Рыжкова Наталья Станиславовна : другие произведения.

Несколько дней из жизни ответственного работника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:




Наталья Станиславовна Рыжкова

   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
   Фу-у-у, можно немного передохнуть. Вот уж утречко выдалось, спаси и сохрани! Время до обеда - самое спокойное, все отдыхающие отправились на трассы, теперь только за сотрудниками проследить, чтобы работали, как положено, не отлынивали. Ну, по счастью, под моим началом оболтусов не водится. Хоть и есть одна заноза, новое приобретение в моем хозяйстве ­- некая Василиса. Уж как я упирался, не хотел ее на место брать. В недобрый час уломали меня мои работнички, мол, жалко девку, пропадет... Вот и взял на свою голову. Васька-то эта отожралась на кухне, скоро в дверь пролезть не сможет, а бабы наши ненормальные все ее жалеют да прикармливают: "Сироти-и-инушка ты наша, бедненькая-а-а", тьфу! Сколько раз говорил им, что Васька - наглая и бессовестная тварь, но они только отмахиваются. Ничего, я за ней слежу - у меня не забалует!
   Вот и сегодня после завтрака, пока туристы собирались к канатной дороге, Васька вышмыгнула из дверей жилого корпуса.
   ­­- Ты что это делала там, а? - Немедленно призвал я ее к ответу.
   Девчонка повела глазищами и башку к небу подняла. Это она меня так, стало быть, презирает.
   - Ты смотри у меня, Васька! Вылетишь с базы, "мама" пискнуть не успеешь!
   - Это еще с какого перепугу? - Соизволила-таки вступить в беседу, нахалка.
   ­- А с такого, что, если ты у туристов что приворовываешь, шкуру живьем спущу!
   - А вы меня с поличным хватали? Вам, Михаил Тимофеевич, лишь бы бедную девушку ни за что, ни про что обидеть!
   - Тебя обидишь, как же! А зачем в корпус ходила? Знаешь ведь, там тебе делать нечего!
   - Да ладно вам! Ну, позвали меня люди в гости, хотели угостить, да, угостить, и нечего на меня так смотреть! И угостили, между прочим!
   - И не стыдно тебе, ты ж разве попрошайка? Живешь, ни в чем отказу не знаешь, а все по хаткам бегаешь, как беспризорка какая! - Я пытался надавить ей на совесть. Напрасно, потому что совести у этой Васьки отродясь не водилось.
   - А я, может, еще расту. Организм у меня молодой и все время еды требует. А вы меня все куском лишним норовите попрекнуть. К счастью, свет не без добрых людей. Не от вас все, Михаил Тимофеевич, одного зависит!
   Васька прошествовала мимо меня и гордо направилась к хозяйственному корпусу. Вот ведь, зараза какая! И как разговаривает со мной! Нет, придется ее как-то на место поставить.
   Присел я возле кухни да задумался, как мне эту Василису все-таки наладить подальше от вверенной мне территории. Боюсь, иначе мы потом проблем не оберемся. А за все время моего руководства никаких инцидентов, могущих подорвать репутацию базы, не происходило. Ох, чует сердце мое, все из-за этой мерзкой девчонки еще хлебнем!
   Из кухни вышла Надежда и села на лавочку рядом со мной.
   ­­- Здрасьте, Михаил Тимофеевич, как здоровье ваше?
   Хорошая баба эта Надежда, всегда такая вежливая, почтительная. Вот она знает, как себя вести в приличном обществе. Разумеется, я ответил ей как можно приветливее. И тут обратил внимание, что глаза у нее красные и заплаканные. Неправильно! Спросил, что с ней.
   - Будто сами не знаете! Мой, как обычно, нажрался, скандал устроил, всю ночь, изверг окаянный, колобродил. Поверите ли, на работу побежала, как на праздник, лишь бы от него подальше.
   Да-а-а, что уж тут говорить! Надежда - можно сказать, лучшая моя работница, отличная повариха, все это понимают. А вот мужик у нее, ну, чистая погань. Они живут в ближайшем поселке, почти все жители работают или на базах, или, так сказать, в сфере обслуживания, там, на канатной дороге, в прокатах, в кафе. Только муж Надежды пьет беспробудно, с нее деньги тянет, да еще и на базу периодически заявляется, пытается тут скандалить. Выпроваживали мы его общими усилиями. Жаль Надежду, пропадает только зря с этим паршивцем!
   - Спрашиваете, почему не развожусь с ним? - Продолжила Надежда наш диалог. - Так ведь и одной остаться страшно - не девочка уже. Да и куда я от него в нашем поселке денусь? Все одно каждый день его рожу видеть буду, так какая разница?
   Этих баб не поймешь. На ее месте я уж давно бы от мужика никчемного избавился. Что не девочка - правда, но и не старуха же еще! Может, встретила бы порядочного человека, кто знает? А она вцепилась в этого сморчка: и с ним тошно, и бросить жалко!
   Надежда вытерла глаза и улыбнулась мне. Уже хорошо.
   - А хотите, Михаил Тимофеевич, отведать, что у нас на обед, пробу снять?
   На самом деле, это ритуал. Каждый день я обязательно снимаю пробу с обеда, с ужина, впрочем, тоже.
   - Хотите, сюда вам принесу? Супчик сегодня хорош!
   Я огласился, потому что погода отличная - солнце, легкий морозец, ветра нет. Снег сверкает и переливается, с улицы и уходить не хочется. А вообще, воздух у нас здесь здоровый, и аппетит у всех - будь здоров! Я даже понимаю эту Василису ­­- самому все время есть хочется, особенно зимой.
   Когда я управлялся с супом, подошел Саид.
   - Приятного вам аппетита, Михаил Тимофеевич, - и сел на скамейку, где до него сидела Надежда.
   Саид - мой заместитель, фигурально выражаясь, моя правая рука. Естественно, я спросил у него, все ли в порядке. Оказалось, что да, в чем я, собственно, и не сомневался. Саид еще молодой, но у него есть будущее, может, и дорастет в свое время до настоящего руководителя. Пока же я за ним присматриваю, учу уму-разуму. Саид круглый год живет на базе, а с ним вместе проживает его супруга - Луиза, да сынишка малолетний. Луиза - невероятная красавица, все, кто ее видят, просто дар речи теряют. Статус у нее на базе не совсем понятный, но именно она и была инициатором, чтобы мы тут у себя пригрели Василису. Из-за этого наша с ней дружба несколько охладилась, потому что я был, понятное дело, против. Саид, вообще-то тоже от Васьки не в восторге, и мы с ним против Луизы бы устояли, но остальные женщины поддержали жену моего заместителя. Где уж нам с Саидом было сопротивляться такому напору. Кто не верит, пусть сам попробует, а уж после нас осуждает за мягкотелость и попустительство.
   - Вы сегодня с Рамзесом встречаетесь? - Продолжил беседу Саид.
   Рамзес ­­- главный на соседней базе, как я ­­- на своей. Только он работает всего лишь второй год, многого еще не знает, хотя, правду сказать, самомнения у него - через край. Я стараюсь его подучить, иной раз и намекаю, что скромнее нужно быть, порой и ссоримся, не без того. Но вопрос Саида мне не понравился, не было в нем уважения к особе, занимающей более высокое социальное положение в табеле о рангах. Я покосился на своего заместителя.
   - Ну, извините, Михаил Тимофеевич, понимаю. Только вот ведь какое дело - отчества Рамзеса я не знаю. А уважать я его уважаю, как положено.
   То-то. Отчества Рамзеса я и сам не знаю, все забываю спросить. Действительно, как-то нехорошо.
   Обычно мы с Рамзесом совершаем небольшой моцион после обеда, нельзя же сидеть на базе безвылазно. Мы с ним не ходим в людные места: к канатке, к раскинувшимся у порогов предгорий небольших очагов цивилизации. Нет, отправляемся в лес, подальше от туристских троп, и гуляем там для поддержания формы. Ладно уж, скажу вам по-дружески, бывает, что и охотимся, но закона сурово не нарушаем, так, по мелочи, тоже, значит, чтобы навыков не терять. Самое неприятное - это когда время государственных праздников подходит. Тогда народу вокруг видимо-невидимо, и в лесу скрыться негде, хоть он у нас и обширнейший. Здоровые дядьки по пьяному делу, как дети малые, на снегоходах гоняются, орут, дамочки визжат, дети пищат. Мы с Рамзесом тогда за горный поселок выбираемся. Это немного выше леса, дорога туда путаная, если не знаешь - не выйдешь. Там и отсиживаемся, все же работа у нас с людьми, устаем иногда от постоянного общения, хочется побыть один на один с природой.
   - Что ж, пора мне Михаил Тимофеевич, пошел работать. ­- Саид поднялся с лавочки, потянулся и отправился, к моему большому удовольствию, выполнять свои прямые обязанности.
  
   * * *
  
   На обед приходили далеко не все, в основном, новички, которые катались с инструкторами внизу, да те, кто взял с собой маленьких детей. Большинство лыжников и сноубордистов оставались на трассе до захода солнца и наступления сумерек. А перекусить всегда можно и наверху - там готовили даже традиционные блюда кавказской кухни. Так что обед проходил намного тише остальных трапез.
   Надежда немного оживилась, весело общалась с гостями, среди которых попадались знакомые лица, заметно отвлеклась от своих семейных проблем. Саид почистил дорожки и задумчиво рассматривал небо, пытаясь вычислить, пойдет ночью снег или нет.
   Обойдя территорию базы и заглянув в дверь столовой, Михаил Тимофеевич солидной походкой вышел за ворота, где уже топтался Рамзес, нетерпеливо оглядывающийся по сторонам. Приветствие друзей и коллег было простым и по-мужски суровым.
   - Куда сегодня направимся? - Рамзес всегда предоставлял право выбора маршрута старшему товарищу.
   ­­­­­- Пойдем вдоль речки в сторону Эльбруса, там народу поменьше, а я хочу с тобой поговорить.
   Рамзес приосанился. То, что такая уважаемая в округе личность держит себя с ним, как с равным, весьма ему польстило.
   Когда начальники отошли в лес подальше, Михаил Тимофеевич оглянулся и спросил коллегу:
   - Скажи, Рамзес, ты когда-нибудь слышал про Абрека?
   ­- Это про которого - про Великого Абрека?
   Михаил Тимофеевич поморщился:
   - Да нет, конечно. Великий Абрек - это легенда. Может, и был такой, но сейчас-то это сказка для деток малых. Ты слышал, что отирается в нижнем поселке, ну, там, где повариха наша, Надежда, проживает, этот самый Абрек - личность чрезвычайно опасная, способная на все?
   - Ходят всякие слухи... - Туманно пробормотал Рамзес.
   - Вот я тебя и спрашиваю.
   - Вроде бы он считает себя прямым потомком того самого Великого Абрека...
   - Опять тебя повело! Да что с тобой сегодня, Рамзес? Я тебе толкую, что Абрек этот - преступник, и я, кажется, видел его в районе своей базы, понял, о чем я?
   - А-а-а... Да. Так он, значит, в наших местах крутится!
   - Вот-вот. И боюсь я, как бы чего не вышло. Не к добру это. Ты своих там попытай, может, кто его приметил.
   - А как он выглядит? - Спросил Рамзес, нахмурив густые брови.
   - В том-то и беда, что он себя рассмотреть не позволяет, только мелькнет где-то вдали. Так что описать его приметы я тебе не могу при всем моем желании. Но знай: если где что пропало, или произошло неприятное событие, вплоть до кровавого преступления - тут поработал Абрек, к гадалке не ходи.
   Рамзес слушал, открыв рот - надо же, какие страсти творятся в самом тихом и мирном, казалось бы, месте на земле. Беспокойство Михаила Тимофеевича передалось и ему: хоть и молодой, а тоже хотелось ему, чтобы на рабочем месте был образцовый порядок. С понимаем он, этот Рамзес, еще бы, такую школу прошел - не каждому дано. Любой охотно бы поучился у Михаила Тимофеевича и перенял его опыт!
   Рамзес спохватился и кивнул головой:
   - Буду держать глаза и уши открытыми! Что услышу, немедленно вам, Михаил Тимофеевич, доложу!
   Начальник базы остался доволен. На обратной дороге она расспрашивал молодого коллегу, как у него идут дела, и давал советы:
   - Ты, Рамзес, главное, заместителя своего дрессируй и натаскивай. Если он свои обязанности исправно выполнять станет, ты сможешь по ночам спать спокойно. Но днем все равно сам за всем следи! Спуску никому не давай! Подчиненные должны твердо усвоить, кто ты есть.
   В такой приятной беседе они и вернулись домой, потому как сумерки зимой наступают в горах как-то внезапно, а в темноте по лесу плутать - себе дороже.
   И все бы хорошо, да смутное беспокойство одолело Михаила Тимофеевича. Не зря он расспрашивал об Абреке, не зря! Начальник базы славился по всей округе своей уникальной интуицией. Внутренний барометр показывал направление дел. Сейчас он упорно и, на первый взгляд, безосновательно склонялся на "пасмурно". Истории об Абреке ходили по обоим поселкам, верхнему и нижнему, и не было конца бесчинствам разбойника и не нашлось пока на него управы. Он всегда уходил от расправы так ловко, что все только диву давались. Говорили, что однажды жители нижнего поселка даже собрались, вооружились, кто чем, и устроили на Абрека облаву. Но он, хитрая бестия, ускользнул, или кто-то его предупредил, что тоже было не исключено. Обладал Абрек каким-то особым, магическим влиянием на женский пол, так что, весьма вероятно, то спасла его дубленую шкуру какая-нибудь поселковая красотка не слишком строгих правил.
   Михаил Тимофеевич очень не хотел проблем на своей территории, но про себя решил, что если враг нарушит правила и законы, писаные и неписаные, то он сам его отловит, накажет и ни к кому обращаться за помощью не станет.
   После ужина начальник, как обычно, отдыхал и дышал свежим воздухом во дворе, размышляя о жизни, философствуя помаленьку. Из кухни тишком выскользнула Василиса. Обычно она любила привлекать к себе внимание окружающих, но сейчас явно старалась этого не делать. Она оглянулась как-то воровато и направилась к дальней части забора. Михаила Тимофеевича она не заметила, так как он находился в темноте, да еще и, заметив язву, специально прижался к стене хозяйственного корпуса.
   "Что это с ней? Явно не к добру такая скрытность". - Подумал начальник базы. К сожалению, проследить за Василисой он не мог - на открытом пространстве она его моментально бы засекла, опять бы подняла крик о травле с его стороны! Но он долго всматривался в темноту, жаль, глаза уже не те, что в юности. Толком-то он ничего не увидел, но понял, что Василиса что-то тащила с собой. Неужели же, она стащила на кухне оставшуюся от ужина еду? Но почему потихоньку? Любая работница кухни ей бы и так все отдала, стоило Ваське только жалобно поднять глаза. Не-е-т, тут лихое замышляется!
   Михаил Тимофеевич надумал проследить Ваську следующим вечером, надо только приготовиться заранее, подобраться поближе к дальней части забора. Да и днем не помешало бы подойти посмотреть, что следы смогут рассказать.
   Следопытом начальник был неплохим, это ему от покойного отца досталось. Тот сынка в свое время и обучил этому тонкому делу, а мамаша всячески поощряла интерес чада малолетнего к столь полезному и развивающему занятию.
   С тем и отправился начальник на покой, заглянув к Саиду и напомнив заместителю его обязанности, так, чтобы не расслаблялся.
   * * *
  
   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
  
   Не зря мне сны странные снились, не зря. Уж давно заметил, как во сне коров вижу ­­- быть неприятностям! А сегодня целое стадо мимо шло. Уж я их гонял-гонял, а они все идут и идут нескончаемым потоком.
   После завтрака перво-наперво побежал к дальнему забору, пока следы там свежие, а то вроде бы снег собирался, тогда ничего не вызнаю. Даже с Надеждой как следует не пообщался, надеюсь, она не обиделась, ведь обычно мы с ней после завтрака, как провожу я гостей за ворота, тихо сидим и обсуждаем разные дела: то о погоде поговорим, а то и вообще о жизни.
   Та-а-ак! Вот они следы. Посмотрим, что мы здесь можем прочитать. С этой стороны идут маленькие, аккуратные - это, понятное дело, Васькины. А с той стороны ­­­- чужие, незнакомые. Это кто же здесь шастал? Ух, ты, а в заборе-то дыра! Ну, не дыра, конечно, но лаз такой небольшой. Это ж что за беспорядок? Вот тут-то Василиса эта и общалась с кем-то. Интересно, кто же к нам повадился? Уж не знаменитый ли Абрек? Это, стало быть, мерзкая девка ему сюда харч ворованный носит! Вот говорил же, говорил!
   Я немедленно позвал Саида. Тот весьма прозрачно намекнул, что я делаю из мухи слона, но лаз все же заделал. И то хорошо.
   После я отправился искать Василису. Она, как ни в чем не бывало, крутилась возле корпуса. Опять у гостей попрошайничала. И охота им ее баловать! Как бы сами потом жалоб не накатали!
   - А ну-ка, Василиса, подойди сюда! - Строго позвал я ее.
   Она немного попятилась и заюлила:
   - Что это вы сегодня, вроде как, не в настроении, Михаил Тимофеевич? Зубы, часом ли, не разболелись?
   - Ты мне эти самые зубы не заговаривай, рожа твоя бесстыжая! Ты мне ответь-ка, что за хахаль у тебя завелся, а?
   - О чем это вы, я девушка честная, вы что же кого-то тут заметили из чужих?
   - Заметил, заметил. Так кто же это?
   - Вот вы сами и скажите, раз заметили, а я понятия не имею, о чем вы...
   - Ах, ты, дрянь этакая! Ведь кормят тебя здесь, холят, жалеют, ни за что, ни про что! Ладно, что на кухне харчуешься, да еще с гостей ухитряешься долю скачать. Но ты же повадилась воровать! Такого на нашей базе со дня ее открытия не происходило! Уж я-то знаю!
   ­­- Не ворую я! Подумаешь, крошки со стола имею, но не пропадать же добру! Меня тетеньки сами закармливают.
   ­­­­Я не выдержал ее бессовестности и нахальства:
   - Ах ты, воровка, ах ты, вошь тюремная! - И бросился на нее.
   Василиса в крик, побежала от меня с дикими воплями. На шум из своего домика выскочила Луиза. Васька кинулась к ней, как к спасательному кругу. Луиза обхватила ее руками и крепко прижала к себе.
   ­­­­- Что же это вы делаете, Михаил Тимофеевич! Как же вам не стыдно, маленькую сироту обижаете! Одна она на целом свете!
   Я запыхался, пришлось отдышаться, да еще и оправдываться перед Луизой, что само по себе неприятно: кто она такая мне, эта Луиза? А Васька подлая из-за роскошного Луизиного плеча выглядывала и рожи мне корчила. Плохо, что Луиза при ней стала меня отчитывать, нет ничего хуже для репутации начальника. А с другой стороны - сам подставился. Виданное ли дело - почтенный, солидный руководящий работник ­- и гоняется за какой-то паршивкой, как мальчишка.
   Пришлось оставить Луизу с Васькой и бесславно покидать поле битвы. Жена заместителя увела девчонку в свой домик, наверное, будет сейчас жалеть, да еще чем-нибудь угостит. Не знаю, что за молодежь пошла! Когда я был маленький, а мои родители несли тяжелую службу, конечно, многие туристы обращали на меня внимание, пытались что-нибудь подсунуть. Но папаша с маменькой строго одергивали меня - учили, что нехорошо у гостей выпрашивать подачки. А времена, между прочим, не в пример нынешним, были суровые, голодные. Мы тогда на все семейство паек получали, тем и питались. Потом уж, когда маменька по выслуге лет на пенсию вышла (папаша-то мой заслуженный раньше скончался), то полегче стало, да и я в гору быстро пошел. А девчонка эта: без роду, без племени, на базе без году неделя, а уже пытается права качать да свои делишки темные обделывать!
   - Что за скандал тут был, Михаил Тимофеевич? Я вроде как голосок своей супруги слышал... - Это Саид прибежал, запыхавшись. Он за воротами распределял места в нашем стареньком автобусе - туристы пожелали до Эльбруса доехать.
   Попытался объяснить. Саид вздохнул и покачал головой:
   - Что же вы хотите, Михаил Тимофеевич! Женщины есть женщины. Приношу вам извинения за поведение и слова моей жены. Очень уж она у меня темпераментная!
   Мне, лично, в его словах послышалась некая, тщательно скрываемая, гордость сим обстоятельством, но я не стал придираться, просто принял его извинения. И не хотелось его отвлекать от дел - люди-то ждут. Мне понравилось, что некоторые туристы выбрались из автобуса и, приблизившись к нам, слушали весь разговор. Пусть видят, как мой заместитель меня почитает! Кто-то шепотом спросил у Саида, в чем, собственно, дело. Тот, осторожно поглядывая на меня, объяснил все мелкими неурядицами частного характера. Молодец, нечего гостей в наши свары втягивать. Для них все должно быть лучезарно и безоблачно.
   Позже обычного, из-за всей этой катавасии с Василисой, я подошел к своей любимой лавочке с задней стороны кухни. Надежда уж сидела там. Приветствовала она меня доброй улыбкой и теплыми словами. Я присел рядом с ней. Тут наша повариха быстро оглянулась вокруг и тихо проговорила:
   - Хорошо, что Саид занят. Я вот с вами посоветоваться хотела, Михаил Тимофеевич. У меня на кухне странное происшествие. Уж не знаю, что и думать!
   Я моментально обратился в слух. Если Надежду что-то беспокоит, то, скорее всего, на то есть причина ­­- не такой она человек, чтобы шум из-за пустяков поднимать.
   - Понимаете, с ночи из холодильника мясо достали, чтобы разморозилось. На куски его порезали, я перед уходом посчитала ­- шесть полукилограммовых кусков было. Утром посчитала ­- пять. Ну, что вы на это скажите?
   А чего тут говорить? Все и так ясно.
   - Нет, вы не думайте, мы все заперли, проверили с бабами перед уходом тщательно - да и утром с замками все было в порядке.
   А вот и нет! Я-то знаю, что в кухне одна форточка на ночь открытой остается, на что и указал Надежде.
   - Ну-у-у, вы, Михаил Тимофеевич, и скажите! Кто же в эту форточку пролезет?
   Эх, Надежда! Сколько удальцов на белом свете, готовых на любое преступление и не только ради куска мяса, а и за меньший куш!
   Тут как раз мимо медленно, вразвалку шла Василиса, видно, у Луизы ей наскучило, а может, малец ей надоел ­­­- парень-то шустрый, все бы ему играть, было бы с кем. Я с намеком повел в ее сторону глазами, мол, чего искать преступника - вот он, собственной персоной!
   - Нет, - тихо ответила повариха, - не может быть! Василиса такая славная! - И тут она совершила, с моей точки зрения, глупый поступок.
   - Васинька, иди сюда, девочка. - Позвала Надежда мерзавку.
   Та подошла, специально не глядя на меня и чувствуя себя в совершенной безопасности.
   - Вася, деточка, ты что-нибудь знаешь о пропавшем куске мяса?
   Василиса немедленно повернулась ко мне:
   - Это ваша работа, Михаил Тимофеевич? Опять против меня козни строите? - Прошипела она без малейшего уважения.
   - Ты, девка, отвечай, когда тебя старшие спрашивают! И не шипи на меня, мне совсем не страшно. Мне на твое шипение - тьфу!
   Василиса решила, что лучше задобрить Надежду, чем злить меня. Ее глаза сразу стали такими честными и лучистыми, что на месте Надежды я немедленно бы сдал бы ее в соответствующие органы. Она заюлила, заметалась, всем своим видом демонстрируя полную невиновность, непричастность и намекая, что у нее тут есть злобные недоброжелатели.
   - Ладно, ладно! - Стала успокаивать ее повариха. - Я на тебя и не думала. Конечно, ты не виновата! А, может, это вообще мы со счетом ошиблись. Устали вчера, вот и обсчитались...
   Я поднял голову к небу и стал рассматривать густые облака. А что тут говорить! Вот и не буду вмешиваться... до поры до времени. Но потом я припомню Надежде ее легковерие и беспечность. Нет, я не стану ее увольнять или еще как-то жестоко карать, просто напомню, чтобы она поняла - я всегда прав, особенно в таких тонких и деликатного свойства делах мой нюх и моя интуиция никогда не подводят.
  
   * * *
  
   Толку от Рамзеса не было никакого. Слухов всяких и мутных историй он приволок целую кучу, но в них не было ни малейшего рационального зерна. Михаил Тимофеевич расстроился ни на шутку. Конечно, больших надежд на молодого Рамзеса он и не возлагал, но все же надеялся, что тот хоть что-то узнает у своих подчиненных. База Рамзеса была побольше (это несколько нервировало Михаила Тимофеевича: он боялся, что через пару-тройку лет Рамзес начнет задирать нос), служащих там было много из обоих поселков, а начальник не смог использовать свои возможности.
   По большей части он делился старыми сведениями, как минимум двухгодичной давности, о том, то Абрек соблазнил одну красавицу из хорошей семьи, были неприятности, семья даже готова была принять к себе Абрека, чтобы жил у них честь по чести. Но разбойник не пожелал идти на дармовые хлеба - по сердцу ему была вольная жизнь, да еще и дал понять, что красавица сама за ним бегала, а он даже не был увлечен, все это Рамзес пересказывал с приговоркой "Зарина считает, что...", "Зарина думает..." и так далее. Михаил Тимофеевич знал эту самую Зарину - дама болтливая, несерьезная, нашел Рамзес, кого слушать!
   Надоели начальнику все эти байки, он довольно резко прервал своего молодого коллегу. Наверное, тот обиделся: он-то старался от всей души. Вида, правда, не подал, потому что в их среде давно было поставлено так ­- все мелкие обиды гнать прочь, дабы делу своему главному не повредить. Дело это, может, кому-то покажется и несущественным, а с точки зрения всех жителей предгорий ­- нет ничего важнее, чем обеспечение нормального отдыха гражданам страны, которые приезжают в этот благословенный край из больших и малых городов снять стресс, поправить здоровье, набраться новых сил. В таком духе были воспитаны и Михаил Тимофеевич, и Рамзес - оба уроженцы здешних мест, оба из старинных почтенных семейств, не одно поколение стоящих на страже отдыха и благополучия всех гостей.
   Что ж делать? Михаил Тимофеевич подумал - хорошо, что он всегда привык полагаться только на собственные силы. Хотелось бы, конечно, в трудную минуту опереться на плечо друга, но он вовремя вспомнил, что у Рамзеса своих проблем немало - хозяйство-то какое сложное! О скольких делах болит его голова!
   Попрощавшись с коллегой как можно теплее, чтобы загладить обиду, Михаил Тимофеевич, проследив, как гости поужинали, поинтересовавшись, всем ли те довольны, потихоньку направился к забору, заранее приготовив там себе скрытую засаду. Он понимал, что совсем уж близко подбираться нельзя ­- враг может его заметить, но рассчитал все как можно ближе к возможным реалиям.
   Там, в засаде, и залег до поры до времени. Лежать пришлось долго - начал замерзать. Существо с меньшим чувством долга уже сдало бы свои позиции, но не таков был начальник базы. Кроме того, его здорово подзуживало сегодняшнее поражение в гонках с Василисой и строгий выговор от Луизы.
   "Я вам всем покажу!" ­- Думал Михаил Тимофеевич, клацая зубами. - "Все у меня узнаете, кто всегда прав!".
   Звезд, как назло, сегодня на небе видно не было: все-таки завтра снегопад случится, уж несколько дней ждали. Погода в горах неустойчивая, но всегда есть некие признаки, позволяющие делать краткосрочные прогнозы более или менее точно. Плохо, что темно ­­- хотелось бы ворога рассмотреть, как следует. Но в любом случае ситуация несколько прояснится.
   Тихий шорох послышался только через полтора часа после ужина. Михаил Тимофеевич осторожно высунул голову из своего укрытия. Вдоль забора кралась Василиса, ища вчерашний лаз. Михаил Тимофеевич улыбнулся: "Ага! Ищи, ищи, красавица!".
   Небольшой шум послышался и с той стороны - из леса, отделявшего эту базу от другой, а заодно и от дороги, ведущей к нижнему поселку. Василиса бросилась на шум. Михаил Тимофеевич услышал легкий шепоток и напряг уши, насколько возможно. Часть беседы ему удалось услышать.
   - Заделали лаз, - проинформировал Василису незнакомец через забор.
   - Знаю я, чьи эти проделки! - Злобно отреагировала Василиса. ­- Это Михаил Тимофеевич Саиду показал наше тайное место. И откуда он только это узнал!
   Незнакомец призвал ее соблюдать тишину и осторожность.
   - Да никто нас не увидит. Сам же Михаил Тимофеевич, небось, уже дрыхнет. Хорошо, что он уже не очень-то молодой и резвый, а то покоя мне не было бы ни секунды!
   "Не очень молодой, зато умный!" - Прищурился в своем укрытии начальник базы. ­- "Теперь тебе, голубушка, не отвертеться!".
   Легкий шепот о чем-то спросил Василису.
   - Да принесла, принесла. - Успокоила она собеседника. ­- Как чувствовала, что будет какое-то препятствие. На, поешь. - Она просунула в щель забора какой-то кусок. Это я от ужина припрятала.
   "Ну, вот, так и есть! Таскает из столовой еду для какого-то охламона. И ведь врет на голубом глазу!" - Михаил Тимофеевич даже завозился на снегу - так разволновался. Парочка притихла и прислушалась.
   - Да, нет, это, наверное, белки или ночная сова. Почуяли запах еды, ­­- тихо прошептала Василиса.
   Из-за забора раздалось противное плямканье, будто кто-то не смог сдержать аппетита.
   ­­­­- Проголодался, голубчик мой, ненаглядный! ­­- Нежно проворковала Василиса, от ее сюсюканья Михаила Тимофеевича чуть не затошнило.
   ­- А ведь с мясом-то нехорошо получилось, - продолжала Василиса, ­­- заметили все-таки пропажу. Еле-еле отвертелась. А уж Михаил Тимофеевич весь в подозрениях теперь ходит. Боялась я недаром-то! - С легким укором в сторону незнакомца произнесла она.
   - Ты, никак, трусишь? - Неожиданно Михаил Тимофеевич четко расслышал все интонации этого роскошного, бархатистого и соблазнительного голоса. - Так ведь я что? Могу и уйти. Мало ли добрых душ вокруг!
   - Ах, нет, что ты! - Испугалась Василиса, даже затряслась вся. - И не думай. Я на все для тебя готовая. Ничего и никого не боюсь!
   - Это хорошо. ­­- Голос как будто ласкал юную красотку. - Потому что у меня большие планы. Ваша база видится мне перспективной - здесь возможностей ­­- непочатый край, поле непаханое.
   Василиса кивнула задумчиво, но постаралась предостеречь друга от возможных напастей:
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но тот Михаил Тимофеевич... Он очень опасен. Если он тебя поймает...
   - Поймает! - Голос пошел таким презрительным смехом, что в лесу откликнулось эхо, а с ближайшей сосны упал небольшой сугробик снега. - Поймает! Меня уже много лет никто поймать не может, не то что этот ваш колченогий Михаил Тимофеевич!
   "Абрек! ­­­­­- Ахнул начальник базы. - Он и есть - его стиль! Какой ужас! Пропали годы честного и упорного труда!".
   ­­- Слушай меня, - призвал негодяй свою соучастницу, - ты должна за всем следить внимательно, запоминать, что когда привозят и куда складывают. Повертись возле туристов, захаживай в их корпуса, по возможности ­- ходи по комнатам. Смотри, у кого есть что-либо для нас с тобой интересное. А потом мне сообщай. А там уж дело мое - как добро взять!
   Василиса выразила восхищение отвагой и предприимчивостью своего возлюбленного, и к возмущению Михаила Тимофеевича никак не отреагировала на полную безнравственность и аморальность его выдающихся планов. Еще немного пошептавшись, парочка рассталась: незнакомец растворился, как призрак, в темноте леса, а Василиса вальяжным шагом направилась к хозяйственному корпусу, в котором ей выделили уголок, изображая мирную и тихую прогулку перед сном, исключительно на благо своего драгоценного здоровья.
  
   * * *
   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
   Соображение ко мне вернулось не сразу - замерз я здорово. Отогрелся только в своем личном домике, да и то пришлось закутываться в плед. Но пришел в себя, в конце концов. И тут же нахлынули мысли, одна другой печальнее ­­- ну, что же это я так делал не так? За что мне эта напасть? Но не привык я подолгу сопли развозить ­­­­­­­­­- встряхнулся, взял в себя в руки и стал вырабатывать план по противодействию преступной группе. В том, что это преступная группа, я не сомневался ни минуты. И Василису не освободит от ответственности то, что тут не обошлось без амурных происков. Понятно, что она влюбилась в подлого Абрека - тому, небось, и напрягаться особо не пришлось. Ума-то у Василисы ­- кот наплакал, вот и попалась, не только по молодости, но еще и по природной своей глупости. Нет, виновата она, даже может быть, больше самого Абрека. С того что брать ­- тяжкие преступления - его способ существования. А она предала тех, кто помог ей в трудную минуту, кто пригрел ее, дал ей кров и стол! Нет, не было и никогда не будет оправдания подобному поведению. Хорошо, что она меня боится, правильно делает. Хорошо, что Абрек меня не боится - мне же легче. Как он там меня назвал - "колченогий"? Возможно, что походка моя не такая бодрая, как в годы отшумевшей юности, но я далеко еще не старик, и в самое ближайшее время Абреку предстоит в этом убедиться.
   Больше всего меня возмутил цинизм парочки по поводу имущества гостей. Понятно, что они собирались поживиться у них, чем только можно, и муки совести не входили в их дальнейшие планы. Ничего! Я им ловушку устрою! Пусть пока думают, что дряхленький Михаил Тимофеевич совсем нюх потерял, а я исподтишка стану за ними наблюдать. Одно только плохо ­- здорово это отвлечет меня от непосредственных обязанностей. Могу ли я полностью положиться на Саида, доверить ему все тонкости управления?
   С этими думами я заснул, и снов не видел - притомился. Зато утром был бодрее и свежее, чем когда-либо, тем более, что Надежда накормила меня отменным завтраком - Василисе на такой ни в жизнь честным трудом не заработать. Пока я ел, она стояла рядом, погруженная в свои мысли. Конечно, опять ее муженек кровь ей попил!
   А тут и он, собственной персоной объявился - давно не виделись! Сначала он выглянул из-за угла, заметил, что рядом с Надеждой только я, и выполз целиком на белый свет. Тоже мне, скажу я вам, зрелище малоприятное. Я как раз доел, а после хорошей трапезы люблю тишину и покой. Но похоже, это на сегодня отменяется.
   ­- Слышь, Надежда, чего скажу! - Начал мужик издалека.
   Та отвернулась и старательно смотрела в другую сторону.
   - Ну, это, Надька, ты уж прости, чего там... - Заныл ее благоверный, которого звали, между прочим, Гришкой.
   - Отстань, не видишь, занята я! - Рявкнула Надежда.
   ­­­- Ой-ой-ой, какие мы важные! - Противно загундосил Гришка. - А вам, Михаил Тимофеевич, нехорошо подслушивать и подсматривать. Идите себе, не видите, тут дела семейные, до вас никак не касаемые!
   - Ты чего это его гонишь? ­- Вскинулась Надежда. - Он при исполнении... в отличие от тебя, бездельника.
   Зря она, я и сам за себя ответить могу, а уж Гришку-то ее и вовсе не боюсь. Но это она, конечно, исключительно по доброте сердечной. Да и то верно, что не очень прилично постороннему встревать между мужем и женой. Хотя, если честно, очень уж хотелось мне наподдать этому Гришке так, чтобы дорогу на мою базу забыл.
   ­- Так чего тебе? ­­­­- Холодно спросила Надежда.
   - Ну... это... мне надо бы, а? - Не знаю, кто как, но мы с Надеждой сквозь это жалкое блеяние сразу уловили суть.
   - Опять за деньгами явился! - Возмутилась повариха. - У меня что - печатный станок? Откуда я тебе их выну - за неделю до зарплаты?
   - А ты, это, займи... - Пока еще просительно, но уже с нотками нетерпения выдал Гришка.
   - Угу, уже бегу. А отдавать кто будет - опять я?
   - Вот ты, Надька, все-таки баба бессердечная. Родной муж страдает, а она все о материальном, нет, бы о душе моей подумать!
   - Ты обо мне много думаешь! ­­­- Фыркнула Надежда. - Всю жизнь мне исковеркал, алкаш поганый!
   - Ах, ты...! - Обозлился Гришка. И замахнулся на жену кулаком. А кулаки у него, надо сказать, не маленькие. Здоровый-то мужик, этот Гришка!
   Тут уж я не выдержал. До сих пор я просто наблюдал за сценой, но не мог стерпеть, когда злодей грозился ударить слабую женщину, да еще не кого-нибудь, а Надежду! Разумеется, я бросился к нему с целью сделать больно. Он это понял, а что удивительного ­- в гневе я страшен! Гришка связываться со мной не захотел - отскочил в сторону и закрыл лицо руками. Я остался стоять между ним и поварихой.
   - Отлично, Надька! Докатилась! На мужа натравила этого... ­- Он дрожащим пальцем ткнул в меня. - Уйдите, Михаил Тимофеевич! По-хорошему прошу!
   К несчастью, ему под руку попалась лопата, которой Саид чистил снег, да потом бросал, где ни попадя. Не забыть бы ему указать на серьезный недостаток в работе.
   - Ну, может, теперь поговорим, Михаил Тимофеевич? - Радостно сжал страшное оружие в руках Гришка.
   Я примеривался, как бы лучше к нему подобраться. Не то, чтобы я боялся лопаты, но и лезть на рожон не хотелось. От злости и по душевной слабости я ввязался с Гришкой в ссору и тоже начал ругаться. Надо сказать, что обругивал я его последними словами, он тоже не отставал, а Надежда пыталась нас урезонить. Хорошо, то гостей на базе не осталось ­- все по окрестностям рассосались.
   К нам подбежали Саид, Луиза и еще несколько сотрудников.
   - Немедленно прекрати! Брось лопату! - Гаркнул Саид, повернувшись к Гришке.
   Тот послушался, лопату бросил, но попытался вступить в спор с моим заместителем:
   - Я у тебя, конечно, виноват! А, между прочим, он, - Гришка показал на меня, - первый начал, сам на меня полез драться!
   ­- Михаил Тимофеевич без причины никогда никого не задирает, - естественно, Саид стал на мою сторону, - ты ж у нас дебошир известный. И не тебе его осуждать.
   - Ага, я вот на вас в суд подам, на всех! Человек к жене пришел, а вы его так встречаете!
   - Слушай, Гриша, иди-ка ты с базы подобру-поздорову, ­- устало сказал Саид, ­­- пока я не вызвал наряд из поселка. То-то они будут рады снова тебя лицезреть - ты же у них любимый клиент.
   Луиза в это время утешала Надежду, понимая, что лиходей пытался воздействовать на нее силой. Я присоединился к жене заместителя.
   - Спасибо вам, Михаил Тимофеевич, - сквозь слезы проговорила повариха, ­­­­­­- вы у нас настоящий кавалер, не то что некоторые.
   Видя, что общественное мнение не на его стороне, Гришка поспешно покинул территорию базы, о чем никто из нас не жалел.
   Краем глаза я заметил, что Василиса во время скандала крутилась где-то неподалеку, но к нам не приближалась. Кажется, она была довольна тем, как я увлекся скандалом с Гришкой. Наверное, подумала, что я нашел себе другой объект для преследования, или, что я уже старею, не могу сосредоточиться на чем-то одном. Что ж, меня это устраивает. Слабость врага в том, что он не всегда верно оценивает противника - так меня всегда учил папаша. Ему-то не с одним лютым недругом сразиться пришлось! Так что знал мой старик, что говорил. А я, со своей стороны, как раз верно оцениваю масштаб злодейства Абрека и степень бессовестности его дорогой подружки. Так что история с Гришкой мне на руку.
   Все разошлись по своим делам, и я, воспользовавшись моментом, указал Саду на его недоработку, это я насчет лопаты. Вообще-то я не хотел при всех делать ему замечание, так как авторитет заместителя ­- штука тонкая, и должен быть на высоте.
   Саид вину признал, лопату убрал в сарай, сарай запер, а ключ, под строгим моим надзором, прицепил к общей связке. Потом мы присели передохнуть. Саид закурил.
   - Хочу вам сказать, Михаил Тимофеевич, что вся эта кутерьма с Гришкой - цветочки. А вот вам ягодки - к нам едут высокопоставленные гости. Сейчас мы все тут затанцуем.
   Ух ты, как не вовремя! Тут как раз в истории с Абреком только контуры очертились, и гости важные - лишний элемент.
   А надо вам сказать, что у нас на базе, кроме обычных жилых корпусов (два двухэтажных здания), есть еще два домика с особыми удобствами. Нет, вы не подумайте чего, у нас и в корпусах все, как положено - в каждом номере стеклопакеты, душ и туалет, холодильники там всякие. Но домики - это особая статья. Там полы с подогревом, евроремонт, джакузи, ну, и прочие всякие штуки, высоко ценимые людьми состоятельными и серьезными. И питаются такие гости отдельно от остальных ­­­­- им еду в номера доставляют.
   Ну, придется поработать всем, а особенно, конечно, мне. Ничего я не сказал Саиду об Абреке ­­­­­­­­­­- зачем его нервировать в такой ответственный момент, сам уж как-нибудь справлюсь.
  
   * * *
  
   К вечеру пошел снег. Ветра особенного не было, а мороз добавился. Было бы, наверное, очень красиво, только снег падал такой густой, что вокруг не было видно дальше, чем на три метра.
   Михаил Тимофеевич проверил лично ­­­­­­- гости в элитные домики заселились, вроде бы претензий никаких не высказывали, а погода не располагала к длительным прогулкам.
   Сам же начальник базу по периметру обошел и присматривался - нет ли еще где в заборе худого места, могущего послужить для врага удобной лазейкой. Но в глубине души он понимал, что никакие заборы не удержат за территорией базы такого лихого молодца, как знаменитый Абрек.
   Перед сном Михаил Тимофеевич попробовал себя убедить, что еще неизвестно, кто сердечный друг Василисы. А, может быть, это и не Абрек вовсе, а какой-нибудь простой поселковый парень, который старается набить себе цену и морочит девчонке голову, выдавая себя за бесшабашного удальца. Ведь своими-то глазами он не видел, с кем там шепталась Васька!
   Потом начальник вспомнил пропавший кусок мяса, мягкий, обволакивающий голос незнакомца и помотал головой. Нет, у простого поселкового парня нет возможностей разыграть столь достоверный спектакль. Кроме того, все эти разговоры о том, чтобы Василиса шарила по номерам гостей! Он же просто-напросто предлагал ей быть наводчицей! А именно так и действовал всегда Абрек.
   Вслед за Рамзесом Михаил Тимофеевич тоже поддался обаянию легенды и стал вспоминать все, что было известно о том, другом Абреке - Великом.
   Жил он в этих местах в стародавние времена, когда еще не было машин, канатных дорог, туристов, и всего того, что следует за этими прелестями цивилизации. Михаилу Тимофеевичу в детстве эти истории рассказывали не родители ­­­- тем было некогда, вечно все в работе, они считали, что подобные сказки не входят в необходимый пакет образования их чада. Но легенды хорошо помнила одна почтенная работница, с которой юный Мишанька проводил много времени. Вот он и запомнил все, а теперь рассказы старой Фатимы всплыли в памяти.
   Великий Абрек не был простым вороватым нарушителем закона, он прослыл самым настоящим разбойником. Никаким иным оружием, кроме холодного, не пользовался, следов своих преступлений практически не оставлял, а видели его только несколько человек, на описание которых и приходилось полагаться местным жителям. А описания эти были несколько расплывчатыми и очень неопределенными. Так и вышло, что глаза у Великого Абрека светились в темноте желтым огнем, что голос его был подобен рыку льва, а размер его следов превосходил следы всех известных в то время великанов.
   Делу отлова Великого Абрека, сами понимаете, это помогало мало. К тому же орудовал он на большой территории, и никто не знал, где смельчак появится завтра, ни один владелец зажиточного хозяйства не мог спать спокойно. И на какие только уловки не шли жители мирных сел, чтобы отучить Великого Абрека безобразить! Ничего не помогало. Неудивительно, что нынешний Абрек считает себя его прямым потомком, очень уж много общих черт у этих двух героев своего времени.
   Михаил Тимофеевич даже головой потряс, так эти Абреки перебили ему заслуженный ночной отдых. Тяжело вздохнул и заснул беспокойным, рваным сном, прислушиваясь к малейшему шуму на улице. Но ничего особенного там не происходило - по-прежнему падал снег густыми хлопьями. "Утром много хлопот будет", - заворочался на постели начальник базы.
   Первым делом все кинулись чистить дорожки, еще до завтрака удалось разбросать снег не только на территории базы, но и за оградой. Михаил Тимофеевич суетился и подгонял работников, тем передалось его волнение, что, тем не менее, положительно сказалось на их трудовом порыве.
   Высокопоставленные гости позавтракали у себя, а потом отправились на трассы. То есть отправились только мужчины, а дамы остались на базе. Прибыли две семейные пары, и было очевидно, что инициаторами приезда сюда являлись главные кормильцы. Прекрасные половины с трудом представляли себе свое пребывание здесь. Не только Михаил Тимофеевич и Саид, но и все сотрудники потихоньку осматривали странных дамочек, совершающих променад по дорожкам от ворот до дальнего забора.
   Две необыкновенных красавицы, осторожно цепляясь друг за друга, вышагивали на десятисантиметровых каблуках по снежному покрову, смахивая его полами шикарных шуб, стоимость которых явно превосходила стоимость отечественных марок автомобилей. В ушах и на пальцах сверкали драгоценные камни, дамы брезгливо оглядывали окрестности и шепотом задавали в пространство неприятный вопрос: сколько их повелители намерены оставаться в этом богом забытом местечке? Они ни с кем не общались, а когда кто-нибудь проходил мимо, то шарахались в сторону, как будто боялись подхватить заразу. Михаил Тимофеевич, по характеру немного ретроград, чуть было не обругал высокомерных гостий, но более молодой, а потому и лояльный, Саид успел его остановить, тихонько отметив, что их задача привечать любого вида туристов, даже таких неординарных.
   - Видите, Михаил Тимофеевич, даже их мужики от них сбежали. Катаются, небось, сейчас на лыжах с Чегета, и совершенно счастливы. Судя по всему, подруги жизни им там не нужны.
   Михаил Тимофеевич согласился, хотя ему и не нравились эти зазнайки. Одно хорошо: когда перед ними стала виться Василиса, привлекая внимание красавиц (она совершенно точно следовала указаниям, данным ей Абреком), те лишь недоуменно переглянулись и прошли мимо, подобрав дорогие шубы, чтобы не коснуться случайно ими девчонки.
   Та осталась стоять с открытым ртом, потому как привыкла совсем к другому обращению - она умела себя выгодно подать, и обычно туристы становились жертвами ее сомнительного, с точки зрения Михаила Тимофеевича, обаяния.
   Сам начальник базы злорадно усмехнулся, увидев ее растерянные глаза. Ради этого торжества он готов был и сам попасть под неприятные и холодные, как душ, взгляды элитных гостий, только бы Ваське не удалось подобраться к ним поближе.
   - Ну, что, получила? - От хорошего настроения он не удержался, чтобы не пообщаться со злодейкой.
   - Ой, подумаешь! Видели мы таких! Воображают из себя! Вот их мужья с трассы вернутся, тогда и посмотрим! Дядьки, кажись, ничего, добренькие. Вот я на них после ужина сытного погляжу!
   - Не смей, Васька! Не лезь к таким важным гостям!
   - У вас спросить забыла! - С фальшивым равнодушием ухмыльнулась Василиса.
   Михаил Тимофеевич плотно сжал челюсти. Придется терпеть. Очень хочется сбить с нее спесь и сказать, что он знает о ее тайных встречах с Абреком, но тогда они отменят все свои планы и затаятся. А кто их в этом случае разоблачит? Абрек все равно нанесет удар, но Михаил Тимофеевич уже не будет в курсе событий. Ничего, Васька, быть тебе битой и крепко за твои подлые проделки!
   Михаил Тимофеевич побрел к задней части кухни. Опять собирался снег, старики жаловались, что кости ломит, это к потеплению. Плохо, до конца зимы еще далеко, туристы обычно ездят до середины марта, пока трассы не закрывают в связи со сходом лавин. Всем надо как-то жить, и потепление плохо скажется на заработках местных жителей.
   Надежда сидела на лавочке и чистила картошку.
   - Видели вы, Михаил Тимофеевич новых гостей? Правда, красавицы?
   Михаил Тимофеевич совсем не был в этом уверен. По его мнению, Надежда выглядела значительно более привлекательной, о чем он ей и сказал.
   - Шутите, Михаил Тимофеевич! Вот бы мне такую шубку! А какие у них драгоценности? Эх, живут же женщины! Как королевы!
   Похоже, что настроение у поварихи было не очень. Михаил Тимофеевич немного потоптался рядом, но у него не было ни малейшего желания выслушивать панегирики холеным дамочкам, которые не удостоили его не то что положенными знаками уважения, но даже и простого взгляда. Конечно, кто он для них такой - простая обслуга! Так что он пошел в свой тайный уголок. Туда он отправлялся только тогда, когда переживал какой-нибудь душевный кризис.
   Местечко было так спрятано, что даже Саид о нем ничего не знал. Последний раз Михаил Тимофеевич тут отсиживался, когда очень болезненно переживал уход своей супруги к одному молодому красавцу, только начинающему трудовую карьеру. Он переживал очень сильно (позже все прошло, и он даже увидел положительные стороны их разрыва), а убежище спасло его от множества соболезнований, которые ему высказывали все, кому не лень - ни капли такта у некоторых...
   В самом дальнем углу территории базы росла вековая сосна. Внизу ее ветки приняли когда-то под воздействием каких-то природных сил неправильное направление и росли вниз. Там-то и прятался в трудные минуты жизни начальник базы. Сейчас он опустился на плотный ковер из иголок и уставился в просвет между сосновыми лапами. По небу носились мрачные тучи, птицы беспокойно перескакивали с ветки на ветку, сороки особенно трещали сегодня, предвещая беду. Сам воздух был пропитан ароматом тревоги и грядущих событий.
   Где-то вдали мелькнула зловещая тень Абрека.
   * * *
  
   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
   Тучи сгущаются со скоростью космической ракеты. Все складывается одно к одному: погода, важные гости, решимость Абрека, безнравственность Василисы. Готовится преступление, а я даже не могу поделиться с Саидом. Думал я, думал и решил не вмешивать своего заместителя в это темное дело. Во-первых, еще слишком он молод ­- не то, чтобы не поверит мне, но в связи с отсутствием большого жизненного опыта не придаст большого значения моим подозрениям. И к тому же, Саид неплохо справляется со своими обязанностями, вот и пусть справляется - должен же кто-то следить за порядком, а я в последнее время что-то запустил хозяйственные проблемы.
   Так я выдвинул вопрос на прямое голосование и большинством голосов принял решение раскручивать Абрека самому. Все. Отступать больше некуда.
   В районе ужина я выбрался из своего убежища и направился к элитным домикам. На застекленной веранде сидели мужики, на столе стояли бутылки - похоже, что веселье шло полным ходом. Дамочки сидели здесь же и томно тянули из высоких бокалов какую-то желтоватую жидкость.
   Васька, конечно, была тут как тут. Мужики весело общались с ней и не проявляли недовольства от ее присутствия. Василиса демонстрировала себя во всей красе. Я заметил, что она крутит башкой и старательно изучает имущество гостей, и где что лежит. К дамочкам она не приставала, не дура все-таки, поняла, что от них добьется меньше, чем ничего ­- и слова доброго не выжмут из себя эти фифы.
   Мужики предлагали Ваське закусить, от чего она, тварь подзаборная, не отказалась, совмещая приятное с полезным. Любоваться этой мерзкой картиной больше не было сил, так что я занялся разведкой на местности. Наверняка Абрек крутился где-то неподалеку, дожидаясь ночи, дабы встретиться с наводчицей. Вокруг домиков было все чисто и аккуратно: не валялось никаких предметов. Первый раз в жизни меня это огорчило: я разработал неплохой план, но он предполагал наличие вокруг места действия ряд объектов. Придется завтра начать подготовку. А пока хотелось бы мне поподробнее послушать о замыслах злодеев. От всей души я надеялся, что нанесение травм гостям все-таки не входит в их планы. Было уже довольно поздно, когда Васька выползла из домика. Объелась, что ли? Еле-еле несла свое откормленное тело по ступенькам. Я притулился за углом, стараясь услышать как можно больше. Соучастница остановилась внизу и долго вглядывалась в темноту. Потом я услышал негромкий оклик:
   ­­- Абрек, ты здесь? - Сперва ответом была тишина. Только после третьего призыва послышался шорох, и из-за дальних деревьев прошмыгнул мозг банды.
   - Чего ты орешь? Хочешь, чтобы вся база сюда сбежалась во главе с вашим Михаилом Тимофеевичем? - Недовольно буркнул он.
   Наконец-то я имел счастье увидеть знаменитого разбойника во всей красе, полагаю, нас таких было на белом свете не очень много.
   Что и говорить, внешность у Абрека выдающаяся. Понимаю, почему он старался как можно реже попадаться на глаза мирным жителям! Для преступника лучше всего быть незаметным, не обладать никакими приметами, уметь раствориться в толпе. Абрек ни за что не растворится в толпе, будь она хоть размером с Эльбрус. Не могу не признать, что, разглядев его хорошенько, я вполне оценил его харизму и понял, в чем заключается секрет его успеха у женского пола. Другое дело - что он-то нашел в Василисе, такой обычной, серенькой и неприглядной. Не иначе, как у него тут не столько любовь, сколько корыстный интерес.
   Васька взирала на ухажера обожающими зенками, и грубость его обращения нисколько ее не смутила.
   - Все узнала, милый, все разведала. Но хочу тебе сказать - ничего особенного они с собой не привезли. Иной раз у обычных туристов куда больше добра припрятано. Так, в основном, мелочевка.
   - Это ничего, зато взять просто, проще, чем в общем корпусе, где народ топчется и днем, и ночью.
   Василиса с беспокойством оглянулась, неужто что-то почуяла, стерва?
   - А может, ну его совсем, Абрек? А то не ровен час...
   - Еще чего! Я всю жизнь ничего не боялся, все дела планировал четко. Не откажусь ни за что! Ну, а если ты на попятную пойдешь...
   - Что ты, Абрек! Я с тобой до конца. Только куш-то совсем ничтожный, можно подождать более благоприятного случая...
   - А кураж? А слава? Шуму-то много будет! Чего ты боишься?
   Васька замялась. В то, что она страдает от мук совести, ее я не верил ни секунды, выгода для нее куда важнее.
   - Понимаешь, эти люди такие добрые... Угощали меня всякими вкусными вещами! Тебе никогда не приходило в голову, что добром и лаской от них можно получить значительно больше...
   - За кусок жратвы продаться готова? - От возмущения Абрек забыл об осторожности и повысил голос. ­- Много вас таких, шкур позорных!
   Василиса опустила глаза, в которых жадность боролась с нежным чувством и вздохнула:
   - Ради тебя я на все готова, даже жертвую своим материальным благополучием. Только вот ценишь ли это?
   - Ценю, ценю, не ной только, не до того сейчас. Значит, так. Завтра опять пойдешь сюда. Развлекай этих лохов, вертись перед ними, как хочешь, но сделай так, чтобы они забыли запереть защелки хотя бы на одном окне. И не забудь, какое это будет окно.
   ­- Выходит, завтра... - Благоговейно прошептала Василиса.
   - А чего ждать? - Удивился Абрек. ­- Я люблю дела быстро проворачивать. Взял добычу и ушел в леса да горы. Не жизнь, а сказка!
   Что-то полыхнуло в глазах его подруги.
   ­­- Ага, ты уйдешь, а как же я? Со мной-то что будет?
   ­- А что с тобой? - Бандюга оценивающе оглядел напарницу. - На тебя никто и не подумает. У тебя выражение такое... ангельское. Будешь жить, как жила, все и так тут с тобой носятся, как с писаной торбой.
   - А как же наши чувства? Ты мне что обещал? Любовь до гроба! А сам обираешься в леса да горы!
   Абрек недовольно затоптался на месте. Выяснение отношений явно не входило в его планы, да еще накануне ограбления.
   - Да это я так, фигурально выразился. Как только все затихнет, я сразу же и появлюсь. Не собираюсь я тебя бросать, сколько можно говорить! Не начинай! - Прикрикнул он на Ваську.
   Да-а-а, нашла коса на камень. Абрек, конечно, парень не промах, но только наша Василиса, кому хочешь, сто очков вперед дать может. Подозреваю, что Абрек действовал по накатанной схеме, я частенько слышал, что представители сильной половины не любят разные варианты. Куда проще из раза в раз пользоваться знакомыми и хорошо отрепетированными методами. Не подумайте чего, сам я никогда к таким уловкам не прибегал, всегда был честен и прямодушен (может, от этого моя личная жизнь и не задалась).
   Вот и пытался разбойник так же, как и всегда охмурить местную красотку, заставить ее помогать, а потом с ее наводки раскурочить хату и бежать с добычей как можно дальше. Вот только вырвется ли он из цепких лап Васьки?
   Тьфу, да что это я! Я же собираюсь его изловить и сдать, куда следует, а сам сижу и раздумываю, как у него сердечные дела сложатся. И впрямь старею, что ли? А если подумать, то в зрелом возрасте (а я именно в этот периоде жизни сейчас нахожусь, а вовсе не в старости!) есть свои преимущества. Более молодой и пылкий не стал бы выжидать и строить далеко идущие планы. Он попытался бы взять Абрека прямо сейчас, во время его свидания с возлюбленной. Ну, и чем бы это закончилось? Была бы битва великая, из которой, боюсь, Абрек вышел бы победителем. Он сбежал бы в очередной раз, а храброму, но глупому ничего бы больше не оставалось, как зализывать полученные раны, кои остались бы на нем в большом количестве.
   Преступная группа из двух персон еще немного пошепталась, а потом Абрек исчез, да так быстро, что я даже глазами несколько раз моргнул. Просто как растворился в воздухе! Только тут я сообразил, что как-то же он проник на территорию базы, следовательно, опять где-то лаз сделал. Но мне невыгодно немедленно бросаться на поиски худого места в заборе. У вас свои планы, а у меня свои, голубчики! И теперь неизвестно, чья возьмет!
   Василиса еще немного постояла на крыльце, глядя вслед другу, а потом, вздохнув и наморщив лоб, направилась к себе - отдыхать, устала она, воровка, козни против честных людей строить!
   Я, впрочем, тоже с удовольствием отдался ночному отдыху, утомился я что-то в последнее время. Снились мне покойные матушка с батюшкой, которые взирали на меня строго и говорили: "Смотри, сынок, не посрами нашего рода! Докажи, что ты еще на многое способен!". Не волнуйтесь, родители дорогие, памяти вашей не опозорю. На правое дело иду - бороться за репутацию своей базы, защищать невиновных, карать преступников жестоко. Так всегда было и будет, пока я жив!
  
   * * *
  
   Михаил Тимофеевич не стал ждать обычного часа их встречи с Рамзесом. Сам пошел на его базу сразу после обеда. Он сильно нервничал, так что и поел кое-как, чем несказанно удивил повариху, которая за годы его службы привыкла к хорошему аппетиту начальника. Она даже заволновалась, не заболел ли Михаил Тимофеевич, но все ее попытки разузнать о его здоровье он опроверг незамедлительно и решительно. Если бы Надежда не была так озабочена своей запутанной личной жизнью, то непременно что-нибудь заподозрила, потому что характер Михаила Тимофеевича знала, как никто другой на базе, за что над ней частенько посмеивались ее сотрудницы, весьма недвусмысленно и в самых откровенных выражениях намекая на их особые отношения.
   Начальник обошел Саида, стараясь не привлекать к себе внимание заместителя. Тот, по счастью, был занят разработкой планов обеспечения дальнейших развлечений для высоких гостей, поэтому маневр Михаилу Тимофеевичу удался вполне. Рамзес, со своей стороны, страшно обрадовался появлению старшего коллеги и принялся было водить его по своему хозяйству, намереваясь похвалиться порядком и великолепной организацией. Но Михаил Тимофеевич оборвал Рамзеса довольно бесцеремонно:
   - Постой, я к тебе не с инспекцией. Дело у меня важное, Рамзес.
   Преданный ученик выпрямился и раздулся от важности. Михаил Тимофеевич недовольно оглядел его (он был заметно ниже, так что Рамзес частенько пригибался в его присутствии, чтобы столь солидная персона не чувствовала себя ущемленной, а сейчас на радостях забылся) и буркнул:
   - Погоди, я еще не решил, могу ли тебе в полной мере доверять...
   На самом деле он, конечно, он давно понял, что не справится один, хоть это и было противно его самостоятельной и независимой натуре.
   - Ладно уж, скажу, но только смотри - никому!
   ­­- Что вы, Михаил Тимофеевич, я - могила! А что, и Зарине нельзя говорить?
   - Тьфу, Рамзес, совсем ты с этой бабой последние мозги растеряешь. Никто не должен знать, а Зарина - особенно! Ты уж лучше по радио тогда объяви...
   - Да я что? Я ничего! А Зарина - она хорошая, а уж как ко мне относится!
   ­- Да понял я, понял! Бог с ней, с Зариной. - Михаил Тимофеевич осторожно оглянулся вокруг, потому что по базе Рамзеса тоже вечно кто только не шастал. Эх, добрый он, Рамзеска-то, простая душа!
   В данный момент, однако, никаких подозрительных личностей поблизости не наблюдалось, коллеги стояли посреди территории базы, как два тополя на Плющихе.
   - Сегодня ночью будем Абрека брать, - наклонился Михаил Тимофеевич к уху Рамзеса.
   Тот тряхнул головой - подумал, что ослышался.
   - Ты башкой не тряси, и так в голове ветер гуляет, ты меня слушай!
   - Михаил Тимофеевич! Неужели? И меня возьмете?
   - Возьму, возьму, деваться просто некуда. Но нам надо подготовиться.
   - Да я... Да все, что скажите! Я, это, всегда готов!
   - Ты не мельтеши! Дело-то непростое, Абрек, знаешь, какая пакость! Честно тебе скажу - я не совсем уверен в успехе нашего предприятия...
   - Да ерунда, Михаил Тимофеевич! Мы-то вдвоем, да какого-то Абрека не сцапаем!
   Михаил Тимофеевич глубоко вздохнул. Объяснять Рамзесу всю степень опасности времени не было. Да и не за тем он сюда пришел.
   - Слушай, Рамзес. Я к Саиду обращаться за помощью не хочу, а нам понадобится сетка - мы из нее ловушку для Абрека сделаем. У тебя в сарае есть такая, ну, с которой обычно летом на охоту ходят?
   Рамзес задумался. Михаил Тимофеевич огорчился: всегда ведь учил того хорошо все имущество изучить, запомнить, тогда никакой переписи не понадобится.
   - Есть, в сарае лежит! - Радостно вскрикнул Рамзес.
   ­- Ш-ш-ш! Не ори, вокруг вражьи уши! Пошли в сарай.
   Старший из двух начальников придирчиво оглядел сети, разложенные в хозяйственной постройке, которую Рамзес несколько смело назвал "сараем" - это было притуленные друг к другу три разномастные доски, кое-как скрепленные вместе в самом дальнем углу территории базы. Одна из сеток, хоть и старая, но очень крепкая, подошла.
   Осторожно друзья вытащили необходимое орудие и протащили его на соседнюю базу. При этом они делали вид, что просто прогуливаются, осматривая окрестности, и делятся планами на жизнь и карьеру. Саид, нахмурившись, полминуты смотрел им вслед, пытаясь понять, чем таким серьезным занят Михаил Тимофеевич, что полностью сбросил на него гостей и даже не подходит к ним. Долго раздумывать над странностями в поведении хозяина базы ему, однако, не пришлось - его вниманием завладели важные особы.
   Михаил Тимофеевич и Рамзес тихо проскочили за домик и дождались, пока все разойдутся по округе. Особой их заботой являлась Василиса - она ни в коем случае не должна была заметить их маневров. Начальникам повезло - наглая девка отиралась на кухне и принимала подношения от работниц этого приятного заведения.
   Когда друзья закончили свое дело, Михаил Тимофеевич наклонился к уху Рамзеса:
   - Теперь иди к себе, вроде как ты у меня в гостях был. Как стемнеет ­- возвращайся, но только задами, лучше всего пролезь со стороны леса, там, где подлый Абрек лаз себе устроил. Заляжем в засаде и будем ждать.
   Молодой руководитель слушал наставления коллеги и согласно кивал головой. На том и расстались.
   Сердце у Михаила Тимофеевича билось, как в юные годы, как тогда, когда папаша первый раз вывел его на охоту и предложил принять в ней участие в качестве полноправного партнера. Приятные воспоминания вихрем пронеслись в его голове, и он усилием воли заставил себя вернуться в настоящее время.
   Но все-таки начальник не выдержал и потрусил на кухню, чтобы увидится с Надеждой и продемонстрировать перед Василисой легкое старческое слабоумие.
   - У-у-у, Михаил Тимофеевич, где же это вы целый день бродили-то? ­­- Встретила его повариха.
   Михаил Тимофеевич ответил, что был и там, и сям, а все больше с Рамзесом по лесу гуляли, воздухом дышали.
   - По себе и дружка нашли - Рамзеска с детства малость ушибленный, - насмешливо фыркнула Василиса.
   Михаил Тимофеевич сжал зубы и проявил невероятную волю, чтобы не бросится на нее. Покосился на Надежду и буркнул:
   - Тебе он никакой не Рамзеска! Не ровня он тебе, прошмандовке приблудной!
   - Михаил Тимофеевич! Не начинайте опять! - Воскликнула повариха. - Ну, не обижайтесь на Василису ­­- у нее было трудное детство, потому и характер не очень. А на вас она как-то особенно нервно реагирует.
   - Поняли, господин начальник! - Радостно блеснула маслеными глазками Васька. - Нервная система у меня хрупкая. Вот Надюша это понимает! - Она подхалимски заглянула в лицо поварихи. Та ласково улыбнулась и погладила ее по голове. Михаил Тимофеевич вздохнул и от огорчения надумал закусить. Заодно и отвлек Надежду от прилипчивой девчонки. Та опомнилась и сразу же метнулась собирать ему ужин. Василиса, конечно, была недовольна, что Надежду оттащили от нее, но поделать ничего не могла: повариха исправно несла свою службу и знала, что когда начальник желает откушать, ее долг - организовать ему вкусную трапезу, и ничто не могло сбить ее с толку, даже ужимки хитрой Василисы.
  
   * * *
   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
   Настал великий час - мой час! Я не позволю себе проиграть, просто не могу себе позволить упустить Абрека и остаться в дураках. Надеюсь, Рамзес не подведет. Да нет, он приличная персона, настоящий товарищ, другое дело, что в бою мы с ним в паре не были ни разу. Собственно, вообще у Рамзеса боев в жизни, я полагаю, не случалось, и сейчас меня терзает несколько запоздалая мысль: пошел бы я с ним в разведку? Ну, так или иначе, а менять что-либо уже поздно.
   С такими мыслями, сумбурными и немного запутанными, я после ужина подобрался к элитному домику. Внутри все шло, как было задумано Абреком и теперь реализовывалось подлой Василисой. Через форточку я услышал веселую музыку, смех - веселье было в самом разгаре. Вот так всегда - сначала веселятся, а потом плачут, подсчитывая убытки. До чего же люди беспечны и неосторожны! Доверяют, кому попало, пускают в дом личностей, чья честность, в лучшем случае, выражается в морде лица, а значение слова "совесть" они и знать не знают. А их принимают, как братьев. Лично я не доверил бы Василисе пять минут посторожить от дохлого осла уши, не то что водил бы ее по дому, легкомысленно распахивая перед ней все двери.
   Рядом раздалось шумное сопение - с какой-то стороны ко мне пробрался Рамзес. Молодец, юноша! Даже я сам, ожидая его появления, не заметил, как он просочился на территорию: не зря учил его и натаскивал. Рамзес заметно нервничал, но я не стал упрекать его - сам сдерживался только благодаря жизненному опыту и многолетней тренировке.
   Спрятались мы недалеко от домика, там несколько сосен образовывали небольшую опушку, снег возле них убирать не стали, так что сугробы послужили нам неплохой маскировкой. Разговаривать смысла я не видел, да и не о чем было. Ну, само собой, еще раз весь план обсудили, так сказать, основную дислокацию. Нам, в общем, было не важно, с какой стороны появится злодей, я уже понял, что пролезть в дом он сможет только с одной стороны - просто именно на нее выходили все окна, а другая представляла собой сплошную стену. Продумал я все как следует, а сетка, предусмотрительно разложенная нами вдоль окон, играла основную роль во всей этой катавасии. Я, конечно, не великий стратег и тактик Суворов и не его любимый ученик Кутузов, но тоже не пальцем деланный, кое-что между ушами у меня имеется, и это кое-что ­- не пучок соломы!
   - Михаил Тимофеевич, а что мы с Абреком делать станем, когда его поймаем? - Неожиданно подал голос Рамзес.
   - Ты его сначала поймай, а потом уж вопросы задавай. Тип тот еще, не знаешь, что и ждать! - Буркнул я.
   - Вы все так хорошо придумали, как же нам его не поймать! - Восхищение Рамзеса, честно признаюсь, показалось мне весьма приятным, хотя, может быть, и не совсем уместным.
   - Ты еще про Василису не забудь: ее со счетов тоже сбрасывать нельзя, вдруг ей в башку стукнет броситься на помощь другу сердца. У них лямур в разгаре, а это дело такое... непредсказуемое.
   - Да-а-а уж! ­­- Протянул Рамзес. ­- С этой любовью шутки плохи!
   Я вздохнул, не горестно, но немного печально. И сам от этой напасти пострадал, да и Рамзес полгода назад получил сердечную рану, правда, по молодости быстро пришел в себя, да и я ему кое-что объяснил. Объект он себе выбрал крайне неподходящий - дамочку из приезжих. А ведь у нас железный закон - никаких отношений с гостями не заводить! Надо сказать, дамочка была очень ничего себе: такая ухоженная, холеная, от нее всякими там шампунями пахло. Но Рамзес, несмотря на явное пролетарское происхождение, ей понравился даже очень. Разумеется, огонь любви горел недолго - дамочку запихнули в шикарную машину и поспешно увезли от греха подальше в какие-нибудь городские апартаменты, на том все и закончилось. Я посоветовал Рамзесу найти себе кого-нибудь менее прихотливого, нам, личностям трудовым, подруга нужна соответственная, из простых, наших поселковых, чтобы, значит, понимала и разделяла. Но он пока не готов завести постоянные отношения, ждет все чего-то, хотя свободно мог найти себе кого-нибудь - все-таки социальный статус у него завидный - не последнее место занимает в округе.
   В данный момент Рамзес напряженно вглядывался в темноту ­- ждал появления Абрека, что ж, у него глаза помоложе моих, пусть постарается. Я-то сам полагал, что мы его в любом случае узрим, но раз Рамзес хочет заметить его издалека, возражать не стану.
   Василиса показалась на крыльце, топталась, изображая страшную занятость, видимо, ее все-таки выперли, а она хотела дождаться милого друга. Но тот не спешил. Василиса стала медленно нарезать круги поблизости, что было очень некстати - могла случайно нас заметить. Мы с Рамзесом вжались в снег. Между прочим, похолодало, так что удовольствие было, прямо скажем, ниже среднего. Хорошо, что ночь, судя по всему, нас ожидает безлунная, темная - самое оно для злодейских дел.
   Ждали мы так довольно долго. Кажется, Васька тоже начала терять терпение, видать, замерзла, шкура предательская. Абрек же, как всегда, появился из ниоткуда, как из-под земли вырос.
   - Ну, что? - Прошипел он.
   - Вон, видишь окно, - мотнула головой его соратница, ­- там шпингалет не закрыт, и форточка - тоже. Но торопись, вдруг они замерзать начнут - ночь будет холодая. А то еще кинутся закупориваться.
   - Тогда все - ты свободна.
   - А ждать тебя с добычей? - Удивилась Василиса.
   - Это еще зачем? Я хату подламываю и сразу же смываюсь.
   Василиса долго и внимательно смотрела ему в глаза.
   ­- А когда увидимся? - Тихо спросила она. - Ждать-то тебя когда?
   Абрек стал оглядываться по сторонам:
   - Скоро, очень скоро. В общем, жди, я тебе свистну.
   - Мне тебе кое-что сказать надо, ­- замялась Васька.
   ­­- Не сейчас, нашла время тоже еще! - Недовольно буркнул Абрек. - Иди себе, желательно, чтобы тебя кто-нибудь видел: если начнутся разборки - ты, вроде, и ни при чем.
   Василиса ушла неохотно и всей своей фигурой выражала несогласие с таким волевым решением возлюбленного. Но тот не собирался размышлять на тему их сложных и неоднозначных взаимоотношений - Абрек явился сюда для дела, его и собирался завершить.
   Я искоса взглянул на Рамзеса. Внешность преступника, конечно, произвела на него впечатление. Ничего удивительного, я сам долго в себя приходил, когда в первый раз увидел эту бандитскую рожу. Но робости или сомнений я в своем воспитаннике не приметил, только глаза его разгорелись, знать, тоже не чужд охотничьему азарту. Про себя я Рамзеску даже зауважал - ничего парень, не подведет в трудную минуту.
   Абрек же не двинулся с места, пока Василиса не скрылась в хозяйственном корпусе, наверное, хотел убедиться, что не станет его подружка тут крутиться, пока он будет орудовать в домике. Минуты через три он ловко подпрыгнул и, уцепившись за какие-то детали окна, исчез в темноте домика. И так бесшумно, шельмец! Неудивительно, что его несколько лет поймать не могли.
   Мы с Рамзесом переглянулись.
   - Ну, что, пора? - Еле сдерживая порыв, спросил молодой удалец.
   Я прикинул: сколько же Абрек пробудет внутри? Наверное, недолго, потому как хорошо ориентируется в темноте и знает, что где лежит.
   - Пошли. Твоя позиция ­- за правым углом. Если эта пакость туда ломанет - твоя задача...
   - Я помню, помню, Михаил Тимофеевич! - Рамзес переминался с ноги на ногу. - Я его должен обратно на вас шугануть, а потом расстояние между вами и мной попытаться сократить!
   - В общем, что хочешь, делай, но чтобы мимо тебя он не проскочил. Мы его должны в сетку загнать - это единственный шанс нейтрализовать разбойника.
   Рамзес осторожно потрусил к указанному месту, завернул за угол и затаился. Я же должен был принять на себя основной удар, то есть, Абрек должен был выскочить прямо в мои объятия. Нет, драться с ним я не собирался ­­­- жизнь научила меня осторожности и тому, что биться насмерть с врагом - себе дороже. Я сильно рассчитывал на элемент неожиданности, на то, что от постоянных успехов у Абрека несколько ­закружилась голова, а также и на то, что он, возможно, понесет добычу.
   Я прижался к стене под окном и прислушался. Да, так и есть, обратно Абрек тащится не столь легко и бесшумно, небось, добро чужое к земле его тянет, ворюгу. Но все-таки он пробирался не настолько звучно, чтобы ограбленные хозяева проснулись и бросились защищать свое имущество.
   Абрек даже не стал выглядывать из окна и проверять, все ли вокруг тихо, так что первым я увидел его довольно крупный зад, а затем и всю мощную мускулистую спину. Ну-с, голубчик, сейчас мы вам организуем радостную встречу с бурными овациями и продолжительными аплодисментами!
   * * *
  
   Уж после ставшей во всем районе знаменитой операции захвата Абрека никто толком так и не смог восстановить всю последовательность событий. Эпитеты подбирались самые красочные, эмоциональная насыщенность не уступала самым известным историям о делах подобного рода, но вот логическая цепь заметно хромала. Нельзя сказать, чтобы Михаил Тимофеевич и Рамзес как-то отмалчивались и пытались скрыть всю эту историю. Нет, они, со своей стороны сделали все, чтобы она стала достоянием общественности, но передавали факты несколько отрывочно и сумбурно. Так и сложилась легенда, в соответствии с которой Абрека кто-то выдал, и он не смог противостоять превосходящим силам противника. Как Михаил Тимофеевич не старался объяснить, что выследил врага долгим и упорным трудом, а все каким-то необъяснимым образом выходило так, что попался разбойник загадочным, можно даже сказать, мистическим образом.
   На самом же деле, когда Абрек осторожно спустился с окна (не из страха, а потому что тащил кое-что, прихваченное в домике), то, спрыгнув, оказался непосредственно перед Михаилом Тимофеевичем, который не стал дожидаться, пока враг придет в себя от внезапного шока, и бросился на него молнией. Абрек, конечно, ответил бы адекватно, но мешала воровская добыча. Пришлось ему, герою множества битв, бросать ее прямо на заснеженную землю и позорно отступать.
   А отступил он, как и рассчитывали начальники, прямо на Рамзеса. Тот, весь охваченный лихорадочным огнем погони, вырос перед Абреком грозной тучей. Преступник понял, что попался в хорошо расставленную ловушку, и заметался в поисках пути побега.
   Элитные домики представляли собой немного странные архитектурные сооружения: половина фундамента домика покоилась на земле, а другая часть - на сваях. Естественно, под домиком образовывалось небольшое пространство, часть которого закрывали ступеньки на веранду, а часть зимой была присыпана сугробами снега. Но все-таки проходы имелись. В этот проход и метнулся Абрек. Он справедливо полагал, что Рамзес - товарищ крупный, если не сказать, весьма плотный - там не поместится. Михаил же Тимофеевич (субъект довольно небольших размеров), рискни он сунуться туда без поддержки, мог здорово пострадать от разбойника, решившего обороняться не на жизнь, а на смерть. Только под верандой Абрек понял, что именно такой его маневр и входил в планы противников ­­- между ступеньками и сваями была аккуратно разложена большая охотничья сеть (на кого с ней ходили, теперь сказать было бы затруднительно, но по размерам она как раз годилась для поимки медведя), в которой он запутался и с каждой секундой продолжал запутываться все сильнее.
   А начальники и не думали лезть туда. Судя по звукам, доносившимся до Абрека, Рамзес остался возле домика, сторожа известного вора, а Михаил Тимофеевич помчался по базе, подняв такой шум, что проснулись не только работники и гости базы, но и горные орлы, гнездящиеся в скалах Главного Кавказского хребта. Через несколько минут вокруг домика собралась толпа, и, естественно, что элитные гости оказались в числе первых.
   В суете и страшных криках (к которым добавились и вопли самого Абрека) поначалу никто ничего не понял, но запыхавшийся начальник базы красноречиво предложил своему заместителю заглянуть под сваи. Тот заглянул, посветив себе зажигалкой, и сообразил, что произошло. Этому способствовало и исследование брошенной Абреком добычи, разглядывая которую, Саид понял, что бандит был пойман с поличным и на месте преступления. Разбойника вытащили из-под домика прямо в сетке, и никто не кинулся освобождать его из пут - сверкающие глаза и страшный рык не располагали к более тесному контакту с грозой округи. Все столпились вокруг, зажгли свет на веранде и теперь внимательно рассматривали того, кто терроризировал их несколько лет.
   ­­- Вот это да! ­- Восхищенно проговорил один из высокопоставленных гостей. - Что же ты, Саид, не сказал нам о том, что сегодня ночью будет такое приключение? Мы бы с удовольствием поучаствовали. - В голосе его звучал не упрек, но, определенно, жалость от того, что потрясающая забава прошла мимо.
   Пришлось Саиду, краснея, объяснять, что получилось несколько спонтанно.
   ­­­­- Это все наш Михаил Тимофеевич, - повернулся Саид к скромно стоящему в толпе начальнику, - он и шум поднял, да Рамзес ему помогал.
   - Да? - Удивились гости, рассматривая Михаила Тимофеевича с гораздо большим интересом, чем ранее. - Знатный у вас начальник. Уж извините, Михаил Тимофеевич, но, глядя на вас, никогда бы не подумал, что вы обладаете такой сноровкой и шустростью.
   Начальник базы недовольно покосился на гостя и на окружающих их людей. По счастью, все были так заняты разглядыванием Абрека, что не прислушивались особо к словам непочтительного отдыхающего.
   - Это никак знаменитый Абрек! - Воскликнул один из работников базы и ткнул разбойника палкой. Тот дико взвыл и забился в сети с удвоенной энергией. Никто и никогда не наносил подобного оскорбления его свободолюбивой персоне.
   Испуганный работник отшатнулся.
   - Ну и фрукт! - Покачал головой Саид. - Даже и не знаю, что с ним делать-то?
   - Что-что? Порешить его за все злодеяния на месте! ­­- Крикнул другой работник, постоянно проживающий в нижнем поселке, особенно пострадавшем в последнее время от набегов Абрека. - Пристрелить из ружья!
   Вокруг все заволновались, заспорили, стали обсуждать, какую кару или меру пресечения избрать для пойманного бандита. Михаил Тимофеевич стоял молча и смотрел на поверженного врага. Еще совсем недавно он занял бы крайнюю позицию и тоже стал бы требовать немедленной казни преступника. Но сейчас, глядя на него, униженного и даже жалкого, он насладился местью вполне. Нет, подумал начальник базы, не стоит пятнать себя кровью Абрека, достаточно сдать его... куда следует. Наверное, Саид думал также, потому что потер затылок, помял хорошо выбритый подбородок и, призвав всех к молчанию, сделал следующее заявление:
   ­- Суда Линча я не допущу! Нельзя его убивать, права такого нам никто не давал. Вот что мы сделаем: запрем его как следует, а завтра отвезем в Нальчик - пусть знающие люди там решают - казнить его или миловать!
   - Ох, и добрый ты, Саид Азретович! - Возмутился один из подчиненных. ­­- А все потому, что сам-то никогда от него не терпел. Это ж вражина последняя! Ночи не хватит, чтобы все его злодеяния перечислить!
   - Понимаю... - Спокойно и твердо заявил Саид. - Но остаюсь при прежнем решении. Утром сам его в Нальчик отвезу. Ну, еще собой кого-нибудь возьму. Честно говоря, страшновато как-то одному с ним в машине ехать. - Он посмотрел на Абрека, который перестал выть и биться, лежал тихо, но интуиция подсказывала всем, что из этого не следует, будто преступник смирился со своей участью.
   Михаил Тимофеевич остался доволен тем, как его заместитель повел себя в создавшейся ситуации. "Будет из парня толк! Дайте только срок - настоящий руководитель из него вырастет!".
   Откуда ни возьмись, среди публики завертелась Василиса: тоже, наверное, выскочила на шум и теперь подобралась поближе, осторожно взирая на своего скрученного возлюбленного и главаря их совместной шайки. Смотрела она на Абрека со странным выражением, объяснить которое Михаил Тимофеевич в данный момент затруднился бы.
   Заметив ее Абрек предпринял новые усилия для освобождения. Он по-своему истолковал ее появление среди враждебной толпы.
   - Это ты меня сдала, курва! - Заорал он жутким голосом. - Ну, подожди, стерва! Я вырвусь из плена - тебе не жить!
   Михаил Тимофеевич попытался восстановить справедливость и отважно стал между недавней сладкой парочкой.
   - Зря ты так, - насмешливо сообщил он бандиту, - не при чем она, успокойся. Это я, старик колченогий, тебя выследил и отловил!
   Но Абрек не желал слушать честный рассказ Михаила Тимофеевича, его жгла мысль, что он был предан той, которую, без сомнения, сам собирался предать - бросить на произвол судьбы и бежать одному с добычей.
   Василиса на всякий случай отошла подальше и молчала. Это она-то, которая всегда находила что сказать в самой неблагоприятной для себя ситуации, как воды в рот набрала. Михаил Тимофеевич повернулся к ней.
   - Что ж ты со своим дружком не простишься? - Ехидно поинтересовался он. ­- Подойди, поцелуй красавца на прощание: а то свидитесь ли теперь, кто знает?
   - О чем это вы, Михаил Тимофеевич? - Широко распахнула свои и без того большие глаза Василиса. - Я прямо в догадках теряюсь и не понимаю, что вы имеете в виду.
   - Ах, ты, тварь паскудная! Ты ж с ним заодно была с самого начала! Ты ж его и навела на гостей и на их имущество! - Возмущению Михаила Тимофеевича не было предела.
   - Злобная клевета! Да его первый раз в жизни вижу! - Пожала плечами Васька и перевела честный взгляд на пленника. - Это кто? Знаменитый Абрек, да?
   Разбойник закатил глаза к небу и перестал биться в сетке. Наверное, осмыслял происшедшее. Михаила Тимофеевича, и того пробрало до самых печенок: всего он ожидал от Васьки, но бессовестное предательство и отказ от того, кому она совсем недавно клялась в вечной любви, потрясло даже видавшего виды начальника базы. Ему стало уже как-то и жалко Абрека, который многое смог предусмотреть в своей бандитской карьере, да только проглядел в нежной девице самую настоящую гюрзу.
   Хотел он предать гласности все подслушанное им и открыть перед всем честным народом черную сущность Василисы, но весьма несвоевременно вмешался Саид:
   - Опять вы за свое, Михаил Тимофеевич! Да у вас просто какая-то навязчивая идея насчет Васьки. Неужели вы думаете, что она и Абрек...
   Михаил Тимофеевич всеми возможными способами подтвердил, что именно так он и думает. Василиса подобралась ближе к Саиду, как к заступнику всех слабых, угнетенных сирот, и жалобно прижалась к нему, старательно изображая ужас от несправедливых наветов начальника. Саид крутил головой с одного на другую, понимая, что необходимо вникнуть в суть проблемы, и не зная до конца, кому верить. В конце концов, он внимательно и долго смотрел в глаза Василисы, как будто проверяя ее на честность, и вынес вердикт:
   - Что же... Весьма возможно, что вы, Михаил Тимофеевич, правы. Но ведь доказать ничего невозможно, Василиса добровольно не признается в своих прегрешениях. И потом, может быть, она запуталась, попала под влияние Абрека и вынуждена была помогать ему. А душа-то к этому не лежала, ведь она же, в сущности, безобидная, наша Васька...
   Василиса каждое слово Саида впитывала, как последнее распоряжение, соглашаясь со всем, что он ни говорил. Михаил Тимофеевич понял, что проиграл этот раунд в той же степени, в какой выиграл раунд с Абреком. Эх, такова жизнь! Ладно, подумал начальник базы, еще неизвестно, чья возьмет. Главное, пойман и надежно связан Абрек - этой приятной мыслью Михаил Тимофеевич и утешился.
   Наутро много народу собралось поглазеть, как знаменитого Абрека будут перевозить в краевой центр. На ночь его не только еще крепче связали, но и приставили охрану, дабы ловкий вор не сбежал. Когда его загружали в машину, он боролся, как лев - четверо здоровых мужиков еле-еле управились. Перед отъездом, еще в сарае, ставшем для злодея временной тюрьмой, гуманный Саид предложил Абреку завтрак, от чего тот с истинно джигитской гордостью отказался. Саид покачал головой:
   - Если он не начнет есть, боюсь, долго не протянет...
   - Да куда он денется! ­- Ответил один из ребят, помогавших запихивать пленника в машину. - Выпендривается, характер показывает! Проголодается ­- пожрет!
   С Саидом в качестве сопровождающего конвоя Абрека повезли еще двое, чтобы разбойник в пути чего не учудил. Топтавшиеся вокруг жители двух поселков на разных языках обсуждали важное событие, делились своими впечатлениями от внешности разбойника, перечисляли его многочисленные грехи.
   Михаил Тимофеевич все время находился среди провожающих, а потом долго стоял за воротами базы, глядя вслед машине, увозившей преступника навсегда от его родных мест. Странно, но когда заглохли последние звуки мотора, и зрители начали расходиться по домам, начальнику вдруг стало немного грустно. Закрылась целая страницы жизни района, доставившая, несомненно, неисчислимые хлопоты, но вносящая в его биографию заметное разнообразие и заставляющая кровь быстрее бежать по жилам. Он вдруг остро почувствовал, что молодость прошла безвозвратно, и что происшествие с Абреком было, возможно, последним геройским деянием в славной летописи его почтенного и уважаемого рода.
   * * *
  
   "Из дневника начальника базы Михаила Тимофеевича".
   Не знаю, кто как, а я после отъезда Саида в город завалился спать. Устал за последние дни, как последняя лайка в связке. Даже аппетит временно пропал. Рамзес, тот, наоборот, от радости носился по округе и рассказывал всем желающим историю захвата Абрека. Звал и меня, но я не пошел: и несолидно как-то хвастаться своими достижениями, да и не для славы я старался. Рамзес пока еще не понимает, что в нашем деле слава, конечно, штука приятная, но не главная. Я-то с детства это знал, потому что правильное воспитание получил от дорогих моих родителей. А Рамзес, бедняга, сирота - неоткуда ему было знаний набраться, так что я всегда снисходительно относился к некоторым его выходкам. Надеюсь, хотя бы он станет придерживаться правды: мне не хотелось бы потом выслушивать от дальних и ближних соседей, какой Рамзес герой, а я вроде как рядом стоял и оказывал незначительную моральную поддержку.
   Под все эти мысли я забылся крепким сном, проспал и обед, и ужин. Выполз из своего домика, зевая, когда уже луна на небо вышла. Надежда ушла домой, как я понял, ее Гришка стал вменяем после моей взбучки, но меня накормила ее помощница, оставшаяся на ночь на базе. Так повелось давным-давно - я всегда знал, что не останусь без своей порции.
   Поел и сидел себе мирно, прислушиваясь к разговорам проходящих людей. Среди них были и гости, и работники базы, и все они обсуждали вчерашнее происшествие. Многие обращались ко мне и выражали восхищение моим умом и доблестью, что я принимал со свойственным мне скромным самоуважением. Хорошо! Саид и другие подчиненные, чувствуется, не теряли время зря - разнесли весть о падении короля разбоя. Гости, хоть и не очень четко ориентировались в наших местных делах, поняли значение и мощь злодейской личности Абрека, а некоторым даже повезло увидеть его утром. В общем, я наслаждался жизнью, покоем и заслуженными похвалами (как ни крути - а уж очень приятно!). Потом уж, поздно вечером, вдруг вспомнил, что Василиса как-то не попадалась мне на глаза. Ну, оно и понятно! Я далек был от мысли, что она где-то в тайном закутке терзается страшными муками совести, наверное, просто хотела, чтобы о ее роли несколько подзабыли. Да уж, Саид, а тем более Луиза, забудут моментально. А вот я - другое дело, я ей этого вовек не забуду. Жаль, конечно, что она не попалась вместе со своим дружком - тогда бы не отвертелась! Ну, ничего, я на нее теперь уж управу найти постараюсь. Судя по всему, выжить мне ее вряд ли удастся, но, надеюсь, она станет вести себя потише, памятуя о полученном уроке.
   Саид вернулся уже совсем к ночи, я встретил его в воротах и спросил, как все прошло.
   - Ну, что вам сказать, Михаил Тимофеевич! Сдали мы Абрека людям сведущим с рук на руки. Заперли его надежно и прочно ­­- не сбежит. Вот только это не конечный пункт его пребывания.
   Я спросил - почему? Разве нельзя преступника судить в краевом центре и решить его участь раз и навсегда?
   - К сожалению, нет. Они там как увидали нашего Абрека, долго в себя прийти не могли. Говорят, такого экземпляра там не видывали. Так что пойдет Абрек по этапу дальше - в столицу округа, там уж его ждут и знают, что с ним делать, при мне связывались.
   Саид задумался, сидя на нашей любимой лавочке, куря сигарету.
   ­- А знаете, Михаил Тимофеевич, - произнес он через несколько минут тихо и немного грустно, - мне кажется, что всем тут будет не хватать Абрека. Что не говори - а он личность! Нет, конечно, общаться с ним мало кто бы рискнул, а все же - персона! Вы согласны?
   Я посмотрел на луну, на звезды, иногда закрываемые клочками темных облаков, и вынужден был согласиться. Дело в том, что я сам личность и значительная персона, так что уважаю подобных себе существ. Пусть Абрек и со знаком "минус", но у него много качества, для меня понятных и ценимых: независимость, свободолюбие, высокая самооценка (я старался не вспоминать, что именно она-то его и подвела в решающий момент), презрение к мещанскому укладу, обывательским представлениям.
   - Ну, вот, а теперь судьба Абрека - вечное заточение, потому что, разумеется, его не убьют - времена изменились, законы теперь не то, что раньше. Так что сидеть ему за решеткой всю его жизнь, как говорится, век воли не видать.
   Так мы сидели с моим заместителем, отдавая дань знаменитому разбойнику, как настоящие мужчины, не издеваясь гнусно над поверженным противником, а отдавая дань его лихой доблести и удальству, признавая, что и он относится к разряду настоящих мужиков.
   Утром я, как обычно, обошел базу и проверил, все ли в порядке. С удовлетворением отметил, что пока я был занят слежкой за Абреком, ничего в хозяйстве не изменилось, механизм не дал сбоя, никаких недостатков в работе я не нашел (хотя, поверьте, рассматривал все очень придирчиво).
   На кухне меня встретили аплодисментами и праздничным завтраком. Работницы, правда, посмеивались надо мной, что я быстро вернулся к обычному распорядку, мол, после такого героического поступка, мог бы и недельку отпуска взять. Но это они так, по-доброму, я же не дурак, понимаю, когда шутят беззлобно. Поэтому и я с ними по-хорошему, так мы и обменивались шутками, когда в кухню тихонько прокралась Василиса. Заметив меня, она постояла, подумала, и, видимо, решила, что не может же от меня вечно ховаться по углам, и тоже присоединилась к своим покровительницам. Правда, притулилась где-то сзади и вела себя менее нахально, чем обычно. Не хотелось мне портить себе настроение, да еще при всех работницах с лелеемой ими девкой сцепиться, и я сделал вид, что не увидел Васьки.
   Потом уж, когда сидел на свежем воздухе, она прошествовала мимо (после моего ухода ее, конечно уж, угостили), а я отвернулся в другую сторону, вроде как горными склонами любовался. Она остановилась неподалеку, но, на всякий случай, вне досягаемости от меня.
   - Ловко вы, Михаил Тимофеевич, сцапали Абрека... - Начало меня удивило несказанно, потому что в голосе ее не слышалось ехидства и привычной иронии.
   Я молчал, ожидая, что последует далее.
   - Я вот это к чему... - Василиса повела плечиком. - Понимаю, что вы мне не верите, но я сама-то хотела его выдать. Вы меня просто опередили.
   - Ты мне лапшу-то на уши не вешай! ­­­­- Как уж тут было выдержать? От ее хитрого и неожиданного хода я даже покачнулся.
   - Ну, где уж мне! - Ага, слышу прежнюю Василису: как ни напускает на себя смирение и миролюбие, а все же прорывается через непривычную маску ее истинная сущность. ­- Нет, я имею в виду, что ваш опыт не чета моему... ­­- Спохватилась она.
   - Да брось ты! ­­­­­- Фыркнул я. - Я же все ваши беседы слышал, и не мог не заметить, что ты Абрека на домик навела.
   На меня полыхнули зеленым огнем, в котором перемешался страх, злость и природное притворство.
   - А что я должна была ему говорить? Не хотела, чтобы он ушел в другое место, вот и выдавал себя за верную соратницу и помощницу.
   Ишь ты, как все повернула! Теперь вроде как и не подкопаешься!
   ­- А если вы внимательно подслушивали, то должны быть в курсе, что я его даже и отговаривала... ­- Продолжала Василиса пудрить мне мозги.
   - Да ничего подобного! Ты его отговаривала, потому что добыча, на твой взгляд, ничего из себя не представляла! ­- Как будто еще не страдаю склерозом и могу понять, где какие мотивы руководили мерзавкой. ­­- Ты еще скажи, что не втюрилась в этого проходимца!
   Василиса тяжко вздохнула и напустила на себя мировую скорбь. ­
   ­- Вот не буду отказываться, хотя вы и считаете меня невесть кем, Михаил Тимофеевич! Но, положа руку на сердце, что вы, в вашем-то возрасте, о любви знаете? Уже, наверное, все и позабыли, как чувства душу рвут?
   Душу рвут! Да у нее нет никакой души! Развела тут передо мной театр одного актера! Но мне есть, что ей ответить!
   - А что же ты тогда отказалась от своего возлюбленного, а? Раз тебе любовь душу рвет, так и шла бы за ним по этапу! Разделила бы с ним его тяжкую участь!
   Василиса отвела глаза в сторону:
   - Тому есть очень важная причина. Не могу я по этапу... Да и понимаю я прекрасно, что Абрек собой представляет - преступник он, бандит. Но он-то поначалу правду от меня скрывал. Понимаете, я ведь нездешняя, из других мест, так и ведать не ведала, что он самый настоящий разбойник. Думала, у него, как у всех, дом есть, имущество какое-нибудь. Мечтала, дурочка, что он приличная партия для девушки! А уж когда разобралась ­- стала думать, как его выдать и освободить всех от злодея. Я же тоже понимаю, сколько добра мне здесь сделали... - Она осторожно подошла поближе. ­­- Хотите, одну вещь скажу?
   Я постарался продемонстрировать, что мне не слишком интересно, но все же до конца сдержаться не мог ­- повернулся к ней. Она восприняла мое движение как согласие слушать:
   - На самом деле я знала, что вы за нами следите, вот! Видела я вас, когда вы в сугробах прятались. Понимаете теперь? Ведь я же могла предупредить Абрека?
   Ну, не то чтобы прямо она меня наповал сразила, но не мог я не признать, что такой ход сильно укрепляет ее позицию. Трудно что-то возразить. Конечно, скорее всего, она врет. Просчитала, как все было, догадалась, что я где-то находился неподалеку, так как точно воспроизвел фрагменты их бесед, и теперь нашла способ себя выгородить.
   Теперь я смотрел на Василису новыми глазами. Раньше я был невысокого мнения об ее способностях, полагал, что, в основном, она берет интуицией и несложными приемами. Но сейчас понял, что в ее небольшой аккуратной головке роятся разные мысли и кроется холодный расчетливый ум. Пока я переваривал новую информацию, к нам подошла Надежда.
   - А-а-а, я смотрю, вы все-таки нашли общий язык. Наконец-то вы, Михаил Тимофеевич, согласились спокойно Василису выслушать!
   Спорное утверждение, но я противоречить Надежде я не стал, и так голова кругом идет от этой девчонки - столько всего понаворотила!
   - Василиса, девочка, я хотела бы с тобой поговорить. - Ласково обратилась повариха к моей противнице (достойной, хочется впервые заметить!).
   Я знаю, когда лучше уйти, потому что никогда свое общество никому не навязывал, и не собираюсь в своем почтенном возрасте менять устоявшиеся привычки. Немного обиженный на Надежду за ее недвусмысленный намек, я отошел на значительное расстояние, но косился на них. Странный это был разговор, как я сумел заметить! После него Василиса вырвалась от поварихи весьма недовольная и растрепанная. Умчалась со скоростью ветра и скрылась за хозяйственными постройками. Что еще за новые проблемы на моей базе? И опять причина всему - противная Василиса!
   * * *
  
   Долго еще история с поимкой Абрека будоражила бы умы окрестных жителей, но наплыв туристов всех мастей и видов заставил обратиться к сиюминутным жизненным потребностям. Даже Михаил Тимофеевич и Рамзес, непосредственные герои знаменитого события, и то, охваченные трудовой лихорадкой, вспоминали о своей роли не больше одного раза в день, чаще всего, во время совместных прогулок, от которых их не могли заставить отказаться ни погода, ни занятость, ни усталость.
   Рамзес парил на седьмом небе. Он вырос в собственных глазах, хотя и старался не забывать, что его место куда более скромное, чем у вдохновителя всей операции. Впрочем, когда он все-таки заходился в восхвалении себя, любимого, Михаил Тимофеевич, быстро умел вернуть его к реалиям жизни способами разнообразными, но всегда весьма действенными и быстро отрезвляющими.
   Дни летели один за другим в заботах мелких, но требующих постоянно внимания, а иногда и присутствия одновременно в нескольких местах. Михаил Тимофеевич совершенно выбросил из головы непонятное и нехарактерное для нее поведение Василисы во время разговора с Надеждой. Но и двух недель не прошло, как тема Василисы снова всплыла самым неприятным и неожиданным образом.
   Вечером Надежда приняла решение остаться на ночь на базе - ее смена начиналась завтра рано, а подвезти из поселка на базу никому не получалось. Вот и сидели они перед сном на улице все вместе: Михаил Тимофеевич, Саид, Луиза и повариха. Все немного устали за день, да и снегопад доставил хлопот. Но сейчас было тихо, свежо, ночь обещала завтра хороший день. Немного поговорили об Абреке, но уже несколько формально, так же формально повосхищались смекалкой и отвагой начальника, а потом Надежда вдруг сообщила:
   - Не знаю, кажется мне или нет, но я думаю, что Василиса беременна.
   Саид и Лиза подскочили.
   - Ты ошибаешься, это она просто поправилась от хорошей жизни! - Немедленно бросилась на защиту своей любимицы жена Саида.
   - М-м-может быть, - неохотно согласилась повариха, - но вообще-то я в таких вопросах еще никогда не промахивалась.
   - Отлично! - Возмутился Саид. ­­- Мало нам было забот, так теперь еще с Васькой возиться!
   - А ты что предлагаешь? Утопить ее в горной речке? - Вскинулась Луиза. - Конечно, это проще.
   Михаил Тимофеевич высказал свое мнение в том смысле, что да - утопить не только проще, но и безопаснее для мировой общественности.
   - Да уж, как вы к бедняжке относитесь, давно известно! - Повернулась к нему жена его заместителя. - Ваша воля, так вы бы ее в первый же день придушили!
   - Ну, а ты что предлагаешь? - Фыркнул Саид. - Выдать ей путевку на санаторно-курортное лечение?
   - Я вообще не верю, Надя ошибается. - Луиза сложила руки на груди и откинулась на спинку скамейки, демонстрируя свое отношение к возможным проблемам.
   - А мы сейчас проверим! ­- Усмехнулся Саид. - Лучше всего убедиться сразу и в присутствии виновницы всей этой заварухи.
   Он поднялся и крикнул в темноту:
   - Василиса! Подойди, пожалуйста, к нам. Луиза что-то хочет тебе сказать!
   Сзади раздался шорох и на свет фонаря, освещающего скамейку и часть территории возле кухни, вышла Василиса. Надо сказать, что тут Михаил Тимофеевич и вспомнил, что все эти сложные дни видел ее очень мало и чаще всего издалека - она все время с деловым видом куда-то трусила, изображая страшную занятость.
   Саид Луиза и Надежда уставились на Василису во все глаза, собираясь провести следствие со всей ответственностью. Михаил Тимофеевич отвернулся, как бы прося, чтобы его избавили от участи быть судьей в столь деликатном деле.
   - А ну-ка, Василиса-свет батьковна, скажи нам честно и прямо - ждешь ли ты потомство или нет? ­- Иронично обратился Саид к ответчице.
   - Не обижай ее, - шепотом попросила Луиза, - помни о ее тяжелом детстве.
   - Может, мне еще на колени перед ней стать? - Рассердился ее муж.
   Михаил Тимофеевич усмехнулся, наконец-то его заместитель отважился показать, кто в доме хозяин. Луиза, как и положено хорошо воспитанной кавказской женщине, знала, когда не стоит лезть на рожон и предоставить мужчине самому вести дело. В знак тихого протеста она самоустранилась от следствия, так что дальше Василисой занимались только Саид и Надежда.
   - Посмотри, как живот у нее выпирает, ­- шепотом проговорила повариха, ткнув пальцем в указанную часть тела девчонки. Тот прищурился и согласился - да, выпирает.
   - А я заметила ­- она стала больше есть, хотя она никогда и не капризничала, любит, красавица, поесть. Но ведь должна была бы вся поправиться, а она только в животе раздулась... - Продолжала Надежда перечислять подозрительные признаки вины Василисы.
   Та стояла, опустив голову, понимая, что разоблачена и тут-то выкрутиться никак не удастся. Михаил Тимофеевич наклонил голову, сверкнул зубами в улыбке, больше похожей на оскал и обманчиво спокойно спросил:
   ­- Что, рожа, нагуляла себе проблемы?
   Но хитрая Василиса применила давно испытанный способ: немедленно прижалась к Луизе и зашлась криком, дрожа всем телом и изображая высшую степень расстройства чувств. Как и всегда, это подействовало. Луиза обхватила ее руками и прижала к себе, успокаивая и оглаживая по голове.
   - Что вы все на нее набросились? ­- Она сама чуть не плакала. - Ну, да, беременна она, я и сама теперь вижу! Ну и пусть, пусть! Василисушка, девочка моя, не бойся, я никому не дам тебя в обиду!
   - А я что? Я - ничего! ­­- Переметнулась в противоположный стан Надежда. - И то верно - большой беды нет. Дело-то житейское!
   - Тьфу! Все бабы - чокнутые, ­­- негромко сообщил Саид, но как-то без злости, скорее просто констатируя факт, - учтите, вы сами будете с этой особой возиться, а меня, будьте добры, увольте. Но учти, Надежда, тебя от твоих прямых обязанностей никто не освободит. Ты, конечно, в этом деле большой специалист, но еда, чтоб готова была вовремя!
   - Тю-ю-ю-ю! Ты, никак, Саид Азретович, учить меня вздумал! - Пропела Надежда, тоже подключившись к облизыванию Васьки. - Да ты в первый класс пошел, а я уж здесь работала после кулинарного. И когда это у меня еда готова не была? Не волнуйся, я примерно прикинула, когда ей, ну, это ­- рожать... ­- Повариха кивнула на Василису, как будто та являлась хранительницей какого-то уникального дара. - Ты даже и не узнаешь.
   - Да? А последствия? С последствиями что делать будем?
   Тут уж Михаил Тимофеевич больше молчать не мог, подключился е своему заместителю и много чего сказал защитницам преступницы. Общий смысл был таков: до каких пределов злодейства должна докатиться Васька, чтобы все перестали ее покрывать и защищать? Надежда огорчилась:
   - Не думала я, Михаил Тимофеевич, что вы настолько жестоки и бессердечны. Посмотрите, она же маленькая, беззащитная, ее каждый может обидеть! Разве вам ее не жалко? - В доказательство своих слов повариха подтолкнула Василису прямо под нос Михаилу Тимофеевичу, демонстрируя ее слабость и небольшие размеры. Сама же Василиса трогательно смотрела на начальника, как будто специально выпятив круглый живот. Михаил Тимофеевич вздохнул, а что он еще мог сделать? Пришлось дать понять, что он готов смириться - не зверь же он, в самом деле?
   - То-то же! - Обрадовалась Надежда. - Хорошо, когда все мирно между собой живут! А уж вам-то что с Василисой делить? У вас, так сказать, разные сферы деятельности.
   Это так, про себя согласился Михаил Тимофеевич. Он-то самый главный, а каков статус Васьки? Приживалка на подхвате. Это ее место, на нем она и останется, несмотря на все протекции Луизы и ее смелые попытки возвысить свою протеже до звания не то комендантши, не то главной кладовщицы.
   Вообще проблема статуса для начальника была очень важна, это был его пунктик. В течение многих лет он лелеял свое социальное положение, и всем давал понять, как к нему следует относиться. И только одна Васька посмела пойти ему наперекор, вот он и разъярился. А если вдуматься, то и пес с ней, с Васькой!
   Саид поднялся, намекая, что пора на боковую - вставать-то всем ни свет ни заря. Женщины тоже пошли спать, продолжая бурно обсуждать будущее Василисы. А та осталась, как, впрочем, и Михаил Тимофеевич. Ему очень хотелось выяснить последний вопрос, не дававший ему покоя.
   - Скажи, Васька, ну как на духу: почему же все-таки ты от Абрека переметнулась? Только не выделывайся, я-то понимаю, что к чему!
   Василиса ловко, несмотря на деликатное положение, спрыгнула с лавки на землю.
   - Так и быть, скажу. Но учтите, на протокол ничего, как говорится, не возьму. Понимаете, Абрек - он дурашка, все бился за свою волю и свободу. Ну и где теперь этот Абрек? И что он взял-то у тех гостей, вы помните?
   - Не до того мне в тот момент было.
   Василиса презрительно фыркнула:
   - Всего-то полпалки копченой колбасы, да кусок дорогой ветчины. Оно, конечно, добыча ценная, кто спорит, но я, живя здесь легально, все это добро просто так получаю - ни за что! Так зачем же мне с ним на нары идти, когда по первой моей просьбе принесут этой ветчинки полную тарелку?
   - Ох, и подлая же ты, Васька! - Простая жизненная философия приживалки поразила начальника базы в его честное и неподкупное сердце.
   ­­- Ой, вот только не надо! ­­- Простонала Василиса. ­- У меня от ваших поучений аж в ушах звенит! Каждый устраивается, как может, живем-то только раз!
   С этими словами бессовестная красотка ­бодро отправилась вкушать ночной отдых в своем уютном теплом уголке. Михаил Тимофеевич грустно покачал головой, поразмышлял еще немного на тему, как таких земля носит, да и тоже пошел спать, потому что завтра будет новый день, который принесет новые заботы, новые дела, которые надо будет в срочном порядке решать, трудиться, как волу ­- а это-то и есть настоящее счастье для важного и ответственного работника.
  
   * * *
   Эпилог.
   Закончились праздники, выходные - разъехались все гости, на базе было тихо, как в приличном санатории. Саид сидел на лавочке и блаженно вдыхал дым сигареты ­- теперь можно позволить себе немного расслабиться. Облака на небе снова пророчили снег, но после массового отъезда гостей, это было не так уж и страшно.
   Скрипнули ворота и Саид, разморено улыбнувшись, подумал, что пора их смазать маслом. Перед ним возникла пожилая женщина с большой сумкой через плечо.
   - Здравствуй, Саид Азретович, тебе телеграмма.
   - Добрый день, Валентина Степановна, а где же Джабраил? - Удивился Саид.
   - У него племянник в Нальчике женится, сами понимаете - за три дня никак не управятся. Вот он и попросил меня за него недельку почту поносить. Все же на свежем воздухе, для здоровья не так уж плохо. А откуда телеграмма-то, не случилось ли чего?
   Саид пробежал глазами текст.
   - Сессия у меня скоро, вот прислали бумажку из деканата.
   - А-а-а-а, дело хорошее. Сколько же тебе еще учиться?
   ­- Да последний курс уже - близится защита диплома. Вот тогда и подтвержу свою квалификацию.
   - Да тебя уже давно все считают настоящим директором базы, но диплом - это, конечно, хорошо.
   В момент мирной беседы двух никуда не спешащих людей через ворота прошел небольшой, но довольно крепкий пес, черная шерсть которого лоснилась от хорошего питания. Почтальонша встрепенулась:
   - Ах, вот и наш знаменитый Михаил Тимофеевич! Надо же, сколько лет тут живет, а все еще неплохо выглядит.
   Саид рассмеялся:
   - Да, он у нас личность - настоящий начальник базы. И он уверен, что это действительно так. Родители его еще много лет назад здесь служили. Отец у него не простой дворянин был - с охотничьими кровями. Да, Тимошку все знали: славный пес был, охоту, страсть, как любил. А уж какая у него мамаша знатная - Альма! Такая суровая дамочка была, что ее даже мой предшественник побаивался, хоть простая дворняжка - сынок в нее внешностью пошел. Ну, вот, наш Михаил Тимофеевич - ее школа. И сам теперь молодых воспитывает - вон на соседней базе два года назад щенок приблудился - Рамзес, его тамошняя повариха Зарина прикормила. Так он у Михаила Тимофеевича вроде как сын приемный или воспитанник какой: любо-дорого на них смотреть.
   Валентина Степановна наклонилась и спросила:
   - А правду говорят, что это вы, Михаил Тимофеевич, знаменитого Абрека поймали? - Она повернулась к Саиду. - У меня радикулит разыгрался в те дни, так я из дома не смогла выбраться на этого самого Абрека посмотреть, а очень уж хотелось - я сама от него пострадавшая: цыплят у меня прошлой осенью потаскал, поганец.
   ­- Уж скажу я вам и зверюга! Я такого кота в жизни не видел! Аж страшно было к нему приближаться. Сколько лет бесчинствовал, бродяга, а наш Михаил Тимофеевич его поймал!
   Пес понимал, что речь идет о нем, он сидел, гордо выпрямившись, и медленно поводил головой с одного собеседника на другого.
   Почтальонша вздохнула:
   - Жаль, не посмотрела на этого кота. А что же он из себя представлял?
   Саид пожал плечами:
   - Скорее всего, помесь дикого кота и домашнего, но на вид - настоящий лесной котяра. Здоровый - ужас! А злющий! Отвез я его в Нальчик, только его ненадолго взяли - отправили в зоосад аж в Ростов - там все условия есть для его содержания. Конец пришел всем выходкам Абрека!
   К мужу и почтальонше присоединилась Луиза, выведшая сынишку на прогулку. Тот довольно бесцеремонно подошел к Михаилу Тимофеевичу и начал трепать его за меховой воротник. Пес стоически выдержал нападение и терпеливо дождался, пока малыш перенес свое внимание на другие объекты. Луиза проследила за сыном взглядом.
   - Всем хорош уважаемый Михаил Тимофеевич, что и говорить. Только вот невзлюбил нашу кошечку, Василису. Просто сил нет, как гоняет ее, а она - ну, настоящее ангельское существо.
   - Да-а-а уж! - Хмыкнул Саид. - И это ангельское существо теперь ждет потомство неизвестно от кого! Что делать-то с котятами будем?
   Луиза легкомысленно махнула рукой:
   ­- Что-нибудь придумаем!
   - А я уж подозреваю, не Абрек ли отец этих будущих котят?
   - Да ты что? - Возмутилась Луиза. - Наша Василиса ни за что бы не связалась с этим страшилищем. Наверное, какой-нибудь славный котик с одной из соседних баз.
   Саид не стал спорить на тему родоначальника и основателя новой кошачьей династии в районе Приэльбрусья и вернул разговор к достоинствам собаки.
   - Зато Михаил Тимофеевич Гришку напугал, теперь тот не посмеет на Надежду руку поднять. Как он его шуганул!
   ­­­­­- Да-а-а! ­­­- Согласилась Луиза. - Не любит наш начальник, когда на его базе хулиганят. Молодец, так его, Гришку этого! - В знак примирения жена начальника протянула руку и погладила собаку по голове. Тот милостиво позволил Луизе налаживать контакт, хотя сам усиленно делал вид, что ему все равно.
   - И как это вы, Михаил Тимофеевич, Абрека-то выследили? - Ласково спросила почтальонша.
   Пес повернулся к ней и как будто улыбнулся, приоткрыв пасть. Что-то он хотел сказать, но потом передумал. Из-за облаков выглянуло солнышко, сразу стало весело, празднично, несмотря на то, что все праздники закончились окончательно и бесповоротно. Валентина Степановна поднялась с лавки и отряхнула пол старенькой куртки.
   -Хорошо с вами, а надо дальше бежать, еще три базы обойти придется.
   Она попрощалась с начальником базы Саидом, его женой Луизой и их сыном. А затем с почтением произнесла:
   - И вам, Михаил Тимофеевич, счастливо и особая от жителей поселка благодарность.
   Почтальонша ушла, Саид побрел к хозяйственным постройкам, Луиза повела сына за ворота. Михаил Тимофеевич покосился им вслед, но остался на своем месте, наверное, подумал, что жена его заместителя еще не до конца себя реабилитировала, так что пока без него обойдется.
   Из жилого корпуса медленно, важно и несколько демонстративно вышла небольшая кошка обычного серого окраса, облизываясь, и направилась в сторону кухни, плавно покачивая раздувшимся животиком. Ее самодовольный вид говорил о многом: о том, что она вполне довольна тем, как устроилась ее жизнь, что будущее еще не рожденных котят ее не слишком волнует, и что Михаил Тимофеевич может свое возмущение и недовольство засунуть себе... под хвост.
   Пес дернулся, оскалил довольно крупные и еще здоровые зубы, негромко заворчал. Потом виновато оглянулся, не видит ли кто, как кошечка презирает заслуженного и ответственного работника, одумался и вернулся на место. Солнышко так разморило его после сытого обеда, предложенного, как обычно, поварихой Надеждой, что Михаил Тимофеевич решил - нахальная кошка Василиса не стоит его праведного гнева. Ничего уж не поделаешь, прижилась она тут, на его базе. Да еще ухитрилась выйти сухой из воды после передряги с Абреком. Знал про нее Михаил Тимофеевич все, но рассказать не мог никому, так что зря силы тратить? Оставить ее в покое, у нее самой скоро забот столько будет, что вмиг позабудет дразнить и третировать почтенного начальника.
   До сумерек было еще довольно далеко. Пес жмурился на солнце, подставляя горным лучам его свое пушистое тельце, довольный и счастливый. Он подумал, что ведь и у него жизнь удалась, да еще получше, чем у Васьки, потому что свою славу, почет и уважение он заслужил честным трудом, и сейчас твердо знал, что служит на своем месте, что недаром ест свой непростой хлеб, что, вообще-то, мало кто в этом огромном и страшном мире может похвастаться подобными достижениями, пусть и достаточно скромными, но для небольшой собаки, живущей здесь в четвертом поколении, составляющих смысл всего ее существования.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"