Сахарная Любовь Александровна : другие произведения.

Глава 54

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дом Сегонтумских ожидал крупные изменения. Их привычному устрою настал конец, и новые перемены стремглав ринулись в Утгард


ГЛАВА 54

Ответный удар

  
  
   Холодная тьма, казалось, поглощала её вечность. Но больше её пугал этот странный холод.
   Он пробирал до костей, казалось, до самого основания. Но был он другой природы, нежели обычное природное состояние. Словно эта незримая субстанция состояла из всех страшных чувств человека - горя, ненависти, страха, отчаяния... Все это перемешалось воедино и гнило здесь. В нем не жило тепло, здесь осталось место лишь непроглядной тьме и отрешенной пустоте.
   Они так плавно очутились внизу, словно магия осторожно приземлила их. Темный туман понемногу рассеивался, открывая взору длинный коридор.
   Дейрдре тревожно озиралась по сторонам. Здесь было мрачно и устрашающе красиво. Да, это место можно было назвать прекрасным, если не эта давящая ледяная сила. Хотя на мгновение девушка поразилась красоте, царящей здесь.
   Трудно было описать удивительную красоту этого места. Темные стены из темно-красного песчаника покрывали изумительные узоры, нарисованные искусной рукой и производящие впечатление картин неземного происхождения. Рука архитектора постаралась на славу - маленькие светящиеся кристаллы, разных размеров и форм, переплетались в различные фигуры и своим тусклым, но нежным светом придавали этому месту чарующую атмосферу. Здесь так же не было земли под ногами - лишь красивый мраморный пол, выложенный с причудливыми рисунками. И по всему коридору тянулись кустарники огромных красных роз.
   Как они выживали здесь, эти цветы? Сколько же усилий прикладывали, чтобы взрастить их и сохранять их свежесть и прелесть?
   - Пленяющая красота, не правда ли? - улыбнулся Дэхэн, заметив невольно восхищенный взгляд девушки. Несмотря на свой жесткий характер, он был тщеславен, и ему доставляло неописуемое удовольствие, что кто-то восхищается его домом. - Этого невозможно отрицать. Наши зодчие очень талантливы, хоть и страдают слишком литературным подходом. Но мы только приветствуем это. И это прекрасно, разве эти стены способны оставить кого-то равнодушным? Впрочем, главная красота нас ждет впереди. Идем.
   - Идем! - раздражено повторил Хашишин, первым направившись вперед.
   Он хромал и перепадал с одной ноги на другую. Его сгорбленная фигура устрашающе кривилась при каждом нелепом шаге, но он отказался от руки Шуа, лишь раздраженно фыркнув.
   Дейрдре боязно вздрогнула, когда Галас толкнул её коляску вперёд. Она нервно оглянулась назад - Ниа тенью скользил позади. Его лицо было мрачнее тучи. Она чувствовала его негатив, и от этого становилось все страшнее. Её сравнение с ненавистной ему женщиной было как нож в спину. Вся раздраженность и презрение Уррия были вызваны этим сходством. По крайней мере, это на долгое время установило между ними барьер.
   Что же сейчас твориться в голове Ниа?
   Но её раздумья прервались, когда они подошли к концу коридора. Однако вход был перекрыт. Дейрдре на мгновение присмотрелась, прежде чем осознала, что это ветви и шипы, плотным барьером загромождающие проход.
   "Они что, рубить сейчас это будут?", - недоуменно подумала девушка, но чарующий звук стал ей ответом.
   Братья запели в один голос. Слаженно, спокойно и так красиво, что Дейрдре невольно сжалась. Она ошарашено смотрела на всех этих сильных мужчин, из горла которых лились эти чарующие звуки. Они были невероятно чисты и красивы, и это сбивало с толку. У неё мурашки пошли по телу от восторга.
   Их голоса были и одинаковыми по природе, и разными по звучанию, как бы нелепо это не звучало. Но сливаясь воедино, они звучали как один слаженный механизм, заполняя все пространство вокруг своей песней.
   И что-то откликнулось на этот призыв. Дейрдре явственно почувствовала это, как колыхнулась эта странная сила, отвечая на понравившуюся ей песню.
   Живой барьер заскрипел, и в одно мгновение все ветви с устрашающим звуком разошлись в разные стороны, открывая путь.
   Дэхэн отвел рукой последнюю ветвь, ступая внутрь. Шипы ещё невольно вздрогнули над его головой, но остались неподвижны, пропуская мужчину внутрь.
   Они очутились в большой полуосвещенной круглой зале. Святящиеся кристаллы создавали таинственный полумрак, придававший этому месту нечто жуткое и прелестное одновременно. Сама зала была практически идентичной копией той, тронной, что находилась сверху над ними. Такие же колонны и мраморный пол. Только вот в центре были не троны, а нечто совсем другое, заставившее Дейрдре замереть.
   Посреди залы стояло некое сооружение, взгроможденное практически до потолка. Только присмотревшись, Дейрдре спустя пару секунд поняла, что это кустарники роз, ползучие, с длинными побегами, густо покрытыми мелкой темно-зеленой изящной листвой. Земля под ними была почти не видна. Их было так много, и они росли так плотно, что превратились в гигантскую сплетенную гору, увешанную красивыми красными цветами. Это смотрелось бы очаровательно, но отчего-то было устрашающе.
   Но внимание Дейрдре было устремлено на то существо, что восседало в центре, увитое и словно приколоченное шипами к своему трону из роз.
   Обнаженная девушка сидела в центре, безвольно свесив руки и уронив голову. Непонятно было - жива ли она, или это уже манекен. Кожа её была практически белой, как у мертвеца, никакого здорового розового оттенка, свидетельствующего о бьющейся жизни в этом теле. Практически всю её заслоняли её же собственные волосы, огромными струящимися белоснежными волнами спадающими по всему телу и кустарникам роз. Что-то в этом напоминало Хашишина, только более мертвую и тонкую версию. Выглядело всё это жутко, и не понять было, сколько лет этой девушке, да и что она такое? Из-под космы нестриженных годами волос проглядывались странные черты лица. Они были уточенными, но и жуткими одновременно. Казалось, они были высушены десятилетиями, и сейчас перед ними какой-то памятник.
   Но сомнений у Дейрдре больше не оставалось, её пробирала ледяная дрожь. Перед ней источник их чудовищной силы.
   В этом неподвижном хрупком теле таилась эта невиданная сила. Мертвая и полная ненависти, сумасшедшая и могущественная. Вся её природа была противоестественна, чужеродна.
   Эта аура била так сильно, что Дейрдре затошнило. И неведомый страх пробирал её до костей. Почему она так боится? Что за холод царит здесь вокруг? Почему эта женщина-растение вселяет в неё такой ужас? Она чувствовала эту чудовищную силу и не могла прекратить дрожать.
   - Она жива?! - в ужасе прошептала Дейрдре.
   Дэхэн улыбнулся ей в ответ.
   - Когда-то была.... Да, она была полна жизни и радости... - сказал он. - Сейчас она лишь богиня мести и правосудия, оставившая свою оболочку ради защиты своих детей и отмщения недругам... Ну что ж, Дейрдре, познакомься с нашей Матерью, что произвела нас всех на свет.
   - Матерью? - девушка скривилась, не понимая его слов. Как это может быть матерью?
   - Веди её.
   Галас подчинился и толкнул коляску с девушкой вперед, прямо к этой огромной горе из роз, прямо к этому существу.
   Какой-то неведомый панический страх пробрал Дейрдре.
   - Подождите! - взвизгнула она. Но, разумеется, её никто не послушал.
   В ужасе она смотрела, как приближается она к этому существу.
   Галас подвел её вплотную и быстро отошел назад, словно кинув её как приманку на съедение зверю.
   И это растение медленно, но колыхнулось. Руки этой белой женщины дрогнули, тело неестественно согнулось. Но глаз по-прежнему она не открыла. Лишь её высохшие потрескавшиеся губы приоткрылись. И ужасный тонкий рев пронзил всю залу.
   Дейрдре невольно закрыла уши, её барабанные перепонки готовы были взорваться.
   Что-то обвилось вокруг её талии и крепко сжало.
   Дейрдре открыла глаза, убирая руки от ушей. Она не заметила, как ветви роз скользнули к ней и стали обвиваться вокруг неё.
   Девушка невольно вскрикнула, отбиваясь, но эти шипастые лианы до боли вжались в её тело и резко взлетели вверх. Дейрдре вскрикнула от боли - шипы вонзились в её кожу, тонкие струйки крови побежали по её телу.
   Но она не обращала внимания на эту боль, ни та то, что уже весит в воздухе, скрученная этими шипами. Её взгляд был прикован к тому неземному, неживому существу, которое подносило её к себе своими розами.
   Дейрдре почувствовала небывалый страх - эта мертвая сила, казалось, пробиралась в неё, готовая пожрать изнутри. И это холодное непроницаемое лицо в обрамлении белоснежных волос становилось все ближе и ближе. Она уже видела синие ромбы на лбу женщины, и её принадлежность к этому роду не оставляла никаких сомнений.
   Женщина-существо вновь издала пронзительный нечеловеческий вопль и с яростью протянула свои руки, хватаясь за горло неизвестной ей добычи.
   Дейрдре невольно всхлипнула, почувствовав мертвую хватку на своем горле. В этих руках, сжимающих её шею, не было ничего живого, они были обжигающе ледяными.
   И эта ужасающая пустота и ярость стала заполнять всё её яство. Холод пробирал до костей. Дейрдре захотелось кричать, но она не смогла, её горло сжали сильнее.
   Она чувствовала ярость и зло этого существа. Для неё Дейрдре стала чужестранцем, вторгнувшимся в её дом, пытающимся осквернить его. Как всё это было ненавистно ей! Ничто чужеродное не должно проникать в эту обитель, туда, куда загнали их, гонимых отовсюду.
   Шипы до боли врезались в кожу, ледяной холод жуткой силы пробирал до костей.
   - Нет, она не признает её, - нахмурился Шуа.
   - Забирай её, она убьёт сейчас её! - закричал Ниа.
   - Я вижу, - сказал Дэхэн, шагая вперед.
   Он собирался вытащить девушку из рук матери, видя, чем оборачивается дело. Она всегда убивала чужих, попадавших ей прямо в руки, другую кровь она боялась и ненавидела одновременно. И сейчас Мать готова была порвать эту найгаван в клочья, он видел, как тряслись её губы.
   Дэхэн плавно скользнул к ней, протягивая руки. Но тяжелый удар отшвырнул его назад.
   - Дэхэн! - в один голос воскликнули Хашишин и Шуа, но вынуждены были отпрыгнуть назад, когда шипастые ветви со свистом чуть не снесли им головы.
   Они отпрыгнули назад, ошарашено смотря перед собой. Дэхэн уже стоял подле них, хмуря свое лицо. Столь чуткий и проворный он никогда не мог предположить, что Мать способна напасть на родное дитя.
   - Она атаковала нас?! - в ужасе прошептал Шуа, смотря на творящееся перед ними.
   Женщина в трансе зарычала, издавая протяжные нечеловеческие звуки. Вокруг неё кружились сотни острых ветвей её роз, образуя непроходимый барьер и давая понять, что один шаг ближе - и она уничтожит любого.
   - Мама... - ошарашено пролепетал Хашишин, падая на колени. - Ты отвергаешь нас?!
   - Нет, она предупреждает, - хмуро сказал Дэхэн. - Она не дала отдать девчонку. Она что-то хочет? Это действительно что-то новое...
   Ниа нервно закусил губу, тревожно наблюдая за происходящим. Ему всё это ужасно не нравилось. Никто из них не выстоит против Матери, если она что-то задумала сделать с Дейрдре.
   Шипастые ветви замерли, перестав кружиться. Замерла и эта неживая женщина. На её лице исчезла гримаса ярости, появилась странная отстраненность. Она по-прежнему казалась мертвой куклой с закрытыми глазами, не дышащей. Но она явно что-то чувствовала. И это исходило от девушки, которую она держала перед собой.
   Дейрдре в ужасе вздрогнула, когда это чудовище с силой прижало её к себе. Девушка заключила её в тиски своих объятий, зарывшись в её волосы лицом. Дейрдре почувствовала ледяное дыхание на своей коже, и жуткий страх пробрал её до костей.
   Вдруг в её голове послышались шумы. Мать ничего не произносила, но Дейрдре чувствовала, что этот отстраненный голос - её.
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   Это был рев, ненависть и злость, схлестнувшиеся воедино.
   Дейрдре задрожала, слыша её вопли в своей голове. И все эти чувства протекали через неё, сквозь неё. Чувства этого существа были невыносимы, чудовищны. Это был монстр, готовый пожрать и уничтожить всё, лишь бы забыться.
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   Безумие и ненависть текли по её жилам, выжигая всё её яство. Дейрдре судорожно забрыкалась, но цепкие объятия стальной хваткой держали её в плену. Ей казалось, что от этой ненависти ей выламывает кости, лопаются сосуды. Она не чувствовала воздуха в груди.
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   В голове мелькали чужие видения, хаотично и беспорядочно. Но это был кто-то уже другой? Кто? Почему она слышит двоих? Один - чудовищный монстр, призывающий все уничтожать. Кто-то другой - раненный зверь, желающий лишь умереть.
   Но что из всего этого её чувство, а что - чужое? Где грань, где реальность?
   За что её предали? Почему возненавидели? Она хотела лишь мира и счастья для всех! Как можно было это обернуть столь злыми замыслами?
   Её пытали, ей обжигали раскаленными углями ноги, топили в ледяной воде, насиловали и насмехались над её телом, оскорбляли самыми страшными словами, тяжелые удары плетей снимали с неё куски кожи, тяжелые сапоги ломали ей пальцы. За что?
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   Её приволокли и бросили к воротам её дома, на посмешище всем. Чтоб её братья и сестры смотрели, что они могут сделать с ними. А затем они добрались до всех её людей, истребив одно мгновение. За что?
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   Ненависть, лишь ненависть оставалась ей. Ей не дали жить, но не дали до конца умереть.
   Тьма поглотила её душу. Тьма вырвала ей глаза. Она стала с ней неразлучной, став теперь её на веки, навсегда. Как же ей надоел весь этот мир! Все эти склоки, недомолвки... Всё то, что она хотела любить, давно погибло и ушло. Она думала, что сможет сама всё сделать, но в бездну привела её выбранная дорога. Она человек, не больше и не меньше, но почему она отличается от других? И почему тогда те люди, кому несла она тепло и защиту в их дом, её забыли, она стала им не нужной, ненавистной. И она летит, летит как птица, летит, летит туда, на свет, но лишь пугающая тьма опять...вновь...
   "Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить! Убить, убить, убить, убить, убить!"
   Видения чудовищного прошлого мелькали в голове Дейрдре с невероятной скоростью.
   Эта была та самая Каорина Сегонтумская. Остатки её народа, разбитые и подавленные, укрылись с её умирающим телом в горах. Они были в отчаянии, но упорная злоба захлестывала их все сильнее и сильнее. Она была настолько сильна и чудовищна, что превратилась в живую силу, выйдя из них. Она отравила все вокруг и их самих, став их проклятием и чудовищной силой одновременно.
   Каорина на последнем вздохе излила свою последнюю песню. Не простую, а особенную. Ею она даровала своим родичам остатки своей силы, чтобы они продолжили жить. Но, помешанные, они не дали умереть последней женщине в их роду. Они приковали её тело и душу своей силой навсегда к этому месту, и она стала их богиней, их живительной энергией, дарующей им жизнь. Она стала для них памятником, источником, напоминанием, что они должны сражаться, во что бы то ни стало.
   Так они стали существовать. В своем тихом безумии творя новую империю, строя величественный секретный дом, расширяя свою власть на невиданные горизонты.
   Проходили десятилетия, и дом Утгард превратился в неприступную крепость, а Сегонтумские из жалких остатков превращались в огромную армию. Они нашли способы выходить на поверхность. Поначалу за необходимой едой, чтобы не умереть с голоду. Затем за информацией. Потом за рабами, что трудились на них, а затем уж и за нужными женщинами, что способны были продолжить их род. Так их сила разрасталась с невероятной скоростью.
   А Мать продолжала лежать на своем ложе столетиями, заклятием удерживаемая в этом мире. Её сила кормила их. А они кормили её молодыми каремио, чтобы она продолжала жить. Мать пожирала женщин заживо, питаясь их молодостью и силой, тем самым сохраняя себя надолго.
   Но ни одна рожденная девочка в их роде не выживала, их проклятие высасывало силы из ребенка, убивая его. Лишь мальчики способны были продержаться. И то, нередко рождавшиеся искалеченными, недоношенными. И поскольку все дети Сегонтумских были рождены от чужеземок, пусть и каремио, они все равно были грязными, полукровками. Но Мать милостиво спасала всех.
   Сегонтумские приносили ей своих новорожденных, и она пожирала их целиком. И поглощенная жизнь перерождалась в ней в новую, плод развивался внутри проклятой утробы. Она рожала новых Сегонтумских, так появлялись на свет все братья, перерожденные, чистокровные.
   У них не было детей, лишь братство. Это происходило с каждым, они без зазрения лишались своих детей, приобретая нового брата. Так было и с Ниа, и с близнецами, детьми Дэхэна. Поглощенные Матерью они переродились в её утробе, родившись на свет полноценными и ставшими братьями Дэхэну, который когда-то и сам появился на свет таким же способом. Как и все остальные. Ни Галаса, ни Рёсхена не смущало то, что они изначально были плодом похоти Флоренция, а затем стали ему братьями. Как Лазарь являлся потомком Драго. У того и Камиля было не меньше других детей, но родившихся более слабыми, поэтому опустившиеся на низшую касту, получив по одному ромбу. Флоренций и Шуа произошли от Дэхэна, Драго - от Камиля. Лишь Шуа не мог оставить полноценного наследника, все его дети рождались мертвыми, но он в упор не желал расставаться со своей стареющей женщиной, пренебрегая важной традицией. И только Дэхэн, Камиль и Хашишин в некотором роде являлись полноценными братьями, рожденными когда-то какой-то позабытой уже женщиной от одного Сегонтумского, и перерожденных в утробе матери.
   Дейрдре взвыла, когда эти картины мелькали в её сознании. Это чудовище, что держало её в своих объятиях, спокойно брало маленькие тельца и заглатывало их целиком. Это зрелище было поистине ужасающе, Дейрдре закричала в припадке, стараясь отогнать кошмарные видения, но цепкие руки не отпускали её.
   То же случится и с её ребенком? Он будет съеден и перерожден заново, в какого-то ужасного беловолосого?
   Её тело наполнялось безумием, поражающим её. Крепкие объятия сумасшествия и съедающего изнутри страха были куда могущественнее, чем какие-то отголоски реакций человека.
   В ней рождался первобытный страх. Не её, чужой. Но он сливался с ней, становясь с ней единым целым. Это была другая природа страха - не боязнь, опасения, пугливость. Это неконтролируемое безумие, паранойя, маниакальность, жажда убивать. Это все есть страх, и он захлестнул её до дна, до самой глубины её сознания.
   Дейрдре кричала так, словно её тело разрывает на куски. Но так было с её разумом. Его пожирало безумие этого монстра, что держало её в руках. Сотни убийств, черных дел и ненависти летали в её сознании, смотреть на это было невозможно. Она гнила заживо, поедаемая черной силой, мертвой и холодной.
   - Да что происходит?! - вскричал Ниа, а панике смотря на происходящее.
   Все остальные братья растерянно смотрели в ответ. Дейрдре верещала неистово, как какой-то зверь, извивалась судорожно, её нечеловеческие крики разрывали всю залу. Лицо исказилось в страшной гримасе, глаза застекленели от ужаса. А Мать спокойно держала её в своих объятиях.
   "Держись!"
   Дейрдре готова была погибнуть, умереть, лишь бы это кончилось.
   "Держись, маленький найгаван", - сила голоса Ашхена пронзила её сознание, встряхивая её, словно на изнанку.
   - Я не хочу! - кричала Дейрдре, сотни её фиолетовых рук тянулось вперед, хватаясь за спасительный невидимый голос, лишь бы уйти от этого безумия.
   Иггдрасиль кричал вместе с ней, отбиваясь от потоков страшной черной силы. Он окутывал её с ног до головы своим свечением, отклоняя чудовищную ауру. Он сливался с ней воедино, но Дейрдре сходила с ума, она слабо различала реальность и иллюзию.
   "Держись!"
   Она закричала из последних сил, её фиолетовые руки коснулись какой-то плоти и рванули вперед.
   Дейрдре без сознания повисла на руках у мертвой женщины, безвольно опрокинув голову.
   Тишина на мгновение воцарилась в сумеречной зале.
  

...

   Камиль вскинул голову, когда в тронном зале вновь показались его братья. Он почувствовал недоброе, сильную ауру их ненависти. И понял, что кто-то из братьев сорвался. Впрочем, догадаться кто, ему не составило труда.
   С хмурым лицом Дэхэн появился первым, за горло волоча по земле Ниа. Тот брыкался и шипел, его лицо перекосилось, глаза заволокла черная пелена. Все его тело поражала дрожь, он шипел на их древнем языке, извиваясь как змея. На правой руке Дэхэна был разорван рукав. Ниа накинулся на него?
   Лежа на земле, Шарпей испуганно уставился на это зрелище. Он понял, что Ниа потерял контроль и сейчас в своем безумном беспамятстве. Но что произошло?
   Шуа появился вторым. За ним Галас, толкая коляску вперед, на которой без сознания лежала Дейрдре.
   Шарпей похолодел. Выражение её лица было нездоровым, словно её истязали, пока она не упала в обморок. Руки девушки безвольно висели, она была похожа на иссохшую тряпичную куклу.
   Хашишин выпрыгнул из темноты, как призрак. Он нервно кинулся к коляске с девушкой и вырвал её из рук Галаса, отшвыривая далеко назад. Дейрдре слетела, кубарем прокатившись по палу.
   Безумный брат что-то зашипел и прошкандыбал к ней. Он упал на колени перед девушкой и нервно развернул её рукой. Затем склонился и принялся внимательно изучать, нюхать, ощупывать её голову.
   Ниа зарычал, подрываясь, но Дэхэн тыльной стороной ладони просто ударил его по затылку, и тот обмяк в его руке.
   - Мне, наверное, стоит проявить интерес, - сказал Камиль. - Что же там такого интересного произошло? Почему Ниа сорвался?
   - Он не пережил горькой правды, - усмехнулся Галас, потирая ушибленное из-за Хашишина запястье. Но взгляд его оставался ледяным.
   Камиль посмотрел на девушку, его глаза расширились от удивления.
   - Только не говорите мне, что этот бред про неё оказался правдой!
   - Это правда! - взвизгнул Хашишин, вскидывая голову. - Мать признала её! Не убила, а признала! Она держала её в своих руках и убаюкивала, как всех своих новых детей. Она почувствовала её кровь и поцеловала, тем самым признав свое дитя! Ты прекрасно знаешь, что это значит!
   Камиль ошарашено рассматривал девушку. Его взгляд устремился на других братьев. Шуа явно нервничал, теребя свой хвост. Дэхэн застыл как изваяние, по его непроницаемому лицу трудно было что-то угадать.
   - Ребенок Лазаря и найгавана? - ошарашено прошептал Камиль.
   - А что может быть ещё?! - нервно огрызнулся Хашишин. - Это единственный вариант!
   - И что же теперь?! - воскликнул Шуа. - Что мы должны делать?
   - Что ты имеешь в виду, брат мой? - спокойно спросил Дэхэн, продолжая рассматривать неподвижную девушку. Она начала шевелиться, понемногу приходя в сознание.
   - Что с ней делать! - воскликнул Шуа. - У нас тут впервые в истории женщина нашего рода!
   - И это великолепно! - чудовищная улыбка расползлась по лицу старшего брата. Это был демонический оскал хищника в предвкушении прекрасной добычи.
   Он рассмеялся.
   - Лазарь, Лазарь, кто бы мог подумать! - хохотал он. - Решил укрыть свое отродье, но лишь сослужил нам услугу. Найгаван, маг, полу-Сегонтумская. У нас может быть вторая Мать!
   Шуа нервно оглянулся, но Хашишин рассмеялся.
   - Вы хотите сказать, что она произведет на свет сильнейших братьев? Это правда, - сказал Галас. - Но она не перерожденная. Для нас она - полукровка. Мать не съела её отчего-то. Она оставила всё как есть. Отчего?
   - Этот вопрос и мне не ясен, - нахмурился Дэхэн. - Действия Матери мне неясны, впрочем, как и её сегодняшнее поведение. На мгновение она даже атаковала нас, чтобы защитить её, оставить себе. Это ревность к дочери? Ведь для нашего плана потребуется часть её силы, чтобы эта девчонка смогла стать полезной в ритуале.
   - Что? - глаза Камиля вспыхнули. - Так вот, что вы только что задумали! Теперь она будет сосудом для ритуала?
   Хашишин захихикал. А Галас и Шуа нервно оглянулись на Старшего брата.
   - Ааа, вон оно что, - хмыкнул Шуа. - Как же быстро ты меняешь планы, брат мой. Но сомнителен мне этот вариант.
   - У нас будет время, чтобы подготовиться, - улыбнулся ему Дэхэн. - Это настоящий подарок судьбы.
   - Ууу, - пропел Хашишин, покачивая головой. - Вот как все оборачивается! Если б нам всемогущество было дано, мы бы такое небо низринули давно! И мы воздвигнем другое, разумное небо, чтобы только достойных любило оно!
   Галас с сомнением посмотрел на полоумного и бред, что он нес.
   - Разве вы не считаете, что полукровка должна быть уничтожена? - изумился он. - Наш народ примет эту весть с неодобрением, нагулянная бастард предателя!
   - Наш народ вполне оценит позже все наши намерения, - холодно, но с издевкой ответил Дэхэн. - Но и если бы все люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой..., - он хмыкнул, затем посмотрел в сторону Дейрдре. - О, смотрите, кажется, девчонка приходит в себя...
   Не успел он закончить, как Ниа с невероятной скоростью вывернул ему руку и кинулся вперед. Дэхэн отшатнулся, на мгновение сбитый с толку внезапностью брата, притворившимся, что он без сознания.
   Ниа отшвырнул Хашишина и схватил Дейрдре, приподнимая к себе.
   Шуа и Галас было кинулись на брата, но Дэхэн остановил их жестом руки.
   - Подождите, - сказал он. - Я хочу на это посмотреть.
   Хашишин злобно зыркнул на него, с трудом поднимаясь с пола.
   Камиль нахмурился, видя перекошенное лицо Ниа. Он был поглощен своим безумством, черные вены проступали на его лице. Сейчас это был свирепый, ненавидящий зверь.
   - Как только он понял, что девчонка - дочь Лазаря, он сорвался, - усмехнулся Галас. - Он кинулся на Мать и Дейрдре, но его отшвырнула сила Матери, потом усмирил Дэхэн. Что же хотел наш маленький неразумный братец?
   Дейрдре с трудом разлепила глаза.
   Опять ненависть чувствует она, яростную и сумасшедшую. Но что это? Почему лицо этого зверя, склонившегося над ней так знакомо ей?
   - Ниа? - прошептала она. Но тут же издала булькающий звук, когда его пальцы с хрустом сжались на её горле.
   - Ненавижу! - нечеловеческий вопль вырвался из его горла.
   - Дейрдре! - в ужасе воскликнул Шарпей, порываясь к ней, но Камиль ударом ноги с силой пригвоздил его к полу.
   По щекам девушки текли слёзы. Ей было невыносимо больно, что он ненавидит её. Дейрдре чувствовала всю его ненависть, что лилась сквозь неё.
   Как она могла? Как могла оказаться ребенком той, кого он ненавидел люто всю жизнь?
   Он был готов доверить ей душу, поверил, что может доверять ей! А она - порождение чудовища, сущее напоминание того, что погубило Лазаря! Она хочет и его погубить?!
   "А ты погубил меня...", - Дейрдре протянула руку, касаясь его щеки.
   Для всех это выглядело как поглаживание, словно найгаван в беспамятстве пытается укротить нежностью зверя. Лишь один Шарпей понял, что она показывает ему видение.
   Глаза Ниа широко раскрылись от ужаса. Он видел картину развивающегося плода у неё внутри.
   "Ты ненавидишь меня, а что должна делать я с тем, что внутри меня? Когда оно родится, его тоже съедят заживо, чтобы появился подобный вам? Ты с легкостью это дашь сделать? Ты сможешь. А твой брат Лазарь не смог. Единственный среди вас, кто не смог, выбрав предательство за спасение своей крови!"
   Ниа тяжело глотал недостающий воздух. С его кожи шел черный дым.
   Он ненавидел её за то, кем она стала сейчас. Но сейчас он был в ужасе, так как сбылся один из его величайших страхов. Она чувствовала это через прикосновения к нему.
   Он панически боялся иметь детей. Потому что, в отличие от всех братьев, он боялся, что как Лазарь будет чувствовать себя ужасно. Он ненавидел детей, он мог их покалечить, но он не был уверен, что ему легко дастся избавиться от своего отпрыска. Он никогда не хотел своего, эта мысль вызывала в нем отвращение. Поэтому в тюрьме Ллиадан он отстранился от Дейрдре, вспомнив о своем страхе. Ещё несколько раз это останавливало его.
   А сейчас внутри этой женщины растет его плод.
   Он ничего не понимает. Что правильно, что нет. Каковы его настоящие чувства, а где обман? И, главное, что делать теперь?
   Ниа неистово закричал, хватаясь за голову. Дейрдре плашмя рухнула на пол.
   Сегонтумские, нахмурившись, следили за метаниями младшего брата. Ниа, запрокинув голову, верещал, схватившись за свои волосы. Все его тело трясла дрожь, черные вены разрастались по всему телу.
   - Плохо дело, он совсем переходит грань! - Шуа скользнул к нему.
   Но Ниа зарычал и вдруг бросился прочь из зала, сметая все на своем пути. Он чуть не вышиб входные двери, расшвыряв охрану.
   - Ниа! - вскрикнул Шуа. - Его надо остановить, он сейчас все разметет!
   - Что это было? - нахмурился Галас. - Это что-то новое состояние какое-то. Он слишком близок с гранью.
   - Я найду его и успокою, - вдруг сказал Дэхэн. Его брови нахмурились. - Шуа, созови всех, нам нужен совет. И пошлите за Ортоном. Теперь нам действительно нужно знать ответы.
   - Девчонке явно нужен отдых, - сказал Галас, махнув в её сторону головой. - Что Мать, что Ниа цепко подержали её в своих объятиях.
   - Пускай лежит! - фыркнул Хашишин. - Пускай все полюбуются на дочь Лазаря.
   - Нет, Галас в коем веке прав, - возразил Камиль. - Пускай наш Рыцарь-доктор её осмотрит. Совет налюбоваться на неё сможет всегда. Только куда теперь её доставить? Боюсь, она больше не каремио Ниа. Да и оставаться у него уже опасно.
   - Отведи их в комнату Гетруда, - отмахнулся Дэхэн. - Галас, а тебе даю время, чтобы притащить сюда Ортона. У всех на все про все полчаса, чтобы вернуться в тронный зал. А мне нужно поймать этого свихнувшегося щенка, - он еле слышно вздохнул про себя.
   Дейрдре почувствовала, как её мягко поднимаю на руки, как котенка.
   Она была в полузабытье, мрак царил в её разуме.
   Такова правда? Ей все снилась эта странная девушка. Сперва она оказалась таким же найгаваном, а теперь и её матерью? А её отец - Сегонтумский-предатель, которого до сих пор не может позабыть Ниа? Как же иронична судьба! И что за странные чувства преобладают в ней сейчас... Равнодушие, смешанное со смехом. Ей было забавно. Но и горько одновременно. Все оборачивалась для неё самым печальным образом.
   Её на что-то положили, мягкое, пахнущее и свежестью, и сыростью.
   Она разлепила глаза, с трудом рассматривая Камиля перед собой. Он подмигнул ей, хищно улыбаясь.
   - Веселый у тебя денек, не правда ли? - сказал он. - Неожиданно все оборачивается. Кто бы мог подумать, что это юное дарование окажется отпрыском Лазаря.
   - Уходи, - еле слышно прошептала Дейрдре.
   - Не получится, - рассмеялся Камиль. - По крайней мере, ближайшие полчаса. Хочу удостовериться, что наш милый доктор проконтролирует твое состояние. Между прочим, почему же он до сих пор стоит, ничего не предпринимая?
   Шарпей оскалился, но долго его упрашивать не нужно было - в одно мгновение он был возле девушки.
   Дейрдре смутно смотрела вокруг себя, в её голове все ещё царил туман.
   Она находилась в какой-то небольшой комнатке, вопреки её ожиданиям не особо похожей на тюремную камеру. Шарпей что-то хлопотал над ней, бормоча себе под нос. Его руки тряслись, он был в изможденном состоянии, но не подавал виду.
   "Все в порядке", - шептал он ей мысленно, и она слышала его.
   "Я стала другой", - сказала она ему через его прикосновения. Сказала, сама не зная почему, но это было правдой.
   Шарпей нахмурился.
   "Что ты имеешь в виду? Что же произошло там внизу? Покажи мне".
   "Не могу. Если ты это увидишь, ты не сможешь сдержать эмоции. Камиль увидит".
   В голове начинало проясняться. Она повернула голову, смотря на скучающего Сегонтумского, опершегося о небольшой столик у входа. Его взгляд лениво бродил по комнате, скорее всего, он задумался ни о чем, коротая время.
   Самый странный Сегонтумский, как думал Ниа. Какие-то видения летали в голове Дейрдре, обрывки и фразы строились в хаотическую цепочку.
   Камиль был настолько странным, что от этого становился ещё опаснее. Он мог разозлиться, но никогда не ударить. Но со спокойной улыбкой и смехом так же всадить в горло нож. Его искаженная честь и высокомерие порой бесило даже Дэхэна, и он не скрывал этого.
   - Что ты думаешь обо мне сейчас? - вслух спросила Дейрдре, не сводя глаз с этого вечно молодого старца.
   - Мм? - Камиль повернул к ней голову, отзываясь на голос. - Что я думаю о тебе? А что я должен думать?
   - Тебя не задевает, что Лазарь оказался хитрее, и у него осталась жива дочь?
   - Нет, - пожал он плечами.
   - Тебя это даже не впечатлило?
   - А тебя? - в таком же ироничном тоне переспросил Камиль. - А тебя, я смотрю, не как не впечатлило известие о твоих родителях. Неужели ты знала об этом?
   - Нет! - воскликнула Дейрдре.
   - Но ты, кажется, ни капельки не удивлена. Разве не шокирует такое известие, что твой отец - потомок непросто рода, а мать - найгаван? - в его глазах мелькнула озорная искорка.
   Дейрдре невольно смутилась, засмотревшись на руки Шарпея, обхаживающие её. Ответ был и ей неведом.
   - Я не знаю, - честно сказала она. - Я росла всю жизнь, как сирота, но никогда не страдала от этого. Я решила не переживать из-за того, кто меня бросил, ибо в этом нет смысла. Моя жизнь прошла без сожалений по прошлому. И даже особого интереса никогда не возникало. А сейчас... это все слишком странно, чтобы сразу осознать. Мне неведомы эти люди, но я уже наслышана столько нелицеприятного про них.
   - Ты думаешь, они были плохими?
   - Я не знаю, так считаете вы, - усмехнулась она.
   - Почему ты так считаешь?
   - А разве нет? - удивилась Дейрдре.
   - Ну..., - протянул Камиль, поглаживая подбородок. - Это сложный вопрос.
   - Что может быть в нем сложного? - усмехнулась Дейрдре. - Вопрос в том, кто предал справедливость. Он то и будет предателем для другого.
   Камиль слабо усмехнулся.
   - Видишь ли, девочка, ты сама задала правильный вопрос... Если бы справедливость была на одной из сторон, это называлось бы обороной или завоеванием. Но эта война... А войны случаются, когда обе стороны сражаются за справедливость... У того найгавана Соррель была своя правда, у нас - своя. Мы видим свою справедливость, ты - свою. Мы не сможем понять друг друга, остается лишь весомый аргумент в силе. Поэтому глупо разбираться, кто более плохой.
   Дейрдре удивленно на него уставилась.
   - Твоя логика действительно сносит мне крышу! - воскликнула она. - Я не думаю, что остальные твои братья так считают!
   - Я просто не испытываю ненависти, хоть она и живет во мне, являясь неотъемлемой частью меня, - пожал он плечами. - Ты спрашиваешь, как я отношусь к тебе, узнав, что ты отпрыск Лазаря? Никак. Мое мнение о тебе осталось таким же. Столь лишь разницей, что ты теперь диковинное чудо, столь любопытное для остальных. Это будет ещё долгий процесс. Многие из братьев потребуют твоей смерти, как греховного создания, нечистокровного, не могущего существовать, так оскверняя род. Но другая половина откажется, им будет интересен этот эксперимент, на что будет способна первая дочь Сегонтумских за столетия, пусть и неполноценная.
   - А ты? Что думаешь ты? Хочешь видеть меня живой?
   - Ничего не изменится, если тебя не станет. Но я бы посмотрел, что из тебя получится. В любом случае, не знаю, что будет в дальнейшем с тобой. Сдается мне, твоим новым покровителем станет сам Дэхэн, - Камиль то ли фыркнул, то ли усмехнулся, взмахнув рукой. - Он не доверит подобное никому.
   Дейрдре несколько побледнела, невольно схватившись за руку Шарпея. Тот ничего не ответил, лишь сжал её пальцы в своей руке, оказывая молчаливую поддержку. Дейрдре мысленно поблагодарила его за это, больше ей ничего не было нужно.
   Она вновь подняла глаза на Сегонтумского.
   - Ниа отвергнет меня? Он так сильно ненавидел ту найгаван?
   Камиль на мгновение скользнул по ней взглядом. Он несколько поморщился.
   - Это давняя история, и никто не любит её вспоминать. Все ненавидели её тогда.
   - Даже ты?
   - Нет, - он равнодушно пожал плечами. - Она просто стала врагом, вот и всё. Но действия Лазаря для многих оказались решающими. Никто не прощает, когда наши переметаются в другой лагерь. Для Дэхэна это было очень тяжело, он любил Лазаря, доверял ему больше, чем Шуа. И тут такой удар! - он рассмеялся. - Он долго отходил от его предательства. Но что за реакция сегодня была у Ниа? Она шокировала всех. Он всегда с презрением относился к той найгаван и слишком злился на Лазаря, ведь был так предан ему в детстве. Но сегодня он показал все свое отвращение и злость. Ведь мало того, что ты и он - это такой же случай, так он ещё и делил свою комнату с их отпрыском. Как же иронично.
   "Действительно, как же иронично", - с грустью подумала Дейрдре.
   Что сейчас делает Дэхэн с Ниа, справился ли он с его безумием? Что же сейчас происходит в душе лже-Уррия?
   Она была для него плодом женщины, которую он ненавидел всем сердцем, и любимого брата. Который верил в него, заботился о нем, единственный, кто любил его. А затем променявший его на какую-то женщину, позабыв в миг о своем несчастном брате.
   Детская обида обернулась страшной ненавистью, что, закоренившись зернышком в маленьком сердце, через года превратилась во всепоглощающее ужасное чувство, съедавшее Ниа изнутри, отравляющее ему жизнь. Он ведь не способен был радоваться, он не понимал этого. Дейрдре разбудила в нем странные чувства, и он испугался. Для него это стало слабостью, ловушкой, и он всячески пытался отречься от этого.
   Дверь в комнату отворилась, и на пороге появилась высокая фигура Флоренция.
   Его взгляд остановился на Дейрдре, на лице отображался странный спектр чувств.
   - Галас рассказал мне, как это может быть правдой?! - с отвращением сказал он.
   - А Галас быстро действует, - буркнул себе под нос Камиль.
   Флоренций выругался, его лицо было хмурым.
   - Мы должны собраться в тронном зале, - сказал он. - Девчонку берем с собой. Галас передал, что Дэхэн изменил решение.
   - Ну что за ребячество? - вздохнул Камиль. - То отведи, то приведи. Все хотят полюбоваться на доченьку Лазаря, словно до этого не видели девчонку!
   - Давай без причитаний, идем! - Флоренций явно не был в настроении.
   Камиль лишь что-то махнул рукой своим людям.
   Дейрдре вновь погрузили на коляску и потащили по извилистому коридору. Она нервно обернулась на дверь, где под охраной остался Шарпей. Сейчас он стал неинтересен для братьев.
   Возвращаться и самой в тронный зал ей не хотелось. Она всё ещё чувствовала себя нехорошо.
   - Эта женщина, так называемая ваша Мать, она живая? - с тревогой спросила она.
   Камиль обернулся, с любопытством смотря на неё.
   - Тебе никто не давал права говорить, - сухо отрезал Флоренций. - Так что заткнись, пока тебе не дадут слова.
   - Я не могу просто спросить...
   Её заставили замолчать ударом по щеке. У Дейрдре невольно навернулись слезы на глазах.
   - Фу, как грубо, - зевнул Камиль.
   - Зато эффективно, - сказал Флоренций. - Не люблю лишний шум.
   Дейрдре окинула его ненавистным взглядом, стиснув зубы. Воин, что вез её, поправил на ней одеяло. Этот жест добил её, словно он был какой-то издевкой.
   Но девушка вдруг испугалась. Что за жуткая ненависть в ней? Никто из них не заслуживает даже доброго словца. Но разве столь сильную ненависть она должна испытывать? Что это место делает с ней? Оно порабощает её. Природа той проклятой женщины отразилась на ней.
   Дейрдре вся сжалась, вспоминая о ней. Как может существовать подобное чудовище? Это сплошное воплощение ужаса и лютой ненависти, безумие в истинном обличии.
   Они вышли в одно из углублений пещер, что-то похожее на развилку со множеством входов или выходов. Братья спокойно направились по левую сторону, караван воинов, окружавший их и девушку, плавной шеренгой скользил рядом.
   Перед ними вылетел запыхавшийся Галас, чуть не столкнувшись с Флоренцием.
   - О, вот вы где! - воскликнул он. - Вижу, девчонку забрали, отлично.
   - Отлично? А Ортон где? - поинтересовался Флоренций. - Если мне не изменяет память, ты за ним шел.
   - Я и иду, - Галас невинно пожал плечами. - Я не мог не проверить свои порталы, это профессиональное, выработанное годами.
   - И не только это, - хмыкнул Флоренций. - Мне вот интересно, как при всей этой истории будет вести себя Ортон. Будет ли он столь глуп, чтобы до сих пор молчать?
   - Думаю, после старых историй у него мало желания с нами мирно сотрудничать, - улыбнулся Камиль. - А узда сократит ещё больше его жалкий век.
   Он замер, остановившись на полуслове, на мгновение напрягаясь.
   Как вдруг Камиль резко дернулся, отпрыгивая назад. И в этот самый момент в воздухе раздался какой-то свист. Дейрдре вздрогнула, а перед её глазами один из воинов тут же повалился на пол. Из его горла торчал кинжал, явно предназначавшийся Камилю. Воин издавал последние всхрипы, корчась на полу.
   Все как по команде обнажили мечи, плотным кольцом кидаясь друг другу.
   Дейрдре увидела лишь мелькнувшую красную вспышку, прежде чем осознала, что это.
   Сайкон наотмашь нанес удар, двигаясь со скоростью ветра. Его меч пронзил правый бок воина, и, развернувшись, Сталкер ударил во второй раз, целясь в Камиля. Но тот резко парировал его удар, выставив вперед меч.
   Что-то прогудело рядом. Дейрдре обернулась, и сердце её замерло, когда её взгляд уткнулся в красную шевелюру.
   О-Ранши с какими-то людьми расправлялся со стражей Сегонтумский сзади них. Он уже отыскал её глазами и кинулся к ней, как Дейрдре схватили за горло, мертвой хваткой прижимая к себе.
   - Стоять! - прогремел голос Флоренция. В горло Дейрдре впился острый клинок. - Или эта прекрасная шейка отведает моей стали.
   Вторженцы замерли, но оружия не отпустили. Теперь их было видно всех. Сайкон, отпрыгнувший от Камиля, злобно уставился на Флоренция. Его любимый красный костюм в этой полутемной пещере был как святящийся огонек. Что можно было сказать и про красную шевелюру О-Ранши. Он жестом руки оставил десяток своих воинов позади себя. Судя по черно-зеленой форме, Дейрдре узнала воинов Ллиадан.
   - Оставь девушку в покое, - спокойно сказал Сайкон. Его молодой властный голос звучал уверенно и сильно.
   - Ума не приложу, как вы все здесь оказались! - злобно прошипел Флоренций. - Как же мы проникнули в секретную цитадель и нашли вход?
   - Хорошо искали, - усмехнулся О-Ранши.
   - Но что-то не самое лучшее положение, - покачал головой Камиль. - Допустим, мы не станем удивляться, как вы догадались попасть сюда, пусть это крайне удивляет нас. Но это не самая умная затея, ворваться сюда какой-то горсткой и надеяться одолеть целую цитадель. Два найгавана ни что, по сравнению с целым братством.
   - Найгаваны? - воскликнул Флоренций. Дейрдре дернулась в его хватке, но безрезультатно. - О-хо-хо, так вот, как вы выглядите! Какой замечательный сюрприз! Вы же и шагу не сделаете, пока я держу вашу напарницу. А мне вот доставит истинное удовольствие снять с вас шкуру, а затем...
   Длинный кинжал вонзился в его горло, выходя с другой стороны. Галас, все время находившийся сзади него, нахмурился и с силой рванул своё оружие, разрывая все артерии в шее Флоренция. Тот хрипнул кровью, его глаза мгновенно закатились, и он тяжелой грудой рухнул наземь, с девушкой в объятиях.
   - Галас?! - ошарашено закричал Камиль, взмахивая мечом. С его клинка сорвался яростный луч, скорее рефлексный от гнева, чем осознанный, и ринулся в сторону Галаса.
   Сайкон вскочил между ними, понимая, что заденет и Дейрдре. Силой Февраль он ударил наотмашь, блокируя летящую черную волну.
   От ударной волны всех разнесло в разные стороны.
   Камиль вскочил, резко выпрямляясь. Нескольких секунд ему хватило, чтобы оценить ситуацию. Все их воины перебиты вторженцами. Против него два найгавана и, по ходу, Галас, непонятно, что затеявший.
   - Хм, - усмехнулся Камиль и вскинул меч. Быстрой серией ударов он словно атаковал воздух своей устрашающей силой. Черные вихри волнами обрушились на землю, разрывая её вдребезги.
   Галас сразу понял, что творит его брат, ведь вся их пещера - это сплошные катакомбы.
   - Держитесь все! - закричал он.
   Земля под ними дрогнула, не выдержав натиска такой силы, и раскололась на осколки.
   Дейрдре невольно вскрикнула, понимая, что твердая поверхность под ней рушится.
   Кто-то оттолкнул с неё мертвое тело Флоренция, камнем придавливающее к полу. Она увидела перед собой лицо Галаса. Он бесцеремонно схватил её за пазуху и рванул за собой, убегая со всех ног. Дейрдре запричитала, когда её швыряло по земле следом за ним.
   Раздался страшный гул обрушившегося пола, прогремевшего, казалось, на сотни метров в округе. Слышались какие-то крики, все вокруг накрыло огромной волной пыли. На мгновение ничего не стало ни слышно, ни видно.
   Дейрдре закашлялась, её легкие неприятно наполнились слоем пыли. Она пыталась протереть глаза, затем взмахнула рукой, чтобы развеять грязный туман. Но тут же оскалилась, позабыв, что в этом проклятом месте не действует магия.
   Наконец-то пыль понемногу улеглась. Взору девушки предстала необыкновенная картина. Пол впереди был полностью провален на несколько ярусов, образуя небольшую бездну. На одной стороне возле неё стоял Галас, на противоположной - О-Ранши и пару воинов Ллиадана. Возле него девушка увидела стройную фигуру Шаяна, которого не приметила до этого. Они хмуро смотрели вниз.
   - Проклятье! - воскликнул Галас. - Будь ты здоров, Камиль! Удрал, ещё и проблем наделал! Это сколько ж обходить придется!
   - Сайкон тоже провалился! - крикнул ему с другой стороны О-Ранши, забавно всплескивая руками.
   - Я это заметил! - хмыкнул Галас. - Если он живой, то сейчас под южными кухнями, там недалеко до палат Драго. А вам к нам не подобраться сейчас. Встретимся у кузницы. Спускайтесь по развилке вниз. Запомните - направо-влево-влево-влево-вправо-вправо-влево. Повторить?
   - Нет, - ответил О-Ранши. - Через сколько вы там окажитесь? И как же остальные пленные?
   - Я сейчас заберу Шарпея, - крикнул ему Галас. - За Ортоном отправимся все вместе.
   - Да что происходит? - закричала Дейрдре, с трудом подползая к Галасу.
   - Дей, ты живая! - О-Ранши приветливо помахал ей рукой с другой стороны обрыва.
   - Я вас всех ненавижу! - разозлилась девушка. - Что все это значит?! Как вы здесь оказались?
   - Ха-ха! - рассмеялся Хамрай. - Слишком много вопросов! Мы пришли за тобой, и за это благодарности тому, кто стоит подле тебя.
   Дейрдре ошарашено уставилась на Галаса.
   - Ты только что убил своего брата! - воскликнула она.
   - Это расстроило тебя? - спокойно осведомился он. - Мне казалось, минус один враг - тем легче для вас.
   - Да что ты за человек?! На чьей стороне, в какую игру играешь?
   - Пока слишком много вопрос, - Галас наклонился и схватил её за шиворот, подкидывая вверх. Он зашвырнул её себе на плечо и крикнул Хамраю:
   - Поторопитесь, Камиль быстро разнесет весть о нашем вторжении.
   - Да что происходит?! - в который раз закричала Дейрдре, но Галас уже помчался со всех ног вглубь одного из проходов.
   Она видела стремительно удаляющуюся фигуру О-Ранши и Шаяна на краю обрыва. Они прокричали ей что-то вслед, она не расслышала, но знала, что они улыбались.
   В её сердце творилось что-то странное. Только что она увидела двух друзей и подмогу. Как они здесь оказались? Этот вопрос волновал её не так сильно, как то победное и радостное чувство, что зарождалось внутри неё.
   Что-то начинается сейчас, и это будет грандиозно.
   Она волновалась за Сайкона, но чувствовала, что с ним ничего не произошло, иначе Иггдрасиль точно дал бы знать. В этом она не сомневалась.
   Дейрдре повернула голову, смотря в затылок и ухо Галаса. Что только что произошло? Почему О-Ранши был с ним так спокоен, хотя она все рассказала ему про него. И только что этот человек убил своего брата. Он стал дважды предателем, но теперь для своего братства. Это было уж слишком, чтобы довериться подобному человеку.
   - Как же ты смог и наших вновь обдурить? - иронично спросила она.
   - Лжецу мы не верим даже тогда, когда он говорит правду, - усмехнулся Галас. - Что ж, для меня это давно привычно.
   - И что же ты предлагаешь? Думаешь, верить людям можно, особенно, когда знаешь, что они тебя обманывают?
   - Ложь - куда больше правда, потому что людям легче всего поверить в неё, девочка. Не знание - это, порой, лучшее спасение. Но ты права, доверять вообще не стоит никому. В конце концов, что такое ложь? Это замаскированная правда.
   - Ты впадаешь в дебри, - Дейрдре нахмурилась. - Что если ты сейчас ведешь меня обратно в ловушку. Ты вообще мало заслуживаешь доверия. Ты не сделал ничего, чтобы спасти нашу ситуацию, а теперь якобы на нашей стороне.
   - Хм? - Галас насмешливо вскинул бровь. - Да что ты? Ты видишь лишь то, что хочешь видеть. Я много раз отговаривал Дэхэна от определенных опытов над тобой, он так злился, что твое выздоровление проходит так медленно. А кристалл-портал, который я подсунул тебе? Ты думала, что сама украла его у меня, наивное дитя?
   Дейрдре нахмурилась, искоса бросая на него взгляд.
   - Ты это подстроил? Ты специально оставил сумку открытой?
   - Конечно. Я надеялся, что в дальнейшем он будет тебе полезен. Не самая, правда, умная затея, ибо я не уверен, что ты быстро сможешь понять его действие. Хотя я надеялся, что твои умственные способности выше среднего.
   - Всё, что бы ты сейчас не плел, не оправдывает того факта, что ты предатель!
   - Я всего лишь человек, который занимается скрытым сбором информации об одной из конфликтующих сторон в пользу другой стороны.
   - О, мученик-шпион! - Дейрдре злобно вскинула рукой.
   Они вывернули в другой поворот, подходя к комнате заточения Шарпея.
   У его двери стояло четверо воинов, гордо распрямив спины. Появление одного из хозяев с девушкой на плече, которую пару минут назад увели другие братья, вызвало у них крайнее удивление.
   - Господин Галас! - воскликнули они в один голос.
   - Проклятый Флоренций сам не может определиться со своими приказами, - буркнул Галас, затем взмахнул рукой. - Надо ещё и этого забрать. Пускай вначале осмотрит девчонку, она совсем плоха.
   Один из воинов кивнул и развернулся, открывая дверь.
   Галас в мгновение выхватил кинжал и резким ударом всадил его в шею мужчине. В ту же секунду он развернулся, нанося боковой удар мужчине слева. Острое лезвие вошло прям под ребро, добираясь до сердца. Сегонтумский бил крайне точно.
   Третий воин, сообразив, что происходит, быстро ушел в сторону, обнажая свой клинок. Двое последних мужчин не стали разбираться о мотивах одного из старших по званию Сегонтумских, они контрактовали. Один из них ловко метнул длинный тесак.
   Галас легко качнулся в сторону с девушкой на плече, словно она ничего не весила, при этом избежав ожидаемого нападения. Не выпуская из виду второго готового к атаке воина слева, он выхватил меч и преградил путь летящему тесаку, остановив его полет. Плавное движение запястья позволило ему не только удержать тесак на весу, но и, развернув свой меч, послать оружие обратно, в сторону напавшего мужчины.
   Воин со злобным ворчанием поднял щит, чтобы загородиться от опасно вращавшегося тесака, и тот, громко клацнув о дерево, отлетел в сторону. Точно так же отлетел возмущенный рык воина, когда он, опустив щит, не увидел перед собой намеченной цели.
   Галас двигался с удивительной скоростью и успел переместиться, пока щит был поднят. Он сделал всего несколько шагов, но этого оказалось достаточно, чтобы сбить с толку рассерженного воина. В последний момент мужчина его заметил и, резко дернувшись, довольно неловко замахнулся мечом. Но Галас уже оказался под дугой полета оружия и ударил по рукояти чужого меча лезвием своего клинка, слегка изменив траекторию, затем резко дернул вверх. Меч вылетел из руки воина, и тот со стоном схватился за окровавленное запястье. Быстрый шаг, и клинок в горло завершил свое дело - воин рухнул мертвым.
   Дейрдре невольно зашипела, подбрасываемая в воздухе при каждом шаге своего носителя. Казалось, Галаса совсем не смущала эта ноша на плече, он как кузнечик прыгал вокруг своих противников.
   Раздался последний полувскрик - четвертый воин упал поверженным. Девушка ошеломленно уставилась на четыре трупа, распластавшихся у двери.
   Галас же небрежным ударом ноги выбил дверь и спокойно прошествовал внутрь.
   Связанный Шарпей, восседавший на матрасе, удивленно уставился на вошедшего с девушкой на плече. Он слышал звуки боя, пытаясь понять, что же могло приключиться.
   - Что все это значит? - поддразнил его Галас, читая немой вопрос по его выражению лица. Он скинул девушку с плеча, та неудачно плюхнулась на пол и закряхтела.
   - Да, это интересно было бы услышать, - нахмурился Самуэльсон. - Я смотрю, вы не гнушаетесь убийством своих же людей.
   - Мало того, он минут десять назад убил своего же брата, Флоренция! - сказала Дейрдре.
   Шарпей удивленно уставился на неё, потом на Галаса. Одно дело какие-то воины, которых они и за людей не считали. А родная кровь и плоть, да и высшая каста - это совсем другое дело.
   - Ну и новость дня! Здесь О-Ранши и Сайкон с людьми, - продолжила Дейрдре, - они в наступлении.
   - Что? - изумился Шарпей.
   - Здесь все ваши найгаваны, и половина друзей, - сообщил Галас.
   - Что?! - уже хром воскликнули девушка и доктор.
   - Как они все могли здесь оказаться? - воскликнула Дейрдре.
   - Я провел их, - спокойно ответил Галас. - Я, как-никак, мастер порталов, и смог бы проложить магистральный путь в Утгард. Так что, сейчас начнется отличное наступление.
  

...

  
   Сизиф мрачно осмотрел свою группу. Их воины были хороши: сильные, проворные и выносливые, их обучали искусству боя с самого детства. Они не подведут, не предадут. Но смогут ли они все равно противостоять проклятому роду этого странного места?
   Им потребовалось несколько дней, чтобы быстро все организовать. Селеборн был крайне напряжен такой ситуации, но все же собрал Рыцарство, организуя их поход. Лучшие люди были перенаправлены поначалу на границу Берии с Итходом, где находилась их команда, затем сюда.
   Всё, что рассказывал Ракуйя, вызвало у них диссонанс. Очередные враги их были коварны, но самое плохое, они не знали, на что толком они были способны. Но их планы решили всё - Рыцари Нуада обязаны помешать им. Никому не нужно продолжение знаменитого восстания, произошедшего сорок лет назад. Его последствия до сих пор сказывались на обеих империях одновременно.
   Воины убрали свои мечи, привычно вытирая кровь подолами своих плащей. У их ног лежали мертвые люди Сегонтумских - стража портальных комнат была хороша, но не ожидала такого вторжения.
   Сизиф равнодушно окинул взглядом местность. Эта длинная зала была схожа с их портальной комнатой в цитадели Ллиадан. Неудивительно, ведь их обоих обустраивал Ракуйя. Хотя теперь уже Галас, как сам он поведал им.
   Признаться, он действительно опасный стратег. Столько лет водить за нос всех, скрываясь за разными личинами. Предать Рыцарство, чтобы укрепить веру своих братьев, а потом по ним же нанести удар, защищая интересы Сальты. Да, это чудовищный человек, для которого не существует ничего святого, лишь его идеалы. Галас был ещё хуже, чем он сам, Сизиф. Он служил своим идеалам, но мог спокойно пожертвовать любым человеком, если это помогло бы делу. Он не постарался спасти найгавана Калеба. Ничто не дрогнуло у него в тот момент, ибо его прикрытие было важней. Но надо отдать ему должное. Лишь один человек, прожив столько лет в вечном обмане, смог построить простой план по захвату скрытой цитадели.
   Странные легенды, рассказанные Дейрдре и Ракуйей о роде Сегонтумских, не так встревожили мага, как всех остальных. Хотя рассказы девушки и предателя несколько разнились. Возможно, Ниа не только много не хотел докладывать Дейрдре, но и жалел её психику.
   Возможно, эта бойня и действительно была на этих землях, и беловолосый род основательно перебили. Но надо отдать должное их злости и чувству мести. Они были злопамятными собственниками. Ведь эти земли нарочно отравили сами, использовав самые жуткие ритуалы. На эти земли и их род легло сильнейшее проклятие, отравляя все живое в сотни миль отсюда. Поэтому эти земли вскоре стали считаться мертвыми, и не одна империя не видела смысла даже что-то здесь разместить, в мертвой зоне ядовитых паров и витающего в воздухе ужаса.
   Хотя сами Сегонтумские пострадали ещё больше. Им не выбраться окончательно отсюда никогда. Их источник силы стал их ловушкой, обрекающий их на долгое умирание.
   "Как иронично!"
   Сизиф развернул карту. Это гора была потрясающа. Сколько лет и труда было потрачено, чтобы воссоздать подобное место? Вся исчерченная подземельями и лабиринтами, она была идеальной цитаделью. Это будет трудное завоевание. Галас сделал множество прекрасных карт, указывающее все ходы-выходы, все названия мест. Что хоть немного облегчало задачу, но не дела её простой.
   Да и сам дом находилось в уникальном месте. Это необычная гора стояла на отдаленном острове в дали Севера. Ближайшее местное население находилось в сотни километров от острова, да и цивилизации там было мало. Горная местность без какого либо чернозема не способствовало хорошей жизни. Да и земля Сегонтумских нигде не была отображена на карте. Все считали, что в этой части океана находятся лишь множественное количество скал и рифов, ничего более. Хуже всего то, что сам небольшой остров был окутан плотным туманом, делающим практически непроходимым это место. Никто бы не рискнул вслепую соваться на кораблях, а потом погибнуть на рифах, разбившись вслепую.
   Опасно было и их появление. Сизиф оставил множество хороших магов и алхимиков в Ллиадан. Они должны были проложить им обратный путь или организовать новую группу, если никто из них не вернется ближайшие два дня. Эта рискованная операция. Они сами шагнули в эту ловушку, переносясь туда, откуда самостоятельно выбраться не представлялось возможным.
   Тем не менее, они рискнули. Их группы разбились уже по всей местности. Галас сделал основную вылазку для войск у подножия, где самая большая охрана и основное скопление силы Сегонтумских. Их люди тщательно охраняют подножие горы от внезапных гостей. Часть Рыцарей Нуада возглавят основное вторжение. Орин, Сухай и Радхауэр нападают с людьми с юга, запада и востока соответственно. Их основная мощь сконцентрируется на передовой силе Сегонтумских.
   Селеборн и Велес Автолик уже на Севере, в центре Румаса. Два мага, пусть и Высших, мало чем полезны здесь, в месте, где блокируется любая магия. Теперь они отправились со своими людьми в Совет Нарбел-шарх. Это будет грандиозный переворот. Судя по тем сведениям, что им передали множество людей, в особенности Галас, не все гладко в их королевстве. В этой империи начинает все гнить, но они не могут дать ни малейшего шанса началу гражданской войны.
   Сизиф придирчиво рассматривал карту, мысленно прокладывая путь их группы. С найгаванами они решили разбиться и телепортироваться вовнутрь Утгарда, чтоб нанести удар изнутри. Рискованно, ведь они слабо представляли, что их ждет внутри. Входы в портальные комнаты серьёзно охранялись. Это было то место, куда приходят Сегонтумские через дикие порталы. К счастью, им удалось устроить тихую бойню охраны этого зала. Сизиф предполагал начать быструю атаку. Внезапность должна была дать им определенное имущество. Сегонтумские быстро поймут о вторжении, и атаку станет проводить ещё труднее.
   Шарвин со своей группой двинулась по западной стороне намеченного пути. Галас с О-Ранши и Сайкон направились за пленными. Они же двинуться по центру, вглубь Утгарда, прямо к тронному залу, как указывала карта.
   Сизиф бросил беглый взгляд на Милу, сидевшую на столе с зарядными камнями. В отличие от всех воинов, бесшумно замерших в неподвижных позах, она нервно дергала ногой по воздуху. Ей не терпелось в бой.
   Маг нахмурился, он был категорически против брать с собой в этот бой определенных личностей. Команда О-Ранши устроила грандиозную истерику, требуя, чтобы их приняли в отряд, они не могли оставаться в стороне, когда их подруга в плену. Сизиф не одобрил решение Хамрая взять с собой троих своих учеников. Они были ещё детьми, а главное, они маги, то есть абсолютно бесполезны в этом месте. К их физическим умениям Сизиф относился с пренебрежением. Он видел, что О-Ранши и сам не рад такому раскладу, но заявил ему, что не в силах заставлять остаться тех, кто хочет спасать своих друзей. Видите ли, он никогда никому не приказывает.
   "Ты просто до сих пор мягкий и безответственный", - Сизиф покачал головой, думая о нем.
   Он не хотел брать и команду Басона. По сути, это чужаки, неизвестные ему. Их таланты сомнительны, как и они сами. Бывшая мятежница, немой громила, двое мальчишек - вор и какой-то механик. Просто отличная команда. Которая, к тому же, несколько лет не замечала под боком двуличного Сегонтумского, прикрывающегося обычным пиратом.
   А теперь они все хотели пойти именно внутрь цитадели, сразу нанося удар. Этакие поборники справедливости. Иронично для каких-то незаконных мародеров.
   Но Сизиф никогда не гнушался дополнительной силой, она не бывает лишней. Для их внутреннего вторжения он согласился лишь на Милу, в ней единственной он видел потенциал и сильного бойца. Хотя ею двигала слепая месть, что значительно ослабляло её. Всё же, он не будет беспокоиться о ней, что значительно облегчало ему задачу.
   - Выдвигаемся, - молвил маг, взмахом головы приказывая всем приготовиться.
   - Наконец-то! - тихо прошипела Мила, вскакивая со стола.
   Она невольно встряхнула плечами, разминая руки. В её кулаках горела сила. Слезы уже пересохли в её глазах, сейчас она желала лишь крушить, уничтожать, и ничего более.
  

...

   Сайкон помог подняться одному из воинов. Он хмуро осмотрел местность. Судя по карте, которую он выучил уже вдоль и поперек, они находятся на третьем уровне пещер.
   Кристальный свет освещал только переднюю часть начала пещеры, его слабые лучи проникали сквозь узкие щели в потолке и неярким бликом падали на далекие проходы. Сталкеру это все напоминало местность из какой-то страшной сказки, что любил ему рассказывать отец в детстве.
   Часть его отряда осталась наверху, с О-Ранши. К счастью, из упавших особо серьезно никто не пострадал. Камиля как и след простыл, его нигде не было видно поблизости. Им стоило быть намного осторожней, этим грохотом они не могли не привлечь внимания.
   - Вперёд! - тихо скомандовал Сайкон.
   Его небольшая группа быстро двинулась вперед, минуя первые несколько витиеватых коридоров.
   Сайкон чувствовал ужасную ауру этого места. Он был предупрежден о ней, но не думал, что она действительно так ужасающа. Он чувствовал, как шипит в нем Февраль. Он чувствовал так же, как из-за этого нервничают его люди, хоть и не подают вида. Он сам не допускал страха, их боевой дух не должен быть подавлен, и он обязан быть им хорошим примером.
   Сайкон быстрым взглядом изучал район предстоящих действий, всё это место, где они могут просочиться в глубину расположения противника. Проникновение в тыл врага - нелегкая задача. Для этого необходимо заранее нащупать слабые места в его обороне и скрытые подступы к ним, а также наметить ориентиры для того, чтобы при движении не сбиться с маршрута. К сожалению, все это здесь было невозможным. Они двигались в слепую на чужой территории, преимущество не на их стороне. Но такова их задача, и отступление было невозможным.
   Он помнил всю карту, составленную Ракуей, и сейчас, как она гласила, они повстречали первую группу противников в южной зоне тренировочных лагерей.
   Здесь было приличное скопление воинов, многие из них были раздеты до пояса - тренироваться в душной пещере была жарко. Судя по позам, молодые ученики изучали основные позиции, позволяющие им отлично сохранять равновесие. Правильное положение тела и равновесие становятся инстинктивными, ведь использованию формальных позиций в реальных боевых ситуациях ограничивает гибкость, живую мысль и плавность движения.
   - ... Помните основные правила, - говорил высокий воин, стоящих напротив всех, очевидно, учитель. - Есть множество правил, но главное, вы должны знать самые основные. Постоянно будьте начеку. Оценивайте обстановку. Не позволяйте противнику напасть на вас неожиданно. Думайте. Это один из наиболее важных факторов. Старайтесь, чтобы ваши тренировки соответствовали реальным ситуациям. Атакуйте противника. Нападение - лучший способ защиты. Быстрая жесткая атака сразу может привести к завершению поединка. Будьте готовы к ранениям. Не закрывайте глаза. Никогда не отводите взгляд в сторону от противника, особенно когда он нападает на вас. Всегда ожидайте нападения, если находитесь в пределах его досягаемости. Всегда защищайте спину. Никогда не поворачивайтесь спиной к противнику, если он находится достаточно близко для того, чтобы провести захват или ударить. Если вы хотите занять наилучшую и безопасную позицию, сами атакуйте противника со спины. Постоянно перемещайтесь. Это - естественная защита, так как движущуюся цель поразить гораздо сложнее. "Танцуйте" вокруг противника. Избегайте инстинктивных защитных реакций. Если к вашим глазам резко приближается какой-либо предмет, вы инстинктивно закрываете их - это естественная реакция организма. В бою это очень опасно. Старайтесь избегать подобных реакций. Доводите поединок до логического конца. При защите от вооруженного нападения никогда не уходите, если полностью не вывели противника из строя. Иначе, через несколько минут он сможет напасть снова, но уже вместе со своими соратниками. Не поддавайтесь мольбам о пощаде и продолжайте бить противника. Но помните, быстро исчезнуть после схватки иногда бывает намного важнее успешного нападения или защиты!
   "Все логично, - подумал Сайкон. - Жаль, что они так и не успели натренироваться в этом деле"
   И он скомандовал наступать.
   При виде внезапно появившихся людей воины Утгарда на мгновение застыли. Никто не ожидал увидеть в своей цитадели незваных гостей. И первая пятерка невольно вздрогнула, когда мимо них красной молнией пронесся какой-то смерч. Это Сайкон, не раздумывая, бросившийся в нападение. Никакой задержки, они пришли сюда одолеть этих людей.
   Трое воинов рухнули на землю плашмя, с разорванными животами.
   Тут же раздался гул среди людей, послуживший сигнал к действию. Люди Сайкона и Утгарда кинулись друг на друга, обнажая мечи.
   Тонкий лязг металла звучал так мелодично в этой тихой и мрачной пещере, что становилось не по себе. Сайкон рубил направо и налево, не давая противникам ни единого шанса. Он отметил про себя, как сильны эти люди. Они прекрасные воины, годами выращиваемые, как орудия убийства. Его людям тяжело здесь придется.
   Но этот короткий бой они выиграли блестяще.
   Сталкер бегло окинул взглядом это помещение, ныне усеянное беловолосыми трупами. У него было какое-то отвратительное чувство, словно плохое предчувствие.
   Вдруг по пещере раздался тонкий гул. Затем ещё один с другой стороны, а затем ещё, и ещё.
   Это трубили в горн, предвещая об опасности, внезапном нападении врагов.
   Сайкон вскинул голову вверх.
   - О нашем пришествии уже сообщили, - сказал он своим людям. - Наши ударные войска уже ступили ко входу в Утгард. Теперь мы полагаемся только на себя, начинается серьёзный бой.
  

...

  
   - Господин Камиль! - воскликнул один из воинов при виде одного из старших Сегонтумских. - Нападение имперских! Это немыслимо, как они нашли нас?!
   - Похоже, я уже знаю как, - мрачно сказал Камиль. - Но это пока неважно. Сейчас нам главное сдержать нападение.
   Его нога оказалась на самом краю обрыва, он наклонился всем корпусом, смотря вниз. Холодный ветер яростно хлестал его волосы по лицу.
   Внизу открывалась интереснейшая картина. На их границы наступали имперские, и не слабые войска. Их было много. Но у них не было особых преимуществ.
   Камиль видел три группировки и не сомневался, что есть ещё несколько, которые будут наступать с тыла. Утгард была хорошей цитаделью, пробиться в неё крайне сложено - многие годы они строили оборонительную систему своего Дома. Их ворота надежны, пробраться к ним на скалы крайне сложно и неудобно. Да и сама погода была на их стороне.
   Зима лишь облегчала им задачу и усложняла противникам. Она началась так резко, что казалась каким-то проведением для сегодняшней битвы. Ведь одним из главных аргументов о сложности и специфичности условий зимней войны являются холода. Но помимо морозов был и глубокий снег. Небольшой, но хороший аргумент для них. Пока они будут сдерживать нападение, а оборону они уж точно будут держать отлично и крайне долго, имперцы изрядно померзнут и ослабнут.
   Но Камиль был не из тех, кто недооценивает своих противников.
   Он не собирался церемониться и полагаться на свое тщеславие, как многие из его братьев.
   - Господин, вы останетесь с нами? - спросил его командир первого отряда. Люди Утгарда хорошо обучены, всего за пару минут они заняли оборону.
   - Именно, - кивнул Сегонтумский. - Мы сдержим эту линию обороны. Но что тебя смущает в моей присутствии?
   - Это может показаться бестактным, но мне казалось, что вы сосредоточите свои силы внутри Дома.
   - Дом есть кому защищать, - спокойно ответил Камиль. - А вот бросить на произвол судьбы главную линию обороны мне не представляется возможным.
   Он быстро скользнул вдоль левого склона, проехав по замерзшей земле, и соскочил в ров с катапультами. Воины уже готовили горящие снаряды. Банально, но эффективно.
   Камиль любовно провел рукой по одной из катапульт. Это исключительное по смертоносности орудие имело по две вертикальные связки сухожилий, каждая из которых закручивалась с помощью жесткой рукоятки или рычага, напоминающего рукоять ворота. Концы этих рычагов были соединены между собой толстой тетивой, а все устройство работало подобно луку. Камиль улыбнулся, многие из этих орудий он соорудил сам. Это было что-то вроде его хобби, увлечения. Мастерить луки и военные катапульты было одним из его любимых занятий. Поэтому он ревностно следил, чтобы воины хорошо ухаживали за любыми их снарядами.
   Сегонтумский улыбнулся, видя похожее оружие у их противников. Пусть они были далеко, но у него было достаточно хорошее зрение и смекалка, чтобы разглядеть в их войсках подобные орудия. Имперские, сделав насыпь в неглубокой лагуне, к которой выходила стена Утгарда, установили на ней катапульты и собирались из них крушить укрепления.
   - Ну что ж, посмотрим, кто кого, - вслух сказал Камиль и вновь спустился на уровень ниже, направляясь ко второму укреплению. А на первом уже вовсю шло оборонительное сражение. Первые ряды имперским наступили на центральный вход.
   "Простое пушечное мясо", - подумал про них Камиль. Впрочем, про своих людей, стоявших на первой позиции, он не думал особо иначе.
  

...

  
   - Галас, чем же ты руководствуешься на самом деле? - спросил Шарпей, его руки удивительно быстро справлялись с бинтами, заканчивая перевязку Дейрдре.
   - Меня зовут Ракуйя, - нарочито поправили его.
   - Но ведь это не твое настоящее имя, - усмехнулся Самуэльсон. - К чему эти заскоки?
   - Мое настоящее имя давно мне не соответствует, - пожал плечами предатель-Сегонтумский. - Галас давно умер во мне и существует лишь как маска, как оболочка. Я ожил, когда появился Ракуйя. И по сей день живу лишь им.
   - Ого-го! - усмехнулась Дейрдре. - Какой пафос. Может быть, ты ещё скажешь, что раскаялся и выбрал другую сторону? Я не знаю, почему тебе поверили наши, но вряд ли ты этого добьешься от нас.
   - Твой ум слишком слаб в последнее время, - вздохнул Галас. - Видишь только то, что хочешь видеть, не замечая тонких деталей. В любом случае, я шпион. И такая у нас судьба, хорошо играть. Ибо если нам не поверят, мы не доживем до нового восхода солнца.
   - Даже если так? Не слишком ли ты правдоподобен был в этой роли? Ты очень натурально перегибал палку.
   - Видишь ли, девочка, - ответил ей Ракуйя. Его лицо несколько скривилось, он выглядел очень усталым. - Люди все разные. Ты мягкосердечная и человеколюб. Я - нет. Для меня главное - достижение цели. А какими способами - неважно. Если эти способы требуют жертв, что ж, так тому и быть.
   - Ты мог спасти множество людей!
   - Но не сделал этого. Ибо это было бесполезно, многие мои действия могли бы раскрыть меня, а этого не должно было случиться. Да, мне плевать на ваших погибших друзей. Мне плевать на тебя. Убили бы тебя мои братья или нет - какая разница? Но если ты можешь принести пользу, тебя нужно оставлять в игре.
   - Какая же польза от полукалеки? - язвительно усмехнулась девушка. Но внутри неё все горело, слова этого человека задели её, он так просто и безразлично говорил о чужих жизнях.
   - Ты - хорошая отвлекаловка. Пока на тебе сосредоточены мысли моих братьев, кое-что я могу делать прямо в нашем же Доме. Да и ты несколько ослабляешь Ниа, приносишь раздор между братьями. Сколь удобно. К тому же, найгаван лишним не бывает, только у вас есть равные нам силы.
   - Но ты позволил убить Калеба! - яростно воскликнул Шарпей. Он вскочил и злобно уставился на Ракуйю. Ноздри доктора нервно вздымались.
   - И что? - Галас окинул его равнодушным взглядом. - Как я мог спасти его, в окружении нескольких братьев? Если хотя бы один из них ушел, то моему прикрытию пришел бы конец. К тому же Калеб не был воином, несмотря на прекрасные способности.
   - Ты...! - Шарпей кинулся к нему, хватая его за рубашку. Его ярость разожгла в нем ненависть, и он готов был придушить предателя-Рыцаря.
   Ракуйя не стал с ним церемониться. Ударом ладони в челюсть он в мгновение уложил доктора на пол.
   - Приди в себя, Самуэльсон! - раздраженно фыркнул Галас. - Сейчас не время для этого! Устроишь мне свою истерику, когда выберемся отсюда живыми и невредимыми. Или хотя бы просто живыми...
   - Будь ты проклят... - прошипел Шарпей, невольно прижимая ладонью болящую челюсть.
   - Я уже и так проклят, - просто ответил Ракуйя.
   Дейрдре тревожно взглянула на него, понимая, о чем он говорит. На мгновение в его ироничном голосе ей даже показалась грусть. Но, может, это лишь показалось?
   - Да и вообще, чего вы напрягаетесь? - сказал Галас. - Ваш Калеб и так недолго прожил бы. Он сам свел себя в могилу.
   - О чем ты толкуешь? - спросила Дейрдре.
   - Ты ведь найгаван, ты должна была знать. Или нет? - он усмехнулся. - У вас есть сила, но и есть могущественные предельные способности. Но они слишком сильны для человеческого тела. Постоянное их использование сокращает жизнь найгавана, съедая его изнутри. Разве ты не знала?
   - Нет, - Дейрдре в ужасе покачала головой. - Но Шарвин рассказывала что-то подобное. Это губительно. Но причем здесь Калеб?
   - Да он использовал свои целительские способности Михаила направо и налево! У нег был особый дар, ведь он слишком легко их применял, даже без особой надобности. Я не думаю, что он прожил бы ещё более десяти лет. Уже через года два у него начались бы серьёзные проблемы. Поэтому его утрата не была чем-то серьёзным!
   Дейрдре и Шарпей ошарашено переглянулись. Они не были в курсе этого.
   - Это действительно правда - про какие-то особые способности найгаванов? - тревожно спросил Самуэльсон у девушки.
   - Похоже, что да, - кивнула она. Её взгляд вновь устремился на Ракуйю. - Но ты откуда это знаешь?
   - Пф, - фыркнул тот. - У нас не раз в плену были найгаваны. Да и я немало времени провел с Лазарем и его подругой-найгаваном. Мне есть что знать. Правда, только о предельной способности найгавана Сердца так и никто не знает до сих пор. А ты знаешь о ней, найгаван Сердца?- коварная улыбка расползлась по его лицу.
   Дейрдре покачала головой, прикусив губу.
   - Значит, ты хорошо знал Лазаря? - спросила она.
   - Мы как бы братьями были, как-никак, - усмехнулся Ракуйя. - Но, извини, сейчас нет времени на душещипательные воспоминание о твоем внезапном отце.
   - Это не особо меня и волнует, - сказала Дейрдре. - Меня больше интересует то, почему ты на стороне имперских, а не на стороне своих братьев?
   - Даже если я скажу, неужели вы мне поверите? - равнодушно последовал ответ.
   - Но имперские же как-то поверили?
   - Тогда посмотри сама, зачем нам его рассказы? - встрял Шарпей. - Ты же можешь это запросто.
   Дейрдре бросила на него удивленный взгляд, не замечая, как непонимающе нахмурился Галас.
   - Разве не ты говорил, что...?
   - Я много чего говорил, но сейчас другая ситуация, - Шарпей подошел к ней вплотную и подтолкнул к Сегонтумскому. - Нет времени на сомнения. Наши здесь, значит либо мы их, либо они нас. Нам нужно быстрее действовать. Давай заканчивать с этим. Я хочу, чтобы ты узнала, можно ли ему хоть каплю доверять.
   Дейрдре некоторое мгновение смотрела на него серьёзно. Затем перевела свой взгляд на Ракуйю.
   - О чем вы толкуете? - в его непонимающем тоне слышались нотки раздражения.
   - Дай руку, - Дейрдре протянула ему свою.
   - Зачем? - Галас неодобрительно посмотрел на протянутую к нему ладонь.
   - Это не больно, совсем, - усмехнулась она.
   - Боль давно не пугает меня. А вот странные намерения мне никогда не были по душе.
   - Давайте без спектаклей! - Шарпей злился. - Давай ей руку, мы должны быстрее выбираться отсюда.
   Дейрдре выжидательно смотрела на Ракуйю. Тот, наконец-то, сдался, хмыкнул и молча протянул свою руку девушке.
   Она крепко обхватила его ладонь своей, а правой рукой сжала пальцы Шарпея. Он тоже должен был видеть.
   Дейрдре сосредоточилась, вместе с тем и расслабляясь.
   И на удивление, у неё все вышло в одно мгновение. Она вошла в сознание Галаса, как нож в масло.
   Социальная жизнь Сегонтумских разнилась с привычным её пониманием. Чудовищное рождение этих детей Дейрдре не смогла бы смотреть второй раз. Она в ужасе попыталась быстрее прокрутить эти воспоминания, ведь Ракуйя видел это не раз. Девушка от переизбытка собственных чувств даже не заметила отвращения и шока Шарпея, узнавшего это впервые. И сотни мыслей и предположений зародились в мозгу доктора. А главное, об участи дитя самой Дейрдре.
   Вместе с тем они продолжали дальше смотреть воспоминания предателя.
   Плодились, в основном, только главенствующая верхушка братьев. Но не все их дети становились им заменой, высшей кастой. Это случалось, даже, крайне редко. Лишь единицы из десятков. Сегонтумские были плодовиты, но все их отпрыски отправлялись на воспитание в нижние слои, где становились простыми воинами, рабочими, зодчими, врачами. Братья даже не помнили и не знали, что какой-то воин или строитель был их сыном. Они жили намного дольше обычных людей, а дети росли их быстро, и грань эта как-то стиралась. Сегонтумским надо отдать должное. Хоть они и избавлялись от родительского долга, но о силе своего дома заботились великолепно. Пусть дети могли не отличаться великим умом и способностями, но обучали и развивали их старательно. Воинов тренировали круглосуточно. Особенно сильно уделялось внимание зодчим, строителям, рабочим. В доме Утгард они были очень искусны. Сегонтумские воровали с поверхности не только женщин, но и талантливых ученых, врачей, ремесленников. Дехен заставлял их обучать своих людей, он желал иметь самый лучший дом, и самых обученных и талантливых людей.
   Но в этом месте не действовала магия, поэтому так сложно было здесь экспериментировать с алхимией, половина компонентов которой состояла из магических вещей. Поэтому так ценились алхимики. Галас был в невероятном почете, ведь он прекрасно умел настраивать порталы и проводить новые пути в различные точки мира. Возможно, эти его умения и послужили сильной причиной того, что Дехен все же смог принять его обратно, после неудачного переворота в их доме. Кроме Галаса было ещё несколько таких людей, занимавшихся картами и порталами, но они все же не были так талантливы. А Дехен, не смотря на всю свою жестокость, был слишком жаден к силе и выгодам, чтобы все-таки лишиться такого перевеса.
   Да и в последнее время у Сегонтумских получались слабые дети. Они со злобой сбрасывали их в нижние слои, на воспитание низшей касты. Дехен уверял всех, что эта странное проклятье, оставшееся после смерти Лазаря, ведь после этого у них родилось только два сильных мальчика. Хотя Галас скептически относился к этому суеверию. Ещё задолго до смерти Лазаря он видел, что как-то ослабевает сила Сегонтумских, редеет. Наверное, это и сам чувствовал Лазарь, ведь он не раз предвещал ему конец эры братьев.
   Но раз в несколько лет у них рождались действительно сильные дети. Они чувствовали в них силу, бурлящий поток. Их монстр-мать всегда отбрасывала от себя новорожденных, иногда даже убивала. Но особых детей она целовала и нежно клала подле своих ног, на чернеющие розы. Так Сегонтумские понимали, что у них родился сильный брат, который станет с ними в один ряд в тронном зале.
   Была проблема с Ниа. Мать долго держала его в своих руках и странно гладила по голове. А затем равнодушно отшвырнула от себя под ноги. Многие братья растерялись. Зачастую, ели Мать не чувствовала силы в ребенке, они недовольно откидывала его от себя, могла даже ударить. Но такая непонятная реакция вызвала в них недоумение. Она все же баюкала его, но не поцеловала и откинула, хоть совсем и не грубо. Словно этот ребенок стал ей неинтересен.
   Дехен все же воспринял это как отказ. Да и силы он не чувствовал в этом ребенке. И лишь Лазарь что-то увидел в маленьком мальчике. С трудом и упорством он отстоял малыша, заставив принять его в верхушку братьев, слабо доказав, что Мать все же не высказала особого недовольства чадом. Он взял на себя ответственность доказать, что этот ребенок станет сильным. Ниа был отправлен на обучение, и с годами не разочаровал своих братьев. Над ним насмехались и издевались, но каким-то чудом он сумел научиться противостоять внутреннему безумию и дольше всех сопротивляться ему. Это восхищало многих братьев, а кто-то в душе даже завидовал, хоть никогда бы и не признался.
   Так и текла жизнь в этом страшном доме, где с годами укреплялась вера в их месть, которая рано или поздно должна была свершиться. И все жили этой надеждой. Этой идей, которая стала для них великой, истинным смыслом жизни.
   Давным-давно зародились в душе Галаса сомнения. Может, он и остался бы такой, как и его братья, ведь все, воспитываемые в строгой системе, приобретали определенные взгляды и теряли общепринятые моральные ценности. Но всегда где-то может найтись брешь, трещина, которая прорастет в огромную дыру. Так, наверное, и произошло с Галасом.
   В детстве он был такой же, как и все. Маленьких Сегонтумских с пеленок обучали военному ремеслу, а также черствости, жестокости, холодности. Это было не так уж и сложно. Никогда не видавшие материнской заботы и нежности, растущие среди ледяной закалки и деспотизме, они становились орудиями убийства, возмездия, не заботясь о каких-то нравственных проблемах. С самого нежного возраста им вталкивали ненависть к остальному миру, за пределами их дома. Даже не видев и не зная, что там, за стенами Утгарда, они ненавидели внешний мир. Ведь из-за него они прозябали здесь!
   Сегонтумские и любили, и ненавидели свой дом. Они гордились своей историей, силой, генами, верили в свою исключительность. Но, вместе с тем, яд этого места, убивающий и дарующий им жизнь одновременно, стал им ненавистен. Он был необходим им как воздух, но он с рождения вселял им в сердца отчаяние и страх. Всю жизнь они постоянно жили с этими чувствами, разъедающими их день ото дня.
   И в душе Галаса происходило нечто странное. В детстве он не мог понять, что же твориться в его душе. Ведь все они чувствовали какую-то пустоту внутри себя. И мальчик скидывал это на проклятье их рода. Но первые вылазки в мир изменили его мировоззрение. Нет, он не полюбил людей, которые встретились ему там. Но он и не испытал ненависти к ним, которую питали к остальным людям его братья. Их водили по городам империи, показывая, как гниет этот мир, утверждая их мнение, что так дальше продолжаться не может.
   Но Галас родился истинным ученым. Он не знал, что такое любовь, надежда, ненависть и другое, все то, что присуще людям. У него был лишь интерес и страсть к новым познаниям. Он хотел знать все в этом мире, и уметь все. Но он не мог существовать в этом мире, он должен был возвращаться в свой дом, питься энергий, иначе он бы рано или поздно сошел бы с ума. И в душе Галаса зародились две вещи - злость и страх. Злость на свой дом, что он стал настолько зависим от него, что не сможет надолго исчезать из него. И страх, что сойдет с ума и больше не способен будет не то, что радоваться новым открытиям, а и понимать их значение.
   Уныние поселилось в его сердце. И с каждой новой вылазкой на поверхность, с каждым новым радостным открытием, это уныние росло все сильнее и сильнее.
   Все начало меняться, когда на вылазки в мир он стал ходить с другим старшим братом - Лазарем.
   Галас не любил его, как не любил никого из других братьев. Он ко всем к ним относился одинаково - никак.
   Но до этого они общались лишь в формальной обстановке, а на вылазках они все время оставались наедине. И Галас вдруг увидел брата с другой стороны. Лазарь был общителен по своей природе, ему не составляло труда найти общий язык с чужеземцами. Это можно было списать на выработанную необходимую вежливость, но в характере брата действительно чувствовалась живость и желание к жизни. Галаса поначалу это раздражало, но потом стало только нравиться, ведь Лазарь был не менее любопытен, и он нашел себе соратника в стремлении познавать все новое. С этим братом стало все намного проще.
   У Лазаря была ещё одна особенность, делающая его уникальным и выделяющая из всего братства. Это его чутье. Это было сложно объяснить, но Лазарь обладал поразительным чутьем ко всему, что делало его невероятно проницательным. Он чувствовал людей, как никто другой, видел их скрытый потенциал, как и недостатки, ненаблюдаемые другими. Он мог с легкостью предсказать развязку любого события и выбрать самый оптимальный вариант, что принесет им успех. Он с легкостью находил все, что искал. Чутье никогда не обманывало его. Он выбирал лучших людей на посты капитанов в своих рядах, лучших зодчих для отделки нового выкопанного туннеля, лучшие способы прокладывания дорог для магистральных путей. Любую опасность он чувствовал за километр. За это он получил прозвище "удачливый брат", ведь, как ни крути, он всегда приносил удачу своему дому. Галас, обладающий прекрасной проницательностью и наблюдательностью, легко разбирался в людях, к тому же ему не были присущи практически все человеческие качества, связанные с любовью, дружбой, заботой, то есть определенной человечности, поэтому он холодно и беспристрастно мог оценивать других, пелена никогда не затмевала его глаз. Он замечал, что хладнокровный Дэхэн все же выделяет Лазаря среди других. Даже Шуа, его правая рука, не располагал такой привилегией. Дэхэн, казалось, видел в Лазаре оплот своих сумасшедших идей, и таланты этого брата ближе всего приближали его к заветной цели. Ведь именно Лазарь больше всех принес хрустальных карметисов.
   Тем временем, вылазки на поверхность продолжались. Галас так же просто восхищался социальной стороной жизни чужеземных людей. Эти их правила, традиции, поведение - все это представлялось ему интереснейшим объектом для изучения. Он мог постоянно подстраивать какие-то козни в городах, которые они проходили, лишь бы посмотреть, как поведет себя тот или иной социальный тип в подобной ситуации.
   Так прошло несколько лет. И Галас радовался как ребенок вылазкам на поверхность. Увлеченный не только открытиями, но и познанием психологии людей, он умудрился не заметить сильных перемен в Лазаре. А в том сомнения и тревоги росли с каждым днем со скоростью света. Лазарь перестал быть так шутлив и добродушен, стал более мрачен. Галас списывал все это на усталость, ведь братец действительно тяжело работал и никогда не отдыхал. К тому же он стал слишком много сил и времени уделять их новому брату Ниа. Галасу сразу не понравился этот ребенок, он так и не понял, почему его не сослали в низшую секту. Хотя с годами он стал понимать, что ошибался.
   Ниа рос очень замкнутым ребенком, даже слишком для их братьев. Если в других детях больше пробуждалась злость, то в нем росло какое-то одиночество. Может поэтому, воздвигая стену между собой и другими людьми, он так искусно научился защищаться от безумия, пробираемое здесь всех.
   Но другое больше удивило Галаса. В один из вечеров их доме Утгард он случайно увидел, как Лазарь укрывал спящего Ниа покрывалом. И в его взгляде, обращенного на юного Ниа, Галас неожиданно увидел мелькнувшую нежность. Это потрясло его. Он понял, что Лазарь любит мальчика.
   Возможно, обычный человек ничего не увидел бы в этом, но только не Сегонтумский. Их разум был холоден, сердца черствы, душа отравлена. Галас не знал и не понимал, что значит любить, и это свойство казалось ему странным, непонятным, каким-то даже нелепым. Он не видел, чтобы его братья любили кого-то другого. Боготворили мать и род, желали других женщин - да, но не любили. Только Шуа испытывал подобные чувства. Он полюбил какую-то юную девчушку и прожил с ней чуть ли не полвека. Она была уже стара, но старший брат до сих пор смотрел на неё с нескрываемой нежностью. Никто не понимал, что могло так зацепить в этой добродушной, но простой женщине. Его любовь поначалу всех смешила, затем нервировала и заставляла всех насмехаться. Но Шуа было глубоко все равно, он никогда не отступался от своих мнений, чем заставлял всех заткнуться.
   И вот тоже чувство Галас увидел и в Лазаре, что ошеломило его. Он не разделял любовь на категории, на чувство к родне или женщине, для него это было то свойство, то чувство, что можно питать к другому человеку в хорошем смысле этого слова.
   Это открытие сбило Галаса с толку. Но в тоже время открыло глаза на многое из поведения Лазаря. Он вдруг заметил все странности и перемены в брате, словно прозрел. Но злость вскоре сменилась жутким любопытством, ведь Галас всегда любил отличие от обыденности. А Лазарь стал таким отличием среди предсказуемости всего холодного братства.
   И очередной новый поворот не заставил себя ждать. На одной из вылазок с Лазарем они повстречали двоих найгаванов. Они их видели впервые, и сразу же в действии. Любые бы другие братья Сегонтумские испытали бы злость при них. Но только не эти двое, Галас и Лазарь поддались любопытству.
   Они находились в одной деревушке якобы по купеческому заданию, а найгаваны разбирались с очередной новой порцией монстров, появившихся в округе. Это была пара, Нион и Соррель. Мужчина был немного взрослее девушки и намного опытнее в бою. Невооруженным глазом было видно, что мужчина сильно любил девушку. Она, возможно, тоже, но так, больше позволяла себя любить, хотя очень нежно относилась к своему соратнику. Найгаваны часто сидели в одной таверне с Сегонтумскими и быстро с ними познакомились, даже не подозревая, с кем имеют дело. Их сразили обаятельная вежливость Лазаря и пытливый ум Галаса. Найгаваны казались простыми и слишком даже наивными, они ни разу не почувствовали угрозы.
   Отрава в крови Сегонтумских вскоре подействовала, и братьям необходимо было вернуться в дом. Галас с увлечением рассказал о найгаванах старшему брату Дэхэну. Подобный реакции он не совсем ожидал. Дэхэн немедленно выслал небольшой отряд дл захвата этих двоих, ему не терпелось устроить грандиозный эксперимент. Но Галас так и не понял поначалу, почему на него так обозлился Лазарь. Это понимание пришло к нему намного позже, когда схватили девушку-найгавана и приволокли в Утгард. Её напарник сумел скрыться, впрочем, и одного найгавана им пока было достаточно.
   Красота и живость молоденькой найгаванки сделали свое дело, и Дэхэн решил сделать её своей каремио, он ведь так мечтал об уникальном ребенке. Но тот так и не рождался, даже с новой каремио.
   А вскоре всех ошарашил Лазарь. Он открыто потребовал у Дэхэна отдать ему найгаван по имени Соррель. Ведь именно он нашел её, и эта добыча принадлежит ему по праву. Его выходка повергла всех в шок. Ещё никто не смел пытаться отобрать у Верховного брата игрушку. Но Лазарь был так настойчив и обозлен, что Дэхэн неожиданно согласился. До селе жестокий и чрезвычайно строгий Старший брат вдруг решил, что порадует своего младшенького таким подарком, и только успокоит его и привяжет к себе, усилив верность братству. И только Галас понял, как ошибся Дэхэн.
   В Лазаре назревали революционные перемены, и уже ничто не могло препятствовать этому.
   Но и сам Галас впервые серьезно задумался об их существовании. Мир поверхности взрастил в нем неприятие их дома, как способа жизни, теперь это было только мертвое место, которое не дарует ничего, кроме боли и увядания.
   Галас не раз проводил различные эксперименты над природой их силы. Она была могущественна, но отравлена. Сколько он не бился со свои братьями, способов излечить их не существовало. Существовала лишь одна гипотеза, к которой так тянулся Дэхэн, о которой так мечтал. О создании мира, где все будут зависеть от силы. Беда лишь в том, что полностью это сотворить мог лишь тот, кто наделен всеми талантами избранных родов, то есть включал бы в себе все четыре рода. Да вот только невозможно было найти такого человека, как не старался Дэхэн.
   А вскоре случилось то, чего и ожидал Галас. К нему обратился Лазарь и на полном серьёзе попросил помощи в освобождении своей каремио, найгаван. Галас был обозлен, ведь он прекрасно понял, что чутье Лазаря работало превосходно, и тот понимал, что он согласиться. В душе Галаса творился настоящий хаос, и впервые в жизни он безрассудно поддался чувствам, захлестнувшему его отчаянию и желанию к свободе. Он помог бежать Лазарю с Соррель. И вместе с тем они сумели унести с собой несколько хрустальных карметисов. Сколь сильный удар для братства! Бежали они и не одни. Благодаря Соррель Лазарь сумел связаться с её напарником-найгаваном и открыть ему путь к дому. Тот привел с собой гигантский отряд. Завязалась такая потасовка, что братство и не обратила внимание на улизнувших.
   Галас видел в этом маленькую революцию. Он уже предвкушал, что может сделать с карметисами. И даже ему было интересно, что за ребенок родится у Лазаря. Новость о том, что Соррель беременна, не шокировала его, но ему сразу стало ясно, почему так быстро решился Лазарь на побег. Столько заботы он проявлял к мелкому Ниа, что уже говорить о собственном ребенке.
   Между прочим, Лазарь сильно страдал по Ниа. Галас слышал, как он тихо говорил Соррель про мальчика, и только из-за этого он считает себя предателем, что оставил там его одного.
   Вместе с тем, нахлынувшие чувства прошли, и Галас стал думать головой. Сам он не предполагал, как обернется их побег. Поначалу он думал, что просто поможет братцу сбежать, под шумок прикарманив себе карметисов. Но бойня, устроенная в Утгарде, поставила крест на его дальнейшем возвращении. Хоть Лазарь и уверял его, что они продержаться, Галас был не дурак, прекрасно понимал, что это их крах.
   Опасения мгновенно вернулись к нему. У них было пару карметисов, но хватит ли их силы, чтобы сдерживать их безумие? Смогут ли они долго выживать без силы дома. К тому же, братья кинуться на их поиски, и они найдут их во что бы то не стало. В этом Галас не сомневался, и в нем пробуждался неприятный страх.
   Все перевернул случай, когда он познакомился магом Селеборном. Тогда Галас ещё не знал, что это Верховный маг Сальты и предводитель Рыцарства. Впрочем, как и его считали полезным алхимиком. Так Сегонтумский зарабатывал себе на жизнь, помогая имперским. Тогда, наконец, Селеборн предложил ему работу при Рыцарстве, в одном из основных составов. Его не посвящали в дальности и устрой цитадели Ллиадан, то проницательный Галас догадался, насколько все серьёзно.
   Тогда он струсил, и, ложно пообещав Селеборну подумать, скрылся. Галас размышлял неделю, но вскоре заметил следы наступающих братьев. Он понял, что им не скрыться. И придумал свой план.
   Он сам явился с повинной к братьям. Бросившись в ноги к Дэхэну. Он раскаивался и молил о прощении. Он без зазрения совести выдал местонахождение Лазаря и его женщины, как и двух других найгаванов, помогавших в побеге. Он не жалел об этом, их и так бы нашли вскоре. Месяц раньше, месяц позже - какая разница?
   Братья ринулись за ними, они убили найгавана Гордости, тогда охранявшего Соррель. Тот глупец все ещё любил девушку и защищал, даже зная, что она понесла от другого. Саму найгаван Соррель удалось захватить и приволочь в дом. Лазарь и найгаван милосердия Ортон где-то скрылись. Впрочем, долго себя ждать предавший брат не заставил. Он явился через два дня, и ярости его не было предела. С Соррель принесли и её мертвого ребенка, которого она родила. Горе родителей не знало границ.
   Но как не старался Лазарь, как не был он могущественен и силен, он не сумел справиться с целым братством. Хоть и забрал с собой жизни двоих братьев, он сам был повержен. Проткнутый мечом Дэхэна, он упал с вершины Утгарда. За ним в отчаянии спрыгнула и Соррель. Хотя вряд ли бы она выжила и так - искалеченная пытками она не протянула бы и несколько дней.
   Тела найгавана и предателя-брата нашли разбитыми у подножья Утгарда. И лишь маленький Ниа отчего-то плакал за ними, вскоре и вовсе впавший в апатичное состояние, напоминавшее кому.
   Галаса не особо-то и простили. Его все же не убили, но изгнали из дома.
   Впрочем, сам он рассчитывал на худшее, ему оставили невредимым его тело.
   Но он так просто не скитался, а сразу явился к Селеборну. Галас уже давно догадался, кем является этот старый маг, и не собирался так просто просиживать штаны. Он рассказал имперцу много интересного, хоть и скрыл правду о Сегонтумских.
   Селеборн долго молчал, обдумывал. Но все же мудрый маг был проницательным и принял верное решение. Он спросил у Галаса, зачем все это ему? И тот просто ответил: " Я хочу сохранить этот мир, он мне нужен".
   Так Галас поступил на службу в Рыцарство. Он вернулся в Братство, умоляя их принять его обратно. Ему необходимо было их доверие. И он рассказал им, что внедрился в Рыцарство, чтобы познать все их секреты. Дэхэн все же принял его, хоть и искалечил, лишив было звания и могущества. Это ещё больше закрепило ненависть Галаса к дому Утгард.
   Но с того самого дня он стал двойным агентом. Он прекрасно усыплял бдительность братьев, поставляя сведения империи. И отлично продвинулся по службе в Рыцарстве, ведь знания Сегонтумских позволяли раскрывать ему множество дел. Он строил свою стратегию, свой план до мелочей, ни разу не подвергнув свою репутацию сомнению. О, Галас был прекрасный актер и стратег, он никогда не уступит, когда дело касается его самого заветного желания.
   За все эти года службы в Рыцарстве он сумел собрать достаточное количество материала, чтобы суметь противостоять братству. Другое дело, что всегда нужен подходящий случай, и, наконец, такой случай наконец наступил...
  

...

  
   Дейрдре вздрогнула и отшатнулась. Столь длинное видение выбило её из колеи, и она не сразу поняла, что происходит, и почему видения прекратились.
   - А! - невольно вскрикнула она, в ушах звенело.
   - Что это? - Шарпей рядом синхронно схватился за уши от неприятного звука.
   Их комната на пару секунд затряслась, как от землетрясения, звонкий гул ударил по ушам, что оборвало проникновение Дейрдре в чужой разум.
   Девушка невольно упала на колени от тряски земли, не удержав равновесия.
   - О-Ранши! - воскликнула она. - О-Ранши!
   Она почувствовала силу найгавана Биачиру. Огненная сила дракона О-Ранши сейчас была высвобождена, и где-то под ними крушила своего врага. Её разрушительную мощь Дейрдре не могла не почувствовать.
   - И Драго внизу, я чувствую его ауру, - нахмурился Галас. - Он очень силен. Там, конечно, ещё и Сайкон. Но Драго достойный противник даже для двух найгаванов. Ладно, - он тряхнул своей головой. - Нам нельзя медлить, мы и так тут задержались, нужно быстрее найти Ортона.
   Дейрдре подняла на него глаза, Галас также смотрел на неё. Хоть его лицо зачастую выражало мало эмоций, сейчас на нем читалось явное замешательство и удивление. Девушка знала, какое впечатление произвело на него её способности. Жаль, что она не успела полностью проникнуть в его голову.
   Галас, казалось, мгновенно прочел её мысли.
   - Нет, вы достаточно увидели, - жестко отрезал он. - Я впечатлен, юный найгаван, но сейчас не время продолжать.
   - Мы тоже впечатлены, - сухо отозвался Шарпей. - Ты не остановишься не перед чем, чтобы получить желаемое. Или ты надеешься, что Дейрдре так легко забудет, что ты спокойно отказался от Лазаря, сдав его женщину и её мать?
   Галас спокойно посмотрел на девушку.
   - Мне все равно, - спокойно сказал он. - Если Дейрдре не дура, она поймет, что сейчас главное не месть и выяснение отношений, а закончить эту войну. И чем быстрее, тем лучше, иначе с каждой секундой количество жертв будет только возрастать.
   Дейрдре поднялась с колен. Тяжело, но уже уверенней.
   - Ты прав, мы должны немедленно найти Ортона. У меня к нему слишком много вопросов, - сказала она. - Да, я ненавижу тебя, но это я оставлю на потом, когда мы разберемся с твоими братцами. Ведь я тоже не желаю допустить, чтобы какая-то бредовая идея Дэхэна воплотилась наяву. Даже частично.
   Шарпей хмуро смотрел, как эти двое просверливают друг друга взглядами. Между ними был временный мир, нейтралитет. Но что скрывать, злобная аура Дейрдре чувствовалась явственно и прямолинейно.
   - И давно... - Галас склонил голову, он все ёщё усиленно что-то обдумывал, что-то не давало ему покоя. - Давно ты способна читать чужие мысли?
   - Не особо, но сейчас не время думать об этом!
   - О, - протянул Галас, его лицо было крайне загадочным, - О... Нет, к сожалению, это все меняет. Все меняет, и я даже не знаю, как теперь выстроить новый план, подобрать ситуацию.
   - Ничего это не меняет, - огрызнулась девушка, - ты просто знаешь, что у меня есть сильная способность, благодаря которой я быстрее могу узнать правду. Но что плохо для нашей борьбы? Нам нужно быстрее найти Ортона!
   - Он имеет в виду, - вмешался Шарпей,- что ты все меняешь. Ты можешь предсказывать и видеть насквозь. Это дар даммерунгов. Ты маг и найгаван. А ещё в твоих жилах течет кровь Сегонтумских. Дейрдре, он подразумевает, что ты тот самый человек из пророчества, который сможет открыть все врата.
   Дейрдре хотела что-то возразить, фыркнуть, но примолкла, нервно оглядывая двоих мужчин перед собой. Они так странно смотрели на неё. Шарпей озадаченно, а Галас словно что-то предвкушая. Смятение и удивление на его лице медленно менялось на какое-то странное ликующее выражение.
   Она совсем растерялась, но какая-то внутренняя злость подхлестывала её. Ей надоели упреки и то, что в ней постоянно хотят какого-то видеть.
   - Какое это имеет отношение сейчас! - огрызнулась она. - Нет времени все это разбирать и ставить доводы. Ортон. Вот что сейчас имеет значение. Веди нас, Ракуйя, ведь у нас действительно нет времени, если ты прав.
   Галас несколько секунд отрывисто смотрел на неё, а затем чему-то улыбнулся.
   - Идем, - сказал он и вышел из комнаты, увлекая всех за собой. - А по дороге я вам ещё кое-что вкратце расскажу. Вы ведь, между прочим, хотите знать, в чем замысел Дэхэна, и что ожидает наш мир?
  

...

  
   Мечи со свистом описали полукруги в воздухе, и два десятка воинов кинулись вперед, к проходу, перекрытому силами Сегонтумских.
   Сизиф был раздражен, что не может использовать магию в этом месте. Он великолепно орудовал своим опасным посохом, но годы понемногу давали о себе знать. Он был уже не так быстр и вынослив, как раньше.
   Краем глаза маг вдруг заметил, что Мила творит что-то странное. Она, затормозив в десятке метров от завала, присела на одно колено. Она что-то высовывала из-за пазухи, а затем резко швырнула в толпу врагов.
   Впрочем, Сизиф сумел разглядеть ручные бомбы Олаки, того женоподобного мальчишки с корабля "Бассона".
   Всполох света ослепил окружающих, раздался взрыв, грохот, обломки камней разлетелись по дальним углам, а когда к воинам вернулось зрение, усеянный трупами беловолосых проход был свободен.
   Маг раздраженно покачал головой - слишком шумные действия непутевой рошеви, хоть и эффективные. Впрочем, было уже поздно полагаться на внезапность.
   Как и предполагал Сизиф, ему достался самая непростая дорога - к тронному залу через центр.
   Его ледяные глаза быстро обежали взглядом всю местность. В стычке, произошедшей только что, он потерял пять воинов. И это, учитывая то, что их группа была больше и напала внезапно.
   Сегонтумские были чертовски сильны и мастерски подготовлены, это нельзя было не признать. Но предчувствие нехорошего подсказывало, что вскоре им повстречается напасть похуже.
   Команда мага очутилась в странном месте. Их взору предстала огромная сцена-ров внизу, усеянная валунами и различными обломками камней.
   - Зал тренировок? - спросила Мила, искоса поглядывая на Сизифа.
   - Именно, - кивнул маг. Те самые, так называемые палаты, где проводились тренировки высшей касты. И судя по всему, здесь недавно прошло что-то масштабное - половина рва была снесена и разгромлена, правая часть арены валялась в обломках. И, судя по количеству пыли в воздухе, не осевшей до сих пор, события происходили здесь не больше, чем день назад.
   Ещё это отвратительное чувство, царящее здесь... Ледяная аура холод царствовала в этом покое. Холодная аура, которая не могла исходить только от влажных, заплесневелых стен. Это был неестественный холод, охватывающий самую душу, а не только лишь воздух.
   Сизиф неприятно поежился.
   - Переход на другую сторону нам разрушили, - Бравик, заместитель капитана их отряда, склонился над небольшой пропастью, всматриваясь в противоположную сторону. - Мы, конечно, могли бы перелезть, но это слишком шумно, и займет не меньше времени, чем обход.
   - По правую сторону есть коридор, - сказал Сизиф, разглядывая карту. Если миновать его, опустимся на один проход больше к центру, но в целом, так даже безопаснее.
   - Так чего же мы ждем? - Мила нервничала, ей не терпелось вновь ринуться в бой. Она было развернулась и направилась обратно, как спокойный голос мага остановил её:
   - Стоять.
   Женщина раздраженно оглянулась на Сизифа, но её злоба сменилась заинтересованностью - маг вглядывался вдаль руин внизу арены, словно что-то там усмотрел.
   - Бравик, - окликнул он воина, - передаю пока что тебе свои полномочия. Вы все обходите по правому коридору, вниз, к тронному залу.
   - А вы? - недоуменно спросил заместитель капитана.
   - Я присоединюсь к вам позже.
   - С чего бы это? - раздраженно начала Мила, но её прервал тихий звук.
   Внизу арены, из-под валунов выпрыгнул Серикей и по-обезьяньи уселся на один из камней.
   Ллиаданские воины синхронно обнажили мечи, хоть противник находился достаточно далеко от них.
   Серикей рассмеялся своим странным кошачьим смешком, неприятным и отчасти вызывающим.
   - Я был так громок, что ты меня заметил, Рыцарь Нуада? - он несколько раскачивался на валуне, как ребенок. Его ледяные глаза бегали по вражеским воинам, быстро пересчитывая их.
   - Ты слишком громко дышал, - Сизиф оставался по-прежнему хладнокровен. Он спокойно рассматривал молодого Сегонтумского, прекрасно помня одного из близнецов.
   - Бравик, я кажется дал приказ, - сухо напомнил маг.
   - А он? - воин кивнул на блондина, хоть прекрасно понимал, что решил их Рыцарь Нуада.
   - Этот бой мой, - последовал ответ. - Вам он не по зубам. Так что вперед, в обход.
   - Слушаюсь, - кивнул воин.
   Но не успел развернуться, как и не успел насмешливо возмутиться Серикей врагам, решивших просто так уйти от него, как нечто розовой дымкой сигануло с обрыва и ринулось на встречу к близнецу.
   На лице Сизифа пролегло раздражение, с его губ чуть не сорвался злобный окрик: "Войт!"
   Но вдова Калеба уже спрыгнула с обрыва и мчалась на встречу к врагу.
   Она прекрасно знала, что в смерти мужа замешаны близнецы. И дикая, всепоглощающая ярость захлестнула её волной. Сила рошеви хлынула в её кулаки, Мила торнадо пронеслась вниз, даже не почувствовав боль в ногах, спрыгнув с большой высоты.
   Она издала свирепый вопль, замахиваясь и подлетая к беловолосому, в её кулаке уже горела раскаленная сила рошеви.
   Впрочем, Серикей недолго думал.
   Он вскинул меч - черная сила забурлила в нем, кровь в венах разогрелась, и спустя секунду в сторону руин, где стояли имперские, полетел гигантский черный шар.
   Воины метнулись врассыпную. Врезавшись в стену, шар Сеготумского превратился в черную волну, испепелившую все в нескольких метрах вокруг.
   Сизиф невольно закашлялся от запаха гари и вони, да и огромной волне пыли, поднявшейся высокой стеной над ними. Приглядевшись, он заметил командира отряда.
   - Бравик, я приказ уходить отсюда! - закричал маг.
   Воин кивнул ему и, помогая некоторым подняться, стал направлять всех к выходу. Долго ему упрашивать не пришлось. Он понял, что их маг собирается расправляться с одним из Сегонтумских в одиночку, и спорить с ним было бесполезно.
   Имперские бойцы, оглушенные, но не особо пострадавшие, кинулись назад. Убедившись, что воины справятся, Сизиф ринулся вперед, к возвышающемуся над ареной уступу.
   Пыль улеглась, и маг сумел разглядеть Милу. Она сумела-таки во время отпрыгнуть и избежать смерти, но от взрыва её контузило. Женщина не могла подняться, было видно, что мало что понимает и все как в тумане перед ней.
   Серикей же не успел подскочить к своей жертве. Свой шар он сделал, повинуясь инстинкту. Это было большей бравадой, чем продуманным действием. Однако отнявшим у него не мало сил - Сегонтумский тяжело выдыхал, пытаясь восстановить дыхание.
   Сизиф не замешкался. Он ловко прыгнул на косой валун и скатился по нему, перепрыгивая уступы. Его посох взметнулся в горизонтальном положении - голубая сила струйками потекла по оружию.
   Незачем было медлить. Маг прекрасно понимал, что, несмотря на свой опыт, тягаться в простом физическом поединке с молодым крепким мечником далеко неблагоразумно.
   - Нидхёгг, - сказал Сизиф, и голубая волна вспыхнула светом на его посохе, огромный цветок разросся на рукояти.
   Серикей вскинул голову и зашипел, почувствовав эту силу. Он злобно уставился на мага, медленно подходившего к нему. Посох в его руке светился голубым сиянием, и близнец почувствовал раздраженную неприязнь к большому красивому цветку, колыхающемуся на оружии черноволосого Рыцаря.
   - Найгаван! - раздраженно прошипел он и ринулся на противника.
   Сизиф пытался оценить мощь своего врага, пытался разглядеть какую-нибудь слабость. Да, этот Сегонтумский был юн, но все равно крайне опасен. Маг чувствовал его бурлящую мощь, черную силу этого человека. И он прекрасно знал, что чем больше Сегонтумские приходят в ярость, тем больше теряют контроль над собой, но вместе с тем становятся намного сильнее.
   Сизиф действительно не ожидал, когда его враг начал чрезвычайно быстро двигаться. Эти наливающиеся темной кровью глаза озадачили мага, и он в последний момент успел отпрянуть, избежав удара чудовищного меча, который, несомненно, рассек бы его пополам.
   Серикей усилил натиск. Выпад слева, затем короткий рубящий взмах, второй, третий - черноволосый Рыцарь уклонялся, умело сохраняя равновесие. Он избегал скрещивать свой на удивление крепкий посох с мечом Сегонтумского - выпады близнеца слишком мощны, чтобы парировать их. Маг пользовался каждым моментом между ударами противника, чтобы уловить ритм. Перебрав все известные ему тактики, он решил, что лучше держаться на расстоянии.
   Серикей поначалу смеялся, но затем взревел и стал нападать еще яростнее, почти безрассудно. Он колол и рубил, короткими бросками продвигаясь вперед и размахивая мечом, но маг держался вне досягаемости. Сумасшедшие яростные вспышки сила найгавана и Сегонтумского чудовищными звуками разлетались по округе.
   Не смотря на мощь Нидхегга, позволяющего Сизифу на равных сражаться с этим черным безумием, маг изрядно напрягся. Серикей то и дело уходил из-под его посоха в последнее мгновение, успевая оказаться справа, слева, чуть ли не за спиной - и всегда непредсказуемо.
   Но надо было отдать должное Рыцарю Сальты. В отличие от своего соперника, молодого и импульсивного, он руководствовался стратегией и полным хладнокровием. Сизиф проскочил мимо Серикея, легко развернулся, пока блондин пытался блокировать боковой удар, и сделал резкий выпад острым концом своего посоха. Серикея спасла только его безумная реакция, и тогда Сизиф в резком развороте полоснул выше - прямо щеке близнеца.
   Сегонтумский развернулся, его меч со свистом рассек воздух - но только воздух, поскольку маг уже был вне досягаемости.
   Однако Сизиф нахмурился - он увидел, что несколько его полновесных удара всего лишь поцарапали противника. Но ещё больше он нахмурился, увидев лицо близнеца.
   Серикей застыл на мгновение, как вкопанный, удивленный и раздраженный одновременно. Он провел рукой по щеке, а затем посмотрел на собственную кровь, оставшуюся на перчатке. В его глазах мелькнуло нечто демоническое, и он закричал нечеловеческим голосом:
   - Найгаван!
   Это не был крик страха или боли, это пронзительно звучал крик удивления и звериной ярости.
   Серикей словно вспыхнул, черная аура дымком повалила с его лица, а затем и со всего тела. И он перестал быть узнаваемым.
   Черты лица как-то резко поменялись. Они становились вытянутее и острее. Губы стали чернеть, по лицу расползались черные вены, глаза заволокла темная пелена.
   Юный Сегонтумский как-то осел, словно его конечности деформировались. По сути, так оно и было. Его тело видоизменялось. Маг видел, как удлиняются его пальцы на руках, трансформируюсь в нечто странное, длинные когти отрастали на них. Его колени загадочно подкосились, неестественно выгибаясь, плотные штаны просто мешали увидеть, что же с ними происходит.
   Серикей издал грозный звук и стремглав ринулся на мага.
   Сизиф, увидев эту скорость и нечеловеческие движения, мгновенно понял, что у него большие проблемы. Маг с трудом уклонился, не без помощи Нидхегга, создав мощный синий вихрь.
   А Сегонтумский наседал, заставляя нырять, уклоняться и даже парировать один раз. От этого удара у мага загудела рука. Мощь была такая, что Сизиф чуть не споткнулся. По его телу пробежал холодный озноб от этой силы.
   Серикей вновь издал непонятный отвратительный вопль - когтистая рука пронеслась прямо над головой Рыцаря. Тот чудом уклонился, и когда противник открылся, маг атаковал. Острие посоха вонзилось в воротник, в несколько слоев обмотанный вокруг шеи Сегонтумского.
   Но никакого урона это ему не нанесло. Сизиф едва не лишился скальпа, нырнув под меч соперника. Маг прекрасно понял, что Серикей открывается специально, навязывая ему ближний бой. Сизиф бросался влево и вправо, все это время изучая врага и его повадки, отчаянно выискивая уязвимые места. Но не находил.
   И каждую секунды Сизиф замечал, как меняется Серикей. С каждой атакой и вспышкой злости человеческое пропадала в нем. Его челюсть вытягивалась, обезображивая его и превращая в непонятного зверя. Руки и ноги трансформировались, и юноша все больше припадал на конечности, как обезьяна. Во время боя послышался треск - ткань на спине Сегонтумского начинала рваться. По его позвоночнику проступали длинные темные шипы. И черные клубы дыма валили с его кожи.
   - Живучий гад, - рассмеялся Серикей, выгибаясь на одном валуне. Он стал похож на мутировавшую пантеру в облике человека. Мгновение, и этот получеловек-полузверь вновь ринулся на мага.
   Сизиф тяжко вздохнул. Он уже очень устал. Собственная быстрая утомляемость разозлила его, этот близнец победит, просто вымотав его. Нельзя тянуть долго эту битву.
   Маг подпрыгнул, уходя от низкого горизонтального удара, легко приземлился и бросился на неприятеля. Сегонтумский инстинктивно выбросил руку с мечом перед собой. Его огромный меч вспыхнул черным пламенем, но Сизиф, хоть и был ошеломлен, не опоздал - с пылающим клинком встретился Голубой цветок Нидхегг.
   Ледяное дыхание посоха превратило черное пламя в клубы едкого серого дыма, и пришел черед Серикея ошеломленно хлопать глазами. Его замешательство дало Сизифу еще одну возможность, и маг воспользовался ею. Он попробовал воспользоваться острием посоха как рычагом, подцепив противника под изломленные коленки и опрокинув его навзничь. Однако ему пришлось убедиться в абсолютной несгибаемости ног этого мутировавшего существа, больше похожих на задние лапы дикой кошки. Близнец не сдвинулся ни на сантиметр.
   Пораженный, маг знал, что должен попытаться еще раз, прежде чем Серикей перехватит меч и ударит, пока он ерзает тут подле него. Но Сегонтумский решил иначе и просто пнул Рыцаря ногой в грудь, отправив его в непродолжительный полет.
   Сизиф тяжело приземлился на спину, в метрах десяти от противника. Хватая воздух распахнутым ртом и не в силах протолкнуть его в легкие, маг с трудом откатился в сторону. Уже в полете он услышал странный трескающийся звук в своей груди. Боль была сумасшедшей. Сизиф попытался встать, но мгновенно упал на одно колено, отхаркнув кровью.
   "Не хватала мне ещё перелома", - задыхаясь, подумал маг.
   Ему было тяжело дышать, он понимал, что этот удар что-то ему повредил. Сизиф рефлекторно прижал руку к груди, мысленно сплетая заклинания исцеления. Разумеется, ничего не произошло. Маг выругался про себя, вспоминая, что магия не действует здесь.
   Он скинул голову и едва увернулся от обрушившегося сверху меча Серикея, раздробившего камень там, где только что лежал маг. Ему в спину последовал презрительный смешок.
   Сизиф изогнулся и одним рывком вскочил на ноги, чтобы сразу же отпрыгнуть в сторону, спасаясь от следующего мощного выпада. Но второго оскорбительного пинка маг избежать не смог и снова покатился кубарем.
   Сизиф взвыл от ярости и осознания собственного бессилия. Собрав воедино всю силу Нидхегга, он взмахнул посохом, с которого сорвалась огромная голубая волна, сметая валуны на своем пути. Серикей с воплем унесся в другую сторону, спасая свою шкуру.
   Маг услышал слабый вскрик неподалеку. Кажется, он задел Милу. Он тут же отыскал её глазами. Девушку, до селе не оправившуюся от контузии, ударило об камни. Она беспомощно рухнула наземь и, кажется, окончательно вырубилась.
   Сизиф стиснул зубы и сквозь пыль от разлетевшихся камней стал искать своего врага.
   Арена тренировок Сегонтумских превратилась в истинные развалины. Сплошная разруха и хаотично валяющиеся обломки. Часть стены углубления была разрушена. Вряд ли можно было бы догадаться, что эта яма была ранее местом тренировок элитных воинов.
   И на одном из обломков Сизиф увидел Серикея. Точнее нечто, напоминающее Серикея.
   Он перестал быть похожим на человека. На камне на четвереньках восседал длинный загадочный монстр. Его когти насмешливо клацали по поверхности валуна. Продолговатое изогнутое тело напряглось в ожидании рывка. Длинные шипы торчали теперь не только из позвоночника, но и из того, что раньше было локтями и коленями, а более мелкие рассыпались по плечам и скулам существа. И лишь голова ещё чем-то напоминала человека.
   Сизиф хмуро разглядывал эту белокурую голову, насмешливо ухмыляющуюся ему. Из-под белых косм торчала получеловеческая морда. Черные губы на вытянувшейся челюсти дрогнули в подобие улыбки, открывая ряд длинных изогнутых клыков. Этот чудовищный оскал вряд ли мог принадлежать человеку.
   Глаза Серикея уже не были голубыми, их заволокла черная пелена. Не было видно ни зрачков, но ободка, ни белков. Но маг прекрасно чувствовал и видел, что это существо смотрит на него.
   Он вдруг увидел и длинный хвост, взметнувшийся вверх. Шипастый и черный, как и тело своего носителя. Этот нервно дрыгающийся хвост чем-то походил на изломленный позвоночник.
   - И долго ты будешь прыгать как кузнечик? А, бесполезный маг? - донеслось из горла существа.
   Голос Серикея стал другим. Низким и хриплым, каким-то животным, хотя в нем ещё слышались эти неприятные кошачьи нотки, присущие этому близнецу.
   Сизиф нахмурился.
   Что происходит? Он вспомнил рассказы Ракуйи о своих братьев. Поэтому мага особо не удивила трансформация близнеца. Его как раз таки удивила её скорость и поведение Серикея, последовавшее за этим.
   Ракуйя рассказывал, что их гнев очень опасен. Подвергаясь этому едкому чувству, они рискуют полностью окунуться в него и потерять контроль над своим разумом. Как только эта тонкая нить рвется, Сегонтумские впадают в безумие. Они перестают контролировать свои действия и осознавать их. Они становятся безумными зверьми.
   И высшая стадия их сумасшествия - потеря своего человеческого "я". Сегонтумские превращаются в монстров, теряя свою личину. Их рассудок полностью покидает их, они становятся истинно проклятыми тварями.
   И назад дороги нет. Былой разум не вернется к ним, ибо только разум способен сделать их обратно людьми. Поэтому Сегонтумские так бояться полностью впасть в свое безумие. Вспышки помутнения разума у них случаются постоянно, но они ещё способны их переживать. Но если позволят полностью отдаться своему безумию, они рискуют потерять свою человеческую личину. Назад дороги уже не будет. Ракуйя рассказывал, сколько великолепных братьев они потеряли из-за этого. Превратившись в монстров, они становились неконтролируемыми. Своим же братьям приходилось убивать своих же.
   Тогда почему этот Сегонтумский так легко вошел в состояние своего гнева и позволил своему безумию взять власть над его телом, мгновенно трансформировавшись? Серикей не боялся, что не сможет вернуться назад в свою человеческую форму?
   Похоже, что нет. Не боялся. А главное, он не потерял контроль над своим рассудком. Этого и не понимал Сизиф. Серикей насмехался, он продумывал свои атаки, уходил осознанно от его выпадов. Да, он прекрасно соображал, хоть и вел себя как зверь. Но как? Этот вопрос сейчас как никакой другой волновал Сизифа. Почему этот Сегонтумский не поддался безумию, находясь в таком состоянии?
   - Ты теперь монстр. Достаточно отвратительный, - заметил маг. - Но как так получается? Разве вы в своих припадках не теряете контроль над своим рассудком?
   Серикей ничего ему не ответил. Кажется, он усмехнулся, если это можно было угадать по клацнувшей челюсти. И монстр стремглав ринулся на мага.
   Сизиф сомневался - применять ли полную силу, он делал это крайне редко, в экстренных случаях. Но его главная сила заключалась в его магии, а здесь она бесполезна.
   Он крутанул посохом и завертел его над своей головой с невероятной скоростью.
   Серикей застыл, затормозив на изогнутых лапах. Резкое предчувствие заставило его остановиться, прежде, чем нанести удар. Маг творил нечто не понятное, и это насторожило его. Вокруг Рыцаря образовывался голубой купол струящейся энергии, обволакивая своего хозяина защитным слоем.
   "Это не может быть магией, - подумал Серикей. - Странная сила найгавана?"
   Как вдруг Сизиф исчез, растворился в воздухе.
   Сегонтумский вздрогнул и зарычал, но новое потрясение ждала его.
   Он очутился посреди бескрайнего зеленого поля, переходящего в голубое небо.
   Серикей удивленно уставился вниз - его когти явственно ощущали земную твердь, и даже нос улавливал аромат утренней травы. Легкий ветерок затрепетал его волосы.
   - Куда ты перетащил меня? - закричал Сегонтумский,
   - Я перенес тебя в одно прекрасное место, где мы могли бы насладиться нашей битвой при столь прекрасном воздухе,- прозвучал откуда-то из поднебесья голос мага. Он был невидим. - Ваша обитель слишком уныла для этого, поэтому я позволил себе забрать тебя оттуда.
   - Не глупи, я уже понял, что это иллюзия, - усмехнулся Серикей. - Перенос в пространстве был бы невозможным, точнее, я бы сейчас чувствовал себя по-другому. Ну где же ты? Под какой тенью прячешься?
   Сизиф нахмурился и взмахнул посохом - местность перекроилась, превратившись в горные хребты.
   Как он так мгновенно понял? Его иллюзии не просто видимые, они обладают и осязанием, и обонянием. Совершенное оружие. Значит ли это, что Сегонтумский все равно чувствует ауру своего дома? Или нечто другое? В любом случае, он сам долго не продержит эту иллюзию.
   Серикей заскользил по мокрой поверхности скалы. Словно только что прошел ливень, а за ним и оползень, когти зябли в мокрой поверхности. Поддавшись невольному чувству, Серикей испугался, чуть не соскользнув со скользкого уступа.
   "Это всего лишь глупая иллюзия!" - рассердился он на себя. - "Как можно было на это купиться?"
   Чувство опасности мгновенно возникло в его подсознании. Серикей резко уклонился, но что-то впилось ему в бок. Он заверещал от боли, его когтистые лапы забили по воздуху. Когти рванули что-то, Сегонтумский резко отпрыгнул в сторону.
   Серикей посмотрел на свой бок, из которого сочилась кровь. Он ничего не видел, удар нанес невидимка, лишь его предчувствие спасло его, он понимал, что целились ему прямо в сердце. Сегонтумский посмотрел на свою лапу - на когтях запуталась копна черных волос.
   - Найгаван! - заорал Серикей, и его крик превратился в свирепый вой. Его тело прогнулось и разрослось - боль и злость трансформировали его ещё больше.
   Сизиф, сидя за валуном на разбитой арене, хмуро наблюдал за мечущимся во все стороны монстром. Предчувствие у Сегонтумского было великолепное - он так тихо подобрался к нему в своей иллюзии, но Серикей сумел его почувствовать и даже чуть не снес полголовы. Подкрадываться так к нему вплотную крайне опасно. А сейчас он ещё и разозлил монстра, сделав из него берсерка.
   Пока Серикей метался вдоль скал, в реальности Сизиф вдруг обратил внимание на дальний завал камней. На мгновение, ему нечто почудилось.
   Маг скользнул в том направлении, и быстро оказался сверху на камнях.
   За ними неподвижно в позе лотоса сидел Цикута, второй близнец.
   Его руки были сцеплены на груди, а голова опущена, из-под космы белоснежных волос было видно, что его глаза закрыты. Но веки и губы шевелились, словно юноша медитировал или вошел в транс.
   И Сизиф всё тут же понял. Он вспомнил рассказы Галаса об этих близнецах. Они были очень неустойчивы в психике, но крайне способны в своих умениях. Особенно их отличало их общее сознание. Галас рассказывал, что близнецы способны были чувствовать друг друга и общаться мысленно.
   Вот и сейчас происходит тоже самое. Сизиф понял разгадку, почему Серикей не теряет контроль над собой, превратившись в монстра. Его разум полностью управляется братом, который, скорее и всего, вернет его потом в человеческий облик. Во истину, уникальные близнецы!
   Сизиф поднял посох и замахнулся, намереваясь покончить с этим контролем.
   Цикута, находившийся в трансе, все же почувствовал угрозу и раскрыл глаза. Ошарашенный представшим видением, он мгновенно отшатнулся в сторону. Маг промахнулся во второй раз - его посох вошел не в сердце, а в правое плечо близнеца.
   Цикута невольно закричал от боли. И тут же взвыл Серикей - его брат на мгновение потерял контроль над его разумом, и полное безумие хлынуло в сознание Серикея. Монстр схватился за голову, вереща в припадке бешенства. Но тут же спохватился и ринулся на встречу чувству.
   Серикей ускользающим взором где-то в ещё сохраняющемся сознании видел горы и скалы, но несся на чувство ауры своего брата. Он закрыл глаза, отрицая иллюзию своего видения, и пронесся сквозь горный хребет.
   Сизиф увидел несущегося в их сторону монстра, что совсем не предвещало ничего хорошего. Он резко выдернул посох из плеча Цикуты, тот вторил ему пронзительным вскриком. Маг собирался добить его, как вдруг близнец, превозмогая боль, отпрыгнул назад, буквально нырнув спиной в камень, и исчез в огромных валунах.
   - Что за..? - выругался Сизиф, но тут же вспомнил события в подвалах Лориэна, когда они с Дейрдре и Сайконом впервые встретили этих близнецов. Тогда те появились из стены, и так же сбежали. Близнецы имели ещё одну особую способность - проходить сквозь твердую поверхность.
   Маг нахмурился и разозлился, так банально упустив раненного и ослабленного Цикуту.
   Возле него раздался рев - Серикей прыгнул справа и клацнул зубами. Но, похоже, над ним опять взяли контроль, хоть уже и не такой хороший.
   Сизиф резко развернулся, уходя в сторону. Серикей лишь увидел густой туман, покрывающий его с ног до головы.
   Маг безумно пожалел, что не взял никакого стрелкового оружия, хоть отродясь им и не пользовался. Хоть бы расстрелял с расстояния эту огромную тварь, некогда бывшую человеком. К слову, Серикей уже мутировал полностью, утратив последние человеческие очертания. Лишь свисающее с чешуйчатой головы белоснежные волосы напоминали, что это было Сегонтумским.
   Тем не менее, маг едва успевал увидеть его движения. Подкрасться к этому бушующему монстру представлялось крайне сложным,
   Сизиф нападал на него в своей иллюзии, но Серикей успешно отбивался, нутром чувствуя, с какой стороны опасность, хоть иллюзия Рыцаря делала его слепым. Сизиф успевал только отбивать удары, изворачиваться, его единственной надеждой было, что, возможно, мутировавший близнец быстро устанет.
   Серикей ухмыльнулся, поняв что Рыцарь, как и любой другой маг, не может двигаться достаточно быстро для эффективной защиты.
   - Долго еще ты сможешь убегать от меня? - зашипел откуда-то Цикута, управляющий сознанием брата. - Я не вижу тебя, но чувствую! Ты уже стал медленнее, скоро я получу твою голову!
   И через пару минут близнец возликовал - видения разрушились, разлетелись в щепки.
   Пред ним вновь стояла прежняя разрушенная арена тренировок Сегонтумских.
   Невдалеке Серикей увидел мага. Тот, облокотившись об валун, тяжело дышал, рука сжимающая посох нервно тряслась. Маг нервно и злобно уставился на монстра перед ним.
   - Я недолго продержался, но это ещё ничего не значит, - хмыкнул он. - Но, надо признать, ты тоже отлично контролируешь свое восприятие. И потом...
   Серикей, не дослушав, ринулся на своего врага, намереваясь перегрызть ему горло. Сизиф не успел отреагировать, тщетно рванувшись назад. Сегонтумский налету схватил его за горло лапой, сжимая в каменных тисках. Тут же раздался треск и бульканье, из губ Рыцаря хлынула кровь. Монстр издал вопль и, размахнувшись, второй лапой снес пол лица магу. Тот безвольно поник в его хватке, хоть левая нога ещё рефлекторно дрыгалась.
   Серикей запрокинул голову и звериный смех вырвался из его гортани.
   Он смеялся и кричал от безумия одновременно. Кровь добычи свела его с ума.
   А затем он впился клыками в ухо мага и оторвал его с особым пристрастием. Соленый вкус крови показался ему блаженным, и он рванулся дальше за новым куском мяса.
   Резкий удар заставил его поперхнуться. Монстр с удивлением увидел, как из его мощной груди торчит короткое лезвие посоха. Он невольно обернулся, наконец ощутив тяжесть и с удивлением увидел у себя на спине Сизифа. Тот резко спрыгнул, вырывая свой посох из тела Сегонтумского и молниеносно нанес второй удар в бок. Серикей заверещал от боли, но мощная лапа мертвой хваткой вцепилась в рукоять мага. Сизиф напрасно пытался её вырвать - монстр держал её намертво.
   Взгляд Сегонтумского устремился на свою вторую лапу. В ней таяло видение убитого мага. В угасающем сознании скользнула понимание - как его провели! Простейшая иллюзия, на которую он так глупо купился. Маг создал видимость реальности, словно лишился сил, и позволил себе как бы умереть. Как же действительна хороша была его иллюзия - и запах, и вкус плоти с кровью были как настоящие!
   Сизиф в который раз попытался вырвать свой посох, но тщетно. Тогда он пошел на опасный таран, вплотную, вгоняя свой посох по самую длину в плоть Сегонтумского. От сумасшедшей боли Серикей истошно закричал, но уже не осознавал, что может одним ударом отсечь пол тела магу. Он кричал от неистовой боли и инстинктивно пытался уйти от неё, вырываясь вперед, пытаясь вытащить проклятый посох из своего тела. Одно он прекрасно понимал - он проиграл и умирает.
   Второй вой сторицей отозвался первому. Сизиф мгновенно повернул голову и увидел несущегося на него второго близнеца - Цикуту. Тяжелое ранение, казалось, нисколько не мешало ему. Лицо его исказилось от ужаса, гнева и страха одновременно. Ведь он видел, что добивают его брата.
   Цикута кинулся и замахнулся в прыжке, совсем не по-человечьи. Его руки и ноги изогнулись в полете, причудливый хрустящий звук вторил ему в воздухе.
   Сизиф понимал, что не сможет уйти со своим посохом, но не отпустить его - погибнуть прямо сейчас. В отчаянии маг отпрыгнул назад - и Цикута обрушился на пустое место.
   Маг отбежал назад и тревожно уставился на близнецов. Цикута вырвал из тела брата посох и отшвырнул далеко назад. Серикей завыл от боли - огромный длинный монстр извивался в руках мутирующего брата. На лице Цикута так же проступали черные вены, а руки и ноги изогнулись, став похожими когти чудовища.
   - Пришел на помощь своему брату? - хмыкнул Сизиф. - Но ты же отвечаешь за контроль... Да и ещё раненный. И что же ты задумал? Твое появление не прибавило вам никаких шансов.
   Цикута повернул к нему разъяренное лицо. Гримаса ненависти исказила его черты до неузнаваемости. Он издал пронзительный крик и подскочил. И в мгновение ока перевоплотился.
   Доля секунды - и перед Сизифом стояло новое чудовище, новое порождение. Длинное, черное, с изломанными конечностями, полностью покрытыми шипами. Длинный хвост нервно бился об землю, искривленная спина была готова к прыжку. На мага смотрела вытянутая морда с, казалось, разорванной клыкастой челюстью, а в безумных глазах больше не было ничего человеческого.
   - О, - протянул маг, - моментально, в отличие от братца! И что же натворил-то? Теперь вы никогда не станете людьми.
   Цикута игнорировал его речи и с яростью бросился в атаку. Сизиф из-за всех сил ринулся в другую сторону, туда, где лежал его посох, его проводник силы найгавана
   Это была игра на выживание - лишь удача, лишь случай. Добежит ли? Успеет схватить оружие?
   Монстр прекрасно это понял и ринулся на свою добычу с остервенением.
   Маг, казалось, вложил всю свою силу в уже немолодые ноги, так непривыкшие бегать никогда. Впервые его жизнь зависела от выносливости и последнего рывка.
   Он прыгнул, в отчаянии вытягиваясь в воздухе. Рука в полете уже тянулась к своему посоху.
   Но мощный удар отшвырнул его в другую сторону.
   Цикута оказался проворней и добежал до мага, откинув далеко назад. Сизифа ударило об валун, он завалился наземь и захрипел - такой мощный удар лапой, кажется, что-то сломал ему внутри.
   Резкий звук - огромный черный монстр Цикута прыгнул прямо перед ним. Его хвост с остервенением ударился об землю, оставляя в ней огромный продольный след и поднимая слой пыли. Челюсть Сегонтумского клацнула в предвкушении плоти. И маг понял, что не успеет, что проиграл.
   Нечто бледно-розовое вспыхнуло над головой монстра. И единственное, что успел увидеть Сизиф, это точно такого же цвета волосы, вихрем метнувшиеся в воздухе.
   Мила издала нечленораздельный рев, когда её кулак обрушился на голову Цикуте. Её ударная сила рошеви - сила, пробивающая все насквозь. Маг уже видел, как эта рошеви использовала её. Она концентрировала всю свою мощь в кулаке, создавая удар сверхчеловеческой силы, требующий контроля энергии и большой концентрации. И она, собрав всю энергию в кулаке, могла нанести удар, который, если бы был направлен в землю, заставил её дробиться бы на мелкие части.
   И, воспользовавшись замешательством врагов друг на друге, отошедшая от контузии Мила нанесла свой удар.
   Сила была настолько велика, что её кулак в полете проломил череп Сегонтумскому. Она повалила монстра на пол, но не остановилась. С диким воплем Мила продолжала наносить удары, её кулак с сумасшедшей скоростью обрушивался на голову Цикуте, с каждым ударом превращая её в кашу. Но девушка не могла остановиться, чувствуя сладострастную ярость и горькое удовлетворение, марая руки о виновника смерти её мужа.
   Сизиф, даже в бою ценящий эстетику и изящество, невольно скривился. Вся голова и шея монстра превратились в огромную жижу, провалившуюся во впадину в земле, образовавшуюся от ударов рошеви.
   Мила наконец закончила и выпрямилась. Она хмуро посмотрела на результаты своих деяний. У любого бы нормального человека сие зрелище вызвало бы рвотный рефлекс, но девушка лишь презрительно плюнула на изуродованный труп гигантского монстра.
   - Больше ты никому не причинишь зла! - она с яростью пнула мертвое тело в бок.
   И тут же раздался громогласный рев.
   Сизиф и Мила мгновенно обернулись на источник страшного звука.
   Мутировавшее чудовище Серикей, с трудом поднимаясь из-за глубокой раны, выло навзрыд. Его лапы тряслись, когти впивались и рвали землю. Огромная челюсть клацала, издавая страннейшие звуки. Маг с рошеви даже не сразу поняли, что издает чудовище, пока не увидели текущие слезы из глаз твари.
   - Боги, что за зрелище? - лицо Сизифа скривилось от отвращения. - Сперва, я подумал, что вы практически идеальная ударная сила. Два брата-близнеца, могучие перемещаться сквозь предметы, а главное, контролирующие сознание друг друга. Какие замечательные марионетки были бы у Сегонтумских. Но нет! Увы! Один сам лезет на рожон, перевоплощается в монстра, чтобы спасти братца. А второй тут льёт по нему слезы. С точки зрения вашей секты, вы явно неудачные братья.
   Серикей, казалось, не обращал на него никакого внимания. Он уже пару минут назад утратил всю свою человечность, но остатки чувств к родной крови давали о себе знать. Монстр рыдал навзрыд, смотря на изуродованный огромный труп под ногами девушки.
   Он взревел и, превозмогая боль, ринулся навстречу, к брату.
   Мила испуганно поспешила ринуться прочь. Как и Сизиф, метнувшийся за своим посохом.
   На бегу челюсть Серикея страшно клацала, его глаза застилала пелена, но он видел лишь удирающую от него девушку. Лютая ненависть и жажда крови напрочь лишили его рассудка.
   Мила, увидев, что бежит прямо в тупик из валунов, стиснула яростно губы. Подбежав к ним вплотную, она прыгнула, оттолкнулась от камня и с разворота вмазала ногой монстру по челюсти, успевшего догнать его. Это подействовало. Серикея опрокинуло навзничь, но и сама девушка упала на пол и взвыла от боли в ноге - казалось, эта морда была стальной.
   Серикей тут же подскочил и готов был достать Милу своей лапой, но на помощь подоспел Сизиф.
   В посохе вновь зажглась сила найгавана, и голубая энергия потекла по магическому оружию.
   Маг наотмашь ударил посохом, вгоняя его острую рукоять прямо в шею Серикею. Тот истошно взвыл, но его рев утонул в беззвучье за пару секунд. Хрипота вырвалась из его разорванного горла.
   Сизиф резко вырвал свое оружие из тела врага, а затем нанес второй удар по обессиленному противнику - прямо в хребет. Мила резко оказалась сверху монстра, и разъяренные удары посыпались на спину Сегонтумскому.
   Имперец и отступница. Двое абсолютно разных по характеру, мировоззрению и политике людей наносили сообща удары, добивая своего противника.
   Серикей пал. И лишь в последние секунды своего угасающего сознания его мутный взор устремился на неподвижное тело брата. Когтистая лапа вытянулась в его направлении, словно пытаясь дотянуться, но тут же бессильно упала на землю.
   Сизиф и Мила выпрямились. Они некоторое время стояли молча, тяжело дыша и разглядывая результаты своих творений. Даже мертвые, мутировавшие близнецы выглядели жутко.
   - Они были катастрофично сильны, - Мила не могла отдышаться, слишком много сил она выжала из себя. - Если бы е твое отвлечение, я бы никогда не застала его врасплох.
   - А они, по словам Галаса, были самыми слабыми из верхушки братьев, - заметил Сизиф. - Нас впереди ждут сражения намного серьёзнее.
   - Но мы сюда и не развлекаться пришли, - Мила хмыкнула и утерла нос.
   Она развернулась и направилась к выходу. Маг последовал за ней, им пора догонять свой отряд.
   На мгновение он схватился за грудь - боль была слишком сильная, этот монстр сломал ребра внутри. Маг скривился - долго он так не протянет.
   - Все в порядке? - осведомилась Мила, повернув голову на его странный жест.
   - Вполне, - но Сизиф уже выпрямился и стоял как ни в чем не бывало. - Нам пора торопиться, а то все веселье достанется другим. Ты же хочешь расквитаться со всеми Сегонтумскими здесь?
   - О, ещё как, - выдохнула Мила и прямиком направилась к выходу.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"