Сахарная Любовь Александровна : другие произведения.

Глава 55

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Найгаваны продолжают вторжение в дом Утгард. На их пути не обычные враги, а высшая каста братьев Сегонтумских. Битва не на жизнь, а на смерть.


ГЛАВА 55

Когда погибают звезды

  
   Таша нервно сжимала рукоять своего пистолета. У неё тряслись коленки, и она ничего не могла с этим поделать. Как не пыталась она преодолеть страх, он все-таки таился в ней. Лишь наличие Рёфу рядом, их прирученного монстра, хоть как-то успокаивало её.
   Она не была трусихой, но живого реализма и чувства самосохранения ей было не занимать. Ведь её самое главное оружие здесь не действовало - магия была бессильна перед этим местом. Зато оно кишело натренированными мужчинами, намного превосходящими её по силе. Она с Брин, конечно, была не робкого десятка, но не стоило так переоценивать свои силы. Какое счастье, что их наставник О-Ранши был странным и необычным магом. Он не только гонял и в магии, но и заставлял тренироваться физически. Здоровое, крепкое тело, по его мнению, - залог сильной выносливости, которое позитивно отражается и на росте магической концентрации. Да О-Ранши просто считал, что человек должен был быть талантлив во всем и, при невозможности использовать одну свою сильную сторону, суметь защититься при помощи другого умения. И ведь не зря они проводили часы на полигоне, оттачивая свои навыки владения оружием и основам рукопашного боя.
   Но все же, их первоочередная задача - это изучение, которой они и отдавались сполна. Лишь Дейрдре дотягивала до желаемого уровня О-Ранши, даже не Шаян, хоть и он был не плох. Таше иногда казалось, что Дейрдре родилась больше для клинка. Нет, она нисколько не умоляла способности лучшего друга, просто видела, как легко и просто Тайгете дается изучение искусства оружия, словно она была рождена для него.
   Трое женщин тихо скользнули за угол. Шарвин легким взмахом руки предупредила подождать, пока она удостовериться в безопасности дальнейшего пути. Брин невольно заерзала, она нервничала не меньше, но скорее из-за нетерпения, чем из-за страха.
   Таша невольно залюбовалась местностью, которую они проходили. Она никогда не видела ничего столь же таинственного и прекрасного, в звездном свете сияние сталагмитов и сталактитов было еще восхитительнее. Искусные кристаллические огни Утгарда подчеркивали изящные структуры, некоторые образовывавшие различные изображения (обычно роз и странных птиц), другие - неопределенные, сюрреалистические и прекрасные фигуры. Она решила, что хотела бы прийти сюда при других обстоятельствах. Ей хотелось бы обнаружить опустевший дом Утгард, чтобы изучать и любоваться невероятным искусством Сегонтумских в безопасности.
   Таша вздохнула и молча последовала за остальными.
   Маленькая команда из троицы медленно прокладывала себе дорогу, как истинные скрытые танцоры теней. Хотя им очень помогал Рёфу. Гибкий хитрый монстр прочищал и разведывал впереди дорогу.
   Очень многие маги ненавидели или просто брезговали прирученным курку, но Шарвин абсолютно не чуралась его. Воспринимала, правда, как простого гончего пса, но с удовольствием позволяла Таше использовать это животное в их наступлении. Польза от него была немалая - он практически сам проложил им дорогу, по пути успев перегрызть горло нескольким стражникам. Они были наслышаны о возможностях Сегонтумских подчинять чудищ, но, очевидно, это было преимущество высшей касты, простые воины этим слабо обладали и не успевали применить способность в действие.
   Таша удрученно посмотрела на их предводительницу Шарвин. Она была спокойна как скала. Похоже, они уже привыкли быть в команде с ней. Хотя с главным алхимиком Асирата чувствовалось напряжение. Брин по-прежнему скрыто не любила её, Таша чувствовала странную робость. Шарвин была высока ростом и бесспорно красива по общепринятым стандартам. Она словно распространяла вокруг себя сияние и обладала такой привлекательностью, недоступной простым смертным. Она всегда была так изысканно и женственно одета, хотя, никак не нуждалась ни в каких украшениях. Одним своим видом Шарвин покоряла любые собрания, стоило лишь войти в помещение.
   По правде говоря, эта женщина крайне удивляла Ташу. Она не была похожа на того, кто тренируется каждодневно в искусстве боя. Но Таше интуиция подсказывала, что она может крайне ошибаться. Впрочем, её все равно интриговала Шарвин, которая даже в логово к неведомому врагу спустилась в платье, прекрасно подчеркивающем все её прелести. Да и вопреки своему званию алхимика Ломениаль вела себя как истинный скаут-следопыт. Они пробирались такой дорогой и так прятались по углам, что Таша заподозрила в Шарвин скрытые таланты шпионажа.
   Брин была не менее опытна в искусстве укрываться в тени. О-Ранши даже не препятствовал никогда в её стремлении развивать воровское ремесло. Эти навыки иногда очень пригождались им на опасном задании. Жаль, что магия здесь не действовала, ведь Брин превосходно владела теневыми техниками.
   Здесь же их лучшие способности были бесполезны. И это крайне удручало.
   Девушки скользнули в новый проход. Изящно избегая всю охрану, они наткнулись лишь на редких монстров - дармов. Разделаться с ними была трудновато, благо помог Рёфу, который до этого успел прикончить пару воинов Сегонтумских.
   Девушки уставились на красивые ворота перед собой.
   - Что эти монстры и двое воинов охраняли? - тихо поинтересовалась Брин.
   - Судя по карте Ракуйи, - сказала Шарвин. - Это место, где отдыхают и моются их женщины.
   - А вдруг Дейрдре там? - воскликнула Таша.
   - Сейчас это и узнаем, - молвила Шарвин и резко толкнула дверь.
   Однако внутри никого не было. Купальни были пусты, вода в бассейнах давно остыла.
   - Как же здесь красиво! - невольно восхитилась Таша, любуясь кустарниками роз, оплетавших стены и потолки. Она замолкла, разглядев в дальнем углу женщину, спиной лежавшую к ним в маленьком чане. Шарвин уже пару секунд сверлила той затылок.
   Сани, женщина Рёсхена, медленно повернула к ним голову и посмотрела в упор. Этих троих она узнала сразу же. Они ведь чуть не убили её господина, и одна из них, эта рыжая - явно найгаван. Но что они делают здесь, разве это возможно?! Однако еле слышный шум минуту назад сказал только одно - стража убита.
   И сзади них вдруг появилось огромное чудовище, клацнув устрашающей челюстью.
   Сани резко вскочила и молниеносным движением накинула на себя халат.
   Брин и Таша невольно дернулись от её реакции, Шарвин так и осталась стоять неподвижно. Она была достаточно умна и проницательна, чтобы оценить скорость и реакцию неизвестной женщины, да и успела разглядеть сильное натренированное тело, чтобы понять, что перед ними опытный боец. Движения ее были отточены, как у всех прирожденных бойцов, она оступилась назад легко и грациозно, мягко опускаясь на пятки. Роста она была среднего, гибкая, но при этом крепкая, и под кожей, отмеченной рубцами шрамов, проступали сильные мышцы.
   - Он вас не тронет, вам ничего не грозит, - крикнула Таша Сани, хватая Рёфу за загривок. - Не бойтесь!
   Женщина лишь нахмурилась, не сводя глаз с чудища.
   Таша повернулась к Рёфу и шепотом приказала ему уходить и двигаться дальше. Рёфу издал тихий рык и молнией метнулся назад - разведывать территорию дальше.
   - И что же вам здесь надо? - спросила Сани, плотно завязывая пояс своего халата. Её лицо приняло спокойный вид, когда она убедилась, что монстр уже скрылся за несколькими поворотами.
   - Мы всего лишь хотим узнать, где остальные женщины, - спокойно ответила Шарвин. - Точнее, одна из них. И всего того. Если поможешь нам, мы тут же уйдем восвояси.
   Сани невольно сощурила глаза. Объяснять, кого они хотят найти, не потребовалось.
   Каремио Рёсхена эта ситуация крайне не нравилась. Трое врагов неизвестно как проникли в их логово, и одна из них - найгаван. Которая ранила его хозяина. Темный гнев начинал бурлить в её крови.
   - Я задала простой вопрос, - повторила Шарвин.
   - Боюсь, мне нечего на него ответить, - Сани просто пожала плечами. Она не могола допустить, чтобы эта троица вышла отсюда живыми.
   - Проклятье! - только и выкрикнула Брин, успев заметить, как неизвестная выкинула вперед руку, а из рукава халата вылетело пару кинжалов.
   Сани лишь еле слышно хмыкнула. Вся троица прекрасно увернулась, разлетевшись в разные стороны. Впрочем, она и не надеялась их так убить, лишь отвлечь, чтобы схватить свое оружие.
   Сани кувырком метнулась под тумбу, где лежали её длинные кинжалы. Приносить оружие в купальни было запрещено. Но воины редко осматривали каремио Рёсхена, слишком уж боялись гнева неадекватного брата.
   Таша невольно распахнула глаза, увидев несущуюся на неё женщину. Та резко взмахнула кинжалом, чтобы нанести удар, но тут же ушла в сторону - от кинжала Шарвин, которая та метнула её в спину.
   Шарвин хмыкнула. Её отчего-то показались знакомыми движения этой женщины. Она была рошеви и использовала сильное ускорение своего тела. Её движения были молниеносны. Впрочем, она была ещё и умна. Сразу вычислила самую слабую физически в их троице, и решила быстро бить. К тому же Таша со своими пистолетами мешала бы её дальними атаками. И от неё надо избавиться в первую очередь. Простой, но умный ход.
   Сани носилась как угорелая по вей купальне. Её сверх скорость поражала и не давала попасть в неё. Она кружилась как ураган, создавая вихрь вокруг себя. Умело избегая Шарвин, она пыталась достать двух младших девочек, которые с трудом избегали её атак. Брин злобно прыгала, вертелась на месте и непрерывно орудовала ногами, коленями, локтями и кулаками, каждым своим движением пытаясь задеть женщину с кинжалами. Но напрасно, та каждый раз ловко уходила в стороны, применяя свою скорость. Загнать втроем её в один угол никак не получалось.
   Раз они не могли сами её достать, тогда решили усложнить её задачу в нападении. Таша и Брин кинулись друг к другу. Спиной к спине, они действовали с выработанной годами точностью, чередуя сокрушительные удары кинжалов и пуль. Каждая серия ударов сопровождалась шагом в сторону - не важно, вправо или влево, - и вторая девушка тотчас повторяла движение, не нарушая целостности обороны.
   Это напрягло Сани, теперь достать их было крайне сложно. Но она никогда не теряла голову в схватке и, сражаясь, обдумывала каждое движение. Свои достоинства и недостатки она знала превосходно, но противника оценивала еще лучше.
   - Кинжал, пригнитесь! - крикнула Шарвин, когда Сани в очередной раз незаметно швырнула очередной клинок.
   Таша наклонилась, не успев отразить кинжал, и он, пролетев над головой, должен был попасть в затылок Брин, но умелая плутовка услышала предупреждение алхимика, и в последний момент умудрилась поднять за спиной свой клинок, отбросивший оружие в сторону.
   Однако этим обманным маневром Сани впереди Брин решила воспользоваться ситуацией и ринулась вперед.
   Но никакой бреши в обороне не было. Брин кувырком откатилась в сторону, а вместо неё появилась Таша, и четкий выстрел прогремел в купальне.
   Сани с невольным всхлипом ушла в сторону, хватаясь за раненный бок.
   Она скривила губы от боли, но не позволила себе остановиться. Замедление - смерть. А её главный козырь против этой троицы - время и скорость. Иначе она нежилец.
   Шарвин лишь подивилась, как их раненая соперница с небывалым азартом снова ринулась в бой. К тому же она видела, как хорош их враг. Эта женщина в шрамах
   ни одним мускулом не уступала хорошо тренированному Сегонтумскому стражу. И в отличие от многих воинов, полагавшихся только на грубую силу, чтобы пробить оборону врага, Сани комбинировал ее с ловкостью и быстротой реакции. Она на равных сражалась на кинжалах и по мощи мускулов превосходила их всех троих. А потому встречала удары девушек искусными блоками и отвечала мощными контратаками, так что девушкам, отражавшим натиск сверхбыстрого врага, приходилось до предела напрягать руки.
   Шарвин обошла Сани слева и, развернувшись, она из-за головы обрушила свой клинок, так что женщина едва не согнулась под тяжестью удара и её ноги опасно заскользили по полу.
   Ломениаль ударила во второй раз и в третий, но Сани в очередной раз неожиданно качнулась в сторону, и меч не встретил на своем пути ничего, кроме воздуха. Чтобы не упасть, Шарвин пришлось сделать несколько быстрых шагов назад.
   Теперь Сани ринулась в атаку. Она крепче схватила кинжалы и, низко мчась по земле, избегая пуль Таши, нанесла удар сверху и справа, потом слева, потом опять справа. Шарвин оборонялась, переводя свой меч справа налево и обратно, блокируя каждый удар искусной воительницы. Сани ускорила темп и отчаянно рубила кинжалами, не давая противнику ни одного шанса организовать контрнаступление. И она все время старалась держаться сзади Шарвин, чтобы Таша не могла стрелять, пытаясь выманить Брин к себе, чтобы та метнулась на помощь рыжеволосой женщине-найгавану.
   Боль в правом боку давала о себе знать, и озверевшая от неё Сани разошлась не на шутку. Удары кинжалов сыпались справа и слева, затем последовали три мощных удара сверху, оставив зарубки на рукоятке меча Ломениаль и дрожь в её напряженных до предела руках. Сани, казалось, не уставала, и её атака становилась все более неистовой, так что Шарвин приходилось потихоньку отступать.
   Брин действительно не выдержала и метнулась на помощь к их предводительнице. Но Сани не ослабила наступления, и казалось, с ещё большей силой залупила своими атаками по двоим противникам.
   Таша напряглась - стрелять было бесполезно, иначе она попадет в своих. Не придумав ничего лучше, она выхватила из-за пазухи легкую газовую бомбу и швырнула её вперед.
   Ослепительная вспышка и громкий взрыв нарушили ритм ударов Сани. Едкий дым заполонил всё, каремио стала задыхаться, её глаза заслезились, и она перестала четко видеть.
   Сани инстинктивно бросилась наутек, в другой угол купальни. Зачем эта девчонка кинула бомбу, она же и своих отравила?
   Но к её удивлению она увидела двоицу невредимой. Рыжая женщина создала какой-то купол вокруг себя и плутовки. Сани было неведомо, что Шарвин использовала свою силу найгавана. Ведь её клинок был отравляющим, и она также могла саму себя защищать от других ядов.
   Шарвин про себя усмехнулась действиям Таши. Та предугадала её действия, что она защитит себя и Брин. Это интересный ход, но крайне необычный для такой альтруистичной и доброй девочки, как Таша. Что ж, война действительно меняет всех, и мгновенно делает детей взрослыми.
   Сани отчаянно кашляла. Туман прошел, но ядовитый газ застыл в легких. Едва она оправилась после первоначального потрясения, то обнаружила, что её ноги невольно подгибались под весом тела. Кинжалы неистово задрожали в руке, а зубы застучали так сильно, что сорвали с десен полоски кожи. Она с таким отравлением долго не протянет.
   - Проклятье! - выругалась про себя женщина.
   Следующий удар Шарвин она блокировала по чистой случайности: к счастью, её один клинок оказался на пути найгаванского меча. Или рыжеволосая просто целилась в оружие, поняла Сани, отступая назад от толчка и с трудом сохраняя равновесие при каждом неуверенном шаге.
   Она сделал еще одну отчаянную попытку защититься от удара, повернувшись влево и выставив меч под точным углом к летящему клинку.
   Блок был выполнен превосходно, вот только дрожащие ноги Сани не выдержали сильного удара. Она отклонилась немного в сторону и назад, вниз по борту одного из бассейнов, но поскользнувшись на скользком бортике упала на одно колено.
   И тут же три пули настигли её. В плечо, в печень и куда-то живот.
   Она открылась, и Таша спокойно попала в неё.
   - Проклятье... - в который раз произнесла Сани, скривившись, и медленно рухнула на пол. Кровь потекла из её ран вниз и по краю борта бассейна, на котором лежала женщина, а затем медленно стала стекать в воду.
   Шарвин медленно подошла к ней и резким ударом ноги отбросила два кинжала противницы далеко назад.
   Таша и Брин стояли поодаль от Ломениаль, наблюдая за этой картиной.
   - И оно стоило того? - тихо спросила Шарвин, смотря на умирающую женщину сверху вниз.
   - Мой хозяин,- прошептала сквозь наполненный кровью рот Сани. - Мой драгоценный Рёсхен... Господин...
   Шарвин нахмурила брови. Теперь она поняла, что именно эта женщина напала на них тогда в лесу, утащив одного их Сегонтумских. По их описанию Ракуйя узнал Рёсхена. Он рассказывал, что у этого брата очень преданная и сильная каремио, не раз вытягивающая его из передряг и приносившая его домой в любом состоянии.
   - Глупая, - сказала Шарвин, - Жизнь, конечно, имеет в точности ту ценность, которой мы хотим ее наделить. Но ни один мужчина не стоит того, чтобы становиться его рабыней. Да, ничего не стоит человеческая жизнь, но ничего не стоит человеческой жизни.
   Сани лишь что-то прохрипела. Но вдруг её глаза ярко сверкнули, и Шарвин увидела в них какую-то детскую радость.
   Повинуясь мгновенным инстинктам, алхимик обернулась и оцепенела.
   Как ураган, мимо Таши и Брин пронеслась мужская фигура в красном. Шарвин успела лишь увидеть резкий двойной взмах могучим мечом.
   Рёсхен застыл в нескольких шагах от рыжеволосого алхимика Асирата и спокойно сложил свой меч в ножны.
   Таша и Брин невольно уставились на спину мужчины перед ними, появившемуся из ниоткуда. Как он пролетел между ними? Но в глазах вдруг помутнело, и разум куда-то исчез. Ведь Рёсхен нанес свой удар, промчавшись между ними.
   На горлах Таши и Брин медленно образовались две красные полосы, а затем кровь фонтаном брызнула из их шей. Их ноги подкосились, и они плашмя рухнули на пол.
   - Девочки! - в ужасе воскликнула Шарвин, смотря на спину двух лежащих учениц. Кровь из их разорванных горл быстро вытекала, образовывая огромную красную лужу под ними.
  

...

  
   Дейрдре резко замерла. Её сердце словно остановилось, а в легких перестало хватать воздуха.
   Шарпей и Галас мгновенно затормозили, почувствовав, что девушка сзади прекратила движение.
   - Дейрдре, что случилось? - Шарпей напрягся. Он увидел её побелевшее лицо и выпученные глаза. Она стояла, застывшая как изваяние. - Дейрдре?! - он слегка прикрикнул, видя, что она не реагирует.
   - А? Что? - та невольно пришла в себя. - Я... не знаю...
   - Что не знаешь? Что с тобой? - вопрошал доктор.
   - Не знаю, - девушка взялась рукой за сердце. - Словно что-то произошло. Плохое. Но я не знаю, что.
   У неё в груди было такое чувство, словно только что какая-то часть её умерла, ушла из неё. Будто в ней была какая-то аура, но теперь она погибла. И от этого стало так невыносимо больно и печально, что Дейрдре захотелось завыть.
   Да что с ней? Что же она чувствует? Что-то произошло?
   - Ты не можешь сказать что? - осведомился Галас.
   - Нет, - Дейрдре помотала головой. Паника и боль в сердце никак не проходила.
   - Тогда не забивай голову, - сказал Галас. - Не узнаешь - не поймешь. А сейчас нам надо трезво мыслить. Старайся думать об опасности, подстерегающей нас здесь повсюду. Поняла?
   Дейрдре молча кивнула головой и тенью последовала за мужчинами следом.
   Она не понимала, что происходит, но тревога не покидала её. Что же это было за чувство такое-то?
   Они прошли ещё пару коридоров. Галас молча вел их куда-то вниз. Им ничего не оставалось, как слепо верить ему, хотя спину он им свою подставлял спокойно. Ведь они столько раз могли безоговорочно ударить его.
   Они шли так продолжительное время. Сегонтумский вел их скрытыми дорогами этого дома-лабиринта, так что им на пути никто не встретился. Они оказались в совсем темных местах, так что Галас снял со стены один из факелов, освещая им дальше черную глубь. Дейрдре на мгновение подумала, как жаль, что с ними нет поискового талисмана. У неё ведь был прекрасный кусочек карметиса в шахтах Мейн, как им легко было прокладывать дорогу! Но затем она вновь вспомнила, что магия не действует здесь и недовольно фыркнула про себя. Но новый вопрос не заставил себе долго ждать.
   - Почему на вас не действует магия? - Дейрдре нарушила тишину, царящую между ними.
   - М? - Галас невольно обернулся к ней, вырванный из своих раздумий. - Почему на нас не действует магия? Почем мне знать? Может, это наша защита, может дар, а может проклятье. Впрочем, оно не всегда полезно было.
   - Дехен не мог проводить множество экспериментов из-за этого, - сказала Дейрдре.
   - Именно. Как ты понимаешь, именно магия в этом мире способна порождать самое немыслимое и могущественное. Как прекрасное, так и ужасное. Впрочем, магию, всё же мы можем использовать. Только в одном месте.
   - Каком месте? - спросил Шарпей. - Что ты имеешь в виду?
   Галас хмыкнул и махнул головой.
   - Дейрдре, - обратился он к девушке. - Ты же была у Матери. Ты не почувствовала проход за ней?
   - Проход? - Дейрдре вся съежилась, вспомнив, как её притащили к тому жуткому существу, называемое Матерью. - Я чувствовала лишь её бешенную силу и ужасающую ненависть. И больше ничего. Мне хватило, я чуть не сошла с ума!
   - Ясно, - усмехнулся Сегонтумский. - Впрочем, я могу тебя понять. В первый раз, увидев её, останешься впечатлен надолго.
   Галас сощурил глаза, призадумавшись; было видно, что он отягощен невеселыми думами.
   - Так что там за место?! - Дейрдре не могла угомониться. - Это что-то очень важное и серьёзное?
   - Как ты догадалась? - сыронизировал Ракуйя, но его лицо вновь стало серьёзным. - Как ты думаешь, почему проклятье этого места стало таким сильным и вечным?
   - Почему оно вообще стало таким и так развилось? - Шарпей задал более точный вопрос. - Это даже не проклятье, а феномен, который, в принципе, можно считать уже вашей обычной природой.
   Галас как-то мрачно толи усмехнулся, толи фыркнул. Слова Шарпея показались ему издевкой.
   - Эта гора и весь наш дом стоит сверху над вратами в А?сгард.
   У Дейрдре внутри что-то екнуло, странное, необъяснимое чувство.
   - Что-что стоит? - не понял Шарпей.
   - А?сгард, - повторил Галас. - Божественное место, где...
   - ... течет вся жизнь, - закончила за него Дейрдре.
   Галас и Шарпей несколько удивленно оглянулись на неё.
   - Ты знаешь, что это? - с любопытством спросил Сегонтумский.
   - Есть Шифельхейм, - сказала Дейрдре. Она брела вперед, как завороженная, воспоминания блудили в ней. - Город духов и воспоминаний найгаванов. Лишь найгаванам он доступен, так как они - ключ к природной защите, её аномалия и голос одновременно. Есть город Хельхейм, город призраков, умерших и сверхъестественных. Они как отдельная планета, и иногда мы можем призывать их. Я видела их... Одного призывал О-Ранши, второго мы с Калебом и командой Уррия, Нору, видели в шахтах Мейн... Но самые главные миры - это наш и Асгард, мир нашей силы. Асгард - великая энергия, река жизни, она дает силу новорожденным и забирает её у погибших. Эта великая сила и мощь, на которой стоит все живое и питается наша земля...
   - Я это вообще впервые слышу, - Шарпей нахмурился, внимательно наблюдая за бегающими глазами девушки. - Это даже не легенда какая-то. Вы же не в академии это изучали? Откуда ты это знаешь?
   - Я этого не знаю, - Дейрдре пожала плечами. - Это знает Ашхен. А я лишь только что вспомнила его воспоминания.
   Галас с сомнением покосился на девушку, не понимая, о чем она говорит. Он перевел взгляд на доктора, но тот не выглядел удивленным, скорее раздраженным и встревоженным.
   - Да что он сделал с твоими мозгами? - тихо прошипел Самуэльсон.
   - Пока ничего ужасного, - Дейрдре вновь пожала плечами. - Что плохого в лишней информации. Хотя мне действительно очень странно... вспоминать то, чего я никогда не знала.
   - Да что с этой девчонкой? - вопросил Галас. - Какой Ашхен, что происходит?
   - Что происходит, это мы тебя должны спрашивать, - отрезал Шарпей. - Остальные истории сейчас к делу не касаются, поэтому нет нужды вдаваться в подробности.
   - Нет нужды, вы уверены? - ехидно переспросил Сегонтумский.
   - Уверены, - не менее сурово ответила Дейрдре. Она вдруг споткнулась и упала. Шарпей мигом помог ей подняться, оказавшись подле неё.
   Девушка невольно издала стон. Ей было трудно идти, а главное, больно. Её тело сейчас было просто печально. Помощь Шарпея, конечна, была неоценима, она хотя бы могла идти, но в бою она сейчас просто бесполезна.
   Дейрдре невольно глянула на избитого Шарпея. Тот даже виду не подавал, что с ним что-то не так. Его спина была ровной, подбородок гордо поднят. Дейрдре стало стыдно за свою слабость. Самуэльсон пережил не меньше неё, но его дух ничто не поколебало. А она позволяет себе распускать сопли.
   - Идем, со мной все в порядке, - сказала она ему, двигаясь вперед.
   - Так что же представляет собой эта река жизни, Асгард? - Шарпей решил вновь возобновить тему, убедившись, что его напарница может двигаться дальше.
   - Грубо говоря, это и есть поток жизненной силы, - пожал плечами Галас. - Вся сила человечества, точнее, вся её энергия. В этом безумном потоке хлещется как вся магия, так сила рошеви, найгаванов, Сегонтумских, энергия простых людей. И эта чудная гора как раз стоит над одними из врат в Асгард.
   - Врат? - переспросил Шарпей. - Что значит "врат"? Какие могут быть врата в ... хм... другой мир? Что-то вроде портала?
   - Какие интересные мысли...
   - Какие есть, я просто спрашиваю. Даже не говорю про этот бред, что ты рассказываешь. Воспринимаю, как взаправду.
   - Это правильная мысль, - усмехнулся Галас. Они миновали очень узкий проход, через который им прошлось пролезать, сильно пригнувшись. - Может, в каком-то роде ты и прав. За комнатой матери есть проход, на дне которого действительно находятся врата. Они даже выглядят, как обычные двери, расписные и старые. Только их невозможно открыть, сколько столетий мы не пытались. Ибо просто их отварить - невозможно.
   - А зачем вам вообще их надо отворять? - удивилась Дейрдре. - Зачем вам переход в другое измерение? Вы вряд ли в нем сможете существовать?
   - А если сможем? - Галас так резко обернул к ней голову, что девушка вздрогнула.
   На мгновение она у неё даже появилось крайне плохое предчувствие. Впрочем, что ещё может быть хуже в этом месте?
   - А если и сможете, зачем все это? - с тревогой спросила она.
   - Вы не так уж и глупы, - усмехнулся Галас. - Могли бы и догадаться. Все хотят быть главными, а не пешками. А для этого нужна власть. Как ты думаешь, для чего мы собирали хрустальные карметисы?
   - Вот это нам и было крайне интересно! - сказал Шарпей.
   - Они ведь очень могущественны. - Дейрдре нахмурилась. - Они - олицетворение чистой силы, хотя их создание очень темно. Ведь они - это чьё-то сердце, отданное в жертву либо пожертвованное самим собой. В этом камне все это скопилось и взросло. А все хранители карметиса - это некогда их близкие, принявшие нечеловеческий облик и став проклятыми, но поклявшимися вечно охранять родившуюся невиданную силу, возросшую на боли, отчаянии, но и в надежде на спасение... Иными словами - это могущественный поток силы, с которым можно сделать много как и хорошего, как и плохого... Но как хрустальные карметисы собираются использовать те, на кого не действует магия? Вы же никак не можете управлять магической силой?
   - Ты немного путаешь, - поправил её Ракуйя. - Магия не причиняет нам вреда, мы можем её блокировать, наши тела - её поглотители. Но мы не убиваем её, она может существовать вместе с нами. Это место сотнями пропитывалось нашей аурой, поэтому вы, маги, бесполезны здесь. Вы словно внутри антимагического щита. Но там, внизу, на дне врат, возможно все. Ибо это место ведет в бездну природной силы нашего мира, а она вся соткана из противоречий и разностей. Там все что угодно возможно. Именно за этим и нужны карметисы. Их мощь способна открыть врата и удерживать их открытыми, к тому же их сила является в некотором смысле сосудом, с помощью которого можно будет управлять жизненным поток и войти в него, оставшись невредимым.
   - Что-то я запутался, поясни точнее, - Шарпей нахмурился.
   - Чем больше хрустальных карметисов, тем сильнее источник мощнейшей силы. Специальные преобразователи, которые мы там создали и установили, позволят выпустить силу карметисов, преобразовав её в энергию для открытия врат в Асгард. Точнее эта энергия помогает одному специальному инструменту открыть врата и удерживать их открытыми. Вместе с тем, используя хрустальный карметис, можно спускаться в Асгард и удерживать свою человеческую оболочку, не слившись с потоком жизни. Эта зыблемая теория, но Дэхэн действительно так считает. У него есть веские основания, множество проводимых опытов увенчивалось успехом - используя хрустальный карметис, Сегонтумские могли спокойно бродить в мире духов на астральном плане. Причем, неделями.
   - Что? Как это возможно?! - воскликнула Дейрдре. - Немыслимо!
   Она тут же вспомнила Козама, которого призывал О-Ранши, чтобы выяснить, кто наслал на Дейрдре наемного убийцу-монстра. Для этого понадобился кровавый ритуал, да и сам дух Козам не продержался в мире людей больше десяти минут.
   - Но это правда, - Галас усмехнулся Дейрдре, видя её недоумение на лице. - Но я не говорю, что это хорошо. Ты ведь помнишь нашего брата Блэка?
   - Помню, - кивнула девушка. - Но ещё помню, что его безумие полностью захлестнуло его. Нам пришлось его убить.
   - А когда он был самым нормальным из нас. С самой устойчивой психикой, как Ниа, - усмехнулся Галас. - Дольше всех мог продержаться в мире людей без нашей силы, и вспышки безумия меньше всего трогали его. Поэтому именно он согласился на эксперимент. С помощью карметиса он смог проникнуть в мир духов. Вначале он пробыл там три часа, потом день, потом смог уходить на неделю. Его пребывание там оказало для нас ценнейшую услуги. Большинство знаний о найгаванах, магах, скрытых легендах, о самом Асгарде и его вратах добыл именно он в мире духов. Но ценной своей души и психики. Все эти путешествия в потусторонний мир свели его с ума. Он не просто стал терять рассудок, а терять и человеческую личину, человеческий ход мыслей, его слова были бредом непонятного духа. Вскоре Блэк окончательно тронулся головой и сбежал из дома. Ну а финал вы и сами знаете.
   - Мда, иронично, - мрачно молвила Дейрдре. - Я помню, как в вашей тронной зале все насмешливо и равнодушно о нем отзывались. Ценной своей души он добыл для вас многочисленные сведения, а о нем даже никто не сожалел. Бессмысленная пешка в игре.
   - Да, именно так, - Галас просто кивнул головой. - Сожаление и любовь - не те качества, которые присущи Сегонтумским.
   - Ладно, опустим ваши особенности братских взаимоотношений. - Дейрдре решила, что нет времени сейчас удивляться их бесчеловечности, и восприняла это, как должное. - Неужели вы насобирали достаточно хрустальных карметисов, чтобы суметь открыть врата. И почему вы раньше этого не сделали?
   - Хрустальных карметисов никогда не бывает достаточно. Но и сейчас их пока хватит, чтобы продержать портал. Но они не открывают порталы, они лишь удерживают их открытыми и позволяют войти. Чтобы открыть двери в Асгард, нужен ключ. Особый ключ, подходящий только для мистической двери в другой мир.
   - И он у вас уже есть? - с сомнением спросил Шарпей.
   Галас заулыбался.
   - А как вы думаете, - иронично сказал он, поворачивая к ним голову. - Что мы украли в могиле вашего древнего мага в бухте?
   Друзья в изумлении переглянулись между собой.
   - Древний медальон Илаодра? - удивленно воскликнула Дейрдре.
   - Именно!
   - Он и есть ключ к открытию врат? - не унималась девушка. - Этот медальон могущественен, но неужели он способен открывать входы в другой мир?
   - Именно так, юный найгаван, - Галас скривился, отодвигая рукой паутину. Её наличие его явно покоробило. - Илаодар был могущественным магом и крайне помешанным на различных загадках мира. Мы не знаем, как он сумел добыть этот медальон или создать. Но точно знаем, что этот нарбел-шарх ожесточенно хранил его и усиливал с каждым годом. Об этом медальоне нам помог узнать Блэк, в мире теней он не мало узнал о нем, его владельце и свойствах. Илаодор был хитер и специально приказал все вещи похоронить с собой. Его могила ведь усиленно охранялась сотни лет.
   - Говорят, он хранил в медальоне души поверженных врагов, - сказал Шарпей. - Зачем? Точнее, зачем хранить их в ключе от чего-то?
   - Чтобы сделать его ещё сильнее, - сказала Дейрдре. Но на мгновение осеклась. Это она сказала, или Ашхен? Или они вместе?
   Она отвела взгляд, избегая встречи с глазами Шарпея. Доктор смотрел на неё крайне подозрительно и явно догадывался о её смущении.
   - Верно, - кивнул Галас. - Души должны возвращаться в Асгард после смерти и сливаться с потоком жизни. Но словленные и заточенные - они мощнейшее и страшное оружие. Сделать подобное - не под силу каждому магу, это действительно требует истинный талант.
   Дейрдре с ужасом вспомнила рассказ Сайкона. Ведь Сизиф когда-то сумел заточить душу его в отца в меч. Эта была последняя воля Сталкера-старшего - такой страшный подарок для своего сына. Потому Сайкон так ревностно относился к своему мечу. Но, получатся, его четырехцветный меч - такое же ужасное творение. Почему ни его, ни её это раньше не заботило?
   - Это смущает тебя, юный найгаван? - спросил Галас, неверно растолковав её хмурый взгляд.
   Дейрдре поморщилась.
   - Меня вообще здесь все смущает, - мрачно сказало она. - Хорошо. Допустим, мы поверим и в это. Но все же. Что именно хочет Дехен? Зачем ему эти проклятые врата?
   - Он хочет отравить мир, - усмехнулся Галас, но в его тоне мелькнуло нечто мрачное, отнюдь не радостное.
   - Что значит отравить? - переспросил Шарпей, уже догадываясь об ответе.
   - Он хочет запустить всю свою силу Сегонтумского в поток жизни, - пояснил Галас. - В потоке жизни понемногу текут все формы жизни и силы. Но, нарушив их равновесие, все придет в хаос. Отрава Сегонтумских потечет по всему Асгарду и выйдет на поверхность земли.
   - Но...зачем?! - воскликнула Дейрдре.
   - Наш дом - в этой горе. Мы можем существовать только в нем. Но если весь мир покроет наше проклятье - он станет таким же, как и эта гора. Мы сможем жить во всем мире, находиться в любом уголке земли. Выйти отсюда и колонизировать все, что угодно - вот, о чем мечтает наша семья. Они хотят свободы и солнца над головой, которые они не видели тысячу лет. И к этому они стремятся.
   - Но почему к этому не стремишься ты? И тот Лазарь? - спросил Шарпей.
   Галас поджал губы. Некоторое время он молчал, думая о чем-то своем.
   - Моя семья привыкла к этому проклятью, - наконец молвил он. - Для них оно самой собой разумеющееся. Но что изменится, если весь мир станет таким? Да ничего. Они лишь увидят больше местности. Да, они будут радоваться новым землям, красотам мира, а их столько много, словами не передать. Это восхищение продлится пускай лет пятьдесят, а потом? Потом снова уныние и отчаяние. Ведь безумие по-прежнему будет с нами. А тот хаос, что зародится в мире? Будет ли он стоить того? Ведь мы способны жить в этом проклятие, а обычные люди - вряд ли...
   - А что случится с обычными людьми? - с тревогой спросила Дейрдре, хотя прекрасно понимала, что.
   - А ты не чувствуешь, как действует на тебя это место? - усмехнулся Сегонтумский. - Оно разъедает, отравляет, понемногу нервирует... Оно ослабляет... Ты можешь здесь выживать. Такие люди, как ты, могут.
   - Что значит, такие как я? - спросила Дейрдре.
   - Каремио. Ты каремио. Таких, как ты, называют приспособляемыми. В жилах таких женщин течет кровь, неоскверненная, как полагают наши братья. Поэтому только с каремио может быть наше потомство. Хотя на самом деле, я считаю, вы просто особенный тип людей, который способен выжить в этом месте и мутация нашего клана не затронет вас. Такие женщины, как ты, способны будут выжить в изменившимся мире. А вот остальные...
   - Что остальные?
   - Кто его знает? Безумие захлестнет весь мир. Рано или поздно люди будут поддаваться ему и погибать в пучинах своего разума. Кто-то сможет сопротивляться, но станет слишком слабым и безвольным. Я не говорю уже о том, как это отразится на окружающем мире. Думаешь, это проклятье пройдет бесследно? Ничего не проходит бесследно. Природа начнет вымирать, загнивать. А звери просто со временем станут монстрами, которых Сегонтумские смогут контролировать.
   - Тебе не стоит всё это объяснять, - прервала его Дейрдре. - Я прекрасно понимаю, что произойдет, если весь мир станет таким, как это место. И это безумие. Мы не можем этого допустить.
   Галас нахмурился.
   - Да, мы не можем этого допустить, - сказал он. - Поэтому здесь все, нельзя позволить во чтобы то не стало когда-то открыть Дэхэну портал.
   - А разве ты не хотел бы свободно гулять по такому миру, даже хоть чуть-чуть, если представить? - спросил Сегонтумского Шарпей.
   - Нет, - резко ответил Ракуйя. - За это я и любил поверхность. Хоть немного, недолго, но я мог почувствовать себя нормальным. Я и любил тот мир, хотите верьте, хотите нет. В нем было столько всего, что было способно утолить моё вечно голодное любопытство. Да и жить в постоянном страхе и безумие мне надоело. Я всегда мечтал с этим покончить.
   - И как же? - сомнительно спросил Шарпей.
   - Это я, думаю, позже. Наша цель - вернуть карметисы и медальон Илаодора.
   Но Дейрдре, в который раз благодаря своему проклятому дару, вдруг увидела его мелькнувшее видение-мысль. Она схватилась за голову и испугалась. Дрожь пробрала её. Раньше она могла видеть чужие видение лишь через прикосновение. А сейчас вдруг мимолетно увидела его мелькнувшую мысль. Она становится такой же, как и Ашхен.?
   Дейрдре вздохнула и попыталась совладать с нарастающими эмоциями. Не время паниковать, она начнем думать об этом попозже... Когда-нибудь.
   Дейрдре вздохнула и убрала руку со лба.
   - Ты хочешь уничтожить вашу мать, - сказала она вслух.
   Галас от неожиданности развернулся к ней, удивленно уставившись. Но мгновенно совладал с собой и отвернулся, продолжая вести их вперед.
   - Ты считаешь, она должна существовать? - наконец произнес он, не поворачивая головы.
   - Нет, не должна, - сказала Дейрдре.
   - Вот и ответ.
   - Ты думаешь, если уничтожишь это тело, проклятие исчезнет? - девушка смотрела ему в затылок, понимая, что затронула странную тему. - А если не спадет? А если вы лишитесь жизненной подпитки и умрете?
   - Да будет так, - Галас спокойно пожал плечами. - А может, и нет. Может, и станем свободными. Я абсолютно не против лишиться этой силы, лишь бы стать нормальным.
   - Ты способен убить мать? - спросил Шарпей.
   - Это лишь общее слово, название. Но она не является той матерью, что принято считать у вас. И там давно уже нет души, лишь сосуд для немыслимой силы. И если это запустят в Асгард, весь мир покроется силой Матери.
   - Дехен хочет запустить именно её?! - в ужасе воскликнула Дейрдре.
   - Это просто очевидно, - мрачно усмехнулся Галас. - Об этом никто не знает, кроме него и Шуа. Но, по мне, об этом не так трудно догадаться. А сейчас все стало намного интереснее. И если она вдруг не выживет в потоке жизни Асгарда, у него теперь есть ты. Хороший новый сосуд для появления кучи новых Сегонтумских.
   Галас рассмеялся. И этот смех был крайне неприятен для Дейрдре. Она сомкнула до боли губы, стараясь сохранить спокойствие, которое в этом месте покидало её с каждой секундой.
  

...

  
  
   Шарвин сглотнула. Ситуация была печальней некуда. Этот Сегонтумский появился из неоткуда, она даже не почувствовала его. Да, она узнала его, именно этого мужчину она чуть не убила, пока не вмешалась Сани. Правда, тогда он был совсем не в себе, настоящий безумец. Сейчас он не выглядел безумным, но от этого легче не становилось. Странный его взгляд не предвещал ничего хорошего.
   Рёсхен застыл и каким-то туманным взором окинул всю залу, словно видел её впервые. Он молчал, просто наблюдая картину перед собой. Его взгляд лениво задержался на Шарвин, пройдясь по ней с ног до головы. Затем он посмотрел за неё, на корчащуюся Сани. Его брови нахмурились.
   Шарвин, не привыкшая медлить, решила не заморачиваться и вступать в какие-то разговоры. Особенно со зверем.
   Она резко отпрыгнула назад и, наклонившись, схватила Сани за шиворот халата. Напрягши мускулы, он со всей силы швырнула раненую каремио своему хозяину.
   Рёсхен невольно шагнул назад, поднимая руку, правда, в инстинктивной защите, а не в желании поймать женщину - к его ногам свалилась Сани. Сам Сегонтумский хмыкнул - мимо него только что пронеслась, как молния, Шарвин, воспользовавшись секундным замешательством своего нового противника.
   Ломениаль оказалась позади Сегонтумского, но тот даже не напрягся и не вздумал ни на градус повернуть голову.
   Шарвин схватилась за шеи Брин и Таши. Огромная рана на шеях обеих, никакого пульса, широко раскрытые удивленные глаза, так и непонявшие, что произошло. Девушки были мертвы.
   - Проклятье! - в сердцах воскликнула Шарвин.
   На что она надеялась, приводя сюда этих двух дурех, способных лишь к магии? Чего она, собственно, ожидала?
   Но эта мгновенная утрата сильно резанула по ней. Эти двое были слишком молоды и красивы, чтобы так глупо умереть.
   Ломениаль со злостью подняла глаза, смотря на Сегонтумского перед собой.
   - Г...господин...! - прохрипела с трудом Сани. Кровь во рту не давала говорить, она захлебывалась в ней. - Господин, вы пришли!
   Он пришел за ней, он отомстит за неё! Эта чертова рыжеволосая сука за все ответит! Её родной Рёсхен заплатит ей сполна! Боги, как же страшен он и красив сейчас!
   У Сани перехватило дух. Пытаясь улыбнуться, она протянула ему дрожащую руку.
   - Господин, простите меня за мою слабость, - прошептала она.
   Рёсхен скривился, презрительно оглядывая женщину у своих ног.
   - Сегонтумские никогда не прощают, - холодно сказал он. - Особенно слабость. Жаль, но теперь ты бесполезна.
   И с этими словами он взмахнул мечом и вонзил его своей каремио в грудь.
   Шарвин невольно дрогнула.
   Да, теперь все ясно, в этом доме нет места милосердию и любви. Об этом явственно сказали глаза Сани. За секунду перед смертью в них отразилось столько неверия и удивления, что Ломениаль на мгновение даже пожалела эту дуру.
   - Хм,- хмыкнула Шарвин, вставая и распрямляясь в полный рост, - она явно была помешана на тебе. Как собака на любимом хозяине. А ты так просто избавился от неё, хотя она явно прослужила тебе много и добросовестно. Один раз, как помню я, спасла от моего меча. А ты бы мог уже быть трупом. Не знаешь поговорку, что мы в ответе за тех, кого приручили? Похоже, нет.
   Рёсхен повернул к ней голову, в его холодном взгляде мелькнуло что-то звериное.
   - Ты начинаешь казаться мне знакомой, - сказал он. - Этих двоих магичек я помню, а потом уже было не до этого. Значит, это ты атаковала меня?
   - А ты уже забыл об этих укусах? Моя Асателла имеет острые зубки.
   Рёсхен поморщился, он видел, как эта рыжеволосая женщина насмешливо смотрит на рану на его шее. Укус меча найгавана так и не зажил, ведь это был необычный шрам. По правде говоря, он не сомневался, что яд той змеи всё же хоть малость, но проник в него. Ведь в последнее время он стал так быстро выходить из себя.
   - Значит, это правда?! - прошипел Рёсхен. - Это ты, та проклятая найгаван?!
   Из его рта доносилось какое-то угрожающее шипение. Шарвин нахмурилась. Она отчетливо видела, что мелькнуло в его глазах. Не просто вспышка гнева, а нарастающего безумия.
   - И змея сама пришла в логово других змей! - то ли закричал, то ли засмеялся Сегонтумский.
   Он вскинул меч и взмахнул вокруг себя. Черные полосы энергии разрубили землю перед ним, создав пронзительный, неприятный звук.
   У Шарвин не дрогнул ни один мускул на лице. Она взмахнула мечом, не любила она ждать.
   - Прости, О-Ранши, - сказала она, невольно бросая взгляд на тела Брин Уриель и Таши Хель. - Не уберегла я твоих девочек...
   Она собрала всю свою силу и выпустила её через правую руку.
   - Асателла! - громогласно прозвучал её голос в одинокой купальне.
   И зеленая, бурлящая энергия потекла по её клинку.
   Рёсхен взвыл в туже секунду. От ненависти к проклятой силе найгавана. И от радости предвкушения достойной битвы и сладкой крови.
   Звериный оскал перекосил его лицо. Он быстро стал терять контроль над собой. И к Шарвин с замахнувшимся мечом бросился уже плохо соображающий человек.
   Ломениаль помнила, что рассказывал Рёсхен про этого брата. Истинный фанатик и псих. Поэтому никакой жалости.
   Шквал ударов обрушился на неё. Шарвин напряжением всех сил старалась удерживать противника на расстоянии, но затем Рёсхен применил крученый удар, и ему удалось сместить клинок Шарвин одну сторону. Рёсхен взвыл каким-то пронзительным воем и размахнулся с поистине бешенным лицом. Удар был нацелен прямо в сердце женщины; это был удар, заблокировать который у неё не было никакой возможности.
   Однако победный миг Рёсхена был похищен у него инстинктами охотницы. Шарвин отпрыгнула в сторону от стремительно приближающегося клинка, затем круто развернулась и нырнула под убийственный удар Сегонтумского. Меч задел скулу, нанеся ей болезненную рану. Когда Ломениаль завершила свой кувырок и нашла для себя опору, не оступившись на предательски мокром полу, было незаметно, что она осознает, что задета мечом. Когда женщина снова взглянул на своего противника, мерцающие огни зажглись в его голубых глазах.
   Проворство Ломениаль взбесило Рёсхена, но и её кровь снесла ему крышу. Каждая неудача и каждая рана будоражили его так, что он мгновенно терял контроль над собой. Во рту появился кислый вкус - жажда крови. Зубы клацнули в предвкушении.
   Рёсхен бросился вперед, завершая свой выпад, но Шарвин уже была на ногах и готова к бою еще до того, как Сегонтумский догнал её.
   - О, твой взор как-то затуманен, - заметила Ломениаль. Её голос был безжизненно спокоен. - Что же вы такое? Смотреть тошно, как жажда крови превращает вас мгновенно в безумных монстров. Я не удивляюсь, что среди вас не может быть женщин. Подобный хаос могут творить только мужчины. От вас одни беды. Страх перед жизнью у вас гораздо распространеннее, чем страх перед смертью
   Рёсхен вновь яростно зарычал и безрассудно бросился в атаку. Окончательно убедившись, что её противник уже бездумный берсерк, Шарвин не пропустила мгновения, когда он открылся. Она ринулась назад к своей исходной позиции, отбила его меч в сторону. У неё получилось, ибо она использовала мощь Асателлы, которая с легкостью позволяла ей отражать такие сильные удары. Её клинок, озаренный зеленым светом, наотмашь ударил противника. Рёсхен резко уклонился, избегая смертельного удара, который глубоко пронзил бы его легкое.
   Как вдруг из клинка вырвалась, материализуясь, огромная змея.
   Рёсхен невольно вскрикнул от боли, когда острые зубы призрачной рептилии впились ему в левую руку. Он неистово зарычал и нанес удар наотмашь, но змея успела уклониться, уносясь к хозяйке.
   Шарвин сама невольно отскочила на приличное расстояние. Её дыхание сбилось. Она была проницательной женщиной. Очень гордой, но не глупой. Она прекрасно понимала, что противник намного превосходит её в физической силе. И драться лицом к лицу для неё просто губительно.
   - Асателла! - закричала женщина, и её змея, мгновенно увеличившись в размерах, ринулась на противника.
   Глаза Рёсхена наливались чернотой. Ещё не отошедший от припадка от драки с Ниа, его неустойчивая психика дала сбой. Черный дым повалил с его кожи.
   Сегонтумский издал устрашающий нечеловеческий вопль и бросился на мерцающую зеленую змею.
   Рептилия проворно уворачивалась, не давая отрубить себе голову. Но и сама не могла укусить или хотя бы скрутить Рёсхена. Безумие того, усиливаясь, делало его практически неуязвимым. К нему не возможно было подобраться.
   Шарвин хмурилась всё больше и больше. Тогда, в лесу, она застала его врасплох. Сейчас же он прекрасно видит свою соперницу и великолепно обороняется.
   А между Рёсхеном и образом Асателлы завязалась жестокая и беспощадная битва. Змея вертелась и изворачивалась, но опытный Сегонтумский уклонялся с завистливой скоростью. Он вдруг вспыхнул черным пламенем и швырнул огромный черный луч в рептилию. Та зашипела от боли, проклятая энергия черным пламенем горела на зеленой чешуе.
   - Асателла! - воскликнула Шарвин. Усилием воли она вложила всю мощь своего меча в образ змеи, стараясь силой найгавана подавить черный огонь. У неё отчасти получилось, но на теле рептилии остались огромные черные ожоги.
   Змея долго не возилась и, изловчившись, вонзила зубы в нарукавник Рёсхена, порвав на нем ремешки. Но Рёсхен мгновенно отпрыгнул, резко дернув руку - нарукавник остался в пасти твари. Сегонтумский нервно рассмеялся. И когда змея, разинув пасть, бросилась на него, чтобы пожрать, Рёсхен неожиданно метнулся на встречу к ней и всадил меч прямо ей в глотку, вгоняя в брюхо, разрубая пополам сердце. А черная энергия, высвобожденная из меча, просто взорвала змею изнутри.
   - Проклятье! - только и воскликнула Шарвин.
   Клинок был её продолжением, и она сама почувствовала острую боль и силу этой черной мощи. Но она не сможет так быстро вновь восстановить свою змею. Ей потребуется время.
   Рёсхен взревел и кинулся на рыжеволосую женщину. Она замахнулся для удара, для очень сильного и точного. Шарвин поняла, что её дела совсем плохи. Она сейчас не сможет контрактовать.
   - Асателла! - вновь вскрикнула она.
   Огромный зеленый туман стремглав взлетел из-под земли, заполонив собою всю залу.
   Рёсхен остановился как вкопанный. Даже теряя контроль над разумом, он сохранял свои инстинкты охотника. И даже свирепый зверь понял, что если он будет продолжать дышать в этом тумане - ему конец. Тело уже и так немного озябло, укус змеи на левой руке давал о себе знать, она понемногу немела.
   Шарвин запыхалась. Она была крайне недовольно собой. Она выпустила наружу свою предельную способность. Ядовитый смертельный туман. Это выкачивало из неё все силы, и она не раз клялась себе не пользоваться своей особой способностью. Она не хотела привыкать и терять часть своей жизни. Но сейчас у неё не было выбора. Её противник не продержится долго. Ведь только найгаван мог выжить в этом чистейшем яде.
   Но что это? Она усмехнулась, видя искаженное лицо противника. Он все ещё стоял на ногах и держался.
   - Затаил дыхание? О, однако, - иронично усмехнулась Шарвин. - И надолго ли? Даже если продержишься две минуты, ослабнешь мгновенно. Ты уже не жилец.
   Рёсхен молча кинулся на неё вновь.
   Шарвин сжала губы. Он понял всю ситуацию, и у него не остаётся ничего, как убить её меньше, чем за минуту.
   Она взмахнула клинком, чтобы создать свой зеленый вихрь. Он на мгновение остановил Сегонтумского, не подпуская к ней. Серикей особо не задумался и повторил её же действие - черная волна вихрем понеслась на Ломениаль.
   Женщина чудом избежала удара, контрактовав силой Асателлы. По залу раздался гул и грохот - от чудовищных двух сил все полетело в щепки. Вода в бассейнах расплескалась по всюду, графины с розами попадали, разбиваясь вдребезги. Мертвое тело Сани отбросило на пол метра, она рухнула в воду, и вода мгновенно окрасилась в алый цвет.
   Рёсхен зверел. Каждого противника он ненавидел всем сердцем и желал разорвать на куски. Но женщин он ненавидел больше всех. В его голове не укладывалось, как они смеют, как только думать могут о том, чтобы быть равным мужчине.
   Шарин же ненавидела таких, как он. Впрочем, не ненавидела, а испытывала сильное отвращение. Что намного, намного хуже.
   Вся её жизнь была искалечена мужчинами. Отец-тиран, избивающий её и мать. А её добрая, но глупая мать все прощала ему, даже когда он бросил её ради очередной проститутки. А больше всего Шарвин ненавидела войну, которую устраивали именно мужчины. Ради чего? Ради каких-то богатств и амбиций? Из-за войны мужчины забрали её мать, сестру, даже её девичью честь. Сколько раз надругались над ней, как физически, так и морально. Но она была слишком горда, чтобы сломаться. Шаг за шагом она становилась сильнее, возвышалась, укрепляя свою мощь. Она сумела отомстить всем, заодно став независимой и могущественной. Мужчин теперь она использовала лишь для собственной выгоды и удовлетворения, для продвижения своих целей. Так она развлекалась и мстила всему мужскому роду за свои обиды и горе.
   Лишь двое мужчин смогли вернуть и пробудить в ней женскую доброту. Магистр Асирата Велес Автолик и О-Ранши Хамрай. Второго она повстречала ещё юным мальчиком в их академии. На мгновение восхищенная его юношеским обаянием и невинностью она соблазнила его и играла, пока он не надоел ей. Но доброта этого мальчика, его сильная воля и заботливость растопили её сердце. Она привязалась к нему, и он стал для неё добрым другом. Наверное, только О-Ранши она могла доверять свои страхи прошлого и изливать душу. Он никогда не упрекал её, не давал каких-то советов. Но был всегда рядом и слушал. Она была чрезвычайно благодарна ему за это.
   В Велеса Автолика она влюбилась неожиданно-негаданно. Прошло пару месяцев, как Шарвин поступила к нему на службу. Это был первый мужчина, который не пленился её красотою. Был вежлив, мог сделать комплимент, но не более того. Это задело гордую и тщеславную женщину. Поддавшись своей женской природе, она невольно пыталась флиртовать с ним без какой-либо причины, но все впустую. И когда она поняла, что влюбилась, это вызвало в ней ненависть. Она считала это чувство слабым, способным поработить её.
   Но её не удавалось избегать главного магистра. Время смут принесло новые войны, и Шарвин на пару с Автоликом стала участвовать в различных заданиях и сражениях. И тогда Ломениаль вдруг стала видеть другое. Она замечала прекрасные черты в этом человек. Как он заботится о своих людях, воинах-магах, детях-учениках. Он действительно любил людей и хотел сделать этот мир лучше. Он был добр и честен, благороден и ответственен, добродушен и доблестен. Он был хорошим человеком. И Шарвин поняла, что этот мужчина соткан из достоинств, а не недостатков, которые она видела в других. Её влюбленность переросла в любовь.
   Но она знала, что она будет безответной. Что может быть между благородным магистром и коварной соблазнительницей? Что он сможет найти в ней, кроме страсти и красоты? Такой мужчина всегда предпочтет женщину-голубку, а не змею. И Шарвин смирилась, годами скрывая свои чувства. Никто никогда даже не догадывался, сколько комплексов у этой женщины-богини с непроницаемым взглядом и надменной улыбкой. Ведь она всегда думала, что в ней видят лишь красивую оболочку, на неё и клюют. Она всегда страшилась, что помимо этого её не за что любить, она не знала, за что её можно полюбить. Это и видел О-Ранши, отчего она страдает, хоть безрезультатно пытался доказать ей обратное. Это чувствовала и Дейрдре. Её острое чутье всегда безошибочно чувствовало комплексы людей. Наверное, поэтому Дейрдре так и тянуло к Шарвин. Помимо её красоты её прельщало и то одиночество, внутреннее, когда ты боишься, что на самом деле никому ты и не нужен.
   Шарвин тряхнула головой, убирая некстати нахлынувшие воспоминания. Она сосредоточилась на крайне опасном бое.
   Клинок Рёсхена бился о меч женщины так часто, что звуки сливались в один. К ее чести, ей некоторое время удавалось сдерживать его ярость, но скоро она стала запаздывать с парированием потока рубящих и колющих ударов.
   Сперва ее меч ушел влево, отбивая черный клинок. Затем поднялся вверх, чтобы отвести укол вражеского клинка в сторону.
   Но укол оказался обманным, и меч женщины отклонился в сторону. Она поняла ошибку, и остановила свое оружие, пытаясь закрыть брешь в обороне.
   Рёсхену не нужно было прицеливаться: его рука вдруг метнулась за пазуху, откуда он мгновенно выдернул кнут, и затем одним его ударом вырвал язык изо рта Ломениаль.
   Женщина взывала от дикой боли, инстинктивно хватаясь за полный крови рот. Тем самым она проиграла мгновенно.
   Слишком поздно она пришла в себя, секунда решила все. Клинок Рёсхена добрался до неё. Он был открыт сейчас для любого контрудара, но у женщины уже не оставалось сил - вражеский клинок прошел сквозь её живот насквозь, пригвоздив к полу.
   Шарвин издала какой-то непонятный вопль, даже отсутствие языка не помешало ей закричать от невыносимой боли. Над ней раздался истерический вопль-смех Рёсхена. Он ликовал, пронизывая свою добычу. Ведь зеленый туман рассеялся мгновенно, стоило ему только проткнуть свою жертву. Теперь она была под ним, умирающая и обессиленная, её ядовитая сила испарилась.
   Рёсхен вздохнул наконец-то полной грудью и закашлялся от вновь поступившего в легкие воздуха. Он склонил свою голову, и его лицо расползлось в зверином оскале. Его огромный меч воткнулся в землю, Шарвин висела на нем, проткнутая, её руки и ноги уже безвольно касались пола. Сегонтумский навалился на неё сверху, сильнее надавливая рукоять своего меча. Он смеялся и ликовал.
   - Не может женщина сравниться с мужчиной! - зашипел он и схватил Ломениаль за волосы, рывком поднимая её голову к себе. Отчего-то эта роскошная рыжая грива так бесила его. Впрочем, его всегда бесили красивые женщины. Он не понимал, как могут мужчины покупаться на эту женскую особенность и порабощаться её. Он никогда не был таким, его разум не одурманить милой оболочкой. Он даже нарочно калечил своих женщин, избавляясь от их красоты, только с увечьями они казались ему терпимыми, неопасными и жалкими.
   Женщина дернулась.
   "Прости, О-Ранши, - подумала она. - Подвела тебя я очень сильно, мой мальчик. Надеюсь, с годами, ты не будешь зло вспоминать обо мне...А, Велес... Хоть раз ты произнесешь моё имя? И как быстро найдешь замену на мое место? Я не хотела бы знать об этом никогда..."
   Шарвин смутно приоткрыла глаза. В них уже была пелена смерти. Но даже в этих умирающих глазах Сегонтумский увидел упрямство и пренебрежение. Словно он только что не добил её. Она насмехалась над ним!
   - Проклятая стерва! - взвыл Рёсхен, склоняясь к ней почти вплотную. Его ноздри бешено раздувались, его нос нечаянно коснулся её носа, и мягкость, шелковистость её кожи вывела его из себя ещё больше. - Я вырежу твои глаза и сделаю себе из них амулет! А твой рыжий скальпель останется украшать изголовье моей кровати, куда потом присоединится и скальпель этой потаскухи Ниа! Я изуродую тебя так, что никогда даже не догадается, какого ты была пола! А твой язык, сейчас валяющийся на полу, будет отличным лакомством для моих монстров...
   Он замолк в недоумении, когда Шарвин, превозмогая боль, в последнем рывке дернула голову и, схватив его одной рукой за волосы, искалеченным ртом прильнула к его губам.
   Рёсхен хотел было дернуться от этого поцелуя. Но его дикость и вся её кровь из изуродованного рта помутнили на мгновение его сознание. Эта была прекрасная кровь, дурманящая и божественная. Ему захотелось напиться её до сыта. И он невольно инстинктивно поддался поцелую, втягивая в себя её кровь, желая напиться, словно умирал от жажды.
   Слишком поздно он понял, как потерял бдительность. Лишь спустя пару секунд он вдруг почувствовал это дикое чувство. Что-то разъедающее проникало в него.
   Рёсхен распахнул глаза, по лицу Шарвин расползались зеленые вены, по ним текла отравленная кровь.
   Собрав всю свою силу найгавана, весь яд Асателлы, Шарвин в последнем поцелуе выпрыснула его в Сегонтумского.
   Дрожь пробрала Рёсхена насквозь. Что-то влилось в его вены мгновенно, и словно взорвало все его тело в одночасье. Мужчина хотел закричать от невыносимой боли и вырваться от убийственного поцелуя, но яд парализовал его, и он даже не мог пошелохнуться. Ненавистная сила найгавана погубила его.
   - Неужели так...? - промелькнула последняя незаконченная мысль в его мозгу.
   Руки Рёсхена перестали дрыгаться и безвольно упали вдоль туловища. В это мгновение Шарвин издала последний вздох и умерла, опрокинув голову, наконец-то почувствовав, что забрала в себя последнее дыхание её противника. Она осталась висеть пронзенная на мече, а на ней сверху лежал удушенный ядом мужчина. Зеленые вены проступили по всему его телу, он был полностью наполнен ядом, что даже с кожи его шел едкий дым. Он умер с широко раскрытыми глазами, в которых отразилось детское непонимание, ведь как он мог так проиграть женщине?
   Тишину купален нарушил легкий крип. Огромные двери отворились, и через них проскользнул огромный монстр.
   Рёфу принюхался, пригибая голову к земле. Он расчистил территорию, загрызши по дороге пару воинов. Но его хозяйки так и появились следом, поэтому он вернулся за ними.
   Запах чужой крови будоражил монстра, ведь как ни как, он был хищником. Но одомашненный и прирученный, он приобрел сильную волю и даже некоторый разум.
   Рёфу проскользнул мимо ваз, на мгновение остановился возле тел Шарвин и Рёсхена. С тела мужчины шел такой ядовитый газ, что монстр в ужасе отшатнулся. Он в страхе попятился назад, не рискуя приближаться к этим двум телам.
   Слегка успокоившись, Рёфу подбежал к своей беловолосой хозяйке. Она не двигалась. Монстр потыкал её носом, но она так и не проснулась. Рёфу отчего-то забеспокоился. Он стал зализывать рану на шеё Таши своим длинным синя-черным языком. Он делал это долгое время, но ничего не помогло. Хозяйка никак не реагировала. Рёфу невольно заскулив, опять ткнув её в бок носом.
   Разум твари ничего не понимал, и единственное решение, которое казалось ему верным, отнести первую хозяйку ко второй. Дейрдре обязательно приведет Ташу в чувство. Рёфу знал, что между его хозяйками тесная и крепкая связь.
   Монстр пригнулся, головой поддел тело Таши, затем двумя рывками закинул её к себе на спину. Убедившись, что его ноша не упадет, Рёфу побрел с ней к выходу из купальни. На последок он оглянулся на бывшего найгавана и Сегонтумского. Монстр вздрогнул от этой силы и поспешил скорее убраться отсюда.
  

...

  
   - Тсс! - еле слышно скомандовал Галас, взмахом руки останавливая двойку, следующую за ними.
   Дейрдре не успела спросить в чем дело, как в темном узком коридоре, через который они пробирались, выросла огромная фигура. Темный силуэт вначале что-то прохрипел, но тут же замолк при виде Галаса.
   - Иди сюда, - скомандовал Сегонтумский, протягивая руку.
   И нечто двинулось к ним.
   Дейрдре невольно вздрогнула, увидев приблизившееся получудовище-получеловека.
   - Грибонн! - воскликнула она.
   Существо, словно опомнилось, услышав девичье восклицание, и ринулось на девушку мимо Сегонтумского.
   Галас мгновенно выхватил длинный кинжал и молниеносно ударил им в шею существу. Грибонн захрипел и плашмя повалился на пол. Мощным ударом меча Галас добил тварь, нанося контрольный удар в голову.
   - Дейрдре, ты могла бы без эмоций? - мрачно молвил Сегонтумский, вытирая плащом свой меч. - Они приставлены здесь охранять. Хоть они и слушают всех братьев, но выполняют четко приказ именно Дэхэна. А он приказал охранять Билла, поэтому падшие и на меня могут напасть.
   - Это вообще что такое? - с отвращением спросил Шарпей, разглядывая мертвое тело.
   Это было похоже на мужчину-монстра. Доктор увидел огромные когти на сильных мускулистых лапах чудовища. Его тело было покрыто чёрной как ночь кожей, два огромных красных глаза тускло светились в темноте коридора, хотя были уже мертвы. В чудовище было не меньше двух метров роста.
   - Это грибонн! - тихо сказала Дейрдре. - Я столкнулась с ним один раз. О-Ранши сказал, что немного знает о них. Эти чудовища разумны, что-то вроде охотников. Они совершают заказные убийства, и как собаки способны находить добычу по запаху. Одного такого за мной послали, чтобы найти украденный моей командой карметис. Он выследил меня по запаху волос, у него был мой локон...
   Дейрдре вдруг замолкла. Венка на её виске судорожно дергалась. Раньше она даже не задумывалась, откуда мог взяться такой монстр, а сейчас...
   - Пославшим его был Вэнс, а он работал на Ниа. Значит, Ниа мог подсобить ему с этим монстром. А ещё на грибоннов не действует магия...
   Галас издал легкий гортанный смешок.
   - Уже догадываешься, да? - иронично сказал он. - Не знаю, что за название такое "грибонны", мы называем их просто падшими.
   - Падшими? То есть, они...
   - Да, когда-то были людьми, - улыбнулся Сегонтумский и пнул мертвое тело. - А ещё они когда были нами.
   Дейрдре невольно скривила лицо, её гримаса отвращения крайне позабавила Сегонтумского.
   - Не ожидала? - сказал он. - Это низшие наши люди. Воины, не справившиеся со своим безумием. Они обратились в эти существа, но благодаря силе Дэхэна были усмирены. Однако, не смотря на остатки сознания, их разум потерян, и людьми им больше не стать. Они как ожившие мертвецы в руках кукловода. Они подчиняются нашей крови, их сила не исчезла, просто потухла, но они все равно остаются крайне опасными. Разве можно игнорировать такую прекрасную удобную силу? Люди на земле отдавали немалые деньги за таких наемников. Они ничего не боятся, верно исполняют свой долг. Убьют сами себя, если их поймают. А если им это не удастся, они все равно ничего не поведают, даже если могли бы говорить. Идеальна игрушка. Жаль, что падшие долго не живут. Из-за их разрушенного разума эти существа могут прослужить нам пару лет, а потом их тело просто мгновенно станет разлагаться. Вас это удручает, я погляжу?
   Дейрдре молча подняла на него глаза. Галас улыбался, но глаза его были холодные. Он испытывал отвращение к этим существам, хоть и признавал их силу. Сейчас она ощущала такие же чувства. Но в то же время, с каждой минутой, она осознавала, во что обольется план Дэхэна. Он казался ей безумным и нелепым. Впрочем, какая логика и здравый смысл может быть у сумасшедших?
   - Так каков же твой план сейчас? - спросила его Дейрдре. - Просто помочь вторгшимся разрушить братство?
   - Прекратить все это и не допустить, - поправил её Галас.
   - Хочешь убить мать?
   - Именно. Поэтому мне надо пробраться в тронный зал. Но пока туда не дошли остальные найгаваны, нам бессмысленно соваться к матери.
   - Не хочешь драться в одиночку? - усмехнулся Шарпей.
   - Я не смельчак, но и не дурак. Дэхэн по силам будет только найгаванам.
   - Тогда зачем нам к Ортону?
   - Он не открыл свои секреты нам, Сегонтумским. Но я уверен, он расскажет все найгавану и, по совместительству, дочери того, с кем бежал с Утгарда. Так что, идем, вперед! - Галас подмигнул Дейрдре и поманил за собой.
   Вскоре череда длинных темных коридоров закончилась, и они очутились в небольшом тюремном подземелье. Вход в камеру охраняло четыре охранника и один грибонн, которого Сегонтумские называли "падшим". Расправиться с ним оказалось труднее всего. А стражники попросту не ожидали коварного удара от Сегонтумского, старшего их по званию.
   Шарпей собрал с тел мертвых воинов пару кинжалов и два коротких меча. Обвесившись ими, он слегка качнулся от непривычной ноши, но ничего не сказал. Его стремление запастись оружием развеселило Галаса. Но Дейрдре с улыбкой про себя подумала, что Шарпей прекрасно знал, как ломается простое оружие, через которое протекает сила найгавана. Она и сама не побрезговала прихватить с собой чужой клинок.
   Перебив охрану, они оказались внутри маленькой комнатки, с неприятным запахом сырости. Данное помещение, хоть и было темно, не выглядело уж так удручающе, как тюремная камера. Чего не скажешь о её заключенном.
   - Их ещё не успели предупредить, - сказал Шарпей, с отвращением переступая через труп падшего.
   - Это же нам только на руку, - молвил Галас и отварил тяжелую дверь в камеру.
   В глубине, на голом сыром полу лежал старик. Ужасно страшный и словно прогнивший. Все его лицо было в засохшей крови, как и одежда. По многочисленным ранам и не выветрившемуся запаху горелой плоти, было крайне ясно, что его недавно пытали.
   - Билл? - сомнительно спросила Дейрдре, глядя на сгорбленную фигуру, забившуюся в угол.
   Старик поднял голову, и сердце девушки невольно сжалось. И от жалости, и от некоторого отвращения, за которое ей тут же стало стыдно.
   Выглядел Билл устрашающе - все его проказы, лопнувшие сосуды, дряблая кожа - неужели ему было всего лишь под сорок, как утверждал Ниа? Вместе с тем Дейрдре видела отсутствующую кожу на руках и даже обрубки вместо трех пальцев. Все лицо Билла было заплывшим и синим, губы разбиты. Он был укутан в старый дряхлый плед, но и без того было понятно, что и все тело его изуродовано. Сегонтумские не пожалели этого калеку и пытали его, чтобы добиться информации.
   Дейрдре скривилась от молчаливого внутреннего негодования. Она освоила свою боевую профессию ради собственного достоинства, и чтобы понять, что она не пустое место в этой жизни. Но чем больше она взрослела, тем яснее понимала, что её сила ей дана не просто так. Если уж она у неё есть, она обязана с помощью неё добиваться своей правды.
   " И раз уж я найгаван, - подумала она, - я считаю верным подчиниться своей природе обязанностей. Этот подарок нужно использовать во благо, чтобы остановить всё это".
   - Госпожа Тайгета, господин Самуэльсон! - воскликнул Билл, с удивлением узнав вошедших, но он примолк, заметив за их спинами возвышающуюся фигуру Галаса.
   - Выглядишь паршиво, но голос все же звонок и не сбивается, - насмешливо заметил тот.
   Старик непонимающе глядел на троицу, интуиция мгновенно подсказала ему, что что-то здесь не так.
   Дейрдре плавно скользнула к нему, словно не чувствуя боли. Она опустилась подле него на колени и заглянула в лицо.
   - Я думаю, это долго объяснять, - улыбнулась она. - У нас произошел тут некий переворот. А затем и скрытое вторжение. Так что через полчаса здесь начнется массовая бойня. У нас мало времени, мы здесь для того, чтобы узнать некоторые ответы на вопросы. В особенности, это нужно мне.
   - Что... - протянул старик, непонимающе и испуганно переводя взгляд с каждого на каждого.
   Дейрдре прекрасно понимала, что в его состоянии невозможно быстро соображать. Он был напуган, а недавние пытки сильно пошатнули его.
   - Он растерян, происходящее явно его смущает, - сказал Шарпей. - Дейрдре, лучше покажи ему, не трать время.
   Дейрдре не стала сопротивляться. Она протянула руку, касаясь его тыльной стороны ладони. Она была шершавой и грубой, словно кора погибшего дерева.
   Старик вздрогнул, когда в его голове возникли картинки и замелькали быстрым калейдоскопом. От удивления он застыл и даже не думал сопротивляться.
   Дейрдре быстро показывала ему, что происходит сейчас в Утгарде, весь разговор с Галасом, отдельные фрагменты того, что происходило в Берии, пока Билл был с ними на острове, в доме Райдена.
   Но когда дело дошло до видений рассказа о родителях Дейрдре, старик вдруг вскрикнул и отшатнулся от девушки, дряхлая старая рука выскользнула из её ладони.
   Некоторое время Билл, часто моргая, взволновано смотрел на девушку. Пораженный, он словно прозрел после долгого неведения. А Дейрдре молчала в ответ, терпеливо ожидая, пока он справится с чувствами и осмыслит происходящее. Но не выдержал Галас.
   - Мы сюда не в гляделки пришли играть! - строго напомнил он. - Я вообще не вижу смысла сюда было идти, но дама сильно пожелала. Так что пускай получает информацию, у нас не так роскошно со временем.
   - И тут мне придется его поддержать, - заметил Шарпей.
   Билл в панике стал метать взгляд с одного человека на другого, в его глазах читалось тысяча вопросов и отчего-то упреков. Его взгляд остановился на бледнолицем Галасе.
   - Но он предатель! - воскликнул Билл, и в его голосе прозвучало нечто детское, такая искренняя обида и неподдельное возмущение.
   Галас лишь скривил губы в надменной улыбке. Его вряд ли волновал его статус и это прикипевшее уже навеки прозвище. Он лишь нервно и, скорее по привычке, поправил повязку на шрамированном лбу.
   - А никто ему и не верит, - мрачно отозвалась Дейрдре. - Но сейчас он готов помочь нам в этом месте, и мы не чураемся любой помощи. Ты же видел ситуацию, я показала её тебе только что.
   Билл, все ещё находившейся в замешательстве, перевел на девушку взгляд. Он словно вновь увидел её. Его потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, глаза бегали.
   - Надо же, - прошептал он. - Мои старые глаза были так слепы... Как я мог не заметить такого сходства?
   Дейрдре хотела было обозлиться, ей уже надоело это сравнение. Но старик вдруг заплакал.
   Галас раздраженно цокнул, они теряли драгоценное время.
   - Простите, простите! - прошептал Билл сквозь нахлынувшие слезы. - Это словно вчера было, я был так молод, и Соррель все ещё улыбалась. Я так не любил поначалу Лазаря, но он оказался славным человеком...
   - Давай без сентиментальностей, старик! - прервал его тираду Шарпей. - Мы хотим узнать о том, был ли ты найгаваном!
   Старик примолк и сквозь мокрые от слез глаза воззрился на него.
   - Да был, чего вы так сомневаетесь! - злобно огрызнулся Галас, раздраженный, что они это переспрашивают тысяча пятьсот раз, так и не веря. - Вот только как он лишился силы, не говорит. Мол, просто она исчезла. Дэхэн явно был в негодовании, ведь он мог открыть способ, как отбирать силу найгаван и, возможно, передавать её. Но этот упертый все твердит, что ему неизвестно, как это вышло.
   Билл посмотрел на него вдруг как-то серьёзно, словно увидел впервые.
   - Пускай он выйдет, - вдруг произнес он. - Я хочу поговорить с дочерью Соррель без Сегонтумского.
   - Вот ещё... - хотел было возразить Галас, но словил спокойный взгляд Дейрдре.
   - Я думаю, ты должен оставить нас на десять минут. Нам действительно надо это узнать. Я думаю, тебя это не затруднит.
   Ракуйя, ругаясь в пол голоса, резко вышел, беспечно хлопнув тяжелой дверью. Все-таки он был умен, предпочитая не спорить, а ускорять события. Все равно узнает, если захочет.
   Шарпей подсел к ним и выжидательно посмотрел на старика.
   Дейрдре прикоснулась к Биллу и быстро показала ему бывшего найгавана Милосердия Калеба. Его сущность, жизнь и смерть.
   Внутри неё все сжалось, но она сдержалась, не проявила эмоций. Она не смеет делать это при Самуэльсоне. Зато она сразу показала, как в Шарпее зародилась новая сила, хоть он ни разу её не применил.
   Билл на мгновение ошарашено уставился на доктора. Он хотел попросить выйти его, но этот вопрос мгновенно отпал.
   - Мой последователь, - прошептал он.
   - Билл! - напомнила ему Дейрдре. - Время!
   - Хорошо, - кивнул старик.
   Он натянул на себя грязное покрывало, словно его пробирал лютый холод. Глаза его все ещё бегали по этой двойке, словно он изучал их, как нечто необычное и крайне удивительное. Но, собравшись с духом, он молвил:
   - Меня зовут Ортон Клейманс, и мне 42 года, - он усмехнулся. - Я родился в небольшом городке Дмебморс, находившийся на окраине леса, в империи Винградо. Мой отец был лекарем и травяным знахарем, поэтому, хоть и не имея медицинского образования, к четырнадцати годам я мог на уровне с отцом лечить его больных. А в пятнадцать к нам как-то заглянул старик, полечить свои больные суставы. Его звали Санжо Харито, ему было 82 года, но он все ещё был строен и силен, как молодой кипарис. Он остановился неподалеку нашего дома, поэтому чуть ли не каждый день захаживал к отцу лечить свою больную ногу. Поначалу я боялся этого старика, меня пугал его пристальный взгляд, словно он все время меня в чем-то подозревал. И вскоре выяснилось, почему. Он был найгаваном с клинком Асателла, ядовитой смертельной змеей. И он мгновенно почуял во мне родную силу. Поначалу я не верил и считал его полоумным, но он быстро заставил почувствовать во мне эту силу. Сказать, что я был ошарашен, ничего не сказать.
   Старик Санжо забрал меня у отца, якобы на лекарскую практику в крупный столичный город Кемвелл. Хотя, на самом деле, меня буквально продали за пятьдесят золотых, такое богатство для мелкого старого лекаря! И для меня начались кошмарные будни.
   Я возненавидел свою силу так сильно, как только мог. Она была чиста и прекрасна в своей природе, но меня заставляли пользоваться ей в угоду империи. Санжо считал, что лучшая тренировка - настоящее испытание смерти. Поэтому он учил меня во время военных действий. Будучи сам по натуре властным и охочим до битвы, Санжо Харито наслаждался войной, любой потасовкой. Он в тайне совершенствовался в своей силе найгавана, я знаю, что получил он её довольно поздно. Как сказали мне однажды духи в Шифельхейме, именно найгаваны Страсти живут меньше всех, хоть и ярче всех.
   Но я был простым парнем. Ни воином, ни магом, ни рошеви. А меня заставляли сражаться. Убивать. То, что я презирал в жизни больше всего. Я не хотел участвовать в этих военных действиях, каждую ночь мне снились кошмары с лицами убитых мною людей. А ещё я был отменным трусом. Честь, отвага, решимость - это не моя история. Мои ноги подкашивались, когда я видел чужой клинок. Руки дрожали перед каждой битвой, я с трудом держал свой меч. Меня все время тошнило от волнения и страха. Я готов был удирать с поля боя мгновенно, без зазрения совести. Так часто и бывало. Старик Ханжо тысячу раз возвращал меня, а потом избивал за это до такой степени, что я неделю не мог ходить.
   С меня не получалось никакого воина, и я был безмерно счастлив этому. Я стал усиленно развивать силу найгавана Михаила, но скрытно. И вскоре понял, что он может мгновенно исцелять. Духи в Шифельхейме так и поведали мне, что найгаван Милосердия - единственный, кто мгновенно овладеет своей силой и чувствует её полностью, как любую часть своего тела.
   И я стал использовать свою силу. Лечить скрытно людей. От всего - от ранений, болезней, любых недугов. Это стало моим прикрытием и отговоркой - я стал оправдываться перед Санжо, что теперь я полевой врач и мне нужно больше уделять времени раненым. В этом основа моей силы. Старик даже согласился и сам подкидывал мне больных, он считал, что я должен развиваться в своих способностях. Боевой лекарь - на вес золота в серьёзном сражении. Лечить в Винградо могли и маги. Но они тратили свою силу и выносливость, колоссальную энергию на простые заклятия. Магия лечения лишь поверхностна, когда найгаван Михаила вылечивал мгновенно и полностью.
   Так, спасая других, я стал спасать и себя. Избегая битв, я хлопотал над больными, хотя чувства напряженности никогда не покидало меня. Думаю, это было легким отклонением в моей психике. Я стал без причины бояться опасности. Каждый день ожидал чего-то страшного, что придут очередные найгаваны и поведут на какую-то священную войну, и мой драгоценный покой будет нарушен. Хотя случилось намного хуже. И до смешного нелепо.
   Я сам себя раскрыл. Ко мне явилось двое сильных высоких мужчин, с волосами золотистее, чем пшеница. Один был серьёзно ранен в плечо, и второй попросил меня, как уездного лекаря, подлатать брата. Как же я мог знать, что это были Сегонтумские, даже неподозревавшие, что обратились за помощью к найгавану. Ночью, когда раненный спал, я решил призвать силу Михаила и излечить его. Но когда сила моего клинка коснулась его, мужчина мгновенно очнулся и закричал в припадке. Сила лекаря Милосердия негубительна для Сегонтумских, но она противна им. Поэтому молодой беловолосый спросонья испугался вторгающейся противоестественной энергии и пришел в ужас.
   Второй Сегонтумский ворвался в комнату и одним ударом пригвоздил меня к полу. Тогда они поняли кто я, а я узнал, что сила найгаванов может быть губительна для этого рода.
   Зато как я оказался интересен им! Начался мой самый ужасный кошмар, казавшийся длиною в вечность. Я стал заключенным в доме Утгард. Они заставляли меня лечить своих воинов и вместе с тем проводили надо мной множества опытов. Во мне было ни капли благородства - я плакал как дитя и умолял прекратить. Я рассказал им все, что знал о найгаванах и повадках, лишь бы боль прекратилась. Лишь о Шифельхейме они не знают, так как им не пришло в голову спросить об этом призрачном мире памяти. Они всегда считали, что клинки сами, внутри нас, сообщают нам сведения минувших лет.
   Но никто не прекратил издеваться надо мной, они мечтали извлечь мою силу. Я впал в клинический страх и ужас, эти пытки убили мою душу, я лишь мечтал умереть и проклинал тот день, когда найгаван клинка Асателлы заявился в наш городок. Между прочим, из-за меня его и схватили, старика Санжо, под раскаленным железом я выдал тайну своего учителя. И его также предали изучению, в результате которого он не выжил. Но найгаваном Милосердия дорожили намного больше, сила Михаила могла творить чудеса, поэтому меня щадили.
   А вскоре у меня появился слабый лучик утешения. Он назывался Соррель. Она была юна и прекрасна, и она так же была найгаваном. Не знаю, к счастью или несчастью, но в качестве эксперимента из неё решили сделать мать. А меня приставили к ней, как лучшего лекаря в доме Утгард. И только в те минуты, когда я оставался с Соррель, я мог хоть немного вздохнуть спокойно. Просто пожить часок без страха и ужаса.
   Но все сложилось не так просто, вы и сами это дальше знаете. Её мужчиной был Лазарь Сегонтумский и с первых минут он показался мне очень странным...
   Билл несколько вздрогнул, когда Дейрдре вновь коснулась его руки. Она даже не задумывалась и не напрягалась - взять его видения оказалось легче простого. Она проникала внутрь старика, одновременно показывая картинки Шарпею, картинки минувших лет.
   Дейрдре видела лица родителей глазами Ортона, их выражение, когда они смотрели друг на друга без вмешательства Сегонтумских. Соррель была проста, но в этой простате была свою чарующая притягательность, странная помесь нежности и дикости. А Дейрдре, смотря на лицо Лазаря в этих воспоминаниях, почему-то отчетливо видела дикую помесь Ниа и Сайкона, лишь со спокойной улыбкой, полной уверенности и радушия.
   Но Лазарь, не смотря на собственные взгляды, оставался Сегонтумский - его гордый нрав не желал компромиссов. Он заставил Ортона бежать вместе с ними, когда принял решение стать изгнанником ради любви и своей идеи. А у Ортона и не было выбора. Ни за что на свете он не хотел бы оставаться в этом доме, где его ждала мучительная долгая смерть. Он боялся до смерти, представляя, что сделают Сегонтумские, если поймают их. Но упустить шанс обрести свободу - это было ещё страшнее.
   - И ведь вскоре нас быстро нашли, благодаря тому, кто стоит сейчас за дверью, - тень злобы скользнула в голосе старика. Он опустил голову, смотря на свои страшные руки, где грибок разъел практически все ногти.
   - Твои родители недолго были счастливы, - вздохнув, продолжал Билл, - Мы знали, что за нами уже след, а твоя мать вот-вот уже готова была разродиться. И произошло удивительное - родились близнецы. Я помню, как шокировался господин Лазарь. Только вот мальчик не выдержал сложных родов и погиб ещё в утробе матери. И когда я разрезал их сросшиеся пальчики, этих новорожденных крох, я впервые видел, чтобы так горько плакал мужчина над телом мертвого сына. Казалось, даже родная мать не была в таком горе, как он. И именно Соррель предложила оставить мертвого сына, чтобы сбить Сегонтумских с мысли. Лазарь готов был отринуть здравый смысл и похоронить ребенка с почестями, да так, чтобы никто никогда его не нашел. Но найгаван Сердца настояла на своем. Они устроили все так, что Соррель бежала со мной, а Лазарь остался отбиваться от нападок братьев. Да не совсем все так вышло...
   Нас таки заманили в ловушку. И Соррель отдала мне свою новорожденную дочь, после родов она ещё не оправилась и не могла быстро идти.
   - Я прошу тебя лишь об одном, - сказала она сквозь слезы, до боли сжимая меня за плечи. - Спаси мою малютку! Ты можешь вырастить её сам, можешь отдать в приют. Так будет даже лучше, тебя не найдут с ней, никто не будет винить тебя и в чем. Да сделай все что угодно, лишь бы она осталась жива, и о ней никто не узнал!
   А дальше все было как во сне. Я бежал со всех ног, ни разу не оглянувшись назад. И, к счастью, маленький комочек в моих руках, не издал ни звука.
   Я поступил так, как требовала моя трусливая душонка. Я оставил ребенка у дома монастыря в ближайшей деревушке, до которой добрался. Лишь записку оставил. С именем, которое придумала Соррель своему ребенку. Она хотела назвать его Дейриор. Ведь у Сегонтумских не рождались девочки, о девичьем имени даже не задумались. Поэтому я позволил себе вольность и назвал тебя "Дейриора".
   - Но у монахов было другое мнение, - усмехнулась Дейрдре, и мне дали собственное имя. Ну или они плохо разобрали твой почерк, прочитав не так имя. Впрочем, главным там был Бекинешь, он всегда был слеповат, поэтому я и не удивляюсь.
   Шарпей укоризненно посмотрел на Дейрдре, её речи и усмешки показались ему совсем не уместными.
   - А как я мог вас не признать! - на глаза Билла нахлынули слёзы. - Ведь теперь я вижу, как вы похожи! Но, тогда в доме господина Райдена, когда вы вдруг сказали, что ищите Орина Клеймана, я пришел в ужас! Столько лет прожить в долгожданном спокойствии, и тут меня снова разыскивают! Что от меня могли хотеть? Мести, расплаты? Лишь на долю я успокоился, когда прознал, что среди вас найгаваны, но страх все равно не покидал меня. Я хотел бежать, но понял, что выдал бы себя мгновенно. Меня успокаивала лишь мысль, что в таком обличье меня никто не узнает, никто не ожидает увидеть такого Орина Клеймана!
   - Так что же с тобой все-таки сталось? - спросил Шарпей. - Почему ты жив, если был найгаваном? Почему эта сила теперь не в тебе?
   - Я отказался от неё, - старик просто пожал плечами.
   - Что значит "отказался"? - непонимающе вопросила Дейрдре.
   - Я и сам не знаю, как толком это объяснить, - Билл несколько замялся, стараясь подобрать слова. Казалось, он с трудом вспоминал прошлое, которое так хотел забыть. - После всего этого я пустился в бега, мания преследования сопровождала меня повсюду и каждую минуту. Спустя два года я перебрался на торговом корабле в Сальту и пустил свои корни там.
   Первые пять лет тяжело было. Каждую ночь меня мучили кошмары, но уже не мертвые солдаты снились мне, а плен у Сегонтумских. Я постоянно видел лицо Соррель, и это мучило меня. Как я ненавидел свою силу! Свою особенность, своё проклятье! Эта ненависть и неприязнь росла во мне каждый день все сильнее и мощнее, и я готов был уже наложить на себя руки. В последнем отчаянии, я даже чирканул себя ножом по вене. Но, испугавшись за свою никчемную жизнь, быстро приложил тряпку к ране, стараясь остановить кровь. И тогда я вспомнил про хрустальный карметис, находившийся со мною. Лазарь при побеге с Утгарда украл несколько, один из них передал мне, на всякий случай. Этот камень до сих пор был со мной. А я ведь помнил, чтобы попасть в Шифельхейм - нужная особенная магическая поверхность-отражение.
   - Ты написал кровью свое имя на хрустальном карметисе? - удивленно воскликнула Дейрдре. - И получилось?
   - Именно, - старик кивнул головой.
   - Что-то меня это смущает, - не унималась Дейрдре. - Вход в Шифельхейм возможен через магические зеркала. Как через карметис-то?
   - Не совсем через зеркала, точнее, через отражения. В идеальной глади камня ты ведь прекрасно увидишь свое лицо. Вот и у меня получилось. И мне даже кажется, что сила хрустального карметиса как-то повлияла на меня и мое решение.
   - Твое решение?
   - Да, на мое решение. Очутившись в Шифельхейме, я сполна ощутил ту силу, что бродила в этом месте. Это вновь вызвало во мне депрессию от воспоминаний. Чувства нахлынули на меня, и я закричал во все горло. Казалось, мой рассудок помутнел, и я провалился в бездну, неприглядную тьму. И в этой черни я видел своего белоснежного голубя Михаила. Он смотрел на меня так укоризненно.
   "Уходи прочь! - закричал я ему. - Я ненавижу тебя! Твое проклятье сгубило мою жизнь! Да я просто ненавижу тебя! Убирайся прочь!" И я стал кричать эти проклятья, не переставая. Я чувствовал силу Михаила в себе, вокруг себя. Я стал махать руками, словно пытаясь скинуть её с себя, разорвать эти путы. Я отталкивал её как мог, кричал изо всех сил, все моё естество противилось этому. И тогда голубь подлетел ко мне близко-близко, и я смог увидеть его пронзительные глаза. В них было столько печали, но читался простой вопрос.
   "Я отказываюсь от тебя!", - уже прошептал я и заплакал. Тогда Михаил развернулся и улетел прочь. А я остался сидеть на коленях и тихо плакать о своей глупой судьбе.
   Я не заметил, как исчезла темнота. Как растаяли призрачные стены Шифельхейма. Я опомнился лишь через некоторое время, сидя в своей комнатке, а в моей руке вместо хрустального карметиса лежал черный сгоревший уголь.
   Поначалу я не понял, что произошло, и старался жить, как дальше. Но вскоре стал замечать, что нечто не так. Пока не осознал окончательно - сила во мне исчезла. Её больше не было со мной. Я призывал её, пытался проникнуть в Шифельхейм, но ничего не происходило. И я понял, что наконец-то свободен. И в тоже мгновения невидимый груз свалился с моей души, я почувствовал радость, которой не испытывал никогда.
   Но длилась она недолго. Через четыре года я стал плохого себя чувствовать, даже не понимая почему. Я стал сильно уставать, мои суставы постоянно выкручивало. Тошнота не покидала меня каждый день. И вдруг резко у меня стали возникать различные болячки с просто феноменальной скоростью. Я пришел в ужас, не понимая, откуда берутся эти болезни. У меня появились венерические заболевания, хотя я никогда не был близок с женщиной. А затем меня смутило то, что на моем животе вылезла крайне редкая проказа, встречающаяся один раз на сто тысяч человек. Я вспомнил, что однажды с помощью силы найгавана вылечил одного солдата. И меня осенило. Отдача настигла бывшего найгавана!
   Всё, что я когда либо вылечивал, возвращалось в какой-то степени ко мне. Это были сложнейшие времена. Мне повезло, что меня подобрали местные монахи. Меня выхаживали два года в маленьком монастыре на обочине леса, я был словно живой труп, разлагающийся по частям.
   Но со временем я начал привыкать. Ко всему. К постоянным переломам, судорогам, рвотам, жару и любой другой болезни. Я научился с этим жить и лечить это. Я уже не был прежним - я постарел на тридцать лет всего за два года, и стал дряхлым, умирающим стариком, все ещё цепляющимся за жизнь. И знаете, я не был так уж и несчастен. Кто признает в страшном старике бывшего найгавана? Я стал спокоен и беспечен со всеми недугами. Мне даже повезло, и я нашел господина Райдена, который принял меня на работу. В том уютном домишке я жил последние года, смотря за хозяйством, подлечивая и себя, и господина. До того самого момента, пока не появились вы, - грустно закончил Бил, посмотрев на них. - Остальное вы и сами знаете.
   Повисла некоторая пауза. Дейрдре молча осмысливала сказанное. Оно было таким странным и нелепым, что сложно было этому довериться. Использовать хрустальный карметис и отречься от силы? Этот старик и сам не понял, что произошло.
   - Бред какой-то, - прошептала она.
   - Я не могу вам помочь советом, - Билл прекрасно слышал её слова. - Но это было так, и больше я не найгаван.
   - Тогда как им стать? - быстро парировала Дейрдре.
   - Что? - Бил не понял её.
   - Как он, - она махнула головой в сторону Шарпей. - Видишь ли, нам нужна его сила немедленно.
   - В этом нет проблемы, - Билл пожал плечами. - Я уже говорил, найгаваны Милосердия, в отличие от всех остальных, мгновенно овладевают своей силой. Почему он не попробует?
   - Что? - Шарпей замешкался. - Что, прямо сейчас?
   - А что? - вопрошал старик. - Что мешает, пока здесь нет врагов!
   - Но я...
   - Ну что ты? - подключилась Дейрдре. - Когда-то же надо начинать, - она улыбнулась. - Тем более ты сотню раз видел, как это делает Калеб, думаю, тебе не составит труда повторить. Давай же!
   - Я не знаю. - Самуэльсон растерялся.
   Он вытащил короткий меч, отобранный у падшего воина, и, положив себе на колени, тупо уставился на него.
   Применить силу, которую раньше использовал его друг? Не по себе ему как-то было от этого. Да и от осознания того, что в столь поздних годах ему пришла такая сила.
   Он вздрогнул, почувствовав прикосновение, и поднял голову. Дейрдре, держа его за руку, улыбнулась ему.
   - Давай! - подтолкнула она его, - у тебя получиться.
   Галас, стоявший за дверью, нервно перебирал пальцами свой хвост. Эта троица слишком долго возилась над своими вопросами.
   Как вдруг он ощутил прилив чужой, инородной силы. Белой и мягкой, в корне отличной от проклятия Сегонтумских. Их род чувствовал силу найгаван необыкновенно остро, и ему не составило труда осознать, что это.
   Галас резко ворвался в тюремную камеру, громко распахнув дверь. Его взору открылась удивительная картина - сальтский Рыцарь Нуада и их местный доктор Шарпей Самуэльсон сидел, скрестив ноги, а на его коленях пылал белоснежным огнем клинок. Свет исходил из него, и он, расползаясь тонкой паутиной, окутывал Дейрдре, преобразуясь в купол. Белые перья летали повсюду, а раны девушки, шипя, затягивались со скоростью света. Сам Шарпей был крайне удивлен, но твердо держал в руках свой клинок, словно тренировался управлять своей силой не раз.
   - Твою ж ...! - выругался Галас, смотря на нового найгавана. Такие развития событий ему явно не предвиделись.
   Уже мчась вперед к тронному залу, каждый думал он своем.
   Дейрдре напоследок вобрала в себя воспоминания Ортона. Зачем, она сама не знала. Но она хотела, чтобы в её памяти остались лица родителей, их нежные взгляды, обращенные друг к другу, подбадривающие слова. Ей нужна была эта картина в сердце, чтобы никогда не забывать, за что боролись её родители. Дейрдре могла составить лишь образный портрет о Лазаре, но она отдавала себе отчет в том, что требовалось большая смелость и сильная воля, чтобы пойти наперекор огромной силе, дабы защитить свои принципы и идеалы.
   Её мысли вращались и вокруг Билла. Точнее, правильно было сказать, Ортона Клейманса. Почему такой человек стал найгаваном? Хотя по какому критерию можно сказать, что эта сила подходит определенному человеку? Она помнила воспоминание-рассказ Ашхена о найгаванах Мудрости и Страсти, что погубили целое поселение магов по приказу империи, где потом возрос проклятый лес Фарвуд. Это не были люди благородства и морали, но они любили свою силу, выполняя свой долг перед империей, в этом была их искаженная честь. А Ортон? Он не был создан для своей силы, его даже не хотелось в этом винить. Хотя в глубине души Дейрдре испытывала к нему жалость, больше преобладало чувство разочарования. Он был труслив и безволен. Он постоянно боялся, не пытаясь изменить свою судьбу, принимая бегство за спасение. У Дейрдре не было времени и желания винить его в том, что он сдал своего наставника Санжо, хоть Билл и сам не гордился этим.
   - Он просто был тряпкой, не думай об этом, - сказал ей Шарпей, когда они миновали третий перекресток в темном лабиринте. - Хотел избавиться от своего проклятия - поучите, распишитесь. Лично мне противно, что вышло все так.
   Шарпей по натуре своей был категоричным человеком и крайним моралистом. Напоследок, прежде чем уйти из тюремной камеры, он обернулся и пристально вгляделся в старика.
   - Скажи, - обратился к нему Самуэльсон. - Ты не жалеешь, что все обернулось так? Ты хотел избавиться от этой силы, но приобрел гниющее тело. А плен все равно настиг тебя, вне зависимости от наличия твоих способностей. Молодость, мечты, стремления - все ради какой-то скрытности? Стоит ли твое нынешнее положение того?
   Старик лишь потупил взор, он ничего не ответил.
   Дейрдре взяла Шарпея за локоть и вывела за собой. Напоследок она пообещала Биллу, что они вернуться за ним. Он лишь слабо улыбнулся им на прощанье. Бессмысленно его было брать с собой, немощного и неподвижного, и он это прекрасно понимал. Впрочем, он никуда и не хотел, в его душе теплилась слабая надежда, что найгаваны выиграют этот бой, принеся опустошение дому Утгард. Ведь слабый старик уже не нужен Сегонтумским, они убьют его вскоре за ненадобностью, и его тело сгниет на камнях этой скалы, а снег станет его могилой.
   Дейрдре задумалась над словами Ортона. Неужели действительно хрустальный карметис помог ему отказаться от силы найгавана? Как такое возможно? Насколько же сильно было его желание избавиться от Михаила, что он отринул свое естество. Сама она чувствовала в себе, как неистово негодует Иггдрасиль. Его переполняют чувства истинного непонимания происходящего, для него это предательство. А ещё его бесит это место, и он не может дождаться, когда клинок Дейрдре призовет его. Давно её руки не пользовались им.
   О чем думал Галас - оставалось тайной за семью печатями. Лишь кроткое "Поздравляю!" бросил он с кривой усмешкой Шарпею и больше не проронил ни слова по этому поводу. "Больше силы - больше шансов на победу", - разумно сказал он. А Дейрдре задумалась - действительно ли верит он, что все благоразумно закончиться именно для него? Она искренне за то, чтобы уничтожить их Мать, но выживут ли они, Сегонтумские, после этого? Дейрдре подозревала, что и его доля интереса есть в открытие врат. Что может выдумать этот странный разум? Поэтому она твердо решила видеть его спину все время, уж её-то рука не дрогнет, чтобы в экстренном случае нанести удар.
   Шарпей молчал. Он размышлял о новообретенной силе, которая так легко далась ему. За пару минут он излечил все ранения Дейрдре. А она не могла перестать удивляться, ведь сейчас шла ровно и плавно. Не было никакой боли ни в ноге, ни в руке, лишь прекрасное чувство энергии, разливающейся по всему телу. Учитывая последние события, это состояние показалось ей чем-то божественным и просто великолепным. Но она все равно взяла обещание с Шарпея, что он не будет пользоваться силой исцеления, лишь в таких экстренных случаях. Они оба знали, чем это может обернуться для жизни найгавана.
  

...

  
  
   Радхауэр Двороских про себя молился. Не зная кому, высшим силам, природе и невесть чему - это утешало его.
   Два самых сильных противника, из всех, что видели эти небеса, сходились, и выглядело это завораживающе и ужасно.
   Радхауэр, как командор южного взвода, привычно стоял во втором ряду, держа меч наизготовку, за его спиной висело два легких копья. Перед ним тяжело топал огромный воин, в такт покачивая огромной секирой. Авангардом в припрыжку неслись новобранцы, готовясь принять первый и самый страшный удар.
   Битва с Сегонтумскими началась.
   Главные силы сошлись в полном безмолвии. Лицо Радхауэра оставалось спокойным, и только под кожей перекатывались бугры мышц, не защищенные ни кольчугой, ни другой броней - он был не так мощен и вынослив, чтобы носить подобное снаряжение.
   Первые клинки скрестились, раздались первые стоны раненых и умирающих. Бой привычно закрутился вокруг Рыцаря Нуада, огромный воин из первого ряда погиб в первые же минуты боя, но, правда, дав Радхауэру возможность метнуть копье и отмстить за свою смерть.
   Вот он, метнув копье, занимает место убитого воина и выхватывает меч...Блок... удар...раскрутка...выпад...Кровь...Финт...правый....нижний...перекрут...блок...рубящий...Кровь...Укол...уход...финт...блок... левый верхний...Кровь...Уход в защиту... выпад...блок...раскрутка... рубящий...Кровь...кровь...кровь ...кровь...кровь ...кровь...кровь.
   Сегонтумские ответили залпом стрел с горы.
   Воин рядом отбил первые несколько стрел щитом и отброшенный страшной силой упал наземь. К счастью сильного вреда лучники противника не нанесли, так как не было слишком большое расстояние. Имперцы же, руководствуемые опытным капитаном, не замедли с ответом, существенно проредившем ряды врага.
   Радхауэр прокричал предостерегающие слова, но его голос утонул во взрыве. Снаряд от вражеской катапульты пролетел в двух метрах от него, снося за собой земли и сальтских воинов.
   Крики, вопли, шум стрел и пуль, свист клинков - все звуки перемешались в этом хаосе и, казалось, готовы были свести с ума.
   Встать было трудно, но необходимо, и, стараясь не опираться на левую покалеченную во время падения руку, Радхауэр начал подниматься. Редко летевшие стрелы миновали Рыцаря, и он вновь вступил в бой. Но что-то изменилось в нем: лицо перестало быть спокойными, выражало крайнее напряжение, меч поднимался тяжело и неохотно. Силы оставляли Радхауэр, но гордость не позволяла оставить поле битвы и уйти отдохнуть. Под ударом клинка, подскочившего из неоткуда воина Сегонтумского, щит разлетелся в вдребезги, и от неминуемой гибели Радхауэра спас очередной воин, в последнею секунду загородивший его собой. Он упал, неудачно подмяв под себя левую руку с остатками щита. Радхауэр вскочил, одновременно нанося удар по Сегонтумскому, только что прикончившему имперского, спасшего его. Дальше Рыцарь Нуда дрался как берсерк, сошедший на землю карать и убивать, не замечая ни ран, ни стрел, летевших вокруг, он рубил и рубил. Неудержимая ярость гнала его вперед, заставляла снова поднимать меч. Он прекрасно осознал, что может умереть вместе со своими воинами, и хотел забрать на тот свет побольше противников. Как раненный кабан насаживается на копье с одним желанием прихватить на тот свет охотника, убившего его.
   Его вновь отшвырнуло ударной волной от взрыва. Радхауэр с трудом поднялся, отброшенный в сторону. Его голова шла ходуном от удара, в глазах двоилось. Но он быстро пришел в себя, хватаясь за оружие. К нему уже подскочил враг, воин в красном шлеме, с гербом розы на легком доспехе, и занес свой большой меч. Рыцарь Нуада уже готов был контратаковать, но его опередил его же воин. Сальтский имперец подскочил с левого края и двумя руками вонзил свой меч в подмышку противника, в незащищенное место, неприкрытое доспехом. Не самая быстрая смерть, но и не самая мучительная.
   Радхауэр кивком головы поблагодарил воина и кинулся дальше, в гущу сражения.
   Пока он не мог достойно оценить ситуацию. У врагов было огромное преимущество - их цитадель-скала. Штурмовать, как известно, очень невыгодное дело. А эти снега только усугубляют ситуацию. Лишь внезапность была им на руку, когда противник толком не успел организоваться и вытащить весь свой боевой гарнизон. Хотя и сальтские воины двигались уверено, и, возможно, уже через два часа они смогут полностью пробить оборону.
   На снежном поле творился истинный хаос. Многие воины Сегонтумских сходили в низы и дрались с захватчиками и, надо признать, крайне умело. Всего лишь за полчаса битвы белоснежный округ вокруг скалы стал ярко красным вперемешку с черным - трупами, устилающими землю.
   Сверху их бомбили катапультами и градом стрел. Им отвечали теми же снарядами, как огненными, так и кислотными, дымовыми.
   Потом стало намного хуже. Сегонтумские выпустили три отряда различных монстров. Это были две разновидности гончих тварей и ещё огромные ящероподобные мутанты. Они знали, что Сегонтумские способны были подчинять подобное своей силой, но не были готовы к этому. При виде опасных тварей моральный дух воинов ослаб, они стали поддаваться панике. Да и твари эти на боль отвечали ещё большей агрессией, а выносливость монстров в этот холод была намного выше. Кровавая потасовка только увеличивалась и сгущалась.
   Радхауэр был командиром в этом округе нападения, хотя он и действовал наравне с простыми воинами. Но он не спешил к стремительной атаке, ему хотелось более качественной борьбы и меньшее количество человеческих жертв со своей стороны, чем можно было ожидать. Хотя он прекрасно понимал, что их войска у подножья Утгарда - своего рода отвлечение от набега, происходящего внутри Дома противника.
   Интересно, выстоит ли та их внедренная группа против глав загадочного рода?
   Вокруг горы Утгард разворачивалась драматическая картина. Несколько десятков злобных чудовищ атаковали ряды имперцев, и довольно результативно. Быстрые чудовища буквально ломились на след запаха врагов. Неожиданно эффективны оказались баллисты. Выпущенные из них снаряды поразили по одному чудовищу, прежде чем их обслуга была, частично съедена, частично разогнана. Катапульта против прытких монстров оказалась бессильна. Из подножья горы выходили и выбегали все новые ожившие кошмары, и командор южного отряда вдруг, заместитель Радхауэра, забеспокоился:
   - Да сколько же их здесь? Что, если они действительно через порталы пересылают этих тварей на наши земли?
   - Это крайне вероятно, - нахмурился Радхауэр. - Наш шпион в стане Сегонтумских рассказывал, что они продавали монстров, но лаборатории по их производству уже сооружали не они, о контрабандисты для черного рынка. А так эти монстры вряд ли переберутся с этого острова, тем более, что между нами горы, ты не забыл?
   - А если они умеют плавать и не замерзают, - иронично пошутил командор, но Радхауэр ни капли не улыбнулся.
   Тем временем Рыцарь Нуада сам метнул в ближайшую тварь стрелу из баллисты, отвечающий за которую уже был мертв как пять минут. Чудище с готовностью проглотило стрелу и развернулось к группе воинов подле баллисты. Подпустив чудовище метров на сорок, Радхауэр встретил его чередой стрел. Грозный монстр не издал ни звука и тут же рухнул у подножия холма.
  
  

...

  
   Дейрдре на повороте чуть не влетела в кого-то. Она была готова тут же разрубить его на куски и осознание того, что человек перед ней специально кинулся к ней, не сразу дошло до неё. Однако мужчина быстро поймал её в свои объятия, не дав себя ударить.
   О-Ранши звонко рассмеялся над её ухом.
   - Мне кажется, или ты решила зарубить наставника? - хохотнул он.
   - О-Ранши, будь ты неладен! - выпалила Дейрдре первое, что пришло на ум. - Ты испугал меня!
   Она тут же сменила гнев на милость, поняв, что наконец-то встретилась с другом. Дейрдре отстранилась на мгновение и окинула своего красноволосого наставника взглядом сверху вниз. А затем они крепко обнялись.
   - Теперь я вижу тебя вплотную, и ты жива, - Хамрай поцеловал её в лоб. - Да и вы тоже! - он посмотрел на Шарпея и Галаса. - Здоровы и юны, молодчики!
   - А вы, я погляжу, быстро вернулись, - заметил Галас. - Аль ничего интересного не было в пути?
   Группа Хамрая обступила их. Они потеряли троих воинов, но остальные не были покалечены и вполне боеспособны. Дейрдре уже обнималась с Шаяном, радуясь так, словно не видела его сто лет.
   - Интересного у нас в пути было не особо, - О-Ранши пожал плечами. - Сражались много, даже наткнулись на одного Верховного, в огромной оружейной. Я так понял, потому что его воины слишком учтиво к нему обращались. Да и силен он оказался. Проломил череп одной рукой одному их моих воинов, а потом отламывал от скалистых стен куски камней и швырял в нас, словно это вообще не стоило ему ни каких усилий! Ты рассказывал про этого брата, но я не запомнил имени, - виновато улыбнулся Хамрай.
   - Драго, - сразу понял Галас. - Он обладает действительно сверхчеловеческой силой. Размажет любого, как комара. И что с ним случилось?
   - Хотел бы я это тоже знать, - О-Ранши мрачно усмехнулся. - Я применил против него свою силу найгавана и выжег практически всю оружейную. Но этот гад сумел удрать. Очевидно, он рассчитал, что один не способен справиться с найгаваном и десятком воинов. А мы не смогли его догнать - он скрылся в этих лабиринтах. К сожалению, мы то их не знаем, и попросту растерялись. Зато в оружейной нашли кое что! - неунывающе воскликнул он и выхватил из-за пояса два клинка. Белоснежные и слегка изогнутые, они отливали мерцающим светом, ведь сделанными были из редчайшего металла и выкованы прекрасным мастером.
   - Мои клинки! - воскликнула Дейрдре, не веря своим глазам. - Вы нашли их!
   Она схватила свои мечи, выкованные Райденом и любвеобильно стала их поглаживать. Удивительно легкие, они были настоящим произведением искусства.
   - Мы не могли их не заметить, - улыбнулся О-Ранши. - А Сегонтумские не смогли от них избавиться. Эстеты, наверное.
   - Да, эстеты, - в голосе Галаса скользнула обидная нотка легкого раздражения. - Нам всегда нравилось прекрасное, и мы окружали себя им даже запертые в какой-то горе. А уж увидеть оценить мастерство ковки меча мы и подавно способны. Тем более мы прекрасно знаем, что мечи найгаван куются крайне крепкими.
   - Всё, всё! - О-Ранши всплеснул руками. - Извините, что осмелился усомниться в вашем чувстве прекрасного!
   Галас надменно промолчал в ответ, несколько уязвленный.
   Дейрдре брезгливо откинула мечи, отобранные у поверженной стражи, и аккуратно закрепила на поясе свои вновь обретенные клинки. Она подумала, что у такого великолепного оружия должно быть имя. Нелепая мысль в такой ситуации, в таком месте, но ей действительно захотелось. Поэтому она просто окрестила их Сильверами.
   "Сильверы-близнецы, - подумала Дейрдре. - А что, звучит неплохо".
   - Дейрдре, - Шаян вопросительно смотрел на неё, разглядывая каждую часть её тела. - Ты же ранена была! Даже с расстояния той пропасти я видел, что с твоей ногой что-то не в порядке. Ты не могла стоять. Да и весь внешний вид оставлял желать лучшего.
   - О! - усмехнулась Дейрдре. Но негоже было говорить при имперских воинах об особенностях найгаванов. Что творил О-Ранши они не смыслили, он для них был странным забугорским магом, а вот новообретенные способности имперского Рыцаря Нуада Шарпея удивили бы их. Поэтому девушка невольно замялась.
   - Понимаете ли, - загадочно сказала она. - Похоже, Шарпей теперь научился тому, что умел Калеб. Теперь он ещё более превосходный врач и дополняет нашу шестерку.
   Одна бровь О-Ранши приподнялась, он молча посмотрел на Шарпея, словно увидел его в первый раз. Самуэльсон же никак не высказывал своих эмоций, казался безучастным.
   - Понятно, - молвил Хамрай. - Это даже хорошо и логично, что именно ты. Ты достоин. И раз такое дело, то, думаю, этот клинок должен принадлежать тебе.
   О-Ранши подошел к одному из воинов и попросил у него меч, взятый из оружейной.
   - Не менее прекрасная вещь, - сказал Хамрай, рассматривая в руках продолговатый меч. На его рукояти красовался красно-черный герб в виде розы и волка, а сам клинок отливал золотом. - Роскошный и дорогой меч. Да и необычный. Я сразу это почувствовал и не смог оставить подобное здесь. - Он протянул его Шарпею.
   - Вы не нашли меч Калеба? - с грустью спросил доктор.
   - К сожалению, нет. Я не знаю, где он. Придется тебе походить с этим, - О-Ранши упрямо тянул ему новый красивый меч.
   Самуэльсон взял меч, но на лице его отобразилась некая брезгливость.
   - Чего ты кривишься? - усмехнулся Галас. - Действительно шикарная работа. Дэхэну в особенности нравился этот меч, поэтому он хранил его на видном месте в нашей коллекционной оружейной.
   - Вот именно, - мрачно сказал Шарпей, разглядывая отделку рукояти. - Такое вам понравилось. Однако теперь розы у меня будут ассоциироваться только с убийцами моего друга, - он усмехнулся про себя, но все же закрепил оружие у себя на поясе. - Почему же ни один из ваших братьев не пользовался этим, по вашему мнению, произведением искусства?
   - Для них это плохая примета, - вместо Галаса ответила Дейрдре. - Это же меч бывшего найгавана Гордости, убитого ими при взятии найгавана Соррель. Меч им безумно нравиться, они оценили по достоинству его мастерство, но все же брезгуют носить вещь найгавана.
   Галас и О-Ранши одновременно посмотрели на Дейрдре.
   - Откуда ты знаешь, что именно этот меч принадлежал найгавану Гордости. Ты ж никогда не видела ни владельца, ни его клинка? - спросил Хамрай.
   - Почему не видела? Видела. В одних воспоминаниях, что я смотрела. Поэтому я помню...
   Дейрдре запнулась, поймав взгляды своих напарников. Она вдруг поняла, что говорит и как на это реагируют. Хорошо, что хоть не сказала, что видела в воспоминаниях Галаса, иначе неприятная ситуация получилась бы. Её друзья и так остро реагируют на её новообретенную способность, поэтому лучше о ней особо не распространяться.
   - Ладно, хороший меч, пойдем. Чего времени зря терять, - сказал Шарпей и кивком головы пригласил Галаса показывать им путь.
   Сегонтумского-отступника не требовалось долго упрашивать, он повел их прямиком к тронному залу.
   Дейрдре осторожно всунулась между О-Ранши с Шаяном и взяла обоих за руки. Они невольно вздрогнули с непривычки, когда в их разуме мелькнули образы Тайгеты. Она показала им воспоминания Галаса и Ортона, все до мельчайших деталей.
   - Про план Дэхэна Ракуйя ознакомил нас, и мы не должны этого допускать, - О-Ранши нахмурился. Он так же видел воспоминания Дейрдре о сущности хрустальных карметисов и быстро сделал выводы. - Глупцы. Они даже не понимают, что могут натворить, воспользовавшись такой мощью! Да любое вмешательство в потусторонний мир влечет за собой острый дисбаланс в нашем мире!
   Дейрдре слушала его стенания, но её больше волновал случай Билла. Её наставник не придал же этому никакого значения.
   - Интересный случай, но не это заботит меня сейчас, - мрачно ответил О-Ранши. - Я заинтересован лишь в возвращении амулета Илаодора на его историческую родину.
   Дейрдре не стала спорить с ним. У неё вдруг вновь появилось тревожно чувство - она вспомнила, что час назад почувствовала странную эмоцию боли и потери, но никак не могла объяснить, что это было за ощущение. Это крайне озадачивало её.
   Благодаря Галасу их пополнившийся отряд быстро добирался до цели.
   У Дейрдре словно выросли крылья. Она держала в руках великолепные клинки и бок о бок сражалась с лучшими друзьями. Наверное, сильнее, чем сейчас, она не ощущала себя никогда. К тому же Дейрдре чувствовала себя счастливой со здоровым телом. Вроде бы, что здесь такого? Но это ощущение показалось ей божественным. Когда они столкнулись с отрядом воинов Сегонтумских, она атаковала их с предельной скоростью и четкостью. У неё ничего не болело, не ныло, её движения были плавлеными и отточенными. Воистину, сила найгавана Михаила великолепна! Вот почему Дэхэн никогда не убивал носителя Михаила. Пока в команде найгаван Милосердия, они непобедимы.
   О-Ранши не упускал случая приобнять её. Это несколько бесило Шарпея, ему казалось странным проявление таких чувств в подобной ситуации. Но ученик и наставник не обращали на это внимания. Дейрдре была самой счастливой, когда её лучший друг обнимал её, она чувствовала себя в полной безопасности, а на душе становилось так легко. О-Ранши же, высший её прилично на голову, самодовольно утыкался носом в её макушку. Ему нравился необъяснимый запах её чудных волос.
   Они миновали третий ярус Утгарда и до тронного зала оставалось совсем ничего. И О-Ранши принял решение разделиться. Там, внизу, лишь найгаваны будут способны справиться с главой Сегонтумских. А Галас абсолютно был уверен, что Дэхэн находиться рядом с матерью, пронюхав про вторжение.
   О-Ранши приказал отряду имперских направляться в восточную часть дома Утгард, где находились главные тюремные камеры. Там могло оказаться множество ценных пленных. Да и им требовалось методичное очищение местности от вражеского войска.
   Главой отряда был назначен Шаян. Он не стал возражать, хоть хотел быть с друзьями до конца. Он прекрасно понимал, где сейчас больше пригодиться, поэтому просто обнял Дейрдре с О-Ранши на прощание, прежде чем разойтись.
   - Встретимся ещё сегодня, - улыбнулся он, маша им рукой. - Поэтому не говорю до свидания.
   Так три найгавана и Сегонтумский-отступник продолжили свой путь.
   И с каждым спуском вниз Дейрдре вдруг вспоминала, какое это леденяще чувство - это чувство силы Сегонтумских.
   - Что за? - О-Ранши чуть не выругался. - Об этом ты говорила, Дей? Это действительно гадко.
   - В самом низу будет ещё хуже, - мрачно ответила Дейрдре.
   - Вы уже испугались? - мелодично промурлыкал Галас. - Как же вы собрались уничтожить наш главный "улей" силы?
   - Веди уже вперед, - лишь отозвался Хамрай.
   Дейрдре смутно узнавала путь, по которому они шли. Сюда её волокли на коляске? Как они вообще ориентируются в этих одинаковых и темных витках лабиринта? Галас же шел уверенно, не сомневаясь ни на секунду.
   Когда они проходили очередной поворот-развилку, Дейрдре остановилась и уставилась по правую сторону. Шедшие впереди невольно притормозили, почувствовав, что она прекратила движение, и вопросительно посмотрели на девушку.
   - Что там, в той стороне? - спросила она, показывая рукой направление.
   - Там одна из заброшенных кухонь, - ответил Галас. - Сейчас она используется как кладовая для горшков и мешков с семенами, с которых прорастают наши розы. Но нам отнюдь не туда.
   - Но там, по ходу, Сайкон! - возразила Дейрдре.
   - С чего ты решила? - спросил Шарпей.
   - Я чувствую его ауру, - произнесла девушка и заворожено пошла на свои ощущения.
   - Она начинает меня пугать, - тихо сказал Шарпей.
   - А я уже четыре года, как её боюсь, - насмешливо заметил Хамрай и последовал за своей ученицей. Но он прекрасно понимал, что имеет в виду доктор.
   Они прошли буквально немного, прежде чем добрались до дубовой двери небольшой комнатки. Дейрдре хотела было отворить её, но предчувствие ей подсказало вначале позвать.
   - Сайкон? - произнесла она не слишком громко, но отчетливо.
   Как по команде входная дверь отворилась, и на пороге выросла высокая стройная фигура в черно-красном.
   Сердце Дейрдре невольно затрепетало при виде его проницательных черных глаз. За это время он совершенно позабыл о своей внешности, и его волосы уже прилично отрасли. Но даже это не портило молодого Рыцаря, ни его серьёзного лица.
   - Сайкон! - Дейрдре готова была сделать шаг вперед и обнять его, но резко остановилось, невольно вернув руки. Он был единственный, к кому она смущалась проявлять чувства симпатии.
   Сталкер понял её жест, но смолчал.
   - Это вы, - произнес он. - Я услышал шаги и тихо подкрался к двери, готовый мгновенно разрубить вошедшего. К счастью, услышал твой голос. Боги, как вы быстры! - сказал он, оглядывая всех спутников за спиной девушки. - Нас разделяло два этажа, и каждый пошел своим путем. Но через час в этом лабиринте мы уже нашли друг друга.
   - Ну ты же знаешь, - усмехнулся О-Ранши. - У нас ведь есть личный искатель-ощущатель найгаванов. Как тут быстро не найтись. Она тебя мгновенно унюхала.
   - Я не сомневался, - сказал Сайкон и, взяв Дейрдре за руку, потянул её в комнату.
   Она подчинилась, ведомая и смущенная, словно в этом жесте было нечто неприличное. Её ошеломление быстро сменилось удивлением, когда, войдя в комнатушку, она увидела ещё троих людей.
   - Мила! Сизиф! И... Ибрахим? - удивилась девушка.
   В этой комнате, некогда бывшей кухней, стояло множество столиков и висели навесные шкафы. Все было заполнено мешками с семенами и удобрениями, вызывая несколько специфический запах, но не такой сильный, чтобы невозможно было дышать. Мила сидела на одном из столов, раздвинув содержимое на нем. Вид у неё был серьёзный и решительный. Вместо двух хвостов - один конский, одета во все черное. Это особенно печально задело Дейрдре - ведь это был траур по погибшему мужу. На её лице ничего невозможно было прочесть, кроме холодной ярости, плохо скрываемой за маской равнодушия.
   На полу, на одном мешке восседал Сизиф. Его длинное одеяние-ряса была спущена до талии, а сам маг держался за перевязанный во множество слоёв правый бок и странно согнулся. Подле его ног сидел Ибрахим, вид у него был неважный. Его левый рукав заплыл кровью, а сама рука безвольно висела вдоль тела. Он посмотрел на девушку и в его глазах на мгновение мелькнуло удивление - она крепко стояла на ногах, никаких ранений и переломов.
   - Ты его знаешь? - спросил Дейрдре Сайкон.
   - Да, - кивнула она. - Это был мой доктор, он подлечивал меня и присматривал на пару с Шарпеем.
   Краем глаза она видела, как брезгливо поморщился Самуэльсон. Ибрахим сам не удержался и невольно одарил Шарпея мрачным взглядом. Отчего-то между этими докторами возникла негласная вражда. И даже не оттого, что они были из разных противоборствующих сторон. Ибрахим не отличался разговорчивостью и дружелюбностью, но никогда не говорил ничего нелицеприятного и грубо в адрес пленников. Поэтому Дейрдре чувствовала его докторскую ревность к своему ремеслу. Никто не любит, когда в любимом деле кто-то оказывается лучше их.
   - Мы напали на одну вооруженную группу и долго провозились с ними. Все из-за одного очень сильного Сегонтумского. А этот не сопротивлялся, но попытался сбежать. Он сказал, что он лекарь, это была правда, мы видели, как он перевязывает больных. Я отпустил своих людей штурмовать южную строну, а его заставил показывать дорогу к тронному залу. По пути мы встретили Сизифа и Милу, сидим здесь минут пятнадцать, а тут и вы подоспели.
   - Что с тобой? - невольно спросил О-Ранши Сизифа, но в его голосе не прозвучало столько злобы, как он хотел.
   Черноволосый маг поднял на него глаза. И даже изобразил какое-то подобие ухмылки.
   - Заживет до твоей свадьбы.
   - У него сломаны две кости в грудной клетке, - не моргнув, сдал его Ибрахим. - Моя перевязка не особо ему и поможет. Но такими темпами ваш напарник долго не протянет, у него ещё отбита почка. Он задохнется при первом бое.
   - Добрый, однако, парень, - заметил О-Ранши. - Сразу видно - доктор. Ни жалости, ни сочувствия.
   - Мы одолели тех двух близнецов, - бросила Мила. - После этого наш маг что-то еле шел, хоть и не признает, что его ситуация печальна.
   - Близнецов? - переспросил Шарпей. - Цикута и Серикей...?
   - Мертвы, - спокойно подтвердил Сизиф.
   Самуэльсон невольно сжал губы. Дейрдре нутром почувствовала, как он злорадствовал. Пусть не он, но другие расправились с виновниками в смерти его друга. Шарпей невольно встретился глазами с Милой, и впервые они смотрели друг на друга одобрительно.
   Затем Самуэльсон несколько смущенно посмотрел на Дейрдре, словно спрашивая её совета. Ей даже непривычно было видеть такую робость на его вечно серьёзном лице.
   - Ты не должен так часто этим пользоваться! - взволновано сказала она. - Но сейчас нам действительно нужен невредимый Сизиф. Но теперь мы знаем, как это опасно.
   - О чем вы? - Сизиф не уловил нить их разговора.
   - У нас пополнение, - чуть не ликующе сказала Дейрдре. Она быстро замолчала, поняв, как глупо и жестоко может показаться её радость Миле.
   Шарпей же молча вытащил меч из ножен и едва заметно тряхнул им, словно сбрасывал с клинка капли крови.
   - Михаил, - произнес он, и белый свет окутал клинок, а в воздухе закружили белые перья.
   Лица присутствующих изменились мгновенно. Дейрдре даже почувствовала себя ребенком - ей так захотелось рассмеяться. Удивления было так же сильно выражено как у двоих найгаванов, так и у несчастного Ибрахима, доселе с презрением смотревшего на сальского Рыцаря-доктора.
   - Вот оно как? - сказал Сизиф, наблюдая, как его окружает белый купол. Тепло наливалось по всему его телу, и это прекрасное чувство, когда боль потихоньку улетучивалась. Он готов был разогнуть плечи и хорошо вздохнуть полной грудью.
   - Значит, эта сила теперь твоя? - сказала Мила, голос её был странен. То ли грусть, то ли сарказм прозвучал в нем.
   Шарпей посмотрел на неё со всей серьёзностью.
   - Я не желал её, - ответил он. - И даже сейчас мне приторно, что я заменил друга. Но вместе с тем я не собираюсь отказываться от того, кем был он.
   Мила едва заметно улыбнулась.
   - Я рада, что это именно ты, - сказала она. - Ты не осквернишь его честь, и от этого мне легче на душе.
   Шарпей пораженно смолчал. Он не ожидал от неё таких слов, от женщины, с которой у него всегда была жуткая неприязнь. А Дейрдре грустно подумала, как это печально, что люди способны понять друг друга, только потеряв что-то очень ценное.
   - Ты смог очень быстро приспособиться к силе, - заметил Сизиф. Он подвигал своей рукой, и не почувствовал в груди никакой боли.
   - К удивлению, да, - согласился Шарпей. - Я был поражен, когда Дейрдре сказала мне, что чувствует во мне силу найгавана Милосердия. В это трудно было поверить. Но пока я сидел в своей комнате-заключении, у меня было масса времени прочувствовать эту силу внутри себя. Всего за неделю я смог различать её течение в своих жилах и чувствовать ауру. Я не раз видел, как Калеб применял Михаила, он рассказывал мне об основах и принципах. Поэтому сегодня, когда я впервые призвал силу в меч, это было так просто и естественно, что я не особо и удивился новому ощущению.
   Дейрдре внутренне почувствовала сильный укол совести. Ведь она, по сути, не особо-то и тренировалась. А этот человек, как только осознал, что обладает особой силой, потратил часы на самоизучение и самоконтроль. И за столь короткий срок сумел призвать свой клинок, вполне контролируя его. Шарпей был великолепен. Не обладая выдающимися талантами, он был трудолюбив и напорист. Хотя это и был его талант - учиться и добиваться своего, не смотря на то, что ты не силен в этом. Он был хорошим доктором, но слабым воином. Однако недостаток физической силы Самуэльсон компенсировал хитростью, техниками и маневрами. В сражениях он опирался на уловки и алхимические знания. Даже сильным близнецам Серикею и Цикуте он смог дать достойный отпор, используя свои ловушки в Фарвуде.
   Шарпей продолжил лечение Сизифа, который бегло расспросил, что ему известно о силе найгаванов. О-Ранши кратко перебрасывался с Галасом об особенностях охраны в тронном зале. Мила молча наблюдала за действиями Шарпея, не скрывая грусть в своих глазах.
   Дейрдре же, как очумелая, бросала взгляды на пальцы Сайкона. Они до сих пор стояли вместе, взявшись за руки. Никто на это не обращал внимания, но она чувствовала такое волнение, сама не понимая почему. Она невольно задвигала пальцами, её кожа ощутила более плотное теплое прикосновение. В ответ Сайкон сильнее сжал её пальчики в своих. Но головы не повернул. Дейрдре не удержалась и, сама не зная почему, послала ему видение, когда они в первый раз вместе еле клубнику в шоколаде, в номере отеля "Красный Гранат" в Руэле. Они были беспечны так тогда, им было весело и интересно.
   Глаза Сайкона дрогнули и невольно раскрылись шире.
   - Красивое было платье, - тихо сказал он.
   - Что? - Шарпей невольно обернулся, не поняв, что он там пробурчал.
   - Радуюсь, что противников меньше стало, - мрачно ответил Сайкон. - Фломеля уже нет, Сизиф и Мила расправились с близнецами. Этот доктор сказал, что я убил Драго, одного из главы семьи.
   - Ну вот, - обиженно воскликнул О-Ранши. - От меня удрал, от тебя не смог.
   - Я всё-таки более быстрый, - усмехнулся ему в ответ Сталкер. - Но он уже был ранен, поэтому я смог его достать. Чрезвычайно сильный мужчина, даже в таком состоянии он был крайне опасным противником.
   - А ведь на очереди у нас ещё ого-го сколько, - продолжала Дейрдре. - Камиль, Шуа, Хашишин, Дэхэн.
   - А про Ниа ты забыла? - холодно поинтересовался Сайкон.
   Все как-то примолкли и посмотрели на девушку. Она невольно сжалась, но упрямо посмотрела на Сталкера. Они сверлили друг друга мрачными взглядами.
   - Что ты думаешь по этому поводу? - поинтересовался он. - Хватит ли тебе духу нанести по нему удар?
   - До этого мне хватало, - сухо ответила Дейрдре. - Хоть больше получала я сама. Ниа очень сильный противник.
   - До этого ты била малознакомого врага Ниа, а не союзника Уррия. Это ведь абсолютно другое дело, - заметил Сайкон. Он отпустил руку Дейрдре, холодно сверля её взглядом. - Это совсем по-другому. Знать, что ты сражаешься с тем, кого раньше называл другом, с кем провел не мало вечеров и сражался бок о бок. Ведь крайне сложно поверить, что друг, в которого ты верил, оказывается предателем? Хватит ли духу поднять на него меч?
   Дейрдре смотрела на него злобно, плохо скрывая холодную ярость. Кто и так не понимал этого? Но зачем он так давит на больное? Зачем причинять ей ещё большие страдания? Её совесть и так была не чиста.
   - Не одна ведь она верила ему, - спокойно сказала Мила. Её ровный тембр голоса никак не гармонировал с ледяным взглядом. - Мы знали Уррия не один год, прошли не мало сражений вместе. Мне до сих пор трудно поверить, что он нас обманывал все это время. Но кто знает? Мой муж тоже неплохо скрывал от меня свои способности найгавана, и я ни грамма не догадывалась об этом. Теперь и наш бывший капитан. Уж слишком крутые повороты нашего жизненного сюжета. Мне не менее интересно взглянуть этому Ниа в глаза и увидеть хоть что-то, оставшееся от Уррия. И, если всё это ложь, мой кулак не дрогнет, опускаясь на его голову.
   Дейрдре с некоторой растерянностью посмотрела на Милу. Чтобы было с ней, если бы она увидела, как Ниа принимает облик Калеба? Ей самой было так тошно от этого, и желание его убить проснулось в ней мгновенно. Она ненавидела его за смерть напарника, за весь его обман и издевательства над её чувствами. Но где-то в глубине души ей было тошно, что все заканчивается так. Ведь она прекрасно знала, что сам Ниа не рад сложившейся ситуации, он сам запутался и не знал, как ему быть. И Дейрдре абсолютно была уверена, что если бы тогда на скалах она бы согласилась бежать с Уррием, он бы безоговорочно принял путь отступника.
   - Просто мне кажется, что ты веришь, что его можно переманить обратно, - точно и прямо выразил её мысли Сайкон. Что-то раздраженное и грустное мелькнуло в его глазах. - И это мне кажется крайне опасным.
   - И она не так уж и не права, - вмешался до селе молчавший Галас. - Ниа всегда был странным братом. И всё же я теперь я уверен, что в нем остались теплые чувства к Лазарю, иначе не было бы у него такой реакции. А мотивы у него были свои. И пусть их добрые помыслы сильно искажены для вашего понимания, но эту девчонку ждала бы совсем другая участь, если бы не он.
   Сайкон нахмурился, но ничего не возразил в ответ.
   - К тому же он никогда не отличался рьяным рвением к службе, - продолжал Сегонтумский. - Он ненавидит вообще все и абсолютно всех. Я не думаю, что он станет на вашу строну и примет ваши идеалы. Но сможет не быть нашим врагом. Если Дейрдре постарается, нам не придется сражаться с ещё одним сильным членом клана Сегонтумских. Уйдет он или атакует Дэхэна, кто знает? А может уже вышел за свой предел, и нам все равно придется добить безумца. Но упускать любые возможности для победы - не дело, как по мне.
   Дейрдре нутром чувствовала, как в этой комнатке ненавидят его трое. Если Сайконом и Милой двигали чувства отвращения и негодования, то от Шарпея так и шла аура убийства. Он вряд ли примет ту идеологию Ракуйи, когда он пожертвовал человеком, его другом, чтобы не раскрыться перед врагами.
   Но никто ничего не произнес.
   - Эта слабая надежда, - мрачно сказала Дейрдре. - Мне бы хотелось, что все было хорошо, и мы бы избежали больше жертв. Но я не хочу больше никого терять. Поэтому, если операция примет плохие обороты, я убью Ниа, не моргнув и глазом, как бы мне не хотелось, чтобы Уррий оказался на нашей стороне.
   Она посмотрела на всех с твердой решимостью. Ей абсолютно больше не хотелось быть размазней.
   - Поэтому, если Шарпей закончил, - сказала она, - давайте выдвигаться.
   Сизиф поднялся с мешков и расправил плечи.
   - Здравая мысль, - сказал он. - Поскольку все воины разосланы по всем пунктам, которые отметил Галас, мы можем начинать основную атаку.
   - А с ним что? - Шарпей кивнул в сторону Ибрахима. - Убьете?
   - Не думаю, - Сайкон подошел к слуге Сегонтумских. - Он и не сопротивлялся-то, спокойно показывал дорогу. Не воин же, доктор. Не сильная угроза, зато опосля неплохой кладезь информации. Свяжем его здесь и заберем после окончания битвы. Если его кто-то найдет, то и так понятно, что враги направляются в тронный зал. Не велика утечка информации.
   Дейрдре помогла О-Ранши связать Ибрахима. Сегонтумский доктор даже не сопротивлялся, спокойно подставив руки. И, прежде чем засунуть ему в рот кляп, Дейрдре спросила:
   - Ты же часть клана Сегонтумских. Все ваши воины обладают фанатической преданностью. А ты так спокойно показывал дорогу нашим. Почему?
   - А что ещё? - спокойно отвечал Ибрахим. Даже сейчас его лицо не выражало ничего, кроме полного самоконтроля. - Я - не воин, и способен здраво оценить разницу в силе. Сопротивляться мне было бессмысленно. Ваши бы меня убили, если бы я не подчинился. А перед этим пытали бы, а я боюсь боли, как любое нормальное существо. А отпустили бы - убили бы свои. Никто бы не поверил, что враг отпустил меня, не воспользовавшись хоть какими-то моими знаниями. Я бы был подозрительным, предателем. А потом опять пытки смерть, только уже от рук своих. Простая истина.
   Дейрдре поджала губы. Она не могла это назвать трусостью, но и не видела ничего хорошего. Хотя надо отдать ему должное - Ибрахим все равно сидел с гордо выпрямленной спиной и поднятой головой. Он не защищал доблестно свою честь, но вел себя учтиво и спокойно, не давая вывести его из себя. Этакое изощренное благородство.
   Дейрдре подумала, что на самом деле не испытывает никакого зла к этому человеку. Она никогда ему не доверяла, потому что понимала, что он скрытен и умен. Часто он раздражал её своей назойливостью, но он твердо выполнял свою работу. А она была пленницей - как это могло не раздражать? И за всё это время Ибрахим ни разу не позволил себе плохого слова или жеста в её адрес. Он спокойно и добросовестно выполнял свою работу, как и подобает лекарю.
   Они так и оставили его, связанного, посреди мешков с семенами роз.
   Прежде, чем уйти, Сайкон остановился, подождав, пока все покинут комнату.
   - О-Ранши, на пару слов, - позвал он. - Это не займет много времени, мы быстро догоним.
   Хамрай несколько удивленно посмотрел на Рыцаря, но возражать не стал, поворачивая к нему. Дейрдре и Сизиф напряженно оглянулись, не скрывая любопытство, но останавливаться не стали.
   - У нас спорные шансы на выживание там, внизу, - сказал Сайкон, прикрывая дверь.
   - Это я и так знаю, битвы всегда непредсказуемы, - заметил О-Ранши. - Неужели ты это мне хотел сказать? Я думаю, что нет.
   - Ты прав. Мне просто нужно это сказать. Я как-то спрашивал Дейрдре о её семье. И она сказала, что отец у неё теперь ты. Ты не только её наставник, но и самый главный и ответственный член её семьи. Это я и так это понял. Она очень дорожит твоим мнением. А ты искренне беспокоишься и заботишься о ней. Поэтому я считаю правильным просить у тебя её руки.
   - Что? -О-Ранши невольно выпятил глаза. - Ты что, серьёзно это?
   - Абсолютно и безоговорочно, - спокойно ответил Сайкон. Его лицо было спокойным и серьёзным, и Хамрай поверил, что шутить он так не умеет.
   О-Ранши невольно посмотрел на связанного Ибрахима.
   - Для меня это звучит так же в диковинку, как и для него, - кивнул он в сторону лекаря Сегонтумских. - Ты меня озадачил. А что Дейрдре-то сказала на это?
   - Она пока не знает, - серьёзность не сошла с лица Сайкона. О-Ранши от удивления всплеснул руками:
   - Да ты шутник однако! Главная особа-то не дала ещё согласия, причем тогда здесь я?
   - Мы привыкли ценить традиции, поэтому мне нужно твоё благословление.
   - Или, возможно, дополнительный стимул заставить Дейрдре принять нужное решение? - улыбнулся О-Ранши.
   - Есть в этом зерно логики, - согласился Сайкон. - Ты и сам заметил, что когда дело касается неё, она проявляет небывалое торможение и отрицание. Мне надоели её сомнения, и я беру быка за рога, ибо она может думать ещё долго. И пусть думает, что хочет, я не привык отступать. Эту девушку я искренне полюбил с первого взгляда и не собираюсь отдавать её кому-либо. И даже если в конечном итоге она не захочет остаться со мной, я не за что не позволю, чтобы её душу погубил подобный Ниа.
   О-Ранши молча смотрел на него, но позволил себе улыбнуться. Отчего-то он вспомнил рассказ Дейрдре о проклятиях найгаванов. Клинки Гордости всегда страдали от одиночества. И в глубине души Хамрай как ребенок всегда противился вызову судьбы, ему хотелось, чтобы и вызов этого юного найгавана Гордости не ждала такая предначертанная судьба.
   - Я не много старше тебя, - сказал он Сайкону, - но Дейрдре для меня не только ученик. Она и друг, и сестра, и любимая, и дочь. Поэтому я испытываю неприкрытую ревность и необоснованную неприязнь к любому, кто хочет сорвать мой цветок. Но, если быть честным, рядом с ней я вижу только тебя. Тебя, достойным взять за руку эту девушку и не отпускать никогда. Ты хороший парень и нравишься мне сам, твой гордый характер и непоколебимость моральных принципов. Ты надежен, хоть и крут нравом, но благороден. Ты достойный малый, - он поднял руку и положил Сталкеру на плечо. - Поэтому да, я даю тебе своё благословление.
   Сайкон посмотрел на него с пару секунд серьёзным взглядом и кивнул ему в знак согласия.
   - Спасибо, - сказал он. - Я хотел это услышать эти слова, и благодарен тебе за честность. И ты мне нравишься, с самого начала было видно, что ты достойный человек, и не зря Дейрдре так восторженно отзывается о тебе. Но, поэтому, скажи мне одно, мой друг О-Ранши. Ты не пожалеешь об этом?
   - О чем ты?
   - Я не отдам её никому. А ты считаешь её только другом, и ни чем более?
   О-Ранши вздрогнул, словно Сайкон поведал ему великий секрет.
   Всю жизнь он убивался, что его бросил близкий человек. Ему казалось, что Сизиф был ему и отцом, и братом, и другом. Эта утрата больно отразилась на нем, казалось, ему больше не нужны будут так люди. Но потом у него появилась новая семья. Четыре ученика, друга, родственника. Они были даны ему в наказание за оплошности в академии, чтобы он научился ответственности. А в результате Автолик подарил ему новую семью. Хамрай вдруг только сейчас осознал, что за последние четыре года не чувствовал той разъедающей пустоты, сопровождающей его всю жизнь. Он словно прозрел.
   - Она - моя семья, - сказал О-Ранши, немного грустно улыбнувшись. - А семья должна быть счастлива и не ограничена в своих мечтах и желаниях.
   Сайкон понял, что не дождется прямого ответа, но и на этом был благодарен ему.
   - Спасибо, - сказал он. - А теперь идем. За остальными. Да и Ибрахима мы утомили своей сентиментальной болтовней.
   О-Ранши невольно бросил взгляд на связанного доктора, невозмутимо слушавшего их тираду. Он рассмеялся.
   - Да ты, оказывается, умеешь шутить, Сталкер, - Хамрай похлопал его по плечу. - Ладно, давай догонять остальных.
   О-Ранши вышел последний и закрыл за собой дверь. Он улыбался, но внутри у него скребли кошки на душе. Ему нравился Сайкон, но, благословив его и признав женихом для Дейрдре, ему самому стало не по себе и отчего-то горько. Словно он только что потерял нечто драгоценное и важное, его.
   Хамрай встряхнул красноволосой гривой, отгоняя от себя простую догадку, и они вдвоем быстро нагнали ушедших вперед товарищей. А Дейрдре уже не обратила на них внимания, хотя пару минут назад ей было крайне любопытно, почему Сайкон отозвал О-Ранши. Сейчас её волновало другое. Они шли пятеркой найгаван в тронный зал, не считая Милу и Галаса. Было бы прекрасно, если бы их было шестеро. Но Дейрдре не смогла прочувствовать Шарвин, не увидела её огонек. Это сильно её напрягло, но она решила пока промолчать.
  

...

  
   Они спускались все ниже и ниже, достигая намеченной цели.
   Дейрдре шла позади, как в тумане. С каждым шагом, продвигаясь вперед мимо этих мрачных стен, она начинала видеть призрачные видения. Маленькие истории и бегущие люди скользили сквозь неё.
   "Что это?", - задавала она себе риторический вопрос, хотя сама понимала, что видит видения минувших лет этого места. Происходившие сражения, разговаривающие группы.
   Пару мгновений назад она шла прямо за Ниа. Его волосы были короче, но спина все так же гордо пряма. Его рука крепко лежала на рукояти, он чувствовал раздражение, направляясь в тронный зал. Дейрдре протянула руку к его полупрозрачной спине, но она прошла сквозь неё, и видение Ниа растаяло.
   О-Ранши обернулся и тревожно посмотрел на девушку. Он видел, как бегали её глаза на отрешенном лице. Хамрай понял, что она находиться во власти видений. И ему крайне не нравилось это, он начинал сильно опасаться побочных эффектов её ясновидения.
   Галас, шедший впереди, остановился, давая всем команду прекратить движение.
   - Что такое? - тихо спросил Сизиф.
   - Я должен вас предупредить, - сказал Галас. - Я проведу вас в тронный зал и расскажу, как спускаться. Но там будет целая делегация из старейшин второго круга.
   - Вот тебе раз, - усмехнулся О-Ранши. - Это ещё кто? Тех стариков, что показывала Дейрдре в своих видениях?
   - Они же практически неподвижны и немы, - Дейрдре не особо поняла, что так смущает Галаса. Она даже не уверена была, а стоит ли им перебивать дряхлых стариков. Эти мысли она озвучила в слух, чем вызвала смешок Сегонтумского
   - Не поймите меня превратно, - усмехнулся Галас. - Но вы крайне заблуждаетесь, считая их немощными. Да, они не встанут и не обнажат клинки. Им уже сотни лет, их суставы стары как мир, разум поврежден. Но инстинкты и память о долге живы, как никогда. Их сила до сих пор велика, хоть они могут использовать её однобоко. Но эти старцы хранят не только память веков, но и нашу запредельную силу. За всю нашу историю были лишь две жалкие попытки врагов проникнуть в тронный зал. И старейшины убили их на месте, раздавив своей энергией.
   - В прямом смысле раздавив? - переспросила Мила.
   - Угу, - кивнул Галас. - Сила наша ещё тлиться в их телах. И они способны призывать её, извлекать из своих тел. Это похоже на гигантскую ударную волну, что обрушивается на ваши тела. Скажем, это все равно, что на вас упадет огромная скала. Этот вихрь черной энергии быстро повергнет любого нападающего. Поэтому просто вломиться туда крайне опасно. Опустим при этом наличие моих старших братьев. Значит, со старейшинами придется покончить крайне быстро, и надо разработать план, как это сделать. У ворот в тронный зал стоит большая стража. Мы сможем с ними справиться. Но это будет означать, что потасовкой мы предупредим сидящих в зале о вторжении.
   - Все действительно так серьёзно? - спросила Мила. - Мы не сможем сопротивляться.
   - Первые несколько секунд сможем. Но потом... Способны ли вы войти в стену черного огня и выйти оттуда невредимыми? Соваться в самое пекло - никогда не было хорошей идеей. И поскольку среди нас нет бессмертных, то нам надо подготовиться.
   - Тогда у меня есть простая идея, - ответил ему Сизиф. - Но придется применить наши финальные способности. Это вызовет в нас усталость, но мы сохраним наши жизни как минимум, и как максимум - останемся не раненными.
   - Что ты предлагаешь? - поинтересовался Сегонтумский.
   - Я применю свою способность к иллюзии, - сказал маг. - Воины будут видеть всё туже местность, кроме нас. Они не заметят подмены реальности, когда мы в открытую выйдем к ним. Сайкон, используя свою сверхчеловеческую скорость, просто быстро перебьет их всех. Галас откроет двери, чтобы внутри сидящие чувствовали его ауру и не забеспокоились. Моя иллюзия распространиться на зал, чтобы нас не заметили. Тогда О-Ранши призовет своего Биачиру и огромной огненной волной просто взорвет там все внутри. А если кто-то выживет, быстрота Сайкона завершит дело.
   - Звучит, по крайней мере, неплохо, - согласился О-Ранши.
   - Главное будет не растеряться на новой местности, - заметила Мила.
   - С этим я вам помогу, - сказала Дейрдре.
   И, поочередно прикасаясь к каждому, она показала всем тронный зал во всех деталях - любые мелочи, расположение всех старейшин и две скрытые двери. А потом вновь то, что будет ждать их внизу.
   Мила в ужасе отшатнулась, увидев видения Дейрдре, где женщина-растение пожирала детей.
   - Это Мать?! - в панике воскликнула она.
   Дейрдре кротко кивнула.
   - Но...но это не должно так быть!
   - Да, это не должно существовать, - мрачно согласился Сайкон. У всех них невольно пробежали мурашки по спине от увиденного. Возможно, кроме как у Сизифа. Он повидал столько войн, столько смертей и страшных кровопролитных ритуалов, что вряд этого мага чем-то вообще можно было удивить.
   Галас же рассмеялся про себя. Он видел это не раз, и его своеобразный разум давно привык к подобному, эти найгаваны казались ему сентиментальными неженками.
   - Удивляться будете, когда увидите вживую, - лукаво усмехнулся он и жестом предложил продолжить путь.
   Когда они уже приблизились к цели, крадучись тише мыши в тенях скалистых стен, ощущение безумства нарастало с каждой секундой. У Дейрдре мурашки шли по спине, когда она вновь ощущала сгусток этой чудовищной силы. Её руки невольно начинали дрожать, но она из-за всех сил постаралась успокоить себя, не паниковать. Её способность остро чувствовать магию и другие ауры сейчас играло ей плохую службу - она явственнее всех чувствовала природу этой силы, и от этого ей было намного хуже, чем другим.
   Остальные тоже нервничали, не по нутру им была эта аура. Они все молчали, и на их лицах ничего не отображалось, но Дейрдре прекрасно могла чувствовать их ощущения. И они вовсе были недобрыми.
   Галас жестом руки приказал остановиться. Он так же показал, что они на месте. За двумя длинными поворотами окажутся ворота. Дейрдре в видениях показала им, как они выглядят. Поэтому они уже готовы были не удивляться. Их необычность и красота на мгновение могла сбить с толку.
   Сизиф сжал обеими руками свой посох и еле слышно позвал Нидхегга. Его сила среагировала быстро, хоть и была невидима.
   Дейрдре краем глаза видела, как невольно дернулись уголки губ Галаса, он не мог привыкнуть к такому. Сила Нидхёгга невидимой пеленой поползла между ними, окутывая с головы до ног. Ничего, на первый взгляд, не происходило. Но Дейрдре чувствовала, как мощная сила обволакивает её тело, погружая в теплую оболочку. Многие, казалось, даже не почувствовали этого. Галас, на удивление, оставался спокойным.
   Сизиф поманил их за собой, бесшумно скользнув к проходу.
   И через две минуты они достигли врат.
   Большие и огромные, как запомнила их Дейрдре, украшенные драгоценной резьбой и увитые кроваво-красными розами. Пятнадцать воинов стояли перед ними, уверенно держав свои руки на рукоятях мечей. С прямой осанкой и гордо вздернутыми подбородками. Готовые в любой момент нанести сокрушительный удар пришедшему без приглашения.
   Но они ничего не увидели, никаких семерых людей, появившихся перед ними. Иллюзия Сизифа действовала идеально, он подменил реальность на точно такую же, но без них. И даже чувство обоняния и слуха он смог подменить - никто не слышал и не чувствовал их.
   Все произошло так быстро, что Дейрдре на мгновение сама растерялась.
   Клинок Сайкона сверкнул золотым светом, и желтая молния описала полукруг вокруг воинов. Прежде, чем охрана Сегонтумских что либо сообразила, красная полоса синхронно появлялась на горле каждого, каждые пол секунды. Галас уже был у ворот и отворял их вместе с О-Ранши, когда рядом с ними с перерезанными глотками попадала плашмя беловолосая стража.
   И лишь открылась тонкая щель гигантских ворот, резкое "Биачиру!" прозвучало в тишине. Огромная взрывная огненная волна влетела в зал и бабахнула так, что задрожали все стены.
   Обдало невероятным жаром, что Дейрдре невольно закрыла рукой лицо. Да и с трудом устояла на ногах - взрывная волна чуть не отшвырнула её, волосы нещадно захлестали по лицу. И тут же пронзительный вой сотряс воздух.
   Оставшиеся в живых старейшины орали от боли, горящие в огне, да непростом, а найгаванском. Эти крики были так ужасны, что Дейрдре невольно захотелось закрыть уши руками. Она еле сдержалась, и тут же увидела, как ринулась вперед Мила, вслед за О-Ранши. Сайкон успел схватить её за руку.
   - Его огонь не действует только на него, - быстро сказал ей Сталкер, до боли сильно сжимая её локоть. - А вот ты, как минимум, задохнешься там от гари. Не смотри на то, что это сила найгавана.
   Мила пришла в себя, поняв глупость своего поступка. А Дейрдре удивленно заметила Галаса, стоявшего позади всех, до этого первым отворив ворота. Его лицо перекосилось, и он готов был зашипеть - сила огня Биачиру была ему совсем не по нутру.
   О-Ранши уже был в зале, огонь поглотил в себя его фигуру, и лишь мелькающий силуэт виднелся сквозь языки пламени.
   Дейрдре вдруг почувствовала удар в голове, краем глаза она увидела, как хватается за лоб Шарпей. Ужасающая энергия ударила по ним, пригвоздив к полу. Это ещё живые старейшины в предсмертных криках проклинали их, высвобождая до конца свою мощь.
   В жилах забурлила кровь, а мозг готов был взорваться. Дейрдре невольно упала на колени и схватила голову руками, ей казалось, что её мозги сейчас взорвутся от этой ужасной боли.
   Но всё прекратилось так же быстро, как и началось.
   Дейрдре подняв голову, смотря сквозь лохматые космы волос в полуоткрытые ворота.
   О-Ранши гасил собственные огонь, вбирая его в свой меч. Он зарубил выживших после взрыва старейшин, и их сила исчезла навсегда.
   Галас первым забежал в тронный зал, а за ним быстро подтянулись остальные.
   Сейчас все не выглядело здесь так мрачно-красиво, как раньше, но теперь было не менее устрашающе. Розы на стенах попросту исчезли, длинные черные нити лишь напоминали, что это были из лозы. Вместо стоявших посредине кресел - черные угли в виде огромных стульев. А вот в креслах у стен сидели искаженные обгоревшие трупы, и выглядело эта крайне зловеще.
   Дейрдре вгляделась в одно из тлеющих тел. От него все ещё шла черная аура, медленно угасая. Ужасный запах гари и обуглившейся человечины выедал глаза, не говоря уже о том, как это выглядело.
   - Страшная у тебя сила, - присвистнув, заметил Галас.
   О-Ранши слабо улыбнулся, фальшиво.
   - Может и есть такое, - неохотно ответил он. - Да больно выматывает, не смогу я налево и направо взрывами раскидываться.
   Сизиф медленно обошел троны, его глаза не отрывались от потаенной двери, закрытой зарослями из роз. Он чувствовал бешенный поток нездоровой энергии, исходящей из вне.
   - У меня мурашки уже по коже пошли, - мрачно заявил О-Ранши, смотря в том же направлении, что и маг.
   - А будет похуже, - тихо сказала Дейрдре, она оглянулась на Галаса. - И для тебя это нормально?
   - Это давно вошло в привычку, этот наркотик, я же зависимый наркоман, - сказал он и ухмыльнулся ей, глаза его холодно блестели.
   Он прошел мимо девушки и встал вплотную к заросшей двери.
   Многие поначалу не сориентировались, сбитые с толку странным звуком, только Дейрдре сразу поняла, что это Галас напевает себе под нос. Он издавал низкие гортанные звуки, при этом очень мелодичные, чем-то похожие на журчание ручейка.
   Кустарники медленно расползлись, и Дейрдре на мгновение даже показалось, что лозы нежно погладили голую кожу на руке Галаса. Как мать любовно гладит свое чадо.
   Но она тут же позабыла об этом, когда из распахнувшейся двери их окатил ветер такой черной энергии, что ноги у всех невольно задрожали.
   - Вперед! - Галас схватил за рукав Шарпея, и они, с воплями последнего, сгинули во тьме черной пропасти за дверью.
   В видениях, что показывала Дейрдре, они все видели, что их ждет там, внизу. Но это было крайне неприятное ощущение - шагнуть в проклятую неизвестность.
   - Я как обычно - прикрываю вас всех, - заявил Сайкон, жестом приказывая всем прыгать.
   Дейрдре лишь вздохнула, помня его галантную привычку. Сизиф без лишних вопросов быстро нырнул в черную бездну, за ним последовал О-Ранши. Дейрдре уже бежала следом, как вдруг нутром почувствовала опасность. В прыжке она успела повернуть голову и заметить лишь какое-то движение - силуэт в красном костюме. Но темнота засосала её, и она уже летела вниз.
   Сайкон, на счастье, успел так же почувствовать неладное. Словно опасность задышала ему в затылок. Так и было, собственно. Он не думал, а подчинился инстинктам - резко отшвырнул от себя Милу, сам, оттолкнувшись ногами, отлетел в другую сторону. Он почувствовал жар проносящегося клинка мимо его уха, и часть срезанных черных волос чередой полетела следом.
   Мила невольно вскрикнула, падая на пол. Сайкон отскочил и кувыркнулся в воздухе, приземляясь на ноги - он отскочил на приличное расстояние.
   Перед дверью в черную бездну стоял высокий мужчина в строгом красном плаще, застегнутом по самое горло. Его длиннющий белоснежный хвост был обмотан вокруг шеи несколько раз, как шарф. Он вытащил свой клинок из стены, где разошлась огромная трещина от удара. Если бы не реакция Сталкера, его и Милу этот беловолосый проткнул бы насквозь.
   Сайкон по видениям Дейрдре знал, кто это. Шуа Сегонтумский. Четвертый по старшинству и главный советник Дэхэна.
   - Как интересно, - сказал Шуа, рассматривая Сайкона. Мила уже в спешке отползла в сторону, от новоявленного врага, но на неё никто не обратил внимания. - Как же вы пробрались сюда? - он оглядел взглядом всех сгоревших старейшин. Его лоб нахмурился, но скорее не от злости, а от раздражения. - Не думал, что кто-то с ними справиться. И так быстро. Как печально, это было наше культурное наследие, а теперь от него не осталось ничего. Проклятые найгаваны. Значит, решили устроить здесь революцию?
   - Ты - Шуа Сегонтумский? - Сайкон, игнорируя его вопросы, выпрямился во весь рост и крепче сжал свой меч.
   - Хорошая осанка, - заметил Шуа. - Сразу видно, военная выправка. Ты найгаван. А по описаниям нашего человека, значит, что ты тот самый молодой Рыцарь Нуада - Сайкон Сталкер. Хороший мечник, говорят.
   - Ну, в своем деле никогда не ленился, - холодно заметил Сайкон. - А ты очень быстр. Просто мгновенно влетел в зал.
   - К тоже будет мешкать, почуяв неладное? - спокойно заметил Шуа. - Значит, найгаван... Я рад, что ты мой первый соперник. Из всего, что я слышал о вас, ты аристократ и искусный воин, значит, воспитан, уважаешь оружие, благороден и разбираешься в эстетике. В этом мы схожи. Поэтому мне приятнее убивать такого изысканного соперника, а не какого-то невежду, - он искренне улыбнулся Сталкеру.
   Сайкон и бровью не повел. Что ж, его остановили, но прорваться вниз этому противнику он не даст.
  

...

  
   Дейрдре приземлилась плотно двумя ногами и тут же распрямилась во весь рост.
   - Нет, Сайкон! Мила! - воскликнула она, оглядываясь в черную бездну позади себя.
   - Что такое? - откликнулся на её голос О-Ранши. - Где они, почему не следом?
   Остальные уже собрались маленькой группой, ожидая последователей.
   - На них напали, - сказала Дейрдре. - Я успела заметить, лишь как что-то беловолосое быстро метнулось к ним!
   - Возможно, кто-то из моих братьев, - Галас сузил глаза. - Раз они не возвращаются, идем вперед без них.
   - Мы оставим их там?! - воскликнула девушка.
   - Ну да, возвращаться глупо.
   - Да, - подтвердил его мнение Сизиф. - Мила - сильный рошеви, а Сайкон великолепный мечник и найгаван. Он уже одолел одного верховного Сегонтумского. Вдвоем они вполне способны справиться с ещё одним. Пока они там его отвлекают, мы пробираемся дальше.
   Дейрдре крайне не понравилась эта теория. Всемером они спокойно расправились бы с одним Сегонтумских, и плевать на благородство и честные поединки. Здесь надо выжить и защитить своих. Но она осталась одна во мнение, и ей не оставалось ничего другого, как последовать за остальными. В глубине души она верила и надеялась, что с Сайконом и Милой ничего не произойдет.
   Её мысли быстро перенаправились в другую сторону. Эта отвратная сила ощущалась все сильнее, по коже шли мурашки и волоски вставали дыбом.
   Огромный ком из сплетенных лоз стал им преградой. О-Ранши уже обнажил свой меч, но Галас жестом руки остановил его. Хамрай и Самуэльсон невольно вздрогнули, когда Галас запел. Им было непривычно слышать из уст этого жесткого и самовлюбленного на вид человека подобные мелодичные и чистые звуки.
   А странное растение из роз с удовольствием откликнулось на этот зов. Его прутья задрожали и разошлись в разные стороны, пропуская путников внутрь.
   Дейрдре невольно задрожала, когда на них обрушилась стеной эта чудовищная энергия. Она сжала волю в кулак и мужественно пошла вперед с остальными.
   И тут же замерла, увидев картину перед собой.
   Огромный вал из роз, казалось, отступил назад, со своей неживой пленницей-госпожой. Её совсем не было видно. Лианы роз обмотали и поглотили Мать, закрывая её от обзора.
   А перед ними на уступах, образованных из скопления кустарников, горделиво восседал Дэхэн, рассматривая зрелище у своих ног. Ниа лежал на полу перед ними, скрючившись и обхватив голову. Он издавал шипящие звуки, все его руки почернели от темных вен, а с кожи валил черный дымок. Его рот исказился в огромном оскале, были видны удлиненные клыки, совсем нечеловеческие. Его захлестнуло безумие, и он уже не соображал, что происходит, где он, что нужно делать.
   В мозгу Дейрдре молнией прошло воспоминание. Но ни её, никого либо другого в этом месте. Это Ашхен давал вспоминать ей.
   Как зародилось это место? Откуда у них такая сила? Монстры - это порождения тьмы, всей гниющей энергии, что просачивается сквозь дыры между измерением духов и этим миром. Проникая к нам, она отравляет природную сущность. Кто-то из монстров - это погибшие от хаоса животные, переродившиеся в подобных тварей. Кто-то из сгустка темной энергии, питающейся живимы существами, эволюционировал, и приобрел плоть и кровь. А все темные ритуалы, проводимые магами на землях империй, способствовали эрозии темных дыр, увеличивая их и позволяя гнилой силе больше и больше проникать в этот мир. До этого, задолго до памятных времен, у Сегонтумских были маги, но, совершив один обряд, они обменяли способность к магии на процветание своего рода. Когда-то это место, Утгард, стояло на огромных вратах в потусторонний мир, и Сегонтумские знали об этом. Здесь был самый большой выход гниющей энергии, даже катастрофичный. И сотни лет назад, когда произошла трагедия с родом Сегонтумских, обесчещенные и разбитые, они явились именно сюда. В их роду оставались последние маги, и они принесли себя в жертву, всю свою магию, чтобы сделать из умирающей Каорины Сегонтумской сосуд для темной энергии. Темный ритуал, построенный на сильных жертвах и безумной ненависти, стал страшным проклятием, масштаб которого был невероятен. Они создали новую расу людей, как безупречных, так и крайне уязвимых. Они сами стали порождениями тьмы, человечными, но высшими, способными подчинять себе других чудищ. Они утратили навсегда магию, принеся её в залог и жертву своему ритуалу, но обрели к ней иммунитет. Черная кровь была щитом против неё, поглощая магию по привычке, как память ритуала. И сейчас, это растение-женщина Каорина Сегонтумская - катализатор магии, поглотитель всей черной энергии, высасывающей через астральные дыры, а её сыновья-порождения - эволюционировавшая черная кровь.
   "Как же так?", - подумала Дейрдре, в страхе смотря на чудовищную трансформацию Ниа. Человечность пропадала в нем.
   А Дэхэн, этот взрослый человек, но без возраста, с идеально прямой осанкой, гордой и властной, поднял свою белоснежную голову. В его взгляде, устремленном на найгаванов, блеснули злые и насмешливые искорки.
   - Надо же, кто-то пробрался сюда.
   Его голос по-прежнему сбивал с толку. Голос старика, но твердого и деспотичного, владеющего ситуацией. Каждый раз чудилось, что эти звуки доносятся не из его горла, а кого-то другого. Его глаза спокойно оглядели каждого, в них даже блеснуло легкое любопытство, когда он обратил внимание на абсолютно здоровую Дейрдре. Но тут его взгляд скользнул дальше, к Сегонтумскому-отступнику, и холодная сталь мелькнула в этих глазах.
   - Галас, Галас, - с отвращением сказал он. - Следовало сразу убить тебя. - Галас стиснул губы, но ничего не проронил в ответ. Но Дейрдре чувствовала его страх, он сомневался, что они способны одолеть Старшего брата. А тот иронично заметил: - В который раз понимаю, что даже собственная кровь не заслуживает пощады. Похоже, пример Лазаря не стал для меня выводом. Впрочем, как и для него, - с этими словами он пнул ногой Ниа в живот, сбрасывая его с пьедестала из роз.
   Тот перекрутился два раза и вскочил вновь на четвереньки. Ниа зашипел и взвыл, хватаясь за голову.
   - Что с ним? - не выдержав, в ужасе воскликнула Дейрдре.
   - Он полностью отравил его своей собственной силой, доведя до полного срыва, - ответил ей Галас. - Теперь перед нами самый настоящий берсерк с желанием убивать.
   - Он же не вернется обратно в нормальное состояние! - О-Ранши нахмурил брови.
   - А зачем это Дэхэну? - Галас удивился его недогадливости. - Только что Ниа пожертвовали, сделав его псом, защищающим хозяина. Ведь Ниа уже не нужен, он слишком стал похож на Лазаря, а это наш драгоценный Старший брат допустить не может. Ведь так? - он в упор посмотрел на Дэхэна.
   Это далось ему тяжело. Как ни крути, как не призирал и ненавидел Галас Дэхэна, он всё же его боялся. И даже не огромная мощь и вековой опыт служили этому страху. Было в Дэхэне что-то такое, полностью бесчеловечное и таинственно опасное, что заставляло трепетать при одном лишь его взоре. Ведь даже нутром было ясно, что тебя не пощадят, окажись ты хоть малость ненужным.
   Дэхэн лишь ухмыльнулся, и тут же пространство взорвалось огромной черной вспышкой.
   Дейрдре невольно загусила губы и закрыла глаза, когда её обдало черным ветром. Огромный сгусток вихря обрушился на них, сбивая с ног. Казалось, они находятся посреди сильнейшей бури и метели, только лишь черной и давящей. Найгаванам пришлось согнуть колени и упереться ступнями твердо в землю, чтобы устоять против черного урагана. Его черная мощь хлестала по глазам и коже, в ушах стоял невероятный шум.
   И тут, сквозь черную заслону метели, что-то промелькнуло. Дейрдре успела увидеть лишь обезумевшие высцвевшие глаза и огромный оскал в искаженной пасти, прежде чем поняла, что и кто несется на неё. Ниа прыгнул на неё в резком прыжке, и они, от силы удара и мощи вихря, улетели далеко назад.
   - Дейрдре! - послышался где-то окрик О-Ранши.
   Она больно ударилась головой о пол и на мгновение потеряла ориентацию в пространстве. Перед глазами все плыло, а в мозгу отдало тупой болью. Прошло пару секунд, прежде чем она почувствовала давящую боль в руках и осознала, что её сжимают в тисках за запястье.
   Дейрдре было плохо и холодно от этой силы, бьющей по ней. Она не сразу поняла, что за искаженное лицо склонилось над ней.
   Получеловек, полумонстр склонился над ней, крепко держа свою жертву, горячее злое и сбивчиво-нервное дыхание обдало лицо девушки.
   Дейрдре в ужасе смотрела на это лицо. Почерневшие вены выступали по всей коже, глаза заволокла черно-красная пелена, а выросшие клыки грозно нависали над её горлом.
   Ниа издал гортанный звук, обозначавший ярость и злость. Он сильнее стиснул её и клацнул страшной челюстью.
   Дейрдре не издала ни звука. Его руки с отросшими черными когтями касались её голой кожи, поэтому она мгновенно зашла в его разум.
   Её обдало чудовищной волной безумия и боли, что захотелось завопить. Так она и поступила, закричав во все горло. Чудовище на ней завыло от ужаса и ярости в ответ, и повинуясь нахлынувшему сумасшествию впилось зубами в её плечо.
   Теперь Дейрдре закричала от боли. Вперемешку с этим она ещё видела, что творится в голове Ниа. А там творился истинный хаос. Сам Ниа был заперт в маленькой клетке, он метался в ней и выл, как раненный зверек. Он хотел свободы, всего лишь свободы от этой дикой внутренней боли и страшного безумия. Но они обернулись черным вихрем против него и сейчас поглощали его мир. Безумие поглощало его разум.
   Он ослаб мгновенно, поняв, что за человек Дейрдре. Эта истина далась ему крайне тяжело, ведь он даже не заподозрил её в родстве с той, которую ненавидел всем сердцем вопреки логике. Он смог пережить то, что она найгаван, но дочь этой женщины?! Но она была и дочь его брата. Может ли он ненавидеть то, что создал и оберегал его брат? А теперь она носит под сердцем его ребенка - самый большой его страх. Это та пропасть, в которую он упадет. Он не сможет быть больше нормальным, когда его ребенок переродиться, а Дейрдре навсегда возненавидит его.
   Ниа взвыл, вкус крови в его рту ещё больше мутил его разум. Дейрдре под ним истошно брыкалась, не в силах совладать с физической мощью бешенного существа.
   Фигура О-Ранши внезапно выросла из черной пелены темной силы. Он схватил Ниа за шиворот. Тот, почувствовав чужое прикосновение, оторвал свои зубы от плеча девушки, но мгновенно отправился в полет - Хамрай с огромной силой отшвырнул его от своей ученицы.
   Дейрдре быстро встала. Она пошатнулась, хватаясь рукой за плечо и придерживая кровоточащую рану.
   - Я в порядке, - опередила она вопрос О-Ранши.
   - Сомневаюсь, - мрачно заключил Хамрай. Он не отрывал взгляд от Ниа, корчащегося от невидимой бои на полу. - Какой же он здоровый!
   О-Ранши сам был немаленьким мужчиной, но Ниа сейчас превосходил даже его. Его широченная спина и мощные плечи выглядели внушительно. И это выглядело дико - крепкий мужчина извивается на полу, как раненный зверек.
   Послышался вой. Черная метель стухла, оставляя за собой черный пепел. Но вся эта энергия словно вобралась сама в себя, образуя длинные коконы. И десятки теней вылезли из них, черные призрачные фигуры, без пола и лица. Они не медлили ни секунды, бросаясь на найгаванов, их черные призрачные руки трансформировались в изогнутые клинки.
   Сизиф круговым взмахом двойного посоха разрубил одну тень напополам. И тут же контрактовал удар второй. Шарпей едва поспевал за ним следом, а помощь Галас оказалась ему кстати. Ракуйя, между тем, попытался оттеснить своей аурой-щитом нападавших черных духов, но у него это получалось лишь наполовину. Ему не по силам была мощь Старшего брата.
   Сам Дэхэн с абсолютно спокойным лицом стоял на месте, по его взгляду абсолютно не было понятно, что за чувства он испытывает в данный момент. Лианы роз плавно спустились к нему и, обхватив тугими путами по всему телу, подняли его наверх к Матери. Теперь он, сидя на изогнутом искусственном троне, холодно взирал на преставление перед ним. Его фигуры и так плохо различалась сквозь падающий черный пепел.
   "И он даже не начинал драться", - Шарпей нахмурился про себя, понимая, насколько сложным будет поединок. Они пока полностью были поглощены отражением ударов сильных Теней. Краем глаза он видел сквозь неясный туман и пепел Дейрдре. Она держалась за плечо, но была жива.
   Дейрдре тем временем пыталась быстро сообразить, что делать. Как успокоить Ниа и вывести его из игры? Если унять его безумие, он потеряет сознание, что будет им на руку. Только удастся ли им это сделать? Они пока не могут подобраться к Дэхэну, и на сколько тому хватит сил, чтобы с помощью своей энергии создавать этих Теней. И, поскольку он находится рядом с матерью, под источником этой черной силы, простая логика говорила Дейрдре, что достаточно долго.
   Ниа неестественно выкрутился, его спина ни как не могла выпрямиться. Раздался какой-то странный хруст, пока не стало заметно, что это пальцы на его руках разрослись, принимая вид отросших когтей. Но странным было его лицо. Его искажала то первобытная ярость и гнев, то боль и страдания. Создавалось впечатление, что он боролся со своим проклятием.
   Он вновь взвыл, схватился за голову так сильно, что, казалось, вырвет сейчас все волосы.
   - Д-Е-Й-Р-Д-Р-Е! - издал он вопль, не то гнева, не то помощи, и вновь ринулся к девушке.
   О-Ранши преградил ему дорогу, наотмашь ударяя клинком. В какой-то момент инстинкты Ниа сработали, и он увернулся, блокируя удар рукой. Брови О-Ранши взлетели вверх на мгновение - его меч отразила рука! Насколько же он силен сейчас, этот мутировавший парень?
  

...

  
   Сайкон лишь нахмурился и мгновенно ринулся в атаку на соперника. Он никогда не любил предаваться болтологии, для него действовал старый принцип - лучшей защитой всегда является нападение.
   А Шуа, не смотря на изящный вид и вальяжные манеры, был опытным и быстрым бойцом. Он парировал удар черноволосого Рыцаря так легко, словно это ему ничего не стоило. И тут Сайкон вспомнил, чем знаменит Шуа по рассказам Галаса. Он умел читать движения противника. Легко, искусно и точно. И пока его враг только начинал движения, Шуа уже знал, каким и куда будет удар. А это означало крайне трудный и опасный бой.
   Неожиданно Шуа нанес быстрый удар, но Сайкон резко блокировал его своим мечом и они приготовились к серьезной битве.
   Шуа тут же начал контратаковать, не давая возможности ответить Сайкону. Мила подпрыгнула рядом, обрушивая свой кулак на противника. Но Сегонтумсий резко нанес удар с разворота ногой и откинул девушку в сторону, Мила с трудом не потеряла равновесие и удержалась от мощного удара, но схватилась за живот от боли - удар по органам был сильным. Сайкон тем временем быстро набросился и дико начал атаковать противника, атакуя его изо всех сил на максимальной скорости. И когда он открылся для одного удара, то имперец воспользовался этой возможностью и нанес удар. Сегонтумский неожиданно уклонился от удара и с разворота атаковал противника. Сайкон среагировал и тут же отразил этот удар, но его откинуло в сторону, и он улыбнулся, ведь соперник был не промах, ой как не промах.
   Шуа неожиданно резко напал на Рыцаря, но тот без малейших усилий отразил его удар и тут же начал контратаковать, не давая ответить Сегонтумскому. Мила кружила рядом, тщетно пытаясь нанести удар врагу. Шуа уклонялся легко, грозно и мощно взмахивая огромным мечом перед её лицом. Мила не могла подобраться к нему ближе, она естественно боялась, что её голову снесут с плеч таким ударом. Сайкон резко сделал ложный выпад, что Шуа пришлось инстинктивно закрыть себя мечом. Это послужило удачей для Милы, и она достала его в бок. Но Сегонтумский не отлетел, на удивление его противникам. Он вынес силу рошеви. Хоть удар и оказался довольно сильным, но Шуа всего лишь слегка пошатнулся, когда блокировал удар, и тут же он сразу атаковал девушку, пока та пыталась удержать равновесие, и Мила получила ранение по торсу.
   Она вскрикнула и отпрыгнула в сторону, зажимая рану. Она была неглубокой, но опасной - потеря крови никому ничего хорошего не сулила. Мила начала трудно дышать, со злым выражением лица, что означало, что она думает, что не проиграет.
   Сайкон, воспользовавшись ситуаций, резко ринулся на противника, но не тут-то было, Шуа запустил в него черный шар энергии. Лишь дарованная найгаванами скорость позволила ему вовремя уклониться от смертельной атаки.
   Но это был обманный маневр Шуа. Швырнув огромный черный шар, он ринулся следом. Его энергия прикрывала его от взора Сайкона, и пока Рыцарь Нуада уклонялся, Сегонтумский быстро подкрался к нему.
   - Сайкон! - закричала где-то Мила. Но Шуа уже набросился на него и рубанул его по плечу.
   Удар был настолько сильным, что даже земля под ногами Сайкона треснула, поле боя наполнил туман. И через некоторое время, когда все прояснилось, Шуа увидел, что найгаван даже не стал сопротивляться, как блокировал его удар своим барьером силы найгавана. Это позволило ему выжить и не прорубить полностью плечо.
   Шуа улыбнулся, сказав Рыцарю, что он молодец и рубанул со всей силы. Сайкона отнесло назад огромной черной волной. Он ударился головой об колонну и на мгновение потерял всю концентрацию.
   Мила никак не могла остановить кровотечение. Рана в боку, казалось, не задела органов, но потеря крови давала о себе знать - перед глазами начинало все плыть. Но она не готова была уступить противнику. Мила стремглав ринулась тараном на врага, собирая всю силу в кулак.
   Её глаза удивленно расширились, когда Шуа исчез из поля зрения. Он был так быстр, что практически в одну секунду увернулся, оказавшись по правый бок от девушки.
   Мила в прыжке почувствовала сильный удар - увернувшись, Шуа со всего размаху ударил её правой рукой в живот. И только в эти секунды до неё дошло, почему она так облажалась. Она кинулась на него в ту строну, где он держал меч. А Шуа держал меч в левой руке, он был левшой. Поэтому спокойно нанес контрудар правой рукой.
   Все это происходило в считанные секунды, Мила согнулась в воздухе, от боли она не смогла даже вздохнуть. А сверху Шуа уже опускал на её шею свой меч.
   Мелькнула желтая молния. Меч Шуа с грохотом ударился об пол, не найдя жертвы. Сегонтумский поднял голову и посмотрел в правый угол тронного зала. Там стоял Сайкон с потерявшей сознание Милой на руках.
   - Понятно, - сказал Шуа, распрямляясь. - Найгаван скорости.
   Глаза Сайкона расширились от неожиданности - в него летело что-то белоснежно-желтое. Инстинктивно он рванул в сторону, применяя силу клинка Февраль. В его ногах наливалась сила, и он облетел как ветер правую часть тронного зала.
   Сайкон уставился на то место, где стоял пару секунд назад. Он удивился, увидев там дыру в полу. Его взгляд метнулся к Шуа.
   Длинный хвост Сегонтумского был развязан с шеи и сейчас, как нечто живое, вращался в воздухе. Выглядело это жутко и так же немыслимо. Очевидно, он передумал сражаться просто на мечах. Галас рассказывал, что Шуа помешен на чести и эстетики меча, но все же он очень рациональный прагматик, цели и их достижения для него важнее. Поэтому он не будет паясничать, а из способов окончить бой с противником выберет самый быстрый и эффективный.
   Лицо Шуа выглядело все таким же спокойным, но его хвост резко взметнулся и кинулся столбом на Сайкон. Тот рванул с девушкой на руках, избегая смертельной опасности. Волосы Сегонтумского превращались в оружие, кристаллизируясь на концах, становясь опасными осколками.
   Сайкон вновь оказался на новом месте и вновь ушел в сторону, минуя собственную погибель. На этот раз хвост Сегонтумского разделился на две части и атаковал с двух разных сторон. Сталкер напрягся, не смотря на свою скорость, пятьдесят килограмм в его руках явно мешали ему. Поэтому он метнулся к вратам в зал, перепрыгивая и уклоняясь от атак волосами Сегонтумского. Достигнув цели, он со всей дури швырнул Милу вперед, оттолкнувшись ногами для более сильного прыжка. Девушку унесло далеко за врата, краем глаза Сайкон видел, как она рухнула между трупов стражи врат. Самому ему пришлось уклоняться от атак нападающего.
   Впрочем, Шуа и не думал преследовать девушку. Она была без сознания и нисколько не опасна сейчас, поэтому для него основным соперником был молодой найгаван. Какую-то рошеви гордый Сегонтумский даже не рассматривал за достойного противника для себя.
   Сайкон тем временем тщетно пытался добраться до своего оппонента. Шуа и нападал и контрактовал одновременно. Если бы не способность к скорости, Сталкера давно бы уже проткнули толстые иглы волос. Его ноги мелькали по всему залу, Сайкон как молния носился из стороны в сторону, печально понимая, что Шуа разделяет свой хвост. Уже не две, а пять белоснежных лоз щупальцами метаются за Рыцарем Нуада.
   Сайкон вспомнил некоторые видения Дейрдре, показанных ей для информации о противнике. Полумертвое существо, Мать, как они её называли, атаковала так своими лианами роз. Атаки этого Сегонтумского были крайне похожи. Первоначально Сайкон видел, что, обмотанный вокруг шеи, хвост Шуа невероятно длинный, но он максимум достигал 2,5 метров в длину. Сейчас разделившиеся пряди достигали в длину не менее трех метров. Сайкон, мчась по кругу в зале, слышал треск. Он понял, что Шуа, используя эластичность волос, просто максимально растягивает их своей силой.
   Теперь лоз было семь, и они все щупальцами метались вслед за быстрой желтой молнией -чужеземцем. Сайкон успел уклониться от атаки одного хвоста, пролетевшего прям под правой подмышкой, но тут же невольно скривился от боли, когда что-то сумело уколоть его в бок. Толстые волосы Сегонтумского расщеплялись, они секлись, отслаивая от волосинок длинные штурпаки. Один из них и ранил Рыцаря Нуада.
   Сайкон чувствовал невероятную слабость из-за рассеченного ранее противником плеча. Его ноги уже несколько раз подкашивались, чуть не даровав ему смерть. А эти проклятые хвосты излучали черную энергию, он даже видел, как она, шипя, течет по каждой волосинке, а потом стреляет в него, как проводник. Уклоняться от самоатакующей паутины-щупалец было крайне тяжело.
   Техника Сталкера хаотичного движения по зале - зигзагом, кругами, из стороны в сторону, - не приносила особых результатов. С одной стороны, он уклонялся от смертельных атак, но все же не мог подобраться вплотную к врагу. Шуа так же не мог его достать, да и плохо видел противника. Сайкон для него был размытой желтоватой массой, мелькающей по тронному залу. Но краем глаза, несясь как ветер по кругу залы, Сайкон заметил легкое движение за воротами.
   Сталкер метнулся к одному из трупов старейшин. Черное тело осыпалось вонючим пеплом, но многие кости были целы. Сайкон схватил этот черный мешок из бывшей плоти, не обращая внимание на чувство отвращения, когда его пальцы погрузились в эту мягкую неприятную плоть, и с размаху швырнул его в Сегонтумского.
   Шуа на секунду опешил, когда в него кинули его же старейшиной. Ему пришлось воспользоваться одной из частей своего хвоста, чтобы отбить летящую в него сгоревшую тушу. Он потерял на мгновение из виду найгавана, а этого было делать нельзя из-за его нечеловеческой скорости. Но тут же в Сегонтумского со всех сторон полетели трупы старейшин. Сайкон, казалось, увеличился в скорости, выжимая из своего тела максимум. Он метал свои "снаряды" в Шуа так быстро, что интервалом между ними было не более двух секунд.
   Шуа отшвырнул очередное тело и вдруг понял, что найгаван где-то рядом. Он развернулся мечом, нанося удар. Но Сайкон уже изогнулся и вспышкой метнулся в бок. Он резко схватил рукой одну из частей хвоста Сегонтумского, и крепко сжимая его, метнулся в противоположную сторону.
   От мгновенного рывка Шуа не удержался и упал на пол. Ноги Сайкона неслись со скоростью света, он тащил по земле за собой Сегонтумского за часть хвоста. Стальные его части хаотично забрыкались, Шуа на мгновение потерял над ними контроль. Но они все равно попали по Сайкону, он почувствовал несколько ударов по плечам, спине и лицу. Словно горящий обжигающий хлыст обрушился на его тело. Эта была сила черной энергии Сегонтумского. Правый глаз Сталкера начал заплывать, кожа вздулась. Но найгавану не было дела до боли, хоть и кожа на его руке, в которой он сжимал хвост, шипела от трения, черная сила выжгла ему ладонь.
   Но всё это случилось в считанные секунды. Схватив Шуа за хвост, Сайкон тут же описал невероятно быстро круг для разгону и швырнул Сегонтумского прямо в открытые врата зала. Сайкон тут же почувствовал невероятную боль, когда в его рану на плече все же воткнулся один из частей хвоста. А тело Шуа встретила Мила, тихо подкравшаяся к воротам. Они разыграли с Сайконом её беспомощность и потерю сознания, хотя девушка была ранена и плохо себя чувствовала. Но сейчас её кулак обрушился прямо в живот Сегонтумского.
   На этот раз Шуа не смог успеть сконцентрировать черную энергию внутри себя для щита, как в первый раз. Он почувствовал, как все его органы словно выгорают от такого сильного удара. Его отшвырнуло обратно назад от такой силы. И его тело тут же наткнулось на клинок Сайкона, пробивший его со спины. Возможно, в этом и не было смысла, так как удар Милы выбил и разрушил ему желудок и две почки, неминуемая смерть ожидала бы его в двух случаях.
   Сайкон мгновенно вытащил свой клинок из тела противника, которое рухнуло на пол. Резким, быстрым ударом Сталкер отсек хвост с головы Сегонтумского, и тут же сам упал рядом с ним на колени. Отрубленный белоснежный хвост зашипел и стал испаряться, сгорая в черном огне. Черная сила валила дыбом из пробитого плеча Сайкона и ран на боках. Он сжал губы, чтобы не закричать от безумной боли.
   Мила оказалась рядом, поддерживая Сайкона за торс. Он не ответил ей на учтивый, но бессмысленный вопрос о своем самочувствии. Его глаза были прикованы к лицу Шуа. Тот лежал на животе, в луже своей крови, но его взгляд был прикован к найгавану.
   - Как нелепо..., - выдохнул он с большим трудом. - Будьте вы не ладны, проклятые найгаваны... все равно вам не одолеть Дэхэна. Но всё же..., - в его горле послышалось бульканье, Шуа задыхался от собственной крови, с трудом выговаривая слова. - Но все же... не обидьте мою Жаннин, она не заслужила..., - он замолк и его тело обмякло.
   Пару секунд Сайкон смотрел в его остекленевшие глаза, а потом вдруг сам рухнул на пол.
   Мила быстро подняла его обратно на колени. Состояние Сайкона оставляло желать лучшего. Если не поможет Шарпей, то они оба умрут от потери крови. И Сталкер с такими ранами намного быстрее.
  

...

  
   Сила Иггдрасилля прошла по венам Дейрдре, белоснежные клинки Сильверы атаковали, светясь фиолетовым сиянием.
   Черные Тени были быстры, обладая реакциями и рефлексами человека. И их было очень много.
   Сизиф и Шарпей сосредоточили свои атаки сообща, сражаясь спиной друг другу.
   Дейрдре чувствовала, как выдыхается. Её дыхание уже было неровным, уж слишком много было врагов, пусть и не настоящих. Она крушила их фиолетовым огнем направо и налево, но все же не могла сейчас подобраться к О-Ранши.
   Хамрай оборонялся от нападок Ниа. Тот совсем превратился в берсерка, стараясь достать красноволосого мага. Его руки трансформировались в длинные когти и покрылись стальной чешуей, так что он спокойно блокировал ими удары найгавана.
   Ниа на мгновение замер, уставившись затуманенным взором на О-Ранши. Внезапно разинул пасть, словно щелкнул клыками - такой звук, будто захлопнулась крышка железного сундука. И прыгнул, целя в мага окровавленными когтями.
   О-Ранши отпрыгнул в сторону, молниеносно сделал пируэт; едва задев его, Ниа тоже закружился, полосуя воздух когтями. Равновесие он не потерял и тут же кинулся вновь, из невероятной позиции, клыки щелкнули у шеи Хамрая. О-Ранши отпрыгнул, чтобы обмануть его, трижды крутнулся волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударил его в висок тыльной стороной ладони.
   Ниа дико взвыл, эхо загрохотало по этой темной мрачной зале, потом прижался к полу, замер, завыл - глухо, яростно, зловеще.
   О-Ранши нахмурился. Ниа словно сменил тактику, не спешил нападать. Приближался медленно, щеря блестевшие слюной клыки. О-Ранши двинулся по дуге, то убыстряя, то замедляя шаг и движения, чтобы сбить его с толку, чтобы он не мог нацелиться и прыгнуть.
   Когда Ниа наконец прыгнул, О-Ранши взмахнул мечом, и из него вырвалась тонкая огненная цепь. Она пылающее свистнула в воздухе, в мгновение ока опутав плечи, шею и голову Сегонтумского. Ниа повалился на пол, шипя. Сила найгавана причиняла ему невероятную боль.
   Цепь лопнула вдруг, огненные звенья брызнули во все стороны. Это Ниа достал свой черный меч и разрубил связывающие его путы. Он отлетел назад, словно его ударили молотом, но на ногах удержался, оскалился.
   О-Ранши вновь нахмурился. Дрожь пробирала, когда он осознавал суть этого зла, никогда еще он не встречал столь сильной ненависти и кровожадного безумства, даже у монстров, этим как раз печально славившихся.
   Ниа плохо держал в трясущихся руках меч. Не смотря на его безумный вид, было видно, как ему плохо. Он дернулся, словно кто-то ударил его по голове. Хамрай понял, что это очередная безумная вспышка в его мозгу. Сегонтумский завыл от боли, глупая и бессмысленная ярость захлестнула его. Он слепо бросился на найгавана, размахивая мечом. И тут же сам споткнулся, кубарем летя вперед.
   И в это время О-Ранши изловчился и в прыжке ударил Сегонтумского сверху пяткой по затылку. Тот рухнул на пол, выронив меч перед собой, но не вскочил, лишь опирался на колени, держась за голову. Хамрай метнулся к неподвижному противнику, целясь в шею.
   - Хватит! - взвыл Ниа. - Прошу прекрати!
   О-Ранши застыл с мечом в полуподнятой руке, услышав голос из горла этого получеловека-полумонстра. В это время сзади подбежала Дейрдре, сумевшая наконец улизнуть от призрачных Теней. Увидев её, Ниа хотел подняться, но О-Ранши обратной стороной клинка приложил меч к его горлу, тем самым говоря не шевелиться.
   - Стой, без лишних движений.
   Дейрдре хмуро рассматривала Ниа, находясь в метре за спиной наставника.
   - Я больше не хочу сражаться, - Ниа трясся, словно его морозило. Он поднял черные, затуманенные глаза на красноволосого мага, из них ручьем текли слезы. - Моя голова... Оно всё во мне, эта чернь, я не могу сопротивляться... Дай мне Дейрдре... Пусть споет, пусть просто вырвет эту боль в моей голове! Я больше не могу терпеть!
   - Сомневаюсь, что она может помочь, - нахмурился О-Ранши. - Только ты сам сможешь одолеть свое безумие. Ты говоришь, значит, можешь сопротивляться.
   - Прекрати издеваться, - Ниа заскулил, хватаясь за волосы и сгорбившись на коленях, лбом уткнулся в землю. - Помогите мне!
   В это время раздался окрик. Дейрдре и О-Ранши синхронно повернули головы.
   Что-то черное, полупрозрачное окутало Шарпея и подняло в воздух. Причину долго искать не пришлось - невесть откуда взявшийся Хашишин, истерично смеясь невпопад, тянул в своем черном куполе доктора к себе.
   - Шарпей! - воскликнула Дейрдре. Они совсем позабыли о безумном Хашишине, мастере контроля разума.
   Дейрдре и О-Ранши синхронно повернули головы на вскрик Самуэльсона. И в эту секунду, Ниа клацнул зубами и схватил когтистой рукой свой меч, лежавший подле него на полу.
   Дейрдре краем глаза заметила какую-то черную вспышку и рывок, она не сразу осознала, что это Ниа вскочил, взмахнул мечом и ринулся вперед.
   Но он пробежал мимо девушки, а она успела заметить и почувствовать дыхание черной вспышки энергии, чуть не долетевшей до неё. Это сила лучом сорвалась с меча Ниа.
   Дейрдре удивленно уставилась на странное тело, всё ещё стоявшее перед ней. Она не сразу поняла, что это О-Ранши, а его отрубленная голова скатилась к её ногам. Красная шевелюра огненными волнами накрыла её ступни, а Дейрдре могла видеть легкое удивление, в его застывших мертвых глазах.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"