Рыскин Александр : другие произведения.

Ребро жесткости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    6-е место на "Презумпции-7"

  Ребро жёсткости
  
   "- Валентин Георгиевич был замечательным... отзывчивым... любящим отцом... талантливым ученым..."
   Слова, слова... А человека не вернуть.
   Ткачук неспеша поднял голову, позволяя струям дождя свободно стекать по лицу. Сейчас он сядет в машину, заведет мотор и... Уедет. Прочь от этого кладбища. А его старший друг и учитель останется тут. Навсегда...
  
   Всё началось в среду. Ткачук отчетливо запомнил, что это была среда. На утро было запланировано совещание у Семиреченского. Вопрос следовало обсудить серьезный: как жить дальше? Военные финансирование сворачивали, переговоры с японцами зашли в тупик - ни "да", ни "нет".
   НИИ, в котором трудился Ткачук, принадлежало к разряду "полузакрытых"; в нем имелся секретный отдел, курировавшийся людьми из Минобороны. Для работы там требовался особый допуск (у Ткачука, кстати, его не было). В тяжелые постперестроечные времена весь институт как раз и выживал засчет заказов от товарищей в погонах.
   Но Мистер Кризис сказал свое веское слово, и НИИ, функционировавший чуть ли не с довоенных времен под непроизносимым, длиною в тридцать букв, именем (все помнили только, что в конце идет "...прибор"), очутился на грани банкротства.
   Вся надежда была на Валентина Штерна - Вэ-Гэ, как за глаза величали его коллеги.
   Его лаборатория трудилась над одной специфической проблемой, и вот, наконец, на горизонте замаячили реальные результаты.
   Ушлый Семиреченский, руководивший НИИ последние пять лет, расчитывал-таки уговорить японских партнеров раскошелиться. Но для этого им нужно было предъявить что-то весомое.
  
   На совещание профессор не явился.
   - Игорь, - обратился Семиреченский к Ткачуку, - вы не в курсе, где Валентин Георгиевич?
   - К сожалению, нет. Вчера он говорил, что прибудет обязательно.
   - Ну, ладно..., - академик озабоченно почесал седую бровь. - А вы можете сами вкратце изложить нам, как обстоят дела в вашей лаборатории?
   Ткачук мог. Но он счёл это неэтичным по отношению к своему шефу. К тому же, учитывая непростую (в плане интриг) обстановку в институте, следовало ожидать каверзных воросов со стороны коллег. А вступать с ними в дискуссию Ткачуку не хотелось.
   Он обвел собравшихся взглядом. Насмешливая физиономия доцента Гришко не сулила ничего хорошего. Его помощница и, по совместительству, любовница Регина Карпова тоже готова была ринуться в бой.
   - Олег Иванович, - произнес Ткачук,- загвоздка в том, что профессор планировал сделать обстоятельный доклад. Я же расчитывал высказаться только по своей, узкой тематике.
   - Иными словами, вы не готовы? - холодно осведомился Семиреченский.
   - На данный момент - нет,- ответил Игорь, ибо отступать было уже некуда. - Но если Валентин Георгиевич поручит мне выступить по всему комплексу вопросов...
   - Ясно,- прервал академик. - Перейдем к другим пунктам. - Что у вас, Егор Ильич?..
  
   Регину он встретил в буфете в обеденный перерыв. Подсел за ее столик просто так, безо всякой цели.
   - Вэ-Гэ так и не появился? - спросила она, допивая свой кофе.
   - Нет. И телефон домашний не отвечает.
   - На сотовый звони.
   - У Штерна нет сотового.
   - Правда? - удивилась Регина. - Странно, я и не знала. Сейчас, по-моему, у всех есть..
   - А у него - нет.
   - Тогда, может... Ну, я не знаю - поехать к нему домой?
   - Валентин Георгиевич очень не любит незапланированных визитов.
   - Н-да... Проблема. Ладно, извини, Игорек - я побежала. Работы невпроворот.
  
   Профессор позвонил ближе к вечеру. Ткачук едва узнал его голос.
   - Вы заболели, Валентин Георгиевич?
   - Так, пустяки. Магнитная буря,- ответил Штерн. Ткачук отчетливо слышал в трубке его тяжелое, прерывистое дыхание. - Игорь, скажи мне... Ты можешь достать деньги, срочно?
   Ткачук незаметно огляделся по сторонам: нет, вроде никто не слушает, все заняты своими делами. Но голос на всякий случай понизил.
   - Деньги? А сколько надо?
   - Много. Пять тысяч евро.
   "Ого!" - подумал Игорь. Но, судя по всему, профессор попал в беду, и действовать надо было без промедления.
   - Хорошо, я попробую... Семиреченский недоволен, хочет знать, что с нашей тематикой.
   - Сейчас не до этого. Я жду твоего звонка, Игорь. Поторопись.
   "Вот это да! Если профессор Штерн говорит, что ему не до науки... Что же такое стряслось?"
   Ткачук, едва дождавшись конца рабочего дня, поехал к двоюродной сестре. Ее муж, бизнесмен, давно уже считал деньги на десятки, если не на сотни тысяч евро (или долларов) и, к тому же, насколько его знал Игорь, никому в помощи не отказывал.
   Заняв у Полины четыре тысячи (еще тысяча лежала у Ткачука дома, в заначке), Игорь возвратился домой и позвонил Штерну. Трубку никто не поднимал...
  
  
   На следующий день Валентин Георгиевич пришел на работу как обычно, к восьми-тридцати. Улучив момент, Игорь подошел к нему и сказал, что достал деньги.
   - Деньги? Какие деньги? Ах, это!.. Забудь. Все в порядке, надобность уже отпала, - рассеянно ответил Штерн. - Так что там у нас с последними результатами опытов? Какова погрешность?..
   Больше эта тема в их разговорах не возникала.
   Ровно через неделю, в четверг, Игорь получил письмо по электронной почте. То самое письмо...
  
   - "Профессору грозит опасность. Если все же случится самое страшное - вспомните об этом предупреждении и сделайте все, чтобы наказать виновников".
   Ткачук перечитывал и перечитывал текст, но никакие ценные мысли в голову не приходили.
   Через три дня после того, как Игорь ознакомился с этим посланием, профессора не стало. Вэ-Гэ нашли в подъезде его дома; он сидел, привалившись к грязной стене, прямо под нацарапанной углем надписью "Киркоров - лох!"
   Бригада "Скорой" констатировала смерть от сердечного приступа.
   - И что теперь? - рассуждал вслух Игорь. - В милицию с этим идти? Они и слушать не станут. Подумаешь, писулька какая-то на "мыло"...
  
   Решение действовать самому пришло далеко не сразу. На одной чаше весов был моральный долг перед покойным старшим товарищем и учителем, на другой - естественное нежелание впутываться в темную историю.
   Ткачук героем не был. Он был обычным холостяком "тридцать плюс", высоким, грузным, рано облысевшим. Весь его капитал заключался в однокомнатной квартире, старых (дедовских еще) "Жигулях" и незаконченной кандидатской диссертации.
   Отец Игоря умер, не дожив до сорока. Мать вскоре вышла замуж. С отчимом Игорь, вопреки расхожему стереотипу, сдружился. Бывший офицер милицейского СОБРа научил подростка многим полезным вещам.
   Одно из этих своих умений Ткачук как раз собирался применить. Одевшись попроще, он отправился к дому, где жил покойный Штерн...
  
  
   В квартире у профессора он бывал не раз. Но никогда еще ему не приходилось проникать туда, вскрыв дверной замок при помощи пары женских шпилек-"невидимок".
   Остановившись на пороге, Ткачук прикрыл глаза... Вспомнил то чувство, с которым входил в подъезд минуту назад. Вот здесь он лежал... Надпись, позорящую звезду российской эстрады, уже кто-то стер, но не до конца.
   Сердечный приступ, значит... У Штерна, который в свои пятьдесят пять никогда не жаловался на сердце. И притом такой силы, что человек не успел ничего - ни позвать на помощь, ни дойти до дверей своей квартиры (всего-то несколько ступенек, первый этаж), ни даже просто выйти назад на улицу, на свежий воздух.
   В комнатах его встретил идеальный порядок. Штерн после развода жил один; сын-студент навещал его лишь изредка.
   Дверца секретера была откинута; на ней лежал ноутбук профессора.
   Вэ-Гэ, несмотря на не слишком юный возраст, быстро пристрастился к современной технике (кроме мобильного телефона): компьютер, говорил он, здорово помогает в жизни.
   Подсев поближе, Ткачук открыл крышку ноутбука. Пароль профессора был ему известен - они вместе выбирали его когда-то.
   В папке "Мои документы" находились кое-какие файлы, имевшие отношение к работе, но Ткачук не стал тратить на них время.
   - Фотографии... Семинар, кажется, в Алма-Ате. Так, а это что? - по привычке бормотал себе под нос Игорь.
   Папка называлась "Игры". Но надо было знать Вэ-Гэ: с компьютером он дружил, но всякие игрушки-развлекалки терпеть не мог.
   Внутри обнаружился единственный текстовый файл. Открыв его, Ткачук наткнулся на шестистрочную абракадабру, которую, впрочем, довольно скоро расшифровал; Штерн когда-то поведал любимому ученику о своем детском увлечении: переставлять буквы в словах, запутывая таким образом взрослых. Причем метод "кодировки" был довольно незамысловатым - в первой строке все слова изменялись по одному сценарию, во второй - по другому, и так далее. То есть, достаточно было прочитать первое слово в каждой строке, чтобы расколоть нехитрый мальчишечий "шифр".
   - "ренуве шееближай емявр
   гнилраонц охазчет янем
   тьуби икпанеон овгот
   еститьсм ренусо
   лсамуи твыбирае усвобод
   ижзн сет мсерт".
   - Та-ак... ни предлогов, ни точек, как в телеграмме - это я тоже помню. В первой строке три последних буквы слова сдвинуты вперед. Значит, читаем: "Уверен, в ближайшее время..." Далее. Во второй строке... Ага! Первые четыре - наоборот, остальное - не трогаем. "Линграонц захочет меня..." Что за чушь? Третья строка... две последних буквы - вперед. Значит - "убить панеоник готов". Тоже пока неясно. Четвертая строка - две первых пошли назад. Значит, "сместить сорену". Пятая - тут совсем просто, последняя буква становится первой... "Самуил выбирает свободу". И шестая - каждый второй символ меняем местами с первым, да еще все мягкие знаки долой... Таким образом - "жизнь есть смерть"...
   Ткачук так увлекся чтением, что не услыхал движения у себя за спиной и вздрогнул, когда раздался зычный окрик:
   - Не двигаться, руки за голову!..
  
  
   Добросовестно выслушав от задержавшего его наряда положенную порцию оскорблений и угроз, Ткачук лишь в отделении раскрыл рот и вежливо попросил связаться с отставным полковником Сосновцевым.
   - Это еще зачем? - проворчал опер, не отрывая взгляда от какой-то бумажонки.
   - Я его пасынок,- тихо и спокойно пояснил Игорь. И тут опер - впервые, пожалуй - внимательно на него посмотрел.
   - Вот как? И не стыдно тебе по чужим квартирам лазить, пасынок? Станислав Кириллович заслуженный человек, орденоносец, до сих пор нас консультирует на добровольных началах. А ты...
   - Пожалуйста, позвоните ему, - Ткачук был вежлив, но настойчив. И к тому же знал, что с некоторыми категориями людей спорить в принципе бесполезно. А порою и опасно для здоровья. Низшие милицейские чины в списке этих категорий, без сомнения, занимали первое место.
   Минут через сорок Станислав Кириллович сам появился в отделении.
   - Игорек, что стряслось? - спросил он, садясь на один из свободных стульев в кабинете.
   - Да он в квартиру чужую залез. Соседи нас и вызвали..., - принялся объяснять опер.
   - Я не к вам обращаюсь, - резко оборвал его Сосновцев. - Игорь, я тебя слушаю.
   Ткачук коротко изложил суть дела. И спросил:
   - Мы могли бы пообщаться наедине?
   Сосновцев покосился на опера.
   - Выйдите.
   Тот недвольно хмыкнул, но повиновался.
   - Игорь, я не понимаю... О смерти профессора Штерна сообщалось в местных газетах. Он умер от сердца, там нет криминала.
   - А как же то письмо? Ну, по электронной почте?
   - Ты говорил о нем профессору?
   - Да, - кивнул Ткачук. - Он отмахнулся. Сказал, это чья-то неудачная шутка. И умер - ровно через трое суток. И потом, это зашифрованное послание в его ноутбуке... Я уверен, оно предназначалось именно мне.
   - Почему ты так решил?
   - Валентин Георгиевич был человеком скрытным, даже несколько суховатым. Мало с кем откровенничал. А я знал об этой его системе шифровки - он так с детства развлекался. Кому еще он об этом мог рассказать?
   - Не аргумент, - возразил Сосновцев. - Этот так называемый шифр даже дебил расколет. И кстати - что за невразумительный текст? Ну-ка, повтори еще раз...
   Ткачук повторил.
   - Что за Линграонц и... как это? Панеоник? Ты что-нибудь понимаешь?
   - Кое-что - да. И это еще одно доказательство в пользу того, что послание адресовано мне. Я вспомнил, пока меня везли сюда... Линграонц, Панеоник, а также Самуил и Сорена - это персонажи популярной сетевой игры "Легенда: наследие драконов". В нее активно играет Юлик, сын Полины. Ему пятнадцать лет.
   - Да ты что? Быстро детки растут. Я его совсем малышом помню...
   - Так вот, Штерн про это знал. Я ему сам рассказал как-то за чашкой чая об этом увлечении пацана. А у профессора была уникальная память. Он надеялся - я прочту это и пойму.
   - И ты понял?
   - Ну... Не совсем. Для того, чтобы продолжить поиски, мне нужно выйти отсюда, Станислав Кириллович.
   - А вот об этом и думать забудь! То есть, я имею в виду - тебя выпустят, конечно. Но от самодеятельных расследований придется воздержаться. Занимайся своей наукой - у тебя это получается.
   Через час, написав объяснительную, Ткачук отправился домой. Он шел, повторяя и повторяя про себя текст из штерновского ноутбука, и, разумеется, не обратил внимания, что за ним, держась метрах в тридцати-сорока, неотступно следует молодой парень в потертом кожаном пиджаке...
  
  
   Прежде всего, Ткачук постарался очертить для себя круг вопросов, ответы на которые могли бы приблизить его к разгадке.
   Вопрос первый - кто автор электронного послания? Кто пытался предупредить об угрозе, нависшей над профессором?
   Вопрос второй - почему мейл был адресован ему, Ткачуку, а не самому Штерну, что было бы логичней?
   Вопрос третий - кого Штерн обозначил в зашифрованном тексте как Линграонца, Панеоника, Сорену и Самуила?
   И вопрос четвертый - кто, собственно, убил Вэ-Гэ (если вообще имело место убийство)?
  
   Будучи приверженцем систематического анализа, начать Игорь предполагал по порядку - с первого пункта и, по возможности, не перескакивать с одного на другое.
   По идее, ответ на каждый из вопросов (правильный, разумеется) должен был служить отправной точкой для ответа на следующий - вплоть до выяснения личности убийцы.
  
   Но анализировать желательно факты, а не предположения. Иначе анализ может стать пустой тратой времени. А фактов было немного. И выходило, что начинать следовало с вопроса под условным номером "ноль", а именно: для чего Штерну так срочно понадобились деньги?
   Ткачук сразу же отмел как невозможные варианты, которые никак с личностью профессора не вязались: Вэ-Гэ не мог быть должным людям, имеющим отношение к уголовной среде - он таких типов презирал; Вэ-Гэ не мог проиграть эту сумму, к примеру, в карты - азартные игры он также не терпел.
   Мог ли он случайно попасть в неприятную историю? Мог, от этого никто не застрахован. Но маловероятно. А вот сын... Да, это вполне правдоподобно. Сёма Штерн, студент-третьекурсник, имел, по словам отца, некоторую склонность к авантюрам.
   "Значит, с Сёмы и начнём", - решил Ткачук.
  
   - Привет.
   Семен повернул голову влево и посмотрел на человека, который опустился рядом с ним на скамейку. По выражению глаз Ткачук понял - узнал.
   - Игорь Федорович? Что вы здесь делаете?
   - Решил вот заглянуть в ваш институт. У меня тут много друзей.
   - В литературном?..
   Ткачук усмехнулся и перевел взгляд назад - на серое кирпичное здание вуза, где учился его собеседник.
   - "Нынче физики в почете, нынче лирики в загоне....", - процитировал он. - Вообше-то, мне с тобою потолковать надо.
   Семен сделал солидный глоток из бутылки, которая была зажата в его руке.
   - "Балтика-девятка"? В такую рань?
   - Не нравится - не пейте, - буркнул профессорский отпрыск.
   "Напряжен, нервничает. Наверняка скрывает что-то..., - "прокачивал" ситуацию Ткачук. - Разговорить его можно, только если применить шоковую терапию..."
   - Есть подозрение, что отца твоего убили.
   Семен отставил бутылку.
   - У кого есть подозрение? У вас или у милиции?
   "Не дурак", - вынужден был констатировать Ткачук. И туманно заметил:
   - Кроме милиции, есть и другие структуры. Просьба моя проста - расскажи мне, что случилось за десять дней до смерти Валентина Георгиевича. Почему он позвонил мне с просьбой достать крупную сумму денег? Это как-то с тобой было связано?
   Семен ответил не сразу. Вначале он пытливо всмотрелся в собеседника, словно бы что-то для себя решая.
   - А вам-то это зачем? - спросил он наконец.
   - Я многим обязан твоему отцу. А долги надо возвращать. Иногда - даже и после смерти кредитора.
   - Игорь Федорович, я не знаю, в какую игру вы играете. Но отец всегда отзывался о вас хорошо. Так что я расскажу вам... Да, вы правы - в тот день я попал в неприятности.
   - А именно?
   - Меня и еще двух пацанов повязали у ночного клуба. При нас был порошок...
   - Кокаин, что ли?
   - Да, кокс..., - с неохотой процедил Семен Штерн. - Нас привезли в управление по борьбе с наркотиками - так, кажется. Развели по разным комнатам. Меня допрашивали двое. Короче, давили, запугивали... А потом один из них велел позвонить отцу. Я позвонил. Отец в тот день на работу не вышел и был дома...
   - Стоп! Почему он не вышел на работу?
   - Я не знаю - кажется, плохо себя почувствовал. Так вот, один из этих ментов взял у меня "трубу" и сам разговаривал с отцом. Прямо предложил ему сделку - он привозит пять тысяч евро, и меня отпускают. А иначе тюрьма, и надолго.
   - И что? Отец привез эти деньги?
   - Н-нет. Просто... Минут через пятнадцать какой-то сержант заглянул в кабинет и вызвал того, кто меня допрашивал, в коридор. А затем мент вернулся и молча подписал мне пропуск...
   - А что Валентин Георгиевич? Ты с ним общался после этого?
   - Да, я еще раз позвонил ему домой. Отец просто сказал, что теперь все будет в порядке, и дал отбой. По голосу мне показалось, что он нездоров. И больше мы не общались.
   - Кто сообщил тебе о его смерти?
   - Тетя Маша. Она живет с ним дверь в дверь. Они с отцом дружили много лет, и... У нее был номер моего мобильного.
   - Понятно. Скажи еще вот что... Ты в сетевые игрушки играешь? Ну, там, фэнтези... "Наследие Драконов"?
   - Что-что? - не понял Семен.
   - Ладно, это я так. Не бери в голову. У тебя есть мой телефон?
   - Нет.
   - Тогда запиши. Вспомнишь что-нибудь интересное или необычное - сразу же звони. Договорились?
  
   Бдительная тетя Маша (которая, собственно, и вызвала наряд, задержавший Ткачука на профессорской квартире) довольно долго не желела отпирать дверь, ведя детальный опрос визитера.
   - Вместе работали, говорите? А где именно?
   - Вы ж меня должны помнить, Мария Тимофеевна. Я - Игорь.
   - Ничего я никому не должна! - упорствовала пенсионерка. - Была должна, да вся вышла! Почем я знаю, что вы тот самый Игорь? Сейчас шарлатанов да мошенников развелось - пруд пруди.
   - Ну что мне вам, паспорт, что ли, предъявлять?
   - А и предъяви. Чай, корона не слетит.
   Пришлось лезть в карман за паспортом и в развернутом виде держать его перед "глазком".
   Наконец, все формальности были соблюдены, и Ткачук занял место на шатком табурете в кухне одинокой соседки профессора.
   - Ты извиняй, сынок, - сказала она, наливая гостю чай. - Я ведь в тот раз только спину твою увидела, а тебя самого не разглядела. Вот и звякнула куда следует...
   - А вы не подумали, что это мог быть Семен, сын покойного хозяина?
   - Сенька-то? Не-ет. У него своего ключа-то нету. Он пару раз приходил, когда отца не было - а ключ у меня просил.
   - Скажите, Мария Тимофеевна... А в тот день... Вы ведь его нашли?
   Пенсионерка тяжело вздохнула.
   - Да, сынок. Я мусор вышла выбрасывать. Гляжу - батюшки!.. Валентин Георгиевич лежит. Я сразу в "Скорую" позвонила, да уж поздно, видать, было. Эх, кабы я раньше с мусором-то пошла... Глядишь, и жив был бы профессор.
   - Не вините себя. Скорее всего, его убили, и вы навряд ли смогли бы это остановить.
   Мария Тимофеевна так и осела, чуть не выронив чайник из рук.
   - Убили! Да кто ж это... Да что ж это делается? За что его? Он ведь... спокойный был. Зла никому не делал.
   Соседка зашмыгала носом. Ткачук понял, что перегнул палку.
   - Успокойтесь. Еще ничего не ясно в этом деле. Я просто хотел знать - не приходили ли к нему какие-нибудь посторонние люди в последнее время?
   - Посторонние? Да нет вроде... Если честно, сынок, я специально-то не следила. Может, кто и приходил...
  
  
   После телефонной консультации с племянником-любителем сетевых развлечений Ткачук засел за составление первичного отчета.
  
   "Вопрос первый, - писал он, - можно считать разрешенным. Послание (мейл) отправил мне сам Штерн. Основания для подобного вывода: Вэ-Гэ был скрытен, и о его проблемах мог знать лишь очень узкий круг людей. В первую очередь, его враги (обозначенные как Линграонц и проч.). Но они не стали бы меня предупреждать. Семен Штерн, как видно, тоже не был осведомлен о второй жизни отца: профессор не доверился бы человеку, нюхающему "кокс", даже если это его собственный сын.
   Вопрос второй (почему мейл адресован мне), таким образом, тоже имеет четкий ответ: профессору некому было больше довериться. Предчувствуя угрозу своей жизни, он решил, что его недруги должны быть наказаны - даже если случится самое страшное... Зная мой характер, он все расчитал верно. Пока он был жив - ему не хотелось меня впутывать, это тоже понятно: он надеялся, что все еще обойдется.
   Вопрос третий... Линграонц, Панеоник, Сорена и Самуил. Согласно игре, Линграонц - король мертвецов и едва ли не самый ужасный монстр. Панеоник - мудрец, Сорена - русалка, а Самуил - клерик, целитель и вообще добрый малый...
   Все эти люди - не случайные знакомые Вэ-Гэ. Он явно состоял с ними в тесных отношениях - в той, второй, своей ипостаси. Но и я постоянно был рядом с ним. Может ли быть, чтобы я совсем не понимал, о ком речь? Нет, не может! Если бы Штерн знал, что я со всеми этими типами незнаком, то зачем ему было оставлять мне эту подсказку в ноутбуке? Нет, он точно знал: я смогу разобраться. Иными словами, всё это - наши с ним общие знакомые. Ну, или, по крайней мере, кто-то из четверых. А какие у нас общие знакомые?.."
   Отложив ручку, Ткачук прикрыл глаза. Слегка помассировал ноющие виски. Он чувствовал, что решение головоломки где-то рядом. Но вот как сделать решающий шаг к истине?
   - Семена отпустили из милиции без взятки, - едва слышно проговорил Ткачук. - Значит, был звонок... Вначале Штерн растерялся и связался со мной, но потом... Нашел нужного человека, и тот распорядился парня выпустить. Выпустить...
   Ткачук протянул руку к телефонному справочнику - он собирался позвонить Семену домой и спросить его кое о чем, но в это время завибрировал лежавший на столе мобильный. Семен Штерн повзонил ему сам.
   - Игорь Федорович? Это Сема. Я хотел бы с вами увидеться. Это очень важно. Вы смогли бы завтра, часов в пять, ко мне прийти? Я живу на улице Светлова, дом четырнадцать.
  
   Ткачук опоздал. Он понял это, подъехав к дому Семена и увидев у подъезда милицейские машины.
   Накрытые простыней носилки погрузили в подъехавшую "Скорую".
   С досадой ударив ладонью по рулю, Ткачук крутанул ключ зажигания...
  
  
   - Значит, ты меня не послушал.
   Сосновцев расхаживал по кабинету взад-вперед, время от времени останавливаясь, чтобы сфокусировать взгляд на сидящем у стола собеседнике.
   - Да, но и вы ко мне не прислушались, Станислав Кириллович. Теперь-то понятно, что это чистый криминал...
   Отчим стоял у него за спиной; Игорю было как-то неуютно - он не видел выражения лица того, с кем разговаривал.
   - Напомни, какая у нас разница в возрасте.
   - Двадцать два года.
   - Именно! Криминал там, видите ли!.. Да твой Семен порошочек нюхал - вот и донюхался.
   - Уже установлено, что он сам повесился? Или помогли?
   - А кому он, по-твоему, нужен?
   - Но он что-то важное хотел сообщить - не зря ведь звонил мне вчера.
   - Ну, знаешь...,- Сосновцев явно терял терпение. - Мне что, матери на тебя жаловаться? Она тебе вправит мозги!
   Ткачук сцепил пальцы и хрустнул суставами.
   - Не нужно, Станислав Кириллович. У нее своих проблем хватает.
  
   Мать Игоря год назад уехала работать по контракту в Швецию. Она была известным специалистом по детской травматологии.
   Звонила она регулярно, но Игорь положил себе за правило никогда не жаловаться ей на свои проблемы.
   "Я собирался спросить Семена о записной книжке отца, - думал Ткачук, рассеянно слушая недовольный монолог отчима.- А вот о чем он хотел сообщить?"
   - Ладно, мне недосуг тут с тобой..., - вздохнул Сосновцев, исчерпав запас своего красноречия. - Мы будем работать по этому делу, не сомневайся. И если этому парню кто-то помог... А ты иди. Я буду держать тебя в курсе.
  
  
   А следующий день, начавшийся как обычно, дал мощный толчок расследованию Ткачука. Он ловил себя на том, что почти не может сосредоточиться на работе. Мысли постоянно крутились вокруг обстоятельств смерти Вэ-Гэ и его сына.
   Возможно, именно поэтому он, обедая в буфете, заострил внимание на том, что и раньше видел неоднократно, однако как-то не придавал значения.
   Кожаную сумку Регины Карповой украшала... серебристая русалка.
   "Сорена,- сразу мелькнуло у Игоря. - Русалка".
   Стараясь ничем не выдать своих чувств, Ткачук продолжал корпеть над документацией, которую утром ему передал Семиреченский.
   Часов около шести (как раз в это время Карпова обычно уходила домой) Ткачук занял позицию на лестничной площадке, напротив дверей Регининой лаборатории.
   Карпова вышла в 18:10.
   - Игорек? Ты чего тут торчишь?
   - А я это... Венгерова жду.
   - Венгерова? Так он ушел уже - я сама видела.
   - Ай-яй-яй, какая жалость, - Ткачук потер рукою подбородок. - Ладно. Спасибо, что сказала.
   Регина застучала каблучками по лестнице. А Ткачук стремительно вернулся к себе, подхватил свой "дипломат" и последовал за ней.
   Серая "Лада-Калина" Карповой выехала со стоянки, и в хвост ей пристроился Игорь на своей "шестерке". Лавируя в потоке машин, Ткачук вновь с благодарностью вспомнил уроки своего отчима.
   "Куда ж ты едешь, интересно?"
  
   Выехав за пределы города, Карпова свернула на дорогу, ведущую к поселку Безымянный.
   Справа от этой дороги стояла деревянная церковь. Регина остановила машину у самой лестницы, ведущей вверх. Поднялась по ступеням, на ходу набрасывая на голову косынку.
   - Вот уж никогда не подумал бы, что наша Регина грехи замаливает..., - проворчал Ткачук и, развернувшись, поехал обратно в город...
  
  
   Спать хотелось ужасно. Но Ткачук сделал над собою усилие и сел за компьютер. Нашел сайт игры "Наследие драконов" и зарегистрировался на нем.
   ...И через пять минут всё понял. Ну, или почти всё.
   Сонливость сняло как рукой. Для верности Игорь выпил еще большую чашку кофе.
   - Ну надо же, а? Как просто...
   Необходимость еще одного визита в поселок Безымянный теперь сомнений не вызывала.
  
  
   - А-а, привет, Игорек! Ну проходи, проходи. А мы тут с ребятами шашлычок сварганить решили... Рома, принеси кастрюлю из кухни.
   Дача Сосновцева находилась в живописном месте, неподалеку от озера. Вокруг дома - негусто, правда - росли высокие деревья; осень вступала в свои права, и желтоватый ковер из павшей листвы приятно похрустывал под ногами.
   - Водочки накатишь? - спросил Сосновцев.
   - Нет, спасибо. Вы же знаете - я завязал...
   - Ах, да! Извини, забыл.
   Двое помощников Станислава Кирилловича - рослые, широкоплечие, молчаливые - сноровисто разводили в мангале огонь. Один вытряс из мешка угли, второй обложил их сухими веточками и бумагой.
   - Это Рома с Юрой. Служили со мной на Кавказе, - негромко сказал Сосновцев, поглядывая на парней. - Один раз даже жизнь мне спасли.
   - Станислав Кириллович, - Игорь вздохнул, - мы могли бы прогуляться немного?
   - Конечно, какие проблемы? Давай пройдемся вокруг дома.
   Как только они завернули за угол, Ткачук начал разговор, ради которого и приехал.
   - Я звонил вам сначала домой, потом - в управление. И сообразил, что вы, скорее всего, здесь, на даче.
   - Да и я сообразил, что ты не просто так приехал. Говори, что стряслось.
   - Я хотел бы, чтобы вы восполнили пробелы в общей картине, которая мне, в принципе, уже ясна.
   - Я? - удивился Станислав Кириллович.
   - Именно вы. Обратите внимание - вы не спросили, о какой такой картине я веду речь. Значит, я пришел по адресу.
   - Сынок, говори прямо. Я человек военный и всех этих ребусов не люблю.
   - Как пожелаете. Итак, есть два близких мне человека. Один был мне заместо отца и научил многому. Второй... Второй сделал из меня ученого. Пусть не Ферма и не Лобачевского, но все же... К обоим я был привязан. Да что там - я готов был на все ради них. Но я и не подозревал, что у обоих есть вторая, тайная жизнь. И что они, как это ни странно, между собою знакомы...
   - Опять загадками говоришь?
   - Да куда уж яснее... Это ведь я невольно навел вас на мысль поближе изучить Штерна и его окружение?
   - То есть?
   Игорь остановился. Вздохнул, не глядя в лицо Сосновцеву.
   - Есть люди, обладающие способностью из всего делать деньги. Когда я рассказал вам, чем занимается наш НИИ, вы поняли, что это может быть интересно кое-кому на Западе. Вплотную принялись изучать Штерна - своими методами. И обнаружили, что мой шеф уже и сам это делает...
   - Да что делает?..
   - Торгует научной информацией. Причем с ведома своего начальства, академика Семиреченского.
   - Игорь, ты не заболел случайно? Послушай себя - что ты городишь?
   - Успокойтесь, Станислав Кириллович. Я не собираюсь вам вредить. Так вот... Вы ведь помните электронное письмо по поводу опасности, якобы грозящей Штерну? И странный текст, который я обнаружил позднее в его ноутбуке? Письмо отправил сам Штерн - со случайного адреса, скорее всего, из интернет-клуба. А в зашифрованном тексте он давал мне ключ ко всем событиям. Регина Карпова, она же русалка Сорена, тоже была в деле как соучастница профессора. Олег Иванович, наш главный, намеревался ее уволить. Помните фразу: "Панеоник собирается сместить Сорену?" Мудрец Панеоник - персонаж ролевой компьютерной игры. И он же - академик Семиреченский. А под псевдонимом "Самуил" Штерн вывел самого себя. В игре Самуил - это ученый муж, целитель и вообще добрый человек. Моя же ошибка была в том, что я исходил из неверного постулата. Я считал, что профессора убили. Неважно как, но - убили. Разложив все по полочкам, я пришел к выводу, что это сделали вы...
   - Я? Игорь, да ты с ума сошел!
   Ткачук усмехнулся.
   - Вот сейчас было искренне. Вы действительно не убивали профессора Штерна. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца? На вашей совести - жизнь другого человека. Его сына...
   - Игорь,- очень серьезно сказал Сосновцев. - Если ты не прекратишь эти бредовые фантазии, я обижусь. Ну кому был нужен этот наркоман?!.
   - В принципе - никому. Пока он не решил заговорить. Квартира-то его стояла на прослушке. А за день до своей смерти Семен мне звонил. Хотел что-то рассказать. Только вот что? Он опередил меня - я сам намеревался расспросить его о записной книжке отца. Ведь там наверняка есть ваш номер телефона?
   Они уже обошли один раз вокруг дома; Рома с Юрой продолжали колдовать над мангалом, и оттуда тянулся ароматный дымок жареного мяса...
   - Семен был посвящен в замысел отца. Но тот отказался выдать ему требуемую сумму. И Семен решил в отместку вывалить мне всё.
   - Что - всё? - начиная раздражаться, спросил Сосновцев.
   - А разве вы сами еще не поняли, товарищ полковник? Профессор Штерн жив...
   Станислав Кириллович скрежетнул зубами.
   - Ну Валя, ну гнида... Знал я, что нельзя этой крысе доверять!..
   - Валентин Георгиевич здраво рассудил, что делиться с вами ему незачем. И вообще ни с кем... Ведь он - главный в этом деле, именно его работа представляет ценность для иностранцев. А вы за что получали деньги? За какую-то непонятную "крышу"? Или просто его шантажировали, угрожали в ФСБ сдать?
   Сосновцев побагровел. Ткачук в какую-то секунду подумал было, что его может хватить удар.
   - Но самое страшное - профессор был вашим казначеем. Проще говоря, наличность у него хранилась. И решил он... умереть.
   - Хитро, - хмыкнул отставной полковник.
   - Криминальный способ не годился - начнется расследование, все может открыться. А сердечный приступ - в самый раз. Но профессор, как истинный ученый, решал не одну, а сразу две задачи. Ему нужно было отвлечь вас от поиска денег. В науке есть понятие - "ребро жёсткости". Элемент, на который опирается вся конструкция. Таким элементом в плане Штерна был я. И он посылает мне мейл. Намекает на то, что кто-то ему угрожает. Отлично зная мой характер, он понимает, что я начну копать. Я и начал... Проник в его квартиру, нашел это шифрованное послание. Он ведь всех фигурантов назвал. И основного своего врага. Того, кто взял его в оборот, и кого он справедливо опасался. Вас, Станислав Кириллович. Линграонц...
   Сосновцев пожевал губами. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. Заложив руки за спину, он неспешным шагом направился к своим помощникам, жарившим шашлык. Ткачук двинулся следом.
   - Ребятки,- сказал Сосновцев. - Наш гость выразил желание осмотреть дом. И начать решил с подвала.
   Рома с Юрой встрепенулись. Забыв про шашлык, они стали приближаться к Игорю с двух сторон, беря его в клещи. При этом они профессиональными движениями разминали кисти рук...
   Ткачук поднял кулаки, становясь в стойку и отступая к стене дома.
   - Сынок, - насмешливо заметил Сосновцев. - Я, конечно, учил тебя кой-чему... В свое время. Но против двух "красных беретов" тебе ловить нечего.
   Так и оказалось. Первым напал Юра; Ткачук уклонился от его бокового справа и даже сам успел сунуть противнику кулак под ребра - но пресс спецназовца был словно из стали. Ответный удар в подбородок отбросил Ткачука на несколько шагов назад.
   Игорь еще сумел с трудом заблокировать атаку в голову подоспевшего Ромы. Но затем на него обрушился град ударов, лишивший его сознания...
  
  
   - С возвращением!
   Ткачук с трудом разлепил веки и с еще большим трудом огляделся. Подвал дома отчима - сырые каменные стены, тусклую лампочку под сводчатым потолком - он, конечно, узнал. И самого отчима - тоже.
   Станислав Кириллович был в своем любимом "камуфляже" и в кроссовках "Найк".
   Остановившись перед привязанным к стулу Ткачуком, он левой пятерней плотно взял его за лицо.
   - В глаза смотри!.. Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой - он давно уже кормил бы рыб в озере!
   - Спасибо, что сделали для меня исключение.
   Сосновцев с досадой ударил кулаком о ладонь.
   - Эх, Валя, Валя... Червь книжный, ботаник позорный! Где теперь его искать?
   - Я знаю,- негромко произнес Игорь.
   - Что? Ты знаешь, где эта крыса ученая?
   - Да, - подтвердил Ткачук. - Мне было тяжело выбирать между вами. Но я выбрал... вас.
   - И где же он?
   - Нет.
   - Что - нет? - не понял Сосновцев.
   - Я, конечно, добрый, но не настолько. Отправимся мы туда вдвоем. Моя доля - пятьдесят процентов.
   - Сколько?!.- Сосновцев аж подпрыгнул. - Сопляк! Да ты знаешь, сколько там?..
   - Предполагаю. В отличие от нас, Запад на науке не экономит.
   - Нет, ты не понимаешь. Десять процентов - и точка. И то только потому, что ты мне не чужой.
  
   Дорогой Ткачук угрюмо молчал. Отчим тоже не особо не стремился к общению. Он лишь выразил удивление, когда Игорь свернул к поселку Безымянный:
   - Там только церковь.
   - Правильно. В "Наследии драконов" погибший воин воскресает именно в храме. Да и Самуил - не только лекарь, но и настоятель монастыря.
   - Опять эта игра! - раздраженно бросил отчим. - Возрослые люди, а туда же...
   На стук дверь отворил невысокий замызганный служка.
   - Нам нужен ваш гость,- сказал Ткачук.
   Служка молча посторонился.
   В этот поздний час в церкви было пусто.
   - Вам сюда, - произнес служка.
   Они спустились по каменной лестнице, повернули направо и оказались в полутемном помещении, наводящем на мысль о монашеской келье. Дальняя стена затянута была темной драпировкой.
   - Знаете, когда я вас заподозрил, Станислав Кириллович? Когда вы вытащили меня из милиции. Я понял, что то же самое вы сделали и для Штерна. Когда Семена забрали, он сначала в панике позвонил мне: голова болела, плохо себя чувствовал, не додумал. А уж затем - вам. И таким образом сэкономил пять тысяч евро.
   - Похоже на него, - буркнул Сосновцев. - Ну где этот яйцеголовый?
   - Да тут я, Стас, - донеслось из дальнего угла.
   Из-за драпировки возникли трое. Штерн был не один, а в компании двух молодых парней бандитского вида.
   - Продал, мудила...
   Бешено сверкнув глазами, Сосновцев неуловимым движением переместился за спину Ткачуку и, обхватив того за шею, прижал к голове пистолетный ствол.
   - Оставь, Стасик, - лениво процедил Штерн. - Ты его не убьешь.
   - Еще как убью!
   - Замри!..
   Это скомандовал Сосновцеву невзрачный служка, про которого отставной спецназовец просто забыл. А напрасно - под длиннополой рясой замухрыжка прятал заряженный "Макаров".
   Секунды, которую Сосновцев потратил на то, чтобы решить, что ему делать, хватило служке, чтобы свободной рукой выдернуть у него оружие.
   - Вот дерьмо!.. - высказался отчим Игоря, поднимая руки.
   - Совершенно с тобой согласен, - ухмыльнулся Штерн. - Ребята, обыщите его.
   - Мои люди вас в порошок сотрут,- зло пообещал Сосновцев.
   - Кто - Юра с Ромой? Они сейчас уже наверняка дают показания. Перед визитом к вам я позвонил в милицию, - сказал Ткачук.
   Заревев, Сосновцев оттолкнул одного из парней Штерна и набросился на второго. Однако его противники отнюдь не были дилетантами.
   Сосновцев дрался отчаянно, понимая, какую участь уготовил для него Штерн. Но через минуту-другую его скрутили и повалили на пол.
   - Пошли, Игорек,- профессор слегка тронул Ткачука за плечо. - Тут без нас разберутся...
  
   Они вышли из церкви.
   - Эх, хорошо-то как..., - вздохнул Валентин Георгиевич. - Свежий воздух. Думаешь, приятно сидеть целыми днями взаперти? Только вот с Регинкой и мог парой слов перекинуться, когда она приезжала.
   - Вы расчитывали, что я опознаю ее по сумке? И пойму, что за нею надо следить?
   - Да. И вообще, вся комбинация была выстроена на "отлично". Кроме одного. Сенечку я не уберег...
   Штерн опустился на огромный придорожный валун.
   - А вообще-то ты правильно сделал, что выбрал меня из нас двоих. Сосновцев - волк. Его подонки убили моего сына потому только, что он боялся утечки информации. А тебя я, как мог, оберегал. Ты ведь не замечал "хвост" за собой?
   Ткачук признался, что нет.
   - Соседка моя, тетя Маша, исполнила едва ли не ключевую роль во всем этом. В молодости она играла в театре и поэтому очень убедительно изобразила панику, увидев меня лежащим у дверей подъезда. Позвонила она, конечно, не в "Скорую", а моим людям. Которые и привезли меня сюда. А вот похороны срежиссировать было куда сложнее. Но и тут мне помогли. В гробу лежал загримированный под меня бомж - тело мы выкупили в городском морге. Правду знали двое - Регина и Семен.
   - А как же теперь..., - Ткачук кивнул на здание церкви, - убийство в Божьем храме, и все такое?..
   - Да церковь-то не действующая. Всё батюшку ищут... И я, некоторым образом, не православный... Свои десять процентов ты получишь. Сам решай, оставаться тебе в этой стране или нет. А я на днях вылетаю в Лондон. По фальшивому паспорту, разумеется. Здесь ученых не ценят, здесь заправляют Сосновцевы... И помяни мое слово, долго еще будут заправлять. Но иногда... Иногда разум побеждает грубую силу.
   Штерн поднялся и протянул Игорю руку.
   - Бывай!
   Ткачук побрел к своим "жигулям".
   - Да, Игорь!..
   Ткачук обернулся.
   - Не в службу, а в дружбу - приноси иногда цветы на мою могилу...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"