали, что эти подземные туннели идут повсюду.
   "Они делают. Я не знаю ответа на этот вопрос. Может быть, они выбрали банк в центре города, потому что хотели полных три дня, чтобы открыть ящики, и они знали, что банки в центре города не работают по субботам. Возможно, только Медоуз и его друзья знают ответ. Что мы ищем в этом районе? В ваших отчетах ничего не было о возможном свидетеле. Свидетель чего?
   Они были по соседству. Улица была усеяна ветхими мотелями, которые выглядели удручающе в тот день, когда их закончили строить. Босх указал на один из них, Голубой замок, и велел ей припарковаться. Это было так же угнетающе, как и все остальные на улице. Бетонный блок, дизайн начала пятидесятых годов. Окрашены в светло-голубой цвет с более темной синей отделкой, которая отслаивалась. Это было двухэтажное здание во дворе, полотенца и одежда свисали почти из каждого открытого окна. Это было место, где внутреннее убранство могло соперничать с внешним видом как бельмо на глазу, Босх знал. Где беглецы толпились по восемь-десять человек в комнате, сильнейшие получали кровать, остальные - пол или ванну. Такие места были во многих кварталах возле бульвара. Всегда было и всегда будет.
   Пока они сидели в машине с кормами и смотрели на мотель, Босх рассказал ей о незаконченных каракулях, которые он нашел на трубе у резервуара, и об анонимном звонителе службы экстренной помощи. Он сказал ей, что, по его мнению, голос ушел вместе с краской. Эдвард Низ, он же Шарки.
   - Эти дети, беглецы, образуют уличные клики, - сказал Босх, выходя из машины. "Не совсем как банды. Это не газон. Это для защиты и бизнеса. Согласно файлам АВАРИИ, команда Шарки тусовалась в замке последние пару месяцев.
   Когда Босх закрыл дверцу машины, он заметил, что в полквартале дальше по улице к обочине подъехала машина. Он бросил быстрый взгляд на него, но не узнал машину. Ему показалось, что он видит в нем две фигуры, но он был слишком далеко, чтобы быть уверенным или сказать, были ли это Льюис и Кларк. Он направился по каменной дорожке к вестибюлю под сломанной неоновой вывеской офиса мотеля.
   В кабинете Босх увидел старика, сидящего за стеклянным окном с подносом у основания. Мужчина читал дневной зеленый лист из Санта-Аниты. Он не отводил глаз, пока Босх и Уиш не оказались у окна.
   - Да, офицеры, чем я могу вам помочь?
   Это был измученный старик, чьи глаза перестали заботиться обо всем, кроме шансов трехлетних детей. Он знал копов еще до того, как они щелкнули зуммерами. И он умел дать им то, что они хотели, без лишней суеты.
   - Парень по имени Шарки, - сказал Босх. - Что за комната?
   "Семь, но он ушел. Я думаю. Его мотоцикл обычно стоит в холле, когда он рядом. Там нет велосипеда. Он ушел. Скорее всего."
   "Скорее всего. Есть еще кто-нибудь из семи?
   "Конечно. Кто-то всегда рядом".
   "Первый этаж?"
   "Ага."
   - Задняя дверь или окно?
   "Оба. Сдвижная дверь сзади. Замена очень дорогая".
   Старик потянулся к стойке для ключей и снял ключ с крючка с номером 7. Он сунул его в лоток под окном между собой и Босхом.
  
   ***
  
   Детектив Пирс Льюис нашел квитанцию из банкомата в своем бумажнике и использовал ее, чтобы поковыряться в зубах. Во рту у него был такой привкус, как будто где-то там все еще был кусок колбасы для завтрака. Он двигал бумажную карточку между зубами, пока они не стали чистыми. Он издал причмокивающий, недовольный звук ртом.
   "Какая?" - сказал детектив Дон Кларк. Он знал нюансы поведения своего партнера. То, что он ковырял в зубах и причмокивал, означало, что его что-то беспокоит.
   "Я думаю, что он заставил нас, вот и все", - сказал Льюис, выбросив карточку из окна на улицу. "Тот короткий взгляд, который он бросил на улицу, когда они вышли из машины. Он был очень быстр, но я думаю, что он заставил нас".
   "Он нас не заставлял. Если бы он это сделал, он бы бросился сюда, чтобы устроить переполох или что-то в этом роде. Вот как они это делают. Поднимите шумиху, подайте иск. Он уже засадил нам в зад Лигу защиты полиции. Говорю тебе, полицейские последними замечают хвост.
   - Ну... наверное, - сказал Льюис.
   Он отпустил это на мгновение. Но он остался обеспокоенным. Он не хотел портить эту работу. Однажды он уже держал Босха за яйца, и этот парень катался на коньках, потому что Ирвинг, эта летающая челюсть, оттащил Льюиса и Кларк назад. Но не в этот раз, молча пообещал себе Льюис. На этот раз он идет вниз.
   - Ты делаешь заметки? - спросил он своего партнера. - Как ты думаешь, что они делают на этой свалке?
   "Ищу что-то."
   "Ты гадишь на меня. Ты серьезно думаешь так?"
   "Боже, кто сегодня засунул карандаш тебе в задницу?"
   Льюис перевел взгляд с замка на Кларка, сложившего руки на коленях и спинку сиденья под углом шестьдесят градусов. Из-за зеркальных очков, закрывающих глаза, невозможно было сказать, проснулся он или нет.
   - Ты записываешь или как? - громко сказал Льюис.
   - Если тебе нужны заметки, почему бы тебе их не взять?
   "Потому что я за рулем. Это всегда дело. Ты не хочешь водить машину, ты должен писать и фотографировать. А теперь запиши что-нибудь, чтобы нам было что показать Ирвингу. Иначе он выпишет нам сто восемьдесят один и забудет о Босхе.
   - Это одна точка восемьдесят один. Давайте не будем сокращать путь даже на нашем языке".
   "Отвали".
   Кларк хмыкнул и достал блокнот из внутреннего кармана пальто и золотую ручку Cross из кармана рубашки. Когда Льюис убедился, что записи ведутся, и оглянулся на мотель, он увидел подростка со светлыми дредами, который дважды объехал дорогу на желтом мотоцикле. Мальчик остановился рядом с машиной, из которой Льюис только что наблюдал, как выходили Босх и женщина из ФБР. Мальчик прикрыл глаза и посмотрел в машину через окно со стороны водителя.
   - Что это? - сказал Льюис.
   - Какой-то ребенок, - сказал Кларк, оторвавшись от своих записей. - Он ищет стереосистему, чтобы украсть. Если он сделает ход, что мы будем делать? Взорвать слежку, чтобы спасти кассетную деку какого-то придурка?
   "Мы не собираемся ничего делать. И он не собирается двигаться. Он видит Motorola двусторонним. Он знает, что это полицейская машина. Сейчас он отступает.
   Мальчик завел велосипед и сделал еще два круга по улице. Пока мотоцикл кружил, он не сводил глаз с фасада мотеля. Затем он проехал через боковую парковку и снова вышел на улицу. Он остановился за старым автобусом "Фольксваген", припаркованным у обочины, и заслонил собой мотель. Казалось, он наблюдает за входом в Шато через окна потрепанного старого автобуса. Он не заметил двух сотрудников ОВР в машине, припаркованной в полквартале позади него.
   "Давай, парень, иди", - сказала Кларк. - Я не хочу вызывать на тебя патруль. Чертов преступник".
   "Воспользуйся Nikon и сфотографируй его", - сказал Льюис. "Ты никогда не узнаешь. Что-то может случиться, и нам это понадобится. И пока ты там, сними номер с вывески мотеля. Нам придется позвонить позже и узнать, что делали Босх и девушка из ФБР.
   Льюис мог бы легко сам поднять камеру с сиденья и сделать фотографии, но это создало бы опасный прецедент, способный нарушить хрупкий баланс правил наблюдения. Водитель рулит. Всадник пишет и выполняет всю подобную связанную с этим работу.
   Кларк покорно взял камеру с телеобъективом и сфотографировал мальчика на велосипеде.
   "Возьмите один с номерным знаком велосипеда", - сказал Льюис.
   "Я знаю, что делаю", - сказал Кларк, опуская камеру.
   - Ты получил номер мотеля? Придется позвонить".
   "Я понял. Я записываю это. Видеть? Подумаешь? Вероятно, Босх там что-то отбивает. Хорошая федеральная штука. Может быть, когда мы позвоним, мы узнаем, что они сняли комнату".
   Льюис следил за тем, чтобы Кларк записала номер в журнал наблюдения.
   - А может, и нет, - сказал Льюис. - Они только что познакомились, и в любом случае я сомневаюсь, что он был бы таким глупым. Они должны быть там и искать кого-то. Может быть, остроумие.
   - Но в книге убийств ничего не было ни о каком свидетеле.
   "Он сдержался. Это Бош. Вот как он работает".
   Кларк ничего не сказал. Льюис оглянулся на улицу, на замок. Затем он заметил, что ребенок пропал. Не было никаких признаков мотоцикла.
  
   ***
  
   Босх выждал минуту, чтобы дать Элеоноре Уиш время пройти за замок и посмотреть на раздвижную дверь в задней части комнаты 7. Он наклонился и приложил ухо к двери, и ему показалось, что он услышал шорох и случайное бормотание. В комнате кто-то был. Когда пришло время, он сильно постучал в дверь. Он услышал звук движения - быстрые шаги по ковру - с другой стороны двери, но никто не ответил. Он снова постучал и подождал, потом услышал голос девушки.
   "Это кто?"
   - Полиция, - сказал Босх. - Мы хотим поговорить с Шарки.
   "Его здесь нет."
   - Тогда, я думаю, мы хотим поговорить с тобой.
   - Я не знаю, где он.
   "Откройте дверь, пожалуйста."
   Он услышал больше шума, как будто кто-то стучал по мебели. Но никто не открыл дверь. Затем он услышал звук прокатки, стеклянная дверь скользнула в сторону. Он вставил ключ в дверную ручку и открыл дверь как раз вовремя, чтобы мельком увидеть человека, проходящего через черный ход и спрыгивающего с крыльца на землю. Это был не Шарки. Он услышал снаружи голос Уиш, приказавший мужчине остановиться.
   Босх быстро осмотрел комнату. Вестибюль со шкафом слева, ванная комната справа, оба пусты, за исключением одежды на полу в шкафу. Две большие двуспальные кровати, придвинутые к противоположным стенам, комод с зеркалом на стене над ним, желто-коричневый ковер, проложенный вдоль дорожек вокруг кроватей и в ванную. Девушка, светловолосая, маленькая, лет семнадцати лет, сидела на переднем краю одной из кроватей, завернувшись в простыню. Босх мог разглядеть очертания соска, торчащего из грязной, когда-то белой ткани. В комнате пахло дешевыми духами и потом.
   - Босх, с тобой все в порядке? Желание звонили извне. Он не мог видеть ее из-за простыни, висевшей, как занавеска, над раздвижной дверью.
   "Хорошо. Ты?"
   "Хорошо. Что у нас есть?"
   Босх подошел к раздвижной двери и выглянул наружу. Уиш стоял за мужчиной, который вытянул руки и упирался ладонями в заднюю стену мотеля. Ему было около тридцати, с желтоватой кожей человека, который только что отсидел месяц в окружной тюрьме. Его штаны были расстегнуты спереди. Его клетчатая рубашка была застегнута неправильно. И он смотрел прямо в землю с выпученным взглядом человека, у которого не было объяснения, но он очень нуждался в нем. На мгновение Босха поразило явное решение мужчины застегнуть рубашку, а не брюки.
   - Он чистый, - сказала она. - Хотя выглядит немного запыхавшимся.
   "Похоже на домогательство к сексу с несовершеннолетним, если вы хотите провести с ним время. В противном случае сбросьте его".
   Он повернулся к девушке на кровати.
   "Без бреда, сколько тебе лет и сколько он заплатил? Я здесь не для того, чтобы сломать тебя".
   Она задумалась. Босх не сводил с нее глаз.
   - Почти семнадцать, - сказала она скучающим монотонным голосом. "Он мне ничего не платил. Он сказал, что сделает это, но до этого еще не дошел.
   - Кто отвечает за твою команду, Шарки? Разве он никогда не говорил тебе сначала получить деньги?
   "Шарки не всегда рядом. А как вы узнали его имя?
   "Слышал вокруг. Где он сегодня?
   - Говорю тебе, я не знаю.
   Мужчина в клетчатой рубашке вошел в комнату через парадную дверь, за ним последовала Уиш. Его руки были скованы за спиной.
   "Я собираюсь заказать его. Я хочу. Это фигово. Она выглядит-"
   - Она сказала мне, что ей восемнадцать, - сказал Клетчатая Рубашка.
   Босх подошел к нему и пальцем расстегнул рубашку. На его груди раскинул крылья голубой орел. В когтях он нес кинжал и нацистскую свастику. Под этим было написано "Единая нация". Босх знал, что это означало "Арийскую нацию", тюремную банду сторонников превосходства белой расы. Он позволил рубашке вернуться на место.
   - Эй, как давно тебя не было? он спросил.
   "Эй, да ладно, чувак", - сказал Клетчатая Рубашка. "Это ерунда. Она затащила меня с улицы. И дай мне хотя бы застегнуть мои чертовы штаны. Это ерунда."
   "Отдай мне мои деньги, ублюдок", - сказала девушка.
   Она спрыгнула с кровати, простыня упала на пол, и голая рванулась к карманам брюк Джона.
   - Убери ее от меня, убери ее, - крикнул он, извиваясь, чтобы избежать ее рук. "Видишь, видишь! Она должна идти, а не я.
   Босх подошел, разделил их и толкнул девушку обратно на кровать. Он подошел к мужчине сзади и сказал Уиш: "Дай мне свой ключ".
   Она не пошевелилась, так что он полез в собственный карман и достал ключ от наручников. Один размер подходит всем. Он расстегнул наручники и подвел Клетчатую Рубашку к входной двери комнаты. Он открыл ее и протолкнул внутрь. В коридоре мужчина остановился, чтобы застегнуть штаны, что дало Босху возможность поставить ногу ему на зад и толкнуть. - Убирайся отсюда, короткоглазый, - сказал он, когда мужчина, спотыкаясь, пошел по коридору. "Это твой счастливый день."
   Когда Босх вернулся в комнату, девушка снова была завернута в грязную простыню. Он посмотрел на Уиш и увидел гнев в ее глазах. Он знал, что это было не только для человека в клетчатой рубашке. Босх посмотрел на девушку и сказал: "Возьми одежду, иди в ванную и оденься". Когда она не пошевелилась, он сказал: "Сейчас! Пойдем!"
   После того, как она подобрала одежду с пола рядом с кроватью и пошла в ванную, позволив простыне упасть на землю, Босх повернулся к Уиш.
   - У нас еще слишком много дел, - начал он. - Ты бы потратил остаток дня на то, чтобы получить ее заявление и записать этого парня. На самом деле, это государственная говядина, так что мне пришлось бы заказать его. И это флоппер; может стать уголовным преступлением или проступком. И один взгляд на эту девушку, и окружной прокурор совершил бы проступок, если бы он вообще подал заявление. Это того не стоило. Это жизнь здесь внизу, агент Уиш.
   Она смотрела на него горящими глазами, такими же глазами, которые он видел, когда схватил ее за запястье, чтобы не дать ей выйти из ресторана.
   "Босх, я решил, что оно того стоит. Никогда больше так не делай".
   Они стояли там, пытаясь переглядеть друг друга, пока девушка не вышла из ванной. На ней были выцветшие джинсы с разрезами на коленях и черная майка. Туфлей не было, и Босх заметил, что ее ногти на ногах были выкрашены в красный цвет. Она села на кровать, ничего не говоря.
   - Нам нужно найти Шарки, - сказал Босх.
   "О чем? У тебя есть сигарета?
   Он вытащил пачку сигарет и вытряхнул одну для нее. Он дал ей спичку, и она зажгла ее сама.
   "О чем?" - сказала она снова.
   - Насчет субботнего вечера, - коротко сказал Уиш. "Мы не хотим его арестовывать. Мы не хотим беспокоить его. Мы только хотим задать ему несколько вопросов.
   "А что я?" сказала девушка.
   "А ты?" - сказал Уиш.
   - Ты будешь беспокоить меня?
   - Вы имеете в виду, что мы собираемся передать вас в Отдел по делам молодежи, не так ли? Босх посмотрел на Уиш, пытаясь оценить реакцию. Он не читал. Он сказал: "Нет, мы не будем звонить в DYS, если вы нам поможете. Как вас зовут? Ваше настоящее имя."
   "Беттиджейн Фелкер".
   - Ладно, Беттиджейн, ты не знаешь, где Шарки? Все, что мы хотим сделать, это поговорить с ним".
   - Все, что я знаю, это то, что он работает.
   "Что ты имеешь в виду? Где?"
   "Бойтаун. Вероятно, он занимается делами с Поджогом и Моджо.
   - Это другие ребята из команды?
   "Верно."
   - Куда в Бойтауне они собирались?
   "Они этого не сделали. Думаю, они просто идут туда, где живут педики. Тебе известно."
   Девушка либо не могла быть более конкретной, либо не хотела бы. Босх знал, что это не имеет значения. У него были адреса на шейкер-карточках, и он знал, что найдет Шарки где-нибудь на бульваре Санта-Моника.
   - Спасибо, - сказал он девушке и направился к двери. Он прошел половину коридора, прежде чем Уиш вышла из комнаты, идя за ним быстрым, сердитым шагом. Прежде чем она сказала что-либо, он остановился у телефона-автомата в коридоре рядом с офисом. Он достал небольшой телефонный справочник, который всегда носил с собой, нашел номер ДМС и набрал номер. Его задержали на две минуты, прежде чем оператор перевел его на автоматическую ленту, на которой он сообщил дату, время и местонахождение Беттиджейн Фелкер, подозреваемой в побеге. Он повесил трубку, размышляя, сколько дней пройдет, прежде чем они получат сообщение, и сколько дней после этого, прежде чем они доберутся до Беттиджейн.
  
   ***
  
   Они проделали весь путь до Западного Голливуда на бульваре Санта-Моника, а она все еще была горяча. Босх пытался защищаться, но понял, что шансов нет. Поэтому он тихо сидел и слушал.
   - Это вопрос доверия, вот и все, - сказал Уиш. "Мне все равно, долго или недолго мы будем работать вместе. Если вы собираетесь продолжать армейские штучки из одного человека, у нас никогда не будет доверия, необходимого для успеха".
  
   Он уставился в зеркало со стороны пассажира, которое отрегулировал так, чтобы видеть машину, которая отъехала от тротуара и последовала за ними из Голубого замка. Теперь он был уверен, что это были Льюис и Кларк. Он видел, как огромная шея Льюиса и его экипаж перерезались за рулем, когда машина остановилась в трех корпусах от светофора. Он не сказал Виш, что за ними следят. А если и заметила хвост, то не сказала об этом. Она была слишком занята другими делами. Он сидел там, наблюдая за хвостовой машиной и слушая ее жалобы на то, как плохо он вел себя.
   Наконец он сказал: - Медоуз был найден в воскресенье. Сегодня вторник. Фактом жизни в сфере убийств является то, что шансы, вероятность раскрытия убийства увеличиваются с каждым днем в календаре. А так, извини. Я не думал, что это поможет нам тратить день на бронирование какого-то мудака, которого, вероятно, заманила в номер мотеля проститутка шестнадцати лет, которой исполнится тридцать. Я также не думал, что стоит ждать, пока DYS выйдет, чтобы забрать девушку, потому что я готов поспорить на зарплату, что DYS уже знает эту девушку и знает, где она, если она им нужна. Короче говоря, я хотел продолжать, оставить работу других людей другим людям и делать свою работу. И это означало делать то, что мы делаем сейчас. Притормози здесь, в рэгтайме. Это одно из мест, которые я нашел на шейкер-картах".
   - Мы оба хотим решить эту проблему, Босх. Так что не будь таким чертовски снисходительным, как будто у тебя есть эта благородная миссия, а я просто участвую. Мы оба на нем. Не забывай об этом".
   Она притормозила перед кафе под открытым небом, где пары мужчин сидели в белых кованых стульях за столиками со стеклянными столешницами и пили чай со льдом, а дольки апельсина цеплялись за ободки скошенных стаканов. Несколько человек посмотрели на Босха, а затем безразлично отвели взгляд. Он осмотрел столовую, но не увидел Шарки. Когда машина проехала мимо, он посмотрел в боковой переулок и увидел парочку молодых людей, слоняющихся вокруг, но они были слишком стары для Шарки.
   Следующие двадцать минут они провели, разъезжая по гей-барам и ресторанам, держась в основном Санта-Моники, но мальчика так и не увидели. Босх наблюдал, как машина отдела внутренних дел не отставала от него больше, чем на квартал. Уиш ничего о них не говорил. Но Босх знал, что сотрудники правоохранительных органов обычно последними замечают слежку, потому что они последними думают, что за ними могут следить. Они были охотниками, а не добычей.
   Босху было интересно, что делают Льюис и Кларк. Ожидали ли они, что он нарушит какой-то закон или полицейское правило с агентом ФБР на буксире? Он начал задаваться вопросом, а не занимаются ли два детектива из СВР просто хот-догами в свободное время. Может быть, они хотели, чтобы он их увидел. Какой-то психологический выход. Он сказал Уиш, чтобы он подъехал к бордюру перед Barnie's Beanery, и выпрыгнул, чтобы воспользоваться телефоном-автоматом возле сетчатой двери старого бара. Он набрал закрытый номер МВД, который знал наизусть, так как ему приходилось звонить два раза в день, когда год назад его дежурили по дому, пока его расследовали. На звонок ответила женщина, дежурный офицер.
   - Льюис или Кларк там?
   - Нет, сэр. Могу я принять сообщение?
   "Спасибо, не надо. Это лейтенант Паундс, голливудские детективы. Они просто вышли из офиса? Мне нужно уточнить у них кое-что".
   "Я полагаю, что они имеют код семь до полудня. смотреть."
   Он повесил трубку. Они не дежурили до четырех. Они жульничали, или Босх просто слишком сильно ударил их по яйцам на этот раз, и теперь они преследовали его в свое время. Он вернулся в машину и сказал Уиш, что проверил его офис на наличие сообщений. Когда она снова влилась в поток, он увидел желтый мотоцикл, прислонившийся к парковочному счетчику примерно в полуквартале от "Барни". Он был припаркован перед блинной.
   - Вот, - сказал он и указал. - Проходи, я возьму номер. Если это его, мы сядем на него.
   Это был велосипед Шарки. Босх сопоставил табличку со своими заметками из досье ребенка об аварии. Но мальчика не было видно. Виш объехала квартал и припарковалась на том же месте перед Барни, где они были раньше.
   "Итак, мы ждем", - сказала она. - Для этого ребенка, который, как ты думаешь, может быть свидетелем.
   "Верно. Это то, что я думаю. Но двоим из нас не нужно терять время. Вы можете оставить меня здесь, если хотите. Я пойду в пивную, закажу кувшин Генри и миску чили и посмотрю из окна.
   "Все в порядке. Я остаюсь."
   Босх уселся ждать. Он достал свои сигареты, но она прибила его прежде, чем он вынул одну из пачки.
   "Вы слышали о проекте оценки рисков?" она спросила.
   "Что?"
   "Подержанный сигаретный дым. Это смертельно, Босх. EPA официально вышло в прошлом месяце. Сказал, что это канцероген. Три тысячи человек ежегодно заболевают раком легких из-за пассивного курения, как они это называют. Ты убиваешь себя и меня. Пожалуйста, не надо".
   Он положил сигареты обратно в карман пальто. Они молчали, наблюдая за велосипедом, который был прикован цепью к парковочному счетчику. Босх бросил несколько взглядов в боковое зеркало, но не увидел машину СВР. Он тоже поглядывал на Уиш, когда думал, что она не смотрит. Бульвар Санта-Моника постоянно заполнялся автомобилями по мере приближения часа пик. Уиш держала окно закрытым, чтобы уменьшить выброс угарного газа. От этого машина сильно нагревалась.
   - Почему ты продолжаешь пялиться на меня? - спросила она около часа наблюдения.
   "На тебя? Я не знал, что я был".
   "Ты был. Ты. У тебя когда-нибудь была партнерша-женщина?
   "Неа. Но я бы смотрел не за этим. Если я был."
   "Тогда почему? Если бы ты был."
   - Я бы попытался тебя вычислить. Вы знаете, почему вы здесь, делаете это. Я всегда думал, я имею в виду, по крайней мере, я слышал, что банковская команда в ФБР была для динозавров и ублюдков, агентов, слишком старых или слишком тупых, чтобы пользоваться компьютером или отслеживать активы каких-то белых воротничков отморозков по бумажному следу. Тогда вот вы здесь. В тяжелом отряде. Ты не динозавр, и что-то мне подсказывает, что ты не ебанутый. Что-то мне подсказывает, что ты - приз, Элеонора.
   На мгновение она замолчала, и Босху показалось, что он заметил на ее губах тень улыбки. Потом его не стало, если оно вообще было.
   "Думаю, это двусмысленный комплимент", - сказала она. "Если это так, спасибо. У меня есть свои причины выбирать место работы в бюро. И поверь мне, у меня есть выбор. Что же касается остальных в отряде, то я бы никого из них не охарактеризовал так, как вы. Я думаю, это отношение, которое, кстати, разделяют многие из ваших товарищей...
   - Это Шарки, - сказал он.
   Мальчик со светлыми дредами прошел через переулок между блинной и мини-торговым центром. Рядом с ним стоял пожилой мужчина. На нем была футболка с надписью "Веселые 90-е вернулись!" Босх и Уиш остались в машине и наблюдали. Шарки и мужчина обменялись несколькими словами, а затем Шарки достал что-то из кармана и передал. Мужчина перетасовал что-то похожее на стопку игральных карт. Он взял пару карт, а остальные отдал. Затем он дал Шарки одну зеленую купюру.
   "Что он делает?" - спросил Уиш.
   "Покупка детских фотографий".
   "Какая?"
   "Педофил".
   Пожилой мужчина направился вниз по тротуару, а Шарки направился к своему мотоциклу. Он сгорбился над цепью и замком.
   - Ладно, - сказал Босх, и они вышли из машины.
  
   ***
  
   На сегодня достаточно, подумал Шарки. Время пинать. Он закурил сигарету и склонился над сиденьем своего мотоцикла, чтобы ввести комбинацию на главном замке. Его дреды упали ему на глаза, и он почувствовал запах кокосовой мази, которую он намазал себе на волосы прошлой ночью в доме парня из Ягуара. Это было после того, как Арсон сломал парню нос, и кровь залила все вокруг. Он встал и уже собирался обернуть цепь вокруг талии, когда увидел их приближение. Копы. Они были слишком близко. Слишком поздно бежать. Пытаясь вести себя так, будто он их еще не видел, он быстро составил мысленный список всего, что у него в карманах. Кредитки пропали, уже проданы. Деньги могли прийти откуда угодно, некоторые из них пришли. Он был крут. Единственное, что у них было бы, это удостоверение личности педика, если бы у них был состав. Шарки был удивлен, что парень написал отчет. Раньше ни у кого не было.
   Шарки улыбнулся двум приближавшимся полицейским, и мужчина поднял магнитофон. Магнитофон? Что это было? Мужчина нажал кнопку воспроизведения, и через несколько секунд Шарки узнал собственный голос. Потом он понял, откуда оно взялось. Дело было не в том парне с Ягуаром. Речь шла о трубе.
   Шарки сказал: "И что?"
   "Итак, - сказал мужчина, - мы хотим, чтобы вы рассказали нам об этом".
   "Чувак, я не имел к этому никакого отношения. Вы не собираетесь помещать это-Эй! Ты парень из полицейского участка. Да, я видел тебя там следующей ночью. Ну, ты не заставишь меня сказать, что я сделал это дерьмо там наверху.
   - Сбавь обороты, Шарки, - сказал мужчина. - Мы знаем, что ты этого не делал. Мы просто хотим знать, что вы видели, вот и все. Заблокируйте свой велосипед снова. Мы вернем тебя".
   Мужчина назвал свое имя и имя женщины. Босх и Уиш. Он сказал, что она из ФБР, что действительно запутало ситуацию. Мальчик помедлил, затем нагнулся и снова запер велосипед.
   Босх сказал: "Мы просто хотим съездить в Уилкокс, чтобы задать вам несколько вопросов и, может быть, нарисовать картинку".
   "Которого?" - спросил Шарки.
   Босх не ответил; он просто махнул рукой, чтобы пройти, а затем указал на серый "Каприс". Это была та самая машина, которую Шарки видел перед замком. Пока они шли, Босх держал руку на плече Шарки. Шарки еще не был таким высоким, как Босх, но у них было одинаковое жилистое телосложение. Мальчик был одет в раскрашенную галстуком рубашку фиолетовых и желтых оттенков. Черные солнцезащитные очки висели у него на шее на оранжевой ленте. Мальчик надел их, когда они подошли к "Капрису".
   - Ладно, Шарки, - сказал Босх, глядя на машину. "Вы знаете процедуру. Мы должны обыскать вас до того, как вы сядете в машину. Так нам не придется надевать на вас наручники во время поездки. Положите все на капот".
   - Чувак, ты сказал, что я не подозреваемый, - запротестовал Шарки. - Я не обязан этого делать.
   - Я же сказал тебе, процедура. Вы получаете все это обратно. Кроме картинок. Мы не можем этого сделать".
   Шарки посмотрел сначала на Босха, потом на Уиша, потом начал засовывать руки в карманы потертых джинсов.
   - Да, мы знаем о картинах, - сказал Босх.
   Мальчик положил на капот 46,55 долларов вместе с пачкой сигарет и коробком спичек, небольшим перочинным ножом на цепочке для ключей и колодой полароидных фотографий. Это были фотографии Шарки и других парней из команды. В каждом из них модель была обнажена и находилась на разных стадиях сексуального возбуждения. Пока Босх просматривал их, Уиш оглянулась через его плечо, а затем быстро отвела взгляд. Она взяла пачку сигарет и просмотрела ее, найдя среди Kools хоть один косячок.
   - Я думаю, это тоже нужно оставить, - сказал Босх.
  
   ***
  
   Они поехали в полицейский участок на Уилкокс, потому что был час пик, и им потребовался бы час, чтобы добраться до Федерального здания в Вествуде. Было уже шесть, когда они вошли в сыскное бюро, и там было пусто, все разошлись по домам. Босх провел Шарки в одну из комнат для допросов размером восемь на восемь дюймов. В комнате стоял маленький, прокуренный столик и три стула. Самодельная табличка на одной из стен гласила: "Не хныкать!" Он усадил Шарки в Слайдер - деревянный стул с сильно натертым воском сиденьем и четвертью дюйма дерева, отрезанным в нижней части двух передних ножек. Наклона было недостаточно, чтобы его заметить, но достаточно, чтобы люди, сидевшие в кресле, не могли устроиться поудобнее. Они откидывались назад, как большинство тяжелых чемоданов, и медленно соскальзывали с передней части. Единственное, что они могли сделать, это наклониться вперед, прямо в лицо следователю. Босх велел мальчику не двигаться, а затем вышел наружу, чтобы обдумать стратегию с Виш, и закрыл за собой дверь. Она открыла дверь после того, как он закрыл ее.
   Она сказала: "Незаконно оставлять несовершеннолетнего в закрытой комнате без присмотра".
   Босх снова закрыл дверь.
   - Он не жалуется, - сказал он. "Мы должны поговорить. Что ты чувствуешь к нему? Ты хочешь его или хочешь, чтобы я взял его?
   - Не знаю, - сказала она.
   Это решило это. Это было нет. Первоначальная беседа со свидетелем, причем свидетелем, который сопротивлялся, требовала умелого сочетания обмана, уговоров и требований. Если она не знала, она не пошла.
   - Вы должны быть опытным следователем, - сказала она голосом, который Босху показался насмешливым. "Согласно вашему делу. Я не знаю, использует ли это мозги или мускулы. Но я хотел бы посмотреть, как это делается".
   Он кивнул, игнорируя удар. Он полез в карман за сигаретами и спичками мальчика.
   - Иди и отдай ему это. Я хочу пойти проверить свой стол на наличие сообщений и настроить запись". Когда он увидел выражение ее лица, когда она смотрела на сигареты, он добавил: "Первое правило допроса: заставить субъекта думать, что ему комфортно. Дайте ему сигареты. Задержите дыхание, если вам это не нравится".
   Он хотел было уйти, но она сказала: "Босх, что он делал с этими фотографиями?"
   Так вот что ее беспокоило, подумал он. "Смотреть. Пять лет назад такой ребенок, как он, пошел бы с этим человеком и сделал бы черт знает что. Вместо этого он продает ему картину. Есть так много убийц - болезней и прочего - эти дети умнеют. Безопаснее продать свои полароидные снимки, чем продать свою плоть".
   Она открыла дверь в комнату для допросов и вошла. Босх пересек комнату отделения и проверил наличие сообщений на хромированном штыре на своем столе. Его адвокат наконец перезвонил. Как и Бреммер в " Таймс", хотя он оставил псевдоним, о котором они договорились ранее. Босх не хотел, чтобы кто-то шнырял вокруг его стола и узнал, что звонила пресса.
   Босх оставил сообщения на штыре, достал удостоверение личности, подошел к кладовке и снял замок. Он открыл новую девяностоминутную кассету и вставил ее в диктофон на нижней полке шкафа. Он включил машину и убедился, что резервная кассета вращается. Он записал это и наблюдал, чтобы убедиться, что обе ленты катятся. Затем он вернулся по коридору к стойке регистрации и велел сидевшему там толстому скауту-исследователю заказать доставку пиццы на станцию. Он дал парню десятку и велел принести ее в комнату для допросов вместе с тремя колами, когда она придет.
   - Что ты хочешь от него? - спросил малыш.
   "Что вам нравится?"
   "Колбаса и пепперони. Ненавижу анчоусы.
   "Сделай это анчоусами".
   Босх вернулся в детективное бюро. Уиш и Шарки молчали, когда он вернулся в маленькую комнату для допросов, и у него сложилось впечатление, что они мало разговаривали. Уиш не чувствовала мальчика. Она села справа от Шарки. Босх занял место слева от него. Единственным окном был маленький квадратик зеркального стекла в двери. Люди могли заглянуть внутрь, но не наружу. Босх решил быть открытым с мальчиком с самого начала. Он был ребенком, но, вероятно, был мудрее большинства мужчин, которые сидели на Слайдере до него. Если он чувствовал обман, то начинал отвечать на вопросы односложными словами.
   "Шарки, мы собираемся записать это на пленку, потому что это может помочь нам позже просмотреть это", - сказал Босх. - Как я уже сказал, вы не подозреваемый, так что вам не нужно беспокоиться о том, что вы говорите, если, конечно, вы не собираетесь говорить, что это сделали вы.
   - Видишь, что я имею в виду? - запротестовал мальчик. - Я знал, что ты успеешь сказать это и вставить запись. Черт, знаешь, я уже был в одной из этих комнат.
   "Вот почему мы вас не обманываем. Итак, давайте скажем это один раз для протокола. Я Гарри Бош, полиция Лос-Анджелеса, это Элеонора Уиш, ФБР, а вы Эдвард Низ, он же Шарки. Я хочу начать с...
   "Что это за дерьмо? Это президента в трубу затащили? Что здесь делает ФБР?
   "Акула!" - громко сказал Босх. "Охладить его. Это просто программа обмена. Например, когда ты ходил в школу, а дети приезжали из Франции или откуда-то еще. Считай, что она из Франции. Она просто наблюдает и учится у профессионалов". Он улыбнулся и подмигнул Уиш. Шарки посмотрел на нее и тоже слегка улыбнулся. "Первый вопрос, Шарки, давай уберем его с дороги, чтобы мы могли перейти к хорошему. Ты прикончил того парня на плотине?
   "Черт возьми, нет. Я понимаю-"
   - Подождите, подождите, - вмешалась Уиш. Она посмотрела на Босха. - Мы можем выйти на минутку?
   Босх встал и вышел. Она последовала за ним и на этот раз закрыла дверь комнаты для допросов.
   "Что делаешь?" он сказал.
   "Что ты делаешь? Ты собираешься зачитать этому парню его права или хочешь испортить это интервью с самого начала?
   "О чем ты говоришь? Он этого не сделал. Он не подозреваемый. Я просто задаю ему вопросы, потому что пытаюсь установить схему допроса".
   "Мы не знаем, что он не убийца. Я думаю, мы должны дать ему его права".
   "Мы зачитали ему его права, и он подумает, что мы думаем, что он подозреваемый, а не свидетель. Мы делаем это, и мы могли бы также пойти туда и поговорить со стенами. Он ничего не вспомнит.
   Она вернулась в комнату для допросов, не сказав больше ни слова. Босх последовал за ним и продолжил с того места, где остановился, ничего не говоря о чьих-либо правах.
   - Ты делаешь этого парня в трубе, Шарки?
   "Ни за что, чувак. Я видел его, вот и все. Он уже был мертв".
   Говоря это, мальчик посмотрел направо на Уиш. Затем он подтянулся в кресле.
   - Ладно, Шарки, - сказал Босх. "Кстати, сколько тебе лет, откуда ты, расскажи мне пару таких вещей".
   - Почти восемнадцать, чувак, тогда я свободен, - сказал мальчик, глядя на Босха. "Моя мама живет в Чатсуорте, но я стараюсь не жить с... чувак, у тебя уже все это есть в одной из твоих тетрадочек".
   - Ты педик, Шарки?
   - Ни за что, дружище, - сказал мальчик, пристально глядя на Босха. "Я продаю им фотографии, черт возьми, большое дело. Я не один из них.
   - Вы делаете больше, чем продаете им картины? Вы бросаете несколько, когда у вас есть шанс? Разорвите их, возьмите их деньги. Кто подаст жалобу? Верно?"
   Теперь Шарки снова посмотрел на Уиш и поднял открытую руку. "Я не занимаюсь этим дерьмом. Я думал, мы говорим о мертвом парне.
   - Так и есть, Шарки, - сказал Босх. - Я просто хочу выяснить, с кем мы здесь имеем дело, вот и все. Возьмите его сверху. Расскажите нам историю. Мне принесут пиццу и еще сигареты. У нас есть время".
   "Это не займет много времени. Я ничего не вижу, кроме тела внутри. Надеюсь, анчоусов нет.
   Он сказал это, глядя на Уиш, подтягиваясь в кресле. Он выработал привычку смотреть на Босха, когда тот говорил правду, и на Уиш, когда тот скрывал ее или откровенно лгал. Мошенники всегда играют с женщинами, подумал Босх.
   - Шарки, - сказал Босх, - если хочешь, мы можем отвезти тебя в Сильмар и попросить там тебя задержать на ночь. Мы можем начать снова утром, может быть, когда твоя память немного...
   "Я беспокоюсь о моем велосипеде, который там сзади, его могут украсть".
   - Забудь о велосипеде, - сказал Босх, наклоняясь в личное пространство мальчика. - Мы тебя не балуем, Шарки, ты еще ничего нам не сказал. Начни рассказ, а потом побеспокоимся о байке.
   "Хорошо хорошо. Я тебе все расскажу".
   Мальчик потянулся к своим сигаретам на столе, а Босх отстранился и достал одну из своих. Вытягивание лица вперед и назад было приемом, которому Босх научился, проведя, казалось, десять тысяч часов в этих маленьких комнатах. Наклонись, вторгнись в эти полтора фута, которые принадлежат только им, их собственному пространству. Откиньтесь назад, когда получите то, что хотите. Это подсознательно. Большая часть того, что происходит на допросе в полиции, не имеет ничего общего с тем, что говорится. Это интерпретация, нюанс. А иногда и то, что не сказано. Он первым зажег сигарету Шарки. Уиш откинулась на спинку стула, когда они выдохнули синий дым.
   - Хочешь курить, агент Уиш? - сказал Босх.
   Она отрицательно покачала головой.
   Босх посмотрел на Шарки, и между ними обменялись понимающими взглядами. Он сказал: Ты и я, спорт. Мальчик улыбнулся. Босх кивнул ему, чтобы он начал свой рассказ, и он так и сделал. И это была история.
  
   ***
  
   "Иногда я хожу туда, чтобы разбиться", - сказал Шарки. "Тебе известно? Когда я не нахожу никого, кто бы помог мне с деньгами на мотель или ничем. Иногда комната в мотеле моей команды переполнена. Я должен выйти. Так что я иду туда, спать в трубе. Он остается теплым большую часть ночи. Неплохо. Так или иначе, это была одна из тех ночей. Так что я пошел туда...
   - Который это был час? - спросил Уиш.
   Босх одарил ее взглядом, говорящим: "Остынь, задавай вопросы после того, как история выйдет". Малыш шел довольно хорошо.
   - Должно быть, очень поздно, - ответил Шарки. - Три, может быть, четыре часа. У меня нет часов. И вот я поднялся туда. И я пошел в трубу и увидел парня, который был мертв. Просто лежал там. Я вылез и разделился. Я не собирался оставаться там с мертвым парнем. Когда я спустился с холма, я позвонил вам, ребята, девять один один.
   Он перевел взгляд с Уиш на Босха.
   - Вот и все, - сказал он. "Можно мне вернуться к моему велосипеду?"
   Никто не ответил, поэтому Шарки закурил еще одну сигарету и приподнялся на стуле.
   - Хорошая история, Эдвард, но нам нужно все целиком, - сказал Босх. "Нам тоже нужно правильно".
   - Что ты имеешь в виду?
   "Я имею в виду, что это звучит так, как будто это придумал идиот, вот что я имею в виду. Как вы увидели там тело?
   "У меня был фонарик, - объяснил он Wish.
   - Нет. У вас были спички, мы нашли одну". Босх наклонился вперед, пока его лицо не оказалось всего в футе от лица мальчика. - Шарки, как ты думаешь, как мы узнали, что это ты звонил? Думаешь, оператор только что узнал твой голос? - О, это старый Шарки. Он хороший парень, звонит нам по поводу тела. Подумай, Шарки. Ты расписался своим именем или, по крайней мере, половиной имени на трубе. Мы сняли твои отпечатки с полбанки краски. И мы знаем, что вы проползли по трубе только наполовину. Вот тогда ты испугался и вышел. Ты оставил следы.
   Шарки смотрел вперед, его взгляд был слегка поднят к зеркальному окну на двери.
   - Ты знал, что тело было там, прежде чем войти внутрь. Ты видел, как кто-то затащил его в трубу, Шарки. Посмотри на меня сейчас и расскажи мне настоящую историю".
   "Послушайте, я не видел ничьего лица. Было слишком темно, чувак, - сказал мальчик Босху. Элеонора вздохнула. Босху захотелось сказать ей, что если она считает мальчика пустой тратой времени, то может уйти.
   - Я прятался, - сказал Шарки. "Потому что, понимаете, сначала я подумал, что они преследуют меня или что-то в этом роде. Я не имел к этому никакого отношения. Почему ты тащишь меня вниз, чувак?
   - У нас умер человек, Эдвард. Мы должны выяснить, почему. Нам плевать на лица. Это нормально. Расскажите нам, что вы видели, и тогда вас больше нет в этом".
   - Так и будет?
   "Это будет так".
   Затем Босх откинулся назад и закурил вторую сигарету.
   "Ну, да, я был там и еще не слишком устал, поэтому я занимался покраской и услышал приближающуюся машину. Как святое дерьмо. И что было странно, так это то, что я услышал это раньше, чем увидел. Потому что у парня не горит свет. Ну, чувак, я потащил задницу и спрятался в кустах на холме прямо там, знаешь, прямо у трубы, прямо там, где я прячу свой велосипед, знаешь, пока я сплю.
   Мальчик все больше оживлялся, двигал руками, кивал головой и теперь смотрел в основном на Босха.
   "Черт, я думал, что эти парни пришли за мной, как будто кто-то вызвал полицию из-за того, что я был там наверху, распыляя суму или что-то в этом роде. Так вроде спрятался. На самом деле, когда они добрались туда, вышел парень и сказал другому парню, что чувствует запах краски. Но оказывается, они меня даже не видели. Они просто остановились у трубы из-за тела. И только это была не машина. Это был джип".
   - У тебя есть номерной знак? - сказал Уиш.
   - Пусть расскажет, - сказал Босх, не глядя на нее.
   "Нет, я не получил ебаную тарелку. Черт, их свет был выключен, и было слишком темно. Так или иначе, если считать мертвого парня, их было трое. Выходит один парень, он был водителем, и он вытаскивает мертвого парня прямо из-за спины, из-под одеяла или чего-то в этом роде. Открыл маленькую заднюю дверцу тех джипов и накачал парня на землю. Это был полный ужас, чувак. Я мог сказать, что это было настоящее, понимаете, настоящее мертвое тело, просто по тому, как оно упало на землю. Как мертвец. Оно издавало звук, как тело. Не то, что по телевизору. Но то, что вы ожидаете, типа: "О нет, это тело, которое он накачает наркотиками", или что-то в этом роде. Затем он накачал его в трубу. Другой парень не стал бы ему помогать. Он остался в джипе. Итак, первый чувак сделал это сам".
   Шарки глубоко затянулся сигаретой и затушил ее в жестяной пепельнице, которая уже была полна пепла и старых окурков. Он выдохнул через нос и посмотрел на Босха, который лишь кивнул ему, чтобы он продолжал. Мальчик подтянулся на сиденье.
   "Гм, я остался там, и парень вышел из трубы через минуту. Не дольше, чем это. Он огляделся, когда вышел, но не увидел меня. Он подошел к кусту рядом с тем местом, где я прятался, и сорвал ветку. Затем он вернулся в трубу на некоторое время. И я мог слышать, как он там подметает веткой или что-то в этом роде. Потом он вышел, и они ушли. О, и он начал давать задний ход, и задний фонарь загорелся, знаете ли. Он вытащил его из передачи, как очень быстро. Потом я услышал, как он сказал что-то о том, что они не могут вернуться назад из-за света. Их могут увидеть. Потом они пошли вперед, знаете ли, без огней. Они поехали по дороге, пересекли плотину и обогнули другой берег озера. Когда они проходили мимо того домика на плотине, они разбили лампочку. Я видел, как он погас. Я прятался, пока не перестал слышать двигатель. Потом я выхожу".
   Шарки на мгновение прервал рассказ, и Уиш сказал: "Извините, мы можем открыть дверь, вынести отсюда немного этого дыма?"
   Босх протянул руку и распахнул дверь, не вставая и не пытаясь скрыть свое раздражение. - Продолжай, Шарки, - только и сказал он.
   "Поэтому, когда они ушли, я подошел к трубе и крикнул парню. Вы знаете, "Эй, там" и "Ты в порядке" и тому подобное. Но никто не ответил. Так что я прислонил велосипед к земле, чтобы туда проникал свет, и немного прополз внутрь. Я тоже зажег спичку, как ты говоришь. И я мог видеть его там, и он выглядел мертвым и все такое. Я собирался проверить, но это было слишком жутко. Я ушел. Я спустился с холма и вызвал полицию. Это все, что я сделал, и это все".
   Босх подумал, что мальчик собирается ограбить тело, но на полпути испугался. Впрочем, ничего страшного. Мальчик мог держать это в секрете. Затем он подумал о ветке, взятой из куста и использованной человеком, которого видел Шарки, чтобы стереть следы и следы волочения на трубе. Он недоумевал, почему полицейские в форме не нашли ни выброшенную ветку, ни сломанный куст при осмотре места преступления. Но он недолго размышлял над этим, потому что знал ответ. Неряшливость. Лень. Это был не первый раз, когда что-то пропустили, и не последний.
   - Мы пойдем проверим пиццу, - сказал Босх и встал. - Мы будем всего пару минут.
  
   ***
  
   Выйдя из комнаты для допросов, Босх сдержал свой гнев и сказал: - Моя вина. Мы должны были больше говорить о том, как мы хотели это сделать, прежде чем мы услышали его историю. Мне нравится сначала слушать, что они говорят, а потом задавать вопросы. Это я был виноват."
   - Нет проблем, - коротко ответил Уиш. - Он все равно не кажется таким уж ценным.
   "Может быть." Он задумался. "Я думал вернуться и поговорить с ним еще немного, может быть, принести фоторобот. И если он не станет лучше запоминать вещи, мы могли бы его загипнотизировать".
   Босх никак не мог знать, какова будет ее реакция на последнее предложение. Он предложил его небрежно, наполовину надеясь, что это проскользнет незамеченным. Калифорнийские суды постановили, что гипноз свидетеля портит более поздние показания этого свидетеля в суде. Если бы они загипнотизировали Шарки, он бы никогда не смог быть свидетелем ни в одном судебном деле, которое могло возникнуть в результате расследования Медоуза.
   Уиш нахмурился.
   - Я знаю, - сказал Босх. "Мы бы потеряли его в суде. Но мы можем никогда не дойти до суда с тем, что он дал нам сейчас. Ты только что сам сказал, что он не такой ценный.
   - Я просто не знаю, стоит ли нам теперь закрывать дверь перед его полезностью. Так рано в расследовании.
   Босх подошел к двери комнаты для допросов и посмотрел на мальчика через одностороннее стекло. Он курил еще одну сигарету. Он положил его на пепельницу и встал. Он посмотрел на дверное окно, но Босх знал, что снаружи он ничего не видит. Мальчик быстро и тихо поменял свой стул на тот, на котором сидела Уиш. Босх улыбнулся и сказал: - Он умный ребенок. Там может быть что-то еще, чего мы не получим, если не усыпим его. Я думаю, что это стоит того".
   - Я не знал, что ты один из гипнотизеров полиции Лос-Анджелеса. Должно быть, я пропустил это в вашем деле.
   - Уверен, вы многое упустили, - ответил Босх. Через несколько мгновений он сказал: "Наверное, я здесь один из последних. После того, как Верховный суд его раскритиковал, отдел перестал обучать людей. У нас был только один класс. Я был одним из самых молодых. Большинство остальных ушли на пенсию".
   - В любом случае, - сказала она, - я не думаю, что нам следует это делать. Давай поговорим с ним еще, может быть, подождем пару дней, прежде чем мы уничтожим его как свидетеля.
   "Отлично. Но кто знает, где через пару дней окажется такой ребенок, как Шарки?
   - О, ты изобретателен. На этот раз ты нашел его. Ты можешь сделать это снова".
   - Хочешь пострелять там?
   "Нет, у тебя все хорошо. Пока я могу прыгать сейчас, когда я что-нибудь придумаю".
   Она улыбнулась, и он улыбнулся, и они вернулись в комнату для допросов, где пахло дымом и потом. Босх снова оставил дверь открытой, чтобы проветрить помещение. Уиш не нужно было спрашивать.
   - Нет еды? - сказал Шарки.
   - Все еще в пути, - сказал Босх.
   Босх и Уиш еще два раза рассказали Шарки его историю, попутно улавливая мелкие детали. Они сделали это как команда. Партнеры, обменивающиеся понимающими взглядами, исподтишка кивают, даже улыбаются. Несколько раз Босх замечал, как Уиш соскальзывает со стула, и ему казалось, что на мальчишеском лице Шарки играет улыбка. Когда принесли пиццу, он протестовал против анчоусов, но все же съел три четверти пирога и выпил две бутылки колы. Босх и Уиш прошли.
   Шарки сказал им, что джип, в котором приехало тело Медоуза, был грязно-белым или бежевым. Он сказал, что на боковой двери была печать, но не мог ее описать. Возможно, это было сделано для того, чтобы он выглядел как автомобиль DWP, подумал Босх. Возможно, это был автомобиль DWP. Теперь он определенно хотел загипнотизировать мальчика, но решил больше не поднимать эту тему. Он подождет, пока Уиш придет в себя, чтобы убедиться, что это необходимо сделать.
   Шарки сказал, что тот, кто остался в джипе, когда тело втащили в трубу, не сказал ни слова, пока мальчик наблюдал. Этот человек был меньше, чем водитель. Шарки описал, что видел только слегка сложенную фигуру, шепот силуэта на фоне того скудного света, который исходил от луны над густыми сосновыми зарослями по периметру резервуара.
   - Что сделал этот другой парень? - спросил Уиш.
   - Просто смотрел, наверное. Как смотровая. Он даже не вел машину. Я думаю, он был главным или что-то в этом роде".
   Мальчик стал лучше разглядывать водителя, но недостаточно, чтобы описать лицо или сделать рисунок с помощью лицевых шаблонов фотороботов, которые Босх принес в комнату для допросов. У водителя были темные волосы и он был белым. Шарки не мог или не хотел быть более точным в своем описании. На нем были темная рубашка и брюки, возможно, комбинезон. Шарки сказал, что он также носил какой-то ремень для снаряжения или плотницкий фартук. Его темные карманы для инструментов пустовали на бедрах и развевались, как фартук, на талии. Босху это было любопытно, и он задал Шарки несколько вопросов, подойдя к этому с разных сторон, но не получив лучшего описания.
   Через час они были закончены. Они оставили Шарки в прокуренной комнате, а сами снова совещались снаружи. Уиш сказал: "Все, что нам нужно сделать сейчас, это найти джип с одеялом сзади. Сделайте микроанализ и сопоставьте волосы. Только должна быть пара миллионов белых или бежевых джипов в штате. Вы хотите, чтобы я выложил БОЛО, или вы сами хотите этим заняться?"
   "Смотреть. Два часа назад у нас ничего не было. Теперь у нас есть много. Если хочешь, позволь мне загипнотизировать ребенка. Кто знает, может быть, мы получим номерной знак, лучшее описание водителя, может быть, он запомнит произносимое имя или сможет описать печать на двери".
   Босх вытянул руки ладонями вверх. Его предложение было в силе, но она уже отказалась. И она сделала это снова.
   - Еще нет, Босх. Дай мне поговорить с Рурком. Может быть завтра. Я не хочу торопиться с этим и, возможно, чтобы это обернулось для нас ошибкой. Хорошо?"
   Он кивнул и опустил руки.
   "И что теперь?" она сказала.
   "Ну, ребенок съел. Почему бы нам не привести его в порядок, а потом мы с тобой что-нибудь поедим? Есть место...
   - Я не могу, - сказала она.
   - ...на Оверленде я знаю.
   "У меня уже есть планы на сегодняшний вечер. Мне жаль. Может быть, мы сможем провести еще одну ночь".
   "Конечно." Он подошел к двери комнаты для допросов и посмотрел сквозь стекло. Что угодно, лишь бы не показываться ей в лицо. Он чувствовал себя глупо, пытаясь двигаться с ней так быстро. Он сказал: "Если тебе нужно идти, иди вперед. Я устрою его в убежище или что-то в этом роде на ночь. Нам обоим не нужно тратить на это время".
   "Уверен?"
   "Ага. Я позабочусь о нем. Я позову патруль, который заберет нас. Мы возьмем его велосипед по дороге. Я скажу, чтобы они подбросили меня до моей машины.
   "Это мило. Я имею в виду, что ты взял его велосипед и позаботился о нем.
   - Ну, мы с ним договорились, помнишь?
   "Я помню. Но ты заботишься о нем. Я смотрел, как ты обращался с ним. Ты видишь там частичку себя?
   Он отвернулся от стекла, чтобы посмотреть на нее.
   - Нет, не особенно, - сказал он. - Он просто еще один остроумец, у которого нужно взять интервью. Вы думаете, что он теперь маленький ублюдок, подождите еще год, подождите, пока ему не исполнится девятнадцать или двадцать, если он выживет. Тогда он будет монстром. Охотится на людей. Это не последний раз, когда он будет сидеть в этой комнате. Он будет ходить туда-сюда всю свою жизнь, пока не убьет кого-нибудь или пока не убьют его. Это правила Дарвина; выживает сильнейший, и он способен выжить. Так что нет, я не забочусь о нем. Я помещаю его в приют, потому что хочу знать, где он, на случай, если он нам снова понадобится. Это все."
   "Хорошая речь, но я так не думаю. Я немного знаю о тебе, Босх. Вы заботитесь, хорошо. То, как ты приготовил ему ужин и спросил его...
   "Послушайте, мне все равно, сколько раз вы читаете мое дело. Думаешь, это значит, что ты знаешь обо мне? Я же говорил тебе, что это чушь".
   Он подошел к ней так близко, что его лицо оказалось всего в футе от ее. Но она отвернулась от него и посмотрела на свой блокнот, как будто то, что она там написала, могло иметь какое-то отношение к тому, что он говорил.
   "Послушай, - сказал он, - мы можем работать вместе, может быть, даже выясним, кто убил Медоуза, если у нас будет еще несколько перерывов, как сегодня с ребенком. Но на самом деле мы не будем партнерами и не будем знать друг друга по-настоящему. Так что, возможно, нам не следует вести себя так, как мы. Не рассказывай мне о своем младшем брате с короткой стрижкой и о том, как он выглядит так, как я, потому что ты не знаешь, каким был я. Куча бумаг и фотографий в папке ничего обо мне не говорят".
   Она закрыла блокнот и положила его в сумочку. Затем она, наконец, посмотрела на него. Из комнаты для допросов постучали. Шарки смотрел на себя в зеркальное окошко двери. Но они оба проигнорировали его, а Уиш просто просверлила Босха взглядом.
   - Ты всегда так поступаешь, когда женщина отказывается от ужина? - спросила она спокойно.
   - Это не имеет к этому никакого отношения, и ты это знаешь.
   "Конечно. Я знаю это." Она начала уходить, потом сказала: "Скажем, в девять утра, мы снова встретимся в бюро?"
   Он не ответил, а потом она ушла к двери отделения. Шарки снова постучал в его дверь, и Босх обернулся и увидел в дверном зеркале мальчика, ковыряющего прыщи на своем лице. Уиш повернулась еще раз, прежде чем вышла из комнаты.
   - Я не говорила о своем младшем брате, - сказала она. "На самом деле он был моим старшим братом. А я говорил о давно. О том, как он выглядел, когда я была маленькой, и он уезжал ненадолго во Вьетнам".
   Босх не смотрел на нее. Он не мог. Он понял, что грядет.
   "Я помню, как он тогда выглядел, - сказала она, - потому что это был последний раз, когда я его видела. Это остается с вами. Он был одним из тех, кто не вернулся".
   Она вышла.
  
   ***
  
   Гарри съел последний кусок пиццы. Было холодно, он ненавидел анчоусы и чувствовал, что заслужил их. То же самое и с кока-колой, которая была теплой. После этого он сидел за столом отдела убийств и звонил, пока не нашел пустую койку, вернее, пустое место в одном из приютов, где никто не задавал вопросов, возле бульвара. В Home Street Home не пытались отправить беглецов туда, откуда они пришли. Они знали, что в большинстве случаев дом был худшим кошмаром, чем улицы. Они просто предоставили детям безопасное место для сна, а затем попытались отправить их куда угодно, кроме Голливуда.
   Он проверил машину без опознавательных знаков и отвез Шарки к своему мотоциклу. Он не помещался в багажнике, поэтому Босх заключил сделку с мальчиком. Шарки поедет на велосипеде к приюту, а Босх последует за ним. Когда мальчик приходил и регистрировался, Босх возвращал ему деньги, бумажник и сигареты. Но не Полароиды и косяк. Те пошли в мусорку. Шарки это не понравилось, но он сделал это. Босх велел ему побродить по приюту пару дней, хотя знал, что мальчик, скорее всего, сломается утром.
   "Я нашел тебя однажды. Если мне нужно, я могу сделать это снова", - сказал он, когда мальчик запирал свой велосипед возле дома.
   - Знаю, знаю, - сказал Шарки.
   Это была пустая угроза. Босх знал, что нашел Шарки, когда мальчик не знал, что его ищут. Другое дело, если бы он хотел спрятаться. Босх дал мальчику одну из своих дешевых визитных карточек и велел ему позвонить, если он подумает, что может помочь.
   - Это поможет тебе или мне? - спросил Шарки.
   Босх не ответил. Он вернулся в машину и поехал обратно на станцию на Уилкокс, глядя в зеркало на наличие хвоста. Он ничего не видел. Зарегистрировав машину, он подошел к своему столу и взял файлы ФБР. Он пошел в дежурную часть, где ночной лейтенант вызвал одну из своих патрульных групп, чтобы подвезти Босха до Федерального здания. Патрульным был молодой полицейский с прической в четверть дюйма. азиатский. Босх слышал на участке, что его зовут Гунг Хо. Все двадцать минут до Федерального здания они ехали молча.
   Гарри вернулся домой к девяти. Красный свет на его телефоне мигал, но сообщения не было, только звук того, что кто-то вешает трубку. Он включил радио во время игры "Доджерс", но потом выключил его, устав слушать, как люди разговаривают. Он поставил компакт-диски Сонни Роллинза, Фрэнка Моргана и Брэнфорда Марсалиса в стереосистему и вместо этого слушал саксофон. Он разложил папки на столе в столовой и открутил пробку на бутылке пива. Алкоголь и джаз, подумал он, глотая. Спать в одежде. Ты обычный полицейский, Босх. Открытая книга. И ничем не отличается от дюжины других дураков, которые должны приставать к ней каждый день. Просто придерживайтесь бизнеса перед вами. И не надейся ни на что другое. Он открыл файл на Медоуза, внимательно прочитав каждую страницу, тогда как раньше, в машине с Уиш, он только бегло просматривал.
   Медоуз был загадкой для Босха. Наркоман, наркоман, но солдат, который вернулся, чтобы остаться во Вьетнаме. Даже после того, как его вывели из туннелей, он остался. В 1970 году, после двух лет работы в туннелях, его направили в подразделение военной полиции при американском посольстве в Сайгоне. Никогда больше не видел действий противника, но оставался до самого конца. После заключения договора и ухода в 1973 году он был уволен и снова остался, на этот раз в качестве одного из гражданских советников при посольстве. Все собирались домой, но не Медоуз. Он не уезжал до 30 апреля 1975 года, в день падения Сайгона. Он был на вертолете, а затем на самолете, который переправлял беженцев из страны в Соединенные Штаты. Это было его последнее правительственное задание: охрана на массовом транспорте беженцев на Филиппины, а затем в Штаты.
   Согласно записям, после возвращения Медоуз остался в Южной Калифорнии. Но его навыки ограничивались военной полицией, туннельным убийцей и торговцем наркотиками. В файле было заявление полиции Лос-Анджелеса, которое было помечено как отклоненное. Он провалил тест на наркотики. Следующим в файле был компьютерный лист Национальной криминальной разведки, в котором было указано досье Медоуза. Его первый арест за хранение героина был в 1978 году. Условный срок. В следующем году его снова арестовали, на этот раз за хранение с целью продажи. Он сослался на это как на простое владение и получил восемнадцать месяцев на ранчо Wayside Honor Rancho. Он сделал десять из них. Следующие два года были отмечены частыми арестами по следам говядины - свежие следы от иголок считались проступком, заслуживающим шестидесяти дней в окружной тюрьме. Выглядело так, будто Медоуз ехал по вращающейся двери в округе до 1981 года, когда он уехал на значительное время. Это было за попытку ограбления, федеральное дело. В распечатке NCIC не было сказано, было ли это ограбление банка, но Босх решил, что это должно было быть сделано для привлечения федералов. В распечатке говорилось, что Медоуз был приговорен к четырем годам в Ломпоке и отсидел два года.
   Его не было дома, но за несколько месяцев до того, как его арестовали за ограбление банка. Они, должно быть, заморозили его. Он признал себя виновным и вернулся в Ломпок на пять лет. Он был бы на свободе через три года, но через два года после приговора его арестовали при попытке побега. Он получил еще пять лет и был переведен на Терминальный остров.
   Медоуз был освобожден условно-досрочно из TI в 1988 году. Босх подумал, что все эти годы в суматохе. Он никогда не знал, никогда не слышал от него. Что бы он сделал, если бы услышал? Он задумался об этом на мгновение. Вероятно, это изменило Медоуза больше, чем война. Его условно-досрочно отправили в приют для ветеранов Вьетнама. Это место называлось "Компания Чарли" и располагалось на ферме к северу от Вентуры, примерно в сорока милях от Лос-Анджелеса. Он пробыл там почти год.
   После этого, согласно листу Медоуза, дальнейших контактов не было. Марки говядины, которые побудили Медоуза позвонить в Bosch годом ранее, так и не были обработаны. Этого не было на листе. Никаких других известных контактов с полицией после его освобождения из тюрьмы.
   В упаковке был еще один лист. Этот был написан от руки, и Босх догадался, что это был чистый, разборчивый почерк Уиша. Это была работа и семейная история. Собранные в результате поиска в записях социального обеспечения и DMV, записи шли вертикально вниз по левой стороне бумаги. Но были пробелы. Неучтенные периоды времени. Медоуз работал в Водном округе Южной Калифорнии, когда впервые вернулся из Вьетнама. Он был инспектором трубопроводов. Он потерял работу через четыре месяца из-за чрезмерных опозданий и болезней. Оттуда он, должно быть, попробовал свои силы в торговле героином, потому что следующее законное место работы не значилось до тех пор, пока он не вышел из Вэйсайда в 1979 году. Он пошел работать в DWP в качестве подпольного инспектора отдела ливневой канализации. Потерял работу через полгода по тем же причинам, что и в водном округе. Было несколько других спорадических занятий. Покинув компанию "Чарли", он на несколько месяцев увлекся золотодобывающей компанией в долине Санта-Кларита. Ничего больше.
   Там было почти дюжина домашних адресов. Большинство из них были квартирами в Голливуде. До бюста 1979 года в Сан-Педро был дом. Если он торговал в то время, то, вероятно, получал деньги в порту Лонг-Бич, подумал Босх. Адрес Сан-Педро был бы удобен.
   Босх также узнал, что он жил в квартире в Сепульведе с тех пор, как ушел из компании "Чарли". В деле больше ничего не было ни о приюте, ни о том, что Медоуз там делал. Босх нашел имя надзирателя Медоуза по условно-досрочному освобождению в копиях его шестимесячных оценочных отчетов. Дэрил Слейтер, созданный Ван Найсом. Босх записал это в блокнот. Он также записал адрес компании "Чарли". Затем он разложил перед собой список арестов, трудовую и семейную историю, а также отчет об условно-досрочном освобождении. На новом листе бумаги он начал записывать хронологию, начиная с того момента, когда Медоуза отправили в федеральную тюрьму в 1981 году.
   Когда он закончил, многие пробелы были закрыты. Медоуз отсидел в общей сложности шесть с половиной лет в федеральной тюрьме. Он был освобожден условно-досрочно в начале 1988 года, когда его спонсировала программа компании "Чарли". Он провел десять месяцев в программе, прежде чем переехать в квартиру в Сепульведе. Отчеты об условно-досрочном освобождении показали, что он получил работу бурильщика на золотом руднике в долине Санта-Кларита. Он отбыл условно-досрочное освобождение в феврале 1989 года и уволился с работы на следующий день после того, как его уволили. По данным Администрации социального обеспечения, с тех пор нет известной работы. Налоговое управление США сообщило, что Медоуз не подавал декларации с 1988 года.
   Босх пошел на кухню, принес пиво и приготовил бутерброд с ветчиной и сыром. Он стоял у раковины, ел, пил и пытался упорядочить в голове все, что касается этого дела. Он считал, что Медоуз замышлял интриги с тех пор, как ушел из TI или, по крайней мере, из компании "Чарли". У него был план. Он работал на законных работах, пока не получил условно-досрочное освобождение, а затем уволился, и план начал действовать. Босх был в этом уверен. И поэтому он чувствовал, что вполне вероятно, что либо в тюрьме, либо в приюте Медоуз связался с людьми, ограбившими вместе с ним банк. А потом убил его.
  
   Прозвенел дверной звонок. Босх посмотрел на часы и увидел, что уже одиннадцать. Он подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел, что Элеонора Уиш смотрит на него. Он отступил назад, взглянул в зеркало в прихожей и увидел человека с темными усталыми глазами, смотрящими на него. Он пригладил волосы и открыл дверь.
  
   ***
  
   - Привет, - сказала она. - Перемирие?
   "Перемирие. Откуда ты знаешь, где я... неважно. Заходи."
   На ней был тот же костюм, что и раньше, она еще не была дома. Он видел, как она заметила папки и бумаги на карточном столике.
   "Работаю допоздна", - сказал он. - Просто просматриваю кое-что в досье на Медоуза.
   "Хороший. Мм, я случайно оказался здесь, и я просто хотел, я просто пришел сказать, что мы... Ну, это была тяжелая неделя до сих пор. Для нас двоих. Может быть, завтра мы сможем начать это партнерство заново".
   - Да, - сказал он. - И, послушай, я сожалею о том, что сказал ранее... и я сожалею о твоем брате. Ты пытался сказать что-то приятное, и я... Ты можешь остаться на несколько минут, выпить пива?
   Он пошел на кухню и взял две свежие бутылки. Он вручил ей одну и провел ее через раздвижную дверь на крыльцо. На улице было прохладно, но иногда со стороны темного каньона дул теплый ветер. Элеонора Уиш смотрела на огни Долины. Прожекторы из Юниверсал-Сити осветили небо повторяющимся узором.
   "Это очень мило", - сказала она. "Я никогда не был ни в одном из них. Они называются консольными?
   "Да."
   "Должно быть страшно во время землетрясения".
   "Страшно, когда мимо проезжает мусоровоз".
   - Так как же ты оказался в таком месте?
   "Некоторые люди, те, что там внизу, с прожекторами, однажды дали мне кучу денег, чтобы я использовал мое имя и мой так называемый технический совет для телешоу. Так что мне больше нечего было с этим делать. Когда я рос в Долине, мне всегда было интересно, каково это жить в одной из таких вещей. Так что я купил его. Раньше он принадлежал сценаристу. Здесь он работал. Он довольно маленький, всего одна спальня. Но это все, что мне когда-либо понадобится, я думаю.
   Она облокотилась на перила и посмотрела вниз по склону в арройо. В темноте виднелись лишь смутные очертания живой дубовой рощи внизу. Он тоже наклонился, рассеянно оторвал кусочки золотой фольги от пивной бутылки и уронил их. Золото блеснуло в темноте, когда оно исчезло из виду.
   - У меня есть вопросы, - сказал он. - Я хочу поехать в Вентуру.
   - Мы можем поговорить об этом завтра? Я не подошел, чтобы просмотреть файлы. Я читаю эти файлы уже почти год".
   Он кивнул и молчал, решив позволить ей добраться до того, что ее привело. Через некоторое время она сказала: "Ты, должно быть, очень зол на то, что мы с тобой сделали, на расследование, на то, что мы тебя проверяли. Потом то, что произошло вчера. Мне жаль."
   Она сделала маленький глоток из своей бутылки, и Босх понял, что никогда не спрашивал, не хочет ли она стаканчик. Он позволил ее словам повиснуть в темноте несколько долгих мгновений.
   - Нет, - наконец сказал он. "Я не злюсь. Правда в том, что я действительно не знаю, кто я".
   Она повернулась и посмотрела на него. - Мы думали, ты бросишь это, когда Рурк доставил тебе неприятности с твоим лейтенантом. Конечно, вы знали Медоуза, но это было давно. Вот чего я не понимаю. Это не просто еще один случай для вас. Но почему? Должно быть что-то еще. Снова во Вьетнаме? Почему это так много значит для тебя?"
   "Думаю, у меня есть причины. Причины, не имеющие отношения к делу".
   "Я верю тебе. Но верю ли я вам, не в этом дело. Я пытаюсь узнать, что происходит. Мне нужно знать."
   - Как твое пиво?
   "Это отлично. Скажите мне кое-что, детектив Босх.
   Он посмотрел вниз и увидел, как маленький кусочек напечатанной фольги исчезает в темноте.
   - Не знаю, - сказал он. "На самом деле я знаю и не знаю. Я предполагаю, что это восходит к туннелям. Общий опыт. Ничего похожего на то, что он спас мне жизнь или я спас его. Не так просто. Но я чувствую, что что-то должен. Неважно, что он сделал или какой херней стал после. Может быть, если бы я сделал больше, чем сделал несколько звонков для него в прошлом году. Я не знаю."
   - Не глупи, - сказала она. - Когда он звонил вам в прошлом году, он был в полном восторге от этой затеи. Он тогда тебя использовал. Как будто он использует тебя сейчас, хотя и мертв.
   У него закончилась этикетка, которую можно было бы очистить. Он развернулся и прислонился спиной к перилам. Одной рукой он вытащил из кармана сигарету, сунул ее в рот, но не закурил.
   - Медоуз, - сказал он и покачал головой при воспоминании об этом человеке. "Медоуз был чем-то другим... Тогда мы все были просто кучкой детей, боящихся темноты. И эти туннели были чертовски темными. Но Медоуз не боялся. Он будет волонтером, волонтером и волонтером. Из ниоткуда в темноту. Вот что он сказал, отправляясь в туннельную миссию. Мы назвали это черным эхом. Это было похоже на попадание в ад. Ты там внизу и чувствуешь запах собственного страха. Как будто ты был мертв, когда был там".
   Постепенно они повернулись лицом друг к другу. Он всмотрелся в ее лицо и увидел то, что он принял за сочувствие. Он не знал, хотел ли он этого. Он был давно в прошлом. Но он не знал, чего хотел.
   "Итак, все мы напугали маленьких детей, мы дали обещание. Каждый раз, когда кто-нибудь спускался в один из туннелей, мы давали обещание. Обещание состояло в том, что что бы там ни случилось, никто не останется без внимания. Неважно, если ты умрешь там внизу, ты не останешься позади. Потому что они сделали с тобой что-то, ты знаешь. Как наши собственные психологические операции. И это сработало. Никто не хотел остаться позади, ни мертвым, ни живым. Однажды я прочитал в книге, что не имеет значения, лежишь ли ты под мраморным надгробием на холме или на дне масляного отстойника, когда ты мертв, ты мертв.
   - Но того, кто это написал, там не было. Когда ты жив, но так близок к смерти, ты думаешь об этих вещах. И тогда это имеет значение... И поэтому мы дали обещание".
   Босх знал, что ничего не объяснил. Он сказал ей, что собирается взять еще пива. Она сказала, что с ней все в порядке. Когда он вышел, она улыбнулась ему и ничего не сказала.
   "Позвольте мне рассказать вам историю о Медоуз, - сказал он. "Видите ли, как они работали, они назначали пару, может быть, троих из нас, туннельных крыс, чтобы выйти с компанией. Поэтому, когда они натыкались на туннель, мы мчались вниз, проверяли его, копали, что угодно".
   Он сделал большой глоток свежего пива.
   "И вот однажды, это было в 1970 году, мы с Медоузом следовали за патрулем. Мы были в цитадели венчурных капиталистов, и, черт возьми, она была просто пронизана туннелями. Как бы то ни было, мы были примерно в трех милях от деревни под названием Нхуан Люк, когда потеряли посыльного. Он получил... извините, вы, наверное, не хотите это слышать. С твоим братом и всем остальным.
   "Я хочу услышать. Пожалуйста."
   "Значит, эту точку застрелил снайпер, который был в паутинной норе. Так они называли маленькие входы в сеть туннелей. Итак, кто-то уничтожил снайпера, а потом мне и Медоузу пришлось спускаться в яму, чтобы проверить это. Мы спустились вниз, и сразу же нам пришлось разделиться. Это была большая сеть. Я пошел по одной линии в одну сторону, а он пошел по другой. Мы сказали, что поедем на пятнадцать минут, установим заряды с двадцатиминутной задержкой, потом вернемся, поставив еще по пути... Помню, я нашел там госпиталь. Четыре пустых травяных коврика, шкаф с припасами - все это просто стоит посреди этого туннеля. Помню, я подумал: Господи Иисусе, что будет за поворотом, фильм про автомобили или что-то в этом роде? Я имею в виду, что эти люди окопались... Во всяком случае, там был маленький алтарь и курились благовония. Все еще горит. Тогда я знал, что они все еще где-то там, венчурные капиталисты, и это меня напугало. Я установил заряд и спрятал его за алтарем, а затем побежал назад так быстро, как только мог. Попутно я установил еще два заряда, рассчитывая все так, чтобы все они взорвались одновременно. Итак, я возвращаюсь к точке входа, знаете ли, к оригинальной паучьей норе, а не к Медоузу. Я подождал несколько минут, и он приближается. Вы же не хотите быть там, когда улетит С-4. Некоторым из этих туннелей сто лет. Делать было нечего, и я выбрался наружу. Он тоже был не на высоте".
   Он остановился, чтобы выпить пива и подумать об этой истории. Она внимательно смотрела, но не подталкивала его.
   "Через несколько минут мои заряды сработали, и туннель, по крайней мере, та часть, в которой я был, рухнул. Кто бы там ни был, он был мертв и похоронен. Мы подождали пару часов, пока дым и пыль осядут. Мы подключили вентилятор Mighty Mite и пустили воздух по входной шахте, а затем можно было увидеть, как дым выталкивается и поднимается из вентиляционных отверстий и других паутинных отверстий по всему джунглям.
   "И когда стало ясно, я и еще один парень отправились на поиски Медоуза. Мы думали, что он мертв, но нам обещали; несмотря ни на что, мы собирались вытащить его и отправить домой. Но мы его не нашли. Остаток дня потратили на поиски, но нашли только мертвых венчурных капиталистов. Большинство из них были расстреляны, некоторым перерезали горло. У всех были отрезаны уши. Когда мы подошли, наверху сказали, что мы больше не можем ждать. У нас были заказы. Мы ушли, и я нарушил обещание".
   Босх безучастно смотрел в ночь, видя только ту историю, которую рассказывал.
   "Двумя днями позже в деревне была еще одна рота, Нхуан Люк, и кто-то нашел вход в туннель в хижине. Они заставляют своих крыс проверить это, и они пробыли в туннеле не более пяти минут, когда находят Медоуза. Он просто сидел, как Будда, в одном из проходов. Нет патронов. Говорящая чушь. Непонятно, но он был в порядке. И когда они попытались заставить его придумать их, он не захотел. В конце концов им пришлось связать его и накинуть на него веревку, а патруль наверху вытащил его. В солнечном свете они увидели, что на нем ожерелье из человеческих ушей. Обвешан его жетонами.
   Он допил пиво и вошел с балкона. Она последовала за ним на кухню, где он взял новую бутылку. Она поставила недопитую бутылку на прилавок.
   "Итак, это моя история. Это был Медоуз. Он отправился в Сайгон, чтобы немного отдохнуть и расслабиться, но вернулся. Он не мог держаться подальше от туннелей. Однако после этого он уже никогда не был прежним. Он сказал мне, что просто запутался и потерялся там внизу. Он просто продолжал идти в неправильном направлении, убивая все, что попадалось ему на пути. Говорили, что на его ожерелье было тридцать три уха. И кто-то однажды спросил меня, почему Медоуз позволяет одному из венчурных капиталистов прислушиваться. Вы знаете, учет нечетного числа. И я сказал ему, что Медоуз пусть все слушают.
   Она покачала головой. Он кивнул.
   Босх сказал: "Жаль, что я не нашел его в тот раз, когда вернулся посмотреть. Я подвел его".
   Они оба некоторое время стояли, глядя на кухонный пол. Босх вылил остатки пива в раковину.
   - Один вопрос о листе Медоуза, и больше никаких дел, - сказал он. "Он застрял в Ломпоке при попытке побега. Потом отправили в ТИ. Вы что-нибудь знаете об этом?
   "Да. И это был туннель. Он был доверенным лицом и работал в прачечной. Газосушители имели подземные вентиляционные отверстия, выходящие за пределы здания. Он копал под одним из них. Не более часа в день. Они сказали, что он, вероятно, занимался этим по крайней мере за шесть месяцев до того, как это было обнаружено, когда разбрызгиватели, которые они используют летом на тренировочном поле, размягчили землю, и произошел обвал".
   Он кивнул головой. Он решил, что это был туннель.
   - Двое других, которые были замешаны в этом, - сказала она. "Наркоторговец и грабитель банков. Они все еще внутри. Никакой связи с этим нет".
   Он снова кивнул.
   - Я думаю, мне пора идти, - сказала она. - У нас много дел завтра.
   "Ага. У меня еще много вопросов".
   "Я постараюсь ответить на них, если смогу".
   Она прошла мимо него в маленьком пространстве между холодильником и прилавком и вышла в коридор. Он чувствовал запах ее волос, когда она проходила мимо. Яблочный аромат, подумал он. Он заметил, что она смотрит на гравюру, висящую на стене напротив зеркала в коридоре. Он состоял из трех отдельных частей в рамах и представлял собой репродукцию картины пятнадцатого века под названием "Сад наслаждений" . Художник был голландцем.
   "Иероним Босх", - сказала она, изучая кошмарный пейзаж картины. - Когда я увидел, что это твое полное имя, я подумал, не...
   "Никакого отношения", - сказал он. "Моя мать, ей просто нравились его вещи. Думаю, из-за фамилии. Однажды она прислала мне этот отпечаток. В записке сказано, что это напомнило ей Лос-Анджелес Все сумасшедшие. Моим приемным родителям... им это не нравилось, но я хранил это много лет. Если бы она висела там, пока у меня было это место.
   - Но тебе нравится, когда тебя зовут Гарри.
   - Да, мне нравится Гарри.
   - Спокойной ночи, Гарри. Спасибо за пиво".
   - Спокойной ночи, Элеонора... Спасибо за компанию.
  
  
   ЧАСТЬ IV
   СРЕДА, 23 МАЯ
  
   К 10:00 они ехали по автостраде Вентура, пересекающей дно долины Сан-Фернандо и выезжающей из города. Босх был за рулем, и они ехали против течения движения, направляясь на северо-запад, в сторону округа Вентура, оставляя за собой пелену смога, заполнявшую Долину, как грязные сливки в миске.
   Они направлялись в роту Чарли. Годом ранее ФБР провело лишь беглую проверку Медоуза и программы работы с тюрьмами. Уиш сказала, что считала его важность минимальной, потому что пребывание Медоуза закончилось почти за год до авантюры с туннелем. Она сказала, что бюро запросило копию дела Медоуза, но не проверило имена других осужденных, которые участвовали в программе одновременно с Медоузом. Босх подумал, что это ошибка. Судя по послужному списку Медоуза, ограбление банка было частью долгосрочного плана, сказал он Wish. Ограбление банка могло быть совершено компанией "Чарли".
   Перед отъездом Босх позвонил надзирателю Медоуза по условно-досрочному освобождению Дэрилу Слейтеру и получил краткое изложение компании "Чарли". Слейтер сказал, что это была овощная ферма, которой владел и управлял армейский полковник, который вышел на пенсию и родился заново. Он заключил контракт с тюрьмами штата и федеральными тюрьмами на досрочное освобождение, единственное требование заключалось в том, чтобы они были ветеранами боевых действий во Вьетнаме. По словам Слейтера, это было не так уж сложно оплатить. Как и в любом другом штате страны, в тюрьмах Калифорнии было много вьетнамских ветеранов. По словам Слейтера, Гордону Скейлсу, бывшему полковнику, было все равно, за какие преступления были осуждены ветераны. Он просто хотел снова привести их в порядок. В этом месте работало три человека, включая Весов, и вмещалось не более двадцати четырех человек одновременно. Средняя продолжительность пребывания составила девять месяцев. Они работали на овощных полях с шести до трех, останавливаясь только на обед в полдень. После рабочего дня был часовой сеанс под названием "душевный разговор", затем ужин и телевизор. Еще час религии перед отбоем. Слейтер сказал, что Скейлз использовал свои связи в обществе, чтобы устроить ветеринаров на работу, когда они были готовы к внешнему миру. За шесть лет в компании "Чарли" было всего 11 процентов рецидивистов. Фигура настолько завидная, что Скейлс получил положительное упоминание в речи президента во время его последней предвыборной кампании в штате.
   "Этот человек - герой", - сказал Слейтер. - И не из-за войны. За то, что он сделал после. Когда вы получаете такое место, пропуская через него тридцать-сорок жуликов в год, и только каждый десятый снова попадает в беду, тогда вы говорите о большом успехе. Скейлз, к нему прислушивается федеральная комиссия и комиссия штата по условно-досрочному освобождению, а также половина надзирателей в этом штате.
   - Значит ли это, что он сам выбирает, кто пойдет в компанию "Чарли"? - спросил Босх.
   "Может быть, не выбирать, но дать окончательное одобрение, да", - сказал PO. "Но об этом парне ничего не известно. Его имя известно в каждом тюремном блоке, где отбывает срок ветеринар. Эти ребята приходят к нему. Они посылают письма, посылают Библии, звонят по телефону, связываются с юристами. Все для того, чтобы Весы спонсировали их.
   - Так Медоуз туда попал?
   "Насколько я знаю. Он уже направлялся туда, когда его назначили ко мне. Вам придется позвонить на Терминал Айленд и попросить их проверить свои файлы. Или поговори с Весами.
   Босх ввел Уиш в разговор, пока они были в дороге. В противном случае это была долгая поездка, и были долгие периоды тишины. Босх большую часть времени размышлял о прошлой ночи. Ее визит. Зачем она пришла? После того, как они пересекли границу округа Вентура, его мысли вернулись к этому делу, и он задал ей несколько вопросов, которые возникли у него прошлой ночью, когда он просматривал файлы.
   "Почему они не попали в главное хранилище? В WestLand было два хранилища. Сейф, а затем главное хранилище банка, для наличных и кассовых боксов. В отчетах с места преступления говорится, что конструкция обоих хранилищ была одинаковой. Сейф был больше, но броня в полу была такой же. Таким образом, казалось бы, Медоуз и его партнеры могли так же легко пробраться в главное хранилище, проникнуть туда, забрать все, что там было, и выбраться наружу. Не нужно рисковать провести в помещении целые выходные. Также не нужно взламывать сейфы".
   "Может быть, они не знали, что они одинаковые. Может быть, они предполагали, что главное хранилище будет прочнее.
   - Но мы предполагаем, что они имели некоторое представление о структуре сейфа до того, как приступили к этому. Почему у них не было таких же знаний о другом хранилище?
   "Они не смогли провести разведку главного хранилища. Это не открыто для публики. Но мы думаем, что один из них арендовал ячейку в сейфе и пошел проверить ее. Конечно, использовал вымышленное имя. Но, видите ли, они могли проверить одно хранилище, а не другое. Может быть, поэтому".
   Босх кивнул и спросил: - Сколько было в главном хранилище?
   "Не знаю навскидку. Это должно было быть в отчетах, которые я вам дал. Если нет, то в других файлах в бюро.
   - Но больше. Верно? В главном хранилище было больше наличных, чем два или три миллиона в собственности, которую они достали из ящиков.
   - Я думаю, что это, наверное, правильно.
   "Видите, что я говорю? Если бы они попали в главное хранилище, вещи валялись бы штабелями и мешками. Прямо здесь для взятия. Было бы проще. Вероятно, было бы больше денег за меньшие проблемы".
   - Но, Гарри, мы знаем это задним числом. Кто знает, что они знали, входя внутрь? Может быть, они думали, что в коробках было что-то еще. Они играли и проиграли".
   - Или, может быть, они выиграли.
   Она посмотрела на него.
   "Возможно, в коробках было что-то, о чем мы даже не знаем. Что никто не заявил о пропаже. Что-то, что сделало депозитное хранилище лучшей целью. Сделал его более ценным, чем главное хранилище.
   "Если вы думаете о наркотиках, ответ - нет. Мы думали об этом. Мы попросили Управление по борьбе с наркотиками привести одну из их собак, и она перерыла разбитые коробки. Ничего такого. Никаких следов наркотиков. Затем он обнюхал ящики, до которых не добрались воры, и попал один раз. На одном из маленьких.
   Она на мгновение засмеялась и сказала: "Итак, когда мы просверлили эту коробку, собака сошла с ума и нашла в пакете пять граммов кокаина. Этот бедняга, который держал свой запас кокаина в банке, был арестован только потому, что кто-то случайно проник в то же самое хранилище".
   Виш снова рассмеялся, но Босху это показалось несколько натянутым. История была не такой смешной. "В любом случае, - сказала она, - дело против этого парня было прекращено помощником прокурора США, потому что он сказал, что это был плохой обыск. Мы изнасиловали парня, когда просверлили его коробку без ордера".
   Босх съехал с автострады в город Вентура и направился на север. "Мне все еще нравится угол зрения, связанный с наркотиками, несмотря на собаку", - сказал он после четверти часа молчания. "Они не безошибочны, эти собаки. Если вещи были упакованы правильно и достались ворам, возможно, и следа не осталось. Пара таких коробок с кокаином, и каперсы начинают приносить свои плоды".
   "Ваш следующий вопрос будет о списках клиентов, верно?" она сказала.
   "Верно."
   "Ну, мы проделали большую работу над этим. Мы проверили всех, вплоть до отслеживания покупок вещей, которые, по их словам, были в коробках. Мы не нашли, кто сделал эту работу, но, вероятно, мы сэкономили страховым компаниям банка пару миллионов, заплатив за вещи, которые, как сообщалось, были украдены, но на самом деле никогда не существовали".
   Он подъехал к заправочной станции, чтобы достать из-под сиденья книгу с картами и найти дорогу к компании "Чарли". Она продолжала защищать расследование ФБР.
   "Управление по борьбе с наркотиками просмотрело каждое имя в списке держателей ящиков и ничего не ответило. Мы проверили имена через NCIC. У нас есть несколько хитов, но ничего серьезного, в основном старые вещи". Она издала еще один короткий фальшивый смешок. "Один из держателей одной из больших коробок был судим за детское порно семидесятых годов. Отсидел двойку в Соледад. Так или иначе, после работы в банке с ним связались, и он сообщил, что ничего не было взято, сказал, что недавно опустошил свой ящик. Но они говорят, что эти педофилы никогда не могут расстаться со своими вещами, со своими фотографиями и фильмами, даже с письмами, написанными о детях. И в банке не было никаких записей о том, что он заходил в ящик за два месяца до кражи со взломом. Итак, мы решили, что коробка была для его коллекции. Но, в любом случае, это не имело никакого отношения к работе. Ничего из того, что мы обнаружили, не сделало".
   Бош нашел дорогу по карте и вытащил из автосервиса. Компания "Чарли" находилась в роще. Он думал о ее рассказе о педофиле. Что-то в этом беспокоило его. Он прокручивал его в голове, но не мог до него добраться. Он оставил это как есть и перешел к другому вопросу.
   "Почему ничего не было восстановлено? Все эти драгоценности, облигации и акции, и ничего, кроме одного-единственного браслета. Даже ничего из других бесполезных вещей, которые были украдены".
   "Они сидят на нем, пока не решат, что все ясно", - сказал Уиш. - Вот почему Медоуз курили. Он вышел из строя и заложил браслет раньше, чем должен был, может быть, до того, как все согласились, что они чисты. Они узнали, что он продал его. Он не сказал, где, так что они звонили ему, пока он не сказал им. Потом его убили".
   - И по стечению обстоятельств мне звонят.
   "Бывает."
   - Что-то в этой истории не работает, - сказал Босх. "Мы начинаем с того, что Медоуза накачивают соком, пытают, верно? Он говорит им, чего они хотят, они кладут горячую порцию ему в руку и идут за браслетом из ломбарда, хорошо?
   "Хорошо."
   - Но, видите ли, это не работает. У меня есть пешка. Это было скрыто. Так что он не отдал его им, и им пришлось ворваться в магазин и забрать браслет, прикрывая аферу, также взяв много другого хлама. Так что, если он не давал им квитанцию о залоге, как они узнали, где браслет?
   - Думаю, он сказал им, - сказал Уиш.
   "Я так не думаю. Я не вижу, чтобы он отказывался от одного и не отказывался от другого. Ему ничего не стоило сдерживать промах. Если бы они вытянули из него название магазина, то получили бы квитанцию.
   - Итак, вы говорите, что он умер до того, как им что-то сказал. И они уже знали, где заложен браслет.
   "Верно. С ним работали, чтобы получить билет, но он не отдал его, не сломался. Они убили его. Затем они сбрасывают тело и катят его место. Но они все еще не находят пешку. Поэтому они напали на ломбард, как грабители третьего сорта. Вопрос в том, если Медоуз не сказал им, где он продал браслет, и они не нашли корешок, как они узнали, где он?"
   "Гарри, это спекуляция на спекуляции".
   - Так делают полицейские.
   "Ну, я не знаю. Могло быть много чего. Они могли следить за Медоузом, потому что не доверяли ему и могли видеть, как он зашел в ломбард. Могло быть много чего".
   - Может быть, у них был кто-то, скажем, полицейский, который увидел браслет в ежемесячных листах залога и сказал им. Бюллетени отправляются в каждое полицейское управление округа".
   "Я думаю, что такого рода спекуляции безрассудны".
   Они были там. Босх затормозил перед посыпанным гравием подъездом под деревянной вывеской с нарисованным на ней зеленым орлом и словами "Компания Чарли". Ворота были открыты, и они поехали по гравийной дороге, по обеим сторонам которой тянулись грязные арыки. Дорога разделяла сельскохозяйственные угодья: помидоры справа и что-то, что пахло перцем, слева. Впереди был большой сарай с алюминиевыми стенами и раскинувшийся дом в стиле ранчо. За ними Босх увидел рощу авокадо. Они въехали на круглую парковку перед ранчо, и Босх заглушил двигатель.
  
   ***
  
   К экрану у входной двери подошел мужчина в белом фартуке, который был таким же чистым, как и его бритая голова.
   "Г-н. Весы здесь? - спросил Босх.
   - Полковник Скейлс, вы имеете в виду? Нет он не. Впрочем, уже почти время есть. Тогда он придет с полей.
   Мужчина не пригласил их зайти с жаркого солнца, поэтому Босх и Уиш вернулись и сели в машину. Через несколько минут подъехал пыльный белый пикап. У него был орел внутри большой буквы C, нарисованной на двери водителя. Из кабины вышли трое мужчин, а сзади вывалились еще шестеро. Они быстро двинулись к ранчо. Они были в возрасте от тридцати до сорока лет. Они были в армейских зеленых штанах и белых футболках, промокших от пота. Никто не носил бандану или солнцезащитные очки и не закатывал рукава. Ни у кого волосы не были длиннее четверти дюйма. Белые люди были обожжены коричневым цветом, как мореное дерево. Водитель, одетый в такую же форму, но по крайней мере на десять лет старше остальных, остановился и пропустил остальных внутрь. Когда он приблизился, Босх назвал его чуть старше шестидесяти, но почти таким же солидным, как и в свои двадцать. Его волосы, то, что можно было разглядеть на фоне блестящего черепа, были белыми, а кожа напоминала ореховый орех. Он был в рабочих перчатках.
   "Помочь тебе?" он спросил.
   - Полковник Скейлз? - сказал Босх.
   "Вот так. Вы полиция?
   Босх кивнул и представил их. Весы не казались слишком впечатленными, даже с упоминанием ФБР.
   - Помнишь, около семи-восьми месяцев назад ФБР запросило у тебя некоторую информацию об Уильяме Медоузе, который провел здесь какое-то время? - спросил Уиш.
   "Конечно я согласен. Я помню каждый раз, когда вы, люди, звоните или приходите, спрашивая об одном из моих мальчиков. Я обижен на это, поэтому я это помню. Хотите больше информации о Билли? У него какие-то проблемы?
   - Больше нет, - сказал Босх.
   "Что это должно означать?" - сказал Весы. - Похоже, вы говорите, что он мертв.
   - Ты не знал? - сказал Босх.
   "Конечно, нет. Расскажи мне, что с ним случилось".
   Босху показалось, что он увидел искреннее удивление, а затем на лице Скейлза промелькнул намек на печаль. Новость причинила боль.
   "Он был найден мертвым три дня назад в отделе убийств в Лос-Анджелесе. Мы думаем, что это связано с преступлением, в котором он принимал участие в прошлом году, о котором вы, возможно, слышали от предыдущего контакта ФБР".
   "Туннель? В том банке в Лос-Анджелесе? он спросил. "Я знаю, что мне сказали в ФБР. Вот и все."
   - Все в порядке, - сказал Уиш. "Что нам нужно от вас, так это более полная информация о том, кто был здесь, когда был Медоуз. Мы проходили этот участок раньше, но мы перепроверяем, ищем что-нибудь, что могло бы помочь. Вы будете сотрудничать с нами?"
   "Я всегда сотрудничаю с вами, люди. Мне это не нравится, потому что в половине случаев я думаю, что ты перепутал провода. Большинство моих мальчиков, когда уезжают отсюда, больше не путаются. У нас здесь хорошие показатели. Если Медоуз сделал то, о чем вы говорите, он большая редкость.
   "Мы это понимаем, - сказала она. - И это будет строго конфиденциально.
   - Хорошо, тогда зайди в мой кабинет и задай свои вопросы.
   Когда они вошли в парадную дверь, Босх увидел два длинных стола в помещении, которое, вероятно, когда-то было гостиной ранчо. Около двадцати мужчин сидели перед тарелками с чем-то вроде жареных куриных стейков и горкой овощей. Никто не смотрел на Элеонору Уиш. Это было потому, что они молча произносили молитву, опустив головы, закрыв глаза и сложив руки. Босх видел татуировки почти на каждой руке. Когда они перестали молиться, хор вилок ударил по тарелкам. Несколько мужчин нашли время, чтобы одобрительно взглянуть на Элеонору. Человек в фартуке, который ранее подошел к сетчатой двери, теперь стоял в дверях кухни.
   - Полковник, вы обедаете сегодня с солдатами, сэр? он назвал.
   Скейлз кивнул и сказал: "Я закончу через несколько минут".
   Они прошли по коридору и через первую дверь вошли в кабинет, который должен был быть спальней. Там стоял письменный стол со столешницей размером с дверь. Скейлс указал на два стула перед ним, и Босх с Уиш сели, а он занялся мягкой работой за столом.
   "Теперь я точно знаю, что я обязан дать вам по закону и о чем мне даже не нужно с вами говорить. Но я склонен сделать больше, если это поможет и у нас будет взаимопонимание. Мидоуз, я как бы знал, что он закончит так, как вы говорите. Я молил Господа направить его, но я знал. Я тебе помогу. В цивилизованном мире никто не должен отнимать жизнь. Вообще никого".
   - Полковник, - начал Босх, - мы ценим вашу помощь. Я хочу, чтобы вы знали, во-первых, что мы знаем, какую работу вы здесь делаете. Мы знаем, что вы пользуетесь уважением и поддержкой как государственных, так и федеральных властей. Но наше расследование смерти Медоуза приводит нас к выводу, что он был замешан в заговоре с другими людьми, у которых были такие же навыки, как у него, и...
   - Вы говорите, что они ветераны, - вмешался Скейлз. Он набивал трубку табаком из канистры, стоявшей на столе.
   "Возможно. Мы еще не идентифицировали их, поэтому мы не знаем этого факта. Но если это так, то есть вероятность, что участники заговора могли встретиться здесь. Я подчеркиваю слово "может". Поэтому мы хотим от вас двух вещей. Взгляните на все записи о Медоузе, которые у вас остались, и на список всех мужчин, которые были здесь в течение десяти месяцев, которые он провел.
   Скейлс набивал трубку и, казалось, не обращал внимания на только что сказанное. Затем он сказал: - В его записях нет проблем - он мертв. С другой стороны, я полагаю, мне следует позвонить своему адвокату, просто чтобы убедиться, что я могу это сделать. У нас здесь хорошая программа. А овощи и деньги от государства и федералов этого не покрывают. Я достаю мыльницу и делаю обход. Мы полагаемся на десятины общины, общественных организаций и тому подобное. Плохая реклама высушит эти деньги быстрее, чем ветер Санта-Ана. Я помогу тебе, я рискну. Другой риск - это потеря веры мужчин, которые приходят сюда для нового старта. Видите ли, большинство тех мужчин, которые были здесь, когда был Медоуз, начали новую жизнь. Они больше не преступники. Если я раздаю их имена каждому встречному копу, то это выглядит не очень хорошо для моей программы, не так ли?
   - Полковник Скейлс, у нас нет времени, чтобы юристы это рассмотрели, - сказал Босх. - Мы расследуем дело об убийстве, сэр. Нам нужна эта информация. Вы знаете, что мы можем получить его, если пойдем в исправительные учреждения штата и федеральное управление, но это может занять больше времени, чем у вашего адвоката. Мы также можем получить его по повестке в суд, но мы подумали, что взаимное сотрудничество будет лучше. Мы гораздо более склонны действовать осторожно, если у нас будет ваше сотрудничество.
   Весы не двигались и опять как будто не слушали. Клубок голубого дыма, словно призрак, вырвался из его трубки.
   - Понятно, - наконец сказал он. "Тогда я просто возьму эти файлы, не так ли?" Затем он встал и подошел к ряду бежевых картотечных шкафов, стоявших вдоль стены позади его стола. Он подошел к одному ящику с пометкой MNO и после недолгих поисков вытащил тонкую манильскую папку. Он уронил его на свой стол рядом с Босхом. - Это дело на Медоуза, - сказал он. - А теперь посмотрим, что еще мы можем здесь найти.
   Он подошел к первому ящику, у которого не было маркировки в слоте для карт спереди. Он просматривал файлы, не вынимая их. Затем он выбрал один и сел с ним.
   "Вы можете просмотреть этот файл, и я могу скопировать из него все, что вам нужно", - сказал Скейлз. "Это моя основная блок-схема людей здесь. Я могу составить вам список людей, которых Медоуз мог встретить здесь. Я предполагаю, что вам понадобятся DOB и PIN-коды?
   - Спасибо, это помогло бы, - сказал Уиш.
   На просмотр файла Медоуза ушло всего пятнадцать минут. Он начал переписку со Скейлзом за год до увольнения из TI. У него была поддержка капеллана и консультанта по приему, которые знали его, потому что он был назначен на техническое обслуживание в тюремном отделе по приему и размещению. В одном из писем Медоуз описал туннели, в которые он попал во Вьетнаме, и то, как его влекла их тьма.
   "Большинство других парней боялись спускаться туда", - написал он. "Я хотел уйти. Тогда я не знал, почему, но сейчас думаю, что проверял свои пределы. Но наполнение, которое я получил от него, было ложным. Я был таким же пустым, как земля, на которой мы сражались. Исполнение, которое у меня сейчас есть, - это Иисус Христос и знание того, что Он со мной. Если у меня будет шанс и под Его руководством, на этот раз я смогу сделать правильный выбор и навсегда оставить эти преграды позади. Я хочу перейти из пустыни в священную землю".
   "Думаю, вульгарно, но достаточно искренне", - сказал Уиш.
   Скейлз оторвался от стола, где он писал имена, даты рождения и тюремные идентификационные номера на листе желтой бумаги. - Он был искренен, - сказал он голосом, который предполагал, что по-другому и быть не может. "Когда Билли Медоуз ушел отсюда, я думал, я верил, что он готов к жизни и что он отказался от прошлых союзов с наркотиками и преступностью. Становится очевидным, что он снова впал в это искушение. Но я сомневаюсь, что вы двое найдете здесь то, что ищете. Я даю тебе эти имена, но они тебе не помогут".
   - Посмотрим, - сказал Босх. Скейлз снова начал писать, а Босх наблюдал за ним. Он был слишком поглощен своей верой и преданностью, чтобы понять, что его могли использовать. Босх полагал, что Скейлз был хорошим человеком, но слишком быстрым, чтобы увидеть свои убеждения и надежды в ком-то другом, возможно, в ком-то вроде Медоуза.
   - Полковник, что вы получаете от всего этого? - спросил Босх.
   На этот раз он отложил ручку, поправил трубку во вставленной челюсти и сложил руки на столе. "Это не то, что я получаю. Это то, что получает Господь". Он снова взял ручку, но тут ему пришла в голову другая мысль. "Знаете, эти мальчики были уничтожены во многих смыслах, когда вернулись. Я знаю, это старая история, и все ее слышали, все видели фильмы. Но этим ребятам пришлось пережить это. Тысячи вернулись сюда и буквально разошлись по тюрьмам. Однажды я читал об этом, и мне стало интересно, а что, если бы не было войны и эти мальчики никуда не ушли. Они просто остались в Омахе, и Лос-Анджелесе, и Джексонвилле, и Нью-Иберии, и где угодно. Они все равно оказались бы в тюрьме? Будут ли они бездомными, бродячими психическими больными? Наркоманы?
   "Для большинства из них я в этом сомневаюсь. Это война сделала с ними то, что сбила их с пути". Он сделал долгую затяжку мертвой трубки. "Поэтому все, что я делаю, с помощью земли и нескольких молитвенников, пытаюсь вернуть внутрь то, что было уничтожено вьетнамским опытом. И я неплохо в этом разбираюсь. Итак, я даю вам этот список, позволяя вам взглянуть на этот файл. Но не навреди тому, что у нас есть. У вас двоих есть естественное подозрение в том, что здесь происходит, и это нормально. Это здорово для людей в вашем положении. Но будьте осторожны с тем, что здесь хорошо. Детектив Босх, вы выглядите на свой возраст, вы были там?
   Босх кивнул, и Скейлз сказал: - Тогда вы знаете. Он вернулся к завершению списка. Не поднимая глаз, он сказал: "Вы двое присоединились к нам на ланч? Самые свежие овощи в округе на нашем столе".
   Они отказались и встали, чтобы уйти после того, как Скейлз вручил Босху список с двадцатью четырьмя именами, которые он придумал. Когда Босх повернулся к двери офиса, он помедлил и сказал: "Полковник, вы не возражаете, если я спрошу, какие еще транспортные средства есть у вас на ферме? Я видел пикап".
   - Мы не возражаем, если вы спросите, потому что нам нечего скрывать. У нас есть еще два таких же пикапа, два John Deere и полноприводный автомобиль".
   "Что за полноприводный автомобиль?"
   "Это джип".
   - А какого цвета?
   "Это белый. В чем дело?"
   "Просто пытаюсь кое-что прояснить. Но я полагаю, что у джипа сбоку будет печать компании "Чарли", как у пикапа?
   "Вот так. Все наши автомобили промаркированы. Когда мы идем в Ventura, мы гордимся тем, чего мы достигли. Мы хотим, чтобы люди знали, откуда берутся овощи".
   Босх не смотрел на имена в списке, пока не оказался в машине. Он никого не узнал, но заметил, что Скейлз написал буквы PH после восьми из двадцати четырех имен.
   "Что это значит?" - спросила Уиш, наклоняясь и тоже просматривая список.
   - Пурпурное Сердце, - сказал Босх. - Думаю, это еще один способ сказать, будь осторожен.
   - А как же джип? она сказала. "Он сказал, что она белая. Сбоку есть печать".
   "Вы видели, каким грязным был пикап. Грязный белый джип, он мог бы выглядеть бежевым. Если это правильный джип.
   "Он просто не кажется правильным. Весы. Он кажется законным".
   "Может быть, так оно и есть. Может быть, это люди, которым он одалживает свой джип. Я не хотел спорить с ним, пока мы не узнаем больше".
   Он завел машину, и они направились по гравийной дороге к воротам. Босх опустил окно. Небо было цвета выбеленных джинсов, а воздух был невидимым, чистым и пах свежим зеленым перцем. Но ненадолго, подумал Босх. Теперь мы возвращаемся к злобе.
  
   ***
  
   На обратном пути в город Босх свернул с автострады Вентура и направился на юг через каньон Малибу к Тихому океану. Возвращаться было бы дольше, но чистый воздух вызывал привыкание. Он хотел этого как можно дольше.
   "Я хочу увидеть список жертв", - сказал он после того, как они пробрались через извилистый каньон, и впереди виднелась туманно-голубая гладь океана. "Этот педофил, о котором вы упоминали ранее. Что-то в этой истории меня насторожило. Зачем им забирать у парня коллекцию детской порнографии?
   - Гарри, да ладно, ты же не собираешься утверждать, что это было причиной того, что эти парни неделями рыли туннели, а затем ворвались в банковское хранилище, чтобы украсть коллекцию детского порно?
   "Конечно нет. Но именно поэтому возникает вопрос. Почему они взяли вещи?
   - Ну, может быть, они этого хотели. Может быть, один из них был педофилом, и ему это нравилось. Кто знает?"
   "Или, может быть, все это было частью прикрытия. Возьмите все из каждой коробки, которую они просверлили, чтобы скрыть тот факт, что на самом деле им нужна была одна коробка. Знаешь, как бы размыть картинку, ударив по десятку ящиков. Но на всем протяжении мишени было что-то только в одной из коробок. Тот же принцип со взломом ломбарда: взять много драгоценностей, чтобы покрыть их, нужен был только браслет.
   "Но с хранилищем они хотели что-то, о чем потом не сообщали бы об краже. Что-то, что нельзя было объявить украденным, потому что владелец мог попасть в затруднительное положение. Как с педофилом. Когда его вещи украли, что он мог сказать? Это то, что искали туннелисты, но нечто более ценное. Что-то, что сделало бы попадание в хранилище сейфов более привлекательным, чем в основное хранилище.
   "Что-то, что сделало бы убийство Медоуза необходимостью, когда он поставил под угрозу всю авантюру, заложив браслет".
   Она была тихой. Босх взглянул на нее, но за темными очками она была непроницаема.
   "Мне кажется, вы снова говорите о наркотиках", - сказала она через некоторое время. "И собака сказала никаких наркотиков. Управление по борьбе с наркотиками не обнаружило никаких связей в нашем списке клиентов".
   "Может, наркотики, а может, и нет. Но именно поэтому мы должны снова взглянуть на держатели коробок. Я хочу посмотреть список для себя. Хотите посмотреть, если что-нибудь звонит в колокольчик с этим. Люди, которые не сообщили об отсутствии потерь, - это те, с кого я хочу начать".
   - Я принесу список. У нас все равно больше ничего не получится".
   - Что ж, нам нужно пробежаться по этим именам от Весов, - сказал Босх. - Я думал, что мы натянем кружки и отнесем их Шарки.
   "Стоит попробовать, я думаю. Больше похоже на простое выполнение движений".
   "Я не знаю. Я думаю, что ребенок что-то держит. Я думаю, он, возможно, видел лицо той ночью.
   "Я оставил Рурку записку о гипнозе. Он, вероятно, вернется к нам по этому поводу сегодня или завтра.
   Они поехали по шоссе Тихоокеанского побережья вокруг залива. Смог был унесен ветром вглубь суши, и было достаточно ясно, чтобы за белыми барашками был виден остров Каталина. Они остановились в ресторане Элис пообедать, а так как было уже поздно, у окна стоял открытый столик. Виш заказал чай со льдом, а Босх выпил пива.
   "Я ходил на этот пирс, когда был ребенком, - сказал ей Босх. "Они вывозили нас целым автобусом. В то время у них был магазин приманок на конце. Я бы ловил желтохвоста".
   "Дети из ДМС?"
   "Ага. Э, нет. Тогда это называлось ДПС. Департамент государственных услуг. Несколько лет назад они, наконец, поняли, что им нужен целый отдел для детей, поэтому придумали DYS".
   Она посмотрела в окно ресторана и вниз вдоль пирса. Она улыбнулась его воспоминаниям, и он спросил, где ее.
   - Все кончено, - сказала она. "Мой отец был военным. Больше всего я провел на одном месте пару лет. Так что мои воспоминания на самом деле не о местах. Они люди".
   - Вы с братом были близки? - сказал Босх.
   "Да, с отцом ушло много. Он всегда был рядом. Пока он не записался и не ушел навсегда.
   Салаты были поставлены на стол, и они немного поели и немного поболтали, а затем где-то между тем, когда официантка взяла тарелки с салатом и поставила тарелки с обедом, она рассказала историю своего брата.
   "Каждую неделю он писал мне оттуда и каждую неделю говорил, что боится, хочет вернуться домой", - сказала она. "Это было не то, что он мог сказать нашему отцу или матери. Но Майкл был не из таких. Он никогда не должен был уйти. Он ушел из-за нашего отца. Он не мог подвести его. Ему не хватило смелости сказать ему "нет", но ему хватило смелости пойти туда. Это не имеет смысла. Вы когда-нибудь слышали что-нибудь настолько глупое?"
   Босх не ответил, потому что слышал подобные истории, в том числе и свою собственную. И она, кажется, остановилась на этом. Она либо не знала, что там случилось с ее братом, либо не хотела рассказывать подробности.
   Через некоторое время она спросила: "Почему ты ушел?"
   Он знал, что будет вопрос, но за всю свою жизнь он никогда не мог правдиво ответить на него, даже самому себе.
   "Я не знаю. Нет выбора, я думаю. Институциональная жизнь, как вы сказали раньше. Я не собирался в колледж. Никогда не думал о Канаде. Я думаю, что было бы сложнее поехать туда, чем просто быть задрафтованным и отправиться во Вьетнам. Потом, в шестьдесят восьмом, я как бы выиграл в драфтовую лотерею. Мой номер оказался таким низким, что я знал, что собираюсь идти. Так что я подумал, что перехитрю их, присоединившись, думал, что выпишу свой собственный билет".
   "Так что?"
   Босх рассмеялся тем же фальшивым смехом, что и раньше. "Я вошел, прошел базовый курс и всю эту ерунду, и когда пришло время что-то выбирать, я выбрал пехоту. Я до сих пор так и не понял, почему. Они понимают тебя в этом возрасте, понимаешь? Ты непобедим. Как только я добрался туда, я пошел добровольцем в отряд туннелей. Это было похоже на то письмо, которое Медоуз написал Скейлсу. Вы хотите увидеть, что у вас есть. Ты делаешь вещи, которые никогда не поймешь. Если вы понимаете, о чем я?"
   - Думаю, да, - сказала она. "А как же Медоуз? У него были шансы уйти, и он никогда не делал этого до самого конца. Зачем кому-то хотеть остаться, если в этом нет необходимости?"
   - Таких было много, - сказал Босх. "Я думаю, это не было обычным или необычным. Некоторые просто не хотели покидать это место. Медоуз был одним из них. Возможно, это было и деловое решение".
   - Ты имеешь в виду наркотики?
   "Ну, я знаю, что он употреблял героин, пока был там. Мы знаем, что он использовал и продавал потом, когда вернулся сюда. Так что, возможно, когда он был там, он участвовал в его перемещении и не хотел оставлять ничего хорошего. На это указывает многое. Его перевезли в Сайгон после того, как его вытащили из туннелей. Сайгон был бы подходящим местом, особенно с допуском посольства, как у него в качестве члена парламента. Сайгон был городом грехов. Шлюхи, гашиш, героин, это был свободный рынок. В него прыгнуло много людей. Героин принес бы ему неплохие деньги, особенно если бы у него был план, способ перевезти некоторые вещи сюда.
   Она толкала кусочки красного люциана, которые не собиралась есть, на тарелке вилкой.
   "Это несправедливо, - сказала она. "Он не хотел возвращаться. Некоторые мальчики хотели вернуться домой, но у них не было возможности".
   "Да. В этом месте не было ничего честного.
   Босх повернулся и посмотрел в окно на океан. Четыре серфера в ярких гидрокостюмах катались по волнам.
   - А после войны ты пошел в копы.
   "Ну, я немного поболтал, а потом присоединился к отделу. Похоже, что большинство ветеранов, которых я знал, как сегодня сказал Скейлз, отправлялись в полицейские участки или в исправительные учреждения.
   - Не знаю, Гарри. Вы похожи на одиночку. Частный сыщик, а не человек, которому приходится подчиняться приказам людей, которых он не уважает.
   "Частных операторов больше нет. Все принимают приказы... Но все эти вещи обо мне есть в деле. Ты все это знаешь.
   "Не все о ком-то можно изложить на бумаге. Разве это не то, что ты сказал?
   Он улыбнулся, когда официантка убрала со стола. Он сказал: "А ты? Что у вас за история с бюро?
   "Довольно просто, на самом деле. Майор уголовного права, несовершеннолетний бухгалтер, завербован в штате Пенсильвания. Хорошая оплата, хорошие льготы, женщины пользуются большим спросом и ценятся. Ничего оригинального".
   "Почему реквизиты банка? Я думал, что быстрый путь - это борьба с терроризмом, белые воротнички, может быть, даже наркотики. Но не тяжелый отряд.
   "Я работал белым воротничком в течение пяти лет. Я тоже был в Вашингтоне, в правильном месте. Дело в том, что у императора не было одежды. Все это было смертельно, смертельно скучно". Она улыбнулась и покачала головой. "Я понял, что просто хочу быть полицейским. Итак, вот кем я стал. Я перевелся в первое отделение хорошей улицы, в котором открылась вакансия. Лос-Анджелес - столица ограбления банков страны. Когда здесь появилась вакансия, я вызвал своих маркеров и получил перевод. Назовите меня динозавром, если хотите.
   - Ты слишком красив для этого.
   Несмотря на ее темный загар, Босх понял, что это замечание ее смутило. Его тоже смущало, что он вот так выскользнул.
   - Извините, - сказал он.
   "Нет. Нет, это было мило. Спасибо."
   - Итак, ты замужем, Элеонора? - сказал он, а затем покраснел, тут же пожалев о своей бестактности. Она улыбнулась его смущению.
   "Я был. Но это было давно".
   Босх кивнул. - У тебя ничего нет... как насчет Рурка? Вы двое казались...
   "Какая? Ты смеешься?"
   "Извиняюсь."
   Затем они вместе рассмеялись, а затем последовали улыбки и долгая приятная тишина.
   После обеда они вышли на пристань к тому месту, где когда-то стоял Босх с удочкой и катушкой. На рыбалке никого не было. Несколько зданий в конце пирса были заброшены. Над водой возле одного из пилонов блестела радуга. Босх также заметил, что серферы исчезли. Может, все дети в школе, подумал Босх. Или, может быть, здесь больше не ловят рыбу. Может быть, никакая рыба не забирается так далеко в отравленную бухту.
   - Я давно здесь не был, - сказал он Элеоноре. Он облокотился на перила пирса, его локти на дереве были покрыты тысячами ножей для приманки. "Вещи меняются."
  
   ***
  
   Было полдень, когда они вернулись в Федеральное здание. Виш прогнала имена и идентификационные номера заключенных, которые Скейлз передал им через компьютеры NCIC и министерства юстиции штата, и приказала отправить по факсу фотоснимки из различных тюрем штата. Босх взял список имен и позвонил в военный архив США в Сент-Луисе и попросил Джесси Сент-Джон, того самого клерка, с которым он имел дело в понедельник. Она сказала, что досье на Уильяма Медоуза, которое запросил Босх, уже в пути. Босх не сказал ей, что уже видел копию ФБР. Вместо этого он уговорил ее вызвать новые имена, которые были у него в компьютере, и дать ему основную служебную биографию каждого мужчины. Он задержал ее после окончания смены в пять часов в Сент-Луисе, но она сказала, что хочет помочь.
   К пяти часам по лос-анджелесскому времени у Босха и Уиш было двадцать четыре фотоснимка и краткие криминальные и военные зарисовки мужчин, которые они должны были взять с собой. Ничто не спрыгнуло со стола Уиш и не ударило ни одного из них по голове. Пятнадцать мужчин служили во Вьетнаме в какой-то момент, когда Медоуз был там. Одиннадцать из них были армией США. Ни одна из них не была туннельной крысой, хотя четверо были первой пехотой вместе с Медоузом в его первом походе. Еще двое были MPO в Сайгоне.
   Они сосредоточились на записях NCIC о шести солдатах, которые служили в Первой пехоте или военной полиции. Только у MPO были записи об ограблениях банков. Босх перетасовал фотографии и вытащил эти две. Он уставился на лица, наполовину ожидая подтверждения от жестких, незаинтересованных взглядов, которые они бросали в камеру. - Мне нравятся эти двое, - сказал он.
   Их звали Арт Франклин и Джин Дельгадо. У обоих были адреса в Лос-Анджелесе. Во Вьетнаме они проводили свои гастроли в Сайгоне, приписанные к отдельным частям МП. Не тот отдел посольства, к которому был прикреплен Медоуз. Но, тем не менее, они были в городе. Оба они были демобилизованы в 1973 году. Но, как и Медоуз, они остались во Вьетнаме в качестве гражданских военных советников. Они были там до конца, до апреля 1975 года. У Босха не было никаких вопросов. Все трое - Медоуз, Франклин и Дельгадо - знали друг друга еще до того, как встретились в компании "Чарли" в графстве Вентура.
   В США после 1975 года Франклин был замешан в серии ограблений в Сан-Франциско и уехал на пять лет. Он попал под федеральное обвинение в ограблении банка в Окленде в 1984 году и был в TI в то же время, что и Медоуз. Его условно-досрочно отправили в компанию "Чарли" за два месяца до того, как Медоуз покинул программу. Дельгадо был строго государственным преступником; три ареста за кражу со взломом в Лос-Анджелесе, из-за которых он смог обойтись во время заключения в тюрьме округа, затем попытка ограбления банка в Санта-Ане в 1985 году. Он смог обратиться в суд штата по соглашению с федеральной прокуратурой. Он отправился в Соледад, вышел оттуда в 1988 году и прибыл в компанию "Чарли" на три месяца раньше, чем Медоуз. Он покинул компанию "Чарли" через день после прибытия Франклина.
   - Однажды, - сказал Уиш. - Это означает, что все трое были вместе в компании "Чарли" всего один день.
   Босх просмотрел их фотографии и сопровождающие их описания. Франклин был крупнее. Шесть футов, 190, темные волосы. Дельгадо был худощав, пять на шесть и сто сорок. Волосы тоже темные. Босх смотрел на фотографии большого и маленького человека и думал об описаниях мужчин в джипе, который сбросил тело Медоуза.
   - Пойдем к Шарки, - сказал он через некоторое время.
   Он позвонил на Хоум-Стрит-Хоум, и ему сказали то, что, как он знал, ему скажут: Шарки ушел. Босх попробовал "Голубой замок", и усталый старый голос сообщил ему, что команда Шарки уехала в полдень. Его мать повесила трубку на Боша после того, как определила, что он не был клиентом. Было около семи. Босх сказал Уишу, что им придется вернуться на улицу, чтобы найти его. Она сказала, что будет водить. Следующие два часа они провели в Западном Голливуде, в основном в коридоре бульвара Санта-Моника. Но не было никаких признаков Шарки или его мотоцикла, привязанного к парковочному счетчику. Они остановили несколько крейсеров шерифа и сказали им, кого ищут, но даже лишние глаза не помогли. Они припарковались у обочины возле "Оки Дог", и Босх подумал, что, возможно, мальчик вернулся в дом своей матери, и она повесила трубку, чтобы защитить его.
   - Хочешь прокатиться до Чатсуорта? он спросил.
   - Как бы мне ни хотелось увидеть эту ведьму, которую, как ты сказал мне, Шарки считает матерью, я больше думал о том, чтобы покончить с этим. Мы можем найти Шарки завтра. Как насчет того ужина, которого у нас не было прошлой ночью?
   Босх хотел добраться до Шарки, но он также хотел добраться до нее. Она была права, всегда было завтра.
   - Звучит хорошо, - сказал он. - Куда ты хочешь пойти?
   "Мое место."
  
   ***
  
   Элеонора Уиш жила в платном таунхаусе, который она сдавала в субаренду в двух кварталах от пляжа в Санта-Монике. Они припарковались у обочины перед входом, и когда они вошли, она сказала Босху, что, хотя она живет рядом, если он действительно хочет увидеть океан, ему нужно выйти на балкон ее спальни, наклониться и резко посмотреть направо вниз. Бульвар Океан Парк. Затем можно было увидеть кусочек Тихого океана между двумя башнями кондоминиума, охранявшими береговую линию. С этого ракурса, сказала она, он также мог заглянуть в спальню ее ближайшего соседа. Сосед был бывшим телевизионным актером, ставшим мелким торговцем наркотиками, у которого была бесконечная процессия женщин через спальню. По ее словам, это немного портило представление. Она велела Босху присесть в гостиной, пока она готовит ужин. "Если вам нравится джаз, у меня есть компакт-диск, который я только что купила, но не успела его послушать", - сказала она.
   Он подошел к стереосистеме, стоявшей на полках рядом с книжными шкафами, и взял новый диск. Это была " Влюбленность в джаз" Роллинза, и внутри Гарри улыбнулся, потому что она была у него дома. Это была теплая связь. Он открыл кейс, включил музыку и стал осматривать гостиную. На мебели были пастельные ковры и светлые чехлы. Книги по архитектуре и домашние журналы были разложены на кофейном столике со стеклянной крышкой перед голубым диваном. Место было очень опрятным. На стене рядом с входной дверью на вышитом крестиком холсте в рамке было написано "Добро пожаловать в этот дом". Маленькие буквы, вышитые в углу, гласили: EDS 1970, и Босх задумался о последней букве.
   Он установил еще одну из тех психических связей с Элеонорой Уиш, когда обернулся и посмотрел на стену над диваном. В раме из черного дерева была репродукция " Ночных ястребов " Эдварда Хоппера . Дома у Босха не было гравюры, но он был знаком с картиной и время от времени даже думал о ней, когда был занят каким-то делом или вел слежку. Однажды он видел оригинал в Чикаго и простоял перед ним, изучая его почти час. Тихий, смутный мужчина сидит в одиночестве за стойкой уличной закусочной. Он смотрит на другого покупателя, очень похожего на себя, но только второй мужчина с женщиной. Каким-то образом Босх отождествлял себя с этим, с этим первым человеком. Я одиночка, подумал он. Я ночной ястреб. Босх понял, что гравюра с ее резкими темными оттенками и тенями не подходила для этой квартиры. Его темнота столкнулась с пастелью. Почему он был у Элеоноры? Что она там увидела?
   Он оглядел остальную часть комнаты. Не было телевизора. Только музыка из стереосистемы, журналы на столе и книги на полках адвоката у стены напротив дивана. Он подошел и посмотрел через стеклянные панели и просмотрел коллекцию. Две верхние полки были в основном высокоинтеллектуальными книгами месяца, посвященными криминальной фантастике таких писателей, как Крамли, Уиллефорд и другие. Он читал некоторые из них. Он открыл стеклянную дверь и вытащил книгу под названием "Запертая дверь" . Он слышал об этой книге, но никогда не видел ее, чтобы купить. Он открыл обложку, чтобы посмотреть, сколько ей лет, и разгадал тайну последней буквы на вышивке. На первой странице, напечатанной чернилами, было написано "Элеонора Д. Скарлетти - 1979". Должно быть, после развода она сохранила фамилию мужа, подумал Босх. Он положил книгу на место и закрыл футляр.
   Книги в двух нижних рядах книжного шкафа варьировались от реальных преступлений до исторических исследований войны во Вьетнаме и руководств ФБР. Был даже учебник полиции Лос-Анджелеса по расследованию убийств. Многие из этих книг Босх читал. В одном из них он даже участвовал. Это была книга, которую репортер " Таймс " Бреммер написал о так называемом "Слэшере в салоне красоты". Парень по имени Гарвард Кендал, слэшер убил семь женщин за один год в долине Сан-Фернандо. Все они были владельцами или сотрудниками салонов красоты. Он обложил магазины, последовал за жертвами домой и убил их, перерезав им горло заостренной пилочкой для ногтей. Босх и его напарник в то время связали Кендала по номерному знаку, который седьмая жертва написала в блокноте в салоне за ночь до того, как ее убили. Они так и не выяснили, почему она это сделала, но детективы подозревали, что она видела, как Кендал наблюдал за магазином из своего фургона. Она записала идентификационный номер в качестве меры предосторожности, но затем не предприняла меры предосторожности и не пошла домой одна. Босх и его партнер отследили метку до Кендала и узнали, что он провел пять лет в Фолсоме за серию поджогов салонов красоты недалеко от Окленда в 1960-х годах. Позже они обнаружили, что его мать работала маникюршей в салоне красоты, когда он был мальчиком. Она практиковалась в своем ремесле на ногтях юного Кендала, и психиатры решили, что он так и не оправился от этого. Бреммер получил из этого бестселлер. И когда Universal сняла из этого фильм недели, студия заплатила Босху и его партнеру за использование их имен и техническую помощь. Деньги удвоились, когда по фильму появился сериал о полицейских. Его напарник уволился из департамента и переехал в Энсенаду. Босх остался, вложив свою долю в дом на сваях на холме, который смотрел вниз на студию, которая заплатила ему деньги. Bosch всегда находил в этом необъяснимый симбиоз.
   - Я прочитал эту книгу еще до того, как в ней появилось твое имя. Это не было частью исследования".
   Элеонора вышла из кухни с двумя бокалами красного вина. Гарри улыбнулся.
   - Я не собирался вас ни в чем обвинять, - сказал он. "Кроме того, это не обо мне. Речь идет о Кендале. В любом случае, все дело было в удаче. Но они все же сделали книгу и телешоу об этом. Что бы там ни было, оно хорошо пахнет".
   - Ты любишь макароны?
   "Я люблю спагетти".
   "Вот что у нас есть. В воскресенье я приготовила большую кастрюлю соуса. Я люблю проводить целый день на кухне, не думая ни о чем другом. Я считаю, что это хорошая терапия от стресса. И это длится и длится. Все, что мне нужно сделать, это разогреть его и сварить немного лапши".
   Босх отхлебнул вина и еще немного огляделся. Он все еще не сел, но чувствовал себя с ней очень комфортно. На его лице играла улыбка. Он указал на отпечаток Хоппера. "Мне это нравится. Но почему что-то такое темное?
   Она посмотрела на отпечаток и наморщила лоб, как будто впервые задумалась об этом.
  
   - Не знаю, - сказала она. "Мне всегда нравилась эта картина. Что-то там меня цепляет. Женщина с мужчиной. Так это не я. Так что, я думаю, если это кто-то, то это мужчина, сидящий со своим кофе. В полном одиночестве, как бы наблюдая за двумя, которые вместе".
   - Однажды я видел его в Чикаго, - сказал Босх. "Оригинал. Я был там в связи с экстрадицией, и мне нужно было убить около часа, пока я не смог забрать тело. Так что я пошел в Художественный институт, и это было там. Целый час я смотрел на него. Что-то в этом есть, как вы сказали. Я не могу вспомнить дело или кого я вез сюда. Но я помню эту картину".
   Они просидели за столом и разговаривали почти час после того, как еда закончилась. Она рассказала ему больше о своем брате и о том, как ей трудно справиться с гневом и потерей. По ее словам, восемнадцать лет спустя она все еще работала над этим. Босх сказал ей, что тоже все еще работает. Время от времени ему по-прежнему снились туннели, но чаще вместо этого он боролся с бессонницей. Он рассказал ей, как запутался, когда вернулся, как тонка была грань, выбор между тем, что он сделал потом, и тем, что сделал Медоуз. Он сказал, что все могло быть иначе, и она кивнула, словно понимая, что это правда.
   Позже она спросила о деле Кукольника и его падении с ограбления-убийства. Это было больше, чем любопытство. Он чувствовал, что что-то важное связано с тем, что он ей сказал. Она принимала решение о нем.
   - Я думаю, вы знаете основы, - начал он. "Кто-то душил женщин, в основном проституток, потом закрашивал их лица гримом. Блин, красная помада, тяжелые румяна на щеках, острая черная подводка для глаз. Каждый раз одно и то же. Тела тоже купались. Но мы никогда не говорили, что это выглядело так, будто он делал из них кукол. Какой-то мудак - кажется, это был парень по имени Сакаи из коронера - слил информацию, что грим - это общий знаменатель. Затем в прессе начали мелькать слухи о Кукольнике. Я думаю, что Channel 4 был первым, кто придумал это название. Оно вылетело оттуда. Для меня это больше походило на работу гробовщика. Но правда в том, что мы не слишком хорошо справлялись. У нас не было контроля над этим парнем, пока он не стал двузначным.
   "Не так много вещественных доказательств. Все жертвы были сброшены в случайных местах по всему Вестсайду. Мы знали из улик на паре тел, что парень, вероятно, носил ковер или какую-то маскировку волос, накладную бороду или что-то в этом роде. У женщин, снятых с прогулки, удалось выделить время и место их последней выходки. Мы ходили в почасовые мотели и ничего не получали. Итак, мы решили, что парень забирал их на машине, а затем отвозил куда-то еще, может быть, к себе домой или в какое-то безопасное место, которое он использовал в качестве площадки для убийства. Мы начали смотреть, как на бульваре и в других горячих точках работают профессионалы, и, должно быть, мы сделали три сотни трюков, прежде чем получили перерыв. Эта шлюха по имени Дикси МакКуин однажды рано утром вызывает оперативную группу и говорит, что она только что сбежала от Кукольника и есть ли награда, если она от него откажется. Ну, мы получали такие звонки каждую неделю. Я имею в виду, что одиннадцать убитых женщин и людей выходят из дома с уликами, которые на самом деле не являются уликами. Это город паники".
   - Я помню, - сказал Уиш.
   "Но Дикси была другой. В тот день я работал в офисе опергруппы в последнюю смену, и мне позвонили. Я пошел и поговорил с ней. Она рассказала мне, что этот джон, которого она подцепила в Голливуде возле Спа-Роу, знаете, возле особняка саентологов, отвез ее в эту квартиру в гараже в Сильвер-Лейк. Она сказала, что пока парень раздевался, она хотела в туалет. Итак, она входит и, наливая воду, заглядывает в шкафчик под раковиной, вероятно, чтобы посмотреть, не стоит ли что-нибудь поднять. Но она видит все эти бутылочки, пудреницы и все эти женские штучки. Она смотрит на все это и просто складывает все воедино. Просто так. Бинго; это должен быть парень. Таким образом, она получает случай полных мурашек и выручает. Она выходит из ванной, а парень лежит в постели. Она просто таскает задницу через парадную дверь.
   "Дело в том, что мы не выложили всю информацию о макияже. Или, на самом деле, тот мудак, который был утечкой в СМИ, не выложил всего. Видите ли, мы знали, что этот парень хранил вещи жертв. Их нашли с сумочками, но косметики не было, знаете, губной помады, пудрениц и тому подобного. Поэтому, когда Дикси рассказала мне о том, что находится в шкафчике в ванной, она привлекла мое внимание. Я знал, что она законна.
   "И это тот момент, когда я облажался. Было 3 часа ночи. к тому времени, когда я закончил говорить с Дикси. Все в оперативной группе разошлись по домам, а я остался там, думая, что этот парень может понять, что Дикси заставила его уйти, и уйти. Так что я пошел туда один. Я имею в виду, Дикси пошла со мной, чтобы показать мне это место, но потом она так и не вышла из машины. Как только мы оказались там, я увидел свет над гаражом, который находился за этим ветхим домом недалеко от Гипериона. Я вызвал подкрепление патруля, и пока я жду, я вижу, как тень парня ходит туда-сюда по окну. Что-то мне подсказывает, что он готовится сбежать и забрать с собой все вещи из шкафа. И у нас не было улик от одиннадцати тел. Нам нужны были вещи, которые были в шкафчике в ванной. Другое соображение заключалось в том, что, если у него там кто-то есть? Знаешь, замена Дикси. Я поднялся. Один. Остальное ты знаешь.
   Уиш сказал: "Вы вошли без ордера и застрелили его, когда он лез под подушку на кровати. Позже вы сказали съемочной группе, что считаете, что это чрезвычайная ситуация. У него было достаточно времени, чтобы пойти и найти другую проститутку. Вы сказали, что это дало вам право войти в дверь без ордера. Вы сказали, что стреляли, потому что считали, что подозреваемый потянулся за оружием. Это был один выстрел, верхняя часть туловища с пятнадцати или двадцати футов, насколько я помню отчет. Но Кукольник был один, и под подушкой был только его парик.
   - Только его ковер, - сказал Босх. Он покачал головой, как квотербек в понедельник утром. "Стрелковая группа оправдала меня. Мы связали его с двумя телами по волосам от парика, а макияж в ванной проследил до восьми жертв. Не было никаких сомнений. Это был он. Я был чист, но потом на него набросились шлепки. Экспедиция Льюиса и Кларка. Они наткнулись на Дикси и заставили ее подписать заявление, в котором говорилось, что она заранее сказала мне, что он засунул волосы под подушку. Я не знаю, что они использовали против нее, но могу себе представить. У ВДВ всегда был на меня стояк. Они не любят никого, кто не является стопроцентной частью семьи. Так или иначе, следующее, что я знаю, они предъявляют мне ведомственные обвинения. Они хотели уволить меня и привлечь Дикси к большому жюри для возбуждения уголовного дела. Как будто в воде была кровь и две толстые белые акулы".
   Он остановился, но Элеонора продолжила. - Однако детективы СВР недооценили ситуацию, Гарри. Они не понимали, что общественное мнение будет на вашей стороне. Вы были известны в газетах как полицейский, который раскрыл дела о Слэшере в салоне красоты и Кукольнике. Персонаж телешоу. Они не могли вас снять без пристального общественного внимания и смущения для отдела".
   "Кто-то протянул руку сверху и остановил движение большого жюри", - сказал Босх. "Им пришлось довольствоваться отстранением и моим понижением в должности до голливудского отдела убийств".
   Пальцы Босха держались за ножку пустого бокала и рассеянно вертели стакан на столе.
   - Какое-то урегулирование, - сказал он через некоторое время. "И эти две акулы IAD все еще плавают там, ожидая убийства".
   Потом они некоторое время сидели молча. Он ждал, что она задаст вопрос, который она уже однажды задавала. Неужели шлюха солгала? Она никогда не спрашивала об этом, а через некоторое время просто посмотрела на него и улыбнулась. И ему казалось, что он только что прошел испытание. Она начала собирать тарелки со стола. Босх помогал ей на кухне, и когда работа была сделана, они стояли рядом, вытирая руки одним и тем же кухонным полотенцем, и слегка целовались. Затем, словно следуя тем же тайным сигналам, они прижались друг к другу и поцеловались с жадностью, свойственной одиноким людям.
   - Я хочу остаться, - сказал Босх после того, как на мгновение отстранился.
   - Я хочу, чтобы ты остался, - сказала она.
  
   ***
  
   Каменные глаза Арсона блестели и отражали неоновую ночь. Он сильно засосал Kool и задержал драгоценный дым. Сигарета была окунута в PCP. Улыбка расплылась на его лице, когда струи дыма вырвались из его ноздрей. Он сказал: "Ты единственная акула, о которой я когда-либо слышал, что она используется в качестве приманки. Возьми?"
   Он рассмеялся и сделал еще одну глубокую затяжку, прежде чем передать сигарету Шарки, который отмахнулся от нее, потому что с него было достаточно. Моджо взял его тогда.
   - Да, я уже устал от этого дерьма, - сказал Шарки. "Вы делаете ход на этот раз".
   "Расслабься, чувак, ты единственный, кому это сойдет с рук, чувак. Моджо и я, чувак, мы просто не так хорошо играем роль, как ты. Кроме того, мы получили свою долю. Ты не настолько большой, чтобы загонять этих педиков.
   "Ну, почему бы нам снова не сделать 7-Eleven?" - сказал Шарки. "Мне не нравится, что я не знаю, кто это. Мне нравится в 7-Eleven. Мы выбираем наше мясо, они не выбирают меня".
   - Ни в коем случае, - заговорил тогда Моджо. "Мы возвращаемся туда, мы не знаем, сообщил ли тот последний парень об этом шерифу или нет. Мы должны держаться подальше там некоторое время. Вероятно, они наблюдают за этим местом с той же стоянки, что и мы.
   Шарки знал, что они правы. Он просто подумал, что странная прогулка по Санта-Монике слишком близка к реальности. В следующий раз, предположил он, двое наркоманов не захотят вмешиваться. Они захотят, чтобы он прошел через это и получил таким образом деньги. Он знал, что именно тогда он разделит этих парней.
   - Хорошо, - сказал он, спрыгивая с бордюра. "Не трахай меня".
   Он начал переходить улицу. Поджог крикнул ему вслед: "BMW или лучше!"
   "Как будто мне нужно что-то сказать", - подумал Шарки. Он прошел полквартала в сторону Ла Бреа, а затем прислонился к двери закрытой типографии. Он все еще находился в полуквартале от "Хот-Рода", книжного магазина для взрослых, где можно было купить книги для мужчин по двадцать пять центов. Но он был достаточно близко, чтобы поймать взгляд выходящего человека. Если бы глаз смотрел. Он оглянулся и увидел в темноте подъездной дорожки, где Арсон и Моджо сидели на своих велосипедах, светящийся огонь.
   Не прошло и десяти минут, как Шарки простоял там, как к обочине подъехала машина, новая "гранд-ам", и электростеклоподъемники скользнули вниз. Шарки собирался отмахнуться от этого, вспомнив БМВ или лучше, пока не увидел блеск золота и не подошел ближе. Его адреналин зашкаливал. На запястье, которое водитель положил на руль, красовались часы Rolex Presidential. Если это было реально, Арсон знал, где они могли получить за это 3000 долларов. По тысяче за штуку, не говоря уже о том, что еще может быть у мяса дома или в кошельке. Шарки оглядел мужчину. Парень выглядел натуралом, бизнесменом. Темные волосы, темный костюм. Около сорока, не слишком большой. Возможно, Шарки даже сможет взять его в одиночку. Мужчина улыбнулся Шарки и сказал: "Привет, как дела?"
   "Неплохо. Как дела?"
   "О, я не знаю. Просто покататься. Хочешь прокатиться?
   "Куда?"
   "Нет особого места. Я знаю место, куда мы можем пойти. Быть одному."
   - У тебя есть с собой сто долларов?
   - Нет, но у меня есть пятьдесят долларов на ночной бейсбол.
   - Подать или поймать?
   "Я питчер. И я принес свою собственную перчатку.
   Шарки помедлил и взглянул на подъездную дорожку, где он видел свечение "Кула". Его больше нет. Они должны быть готовы к движению. Он снова посмотрел на часы.
   - Круто, - сказал он и сел в машину.
   Машина направилась на запад мимо подъездной дорожки к переулку. Шарки сдерживал себя, чтобы не смотреть, но ему показалось, что он слышит рев и треск их байков. Они следовали.
   "Куда мы идем?" он спросил.
   - Э-э, я не могу пойти с тобой домой, мой друг. Но я знаю место, куда мы можем пойти. Нас никто не побеспокоит".
   "Прохладный."
   Они остановились на светофоре у Флореса, что заставило Шарки вспомнить о парне из прошлой ночи. Они были рядом с его домом. Казалось, поджог стал сильнее. Это должно было прекратиться в ближайшее время, иначе они кого-нибудь убьют. Он надеялся, что человек с "Ролексом" мирно отдаст его. Неизвестно, что эти двое будут делать. Накаченные PCP, они были бы готовы к битве и крови.
   Внезапно машина рванула через перекресток. Шарки заметил, что свет по-прежнему красный.
   "В чем дело?" - резко сказал он.
   "Ничего такого. Я устал ждать, вот и все.
   Шарки подумал, что теперь не будет ничего подозрительного в том, чтобы оглянуться назад. Он повернулся и увидел только машины, ожидающие на перекрестке. Никаких мотоциклов. Эти ублюдки, подумал он. Он почувствовал, как кожа его головы начинает увлажняться, и первые мурашки страха. Машина свернула сразу после "Барни Барни" и пошла вверх по холму к Сансет. Затем они направились на восток, в Хайленд, а человек с "Ролексом" снова направился на север.
   - Мы были вместе раньше? - спросил мужчина. "Вы кажетесь знакомым. Я не знаю, может быть, мы просто видели друг друга".
   - Нет, я никогда... я так не думаю.
   "Посмотри на меня."
   "Какая?" - сказал Шарки, пораженный вопросом и резким тоном мужчины. "Почему?"
   "Посмотри на меня. Ты меня знаешь? Вы видели меня раньше?
   "Что это, реклама кредитной карты? Я сказал нет, чувак.
   Мужчина свернул с улицы на восточную парковку Голливуд-боул. Было пустынно. Он поехал быстро и, не говоря ни слова, в темный северный конец. Шарки подумал: если это твое тихое местечко, то это не настоящий Ролекс у тебя на запястье, приятель.
   - Эй, что мы делаем, чувак? - сказал Шарки. Он думал о том, как выпутаться из этого. Он был почти уверен, что Арсон и Моджо, несмотря на то, что они были под кайфом, пропали. Он был наедине с этим парнем и хотел его поцарапать.
   "Чаша закрыта", - сказал Ролекс. - Но у меня есть ключ от раздевалки, понимаете? Мы просто идем по туннелю под Кауэнгой, а затем рядом с тем местом, где он выходит, есть небольшая дорожка, по которой мы возвращаемся. Вокруг никого не будет. Я там работаю. Я знаю."
   На мгновение Шарки подумал, не попытаться ли схватить парня в одиночку, но решил, что не может этого сделать. Если только не было способа застать его врасплох. Он увидит. Мужчина выключил двигатель автомобиля и открыл дверь. Шарки открыл свою дверь, вышел и оглядел темное пространство пустой парковки. Он искал два фонаря мотоциклов, но их не было. Я выведу этого парня с другой стороны, решил он. Он сделает свой ход. Либо бей и беги, либо просто беги.
   Они направились к указателю "Пешеходная скоростная автомагистраль". Был бетонный флигель с открытым дверным проемом, а затем лестницей. Когда они спускались по выбеленным ступеням, мужчина с ролексом положил руку на плечо Шарки, а затем по-отечески сжал его затылок. Шарки чувствовал холодный металл браслета часов.
   Мужчина сказал: "Ты уверен, что мы не знаем друг друга, Шарки? Может быть, видели друг друга?"
   - Нет, мужик, говорю тебе, я с тобой не был.
   Они прошли примерно половину туннеля, когда Шарки понял, что не назвал человеку свое имя.
  
  
   ЧАСТЬ V
   ЧЕТВЕРГ, 24 МАЯ
  
   Для него это было давно. А в спальне Элеоноры Гарри Босх был неуклюж в образе человека чрезмерно застенчивого и отвыкшего от практики. Как и в большинстве своих первых разов, это было нехорошо. Она направляла его руками и шепотом. А потом он хотел извиниться, но не стал. Они обнялись и слегка задремали, чувствуя запах ее волос на его лице. Тот самый яблочный запах, который он уловил на своей кухне прошлой ночью. Босх был без ума от нее и каждую минуту хотел вдыхать запах ее волос. Через некоторое время он поцеловал ее, и они снова занялись любовью. На этот раз ему не нужны были указания, а ей не нужны были ее руки. Когда они закончили, Элеонора прошептала ему: "Как ты думаешь, ты можешь быть один в этом мире и не быть одиноким?"
   Сначала он не ответил, и она спросила: - Ты один или тебе одиноко, Гарри Босх?
   Он думал об этом какое-то время, пока ее пальцы нежно водили по татуировке на его плече.
   - Я не знаю, кто я, - наконец прошептал он. "Ты так привыкаешь к вещам такими, какие они есть. И я всегда был один. Думаю, это делает меня одиноким. До нынешнего момента."
   Они улыбнулись в темноте и поцеловались, и вскоре он услышал ее глубокое, сонное дыхание. Много позже Босх встал с кровати, натянул штаны и вышел на балкон покурить. На бульваре Оушен-Парк не было машин, и он слышал шум океана поблизости. В соседней квартире не горел свет. Они были везде, кроме улицы. Он мог видеть, что деревья джакаранды вдоль тротуара сбрасывают свои цветы. Они падали, как фиолетовый снег, на землю и машины, припаркованные вдоль обочины. Босх оперся о перила и выпустил дым в прохладный ночной ветер.
   Когда он докурил вторую сигарету, он услышал, как за его спиной открылась дверь, а затем почувствовал, как ее руки легли ему на талию, когда она обняла его сзади.
   - Что случилось, Гарри?
   - Ничего, просто подумал. Лучше берегись. Предупреждение о канцерогенах. Вы когда-нибудь слышали о сервитутах по призыву?
   - Оценка, Гарри, а не сервитут. О чем ты думаешь? У тебя так обычно бывает по ночам?
   Босх повернулся в ее руках и поцеловал ее в лоб. На ней было короткое платье из розового шелка. Он провел большим пальцем вверх и вниз по ее затылку. "Почти ни одна ночь не похожа на эту. Я просто не мог спать. Наверное, я думал о многих вещах".
   "О нас?" Она поцеловала его в подбородок.
   "Наверное."
   "А также?"
   Он поднес руку к ее лицу и провел пальцами по контуру ее челюсти.
   - Мне было интересно, откуда у тебя здесь этот маленький шрам.
   "О... это когда я была девочкой. Мы с братом ехали на велосипеде, а я сидел на руле. И мы спустились с этого холма, он назывался Хайленд-авеню - это было, когда мы жили в Пенсильвании, - и он потерял контроль. Велосипед начал крутить, и я был так напуган, потому что знал, что мы вот-вот разобьемся. И как только он действительно потерял сознание, и мы летели ко дну, он закричал: "Элли, с тобой все будет в порядке!" Просто так. И поскольку он выкрикнул это, он был прав. Я порезал себе подбородок, но даже не заплакал. Я всегда думал, что это что-то, что он попытается что-то прокричать мне, вместо того, чтобы беспокоиться о себе в такой момент. Но это был мой брат".
   Босх убрал руки от ее лица. Он сказал: "Я также думал, что то, что произошло между нами, было хорошим".
   - Я тоже так думаю, Гарри. Неплохо для пары ночных ястребов. Вернись в постель сейчас же".
   Они вернулись. Босх сначала пошел в ванную и использовал свой палец вместо зубной щетки, а затем забрался с ней обратно под простыню. Голубое свечение цифровых часов на прикроватном столике показывало 2:26, и Босх закрыл глаза.
   Когда он снова открыл их, часы показывали 3:46, и откуда-то из комнаты доносилось неприятное чириканье. Он понял, что находится не в своей комнате. Потом он вспомнил, что находится в комнате Элеоноры Уиш. Когда он, наконец, сориентировался, то увидел ее смутную фигуру, согнувшуюся рядом с кроватью, ее руки рылись в куче его одежды.
   "Где это находится?" она сказала. "Не могу найти".
   Босх потянулся к штанам, провел руками по ремню, пока не нашел пейджер и не стал возиться с ним, выключив его. Он делал это много раз в темноте прежде.
   - Иисусе, - сказала она. "Это было грубо."
   Босх перекинул ноги через край кровати, натянул простыню на талию и сел. Он зевнул, а затем предупредил ее, что собирается включить свет. Она сказала: давай, и когда зажегся свет, он поразил его, словно между глаз взорвался бриллиант. Когда его зрение прояснилось, она стояла перед ним голая, глядя на цифровой дисплей пейджера в его руке. Наконец Босх посмотрел на номер, но не узнал его. Он провел рукой по лицу и взъерошил волосы. На прикроватном столике лежал телефон, и он положил его себе на колени. Он набрал номер, а затем нащупал руками в одежде сигарету, которую сунул в рот, но не закурил.
   Элеонора заметила свою наготу и подошла к шезлонгу, чтобы взять халат. После того, как она включилась, она пошла в ванную и закрыла дверь. Босх услышал шум воды. Другой конец линии был поднят на полпути к первому кольцу. Джерри Эдгар не ответил приветствием, а только "Гарри, ты где?"
   "Я не дома. Что это?"
   "Этот парень, которого ты искал, тот, что звонил из девяти один один, ты нашел его, верно?"
   - Да, но мы снова ищем его.
   - Кто такие "мы" - ты и женщина-фиби?
   Элеонора вышла из ванной и села на край кровати рядом с ним.
   - Джерри, зачем ты меня зовешь? - спросил Босх. Он начал ощущать тяжесть в груди.
   - Как зовут ребенка?
   Босх был в оцепенении. Прошли месяцы с тех пор, как он засыпал так глубоко, только чтобы его разбудили. Он не мог вспомнить настоящего имени Шарки и не хотел спрашивать Элеонору, потому что Эдгар мог услышать и потом узнать, что они вместе. Гарри посмотрел на Элеонору и, когда она начала говорить, приложил палец к ее губам и покачал головой.
   - Это Эдвард Низ? Эдгар заговорил в тишине. - Это имя ребенка?
   Чувство захлебывания исчезло. Босх почувствовал, как невидимый кулак вдавился ему под ребра, в складочки кишок и сердца.
   - Верно, - сказал он. - Это имя.
   - Ты дал ему одну из своих визитных карточек?
   "Верно."
   - Гарри, ты его больше не ищешь.
   "Расскажи мне об этом."
   "Выходите и убедитесь сами. Я у чаши. Шарки в пешеходном туннеле под Кауэнгой. Парк с восточной стороны. Вы увидите машины".
  
   ***
  
   Восточная парковка Голливуд Боул должна была быть пустой в 4:30 утра. Но когда Босх и Уиш ехали по Хайленду к устью перевала Кауэнга, они увидели, что северный конец участка был забит обычными группами служебных автомобилей и фургонов, сигнализирующих о насильственном или, по крайней мере, неожиданном конце жизни. Квадратом была натянута желтая пластиковая лента с места преступления, окаймляющая вход на лестничную клетку, ведущую в подземный пешеходный переход. Босх продемонстрировал свой значок и назвал свое имя полицейскому в форме, который хранил список офицеров на месте происшествия в блокноте. Он и Уиш нырнули под ленту и были встречены громким звуком двигателя, эхом отдающегося от входа в туннель. Босх понял по звуку, что это был генератор, производящий питание для освещения места преступления. На верхней ступеньке, прежде чем они начали спуск, он повернулся к Элеоноре и сказал: "Ты хочешь подождать здесь? Нам обоим не обязательно идти.
   - Ради всего святого, я полицейский, - сказала она. "Я уже видел тела. Теперь ты собираешься защищать меня, Босх? Скажу тебе что. Хочешь, я спущусь вниз, а ты останешься здесь?
   Пораженный ее резкой сменой настроения, Босх не ответил. Он еще некоторое время смотрел на нее в замешательстве. Он начал спускаться на несколько ступеней впереди нее, но остановился, увидев, как большое тело Эдгара выходит из туннеля и начинает подниматься по ступенькам. Эдгар увидел Босха, а затем Босх увидел, как его глаза скользнули через плечо и увидели Элеонору Уиш.
   - Привет, Гарри, - сказал он. "Это твой новый напарник? Вы, должно быть, уже неплохо ладите.
   Босх просто смотрел на него. Элинор все еще отставала на три шага и, вероятно, не слышала замечания.
   - Прости, Гарри, - сказал Эдгар достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь рев из туннеля. "Из линии. Была плохая ночь. Ты бы видел, кого я наняла в качестве нового партнера, бесполезного хрена, с которым меня засадили Девяносто восемь фунтов.
   - Я думал, ты собираешься...
   "Неа. Получите это: Паундс поместил меня с Портером из автосалона. Этот парень перегорел.
   "Я знаю. Как ты вообще поднял его с постели из-за этого?
   "Он не был в постели. Я должен был разыскать его в "Попугае" в Северном Голливуде. Это один из частных бутылочных клубов. Портер дает мне номер телефона, когда нас впервые представляют как партнеров, и говорит, что именно там он будет проводить большинство ночей. Сказал мне, что работает там охранником. Но я позвонил в офис по работе с неработающими в Паркер-центре, чтобы проверить это, и они не получили никаких записей. Я знаю, что он там только и делает, что выпивает. Он, должно быть, почти потерял сознание, когда я позвонил. Бармен сказал, что пейджер на его поясе зазвонил, но он этого даже не услышал. Гарри, я думаю, что этот парень мог бы дунуть на два балла прямо сейчас, если бы мы поставили на него алкотестер.
   Босх кивнул и хмурился требуемые три секунды, а затем отложил проблемы Джерри Эдгара в сторону. Он почувствовал, как Элеонора сошла рядом с ним, и представил ее Эдгару. Они пожали друг другу руки и улыбнулись, а Босх сказал: "Итак, что у нас есть?"
   "Ну, это у нас на теле", - сказал Эдгар, поднимая прозрачный пластиковый пакет. В ней была короткая стопка полароидных снимков. Больше обнаженных снимков Шарки. Он не тратил зря время на пополнение запасов. Эдгар перевернул сумку и обнаружил визитную карточку Босха.
   "Похоже, этот парень был мошенником в Бойтауне, - сказал Эдгар, - но если вы уже однажды вытащили его, вы уже это знаете. Так или иначе, я увидел карточку и решил, что он может быть парнем из девяти один один звонок. Если хочешь спуститься и посмотреть, будь моим гостем. Мы уже обработали сцену, так что трогайте что хотите. Однако вы не можете слышать свои мысли там. Кто-то прошел и вырубил каждый свет в туннеле. Так и не понял, был ли это преступник или свет был выбит раньше.
   "В любом случае, нам пришлось создавать свои собственные. И наши кабели были недостаточно длинными, чтобы установить здесь генератор. Он там кричит, как ребенок с пятью лошадиными силами".
   Он повернулся, чтобы вернуться в туннель, но Босх протянул руку и коснулся его плеча.
   - Джед, как ты узнал об этом?
   "Аноним. Это не девять один один, так что ни записи, ни следов. Подошел прямо к голливудскому столу. Звонивший был мужчиной, это все, что мог нам сказать этот придурок, один из тех толстых ребят из Исследователей, которые его взяли.
   Эдгар вернулся в метро. Босх и Уиш последовали за ним. Это был длинный коридор, который поворачивал направо. Пол из грязного бетона, стены из белой штукатурки с толстым слоем граффити. "Ничто не сравнится с дозой городской реальности, когда ты оставляешь симфонию в чаше", - подумал Босх. В туннеле было темно, если не считать ярких вспышек света, омывших место преступления примерно на полпути. Там Босх увидел распростертое на спине человеческое тело. Шарки. Он мог видеть людей, стоящих и работающих в свете. Босх шел, водя пальцами правой руки по оштукатуренной стене. Это стабилизировало его. В туннеле стоял старый сырой запах, смешанный с новым запахом бензина и выхлопа генератора. Босх почувствовал, как на голове и под рубашкой начинают образовываться капельки пота. Его дыхание было быстрым и неглубоким. Они миновали генератор в тридцати футах, а еще через тридцать футов или около того Шарки лежал на полу туннеля под ярким светом вспышек.
   Голова мальчика была прислонена к стене туннеля под неестественным углом. Он казался меньше и моложе, чем помнил его Босх. Его глаза были полуоткрыты, и в них отражался знакомый взгляд незрячего. Он был одет в черную футболку с надписью Guns N Roses, и она была перепачкана его кровью. Карманы его линялых джинсов были вытащены и пусты. Рядом с ним стоял баллончик с краской в пластиковом пакете для улик. На стене над его головой нарисованная надпись гласила: "Покойся с миром, Шарки". Краска была нанесена неопытной рукой, и было использовано слишком много. Черная краска потекла по стене тонкими линиями, некоторые из них попали в волосы Шарки.
   Когда Эдгар закричал: "Хочешь это увидеть?" Сквозь грохот генератора Босх понял, что он имел в виду рану. Поскольку голова Шарки была наклонена вперед, раны на горле не было видно. Только кровь. Босх отрицательно покачал головой.
   Босх заметил брызги крови на стене и полу примерно в трех футах от тела. Пышный Портер сравнивал форму капель с теми, которые были на карточках с брызгами на стальном кольце. Техник на месте преступления по имени Роберж также фотографировал эти места. Кровь на полу была круглыми пятнами. Капли брызг на стенках имели эллиптическую форму. Вам не нужны были карты брызг, чтобы знать, что ребенок был убит прямо здесь, в туннеле.
   - Судя по тому, как это выглядит, - громко сказал Портер, обращаясь ни к кому конкретно, - кто-то подходит к нему сзади, режет его и прижимает к стене вот здесь.
   - Ты понял только наполовину, Портер, - сказал Эдгар. "Как может кто-то подойти сзади кого-то в таком туннеле? Он был с кем-то, и они сделали его. Это была не тайная работа, Портер.
   Портер сунул карточки с брызгами в карман и сказал: "Извини, партнер".
   Больше он ничего не сказал. Он был толстым и сломленным, каким становятся многие копы, когда задерживаются дольше, чем должны. Портер по-прежнему мог носить пояс 34-го размера, но над ним огромная кишка выпирала наружу, как навес. На нем был твидовый спортивный пиджак с потрепанным локтем. Лицо у него было изможденное и бледное, как мучная лепешка, за носом пьяницы, большим, бесформенным и болезненно красным.
   Босх закурил сигарету и сунул сгоревшую спичку в карман. Он присел, как бейсболист, рядом с телом, поднял сумку с банкой с краской и взвесил ее. Он был почти полон, и это подтверждало то, что он уже знал, уже опасался. Это он убил Шарки. В некотором смысле, по крайней мере. Босх выследил его и сделал ценным или потенциально ценным для дела. Кто-то не мог этого допустить. Босх сидел на корточках, упершись локтями в колени, держа сигарету у рта, курил и изучал тело, стараясь не забыть его.
   Медоуз был частью этого круга взаимосвязанных событий, из-за которых его убили. Но не Шарки. Он был уличным мусором, и его смерть здесь, вероятно, спасла чью-то жизнь в будущем. Но он этого не заслужил. В этом кругу он был невинным. А это означало, что ситуация вышла из-под контроля и появились новые правила - для обеих сторон. Босх указал рукой на шею Шарки, и коронерский следователь отодвинул тело от стены. Босх опустил одну руку на землю, чтобы удержать равновесие, и долго смотрел на изуродованную шею и горло. Он не хотел забывать ни одной детали. Голова Шарки откинулась назад, обнажая зияющую рану на шее. Взгляд Босха не дрогнул.
  
   ***
  
   Когда Босх наконец оторвался от тела, он заметил, что Элеоноры больше нет в туннеле. Он встал и жестом пригласил Эдгара выйти поговорить. Гарри не хотелось перекрикивать звук генератора. Когда они выбрались из туннеля, он увидел, что Элеонора сидит одна на верхней ступеньке. Они прошли мимо нее, и Гарри, проходя мимо, положил руку ей на плечо. Он почувствовал, как она напряглась от его прикосновения.
   Когда он и его старый напарник отошли на достаточное расстояние от шума, Гарри спросил: - Так что же есть у техников?
   - Ни черта, - сказал Эдгар. "Если это была банда, то это одно из самых чистых мест, которые я когда-либо видел. Ни одного отпечатка или частичного. Баллончик чистый. Нет оружия. Теперь это."
   - У Шарки была команда, до сегодняшнего дня он останавливался в мотеле недалеко от бульвара, но он не был бандитом, - сказал Босх. "Это в файлах. Он был мошенником. Вы знаете, с полароидами, катающимися гомосексуалистами и тому подобным".
   - Вы говорите, что он есть в файлах банды, но он не состоит в банде?
   "Верно."
   Эдгар кивнул и сказал: "Его все еще мог убить кто-то, кто думал, что он гангстер".
   Уиш подошел к ним, но ничего не сказал.
   - Ты же знаешь, Джед, что это не банда, - сказал Босх.
   "Я делаю?"
   "Да, ты знаешь. Если бы это было так, то там не было бы полной банки краски. Ни один гангстер не оставит такое после себя. Кроме того, у того, кто красил там стену, не было прикосновения. Краска побежала. Кто бы это ни сделал, он не знал о покраске стены".
   - Подойди сюда на секунду, - сказал Эдгар.
   Босх посмотрел на Элеонору и кивнул, говоря, что все в порядке. Они с Эдгаром отошли на несколько шагов и встали возле ленты с места преступления.
   - Что тебе сказал этот пацан и почему он бегает на свободе, если он причастен к делу? он спросил.
   Босх рассказал ему основы истории, что они не знают, важен ли Шарки для этого дела. Но кто-то, очевидно, рискнул или не смог рискнуть, ожидая, чтобы узнать. Говоря это, Босх посмотрел вверх, на холмы, и увидел первые лучи зари, очерчивающие высокие пальмы на вершине. Эдгар отступил на шаг и тоже поднял голову. Но он не смотрел на небо. Его глаза были закрыты. В конце концов он вернулся к Bosch.
   - Гарри, ты знаешь, что такое эти выходные? он сказал. "Это выходные, посвященные Дню памяти. Это самый большой трехдневный уик-энд в году. Начало летнего сезона. В прошлом году я продал четыре дома за эти выходные, заработав почти столько же, сколько заработал копом за весь год.
   Босх был сбит с толку внезапным уходом разговора. "О чем ты говоришь?"
   "Я говорю о том, что... я не собираюсь ломать задницу по этому делу. Он не испортит мне выходные, как прошлые. Итак, я хочу сказать, что если вы хотите, я пойду к Паундсу и скажу ему, что вы и ФБР хотите забрать его, потому что он подходит к тому, над которым вы уже работаете. В противном случае я буду работать строго с девяти до пяти".
   - Говори Паундсу все, что хочешь, Джед. Это не мой выбор".
   Босх двинулся обратно к Элеоноре, и Эдгар сказал: - Только одно. Кто знал, что ты нашел ребенка?
   Босх остановился и посмотрел на Элеонору. Не оборачиваясь, он сказал: "Мы взяли его с улицы. Мы брали у него интервью на Уилкоксе. Отчеты отправлялись в бюро. Что ты хочешь, чтобы я сказал, Джед?
   - Ничего, - сказал Эдгар. - Но, Гарри, возможно, тебе и ФБР стоило получше присмотреть за твоим свидетелем. Может быть, сэкономил мне время, а тому мальчику жизнь.
   Босх и Уиш молча пошли обратно к машине. Оказавшись внутри, Босх сказал: "Кто знал?"
   "Что ты имеешь в виду?" она сказала.
   "Что он там спросил, кто знал про Шарки?"
   Она задумалась на мгновение. Затем сказал: "С моей стороны, Рурк получает ежедневные сводные отчеты, а также служебную записку о гипнозе. Сводки попадают в протоколы и копируются старшему спецагенту. Запись интервью, которое вы мне дали, заперта в моем столе. Никто этого не слышал. Это не было расшифровано. Так что, я думаю, кто-нибудь мог видеть резюме. Но даже не думай об этом, Гарри. Никто... Не может быть.
   "Ну, они знали, что мы нашли ребенка, и он может быть важен. Что это тебе говорит? У них должен быть кто-то внутри".
   - Гарри, это предположение. Могло быть много чего. Как вы ему сказали, мы подобрали его на улице. Кто угодно мог наблюдать. Его собственные друзья, эта девушка, кто угодно мог пустить слух, что мы ищем Шарки.
   Босх подумал о Льюисе и Кларке. Должно быть, они видели, как они подобрали Шарки. Какую роль они играли? Ничего не имело смысла.
   "Шарки был крутым маленьким ублюдком, - сказал он. - Думаешь, он просто пошел с кем-то в этот туннель? Думаю, у него не было выбора. И для этого, возможно, потребовался кто-то со значком".
   "Или, может быть, кто-то с деньгами. Ты же знаешь, он пошел бы с кем-нибудь, если бы в этом были деньги.
   Она не заводила машину, и они сидели в ней и думали. В конце концов Босх сказал: "Акула был посланием".
   "Какая?"
   "Сообщение для нас. Видеть? Они оставляют мою карточку у него. Звонят по бесследной линии. И они делают его в туннеле. Они хотят, чтобы мы знали, что они сделали это. Они хотят, чтобы мы знали, что у них кто-то внутри. Они смеются над нами".
   Она завела машину. "Куда?"
   "Бюро."
   - Гарри, будь осторожен с этими вещами о внутреннем человеке. Если ты попытаешься продать это, а это неправда, ты можешь дать своим врагам все, что им нужно, чтобы похоронить тебя".
   Враги, подумал Босх. Кто мои враги на этот раз?
   "Я убил этого ребенка", - сказал он. "Меньшее, что я собираюсь сделать, это найти того, кто это сделал".
  
   ***
  
   Босх смотрел сквозь хлопчатобумажные занавески в приемную на кладбище ветеранов, а Элеонора Уиш отпирала дверь в контору. Наземный туман еще не успел сжечь поле камней, и сверху казалось, что из ящиков сразу поднимаются тысячи призраков. Босх видел темную выемку, вырытую в гребне холма на северной стороне кладбища, но все еще не мог понять, что это такое. Это выглядело почти как братская могила, длинная выбоина в холме, огромная рана. Открытая почва была покрыта черными пластиковыми листами.
   - Хочешь кофе? Уиш сказал из-за его спины.
   - Конечно, - сказал он. Он оторвался от занавесок и вошел следом за ней. Бюро было пусто. Они прошли на кухню в офисе, и он наблюдал, как она высыпала пакетик молотого кофе в корзину с фильтром и включила кофемашину. Они молча стояли, наблюдая, как кофе медленно капает в круглый стеклянный чайник на грелке. Босх закурил сигарету и попытался думать только о кофе, который принесут. Она отмахнулась рукой от дыма, но не велела ему потушить его.
   Когда кофе был готов, Босх взял его черным, и он как укол ударил по его организму. Он наполнил вторую чашку и отнес обе в комнату отделения. Он закурил сигарету от окурка первого, когда добрался до своего временного стола.
   - Мой последний, - пообещал он, увидев, что она смотрит.
   Элеонора налила себе чашку воды из бутылки, которую достала из ящика с папками.
   - У тебя когда-нибудь кончались эти вещи? он спросил.
   Она проигнорировала вопрос. - Гарри, мы не можем винить себя за Шарки. Если мы виноваты, то можем предложить защиту каждому, с кем общаемся. Должны ли мы пойти и схватить его мать и поставить ее под защиту свидетелей? А как насчет девушки в номере мотеля, которая знала его? Видите, это сходит с ума. Шарки был Шарки. Ты живешь на улице, ты и умрешь на улице".
   Босх сначала ничего не сказал. Затем он сказал: "Позвольте мне увидеть имена".
   Виш вытащил файлы по делу Вестленда. Она просмотрела их и вытащила компьютерную распечатку в несколько страниц, сложенную гармошкой. Она бросила его на стол перед ним.
   - Это хозяин, - сказала она. "Все, у кого была коробка. После некоторых имен есть примечания, но они, вероятно, неуместны. В основном это было, если бы мы думали, что они мошенничают со страховкой или нет".
   Босх начал разворачивать распечатку и понял, что это один длинный список и пять более коротких списков, отмеченных буквами от А до Е. Он спросил, что это такое, и она обошла стол и заглянула ему через плечо. Он почувствовал запах яблока в ее волосах.
   "Хорошо, длинный список, как я уже сказал, все, у кого была коробка. Это всеобъемлющий список. Затем мы сделали пять взломов, от А до Е. Первый - это А - это взлом ящиков, арендованных в течение трех месяцев до кражи со взломом. Затем B, мы провели рейд по владельцам ящиков, которые вообще не сообщали о потерях в результате кражи со взломом. Тогда C - список тупиков; владельцы ящиков, которые на самом деле были мертвы, или мы не могли найти их из-за смены адреса, или они предоставили ложную информацию, чтобы арендовать их.
   "Тогда четвертый и пятый прорывы соответствуют спискам первых трех. D - любой, кто арендовал бокс в течение предыдущих трех месяцев и также не сообщил об убытках. E - это любой из тупикового списка, который также был в трехмесячном списке. Понять?"
   Он сделал. ФБР считало, что хранилище должно было быть ограблено ворами до взлома, и это, скорее всего, было достигнуто путем простого посещения банка и аренды ящика. Таким образом, у них был законный доступ; парень, который арендовал коробку, мог зайти в хранилище в любое время в рабочее время и осмотреться. Таким образом, список, включающий всех, кто арендовал ящик в течение трех месяцев после ограбления, имел хорошие шансы включить и разведчика.
   Во-вторых, вполне вероятно, что этот разведчик не захочет привлекать к себе внимание после ограбления, поэтому может сообщить, что из его ящика ничего не украдено. Так что это поместит его в список D. Но если бы он вообще не доложил или предоставил неотслеживаемую информацию в своей карточке аренды ящика, то его имя было бы в списке E.
   В списке D было всего семь имен, а в списке E - пять. Одно из имен E было обведено. Фредерик Б. Исли из Парк Ла Бреа, так звали человека, купившего в Тастине три квадроцикла "Хонда". Рядом с другими именами стояли галочки.
   "Запомнить?" - сказала Элеонора. - Я сказал, что это имя всплывет снова.
   Гарри кивнул.
   - Исли, - сказала она. "Мы думаем, что он был разведчиком. Арендовал бокс за девять недель до кражи со взломом. Согласно банковским записям, он совершил в общей сложности четыре посещения хранилища в течение следующих семи недель. Но после взлома он так и не вернулся, кем бы он ни был. Никогда не писал отчет. И когда мы попытались связаться с ним, мы обнаружили, что адрес был фальшивым".
   - Получить описание?
   - Не тот, который принесет нам пользу. Маленький, темноволосый и, может быть, красивый - это было не лучше, чем клерки хранилища. Мы думали, что этот парень был разведчиком еще до того, как узнали о квадроциклах. Когда владелец коробок хочет увидеть свою коробку, клерк берет его, отпирает маленькую дверцу, а затем сопровождает его в одну из смотровых комнат. Когда он закончил, они оба забирают коробку обратно, и покупатель ставит свои инициалы на карточке. Вроде как в библиотеке. Итак, когда мы посмотрели на карточку этого парня, мы увидели инициалы - ФБР. Ты человек, который не любит совпадений. Мы тоже. Мы думаем, что кто-то развлекался с нами. Позже это подтвердилось, когда мы отследили квадроциклы до Тастина".
   Гарри отхлебнул кофе.
   "Не так много пользы это принесло нам", - сказала она. "Никогда не находил его. В развалинах хранилища после ограбления мы смогли найти его ящик. Мы напечатали его и дверь. Ничего такого. Мы показали служащим хранилища несколько кружек - Медоуз был там, - и они не смогли никого заставить.
   - Мы могли бы вернуться к ним сейчас с Франклином и Дельгадо и посмотреть, не этот ли Айсли среди них.
   "Ага. Мы будем. Я скоро вернусь."
   Она встала и ушла, а Босх снова стал пить кофе и изучать список. Он прочитал каждое имя и адрес в списке, но ничто не всколыхнуло его память, кроме горстки имен знаменитостей, политиков и им подобных, у которых были банковские сейфы. Босх просматривал список во второй раз, когда вернулась Элеонора. Она несла листок бумаги, который она положила на его стол.
   - Я проверил кабинет Рурка. Он уже отправил большую часть документов, которые я передал в архивы. Но записка о гипнозе все еще была у него в ящике, так что он, должно быть, еще не видел ее. Я взял его обратно. Теперь это бесполезно, и, возможно, было бы лучше, если бы он этого не видел.
   Гарри взглянул на записку, затем сложил страницу и сунул ее в карман.
   "Честно говоря, - сказала она, - я не думаю, что какая-либо газета была в открытом доступе достаточно долго... Я имею в виду, я просто не вижу ее. А Рурк... он технократ, а не убийца. Как говорили о тебе в поведенческих науках, он не переступил бы черту из-за денег.
   Босх посмотрел на нее и понял, что хочет сказать что-нибудь, чтобы доставить ей удовольствие, вернуть ее на свою сторону. Он ничего не мог придумать и не мог понять этой новой холодности в ее поведении.
   "Забудьте об этом", - сказал он, а затем, взглянув на списки, добавил: "Как далеко вы проверили людей, не заявивших о потерях?"
   Она посмотрела на распечатки, где Босх обвел список Б. В списке было девятнадцать имен.
   "Мы проверили каждое имя на криминальное прошлое, - начала она. "Мы провели телефонное интервью, а затем личное. Если у агента возникали странные флюиды или чья-то история не срабатывала, то без предупреждения приходил другой агент, чтобы дать последующее интервью. Типа получить другое мнение. Я не был частью этого. У нас была вторая бригада, которая провела большую часть полевых интервью. Если там есть конкретное имя, которое вас интересует, я могу вытащить резюме интервью".
   "А как насчет вьетнамских имен в списках? Я насчитал тридцать четыре ящикодержателя с вьетнамскими именами, четверо в беспроигрышном списке, один в тупиковом списке".
   "А как же вьетнамцы? Также, вероятно, есть прорыв, если вы его ищете, на китайцах, корейцах, белых, черных и латиноамериканцах. Это были бандиты равных возможностей".
   "Да, но вы нашли связь с Вьетнамом в Медоуз. Теперь у нас есть Франклин и Дельгадо, возможно, замешанные. Все трое были депутатами во Вьетнаме. У нас есть компания "Чарли", которая может участвовать в этом, а может и не участвовать. Итак, после того, как Медоуз стал подозреваемым и вы начали собирать военные записи о туннельных крысах, вы проводили дальнейшие проверки с вьетнамцами из этого списка?
   - Нет, ну да. Имена иностранных граждан мы проверили через СИН, чтобы узнать, как долго они находятся здесь, легальны ли они. Но на этом все". Она помолчала. "Я вижу, к чему ты клонишь. Это недостаток в том, как мы справились с этим. Видите ли, мы не рассматривали Медоуза как возможного подозреваемого до тех пор, пока не прошло несколько недель после ограбления. К тому времени большинство из этих людей уже были опрошены. После того, как мы начали искать Медоуза, я не думаю, что мы вернулись, чтобы посмотреть, подходят ли ему какие-либо имена в списке. Вы думаете, что кто-то из вьетнамцев мог каким-то образом участвовать в этом?
   "Я не знаю, о чем я думаю. Просто ищу связи. Совпадения, которые не случайны".
   Босх достал из кармана пальто блокнот и начал составлять список имен, дат рождения и адресов вьетнамских ящикодержателей. Он поместил четверых, не сообщивших о потерях, и имя из тупикового списка в начало своего собственного списка. Он только что закончил список и закрыл блокнот, когда Рурк вошел в комнату отделения, его волосы все еще были мокрыми после утреннего душа. Он нес кофейную кружку с надписью "Босс" сбоку. Он увидел Босха и Уиша, а затем посмотрел на часы.
   - Ранний старт?
   "Наш свидетель, он был найден мертвым", - сказала Уиш без всякого выражения на лице.
   "Иисус. Где? Они кого-то нашли?
   Уиш покачала головой и посмотрела на Босха с выражением лица, предупреждавшим его ничего не начинать. Рурк тоже посмотрел на него.
   - Это связано с этим? он сказал. - Какие-нибудь доказательства этого?
   - Мы так думаем, - сказал Босх.
   "Иисус!"
   - Вы так сказали, - сказал Босх.
   "Должны ли мы взять дело из полиции Лос-Анджелеса и добавить его к расследованию Медоуза?" Он сказал это, глядя прямо на Уиш. Bosch не входил в состав команды, принимающей решения. Она не ответила, поэтому Рурк добавил: "Должны ли мы были предложить ему защиту?"
   Босх не выдержал. "От кого?"
   Прядь мокрых волос упала с места и упала на лоб Рурка. Его лицо густо покраснело.
   - Что, черт возьми, это должно означать?
   - Как вы узнали, что дело находится в полиции Лос-Анджелеса?
   "Какая?"
   - Вы только что спросили, должны ли мы забрать дело у полиции Лос-Анджелеса. Как ты узнал, что он у них есть? Мы не говорили".
   "Я просто предположил. Босх, меня возмущает то, что это подразумевает, и я чертовски возмущен тобой. Вы намекаете на то, что я или кто-то другой... Если вы говорите, что по этому делу произошла утечка из правоохранительных органов, то сегодня я потребую внутреннюю проверку. Но я вам сразу скажу, что если и была утечка, то не из бюро.
   "Тогда где, черт возьми, еще это могло быть? Что случилось с отчетами, которые мы отправили вам? Кто их видел?
   Рурк покачал головой.
   - Гарри, не будь смешным. Я понимаю ваши чувства, но давайте успокоимся и задумаемся на минуту. Свидетеля схватили на улице и допросили на Голливудской станции, а затем доставили в общественный приют для молодежи.
   - И, наконец, вас преследует ваш собственный отдел, детектив. Мне очень жаль, но даже ваши собственные люди вам явно не доверяют.
   Лицо Босха помрачнело. В каком-то смысле он чувствовал себя преданным. Рурк мог узнать о хвосте только через Уиш. Она создала Льюиса и Кларк. Почему она ничего не сказала ему вместо Рурка? Босх посмотрел на нее, но она смотрела на свой стол. Он оглянулся на Рурка, который кивал головой, как на пружине.
   - Да, она следила за тобой в первый же день. Рурк оглядел пустую комнату отделения, явно желая, чтобы у него была большая аудитория. Теперь он переминался с ноги на ногу, как боксер в своем углу, нетерпеливо ожидающий начала следующего раунда, чтобы нанести нокаутирующий удар угасающему противнику. Уиш продолжала молча сидеть за своим столом. И в этот момент Босху показалось, что это было миллион лет назад, когда они обнимали друг друга в ее постели. Рурк сказал: "Может быть, вам стоит посмотреть на себя и на свой собственный отдел, прежде чем бегать с опрометчивыми обвинениями".
   Босх ничего не сказал. Он просто встал и направился к двери.
   - Гарри, куда ты идешь? - позвала Элеонора из-за стола.
   Он обернулся и мгновение смотрел на нее, затем продолжил идти.
  
   ***
  
   Льюис и Кларк забрали "Каприс" Боша, как только он выехал из федерального гаража. Кларк был за рулем. Льюис послушно отметил время в журнале наблюдения.
   Он сказал: "У него жук в заднице, лучше подвиньтесь немного".
   Босх свернул на запад по Уилширу и направился к шоссе 405. Кларк увеличил скорость, чтобы оставаться с ним в утреннем часе пик.
   "У меня был бы где-нибудь жучок, если бы я только что потерял своего единственного свидетеля", - сказал Кларк. - Если бы я убил его.
   - Как ты думаешь?
   "Ты видел это. Он засунул малыша в этот приют и пошел своей веселой дорогой. Я не знаю, что этот ребенок видел или что он им сказал, но это было достаточно важно для того, чтобы его устранить. Bosch следовало бы позаботиться о нем получше. Держали его под замком".
   Они поехали на юг по 405-й. Босх был на десять машин впереди, теперь придерживаясь медленной полосы. Автострада была густа от вонючей, загрязняющей массы движущейся стали.
   "Я думаю, что он собирается на 10", сказал Кларк. - Он едет в Санта-Монику. Может, вернулся к себе, наверное, забыл свою зубную щетку. Или она вернется, чтобы встретиться с ним в полдень. Вы знаете, что я говорю? Я говорю, что мы отпускаем его и возвращаемся поговорить с Ирвингом. Я думаю, мы можем что-то построить на этом свидетеле. Может быть, неисполнение служебных обязанностей. Этого достаточно, чтобы получить административное слушание. Его, по крайней мере, выкинут из отдела убийств, и если Гарри Босху не разрешат быть в отделе убийств, он возьмет трубку и уйдет. Еще одна насечка на нашем стволе.
   Льюис подумал об идее своего партнера. Это было неплохо. Это может сработать. Но он не хотел вести слежку без разрешения Ирвинга.
   - Держись с ним, - сказал он. - Когда он где-нибудь остановится, я брошу четвертак и посмотрю, что хочет сделать Ирвинг. Когда он сообщил мне сегодня утром о ребенке, он казался весьма воодушевленным. Вроде дела пошли на лад. Поэтому я не хочу действовать без его разрешения".
   "Что бы ни. В любом случае, откуда Ирвинг узнал, что ребенка так быстро прикончили?
   "Я не знаю. Смотрите здесь. Он берет 10".
   Они последовали за серым "Каприсом" на шоссе Санта-Моники. Теперь они уезжали из рабочего города против течения и двигались в более легком потоке. Но Босх больше не превышал скорость. И он миновал съезды Клевер-Филд и Линкольн к дому Элеоноры Уиш, оставаясь на автостраде, пока она не свернула в туннель и не вышла из-под прибрежных скал в шоссе Тихоокеанского побережья. Он направился на север вдоль побережья, над головой ярко светило солнце, а горы Малибу лишь непрозрачно шевелились впереди в дымке.
   "Что теперь?" - сказал Кларк.
   "Я не знаю. Потерпите немного.
   На трассе PCH не было большого движения, и у них были проблемы с тем, чтобы хотя бы одна машина постоянно находилась между ними и машиной Боша. Хотя Льюис по-прежнему считал, что большинство полицейских никогда не удосужились проверить, не следят ли за ними, сегодня он сделал исключение из этой теории с Босхом. Его свидетель был убит; он мог инстинктивно подумать, что кто-то преследовал его или все еще преследует.
   "Да, просто держись подальше. У нас есть целый день, и у него тоже".
   Следующие четыре мили Босх держал ровный темп, пока не свернул на стоянку рядом с причалом Элис и Малибу. Льюис и Кларк проплыли мимо. Через полмили Кларк сделал незаконный разворот и поехал обратно. Когда они въехали на стоянку, машина Босха все еще была там, но они его не видели.
   - Опять ресторан? - сказал Кларк. "Он должен любить это место".
   - Он даже не открыт так рано.
   Оба начали оглядываться во все стороны. В конце стоянки стояли еще четыре машины, и стойки на них говорили, что они принадлежат группе серферов, поднимающихся и опускающихся в море к югу от пирса. Наконец Льюис увидел Босха и указал на него. Он был на полпути к концу пирса, шел, опустив голову, и его волосы развевались на сотни разных направлений. Льюис огляделся в поисках камеры и понял, что она все еще в багажнике. Он достал из бардачка бинокль и навел его на уменьшающуюся фигуру Босха. Он смотрел, пока Босх не достиг конца деревянного настила и не оперся локтями о перила.
   "Что он делает?" - спросил Кларк. "Дайте-ка подумать."
   "Ты за рулем. Я смотрю. Он все равно ничего не делает. Просто наклоняюсь туда".
   - Он должен что-то делать.
   "Он думает. Хорошо?... Вот. Он закуривает сигарету. Счастливый? Он что-то делает... Подождите минутку.
   "Какая?"
   "Дерьмо. Мы должны были подготовить камеру".
   "Что это за дерьмо "мы"? Это твоя работа сегодня. Я веду. Что он делает?"
   "Он что-то уронил. В воду."
   В бинокль Льюис увидел безвольно прислонившееся к перилам тело Босха. Он смотрел вниз, в воду внизу. Насколько мог видеть Льюис, на пирсе больше никого не было.
   "Что он уронил? Видишь?"
   "Как, черт возьми, я знаю, что он уронил? Я не могу видеть поверхность отсюда. Хочешь, я пойду туда и попрошу одного из парней-серферов приплыть и понаблюдать за нами? Я не знаю, что он уронил".
   "Охладите свои самолеты. Я просто спросил. А теперь ты можешь вспомнить цвет предмета, который он уронил?"
   "Он выглядел белым, как мяч. Но как-то поплыло".
   - Я думал, ты сказал, что не можешь видеть поверхность.
   "Я имел в виду, что он поплыл вниз. Думаю, это была салфетка или что-то вроде бумаги.
   "Что он сейчас делает?"
   "Просто стою у перил. Он смотрит вниз, в воду".
   "Кризис совести время. Может быть, он прыгнет, и мы сможем забыть обо всем этом проклятом деле.
   Кларк хихикнула над его слабой шуткой. Льюис этого не сделал.
   "Да правильно. Я уверен, что это произойдет".
   - Дай мне очки и позвони. Узнай, что хочет сделать Ирвинг.
   Льюис передал бинокль и вышел. Сначала он подошел к багажнику, открыл его и достал Никон. Он прикрепил длиннофокусный объектив, затем поднес его к окну водителя и передал Кларк.
   - Сфотографируйте его там, чтобы нам было что показать Ирвингу.
   Затем Льюис побежал в ресторан, чтобы найти телефон. Он вернулся менее чем через три минуты. Босх все еще опирался на перила в конце пирса.
   "Шеф говорит, что мы ни при каких обстоятельствах не должны отламывать хвост, - сказал Льюис. "Он также сказал, что наши отчеты отстойные. Он хочет больше деталей и больше фотографий. Ты его поймал?
   Кларк была слишком занята наблюдением в камеру, чтобы ответить. Льюис взял бинокль и посмотрел. Босх оставался недвижим. Льюис не мог этого понять. Что он делает? Думаешь? Зачем приходить сюда, чтобы подумать?
   "Черт возьми, Ирвинг, это понятно", - внезапно сказал Кларк, опуская камеру на колени, чтобы посмотреть на своего партнера. "И да, у меня есть несколько его фотографий. Достаточно, чтобы сделать Ирвинга счастливым. Но он ничего не делает. Просто наклоняюсь туда".
   - Больше нет, - сказал Льюис, все еще глядя в бинокль. "Запустите ее. Время шоу".
  
   ***
  
   Босх ушел с пирса, бросив в воду скомканную записку о гипнозе. Подобно цветку, брошенному в испорченное море, он несколько мгновений держался на поверхности, а затем исчез из виду. Его решимость найти убийцу Медоуза теперь стала сильнее: теперь он добивался справедливости и для Шарки. Пробираясь по старому настилу пирса, он увидел, что "плимут", следовавший за ним, отъехал от ресторанной стоянки. Это они, подумал он. Но не важно. Его не волновало, что они видели или думали, что видели. Теперь были новые правила, и у Босха были планы на Льюиса и Кларк.
   Он ехал на восток по 10 в центр города. Он никогда не удосужился посмотреть в свое зеркало на предмет черной машины, потому что знал, что она там будет. Он хотел, чтобы это было там.
   Когда он добрался до Лос-Анджелес-стрит, он припарковался в запретной зоне перед зданием администрации США. На третьем этаже Босх прошел через один из переполненных приемных Службы иммиграции и натурализации. Здесь пахло тюремным потом, страхом и отчаянием. Скучающая женщина сидела за раздвижным стеклянным окном и разгадывала кроссворд в " Таймс" . Окно было закрыто. На подоконнике стоял пластиковый автомат для бумажных билетов, вроде тех, что используют на прилавках мясного рынка. Через несколько мгновений она посмотрела на Босха. Он держал свой значок.
   "Вы знаете слово из шести букв для человека постоянной печали и одиночества?" - спросила она, открыв окно и проверив ноготь на наличие повреждений.
   "Бош".
   "Какая?"
   "Детектив Гарри Босх. Звоните мне. Я хочу видеть Гектора V.
   "Сначала нужно проверить", - сказала она надутым тоном. Она что-то прошептала в трубку, потом потянулась к футляру Босха и ткнула пальцем в имя на удостоверении личности. Затем она повесила трубку.
   - Он говорит, возвращайся. Она щелкнула замком в двери рядом с окном. - Он говорит, что ты знаешь дорогу.
   Босх пожал руку Гектору Вильябоне в тесной комнате отделения, намного меньшей, чем собственная комната Босха.
   "Мне нужна услуга. Мне нужно немного компьютерного времени".
   "Давай сделаем это."
   Вот что Босху нравилось в Гекторе V. Он никогда не спрашивал, что и почему, прежде чем принять решение. Он был из тех, кто любит все делать. Он не играл в ерундовые игры, в которые, по мнению Босха, играли все представители его профессии. Гектор пододвинул свой стул к IBM на столе у стены и ввел свой пароль. "Вы хотите использовать имена, верно? Как много?"
   Босх тоже не собирался врать ему. Он показал ему список из тридцати четырех имен. Гектор тихонько присвистнул и сказал: - Хорошо, мы их прогоним, но это вьетнамцы. Если их дела не будут рассмотрены вне этого офиса, их файлов здесь не будет. У меня будет только то, что есть на компьютере. Даты въезда, документы, гражданство, все что есть на компьютере. Ты знаешь, как это бывает, Гарри.
   Бош сделал. Но он также знал, что Южная Калифорния была местом, где большинство вьетнамских беженцев поселились после поездки. Гектор начал вводить имена двумя пальцами, и через двадцать минут Босх просматривал распечатку с компьютера.
   - Что мы ищем, Гарри? - сказал Гектор, изучая вместе с ним список.
   "Я не знаю. Что вы видите необычного?"
   Прошло несколько мгновений, и Босху показалось, что Гектор скажет, что в этом нет ничего необычного. Тупик. Но Босх ошибся.
   "Хорошо, на этом, я думаю, вы обнаружите, что он был связан".
   Звали его Нго Ван Бинь. Для Босха это ничего не значило, кроме того, что оно попало из списка Б; Бинь не сообщил, что из его банковской ячейки ничего не украдено.
   "Связано?"
   - У него была какая-то тяга, - сказал Гектор. "Связанный политически, я думаю, вы бы назвали это. Видишь ли, номер его дела имеет префикс GL. Это файлы, которыми занимается наше бюро по особым делам в округе Колумбия. Обычно SCB не имеет дела с людьми из масс. Очень политический. Обращается с людьми вроде шаха и Маркозов, русских перебежчиков, если они ученые или балерины. Вроде того. Вещи, которых я никогда не видел".
   Он кивнул головой и ткнул пальцем в распечатку.
   "Хорошо, тогда у нас есть даты, они слишком близки. Это произошло слишком быстро, что говорит мне о том, что дело было смазано. Я не знаю этого парня от Адама, но я знаю, что этот парень знал людей. Посмотрите на дату въезда, 4 мая 1975 года. Это всего через четыре дня после отъезда парня из Вьетнама. Вы полагаете, что в первый день вы доберетесь до Манилы, а в последний день доберетесь до Штатов. Таким образом, у него остается всего два дня в Маниле, чтобы получить одобрение и получить билет на материк. И в то время, я имею в виду, чувак, они целыми лодками прибывали в Манилу. За два дня никак, если только не смазать. Так что это значит, что этот парень, этот Бинь, уже получил одобрение. Он был подключен. Это не так уж и необычно, потому что было много людей. Мы вытащили много людей оттуда, когда дерьмо попало в вентилятор. Многие из них были элитой. У многих из них просто были деньги, чтобы заплатить, чтобы сделать их элитными".
   Босх посмотрел на дату отъезда Бинь из Вьетнама. 30 апреля 1975 года. В тот же день Медоуз в последний раз покинул Вьетнам. День, когда Сайгон пал перед Северной армией.
   - А этот Минобороны? - сказал Виллабона, указывая на другую дату. "Очень короткие сроки получения документации. 14 мая. Вот через десять дней после приезда этот парень получает визу. Это слишком быстро для среднего Джо. Или, в данном случае, средний нго".
   "Так что ты думаешь?"
  
   "Сложно сказать. Он мог быть оперативником. У него могло хватить денег только на вертолет. С тех пор до сих пор ходит много слухов. Люди богатеют. Места в военно-транспортных средствах стоят десять штук. Не вопрос, визы идут на большее. Ничто никогда не подтверждалось".
   - Можешь вытащить досье на этого парня?
   "Ага. Если бы я был в Вашингтоне"
   Босх просто посмотрел на него, и Гектор наконец сказал: - Все GL здесь, Гарри. Вот где люди, с которыми люди связаны. Возьми?"
   Босх ничего не сказал.
   - Не сердись, Гарри. Я посмотрю что я могу сделать. Я сделаю пару звонков. Ты собираешься быть позже?
   Босх дал ему номер ФБР, но не сказал, что это ФБР. Затем они снова обменялись рукопожатием, и Босх ушел. В вестибюле на первом этаже он наблюдал через дымчатые стеклянные двери, ища Льюиса и Кларк. Когда он, наконец, увидел, как черный "плимут" поворачивает за угол, когда два детектива из ОВР завершали еще один круг вокруг квартала, Босх прошел через двери и спустился по ступенькам к своей машине. Боковым зрением он увидел, как машина ОВР замедлила ход и свернула к бордюру, пока они ждали, пока он сядет в машину и уедет.
   Бош сделал как хотел. Потому что это было то, чего он хотел.
  
   ***
  
   Вудро Вильсон Драйв вьется против часовой стрелки вокруг и вверх по склону Голливудских холмов, потрескавшийся, лоскутный асфальт никогда не бывает достаточно широким, чтобы две машины могли проехать без осторожного замедления. Поднимаясь вверх, дома слева ползут вертикально вверх по склону холма. Это старые деньги, надежные и надежные. Испанская плитка и лепнина. Справа более новые дома бесстрашно размахивают своими деревянными комнатами над коричневыми кустами и маргаритками в каньоне. Они балансируют на сваях и надеются и так же слабо цепляются за край холма, как их владельцы за свои позиции в студиях внизу. Дом Босха был четвертым с конца с правой стороны.
   Когда он проехал последний поворот, в поле зрения появился дом. Он посмотрел на темное дерево, на дизайн обувной коробки, ища признак того, что он каким-то образом изменился - как будто внешний вид дома мог сказать ему, если что-то не так с интерьером. Затем он посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что передняя часть черного "плимута" вылетает из-за поворота. Босх заехал на навес рядом со своим домом и вышел. Он вошел внутрь, не оглядываясь на хвостовую машину.
   Он пошел на пирс, чтобы подумать о том, что сказал Рурк. И при этом он подумал о повешенном звонке, записанном на пленку его телефона. Теперь он пошел на кухню и проиграл свои сообщения. Во-первых, это был звонок по отбою, который поступил во вторник, а затем сообщение от Джерри Эдгара сегодня в предрассветные часы, когда Эдгар звонил в поисках Босха, чтобы отвести его в "Голливуд Боул". Босх перемотал пленку и снова прослушал звонок, мысленно коря себя за то, что не понял его значения в первый раз, когда услышал его. Кто-то позвонил, прослушал его записанное на пленку сообщение и повесил трубку после первого гудка сообщения. Зависание было на ленте. Большинство людей, если бы они не хотели оставлять сообщение, просто повесили бы трубку, как только услышали записанный на магнитофон голос Босха, говорящий, что его нет дома. Или, если бы они думали, что он дома, то назвали бы его имя. после звукового сигнала. Но этот звонивший прослушал запись, а затем повесил трубку только после гудка. Почему? Сначала Босх пропустил его, но теперь решил, что звонок был проверкой передатчика.
   Он подошел к шкафу у двери и достал бинокль. Он подошел к окну гостиной и высмотрел сквозь щель в занавеске черный "плимут". Это было на полквартала выше по холму. Льюис и Кларк проехали мимо дома, развернулись и припарковались у обочины лицом вниз по склону, готовые продолжить хвост, если Босх выйдет. В бинокль Босх мог видеть Льюиса за рулем, наблюдающего за домом. Кларк откинул голову на пассажирское сиденье и закрыл глаза. Ни у кого из них не было наушников. Тем не менее, Гарри должен был быть уверен. Не отрывая глаз от бинокля, он потянулся к входной двери, приоткрыл ее на несколько дюймов и закрыл. Люди в машине ОВР не проявили никакой реакции, никакой тревоги. Глаза Кларк оставались закрытыми. Льюис продолжал ковырять в зубах визитную карточку.
   Босх решил, что если ему и подбросили жучок, то он передал сигнал на удаленное устройство. Так было безопаснее. Вероятно, звуковая мини-катушка, спрятанная снаружи дома. Они ждали, пока он уедет, и тогда один из них выскакивал из машины и быстро собирал катушку, заменяя ее на свежую. Тогда они могли бы догнать его, пока он не спустился с холма на автостраду. Он отошел от окна и быстро осмотрел гостиную и кухню. Он изучал нижнюю часть столов и электроприборы, но жучка не нашел и не ожидал найти. Он знал, что самым умным местом был телефон, который он приберегал напоследок. У него был готовый источник питания, и его размещение обеспечивало бы звук непосредственно внутри дома, а также любые разговоры, поступающие по телефону.
   Босх поднял трубку и маленьким перочинным ножом, прикрепленным к цепочке для ключей, снял крышку с мундштука. Там не было ничего, чего не должно было быть. Затем он снял крышку с наушника. Это было там. Используя нож, он осторожно вытащил динамик. За ним с помощью небольшого магнита был прикреплен небольшой плоский круглый передатчик размером с четвертак. К устройству было присоединено два провода, которое, как он знал, приводилось в действие звуком и вызывало Т-9. Один провод был намотан на один из проводов приемника телефона, обеспечивая питание жучка. Другой провод ушел в корпус трубки. Босх осторожно вытащил его, и появился резервный источник энергии: небольшой тонкий блок питания с одной батарейкой типа АА. Жучок отключился от сока телефона, но если телефон был отключен от стены, батарея могла обеспечивать питание еще, может быть, восемь часов. Бош отключил устройство от телефона и положил его на стол. Теперь он работал от батареи. Он просто смотрел на него, думая о том, что он собирается делать. Это была стандартная телеграмма полицейского управления. Дальность захвата от пятнадцати до двадцати футов, рассчитанная на прием всего, что говорится в комнате. Дальность передачи была минимальной, максимум двадцать пять ярдов, в зависимости от того, сколько металла было в здании.
   Босх снова подошел к окну гостиной, чтобы посмотреть на улицу. Льюис и Кларк по-прежнему не проявляли никаких признаков тревоги или обнаружения ошибки. Льюис ковырял в зубах.
   Босх включил стереосистему и поставил компакт-диск Уэйна Шортера. Затем он вышел через боковую дверь на кухню в навес для машины. Его не было видно из машины ОВР. Он нашел магнитофон в первую очередь; распределительная коробка под электросчетчиком DWP на задней стенке навеса. Двухдюймовые барабаны вращались под звуки саксофона Шортера. Регистратор Nagra, как и T-9, был подключен к сети дома, но имел резервную батарею. Босх отсоединил его и принес внутрь, где поставил на стол рядом с аналогом.
   Короче заканчивал "502 Blues". Босх сел в кресло вахтенного, закурил и посмотрел на устройство, пытаясь составить план. Он протянул руку, перемотал кассету и нажал кнопку воспроизведения. Первое, что он услышал, был собственный голос, говорящий, что его здесь нет, а затем сообщение Джерри Эдгара о Голливудской чаше. Следующими звуками были открывающаяся и закрывающаяся дважды дверь, затем саксофон Уэйна Шортера. Они меняли барабаны по крайней мере один раз с тех пор, как был сделан тестовый звонок. Потом он понял, что визит Элеоноры Уиш был записан на пленку. Он подумал об этом и подумал, не уловил ли жук то, что было сказано на заднем крыльце. Рассказы Босха о себе и Медоуз. Он разозлился, думая о вторжении, деликатном моменте, украденном двумя мужчинами в черном "плимуте".
   Он побрился, принял душ и надел новую одежду: коричневый летний костюм с розовой оксфордской рубашкой и синим галстуком. Затем он прошел в гостиную и сунул жучок и диктофон в карманы куртки. Он еще раз взглянул в бинокль сквозь шторы: в машине ОВД по-прежнему никакого движения. Он снова вышел через боковую дверь и осторожно спустился по насыпи к основанию первой сваи, железной двутавровой балки. Он осторожно пересек склон под своим домом. По пути он заметил, что засохшая кисть была усыпана кусочками золотой фольги, пивной этикеткой, которую он оторвал и уронил с крыльца, когда был с Элеонорой.
   Как только он добрался до другой стороны своей собственности, он пошел через холм, проходя под следующими тремя домами на сваях. После третьего он вскарабкался по склону холма и выглянул из-за угла на улицу. Теперь он был позади черного "плимута". Он снял колючки с манжет брюк и небрежно вышел на дорогу.
  
   ***
  
   Босх незаметно подошел к двери со стороны пассажира. Окно было опущено, и прежде чем он распахнул дверь, ему показалось, что он слышит храп из машины.
   Рот Кларка был открыт, а глаза все еще закрыты, когда Босх наклонился через открытую дверь и схватил обоих мужчин за их шелковые галстуки. Босх поставил правую ногу на порог в качестве рычага и потянул обоих мужчин к себе. Хотя их было двое, преимущество принадлежало Босху. Кларк был дезориентирован, и Льюис почти не понимал, что происходит. Тянуть их за галстук означало, что любая борьба или сопротивление стягивали галстуки на их шеях, перекрывая им доступ к воздуху. Они вышли почти охотно, кувыркаясь, как собаки на поводке, и приземлялись рядом с пальмой, посаженной в трех футах от тротуара. Лица их были красными и запыхавшимися. Их руки потянулись к шеям, вцепившись в узлы галстуков, пока они боролись за то, чтобы снова набрать воздух в свои трубы. Руки Босха потянулись к ремням и сорвали наручники. Пока два детектива СВР глотали воздух через свои вновь открытые глотки, Босху удалось приковать левую руку Льюиса к правой Кларк. Затем, с другой стороны дерева, он вонзил правую руку Льюиса в другой набор наручников. Но Кларк понял, что делает Босх, и попытался встать и отстраниться. Босх снова схватил галстук и резко дернул его. Голова Кларка выдвинулась вперед, и его лицо врезалось в пальму. На мгновение он был ошеломлен, и Босх надел последние наручники на его запястье. Оба полицейских ОВР валялись на земле, прижавшись друг к другу с пальмой в середине круга их рук. Босх расчехлил их оружие, затем отступил назад, чтобы отдышаться. Он бросил их оружие на переднее сиденье их машины.
   - Ты мертв, - наконец удалось прохрипеть Кларку сквозь распухшее горло.
   Они поднялись на ноги, пальма между ними. Они были похожи на двух взрослых мужчин, пойманных за игрой в розыгрыш.
   "Нападение на коллегу-офицера - два пункта", - сказал Льюис. "Поведение неподобающее. Теперь мы можем достать тебе полдюжины других вещей, Босх. Он сильно закашлялся, и слюна попала на пиджак Кларк. "Отцепите нас, и, может быть, мы сможем забыть об этом".
   "Ни за что. Мы ни хрена не забыли, - сказал Кларк своему напарнику. "Он падает, как пылающий мудак".
   Босх достал из кармана подслушивающее устройство и положил его на ладонь, чтобы они могли видеть. - Кто идет вниз? он спросил.
   Льюис посмотрел на жука, понял, что это было, и сказал: "Мы ничего об этом не знаем".
   - Конечно нет, - сказал Босх. Он вынул диктофон из другого кармана и протянул его тоже. - Звукочувствительные Nagras - это то, что вы, ребята, используете на всех своих работах, легальных или нет, не так ли? Нашла в своем телефоне. В то же время я замечаю, что вы, двое болванов, преследуете меня по всему городу. Не думаете ли вы, ребята, что вы тоже подкинули мне жучка, чтобы не только смотреть, но и слушать?"
   Ни Льюис, ни Кларк не ответили, да Босх и не ожидал ответа. Он заметил маленькую каплю крови на краю одной из ноздрей Кларк. Машина, двигавшаяся по улице Вудро Вильсона, замедлила ход, и Босх вытащил свой значок и поднял его. Машина продолжала ехать. Двое детективов СВР не стали звать на помощь, что заставило Босха почувствовать себя в безопасности. Это будет его игра. В прошлом отдел так плохо отзывался о незаконной прослушивании офицеров, правозащитников и даже кинозвезд, что эти двое не собирались делать из этого проблему. Прежде чем снять шкуру с Босха, им нужно было спасти собственные шкуры.
   - У вас есть ордер, в котором говорится, что вы можете сбросить на меня жучок?
   - Послушай меня, Босх, - сказал Льюис. - Я же говорил тебе, мы...
   "Я так не думал. Чтобы получить ордер, нужно иметь доказательства преступления. По крайней мере, это то, что я всегда слышал. Но Служба внутренних дел обычно не заморачивается такими подробностями. Ты знаешь, как выглядит твое дело о нападении, Кларк? Пока вы двое везете меня в Совет по правам и добиваетесь, чтобы меня уволили за то, что я вытащил вас из машины и испачкал травой ваши блестящие задницы, я собираюсь взять вас двоих, вашего босса Ирвинга, УВД, начальника полиции. и весь чертов город в федеральный суд по делу о Четвертой поправке. Незаконный обыск и выемка. Я также добавлю мэра. Как это?
   Кларк сплюнул на траву у ног Босха. Капля крови из его носа упала на его белую рубашку. Он сказал: "Вы не можете доказать, что это исходило от нас, потому что этого не было".
   - Босх, что тебе нужно? - выпалил Льюис, от ярости его лицо стало еще более красным, чем когда галстук был затянут, как петля на шее. Босх начал медленно ходить вокруг них, так что им приходилось постоянно поворачивать головы или наклоняться вокруг ствола пальмы, чтобы наблюдать за ним.
   "Чего я хочу? Что ж, как бы я ни презирал вас двоих, я действительно не хочу тащить ваши задницы в суд. Достаточно было перетащить их по тротуару. Что я хочу-"
   - Босх, тебе следует проверить твою гребаную голову, - выпалила Кларк.
   - Заткнись, Кларк, - сказал Льюис.
   - Ты заткнись, - ответила Кларк.
   - Дело в том, что я проверил его, - сказал Босх. - И я все равно предпочел бы свое, а не твое. Вам понадобится проктолог, чтобы проверить вашу".
   Он сказал это, кружа рядом с Кларк. Затем он отошел на несколько шагов и продолжил обход. - Вот что я тебе скажу: я готов оставить прошлое в прошлом. Все, что вам нужно сделать, это ответить на несколько вопросов, и мы уладим эту небольшую путаницу. Я отрежу тебя. В конце концов, мы все являемся частью Семьи, верно?
   - Какие вопросы, Босх? - сказал Льюис. "О чем ты говоришь?"
   - Когда ты начал хвост?
   "Во вторник утром мы забрали вас, когда вы уходили из ФБР, - сказал Льюис.
   - Не говори ему ни хрена, чувак, - сказал Кларк своему напарнику.
   - Он уже знает.
   Кларк посмотрел на Льюиса и покачал головой, будто не веря своим ушам.
   "Когда ты уронил жучок в мой телефон?"
   - Не было, - сказал Льюис.
   "Фигня. Но не бери в голову. Вы видели, как я брал интервью у парня в Бойтауне. Это было утверждение, а не вопрос. Босх хотел, чтобы они думали, что он знает большую часть информации и просто нуждается в заполнении пробелов.
   - Ага, - сказал Льюис. "Это был наш первый день на нем. Итак, вы сделали нас. Так что, черт возьми?"
   Гарри увидел, как Льюис потянул руку к карману пальто. Он быстро вошел и первым взялся за дело. Он вытащил связку ключей, в которой был ключ от наручников. Он бросил ключи в машину. Позади Льюиса он сказал: "Кому ты рассказал об этом?"
   "Рассказывать?" - сказал Льюис. "О ребенке? Никто. Мы никому не сказали, Босх.
   - Вы ведете ежедневный журнал наблюдения, не так ли? Вы фотографируете, не так ли? Бьюсь об заклад, на заднем сиденье этой машины есть камера. Если только ты не забыл и не оставил его в багажнике.
   "Конечно, знаем".
   Босх закурил и снова пошел. - Куда все это делось?
   Прошло несколько мгновений, прежде чем Льюис ответил. Босх видел, как он встретился взглядом с Кларк. "Вчера мы сдали первый журнал и пленку. Положите его в ящик заместителя начальника. Как всегда. Даже не знаю, смотрел ли он его еще. Это единственная работа, которую мы сделали до сих пор. Итак, Босх, сними наручники. Это раздражительно. Люди видят нас и все такое. Мы еще можем поговорить после".
   Босх подошел между ними, выпустил дым в центр толпы и сказал им, что наручники не сняты, пока разговор не закончится. Затем он наклонился к лицу Кларк и сказал: "Кого еще скопировали?"
   - С отчетом о наблюдении? Никого не копировали, Босх, - сказал Льюис. "Это нарушило бы процедуру отдела".
   Босх рассмеялся и покачал головой. Он знал, что они не признают никакой незаконности или нарушения политики отдела. Он начал уходить, возвращаясь к своему дому.
   - Подожди, подожди, Босх, - крикнул Льюис. - Мы скопировали отчет вашему лейтенанту. Хорошо? Возвращайся".
   Босх сделал, а Льюис продолжил. "Он хотел, чтобы его держали в курсе. Мы должны были это сделать. DC, Ирвинг, одобрил это. Мы сделали то, что нам сказали".
   - Что в отчете говорилось о ребенке?
   "Ничего такого. Просто какой-то ребенок и все... Э-э, "Субъект вовлек в разговор подростка. Несовершеннолетнего доставили на голливудскую станцию для официального собеседования, что-то в этом роде".
   - Вы опознали его в отчете?
   "Без имени. Мы даже не знали его имени. Честное слово, Бош. Мы просто наблюдали за тобой, вот и все. Теперь снимите с нас наручники.
   "А как насчет Home Street Home? Ты видел, как я вел его туда. Это было в отчете?
   - Да, в журнале.
   Босх снова приблизился. "Теперь вот большой вопрос. Если жалобы от бюро больше нет, то почему на мне до сих пор ДВД? ФБР позвонило Паундсу и отозвало жалобу. Тогда вы, ребята, ведете себя так, как будто вас отозвали, но это не так. Почему?"
   Льюис хотел что-то сказать, но Босх перебил его. "Я хочу, чтобы Кларк сказала мне. Ты думаешь слишком быстро, Льюис.
   Кларк не сказал ни слова.
   "Кларк, парень, с которым ты меня видел, в конце концов умер. Кто-то сделал его, потому что он говорил со мной. И единственными людьми, которые знали, что он разговаривал со мной, были ты и твой напарник. Здесь что-то происходит, и если я не получу ответы, которые мне нужны, я просто выложу все это, обнародую. Вы обнаружите, что ваша собственная задница расследуется органами внутренних дел".
   Кларк произнес свои первые два слова за пять минут: "Да пошел ты".
   Тут вмешался Льюис.
   - Слушай, Босх, я тебе скажу. ФБР тебе не доверяет. Вот в чем дело. Они сказали, что привлекли вас к делу, но сказали нам, что не уверены в вас. Они сказали, что ты втянулся в это дело, и им придется следить за тобой, чтобы убедиться, что ты не проворачиваешь аферу. Это все. Так что нам сказали отступить, но остаться на вас. Мы сделали. Это все, чувак. Теперь освободите нас. Я едва могу дышать, и мои запястья начинают болеть от этих наручников. Ты действительно крепко их надел".
   Босх повернулся к Кларк. - Где твой ключ от наручников?
   - Правый передний карман, - сказал он. Он был хладнокровен, отказываясь смотреть Босху в лицо. Босх обошел его сзади и обхватил обеими руками за талию. Он вытащил связку ключей из кармана Кларк, а затем прошептал ему на ухо: "Кларк, еще раз зайди в мой дом, и я убью тебя".
   Затем он стянул с детектива штаны и трусы до щиколоток и пошел прочь. Он бросил брелок в машину.
   "Сволочь!" - крикнул Кларк. - Я убью тебя первым, Босх.
  
   ***
  
   Босх был вполне уверен, что пока у него есть жучок и Награ, Льюис и Кларк не будут выдвигать против него обвинения в ведомстве. Им было что терять больше, чем ему. Судебный процесс и публичный скандал прервали бы их карьеру на лестнице на шестой этаж. Босх сел в машину и поехал обратно к Федеральному зданию.
   Слишком много людей знали о Шарки или имели возможность узнать, понял он, пытаясь оценить ситуацию. Не было четкого способа избавиться от внутреннего человека. Льюис и Кларк видели мальчика и передали информацию Ирвингу, Паундсу и бог знает кому еще. Рурк и делопроизводитель ФБР тоже знали о нем. И в эти имена не входили даже люди на улице, которые могли видеть Шарки с Босхом или слышали, что Босх его искал. Босх знал, что ему придется ждать развития событий.
   В Федеральном здании рыжеволосая секретарша за стеклянным окном на этаже ФБР заставила его подождать, пока она перезвонит Группе 3. Он снова проверил кладбище через марлевые занавески и увидел нескольких человек, работающих в траншее, вырубленной в холме. . Они выстилали изрытую землю блоками черного камня, которые отражали острые точки белого света на солнце. И Босх наконец поверил, что знает, что они делают. За спиной зажужжал дверной замок, и Босх направился обратно. Было половина двенадцатого, и тяжелое отделение, кроме Элеоноры Уиш, уже не было. Она сидела за своим столом и ела бутерброд с яичным салатом, такие продаются в пластиковых треугольных коробках в каждой столовой государственного здания, в которой он когда-либо бывал. Пластиковая бутылка с водой и бумажный стаканчик стояли на столе. Они обменялись короткими приветствиями. Босх чувствовал, что между ними что-то изменилось, но не знал, насколько.
   - Ты здесь с утра? он спросил.
   Она сказала, что нет. Она сказала ему, что отнесла кружки Франклина и Дельгадо клеркам хранилища в WestLand National, и одна из женщин точно опознала Франклина как Фредерика Б. Исли, держателя ящика в хранилище. Разведчик.
   - Этого достаточно для ордера, но Франклина нет рядом, - сказала она. "Рурк отправил пару бригад по адресам, которые были у DMV на него и Дельгадо. Не так давно перезвонил. Либо они переехали, либо вообще никогда не жили в этих местах. Похоже, они на ветру".
   "Так что же дальше?"
   "Я не знаю. Рурк говорит о закрытии магазина, пока мы их не поймаем. Вы, вероятно, вернетесь к своему столу убийств. Когда мы поймаем одного из них, мы пригласим вас поработать над ним по поводу убийства Медоуза.
   - Убийство Шарки тоже. Не забывай об этом".
   "Это тоже."
   Босх кивнул. Это было окончено. Бюро собиралось закрыть его.
   "Кстати, вы получили сообщение", - сказала она. "Кто-то звал тебя, сказал, что его зовут Гектор. Это все."
   Босх сел за стол рядом с ней и набрал прямую линию Гектора Виллабоны. Он поднял трубку после двух гудков.
   - Это Бош.
   - Эй, что ты делаешь с бюро? он спросил. "Я позвонил по указанному вами номеру, и кто-то сказал, что это ФБР".
   "Да, это длинная история. Я скажу тебе позже. Вы что-нибудь придумали?"
   - Немного, Гарри, и я тоже не собираюсь. Я не могу получить файл. Этот парень Бинь, кем бы он ни был, у него есть связи. Как мы и предполагали. Его дело до сих пор засекречено. Я позвонил знакомому парню и попросил его прислать его. Он перезвонил мне и сказал, что ничего не могу сделать".
   "Почему это все еще должно быть засекречено?"
   - Кто знает, Гарри? Вот почему это до сих пор засекречено. Так что люди не узнают об этом дерьме".
   "Ну, что ж, спасибо. Это уже не выглядит таким важным".
   "Если у вас есть источник в штате, кто-то с доступом, ему может повезти больше, чем мне. Я всего лишь символ бобов в отделе подсчета бобов. Но, послушай, есть одна вещь, о которой этот парень, которого я знаю, проговорился.
   "Какая?"
   "Ну, понимаете, я назвал ему имя Биня, и когда он перезванивает, он говорит: "Извините, дело капитана Биня засекречено". Точно так же, как он это сказал. Капитан, так он назвал его. Так что этот парень, должно быть, был военным. Наверное, поэтому они так быстро вытащили его оттуда и сюда. Если он был военным, они точно спасли его задницу".
   - Ага, - сказал Босх, поблагодарил Гектора и повесил трубку.
   Он повернулся к Элеоноре и спросил, есть ли у нее какие-либо связи в Государственном департаменте. Она отрицательно покачала головой. "Военная разведка, ЦРУ, что-то в этом роде?" - сказал Босх. "Кто-то с доступом к компьютерным файлам".
   Она немного подумала и сказала: "Ну, в Государственном этаже есть парень. Я вроде как знаю его по округу Колумбия. Но что происходит, Гарри?
   - Можешь позвонить ему и сказать, что тебе нужна услуга?
   "Он не говорит по телефону, не о делах. Нам просто нужно спуститься туда.
   Он встал. Возле офиса, пока они ждали лифт, Босх рассказал ей о Бине, его звании и о том, что он уехал из Вьетнама в тот же день, что и Медоуз. Лифт открылся, они вошли, и она нажала семь. Они были одни.
   - Вы все время знали, что за мной следят, - сказал Босх. "Внутренние дела."
   "Я их видел."
   - Но ты знал еще до того, как увидел их, не так ли?
   "Есть ли разница?"
   "Я думаю, что да. Почему ты мне не сказал?
   Ей потребовалось некоторое время. Лифт остановился.
   - Не знаю, - сказала она. "Мне жаль. Я не сначала, а потом, когда я хотел сказать вам, я не мог. Я думал, что это все испортит. Думаю, так оно и было.
   - Почему ты не сказала сначала, Элеонора? Потому что еще был вопрос обо мне?
   Она посмотрела в угол лифта из нержавеющей стали. "Вначале да, мы не были уверены в тебе. Я не буду лгать об этом".
   - А что после начала?
   Дверь открылась на седьмом этаже. Элеонора прошла сквозь него, сказав: "Ты все еще здесь, не так ли?"
   Босх вышел за ней. Он взял ее за руку и остановил. Они стояли там, пока двое мужчин в почти одинаковых серых костюмах ворвались в открытую дверь лифта.
   - Да, я все еще здесь, но ты мне о них не сказал.
   - Гарри, мы можем поговорить об этом позже?
   - Дело в том, что они видели нас с Шарки.
   - Да, я так и думал.
   "Ну, почему ты ничего не сказал, когда я говорил о внутреннем человеке, когда я спрашивал о том, кому ты рассказал о ребенке?"
   "Я не знаю."
   Босх посмотрел себе под ноги. Он чувствовал себя единственным человеком на планете, который не понимает, что происходит.
   "Я разговаривал с ними, - сказал он. "Они утверждают, что просто наблюдали за нами с ребенком. Они никогда не следили за тем, чтобы узнать, о чем идет речь. Сказали, что у них нет его удостоверения личности. Имени Шарки не было в их отчетах.
   - И ты им веришь?
   "Никогда раньше. Но я не вижу их причастности к этому. Это просто не подходит. Они преследуют меня и сделают все, чтобы заполучить меня. Но не выводить свидетеля. Это безумие."
   "Возможно, они передают информацию кому-то, кто причастен к этому, и они просто не осознают этого".
   Босх снова подумал об Ирвинге и Паундсе.
   "Возможность. Дело в том, что есть внутренний человек. Где-то. Мы знаем это. А может и с моей стороны. Это может быть твое. Поэтому мы должны быть очень осторожны в отношении того, с кем мы разговариваем и что делаем".
   Через мгновение он посмотрел ей прямо в глаза и сказал: "Ты мне веришь?"
   Ей потребовалось много времени, но она наконец кивнула головой. Она сказала: "Я не могу придумать другого способа объяснить, что происходит".
  
   ***
  
   Элеонора подошла к секретарше, а Босх немного помедлил. Через несколько минут из закрытой двери вышла молодая женщина и провела их через пару коридоров в небольшой кабинет. Никто не сидел за столом. Они сели на два стула лицом к столу и стали ждать.
   - Кого мы видим? - прошептал Босх.
   "Я вас представлю, и он может рассказать вам все, что он хочет, чтобы вы знали о нем", - сказала она.
   Босх уже собирался спросить ее, что это значит, когда дверь открылась и вошел мужчина. На вид ему было около пятидесяти, с тщательно уложенными серебристыми волосами и крепким телосложением под синим блейзером. Серые глаза мужчины были тусклыми, как вчерашние угли для барбекю. Он сел и не смотрел на Босха. Он не сводил глаз исключительно с Элеоноры Уиш.
   - Элли, рад снова тебя видеть, - сказал он. "Как дела?"
   Она сказала, что у нее все хорошо, обменялась несколькими любезностями, а затем представила Босха. Мужчина встал и потянулся через стол, чтобы пожать руку.
   "Боб Эрнст, помощник заместителя по вопросам торговли и развития, приятно познакомиться. Значит, это официальный визит, а не просто зайти к старому другу?
   "Да, извини, Боб, но мы над чем-то работаем, и нам нужна помощь".
   - Все, что я могу сделать, Элли, - сказал Эрнст. Он раздражал Босха, а Босх знал его всего минуту.
   "Боб, нам нужно найти кого-то, чье имя всплыло в деле, над которым мы работаем", - сказал Уиш. "Я думаю, что вы можете получить эту информацию для нас без особых неудобств или времени".
   "Это наша проблема, - добавил Босх. "Это дело об убийстве. У нас не так много времени, чтобы пользоваться обычными каналами. Ждать новостей из Вашингтона.
   "Иностранный гражданин?"
   - Вьетнамский, - сказал Босх.
   - Когда пришел?
   "4 мая 1975 года".
   "Ах, сразу после падения. Я понимаю. Скажи мне, над каким убийством ФБР и полиция Лос-Анджелеса будут работать вместе, если оно включает в себя такую древнюю историю, а также историю другой страны?"
   - Боб, - начала Элинор, - я думаю...
   - Нет, не отвечай, - взвизгнул Эрнст. "Я думаю ты прав. Было бы лучше, если бы мы разделили информацию".
   Эрнст принялся расправлять промокашку и безделушки на столе. На самом деле ничего не вышло из строя с самого начала.
   - Как скоро вам понадобится информация? - наконец сказал он.
   - Сейчас, - сказала Элеонора.
   - Мы подождем, - сказал Гарри.
   - Вы, конечно, понимаете, что я могу ничего не придумать, особенно в короткие сроки?
   - Конечно, - сказала Элеонора.
   - Назови мне имя.
   Эрнст положил лист бумаги на промокашку. Элеонора написала на нем имя Биня и вернула обратно. Эрнст посмотрел на него и встал, даже не прикоснувшись к бумаге.
   - Я посмотрю, что я могу сделать, - сказал он и вышел из комнаты.
   Босх посмотрел на Элеонору.
   "Элли"?
   "Пожалуйста, я никому не позволяю так меня называть. Вот почему я не отвечаю на его звонки и не отвечаю на них".
   - Ты имеешь в виду до сих пор. Теперь ты будешь ему должен.
   "Если он что-то найдет. И ты тоже".
   - Думаю, мне придется позволить ему называть меня Элли.
   Она не улыбнулась.
   - Как ты вообще познакомилась с этим парнем?
   Она не ответила.
   Босх сказал: "Возможно, сейчас он нас слушает".
   Он оглядел комнату, хотя, очевидно, все подслушивающие устройства были спрятаны. Он достал сигареты, когда увидел черную пепельницу на столе.
   - Пожалуйста, не кури, - сказала Элеонора.
   "Всего половина".
   "Я встретил его однажды, когда мы оба были в Вашингтоне. Я даже не помню, что пока. Тогда он тоже был каким-то помощником в State. Мы выпили пару напитков. Это все. Через некоторое время после этого он перевелся сюда. Когда он увидел меня здесь в лифте и узнал, что меня перевели, он начал звонить".
   "ЦРУ полностью, верно? Или что-то близкое".
   "Более менее. Я думаю. Неважно, получит ли он то, что нам нужно".
   "Более менее. Я знал таких мудаков, как он, на войне. Неважно, сколько он нам сегодня расскажет, будет кое-что еще. Парням это нравится, информация - их валюта. Они никогда не отказываются от всего. Как он сказал, они делят все на части. Они убьют тебя раньше, чем все расскажут.
   - Можем ли мы прекратить разговор сейчас?
   - Конечно... Элли.
   Босх проводил время, куря и глядя на пустые стены. Парень не особо старался сделать его похожим на настоящий офис. Нет флага в углу. Нет даже фотографии президента. Эрнст вернулся через двадцать минут, и к тому времени Босх уже выкуривал вторую половинку сигареты. Когда помощник заместителя по вопросам торговли и развития направился к своему столу с пустыми руками, он сказал: "Детектив, не могли бы вы не курить? Мне очень неприятно находиться в такой закрытой комнате".
   Босх засунул окурок в маленькую черную чашу на углу своего стола.
   - Извините, - сказал он. "Я видел пепельницу. Я думал-"
   - Это не пепельница, детектив, - мрачно сказал Эрнст. "Это чаша для риса, которой три века. Я привез его домой после службы во Вьетнаме".
   "Тогда вы тоже занимались торговлей и развитием?"
   - Простите, Боб, вы что-нибудь нашли? - вмешалась Элеонора. - По имени?
   Эрнсту потребовалось немало времени, чтобы отвести взгляд от Босха.
   "Я нашел очень мало, но то, что я нашел, может быть полезным. Этот человек, Бинь, бывший полицейский Сайгона. Капитан... Босх, вы ветеран ссоры?
   "Ты имеешь в виду войну? Да."
   - Конечно, - сказал Эрнст. - Тогда скажи мне, эта информация тебе что-нибудь говорит?
   "Не много. Я был в стране большую часть своего времени. Не видел многого в Сайгоне, кроме баров янки и тату-салонов. Этот парень был капитаном полиции, должно ли это что-то для меня значить?"
   "Я полагаю, что нет. Итак, позвольте мне сказать вам. Будучи капитаном, Бинь руководил отделом полиции полиции".
   Босх подумал об этом и сказал: "Ладно, он, наверное, был таким же коррумпированным, как и все, что сопровождало ту войну".
   "Я не думаю, что вы, приехав из страны, много знаете о системе, о том, как все работало в Сайгоне?" - спросил Эрнст.
   "Почему бы вам не рассказать нам об этом? Похоже, это был ваш отдел. Мой просто пытался выжить".
   Эрнст проигнорировал выстрел. Он также решил проигнорировать Босха. Говоря, он смотрел только на Элеонору.
   "На самом деле он работал очень просто", - сказал он. "Если вы торговали веществами, плотью, азартными играми, чем угодно на черном рынке, вы должны были платить местный тариф, так сказать, десятину на дом. Эта плата отпугивала местную полицию. Это практически гарантировало, что ваш бизнес не будет прерван - в определенных пределах. Единственным поводом для беспокойства тогда была военная полиция США. Конечно, я полагаю, что они также могут быть оплачены. Такой слух ходил всегда. Так или иначе, эта система существовала годами, с самого начала и до ухода американцев, до, я думаю, 30 апреля 1975 года, дня падения Сайгона".
   Элеонора кивнула и подождала, пока он продолжит.
   "Крупное американское военное участие длилось более десяти лет, до этого были французы. Мы говорим о многих, многих годах иностранной интервенции".
   - Миллионы, - сказал Босх.
   "Это что?"
   "Вы говорите о миллионах долларов выплат".
   "Да, конечно. Десятки миллионов, если сложить их за годы".
   - А какое место занимает капитан Бинь? - спросила Элеонора.
   "Видите ли, - сказал Эрнст, - наша информация в то время заключалась в том, что коррупция в полицейском управлении Сайгона была организована или контролировалась триадой под названием "Троица дьявола". Вы заплатили им или вы не занимались бизнесом. Это было так просто.
   "По совпадению или, вернее, не случайно, у сайгонской полиции было три капитана, владения которых вполне соответствовали, так сказать, владениям триады. Один капитан, отвечающий за порок. Одни наркотики. Один для патруля. По нашей информации, эти три капитана на самом деле были триадой.
   "Вы продолжаете говорить: "Наша информация". Это информация о торговле и развитии? Откуда ты это взял?"
   Эрнст сделал движение, чтобы снова поправить вещи на столе, а затем холодно посмотрел на Босха. - Детектив, вы пришли ко мне за информацией. Если вы хотите знать, где находится источник, то вы совершили ошибку. Вы пришли не к тому человеку. Вы можете верить тому, что я вам говорю, или нет. Для меня это не имеет никакого значения".
   Двое мужчин встретились взглядами, но больше ничего не сказали.
   "Что с ними случилось?" - спросила Элеонора. "Члены триады".
   Эрнст оторвал взгляд от Босха и сказал: "Случилось так, что после того, как Соединенные Штаты вывели вооруженные силы в 1973 году, источник доходов триады в значительной степени исчез. Но, как и любой ответственный бизнес-субъект, они предвидели это и искали замену. И наша разведка в то время заключалась в том, что они значительно изменили свою позицию. В начале семидесятых они перешли от роли обеспечения защиты операций по борьбе с наркотиками в Сайгоне к фактическому участию в этих операциях. Благодаря политическим и военным контактам и, конечно же, полицейскому принуждению они зарекомендовали себя как посредники для всего коричневого героина, который поставлялся из высокогорья и переправлялся в Соединенные Штаты".
   - Но это длилось недолго, - сказал Босх.
   "О, нет. Конечно нет. Когда Сайгон пал в апреле 1975 года, им пришлось уходить. Они заработали миллионы, примерно от пятнадцати до восемнадцати миллионов американских долларов каждый. В новом Хошимине это ничего бы не значило, и они все равно не выжили бы, чтобы насладиться этим. Триада должна была уйти, иначе они столкнутся с расстрелами Северной Армии. И им пришлось уйти со своими деньгами..."
   - Итак, как они это сделали? - сказал Босх.
   "Это были грязные деньги. Деньги, которых не мог и не должен был иметь ни один капитан вьетнамской полиции. Я предполагаю, что они могли телеграфировать его в Цюрих, но вы должны помнить, что имеете дело с вьетнамской культурой. Рожденный суматохой и недоверием. Война. Эти люди не доверяли даже банкам на своей родине. И, кроме того, это были уже не деньги".
   "Какая?" - спросила Элеонора, озадаченная.
   "Они все время обращались. Вы знаете, как выглядят восемнадцать миллионов долларов? Наверное, заполнил бы комнату. Поэтому они нашли способ уменьшить его. По крайней мере, мы так считаем".
   - Драгоценные камни, - сказал Босх.
   - Алмазы, - сказал Эрнст. "Говорят, что правильных бриллиантов на восемнадцать миллионов долларов легко поместится в две обувные коробки".
   - И в сейф, - сказал Босх.
   "Может быть, но, пожалуйста, я не хочу знать то, что мне не нужно знать".
   - Бин был одним из капитанов, - сказал Босх. - Кто были двое других?
   "Мне сказали, что одного из них звали Ван Нгуен. И считается, что он мертв. Он никогда не покидал Вьетнам. Убит двумя другими или, может быть, Северной армией. Но он так и не вышел. Это подтвердили наши агенты в Хошимине после падения. Двое других сделали это. Они пришли сюда. И у обоих были пропуски, оформленные, я полагаю, за счет связей и денег. Тут я ничем не могу вам помочь... Там был Бинь, которого вы, кажется, нашли, а другим был Нгуен Тран. Он пришел с Бинь. Куда они пошли и что они здесь делали, я не могу вам помочь. Прошло пятнадцать лет. Как только они появились, они больше не были нашей заботой".
   - Почему вы позволили им встретиться?
   "Кто сказал, что мы это сделали? Вы должны понимать, детектив Босх, что большая часть этой информации была собрана постфактум.
   Эрнст встал. Это была вся информация, которую он собирался разделить на сегодня.
  
   ***
  
   Босх не хотел возвращаться в бюро. Информация от Эрнста была амфетамином в его крови. Он хотел идти. Он хотел поговорить, побуянить. Когда они вошли в лифт, он нажал кнопку вестибюля и сказал Элеоноре, что они выходят на улицу. Бюро было похоже на аквариум. Он хотел большую комнату.
   Босху всегда казалось, что в любом расследовании информация будет поступать медленно, как песок, неуклонно падающий через стянутую середину песочных часов. В какой-то момент на дне стакана оказалось больше информации. А затем песок наверху, казалось, стал падать быстрее, пока не стал каскадом сыпаться через дыру. Они были в тот момент с Медоузом, ограблением банка, всем этим. Все складывалось.
   Они вышли через вестибюль на зеленую лужайку, где на шестах, вывешенных полукругом, лениво развевались восемь американских флагов и флаг штата Калифорния. В этот день протестующих не было. Воздух был теплым и не по сезону влажным.
   - Нам обязательно выходить отсюда? - спросила Элеонора. "Я предпочитаю быть наверху, где мы будем рядом с телефонами. Вы могли бы выпить кофе.
   "Я хочу курить."
   Они пошли на север, к бульвару Уилшир.
   Босх сказал: "На дворе 1975 год. Сайгон вот-вот пойдет в канализацию. Капитан полиции Бинь платит людям, чтобы они вытащили его и его долю алмазов. Кому он платит, мы не знаем. Но мы знаем, что он всегда пользуется VIP-обслуживанием. Большинство людей брали лодки, он летал. Четыре дня из Сайгона в Штаты. Его сопровождает американский гражданский советник, чтобы помочь сгладить ситуацию. Это Медоуз. Он-"
   "Возможно, его сопровождали", - сказала она. - Ты забыл слово "может".
   "Мы не в суде. Я говорю это так, как я это вижу, хорошо? Потом, если тебе это не нравится, ты говоришь это по-своему".
   Она подняла руки в знак невмешательства, и Босх продолжил.
   "Итак, Медоуз и Бинь вместе. Девятнадцать семьдесят пятый. Медоуз работает в службе безопасности беженцев или что-то в этом роде. Видишь, он тоже выбирается оттуда. Он мог знать Биня, а мог и не знать по его старой побочной работе, когда он торговал героином. Скорее всего, он это сделал. Вероятно, он действительно работал на Биня. Теперь он мог знать или не знать, что Бинь вез с собой в Штаты. Скорее всего, у него по крайней мере была идея.
   Босх остановился, чтобы собраться с мыслями, и Элеонора неохотно взяла его на себя.
   "Бин берет с собой свою культурную неприязнь или недоверие к тому, что он отдает свои деньги в руки банкиров. У него есть еще одна проблема. Его деньги не кошерны. Для него это незадекларировано, неизвестно и незаконно. Он не может это задекларировать или внести нормальный депозит, потому что это заметят, а потом придется объяснять. Итак, он держит это значительное состояние в следующей лучшей вещи: сейфе. Куда мы идем?"
   Босх не ответил. Он был слишком поглощен своими мыслями. Они были в Уилшире. Когда над пешеходным переходом вспыхнул знак ходьбы, они двинулись в потоке тел. На другой стороне улицы они повернули на запад, идя вдоль живой изгороди, окаймлявшей кладбище ветеранов. Босх взял на себя эту историю.
   "Хорошо, значит, Бинь получил свою долю в банковской ячейке. Он начинает великую американскую мечту как беженец. Только он богатый беженец. Тем временем Медоуз возвращается после войны, не может войти в ритм реальной жизни, не может победить свою привычку и начинает прыгать, чтобы ее подкормить. Но все не так просто, как в Сайгоне. Его ловят, он проводит некоторое время в беспорядке. Он уходит, возвращается, уходит, а затем, наконец, начинает блокировать в реальном времени федеральные рэпы на паре банковских операций".
   В живой изгороди было отверстие и кирпичная дорожка. Босх последовал за ним, и они остановились, глядя на просторы кладбища, на ряды резных камней, отполированных непогодой до белизны, на фоне моря травы. Высокая изгородь глушила звуки улицы. Внезапно стало очень мирно.
   - Это похоже на парк, - сказал Босх.
   - Это кладбище, - прошептала она. "Пойдем."
   - Тебе не обязательно шептаться. Давай прогуляемся. Тихо."
   Элеонора помедлила, но затем последовала за ним, пока он шел по кирпичам под дубом, затеняющим могилы группы ветеранов Первой мировой войны. Она догнала и продолжила диалог.
   "Итак, у нас есть Медоуз на TI. Каким-то образом он слышит об этом месте Чарли Компани. Он получает ухо бывшего министра-солдата, который управляет этим местом, получает его поддержку и получает досрочное освобождение от TI. Теперь, в компании "Чарли", он знакомится с двумя старыми военными приятелями. Или так мы предполагаем. Дельгадо и Франклин. За исключением того, что есть только один день, когда все трое находятся в компании "Чарли" одновременно. Только один день. Ты хочешь сказать, что они вылупили все это за один день?
   - Не знаю, - сказал Босх. - Могло быть, но я в этом сомневаюсь. Это могло быть запланировано позже, после того, как они встретились на ферме. Важно то, что они у нас вместе или в непосредственной близости, в Сайгоне, 1975 год. Теперь они снова вместе в компании "Чарли". После этого Медоуз заканчивает учебу, берется за несколько подработок, пока не отбывает условно-досрочное освобождение. Затем он уходит и исчезает из поля зрения".
   "До того как?"
   - До ограбления в Вестленде. Они входят, бьют по ящикам, пока не находят ящик Биня. Или, может быть, они уже знали, какой из них был его. Должно быть, они следовали за ним, чтобы спланировать работу и выяснить, где он держал то, что осталось от его доли алмазов. Нам нужно вернуться к записям хранилища и посмотреть, посещал ли когда-нибудь этот Фредерик Б. Айсли одновременно с Бином. Бьюсь об заклад, мы обнаружим, что он сделал. Он видел, какая коробка принадлежала Биню, потому что он был с ним в хранилище в одно и то же время.
   "Затем во время взлома хранилища они ударили по его ящику, а потом и по всем остальным, приняв все за маскировку. Гениальность этого заключалась в том, что они знали, что Бинь не может сообщить о том, что у него отняли, потому что этого не существует по закону. Они знали это. Это было идеально. И что сделало это таким, так это то, что они взяли все остальное, чтобы прикрыть настоящую цель. Алмазы.
   "Идеальное преступление, - сказала она, - пока Медоуз не заложил браслет с нефритовыми дельфинами на нем. Это убивает его. Что возвращает нас к вопросу, который у нас был несколько дней назад. Почему? И еще одна непонятная вещь: почему, если он помог ограбить хранилище, Медоуз живет на этой свалке? Он был богатым человеком, а не вел себя как богатый человек".
   Босх некоторое время шел молча. Это был вопрос, на который он формулировал ответ с середины встречи с Эрнстом. Он подумал об аренде Медоуза на одиннадцать месяцев, оплаченной вперед. Если бы он был жив, он бы уехал на следующей неделе. Пока они шли через сад из белого камня, все, казалось, совпало. В песочных часах не осталось песка. Наконец он заговорил.
   - Потому что идеальное преступление было совершено только наполовину. Заложив браслет, он отдал его слишком рано. Так что ему пришлось уйти, и они должны были вернуть этот браслет".
   Она остановилась и посмотрела на него. Они стояли на подъездной дороге рядом с участком Великой Отечественной войны. Босх увидел, что корни еще одного старого дуба сдвинули несколько обветрившихся камней. Они были похожи на зубы, ожидающие руки ортодонта.
   - Объясни мне, что ты только что сказала, - сказала Элеонора.
   "Они ударили по нескольким коробкам, чтобы скрыть, что все, что им действительно нужно, это то, что было в коробке Биня. Хорошо?"
   Она кивнула. Они по-прежнему не ходили.
   "Хорошо. Итак, чтобы сохранить это прикрытие, что нужно сделать? Избавьтесь от вещей из всех других ящиков, чтобы они больше никогда не появились. И я не имею в виду забор. Я имею в виду избавиться от него, уничтожить, затопить, закопать навсегда, где-то, где его никогда не найдут. Потому что в ту минуту, когда обнаружится первое украшение, или старая монета, или сертификат на акции, и полиция узнает об этом, у них появится зацепка, и они придут на поиски".
   - Значит, вы думаете, что Медоуза убили, потому что он заложил браслет? она сказала.
  
   "Не совсем из-за этого. Через все это движется какой-то другой поток. Почему, если бы у Медоуза была доля бриллиантов Биня, он вообще стал бы заморачиваться с браслетом стоимостью в несколько тысяч долларов? Зачем ему жить так, как он жил? Не имеет смысла".
   - Ты теряешь меня, Гарри.
   "Я теряю себя. Но взгляните на это таким образом в течение минуты. Говорят, что они - Медоуз и другие - знали, где находятся Бинь и другой капитан полиции, Нгуен Тран, и где каждый из них спрятал то, что осталось от принесенных сюда бриллиантов. Скажем, было два банка и бриллианты лежали в двух сейфах. И сказать, что они собирались ударить их обоих. Итак, сначала они ограбили банк Биня. А теперь они идут за Траном.
   Она кивнула, что следует за ним. Босх почувствовал, как нарастает волнение.
   "Хорошо. Таким образом, эти вещи требуют времени, чтобы спланировать, составить стратегию, спланировать ее на время, когда банк закрыт три дня подряд, потому что именно столько времени им нужно, чтобы открыть достаточно коробок, чтобы это выглядело реальным. А еще есть время, необходимое для рытья туннеля".
   Он забыл зажечь сигарету. Теперь он понял и положил одну в рот, но снова заговорил, прежде чем зажечь.
   "Ты со мной?"
   Она кивнула. Он закурил сигарету.
   "Хорошо, тогда что лучше всего сделать после того, как вы наткнетесь на первый банк, но до того, как будет снесен второй? Ты затаился и ни хрена не намекаешь. Вы избавляетесь от всего, что было взято в качестве прикрытия, от всего, что было в других коробках. Вы ничего не держите. А ты сидишь на бриллиантах из шкатулки Биня. Вы не можете начать их городить, потому что это может привлечь к вам внимание и испортить второй удар. На самом деле, Бинь, вероятно, прощупывал землю в поисках бриллиантов. Я имею в виду, что на протяжении многих лет он, вероятно, обналичивал их по частям и был знаком с сетью ограбления драгоценных камней. Так что им тоже приходилось остерегаться его".
   "Значит, Медоуз нарушил правила, - сказала она. "Он что-то скрывал. Браслет. Его партнеры узнали об этом и избили его. Потом они проникли в ломбард и украли браслет обратно". Она покачала головой, восхищаясь планом. "Вещь все равно была бы идеальной, если бы он этого не сделал".
   Босх кивнул. Они стояли там, глядя друг на друга, а затем оглядывая территорию кладбища. Босх выронил сигарету и наступил на нее. В тот же момент они взглянули на холм и увидели черные стены Мемориала ветеранов Вьетнама.
   - Что это там делает? она спросила.
   "Я не знаю. Это реплика. Половина размера. Фальшивый мрамор. Я думаю, что они перемещают его по стране на случай, если кто-то, кто хочет его увидеть, не сможет добраться до Вашингтона".
   У Элеоноры перехватило дыхание, и она повернулась к нему.
   "Гарри, в этот понедельник День памяти".
   "Я знаю. Банки закрыты два дня, некоторые три. Мы должны найти Трана.
   Она повернулась, чтобы вернуться в бюро. Он бросил последний взгляд на мемориал. Длинные ножны из искусственного мрамора с вырезанными на них именами были вделаны в склон холма. Перед ним подметал дорожку мужчина в серой форме. Там была куча фиолетовых цветов с дерева жакаранды.
   Гарри и Элеонора молчали, пока не вышли из кладбища и не пошли обратно через Уилшир к Федеральному зданию. Она задала вопрос, который Босх обдумывал и изучал, но на который не нашел хорошего ответа.
   "Почему сейчас? Почему так долго? Прошло пятнадцать лет".
   "Я не знаю. Просто может быть подходящее время, вот и все. Люди, вещи, невидимые силы время от времени как бы собираются вместе. Вот во что я верю. Кто знает? Может быть, Медоуз совершенно забыл о Бине и просто увидел его однажды на улице, и все это пришло ему в голову. Идеальный план. Может быть, это был чей-то план, или он действительно был вынашивается в тот день, когда они втроем были вместе в компании "Чарли". Почему вы никогда не знаете. Вам просто нужно знать, как и кто".
   - Знаешь, Гарри, если они где-то там, или, лучше сказать, внизу, копают новый туннель, то у нас меньше двух дней, чтобы найти их. Мы должны отправить несколько бригад под землю и искать их".
   Он думал, что посылать команду в городские туннели в поисках возможного входа в бандитский туннель было бы слишком далеко. Она сказала ему, что только под Лос-Анджелесом проходит более 1500 миль тоннелей. Если бы у них был месяц, они могли бы и не найти туннель бандитов. Ключом будет Тран. Найдите последнего капитана полиции, затем найдите его банк. Там вы найдете бандитов. И убийцы Билли Медоуза. И Шарки.
   Он сказал: "Как ты думаешь, Бин отдаст нам Тран?"
   - Он не сообщал, что его состояние было взято из хранилища, так что он не похож на того, кто расскажет нам о Тране.
   "Верно. Я думаю, мы должны попытаться найти его сами, прежде чем мы отправимся в Бинь. Давайте сделаем Бинь последним средством".
   "Я начну с компьютера".
   "Верно."
  
   ***
  
   Компьютер ФБР и компьютерные сети, к которым он мог получить доступ, не раскрывали местонахождение Нгуен Трана. Босх и Уиш не нашли упоминания о нем в файлах DMV, INS, IRS или Social Security. В записях на фиктивное имя в регистратуре округа Лос-Анджелес ничего не было, не было упоминания о нем в записях DWP или списках избирателей или налога на имущество. Босх позвонил Гектору Виллабоне и подтвердил, что Тран въехал в Соединенные Штаты в тот же день, что и Бинь, но дальнейших записей не было. После трех часов разглядывания янтарных букв на экране компьютера Элеонора выключила его.
   - Ничего, - сказала она. "Он использует другое имя. Но он не изменил его юридически, по крайней мере, в этом округе. Ни у кого нет этого парня".
   Они сидели удрученные и тихие. Босх сделал последний глоток кофе из пенопластовой чашки. Было уже после пяти, и в отделении никого не было. Рурк ушел домой после того, как был проинформирован о последних событиях и решил никого не посылать в туннели.
   "Вы знаете, сколько миль подземных туннелей для защиты от наводнений в Лос-Анджелесе?" - спросил он. "Это похоже на систему автострад. Эти ребята, если они действительно там внизу, могут быть где угодно. Мы бы спотыкались в темноте. У них будет преимущество, и один из нас может пострадать.
   Босх и Уиш знали, что он прав. Они не спорили с ним и принялись за поиски Трана. И они потерпели неудачу.
   - Итак, теперь мы идем в Бинь, - сказал Босх, допив кофе.
   - Думаешь, он будет сотрудничать? она сказала. - Он будет знать, что если нам нужен Тран, то мы должны знать об их прошлом. О бриллиантах.
   "Я не знаю, что он будет делать, - сказал он. - Я пойду к нему завтра. Вы голодны?"
   - Мы пойдем к нему завтра, - поправила она и улыбнулась. - И да, я голоден. Давай выбираться отсюда."
   Они ели в гриль-баре на Бродвее в Санта-Монике. Элеонора выбрала это место, а поскольку оно находилось рядом с ее квартирой, настроение у Босха было приподнятое, и он был расслаблен. В углу на деревянной сцене играло трио, но из-за кирпичных стен звук был резким и почти незаметным. После этого Гарри и Элеонора сидели в приятной тишине, потягивая эспрессо. Между ними была какая-то теплота, которую Босх чувствовал, но не мог себе объяснить. Он не знал эту женщину, сидевшую напротив него. Один взгляд в эти суровые карие глаза сказал ему об этом. Он хотел отстать от них. Они занимались любовью, но он хотел быть влюбленным. Он хотел ее.
   Всегда, казалось, зная его мысли, она спросила: "Ты пойдешь сегодня со мной домой?"
  
   ***
  
   Льюис и Кларк находились на втором уровне парковки через дорогу, в полквартале от бара Broadway Bar amp; Гриль. Льюис вышел из машины и присел у ограждения, наблюдая через камеру. Его линза длиной в фут была закреплена на треноге и направлена на входную дверь ресторана, находящуюся в сотне ярдов. Он надеялся, что света над дверью у стойки камердинера будет достаточно. В камере у него была высокочувствительная пленка, но мигающая красная точка в видоискателе говорила ему не снимать. Света по-прежнему не хватало. Он решил, что все равно попытается. Он хотел выстрелить в руку.
   "Ты этого не получишь", сказал Кларк позади него. "Не в этом свете".
   "Позвольте мне делать свою работу. Если я не понимаю, я не понимаю. Какая разница?"
   "Ирвинг".
   "Ну, трахни его. Он говорит нам, что хочет больше документации. Он получит это. Я всего лишь пытаюсь делать то, что говорит этот человек".
   - Мы должны попытаться спуститься к тому гастроному, подобраться поближе...
   Кларк замолчала и обернулась на звук шагов. Льюис не сводил глаз с камеры, ожидая кадра в ресторане. Ступени принадлежали мужчине в синей форме службы безопасности.
   - Могу я спросить вас, что вы, ребята, делаете? - спросил охранник.
   Кларк дал ему значок и сказал: "Мы на работе".
   Охранник, молодой темнокожий мужчина, подошел ближе, чтобы посмотреть на значок и удостоверение личности, и поднял руку, чтобы крепко держать их. Кларк выдернул его из зоны досягаемости.
   - Не трогай его, братан. Никто не прикасается к моему значку".
   "Это говорит полиция Лос-Анджелеса. Вы все связались с полицией Санта-Моники? Они знают, что ты здесь?
   "Кого, черт возьми, это волнует? Просто оставьте нас в покое".
   Кларк обернулась. Когда охранник не ушел, он повернулся и сказал: "Сын, тебе что-то нужно?"
   "Этот гараж - моя цель, детектив Кларк. Я могу быть там, где хочу".
   - Можешь валить отсюда. Я могу-"
   Кларк услышал, как закрылся затвор камеры и звук автоматического ветра. Он повернулся к Льюису, который встал, улыбаясь.
   - Я понял - выстрел в руку, - сказал Льюис, вставая. - Они в движении, пошли.
   Льюис сложил телескопические ножки штатива и быстро сел на пассажирское сиденье серого "Каприса", на который они обменяли черный "плимут".
   "Увидимся, братан", - сказала Кларк охраннику. Он сел за руль.
   Машина дала задний ход, заставив охранника отскочить с дороги. Кларк посмотрел в зеркало заднего вида, улыбаясь, пока ехал к съезду. Он увидел, как охранник разговаривает по рации.
   "Говори сколько хочешь, приятель, - сказал он.
   Автомобиль ОВР подъехал к выходной будке. Кларк передал парковочный талон и два доллара человеку в будке. Он взял его, но не поднял трубу в черно-белую полоску, служившую воротами.
   "Бенсон сказал, что я должен задержать вас, ребята, здесь", - сказал мужчина в будке.
   "Какая? Кто, черт возьми, такой Бенсон? - сказал Кларк.
   - Он охранник. Он сказал, подожди здесь минутку.
   В этот момент оба офицера ДВД увидели, как Босх и Уиш проезжают мимо гаража, направляясь к Четвертой улице. Они собирались их потерять. Кларк протянул свой значок дежурному по будке.
   "Мы на работе. Открой эти чертовы ворота. В настоящее время!"
   - Он будет рядом. Я должен делать то, что он говорит. Иначе я потеряю работу".
   "Открой эти ворота, или ты потеряешь их, пекервуд", - крикнула Кларк.
   Он нажал на педаль газа и завел двигатель, показывая, что собирается проехать через нее.
   "Почему вы думаете, что мы получили трубку вместо хлипкого куска дерева? Вы идете вперед. Эта труба выбьет ваше лобовое стекло, мистер. Ты делаешь, что хочешь, но он придет прямо сейчас.
   В заднем обзоре Кларк увидела, как охранник спускался по пандусу. Лицо Кларк покрылось красными пятнами от гнева. Он почувствовал руку Льюиса на своей руке.
   - Остынь, партнер, - сказал Льюис. "Они держались за руки, когда вышли из ресторана. Мы не потеряем их. Они идут только к ней. Держу пари, что через неделю мы их там заберем.
   Кларк стряхнул его руку и глубоко вздохнул; это, казалось, придавало его лицу более спокойный тон. Он сказал: "Мне все равно. Мне это дерьмо ни хрена не нравится".
  
   ***
  
   На бульваре Оушен-Парк Босх нашел парковочное место напротив дома Элеоноры. Он остановился, но не сделал попытки выйти из машины. Он посмотрел на нее, все еще ощущая сияние нескольких минут назад, но не зная, к чему они клонят. Казалось, она знала это, может быть, даже чувствовала это сама. Она положила свою руку на его руку и наклонилась, чтобы поцеловать его. Она прошептала: "Пойдем со мной".
   Он вышел и подошел к ней сбоку. Она уже вышла, и он закрыл дверь. Они обогнули переднюю часть машины, а затем встали рядом с ней, ожидая, пока мимо проедет приближающаяся машина. В машине были включены фары дальнего света, и Босх отвернулся и посмотрел на Элеонору. Так что именно она первой заметила, как к ним приближается дальний свет.
   "Гарри?"
   "Какая?"
   "Гарри!"
   Затем Босх снова повернулся к приближающейся машине и увидел огни - на самом деле четыре луча от двух пар квадратных фар, расположенных бок о бок, - падающие на них. За оставшиеся несколько секунд Босх ясно пришел к выводу, что машина не дрейфует в их сторону, а скорее едет на них. Времени не было, но время, казалось, остановилось. В том, что ему показалось замедленной съемкой, Босх повернулся направо, к Элеоноре. Но ей не нужна была помощь. В унисон они прыгнули на капот машины Босха. Он перекатывался через нее, и они оба кувыркались к тротуару, когда его машина резко накренилась, и раздался пронзительный скрежещущий звук рвущегося металла. Боковым зрением Босх увидел, как пронесся дождь голубых искр. Затем он приземлился на Элеонору сверху на тонкую полоску дерна между бордюром и тротуаром. Они были в безопасности, Босх чувствовал. Страшно, но безопасно на данный момент.
   Он подошел, выстрелил и удержался обеими руками. Приехавшая за ними машина не останавливалась. Он был уже в пятидесяти ярдах к востоку, удаляясь и набирая скорость. Босх произвел один выстрел, который, как он думал, срикошетил от заднего стекла, пуля была слишком слабой на таком расстоянии, чтобы пробить стекло. Он дважды слышал, как Элеонора выстрелила в его сторону, но не видел никаких повреждений сбитой машины.
   Не говоря ни слова, они оба влезли в машину Босха через пассажирскую дверь. Босх затаил дыхание, поворачивая ключ, но двигатель завелся, и машина с визгом отъехала от бордюра. Босх покачал руль из стороны в сторону, набирая скорость. Подвеска показалась немного разболтанной. Он понятия не имел, каковы масштабы повреждений. Когда он попытался посмотреть в боковое зеркало, то увидел, что оно исчезло. Когда он включил свет, работал только ближний свет со стороны пассажира.
   Сбитая машина была как минимум в пяти кварталах впереди, рядом с гребнем, где бульвар Оушен-Парк поднимается, а затем исчезает из виду. Огни мчащейся машины погасли, как только она скрылась за холмом. Он направляется к Банди Драйв, подумал Босх. Оттуда короткая пробежка до 10. А оттуда он уйдет и его никогда не поймают. Босх схватил рацию и вызвал офицера, которому нужна помощь. Но он не смог дать описание машины, только направление погони.
   - Он едет по автостраде, Гарри, - закричала Элеонора. "У тебя все нормально?"
   "Ага. Ты? Ты получил марку?
   "Я в порядке. Страшно все. Нет марки. Американка, я думаю. О, квадратные фары. Нет цвета, только темный. Я не видел цвет. Мы не поймаем его, если он поедет по шоссе.
   Они направлялись на восток по Океанскому парку, параллельно 10-й, примерно в восьми кварталах к северу. Они подошли к вершине гребня, и Бош отрезал одну работающую фару. Когда они подошли, он увидел неосвещенный силуэт сбитой машины, проезжающей по освещенному перекрестку в Линкольне. Да, он собирался за Банди. В Линкольне Босх повернул налево и вдавил педаль газа в пол. Он снова включил свет. И когда скорость автомобиля увеличилась, раздался глухой звук. Повреждено переднее левое колесо и развал-схождение.
   "Куда ты идешь?" - крикнула Элеонора.
   "Сначала я еду по автостраде".
   Не успел Босх это сказать, как появились знаки въезда на автостраду, и машина сделала широкий дуговой поворот направо на съезд. Шина выдержала. Они съехали с трапа в поток машин.
   - Как мы узнаем? - крикнула Элеонора. Шум от шины теперь был очень громким, почти непрерывным пульсированием.
   "Я не знаю. Ищите квадратные огни.
   Через минуту они уже приближались к подъезду Банди, но Босх понятия не имел, обогнали ли они другую машину или она уже была далеко впереди них. Автомобиль приближался к съезду и выезжал на переулок. Машина была белая и иномарка.
   - Я так не думаю, - сказала Элеонора.
   Босх снова швырнул его на пол и двинулся вперед. Его сердце колотилось почти так же быстро, как шина, наполовину от волнения погони, наполовину от волнения от того, что он все еще жив и не разбит на улице перед квартирой Элеоноры. Он сжимал руль в положении "десять" и "два часа", подгоняя машину, словно держал поводья скачущей лошади. Они двигались через редкое движение со скоростью девяносто миль в час, оба смотрели на передние части машин, мимо которых проходили, в поисках четырех квадратных огней или поврежденной правой стороны.
   Полминуты спустя костяшки пальцев Босха, белые, как кости, обхватили руль, они наткнулись на бордово-красный "форд", двигавшийся не менее семидесяти километров по медленной полосе. Босх выскочил сзади и прошел рядом. Элеонора держала в руках пистолет, но держала его под окном, чтобы его не было видно снаружи машины. Белый водитель-мужчина даже не оглянулся и не заметил. Когда они двинулись вперед, Элеонора крикнула: "Квадратные огни, рядышком".
   - Это машина? - взволнованно переспросил Босх.
   - Я не могу... я не знаю. Правой стороны повреждений не видно. Возможно. Парень ничего не показывает".
   Теперь они были на три четверти длины автомобиля впереди. Босх схватил переносной фонарик с горба трансмиссии на полу и выкинул его через окно на крышу. Он включил вращающуюся синюю лампочку и начал медленно наклонять "форд" к обочине. Элеонора высунула руку из окна и подала сигнал машине. Водитель стал подчиняться. Босх резко затормозил и пропустил другую машину на обочину, после чего Босх развернул свою машину на обочине позади нее. Когда оба остановились у стены со звуковым барьером, Босх понял, что у него большие проблемы. Он включил дальний свет, но по-прежнему реагировала только фара со стороны пассажира. Автомобиль впереди был слишком близко к стене, чтобы Босх и Виш могли увидеть, не повреждена ли правая сторона. Тем временем водитель сидел в своей машине, большей частью окутанной мраком.
   - Дерьмо, - сказал Босх. "Хорошо. Не подходи, пока я не скажу, что все чисто, ладно?
   - Поняла, - сказала она.
   Босху пришлось изо всех сил навалиться на дверь, чтобы открыть ее. Он вышел из машины с пистолетом в одной руке и фонариком в другой. Он отвел фонарь подальше от своего тела и направил его луч на водителя машины впереди. Рев проезжающего транспорта ударил ему в уши, Босх начал кричать, но дизельный гудок заглушил его, а порыв ветра от проезжающего полуприцепа толкнул его вперед. Босх попытался снова, крича водителю, чтобы тот высунул обе руки в боковое окно, чтобы Босх мог их видеть. Ничего такого. Босх снова выкрикнул приказ. После долгой паузы, когда Бош завис над левым задним крылом темно-бордовой машины, водитель наконец подчинился. Босх провел лучом вспышки через заднее окно и не увидел других пассажиров. Он подбежал, посветил водителю и приказал ему медленно выйти.
   "Что это?" - запротестовал мужчина. Он был небольшого роста, с бледной кожей, рыжеватыми волосами и прозрачными усами. Он открыл дверцу машины и вышел, подняв руки. На нем была белая рубашка на пуговицах и бежевые брюки на подтяжках. Он посмотрел на проезжающие мимо автомобили, как будто маня свидетеля кошмара этого пассажира.
   - Могу я увидеть значок? - пробормотал он. Босх бросился вперед, развернул его и ударил его телом о борт автомобиля, голова и плечи оказались на крыше. Положив одну руку мужчине на шею сзади, удерживая его, а другой держа пистолет у его уха, Босх крикнул Элеоноре, что все ясно.
   "Проверь лицевую сторону".
   Человек под Босхом издал стон, словно испуганное животное, и Босх почувствовал, как он дрожит. Его шея стала липкой. Босх не сводил с него глаз, чтобы увидеть, где находится Элеонора. Внезапно ее голос раздался прямо за его спиной.
   - Отпусти его, - сказала она. "Это не он. Нет никаких повреждений. Мы ошиблись машиной".
  
  
   ЧАСТЬ VI
   ПЯТНИЦА, 25 МАЯ
  
   Они были допрошены полицией Санта-Моники, Калифорнийским дорожным патрулем, полицией Лос-Анджелеса и ФБР. Было вызвано подразделение DUI, чтобы провести тест на трезвость Bosch. Он прошел. И к 2 часам ночи. он сидел в комнате для допросов в бюро Западного Лос-Анджелеса, уставший до костей и гадая, кто будет следующим: Береговая охрана или IRS. Он и Элеонора были разлучены, и он не видел ее с тех пор, как они прибыли тремя часами ранее. Его беспокоило, что он не может быть с ней, чтобы защитить ее от следователей. В комнату вошел лейтенант Харви "Девяносто восемь" Паундов и сказал Босху, что на ночь они закончили. Босх мог сказать, что Девяносто восьмой был зол, и не только потому, что его выгнали из дома.
   "Какой полицейский не понимает марку машины, которая пытается его сбить?" он спросил.
   Босх привык к предугадывающему тону вопросов. Так было всю ночь.
   "Как я уже говорил всем этим парням до вас, в то время я был немного занят. Я пытался спасти свою задницу".
   - А этот парень, которого ты остановил, - вмешался Паундс. - Боже, Босх, ты избил его на обочине автострады. Каждый мудак с автомобильным телефоном набирает девять один один и сообщает о похищении, убийстве, черт знает о чем еще. Разве вы не могли попытаться взглянуть на правую сторону его машины, прежде чем остановить его?
   "Это было невозможно. Все это описано в отчете, который мы напечатали, лейтенант. Я просмотрел это, кажется, уже раз десять.
   Паундс сделал вид, что не слышит. - И он юрист не меньше.
   "И что?" - сказал Босх, теряя терпение. "Мы извинились. Это было ошибкой. Машина выглядела так же. И если он собирается судиться с кем-то, то это будет ФБР. У них более глубокие карманы. Так что не беспокойтесь об этом".
   - Нет, он подаст в суд на нас обоих. Он уже говорит об этом, черт возьми. И сейчас не время шутить, Босх.
   "Кроме того, сейчас не время беспокоиться о том, что мы сделали или сделали неправильно. Никто из исков, пришедших сюда, чтобы взять у меня интервью, похоже, не заботился о том, что кто-то может пытаться нас убить. Они просто хотят знать, как далеко я был, когда стрелял, и не подвергал ли я опасности прохожих и почему я остановил машину без веской причины. Ну, черт возьми, мужик. Кто-то собирается убить меня и моего партнера. Извините, если мне не особенно жаль адвоката, у которого скрутились подтяжки.
   Паундс был готов к этому аргументу.
   - Босх, судя по всему, что у нас есть, это мог быть просто пьяный. И что вы имеете в виду под словом "партнер"? Вы в долгу изо дня в день этому расследованию. И после сегодняшнего вечера, я думаю, кредит будет отозван. Вы потратили на это дело целых пять дней, и, насколько я понял от Рурка, у вас ничего нет.
   - Это был не пьяный, Паундс. Мы были мишенью. И мне все равно, что говорит Рурк, я собираюсь очистить это. И если вы перестанете подрывать усилия, поверите хоть раз в своих людей и, может быть, избавитесь от этих придурков из отдела внутренних дел, вы, возможно, будете в очереди за частью почестей, когда это произойдет.
   Брови Паундса изогнулись, как американские горки.
   - Да, я знаю о Льюисе и Кларке, - сказал Босх. - И я знаю, что их газету копировали вам. Я полагаю, они не рассказали тебе о нашей короткой беседе? Я застал их дремлющими возле моего дома.
   По выражению его лица было ясно, что Паундс ничего не слышал. Льюис и Кларк держались на низком уровне, и Босх не собирался переживать из-за того, что он с ними сделал. Он начал задаваться вопросом, где были два детектива ОВР, когда он и Элеонора чуть не попали в аварию.
   Между тем Паундс долго хранил молчание. Он был рыбой, плавающей вокруг наживки, заброшенной Босхом, которая, казалось, знала, что в ней есть крючок, но думала, что есть способ поймать наживку без крючка. В конце концов он попросил Босха рассказать ему о недельном расследовании. Теперь он был на крючке. Босх изложил для него дело, и хотя Паундс ни разу не проронил ни слова в течение следующих двадцати минут, Босх мог определить по его вздернутым бровям всякий раз, когда он слышал что-то, о чем Рурк забыл упомянуть.
   Когда история была закончена, больше не было разговоров о том, что Паундс оф Бош отстранен от дела. Тем не менее Босху все это очень надоело. Он хотел спать, но у Паундса остались вопросы.
   "Если ФБР не сажает людей в туннели, должны ли мы?" он спросил.
   Босх мог видеть, что он думает об аресте, если таковой имеется. Если он посадит сотрудников полиции Лос-Анджелеса в дренажные туннели, ФБР не сможет вытеснить отдел, когда дело дойдет до ареста. Паундс получил бы пощечину от вождя, если бы смог защититься от такого маневра.
   Но Босх пришел к выводу, что доводы Рурка были здравыми и правильными. У туннельной бригады был бы хороший шанс наткнуться на воров и, возможно, быть убитым.
   "Нет, - сказал Босх Паундсу. "Давайте сначала посмотрим, сможем ли мы найти Трана и где он держит свой тайник. Насколько нам известно, это может быть даже не банк.
   Паундс встал, наслушавшись. Он сказал, что Босх свободен. Направляясь к двери комнаты для допросов, лейтенант сказал: - Босх, я не думаю, что у вас возникнут проблемы с этим инцидентом сегодня вечером. Мне кажется, ты сделал все, что мог. Адвокат взъерошился, но успокоится. Или просто договориться".
   Босх ничего не сказал и не улыбнулся своей скудной шутке.
   "Одна вещь, - продолжил Паундс. "Тот факт, что это произошло перед домом агента Уиш, немного беспокоит, потому что это выглядит как нарушение правил. Просто намек, нет? Ты просто провожал ее до двери, не так ли?
   - Мне все равно, как это выглядело, лейтенант, - ответил Босх. "Я был вне службы".
   Паундс мгновение взглянул на Босха, покачал головой, как будто Босх проигнорировал его протянутую руку, а затем прошел в дверь маленькой комнаты.
   Босх нашел Элеонору сидящей в одиночестве в комнате для допросов рядом с его. Ее глаза были закрыты, голова была подперта руками, а локти прижаты к покрытому шрамами деревянному столу. Ее глаза открылись, когда он вошел. Она улыбнулась, и он сразу же почувствовал, что исцелился от усталости, разочарования и гнева. Это была улыбка, которую ребенок дарит другому, когда ему что-то сошло с рук взрослым.
   "Все сделано?" она сказала.
   "Ага. Ты?"
   "Делали больше часа. Ты тот, кого они хотели поджарить.
   "По-прежнему. Рурк ушел?
   "Да, он раскололся. Сказал, что хочет, чтобы я проверял его завтра через каждый час. После того, что произошло сегодня вечером, он думает, что недостаточно жестко держал это в своих руках.
   "Или ты."
   "Ага. Похоже, что-то из этого тоже есть. Он хотел знать, что мы делаем у меня дома. Я сказал ему, что ты просто провожаешь меня до моей двери.
   Босх устало сел с другой стороны стола и сунул палец в пачку сигарет в поисках последней. Он положил его в рот, но не закурил.
   "Помимо возбуждения или зависти к тому, что мы могли сделать, кто, по мнению Рурка, пытался нас убрать?" он спросил. - Пьяный водитель, как думают мои люди?
   "Он упомянул теорию о пьяном вождении. Он также спросил, есть ли у меня ревнивый бывший парень. В остальном, похоже, нет большого беспокойства, что это может иметь какое-то отношение к нашему делу".
   "Я не думала о бывшем парне. Что ты ему сказал?
   - Ты такой же коварный, как и он, - сказала она, ослепительно улыбаясь. - Я сказал ему, что это не его дело.
   "Хорошо идет. Это мое?"
   "Ответ - нет." Она позволила ему повисеть над обрывом несколько секунд, а затем добавила: "То есть никаких ревнивых бывших парней. Итак, мы можем уйти сейчас и вернуться туда, где мы были, - она посмотрела на часы, - около четырех часов назад?
  
   ***
  
   Босх проснулся в постели Элеоноры Уиш задолго до того, как рассвет осветил занавеску, надвинутую на раздвижную стеклянную дверь. Не в силах победить бессонницу, он наконец встал и принял душ в ванной внизу. После этого он просмотрел ее кухонные шкафы и холодильник и начал готовить завтрак из кофе, яиц и рогаликов с корицей и изюмом. Он не мог найти бекон.
   Когда он услышал, как наверху звенит душ, он поднял стакан апельсинового сока и нашел ее перед зеркалом в ванной. Она была обнажена и заплетала волосы, разделенные на три густых пряди. Он был очарован ею и наблюдал, как она мастерски заплетала волосы во французскую косу. Затем она приняла сок и долгий поцелуй от Босха. Она надела свой короткий халат, и они спустились вниз, чтобы поесть.
   После этого Гарри открыл кухонную дверь и встал прямо перед ней, выкуривая сигарету.
   "Знаешь, - сказал он, - я просто счастлив, что ничего не произошло".
   - Ты имеешь в виду прошлой ночью на улице?
   "Ага. Тебе. Я не знаю, как бы я справился с этим. Я знаю, что мы только что познакомились и все такое, но... ммм, мне не все равно. Тебе известно?"
   "Я тоже."
   Босх принял душ, но его одежда была такой же свежей, как пепельница в подержанной машине. Через некоторое время он сказал, что должен уйти, пройти мимо своего дома и переодеться. Элеонора сказала, что пойдет в бюро и проверит, нет ли последствий вчерашней деятельности, и достанет все, что есть в деле о Бине. Они договорились встретиться на Голливудской станции на улице Уилкокс, потому что это было ближе всего к делу Биня, а Босху все равно нужно было сдать свою поврежденную машину. Она проводила его до двери, и они поцеловались, как будто она провожала его на день в контору бухгалтерской фирмы.
   Когда Босх добрался до своего дома, он не обнаружил ни сообщений на телефонной машине, ни признаков того, что в дом кто-то проник. Он побрился и переоделся, а затем направился вниз по холму через Николс-Каньон, а затем в Уилкокс. Он сидел за своим столом, обновляя формы хронологического отчета следователя, когда в десять вошла Элеонора. Комната отделения была заполнена, и большинство детективов-мужчин прекратили свои дела, чтобы проверить ее. На ее лице была неловкая улыбка, когда она села на стальной стул рядом со столом отдела убийств.
   "Ничего плохого?"
   "Я просто думаю, что лучше прогуляюсь по Бискайлюзу", - сказала она, имея в виду тюрьму шерифа в центре города.
   "Ой. Да, эти ребята могут смотреть лучше, чем большинство флешеров. Хочешь стакан воды?
   "Нет. Я в порядке. Готовый?"
   "Давай сделаем это."
   Они взяли новую машину Босха, которой на самом деле было по меньшей мере три года, и она проехала семьдесят семь тысяч миль. Начальник автопарка станции, постоянный помощник за столом с тех пор, как ему оторвало четыре пальца самодельной бомбой, которую он по глупости подобрал в один из Хэллоуинов, сказал, что это лучшее, что он может сделать. Бюджетные ограничения остановили замену автомобилей, хотя ремонт старых стоил отделу дороже. По крайней мере, Бош узнал после того, как завел машину, что кондиционер работал достаточно хорошо. В Санта-Ане наступило легкое ухудшение погоды, и прогнозировался не по сезону теплый праздничный уик-энд.
   Исследование Элеоноры о Бине показало, что у него есть офис и бизнес в Вермонте, недалеко от Уилшира. В этом районе было больше корейских магазинов, чем вьетнамских, но они сосуществовали. Насколько удалось выяснить Уиш, Бинь контролировал ряд предприятий, которые импортировали дешевую одежду, электронику и видеотовары с Востока, а затем перевозили их через Южную Калифорнию и Мексику. Многие из предметов, которые туристы считали дешевыми в Мексике, а затем привозили в Штаты, уже были здесь. Все это казалось успешным на бумаге, хотя и ненадолго. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы Босх усомнился в том, нужны ли Биню бриллианты. Или когда-либо были.
   Бинь владел зданием, в котором располагался его офис и магазин дисконтного видеооборудования. Это был автосалон 1930-х годов, который был переоборудован за годы до того, как Бинь его увидел. Блок из неармированного бетона с широкими панорамными окнами, который гарантированно рухнет прилично. Но для того, кто выбрался из Вьетнама, как это сделал Бинь, землетрясения, вероятно, рассматривались как незначительное неудобство, а не риск.
   После того, как они нашли свободное парковочное место через дорогу от магазина электроники Бена, Босх сказал Элеоноре, что хочет, чтобы она взяла на себя допрос, по крайней мере, сначала. Босх сказал, что, по его мнению, Бинь может быть более склонен разговаривать с федералами, чем с местными жителями. Они решили поговорить с ним, а затем спросить о Тране. Босх не сказал ей, что у него есть еще один план.
   - Не совсем похоже на место, которым управляет парень с полной коробкой бриллиантов в банковском хранилище, - сказал Босх, когда они вылезали из машины.
   - Это в банке, - сказала она . "И помните, он не мог выставлять напоказ такие вещи. Он должен был быть таким же, как и все остальные иммигранты Джо. Внешний вид живой изо дня в день. Бриллианты, если они были, были залогом этого места, его американской истории успеха. Но это должно было выглядеть так, будто он сделал это с нуля".
   - Подождите секунду, - сказал Босх, когда они перешли на другую сторону улицы. Он сказал Элеоноре, что забыл попросить Джерри Эдгара заменить его в суде в тот день. Он указал на телефон-автомат на станции техобслуживания рядом со зданием Биня и подбежал к нему. Элеонора осталась позади, заглядывая в витрины магазина.
   Босх позвонил Эдгару, но ничего не сказал о явке в суд.
   - Джед, мне нужна услуга. Тебе даже не придется вставать".
   Эдгар колебался, как и предполагал Босх.
   "Что вам нужно?"
   - Ты не должен так говорить. Ты должен сказать: "Конечно, Гарри, что тебе нужно?"
   - Да ладно, Гарри, мы оба знаем, что мы под стеклом. Мы должны быть осторожны. Скажите, что вам нужно. Я скажу тебе, смогу ли я это сделать".
   "Все, что я хочу, чтобы ты сделал, это позвонил мне через десять минут. Мне нужно уйти с собрания. Просто позвони мне, а когда я позвоню, просто положи трубку на пару минут. И если я не позвоню, позвони мне снова через пять минут. Вот и все."
   - Это все, что тебе нужно? Только шум?"
   "Верно. Через десять минут.
   - Хорошо, Гарри, - сказал Эдгар с облегчением в голосе. "Эй, я слышал о твоей штуке прошлой ночью. Это было близко. Ходят слухи, что это был не пьяный водитель. Следи за своей задницей".
   "Всегда. Что происходит с Шарки?
   "Ничего такого. Я разобрался с его командой, как ты мне сказал. Двое из них сказали мне, что были с ним в ту ночь. Я думаю, что они катали педиков. Они сказали, что потеряли его из виду после того, как он сел в машину. Это было за пару часов до того, как в дежурную позвонили и сказали, что он в туннеле у чаши. Я полагаю, что тот, кто был в той машине, сделал его.
   "Описание?"
   "Машина? Не очень хорошо. Темный цвет, американский седан. Что-то новое. Вот и все".
   - Какие фары?
   "Ну, я показал им автомобильный журнал, и они выбрали разные задние фонари. У одного парень круглый, другой говорит прямоугольный. Но на фары. Они оба сказали, что...
   "Квадрат, рядом квадраты".
   "Верно. Эй, Гарри, ты думаешь, это та машина, которая наехала на тебя и женщину из ФБР? Иисус! Мы должны обсудить это вместе".
   "Потом. Может быть позже. А пока позвоните мне через десять минут.
   - Десять минут, верно.
   Босх повесил трубку и вернулся к Элеоноре, которая смотрела через зеркальное стекло на выставленные бластеры гетто. Они вошли в магазин, избавились от двух продавцов, обошли стопку коробочных видеокамер, продающихся по 500 долларов за штуку, и сказали женщине, стоявшей у кассы сзади, что пришли к Бинь. Женщина безучастно смотрела на них, пока Элеонора не показала свой значок и федеральное удостоверение личности.
   "Вы подождите здесь", - сказала женщина, а затем исчезла через дверь, расположенную за кассой. В двери было маленькое зеркальное окошко, которое напомнило Босху комнату для допросов в Уилкоксе. Он посмотрел на свои часы. У него было восемь минут.
  
   ***
  
   Мужчине, появившемуся из двери за кассой, на вид было лет шестьдесят. У него были белые волосы. Он был небольшого роста, но Босх мог сказать, что когда-то он был физически сильным для своего роста. Построенный широко и низко к земле, он теперь смягчился от более легкой жизни, чем на родине. На нем были розовые очки в серебряной оправе, рубашка с открытым воротом и брюки для гольфа. Его нагрудный карман провисал под тяжестью почти дюжины ручек и пристегивающегося карманного фонарика. Нго Ван Бинь всю дорогу был сдержан.
   "Г-н. Бинь? Меня зовут Элеонора Уиш. Я из ФБР. Это детектив Босх, полиция Лос-Анджелеса. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов".
   - Да, - сказал он, строгое выражение его лица не изменилось.
   - Это о взломе банка, где у тебя была банковская ячейка.
   "Я не сообщал об убытках, в моей депозитной ячейке были только сентиментальные обитатели".
   Бриллианты занимают довольно высокое место в шкале сентиментальности, подумал Босх. "Г-н. Бин, мы можем вернуться в твой кабинет и поговорить наедине? - сказал он вместо этого.
   - Да, но я не понес никаких потерь. Ты выглядишь. Это есть в отчетах".
   Элеонора протянула руку, призывая Биня идти впереди. Они последовали за ним через дверь с зеркальным окошком в похожее на склад складское помещение. На стальных полках до самого потолка стояли сотни ящиков с электронными приборами. Они прошли в небольшую комнату, которая была ремонтной или сборочной мастерской. За станком с инструментами сидела женщина с тарелкой супа у рта. Она не подняла головы, когда они прошли. В задней части магазина было две двери, и процессия прошла через одну в кабинет Биня. Именно здесь Бинь сбросил свои крестьянские атрибуты. Офис был большим и шикарным, со столом и двумя стульями справа и темным кожаным L-образным диваном слева. Кушетка стояла на краю восточного ковра, на котором был изображен трехголовый дракон, готовый нанести удар. Кушетка была обращена к двум стенам с полками, заполненными книгами, стерео- и видеоаппаратурой, намного лучше, чем то, что Босх видел снаружи. "Мы должны были подстегнуть его дома, - подумал Босх. Видел, как он жил, а не как работал.
   Босх быстро осмотрел комнату и увидел на столе белый телефон. Это было бы идеально. Это был антиквариат, из тех, где трубка висела над поворотным переключателем. Бинь подошел к своему столу, но Босх быстро заговорил.
   "Г-н. Бинь? Ничего, если мы посидим здесь, на диване? Мы хотели бы сохранить это как можно более неформальным. Мы целыми днями сидим за партами, по правде говоря.
   Бинь пожал плечами, как будто ему было все равно, что они причиняли ему неудобство, где бы они ни сидели. Это был чисто американский жест, и Босх полагал, что его кажущиеся трудности с английским были прикрытием, которое использовалось для его лучшей изоляции. Бин сел с одной стороны Г-образного дивана, а Элеонора и Босх заняли другую. - Хороший офис, - сказал Босх и огляделся. Другого телефона в комнате он не видел.
   Бинь кивнул. Он не предложил ни чая, ни кофе, ни светской беседы. Он просто сказал: "Что вы хотите, пожалуйста?"
   Босх посмотрел на Элеонору.
   Она сказала: "Г-н. Бин, мы просто возвращаемся назад. Вы сообщили об отсутствии финансовых потерь при взломе хранилища. Мы-"
   "Это верно. Никаких потерь".
   "Это правильно. Что ты хранил в коробке?
   "Ничего такого."
   "Ничего такого?"
   "Бумаги и тому подобное, ничего не стоят. Я уже говорил это всем".
   "Да мы знаем. Приносим извинения за беспокойство. Но дело остается открытым, и мы должны вернуться и посмотреть, не упустили ли мы что-нибудь. Не могли бы вы мне подробно рассказать, какие документы вы потеряли? Нам может помочь, если мы вернем собственность и сможем установить, кому она принадлежит.
   Элинор достала из сумочки небольшой блокнот и ручку. Бинь посмотрел на двух своих посетителей так, словно не мог понять, чем его информация может помочь. Босх сказал: - Иногда ты удивишься, какие мелочи могут...
   Раздался сигнал пейджера, и Босх снял устройство с пояса и посмотрел на числовой дисплей. Он встал и огляделся, как будто впервые увидел комнату. Он задавался вопросом, не переусердствовал ли он.
   "Г-н. Бин, могу я воспользоваться твоим телефоном? Это будет локально".
   Бинь кивнул, и Босх подошел к столу, наклонился и снял трубку. Он сделал вид, что снова проверяет номер пейджера, затем набрал номер Эдгара. Он остался стоять спиной к Элеоноре и Биню. Он посмотрел на стену, словно изучая висевший там шелковый гобелен. Он слышал, как Бинь начал описывать Элеоноре документы об иммиграции и гражданстве, которые были изъяты из его банковской ячейки. Босх сунул пейджер в карман пальто и достал небольшой перочинный нож, телефонный жучок Т-9 и маленькую батарейку, которую он отсоединил от своего телефона.
   "Это Босх, кто мне позвонил?" - сказал он в трубку, когда трубку взял Эдгар. Положив трубку, Эдгар сказал: "Я подожду несколько минут, но передайте ему, что у меня интервью. Что такого важного?"
   Все еще стоя спиной к дивану и продолжая говорить Бинь, Босх слегка повернулся вправо и склонил голову набок, как будто держал телефон у левого уха, где Бинь его не видел. Босх опустил трубку на уровень живота, ножом снял крышку наушника, откашлявшись при этом, а затем вытащил аудиоприемник. Одной рукой он подсоединил жучок к аккумулятору - он практиковался в этом раньше, ожидая новую машину на автопарке в Уилкоксе. Затем он пальцами засунул жучок и аккумулятор в корпус трубки. Он вставил трубку обратно и защелкнул крышку, громко кашляя, чтобы заглушить любой звук.
   - Хорошо, - сказал Босх в трубку. - Хорошо, скажи ему, что я перезвоню, когда закончу. Спасибо чувак."
   Он положил телефон обратно на стол, а нож в карман. Он вернулся к дивану, где Элеонора что-то писала в блокноте. Когда она закончила, она посмотрела на Босха, и Босх безо всякого намека понял, что теперь интервью сместится в новое русло.
   "Г-н. Бинь, - сказала она. - Ты уверен, что это все, что у тебя было в коробке?
   - Да, конечно, почему ты так много меня спрашиваешь?
   "Г-н. Бин, мы знаем, кто вы и обстоятельства вашего приезда в эту страну. Мы знаем, что вы были офицером полиции.
   "Да так? Что это значит?"
   - Мы знаем и другие вещи...
   - Мы знаем, - вмешался Босх, - что вам как полицейскому в Сайгоне очень хорошо платили, мистер Бинь. Мы знаем, что за некоторые из ваших работ вам платили бриллиантами".
   "Что это значит, что он говорит?" - сказал Бинь, глядя на Элеонору и указывая рукой на Босха. Он впадал в защиту языкового барьера. По мере того, как интервью продолжалось, он, казалось, знал английский меньше.
   - Это означает то, что он говорит, - ответила она. "Мы знаем об алмазах, которые вы привезли сюда из Вьетнама, капитан Бинь. Мы знаем, что вы хранили их в банковской ячейке. Мы считаем, что бриллианты послужили мотивом для взлома хранилища".
   Новость не потрясла его, возможно, он уже обдумал это. Он не двигался. Он сказал: "Это неправда".
   "Г-н. Бин, мы получили твою посылку, - сказал Босх. "Мы знаем о вас все. Мы знаем, кем вы были в Сайгоне, что вы делали. Мы знаем, что вы взяли с собой, когда приехали сюда. Я не знаю, чем ты сейчас занимаешься - все выглядит законно, но нам все равно. Нас волнует только то, кто ограбил этот банк. И они сорвали его из-за тебя. Они взяли залог за все это и все остальное, что у вас есть. Я не думаю, что мы рассказываем вам что-то, чего вы, вероятно, не поняли или о чем не подумали сами. На самом деле, вы могли даже подумать, что за этим стоит ваш старый партнер Нгуен Тран, потому что он знал, что у вас есть и, возможно, где это находится. Неплохая догадка, но мы так не думаем. На самом деле, мы думаем, что он следующий в списке".
   На камне, которым было лицо Бинь, не образовалась трещина.
   "Г-н. Бин, мы хотим поговорить с Траном, - сказал Босх. "Где он?"
   Бинь посмотрел сквозь кофейный столик перед собой на трехглавого дракона на ковре под ним. Он сложил руки на коленях, покачал головой и спросил: "Кто такой Тран?"
   Элеонора посмотрела на Босха и попыталась восстановить связь, которая была у нее с этим мужчиной до того, как он вмешался.
   "Капитан Бинь, мы не заинтересованы в каких-либо действиях против вас. Мы просто хотим предотвратить очередной взлом хранилища до того, как это произойдет. Не могли бы вы помочь нам, пожалуйста?"
   Бинь не ответил. Он посмотрел на свои руки.
   - Послушай, Бинь, я не знаю, что ты затеваешь, - сказал Босх. "Возможно, у вас есть люди, пытающиеся найти тех же людей, что и мы, я не знаю. Но я говорю вам прямо сейчас, вы вне этого. Так скажи нам, где Тран.
   - Я не знаю этого человека.
   "Мы ваша единственная надежда. Мы должны добраться до Трана. Люди, которые тебя ограбили, снова в туннелях. Прямо сейчас. Если мы не доберемся до Трана в эти выходные, ни тебе, ни ему ничего не останется.
   Бинь остался камнем, как и предполагал Босх. Элеонора встала.
   - Подумайте об этом, мистер Бинь, - сказала она.
   - У нас мало времени, как и у твоего старого партнера, - сказал Босх, когда они направились к двери.
  
   ***
  
   Пройдя через дверь демонстрационного зала, Босх посмотрел в обе стороны на движение и побежал через Вермонт к машине. Элеонора шла по нему, гнев делал ее шаги скованными и рывками. Босх сел и потянулся к полу за передним сиденьем за Nagra. Он включил его и установил максимальную скорость записи. Он не думал, что ожидание будет долгим. Он надеялся, что все электронное оборудование в магазине не будет искажать прием. Элеонора села на пассажирское сиденье и начала жаловаться.
   "Это было великолепно", - сказала она. - Теперь мы никогда ничего не добьемся от этого парня. Он просто позвонит Трану и... что за чертовщина?
   - Кое-что, что я подцепил у мух. Они сбросили жучок в мой телефон. Старейший трюк в книге IAD.
   - И ты просто вставил его... - Она указала на улицу, и Босх кивнул.
   - Босх, ты понимаешь, что с нами может случиться, что это значит? Я вернусь туда и получу...
   Она открыла дверцу машины, но он протянул руку и закрыл ее.
   "Вы не хотите этого делать. Это наш единственный способ добраться до Тран. Бин не собиралась нам рассказывать, как бы мы ни вели интервью, и в глубине души за этими сердитыми глазами вы это знаете. Так что это или ничего. Бинь предупреждает Трана, и мы никогда не знаем, где он, или используем это, чтобы, возможно, найти его. Может быть. Вероятно, мы скоро узнаем".
   Элеонора посмотрела прямо вперед и покачала головой.
   "Бош, это может означать нашу работу. Как ты мог сделать это, не посоветовавшись со мной?"
   "По этой причине. Это может означать мою работу. Ты не знал.
   - Я бы никогда этого не доказал. Все это выглядит как установка. Я занимаю его, пока ты разыгрываешь свою маленькую шараду по телефону.
   - Это была подстава, только ты не знал. Кроме того, Бинь и Тран не являются объектами нашего расследования. Мы не собираем доказательства против них, только от них. Это никогда не войдет в отчет. И если он найдет жучок, он не сможет доказать, что я его туда положил. Регистрационного номера не было. Я посмотрел. Костюмы были недостаточно глупы, чтобы их можно было отследить. Мы чисты. Ты чист. Не волнуйся."
   - Гарри, это вряд ли...
   На "Нагре" замигал красный свет. Кто-то пользовался телефоном Биня. Босх проверил, катится ли лента.
   - Элеонора, звони тебе, - сказал Босх, держа диктофон на ладони. - Выключи, если хочешь. Твой выбор."
   Она повернулась и посмотрела на диктофон, потом на Босха. В этот момент набор номера прекратился, и в машине стало тихо. На другом конце линии связи Биня зазвонил телефон. Она отвернулась. Кто-то ответил на звонок. Они обменялись несколькими словами на вьетнамском языке, а затем снова замолчали. Потом в трубке раздался новый голос, и начался разговор, тоже на вьетнамском. Босх мог сказать, что один из голосов принадлежал Биню. Другой звучал как мужчина примерно возраста Биня. Это были Бинь и Тран, снова вместе. Элеонора покачала головой и выдавила короткий смешок.
   - Великолепно, Гарри, а теперь, кто нам будет переводить? Мы никому не сообщаем об этом. Мы не можем рисковать".
   "Я не хочу это переводить". Он выключил приемник и перемотал ленту. "Достань свой блокнот и ручку".
   Босх настроил диктофон на самую медленную скорость и нажал кнопку воспроизведения. Когда начался набор номера, он был достаточно медленным, чтобы Босх мог сосчитать щелчки. Босх назвал цифры Элеоноре, и она их записала. У них был номер, который набрал Бинь.
   Номер телефона был кодом города 714. округ Ориндж. Босх включил трубку; телефонный разговор между Бинем и неизвестным мужчиной продолжался. Он выключил его и взял радиомикрофон. Он дал диспетчеру номер телефона и попросил назвать имя и адрес, которые прилагались к нему. Это займет несколько минут, пока кто-нибудь проверит его в обратном каталоге. Тем временем Босх завел машину и направился на юг в сторону 10-й межштатной автомагистрали. Он уже подключился к 5-й автомагистрали и направлялся в округ Ориндж, когда к нему вернулся диспетчер.
   Телефонный номер принадлежал компании под названием "Пагода Тан Фу" в Вестминстере. Босх посмотрел на Элеонору, которая отвернулась.
   - Маленький Сайгон, - сказал он.
  
   ***
  
   Босх и Уиш добрались до пагоды Тан Фу от работы Биня за час. Пагода была торговым центром на проспекте Болса, где не было вывески на английском языке. Здание было оштукатурено не совсем белым, со стеклянными фасадами полдюжины магазинов вдоль парковки. Каждое из них представляло собой небольшое заведение, которое продавало в основном ненужный хлам, вроде электроники или футболок. На обоих концах были конкурирующие вьетнамские рестораны. Рядом с одним из ресторанов была стеклянная дверь, которая вела в офис или бизнес без передней витрины. Хотя ни Босх, ни Уиш не смогли расшифровать слова на двери, они сразу поняли, что это вход в офис торгового центра.
   - Нам нужно проникнуть туда и убедиться, что это место Трана, посмотреть, там ли он и есть ли другие выходы, - сказал Босх.
   - Мы даже не знаем, как он выглядит, - напомнила ему Уиш.
   Он задумался. Если бы Тран использовал не свое настоящее имя, это бы подтолкнуло его к тому, чтобы спросить о нем.
   - У меня есть идея, - сказал Уиш. "Найди таксофон. Тогда я пойду в офис. Ты наберешь номер, записанный на пленке, и когда я буду там, я посмотрю, звонит ли он. Если я слышу телефонный звонок, мы в нужном месте. Я также постараюсь осмотреть Тран и выходы.
   - Телефоны там могут звонить каждые десять секунд, - сказал Босх. "Это может быть котельная или потогонная мастерская. Как ты узнаешь, что это я?"
   Она помолчала.
   "Скорее всего, они не говорят по-английски или, по крайней мере, плохо говорят", - сказала она. "Поэтому вы просите любого, кто ответит, говорить по-английски, или наймите того, кто может. Когда у тебя появится кто-то, кто понимает, скажи что-нибудь, что вызовет реакцию, которую я смогу увидеть".
   - Ты имеешь в виду, если телефон зазвонит в месте, где ты будешь видеть.
   Она пожала плечами, и ее глаза показали ему, что она устала от того, что он отвергает каждое ее предложение. - Слушай, это единственное, что мы можем сделать. Давай, есть телефон, у нас мало времени.
   Он выехал со стоянки и проехал четверть квартала до телефона-автомата перед винным магазином. Уиш вернулась к пагоде Тан Фу, а Босх смотрел, пока она не подошла к двери офиса. Он бросил монетку в телефон и набрал номер, который написал в своем блокноте перед блокнотом Биня. Линия была занята. Он оглянулся на дверь кабинета. Желание исчезло из поля зрения. Он сбросил четвертак и снова набрал номер. Занятый. Он сделал это в быстрой последовательности еще два раза, прежде чем получил кольцо. Он подумал, что, вероятно, набрал не тот номер, когда на звонок ответили.
   - Тан Фу, - сказал мужской голос. Молодой, азиат, наверное, немного за двадцать, подумал Босх. Не Тран.
   - Тан Фу? - спросил Босх.
   "Да, пожалуйста."
   Босх не мог придумать, что делать. Он свистнул в трубку. Возвращение представляло собой отрывистую словесную атаку, из которой Босх не мог понять ни слова, ни звука. Потом трубку на другом конце бросили. Босх вернулся к машине и поехал обратно к торговому центру и на узкую парковку. Он медленно путешествовал по ней, когда у стеклянной двери появилась Уиш с мужчиной. Азиат. Как и Бинь, у него были седые волосы и аура; невысказанная сила, несгибаемые мышцы. Он придержал дверь открытой для Элеоноры и кивнул ей, когда она поблагодарила. Он смотрел, как она уходит, а затем снова исчез внутри.
   - Гарри, - сказала она, садясь в машину, - что ты сказал парню по телефону?
   "Ни слова. Так это был тот самый офис?
   "Ага. Думаю, это был наш мистер Тран, который придержал для меня дверь. Хороший парень."
   "Так что же вы сделали, чтобы стать такими хорошими друзьями?"
   "Я сказала ему, что занимаюсь недвижимостью. Когда я вошел, я попросил увидеть босса. Затем из служебного кабинета вышел мистер Седые Волосы. Он сказал, что его зовут Джимми Бок. Я сказал, что представляю японских инвесторов, и спросил, заинтересован ли он в принятии предложения по торговому центру. Он сказал нет. Он сказал на прекрасном английском: "Я покупаю, а не продаю". Затем он проводил меня. Но я думаю, что это был Тран. Кое-что о нем.
   - Да, я видел, - сказал Босх. Затем он взял рацию и попросил диспетчера ввести имя Джимми Бока на компьютерах NCIC и DMV.
   Элеонора описала внутреннюю часть офиса. Центральная приемная, за ней коридор с четырьмя дверями, в том числе одна сзади, которая, судя по двойному замку, выглядела как выход. Никаких женщин. По меньшей мере четверо мужчин, кроме Бока. Двое из них выглядели как наемные мускулы. Они встали с дивана в гостиной, когда Бок вышел из средней двери коридора.
   Босх выехал со стоянки и объехал квартал. Он перерезал аллею, которая шла за торговой площадью. Он остановился, когда проехал достаточно далеко, чтобы увидеть золотистый "мерседес", припаркованный рядом с задней дверью комплекса. На двери был двойной замок.
   - Должно быть, это его колеса, - сказал Уиш.
   Они решили, что будут смотреть машину. Босх проехал мимо него до конца переулка и припарковался за мусорным баком. Потом он понял, что там полно мусора из ресторана. Он дал задний ход и выехал из переулка полностью. Он припарковался в переулке, так что, выглянув с пассажирской стороны машины, они оба могли видеть заднюю часть "Мерседеса". Босх мог одновременно смотреть и на Элеонору.
   - Так что, думаю, подождем, - сказала она.
   "Полагаю так. Невозможно сказать, предпримет ли он что-нибудь после предупреждения Биня. Может быть, он сделал что-то после того, как Биня ограбили в прошлом году, и мы просто запутались".
   Босх получил ответный звонок от диспетчера: у Джимми Бока был чистый водительский стаж. Он жил в Беверли-Хиллз и не имел судимостей. Ничего больше.
   - Я возвращаюсь к телефону, - объявила Элеонора. Босх посмотрел на нее. "Я должен зарегистрироваться. Я скажу Рурку, что мы установили этого парня и посмотрим, не сможет ли он освободить кого-нибудь, чтобы, возможно, позвонить в несколько банков и запустить его имя. Чтобы узнать, является ли он клиентом. Я также хотел бы запустить его на компьютере собственности. Он сказал: "Я покупаю, я не продаю". Я хотел бы знать, что он покупает.
   - Стреляйте, если я вам понадоблюсь, - сказал Босх, и она улыбнулась, открывая дверь.
   - Хочешь что-нибудь поесть? она спросила. "Я думаю о том, чтобы заказать еду на вынос в одном из тех ресторанов впереди".
   - Просто кофе, - сказал он. Он не ел вьетнамской еды двадцать лет. Он смотрел, как она идет к передней части центра.
   Примерно через десять минут после того, как она ушла, Босх, наблюдая за "мерседесом", увидел, как на другом конце переулка проехала машина. Он сразу сделал его как полицейский седан. Белый Ford LTD без колесных колпаков, только дешевые колпаки, под которыми виднелись подходящие белые колеса. Он был слишком далеко, чтобы увидеть, кто в нем. Он попеременно смотрел на "Мерседес", а затем в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, не приближается ли LTD к кварталу. Но за пять минут он так и не увидел его.
   Уиш вернулся через десять минут после этого. Она несла заляпанную жиром коричневую сумку, из которой вытащила одну коробку кофе и две коробки с золотыми рыбками. - Вареный рис с крабовым бохом, - сказала она. Он отказался от ее предложения и опустил окно. Он отхлебнул кофе, который она протянула ему, и поморщился.
   "На вкус он такой, будто его сделали в Сайгоне и доставили туда", - сказал он. - Ты поймал Рурка?
   "Ага. Он попросит кого-нибудь проверить Бока и сообщит мне, если они что-нибудь найдут. Он хочет знать по радио, как только "мерседес" тронется с места.
   Два часа прошли легко, пока они болтали и смотрели на золотой "Мерседес". В конце концов Босх объявил, что собирается разбить лагерь и объехать квартал, просто чтобы сменить темп. Чего он не сказал, так это того, что ему скучно, и его задница засыпает, и что он хочет найти белого LTD.
   - Как ты думаешь, может быть, нам стоит позвонить, чтобы узнать, там ли он, а затем повесить трубку, если он возьмет трубку? она сказала.
   "Если Бинь предупредил его, такой звонок может встряхнуть его, заставить подумать, что что-то происходит, сделать его более осторожным".
   Он подвел машину к углу и вдоль торгового центра. Ничего необычного не привлекло его внимание. Он объехал квартал и снова припарковался на том же месте. ООО он не видел.
   Как только они вернулись на свои места, зазвонил пейджер Уиш, и она вышла, чтобы снова подойти к телефону. Bosch сосредоточился на золотом Mercedes и на время забыл об LTD. Но после того, как Элеоноры не было двадцать минут, он начал нервничать. Это было после 3 часов дня. и Бок/Тран не ушел, как они ожидали. Что-то казалось неправильным. Но что? Босх посмотрел на передний угол торгового центра, изучая его и ожидая, пока Элеонора повернет вокруг оштукатуренного сайдинга. Он услышал звук, похожий на приглушенный удар. Два или три из них. Выстрелы? Он подумал об Элеоноре, и его сердце подскочило к горлу. Или это был звук закрывающихся дверей автомобиля? Он посмотрел на "Мерседес", но увидел только багажник и задние фонари. Он не видел никого вокруг машины. Назад в передний угол; нет Элеоноры. Потом вернулся к "Мерседесу" и увидел, что загорелись стоп-сигналы. Бок уходил. Босх завел машину и подъехал к углу, его задние колеса выплескивали гравий, когда он рванул вперед. На углу он увидел Элеонору, идущую по тротуару к нему. Он посигналил и дал ей знак поторопиться. Элеонора поспешила к машине и как раз собиралась сесть в нее, когда "мерседес" появился в зеркале заднего вида Босха и повернул к ним из переулка.
   - Ложись, - сказал он и посадил Элеонору на сиденье.
   "Мерседес" проплыл мимо и свернул на Болса. Он ослабил хватку на ее шее. - Что, черт возьми, ты делаешь? - спросила она, подходя.
   Босх указал на удалявшийся "Мерседес". "Они проходили мимо. Тебя бы завели, потому что ты сегодня пришел в офис. Почему так долго?"
   "Они должны были выследить Рурка. Его не было в офисе".
   Гарри вырулил и начал следовать за "Мерседесом" с расстояния примерно в два квартала. После долгого приведения себя в порядок Элеонора спросила: - Он один?
   "Я не знаю. Я не видел, как он вошел. Я искал тебя на углу. Мне кажется, я слышал, как закрылась более одной автомобильной двери. Я уверен, что знал.
   - Но ты не знаешь, был ли Тран одним из тех, кто проник внутрь?
   "Верно. Не знаю. Но уже поздно. Я думаю, это должен быть он.
   Тут Босх понял, что, возможно, попался на самую старую уловку в книге по наблюдению. Бок, или Тран, или кем бы он ни был, мог просто послать одного из своих приспешников в машине за сто тысяч долларов, чтобы тот увел хвост.
   - Как думаешь, вернуться? он сказал.
   Уиш не отвечал, пока не посмотрел на нее. - Нет, - сказала она. "Иди с тем, что у нас есть. Не сомневайтесь в себе. Вы правы насчет времени. Многие банки закрываются в пять перед праздничными выходными. Он должен был идти. Его предупредил Бинь. Я думаю, это он".
   Босху стало лучше. "Мерседес" повернул на запад, а затем снова на север по шоссе Голден Стэйт в сторону Лос-Анджелеса. Движение медленно приближалось к центру города, а затем золотой автомобиль поехал на запад по автостраде Санта-Моники, выезжая на Робертсон в двадцать минут пятого. Они направлялись в Беверли-Хиллз. Бульвар Уилшир был окружен берегами от центра города до океана. Когда "мерседес" повернул на запад, Босх почувствовал, что они должны быть рядом. Он думал, что Тран будет хранить свое сокровище в банке рядом с домом. Игра была правильной. Он немного расслабился и, наконец, дошел до того, чтобы спросить Элеонору, что сказал Рурк, когда она позвонила.
   "Он подтвердил через клерк округа Ориндж, что Джимми Бок - это Нгуен Тран. У них была заявка на фиктивное имя. Он сменил имя девять лет назад. Мы должны были проверить округ Ориндж. Я забыл о Маленьком Сайгоне.
   "Кроме того, - сказала она, - если бы у этого парня, Трана, были бриллианты, он, возможно, уже израсходовал их все. Свидетельство о собственности показывает, что он владеет еще двумя торговыми центрами, подобными тому, что вон там. В Монтерей-парке и Даймонд-баре.
   Босх сказал себе, что это все еще возможно. Бриллианты могут быть залогом империи недвижимости. Как и в случае с Бинь. Он не сводил глаз с "мерседеса", всего в квартале впереди, потому что час пик был в самом разгаре, и он не хотел, чтобы его подрезали. Он смотрел, как черные окна машины движутся по богатой улице, и говорил себе, что она направляется к бриллиантам.
   "А самое лучшее я оставил напоследок", - заявил тогда Уиш. "Г-н. Бок, также известный как мистер Тран, контролирует свои многочисленные активы через корпорацию. Название упомянутой корпорации, согласно проверке документов специальным агентом Рурком, не что иное, как Diamond Holdings, Incorporated.
   Они миновали Родео-драйв и оказались в самом центре коммерческого района. Здания, окружающие Уилшир, стали более величественными, как будто они знали, что в них больше денег и престижа. В некоторых районах движение замедлилось до минимума, и Bosch отстал от Mercedes всего на два автомобильных корпуса, не желая потерять машину из-за пропущенного светофора. Они были почти на бульваре Санта-Моника, и Босх начал догадываться, что они направляются в Сенчури-Сити. Босх посмотрел на часы. Было четыре пятьдесят. "Если этот парень пойдет в банк в Сенчури-Сити, я не думаю, что он доживет".
   В этот момент "Мерседес" свернул направо в гараж. Босх притормозил у бордюра, и, не говоря ни слова, Уиш выскочила и вошла в гараж. Босх повернул направо и объехал квартал. Машины выезжали с офисных парковок и гаражей, снова и снова подрезая перед ним. Когда он, наконец, повернулся, Элеонора стояла у тротуара на том же месте, откуда выпрыгнула. Он остановился, и она наклонилась к окну.
   - Припаркуйся, - сказала она и указала на улицу и на полквартала вниз. Из первого этажа высотного административного здания к улице было пристроено округлое сооружение. Стены полукруга были стеклянными. А внутри этой огромной стеклянной комнаты Босх увидел полированную стальную дверь хранилища. Вывеска возле здания гласила, что Beverly Hills Safe amp; Замок. Он посмотрел на Элеонору, и она улыбнулась.
   - Тран был в машине? он спросил.
   "Конечно. Ты не делаешь таких ошибок".
   Он улыбнулся в ответ. Затем он увидел, что в метре впереди открылось пространство. Он подъехал и припарковался.
  
   ***
  
   "С тех пор, как мы начали думать, что будет второй удар по хранилищу, я полностью сосредоточился на банках", - сказала Элеонора Уиш. - Знаешь, Гарри? Может быть, сбережения и кредит. Но я проезжаю мимо этого места пару раз в неделю. Как минимум. Я никогда не рассматривал это".
   Они шли по Уилширу и стояли через улицу от Beverly Hills Safe amp; Замок. На самом деле она стояла позади него и заглядывала куда-то через его плечо. Тран, или Бок, как его теперь называли, видел ее раньше, и они не могли рисковать, что он заметит ее здесь. Тротуар был забит офисными типами, которые хлынули через вращающиеся стеклянные двери зданий, направляясь к гаражам и пытаясь получить хотя бы пятиминутный скачок в пробке в праздничные выходные.
   - Но подходит, - сказал Босх. - Он приходит сюда, не доверяет банкам, о чем говорил ваш друг из Государственного управления. Поэтому он находит хранилище без банка. Вот. Но даже лучше. Пока у вас есть деньги для оплаты, этим местам не нужно знать, кто вы. Никаких федеральных банковских правил, потому что это не банк. Вы можете арендовать ящик и идентифицировать себя только с буквенным или цифровым кодом".
   Беверли-Хиллз Сейф усилитель; Лок имел все признаки банка, но был далек от него. Не было ни сбережений, ни расчетных счетов. Нет кредитного отдела, нет кассиров. То, что он предлагал, было тем, что показывалось в переднем окне. Его свод из полированной стали. Это был бизнес, который защищал ценности, а не деньги. В таком городе, как Беверли-Хиллз, это был ценный товар. Богатые и знаменитые хранили здесь свои драгоценности. Их меха. Их брачные договоры.
   И все это лежало на открытом воздухе. За стеклом. Бизнес располагался на нижнем этаже четырнадцатиэтажного здания JC Stock Building, ничем не примечательного строения, если не считать стеклянного хранилища, выступавшего полукругом из фасада первого этажа. Вход в Beverly Hills Safe amp; Замок находился на стороне здания на Ринкон-стрит, где стояли мексиканцы в коротких желтых куртках, готовые обслуживать машину клиента.
   После того, как Босх высадил Элеонору и обошла квартал, она увидела, как Тран и двое телохранителей вышли из золотого "мерседеса", подошли к сейфу и заперли его. Если они и думали, что за ними могут следить, то не показывали этого. Они никогда не оглядывались назад. У одного из телохранителей был стальной портфель.
   Элеонора сказала: - Кажется, я сделала по крайней мере одного из телохранителей переносчиком. Пальто другого было слишком мешковатым. Это он? Да, вот он".
  
   Человек в темно-синем костюме банкира сопровождал Трана в хранилище. За ним следовал телохранитель со стальным портфелем. Босх видел, как грузный мужчина окинул взглядом тротуар снаружи, пока Тран и Банкирский Костюм не исчезли за открытой дверью хранилища. Человек с портфелем ждал. Босх и Уиш тоже ждали и наблюдали. Прошло около трех минут, прежде чем Тран вышел в сопровождении костюма, который нес металлический сейф размером с женскую обувную коробку. Телохранитель занял тыл, и трое мужчин вышли из стеклянной комнаты, скрывшись из виду.
   "Отличное персональное обслуживание", - сказал Уиш. "Беверли-Хиллз полностью. Он, вероятно, берет его в отдельную гостиную, чтобы сделать перевод.
   - Думаешь, ты сможешь связаться с Рурком и отправить сюда команду, которая будет следовать за Траном, когда он уйдет? - спросил Босх. "Пользуйтесь стационарным телефоном. Мы должны держаться подальше от эфира на случай, если у людей под землей есть кто-то наверху, который слушает наши частоты".
   - Я так понимаю, мы останемся здесь с хранилищем? - спросила она, и Босх кивнул. Она немного подумала и сказала: "Я позвоню. Он будет рад узнать, что мы нашли это место. Мы сможем повалить туннельную бригаду.
   Она огляделась, увидела телефон-автомат рядом с автобусной остановкой на следующем углу и пошла в ту сторону. Босх держал ее за руку.
   - Я собираюсь войти внутрь, посмотреть, что случилось. Помните, они знают вас, так что оставайтесь вне поля зрения, пока они не уйдут.
   - Что, если они разделятся до прихода подкрепления?
   - Я остаюсь с этим хранилищем. Меня не волнует Тран. Ты хочешь ключи? Вы можете взять машину и выследить его.
   - Нет, я останусь в хранилище. С тобой."
   Она повернулась и направилась к телефону. Босх пересек Уилшир и вошел в сейф и замок, миновав вооруженного охранника, который шел к двери со связкой ключей в руке.
   - Заканчиваем, сэр, - сказал охранник, отличавшийся чванливостью и грубостью бывшего полицейского.
   - Я только на минуту, - сказал Босх, не останавливаясь.
   Костюм Банкира, который привел Трана в хранилище, был одним из трех молодых светловолосых мужчин, сидевших за антикварными столами на плюшевом сером ковре в приемной. Он оторвался от каких-то бумаг на своем столе, оценил внешность Босха и сказал младшему из двух других: Грант, не могли бы вы помочь этому джентльмену?
   Хотя его молчаливый ответ был отрицательным, тот, кого звали Грант, встал, обошел свой стол и с лучшей фальшивой улыбкой в своем арсенале подошел к Босху.
   "Да сэр?" - сказал мужчина. "Думаете открыть у нас счет в хранилище?"
   Босх уже собирался задать вопрос, когда мужчина протянул руку и сказал: "Джеймс Грант, спроси меня о чем угодно. Хотя времени у нас немного. Мы закрываемся на выходные через несколько минут".
   Грант закатал рукав пальто, чтобы посмотреть на часы, чтобы подтвердить время закрытия.
   - Харви Паундс, - сказал Босх, беря его за руку. "Откуда вы узнали, что у меня еще нет учетной записи хранилища?"
   "Охрана, мистер Паундс. Мы продаем безопасность. Я знаю каждого клиента хранилища в поле зрения. Как и мистер Эйвери и мистер Бернард. Он слегка повернулся и кивнул Банкирскому Костюму и другому продавцу, которые торжественно кивнули в ответ.
   "Не работает по выходным?" - спросил Босх, пытаясь изобразить разочарование.
   Грант улыбнулся. "Нет, сэр. Мы считаем, что наши клиенты относятся к тому типу людей, у которых хорошо спланированный график, хорошо спланированная жизнь. Они оставляют выходные для удовольствий, а не для поручений, как эти другие, которых вы видите. Спешили по банкам, к банкоматам. Наши клиенты намного выше этого, мистер Паундс. И мы тоже. Вы можете это оценить".
   Когда он сказал это, в его голосе звучала насмешка. Но Грант был прав. Место было гладким, как корпоративная юридическая контора, с теми же часами работы и такими же самодовольными подставными лицами.
   Босх широко огляделся. В нише справа, где был ряд из восьми дверей, он увидел двух телохранителей Трана, стоящих по обе стороны от третьей двери. Босх кивнул Гранту и улыбнулся.
   - Ну, я вижу, у вас повсюду охрана. Вот такой безопасности я и ищу, мистер Грант.
   - Прошу прощения, мистер Паундс, эти люди просто ждут клиента, который находится в одном из частных кабинетов. Но я уверяю вас, что наше обеспечение безопасности не может быть скомпрометировано. Вы ищете хранилище вместе с нами, сэр?
   У этого человека было больше жуткого обаяния, чем у евангелиста. Босху не нравился он и его отношение.
   "Охрана, мистер Грант, я ищу охрану. Я хочу арендовать хранилище, но мне нужно быть уверенным в безопасности как от внешних, так и от внутренних проблем, если вы понимаете, о чем я".
   "Конечно, мистер Паундс, но знаете ли вы, сколько стоят наши услуги, безопасность, которую мы обеспечиваем?"
   - Не знаю, и мне все равно, мистер Грант. Видите ли, деньги не являются целью. Спокойствие есть. Согласовано? На прошлой неделе у моего ближайшего соседа, я говорю всего через три дома от бывшего президента, ограбили дом. Тревога им не помеха. Забрали очень ценные вещи. Я не хочу ждать, пока это произойдет со мной. В наши дни нет безопасных мест".
   - Какой позор, мистер Паундс, - сказал Грант с необузданным волнением в голосе. "Я не понимал, что в Бель-Эйр все так. Но я не могу не согласиться с вашим планом действий. Присаживайся за мой стол, и мы поговорим. Хочешь кофе, может бренди? Конечно, время коктейлей близко. Это всего лишь одна из небольших услуг, которые мы предоставляем, которые не может предоставить банковское учреждение".
   Затем Грант тихо рассмеялся, качая головой вверх и вниз. Босх отклонил предложение, и продавец сел, придвинув стул за собой. "Теперь позвольте мне рассказать вам основы того, как мы работаем. Мы полностью нерегулируемы никаким государственным органом. Я думаю, ваш сосед будет этому рад.
   Он подмигнул Босху, который сказал: "Сосед?"
   - Бывший президент, конечно. Босх кивнул, и Грант продолжил. "Мы предоставляем длинный список охранных услуг, как здесь, так и для вашего дома, даже вооруженное сопровождение, если это необходимо. Мы являемся полным консультантом по безопасности. Мы-"
   - А как насчет сейфа? - вмешался Босх. Он знал, что Тран может выйти из кабинета в любой момент. Он хотел быть в хранилище к тому времени.
   "Да, конечно, хранилище. Как вы видели, это выставлено на всеобщее обозрение. Стеклянный круг, как мы его называем, пожалуй, самая блестящая уловка безопасности. Кто попытается взломать его? Он выставлен на обозрение двадцать четыре часа в сутки. Прямо на бульваре Уилшир. Гений?
   Улыбка Гранта была широка от триумфа. Он слегка кивнул, пытаясь добиться согласия аудитории.
   - А снизу? - спросил Босх, и губы мужчины снова сжались в прямую линию.
   "Г-н. Паундс, вы не можете ожидать, что я расскажу о наших структурных мерах безопасности, но будьте уверены, хранилище неприступно. Между вами, мной и фонарным столбом вы не найдете банковского хранилища в этом городе с таким количеством бетона и стали в полу, в стенах, в потолке этого хранилища. А электрические? Вы не могли бы - извините за такое выражение - подавить ветер в круглой комнате, не включив датчики звука, движения и тепла.
   "Можно мне посмотреть?"
   "Убежище?"
   "Конечно."
   "Конечно."
   Грант поправил свою куртку и повел Босха к хранилищу. Стеклянная стена и ловушка отделяли полукруглое хранилище от остальной части сейфа Беверли-Хиллз. Замок. Грант махнул рукой на стекло и сказал: "Двойное закаленное стекло. Лента вибросигнала между листами стекла для предотвращения несанкционированного доступа. Вы найдете это и на внешних окнах. По сути, хранилище запечатано двумя слоями стекла толщиной в три четверти дюйма.
   Снова взмахнув рукой, как модель, указывающая на призы на игровом шоу, Грант указал на похожее на коробку устройство рядом с дверью, ведущей к ловушке для людей. Он был размером с офисный фонтан, а сверху был вставлен кружок из белого пластика. На круге был черный контур руки с растопыренными пальцами.
   "Чтобы попасть в хранилище, ваша рука должна быть в файле. Структура кости. Позволь мне показать тебе."
   Он положил правую руку на черный силуэт. Устройство загудело, и внутри машины засветилась белая пластиковая вставка. Полоса света пронеслась под пластиком и рукой Гранта, словно это был ксерокс.
   - Рентген, - сказал Грант. "Более позитивно, чем отпечатки пальцев, и компьютер может обработать их за шесть секунд".
   Через шесть секунд машина издала короткий звуковой сигнал, и электронный замок на первой дверце ловушки щелкнул. - Видите ли, ваша рука становится здесь вашей подписью, мистер Паундс. Не надо имен. Вы даете своей коробке код и отправляете нам в файл костную структуру своей руки. Шесть секунд вашего времени - это все, что нам нужно.
   Позади него Босх услышал голос, который, как он узнал, принадлежал Банкирскому Костюму, тот самый, которого звали Эйвери. - А, мистер Лонг, мы закончили?
   Босх огляделся и увидел, что из ниши выходит Тран. Теперь он был тем, кто нес портфель. И один из телохранителей нес сейф. Другой крупный мужчина посмотрел прямо на Босха. Босх снова повернулся к Гранту и сказал: - Мы можем войти?
   Он последовал за Грантом в ловушку. Дверь за ними закрылась. Они находились в комнате из стекла и стали, размером примерно в два раза больше телефонной будки. В конце была вторая дверь. За ним стоял еще один охранник в форме.
   "Это всего лишь деталь, которую мы позаимствовали из окружной тюрьмы Лос-Анджелеса", - сказал Грант. "Эта дверь перед нами не может открыться, пока дверь позади нас не будет закрыта и заперта. Мори, наш вооруженный охранник, делает последнюю визуальную проверку и открывает последнюю дверь. Видите ли, мистер Паундс, у нас есть человеческий и электронный контакт. Он кивнул Мори, который отпер и открыл последнюю дверцу ловушки. Босх и Грант вышли в хранилище. Босх не удосужился упомянуть, что ему только что удалось успешно обойти изощренные препятствия безопасности, сыграв на жадности Гранта и рассказав историю с адресом в Бель-Эйр.
   - А теперь в хранилище, - сказал Грант, протягивая руку, как радушный хозяин.
   Хранилище оказалось больше, чем предполагал Босх. Оно было нешироким, но уходило далеко в здание JC Stock Building. Вдоль обеих боковых стен и в стальной конструкции, идущей по центру хранилища, располагались сейфы. Они вдвоем пошли по проходу налево, когда Грант объяснил, что центральные ящики предназначены для хранения большего количества вещей. Босх мог видеть, что двери были намного больше, чем двери в боковых стенах. Некоторые из них были достаточно большими, чтобы через них можно было пройти. Грант увидел, что Босх смотрит на них, и улыбнулся.
   - Меха, - сказал он. "Минкс. У нас очень хороший бизнес: мы храним дорогие меха, платья и все, что угодно. Дамы из Беверли-Хиллз держат их здесь в межсезонье. Огромная экономия на страховке, не говоря уже о душевном спокойствии".
   Босх отключился от рекламы и наблюдал, как Тран вошел в хранилище, за ним следовал Эйвери. Портфель все еще был у Трана, и Босх заметил на его запястье тонкую полоску из полированной стали. Он был прикован наручниками к портфелю. Адреналин Босха зашкаливал. Эйвери подошел к открытой двери ящика с пометкой 237 и вставил сейф. Он закрыл дверь и вставил ключ в один из двух замков на двери. Тран подошел, вставил свой ключ в другой замок и повернул его. Затем он кивнул Эйвери, и оба мужчины вышли, Тран ни разу не взглянул на Босха.
   Как только Тран ушел, Босх объявил, что насмотрелся на хранилище, и тоже вышел. Он подошел к двойному стеклу, выглянул на бульвар Уилшир и увидел, как Тран в сопровождении двух массивных охранников направляется к гаражу, где был припаркован "мерседес". Никто не последовал за ними. Босх огляделся, но не увидел Элеонору.
   - Что-то не так, мистер Паундс? - сказал Грант позади него.
   - Да, - сказал Босх. Он полез в карман пальто и вынул бумажник со значком. Он поднял его через плечо, чтобы Грант мог видеть его сзади. "Лучше найди мне управляющего этим местом. И не называй меня больше мистером Паундсом.
  
   ***
  
   Льюис стоял у телефона-автомата перед круглосуточной закусочной под названием "Дарлингс". Он был за углом и примерно в квартале от Беверли-Хиллз Сейф. Замок. Прошло больше минуты с тех пор, как офицер Мэри Гроссо ответила на звонок и сказала, что свяжется с заместителем начальника Ирвингом. Льюис подумал, что если этому человеку нужны ежечасные обновления - не меньше, чем по стационарному телефону, - то самое меньшее, что он может сделать, это как можно скорее ответить на чертов звонок. Он переключил телефон на другое ухо и порылся в кармане пальто в поисках чего-нибудь, чтобы поковыряться в зубах. Его запястье болело там, где натирало карман. Но мысль о том, что Босх наденет на него наручники, только разозлила его, поэтому он попытался сосредоточиться на расследовании. Он понятия не имел, что происходит, что задумали Босх и женщина из ФБР. Но Ирвинг был убеждён, что это афера, и Кларк тоже. Если это так, пообещал себе Льюис у телефона-автомата, он будет тем, кто сожмет наручники на запястьях Босха.
   Старый бродяга со страшными глазами и седыми волосами подошел к телефону-автомату рядом с тем, у которого был Льюис, и проверил слот для сдачи. Было пусто. Он потянулся пальцем к слоту телефона, которым пользовался Льюис, но детектив УВД отмахнулся.
   "Все, что там, это мое, папа", - сказал Льюис.
   Не испугавшись, бродяга сказал: "У тебя есть четвертак, чтобы я мог что-нибудь поесть?"
   - Отвали, - сказал Льюис.
   "Какая?" - сказал голос.
   "Какая?" - сказал Льюис, а потом понял, что голос исходит из телефона. Это был Ирвинг. - О, не вы, сэр. Я не знал, что ты... ну, я говорил, э-э, у меня проблема с кем-то. Я-"
   - Вы так говорите с гражданином?
   Льюис сунул руку в карман брюк и вытащил долларовую купюру. Он передал его седовласому мужчине и прогнал его.
   - Детектив Льюис, вы там?
   - Да, шеф. Извиняюсь. Я позаботился о ситуации сейчас. Я хотел сообщить. Произошло важное событие".
   Он надеялся, что последнее отвлечет внимание Ирвинга от предыдущей неосторожности.
   Ирвинг сказал: "Расскажи мне, что у тебя есть. Ты все еще видишь Боша?
   Льюис резко выдохнул с облегчением.
   "Да, - сказал он, - детектив Кларк продолжает наблюдение, пока я делаю этот отчет".
   - Хорошо, тогда дай мне. Сегодня вечер пятницы, детектив, я хотел бы вернуться домой в разумное время.
   Льюис провел следующие пятнадцать минут, обновляя Ирвинга в хвосте золотого Мерседеса Босха из округа Ориндж в Беверли-Хиллз Сейф. Замок. Он сказал, что хвост заканчивался у сейфа и замка, которые, по-видимому, и были предполагаемым пунктом назначения.
   - Что они сейчас делают, Босх и женщина из бюро?
   "Они все еще там. Похоже, они беседуют с менеджером. Что-то происходит. Как будто они не знали, куда идут, но как только они добрались до этого места, они поняли, что это оно".
   - Что было?
   "Вот и все. Я не знаю. Чем бы они ни занимались. Я думаю, что парень, за которым они следили, внес депозит. Там есть хранилище, большое хранилище в переднем окне этого места".
   - Да, я знаю, о чем ты говоришь.
   Ирвинг долго не говорил, и Льюис, закончив свой доклад, не стал его перебивать. Он начал мечтать о том, как сковал Босху руки за спиной и провел его мимо батареи телекамер. Он услышал, как Ирвинг прочистил горло.
   "Я не знаю их плана, - сказал заместитель начальника. - Но я хочу, чтобы ты остался с ними. Если они не пойдут домой сегодня вечером, ты тоже. Понял?"
   "Да сэр."
   "Если они позволили "Мерседес-Бенцу" ехать дальше, значит, это и было хранилище, которое они хотели найти. Они поставят хранилище под наблюдение. А вы, в свою очередь, продолжите держать их под наблюдением".
   - Да, шеф, - сказал Льюис, хотя все еще был растерян.
   Ирвинг провел следующие десять минут, давая свои детективные инструкции и свою теорию о том, что происходит с Beverly Hills Safe amp; Замок. Льюис вытащил блокнот и ручку и сделал несколько заметок. В конце одностороннего диалога Ирвинг доверил Льюису номер своего домашнего телефона и сказал: "Не въезжайте без моего предварительного согласия. Вы можете позвонить мне по номеру в любое время дня и ночи. Понял?"
   - Да, сэр, - настойчиво сказал Льюис.
   Ирвинг повесил трубку, не сказав больше ни слова.
  
   ***
  
   Босх ждал в приемной, не говоря ни Гранту, ни другим продавцам, что происходит, пока не прибыла Уиш. Они стояли за своими причудливыми столами с открытыми ртами. Когда Элеонора подошла к двери, она была заперта. Она постучала и подняла значок. Охранник впустил ее, и она прошла в приемную.
   Когда продавец по имени Эйвери открыл было рот, чтобы что-то сказать, Босх сказал: - Это агент ФБР Элеонора Уиш. Она со мной. Мы собираемся войти в один из ваших клиентских офисов для личной беседы. Просто уделите минутку. Если здесь есть староста, мы хотели бы поговорить с ним, как только выйдем.
   Грант, все еще взволнованный, просто указал на вторую дверь в нише. Босх вошел в третью дверь, и Уиш последовала за ним. Он закрыл дверь на глазах у всех троих продавцов и запер ее.
   "Итак, что у нас есть? Я не знаю, что им сказать, - прошептал он, оглядывая стол и два стула в комнате в поисках клочка бумаги или чего-то еще, что Тран мог по ошибке оставить. Там ничего не было. Он открыл ящики стола из красного дерева. Там были ручки, карандаши, конверты и стопка высокосортной бумаги. Ничего больше. На столе у стены напротив двери стоял факсимильный аппарат, но он не был включен.
   - Мы наблюдаем и ждем, - сказала она очень быстро. "Рурк говорит, что собирает бригаду туннелей. Они войдут и осмотрятся. Сначала они свяжутся с DWP, чтобы точно узнать, что там внизу. Они должны быть в состоянии понять, какое место будет лучшим для туннеля, а затем они отправятся оттуда. Гарри, ты действительно думаешь, что это оно?
   Он кивнул. Он хотел улыбнуться, но не стал. Ее волнение было заразительным.
   - Он вовремя поймал Трана? он спросил. - Кстати, здесь его знают как мистера Лонга.
   В дверь постучали, и чей-то голос сказал: "Извините. Извините меня." Босх и Уиш проигнорировали это.
   - Тран, Бок, теперь Лонг, - сказал Уиш. "Я не знаю о хвосте. Рурк сказал, что собирается попробовать. Я дал ему номерной знак и сказал, где припаркован "Мерседес". Думаю, мы узнаем позже. Он сказал, что также пришлет команду для наблюдения вместе с нами. У нас будет совещание по наблюдению в гараже через улицу в восемь часов. Что они здесь сказали?
   - Я еще не сказал им, что происходит.
   Раздался еще один стук, на этот раз громче.
   - Ну, тогда пойдем к старосте.
   Владелец и главный операционный директор Beverly Hills Safe amp; Лок оказался отцом Эйвери, Мартином Б. Эйвери III. Он принадлежал к тому же складу, что и многие из его клиентов, и хотел, чтобы все знали об этом. У него был личный кабинет в задней части ниши. За его столом стояла коллекция фотографий в рамках, свидетельствующих о том, что он не был очередным добытчиком, питающимся от богатых. Он был одним из них. Был Эйвери III с парой президентов, одним или двумя киномагнатами и английскими королевскими особами. На одной фотографии были Эйвери и принц Уэльский в полных регалиях поло, хотя Эйвери выглядел слишком толстым посередине и свободным в челюстях, чтобы быть всадником.
   Босх и Уиш обобщили для него ситуацию, и он сразу же отнесся к этому скептически. Он сказал, что его хранилище неприступно. Они сказали ему сохранить рекламную презентацию и попросили показать дизайн и планы эксплуатации хранилища. Эйвери III перевернул свой бюллетень за 60 долларов и увидел схему хранилища, приклеенную скотчем к обратной стороне. Было ясно, что Эйвери III и его грубые продавцы перепродали хранилище. Начиная с самой внешней обшивки и идя внутрь, это была стальная обшивка толщиной в один дюйм, за которой следовал фут арматурного бетона, за которым следовал еще один дюйм стали. Свод был толще снизу и сверху, где был еще двухфутовый слой бетона. Как и во всех хранилищах, больше всего впечатляла толстая стальная дверь, но это было только для галочки. Так же, как рентгеновский снимок руки и ловушка. Только шоу. Босх знал, что если туннельные бандиты действительно были внизу, у них не было особых проблем с подъемом глотнуть воздуха.
   Эйвери III сказал, что каждую из последних двух ночей срабатывала тревога хранилища, включая две тревоги в ночь на четверг. Каждый раз его вызывала домой полиция Беверли-Хиллз. Он, в свою очередь, позвонил своему сыну Эйвери IV и отправил его на встречу с офицерами. Затем офицеры и наследник вошли в дело и сбросили сигнализацию, не обнаружив ничего неправильного.
   "Мы понятия не имели, что кто-то может быть в канализации под нами", - сказал Эйвери III. Он сказал это так, как будто слово "канализация" было совершенно неприемлемо для него. "Трудно поверить, трудно поверить".
   Босх задавал более подробные вопросы о работе хранилища и устройствах безопасности. Не осознавая его значения, Эйвери III как ни в чем не бывало упомянул, что, в отличие от обычных банковских хранилищ, в его хранилище есть временная блокировка. У него был код, который он мог ввести в компьютерный замок, чтобы очистить координаты временного замка. Он мог открыть дверь хранилища в любое время.
   "Мы должны идти навстречу нашим клиентам, - пояснил он. "Если леди из Беверли-Хиллз приедет в воскресенье, потому что ей нужна тиара для благотворительного бала, я хочу получить для нее эту тиару. Видите ли, это услуга, которую мы продаем".
   "Все ли ваши клиенты знают об этой службе выходного дня?" - спросил Уиш.
   - Конечно нет, - сказал Эйвери III. "Только избранные. Видите ли, мы берем большую плату. Мы должны пригласить охранника, чтобы сделать это".
   "Сколько времени нужно, чтобы сделать блокировку и открыть дверь?" - спросил Босх.
   "Недолго. Я набираю код блокировки на клавиатуре рядом с дверью хранилища, и это делается за считанные секунды. Затем вы вводите код разблокировки хранилища, затем поворачиваете колесо, и дверь открывается под собственным весом. Тридцать секунд, может быть, минуту, а может, и меньше".
   "Недостаточно быстро", - подумал Босх. Ящик Трана находился рядом с входом в хранилище. Вот где бандиты будут работать. Они увидят и, возможно, услышат, как открывается дверь хранилища. Без элемента неожиданности.
   Через час Босх и Уиш вернулись в его машину. Они переехали на второй уровень гаража через Уилшир и в полквартала к востоку от Беверли-Хиллз Сейф. Замок. Оттуда у них был открытый вид на комнату хранилища. После того, как они покинули Эйвери III и заняли позицию наблюдения, они наблюдали, как Эйвери IV и Грант закрыли огромную дверь хранилища из нержавеющей стали. Они повернули колесо и набрали на клавиатуре компьютера, заблокировав его. Затем свет внутри магазина погас, кроме света в комнате со стеклянным хранилищем. Они всегда оставались, чтобы показать сам символ безопасности, которую они предлагали.
   - Думаешь, они пройдут сегодня вечером? - спросил Уиш.
   "Сложно сказать. Без Медоуза им конец. Они могут отставать от графика".
   Они сказали Эйвери III идти домой и быть готовым к вызову. Владелец согласился, но по-прежнему скептически относился ко всему сценарию, который Босх и Уиш придумали для него.
   - Нам придется доставать их из-под земли, - сказал Босх, держась руками за руль, как будто он вел машину. "Мы никогда не сможем открыть эту дверь достаточно быстро".
   Босх лениво посмотрел налево, на Уилшир. Он увидел белый LTD с полицейскими колесами, припаркованный у обочины в квартале от него. Он был припаркован рядом с пожарным гидрантом, и в нем были две фигуры. У него еще была компания.
  
   ***
  
   Босх и Уиш стояли рядом с его машиной, припаркованной на втором уровне гаража лицом к подпорной стене в южной части. Гараж был практически пуст уже больше часа, но в унылом бетонном ограждении пахло выхлопными газами и горящими тормозами. Босх был уверен, что запах тормозов исходил от его машины. Хвост с частыми остановками из Маленького Сайгона сказался на замене автомобиля. Со своего места они могли смотреть на Уилшир и на полквартала на запад, в выставочный зал сейфа в Беверли-Хиллз. Замок. Дальше в Уилшире небо было розовым, а заходящее солнце - темно-оранжевым. В городе зажглись вечерние огни, и движение стало редеть. Босх посмотрел на восток, в сторону Уилшира, и увидел белый автомобиль с ограниченной ответственностью, припаркованный у обочины, тени пассажиров скрывались за тонированным ветровым стеклом.
   В восемь часов процессия из трех машин, последней из которых была патрульная машина Беверли-Хиллз, подъехала к пандусу и пересекла пустые парковочные места к тому месту, где у стены стояли Босх и Уиш.
   - Что ж, если наши преступники наблюдают за какой-нибудь из этих высоток и увидели этот небольшой парад, можете поспорить, что он их сейчас вытаскивает, - сказал Босх.
   Рурк и еще четверо мужчин вышли из двух машин без опознавательных знаков. По костюмам Босх понял, что трое из них были агентами. Костюм четвертого мужчины был слишком изношен, его карманы были мешковатыми, как у Босха. Он нес картонную трубку. Гарри предположил, что он для DWP super, о котором говорила Уиш. Из патрульной машины вышли трое в форме Беверли-Хиллз, один с капитанскими повязками на воротнике. Капитан также нес свернутую трубку бумаги.
   Все собрались у машины Босха и использовали ее капот как стол для совещаний. Рурк сделал несколько быстрых представлений. Трое из BHPD были там, потому что операция находилась в их юрисдикции. - Межведомственная любезность, - сказал Рурк. Они также были под рукой, потому что Beverly Hills Safe amp; Лок подал план проекта в отдел коммерческой безопасности местного полицейского управления. По словам Рурка, они будут только наблюдать за собранием, а позже их вызовут, если их отдел понадобится для поддержки. Двое агентов ФБР, Хэнлон и Хоук, вместе с Босхом и Уишем работали над ночным наблюдением. Рурк хотел, чтобы вид на Беверли-Хиллз Сейф amp; Зафиксируйте по крайней мере с двух углов. Третий агент был координатором спецназа ФБР. И последним человеком был Эд Гирсон, начальник подземных сооружений DWP.
   "Хорошо, давайте составим боевые планы", - объявил Рурк в конце вступления. Он без спроса взял картонную трубку у Гирсона и вытащил свернутый чертеж. "Это схематическая распечатка DWP для этой области. В нем есть все коммуникации, туннели и водопропускные трубы. Он точно говорит нам, что там внизу".
   Он развернул на капоте сероватую карту с размазанными синими линиями. Трое полицейских из Беверли-Хиллз закрепили другой конец руками. В гараже уже темнело, и спецназовец, агент по имени Хеллер, держал фонарик с удивительно широким и ярким лучом над рисунком. Рурк достал из кармана рубашки ручку и потянул ее, пока она не превратилась в указку.
   "Хорошо, мы... правильно..." Прежде чем он смог найти место, Гирсон вытянул руку на свет и ткнул пальцем в карту. Рурк поднес перо к месту. - Да, прямо здесь, - сказал он и одарил Гирсона взглядом "не трахайся со мной". Плечи человека из ДВП, казалось, чуть больше сутулились в его потертой куртке.
   Все вокруг машины наклонились ближе к капоту, чтобы изучить место. "Беверли-Хиллз Сейф amp; Лок здесь, - сказал Рурк. "Настоящее хранилище здесь. Мы можем увидеть ваш план, капитан Ороско?
   Ороско, сложенный как перевернутая пирамида, с широкими плечами и худыми бедрами, развернул свой рисунок поверх отпечатка DWP. Это была копия рисунка, который Эйвери III ранее показывал Босху и Уишу.
   - Три тысячи квадратных футов площади хранилища, - сказал Ороско, указывая рукой на область хранилища. "Небольшие личные боксы по бокам и отдельно стоящие шкафы посередине. Если они там, то могут пройти через пол в любом месте этих двух проходов. Таким образом, мы говорим о расстоянии около шестидесяти футов, в котором они могут пройти сквозь пол".
   "Теперь, капитан, - сказал Рурк, - если вы возьмете это и мы вернемся к графику DWP, мы сможем разместить эту зону прорыва прямо здесь". Желтым карандашом Day-Glo он обвел пол хранилища на карте инженерных сетей. "Используя это в качестве руководства, мы можем увидеть подземные структуры, которые находятся ближе всего. Что вы думаете, мистер Гирсон?
   Гирсон наклонился над капотом машины еще на несколько дюймов и изучил карту коммунальных услуг. Босх тоже наклонился. Он увидел толстые линии, которые, как он предположил, обозначали основные дренажные линии с востока на запад. Такой, какой искали бы туннелисты. Он заметил, что они соответствуют основным наземным улицам: Уилшир, Олимпик, Пико. Гирсон указал на линию Уилшира, сказав, что она проходит в тридцати футах под землей и достаточно велика, чтобы по ней мог проехать грузовик. Пальцем сотрудник DWP проследил линию Уилшира на восток в десяти кварталах от Робертсона, главной линии ливневых стоков с севера на юг. Он сказал, что от этого перекрестка всего миля к югу до открытого дренажного водовода, который проходит вдоль автострады Санта-Моники. Отверстие в водопропускной трубе было таким же большим, как дверь гаража, и было заблокировано только воротами с висячим замком.
   "Я бы сказал, что именно здесь они могли появиться", - сказал Гирсон. - Например, по наземным улицам. Вы едете по линии Робертсона до Уилшира. Поверните налево, и вы практически у желтой линии. Убежище. Но я не думаю, что они стали бы копать туннель от линии Уилшир.
   "Нет?" - сказал Рурк. "Как так?"
   "Слишком занят, вот как так", - сказал Гирсон, чувствуя, что он был человеком с ответами, когда девять лиц смотрели на него из-за капота машины. "На этих основных линиях мы все время держали людей DWP под землей. Проверка на наличие трещин, засоров, проблем любого рода. И Уилшир там главный тормоз, на восток и на запад. Так же, как наверху. Если бы кто-то пробил дыру в стене, это бы заметили. Видеть?"
   - Что, если бы они смогли скрыть дыру?
   - Вы говорите о том, что они сделали год назад или около того во время той кражи со взломом в центре города. Да, это может снова сработать, может быть, где-то еще, но есть большая вероятность, что на линии Уилшир это увидят. Мы ищем такие вещи сейчас. И, как я уже сказал, на линии Уилшир много машин.
   Наступила тишина, пока они обдумывали это. Двигатели машин отбивали жару.
   - Тогда где им копать, мистер Гирсон, чтобы попасть в это хранилище? - наконец сказал Рурк.
   "У нас там есть всевозможные связи. Не думайте, что мы, ребята, не думаем об этом время от времени, когда работаем там. Знаете, идеальное преступление и все такое. Я много раздумывал над подобными вещами, особенно когда читал о последнем в газетах. Я думаю, если вы говорите, что это хранилище, в которое они хотят попасть, то они все равно поступят так, как я сказал: подойдите к Робертсону, а затем по линии Уилшира. Но тогда, я думаю, они спустились бы в один из служебных туннелей, чтобы не попадаться на глаза. Служебные туннели имеют ширину от трех до пяти футов. Они круглые. Много места для работы и перемещения оборудования. Они соединяют основные магистрали с уличными ливневыми стоками и инженерными сетями в соседних зданиях.
   Он снова поднес руку к свету и прочертил линии поменьше, о которых говорил, на карте DWP.
   "Если они все сделали правильно, - сказал он, - то они вошли в ворота на автостраде и отвезли свое оборудование и все это в Уилшир, а затем в ваш целевой район. Они выгружают свои вещи, прячут их в одном из этих служебных туннелей, как мы их называем, а затем вывозят свою машину обратно. Они возвращаются пешком и приступают к работе в служебном туннеле. Черт, да они могут работать там пять-шесть недель, прежде чем у нас появится возможность подняться по этой линии".
   Босху все еще казалось, что это звучит слишком просто.
   - А как насчет этих других штормовых линий? - спросил он, указывая на "Олимпик" и "Пико" на карте. От этих линий на север к хранилищу шла перекрестная штриховка меньших служебных туннелей. - А как насчет того, чтобы воспользоваться одним из них и подойти к хранилищу?
   Гирсон почесал нижнюю губу пальцем и сказал: "Все в порядке. И это тоже. Но дело в том, что эти линии не приблизят вас к хранилищу так же близко, как эти ответвления Уилшира. Видишь, что я имею в виду? Зачем им рыть тоннель в сто ярдов, если здесь можно прорыть сто футов?
   Гирсону нравилось находиться в суде, идея знать больше, чем окружающие его шелковые костюмы и униформа. Закончив свою речь, он качнулся на пятках с довольным выражением лица. Босх знал, что этот человек, вероятно, был прав во всех деталях.
   - А как насчет смещения земли? - спросил его Босх. "Эти ребята роют туннель сквозь грязь и скалы, бетон. Где они от этого избавляются? Как?"
   - Босх, мистер Гирсон не детектив, - сказал Рурк. - Сомневаюсь, что он знает все нюансы...
   - Легко, - сказал Гирсон. "Этажи основных линий, таких как Уилшир и Робертсон, имеют уклон в три градуса от центра. В центре всегда течет вода, даже в засушливые дни. Наверху может и не идти дождь, но вода течет, знаете ли. Вы удивитесь, насколько. Либо это сток из водохранилищ, либо коммерческое использование, либо и то, и другое. В вашу пожарную службу звонят, как вы думаете, куда девается вода, когда они тушат огонь? Так что я говорю, что если бы у них было достаточно воды, они могли бы использовать ее, чтобы перемещать перемещенную землю или как бы вы это ни называли".
   "Должны быть тонны". Хэнлон заговорил впервые.
   "Но это не несколько тонн сразу. Вы сказали, что им понадобилось несколько дней, чтобы раскопать это. Вы распределяете его по дням, и сток может справиться с этим. Так вот, если они находятся в одном из служебных туннелей, им придется придумать, как доставить туда воду к вашей магистрали. Я бы проверил ваши пожарные гидранты в этом районе. У вас есть одна утечка или есть отчет о том, что кто-то ее вскрыл, это будут ваши мальчики.
   Один из полицейских наклонился к уху Ороско и что-то сказал. Ороско наклонился над капотом и поднял палец над картой. Затем он ткнул его вниз по синей линии. "Две ночи назад у нас здесь разбили гидрант".
   "Кто-то открыл его, - сказал тот, что шепнул капитану, - и болторезом перерезал цепочку, удерживающую крышку. Кепку они взяли с собой, и пожарным потребовался час, чтобы добраться сюда с заменой".
   "Это будет много воды", - сказал Гирсон. "Это бы немного позаботилось о вашем смещении земли".
   Он посмотрел на Босха и улыбнулся. И Босх улыбнулся в ответ. Ему нравилось, когда кусочки пазла складывались.
   "До этого, давайте посмотрим, это было в субботу вечером, у нас был поджог", - сказал Ороско. "Небольшой бутик за Складским зданием у Ринкона".
   Гирсон посмотрел на то место, которое указал Ороско на чертеже, как на место расположения бутика. Он ткнул пальцем в местонахождение пожарного гидранта. "Вода из обеих этих штук ушла бы в три уличных стока, здесь, здесь и здесь", - сказал он, ловко водя рукой по серой бумаге. "Эти двое сливаются на эту линию. Другой сток здесь.
   Следователи посмотрели на две дренажные линии. Один шел параллельно Уилширу, за зданием JC Stock Building. Другая шла перпендикулярно Уилширу, прямому ответвлению, и рядом со зданием.
   "Либо один, и мы все еще смотрим на какой, стофутовый туннель?" - сказал Уиш.
   - По крайней мере, - сказал Гирсон. "Если бы у них был прямой выстрел. Возможно, они задели наземные коммуникации или твердую породу, и некоторые из них пришлось отклонить. Сомневаюсь, что какой-нибудь туннель внизу может быть прямым выстрелом.
   Эксперт спецназа дернул Рурка за манжету, и они отошли от толпы, чтобы поговорить шепотом. Босх посмотрел на Уиш и мягко сказал: - Они не собираются входить.
   "Что ты имеешь в виду?"
   "Это не Вьетнам. Никто не должен спускаться туда. Если Франклин, Дельгадо и кто-то еще находится там, внизу, в одной из этих очередей, безопасно и без предупреждения туда войти невозможно. Они обладают всеми преимуществами. Они бы знали, что мы идем.
   Она изучала его лицо, но ничего не сказала.
   "Это был бы неверный шаг, - сказал Босх. "Мы знаем, что они вооружены и, вероятно, устроили засады. Мы знаем, что они убийцы".
  
   ***
  
   Рурк вернулся к собравшимся у капота машины и попросил Гирсона подождать в одной из машин бюро, пока он закончит со следователями. Человек DWP подошел к машине с опущенной головой, разочарованный тем, что больше не участвовал в плане.
   - Мы не пойдем за ними, - сказал Рурк, когда Гирсон закрыл дверцу машины. "Слишком опасно. У них есть оружие, взрывчатка. У нас нет элемента неожиданности. Это приводит к большим потерям для нас... Итак, мы ловим их. Мы позволяем вещам идти своим чередом, а затем мы будем безопасно ждать, когда они выйдут наружу. Тогда на нашей стороне будет сюрприз.
   "Сегодня вечером спецназ проведет разведку через линию Уилшира - мы получим форму DWP от Гирсона - и найдем точку входа. Затем мы устроимся и будем ждать в любом удобном месте. Что безопаснее с нашей точки зрения.
   Повисла тишина, прерываемая уличным рожком, прежде чем Ороско запротестовал.
   - Подожди, подожди. Он подождал, пока все лица не оказались на его лицах. Кроме Рурка. Он вообще не смотрел на Ороско.
   "Мы не можем говорить о том, чтобы сидеть здесь с большими пальцами в задницах и позволять этим людям пробиться в это хранилище", - сказал Ороско. "Позволить им войти и вскрыть пару сотен ящиков, а потом просто выйти. Моя обязанность - защищать собственность жителей Беверли-Хиллз, которые, вероятно, составляют девяносто процентов клиентов этого бизнеса. Я не соглашусь с этим".
   Рурк сложил указательную ручку, сунул ее во внутренний карман пальто и заговорил. Он по-прежнему не смотрел на Ороско.
   "Ороско, ваше исключение можно отметить для протокола, но мы не просим вас согласиться с этим", - сказал Рурк. Босх заметил, что, не обращаясь к Ороско по его званию, Рурк отбросил всякую видимость вежливости.
   "Это федеральная операция, - продолжил Рурк. "Вы здесь из профессиональной любезности. Кроме того, если я правильно думаю, они откроют только одну депозитную ячейку. Когда они найдут его пустым, они отменят операцию и покинут хранилище".
   Ороско был потерян. Его лицо показало это. Босх мог видеть, что ему явно не сообщили многих подробностей расследования. Ему было жалко его, вывешенного Рурком.
   "Есть вещи, которые мы не можем сейчас обсуждать, - сказал Рурк. "Но мы считаем, что их целью является только одна коробка. У нас есть основания полагать, что сейчас он пуст. Когда преступники ворвутся в хранилище, откроют конкретную коробку и обнаружат, что она пуста, мы полагаем, что они в спешке отступят. Наша задача сейчас - быть к этому готовыми".
   Босх задумался над предположением Рурка. Отвернутся ли воры? Или они решат, что ошиблись ящиком, и продолжат сверлить в поисках алмазов Трана? Или они будут грабить другие ящики в надежде украсть имущество, достаточно ценное, чтобы окупить туннель? Босх не знал. Он, конечно, не был так уверен, как Рурк, но потом он понял, что агент ФБР может просто позировать, чтобы убрать Ороско с дороги.
   - Что, если они не отступят? - спросил Босх. - Что, если они продолжат бурение?
   "Тогда нас всех ждут длинные выходные, - сказал Рурк, - потому что мы собираемся их переждать".
   - В любом случае, вы разорите это место, - сказал Ороско, указывая в сторону Складского здания. "Как только станет известно, что кто-то проделал дыру в хранилище, которое находится там, в большом окне, общественное доверие исчезнет. Никто не положит туда свое имущество".
   Рурк просто смотрел на него. Мольба капитана осталась без внимания.
   "Если вы можете поймать их после того, как они ворвутся, почему не раньше?" - сказал Ороско. "Почему бы нам не открыть это место, включить сирену, пошуметь, хотя бы выставить патрульную машину перед входом? Сделай что-нибудь, чтобы они знали, что мы здесь и знаем о них. Это напугает их до того, как они вломятся внутрь. Мы поймаем их, мы спасем бизнес. Мы этого не делаем, мы все равно спасаем бизнес и получаем их в другой день".
   -- Капитан, -- сказал Рурк с фальшивой конгениальностью в ответ, -- если вы дадите им знать, что мы здесь, вы лишаете нас единственного преимущества -- неожиданности -- и вызываете перестрелку в туннелях и, возможно, на улице, где им все равно. кто ранен, кто убит. Это включая их самих и, возможно, невинных прохожих. Тогда как нам объяснить публике и даже самим себе, что мы сделали это, потому что хотели попытаться спасти бизнес?"
   Рурк немного подождал, чтобы его слова дошли до сознания, а затем сказал: - Видите ли, капитан, я не собираюсь рисковать безопасностью в этой операции. Я не могу. Эти мужчины, которые там внизу, они не пугают. Они убивают. Два человека, о которых мы знаем, включая свидетеля. И это только на этой неделе. Мы ни за что не позволим им уйти. Ни хрена.
   Ороско перегнулся через капот и свернул свой чертеж. Застегивая его резинкой, он сказал: "Господа, не облажайтесь. Если вы это сделаете, мы с моим отделом не будем скрывать нашу критику или детали того, что обсуждалось на этой встрече. Спокойной ночи."
   Он повернулся и пошел обратно к патрульной машине. Двое в форме последовали за ними без приказа. Все остальные просто смотрели. Когда патрульная машина съехала с пандуса, Рурк сказал: "Ну, вы слышали этого человека. Мы не можем облажаться. Кто-нибудь еще хочет что-нибудь предложить?"
   "А как насчет того, чтобы поместить людей в хранилище сейчас и подождать, пока они выйдут?" - сказал Босх. Он действительно не думал об этом, но выбросил это, как только оно пришло к нему.
   - Нет, - сказал спецназовец. "Вы помещаете людей в хранилище, а они в углу. Нет вариантов. Нет выхода. Я бы даже не стала просить добровольцев у своих людей.
   "Они могли быть ранены взрывом", - добавил Рурк. - Неизвестно, где и когда появятся преступники.
   Босх кивнул. Они были правы.
   "Можем ли мы открыть хранилище и войти, как только узнаем, что они поднялись?" - сказал один из агентов. Босх уже не мог вспомнить, был он Хэнлоном или Хоуком.
   - Да, есть способ снять дверь с временного замка, - сказал Уиш. - Нам нужно вернуть Эйвери, владельца, сюда.
   - Судя по словам Эйвери, это займет слишком много времени, - сказал Босх. "Слишком медленно. Эйвери может снять ее с временного замка и открыть, но это двухтонная дверь, которая распахивается под собственным весом. В лучшем случае, чтобы открыть его, потребуется полминуты. Может быть, меньше, но они все равно будут на нас, на людей внутри. Тот же риск, что и нападать на них через туннели.
   - А как насчет светошумовой гранаты? - сказал один из агентов. "Мы немного приоткрываем дверь хранилища и бросаем светошумовую гранату. Тогда мы войдем и возьмем их".
   Рурк и спецназовец синхронно покачали головами.
   "По двум причинам, - сказал спецназовец. "Если они проведут туннель, как мы предполагаем, вспышка может взорвать заряды. Мы можем увидеть, как бульвар Уилшир упадет на тридцать футов, а мы этого не хотим. Подумай о документах".
   Когда никто не улыбнулся, он продолжил. - Во-вторых, мы говорим о стеклянной комнате. Наше положение там было бы очень уязвимым. Если у них есть наблюдатель, мы мертвы. Мы думаем, что они соблюдают радиомолчание, когда достают взрывчатку. Но что, если они этого не сделают, и этот дозорный сообщит им, что мы там. Они могут быть готовы бросить что-то в нас, пока мы что-то бросаем.
   Рурк добавил свои мысли. "Не обращайте внимания на наблюдательный пункт. Мы помещаем спецназ в эту стеклянную комнату, и они могут смотреть это по телевизору. У нас будет каждая станция в Лос-Анджелесе с камерами на тротуаре, а движение будет направлено в сторону Санта-Моники. Это был бы цирк. Так что забудьте об этом. Спецназ свяжется с Гирсоном, проведет разведку и прикроет съезды с автострады. Мы ждем их внизу и берем их на своих условиях. Вот и все."
   Спецназовец кивнул, и Рурк продолжил. - С сегодняшнего вечера у нас будет круглосуточное наблюдение за хранилищем. Я хочу, чтобы Уиш, Босх, был со стороны хранилища здания. Хэнлон, Хоук, на Ринкон-стрит, чтобы вы могли видеть дверь. Если это выглядит или звучит так, как будто оно падает, я хочу, чтобы меня предупредили, и я предупрежу спецназ, чтобы он был наготове. По возможности используйте стационарные телефоны. Мы не знаем, следят ли они за нашими фриками. Вам, людям, занимающимся наблюдением, придется разработать код для использования на радио. Все это поняли?
   - А если тревога? - спросил Босх. - На этой неделе их было три.
   Рурк немного подумал и сказал: Встретьтесь с менеджером по вызову, Эйвери или кем-то еще, у двери, включите сигнализацию и отправьте его в путь. Я вернусь к Ороско и скажу ему, чтобы он отправил свои патрули по тревоге, но мы уладим все дела.
   "Эйвери получит вызовы", - сказал Уиш. "Он уже знает, что, по нашему мнению, здесь произойдет. Что, если он захочет открыть хранилище, осмотреться?
   - Не позволяй ему. Это так просто. Это его хранилище, но его жизнь будет в опасности. Мы можем это предотвратить".
   Рурк оглядел лица. Больше вопросов не было.
   "Тогда все. Я хочу, чтобы люди были на месте через девяносто минут. Это дает вам время, чтобы всю ночь есть, мочиться и пить кофе. Желание, дайте мне отчеты о состоянии, стационарный, в полночь и шестьсот. Понятно?"
   "Понятно."
   Рурк и спецназовец сели в машину, где их ждал Гирсон, и поехали вниз по пандусу. Затем Босх, Уиш, Хэнлон и Хоук разработали радиокод для использования. Улицы в зоне наблюдения решили поменять местами с названиями улиц в центре города. Идея заключалась в том, что если бы кто-нибудь слушал симплексную частоту общественной безопасности 5, он бы подумал, что слышит отчеты о наблюдении на Бродвее и Первой улице в центре города, а не в Уилшире и Ринконе в Беверли-Хиллз. Они также решили называть хранилище ломбардом во время выступления по радио. Сделав это, две группы следователей разделились и согласились зарегистрироваться в начале наблюдения. Когда машина Хэнлона и Хоука направилась к съезду, Босх, впервые с тех пор, как были составлены планы, наедине с Уиш, спросил, что она думает.
  
   "Я не знаю. Мне не нравится идея позволить им войти в хранилище, а потом свободно бегать там. Интересно, действительно ли группа спецназа может прикрыть все".
   - Думаю, мы узнаем.
   Машина подъехала к пандусу и поехала к ним. Свет ослепил Босха, и на мгновение он подумал о машине, которая наехала на них прошлой ночью. Но тут машина вильнула и остановилась. Это были Хэнлон и Хоук. Пассажирское окно было опущено, и Хоук высунул из окна толстый конверт из плотной бумаги.
   - Звоните по почте, Гарри, - сказал агент. - Забыл, что мы должны были отдать это тебе. Кто-то из вашего офиса оставил его сегодня в бюро, сказал, что вы ждали его, но не были у Уилкокса, чтобы получить его.
   Босх взял конверт и отвел его от себя. Хоук заметил дискомфорт на его лице.
   "Того парня звали Эдгар, черный парень, он сказал, что вы были напарниками, - сказал Хоук. - Сказал, что оно два дня лежало в твоем почтовом ящике и подумало, что оно может быть важным. Сказал, что показывал кому-то дом в Вествуде и решил заехать, пока был в этом районе. Это звучит правдоподобно для вас?
   Босх кивнул, и оба агента снова уехали. Тяжелый конверт был запечатан, но обратным адресом был Архив документов вооруженных сил США в Сент-Луисе. Он оторвал конец конверта и заглянул внутрь. Там была толстая папка бумаг.
   "Что это?" - спросил Уиш.
   - Это посылка Медоуза. Я забыл, что заказал его. Сделал это в понедельник, до того, как я узнал, что вы занимаетесь этим делом. Во всяком случае, я уже видел этот материал".
   Он бросил конверт через открытое окно машины на заднее сиденье.
   "Голодный?" - спросила она.
   - Я хочу хотя бы кофе.
   - Я знаю одно место.
  
   ***
  
   Босх потягивал дымящийся черный кофе из пластикового стаканчика, который он взял в итальянском ресторане на Пико за Сенчури-Сити. Он был в машине, на втором этаже гаража через Уилшир от хранилища. Уиш открыла дверь и вошла после того, как позвонила Рурку в полночь.
   "Они нашли джип".
   "Где?"
   "Рурк говорит, что спецназ провел разведывательную поездку по ливневой канализации Уилшира, но не обнаружил никаких признаков злоумышленников или входа в туннель. Похоже, Гирсон был прав. Они спрятаны в одном из меньших притоков. Так или иначе, ребята из спецназа спустились к дренажной промывке у автострады, чтобы установить ловушку. Они были развернуты на трех позициях выхода из туннелей, когда наткнулись на джип. Рурк сказал, что у автострады есть стоянка для автомобилей. Там припаркован бежевый джип с крытым прицепом. Это их. Три синих квадроцикла в трейлере.
   - Он получил ордер?
   - Да, сейчас у него есть кто-то, кто пытается найти судью. Так что у них это будет. Но они не собираются приближаться к нему, пока не прекратят операцию. На случай, если их план состоит в том, чтобы кто-то вышел и забрал квадроциклы. Или кто-то уже снаружи появится и загонит их внутрь.
   Босх кивнул и сделал глоток. Это был разумный путь. Он вспомнил, что у него была сигарета в пепельнице, и выбросил ее в открытое окно.
   Словно догадываясь, что он подумает, она сказала: "Рурк сказал, что, насколько они могли видеть, в кузове джипа не было одеяла. Но если это тело джипа Медоуза было доставлено в водохранилище, то все равно должны быть вещественные улики.
   - А печать, которую Шарки видел на двери?
   - Рурк сказал, что печати не было. Но мог быть один, и они просто сняли его, когда оставляли джип там".
   - Ага, - сказал Босх. После нескольких секунд размышлений он сказал: "Тебя не беспокоит, что все так хорошо складывается?"
   "Должен ли?"
   Босх пожал плечами. Он посмотрел на Уилшира. Бордюр перед пожарным краном был пуст. С тех пор как они вернулись с ужина, Босх не видел белого автомобиля LTD, который, как он был уверен, принадлежал СВР. Он не знал, были ли Льюис и Кларк поблизости или уже покончили с этим.
   "Гарри, хорошая детективная работа окупается, когда дела собираются вместе", - сказала ему Элеонора. "Я имею в виду, что мы далеко не вне тьмы по этому поводу. Но я думаю, что у нас наконец есть мера контроля. Проклятое зрение лучше, чем было три дня назад. Так зачем беспокоиться, когда некоторые вещи наконец начинают складываться воедино?"
   - Три дня назад Шарки был еще жив.
   - Что ж, пока вы берете на себя вину за это, почему бы вам не добавить всех остальных, кто когда-либо делал выбор и погибал. Ты не можешь изменить эти вещи, Гарри. И ты не должен быть мучеником.
   "Что ты имеешь в виду, выбор? Шарки не делал никакого выбора.
   "Да, он сделал. Когда он выбрал улицы, он знал, что может умереть на улицах".
   - Ты не веришь этому. Он был ребенком".
   "Я верю, что такое дерьмо случается. Я считаю, что лучшее, что вы можете сделать на этой работе, - это выйти на равных. Кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Будем надеяться, что в половине случаев побеждают хорошие парни. Это мы, Гарри.
   Босх допил свою чашку, и некоторое время после этого они сидели молча. У них был четкий вид на хранилище, расположенное в центре стеклянной комнаты, как трон. Там, на открытом воздухе, отполированный и блестящий под ярким потолочным светом, он сказал: "Возьми меня" в мир, подумал он. И кто-нибудь бы. Мы позволим им.
   Виш взяла рацию, дважды нажала кнопку передачи и сказала: "Первый по Бродвею, вы, ребята, слышите?"
   "Мы копируем, Бродвей. Что-либо?" Это был голос Хоука во время возвращения. Было много помех, так как радиоволны рикошетили от высоких зданий в этом районе.
   "Только проверка. Какова ваша позиция?"
   - Мы прямо к югу от входной двери ломбарда. Четкое представление о том, что ничего не происходит".
   "Мы на востоке. Я вижу... - Она выключила микрофон и посмотрела на Босха. "Мы забыли код хранилища. Есть идеи?
   Босх отрицательно покачал головой, но затем сказал: - Саксофон. Я видел саксофоны, висящие в витринах ломбардов. Музыкальные инструменты, много.
   Она снова щелкнула микрофоном. "Извините, First Street, возникли технические проблемы. Мы к востоку от ломбарда, пианино в окне видно. Никакой активности внутри".
   "Не спать".
   "Это К. Бродвей".
   Босх улыбнулся и покачал головой.
   "Какая?" она сказала. "Какая?"
   "Я видел много музыкальных инструментов в ломбардах, но я ничего не знаю о пианино. Кто собирается отнести пианино в ломбард? Вам понадобится грузовик. Теперь мы раскрыли наше прикрытие".
   Он взял радиомикрофон, но не нажимая кнопку передачи, и сказал: "Э-э, Первая улица, проверьте это. Это не пианино в окне. Это аккордеон. Наша ошибка".
   Она хлопнула его по плечу и сказала, чтобы он не обращал внимания на пианино. Они погрузились в легкое молчание. Работа по наблюдению была проклятием существования большинства детективов. Но за свои пятнадцать лет работы Босх ни разу не возражал ни против одной засады. На самом деле, он много раз наслаждался ими, когда был в хорошей компании. Он определял хорошую компанию не по разговору, а по его отсутствию. Когда не было необходимости говорить, чтобы чувствовать себя комфортно, это была правильная компания. Босх задумался об этом случае и наблюдал за движением транспорта мимо хранилища. Он резюмировал события, как они произошли, по порядку, от начала до настоящего времени. Пересматривая сцены, снова слушая диалоги. Он обнаружил, что часто это переосмысление помогало ему сделать следующий выбор или шаг. То, над чем он сейчас размышлял, тыкая в него языком, как в шатающийся зуб, было наездом и побегом. Машина, которая наехала на них прошлой ночью. Почему? Что они знали на тот момент, что делало их такими опасными? Убить копа и федерального агента казалось глупым шагом. Почему это было предпринято? Затем его мысли переместились к той ночи, которую они провели вместе после того, как все надзиратели задали все вопросы. Элеонора была напугана. Больше, чем он. Пока он держал ее в постели, ему казалось, что он успокаивает испуганное животное. Держа и лаская ее, пока она дышала ему в шею. Они не занимались любовью. Просто держали друг друга. Почему-то это казалось более интимным.
   - Ты думаешь о прошлой ночи? - спросила она тогда.
   "Откуда ты знаешь?"
   "Догадка. Любые идеи?"
   "Ну, я думаю, это было мило. Я думаю мы-"
   - Я говорю о том, кто пытался убить нас прошлой ночью.
   "Ой. Нет, никаких идей. Я думал о том, что будет после".
   - О... Знаешь, я не благодарила тебя, Гарри, за то, что ты был со мной вот так, ничего не ожидая.
   - Я должен поблагодарить вас.
   "Ты милый."
   Они снова погрузились в свои мысли. Прислонившись к двери и прислонившись головой к боковому окну, Босх редко отрывал взгляд от хранилища. Движение на Уилшире было легким, но постоянным. Люди, направляющиеся в клубы или из клубов на бульваре Санта-Моника или в районе Родео-драйв. Вероятно, премьера состоялась в соседнем зале Академии. Босху казалось, что сегодня вечером все лимузины в Лос-Анджелесе работают в Уилшире. Машины всех марок и цветов проезжали одна за другой. Они двигались так плавно, что, казалось, парили. Они были красивы и интриговали своими черными окнами. Как экзотические женщины в солнцезащитных очках. "Автомобиль, созданный специально для этого города", - подумал Босх.
   - Медоуз похоронен?
   Вопрос удивил его. Интересно, какая путаница мыслей привела к этому. - Нет, - ответил он. "Понедельник, на кладбище ветеранов".
   "Похороны в День поминовения - звучит вполне уместно. Значит, его преступная жизнь не помешала ему попасть в такую священную землю?
   "Нет. Он отсидел там, во Вьетнаме. Для него припасли место. Там, наверное, есть и для меня тоже. Почему ты спрашиваешь?"
   "Я не знаю. Просто думать и все. Ты пойдешь?"
   "Если я не сижу здесь, наблюдая за этим хранилищем".
   - Это будет мило с твоей стороны. Я знаю, что он что-то для тебя значил. В какой-то момент твоей жизни".
   Он умолк, но потом она сказала: "Гарри, расскажи мне о черном эхе. Что ты сказал на днях. Что ты имел в виду?"
   Впервые он отвел взгляд от хранилища и посмотрел на Элеонору. Ее лицо было в темноте, но фары проезжающей машины на мгновение осветили салон машины, и он увидел ее глаза. Он снова посмотрел на хранилище.
   "На самом деле нечего рассказывать. Это просто то, что мы назвали одним из нематериальных активов".
   "Нематериальные активы?"
   "Названия для него не было, поэтому мы его придумали. Это была тьма, влажная пустота, которую чувствуешь, когда оказываешься один в этих туннелях. Это было похоже на то, что вы были в месте, где вы чувствовали себя мертвым и похороненным во тьме. Но ты был жив. И ты испугался. Твое собственное дыхание эхом отдавалось в темноте, достаточно громко, чтобы выдать тебя. Или вы так думали. Я не знаю. Это трудно объяснить. Просто... черное эхо.
   Она выдержала некоторое время между ними, прежде чем сказала: "Я думаю, что ты пойдешь на похороны - это хорошо".
   "Что-то не так?"
   "Что ты имеешь в виду?"
   "То, что я сказал. То, как ты говоришь. Вы не казались правильными со вчерашнего вечера. Как что-то... не знаю, забудь.
   - Я тоже не знаю, Гарри. Знаешь, после того, как адреналин улетучился, наверное, я просто испугался. Заставил меня задуматься о вещах".
   Босх кивнул головой, но ничего не сказал. Его мысли дрейфовали, и он вспомнил случай в Треугольнике, когда рота, понесшая тяжелые потери от снайперского огня, наткнулась на вход в туннельный комплекс. Босха, Медоуза и пару других крыс по имени Джарвис и Ханрахан высадили на ближайшей высадке и сопроводили к норе. Первое, что они сделали, это бросили в дыру пару ракет LZ, синюю и красную, и выпустили дым с помощью вентилятора Mighty Mite, чтобы найти другие входы в джунгли. Вскоре из-под земли в паре десятков мест на двести ярдов во все стороны потянулись струйки дыма. Дым поднимался через паутинные отверстия, которые снайперы использовали в качестве огневых позиций или для входа и выхода из туннелей. Их было так много, что джунгли багровели от дыма. Медоуз был побит камнями. Он вставил кассету в портативный магнитофон, который всегда носил с собой, и начал включать в туннель "Purple Haze" Хендрикса. Помимо снов, это было одно из самых ярких воспоминаний Босха о войне.
   После этого он никогда не любил рок-н-ролл. Дрожащая энергия музыки слишком напоминала ему о войне.
   - Ты когда-нибудь ходил на мемориал? - спросила Элеонора.
   Ей не нужно было говорить, какой именно. Был только один, в Вашингтоне. Но затем он вспомнил длинную черную копию, которую, как он наблюдал, они устанавливали на кладбище возле Федерального здания.
   - Нет, - сказал он через некоторое время. - Я никогда этого не видел.
   После того, как воздух в джунглях прояснился и запись Хендрикса была закончена, они вчетвером ушли в туннель, а остальная компания сидела на рюкзаках, ела и ждала. Через час вернулись только Босх и Медоуз. Медоуз взял с собой три скальпа NVA. Он поднял их над землей и крикнул: "Вы смотрите на самого крутого кровного брата в черном эхе". Так появилось имя. Позже они нашли Джарвиса и Ханрахана в туннелях. Они попали в ловушки панджи. Они были мертвы.
   Элеонора сказала: "Я посетила его, когда жила в округе Колумбия. Я не могла заставить себя пойти на посвящение в восемьдесят втором году. Но много лет спустя я, наконец, набралась смелости. Я хотел увидеть имя моего брата. Я подумал, что, может быть, это поможет мне разобраться в том, что с ним случилось.
   - И сделал это?
   "Нет. Сделал хуже. Это меня разозлило. Это оставило меня с этой потребностью в справедливости, если это имеет смысл. Я хотел справедливости для своего брата".
   В машине снова воцарилась тишина, и Босх налил еще кофе в свою чашку. Он начал чувствовать приступ кофеиновой дрожи, но не мог остановиться. Он был зависим. Он наблюдал, как двое пьяных, спотыкаясь, брели по улице и остановились перед окном перед хранилищем. Один из мужчин вскинул руки, словно пытаясь увидеть огромную дверь хранилища. Через некоторое время они двинулись дальше. Он подумал о ярости, которую, должно быть, испытывала Элеонора из-за своего брата. Беспомощность. Он думал о собственной ярости. Он знал те же чувства, может быть, не в той степени, но с другой точки зрения. Любой, кого коснулась война, знал часть этих чувств. Он никогда не работал над этим полностью и не был уверен, что хочет этого. Гнев и печаль дали ему нечто лучшее, чем полная пустота. Это то, что чувствовал Медоуз? Он задумался. Пустота. Это то, что перебрасывало его с работы на работу и с иголки на иголку, пока он окончательно и смертельно не выдохся на этой последней миссии? Босх решил, что пойдет на похороны Медоуза, что он многим ему обязан.
   - Знаешь, что ты рассказывал мне на днях об этом парне, убийце Кукольника? - спросила Элеонора.
   "Что насчет этого?"
   - ВДВ, они пытались завести дело, что вы его казнили?
   - Да, я говорил тебе. Они пытались. Но этого не было. Все, на что они меня натолкнули, - это отстранение за нарушение процедуры".
   "Ну, я просто хотел сказать, что даже если они были правы, они были неправы. Это было бы справедливостью в моей книге. Вы знали, что произойдет с таким парнем. Посмотрите на Ночного Сталкера. Он никогда не получит газ. Или это займет двадцать лет.
   Босх почувствовал себя неловко. Он думал о своих мотивах и действиях в деле Кукольника только в одиночестве. Он никогда не говорил об этом вслух. Он не знал, куда она клонит.
   Она сказала: "Я знаю, что если бы это было правдой, вы бы никогда не признали это, но я думаю, что вы сознательно или подсознательно приняли решение. Вы добивались справедливости для всех этих женщин, его жертв. Может быть, даже для твоей матери.
   Потрясенный, Босх повернулся к ней и хотел было спросить, откуда она знает о его матери и как она пришла к мысли о своей связи с Кукольником. Затем он снова вспомнил о файлах. Вероятно, это было где-то там. Когда он обращался в отдел, он должен был указать в бланках, был ли он или кто-либо из его близких родственников когда-либо жертвой преступления. Он стал сиротой в одиннадцать лет, писал он, когда его мать нашли задушенной в переулке у Голливудского бульвара. Ему не нужно было писать, чем она зарабатывала на жизнь. Место и преступление сказали достаточно.
   Когда к нему вернулось хладнокровие, Босх спросил Элеонору, в чем ее смысл.
   - Нет смысла, - сказала она. "Я просто... уважаю это. Если бы это был я, я бы хотел сделать то же самое, я думаю. Надеюсь, мне хватило смелости".
   Он посмотрел на нее, темнота закрыла их лица. Было уже поздно, и ни одна машина не проплыла мимо, чтобы показать их друг другу.
   "Идите вперед и ложитесь спать в первую смену", - сказал он. "Я выпил слишком много кофе".
   Она не ответила. Он предложил достать одеяло, которое положил в багажник, но она отказалась.
   "Вы когда-нибудь слышали, что Дж. Эдгар Гувер сказал о справедливости?" она спросила.
   "Он, наверное, много сказал, но я ничего не припомню навскидку".
   "Он сказал, что правосудие связано с законом и порядком. Я думаю, что он был прав".
   Она больше ничего не сказала, и через некоторое время он услышал, как ее дыхание стало глубже и длиннее. Когда редкая машина проезжала мимо, он смотрел на ее лицо, когда свет заливал его. Она спала как ребенок, подперев голову руками. Босх приоткрыл окно и закурил. Он курил и думал, сможет ли он влюбиться в нее, а она в него. Он был взволнован и встревожен этой мыслью одновременно.
  
  
   ЧАСТЬ VII
   СУББОТА, 26 МАЯ
  
   Серый рассвет поднялся над улицей и залил машину слабым светом. Утро также принесло с собой мелкий моросящий дождь, который намочил улицу и оставил пятна конденсата на нижней половине окон Beverly Hills Safe amp; Замок. Это был первый дождь за многие месяцы, которые Босх помнил. Уиш спала и смотрела на хранилище: верхние фонари все еще светились на хромированном и матовом стальном покрытии. Было уже шесть часов, но Босх забыл о контрольном звонке Рурку и дал Элеоноре поспать. На самом деле, ночью он никогда не будил ее, чтобы по очереди заснуть. Он просто никогда не уставал. Хоук связался по рации в три тридцать, чтобы убедиться, что кто-то не спит. После этого никаких нарушений и активности в хранилище не было. Остаток ночи Босх попеременно думал об Элеоноре Уиш и хранилище, за которым наблюдал.
   Он потянулся к чашке на приборной доске и попробовал хоть глоток холодного кофе, но она была пуста. Он уронил пустую банку на пол. Делая это, он заметил на заднем сиденье пакет из Сент-Луиса. Он потянулся назад и схватил манильский конверт. Он вытащил толстую пачку бумаг и лениво просмотрел их, каждые несколько секунд поглядывая на хранилище.
   Большинство военных записей Медоуза он уже видел. Но он быстро заметил, что некоторых из них не было в куртке ФБР, которую ему дала Уиш. Это была более полная запись. Там была фотография его извещения о черновике и медицинского осмотра. Были также медицинские записи из Сайгона. Дважды лечился от сифилиса, один раз от острой стрессовой реакции.
   Просматривая пакет, он остановился, когда его взгляд упал на копию двухстраничного письма от конгрессмена из Луизианы по имени Нун. С любопытством Босх начал читать. Оно было датировано 1973 годом и адресовано Медоузу в посольстве в Сайгоне. В письме, скрепленном официальной печатью Конгресса, Медоуз благодарил его за гостеприимство и помощь во время недавнего ознакомительного визита конгрессмена. Никто не заметил, что было приятной неожиданностью найти такого же новоиберийца в чужой стране. Босху стало интересно, насколько это совпадение. Медоуз, вероятно, был назначен охранником конгрессмена, чтобы они поладили, и законодатель вернулся в Вашингтон с высоким мнением о персонале и моральном духе в Юго-Восточной Азии. Случайностей не бывает.
   На второй странице письма Медоуз поздравлялся с прекрасной карьерой и упоминал о хороших отчетах, которые никто не получил от командира Медоуза. Босх читал дальше. Упоминалось участие Медоуза в пресечении незаконного проникновения в гостиницу посольства во время пребывания конгрессмена; Лейтенант Рурк подробно рассказал аппарату конгрессмена о подвигах Медоуза. Босх почувствовал дрожь под сердцем, как будто из него отлила кровь. Письмо заканчивалось небольшой беседой о домашнем приходе. В левом нижнем углу была крупная плавная подпись конгрессмена и машинописная запись:
   Копия: Армия США, Отдел архивов, Вашингтон, округ Колумбия. Лейтенант Джон Х. Рурк, Посольство США, Сайгон, VN The Daily Iberian; внимание редактор новостей
   Босх долго смотрел на вторую страницу, не двигаясь и не дыша. Ему действительно показалось, что он почувствовал начало тошноты, и провел рукой по лбу. Он попытался сообразить, слышал ли он когда-нибудь второе имя или инициал Рурка. Он не мог вспомнить. Но это не имело значения. Не было никаких сомнений. Никаких совпадений.
   Зазвонил пейджер Элеоноры, испугав их обоих, как выстрел. Она подалась вперед и начала возиться со своей сумочкой, пока не нашла пейджер и не выключила звук.
   - О Боже, который час? - сказала она, все еще дезориентированная.
   Он сказал, что сейчас шесть двадцать, и только тогда вспомнил, что они должны были связаться с Рурком по стационарному телефону двадцатью минутами ранее. Он сунул письмо обратно в стопку бумаг и сунул обратно в конверт. Он бросил его обратно на заднее сиденье.
   - Я должен позвонить, - сказал Уиш.
   - Эй, проснись пару минут, - быстро ответил Босх. - Я позвоню. Мне все равно нужно найти туалет, и я возьму кофе и воды.
   Он открыл дверь и вышел, прежде чем она успела возразить против плана. Она сказала: "Гарри, почему ты дал мне поспать?"
   "Я не знаю. Какой у него номер?
   - Я должен позвонить ему.
   "Разрешите. Дайте мне номер".
   Она отдала его ему, и Босх свернул за угол и прошел немного в круглосуточную закусочную под названием "У Дарлинга". Всю дорогу он был в оцепенении, не обращая внимания на попрошаек, вышедших с солнцем, пытаясь понять, что это Рурк был внутренним человеком. Что он делает? Часть этого отсутствовала, и Босх не мог этого понять. Если Рурк был инсайдером, то почему он позволил им установить наблюдение за хранилищем? Хотел ли он, чтобы его людей поймали? Он видел телефоны-автоматы перед рестораном.
   - Ты опоздал, - сказал Рурк, взяв трубку.
   "Мы забыли."
   "Босх? Где Уиш? Она должна позвонить.
   - Не беспокойся об этом, Рурк. Она наблюдает за хранилищем, как и должна. Что делаешь?"
   - Я ждал вестей от вас, прежде чем отправиться внутрь. Вы двое заснули или что? Что там происходит?"
   "Ничего не происходит. Но ты уже знаешь это, не так ли?
   Наступило молчание, во время которого к будке подошел старый попрошайка и попросил у Босха денег. Босх положил руку мужчине на грудь и решительно оттолкнул его.
   - Ты еще здесь, Рурк? - сказал он в трубку.
   "Что это должно было означать? Откуда мне знать, что там происходит, если вы, люди, не звоните, как положено? А вы все время с завуалированными отсылками. Босх, я вас не понимаю.
   "Позволь спросить у тебя кое-что. Ты действительно высадил людей на выходе из туннеля, или этот план, твоя указка и парень из спецназа были только для галочки?
   "Поставь Желание на линию. Я не знаю, что ты говоришь".
   "Извините, она не может сейчас подойти к телефону".
   - Босх, я звоню тебе. Что-то не так. Тебя всю ночь не было на этом. Я думаю, вы должны... нет, я приведу пару свежих людей. Мне придется позвонить вашему лейтенанту и...
   - Ты знал Медоуза.
   "Какая?"
   "То, что я сказал. Вы знали его. У меня есть его файл, чувак. Его полный файл. Не та отредактированная версия, которую вы дали мне от Wish. Вы были его командиром в посольстве в Сайгоне. Я знаю."
   Больше тишины. Затем: "Я был командиром многих людей, Bosch. Я не знал их всех".
   Босх покачал головой.
   - Это слабо, лейтенант Рурк. Действительно слабый. Это было хуже, чем просто признать это. Вот что я тебе скажу, увидимся".
   Босх повесил трубку и пошел в "Дарлингс", где заказал два кофе и две минеральных воды. Он стоял у кассы, ждал, пока девушка соберет заказ, и смотрел в окно. Он думал только о Рурке.
   Девушка подошла к кассе с заказом в картонной коробке. Он заплатил, дал ей чаевые и вернулся к телефону-автомату.
   Босх снова набрал номер Рурка, не имея никакого плана, кроме как узнать, разговаривает ли он по телефону или ушел. Он повесил трубку после десяти гудков. Затем он позвонил в диспетчерский центр полиции Лос-Анджелеса и велел оператору позвонить в диспетчерскую ФБР и спросить, есть ли у них вызов спецназа, работающий в районе Уилшира в Беверли-Хиллз или рядом с ним, и нужна ли им какая-либо помощь. Пока он ждал, он попытался погрузиться в мысли Рурка. Он открыл одну из чашек кофе и сделал глоток.
   Диспетчер вернулся на линию с подтверждением того, что ФБР действительно вело наблюдение спецназа в районе Уилшир. Резервная копия не запрашивалась. Босх поблагодарил ее и повесил трубку. Теперь он думал, что знает, что делает Рурк. Должно быть, никто не собирался ворваться в хранилище. Установка в хранилище была просто установкой. Хранилище было приманкой. Босх подумал о том, как он позволил Трану идти своей дорогой после того, как последовал за ним в хранилище. Что он сделал, так это вышвырнул второго капитана с его бриллиантами, чтобы Рурк мог на него напасть. Босх просто сыграл ему на руку.
   Когда Босх вернулся к машине, он увидел, что Элеонора просматривает файлы Медоуза. Она еще не добралась до письма конгрессмена.
   "Где ты был?" - сказала она добродушно.
   "У Рурка было много вопросов". Он взял папку Медоуз из ее рук и сказал: "Я хочу, чтобы вы кое-что увидели здесь. Откуда у тебя файл на Медоуза, который ты мне показывал?
   "Я не знаю. Рурк понял. Почему?"
   Он нашел письмо и передал ей, ничего не сказав.
   "Что это? Девятнадцать семьдесят три?
   "Прочитай это. Это дело Медоуза, которое я скопировал и отправил из Сент-Луиса. В файле, который дал вам Рурк, нет такого письма. Он его продезинфицировал. Прочтите, и вы поймете, почему".
   Он взглянул на дверь хранилища. Ничего не происходило, и он ничего не ожидал. Затем он наблюдал за ней, пока она читала. Она подняла бровь, просматривая обе страницы, но не увидев имени.
   "Да, значит, он был каким-то героем, - говорится в нем. Я не... Ее глаза расширились, когда она добралась до сути. "Отправлено лейтенанту Джону Рурку".
   "Ага. Вы также пропустили первое упоминание.
   Он указал на предложение, в котором Рурк был назван командиром Медоуза.
   "Внутренний человек. Как вы думаете, что мы должны сделать?
   "Я не знаю. Ты уверен? Это ничего не доказывает".
   "Если бы это было совпадением, он должен был сказать, что знает этого парня, и все прояснил. Как я. Я вошел. Он не вошел, потому что не хотел, чтобы связь была известна. Я позвонил ему по нему, когда мы разговаривали по телефону. Он врет. Он не знал, что у нас это есть".
   - Теперь он знает, что ты знаешь?
   "Ага. Я не знаю, что он думает, что я знаю. Я повесил трубку. Вопрос в том, что нам с этим делать? Мы, наверное, крутим здесь свои колеса. Все это шарада. Никто не войдет в это хранилище. Вероятно, Трана забрали после того, как он проверил свои бриллианты и ушел. Мы повели его прямо на бойню.
   Потом он понял, что, возможно, белая компания LTD принадлежала грабителям, а не Льюису и Кларку. Они последовали за Босхом и Уиш к Трану.
   - Подожди, - сказала Элеонора. "Я не знаю. А как же будильники всю неделю? Пожарный гидрант и поджог? Это должно происходить так, как мы думали".
   "Я не знаю. Сейчас ничего не имеет смысла. Может, Рурк заводит своих людей в ловушку. Или резню".
   Оба смотрели вперед, на хранилище. Дождь утих, солнце уже полностью взошло, и стальная дверь засветилась. Элинор наконец заговорила.
   "Я думаю, нам нужна помощь. У нас есть Хэнлон и Хоук, сидящие на другой стороне берега, и спецназ, если только это не было частью шарады Рурка".
   Босх сказал ей, что проверил данные наблюдения спецназа и узнал, что они действительно ведутся.
   - Тогда что делает Рурк? она сказала.
   "Нажимаем на все кнопки".
   Они повозились с ним несколько минут и решили позвонить Ороско в полицию Беверли-Хиллз. Сначала Элеонора связалась с Хэнлоном и Хоуком. Bosch хотел оставить их на месте.
   - Ребята, вы там проснулись? - сказала она в моторолу.
   - Десять четыре, едва ли. Я чувствую себя как тот парень, застрявший в своей машине на эстакаде после землетрясения в Окленде. Что случилось?
   - Нет, просто проверяю. Как входная дверь?
   - Ни стука всю ночь.
   Она отключилась, и наступила минутная тишина, прежде чем Босх повернулся, чтобы выйти из машины, чтобы позвонить Ороско. Он остановился и оглянулся на нее.
   "Вы знаете, он умер", - сказал он.
   "Кто умер?"
   - Парень, который был на той эстакаде.
   Тут же раздался стук, от которого слегка тряхнуло машину. Не столько звук, сколько вибрация, удар, мало чем отличающийся от первого толчка землетрясения. Следящей вибрации не было. Но через одну-две секунды прозвучал сигнал тревоги. Звонок доносился громко и отчетливо из усилителя Beverly Hills Safe; Компания "Лок". Босх резко выпрямился, уставившись в комнату с хранилищем. Никаких видимых признаков вторжения не было. Почти сразу же по радио затрещал голос Хэнлона.
   "У нас есть звонок. Каков наш план действий?"
   Ни Босх, ни Уиш сначала не ответили на радиовызов. Они просто сидели, уставившись на хранилище, ошеломленные. Рурк позволил своим людям попасть прямо в ловушку. Или так казалось.
   - Сукин сын, - сказал Босх. - Они внутри.
  
   ***
  
   Босх сказал: "Скажи Хэнлону и Хоуку сохранять спокойствие, пока мы не получим приказ".
   - А кто будет отдавать приказы? - спросила Элеонора.
   Босх не ответил. Он думал о том, что происходит в хранилище. Зачем Рурку вести своих людей к подставе?
   "Должно быть, он не смог предупредить их, сказать им, что алмазов там нет и что мы здесь, наверху", - сказал он. - Я имею в виду, двадцать четыре часа назад мы не знали ни об этом месте, ни о том, что здесь происходит. Возможно, к тому времени, когда мы добрались до него, было уже слишком поздно. Они были слишком далеко.
   - Значит, они идут по плану, - сказала Элеонора.
   - Они первыми откроют коробку Трана, если сделали домашнее задание и знают, какая это коробка. Они найдут его пустым, и что тогда делать? Разделить или открыть больше ящиков, пока они не получат достаточно вещей, чтобы все это стоило того?"
   "Я думаю, что они расстались", - ответила она. "Я думаю, когда они открывают ящик Трана и не находят бриллиантов, они понимают, что что-то не так, и убираются оттуда к черту".
   - Тогда у нас не будет много времени. Я предполагаю, что они подготовят вещи в хранилище, но на самом деле они не будут сверлить коробку, пока мы не сбросим сигнал тревоги и не очистим место происшествия. Мы можем немного отложить перезагрузку, но слишком долго, и они могут что-то заподозрить и убраться, ища наших людей в туннелях.
   Он вышел из машины и оглянулся на Элеонору.
   "Включите радио. Скажи этим парням оставаться на месте, а потом передай сообщение своему спецназу. Скажи им, что мы думаем, что у нас есть люди в хранилище.
   - Они захотят узнать, почему Рурк им ничего не говорит.
   "Думать о чем-то. Скажи им, что не знаешь, где Рурк.
   "Куда ты идешь?"
   "Встретить вызов патруля по тревоге. Я скажу, чтобы они вызвали сюда Ороско.
   Он захлопнул дверь и спустился по пандусу гаража. Элеонора звонила по радио.
   Когда Bosch подошел к Beverly Hills Safe amp; Лок, он достал бумажник со значком, сложил его и засунул в нагрудный карман пальто. Он свернул за угол, обогнув комнату со стеклянным хранилищем, и побежал к крыльцу как раз в тот момент, когда подъехала патрульная машина Беверли-Хиллз с мигающими фарами, но без сирены. Вылезли двое патрульных, просунув палки из держателей пластиковых труб на дверях, а затем в кольца на ремнях. Босх представился, рассказал им, что он делает, и попросил их как можно скорее передать сообщение капитану Ороско. Один из полицейских сказал, что менеджера, парня по имени Эйвери, вызывали, чтобы сбросить сигнализацию, пока копы проверяли помещение. Вся рутина. Они сказали, что знакомятся с этим парнем, это уже третья тревога, которую вызывают сюда на этой неделе. Они также сказали, что у них уже есть приказ сообщать о любых звонках по этому адресу Ороско в его дом в любое время.
   - Вы имеете в виду, что эти вызовы не были ложной тревогой? - сказал тот, кого звали Онага.
   - Мы не уверены, - сказал Босх. "Но мы хотим относиться к этому как к ложной тревоге. Менеджер понимает, что она этого не сделала, и вы вместе сбрасываете сигнализацию, и все идут своим путем. Хорошо? Просто красиво и спокойно. Ничего необычного.
   - Достаточно хорошо, - сказал другой полицейский. Медная табличка над его карманом гласила: "Джонстон". Придерживая дубинку на поясе, он побежал обратно к их крейсеру, чтобы позвонить в Ороско.
   - А вот и наш мистер Эйвери, - сказала Онага.
   Белый "кадиллак" остановился у обочины за автомобилем из "Беверли-Хиллз". Эйвери III, одетый в розовую спортивную рубашку и широкие брюки, вышел из машины и подошел. Он узнал Босха и поздоровался с ним по имени.
   - Взлом был?
   "Г-н. Эйвери, мы думаем, что здесь что-то происходит, мы не знаем. Нам нужно время, чтобы проверить это. Что мы хотим, чтобы вы сделали, так это открыли офис, прогулялись, как вы обычно делаете, как вы делали, когда сработала сигнализация в начале этой недели. Затем сбросьте сигнализацию и снова заблокируйте".
   "Вот и все? Что если-"
   "Г-н. Эйвери, мы хотим, чтобы ты села в машину и уехала, как обычно, как будто ты едешь домой. Но я хочу, чтобы ты зашел за угол к Дарлингу. Заходите и выпейте кофе. Я либо приду сказать тебе, что происходит, либо пошлю за тобой. Я хочу, чтобы ты расслабился. Мы можем справиться со всем, что здесь происходит. У нас есть другие люди, которые проверяют это, но для приличия мы хотим создать впечатление, что выдаем это за очередную ложную тревогу".
   - Понятно, - сказал Эйвери, доставая из кармана связку ключей. Он подошел к входной двери и открыл ее. - И, кстати, это не сигнализация хранилища. Это внешняя сигнализация, вызванная вибрацией окон хранилища. Я могу сказать. Видите ли, это другой тон.
   Босх решил, что туннелисты отключили систему сигнализации хранилища, не понимая, что внешняя сигнализация - это отдельная система.
   Онага и Эйвери вошли внутрь, Босх плелся позади. Пока Гарри стоял у входа в поисках дыма и не видел его, принюхиваясь к пороху, но не чувствуя его запаха, вошел Джонстон. Босх приложил руки к губам, чтобы предостеречь офицера от криков, перекрывающих звук тревоги. Джонстон кивнул, приложил ладонь к уху Босха и сказал, что Ороско будет там максимум через двадцать минут. Он жил в Долине. Босх кивнул и надеялся, что это произойдет достаточно скоро.
   Сигнализация отключилась, и Эйвери и Онага вышли из кабинета Эйвери в вестибюль, где их ждали Джонстон и Босх. Онага посмотрел на Босха и покачал головой, показывая, что все в порядке.
   - Ты обычно проверяешь хранилище? - спросил Босх.
   "Мы просто осмотримся", - сказал Эйвери. Он подошел к рентгеновскому аппарату, включил его и объяснил, что для прогрева требуется пятьдесят секунд. Они провели время, не разговаривая. Наконец Эйвери положил руку на ридер. Он прочитал его и утвердил костную структуру, и замок на первой двери ловушки щелкнул.
   "Поскольку у меня нет своего человека в комнате хранилища, я должен взломать замок на второй двери", - сказал Эйвери. "Господа, если вы не возражаете, не смотрите, как только мы войдем".
   Вчетвером они вошли в крошечную ловушку, и Эйвери нажала набор цифр на кодовом замке второй двери. Она распахнулась, и они вошли в комнату с хранилищем. Ничего не было видно, кроме стали и стекла. Босх стоял возле двери хранилища и прислушивался, но ничего не услышал. Он подошел к стеклянной стене и посмотрел на Уилшира. Он мог видеть, что Элеонора вернулась в машину на втором этаже гаража. Он обратил внимание на Эйвери, который подошел к нему, как будто хотел сам посмотреть в окно, но вместо этого сжался в заговорщицкой позе.
   - Помни, я могу открыть хранилище, - сказал он тихим шепотом.
   Босх посмотрел на него и покачал головой, а затем сказал: - Нет. Я не хочу этого делать. Слишком опасно. Давай выбираться отсюда."
   На лице Эйвери было озадаченное выражение, но Босх ушел. Пять минут спустя Beverly Hills Safe amp; Замок был очищен и заблокирован. Двое копов вернулись в патруль, а Эйвери ушел. Босх вернулся в гараж. На улице стало оживленнее, и начался дневной шум. Гараж был заполнен машинами и вонял выхлопными газами. В машине Уиш сказал ему, что Хэнлон, Хоук и спецназ занимают позиции. Он сказал ей, что Ороско уже в пути.
   Босх задумался, сколько времени пройдет, прежде чем люди в туннеле поверят, что можно безопасно начинать бурение. Ороско был еще в десяти минутах ходьбы. Это было давно.
   - Так что мы будем делать, когда он приедет? она сказала.
   "Его город, его призвание", - сказал он. "Мы просто выкладываем это для него и делаем все, что он хочет. Мы говорим ему, что у нас тут одна провальная операция, и мы не знаем, кому можно доверять. По крайней мере, не тот парень, который за это отвечает.
   После этого минуту или две они сидели молча. Босх выкурил сигарету, и Элеонора ничего об этом не сказала. Казалось, она погрузилась в собственные мысли, на ее лице было озадаченное выражение. Они оба нервно сверяли часы каждые тридцать секунд или около того.
  
   ***
  
   Льюис подождал, пока белый "кадиллак", за которым он следовал, не повернул на север от Уилшира. Как только машина скрылась из поля зрения Beverly Hills Safe amp; Замок, Льюис поднял с пола синюю аварийную лампочку и поставил ее на приборную панель. Он включил его, но водитель "кадиллака" уже съехал на обочину перед "Дарлингс". Льюис вышел из машины и подошел к Кэдди; на полпути его встретил Эйвери.
   - Что происходит, офицер? - сказал Эйвери.
   - Детектив, - сказал Льюис и открыл бумажник со значком. "Внутренние дела, полиция Лос-Анджелеса. Мне нужно задать вам несколько вопросов, сэр. Мы проводим расследование в отношении человека, детектива Гарри Боша, с которым вы только что разговаривали в Беверли-Хиллз. Замок."
   - Что ты имеешь в виду под словом "мы"?
   "Я оставил своего партнера в Уилшире, чтобы он мог присматривать за вашим бизнесом. Но я бы хотел, чтобы ты села в мою машину, чтобы мы могли поговорить несколько минут. Что-то происходит, и мне нужно знать, что".
   - Этот детектив Босх... эй, откуда мне знать, что вы на самом деле?
   "Откуда ты знаешь, что это он? Дело в том, что мы следили за детективом Босхом в течение недели, сэр, и мы знаем, что он занимается деятельностью, которая может быть если не незаконной, то поставить в неловкое положение отдел. Мы не уверены, что на данном этапе. Вот почему вы нам нужны, сэр. Не могли бы вы сесть в машину, пожалуйста?
   Эйвери сделал два неуверенных шага к машине СВР, а затем, похоже, решил: "Какого черта". Он быстро подошел к пассажирской стороне и сел. Эйвери представился владельцем Beverly Hills Safe amp; Лок и кратко рассказал Льюису, что было сказано во время его двух встреч с Босхом и Уиш. Льюис слушал без комментариев, затем открыл дверцу машины. - Подожди здесь, пожалуйста. Я скоро вернусь."
   Льюис быстро подошел к Уилширу; он постоял на углу несколько мгновений, по-видимому, высматривая кого-то, а затем сделал замысловатый вид, поглядывая на часы. Он вернулся к машине и сел за руль. На Уилшире Кларк ждала в нише у входа в магазин и наблюдала за хранилищем. Он заметил сигнал Льюиса и небрежно направился к машине.
   Когда Кларк забралась на заднее сиденье, Льюис сказал: Здесь Эйвери говорит, что Босх велел ему пойти к Дарлингу и подождать, сказал, что в хранилище могут быть люди. Поднимитесь из-под земли".
   - Босх сказал, что он собирается делать? - спросил Кларк.
   - Ни слова, - сказал Эйвери.
   Все молчали, думали. Льюис не мог этого понять. Если Босх был грязным, что он делал? Он еще немного подумал и понял, что если Босх замешан в ограблении хранилища, то он находится в идеальном положении, будучи человеком, командующим снаружи. Он мог запутать освещение кражи со взломом. Он мог отправить всю рабочую силу не туда, в то время как его люди в хранилище благополучно отправились в обратном направлении.
   "Он держит всех за короткие волосы", - сказал Льюис больше себе, чем двум другим мужчинам в машине.
   - Кто, Босх? - спросил Кларк.
   "Он занимается аферой. Мы ничего не можем сделать, кроме как смотреть. Мы не можем попасть в это хранилище. Мы не можем уйти в подполье, не зная, куда мы идем. Он уже связал группу спецназа бюро на шоссе. Они ждут грабителей, которые, черт возьми, не придут.
   - Подожди, подожди, - сказал Эйвери. "Убежище. Вы можете войти в него.
   Льюис полностью повернулся на своем месте, чтобы посмотреть на Эйвери. Владелец хранилища сказал им, что федеральные банковские правила не распространяются на Beverly Hills Safe amp; Замок, потому что это был не банк, и откуда у него был компьютерный код, открывающий хранилище.
   - Вы сказали об этом Босху? - спросил Льюис.
   "Вчера и сегодня."
   - Он уже знал?
   "Нет. Он казался удивленным. Он задавал подробные вопросы о том, сколько времени потребуется, чтобы открыть хранилище, что мне нужно сделать и тому подобное. Затем сегодня, когда у нас была сигнализация, я спросил его, должны ли мы ее открыть. Он сказал нет. Просто сказал, чтобы уйти оттуда.
   - Черт, - взволнованно сказал Льюис. - Я лучше позвоню Ирвингу.
   Он выпрыгнул из машины и побежал к телефонам-автоматам перед "Дарлингс". Он позвонил Ирвингу домой и не получил ответа. Он набрал номер офиса и получил только дежурного. У него был офицерский пейджер Ирвинг с номером таксофона. Затем он подождал пять минут, расхаживая перед телефоном и беспокоясь о времени. Телефон никогда не звонил. Он воспользовался соседним, чтобы перезвонить дежурному офицеру, чтобы убедиться, что Ирвингу позвонили. У него было. Льюис решил, что не может ждать. Он должен был сделать этот звонок сам, и именно он стал бы героем. Он оставил банк телефонов и вернулся к машине.
   - Что он сказал? - спросил Кларк.
   - Мы входим, - сказал Льюис. Он завел машину.
  
   ***
  
   Полицейское радио щелкнуло дважды, а затем раздался голос Хэнлона.
   "Эй, Бродвей, у нас гости на Первом".
   Босх схватил рацию.
   - Что у тебя есть, Первый? На Бродвее ничего не показывают".
   - На нашей стороне трое белых мужчин. Использование ключа. Похоже, один из них был здесь раньше с вами. Старый парень. Клетчатые брюки".
   Эйвери. Босх поднес микрофон ко рту и помедлил, не зная, что сказать. "Что теперь?" - сказал он Элеоноре. Как и Босх, она смотрела на улицу, на комнату с хранилищем, но посетителей не было видно. Она ничего не сказала.
   - Э-э, Первый, - сказал Босх в микрофон. - Ты видел какую-нибудь машину?
   - Никого не видели, - раздался голос Хэнлона. "Они только что вышли из переулка на нашей стороне. Должно быть, припарковался там. Хотите, чтобы мы посмотрели?
   - Нет, подожди минутку.
   "Сейчас они внутри, больше не находятся в визуальном контакте. Посоветуйте, пожалуйста".
   Он повернулся к Уиш и поднял брови. Кто бы это мог быть?
   "Попросите описания этих двоих с Эйвери", - сказала она.
   Он сделал.
   - Белые мужчины, - начал Хэнлон. "Номер один и два в костюмах, поношенные и мятые. Белые рубашки. Оба в начале тридцатых годов. Один рыжий, коренастого телосложения, пять-восемь, один-восемьдесят. Другая, темно-русая, потоньше. Не знаю, я бы сказал, что эти ребята были копами.
   - Хекл и Джекл? - сказала Элеонора.
   "Льюис и Кларк. Это должны быть они".
   - Что они там делают?
   Босх не знал. Уиш взял у него радио.
   "Первый?"
   Радио щелкнуло.
   "Есть основания полагать, что двое субъектов в костюмах - полицейские Лос-Анджелеса. Стоять рядом с."
   - Вот они, - сказал Босх, когда три фигуры двинулись в сияние комнаты хранилища. Он открыл бардачок и достал бинокль.
   "Что они делают?" - спросил Уиш, сосредоточившись.
   "Эйвери у клавиатуры рядом с хранилищем. Я думаю, он открывает эту чертову штуку.
   В бинокль Босх увидел, как Эйвери отошел от компьютерной платы и направился к хромированному колесу на двери хранилища. Он увидел, как Льюис слегка повернулся и посмотрел на улицу в направлении гаража. Был ли там легкий след улыбки? Босху показалось, что он это видел. Затем в бинокль он увидел, как Льюис вытащил свое оружие из подмышечной кобуры. Кларк сделал то же самое, и Эйвери начал крутить штурвал, а капитан рулил Титаником.
   "Эти тупые засранцы, они его открывают!"
   Босх выскочил из машины и побежал вниз по трапу. Он вытащил пистолет и поднял его на бегу. Он взглянул вдоль Уилшира и увидел просвет в редком движении. Он перебежал улицу, Уиш чуть позади него.
   Босх был еще в двадцати пяти ярдах и знал, что будет слишком поздно. Эйвери перестал крутить колесо хранилища, и Босх видел, как он отпрянул назад всем своим весом. Дверь начала медленно открываться. Босх услышал позади себя голос Элеоноры.
   "Нет!" - закричала она. - Эйвери, нет!
   Но Босх знал, что двойное стекло заставляет комнату убежища молчать. Эйвери не могла ее слышать, а Льюис и Кларк не прекратили бы то, что они делали, даже если бы могли слышать.
   То, что произошло, было для Босха словно кино. Старый фильм по телевизору с выключенным звуком. Медленно открывающаяся дверь хранилища с расширяющейся полосой черноты внутри придавала картине неземное, почти подводное качество, неизбежность замедленного движения. Босху казалось, что он идет по движущемуся тротуару, двигаясь не в ту сторону, бежит, но не приближается. Он не сводил глаз с двери хранилища. Черное поле раскрывается шире. Затем тело Льюиса переместилось в поле зрения Босха и направилось к открывающемуся хранилищу. Почти сразу же, подталкиваемый какой-то невидимой силой, Льюис дернулся назад. Его руки взлетели вверх, пистолет ударился о потолок, а затем беззвучно упал на пол. Когда он отступил от хранилища, его спина и голова были разорваны, а кровь и мозг забрызгали стеклянную стену позади него. Когда Льюиса отшвырнуло от двери хранилища, Босх увидел дульную вспышку из темноты внутри. А потом паутина трещин покрыла двойное стекло бесшумными пулями. Льюис отступил назад и врезался в панель ослабленного стекла и врезался в тротуар тремя футами ниже.
   Хранилище было наполовину открыто, и у стрелка было больше свободы действий. Шквал пулеметного огня повернулся к Кларку, который стоял без защиты с открытым ртом от шока. Теперь Босх мог слышать выстрелы. Он видел, как Кларк пытался спрыгнуть с линии огня. Но это не стоило усилий. Его тоже отбросило назад силой попадания пуль. Его тело врезалось в Эйвери, и оба мужчины рухнули на полированный мраморный пол.
   Стрельба из хранилища прекратилась.
   Босх прыгнул в отверстие, где раньше была стеклянная стена, и скользнул грудью по мрамору и стеклянной пыли. В то же мгновение он заглянул в хранилище и увидел расплывчатое изображение человека, проваливающегося сквозь пол. Движение вызвало вихрь в бетонной пыли и дыме, висевших внутри хранилища. Словно волшебник, человек просто исчез в тумане. Затем из темноты внутри появился второй человек, появившийся в поле зрения, обрамленном дверным проемом. Он подошел к дыре, размахивая автоматом М-16 в прикрытии, из стороны в сторону. Босх узнал в нем Арта Франклина, одного из выпускников компании "Чарли".
   Когда на него налетела черная дыра М-16, Босх обеими руками выровнял пистолет, упершись запястьями в холодный пол, и выстрелил. Франклин выстрелил одновременно. Его выстрелы пошли высоко, и Босх услышал, как за его спиной снова разбилось стекло. Босх произвел еще два выстрела в хранилище. Он услышал стук в стальную дверь. Другой попал Франклину в верхнюю правую часть груди, сбив его спиной на пол. Но одним быстрым движением раненый перекатился вниз головой и провалился сквозь пол. Босх держал пистолет на пороге хранилища, ожидая кого-нибудь еще. Но ничего не было, только звук Кларк и Эйвери, давящих и стонущих на полу слева от него. Босх встал, но продолжал держать пистолет на своде. В комнату вошла Элеонора, держа в руке свою "беретту". Присев на корточки, Босх и Уиш подошли к хранилищу с обеих сторон двери. Рядом с клавиатурой компьютера на стальной стене справа от двери находился регулятор освещения. Босх щелкнул выключателем, и внутреннее хранилище залил свет. Он кивнул ей, и Уиш вошла первой. Затем он последовал за ним. Было пусто.
   Босх вышел и быстро подошел к Кларк и Эйвери, которые все еще лежали на полу. Эйвери говорил: "Дорогой Бог, дорогой Бог". Кларк схватился обеими руками за горло и хватал ртом воздух, его лицо так покраснело, что на какой-то странный момент Босху показалось, что он душит себя. Он лежал поперек живота Эйвери, и его кровь была на них обоих.
   - Элеонора, - крикнул Босх. "Вызовите подкрепление и скорую помощь. Скажи спецназу, что они идут. По меньшей мере, два. Автоматическое оружие".
   Он оттащил Кларка от Эйвери и, схватив его за плечи за куртку, вытащил с линии огня из хранилища. Детектив СВР получил пулю в нижнюю часть шеи. Из-под его пальцев сочилась кровь, а в уголках рта были маленькие кровавые пузырьки. У него была кровь в грудной полости. Он дрожал и впадал в шок. Он умирал. Гарри снова повернулся к Эйвери, у которого на груди и шее была кровь, а на щеке - коричневато-желтый кусок мокрой губки. Часть мозга Льюиса.
   - Эйвери, ты попал?
   - Да, э-э... э-э, я думаю... я не знаю, - выдавил он сдавленным голосом.
   Босх опустился рядом с ним на колени и быстро осмотрел его тело и окровавленную одежду. Он не был ранен, и Гарри сказал ему об этом. Босх вернулся туда, где раньше стояло окно с двойным остеклением, и посмотрел на Льюиса, лежащего спиной на тротуаре. Он был мертв. Пули, поймавшие его по восходящей дуге, вонзились в его тело. На его правом бедре, животе, левой груди и слева от центра лба были входные ранения. Он был мертв еще до того, как ударился о стекло. Его глаза были открыты, глядя в никуда.
   Тут из вестибюля вошла Уиш.
   - Подкрепление в пути, - сказала она.
   Ее лицо было красным, и она дышала почти так же тяжело, как Эйвери. Казалось, она едва контролировала движение своих глаз, бегающих по комнате.
   - Когда сюда прибудет подкрепление, - сказал Босх, - скажите им, если они пойдут в туннели, что там внизу находится дружелюбный офицер. Я хочу, чтобы вы тоже сказали об этом своим спецназовцам".
   "О чем ты говоришь?"
   "Я спускаюсь. Я ударил одного, не знаю насколько сильно. Это был Франклин. Еще один упал перед ним. Дельгадо. Но я хочу, чтобы хорошие парни знали, что я там. Скажи им, что я в костюме. Двое, которых я преследовал, были в черной военной форме.
   Он открыл ружье, вынул из кармана три стреляные гильзы и перезарядил их пулями. Вдалеке звучала сирена. Он услышал резкий стук и посмотрел через стеклянную стену и вестибюль, чтобы увидеть, как Хэнлон бьет каблуком револьвера по стеклянной входной двери. С этого ракурса агент ФБР не мог видеть, что стеклянная стена хранилища была разбита. Босх жестом пригласил его подойти.
   - Подожди, - сказал Уиш. "Вы не можете этого сделать. Гарри, у них есть автоматическое оружие. Подождите, пока прибудет подкрепление, и мы придумаем план.
   Он подошел к двери хранилища и сказал: "У них уже есть фора. Мне нужно идти. Обязательно скажи им, что я там внизу.
   Он прошел мимо нее в хранилище, на ходу щелкнув выключателем. Он посмотрел через край взрывной ямы. Падение было около восьми футов. На дне валялись куски разбитого бетона и арматура. Он мог видеть кровь в обломках и фонарик.
   Было слишком много света. Если бы они ждали его там внизу, он был бы легкой добычей. Он попятился и повернулся за дверью хранилища. Он прислонился к ней плечом и начал медленно задвигать огромную стальную плиту.
   Теперь Босх услышал приближающиеся сирены. Выглянув на улицу, он увидел машину скорой помощи и две полицейские машины, едущие по Уилширу. Машина без опознавательных знаков с Хоуком в ней с визгом остановилась впереди, и он вышел с пистолетом наизготовку. Дверь была наполовину закрыта и, наконец, двинулась сама по себе. Босх проскользнул вокруг нее и вернулся в хранилище. Он стоял над взрывной дырой, пока дверь медленно закрывалась, а свет тускнел. Он понял, что уже много раз оказывался в таком положении. Это всегда было на краю, у входа, что было для него наиболее волнующим и пугающим моментом. Он будет наиболее уязвим в тот момент, когда упадет в яму. Если Франклин или Дельгадо ждали его внизу, он был у них.
   "Гарри", - услышал он зов Уиш, хотя и не мог понять, как ее голос пробился сквозь теперь уже тонкое, как бумага, отверстие. - Гарри, будь осторожен. Их может быть больше двух".
   Ее голос эхом отдавался в стальной комнате. Он заглянул в дыру и сориентировался. Когда он услышал, как щелкнула дверь хранилища и осталась только чернота, он подпрыгнул.
  
   ***
  
   Когда он спускался в щебень, Босх присел и выстрелил из своего усилителя Смита; Вессона в темноту, а затем швырнулся на дно туннеля. Это был военный трюк. Стреляй, прежде чем они стреляют в тебя. Но его никто не ждал. Ответного огня не было. Ни звука, кроме отдаленного звука бегущих шагов по мраморному полу над хранилищем и за его пределами. Он понял, что должен был предупредить Элеонору, сказать ей, что первый выстрел будет за ним.
   Он отвел зажигалку подальше от тела и зажег ее. Еще один военный трюк. Затем он взял фонарик, включил его и огляделся. Он увидел, что выстрелил в тупик. Туннель, прорытый ворами к хранилищу, вел в другую сторону. На запад, а не на восток, как они думали, просматривая чертежи прошлой ночью. Это означало, что они не прибыли из штормовой линии, как предполагал Гирсон. Не из Уилшира, а, может быть, из Олимпика или Пико на юге или из Санта-Моники на севере. Босх понял, что человека из DWP и всех остальных агентов и копов Рурк умело сбил с толку. Ничто не будет таким, как они планировали или думали. Гарри был предоставлен самому себе. Он сфокусировал луч на черной горловине туннеля. Он спускался вниз, а затем поднимался, давая ему видимость всего около тридцати футов. Туннель уходил на запад. Группа спецназа ждала на юге и востоке. Они никого не ждали.
   Держа фонарик вправо, подальше от тела, он начал ползти по коридору. Туннель был не выше трех с половиной футов от верха до низа и, возможно, трех футов в ширину. Он двигался медленно, держа пистолет в той же руке, которой раньше ползал. В воздухе пахло порохом, а в луче фонарика висел сизый дым. Пурпурная мгла, подумал Босх. Он чувствовал, что обливается потом от жары и страха. Через каждые десять футов он останавливался, чтобы вытереть пот с глаз рукавом куртки. Он не снял куртку, потому что не хотел отличаться от описания, данного людям, которые последуют за ним. Он не хотел быть убитым дружественным огнем.
   Туннель поочередно изгибался то влево, то вправо на протяжении пятидесяти ярдов, из-за чего Босх запутался в выборе направления. В какой-то момент он опустился ниже инженерного трубопровода. А временами он мог слышать грохот машин, из-за чего туннель звучал так, словно он дышал. Каждые тридцать футов горела свеча, помещенная в выемку, вырытую в стене туннеля. В песчаных щебнях на дне туннеля он поискал растяжки, но нашел кровавый след.
   Через несколько минут медленного путешествия он выключил фонарик и снова опустился на икры, чтобы отдохнуть и попытаться контролировать звук своего дыхания. Но, похоже, ему не удавалось набрать достаточно воздуха в легкие. Он на несколько мгновений закрыл глаза, а когда открыл их, то понял, что из-за поворота впереди исходит бледный свет. Свет был слишком устойчивым, чтобы исходить от свечи. Он начал медленно двигаться, не выключая фонарик. Когда он свернул за поворот, туннель расширился. Это была комната. Он думал, что достаточно высокий, чтобы в нем можно было стоять, и достаточно широкий, чтобы в нем можно было жить во время раскопок.
   Свет исходил от керосиновой лампы, стоявшей на холодильнике-иглу в углу подземной комнаты. Были также две спальные скатки и переносная газовая плита Coleman. Был переносной биотуалет. Он увидел два противогаза, а также два рюкзака с едой и снаряжением. И были пластиковые пакеты, полные мусора. Это была лагерная комната, вроде той, что, как предположила Элинор, использовалась во время раскопок в хранилище Уэстленда. Босх посмотрел на все оборудование и подумал о предупреждении Элеоноры о том, что их может быть больше двух. Но она ошибалась. Всего два всего.
   Туннель продолжался с другой стороны комнаты лагеря, где была еще одна дыра шириной в три фута. Босх выключил пламя фонаря, чтобы его не освещали сзади, и выполз в коридор. Здесь не было свечей в стенах. Он периодически использовал фонарик, включая его, чтобы сориентироваться, а затем прополз немного в темноте. Время от времени он останавливался, задерживал дыхание и прислушивался. Но шум машин казался далеким. И больше ничего не слышал. Примерно в пятидесяти футах от лагеря туннель заходил в тупик, но Босх увидел на полу круглое очертание. Это был фанерный круг, покрытый слоем грязи. Двадцать лет назад он назвал бы это крысиной норой. Он попятился, присел на корточки и стал изучать круг. Он не видел признаков того, что это ловушка. На самом деле, он и не ожидал. Если бы туннелисты соорудили отверстие, это должно было защитить от входа, а не выхода. Взрывчатка должна быть на этой стороне круга. Тем не менее, он вынул свой брелок-нож и осторожно провел им по кругу, а затем приподнял его на полдюйма. Он направил свет в трещину и не увидел ни проводов, ни креплений на нижней стороне фанеры. Затем он перевернул его. Не было выстрелов. Он подполз к краю дыры и увидел внизу еще один туннель. Он просунул руку и фонарик в дыру и включил луч. Он развернул его и приготовился к неизбежной стрельбе. Опять никто не пришел. Он увидел, что нижний проход был идеально круглым. Это был гладкий бетон с черными водорослями и струйкой воды внизу изгиба. Это была ливневая канализация.
   Он провалился в дыру и тут же потерял равновесие на слизи и поскользнулся на спине. Он приподнялся и с фонариком стал искать след в черной слизи. Крови не было, но в водорослях были царапины, которые можно было оставить, выкапывая обувь для покупки. Струйка воды двигалась в том же направлении, что и царапины. Бош пошел по этому пути.
   К настоящему времени он потерял чувство направления, но считал, что направляется на север. Он выключил луч и медленно прошел двадцать футов, прежде чем снова включить его. Когда он это сделал, то увидел, что след подтвердился. Примерно в три часа на изогнутой стенке трубы был размазанный отпечаток крови. Два фута дальше, и в пять часов появился еще один. Франклин быстро терял кровь и силы, предположил он. Он остановился здесь, чтобы осмотреть рану. Он не будет слишком далеко впереди.
   Медленно, пытаясь снизить шум своего дыхания, Босх двинулся вперед. Трубка пахла мокрым полотенцем, а воздух был достаточно влажным, чтобы покрыть кожу пленкой. Звук уличного движения доносился где-то поблизости. Раздался звук сирен. Он чувствовал, что труба находится на плавном нисходящем уклоне, благодаря которому струйка воды движется. Он ушел глубже под землю. На его коленях были порезы, которые кровоточили и жгли, когда он скользил и царапался по попе.
   Примерно через сотню футов Босх остановился и надел балку, все еще держа ее сбоку от тела и держа наготове пистолет в другой руке. На изогнутой стене впереди было еще больше крови. Когда он выключил фонарик, то заметил, что темнота впереди изменилась. В нем был свет с оттенком серого рассвета. Он мог сказать, что трубопровод закончился, или, скорее, соединился с проходом, где был тусклый свет. Тут он понял, что слышит воду. Много воды по сравнению с тем, что текло у него между колен. Похоже, впереди было русло реки.
   Он медленно и тихо двинулся к краю тусклого света. Трубопровод, в котором он прятался, был иллюминатором сбоку длинного коридора. Он был в притоке. По полу огромного коридора текла серебристо-черная вода. Это был подземный канал. Глядя на него, Босх не мог сказать, была ли вода глубиной три дюйма или три фута.
   Присев на край, он сначала прислушался к другим звукам, кроме плеска воды. Ничего не слыша, он медленно вытянул верхнюю часть тела вперед, чтобы посмотреть в коридор. Вода текла слева от него. Сначала он посмотрел туда и увидел смутные очертания бетонного прохода, постепенно изгибающегося вправо. Сквозь дыры в потолке через определенные промежутки времени падал смутный свет. Он предположил, что этот свет исходил от дренажных отверстий, просверленных в люках на высоте тридцати футов. Это была основная линия, как сказал бы Эд Гирсон. Какой именно, Босх не знал, и его это больше не волновало. У него не было плана, которому он мог бы следовать, чтобы сказать ему, что делать.
   Он повернулся, чтобы посмотреть вверх по течению, и тут же засунул голову обратно в трубку, как черепаха. У внутренней стены прохода стояла темная фигура. И Босх увидел два светящихся в темноте оранжевых глаза, смотрящих прямо на него.
   Босх не шевелился и еле дышал целую минуту. Жгучий пот закапал ему глаза. Он закрыл их, но ничего не слышал, кроме шума черной воды. Затем он медленно двинулся обратно к краю, пока снова не увидел темную фигуру. Оно не двигалось. Два глаза, словно чужие глаза человека, который смотрит в вспышку на снимке, уставились на Босха. Он направил фонарик за угол и нажал на выключатель. В луче он увидел Франклина, привалившегося к стене; его М-16 была привязана к груди, но его руки упали с нее в воду. Конец ствола также опустился в воду. На Франклине была маска, и Босху потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это не маска. На нем были ПНВ-очки ночного видения.
   - Франклин, все кончено, - крикнул Босх. "Я полицейский. Брось это."
  
   Ответа не последовало, да и Босх его не ждал. Он еще раз взглянул вверх и вниз по основной линии, а затем прыгнул в воду. Вода едва покрыла его лодыжки. Он держал свой пистолет и фонарь на неподвижной фигуре, но не верил, что ему понадобится оружие. Франклин был мертв. Босх увидел, что кровь все еще сочится из раны на груди и спереди его черной футболки. Затем он смешался с водой и был унесен. Босх проверил на шее мужчины пульс и не нашел его. Он спрятал пистолет в кобуру и поднял М-16 над головой мертвеца. Затем он снял с трупа ночные очки и надел их.
   Он посмотрел в одну сторону длинного коридора, потом в другую. Это было похоже на просмотр старого черно-белого телевизора. Но белые и серые имели янтарный оттенок. Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть, но он мог лучше видеть в очках и не снимал их.
   Затем он проверил карманы на бедрах черных тренировочных штанов Франклина. Он нашел промокшую пачку сигарет и спичек. Там была запасная обойма, которую Босх положил в карман куртки, и сложенный лист мокрой бумаги, на котором просачивались и расплывались синие чернила. Он осторожно развернул ее и понял, что это была нарисованная от руки карта. Никаких имен, идентифицирующих что-либо. Просто размытые синие линии. Рядом с центром была квадратная коробка, которую Босх принял за хранилище. Синие линии были дренажными туннелями. Он повертел карту в руке, но рисунок не показался ему знакомым. Линия, идущая вдоль передней части коробки, была самой толстой. Он подумал, что это может быть Уилшир или Олимпик. Линии, которые пересекали это, были перекрестком, улицами Робертсона, Доэни, Рексфорда и другими. Сбоку страницы было еще несколько штрихов. Затем круг с X через него. Точка выхода.
   Босх решил, что карта бесполезна, поскольку не знал, где находится и в каком направлении двигался. Он бросил его в воду и смотрел, как он уплывает. В этот момент он решил, что пойдет по течению. Такой же хороший выбор, как и любой другой.
  
   ***
  
   Босх плескался по воде, двигаясь по течению в направлении, которое он считал западным. Черная вода закручивалась у стены оранжевыми водоворотами. Вода была ему выше щиколоток и наполняла обувь, делая его шаги тяжелыми и неустойчивыми.
   Он подумал о том, как хорошо сыграл Рурк. Не имело значения, что джип и квадроциклы были найдены на шоссе. Это все была приманка, подстава. Рурк и его бандиты показали очевидное, а затем сделали обратное. Рурк уговорил всех поверить в это, когда накануне вечером составлял планы сражения. Группа спецназа ждала там внизу на приеме, на который никто не собирался приходить.
   Он поискал следы в коридоре, но ничего не нашел. Вода забрала с собой все шансы на это. На стенах были нарисованные пометки, даже бандитские граффити, но каждая каракуля могла лежать там годами. Он посмотрел на все это, но не признал ни одного сигнала или направления. На этот раз Гензель и Гретель не оставили следа.
   Звуки уличного движения стали громче, а света стало больше. Босх включил очки ночного видения и увидел призрачные конусы голубоватого света, просачивающиеся через каждые сотню футов или около того из люков и стоков. Через некоторое время он подошел к подземному перекрестку, и когда вода из его линии столкнулась и забрызгала водой, движущейся по другому каналу, Босх прокрался вдоль боковой стены и медленно заглянул за угол. Он никого не видел и не слышал. Он понятия не имел, куда идти. Дельгадо мог пойти в любом из трех разных направлений. Босх решил следовать по новому проходу направо, потому что, как он полагал, это уведет его дальше от установки спецназа.
   Он сделал не более трех шагов по новому туннелю, когда услышал впереди громкий шепот.
   - Арти, ты собираешься это сделать? Давай, спеши. Арти!
   Босх замер. Он раздался примерно в двадцати ярдах прямо впереди. Но он никого не видел. Он знал, что именно очки ночного видения, которые он носил, - оранжевые глаза - не позволили ему попасть в засаду. Но крышка продержалась недолго. Если бы он подошёл поближе, Дельгадо понял бы, что он не Франклин.
   "Арти!" - снова хрипло позвал голос. "Ну давай же!"
   - Иду, - прошептал Босх. Он сделал шаг вперед и инстинктивно почувствовал, что это не сработало. Дельгадо знал. Он нырнул вперед, поднимая М-16, когда падал.
   Босх увидел водоворот движения впереди и слева, затем увидел вспышку дула. Звук выстрелов был оглушительным в бетонном туннеле. Босх открыл ответный огонь и держал палец на спусковом крючке, пока не услышал, как в инжекторе закончились пули. В ушах у него звенело, но он мог сказать, что Дельгадо, или кто там был наверху, тоже остановился. Босх услышал, как он вставил новую обойму в свое оружие, а затем побежал по сухому полу. Дельгадо удалялся в другом проходе впереди. Гарри вскочил и последовал за ним, вытащив пустую обойму из одолженного пистолета и на ходу заменив ее запасной.
   Метров через двадцать пять он подошел к притоку трубопровода. Он был около пяти футов в диаметре, и Босху пришлось сделать шаг вперед, чтобы войти в него. На дне были черные водоросли, но не было проточной воды. В накипи лежала пустая обойма от М-16.
   У Босха был правильный туннель, но он больше не слышал шагов Дельгадо. Он начал быстро двигаться в трубе. Был небольшой подъем, и примерно через тридцать секунд он добрался до освещенной соединительной комнаты в тридцати футах ниже решетчатого водостока. С другой стороны этой комнаты трубопровод продолжался. У Босха не было иного выбора, кроме как последовать за ним, на этот раз с постепенным снижением скорости потока. Он прошел еще пятьдесят ярдов, прежде чем увидел, что линия, в которой он находился, переходит в более крупный проход - главную линию. Он слышал, как впереди бежит вода.
   Босх слишком поздно понял, что движется слишком быстро, чтобы остановиться. Когда он потерял равновесие и соскользнул по водорослям к отверстию, ему стало ясно, что он последовал за Дельгадо в ловушку. Босх уперся пятками в черную слизь в бесполезной попытке остановить себя. Вместо этого он пошел ногами вперед, размахивая руками для равновесия, в новый проход.
   Ему это показалось странным, но он почувствовал, как пуля вонзилась ему в правое плечо, прежде чем он услышал выстрелы. Ему казалось, что крюк на веревке опустился сверху, вонзился в его правое плечо, а затем рывком сдернул его с ног и вниз.
   Он выпустил пистолет и упал, как ему показалось, на сотню футов. Но, конечно же, это было не так. Пол коридора с его двумя дюймами воды поднялся, как стена воды, и ударил его по затылку. Очки слетели, и он наблюдал, лениво и отстраненно, как над ним проносились искры, а пули впивались в стену и срикошетили.
   Когда он пришел в себя, ему показалось, что он отсутствовал несколько часов, но быстро понял, что это было всего несколько секунд. Звук выстрелов все еще эхом разносился по тоннелю. Он почувствовал запах кордита. Он снова услышал бегущие шаги. Убежал, подумал он. Он надеялся.
   Босх перекатился в темноте и воде и раскинул руки, чтобы найти М-16 и очки. Через некоторое время он сдался и попытался вытащить собственное ружье. Кобура была пуста. Он сел и прижался к стене. Он понял, что его правая рука онемела. Пуля попала ему в плечевой сустав, и его рука гудела от тупой боли от точки попадания до мертвой руки. Он чувствовал, как кровь течет под его рубашкой, вниз по груди и руке. Это был теплый контрапункт прохладной воды, омывающей его ноги и яйца.
   Он понял, что задыхается, и попытался отрегулировать его потребление. Он был в шоке и знал это. Он ничего не мог сделать.
   Звук шагов, бегство прекратились. Босх затаил дыхание и прислушался. Почему он остановился? Он был дома свободен. Босх шаркал ногами по полу туннеля, все еще ища одно из орудий. Там ничего не было, и было слишком темно, чтобы разглядеть, куда они упали. Фонарик тоже пропал.
   Затем послышался голос, слишком далекий и слишком приглушенный, чтобы его можно было различить или понять, но кто-то говорил. И тут раздался второй голос. Двое мужчин. Босх попытался разобрать, что было сказано, но не смог. Второй голос вдруг сделался пронзительным, потом раздался выстрел, потом еще один. Между выстрелами прошло слишком много времени, подумал Босх. Это был не М-16.
   Пока он думал о значении этого, он снова услышал звук шагов в воде. Через некоторое время он мог сказать, что шаги приближались к нему сквозь темноту.
  
   ***
  
   В шагах, идущих по воде к Босху, не было никакой спешки. Медленно, ровно, методично, как невеста, идущая к алтарю. Босх сел, прислонившись к стене, и снова зашлепал ногами по мокрому, вязкому полу в надежде найти одно из орудий. Они исчезли. Он был слаб и устал, беззащитен. Гудящая боль в руке усилилась до пульсации. Его правая рука все еще была бесполезна, и он прижимал левую руку к разорванному плечу. Теперь его сильно трясло, его тело было в шоке, и он знал, что скоро потеряет сознание и не проснется.
   Теперь Босх мог видеть слабый луч света, движущийся к нему в туннеле. Он пристально смотрел на него, открыв рот. Некоторые из его мускулов уже отключались. Через несколько мгновений хлюпающие шаги остановились перед ним, и свет повис над его лицом, как солнце. Это был всего лишь фонарик, но все равно слишком яркий; он не мог видеть за ним. И все же он знал, чье лицо будет там сзади, чья рука держала свет и что было в другой.
   - Скажи мне, - сказал он хриплым шепотом. Он и не заметил, как пересохло его горло. - Это и твоя маленькая указка - набор?
   Рурк опустил луч, пока он не уперся в пол. Босх огляделся и увидел М-16 и свою пушку рядом в воде у противоположной стены. Слишком далеко, чтобы добраться. Он заметил, что Рурк, одетый в черный комбинезон, заправленный в резиновые сапоги, держит наведенным на него еще одним М-16.
   - Вы убили Дельгадо, - сказал Босх. Утверждение, а не вопрос.
   Рурк молчал. Он взвесил пистолет в руке.
   "Ты собираешься убить копа сейчас, это идея?"
   "Это единственный способ, которым я выберусь из этого. То, как это будет выглядеть, так это то, что Дельгадо сделает вас первым". Он поднял М-16. "Тогда я поймаю его. Я выхожу героем".
   Босх не знал, говорить ли что-нибудь о Уиш. Это подвергло бы ее опасности. Но это также может спасти ему жизнь.
   - Забудь об этом, Рурк, - наконец сказал он. "Виш знает. Я сказал ей. В папке Медоуза есть письмо. Это связывает вас. Она, наверное, уже всем там рассказала. Брось это сейчас и дай мне немного помощи. Тебе будет лучше, если ты вытащишь меня отсюда. Я в шоке, чувак.
   Босх не был уверен, но ему показалось, что он заметил небольшую перемену в лице Рурка, в его глазах. Они оставались открытыми, но как будто перестали видеть, как будто он видел только то, что было внутри. Затем они вернулись, глядя на Босха без сочувствия, только с презрением. Босх уперся пятками в слизь и попытался подняться по стене, чтобы встать. Но он продвинулся всего на несколько дюймов, когда Рурк наклонился и легко толкнул его обратно.
   - Стой там, ни хрена не двигайся. Думаешь, я заберу тебя отсюда? Я прикинул, что вы обошлись нам в пять, может, в шесть миллионов из того, что было в ящике Трэна. Должно быть столько. Но теперь я никогда не узнаю. Ты испортил идеальное преступление. Тебе отсюда не выбраться".
   Босх опустил голову так, что его подбородок оказался на груди. Его глаза закатились. Ему хотелось спать, но он боролся с этим. Он застонал, но ничего не сказал.
   - Ты был единственным, что оставалось на волю случая во всем этом чертовом плане. И что происходит? Единственный шанс, что что-то случится, он случается. Ты гребаный Закон Мерфи, чувак, во плоти.
   Босху удалось взглянуть на Рурка. Это была ужасная борьба. После этого его здоровая рука отпала от раны на плече. Не осталось больше сил, чтобы держать его там.
   "Какая?" он успел сказать. - Ч-что... ты имеешь в виду?... Шанс?
   "Я имею в виду совпадение. Вы получаете вызов на Медоуза. Это не входило в план, Босх. Ты веришь в это дерьмо? Интересно, каковы шансы. Я имею в виду, что Медоуз попал в трубу, в которую, как мы знали, он врезался раньше. Мы надеемся, что, возможно, его не найдут в течение нескольких дней, а затем, возможно, потребуется два-три дня, чтобы кто-то сделал опознание по отпечаткам. Тем временем его списывают как передозировку, не в счет. У парня в файлах рекламная карточка. Почему бы и нет?
   "Но что происходит? Этот пацан тут же сообщает о теле, блядь, с летучей мыши, - он покачал головой, преследуемый мужчина, - и тот, кому звонят, придурок, который на самом деле знал этого гребаного ублюдка и опознал его примерно за две секунды. Засранец из туннелей Вьетнама, мать вашу. Я сам не верю в это дерьмо.
   - Ты все испортил этим, Босх. Даже твоя несчастная жизнь... Эй, ты еще со мной?
   Босх почувствовал, как его голова приподнялась, ствол пистолета оказался у него под подбородком.
   "Все еще со мной?" - повторил Рурк и ткнул дулом в правое плечо Босха. Он послал ударную волну красной неоновой боли, обжигающую его руку и грудь, вплоть до яиц. Он застонал и хватал ртом воздух, а затем медленно махнул левой рукой по пистолету. Этого было недостаточно. У него только воздух. Он сглотнул рвоту и почувствовал капли пота на влажных волосах.
   - Ты выглядишь не очень хорошо, приятель, - сказал Рурк. "Я думаю, что, может быть, мне все-таки не придется этого делать. Может быть, мой человек Дельгадо сделал все правильно с первого выстрела".
   Боль вернула Босха. Оно пульсировало в нем, оставляя его бдительным, хотя и временно. Он уже чувствовал, что угасает. Рурк продолжал наклоняться над ним, и он поднял глаза и заметил свисающие с груди и талии отвороты комбинезона агента ФБР. Карманы. Он был одет в комбинезон наизнанку. Что-то щелкнуло в мозгу Босха. Он вспомнил, как Шарки говорил, что видел пустой пояс от инструментов на талии человека, который затянул тело в трубу у резервуара. Это был Рурк. В ту ночь он тоже надел комбинезон наизнанку. Потому что на обороте было написано ФБР. Он не хотел рисковать тем, что это увидят. Это была часть информации, которая сейчас была бесполезна, но по какой-то причине Босх был доволен тем, что смог поставить ее на место в головоломке.
   - Чему ты улыбаешься, мертвец? - спросил Рурк.
   "Иди на хуй".
   Рурк поднял ногу и пнул Босха в плечо, но Босх был к этому готов. Он схватил пятку левой рукой и толкнул ее вверх и наружу. Другая нога Рурка подкосилась на скользкой подстилке из водорослей и выскользнула из-под него. Он упал на спину с всплеском. Но он не уронил пистолет, как надеялся Босх. Вот оно. Это было все, что было. Босх сделал нерешительную попытку схватить оружие, но Рурк легко оторвал пальцы от ствола и оттолкнул его к стене. Босх наклонился на бок, и его вырвало в воду. Он почувствовал новый поток крови, исходящий из его плеча, стекающий по руке. Это была его игра. Ничего другого не было.
   Рурк выбрался из воды. Он подошел ближе и приставил дуло пистолета ко лбу Босха. "Знаешь, Медоуз рассказывал мне обо всем этом черном эхе. Вся эта чушь. Ну, Гарри, ты здесь. Это оно."
   - Почему он умер? - прошептал Босх. "Луга. Почему?"
   Рурк отступил назад и оглядел туннель, прежде чем заговорить.
   "Ты знаешь почему. Он был пиздец там, он был пиздец здесь. Вот почему он умер". Рурк, казалось, прокручивал в уме воспоминание и с отвращением покачал головой. "Все было прекрасно, кроме него. Он удержал браслет. Маленькие нефритовые дельфины на золоте".
   Рурк уставился в темноту туннеля. На его лице играло задумчивое выражение. - Это все, что потребовалось, - сказал он. "Видите ли, план полагался на полное соблюдение для достижения успеха. Медоуз, черт возьми, он этого не делал.
   Он покачал головой, все еще злясь на мертвеца, и замолчал. Именно в этот момент Босху показалось, что он слышит звук шагов где-то вдалеке. Он не был уверен, слышал ли он это или это было то, что он надеялся услышать. Он шевельнул левой ногой в воде. Недостаточно, чтобы заставить Рурка нажать на курок, но достаточно, чтобы вода выплеснулась и заглушила звук шагов. Если они вообще были там.
   - Он сохранил браслет, - сказал Босх. - Это было?
   - Достаточно, - сердито сказал Рурк. "Ничего не должно было появиться. Разве ты не видишь? В этом была прелесть. Ничего бы не появилось. Мы бы избавились от всего, кроме бриллиантов. И те, которые мы бы сохранили, пока не закончим обе работы. Но этот дурак не мог дождаться завершения второй работы. Он протягивает этот дешевый браслет и закладывает его, чтобы заработать наркотики.
   "Я видел это в отчетах о ломбардах. Да, после работы в WestLand мы пошли в полицию Лос-Анджелеса и попросили их прислать ежемесячные списки заложников, чтобы мы могли их тоже проверить. Мы начали получать их в бюро. Единственная причина, по которой я сделал браслет, а ваши парни из пешек - нет, это то, что я искал его. Деталь пешки должна искать тысячу вещей. Я искал только это одно.
   "Я знал, что кто-то сдерживал его. Сообщалось о многом, украденном из того первого хранилища, которого не было в том дерьме, которое мы оттуда вынесли. Страховые мошенники. Но браслет с дельфином, который я знала, был настоящим. Эта старушка... плачет. История с ее мужем и вся эта сентиментальная ценностная хрень. Сам брал у нее интервью. И я знал, что она не мошенничает. Так что я знал, что один из моих людей в туннеле держал браслет".
   "Заставь его говорить", - подумал Босх. Он продолжает говорить, и в конце концов ты уйдешь. Отсюда. Отсюда. Кто-то идет, моя рука гудит. Он рассмеялся в бреду, и от этого его снова вырвало. Рурк просто продолжал.
   "Я поставил на Медоуза с самого начала. Оказавшись на игле... вы знаете, как это бывает. Поэтому, когда подвернулся браслет, он был первым, к кому я обратилась".
   Рурк тут же заснул, а Босх еще больше зашумел ногами. Вода теперь казалась ему теплой, а кровь, стекавшая по боку, - холодной.
   Наконец Рурк сказал: - Знаешь, я действительно не знаю, поцеловать тебя или убить, Босх. Ты стоил нам миллионы на этой работе, но опять же, моя доля в первом случае наверняка увеличилась после того, как трое моих парней мертвы. Возможно, даже в конце концов".
   Босх не думал, что сможет дольше бодрствовать. Он чувствовал себя усталым, беспомощным и смиренным. Бдительность иссякла из него. Даже сейчас, когда ему удалось поднять руку и бросить ее на разорванное плечо, боли не было. Он не мог вернуть его. Он погрузился в созерцание воды, медленно струящейся вокруг его ног. Было так тепло, а ему так холодно. Ему хотелось лечь и натянуть его на себя, как одеяло. Он хотел спать в нем. Но откуда-то голос сказал ему держаться. Он подумал о Кларк, схватившейся за горло. Кровь. Он посмотрел на луч света в руке Рурка и попытался еще раз.
   "Почему так долго?" - спросил он голосом не громче шепота. "Все эти годы. Тран и Бинь. Почему сейчас?"
   - Нет ответа, Босх. Просто иногда вещи сходятся. Как комета Галлея. Это происходит примерно раз в семьдесят два года или около того. Вещи сходятся. Я помог им перевезти алмазы. Подготовьте все для них. Мне хорошо платили, и я никогда не думал иначе. И вот однажды семя, посаженное много лет назад, вырвалось из земли, чувак. Его нужно было забрать, и, чувак, мы его взяли. Я возьму это! Вот почему сейчас".
   На лице Рурка играла злорадная улыбка. Он вернул дуло оружия к лицу Босха. Все, что оставалось делать Босху, это смотреть.
   - У меня нет времени, Босх, и у тебя тоже.
   Рурк уперся обеими руками в револьвер и расставил ноги на ширину плеч. В этот последний момент Босх закрыл глаза. Он очистил свой разум от всех мыслей, кроме воды. Так тепло, как одеяло. Он услышал два выстрела, эхом отдававшихся громом в бетонном туннеле. Он попытался открыть глаза и увидел Рурка, прислонившегося к другой стене и поднявшего обе руки вверх. Один держал М-16, другой фонарик. Ружье упало и с лязгом упало в воду, затем фонарик. Он покачивался на поверхности, его лампочка все еще горела. Он отбрасывал закрученный узор на крышу и стены туннеля, медленно удаляясь по течению.
   Рурк не сказал ни слова. Он медленно сполз вниз по стене, глядя вправо - в том направлении, откуда, по мнению Босха, были сделаны выстрелы, - и оставляя за собой кровавое пятно. В тусклом свете Босх увидел удивление на его лице, а затем решимость в глазах. Вскоре он уже сидел, как Босх, у стены, вода текла вокруг его ног, его мертвые глаза больше ни на что не смотрели.
   Тогда для Bosch все вышло из-под контроля. Он хотел задать вопрос, но не мог подобрать слов. В туннеле был еще один свет, и ему показалось, что он услышал голос, женский голос, говорящий ему, что все в порядке. Затем ему показалось, что он увидел лицо Элеоноры Уиш, то появляющееся, то расплывающееся в фокусе. А потом он погрузился в чернильную черноту. Эта чернота была, наконец, всем, что он увидел.
  
  
   ЧАСТЬ VIII
   ВОСКРЕСЕНЬЕ, 27 МАЯ
  
   Босх мечтал о джунглях. Там был Медоуз и все солдаты из фотоальбома Гарри. Они стояли вокруг дыры на дне заросшей листвой траншеи. Над ними к вершине полога джунглей цеплялся серый туман. Воздух был неподвижен и тепл. Босх сфотографировал других крыс своей камерой. Он сказал, что Медоуз уходит в землю. Из ниоткуда в темноту. Он посмотрел на Босха через камеру и сказал: "Помни обещание, Иероним".
   - Рифмуется со словом "аноним", - сказал Босх.
   Но прежде чем он успел сказать ему не идти, Медоуз сразу же прыгнул ногами в дыру и исчез. Босх бросился к краю и посмотрел вниз, но ничего не увидел, только темноту, как чернила. Лица прояснились, а затем снова растворились в темноте. Там были Медоуз, Рурк, Льюис и Кларк. Сзади он услышал голос, который узнал, но не мог сопоставить с лицом.
   - Гарри, давай, чувак. Мне надо поговорить с тобой."
   Затем Босх почувствовал глубокую боль в плече, пульсирующую от локтя к шее. Кто-то постукивал его по левой руке, слегка поглаживая. Он открыл глаза. Это был Джерри Эдгар.
   - Да, это так, - сказал Эдгар. "У меня мало времени. Этот парень у двери говорит, что они будут здесь в любое время. К тому же он должен уйти с вахты. Я хотел попытаться поговорить с тобой до того, как это сделает начальство. Было бы еще вчера, но это место кишело шелком. Кроме того, я слышал, что ты отсутствовал большую часть дня. Слишком в бреду".
   Босх просто смотрел на него.
   - Что касается таких вещей, - сказал Эдгар, - я всегда слышал, что лучше сказать, что ты ничего не можешь вспомнить. Пусть ставят как хотят. Я имею в виду, когда вы поймаете раунд, они не смогут сказать, что вы лжете о том, что помните. Разум отключается, чувак, когда на тело наносится травматическое оскорбление. Я это читал.
   К этому времени Босх понял, что находится в больничной палате, и начал осматриваться. Он заметил пять или шесть ваз с цветами, и в комнате пахло гнилостно-сладким запахом. Он также заметил, что на груди и талии у него были ремни безопасности.
   - Ты в МЛК, Гарри. Врачи говорят, что с тобой все будет в порядке. Тем не менее, им еще предстоит кое-что сделать с твоей рукой. Эдгар понизил голос до шепота. - Я пробрался внутрь. Кажется, у медсестер смена или что-то в этом роде. Полицейский у двери, он вернулся из патруля Уилшира, впусти меня, потому что он продает, и он, должно быть, слышал, что это моя работа. Я сказал ему, что соглашусь на два очка, если он даст мне здесь пять минут.
   Босх по-прежнему молчал. Он не был уверен, что сможет. Ему казалось, что он парит в слое воздуха. Ему было трудно сосредоточиться на словах Эдгара. Что он имел в виду по поводу очков? И почему он был в Медицинском центре Мартина Лютера Кинга-Дрю недалеко от Уоттса? Последнее, что он помнил, это то, что он был в Беверли-Хиллз. В туннеле. UCLA Med Center или Cedars были бы ближе.
   - В любом случае, - говорил Эдгар, - я просто пытаюсь дать вам знать, что происходит, до того, как шелка придут сюда и попытаются вас трахнуть. Рурк мертв. Льюис мертв. Кларк плохой, он на машине, и я слышал, что они просто держат его на запчасти. Как только они наберут людей, которые в них нуждаются, они перекроют вилку. Хотели бы вы получить сердце этого придурка, или глазное яблоко, или что-то в этом роде? В любом случае, как я уже сказал, ты должен выйти из этого в порядке. В любом случае, с этой рукой вы можете получить свои восемьдесят процентов, не задавая вопросов. Служебные обязанности. Ты настоящий мужчина.
   Он улыбнулся Босху, который тупо посмотрел на него. Когда Гарри наконец попытался заговорить, горло пересохло и пересохло.
   "МЛК?"
   Получилось слабовато, но ладно. Эдгар налил чашку воды из кувшина, стоявшего на прикроватной тумбочке, и протянул ему. Босх отстегнул ремни, сел, чтобы выпить, и тут же почувствовал приступ тошноты. Эдгар не заметил.
   - Это клуб любителей ножей и пистолетов, чувак. Сюда забирают гангстеров после объезда. В округе нет лучшего места, чтобы пойти с огнестрельным оружием, по крайней мере, те доктора-яппи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Здесь готовят военных врачей. Так что они будут готовы к военным потерям. Тебя привезли на вертолете.
   "Который сейчас час?"
   - Сейчас чуть больше семи, воскресное утро. Вы потеряли день.
   Тут Босх вспомнил об Элеоноре. Это она была в туннеле в конце? Что произошло? Эдгар, казалось, прочитал его. В последнее время все так делали.
   "Ваша партнерша в порядке. Она и ты в центре внимания, чувак, герои".
   Герои. Босх подумал об этом. Через некоторое время Эдгар сказал: "Мне нужно бронировать отсюда. Если они узнают, что я поговорил с тобой первым, меня отправят в Ньютон.
   Босх кивнул. Большинство копов не будут возражать против отдела Ньютона. Безостановочное действие в Shootin 'Newton. Но не Джерри Эдгар, агент по недвижимости.
   "Кто идет?"
   - Думаю, обычная команда. ОВР, Офицер Стрелковой группы, ФБР в деле. Бев Хиллс тоже. Я думаю, все еще не поняли, что, черт возьми, там произошло. И у них есть только ты и Желание сказать им. Вероятно, они хотят убедиться, что у вас двоих одна и та же история. Вот почему я говорю, скажи им, что ты не помнишь Дика. Ты ранен, чувак. Вы раненый офицер. Служебные обязанности. Это ваше право не помнить о том, что произошло".
   - Что вам известно о том, что произошло?
   - Департамент ни хрена не говорит. Об этом вообще не говорят. Когда я услышал, что он упал, я вышел на место происшествия, и Паундс уже был там. Он увидел меня и приказал вернуться. Чертов девяносто восемь, он ни хрена не сказал бы. Так что я знаю только то, что в прессе. Обычная куча дерьма. Телевидение прошлой ночью ни хрена не знало. У " Таймс " этим утром тоже не так много. Департамент и бюро, похоже, объединились, чтобы сделать всех доблестными солдатами.
   "Все?"
   "Ага. Рурк, Льюис, Кларк - все они погибли при исполнении служебных обязанностей.
   - Виш сказал это?
   "Нет. Ее нет в истории. Я имею в виду, она не цитируется. Я полагаю, они держат ее в секрете, пока не закончится расследование.
   "Какова официальная версия?"
   - " Таймс " сообщает, что в департаменте говорят, что Льюис, Кларк и вы были частью наблюдения ФБР за этим хранилищем. Теперь я знаю, что это ложь, потому что ты никогда не подпускаешь этих клоунов ни к одной из своих операций. Кроме того, они ОВР. Я думаю, что Times тоже кое-что знает об этой вони. Тот парень Бреммер, которого ты знаешь, звонил мне вчера, чтобы узнать, что я услышал. Но я не говорил. Мое имя попадет в газету по этому поводу, и я стану хуже, чем Ньютон. Если есть такое место".
   - Ага, - сказал Босх. Он отвел взгляд от своего старого партнера и тут же впал в депрессию. Казалось, его рука пульсировала еще сильнее.
   - Послушай, Гарри, - сказал Эдгар через полминуты. - Мне лучше уйти отсюда. Я не знаю, когда они придут, но они будут, чувак. Береги себя и делай, как я тебе сказал. Амнезия. Тогда возьмите восьмидесятипроцентную нетрудоспособность при исполнении служебных обязанностей и идите к черту их.
   Эдгар ткнул пальцем в висок и кивнул головой. Гарри рассеянно кивнул, и Эдгар ушел. Босх увидел офицера в форме, сидящего на стуле за дверью.
   Через некоторое время Босх поднял трубку телефона, прикрепленную к перилам рядом с его кроватью. У него не было гудка, поэтому он нажал кнопку вызова медсестры, и через несколько минут вошла медсестра и сказала ему, что телефон отключен в соответствии с приказом полиции Лос-Анджелеса. Он попросил газету, и она покачала головой. То же самое.
   Он стал еще более подавленным. Он знал, что и полиция Лос-Анджелеса, и ФБР столкнулись с огромными проблемами с общественностью в связи с тем, что произошло, но он не представлял, как это можно скрыть. Слишком много агентств. Слишком много людей. Они никогда не могли держать это под контролем. Неужели они настолько глупы, чтобы попытаться?
   Он ослабил ремень на груди и попытался полностью сесть. У него закружилась голова, и его рука кричала, чтобы ее оставили в покое. Он почувствовал, как его охватывает тошнота, и потянулся за кастрюлей из нержавеющей стали на прикроватном столике. Чувство утихло. Но это вырвало из памяти воспоминания о том, как они были в туннеле с Рурком накануне утром. Он начал вспоминать обрывки разговора Рурка. Он попытался сопоставить новую информацию с тем, что он уже знал. Затем он задумался об алмазах - тайнике с работы в Вестленде - и были ли они найдены. Где? Как бы он ни восхищался созданием каперса, он не мог заставить себя восхищаться его создателем. Рурк.
   Босх почувствовал, как усталость накрыла его, как облако, пересекающее солнце. Он откинулся на подушку. И последнее, о чем он думал перед тем, как заснуть, были слова Рурка в туннеле. Часть о получении большей доли, потому что Медоуз, Франклин и Дельгадо мертвы. Именно тогда, когда он скользнул в черную дыру джунглей, в которую ранее прыгал Медоуз, Босх осознал весь смысл того, что сказал Рурк.
  
   ***
  
   Мужчина в кресле для посетителей был одет в костюм в тонкую полоску за 800 долларов, с золотыми запонками и кольцом на мизинце из оникса. Но это была не маскировка.
   - ВДВ, верно? - сказал Босх и зевнул. "Пробудитесь от сна к кошмару".
   Мужчина вздрогнул. Он не видел, чтобы Босх открыл глаза. Он встал и вышел из больничной палаты, не сказав ни слова. Босх снова зевнул и огляделся в поисках часов. Не было ни одного. Он снова ослабил нагрудный ремень и попытался сесть. На этот раз он был намного лучше. Нет головокружения. Нет болезни. Он посмотрел на цветочные композиции на подоконнике и на комоде. Он подумал, что их число могло увеличиться, пока он спал. Он задавался вопросом, были ли какие-либо из них от Элеоноры. Она пришла, чтобы увидеть его? Они, вероятно, не позволили бы ей.
   Еще через минуту Пинстрайп вернулся, неся магнитофон и возглавляя процессию, в которой участвовали еще четыре костюма. Одним из них был лейтенант Билл Хейли, глава стрелкового отряда полиции Лос-Анджелеса, а вторым был заместитель начальника Ирвин Ирвинг, глава IAD. Босх решил, что два других для сотрудников ФБР.
   - Если бы я знал, что меня ждет так много костюмов, я бы забил тревогу, - сказал Босх. "Но они не дали мне ни будильника, ни работающего телефона, ни телевизора, ни газеты".
   - Босх, вы знаете, кто я, - сказал Ирвинг и протянул руку остальным. - А ты знаешь Хейли. Это агент Стоун, а это агент Фолсом, ФБР".
   Ирвинг посмотрел на Полосатика и кивнул на прикроватный столик. Мужчина шагнул вперед, положил диктофон на стол, нажал кнопку записи и оглянулся на Ирвинга. Босх посмотрел на него и сказал: - Вы не оцениваете знакомство?
   Полосатый проигнорировал его, как и все остальные.
   "Бош, я хочу сделать это быстро и без твоего юмора, - сказал Ирвинг. Он напряг массивные челюсти и кивнул Полосатику. Регистратор был включен. Ирвинг сухо назвал дату, день и время. Было 11:30 утра. Босх спал всего несколько часов. Но он чувствовал себя намного сильнее, чем когда приезжал Эдгар.
   Затем Ирвинг добавил имена присутствующих в комнате, на этот раз дав имя Пинстрайпу. Клиффорд Гэлвин-младший. То же имя, но без младшей части, как у одного из других заместителей начальника отдела. Младшего готовили и обрекали, подумал Босх. Он был на скоростном пути под крылом Ирвинга.
   "Давайте сделаем это сверху", - сказал Ирвинг. - Детектив Босх, для начала вы расскажете нам все об этой сделке с того момента, как вы в нее влезли.
   - У тебя есть пара дней?
   Ирвинг подошел к диктофону и нажал кнопку паузы.
   - Босх, - сказал он, - мы все знаем, какой ты умный парень, но сегодня мы этого не услышим. Я останавливаю ленту только один раз. Если я сделаю это еще раз, к утру вторника твой значок будет у меня в стеклянном блоке. И то только потому, что завтра праздник. И не говоря уже о трудовой пенсии. Я позабочусь о том, чтобы ты получил восемьдесят процентов ничего".
   Он имел в виду практику департамента, запрещающую уходящему в отставку полицейскому сохранять свой значок. Шефу и городскому совету не нравилась идея о том, что некоторые из бывших лучших людей города будут плавать по городу с гудоками, чтобы хвастаться. Шейкдауны, бесплатные обеды, бесплатные провалы - это был скандал, который они могли предвидеть за сотню миль. Так что, если вы хотите взять с собой значок, вы можете: Красиво вставить в люцитовый блок с декоративными часами. Это был примерно квадратный фут. Слишком большой, чтобы поместиться в кармане.
   Ирвинг кивнул, и Младший снова нажал кнопку. Босх рассказал все как было, ничего не упуская и останавливаясь только тогда, когда Младшему нужно было перевернуть пленку. Костюмы время от времени задавали ему вопросы, но в основном просто позволяли ему говорить. Ирвинг хотел знать, что Босх сбросил с пирса Малибу. Босх почти ничего не помнил. Никто не делал заметок. Они просто смотрели, как он это рассказывает. Наконец, он закончил сказку через полтора часа после начала. Ирвинг посмотрел на Младшего и кивнул. Младший остановил запись.
   Когда вопросов больше не осталось, Босх задал свой.
   - Что вы нашли у Рурка?
   - Это не твое дело, - сказал Ирвинг.
   "Черт возьми, это не так. Это часть расследования убийства. Рурк был убийцей. Он признался мне в этом".
   - Ваше расследование было перенаправлено.
   Босх ничего не сказал, гнев переполнял его горло. Он оглядел комнату и заметил, что никто из остальных, даже Младший, не смотрит на него.
   Ирвинг сказал: "Теперь, прежде чем я буду болтать о коллегах из правоохранительных органов, убитых при исполнении служебных обязанностей, я должен убедиться, что знаю факты. И я бы удостоверился, что у меня есть доказательства, подтверждающие эти факты. Мы не хотим, чтобы ходили слухи о хороших людях".
   Босх не мог сдержаться.
   "Вы думаете, что вы, люди, справитесь с этим? А как насчет ваших двух головорезов? Как ты собираешься это объяснить? Сначала они вставили жучок в мой телефон, а потом попались на чертову слежку и были застрелены. И вы хотите сделать их героями. Кого ты шутишь?
   - Детектив Босх, все уже объяснили. Это не твоя забота. В ваши обязанности также не входит противоречить публичным заявлениям департамента или бюро по этому вопросу. Это, детектив, приказ. Если вы расскажете об этом прессе, это будет последний раз, когда вы выступаете в роли детектива полиции Лос-Анджелеса".
   Теперь Босх не мог смотреть на них. Он уставился на цветы на столе и сказал: "Тогда зачем тебе кассета, заявление, все костюмы? Какой в этом смысл, когда ты не хочешь знать правду?"
   - Нам нужна правда, детектив. Вы путаете это с тем, что мы решили рассказать публике. Но я гарантирую, что вне поля зрения общественности, и Федеральное бюро расследований гарантирует, что мы завершим ваше расследование и примем соответствующие меры, если это необходимо".
   "Это жалко".
   - И вы тоже, детектив. Так ты." Ирвинг склонился над кроватью, приблизив лицо так близко, что Босх почувствовал запах его кислого дыхания. "Это один из тех редких случаев, когда вы держите свое будущее в собственных руках, детектив Босх. Если ты поступишь правильно, может быть, ты снова окажешься в отделе ограблений и убийств. Или ты можешь взять этот телефон - да, я велю медсестре его включить - и позвонить своим приятелям из той тряпки на Спринг-стрит. Но если вы это сделаете, вам лучше спросить их, есть ли там возможности карьерного роста для бывшего детектива по расследованию убийств.
   Затем пятеро ушли, оставив Босха наедине со своим гневом. Он сел и уже был готов замахнуться здоровой рукой над вазой с ромашками на тумбочке, когда дверь открылась и вошел Ирвинг. Один. Нет магнитолы.
   - Детектив Босх, это неофициально. Я сказал остальным, что забыл отдать тебе это.
   Он вытащил из кармана пальто поздравительную открытку и поставил ее вертикально на подоконник. Впереди была грудастая женщина-полицейский в расстегнутой до пупка форменной блузке. Она нетерпеливо постукивала дубинкой по руке. Вырывающийся из ее рта пузырек гласил: "Поправляйся скорее" или... Босху придется читать изнутри, чтобы понять кульминацию.
   "Я не забыл. Я просто хотел сказать что-то личное". Он молча стоял у изножья кровати, пока Босх не кивнул. - Вы хороши в своем деле, детектив Босх. Кто угодно это знает. Но это не значит, что вы хороший полицейский. Вы отказываетесь быть частью Семьи. И это нехорошо. А пока, видите ли, мне нужно охранять этот отдел. Для меня это самая важная работа в мире. И один из лучших способов сделать это - контролировать общественное мнение. Держите всех счастливыми. Так что, если для этого нужно выпустить пару хороших пресс-релизов и устроить пару больших похорон с мэром, телекамерами и всем прочим начальством, это то, что мы собираемся сделать. Защита отдела важнее того факта, что два тупых копа ошиблись.
   "То же самое касается Федерального бюро расследований. Они перемолоть тебя, прежде чем публично выпороть себя с Рурком. Итак, я говорю вам, что правило первое: вы должны ладить, чтобы ладить".
   - Это ерунда, и ты это знаешь.
   "Нет, я этого не знаю. В глубине души ты тоже. Позволь спросить у тебя кое-что. Как вы думаете, почему Льюиса и Кларк отстранили от расследования убийства Кукольника? Как вы думаете, кто их обуздал?
   Когда Босх ничего не сказал, Ирвинг кивнул. "Видите ли, мы должны были принять решение. Было бы лучше, если бы одного из наших детективов протащили по бумагам и привлекли к уголовной ответственности, или его тихо понизили в должности и перевели? Он позволил этому повисеть там несколько секунд, прежде чем продолжить. "Еще одна вещь. Льюис и Кларк пришли ко мне на прошлой неделе с рассказом о том, что вы с ними сделали. Приковать их наручниками к тому дереву. Очень жестоко, это было. Но они были так же счастливы, как пара школьных чирлидеров после вечера с футбольной командой. Они взяли тебя за яйца и были готовы вставить бумагу прямо сейчас. Они-"
   "У них был я, но у меня были они".
   "Нет. Вот что я вам говорю. Они пришли ко мне с этой историей про жучок в телефоне, что ты им рассказал. Но дело в том, что они не подкинули вам жучка в телефон, как вы думали. Я проверил это. Вот что я вам говорю. У них был ты.
   - Тогда кто... Босх тут же остановился. Он знал ответ.
   "Я сказал им повременить несколько дней. Чтобы посмотреть, увидеть, что произошло. Что-то происходило. Этих двух мужчин всегда было трудно обуздать, когда дело касалось тебя. Они перегнули палку, когда решили остановить этого парня Эйвери, а затем велели ему отвести их обратно в хранилище. Они заплатили цену".
   "А как насчет ФБР, что они говорят о жучке?"
   "Я не знаю и не спрашиваю. Если бы я это сделал, они бы сказали: "Что за ошибка?" Ты знаешь что."
   Босх кивнул и сразу же устал от этого человека. В его голову лезла мысль, которую он не хотел впускать. Он перевел взгляд с Ирвинга на окно. Ирвинг еще раз посоветовал ему подумать об отделе, прежде чем что-то делать, и вышел. Убедившись, что Ирвинг прошел по коридору, Босх ударил левой рукой, и ваза с ромашками отлетела в угол комнаты. Ваза пластиковая и не разбилась. Ущерб был просто пролитой водой и цветами. Морда хорька Гэлвина-младшего на мгновение высунулась из комнаты, а затем исчезла. Он ничего не сказал, но до Босха дошло, что сотрудник ОВР находится снаружи, в холле. Это было для его защиты? Или для отдела? Босх не знал. Он больше ничего не знал.
  
   ***
  
   Босх оттолкнул нетронутый поднос, на котором лежало заведение: рулет из индейки с мучным соусом, кукуруза, ямс, твердая булочка, которая должна была быть мягкой, и клубничное песочное печенье со взбитыми сливками.
   - Если ты это съешь, ты можешь никогда не выбраться отсюда.
   Он посмотрел вверх. Это была Элеонора. Она стояла в открытой двери, улыбаясь. Он улыбнулся в ответ. Он не мог помочь себе.
   "Я знаю."
   - Как дела, Гарри?
   "Хорошо. Я буду в порядке. Возможно, я больше не смогу подтягиваться, но с этим я переживу. Как дела, Элеонора?
   - Я в порядке, - сказала она, и ее улыбка просто сразила его. - Тебя сегодня заставили пройти через Вег-О-Матик?
   "Ах, да. Нарезанный и нарезанный кубиками. Лучшие и умнейшие из моего прекрасного отдела - пара твоих приятелей тоже - все утро держали меня в напряжении. С этой стороны стул.
   Она обошла вокруг кровати, но продолжала стоять рядом со стулом. Она огляделась и слегка нахмурила брови, как будто знала эту комнату и поэтому знала, что что-то не так.
   "Они меня тоже достали. Вчера вечером. Они не разрешали мне приходить к вам, пока не разобрались с вами. Заказы. Не хотел, чтобы мы вместе писали историю. Но я предполагаю, что наши истории вышли хорошо. По крайней мере, они не вернули меня обратно после того, как поговорили с тобой сегодня. Сказал мне, что это все".
   - Алмазы нашли?
   - Не то чтобы я слышал, но они мне больше ничего не говорят. Сегодня там работают две бригады, но я не в теме. Я сижу на столе, пока он не остынет и съемочная группа не закончит. Вероятно, они до сих пор ищут Рурка.
   "А как насчет Тран и Бинь, они сотрудничают?"
   "Нет. Они не говорят ни слова. Я знаю это от друга, который был на допросе. Они ничего не знают ни о каких бриллиантах. Вероятно, собрал своих людей в отряд. Они тоже отправятся на поиски сокровищ.
   - Как ты думаешь, где сокровище?
   "Понятия не имею. Все это, Гарри, как-то сбило меня с толку. Я больше не знаю, что я думаю о вещах".
   Это включало и то, как она думала о нем, он знал. Он ничего не сказал, и через некоторое время тишина стала неловкой.
   - Что случилось, Элеонора? Ирвинг сказал мне, что Льюис и Кларк перехватили Эйвери. Но это все, что я знаю. Я не понимаю."
   "Они всю ночь смотрели, как мы следим за хранилищем. Должно быть, они вбили себе в голову, что мы наблюдатели. Если вы начнете с предположения, что вы были плохим полицейским, как они, то можете прийти к такому же выводу. Так что, когда они увидят, что вы отказываете Эйвери и отправляете двух мундиров домой, они думают, что знают вашу игру. Они хватают Эйвери у Дарлинга, и он рассказывает им о твоем визите накануне и обо всех тревогах на этой неделе, а потом проговаривается, что ты не хотела, чтобы он открывал хранилище.
   "И они сказали: "Вы имеете в виду, что можете открыть хранилище?" а потом они крадутся по переулку.
   "Ага. У них была идея стать героями. Ловить плохих копов и грабителей одновременно. Хороший план до выплаты.
   "Бедные тупицы".
   "Бедные тупицы".
   Затем снова наступила тишина, и Элеонор не стала ждать, пока она установится.
   - Ну, я просто хотел посмотреть, как у тебя дела.
   Он кивнул.
   - И... и сказать тебе...
   Вот он, подумал он, прощальный поцелуй.
   "-Я решил бросить. Я собираюсь покинуть бюро".
   - А как насчет... Что ты будешь делать?
   "Я не знаю. Но я собираюсь уйти отсюда, Гарри. У меня есть немного денег, так что я немного поеду, а потом посмотрю, чем я хочу заниматься".
   - Элеонора, почему?
   - Я не... мне трудно объяснить. Но все, что произошло. Все, что касается работы, превратилось в дерьмо. И я не думаю, что смогу вернуться и снова работать в этой комнате после того, что произошло".
   - Ты вернешься в Лос-Анджелес?
   Она посмотрела на свои руки, а затем снова на комнату.
   "Я не знаю. Гарри, прости. Казалось, что... не знаю, я сейчас очень запутался.
   "Какие вещи?"
   "Я не знаю. Нас. Что случилось. Все."
   В комнате снова воцарилась тишина, и она казалась такой громкой, что Босх надеялся, что медсестра или даже Гэлвин-младший просунется и проверит, все ли в порядке. Ему очень нужна была сигарета. Он понял, что сегодня впервые подумал о курении. Теперь Элеонора посмотрела себе под ноги, а он посмотрел на свою нетронутую еду. Он взял рулон и начал подбрасывать его вверх и вниз в руке, как бейсбольный мяч. Через некоторое время глаза Элеоноры совершили третий обход комнаты, так и не увидев того, что она искала. Босх не мог этого понять.
   - Разве ты не получил цветы, которые я послал?
   "Цветы?"
   "Да, я послал ромашки. Как те, что растут на холме под вашим домом. Я не вижу никого здесь".
   "Маргаритки", - подумал Босх. Ваза, которую он ударил о стену. Где мои чертовы сигареты, хотел он крикнуть.
   - Вероятно, они придут позже. Они доставляют сюда только один раз в день.
   Она нахмурилась.
   - Знаешь, - сказал Босх, - если Рурк знал, что мы нашли второй склеп и наблюдаем за ним, и если он знал, что мы наблюдали, как Тран вошел и очистил его ящик, почему он не вывел своих людей? Это действительно беспокоит меня во всем этом. Почему он пошел на это?"
   Она медленно покачала головой. "Я не знаю. Может быть... ну, я тут подумал, что, может быть, он хотел, чтобы они упали. Он знал этих парней, может быть, он знал, что у них все получится, и что без них он сохранит все бриллианты из первого хранилища".
   "Ага. Но знаешь, я весь день что-то вспоминал. О том, когда мы были там. Это возвращалось, и я помню, что он не сказал, что получит все это. Он сказал что-то о том, что его доля теперь больше, когда Медоуз и двое других мертвы. Он все еще использовал слово "поделиться", как будто был еще кто-то, с кем можно было бы поделиться".
   Она подняла брови. - Возможно, но это всего лишь семантика, Гарри.
   "Может быть."
   "Я должен идти. Ты знаешь, как долго они будут держать тебя?
   - Мне не сказали, но, думаю, завтра я выберусь наружу. Подумываю о том, чтобы пойти на похороны Медоуза к ветеранам.
   "Похороны в День памяти. Звучит уместно для меня".
   "Хочешь пойти со мной?"
   "Мммм, нет. Я не думаю, что хочу иметь что-либо еще с мистером Медоузом... Но завтра я буду в бюро. Очищаю свой стол и записываю отчеты о состоянии дел, которые мне придется передать другим агентам. Вы можете прийти, если хотите. Я сварю тебе свежий кофе, как раньше. Но, знаешь, я не думаю, что тебя так быстро выпустят, Гарри. Не с пулевым ранением. Тебе нужно отдохнуть. Тебе нужно подлечиться.
   - Конечно, - сказал Босх. Он знал, что она прощается с ним.
   - Хорошо, тогда, может быть, увидимся.
   Она наклонилась и поцеловала его на прощание, и он знал, что это прощание со всем, что было в них. Она почти вышла за дверь, прежде чем он открыл глаза.
   - И последнее, - сказал он, и она повернулась к двери и посмотрела на него. - Как ты меня нашла, Элеонора? Вы знаете, в туннелях с Рурком.
   Она заколебалась, и ее брови снова поползли вверх.
   "Ну, я пошел вниз с Хэнлоном. Но когда мы выбрались из вырытого вручную туннеля, мы разделились. Он пошел в одну сторону в этой первой линии, а я пошел в другую. Я выбрал победителя. Я нашел кровь. Потом я нашел Франклина. Мертвый. И после этого мне немного повезло. Я услышал выстрелы, а потом голоса. В основном голос Рурка. Я последовал этому. Почему ты подумал об этом сейчас?
   "Я не знаю. Просто как-то подошло. Вы спасли мою жизнь."
   Они посмотрели друг на друга. Ее рука лежала на ручке двери, и она была открыта ровно настолько, чтобы Босх мог смотреть мимо нее и видеть Гэлвина-младшего, все еще сидящего в кресле в коридоре.
   "Все, что я могу сказать, это спасибо".
   Она издала шикающий звук, отвергая его благодарность.
   - Тебе не нужно ничего говорить.
   "Не уходи".
   Он увидел, как щель в двери исчезла, а вместе с ней и Младший. Она стояла там молча.
   "Не уходи".
   "Я должен. Увидимся, Гарри".
   Теперь она полностью открыла дверь.
   - До свидания, - сказала она и ушла.
  
   ***
  
   Босх оставался неподвижным на больничной койке почти час. Он думал о двух людях: Элеоноре Уиш и Джоне Рурке. Он долго закрывал глаза и всматривался в выражение лица Рурка, когда тот съеживался и опускался в черную воду. "Я бы тоже удивился, - подумал Босх, - но тут было что-то еще, что-то, что он не мог точно определить. Какой-то понимающий взгляд узнавания и решения - не своей смерти, а другого, тайного знания.
   Через некоторое время он встал и сделал несколько неуверенных шагов вдоль своей кровати. Его тело ослабло, но весь сон за последние тридцать шесть часов сделал его беспокойным. После того, как он освоился и его плечо немного болезненно приспособилось к гравитации, он начал ходить взад и вперед вдоль кровати. На нем была бледно-зеленая больничная пижама, а не халат с открытой спиной, который он счел бы унизительным. Он ходил босиком по комнате, останавливаясь, чтобы прочитать карточки, которые пришли с цветами. Защитная лига прислала одну из ваз. Остальные пришли от пары полицейских, которых он знал, но не был особенно близок, вдовы старого партнера, его профсоюзного юриста и еще одного старого партнера, жившего в Энсенаде.
   Он отошел от цветов и подошел к двери. Он приоткрыл ее и увидел Гэлвина-младшего, который все еще сидел там и читал каталог полицейского снаряжения. Босх полностью открыл дверь. Голова Гэлвина дернулась, он захлопнул журнал и сунул его в портфель у своих ног. Он ничего не сказал.
   - Итак, Клиффорд - надеюсь, я могу вас так называть - что вы здесь делаете? Я должен быть в опасности?"
   Младший полицейский ничего не сказал. Босх оглядел холл и увидел, что он пуст вплоть до сестринского поста примерно в пятидесяти футах от него. Он посмотрел на свою дверь и заметил, что находится в номере 313.
   - Детектив, пожалуйста, вернитесь в свою комнату, - наконец сказал Гэлвин. - Я здесь только для того, чтобы не пускать прессу в вашу комнату. Заместитель начальника считает, что они, вероятно, попытаются попасть к вам на собеседование, и моя работа состоит в том, чтобы не допустить этого, чтобы вас не беспокоили.
   - А что, если они воспользуются подлым методом, просто, - Босх сделал вид, оглядывая холл, чтобы убедиться, что никто не услышит, - по телефону?
   Гэлвин громко выдохнул и продолжал не смотреть на Босха. "Медсестры проверяют входящие звонки. Только семья, а мне сказали, что у тебя нет семьи, так что никаких звонков".
   - Как эта дама-агент ФБР прошла мимо вас?
   "Она была одобрена Ирвингом. Вернись в свою комнату, пожалуйста.
   "Безусловно."
   Босх сел на свою кровать и попытался еще раз прокрутить в уме это дело. Но чем больше он переворачивал его части, тем больше у него возникало тревожное ощущение, что сидение на кровати в больничной палате - пустая трата времени. Он чувствовал, что наткнулся на что-то, прорыв в логике дела. Работа детектива заключалась в том, чтобы пройтись по уликам, изучить каждую часть и забрать ее с собой. В конце пути то, что у него было в корзине, сделало или проиграло дело. У Босха была полная корзина, но он начал подозревать, что чего-то не хватает. Что он упустил? Что сказал ему Рурк в конце? Не столько в его словах, сколько в его значении. И выражение его лица. Сюрприз. Но чему удивляться? Он был шокирован пулей? Или в шоке от того, откуда и кто это взял? Могло быть и то, и другое, решил Босх, и в любом случае, что это значит?
   Ссылка Рурка на то, что его доля увеличилась из-за смерти Медоуза, Франклина и Дельгадо, продолжала беспокоить его. Он попытался поставить себя на место Рурка. Если бы все его партнеры были мертвы, а он внезапно стал единственным бенефициаром первого скачка хранилища, сказал бы он: "Моя доля увеличилась" или просто сказал бы: "Это все мое"? Интуиция Босха подсказывала, что он бы сказал последнее, если только кто-то еще не разделит котел.
   Он решил, что должен что-то сделать. Он должен был выйти из этой комнаты. Он не находился под домашним арестом, но знал, что если он уйдет, Гэлвин будет там, чтобы последовать за ним и доложить Ирвингу. Он проверил телефон и обнаружил, что он был включен, как и обещал Ирвинг. Звонков не было, но Гарри мог позвонить.
   Он встал и проверил шкаф. Там была его одежда, то, что от нее осталось. Обувь, носки и штаны, вот и все. На штанах были потертости на коленях, но они были выстираны и выглажены в больнице. Его спортивную куртку и рубашку, вероятно, сняли ножницами в отделении неотложной помощи и либо выбросили, либо положили в сумку для улик. Он схватил всю одежду и оделся, заправив верхнюю часть пижамы в штаны, когда закончил. Он выглядел неуклюжим, но это сойдет, пока он не наденет какую-нибудь одежду снаружи.
   Боль в его плече была наименьшей, когда он держал руку перед грудью, поэтому он начал надевать ремень на плечи, чтобы использовать его как перевязь. Но решив, что это сделает его слишком заметным при выходе из больницы, он продел ремень обратно в петли штанов. Он проверил ящик тумбочки и нашел бумажник и значок, но не пистолет.
   Когда он был готов, он поднял трубку телефона на прикроватной тумбочке, набрал номер оператора и попросил сестринское отделение на третьем этаже. Женский голос поздоровался, и Босх представился заместителем начальника Ирвином Ирвингом. - Не могли бы вы попросить детектива Галвина, моего человека на стуле в конце коридора, подойти к телефону? Мне нужно поговорить с ним".
   Босх положил телефон на кровать и тихонько подошел к двери. Он открыл ее ровно настолько, чтобы увидеть Гэлвина, сидящего на стуле и снова читающего каталог. Босх услышал голос медсестры, зовущей его к телефону, и Гэлвин встал. Босх подождал секунд десять, прежде чем оглядеть коридор. Галвин все еще шел к сестринскому посту. Босх вышел из комнаты и тихо пошел в противоположную сторону.
   Через десять ярдов был перекресток коридоров, и Босх повернул налево. Он подошел к лифту с табличкой "Только для персонала больницы" и нажал кнопку. Когда он прибыл, это было помещение из нержавеющей стали и искусственного дерева с еще одним набором дверей сзади, достаточно большим, чтобы в него можно было вкатить по крайней мере две кровати. Он нажал кнопку первого этажа, и дверь закрылась. Его лечение от пулевого ранения закончилось.
   Лифт доставил Босха в отделение неотложной помощи. Он прошел и вышел в ночь. По пути на станцию Голливуд в такси он остановил водителя у своего банка, где снял деньги в банкомате, а затем у аптеки Sav-On, где купил дешевую спортивную рубашку, блок сигарет, зажигалку, так как он не мог обращаться со спичками, и немного ваты, свежие бинты и пращу. Ремень был темно-синего цвета. Это было бы идеально для похорон.
  
   ***
  
   Он расплатился с таксистом на станции на Уилкокс и вошел через переднюю дверь, где, как он знал, было меньше шансов, что его узнают или с ним заговорят. На стойке регистрации сидел незнакомый ему новичок с тем же прыщавым скаутом-исследователем, который принес Шарки пиццу. Босх поднял свой значок и прошел мимо, не сказав ни слова. В детективном бюро было темно и пустынно, как и в большинство воскресных вечеров даже в Голливуде. У Босха была настольная лампа, прикрепленная к его месту за столом отдела убийств. Он включил его вместо того, чтобы использовать потолочные светильники бюро, которые могли привлечь любопытных патрульных офицеров по коридору из кабинета командира вахты. Гарри не хотелось отвечать на вопросы, даже благонамеренные, от солдат в форме.
   Сначала он прошел в дальний конец комнаты и заварил себе кофе. Затем он пошел в одну из комнат для интервью, чтобы переодеться в свою новую рубашку. Его плечо посылало стрелы жгучей боли в грудь и вниз по руке, когда он стягивал больничную рубашку. Он сел в одно из кресел и осмотрел повязку на наличие признаков утечки крови. Не было ни одного. Осторожно и гораздо менее болезненно он надел новую рубашку - она была очень велика. На левой груди был небольшой рисунок горы, солнца и морского пейзажа, а также слова "Город ангелов". Босх прикрыл это, когда надел перевязь и отрегулировал ее так, чтобы она плотно прижимала руку к груди.
   Кофе был готов, когда он закончил переодеваться. Он поднес дымящуюся чашку к столу отдела убийств, закурил и вытащил из ящика папки книгу убийств и другие файлы по делу Медоуза. Он посмотрел на кучу и не знал, с чего начать и что он искал. Он начал читать все это, надеясь, что что-то поразит его как неладное. Он искал чего угодно, нового имени, несоответствия в чьем-то утверждении, чего-то, что раньше отбрасывалось как неважное, но теперь будет выглядеть для него иначе.
   Он быстро просмотрел свои собственные отчеты, потому что большую часть информации он еще мог вспомнить. Затем он перечитал военное дело Медоуза. Это была более тонкая версия, рекламный проспект ФБР. Он понятия не имел, что случилось с более подробными записями, которые он получил из Сент-Луиса и оставил в машине, когда бежал к хранилищу накануне утром. Тут он понял, что понятия не имеет, где находится эта машина.
   Босх оставил пробел в военном деле. Пока он просматривал разные бумаги в задней части папки, зажегся потолочный свет, и вошел старый полицейский по имени Педерсон. Он направлялся к одной из пишущих машинок с протоколом ареста в руке и не стал обратите внимание на Босха, пока он не сел. Он огляделся, когда почувствовал запах сигарет и кофе и увидел детектива с пращой.
   - Гарри, как дела? Тебя быстро выпускают. Ходили слухи, что ты праведно облажался.
   - Всего лишь царапина, Педс. Тебе становится хуже от ногтей тех, кого ты таскаешь каждую субботу вечером. По крайней мере, с пулей вам не нужно беспокоиться о СПИДе".
   "Ты говоришь мне." Педерсон инстинктивно помассировал шею, где у него все еще были шрамы от царапин, нанесенных проституткой-трансвеститом, зараженной вирусом ВИЧ. Старый полицейский в течение двух лет каждые три месяца проходил тестирование, но так и не заразился вирусом. Эта история стала кошмарной легендой в подразделении и, возможно, единственной причиной, по которой средняя заполняемость цистерн с телевизором и проститутками в станционной тюрьме с тех пор сократилась наполовину. Никто больше не хотел их арестовывать, если только не за убийство.
   - В любом случае, - сказал Педерсон, - извини, Гарри, все пошло наперекосяк. Я слышал, что второй коп недавно перешел на седьмой код. Два копа и фиби убиты в одной перестрелке. Не говоря уже о том, что у тебя вся рука облажалась. Наверное, это какой-то рекорд для этого города. Не возражаете, если я выпью чашку?"
   Босх указал на кофейник. Он не слышал, что Кларк умерла. Код семь. Выведен из эксплуатации, навсегда. Он все еще не мог заставить себя пожалеть двух полицейских из ОВР, и от этого ему стало жалко самого себя. Заставил его почувствовать, что ожесточение сердца завершилось. У него больше не было сострадания ни к кому, даже к несчастным тупицам, которые облажались и были убиты.
   "Здесь вам ни хрена не говорят, - говорил Педерсон, наливая, - но когда я прочитал эти имена в газете, я сказал: "Ого, я их знаю, ребята". Льюис и Кларк. Они были в IAD, а не на какой-либо банковской реквизите. Они называли их двумя великими исследователями. Вечно копаешься, ищешь кого-нибудь наебать. Я думаю, что все знают, кем они были, кроме телевидения и " Таймс". В любом случае, это было очень любопытно, знаете ли, что они там делали.
   Босх не собирался кусаться за это. Педерсон и другие копы должны были узнать из другого источника, что на самом деле произошло в Беверли-Хиллз Сейф и Сейф. Замок. На самом деле, он начал задаваться вопросом, действительно ли Педерсону нужно было напечатать отчет об аресте. Или новобранец на стойке регистрации распространил слух, что Босх находится в бюро, а старого полицейского отправили обратно, чтобы накачать его?
   У Педерсона были волосы белее мела, и он считался старым копом, но на самом деле был всего на несколько лет старше Босха. Он двадцать лет ходил или ездил по бульвару в ночное дежурство, и этого было достаточно, чтобы человек рано поседел. Босху нравился Педерсон. Он был хранилищем информации об улице. Редко какое убийство на бульваре проходило без того, чтобы Босх не связался с ним, чтобы узнать, что говорят его осведомители. И он почти всегда проходил.
   - Да, это любопытно, - сказал Босх. Больше он ничего не добавил.
   "Ты занимаешься бумагой со своей стрельбы?" - спросил Педерсон, усевшись перед пишущей машинкой. Когда Босх не ответил, он добавил: "У вас есть еще те сигареты?"
   Босх встал и отнес Педерсону целую пачку. Он положил их на пишущую машинку перед полицейским и сказал, что они его. Педерсон получил сообщение. Ничего личного, но Босх не собирался говорить о перестрелке, особенно о том, что там делала парочка полицейских из ОВР.
   После этого Педерсон принялся за пишущую машинку, а Босх вернулся к своей книге убийств. Он дочитал до конца, и у него в голове не загорелась ни одна сорокаваттная лампочка. Он сидел, стуча пишущей машинкой на заднем плане, курил и пытался придумать, что еще можно было бы сделать. Там ничего не было. Он был у стены.
   Он решил позвонить домой и проверить магнитофон. Он взял свой телефон, потом передумал и повесил трубку. На случай, если его настольный телефон не был частной линией, он подошел к месту Джерри Эдгара за столом и воспользовался его линией. Он взял свой автоответчик, набрал код и прослушал, как он воспроизвел дюжину сообщений. Первые девять были от копов и старых друзей, которые желали ему скорейшего выздоровления. Последние три, самые свежие сообщения, были от доктора, лечившего его, Ирвинга и Паундса.
   "Г-н. Босх, это доктор Маккенна. Я считаю очень неразумным и небезопасным для вас покинуть больничную среду. Вы рискуете еще больше повредить свое тело. Если вы получите это сообщение, пожалуйста, вернитесь в больницу. Мы держим кровать. Я не могу больше лечить вас или считать вас своим пациентом, если вы не вернетесь. Пожалуйста. Спасибо."
   Ирвинг и Паундс не так беспокоились о здоровье Босха.
   В сообщении Ирвинга говорилось: "Я не знаю, где вы находитесь и что вы делаете, но лучше бы вам просто не нравилась больничная еда. Подумайте о том, что я вам сказал, детектив Босх. Не делайте ошибок, о которых мы оба будем сожалеть.
   Ирвинг не удосужился представиться, но в этом и не было необходимости. Паундс тоже. Его сообщение было последним. Это был хор.
   - Босх, позвони мне домой, как только получишь это. Я получил сообщение, что вы покинули больницу, и нам нужно поговорить. Босх, повторяю, вы не должны продолжать какое-либо расследование, связанное со стрельбой в субботу. Позвони мне."
   Босх повесил трубку. Он не собирался звонить никому из них. Еще нет. Сидя на месте Эдгара, он заметил на столе блокнот, на котором было написано имя Вероника Низе. Мать Шарки. Был и номер телефона. Эдгар, должно быть, позвонил ей, чтобы сообщить о смерти сына. Босх подумал о том, как она отвечает на звонок, ожидая, что это будет еще один из ее придурков-клиентов, но вместо этого звонил Джерри Эдгар, чтобы сказать, что ее сын мертв.
   Его мысли о мальчике напомнили Босху интервью. Он еще не расшифровал запись. Он решил послушать и вернулся на свое место за столом. Он вытащил магнитофон из ящика стола. Лента исчезла. Он вспомнил, что подарил его Элеоноре. Он подошел к кладовой, пытаясь подсчитать, останется ли интервью на резервной ленте. Резервная копия автоматически перематывалась, когда достигала своего конца, а затем начинала перематывать себя. В зависимости от того, как часто система записи в комнате для допросов использовалась после сеанса во вторник с Шарки, вопросы и ответы с мальчиком могли все еще быть нетронутыми на резервной ленте.
   Босх вытащил кассету из диктофона и вернул ее на стол. Он вставил его в свой переносной, надел наушники и перемотал ленту на начало. Он просмотрел его, проиграв несколько секунд, пока не смог определить, был ли это его голос, голос Шарки или Элеоноры, а затем перемотал вперед примерно на десять секунд. Он повторял этот процесс в течение нескольких минут, пока, наконец, не наткнулся на интервью Шарки в последней половине записи.
   Найдя его, он немного перемотал пленку, чтобы услышать интервью с самого начала. Он перемотал слишком далеко назад и в итоге прослушал полминуты завершения другого интервью. Затем он услышал голос Шарки.
   "На что ты смотришь?"
   "Я не знаю." Это была Элеонора. "Мне было интересно, знаете ли вы меня. Вы кажетесь знакомым. Я не осознавал, что смотрю".
   "Какая? Зачем мне знать тебя? Я никогда не занимался федеральным дерьмом, чувак. Я не знаю-"
   "Неважно. Ты показался мне знакомым, вот и все. Мне было интересно, узнали ли вы меня. Почему бы нам не подождать, пока не придет детектив Босх?
   "Да, хорошо. Прохладный."
   Тогда на пленке была тишина. Услышав это, Босх пришел в замешательство. Затем он понял, что то, что он только что услышал, было сказано до того, как он вошел в комнату для допросов.
   Что она делала? Тишина на пленке закончилась, и Босх услышал собственный голос.
   "Шарки, мы собираемся записать это на пленку, потому что это может помочь нам позже просмотреть это. Как я уже сказал, вы не подозреваемый, поэтому вы...
   Босх остановил запись и перемотал ее обратно к разговору между мальчиком и Элеонорой. Он прослушал его снова и снова. Каждый раз казалось, что его ударили в сердце. Его руки вспотели, а пальцы скользили по кнопкам диктофона. Наконец он снял наушники и бросил их на стол.
   - Черт возьми, - сказал он.
   Педерсон перестал печатать и огляделся.
  
  
   ЧАСТЬ IX
   ПОНЕДЕЛЬНИК, 28 МАЯ
  
   ДЕНЬ ПАМЯТИ
  
   К тому времени, когда Босх добрался до кладбища ветеранов в Вествуде, было уже за полночь.
   Он проверил новую машину в автопарке Уилкокса, а затем заехал в квартиру Элеоноры Уиш. Там не было света, и он чувствовал себя подростком, проверяющим девушку, которая его бросила. Несмотря на то, что он был один, ему было стыдно. Он не знал, что бы он сделал, если бы был свет. Он направился обратно на восток к кладбищу, думая об Элеоноре и о том, как она предала его в любви и в бизнесе одновременно.
   Он начал с предположения, что Элеонора спросила Шарки, узнал ли он ее, потому что это она была в джипе, доставившем тело Медоуза в резервуар. Она искала признак того, что мальчик понял это и узнал ее. Но он этого не сделал. Шарки продолжил - после того, как Босх присоединился к интервью, - что видел двух человек, которых он принял за мужчин. Он сказал, что меньший из двоих остался на пассажирском сиденье джипа и совсем не помогал с телом. Босху казалось, что ошибка мальчика должна была застраховать ему жизнь. Но он знал, что именно он тогда обрек Шарки, когда предложил загипнотизировать его. Элеонора рассказала об этом Рурку, который знал, что не может рисковать.
   Дальше был вопрос почему. Деньги были окончательным ответом, но Босх не мог с уверенностью приписать этот мотив Элеоноре. Было кое-что еще. Остальные участники - Медоуз, Франклин, Дельгадо и Рурк - все были связаны общими узами Вьетнама, а также были непосредственно знакомы с двумя целями, Бином и Траном. Как в это вписалась Элеонора? Босх подумал о ее брате, убитом во Вьетнаме. Был ли он связующим звеном? Он вспомнил, что она сказала, что его зовут Майкл, но не упомянула, как и когда он был убит. Босх не позволил ей. Теперь он сожалел, что остановил ее, когда она, очевидно, хотела поговорить о нем. Она упомянула о мемориале в Вашингтоне и о том, как он ее изменил. Что она могла увидеть такого? Что стена могла сказать ей такого, чего она еще не знала?
   Он въехал на кладбище со стороны бульвара Сепульведа и подъехал к огромным черным железным воротам, которые стояли запертыми на посыпанной гравием въездной дороге. Босх вышел и подошел, но они были заперты цепью и замком. Он посмотрел сквозь черную решетку и увидел небольшой дом из каменных блоков примерно в тридцати ярдах вверх по гравийной дороге. Он увидел бледно-голубой свет телевизора на фоне занавешенного окна. Босх вернулся к машине и включил сирену. Он позволил ей выть, пока за занавеской не зажегся свет. Через несколько мгновений вышел служитель кладбища и подошел к воротам с фонариком, а Босх достал футляр для удостоверения и просунул его через решетку. На мужчине были темные брюки и светло-голубая рубашка с жестяным значком.
   - Вы полиция? он спросил.
   Босху хотелось сказать "нет", Amway. Вместо этого он сказал: "Полиция Лос-Анджелеса. Интересно, не могли бы вы открыть ее для меня.
   Дежурный поместил фонарик на свой значок и удостоверение личности. При свете Босх мог разглядеть седые бакенбарды на лице мужчины и почувствовать легкий запах бурбона и пота.
   - В чем проблема, офицер?
   "Детектив. Я занимаюсь расследованием убийства, мистер...?
   "Кестер. Убийство? У нас здесь много мертвецов, но эти дела закрыты, можно сказать.
   "Г-н. Кестер, у меня нет времени вдаваться в подробности, но мне нужно взглянуть на вьетнамский мемориал, копию, которая выставлена здесь на праздничные выходные".
   "Что у тебя с рукой, и где твой напарник? Разве вы, ребята, не путешествуете вдвоем?
   - Мне было больно, мистер Кестер. Мой напарник работает над другой частью расследования. Ты слишком много смотришь телевизор в своей маленькой комнате. Это телевизионные копы".
   Эту последнюю часть Босх сказал с улыбкой, но старый охранник ему уже надоел. Кестер повернулся и посмотрел на кладбищенский дом, а затем снова на Босха.
   "Вы видели свет телевизора, верно? Я понял это. Э-э, это федеральная собственность, и я не знаю, смогу ли я открыть ее без...
   - Послушай, Кестер, я знаю, что ты на государственной службе, и они никого не увольняли с тех пор, как Трумэн был президентом. Но если ты меня обижаешь по этому поводу, я обижу тебя. Во вторник утром я заставлю тебя выпить на работе. Первым делом. Теперь давайте сделаем это. Открой, и я не буду тебя беспокоить. Мне просто нужно взглянуть на стену".
   Босх звякнул цепью. Кестер тупо уставился на замок, а затем выудил из-за пояса связку ключей и открыл ворота.
   - Извините, - сказал Босх.
   - Я все еще не думаю, что это правильно, - сердито сказал Кестер. - Какое отношение этот черный камень вообще имеет к убийству?
   - Может быть, все, - сказал Босх. Он пошел обратно к своей машине, но потом обернулся, вспомнив что-то, что читал о мемориале. "Есть книга. Он говорит, где имена на стене. Вы можете посмотреть их. Это там, у стены?
   У Кестера было озадаченное выражение лица, которое Босх мог видеть даже в темноте. Он сказал: "Не знаю ни о какой книге. Все, что я знаю, это то, что люди из Службы парков США принесли эту штуку сюда, установили ее. Взял бульдозер, чтобы расчистить место на холме. У них есть какой-то парень, который остается с ним в положенные часы посещения. Это тот, кого вам придется спрашивать о книгах. И не спрашивай меня, где он. Я даже не знаю его имени. Ты задержишься или мне оставить его незапертым?
   "Лучше заткнись. Я зайду за тобой, когда буду уходить.
   Он въехал на машине в ворота после того, как старик открыл их, а затем въехал на усыпанную гравием стоянку возле холма. Босх мог видеть темный блеск стены в проломе, вырубленном в выступе. Света не было, территория была безлюдной. Он снял с автомобильного сиденья фонарик и направился вверх по склону.
   Сначала он повернул свет, чтобы получить представление о размере стены. Он был около шестидесяти футов в длину и сужался на каждом конце. Затем он подошел достаточно близко, чтобы прочитать имена. Его охватило неожиданное чувство. Ужас. Он понял, что не хочет видеть эти имена. Было бы слишком много того, что он знал. И что еще хуже, он мог встретить имена, которых не ожидал, которые принадлежали людям, о которых он не знал, что они здесь. Он провел лучом по кругу и увидел деревянную кафедру с наклонным верхом и выступом для книги, как церковная подставка для Библии. Но когда он подошел, он ничего не нашел на стенде. Должно быть, работники парка взяли справочник с собой на хранение. Босх повернулся и снова посмотрел на стену, ее дальний конец уходил в темноту. Он проверил свои сигареты и увидел, что у него почти целая пачка. Он признался себе, что ожидал, что все будет именно так. Ему придется прочитать каждое имя. Он знал это еще до того, как пришел. Он закурил и направил луч на первую панель стены.
   Прошло четыре часа, прежде чем он увидел знакомое имя. Это был не Майкл Скарлетти. Это был Дариус Коулман, мальчик, которого Босх знал по первому пехотному полку. Коулман был первым парнем, которого Босх знал, действительно знал, которого снесло крышу. Все звали его Пирожным. На предплечье у него была вырезанная ножом татуировка с надписью "Торт". И он был убит дружественным огнем, когда двадцатидвухлетний лейтенант назвал неправильные координаты на карте для авиаудара по Треугольнику.
   Босх потянулся к стене и провел пальцами по буквам в имени убитого солдата. Он видел, как люди делают это по телевизору и в кино. Он представил Кейка с рефрижератором, заткнутым за ухо, сидящим на рюкзаке и поедающим шоколадный торт из банки. Он всегда торговал за торт для всех. Рефрижератор заставил его жаждать шоколада.
   После этого Гарри перешел к другим именам, останавливаясь только для того, чтобы зажечь сигареты, пока у него не осталось ни одной. Еще почти за четыре часа он наткнулся еще на три дюжины имен, принадлежащих солдатам, которых он знал и знал, что они мертвы. Никаких неожиданных имен не было, так что его опасения на этот счет были необоснованными. Но отчаяние пришло от другого. В тонкую щель между фальшмраморными панелями мемориала втиснулась небольшая фотография человека в форме. Мужчина подарил миру свою полную, гордую улыбку. Теперь его имя было на стене. Босх взял фотографию в руку и перевернул ее. В нем говорилось: "Джордж, нам не хватает твоей улыбки. Вся наша любовь, мама и Тери".
   Босх осторожно сунул фотографию обратно в щель, чувствуя себя злоумышленником в чем-то очень личном. Он подумал о Джордже, человеке, которого никогда не знал, и загрустил по непонятной для себя причине. Через некоторое время он пошел дальше.
   В конце, после 58 132 имен, было одно, которое он не видел. Майкл Скарлетти. Это было то, чего он ожидал. Босх посмотрел на небо. На востоке становилось оранжевым, и он чувствовал легкий ветерок, дующий с северо-запада. На юге Федеральное здание возвышалось над линией кладбищенских деревьев, словно гигантская темная надгробная плита. Босх потерялся. Он не знал, почему он здесь и имеет ли то, что он нашел, чертовски важное значение. Был ли Майкл Скарлетти еще жив? Существовал ли он когда-либо? То, что Элеонора сказала о своей поездке к мемориалу, казалось таким реальным и правдивым. Как все это может иметь смысл? Луч фонарика был слабым и умирающим. Он выключил его.
  
   ***
  
   Босх подремал пару часов в своей машине на кладбище. Когда он проснулся, солнце стояло высоко в небе, и он впервые заметил, что лужайки кладбища увешаны флажками, каждая могила отмечена маленькой пластиковой табличкой "Старая слава" на деревянной палочке. Он завел машину и медленно пошел по узким дорожкам кладбища в поисках места, где должны были похоронить Медоуза.
   Это было нетрудно найти. На обочине одной из дорог, ведущих в северо-восточную часть кладбища, стояли четыре фургона с микроволновыми антеннами. Там же была группа других автомобилей. СМИ. Босх не ожидал такого количества телекамер и репортеров. Но как только он увидел эту толпу, он понял, что забыл, что праздники - дни медленных новостей. А туннельная авантюра, как ее окрестили СМИ, по-прежнему была на пике популярности. Видеовампирам понадобятся свежие кадры для вечерних трансляций.
   Он решил остаться в машине и наблюдал, как короткая церемония у серого гроба Медоуза снималась в четырех экземплярах. На нем председательствовал помятый священник, который, вероятно, прибыл из одной из центральных миссий. Настоящих скорбящих не было, за исключением нескольких профессионалов из VFW. По стойке смирно стоял также почетный караул из трех человек.
   Когда все закончилось, министр нажал ногой на педаль тормоза, и гроб медленно опустился. Камеры плотно зафиксировали это. А затем, после этого, группы новостей разъехались в разные стороны, чтобы снимать стендап-репортажи в местах вокруг могилы. Они были расставлены полукругом. Таким образом, каждый репортер будет выглядеть так, как будто он или она были исключительно на похоронах. Босх узнал нескольких человек, которые раньше совали микрофоны ему в лицо. Затем он заметил, что один из мужчин, которых он считал одним из профессиональных плакальщиков, на самом деле был Бреммером. Репортер Times отошел от могилы и направился к одной из машин, припаркованных вдоль подъездной дороги. Босх подождал, пока Бреммер окажется почти рядом с его машиной, прежде чем опустить стекло и окликнуть его.
   - Гарри, я думал, ты в больнице или что-то в этом роде.
   - Я думал, что зайду. Но я не знал, что это будет цирк. Неужели вам больше нечего делать?"
   "Эй, я не с ними. Это свинячий трах".
   "Какая?"
   "Тележурналисты. Так они называют одну из этих групповух. Так что ты делаешь здесь? Я не думал, что ты выйдешь так скоро.
   "Я сбежал. Почему бы тебе не сесть и не прокатиться? Затем, указывая рукой на тележурналистов, Босх сказал: "Они могут увидеть меня здесь, броситься на нас и затоптать нас".
   Бреммер прошел вокруг и сел в машину. Босх направился к западной части кладбища. Он припарковался в тени раскидистого дуба, откуда был виден вьетнамский мемориал. Вокруг слонялось несколько человек, в основном мужчины, в основном одни. Все молча смотрели на черный камень. На паре мужчин были старые рабочие куртки с отрезанными рукавами.
   "Вы уже видели газеты или телевидение по этому поводу?" - спросил Бреммер.
   "Еще нет. Но я слышал, что было выпущено".
   "А также?"
   "Фигня. По крайней мере, большую часть.
   "Можешь мне ответить?"
   "Не то, чтобы это вернулось ко мне".
   Бреммер кивнул. Они давно знали друг друга. Bosch не нужно было просить обещаний, а Бреммеру не нужно было обсуждать различия между неофициальными заявлениями, фоновыми заявлениями и заявлениями без указания авторства. У них было доверие, основанное на предварительном доверии, идущее в обоих направлениях.
   - Три вещи, которые вы должны проверить, - сказал Босх. "Никто не спрашивал о Льюисе и Кларке. Они не были частью моего наблюдения. Они работали на Ирвинга в IAD. Так что, как только вы это установили, задайте им жару, чтобы они объяснили, что они делали".
   "Что они делали?"
   - Что тебе придется добраться куда-нибудь еще. Я знаю, что у вас есть другие источники в отделе.
   Бреммер писал в длинном блокноте на тонкой спирали, из тех, что всегда выдавали репортеров. Он кивал, когда писал.
   - Во-вторых, узнай о похоронах Рурка. Вероятно, он будет где-то вне штата. Где-то достаточно далеко, чтобы здешние СМИ не потрудились никого послать. Но все же пошлите кого-нибудь. Кто-то с камерой. Он, наверное, будет там один. Как и сегодняшняя посадка. Это должно тебе кое-что сказать.
   Бреммер оторвался от блокнота. - Ты имеешь в виду отсутствие похорон героя? Вы говорите, что Рурк был частью этого дела, или он просто облажался? Боже, бюро - и мы, СМИ - выдаем этого парня за реинкарнацию Джона Уэйна".
   - Да, ты дал ему жизнь после смерти. Вы можете забрать его, я думаю.
   Босх мгновение просто смотрел на него, размышляя, сколько ему следует рассказать, что ему можно было рассказать. На мгновение он почувствовал такое возмущение, что ему захотелось рассказать Бреммеру все, что он знал, и к черту все, что произойдет и что сказал Ирвинг. Но он этого не сделал. Вернулся контроль.
   - Что третье? - спросил Бреммер.
   "Добудьте военные записи Медоуза, Рурка, Франклина и Дельгадо. Это свяжет это для вас. Они были во Вьетнаме, в то же время, в том же подразделении. Вот где все это дело начинается. Когда доберетесь до этого места, позвоните мне, и я постараюсь заполнить то, чего у вас нет".
   Затем Босху вдруг надоело, что этот фарс устраивают его отдел и ФБР. Мысль о мальчике, Шарки, постоянно приходила мне в голову. Лежа на спине, его голова склонилась под странным, тошнотворным углом. Кровь. Они собирались вытереть это, как будто это не имело значения.
   - Есть четвертая вещь, - сказал он. "Там был ребенок".
   Когда рассказ о Шарки был закончен, Босх завел машину и отвез Бреммера обратно по подъездной дорожке к его собственной машине. Тележурналисты убрались с кладбища, и мужчина на маленьком фронтальном погрузчике засыпал могилу Медоуза землей. Другой мужчина облокотился на лопату неподалеку и наблюдал.
   - После того, как ваша история выйдет, мне, вероятно, понадобится работа, - сказал Босх, наблюдая за могильщиками.
   "Вы не будете в нем в качестве атрибуции. К тому же, когда я получу военные документы, они скажут сами за себя. Я смогу обмануть офицеров отдела по связям с общественностью, чтобы они подтвердили некоторые из этих других вещей, чтобы это выглядело так, как будто это исходило от них. А затем, ближе к концу истории, я скажу: "Детектив Гарри Босх отказался от комментариев". Как это?
   "Возможно, мне понадобится работа после того, как выйдет ваша история".
   Бреммер просто долго смотрел на детектива.
   - Ты идешь к могиле?
   "Я мог бы. После того, как ты оставишь меня в покое.
   "Я выхожу." Он открыл дверцу машины и вышел, затем наклонился обратно. - Спасибо, Гарри. Это будет хорошо. Головы полетят".
   Босх посмотрел на репортера и печально покачал головой. - Нет, - сказал он.
   Бреммер с тревогой уставился на него, и Босх отмахнулся от него рукой. Репортер закрыл дверь и пошел к своей машине. У Босха не было ошибочного представления о Бреммере. Репортер не руководствовался ни искренним чувством возмущения, ни своей ролью наблюдателя за общественностью. Все, чего он хотел, - это история, которой не было ни у одного другого репортера. Бреммер думал об этом и, возможно, о книге, которая выйдет позже, и о телефильме, и о деньгах, и о славе, питающей эго. Именно это мотивировало его, а не возмущение, которое заставило Босха рассказать ему эту историю. Босх знал это и принял это. Так все и работало.
   "Головы никогда не прыгают, - сказал он себе.
   Он смотрел, как могильщики заканчивают свою работу. Через некоторое время он вышел и подошел. Рядом с флагом, воткнутым в мягкую оранжевую землю, стоял небольшой букет цветов. Цветы были от VFW. Босх смотрел на происходящее и не знал, что ему следует чувствовать. Может быть, какая-то сентиментальная привязанность или раскаяние. На этот раз Медоуз навсегда остался под землей. Босх ничего не почувствовал. Через некоторое время он поднял взгляд от могилы к Федеральному зданию. Он начал идти в этом направлении. Он чувствовал себя призраком, восставшим из могилы за справедливостью. А может просто месть.
  
   ***
  
   Если она и удивилась, что дверной звонок нажал Босх, то Элеонора Уиш этого не показала. Гарри передал свой значок охраннику на первом этаже, и его махнули рукой к лифту. В праздничный день администратор не работал, поэтому он нажал на ночной звонок. Дверь открыла Элеонора. На ней были выцветшие джинсы и белая блузка. На ее поясе не было пистолета.
   - Я думал, ты можешь прийти, Гарри. Вы были на похоронах?
   Он кивнул, но не сделал шага к двери, которую она держала открытой. Она долго смотрела на него, ее брови изогнулись в том милом вопросительном взгляде, который у нее был. - Ну, так ты будешь заходить или простоять там весь день?
   - Я думал, мы прогуляемся. Говорите наедине".
   "Мне нужно получить ключ-карту, чтобы я мог вернуться". Она сделала движение, чтобы вернуться, но остановилась. "Сомневаюсь, что вы слышали это, потому что они не обнародовали информацию. Но они нашли бриллианты".
   "Какая?"
   "Да. Они отследили Рурка до некоторых общественных шкафчиков в Хантингтон-Бич. Где-то нашли квитанции. Сегодня утром они получили постановление суда и только что открыли их. Я слушаю сканер. Говорят, сотни бриллиантов. Им нужен оценщик. Мы были правы, Гарри. Бриллианты. Ты был прав. Они также нашли все остальное - во втором шкафчике. Рурк не избавился от него. Владельцы ящиков получат свои вещи обратно. Будет пресс-конференция, но я сомневаюсь, что они скажут, чьи это шкафчики".
   Он только кивнул, и она исчезла за дверью. Босх подошел к лифтам и, ожидая ее, нажал кнопку. Когда она вышла, у нее была с собой сумочка. Это заставило его осознать, что у него нет оружия. И в глубине души его смутило то, что он на мгновение подумал, что это его беспокоит. По пути вниз они не разговаривали, пока не вышли из здания и не оказались на тротуаре, направляясь в сторону Уилшира. Босх взвешивал свои слова, задаваясь вопросом, означает ли что-нибудь обнаружение алмазов. Казалось, она ждала, когда он начнет, но чувствовала себя неловко в тишине.
   - Мне нравится синяя повязка, - наконец сказала она. - Как ты себя чувствуешь? Я удивлен, что они так быстро выпустили тебя оттуда.
   "Я просто оставил. Я хорошо себя чувствую." Он остановился, чтобы сунуть сигарету в рот. Он купил пачку в автомате в вестибюле. Он зажег его зажигалкой.
   "Знаешь, - сказала она, - самое время бросить их. Начни новую жизнь".
   Он проигнорировал это предложение и глубоко вдохнул дым.
   - Элеонора, расскажи мне о своем брате.
   "Мой брат? Я говорил тебе."
   "Я знаю. Я хочу услышать снова. О том, что с ним случилось и что случилось, когда вы посетили стену в Вашингтоне. Вы сказали, что это изменило ситуацию для вас. Почему это изменило ситуацию для вас?"
   Они были в Уилшире. Босх указал на другую сторону улицы, и они направились к кладбищу. "Я оставил свою машину здесь. Я отвезу тебя обратно.
   "Я не люблю кладбища. Я говорил тебе."
   "Кто?"
   Они прошли через отверстие в живой изгороди, и шум машин стих. Перед ними был простор зеленого газона, белых камней и американских флагов.
   "Моя история такая же, как тысячи других", - сказала она. "Мой брат ушел туда и не вернулся. Это все. А потом, знаете, поход на мемориал, ну, это наполнило меня множеством разных чувств".
   "Злость?"
   - Да, это было.
   - Возмущение?
   "Я полагаю, да. Я не знаю. Это было очень личное. Что происходит, Гарри? Какое это имеет отношение к... чему-нибудь?
   Они были на гравийной дорожке, которая шла рядом с рядами белого камня. Босх вел ее к копии.
   - Вы сказали, что ваш отец был кадровым военным. Вы получили подробности о том, что случилось с вашим братом?
   "Да, но он и моя мать никогда ничего мне не говорили. О деталях. Я имею в виду, они только что сказали, что он скоро вернется домой, и я получил от него письмо, что он приедет. Потом, как на следующей неделе, вы знаете, они сказали, что он был убит. Он так и не добрался до дома. Гарри, ты заставляешь меня чувствовать... Чего ты хочешь? Я этого не понимаю".
   - Конечно знаешь, Элеонора.
   Она остановилась и просто посмотрела в землю. Босх увидел, как цвет ее лица изменился на более светлый оттенок бледности. И выражение ее лица стало выражением покорности. Это было тонко, но это было там. Как лица матерей и жен, которых он видел, когда сообщал ближайшим родственникам. Вам не нужно было говорить им, что кто-то умер. Они открыли дверь; они знали счет. И теперь по лицу Элеоноры было видно, что она знала, что у Босха есть ее секрет. Она подняла глаза и отвернулась от него. Ее взгляд остановился на сверкающем на солнце черном мемориале на вершине холма.
   "Это так, не так ли? Ты привел меня сюда, чтобы увидеть это.
   - Думаю, я мог бы попросить вас показать мне, где имя вашего брата. Но мы оба знаем, что этого там нет".
   "Нет, это не так."
   Она была потрясена видом мемориала. Босх видел по ее лицу, что твердое сопротивление исчезло. Тайна хотела выйти наружу.
   - Так расскажи мне об этом, - сказал он.
   "У меня был брат, и он умер. Я никогда не лгал тебе, Гарри. Я никогда не говорил, что его там убили. Я сказал, что он не вернулся, и он не вернулся. Это правда. Но он умер здесь, в Лос-Анджелесе, по дороге домой. Это был 1973 год".
   Казалось, она ушла от воспоминаний. Потом она вернулась.
   "Удивительно. Я имею в виду, пережить эту войну и не вернуться домой. Это не имеет смысла. У него была двухдневная остановка в Лос-Анджелесе по пути обратно в Вашингтон, где мы собирались устроить ему встречу с героем. Была хорошая безопасная работа, устроенная через отца в Пентагоне. Только нашли его в борделе в Голливуде. Шип все еще был в его руке. Героин.
   Она взглянула на лицо Босха, а затем отвернулась.
   "Вот так это выглядело, но это было не так. Это было признано передозировкой, но он был убит. Как и Медоуз много лет спустя. Но моего брата списали со счетов, как предполагалось, списали Медоуза.
   Босху показалось, что она начала плакать. Ему нужно было держать ее в курсе, рассказывая историю.
   - Что происходит, Элеонора? Какое отношение это имеет к Медоузу?
   - Ничего, - сказала она и оглянулась на пройденную ими тропу.
   Теперь она лгала. Он знал, что что-то было. У него было ужасное чувство внутри, что все это вращалось вокруг нее. Он подумал о маргаритках, которые она прислала в его больничную палату. Музыка, которую они играли в ее квартире. Как она нашла его в туннеле. Слишком много совпадений.
   "Все, - сказал он, - все это было частью твоего плана".
   - Нет, Гарри.
   "Элеонора, как ты узнала, что на холме под моим домом растут маргаритки?"
   - Я видел их, когда...
   - Ты пришел ко мне ночью. Запомнить? Под крыльцом ничего не было видно. Он позволил этому немного впитаться. - Ты бывала там раньше, Элеонора. Когда я заботился о Шарки. А потом визит позже той же ночью, это был не визит. Это было испытанием. Как отложенный телефонный звонок. Это был ты. Потому что это ты поставил жучок в мой телефон. Все это было... Почему бы тебе просто не сказать мне?
   Она кивнула, не глядя на него. Он не мог оторвать от нее глаз. Она собралась и начала.
   "Было ли у вас когда-нибудь что-то, что было в вашем центре, было семенем вашего существования? В основе каждого лежит одна неизменная истина. Для меня это был мой брат. Мой брат и его жертва. Вот как я пережил его смерть. Делая это и его больше, чем жизнь. Сделать его героем. Это было семя, которое я защищал и лелеял. Я построил вокруг него твердую оболочку и поливал его своим обожанием, и по мере того, как он рос, он становился большей частью меня. Оно выросло в дерево, которое заслоняло мою жизнь. Потом, внезапно, в один прекрасный день его не стало. Правда была ложной. Дерево было срублено, Гарри. Нет больше тени. Только слепящее солнце".
   Она помолчала, и Босх внимательно посмотрел на нее. Она вдруг показалась такой хрупкой, что ему захотелось бросить ее на стул, прежде чем она рухнет. Она обхватила один локоть рукой, а другую прижала к губам. До него дошло, что она говорила.
   - Ты не знал, не так ли? - сказал Босх. - Твои родители... никто не сказал тебе правды.
   Она кивнула. "Я вырос, думая, что он был героем, которым его называли мои мать и отец. Они защищали меня. Они лгали. Но откуда им было знать, что однажды будет поставлен памятник и на нем будут написаны все имена... Все имена, кроме имени моего брата.
   Она остановилась, но на этот раз он подождал ее.
   "Однажды несколько лет назад я пошел к мемориалу. И я подумал, что это какая-то ошибка. Там была книга, указатель имен, и я посмотрел, и его не было в списке. Нет Майкла Скарлетти. Я кричал на людей в парках. "Как ты мог просто не упомянуть чье-то имя в книге?" И поэтому я провел остаток дня, читая имена на стене. Все они. Я собирался показать им, как они ошибались. Но... его тоже не было. Я не мог... Ты знаешь, каково это - провести почти пятнадцать лет своей жизни, веря во что-то, строить свои убеждения вокруг одного-единственного яркого факта и иметь... чтобы обнаружить, что все это время внутри действительно рос рак? "
   Босх размазал рукой слезы по ее щекам. Он приблизил свое лицо к ее лицу.
   - Так что ты сделала, Элеонора?
   Кулак у ее губ сжался сильнее, костяшки пальцев стали бескровными, как у трупа. Босх заметил дальше по дорожке скамейку в парке, взял ее за плечо и направил туда.
   - Все это, - сказал он, когда они уселись. - Я не понимаю, Элеонора. Все это. Ты был... Ты хотел как-то отомстить...
   "Справедливость. Не месть, не месть".
   "Есть ли разница?"
   Она не ответила.
   - Расскажи мне, что ты сделал.
   "Я столкнулся с родителями. И наконец мне рассказали про Л.А. Я перерыла все свои вещи от него и нашла письмо, его последнее письмо. Он все еще был у меня в вещах в доме моих родителей, но я забыл его. Это здесь."
   Она открыла сумочку и вытащила бумажник. Босх мог видеть резиновые рукоятки и рукоятку ее пистолета в сумочке. Она открыла бумажник и вытащила сложенный вдвое лист бумаги из блокнота в линейку. Она деликатно развернула его и держала открытой, чтобы он мог прочитать. Он не прикоснулся к нему.
   Элли, у меня так мало, что я практически чувствую вкус крабов с мягким панцирем. Я должен быть дома через две недели или около того. Сначала я должен остановиться в Лос-Анджелесе, чтобы заработать немного денег. Ха Ха! У меня есть план (но не говорите ОМ). Я должен доставить "дипломатическую" посылку в Лос-Анджелес. Но может быть есть способ сделать с ней что-нибудь получше. Когда я вернусь, может быть, мы сможем снова подняться на Поконо, прежде чем мне придется вернуться к работе на "военную машину". Я знаю, что вы думаете о том, что я делаю, но я не могу сказать ОМ нет. Как получится. Одно можно сказать наверняка, я рад покинуть это место. Я был в стране в течение шести недель, прежде чем получил немного R amp; R здесь, в Сайгоне. Я не хочу возвращаться, поэтому я заставляю их лечить меня от дизентерии. (Спросите ОМ, что это такое! Ха-ха.) Все, что мне нужно было сделать, это съесть немного ресторанной еды в этом городе, и у меня появились симптомы. Во всяком случае, это пока все. Я в безопасности и скоро буду дома. Так что убери эти ловушки для крабов из сарая. С любовью, Майкл
   Она аккуратно сложила письмо и убрала его.
   - ОМ? - спросил Босх.
   "Старик."
   "Верно."
   К ней возвращалось самообладание. Ее лицо приняло то жесткое выражение, которое Босх увидел в первый день, когда встретил ее. Ее глаза переместились с его лица на грудь и руку на синей перевязи.
   - Я не на связи, Элеонора, - сказал он. "Я здесь для себя. Я хочу знать для себя".
   "Это не то, на что я смотрела", - сказала она. - Я знал, что ты не будешь подключен. Я думал о твоей руке. Гарри, если есть что-то, во что ты веришь обо мне сейчас, во что можешь поверить, поверь мне, когда я говорю, что никто не должен был пострадать.
   "Никто... Все должны были проиграть. Но это было все. После того дня на мемориале я искал, искал и узнал, что случилось с моим братом. Я использовал Ernst at State, я использовал Пентагон, своего отца, я использовал все, что мог, и я узнал о своем брате".
   Она посмотрела ему в глаза, но он старался не показывать мысли, стоящие за ними.
   "А также?"
   "И все было так, как сказал нам Эрнст. К концу войны три капитана, триада, принимали активное участие в перевозке героина в Штаты. Одним из проводников был Рурк и его команда в посольстве, военная полиция. Среди них были Медоуз, Дельгадо и Франклин. Они находили краткосрочных в барах Сайгона и предлагали им: несколько тысяч долларов за прохождение запечатанного дипломатического пакета через таможню. Ничего с этим. Они могли организовать для них временный статус курьера, посадить в самолет, и кто-то ждал бы посылку в Лос-Анджелесе. Мой брат был одним из тех, кто согласился... Но у Майкла был план. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что они несут. И поэтому он, должно быть, думал, что сможет добраться сюда и заключить более выгодную сделку с кем-нибудь другим. Я не знаю, насколько он это обдумал или подстроил. Но это не имело значения. Его нашли и убили".
   "Они?"
   "Я не знаю, кто. Люди, работающие на капитанов. Для Рурка. Это было идеально. Он был убит таким образом, что армия, его семья, да и почти все, предпочли бы хранить молчание. Так что все было быстро убрано, и все".
   Босх сидел рядом с ней, пока она рассказывала оставшуюся часть истории, и не прерывал ее, пока она не закончилась, пока она не вышла из нее, как демон.
   Она сказала, что первым, кого она нашла, был Рурк. Он был, к ее удивлению, в бюро. Она вызвала своих маркеров и перешла из округа Колумбия к его команде. У нее была другая фамилия, чем у ее брата. Рурк не знал, кто она такая. После этого Медоуз, Франклин и Дельгадо достаточно легко находились в тюрьмах. Они никуда не собирались.
   "Рурк был ключом к успеху, - сказала она. "Я пошел работать над ним. Думаю, можно сказать, что я соблазнил его своим планом.
   Босх почувствовал, как внутри что-то рвется, какое-то последнее чувство к ней.
   "Я ясно намекнул, что хочу набрать очки. Я знал, что он пойдет на это, потому что он был коррумпирован в течение многих лет. И он был жаден. Однажды ночью он рассказал мне об бриллиантах, как он помог этим двум парням из Сайгона с коробками, полными бриллиантов. Это были Тран и Бинь. Оттуда было легко спланировать все это. Рурк нанял остальных троих и анонимно потянул за ниточки, чтобы досрочно выпустить их в компанию "Чарли". Это был идеальный план, и Рурк действительно думал, что он принадлежит ему. Вот что сделало его идеальным. В конце концов, я собирался исчезнуть с сокровищем. Бинь и Тран лишатся состояния, которое они собирали и копили всю свою жизнь, а остальные четверо получат самый большой выигрыш в своей жизни, и его отнимут. Это был бы лучший способ навредить им больше всего. Но никто за пределами круга вины не должен был пострадать... Просто так случилось".
   - Медоуз забрал браслет, - сказал Босх.
   "Да. Медоуз взял браслет. Я видел это в списках заложников, присланных из полиции Лос-Анджелеса. Это было обычным делом, но я запаниковал. Эти списки отправляются в каждое подразделение по краже со взломом в округе. Я думал, что это кто-нибудь заметит, Медоуз втянется и расскажет эту историю. Я сказал Рурку. И он тоже паниковал. Он подождал, пока они почти закончили со вторым туннелем, а затем он и двое других столкнулись с Медоузом. Меня там не было".
   Ее глаза были прикованы к далекой точке. В ее голосе больше не было эмоций. Это была просто ровная линия. Босху не нужно было ее подсказывать. Остальные только вышли.
   - Меня там не было, - повторила она. "Рурк звонил мне. Он сказал мне, что Медоуз умер, так и не отдав залоговый билет. Он сказал, что сделал это похоже на передозировку. Ублюдок на самом деле сказал, что он знал людей, которые делали это раньше, давным-давно, и им это сошло с рук. Понимаете? Он говорил о моем брате. Когда он это сказал, я понял, что поступаю правильно...
   - В любом случае, ему нужна была моя помощь. Они обыскали дом Медоуза и не смогли найти корень пешки. Это означало, что Дельгадо и Франклин собирались проникнуть в магазин и вернуть браслет. Но Рурку нужна была моя помощь с Медоузом. Тело. Он не знал, что с этим делать".
   Она сказала, что знала из досье Медоуза, что его арестовали за то, что он слонялся у водохранилища. Ей было нетрудно убедить Рурка, что это хорошее место, чтобы оставить тело.
   - Но я также знал, что резервуаром является Голливудский отдел, и если вам не позвонят, вы, по крайней мере, услышите об этом и, вероятно, заинтересуетесь после того, как Медоуз будет опознан. Видишь ли, я знал о тебе и Медоуз. И теперь я знал, что Рурк вышел из-под контроля. Ты был предохранительным клапаном на случай, если мне понадобится все это обрушить. Я не мог допустить, чтобы Рурку снова это сошло с рук".
   Она обвела взглядом камни, рассеянно подняла руку и опустила ее себе на колени, демонстрируя небольшую демонстрацию покорности.
   "После того, как мы поместили его тело в джип и накрыли его одеялом, Рурк вернулся, чтобы в последний раз обыскать место. Я остался снаружи. Сзади была монтировка. Я взял его и ударил им по пальцам. Пальцы Медоуза. Чтобы кто-нибудь увидел, что это убийство. Я так отчетливо помню этот звук. Кость. Так громко, что я подумал, что Рурк мог даже услышать...
   - А как же Шарки? - спросил Босх.
   - Шарки, - задумчиво произнесла она, как будто пробуя имя впервые.
   "После интервью я сказал Рурку, что Шарки не видел наших лиц у плотины. Он даже подумал, что я мужчина, сидящий в джипе. Но я сделал ошибку. Я упомянул, как мы обсуждали его гипноз. Несмотря на то, что я остановил тебя и верил, что ты не справишься без меня, Рурк тебе не доверял. Так что он сделал то, что сделал с Шарки. После того, как нас позвали туда, и я увидела его, я...
   Она не договорила, но Босх хотел знать все.
   "Ты что?"
   "Позже я столкнулся с Рурком и сказал ему, что разрушил все это, потому что он вышел из-под контроля, убивая невинных людей. Он сказал мне, что это невозможно остановить. Франклин и Дельгадо были в туннеле и вне досягаемости. Они выключили радио, когда привезли С-4. Он слишком нестабилен. Он сказал, что без пролитой крови это не остановить. А на следующую ночь мы с тобой чуть не сдались. Это был Рурк, я уверен.
   Она сказала, что после этого они вдвоем играли в негласную игру взаимного недоверия и подозрительности. Кража со взломом Beverly Hills Safe amp; Лок продолжил, как и планировалось, и Рурк удержал Босха и всех остальных от ухода в подполье, чтобы остановить его. Он должен был позволить Франклину и Дельгадо довести дело до конца, даже несмотря на то, что в ящике Трана не осталось бриллиантов. Рурк тоже не мог рисковать и уйти в подполье, чтобы предупредить их.
   Элеонора, наконец, закончила игру, когда последовала за Босхом в туннель и убила Рурка, его глаза смотрели на нее, когда он соскользнул в черную воду.
   - Вот и вся история, - тихо сказала она.
   - Моя машина стоит здесь, - сказал Босх, вставая со скамейки. - Я сейчас тебя верну.
   Они нашли его машину на подъездной дорожке, и Босх заметил, что ее глаза задержались на свежей земле на могиле Медоуза, прежде чем она села в нее. Ему стало интересно, наблюдала ли она из Федерального здания, как гроб опускали в землю. Когда он ехал к выходу, Гарри сказал: "Почему ты не мог отпустить его? То, что случилось с твоим братом, было в другое время, в другом месте. Почему ты не отпустил его?"
   "Вы не представляете, сколько раз я спрашивал об этом и сколько раз не знал ответа. Я все еще не знаю".
   Они были на светофоре в Уилшире, и Босх гадал, что он собирается делать. И еще раз прочла его, почувствовала его нерешительность.
   - Ты собираешься принять меня сейчас, Гарри? Возможно, вам будет трудно доказать свою правоту. Все мертвы. Может показаться, что вы тоже были частью этого. Ты собираешься рискнуть?
   Он ничего не сказал. Свет изменился, и он поехал к Федеральному зданию, подъехав к тротуару возле сада с флагами.
   Она сказала: "Если это вообще что-то значит для тебя, то, что произошло между тобой и мной, это не было частью какого-либо плана. Я знаю, ты никогда не узнаешь, правда ли это, но я хотел сказать...
   - Не надо, - сказал он. - Не говори об этом ни слова.
   Между ними прошло несколько тревожных мгновений молчания.
   - Ты просто отпускаешь меня сюда?
   - Я думаю, для тебя будет лучше, Элеонора, если ты сама сдашься. Найди адвоката и приходи. Скажи им, что ты не имеешь никакого отношения к убийствам. Расскажите им историю о своем брате. Они разумные люди, и они захотят держать это в тени, избежать скандала. Американский прокурор, вероятно, позволит вам сослаться на что-то, кроме убийства. Бюро согласится.
   - А что, если я не сдамся? Ты им скажешь?
   "Нет. Как ты сказал, я слишком много участвую в этом. Они никогда не согласились бы с тем, что я им скажу".
   Он долго думал. Он не хотел говорить то, что собирался сказать дальше, если только не был уверен, что имеет в виду именно это. И мог бы, и сделал бы это.
   - Нет, я не скажу им... Но если через несколько дней я не узнаю, что вы вошли, я скажу Биню. И я скажу Трану. Мне не нужно будет им это доказывать. Я просто расскажу им историю с достаточным количеством фактов, чтобы они знали, что это правда. Тогда, знаете, что они сделают? Они будут вести себя так, будто не понимают, о чем, черт возьми, я говорю, и скажут мне убираться. И тогда они придут за тобой, Элеонора, в поисках такой же справедливости, которую ты получила для своего брата.
   - Ты бы сделал это, Гарри?
   "Я сказал, что буду. Я даю вам два дня, чтобы войти. Потом я расскажу им историю.
   Она посмотрела на него, и выражение боли на ее лице спросило почему.
   Гарри сказал: "Кто-то должен ответить за Шарки".
   Она отвернулась, взялась за ручку двери и посмотрела в окно машины на развевающиеся на ветру из Санта-Ана флаги. Она не оглянулась на него, когда сказала: "Значит, я ошибалась насчет тебя".
   - Если ты имеешь в виду дело Кукольника, ответ - да, ты ошибался насчет меня.
   Она оглянулась на него с бледной улыбкой, открывая дверь. Она быстро наклонилась и поцеловала его в щеку. Она сказала: "До свидания, Гарри Босх".
   Потом она вышла из машины, стояла на ветру и смотрела на него. Она помедлила, а затем закрыла дверь. Уезжая, Гарри взглянул в зеркало и увидел, что она все еще стоит у тротуара. Она стояла и смотрела вниз, как человек, уронивший что-то в канаву. После этого он не оглядывался.
  
  
   Эпилог
   На следующее утро после Дня поминовения Гарри Босх вернулся в MLK, где его сурово отчитал врач, который, по крайней мере Гарри, казалось, получал извращенное удовольствие, срывая с плеча наложенные в домашних условиях повязки, а затем используя солевым раствором для промывания раны. Он провел два дня в покое, а затем был доставлен в операционную для операции по восстановлению мышц, оторванных пулей от костей.
   Лос-Анджелес таймс" однодневной давности , чтобы он провел с ней несколько часов. История Бреммера была на первой полосе и сопровождалась фотографией священника, стоящего перед одиноким гробом на кладбище в Сиракузах, штат Нью-Йорк. Это был гроб специального агента ФБР Джона Рурка. По фотографии Босх понял, что на похоронах Медоуза присутствовало больше скорбящих, хотя и представителей СМИ. Но Босх отбросил переднюю часть в сторону, прочитав первые несколько абзацев истории и поняв, что она не об Элеоноре. Он обратился к спорту.
   На следующий день к нему пришел гость. Лейтенант Харви Паундс сказал Босху, что, когда он выздоровеет, он сообщит об убийстве в Голливуде. Паундс сказал, что ни у кого из них не было выбора в этом вопросе. Заказ поступил с шестого этажа Паркер-центра. Лейтенанту больше нечего было сказать, и он вообще не упомянул газетную статью. Гарри воспринял новость с улыбкой и кивком, не желая показывать и намека на то, что он чувствовал или думал.
   "Конечно, все это зависит от того, сможете ли вы пройти медосмотр в отделении, когда вас выпишут ваши врачи", - добавил Паундс.
   - Конечно, - сказал Босх.
   - Знаешь, Босх, некоторые офицеры хотели бы получить инвалидность, уйти в отставку с восьмидесятипроцентной зарплатой. Вы могли бы получить работу в частном секторе и очень хорошо. Вы бы это заслужили.
   А, подумал Гарри, вот и причина визита.
   - Это то, чего хочет от меня департамент, лейтенант? он спросил. - Вы посланник?
   "Конечно нет. Департамент хочет, чтобы ты делал то, что хочешь, Гарри. Я просто смотрю на преимущества ситуации. Знаешь, просто есть над чем подумать. Я понимаю, что частное расследование - это растущий рынок девяностых. Нет больше доверия, понимаете? В настоящее время люди тайно получают полное медицинское, финансовое, романтическое прошлое людей, на которых они собираются жениться".
   - Это не похоже на мою работу.
   - Значит, вы возьмете стол отдела убийств?
   "Как только я пройду медосмотр".
   На следующий день у него был еще один посетитель. Этот был ожидаем. Она была прокурором из прокуратуры США. Ее звали Чавес, и она хотела узнать о ночи, когда был убит Шарки. Вошла Элеонора Уиш, понял Босх.
   Он сказал прокурору, что был с Элеонорой, подтвердив ее алиби. Чавес сказал, что ей просто нужно проверить, чтобы убедиться, прежде чем они начнут говорить о сделке. Она задала еще несколько вопросов по делу, затем встала с кресла для посетителей, чтобы уйти.
   - Что с ней будет? - спросил Босх.
   - Я не могу это обсуждать, детектив.
   - Не для записи?
   "Не для протокола, ей, очевидно, придется уехать, но, вероятно, это ненадолго. Климат подходит для этого очень тихо. Она вышла вперед, предоставила компетентный совет, и, похоже, она не несет прямой ответственности за связанные с этим смерти. Если вы спросите меня, она выберется из этого очень повезло. Она будет умолять и просидит в Техачапи еще тридцать месяцев.
   Босх кивнул, и Чавес ушел.
   Гарри тоже ушел на следующий день, его отправили домой на шестинедельный отпуск для восстановления сил, прежде чем вернуться в резидентуру на Уилкоксе. Приехав в дом на Вудро Вильсона, он обнаружил в своем почтовом ящике желтую бумажку. Он отнес его на почту и обменял на широкий плоский пакет из коричневой бумаги. Он не открывал ее, пока не оказался дома. Оно было от Элеоноры Уиш, хотя об этом не говорилось: он просто знал это. Оторвав бумагу и вздутый пластиковый вкладыш, он нашел репродукцию " Ночных ястребов" Хоппера в рамке. Это был кусок, который он видел над ее диваном в первую ночь, когда он был с ней. Босх повесил репродукцию в коридоре возле входной двери и время от времени, входя, останавливался и изучал ее, особенно после утомительного рабочего дня или ночи. Картина всегда очаровывала его или вызывала воспоминания об Элеоноре Уиш. Темнота. Жестокое одиночество. Мужчина сидит один, его лицо обращено к теням. Я тот человек, думал Гарри Босх каждый раз, когда смотрел.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"