Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Полиция Аризоны и агенты Цру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   ПРОЛОГ
   Его голос был насыщенным, любимым, чистым баритоном, когда он протягивал своему семилетнему внуку пистолет.
   - Хорошо, Габриэль. Впервые за все. Не надейтесь быть идеальным. Я не был. Давай просто посмотрим, что у тебя есть, хорошо? Посмотрим, с чем нам предстоит работать". Теплая рука опустилась на плечо Габриэля, слегка сжав его. - Не волнуйся, Габриэль.
   Это был морозный орегонский день. Послеобеденный дождь утих, но остался в лужах и сырости, когда облака отступили. Высокий седой дедушка с аккуратно подстриженной бородой и энергичной рекой густых седеющих волос, ниспадающих почти до плеч, увез их за город на своем белом "Тандерберде" 63-го года с коробкой пустых пивных бутылок на заднем сиденье и Габриэль вспомнил вес оружия. Как оно наполнило обе руки, как заставило его напрячь руки, как сжались его пальцы.
   Как дед просунул руку под свою, чуть приподняв пистолет. Дедушка не держал для него пистолет; он просто немного поддержал его, чтобы он мог перестать сжимать все свое тело в попытке удерживать пистолет неподвижно. Дедушка немного поддержал его .
   - Хорошо, Габриэль. Тот же спокойный голос. - У тебя есть это.
   Он почти задыхался от желания, от потребности угодить. Чтобы преуспеть. - Все шесть бутылок, дедушка?
   Смех деда вырвался из его груди тихим весельем, голубые глаза заплясали, а обветренная кожа рядом с его глазами превратилась в брызги лепных линий. - Если ты думаешь, что сможешь, конечно. Но одно было бы прекрасным началом, Габриэль. И если у вас не получится с первого раза, в следующий раз получится. Или следующее после этого. Детские шаги. Детские шаги, сынок.
   Но в семь лет он стал на дюйм больше, чем в шесть, и чувствовал себя сильным. Его тело пело вместе с ним. Это было, как он чувствовал внутренне, своего рода испытанием, даже если его дед не предлагал ничего подобного. "Я не ребенок , дедушка. Я могу сделать это."
   - Возможно, это не так. Рука дедушки снова коснулась его плеча. - Тогда покажи мне, что у тебя есть.
   Он почувствовал, как дедушка убрал опору из-под его рук, пистолет. Это был жалкий устаревший 6-зарядный револьвер 22-го калибра, совсем не похожий на 9-миллиметровый "смит-и-вессон", который носил его дед в честной кобуре. Но он казался большим. Это было тяжело.
   А потом этого не произошло. Это было правильно.
   Он сосредоточился . Он уже слышал это слово раньше, это подсказка от дедушки. Мир сузился. Мир потерял четкость по краям, очистился в середине. Звук ослаб, затих, пока все, что он слышал, было его собственное неглубокое, прерывистое дыхание.
   Он остановил его, успокоил. Снова втянул воздух, выдохнул хриплой струйкой между сжатыми губами. Это успокоило его дыхание; превратилось в нечто похожее на приятное ожидание. Это не было волнением. Это была необходимость сделать это, угодить дедушке, доказать, что он может это сделать . И всемогущая уверенность, что он сможет.
   Он увидел шесть пивных бутылок, балансирующих вдоль изрытого, посеревшего от непогоды деревянного ограждения, шесть мертвых маленьких солдатиков из коричневого стекла, опустошенных его отцом, который любил расслабиться после работы с двумя-четырьмя кружками пива; бутылки, присвоенные его дедом из хлама. Это было все, что имело значение. Шесть бутылок. Шесть целей. Шесть пуль. Шесть возможностей .
   Он хотел сделать то же, что видел в фильмах с участием крутых стрелков: раз-два-три-четыре-пять-шесть, один за другим, непрерывная череда отчетов о выстрелах, хлопки взрывающихся бутылок. и каскад разбитого янтарного стекла. Но чего хотел его дед, так это эффективности.
   Точность. Полученные результаты.
   Один за раз. Цель. Сжимать. Возьми отдачу. Твердые руки. Расслабьте локти, плечи, затем повторите все снова: раз-два-три-четыре-пять-шесть .
   Эффективность. Точность. Полученные результаты.
   Он выстрелил шесть раз. Пистолет был пуст.
   Он позволил руке опуститься на бок, чувствуя, как вес тянется. Внезапно ему снова исполнилось семь лет, далеко не задира, и даже ничтожный 22-й калибр казался тяжелым после его первого опыта стрельбы из этой штуки.
   - Ну, - пробормотал дедушка, явно пораженный. Затем его рука снова опустилась на плечо Гейба, сжала его. Крепко, по-мужски. "Думаю, я не должен удивляться твоей генетике. . . Я думаю, что вы, что называется, "натурал".
   Гейб посмотрел на дедушку. Слова просто вырвались из его рта, невольно; и это была правда. "Если вы не сделаете это правильно в первый раз, в следующий раз может быть слишком поздно".
   Дедушка медленно, широко улыбался, показывая зубы в густой опрятной бороде. "Запрограммировано, мальчик, не так ли? Все это? Да. Вы будете делать. Когда придет время." Он сделал паузу, голубые глаза заблудились вдали. - И придет.
   Гейб моргнул, глядя на него. Дедушка часто уходил от вещей, которых не понимал по-настоящему, говоря об "особой менделевской генетике" и "коэффициентах инбридинга", "препотентности" и "ауткроссинге" и множестве терминов, которые его не интересовали. Однако он слушал, потому что так поступали с дедушкой.
   - Когда-нибудь ты поймешь, - сказал ему однажды дедушка. - А пока доверься мне, сын, и я позабочусь о том, чтобы ты был в безопасности. Но есть чему поучиться".
   Ну, Гейбу нравилась школа, так что учиться было нормально. Любил книги. Провел часы, потерянные в мирах, созданных другими. Но ему также нравилось двигаться, делать , не быть запертым за партой в классе, или смотреть образовательные видео, или смотреть документальные фильмы на DVD дома, или еще много чего, о чем дедушка спрашивал его, когда он приходил в себя. Что, по мнению Гейба, было недостаточно часто. Он любил своих родителей, любил младшего брата, но боготворил деда. Жизнь была интереснее, как-то ярче, и громче, и острее, и реальнее , когда приходил дедушка. И не имело значения, что дедушка на самом деле не был его дедом, не по крови, а был старым другом семьи или какой-то странной взрослой привязанностью, которую он не совсем понял. Просто дедушка был . В глубине души Гейб знал, что они каким-то образом связаны.
   Ему было восемь, когда дедушка пришел снова, и в восемь Гейб почувствовал, что вырывается из кожи, что он может взорваться, если ему не дадут свободу, - и все же он каким-то странным инстинктивным образом знал, что он совершенно невежественен. . Он не знал, чего хотел. Он не знал, что ему нужно. Он просто знал, что ему не хватает. Что он меньше. Не был крутым. Что он не был по-настоящему целым.
   Он проснулся посреди шумной ночной грозы и без сомнения понял, что дед пришел. И как только он это подумал, как только он это почувствовал , каким-то непостижимым образом, дедушка отворил дверь спальни и, улыбаясь, вошел, опустившись на колени возле кровати. Взял в широкую правую руку маленькую правую мальчишескую руку, а свободной левой погладил непослушные пряди темных волос.
   - Боже, боулинг, - сказал дедушка, так как все снаружи было оглушено сердитым рокотом.
   Гейб смотрел на него из-под спутанного белья. "Бог?"
   - Он играет в боулинг, - сказал дедушка. "Вот что такое гром - выбивание кеглей".
   Он нахмурился. "Нет, это не так."
   Брови дедушки приподнялись из-под каскада седеющих волос. "Это не?"
   "Нет", - сказал Гейб с величайшей уверенностью, потому что знал правду. - Это Тор .
   Впервые за короткую жизнь Гейба дед оказался в растерянности. - Тор?
   "Бог грома", - ответил Гейб. "Тор крут ".
   Дед улыбнулся. - Он сейчас? А потом он потерял свою улыбку, стал серьезным и серьезным. "Нам пора поговорить, тебе и мне. Ты этого не запомнишь, но ты должен это знать ". Он постучал Гейба по груди. - Глубоко в костях, глубоко в душе , ты это узнаешь. Мы просто оставим это на какое-то время у тебя в затылке, похоронив за всем остальным - у тебя очень загруженный мозг, сынок, - и однажды, когда придет время, я вызову это в тебе, и ты будешь помнить все это. Вы узнаете, кто вы, кем вам суждено быть и что вы должны делать".
   Это Гейб нашел интригующим. " Что я буду делать?"
   Дедушка сказал, когда позади него раскатился гром: "Ты будешь солдатом, мальчик. Запечатаны к нему. Жизнь и конечности, кровь и кости, сердце и душа. Не солдат, как другие, потому что это не та война, на которой сражается большинство людей на земле. Но поскольку мы не "большинство людей", ты и я, это будет гораздо важнее. Судьба мира будет зависеть от этого".
   Гейб уставился на него. - Весь мир?
   Голос дедушки, хотя и тихий, звучал громоподобно. - Весь мир - и все в нем.
  
   -
   Реми, раскинув неуклюжие мальчишеские конечности на дощатом крытом крыльце - его отец, слава богу, повесил здесь потолочный вентилятор, - придвинулся ближе к своему спутнику, оперся затылком на мягкое крыльцо. мохнатая туша австралийской овчарки блю-мерль дергается во сне. День был жаркий, липкий, тяжелый, не обещавший облегчения до ночи, да и то было рискованно. В лучшем случае дом охлаждали всевозможные вентиляторы; испарительное охлаждение не работало во влажную погоду, и они не могли позволить себе "центральную вентиляцию", как ее называли, те большие агрегаты, которые прогоняли холодный воздух по всем комнатам и давали человеку возможность дышать, бороться с влаги и высушите влажное от пота тело.
   Реми привыкла потеть.
   Он прислонился к собаке, которая тявкала и лаяла в собачьих снах, и задавался вопросом, что думают звезды. Что они думали, он знал; они должны. Они висели там, в небе, свирепо глядя на мир, зная, что думают все люди. Зная, что он думал: Ремиэль Исайя МакКью.
   Сын , - сказала его бабушка незадолго до своей смерти, - ты предназначен для больших дел. Я точно не знаю, что это за штуки, но ты предназначен для них. И однажды они найдут тебя .
   Но когда? - недоумевал Реми. И сумеют ли эти твари, чем бы они ни были, найти мальчика на безлесных пыльных просторах Западного Техаса?
   Он доверял Нане. Она сказала, что видит дальше других, глубже; видел под кожей к сердцу, и поклялся, что его было больше, чем у большинства. Сказал, что в нем хватит души на двоих, если он позволит своему свету сиять. Что, возможно, он даже поделится этим.
   Временами он чувствовал, что его кости просто чешутся . Он не мог дать этому название. Его кожа была слишком тугой для его костей, как будто они росли быстрее, чем все остальное. И временами было трудно усидеть на месте, как будто его тело просто нуждалось в движении вместе с его разумом. Эта потребность текла, как полноводная река.
   Но он увлекся школой, вечерним футболом по пятницам при свете фонарей, обучением привязыванию пластмассовой бычьей головы, застрявшей на тюке соломы, вождению трактора, выползанию из постели со своим старшим братом ранним утром, чтобы откройте оросительные канавы, чтобы вода могла течь на поле люцерны. Он околачивался за лотками на местных родео, а Нана давно умерла, прежде чем он вспомнил, что она говорила о его сердце и его душе, и о том, что делился с ним своим светом, так что ему так и не пришлось спросить ее, что она имеет в виду.
   И вот однажды появился дедушка и сказал, что Реми МакКью пора научиться метать нож, ведь он уже умел стрелять из ружья.
   Ну, да. Он был деревенским парнем из Техаса. Стрельба из ружья пришла рано.
   Кинуть нож? Ну, не так уж и много. Но к тому времени, когда его старый "дедушка" покончит с ним, сказал дедушка, Реми поймет, что такое сталь и рог в руке, что такое баланс и что такое чистое обольщение, когда лезвие летит к цели.
   Черт, да. Йихау. Хотя тогда он не был уверен, что значит соблазнение . Но таков был дедушкин путь; он обращался с Реми не как с ребенком и не как со взрослой, если подумать, а просто как с Реми.
   Ему было восемь, когда дедушка снова приехал после двухлетнего отсутствия, и этот человек подъехал к дому из пасти большой старой техасской грозы на своем старом белом T-образе с красными кожаными сиденьями. Седые волосы по-прежнему густо струились почти до плеч.
   Реми стояла на крыльце, когда дедушка несся под дождем, наклонив голову от самого худшего. Добравшись до крыльца, он подарил Реми сверкающие зубы в густой подстриженной бороде, темнее его волос.
   "Божий боулинг", - сказал он.
   Реми покачал головой. "Нет, сэр."
   "Нет?"
   "Это Тор. Бог грома."
   Дедушка замер на ступеньке с пустым лицом, а потом улыбнулся. Это была широкая тайная улыбка, за которой скрывался довольный смех ; но не предназначен для понимания кем-либо, возможно, кроме него самого. "Это?" он спросил. - Тор?
   "Принеси мне Мьёльнир, - сказал Реми, представив себе массивный молот, когда он поднял руку, чтобы схватиться за воображаемый стержень, - и я завоюю мир".
   Дедушка наклонил голову, словно что-то осознавая. - Пора нам поговорить, ты и я. Ты этого не запомнишь, а знать надо , до мозга костей, до глубины души. Мы просто оставим это на какое-то время в вашей голове, похороненное за всем остальным, и однажды, когда придет время, я вызову это в вас, и вы все это вспомните. Вы узнаете, кто вы, кем вам суждено быть и что вы должны делать".
   " Что я буду делать?" - заинтригованно спросила Реми.
   Дедушка сказал: "Ты будешь солдатом, мальчик. Запечатаны к нему. Жизнь и конечности, кровь и кости, сердце и душа. Не солдат, как другие, потому что это не та война, на которой сражается большинство людей. Но поскольку мы не большинство людей, ты и я, это будет гораздо важнее. Судьба мира будет зависеть от этого".
   Реми уставилась на него. - Весь мир?
   Голос дедушки, хоть и тихий, напомнил Реми проповедника за кафедрой. - Весь мир - и все в нем.
  
   ГЛАВА ОДИН
   Харлее через стоянку, забитую пикапами. Приглушил рев двигателя, когда подъехал к месту для инвалидов, остался оседлать, снял шлем и перчатки и позволил прохладному воздуху с запахом хвои омыть меня. Чистое тактильное, почти атавистическое облегчение после нескольких часов езды по жаркой межштатной автомагистрали.
   Я сдернул галстук с волос и парой быстрых движений отлепил сжатые пряди от черепа, так что он снова свободно упал на плечи. Расстегнул куртку. Оставив свою задницу на коже и скрестив руки, я осмотрел здание передо мной.
   Я должен был улыбнуться. Не совсем мое дело.
   Теперь придорожные дома, да. Определенно. Но в школе Патрика Суэйзи/Сэма Эллиотта. Этот? Ну-ну. Пикапы, оружейные стойки; световая вывеска с живой музыкой в стиле кантри. Наверное, плевательницы на полу, насколько я знал. Может быть, даже механический бык.
   Здание представляло собой бастион из массивных полосатых сосен, сросшихся вместе, возвышавшийся на два этажа, увенчанный ржавой жестяной крышей. Его плита входной двери выглядела достаточно толстой, чтобы от нее отскакивали пушечные ядра, а ступени входа были обрамлены массивным деревом с раздвоенным промежностью. За ним маячило плечо сожженной горы и угасающий день.
   Я тяжело вздохнул, выдохнул на вздохе, перекинув ногу через сиденье. "Дедушка, какого черта ты позвал меня в ковбойский бар во Флагстаффе, штат Аризона?"
   Я топал по низким ступеням в байкерских ботинках и отходил в сторону, когда смеющаяся парочка, почти слившись на бедре, вышла. Я поймал парня за край двери, широко распахнул ее, и в сумерках прорвались звуки этой живой кантри-музыки.
   Я вздрогнул, подумал немилосердные вещи о музыкальном жанре, который я не выношу, - все это нытье, и гнусавость, и грязь, и кровь, и пиво, - и приготовился к еще более шумному, нежелательному нападению на мои уши.
   Как всегда в незнакомых местах, особенно в придорожных барах и барах, которые я часто посещаю, я входил осторожно. Проскользнул в дверь, дал ей захлопнуться, затем отошел в сторону и стал ждать, отмечая детали места. Особенно выходы.
   Живая группа, уже созданная; паркетный танцпол; кабинки у стены; пара бильярдных столов сзади. Столы и стулья; длинная полированная пластина прутка; грубо отесанные балки, столбы из ствола дерева; и так много верховых животных, трофейных голов, шкур и рогов, прикрепленных к стенам, что он больше походил на . . . ну да, это место называлось Зооклуб. Хотя он больше напоминал таксидермистов. На самом деле прямо за моим правым плечом, забитый в угол, вырисовывался огромный горбатый гризли с разинутой пастью, обнажающей устрашающие зубы.
   Я не подходил здесь, не в этом месте, где я был почти чужаком. Ковбойские шляпы, сапоги, серебряные пряжки для ремней размером с тарелку, отутюженные джинсы, рубашки с кокеткой. Что касается меня, я был одет в простую черную футболку, мотоциклетную кожу и ботинки на толстой подошве, предназначенные для дороги, а не стремена. Мне нравятся мои хромированные и стальные рули и сдвоенные колеса, припаркованные снаружи, где единственный намек на лошадей находится внутри двигателей.
   Вспышка движения в конце такта. Кажется, я привлек внимание молодой женщины. И мальчик, я заметил назад. Длинные пшенично-светлые волосы были убраны с лица и собраны в высокий конский хвост, свисавший ей на спину. Я не мог разглядеть деталей в освещении бара, но совокупность ее черт сочеталась довольно хорошо, намного выше нормы. Красная помада. Ее брови, более темные, чем золото ее волос, изогнулись дугой, когда ее глаза засияли, и она улыбнулась медленно и легко, приглашение было очевидным. Казалось, ее не заботило, что я не в ковбойской форме, или что мои волосы достигают плеч.
   Ну тогда. Я улыбнулась в ответ, подняла брови, полупожала плечом, говоря ей: " Не сейчас ", увидела слабое разочарование в наклоне ее головы, в сожалении скривленных губ. Может быть, позже, если она все еще будет рядом, когда дело будет завершено.
   "Габриэль".
   Даже посреди шума придорожной забегаловки я слышал и знал этот тон. С сожалением я перевел внимание с девушки на идущего ко мне мужчину.
   Джубал Горацио Таннер, он же дедушка, единственный, кто назвал меня полным именем. Высокий, голубоглазый, светлокожий, с каскадом упругих серебристо-белых волос, заправленных за уши. Импозантный мужчина. Мне в детстве он казался старым; теперь не так много, даже с почти седыми волосами. Нестареющий, если что. Скала гибралтарского типа. Его брови остались темными, как и его аккуратно подстриженная борода, хотя и с серебристым отливом.
   На нем был, как всегда - по какой-то необъяснимой причине я все время забывал спросить его об этом - старинный сюртук, словно сошедший с вестерна. Что в ковбойском баре в Аризоне показалось мне иронически уместным. Он подходит. Я этого не сделал. Под пальто, если только он не изменил свой образ жизни, он носил нож Боуи в ножнах и кобуру на поясе, где хранился его 9-миллиметровый S&W.
   Мы пожали друг другу руки, ухмыльнулись друг другу, затем подошли ближе для быстрого объятия, хлопнули руками по спине, прежде чем снова выйти.
   - Слишком долго, дедушка! Точнее пару лет. Я повысил голос над живой группой. - Я думал, ты хотя бы навестишь. Я больше ничего не сказал; он бы знал, что еще я имел в виду.
   - Дело, - твердо сказал дедушка. никаких извинений не было. "Ты знаешь, как это бывает. Я следил за тобой. Он коснулся кончиком пальца левой брови. - Твой отец сказал мне, что тебя кинули.
   Я чуть было не поднес руку к этому месту у себя на лбу, но опустил ее обратно. Я знал, что он там: тонкая, бледная диагональная линия, теперь без швов, но было похоже, что волосы больше не отрастут.
   Я сохранял светлый тон. "Слишком далеко от моего сердца, чтобы убить меня".
   Взгляд дедушки был неумолим. - Вы разобрались с человеком, который напал на вас?
   Справиться с ним? Ах, да.
   Я поднял исцарапанную бровь. "У нас было "обсуждение" прямо там среди населения. После этого меня никто не беспокоил".
   Чего я не добавил, так это того, что трудно беспокоить мужчину в одиночке.
   Дедушка не ответил, только взмахнул широкой ладонью. - У меня есть столик в нише сзади, где мы можем поговорить наедине. Реми еще нет; он позвонил, чтобы сказать, что немного опаздывает. К сожалению, этот мальчик всегда немного опаздывает; его внутренние часы идут так же медленно, как и его техасская речь".
   Я начал было спрашивать, кого он имеет в виду, но дедушка уже пробирался сквозь толпу. Я прошел в нишу и обнаружил на столе кувшин пива и наполовину наполненную кружку, два пустых стакана, бутылку текилы Патрон и еще одну односолодового виски Талискер.
   - Если только ты не сменил марку виски. Дедушка откинул полы своего сюртука, сел и взялся за пиво.
   Я не мог сдержать улыбку восторга. "Конечно нет. Я до сих пор пью его, когда могу. Но обычно его не предлагают в байкерских барах". И в любом случае, я почти без остановок ездил в этот водопой, имея время только на кофе и расфасованные бутерброды из магазина. Ну и лакрица. Черная штука. Настоящие вещи .
   - У них ее нет, поэтому я спрятал бутылку под пальто, - признался дедушка, глаза его блестели от удовольствия.
   Теплая нежность наполнила мою грудь. Черт, как приятно было снова увидеть этого человека. Я подцепил стул, развернул его, прижал спинку к стене, чтобы следить за толпой в баре, затем опустил задницу и налил на два пальца прекрасного шотландского виски. Подняла стакан, позволила ему задержаться на моих губах, пока острый привкус спирта ударил мне в глаза. Сделал глоток.
   Да, вот она, эта сложная торфяная сила. Я просто оценил его во рту долгое мгновение, затем проглотил с благодарной улыбкой и кивком головы. Я пропустил это в тюрьме. - Значит, это все твои дела, да? Ранний выпуск, а теперь я перед вами отчитываюсь? Может быть, в первый раз бывшего заключенного приставили к его собственному деду.
   Голубые глаза сверкали над пивной кружкой. Как всегда, он наблюдал за мной, хотя его поза предполагала расслабление. - Смягчающие обстоятельства, Габриэль.
   Я налил еще виски, наслаждаясь еще одним глотком. - Итак, кто такая Реми и почему мы здесь собрались ? Почему не Орегон, как обычно?
   - Реми приезжает из Техаса. Аризона делит разницу". Дедушка выпил пива, большим пальцем смахнул жидкость с усов, а потом устремил на меня пристальный взгляд, который я очень хорошо запомнил, хоть и не видел его пару лет. - Обрати внимание, Габриэль.
   Хорошо, значит это так. Я слышал эти слова, этот тон много раз за эти годы. Она всегда предваряла информацию, которую дедушка считал жизненно важной, даже если она не имела абсолютно никакого смысла. Я весело хмыкнул носом, криво ухмыльнулся, кивнул.
   И он сказал в качестве заявления: "Реми - это тот, кого ты узнаешь очень, очень хорошо, Габриэль. Кто-то, с кем вы сформируете связь в отличие от любого другого. Кто-то, от чьих действий будет зависеть ваша жизнь и чья жизнь будет зависеть от ваших действий".
   На долгий, остановившийся момент, когда напиток завис в воздухе на пути ко рту, я тупо смотрел на него. Не нашел просветления в его лице. "Моя жизнь?" Я подождал; ответа не последовало. - В смысле, жизнь и смерть?
   "Именно жизнь и смерть".
   - Угу, хорошо. Я поставил стакан с приглушенным стуком, почесав рассеченную надвое бровь. Время от времени чесалось. "Можете ли вы рассказать об этом поподробнее? Просто... - я махнул рукой в неопределенном жесте, охватывающем миры ничего особенного, - ну, знаешь, ради того, чтобы я знал, о чем, черт возьми, ты говоришь?
   Глаза были пронзительные. "Он прикроет твою спину, а ты его, почти двадцать четыре, семь, три-шестьдесят пять".
   Я обдумал это объявление, выпил еще виски, а затем предпочел откровенность. - Это все еще ни хрена мне не говорит, дедушка.
   Теперь он тихо забавлялся. "Еще нет, нет. Подождем, пока не приедет Реми, а потом я, как вы говорите, уточню.
   Я открыл рот, чтобы задать еще вопрос, но сдался, понимая, что это бессмысленно. Дедушка часто был загадочным, и его нельзя было торопить. Я научился не давить, иначе все стало более неясным. Я мог бы связать свои мозги узлами, пытаясь разобраться в намерениях этого человека. - У этой Реми есть фамилия?
   "МакКью. И... ах , поговорите о дьяволе. Дедушка тихо рассмеялся. "Или нет." Он отодвинул стул, встал, протянул руку. - Реми, рад тебя видеть, мальчик.
   Я поднял брови. В отличие от меня, Реми МакКью вписался в толпу. Темная джинсовая рубашка в стиле вестерн, заправленная внутрь; аккуратно выглаженные джинсы, кожаный ремень с большой серебряной пряжкой, ковбойские сапоги, даже шляпа , честно говоря .
   Это был человек, с которым дедушка думал, что я свяжусь , что бы, черт возьми, это ни значило. От кого должна была зависеть моя жизнь.
   Ковбой ?
   Выпивка согрела мой живот. Я рассмеялся и откинулся на спинку стула, ухмыляясь. "Без обид, но... . . ты, должно быть, гадишь на меня!"
   Незнакомец долго смотрел на меня, сообразив, что он сам стал объектом иронии, и красноречиво приподнял одну темную бровь из-под полей своей кремовой шляпы, оценивая меня. Четким тоном он протянул: "Ну, мальчик, мне кажется, что ты носишь одного из моих быков во всей этой байкерской коже, так что я бы не стал много говорить, будь я тобой".
   Ах. Хорошо. Вот так тогда. - Ты был не мной, когда я в последний раз смотрел.
   Дедушка рассмеялся. - О, в каком-то смысле так оно и есть, Габриэль. Хотя вы и не родственники в обычном смысле, у вас есть общий генетический фон. Посмотри внимательнее".
   Я сделал. Ладно, да, ковбой был ростом около шести футов сто восемьдесят, так что мы были примерно в дюйме и пяти фунтах друг от друга, и у него тоже были темные волосы, но его глаза были голубыми, а не моими карими. . Он был загорелый, я нет; тюрьма вымывает меланин. Тем не менее, я должен был признать, что мы были одного физического типа.
   МакКью улыбнулся, когда ему дали второй осмотр. "Ну, если дедушка говорит, что мы похожи друг на друга, то я должен сказать, что ты чертов красавчик". Он сделал паузу, поджимая губы. - Хотя можно было бы подстричься.
   Волосы МакКью под шляпой были аккуратно подстрижены и даже отдаленно не доставали до воротника его рубашки, не говоря уже о лопатках. Я улыбнулась в ответ, не подразумевая этого; вы научились делать это в тюрьме. - А ты Мэтью МакКонахи для бедняков.
   Этому ты тоже научился там, чтобы бросить вызов раньше, чем он.
   Но ковбой, явно не обиженный и не бросивший ответа, медленно ухмыльнулся, а затем протянул глубоким голосом: "Хорошо, хорошо, хорошо".
   "Реми, садись и выпей что-нибудь, - сказал ему дедушка, прежде чем разговор пошел дальше, - и Габриэль, выпей еще. Вам понадобится спирт. Я собираюсь совершить набег на экспозицию - и я гарантирую, что вы не поверите ни единому слову. Все, о чем я прошу, это чтобы вы отложили свое неверие и выслушали меня".
   Я ногой в ботинке подтолкнул пустой стул к ковбою. Он поймал его, урегулировал его, сел на свое место. Мы посмотрели друг на друга в кратком мужском размышлении и оценке, вежливо улыбнулись, налили напитки. Мой второй упал легко. МакКью выпил Патрон.
   Тем временем дедушка оценивал нас так, будто взвешивал нашу ценность, отмечая в нас двоих вещи, которые я не мог понять. Это был знающий человек , который всегда казался мне хранителем секретов, но не по злому умыслу. Из-за личной жизни и желания контролировать то, что он сказал, когда сказал это. О том, что он видел , можно было сказать с уверенностью .
   И только сейчас дедушка, похоже, пришел к выводу. Его улыбка была короткой, сардонической подергиванием. "Простите меня за мелодраму, но я обещаю, что когда-нибудь все прояснится. Я прошу только, чтобы вы держали свой разум открытым. Его улыбка стала шире. - Я обучал тебя этому.
   Как бы я ни хотел, я не стал ругаться в отчаянии. Да, ты не давишь на него, но иногда дедушка может быть более чем раздражающим. И косой взгляд на МакКью показал , что он чувствовал то же самое, когда он криво улыбнулся мне и дернул плечом, наклонив голову в общем смирении.
   Но мы ждали. Это то, что вы делаете с Джубалом Таннером: вы ждете заявлений, которые будут объявлены сверху .
   Он говорил тихо сквозь визг и гнусавость музыки, но мы легко его слышали. На самом деле все остальное казалось устрашающе далеким, приглушенным. "Вы, мальчики, отправитесь спать сегодня вечером более мудрыми, чем сейчас, но ничего не подозревающими. Этому вы научитесь по ходу дела, если выживете - и да, я имею в виду это в буквальном смысле. У меня покалывало в затылке; Взгляд дедушки был безумно убедительным. "Вы знаете меня как близкого друга семьи, похожего на дедушку. Отношения сложные, но на самом деле мы все родственники".
   Мы с ковбоем обменялись озадаченными взглядами. Связанный? Что за черт?
   Дедушка слегка улыбнулся. "Не по крови или рождению, как считают люди, а по месту рождения и определенным узам этого места рождения". Он лениво крутил кружку с пивом по столу. "Откуда мы пришли, откуда родом наш вид , мы все одного тела, но не связаны биологически. Не так, как люди знают.
   Я уставилась на своего... кем бы он ни был. Что за черт?
   Дедушка - это было единственное имя, под которым я его знал, и от которого трудно избавиться - уставился в ответ. В теле мужчины не было напряжения, не было признаков упреждающей заботы о восприятии его слов; его позиция заключалась в том, что он просто констатировал очевидное.
   И я снова услышал его в своей голове, говорящего: " Все, о чем я прошу, это чтобы вы отложили свое неверие".
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
   Наконец я задал вопрос тщательно выверенным тоном. "Наш вид? "
   Язык тела МакКью кричал, что он был так же ошеломлен, но ухватился за что-то другое. - Не в том виде, в каком его знают люди ?
   Дедушка кивнул. - Короче говоря, ни один из вас, мальчики, не был полностью рожден смертными мужчиной и женщиной.
   А потом музыка стала очень громкой в моей голове, и я не мог произнести ни слова. Не мог придумать ни слова. Все, что я мог сделать, это удвоить свое внимание и пристально смотреть на человека, в то время как мой мозг застыл.
   Реми МакКью, после столь же парализующего момента, налил еще текилы в свой стакан и сделал глоток. Затем он откашлялся и сказал тоном, на удивление небрежным в данных обстоятельствах: - Еще раз лизнуть этого теленка?
   Отвлекшись, я бросил на него взгляд. "Что, черт возьми, это значит?"
   МакКью согласился на веселый перевод. "Это по-техасски означает "Извините меня к черту".
   Дедушка просто катался. "Ты не совсем человек. Ты родился из небесной материи ".
   В баре стало еще громче. Я моргнул сильно и медленно, чувствуя себя пустым от всего, кроме напыщенного неверия, странного неуверенного напряжения в животе.
   Я наклонился вперед, закрыл лицо руками, опершись локтями о стол, и грубо потер лоб. Повторил два последних предложения.
   Ага. Ага. Верно.
   Я готов поспорить, что из всех людей в мире деньги никогда не потеряют свое дерьмо, дедушка возглавлял список. Тем временем он просто сидел очень тихо, с мягким юмором в глазах и едва заметной улыбкой в седой бороде. Несмотря на все, что он сказал, он был необъяснимо и совершенно расслаблен.
   Небо голубое. Солнце садится и восходит. Да, и кстати - ты не человек.
   Ладно, я вдыхал легенды, фольклор и мифологию, вырос на научно-фантастических и фэнтезийных романах, фильмах и телешоу. Таким образом, было совершенно естественной экстраполяцией того прошлого, чтобы задаться вопросом, не проскользнул ли я через червоточину в другое измерение, или перешел в Сумеречную зону , или запрыгнул на борт ТАРДИС. В развлекательных целях я давно научился приостанавливать недоверие, как просил дедушка.
   Ну, черт. Дела зашли так далеко, что они полностью исчезли с планеты. С тем же успехом я могла бы позволить себе момент Малдера.
   Я поднял голову с рук. - Ты инопланетянин?
   -- Нет, -- серьезно ответил дедушка.
   Помолчав, я кивнул и налил еще. Я не ел несколько часов; Я хотел эффекта , а не вкуса, и знал, что смогу его получить. Я быстро отбросил его назад, что было злоупотреблением прекрасным односолодовым виски, но казалось необходимым в данных обстоятельствах.
   Я бросил жесткий взгляд на МакКью, который смотрел в ответ с каким-то застывшим вниманием. Я не знал этого парня, не мог оценить его мысли, но мне показалось, что ковбой спрашивал моего мнения, изогнув одну бровь.
   Я мог бы это сделать. Он мог это сделать - подтянуть брови Спока. Я задавался вопросом, есть ли у нас общие привычки, будучи своего рода родственниками, небесным способом. Что звучало - неприятно странно.
   Было легче сосредоточиться на незнакомце, чем обдумывать то , что сказал мой... наш ... дедушка, даже если он сидел тут же. "Это полный бред, - сказал я МакКью, внимательно наблюдая за его реакцией, - а ты, кажется, даже дважды не подумал о той чуши, которую нам только что сказали".
   Ковбой пожал плечами, приподняв плечи на выглаженной джинсовой рубашке. Он метнул взгляд на дедушку и снова сосредоточил свое внимание на мне. "Я слушаю мужчину. Вот как вы учитесь. Непредвзято, сказал он. Он указал большим пальцем в сторону дедушки. - Кроме того, этот человек был для меня только добрым. Я обязан ему любезностью выслушать его. И если он вас чему-то научил - а я держу пари, что научил, - так и вы.
   Я заметил, как медленная протяжность смягчилась, стала менее выраженной. И искра в голубых глазах предположила, что МакКью относится к этому серьезнее, чем я думал.
   Дедушка никогда в жизни не лгал мне. Я знал это до мозга костей. Я был обязан этому человеку любезно выслушать его.
   Но . . . не родился полностью от смертных мужчины и женщины?
   Открытость - это одно. Выполнимо. Приостановление неверия было другим. Выполнимо. Но это было просто полнейшее, полное, абсолютное, стопроцентное дерьмо.
   И я, который не терпит никакой ерунды по очень веским причинам, понял, что жизнь не всегда допускает непредвзятость и отказ от неверия, как бы вам этого ни хотелось. Я был на свободе всего несколько дней. Я только что проехал более тысячи миль. Не ел несколько часов. Кроме того, я выпил как раз достаточно, почувствовал достаточно алкоголя, чтобы позволить фрустрированному импульсу взять верх. Откуда-то изнутри, из трещины в стене, которую я построил пару лет назад, просочился гнев.
   Со скрипом деревянных ножек по деревянным доскам я отодвинул стул, сделал ему краткий утвердительный наклон головы, уперся ладонями в стол и стал вставать на ноги.
   Но потом дедушка просто посмотрел на меня, и я обнаружил, что несколько энергично снова прикладываюсь задницей к стулу.
   Это было не по выбору.
   И меня никто не трогал.
   Я сидел, потому что физически не мог больше ничего делать .
   Я в шоке уставился на дедушку. Не-а, может быть. - Ты только что... . . ты меня только что напугал ?
   - Выпей еще, - небрежно предложил дедушка, освежая свое пиво.
   Я серьезно подумывал категорически отказаться. Был близок. Не. В сложившихся обстоятельствах - он каким-то образом заставил меня сесть обратно - самым безопасным вариантом было согласиться. После секундной тонкой проверки того, слушаются ли мои конечности снова, и обнаружив, что они слушаются, я выпил этот глоток, быстро и крепко. Я жаждал ожога, буфера, купленного ликером, который можно было бы пролить между тем, что я не мог понять, и моими собственными внутренними отрицаниями.
   Или это внутренние демоны?
   Как только я открыл рот, чтобы задать вопрос, я резко осознал, что за столом появился новый человек. Сначала я подумал, что это официантка, готовящая коктейли, но потом понял, что нет, это был кто -то совсем другой: блондинка с хвостиком, с которой я ненадолго пообщался, когда впервые зашел в придорожную закусочную.
   Я сел и обратил внимание. Меня все заметили.
   Ниша могла похвастаться одним скромным приглушенным светом, исходящим от стены. Он подчеркивал экзотические углы и плоскости ее лица, косые карие глаза. Она мельком взглянула на дедушку, на МакКью, улыбнулась им с красными губами, но сосредоточила свое внимание на мне.
   "Извините, что вмешиваюсь. . . ну, вру: мне совсем не жаль. Но поскольку с вами нет дам, я подумала, что возьму быка за рога, так сказать... - Она искоса, весело взглянула на шляпу Реми, потом снова посмотрела на меня, - - и посмотрю, не хотела бы потанцевать".
   Я посмотрел внимательнее, чем при входе в придорожную забегаловку. Высокая, стройная, в простой красной майке, джинсах пшеничного цвета, красных ботинках, которые никак нельзя назвать ковбойскими, двойная петля из золотой цепочки на шее, под стать серьгам в ушах. При любых обстоятельствах, кроме нынешних, я был бы счастлив покинуть стол и отправиться на танцплощадку. Она определенно была в моем стиле.
   Но мне только что сказали, что я даже не человек.
   Я не был настолько пьян, чтобы пренебрежительно относиться к женщине, особенно привлекательной. Я был в тюрьме некоторое время. Вместо этого я улыбнулся ей со своего стула, протянул руку, взял ее руку в нее, наклонился вперед и прижался губами к ее спинке. "Что ты пьешь?"
   Что-то мелькнуло в ее глазах. Но она просто разбила стакан о стол и сказала: "Что бы ты ни ела ".
   Я отчетливо видел, как дедушка и ковбой наблюдали за нами. Кривая улыбка МакКью была легкой, когда он пил текилу, но, несомненно, присутствовала. Дедушка просто ждал с мягким выражением лица. Я знал этот взгляд.
   Я проигнорировал их обоих и налил ей в стакан виски на два пальца. - Будем ждать пополнения, - пообещал я. " Позже ".
   Не прерывая зрительного контакта, она зачерпнула стакан, опрокинула скотч, затем повернулась и вышла из ниши. Конский хвост качался, как шелк, на ее красном позвоночнике.
   - Ага, - сказал МакКью с целой кучей сложностей в этом слоге. "Вот мы в ковбойском баре, и внимание такой женщины привлекает байкер ".
   Я изобразил медленную, широкую улыбку; земля стала тверже под моими ногами. Этот танец я знала. "Дерьмо случается".
   Реми ухмыльнулся в ответ, отсалютовал мне быстрым наклоном головы, а затем снова сосредоточился на нашем дедушке. - Итак, дедушка. . . ты говорил что-то о том, что мы... небесная материя .
   Мое веселье улетучилось вместе с этим, как и затянувшиеся мысли о женщине. Реми МакКью казался слишком открытым для чуши, даже если это говорил человек, которого мы знали всю жизнь. Может быть, ковбой тоже был сумасшедшим.
   - Из небесной материи, - пояснил дедушка. " Не правда ли ".
   А иногда сигара - это просто сигара.
   Расслабленный и ленивый после выпивки, я откинулся на спинку стула, сгорбившись и вытянув одну ногу. Я ненадолго подумал, не попытаться ли снова уйти, но отказался от этого, даже потирая лоб; в прошлый раз не получилось так хорошо. И у дедушки было такое выражение лица.
   Адский, этот взгляд. Черт.
   Так. Хорошо. Я бы подыграл. - Но я все еще я? Я указал большим пальцем в сторону МакКью. - И он все еще... он?
   "Конечно." Тон дедушки предполагал, что я, возможно, был идиотом. - Ты из плоти, крови, костей, мозга, как и все в этой комнате. Фундаментальное различие между вами лежит на гораздо более глубоком уровне. Это не физическое. Это суть ".
   - Сущность, - тупо повторил МакКью.
   "Когда наш род рождается, - объяснил дедушка, - мы делаемся из материи , из сущности. Небесная энергия, если хотите. У нас нет тел. Мы не люди. Но многим из нас суждено существовать на земле, и для этого нам нужны хозяева. В некоторых случаях, когда человеческий новорожденный плохо развивается или слишком болен, чтобы жить, родители молятся о заступничестве. . . хорошо, небеса заступаются. А новорожденные выживают, потому что умирающая душа заменяется живой искрой, рожденной небесами". Он улыбнулся. "Да, вы действительно Габриэль Джеремайя Харлан, старший брат Мэтью, который родился совершенно обычным человеческим образом от Уилла и Элизабет Харлан; а вы - Ремиэль Исайя МакКью, младший брат Лукаса, родившийся у Джека и Клэр МакКью совершенно обычным человеческим образом. Ты не явился с раскатом грома и не явился полностью сформированным из лба Зевса. Твоя плоть человеческая. Ваши кости. Просто у вас нет души.
   Снова погрузившись в тишину, я заметил, что живой оркестр снова стал очень громким, как будто усиливался всякий раз, когда дедушка изливал на нас свою странную чушь. Так же был и треск битка на изломе, россыпь полос и тел. Все звуки, казалось, отфильтровывались прямо в мой мозг, заполняли его. Ни для чего другого не было места. Определенно не способность приостановить свое недоверие и просто принять то, что нам сказали.
   "Ну, черт. . ". МакКью сказал через мгновение, по-видимому, в растерянности.
   - Не совсем так, - сказал дедушка с ясностью нюансов. - Вы помните - и теперь, наконец, я имею в виду , чтобы вы помнили, - когда я говорил вам обоим по разным поводам, что мы поговорим, но вы не вспоминали об этом до тех пор, пока однажды я не позвонил память в тебе? Чтобы ты знал, кто ты, кем тебе суждено быть и что ты собираешься делать?
   Воспоминание, теперь вызванное, пришло резко: Да, я действительно вспомнил, что дедушка сказал это, и, по-видимому, МакКью тоже, потому что он тоже кивнул. Но я не помнил, на какую тему был разговор, только то, что он у нас был.
   Я обменялся кратким взглядом с ковбоем, а затем перевел взгляд на человека, который утверждал, что он, в конце концов, наш дед, но почему-то не был, знаете ли, человеком. Мелкая деталь.
   - Сейчас самое время, - сказал дедушка, - и я вызову это в тебе, но это будет делаться постепенно. Кривая обучения крутая".
   - спросил я, желая быть уверенным, что алкоголь, как бы я ни желал его буфера в данных обстоятельствах, не полностью изменил понимание: - Небеса , небеса? Небеса ?"
   Дедушка молча поднял руку в воздух и красноречиво указал вверх указательным пальцем.
   Христос на крекере. Или, так сказать. Я провел рукой по лицу, пытаясь втереть понимание в мозг, который предпочитал отрицание. Кривая обучения? Как насчет полнейшего дерьмового буллпаки. "Но почему?" - спросил я, стараясь говорить нейтральным тоном. - Ты хочешь сказать, что люди просто молятся, потому что их дети умирают, и вся эта маленькая новорождённая небесная материя набивается им в глотки?
   Реми МакКью рассмеялся. - Разве это не поэтично ?
   - Нам нужны люди-носители, - сказал дедушка, - но мы их не берем . Мы из рая, а не из ада. У нас нет людей. Мы отвечаем на молитвы".
   Я бросил на него скептический взгляд, приподняв брови. "Каждая молитва?"
   Сожаление дедушки было искренним. "Я хотел бы, чтобы это было иначе, но это невозможно. Видите ли, есть план. . . есть грандиозный дизайн, но он хаотичный, а не прямолинейный. Подобно эволюции, она скачет, разделяется, связывает себя кельтским узлом. Чтобы осуществить этот замысел, чтобы развязать эти узлы, делаются определенные вещи. Определенные вещи разрешено не делать . На некоторые молитвы приходит ответ, на некоторые нет". Его глаза смягчились. "Не всегда справедливо то, что делается, что откладывается. Мы делаем трудный выбор, который часто непонятен людям".
   Тон МакКью был откровенно небрежным, но все же я услышал край. - Но тебе нужны дети .
   Дедушка кивнул. "Да, нам нужны люди-носители. Взрослые обычно не просят и не желают, чтобы их заселили . Естественно, они не хотят отдавать свою душу, чтобы ее заменили другой. Но отчаявшиеся родители с умирающими младенцами молят небеса о спасении своих детей, а новорожденные души - всего лишь нити, которые слишком легко рвутся". Он развел руки на столе ладонями вниз. "Итак, поскольку они изнашиваются на грани разрушения - и они действительно ломаются сами по себе; мы ничего не навязываем - эти нити заменяются новыми. Это вопрос взаимности. Младенцы выживают, вырастают здоровыми и взрослеют, и большинство из них приносят большую радость своим родителям, тогда как в противном случае они умирают в течение часа, дня, недели и причиняют много горя и отчаяния". Его глаза сияли даже при мягком свете. - Это милость небес - дать этим родителям ребенка. Затем, при необходимости, когда эти дети вырастут и станут самостоятельными, мы зовем их".
   Я постучал пальцами левой руки по столешнице и взглянул на ковбоя. - Что ты сказал раньше? О лизании теленка?
   Время кроличьей норы. Через зазеркалье.
   Дедушка сказал, что мы ему не поверим. Чертовски.
   Я заглянул на дно пустого стакана и заметил тонкую янтарную глазурь остатков виски. Может быть, было бы легче все это переварить, если бы я был пьян до дна.
   МакКью выглядел задумчивым, отхлебывая еще текилы, затем рассеянно поставил стакан на край и медленно покатал его по поверхности стола. Он осмелился задать вопрос. "Итак, у нас двоих была так называемая небесная материя, хранившаяся в умирающих младенцах, что спасло их; а потом мы выросли как нормальные дети, занимаясь совершенно обычными вещами. . . а теперь мы вам нужны ?
   - Небеса знают, да, - согласился дедушка. "Но есть и другие причины. Вам обоим исполнилось двадцать восемь человеческих лет в секунду после полуночи. Это имеет значение".
   МакКью нахмурился, но я решительно покачал головой, уверенный в этом . "Мой день рождения только через неделю".
   Брови дедушки дернулись в сухом удовольствии. - Это то, что тебе сказали, да. Это неправда. Вы были "рождены", как и мы всегда, в разных штатах, в разных семьях, но в один и тот же день, в один и тот же час и с интервалом в несколько секунд. Это редкость, особенно для нас - никто не может измерить момент, когда небесная материя сливается в душу - и это связывает вас". Он поерзал на стуле, наклонившись вперед, чтобы привлечь наше внимание. - Тебе двадцать восемь. Два и восемь. Число 2 управляет определенными атрибутами: гармонией и соперничеством, а также партнерством и общением, общими идеалами. Что же касается числа 8, - он сомкнул одну руку на пивной кружке, поднял ее, - то оно представляет другие элементы: вы вооружены, чтобы вести, направлять. Это то, что небесам нужно от вас обоих.
   Я поймал взрыв смеха, но не смог сдержать скептицизм. "Библейская нумерология". Я покачал головой. "Но разве там нет других кусочков небесной материи? Другие сотворенные небесами младенцы теперь выросли до совершеннолетия? Не только мы, верно?
   "Конечно. И мы зовем - зовем - всех их и будем звать, - ответил дедушка. "Другие души, другие дни рождения, другие числа. Сегодня это был ты. Завтра другие".
   Смех МакКью сопровождался прерывистым порывом дыхания. - Другими словами, вы говорите, что мы не рыбы, и это не массовый нерест.
   Брови дедушки на мгновение приподнялись. "Красочно, но точно. Нет, на самом деле мы искажаем в другую сторону. Скорее меньше, чем больше. Вот почему было так необычно, что вы двое родились почти одновременно, и вот почему мы считаем, что вы можете иметь значение. Но мы не обещаем вам розарий из-за этого; на самом деле, в этом есть опасность для вас, потому что теперь вас выследят. Таргетинг. Вы должны это знать".
   Дедушка сказал все это очень небрежно, без примеси многозначительности, претенциозности. Это означало, что это было важно, потому что я научился читать его много лет назад, насколько мог: простые утверждения часто значили больше, чем другие.
   Я прочистил горло. "Отслеживали, как и почему?"
   "Черт возьми. К черту". Дедушка выпил еще пива. - Чтобы упростить, лучше всего будет сказать, что внутри вас есть маяки...
   Несмотря на выпивку, я почувствовал, как вяло разгорается тревога. "Теперь у нас есть не только сущность , но и маяки ?"
   - ...или внутренние GPS-модули, если хотите, и вчера в 12:01 - или, точнее, сегодня утром - они начали процесс подключения к сети".
   Я наклонился и неверяще хлопнул себя лбом по ладони; Дедушка мог быть неумолимым, оказавшись на пути разговора, и я научился держаться подальше от него.
   "И чтобы метафора была последовательной, - продолжил он, - это означает, что любой, у кого есть правильный приемник, сможет отследить вас. Включая ад".
   На этот раз я даже не стал наливать себе напиток. Я просто взял бутылку и начал пить.
  
   В ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
   Сквозь шум бара тон МакКью был сосредоточенным. "В таком случае маяк, этот GPS-навигатор - это свет? Или, может быть, сияющая душа?"
   - Можно и так сказать, - согласился дедушка.
   - Угу . Ковбой улыбнулся. "Думаю, Нана действительно могла заглянуть мне под кожу".
   - У нее было Видение, - подтвердил дедушка. - И я верю, что она догадывалась, кем я могу быть. Или кем я могу быть. Его брови на мгновение дернулись вместе, как будто он вспомнил что-то чуть менее приятное. "Я же говорил вам , у нас нет . Но бывают моменты, когда нам приходится массировать воспоминания. Я не могу быть для всех настоящим дедушкой. . . старый друг семьи прекрасно работает, но взрослых нужно научить этому пониманию". Голубые глаза метнулись к МакКью. "Твоя бабушка видела глубже, чем большинство".
   МакКью улыбнулся. "Ну, она сказала, что моя душа сияла достаточно ярко для двух человек. Так что, возможно, она тоже что-то почувствовала во мне. Он посмотрел на меня, кратко оценил, приподнял брови. "Конечно, если он продолжит так пить, он может просто заглушить весь свой свет". Он наклонился вперед, схватил бутылку в моей руке, выдернул ее и швырнул на стол так, чтобы я не мог до нее дотянуться. " Такой Uisge beatha нужно смаковать, а не жрать, как лошадиную мочу. Это бесчестье для хорошего виски.
   Я прищурился на него, испуганный техасский ковбой произнес гэльский правильно: ооишкай-ба. Выпивка кипела во мне, и вопрос выскользнул, когда я бросил взгляд на его шляпу. - Вы знаете об уисге беата ?
   - Виски, - сказал МакКью. "Вода жизни. Аква витэ . Да, я знаю всякое дерьмо. Я был стипендиатом Родса. Учился в Оксфордском университете и все такое. Он поправил шляпу, медленно улыбнулся. Что-то в его тоне подсказывало, что он обиделся на мой выпавший вопрос. - Между прочим, это Оксфорд, Англия. Может быть, я для тебя просто деревенский деревенский парень, но я чертовски умный деревенский парень.
   Видимо, я попал ему под кожу. Столь же очевидно, что за его старым добрым мальчиком скрывалась стальная арматура. - Я знаю, что такое стипендиат Родса, - заметил я. - У меня степень магистра фольклора.
   "Докторская степень превосходит степень магистра". Ковбой снова устроился на стуле и весело сказал: "Сравнительное религиоведение. И ты всегда такой засранец по отношению к людям, которых только что встретил?
   Ну, после тюрьмы, да, наверное, был. Особенно наполовину пьяный. Но почему я был засранцем, его не касалось.
   Я открыл было рот, чтобы ответить, но дедушка перебил меня. "Ребята, вы закончили писать? Или вы хотите продолжать взбивать его и измерять? Я знаю, я сказал, что соперничество идет с территорией дня рождения, но сейчас нет времени для этого mano a mano malarark.
   Я вздохнул, моргнув одним глазом, затем другим, чтобы прочистить затуманенное алкоголем зрение. Я понял, что должен был поесть, когда у меня был шанс. - Можем мы перейти к черт... Но я прервал это, потому что заметил жесткий взгляд жесткого голубого глаза; Дедушка не одобрял вульгарных выражений. "-гнаться?"
   Дедушка полез внутрь своего сюртука и вытащил две маленькие кожаные коробочки. "С днем рождения. Наденьте их: правая рука, средний палец. Тогда встряхни его.
   - И что тогда происходит? - подозрительно спросил я, потирая лоб. Большая часть моего лица онемела. "Мы едем в страну Оз? Хот?
   Дедушка рассмеялся. "Вы включите свои маяки из спящего режима, включите их на 100 процентов. Как я уже сказал, считайте их небесными единицами GPS".
   МакКью выглядел задумчивым. - Я думал, ты сказал, что ад может выследить нас по этим маякам.
   - Да, хотя и не в каждое мгновение. Но небеса тоже могут. Это пригодится время от времени".
   Я тоже хотел разъяснений, даже в своей пьяной голове. - Мы должны что- то с ними сделать?
   Дедушка широко улыбнулся и обнажил белые зубы. "Используйте их, чтобы спасти мир, мальчики. Это то, что вы будете делать с ними. И пора вам двоим перейти к делу, потому что, когда вы смотрите новости и читаете газеты, вы можете подумать, что сейчас все кажется плохим, но все станет намного хуже. Потому что это место только что стало игровой площадкой дьявола. Он сделал паузу. "И я действительно имею это в виду, мальчики. Буквально игровая площадка Люцифера. Потому что он идет. Война уже началась".
   МакКью фыркнул. "Ты не очень похож на него, но говоришь очень похоже на проповедника дома".
   - Джейкоб Тарновер, - быстро сказал дедушка. "Я знаю его хорошо. Набожный человек".
   Ковбой был поражен. - Вы знаете его лично?
   "Я знаю многих людей. Я много путешествую." Дедушка пододвинул кожаные ящики поближе. "Открой свои подарки. Делай, как я сказал: правая рука, средний палец. Встряхните его".
   Я взял ближайшую ко мне маленькую коробочку, откинул откидную крышку и увидел тяжелый перстень с печаткой: серебряная пентаграмма, встроенная в матово-черный камень, серебряная рамка и браслет. Взгляд на МакКью показал то же самое.
   Мы смотрели друг на друга. Мой рот дернулся, даже когда его брови поднялись. Это было чертовски очевидно. Низко висящий фрукт. Я увидел блеск в его глазах.
   Одновременно мы пропели: "Одно кольцо, чтобы править всеми".
   Дедушка поморщился. "Я вижу, вы дети поп-культуры. Ну, я тоже умею играть: "Одним кольцом всех собрать и во мраке связать". И это именно то, что вам нужно сделать, чтобы выиграть эту войну: связать его во тьме . На пользу. Бросьте Люцифера обратно в яму".
   "Все это чушь собачья", - настаивал я, но знал, что где-то по ходу дела я проиграл битву за то, чтобы хоть как-то повлиять на происходящее. Наверное, когда дедушка усадил меня на задницу, не шевельнув пальцем.
   МакКью усмехнулся, подняв кольцо к свету. "Ну что, парень, ты готов к этому родео?" У него была манера разделять "мальчик" на два слога, отказываясь от твердого "у".
   Что за черт. Дедушка явно ожидал, что что-то произойдет. Я прикинул, будет это или нет, и я почувствовал виски достаточно, чтобы захотеть попробовать.
   Я надел кольцо, протянул руку. МакКью еще немного помедлил, аккуратно надев кольцо на палец, а затем протянул руку. Мы встретились глазами. Без сомнения, он чувствовал себя таким же глупым, как и я. Но мы закрылись, застегнулись. Серебро слабо щелкнуло, когда кольца встретились.
   Мое сердце сильно забилось. В ушах звенело. Я был слеп, значит нет. Мир закружился. Замер.
   "Дерьмо!" Я плакала, как и МакКью.
   Я чувствовал себя так, как будто я был в середине марафона и запыхался. Я светился? Мы светились? Горят ли наши чертовы маяки? Мы передавали в ад?
   Руки соединены, серебряные кольца соприкасаются. . . Я определенно что-то почувствовал. И МакКью тоже это чувствовал; Я мог видеть это в его глазах. Глубоко внутри я чувствовал уверенность. Удобное признание. . . что-нибудь. Что- то . Какая -то вещь . Черт, у меня не было слов.
   Может быть, у меня никогда не было ни слова, ни осознания, подобного этому.
   И мне это сильно не понравилось. Вы не просто связываете себя с совершенно незнакомым человеком, чтобы сражаться с небесным воинством, чтобы остановить Армагеддон. Вы просто не знаете .
   Дедушка, кажется, думал, что ты знаешь. - Вот как это будет, - сказал он тихо. "Всегда. Теперь ты связан. Жизнь и конечность. Кровь и кость. Вы не бессмертны. Вы не супергерои. Ваши тела полностью человеческие. Это маяк - душа - это небесная материя. Так что берегите друг друга. Держите себя в живых. Это не всегда будет легко. Но ты нужен. Противник потерял свой авангард. Теперь наша очередь сделать то же самое перед Концом Дней".
   Я хотел обвинить его в том, что он упомянул Чарльтона Хестона на Красном море. Я не. Образы заполнили мою голову.
   Сатана. Несущий свет. Сын утра. Сын рассвета.
   Падший архангел, низвергнутый с самого неба.
   Я отпустила руку МакКью и уставилась на кольцо, сжимающее мой средний палец. Даже пьяный, я осознавал... что бы это ни было. Неуловимое, но, опять же, что- то.
   МакКью осмотрел свое украшение. "Вельзевул. Белиал. Дьявол. Серьезно?"
   Дедушка кивнул. "Никто другой. Эта роза, как бы она ни называлась, совсем не сладко пахнет. Потому что он испорчен и грязен. "
   Ковбой задумался, темные ресницы скрывали большую часть его глаз. Потом кивнул, вздохнул. "Ну, это так же приятно, как ветерок в туалете".
   Я положил голову на одну руку, упершись локтем в стол, и созерцал полупустую бутылку односолодового виски. Мелькнула смутная мысль, что утром я мог бы быть уверен, что ничего этого не было, если бы мой мозг не истек кровью из головы рекой uisge beatha . Я был так далеко, что решил, что у меня не осталось ничего ценного для горячей блондинки, которая выпила мой скотч.
   Я подумывал оплакать это - а оплакать это стоило, я был уверен, - но мое рассеянное внимание переключилось на другую тему. - Значит, это "Добро против Зла", не так ли? Я искоса посмотрела на МакКью, а затем снова перевела взгляд на дедушку, который сказал о ковбое: " Он прикроет твою спину, а ты его, почти двадцать четыре, семь, три, шесть, пять". "Вы хотите, чтобы мы работали вместе? Он и я?
   "Из-за синхронности вашего рождения это всегда было намерением. И теперь вы запечатаны с ним". Глаза дедушки заблестели. "Соперничество, как я уже сказал, но также и гармония, партнерство, общие идеалы".
   Я снова бросил взгляд на МакКью, заметил его замкнутое выражение и снова обратил внимание на дедушку. Я знал, что то, что я собирался сказать, будет сочтено грубым, но у меня было что сказать. - Послушайте - и да, я знаю, что говорю как мудак, - но я даже не знаю его, дедушка. Мы незнакомы друг другу. Теперь ты говоришь, что мы несем ответственность за жизни друг друга?
   - Все начинают как чужие, - возразил дедушка, - кроме как на небесах. Мы одного хозяина, мальчики. Мы сделаны из одного материала".
   - Сопротивление бесполезно, - с насмешкой процитировал я. "Но, знаете ли, я не особо увлекаюсь всей этой ассимиляцией".
   МакКью улыбнулся. "Черт возьми, мальчик, ты мог бы найти мне совершенно общительного человека".
   - О, Боже, - пробормотала я, слишком пьяная, чтобы следить за своим языком. " Он действительно Мэтью МакКонахи. Или Сэм Эллиотт. Или... - я махнул рукой в круглом, но неопределенном направлении, - любой другой, кто говорит о голливудских ковбоях.
   - Западный Техас, - поправил Реми МакКью. "Никогда не был в Голливуде".
   Я уставился на дедушку взглядом, граничащим с вонючим. - Итак, если я и моя новая лучшая подружка сделаны из небесной материи, то кто ты, черт возьми, такой? Какой-то, не знаю. . . ангел?"
   Дед улыбнулся. "Скажем так, я агент небес".
   Я прижал ладонь ко лбу и выругался, но тихо, чтобы дедушка не услышал. Затем пробормотал: " Пожалуйста , скажи мне, что ты не собираешься крепко сжимать меня и поднимать из погибели".
   Реми бросил на меня удивленный взгляд. Дедушка просто катался. "Вы оружие, которое я приготовил, гранаты, которые мы бросим, наземные мины, которые мы установим. Но тем временем. . . хорошо, давайте немного натянем плащ Супермена, хорошо?"
   МакКью ухмыльнулся и на самом деле пропел следующую строчку о том, как плевать против ветра, что было совершенно нездоровым поступком, к тому же грязным.
   Я пялился на него, отказывался петь следующую строчку из песни Джима Кроче, потому что не хотел думать об Одиноком рейнджере и его чертовой маске, а я никогда не пел в барах. Особенно, если они играли ужасную музыку кантри.
   Я откинулся на спинку стула, сильнее упершись ботинком в пол, чтобы не соскользнуть с задницы. - Как же нам натянуть этот плащ?
   "Убивая вещи".
   Святой ад. Затылок у меня покалывал.
   Выражение глаз дедушки подсказало мне, что он точно знал, какое впечатление произвело на меня это простое предложение и почему.
   Ковбой беспокойно пошевелился. "Дедушка..."
   - Я говорил вещи , - ясно сказал дедушка. - Не люди - ну, если некоторые люди не настаивают; там злые люди . Нет." Он долго смотрел на нас обоих. "Я говорил тебе. Люцифер выпустил свой авангард. Ну, он никогда не был глупым, этот архангел. Просто слишком гордый, слишком высокомерный, слишком амбициозный. У него было, скажем так, чрезмерно развитое чувство собственного достоинства".
   Улыбка МакКью снова скривилась.
   - И это стоило ему небес, - продолжал дедушка. "Итак, если бы вы были умным, коварным архангелом, застрявшим в аду, и хотели бы начать смягчать мир для своего давно предсказанного возвращения, как бы вы это сделали?" Он наклонился вперед, постучал указательным пальцем по столешнице. "Ты будешь эксплуатировать неверие . Вы бы использовали скептицизм . Вы бы использовали все те вещи, в существование которых люди верят. Легенды, истории, мифы". Он посмотрел на меня. - Вы фольклорист. Вы не верите?
   О, это, несомненно, была ловушка. Я узнал его с детства. Я с осторожностью заметил: "Многие фольклорные произведения имеют корни в какой -то части реальности. Что-то произошло или существовало, что вдохновило истории".
   - То же самое и с религией, - согласился МакКью.
   "Но это не значит, что каждая деталь верна", - продолжил я, переходя в режим лекции, который не использовал годами. "Мы здесь, на юго-западе, так что давайте возьмем городскую легенду о чупакабре, мексиканском козлососе. Неужели есть такой зверь? Я так не думаю. Во что я верю, так это в то, что кто-то видел крупную дикую собаку или огромного койота, вероятно, покрытого чесоткой и наполовину безволосого, убивающего козу ради еды". Я пожал плечами. - Ну, черт возьми, это скучно. И, возможно, парень был пьян, или под кайфом от травки или пейота, поэтому он сочинил из этого небылицу".
   МакКью кивал. "У нас в Техасе тоже есть такая легенда. Время от времени появляются сообщения о наблюдениях и смертях животных, которые, как полагают, вызваны чупакаброй".
   - Конечно, - согласился я. "Это потому, что такие истории подобны заразным инфекциям. И всегда есть доверчивые люди или мистификаторы; или полные чокнутые, которые что-нибудь покупают". Я сделал паузу. - И заговорщики.
   МакКью уставился на меня. "Заговорщики? Это вещь?
   "Теоретики заговора". Я пожал плечами. "Сохраняет слово".
   Дедушка тихо сказал: - А еще есть скептики, которые все отвергают. Несмотря на бледное освещение бара, его глаза ярко горели. "Был человек, французский поэт, который понимал. Это известная цитата, и вы, несомненно, узнаете ее или какую-то ее форму. Шарль Бодлер сказал: "Величайший трюк, который когда-либо проворачивал дьявол, заключался в том, чтобы убедить мир в том, что его не существует ".
   После долгой паузы я издала пыхтящий вздох. Это никуда не шло со скоростью гиперпространства.
   - Я любезный человек, - сказал МакКью более осмотрительным тоном, - и мне нравится думать о себе как о человеке с открытыми взглядами. Но. Вы знаете, должно быть "но". Убедить меня."
   - За последний месяц было несколько землетрясений, - тихо сказал дедушка. "Япония, Турция, Южная Америка, Россия, Новая Зеландия, Северная Калифорния, а также другие места. Земля разверзлась в каждом из этих мест, и что-то вышло наружу".
   Я был в некоторой степени осведомлен о новостях в тюрьме, если не был близко знаком с ними, но познакомился поближе, пока ехал по побережью, подслушивая обрывки разговоров в барах и ресторанах. " Вещи? - настороженно процитировал я.
   "Суррогаты дьявола. И они принимали множество обличий". Его взгляд на меня должен был успокаивать. -- Да, Габриэль, все именно так, как ты сказал: все в фольклоре, все в самых невероятных сказках, во всех мифах -- даже религия, как заметил Реми, -- имеет корни в реальности.
   Я хотел уточнить. "Я сказал части реальности . "
   Дедушка кивнул. - Что предполагает, по крайней мере, его искру. Даже маленькая крупица реальности остается реальностью".
   Я был слишком пьян, чтобы разбираться в семантике с таким умным человеком, как этот, поэтому просто покосился на него.
   - Когда адские жерла открылись, - сказал дедушка, - наша реальность изменилась. Он был расширен. Эти крошечные пятнышки теперь намного больше. Следовательно, все эти призраки, упыри, твари, которые бродят по ночам, теперь очень реальны, и были таковыми в течение некоторого времени. Как и оборотни, вампиры, черные псы, полтергейсты, даже ваши чупакабры, сосущие коз, плюс бесчисленное множество других членов темной иерархии. Но хуже того...
   "Худший?" Я закричал.
   "...многие теперь принимают суррогатов или будут. И если внутрь любого из этих так называемых мифических хозяев забирается суррогат, угроза возрастает втрое. Все они создания Люцифера, сотворенные из материи ада , а не небес. Гораздо хуже, чем рассказы.
   " Суррогаты ?" - повторил я. - Я так понимаю, вы говорите не о политических рупорах и пиарщиках.
   Дедушка сказал: "Другое имя - демон . Но мы избегаем этого публично".
   МакКью сказал через мгновение, как бы мимоходом: "Ну, это удобно, как защелка на двери сортира".
   Я хмыкнул. "Я думаю, можно привести аргумент, что политические суррогаты на самом деле могут быть демонами".
   Дедушка игнорировал меня. "Вера - это уверенность без доказательств", - сказал он. "Вера - это безопасность. Неверие? Ну, в наши дни это дверь для суррогатных матерей. Это позволяет им войти. Чтобы сеять хаос среди неверных".
   Я уставился на него. Если Бодлер угадал, Люцифер действительно был чертовски умным падшим архангелом. Но . . . - Это узкий миф, дедушка. В мире больше религий, чем христианство, и больше священных книг, чем Библии. Фольклор принадлежит всем культурам".
   - Роза под любым именем, Габриэль.
   "И в каждой религии есть злодей, - сказал МакКью. "Неважно, как его зовут. Или она. Или это. Зло есть зло".
   "Впереди вопросы и ответы, - сказал дедушка, - но независимо от названия системы верований и ее собственных ритуалов, какими бы они ни были, война началась. Предвестники восстали. Они пришли проложить путь, разрушить. Поэтому мы должны уничтожить их. С сегодняшнего вечера вы двое наняты. Развертывание " . Он проглотил пиво, отряхнул влагу с усов и благосклонно посмотрел на нас обоих. - Детство закончилось, мальчики. С днем рождения. С Днем Рождения . Теперь ты в авангарде небесного воинства".
   Через мгновение МакКью медленно ухмыльнулся, хотя что-то в его глазах говорило не о веселье, а о других эмоциях. - Ну, разве это не слаще ворованного меда?
   Я сильно моргнул, пытаясь прояснить зрение. Он был одет в две шляпы. Имел два лица. Но я должен был спросить. "Это на самом деле? Этот акцент?
   "Я родился и вырос в Техасе. . ". И тут он прервался, видимо, передумав, что это утверждение, ввиду того, что разгласил наш дед, возможно, нуждается в поправке. "Техас поднял , по крайней мере. Это прилипает к вам. И тебе лучше привыкнуть к этому.
   - Но это... - я провел рукой туда-сюда, - прибывает и убывает.
   МакКью улыбнулся. "Зависит от того, когда это старая добрая жеманность или просто я болтаю".
   Я, уже не такой острый ум, каким был до того, как выпил столько виски, решил не продолжать эту тему, повернулся к дедушке и перешел к делу. "Раз мы ангелы, у нас хотя бы есть крылья?"
   Дедушка решительно покачал головой. "Вы не ангелы. Еще нет. Пока что ты почти полностью человек. Детские шаги, мальчики. Это займет у вас время". Его глаза были на мне. - Но с сегодняшнего вечера ты начнешь вспоминать некоторые вещи, и эти воспоминания будут направлять тебя.
   - Почти полностью человек, - сухо процитировал я. "Почти полностью? Разве это не оксюморон?" Когда дедушка не ответил, я вздохнул. "Итак, я подражатель ангела. За исключением того, что я не хочу быть".
   И МакКью, по какой причине я даже отдаленно не мог начать расшифровывать, начал тихонько петь. Опять таки. Но это было не то, что играла группа.
   Моя голова пульсировала. - Что ты сейчас поешь?
   "Это песня в стиле кантри. Чарли Прайд. "Поцелуй ангела, доброе утро".
   Я посмотрел на него с откровенным недоверием. "Парень, которого мы считали нашим старым другом семьи, является агентом небес - и я бы назвал его ангелом, - у нас внутри есть небесные устройства GPS, мы должны спасать жизнь, вселенную и все остальное. - и ты поешь " Чарли Прайд "?
   МакКью пожал плечами. "Я могу спеть Вилли Нельсона, если это поплывет на вашей лодке по более спокойным водам. Может быть, "Ангел, летящий слишком близко к земле". Что может быть действительно уместно, если дела идут не так, как надо.
   снова начал пить прямо из бутылки .
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   Я резко и быстро проснулся от густого, едкого привкуса кислой желчи во рту.
   Виски. Слишком много. Я утонул в нем, купался в нем, пропитывал им свой мозг и кишки. У меня была крепкая голова на выпивку, но не так; не так уж и много выпил за столь короткое время, тем более что так долго не пил из-за неожиданного отпуска за решеткой.
   Что сказал дедушка?
   Ой. Ага. Ангелы и младенцы и небесная материя и маяки .
   И ад.
   И Люцифер.
   Дерьмо.
   Я понятия не имел, где я был. Было темно, но отблеск света прорезал комнату на стыке плотных штор. Дальше я услышал движение. Я буквально выкатился из постели, и быстрый взгляд показал, что это номер в мотеле. Но я не помнил , чтобы мне достался номер в мотеле.
   Тем не менее, они были с ванными, были мотели, а ванные были с туалетами, и я тут же решил помолиться фарфоровому богу. Я поспешил отвесить поклоны, прополоскал рот, когда мой желудок успокоился, затем растянулся на кафельном полу и приветствовал прохладу, которая успокаивала мое лицо.
   И тут, несмотря на сумбур в голове, нахлынули воспоминания .
   Это случилось так давно - мне было двенадцать, - но я ясно помнил это, потому что это было чертовски больно.
   Это причинило боль моему младшему брату, то есть. Во-первых. Тогда мне было больно .
   Это был несчастный случай, но также и пример явной глупости. И это чуть не убило Мэтти.
   После того, как неуправляемый байк с его десятилетним пассажиром с завязанными глазами врезался в машину соседа, припаркованную у подножия холма, я помчался к дому, крича дедушке, который сидел с детьми, пока наши родители были в отъезде, который вышел входную дверь с хмурым лицом спрашивая, о чем, черт возьми, я кричу и хочу ли я разбудить мертвого? Не мудрое дело, будить мертвых. Они не были приятными товарищами.
   После чего я излил всю историю, заканчивая исступленным заявлением, что это был несчастный случай, ужасный, ужасный несчастный случай, но я, кажется, убил своего брата.
   Мэтти, как оказалось, не был мертв, просто полуглупо сбился со сломанной рукой. Дедушка подхватил дезориентированного подопечного, отнес его в дом, осторожно усадил на кушетку, осмотрел его раны.
   Я, охваченный паникой, едва мог стоять на месте. И когда дедушка наконец сказал, что мой младший братик выживет, и обратил на меня свои ясные голубые глаза, я выпалил: "Я сделаю все, чтобы унять боль. Дай мне ! Это моя вина!"
   Дедушка спросил очень тихим голосом: "Какого черта ты сказал ему завязывать глаза, когда едешь на велосипеде по холмистой улице?"
   Я обняла себя, плечи расправились почти до ушей. "Это было просто что-то делать. Я не знаю. Я не знаю. Это просто был вызов. Это было глупо, я был глуп!" Я испуганно посмотрел на брата. - Мэтти, прости! Я думал, что боль и тупое недоумение в глазах брата могут убить меня. Мне было больно в душе. - Прекрати, - попросил я. "Сделай его лучше. Дай это мне. Пожалуйста."
   Дедушка пристально смотрел на меня, взвешивая меня на что-то; Я просто хотел, чтобы он поторопился. - Есть способ, - сказал он через мгновение, - который служит двум целям. Один из них избавит его от боли".
   - Сделай это, дедушка!
   "Другой преподаст урок очень глупому старшему брату. Тот, кто должен знать лучше, кто всегда должен защищать своего младшего брата. Это управление, Габриэль.
   Я знал, что нарушил доверие. В то время как мой отец не жалел розги, дедушка никогда не поднимал на меня руку и никогда не поднимет. Но его разочарование имело ужасное значение.
   А Мэтти? Мэтти не заслужил того, что вышло из его опрометчивого путешествия вниз по склону с повязкой на глазах, когда его старший брат хохотал, как проклятое, путешествие, предпринятое только потому, что он боготворил меня и не хотел позволять меня вниз.
   Мэтти плакал, и его глаза выглядели странно, как будто он не мог видеть прямо.
   Я отчаянно кивнул. - Что угодно, дедушка. Убери боль".
   Его голос оставался тихим, но убедительным. - Ты потерпишь это ради своего брата?
   Я посмотрел на Мэтти, рыдающего на диване. "Всегда, дедушка. Я буду." Я тяжело кивнул. "Я всегда буду терпеть его боль. Я не хочу, чтобы Мэтти причинял боль. Я не хочу, чтобы ему было больно. Пусть это буду я. Позволь мне вынести это".
   Рука дедушки была нежной на темных волосах Мэтти, но он посмотрел на меня. - Вы согласны на это?
   Я снова решительно кивнула и почувствовала тяжесть его взгляда. Я хотел отвести взгляд, но дедушка не терпел никакого проявления покорности. Повиновение требовалось, да; никогда не подчиняться.
   "Ты понимаешь?" он спросил. "Если вы делаете что-то глупое, если вы делаете что-то неправильно, всегда есть последствия. Ты мог убить своего брата.
   Я снова посмотрела на Мэтти, потом вытерла слезящиеся глаза. Я думал, что моя грудь может разорваться. - Я знаю, - прошептал я. - Я знаю, дедушка.
   - Ты понял, Габриэль?
   Я кивнул быстро и тяжело.
   - А вы понимаете концепцию первородства?
   - Все переходит к первенцу, - быстро ответил я. Я узнал это от дедушки много лет назад. "Старший наследует все".
   - Включая права и обязанности его братьев и сестер, - сказал дедушка. Он посмотрел на Мэтти, нежно провел рукой по его волосам. "Это гораздо больше, чем земля, богатство, материальные блага. Это управление младшего. Мэтью твой, Габриэль, в той же мере, в какой он твои родители и мои. Ты понимаешь?"
   Я кивнул.
   - Ты уже достаточно взрослый, - заметил дедушка, еще раз встретившись со мной взглядом. - Возможно, ты готов.
   Тогда я понял, что он думает о чем-то более глубоком, о чем-то большем, чем просто исцеление младшего внука и обучение старшего. "Я готов."
   Дедушка больше не был дедушкой. Он был другим. Он был больше . Он носил лицо человека, но напомнил мне историю, в которой человек носил душу чего-то древнего и гораздо более могущественного.
   - Вы добровольно принимаете на себя эту ответственность? - спросил дедушка. "Даже всю боль, которая сопровождает это? Это связывание, сынок. Очень мощный.
   Я знал это в глубине души, в тех частях себя, которые носили мое имя, мою сущность. - Я принимаю это, дедушка. Охотно."
   Дедушка улыбнулся, мелькнув в бороде зубы. - Не препоясывай так сильно свои чресла, Габриэль. Это не так. Ни труб, ни белого света. Вы просто будете знать. Это и долг, и честь, и любовь, и верность, и абсолютная преданность. Это то, что ни один мужчина не может отнять у вас. Но ты можешь отказаться от него, если захочешь.
   Я был уверен. - Никогда бы не стал.
   Дедушка отметил его искренность. Кивнул. - Протяни руку, Габриэль.
   Я так и сделал, и дедушка прикоснулся к нему так же, как он прикоснулся к Мэтти, и боль перешла от моего брата ко мне.
   Больно. Было очень больно. Против своих ожиданий, против своей воли я шумно ахнул, и слезы выкатились наружу.
   Я сделал это с Мэтти. Я сделал это со своим братом.
   Дедушка не вылечил мне руку, как только я принял на себя боль. Дедушка заставил меня нести последствия собственных действий: сломанную руку и сотрясение мозга.
   Но это не имело значения. Что имело значение, так это мой брат, и хотя я унаследовал боль Мэтти, ошеломленный ее силой, мой брат заснул прямо на диване.
   "Первородство. Или, как мы говорим, первородство , - сказал мне дедушка. "Теперь это закодировано в твоей душе".
  
   -
   Когда я сел на плитку в ванной и моргнул, чтобы выйти из " тогда " и вернуться в " сейчас ", я услышал, как открылась дверь. Несмотря на протесты желудка и головы, я выпрямился, встал на колени, потянулся к ножу, снова вложенному в ножны у моего позвоночника, но его там не было.
   - Эй, - раздался голос. - Оно живое?
   Я поднялся на ноги в носках - где, черт возьми, мои ботинки? - вцепился в дверной косяк. Собравшись с силами, я сделал шаг в комнату. Увидел силуэт мужчины, мелькнувший на фоне дневного света за открытой дверью. Мужчина в ковбойской шляпе.
   Ладно, наверное, нож с ним не понадобился.
   "Ты - ходячий и говорящий пример того, как "покатался и ушел мокрым", - объявила шляпа. "Хотя, может быть, в эту минуту говорить немного не по твоему". Он закрыл за собой дверь, потряс бумажными пакетами в руке. "Я набрала немного еды. Хочешь что-нибудь поесть? Дедушка скоро будет здесь.
   Я нахмурился, потер лоб. Собрал песок из моих глаз. Снова услышал дедушку в моей голове.
   "Вы добровольно принимаете на себя эту ответственность? Даже всю боль, которая его сопровождает? Это связывание, сынок. Очень мощный.
   Я знал это в глубине души, в тех частях себя, которые носили мое имя, мою сущность. Я сказал : "Я принимаю это, дедушка. Охотно."
   Теперь я стоял на стыке между ванной и спальней и смотрел на незнакомца. Дедушка сказал, что я буду помнить вещи. И у меня было. Я вспомнил тот день, когда мой брат попал в аварию. Но этим парнем был не Мэтти.
   "Еда?" он спросил. "Или, может быть, шерсть собаки? Мы нашли фляжку виски в ваших седельных сумках.
   "Первородство ", - сказал мне дедушка. "Теперь это закодировано в твоей душе".
   Я сильно моргнула, думая о Мэтти, Мэтти постарше, а затем отогнала эти воспоминания с сильным внутренним порывом отрицания. Не сейчас.
   Я провела рукой по спутанным волосам, зацепилась за кольцо, которое надела по велению дедушки. Мгновение тупо смотрел на него, затем снова посмотрел на ковбоя.
   МакКью? МакКью.
   - Мой велосипед, - прохрипел я, горло пересохло от рвоты. "Где это находится?"
   - Снаружи, - ответил он. "Мы с дедушкой притащили твою задницу сюда, бросили на кровать, а потом вернулись и принесли твой велосипед".
   Я был потрясен. - Ты катался на моем велосипеде ?
   Реми МакКью расставила на столе пакеты и чашки и переместилась в нечто, близкое к дневному свету, хотя и тусклое. Затем он раздвинул плотные шторы, и я вздрогнула от яростного нападения дневного света.
   "Сынок, я уже много лет катаюсь на грубых лошадях. Быки и брони. По сравнению с ними Харлей просто вежливый".
   Я уставился на него. Незнакомец, который, по словам дедушки, им не был. И между нами определенно было сильное сходство.
   " Все начинают как чужие - кроме как на небесах. Мы одного хозяина, мальчики. Ты сделан из того же материала".
   Я почувствовал, как холодок коснулся основания моего позвоночника. - Мне это не приснилось, не так ли? Что-нибудь из этого? Ну, за исключением случая с Мэтти из детства, о котором я не думал годами.
   - Нет, не сон, - сказал ковбой. "Ну, если только нам не приснился один и тот же сон. Он дал нам полную тарелку, дедушка дал. Пока ты храпел от виски, я кое-что подумал. Этот человек никогда не лгал мне. Не в моей жизни. А это, - он поднял руку вверх, показал кольцо, - ну, я что-то почувствовал. И ты тоже.
   - Теперь ты связан. Жизнь и конечность. Кровь и кость."
   Я снова посмотрел на кольцо на правой руке. Средний палец, а не безымянный. Символически самый длинный палец представлял Сатурн, Колесо Баланса, чувство правильного и неправильного, закон, поиск истины и уместности, самоанализ, скрытность.
   Да, я подумал, что рождение из небесной материи может привести к самоанализу и скрытности.
   Серебряная пентаграмма в твердой черной шпинели. Пятиконечная звезда заключена в двойном круге. В последнее время некоторые используют ее как символ черной магии, но в раннехристианском символизме основная вертикальная пентаграмма представляла пять ран Христа и считалась защитой . Альфа и Омега. Шпинель, по преданию, предположительно повышала энергию, необходимую для духовного поиска. Серебро было драгоценным металлом, олицетворяющим чистоту, цель, видение и силу.
   Ну, не может быть намного более символичным, чем все это .
   Что-то летело по комнате. Я поймал это инстинктивно. - Собачья шерсть, - сказал МакКью. "Успокойся с головой. Дедушка хочет пойти в поход. Говорит, надо еще кое-что объяснить.
   Это была моя собственная фляжка, серебряная, с чеканным кельтским крестом. Я отвинтил крышку, слегка приподнял ее в знак благодарности, сделал глоток виски и посмотрел на МакКью. Я определенно был пьян прошлой ночью, пьянее, чем за долгое время, но алкогольный блэкаут не значился среди моих переживаний, даже прошлой ночью. И я вспомнил этого парня.
   Затем я сосредоточился на том, что сказал МакКью. "Пеший туризм? Разве этот человек не знает, что такое похмелье?
   Реми рассмеялась. "Ну, это то, что он объявил. Мы поднимемся на гору, посмотрим на мир и послушаем. Вот что он сказал мне прошлой ночью, когда мы притащили сюда твою задницу. Он улыбнулся. - Почти то же самое, что я всегда делал, когда приходил дедушка, хотя у нас в Техасе и говорить не о горах. Так что в основном мы шли по арройо. Ты?"
   В Орегоне были горы, и я лазал по некоторым из них вместе с дедушкой. Но я этого не говорил. Просто смотрел на него. Он посмотрел в ответ с мягким выражением лица. Я тебя не знаю , подумал я. И я не хочу тебя знать. Я потерял слишком много. Я не могу инвестировать снова.
   И дедушка снова был в моей голове. " Реми - это человек, которого вы узнаете очень, очень хорошо. Кто-то, с кем вы сформируете связь в отличие от любого другого. Кто-то, от чьих действий будет зависеть ваша жизнь и чья жизнь будет зависеть от ваших действий.
   - Знаешь, что мне это напоминает? - спросил МакКью.
   Я покачал головой.
   "Фильмы, в которых появляются инопланетяне, или эльфы, или ведьмы, и кажется, что никто никогда о них не слышал. Как будто все новое ". Он пожал плечами. "Я имею в виду, да, я немного скептически отношусь к Зоне 51, но, по крайней мере, я знаю об этом".
   - Крушение НЛО в Розуэлле, - добавил я.
   "Мы знаем об ангелах, - сказал МакКью. "Мы знаем о Люцифере и Армагеддоне. Концепция не нова. Это просто - неверие. Как реальность, я имею в виду. Как возможность".
   Я шумно выдохнул. "Ага."
   - Может быть , дедушка сошел с ума, - заметил МакКью. - Может быть, он стареет - если, конечно, он не тот, за кого себя выдает. . . Я не правильно думаю, что небесные создания обладают способностью стареть, не так ли? Он пожал плечами. "Черт возьми, если я знаю. Но я собираюсь слушать этого человека".
   Я прислонилась бедром и плечом к дверному косяку. Я ненавидел признаваться в какой-либо слабости, а спутанная память, на мой взгляд, действительно является слабостью. Но я не получил от Реми МакКью никакого намека на то, что этот человек искал преимущество, рычаги давления. То, что я почувствовал, было спокойствием и, возможно, неспособностью обидеться. Что может пригодиться, если нам действительно суждено работать вместе.
   Я был один долгое время. И этот парень не тот, кого я бы выбрала в качестве новой лучшей подруги. Ничего против него, но - байкер и ковбой?
   Я посмотрел на него, вспоминая слова дедушки. "Как твое имя, еще раз? Ваше полное имя?"
   - Ремиэль Исайя МакКью, - ответил он. "Реми, короче. А ты Габриэль... что?
   "Габриэль Иеремия. Гейб.
   Ковбой хмыкнул. - Однако теперь это имеет больше смысла, не так ли? Библейские имена. Кажется, нас назвали в честь каких-то больших небесных существ.
   Я осторожно забрасываю удочку, используя приманку из одного слова. "Дедушка - ангел ".
   - Агент небес, - поправил МакКью. - По крайней мере, так он сказал.
   - Да ладно, чувак, серьезно? Как спортивный агент? Я так не думаю. Возможно, переодетый ангел.
   Реми пожал плечами. - Думаю, он может называть себя как угодно . Я подключился к телефону прошлой ночью, просматривал. Я немного знаком со всей этой ангельской иерархией благодаря школьному обучению, но никогда не думал об этом с точки зрения семьи. Его глаза были неподвижны. - Вы верите в то, что он сказал?
   Я нахмурился. "Конечно, звучало так, как будто вы были прошлой ночью".
   - У меня нет причин не верить этому человеку, - прямо сказал МакКью. "Если вы посмотрите на различные культуры и религии, вы увидите общие черты контекста, которые предполагают существование таких вещей, как небесные существа - или как бы вы их ни называли".
   Я выпил еще виски из фляги. "Может быть."
   - Вы фольклорист. Учителя, вы сказали?
   Я кивнул.
   - Но я понял из того, что ты сказал прошлой ночью, что ты не веришь всему, что читаешь.
   У меня вырвался обрывочный смех. "Конечно нет."
   Уголок его рта скривился. "Но держу пари, вы верите, что большая часть фольклора возникла из-за "общности контекста".
   Я улыбнулся, опрокинул фляжку, затем закрутил крышку и снова отклонился. - Думаю, да.
   МакКью взял одну большую чашку и предложил ее. "Кофе. Я не знаю, как вам это нравится; Я еще привез сливки и сахар.
   "Черный. Спасибо." Я отмотался от дверного косяка, бросил закупоренную фляжку на кровать и предпринял необходимые шаги, чтобы оказаться в пределах досягаемости нирваны. Даже кофе из фаст-фуда был лучше, чем ничего, хотя в комнате, вероятно, предлагались колоссальные две целых порции в запечатанном пакете из фольги и дешевой кофеварке. Взглянув на другую кровать, я увидел несколько смятое покрывало. - Ты спишь здесь?
   МакКью улыбнулся. - Мы с дедушкой не были уверены, что прошлой ночью ты не захлебнешься собственной рвотой, так что да. Мы оказали вам любезность, сняв сапоги, но на этом все. Значит, твоя добродетель не повреждена.
   Я хмыкнул, отогнул лючок на крышке пластикового стаканчика, отхлебнул кофе. Мне часто приходило в голову, что этот бренд больше похож на моторное масло на 3000 миль, чем на настоящий кофе. Теперь, на Тихоокеанском Северо-Западе? Это был кофе. И его не нужно заморачиваться различными ароматизаторами.
   "Общие контексты", - сказал я после нескольких глотков, цитируя Реми.
   МакКью сел в кресло рядом с маленьким столиком, открыл сумку. "Это все равно, что сказать, что огромное количество людей покупается на всю эту чушь".
   Я улыбнулась; Я уже участвовал в таких разговорах раньше, в классе и вне его. "Но это трудно отрицать, когда так много культур имеют схожие предыстории. Кусочки, я имею в виду. Посмотрите на все культуры, которые включали рассказы о Великом потопе в свои устные и письменные традиции".
   МакКью вытащил картонную коробку, в которой было что-то похожее на гамбургер, только вместо ветчины, колбасы и яйца. "Ваш магистр занимается фольклором. . . мой доктор философии в сравнительном религиоведении. Вы видите здесь какие-то параллели?"
   Я схватил другую сумку, искал свою кровать. "Всегда можно возразить, что религия - это фольклор".
   - Я говорю о нас с тобой. Реми пил кофе, улыбался своей медленной кривой улыбкой. - Ты умеешь обращаться с ножами?
   Я нахмурился. "Достаточно удобно. Куда это идет?
   "Дедушка когда-нибудь приходил и учил тебя бросать? Я имею в виду, как использовать настоящие метательные ножи?
   Я покачал головой. "Большую часть времени мы проводили на съемках".
   МакКью кивнул. "Я хорошо стреляю. Винтовка, пистолет; Я мальчик из Техаса, и я вырос на ранчо. Но дедушка всегда хотел, чтобы я поработал над навыками обращения с ножом.
   Я вспомнил, как дедушка предлагал мне научиться обращаться с ножом. Но мой отец - мой человеческий отец - был бывшим солдатом, а ныне полицейским, и вполне естественно, что этот человек хотел, чтобы его сыновья были опытными. Я действительно научился. Носил нож на поясе, другой носил в седельных сумках моего Харлея.
   Но дедушка всегда брал меня на охоту. - Вы говорите, что он специально нацелился на наше обучение.
   - Я говорю, что это идея , - пояснил МакКью. - И кое-что, о чем стоит спросить, когда мы будем на горе.
   Мои брови поднялись. - Ты ему не доверяешь.
   "Нет нет . . ". Он поднял страховочную руку. "Я доверяю этому человеку свою жизнь. Я просто хочу быть уверен, что понимаю, что он хочет, чтобы я с ним сделал".
   Я полупожал плечами, приподняв одно плечо. "Битва Добра против Зла. Разве не так он сказал?
   Реми наклонил голову, а вместе с ней и шляпа. - Есть такое?
   Я думал об этом всю свою жизнь. Я думал об этом долго и упорно. До того , как пошел в школу, в школе, когда писал рефераты и диплом, до того, как ушел из своего будущего. В беседах с сокурсниками, коллегами-ассистентами, даже с профессорами, увлеченными эзотерикой академического мира.
   Мой интеллект утверждал, что это было упражнением в свободе мысли, не обязательно связанной с реальностью.
   Моя интуиция говорила об обратном.
   Я посмотрел на МакКью. Не сделал никаких комментариев, но у меня было чувство, что он последует за мной.
   Голубые глаза Реми сияли. - Если ты примешь это. . . тогда , может быть, есть правда во всем, что дедушка когда-либо говорил - и когда-либо скажет".
   Дедушка ангел - или, ну, небесный агент.
   Люцифер, настоящий .
   Бегство на земле к Концу Дней.
   Суррогаты - демоны - ходили по земле, облекаясь в легенды, мифы и истории у костра.
   - Значит, - сказал я, - мы охотники за привидениями?
   Улыбка Реми МакКью стала шире. "Я думаю, что больше похож на Майклза".
   Я прищурился. - Магазин ремесел?
   "Нет, осел, как в архангеле Михаиле. Также известен как Меч Неба.
   - Он всего лишь один архангел, - сказал я, - из четырех, которых мы знаем лучше всего. Может быть, мы Рафаэли, или Уриэли, или... И я остановился как вкопанный.
   Тон Реми был сухо удивлен. - Габриэлс?
   Дерьмо. "Я не хочу быть ангелом. Или даже протоангел.
   - Хотя Архангел может быть милым. МакКью звучало откровенно философски. "Ремиэль, ну, он не такой высокий и могущественный, как Большая четверка, но он хороший парень".
   Я нахмурился, озадаченный.
   "Ангел надежды, - сказал он, - и я очень надеюсь, что мы сможем выиграть это родео".
   Я покосился на него. - Я слишком похмелился для этого.
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   Тропа называлась Петлей Толстяка по непонятной мне причине, и она вела по каменистым, обожженным склонам того, что, как рассказывал нам дедушка, было горой Элден в пиках Сан-Франциско на северной окраине Флагстаффа, когда- то действующий вулкан. Это был грубый моток тропы, по которой росли сторожевые пондерозские сосны, россыпи дубов и осин и другая низкорослая растительность. Высота 7000 футов высасывала из воздуха изрядное количество кислорода, и человек, преодолевающий последствия похмелья, знал это. Я чувствовал себя не по годам состарившимся, жаждущим, усталым, пот стекал по шее и груди и прилипал к туловищу тонкой хлопчатобумажной тканью моей черной футболки.
   Мотоциклетная кожа предназначалась для мотоциклов. Они обеспечивали прочный слой против натиска асфальта или гравия, если велосипед упадет. Не очень хорошо, однако, для человека, поднимающегося в гору в разреженном воздухе, летом, независимо от того, насколько привлекательными были окрестности, хотя я, по крайней мере, оставил свою куртку в мотеле. Здесь было очень сухо, в отличие от влажной, дождливой среды тихоокеанского северо-запада. Тропы не были более сложными, но во время похода с дедушкой в Орегоне я не носил мотоциклетные ботинки, не обливался потом виски и не боролся с объявлением, сделанным прошлой ночью, что я часть рая.
   Что я родился на небесах.
   Что у меня теперь есть какой-то небесный партнер и что мне суждено - и как, черт возьми, моя жизнь отягощена такими словами? - быть солдатом на передовой ангельской армии, призванной бороться со злом. Чтобы Люцифер не вернулся и не захватил весь чертов мир.
   Мой так называемый дедушка, который знал вещи , как я всегда считал, в данный момент не поделился информацией. Дедушка поднялся на гору с посохом в одной руке, возможно, ему не хватало мантии Гэндальфа, но не было ни серьезности, ни секретности, ни кажущегося осознания предзнаменований , знаний , элементов информации , хранящихся отдельно от его собственных внуков - или, ну, , какими бы, черт возьми, мы ни были для него в эти дни. Амебы, может быть, в небесной иерархии.
   Дедушка поднялся первым, МакКью сразу за ним. Я трудился на небольшом расстоянии, думая, что действительно предпочел бы вернуться в номер мотеля; или, еще лучше, в спорт-баре, наблюдая, как мужчины встречаются на полях спортивной битвы , а не как оружие в небесной войне.
   Это была популярная тропа, и мы были не одни на горе. Но краткие встречи с другими состояли из перерывов на воду или просмотров того, откуда они пришли и куда они были связаны, и случайных любопытных собак.
   Горные львы, предупредил один пожилой джентльмен, он из пюре шляпы, надетой против солнца; мятая одежда цвета хаки; потемневшая, стареющая плоть и редкий серый хвостик. - Не отпускай своих собак, - многозначительно сказал он, свирепо глядя в серые глаза, потому что львы могут стащить их с высоты.
   Поскольку нас не сопровождали собаки, я не был уверен, что на самом деле означало такое предложение, но МакКью поблагодарил человека с огромным обаянием и любезностью, обменявшись любезностями, попрощался, вежливо наклонив шляпу, и не удосужился указать на джентльмен, что у нас не было с собой собак, которым могли бы угрожать львы.
   Даже не блохами, подумал я, хотя, возможно, мухами.
   Мы снова поднимались вверх, пока дедушка не остановился у скопления гранитных валунов сразу за густой группой молодых дубов среди массивных сосен и не велел нам насладиться видом.
   МакКью взгромоздился своим обтянутым джинсами задом на груду валунов, расставил ноги в ботинках, снял шляпу, чтобы провести предплечьем по аккуратно подстриженным волосам, повесил шляпу на колено и улыбнулся дневному свету, глядя вдаль. Я же, наоборот, просто остановился, вытащил из заднего кармана пластиковую бутылку, отсосал воду. Я чувствовал запах виски, выходящего из моей плоти вместе с потом. Так много для душа.
   "Что ж?" - сказал дедушка. - Что ты заметил?
   "Этот человек, - заметил МакКью, - был не совсем мужчиной , не так ли?"
   Я нахмурился. "Какой мужчина? Мы прошли несколько".
   "Старик. Тот, кто предупредил нас о горных львах. Брови Реми поднялись. - Ты не почувствовал? Он не предупреждал нас о собаках , знаете ли. Это было предназначено для нас. Будьте осторожны, куда бы мы ни пошли, потому что нас ждет опасность".
   Я нашел это сбивающим с толку. "Ты узнал это от старика, с которым разговаривал минут пять?"
   Через мгновение МакКью повернулся и посмотрел на дедушку, стоящего среди солнечного света на ярком дневном фоне. - Я хотел бы сказать, что его мама не вырастила дурака, но я начинаю задаваться вопросом.
   Дед улыбнулся. "Не стоит недооценивать Габриэля. Его сила в другом".
   "Кто был он?" - спросила Реми, не обращая внимания на мой косой взгляд.
   "Ангел; и да, это было сообщение. Вы обнаружите, что мир полон сообщений - и полон ангелов - теперь, когда вы проснулись. Некоторые будут ясны; некоторые не будут; некоторые будут неправы. И, если мне будет позволено на мгновение приукрасить Библию, будет лжесвидетельство". Легкий ветерок шевелил дедушкины волосы. - Вы были рядом с ними всю свою жизнь, но никто вас не знал, ни один из вас. Спрячься на виду, как я сказал. Но те маяки, о которых я упоминал? Ваши небесные души? Они - вместилище вашей силы, пристанище вашего духа, но они также являются магнитами, по которым другие пойдут, чтобы найти вас. В мире много благости, осколков неба, сделанных целыми как живые существа, если не полностью человеческими; но, как он и предупредил вас, в горах водятся львы, которые попытаются сразить собак".
   Я вдохнула воздух через нос. "Могу ли я хотя бы быть большим крепким ротвейлером? Не маленькая слабенькая чихуахуа?
   - Значит, ты ничего не знаешь о собаках, - заметил МакКью. "Это крепкие маленькие сосунки. Они сгрызут тебе пальцы начисто, а потом ухмыльнутся".
   Голубые глаза дедушки сияли. - Ты, Габриэль? Питбуль. Несомненно. Но воспитаны, социализированы, хорошо обучены. . . и твоя цель станет ясной".
   Я набросился на него. "Какова моя цель, дедушка? Точно моя цель. Произнеси это. Ты много на нас навалил прошлой ночью.
   Его жест направил наш взгляд за горный склон. "Посмотрите туда, мальчики. Расскажи мне, что ты видишь".
   Это был солнечный день среди сосен, а небо было таким голубым, что у меня чуть не заболела голова, смазанная виски, потому что я по глупости оставил свои солнцезащитные очки в седельных сумках. Внизу лежала полоса дороги и массивный одинокий холм красного вулканического пепла, который когда-то добывали. Половина холма была съедена. Дальше лежали обширные пространства плоской земли и редкие извилины зольных холмов. Сами пики представляли собой сбившееся скопление конусов и кратеров потухшего вулкана, уступаемое пондерозе, осине, дубу, разнообразной кустарниковой растительности, траве.
   - Я вижу вечность, - сказал МакКью ровным и задумчивым голосом. "Бесконечная земля".
   "Кажется, он поэт", - сказал я с сухим весельем, без злобы или язвы. Я не знал этого парня, но мы застряли в одном и том же сумасшедшем дерьме. "Да, это большой мир. Но почему этот холм такой разорванный? Похоже, его укусила старая большая акула".
   - Здесь зимой на дорогах солью не пользуются, - ответил дедушка. "Они кладут пепел. . . что, не имея защитной природы соли, освященной или нет, делает эту область готовой для деятельности неестественного рода. Но они больше не работают на том холме. Пепел для дорог привозят из более дальних конусов". Он сделал паузу. "Габриэль, я хочу, чтобы ты подумал о том, где ты находишься. Скажи мне, что ты чувствуешь. Что ты чувствуешь ".
   Я был с похмелья, устал , не хватало кислорода. Но это не было чем-то новым для дедушки; он предлагал это всякий раз, когда мы отправлялись на разведку во время его визитов. Итак, с ностальгией и некоторой легкостью духа, знакомством, я потерял свое осознание здесь и сейчас и позволил ощущению непосредственного окружения выйти на первый план.
   Я закрыл глаза, замедлил сердцебиение, позволил своему осознанию себя быть в покое.
   Ясный день, теплый, но не жаркий; чистый, свежий воздух; шум насекомых, птиц, шелест воздуха в траве; шорох ветра среди деревьев. Мое внутреннее "я" уловило вспышку желтого цвета, отражение чего-то опалесцирующего, водянистое размытие пастельных тонов, наслоившихся один на другой.
   Оно поднялось во мне, как прилив, чувство спокойствия, тишины, глубокой, привязанной к земле духовности.
   Я улыбнулась, открыла глаза. "Это святое. К навахо, Священной горе Запада. Гора морских раковин. Доко'ослиид . И хопи, дом для духов. Кацинам. Качинас. Место, где можно найти путь через koyaanisqatsi, жизнь, выведенную из равновесия. Здесь, на этой горе, мы в безопасности.
   - Ага, - сказала Реми через мгновение. - Это одна из тех сильных сторон, о которых ты говорил, дедушка? Он чувствительный?
   "К местам, но не к людям. Он не эмпат. Люди для Габриэля, - дедушка слегка улыбнулся, - остаются своего рода вызовом. Вы же, наоборот, разбираетесь в людях. Вы эмпат. Вы уравновешиваете друг друга, Реми; и да, koyaanisqatsi - это действительно жизнь , выведенная из равновесия, и это именно то, что сейчас происходит. Ваша задача - помочь восстановить баланс". Он посмотрел на меня. - Ты мечтал, не так ли? Вчера вечером?"
   Я не удивился, что он знал. Я кивнул.
   - Твой трюк, который ты провернул, поставил под угрозу жизнь Мэтью.
   Я вздрогнул; так сказано , это звучало намного хуже. . . но, ну да. Я действительно подверг риску жизнь своего младшего брата.
   "Я знал, что это будет испытание, - сказал дедушка. "Мэтью был твоим братом по плоти, поэтому была связь, но не по душе. Тем не менее, у тебя было чутье. Некоторые признают это, принимают это. Другие уклоняются от этого или просто никогда не осознают этого. Я не сомневался, что ты очнешься и согласишься.
   Я нахмурился. - Пробудиться к чему?
   "Управление младшим. Это то, что вы делали с Мэтью всю его жизнь. Но в тот день - это было для Реми.
   Я заметил, что МакКью резко поднял голову без шляпы, когда он тоже пристально посмотрел на нашего дедушку.
   - В тот день? - повторил я. - В тот день, когда я чуть не убил Мэтти? Как, черт возьми, прошел этот день для этого парня?
   - Мэтью был доверенным лицом Реми. Он представлял младшего брата, который вам был нужен, чтобы вызвать желание защищать". Дед улыбнулся. - Всегда есть альфа, Габриэль. Это роль старшего, потому что он или она первый. Первый предшествует другим, подготавливает путь, делает ровным путь для младших. Ты инстинктивно всегда защищал Мэтью, несмотря ни на что, независимо от любой опасности. . . потому что это то, что ты сделаешь для Реми. Вот что такое первородство ".
   Я бросил быстрый взгляд на МакКью, снова переключился на дедушку и стал ждать продолжения. Всегда приходило больше, с дедушкой.
   "Найдите двух солдат, которые сражались вместе", - посоветовал он. "Спросите их о битве за связи, которую создает битва. Они гораздо больше, чем просто лучшие друзья. Что касается вас с Реми, то инстинкт, который у вас был к Мэтью, - это инстинкт, который у вас есть или будет, к Реми. Вы просто этого еще не знаете, не чувствуете . В тот день, когда ты предложил нести боль своего брата, умолял меня снять ее с него, отдать ее тебе, я знал, что ты готов. И вы согласились. Но в тот день ты не был запечатан с Мэтью, Гавриил, потому что он не был рожден на небесах. Этот день подготовил путь. Прошлой ночью, когда вы надели кольца и пожали друг другу руки, вы с Реми были запечатаны друг с другом.
   Я резко посмотрел на МакКью и увидел, что ковбой смотрит в ответ, столь же пораженный. Мы оба не знали, что делать с этой информацией. Я мог видеть Мэтти только в своей голове, в своих воспоминаниях; Я понятия не имел, о чем думает МакКью.
   Запечатаны друг с другом?
   Я поднял правую руку и осмотрел ее тыльную сторону, изучил кольцо на среднем пальце. Потерла подушечкой большого пальца левой руки серебряную пентаграмму, черный камень. Подняв глаза, я обнаружил, что МакКью смотрит в ответ. В то время как его лицо выглядело расслабленным, выражение его глаз было множеством сложных мыслей, которые я не мог определить.
   Но тут ковбой криво усмехнулся, оглянулся на дедушку, ангела с высоты. Независимо от семантики. Внешний вид тона Реми был небрежным, но внутри него были полутона. - Значит, я бета?
   - Есть причина, по которой ты вырос со старшим братом, Реми, - сказал дедушка. "Порядок рождения влияет на развитие. Ты не меньше. Бета просто означает второй. Моложе. Искра Габриэля просто вспыхнула раньше, чем твоя. Это не делает его лучше . Помните: даже с близнецами один рождается первым".
   МакКью молча обдумал это, затем слегка кивнул. "Первородство известно в основном как средневековое понятие. Но это простирается дальше, чем это. Вплоть до библейских времен". Он посмотрел на меня. "Предрасположенность. Предопределение. Думаю, мы узнаем, применимы ли они, не так ли? Вместе в окопах и все такое.
   Итак, Реми МакКью не совсем дружелюбная бета-душа. Я посмотрел на дедушку и обнаружил, что он слабо улыбается. Я задал немой вопрос.
   - Придет, - пообещал дедушка. "Это процесс ".
   Я покачал головой. "У нас есть жизни. Черт, я только что вернул свой. Вы не можете ожидать, что мы уйдем от всего".
   Голос дедушки приобрел резкость, не похожую ни на что, что я слышал от него прежде. Моя кожа зудела, и я смотрела на него в шоке. Он снова что-то делал .
   - Именно этого я и ожидаю, Габриэль. Я говорю о Конце Дней , когда на карту поставлена судьба мира. Каждый рожденный на небесах должен ответить на этот призыв, если мы хотим добиться успеха. Это жертва? Конечно, да. Но в вашей жизни нет ничего важнее этого". Его глаза были неподвижны. "Вы никогда меня не разочаровывали. Не делай этого сейчас".
   Я искал сострадания. Не нашел. - А как же наши семьи?
   Дедушка даже не пытался подстраховаться. "Я сказал, что мы можем помассировать вещи. Ну, я помассировал умы твоих родителей и брата. Они считают, что вы в тюрьме отбываете свой срок".
   - Но это еще только шесть месяцев.
   - А как отреагирует твой отец, когда ты уйдешь? Вам будут рады в его доме?
   После долгой паузы я сказал нет. Потому что я помнил, что сказал мой отец, даже если он этого не сделал из-за дедушкиного массажа мозга. Та ночь на крыльце, когда я выкатывал свой велосипед из гаража, была похожа на похоронный звон. Моя мать осталась внутри, а Мэтти, вероятно, накуривался.
   - А что бы ты сделал, Габриэль?
   - Садись на мой велосипед и уезжай. Может быть, навсегда".
   Дедушка кивнул. - Что ж, мы освободим вас от этого. Они не вспомнят никаких боевых действий, только то, что вы, отбыв наказание, находитесь в пути. Так что вы вольны беспрепятственно исполнять свой долг, сколько бы времени это ни потребовалось".
   - Просто отрежь их вот так, а? Хотя я бы не сильно скучал по отцу. Я взглянул на ковбоя, потом снова на дедушку. "Что насчет него?"
   "Реми путешествует по миру, проводя исследования для книги, которую он планирует написать. И он может время от времени звонить домой, чтобы успокоить родителей. Но звонки будут показывать зарубежные места, ничего в этой стране. Вы, с другой стороны, можете бросить открытки своей матери, как только ваше предложение будет закончено. Твой отец сукин сын, а она достойная женщина.
   И вот оно, все завязано в аккуратный бантик. Настоящее. Наше будущее. Объяснение всему этому.
   МакКью неподвижно сидел на своем камне. "Но что насчет-?" Однако он резко оборвал его, как будто увидел ответ в глазах дедушки.
   Через мгновение, охваченный напряжением, он потянулся, выдернул из земли жесткую степную траву и начал заплетать длинные пряди. Думал ли он об альфе или бете, или синем против красного, или кошке против собаки, я не знал.
   Он спросил: "У нас есть дата начала возвращения Люцифера?"
   "Нет." Дедушка был решителен и все же сожалел. "Конечно, есть признаки. Показания. Но без хронометража. Мир не работает как часы, несмотря на то, что люди клянутся, что он работает". Он слегка кивнул, глядя в пространство. - Я много насыпал вам на тарелки. Но доверяйте своим сердцам, следуйте своим душам и знайте, что я никогда не направлю своих внуков на ложный путь". Он повернулся, полез в карманы своего сюртука, вытащил вещи. Одну он бросил Реми, другую мне.
   Я поймал то, что было брошено, нахмурился. С недоумением посмотрел на дедушку. - Патрон для дробовика?
   - Груз из порошкового железа, - сказал дедушка. "Лучшее средство для рассеивания или уничтожения призрака. Дробь работает, картечь тоже работает, если она серебряная или железная. То же самое с пулями. Реми, покажи ему, что у тебя есть.
   МакКью, криво улыбаясь, поднес его к свету. Показанный между большим и указательным пальцами, он сиял чистотой и серебром: пуля 45-го калибра.
   - Этим можно убить оборотня, - сказал дедушка, - и кучей других вещей. Теперь, Габриэль, я знаю, что ты знаешь о знаниях, о легендах. Я учил тебя, как и залы высшего образования. Его улыбка была кривой. "Даже телевидение, фильмы, романы и комиксы. Но теперь вы должны помнить, что это уже не сказки. Эти существа являются суррогатами. Они носят облики художественной литературы и фольклора".
   - Дедушка... - Но я замолчал, когда он поднял руку.
   - В городе есть женщина, - сказал дедушка. "Ее зовут Лили Морриган. Она ждет тебя. Она расскажет вам о вашей первой работе, а также о некоторых предметах, которые вам пригодятся в ближайшие дни. Она нетрадиционна, но полностью заслуживает доверия".
   "Первое задание?" - повторил я.
   - Почему ты не можешь сказать нам то, что нам нужно знать? - спросила Реми; и я услышал первый намек на напряжение в тоне ковбоя. - Ты делал это всю нашу жизнь.
   Дед улыбнулся. Его глаза были нестареющими. - Потому что вы не мои единственные внуки. Есть и другие, которые мы готовим. Идите к Лили. Она будет держать вас в курсе, а я свяжусь с вами, когда это будет необходимо".
   Я жаждал скотча. Но больше я тосковал по несложному невежеству двух дней назад, до того, как ступить в придорожную забегаловку в Северной Аризоне, и по жизни, которая никоим образом не была идеальной или даже комфортной, но, тем не менее, свободной от таких обременений, как спасение мира.
   - Как мы найдем эту Лили? - спросил МакКью.
   - Выпей сегодня вечером в Зоопарке, - сказал дедушка. - Она тебя найдет. Затем он отвернулся от вида и встал спиной к небу с посохом в одной руке. Он напомнил мне Моисея на горе.
   Или, да, Гэндальф.
   - Вы обучены, - сказал он нам. "Ты готов. Но это будет нелегко. Доверяй своим инстинктам. Доверься тому, чему я тебя научил. Верьте в то, что вы делаете. Совершай и никогда не колеблйся". Он улыбнулся, и в его глазах появился блеск. "Сражайтесь в хорошем бою".
   Я понял тогда, что было в ближайшем будущем. - Ты уходишь, - обвинил я. - Ты обрушишь на нас всю эту апокалиптическую чушь, а потом уйдешь?
   Дедушка отметил меня. Взвешивал меня. Бросил взгляд на Реми, которая ждала в напряженном ожидании. Затем он кивнул головой с пышными распущенными серебристыми волосами. - Достаточно справедливо, - заметил он. - Вы больше не мальчики, чтобы боготворить каждое мое слово, не подвергая сомнению. Я никогда не направлял вас неправильно, но у вас есть ум, и вас учили в школе ничего не принимать на веру. Он оскалил зубы в широкой улыбке. - Даже если это ключ ко всему. Так. Выполняй эту работу. Тогда решите, ерунда ли это".
   У меня не хватило терпения, но я приучил свой тон к фактам. "Послушай, все это для тебя нормально. Я понимаю. Но я едва знаком с этим мужчиной, с которым, как вы говорите, я теперь запечатан , и вы ожидаете, что я доверюсь женщине, которую никогда не встречал, чтобы она объяснила нам, какую работу мы должны выполнять, чтобы служить небесам. Небеса! Сделай мне небольшую слабину насчет того, что я медленно покупаюсь на все это, не задавая вопросов, хорошо? Не шевелясь, он вдруг стал очень большим на фоне неба. Его плечи растянули швы сюртука. За его спиной мир, воздух расплылись в нечто вроде пикселей. Пиксели под блеском маслянистой радужной воды.
   Святое дерьмо. Это были крылья. Я не мог их разглядеть, не ясно, не без впечатления, но это были крылья .
   Тон МакКью был сухим. - Ты хочешь еще раз спросить об этом, не так ли?
   Я не.
   - Ты идешь по разбитой дороге, - сказал дедушка, когда пикселизация умерла, - и ты споткнешься, и упадешь, и, вероятно, будешь ранен, даже сильно ранен. Ваши тела человеческие. Ты смертен. Вы можете умереть, потому что солдаты умирают. Но просто выплюньте кровь, поднимитесь - поднимите друг друга - и сделайте все, что в ваших силах".
   Я позволил этому успокоиться. - Боже, - наконец пробормотал я, - мы на грани армейской рекламы.
   МакКью процитировал: " Святой Михаил Архангел, защити нас in proelio; contra nequitiam et insidias diabolus esto praesidium ".
   Я бросил на него взгляд. "Серьезно? Латинский?"
   "Время кажется подходящим. " Святой Архангел Михаил, защити нас в битвах, будь нашей защитой и защитой от лукавства и сетей дьявола".
   Я прищурился. "Когда латынь развивалась как язык все эти четыре тысячи лет назад, я не думаю, что на ней когда- либо предполагалось говорить с техасским акцентом".
   Дедушка запрокинул голову, и его густой смех прокатился по дню, как звон колокола. Может быть, голос небес? Я вздрогнул.
   Наш дедушка ухмыльнулся нам обоим, когда звук стих. - Да, Майкл одобрил бы вас обоих. Совершенно верно. Он вдохнул, выдохнул, и в его глазах появилось воспоминание. - Я сказал это вам обоим много лет назад. Вам нужно было это знать, чтобы подтолкнуть вас в правильном направлении, но тогда не было необходимости вспоминать об этом. Теперь есть." Он посмотрел на нас обоих, по очереди. "Была гроза".
   Я улыбнулась, когда память встала на место. - Ты сказал, что Бог играет в боулинг.
   "Но он не был", - заметил МакКью. - Это был Тор.
   Я утвердительно кивнул. "Бог грома. Чертовски."
   Дедушка казался большим на фоне неба. "Я снова повторяю то же, что сказал той ночью: "Теперь вы запечатаны с этим. Жизнь и конечности, кровь и кости. Судьба мира зависит от этого".
   Я так ясно это запомнил. И я услышал, как голос Реми с техасским акцентом наложился на мой собственный, когда мы вместе сказали: "Весь мир - и все в нем".
   Дедушка кивнул. "Информация, которая вам понадобится, чтобы выжить, находится повсюду. Многое из этого вы уже изучили, многое вам предстоит узнать. Обратитесь ко всем культурам, ко всем исходным материалам, судите сами, что является свидетельством, когда вы испытали это или когда вы уверены, что можете доверять тому, кто предоставит вам информацию. Разберитесь, что является эмпирическим, что является аллегорией, что является метафорой. Потому что даже надпись на стене может быть ложной или предназначена для введения в заблуждение. Помните, что мертвые языки мертвы , и что книга, написанная многими людьми на многих языках, может быть неправильно понята, фактически может быть неправильно переведена. И, безусловно, могут быть неправильно процитированы для достижения целей".
   И тогда он отвернулся, поставил свой посох и начал спускаться с горы.
   Я прищурился, закрыл глаза, потер лоб. Но я посмотрел на ковбоя, единственного человека, оставшегося на горе, который понял это замешательство; черт, поделился этой путаницей. И, вероятно, разделял мою склонность к неверию, которое, по-видимому, было - если верить человеку, которому он доверял всю свою жизнь, - дверью к дьяволу.
   "Знаешь, - подумал я вслух, - он действительно должен просто сделать это. Дедушка.
   МакКью поднял брови. "Что делать?"
   "Вонзи его посох и объяви Люциферу: "Ты. Должен. Нет. Проходить.'"
   Ковбой рассмеялся, затем поднял какой-то предмет, блестевший на солнце. "Серебряная пуля. . . для оборотней ".
   Я осмотрел патрон для дробовика, который держал в руке. "Заряд из измельченного железа для убийства призраков. "
   Реми покачал головой. "Заставляет меня задуматься, должны ли мы урезать наши собственные ставки, ну вы понимаете, вампиры ".
   Я вздохнул, сунул патрон в задний карман. "Жизнь стала намного интереснее".
   МакКью встал, потянулся, задумчиво посмотрел в небо, снова надел шляпу и неожиданно процитировал Шекспира: . . и спустить псов войны".
   Что ж, если ученый из Родса пошел по этому пути... . . Я повел плечами, сломал шею. - И я не чёртов чихуахуа.
   Реми улыбнулась, и я улыбнулась в ответ. На этот краткий миг, даже будучи незнакомцами, мы были в полном согласии.
   МакКью кивнул и засунул серебряную пулю в карман. "Давай, питбуль. Пойдем к ветеринару, убедись, что ты в курсе своих прививок".
   Я последовал за ними и услышал, как МакКью снова начал петь , спускаясь с горы. После секундного недоверия я задал вопрос по поводу звука. - Это еще Чарли Прайд?
   Реми прервалась достаточно долго, чтобы перезвонить: "Мошенник Флэттс. "Благослови разбитую дорогу". Дедушка говорит, что мы сейчас на одном - подумал, что нам может понадобиться все благословение, которое мы можем получить.
   Я не мог удержаться от жалобного тона. - Но обязательно ли это должна быть страна ?
   "Божья музыка, мальчик. Божья музыка!"
   Я задавался вопросом, смогу ли я получить сигнал WiFi через мобильную точку доступа моего телефона. Потому что тогда я загружал великолепную старую композицию, все семнадцать минут песни Iron Butterfly "In-A-Gadda-Da-Vida", и проигрывал ее так громко, как только мог, даже если это разрядило всю батарею. Эта песня тоже была квази-библейской, так как песня должна была быть "В Эдемском саду", когда она была написана, прежде чем она была полностью искажена алкоголем.
   - Или я могу спеть гимн, если хотите, - сказал МакКью.
   Я сердито посмотрел на спину ковбоя. "Как насчет того, чтобы просто пойти со звуком тишины?"
   Что побудило МакКью переключиться на "Мост через неспокойную воду" Саймона и Гарфанкеля.
   Что ж. По крайней мере, это была не страна.
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   МакКью быстро приняли душ в номерах нашего мотеля, поужинали стейками в заведении под названием Horsemen Lodge - там тоже были изображены мертвые животные верхом, что заставило меня задуматься, а не требовалось ли это украшение для Аризоны; очень отличается от кофейных баров Портленда - затем в Zoo Club.
   Там было многолюдно и шумно, когда я вошел внутрь раньше Реми МакКью. Живая кантри-музыка снова зазвучала в огромном придорожном заведении: барабаны, гитары и прерывистое гнусавое пение тенора, скользящее по нотам.
   Плача в его пиве, кисло размышлял я, насильно решив не засовывать пальцы в уши. Они всегда плакали в своем пиве из-за женщины. Или, может быть, о своих собаках. Или их грузовики.
   Я пробрался сквозь толпу, но бросил быстрый взгляд через плечо на Реми. Я повысил голос, чтобы меня услышали сквозь музыку и шум толпы. "Ты когда-нибудь плакал из-за своего грузовика? Или собака?
   Брови МакКью нахмурились, когда он ответил: "Я должен?"
   "Ты ковбой, не так ли? В музыке кантри?
   "Я, скорее всего, буду плакать из-за своей лошади ", - сказал МакКью. - И ты действительно считаешь, что ковбойский бар - лучшее место для обсуждения достоинств того, что делают или не делают деревенские жители? Особенно, когда очевидно, что ты байкер ?
   Что ж. Возможно, нет.
   В задней части возле бильярдных столов я нашел пустой двухместный стол, прислоненный к одному из стволов деревьев, служивших несущей опорой для балок над головой. Свисали гирлянды, освещая стеклянные глаза рычащей плюшевой рыси, присевшей над головой. Это напомнило мне о львах, о которых упоминал старик на горе.
   - Я возьму выпивку, - сказал я, когда МакКью опустился на стул. "Что ты хочешь?"
   Реми оценивала окрестности; может проверить на суррогатов? - Домашний проект подойдет.
   Я пробрался к длинной плите бара, заказал и принес две полные до краев кружки и вернулся обратно. Вручил один МакКью, но остановился, так как мое внимание привлекли бильярдные столы за ними, возле черного выхода, где кто-то, несомненно, женского пола склонился над столом.
   Мне нравится женщина с палкой в руке.
   Улыбаясь, я подошел ближе с кружкой в кулаке.
   Это была молодая женщина прошлой ночью, та самая, которая пригласила меня на танец, а затем опрокинула часть моего талискера. Все еще со светлыми волосами, стянутыми в хвост водопадом, но сегодня вечером она была одета в черную майку, черные джинсы, серебро на обоих запястьях и в ушах, двойная толстая бирюзовая нить на серебряной проволоке вокруг шеи. И она владела средним бильярдным кием.
   Она играла мужчину, и она его избила. Игра привлекла зрителей; был смех, обмен наличными, удары локтями в ребра, приглушенные шутки над ковбоем, которого она победила. Она была мошенницей? Или просто хорошо играете в бильярд?
   Когда она подняла глаза и встретилась со мной взглядом, я улыбнулась. Слегка склонил голову, чтобы признать ее победу. Отправил приглашение. Черт, дедушка ничего не сказал о том, чтобы игнорировать достопримечательности, пока мы ждали встречи, кем бы ни была эта женщина Лили. Черт, насколько я знал, она была Лили.
   Свет над бильярдным столом был лучше, чем в остальной части бара. Теперь я увидел, что вдобавок к карим глазам у нее на носу виднелись легчайшие веснушки. Помимо яркой помады, макияж был минимальным; но тогда она была не нужна.
   Трудно было смотреть ни на что, кроме этих красных губ. Наверное, она это знала.
   Я видел, как расширились ее зрачки, когда она смотрела на меня через стол, как раскрылся ее рот. Она больше никуда не смотрела, когда с медленной улыбкой, подняв брови, она передала кий ближайшему к ней мужчине, который оказался мужчиной в ковбойской шляпе, которого она только что победила. Она поколебалась мгновение, чтобы не отвести от меня глаз, затем повернулась и тихо выскользнула через черный ход.
   Я не был дураком. Я чертовски хорошо последовал.
   Когда я вышел наружу, в темноту, когда дверь захлопнулась за мной, я почувствовал запах духов. А потом она подошла ближе, и ее руки были на мне, одна протянулась между моими ногами, чтобы обхватить меня, дразнить, другая скользнула под мою футболку, чтобы растянуться на моей груди. Она подошла ближе, отодвинула меня назад, пока лопатки и задница не уперлись в бревна придорожной забегаловки, и позволила мне узнать, что означают эти губы.
   Ну ладно тогда. Если бы это была Лили, я бы послал дедушке конфетку.
   "Как вас зовут?" - спросила она у моего рта.
   В тот конкретный момент я не знал. Мне было все равно. Мои мысли были заняты другими вещами, например, всей кровью, направляющейся на юг.
   "Как тебя зовут ?" - настаивала она.
   Я улыбнулась ей в губы, затем откашлялась. В основном задыхался. - Черт, женщина, как хочешь.
   Это было очень быстро. Типа, черт возьми, быстро.
   Мотель. Мотель был бы хорош. Или машину, если она у нее есть. Черт, даже грузовик МакКью , если бы я мог довести ее до придорожной забегаловки.
   Или, может быть, там было хорошо. Да, это может сработать. Даже против грубых бревен стены.
   Потом ее дыхание было необъяснимо холодным у моего рта. - Ты зажег его прошлой ночью. Я почувствовал это. И светит так ярко, так и есть. Это так красиво. Но теперь я собираюсь погасить его. Я собираюсь потушить тебя ".
   Что за черт-?
   "Зовите меня Иньиго Монтойя, мне все равно, - сказала она, - я называю их всех. Черт, зови меня Легион.
   Что ж. Не Лили. А у женщины был нож .
   Я поймал ее запястье, когда она сильно ударила лезвием по направлению к моему животу. Все это было инстинктом, чистой реакцией, схватить и сломать это запястье, ударить ладонью по ее груди с коротким, резким ударом, который отбросил ее назад. Я на собственном горьком опыте научился никогда не недооценивать, никогда не колебаться, никогда не давать никому с оружием в руках возможности использовать его - и я тут же решил, что пол чертовски не имеет значения, когда прямое убийство реальная возможность.
   Она бы меня выпотрошила. Я видел это в ее глазах, когда она пошатнулась, а затем попятилась. Она бы меня вскрыла, залезла внутрь, вытащила кишки.
   - Я бы на них чечетку отплясывала , - сказала она сквозь зубы, явно следя за моими мыслями. "Или, может быть, поджарил их, как свиные шкварки, и сразу же съел".
   Я причинил ей боль. Она отступила еще дальше, прижав запястье к животу и тяжело дыша. Между нами на земле, поблескивая прерывистым светом, валялся нож.
   Она взглянула на него, посмотрела на меня. Ее глаза остались карими, но зрачки вытянулись в чужеродную вертикаль, как кошачьи глаза с причудливой щелью. Сопутствующая улыбка была дикой. "Добро пожаловать на войну". И она сорвала ожерелье и швырнула его в меня, прежде чем повернуться и убежать.
   Я нырнул в сторону, но не раньше, чем одна из серебряно-бирюзовых петель обвилась вокруг моей шеи и замкнулась. Я почувствовал удушающее давление, почувствовал, как камни впиваются в мою плоть, почувствовал, как проволока, на которую были нанизаны куски, плотно сжимается у меня в горле, сжимая плоть.
   Я ухватился за него обеими руками, попытался засунуть пальцы под проволоку. Все дыхание было изгнано, и черные точки столпились на краях моего зрения.
   Потом мое кольцо - дедушкино кольцо - коснулось провода. Серебро на серебре.
   Как только я услышала, как скрипнула задняя дверь, услышала голос с техасским акцентом, спрашивающий, что, черт возьми, происходит, ожерелье упало. Он пролился на землю и валялся рядом с ножом, серебряная проволока расплавилась, куски обугленной бирюзы оторвались и разбросаны по грязи. Я втянул воздух, снова выдохнул.
   МакКью был рядом со мной. "Ты в порядке?"
   Я помассировал шею, прочистил горло. Больно сглотнул, втянул и выдохнул. - Черт, - выдохнул я на порыве воздуха, - полагаю... - я немного хрипнул, снова втянул воздух, но голос все равно вышел надломленным, - полагаю, дедушка был прав.
   "О котором?"
   "Все это! Включая то, что старик сказал сегодня наверху... - я кашлянул, откашлялся и махнул рукой в сторону опустошенной горы, вырисовывающейся позади нас, - о львах, похищающих собак с высоты. Она, черт возьми, чуть не забрала меня . Дерьмо." Я снова потер шею. Без крови, но очень больно.
   Реми нагнулся, подобрал нож, осмотрел его при свете бара. "Хм. SOG Seal Strike". Он повертел его в руках, любуясь оружием. "Черт возьми, почти десять дюймов всего, а лезвие почти пять". Он посмотрел на меня, подняв брови. - Да, она собиралась за тобой, все в порядке. Он наклонился в приглушенном свете, потер носком сапога разбитое ожерелье, изучая его. - Что ты сделал, что так быстро ее разозлил?
   Я хотел ответить, но дверь снова открылась. Я отвернулась от него, как раз когда Реми отступил назад, с легкостью щелкая ножом в пальцах, явно готовый его использовать.
   Другая женщина, но совсем другая. Элегантные чернильные спирали и угловатая геометрия переливаются всеми цветами радуги по ее обнаженным предплечьям от запястья до локтя в татуировках на рукавах, скрученные серебряные ленты обхватывают ее бицепсы, а ее двухцветные волосы уложены в модифицированный ирокез. Оно было темное и коротко острижено по бокам, хотя и не выбрито; изменчивый и красный на вершине. На конце ее правой брови блестели два серебряных обруча, а торк - настоящий кельтский торк, правильно надетый - обнимал ее шею сзади, а закрученные завязанные концы лежали на ключицах. Даже при плохом освещении ее глаза, слегка наклоненные вверх, были ярко-зелеными.
   - Итак, - сказала она, и в ее голосе появилась нотка, - вы, мальчики, вышли на улицу, чтобы посмотреть на человека, который занимается лошадьми, или у вас есть еще что-то на уме?
   Я снова потер горло. "Что делать?"
   МакКью смеялся. - Это деревенская речь, сынок. Она спрашивает, осушаем ли мы ящерицу.
   Я подумал, что блондинка с хвостиком чуть не высосала из ящерицы что-то, кроме мочи. И это вызвало неприятную дрожь в моем животе. Боже, эти глаза .
   - Вы мальчики Джубала? она спросила. "Ты выглядишь так. Ты похож на многих из них. Она поджала губы, кивнула. "Джубал и его внуки. Я видел многих из вас. Тогда пошли. Пойдем по соседству. Моя машина припаркована там.
   МакКью даже приподнял перед ней шляпу. - Вы случайно не Лили Морган, мисс?
   Казалось, ее позабавила его южная любезность. - Морр- и -ган, - подчеркнула она. - Не Морган.
   Морриган. Ха.
   Реми тоже его поймал. Я нашел это умным и забавным, когда он бежал с ним. - Твои сестры поблизости? Вы пришли как трио, не так ли?
   Ее глаза устремились на него, приняв вызов. - Они на буровой, - сказала она. - Пойдемте и познакомимся с ними.
   Реми был смертельно серьезен. "Да, мэм."
   Я смотрел, как женщина продолжает идти вперед. "Вы же не предполагаете, что она действительно такая ?" - спросил я вполголоса. - А ее сестры?
   "Ну, я не думаю, что это Кардашьян, нет, - сухо сказал он, - но вы только что встретили кого-то, кто утверждает, что он Лили Морриган . Кому ты рассказываешь."
   - Ирландская мифология во всей красе, - ухмыльнувшись, ответил я. "Морриган - богиня битв, героев, мертвых. Она либо сама и независима, либо одна из трех сестер. Истории разные".
   Женщина развернулась и пошла назад, свесив татуированные руки. Ее торк и нарукавные повязки блестели в звездном свете. "Итак, как вы думаете, мальчики, кем вы будете? Герои? Или мертвые?
   Я прочистил горло, шея все еще болела. "Очень живой и победоносный", - ответил я. "Каждый чертов раз".
   - Что ж, - сказала она, улыбаясь, - именно для этого я здесь. Чтобы убедиться, что вы выживете и одержите победу".
   - Куда именно мы направляемся? - спросил я, глядя перед ней на здание на некотором расстоянии. - Или ты живешь в боулинге?
   "Прямо здесь." Она сделала паузу, отступила в сторону, взмахнула иллюстрированной рукой, указывая на массивную черно-красную машину, похожую на автобус, с передней частью, похожей на 18-колесную кабину.
   "Вау". МакКью был явно впечатлен. "Это одна большая буровая установка. Гараж?"
   Она кивнула в знак одобрения. "Шестнадцать футов рабочего пространства в задней части, остальное предназначено для жизни. Входите. У меня есть виски. Она бросила на меня яркий взгляд. - Хотя это ирландское, а не шотландское, как говорит Джубал, ты предпочитаешь. Мог бы помочь этому горлу.
   Я был поражен. - Ты живешь в автодоме?
   Я чувствовал, что связывать ее с гигантским транспортным средством было полным когнитивным диссонансом. Лили Морриган, с татуировками и ирокезом, определенно была не тем, о чем можно подумать за рулем фургона, основываясь на том, что я видел на остановках для отдыха. Она слегка наклонила голову, оценивая меня. "Поля сражений обычно не приходят ко мне, я иду к ним. А теперь заходите внутрь. Я покажу тебе кое-что, узнаю, что ты знаешь, угощу тебя виски, пока ты не захочешь лепетать, как младенцы, а потом, когда закончишь, можешь валяться здесь. Она распахнула дверь, поднялась по крутым ступенькам и исчезла внутри.
   Ой. Ага. Работа, о которой говорил дедушка.
   Реми поднялся первым, снял шляпу и вошел. Я подождал немного, нырнул позади него. Произведено впечатление теплого освещения, богатого дерева, кожи, матовой металлической фурнитуры. Играла музыка, что-то сильно кельтское.
   И тут каркнула ворона на насесте, и огромный ирландский волкодав поднялся с пола.
   Лили Морриган ласково сказала: "Знакомьтесь, Немейн, ворона. Сука это Маха. Мои сестры." Ее улыбка была очень широкой, и от этого у нее загорелись глаза. " Céad míle fáilte от Богини Битв. Сто тысяч приветствий.
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   Я ничего не мог с собой поделать. Я был почти уверен, что знаю ответ, но что-то во мне требовало спросить. За пару дней до этого нет. Но после того, что наложил на нас дедушка, и моей встречи с кровожадной Иньиго Монтойя/Легион (или как там ее настоящее имя) я уже не был так уверен в том, как устроен мир.
   "Вы не . . . правда, - сказал я и понял, что это звучит слабо. Лучше я буду насмехаться или отрицать. Или просто будьте вежливы и ничего не говорите. Но . . . - Из мифологии ?
   Затем вмешался Реми МакКью. "Я человек, склонный верить во многие вещи, но это... . ". Он позволил этому замолчать, по-видимому, не желая большего. Затем он добавил: "Кто ты на самом деле? "
   Я подумал, что было бы лучше выяснить, кто она такая, но, по крайней мере, МакКью задал разумный вопрос. Больше, чем у меня было.
   Ее блестящие глаза позабавились, и Лили Морриган сказала: "Это от человека, чья душа рождена небесами". Затем она пожала плечами. "Нужно знать основу. И что вам нужно знать прямо сейчас, так это то, что я могу предоставить вам, мальчики, то, что требуется для выполнения задания. Подписывайтесь на меня."
   Мы последовали за ним. МакКью, казалось, не беспокоило окружение, тот факт, что мы находились внутри помещения, которое, на мой взгляд, походило на явно шикарный гостиничный номер. Я отметил хорошее дерево, гранитные столешницы, богатую кожаную обивку, на полу плитка и ковер. Все было рассчитано с бесконечной тщательностью, чтобы оптимизировать ограниченное пространство. Диван, кресло, большая U-образная обеденная зона. Плита, духовка, раковины, холодильник и морозильная камера. Развлекательный центр над передней кабиной с динамиками, телевизором с плоским экраном, слотами для CD и DVD.
   Я проезжал мимо множества автодомов на дороге - всегда, всегда валяясь на межштатной полосе, где им не место. Я видел их в палаточных лагерях с навесами вместе с тявкающими собаками, но я никогда раньше не был внутри одного из них; никогда не ожидал такого качества, детализации.
   И, конечно же, я никогда не ожидал, что пройду через кухню в настоящий гараж , который составляет всю заднюю часть огромного фургона. В нем располагались ряды утилитарных шкафов с белыми фасадами, металлическая лестница, ведущая к люку в крыше, хромированный пол с алмазным напылением, а также потолочный вентилятор, окно в крыше и подъемная дверь.
   Какая-то прямоугольная платформа была сложена внутрь и укреплена у одной большой стены, рядом с рядами ящиков; Я понял, что это кровать, которую можно опустить и выровнять. Я также увидел кислородный баллон, мониторы артериального давления и сердца, сплетение трубок, которые предполагали, что можно повесить капельницы. С другой стороны, куда нас сейчас привела Лили Морриган, была стопка ящиков, увенчанная дверцами шкафа, и прилавок.
   - Господи, - пробормотал я, сжимая шею. "Жить по-крупному". Определенно больше, чем моя тюремная камера.
   Она щелкнула защелками, открыла обитые пенопластом шкафы и ящики с отделениями и начала доставать вещи из хранилища. Два пистолета, набор ножей в ножнах, даже два короткоствольных ружья. Она также сложила простые картонные коробки с боеприпасами, различные тюбики и фляги, а также небольшие сумки из крашеной кожи с плотно закрытыми ремешками и лентой горлышками. Дом на колесах, который, как я понял, был комбинацией жилых помещений, полевого госпиталя и арсенала.
   Реми озвучил то, что я думал, хотя лексика отличалась: "Мог бы пригодиться, вот так оснастить, на краю света".
   Лили взяла два револьвера, по одному в каждую руку, и протянула их. Я взял один, МакКью другой. Я был знаком с пистолетами в целом, знал их по образцу, но никогда не стрелял ни из того, ни из другого оружия. У моего был короткий, толстый, 3-дюймовый ствол, длинный цилиндр и полосатая рукоятка, которая на ощупь напоминала резину. Вероятно, общая длина 7,0-7,5.
   Я вскрыл его: пять камер. Тот, что держал МакКью, имел более длинный ствол; 6,5, прикинул я, а общая длина может быть 9,5 дюйма.
   Лили наблюдала за мной. "Что ж?"
   Я пожал плечами. "Телец судья. Две разные модели. Оба вмещают патроны для дробовика калибра .410 - птичьего или картечного - или патроны калибра .45 одновременно.
   Она кивнула. - В нашей работе это, конечно, серебряные патроны, как и птичьи и картечные. Или патроны с порошковым железом. Подойдет даже освященная соль, хотя это лишь временное удержание, которое дает вам время перезарядиться или убраться отсюда к черту.
   - Только патронник на пять патронов, - заметил я.
   Она бросила на нас обоих тяжелый взгляд. "Если вы не можете записать что-то в пять, возможно, вы заслуживаете смерти. Это револьвер, а не полузарядный или автоматический, так что перезарядка в разгар боя - непростая задача, но, возможно, это убедит вас выполнить работу за пару выстрелов".
   Я поменялся с МакКью, чтобы он мог осмотреть модель с коротким стволом. Помимо перезарядки посреди битвы с демонами, я был знаком с оружием и его особенностями.
   Лили взяла дробовик и бросила мне; Я поймал его, машинально сунул под руку. "Что ж?" она спросила.
   Я положил револьвер, проверил винтовку. "Это Remington 870. Начал с 18-дюймового ствола, модифицированного с заменой полицейского тактического ствола. Заглушка вытащена, так что вы можете зарядить его пятью или шестью патронами". Я ухмыльнулся. "Это фильм о Джеймсе Бонде, верно? Ты наш Кью, снабжающий нас всем крутым оружием? Где гаджеты? Астон Мартин?
   Она коротко улыбнулась и сунула нам обоим ящики с боеприпасами без опознавательных знаков. "Посеребренная дробь, картечь, железная пудра, серебряные патроны. Имейте в виду, что вы не можете просто зайти в любой старый магазин спортивных товаров и купить это. Вы будете со мной изрядное количество времени, и другие смогут пополнить запасы, но вам нужно научиться делать то, что вам нужно. Вы можете купить много материалов в Интернете, но вы также можете пойти в ломбарды и на распродажи за серебро. Вы можете получить серебряную дробь онлайн в APMEX - они являются ведущим розничным продавцом золота и серебра, - но это очень дорого. Растопи свое, сделай выстрел. Или окуните то, что вы покупаете".
   МакКью изучил пистолет в своих руках, затем посмотрел на нее. В его голубых глазах было уважение, но также и беспокойство. "Ты серьезный."
   - Это война , - ровно сказала она. " Я здесь, не так ли - Богиня Битв? Просыпайтесь, мальчики. Теперь ты часть этого. Она взяла ножны и бросила их Реми. "Расскажи мне об этом".
   Он поймал его одной рукой, отложил револьвер. Он вытащил из ножен три ножа и развел их веером. Они были тонкие, элегантные, очень острые, со слегка изогнутыми ручками. "Хиббен метательные ножи". Его тон был благоговейным. "Поколение 2. Лезвия четыре с половиной дюйма, плюс-минус; в целом почти девять. Чуть меньше шести унций за штуку. Ухмылка осветила его загорелое лицо. "Произведения искусства, вот они. Три в ножнах.
   "Окунут в серебро и святое масло. Сделай это за три, - сказала она, - и больше тебе не нужно. Но - небольшой резерв. Для вас обоих. Здесь."
   МакКью отложила метательные ножи и сунула мне через прилавок большие кожаные ножны. Я положил револьвер, дробовик, вытащил нож из кожи. Стальное лезвие сверкало светом и тьмой в завихрениях и переплетениях, словно масло на поверхности воды.
   - Боуи, - сказала Реми, стоя рядом. "Двенадцатидюймовое лезвие, почти восемнадцать дюймов в целом. Серьезное дело. Полноразмерная дамасская сталь; посмотрите на этот рисунок. Боже мой, она великолепна".
   Свет отражался от пирсинга Лили, когда она продолжала. "Ручка из рога буйвола, латунная фурнитура; оба являются защитными материалами, когда дело доходит до некоторых неестественных зверей", - сказала она. "Всегда, всегда используйте освященное святое масло при чистке. И делать это каждый день".
   МакКью и я обменялись взглядами, подняв брови. Святое масло?
   Теперь она коснулась кожаных сумок, серебряных фляг. "Травы. Масла. Некоторые для защиты, некоторые для остановки, рассредоточения или убийства. Святая вода; но и здесь вы научитесь делать свои собственные. Вы можете добавить немного коллоидного серебра для дополнительного эффекта. Освятите соль, благословите воду, все готово. Святое масло: это абрамелин, приготовленный из равных частей мирры, аира, кассии, плюс немного эфирного масла корицы и семь частей чистого оливкового масла. Добавьте благословение, все готово. Вы можете сжигать им кости, вынимать суррогатную мать, в зависимости от того, что нужно".
   "Останавливаться." Я поднял одну ладонь в страховочном жесте. - Просто... помедленнее. Я посмотрел на продукты, разложенные на прилавке. Травы, фляги, боеприпасы, ножи, оружие. . . - Вы продолжаете говорить о "святых", "освященных" и "благословениях". Нам что, тащить все это к священнику, просить его помолиться?
   Глаза Лили сияли, а брови приподнялись. - Это, вероятно, приведет к вашему аресту.
   "Ни хрена. И я действительно не могу себе этого позволить. Значит, в нашей команде есть священник?
   Лили посмотрела на МакКью, потом снова на меня. Выражение ее лица говорило о том, что она думает, что мы, возможно, болтливые идиоты. "Правильно, - сказала она тоном сухого открытия, - вы новички. Виноват. Итак, есть ритуалы и обряды. Я дам вам обоим милые маленькие буклеты с теми, которыми вы будете пользоваться чаще всего. Учи латынь".
   - Записала, - тихо сказала Реми.
   Она посмотрела на меня. Я покачал головой. "Несколько строк здесь и там".
   "Тогда ты тоже научишься этому", - посоветовала она. "Не полагайтесь на то, что Реми будет рядом, когда вам это нужно. Запоминайте обряды, ведь в разгар демонического противостояния вы не успеете вытянуть буклет и найти нужную страницу. А пока вспомни кое-что очень, очень важное.
   Мы ждали.
   Выражение лица у нее было серьезное, глаза серьезные. Она говорила с явной точностью. "Нет, вам не нужен священник, чтобы совершить что-либо. Потому что вы оба рождены небесами , дебилы. Ваши души - небесная материя. Следуйте рецептам, повторяйте ритуалы - на латыни. Призовите эту искру внутри себя и наполните оборудование - подойдет дыхание, слюна или кровь - и все готово".
   Реми улыбнулась. " Exorcizo te, omnis spiritus immunde, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi Filii ejusmodi, Domini et Judicis nostri, et in virtute Spiritus Sancti, yadda yadda yadda ".
   - Это начало, - сказала Лили, - но только начало. Не все суррогаты одинаковы, и не все обряды действуют на каждого. Иногда это охота и клевание.
   Я бросил на Реми взгляд. - Откуда ты все это знаешь?
   "Изучал католицизм, - ответил МакКью, - наряду с кучей других религий. Докторскую, помнишь?
   - И вы изучали экзорцизм ?
   Он пожал плечами. "Всегда интересовался подобными вещами. Ритуалы, обряды. Может быть, я должен был быть таким, каким мы, небесная материя, должны сражаться со злом. Его улыбка скривилась в сторону. "Черт возьми, если я знаю. Но, думаю, это может пригодиться, если мы наткнемся на каких-нибудь демонов.
   - Зоопарк, - сказала Лили.
   Мы смотрели на нее пустыми глазами.
   - В придорожной закусочной, - пояснила она. "Знаешь, то большое здание, которое стоит, может быть, в тридцати ярдах отсюда?" Она ткнула большим пальцем в этом направлении. "Это призрак".
   Я уставился на нее. " Привидения ?"
   "Семейная пара, когда-то владела этим местом. Доброжелательные духи, в основном, предположительно пугали некоторых людей, делая типичные призрачные вещи: перемещая вещи, возясь с электричеством, меняя температуру, издавая странные звуки, появляясь то здесь, то там. По крайней мере, таковы были истории; кто знает, были ли они правдой. Но это стало правдой, когда адские форточки раскрылись. Внезапно появились сообщения о паранормальной активности, точно повторяющие то, о чем говорилось в историях".
   - Подожди, - сказал МакКью. "Вы говорите, что не знаете, существовали ли эти призраки когда-либо на самом деле , но они существуют сейчас ? Как призраки могут это делать?
   Лили выжидающе посмотрела на меня, и я глубоко вздохнул. "То, что дедушка описал... . . если это правда, что все легенды и истории теперь реальны и среди нас - что ж, это может быть связано с мыслеформами. Тульпы. Воображаемое становится реальным. Телесный. И я не могу поверить, что даже говорю это".
   - Бодлер, - пробормотал ковбой. - А что говорил дедушка о том, что неверие открывает дверь бесам?
   Лили кивнула. "Вы должны признать, что эти призраки теперь реальны, благодаря Люциферу. Но сейчас все намного хуже, потому что на них ездят демоны. Один человек уже убит, две недели назад. Вскрытие показало сердечный приступ, поэтому никто не думал иначе, но есть определенные признаки, если знать, что искать".
   - Какие знаки? Я попросил.
   Она перевела взгляд на Реми. - Вы слышали о "запахе святости", не так ли?
   "Конечно. Это резкий цветочный аромат, ассоциирующийся с телами святых, особенно со стигматами. Хотя я слышал рассказы о том, что некоторые больные, находящиеся на грани смерти, сообщали, что учуяли что-то сильное и сладкое".
   Лили кивнула. "Суррогаты имеют похожий запах. Это не сера - это слишком очевидно, и они не глупы, эти демоны, - а смесь смол и масел. Египтяне называли его kapet , греки kyphi . В основном храмовые благовония.
   Мои брови взлетели вверх. "Демоны пахнут древними египетскими храмами?"
   "Почему бы и нет?" она спросила. "Почему "запах святости" сладок, как цветы апельсина или другие цветы? И это не похоже на то, что демоны пахнут им естественным образом , хотя запах значительно усиливается со смертью.
   Я фыркнул сухим смехом. - Значит, мы будем обнюхивать людей, чтобы узнать, кто демон?
   - Довольно извращенец, - заметил МакКью. - У Майта могут быть проблемы из-за этого.
   Лили коротко улыбнулась. "Женщина ранее, суррогатная мать, которая напала на вас, Габриэль. Ты что-нибудь почувствовал?"
   Я пожал плечами. "Духи." Две пары глаз уставились на меня. "Ой. Ага. Хорошо. Ну, дерьмо . Теперь я должен беспокоиться о каждой женщине, с которой сближаюсь?
   - Ты помнишь ее запах? - спросил МакКью. - Узнаешь ли ты это снова?
   Я подумал. Я не думал о духах , когда ее руки касались частей моей анатомии. Но да, я чувствовал запах. - Я не могу сказать вам, что в нем было.
   Торк Лили блеснул, когда она пошевелилась. - Сделай работу сегодня вечером, и ты узнаешь, как это пахнет. Иди туда, изгони демонов, убей их. Не беспокойтесь об изгнании их; тела не одержимые люди, не настоящие живые человеческие носители, а призраки . Люди давно мертвы. Вы используете экзорцизм только в том случае, если живой человек был одержим, потому что есть множество людей, которых нужно спасти".
   "Смойте их. . ". - сухо повторила Реми. "Есть предложения, как мы это делаем?"
   Она послала нам обоим взгляд, который был явно удивлен. - О, я думаю, это само о себе позаботится.
   Я вспомнил, как она описала нас ранее: новички . - Подожди, - сказал я. "Дедушка сказал, что ад теперь может выследить нас, потому что наши маяки включены. Наши души? Итак, мы идем за этими вещами, и они знают, что мы идем?
   И я вспомнил, что другая женщина сказала мне. - Ты зажег его прошлой ночью. Я почувствовал это. И светит так ярко, так и есть. Это так красиво. Но теперь я собираюсь погасить его. Я собираюсь потушить тебя".
   Лили сказала: "Вы можете быть активными или реактивными . Это твой выбор. Но да, теперь вы мишени. Куда бы вы ни пошли, где есть суррогаты, они вас узнают. Не все достаточно сильны, чтобы выследить вас - среди них есть иерархия, как и среди небесного воинства, - но все могут вас чувствовать. Вы входите в место, где даже меньший суррогат открыл магазин, сделал его местом жительства, точно так же, как эта придорожная забегаловка, и это существо узнает вас. Но ты научишься делать то же самое, чувствовать присутствие демона.
   Я покачал головой. - Как, черт возьми, мы сможем это сделать?
   Она скрестила руки, прислонилась к шкафам. - Джубал объяснил мне это так: ты, Реми, умеешь читать людей. В какой-то момент, с опытом, вы сможете распознать одержимого носителя, каким бы человеком он ни казался. Ты , Габриэль, чувствителен к местам. Своего рода живой измеритель электромагнитного поля. В определенных местах вы почувствуете демоническое присутствие, будь то человеческие тела или что-то еще. Но нужно время, чтобы научиться. Никто не рождается знающим все, даже если в вас есть небесная сущность. Тебе придется выжить достаточно долго, чтобы научиться".
   Да, хорошая цель, выживание. Я был за это.
   - Итак, сегодня вечером вы пойдете за своими первыми суррогатами. Будете ли вы жить или умрете, зависит от вас". Ее тон заострился от прозаического до жесткой точности. - Но тебе нужно это осознать, всегда помнить об этом: если ты умрешь обычным путем - а это возможно, потому что ты носишь человеческую плоть, - ты попадешь в рай. Но небесная душа, угашенная демоном, попадает в ад. Буквально, к чертям . Навсегда. Никакого ангельского спасения. Ее зеленые глаза были проницательны. - И ты действительно не хочешь туда идти, потому что Данте правильно понял про все эти круги и страдания. Поверьте мне, это не комедия и уж точно не божественно".
   - Данте вышел из ада, - заметила Реми прежде, чем я успел это сделать. "Нашел рай. Нашел Бога".
   - А если мы сделаны из небесной материи... - начал я, но взгляд ее глаз заставил меня остановиться. - Не ходи, а?
   - Джубал мог бы рассказать тебе лучше, чем я.
   - Его здесь нет, а ты подстраховываешься, - упрекнул я ее.
   Лили пожала плечами. "У меня есть своя повестка дня. Я не ангел, помни. Я даже не христианин". Ее улыбка была слабой и странно дикой. "Помни мифологию, Гейб. Все разные ветки. Разбираем между ними. Там вы найдете ответы".
   Тон МакКью был скептическим. - Если ты Морриган.
   - Делай работу, - сказала она ему, не обращая внимания на его наблюдение. "Выживай, возвращайся ко мне, поговорим дальше. Если ты умрешь, хорошо. . ". Опять эта дикая улыбка". . . тогда это не имеет значения, не так ли?"
   Я задумчиво посмотрел на нее, поняв, что мы больше ничего не вытянем из нее с помощью этой конкретной линии допроса, поэтому я пошел дальше. "Мы были в Зоопарке прошлой ночью, и я ничего не почувствовал".
   "Ты пробовал? Как всегда просил тебя Джубал?
   Я повел плечами, чувствуя критику в ее тоне. - Это не привычка, и для этого не было причин.
   - И вы бы не узнали его, если бы узнали; ты еще совсем ребенок". Она пренебрежительно дернула бровями, прижав рот. - Итак, теперь ты попробуй . Станьте этим измерителем ЭДС. Твой дедушка начал тебя, но это займет время.
   Я вспомнил вчерашний день на горе, когда ощутил покой этого места, медленное биение пульса земли.
   Я посмотрел на МакКью. "Поскольку вы читаете людей, вы получаете какое-то впечатление от этой женщины? Демон?"
   Реми вскинула бровь. "Кроме того, что она была горяча для вас и была готова прыгнуть на ваших костях? Да, я заметил вас двоих, когда выходили за дверь. Конечно, это было до того, как она решила выпотрошить и задушить тебя. Неа. Нада.
   Я подумал об этом. - Возможно, это было бы полезно, если бы вы это сделали.
   "Что, ты хочешь таскать меня по барам, куда ты ходил подбирать женщин, чтобы я мог сказать тебе, собираются ли они убить тебя? Не мое представление о хорошем времяпрепровождении, мальчик. Не для меня, по крайней мере. Это на тебе.
   Я нахмурился, посмотрел на Лили. - Вы знали, кто она?
   Ее глаза вспыхнули. "Кто, я? Когда я просто воображаемое существо из мифологии?" Но она уступила. - Может быть, у Маши. Собаки очень хорошо чувствуют вещи, намного лучше, чем люди. Но я, нет. Я не знал, кто она такая, пока она не попыталась потушить тебя. Тебе лучше спросить, знал ли Джубал прошлой ночью. Он серафим. Они знают гораздо больше, чем остальные из нас".
   Таким образом, дедушка был представлен как нечто более важное, чем просто агент. Но ее слова задели. "Он предупредит меня. Он не стал бы так бросать меня на растерзание волкам.
   Она смеялась надо мной. - Я видел тебя, Габриэль. Все, что сделала эта женщина сегодня вечером, это посмотрела на тебя, блестела, улыбалась. После этого все это был тестостерон, мальчик. Ни волкам, ни кому-либо еще не было брошено ничего, чего бы ты не сделал сам. Она указала на предметы, разложенные на прилавке. "Возьми это. Пистолеты, ножи, боеприпасы, травы, вода, масло - назовите это стартовым набором. По ходу дела вы будете добавлять к нему свои вещи. Как я уже сказал, я снабжу вас припасами, когда мы будем поблизости - и там есть и другие из нас, - но вам нужно будет найти свои собственные источники, научиться делать это самостоятельно. Друг для друга".
   Я бросил взгляд на МакКью. Друг для друга . Когда мы были еще чужими. Но ковбой неотрывно оглянулся, коротко изогнул брови и слегка наклонил голову, как бы говоря, что он готов подождать и посмотреть.
   Лили отметила обмен. "Вы не единственные солдаты в этой битве", - заявила она. - Мир в беде, и ни я, ни Джубал, ни кто-либо другой в этой войне не могут быть везде. Да, ваши яркие маленькие небесные маяки могут - могут - призвать на помощь во времена великих раздоров, если вы позовете их для этого, но в большинстве случаев вам придется брать эту лопату и выкапывать себя из любой ямы, в которой вы находитесь. в. Но ведь тебя научили полагаться на свои силы. Знал ты об этом или нет, но Джубал тренировал тебя. Но так было в жизни. А теперь... - Она поманила меня пальцами. - ...проходи в жилые помещения, выпей виски, отдохни немного. Примерно через четыре часа, через пару часов после закрытия, вы можете пойти и убить пару суррогатов. Она пожала плечами. "Или, ну . . . умереть."
   Я покачал головой. "Мы могли бы просто уйти. Назови все ерундой, вернись к нашей жизни. Будь нормальным".
   - Для вас обоих больше нет ничего "нормального". Жестом она вывела нас из гаража в элегантную обстановку. - А ты когда-нибудь в своей жизни уходил от драки, Габриэль Харлан?
   "Ну нет. Но я, черт возьми, тоже не ищу их.
   "Не имеет значения". Лили махнула нам рукой, чтобы мы сели на диван, в кресло. Она разлила виски по стаканам, подарила каждому из нас по одному. "Сейчас все по-другому. Эта буровая установка защищена, но в ту минуту, когда вы выходите за ее пределы, все заканчивается. Они знают, что ты здесь, наверное, знали это прошлой ночью, когда ты надевал кольца и сжимал руки, но держу пари, они сдерживались из-за этой женщины. Она должна быть выше их по рангу.
   МакКью покачал головой. "Неплохая картина, не правда ли? Демоническая цепочка команд".
   Я, сидя в кресле и несколько обеспокоенный близостью окуня и вороны - птица была огромной , со злым глазом и противным на вид клювом, - встретился взглядом с Реми. Выражение лица ковбоя было задумчивым.
   Лили пожала плечами. "Одна иерархия на небесах, другая в аду. Остаток средств. Два суррогата пошли бы за тобой прошлой ночью, если бы кто-то из более высокого ранга не предъявил претензии. Первые бабки на Гейба из-за первородства. Ты была бы следующей, Реми.
   Я выругался, провел рукой по распущенным волосам. - Значит, ты уверен , что она демон?
   - Думаю, да, - как ни в чем не бывало ответила Лили. "Возможно, обладает человеческим носителем".
   Я думала об этом. Это доставило мне исключительное неудобство. Ничто в ней не говорило о том, что она совсем не человек, полностью женщина, и при этом очень горячая. Но . . . теперь главный фактор быстрого, да.
   Я поерзал на стуле и посмотрел на МакКью с нескрываемой мольбой. "Слушай, если ты умеешь видеть демонов в людях - ты должен давать мне знать, если кто-то заигрывает со мной".
   Ухмылка ковбоя была медленной. - Или если ты к ней приставаешь?
   - Да , - сказал я горячо. - Я имею в виду, если ты это чувствуешь. Понюхай это. Что бы ты ни делал".
   - Я пока ничего не делаю, - сказал МакКью, глаза его блестели от юмора.
   - Потому что я не хочу... - я замолчал, бросив взгляд на Лили.
   - Мне знакомо это слово, - серьезно сказала она. "И да, вполне возможно, что суррогатная мать может соблазнить вас, чтобы погасить. Они, как известно, делают такие вещи".
   - Тааак, суккуб, по сути. Я вздохнул. "Черт, теперь все реально? Суккубы, инкубы, сирены, келпи, селки. . ". Я замолчал, потому что она кивала. - Годзилла?
   "Вероятно, не Годзилла, - признала она, - или Кинг-Конг. Насчет Трансформера не уверен. Но конечно, Реми может сесть в свой грузовик и уехать. Можешь сесть на велосипед и уехать . Но они последуют за тобой. Теперь они знают тебя. Вы вошли в их жилище и зажгли свои души".
   Я вспомнил этот момент. Мы с Реми МакКью пожали друг другу руки, щелкнули кольцами по велению дедушки - и теперь все в моей жизни, в нашей жизни изменилось.
   Лили Морриган - Морриган? - выпила виски, села на ковер и скрестила ноги, чувствуя себя совершенно непринужденно. "Это нелегкая жизнь, но если вы будете слушать и учиться - и полагаться на то, чему вас учили, - у вас все получится". Волкодав согнулся и улегся, положив массивную голову на колени Лили. Она гладила жесткие волосы, смотрела на нас обоих ярко-зелеными глазами на светлой, безупречной коже. "Я знаю, что это ново, но вы должны понимать риски. Нет пути назад. Вы не можете сделать контроль-альт-удалить. Вы такой, какой вы есть. Но вот что вам нужно помнить. . . черт знает, что ты здесь.
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   Четыре часа спустя, под острыми яркими глазами Лили Морриган, мне захотелось расхохотаться в голос. Но МакКью был очень серьезен, как и она; Я сомневался, что они поймут мой юмор.
   Мы готовились, как в каком-то серьезном мачо-фильме о тестостероне. Или, да, как элегантность Джеймса Бонда, обнаружившего, что для него есть новая технология Q.
   Я ухмыльнулся. Байкерская кожа и ковбойский деним. Элегантность, моя задница .
   Когда дело дошло до вооружения, я выбрал длинноствольную версию Taurus Judge, приготовившись заряжать патроны 45-го калибра в серебряной оболочке, которые, как объяснила Лили, были промыты святой водой, а затем обмакнуты в абрамелиновое масло.
   "Какой рецепт?" - спросил я сухо. - Сэмюэл Мазерс? Алистера Кроули?
   - Оригинал, - ответила она. "Авраама Иудея, как описано в Книге Абрамелина. Но в миксе будет дополнительный ингредиент, чтобы придать ему легкости: дыхание двух душ, рожденных небесами. Так что вперед, пацаны. Дуй по пулям".
   Голова МакКью взлетела вверх. "Что делать?"
   Я уставился на нее. "Ты шутишь, верно?"
   Лили не улыбнулась. "Я не шучу о военном оружии".
   После минутного задумчивого колебания Реми взял пять пуль себе на ладонь и легонько дунул на них, глядя на Лили в поисках подтверждения. Я, желая большего росчерка, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, брал пули по одной, пыхтел над каждой, а затем заряжал ее в патронник.
   - Да, - сказала Лили, - ты выглядел глупо, как и думал. Но пора прикрывать свою задницу, не так ли? Она помолчала, достала из ящика наплечную кобуру и ремень. "Аризона - открытый керри. Никто не доставит вам хлопот. Гейб, можешь носить наплечную кобуру под курткой. Реми, ты техасский ковбой. Твой пояс подойдет.
   После секундного колебания я снял куртку, пристегнулся к наплечной кобуре и снова надел куртку.
   У меня был Bowie, но я чувствовал себя наиболее комфортно с KA-BAR, который я обычно прикреплял к позвоночнику для быстрого досягаемости. KA-BAR был простым старым стальным ножом, без серебра, но он был удобным и знакомым, и сегодня вечером я хотел, чтобы он был под рукой. Одно то, что оно было на мне, давало некоторую легкость посреди замешательства, своего рода ментальный якорь. По предложению Лили я быстро вытер лезвие святым маслом.
   Реми остановил свой выбор на Damascus Bowie, трио метательных ножей Hibben и короткоствольном Taurus. Но когда дело дошло до ружей Remington, я рекомендовал патроны с порошковым железом.
   Когда МакКью задал вопрос, я объяснил, что фольклорные призраки наиболее восприимчивы к железу. Это прозвучало глупо , когда я это сказал, но так утверждают легенды и фольклор. "Поскольку мы занимаемся проектом "Прикрой свою задницу". Хотя я, черт возьми, никогда не думал о том, чтобы стрелять из дробовика по призракам. В рассказах это клинки".
   МакКью казался невозмутимым. "Если это фольклор, это твоя рулевая рубка", - сказал он. - Я буду читать на латыни, заниматься экзорцизмом, метать ножи, если необходимо, стрелять к чертям из чего угодно - черт, я буду молиться над ними, если это сработает... . . но я никогда раньше не думал об убийстве призраков , так что если у вас есть желание, дерзайте".
   "Ну, железо и соль используются для рассеивания призраков или защиты от них", - объяснил я. "Предполагается, что для того, чтобы навсегда избавиться от призрака, нужно уничтожить его исходный материал, например, кости. Теперь вы понимаете, что я никогда не делал этого раньше. Только что изучил". Я тоже этому учил, но не сказал этого. - Но я ничего не знаю о демонах. Если вы не священник, то кто? Это не совсем нормально".
   Реми МакКью ухмыльнулся. "Я изучал экзорцизмы, произносимые на мертвом языке. Вы прочитали, как уничтожать призраков . О, сынок, мы так далеки от нормального, что это даже не смешно.
   Я подумал, что это, несомненно, правда. - Итак, Лили. . . мы войдем туда, спугнем их, а потом расстреляем, чтобы они отступили? Как мы на самом деле их убиваем ?"
   - Эти призраки когда-то были людьми, - ответила она. "Вы можете убить человека, выстрелив в него чем угодно, если попадете в нужное место. Что верно в жизни, верно и в смерти. Так что попал в то же самое правильное место. Но обычные боеприпасы не действуют на призрака или суррогатную мать.
   Я кивнул. "Понятно. Порошок железа, чтобы сбить их с ног, затем серебряные пули, смоченные святым маслом...
   - ...и не забывай, что мы дышали на них. МакКью ухмылялся. "Дыхание смерти вместо дыхания жизни. Вроде нравится. Он сделал паузу. "Похоже, что они демоны и все такое".
   Я пожал плечами. "Пока нам не нужно их целовать, я в игре".
   МакКью кивнул, посмотрел на Лили. - Просто для уточнения - если мы управляем призраком, мы его не убиваем. Но мы делаем выстрел туда, где он убьет человека, мы в порядке?
   - Если это человеческий призрак, - уточнила Лили. "И да, вы можете временно рассеять призрака, если будете управлять им, или даже с меньшим контактом. Один ББ мог бы сделать. Но помните, что это демоны в призрачной форме. Ни один из демонов не займет много времени, чтобы восстановиться. В первый раз они могут отреагировать, как настоящий призрак, и дематериализоваться, потому что у призрака есть чувственная память о себе как о человеке, но это не продлится долго. Демоны не могут быть эффективными, если они не создадут свою собственную базу власти внутри хозяина как можно скорее. Вы не можете просто ранить демона в виде призрака или духа и продолжать отгонять его. Один раз, может быть. После этого ставлю на то, что они будут очень телесными, очень сильными и серьезно разозлятся. Назовите это паранормальным адреналином. Вот когда железо не сработает".
   МакКью посмотрел на меня. "Серебряная пуля в сердце или в голову".
   Я ухмыльнулся. "Работает на меня." Но веселье умерло. Я встретился взглядом с Лили. - Они знают, что мы идем?
   Лили посмотрела в ответ. "Я не знаю."
  
   -
   После наступления темноты мы с ковбоем пересекли участок между фургоном Лили и придорожной забегаловкой. Луна была почти полной, и полоса звезд над городом поражала своей ясностью. Единственным искусственным освещением был фонарик от насекомых над задней дверью.
  
   -
  
   Тревоги здесь нет, - тихо заметил я, после того как мы осмотрели весь периметр большого бревенчатого дома и снова встретились. - Ну, насколько я могу судить.
   "Значит, мы разобьем окно и просто пройдем туда на два шага?" - тихо спросил МакКью. "Это дерьмо, понимаете. Это взлом и проникновение. Нас арестовывают - как, черт возьми, мы можем что-то объяснить?
   "Хотел пострелять в бильярд, может быть? Кто что может сказать о пьяных парнях. Это единственная легенда для прикрытия, которая может сработать". Я попытался заглянуть в окно, но оно было закрыто шторами. - Ты можешь сказать им все, что хочешь, даже правду, но на этом ты далеко не уедешь. Итак, главное: не попасться ". Я встал на колени у двери, положил дробовик. Жестом приказал Реми наклониться и говорил очень тихо, почти шепотом. - У тебя есть фонарик, который дала тебе Лили? Посвети сюда, на замок.
   МакКью, присев на корточки, включил фонарик и нагнулся, чтобы прицелиться. Как и я, он говорил чуть громче шепота. Вы должны были бы целоваться рядом, чтобы услышать нас. - Какого черта ты делаешь? Подожди. . . те-?" Он не договорил, просто резко поднялся и схватил меня за правую руку, буквально выдергивая из здания. - У тебя есть отмычки? "
   Я пожал плечами. - Ну, если у тебя нет ключа - эти подойдут.
   Сдавленным шепотом трудно показаться шокированным, но ему это удалось. "Вы ездите на мотоцикле с отмычками? Как часто вы делаете подобные вещи?"
   "Вламываться или пытаться убить призраков, в которых обитают демоны?" Я ухмыльнулся его выражению. - Я знаю, как ими пользоваться... - На самом деле я научился в тюрьме, хотя и не сказал ему об этом, - но у меня нет отмычек , нет. Или не было до сегодняшнего вечера. Лили сунула их мне. Теперь давай. Давайте сделаем это".
   Он прошел за мной несколько шагов до двери. "Это не то, на что я подписался".
   Я снова присел на корточки, показывая ему, чтобы он нацелил фонарик на замок. - Ты всю жизнь был хорошим мальчиком?
   - Чертовски верно, - прошептал в ответ МакКью. "Ну, если не считать той небольшой потасовки, в которой мы с Люком запутались на выпускном в старшей школе. Но это мало что дало. Разбит нос, выбито несколько зубов - не мое, понимаете. К тому времени у меня уже были некоторые ходы". Он сделал паузу. " Лучше , чем Джаггер".
   Я почувствовал, как тумблеры сдвигаются и щелкают. Я убрал отмычки, взялся за ручку двери и повернулся. Ага. Толкнул дверь, но не вошел, просто встал на колени и застегнул комплект отмычек, сунув его в карман. Затем я взял дробовик и медленно поднялся.
   МакКью вплотную подошел к щербатой бревенчатой стене. - Как часто ты использовал эти присоски? он прошептал. "Вы делаете это регулярно - этот взлом? А дедушка знает?
   - Если я скажу тебе, это сделает тебя соучастником.
   "Я уже соучастник этого взлома, придурок!"
   Я проигнорировал разговор. - Ты ведь умеешь стрелять, да?
   Тихий тон МакКью был сухим. "Думаю, мы узнаем. Между тем, ты чувствуешь там что -то похожее на суррогатное материнство ? Так как ты живой измеритель ЭДС и все такое.
   "Я чувствую некоторую долю ковбойского бреда. И вообще, она сказала, что это займет время. Нет, я не чувствую никакой атмосферы, кроме того, что чувствую себя чертовски глупо из-за всего этого". Я толкнул дверь с бесконечной осторожностью. "Я думаю, что мы должны были задать Лили гораздо больше вопросов".
   Реми снова наклонился ближе, когда он говорил. - Вы фольклорист. Кажется, я знаю это дерьмо.
   "Это не делает меня охотником за привидениями . Бастер. Какого черта".
   - И у меня не было ощущения, что она собиралась сказать что-то еще, кроме как сказать нам вернуться с нашими щитами - или на них. Знаете, все по-спартански.
   - Ты не выглядишь слишком спартански в этой шляпе.
   - Защитная окраска, - прошептал ответ. "Теперь, из нас двоих, кого, скорее всего, примут за пьяного ковбоя, бродящего по ковбойскому бару после нескольких часов в темноте, если придут копы - парня, который является ковбоем, или бывшего заключенного байкера. ? С отмычками в кармане. И оружие, которое он не должен иметь при себе, так как он бывший заключенный. И стоит ли нам вообще разговаривать?"
   "Почему бы и нет?"
   "Ну, если у призраков - или демонов - есть работающие уши, мы могли бы выдать себя, если будем продолжать многословные разговоры".
   "Никто не мог услышать нас на расстоянии фута, - указал я, находясь в пределах этого фута, - и если то, что сказала нам Лили, правда, они уже знают, что мы здесь, и мы, вероятно, могли бы кричать во всю силу легких. " Я облегчённо пробрался внутрь двери. Та же самая дверь, из которой я вышел несколько часов назад, преследуя женщину, которая, как оказалось, на самом деле не была женщиной. И тут снова появился скользкий фактор. Я сразу искал другую тему. "Знаете, некоторые люди считают, что Эйнштейн доказал существование призраков".
   МакКью, пытаясь совместить полное недоверие с тихим голосом, звучал сдавленно. "Эйнштейн? Почему мы говорим об Эйнштейне?"
   - Но я думаю, что это ерунда.
   " Эйнштейн - чушь собачья, или эти "какие-то люди"?"
   Я пожал плечами. "Мы состоим из электрической энергии. Люди, я имею в виду. А Эйнштейн сказал, что когда люди умирают, эта энергия куда-то уходит. В окружающую среду. Что его нельзя уничтожить, а только изменить из одной формы в другую".
   "Итак, вот где в дело вступают измерители ЭДС. Или вы. Вынюхать высвободившуюся электрическую энергию.
   Я сделал еще несколько шагов внутрь. - Это теория. Приглушенный свет в задней части бара освещал не очень много, но это не позволяло этому месту быть кромешной тьмой. Я продвинулся еще на несколько шагов.
   МакКью внимательно следил за ним. "Могущественная тонкая теория".
   "Это никогда не останавливало теоретиков заговора или чокнутых НЛО".
   "Знаете, согласно Библии, настоящих привидений не существует. Ты умираешь, тебя судят, ты попадаешь в рай или в ад. Конец истории. Что перекликается с тем, что сказал дедушка.
   Я покачал головой. "Он много сказал. Что конкретно вы имеете в виду?"
   "Я процитирую главу и стих позже, но Библия говорит, что если вокруг бродят призраки, то это демоны. Любая паранормальная активность, если найдутся ее доказательства, связана с тем, что ее контролируют демоны. Но есть и положительные духовные существа. Ангелы". Он сделал паузу. "Я думаю . . ".
   Я положил руку на бильярдный стол, чтобы заметить себя, и осторожно обошел его. Снова сжал дробовик двумя руками. "Интересно, что?"
   МакКью был очень близко. "Вы полагаете, что мы испускаем какую -то особую электрическую энергию? Ты и я, я имею в виду. Из-за наших маяков.
   "Что, ты имеешь в виду, как электростанция Железного человека?"
   "Интересно, если бы мы включили счетчики ЭДС. Или сканеры аэропортов. Или если бы аппарат МРТ или КТ что-нибудь зафиксировал".
   "Может быть, нам стоит поехать в Вегас, - сухо сказал я, - посмотреть, сможем ли мы взять под контроль все игровые автоматы. Сделай всех этих старушек счастливыми своими пятицентовиками.
   "Они могли бы дать нам процент", - согласился МакКью. "Мы бы разбогатели в мгновение ока, пять центов за депозит. Итак, что Лили сказала об этих призраках? Муж и жена?"
   "Она споткнулась наверху ступеней, упала с них и сломала себе шею", - объяснил я. "Подавленный муж покончил с собой через год или два. Если побуждение этих демонов изначально состоит в том, чтобы вести себя так, как вели бы себя призраки, они будут торчать там, где умерли".
   - Значит, мы ищем ее на лестнице?
   - А за него перед камином, где он покончил с собой.
   Мы прошли мимо бильярдных столов и вышли на главный этаж. В тишине мы ждали, осматривая окрестности при слабом освещении.
   Я подумал, что да, это можно было бы назвать "жутким". Всякие дохлые животные с цветными мраморными глазами и оскаленными желтыми зубами свисали со стен, пригибались к балкам, обитали в углах. Рога на трофейных головах кололи воздух.
   Я услышал звон стекла в баре и дернул головой.
   Там никого не было.
   Пламя вспыхнуло в камине, где прежде не горел ни один из них.
   Стул перед камином закачался, в нем никого не было.
   - Ладно, - пробормотал МакКью, - официально это считается странным.
   - Или с привидениями.
   ""Призраки" - это странно". Он сделал паузу. - У тебя есть какие-то чувства по этому поводу?
   Я покачал головой. - Ты должен быть тем, кто может чувствовать демонов. Вы получаете что-нибудь?
   "Пахнет немного смешно".
   Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вдруг из темноты перед нами возникла женщина. Я недоверчиво уставился. Ее голова с явно сломанной шеей свободно лежала на одном плече, что меня бесило. Но, похоже, это ее не беспокоило.
   Затем она схватила Реми МакКью и швырнула его через комнату.
  
   -
   Я услышал прерывающийся визг МакКью, удары тела о столы и стулья. Затем она оказалась прямо на нем, и в его руках был дробовик, не годный для ближнего боя. Даже когда он пытался поднять его, женщина - призрак? демон? - сильно ударил по стволу. Оно вылетело у него из рук.
   Определенно телесный. Определенно бесит .
   Я выдернул револьвер из кобуры и выстрелил снарядом из порошкового железа. Женщина исчезла - дематериализовалась? - но, черт возьми, посреди схватки я не отделался ни выстрелом в грудь, ни выстрелом в голову. Крылатый ее, может быть. Черт, я был тут же, прямо там , и не успел выстрелить. Не смертельный выстрел.
   Или что там было, когда ты уничтожил призрака. Или демон. Или что угодно. Призрачный убийца? Демоницид?
   Я быстро двинулся к стене, прислонившись к ней спиной. Сердцебиение было высоким, и я сделал глубокий вдох. - Лили меня так сильно достанет из-за всего этого, - пробормотал я, сжимая револьвер обеими руками. - Привет, МакКью? Я не видел причин говорить сейчас тише; женский призрак явно знал, что я здесь. "Реми? Эй, ковбой!
   Нет ответа.
   Дерьмо.
   Я подождал немного, внимательно прислушиваясь. Ни звона бокалов в баре, ни скрипа кресла-качалки, ни треска пламени в камине.
   Когда дальнейшая атака не казалась неизбежной, я решил посмотреть, смогу ли я пробраться через придорожную забегаловку, выяснить, выжил ли МакКью, когда его швыряло через комнату, как тряпичную куклу. Потому что я был уверен, что Лили даст мне еще больше дерьма, если ковбой действительно умрет.
   Черт, дедушка мог бы убить меня, если бы я убил Реми.
   Но это была последняя связная мысль, которая пришла мне в голову, потому что каждое мертвое, плюшевое животное с мраморными глазами ожило .
   И все они, очевидно, имели меня в своем меню.
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
   Ну , черт, - пробормотал я.
   Я провел быструю мысленную инвентаризацию своего личного арсенала. В дробовике осталось пять выстрелов, в "Таврусе" пять; плюс Боуи и KA-BAR.
   Но - что, черт возьми, работает с реанимированными плюшевыми животными? Это было не то, о чем я когда-либо читал. И могли ли они на самом деле видеть своими фальшивыми мраморными глазами?
   Пума. Бобкэт. Рысь. Волк. Какая-то колючая свиноподобная тварь с противными бивнями. Все крались ко мне из почти лишенного света пространства, явно способные видеть очень хорошо своими фальшивыми глазами. Они даже звучали правдоподобно.
   Они также казались голодными.
   - Эй, МакКью! Вы там живы? Резервное копирование было бы хорошо. "Подействует ли экзорцизм на эти вещи? Может быть, выбить из них начинку?
   Нет ответа. Я начал задаваться вопросом, может быть, ковбой действительно был мертв. Эта мысль вызвала тошноту в моем животе.
   Лили Морриган сказала, что небесная душа, уничтоженная демоном, не попадет в рай.
   И по какой-то необъяснимой причине - учитывая, что я по-настоящему не знал этого человека - это действительно, серьезно, сильно меня разозлило. Потому что если рай был настоящим, то и ад был таким же. Это ослепило меня, гнев. И это подпитывало меня.
   Сначала я убил пуму, потом рысь, потом рысь, потом волка. Свинья взяла мой последний раунд.
   Я снова услышал голос Лили: " У тебя всего пять выстрелов, но если ты не можешь что-то записать в течение пяти, возможно, ты заслуживаешь смерти".
   Да, это могло бы быть правдой, если бы целью было что-то одно, а не пять одержимых животных, которые были мертвы, но почему-то нет.
   "Медведь!" - закричал ковбой, который, осанна и аллилуйя, все-таки не умер.
   Я развернулся, потянувшись за Боуи. Я и забыл о чертовом фаршированном гризли.
   Я думал о том, чтобы нырнуть за дробовиком, лежащим на полу, но это означало, что я пойду к медведю. Очень большой медведь, который действительно мог видеть меня своими фальшивыми глазами. Потому что он смотрел прямо на меня.
   Дерьмо. Я не умел метать ножи. Но я, черт возьми, не собирался заканчивать с лохом . Так что я бросил его.
   И пропустил.
   У меня кончились патроны, не хватало винтовки, я тоже думал, что промахнусь из KA-BAR. И время просто ушло. Поэтому я схватил бильярдные шары, уже расставленные на ближайшем столе, и начал швырять их в медведя. Я был питчером в старшей школе; Я всадил лоху несколько неплохих прямо в лицо. Даже выбил один глаз. Но медведь продолжал наступать.
   "Утка!" - закричал МакКью.
   Я бросился вниз так далеко от медведя, как только мог, в одном безумном прыжке в сторону, прежде чем упасть, автоматически прикрывая голову. А потом я услышал серию репортажей, как Реми выстрелил из револьвера в медведя всеми пятью патронами.
   Когда животное рухнуло, я оттолкнулся от пути разрушения. Огромный гризли тяжело и тяжело упал лицом вниз. На мгновение я оказался лицом к лицу с мертвым - снова мертвым? - медведем, а затем вскочил на колени и схватил второй дробовик. Я засунул его под руку между ребрами и локтем, затем полез в карман куртки в поисках дополнительных боеприпасов, чтобы перезарядить револьвер.
   "Отличная стрельба, Текс", - заметил я, когда МакКью осторожно подошел вперед, чтобы осмотреть медведя.
   Ковбой оглядел поле боя. "Чувак, похоже, мы уничтожили половину зоопарка".
   Я вставил пули в револьвер. - Что это за свинья?
   "Джавелина. С буквой "j", но произносится как "h". Знаешь, просто чтобы казаться умным, когда рассказываешь истории об этом.
   Я был чертовски уверен, что не собираюсь рассказывать истории о ночных чучелах животных, оживших в ковбойском баре в Аризоне. - Хава-что?
   "Джавелина. Пекари. На самом деле не свинья. Они обитают в Мексике, на юго-западе США. Он посмотрел на груду щетины и бивней, поджал губы и одобрительно кивнул. "Самцы могут весить более восьмидесяти фунтов. Отвратительные сосунки, они. Они есть и в Техасе.
   Я заметил, что он казался немного дрожащим. "Ты в порядке?"
   МакКью кивнул, провел рукой по коротким темным волосам на затылке и вздрогнул. "Поймал меня хорошенько лизнуть на краю стола, но это слишком далеко от моего сердца, чтобы убить меня". Он огляделся. "Где моя шляпа? Я чувствую себя голым".
   Я мельком увидел что-то позади ковбоя. "Вниз!" Я закричала, и когда МакКью упал, я выстрелила из дробовика в мужскую половину призрачной пары.
   Которому, тем не менее, удалось схватить МакКью за горло, когда оно падало, потому что я потянул пулю вверх, слишком беспокоясь о том, чтобы пригвоздить МакКью картечью. Я видел, как брызги - слизи? - вырвались из головы призрака-мужчины, когда он - он - рухнул, но в нем не было ничего, что указывало бы на то, что он мертв. Ну, опять умер. И несмотря на то, что у человека - или призрака, или демона - не было половины головы с одной стороны от первоначального выстрела, убившего его, и ямки на другой стороне черепа, куда его поразил мой размах, призрак-демон Обе руки схватили МакКью за горло сзади, впиваясь пальцами внутрь.
   Телесно, хорошо. Потому что даже когда он лежал на полу, переплетенный с демоном-призраком, Реми явно душили.
   - Ты действительно настолько глуп? Я подошел, чтобы приставить морду Тауруса к сочащейся голове. - Это серебряная пуля, смоченная святым маслом, придурок, и с такого расстояния я не промахнусь.
   И я выстрелил.
   Демон-призрак, напоминавший не что иное, как совершенно презентабельного, бесконечно нормального человека, у которого отсутствовала часть головы, издавал странный нестройный звук, похожий на сдувающуюся волынку, рябил с ног до головы, распадался, как будто на пиксели, а затем рухнул в кучу. пыли и песка.
   МакКью, схватившийся за горло, лежа на полу, прохрипел: "Что, черт возьми, ты делаешь?"
   "Убить меня демоном". Я протянул руку. "Ну давай же."
   "Господи, чувак, я был прямо перед ним - ты мог меня ударить! И ты забрызгал меня его мозгами!
   - Призрачные мозги, - напомнил я ему. "Не реальный."
   "Они, черт возьми, казались настоящими! Небольшое предупреждение в следующий раз. Святой Христос".
   Я почувствовал запах. Болезненно сладкий. Мощный. Господи, но воняло. "Это была пуля, а не картечь. Прошло прямо через его голову. Чувак, ты все время так ноешь? Я сделал жест протянутой рукой. "Ну давай же. Оттуда".
   МакКью вцепился в мою руку, позволил поднять себя с пола. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, и тут я почувствовала вспышку тепла в своей руке, настолько испуганную, что отдернула свою руку от руки МакКью и в тревоге уставилась на нее.
   Что за-?
   МакКью повторил мне, и я поднял глаза, чтобы найти пару очень испуганных голубых глаз, уставившихся на меня.
   Я снова услышал дедушкин голос. "В тот день, когда ты предложил взять на себя боль своего брата, умолял меня снять ее с него, отдать ее тебе, я знал, что ты готов. И вы согласились. Но в тот день ты не был запечатан с Мэтью, Габриэль. Потому что он не небесный. Вы были запечатаны с Реми.
   Он поднялся, как прилив, медленный, но безжалостный поток воды к берегу, чтобы разбиться о землю. И я знал в своих костях.
   Это то, что мы должны были сделать. Это буквально то, для чего нас разводили .
   Уверенность была глубокой.
   Реми сказала: "Сейчас я в замешательстве, как коза на Astro Turf. Но - это правильно, то, что мы делаем. Это необходимо".
   С аккордом, граничащим с восторгом, я ухмыльнулся ему. - Давай убьем нам еще одного демона.
   И тут выражение лица Реми изменилось. Я видел, как револьвер поднялся, услышал щелчок в пустом патроннике; МакКью не перезаряжался после того, как на него напал призрак мужского пола. Дыхание было на первом месте.
   Я крутанулся, рванулся в сторону, поднимая собственное ружье; увидел отблеск чего-то в отраженном свете: одну вспышку, две, третью. Блеск серебра, тишина стали, рассекающей воздух.
   Один. Два. Три. Совершенная, смертельная прогрессия превосходного физического осознания, совершенного контроля. Движения МакКью были плавными и легкими.
   Женский призрак упал. Из нее торчали три рукояти - это? - сердце, как плотная группировка пуль.
   А затем тело, если его можно было назвать телом, с хрипом, как волынка, рассыпалось, рассыпалось в пыль и песок, и три метательных ножа, падая, звякнули о половицы, ударившись сталью о сталь, когда один из них приземлился. поверх другого.
   Снова этот сладкий запах, почти непреодолимый. И пепел. Древесный уголь. Терпкость тепла . След обожженной плоти. Запах разложения, разложения.
   Я держал револьвер в одной руке, держал дробовик на сгибе локтя, и мне казалось, что я пробежал милю за четыре минуты. Но волна снова поднялась во мне, принося с собой осознание выполненного долга. Непреходящего удовлетворения. След чего-то приближающегося к эйфории.
   Я ухмыльнулся Реми МакКью. " О ура! Мы только что надрали нам какую-то злую задницу!"
   МакКью нагнулся, поднял свои ножи и спрятал их в тройные ножны. Потом он ушел обратно в полумрак, вернулся со своей шляпой. Его улыбка совпадала с моей. - Как насчет того, чтобы зажечь шелуху и убраться отсюда до прихода копов? "Потому что я не слишком уверен, как они воспримут рассказ о стрельбе по начинке - буквальной начинке, я имею в виду - из уже мертвых животных".
   Я сунул револьвер в наплечную кобуру. Ага, медведь, пума, рысь, рысь, хава-свинья, сошедшие со своих скакунов и набитые железным порошком и серебром, распластавшиеся на полу среди разбросанных бильярдных шаров, могут вызвать некоторый ужас у властей. У меня уже был послужной список, но это? Это было чертовски странно.
   Я слышал это в своей голове: "Ну да, офицер, мы расстреляли всех мертвых, мягкие игрушки, потому что они вернулись к жизни, а затем мы убили пару призраков, которые на самом деле были демонами. Потому что грядет Люцифер, и мы должны спасти мир.
   Черт, я бы не пошел в тюрьму за это. Я бы пошла в психиатрическую больницу. - Мы должны придумать легенду для прикрытия, - пробормотал я. - Может, целую лодку. Я толкнул дверь, шагнул в прохладу ночи.
   МакКью вышел за мной. "Один великий философ однажды сказал: " Вы все можете отправиться в ад, но я отправлюсь в Техас". Кажется, это подходящая цитата для демонов, тебе не кажется?
   Я покачал головой и пошел через стоянку к большой машине Лили Морриган, держа дробовик на локте. "Ни один философ никогда не говорил этого".
   - Это сказал Дэви Крокетт.
   "Дэви Крокетт? Дэви Крокетт не был философом!
   - Он определенно был. Он также сказал: "Всегда будь уверен, что ты прав, - тогда действуй". Слова, чтобы жить, сынок. Слова чтобы жить."
   - Полагаю, у вас есть и песня в стиле кантри для всего этого?
   "Ну, я могла бы спеть заглавную песню к телешоу Дэви Крокетта - я видела все это на DVD - но есть еще и "Ангелы среди нас", - быстро ответила Реми.
   Я поднял заглушающую руку. "Не начинай. Не начинай. И мы не ангелы. Так сказал дедушка.
   "Достаточно близко. Мы целуемся двоюродными братьями.
   Я бросил на него взгляд. "Вообще-то я больше фанат Камю. Никто не понимает, что некоторые люди тратят огромную энергию только на то, чтобы быть нормальными ".
   МакКью на мгновение задумался. "Тогда я полагаю, что с этого момента мы вдвоем будем тратить целых девять лодок энергии только на то, чтобы притворяться нормальными".
   Я первым добрался до ступеней буровой установки, оглянулся через плечо. "Только у парня, который не гребет, есть время раскачивать лодку".
   - Опять этот Камю?
   Я распахнул дверь. "Сартр".
   "Ну, если Люцифер планирует грести в лодке, нам просто придется трястись от этого к черту". Реми остановилась и последовала за мной по ступенькам. "Вытащите его к черту и верните обратно в яму".
   Лили Морриган, когда мы вошли, ждала на водительском сиденье. "Иди, поставь эти дробовики сзади. Мы уходим." Она завела буровую установку, жестом велел нам поторопиться. - Слишком много шума, - сказала она. "Сканер говорит, что копы уже в пути. Мы немного движемся по дороге".
   "Мой грузовик!" - запротестовала Реми.
   Я был в ужасе. "Мой велосипед! "
   "Завтра." Она включила снасть, начала катиться. "И не беспокойтесь о том, что они выследят вас через пластины; они не будут знать, что вы со мной в кемпинге для автофургонов, и они не будут знать, что эти автомобили связаны с тем, что только что произошло. Они подумают, что вы, ребята, напились и взяли Uber или Lyft домой".
   - Дерьмо, - пробормотал я. Я не хотел оставлять свой велосипед. Я протянул руку МакКью. - Дай мне свой пистолет. Я поставлю это". Я взял у МакКью второе ружье, поспешно вернулся в гараж, нашел нужный шкаф и крюки, поставил ружья в безопасное место, запер дверцы и пошел обратно вперед. Реми повесил свою шляпу на подоконник и нашел место на диване. Я опустился в кресло рядом с вороньей насестом.
   - Сколько выстрелов? - спросила Лили.
   - Для демонов? Я обменялся озадаченным взглядом с Реми. "Первый выстрел промазал, вторым ударил по голове, а затем убил парня-призрака пулей прямо в череп".
   Ее взгляд был на уровне. - Я слышал больше выстрелов, чем это.
   Я был поражен. "Вы считали? Серьезно?"
   Она повернула буровую установку на север, на шоссе 66, Материнскую дорогу. "Да."
   "Почему?" - спросил Реми.
   В этот час на улице почти не было машин. - Твой дедушка попросил меня.
   Я смотрел на большую ворону, которая, казалось, невозмутимо сидела на своем насесте, пока фургон карабкался по неровной мостовой. "Зачем ему это делать?"
   Она была очень ясной. "Он сказал, что Реми может в какой-то момент выбрать бесшумные ножи. Он сказал, что ты возьмешь револьвер и сделаешь все, что нужно, двумя выстрелами. Ну, я слышал больше двух выстрелов.
   - Это потому, что все мягкие игрушки в доме ожили, - запротестовала Реми, - а эти чертовы призраки или демоны не стоят на месте. Он поспешно отодвинулся в сторону, когда большая сука-волкодав выразила желание присоединиться к нему на диване. Она не спрашивала. Она только что пришла.
   Я был раздражен. Да, он промахнулся с первого выстрела. Второй попал в цель, но не смог подавить призрака. "Большинство этих выстрелов были направлены на животных. Чучела животных. Чучела мертвых животных. О чем вы нас не предупредили. Я сделал паузу. "Вы ожидали, что это произойдет? Это был какой-то тест?"
   Лили рассмеялась. "Чего следует ожидать, так это ожидать чего угодно. И если вы хотите поговорить о философии, вот вам поговорка. Об ирландцах. Возможно, вы найдете это уместным. Она повысила голос, произнесла слова с более выраженной интонацией, чем раньше.
   "Будь то короли, или поэты, или земледельцы,
   Это люди великой ценности,
   Они дружат с ангелами,
   И принеси немного рая сюда, на землю".
   Она улыбнулась нам. - Это вы, мальчики. Это ваша пара. Кусочек рая здесь, на земле".
   С большой серьезностью Реми протянул: - Я техасский мальчик. Конечно, я немного неба". Затем он очень медленно улыбнулся. - По крайней мере, так мне говорят дамы.
   Лили рассмеялась. - Не сомневаюсь!
   "О Господи." Я встал, пошел обратно на кухню. "Мне нужно выпить."
   Ковбой нахмурил брови. "Четыре часа."
   Я начал открывать шкафы. - Это достаточно близко к пяти.
   "Утром!"
   - Это достаточно близко к пяти.
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
   Я действительно налил себе виски, как только выкопал бутылку из кухонного шкафа, когда Лили въехала в кемпинг, отведенный для массивной установки. Я был более чем впечатлен, когда она катила большой дом на колесах по узкой дороге, окруженной огромными соснами, казалось бы, не обращая внимания на вызов.
   Тогда я подумал, что, вероятно, мне вообще не следует говорить о том, что я был впечатлен, так как она, по всей вероятности, воспримет это как сексистский комментарий, но ведь я ездил на мотоцикле, который было бесконечно легче парковать, так что же мне делать? знать? Я был чертовски уверен , что не смогу справиться с домом на колесах в тесноте.
   И я также подумал со странным подергиванием недоверия, что самым впечатляющим во всей этой ситуации было то, что женщина за рулем гигантского фургона утверждала, что она древняя ирландская богиня.
   Господи, а я думал, что это культурный шок, когда попал в тюрьму.
   Большой дом на колёсах качнуло, и я решил, что проще переждать парковку с того места, где я стоял на кухне, чем упасть на обратном пути к креслу, пока она маневрировала в узком месте. Так что я вцепился в шкаф, уперся расставленными ногами и расшатанными коленями; увидел удивленные глаза Реми на меня. Но поскольку ковбоя в данный момент придавило весом половины огромного пса, я не был уверен, что МакКью выглядит более крутым, чем я.
   Итак, мы избавляемся от демонов и мертвых животных-нежити, и мы падаем в автодомах или нас поглощают храпящие собаки .
   Ага. Пиздец, ладно.
   Лили припарковалась, выключила двигатель, открыла водительскую дверь и слезла с буровой установки. Я оторвался от шкафа и вернулся к креслу.
   "Хочешь помочь с подключением?" Звонил Реми.
   "Я не делаю!" Лили перезвонила.
   - Да, мэм, - сказал МакКью. - Не уверен, что эта девчонка позволила бы мне стоять. И он положил руку на голову волкодава, провел пальцами по жестким волосам.
   Я услышал звуки открываемых снаружи купе, стук и стук, и бросил взгляд на Реми. "Что она делает?"
   - Подключаю воду, канализацию, электричество, - как ни в чем не бывало ответил ковбой. - Ты когда-нибудь был в фургоне раньше?
   "Нет."
   МакКью ухмыльнулся. "Это не совсем суровый кемпинг. "Особенно не такая буровая установка".
   Лили вернулась через некоторое время, коротко улыбнулась нам, а затем активировала тумблеры над дверью. "Круг роскоши", - сказала она.
   И дом на колесах, под визг гидравлики, вырос .
   - Черт, - пробормотал я. Когда звук отключился, я понял, что фургон стал в два раза шире, чем раньше. "Это как беременный дом. На колесах."
   "Слайдауты", - объяснила Реми, что мне ровно ничего не сказало.
   - Диван, столовая, - сказала Лили. "Оба трансформируются в кровати. Вы двое можете разбиться на них. Спальня моя, конечно. Она выхватила стакан у меня из рук, допила остатки виски и вернула мне пустой стакан. - Уже пять часов, - просто сказала она, глядя на мои приподнятые брови. Потом она прошла на кухню. "Кофе на подходе. Вы двое идите чистите эти пушки, смажьте ножи маслом. И с этого момента всякий раз, когда что-то требует масла, делайте это святым маслом. Вода? Святая вода. Всегда. Ничего не оставляйте на волю случая".
   Я бросил взгляд на МакКью. - Святая вода и для душа тоже пойдет?
   Она доставала из шкафа кофеварку, доставала гущу из холодильника. "Плохая сантехника, в значительной степени, из-за соли в ней. Но, знаешь, ты всегда можешь купить соли для ванн, отшелушить свою небесную кожу, чтобы стать гладкой и красивой для демонов. "Конечно, сначала вам нужно его благословить".
   МакКью провозгласил : " Мы смиренно просим Тебя, всемогущий Бог: благоволи в Своей верной любви благословить эту соль, которую Ты создал, ибо это ты повелел пророку Елисею бросить соль в воду, чтобы нечистая вода могла быть очищена. " Он сделал паузу. - Ну, по крайней мере, это начало.
   Я недоверчиво хлопнул ладонью по лицу. "Хватит цитировать!"
   Лили рассмеялась. - Тебе тяжело, Гейб? Не совсем смирился с тем, что ты есть? Вот, позволь мне помочь. Она подошла с бутылкой, налила мне в стакан еще виски. На недоверчивый взгляд Реми она просто сказала: - Я ирландка. Что ты хочешь?"
   - Кофе, - многозначительно ответил он.
   Она ухмыльнулась. "Ирландец? Или прямо?"
   - Думаю, я просто почищу свое оружие, - заметила Реми, но не сразу пошевелилась. Он указал на собаку, лежащую наполовину у него на коленях. - Она меня отпустит?
   - Faigh suas-ann , - сказала Лили. "Lig cinn an buachaill bocht". Волкодав поднял голову и своими золотисто-карими глазами посмотрел на Лили, которая затем сказала: "Да, я серьезно". И пес медленно поднялся, соскользнул с дивана и рухнул на пол.
   МакКью уставился на нее. "Та первая часть не была техасской".
   "Я сказал ей отпустить бедного мальчика. Более менее. Итак, теперь вы свободны от ужасного большого пса. Она махнула рукой. - Вы можете свободно перемещаться по каюте.
   Реми встал, помедлил мгновение, коснувшись затылка, и прошел через дом на колесах в гараж.
   Я смотрел, как он проходит. Кровь. На воротнике его рубашки была кровь, пятна на спине. Я со стуком поставил стакан и последовал за МакКью в гараж. - Ты истекаешь кровью.
   Реми вынул из кобуры свой пистолет и положил его на стойку шкафа. "Как я уже сказал, я близко подошёл к столу".
   - Ты не говорил, что порезался.
   МакКью пожал плечами. Лили вышла из жилых помещений с кружками кофе. - Сливки и сахар впереди, - сказала она, затем хмуро посмотрела на Реми. - Что ты сделал с собой?
   Он был немного похож на оленя, пойманного в свете фар. "Я в порядке!"
   - Ты истекаешь кровью. Она поставила кружки, провела рукой по линии роста волос надо лбом. "Прямо там. Прямо сейчас."
   - Затылок тоже, - сказал я. "Ударился головой о стол. Я не знаю, что это впереди".
   Лили подошла ближе и поймала горсть рубашки МакКью, удерживая его на месте, прежде чем он успел отступить. Она откинула ему волосы, обнажив небольшую ранку. - Это, - сказала она, - похоже, тебя зацепила картечью. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня.
   И точно так же меня отбросило на годы назад, в тот день, когда я глупо обманул своего брата Мэтти, заставив его ехать на велосипеде по холмистой улице с завязанными глазами.
   Когда дедушка сказал: "Ты понимаешь? Если вы делаете что-то глупое, если вы делаете что-то неправильно, всегда есть последствия. Ты мог убить своего брата.
   Во мне внезапно поднялась та же волна страха, раскаяния и жуткого чувства вины, которые захлестнули меня, когда мой брат был ранен. Здесь. В настоящее время. Опять таки. Это был не Мэтти, и все же, как ни странно, это был он.
   Я намеренно выстрелил, когда призрак схватил МакКью, пытаясь удержать картечь от попадания в человеческую плоть. Но я пошел в бой с незнакомым оружием, незнакомыми боеприпасами; вышел на середину совершенно незнакомого поля битвы - и был укушен за задницу.
   МакКью, укушенный чуть сильнее, криво улыбнулся. "Думаю, вам не помешало бы немного попрактиковаться в стрельбе". А потом его улыбка исчезла. "Привет. Эй, это просто шутка. Это пустяки, поверь мне. Ты что, брезгливый? Один из тех крутых жеребцов, которые теряют сознание при виде крови? Потому что ты выглядишь так, как будто собираешься. Ты в порядке?"
   Нет, я не был в порядке. Я отчетливо помнил, как меня тошнило и безумно тошнило, когда Мэтти был ранен, и как я был благодарен, когда дедушка снял боль с моего брата и передал ее мне. Потому что боль не имела значения, когда она была моей собственной. Лишь бы это был не мой брат.
   Я мог убить Мэтти.
   Я мог убить Реми.
   Лили схватила со стойки кружку и сунула мне в руки. - Там виски, - сказала она. - Ты выглядишь так, как будто тебе это нужно.
   Дедушка сказал: "Мэттью был доверенным лицом Реми. Он представлял младшего брата, который вам был нужен, чтобы вызвать желание защищать".
   Что ж, если я должен был защищать МакКью, то я сделал это чертовски плохо.
   - Могу я взять это у него? Я попросил. "Дедушка сделал его для меня много лет назад - украл его у моего брата, отдал мне. Можем ли мы это сделать?"
   - Джубал может, - ответила Лили. "Я не могу. Ты тоже не можешь".
   Секунду я пристально смотрел на ковбоя, мельком взглянул на Лили, затем резко повернулся и направился к передней части автодома.
   Я слышал, как Реми задал вопрос. Лили просто сказала: " Первородство " . Но это процесс, врастание в него, и он не совершенен".
   Я расчесала шрам на брови. Ад. Это был процесс с Мэтти, но, по крайней мере, я понял это. Я научился наводить порядок в хаосе, которым был мой брат. Все, что мне нужно было сделать, это сделать его своим собственным хаосом.
   Вот как я оказался в тюрьме, спас своего брата и убив при этом человека.
  
   -
  
   Вскоре после восхода солнца я надеялся доехать до Зоопарка автостопом, может быть, миля-полтора вниз по дороге от палаточного лагеря, но в столь раннее воскресное утро машин было мало. Так что я копытом это. И был безмерно благодарен, обнаружив, когда добрался до большой придорожной забегаловки, что мой Харлей был именно там, где я его оставил. Единственным транспортным средством на стоянке был ярко-серебристый пикап Ford F-250 с удлиненной кабиной и техасскими номерами, припаркованный сбоку между придорожной закусочной и большой сосной. Реми, как я понял.
   Я подобрал шлем, надел его, натянул перчатки, перебросил ногу через седло, поднял велосипед, начал постукивать по подножке и остановился.
   Что-нибудь. Что-то .
   Через мгновение я дал байку успокоиться, проверил окрестности. Все еще чувствовал себя дерганым. В конце концов я перекинул ногу назад, положил шлем и прошел к задней части здания.
   Если копы пришли проверить отчеты о стрельбе, они не были достаточно обеспокоены, чтобы отметить место преступления лентой. Может быть, они списали все на вандалов. В конце концов, убивали только мертвых животных и призраков.
   Что ж. Если бы мертвые вещи можно было убить повторно. Все еще не было ясно на это.
   Я остановился у задней двери, огляделся, никого не увидел. Рука на ручке обнаружила, что дверь снова заперта, но это не помешало. Я снова взялся за отмычки, затем вошел в бар и закрыл за собой дверь.
   У меня не было дробовика, но я прихватил короткоствольный револьвер "Таурус", серебряные пули, "Боуи" и свой КА-БАР.
   Чучела трофеев все еще были мертвы и все еще лежали там, где упали после того, как их наполнили освященным серебром и порошком железа. Было, по моим часам, около 6 утра. Может быть, копам нет дела до тел, кроме человеческих; и, очевидно, хозяева либо вовсе не пришли, либо пришли и ушли.
   Я тихо прошел через нишу, где стояли два бильярдных стола. Мячи, которые я швырнул в медведя, так и остались разбросанными по дощатому полу. Я прошел мимо них, мимо мертвых животных, на танцплощадку в центре придорожной забегаловки.
   Наверху на горе я ощутил глубокую тишину в окрестностях, осознал, что этот район был священным как для навахо, так и для хопи. Но это место? Придорожный дом? Это было место, куда люди приходили по самым разным причинам, в том числе просто для удовольствия, а также чтобы заполнить пустые часы.
   Как часто я делал то же самое? Дни на велосипеде, поедающие мили между штатами от восхода до заката, часы, потраченные впустую в барах, кухня дрянной еды. Спуск, сказал мне отец, после всех моих обещаний. Моя мать, конечно, ничего подобного не говорила, но я видел выражение в ее глазах, тревогу, след разочарования. Я не упустил ничего из того, что они чувствовали в их глазах и позах. Они ожидали от меня большего. Мэтти был тем, кто беспокоил их. А потом . . . ну, тогда их старший вроде бы тоже "испортился", только хуже.
   Я никогда не говорил им всей правды. А мой брат? Нет, Мэтти никогда бы не стал. Мэтти просто чертовски наслаждался тем фактом, что его старший брат снова бросился ему на помощь, принял падение; а затем Мэтти Харлан просто продолжал идти своим путем, зная, что его старший брат всегда вытянет его жир из огня, несмотря ни на что.
   И сейчас? Теперь этому брату сказали, что он даже не человек. На самом деле не был связан с Мэтью Харланом. Вместо этого был связан с Реми МакКью. Кто, может быть, подумал я, стоит больше, чем Мэтти.
   Чувство вины захлестнуло меня. Откуда, черт возьми, это взялось? Мэтти был кровью . Мэтти был моим младшим братом.
   Не был ли он до сих пор, несмотря на всю эту небесную чушь?
   Хм. Возможно, нет.
   Я встала в центре танцпола и позволила себе замолчать, как всегда делала, когда дедушка просил меня об этом. Реми назвал меня чувствительным . Да, если бы вы хотели повесить на это имя, даже если оно звучало немного слащаво. Я всегда получал вибрации из определенных мест, а затем дедушка спрашивал меня, что я чувствую, что я чувствую... . . Я более открыт окружающему миру, чем большинство, да.
   И вот, сейчас, ранним воскресным утром, в месте, где прошлой ночью мы с МакКью убили двух призраков, превратившихся в демонов, и расстреляли к черту оживших мертвецов, - ну, что я тут почувствовал ?
   Я закрыл глаза. Позвольте себе стать очень тихим, погрузиться внутрь себя. Пригласил придорожную закусочную говорить на своем языке.
   Мир, на горе. Безопасность. Здесь было и веселье, и шум: звуки живой музыки кантри; треск битка о твердые тела и полосы; шарканье, стук и скольжение ботинок по паркету; звон и звон бокалов и бутылок; смех, редкая, но не неслыханная драка в баре. Я почувствовал запах пива и крепких спиртных напитков - это определенно был не винный бар - следы древнего табака, существовавшего еще до принятия законов о запрете курения, сырого дерева, морилки, лака и кожи. Духи и лосьон после бритья. Ощутил тепло на своей коже от тесноты тел, дыхание холода и снега, дующего в распахнутую дверь посреди зимы; ощутила, как топают запекшиеся от снега сапоги по циновкам и дереву, освобождая их от закопанных холодом обременений. И жара, когда лето было на месте.
   И я почувствовал зло.
   Не то место. Не придорожный дом. Но что-то, что населяло его. Не долго. Но зло вошло. Доброжелательные призраки, как описывала Лили бывших владельцев. Не причиняя вреда. Вещи двигались, женщина на лестнице или в кабинке, мужчина в кресле-качалке перед огнем. Никаких сообщений о проблемах, просто какое-то присутствие . Но то, что я чувствовал сейчас, было чем-то злокачественным.
   Основная его часть исчезла. Это был просто мазок, пятно, вкус, ну, последствия , для всего этого не было слова. Может быть, так и должно быть.
   Последствие зла.
   Женский голос сказал: "Мне нужно с тобой поговорить".
  
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
   Я развернулась, сунула руку под куртку, чтобы вытащить револьвер, высоко держа его обеими руками. За поднятым ружьем я уловил быстрое впечатление фигуры женщины: черные волосы, темные азиатские глаза, руки подняты передо мной ладонями вверх, как будто для защиты от пуль. Но, кроме поднятых рук, ничто в ее позе не говорило о страхе, агрессии или нерешительности. Меня поразило, что она просто хотела, чтобы я остался на месте.
   "Вы можете стрелять, если хотите, - сказала она, - но это не причинит мне вреда. Пули не могут. И ножи, которые ты носишь, тоже.
   Я исподтишка фыркнул. Без ярко выраженного запаха. - Ну, - осторожно начал я, полагая, что ответ может быть жизненно важен для моего выживания, - что может убить тебя?
   Она моргнула, а потом улыбнулась. И засмеялся, показывая хорошие зубы. - Типа я тебе это скажу ?
   Я пожал плечами. "Пришлось спросить".
   - Можешь убрать пистолет.
   Да правильно. "Мне нравится, что он там, где он есть".
   - Ты не можешь навредить мне этим.
   "Назовите это моим защитным одеялом".
   Она слабо улыбнулась. - Ага, ну и одеяло мне тоже ничего не сделает.
   Ее черные волосы были длиной до подбородка, и она носила челку, подстриженную прямо поперек бровей. Поразительно, если не красиво. И хотя она явно была азиаткой, эпикантальная складка не была ярко выражена. Ее приподнятые глаза были такими темными, что казалось, что у них нет зрачков, но впечатление зрачков сохранялось даже при плохом освещении.
   не повредит ли ей пистолет - или она может говорить правду. Потому что в тот момент я чувствовал себя чертовски уязвимым даже с пистолетом и двумя ножами.
   Дело в стойках для стрельбы, в какой-то момент надоедает держать револьвер на конце вытянутых рук. Я достаточно тренировался, чтобы хорошо держать стойку достаточное количество времени, но после восемнадцати месяцев без оружия я перестал практиковаться.
   Но я не собирался опускать руки. "Кто ты?"
   - Я Григорий.
   Я поднял брови. "Ни одного женского имени я раньше не слышал".
   - Это не мое имя, - нетерпеливо сказала она, - я такая. Григорий. Наблюдатель. И меня даже не должно быть здесь, потому что мы должны смотреть . Но многое из этого закончилось много тысячелетий назад, когда некоторые из нас пали. Этот жест, казалось, указывал на то, что она хотела отмахнуться от чего-то несущественного. - Ты должен знать, ты и твой брат по духу - тебе не рассказывают всю историю. Это не просто добро против зла, рай против ада. Это гораздо больше, чем это. Вы должны это знать. Потому что они попытаются использовать тебя, падшего Григория. Другой Григорий . Некоторые из них тоже сбежали из ада, когда демоны вылезли наружу среди землетрясений. Некоторые здесь, на земле".
   Я уставился на нее, затем, наконец, опустил пистолет. Если бы она хотела причинить мне вред, то уже сделала бы это. "О чем ты, черт возьми, говоришь?"
   - Я говорю об аде ! - отрезала она. "И небеса. Это не просто, что-то из этого. Человек, которого вы называете дедушкой, рассказал вам только половину истории.
   Это зажгло уголь в моем животе. - Вы предполагаете, что он скрывает информацию?
   "У каждого ангела на небесах есть план, - сказала она. "Каждый ангел, который здесь, на земле, и в аду. Люцифер - архангел. Он был любимцем Бога, и это одна из причин, по которой Бог был так расстроен предательством. Вы верите, что это не может повториться? Он упал, был изгнан - и другие тоже. Многие из Григори...
   - прервал я. "Кем ты себя и называешь ; так откуда мне знать, что ты не играешь со мной?"
   - В данный момент вы с Ремиэлем - невиновные, которых подставили для манипуляций, - продолжала она напряженно, как будто время на исходе. - Я не говорю тебе, на чью сторону встать. Я просто предупреждаю вас не принимать все за чистую монету. Да, война началась, но она не только черно-белая. Все-"
   Я резко оборвал ее. "-оттенки серого? Хорошо, я понял. Это и есть жизнь. Но если есть выбор между раем и адом, сколько людей, кроме злобных чокнутых, предпочтут плохое хорошему? Тьма над светом?"
   Она покачала головой. "Когда большинство может сделать выбор, да, они выбирают добро или, по крайней мере, меньшее зло. Постоянно происходит в политике. Но я просто говорю, что есть гораздо большая картина, чем то, что было нарисовано для вас.
   Я моргнул, подняв брови. Я сухо сказал: " Больше , чем добро против зла? Больше, чем Конец Дней и продолжение существования человека на планете, какой мы ее знаем?
   - Качество жизни, - резко сказала она. "Это не вопрос эвтаназии, потому что жизнь для домашнего животного или даже для человека стала действительно дрянной. Выбор заключается не в том, является ли выживание желаемой целью, а в том, сохраняет ли это выживание в наихудшем сценарии хоть малейший след надежды. Потому что без надежды все это отчаяние. И это смертельно. Вот что убивает, в долгосрочной перспективе. Так что думай , Габриэль. За что вы на самом деле боретесь?"
   Значит, она знала, кто я. И как бы абсурдно ни звучали эти слова, именно это внушил мне дедушка. "Чтобы спасти мир".
   - И что это за мир? она спросила. "Тот, который вы знаете сейчас, тот, который желает Люцифер, или мир, который является просто побочным ущербом после того, как неподвижный объект сталкивается с непреодолимой силой? Камень и наковальня, Габриэль. Кого волнует , ударит ли камень по наковальне, если между ними нет ничего, что могло бы быть повреждено? Тогда это не имеет значения. Итак, камень теряет пару щепок, наковальня немного трескается. . . это не имеет значения . Это имеет значение только тогда, когда между ними есть плоть , плоть, которая может истекать кровью, может кричать, может умереть. Люди, Габриэль. Никогда не теряйте из виду человечество. Этот мир был создан для них".
   - Ты хочешь сказать, что небеса не заботятся о человечестве?
   "Я говорю, что это может стать случаем, когда потребности многих перевешивают потребности немногих. А людей намного меньше, чем обитателей рая или ада. Так что, да, люди могут оказаться забитыми".
   Из чистого недоверия я застрял на ее первом предложении и пропустил все остальное. "Вы цитируете г. Спок?
   - Или Джереми Бентама, - нетерпеливо сказала она. "Философ, юрист, социальный реформатор. " Это величайшее благо для наибольшего числа людей, которое является мерой правильного и неправильного". "
   Боже, у нас были философские войны. МакКью бы понравилось. - "Самое большое количество людей ", - вот что вы сказали. Это говорит о том, что речь идет о человечестве".
   "Это был человек, который сказал "люди". Небеса могут смотреть на это по-другому".
   Я уставился на нее. "На чьей стороне вы?"
   "Я Григорий , - подчеркнула она. "Вы совсем невежественны? Я ангел! Конечно, я на стороне небес".
   Я насмешливо хмыкнул. - Я должен был на это согласиться, после того как вы только что объявили, что некоторые из вас присоединились к Люциферу в аду и что изрядное число обитателей рая может не заботиться о человечестве.
   - Им всем наплевать, - отрезала она, - но часть человечества может просто помешать. Какую часть "сопутствующего ущерба" вы не понимаете? Ты что, полный придурок?"
   "Дип" - что?
   "Дерьмо. Идиот. Дипшитиот.
   Абсурд полностью захлестнул меня. Я не мог найти слов. Вовсе нет. На любом языке. На самом деле, единственное, на что я был физически, умственно и эмоционально способен в тот момент, это пойти опереться о стойку бара, сжимая бесполезный пистолет. Где я разразился долгим, слегка истеричным смехом.
   Как дипшитиот.
   Когда я вытер слезы с глаз, ее уже не было.
  
   -
  
   Хорошо, да, я мог бы снова войти в буровую установку Лили Морриган с меньшим драматизмом, но дверь действительно ускользнула от меня, когда я рывком открыл ее. Он врезался в борт фургона, и к тому времени я уже прошел через него и стоял у входа.
   Реми, которая, по-видимому, задремала на диване, быстро села, когда Лили вытащила откуда-то ружье, ворона взмахнула крыльями и издала ужасающий звук, нечто среднее между полосканием горла и криком из фильма ужасов, и волкодав прыгнул к ней. ноги рычали, отодвигая губы, чтобы показать прекрасный набор очень устрашающих зубов.
   Я разрезал воздух ребром ладони. "Хорошо. Моя жизнь за последние сорок восемь часов превратилась в нечто вроде космической шутки. Я уже даже не уверен, что это реально. Я даже не уверен , что ты настоящий. Насколько я знаю, меня сбило 18-колесное транспортное средство, и я лежу в больнице где-то в коме, выдумывая весь этот к черту сценарий - сценарий про ад! - или, может быть, я действительно мертв ; или, может быть, кто-то подсунул мне руфи; или, если уж на то пошло, может быть, Род Серлинг стоит за кулисами, пока они играют чертову жуткую музыку " Сумеречной зоны" ; или, может быть, это даже голопалуба на гребаном " Энтерпрайзе ", а я символически краснорубашечник, но мне это уже надоело. У меня есть таинственные женщины, выходящие из wazoo: демоница, пытающаяся выпотрошить или задушить меня; одна сидит прямо здесь передо мной , которая играет в Need To Know с ирландской мифологией, вооружая меня волшебными пушками, пулями и святым маслом , ради всего святого; и какая-то цыпочка по имени Грегори сообщила мне, что это не просто борьба добра со злом, но человечество застряло между силами добра и зла, и, как оказалось, на небесах есть несколько ангелов с планами , а потребности многих перевешивают потребности. из немногих, а люди в меньшинстве, и поэтому они все к черту . Буквально!"
   Я остановился тогда, потому что я был запыхался.
   Реми, которая с тревогой смотрела на меня, когда я начал, расслабилась на диване и посмотрела на меня с чем-то вроде сострадания. "Могли бы вы добавить сюда еще какие-нибудь отсылки к фильмам и сериалам?"
   " Да. "
   Лили убрала ружье, сказала что-то успокаивающее и вороне, и волкодаву, а затем уставилась на меня широко распахнутыми зелеными глазами. - Женщина по имени Грегори?
   Я потянулся, поймал дверь, закрыл ее. "Ну, не совсем так. То, что она сказала, было Григор - и . Что она ангел".
   - Григорий ? - удивленно спросила Реми.
   Я протиснулся между птицей и собакой, чтобы добраться до кресла, и опустил в него свою задницу. "Вы знаете что это значит?"
   "Наблюдатель". Лили опустилась на пол и села рядом с волкодавом. - А еще падшие ангелы.
   "Она сказала , что некоторые упали. Она сказала, что нет. Что не все такие. Я пожал плечами. - Хотя мы не знаем, что она говорит правду.
   Реми провела рукой по коротким волосам. "Те, кто упал, начали хорошо, здесь, на земле. Но они как бы облажались, когда немного приблизились к женскому полу, и были изгнаны навсегда. Некоторые считают, что это было одним из решающих факторов Великого потопа".
   - Нефилим, - вставила Лили. Она заметила мое пустое выражение лица. "Ты не так уж много знаешь о своей Библии, не так ли?"
   - Основы, - ответил я. "Я увлекался фольклором, а не религией".
   - Григори были посланы сюда, чтобы стать настоящими ангелами-хранителями, - сказала Реми, - когда человечество еще носило подгузники. Существуют всевозможные противоречивые истории, но в иудео-христианских текстах говорится, что они начали делиться знаниями, еще не предназначенными для человечества: астрологией, предсказанием, знанием трав и даже магией. Я вижу, где магия может быть немного рискованной, но я не знаю, почему первые три считались риском.
   "Слишком много и слишком рано", - вставила Лили. "Вы обычно не просите малыша, который только учится стоять, выйти и пробежать марафон".
   "А также?" - подсказал я.
   - Нефилим, - сказала Реми, повторив слово, которое использовала Лили. "Они потомки человеческих женщин и ангелов. Григорий конкретно. Он сделал паузу. "Плохой джуджу, согласно некоторым древним текстам, хотя другие были добрее. Но в результате все те ангелы-наблюдатели, которые осмеливались спать с человеческими женщинами, были сброшены со своих мест, а дети, все мужского пола, считались генетическими негодяями.
   "Итак, Бог, которого к тому времени уже много на что взбесило, - продолжала Лили, - включая его мятежного сына Люцифера, у которого Он забрал ключи от машины и вышвырнул из дома, решил, что пришло время заняться собой". -над. Но он не хотел уничтожать все человечество, поэтому послал Уриэля к Ною".
   "Вы должны знать следующую часть", - заметила Реми. "О Ное. Это своего рода известность".
   Я выстрелил в него вонючим глазом. "Что меня беспокоит, так это то, что она сказала, что дедушка не рассказал нам всю историю". Теперь я посмотрел на Лили. "Почему она сказала такое? Почему она предположила, что человечество может попасть под перекрестный огонь и в конечном итоге нанести побочный ущерб?"
   "Потому что человечество может", - ответила Лили. - Он не лгал тебе, Джубал не лгал. Это противостояние добра и зла, рая и ада. Но если вам нужна метафора, посмотрите на светофор". Она пожала плечами, когда мы оба посмотрели на нее. "Что находится между красным и зеленым?"
   Мы обменялись пустыми взглядами, а затем послушно пропели: "Желтый".
   "А что происходит, когда загорается желтый свет на очень оживленном перекрестке, когда все спешат?"
   - Водители жмут на газ, - быстро ответила Реми.
   Я, переживший несколько аварий на мотоцикле, добавил: "И машины часто сталкиваются".
   Лили кивнула. "Человечество - это желтый свет".
   - Тогда кто мы? - спросил я. - В метафоре, я имею в виду. Поскольку мы не демоны, не ангелы и не люди.
   Лили рассмеялась. "Вы же гаишники , пацаны! На случай, если все огни погаснут.
   Подумав над этим мгновение, Реми сказала: "Ну, это просто щекочет меня до смерти".
   А я, чье раздражение и адреналин иссякли почти в то же время на волне усталости - мы были на ногах где-то около тридцати шести часов, плюс шли пешком в гору и убивали дерьмо - скользнул глубоко в кресло и вытянул ноги. Уперся локтем в подлокотник кресла и подпер голову рукой. Зевнув, я сказал: "По крайней мере, они горячие".
   Лили не последовала за ним. "Что горячее?"
   Я махнул рукой в неясном жесте. "Вы трое. Легион, Лили и Грег. Я позволил глазам закрыться.
   - Ну, я видела только двух из трех дам, - сказала Реми, - но я соглашусь с вами по этому поводу. Ага. Красиво, как двенадцать акров беременных рыжих свиней.
   На мгновение я подумал, что ослышался, потому что был на грани комы. Но нет. У меня не было.
   Мои глаза распахнулись. - Ты серьезно только что сравнил женщин со свиньями ? Ты хоть представляешь , скольким женщинам досталась бы твоя задница за это?
   Реми изогнула бровь. - Это просто старая техасская поговорка. Я не выдумывал".
   Я посмотрел на Лили, чтобы оценить ее реакцию.
   Она улыбнулась, приподняла одно плечо и небрежно пожала плечами и сказала: "Если мальчик хочет только свиней в своей постели, это один из способов убедиться в этом".
   На лице Реми промелькнула медленная, но отчетливая череда соображений. В конце концов он сказал: "Возможно, я мог бы отказаться от этого".
   - Угу, - многозначительно согласился я; предпочитая в интересах мужской солидарности, чтобы Реми выжила.
   Он сказал довольно печально: "Но человеку, который любит бекон..."
   Лили посоветовала: "Заткнись, Реми".
   "Да, мэм."
   Умный человек.
  
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
   МакКью занял раскладной диван-кровать, - я крепко спал несколько часов, просыпаясь только тогда, когда мои чувства пронизывал аромат кофе. Я обнаружил, что Реми встает и наливает полные кружки; Лили, сказал ковбой, погуляла с собакой.
   Я выползла из спального мешка, который Лили бросила мне, побрела в ванную, вышла и приняла предложенную Реми кружку. Выпив половину, пошатывание прошло, и я снова почувствовал себя бодрым. Было уже около полудня, но было похоже на утро.
   - Ты все время пьешь столько выпивки? - спросил МакКью с праздностью, подчеркнутой... чем-то. "Я имею в виду, Бог свидетель, я время от времени устраиваю вечеринки, и я могу подержать свое пиво, но у тебя были серьезные проблемы".
   - Три дня, - пробормотал я, потирая лоб.
   Это сбило его с толку. - Три дня что?
   "Три дня пьянства после восемнадцати месяцев без спиртного", - объяснил я. - Думаю, меня можно простить.
   Его глаза были пусты, и я знала, о чем он думает.
   - Я не в фургоне, - сказал я. "Не работает программа. Лучшее объяснение: повозку украли и заперли в чьем-то сарае. Я потянулся, сломал позвоночник.
   "Если ты так говоришь." Реми проглотила кофе. "Не могли бы вы подвести меня к моему грузовику через некоторое время? Я чувствую себя потерянным без своих колес".
   Верно, его грузовик все еще стоял в Зооклубе. "Конечно." Я забрел в гараж, присел у шкафа, начал выдвигать ящики.
   Ружья, боеприпасы, ножи, фляги, бутылки с прозрачной жидкостью и чем-то маслянистым, мириады банок и пакетов с травами, мешки с серебряной дробью, ящики с пулями и патронами, сыпучее вещество, пахнущее железом, набор оборудования, используемого для изготовления пули и заправочные патроны для дробовика, камни для заточки ножей, тряпки для полировки, замша. В самом глубоком ящике стояла стопка чаш разного размера из дерева, латуни, серебра, стали, железа и толстого стекла, некоторые из которых были украшены глифами, а некоторые были явно простыми. Маленькие треножники, кольца для чаш с ножками, прозрачные стеклянные емкости с различными жидкими субстанциями, в том числе с чем-то темным, насыщенно-красным, как застарелая кровь.
   Еще я нашел ящик с заостренными кольями и распятиями.
   "Ты, должно быть, гадишь на меня. . ". Я вынул один из кольев, осмотрел его. Он был около восемнадцати дюймов в длину, сделан из корявого, полосатого дерева, гладкого, отполированного до блеска, похожего на стекло. Он был витой, с серебряной окантовкой по всему периметру. Дерево было шелковистым в моих руках и теплым. Почти жив. На торце был вырезан христианский крест.
   Реми последовал за мной. Теперь он прислонился плечом к стене, перенес большую часть своего веса на одну ногу, небрежно закинул лодыжку в ботинке на другую и сжал кружку в одной ладони. "Неделю назад я был на родео. Ездил на мне на седельном броне, на броне без седла, даже на быке. Добрался до жужжания на бронках, но этот большой старый бык сбросил меня, как будто я была мухой, сидящей у него на спине. Он хорошо меня шлепнул. Я был в грязи, а этот старик наклонил голову и попытался меня зацепить. Я видел, как этот рог спускается сверху, идет прямо на меня , и я думал: я умру или не умру, но я узнаю, так или иначе, менее чем через две секунды.
   Я посмотрел на него. Лицо МакКью было задумчивым, но его глаза были странно спокойными, учитывая, что он говорил о том, что его чуть не забодал бык . "Ага?"
   "Клоун отвлек его, другой поставил меня на ноги, и я вскочил на забор, когда этот старый бык мчался по переулку. Не прошло и десяти минут, как только я взял свою сумку со снаряжением, позвонил дедушка. Сказал, что я нужен , позвал меня сюда. Но он не сказал почему, а я не спрашивал. Он научил меня просто отвечать на все, что бы он ни предлагал".
   Я кивнул. - Мне тоже ничего не сказал, только что хотел встретиться со мной здесь. Я был в Орегоне. Я всегда делал то, о чем меня просил мужчина, даже никогда не спрашивал, "как высоко", когда он предлагал мне прыгнуть. Только что сделал это. Но знал ли я об этом . . . Я не знаю. Не уверен, что я бы пришел. Я провела рукой по длинным волосам, убрала их с лица. "Трудно уложить в голове, понимаешь? Но я помню кое-что - то, что он сказал, когда я рос. Тогда они не имели смысла, но . . ". Я позволил этому замолчать, потому что я все еще не был уверен, что я думаю о чем-либо, о чем-либо вообще, имеющем отношение к ангелам, демонам, Люциферу, Концу Дней и любой другой сумасшедшей вещи, на которую намекал дедушка.
   - А теперь они есть, - закончила Реми. - Я имею в виду. Это самая сумасшедшая вещь, которую я когда-либо слышал, то, что он сказал нам той ночью. Они должны запереть меня за то, что я даже подумал, что это может быть правдой.
   Я знал что будет дальше. "Но."
   - Но, - согласилась Реми. "Тогда я стою прямо здесь и смотрю, что в этих ящиках и шкафах, и вспоминаю, что мы делали прошлой ночью. Что мы убили. Или что мы там сделали с теми... вещами. И прямо сейчас этот кусок дерева, который ты держишь, может быть чем-то, предназначенным для убийства вампиров, если все сказки правдивы. Он улыбнулся, отпил кофе. - Это твоя рулевая рубка. Итак , правдивы ли эти истории? Мы едем всей Баффи, истребительницей вампиров, на их блестящих маленьких неживых задницах?
   Я бросил кол обратно в ящик, закрыл его и встал. "Черт возьми, если я знаю. Но что-то мне подсказывает, что мы это узнаем. Потому что маяк или не маяк, что-то происходит. Дедушка, черт возьми, точно раскрыл крылья там, на этой горе. Тогда есть наша личная ирландская богиня, демон в теле горячей цыпочки и третья цыпочка, предупреждающая меня, что нас с вами подставили небесные существа со скрытыми мотивами. Не совсем Чарли и его ангелы. Появился искривленный юмор. "Черт, с дедушкой в смеси, в этом случае Чарли - ангел".
   Через мгновение тон Реми изменился. - Я слышал, что дедушка говорил о твоих родителях. Но у тебя есть брат, верно?
   Я подумал о своих родителях, которых не видел восемнадцать месяцев - мой отец-полицейский не был склонен навещать сына в тюрьме, и его поддерживала моя мать, - и о моем брате, пришедшем домой на воскресный ужин, которого я сбил с ног. одним ударом за день до того, как я ушел, чтобы ответить на вызов дедушки.
   И в тюрьме я думал о том, чтобы вернуться к нормальной жизни, но на самом деле я этого не сделал. Только велосипед и открытая дорога. Мэтти знал бы почему, потому что моя нормальная жизнь закончилась по его вине . Это всегда была его вина. Но теперь он не хотел, чтобы я вытаскивал его задницу из огня.
   Я слегка пожал плечами. "Да, у меня есть брат. Оставим это на этом".
   МакКью долго молчал. "У меня есть дочь. Ей два. Но она живет со своей матерью, у которой новый кавалер, и я почти не вижу ее. Может быть, два раза в год, если мне повезет". Он поморщился. - Думаю, теперь у меня даже этого не будет.
   Он выпрямился, оттолкнулся от стены и быстро направился к жилым помещениям, а я смотрел ему вслед.
  
   -
   Реми забыл свою шляпу, когда я догнал его до зоопарка на мотоцикле. Когда мотоцикл с грохотом въехал на усыпанную гравием и шлаком стоянку, мы обнаружили полицейский внедорожник, припаркованный рядом с серебристым пикапом Реми. Я почувствовал знакомый укол опасения в животе, хотя это было совершенно нелогично; Я выбрался из тюрьмы каким-то тайным маневром небесного существа, так что я не думал, что проблема была в этом. Вероятно, кто-то подозревал, что грузовик был брошен, поскольку он простоял между деревом и зданием более двенадцати часов. Я нажал на педаль газа настолько, чтобы медленно катить байк к грузовику, чтобы высадить Реми.
   Офицер стоял у водительской двери, прикрывая глаза ладонями, чтобы заглянуть внутрь. Когда я остановил велосипед неподалеку, я почувствовал, как Реми раскручивается позади меня, перенос веса с велосипеда; почувствовал короткий хлопок на моем плече, который говорил о благодарности. Я хотел снова вырваться, но что-то заставило меня остановиться. Что-то заставило меня выключить двигатель, снять шлем и ждать.
   "Офицер!" - позвал Реми, подняв руку, когда он прошел мимо патрульного внедорожника к водительской стороне своего грузовика. "Прости за это. Вчера вечером я немного напился, а этот тип, - он указал большим пальцем через плечо в мою сторону, - не пускал мою пьяную задницу на улицу. Я действительно сожалею. Я быстро уберу это отсюда.
   Офицер выпрямился, с улыбкой повернулся к МакКью, отошел на несколько шагов от водительской двери. Он был молод и подтянут, одет в темно-синюю форму, в армейскую шляпу с круглыми полями и остроконечной тульей, а лицо усыпано веснушками. "Конечно. Но могу я посмотреть лицензию и регистрацию, просто чтобы убедиться, что все в порядке?
   "'Курс." Реми открыла грузовик и вытащила из него регистрационные данные, затем передала их и права полицейскому, который с благодарностью принял их, но даже не взглянул на них.
   В том же дружеском тоне, глядя на меня через кузов грузовика, он сказал: "Ты осветил их красиво и ярко два дня назад в этом здании. Думаю, все мы в радиусе пятисот квадратных миль почувствовали это. Теперь вы вещаете громко и ясно".
   Я почувствовал, как по спине пробежал лед, когда осознал масштабы нашей глупости. В течение двух дней нас несколько раз предупреждали несколько человек, и все же здесь мы оба были разоблачены без оружия, которое могло бы работать против такого рода врагов. Мы оставили все в автодоме. Черт, Лили даже не знала, где мы.
   Новички, правда. Дипшитиоты.
   Громко ругаясь, я уронил шлем, перебросив ногу через мотоцикл, и встал на обе ноги, потянувшись назад к KA-BAR у моего позвоночника, когда я сделал три длинных бегущих шага к грузовику. Реми запрыгнула в кабину и нырнула в открытый бардачок.
   Тем временем суррогат в теле полицейского просто благосклонно улыбался нам, даже когда я остановился в задней части грузовика с ножом в руке, а Реми достала револьвер из бардачка.
   Я переглянулся с МакКью и увидел тот же вопрос в глазах ковбоя. Что, черт возьми, мы делаем сейчас?
   "Средь бела дня, здесь, где вас может увидеть каждый, - заметил демон, - и что вы, мальчики, собираетесь делать? Убить полицейского? Потому что сейчас ты не упаковываешь то, что может меня убить . Это хозяин, который умрет. Кроме того, - он развел руками в неугрожающем жесте, - прямо сейчас я просто здороваюсь с новенькими в квартале.
   Полицейский стоял в нескольких длинных шагах от открытой дверцы грузовика, где Реми уселся за руль, вывернув туловище наружу и обеими руками удерживая револьвер. Он бросил на меня еще один быстрый вопросительный взгляд, и я почувствовала, как чувство беспомощности нарастает вместе с гневом.
   - Это было довольно благоприятное начало прошлой ночью, когда мы убили двоих из нас, - продолжил демон, - особенно для новичков. Вы заслуживаете похвалы. Но не становитесь слишком дерзким; это были просто рядовые. Младшие демоны. Пушечное мясо, как оказалось. Теперь моя зарплата выше, и если вы, ребята, хотите сделать несколько выстрелов в меня, порежьте меня этим КА-БАРом, вперед. Доклад о каком-то серебристом техасском грузовике уже поступил. Мой хозяин погиб или ранен? Это не я буду страдать".
   - Тогда какого черта ты хочешь? Я попросил. "Мы собираемся просто стоять здесь все утро, болтая монологи, как в плохом телешоу?"
   Молодой полицейский по-прежнему выглядел дружелюбным и веселым, ему не хватало агрессивности некоторых полицейских, даже если он держал руку на пистолете в кобуре. "Ну, вообще-то я был здесь в качестве уборщика. Хотя эти два призрака не оставили никаких тел, сами по себе вы прервали связь между хозяевами и их сожителями. Это означает, что останки двух моих братьев все еще находятся внутри этого здания. Они мертвы, как считают люди, но есть останки , как и человеческие тела. Мы заботимся о своих". Он пожал плечами. "Все возвращаются домой".
   Реми, все еще сидевший в открытой кабине грузовика с пистолетом в руках, в голосе звучал возмущенно. "К черту домой ?"
   Что действительно показалось мне довольно странным, теперь, когда я подумал об этом. Смотрел ли ад на своих демонов как на солдат? Были ли ритуалы и правила?
   "Или Аид, бездонная яма, преисподняя, жилище падших ангелов . . ". - продолжил полицейский, затем пренебрежительно махнул рукой. "На самом деле не имеет значения, какое имя вы на нем навесите. Он по-прежнему остается для нас домом, и чем скорее я верну этих двоих туда, тем быстрее они восстановятся. Так что нет, я здесь не для тебя; У меня нет времени. Непосредственно рядом будут другие, которые чувствуют немного по-другому. А пока, хорошего дня. О, и - с днем рождения. Добро пожаловать на войну".
   Я увидел в воздухе пикселизацию, смещение очерченного изображения, теперь все неровное и разорванное. Внезапный поток насыщенного песком воздуха в лицо заставил меня нырнуть в сторону и выставить оберегающую руку в воздух, но было слишком поздно, чтобы предотвратить появление раздражения в глазах. Я вдыхал густой, приторный смрад, пробовал его, выругавшись, и вытирал тыльной стороной ладони невольные слезы со щек.
   Когда мои глаза прояснились, я увидел, что полицейский исчез. - Куда, черт возьми, он делся?
   Реми выскользнула из грузовика и упала на землю, держа пистолет вдоль бедра. "Он сказал, что пришел за останками . Держу пари, он внутри здания собирает то, что осталось от тех демонов.
   "Да хорошо . . . что теперь?"
   - Мы его вытащим, - ответил МакКью, направляясь к придорожной забегаловке. "Разве мы не для этого? Кроме того, у него есть мои права и регистрация. Давай, сынок, пошли за ним, пока он не схватил эти останки, не отнес их к черту, и они не... . . что он сказал - восстановленный? Ага. Что."
   В двух беговых шагах я догнал его. - Чем его вытащить, Текс? Теперь ты не можешь стрелять из шестизарядного револьвера в копа, не так ли?
   - Я мог бы, - быстро предложил МакКью. - Или ты мог бы, раз уж ты так ловко обращаешься с ружьем. Вы можете выстрелить ему в ногу.
   Я был поражен. "Выстрелить ему в ногу? Какого черта?
   - Я думаю, что демон предпочел бы иметь непроветриваемый носитель, - ответила Реми. "Возможно, таким образом мы могли бы изгнать демона".
   - О да, а потом, когда полицейский поймет, что я выстрелил в него, он поблагодарит меня? Я так не думаю. Потому что как мы узнаем, поймет ли этот парень, что его тело позаимствовал демон? Я не буду стрелять в него!"
   - Ну, это была просто идея, - сказал МакКью. - Но у меня все равно есть лучше. Давайте вместо этого бросим латынь в этого придурка .
  
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
   Это был половинчатый план, но я не мог придумать лучшего. Мы действительно не могли стрелять или резать хозяина. Я имею в виду, полицейский вообще знал, что он был, что? Одержимый? Будет ли он в здравом уме, когда мы изгоним демона? Черт, он вообще жив?
   Дедушка сказал, что кривая обучения была крутой. Лили сказала, что мы узнаем подробности по ходу дела. Конечно, это предполагалось, что мы прожили достаточно долго, чтобы вообще чему-нибудь научиться.
   - Обойди сзади, - предложил МакКью. "Взломай этот замок, если это необходимо. Я попробую через парадную дверь.
   Мы шаг за шагом продвигались к зданию, затем разделились. Я повернул назад, размышляя, можно ли как-нибудь отвлечь суррогатную мать, если я побью Реми внутри. Я не знал латыни для обряда. Черт, я даже не знал, действительно ли экзорцизм работает .
   Я подозревал, что суррогатная мать могла убить нас. У него не было. Я хотел знать почему. Я имею в виду, как полицейский, он мог бы застрелить нас обоих, я полагаю, а затем сочинить историю постфактум, но это привлекло бы много внимания полицейского управления к репортерам и помешало бы ему собрать останки суррогатов Реми и меня . убил. Почему-то это казалось очень важным. Все возвращаются домой, сказал он.
   Домой в ад для восстановления? Затем отправить обратно в поле, чтобы найти больше хостов?
   Сзади я тихонько приоткрыл сетчатую дверь, затем взялся за ручку. Пробовал. Он повернулся, язычок поддался, и я открыл дверь.
   Реми уже была внутри. Реми пел .
   Я быстро прошел через бильярдные столы и нашел ковбоя, стоящего посреди танцпола, когда он позволил латыни Rituale Romanum сорваться с языка. Я ничего не услышал в нем от Техаса, только плавные гласные и согласные, легкое знакомство с каденциями и интонациями.
   Перед ним, стоя на четвереньках, рвало копа. Но речь шла не о еде или жидкости. Не было желто-пенистой желчи. Ни дыма, ни света. Это была подагра за подагрой чего-то черного и блестящего, сверкающего на свету.
   Нет, не что-то. Актуальные вещи.
   Вещи, которые были живыми .
   Я остановился в ужасе. Из широко раскрытого рта мента, из его носа, из ушей лились потоки черных, блестящих панцирей. Подобно армии муравьев на марше, жукоподобные твари сгрудились на полу, а затем двинулись в моем направлении.
   МакКью прервал свой ритуал достаточно долго, чтобы наорать на меня. "Принеси воды! Бросьте туда соль! Плюнь в него! Тогда вылей его на этих сосунов!" И тут же вернулся к воспеванию.
   Хорошо. Вода и соль я мог бы сделать. Плевать тоже; наполовину святая вода, так как я не знал благословения, но Лили указала, что мы сами были своего рода благословением - отсюда и плевок, как с дыханием на пули - так что, может быть, это сработает.
   Я обогнул бар, схватил кувшин, наполнил его в раковине, высыпал в него соль и, по сути, вылил в кувшин чуток слюны.
   Я обернулся вокруг бара и увидел реку... черт возьми, это были тараканы? - течет к задней двери. Я глубоко вдохнул, шагнул прямо на середину этой реки и начал плескать соленую и слюнную воду на тараканов. Под моими сапогами они хрустели. И как только импровизированная святая вода попала на них, они сгорели.
   Панцири треснули, как попкорн. Каждый дал искру. И воняли .
   Я выругался, сделал пару длинных неуклюжих шагов и встал, уставившись на поле тараканов, превращающихся в хрустящих тварей. Вонь была едкой и слезилась на глазах. Я сунула локоть себе в рот и кашлянула в него, смахивая костяшками пальцев невольные слезы.
   МакКью больше не пел. Он тоже закашлялся, сплюнул, затем опустился на колени рядом с распростертым телом молодого полицейского и положил пальцы ему на шею. Через мгновение он кивнул, затем осторожно перевернул парня на спину. "Пульс ровный, дыхание тоже. Насколько я могу судить, он подойдет.
   Да, ну, может быть, физически. Но иначе?
   Я осмотрел поле павших. Маленькие скрюченные, застывшие тела. Вонь исчезла, но я все еще чувствовал ее вкус. Резкий, металлический.
   Я наклонился вперед, сплюнул. Вытер рот тыльной стороной ладони. "Может быть, нам стоит добавить Roach Motels в арсенал".
   Реми, стоявшая теперь, двигала ногой в ботинке из стороны в сторону, словно собирая грязь. "Я не понимаю. Нет никаких других тараканов или их останков, от тех двоих, которых мы убили здесь прошлой ночью, прямо в этой комнате. Какого черта этот демон вернулся?
   Я подошла и увидела, что он накопал кучу чего-то. У меня было смутное воспоминание о двух призраках, как только они перестали издавать свои странные сдувающиеся звуки волынки и мерцали, практически превратившись в то самое, что МакКью собрал воедино.
   Я бросил взгляд через плечо на ковер из обгоревших трупов маленьких тараканов, затем присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть груду Реми. Пепел. Пыль. Какой-то сверкающий песок, вроде обсидиана. - Я тоже не понимаю.
   Женский голос сказал: "Это потому, что они были призраками, а не одержимыми людьми".
   Она напугала меня настолько, что, когда я дернулся, я потерял равновесие и приземлился прямо на задницу. Лили Морриган, стоявшая прямо у главной двери, посмотрела на меня долгим взглядом, а затем смиренно покачала головой.
   - Это важно? - спросил МакКью.
   Ее зеленые глаза были яркими. "Оно делает."
   Я оторвался от пола толчком одной руки. "Почему? Я имею в виду, призраки не настоящие . Я имею в виду, не по-настоящему ".
   - Разве это не так? Она вздернула подбородок. "Я древняя кельтская богиня, и я настоящая. А теперь пойдемте. Молодой мальчик скоро проснется. Он будет в замешательстве, но он все еще полицейский. Лучше нам быть в другом месте, чтобы избежать неловких вопросов.
   МакКью указал вытянутой рукой на полосу сожженных тараканов. "Разве другой демон не может прийти и собрать останки? Отвести их обратно в ад и вернуть к жизни?
   Лили покачала головой. Шейный торк блестел. " Rituale Romanum " , святая вода, пропитанная небесной эссенцией, и соль. После этого ни один демон этого уровня зарплаты не вернется. То же самое с призрачными остатками. Они были меньшими демонами. Она наклонила голову. "А теперь иди. я зацепился здесь; Я поеду с Реми, и мы вернемся к буровой. Время подведения итогов".
  
   -
   Разбор полетов состоял в том, что Лили допрашивала нас. Что мы сказали; что сказал суррогат в теле хозяина; каков был наш первоначальный план действий; как мы это осуществили и насколько близко наши действия совпадали с планом на вечер, эта избиение двух демонов-призраков и т.д. и т.п. Через пять минут мне стало скучно, и большую часть разговора позволил Реми.
   Ворона на насесте повернула голову и уставилась на меня ярким глазом-бусиной. Я отметил мощный клюв - на протяжении всей истории выклевывали глаза мертвым и умирающим телам, делали воронам и воронам - и слегка откинулся назад в кресле.
   Я потерла подушечкой большого пальца кожаную обивку. "Смотреть. Мы сделали то, что вы хотели. Мы извлекли этих суррогатов в виде призраков, убили реанимированных мягких игрушек и изгнали демона из одержимого человека. Мы спасли его, верно? Так что еще вы хотите? Разве мы не прошли ваши тесты?
   - Едва ли, - сказала Лили, повернувшись с водительского сиденья. МакКью стоял за обеденным столом. Волкодав лежал рядом. - Ты был неряшлив прошлой ночью, а сегодня утром попал в ситуацию без единого оружия, которое могло бы тебе помочь.
   "Мы сделали это ", - заявил я.
   Она бросила взгляд на МакКью. - А ты?
   Он повесил шляпу на подоконник, провел рукой по коротким темным волосам. - Конечный результат, да.
   - А что вы могли бы сделать по-другому?
   Он пожал плечами. - Ты бросил ему латынь раньше? До того, как он вошел в здание?
   Лили наклонилась вперед. Ее ноги были расставлены, бедра расставлены, и она положила на них предплечья, свесив руки. "Сделай еще раз то, что ты сделал сегодня, - сказала она, - и ты умрешь".
   Волкодав поднялся. Она встряхнулась с головы до пят, затем повернулась к Реми и сердито посмотрела на него через обеденный стол.
   Так хорошо. Мы разозлили Морриган на нас, и ее сестры так же разозлились.
   Я погладил распущенные волосы за ухом. "Как долго мы будем заниматься всем этим суррогатно-убийственным дерьмом? Каковы наши дежурства?
   Лили сказала: "Пока работа не будет сделана".
   - И сколько времени это должно занять?
   Ее тон был мягким. "Как вы думаете, сколько времени должно занять завершение подготовки к Армагеддону?"
   - Предпочтительнее переночевать, - многозначительно сказал я ей.
   - Ну, эти шансы не совсем хороши, - заметила Реми. Он посмотрел на Лили. - У тебя есть Библия под рукой?
   Она поднялась. "Какой вкус?"
   "Король Джеймс, или Новый король Джеймс".
   "Почему это имеет значение?" - спросила я, когда Лили прошла мимо нас к шкафу.
   Реми пожал плечами. "Ученые говорят, что обе версии короля Якова ближе всего к оригинальным текстам. Девяносто восемь процентов. В других версиях лексика немного более небрежна". МакКью взял протянутую ему Лили книгу, возвращаясь на большое водительское сиденье. "Хорошо, позвольте мне кое-что поискать. Я думаю, это Марк. . ". Реми быстро перелистывал страницы, бормоча себе под нос о днях и часах.
   Я нахмурился. "Что Вы ищете?"
   "Здесь." Он приложил указательный палец к странице. "Это Марка 13:32. "Но о том дне или часе никто не знает, ни ангелы на небесах, ни Сын, а только Отец". Так что мне кажется, что ангелы понятия не имеют, как долго это может продолжаться. Просто Бог".
   "Хм." Я почесал бровь. - Что ты говоришь, "может, может"? Что ж, это может быть полезно, если Бог даст нам эту информацию.
   - Знаки, - вставила Лили. - Война, например.
   Реми процитировал: "Народ восстанет против народа, и царство против царства".
   Ее глаза были яркими. "Я здесь не один. У меня есть сестры, кроме Немаин и Махи. Сослуживцы, можно сказать, по военному искусству. Афина. Кали. Беллона. Энио - и нет, не Энья , ирландская певица; Я уже слышал эту шутку. Ифри. Нейт. Она пожала плечами. "Многие из нас пришли. Боги-мужчины тоже.
   "Так . . ". Я подумал об этом на мгновение. "Если ты говоришь, что все боги и богини войны здесь... . ". Но я прервался и хлопнул руками по черепу, зажмурив глаза. "Нет. Нет. Я возвращаюсь к теории, что я где-то в коме и все это галлюцинации".
   "Лжепророки", - добавил МакКью. - Может быть, фейковые новости?
   - Но не все это фальшивка, - сказал я сквозь стиснутые зубы. "Новости."
   - Политики, - продолжил он. "Религиозные лидеры. Вводит избранных в заблуждение".
   Я открыл глаза. "Хорошо, так что теперь вы говорите, что некоторые религиозные лидеры, предсказывающие Апокалипсис , являются лжепророками? Я имею в виду, как это вообще имеет смысл? Если мы находимся на пороге этого, согласно дедушке и другим ангелам, то разве лжепророки не говорят правду?"
   Реми пожал плечами. - Думаю, это зависит от того, что они говорят и как они это говорят.
   - Моральное разложение, - сказала Лили. "Еще один знак".
   Я ничего не мог с собой поделать. "Кошки и собаки живут вместе".
   "Да, мой вид здесь", - сказала Лили. "Мы здесь, но не все из нас работают с ангелами. Многие на другой стороне".
   "Почему?" Я попросил. - Я имею в виду, что привело вас сюда - откуда бы вы ни были? Я поймал взгляд Реми, недоверчиво покачал головой, прежде чем снова повернуться к Лили. "Что могло побудить богов и богинь выскочить из какой-то альтернативной вселенной, всего пространственно-временного континуума, чтобы присоединиться к этой битве между добром и злом?"
   Она пожала плечами. "Нам платят".
   На это ушло полминуты, а потом я был поражен. - Так что же, ты говоришь, что боги и богини - наемники? Серьезно?"
   "Так сказать."
   - Тогда какого черта они тебе платят?
   Лили улыбнулась. "Война."
   Мне хотелось зарычать от досады. "Но цель состоит в том, чтобы остановить войну".
   "Цель - остановить конец света", - указала она. "Мы используем войну, чтобы сделать это".
   "Но почему одни из вас на одной стороне, а другие на стороне дьявола?"
   - Война, - повторила она. "Вы совсем невежественны? Должны быть противоборствующие стороны. "
   Я пропустил это оскорбление. "Помимо войны, - сказал я, - что вы получаете от этого?"
   Ее зрачки расширились. Они все еще были круглыми, в отличие от птенца демона с кошачьими глазами, но, тем не менее, это тревожило.
   - Чтобы снова стать известной , - сказала она. и ее тон внезапно стал глубже. "Снова оказаться в этом мире. Мы гораздо больше, чем просто слова на странице или на экране компьютера. Люди поклонялись нам. "
   Ворона нагрудилась, заерзала на насесте. Я с тревогой смотрел на это. Оно смотрело на меня в ответ. Хаклз приподнялся на позвоночнике волкодава.
   Ебена мать.
   - Но это не рай, - сказала Реми.
   Я моргнул, момент был нарушен, и тупо посмотрел на него. "Какая?"
   "Битва должна произойти на небесах. Послушайте..." И была война на небе: Михаил и его ангелы сражались с драконом; и дракон сражался со своими ангелами". "
   У Лили была своя собственная цитата: " На земле то, что на небе". "
   Ну, черт.
   Я посмотрел на женщину, которая называла себя Морриган. - Богиня битв, да? Я попросил. " Докажи это ".
   Татуировки в виде рукавов на ее голых руках корчились. - Хорошо, - сказала она. видимо, она ждала этого. " Agus mar sin beidh me. Téigh abhaile liomsa.
   И мир побелел .
  
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
   Я проснулся от свиста ветра, лицом вниз, заметно растянувшись, в мокрой от обильной росы траве. На мгновение я ужасно дезориентировался, как будто очнувшись от четырехдневного запоя: раскалывающаяся голова, искривленный мозг, дрожащий живот, дрожь внутри и снаружи - а затем разрозненные куски начали сливаться.
   Я открыл глаза. Вглядывался в то, что я мог видеть в мире.
   Трава. Высокий. Коричневый. Мертвый.
   Я долго лежал, составляя протокол сотрясения мозга: имя, день рождения, дату, девичью фамилию матери, всю эту хрень с восстановлением пароля. За исключением, ну, ни одной заглавной буквы, цифры или странного грамматического символа, который, по-видимому, не понимают компьютерные кодеры. Они просто не знали об амперсандах, каретах и тильдах? Хорошо. Ага. Мне. Среди живых.
   Я подтянул локти к грудной клетке, судорожно вздохнул и частично выпрямился. Я наклонил голову и остался согнутым, с расставленными локтями, зажатым в руках черепом и торчащей в воздухе задницей.
   После долгих мгновений еще более продолжительного ужасного бормотания я поджал колени под живот, качнулся назад и заставил себя принять сидячее положение, более или менее, с упертыми ягодицами и пятками ботинок, согнув колени. Я была мокрой от росы с ног до головы, волосы распущены, спутались, промокли. Я неопределенно вытер лицо, чтобы очистить его.
   Моя рука покраснела.
   Не роса. Кровь.
   Мокрый с ног до головы в крови .
   Дыхание вырвалось из меня, и тут же последовала F-бомба. И еще трое, хриплые и невнятные, если не считать жесткого " к " в конце, пока я толкался вверх, стояли шатаясь.
   Моя футболка под распахнутой кожаной курткой была мокрой и холодила мое тело. Я оторвал его от кожи, ощупал плоть, провел мысленную инвентаризацию, но кроме головной боли ничего не болело. Ничто не указывало на то, что какая-то часть меня вообще кровоточила, не говоря уже о том, чтобы намочить волосы и одежду. Я позволил футболке откинуться назад.
   Ветер еще дул, теперь уже шепча. В противном случае тишина была почти сверхъестественной. Ни птиц, ни насекомых. Просто - тишина. За исключением бриза и шелеста высокой травы.
   Я почувствовал запах крови. Я вонял им, как и все вокруг меня. И это резкий, металлический вкус, как медь или железо, с густым, першением в горле. Я отдернула свободные полы куртки, звякнув металлическими пряжками и заклепками. Заметил, что мои черные кожаные штаны были испачканы от пояса до щиколотки.
   Я провел тыльной стороной ладони по щеке, хотя, вероятно, все, что я сделал, это переложил кровь. Мой рвотный рефлекс включился, затем ослаб, прежде чем меня вырвало, хотя желчь наполовину обожгла мой пищевод. С усилием я проглотил его и, наконец, внимательно осмотрелся.
   Я был не один. Присутствовали тысячи мужчин. Передо мной, позади меня, рядом со мной. Все лежали на поле боя в позах смерти: ничком, на спине, некоторые конечности тянулись к небу, другие были искривлены или отрублены. Глаза закрыты. Глаза открыты. Рты разинуты в застывших гримасах, или черты лица совершенно вялые. Длинные волосы, заплетенные в косы волосы, тонкие клетчатые брюки и туники земных цветов. Сверкали торки, броши и браслеты. Ветер подхватывал плащи, развевал ткань.
   Я сделал очень глубокий вдох, затем резко выдохнул. Небо над головой было туманно-голубым, солнце приглушено. По-прежнему ни звука, кроме шума ветра и шелеста колышущейся травы.
   Никто не двигался и не стонал. Ни один мужчина не вскрикнул. Ни один мужчина не представил никаких доказательств того, что он жив. Лишённые крови, то, что когда-то было воинами, теперь было ничем иным, как мешками с плотью в форме людей, беспорядочно павших на равнине.
   Я начал ходить, спотыкаясь, потому что делать было нечего. И по мере того, как я шел, росла медленная, набухшая потребность.
   Реми МакКью. Ковбой. Мне нужно было найти его; и эта необходимость наложила на мою грудь повязку, сжала мои ребра и органы. Он был мертв? В живых? Неужели Морриган тоже привела его сюда, на это поле смерти? Я знал, что это кельты; она была кельтской богиней, и это был ее дом. Был ли МакКью, как и я, окружен телами? Или он был телом?
   Я шел по равнине, продавленной землей, превратившейся в грязь из-за крови. Почувствовал хлыст травы на коже мотоцикла. Ни тканых шерстяных брюк, ни туники для меня, ни плаща, ни торков, ни брошей. Я был таким же, как и в автодоме Лили, в кожаной одежде, футболке и мотоциклетных ботинках.
   За исключением, ну, крови на моем лице.
   Дерьмо. Дерьмо. Где, черт возьми, был МакКью?
   Я мог бы искать днями, растаскивая тела, опрокидывая распростертые тела, и не найти его, не среди такого множества. Так что я остановился на месте , прижал руки ко рту и позвал ковбоя.
   Нет ответа. Ничего такого. Только порыв ветра по равнине.
   Тишина была просто неправильной . Это было поле боя. Мертвые лежали повсюду. Там должны быть птицы-падальщики, выщипывающие глаза, хлопающие крыльями и кричащие, предупреждающие других, чтобы они держались подальше от заявленных человеческих призов. И насекомые жужжат, стрекочут, тарахтят, жужжат на шумных крыльях.
   Затем пришел звук. Голос, выкрикивающий мое имя.
   Я быстро развернулась, увидела вдалеке человека. Он был в основном нечетким, но я мог разглядеть безошибочные очертания ковбойской шляпы.
   Облегчение было ощутимым. Я вскинул руку вверх, махнул ею взад-вперед, затем выкрикнул его имя и пустился трусцой, как только он кончил.
   Когда он был достаточно близко, я увидел, что он не избежал бойни. Его одежда была мокрой и ярко-красной, а руки и лицо были перепачканы. Близнецы в выживании, мы двое: мужчины, которым здесь не место.
   Реми остановилась. Я увидел кровавый отпечаток руки на кремовом цвете его шляпы. Он оглядел меня с ног до головы, оценивая мое состояние.
   - Не мое, - сказал я. "Ты?"
   Напряжение в его теле ослабло. - Мой тоже. Он снял шляпу, провел предплечьем по спутанным волосам и оставил на бледном войлоке еще один отпечаток руки, хотя этот был светлее, смазанный. "Ну, черт. Думаю, мы получили наш ответ. Она настоящая сделка, все в порядке. Будем надеяться, что она отправит нас обратно, когда закончит излагать свою точку зрения. Его глаза остановились на моих, когда он снова надевал шляпу. - Думаю, она восприняла это как личное, когда ты попросил ее доказать это.
   Я вытянул руки по бокам, позволив им опуститься вниз. "Ты винишь меня? Я имею в виду давай! Все это чертовски невероятно".
   Он слегка улыбнулся. "Верно, ты веришь, что находишься где-то в коме и у тебя галлюцинации. Поэтому мой вопрос к вам будет таким: какого черта я в этом?"
   Я выругался, провел рукой с растопыренными пальцами по влажным волосам. Поморщился, потому что это была кровь, а не дождь или роса. "Черт возьми, если я знаю. Но что я действительно хочу знать, так это где Лили. Я хотел бы принять душ, переодеться, понимаете? Избавьтесь от всей крови, опрокиньте пару рюмок".
   Его брови поползли вверх. - Ты всегда так много пьешь?
   Я нахмурился. "Дайте мне перерыв. Наверстывая упущенное время. Это пройдет".
   Он задумчиво кивнул. - Может быть, я и сам выпью, раз уж мы, что ли, переместились?
   Я чувствовал себя беспомощным, что делало меня угрюмым. - Скажем так, Скотти не телепортировал нас сюда. Но я хотел бы выяснить, как вернуться. Потому что, если дедушка не хочет, чтобы мы охотились на демонов в оккупированной римлянами Британии , у нас здесь нет ангельской миссии.
   Реми посмотрела на поле мертвых. Выражение его загорелого лица было задумчивым. Ветер трепал его джинсовую рубашку, хватал за кончики воротника. - Как вы думаете, что это была за битва?
   Я удивленно посмотрел на него. Нас перенесли во времени, и он хотел знать, посреди какого поля битвы мы находимся? "Почему это должна быть конкретная битва?"
   Его взгляд остановился на моем. Что-то яркое вспыхнуло в его глазах, а затем он слабо улыбнулся. - Просто пытаюсь выяснить, где - и когда - мы находимся. Итак, мы знаем, что будет дальше. Я думаю, это может быть важно.
   Ну, было такое. Руки на бедра, я сделал полный круг. По-прежнему ни птиц-падальщиков, ни насекомых. Еще только ветер свистит в траве.
   Наконец я покачал головой и встретился с ним взглядом. "Может быть одним из многих сражений. Кельтские племена всегда убивали друг друга".
   Он пожал плечами. "Похоже, много мужчин для простых племенных дрязг".
   Хорошо, да. МакКью был прав. Я снова огляделся, увидел узкую равнину, с двух сторон ограниченную деревьями, и далекую неясную тьму, которая предполагала наличие деревьев позади нас. Я сделал круг, потом сдался. - Да, нет, я понятия не имею, где и когда ...
   Но закончить мне не дали, потому что вдруг Лили оказалась в шести футах от меня. Слева от нее был волкодав, а ворона лениво хлопала крыльями и парила в воздухе. Пирсинг и торк блестели на солнце, а рыжая копна ее волос была яркой под небом. Удивительно тонкие кости ее лица выступали под бледной кожей.
   - Посмотри еще раз, - сказала она. - Все мертвы, мужчины? Все мертвые - кельты?
   Реми мгновение смотрела на нее, затем поспешно перешла к нескольким телам. Две он перевернулся, потом выпрямился, повернулся и еще раз посмотрел на Лили. Его лицо было напряженным. - Хорошо, - сказал он. и в нем не было ленивой тяги, только напряжение. "Женщины тоже. Это то, что вы хотите, чтобы мы увидели?"
   Улыбка Лили была лучезарной. Потусторонний. Она смотрела дальше - или сквозь - меня.
   Я резко развернулся, следуя за ее взглядом, и увидел, как поле передо мной сместилось. Я широко моргнул. Мужчины, да, но теперь и женщины, как заметил МакКью. Количество трупов резко увеличилось.
   - Вот дерьмо, - сказала Реми.
   - Посмотри еще раз, - повторила Лили. " Феуч де бха, фаик де тха. Смотри, что было, смотри, что есть".
   МакКью и я переглянулись, затем выполнили ее приказ.
   Теперь колесницы , где их не было. Неупряжные, перевернутые, сломанные, с отсутствующими колесами и разбросанными грудами убитых лошадей.
   В десяти, а то и в пятнадцати шагах от меня римский солдат в доспехах из кожи и металлических полос, знаменитом шлеме с нащечниками и вертикальным плюмажем. Но только один Роман. Все остальные тела, которые я мог видеть, мужские и женские, были кельтами.
   Я закрыл глаза, зарылся в себя, чтобы найти ту часть, которая чувствовала , как назвал это дедушка. Под солнцем молодой земли я позволил знанию прийти ко мне. Слышен стук щитов, дротиков; мокрые помои римских гладиусов на обернутой шерстью плоти. И боевые кличи, вопли лошадей, крики мужчин, вопли женщин, которые ничего не хотели, кроме как сбросить римское иго.
   Я открыл глаза. Я знал.
   - Боудикка, - мрачно сказал я. "Ее последняя битва против Гая Светония Паулина, 60 или 61 год нашей эры". Я жестикулировал, указывая на три направления. "Узкая равнина, окруженная деревьями, и лесистое ущелье позади, убаюкивающее римские формации. Никто из британцев не мог подкрасться или устроить засаду. Это могла быть только лобовая атака. И это было катастрофически".
   "Почему катастрофический?" - спросила Лили, внимательно наблюдая за мной.
   Я посмотрел на равнину. " Погибло восемьдесят тысяч бриттов, а погибло, может быть, и только четыреста римских солдат".
   - Господи, - пробормотал МакКью.
   - Я была там, - просто сказала Лили, - как и здесь. На войне я всегда присутствую. И это война , пацаны, не сомневайтесь. Апокалипсис, Армагеддон, Конец света, Рагнарёк. . . называй как хочешь. Эта война - конец всего, если она не будет выиграна ".
   Морриган, Богиня Битв, стояла перед нами, одетая в рваные джинсы, майку, босиком. Разноцветные спирали и углы ее татуировок на рукавах извивались на ее предплечьях, словно живые. Ее глаза были очень яркими.
   Она слабо улыбнулась МакКью. - Твои ковбойские сапоги - это не совсем рубиновые туфли, но держу пари, если ты трижды стукнешь каблуками друг о друга, мы пойдем домой. Она сделала паузу; волкодав обильно зевнул. - Ну, в то, что вы, мальчики, называете домом.
   Реми моргнула, посмотрела на меня, подняв брови.
   Я пожал плечами; кто, черт возьми, знал? Я точно не знал.
   Так что он попробовал. Три удара каблуками, и мир снова побелел.
  
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
   Я пришел в себя примерно так же, как и в Римской Британии, за исключением того, что не было крови ни в волосах, ни на лице, ни в приклеенной кровью футболке, прилипшей к моему телу. И я не лежал лицом вниз на земле. Тем не менее, я растянулся частично прямо и совершенно неэлегантно в кресле автодома, свесив руки по бокам, свободно вытянув ноги, и моя задница почти оторвалась от края сиденья.
   Я был так близок к тому, чтобы приземлиться на пол, что дернулся без какой-либо координации, схватился за подлокотники стула и выпрямился, что не обязательно было лучшей идеей в мире для моих внутренностей, хотя это было важнее, чем делать это. задницу на пол. Нет, от этого резкого движения у меня заболела голова и забурчало в животе. Желчь - или что-то еще - снова поднялась по моему пищеводу; и еще раз я проглотил его вниз. Затем крепко закрыла глаза, прижала руку к глазам и погладила меня по обеим сторонам черепа большим и указательным пальцами.
   Все, на что я был способен, - это сдавленный горловой хрип. "Можем ли мы не делать этого снова? Иисус Христос. Это не то, как это делают по телевизору и в кино, все... - я махнул рукой, очерчивая нечеткий круг, - перебирание атомов. Это никогда не кажется болезненным , понимаете? Никто никогда не швыряет".
   - Ты бросил вызов Лили, чтобы что-то доказать, - сказал низкий голос. - Это очень глупо.
   Мои глаза распахнулись. Я заметил МакКью напротив меня, снова чистый, в шляпе без кровавых отпечатков ладоней, предплечья лежали на обеденном столе, но выглядели туго вокруг рта. Он прищурился на меня, затем ткнул пальцем в воздух, чтобы направить мой взгляд куда-то еще.
   Ой. - Привет, дедушка.
   Он стоял в проходе, высокий и солидный, с откинутыми назад плечами в сюртуке, серебристо-белые волосы падали на плечи. Он был явно недоволен.
   - Ну и какого черта вы от нас ожидали? Мне сразу не понравился мой оборонительный тон. В сложившихся обстоятельствах лучше быть немного воинственным. - Просто поверите какой-нибудь зататуированной девчонке в красном ирокезе и с пирсингом, которая утверждает, что она кельтская богиня?
   "Я кельтская богиня, - заявила Лили. "Тебе нужна еще одна поездка на поле боя? Возможно, Гражданская война в США?
   Настала очередь Реми говорить, и в его голосе звучало не больше удовольствия, чем в моем, когда он смотрел на дедушку. Он казался расслабленным, когда откинулся на подушки столовой, но в уголках его глаз появились морщины. "Вы нагромождали наши тарелки. Мог бы объяснить немного больше, тебе не кажется?
   Голубые глаза дедушки не были недобрыми, но определенно серьезными. "Ни один человек, даже рожденный из небесной материи, воспитанный как человек, не может принять все сразу. Это не то же самое, что воткнуть флешку в USB-порт и скачать, потому что у вас нет USB -портов".
   Я пробормотал: "Номер 42. И Джонни Мнемоник".
   Дедушка выглядел озадаченным, а МакКью просто тупо смотрел на меня.
   Я снова махнул рукой. "Вы знаете - Жизнь, Вселенная и Все остальное. Было бы круто, если бы его только что скачали, понимаете? В наши головы".
   Реми посмотрела на Лили, которая сидела на полу с головой волкодава на коленях. Остальная часть собаки лежала, вытянувшись позади нее. - Он заказывал яичницу-болтунью вместо мозгов во время той поездки?
   "Это может дезориентировать, - ответила Лили, - но я думаю, что это просто Гейб".
   - Только я, - согласился я, затем сцепил руки за головой и сломал шею. "Итак, дедушка, мы не знаем всего, что нужно знать об ангелах и демонах, и богах, и богинях, и монстрах, и о всякой ерунде, которая стучит ночью, и даже о кухонной раковине, которую швыряют в нас, если уж на то пошло. . О, подождите, может ли раковина быть привидениями? Эй, может у тебя есть учебник по всей этой ерунде. Это поможет. Я довольно быстро читаю".
   Дедушка не улыбнулся. "Вам будет предоставляться информация по мере того, как этого требуют обстоятельства, с течением времени. На данный момент вы оба должны выяснить, что вы можете сделать, как это сделать и как поддержать друг друга".
   - Эй, это он заставил меня переместиться, - запротестовала Реми. "Меня вполне устраивало, что она - вымышленный персонаж из вымышленного ирландского фольклора, без вопросов". Он бросил осторожный взгляд на Лили, затем посмотрел на меня с обвинением в глазах. "Я не называю это "прямой поддержкой".
   "Как, черт возьми, я знал, что она действительно может это сделать ?" Я бросил обратно. - Но теперь мы знаем и можем действовать соответственно. Я посмотрел на дедушку, вырисовывающегося в проходе. - Есть ли что-то особенное, что привело вас сюда? Типа, пришло время предоставить больше этой ангельской информации, которая нам понадобится?
   - Не разведданные, - сказал он. "Назначение. Пора вычищать крысиное гнездо. Очистите место жительства.
   Реми хмуро посмотрела на Лили. - Ты уже использовал это слово. "Домицилий". За пределами чьего-то дома, что это значит?
   - Демоны вселяются , - сказал дедушка, прежде чем Лили успела заговорить. "Это может быть в тело - или, теперь, в существа из легенд и фольклора - или в место. Если последнее, они открывают магазин, превращают его в дом. Это то, что они сделали в ковбойском баре. Двое взяли тела носителей, сделали их телесными и чуть не убили вас обоих.
   "Призраки-хозяева"? Я предложил. "Нет... "призрачные хосты" звучит лучше. Так что насчет них?"
   "Призраки были владельцами придорожной забегаловки. Вернее, призраки хозяев, да?" МакКью, казалось, пробирался через минное поле, очевидно, не желая просто выболтать что-то, как это сделал я. Так много за мою спину. - Значит, суррогаты в призрачной форме юридически - и духовно? - теперь владеют баром. И они сделали его домицилием?
   - Мы убили их, - указал я. "Или исчезли их. Или что мы там сделали с их демоническими маленькими задницами. Я бросил взгляд на МакКью, вдохновленный. "Все они были пылью на ветру , когда мы с ними покончили".
   "Не начинай с Канзаса, - предложила Реми, - а то я снова буду петь музыку в стиле кантри".
   "О Боже. Нет. Я даже умоляю. Я начал скрещивать указательные пальцы в оберегающем знаке, но большая дедушкина рука опустилась и сомкнулась на моей, чёрт возьми, чуть не раздавив мои пальцы.
   - Нет, - сказал он. этого было достаточно, чтобы остановить меня холодным. - Не делай этого!
   Я застыл на месте. Как и Реми, и Лили. Дедушка низко наклонился, чтобы поймать мои руки своими переплетенными пальцами, теперь уже согнутыми. За его плечами я увидел мерцающую пикселизацию, призму, давление, отпечаток крыльев.
   - Это настоящее , - сказал дедушка. в нем не было ни доброты, ни терпения. "Разве ты не понимаешь? Все реально! Не могли бы вы повесить на него охранный знак ? Направить его в другое место, проклясть его, когда он твоя самая большая опора?
   Ебена мать. Я туго сглотнул, немного кашлянул. - Э... нет?
   Его рука не отпускала мою. Мои пальцы протестовали. " Подумай , Габриэль. Вы изучали фольклор. Легенды. История. Реми знает, во что верят разные культуры, как они поклоняются. Вы ни один из вас глупый, но глупый , о да. Теперь поймите это. Как я уже говорил вам прямо, но позвольте мне повторить: все, что вы читали о легендах, сказках, фольклоре, мифологии и даже библейских историях, теперь стало реальностью ".
   В внезапном исчезновении речи я услышал тяжелое дыхание волкодава. Она крепко спала, положив голову на колени Лили, дергаясь и почти храпя. Не совсем материал богини.
   Хорошо. Хорошо. Лили Морриган, Морриган , доказала, что она настоящая.
   Я глубоко вздохнул, кивнул, и дедушка отпустил мои руки. Я вытряхнул их, потер костяшки пальцев, пошел дальше. "Итак, мы также убрали этого другого демона. Тот что в полицейском. Он сказал, что другие демоны были низшими, а его уровень зарплаты был выше. Я долго не мог сказать следующее, но все равно сказал это, потому что это было правдой. - Мы все-таки вытащили его.
   Дедушка выпрямился и посмотрел на нас сверху вниз. Я решил тогда и там, что мы никогда не должны сидеть в присутствии этого человека, если только он не сидит. Этот человек в образе серафима был совершенно устрашающим.
   Он мог быть суховатым и тонко забавляться, мог дедушка. Я видел оба. Но в этот момент он не был ни тем, ни другим. - Твоя миссия сегодня вечером - вернуться в Зооклуб. Есть, пить, танцевать, играть в бильярд - это несущественно. Просто быть там. И ждать."
   Я был осторожен. "Ждать чего?"
   - Для суррогатов, конечно.
   Реми широко раскрыла глаза. - Еще демоны?
   - О, дерьмо, - пробормотал я, вспоминая. "Эта демоническая цыпочка знала, что мы там. Она сказала, что почувствовала это, когда мы сцепили кольца и зажгли наши небесные задницы".
   Реми глубоко вздохнула, провела рукой по его волосам без шапки, затем рассеянно попыталась расчесать их пальцами, чтобы привести их в порядок. - Этот демон-полицейский тоже что-то сказал. Что за нами будут охотиться.
   "Теперь вы добыча, - сказал дедушка, - но также и хищники. Сегодня ты будешь приманкой. И всех, кто придет к вам, всех и каждого, кто попытается схватить львов с высоты, следует уничтожить. Наживка клюнет и очистит жилище". Он сделал паузу. - У тебя есть час до того, как ты уйдешь. Воспользуйся этим".
   Я долго жевала нижнюю губу, перебирая мысли в уме. Потом посмотрел на Лили. - У тебя есть метелка и совок? Вы знаете, для демона остается?
   - Стой, - резко сказал дедушка. "Габриэль, прекрати это. Вы должны понять...
   Он вырвался из меня, когда я вскочила на ноги и встала всего в двух футах от него. "Я понимаю ! Как я мог не? Меня воспитывали , чтобы обращаться с оружием, воспитывали , чтобы понимать фольклор и легенды, воспитывали - или пронизывали - этой чушью о первородстве и бесполезной способностью чувствовать места ... Черт возьми, дедушка, я только что был на поле последней битвы Боудикки! Там я вкусил смерть. Слышал. Почуял. И воняло. Воняло . Кровь, кишечник, моча: мужчины, женщины и лошади. . . Да, я понимаю! Я понимаю , что теперь ко мне привязан незнакомец; Я понимаю , что у меня есть святой GPS-навигатор; Я понимаю , что ты хочешь, чтобы я уничтожил суррогатов. . . но меня воспитали человеком, и я до смерти напуган. С чего ты взял, что я могу это сделать?"
   Слоги были исключительно четкими. - Ты убил человека.
   Мои колени буквально подкосились. Я крепко запер их и удержался на своем месте. Я чувствовал себя опустошенным, слегка больным и остро ощущал резкое, испуганное внимание МакКью. Конечности покалывало, как холодный песок. - И я попал за это в тюрьму.
   Лицо дедушки было ужасным. - Как ты думаешь, кто послал тебя туда?
  
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
   Я уставилась на человека, которого любила больше, чем собственного отца. Чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Буквально почувствовала тошноту в животе.
   Мысль: Как мог-? Почему-? Но не смог закончить ни один вопрос, ни вслух, ни в уме.
   - Да, - сказал дедушка, точно зная, о чем я не могу спросить. - Да, я это устроил. Я не принуждал, но манипулировал некоторыми вещами, подталкивал, следил за тем, чтобы разные детали были на месте, чтобы цель была достигнута так, как было задумано. Да, человек мертв; да, ты убил его; да, ты попал в тюрьму. Потому что все это было необходимо".
   Я уставился на него, все еще не веря своим глазам. "Мне нужно было убить человека? Необходимо попасть в тюрьму?
   " Это было".
   "Почему?" Теперь я мог спросить об этом. "С какой стати ты это делаешь? Почему это было " необходимо" ?"
   Его тон был непреклонен. - Потому что ты должен быть сильным. Потому что ты должен понять. Будут трудности. Проблемы. Вещи, которые вы не хотите делать. Времена, когда вы беспомощны, возможно, даже заключенный. Тебе придется убить, Габриэль, и ты не должен медлить.
   Ладно, жуткий разговор лидера культа. "Но-"
   Он прервал меня. "Когда к вам подходит мужчина с пистолетом в руке, возможно, он вовсе не мужчина, а принимает у себя суррогатную мать. Пока Реми не сможет отличить демонов от людей на расстоянии, вы должны быть готовы. Нет, мы не выступаем за убийство одержимых людей - всегда делайте все возможное, чтобы спасти их, - но будут случаи, когда убийство суррогатной матери и хозяина лучше всего для общего блага".
   Мое дыхание прерывисто вырывалось из легких. Я перестал видеть дедушку, вместо этого увидел азиатку, Григори, предупредившую меня, что не все ангелы на одной волне. Что у некоторых есть планы, и люди вполне могут быть побочным ущербом.
   Я тяжело сглотнул, сосредоточившись. Передо мной снова был дедушка. Я прочистил горло, посмотрел на МакКью. - Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
   Лицо его было напряжено, глаза не мигали. Я не мог прочитать выражение его лица. "Нет."
   Дедушка сказал: "От него этого не требовалось. Ты альфа, Габриэль.
   Я не отводил взгляда от МакКью. Его мнение имело значение. " Могли бы вы кого-нибудь убить? Кто-то, кто выглядит как человек?
   Я увидел перемену в его голубых глазах, какую-то неназываемую эмоцию. "Я не знаю."
   Я взвесил его, как мог; он был для меня незнакомцем, кем бы он ни собирался стать в какой-то момент. Запечатаны для меня.
   Я посмотрела на нашего общего-кем-он-был, который никогда не был чужим, но теперь был все меньше и больше мужчиной - мужчиной? - чем я знал. - Ты сказал, что он будет моей поддержкой.
   Дедушка не колебался. "Да."
   Я бросил взгляд на Реми, а затем просто продолжил. "Ну, в этой войне, в которую вы нас бросили, какой от него прок, если он не может убить демона, одетого в тело хозяина?"
   Реми резко выпрямилась. Он был недоволен. - Я спас твою задницу прошлой ночью, когда призрак - демон - схватил тебя. И медведь. Помните медведя? И я изгнал суррогата из тела копа, так что коп, хозяин, остался жив. Черт, парень, я не уверен, что ты бы выжил, если бы я не прижал хоста к одному месту и не выпалил ему латынь. И это я должен был сказать тебе, что делать: поливать, солить, плевать. Вы хотите резервную копию? Начните с этого. Мне кажется, у вас было достаточно. Он бросил взгляд на дедушку. - Но он же альфа, да?
   - Дай ему время, Реми. Вы могли бы быть удивлены.
   "Хорошо." Я вдруг обессилел, упал в кресло. "Да, хорошо; ты прав. Но я просто не понимаю, почему дедушка - или кем бы он ни был для нас, ведь мы все сотканы из одной небесной ткани - счел необходимым подставить меня, чтобы я убил парня. Я вспомнил момент, когда нажал на курок, потрясение на лице мужчины, когда пуля попала в него; и от моего брата возглас ликования, облегчения, возгласы победы, как будто он был спортсменом, который забил.
   Забил - потому что человек умер.
   Тон дедушки потерял остроту. - Ты убил этого человека, чтобы спасти своего брата. Это то, чем ты занимался всю свою жизнь, делал проблемы Мэтью своими собственными. И он это знает; он знал это тогда, в ту ночь. Я пристально смотрел в пол под своими сапогами, нервно потирая тыльную сторону ладони снова и снова. - Он бесчисленное количество раз злоупотреблял твоим доверием, Габриэль. Но Реми не будет. Реми не твой брат. Он больше , чем брат. И когда придет время, он всегда спасет тебя".
   Я наклонился вперед, скользнув локтями по бедрам. Продолжал потирать тыльную сторону ладони. - Черт, дедушка, я даже не знаю, смогу ли я застрелить демона, одетого в человеческое тело. Мне не очень понравилось убивать этого парня, кем бы он ни был. А тюрьма? Я снова выпрямился. "Тюрьма стоила мне времени, работы, девушки, самоуважения и фактически лишила меня отца. Он не жалел слов, когда сказал мне, что думает обо мне. Он уже вырастил одного сына, которого не мог уважать, в лице Мэтти. А потом . . . потом пришла моя очередь. Можно подумать, полицейский мог понять, что стрельба была оправдана. Но он бросил меня под автобус. Черт, он сказал судье, что тот должен бросить в меня книгу! Я не мог сдержать горечи. "Некоторая поддержка , которая была. Некоторое резервное копирование, а?
   - А теперь ты вышел, - сказал дедушка. "Вы свободны по закону и подотчетны только мне. Вы принесли жертвы, да. Но теперь вы нужны, и требуется ваш особый набор навыков. Твое и Реми.
   Я посмотрел на ковбоя, поймал спокойный взгляд, не похожий ни на один из тех, что я видел от него раньше. Мне нужно было подтверждение, что он чувствовал себя таким же потерянным, как и я. "Все это пиздец какой-то".
   Прежде чем Реми успела сказать что-нибудь в знак согласия или отказа, вмешался дедушка. - Вот что означает Конец Дней, Габриэль. И теперь нам - вам двоим, мне, Лили, всем другим ангелам и нашим союзникам - решать , как с этим справиться.
  
   -
   Реми и я поехали к придорожной закусочной на его грузовике, полностью вооруженные, револьверы, заряженные тем, что я назвал волшебными пулями, плюс ножи, залитые дыханием и святым маслом. По дороге Реми не сказала ни слова, наверное, как и я, размышляя о том, что, черт возьми, должно было случиться и что нам с этим делать. Он ничего не сказал, даже когда мы подъехали к стоянке. МакКью выключил двигатель, но не попытался выбраться. Я тоже остался на месте.
   Ранний вечер, но солнце село. Понедельник не был вечеринкой, как пятница и суббота, но, тем не менее, проезжая мимо парковки, там была изрядная толпа. Пока мы сидели в грузовике, глядя в лобовое стекло, подъехал еще один пикап. Из него вылезли два индейца и направились к двери. Toyota Forerunner свернула с шоссе; когда он припарковался, он изверг пару парней студенческого возраста, одетых в ковбойский стиль, и одну худенькую блондинку, вероятно, недостаточно взрослую, чтобы пить. Затем подъехал микроавтобус, и из него вышли две белые женщины средних лет, поправляя лямки сумочки на плечах и приближаясь друг к другу для уверенности, пока шли к входу. Слишком стар для футбольных мам; и в любом случае, футбольные мамы будут дома со своими семьями в это время ночи, а не в придорожной забегаловке в понедельник вечером. Сам я никогда не играл в футбол.
   Наконец я нарушил молчание. "Как вы думаете, что подумали сотрудники, когда нашли этих животных, лежащих по всему полу? Особенно медведь".
   "Вандалы".
   - А как насчет поля из хрустящих тараканов и останков двух призраков, одержимых демонами?
   - Думаю, им это и в голову не пришло, - ответила Реми. "Кому это придет в голову ? Три дня назад я был просто ковбоем на ранчо в Западном Техасе, который любит - любил - кататься на родео по выходным".
   Я смотрел в лобовое стекло и ничего не говорил. Теперь МакКью знал, кем я был и где.
   Он глубоко вдохнул, потом резко выдохнул. "Как это будет проходить?"
   Я не избегал этого и не ходил вокруг да около. " Должно ли идти? Серьезно. Что мешает нам расстаться и уйти? У тебя есть дочь - иди домой к ней. Я, я просто . . . Не знаю, ты подбросил меня до байкерского бара. Я могу поиграть в бильярд за несколько баксов, связаться с кем-нибудь, кто поможет мне забрать мой Harley из палаточного лагеря, не потревожив дедушку или Лили. Ну, я надеялся.
   МакКью не смотрел на меня, просто смотрел в лобовое стекло, обеими руками свободно сцепив руль. Большая неоновая вывеска "Зооклуб" освещала его профиль. Скулы, блеск глаз. Взгляд устремлен на здание. Отблеск серебра от его кольца.
   Это заставило меня взглянуть на свою руку и увидеть точно такое же кольцо на пальце. Какого черта мы делали?
   "Я помню, - сказал он, - когда ты пытался уйти прошлой ночью, а дедушка усадил тебя обратно".
   Я держал свой тон на уровне. - Дедушки здесь нет.
   "Да, ну, может быть, его ангельские силы все еще могут простираться так далеко".
   Я прервал резкий смех. "Если они могут, почему он сам не позаботится об этой операции по расчистке жилища?"
   - Потому что мы должны. МакКью повернул голову, посмотрел на меня. "Понял? Это тест. И я считаю, что это так же важно, как принять жесткий совет, как и победить демона".
   Я потерла лоб, чтобы остановиться, затем встретилась с ним взглядом. - А если в человеческом носителе? Реми ничего не сказал, и я знала, о чем он думает. " Да , я убил парня. У меня не было выбора, если я собирался спасти жизнь своему брату. Но я не стреляю в людей".
   Тон МакКью был слишком сухим. - Не то, что я собирался предложить. Хотел сказать, что помешает нам вывести нашего суррогата наружу, в темноту, и изгнать его? Точно так же, как мы сделали с копом.
   Меня охватило облегчение от того, что он, в конце концов, не считает меня страстно желающим стрелять в людей, принимающих демонов. Экзорцизм казался очень активным, здоровым и позитивным подходом. "Итак, мы должны украсть кувшин с водой, бросить в него соль и плюнуть, вытащить его наружу, когда будем сопровождать?"
   Реми сухо сказала: - Я думаю, стакан мог бы быть немного незаметнее. На столах соль и перец, мы попросим воды, а потом, ну, кто-нибудь из нас может плюнуть в нее.
   Это было автоматически, как будто я был с Мэтти. - Я сделал это в последний раз.
   Выражение лица МакКью было невозмутимым. - Полагаю, это означает, что я не могу немного понюхать. Кто знает, может ли табак испортить святую воду".
   Я уставился на него. - Ты жуешь табак?
   - Нет, нет, ты не жуешь то, что я употребляю, - ответила Реми. - От этого ты быстро заболеешь. Он припудренный, просто сидит во рту между нижней губой и десной. . ". Затем он ухмыльнулся мне. - Зеленороги, говорю тебе. Каждый раз поддавайтесь стереотипам. Тогда пошли. Пойдем к нам в бар и посмотрим, что получится".
   Я схватился за ручку двери. - А если ничего не получится?
   - Дедушка казался совершенно уверенным в этом. Держу пари, он что-то знает.
   Я локтем открыл дверь, вылез, закрыл ее. - Итак, как все пойдет?
   Реми вышла из грузовика, закрыла и заперла его, затем взглянула на меня через капот. - Я уже спрашивал тебя об этом. Фигура это зависит от вас, чтобы командовать. Ты альфа, верно? И он ушел.
   Поколебавшись, я вытянул ноги и, догнав, услышал, как он напевает. Слышал , что он напевал. - Это то, что я думаю?
   Он проигнорировал вопрос и пропел пару строк.
   Да, это было то, что я думал, что это было. "Ты недостаточно взрослый для этой песни, и я тоже".
   Он прервался, чтобы прокомментировать. - Но ты ведь знаешь, что это такое, не так ли?
   Что ж. Да. "Старинная станция. Не осуждай: иногда это все, что я мог получить".
   Он не изменил своей расслабленной прогулки по парковке. Может быть, это сапоги, из-за которых ковбои ходят так медленно и легко, или то, что выглядит так медленно и легко. "Я полагаю, что травля демонов - это что-то вроде азартной игры, не так ли?"
   Хорошо, я знал, что произойдет. Или что-то в этом роде. "Вот так."
   И он сказал со своим медленным техасским акцентом: "У меня появилось настроение для маленького Кенни Роджерса. Это азартная игра и все такое.
   Я щурился на звезды, пока мы поднимались по ступенькам ко входу. "Давайте просто надеяться, что сегодня вечером мы не будем ничего сбрасывать . Я имею в виду нас самих.
  
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
   Я чувствовал себя странно, оказавшись в придорожной забегаловке, где за последние три дня поселилась горячая демоническая девчонка, два демона, превратившиеся в призраков, Григори - о боже, надо спросить об этом дедушку - кельтская богиня, чучела мертвых животных, которые пришли к жизни, бесноватого полицейского и серафима.
   Ну и нас.
   Все животные вернулись на свои первоначальные места, включая медведя, хотя я заметил, что если присмотреться, можно увидеть выбитый глаз. И, судя по посетителям, слоняющимся по залу, останки демонов убирали пылесосом. Что меня позабавило; насколько это было позорно? Засасывается в вакуумный пакет, а затем выбрасывается вместе с мусором.
   На самом деле, если подумать, подходит.
   Реми повела нас к той же нише, в которой мы жили, когда дедушка изложил закон о конце света и о том, кем мы были и что должны были делать. Мы оба автоматически развернули стулья так, что их спинки оказались под углом к стене, и мы могли наблюдать за клиентами так же, как и друг за другом.
   Мы успели быстро принять душ и переодеться, прежде чем отправиться в путь. И снова я был в байкерской коже и ботинках, а МакКью с ног до головы в ковбойской одежде. И снова я торчал, хотя клиентура не казалась такой занудной ковбойской, как вечера пятницы и субботы. Естественно, Реми вписался как нельзя лучше. Подошла симпатичная официантка, подала нам меню, приняла заказ на напитки, включая воду, а МакКью взял солонку и окинул ее оценивающим взглядом. Затем он изучил кольцо на указательном пальце.
   - Выглядит немного странно, да? Я попросил. "Два парня с одинаковыми кольцами".
   Он понял это после мгновения пустоты. Его улыбка была кривой. - Я подозреваю, что никто не подумает, что мы женаты. Мы слишком похожи. Братья, может быть, и фамильный герб.
   Не думал, что мы так уж похожи , хотя да, можно предположить, что мы какие-то родственники. Такие же темные волосы, хотя мои были ниже плеч, а его были коротко подстрижены; костная структура и общее телосложение перекликались друг с другом, несмотря на небольшие различия в росте и весе; но он был загорелым, а я все еще носил тюремную бледность. К тому же наши глаза не совпадали: у Реми чисто-голубые, у меня средне-карие.
   "С точки зрения генетики, - сказал я, - я не уверен, что это может произойти".
   Он посмотрел на меня, слегка нахмурившись. - Чего не может быть?
   "Голубые глаза. Коричневые глаза. Братья и сестры."
   МакКью улыбнулся. - Вы пропустили менделевскую генетику, не так ли? Да, это может случиться. Имеет отношение к доминантным и рецессивным генам. Но в любом случае, я не думаю, что это применимо к нам, поскольку мы, знаете ли, не люди .
   Меня это немного напугало, когда я снова подумал об этом. Я имею в виду, что за последние пару дней я много слышал и видел, что убедило меня в том, что мир, в конце концов, не совсем такой, каким я его видел, а рожден небесной сущностью ?
   Официантка подошла и поставила каждому из нас по кувшину пива и двум кружкам вместе со стаканом воды. Реми даже приподнял шляпу перед ней в знак благодарности. Она улыбнулась, спросила, не успели ли мы взглянуть на меню.
   Нет, у нас не было, но почти в каждом ресторане подавали гамбургеры и картофель фри, и мы оба просили об этом. МакКью очень четко указал горчицу и подождал, пока она подтвердит, что принесет ее.
   Когда она собрала меню и ушла, я спросил: "У вас есть горчица?"
   Реми выпил треть пива и кивнул мне. "Вы когда-нибудь замечали, как все приносят кетчуп, или он уже стоит на столе, а горчицу приходится просить ?"
   Я моргнул. "Это было бы "нет". Я вообще не заметил ничего о горчице".
   "Ну, обратите внимание", - приказал МакКью. "Происходит постоянно. А потом обычно официант забывает принести горчицу, и ваш бургер остывает, пока вы его ждете. Или вам придется просить об этом снова".
   Я обдумал это на мгновение. "Я никогда особо не задумывался об этом".
   Реми сказал с глубокой серьезностью: "Горчица - это забытая приправа".
   Я поднял свою кружку, мгновение рассматривал его через край. "Сейчас нам приходится носить с собой соль. Должны ли мы добавить пакеты горчицы к нашим запасам?
   Он улыбнулся своей медленной улыбкой - я подозревал, что многие дамы попались на ее удочку, - затем взял солонку и опрокинул ее на поверхность стакана с водой, другой рукой постучал по торцу. Белые гранулы высыпались и замутили воду.
   Я ухмыльнулся. "Не забудь плюнуть".
   - Знаешь, - сказал он, - ты думаешь, кровь была бы лучше. Я имею в виду, в крови есть железо. Больше защиты для нас, больше угроз для суррогатов".
   "Ну, вы не можете порезать себе руку или руку, чтобы пролить кровь в стакан с водой, не встревожив людей, несмотря на то, что они делают по телевизору", - объяснил я. "И вообще, на руке больше нервов и болевых рецепторов, чем во многих других областях человеческого тела".
   - Вот плевать, - пробормотал Реми и поднес стакан с соленой водой ко рту, чтобы попытаться заняться делом, никого не раздражая.
   Я пил пиво, а он поставил приготовленный стакан и придвинул его к стене для защиты. Смотреть было особо не на что, но кувшин с солью и слюной, которым я облил всех этих тараканов, покидающих тело копа, определенно подействовал на них. Я не был уверен, что когда-нибудь забуду звук лопающихся панцирей и вонь.
   "Значит, Люцифер питает слабость к тараканам", - размышлял я.
   - Логично, - сказал МакКью. - Я думаю, им около трехсот миллионов лет.
   - И держу пари, они были отвратительны уже тогда. Я сделал паузу. - Мы вообще знаем, сколько лет Люциферу?
   - Зависит от того, кого вы спросите.
   "Если он действительно стар, может быть, он быстро устает. Я имею в виду, может быть, у него сейчас больная простата, ему приходится мочиться шестнадцать раз за ночь. Это помешало бы положить конец миру".
   МакКью посмотрел на меня поверх края своей кружки. - Ты говоришь об архангеле. Они писают?
   - Я спрошу дедушку, когда мы в следующий раз его увидим.
   Подошла официантка с тарелками с гамбургерами, картофелем фри и бутылкой кетчупа. Она расставила все по полочкам, а затем спросила, может ли она достать нам что-нибудь еще.
   Реми очень вежливо сказала: - Горчицу, пожалуйста. И бросила на меня взгляд, когда она торопливо ушла.
   - Забытая приправа, - заметил я. "Это очень печально. Добавить его в арсенал может быть не такой уж плохой идеей. Вместе с Roach Motels. Я намазала бургер кетчупом вместе с солью, переложила ингредиенты и положила сверху булочку, а затем полила картошку фри кетчупом. - Как ты думаешь, Лили согласится на это?
   Реми, все еще ожидавший свою горчицу, смотрел, как я вгрызаюсь в бургер. "Я не уверен, что мы сможем убедить ее или дедушку, что горчица - это защита от зла, но мы можем попробовать". Он подождал немного, затем спросил: "Ты что-нибудь чувствуешь? И под этим я подразумеваю ощущение .
   Я проглотил бургер, запив его пивом. "Я знаю, что Вы имеете ввиду. И нет, но тогда я действительно не пытался. И вернемся к вам: вы чувствуете демонов вокруг?
   Через мгновение он сказал: "Может быть, нам обоим стоит заняться своими делами и посмотреть, что получится".
   Я сделал паузу, прежде чем откусить еще кусок гамбургера. "Можем мы закончить есть сначала? В смысле, дедушка не запрещал нам есть. На самом деле, он сказал, что мы можем даже играть в бильярд. Итак, давайте поедим, допьем пиво и займемся своими делами".
   - Я не могу, - сказала Реми. - У меня нет горчицы.
   Я посмотрел на него поверх гамбургера, сжатого в моих руках, затем осторожно положил его. Я отодвинул стул, встал, огляделся, заметил бутылку, сделал два длинных шага к другому столу и вырвал у обывателей бутылку с горчицей. - Извини, - сказал я. - Попаю нужен его шпинат.
   Конечно, к тому времени, как я повернулся к нашему столу, официант принес бутылку, которую просила Реми, и теперь у нас было две.
   МакКью брызгал горчицей на свой гамбургер. "Вы должны вернуть это тем людям. Это вежливо.
   - Я храню его, - сказал я ему. "Я положу его в один из шкафов с оружием, святым маслом, святой водой, ножами, патронами и даже кольями, предназначенными для убийства вампиров".
   МакКью лениво улыбнулся. "Это сработает."
   Я вернулся к своей картошке фри, гамбургеру и пиву.
  
   -
   Покончив с едой, собрав тарелки и наполнив кружки, мы уставились друг на друга. МакКью спросил: "Ты что-нибудь чувствуешь?"
   "Я еще не начал. Ты?"
   "И я нет."
   Я обдумал это. "Может быть, нам стоит пройти сквозь толпу, посмотреть, что мы чувствуем. Встретимся здесь.
   Реми оттолкнулась от стола, схватила самодельную святую воду и направилась по шумному танцполу. Сегодня никакой живой музыки, слава богу, только музыкальный автомат. Я мог слышать собственные мысли.
   Я побрел обратно к бильярдным столам, вспоминая светловолосую демоницу. Это было не совсем приятное воспоминание, так как она была близка к тому, чтобы сделать и ручную работу, и попытку убить меня почти одновременно. Разговор о смешанных сообщениях.
   Я болтался у столов, пытаясь что-то почувствовать. Что-либо. И впервые с тех пор, как меня выпустили из тюрьмы, всего десять дней назад, я почувствовала себя очень некомфортно, когда люди позади меня. Волосы на затылке дернулись, плечи зачесались.
   Я потянулся под курткой к прикладу пистолета и понял, что не смогу его вытащить, если демон покажется. Или нож тоже. В Аризоне было открытое ношение, но я полагал, что вытаскивание пистолета в танцевальном зале, полном людей, не будет хорошо воспринято. Меня даже могут расстрелять, если найдутся подражатели-герои.
   Реми была права: нам нужно было схватить тело хозяина и вывести его - или ее - наружу, в темноту. Черт, если бы вам нужно было сказать " суррогат " вместо " демон " в комнате, полной людей, которые могли бы подслушать, вы бы точно не смогли застрелить или зарезать хозяина посреди бара.
   Но у меня была идея, что демон может не чувствовать такого нежелания. Я не знал, что можно сделать с нами. Женщина пыталась выпотрошить, а затем задушить меня. Так что, возможно, демонам пришлось использовать человеческие средства, чтобы убить нас.
   Я подошел к стене и прислонился к ней спиной, чтобы унять зуд, затем отвлекся от окружающего и попытался нащупать сердце этого места. Но я слышал стук шаров, музыкальный автомат, смех и громкие голоса, что мешало сосредоточиться. Когда дедушка просил меня пощупать что-то, это происходило на открытом воздухе в тихих местах, например, на горе, возвышающейся над придорожной забегаловкой, и когда я шел по этому месту в ту ночь, когда появились Григори.
   Я задавался вопросом, будет ли кровотечение, если я действительно почувствую демоническое присутствие. Два призрака, населенного демонами, и полицейский. Могу ли я отменить их и отследить новую угрозу?
   Я ушел внутрь себя. Облегчил дыхание, постарался расслабить все тело. Медленно позвольте окружающей среде исчезнуть.
   - Эй, чувак, ты в порядке?
   Зрение снова сфокусировалось. Передо мной стоял один из парней студенческого возраста, которых я видел на стоянке. Рыжие волосы, голубые глаза, веснушки, сапоги и большая пряжка. Он выглядел искренне обеспокоенным.
   "Какая?" Я попросил.
   "Ты в порядке? Я имею в виду, ты выглядишь так, будто вот-вот взорвешься.
   Что ж, это был яркий образ. А потом мне пришло в голову, что этот ребенок может быть тем, кого мы должны "очистить" сегодня вечером.
   И могла ли Реми почувствовать его, если он был? Это было бы круто. Но беглый взгляд подсказал мне, что ни МакКью, ни стакан святой воды под рукой не было. Может быть, я мог бы использовать вулканское ущемление нерва или что-то в этом роде, вытащить его наружу и провести экзорцизм.
   Я решил пойти на это, надеясь, что смогу увидеть что-то в его лице, в его глазах. - Вы суррогат?
   Он был сбит с толку; но тогда демон знал бы, как использовать выражение лица и движения хозяина. "Что?"
   - Ты здесь, потому что это дом?
   Он моргнул. "Я здесь, потому что это бар".
   Я нахмурился. Это никуда не шло быстро. - Разве тебе завтра не в школу?
   Его брови нахмурены. "Это лето."
   Ну, вот что. - Хорошо, тогда тебе завтра на работу не надо?
   Его глаза были широко раскрыты и обеспокоены, но не обязательно мной. Он сделал один шаг назад. "Чувак, ты мне не отец, понимаешь? И я просто имел в виду, что ты выглядел так, будто тебя сейчас стошнит, так что я собирался принести тебе стул. "Извините за заботу".
   Демон может быть вежливым. Полицейский был. Они не обязательно будут выглядеть так, будто служат Люциферу.
   Я вспомнил, как глаза светловолосого демона переместились, а зрачки вытянулись во что-то, напоминающее кошку. У меня возникло искушение спросить ребенка, может ли он это сделать, но это, несомненно, прозвучало бы совершенно необычно и, таким образом, привлекло бы еще больше внимания. И в чем мы не нуждались, так это во внимании, как только мы нашли суррогатную мать.
   Итак, чтобы успокоить мальчика, я сказал ему, что не собираюсь взрывать куски, так что его обувь была в безопасности, и поблагодарил его за то, что он подумал о том, чтобы достать мне стул. Он немного кивнул, а затем удалился. Я тоже бродил в поисках Реми.
   Он нашел меня раньше, чем я его. Он все еще носил с собой полный стакан мутной святой воды. "При удаче?"
   Он покачал головой. "Я чувствую запах одеколона и духов, выпивки и знаю, что пьют все в баре, и что бифштекс здесь, по-видимому, очень хорош, но не более того. Ты?"
   "Что я выгляжу так, будто собираюсь взорваться, когда пытаюсь что-то почувствовать".
   Его брови взлетели вверх. "Ты что?"
   Возникла идея. "Пойдем со мной."
   "Где?"
   "Просто следуй за мной."
   Он согласился, и я повел его к бильярдным столам. Я огляделся, затем сказал ему прислониться спиной к ближайшей стене и закрыть глаза.
   "Что за черт-?"
   "Просто сделай это. Я хочу попробовать кое-что".
   Реми закатил глаза, настороженно покосившись на меня, и прислонился к стене.
   - Сними шляпу, - приказал я. - И растрепай свои волосы.
   " Что делать ?"
   "Сними шляпу, взлохмати волосы, а потом прислонись к стене и смотри, как будто тебя сейчас швырнет. Или отключись".
   "Смотреть-"
   - Просто сделай это, - настойчиво сказал я. "Я хочу кое-что попробовать".
   МакКью глубоко вдохнул, медленно выдохнул, снял шляпу и положил ее на ближайший стол.
   Я посмотрел на него, потом снова на него. "Он вверх ногами".
   Он провел по волосам, взъерошив их. "Ага."
   "Почему твоя шляпа вверх ногами? Это что-то ковбойское?"
   "Если положить шляпу плашмя, поля могут деформироваться. Вы знаете, что этим шляпам придают особую форму. Так что, если их не на что повесить, вы кладете их на стол вверх ногами".
   - Я этого не знал, - ответил я. "Ты хочешь сказать, что ковбои на Диком Западе переворачивают шляпы вверх дном?"
   "Нет. Черт, эти мальчишки иногда носили в них воду. Вот откуда взялся термин десятигаллонная шляпа для шляпы с высокой тульей.
   "Значит, это ковбойские штучки".
   "Это ковбойская штучка". Он сделал паузу. - Мои волосы достаточно хороши для тебя?
   Я посмотрел-посмотрел. У него был вихр, который торчал сзади, теперь, когда он взлохматил волосы. "Вы будете делать. А теперь прислонись к стене и выгляди так, будто ты больной".
   - Ты расскажешь мне, о чем идет речь?
   "Смотрите, там парень - наверное, студент колледжа - подошел ко мне и сказал, что проверяет меня, потому что, по его словам, я выгляжу так, будто вот-вот сорвусь, и он поинтересовался, не хочу ли я стул. ".
   МакКью задумался над этим моментом. - Что ж, это было совершенно по-соседски, - заметил он, не больше остальных увлекаясь этим объяснением, - но это мог быть просто хороший ребенок, присматривающий за незнакомцем. Мы делаем это в Техасе".
   - Могло, - согласился я, - и в этом случае вы сможете сказать. Но у меня все еще есть предчувствие. Поскольку предполагается, что ты что-то чувствуешь в людях, я подумал, что пошлю его сюда.
   - Почему бы мне просто не пройти мимо него?
   - Потому что он заметил меня.
   "Ты длинноволосый, одетый в кожу байкер в ковбойском танцевальном зале", - указал он. - Конечно, он тебя заметил.
   - А если больше?
   - Ты имеешь в виду, что он суррогат?
   - Как вы сказали бы, он "может быть".
   Реми прислонилась к стене. "Хорошо. Давай ее закончим".
   Парень играл в бильярд против своего друга, на которого я тоже смотрел. За ними наблюдала худенькая блондинка, которая, как мне казалось, была слишком молода, чтобы пить, но в руках у нее было пиво, вероятно, купленное одним из парней. Никто из них не смотрел на меня. Никто из них не смотрел на Реми.
   Я вытащил из кармана десятидолларовую купюру, медленно подошел к столу и положил ее на верхнюю рейку. "Я буду играть победителем".
   Оба мальчика остановились и удивленно посмотрели на меня. Рыжая узнала меня; другой, рыжеволосый мальчик, не заметил, но теперь обратил внимание. "Мы не играем на деньги".
   "Почему бы и нет?"
   Они переглянулись. "Это просто для развлечения", - сказал мне рыжий. "Мы играем за того, кто купит кувшин пива".
   "Если я проиграю, я куплю тебе два кувшина".
   Им было явно не по себе. Блондинка подошла и широко мне улыбнулась. - Я куплю тебе кувшин.
   - Я не думаю, что ты сможешь купить себе кувшин, - сказал я и увидел, как ее лицо поникло. "Так что вы, мальчики, идите вперед и закончите свою игру, а я буду играть победителем".
   Песочно-волосый парень так нервничал, что поцарапал при следующем повороте. Что ж, это сработало для меня. "Ты ломаешь голову", - сказал я рыжеволосому.
   Он кивнул, начал вытаскивать бильярдные шары из луз и собирать их у подножия, чтобы сложить их предплечьями в грубый треугольник. Потом стойка опустилась.
   Я подошел к нему, словно осматривая его стойку, пока он катал в ней шарики. - Эй, - сказал я. - Этот парень кажется тебе больным?
   Он поднял голову. "Кто-?" А затем он проследил за моим взглядом.
   Я признаю это, Реми проделал хорошую работу. В основном он опирался на левое плечо, немного сгорбившись, стакан с водой свисал с края в правой руке.
   "Плохая еда?" Я попросил. - Или слишком много выпивки. Я хлопнул ребенка по плечу. "Послушай, ты был достаточно внимателен, чтобы проверить меня. . . как насчет того, чтобы посмотреть, в порядке ли он. Я просто подожду здесь.
   Малыш кивнул и безошибочно направился к МакКью. Я не мог слышать разговор из-за стука мячей и голосов, к тому же сейчас кто-то говорил в микрофон в главной комнате, но я видел, как Реми кивнул парню, вытер рукой лицо и выпрямился. схватил свою шляпу и, чуть шатаясь, побрел в сапогах.
   Малыш вернулся. "Он сказал, что слишком быстро выпил две стопки текилы. Он собирается выйти на улицу, подышать воздухом.
   МакКью направился к главной комнате и входу, что не входило в план. Это был черный ход, которым мы хотели воспользоваться, если наткнемся на суррогатную мать. И мне нужно было знать, что он думает.
   Я выглянул за малыша, тихонько присвистнул. "Черт, - сказал я, - я только что видел одну горячую цыпочку. . . чувак, надо это проверить". Я вытащил десятидолларовую купюру. "Вы не возражаете?"
   Едва он сказал "нет", как я направилась пробираться сквозь толпу. Больше никаких танцев. В центре паркетного танцпола стоял микрофон, а рядом на стойках стояла пара гитар. Я пересекся перед парнем, говорящим в микрофон, но я не обращал внимания на то, что он сказал.
   Я нашел Реми, ожидающую за нашим столиком. Я опустился в кресло, вопросительно приподнял брови.
   - У меня ничего нет, - сказала Реми. "Он мог быть самим Люцифером, насколько я знаю, но я не получил от него никаких вибраций. Предложил достать мне стул.
   "Интересно, это код?"
   МакКью уставился на меня. "Код чего? Что он хороший ребенок? Некоторые просто есть, знаете ли. Я был хорошим ребенком".
   Я вздохнул, повернулся и оглядел главную комнату. Барные стулья были заняты, и все повернулись лицом к танцполу. Мужчина у микрофона объявил, что они готовы, и позвал женщину вперед.
   Когда из толпы вышла женщина и встала у микрофона, стало совершенно ясно - я был почти уверен, что это была одна из матерей средних лет, не занимающихся футболом, - что происходит.
   Реми прочитала мое потрясенное выражение. - Ты не видел знак? Ночь открытого микрофона".
   "В ковбойском баре!"
   "Ага. Так?"
   "Они будут петь музыку в стиле кантри!"
   Он устроил мне долгий, оценивающий осмотр. - Возможно, - согласился он. Очевидно, он считал меня довольно глупым.
   - И разделать. Я сделал паузу. "Не то, чтобы кантри-музыка уже не была изрядно потрепана".
   Он поставил стакан и выпил пиво, которое теперь было комнатной температуры. - Итак, что нам теперь делать?
   "Я не знаю. Оставлять?"
   "Ты хочешь рискнуть небесным гневом дедушки?"
   Я вертела свою кружку на столе, мрачно наблюдая за ней.
   Женщина действительно спела песню в стиле кантри, что-то о том, как она разгромила хорошенький форсированный полный привод парня-изменщика, что, как мне показалось, было странным способом описать пикап. Симпатичная? (Конечно , это была песня о грузовике.) Толпа довольно хрипло подхватила хор. Я подумывал о том, чтобы заткнуть уши пальцами, но решил, что поклонников кантри у меня намного меньше, и мне лучше держать рот на замке и следить за манерами.
   Реми резко выпрямился на стуле. "Послушайте, все, что мы хотим сделать внутри, это идентифицировать суррогатную мать, верно? Тогда выведи его - или ее - наружу, где мы сможем сделать дело наедине.
   "Ну, да. Таков был план".
   "Итак, вы встаете - берете с собой воду - и бредете сквозь толпу. Ищите кого-нибудь, кто начнет задыхаться, может быть, из него начнут вылезать тараканы".
   "Я думал, что они должны были умереть, чтобы это произошло. Вроде очевидно, тебе не кажется? А люди кашляют только для того, чтобы кашлять".
   Он проигнорировал меня. - Подойдите к нему, пригрозите облить его святой водой и проводите к задней двери. Ты умеешь свистеть? Я имею в виду, например, поймать такси?
   "Ага."
   - Так что начинай проверять людей.
   Все еще казался мне хромым. - Что ты собираешься делать?
   "У меня есть идея. Просто внимательно ищите кого-то, кто ведет себя смешно. Не обращай на меня внимания".
   И МакКью ушел, направляясь прямиком к мужчине, позвавшему женщину к микрофону.
   Вот дерьмо. Я был почти уверен, что знаю, что произойдет.
   Конечно же, Реми подошла к микрофону. Он кивнул толпе, как будто заранее благодарил их. Аплодисменты были в лучшем случае прохладными; скорее всего, певцы были завсегдатаями, а МакКью точно нет.
   Когда он представился, его голос звучал застенчиво, хотя протяжность была немного сильнее. "Я чужой в городе, из Западного Техаса и направляюсь в Финикс. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я спою тебе что-нибудь. Это была любимая песня моей бабушки. Вероятно, некоторые из вас тоже это знают, если вы посещаете церковь. По крайней мере, рождественские службы. Я знаю, это не то, что вы обычно слышите в придорожном заведении, но сегодня ей исполнилось бы девяносто четыре года. Надеюсь, ты меня выслушаешь".
   Люди, посещающие церковь?
   - "Аве Мария" Шуберта, - серьезно объявил Реми, снимая шляпу. "Воздайте славу Богу". Потом он глубоко вздохнул, дрожаще улыбнулся, нервно кивнул - все притворство - и открыл рот.
   Да, я слышал, как он поет раньше. Просто обрывки, но я знал, что у него довольно хороший голос. Это было немного больше, чем очень хорошо. Но почему сейчас? Почему так?
   Ой.
   Мелодия та же, все еще на латыни, но с другим текстом. Парень пел обряд экзорцизма.
   Умный ублюдок.
   Но больше я не стал слушать, потому что был на ходу со стаканом импровизированной святой воды в руке.
  
   ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
   Нелегко искать кого-то, кто начинает блевать тараканами посреди придорожной забегаловки . Я имею в виду, это было бы чертовски очевидно, но я полагал, что до появления тараканов был еще шаг. Реми указала, что кто-то только начал задыхаться. И это еще сложнее, потому что любое количество людей может начать кашлять или задыхаться по разным причинам. Люди просто делают это иногда, не будучи демонами.
   Так что я пробирался между столиками, ходил вдоль бара, время от времени останавливаясь, чтобы поближе осмотреться.
   Почти все внимание было приковано к Реми, кроме тех, кто играл в бильярд. Поскольку зрители были прикованы к спектаклю, мне было легче смотреть в лица. "Ave Maria" поется на латыни, возможно, именно поэтому Реми выбрал именно ее, но я заметил, что несколько человек обменялись озадаченными взглядами.
   Что ж, это правда, что обряд изгнания нечистой силы совсем не похож на песню, прославляющую божью мать.
   Я ничего не видел в главной комнате, ничего подозрительного не слышал. Затем я направился обратно к бильярдным столам, где обнаружил, что кто-то кашляет . Это был один из ребят из колледжа, рыжеволосый парень, который пришел сначала проверить меня, а потом Реми.
   Он сделал паузу, стукнул себя в грудь и сказал что-то о том, что пиво идет не так, как надо, и снова закашлялся. Рыжеволосая выглядела достаточно озабоченной, а блондинки рядом не было.
   Ладно, Реми не рассказала, что делать, если у суррогатной матери есть друзья . Возможно, все они были демонами. Дедушка не указал номер. Я бы спросил об этом в следующий раз, если бы мы выжили в этот раз.
   Я подошел к столу, положил ту же десятидолларовую купюру, назвал следующую игру - потом с притворным беспокойством посмотрел на кашляющего парня. - Эй, чувак, ты будешь в порядке?
   Он вышел хриплым и странно подавленным. "Ага. Отлично." Затем он зажал рот рукой, словно его вот-вот стошнит.
   Я обогнул стол, подошел ближе. - Тебе нужна помощь?
   Теперь он покачал головой.
   Я сомкнула ладонь вокруг его плеча, как будто хотела помочь ему удержаться. Затем я наклонился и очень тихо сказал: "В этом стакане святая вода. Я предлагаю выйти на улицу, чтобы никто не испугался внезапного появления реки тараканов, выливающихся из разных отверстий, и поговорить.
   Затем я свистнул, пронзительно и ясно.
   В глазах парня было предположение, как будто он оценивал меня и то, что я мог бы сделать, или, может быть, вызывал меня. Затем, откашлявшись, он посмотрел на рыжеволосого, чтобы убедиться, что его друг в порядке. "Привет, Рик, я собираюсь выйти на минутку, подышать свежим воздухом. Ты иди и перескладывай их, ладно?
   После секундного сомнения Рик, очевидно, увидел что-то , что успокоило его. Он пожал плечами, кивнул, склонился над столом спиной к нам. Пришла Реми - я услышала, как кто-то еще поет на заднем плане. Он сделал короткую паузу, сурово взглянув на суррогатную мать, а затем прошел мимо и вышел через заднюю дверь, чтобы это не выглядело подозрительно, когда двое из нас провожают ребенка. Я чуть сильнее сжала его руку и повела к двери. Если бы он вообще что-нибудь попробовал, я бы вылил ему на голову святую воду, вытащил бы на улицу и позволил бы Реми превратить его в действительно уродливых жуков.
   Малыш перестал кашлять, возможно, потому, что Реми больше не пела обряд. Ему придется начать все сначала, как только мы выйдем на улицу, хотя, вероятно, без спектакля "Аве Мария".
   Когда мы вышли через заднюю дверь, я крепко прижал стекло к спине суррогатной матери. Немного воды выплеснулось, когда мы спустились по большой ступеньке вниз, забрызгало его рубашку сзади и промокло насквозь. Он зашипел от боли, и ткань начала дымиться.
   Да, у нас был правильный парень.
   Реми стоял под большим фонарем от жуков, что придавало ему слегка желтоватый оттенок. Его лицо было напряженным, глаза очень серьезными. "Вы взяли этот хост без разрешения. Теперь пора уходить".
   И он открыл рот и начал латынь.
   Ничего не произошло. Малыш не кашлял, не задыхался. Он просто стоял в лучах света и улыбался Реми. "Мне неприятно говорить вам, новички, но я не суррогатная мать. Я подделал это".
   Не поверил ему ни на минуту. "Ага. И когда на тебя попала святая вода, было больно, - указал я, - и твоя рубашка задымилась и теперь в ней дырка". Я просунул палец в эту дырку, ткнул суррогатную мать в спину. - Видишь?
   И из темноты вышла блондинка. "Ангелы могут манипулировать такими вещами, когда это необходимо. И мы решили, что это так".
   Я уставился на нее. Дерьмо. "Значит, не дети из колледжа или девушка, слишком юная, чтобы пить".
   Реми оценивающе посмотрел на нее. - Ну, разве ты не вполовину меньше минуты?
   "Я Кенди", продолжила она; возможно, она не говорила по-техасски, "а я старше грязи". Она указала на рыжеволосого парня. - Это Дик, а это, - она указала на подбородок, - Рик. Рыжая открыла сетчатую дверь и вышла.
   Мои брови взлетели вверх. "Рик, Дик и Кэнди?" Я хмыкнул. "Что, вы еще и порнозвезды?"
   "Ну, наши ангельские имена труднопроизносимы". Рыжий Рик был обычным делом. "Таким образом, мы все время объясняли бы людям, как мы к ним пришли, что неудобно. Так проще".
   Мы с Реми уставились друг на друга, пытаясь понять, что, черт возьми, нам теперь делать. Я вопросительно подняла брови, и он пожал плечами в ответ. Дик - парень с рыжеватыми волосами - убрал руку из моей ослабшей хватки. Он улыбнулся Реми. "Пропеть обряд было гениально. Признаюсь, мы не ожидали этого".
   "Это был тест ", - сказал МакКью, звуча напряженно.
   Кенди ответила: "Мы очистили дом ранее, но вы все равно должны были что-то почувствовать . Суррогаты оставляют сущность на некоторое время после смерти.
   Теперь Рик. Никто из них больше не был похож на детей. "Ремиэль, ты должен был найти нас, почувствовав наше присутствие, признать всех нас ангелами, а не суррогатами, как ты сделал на горе со стариком. Ты этого не сделал.
   Дик сказал: - А ты, Габриэль, должен был почувствовать, что придорожный трактир расчищен и больше не является местом жительства. Ты этого не сделал.
   Это щипало; на самом деле, это напомнило мне о том, как дедушка разочаровался во мне, но я этого не показывал. Только что посмотрел на Реми. "Кажется, мы провалились".
   Он немного хмурился, внимание отстраненное, явно что-то обдумывая. Наконец он переориентировался и сказал: " Докажи , что ты ангел. Разве Люцифер не Великий Обманщик? Вы вполне могли бы быть суррогатами, просто играющими с нами. Или играть с нами".
   Я помню, что сделал дедушка на горе. Его крылья никогда не были телесными и не выглядели пернатыми. Все, что мы видели, это отпечаток в воздухе, бледное, пикселизированное изображение, поднимающееся от его лопаток.
   - Покажи нам свои крылья, - бросил я вызов. - Вы все трое.
   "Нет." Кенди посмотрела прямо на Реми. - Что ты чувствуешь ?
   Я услышал разочарование в его тоне. - Ты уже сказал, что я провалился там. Я пока ничего не чувствую, кроме случайных догадок. И ни один из них никогда не был о суррогатах или ангелах. У меня нет видений, я не могу читать о людях, кроме обычных вещей, таких как выражения, тон, язык тела. Как и все остальные".
   Она немного наклонила голову. "Попробуйте еще раз. Попробуйте сейчас ".
   Очевидно, да, и, видимо, на этот раз он действительно что-то почувствовал. Я увидел ошеломленное выражение в его глазах, на его лице, когда он открыл рот. Он сделал два шага назад, но остановился. "Святое дерьмо. . ".
   Рик был удивлен. "Святой, да, но даже отдаленно не связанный с дерьмом, большое спасибо".
   "Что ты почувствовал?" - резко спросил я МакКью, потому что он выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание.
   Он попытался заговорить, но потерпел неудачу, закрыл рот и попытался снова. - Это... невозможно объяснить. Просто нет слов".
   "Не на человеческом языке, нет", - согласилась Кенди. - А в нашем - да. И он станет и твоим". Она сделала паузу, глядя Реми в глаза. "На каком языке была написана Библия?"
   Он покачал головой. "Это был не один язык. Плюс есть разница между Ветхим и Новым Заветами. Ветхий Завет был в основном архаичным ивритом, хотя Ездра и Даниил писали местами на древнеарамейском языке. Новый Завет был греческим койне".
   Да, удобно иметь библеиста в команде.
   "Вы говорите это?" она спросила.
   Реми сделала легкий жест " может быть/может быть " одной расплющенной рукой, покачивая ею взад-вперед. "Я искал несколько переводов для своей докторской диссертации".
   "Ино но кёмто в хайо".
   Он слабо улыбнулся. - Дал мне легкий, а? "Я есмь воскресение и жизнь". "
   Рик сказал: "Учись". Он посмотрел на меня. - И тебе нужно выучить латынь. Арамейский может появиться позже. Тем временем Ремиэль сможет перевести для вас. У вас будут словари и разговорники.
   Я изогнул бровь. - Что не так с английским?
   "Есть тексты и концепции, которые не могут быть охвачены английским языком", - пояснил он. "Суррогаты читают и понимают по-английски, а также на своем родном языке. Они не знают арамейского".
   Я был настроен скептически. - Разве Люцифер не стал бы? Я имею в виду, он был архангелом.
   Рик покачал головой. "Архангелы говорят на более древней форме. Ни один суррогат не может этого понять".
   - Нет начальной школы для демонов? Я попросил.
   "Их мозги не приспособлены для понимания или изучения этого".
   Я остался скептиком. - А люди?
   Одновременно все трое с нетерпеливой горячностью заявили: " Ты не человек ".
   Ах, да. Забыл об этой части. "Хорошо, латынь стоит на первом месте в моем списке дел. Я выучу арамейский у Реми.
   Его тон был сухим. " Сначала я должен этому научиться".
   Я посмотрел на ангелов. - А ты не можешь - я не знаю - закачать ему в мозг арамейский или что-то в этом роде?
   "Мы могли бы, - ответила Кенди, - но это убьет его".
   - Пас, - предсказуемо сказала Реми.
   Я вздохнул. "Что теперь?"
   Дик сказал: "Ты вернешься внутрь. Ремиэль выберет человека и попытается уловить что-то из его или ее чувств, в то время как вы, Габриэль, должны сосредоточиться на том, чтобы понять, что было домицилием. Вам нужно будет это узнать".
   Я нахмурился. - Я думал, ты сказал, что вычистил его.
   "Вы должны это увидеть ", - сказал он. "Иди за фасад. Вы должны чувствовать это до мозга костей. Каждый раз, когда вы отправляетесь в новое место, Реми будет пытаться отследить суррогатов, а вы будете разбираться, является ли это местом жительства или просто местом".
   Кенди с невозмутимым юмором сказала: "Тебе предстоит многому научиться, но ты научишься".
   Я был недоверчив. "Шутка Йоды от ангела? "
   - Конечно, - весело ответила она. "Мы получаем каждый первый фильм на небесах раньше, чем кто-либо другой. Плюсы работы".
   "Хм." Я думал об этом. "Это было бы круто."
   "Кроме того, - уточнила она, - это хороший способ для ангелов, намеревающихся принять человеческое тело, сначала узнать что-то о людях".
   Мы с Реми посмотрели друг на друга, подняв брови. МакКью сказал: "Ты ведь знаешь, что фильмы ненастоящие, верно?"
   "Но тем не менее они дают представление", - пояснила она. - Теперь иди внутрь. Делай свое дело."
   - Подожди, - резко сказал я. "Вы владеете хостами, верно? Но дедушка сказал, что ты этого не сделал.
   Рик сказал: "Мы время от времени берем взаймы. Но там, где демоны со временем съедают мозг, мы оставляем носителей нетронутыми - и более здоровыми, чем раньше, - когда уходим".
   Съесть мозг? Святой Иисус.
  
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
   Как и было приказано, мы с Реми вернулись внутрь. Тем временем наш столик заняла пара, допивая остатки нашего кувшина пива.
   Грубо, чувак. Но у меня была миссия, и в нее не входили споры из-за выпивки и стола. По крайней мере, не в этот раз.
   МакКью искоса посмотрел на меня под пристальным взглядом и слегка наклонил шляпу - ну, голову, - что, как я понял, означало, что он собирается припарковаться поблизости и попытаться прочесть либо парня, либо девушку.
   Я подошел к бару и уперся задницей в табуретку. Заказал пиво, слегка сгорбившись над ним, заметил, что бармен был черный и большой, но не обратил на это больше внимания. Зеркала вдоль барной стойки открывали вид на комнату позади меня.
   К сожалению, Open Mic Night продолжился. Пока я сидел в тишине, потягивая свое пиво, на грани попытки зайти за фасад , что бы, черт возьми, это ни значило, я услышал отрывки из разных песен всей страны. Некоторые певцы зарезали их, от чего я вздрогнул и захотел заткнуть уши, но я подумал, что это не лучшая идея в месте, полном местных и завсегдатаев; другие были сносными, несмотря на плохой выбор жанра; и пара была на самом деле довольно хорошей. Одна цыпочка спела о цыпочке по имени Джолин, которая умоляла кого-то не брать ее мужчину, парень исполнил хриплый номер о друзьях в низких местах, а двое мужчин с грубым голосом спели дуэтом о маме, которая не дает своим детям вырасти ковбоями.
   Интересно, знала ли Реми об этом. Наверное, ему бы это не понравилось. Его мама позволила ему вырасти ковбоем.
   Хорошо. Пора попробовать мое дело.
   На горе было легко протянуть руку, дать мне почувствовать это место. Как и тогда, я видел короткие вспышки цвета по краям моего зрения, но на этот раз красного цвета, который символизирует страсть, кровь и войну. Не в восторге от этого, хотя меня это не удивило.
   Красный цвет сменился чем-то, что казалось... ну... . . зеленый. Я почувствовал поток здоровья, обновления, бодрости, что имело смысл для места, расчищенного ангелами. Но чувства были мимолетными, заставляя меня изо всех сил пытаться понять бар. Раньше, в одиночестве в здании, я "вспомнил" чувства, которых никогда не испытывал. Это было место , которое источало воспоминания, но только урывками. Не было ничего, за что я мог бы зацепиться, потому что в тот момент, когда я попытался, пустота смыла любое ощущение цвета, места, памяти. Несмотря на посетителей, в придорожной забегаловке было странно пусто.
   То есть до тех пор, пока кто-то не начал выкрикивать пронзительный припев "Roxanne" The Police, который был значительно лучше, чем песня в стиле кантри, но визг, вырвавшийся изо рта парня, был оглушающим.
   Я непроизвольно поморщился, заметив, что бармен улыбается, подходя ко мне. Теперь обратил внимание. Большой черный парень, очень большой, наверное, шесть-четыре, а может быть, двести сорок, пятьдесят фунтов. Голова у него была гладко выбрита, голос низкий. Черная футболка обтягивала массивную мускулистую грудь, плечи и руки. Похоже, он мог быть бывшим игроком НФЛ.
   "Да, он не один из наших лучших певцов, но ему это нравится, и он хороший человек, так что он прощен". У бармена был акцент, с которым я не был знаком. Но в его голосе не было неодобрения, и выражение его лица не выражало какой-либо враждебности. - Могу я подарить еще пива?
   За несколько ночей до этого меня пытался убить демон в образе горячей цыпочки. Появился Григори, чтобы предупредить меня, что война может превратить людей в побочный ущерб. Суррогат вселился в полицейского. И сегодня вечером ангелы на самом деле наказали нас. Все четыре опыта заставили меня опасаться людей в целом, особенно в придорожной забегаловке. Затылок снова дернулся.
   И спросил, может ли он подарить еще пива. Не нормальный фразеологизм для бара. Я выстрелил в него пристальным взглядом. Ангел? Демон? Григорий? Нефилим? Бог? Просто человек, разливающий выпивку?
   Он отметил мою оценку. - Это был всего лишь вопрос, - мягко сказал он. "Тебе не нужно угрожать байкеру".
   Байкер угрожает? Мне? Для него?
   Но если бы кто-то еще воспринял это так. . . ну, я был в баре, полном местных жителей и ковбоев. - Нет, - поспешно сказал я, - нет, чувак, прости. Просто - задумался о чем-то. Плохая память." Я положил десятку на стойку в качестве чаевых, надеясь успокоить его, соскользнул с табурета и направился туда, где должна была быть Реми.
   Он увидел, как я иду, пошел мне навстречу прямо с танцпола. - Ты что-нибудь получил?
   "Зеленый." Его брови приподнялись. - Я думаю, теперь это означает, что это безопасное место. Очищен от угрозы или суррогатного присутствия. Но это было неясно, не похоже на ощущение места, которое я обычно испытываю". Я проверил выражение его лица и благосклонно улыбнулся. "Слишком много кантри-музыки".
   Он посмотрел на меня. "Ты должен преодолеть это предубеждение, сынок".
   "Почему?"
   "Это просто нездоровая вещь".
   Я проигнорировал это. - Ты что-нибудь получил?
   "Ага." Он был торжественен. "Парень думает о постельных видах спорта позже, а девушка думает о любимой телепередаче, которую ей не хватает".
   "Действительно?"
   "Нет."
   Я посмотрел на него сбоку. - Серьезно, ты что-нибудь почувствовал?
   - Кое-где есть следы, но не такие, как того хотят ангелы. Я думаю, что то, что мы делаем, - это учебный лагерь".
   Интересно. - Значит, все это не считается?
   "О, я считаю, что все это имеет значение. И я также ожидаю, что нас могут убить, если мы совершим серьезную ошибку; в противном случае нет срочности, нет стимула. Я хорошо лизнул, когда этот призрак швырнул меня на стол".
   Меня посетил образ Реми, которую на самом деле активно облизывали, что оставило меня отвратительным, и я попытался немедленно мысленно отбелить свой мозг. "Так что дедушка фактически начал готовить нас к этой работе, когда мы были маленькими детьми. Теперь перед нами стоит задача показать то, что мы знаем".
   Реми кивнул. "Чтобы показать, что мы знаем и можем ли мы выполнять работу, не убивая себя. Это тест GRE для аспирантуры. Мы попадем или нет".
   Это была поразительная концепция. - Думаешь, нас убьют , если мы не пройдем?
   Реми покачал головой. - Я думаю, им не придется. Я думаю , суррогатная мать позаботится об этом за них. В любом случае, как насчет того, чтобы вернуться к машине Лили? Мы могли бы-"
   И он остановился как вкопанный, выглядел испуганным, немного напряженным; но через мгновение у него как будто посыпались волосы. Он улыбнулся, его глаза стали теплыми, когда он посмотрел за меня. Я повернулась, а там дедушка.
   Мне было немного не по себе из-за того, что он был у меня за спиной. В прошлый раз, когда мы были вместе, он заявил, что я попал в тюрьму по его вине.
   Реми сказала, почти задыхаясь: "Так вот что это такое!" На мой хмурый взгляд непонимания, он объяснил. "Я чувствовал его. Почти как вибрация в воздухе. Но... это не то, что было снаружи. Это... - он подыскивал слова, - просто больше . Он посмотрел на дедушку. - Я никогда раньше этого не чувствовал, когда ты приходил в гости.
   Дедушка кивнул. "Мы, ангелы, можем защитить себя. Я только что уронил свой щит, чтобы ничто не блокировало тебя.
   Я уставился на него. - Что, вроде ромуланского маскировочного устройства?
   Он проигнорировал меня. - Реми, ты раньше не чувствовала здесь ангелов?
   "Нет, сэр. По крайней мере, до тех пор, пока девушка не сделала это со щитом.
   Дедушка кивнул. "В какой-то момент это не будет иметь значения; вы сможете сказать, когда ангел находится в здании".
   Я сказал: "Ну, я думал, что Дик - или Рик? - был суррогатной матерью. Но я ничего не чувствовал. Я был просто... подозрительным.
   Дедушка заявил: "Подозрение, когда ваши дары еще слишком молоды, чтобы функционировать должным образом, - это здорово и надежная защита".
   "Когда наши дары начнут действовать?"
   - Когда они это сделают.
   Что ж, это было полезно.
   Дедушка улыбнулся моему раздражению. - А теперь вы, мальчики, пойдемте со мной. Есть кое-кто, с кем ты должен встретиться.
   Мы с Реми последовали за ним через главный зал, пробираясь между столами, и этим кем-то оказался здоровенный бармен. Он увидел, как мы приближаемся, и я мельком увидел зубы, когда он с улыбкой подарил дедушке.
   "Пора?" он спросил.
   "Пора."
   Он кивнул. - Напитки?
   - О, я думаю, так лучше, - согласился дедушка. "Ваш лучший односолодовый виски и лучшая текила; Я выпью Гиннесса".
   Я изучал бармена. - Значит, это была шутка, не так ли? Трещина о том, что я "угрожаю байкером".
   Он снова улыбнулся, налив односолодового виски на два пальца и пододвигая стакан через стойку ко мне. "Не совсем так. Я полагаю, что другие действительно сочтут вас иногда "байкерской угрозой". Но вы не представляете для меня угрозы.
   Его акцент был завораживающим, а ясность речи звучным голосом. - Думаю, что нет, - согласился я. - Я не думаю, что кто -то представляет для вас угрозу.
   Он налил текилы Реми, потом темного пива дедушке. "Это правда."
   Я посмотрел на дедушку. - Как ты пьешь эту ши... дрянь? Это как моторное масло. Использовал."
   Он добродушно улыбнулся и проигнорировал меня. "А теперь поднимите бокалы и произнесите тост за этого человека, потому что он не похож ни на кого из тех, кого вы когда-либо встречали".
   - Ангел? - спросил Реми.
   - Нет, правда, - сказал бармен. - И я благодарю вас за вашу любезность.
   Дедушка, МакКью и я чокнулись, потом каждый сделал глоток. Скотч пошел гладко. Наш дедушка - или кем бы он ни был, - сказал: "Он Ориша".
   Большой парень кивнул. "Я Аганджу. Наш пантеон древний". Его темные глаза скользнули в сторону Реми. - Но даже ты со своей докторской степенью не узнаешь ни меня, ни других. Мы забыты".
   МакКью посмотрел прямо на него. - Ты сказал пантеон. Это слово относится к собранию богов".
   - Так оно и есть. Большой мужчина улыбнулся. "Ориша из Африки".
   - Угу, - задумчиво сказал я. "Что такое Ориша?"
   "Бог."
   " Бог? "
   Он кивнул, становясь торжественным. "Я Аганджу, король воинов и повелитель вулканов и пустынь. Это место под моей ответственностью, понимаете. Вулкан позади нас, хотя и спит, и все остальные; и окружающая нас пустыня".
   - Это пустыня? - спросил я скептически. "Повсюду растут сосны".
   Дедушка сказал: "Здесь это называется "высокая пустыня". Но проедьте два часа на юг, в сторону Феникса, и вы увидите настоящую пустыню.
   Реми казалась задумчивой. "Морриган и Ориша".
   Аганью кивнул. "Многие из нас здесь, те, кто создан для войны. Мы освободились от изгнания. Люди давно перестали верить в Ориша. Но теперь они снова будут поклоняться".
   Я вспомнил страстную речь Лили о желании того же. Очевидно, это было обычным делом для старых богов и богинь, которым нужно поклоняться.
   - Допивай свои напитки, - сказал дедушка. - Мы идем наверх.
   Реми и я обменялись озадаченными взглядами, затем опрокинули то, что осталось в наших очках, поставили их на стойку и последовали за дедушкой в темное место у стены. Там была лестница, и хотя она не была по-настоящему скрыта, но и не бросалась в глаза. Просто - с дороги. Я предполагаю, что женщина упала и сломала себе шею, став призраком.
   И я думаю, присутствие Аганью объясняет, почему не было вопросов об останках демонических тараканов. Но где, черт возьми, он был, когда все рушилось?
   Ах, да. Тест. Насколько я знал, он мог наблюдать.
   Лестница была узкой, с крутыми подступенками. Пока мы поднимались вслед за дедушкой, стало ясно, что Open Mic Night закончился. Музыкальный автомат снова играл, и нас сопровождала музыкальная нить.
   На верхней площадке дедушка повел нас по коридору, указывая на разные открытые дверные проемы. "Общая комната. Кухня. Одна ванная, две спальни." Он шагнул через порог в одну из спален, и мы последовали за ним. Небольшой, но с кроватью, комодом, шкафом, письменным столом. Северная и западная стены были построены из щелевых бревен большого диаметра, остальные обшиты панелями из плоского зернистого дерева.
   "Хорошо". Я нахмурился. "Что мы здесь делаем?"
   Дедушка сказал: "В этой квартире ты будешь жить. Вы не можете оставаться с Лили, так как у нее есть свои задания и она не может быть здесь постоянно. На данный момент ваша территория - Аризона, так что это будет и штаб-квартира, и дом. И когда вы будете готовы, вы будете отвечать за весь Юго-Запад. Нет аренды, нет ипотеки; бесплатная еда и напитки, если вы решите поесть внизу. ТЕЛЕВИЗОР. Wi-Fi."
   Он был приглушен, но время от времени, в зависимости от громкости, можно было услышать музыкальный автомат внизу.
   О черт возьми, нет.
   Я покачал головой. "Как насчет того, чтобы не здесь? Как насчет мотеля или съемного дома? Я могу жить в мотеле, не парясь. Это все равно лучше, чем клетка".
   - Вот, - сказал дедушка.
   Я сказал с немалой настойчивостью: "Я действительно не хотел бы этого".
   Реми хмуро посмотрела на меня. "Что здесь не так? Хорошие спальни, кухня. . . бесплатное проживание и питание".
   Я посмотрел на него и сказал с полной ясностью: "Это ковбойский бар!"
   Он не понял. "Ага. Так?"
   Сдавленным тоном я сказал: "Они играют музыку кантри! "
   Дедушка звучал необыкновенно весело. "Каждую ночь, кроме воскресенья, когда место закрыто. Живая музыка по пятницам и субботам, открытый микрофон по понедельникам".
   МакКью, ублюдок, смеялся надо мной. - Думаю, тогда ты выучишь много старых добрых песен в стиле кантри. И, может быть, немного уважения".
   - Я так не думаю. Я обратился к дедушке. - Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
   Он был удивлен, но непреклонен. "Здесь."
   Я сделал два шага к кровати и опустил задницу, уперся локтями в бедра и наклонился вперед, чтобы схватиться за голову в недоумении и отчаянии. "Дерьмо. Дерьмовое дерьмо . Просто убей меня сейчас".
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
   Дедушка ушел. Реми ушла осматривать это место, пока я дулся на кровати. Он вернулся и сказал: "В холодильнике есть пиво". Он предложил бутылку. "Утопи свои печали".
   Я взял бутылку, но не треснул крышку. Я просто смотрел на это в оцепенении. "Это слишком много."
   - Что, пиво?
   "Нет. Все. Ангелы, боги, эта цыпочка Григори...
   - прервала Реми. - Если быть точным, то Григори тоже ангелы. Как и нефилимы, хотя, по общему признанию, они тоже наполовину люди.
   Я начал снова, на этот раз тыкая пальцем в воздух один за другим, чтобы перечислить. "Ангелы. Другие ангелы. Демоны. Боги. Богини. Какого черта еще?
   "Существа из фольклора. История. И, наверное, литература, судя по тому, что сказал дедушка.
   Теперь я открыл пиво и выпил половину в два больших глотка. Я молча посмотрел на МакКью, затем допил пиво. - Если здесь работает африканский бог , то как суррогаты смогли создать... как они его назвали? Домициль? Не быть убитым этим Аганью? Я имею в виду, он, похоже, работает на нашу сторону.
   Время для более острых вопросов. Реми улыбнулась медленно, как мед. - Что ж, давай спустимся вниз и спросим его.
   Я встал, поставил пустую бутылку. - Он очень крупный мужчина.
   "Большой, как весь ад и половина Техаса".
   Красочно, но верно.
   Мы спустились вниз под музыку, смех, повышенные голоса, стук бильярдных шаров, что напомнило мне об ангельском трио, Рике, Дике и Кэнди, у которых действительно были имена порнозвезд, что бы они ни говорили.
   - Как, черт возьми, нам здесь жить? Я пожаловался Реми, который спустился впереди меня. "Музыка кантри или не музыка кантри, место громкое. И мы должны спать над всем этим шумом?
   Он сделал последний шаг и бросил комментарий через плечо. - Думаю, ты к этому привыкнешь.
   - Нет, я так не думаю.
   - Вы привыкли к тюрьме, не так ли? Мужчина может приспособиться ко всему".
   Ну, это отключило меня. Я последовал за ним в бар в недовольном молчании.
   Реми и я нашли два стула в самом конце длинной плиты барной стойки и сели. Аганью вел дискуссию с одним из посетителей, старым, обветренным ковбоем, который что-то болтал и болтал. Аганжу просто слушал и кивал, говорил пару раз, хотя я не мог слышать, что было сказано.
   - Он ангел? Я попросил.
   "Он бог".
   - Нет, не он. Старик."
   "Ну, если это так, то его маскирующее устройство включено и работает".
   Я несколько раз постучал кончиками пальцев по стойке бара в нетерпении. И в конце концов к нам спустился Аганью.
   Прежде чем он успел спросить, что он может предложить нам, как сделал бы любой нормальный бармен, который не был богом, я не стал терять времени. - Почему ты не очистил это место от суррогатов?
   "Ах". Он кивнул, как будто ожидал вопроса. "Для этого нужны ангелы. Видите ли, оно состоит из противоположностей. Черное и белое, хорошее и плохое. Ангелы и демоны. Я не с твоего неба".
   "Ну, тогда зачем ты здесь? Ты сказал, что ты африканский бог-воин-король.
   "Так и я. Мой день придет, и я пройду через кровь. Но сейчас не время".
   Пробираться сквозь кровь, да? Не совсем в моем списке желаний. - Так почему ты здесь, а не в Африке?
   У него снова появились зубы. "Война здесь будет иметь большие последствия, чем мелкие перевороты в Африке. И нигде больше не может похвастаться шестью сотнями вулканов".
   Это было поразительно. - Шестьсот ?
   Своим низким голосом он сказал: "Теперь они отвечают передо мной".
   Ебена мать.
   Аганью продолжил. "Да, я могу убивать демонов. Только место жительства не входит в мою компетенцию.
   Я рассматривал его. - Вы что... бьете их?
   Он выглядел немного удивленным. "О, нет. То есть для ангелов. У меня есть меч, видите ли. Я беру головы.
   "Ах. Нравится Highlander, кино- и телеверсия? У вас есть квикенинги?
   Большой мужчина улыбнулся. - Я убиваю их быстро.
   - Нет, это... - Но я отмахнулся. - Итак, где он?
   "Мой меч? Это здесь."
   - Ты имеешь в виду под барной стойкой? Как бейсбольная бита или дробовик?
   Реми поерзала на стуле рядом со мной. - Ты уже закончил свой допрос? Вы хотели знать, почему он не очистил это место, и он ответил.
   Но я не был удовлетворен. - Не могли бы вы помочь нам с демонами-призраками? С полицейским-демоном?
   Аганью был торжественен. "Эти вещи для вас".
   Это понял.
   Он добавил: "Я поднимаюсь на гору, когда меня здесь нет".
   Настала очередь МакКью расспрашивать его, хотя и с чуть большим приличием, чем я. - А что ты делаешь на горе?
   Его зубы сияли перламутром на фоне темной кожи. "Я пою ей и поклоняюсь. Но она спит, поэтому ничего не говорит. Я надеюсь скоро разбудить ее и остальных.
   После мгновения напряженной тишины Реми добралась до меня раньше меня. Он резко выпрямился на стуле, натянутом, как тетива. "Задержать. Если ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы он вернулся к жизни и взорвался, ты убьешь людей, разрушишь город. Его широкий жест охватил бар. "Эти люди прямо здесь. Тот старик, с которым ты разговаривал.
   Аганью был невозмутим. "Такая вещь уничтожит демонов, остановит Люцифера и спасет мир. Это хорошо, не так ли? Чтобы победить?"
   МакКью просто смотрел на него, очевидно, онемев от осознания того, что Аганью был кровожадным сукиным сыном.
   - Победа - это хорошо, - согласился я через мгновение, - но не ценой всех этих людей.
   "Мужчины умирают. Это война".
   Тон Реми был резким. "И женщины, и дети".
   Аганью сказал со странным спокойствием: "Такова цена войны. Мы все должны это вынести".
   Ни я, ни МакКью не проронили ни слова, пока здоровяк подошел к другому покупателю, но я чувствовал, как напряженность ковбоя перекликается с моей собственной. Я снова вспомнил об азиатской женщине Григори, которая предупреждала меня, что не все ангелы на одной волне, что люди умрут.
   И этот парень, этот Аганью, хотел разбудить потухший вулкан.
   Неужели дедушка привел сюда и сейчас Аганью и других богов войны только для того, чтобы служить какой-то цели, не заботясь о риске для человечества?
   Это меня беспокоило. Очень беспокойно.
   Григорий сказал мне: " В данный момент ты и Ремиэль - невинные люди, которых подставили для манипуляций.
   - Они сделают все, что угодно, - сказал я и почувствовал холодок. "Все причастные к этому. Что-нибудь вообще."
   - Это сам Люцифер, - сказала Реми. "Это Конец Дней. Да, я думаю, они сделают все, что угодно, потому что все поставлено на карту".
   Я бросил на него косой взгляд. "И нас?"
   Он посмотрел вдоль барной стойки на африканского Оришу. - У меня такое чувство, что мы, вероятно, сделаем все, что скажут нам ангелы.
   Ну, черт. "Я бы со всей серьезностью предположил, что мы хорошо и по-настоящему трахнулись".
   Аганью вернулся к нам, поставил мне стакан виски, а Реми текилы. "На доме. Как и все напитки и еда, для вас. Зови меня Ганджи; легче. И мы будем часто видеться друг с другом".
   О, радость.
   - И да, ты. Его взгляд был немигающим, когда он смотрел на нас обоих. Он определенно был из тех людей, которые легко запугали бы других - большой, черный, с бритым черепом - но это было не то, чего он хотел в данный момент, несмотря на его размер. Он был совершенно прозаичным.
   Я был осторожен. "Мы что?"
   "Трахнул".
   Мы с Реми подождали, пока Ганджи начнет обслуживать других посетителей, прежде чем переглянулись. Когда мы это сделали, выражение лица МакКью было смесью решимости и беспокойства.
   Он сказал: "Он темный, как сапоги дьявола для верховой езды, и я не говорю о цвете его кожи".
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   придорожную забегаловку, храня молчание. Я сказал Реми, что если нам придется остаться в Зоопарке, мы должны забрать нашу одежду из мотеля, а мой велосипед - из повозки Лили. Итак, мы забрались в его грузовик и поехали на север.
   "Шестьсот вулканов", - подумал я вслух. "Я понятия не имел, что Аризона была такой активной в те времена. Или что в этом районе росли сосны, если уж на то пошло, вместо огромных кактусов. Мне все равно не кажется пустыней, ни высокой, ни низкой".
   Он ничего не сказал, пока мы не свернули на стоянку мотеля, и тогда его голос звучал подавленно. "Мне это не нравится. Нисколько. Но, как я уже сказал, у нас может не быть выбора, кроме как делать то, что они нам говорят. А что происходит по дороге? Дедушка сказал, что мы еще не ангелы . Предполагает, что если мы проживем достаточно долго, у нас, возможно, вырастут крылья.
   Это была не самая приятная мысль. "И мы понятия не имеем, как долго должна длиться эта война, или что произойдет, если Люцифер действительно выберется из ада".
   - Я думаю, для этого существуют Лили и Ганджи, - сказал он, - и все остальные, связанные с этим беспорядком. Сейчас целью являются демоны, но если Люцифер выйдет из строя, я думаю, ангелы и все эти боги и богини объединятся, чтобы уничтожить его.
   Я обдумал это на мгновение. "Пушечное мясо. Вот кто мы".
   "Канарейки в угольной шахте".
   Я пробормотал проклятие, отпер дверь грузовика и толкнул ее. МакКью сделал то же самое со своей стороны, и мы вместе пошли в свои комнаты.
   У меня было очень мало вещей, кроме туалетных принадлежностей. Когда седельные сумки являются единственным вариантом для переноски вещей, вы ограничиваете то, что в них помещается. У меня была пара джинсов, тактические штаны BDU, несколько футболок, пара футболок Henley, нижнее белье. Мой мир на велосипеде.
   Я провел восемнадцать месяцев в тюрьме. Все это время велосипед стоял у дома моих родителей. Когда я пошел за ним, мой отец - бывший военный, а ныне полицейский - поделился со мной своим мнением о том, каким большим разочарованием я был, и знал ли я, как неловко ему было отвечать на вопросы в его участке о его заключенный сын?
   Я был немного занят, пытаясь выжить внутри, так что нет, я действительно не тратил время на размышления о разочаровании и смущении моего отца.
   Мама приезжала пару раз. Он не делал.
  
   -
   Мы с Реми встретились у грузовика и направились вверх по дороге к палаточному лагерю. Когда мы подошли к платформе Лили, я снова поразился ее размерам. Несколько комнат , которые выдвигались из шасси, и этот гараж. Я задавался вопросом, как часто кого-то били достаточно, чтобы использовать койку, медицинское оборудование в задней части. Я также задавался вопросом, как много Лили знала о полевой медицине. Она занималась войной, а не спасением жизней.
   Лили там не было, а потом она появилась. Она вышла из-за деревьев с волкодавом рядом с ней. Я услышал воронье наверху.
   Было темно, потому что палаточный лагерь был усеян массивными соснами, закрывавшими большую часть луны, но у нее было наружное освещение большого дома на колесах. Ее лицо было затемнено, затем стало ясно, когда она вышла из темноты в сферу света. Я снова заметил, как татуировки на рукавах, казалось, шевелятся на ее руках.
   - Ты видел квартиру? Она поднялась по ступенькам и распахнула дверь. Она держала его там, затем отступила в сторону, чтобы ворона могла прилететь. Волкодав последовал за ней, и Лили жестом пригласила нас забраться за ней. "Мы надеемся, что это принесет вам больше удачи, чем последним двоим из вас".
   Это сразу привлекло мое внимание. Я резко остановился прямо в дверном проеме. "Последние два? Какие последние два?
   - Два мальчика перед тобой, - ответила Лили. - Значит, вы думали, что вы были первыми?
   Реми подтолкнул меня, чтобы предложить пошевелиться, что я и сделал, затем вошел, снял шляпу и повесил ее на подоконник. "Хорошо, значит, мы не первые. Что случилось с нашими предшественниками?"
   Глаза Лили были яркими. "Они были убиты демонами, поэтому для них нет рая. А теперь налить вам ирландского виски?
   В придорожной забегаловке мы выпили большую часть кувшина пива и по паре стаканов текилы и виски, так что оба отказались. - Я думал, ты сказала, что все началось с того, что открылись адские вентиляционные отверстия, - напомнил я ей. "Землетрясения и так далее. Это всего лишь вопрос нескольких месяцев".
   - Теперь умирать не так уж долго, не так ли?
   Я хотел поднять важный момент в качестве возвращения, но волна усталости напомнила мне, что я давно пора хорошенько выспаться. Кроме того, я не хотел слишком много думать о тех двух парнях, которые умерли до нас. Я закатал рукав куртки, чтобы посмотреть на часы, и заметил, что уже почти два часа. Последний звонок, снова в Зоопарке.
   Реми чувствовала то же, что и я. "Нам нужен сон".
   Я кивнул. "Знаете, нам будет трудно отдохнуть из-за всей этой шумихи. Трудно спать, трудно бодрствовать". Я попытался превратить это в шутку. "Возможно, причина смерти двух других парней заключалась в том, что им не хватило сна".
   Лили вошла в гараж, вернулась с маленькой сумкой на молнии, которую бросила на пол у двери, и двумя обрезами. Ее тон был деловитым. "Они умерли, потому что были глупы. Некоторое время они пользовались успехом, но стали дерзкими. Они были разорваны на куски демоном, а затем съедены. Сырой." Ее улыбка была странной, будто смерть забавляла ее. Что ж, может быть, так оно и было; она была существом войны. - Вот почему вы оба пришли сюда. Ваши предшественники погибли при исполнении служебных обязанностей. Ужасно. Итак, урок для вас: ведите со смирением".
   Мы с Реми обменялись взглядами. В его глазах я увидел принятое решение не дерзить, и он, вероятно, увидел это в моих. Быть разорванным на части было, ну, в некотором роде нежелательно.
   Лили налила себе виски, но не сразу села. Она стояла у шкафа, и внутреннее освещение выделяло красный цвет ее ирокеза, окрашивая ее глаза в более зеленый цвет, чем когда-либо. Он блестел на ее пирсинге, на наручниках.
   Не имея ничего другого, чтобы сказать немедленно, я упомянул, что мы встретили Аганджу.
   Ее улыбка стала широкой. - И какое у вас было впечатление?
   Реми снова прибегнул к техасизму. "Большой, как бык Брахмы".
   У меня не было весов для этого, поэтому я спросил. "Насколько велик бык Брахмы?"
   - От восемнадцати до двадцати четырехсот фунтов.
   Я был ошеломлен. - Корова?
   "Бык".
   Мое неверие было очевидным. - И ты ездишь на этих штуках?
   МакКью кивнул. "Быки и брони".
   Я переоценил его. Он был загорелым, и его руки были в мозолях. Пара неглубоких морщинок в уголках глаз указывала на изрядное количество солнца и хорошее настроение. Симпатичный сукин сын; и я говорю это, потому что мы похожи друг на друга.
   Я знал его четыре дня. Было ощущение, что четыре месяца. Еще многое предстоит узнать о нем, но мне было гораздо комфортнее, чем раньше. Я едва знал его, но доверял ему. И доверие исчезло из моих чувств во время суда. Если это доверие было следствием первородства, оно могло пригодиться . Дедушка сказал, что МакКью прикроет меня, а я его. Это было правильно.
   Итак, был крутой байкер, крутой бывший заключенный. . . и, судя по всему, крутой ковбой.
   Я снова посмотрел на Лили. "Гандзи очень импозантный мужчина. Бог. Король. Что бы ни."
   "Он поет вулканам", - добавила Реми.
   Лили кивнула. "Он может воспеть их в жизнь".
   МакКью засомневался. "Этот вымер, а не спит".
   "Не имеет значения. Все просыпаются вместе с ним.
   "Хорошо, нам не нужно петь и будить", - сказал я. - Вообще-то мы бы предпочли, чтобы он этого не делал.
   Она не одобряла и, видимо, считала нас ужасно наивными. "Если Люцифер выберется из ада, там будет хуже, чем вулканы и лавовые поля. Хотели бы вы, чтобы все на земле умерли от самовозгорания?"
   Реми поднял голову. "Смерть есть смерть, не так ли? Средства не имеют значения".
   Лили некоторое время изучала его, а затем сказала: - Только не зли Ганджи.
   Ну, да. Хорошо. Хороший гол. Сам по себе он выглядел круто, но как бог, который мог поднимать вулканы? Да, давайте держать его в дружеских отношениях. Я попытался говорить небрежным тоном, но у меня было ощущение, что она видела меня насквозь. "Значит, вы знакомы? Ты и Ганджи?
   Ее улыбка и яркая вспышка в глазах свидетельствовали о том, что она точно знала, о чем я спрашивал. "Мы все знаем друг друга, теперь, когда мы снова осознаем, и здесь. Ангелы сделали это таким".
   - Другое дело, - сказал я, - вы говорите с ирландским акцентом...
   "Я ирландец."
   - ...и он говорит, как я полагаю, с африканским акцентом...
   "Игбо".
   - Э-э... хорошо. Но гэльский совсем не похож на игбо. Ты древний. Но вы оба говорите по-английски.
   Лили была очень удивлена. - Я говорю по-гэльски.
   Реми уставился на нее, хмурясь и настороженно, словно прислушиваясь к тонкостям. - Это совсем не похоже на гэльский. Поверьте мне."
   Лили улыбнулась. Стоит только взглянуть сквозь татуировки, пирсинг, ирокез на женщину под ними - она поражала почти жутким образом.
   Она сказала: "Он говорит с тобой на игбо. Мы не говорим по-английски, мы говорим на своих языках. Но английский - это то, как вы его слышите , как и все, с кем мы говорим. Ангелы - и другие рожденные небесами - знают все языки на Земле".
   - Но мы не знаем, - сказал я ей. "Я не говорю ни на одном иностранном языке".
   - Я говорю по-испански, - сказала Реми, - и, ну, на латыни. Но ничего подобного мы не слышим".
   Она кивнула; видимо эта тема была ожидаема. "Ты сможешь. Когда ты станешь старше. А пока вы будете понимать язык тех, с кем работаете напрямую. Когда вы станете ангелами, все языки будут вашими".
   Хм. Небесный Розеттский камень, может быть? -- Насчет того, -- начал я, снова пытаясь говорить небрежно, -- когда это -- повышение -- происходит?
   Лили это позабавило, но она не закрыла глаза на мою игру за информацию. - Это должен сказать тебе Джубал, но он, вероятно, не расскажет. Ангелы скрытны.
   - Ни хрена, - пробормотал я.
   Она открыла ящик, достала клочок бумаги. "Теперь тебе пора уходить. Возьми сумку - это твой стартовый набор - и возвращайся в Zoo Club. Уладь свои дела. Тогда зайдите на этот сайт".
   Я нахмурился. "Какой веб-подождите, у нас есть компьютер?"
   "В общей комнате". Она протянула бумагу.
   URL-адрес был для меня чужим, если не считать тройной W. Я передал его Реми, которая взяла его, нахмурилась и явно понимала не больше, чем я.
   - Вупатки, - сказала она.
   - Что? Моей естественной склонностью было думать о термине " у-у-у ", обозначающем сумасшедших последователей Нью-Эйдж и уфологов.
   Она написала это буква за буквой. О, это было ву , как ву, погладить , как в горшке, и ки. Что мне абсолютно ничего не сказало. "Что такое вупатки?" Я никогда не слышал о вупатки в фольклоре. Какой-то монстр?
   - Не вупатки, - пояснила Лили. "Это место. Национальный парк. Индийские руины. Где есть баргест. - четко произнесла она. "Черная чепуха".
   - Легенды, - сказал я напряженно. "Правда, сейчас? Все они?"
   Лили кивнула. "Мифология, небылицы, вымышленные злодеи: все живое . На них ездят суррогаты".
   Реми выглядел озадаченным. "Что такое баргест? Что за легенда?"
   Тон Лили был резким. "Это не легенда, это демон. Гейб расскажет вам о фольклоре. Теперь иди домой. Введите URL-адрес. Сайт представляет собой глубокую сеть, и вы найдете там все, что вам нужно знать". Ее улыбка была широкой, обнажая маленькие белые зубы. "Ты должен убить его, этого демона черного дерьма".
   Хорошо - или, может быть, не хорошо. Я бы пока согласился, но мне было любопытно. "Что он делает?"
   - Что делают демоны, - ответила она. "И в такой форме он измельчает людей. Вырывают глотки. Взрослые, но и дети".
   Я несколько дней не просматривал газет и не смотрел телевизор. Ошеломленное выражение лица Реми говорило о том же. Если бы людей убивал зверь, наверняка было бы освещение. Нам нужно было это проверить.
   Тон Лили был ровным. "Вы должны убить его сегодня вечером, когда будет полная луна".
   Теперь мои брови побежали вверх. "Что, как оборотень? Этого нет ни в одной легенде".
   "Полная луна не имеет ничего общего с демоном в форме баргеста". Она посмотрела на меня, потом на Реми. - Это связано с тем, что ночью ты будешь видеть достаточно хорошо, чтобы убить его. А теперь - иди .
   Так что мы сделали.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
   Парковка Зоопарка была пуста; последний звонок пришел и ушел, что означало, что это было после двух часов ночи. После тюремного режима с выключенным светом в десять вечера все действия и разоблачения настигали меня.
   Мы припарковали велосипед и грузовик сзади. Я отстегнул свои седельные сумки; Реми выбрался из своего грузовика с сумкой, которую дала нам Лили, а также с большой спортивной сумкой. Он положил два ружья в стойку для оружия через заднее окно грузовика, спрятав их под красивой длинной пушкой, лишенной наворотов и свистков. Winchester 1873 - модель, основанная на оригинале 1873 года, известном как "Пистолет, покоривший Запад".
   Я попробовал заднюю дверь и обнаружил, что она не заперта. Не особо безопасная вещь, но потом я представил себе, что бог может поразить - или, в случае с Ганджи, обезглавить - любого, кто придет, чтобы украсть что-то. Или, может быть, разбудить вулкан и залить вора лавой до смерти.
   Когда мы вошли и застучали по деревянному полу в мотоциклетных и ковбойских сапогах, громадный Ганджи, который в настоящее время не пел вулканы к жизни, а, скорее, неуместно мыл стаканы в раковине, приветствовал нас улыбкой.
   Он толкнул плотный конверт через стойку. - Что-то пришло за тобой.
   Мои брови поползли вверх. - Я думал, что после того, как место жительства очищено - я думаю, это терминология - никто не знает, что мы здесь, кроме дедушки, Лили и тебя.
   Он ткнул пальцем в конверт. " Габриэль и Ремиэль . Есть ли среди вас другие с такими же именами?"
   Реми сказала сухим тоном: - Может быть, ты действительно сможешь открыть его и узнать.
   Я подошел к стойке, бросил свои седельные сумки на табурет, взял конверт. Реми тоже положил свои сумки и слегка наклонился ко мне, чтобы посмотреть на конверт, который я вскрывал.
   Один лист бумаги 8,5 на 11. Просто старая бумага. Я наклонил его, чтобы Реми тоже могла прочитать. Краткое сообщение было составлено из букв, вырезанных из газетной бумаги, журналов, разных шрифтов, разных цветов. Прямо как записки о выкупе в кино. Но это была не записка о выкупе.
   Пять слов изменили все: "Я знаю, кто ты".
   "Что за черт?" Реми протянула руку и взяла у меня бумагу. "Ни подписи, ни имени вообще, даже вырезанными буквами".
   Ганджи сказал: "Демоны знают, что ты здесь".
   Я покачал головой. - Как я уже сказал вверх по течению - место жительства очищено. Мы убили демонов в форме призраков, а Реми изгнала одного из них в полицейском. Потом я сжег тараканов этого ублюдка".
   Глаза Ганджи были понимающими. - А как насчет женщины, которой ты сломал руку в ту первую ночь, той, которая пыталась тебя задушить? Что насчет Григори?
   Значит, он знал об этих случаях. Виноградная лоза Бога? Или: "Лили сказала тебе".
   Ганджи кивнул. "Она сказала мне, что да, но не рассказала бы об этом никому, кроме твоего дедушки. И жильё было расчищено. Демонов здесь нет и не будет".
   - Ха, - сказал я. - Значит, они не могут просто напасть на нас, когда мы выйдем на улицу? Мы здесь в безопасности, даже если наши мигающие неоновые маячки передают?
   Здесь вы в безопасности , - пояснил Ганджи, - а поляна обеспечивает некоторую защиту сразу за пределами этого здания. Но они знают, что вы здесь, и у них есть доступ к вам в другом месте. И поскольку вы должны искать их, вы должны быть бдительны.
   Бдительный. Ага. "Они могли просто поджидать нас. Смотри и жди, пока мы уйдем.
   Тон Ганджи был сухим. "Бдительность". Он налил две кружки разливного пива, поставил их на стойку, неявное приглашение. Очевидно, богу было все равно, нарушает ли он закон, отбывая последний призыв. "Когда ты, Габриэль, сможешь различить жилище, а ты, Ремиил, сможешь распознать демона до того, как он нанесет удар, тебе будет легче выжить".
   - И когда это должно произойти? Я попросил. "Завтра? Через неделю? Месяц? Это, вероятно, помогло бы нам со всей бдительностью.
   "Это случается, когда случается, как и все остальное".
   - Не очень полезно, - пробормотал я, и Ганджи рассмеялся.
   Очередь Реми. "А что такое "освобождение жилья"? Очистить как?"
   "Я не знаю, как, - ответил он, - только то, что это должно быть сделано ангелами - или рожденными на небе - после смерти демона, иначе место может быть восстановлено как жилище". Его улыбка была слабой, но искра осветила его глаза. "Не очень полезно".
   Я посмотрел на лист бумаги с его простым, но обескураживающим утверждением. - Я полагаю, вы не видели, кто это принес.
   "Я не. Он был в почтовом ящике".
   Отсутствие адреса или марки на конверте означало, что кто бы это ни был, он лично принес его в Зоопарк. Это означало, что да, другие демоны точно знали, где мы.
   - Ну, дерьмо. Я невольно зевнула, потом вздохнула. "Я иду наверх. Я разбит". Я схватил пиво, кивнув в благодарность Ганджи, схватил свои седельные сумки и направился к лестнице. Реми была прямо позади меня.
   Дедушка показал нам спальню справа. Я сунул голову в тот, что напротив, увидел, что он такой же, и сказал: "Я возьму другой".
   Реми было все равно. Просто вошел и бросил свою сумку на кровать, а сумку Лили поставил на стол. Я пошел в комнату напротив.
   Теперь, когда он был моим, я присмотрелся к убранству комнаты. Все было деревенским, сделанным из сосны. Плетеное покрывало и мягкое сиденье рабочего стула, казалось, были чем-то вроде индейского дизайна, но не похожим на вездесущие узоры Пендлтона дома.
   Комод и шкаф. Мне не нужно было ни то, ни другое, хотя, думаю, я мог бы бросить свои две пары брюк, горсть рубашек и нижнее белье в ящик. Я так долго прожил в тюремной одежде без настоящего имущества, что было странно оглянуться на свою прошлую жизнь и вспомнить вещи, которыми я владел. Я обнаружил, что мне не нужен ни один из них. Но я скучал по своим книгам.
   Я тоже скучал по девушке, которая разорвала нашу помолвку после того, как меня обвинили в непредумышленном убийстве. Примерно через восемь месяцев после того, как я попал в тюрьму, пришло короткое письмо с интересной новостью: "Я женился. Его зовут Пол.
   Я снял куртку, бросил ее на стул и уже допивал пиво, когда в открытой двери появилась Реми и постучала по косяку одной рукой. - Тебе нужно прийти посмотреть на это.
   "Нет, чувак. Я просто хочу разбиться. Если завтра вечером мы собираемся убивать демонов, мне нужно немного отдохнуть. Это может подождать до утра".
   сегодня вечером убийство демона , так как уже за полночь; и нет, это не может ждать".
   Он выглядел смертельно серьезным. Я вздохнул, кивнул и последовал за ним. Он провел меня в то, что, как указал дедушка, было общей комнатой.
   Четырехместный стол посередине. Компьютер на столе. Стеллажи от пола до потолка забиты книгами. Коричневый кожаный диван с гвоздями и телевизор с плоским экраном у стены в скромной развлекательной консоли.
   "Я ввожу этот URL". Реми указала на компьютер. "Взглянем."
   Фотографии места преступления. Фотографии вскрытия. Двое взрослых - мужчина и женщина - и двое детей восьми-девяти лет, мальчик и девочка.
   Газеты не печатают графические фотографии места преступления и уж точно не фотографии вскрытия. Лили сказала, что это глубокая сеть, недоступная для других. Мы, Реми и я, в частности, должны были это увидеть.
   Глотки были разорваны так сильно, что жемчужные шейные позвонки были видны в месиве изодранной плоти. Детям было хуже всего, потому что у них были маленькие шеи. Длинные полосы, похожие на следы когтей, также были на всех четырех телах.
   Я сказал все, что мог. Ничего другого не хватило. "Святой ебать ".
   Тогда я встал, повернулся, отошел на три шага. Остановился и стоял, чувствуя тошноту. Я втянул воздух, затем несколько раз шумно выдохнул.
   Господи, если бы мы могли остановить подобные вещи , "развертывание" того стоило.
   Тон Реми был подавлен. "Я пытался получить доступ к другим сайтам. Facebook, Twitter, домашняя страница Dallas Cowboys и т. д. Ошибки страниц повсюду. Единственный сайт, который открывается, это этот.
   Я вернулся в кресло рядом с Реми. Внезапно, когда никто из нас не прикасался к клавишам, компьютер выбросил фотографии и отправил сообщение из одного слова: Таблица.
   "Стол?" Я нашел это совершенно сбивающим с толку. "Какая?"
   Затем первое слово заменило другое предложение: " Телефоны с предварительно загруженными соответствующими номерами".
   Я обернулся и посмотрел на стол. Два сотовых телефона были аккуратно выстроены рядом друг с другом. На одном ярлыке было написано " Габриэль", на другом - "Ремиэль".
   А рядом с ними кредитные карты. Черный, с серебряной пентаграммой и нашими именами, выбитыми серебром.
   На мониторе появились новые слова: Телефоны не будут набирать другие номера. Карты не для легкомысленных трат.
   Мне нужно было немного легкомыслия посреди серьезного дерьма. - Итак, что представляет собой... - я произнес замысловатые воздушные кавычки, - легкомысленные траты , когда мы пытаемся спасти мир?
   Реми взял свой телефон, изучил его. Я схватил свой, включил, открыл Контакты, нашел четыре имени и номера: Реми, Дедушка, Лили, Ганджи.
   - Посмотри сзади, - предложил МакКью.
   Я сделал. На черном футляре был отпечатан тот же рисунок, что и на наших кольцах, и на кредитных картах: серебряная пентаграмма. Я перевернул телефон, посмотрел на лицевую панель и экран. "Нет бренда."
   Реми кивнул. "Может быть, iAngel?"
   Я выбрал имя МакКью, прижал кончик пальца к экрану. Конечно, у него зазвонил телефон. Или, скорее, он издал серию из пяти тонов.
   - О, давай! Теперь я обострялся. - Это из " Близких контактов третьей степени ".
   Реми выглядел задумчивым. "Может быть, эти инопланетяне на самом деле были ангелами".
   Я усмехнулся. "Ни один из ангелов, которых мы видели, не был похож на тех отвергнутых Розуэллом на борту корабля-матери".
   Лицо Реми на мгновение стало очень неподвижным, глаза отстранились. "Что, если люди, попавшие на корабль, должны были стать ангелами-хозяевами?"
   "Это был фильм ! С актерами. Этого не произошло. Это было не по-настоящему!"
   - Возможно, - сказал МакКью. "Что, если бы Стивен Спилберг принимал у себя ангела, когда снимал фильм?"
   А потом ухмыльнулся.
   Я назвала его вульгарным словом, развернулась на каблуках и потопала обратно в спальню - но не раньше, чем взяла кредитную карту, - где плотно закрыла дверь. Может быть, он получит сообщение.
   Стивен Спилберг - ангел? Моя задница.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   Я проснулась от того, что кто-то стучал в мою дверь. Солнечный свет лился сквозь окна. Я нашел свой телефон - мой обычный телефон, тот, который набирал другие номера - и увидел, что было 8 утра .
   Я не чувствовал себя обновленным. Мне нужно больше сна. Я заорал: " Что?"
   Голос Реми звучал странно. - Тебе нужно прийти посмотреть на это.
   В очередной раз вызвал компьютер. Бормоча о грубых пробуждениях, я нашел свои кожаные велосипедные штаны, натянул свежую футболку и открыл дверь.
   Реми не было. Босиком я прошел по короткому коридору в гостиную и нашел его сидящим за компьютером.
   "Какая?" - повторил я. "Больше загадочных заявлений?"
   Он был без шапки, но одетый. Все еще ковбой. "С точностью до наоборот. Все нормально. Я могу открыть все виды веб-страниц".
   Я помассировала одну глазницу, затем провела рукой с растопыренными пальцами по распущенным волосам. - А прошлой ночью ты не смог.
   - Прошлой ночью я не мог.
   "Ну, ты можешь добраться до места, которое мы видели раньше? Фотографии, телефоны?
   "Ошибка страницы".
   Я схватил стул со стола, перетащил его по деревянным половицам и сел рядом с правым плечом Реми, чтобы видеть монитор. "Что теперь?"
   "Нашел сайт того места, куда мы направляемся".
   - Ву горшок?
   "Упатки. Смотреть." Он ввел его в поле поиска, затем щелкнул ссылку. Он открыл страницу с большой фотографией солидной груды камней.
   Но груда камней цвета заката, по форме напоминающих расплющенные кирпичи, уложенные один на другой, чтобы получились стены, окна, дверные проемы. Это напомнило мне немного руины замка. - Там жили коренные американцы?
   "Анасази и Синагуа. Построен пуэбло в двенадцатом и тринадцатом веках. И я думаю, что мы должны отправиться туда сейчас, при дневном свете, чтобы мы могли осмотреть место, прежде чем мы отправимся искать демона, одетого в форму... - он сделал паузу, бросив на меня косой взгляд, - что бы там ни было баргест или черная шелуха". Еще одна пауза. "Что такое баргест или черный шак?"
   "Также Волосатый Джек, Бродяга, Царский зверь, Ненавистная тварь. Среди других имен".
   МакКью звучал раздраженно и повторил с чрезмерной ясностью. "Что это ?"
   - Это, - сказал я, - собака.
   "Собака? Мы охотимся на собаку?
   Его реакция меня не удивила . "Знаете "Собаку Баскервилей " Артура Конан Дойля? Особенности Шерлока Холмса?"
   Реми кивнул. - Но никогда не читай.
   "Книга о страшном, свирепом звере, который, как полагают, только что вышел из ада. О нем сложено множество легенд со всей Англии, которые вдохновили Конан Дойля. В основном это предвестник смерти, хотя некоторые легенды говорят об обратном". Я потянулся, сломал позвоночник. "В основном он бродит по местам, не убивает активно людей".
   - Сейчас , - вставила Реми. - Взрослые и дети.
   Ага. Значит это было. Подавленный, я пошел дальше. "Самое известное имя - простое старое "черная собака". В основном он обитает в разных местах и не был особенно известен тем, что убивал людей, хотя, очевидно, это изменилось". Я думал о фотографиях. Думал о детях. Снова почувствовал себя больным.
   "Итак, мы собираемся охотиться на собаку".
   "Нет, мы собираемся охотиться на демона". Я отодвинул стул, поднялся и поставил его на место за столом. "Мне нужен быстрый душ, немного еды". Я осмотрел его. Аккуратно выглаженная одежда, отличная от вчерашней. - Ты готов идти?
   "Уже принял душ. Здесь приготовлен кофе, - сказал он, - и яйца, колбаса, картофельные оладьи. Также хлопья. У меня были пшеничные хлопья".
   "Завтрак чемпионов. Или, наверное, завтрак охотников на демонов. Я оставил МакКью читать про Вупатки, а босиком направился на кухню. Ботинки могли подождать на кофе.
   Кофе. Вещи богов.
   Но не из Ганджи, я надеялся, а то на вкус будет как лава и пепел.
  
   -
   Мы столкнулись с небольшим сбоем, когда пришло время отправиться в Вупатки. Реми предполагал, что мы поедем вместе в его грузовике. Я сказал ни за что.
   Я сказал ему: "Мне нравится свобода велосипеда на открытой дороге".
   Его взгляд был вопросительным. "Вы одеты в кожу, шлем с полным покрытием, перчатки и ботинки. Это как броня. На что это не похоже, так это на то, чтобы чувствовать ветер в волосах. И если ты действительно этого хочешь, я могу опустить окна.
   - У тебя есть лошадь, кажется, ты мне сказал.
   Реми, нахмурившись от очевидной нелогичности, кивнула.
   - Это тоже не то же самое, что ехать в грузовике, - заметил я. - А когда верхом, разве ты не чувствуешь себя по-другому?
   Видимо, он никогда не думал об этом. После краткого парада мыслей, отражавшихся на его лице, он пришел к пониманию и забрался в свой грузовик, а я перекинул ногу через велосипед.
   Ношение моих доспехов, как описала их Реми, было бременем. Путешествие по межштатной автомагистрали в рубашке, джинсах, без перчаток и шлема давало гораздо больше свободы, чем во всеоружии. Но тела подпрыгивают, когда отрываются от велосипедов на высокой скорости, а когда голова касается дороги, это обычно приводит к смерти или устойчивому вегетативному состоянию. Я не хотел ни того, ни другого, большое спасибо. По городам на гораздо более низкой скорости, да, я мог бы обойтись без всего этого шума, но автомагистраль между штатами может быть злобным зверем.
   Мы направились на север по шоссе 89 примерно двенадцать миль, свернули на указатель на Вупатки и что-то под названием Кратер Сансет.
   Кратер Сансет оказался массивным черноватым пурпурно-красным шлаковым конусом, оставшимся от извержения. Думая о индейских руинах, а не о горе пепла, я не обращал на это особого внимания, пока ехал в сторону Вупатки, пока что-то не потянулось и не схватило меня.
   Не человек. Не демон. Чувство . _
   неправильность.
   Зло.
   Я затормозил, перекатил велосипед на обочину, остановился. Дорога была запружена соснами, елями, можжевельником и дикорастущими травами. От земли, от опавших веток и листьев отделялись клочья золы. Остатки зазубренных, изломанных потоков лавы превратили большую часть территории в черные вздутые реки из вулканического камня, прорезанные деревьями. Деревья и трава также покрывали большинство склонов кратера.
   Словно кубик льда, упавший мне на спину, я резко похолодел. Я услышал тонкий, пронзительный крик.
   Реми тоже остановился. Он подъехал ко мне, опустил окна, низко наклонился к пассажирской двери, чтобы заговорить в окно. "Как дела?"
   Я не хотел слов. Я жестом заставил его замолчать, сосредоточившись на том, что я чувствовал. Слез с велосипеда, сделал два длинных шага к огромному шлаковому конусу, затем остановился и сильно моргнул, потому что мне казалось, что мои глаза ведут себя неправильно.
   Цвета, которые заполнили мое зрение, были черным и красным. И я почувствовал гудение, похороненное глубоко. Видел вспышки огня, лавы, неровности земли. Снова услышал крик.
   Реми, выйдя из своего грузовика, подошел ко мне. Его тон был низким и бесконечно тихим. "Что ты чувствуешь?"
   Я поработала плечами, пытаясь избавиться от холода, охватившего мой позвоночник. - Ты что-нибудь слышал?
   - Конечно, - сказал он. "Кролик. Может быть, больше одного. Вероятно, горный лев. Они охотятся на всю эту область. Вы когда-нибудь слышали, как умирает кролик?
   Я покачал головой.
   "Они кричат. Звучит как человеческий младенец.
   Я снова подумал о мертвых детях и их мертвых родителях. И младенцев тоже не было. Но они были слишком молоды, чтобы умереть, и никто не заслуживал быть растерзанным демоном в обличье огромного пса.
   - Ты что-нибудь чувствуешь? Я был напряжен, не в себе. - Какой-нибудь - человек-носитель? Суррогатная мать?
   МакКью покачал головой. - Но я полагаю, что в форме собаки он мог бы бродить туда-сюда между руинами и кратером. Их разделяет всего около пятнадцати миль. Я проверил газеты, новостные сайты - сообщений о том, что здесь кого-то убили, не поступало . Прямо на развалинах.
   - А что об этом пишут газеты и новостные сайты?
   "В основном они считают, что это горный лев. Может медведь. Искали, даже верхом, но ничего не нашли. Несколько чокнутых утверждают, что это инопланетяне". Он ухмыльнулся. "То, что космический корабль потерпел крушение и образовал воронку в шлаковом конусе, когда закопал себя, и если бы правительство просто разрешило людям подняться по конусу к кратеру наверху, доказательства были бы найдены".
   - Значит, ты не можешь подняться по конусу?
   "Неа. То, что я читал, говорило, что раньше это было разрешено, но это нарушало экологическую целостность района, поэтому сейчас он закрыт для публики".
   Всплыл гнев. "Я хочу этого сукина сына".
   Реми сказала: "Тогда давай убьем его".
   Вернувшись на велосипед, я почувствовал, что что-то не так. Больше я ничего не слышал, ничего не чувствовал , кроме тепла яркого летнего дня, смягченного тенью высоких деревьев и шелестящим ветерком.
   Я вырулил на дорогу, за мной следовал пикап.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
   На повороте на Вупатки я заглушил двигатель, остановился. Дорога, ведущая к руинам, была перекрыта широкими металлическими воротами напротив входа, трехжильным проволочным забором и большим объявлением о том, что руины временно закрыты для посетителей. Приносим извинения за неудобства.
   Да, четыре человека, убитых чем-то , действительно были бы неудобны.
   Реми выбралась из кабины, забралась на кузов грузовика и открыла одну сторону большого ящика для инструментов на петлях, который тянулся от одного поручня кузова до другого. Что-то вроде стальных седельных сумок, странным образом.
   Он спрыгнул обратно, размахивая парой кусачек, и начал резать забор рядом с воротами. Он согнул его так, чтобы мой велосипед и его грузовик пролезли внутрь, а затем жестом указал мне на дорогу.
   Я съехал с асфальта на валежник, состоящий из сосновых иголок и прочего мусора, и вернулся на подъездную дорогу. Чуть дальше я наткнулся на стоянку, свернувшуюся в пространство.
   Когда я заглушил мотоцикл, я не мог оторвать глаз от руин. Вупатки во плоти, так сказать, были идентичны фотографиям , запечатлевшим место, но не ощущения . Вупатки были старые кости с более старой душой.
   Учитывая, что строители вырезали из камня плоские прямоугольники еще в двенадцатом и тринадцатом веках и соединяли их вместе с глиной в сложенные стены, я был чертовски впечатлен. Большое здание было построено вокруг массивных скальных образований из песчаника, возвышающихся над землей. Цвет повсюду - уложенные друг на друга камни, образования и грязь вокруг - был бледным, пыльным закатом, который стал ярче под солнцем.
   У нас было место для себя, так как доступ был закрыт. Я снял шлем и перчатки, когда Реми въехал. Я нащупал Тауруса в наплечной кобуре, решил раздеться до футболки, оставив пистолет и кобуру на виду. Легальное открытое ношение - это хорошо, но некоторые люди нервничают из-за оружия. Мой бывший ненавидел их. Если бы мы пришли туда, где собираются другие, например, туристы, я бы не снял куртку, хотя день был теплым.
   Предположительно зверь напал на закате, так что у нас было немного времени. И нет никаких гарантий, что он не зависнет далеко за полночь. Лили, кажется, так и думала; она сказала, что нам понадобится полная луна, чтобы видеть.
   Я чувствовал себя лучше, потому что мой КА-БАР и револьвер были заряжены гильзами из порошкового железа. Реми проверил и себя: поясная кобура, большой дамаскированный Боуи, тройные ножны для метательных ножей.
   Призраки, как было установлено, могли быть убиты выстрелом или ударом ножа в уязвимые части человеческого тела. В Зоопарке я убил призрака мужского пола выстрелом в голову в упор, что, безусловно, убило бы обычного человека. Реми метнула ножи плотной группой в сердце, почти как стрелы или дротики в яблочко, и убила женщину-призрак. И он изгнал беса в полицейском, оставив хозяина живым и бесхозным.
   Теперь мы столкнулись с животным. Поскольку черные собаки всегда были в фольклоре, а не в реальности, как призрачные звери, бродящие по разным местам, я не совсем был уверен, что нужно, чтобы на самом деле убить это существо.
   - Что ж, давайте проверим это, - сказал МакКью, направляясь к выходу. Я колебался мгновение. Задумывался, потому что ничего не мог с собой поделать, закричал бы я, как умирающий кролик, если бы нас забрал Кладбищенский зверь.
   Подъем к руинам не был крутым, потому что это место было построено на скромном плато, а подрядчики двадцатого века проложили широкие, неглубокие ступени с каркасом. В какой-то момент они также установили поручни на различных участках тропы в руинах, а в некоторых местах натуральный раствор уступил место современному цементу, чтобы укрепить место.
   Извилистая тропа, превращенная в пыльную красную пыль подошвами тысяч ботинок, привела меня внутрь. Руины были открыты небу, хотя в какой-то момент потолок из деревянных столбов защищал от солнца и дождя, потому что остатки этих столбов были разбросаны по земле. И стены были двухэтажными, без второго этажа. Опять же, я полагал, что строители использовали дерево для создания пола, который теперь лежал в руинах на земле.
   Окна и дверные проемы были обработаны с большой точностью, учитывая, что материал был обтесан вручную. Я вошел в квадратную башнеобразную комнату, увидел высокое окно второго этажа. Я запрокинул голову, чтобы увидеть то, что я мог видеть. Небо за окном было ослепительно-голубым.
   Я закрыл глаза. Пусть мое осознание здесь и сейчас исчезнет.
   В моей голове было тепло, как в костерке, а края моего зрения снова стали успокаивающе зелеными. Я уловил слабый след огня, пепла, воды; растений, растущих на земле, таких как кабачки, а также бобы и высокая шелестящая кукуруза. Но это еще не все. Семена пиньонской сосны обжаривали или растирали в муку для выпечки. Дикие растения давали аромат и пряность, а также в изобилии было мясо оленей, кроликов и луговых собачек, этих странных маленьких, похожих на бурундуков животных, которые выскакивали из нор и чирикали, чтобы подать сигнал тревоги, когда на них охотились дети.
   Это было живое, процветающее сообщество, место, где различные местные культуры объединялись для торговли, пока климат не изменился. Вода стала менее доступной, земля стала более засушливой, и в конце концов Вупатки больше не мог прокормить своих жителей. Племена двинулись дальше, оставив после себя массивное строение, сохранившееся до наших дней, хотя и лишенное крыши, лестниц и пола.
   "Гейб!" Голос Реми вывел меня из себя. - Гейб, иди посмотри!
   Я проследил за его голосом на некотором расстоянии, нашел огромную, круглую, глубокую выемку в земле, окруженную сложенными каменными стенами и известковым раствором, плюс окружающую стену наверху. Эти верхние стены были, вероятно, три фута высотой; под кольцом внешней поверхности находилась более низкая структура, образующая круглую скамейку для сидения вокруг большой площади плоской пыльной земли.
   Я встал на стену и нашел Реми внизу в... ну, дыра - не то слово. Это было спланированное и построенное вручную сооружение, а не естественное отверстие в земле. Мне показалось неуместным видеть современного ковбоя в шляпе, стоящего посреди чего-то, построенного столетия назад коренными американцами.
   - Это площадка для игры в мяч, - сказал он.
   - Площадка для игры в мяч? Это казалось маловероятным. "Откуда вы знаете?"
   Реми смотрела на меня так, словно была слишком глупа, чтобы жить . - Я прочитал знак.
   Ой. Ага. Знаки удобные.
   - В любом случае, спускайтесь, - позвал он. - Шагах в десяти справа от вас есть проход.
   Так оно и было, и поэтому я прошел через обнесенный стеной вход, который показался мне похожим на входные туннели, которые используют футбольные команды, чтобы выйти на поле.
   Я шагал к Реми, пока он не сказал мне остановиться. - Смотри, - приказал он и указал на рыхлую, песчаную землю.
   Отпечатки ботинок повсюду. Но на них накладывались следы животных. Следы огромных животных.
   - Слишком большой для горных львов, - заметила Реми, - да и форма не та. Эти отпечатки оставил не кот.
   Или медведь, подумал я, хотя сомневался, что здесь, посреди безводного, очень теплого нигде нет ни одного.
   Похож на собаку , - продолжила Реми, - но слишком велик для койота или волка.
   Я присел на корточки, вгляделся внимательнее в отпечатки лап. Депрессии были явными. Даже дырки, оставленные ногтями на ногах, были хорошо видны. Существо вернулось после того, как следователи ушли.
   Я покачал головой. - Это не более чем фольклор.
   - Дедушка и Лили сказали...
   Я отрезал его. Я не совсем хотел, чтобы он это услышал. - Я знаю, что сказали дедушка и Лили.
   Выражение лица Реми было серьезным. - Тогда почему ты хочешь это отрицать?
   Это не было отрицанием, точно. Больше похоже на выражение надежды, но я не знал, как это объяснить. Со своего кортежа я посмотрел на ковбоя. "Потому что черных собак не должно существовать ".
   Он не улыбался; это была не шутка. - Как и демоны.
   Я снова посмотрел на отпечатки лап. "Это жилой дом. Я чувствую это, хотя и не могу сделать это так, как дедушка. Ты чувствуешь демона в любой форме?
   Глаза Реми стали пустыми и расфокусированными, но, наконец, он вернулся к тому, что было здесь и сейчас, и покачал головой.
   Я сказал: "Было бы полезно, если бы вы..." Я указал на следы, "но, думаю, в этом нет необходимости".
   - Я думаю, это правда.
   После минутной тишины, когда все, что мы слышали, было жужжанием и скулением насекомых, я сказал: "Я признаю это. . . это пугает меня до чертиков. Какая- то здоровенная тварь из фольклора убила четырех человек.
   "Ага."
   Я вырос. "И это убьет больше".
   - Я бы поставил на это свою лошадь.
   Это было каменно-холодное значение, исходившее от Реми. Я смотрел на высокие пустынные просторы, видел бескрайние голубые небеса. Я пытался убедить себя, что все это было на самом деле, тогда как я хотел забыть последние несколько дней.
   Может быть, это была хреновая затея, но люди погибли. - Мы вернемся сегодня вечером и уберем эту штуку. Так или иначе."
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
   Я обнаружил, что в Аризоне сумерки наступают поздно. Неудивительно, что государство не перешло на летнее время. Свет держался гораздо дольше, чем на тихоокеанском северо-западе, как и дневная жара. Дневной свет здесь уж точно не нужно было экономить.
   Мы были в спальне Реми в Зоопарке, и он проверял затвор метательных ножей в ножнах. Большой Боуи был на его поясе, как и его Телец. Плавная эффективность его движений делала его опасным. В каком-то смысле я желал иного - потому что тогда это тоже делало меня опасным. Может быть, сейчас это было необходимо, но с воспоминаниями о более спокойной жизни это было чертовски плохо. Студентка колледжа, проф. Теперь бывший заключенный и убийца.
   Он взглянул вверх. "Как ты думаешь, мы должны убить его? Я имею в виду, что будет работать? Утюг? Серебряный? Святое масло или вода?"
   Немного подумав, я вспомнил о спортивной сумке Лили. Я положил его на кровать Реми, расстегнул молнию. Мы оба заглянули в кучу картонных коробок с пулями и снарядами, флягами, мешочками с различными травами, несколькими бутылочками Бог знает чего. А также два скрученных, обернутых серебром деревянных кола.
   "Это не вампир, - заметил я, - так что нам, вероятно, не нужно приносить ставки".
   Тон Реми был подавлен. "Я не жду того дня, когда нам придется полагаться на эти ставки. Это близкая работа. Слишком близко.
   Черная собака была достаточно близко, чтобы убить каждого члена семьи. Он вполне мог бы попробовать то же самое с нами.
   - Мы возьмем дробовик, - сказал я, - но лучше всего подойдет твоя винтовка. Я думаю, что желательно держаться на расстоянии от этой штуки. Вы можете играть в снайпера. Или охотник. То, что работает для вас".
   МакКью не купился на это. " Ты тот, кто обладает особыми, причудливыми навыками обращения с оружием".
   - Ты тот, кто умеет обращаться с этим оружием, - указал я. "Позже я воспользуюсь случаем, чтобы узнать его вес, его удар, проверить прицелы, действие рычага. Но не сегодня".
   В конце концов Реми согласился, а затем предложил сесть верхом. Я выстрелил ему в глаз сбоку, прихватил коробку с серебряными пулями и вторую железную картечь. Я открыл ее, рассмотрел патроны, потом дунул на пули и гильзы. Это все еще казалось смешным, но я не собирался спорить.
   - Думаю, их уже окунули в святое масло, - сухо заметил МакКью.
   "Давайте просто будем в безопасности. Благослови его слюной, понимаешь? Сексуальный образ.
   Я передал ему коробку, и он последовал моему примеру, как будто задувал свечи на день рождения, а затем кивнул. "Давайте возглавим их, выдвинем их".
   - Если ты не заметил, я не корова.
   - Во всей этой коже ты вполне мог бы быть.
  
   -
  
   К тому времени, когда мы прибыли в Вупатки, нас уже закатил закат. Ведьмин час, так сказать, но вместо этого предвещающий появление черной собаки, баргеста, черной шелухи и всех прочих имен.
   Я снял шлем и перчатки, оставил их на велосипеде. МакКью снял с полки дробовик и винчестер. Он протянул мне дробовик. Я вскрыл его и увидел, что он загружен тем, что нам нужно. Я сунул еще снарядов в карманы куртки.
   Охотничье ружье Реми не предназначалось для убийства демонов; он нашел время, чтобы извлечь старые патроны из револьвера, заменив их ослепительным серебром.
   Внезапно костями, своим сознанием я снова ощутил это.
   Зло.
   Злоба.
   Но ненавязчивый. Кой. Эфемерный.
   Место жительства.
   Я положил дробовик в руки и прижал к правому плечу, покрутился по кругу, подергивал плечами от холода. - У тебя есть что-нибудь на демона?
   МакКью сделал паузу, и его взгляд стал отсутствующим. Через мгновение он покачал головой. "У меня нада. Я не понимаю, почему твой небесный двигатель работает, а мой нет.
   - Полубега , - сказал я. - Это все еще... прерывисто. Но почему, может быть, это альфа-вещь. И, может быть, через пять минут ты точно будешь знать, где демон и что он делает.
   Когда мы шли по тропинке к руинам, поднималась луна. У меня сдавило грудь, перехватило дыхание. Мы убили двух призраков, изгнали демона, но все они были в человеческом обличье. Это была собака, а черные собаки действительно могли сбрасывать людей с высоты, даже тех из нас, у которых сверкали маленькие небесные маяки.
   Когда МакКью, растягивая слова, сказал, что собирается оторваться от меня и обвести развалины с одной стороны, предлагая мне пойти с другой, я объявил эту идею глупой, как фильм ужасов. "Если бы мы это сделали, а я смотрел это дома, я бы кричал на экран о том, какие мы глупые. Мы остаемся вместе".
   "И дать суррогатной матери плотно сгруппированную цель? Как только мы войдем туда и рассредоточимся, по крайней мере один из нас его достанет.
   Что ж, он был прав. - Я действительно, очень хочу, чтобы ты почувствовал, где это.
   Он бросил на меня раздраженный взгляд. - Я тоже, но не могу. Пока что. Итак, давайте сделаем это. Если суррогатной матери нет в здании, я найду место для установки с винтовкой. Если этот присоска внутри, мы загоняем его в угол и вынимаем".
   Мы шли по тропе, ведущей к развалинам. Мы не торопились. Мы сделали наши шаги тихими.
   Реми смотрел налево, я направо. Мы оба произвели широкую визуальную оценку, проверили ближайшее окружение, затем один из нас развернулся и осторожно пошел назад, чтобы проверить свой тыл, в то время как тот, кто шел впереди, продолжал двигаться.
   Дерьмо. Я хотел не быть здесь.
   Рядом со мной Реми сказала: "Интересно, где были дети, когда забрали родителей. Или если бы дети были убиты первыми.
   И это немного облегчило меня, потому что у меня была цель. Он пригладил волосы на затылке, успокоил живот. Я выдохнула и сбросила напряжение. Я знал, что нам очень нужно спасти других детей. И мы могли.
   Дети. Родители. Дети . Мальчик и девочка, может семь, может восемь. Или оба сразу, возможно, близнецы.
   Адреналин зашкаливал. Я хотел, чтобы это было сделано. Над. И этого было достаточно, чтобы зажечь меня. Когда мы подошли к большому многокомнатному зданию, Реми сказал, что пойдет налево, чтобы покружиться, а я должен пойти направо. План состоял в том, чтобы встретиться после осмотра периметра, а затем вместе отправиться в руины, чтобы исследовать отдельные комнаты.
   Луна оставалась на восходе, еще не в зените, но уже освещая все вокруг. Лили была права; отслеживание суррогатной матери в черной собачьей одежде требовало хорошего освещения.
   Я был на полпути вокруг периметра, когда показался зверь. Под луной, не избегая ее света, существо медленно продвигалось вперед. Его голова была опущена, когда он учуял след, а хвост был поднят и застыл.
   Оно было гладким, гладким и маслянистым под луной, как будто цвета не держались. Благодаря лунному освещению я мог ясно видеть его: углы, мускулы, изгибы, поразительную четкость даже на фоне надвигающейся темноты.
   Я люблю собак. Собаки, как я. Но это . . . о черт. Это была не собака. Это был Конец Дней. Конец моей жизни. Дело было в мастифе. Великий датчанин. Это были питбуль и ротвейлер с добавлением добермана. Он был огромным , и блеск его шерсти в свете полной луны, очертания его мускулов, натянутых, но струящихся, обещали удивительно красивую и экономичную машину для убийства. Почти элегантная смерть даже посреди ужаса.
   Если, то есть, человек не возражал бы, чтобы горло было вырвано, а позвонки, как костяшки, как хрящи , сожжены в порошок.
   Он успокоился. Поднял голову, понюхал воздух, посмотрел прямо на меня и опустил голову, демонстрируя угрозу с зачесанными волосами и жестким хвостом. Зубы блестели, но меня поразило не это.
   Белый. Белые глаза. Не красный из легенд.
   Зрачки перестали быть округлыми и превратились в вертикальные щели. Кошачьи глаза в теле собаки.
   Ну, черт.
   Вот оно, и вот я , и мое горло готово взять.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
   Только дурак стоит перед своим концом и ничего с этим не делает. Я мог бы все еще умереть, но я бы ушел с треском. Буквально.
   Когда я поднес ружье к изгибу плеча, я услышал выстрел из винтовки. Черная собака пошатнулась, закричала, ненадолго упала, затем снова вскочила на ноги. Он отдернул губы в яростном рычании.
   Что ж, Реми мог бы быть лучшим стрелком.
   Черная собака прыгнула, и я побежал.
   Я бросил дробовик; он слишком обременял меня, когда я бежал, ударяясь о бедро, когда я сжимал его одной рукой. Насколько мне известно, собакам, даже с демоном на борту, не хватало способности - и противопоставленных больших пальцев - взять ружье и выстрелить из него.
   Боже, пусть выстрел Реми, пусть даже не в центре массы или вонзившись в мозг, замедлит сосунка.
   Земля представляла собой нагромождение травы, песка, комьев грязи, камней, торчащих из почвы. Мои колени и лодыжки приняли на себя основной удар, когда я изо всех сил пытался остаться в вертикальном положении, стараясь удержаться на ногах. Луна купала землю, но позади меня я услышал пса.
   Нет. Суррогатная мать .
   Пение стало громче в моей голове. Реми Реми Реми.
   Дыхание, спутанное между потребностью, страхом и усилием, вырвалось из легких в воздух. Я вдохнула кислород, услышав его царапанье у себя в горле.
   Там, передо мной. . . стена площадки для игры в мяч, притаившаяся в луне и тени. Это вряд ли остановит зверя, но, тем не менее, предоставит возможность.
   "Реми!"
   Я толкнула вес вверх, прыгнула, почувствовала, как мои ботинки ударились о камень, затем присела и уперлась ладонью в конец напрягшейся руки, оттолкнувшись наружу и вниз. Я совершенно точно не хотел удариться о круглую скамью, построенную низко.
   Это было глупо, как в фильме ужасов. На площадке для игры в мяч было всего два узких входа/выхода. Стены, окружавшие двор, не были непреодолимыми, но определенно бросали вызов тому, кто сильно запыхался и бежит за своей жизнью. Но я верил, что это может дать Реми еще один шанс.
   Я ударился о землю, упал, подогнулся и перекатился, поднялся на ноги как раз в тот момент, когда зверь прыгнул на стену. Луна окрасила его тело, придав ему тусклый, серебристо-серый, скользкий блеск на фоне темноты.
   Как только я вытащил свой "Таурус" из кобуры, винтовочный выстрел Реми убил суррогата.
   Я стоял там с тяжелыми легкими. Я хотел выругаться, но мне не хватило дыхания.
   Черная собака, пораженная в сердце, скатилась со стены, отскочила от конструкции, похожей на скамейку, и приземлилась кучей на землю. Кровь хлынула изо рта, растворилась, остановилась. Сердце больше не билось.
   Я наклонился, уперся руками в колени, одна из которых все еще цеплялась за пистолет. Я почувствовал, как мои волосы упали вперед, скрывая обе стороны моего лица. Через мгновение, задышав лучше, я внезапно сел без всякого изящества. Я еще не акклиматизировался на высоте.
   - Гейб? пришел звонок.
   Я хотел ответить. Ничто во мне не могло.
   Реми вскочила на стену с широким плоским краем и уставилась на меня. Винтовка повисла у него в руках. "Ты в порядке?"
   Я помахала ему, пытаясь передать жестом свое согласие, затем как бы согнулась, наклонилась и легла на спину на землю.
   Ебена мать. Святой Христос .
   Я не чувствовал ничего похожего на крупицу небесной благодати, ни сущности, ни искры. Я был просто человеком, не более. Но мы с Реми убили демона.
   МакКью вышел на площадку для игры в мяч и подошел ко мне. Он не приседал, не становился на колени, даже не наклонялся. Просто стоял надо мной с винтовкой в руках.
   Затем, набирая поэтичность, он сказал: "Ты карабкался, как цыпленок, пытающийся убежать от лисы".
   Я показал ему красноречивый средний палец.
   Через мгновение, когда моя рука снова упала на землю, он спросил, буду ли я жить. Я сказал "да", принял сидячее положение, а затем с помощью напряженной левой руки поднялся с земли и встал на ноги.
   Я сказал, отдышавшись: "Неужели ты не мог убрать его до того, как я вскарабкался, как цыпленок, пытающийся убежать от лисы?"
   - Черт, сынок, а где в этом веселье? Он ухмыльнулся и добавил: " Правило Беты. "
   Мне было больно от моей складки и вращения. По-видимому, я сильно ударился о левое плечо, прежде чем изобразить ежа, сворачивающегося от угрозы.
   Я снова посмотрел на распростертую собаку. Определенно мертв. А поскольку черная собака на самом деле не была реальной, не было хозяина, которого можно было бы спасти.
   - Знаешь, - задумчиво начал я, - это очень, очень странно.
   Глаза Реми расширились. "Подожди подожди. Гейб ...
   Он должен был ощутить демоническое присутствие и казался явно встревоженным, поэтому, когда на стене появилась женщина, я даже не подумал об этом. На взводе, нервный, дрожащий от адреналина, я выстрелил в нее пять раз.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
   Он не упал. Что она сделала, с явно сердитым взглядом, так это расправила пару огромных, черных, мерцающих крыльев, затем махнула ими вперед, чтобы встретиться и издать такой мощный звук, что Реми и я оба упали на землю от его силы. .
   Она подняла кулак с вытянутым указательным пальцем и ткнула в воздух. " Не зли меня!"
   Реми поднял винтовку, хотя и сидел на земле.
   Я протянул руку и поймал бочку. "Нет. Нет, это Грег.
   Она уставилась на меня. "Я Григорий; меня зовут не Грег".
   "Кто?" - спросил Реми, и тут он понял. "О, ангел из зооклуба? Тот, кто сказал тебе, что у ангелов разные планы, а люди могут оказаться побочным ущербом?
   Мы по-прежнему сидели в грязи. "Это тот самый. Она говорит, что она не одна из них, но на данный момент кто знает? Я встал, стряхнул пыль со штанов, сунул револьвер обратно в кобуру и протянул руку МакКью. Он схватил его, и я потянул его вверх.
   Черные глаза блестели, когда она смотрела на нас. Лунный свет ласкал костяк ее лица с высокими изящными скулами и широким ртом, хотя в данный момент оно было очень мрачным.
   - Как ты от этого не умер? - спросил Реми. "Сердце высоко в центре груди".
   - По-видимому, нет, - пробормотал я. - Умри, значит. Я передумал. "С другой стороны, может быть, они делают; она не сказала мне, как это могло случиться, когда мы в последний раз встречались. Я посмотрел на нее. "Знаете, эти крылья потрясающие. Дедушка так и не показал нам его, только рябь, отпечаток и смещенный воздух".
   Крылья были расправлены. Одетая в черное и стоящая на стене с развернутыми вещами, она напоминала . . . Что ж . . . ага: ангел-мститель в азиатском стиле. Затем она сложила крылья назад почти как гармошку. Они потускнели во тьме под луной, а затем совсем исчезли.
   Она посмотрела на нас обоих. "Григорий смотрите. Рекорд Григория. Григорий следит за тем, что делают другие, особенно когда они младенцы, как мы считаем возраст". Теперь она впилась взглядом. "Меня зовут не Грег и не Грегори, и я попрошу вас прекратить их использовать. Меня зовут Амбриэль".
   Я сделал жест, указал на черную собаку, надеясь смягчить ее. "Мы взяли суррогатную мать".
   "Я видел." Ее черные волосы блестели в лунном свете. "Я смотрел; это моя работа. Но твоя еще не закончена.
   Реми спросила: "Мы должны похоронить его? Сожги это? Что вы хотите, чтобы мы с ним сделали?
   - Вы должны очистить жилище. Демон пойдет с ним.
   - Угу, - сказал я. - Нас этому еще не научили.
   Она не выглядела счастливее. - Ты не можешь сам разобраться?
   - Реми знает латынь, - заметил я. "Поможет ли это? Если есть ритуал, я имею в виду.
   - Подойдет латынь, - сказала она в дурном настроении. - Итак, Реми, что, по-твоему, тебе следует сказать, чтобы очистить жилище?
   Он смотрел на нее, размышляя над выбором слов. Я мог видеть это в нем. Наконец он предложил: "Вон, проклятое место".
   Грег - Амбриэль - выглядел не более счастливым. "Это не Макбет , идиот".
   Реми выглядел задумчивым. - А обряд изгнания нечистой силы сработает?
   - Он уже мертв , - заметила она. - Но мы не можем оставить тело здесь, чтобы его могли найти туристы или смотрители парка, поэтому мы должны избавиться от него, а также от его затянувшегося влияния. Сотрите его с этого места. Это освобождение жилища.
   Я посмотрел на ту самую мертвую черную собаку, лишенную демона. - Почему он все еще здесь? Я попросил. "Черные собаки не настоящие. Без суррогатной матери, оживляющей его, разве он не должен просто исчезнуть?"
   "Демон сделал это реальным", - объяснила она. - Следовательно, это так.
   Я посмотрел на Реми. Он посмотрел на меня. Мы оба повернулись к Амбриэлю. Я сказал: "Мы понятия не имеем".
   Она была раздражена, бросила на нас обоих быстрый взгляд полнейшего отвращения. - Вы должны быть в состоянии понять это.
   "Хорошо." Я снова посмотрел на ту самую дохлую собаку, дал ей команду. "Катись."
   Естественно, "убирайся" не было волшебным словом, как и "Леди Макбет" и ее проклятое пятно. Амбриэль наконец, казалось, понял, что мы действительно, действительно даже не знали, с чего начать .
   - Смотри и учись, - приказала она. Покорно Реми и я так и сделали.
   Она осталась на окружающей стене. Хотя ее локти были согнуты, она подняла и вытянула предплечья, согнула запястья вверх, показала ладони. Она ни на что так не походила, как на беглеца, сдающегося с поднятыми руками.
   Затем начиналась латынь: " Patri bonorum omnium Creatorem omnium Santorum deponentes pestilentibus locis visum vocemque bestias inferni".
   Я ожидал вспышки света, или лазерные лучи, или дым, или что- то еще , что - то видимое, стреляющее из ее рук. Что-то драматичное.
   Нада. Из ее рук вообще ничего не вышло.
   А потом тело черной собаки взорвалось.
   Его буквально разорвало на части. Части тела были подброшены в воздух и через площадку для игры в мяч. Реми и я пригнулись, сгорбившись и прикрывая глаза от летящих крови, костей и внутренностей.
   Все обломки, куски и следы взорванного тела были сожжены. Кое-где вспыхивали огни, освещая площадку для игры в мяч, как бейсбольный стадион. Каждый очаг пламени поглотил разбросанные останки черной собаки.
   Когда тело исчезло, когда оно, наконец, действительно исчезло, я уловила этот ошеломляющий запах тошнотворного демонического дезодоранта. Мы с Реми так сильно кашляли, что я подумал, что меня сейчас стошнит. Но я проглотил свой живот обратно в его полость.
   - О, - хрипло сказал МакКью. - Да, я могу это процитировать. Я просто не знаю, как взорвать эту штуку без С-4.
   Она стояла, уперев руки в бока, нависая над нами. "Тебе нужно этому научиться. Я предлагаю вам сделать это очень скоро. Потому что до сих пор были ангелы, чтобы очистить жилище, но это не продлится долго. Сейчас вам дается небольшая свобода действий, потому что вы младенцы, но в следующий раз - и будет в следующий раз - вам придется делать это самостоятельно".
   Я открыл рот, чтобы задать другой вопрос, например, почему ангелы не могли сделать все это самостоятельно и полностью оставить нас в стороне, но она просто ... ушла . Между одним моментом и другим. "Знаешь, - размышлял я, - было бы полезно иметь возможность сделать это. Просто перетащите наши небесные задницы прямо отсюда.
   Реми смотрела на пепел и песок, разбросанные по земле. Затем он посмотрел на меня. "Что ж?"
   "Хорошо что?"
   "Так понятно?"
   Так что я отпустил себя, потерял себя, ничего не чувствовал злобы, ничего зла. Просто отсутствие . Никаких цветов по краям моего зрения, никакой размытости, только ощущение пустоты. Затем немного уже знакомой успокаивающей зелени просочилось внутрь.
   - Все в порядке, - сказал я. "Этого больше нет. Здесь вообще ничего не осталось". Я посмотрел на потертости, отпечатки ботинок, отпечатки лап. - Итак, что это было?
   - Что было что?
   "Что она сказала."
   "О, латынь? Это означает : "Отец наш, создатель всего хорошего, всего святого, избавь это место от вида и звука этого чумного зверя ада".
   Я смеялся. "О, это хорошо, даже если это полный рот. Мне это нравится . Заразный зверь ада. Очень круто."
   Реми поднял винтовку, приставил ствол к плечу. "Пошли, чумной человек. Я собираюсь некоторое время лечь в горизонтальное положение, а потом съесть половину коровы.
   Я снова посмотрел на отсутствие собаки, на отсутствие суррогатной матери, которая убила четырех человек. Весь комплекс руин был свободен от демонов, полностью очищен. Кроме того, он свободен от приторного запаха его духов.
   Я последовал за Реми вверх по низкому пандусу, ведущему с площадки для игры в мяч.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
   Вупатки мое зрение потемнело, а затем покраснело. Я сильно заморгала, широко раскрыв глаза, затем прищурилась, пытаясь избавиться от цветов, мелькающих перед глазами. В конце концов я затормозил, осторожно сбросил скорость и свернул с дороги на обочину. Мои глаза были затуманены, но я мог видеть.
   Я быстро натянул шлем, поставил его на руль, перекинул ногу через седло. Даже когда Реми в своем грузовике подъехал, я пошел прямо через дорогу, встав на другую обочину. В лунном свете, на фоне звезд, огромный угольный конус чернел на фоне неба.
   Я услышал, как открылась дверца грузовика, как Реми вылезла из машины, захлопнула дверцу. Он перешел дорогу, чтобы встать рядом со мной, но ничего не сказал. Казалось, он инстинктивно знал, когда нельзя говорить.
   Мое зрение снова стало ясным, но я знал все, что должен был знать. - Это место жительства.
   - Что, шлаковый конус?
   "Я думаю , что это еще одна черная собака, хотя я не уверен".
   - Я этого не чувствую, - сказала Реми. "Я имею в виду, я чувствовал ангела, но теперь ничего. Никакого чувства суррогата".
   Я посмотрел на нависшую над нами вершину. - Он где-то там. Он владеет этим местом.
   Реми повернулся, пошел обратно через дорогу, сел в грузовик и вытащил винтовку, дробовик и еще одну коробку патронов и патронов.
   Его тон был совершенно небрежным. - Что ж, тогда пойдем убьем нам еще одного демона.
  
   -
   Полная луна помогла нам выбраться. Он залил кровью пепел, осветил участки пожелтевшей травы, осветил темную растительность по бокам и сторожевые сосны. Я знал, что окружающая земля после извержения всегда более плодородна, но над линией деревьев конус был весь в золе, не более того.
   Мы маневрировали по разбитому лавовому полю, стараясь при этом не вывихнуть и не сломать лодыжки, пока не достигли основания массивного конуса. На пути от дороги к базе Реми несколько раз чуть не покончил с собой, пока гуглил в своем телефоне. Теперь, когда мы достигли конуса, он был полон фактов.
   "Это тысяча футов в высоту, - сказал он, - и одна миля в диаметре основания. Он извергался дважды в двенадцатом веке. Один поток лавы прошел шесть миль".
   "Твой телефон подсказывает нам, как убить демона в обличье черной собаки?"
   Реми казался удивленным. - Что ж, мне придется поискать по этому поводу.
   - Сделай это, - многозначительно предложил я, - после того, как мы убьем эту штуку.
   МакКью нес свою винтовку, а не дробовик. Несколько запасных патронов он сунул в карманы джинсов. У меня , с другой стороны, был дробовик, как и мой Таурус. Благословенные патроны в дробовике, благословенные пули в револьвере.
   "Благословен" звучит намного лучше, чем сказать, что они купались в дыхании и слюне.
   - Ты уверен, что он там? - спросил МакКью.
   "Я уверен, что кто-то был здесь или находится здесь. Я тот, кто занимается местами, помнишь? Ты тот, кто должен идентифицировать демоническое присутствие. Желательно со значительного расстояния".
   Реми запрокинул голову и посмотрел вверх, следуя по линии круглоплечей пирамиды от основания до вершины.
   - Мы не расстаемся, - заявил я.
   "Конечно нет."
   - Так давай залезем на этого присоска.
   Итак, восхождение на гору золы - не самое простое занятие, которое я когда-либо предпринимал, особенно ночью, когда видна только луна. Это все равно, что сажать ботинки в сухую, рыхлую, покрытую галькой грязь, и каждый раз, когда вы пытаетесь толкнуть вверх, пепел рассыпается, и вы теряете почву. Это был один шаг вперед, четыре шага назад. Удары носком ботинок в конус, как если бы мы взбирались на Эверест в кошках, тоже мало что давали, потому что пепел просто рассыпался под подошвами наших ботинок.
   Реми сказала с придыханием: "Высота здесь более восьми тысяч футов".
   Теперь я задыхался, пытаясь не соскользнуть и не потерять завоеванную позицию. - Мне нужно это знать?
   - Что ж, это объясняет, почему мы оба дышим, как мехи. Он сосал воздух. - Мы еще не акклиматизировались, ни один из нас.
   Посадить - выкопать - поскользнуться - сползти . Снова и снова.
   МакКью был прав. Высота высасывала из нас обоих дыхание и силы. "Что-либо?" Мой голос был хриплым. Я ужасно хотел воды.
   "Держать . . . Гейб, подожди ...
   Я перестал лезть. Почувствовал, как соскальзываю на несколько дюймов. Реми была в паре футов от меня. Он поднял свою винтовку, чтобы упереть ее в правый локоть, ствол втиснулся в левую ладонь.
   Он шикнул на меня, когда я попытался задать ему вопрос, его лицо скрывалось под полями шляпы, куда не мог проникнуть лунный свет.
   - О да, - сказал он наконец. "Это здесь. И это еще один из тех больших ублюдков.
   "Черный собака?"
   "Ага."
   "Два? Они теперь путешествуют стаями ? Я потерял еще дюйм или два, когда мой вес снова взбудоражил пепел. "Это не похоже ни на что, что я когда-либо читал. Это одиночные звери".
   Реми натянуто сказала:
   Мы с ним упали на животы. Я отвел правый локоть назад, чтобы получить доступ к спусковому крючку дробовика. Все, что мне нужно было сделать, это встать на колени и взорвать присоску.
   То есть, если он приблизился и если он предложил достаточно большую цель.
   Лунный свет окрасил зольный конус. Я увидел зверя по бокам, буквально крадущегося вниз. Как вода, она текла.
   Я также видел сияющие белые глаза, время от времени прерываемые морганием. А потом он перестал мигать и просто смотрел , даже продолжая течь, как собачья ртуть, вниз с высоты.
   - Иди налево, - коротко сказал я, - я пойду направо.
   Потому что, если бы мы остались там, где стояли, так близко друг к другу, черной собаке ничего не стоило бы прыгнуть прямо посреди нас и перерезать нам глотки без каких-либо усилий.
   Когда мы разделились, он остановился, сел на корточки и локти, задом вверх, грудью вниз, и стал созерцать нас. Я видел, как он задрал нос, чтобы понюхать, как раздулись ноздри. Челюсти открылись.
   И оно вскочило.
   Реми остался на месте, распластавшись на животе, если не считать приклада винтовки, прижатого к его плечу. Винчестер 73-го - не снайперская винтовка, ее нельзя было настроить как настоящую снайперскую винтовку, но она стреляла пулями.
   Он сделал два выстрела. Оба промахнулись, раскопав ямки и подняв в воздух брызги пепла. Когда черная собака подошла к нему, я встал на колени и выпустил один ствол, но когда зверь упал на бок, слишком близко к Реми, я понял, что этого недостаточно.
   "Пригни голову!" - закричал я, скользя огромными шагами по золе. И когда зверь поднялся на дыбы, кровь струилась под луной, я выстрелил из другого ствола и снес ему большую часть головы.
   - Ладно, - прохрипел я, понимая, как запыхался. Я повернулся, сел на задницу, опустив каблуки вниз по склону, чтобы остановить скольжение, и попытался вдохнуть. - Между прочим, правят альфы .
   Зола шептала, хрустела, кувыркалась, когда Реми, стоя на коленях, очень неловко приближался ко мне. Он рухнул на живот, головой вверх по склону, с винтовкой в одной руке, лежа на массивной гористой груде золы.
   Он тяжело дышал. - Думаешь, Грег придет?
   - Зачем Грег пришел?
   "Чтобы очистить жилище. Я предполагаю, что это место по-прежнему осквернено демоном.
   О, это было загажено. Однозначно нечисть. "Ну, теперь ты знаешь это на латыни, верно, с тех пор, как она это сказала? Разве ты не можешь это сделать?"
   Реми покачал головой. - Я не слышал этого на латыни.
   - Она сказала это на латыни.
   - Я не слышал этого на латыни. Это была, я не знаю, чепуха".
   "Арамейский?"
   Он задумался над этим моментом. "Лучше выучить это сразу, не так ли?"
   - Я слышал это на латыни.
   - Тогда, может быть, ты сможешь это сделать.
   "И рискнуть сказать что-то совершенно неправильное? Я так не думаю. Мы могли бы закончить тем, что убирали свои собственные задницы прямо в кроличью нору". Я вдохнул, ощутил этот ужасный запах демонической смерти и разложения. Он обволакивал мой язык. Я плюнул, еще раз плюнул, заткнул рот и, наконец, смог заговорить. "Хорошо, мы должны выяснить, как это сделать. Потому что, если мы этого не сделаем, появится другой суррогат, чтобы восстановить претензию, люди умрут, и нам придется вернуться, чтобы убить его тоже. Вы можете озвучить то, что она сказала на слух? Достаточно ли ты его помнишь?
   Реми поднялся на ноги. - Думаю, я могу попробовать.
   Я снова призвал Йоду. "Делай или не делай, нет никакой попытки".
   "Ты просто обычный фанат, не так ли?"
   "Горшок, чайник. Вы получаете эти рекомендации".
   - Хорошо, - сказала Реми, не обращая на это внимания, - она приняла определенную позу, подняла руки и руки именно так. А потом она выпалила всякую чушь".
   Мы оба сложили ружья и встали лицом вверх, откуда было видно тело. Я чувствовал себя немного глупо, поднимая руки вверх, и подумал, что МакКью тоже выглядит глупо, но мы скопировали то, что мы видели, как она делала.
   На женщине смотрелось лучше.
   Вот мы и стояли, руки подняты вверх, ладонями наружу. Реми начала петь. И я слышал это как латынь, даже если он пробовал арамейский или какой-то другой язык, который использовал Грег. Я ждал всю часть о чумном звере , но ничего не произошло. Тело осталось на месте, не взорвавшись и не горя.
   В тишине ночи мы смотрели друг на друга. - Иди еще, - предложил я.
   Реми повторила пение во второй раз.
   Ничего не произошло.
   "Ну, - сказал я, - очевидно, нам нужно больше учиться тонкому искусству взрывать демонов. У меня есть волшебный телефон; Я позвоню дедушке. Если он не может прийти, чтобы очистить жилище, может быть, он сможет хотя бы сказать мне, что мы делаем неправильно. Реми хмурилась, не обращая внимания. "Земля МакКью. Я звоню дедушке.
   - Подожди, - сказал он. Он посмотрел на кольцо на среднем пальце. "Дай мне пять".
   "Какая?"
   "Дай мне пять". Он поднял руку в воздух, показал ладонь.
   Я долго смотрел на него, потом посмотрел на него и, наконец, начал дугу, которая должна была выполнить этот жест.
   Реми схватила меня за руку, прижала обоих друг к другу и начала заклинание в третий раз.
   Наши кольца встретились, сцепились, как магниты, и труп взорвался.
   Мы были достаточно близко, чтобы не увернуться от летящих частей тела. По мере того, как порции соскальзывали с наших лиц, падали с рубашек, выбивались из ботинок, все части взорвавшегося суррогата загорелись. К счастью, нет, хотя я тоже не понимал, почему нас не сожгли в Вупатках. Может быть, это была больше наша небесная энергия.
   Реми и я отступали, как могли, скользя по золе. Когда запах духов усилился, я натянул верхнюю часть куртки на нижнюю часть лица.
   "Это просто отвратительно ! " - воскликнул Реми, отстегивая рубашку от его туловища. - И мы не можем публично взрывать демонов. Это может быть немного очевидно".
   "Мы не взрывали призраков в зоопарке. Мы не взрывали одержимого копа. Возможно, это связано с латынью. То, что вы только что рассказали, отличалось от обряда экзорцизма. Речь шла об освобождении жилого помещения. Рик, Дик и Кэнди сделали это за нас в баре - хотя это были тараканы, пепел и песок - и Грег сделал это с другой черной собакой. И да, это мерзко ". Я думал об этом. "Думаю, если мы убьем суррогата, а не изгоним его, мы можем просто вытащить тело из того места, где оно находится, найти безопасное место, затем выполнить латынь и взорвать его там".
   - Мы должны задать больше вопросов, - заявила Реми. "Они должны рассказать нам больше, чем имеют. Это как идти вслепую. Парней до нас, которых разорвали на куски? Может быть, это произошло потому, что они недостаточно знали. В таком случае ангелы настроили их на неудачу, и теперь они делают то же самое с нами".
   " Почему? Это не имеет никакого смысла."
   "Откуда мне , черт возьми, знать! Даже Лили говорила, что ангелы скрытны. . . и Грег выследил вас в баре, чтобы предупредить нас о разных планах.
   Мои волосы были влажными и спутанными, моя кожа была скользкой от... чудовищной слизи. Хотя, думаю, я должен быть благодарен, что моя одежда не загорелась. - Пошли, - сказал я. "Мы спасли мир от еще двух демонов, и я хочу принять душ, выпить праздничную выпивку и лечь спать. Вся эта крадучись среди ночи утомляет". Я протянул руку ладонью вниз и посмотрел на свое кольцо. "Но это было довольно круто, эта штука с кольцом".
   Реми задумался. "Дедушка дал нам кольца, которые помогают нам. Это не похоже на человека, который хочет, чтобы нас убили.
   - Может быть, это не дедушка. Может быть, это кто-то другой". Я развернулся, начал спуск. МакКью шел позади меня, хрустя пеплом, когда он скользил и скользил. Черт, может быть, это были все , чтобы получить нас.
   Но все равно. Грег был ангелом - и, вероятно, ее разозлило бы, что мы назвали ее Грег, а не ее настоящее имя, но Амбриэль звучала для меня слишком похоже на Амбиен - и действительно предупредила нас. Ангелы с именами порнозвезд помогли нам. Дедушка так или иначе помогал нам с детства.
   Да, пора поговорить с мужчиной...
   Я резко остановился, обернулся, немного поскользнулся, затем пристально посмотрел на Реми. " Нужно работать над своей целью".
   МакКью посмотрел в ответ. "Вы когда-нибудь пытались убить нападающую черную собаку, лежа на животе, молясь, чтобы она не соскользнула с вулкана, как это делаете вы, и стреляя из винтовки с рычажным затвором?"
   Что ж. Нет.
   "Хорошо, - сказал я, - может быть, нам обоим нужна практика".
   Но не сегодня.
  
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
   Мы вернулись в Зоопарк после последнего звонка, что означало пустую парковку. Мы еще раз повернули назад, обнаружили, что дверь не заперта - нужно было спросить об этом Ганджи - и вошли. Я хотел пойти прямо к лестнице, но Ганджи - чувак был большой - поджидал нас.
   - У вас был насыщенный вечер, - заметил он, осматривая состояние нашей одежды. - А еще это пришло для тебя.
   На стойке лежал еще один манильский конверт.
   - Ну, черт, - устало сказала Реми. "Это дерьмо начинает заставлять меня чувствовать себя хуже, чем гремучие змеи в сковородке".
   - Ты кого-нибудь видел? Я попросил. - Я имею в виду, ты следил за почтовым ящиком на случай, если увидишь человека, доставляющего конверт?
   "Его не было в почтовом ящике", - ответил он. "Он был помещен сразу за задней дверью".
   На этот раз Реми схватила конверт и разорвала его. Он прочитал его, а затем передал мне. То же, что и в первый раз: буквы вырезаны и приклеены к странице скотчем.
   Но это послание было другим: "Я знаю, кто ты".
   Я посмотрел на Ганджи. "Можешь дать мне выпить? А потом еще один? Может быть, даже треть. Потому что я хотел бы немного поспать, а теперь мой мозг будет прыгать со скоростью света".
   Реми отказался от выпивки, сказал, что собирается принять душ и лечь спать. Я выпил одну рюмку, прежде чем активность ночи настигла меня.
   Ганджи сказал: "Ложись спать. А я тем временем пойду на гору и спою ей".
   Я поднялся с табурета. - Э... пока не буди ее. По крайней мере, дай мне поспать несколько часов. Тогда ты сможешь исполнить номер Помпеи на Флагстаффе.
   Когда я начал поворачиваться, Ганджи сказал: "Я был там".
   Я моргнул, повернулся к нему. "В Помпеях? "
   "Я вообще извергаюсь. Они случаются, потому что я пою их наяву. Я их господин. Но вот, теперь - еще не время. Вы можете спать без страха.
   Я долго смотрел на него. - Дай мне еще выпить.
  
   -
   Мой мозг в конце концов замедлился со скорости света, и я заснул. Мне снились извержения вулканов, взрывающиеся черные собаки и какой-то чокнутый, посылающий нам таинственные сообщения. И так как я не ел перед сном, только что принял душ после того, как Реми упала в обморок, я проснулась голодная и голодная до кофе.
   Яйца, бекон, деревенский картофель, тост. Я снова чувствовал себя человеком после второй чашки кофе, когда в дверях появилась Реми. Его лицо было мрачным. "Глубокая паутина снова работает".
   "Просто так?"
   "Просто так. И он снова с нами разговаривает, так сказать.
   Я поставила столовые приборы и тарелки в раковину, взяла с собой кофе и последовала за ним по коридору в гостиную.
   На этот раз вводное сообщение из двух слов: Освященная земля.
   Хорошо. Мы тупо посмотрели друг на друга.
   Потом Реми, кажется, понял. "Храм освящен. И неосвященным , если здание будет продано".
   Прежде чем я успел что-то сказать, появилась серия фотографий. Две церкви, мечеть и синагога. Все это были обугленные скелеты, но их можно было опознать.
   - Феникс, - сказал МакКью. "Католик, протестант, еврей, мусульманин. Все в ту же ночь. Прошлой ночью. Они исключили преступления на почве ненависти, потому что ни одна религия не была мишенью".
   - Мы должны лететь в Феникс?
   Реми покачал головой. "Кажется, дедушка думал, что мы какое-то время будем заняты во Флагстаффе".
   Я обдумал это. "Я почти уверен, что демоны не могут войти в святое место. Посвящение - это его защита".
   Появился дополнительный текст: Часовня Святого Голубя.
   Больше ничего не появилось. Экран погас. - Думаю, это наше задание, - сказал я. "Узнай, не нацелился ли на него суррогат, останови его/ее/это до того, как часовня сгорит. Святое место не может быть жилищем, но ничто не мешает демону заняться извне бензином, зажженной спичкой или коктейлем Молотова".
   Сначала нужно было выяснить, что и где находится Часовня Святого Голубя. Это оказалось легко. Обычный интернет снова заработал, поэтому Реми ввел имя в поле поиска. Фотографии вместе с информацией пришли сразу.
   В этом не было ничего особенного. Он находился в двадцати милях от Флагстаффа, не был ни большим, ни внушительным. Просто маленькое, простое здание в форме буквы А, с черепичной крышей и выкрашенной в красный цвет дверью с крестом из зеркал.
   - Он уже однажды сгорел, - сказала Реми. - В девяносто девятом году его восстановили, и все на добровольных началах.
   - Демоны?
   "В девяносто девятом? Адские вентиляционные отверстия не открывались до недавнего времени. Наверное, просто невнимательный человек.
   "Ну-у-у, мы идем туда, чтобы посмотреть, сможешь ли ты прочувствовать какую-либо демоническую активность?"
   Внезапно экран погас. Реми пару раз нажал кнопку включения. Ничего не произошло.
   Ну, пока не появилось одно слово: Сейчас.
   Я провела рукой по волосам. - Ну, по крайней мере, сейчас день.
   "Может быть, не так хорошо. Там будут другие люди".
   Я откинул голову назад, пока не увидел потолок, и шумно выдохнул. "Сопутствующий ущерб".
  
   -
   Я еще раз сказал, что возьму велосипед. Реми упомянул, что использовать две машины - пустая трата бензина. Я только посмотрел на него, перекинул ногу через седло, натянул перчатки и шлем. Я подумал, что этого сообщения достаточно.
   Дорога по шоссе 180 до часовни напомнила мне о возвращении домой, чего я никак не ожидал. Да, дома, в Орегоне, с его огромными лесами, но здесь? Белая сосна, пихта, осина, можжевельник. Яркое голубое небо. Извилистая асфальтовая дорога. Мне стало жаль МакКью, запертого в его большом пикапе. Велосипед и открытая дорога. Что еще вы можете спросить?
   Через двадцать миль я увидел справа знак часовни. Я съехал с места, медленно въехал на выложенную пеплом стоянку, которая на самом деле представляла собой просто широкое место на дороге. Следы шин доказывали, что люди парковались здесь, но без очерченных мест. Это была просто грязь и пепел.
   Я начинал ненавидеть пепел. Может быть, мне стоит поговорить об этом с Ганджи.
   Вблизи было видно, насколько маленькой была часовня. И его простота. В западной части, в конце с красной дверью, вход был довольно низким. Дальше, взмывая вверх по наклонной линии, крыша уступила место окнам. Вся восточная стена была сделана из стекла. Я слез с мотоцикла, подождал, пока Реми припаркует свой грузовик, и мы вошли внутрь. Вид был ошеломляющим. Окна и А-образная крыша окружали пики Сан-Франциско, скопление вулканов, которое хотел разбудить Ганджи. Луг, полевые цветы, россыпи сосен. А форму А-образной рамы дополнили внутренние остроугольные перевернутые V-образные балки, идущие от дверей к окнам. Никаких формальных скамеек, только деревянные скамейки со спинками, какие можно найти в парках.
   Интерьер покрыт граффити. На каждом дюйме дерева были комментарии маркерами, ручками, даже грубая резьба лезвием ножа и заметки, приколотые к стенам. Люди со всего мира оставили свои следы. Сначала я был шокирован тем, что люди так портят часовню. Но когда я прошел по гравийному полу и прочитал несколько заметок, посланий, написанных на дереве, я понял, что большинство из них были надеждой, молитвами за других или просьбами о заступничестве. Маленькая часовня, построенная на сложенных известковым раствором скалах, вызывала большое уважение.
   Больше никого не было. Мы стояли одни в стенах из камня, дерева и стекла, на гравии вместо искусственных полов. В часовне была скромная деревянная кафедра, тоже покрытая граффити, низкий каменный алтарь и грубо отесанный деревянный крест, установленный высоко перед окнами, как бы парящий.
   Реми нашел раздаточные материалы, объясняющие, как часовня была построена, а затем перестроена после пожара, информацией, которой он, естественно, поделился со мной. Он закончил словами: "Здесь постоянно проводятся свадьбы".
   Я подошел к окну и остановился, глядя на пики. Как и в горах, когда дедушка водил мою похмельную задницу туда-сюда по Петле Толстяка, я чувствовал покой этого места, святость. Здесь не было koyaanisqatsi - жизни, выведенной из равновесия. Жизнь в этой часовне была очень сбалансированной.
   Что объясняет, почему суррогаты хотели сжечь его. Из хаоса появляется Люцифер. Сожженные церкви, синагоги, мечети, даже эта маленькая придорожная часовня заставят людей меньше думать о поклонении Богу и больше о Люцифере. И думать о нем означало открыть дверь.
   Я уставился на крест. Снова подумал о том, что мы с МакКью знали теперь о дедушке, о нас самих: что он был серафимом, а мы родились из небесной сущности, из небесной энергии.
   Я спросил, что было у девочки из книжки того пацана: "Ты здесь, Боже?"
   Насколько я мог судить, Бог не дал никакого ответа.
   Реми бродила по часовне, читая записи и резные фигурки. - Я ничего не чувствую, - сказал он. - Я не чувствую никаких демонов.
   - Но вы еще не работаете на полную мощность.
   - Мы в часовне , - пояснил он. "Освященная земля. Любое ощущение суррогатной активности здесь должно быть очевидным, несмотря ни на что. Это было бы как черное пятно на белом белье".
   Я пожал плечами. - Может быть, демон еще не пришел.
   "Ну, если он хочет сжечь это место, давайте убедимся, что он не может".
   Когда Реми повернулась и направилась к красной двери, я позвал: "Как, черт возьми, мы должны это делать? И разве кто -то другой уже не додумался до этого? Но МакКью уже не было, так что я последовал за ним и нашел его в кабине грузовика, вытаскивающего спортивную одежду Лили. Он порылся в ней и нашел две знакомые мне фляги: святое масло и святую воду.
   "Это возможно." Он закрыл пассажирскую дверь: "Может, после пожара новую часовню не переосвятили. И даже тогда, если они это сделали, это могло быть только само здание , а не земля вокруг него". Он бросил мне фляжку. "Ты управляешь нефтью. У меня есть вода. Давайте пройдем большой круг вокруг часовни, скажем, в двадцати футах от здания, и капаем масло и воду через каждые три фута".
   Все библейское я оставил Реми, поэтому не возражал, не задавал вопросов. Только что на глазок высмотрел двадцатифутовое расстояние от часовни и начал ходить по большому кругу. Реми начала с другой стороны. Мы встретились, прошли, вернулись к тому, с чего начали. Мы оба уставились на часовню.
   Я спросил: "Что теперь? Что нибудь еще?"
   Реми кивнула, затем тихо заговорила. Но не мне.
   "Мы отдаем это здание на переосвящение для поклонения Богу и служения всем людям".
   Я ждал.
   "Этот дом будет известен как Часовня Святого Голубя".
   Вокруг нас было заметно тихо.
   И наконец, немного поговорив на латыни, он добавил по-английски:
   "Силой вашего Святого Духа освятите этот дом вашего поклонения.
   Благослови нас и освяти то, что мы здесь делаем,
   чтобы это место было святым для нас и домом молитвы для всех людей".
   И это было так. Реми сказал, что земля вокруг часовни была освящена, и сама часовня была повторно освящена.
   - Значит, внутри круга ничего не сгорит?
   "Ничто внутри круга не сгорит".
   Подъехал микроавтобус. Я взглянул на него и увидел, что Реми сосредоточенно смотрит вдаль, когда он уходит внутрь себя. "Что-либо?"
   Он покачал головой. "Демон может быть, но может и не быть".
   Двери микроавтобуса скользнули в сторону, и из него вышла семья. Мужчина, женщина, пожилая женщина, которая, вероятно, была бабушкой, трое детей. Я думал о семье, которую убила черная собака, и я не хотел, чтобы никто из этой семьи не подвергался риску, и я не хотел, чтобы кто-то из них был замаскированным демоном.
   Все они вошли в часовню, которая и ответила на этот вопрос.
   Через мгновение мать вышла. Миниатюрная, шатенка, в футболке Аризонского университета. Она посмотрела на грузовик, мотоцикл и нас. Ясно заметил мотоциклетную кожу, ковбойскую одежду. В ее глазах была недомолвка, растерянность, намек на застенчивость, но также и потребность что-то узнать.
   "Это прозвучит очень странно, - сказала она, - но вы случайно не Габриэль и Ремиэль?"
   Я почувствовал холодный палец у основания позвоночника. "Почему?"
   "Ты?"
   - Да, - сказала Реми.
   "Ждать." Она подняла медленный указательный палец. - Он дал мне кое-что для тебя.
   Мы с Реми обменялись обеспокоенными взглядами, пока она подошла к минивэну, отперла его, потянулась внутрь и достала плотный конверт. Она снова заперла машину и пошла обратно к нам.
   "Мы остановились, чтобы заправиться, - объяснила она. "На окраине Флагстаффа. Удобный магазин. Кассир рассказал нам об этой часовне, сказал, что она очень красивая, и добавил, что если здесь Габриэль и Ремиэль - ковбой и байкер; он был недвусмыслен: я должен был отдать им этот конверт". Она протянула его с сомнением в глазах.
   Я подавил предчувствие, сумел улыбнуться. - Это охота за мусором, - сказал я ей, изображая ложное веселье. "Подсказки приходят в конвертах". Я взял это от нее. "Большое спасибо. Кассир тоже в деле.
   Это уменьшило ее беспокойство. "Дети любят охоту за мусором!"
   А потом один из этих детей начал кричать в часовне, и она извинилась, чтобы разобраться с этим.
   Как и прежде, наши имена были написаны снаружи. Больше ничего. Я взглянул на Реми, которая торжественно и ободряюще кивнула. На мне были перчатки, поэтому я использовал свой КА-БАР, чтобы вскрыть конверт.
   Записка, подготовленная, как и все остальные. Сообщение было простым: " Еще не все".
   Я снова заглянул внутрь конверта и обнаружил еще кое-что. Вытащил его, держал так, чтобы мы оба могли его видеть.
   О, черт возьми.
   Реми тоже ругался.
   На цветном фото размером 8 x 10 была молодая женщина, очень мертвая. Кровь залила ее лицо, пропитала половину ее одежды. Ее конечности были раскинуты.
   Я перевернул фотографию. Красными чернилами два слова, нацарапанные: Мэри Энн.
   Реми не терял времени даром . - Мы должны обратиться к копам.
   "Ждать." Я мысленно вернулся, вспоминая две другие заметки. "Первый сказал: "Я знаю, кто вы", второй - с жирным акцентом: " Я знаю, кто вы". Кто бы это ни был - я предполагаю демона, как заметил Ганджи, - он играет с нами в игру . Если мы пойдем к копам, возникнут всевозможные неудобные вопросы, на которые мы не сможем ответить - и я почти уверен, что мы станем подозреваемыми. В конце концов, у меня есть запись".
   - Тогда мы отправим его по почте, - слова Реми были отрывистыми, его растягивание уменьшилось. "Очистите его от отпечатков, отправьте в полицию. Пусть оттуда возьмут".
   Я поднял одну руку, пошевелил пальцами. "В перчатках".
   - Так что давай вернемся в город и закончим.
   Я кивнул, сунул записку и фотографию обратно в конверт и осторожно положил их в одну из своих седельных сумок. У меня не было симпатии к копам после восемнадцати месяцев заключения, но МакКью был прав. Это было делом полиции.
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ
   Пока мы ехали по дороге с ее элегантными асфальтовыми изгибами, петляющими через лес, я обнаружил, что мои мысли снова прыгают со скоростью света.
   Это должен был быть демон, играющий с нами, если только это не был ангел. Мне не нравилась последняя идея, но Грег был абсолютно уверен, что мы с Реми были в довольно глубоком замешательстве, что нас будет использовать любой, кто захочет манипулировать нами. Опять же, что, если она играла с нами? Она утверждала, что некоторые григори пали и стали Нефилимами, переспав с человеческими женщинами. Насколько я знал, она была падшим Григорием со своими собственными планами.
   Я снова подумал о дедушке. В этом человеке не было и не было ничего такого, что заставляло бы меня не доверять ему. Но он сам намекал на величайшую уловку Люцифера - убеждать людей в том, что его не существует. Потому что тогда он мог бы работать в одиночестве, никем не наблюдая, пока не станет слишком поздно.
   Что, если величайшая уловка дедушки заключалась в том, чтобы убедить нас, что он работает, чтобы спасти мир, хотя на самом деле это не так?
   А почему бы и нет?
   Я подумал о волшебном телефоне, спрятанном в моей куртке. Возможно , пора было позвать дедушку, а не он нас.
   И тут на мою полосу выскочила женщина с правого плеча.
   О, дерьмо.
   Укладка велосипеда - это не то, что кто-либо когда-либо хотел делать. Вы виляете, вы виляете, вы делаете все возможное, чтобы удержать его в вертикальном положении, особенно большой близнец Harley весом более семисот фунтов. Укладка велосипеда тоже не похожа на то, что показывают в кино. С одной стороны, это чертовски больно. И человеческое тело может сломаться. Покойный Эвел Книвел мог подтвердить это после своей попытки очистить фонтаны в Caesar's Palace в Вегасе. Он сломал более сорока костей.
   Так что я резко свернул, потом еще резче, когда женщина, которая, видимо, желала смерти, или была пьяна, или под кайфом, или просто глупая , сделала еще три шага по дороге, повернулась ко мне с поднятыми руками. Я ударил по тормозам, попытался удержать байк в вертикальном положении силой и балансом, но потерял равновесие.
   Я потерял это.
   Вы не можете творить чудеса с большим близнецом Harley, не можете останавливаться так быстро, как с мотоциклами для бездорожья и тому подобным. Я очень, очень хотел не ударить ее, а это означало, что мне нужно было управлять машиной единственным доступным мне способом: положить ее, чтобы избежать ее, а также не уничтожить себя при этом. Я нажал на задний тормоз, потому что теперь мне нужно было , чтобы байк упал, в надежде проскользнуть мимо, не задев ее, а не врезаться прямо в нее.
   В кажущейся замедленной съемке заднее колесо заблокировалось, байк заскользил вбок, опрокинулся, наклонился - гравитация победила - и задняя часть повернула вперед. Теперь оба колеса были обращены в ту сторону, куда я ехал, потому что мотоцикл был повернут боком поперек полосы.
   Я увидел ее лицо, очень бледное, окруженное облаками черных волос. Похоже, она была в шоке. Ну, да; Я бы тоже, если бы на меня несся огромный мотоцикл.
   Я мог думать только о двух вещах: как освободить левую ногу, пока она не превратилась в измельченный гамбургер, зажатый между дорогой и велосипедом; и держать голову. Шлемы приносят много пользы, но они не являются непроницаемыми.
   Поэтому, когда мотоцикл упал, я дернул левую ногу в сторону. Металл ударился о землю, полетели искры, когда подножка волочила. Я проскользил на велосипеде несколько футов, затем оторвался от него и начал неуклюжую, непроизвольную серию кувырков.
   Я кувыркался, снова кувыркался, перекатывался, напрягая шею, пытаясь удержать голову над землей. Асфальт вцепился в кожу, что замедлило меня, но также изменило изгиб моего тела, на этот раз я без мотоцикла и, таким образом, значительно легче, чем я был с Харлеем. Я совсем сбился с дороги. Я оказался на обочине переулка напротив моего.
   О, дерьмо. О Господи. Вот дерьмо.
   Женщина. Женщина на дороге .
   Я попытался поднять себя. Увидел, как мой байк, неуправляемый, пропустил поворот и покатился прямо вперед на скорости 50 миль в час, где он исчез в деревьях и подлеске.
   К этому времени Реми остановился, выскочил из грузовика и побежал через дорогу ко мне. Я подталкивал себя вверх левым локтем, пока не понял, что это было неразумно, так как я упал на левый бок. Я попытался подавить боль серией заикающихся вдохов.
   Когда пришла Реми, я выпалил: " Женщина. Она в порядке ?
   МакКью опустился на колени рядом со мной, глаза его были безумны. "Эй... эй. . . не двигайся. Хорошо? Просто не двигайся. Я звоню в 911".
   - Подожди, - настойчиво сказал я. "Иди, найди женщину. Посмотри, в порядке ли она".
   - Какая женщина?
   "Тот, что посреди дороги. Я не... не просто упал, знаете ли. Посмотри. Я позвоню."
   МакКью не был убежден и сосредоточился исключительно на мне. - Я не видел ни одной женщины.
   Я немного пошевелился, лучше бы я этого не делал. "Ну, я сделал. Посмотри. Вернись и посмотри. Я позвоню, я позвоню. Если она ранена, нас обоих заберет скорая помощь.
   Я не хотел думать о том, что она на самом деле мертва . Но я не помнил контакта. Может быть, она отпрыгнула в сторону, когда я свернул и положил велосипед.
   Реми пристально посмотрела на меня, оценивая, неохотно. Он по-прежнему не двигался, чтобы следовать моим инструкциям, и теперь я был расстроен.
   "Я в порядке! Не думаю, что я что-то сломал. Синяки, царапины - буду жить. Вытащил левую ногу, не отрывая головы от земли. Иди ищи эту чертову женщину!
   Ему это не понравилось, но он встал и побежал обратно тем же путем, которым мы пришли. Я порылся в кармане пиджака, вытащил телефон, нажал на экран "Контакты".
   Я не звонил в 911. Я позвонил Лили.
   Примерно через пять минут Реми побежала обратно. Добравшись до меня, он встал на колени и сказал: "Женщины не было. Ничего, Гейб. Ни клочка одежды, ни следов - ничего. Это было правильное место - я видел твои следы от заноса.
   - Я видел ее, черт возьми!
   - Ну, я этого не сделал.
   Я позволил этому уйти. Мы могли бы вернуться в другой раз. Если она не лежала посреди дороги или без сознания на плече, я, вероятно, не ударил ее. Или же, если бы я ударил ее, ее спас добрый самаритянин, хотя я не припомню, чтобы мимо проезжали какие-либо машины.
   "Хорошо." Черт, мне больно. "Сними мой шлем. Все движется нормально; травм спины и шеи нет. Это нормально, чтобы снять его".
   Реми освободил меня, отложил шлем в сторону. "Не вставай!"
   Потому что я пытался. Я дошел до того, что сидел и смотрел на дорогу. "Мой велосипед."
   "Забудьте о велосипеде! Вам нужна больница.
   Я сделал неловкую попытку подняться на ноги. Реми обзывал меня разными именами, но в конце концов помог мне подняться.
   - Я в порядке, - снова сказал я ему, жестко сдерживая себя и стараясь не перевесить то одно, то другое направление. - Я... мне будет чертовски больно завтра, через несколько дней, но именно поэтому я ношу всю кожу и шлем. Это не первый раз, когда я терплю крушение.
   Хотя никто из них не был таким. . . это экстравагантно драматично.
   МакКью ничего не сказал, просто уставился на меня.
   Я провела рукой в перчатке по своим волосам, поскребла, отцепила их от головы. - Пойдем искать мой велосипед.
   "Мы не ищем твой велосипед, черт возьми! Мы ждем скорую".
   Я импровизировал. "Они сказали, что скорая помощь будет через тридцать минут. И это займет двадцать или около того обратно.
   - Господи, - пробормотала Реми. "Хорошо, не будем ждать. Я сам отвезу тебя в больницу. Можешь перейти дорогу?
   Я пересек дорогу. Реми зависла, но увидела, что я иду нормально, хотя и скованно. Мне удалось забраться на пассажирское сиденье, и МакКью закрыл для меня дверь.
   Пока он крутил двигатель, я осмотрел свою левую кожу. Рукав был сильно потерт, но штаны имели значительные повреждения: кожа от бедра до колена была истончена. Мой левый ботинок был сильно потерт. Я провел рукой вверх и вниз по левой руке, проверяя, нет ли боли, затем стянул перчатки.
   Да, мне уже чертовски больно. Ушибы под кожей, возможно, и царапины, но я не сломался.
   Мы были примерно в десяти ярдах дальше по дороге, когда я попросил МакКью остановиться, и это его разозлило. Я никогда раньше не видела его злым, просто раздраженным.
   Он бросил на меня недоверчивый взгляд, затем снова обратил внимание на дорогу. - Завтра я поищу твой велосипед , хорошо? Я просто думаю о тебе прямо сейчас".
   Я объяснил факты жизни в Стране Мотоциклов. - Если мы его оставим, даже если они не смогут его поднять - а они не смогут; это тяжелый сукин сын - люди будут воровать детали. Раздели его. Мне нужно посмотреть, где он, посмотреть, достаточно ли он спрятан, пока мы не найдем кого-нибудь, чтобы забрать его. Я сделал паузу. - Он свернул с дороги вот здесь. Видишь сломанные ветки?
   - Ты заткнешься, если я остановлюсь?
   "Да."
   МакКью перегнулся через плечо и припарковался. "Оставайся здесь. Жди здесь. я посмотрю . Мне не нужно, чтобы ты спотыкался в лесу и падал, когда все это настигало тебя. Не хочу таскать свою крутую черную кожаную задницу обратно в грузовик.
   Я заткнулся. Реми хмуро посмотрела на меня, а затем отправилась проследить путь моего велосипеда.
   Я прислонилась головой к окну. Ладно, да, сиденье грузовика было лучше похода по лесу. Боли нарастали.
   Реми какое-то время не было дома, и я начал беспокоиться. И когда он появился, выражение его лица было почти пустым.
   "Никто не может его раздеть, - сказал он мне. "Никто не может добраться до него".
   "Какая?"
   - Там овраг.
   Я был в ужасе. "Мой велосипед в овраге?"
   - А внизу есть ручей. Много валунов".
   Я оцепенел. "Нет. Нет нет нет. Ты гадишь на меня".
   Он покачал головой. "Я не. Мне жаль."
   Я уперся локтем в подлокотник, обхватил голову правой рукой и закрыл глаза. Я хотел оплакать свой велосипед. Но мне было слишком больно, и я беспокоился о женщине.
   Женщина, которая была там.
   А потом мне пришло в голову, что, может быть, ее там вообще не было.
   Или, по крайней мере, не человек.
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
   грузовике Реми было тихо. Я слышал только мотор, гул дороги. Я несколько раз осторожно меняла позы, мне было неудобно. Я стал более уверен, что ничего не сломал, но кожа и мышцы определенно были повреждены, и было трудно оставаться в одном положении дольше нескольких минут.
   Я выжидал, прежде чем сказать Реми, что мы не поедем в больницу. У меня были готовые боеприпасы.
   Я снова перешел. Необходимое отвлечение. - Как насчет мелодий?
   Реми бросила на меня взгляд, улыбаясь, затем потянулась вперед, чтобы включить радио.
   Конечно же, пронзительная, звенящая страна. Должен был это знать. Я подумывал попросить его найти другую станцию, но, в конце концов, это был его грузовик, и я задолго до этого выучил лаконичными словами телевизионного персонажа: Водитель выбирает музыку, дробовик затыкает дырку.
   Потом заиграла эта песня. - Хорошо, - сказал я, заикаясь, - скажи мне правду.
   Он взглянул на меня, нахмурившись. "Ага?"
   "Мамы, ковбои и младенцы. Вы знаете - эта песня. Ты знаешь это?"
   "Уилли Нельсон, Уэйлон Дженнингс. Это классика".
   Я подумал об этом минуту. - Тебя это не беспокоит? Песня, предлагающая детям никогда не становиться ковбоями? Я имею в виду, разве это не противоречит кодексу или что-то в этом роде?"
   Реми впервые улыбнулась с тех пор, как я разбил свой велосипед. "Ну, на самом деле песня не об этом. И многие из нас перевернули его".
   Я начал поворачивать к нему голову, но остановился, потому что у меня заболела шея. - Перевернул?
   Он смотрел в лобовое стекло, но его улыбка стала шире, расплылась в ухмылке. "Мамы, не позволяйте своим ковбоям вырасти младенцами".
   Ха. Очень умный. И это обеспечило идеальное открытие. - Значит, ты сильно пострадал, катаясь на всех этих животных?
   "Быки и брони? Ну, для меня большинство травм были синяками, может быть, пару сломанных ребер время от времени, растяжение связок на руке. Другие ковбои иногда сталкиваются с чем-то более серьезным, но в большинстве случаев мы не можем позаботиться о себе после беглого осмотра парамедиками на арене".
   "Вы все выбираете больницу, когда речь идет о шишках и синяках?"
   Он закатил глаза. "Хорошо хорошо. Я понял.
   "Потерпи покрепче, а? Ковбой крутой?"
   "Мы жесткие ".
   - Ладно, - дружелюбно сказал я, - то же самое можно сказать и о байкерах. Вот почему я позвонила Лили, а не 911".
   Он покачал головой. "Ты мудак".
   Я ухмыльнулся. "Да. Я."
  
   -
  
   К тому времени, когда мы добрались до буровой установки Лили в кемпинге, я едва мог двигаться. Реми открыл мою дверь, внимательно посмотрел, сказал, что спустит меня.
   Я сказал ему идти к черту.
   Он проигнорировал меня.
   Так что мне понадобилась помощь Реми, чтобы вытащить меня из грузовика, чего бы я ни хотел. Лили спустилась по ступенькам дома на колесах во время попытки. Она оглядела меня с ног до головы, оценивая мое состояние, затем велела Реми отвести меня в гараж и усадить на раскладушку.
   Первым делом нужно было изучить аллергию на лекарства. Я сказал, что у меня их нет. Затем это была семейная история болезни, и я довольно резко сказал ей, что история, вероятно, не имеет значения, потому что, эй, я же не человек , не так ли?
   Затем она сказала мне снять куртку, что я и сделал с большой осторожностью. Вслед за кобурой. Потом, как мне сказали, это была футболка и кожаные штаны.
   Я уставился на нее. "Какая?"
   "Сними футболку и штаны. Мне нужно проверить синяки, царапины и т. д.
   "У меня синяки и царапины. Хорошо? Ничего нового."
   Она была непреклонна. "Футболка."
   Реми стояла в двух футах от нее, глядя через плечо Лили. Он положил свою шляпу в другое место, и его голова выглядела голой, волосы торчали дыбом от попыток расстегнуть волосы на шляпе.
   Я сел на край койки, спущенной с места у стены. "Я просто хочу горячий душ, а потом лед".
   "И они будут у вас", - сказала она. - Но сначала позвольте мне обработать ушибы и царапины. В нем нет слабости; Как вы думаете, многие храбрые мужчины презирают женские прикосновения после битвы?
   Ну, то, что я клал велосипед, было не совсем сражением. "На самом деле мне нужен только горячий душ и постель. Я просто вернусь в... И я остановился. Потому что теперь мне не хватало свободы собственного транспорта.
   Реми не смеялась и не улыбалась. - Дай ей посмотреть, - сказал он, - а я отвезу нас обоих обратно в бар.
   Я потерял восемнадцать месяцев с велосипедом, через год после того, как купил его. И дело было не только в велосипеде как таковом, но и в том, что он представлял: я, который был, я, которым я еще мог бы быть. Я, которым я никогда больше не буду.
   Я предпринял героическую попытку сбросить футболку, что было очень неудобно, так как требовалось поднять руки. Настоящая трудность возникла, когда я понял, что просто не могу сделать для себя. Мне нужна была Лили. Мне нужен был Реми. Они сняли с меня футболку, и я был с голой грудью.
   Итак, несколько синяков и царапин. Мелкая дорожная сыпь, немного просачивается лимфа, разбавленная кровью. Мой левый локоть, полоска вдоль предплечья, болезненность внизу левого ребра. Красные синяки расцвели, когда дали о себе знать лопнувшие кровеносные сосуды.
   Лили протерла царапины спиртовыми салфетками, что только усугубило травму. Я судорожно вздохнул, а затем впился взглядом.
   Она намазала царапины мазью с антибиотиком. "Хорошо. Снимай штаны.
   "Я не снимаю штаны!"
   Она покачала головой, усмехнулась. "Я спала с тысячей мужчин. Думаешь, у тебя есть что-то, чего не было у них?
   Я взглянул на Реми с апелляцией, но он ничем не помог. На самом деле, он старательно искал в другом месте.
   Я поймал взгляд Лили и посмотрел на нее. "Может, ты и переспала с тысячей мужчин, но ни один из них не был мной. "
   После испуганного момента она рассмеялась в радостной непринужденности. Потом она сказала мне, что я могу добровольно снять штаны, иначе она их отрезает.
   Ладно, снять их будет непросто. С каждой минутой я напрягался все больше и больше. Но я расстегнул их и сунул ниже бедер, отказавшись от помощи. К счастью, мои боксеры были целы.
   Больше ушибов. Точка бедра, колена, также немного просачивается. У меня было несколько вмятин на правом боку от падения, но большая часть повреждений была приурочена к левой стороне.
   - Разве тебе не повезло, - заметила Лили, снова держа в руках салфетки и мазь.
   - Учитывая то, что могло произойти, да. Я откинул штаны обратно на бедра, попросил футболку. Надеть было не просто, но я справился.
   Лили посмотрела на меня сверху вниз. "Вы знаете протокол RICE?"
   "Знаешь, меня и раньше били. Отдых, лед, компресс, подъем. Я не очень хорошо могу поднять все свое тело, но я пойду за остальными, хорошо?
   - Ты можешь остаться здесь на ночь, - предложила она.
   Как раз то, что я хотел; хрюканье от усилий, свистящее дыхание, если я двигаюсь слишком быстро, с женщиной, которая упивалась войной. И я был чертовски уверен, что ее предложение не было предложением . "Спасибо, но нет. Я пойду в придорожную закусочную. Я посмотрел на Реми, ненавидя мою несвободу. Я только что получил его обратно.
   Он оглянулся. - Если бы это был я, ты бы не беспокоился о том, чтобы подвезти меня. Что ж, я не беспокоюсь о том , чтобы подвезти тебя .
   Он не понял. Если только он не был в тюрьме, он не мог. Там все было регламентировано. Все. Теперь я был свободен от этого. Проехав на велосипеде почти 1300 миль, я вернул себя.
   Лили что-то откопала в одном из шкафов и протянула мне две баночки с таблетками. - Трамадол, - сказала она. "Обезболивающее. Обязательно принимайте его с едой, иначе всю ночь вас будет тошнить. Другой - Flexeril, мышечный релаксант. Завтра ты будешь жестким".
   В фильмах герой отказывался от лекарств, намереваясь пережить это. Но я не был героем и знал, что чувствую сейчас и что буду чувствовать завтра. Я взял бутылки.
   - РИС, - напомнила Лили.
   "Я понял." Теперь я становился вспыльчивым и пытался смягчить свой тон. - Спасибо, Лили.
   Реми вытащил из кармана пульт от грузовика и пошел обратно в жилые помещения фургона, а я следовал за ним по пятам. Я не носил ни кобуры, ни куртки; меньше снимать, когда мы добрались до зоопарка.
   Дверца фургона МакКью была открыта, когда он резко остановился на первой ступеньке. Я начал расспрашивать его, что, черт возьми, он делает, так как я чуть не врезался в него, но потом он спустился по остальным ступенькам, и я увидел на дне манильский конверт.
   Дерьмо. Дерьмо .
   Я повернулась, прошла обратно в гостиную и устроилась в кресле. Реми подошла ко мне сзади и закрыла дверь.
   Лили выглядела озадаченной. Я предупредил ее, что это не будет красиво.
   МакКью вскрыл конверт, вынул записку, прочитал ее и передал мне. Еще раз вырезаны письма из разных источников. Всего два слова: И еще.
   Реми вытащил фотографию из конверта, мельком взглянул и закрыл глаза. Я взял это у него.
   Еще одна женщина, беспорядочно мертвая. Я не стал задерживаться на изображении, просто перевернул фото. Снова красным чернилом имя: Энни.
   Лили взяла у меня фотографию и внимательно ее изучила. Я вспомнил тогда, что как Богине Битв такие образы были знакомы и, вероятно, не беспокоили бы ее.
   Она сказала: "Это не ново для тебя".
   - Конверты начали приходить несколько дней назад, - объяснила Реми. "Сначала просто заметки. Сказал: "Я знаю, кто ты", тогда кто мы. Теперь две фотографии. Мы собирались отправить первый в полицию, но он был в седельных сумках Гейба, а велосипед в ручье на дне оврага. Хотя сейчас у нас есть такой. Вы видели что-нибудь в местных газетах?
   - Нет, - твердо сказала Лили. "Ничего об убитых женщинах, и вы знаете, что новости были бы полны этим, если бы репортеры набрасывались на нас. Время уходит на убийства в Вупатках". Она вернула фотографию Реми, которая сунула ее вместе с запиской обратно в конверт. "Я не думаю, что это произошло локально".
   Реми кивнул. "Я сяду за компьютер, попробую поискать по разным ключевым словам. Я могу найти отчеты.
   Я встревоженно покачал головой. "Как этот парень находит нас? Как будто он отслеживает нас с помощью GPS или преследует нас. Два конверта доставлены в Зоопарк, один нам в часовню за городом... И тут я вспомнил. "Наши маяки. Дедушка сказал, что ад нас найдет.
   Выражение лица Лили было торжественным. "Итак, вас нашли. И последовал. Вы в безопасности здесь, в безопасности в зоопарке. И в Вупатках, потому что ты его очистил.
   Ну, нет, у Грега был. Но я предпочел ничего не говорить.
   - Кратер Сансет, - напряженно сказала Реми. "Это была вторая черная собака. Мы убили его, а затем очистили территорию".
   - Часовня, - добавил я. "Установили защитный круг. Реми повторно освятил здание, а затем освятил окружающую его землю. Его нельзя сжечь".
   "Итак, фотографии". Лили кивнула. "Я считаю, что это называется газлайтингом . Психологическая манипуляция".
   - Но почему мы? Я попросил. - Я имею в виду, мы едва родились. Новички, как вы сказали.
   - О, не только ты, - ответила Лили. "Я уверен, что это происходит и в других местах, если не таким же образом. Но особенно ты, да. Новички или нет".
   - Особенно мы? - спросил Реми. "Почему особенно мы?"
   Лили посмотрела на каждого из нас. "Вы родились в один и тот же день, почти в один и тот же час, минуту, секунду. Это имеет значение".
   - Опять же, почему? Я попросил.
   "Потому что раньше такого никогда не было. Никто, включая ангелов, точно не знает, кто вы и кем вы будете. Я полагаю, что ты на первом месте в списке жертв демонов только по этой причине.
   Я почувствовал, как холодок пробежал по моей коже. "А ангелы? Мы тоже в их расстрельном списке? Если никто не знает, что мы или кто мы, включая ангелов, не будет ли безопаснее просто убить нас?"
   Лили пожала плечами, как ни в чем не бывало. - О, я уверен, что некоторые попытаются. Она метнула яркий взгляд на Реми. "Сила может даже преуспеть".
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
   Обратный путь в бар, что в миле отсюда, был коротким. Единственное, что вообще было сказано, - это комментарий, сделанный Реми. "Думаю, нам не нужно отправлять новое фото в полицию".
   Компьютерный поиск Реми может что-то выдать. Сначала я подумал, что это укажет местонахождение суррогатной матери, но потом вспомнил, что мы получили заметки и фотографии на месте. Я предположил, что это могут быть два демона, один из которых убивает, а другой доставляет конверты. Черт, если бы мы были первыми в расстрельном списке, за нами охотились бы десятки демонов. Все началось в ту ночь, когда мы с Реми надели кольца; Следующей ночью горячая блондинка с сумасшедшими глазами чуть не убила меня.
   А может быть, это были ангелы.
   Я не хотел об этом думать. Я просто не знал. Ангелы должны были быть хорошими парнями. Но Грег подал эту идею, и она не исчезла. С одной стороны, если дедушка был прав, не было никакого смысла в том, чтобы ангелы хотели убить нас, если только Лили и Грег не сказали правду, что никто из них не знал, на что мы с МакКью способны.
   Опять же, мы не знали, на что мы способны.
   Стоянка была переполнена, когда мы свернули на нее. С наступлением сумерек посетители бара расходились даже в будние дни. Это была общественная деятельность, и многим она давала возможность отвлечься от пива или чего-нибудь покрепче.
   Теперь мы привыкли парковаться сзади, хотя на этот раз это был только грузовик. И это снова заставило меня волноваться. Приземление в ручье могло смягчить удар мотоцикла. Скорее всего, потребуется много работы, в зависимости от повреждения, но некоторые механики мотоциклов - волшебники.
   Я открыл пассажирскую дверь, посмотрел на ступеньку вниз. О, это было так не весело. Реми предложила помощь, но я только покачал головой, осторожно потянулся к верхней ручке и начал медленно вылезать.
   Как и ожидалось, и несмотря на краткость поездки, я напрягся. Я чувствовал себя столетним, когда спускался с сиденья, чтобы поставить ноги на землю.
   С большой осторожностью я потянулся, покрутил шею. Мышцы и синяки протестовали, но мне нужно было двигаться. Хотя мне рекомендовали постельный режим, я по опыту знала, что буду чувствовать себя лучше, если не буду просто лежать.
   Поскольку у меня не было желания провести ночь в рвоте, я действительно собирался пообедать, чтобы принять трамадол. Но когда мы вошли в бар, где стучали бильярдные шары, из музыкального автомата играла громкая кантри-музыка, люди смеялись и танцевали, я решил, что обедать в одной из кабинок внизу - не лучшая идея.
   Реми тоже это понял. - Я попрошу их что-нибудь починить, а я передам вам.
   Я кивнул в знак благодарности. "Что-нибудь сочное".
   "Стейк или бургер?"
   "Определенно стейк. Середина. Печеный картофель, загруженный. Кукуруза в початках, если она у них есть.
   "Это ковбойский стейк-хаус/данс-холл. У них это будет".
   "Хорошо. Только не флиртуй с официанткой и пусть мой ужин остынет.
   Он ухмыльнулся. - Только если она флиртует первой.
   Не весело подниматься по лестнице, потому что это оказывает давление на мое тело в разных частях тела. Но я успел, оставил кобуру и куртку в своей комнате, прошел по коридору в общую зону. Я подумал, что, пока я жду ужина, я мог бы начать поиск Реми убитых женщин.
   Он загрузился в черный экран. Я подумал, может быть, видеокарта вышла из строя, но тут появилось имя: "Ла Йорона".
   Когда Реми принес обед, он съел всего по две штуки, поставил тарелки на стол. Он увидел, как я смотрю на экран, и посмотрел на себя. "Ла Йорона? Ну, по-испански это плачущая женщина , но дальше я понятия не имею.
   Я вспомнил, что он говорил по-испански, поэтому он знал, как превратить двойную букву "Л" в звук "И". - Это легенда, - сказал я.
   "Я полагал."
   "Латиноамериканец по происхождению, но с тех пор был усыновлен другими. Есть вариации, но основная история гласит, что женщина убила двух своих сыновей, утопив их в реке, затем почувствовала ужасное раскаяние и теперь бродит в поисках их. Оплакивая их. Плач".
   Реми взял себе пиво из холодильника, а мне ничего. Обезболивающие и выпивка несовместимы. - Значит, она призрак, - сказал он.
   - Значит, она демон.
   Он остановился как вкопанный, увидев выражение моего лица. "Какая? Что это?"
   Я думал об этом, знал, что был прав. "Женщина , которая выбежала на дорогу. Белая рубашка, белые брюки, черные волосы. Ла Льорона всегда видна в белом". Я посмотрел на него. "Она появилась из ниоткуда, побежала прямо в мой переулок. Вот почему я разбил мотоцикл, поэтому она не пострадала, почему ты не смог ее найти.
   Реми снял шляпу и положил ее на стол вверх ногами, подальше от тарелок. Он намеренно избегал встречаться со мной взглядом.
   "Я видел ее." Я был абсолютно уверен. - Это была она, Реми.
   - Поверю тебе на слово, но я ничего не видел.
   Я пожал плечами, жалея об этом. Больно. "Я не знаю причины этого, но она была там. Белая одежда, черные волосы".
   Реми отодвинул стул, сел, чтобы приступить к стейку. Когда я не двигался, он поднял взгляд, замер. - Ты хочешь вернуться туда завтра.
   - Очевидно, так и должно быть, - заметил я. "Нам прислали имя. Если бы мы не собирались ее искать, почему появилось бы это имя? Она призрак, демон, и мы должны ее убрать. Но не экзорцизм; если история правдива, хозяин слишком стар, чтобы выжить. Так что либо пистолеты, либо ножи".
   Он уделял большое внимание разделке стейка. "Не завтра. Тебе нужны остальные.
   "Я буду в порядке. Обезболивающее сегодня вечером, лед, завтра мышечный релаксант. В любом случае, нам нужно убить этого демона, пока он не причинил еще больше вреда.
   "Я пойду. Самостоятельно."
   Что-то поднялось во мне, что-то императивное. Не просто волна, а цунами. "Нет." Я не знала, что это было, просто не могла отпустить его одного. Даже мысль об этом была очень тревожной. Первородитель , может быть, что надо защищать. - Кроме того, она тебе не видна. Я буду твоей собакой-поводырем.
   В ужасе он так сильно вонзил вилку в кусок стейка, что зубцы заскребли по тарелке. Он сказал мне ввести простой вопрос, сказал, что я должен спросить.
   Я уставился на него, затем сделал, как он предложил. Гейб тоже?
   Экран ответил: Всегда оба.
   Я подумал над этим, напечатал что-то еще. Держит его в чистоте. А если мы развлекаемся? Дамы, что ли? Потому что у меня точно не было аудитории.
   После задержки экран погас, замерцал, затем исчез, оставив мне обычный веб-сайт.
   Тон Реми был философским. - Что ж, думаю, это можно принять как "да" или "нет". Я предпочитаю последнее".
   Я пододвинул стул обратно к столу, осторожно сел. - А пока мы там, после того, как убьем демона? Реми задал вопрос, подняв брови. "Я хочу найти свой велосипед".
   Он открыл было рот, чтобы возразить, увидел мое лицо и выбрал лучший путь. Он не пытался отговорить меня от этого.
   Умный человек.
   Трамадол снял остроту и, к счастью, не вызвал у меня тошноты. Я не хотел думать о том, что я буду чувствовать после моего контакта с асфальтом раньше. Я оставил Реми искать пропавших и мертвых женщин, которые подходили ему по параметрам, и пошел спать.
   Единственным, кто делился им, был лед.
  
   -
   Реми обещал разбудить меня. Он этого не сделал. Я проснулась сама, обнаружила, что уже десять часов, и вылезла из постели. Да, очень жестко, очень больно. Я, шатаясь, пробрался в холл, поклявшись, что убью МакКью, если он пойдет один после сообщения на компьютере: " Всегда и то, и другое".
   Затем я застал его на кухне за приготовлением кофе и изменил свое намерение. - Я думал, ты меня разбудил.
   - Я позволил тебе поспать. У нас есть время.
   - Вы нашли в Интернете что-нибудь об убитых женщинах?
   "Я нашел слишком много информации об убитых женщинах в Интернете. Но ничего, что указывало бы на Мэри-Энн или Энни. Хорошо, что я видел. Мне было нечего делать".
   Я разбил несколько яиц в сковороду, засунул в тостер два кусочка нарезанного рогалика, налил себе кофе.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Я не мог сопротивляться. "Дело не в годах, а в пробеге".
   - У тебя есть таблетки от этого.
   - Так я и делаю. И я не буду уклоняться от них".
   Реми открыл рот, чтобы спросить что-то еще, но тут мы услышали знакомые пять тонов из " Близких контактов".
   - Твой, - сказал я. - Мой мобильник в спальне.
   Реми ответил, затих, пока слушал, а затем сказал: "Спасибо, Ганджи".
   Выражение его лица было странным. У меня появилось забавное чувство. "Что это?"
   "Еще один конверт. На этот раз спрятался под одним из моих дворников. Ганджи видел это, когда выносил мусор".
   Я снял сковороду с плиты и поставил ее на холодную, подложил рогалики и сказал: "Пойдем посмотрим, что там написано".
   "Ты ешь. Я могу донести это до вас".
   "У меня пропал аппетит". И у меня было.
   Сначала я принял мышечный релаксант, который смазал мои заржавевшие суставы, а затем спустился вниз, не упав. Реми был позади меня.
   Ганджи сидел на стуле перед стойкой. Мы присоединились к нему, и он, не говоря ни слова, сунул мне конверт.
   Я боялся этого. Я просто знал, что грядет.
   Я открыл ее, вытащил записку. Как и все предыдущие. На этот раз он сказал: И еще.
   Я не мог смотреть на фото. Я просто не мог смотреть. Я передал конверт Реми. Через мгновение он убрал фотографию, быстро взглянул на нее, затем перевернул. Красные чернила, женское имя: Елизавета.
   Я сбросил F-бомбу, и брови Ганджи приподнялись. Реми положила фотографию на конверт лицевой стороной вниз. "Мэри-Энн, Энни, Элизабет. Не совсем необычные имена, - сказал он. "Без фамилий я сомневаюсь, что мы их найдем".
   "Если он не убивает на месте, то как он разбрасывает конверты повсюду?" Я попросил. "Могут ли демоны перемещаться или у них есть сообщник?"
   - Мало того, - сказала Реми, - но и промежутки между родами становятся все короче и короче. Он обостряется".
   Я ходил взад-вперед, потому что должен был, и потому что это сбило с моих костей еще больше ржавчины. Я расслабился, но не быстро. "Какова концовка? Что означают эти фотографии? Зачем вовлекать нас?"
   - Может быть, он считает, что именно это он и сделает с нами, - сказала Реми. "Он просматривает свою работу".
   "Мы не женщины, так что, вероятно, не цели".
   "Видеть фотографии мертвых женщин хуже, чем видеть фотографии мертвых мужчин".
   Он был прав. Мне не хотелось смотреть на ужасные фотографии мертвецов, но меня определенно больше беспокоило то, что жертвами были женщины. "Может быть, он думает, что это вышвырнет нас", - предположил я. - Мы в безопасности здесь, у Лили и в других местах. Но это не имеет смысла. Если мы продолжим выполнять задания, разве это не сделает нас уязвимыми? И, я думаю, до нас легко добраться.
   Реми пожал плечами. "Может быть, он еще не хочет добраться до нас. Может, он просто издевается над нами. Я имею в виду, кто знает, в какие игры играют суррогаты или как работает их разум?"
   Я думал об этом. - Может быть, он считает, что это расстроит нас, и нам будет легче взять нас, когда придет время, по мере того, как тревога будет нарастать и нарастать. Он играет со своей едой".
   Реми выглядит смутно плохо на это.
   - Мы должны найти его, - сказал я. "Или ее. Убейте мошенника до того, как нас прибьют, до того, как число погибших достигнет двузначного числа".
   - Как ты думаешь, мы сможем это сделать?
   - Подсказки, - ответил я. "Мы можем говорить с людьми. Подробности на конвертах, бумаге для заметок, вырезанных буквах, даже чернилах и почерке. Даже фотобумага, на которой напечатано изображение".
   "Мы не полиция, - скептически сказал он, - и это точно не CSI ".
   "Нет, но есть специалисты. И, может быть, с подталкиванием дедушки они будут сотрудничать с двумя парнями, которые еще не ангелы. Я сделал паузу, уставившись на Реми. "Черт, почему мы не подумали об этом? Надо было сначала спросить у дедушки.
   Реми вытащил из кармана свой волшебный телефон, нажал "Контакты". Его каденции предполагали, что на другом конце провода никого не было. "Дедушка. Привет. Реми. Послушай, у нас с Гейбом есть несколько вопросов. Нам нужна небольшая помощь. Можешь прийти в зоопарк сегодня вечером? Он отключился, сунул телефон обратно в карман. - Съешь что-нибудь, Гейб. Принять душ. Мы не знаем, сколько времени потребуется, чтобы убить Ла Йорону или добраться до твоего мотоцикла. Что доказывает, что у тебя большая дыра в сетчатой двери.
   "Какая?"
   "Техасец для сумасшедших", - сказал он. "Потому что я считаю тебя именно таким".
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
   стартовом наборе Лили была еще одна коробка с патронами и пулями. На всякий случай мы купали их в святой воде, а затем смазывали маслом. На этот раз плевок не понадобился.
   My Taurus, наплечная кобура; его телец, ремень. Мой Телец, железная картечь; его, серебряные пули. Затем я втер святое масло в лезвие своего КА-БАРА. Это было не серебро, не железо, но теперь это было наполовину благословлено.
   "Должен ли я сделать крестное знамение над ним?" - спросил я, думая о еще большей небесной поддержке.
   - Вы католик?
   "Нет. Я ничто".
   "Ну, я был воспитан южным баптистом. Мы этого не делаем".
   Я думал об этом. - Думаю, это не имеет значения. Я имею в виду, что Бог якобы везде. Может быть, он даже в наших пушках.
   Реми стреляла в патронники. Его тон был сухим. "Ага, я нисколько не сомневаюсь, что Бог - это пуля". Закрыл цилиндр, проверил вращение. "А теперь давайте отправимся дальше по дороге и позаботимся об этой женщине, которую вы видели".
   - И мой велосипед.
   Он искоса взглянул на меня из-под опущенных бровей и направился к лестнице.
  
   -
   Когда я снова сказал Реми, чтобы убедиться, что он отреагирует, как только я скажу, что видел женщину, он предложил мне заткнуться.
   Я протестовал. - Ну, ты ее не видишь.
   "Мы это установили", - сказал он. "Как ты мне три раза говорил : увидишь ее, скажешь мне, я нажму на тормоза. Черт, было бы проще просто сбить ее грузовиком.
   - Грузовик не железный и не серебряный.
   - Ты уверен, что не подрезал ее своим велосипедом?
   - Это не железо и не серебро.
   Реми ухватился за тему. "Я имею в виду, могут ли призраки что-то чувствовать? Демон внутри, я имею в виду. И тогда, если он изгнан, хозяин чувствует боль?
   Я поерзал в кресле, скрыв невольное мычание дискомфорта. Душ и мышечный релаксант помогли, но скрипеть я буду дольше. - Отметь это как еще один вопрос к дедушке.
   МакКью отвел нас обратно в часовню, чтобы убедиться, что мы не пропустим район, где женщина устроила мне аварию, а затем направил нас обратно в город. Мы проехали несколько машин, но не много. МакКью предложил мне подключиться к Интернету со своего телефона и посмотреть, нет ли сообщений об автомобильных авариях на этом участке.
   Я проверил. Был поражен. "Четыре за две недели. Никто не умер, но все изрядно потрепаны. Но аварии произошли не в одном и том же месте. Близко, но не то же самое".
   - Какое значение для призрака в нескольких ярдах?
   - Или суррогат. Я обдумал это. "В рассказах она всегда рядом или в реке. Она утопила своих детей, поэтому не уходит далеко от воды".
   - Здесь нет реки.
   "Но есть овраг с ручьем на дне. Ты так сказал.
   " Почему она утопила своих детей?" - спросил Реми. "Кто-нибудь знает? То есть, если бы история была правдой?"
   "Различается. Но, как говорили, она была так красива, что все мужчины страстно желали ее. Она привлекла богатого мужчину, который женился на ней, и у нее родились двое детей. Тогда муж признался, что никогда не хотел детей и собирался бросить ее. Ла Йорона утопила их, чтобы удержать мужа, но он все равно бросил ее. Так она умерла, и призрак ее скорбит по сей день".
   Реми покачал головой. "Какая мать топит собственных детей?"
   Я подумал о паре, у которой было. "Андреа Йейтс утопила в ванне пятерых, в том числе шестимесячного ребенка. Сьюзен Смит закатила свою машину в озеро и убила обоих детей. Смит сделала это, потому что ее возлюбленный не хотел детей и собирался ее бросить".
   Реми помолчала. - Ужасно похоже на легенду, не так ли?
   - И если бы это случилось сейчас - сейчас, я имею в виду - я бы сказал, что оба были одержимы. Но тогда адские отверстия были закрыты, и на земле не было свободных суррогатов".
   - Значит, она хотела, чтобы ты разбился, но не обязательно погиб?
   Я обдумал это. Правда, никто не погиб. Потом я вспомнил, что дедушка говорил о главном плане небес и всех кельтских узлах. "Хаос. Это хаос ".
   Реми отвел взгляд от дороги достаточно надолго, чтобы бросить на меня взгляд. "Хаос?"
   Отсчитав, я один за другим поднял в воздух большой и два пальца. "Это мифология, это философия, это религия. Хаос считается первой бесформенной материей, существовавшей до Творения. Это космология. Магия хаоса - это ветвь оккультизма.
   Реми поднялся на борт. "Значит, этому демону в одежде призрака все равно, если люди умрут, он хочет только сеять хаос?"
   "Я думаю так."
   - Значит, она не будет активно пытаться нас убить.
   "Ну, она могла бы, если бы мы активно попытались убить ее ".
  
   -
   Ла Льорона, как и предполагалось, в конце концов выскочила перед грузовиком Реми. Я выпалил эту информацию, и он не пытался отклониться, поскольку уклонение и чрезмерная коррекция, вероятно, стали причиной всех крушений. Он проехал пикап прямо через нее.
   Она не была телесной. Поэтому не убит и не ранен.
   А потом, к моему шоку, она снова побежала впереди грузовика. Когда я закричал, он не свернул. Или, ну, он сделал, но это был преднамеренный, контролируемый поворот. Он отвел грузовик на обочину, переключил передачу на нейтраль, нажал на ручной тормоз, велел мне начать движение, как только он сядет в кузов грузовика. Вверх и вниз, вперед и назад.
   К тому времени, как я закричал ему вслед: "Но вы не можете ее видеть!" , он вышел из дома.
   - Тогда скажи мне, где она! Используйте циферблат!"
   Я перелез через консоль, что было не особенно легко и удобно, и скользнул за руль. Сбросил аварийный тормоз. Включил передачу, подгонял, чтобы свернуть с обочины в поворот, не подкладывая резину, поехал обратно к часовне, снова развернулся. Направляясь в сторону города, она до сих пор сталкивалась с правым переулком, а не с левым.
   - Она будет справа! Я закричал. Увидел в зеркале, как тело Реми перевернулось.
   Она выбежала на дорогу. Я замедлился, крикнул: "Два часа!"
   Я видел, как мимо грузовика пронесся метательный нож, но она не упала. И вот мы шли прямо мимо нее. "Три часа!"
   Он снова промазал, но она тем не менее на мгновение остановилась, посмотрела на нас глазами, пристально посмотрела на Реми, словно оценивая его, затем повернулась и побежала обратно к деревьям.
   - Я вижу ее сейчас! МакКью стучал по крыше грузовика. "Останавливаться! Я иду за ней!
   Я остановился. Прежде чем я успел что-то сказать, Реми перепрыгнул через перила кровати, спрыгнул и побежал за ней. Среди множества яростных проклятий я заглушил двигатель, выбрался из грузовика, не упав на землю, и скованно побежал за ним .
   Она вела за нами погоню. Было не весело, это точно; на самом деле было больно. Реми был на приличном расстоянии впереди меня, и у меня не было второй передачи. Тело просто не давало мне этого. Но я изо всех сил старался пробираться по поваленным деревьям, сквозь заслоняющие ветки и уворачиваться от пней.
   "Реми! Подожди! Но я был почти уверен, что он этого не сделает.
   И все же он это сделал. Он ждал на краю оврага, готовый снова взлететь в любой момент. - Она спустилась сюда, - коротко сказал он. - Способ есть, но рискованный. Я не думаю, что ты сможешь это сделать".
   "Я сделаю это. Не потеряй ее!"
   Он снял шапку, кинул ее на землю, прошелся по краю.
   Когда я добрался туда, я понял, почему он назвал это рискованным. Это даже нельзя было назвать настоящей тропой, но если быть осторожным, можно было спуститься вниз.
   Даже когда я начал спускаться, мой мозг работал сверхурочно. Почему суррогатная мать убегает от нас? Они хотели нашей смерти. Я предположил, что все они. Но этот, видимо, не хотел иметь с нами ничего общего.
   Хаос. Хаос . Состояние полной растерянности, беспорядка, полной неорганизованности, непредсказуемого поведения.
   У нас был демон на наших задницах, который был очень методичным, в основном предсказуемым, когда дело доходило до заметок и фотографий, и, конечно же, организованным. Возможно, демоны хаоса были хороши только для того, чтобы устраивать хаос, а не совершать убийства.
   Черт, спускаться вниз было не весело. Я ненадежно цеплялся за камни, кусты, траву, прислонялся к стене оврага. Я увидел следы ботинок Реми на клочках земли и последовал за ними. Гранитные выступы позволяли время от времени безопасно держаться за руки, а заполненные грязью расщелины позволяли делать очень осторожные шаги.
   МакКью уже спускался с тропы и торопливо шел к ручью по отполированным водой камням. Я мельком увидел белое над водой, как будто там плавала Ла Йорона. И тогда она была. Белая одежда, черные волосы, поразительно красивое лицо с большими темными глазами.
   Темные глаза, а не белые. Не то что черная собака.
   Согласно легенде, она то и дело покидала реки, чтобы навестить людей, чем и объяснялось, почему мы с ней запутались. Теперь она снова оказалась в реке, более или менее, и я не был уверен, что это даст дополнительную силу, дополнительный хаос.
   Реми плюхнулась в ручей, встала.
   "Двенадцать часов!" Я закричал. "Прямо на!" Потом вспомнил, что мог видеть ее.
   Он выпустил третий и последний метательный нож.
   Он вернулся домой в ее сердце. Как и призраки в баре, она пикселизировалась, застонала, как сдувающаяся волынка, после чего упала прямо в воду, где и рассеялась. Реми помедлила, потом пошла дальше.
   Я скатился на последнюю ступеньку перед ровной землей. "Что делаешь? Вы получили ее. Она мертва!"
   "Ищите мой нож!"
   - Думаешь, ты сможешь найти его в воде?
   - Ясно и тихо, - отозвалась Реми. Потом воскликнул: " Ха! - и нагнувшись, вытащил нож из воды. Он ухмылялся, чтобы победить группу. "Хорошо. Теперь вернемся за двумя другими ножами.
   - Ну, они где-то в дороге.
   - Я найду их. И моя шляпа.
   Я неподвижно стоял у речных камней, пытаясь не обращать внимания на перенапряженные мышцы. Я подождал, пока он почти не вышел из воды. "Не делай так больше!"
   - Вы бы это сделали.
   - Это не относится к делу.
   "Вот в чем суть". Он оглянулся на ручей, словно ища останки. Но Ла Йорона исчезла. - Эй, посмотри туда! - воскликнула Реми, указывая. "Твой велосипед!"
   Действительно, мой велосипед, в воде близко к берегу. Колеса погружены в воду, левая сторона на мелководье, виден бензобак и часть седла, один руль торчит вверх.
   Я хотел плакать. Конечно, мотоцикл еще можно было спасти; нам нужно было добраться до него, чтобы я мог взглянуть. Но все равно.
   Я шел по воде и размышлял о том, что в этот момент я вел себя более чем как Ла Йорона, охотясь и оплакивая своего утонувшего ребенка.
  
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
   Когда мы стояли в воде по икры, Реми согнулся и развел ноги, напрягся и потянулся вниз, чтобы схватить часть велосипеда.
   "Что делаешь?" Я попросил.
   - Разве ты не хочешь убрать его отсюда?
   Я согласился. "Я бы с удовольствием вытащил его отсюда, но даже работая вместе, мы не можем поднять велосипед весом более семисот фунтов".
   Реми, выпрямившаяся, посмотрела на моего утонувшего ребенка. - Тогда - что ты делаешь? Я имею в виду, ты далеко не первый, кто разбил велосипед.
   "Во-первых, это не может быть суммировано; а во-вторых, вредитель. Здесь, однако. . ". Я покачал головой, крайне недовольный. - Я не знаю, достаточно ли длинный у них трос лебедки, и серьезно сомневаюсь, что кто-нибудь сможет сюда проехать. И вертолет...
   "Вертолет?"
   - ...не хватает места для маневра, - закончил я. - Но я не могу просто оставить это здесь.
   Реми был в ярости. "Вы только что назвали все, что нельзя делать! Есть ли что-нибудь, что может? "
   Я посмотрел на свой наполовину погруженный в воду байк, потом поднял глаза на Реми. - Левитация?
   МакКью оставался раздраженным. "Тогда давайте левитировать наши задницы отсюда, а что делать с велосипедом, мы придумаем позже".
   Я еще раз оглянулся на свой бедный мотоцикл, потянулся и погладил ту часть седла, которая не была погружена в воду. "Мы вернемся."
   Реми и я развернулись, чтобы начать небрежный путь обратно к берегу, когда две фигуры в белых одеждах резко вырвались из воды и поплыли в воздухе. МакКью и я сделали пару неуклюжих шагов назад, сделанных водой.
   Дети. В крестильных одеждах, несмотря на то, что они были слишком стары для церемонии. Пять? Шесть?
   Они смотрели на нас тусклыми черными глазами, обведенными синими синяками, лица болезненно бледные. Как один, рты шевелились одновременно, а интонации были одинаковыми, они сказали: "Ты убил нашу мать".
   Мне это совсем не понадобилось. "Сыновья Ла Йороны".
   Реми был почти ошеломлен. - Но она их утопила ! Почему они злятся на нас?"
   "Потому что призраки злые, и на самом деле они больше не призраки". Я протянул руку к кобуре на плече. Две пары глаз устремлены на движение. - Ладно, если я их отвлеку, ты сможешь их пристрелить? Или как?
   - Они дети и значительно меньше нас, - сказала Реми. "Какой вред они могут причинить?"
   "Они не дети !" Я закричал, а затем один из них бросился на меня, а другой бросился на Реми.
   О черт. Я выхватил пистолет из кобуры, спускаясь вниз, чтобы удержать его от воды, сумел заставить себя сесть, кинул быстрый взгляд на детей-призраков, чтобы прикинуть углы, и дважды выстрелил.
   Один из выстрелов прошел не по центру. Другой этого не сделал.
   Я с трудом поднялся на ноги, упираясь в подводные камни, и увидел, как Реми обращается с большим Боуи, как с ножом для масла. Он перерезал своему ребенку-призраку горло, а затем ударил его ножом в сердце.
   Какой-то перебор, спросите вы меня.
   Черная кровь стекала по крестильному одеянию призрака. Затем, просто тела в воде, он и его брат-призрак просто рассеялись и исчезли. Без звука. Нет запаха. Они просто... стали нитями, которые вода пряла в никуда.
   Я выпрямился, из меня струилась вода, в одной руке я держал все еще сухой пистолет. "Хорошо, - сказал я, - мама и дети - одна большая счастливая семья в... аду. Теперь мы можем пойти домой?
  
   -
   Это была самая неудобная поездка, которую я когда-либо испытывал, и я был готов сказать, что то же самое было и с Реми. Мы оба промокли от середины груди вниз. Наши сапоги, промокшие до нитки, весили по сто фунтов каждая. А джинсы, когда они мокрые, прилипают к телу, даже кажется, что они сжимаются в той области, где вы на самом деле этого не хотите. А кожа еще хуже. Никто из нас не упомянул об этом, но нам было очень неудобно.
   Реми закатил грузовик за придорожную закусочную и припарковался. Как и накануне, много клиентов. А так как черный ход вел нас к бильярдным столам и через них, на нас было много странных взглядов. Мы оба поднялись наверх и исчезли в своих комнатах, чтобы сбросить одежду, особенно ботинки, и вытереться. Я хотел принять душ, но был слишком голоден , чтобы ждать. В сухой одежде, в носках - мне было все равно - я вышла из спальни, чтобы проверить гостиную, посмотреть, не посылает ли нам снова сообщения человек за занавеской.
   Я нашел много нормальных веб-сайтов, но глубокая сеть больше не появлялась.
   Прошло некоторое время с тех пор, как Реми оставила дедушке это сообщение. Я не знал, что мне повезет больше, но я позвонил ему. Донесся голос с командой из одного слова: "Говори".
   Так я говорил. Сказал по телефону, что Реми уже звонил ему, но ответа не получил, и теперь это был я. Будут ли два вызова работать лучше, чем один?
   Но было еще рано, так как время измеряется в заведениях, где продают алкоголь, и вполне возможно, что дедушка не отвечал на телефонные сообщения. Раньше я никогда не думал звонить ему. Он просто появлялся время от времени, без какого-либо предварительного предупреждения.
   Я никогда не задумывалась, что он может делать, когда отсутствует в моей жизни. Сколько я себя помню, он приходил и уходил. Никогда никаких объяснений, кроме туманного у меня есть дело.
   Теперь я знал, что это за дело.
  
   -
   Реми и я ели внизу. По какой-то причине толпа завсегдатаев принесла некоторое облегчение. Они были нормальными. Это были не черные собаки, не женщина-призрак, охотящаяся на утонувших детей-призраков, не Григори и не суррогатная мать.
   В конце концов дедушка все-таки прибыл, и он нес конверт из плотной бумаги. Реми и я уставились на него. Ни один из нас не пошевелился, чтобы взять его.
   Я сидел. Деда не было. Обычно это было преднамеренное расположение, которое могло запугать тех, кто остался сидеть. В данном случае, независимо от того, было ли это его намерением, оно просто не увенчалось успехом.
   Он бросил нераспечатанный конверт на стол, чуть не упав в наши тарелки. "Молодая женщина, - сказал он, - подошла ко мне, когда я приехал, и попросила передать это вам".
   Я посмотрел на, казалось бы, несущественный конверт. Наши имена, как всегда, были напечатаны на нем. Габриэль и Ремиэль, а не укороченные формы.
   МакКью отодвинул стул и резко встал. "Лучше сделать это в уединении наверху".
   Я последовал его примеру. Дедушка с конвертом шел сзади. Мы прошли в общую комнату, где все трое сели за стол.
   - Нам нужно знать, - прямо сказал я. "Каковы наши роли, что это за война, какова истинная повестка дня - и сколько ангелов выступают против нас с Реми конкретно?"
   Свет был ласков к его серебристо-белым волосам, ласков к его лицу. Я понятия не имел, сколько ему лет. Я понятия не имел, состарились ли ангелы или остались прежними, застойными. "Повестка дня состоит в том, чтобы помешать Люциферу вернуться".
   Тон Реми был холодным. - И как мы это делаем?
   "Ты делаешь это, - сказал дедушка, - тем, что ты есть, и своими действиями".
   Я покачал головой. "Не достаточно хорош. Ко мне пришел Григорий, предупредил нас, что нас могут использовать не в тех целях, о которых вы только что сказали.
   Он поднял голову, и его голубые глаза горели. "Григорий". Когда мы больше ничего не сказали, он посмотрел на каждого из нас в отдельности, взвешивая нас. Он всегда поступал так со мной, и я предполагал, что и с Реми, но на этот раз в его взгляде была проницательность. "Кто?"
   - Амбриэль, - сказал я ему.
   Он оттолкнулся от стола, встал, отошел на три шага и снова повернулся. "Ваша работа, для которой вы были задуманы и обучены, состоит в том, чтобы убить как можно больше суррогатов. Легенды, мифология, небылицы, вымышленные персонажи, исторические личности и так далее. Мы должны получить контроль раньше, чем они".
   - Разве ты не всемогущ? Я попросил.
   "Бог это. Остальные - нет".
   Я бросил взгляд на компьютер. "И где во всем этом Бог? Прятаться за темной паутиной и время от времени скармливать нам обрывки? Это Миссия невыполнима , с приказами, отфильтрованными невидимыми существами? "Ангелы Чарли", где Чарли никогда не видели, а только слышали?
   Дедушка не подтвердил и не опроверг. "За несколько дней вы убрали с дьявольской шахматной доски восемь пешек. Вы сделали это, имея очень мало информации и лишь часть своих сил; и будьте уверены, они вырастут. Никто не достиг того, что вы сделали за столь короткое время. Да, это правда, что вы будете угрожать некоторым, даже ангелам, потому что мы не только небесная, но и политическая иерархия".
   Тон Реми был очень ясным. "Мы мишени? Цели нашего вида?
   "Нет."
   Я посмотрел на него. "Ты уверен?"
   Морщины на его лице углубились. - Что именно сказал тебе Амбриэль?
   "Что человечество может быть застигнуто посреди этой небесной битвы, и вместо того, чтобы быть бенефициарами мира без угрозы Люцифера, люди станут побочным ущербом. Не имеющий отношения."
   - Неважно, - повторил он. Затем он снова оказался за столом, но мы не видели, как он двигается, и он наклонился и ударил кулаком по поверхности. " Как вы думаете, для кого мы это делаем ? Не нам; мы держим небо . Но чтобы спасти человечество, нужно свести человеческие жертвы к минимуму. Остановить Люцифера, убить его детей. Это твоя работа".
   "Тогда что такое Амбриэль? Заинтересована ли она в этом?
   Он покачал головой. "Григорий должен оставаться нейтральным. Они не должны вмешиваться. Они доставили достаточно неприятностей в прошлом.
   "Когда они упали".
   Дедушка был более чем раздражен. "Бог не убивает своих детей. Даже Люцифер был просто сброшен с небес, а не убит. Но самцы-григори, которые должны были просто наблюдать, начали снабжать людей информацией задолго до того, как они были к ней готовы, а потом они ложились с человеческими женщинами и заводили от них детей.
   - Нефилим, - сказала Реми.
   - Их не должно быть, - категорично сказал дедушка. "Они никогда не должны были существовать. По сути, Григори создали новую расу и сделали это без разрешения".
   Я рассеянно потер кончиками пальцев о стол. - Амбриэль сказал...
   "Меня не волнует, что сказал Амбриэль! Нет, она не из падших, но она принимает их сторону. Она хочет, чтобы Нефилимы жили.
   Мы с Реми ошеломленно уставились на него. Через мгновение МакКью снял шляпу, поставил ее вверх дном, провел обеими руками по своим коротким волосам и уставился на дедушку суровым взглядом. - Вот вам и слова, что Бог не убивает своих детей.
   - Он не знает. Но Нефилимы не его. Они не дети Божьи и не дети человеческие".
   Я недоверчиво покачал головой. - Значит, они расходный материал.
   "Они вообще не должны были родиться".
   - Да, теперь они здесь, - сказал я. "Эта лошадь вышла из сарая".
   У него было каменное лицо. "Ваша работа не в том, чтобы охотиться на Нефилимов. Радуйся этому. Когда умирает один, умирает кусочек неба, и это наносит ущерб всем нам".
   Я оценил его. - Значит, Амбриэль - враг?
   "Амбриэль был введен в заблуждение. Чего она не понимает, так это того, что Нефилимы могут в любой момент отвернуться от Бога и присоединиться к Люциферу. Они никому не обязаны".
   - Наемники, - сказала Реми.
   Я снова потерла кончиками пальцев дерево. "Если это правда, то почему небеса не платят нефилимам за то, чтобы они сражались за небеса или, по крайней мере, держались в стороне от спора. Тогда тебе не придется беспокоиться о том, что они присоединятся к Люциферу.
   Дедушка сказал: "Это не наш путь".
   - Но отправить нас убивать ради тебя - это так? Я пожал плечами. "Может быть, так и должно быть. Отчаянные времена и все такое. Я думаю, что Конец Дней - самое отчаянное время из всех".
   Реми указала на компьютер. "Если это не Бог с другой стороны, то это ты?"
   "Нет, это не так. То, что я должен вам сказать, можно сказать лично, а не через компьютер".
   - Тогда кто это? Я попросил.
   Дедушка покачал головой.
   В голосе МакКью снова появилось ленивое растягивание. - Либо ты не можешь, либо ты не хочешь. Слушай, не стыдно признать, что ты не можешь , когда ты не можешь.
   Дедушка снова покачал головой. "Я не могу, потому что я не знаю. Я подозреваю, но я не знаю правды".
   Я посмотрел на запечатанный конверт, который он бросил на стол. - Ты знаешь, что там?
   "Нет."
   "Мы делаем. Вперед, продолжать. Открой это."
   Дедушка некоторое время изучал нас обоих, затем взял конверт. Он разрезал ее ногтем и вынул записку. Когда он развернул его, прочитал, его брови поднялись. Он бросил записку на стол, где мы с Реми могли ее видеть, снова вырезав буквы: И четвертая.
   Я почувствовал мурашки в животе. Дедушка удалил фото, явно был обеспокоен увиденным. - Кто эта бедная женщина?
   Реми сказала: - Хочешь узнать ее имя, переверни. Оно скажет".
   Дедушка так и сделал. "Кэтрин".
   - Она четвертая, - сказал я ему. "Две заметки без фотографий, затем четыре дополнительных заметки с фотографиями. Все женщины, все зарезаны - и каждый новый способ смерти хуже предыдущего.
   Мой телефон отключился. Мы с Реми подпрыгнули. Я ответил.
   Ганджи сказал: "Есть доставка для вас. Упаковка."
   Я посмотрел записку, фото. - Мы... мы должны подписать это?
   "Нет. Курьер ушел".
   Я посмотрел на дедушку. - Но вы уверены, что курьер не суррогат?
   Он покачал головой. "Это здание расчищено. Ни один демон не может войти сюда.
   Я сказал в трубку Ганджи: "Дедушка говорит нет".
   - Мне поднять его?
   "Пожалуйста."
   Я отключился, посмотрел на Реми. - Я так понимаю, вы не ждали посылки.
   Он покачал головой. - И я так понимаю, что ты им не был.
   Я снова посмотрел на записку, на фотографию. "Кэтрин" была почти неузнаваема как человек.
   Ганджи постучал в дверь наверху лестницы. Реми встал, пошел открывать. Он вернулся с небольшой посылкой и еще одним манильским конвертом.
   Боже, я не хотел его открывать.
   Я сказал дедушке: "Ты действительно не знаешь, что происходит с заметками и фотографиями?"
   Он покачал головой. "Это не работа ангелов. Это работа детей Люцифера".
   Реми поставил пакет на стол. Он смотрел на него так, словно это могла быть гремучая змея, так же, как и я, не желая узнать, что было внутри, что было сказано в записке.
   Дедушка обнажил свой нож, разрезал пакет. Это был контейнер из пенополистирола, очень похожий на коробку для собачьих сумок. Вот он и открыл.
   Святой Христос. Узнаваемая - и узнаваемая человеческая - часть тела.
   Я отшатнулся. Реми выглядел потрясенным.
   - О, чувак, - пробормотал я. - Это... это чертовски больно .
   Бросив взгляд на дедушку, который, казалось, не знал ответов, как и мы двое, Реми вскрыла конверт, заглянула внутрь и вытащила записку.
   Это письмо не было составлено из вырезанных букв из разных источников. Это было написано от руки красными чернилами, как и имена на обратной стороне фотографии.
   МакКью быстро прочитал его, бледнея. Потом сдавленным, неровным голосом прочел вслух.
   "Из ада.
   Габриэль и Ремиэль
   Господа
   Я посылаю вам половину почки, которую я взял у одной женщины, сохранил ее для вас, другой кусок я поджарил и съел, это было очень хорошо. Я могу прислать тебе окровавленный нож, которым он был вырублен, если ты подождешь еще немного".
   Реми позволил записке выпасть из его пальцев. Он совсем потерял загар, судорожно сглотнул. "Боже мой. Это текст оригинального письма. . . и имена правильные. Имена женщин на фотографиях - одинаковые. Мэри Энн Николс . Энни Чепмен. Элизабет Страйд . Кэтрин Эддоуз. Он вздохнул, все еще бледный. "Следующей... я думаю, следующей будет женщина по имени Мэри Джейн. Для Мэри Джейн Келли".
   " Кто? Откуда ты это знаешь?" Я взял записку, быстро просмотрел ее - старомодный курсив и полный орфографических ошибок, почти неразборчивых - и увидел, что на другой стороне было еще что-то. Всего четыре строки, напечатанные с тщательной четкостью.
   Зови меня Легион.
   Зови меня Иньиго Монтойя.
   И последние две фразы:
   Зовите меня Джек Потрошитель.
   Поймай меня, когда сможешь.
  
  
   Оригинал в отчетах столичной полицейской службы, Национальный архив, MEPO 3/142.
  
   ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
   Я полагаю , что из тысяч писем, полученных полицией, которые якобы были написаны Джеком Потрошителем, одно, которое, скорее всего, было подлинным, действительно сопровождалось частью человеческого тела, идентифицированной как почка. И хотя большинство из нас склонны неверно цитировать известную строчку письма как " Поймай меня, если сможешь ", в самом тексте говорится " когда " .
   Городское фэнтези началось для меня, как и для многих из нас, с Чарльза де Линта. Я читал большую часть его работ еще до того, как у этого поджанра появилось название. Читайте больше городских фэнтези других авторов за годы, прошедшие с тех пор, как впервые появились работы де Линта.
   После трех десятилетий написания романов, действие которых происходит в придуманных мной собственных мирах - серии "Чейсули" , "Танцовщица с мечами" и "Караваны", - у меня загорелся зуд попробовать свои силы в фантастических элементах, действие которых происходит в нашем мире, полагаясь на реальность как на фон для в реальности я бы обслуживал читателей. Я хотел поиграть с паранормальным и сверхъестественным, а также с легендами и преданиями, мифами и магией, устной и письменной историей. И использовать современный сленг и отсылки к поп-культуре было очень весело.
   Я спросил своего редактора, могу ли я иногда использовать F-бомбу. Это не постоянная часть моего личного лексикона, но я чувствовал, что это определенно будет частью Гейба. Она была в порядке с этим. Сказала, что родилась в Нью-Йорке, а ее второе имя - f***. К сожалению, я не могу дословно процитировать тексты песен из-за проблем с авторскими правами и лицензией. Обидно, потому что тексты песен в стиле кантри самые красочные на планете Земля.
   Моя специализация - британская история, но культурная антропология также увлекала меня в школе. Мне нравилось узнавать о разных цивилизациях, религиях, ритуалах. Я чуть было не сменил специальность с журналистики на антропологию, но для этого мне пришлось бы пройти курс статистики, а это означало, что мне пришлось бы задействовать тайные и непостижимые ритуалы и рецепты математики. Таким образом, мой бакалавр журналистики.
   Первоначальным импульсом было сделать двух моих главных героев парой мужчины и женщины. Но я понял, что это, вероятно, в конечном итоге будет звучать очень похоже на Тигра и Дель из моей серии "Танцор с мечами", и хотя мне нравится писать об этих двух персонажах, я не хотел копировать свою собственную работу.
   Я уже имел в виду Гейба, отражая мой интерес к фольклору и мифологии. Что касается Реми, то я вырос в Аризоне, много лет владел лошадьми и часто посещал родео. Это даже привело к трем титулам королевы родео в 70-х годах: Scottsdale Parada del Sol, Phoenix Rodeo of Rodeos и Miss Rodeo Arizona.
   Почти каждую пятницу я проводил вечера, танцуя под музыку кантри в ковбойских барах, а по средам после Родео-клуба, посещая Университет Северной Аризоны во Флагстаффе. Последнее место проведения включало Музейный клуб на шоссе 66, который является образцом для Зооклуба. Так что, когда Реми говорит о табачной пудре, зажатой в губе - ну да, я пробовал несколько раз. И я сделал шоты текилы, и облегчил себе путь через хороший односолодовый uisge beatha . ( Альба гу брат!)
   Что касается оружия, я ходил на курсы, стрелял в тир (револьвер предпочитал полуавтомату), исследовал, неоднократно ковырялся в мозгах экспертов по оружию Джеймса Коски и Саймона Хоука. Что касается мотоциклов, то я ездил на них, но никогда не водил и уж точно никогда не клал. Там опыт Саймона Хоука с All Things Motorcycle оказался для меня неоценимым. Но все ошибки, всегда, мои и только мои.
   Предстоящие проекты, помимо дальнейших приключений Гейба и Реми, включают новый роман "Танцор с мечами" и заключительную часть серии "Караваны". Со мной можно связаться через мой сайт www.jennifer-roberson.net .
   - Дженнифер Роберсон
   Тусон, Аризона
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"