Рыжкова Наталья Станиславовна : другие произведения.

Однажды в Крестовичах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    1 место на КОР-7 (2011г.) Западная Белоруссия, август 1940 года. Герои и события вымышленные, легенды - настоящие.

   ОДНАЖДЫ В КРЕСТОВИЧАХ
  
  
   Полуторка резко затормозила, когда на лесную дорогу выскочила женщина, размахивая руками.
   - Жолнежи, стойче!
   - Дура баба! - выругался военный водитель. - Жить надоело?! В кузове загудели красноармейцы.
   Разъяренный водитель выскочил из кабины, даже не оглянувшись на офицера, сидевшего рядом.
   Но женщина бросилась именно к командиру:
   - Пан капитан, проше, поможче!
   Марков повернулся к водителю:
   - Это Ядвига Казимировна, местный фельдшер. Похоже, что-то серьезное.
   Женщина немного пришла в себя.
   - Там, в лесу... Федор наш... - она перевела дух и внятно произнесла, - висит на дереве.
   Последовала команда капитана - солдаты выпрыгнули из кузова и построились в шеренгу.
   - Кашкин и старшина с первым отделением - остаетесь, остальные - за мной!
   Пройдя вглубь леса минут десять, вышли на полянку, окруженную старыми соснами. Вершины их уходили в небо. На нижней ветке одной из сосен висело тело пожилого мужчины. Веревка впилась ему в горло, а внизу валялось небольшое бревно, которое покойный, видимо, оттолкнул в последнее мгновение своей жизни.
   Красноармейцы столпились на поляне, один из солдат потихоньку перекрестился. "Надо комсоргу провести воспитательную работу!", - подумал капитан.
   - Вот, Павел Андреевич, это же Федор Вершич, он сейчас заведующий хозяйством при управе.
   - Похоже - самоубийство, - протянул Марков, - надо бы в милицию...
   - То так, только Федора я с детства знаю. Не с чего ему было себя жизни лишать.
   - Мало ли... - пожал плечами Марков, - чужая душа - потемки.
   - Только не в наших Крестовичах, - горько усмехнулась фельдшерица.
   - Ладно, - капитан сдвинул фуражку с черным околышем на затылок, - оставим тут пост и поедем к уполномоченному, пусть он разбирается.
   Ядвигу посадили в кабину, капитану пришлось потесниться. В воскресное утро Марков со взводом возвращался из Дряжска - ездили в баню.
   Капитан, любуясь профилем фельдшерицы, застегнул ворот кителя и вежливо поинтересовался ее состоянием - не каждый же день она висельников в лесу находит.
   - А вы не шутите, - резко ответила Ядвига, - в наших местах такое вовсе не редкость.
   - Да? - удивился Марков, - Интересно, почему так?
   - Много легенд старинных люди рассказывают.
   - Вот и поведайте, я тут человек новый, хотелось бы, так сказать, проникнуть в местный колорит, - улыбнулся Павел Андреевич, машинально стряхивая с нарукавного шеврона какую-то пылинку.
   Его обожгли темные глаза - как кипятком плеснули.
   - То, что вы называете "местным колоритом" - часть нас самих. Вот вы знаете, что за место выбрали для гарнизона?
   - Конечно, это остатки замка, построенного в XVI веке Снеженскими.
   - Да, они расцвели при Радзивилах. В легенде говорится, что князь построил замок в лесу, но сначала к тому месту прорубили дорогу.
   - Мы нашли ее и восстанавливаем, чтобы к гарнизону можно было проехать.
   - Вот-вот. Когда князь велел строить дорогу к будущему замку, он прогнал живущую в том лесу старуху-ведунью. Старуха прокляла всех, кто работал на строительстве, и обещала, что каждое срубленное дерево потребует жертву - висельника, а каждое высушенное болото - утопленника. Сам князь дожил до глубокой старости, но в парке повесилась его дочь. А один из внуков погиб в болоте во время охоты, - фельдшерица помолчала. - Снеженские уже с XVIII века в замке постоянно не жили, наезжали летом, все потихоньку обветшало. А сейчас вы опять затеяли там строительство... И вот - Федор повесился, ни с того ни с сего.
   - Ядвига Казимировна, помилуйте! - Марков не выдержал. - Я бы еще слушал какую-нибудь старуху, лет шестьдесят тому назад обучавшуюся у ксендза! Вы же медицинский работник!
   Фельдшерица отвернулась и уставилась в окно на мелькающие деревья.
  
   Въехав в Крестовичи, Кашкин повернул к управе. В одном из кабинетов располагался и уполномоченный НКВД Лапко.
   Ядвига выпрыгнула из кабины и бросила, не глядя на Маркова:
   - Домой зайду, приведу себя в порядок.
   Жила она через площадь в квартирке при крохотном медицинском кабинете, в котором раньше работал врачом ее отец.
   Фельдшерица направилась к дому, капитан с тоской смотрел ей вслед, но женщина вдруг остановилась. На ее крыльце какая-то девушка барабанила в дверь. Ядвига повернулась и быстро зашагала обратно.
   - Пастой, пачакай! - закричала ей вслед русоволосая особа в ярком платке, наброшенном на плечи. Она догнала фельдшерицу возле входа в управу.
   - Опять ты Олеся прывячаюць, курва! На што ты яму, старая, потрэбна?
   Марков удивился. Конечно, Ядвига - не девочка, лет за тридцать, но уж никак не старуха.
   - Не розумию, о чем ты, Маринка, Олесь приходил по делу. Тебе нечего волноваться.
   - Я табе зараз пакажу - "няма чаго"! Вочи твое нахабныя выдрапаць! - закричала Маринка и бросилась на фельдшерицу.
   - Тихо, тихо, товарищи женщины! - вмешался Марков, а на помощь ему выбежал из управы уполномоченный - комсомолец, которого прислали из Минска. В Крестовичах парня невзлюбили, хотя и величали в глаза Николаем Петровичем, но между собой называли "Миколкой".
   - Что происходит, а? - Николай оттащил от фельдшерицы девушку, крепко сжав ей руки.
   - Адпусци мяне, злыдзень! - вырывалась девушка. Ядвига отступила на два шага.
   Из подвала выскочил мужичонка в драной овчинной безрукавке, старых штанах и застиранной рубахе. Он запрыгал, размахивая руками и лопоча что-то невнятное.
   - Опять скандалите, гражданка Костюк, - сурово сказал Николай, - придется вас, это, арестовать. Шишка, молчать! - обернулся он к мужичку.
   - Слушаюсь, пане жандарм! - радостно выкрикнул обитатель подвала.
   - Я тебя сейчас за жандарма да за пана!.. Тоже арестую! - рявкнул Лапко.
   - Задержу, - тихо поправил Марков Миколку, догадываясь, почему жители местечка не жалуют младшего лейтенанта.
   Но угроза произвела впечатление: Марина и Шишка успокоились.
   - Воскресенье, а такой шум и гам! - Николай поморщился. - Шли бы в лес - самое грибное время.
   - Я там была, - отозвалась фельдшерица, - нашла повешенного Федора Вершича.
   Маринка громко вскрикнула и зажала рот руками, а Шишка забегал по кругу.
   - Юрек, успокойся, - спокойно позвала его Ядвига, протягивая руки к слабоумному. Тот уткнулся ей в плечо, как ребенок.
   Марков обстоятельно рассказал, как нашли труп.
   - Тьфу! - Николай с досадой плюнул. - Порешил себя какой-то панский прихвостень, а мне теперь дело открывать!
   -У вас, Николай Петрович, все панские прихвостни! Вершич с восемнадцатого года только своим хозяйством и жил. А что управляющим у Снеженских был, так ведь это название одно - управлять-то нечем было.
   Лапко угрюмо выслушал отповедь фельдшерицы, спорить с ней не стал, а повернулся к офицеру:
   - Товарищ капитан, поговорить бы надо.
   Марков кивнул головой и прошел в управу.
   Маринка заплакала в голос и побежала прочь, Ядвига, успокаивая Шишку, вздохнула:
   - Видишь, Юрек, всем Федора жалко. А Маринке он еще и крестным был.
   - А-а-а! Как же...я... тепереча... - провыл Юрек.
   - Не бойся, я о тебе позабочусь...
  
   В кабинете Лапко прикрыл окно, выходившее на площадь, и сел не за стол, а рядом с Марковым, стараясь соблюдать субординацию.
   - Товарищ капитан, что вы думаете об этой смерти?
   - Похоже на самоубийство. Вы сами посмотрите.
   Уполномоченный потер затылок, совсем по-мальчишески.
   - Да посмотреть-то посмотрю, как же иначе. Опыта только маловато - меня же по комсомольской линии в органы направили. На курсы и сюда. Но ситуацию изучил, так сказать. Местечко-то здесь, ох, какое непростое!
   - Как везде. Вы, Николай...Петрович больше бы с народом разговаривали, по-простому, по-человечески. Чтобы люди поняли - советская власть на их стороне, не то что польская.
   - Так ведь вражин здесь полным-полно! Уж скольких выслали, а как почитал дела, что от панов остались - половину пересажать надо. Вот Снеженский этот - князь!
   - Товарищ Снеженский - инженер, отличный специалист. Передал планы поместья военному командованию, подсказал, где искать старую дорогу. - Марков наклонился к уполномоченному. - Учился в Германии, а вернулся домой, стало быть, не манит его тамошняя жизнь. А богатств Снежинских давно нет, и отец его уже работал, так что их принадлежность к высшему обществу - миф.
   Лапко вскочил и забегал по кабинету:
   - Пес с ним, с князем, хотя я с него глаз не спущу! Тут другое дело. Я как сюда приехал, так в дряжских архивах покопался. Вы знаете, что с тридцать пятого по тридцать девятый в округе банда орудовала?
   - Здесь? - удивился Марков. - А кого тут грабить?
   - В том-то и дело, что не в Крестовичах, хотя при панах и тут пара жирных гусей обитала. В Дряжске банк захватили, аккурат перед нашим приходом, а банк этот был, как бишь, его...филиалом национального польского банка. И в нем дряжские фифы хранили свои цацки.
   - Ну и что? Нет теперь ни банка этого, ни самой Польши.
   - Не все так просто. Дряжск был сонным городишком, вот я и подумал, а чего это буржуи свои драгоценности в банк засунули? Оказывается, четыре года в воеводстве грабили богатеев: торговцев всяких, чиновников местных. И нельзя сказать, чтобы полиция не искала, да толку никакого.
   Николай говорил быстро, но потом перевел дух продолжил уже спокойно:
   - Ну, покумекал я маленько, и выходит, что не залетные это - свои, больно хорошо все знали. Награбили прилично и затихли, оно и понятно - боятся советской власти, гады. Банк захватили двенадцатого сентября - в Польше уж немцы были, вряд ли они туда удрали. И еще одна вещь...
   Лапко выдержал театральную паузу, хотя Марков не скрывал - история уполномоченного не вызывает у него большого интереса.
   - Цацки, что еще до банка награбили, в список занесли и везде разослали, еще в мае тридцать девятого. Так дряжскую жандармерию семнадцатого сентября здорово кто-то перетряхнул! Почти все документы по грабежам исчезли, и список - тоже. Я в архиве только ссылку на него нашел да еще пару бумажек. Но никаких имен, опросов пострадавших - ничего.
   - Николай Петрович, тут Вершич, а вы...
   - Да-да, - махнул рукой Лапко, - Вершич. Только он и упоминается в одном документике - как свидетель проходил. А показания Вершич давал как раз по делу о налете на банк!
   - Вы думаете, что это как-то связано с его смертью?
   - Не знаю я! Но Вершич этот... Я с ним пытался несколько раз поговорить, но он все отмалчивался да делал вид, что плохо по-русски понимает. Ну, я человек прямой, так ему и выложил: мол, кое-что знаю, пусть не думает, что милицию сможет морочить, как их буржуйскую полицию...
   - Минутку! - Марков нахмурился. - И когда ты его... пытался разговорить в последний раз?
   - Да в том и дело, что вчера, - Лапко стукнул ладонью по столу, - а сегодня он повесился! Теперь что-то надо делать...
   - Проведи следствие по всей форме, Коля. Пусть народ увидит, что все по закону. Вершича уважали, а по твоим поступкам обо всех нас судить станут.
   Марков открыл окно и выглянул на площадь. Там еще стояли Ядвига и Шишка. Хлопнув Николая по плечу, Павел Андреевич вышел к ним.
   - Юрек расстроился, - фельдшерица усадила Шишку на крыльцо.
   - Кто он, этот Юрек? - тихо спросил Марков.
   Фельдшерица пожала плечами:
   - Он не сумасшедший, если вы об этом хотели спросить. Скорее всего, с ним что-то случилось, и он... слегка повредился в уме.
   - Он не местный?
   - Нет, появился здесь несколько лет назад. Его Вершич в лесу нашел - Юрек чуть в болоте не увяз. Наши леса надо знать хорошо, кругом топи. Федор притащил его в Крестовичи - тот чуть живой был, выходил. О себе Юрек иной раз что-нибудь и говорит, только все больше детство вспоминает. Ну, а как ваши... Как новая власть пришла, так Федор дворником его устроил, а зимой - истопником.
   Маркову очень хотелось спросить о девушке, преследовавшей Ядвигу, но тут на площадь въехала бричка, запряженная бойкой лошадкой, которой правил представительный мужчина лет сорока.
   - Добрый день, Ядзя, - поздоровался Снеженский по-русски,- ты помнишь о моей просьбе? - непринужденно, по-приятельски он пожал руку Маркову.
   Женщина кивнула и отвела глаза в сторону:
   - Олесь, я в лесу Федора нашла, он повесился,... кажется.
   - Что? - Снеженский протянул к фельдшерице руки, но отдернул их, чуть прикоснувшись к ее плечам. - Почему?
   - Непонятно, - медленно ответила Ядвига, задумчиво глядя вдаль. Со ступенек вскочил Шишка и заметался вокруг нее.
   - Пошел прочь! - Снеженский с нескрываемым отвращением посмотрел на слабоумного.
   - Федор, он такой был, - захныкал Шишка, не обращая внимания на грубость, - такой хороший! Никогда не лгал!
   - Павел Андреевич, что же это? Вершич нашей семье как родной... - повернулся к Маркову Снеженский. - Такая утрата для меня! - он опустил голову и помолчал.
   - Но как ты? - он нежно посмотрел на Ядвигу. - Ужасно для тебя.
   Марков почувствовал легкий укол ревности, убеждая себя, что Ядвигу и Снеженского связывает всего лишь давняя дружба.
   - Марина очень расстроилась, ты бы пошел к ней...
   - Да, конечно, - вздохнул Снеженский, - вернулся я раньше, чем планировал.
   - В Бресте были, Александр Адамович? - вежливо поинтересовался Марков.
   - Да, надо было проект заверить. Скоро тут все изменится.
   - Маринка плакала! - вдруг громко выкрикнул Шишка.
   - Понял я, понял, иду. Марина Костюк моя невеста, - проинформировал он капитана.
   - Очаровательная девушка! - Марков покосился на Ядвигу.
   - Моего прадеда хватил бы удар, - усмехнулся бывший князь, - она ведь из белорусов, бульбашка, по мнению моих дорогих предков - холопка! Сословный бред.
   Капитан с тоской подумал, что Снеженский, наверное, пользуется успехом у женщин, но отношение к нему фельдшерицы для него оставалось загадкой.
   Инженер ушел к юной невесте, Лапко оседлал лошадь и уехал на место смерти Вершича, Шишка скрылся в своем подвале. Холодно попрощавшись с капитаном, Ядвига направилась домой, немного обиженный Марков - в лагерь саперного взвода.
  
   Прошло несколько дней, и в Крестовичах появилось новое лицо. Известие о том, что к фельдшерице приехал гость, распространилась в местечке за полчаса, и вечером многие жители с интересом рассматривали благообразного старичка в трактире. Трактир этот совмещал в себе функции не только питейного заведения, но и чего-то вроде клуба, а располагался рядом с управой на той же площади.
   - Мене, пожалуйста, стакан чая, - попросил старичок. Николай, который всегда ужинал здесь, одернул гимнастерку и подошел к приезжему.
   - Уполномоченный младший лейтенант Лапко, позвольте ваши документы, - Николай немного рисовался, даже себе не признаваясь, что хочет казаться солиднее и старше двадцати трех лет.
   - Хе-хе, вот вам мои документы, молодой человек, - усмехнулся приезжий.
   - Так, гражданин Шмулевич, Соломон Яковлевич, - Лапко проигнорировал "молодого человека", - здесь по какому делу?
   - У меня, пан, ох, прощения прошу, товарищ уполномоченный, теперь одно дело - отдых. Скоро восьмой десяток, вот и подыскиваю себе домик, где пожить подальше от шума и этих... революций.
   - А вам что, революции не нравятся? - подозрительно сощурился Лапко.
   - Революции мне очень даже нравятся. В них есть чему поучиться юноше вроде вас. Но у старого Соломона на них уже не то здоровье.
   В трактир ворвался Шишка, никто из посетителей на него не оглянулся, хотя обычно слабоумного многие подкармливали, а в праздники охотно наливали ему чарку-другую.
   - Маринка идзе, Маринка! - закричал Юрек, тыча рукой в дверь.
   Маринка вошла, села рядом со старичком и громко крикнула:
   - Дайце гарэлки! - рядом плюхнулся Шишка, ласково заглядывая ей в глаза. - И яшчо адну! - с меньшим вызовом добавила девушка. Завсегдатаи зашептались: женщины приходили сюда только в сопровождении членов семьи, местечковая мораль блюлась строго. Николай молча отошел.
   - И зачем такой крале водка? - поинтересовался Шмулевич, не обращая внимания на Шишку.
   - Гора у мяне, хачу памянуць свайго хроснага, - процедила Маринка, но внезапно решила с приезжим быть любезнее, - а вы той самы госць Ядзи? З Брэста?
   - То так, паненка. Ищу пристанище, чтобы спокойно провести старость.
   Маринка заглотнула водку, поперхнулась и звонко рассмеялась:
   - Так, у Крестовичах спакойна... як у магиле. - Шишка тоже загоготал, хлопнув пустой стопкой по столу.
   - А чым вы займаецеся у Брсте?
   - Я, паненка, был ювелиром, довольно известным, многие ко мне специально приезжали.
   - Ух, ты! - Маринка положила локти на стол и наклонилась к Шмулевичу. - А на заказ завушницы мне зробицэ?
   - Увы, я отошел от дел, все в прошлом, паненка, у старого Соломона плохо со зрением. Но я еще могу видеть юность, которой не нужны драгоценности.
   - У мяне от бабки засталися каштоунасци - можа поглядзице?...
   - О-о-о, я как-то засиделся, моя добрая хозяюшка станет беспокоиться, что случилось со старым Соломоном. - Шмулевич вежливо поклонился Маринке и покинул трактир.
   Девушка громко фыркнула и заказала еще водки для Шишки.
  
   Утром Маркову понадобился телефон и не успел он перейти площадь, как встретил Ядвигу:
   - Доброе утро, Павел Андреевич. Вы не видели...товарища Лапко?
   - Нет, а что случилось?
   - Да постоялец мой пропал. То есть, вечером он вроде бы пошел спать, а к завтраку не вышел. Я заглянула к нему в комнату - постель убрана, а его нет.
   - Но зачем же сразу к Лапко? Может, он гулять пошел или по грибы...
   Странное выражение мелькнуло на лице Ядвиги, как будто что-то хотела сказать, но передумала. Марков решил использовать редкий момент ее нерешительности.
   - А давайте пройдемся по дороге через лес, поищем вашего гостя. Кстати, кто он такой?
   - Один знакомый Олеся... Александра Адамовича. Его в Бресте кто-то просил приютить Соломона Яковлевича. А у меня комната отца свободна.
   Марков обрадовался, что "тайное дело" Снеженского к Ядвиге разъяснилось так просто. Они уже подходили к лагерю военных, когда навстречу им вылетел красноармеец.
   - Товарищ капитан, меня... старшина за вами...
   - Боец Свиридов, смирно! Доложить, как положено!
   - Товарищ капитан! Мы расчищали дорогу и вышли к строениям замка. А там - труп.
   Марков бежал рядом с красноармейцем, Ядвига отстала, но отчаянно спешила, стараясь не выпускать их из виду.
   За давностью лет трудно было сказать, где заканчивался бывший парк и начиналась чаща, так как ограда была разрушена, а может, жители Крестовичей растащили ее для хозяйственных нужд. Издали казалось, что в центре бывшего парка есть поляна, но на самом деле деревья плотным кольцом окружали пруд. Берега его заросли травой и кустарником. В траве лежал человек, его голова ушла в поросшую осокой зеленоватую воду.
   Марков сжал зубы: еще одна смерть в лесу, в непосредственной близости от подразделения Красной Армии. Местные жители, в большинстве своем белорусы, отнеслись к новой власти одобрительно, особенно, когда определились цены на продукты. Кроме того, в школах сразу же стали преподавать белорусский язык, запрещенный поляками. Но капитан сомневался, что странная смерть двух человек останется в Крестовичах незамеченной.
   Тело вытащили из воды и положили на спину. К пруду, задыхаясь, подбежала Ядвига.
   - Не узнаю, по-моему, он не из Крестовичей, - Марков поправил фуражку. - Надо выяснить, кто такой.
   - Это Соломон Яковлевич Шмулевич...мой жилец, - выдохнула фельдшерица и отошла к чудом сохранившейся парковой скамейке. Капитан подошел следом.
   - Смотрите, - вдруг горячо заговорила женщина, - Федор повесился, а Соломон Яковлевич... он утонул, да?
   - Похоже на то. Может, поскользнулся на траве, ударился головой. Человек-то пожилой, мог просто захлебнуться.
   Ядвига поежилась:
   - Все по легенде: за вырубленные деревья - повешенный, за высушенные болота - утопленник. Все точно. Вы ведь говорили, что болота осушать собираетесь?
   Марков молча сосчитал до десяти:
   - Ядвига Казимировна, во-первых, для осушения местных болот не хватит всей моей роты, не то что взвода. А во-вторых - нет никакого проклятия!
   - Пан офицер, вы ничего не знаете! И ничего не понимаете! - Ядвига вскочила. - А Яцек?! - она повернулась и быстро пошла прочь.
  
   Через час вокруг заросшего пруда собралась половина местечка, наблюдая, как Лапко нервно меряет шагами крохотный отрезок берега.
   - Скажите, вы знаете какого-нибудь Яцека в Крестовичах? - спросил капитан главу местной управы, спокойного, немного ироничного мужика.
   - Яцека? Вроде няма... А-а-а, так-так, был таки. Померлы он, муж нашей фельчарки. Добрый был мужик, хоть и пшек.
   - А что с ним случилось? - Марков впервые подумал о Ядвиге, как о вдове.
   - Ён патанул... Вось прямо на этом месци.
   - Когда? - Марков ощутил неприятное покалывание в горле.
   - Годов пять, мабыць. Як яна убивалась за им! Ён з "осадников" был, слыхали?
   Марков кивнул. Перед отправкой он кое-что читал об этих местах, слушал лекции политработников и знал, что "осадниками" называли поляков, переселенных в места локального проживания белорусов, такая "полонизация".
   - Ядзя, яна тут родзилась, бацька ее - тож. А Яцек - ён з самой Варшавы приехал, университет там окончил. Лясничим сюда прислали. Мечтал жизнь улучшить, хотел балоца осушать. Жанился на Ядзе, як яна з Брэста вернулась, з курсов фельчарских. А однажды яго нашли вось прямо здесь. Жандармы сказали: нясчастны случай. Так и не разбирались, в воеводстве нападения начались, дык оны боялись, што да наших шляхтичей добярутся, о них беспокоились...
   К ним подошел уполномоченный.
   - Несчастный случай, - резюмировал он, старательно избегая взгляда главы управы, - гулял на рассвете, вся трава в росе была, поскользнулся и упал головой в воду. Видимо, потерял сознание от удара, и все.
   - Ну, начальству лепши видаць, - крякнул глава, - значыць, так и есць.
  
   Ближе к вечеру Марков решил зайти к Ядвиге. Побрился, почистил форму и сапоги, с сожалением отметив, что топорики рядом со "шпалой" на петлице потускнели. Когда он добрался до Крестовичей, уже начинало темнеть. Проходя мимо открытого окна Лапко, капитан услышал женский голос.
   - Няма чаго мне думаць, Николай Петрович, - это была Марина Костюк, - Александр Адамович сваё слово стрымае.
   - Да не женится он на тебе, голову только морочит, - убеждал девушку Николай, - буржуй недорезанный. И потом, старый он, а ты - молодая, красивая, тебе молодой мужик нужен.
   - Маладой - ён не заусёды забяспечыць зможа, - усмехнулась Марина.
   - Вон вы как заговорили, Марина Ивановна! Значит, блага всякие вам нужны. Ну, коли на то пошло, так ведь я не последний человек здесь.
   - Скажаш - важны! У Крестовичах! Кочка на балоце. - расхохоталась Маринка. - Так мяне Олесь у Брэст павязе, аб можа и у Минск.
   - Так ведь и я не всегда "кубари" носить буду да тут торчать. Есть мысли в этой голове! - Лапко постучал себя по лбу. - Тут главное момент не упустить.
   - Яки момент? - довольно равнодушно бросила красавица.
   - А такой! - Лапко понизил голос. - Знаешь ведь о грабежах? Так вот, кое о чем я догадался. Но смотри, никому ни звука!
   - Ой, ды не трэба, - хмыкнула девушка, - Добра бывай, можа убачьимся яшчэ.
   Марков усмехнулся и подумал, что прекрасные жительницы Крестовичей не только у него на нервах играют.
  
   На стук Ядвига открыла дверь так быстро, что у Маркова блеснула надежда: она его ждала. Он принес извинения за то, что резко говорил с ней, не упоминая о покойном муже.
   - Да, что уж, ничего, - печально улыбнулась женщина, - вы, наверное, голодный, прошу к столу.
   Они пили чай и вели неторопливую беседу, два одиноких человека не первой молодости.
   - Что же вы, Павел Андреевич, холосты? - спросила фельдшерица. - Военный, инженер, представительный...
   Марков впервые кому-то поведал о своем горе:
   - Был женат, Ядвига Казимировна, да убили мою Анюту в тридцать первом басмачи. Мы дорогу строили в Средней Азии, на кишлак напали. Меня там не было, а Анюта... Неправильно это, не должны женщины гибнуть, они детей должны воспитывать. Вот, сын остался без мамки.
   - У вас есть сын? - голос Ядвиги дрогнул. - А где же он?
   - У бабушки в Тамбове. Ему сейчас тринадцать. Станем здесь гарнизоном, привезу сюда и отдам в школу в Крестовичах или в Дряжске...
   Взглянув на часы, капитан с сожалением понял, что визит пора завершать - время к десяти вечера. Ядвига вышла на крыльцо его проводить, на площади царила тишина. И тут раздался выстрел, пуля сорвала с головы капитана фуражку.
   - Гаси свет! - Марков втолкнул в коридор Ядвигу, развернулся, выхватил из кобуры "ТТ" и выпустил по площади несколько пуль веером.
   Метрах в пяти мелькнула тень.
   - Стоять, застрелю! - крикнул капитан.
   - Спокойно, это я, Лапко! - раздался голос Николая. - Что за пальба?
   - В меня пальнули, я в ответ! - возмутился Марков.
   Лапко вынырнул из темноты, сжимая в руке наган:
   - Что за черт? Кто стрелял?
   - Не доложились, - медленно ответил капитан, не убирая пистолет, - ты с какой стороны зашел? Ведь не с площади же?
   - Я не в кабинете был, по делам ходил, - Лапко кивнул на пистолет, - все в порядке, теперь нас двое, так что вряд ли он еще раз решится.
   - Кто он? - не понял Марков. - Ты что, видел кого-то?
   - Нет, но думаю, что знаю. А вы откуда здесь в такое время, товарищ капитан?
   - В гостях был у Ядвиги Казимировны, - Марков нагнул голову, пряча "ТТ".
   - А-а-а, ну, понятно, - Лапко улыбнулся во весь рот, - вот и доказательство. Это в вас господин Снеженский стрелял, из ревности, само собой.
   - Что ты несешь?
   - Вы не поняли? Они же заодно! Парочка - гусь и гагарочка, пан и панская дочка. Я давно за ними наблюдаю, с тех пор, как приехал. Отношения у них, точно вам говорю.
   - Ерунда, у него невеста есть, а Ядвига замужем была за здешним лесничим.
   - Да знаю я все, больше вас, товарищ капитан. Говорю вам, любовь у них, потому-то фельдшерица и покрывает своего князька. Я узнал - он к ней первый сватался. Никто не понимает, почему она ему отказала.
   - Ты, Николай, на панах помешался. Вел бы лучше дела о смертях.
   - А кто умер-то? - скривился Лапко. - Управляющий панский да ювелир из Бреста, который панам по заказу украшения делал! Не пролетарии, чай. И не просто так сюда этот Шмулевич явился, эх, хотел за ним проследить, да не успел! А ведь приехал-то он к Ядвиге Казимировне, да еще по просьбе ее друга пана Снеженского! Тут все завязано в такой узелок, Павел Андреевич, что развязать невозможно, рубить надо. И я знаю, как. Вы со мной, товарищ капитан?
   - Нет, Коля, извини. Кого ты ночью отыскать собрался? Вот завтра с утра я и мои бойцы - в твоем распоряжении. Перетряхнем местечко.
   - Ладно, я сам. Только вы пистолет далеко не убирайте. Один раз напали, могут и снова...
   - Типун тебе на язык с меня ростом, - махнул рукой Марков, - надо Ядвиге сказать, что все в порядке, а то она в доме одна.
   - Не волнуйтесь, это ненадолго. Снеженский к ней по ночам шастает, вот и Маринка подозревает, сами видели. Такая девка пропадает! - вздохнул Лапко.
   - А ты ее...это, перекуй и наставь на верный путь. Ядвига Казимировна, все в порядке, - крикнул капитан, - просто какое-то недоразумение.
   Марков пошел в лагерь, а Лапко скрылся в соседнем переулке.
  
   Капитан проснулся на заре, обдумал вчерашнее происшествие и пришел к выводу, что во всех странностях есть только один факт, от которого надо отталкиваться: в него стреляли. Факт печальный - Марков полагал, что в Крестовичах к нему относятся хорошо. Особенно его настораживало, что на месте происшествия сразу объявился Лапко. "Надо было поискать, может, нашел бы гильзу, тогда это не Николай - у него наган. Да и зачем ему меня убивать? А, может, припугнуть хотел, чтобы я стал ему помогать?".
   В лесу пели птицы, августовское солнышко пробивалось сквозь высокие деревья. Настроение у Маркова улучшилось, особенно, когда он вспомнил глаза Ядвиги и их задушевное чаепитие.
  
   Днем в расположение заехал Снеженский. Выглядел как всегда элегантно, и от него пахло хорошим одеколоном. Понятно, опять ездил по делам.
   - О-о-о, давненько я не забредал в родные пенаты, - бывший князь оглядел поместье.
   - Надеюсь, мы не побеспокоили прах ваших предков? - усмехнулся Марков.
   - Ну, что вы! Наш фамильный склеп в Бресте - здесь никогда никого не хоронили... А что это у вас за панама такая потешная, как шлем ландскнехта?
   - Да мне тут вчера фуражку попортили, пришлось вот свою старую форму из Средней Азии отыскать, пока старшина не расстарается.
   - Знаете, она мне напомнила одну легенду!
   Марков поморщился - местные сказания начинали его утомлять, но Снеженский не заметил реакции капитана.
   - Говорят, что еще в XVI веке, во время строительства, в лесу заплутали два немецких воина. Они были убиты с ведома моего предка, а тела их замуровали в фундаменте левого крыла замка. И вот, по ночам там якобы слышался лязг мечей - это воины выходили из могилы, а если кого-то встречали в этот темный час, то сносили ему голову. Интересно, правда?
   - Очень, - согласился Марков, услышав в голосе Снеженского иронию. Он хотя бы здраво воспринимал все эти басни.
   - Хотите, покажу это место? - спросил бывший князь. - Там над входом сохранилась старая лепнина.
   Лепнина не слишком интересовала капитана, но из вежливости он согласился ее осмотреть. Они прошли через парк и несколько разрушенных построек. Левое крыло действительно было самым древним, потому и сохранились от него только вход да остатки стен.
   - Извольте, вот эта лепнина, довольно, впрочем, грубо выполнена, - Снеженский протянул руку к арке и вдруг замер. - Смотрите, это же тело!
   Сначала Марков увидел что-то синее и пошел к пятну на зеленой траве. Потом догадался, кто это - такую форму в Крестовичах носил только один человек. Капитан подошел ближе и тут увидел самое страшное: головы не было, только милицейская фуражка валялась в луже крови.
   Сжав кулаки, Марков огляделся вокруг - голова Лапко лежала в кустах метрах в двух от тела. Павел Андреевич присел на остатки кирпичной кладки стены:
   - Коля, Коля, что же ты наделал? Ах, я дурак, отпустил мальчишку одного!
   Снеженский осторожно подошел, зажимая рот рукой:
   - Это Лапко?
   Марков кивнул.
   - Ваша легенда - ее, конечно, Крестовичах хорошо знают?
   - Будь она неладна! Конечно, все знают. Но особенно всем этим Федор Вершич увлекался. О рыцарях его любимая была.
   - Так. - Марков поднялся и расправил плечи. - Надоела мне вся эта катавасия. Все эти смерти, стрельба...
   - Какая стрельба? - быстро спросил Снеженский.
   - В меня вчера вечером кто-то стрелял, - по выражению лица бывшего князя, Марков понял - это не он, - а Николай, похоже, влез в старое дело об ограблениях. Я-то его не слушал, а оно вон как... Видимо, все-таки был он недалек от истины.
   - Убили уполномоченного НКВД - это ведь очень серьезно? - спросил Снеженский. - Теперь приедут из Минска...
   - Можете не сомневаться, приедут. И убийцу найдут, - твердо ответил Марков.
  
   Уж как до Крестовичей дошла весть о страшной гибели Николая, неизвестно. Капитан отправил старшину на машине в Дряжск с сообщением, а красноармейцам велел оцепить место происшествия и не подпускать туда любопытных. А в таковых недостатка не было. Толпа собралась в старом парке, обсуждались все три смерти, спорили. Снеженский держался все время рядом с Марковым, так их и застала Ядвига.
   - Что же это такое, Павел Андреевич. Будет ли этому конец? - лицо фельдшерицы осунулось, она сразу как-то постарела.
   За ней хвостом болтался Шишка, громко крича о немецких рыцарях в ночи. К неудовольствию Маркова, многие согласно кивали головами. Увидев Юрека, Снеженский схватил его за воротник и прошипел:
   - Ты что делаешь, ублюдок? Придушить тебя мало!
   - Олесь, ты что? - резко осадила его Ядвига, разжимая его руки. - Он же не понимает, что говорит!
   Перекошенное лицо Снеженского удивило капитана, и он задумался: говорить ли на следствии о подозрениях Николая? Но тогда ниточка потянется и к Ядвиге...
   Время еле ползло, Марков понимал, что следователи доберутся сюда только к вечеру, не раньше.
   - Александр Адамович, вы подождите здесь, мы ведь с вами вместе тело нашли, - попросил Марков Снеженского. Тот задумался.
   - Если вы не возражаете, я схожу в Крестовичи ненадолго, а потом вернусь. Есть дела. Идем, Ядзя, ты мне нужна, - повернулся он к фельдшерице.
   Она помолчала, потом кивнула, соглашаясь. Марков не имел права никого из них задерживать, только попросил быстрее вернуться.
   - Знаете, я подумала, насчет всех этих сказок вы были правы, - тихо сказала она капитану, - никакого проклятия, действительно, нет.
   После их ухода Марков упорно держал оборону, терпеливо объясняя всем, что к телу Лапко не допустит никого, кроме соответствующих органов. И тут он увидел бродившую возле пруда, как потерянную, Марину Костюк. Она оглядывалась, вытирая глаза платком.
   - Вы Александра Адамовича ищете? Так он в Крестовичи отправился.
   - Кали? - удивилась девушка.
   - Минут двадцать назад.
   - Не можа быць, па дорозе я яго не сустрэла.
   - Может, он другим путем пошел? Разве здесь одна дорога?
   - Можна, праз лес, але там балоце, боты потрэбныя.
  
   Подозрения Маркова вспыхнули с новой силой, к тому же со Снеженским ушла Ядвига. Позвав комсорга и приказав до возвращения старшины командовать взводом, он захватил карту местности и направился в чащу леса. Куда могли пойти Снеженский и Ядвига? По карте капитан определил то место, где из леса выбежала фельдшерица, обнаружив тело Вершича. Значит, на трассу до Дряжска можно пройти и так. "Почему Вершич повесился там? Что такого в этом месте?". Через полчаса он подошел к той поляне.
   - Я тебе не верю, - услышал он звонкий голос Ядвиги, - Федор не мог быть преступником.
   - Я могу это доказать, но ты должна это передать тем, которые приедут.
   - Если ты один знал, что это Федор грабил, сам и расскажи. - Марков через деревья увидел, что Ядвига и Снеженский стоят напротив друг друга.
   - Я не могу, ты же знаешь, из-за моего происхождения мне не поверят.
   - Павел Андреевич поверит, ему надо было все рассказать.
   - Твой Павел Андреевич такой же, как все они. Но тебе он поверит.
   - Не думаю, - Марков вышел на поляну, - что вы затеяли а, Александр Адамович?
   - Я все сейчас объясню, - слабо улыбнулся Снеженский, - все не так, как вы думаете...
   - Я много чего думаю, но мало понимаю. Но разберусь. Прямо сейчас и разберусь, - Марков расстегнул кобуру, но пистолет не достал.
   - Павел Андреевич, я ни в чем не виноват! Есть один человек, страшный человек, это все он!
   Со стороны леса раздался хруст упавших веток под ногами, Ядвига невольно прижалась к плечу Снеженского. Марков резко оглянулся.
   - Ой, это же вы! Гы-ы-ы! - на поляну вразвалку вышел Шишка. Ядвига облегченно вдохнула:
   - Юрек, ты меня напугал! Я уже не знаю, кого бояться!
   - Это верно, пани, - усмехнулся Юрек, - чего меня бояться! Ну, что, ясновельможный, драпать собрался?
   - Я ничего не понимаю, - бросила Ядвига, - Олесь говорит, что Вершич грабитель и вор, а Юрек и вовсе что-то несет...
   - Это Вершич-то? - рассмеялся Шишка. - Да ты шо, князь? Забыл, как мы с тобой панов трясли? Федор как младенец был. Меня спас, когда жандармы в болото загнали, знал, что я беглый, но думал - из березовского лагеря. Легенды мне читал после ужина. Зря он только сюда сунулся, ну, увидел, как я добро собираю. Твою долю, между прочим, пане князь! Пришлось придушить его, хоть и жаль. Так, капитан, ты в сторонку отойди, тобой потом займусь. - В руках Шишки оказался вынутый из-под полы обрез, он зло улыбался. - Ни-ни, товарищ военный, ручки от кобуры попрошу, я уж не промахнусь, как вчера!
   Марков вспомнил, как в Средней Азии тренировался в стрельбе, что был лучшим в полку. Приподняв руки, он прикрыл глаза и, сконцентрировавшись, сосчитал до пяти. Потом раздались два выстрела - Марков схватился за левое плечо, а Шишка рухнул на землю с простреленной головой.
   Снеженский и Ядвига оторопели. Потом женщина побежала через поляну к Маркову, а Снеженский рванул в другую сторону.
   - Как вы, Павел Андреевич? - Ядвига опустилась на колени и осмотрела рану.
   - Потом, потом, а то сиятельство сбежит, - прохрипел Марков и двинулся за бывшим князем через чащу. Он не оглянулся на женщину - осталась ли она стоять на коленях, поднялась ли... Главное - ей уже ничего не угрожает.
  
   Лес мелькал, как будто капитан кружился на карусели, борясь с приступами тошноты. В голове билась одна мысль: "Только бы не упасть!". Сколько прошло времени? Где они находились? Деревья расступились, показался просвет, впереди капитан увидел спину Снеженского. Ориентируясь на него, как на цель, Марков поднажал и, только вывалившись на поляну, понял, что это болото.
   - Ты только не дергайся, капитан, быстрее утонешь, - негромко сказал князь.
   Оба находились совсем недалеко от берега, но продолжали медленно погружаться. Через пару минут Снеженский рассмеялся:
   - Сколько трудов, и было напрасно. А я так хотел вернуть богатство в семью!
   - Это ты совершал все преступления?
   - Я организовывал их, потому что знал, кого стоит трясти, кого - нет. А грабил Шишка. Он и убивал. Я не убийца. Я только хотел обменять у Шмулевича украшения на новые деньги. Ювелир думал, что я свое отдаю, припрятанное. А Шишка, сволочь, его утопил, решил цацки себе забрать, мы же теперь в СССР - ограблений будто и не было.
   - А Николай? Его-то за что Шишка убил?
   - Понятия не имею, но думаю, ему что-то Маринка сболтнула о Вершиче, легендах всяких, он и решил, что награбленное где-то скрыто, куда все боятся ходить. Вот и полез ночью. А Шишка там прятал, что у Шмулевича взял...
   В лесу раздался шум приближающихся шагов, кто-то бежал прямо на болото.
   - Осторожно, топь! - крикнул Марков. Из-за деревьев показалась Ядвига.
   - Ядзя! Помоги мне! - закричал Снеженский. - Ты же знаешь, что я всегда тебя любил! И люблю... Зачем ты отказала мне пятнадцать лет назад?
   - Не люблю я тебя, Олесь. В детстве любила, а потом - нет.
   - Пусть! Но сейчас я могу тебе предложить весь мир! У меня есть деньги, много денег. Мы уедем, куда захочешь...В Крым, меня возили туда в детстве, там прекрасно!
   - Лучше скажи: это ты Яцека? Я давно подозревала, что ты...
   - Это не я! Шишка его убил - я был против. Но он на рассвете вышел к замку, где мы после первого налета добычу делили, слышал наш разговор. Я не хотел его смерти! Прости меня, Ядзя! - Снеженский держался из последних сил. Марков развел руки в стороны, стараясь меньше шевелиться, и смотрел на Ядвигу. Она подбежала к деревьям, схватила упавшую ветку.
   - Да, Ядзя, я успею, - прохрипел Снеженский.
   Ядвига повернулась к мужчинам, глаза ее горели огнем. Не глядя на Снеженского, она протянула ветку Маркову.
   - Ни бойшчи, Павел Андреевич, йшчем сильна. Держись крепче!
  
   Жолнежи (пол.) - солдаты; завушницы (бел.) - серьги; каштоунасци (бел.) - драгоценности; пшек (бел.разг.) - поляк; лагерь в Береза-Картузская - организован в 1934 г. для полит заключенных, украинских и белорусских националистов; йшчам сильна (искаж.пол.) - я сильная

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"