Салов Андрей Владимирович : другие произведения.

Крах империи Гадэн

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  
  
  
   "Крах империи Гадэн"
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
   " КРАХ ИМПЕРИИ ГАДЭН "
  
  
   Геш Иенш, капитан крейсера класса "А", прямой потомок легендарного Геша, героически погибшего при изучении планеты, ставшей в последствии родиной гибнущей Империи Гадэн, был безмерно горд. Его рискованный одиночный рейд по вражеским тылам и наиболее отдаленным колониям, принес положительные результаты. Враг, не ожидавший нападения, был застигнут врасплох и не смог оказать сопротивления боевому кораблю гадэнян. Космические силы неприятеля находились в мирах, принимающих активное участие в боевых действиях. Одна за другой, лишенные должной защиты планеты становились жертвой дерзкой атаки. Много гордых и величественных городов превратил в руины Геш Иенш, немало неприятельских боевых судов стали грудой расплавленного и искореженного металла, так и не успев взлететь из строительных доков. А сколько горя и слез причинил налет мирному населению, невозможно описать.
   Все это наполняло Геша гордостью, заставляло светиться восторгом его узкое, смуглое лицо. Геш не ограничился разгромом и уничтожением. Этого было мало. Он выполнял секретную миссию имперского правительства, о которой кроме него знали лишь несколько старших офицеров корабля. Их миссия была чрезвычайно важна для Империи, настолько важна, что она пожертвовала могучей боевой единицей, одним из лучших крейсеров класса "А", для ее успешного выполнения. От удачи, или неудачи похода капитана Геша, зависело, как долго еще продлится затянувшаяся звездная война. И не останется ли Гадэн без союзников, которые начали проявлять недовольство положением дел на фронте, и все чаще стали благосклонно прислушиваться к нашептываниям неприятельских шпионов, и подумывать о том, как вывернуться с наименьшими для себя потерями из ставшей бесконечной космической бойни.
   Чтобы отвратить союзников от подобного шага и послала Империя боевой корабль в дальнюю, сверхсекретную экспедицию. Союзникам нужно, во что бы то ни стало представить доказательства того, что они имеют дело с животными, дикими и агрессивными, которых нужно повсеместно уничтожать, а не вступать в переговоры с существами, наделенными исключительно звериными инстинктами и псевдоразумом, позволившим им создать боевые корабли и выйти в космос.
   Такой приказ и некоторые дополнительные инструкции получил капитан Геш, прежде чем стартовать с одной из военных баз Гадэна, в известном лишь узкому кругу посвященных направлении.
   Ни одной планеты из намеченных в плане, не оставил Геш без внимания. Сценарий его действий был однообразен и предельно прост. Стремительная атака, уничтожение нескольких крупных городов и объектов военного значения, полная деморализация населения. А пока крейсер наносит ракетно-бомбовые удары по наиболее стратегически важным объектам, особый штурмовой отряд, выполняя секретный приказ капитана, высаживается на охваченную паникой планету и без особого труда захватывает несколько десятков насмерть перепуганных аборигенов, которых и доставляет на корабль. Заполучив очередной живой груз, корабль покидал растревоженную планету и, сделав гиперпространственный скачок, уходил прочь, чтобы вынырнуть у очередной намеченной в жертвы планеты.
   Приказ, полученный от Империи, Геш выполнил блестяще, не понеся при этом сколько-нибудь существенных потерь. Он вправе был гордиться собой и радоваться в ожидании скорого возвращения с грузом на имперскую базу и заслуженной награды из рук Императора, а это сулит такие дальнейшие перспективы, от которых кругом идет голова.
   Геш строил в уме фантастические планы дальнейшей карьеры, витал в облаках сладких грез, когда, раздирая в клочья сладостную пелену мечтаний, резко зазвучал сигнал тревоги вызывающий капитана в командную рубку. Чертыхаясь и проклиная все на свете, капитан устремился туда, где его ожидал дежурный офицер с только что полученным сообщением.
   Один из крейсеров его императорского величества ведет бой с превосходящими силами противника. Ему приходится туго, настолько скверно, что он шлет во все стороны призывы о помощи. Сражение по космическим меркам, происходит совсем рядом, они вполне успевают прийти на помощь терпящему бедствие кораблю, даже если его дела и в самом деле так плохи.
   Полученное сообщение поставило Геша перед выбором. С одной стороны, повинуясь долгу чести, он обязан поспешить на помощь имперскому крейсеру, ведущему неравный бой, с другой, обязан выполнить приказ императора и доставить груз на Гадэн в целости и сохранности. Он не вправе рисковать ценным грузом, в случае его утраты провалится грандиозный план империи, от которого зависит исход войны. Второго такого рейда, что совершил Геш, больше не будет. Вражеские миры, подвергнувшиеся дерзкому налету, вряд ли будут столь беспечны, чтобы допустить подобное вновь.
   Он не вправе рисковать грузом, а, следовательно, и судьбой Империи, но и оставить в беде соотечественников тоже не мог. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Геш нашел, как ему казалось, наиболее приемлемый вариант, позволяющий помочь терпящему бедствие кораблю и в тоже время не нарушить приказ Императора. Геш вспомнил, что неподалеку есть небольшая планета, открытая им и как ему думается на основании косвенных данных, неизвестная ни гадэнянам с союзниками, ни их противникам. Планета ничейная, а главное вполне пригодная для жизни. Геш имел на нее большие виды. С ней связывал свои честолюбивые планы. За выполнение секретной миссии, он вправе просить у Императора любой награды и лучшего вознаграждения, чем только что открытая планета, трудно представить. Император вряд ли откажет в просьбе, ведь он жалует самую малость, то, чего не было бы без Геша, в тоже время, демонстрируя обитаемым мирам щедрость к верноподданным. И уж тогда Геш развернется на славу. Найдется немало желающих стать колонистами, как на Гадэне, так и на союзных мирах. С переселенцами проблем не будет, как и с рабами, едва звездный флот гадэнян и союзников, нанесет окончательное, сокрушительное поражение объединенному флоту противника. И тогда настанет звездный час Геша Иенша. На планете, которую наречет Гешия, он создаст собственное королевство, станет единоличным, и полновластным монархом, выше него будут только звезды и Император. Он попадет в имперский звездный каталог, как один из маркизов космоса, что само по себе весьма лестно, и почетно. Но все это будет после того, того, как закончится осточертевшая всем война.
   Геш решил высадить пленных на планете, на то время, что понадобится ему, чтобы добраться до гибнущего крейсера и разметать по отдаленным уголкам вселенной его назойливых мучителей. Удаленность планеты от основных звездных магистралей известных в обитаемых мирах, ее не открытость, были лучшей гарантией сохранности груза, - пленников из городов подвергнувшихся нападению. За них Геш был спокоен. С того момента, как было взято направление на столицу империи, он начал претворять в жизнь вторую часть плана Императора. Доступ к трюму с пленниками был запрещен всем, за исключением нескольких посвященных из числа высших офицеров корабля, да обслуживающему персоналу, состоящему из роботов. Каждому приобщенному к секретному плану, категорически воспрещалось спускаться в трюм без скафандров тяжелой защиты. И дело не в том, что они могли стать жертвой агрессии со стороны пленников. Они безвредны, так как усыплены и специальные аппараты следили за тем, чтобы они не проснулись раньше, чем того захочется капитану. Дело было в излучении, в лучах которого купался трюм, секретном изобретении гадэнянских ученых, которое и было поставлено в основу грандиозного плана.
   Излучение обладало уникальным свойством, оно заставляло регрессировать любой живой организм, подвергнувшийся его воздействию. Эволюция поворачивалась вспять и шла от высших форм жизни к низшим, вплоть до первоистоков. Открытие сделанное учеными, заинтересовало военных, уже давно искавших новые, более действенные способы продолжения затянувшейся войны. Нельзя ли использовать величайшее открытие века в своих целях? Исследования, проведенные сначала на животных, а потом на преступниках, дали потрясающие результаты. Ученые могли деградировать любое живое существо до нужной стадии развития. В чисто практическом плане, для военных открытие на настоящий момент не сулило большой выгоды. Чтобы использовать его в военных целях, нужно построить гигантские излучатели и с них вести трансляцию на выбранную планету в течение определенного времени. Сделать это невозможно в силу ряда причин. Во-первых: на осуществлении такого масштабного проекта, как постройка излучателей, даже одного, потребуется астрономическая сумма, малой толики которой не найдется у втянутых в космическую бойню планет. Но даже если бы и удалось каким-нибудь чудом изыскать нужные средства на осуществление проекта, вставал другой, не менее важный вопрос. Вопрос времени. Понадобятся годы, прежде чем проект воплотится в жизнь, а за столь долгий срок хоть какой секретностью его окружи, все равно что-либо обязательно просочится наружу и станет достоянием гласности, достигнет слуха неприятеля, и нельзя даже предположить, что он предпримет в ответ. Но в одном можно было быть уверенным, он сделает все возможное и невозможное для того, чтобы сорвать проект. Но даже если принять за данное самую фантастическую версию о том, что удастся благополучно миновать две вышеназванные опасности, то всегда в запасе остается третья. Не смотря на колоссальные размеры, излучатель вещь довольно хрупкая. Даже если его удастся доставить без помех к одной из враждебных планет, на него тотчас же набросятся скопом звездные силы неприятеля. И тогда весьма проблематично сохранить в рабочем состоянии объект столь ценный для Империи, пилоты неприятеля, нужно отдать им должное, отличные бойцы, закаленные многими космическими стычками.
   Исходя из этого, как не прельщала военных возможность использовать открытие в своих целях, пришлось признать очевидное и отказаться от подобных планов. Победить в войне обычными средствами в настоящий момент было маловероятно. В космосе сложилось устойчивое равновесие сил между гадэнянами с союзниками и союзом миров противника. Но в последнее время, земля задрожала под ногами Империи. Все больше союзных миров, благосклонно прислушивалось к уговорам и увещеваниям противника, а это было чревато самыми серьезными последствиями, такими, как выход из войны, или, что еще хуже, - переход на сторону вчерашнего заклятого врага. В подобной ситуации бездействие было не только непростительным, но и преступным.
   Открытие никак не могло остаться в стороне, и одна из светлых ученых голов нашла решение, которое поможет укрепить стойкость союзников и возможно привлечет на их сторону новых, из числа нейтральных миров. И вновь, ставка делалась на излучатель, но не огромный, рассчитанный на облучение целой планеты, а компактный, который можно установить в трюме одного из боевых звездолетов, для вполне определенной цели. Цель была чисто пропагандистской, но сулила огромный эффект. Захватить как можно больше пленников, желательно всех союзных миров, выступающих на стороне противника и подвергнуть их воздействию излучения. Технически несложно и главное недолго вернуть их к скотскому состоянию, на несколько тысячелетий назад, в то время, когда они были примитивными существами или бездушными, лишенными разума тварями. Затем их, обработанных должным образом, возить по союзному Гадэну пространству, а также к нейтральным мирам, демонстрируя примитивных и злобных скотов, ведущих с ними борьбу. Устрашенные подобным зрелищем они с удвоенным усердием потянут лямку космической войны и приложат все усилия, чтобы привлечь в свои ряды новых союзников. Нейтральные миры также вряд ли останутся равнодушными, понимая, что в случае поражения Гадэна, эти варвары и примитивы не остановятся на достигнутом, а воодушевленные успехом, продолжат агрессивную звездную экспансию на прочие миры. И тогда, в одиночку, им не выстоять.
   Это обстоятельство при здравом размышлении заставит их принять сторону гадэнян, и тогда победа обеспечена. Обескровленный затяжной войной неприятель, вряд ли сможет что-либо противопоставить свежим силам. Пройдет совсем немного времени и Империя Гадэн завладеет вселенной и не останется никого, кто осмелится встать на ее пути. Что же касается обмана, который впоследствии непременно раскроется, то это уже не важно, никто не осмелится в чем-то обвинить всемогущего победителя.
   Идея, пришедшая в голову безымянного ученого, воодушевила, пришедших было в уныние военных, влив в них заряд кипучей деятельности. Излучатель был в кратчайшие сроки собран и смонтирован на одном из лучших боевых крейсеров Империи и под командованием капитана Геша, получив секретный приказ Императора, стартовал в направлении скопления неприятельских миров.
   Геш не сомневался в исходе предстоящего сражения, что в не малой степени способствовало принятию данного решения. Два элитных гадэнянских крейсера, - грозная сила, совладать с которой не просто даже самому умелому противнику.
   Чтобы ценный груз не пострадал, не стал жертвой нелепой случайности, Геш решил оставить его под надежной охраной на недавно открытой планете, чтобы забрать на обратном пути. К этому времени излучатели потрудились на славу, великолепно выполнив все разработки ученых. От представителей неприятельских народов, остались лишь жалкие пародии, нелепые и угловатые, лишь отдаленно напоминающие оригинал. Они более не были разумными существами, разум, как и тело, стремительно регрессировал. Стараниями гадэнянских ученых, они были отброшены в прошлое на несколько тысячелетий назад. Теперь это были грубые, примитивные животные, начисто лишенные разума, повинующиеся исключительно зову плоти и инстинктам, прекрасные образчики для намеченной демонстрации, призванные послужить грандиозным планам Империи.
   Необходимость в установках искусственного сна отпала. Животные не представляли серьезной опасности для гаденянских солдат, оставленных для надзора. Можно было обойтись и без охраны, поскольку планета необитаема. Самыми крупными ее коренными жителями, были вездесущие рыжие твари, размером и видом с крупного таракана, что в избытке обитают в домах черни с зари цивилизации. Геш беспокоился не о том, что ценный груз станет жертвой агрессии извне. Его беспокоило другое, как бы они не передрались между собой, ведь они были животными и принадлежали к различным мирам и расам. Геш не мог допустить подобного конфликта, он не желал, чтобы груз, от которого зависело его будущее и будущее всей империи, хоть частично пострадал, и поэтому отдал охране подробные инструкции.
   Оставил на планете и корабельные излучатели. Хоть и верил Геш в силу своего корабля, но он был имперским офицером и понимал, что на войне может случиться всякое, любая мелочь, может иметь катастрофические последствия. Он решил подстраховаться. Даже, что уже само по себе маловероятно, крейсер будет уничтожен или серьезно поврежден и попадет в руки неприятеля, поживиться ему будет нечем, тайна так и останется тайной. Геш отослал шифрованное сообщение на Гадэн, в котором вкратце изложил ход миссии, а также дал координаты планеты, на которой находится ценный груз, на тот случай, если случится какое-нибудь досадное недоразумение и он не сможет за ним вернуться.
   Покончив со всеми необходимыми формальностями, Геш лег на боевой курс, туда, где все еще продолжал отчаянно сражаться имперский крейсер, сигналы с которого стали поступать урывками, что указывало на серьезные повреждения систем связи.
   Всего несколько часов понадобилось кораблю Геша, чтобы, совершив гиперпространственный скачок, добраться до места схватки. Но, увы, этих то часов и не хватило терпящему бедствие кораблю, мертвой, безжизненной массой железа искореженной и распоротой многочисленными попаданиями плыл он по бескрайним космическим просторам. Лишь время, от времени продолжая вспыхивать сполохом искр, озаряя мертвенным светом грустную картину происшедшей здесь драмы. Он был безнадежно мертв. Геш опоздал и совсем ненадолго, а это чревато самыми серьезными последствиями. Что если противник перехватил и расшифровал сигнал о скорой помощи? Геш больше не был столь уверен в мощи корабля, вера таяла на глазах, при виде искореженных обломков, всего, что осталось от грозного имперского крейсера. Геш не считал себя трусом, но понапрасну геройствовать не любил, он чувствовал, что здесь им уготована ловушка и враг непременно попытается заманить его туда, чтобы заполучить в коллекцию еще один замечательный трофей в виде элитного крейсера империи. Подобной радости неприятелю Геш доставить не желал, поэтому исходя из обстановки, и руководствуясь здравым смыслом, приказал играть отступление.
   Но уйти ему не удалось. Подобно стае оголодавших за зиму волков, набрасывающихся на могучего, но одинокого медведя, налетела на крейсер эскадра небольших, маневренных истребителей противника, больно жаля то в одно, то в другое место. И хотя вооружение имперского крейсера многократно превосходило совокупную огневую мощь нападавших, но на стороне последних была внезапность, и мощная моральная поддержка в лице искореженного боевого монстра империи, дрейфующего поблизости. За них была и фанатичность, которой Геш не переставал удивляться. Никто из них и никогда не сдавался, предпочитая смерть в бессмысленном, обреченном с самого начала на неудачу сражении, позорному плену. Все это вместе взятое предавало дерзкому противнику уверенности. Сбылись самые мрачные предположения, что бой будет не из легких и если им и удастся вырваться живыми из этого клубка рассерженных металлических ос, то весьма дорогой ценой.
   Хотя экипаж элитного крейсера состоял из опытнейших солдат и офицеров, собранных со всего гадэнянского флота для выполнения специальной секретной миссии, ему приходилось туго. Неприятель использовал незнакомое Гешу оружие, что легко проникало сквозь силовую защиту и разило без промаха, нанося кораблю существенные повреждения. И уже спустя считанные минуты с начала сражения, стали один за другим выходить из строя двигатели, поврежденные прицельным неприятельским огнем. Геш прекрасно понимал их замысел, но ему оставалось лишь скрипеть зубами от злости, да время от времени злорадно ухмыляться при виде того, как очередной неприятельский истребитель расцвечивался огненным цветом, с тем, чтобы мгновение спустя кануть в вечность. Истребители стремились любой ценой вывести из строя корабельные двигатели, обездвижить его и тогда он не сможет скрыться и будет вынужден оставаться на месте до тех пор, пока не прибудет к месту схватки корабль помощнее, вызванный истребителями, и спокойно, издали, без малейшего риска расстреляет неподвижный и поэтому весьма уязвимый корабль.
   Все произошло именно так, как и предполагал Геш. Сражение прекратилось, едва у крейсера вышел из строя последний гиперпространственный двигатель. Истребители, выполнив свою миссию, кружили вокруг корабля, как стервятники над добычей, зорко поглядывая на обездвиженного противника, в ожидании неожиданных выходок с его стороны. Но капитан имперского крейсера мог лишь в бессильной ярости сжимать кулаки и скрежетать зубами. Спасение было невозможным. Обычные, межпланетные двигатели, были почти не затронуты скоротечным боем, так как не представляли для противника интереса. На них не уйдешь от преследования, имея за спиной врага оснащенного гипердвигателями.
   С холодным равнодушием, пришедшим на смену ярости, ожидал Геш приближения развязки. Он выполнил свой долг перед соотечественниками, и императором. Радиограмма на Гадэн, где он подробно описал гибель имперского крейсера и обстоятельства собственной кончины, указав то обстоятельство, что враг использует неизвестное оружие, перед которым бессильна корабельная защита, была его последним шагом. Он сделал все, что мог и теперь со злорадством наблюдал за тем, как взбешенный передачей враг, предпринимал отчаянные наскоки на обреченный крейсер, стремясь вывести из строя системы связи. Но умирающий корабль был еще силен, и, получив должный отпор, но, так и не довершив задуманного, истребители убрались на приличное расстояние, продолжая, издали караулить добычу.
   Вскоре, как и предполагал Геш, объявился тяжелый крейсер противника, и, расположившись на безопасном расстоянии, дал залп изо всех орудий борта, затем развернувшись, - второй залп. Но его никто не видел, боевой крейсер Империи Гадэн, был безнадежно мертв, расцвечивая огнями пожарища космическую пустоту.
   Корабль Геша погиб в скоротечном бою. Его послание затерялось в пыльных архивах имперской канцелярии и только по прошествии довольно длительного времени всплыло на поверхность, произведя переполох в высших армейских кругах. Геша считали погибшим при выполнении секретной миссии, не предполагая, что задание выполнено блестяще, и виной всему преступная небрежность служащих имперской канцелярии, похоронивших под сукном наиважнейшее донесение.
   К моменту обнаружения сообщения посланного Гешем, Гадэн был тесним со всех сторон, от него один за другим отказывались вчерашние союзники, а флот, раз за разом терпел все более болезненные поражения. Сил имперского флота едва хватало на оборону Гадэна и нескольких близлежащих, дружественных миров. Так не могло продолжаться слишком долго. Силы Гадэна были на исходе, над некогда могущественной империей, нависла угроза краха. Спасти Империю могло лишь чудо, и оно всплыло из пыльных архивов, давая шанс.
   ........Отряд солдат-рептилий и охраняемые ими пленники мирно уживались на гостеприимной планете, лежащей в стороне от основных звездных дорог, еще не открытой официально, что спасало ее от ужасов военного времени.
   Солдаты оставленные Гешем для надзора за пленниками, на судьбу не жаловались, более того, боготворили капитана и даже собственными силами установили ему небольшой, добротный памятник. Капитан уже никогда не вернется, это обстоятельство ни в ком сомнений не вызывало. Целый месяц после его отлета, всматривались солдаты в опустевшее звездное небо, в надежде разглядеть растущую на глазах звездочку, означающую возвращение домой, щедрую награду и долгожданный отпуск. Но далеко не все с надеждой вглядывались в небеса, ожидая возвращения капитана. Были и такие, что в тайне мечтали о том, чтобы крейсер империи, никогда бы не вернулся. Они не хотели уходить отсюда. Мирная планета, избавленная от ужасов войны, давала им надежду на жизнь.
   Молитвы последних были услышаны. По прошествии месяца даже самые стойкие сторонники капитана перестали всматриваться в небо. Капитан погиб, они остались на неизведанной планете, возможно навсегда, если их не обнаружит случайно чей-нибудь корабль-разведчик. Но вероятность этого ничтожно мала и на ее осуществление, возможно, потребуются десятки, а то и сотни лет.
   Несмотря на гибель капитана, солдаты и офицеры продолжали выполнять полученный приказ, присматривая за пленниками. Но это была скорее формальность, дань традиции, попытка сохранить хоть какое-то подобие дисциплины. Делалось это для того, чтобы избежать повального дезертирства, отдельные случаи которого уже имели место быть. Служба не была обременительной. Пройтись пару раз через долину, где обитали милые, лишенные разума зверушки, некогда заклятые враги, а ныне безобидные твари, посмотреть, не передрались ли они между собой.
   Дни шли за днями, все было спокойно, как в лагере солдат, разбитого у входа в долину, так и среди пленников разгуливающих на свободе. Это были лучшие дни в жизни многих гадэнян, состоящей из постоянной борьбы с неприятелем, или самой жизнью.
  
  
  
  
  
   "Крах империи Гадэн"
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
   Зверушки, в которых к неописуемому удивлению солдат превратились вчерашние заклятые враги, мирно разгуливали по богатой всевозможной растительностью долине, предаваясь неспешной и бесхитростной животной жизни. Все они, от самых страшных, до вполне безобидных на вид, были вегетарианцами, благо зелени и различных фруктов пригодных для употребления и имевших превосходный вкус, в долине было предостаточно. Все время зверушки что-то жевали, либо плескались в прозрачной воде, протекающей по центру долины мелководной речушки, или просто дремали, нежась под лучами ласкового светила. Покоем и умиротворением дышало все вокруг. Казалось, возьми кто-нибудь огромный эту долину в комок, сожми ее, и хлынут на землю ничем не замутненные волны переливающегося и пузырящегося счастья.
   Умиротворение, пропитавшее все вокруг, не оставило в стороне и гадэнян. С все большей неохотой отправлялись они в дозор по долине, предпочитая осточертевшей формальности отдых на мягкой, шелковистой траве, в лучах полуденного солнца, в обнимку с ворохом непревзойденных на вкус плодов, равным которым нет на Великом Гадэне. Остатки дисциплины были готовы рухнуть в самое ближайшее время, если не произойдет чего-нибудь необычного, неординарного, что может всколыхнуть застоявшееся болото покоя. И это случилось...
   ...Звери, в которых превратились вчерашние пленники, не испытывали друг к другу симпатий и антипатий, их отношения были безразлично-добродушными. Рядом паслись, плескались, нежились в лучах солнца существа, соседство которых в другой обстановке трудно было представить. Лишенные разума животные не знали, что такое конфликт. Они мирно уживались вместе, не навязываясь друг другу и не проявляя агрессии.
   Подобное поведение было на руку гадэянам, ибо красноречивее любых слов говорило о том, что неприятель надежно обезврежен, вряд ли в обозримом будущем, в его примитивные мозги, вкрадется какая-нибудь крамольная мысль. Но даже если такое и случится, в одиночку сделать что-либо существенное невозможно, а общаться друг с другом они не умеют, и вряд ли научатся в ближайшие несколько тысяч лет.
   Но не на всех установка оказала одинаковое воздействие. Кое-кто из пленников имел более сильную психику, позволившую сопротивляться излучению. Эти существа сохранили зачатки разума, а также врожденную хитрость и осторожность, возможность общаться между собой. Существами, вскрывшими огрехи в гадэнянском плане, были: обезьяна, кошка и пес. Их разум, увы, был слишком примитивен и прост, чтобы что-то придумать, но он позволял им общаться, проводить время вместе, в некотором отдалении от прочих обитателей благодатной долины.
   Целые дни напролет проводили они вместе, расставаясь лишь при приближении патруля, чувствуя исходящую от него опасность. Хотя это было излишним, гадэняне несли службу скорее по традиции, от которой в любой момент могли отказаться.
   С прочими обитателями долины друзья не общались, чувствуя пропасть, что пролегла между ними. Для отдыха и бесед они выбирали укромные уголки благословенной долины, редко посещаемые прочими ее обитателями.
   Так случилось и в тот, ставший переломным в жизни не только
   неразлучной троицы, но и всей планеты день, ставший первым днем рождения нового мира.
   Как и прежде, они уединились в стороне от чужих глаз, в одном из укромных уголков долины. Устав от долгого дружеского трепа, подкрепившись, устроились на послеобеденный отдых. Кошка забралась на вершину могучего, раскидистого дерева и удобно устроилась в переплетении ветвей, свернувшись клубком и спрятав плутоватую мордашку в пышный ворс шерсти, лучшей из наград, полученных от матушки природы. Так и забылась она, окунувшись в солнечное детство, ласково мурлыча, словно маленький котенок. Немного пониже, на более толстых и прочных ветвях примостилась обезьяна, второй член неразлучной троицы. Удобно устроившись, погрузилась в сон и она, предварительно обхватив руками ветвь потолще, чтобы не свалиться вниз, на третьего члена группы, - пса, что расположился прямо под деревом. К вящему своему сожалению пес, в отличие от приятелей, не обладал врожденным умением покорять древесные вершины, поэтому ограничился тем, что с немым восхищением следил за лазаньем друзей. Обделенному подобным талантом псу, не оставалось другого, как поджидать товарищей внизу, охраняя их покой. Свернувшись калачиком, поджав под себя хвост и положив голову с чутко настороженными ушами на лапы, дремал под деревом пес, даже во сне готовый прийти на помощь друзьям. Время от времени, заслышав подозрительный звук, пес поднимал голову и осматривался по сторонам умными карими глазами, стремясь вычислить источник звука привлекшего его внимания. Не обнаружив ничего подозрительного, он вновь опускал голову на лапы и погружался в сон, шевеля не знающими отдыха ушами.
   Но покой сонной долины внезапно был нарушен. Разверзлось небо и сопровождаемый оглушительным грохотом, устремился к земле золотистый, блистающий луч, в направлении края долины, где ни о чем, не подозревая, наслаждалась отдыхом неразлучная троица.
   Грохот, пришедший с небес, разбудил друзей, их глаза и уши в беспокойстве заметались в поисках источника непонятного явления, а вскоре оно само посетило их.
   На огромной скорости, золотистый предмет, размером с кедровый орех, врезался в крону дерева и, ломая пышное переплетение ветвей, провалился вниз, едва не угодив в голову кошке. Толком не проснувшаяся, озадаченная столь бесцеремонным с собой обращением, кошка отпрянула в сторону, выгнулась дугой, и, выставив угрожающе вперед острые, как бритва когти, яростно зашипела, предупреждая неведомого пришельца о том, что ему несдобровать, если он решит повторить угрожающие действия. Глаза пылали пронзительным изумрудным огнем, разбрасывающим во все стороны искры праведного гнева, шерсть, некогда такая бархатистая, вздыбилась упругой волной и застыла на месте, в то время как невероятно распушившийся хвост, нервно бил ее по боку. В этой позе и застыла кошка на несколько бесконечно долгих секунд, не сводя с таинственного пришельца пристального взгляда сверкающих глаз.
   Внизу, заслышав яростное шипение кошки, пронзительно заверещала обезьяна и, ломая ветви, с удивительной проворностью карабкалась наверх, чувствуя, что приятель в опасности и нуждается в помощи. Внизу в припадке ярости зашелся пес, беснуясь от осознания собственной беспомощности, невозможности оказаться там, наверху, с друзьями. Шерсть на загривке пса вздыбилась, глаза метали молнии. Весь его облик говорил о том, что несдобровать существу, нарушившему покой и сон друзей, ему не поздоровится, вне зависимости от того, что оно из себя представляет.
   Какофония звуков, вызванная появлением небесного пришельца, не могла не привлечь внимания, как любопытных жителей долины, так и разленившейся от долгого безделья охраны. Небольшой отряд рептилий ускоренным маршем выдвигался в сторону вероятного падения небесного тела.
   Успокоилась на дереве кошка, не разглядев в поведении небесного гостя признаков агрессии, решив, что существо сие не опасно, так как оно, скорее всего не живое и относится к природным явлениям, таким как град, хотя, если честно, положа лапу на сердце, кошка не могла припомнить на своем веку столь странного града. В солнечный летний день, когда в небе нет ни единого, даже крохотного облачка и состоящего из одной-единственной градины, золотистого цвета, с пугающим металлическим отливом.
   Успокоившись, кошка вновь свернулась клубком, положив голову на лапы и зажмурив веки, время от времени бросая на странный предмет короткие, вопросительно-настороженные взгляды, словно еще в чем-то подозревая и не совсем доверяя его безмолвию и неподвижности. Но объект продолжал оставаться на месте, тих и недвижим даже тогда, когда не прекращающая вопить обезьяна, взлетела к кошачьей обители. Обезьяна узрела сверкающий предмет и впилась в него глазами, не в силах оторваться от столь притягательного зрелища. Узрев его она прекратила вопить, чем несказанно обрадовала кошку и успокоила беснующегося в такт ее воплям, пса.
   Из неразлучной троицы, самой любопытной во все времена была обезьяна, хитрой и осторожной кошка, храбрым пес. Вот и сейчас ее глаза вперились в предмет, вспыхнули от любопытства, а ухватистые лапы были готовы в любой момент цепко его схватить. Страх и любопытство несколько бесконечно долгих мгновений боролись в ней, попеременно одерживая верх, что было видно потому, как обезьяна протягивала лапы и также поспешно одергивала прочь.
   Кошка, бросив притворяться спящей, с интересом наблюдала за ее мучительной душевной борьбой, ожидая, что из этого выйдет. Знай бы она заранее, что произойдет, когда обезьяна сделает свой выбор, то постаралась бы оказаться от этого места как можно дальше. Еще несколько мучительно долгих мгновений выбора и обезьяна решилась. Ее лапы схватили золотистый, отливающий металлом предмет, теплый на ощупь и прижали к груди. Схватив добычу, обезьяна завращала глазами по сторонам, выискивая укромное место, где можно будет в одиночестве рассмотреть сокровище и по мере надобности припрятать до лучших времен.
   Но недолго обезьяна обладала сокровищем, свалившимся с небес. Не успели ее глаза найти подходящее убежище, как небесный гость взорвался прямо в ее лапах. Нет, не зря кошка не доверяла пришельцу. Золотистый предмет взорвался миллионами ослепительных солнц, превратившись в сгусток огня, ударивший прямо в перекошенную ужасом обезьянью морду и в тот же миг исчез без следа.
   Пронзительно вереща, обезьяна полетела вниз, ломая ветви. С удивлением и ужасом взирала за происходящим кошка. От ее пристального взгляда, даже за столь короткое время, что понадобилось ошалевшей от страха и собственного ора обезьяне, чтобы достичь поверхности земли, не ускользнула происшедшая с ней странная метаморфоза. С обезьяны клочьями слетала шерсть, обнажая чистую, белую кожу. На одной из обломанных ветвей, обезьяна оставила свой хвост, который по видимому отвалился совершенно безболезненно, поскольку хозяйка оного не заметила его исчезновения и не изменила тональности визга на более высокую. С ней происходило что-то странное и всему виной взорвавшийся предмет.
   Кошку тоже не обошло стороной случившееся. В душе ее мутной волной поднимался страх, она чувствовала, что меняется, но как? Обеспокоено взглянула кошка, на хвост, опасаясь его утери, но он и не думал покидать привычного места, как и превосходный мех. Дело было в чем-то другом и это еще сильнее обеспокоило ее. Не сводя с обезьяны глаз, она спустилась чуть ниже. И тут, словно миллионы солнц полыхнули в мозгу, огненными иглами прожигая сознание. Кошка, не выдержав боли, отчаянно заорала и следом за обезьяной, не разбирая дороги, рухнула вниз по проложенному приятелем пути. А вслед за болью пришло понимание. Кошка более не была животным, к ней вернулась память. Она вспомнила все: и горящие в огне атомных взрывов города, и отряд омерзительных захватчиков, короткую, яростную схватку и плен. А затем долгая дорога с толпой таких же несчастных собранных со всех союзных человеческому миров, для какой-то цели. Теперь кошка знала, что это была за цель, и понимала, что она больше не жилец в лишенном разума мире. Она будет сражаться, но как, и где найти союзников, ведь в одиночку она бессильна, что-либо сделать. И она вспомнила обезьяну и пса. Только они, ее друзья по заточению, могут помочь ей, но только в том случае если и к ним вернулась память.
   Кошка повела умными глазами по сторонам. Рядом с деревом сидел пес и смотрел на нее. Внешне он ничуть не изменился, но это не играло роли, ведь и кошка внешне осталась прежней. Ее интересовало другое, - разум и когда она заглянула в глаза псу, в пушистой груди потеплело. Пес смотрел на нее глазами в которых светилось знание. Он на ее стороне, теперь их уже двое. Но где же обезьяна?
   Она спросила об этом собаку и получила в ответ полный недоумения взгляд. Затем повторила вопрос, но пес снова не понял и что-то сердито пролаял в ответ. Пришла пора удивляться кошке. Она ни слова не поняла из сказанного псом. Но пришло иное понимание. Происшедшее с ними изменение, помимо положительных моментов, имело, по крайней мере, один отрицательный. Они более не могли, как в былые времена, понимать друг друга и наслаждаться общением. Теперь для этого нужен электронный переводчик, но где его взять и где, черт возьми, обезьяна!?
   Собака угадала вопрос и мотнула головой в сторону. Кошка подошла поближе и взглянула в указанном направлении. Обезьяны не было. Вместо сгорбленной, волосатой до безобразия образины, на пригорке стояло светловолосое, с белой кожей существо, выпрямившись во весь свой немалый рост. Правой рукой существо опиралось на приличных размеров суковатую дубину в то время, как левая была поднесена к глазам, прикрывая их от солнца, пока они, высматривали нечто, находящееся вдали.
   Кошка узнала его. Это был Человек! Да, именно человек! Вот, значит кто скрывался под страшной обезьяньей личиной.
   Кошка чувствовала, что назревают большие события. Но, что бы не случилось, она твердо знала, что не останется в стороне, что ее место, как и пса, отныне и навсегда рядом с человеком.
   Человек улыбнулся друзьям. Даже став тем, кем он был, он не испытывал презрения к существам, так сильно отличавшимся от него. Не поэтому ли столько миров, таких разных, встали с ним бок о бок в страшной войне с Империей Гадэн. Ее подданные, - рептилии, во всех прочих народах видели лишь презренных рабов и слуг. Люди не такие. Они добры ко всем без исключения, всегда готовы прийти на помощь, ничего не требуя взамен.
   Человек дружески потрепал по холке собаку, сказал что-то ласковое, пес отрывисто тявкнул и завилял хвостом. Затем он уделил внимание и кошке, погладив ее серебристый мех, чем вызвал тихое и довольное урчание. Нашлась и для нее пара теплых слов, в ответ на которые кошка одарила его признательным взглядом. Такая мелочь, но она еще более укрепила доверие друзей к человеку, желание следовать за ним навстречу любым испытаниям уготованным судьбой.
   Мужчина, сжав покрепче суковатую дубину, довольно примитивное, пришедшее с глубин времен оружие, отправился в путь. Следом поспешили и его неразлучные друзья. Человек держал путь в направлении горы, возвышающейся в центре долины. Кошка вспомнила это место, там находился магический кристалл, с помощью которого, можно обратиться ко всем обитателям сонного мира. Знала она и то, что кристалл является единственным охраняемым объектом и им обязательно попытаются помешать. Но она не сбавляла шага, веря в человека, в его силу и смекалку. Кошка не сбрасывала со счетов и себя, считая тоже на что-то годной, и пса, бежавшего рядом. Разленившейся охране несдобровать, пусть только попробуют гады встать на их пути и они в полной мере испытают на собственной шкуре всю ту ярость, что скопилась в сердцах бывших пленников.
   Навстречу спешащей троицы, вышел медведь и глуповато улыбаясь, направился в их сторону. Весь его вид выражал живейшее любопытство, куда можно спешить в такое чудное время, когда можно просто наслаждаться жизнью. С еще большим любопытством взирал он на человека, не виданного прежде и на странный предмет, в его руке таящий в себе неведомую угрозу.
   Человек не испугался, не сбавил шаг, лишь крепче сжал в руке суковатую дубину, заставив медведя уступить дорогу. Зверь что-то прорычал вдогонку вопросительно, но, не дождавшись ответа, скрылся среди деревьев.
   Спустя некоторое время они достигли подножия горы, в чреве которой, хранился магический кристалл. Приходилось спешить. Поднявшись на один из холмов они заметили змеящуюся вдалеке процессию, вне всякого сомнения отряд гадов.
   Им никто не помешал. Охрана объявилась только тогда, когда они подошли вплотную к входу в пещеру. Два рослых гада, приподнявшись на гибких и упругих хвостах, раскачивались из стороны в сторону, и угрожающе шипели, приказывая незваным гостям убираться прочь. Они были настолько уверены в собственной силе, что не захватили с собой оружия. В этом они жестоко просчитались.
   Спустя мгновение охранники бездыханными грудами валялись на каменистом склоне. Голова одного гада превратилась в кровавое месиво от удара дубиной, молниеносно нанесенного человеком. Рептилия не успела даже удивиться, как ее мозги ошметками разлетелись по сторонам. Второй гад удивиться успел, но не более того. В следующий миг он вслед за собратом оказался на земле с вывалившимися на камни внутренностями. Кошка не сидела на месте, ее бросок был быстр и точен, а когти остры, как лезвия бритвы. Один лишь миг и окровавленное тело рептилии корчится на камнях, пока рядом не оказывается пес и мощным сжатием челюстей не отделяет голову гада от распоротого брюха, разрешая ей катиться вниз по склону, подарком спешащей сюда гадэнянской братии.
   Неразлучная троица проникла в пещеру, где обнаружила вожделенный кристалл, а также аккуратно сложенную нерадивыми стражами стопку оружия. Рептилий в пещере не оказалось, можно было приступать к осуществлению задуманного человеком.
   Человек приступил к передаче, в то время как кошка и пес, заняв удобные позиции в камнях, вооружившись бластерами, поджидали прибытия рептилий.
   Не нужно слов, лишь напряжение мысли и неусыпный взгляд в мерцающую и зовущую глубину кристалла. Поток излучений мозга жадно впитывался кристаллом, аккумулировался в его глубинах и многократно усиленный отражался в пустоту, разносясь на многие мили окрест. Замерли в этот миг обезьяны в долине, темнели их глаза, появлялся в них блеск понимания, поднималась в душе ярость. Они более не были зверьми, они становились людьми, покидая места излюбленных лежек, прощаясь навек с тишиной и покоем животной жизни. Они уходили, сжимая в руках суковатые дубины, а то и просто тяжеленные камни. И горе рептилиям оказавшимся на их пути.
   Вслед за человеком зашевелились собаки, потрусили, чутко прислушиваясь к неслышным для всех остальных звукам в одном им ведомом направлении. Глаза псов яростно сверкали, они то и дело скалились, брызжа слюной. Отставший от отряда гад, превратился в мелкие кровавые ошметки, оказавшись на пути одной из стай.
   Человек и пес закончили передачу, когда от подножия горы донесся яростный вой. Отряд гадов, извещал о своем появлении. Они нашли голову сотоварища, красноречиво говорившую о происшедшем здесь, о серьезности намерений нападавших. Закончилась для рептилий беззаботная жизнь, не смогут они чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока жестоко не покарают преступников, не доберутся до причины случившегося.
   Человек и пес терпеливо поджидали появления карателей. А вот и они, отвратительные головы на качающихся шеях, показались вдали. Они столпились в одном месте, и злобно шипя, в ярости засвистели. Их глазам предстало жуткое зрелище, более страшное, чем просто оторванная голова. Теперь они могли в свое удовольствие лицезреть останки двух, некогда здоровых и цветущих охранников. И тогда они, ослепленные безумной яростью, вопящей гурьбой ринулись к входу в пещеру, напрочь позабыв об осторожности. Скорее добраться до убийц и зубами разорвать их на части, в мелкие клочья. Но сперва помучить на виду у всей долины, дабы в крохотных мозгах ее обитателей, навечно поселился ужас, чтобы они всегда почитали хозяев, памятуя, что бывает с отступниками.
   Злоба и ярость советчики плохие. На это и рассчитывал человек
   оставляя истерзанные тела на видном месте. Рептилии шли плотной кучей, и первый же залп внес ощутимый урон в их ряды. Гады заметались в панике, не зная, где укрыться от шквального огня, обрушившегося на их головы. По прошествии минуты большая часть отряда валялась обугленная и бездыханная, в то время как оставшиеся в живых были полностью деморализованы. Гады притихли и затаились, не решаясь идти вперед, помятуя о смерти затаившейся среди камней.
   Друзья торжествовали, особенно собака и присоединившаяся к ним кошка. Лишь человек держался сдержанно, хотя и его сердце пело. Они победили, но главные сражения еще впереди. Гады просто так не отступятся, они затаились и ждут. Наверняка они связались с базовым лагерем и теперь ожидают подкрепления. Сладить с ними будет практически невозможно. Они предупреждены и знают, что делать, следовательно, от них не стоит ожидать повторения той глупости, что поставила крест на боеспособности поискового отряда. Новая дружина будет гораздо более многочисленна и хладнокровна, да и вооружена получше. Случись схватка, и исход ее предрешен. Даже если удача не будет отходить от них ни на шаг, они обречены. Что могут сделать трое, пусть даже чертовски отчаянных и везучих, против сотен прекрасно вооруженных и обученных солдат? Пусть каждый из них утащит за собой в могилу, дюжину-другую рептилий, этого будет мало. Дело, ради которого они сюда пришли, умрет вместе с ними, а значит, гады снова восторжествуют, а живущим в неведении на дне долины, придется во сто крат хуже, ибо злоба и ненависть гадов падет на их, ни в чем не повинные головы.
   Человек размышлял, все более склоняясь к мысли, что дальнейшее присутствие здесь лишено смысла. Нужно уходить, пока деморализованный неприятель предоставляет такую возможность. Задержись здесь им неминуемо придет конец. Даже если враг не предпримет попытки штурма, их ожидает незавидная смерть от голода и жажды. Нужно уходить, другого способа спасти общее дело не существовало. Их слишком мало. Но скоро их будет гораздо больше, человек чувствовал это, иначе, зачем бы он пришел сюда, привел друзей. Только кристалл мог помочь в их борьбе. Он обязательно разбудит, всколыхнет сонную долину. Хорошо бы захватить его с собой, но, увы, он слишком велик и громоздок.
   Оставалось одно, - уничтожить кристалл. Жалко превращать в груду осколков рукотворное чудо, но иного выхода нет. Кристалл не понимает, не рассуждает, ему плевать на человеческие эмоции. Он помог им, но с такой же легкостью поможет и врагам, чего никак нельзя было допустить.
   Взрыв и зеленовато-золотистое сияние разлилось в глубине пещеры, в то время, как снаружи, ему вторил отчаянный вой гадов лишившихся бесценного сокровища. А затем троица друзей поспешно скрылась, пока ошарашенные гады не пришли в чувство, и не предприняли новой попытки штурма, которая могла оказаться более успешной, нежели предыдущая.
   Друзья спустились вниз по едва заметной тропинке уходящей вглубь леса и утонули в его зеленом полумраке. Они уходили прочь, понимая, после случившегося, гады никогда не оставят их в покое.
   Прятаться в долине не имело смысла. Несмотря на огромные размеры, она все равно ограничена и имеет один-единственный выход. Останься они, и их непременно выследят и уничтожат в самое ближайшее время. А ведь именно время сейчас главный союзник. Нужно продержаться, как можно дольше, и тогда их шансы на победу многократно возрастут. В этом им поможет канувший в небытие кристалл.
   Оставалось одно, - бежать из долины, как можно дальше. Единственная трудность заключалась в том, что в проходе между гор, являющимся природными воротами, находился базовый лагерь, рептилий. Именно здесь и надеялся проскочить человек, рассчитывая на то, что в лагере едва ли осталось сколько-нибудь приличное охранение. Основные силы неприятеля наверняка находятся на подступах к горе, откуда поступил сигнал тревоги.
   Все оказалось так, как и предполагал человек. Лагерь, ранее такой оживленный, словно вымер, покинутый ушедшим по тревоге отрядом. Трое оставшихся охранников были застигнуты врасплох. То ли они всерьез не
  
  
  
   "Крах империи Гадэн"
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
   думали о возможности нападения, то ли органы чувств собаки и кошки оказались на порядок выше чем у гадов, но как бы то ни было, а друзья без лишнего шума миновали лагерь гадэнян, оставив позади три обугленных, агонизирующих трупа, прихватив с собой массу зарядов к бластерам, а также небольшой маневренный вездеход.
   Прошло много дней с тех пор, как осталась позади долина спящего разума, а они все петляли по планете, подыскивая подходящее место для лагеря.
   Крутая гора, поросшая редким лесом у подножия. С трех сторон она представляла из себя неприступную крепость, уж больно недружелюбно взирали на окружающий мир ее голые, скалистые обрывы. Отсюда можно было не опасаться нападения гадэнян, их тела были мало приспособлены для преодоления подобного рода препятствий. Только одна сторона горы не представляла сложности для подъема на вершину. Ее пологий склон был завален крупными камнями, в незапамятные времена скатившимися сюда с горной кручи. Камни могли послужить неплохим укрытием при начале боевых действий, если гадэнянам все же удастся отыскать их. Но ценнее всего было другое. Во-первых: гора изобиловала растениями, которых полно было и в долине. Небольшое, невзрачное с виду, оно имело массивный, картофелеобразный клубень, с равным успехом утоляющий, как жажду, так и голод. Данная находка была бесценной на случай, если враг не решится напасть в открытую, а пожелает взять их измором. Еще одна особенность горы заключалась в том, что в верхней ее части располагалось с десяток сухих и просторных пещер, вполне пригодных для того, чтобы там могли с удобством разместиться несколько сотен существ ищущих пристанища.
   Поселившись в пещерах, друзья строили догадки, кто окажется первым, друзья или враги? Если первыми окажутся имперские солдаты, придется туго. Не смотря на все преимущества убежища, втроем долго не продержаться. Часто и подолгу находились они на вершине, с надеждой и тревогой вглядываясь вдаль, высматривая приближающийся отряд.
   И все-таки опасения оказались напрасными. Первыми прибыли друзья. Ими оказались соплеменники пса, самые быстрые и обладающие прекрасным обонянием. Вслед за первой, прибывали все новые и новые стаи, наполняя гору оживлением и заливистым лаем. Одна из последних групп сообщила две новости, одна из которых была приятной, чего никак нельзя было сказать о другой. Следом за псами, движется большой отряд кошек, а за ними, поспевая по мере сил и возможностей, отряд обезьян. Прочие обитатели долины, не изменили привычного уклада жизни, мысленное послание троицы, не достигло их разума. Неприятная новость заключалась в том, что неподалеку был замечен отряд гадэнянских разведчиков и их обнаружение дело самого ближайшего времени.
   Столкновение было неизбежно, но это и к лучшему. Лучше умереть, сражаясь, чем вечно прятаться среди гор и лесов, жить в постоянном страхе. Лагерь спешно готовился к сражению и возможной долговременной осаде.
   Гадэняне почему-то медлили, хотя их разведчиков неоднократно видели неподалеку и парочке с превеликим удовольствием сломали змеиные шеи. Враг то ли опасался, то ли просто выжидал. Но вечно это продолжаться не могло, и однажды имперские солдаты показались у подножия горы.
   Всего одну атаку предпринял неприятель, пытаясь сломить сопротивление повстанцев мощью бластеров. Но, не смотря на огненный ливень, обрушившийся на их головы, обороняющиеся не дрогнули, а лишь плотнее вжались в землю, а затем ответили огнем, пусть и не столь плотным, но не менее губительным. Гадэняне наученные горьким опытом не стали упорствовать в желании взять цитадель повстанцев штурмом. Они поспешно отступили, бросив убитых и раненых.
   Победители ликовали. На головы гадэнян с горной вершины летели злые насмешки. Но гады не просто готовились к длительной осаде, они определенно чего-то ждали. Но вот чего? Если бы знали повстанцы тогда, чего ожидают имперские солдаты, какой пренеприятный сюрприз готовят, не смеялись бы столь ядовито, а старательно бы чесали затылки, оценивая сложившуюся ситуацию.
   Но, увы, тогда никто не мог заподозрить гадэнян в подвохе, а что касается осады, на нее не обращали внимания. Опасались разве что неожиданных ночных нападений, поскольку гадов, благодаря окраске, чертовски трудно разглядеть в темноте.
   Как бы в оправдание надежд, рептилии и впрямь пару раз предприняли попытки атаковать ночью, но как то вяло, и оба раза были отбиты. Кошки и псы обладали не только превосходным зрением, но также отличным слухом и обонянием, и даже таракан не имел шансов проскочить незамеченным.
   Рептилии более не предпринимали попыток атаковать, занявшись основательной осадой. А несколько дней спустя, лагерь гадэнян возликовал. В огромной упряжке на колесах, которую тащили несколько скотообразных жителей долины, привезли громоздкую установку, которую, не медля, принялись выгружать с древней телеги и тут же монтировать. Не выведи тогда из строя оставшиеся в неприятельском лагере вездеходы бунтовщики, все эти неприятности они имели бы гораздо раньше.
   С любопытством и подспудно нарастающим страхом, взирали повстанцы на непонятное устройство, растущее прямо на глазах, чувствуя в нем небывалую мощь и скрытую угрозу. К утру следующего дня сборка установки была закончена и под восторженный рев гадэнян, жерло ее нацелилось на гору, начав поливать ее неизвестным излучением.
   С этого дня в лагере стали происходить непонятные, страшные вещи. Под воздействием дьявольского излучения среди обороняющихся стали происходить кошмарные перерождения. И с каждым днем их число неумолимо росло. Так в лагере появились настоящие обезьяны, волки и тигры, которые, старались побыстрее скрыться в лесу, подальше и от людей и от имперских солдат. Их не удерживали. Бывшие товарищи превратились в зверей, и обратного пути для них не было.
   Но иногда они возвращались. Тихо, крадучись под покровом ночи, проникали в лагерь, чтобы затем исчезнуть, сделав свое черное дело и было много труднее бороться с ними, нежели с нерасторопными гадами. Что касается последних, то они в последнее время и не помышляли о штурме лагеря. Ряды его защитников таяли день ото дня и без их участия, от нападений кровожадных хищников и новых перерождений.
   Однажды обороняющиеся не выдержали. Яростной и безрассудной была их атака. Цель ее, - адская машина. Разрушить ее и все изменится, удача переметнется к ним, отвернувшись от рептилий. Но, увы, этому дню суждено было стать днем печали. Их ждали сотни бластеров имперских солдат, и они полыхнули смертоносным огнем, едва атакующие достигли середины склона. И началась страшная бойня, и не было в ней спасения. Падали как подкошенные повстанцы, метались по сторонам, не зная, где укрыться от огненной смерти. Самые отчаянные устремились вперед, в безумной попытке прорваться сквозь плотную стену огня, и были полностью уничтожены. Атака захлебнулась, немногим, чудом уцелевшим в этом кошмаре удалось вернуться в спасительные пещеры. Приближались последние дни мятежной горы. Неприятель ликовал, открыто готовясь к штурму, который должен стать последним.
   Неожиданно быстро наступившие сумерки остановили готовящуюся атаку, а вскоре разразилась страшная буря. Кроваво-черные тучи затянули небо, пронзительно завыл ветер, раскачивая верхушки исполинских деревьев, ломая и корежа их. Груды камней, поднятые ветром, щедро разбрасывались по сторонам, вздымались тучи песка. Все живое попряталось в укрытия. Люди, кошки и псы притихли в пещерах, гады у подножия горы, сжавшись в тугие кольца вблизи установки, которая ни на миг не прекращала дьявольской работы.
   А ветер рвал и метал, мутная пелена, поднятая им, закрыла и те, едва заметные просветы среди мертвенных, потусторонних туч, которые еще можно было различить. На планету опустилась чернильная темнота, оглашаемая ревом бушующей стихии. А затем землю потряс грохот, пришедший с небес. Один раз, через некоторое время другой. А вскоре грохотало без перерыва. Казалось, все силы ада сошлись воедино, чтобы насладиться безумным танцем. Под непрекращающийся акомпанимент дьявольской небесной музыки, на землю упали первые, робкие и несмелые капли дождя. Их становилось все больше и больше, и вскоре целый водопад обрушился на землю с разверзшихся небесных хлябей. Ливень был настолько плотен, что трудно было дышать. Потоки воды срывали с вершины горы крупные камни, щебень, всевозможный мусор, доводя до конца начатую ветром работу. И все это, бурля и клокоча, пенясь и вскипая, устремилось вниз, туда, где, сжавшись в тугие кольца, подложив под себя оружие, притихли гадэняне. Слепая злоба стихии была под стать имперским солдатам, она не делала выбора и не знала пощады.
   Немало в ту ночь сгинуло в никуда солдат-рептилий, унесенных и искалеченных бушующими водными потоками. Но гнев небес на этом не иссяк. Ослепительные молнии обрушили на гору шквал огня. Излучатель был прекрасной мишенью и не мог долго оставаться неуязвимым. Почувствовали это и гады, в панике бросившиеся от него прочь. Но для них все было кончено. Оказавшись вдали от защиты мощного корпуса установки, они становились легкой добычей и игрушкой водных потоков, безжалостно уничтожавших попавшиеся им жертвы, предварительно вдоволь наигравшись с ними. Тех, кто не рискнул вступить в единоборство с бушующими водными валами, поджидала другая опасность. Молнии, утюжившие склон, неторопливо приближались к установке, за которой прятались остатки гадэнянского отряда. Одна из молний была более точна, чем ее предшественницы. Гораздо дольше на этот раз блистал ее мертвенный свет, а когда он исчез, на месте дьявольского устройства зияла огромная воронка, быстро наполняющаяся сбегающей со склонов водой, давая жизнь новому небольшому озеру.
   Гроза бушевала всю ночь и стихла лишь к утру также внезапно, как и началась. Глазам вышедших из пещер открылось страшное и вместе с тем завораживающее зрелище разрушительной мощи стихии.
   Склон горы был изрыт многочисленными воронками от ударов молний, к счастью ни одна из них не повредила пещер, в которых обороняющиеся скрывались от безудержного гнева небес. Вокруг подножия горы мрачной стеной стоял искореженный, исхлестанный ветром и песком, какой-то обшарпанный лес, напоминая о печальных событиях случившихся совсем недавно. Могучие лесные исполины по самую грудь утопали в черной, наполненной всевозможным мусором, принесенным с горы, воде. То здесь, то там, среди переплетения изломанных ветвей, можно было разглядеть бездыханное тело гада. Не мало их, истерзанных, можно было видеть кверху брюхом плавающих в мутной воде. На том месте, где находилась внушающая ужас и отчаяние установка, была пустота, спокойная гладь небольшого озерца, по которой изредка пробегала легкая рябь.
   ......С гадами было покончено навсегда. Мало кто уцелел. Выжившие постарались убраться прочь, как можно дальше, в самые труднодоступные места планеты, чтобы там начать новую жизнь, жизнь без оружия. С тех пор прошло много лет. На планете сменилось несколько поколений. Некогда немногочисленные группы людей многократно увеличились и расселились по планете, образовав несколько больших поселений.
   После давней, страшной ночной грозы, остатки гадэнян скрылись в труднодоступных для людей местах, облюбовав дремучие пещеры и глубь топистых болот, которых в здешних краях оказалось предостаточно. Гады, в большинстве своем деградировали, превратившись в безмозглых рептилий, но в их маленьких, злобных сердцах, навсегда поселилась ненависть ко всему живому.
   Люди, за прошедшие с памятного сражения годы, осуществляя все более успешное притеснение болот, ставших пристанищем для множества гадов. Они осушались, засыпались, на их месте вырастали поля и цветущие сады, а изгнанные с привычных мест обитания гады, вынуждены были убираться все дальше от человеческих жилищ, срывая злобу на подвернувшихся под укус существах, потомках тех, что по прошествии времени покинули ставшую тесной долину, и расселились по планете, так и не обретя разум.
   Люди растили урожай, пасли скот, строили постройки, снабжая пищей и укрытием от непогоды своих друзей, в прошлом ближайших соратников.
   Кошки остановились в развитии на том уровне, как и в день первой встречи с человеком. Да и не было у них надобности двигаться вперед. Эти пушистые создания с гипнотическим взглядом карих глаз, прекрасно использовали открывшийся у них при общении с людьми талант. Они заметили, что прекрасно ладят с людьми, более того, воздействуют на человека на подсознательном уровне. Людям доставляет удовольствие общение с ними, погладить, приласкать, поговорить. Кошкам остается лишь наслаждаться и пользоваться полученными преимуществами. Ничего не нужно делать, пища и кров всегда под рукой. Лишь изредка, ради собственного развлечения, устраивали они охоту на маленьких, серых, шустрых пушистых зверьков, что появились неведомо откуда и невероятно быстро расплодились, нанося ущерб хозяйству человека, в особенности продуктам, а значит и кошкам. С ними они были беспощадны и знали, что в их глазах страшнее нет на свете зверя.
   Еще одним кошачьим развлечением была игра с собакой. Псы, в отличие от людей и кошек постепенно деградировали, превратившись в послушных и преданных друзей человека. Несмотря на кучу положительных качеств, собаки оставались животными, и это давало кошкам право, смотреть на них свысока. Кошки были умны, хотя старались не показывать этого. Люди были свято уверены в собственной исключительности, и не стоило их лишать этой уверенности, иначе можно лишиться всего, что делает жизнь легкой и беззаботной. Но с собаками можно не церемониться, и пушистые бестии старались вовсю, тем более что люди, ставшие свидетелями их проказ, безумно радовались и поощряли их на новые проделки.
   Жизнь шла своим чередом. Никто не думал об опасности, могущей возникнуть извне, лишь кошки время от времени с тревогой вглядывались в небеса, словно ожидая чего-то.
   После поражения рептилий, часть их, по преимуществу из числа офицеров объединилась, не желая уступать людям окончательную победу. Укрывшись в труднодоступной, скалистой местности, они организовали секретную биологическую лабораторию из стен которой, с завидным постоянством выходили на свет божий всевозможные монстры, мутанты-рептилии, обладатели крохотного, пропитанного ненавистью мозга. Покидая пределы лаборатории, чудовища вторгались во внешний мир, уничтожая на своем пути все живое. Существа убивали не ради еды, а для удовлетворения патологического, звериного инстинкта.
   Неоднократно нападали они на поселения людей, вызывая панику и ужас. Люди прозвали монстров-рептилий, гигантских и внушающих страх, - драконами. Тяжело и хлопотно было сражаться с ними. Много горя, слез и страданий, причинили они людям на радость злобным создателям. Но не долго свирепствовало очередное кровожадное чадо. Среди людей всегда, во все времена находился смельчак, что в одиночку расправлялся с монстром, порождая очередную легенду о храбром и непобедимом витязе.
   Несмотря на всю тщету усилий уничтожить мир людей при помощи чудовищ, рептилии с упорством достойным лучшего применения, продолжали создавать все новые партии злобных исчадий ада. И однажды людское терпение лопнуло. К тому времени они выяснили природу возникновения, и появления у их поселений кровожадных тварей. Охотники, порой уходившие очень далеко от родных мест в поисках добычи, обнаружили и саму лабораторию и творимые ею делишки. Многие из них поплатились головой за любопытство, но самым отчаянным и везучим, удалось ускользнуть из проклятого места, буквально нашпигованного чудовищами всех мастей, и донести до людей страшную весть.
   Человеческие поселения объединились. На время забыты прежние раздоры и склоки. Дело предстоящее им, касалось всего человечества, от него зависело их будущее. Недолгим и отчаянным было сражение. Немногим удалось вернуться к родным очагам, но с рептилиями было покончено навсегда.
   Оставшиеся на планете гады более не внушали страха, это были обыкновенные пресмыкающиеся, справиться с которыми не составляло особого труда и ребенку. Люди зажили спокойной и размеренной жизнью. В память о сражении сложились легенды. С течением времени люди воспринимали их, как красивый вымысел. Но кошки знали и свято хранили правду, как и прежде с тревогой вглядываясь в небеса.
   И однажды они дождались. Десятки крохотных искр, подобно рою огненных пчел, нырнули в атмосферу. К тому времени люди возмужали, изобрели электричество и порох. Но это было ничто по сравнению с мощью пришельцев. Остатки могучей имперской эскадры, изрядно потрепанной в боях, спасались от преследования более сильного противника.
   Гадэняне были неизмеримо сильнее людей, их техника против человеческой, как бластер против камня. Но дух человеческий непоколебим и камень бил по бластеру, высекая искры.
   Жестоким было сражение с пришельцами со звезд. Бок о бок с людьми, как в старые добрые времена сражались кошки и псы, верные клятве, данной человеку сотни лет назад. Но силы были не равны. Планета истекала кровью своих сынов, но и не думала молить о пощаде.
   А однажды в небесах вспыхнула новая, более крупная россыпь звезд. В ужасе бросились гадэняне к кораблям, в надежде удрать с обескровленной планеты. Взревели двигатели могучих кораблей, в неимоверном усилии завибрировали корпуса боевых монстров. Но тщетно. Неведомая сила придавила их к поверхности, а затем, в чудовищном взрыве разметала на сотни миль окрест.
   С небес опускались на планету корабли, с эмблемой солнца на борту. Открылись корабельные люки, выдвинулись из чрева ракет сходные трапы и на их площадках, изумленным и восхищенным жителям планеты предстали их освободители.
   Великолепная и благородная троица явилась сотням настороженных и нетерпеливых глаз. Человек. Пес. Кот.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Авария"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   " АВАРИЯ "
  
  
   Задание было жизненно важным не только для Геша и Кеша, но и для миллиардов их соплеменников, с тоской и надеждой всматривающихся в небо, в ожидании возвращения посланцев к далеким и неведомым мирам. Не жажда перемен, не жадность к инопланетным сокровищам, устремляла глаза ввысь. Все гораздо драматичнее и прозаичнее. Беспечность правителей, наивная надежда на чудо, что все образуется само собой, привело к столь плачевным последствиям. Ресурсы планеты катастрофически таяли, стремительно приближаясь к роковой отметке, за которой смерть, в то время как численность населения, ничем не сдерживаемая, не ограниченная рамками и законами, неуклонно ползла вверх. Система всеобщей уравниловки, когда каждому достается лишь необходимый минимум, давно стала привычным
   явлением в жизни планеты. Но разве можно назвать жизнью беспросветное прозябание, когда приходится рвать горло соседу за лишний обрывок дрянной материи, за жалкий кусок пищи. Некогда великая раса, начала вырождаться. Преступления, пару десятилетий назад вызывавшие шок и бурю негодования в обществе, стали обыденным явлением, и их количество росло день ото дня. Волна самоубийств захлестнула планету. Некогда великая цивилизация катилась в пропасть из которой нет возврата.
   Давно кануло в небытие последнее имперское правительство, допустившее падение великой империи, хаос и развал. К власти пришли новые люди из среды ученых, политиков и военных, думающих в первую очередь о благе сограждан. Они ввели в действие ряд законов ограничивающих рождаемость, упорядочивания выдачи предметов первой необходимости, приняли меры для обуздания захлестнувшей планету преступности. Законов, призванных остановить катастрофическое сползание нации в пропасть, спасти ее от полного вырождения и гибели.
   Дело тяжело, со скрипом тронулось с мертвой точки, но было уже слишком поздно. Реформы запоздали лет на двадцать. Но тогда у власти находилась имперская семья. За неприступными стенами замков, утопающих в роскоши и развлечениях дворцов, власть не желала видеть того, что творится вокруг, не замечала признаков народного гнева. Рухнули неприступные имперские бастионы, исчезла разукрашенная золотом и осыпанная бесчисленными милостями гвардия, не сумевшая защитить своих хозяев. Уцелевшие придворные дворянчики лишенные привычной среды обитания, роскоши и развлечений, с ужасом узрели настоящий, без прикрас мир. Не тот, о котором им доносили доверенные лица, полный всеобщего довольства и радости, а такой, каким он являлся на самом деле, со всей его грязью, низостью и подлостью, тот мир, о существовании которого они не знали, и не желали знать. Завсегдатаи дворцовых приемов подобно тараканам попрятались по одним им ведомым норам, опасаясь заслуженного наказания. Так и таились они по своим грязным норам, доставшимся им взамен роскошных дворцов, с ужасом прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся извне. Не застучат ли в их двери приклады окованных сталью бластеров, или тяжелые сапоги солдат нового правительства, что потащат их на суд, а затем и на лобное место, где им придется ответить за все. Но страхи были напрасны, о них попросту забыли, как о ненужном пережитке прошлого. Всемирный Совет, пришедший на смену казненному принародно императору, был занят куда более важными и неотложными делами.
   Не смотря на предпринятые чрезвычайные меры, мир неуклонно катился в пропасть. Новые законы приостановили наступление катастрофы, но не решили проблемы, а лишь растянули агонию обреченного мира. И как ни тяжело было ученым согласиться с мнением военных, им пришлось сделать это. Для спасения цивилизации иного выхода не было. Для всеобщего блага приходилось жертвовать морально-этическими принципами.
   Военные указали на небо, где в непроницаемой чернильной мгле подобно мириадам светляков, горели звезды. Ученые и раньше пристально разглядывали манящую высь, что позволяло им с уверенностью сказать, что у множества как близких, так и дальних от Империи солнц есть планеты. Следовательно, можно с некоей долей уверенности говорить о том, что среди бесчисленного их множества обязательно найдется пригодная для жизни, и тогда проблема перенаселения, дамокловым мечом нависшая над Гадэном, будет решена. Вопрос лишь в том, у какой из звезд искать тот единственный мир, что станет новой родиной для миллиардов жителей терпящей бедствие планеты. Звезд так много, что никто и никогда не пытался их сосчитать и хоть как-то систематизировать. Это не имело смысла. С каждым новым усовершенствованием средств наблюдения за космосом, обнаруживалось все большее количество звездных скоплений.
   Дело нашлось всем. Извлекались из запасников тщательно сберегаемые сырье и припасы, способные продлить агонию планеты еще на несколько десятилетий. Все шло в ход, во имя великой цели, могущей спасти всех. Через несколько лет Великие Работы, подошли к концу. На сотнях взлетных площадок, замерли миниатюрные серебристые иглы, нацеленные остриями в сторону удивленно взирающих на происходящее звезд.
   Добровольцы прошедшие конкурсный отбор, лучшие из лучших, покидали умирающий мир, спеша навстречу неведомым опасностям, во имя всеобщего блага.
   Весь мир следил за стартом серебристых игл, подобно молниям блеснувших в небесах и исчезнувших в неизвестности.
   Среди сотен пилотов Империи Гадэн, были и Геш с Кешем, уже несколько лет бороздившие бескрайние космические просторы в надежде на то, что именно им улыбнется удача, и о них будут слагать легенды, а имена занесут навечно в золотую книгу истории Империи. Но не только жажда славы присущая молодежи, гнала их вперед, к далеким и неведомым мирам. На далеком Гадэне, их ждали родные, любимые, и друзья, с тоской вглядывающиеся в распростертое над головой небо. Но шли недели, месяцы и годы, а удачи все не было, и с каждым прожитым днем, таяли надежды на благоприятный исход экспедиции. Но упрямство присущее молодости гнало их вперед. Истекло отпущенное для разведывательного полета время, уже давно они должны были повернуть назад, на умирающий в ожидании Гадэн. Но, зачем возвращаться на обреченный мир, неся горечь поражения? Не лучше ли подарить оставшимся, пусть крохотный, но все же шанс на спасение. Искра надежды будет вспыхивать в их глазах до тех пор, пока хоть один корабль не истратит до конца средств жизнеобеспечения и топлива. А смерть она везде одна, что в рубке затерянного в космосе звездолета, что на задыхающейся от перенаселения планете.
   Невеселыми были мысли Геша и Кеша, когда их звездолет вынырнул из гиперпространства вблизи очередной, неизвестно какой по счету планетной системы. Привычно забегали по клавиатуре главного корабельного компьютера пальцы, задавая необходимые параметры торможения и выхода на околопланетную орбиту ближайшей к точке выхода из гиперпространства планете. Выброс анализирующих лучей в сторону очередного объекта и тягостные минуты ожидания. Напряженная тишина повисла в корабельной рубке, прерываемая лишь деловитым пощелкиванием множества работающих приборов. По прошествии времени, на экране дисплея появились цифры. Пилоты не верят своим глазам, - чудо свершилось!
   По экрану ползли сухие строчки цифр, лишенные смысла для непосвященных, наполненные магическим значением для сведущих. Но это были не осточертевшие за многие месяцы колонки цифр, холодные и бесстрастные. От них веяло теплом и светом, они обозначали жизнь!
   Беглый анализ показал, что планета по всем параметрам подходит для соплеменников Геша и Кеша. На ней больше воды, зелени и свежего воздуха, но это только прибавляло очарования находке. Было бы гораздо хуже, если бы им встретились отравленная атмосфера, перекопанные недра и сведенные на нет леса. Эти характерные приметы говорят о наличии на планете высокоразвитой технологической цивилизации, вроде той, к которой принадлежали разведчики. Заселенность планеты разумными существами сулит массу проблем. Вряд ли жители планеты захотят даже на время приютить у себя обитателей гибнущего мира. А это означает войну. Исход ее непредсказуем для жителей империи, давно не воевавшей. Что может сделать их новорожденный космический флот, состоящий исключительно из разосланных во все стороны пространства кораблей-разведчиков, с их более чем скромным вооружением. Что противопоставят им аборигены? Быть может оружие экстра-класса, способное одним ударом раз и навсегда покончить со звездной экспансией Империи Гадэн. На стороне империи одно преимущество, - бесчисленное множество желающих выжить любой ценой. Имперским кораблям необходимо только прорваться к поверхности планеты, а там количество, помноженное на отчаянье, сделает свое дело и свершится невозможное.
   Кеш и Геш не были кровожадными, и не стремились к войне, но они понимали, что выбора нет, в случае поражения их ждет мучительная агония на Гадэне.
   Многочисленные хитроумные приборы ощупывали окружающее планету пространство, в надежде выявить и распознать затаившиеся в засаде корабли противника.
   Геш сделал повторный анализ планеты и тщательно перепроверил поступившие на экран цифры. Результаты оказались прежними, планета пригодна для колонизации, на ее орбите нет сколько-нибудь существенной массы железа, указывающей на охранный планетарный корабль.
   Кеш передал на Гадэн сообщение о находке, в то время как Геш развернул корабль по направлению к планете. Об одном не было сказано в отправленном послании, есть ли на планете разумная жизнь. И хотя в космосе они не обнаружили следов разумной деятельности, это еще ни о чем не
  
  
  
  
   "Авария"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   говорило. Аборигены могли в своем развитии не дорасти до выхода в космос, но с таким же успехом и миновать этот этап, и использовать принципиально иные методы преодоления космического пространства. Кеш в своем послании дал нять, что если они спустя неделю не выйдут на связь, значит, случилось худшее.
   Управляя кораблем, Геш морщился и мрачнел. Текст послания пришелся ему не по душе. Он не хотел насилия. Он представил свой народ на месте ни в чем не повинных аборигенов и еще больше помрачнел. Но на смену призрачным силуэтам страдающих туземцев, пришли глаза родителей, сестры и любимой, оставшихся за много парсек отсюда, с надеждой ожидающих его возвращения.
   Геш стиснул челюсти и сделал последний, отчаянный вираж, краем глаз заметив, как скривился, чувствуя дурноту Кеш. Недовольство, отразившееся на лице друга, успокоило Геша, прогнало черные мысли. Кешу не легче, подумал Геш, он страдает еще сильнее, отправляя послание.
   Серебристая стрела корабля стремительно вошла в атмосферу, а спустя мгновение, страшной силы удар потряс ракету и швырнул куда-то в сторону. От удара Геш на несколько секунд отключился, а когда пришел в чувство, поверхность планеты стремительно приближалась. Приборы, выведенные из строя аварией, отказывались служить. Что это было? - шальной метеорит, или снаряд, выпущенный кем-то, для вполне определенной цели?
   Мысль промелькнула и исчезла отброшенная прочь. К ней можно вернуться позже, в более спокойной обстановке, если им удастся уцелеть, - с кривой усмешкой подумал Геш. Краем глаз он заметил безвольно распластавшееся в кресле второго пилота тело друга. Из его носа и уголка рта, струилась кровь. Кеш был без чувств, и рассчитывать на его помощь не приходилось. Счастливчик, подумал Геш, ты не увидишь нашего конца, если мне не повезет.
   Двигатели сильно пострадали, но хоть и плохо, продолжали выполнять команды пилота. Ощущение того, что не все еще потеряно, всколыхнуло Геша, придало сил.
   Дорогого стоили минуты борьбы со смертью, слишком велико было нервное напряжение. Едва корабль коснулся поверхности, Геш провалился в черную бездну небытия.
   Он проспал двое суток, о чем ему поведал Кеш, бодрый и радостный. Медицинский комбайн быстро привел напарника в чувство, подлечив полученные в результате аварии ранения. Подобная участь ожидала и Геша, куда он и был направлен прямиком после пробуждения. По дороге он не выдержал и выложил другу новость, которая не давала ему спокойно сидеть на месте, пока Геш находился без сознания.
   Кеш починил пострадавшие приборы и узнал причину катастрофы. Мелочь, едва не стоившая им жизни. Короткое замыкание на одном из участков защитной системы, вследствие чрезмерного износа изоляционного слоя. Но, самое грустное в другом, - именно в этот, крохотный по корабельным меркам участок корпуса, вздумалось угодить микро метеориту. Вероятность подобного столкновения не более одного на миллион. К счастью все завершилось благополучно. Корабль они восстановят, и, занимаясь исследованиями планеты, будут ожидать прибытия соплеменников, смакуя случившуюся с ними историю. Чтобы на закате своих дней рассказывать ее в кругу друзей, и просто случайных собутыльников, за стаканчиком горячительного напитка.
   Но это были далеко не все новости, имевшиеся у Кеша, который отнюдь не предавался безделью, охраняя сон друга. С группой исследовательских роботов, он предпринял разведку ближайших окрестностей. Полученные результаты были ошеломляющими. И хоть это приблизительные данные, но и они поразили Кеша. Планета в точности повторяла Гадэн, но не в том виде, в каком он пребывает ныне, отравленный и разграбленный, а в том, каким он был многие тысячи лет назад. Когда разумные существа, обитающие на нем, еще и не думали переделывать его на свой лад.
   После пробуждения друга, он собирался предпринять более детальную разведку, пока Геш занимается восстановлением разрушенных систем корабля, в первую очередь силовой защитой и аппаратурой межзвездной связи. Хотя Кеш не обнаружил живых существ настроенных к пришельцам агрессивно, но не стоило сбрасывать со счетов вероятность нападения на корабль какого-либо чудовища. Их здесь превеликое множество и некоторые достигают таких размеров, что им ничего не стоит мимоходом раздавить, или серьезно повредить лишенный защиты корабль.
   Первую ночь на планете Кеш не спал, с тревогой прислушиваясь к ночным звукам, крикам неведомых обитателей ночного леса, чьим-то предсмертным всхлипам и реву торжествующего победителя. Он слышал хруст ветвей под колоннообразными ногами ночных гигантов, с тревогой ожидая, что один из монстров наткнется на корабль и случится непоправимое. С чувством несказанного облегчения приветствовал он появление золотистого светила, ласковыми лучами умывшего землю, прогнавшего ночные страхи. Взошло солнце, защебетали в кронах теряющихся в небесах деревьев, невидимые глазу птицы. Спало напряжение бессонной ночи, и Кеш решился покинуть убежище. Выбравшись наружу, он обнаружил вблизи от корабля следы. Огромное количество, от маленьких до невероятно огромных, размером с корабль. Их угораздило совершить вынужденную посадку вблизи одной из проторенных зверями троп. Но, как чутки и осторожны эти твари, и как они пугливы, не смотря на впечатляющие размеры. Находиться так близко от корабля и ни чем не выдать своего присутствия! Это не только поражало, но и настораживало. Не хотел бы Кеш повстречаться ночью с подобным противником. Но в этом был и положительный момент. Не смотря на то, что корабль находился вблизи от проторенной дороги и не мог остаться незамеченным для лесных обитателей отличающихся превосходным зрением, слухом и обонянием, он не привлек к себе внимания. Возможно, он насторожил их и напугал, но не вызвал желания познакомиться поближе, чему Кеш был безмерно рад.
   Об этом, и о многом другом, Кеш поведал товарищу, умолчав лишь об одном, самом загадочном, над чем до сих пор ломает голову, порой начиная сомневаться в реальности того, свидетелем чего он стал.
   Однажды, погруженный в раздумья, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. С каждой секундой ощущение постороннего присутствия все нарастало. Стараясь ни чем не выдать охватившего его волнения, Кеш начал осторожно поворачиваться, стреляя глазами по сторонам. Все было, как и прежде. Тот же лес, цветы, трава и... Кеш замер в недоумении. Голова закружилась, а сердце учащенно забилось, танцуя немыслимо-дикий танец. Невероятно! Все что угодно, ожидал увидеть Кеш. Самое невероятное чудовище, безобразнейшее порождение кошмара, но только не это!
   На старом замшелом пне исполинского дерева, наслаждалась в лучах ласкового светила ОНА, свернувшись в тугие, ослепительно-черные кольца, стреляя в его сторону карими бусинками глаз. На ней не было ничего, дикарка, прекрасная в своей наготе.
   Не скоро пришел в себя зачарованный увиденным Кеш. Опасаясь спугнуть прекрасное видение, такое юное, чистое и непорочное, он тихо позвал ее, моля бога, чтобы она не исчезла. Прекрасная незнакомка не испугалась, грациозно повернула голову, приподняла ее на точеной шейке и что-то просвистела в ответ. Кеш ничего не понял, но засвистел в ответ какую-то чепуху, осторожно приближаясь. Он был уже совсем рядом, как вдруг незнакомка тревожно вскинулась, и мельком взглянув на небо, исчезла в густой зелени трав. Над поляной в мгновение ока промелькнула серая тень, и все стихло. Кеш едва не взвыл от досады. Напрасно он рыскал по поляне в поисках прекрасного виденья, дикарка исчезла. Кеш, позабыв об опасности, звал ее, но ответом ему была тишина.
   Когда Кеш уверился в бесполезности дальнейших поисков, ему пришло в голову доискаться причины столь поспешного исчезновения незнакомки. Напугал ее не он, иначе бы она исчезла при первых же звуках его голоса. Ее спугнуло нечто, пришедшее сверху. Кеш вспомнил, что прежде чем исчезнуть, она с тревогой взглянула на небо. Обратил на него свой взор и Кеш. Чистое, ослепительно-голубое небо, с ярко-золотистым диском светила. Никого и ничего, ни единого облачка в этом знойном мареве, лишь только высоко-высоко, едва различимая глазу, чернела точка, вызывая тревогу и смутное беспокойство.
   Более он не встречал прекрасной незнакомки, хотя посетил то место не раз, пока его друг спал, приходя в чувство после нервного перенапряжения. Кеш решил ничего не говорить об этом, постепенно склоняясь к мысли, что ему это привиделось и виной всему здешнее жаркое солнце. Но в глубине души он понимал, это не сон, а реальность, убедиться в которой хотел позднее, когда проснется Геш.
   Геш принялся за восстановление поврежденных приборов, а Кеш с группой роботов, отправился для более подробного и углубленного изучения будущей гадэнянской колонии.
   Не думал, покидая корабельные стены Кеш, что не суждено ему вернуться назад и часы его жизни отсчитывают последние мгновения, отпущенные судьбой, и смерть, зажав свечу жизни в костлявой руке, вот-вот задует ее.
   Колонна роботов, моргнув напоследок фотоэлементами, скрылась в лесу. Кеш направил свой путь через памятную поляну, место незабываемой встречи. На что надеялся он? Что чудо свершится именно сегодня, а раньше ему просто не везло?
   Вот и знакомое место, замшелый пень, такой же уютный и манящий, как и в тот день, но, увы, безнадежно пустой. Повинуясь неведомому импульсу, Кеш вскарабкался на его вершину, чтобы прикоснуться к нагретой солнцем поверхности пня, хранящего запах ее тела. Странное чувство тихой грусти нахлынуло на него, навевая невеселые раздумья.
   Черная тень, промелькнувшая над головой, обдала его тугой воздушной волной. Пень оказался превосходной смотровой площадкой, с которой открывался прекрасный вид на окрестности. На его глазах происходило нечто ужасное. Огромное крылатое чудовище набросилось на корабль, и, ухватив его когтистыми лапами, стремительно взмыло ввысь. И Кеш закричал, вложив в крик всю боль и отчаянье. Но, он ничем не мог помочь Гешу, навсегда прощаясь с другом.
   И вновь его обдал поток воздушной волны. Черная тень заслонила солнце и огромные саблевидные когти чудовища впились в Кеша, раздирая и корежа плоть. Резкая боль помутила сознание, не было сил выхватить оружие. Слишком поздно. Земля стремительно уходила вниз и также быстро покидала Кеша жизнь. Последнее, что он увидел, - корабль, который, беспомощно кувыркаясь, стремительно падал на темнеющие внизу скалы, под торжествующий клекот крылатых чудовищ.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Валерия"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   " ВАЛЕРИЯ "
  
  
   В одном из детских домов провинциального города М., жила девочка, внешне ничем из своих сверстниц не выделяющаяся и звали ее Валерия. Невысокого роста, хрупкая девчушка с белокурыми волосами и невинными васильковыми глазами, скромная и тихая, незаметная в шумном кругу подруг. Да и не было у нее подруг. Не любила Валерия шумных сборищ и подвижных игр, так любимых детьми в ее возрасте. Больше всех развлечений на свете, она любила сидеть где-нибудь в уголке, и наблюдать за игрой девчонок, или мечтать о чем-нибудь, качая плюшевого медвежонка, все, что осталось на память от родителей, погибших год назад в автомобильной катастрофе. Валерия была единственной в этом государственном учреждении, кто знал не понаслышке, что такое отец и мать, помнил их ласковые и нежные прикосновения, знал что такое, - настоящая семья. Возможно, отчасти поэтому, отчасти из-за характера, и непохожести на других, подружки недолюбливали ее, не приглашали принять участие в игре, а если она все-таки становилась в круг, принимали ее с заметной холодностью и равнодушием. Она, по большому счету стояла на месте, глядя, как мячик перелетает от одной девчонки к другой, минуя ее. Желание играть пропадало надолго, и Валерия удалялась в свой излюбленный уголок, поджав губы, с самым независимым видом, в душе ревя от жгучей обиды.
   Мальчишки не любили ее еще больше, чем девчонки. За тихий нрав, неумение словом, или делом, ответить на насмешки и издевательства. Бесило их и то, что она помнила родителей и поэтому, как казалось всем, считала себя выше окружающих. А самое главное, что приводило мальчишек в бешенство, это ее имя, - Валерия. Как так, девчонка и такое имя!? Она стала объектом постоянных насмешек и притеснений со стороны ненавистных мальчишек. Никто из них не преминул, проходя мимо нее отпустить одну из тех гадких шуточек, на которые они так горазды, дернуть за волосы, ущипнуть, или просто толкнуть.
   Валерия терпеливо сносила бесконечные насмешки и издевательства. Она знала, не все они такие противные и гадкие, какими хотят казаться. Многие в душе относятся к ней доброжелательно, или, по крайней мере, безразлично. А гадости делают из-за того, что боятся Жорика, главаря местного хулиганья 14 лет от роду.
   Валерию он невзлюбил с первых же дней. Не смотря на хрупкость, Валерия была девочкой привлекательной, и первым кто это заметил, был Жорик. Спустя неделю он предложил новенькой дружбу, что само по себе было неслыханно, а также защиту от посягательств со стороны других мальчишек. В положительном ответе он не сомневался, любая девчонка с радостью приняла бы его предложение. Но новенькая оказалась с гонором.
   К тому времени Валерия несколько освоилась и обжилась на новом месте, узнала неписаные правила, действующие здесь и, кто есть кто. Она знала, кто такой Жорик, каким авторитетом пользуется и, тем не менее, ответила отказом.
   Для Жорика это был сокрушительный удар по самолюбию. Ему отказала какая-то девчонка! Ему, который никогда не знал отказа ни в чем. И тогда он решил отомстить строптивой, сделать ее жизнь невыносимой. Он стал придираться к ней, всячески унижать и оскорблять. Старались и его дружки, стремясь не отстать от главаря.
   Но был среди мальчишек один, что любил ее, как сестру и никому не давал в обиду, когда находился рядом. Не страшил его ни Жорик, ни его шпана. Только с ним Валерия чувствовала себя в безопасности, только ему могла излить все, что накопилось на сердце.
   Его звали Володей. Это был крепкий и рослый парнишка, но вместе с тем трогательно робкий и стеснительный. Но он мог быть и другим, и все это прекрасно знали. У Володи имелся один природный недостаток, которого он стеснялся, бывший причиной его постоянных переживаний и душевных мук. Он плохо видел и поэтому вынужден был носить массивные очки с толстыми линзами. Поначалу новенького пытались дразнить и задирать, но, испытав на собственной шкуре силу его кулаков, благоразумно оставили в покое. Его зауважали и не решались, по крайней мере, в глаза, называть какой-нибудь обидной кличкой.
   В силу отличия от прочих обитателей детского дома, а также из-за того, что появились они там практически одновременно, Валерия и Володя как-то незаметно сблизились, распознав, друг в друге родственную душу. Свободное от занятий время они проводили вместе, доверяя друг другу сокровенные тайны, делясь детскими мечтами. Они редко разлучались, но если это происходило, сильно тосковали.
   Особенно плохо приходилось Валерии. Видя, что ее защитник отлучился, хулиганье решало, что настала пора безнаказанно поиздеваться над девчонкой. Такого случая они никогда не упускали. Нередко, по возвращении, заставал Володя свою подружку с заплаканными глазами. Он приходил в бешенство и был готов немедленно проучить обидчиков, но Валерия молчала и не называла имен, опасаясь не за себя, а за мальчишек. В гневе Володя был страшен.
   Знали об этом и хулиганы, и пользовались ее добротой, чтобы побольнее уколоть.
   Так случилось и в тот, оставшийся навечно в памяти день.
   Володя куда-то отлучился. Валерия, увлеченная игрой в мяч, даже не заметила его отсутствия. Веселая и сияющая, с развевающимися по ветру белокурыми волосами, летала по игровой площадке, позабыв обо всем на свете. Но подставленная подножка, вернула ее к грубой действительности. Мяч выскользнул из рук, и она оказалась лежащей на земле, пребольно ударившись при падении носом. Сев на корточки, она закрыла руками лицо, сквозь пальцы сочилась тоненькая струйка крови. От боли и обиды глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот вырваться наружу. Но она сдержалась и, встав, в упор взглянула на обидчика. Это был Жорик, не преминувший воспользоваться отсутствием Володи. Он стоял, выпятив живот, спрятав руки за спину, и с презрительно-самодовольной ухмылкой поглядывал на Валерию, покачиваясь с пятки на носок. Его вид выражал превосходство и презрение. И уходить он не собирался, ведь потеха только началась.
   Когда Валерия поднялась с земли, Жорик издевательски заржал, радуясь, что заставил жертву испытать боль. Вторя дружку и предводителю, загоготали его приятели, потешаясь над ней.
   А девчонки сбились в кучку и стояли в сторонке, испуганно помалкивая, чтобы не пострадать от рук хулиганов, не стать объектом насмешек и издевательств.
   Помощи ждать было неоткуда. Володя был далеко, а от девчонок, перепуганных насмерть, поддержки ждать не приходилось. Валерия не думала о последствиях, что-то в ней оборвалось, она не могла больше терпеть. Девчонка размахнулась и, вложив в удар всю силу и ненависть, наотмашь ударила по скалящейся, глумливой роже. Неестественно громко в наступившей тишине прозвучал шлепок удара. Жорик, не ожидавший отпора, отшатнулся в сторону. На глазах потрясенной публики, застывшей в молчании, левая сторона физиономии хулигана, начала быстро распухать, приобретая багровый оттенок. И в это же время неестественная бледность покрыла не пострадавшую часть физиономии подонка. Ярость холодной молнией полыхнула из его глаз. Неслыханно, девчонка, да еще и при всех, подняла на него руку! Он должен примерно наказать виновницу своего позора, понимая, что с каждым упущенным мгновением, теряет частичку авторитета, а вместе с ним завистливо - подобострастные взгляды приятелей, восторженно-испуганные девчонок, все, что составляло его жизнь. Он просто обязан наказать строптивую девчонку так, чтобы ни у кого и никогда, не было и в мыслях последовать ее примеру.
   И тогда он выпростал из-за спины руки, показав то, что сжимал в кулаке. Стальной прут неизвестно зачем подобранный им сегодня. А затем короткий взмах и удар, залитые кровью белоснежные волосы Валерии, бледные и немые, наполненные ужасом глаза приятелей, дикий визг девчонок.
   У Валерии перед глазами взорвался целый мир, разлетевшись на мириады обломков всевозможных цветов и оттенков. Но это длилось только миг, а затем наступил мрак и непроницаемая тишина. Но и это ощущение небытия продолжалось недолго, и вскоре перед Валерией снова забрезжил день. Удивления не было, она приняла все, как нечто само собой разумеющееся. Ощущение было новым и удивительно приятным. Она могла летать! Но кто же тогда там, на земле!? Ее фигура, ее лицо и наполненные предсмертной мукой глаза. Это она! И тотчас же услужливая память напомнила ей недавние события.
   Она вспомнила все и ужаснулась. Она пыталась кричать, звать на помощь, но ее никто не слышал, ни девчонки, столпившиеся неподалеку испуганной стайкой, боязливо выглядывающие из-за спин воспитателей, ни люди в белых халатах, укладывающие на носилки тело, несущие его к машине с красным крестом. Только Володя в ответ на отчаянный призыв завертел головой, напрягая подслеповатые глаза, словно почувствовав ее незримое присутствие где-то рядом. Но и ему не дано было видеть ее, как и всем остальным.
   Напрасно Валерия кружила вокруг людей. Хватая их за руки, она ощущала пугающую пустоту. Напрасно кричала свои мольбы им в уши. Все тщетно. Она не принадлежала более к миру живых.
   Глухи и безучастны были и боги, к которым в порыве отчаянья обратилась Валерия. Молчали боги, с презрительным безразличием взирая с небес на происходящее на земле. Им было плевать на людей, их не трогало и горе, постигшее маленькую девочку, им уже давно все было безразлично.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Валерия"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   И когда люди в белых халатах увезли куда-то ее тело, как увезли когда-то папу с мамой, Валерия не бросилась догонять машину. Она знала, что это бесполезно, ни люди, ни боги не помогут ей. И тогда она прокляла людей убивших ее и богов, отвернувшихся от нее. И призвала другие силы, о которых она читала долгими зимними вечерами, о которых рассказывали страшные истории подружки, спрятавшись под одеяло и тесно прижавшись, друг к другу, с расширенными от страха глазами. Это были потусторонние, адские силы
   злобные и жестокие к людям, а большей частью холодно-равнодушные, о которых люди мало что знали, кроме того, что с ними лучше не связываться. Исчадия ада всегда стараются обмануть, покорить своей воле человека, вселиться в его тело и предаваться бесовским утехам в человеческом обличии.
   Валерия не боялась, цена не смущала ее, слишком отчетливо стояли перед мысленным взором образы обидчиков: людей и богов. И она призвала из адской бездны порождения тьмы, и они откликнулись на ее зов.
   Исчезло все, лужайка, покрытая изумрудной травой, аллея парка, дом. Все вокруг изменилось. Валерию окружала зима во всем своем блистательном великолепии. Ее дворец стоит один-одинешенек в этом занесенном снегом, утопающем в молчании мире. Она сидит в огромном зале с окнами, зашторенными тяжелыми, черного бархата портьерами, в свете горящих свечей, отбрасывающих по сторонам причудливые тени. Пол огромного зала выложен разноцветной мозаикой, изображающей невиданные сражения, неземных тварей, - зверей и птиц, а также всевозможных обитателей преисподней.
   В центре огромной, утопающей в полумраке залы, на возвышении находится выточенный из куска черного мрамора трон, изукрашенный причудливой резьбой. Трон исполинских размеров и на нем восседает она, девочка Валерия в прошлом, ныне Графиня Мрака, повелительница адских сил. Два зверя вызванных ею в этот мир из темных глубин, лежат у ног госпожи, такие милые и ласковые. Они напоминали любимую игрушку Валерии, - плюшевого медвежонка, только увеличенного в сотню раз. Но вместо черных, блестящих бусинок глаз игрушки, на мордах зверей отблеском адского пламени, от истоков которого они явились, пылали прорези кроваво-красных глаз. Время от времени они пробуждались от дремоты и, устремив на свою госпожу неподвижный взгляд, ожидали приказа.
   Но она хранила молчание, не замечая их присутствия, перебирая в памяти события минувших дней, происшедших с тех пор, как она покинула жестокий мир людей и поселилась в мире ином, где она была госпожой.
   Первое время безграничная власть над адскими силами внушала ей уверенность и чувство превосходства. Но со временем это ушло. Уверенность в послушании чудовищ была весьма хрупкой. Рано, или поздно, но они обязательно предъявят на нее свои права, потребуют плату за службу, и тогда она пропала, уже навсегда. Превосходство над жалкими людишками, вскоре тоже наскучило. Хотя, первое время, оно пьянило ее, поднимало на вершину наслаждения. Видеть перекошенное от ужаса лицо мальчишки, еще вчера потешавшегося и издевавшегося над ней, было приятно. А его по собачьи преданные глаза, готовность лизать пыль у ее ног, трясущиеся губы и руки, то, как он приближается к ступеням трона на коленях, а то и вовсе, как червь, ползком на брюхе, что могло быть более приятным? Она от души издевалась над ними, а они готовы были выполнить любую ее прихоть, даже самую безумную, сделать все, ради сохранения своей ничтожной жизни. Они отчаянно цеплялись за жизнь, и она позволяла им поверить в то, что прощает их. Когда жертва успокаивалась, она доставала из складок пурпурного, с черной каймой платья нож, прозрачный и с виду хрупкий, выточенный из куска горного хрусталя. Очередная жертва с невыразимой тоской и мукой обманутого существа валилась на пол, разбрызгивая по узорчатому паркету фонтаны ослепительно-алой крови.
   И тогда чудовища, мирно дремавшие у ее ног, поднимались, и, потянувшись, подходили к месту свершившейся казни. Утробно рыча от удовольствия, слизывали с камней теплую, дымящуюся кровь. Затем они тащили прочь бездыханное тело, подальше от роскошной залы и пропадали на время. Затем неспешно возвращались обратно, изрядно потяжелевшие. Приблизившись к трону, занимали привычное место у его подножия и погружались в дремоту, время от времени вопросительно поглядывая на хозяйку, не пора ли на охоту за очередной жертвой.
   Много мальчишек отправилось в мир иной с тех пор, как Валерия оказалась здесь, в окружении преданных ей чудовищ, но она не смогла в полной мере насладиться местью. Что из того, что множество хулиганов отправилось туда, где от них никому уже не будет вреда. Что из того, что мир стал чуточку светлее и чище, если первейший ее враг все еще жив и продолжает творить свои грязные делишки. Она не успокоится, пока не увидит у своих ног его жалкое, трепещущее тело, не насладится его позором и унижением, не заберет его жизнь, как он забрал ее. И когда возмездие свершится, она уйдет навсегда со своими зверьми, освободив мир от их дьявольского присутствия, чтобы заплатить обещанную им цену.
   Этот день, когда ее верные твари, послушные приказу, отправились на охоту за очередным несчастным, ничем не отличался от вереницы серых, будничных дней, неторопливо текущих в ее мрачном дворце. Валерия, как и прежде, восседала на троне, прикрыв глаза и подперев голову руками, предаваясь невеселым раздумьям.
   Она услышала мягкие шаги четырех пар лап и неуверенную поступь ног человеческих. Она знала, что вернулись ее слуги с добычей. Жертвой, что стоит на подгибающихся от страха ногах, бледная и трепещущая, готовая пасть ниц, целовать пыль у ее ног лишь бы покинуть это страшное место. Но эта жертва, как и все бывшие до нее, обречена, и нет у нее даже призрачного шанса на спасение.
   Сегодня Валерия чувствовала себя как никогда плохо. И не было даже желания взглянуть на очередную, приведенную к алтарю на заклание жертву. Не все ли равно!? Не открывая глаз, позвала с высоты своего трона. Приказала подойти и пасть ниц. Все повторится, как было уже много раз. Жертва, с трудом передвигая ноги, приблизится к подножию трона и, упав на колени, с ужасом и тоской будет взирать на нее, под пристальным взором кровавых глаз чудовищных созданий, расположившихся поблизости.
   Но, привычный ритуал был нарушен. Жертва откликнулась на удивление знакомым голосом, услышав который Валерия вздрогнула как от удара. Голос позвал ее. В сладостном предчувствии, Валерия, приподнявшись на локтях, пристально вгляделась в сумрачную глубину зала.
   Из полумрака выступила фигура. Валерия узнала ее. Это был он, ее единственный друг, который шел к ней без страха, откликнувшись на ее призыв. Он был без очков и поэтому практически беспомощен. Но он шел к ней, как слепец, вытянув вперед руки, на голос.
   Предательская слезинка навернулась на ресницы, а когда он позвал ее, тихо и ласково, слезы хлынули из глаз ручьем. Хрустальный жертвенный нож, который она сжимала в кулаке, упал на каменный пол, разлетаясь на мириады ослепительных осколков.
   Ласковый голос зовущий ее повторился. Валерия открыла глаза. Вокруг были белые больничные стены, пропитанные ласковым светом летнего дня, еще более прекрасного, после полумрака мрачного зала, в котором она столько времени находилась, во сне ли, наяву!?
   Она повернулась на бок и на соседней кровати увидела Володю, он улыбался ей и протягивал золотое, налитое соком яблоко. Володя был без очков, но прекрасно видел, после сделанной ему операции. Он протягивал яблоко и говорил много хороших и ласковых слов, подобно целительному бальзаму исцеляющих раненое сердце. Умиротворенная, сжимая в маленьком кулачке спелое яблоко, Валерия закрыла глаза. На душе было легко и светло, страшный сон остался позади. Тихий голос друга, ласковый летний день, тепло и солнечный свет убаюкивали ее, а звонкий голос неведомой птахи за окном, сулил новую, прекрасную жизнь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Коллекционер - 2"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " КОЛЛЕКЦИОНЕР - 2 "
  
  
   Скоро звонок, а мой лист по-прежнему девственно чист. Вместо того чтобы решать задачи, в голову лезет всякая чепуха. Загадочные "умные" смерчи. Шумиха и споры вокруг них не прекращаются. Все это сплелось в один клубок, который засев намертво в мозгу, отпихивает прочь все остальное.
   Покусывая кончик карандаша, я скользил рассеянным взглядом по аудитории, по исчерченной формулами доске, с которой мой сосед беззастенчиво списывал. Корпели над работой товарищи, склонилась над детективом очкастая физиономия Альберта Иосифовича, - нашего математика. Все работали. Размышляли над формулами, или следили за перипетиями детективного жанра. Я не занимался ни тем, ни другим. Меня интересовали перипетии судьбы не чьей-нибудь литературно-вымышленной, а собственной. Судьба порой делает самые невероятные выверты. Два года назад, я поклялся, что с коллекционированием покончено навсегда. Так оно и было. Моя обширная коллекция пошла в дар институтскому музею. Обо мне даже написала институтская многотиражка. Я завоевал уважение в учительской среде, а самое главное, сбросил груз, тяготивший меня после событий двухгодичной давности. Остался лишь медальон, как напоминание о пережитом.
   И все-таки я снова стал коллекционером! На этот раз хобби несколько изменилось. Я начал собирать не вещи, а явления, коллекционировать "умные" смерчи, появившиеся в округе несколько месяцев назад. Собирал вырезки из газет и журналов, все, что касалось их. Изучил десятки теорий возникновения смерчей, высказанных крупнейшими учеными и подчас взаимоисключающих друг друга. Я чувствовал, что все это неспроста.
   "Умные" смерчи! Знаете ли вы, что это такое? Среди полного безветрия, когда на небе нет ни единого, даже крохотного облачка, прямо из ничего появляется смерч, берущий разгон в сторону города, или иного населенного пункта. Это одна из особенностей "умного" смерча. Ни один из них, не промчался там, где нет людей! Пик безумства смерча, происходил в самом оживленном месте. От его буйства не спасали ни толстые стены, ни прочные двери. Смерч налетал, и кружил, и мел. А когда, после мутной пелены, перед глазами ошалевших, застигнутых смерчем людей вновь сияло солнце, их ожидало не менее сильное потрясение. Они оказывались голыми! Смерч исчезал, унося с собой покровы, прикрывающие человеческие тела. Хорошо, если он застигал человека дома, а если на улице, или в общественном транспорте?
   Это была вторая особенность "умного" смерча. Была у него и третья отличительная черта, - ограниченная локализация, в радиусе нескольких километров от города.
   Я поднял глаза. В аудитории царила тишина. Сокурсники, так же упорно, продолжали выводить на листочках формулы и функции. Учитель читал, локтем прижимая страницы и держа в руке очки, другой, с зажатым в ней платочком, протирал запотевшие стекла. Закончив процедуру и водрузив очки на нос, он вновь погрузился в чтение, а я в раздумья.
   "Умные" смерчи. Я придерживался иной, отличной от всех точки зрения на данный вопрос. Они определенно искали кого-то, скорее что-то, если учесть, что исчезала одежда подвергнувшихся нападению смерча. В последнее время потуги смерчей, исходя из газетно-журнальных публикаций, стали более целенаправленными. Они прекратили шарить по окрестным деревням, приводя в ужас крестьян, и, похоже, насовсем перебрались в город. Последний едва не наделал переполоху в стенах института. С каким отчаяньем, стыдом и негодованием, взирали на столб приближающегося смерча девчата из нашей группы, и Мария Ивановна, - преподаватель литературы. Они знали, что сейчас должно произойти. Знали это и мы, но переживали гораздо меньше. Единственное, что тревожило всех одинаково, как добираться потом до дома, или общежития?
   Но, смерч не достиг института. Рассыпался в нескольких метрах от его стен, усыпав землю ворохом платьев, рубашек, штанов и нижнего белья. Его жертвой стал благообразный и воспитанный старичок, - физик. Он спешил на лекцию, придерживая на носу огромные роговые очки, зажимая под мышкой набитый таблицами чемодан. Все это разлетелось по сторонам. Студенты народ безжалостный. Чудом избежавшие подобной участи, они вовсю потешались над подслеповатым профессором. Он ползал на четвереньках, в чем мать родила, в поисках очков, постоянно натыкаясь на нечто другое. Взрыв нечеловеческого хохота сотрясал аудиторию, когда несчастному профессору попадалась под руку какая-нибудь интимная деталь женского туалета. Он близко подносил ее к подслеповатым глазам, а затем с негодованием отбрасывал в сторону. Мария Ивановна не смогла утихомирить разошедшихся студентов и выскочила пунцовая от гнева из аудитории. Буйное веселье сумел прервать лишь вызванный ею ректор.
   При воспоминании об этом я улыбнулся и поднял глаза. Что-то было не так. Вроде все также усердно пишут, читает учитель. Вот оно что! Пока я пребывал в раздумье, кто-то включил в аудитории свет. Я бросил взгляд за окно. Быстро темнело. В отдалении небо перечеркивали огненные штрихи, молнии. Надвигалась гроза.
   Я снова взглянул на учителя. Он не читал, а смотрел на меня. Его глаза! Сверкнула молния, громыхнул гром. На мгновение все вокруг залилось ярким, ослепительным светом. Сосед оторвал глаза от испещренного формулами листа и недоуменно уставился в окно, но уже через пару секунд вновь уткнулся в выстроенные им ряды цифр. Еще два-три человека безразлично скользнули глазами по окну. И все. Группа работала.
   Я попытался отвлечься от посторонних мыслей и погрузиться в пучину цифр. Но тщетно. Математическое море выталкивало меня на поверхность, как инородный предмет. А на поверхности караулили смерчи.
   Ничего путного в голову не шло и я, в очередной раз поднял глаза на доску, на учителя. Все те же стройные ряды формул, учительский стол с покоящимся на нем детективом. Учителя не было. Куда-то вышел, пока я безуспешно штурмовал математические глубины.
   Хлопнула оконная рама, распахнулась и хлопнула еще раз, принеся с улицы, запах грозы и начинающегося дождя. Кому-то стало душно, и он открыл окно? Странно. Все странно. И учитель. Куда он делся? И его глаза, те пристальные глаза, в которые я нечаянно заглянул, принадлежали не человеку, а...
   Я порывисто вскочил. Смерчи, эти глаза, исчезновение учителя, все слилось воедино. Я точно знал, кого они искали! Об этом мне сказали глаза. Но вот зачем? Глаза нашли меня, а смерч? Все еще ищет? А может, он затаился за дверью и ждет?
   Я направился к выходу, положив на учительский стол девственно-чистый лист, со своей фамилией в правом верхнем углу.
   Никто не обратил на меня внимания. Два-три безразличных взгляда скользнули в мою сторону и все.
   Я шагнул за дверь.
   И земля разверзлась под ногами. Я полетел в темноту. Мимо проносились мириады огней и бликов, а впереди, приближаясь, несся клубок разноцветного огня, протягивая ко мне многоцветные щупальца.
   Я закрыл глаза и закричал. Полет все продолжался. Крик замер в груди, когда иссяк воздух, наполняющий легкие. Я подчинился падению, как неизбежному. Только еще сильнее зажмурился, сжал зубы и кулаки. Падение продолжалось целую вечность. Я куда-то мчался с безумной скоростью, пока вдруг не замер на месте. Застыл безо всякого перехода. Не было боли и хруста ломающихся костей. Я просто остановился.
   Что-то пушистое пробежало по лицу. Раз и еще раз. Противно не было, хотя я знал, что это может быть только паук. Его мохнатые ножки не раз пересекали мое лицо в деревне, на сеновале.
   Я лежал, не открывая глаз. Это не паук! Скорее это чьи-то пушистые руки гладят меня по лицу. Что все это значит? Смерчи, гроза, мое падение, учитель, его глаза!? Глаза! Они вкупе с мохнатыми лапками могли принадлежать только одним существам! Неужели они вернулись? Махаоны! Разумные бабочки с дивной планеты, на память о которой я ношу талисман.
   Не открывая глаз, я дотронулся до того места, где всегда находилась его округлость. Талисмана не было! Он исчез! Я вскочил на ноги и осмотрелся.
   Возле меня сидел махаон с молодыми и такими знакомыми глазами.
   -- Помнишь меня?, - спросил он.
   -- Конечно, - ответил я.-- Объясни мне, что здесь происходит? Почему я здесь? Почему мы оба здесь, а не на поверхности, где шумят березы, порхают бабочки, стрекочут кузнечики? Почему мы не там, где ласково плещется море и танцует с пылинками ветер? Почему вокруг нас каменная кладка стен с узкими бойницами над головой!?
   -- Помнишь Андрей, - отвечал он, - много лет назад, ты оставил нам скорбную кучку наших меньших собратьев? Из-за нее и разгорелась вся эта история. Не все тогда погибли от твоей руки. Но все остались лежать там, где их настигла смерть.-- По нашему обычаю, мы не хороним умерших, оставляем их на природе, пока они не станут тем, чем должны стать, - перегноем, дающим жизнь новым жизням. Мы ушли, оставив нетронутой скорбную кучку. И это стало нашей ошибкой, повлекшей за собой множество бед.
   --Ты себя не вини. То, что случилось с нашей планетой не твоя вина. Мы сделали тот участок земли запретным для прочих обитателей планеты. На некоторое время изолировали его от воздействия внешнего мира. Туда ничто не могло проникнуть, а вот оттуда... Это было нашей второй ошибкой, но, так велел обычай. Прошло время. Никто ничего не знал о судьбе очередного запретного участка. Никто не видел, как после нашего ухода в скорбной кучке
  
  
  
  
  
  
   "Коллекционер - 2"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   произошло движение. Одна из маленьких бабочек была жива! Не уйди мы тогда, избежали бы того кошмара, в котором очутились сейчас. Но мы ушли. А маленькая бабочка выползла из-под груды тел. С пробитой головой и крыльями, отяжелевшими от крови. Она уже тогда была невменяема. Но ей еще можно было помочь. Тогда. Спустя несколько дней необратимые изменения в мозгу
   зашли слишком далеко. Она начала пожирать трупы, а когда окрепла, - перемахнула запретную черту.
   -- Так в нашем мире появилось существо одержимое злом. С тех пор прошли годы. Поначалу зло скрытно кралось по планете, проникая повсюду и растлевая все. Зло проникло даже в Верховный Совет. На планете стали не редкими убийства и вспышки насилия, казалось бы, навсегда исчезнувшие сотни лет назад. Когда мы спохватились, зло было достаточно сильно, чтобы на равных противостоять нам. Противоборствующие стороны укрылись под землей, нанося оттуда друг другу смертоносные удары.
   -- Лунный ландшафт, потрескавшаяся земля, ядовито-желтая вода, что ты видишь через амбразуру убежища, все это результат многолетней войны. Вскоре мы поняли, что война бессмысленна. Силы равны и ни одна из сторон в ближайшем будущем не сможет победить. Выход был в чем-то другом. Наука подсказала нам, - победа заключена в талисмане.
   Машину времени изобрели практически одновременно. И все пытались найти тебя, и талисман. На нем запечатлены стародавние жертвы и каждая имеет свой код. Мы установим коды всех погибших и сможем попасть в прошлое, к лежащей под деревом скорбной кучке. Мы появимся там до возникновения движения, изолируем его, и зло будет побеждено.
   Знают это и наши противники, и прилагают все усилия, чтобы завладеть талисманом, и уничтожить его, лишить нас шанса на успех. Их вполне устраивает сложившаяся ситуация.
   Наш поиск был долог и труден. Но мы имели более глубокие знания о тебе, чем неприятель, на основании данных, что были сняты с тебя приборами, перед отправкой на Землю. Хорошо, что они не попали в руки противоборствующей стороне, иначе бы мы проиграли. Они гораздо раньше нас начали поиски, но не владели о тебе достаточными данными. Из просочившейся к ним информации имели весьма смутное представление о твоем местонахождении. Зона поисков выросла у них более чем на сотню километров. Используй они тот же источник энергии, что и мы, шанс найти тебя, был бы ничтожно мал. Но их источник энергии был гораздо мощнее и позволял прочесывать большие территории. Мы до самой последней минуты боялись, что они опередят нас. Однажды это едва не случилось. Они были настолько близки к тебе, что мы впали в отчаянье. Но нам повезло. Они не добрались до тебя. Это был наш шанс, упускать который было нельзя, ведь следующего раза могло и не быть. Они знали гораздо больше, и следующим разом могли накрыть тебя. Хотя не все было окончательно выверено и отлажено, мы решили действовать. Мы послали сигнал, и ты услышал его.
   -- Теперь ты знаешь все! Пройдет совсем немного времени, и мы повернем историю вспять. Покой и гармония воцарятся на планете. Зло проиграло!
   -- А теперь закрой глаза, тебе необходимо вернуться назад. Никто не должен знать о твоем отсутствии.
   Я закрыл глаза. А когда, мгновение спустя, открыл их, то обнаружил себя сидящим в аудитории. Хлопнула открытая кем-то оконная рама. Потянуло сыростью и холодом. За окном бушевала гроза.
   Я встал, и, положив на пустующий учительский стол, так и не оскверненный формулами лист, направился к выходу. Два-три безразличных взгляда скользнули по мне и снова уперлись в бумагу. Я потянул дверь на себя. За дверью меня поджидало что-то важное.
   Оказавшись в коридоре, я обнаружил там нашего математика, шарящего руками по полу в поисках очков. Одна его нога была неестественно согнута, при каждом движении он постанывал.
   Через месяц Альберт Иосифович вышел из больницы, где провалялся с переломом. Он до сих пор недоумевает, как умудрился его получить, поскользнувшись в коридоре на ровном месте. Контрольную после его выздоровления я написал на отлично. Смерчей не стало. Они пропали также внезапно, как и появились. Через некоторое время стихли и разговоры о них. А вскоре о них и вовсе забыли.
   Все. Но не я! Оконная рама больше не хлопает, я забил ее намертво. В память о тех событиях хранятся в укромном общежитском тайничке очки Альберта Иосифовича, вернее оправа, начисто лишенная стекол. Никто не узнает, где и при каких обстоятельствах я их нашел.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Истинная сущность"
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   Посвящается В.Ражину
  
   " ИСТИННАЯ СУЩНОСТЬ "
  
  
   Радио, дремавшее беспробудным сном, ожило, и чей-то сонный, и скрипучий голос повторил набившую оскомину, не первой свежести новость: "Граждане, напоминаем вам, что в связи с резким ухудшением криминогенной обстановки в городе, с действиями маньяка-убийцы, введен комендантский час. Позднее 21 часа передвижение по городу разрешается только при наличии пропуска установленного образца, за подписью военного коменданта. Повторяю: "граждане города, напоминаем вам, что в связи..."
   Я выключил радио и снова бросился в распахнутые объятия ночи. Ночь. Тишина. Не слышно ни звука, ни даже отдаленного шороха за окном. Все уснуло, все спит. И лишь презрительная рожа круглолицей луны скалится с далеких небес, укрытая пышной, пронзительно-черной шубой, расшитой мириадами звезд. Она смотрит с небес на уснувший город и в ее огромных, неживых глазах отражается этот мир, такой неживой и заброшенный, в грязно-серых разводах снега. Понуро склонясь к земле, по-зимнему голые и беззащитные деревья, тщетно пытаются укрыться, спрятаться от тоски зимней ночи и холодного взора луны.
   Вся живность, - все, что бегает, ползает, летает, - затаилась, едва явился из-за туч призрачный лик луны. Все притихли в ожидании дня. И лишь двуногие букашки, - люди, - еще продолжали суетиться в огромных кирпичных коробках, стреляющих по сторонам бесконечным множеством горящих глаз. Но постепенно угомонились и они. Погасли глаза каменных исполинов, давших им приют. Все стихло. Все замерло в предвкушении нового дня и света.
   Тишина. Ничто не нарушает ее власти. Даже ветер, бесновавшийся еще пару часов назад, куда-то исчез. Возможно, туда, где нет взирающей с небес холодной красавицы.
   Немота. Лишь изредка прогремит по булыжной мостовой заблудившееся железное чудовище-грузовик, отупевшее в ночи, невесть откуда взявшееся и неизвестно куда направляющееся. Но смолкнет вдали грохот колес, - и тишина становится еще пронзительнее, она сгущается и кажется мне, что стоит протянуть за окно руку, как она мгновенно ощутит вязкость разлитых там тишины и тоски.
   Ранящая грусть и безнадежность струятся на землю с небес, с далекой и неприступной, зловеще холодной красавицы Луны.
   Одиночество порождает тоску и безысходность. Не спится. Я сижу около окна в этот поздний час. Колеблющийся свет свечи отбрасывает на стены жилища причудливые тени. И мне грезится вновь Черный Ангел, что приходит так часто ко мне в полных неведомой тревоги снах. И я жду его зова, взмаха крыла, зовущего за собой.
   Мои руки покоятся на открытой книге, бесконечно давно забытой разумом. В каком-то странном оцепенении я продолжаю перелистывать страницы, скользить глазами по строчкам написанного.
   Я устал от всего. Устал от шума, грязи и суеты большого города. Я чужой. Я не должен быть здесь. Я понял это давно, в тот самый первый день, когда мой осмысленный взгляд задержался на звездах, и я увидел их свет. Уже тогда в по-детски чистую душу закралось подозрение, переросшее с годами в твердую уверенность. Я, - чужой в этом мире. Быть может, я родился слишком рано? Или слишком поздно? Я чужой. Но насколько? До каких пределов? И есть ли предел чужаку? И Черный Ангел, кто он? Что он хочет сказать мне там, в ином мире, где мы встречаемся с ним под покровом сна? Я тщетно силюсь понять его, но кто-то или что-то мешает, вырывает из красочного очарования сна в промозглую ночь с глумливой луной.
   Но я верю. Верю и жду. Мы обязательно встретимся назло бескрайнему океану тоски и могильному холоду одиночества. Это случится скоро, очень скоро, быть может, в этот день и даже час! И я жду в тишине, лишь на мгновение прерываемой вкрадчивым шепотом страниц.
   .........Свет свечи полыхнул прямо в глаза, и я отпрыгнул прочь от куска взбесившегося воска. И только в другом конце комнаты до ума дошло, что я сделал. Человек не способен на это! Но человек ли я? Конечно, я мыслю, помню все, как и прежде, даже более ярко. Я не забыл ничего. Разум, - единственное, что делает человека воистину человеком, - был при мне и задавал вопросы. Человек ли я? Да, если исходить из этого. Нет, если смотреть глазами другого человека. Не человек, - и не животное. Нечто среднее. Скорее, человек в обличии зверя, с наполненными разумом голубыми глазами. Я был оборотнем, пришельцем из иного мира.
   Я стал зверем. Но если взглянуть в глаза, то все звериное, как ненужная шелуха, отлетает прочь, обнажая человеческую сущность. Моя фигура стройна и грациозна: черный зверь, прекрасная пума, житель ночи.
   Мягко втянулись острые, как бритва, когти, в подушечки лап превратив и без того легкую поступь в неслышное скольжение тени.
   Бросив прощальный взгляд на окно, на забытую книгу и истекающую горячими слезами свечу, я выскользнул за дверь.
   Нос втянул в себя прохладу ночи. Тишина. Ни звука не слышно в унылом каменном мешке подъезда. Все спят. Никто не заметит меня, не поднимет шум, переполошив всех и прервав волшебный миг торжества, которого я ждал всю жизнь. Люди спят, я один. Почти. Мое зрение еще не сформировалось в зрение зверя, ведущего ночной образ жизни.
   Я слеп, как обычный человек, но я чувствую, что не одинок, множество таких же, как я, где-то совсем рядом в ночи и зовут меня. Я должен идти к ним, прочь из раззявленной пасти подъезда навстречу голосам таких же, как я, существ, собравшихся там, в чудесное, полное смутных надежд полнолуние. Но некая сила толкает прочь, нашептывая слова утешения, что я еще не готов и нужно немного подождать. И я верю этому голосу. Я послушно иду за ним. Я узнал его. Я узнал бы его из бесчисленного множества голосов. Он мог принадлежать только ему, - Черному Ангелу! Он пришел за мной.
   Я на чердаке. Темнота не кажется мне столь пронзительной. Я вижу в ночи. Я порываюсь на крышу взглянуть на мир новыми глазами, но тот же голос шепчет: "Жди!" И я жду. Жду, когда отрастут и расправятся за плечами маленькие черные комочки, набухшие на мне при выходе из квартиры, - каменной ловушки, стерегшей добычу много лет.
   Они вырастут, - и я взмахну крылами. Он даст знак, и я вылечу в мир, бесконечно старый, но в эту ночь полный неведомых открытий.
  
  
  
  
   "Истинная сущность"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
   Сигнал подан. Черные крылья швырнули меня в зияющий провал чердачного окна.
   .........И я парил. Скользил над раскинувшимся внизу притихшим миром, над серыми и унылыми коробками зданий и сказочным, по-зимнему уродливым
   лесом. Я высоко, я подобен птице. Восхищение переполняет меня, каждый нерв внутри ликует и поет. Вот он я, - настоящий, каким был в душе всегда, все эти годы, вынашивая в сердце ослепительно черные крылья. Я ближе к Луне, чем когда-либо раньше. Она больше не казалась мне безжизненной и глумящейся уродиной. На ней определенно что-то было, что-то белое и величественное, подавляющее собой, отбрасывающее вниз мертвенный свет.
   Я бросил взгляд вниз. Там кипела жизнь. Улицы города, крыши домов были заполнены разнообразным людом. Их не могло быть. По человеческим законам они просто не могли существовать. Я слышал их голоса, находясь в необозримой дали, я понимал их, ведь это был мой народ, вечный, и единственно настоящий, издревле обитавший на Земле. Это был древний народ, не чета тому, что мертвыми куклами спал сейчас в тесных клетушках-комнатах. Где-то там, у окна застыла и моя пустая оболочка, бессмысленно тараща в пустоту лишенные разума глаза. И я смеялся над презренным телом, над жалкой скорлупой, так долго сдерживающей мою подлинную сущность.
   Постепенно во мне нарастало негодование. Почему, за что я вынужден влачить презренную жизнь. Уродовать душу в вызывающей отвращение оболочке, именуемой человеком!? Кто он, втиснувший меня туда, обрекший на мучения? Кто он? Я ненавижу, я презираю его!
   --Кто он!? - донесся с небес до земли полный боли крик.
   -- Кто он? Я презираю его! - кричал я.
   Вопль раненой души не мог остаться не услышанным. Его впитал в себя весь мир. Он взглянул на меня тысячами глаз и в них я прочел страх! Они боялись. Они ходили по земле, лишенные крыльев, и страшились неведомого кого-то, всунувшего их в обряженные плотью послушные куклы, заставившего играть бесконечно долгую жизнь, роль глупых и покорных марионеток, и лишь на краткое время, в момент полнолуния, позволявшего их истинной сущности вырваться наружу, сбросив бремя телесных оков.
   Кто он? Где он!? Ответ я прочитал в пропитанных немым ужасом глазах своего народа. Я разглядел в них Луну. Я увидел Его, восседающего на троне, ослепительно белого в окружении сонма белоснежных ангелов. Они взирали на Землю, и в их глазах я прочел презрение и приговор Народу, жестокий и беспощадный. И я вновь оглядел притихший Народ, что собрался здесь со всего света. Он больше не казался огромным. Жалкая кучка, несколько сотен, - все, что осталось от некогда многочисленного и великого Народа, замененного им, Сидящим-На-Луне, миллиардами бездушных марионеток, покорных его воле.
   Но ему было мало просто уничтожить нас. Он унизил оставшихся, загнав в тщедушную плоть безмозглых кукол, заставив жить чужой жизнью до тех редких ночей, когда он был не в силах совладать с полнолунием, с блеском Матери-Луны, давшей некогда жизнь Народу.
   Он сидит на троне, в окружении презрительно-высокомерных ангелов, взирая свысока на древнейших обитателей планеты, стараниями его почти полностью исчезнувших. И он скалится с небес в немом глумлении.
   И я не выдержал. Я ринулся туда, к звездам, одержимый желанием достичь его, уцепиться когтистой лапой за край трона и залепить ослепительно черным крылом пощечину ухмыляющемуся тирану.
   Но я не достиг подножия трона. Черная молния, слетевшая с далеких небес, низвергла на землю, повергла в прах. Я корчился, извивался в агонии, как смертельно раненный зверь. Я, подобно червю, мерзкому и жалкому, барахтался в собственном гноище и нечистотах. Меня ломало, корчило и корежило в неописуемых муках. Тысячи тупых и иззубренных игл, вспарывали тело, раскаленные щипцы рвали из трепещущей плоти куски обильно сдобренного кровью мяса, прижигая обнажившиеся раны. Кожа сдиралась с меня медленно, миллиметр за миллиметром и тут же на обнажившееся мясо сыпалась соль, разъедая агонизирующую плоть до костей. А они попадали в костедробилку. Кто-то неведомый и огромный, чавкая и сопя, высасывал спиной мозг и смачно хрустел позвонками. Фонтаны, океаны, бесчисленные галактики боли обрушивались на меня, чтобы сломить разум, утопить его в хаосе боли, сделать жалким и ничтожным.
   Но разум сильнее боли. Я не червь! Я человек! Я был, есть и буду всегда! Я жил здесь до прихода Сидящего-На-Луне, я буду жить и после того, как он сгинет с лица земли вместе с живыми марионетками в грядущем Космическом Апокалипсисе. Он понимал, что я знаю это, и продолжал насылать на меня все новые волны боли.
   Но время ушло. Разум восторжествовал над бренной плотью. И ночь. Это была ночь моего Народа. И мы были не одни, на нас смотрела с небес Луна, - наша подслеповатая старушка-мать. Она, ее ласкающий свет дали силы подняться, воспрянуть из праха.
   И я встал, назло бледному и бесцветному миру, притаившемуся в далекой небесной выси. Я рос. Я становился все больше и больше, я приближался к Луне, не отрывая глаз от искаженных ужасом лиц, под аккомпанемент шелестящих на ветру черных крыльев.
   И я ударил. По ненавистному и жалкому, искаженному злобой и паническим страхом лицу. Брызнули в стороны осколки проклятого трона, водопадом обрушиваясь на меня.
   .........Криминальная хроника:" 6 февраля, в 00.15 местного времени, у дома 13 по ул.Циолковского, выстрелом из армейского карабина убит молодой рабочий Р., 1965 г.р., возвращавшийся с работы. Преступник задержан, ведется следствие. Есть веские основания предполагать, что это и есть маньяк, терроризировавший город."
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Ксанз"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
   " КСАНЗ "
  
  
   Он не ошибся. Звезда, которая зажглась недавно в небе и стремительно росла, приближаясь, оказалась кораблем. Три дня назад, звезда прекратила расти и в виде огромного, сверкающего шара начала неторопливый полет по орбите. Его фасеточные глаза не могли налюбоваться блистательным чудом, прибывшим из неведомых миров. Корабль. Но чей!?
   Случись это лет триста назад, сомнений в его принадлежности не возникло бы. Это мог быть только спасатель, принявший сигнал бедствия с гибнущего корабля. Все это было так давно, что Ксанзу порой начинало казаться, что не было ничего.
   Планета была идеальна во всех отношениях. Будущая колония, новая родина для миллионов собратьев страдающих от неудобств, связанных с перенаселением на материнской планете. Им повезло. Они встретили мир, в котором отчаянно нуждались. Не исключено, что они единственные из дюжины разведчиков, на чью долю выпала такая удача.
   Они внизу, в прикрытой от посторонних глаз горами, труднодоступной котловине. На каменистом плато, выбранном для посадки, начисто отсутствует какая-либо жизнь. Здесь нет ничего, кроме угрюмых неприступных скал и скудной, худосочной зелени, по преимуществу мхов. Здесь нет жизни, хотя этого нельзя сказать обо всей планете. В ее долинах кипит жизнь, но жизнь неразумная и злая, там все сражается со всем, за пищу, за место под солнцем. Планета населена уродливыми и злобными исполинами, нечто схожее обитало и на планете, с которой прилетел Ксанз, на заре ее истории и внешний облик ее тогдашних обитателей был известен им только по находкам палеонтологов. На планете кипит жизнь, но жизнь грубая и примитивная. Понадобятся миллионы лет, чтобы из этого злобного и бессмысленного кипения жизни, появилось нечто, способное блеснуть искрой разума. Возможно и такое, что не зажжется здесь никогда его трепетный огонь.
   Об этом думал не тот, давнишний и полузабытый Ксанз, штурман корабля-разведчика "Ленг". У того, оставшегося в прошлом, молодого штурмана, как и у его товарищей, рисовалась в воображении радужная картина новой жизни. Это мысли Ксанза после трехсотлетних раздумий в одиночестве. Он один. Как это скверно остаться одному, далеко-далеко от родной планеты, в чужом и зловещем, неизвестном и чуждом мире. И нет никаких шансов когда-нибудь увидеть знакомые созвездья родного мира.
   Он не умер, не сошел с ума после той нелепой и страшной катастрофы, случившейся триста лет назад. Судьба уготовила ему нечто похуже, - одиночество, горькую чашу которого он испил до дна на протяжении минувших с тех пор столетий.
   В тот злополучный день он едва успел взлететь на флайере, чтобы разместить на гребне ближайшей горы кое-какую аппаратуру. Землетрясение. Единственное, к чему он так и не смог привыкнуть, и не мог предугадать с момента катастрофы. Все произошло так быстро, что вряд ли кто успел понять, что случилось. Разверзлась со страшным треском земля и корабль, на мгновение застывший в неподвижности, рухнул в зияющую бездну и исчез в глубине. Все это произошло на глазах Ксанза и его помощника, бессильных помочь гибнущему кораблю. А спустя еще мгновение от ближайшей к разлому скалы, отломился огромный кусок гранита массой во многие тысячи тонн и обрушился на корабль сверху, превратив некогда величественный красавец, в жуткую, бесформенную массу. Все было кончено. И он видел безумие, первый его слабый отблеск, промелькнувший в глазах у помощника. А через неделю он остался один. Крохотная искра безумия за эту неделю, самую страшную и горькую за все пребывание в этом мире разгорелась в бушующий пожар, погасить который могла только смерть.
   Первые дни после катастрофы они надеялись на чудо и ждали около обломков корабля, что из этого царства смерти появится кто-нибудь живой. Но дни проходили за днями, и надеяться больше было не на что. Вот тогда-то его напарника прорвало и тщательно скрываемое безумие вырвалось наружу. Он уничтожил огнем бластера флайер с тем немногим, что было в нем. Затем выпустил заряд и в Ксанза. Он был отличным стрелком, но завладевшее рассудком безумие позволило сбиться прицелу, что сохранило Ксанзу жизнь. Напоследок безумец прожег огромную дыру с обугленными краями в собственном теле. Минуту спустя все было кончено, лишь только едкий дым поднимался от останков того, что некогда было сияющим серебром флайером.
   Ксанз выжил. Переборол боль, безумие, одиночество. Выжил и стал ждать. Он надеялся на крохотный шанс, что гибнущий корабль все же успел подать сигнал бедствия. Верил в это первую сотню лет, мечтал в последующее столетие, а затем и вовсе забыл, смирившись с перспективой остаться здесь навсегда.
   Он ушел из проклятой долины, чтобы посвятить свою жизнь исследованию планеты, хотя и понимал, что вряд ли кому пригодятся все те знания, что он скопит, открытия сделанные им, будут принадлежать только ему и он умрет вместе с ними лет через 300-350, если не случится с ним раньше какой-нибудь беды.
   Он не боялся здешних хищников, злобных тварей вооруженных устрашающего размера клыками, шипами, когтями, снабженных крыльями, бегающих, прыгающих, ползающих, ужасно смердящих, и постоянно ревущих от переполнявшей их злобы ко всему живому. Поначалу он отбивался от них бластером, экономно расходуя заряды, но еще задолго до того, как бластер стал бесполезной игрушкой, осознал, что хищники никогда не достанут его, даже безоружного, если он будет начеку. Против их устрашающего арсенала орудий смерти, он имел одно оружие, - разум и оно оказалось сильнее. В еде он был неприхотлив, зелени годной в пищу вокруг было предостаточно. Цепкие ногоруки, выделявшие при необходимости особую клейкую слизь, давали возможность бывать в таких местах, до которых было не под силу добраться никому из прыгающих, бегающих и ползающих обитателей планеты. Что же касается тварей, наделенных крыльями, то и они не особенно досаждали Ксанзу. Стоило ему лишь заглянуть хищнику в глаза, и тот с пронзительным воплем бросался прочь, уступая дорогу. Ментальная мощь Ксанза была велика.
   Так он жил все эти годы, путешествуя по планете, заглядывая в самые сокровенные ее уголки, делая множество больших и малых открытий, находя много занимательного и удивительного в мире, по прихоти судьбы ставшем для него последним пристанищем.
   Он и умрет здесь, думал Ксанз, задолго до того, как в небе зажглась и стала расти, приближаясь, блистательная звезда.
   Он был уверен, что корабль пришельцев приземлится неподалеку от места, где погиб корабль Ксанза. Лучшего места для посадки трудно найти. Так думали его соплеменники, так должно думать иное разумное существо.
   И он спешил в запретное место, куда поклялся не приходить никогда, чтобы не бередить в душе незаживающую рану. Но все изменилось, и он, торопливо перебирал восемью парами ног, с помощью плохо развитых крыльев преодолевая расселины, и прочие препятствия, возникающие на пути, чтобы не тратить времени на обход. Он позабыл об осторожности и пару раз едва не поплатился за это, и только необыкновенное везение позволило ему остаться в живых. Но это не убавило прыти, наоборот, только подстегнуло желание быстрее добраться до цели.
   И вот он здесь. На знакомом скалистом выступе, покрытом пылью минувших столетий. Наблюдает за странными пришельцами копошащимися внизу. Врожденная осторожность, подкрепленная годами настороженного одиночества, удерживала его на месте.
   Корабль пришельцев был непохож на те, что принадлежали соплеменникам Ксанза, и он отбросил безумную надежду на встречу с представителями родственной расы.
   Существа, суетящиеся внизу, не походили даже отдаленно ни на Ксанза, ни на какое-либо живое существо виденное им ранее. Существа передвигались вертикально на двух конечностях, и еще пара их болталась вдоль тщедушного туловища. Тела их были укрыты от взора Ксанза серебристой материей. В верхней части тела существа имели округлое образование, едва прикрытое неким подобием шерсти. Оно имело ротовое отверстие, дыхательное приспособление и пару бусинок-глаз. С точки зрения Ксанза, он не встречал существ более нелепых и уродливых, чем те, что копошились сейчас внизу. Но, не смотря на их внешнее уродство, существа наделены разумом и от того, найдут ли они способ для контакта, зависит, вернется ли он когда-нибудь домой, или ему придется умереть здесь. Но пока он не спешил вступать в контакт и вообще обнаруживать своего присутствия. Он просто смотрел и размышлял.
   Корабль пришельцев приземлился в стороне от места, где погиб корабль Ксанза. Эта удаленность, рассеянный свет сумерек, более поздние каменные обвалы, укрыли от глаз пришельцев следы пребывания здесь более ранних гостей.
   Существа не обладали способностью видеть в темноте, это Ксанз понял, когда корабль распорол сгущающуюся темноту ослепительным светом прожекторов, заставивших его невольно вздрогнуть. Тем лучше, решил он. Если они не видят ночью, то вряд ли отважатся начать исследования раньше утра, а за это время он обязательно что-нибудь придумает.
   Ксанз прекратил наблюдать за суетящимися внизу пришельцами и, подобрав под себя многочисленные, поросшие серым мхом конечности, устроился поудобнее, погрузившись в раздумья, как установить контакт с существами столь непохожими на него и не схлопотать заряд бластера.
   ................
   ........Она осталась одна. Конечно, немного обидно ей, медику-космобиологу, но таков приказ капитана, сурового и немногословного, но, в общем, неплохого человека. Придется немного поскучать в одиночестве, пока к ней не присоединятся еще несколько членов экипажа, которым также не повезло приступить к работе в составе первой группы. Как это грустно сидеть в одиночестве, в окружении надоевших за время полета лекарств и пробирок. Невыносимо скучно. К тому же капитан ничего не говорил о том, что нужно обязательно торчать в корабле, когда можно побродить поблизости, тем более что там, снаружи, такой дивный и прекрасный летний вечер, скорее даже ночь. Подышать свежим воздухом, полюбоваться непривычным узором звезд, прекратившим свою извечную пляску. Она отлучится совсем ненадолго, никто и не заметит ее отсутствия. Она вернется прежде, чем у корабля опустится первый из вернувшихся флайеров.
   Недовольно зашипев, двери шлюза открыли дорогу в неведомое очаровательному созданию, медику-космобиологу, и она выскользнула наружу, навстречу волнующему таинству ночи. Темнота и тишина укрыли обволакивающим облаком. Было легко, тепло и радостно. В ее душе ликовала и пела маленькая серебряная арфа. Она знала, что чувства сходные тем, что охватили ее, испытывали и другие члены экипажа корабля-разведчика "Витязь". Им невероятно повезло. Они обнаружили мир, как нельзя более подходящий человечеству. И она, разгуливает по этому миру и стоит лишь захотеть, и можно представить, что она одна во вселенной, и есть только ночь, и звезды. Трудно поверить, что совсем рядом кипит жизнь, дикая и полная злобы, сходная с той, что была когда-то на Земле миллионы лет назад. Там бурлит и клокочет жизнь, а здесь царит тишина, и даже немного обидно за эти горы, обделенные вниманием здешних обитателей. Но с другой стороны, это к лучшему, ничто не сможет помешать ей, насладиться таинством первой ночи на планете. И она брела околдованная ее очарованием, все дальше от корабельных огней. Впереди у нее было несколько часов упоительного одиночества. Целая вечность колдовской тишины и тайны.
   ................
   ........Отлет серебристых аппаратов, в чем-то неуловимо схожих с флайерами, приятно удивил Ксанза. Он не думал, что эти с виду такие беспомощные существа отважатся на подобный шаг. Но они решились и гордость за созданий, осмелившихся бросить вызов ночи поднялась в его душе. Они улетели, и у него появился шанс рассмотреть корабль пришельцев вблизи и сделать выводы, могущие пригодиться в будущем.
   Ксанз выждал немного, но корабль оставался нем и недвижим. Он определенно покинут экипажем, оставшиеся отдыхают в ожидании грядущего дня. Он не будет мешать им, ни единым звуком не выдаст своего присутствия.
   Размяв затекшие крылья, Ксанз бросился со скалы. Он не мог за один раз покрыть разделяющее его от корабля расстояние. Это было под силу только его далеким предкам, нуждавшимся в сильных крыльях для сохранения жизни. В его мире они не играли роли и поэтому не были рассчитаны на подобные нагрузки. Ночь длинна и в распоряжении Ксанза достаточно времени, чтобы достичь цели. Хватит времени осмотреть все, что его интересует и вернуться назад задолго до того, как вершины гор позолотит первый солнечный луч, возвещающий о рождении нового дня.
   ................
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Ксанз"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ........Страшный грохот, разорвавший тишину, заставил ее метнуться прочь, прежде чем разум сумел распознать внезапный звук. Лавина. Мирная и сонная еще минуту назад долина показала свой хищный оскал. Обвал гремел где-то сзади, но затем загрохотало впереди, и сбоку. На мгновение Марину охватило отчаянье, волна безумного ужаса захлестнула ее, вырвав из сердца отчаянный вопль. Спустя мгновение ее сбила с ног волна камней и каменной крошки, и повлекла за собой, швыряя из стороны в сторону, осыпая бесчисленным градом ударов. От боли разламывалось тело, каждый его крохотный участок был наполнен болью. Тело трепетало в мучительной агонии. Но боль внезапно
   схлынула, блаженное забытье заволокло сознание, оберегая разум от болезненных импульсов непрекращающегося града ударов.
   ................
   ......Ксанз ругал себя за неосмотрительность. Как мог он не заметить существа, кричавшего в ночи, перекрывая грохот внезапного обвала? Что бы случилось, столкнись они в ночи? Смерть? Его смерть? Все плохо. И обвал, что начался так некстати, который наверняка переполошит корабль, заставит его обитателей высыпать наружу и на своих летающих штуковинах прочесывать окрестности в поисках попавшего в беду товарища. Но время шло, а корабль оставался глух и безучастен к происходящему.
   Грохот, вызванный камнепадом, разорвал еще один, полный отчаянья и боли крик, но уже заметно слабее и глуше. И Ксанз решился. Мгновение спустя крылья несли его к месту, где погибало инопланетное существо. Разумное существо! И этот довод пересиливал все остальные. Ксанз отбросил прочь мысли о собственной безопасности, ведь где-то рядом умирало разумное существо, одинокое и беззащитное. Ксанз рвал в неимоверном усилии непривычные к подобным нагрузкам крылья. Вот и оно. Жалкое и беспомощное, брошенное в бушующий каменный прибой. Тело словно щепку швыряло из стороны в сторону. Оно представляло собой плачевное зрелище. Но было еще живо. Ксанз чувствовал дыхание разума, все более слабое. В любой момент могла оборваться непрочная нить, удерживающая существо у жизни.
   И он нырнул в беснующуюся, ревущую в припадке безумной ярости каменистую пучину, не обращая внимания на град камней и острых осколков обрушившихся на него со всех сторон, больно раня. Выдернул безжизненное тело из смертоносного потока, и бережно подхватив, понесся прочь. Пока глаза его нащупывали дорогу в кромешной тьме, над кипящим обломками адом, тело стремилось к небольшому скалистому выступу, где он рассчитывал на время поместить спасенную девушку. Разум Ксанза проник в ее разум и содрогнулся от боли. Но он не даром был Ксанзом. Он приказал крови остановиться, перестать сочиться сквозь многочисленные раны и прогнал боль прочь.
   Раны были серьезные, лечение их отняло у Ксанза много сил, а путь еще был не близок. Но существо у него на руках успокоилось и расслабилось, отдыхая, боль покинула настрадавшееся тело. Жизнь инопланетного существа спасена, и это придавало Ксанзу сил. Не зря прожил он все эти годы в одиночестве, на дикой планете. Он спас жизнь пусть страшному и уродливому, но наделенному разумом существу, способному, как и Ксанз, любить и восхищаться, страдать и ненавидеть, мечтать и покорять звезды. Разум, - самое ценное из всего, что есть во вселенной, и он не дал ему угаснуть! Он обязательно спасет это беспомощное существо, не даст погибнуть, пока за ним не явятся его соплеменники.
   Ксанз не сомневался в назначении прибора на одежде девушки. Эта штуковина, хоть и покореженная ударами, продолжала работать. Портативный радиопередатчик. Перед тем, как потерять сознание, существо успело включить его, либо оно включилось само при падении от удара о камни. Нужно лишь потерпеть немного, не дать остановиться сводимым усталостью крыльям, донести драгоценный груз до спасительного карниза.
   ..............
   ........Боль схлынула, и Марина стала понемногу восстанавливать в памяти разрушенную забытьем цепь событий. Она пошла к горам, решив прогуляться. Затем начался обвал. Что было дальше? Жуткая боль и внезапное облегчение. Значит, группа вернулась раньше времени и пришла ей на помощь. Хорошо, что все кончилось и она среди своих. Она представила, как все с тревогой глядят на нее, даже суровый капитан, и невольно улыбнулась. Ох, и влетит же ей потом, но это будет еще не скоро, а пока нужно радоваться счастливому избавлению. Они летят, покачиваясь на воздушных волнах к приветливо горящим в ночи корабельным огням. Марина вновь улыбнулась и открыла глаза.
   Лицо ее перекосил неописуемый ужас, дикий крик комом застрял в горле. Она была жива, и действительно летела, но ее глазам явился не флайер, не озабоченные лица друзей, а нечто кошмарное. При взгляде на чудовище, пленившее ее, Марина пожалела, что не осталась там, внизу, в центре неистово бурлящего каменистого потока. Мерзкое существо, покрытое грязно-серой, дурно пахнущей шерстью, держало ее в цепких паучьих лапах. Огромные черные крылья со свистом рассекали воздух. Совсем рядом с ее лицом, раззявленная пасть чудовища с множеством острых зубов, издающая надсадный хрип.
   Представшее глазам зрелище было таким ужасным, что Марина в ужасе
   заметалась, силясь вырваться из нечеловеческих объятий. Но тщетно. Тогда она попыталась крикнуть, но крик замер в сведенном спазмами горле. Медленно, как в кошмарном сне, наклонилась к ней безобразная голова чудовища, и их глаза встретились. Из золотистых глаз паукообразного существа, излилась волна тепла и доброты, и Марина утонула в омуте волшебных глаз. Тихий голос, возникший в голове, на далеком и неземном языке успокаивал и убаюкивал ее. И она поддалась колдовскому очарованию голоса и погрузилась в спокойный и безмятежный сон, полный ярких красок.
   ....................
   .......Существо проснулось, его первая реакция была такой, как и предполагал Ксанз. Оно попыталось вырваться, пришлось применить внушение, чтобы успокоить несчастное создание, дать ему понять, что он друг и не причинит зла. Если существо не поддастся внушению, их шансы достигнуть спасительной площадки будут ничтожно малы. Он смертельно устал и сам удивлялся тому, что до сих пор еще не рухнул с ношей вниз, и не разбился о камни. Но существо было слишком слабо и легко поддалось внушению, а вскоре показалась во мраке долгожданная площадка. На нее Ксанз и усадил спасенную девушку, прислонив спиной к скале.
   Но уйти он не мог. Пока она под его контролем, ей ничего не грозит. Но стоит ему ослабить ментальное воздействие, и тогда трагедия неизбежна, она неминуемо рухнет с высоты. Покинуть ее он не мог, не мог и остаться. Оставаясь, подвергал собственную жизнь смертельной опасности. Нетрудно представить реакцию ее соплеменников при виде его. С ними ему не совладать. Это будут не израненные и беспомощные создания, а здоровые, вооруженные страшным оружием, великое множество и разнообразие которого имеет каждая разумная раса. Необходимо найти золотую середину. Уйти он не мог, так как, уходя, подвергал опасности жизнь спасенного существа, оставаясь, подвергал опасности собственную жизнь.
   Тщательно обследуя близлежащие склоны, с радостью обнаружил в десятке метров в стороне небольшую скалистую расселину. Он попытается втиснуться туда и затаиться до прихода спасателей. Если повезет, то его не заметят, и он выйдет невредимым из этого неприятного положения.
   Время тянулось мучительно медленно, но Ксанз не мог себе позволить расслабиться, от этого зависела жизнь существа, примостившегося на крошечном, скалистом выступе, пребывающего в неподвижности гипнотического сна. В неудобной расселине тело затекло и болело. Безумно хотелось просто закрыть глаза, но Ксанз держался.
   Вдали сверкнула золотая искра. Вот она подобралась к кораблю, сделала круг и стремительно помчалась к расселине и затаившемуся Ксанзу.
   ..................
   ........Флайер мчался на предельной скорости к месту, откуда поступал сигнал о помощи. Марина попала в беду. Пилот выжимал из машины все, на что она была способна и даже чуточку больше. Приборы четко фиксировали источник сигналов. Все ближе и ближе.
   Вот и она, притулилась на краешке крохотного скалистого выступа. Но, как она оказалась там, в сотне метров от поверхности, усеянной глыбами недавнего обвала!? А это еще что!?
   Черное чудовище, злобный монстр в десятке метров от девушки, не сводящий с нее жутких глаз и изготовившийся к прыжку. А до нее еще так далеко. И флайер расцвел золотыми огнями крупнокалиберного пулемета. Огненные пчелы настигли притаившееся чудовище, разрывая на части.
   ..............
   .......Флайер стремительно приближался. Еще немного и он достигнет скалистого выступа и примостившегося на нем человека, и тогда можно будет освободить свой разум от неусыпного контроля над разумом чужим, и наконец-то отдохнуть. Чем ближе сверкающая точка, тем труднее бороться с беспрерывно накатывающими одна за другой волнами смертельной усталости. Последние секунды были самыми тяжелыми. С каким-то тупым безразличием отметил Ксанз, как расцвел приближающийся флайер золотыми огнями. А мгновение спустя чьи-то стальные когти впились в тело, разрывая его на части.
   Разум помутился от боли. Но страх за существо оставшееся на карнизе, пересилил боль. При взгляде на место, где только что была она, похолодело в груди. Карниз был пуст. Несчастное существо, вырвавшись из сладких объятий гипнотического сна, с расширенными от ужаса глазами, стремительно падало в бездну. А флайер еще так далеко. Ксанз мимолетно подумал об этом, бросая тело в пропасть, превозмогая пронзительную боль, хлопая на ветру ошметками крыльев. Он сможет, он обязательно сможет! Но как тяжела ноша, как далек и недосягаем карниз.
   ..............
   ......Приятное забытье неожиданно схлынуло, а за мгновение до этого сказочную тишину разорвал треск пулемета. Марина вздрогнула и открыла глаза. Прямо навстречу ей мчался ослепительный луч света, а внизу раскинулась бесконечная чернильная пустота. Она невольно содрогнулась. Нарушилось зыбкое равновесие, и бездна рванула ее на себя, а спасительный свет был еще так далеко.
   Но снова сильные лапы подхватили ее, а крылья отчаянно захлопали в
   воздухе. Неведомое существо вновь пришло ей на помощь, но оно было очень слабо. Из его развороченного тела, из разорванных крыльев струилась на Марину кровь. И все стало на свои места. И сноп света, и выстрелы. Друзья спешат ей на помощь, но какая нелепая и роковая ошибка! Спасая ее, они, смертельно ранили того, кто уберег ее от смерти однажды, и вновь пришел на помощь.
   Она заглянула ему в глаза. Они были не золотистыми, а пронзительно голубыми от затопившей сознание боли. Ксанз умирал. Рядом показалась площадка, и крылатое паукообразное существо бережно усадило ее туда.
   В последний раз их глаза встретились, прощаясь навсегда. А затем, бессильно уронив крылья вдоль тела, существо камнем рухнуло вниз, в раззявленную пасть бездны.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Открытие"
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
   " ОТКРЫТИЕ "
  
  
   Сегодня отец вернулся с работы очень поздно. Обычно, он появлялся за обеденным столом, когда на нем дымился и дразнил ароматными запахами великолепный суп, приготовленный матерью. Отец здоровался с семьей, - с красавицей женой Диной и тремя шаловливыми сыновьями-близнецами, Драком, Тугом и Горыней. Затем занимал место во главе стола, и спустя мгновение кухня наполнялась стуком ложек. За супом следовало второе, не менее вкусное, а затем десерт.
   Обед протекал в благопристойном молчании, изредка нарушаемом проказой малышей, которая тотчас же пресекалась матерью. И вновь слышался только мерный перестук ложек. Закончив обед и поблагодарив мать, семейство поднималось из-за стола. Дети с напускной пристойностью важно следовали до выхода из кухни, вотчины матери, но едва оказывались за ее пределами, как их дикие вопли разрывали на бесчисленное множество лоскутов трепетную тишину и продолжали отдаваться гулким эхом в стенах дома, все то время, пока близнецы неслись на улицу, навстречу желанной свободе и играм.
   Все это время отец с матерью оставались на кухне, покачивая головами и счастливо улыбаясь. Но едва замирал вдали последний отзвук безумных воплей, отец, чмокнув в щечку жену, направлялся к выходу. Дальнейший его путь пролегал в стороне противоположной той, куда умчались сорванцы. Он спешил в Институт Времени и Пространства, где делал ежедневный отчет о текущих исследованиях в своей области и обсуждал с коллегами дальнейшие планы. Доклады, совещания, бесконечные эксперименты отнимали много времени, но отец всегда оказывался дома минут за 15 до ужина и становился свидетелем прибытия домой, перепачканных с ног до головы, раскрасневшихся от быстрого бега сыновей.
   С уходом отца, принималась за дело и мать. Собирала оставшиеся после обеда тарелки и загружала в моечную машину. Это занимало не много времени. Затем мать поднималась к себе, чтобы переодеться. Когда она спускалась вниз, посуда была вымыта и установлена домашним роботом на место. Окинув кухню оценивающим взглядом и не найдя упущений, Дина покидала дом, отправляясь на рынок за покупками. Ежедневный поход на рынок собственно предпринимался не ради продуктов, ими при желании можно было запастись на месяц вперед. Истинная цель похода была несколько иной. Посудачить с такими же, как и она, кумушками, посплетничать о происходящем в мире, в городе, промыть в очередной раз косточки героям идущего по стереовизору бесконечного сериала. В разговорах о пустяках, в дружеской болтовне быстро летит время и уже пора возвращаться домой, приниматься за приготовление ужина, поджидая возвращающегося с работы мужа и набегавшихся за день детишек.
   Но сегодня все оказалось иначе. Все началось с того, что отец задержался с обедом, чего с ним никогда раньше не случалось. Суп начал остывать под недоуменное молчание семейства, когда в столовую, как вихрь, ворвался отец, растрепанный и возбужденный. Плюхнувшись на место, не поздоровавшись, принялся торопливо хлебать суп, уставившись в тарелку и громко чавкая. Несколько бесконечно долгих мгновений длилась немая сцена, прежде чем отец соизволил заметить семейство, удивленно пялящееся на него и не притрагивающееся к пище. Отец смутился, чем еще больше поразил семью. Извинившись за бестактность, он снова приступил к обеду, но уже чинно и пристойно. Еще несколько мгновений длилась тишина, а затем удивление поведением отца уступило место голоду, и семья дружно застучала ложками, поедая безнадежно остывший суп. С появлением на столе второго блюда, недоразумение, случившееся в начале обеда, отошло на второй план, и почти выветрилось из голов к десерту. Но отец вновь потерял сдержанность. Он заговорил! Это было событием!
   Десерт и компот были напрочь забыты. Четыре пары глаз вперились в отца, а уши жадно ловили каждое его слово. Сначала трудно было уразуметь что-то из его сбивчивого и торопливого рассказа. Отца словно прорвало, поток слов водопадом обрушился на слушателей. Постепенно его речь пришла в норму, и до домочадцев стал доходить смысл сказанного.
   Новость была потрясающей! Не случайно она вывела из равновесия спокойного и невозмутимого главу семейства. Отец вернулся из путешествия в очередной из бесконечного множества параллельных миров, что ежедневно проделывал он и его коллеги Института Времени и Пространства. День за днем, год за годом они искали в бесконечном и хаотичном нагромождении земных миров некий, пусть отличный от привычного, но населенный разумными существами. Шли годы, росли на пыльных архивных полках толстенные фолианты ежедневных отчетов коллег-временщиков. Рос холм исписанной бумаги, а дело не двигалось с мертвой точки и если бы не фанатизм ученых, верящих в успех, исследования были бы заброшены много лет назад. Правительство все настойчивее советовало заняться чем-нибудь более полезным, угрожая прикрыть программу, приносящую одни убытки. Все труднее становилось выбивать финансы, необходимые для дальнейших исследований. И далеко не пустой угрозой было обещание правительства заморозить на неопределенное время бесперспективный проект. Отчаянное сопротивление ученых, пока удерживало власти от подобного шага, но надолго ли?
   И чудо свершилось!
   Величайшее открытие выпало на долю отца, совершавшего на стандартной установке плановый полет в очередной, отведенный для поиска мир. И нашел его обитаемым. Об этом кричали на все лады многочисленные приборы, бесстрастно фиксируя происходящее.
   Обнаруженные существа были чужды Драку Старшему. Они принадлежали к иному классу живых существ, - млекопитающим. Это открытие было неожиданным даже для него, одного из виднейших ученых планеты. Никто и никогда из ученой братии огромных рептилий не предполагал, что разумом может владеть иной класс живых существ. Но факты вещь упрямая! Разумные обитатели параллельного мира были млекопитающими! Не требовавшие доказательств на протяжении столетий теории виднейших ученых планеты о развитии разума, рухнули в одночасье.
   Драку, Горыне и Тугу с раскрытыми ртами внимавшим рассказу отца, его поведение казалось верхом спокойствия и невозмутимости. Сделать величайшее открытие и обедать с семьей, вместо того, чтобы сломя голову мчаться в Институт. Они мечтали стать свидетелями того, что пережил отец. Им как никогда захотелось побывать в запретном для них месте, - кабинете отца. Дверь кабинета всегда заперта наглухо, - изнутри, - когда работает отец и снаружи, когда он отправляется в институт. Но дети не теряли надежды. Когда-нибудь они смогут проникнуть в тайну заставленной приборами комнаты.
   Но дни проходили за днями, а вопрошающие детские взгляды встречали холодное безразличие массивной двери. А отец бывает там ежедневно, нередко задерживаясь допоздна, и даже внешне невозмутимая мать частенько ревнует его к работе. Но отец уходит и приходит, такой добрый и веселый, что на него просто невозможно долго сердиться.
   ........Обрушив на головы домочадцев лавину информации, тщетно пытаясь сохранить внешнее спокойствие, отец выскочил за дверь и поспешил в институт, где его коллеги находились в непростительном неведении о случившемся.
   Недолго высиживали за столом после ухода отца и дети. Новость, услышанная ими, была настолько значимой, что невозможно было усидеть на месте, нужно срочно мчаться к друзьям, сообщить под огромным секретом об открытии сделанном отцом. К вечеру новость облетит весь город. Лучи славы озарившие отца, коснутся и их, ведь они члены семьи Драко-Динов.
   Поблагодарив мать, сорванцы выскользнули за дверь и с гиком, понеслись по улице, поднимая тучи пыли.
   В сторону, противоположную той, куда умчались дети, спешил отец, главный виновник переполоха. Он рассказал об открытии домочадцам. Но далеко не все. Не все так хорошо. Он нашел разумную жизнь, но контакт с ее представителями будет не прост, если вообще возможен. Ведь они такие разные. Млекопитающие и рептилии.
   Он попробовал, не получилось. На его попытки вступить в контакт существа реагировали неадекватно, они либо замертво валились без чувств, либо бросались прочь, вопя от ужаса. Он посетил два небольших селения находящихся поблизости от места его проникновения в мир, но результат был один, - обмороки и паническое бегство аборигенов.
   Вдалеке он заметил большое поселение, окруженное кирпичными стенами. Нужно идти туда, только в городе могут находиться ученые, с которыми он попытается договориться, если они окажутся не столь пугливыми, как их соплеменники из числа встреченных ранее.
   Вскоре он достиг его окрестностей. Но, весть о его приближении была быстрее, он не обнаружил на подступах к крепости местных жителей, хотя повсюду валялись брошенные хозяевами орудия труда и предметы быта, а также домашние животные в панике бегущие прочь, завидев его. Аборигены исчезли, попрятались в окрестных лесах, либо поспешили укрыться за каменными стенами городка.
   До массивных дубовых ворот, перекинутых через заполненный мутной водой ров, осталось около сотни метров, когда невеселые мысли Драка Старшего, нарушило необычайное оживление, донесшееся до его слуха из-за крепостных стен. Там что-то готовилось. После оказанного приема, он был вправе ожидать худшего. Но, может быть, это не так, и туземцы не замышляют ничего плохого, и его наконец-то встретят, как и подобает встречать одним разумным существам других?
   Надсадно заскрипев, словно жалуясь на горькую судьбину, поднялся частокол стальных зубьев прикрывающих вход в город, открыв взору Драка, скрывавшееся доселе за ними.
   Разноликая толпа, облаченная в разноцветные одежды, или просто в лохмотья, глазела на него с причудливой смесью любопытства и страха. Многие
  
  
  
  
   "Открытие"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   держали в руках продолговатые металлические штуковины, сверкавшие на солнце, но большинство имело лишь короткие увесистые дубины. Толпа
   взволнованно гудела, словно растревоженный улей, воинственно потрясала оружием, однако никто не осмеливался сделать шаг навстречу. Передние время от времени озирались на задних, словно ожидая чего-то.
   Драку Старшему надоело ждать. Раз аборигены не решаются приблизиться, тогда он пойдет к ним. Приняв решение, Драк неторопливо зашагал к воротам. Толпа, взирающая на него, в ужасе попятилась, бросая на землю металлические и деревянные штуковины, коими еще минуту назад так воинственно потрясала. Перепуганная насмерть толпа могла быть рассеяна в одно мгновение, стоило ему сделать рывок в сторону ворот и покрыть расстояние, отделяющее его от крепостных стен быстрее, нежели жители города успеют прийти в себя. Но он не сделал этого, прекрасно понимая, насколько пугающе действует на туземцев. Ворвавшись в город, он окончательно перечеркнет и без того крохотные шансы на контакт. Была и вторая причина. Природная осторожность, помноженная на опыт. Кто знает, возможно, толпа специально выстроена у ворот по приказу здешнего правителя и провоцирует его, чтобы заманить в ловушку. Стены крепости слишком высоки, и не известно, что скрывается за ними.
   Толпа, испуганно отхлынувшая от ворот, остановилась. Раздался радостный крик, немало удививший Драка, а затем людская масса вновь потекла к воротам, и Драк разглядел причину ее бурного ликования.
   Три человеческих существа, верхом на рослых, гривастых животных, выбивающих подкованными копытами искры из каменной мостовой и недовольно пофыркивающих на окружающую толпу, пробирались вперед. Они не сильно отличались от обступившей их массы соплеменников. Чуть шире в плечах, волосаты и бородаты, и без тени страха смотрят в его сторону. На них одежды с множеством железных пластин, на головах металлические шлемы и довершают наряд стальные пики и небольшие продолговатые железки, болтающиеся у пояса. В левой конечности всадники держат предмет округлой формы, назначение которого Драку не было понятно.
   Колоритная троица, окруженная радостно вопящим людом, приближалась. В воротах толпа остановилась и человеческие существа, пришпорив четвероногих помощников, пригнувшись к гривам, выставив вперед стальные спицы устремились на Драка. В их намерениях сомневаться не приходилось. Вряд ли здесь так принято встречать гостей. Драк решил бежать и как можно скорее.
   Нападавшие не ожидали от него, такого громоздкого и неповоротливого с виду такой прыти и поэтому он с легкостью ускользнул от их первой атаки, и резко отвернув в сторону, бросился бежать со скоростью, на которую был способен.
   Можно было остаться на месте и вступить в схватку, но он не мог поступиться моральными принципами. Он бы никогда себе этого не простил. Убить разумное существо, пусть даже столь непохожее и чуждое ему? Никогда! Через минуту после начала бегства в его голову вкрались подозрения, что даже вступи он в схватку, исход ее был непредсказуем. Нападавшие оказались не только храбрыми людьми, но и весьма искусными воинами.
   Уворачиваться от острых палок становилось все труднее, а скорость, с которой мчались преследователи, не позволяла Драку оторваться от погони. Все больней и мучительней становились уколы, а до спасительной станции еще так далеко. Положение становилось отчаянным и ему не оставалось иного, как вступать в стычки с мучителями, получая небольшую передышку, платить за которую приходилось новым набором болезненных уколов. Он больше не думал ни о чем, кроме спасения. Перед ним смертельные враги и неважно, разумны они или нет. Они хотят убить его, а он выжить, и поэтому долой все правила и приличия.
   В ход шло все, что попадалось под руку: обломки деревьев, каменные валуны, отчаянные удары хвостом. Но тщетно. Все его попытки отбиться от нападавших не приносили желаемых результатов. Противники на резвых и подвижных животных легко уходили из-под ударов, нанося свои, - разящие, не знающие промаха. Все теснее их кольцо, все чаще сыпятся на него удары, разрывающие плоть, кровавая пелена застилает глаза и туманит разум. До спасительной станции осталось совсем немного, последний отчаянный рывок, сквозь боль и кровь.
   Очнулся Драк в тишине и одиночестве. Вокруг нежно стелился мягкий свет, звучала тихая музыка. Спасен. Станция поставила защитный барьер между ним и преследователями. А вот и они в недоумении кружатся неподалеку, не понимая, куда подевалась добыча, обещавшая стать знатным трофеем.
   Долго еще наблюдал Драк Старший за их передвижением, пока электронный медик колдовал над телом, изгоняя угнездившуюся в нем боль, заживляя места ранений. Через час от ран, едва не убивших его, не останется и следа. На теле. Но воспоминания о контакте останутся навсегда. Никакой медик не в состоянии исцелить нанесенную душе рану.
   .......Волна воспоминаний отхлынула от Драка на подходе к парадному входу Института Времени и Пространства. Хорошо, что год назад они выступили против предложения разрешить использовать станции переброски для туристических экскурсий.
   Введи хоть сотню всевозможных ограничений, придумай сколько угодно
   и каких угодно наказаний для нарушивших запрет, все равно найдутся те, что с легкостью переступят запретную черту. А что там, за ней? Он готов признать тот факт, что из взрослых вряд ли кто рискнет нарушить запрет, но кто поручится за детей? А если они попадут в мир, в котором побывал он. Что тогда? Смерть?
   Его сыновья в первую очередь попадают в зону особого риска. И дело не в том, что они какие-то особенные, просто условия окружающие их необычные. В доме располагается необходимая для его работы станция переброски. Это имеет ряд положительных моментов. Не нужно с утра пораньше мчаться в Институт, проскакивать в исследовательские кабинки под пристальным взором какой-нибудь проверяюще-изучающей, страдающей бессонницей комиссии. Отпадает нужда в постоянных, нудных очередях, что, не смотря на все ухищрения цивилизации, с завидным постоянством случаются во всякого рода организациях и учреждениях, и даже солидные научные заведения вроде Института Времени и Пространства не являются исключением.
   Но с другой стороны подобное расположение станции представляло опасность. Угроза исходила семье, ее молодой части. Драк, Горыня, Туг, - любознательные непоседы. Для них, как и для большинства сверстников, любой запрет существовал только в присутствии взрослых. Стоит им исчезнуть с детских глаз, ничто не сможет помешать нарушить его. Древние говорили: "Запретный плод сладок", и это как нельзя более точно подходит к детворе. Драк Старший был уверен, - появись у его сыновей возможность, они бы не раздумывая, шагнули за запретную дверь станции. Но, такого случая им не представится до тех пор, пока он не решит, что они достаточно повзрослели, чтобы серьезно относиться к жизни. Дверь всегда заперта, единственный ключ у него на шее, с ним он не расстается никогда, даже в постели.
   Непроизвольно рука потянулась к распахнутому вороту рубахи, коснулась шеи и замерла. А в следующее мгновение разум обдало волной леденящего ужаса. Ключ остался дома, в дверном замке, и виной тому сегодняшнее открытие. Ни о каком докладе не может быть и речи. Сенсация подождет. Домой, пока не поздно, пока сыновья резвятся на улице! С их возвращением все пойдет прахом! Дети не оставят без внимания вызывающе торчащий из двери ключ. Они не станут ждать особого приглашения.
   Драк резко развернулся, и помчался обратно, несказанно удивив ученых коллег. Но ему было не до них. Очередная волна леденящего ужаса окатила его с головы до пят. Поздно, слишком поздно! В кармане пронзительно заверещал много лет валявшийся бесполезной игрушкой индикатор тревоги. Кто-то чужой переступил порог переходной станции. Подкосились ноги, сдавило грудь, захолонуло сердце. Он знал кто это. Это те, что приходят незваными и не станут ждать. Первый сигнал, - Драк, второй, - Туга, третий, - Горыня. И тишина. Давящая, всеохватывающая, наползающая из ниоткуда и просачивающаяся в каждую клеточку тела. Его дети. Они ушли, и возврата назад нет. Их ждут. Сотни закованных в доспехи аборигенов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Земля обетованная"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ "
  
  
   Джек осмотрелся по сторонам и тихонько свистнул. Тихо, чтобы не услышал патруль стражников, случайно оказавшийся поблизости, но достаточно громко для того, чтобы его опознала Карина. Джек свистнул и превратился в камень, не двигаясь, всецело обратясь во слух. Тишина. Город жил привычной жизнью и лишь слабый, отдаленный шум его долетал до яруса, где находились комнаты девушек и куда вход мужчинам, строго-настрого запрещен. Не много находилось смельчаков нарушить запрет. Пойманного там ожидало суровое наказание, - смерть, или изгнание из города, в раскинувшиеся вокруг, кишащие смертоносными тварями, джунгли. Даже самые отчаянные охотники, не отваживались уходить от города дальше, чем на расстояние дневного перехода. В джунглях смельчака на каждом шагу караулила смерть и не только в образе хищных и безмозглых тварей, зачастую глупых и неповоротливых, но и от племени Рыжих, - рослых и безжалостных варваров.
   Джек не шевелился, прислушиваясь, что раздастся раньше, легкий шорох шагов Карины, или тяжеловесная поступь патруля. Он слушал, а сердце, молотом бухающее в груди, громким эхом отдавалось в ушах.
   Послышалась еле слышная поступь шагов, и лицо Джека прояснилось. Карина. Любимая откликнулась на призыв, и спешит сюда, не взирая на риск быть пойманной и наказанной. Не крадется ли кто за ней? Джек снова прислушался. Никого. Лишь легкая поступь шагов приближающихся из темноты. А вот и она, замерла недоверчиво, вглядываясь в полумрак, силясь разглядеть фигуру друга.
   -- Я здесь, Карина, - сказал Джек, превратясь из невидимого призрака в рослого и крепкого молодого мужчину-воина.
   -- Джек, что случилось?, - с тревогой спросила Карина. Как здоровье Королевы-матери? Она настолько плоха?
   -- Она более чем плоха. У нас осталось совсем мало времени, нужно немедленно бежать.
   -- Но, Джек, может это временное ухудшение, как было уже не раз и она поправится, все это так неожиданно...
   -- Нет, Карина, на этот раз все гораздо серьезнее. Я встретил профессора Бурга, когда стоял на страже королевского яруса. Я видел его лицо, когда он покидал Королеву-мать. Он о чем-то шептался с начальником Королевской гвардии, полковником Тхурхом. Из взглядов, жестов, обрывков слов долетевших до меня я понял, что осталось в лучшем случае около суток, в худшем всего несколько часов. Я едва дождался смены, и, прихватив самое необходимое нам в пути, примчался сюда. Нужно бежать!
   -- Но Джек...
   -- Карина, я люблю тебя больше жизни и не хочу потерять. Я не желаю делить тебя с другими мужчинами, а ты знаешь, что тебя ждет, когда Королевы не станет. Ведь вас всего трое. Одна из вас станет Королевой, а остальные Принцессами, что немногим лучше. Надо бежать. Бежать во имя нашей любви. Пусть побег грозит смертью, но мы будем вдвоем, до конца.
   -- Хорошо. Я тоже люблю тебя Джек, и буду с тобой всегда и везде.
   .......Сигнал общего сбора застал их на подходе к нижним уровням. Еще несколько ярусов и заветный выход из города откроется взору. Беглецы на мгновение оцепенели, но первым пришедший в себя Джек потянул Карину за собой. --Королева-мать, - прошептал он. Все кончилось гораздо раньше, чем я предполагал.
   Теперь все решали минуты. Они мчались с Кариной вниз, не таясь, взявшись за руки, не опасаясь быть замеченными. Смерть Королевы была им на руку ближайшие час-полтора. Ранее безлюдные ярусы предрассветного города наполнились шумом голосов, криками, шарканьем множества ног и бормотаньем. Одетые и не совсем, обитатели нижних ярусов стекались к Королевскому дворцу. С каждым мигом в людской поток вливались все новые массы жителей верхних и средних ярусов. Толкаясь и ругаясь, не совсем проснувшиеся горожане стремились к царственному ложу Королевы-матери. Ее больше нет. Кто займет трон? Вопросы витали в воздухе, отражались от прохладных стен и стократно усиленные, возвращались обратно.
   Неудержимый поток стремился ко дворцу разделить сообща горечь прощания с прежней Королевой и радость обретения новой. Кто будет ею? Кто она, единственная из трех красавиц-претенденток, кого выберут на царственный трон первые мужи города-государства. Они, будущие Королевы, где-то здесь, в толпе, встревоженные и ошеломленные стремятся навстречу своей судьбе. По крайней мере, две из них. А где же третья? Спешит вниз с молодым офицером-гвардейцем, растворясь в шумном водовороте. Никому в возбужденной толпе стремящейся навстречу невиданному зрелищу, нет дела до молодой пары, несколько ярусов спустя, выбравшейся из бурлящей массы в проход, ведущий из города в долину.
   .........Вскоре шум толпы замер вдали и беглецы остановились.
   -- Стой здесь, -скомандовал Джек, - пойду проверю как там стража.
   Воин канул в предрассветную мглу. Прошла всего минута, но для Карины думающей о погоне и публичном наказании, она показалась вечностью. За себя она не боялась, ее бегство будет сокрыто. Она одна из Принцесс и с ней не посмеют обращаться плохо. Пока она живет, имеет шанс стать Королевой. Но Джек, ее возлюбленный, что будет с ним, если их поймают? Какой ужасной смерти предадут его? Эти мысли вызывали дрожь и вкупе с утренним холодком заставляли трепетать тело и стучать зубы.
   Погрузившись в свои страхи, Карина настолько забылась, что не сразу услышала сигналы, подаваемые снаружи Джеком. Все нормально, можно идти, насвистывал он. И Карина поспешила навстречу рассвету и зовущему голосу любимого.
   Джек поджидал ее возле выхода, тревожно вглядываясь в темноту. При ее появлении он сделал шаг навстречу и протянул любимой руки. Карина ухватилась за них и вовремя, иначе упала бы, споткнувшись обо что-то распростертое на земле. Это что-то оказалось парой стражников бездыханными телами прикрывающих вход в шумный город. На мгновение Карина ужаснулась. Он, ее Джек, такой милый и ласковый, убил их!?
   На прочитанный в ее глазах немой вопрос пришел приглушенный ответ Джека. -- Они спят, я их немого оглушил, самую малость. Нам нужно спешить. Скоро придет смена, обнаружит их и начнется погоня.
   Последние его слова прозвучали уже в мрачно-настороженных джунглях, что безбрежным зеленым океаном расстилались за городскими воротами. Бесконечное множество гигантских деревьев, самые низкорослые из которых во много раз превышали рост Джека. На расстояние дневного перехода раскинулись "карликовые" джунгли, - как их называли в городе. Это был район, посещаемый охотниками. За этим рубежом простирались неведомые леса высотой превосходящие все городские строения, и расположенную в его центре скалу, такие огромные, что даже самые зоркие глаза не могли разглядеть вершин, теряющихся в знойном, небесном мареве.
   По прошествии часа путешествия по джунглям, Джек остановился на привал под высоким и раскидистым деревом.
   -- Подождем рассвета, дальше пробираться в темноте не имеет смысла, слишком рискованно, да и погоня, я думаю, начнется не раньше чем станет светло, так что у нас еще есть время.
   -- Милый, я боюсь, здесь так страшно. Мне кажется, что кто-то огромный и злой смотрит из темноты. Этот лес такой мрачный и злой, злой.
   Склонив голову на плечо молодого офицера, девушка беззвучно расплакалась. Полуобняв Карину, поглаживая ее по голове, Джек обдумывал дальнейшие действия.
   Побег из города удался как нельзя лучше, и главное вовремя. Если они сохранят прежний темп ходьбы, то преследователям вряд ли придется лицезреть их. Главное, - покинуть территорию "карликового" леса и тогда они будут в безопасности. От своих сограждан. Зато против них будет обширный и неведомый, населенный невообразимо гигантскими и уродливыми тварями лес, дикие вопли которых достигали порой городских укреплений, оглушая находящихся снаружи, заставляя от страха цепенеть даже самых отважных.
   Покойный дедушка рассказывал Джеку, тогда еще совсем сопливому пацану, истории из жизни предков, из собственной, богатой на приключения жизни. Дед был отважным воином и охотником, одним из немногих, кто отважился заглянуть за пределы "карликового леса", и наверняка единственным, кто зашел слишком далеко, и сумел вернуться назад. Он рассказывал долгими вечерами о жизни за запретной чертой, о чудовищах обитающих там, таких огромных, что несведущий глаз принял бы их за горы. Но эти горы издавали рык, от которого содрогалась земля. Их сила и злоба были подстать размерам. Они с яростью трясли исчезающие в небесах гигантские деревья, с которых падали на землю огромные плоды, служащие исполинам пищей. Дающими плоды гигантами кишело все вокруг. Колоссов, сбирающих с них дань, то же было предостаточно. И они были ужасны. Стоило одному из чудовищ случайно наступить на город, и от него остались бы одни руины.
   Но не только о чудовищах рассказывал старик. Были и другие рассказы, которые заставили Джека много лет спустя, порвать с традициями и условностями жизни, и вместе с любимой отправиться в смертельно-опасное путешествие. Дед рассказывал о здании, таком огромном, что только на обход его потребуется несколько дней, логове одного из обитающих в тех краях монстров. Около двух недель провел он там, чтобы изучить все, что находится в этом огромном и страшном месте. Старик был не робкого десятка и внук подстать ему, намереваясь найти то, что взволновало и восхитило деда.
   Дед рассказывал о долине, в которой поднимались в небеса горы диковинных яств, разливались океаны дурманящих и благоухающих напитков. Место казалось раем, который так долго искало и не могло найти бесчисленное множество поколений, не подозревая о том, что рай совсем рядом. Стоит лишь преодолеть полосу ужасных джунглей и желанный рай распахнет свои объятья.
   При воспоминании о проведенных там днях, дед преображался, становился моложе. В глазах, тусклых и бесцветных, подернутых мертвенной пеленой, зажигался живой, трепетный огонь. Два месяца пролетели словно миг, и только чувство долга заставило его вернуться домой. Он хотел порадовать мир находкой, возвестить о начале Золотого Века.
   Дед вернулся в город спустя три месяца с тех пор, как покинул его. Он уже давно считался мертвым, съеденным хищниками, которых, не смотря на старания охотников, было более чем предостаточно в окружающих город джунглях. Да и был он уже почти мертв. У него не доставало двух ног и руки, а в черепе зияла приличная брешь. Пара рыжих разбойников, дюжих, тупоголовых варваров подстерегла возвращающегося охотника. И только чудо, огромное желание донести до своего народа невероятное открытие, помогло ему справиться с варварами, славящимися своей силой и жестокостью. Из города он уходил цветущим и сильным, далеко не старым, искусным в охоте и ратном деле воином, а вернулся еле передвигающейся развалиной, жить которой оставалось совсем немного.
   Рана на голове деда гноилась и причиняла ужасные страдания. Старик часто бредил, путая правду с вымыслом. Его россказням о найденном рае не поверил никто. Что возьмешь с повредившегося рассудком? Поверил только Джек, тем более что он стал обладателем дедовой карты, пропитанной потом и кровью. Он верил деду, верил карте и поэтому сейчас он здесь, с любимой, которую сумел заразить этой верой. Они обязательно найдут райское место и построят там маленький город, в котором будут всего два жителя, он и она.
   ........Ход мыслей Джека прервал треск, раздавшийся поблизости, и звук от волочащегося по земле тела. Карина испуганно вздрогнула, и, прекратив всхлипывать, уставилась в растворяющийся полумрак. Звук повторился, и Джек облегченно вздохнул, опознав его среди множества других звуков. Это был Гус, огромный, покрытый редкими пучками шерсти то ли червь, то ли змей, существо безобидное, превосходное лакомство и приличная дичь для любой охотничьей ватаги. Мясо его нежное, тает во рту. Но в одиночку Джеку с ним не совладать, защищая свою жизнь, Гус из безобидного зверя превращается в опасного противника. Ходили слухи, в которые Джек, впрочем, не особенно верил, что варвары частенько охотятся на Гусов в одиночку и выходят победителями из схватки. Про варваров рассказывали и не такие небылицы.
   Гус приближался к месту, где отдыхали беглецы. Джек свистнул. Ответом была тишина. Не смотря на отталкивающую внешность и безобразно-тупую голову, Гус обладал зачатками разума, что часто позволяло ему выжить. Гус имел превосходный слух и обоняние. Ветер, дующий в сторону молодых, помешал Гусу обнаружить их, но звук, изданный Джеком, его насторожил, и сейчас он размышлял. Джеку показалось, что он слышит, как тяжело ворочаются в его голове тяжеловесные жернова-мысли. Гус принял решение и вскоре до слуха воина донесся треск ветвей под тяжестью разворачивающегося тела. Гус отвернул в сторону, уступая дорогу источнику непонятных звуков и возможной опасности.
   Поднявшееся солнце возвестило о том, что пора продолжать путь, с минуту на минуту их должны были хватиться.
   Солнце стояло уже высоко, когда Карина прервала затянувшееся молчание.-- Джек, я хочу есть, ты сможешь найти здесь что-нибудь съедобное?
   Офицер приложил палец к губам, призывая к молчанию. Он то же думал о еде, высматривая дичь, годную на обед. Но, они шли слишком шумно, мелкое зверье разбегалось при их приближении. Хорошо хоть не было проблем с водой. Холодная звездная ночь оставила после себя большое количество миниатюрных озерец, с кристально чистой, холодной водой. Но одной водой сыт не будешь, и Джек ждал вопроса любимой уже давно. Сам он мог не есть несколько суток и не потерять при этом сил, но он был воином, воспитанным в суровых условиях, не чета изнеженной девушке, предназначенной на роль Королевы, или Принцессы. Она и так крепилась слишком долго, не хныкала, как поступило бы на ее месте большинство городских девушек. Но всему есть предел, и она тяжело дыша, стоит перед ним. Бедняжка, нужно будет...
   Нет, первый раз ему не показалось. Поблизости был какой-то зверь и запах его, смешанный с другими запахами указывал на то, что зверь съедобен, а то, что он до сих пор не обнаружил своего присутствия, говорит о том, что он затаился и наблюдает за ними. Вот только с какой целью, защита или нападение?
   Карина направилась к возвышающемуся в центре поляны бугорку, больше похожему на огромную шишковатую кочку. Но какая странная кочка и откуда она здесь взялась? В лесу не может быть таких кочек! Страшная догадка кольнула сердце.
   -- Карина ложись, - крикнул Джек, бросаясь к бугорку, который с каждым мигом становился все скомканнее и несуразнее.
   Напуганная криком Карина резко развернулась, и, потеряв равновесие, упала в траву. Падение спасло ей жизнь, ибо то, что казалось милой и безобидной кочкой, метнулось в стремительном прыжке навстречу девушке, превратившись в Тлянга, небольшого, но свирепого хищника. Он караулил добычу и был уверен в успехе. Но жертва неожиданно ускользнула от него, а мгновение спустя, появилась вновь, став даже больше. Тлянг изготовился для повторного прыжка, но прыгнуть не успел, и вскоре его маленькое злобное тело, бездыханно покоилось на траве.
   Тлянг мертв и у них есть вкусный обед и ужин. Мясо убитого зверя настолько же вкусно, как и свиреп его нрав.
   К Джеку, прихрамывая, подошла Карина.
   -- Милый, милый, - срывающимся голосом шептала девушка, а из ее глаз текли слезы.
   --Успокойся, все позади. Джек обнял любимую за плечи. Все хорошо. Сейчас мы пообедаем, немного отдохнем и продолжим путь.
   -- Нет, Джек, все плохо, очень плохо. Я подвернула ногу, теперь я буду тебе обузой, - и она снова расплакалась.
   Да, это была самая страшная неприятность, что могла с ними случиться. Теперь скорость их передвижения существенно снизится, что даст шанс погоне настигнуть их задолго до границы "карликового леса", запретной для горожан черты. Чему быть, того не миновать. В город они все равно не вернутся. Что их ждет там? Смерть, или жизнь во сто крат худшая смерти? Они не вернутся! Когда все будет кончено, он убьет ее, а потом умрет сам. Они будут вместе, и после смерти.
   Пообедав и отдохнув, прихватив немного провизии, они пошли дальше. Карина, бережно поддерживаемая Джеком, шла не так скоро как прежде, но каждый шаг, удалял их от ненавистного города, приближая к запретной для горожан черте.
   Тлянг не был самым страшным хищником из числа тех, что обитали в зеленом мире джунглей. Из племени хищников он меньше всего внушал
  
  
  
   "Земля обетованная"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   опасения, встреча с ним опытного охотника и воина не оставляла зверю никаких шансов. Но нередко молодых воинов и убеленных сединами ветеранов изувеченных и полуобглоданных находили в лесу после встречи с Тлянгом.
   Главным его оружием была внезапность. Зверь обладал превосходным слухом и зрением, и издалека мог обнаружить бредущую в его сторону жертву. У него было достаточно времени для того, чтобы затаиться и изготовиться для броска. Спасением от Тлянга была молниеносная реакция или толстая, непробиваемая ни когтями, ни клыками, шкура. За мгновение до прыжка и без того крохотный мозг хищника отключался, и в нем оставалась только ненависть. В порыве ослепления он набрасывался на все, что попадало в поле его зрения. А попадали туда подчас звери гораздо крупнее, которым ничего не стоило одним небрежным ударом прихлопнуть Тлянга. Встречались хищники, что специально бродили по лесным тропам, выискивая затаившегося в засаде Тлянга, провоцируя на нападение. Мясо Тлянга было по вкусу не только соплеменникам Карины и Джека, но и прочим обитателям джунглей.
   Был среди них и Сранчанг, - гигантский хищник, передвигающийся на двух огромных, столбообразных ногах, раздирающий добычу небольшими, но мощными передними лапами, перемалывая страшными жвалами. Обычно он неподвижно стоял средь "карликового леса", касаясь головой вершин, сливаясь с окружающим пространством, и высматривал добычу. Разглядеть Сранчанга, затаившегося среди деревьев, бывает нелегко, но гораздо проще, чем Тлянга. Встреча со Сранчангом не сулит ничего хорошего ни одинокому охотнику, ни целому отряду воинов. Убежать от него невозможно. Один прыжок Сранчанга равен расстоянию, которое тренированный воин пробегает за минуту. При этом гигант попутно производит лавину разрушений, круша корпусом лес. В истории города случались встречи с Сранчангами, но все они происходили вблизи родных стен и хищникам противостояли хорошо обученные отряды стражников. У Сранчанга не было шансов, и вскоре его тело увозили на пищевой склад. Город устраивал пир по поводу удачной охоты, и поминки по погибшим. О встречах в джунглях городские летописи умалчивали, никому не удавалось остаться в живых, попав на глаза чудовищу.
   Вот вкратце образ Сранчанга, что стоял среди деревьев, преградив беглецам дорогу.
   -- Джек, что это?, - голос Карины осекся, а лицо побледнело.
   -- Сранчанг. Нам не повезло. В голосе Джека зазвучали нотки обреченности и бесконечной усталости. В голове раненой птицей билась мысль, - "бежать". Но разум оставался глух, а ноги словно приросли к мягкому, ворсистому покрывалу тропинки.
   Они стояли и смотрели на приближающуюся пасть чудовища усеянную рядами смертоносных зубов. Все ближе и ближе короткие, в буграх мышц передние лапы монстра. Смерть с каждым мигом становится ближе, но страх исчез, осталась лишь обреченность и безысходность. Последний миг жизни. И вдруг их обдало мощной воздушной волной, повалило на землю, освободило разум от гипнотических чар зверя. Путь свободен, монстр уступил дорогу, перенеся свое внимание на другого противника.
   Кто привлек его внимание, другой хищник, или... Порыв ветра донес приглушенные вопли сражающихся воинов и безумный рев Сранчанга. В чью пользу закончится схватка, было неясно. Но, кто бы не победил, беглецам нужно спешить. Сранчанг убьет их, стражники вернут в город.
   Чудесное избавление от неминуемой смерти придало беглецам сил. Даже Карина, позабыв о больной ноге, ускорила шаг.
   Замирал вдали шум яростной схватки, а они молили небо о ничьей.
   Пот застилал глаза, сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда заветная граница запретного леса осталась позади.
   Беглецы без сил опустились на полянку укутанную зеленым мхом. Сил не было, слабость пропитала каждую клеточку тела. Вскоре молодые, крепко обнявшись, мирно посапывали, позабыв о горестях и страхах, и не было в их снах кровожадных хищников, жестоких горожан и ненавистного города.
   Последующие несколько дней прошли без происшествий. Горожане не рискнули последовать за ними в неизвестный, полный неведомых опасностей мир. Слишком большой отряд город не рискнет послать на поимку беглецов, оставив без должной охраны собственные укрепления. Им уже не раз приходилось отбрасывать назад накатывающиеся из джунглей орды рыжих варваров.
   Джек, глядя на любимую, мысленно благодарил судьбу и дедову карту. Они были в относительной безопасности и не умирали от голода. Не смотря на скудность, кое-какая живность обитала и здесь. Ему без особого труда удалось добыть многоножку, размерами с него самого, дегустация которой показала, что на несколько дней они избавлены от поисков пищи. В сумеречном лесу ее больше и не понадобится. Согласно дедовой карте, скоро царство полумрака закончится и вновь начнется свет со всеми его опасностями. Но полоса "карликового леса" не слишком широка. Через несколько часов они достигнут циклоскопического сооружения и потребуются сутки, или чуть больше того, чтобы дойти до описанного дедом райского места, которое станет конечным пунктом их путешествия.
   Спустя сутки они достигли границ сумеречного леса. Пред ними раскинулся наполненный жизнью и светом мир "карликовых джунглей", видный как на ладони с высоты горы, на которую взобрались молодые. Гора, точная копия той, вокруг которой расположился потерянный для них навсегда город. Прекрасное место для основания нового поселения.
   -- Милый, к чему нам горы яств, съесть даже малую толику которых не хватит и жизни. Здесь все родное, привычное. Построим маленький уютный домик и начнем растить детей. Давай останемся здесь. У меня такое чувство, что там, впереди, нас ждут одни лишь неприятности.
   Карина умоляюще смотрела на Джека. Тень сомнения блуждала по лицу воина. Казалось, он и сам не знает, стоит ли продолжать движение в землю обетованную, или следует прислушаться к словам Карины и остаться здесь, в месте, как нельзя более пригодном для жизни. Он размышлял, а Карина не сводила с него глаз, ожидая, какое решение примет возлюбленный.
   -- Мы вернемся сюда, Карина, обязательно вернемся. Но только немного позже. После того, как найдем райскую землю и проведем там медовый месяц.
   -- Джек, а может не стоит, - робко спросила Карина. Мне не нужно ничего, для меня рай это место где есть Я, и есть Ты.
   Воин обнял ее за плечи и привлек к себе. -- Мы должны это сделать. Я поклялся памятью деда найти это место. Мы только взглянем на него и вернемся обратно. Хорошо?
   Карина кивнула и вскоре молодая пара углубилась в дебри "карликового леса". Ближе к вечеру, когда до кромки леса осталось совсем немного, случились события, нарушившие скучное однообразие дня. Им встретились Кунеги и Зуг. Издали Джек принял их скрежет за музыкальное развлечение сытого, но от этого не менее опасного Сранчанга. Мелькнула мысль, не повернуть ли назад, к той гостеприимной скале. Но, послышался второй такой же звук и почти одновременно с ним третий. Это не могли быть Сранчанги. Они предпочитали одиночество, их встреча означала неминуемую смертельную схватку.
   Раз это не Сранчанги, значит Кунеги, их близкие родственники существа безобидные, питающиеся исключительно растительной пищей. Их рост уступает размерам более крупных хищных собратьев, но они более подвижны, что нередко спасает их от хищных тварей передвигающихся по земле и пикирующих с небес. Кунеги в изобилии водились и в окрестностях города. Их мясо было частым блюдом в рационе горожан. В отличие от Сранчангов, Кунеги предпочитали пастись и отдыхать группами в несколько голов. У них не было племенной привязанности, каждый мог покинуть одну группу и примкнуть к другой. Встреча с ними не сулит неприятностей. Просто надо быть поосторожнее, чтобы ненароком не угодить им под ноги.
   Миновав группу Кунегов в количестве семи голов, молодые отправились дальше. Спустя полчаса, издав что-то похожее на вопль раненого Сранчанга, Джек в порыве чувств схватил на руки и закружил Карину.
   -- Джек, перестань. Ты что спятил?, - встревожено поинтересовалась Карина, высвобождаясь из его пылких объятий.
   Джек, поставив любимую на землю, торжественно объявил: -- Нам больше не придется идти пешком, дальше мы поедем верхом.
   -- Верхом?, - уголки ее глаз удивленно поползли вверх.-- Милый, ты определенно спятил! Кого ты собираешься оседлать, уж не одного ли из этих прелестных Кунегов, а может самого Сранчанга?
   -- Конечно, нет. Кунега оседлать трудно, да и толку мало. Он поскачет не туда, куда необходимо тебе, а куда погонит страх чужого присутствия на его загривке. Он будет скакать до тех пор, пока не расшибется в лепешку обо что-нибудь, или не сбросит ненавистного седока. Я нашел кое-что получше. Это Зуг.
   -- Зуг? Но я не вижу его!
   -- Посмотри внимательнее. Видишь, - коричневый пригорок, притулившийся к стене?
   -- Да, но ...
   -- Это и есть Зуг. А управлять им очень просто. Я прошел не обычное обучение, как рядовой горожанин, а специальное, - воинское. В учебную программу в обязательном порядке входили такие дисциплины, как гипноз и телепатия. Я не говорил тебе, но я в любой момент, несмотря на расстояние, могу связаться с городом, со старшими офицерами. Первое время, меня доставали бесконечные мысленные послания и приказы, но я не отвечал на них, блокировал разум, чтобы ненароком не выдать нашего присутствия. После встречи с Сранчангом, сигналы прекратились, видимо, нас посчитали мертвыми.
   Общаться мысленно благодаря специальной подготовке он мог и с некоторыми дикими тварями, с податливой психикой. Истинным призванием, как отмечали наставники, были Зуги, беспрекословно выполняющие любые его приказы. Сейчас один из них мирно дремал, слившись с землей, невидимый в сгущающихся сумерках с воздуха, не опасающийся нападения с земли. Его толстенный панцирь, позволял чувствовать себя в относительной безопасности, гарантирую защиту не только от когтей и клыков Сранчанга, но и от орудий смерти более опасных лесных исполинов.
   Зуг, повстречавшийся беглецам, имел небольшие размеры, это был подросток, совсем недавно ставший на путь взрослой жизни.
   Джек осторожно коснулся разума спящего зверя и мгновенно ощутил ментальный контакт. Связь установлена. Воин приказал зверю подняться и подойти, что тот и сделал к величайшему удивлению Карины. Вскоре молодая парочка, удобно расположившись на панцире Зуга, неуклюже семенящем на восьми ногах, мирно посапывала, в то время как их необычный скакун, повинуясь полученному приказу, без устали нес их сквозь лес. Все время вдоль стены, какие бы зигзаги она ни делала. Джек знал, что молодой Зуг исполнит все в точности, и поэтому без страха погрузился в сон, покрепче обняв и прижав к себе утомленную прошедшим днем девушку.
   Зуг оказался молод и вынослив, прошагав без остановки всю ночь. Если судить по ориентирам, отмеченным в дедовой карте, вход в сказочную страну находится лежит где-то рядом. Несколько минут пути, которые полезнее будет пройти пешком, после долгого и тряского сна.
   Отпустив Зуга, Джек с Кариной начали карабкаться через последнее препятствие на пути к земле обетованной. Преграда оказалась небольшой, и вскоре влюбленные вступили в неведомый мир, недалеко от места, куда впервые ступила нога деда Джека.
   Путь их не отличался особенным разнообразием. Странным образом здесь не водилось почти никакой живности. Они передвигались по гладкой, словно отполированной, выложенной из огромных деревянных плит, дороге. Не смотря на необъятность, дорога содержалась в приличном состоянии, что указывало на то, что обитающий здесь Некто настолько огромен, что в состоянии следить за ней сам, либо располагает целой армией слуг.
   При мысли о слугах, Джек удвоил осторожность, внимательно обшаривая окружающее пространство, в поисках затаившегося врага. Все тихо. Не было замечено иной живности за исключением рыжих, отвратительно-уродливых и пугливых тварей, размером с молодого Зуга, но невероятно тупых, не поддающихся ментальному воздействию. Завидев Карину и Джека, они трусливо разбегались, уступая дорогу. Складывалось впечатление, что они не знают иного занятия, кроме как жевать, жевать, жевать.
   "Интересно", - думал Джек, чем они питаются? Что для них превыше страха, что заставляет возвращаться на место, с которого они так постыдно бежали?
   В очередной раз, спугнув пару обедающих рыжих тварей, юноша решился на эксперимент. Возможно, им предстоит здесь жить, а значит нужно чем-то питаться.
   Успех превзошел все ожидания. Молодым не доводилось раньше пробовать ничего подобного. Это была пища богов и ее несметные запасы где-то совсем рядом. Этот вывод можно было сделать, глядя на рыжих тварей, численность которых постоянно росла. Среди них стали попадаться и совсем молодые особи.
   "Странно", - думал Джек, неужели дед забыл упомянуть о рыжих тварях, обитающих здесь? На него это не похоже. Но почему в его записях нет и намека на них? Что это? Забывчивость, неведомый умысел, или... или этих тварей тогда просто здесь не было, и они пришли позже?
   Вопросы, вопросы и с каждым шагом их накапливается все больше, грозя в любой момент рухнуть сокрушающей лавиной.
   В месте, где скученность рыжих тварей достигла апогея, глазам путников явился очередной проход, через который во все стороны сновали здешние жители. Здесь особенно четко ощущались божественные ароматы. Цель путешествия достигнута, - они в стране, описанной дедом.
   Последующие несколько дней промелькнули, как во сне. Они веселились, любили друг друга, переходили от одной горы божественной пищи к другой, наслаждаясь доселе неведомым вкусом. Пришла пора отведать ангельского нектара, о котором так восторженно отзывался дед, напитка дающего крылья, ощущение полета и всеохватывающего счастья. Но дед и предостерегал от чрезмерного его употребления, иначе сознание затуманится, движения станут вялыми и небрежными.
   Джек и Карина торжественно поклялись не пить больше одного глотка, правда, очень большого, прежде чем приступить к восхождению на ближайшую из рукотворных гор, в необъятной полости которой, раскинулся океан божественного нектара. Дед предупреждал, что, возможно, повезет, не сразу и придется сделать несколько восхождений, прежде чем обнаружится вход в жерло рукотворной горы.
   Вслед за покорением прозрачной вершины, пришло первое разочарование. Искомого прохода не было. Не было его и во второй, и в третий, и даже в десятый раз. И только к вечеру, когда молодые стали отчаиваться и готовы были отказаться от своих планов насчет райского напитка, начиная считать его дедовой выдумкой, судьба смилостивилась над ними. Проход внутрь горы действительно существовал. В месте, где их обычно встречала гладкая, приличных размеров округлая площадка, зияла дыра, с краев ее оставалось совсем немного места, которого едва хватило, чтобы разместиться на выступе молодой паре. Океан нектара плескался внизу, дурманя запахами и маня.
   После непродолжительного отдыха Карина и Джек стали спускаться вниз по отвесной стене, навстречу все нарастающему океанскому зову. Аромат бил в голову, делая тело легким и послушным, способным на чудеса ловкости. Теплая волна блаженства, подобно приливу накатывалась снова и снова, розовый туман застилал глаза.
   Огромная тень метнулась к прозрачной горе, вырвав ее с корнями с издревле заведенного места. Океан нектара возмущенно взметнул огромную волну, закрывшую солнце, захлестнувшую все вокруг. Гигантская волна, смыла и погребла в своей пучине отчаянно цепляющихся за стены созданий. Волна смыла их, погрузив в клокочущую пучину, где не было ничего.
   Последнее, что промелькнуло перед гаснущим взором, - видение не поддающейся описанию громадины великана, истинного хозяина этих мест. Вид его был ужасен, но последние мгновения жизни отвергали страх. Разум продолжал четко фиксировать происходящее. Гигант открыл пасть, усеянную рядами утесов-зубов, и бурлящая река устремилась в зияющую пропасть, унося с собой Джека и Карину. Спустя мгновение, река устремилась обратно, возвращая назад парочку безнадежно мертвых тел.
   -- Проклятые муравьи, - произнес, отхаркиваясь, черноволосый великан, местный лесничий. Откуда вы здесь взялись? Ваш муравейник так далеко отсюда. Испортить такой превосходный напиток и именно сегодня, в мой день рождения. А ведь это была последняя, заветная бутылочка коньяка. Будьте вы прокляты, - в сердцах произнес он, швыряя бутыль в здоровенный валун.
   Разбрызгивая драгоценную влагу, сверкая и переливаясь на солнце, летела бутылка в последний полет, возвестить миру о конце истории Карины и Джека, двух маленьких, но отважных черных муравьев.
   -- С возвращением!, - стеклянным звоном пропел камень.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Полет в канализационной трубе"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
   " ПОЛЕТ В КАНАЛИЗАЦИОННОЙ ТРУБЕ "
  
  
   Вы не подумайте, что я какая-нибудь пьянь, болтун и бездельник. Ничего этого нет и в помине. Я в меру пьющий, само собой работящий, еще не старый мужчина, в меру известный. Нет, нет, не в кругу алкашей-собутыльников. Вы не обращайте внимания на мой невзрачный вид. Он еще ни о чем не говорит. То, что я грязный, в подозрительных цветных пятнах и от меня пахнет далеко не французскими духами, - это факт. Но жизненный факт! От работы все это. Водопроводчик я, слесарь-водопроводчик в нашем 105-м ЖЭКе, ну и сами понимаете, что по долгу службы положено мне иметь дело с разными "благами" цивилизации и не всегда это водичка, горячая или холодная, иной раз бывает и нечто иное, и с запахом к тому же. Вы скажете, что, мол, у меня изо рта запах, и вовсе не тот, про который я вам толкую? Я же ас-водопроводчик, а не какой-нибудь сопливый студент. И посему не имею привычки разевать рот в тех субстанциях, где порой по долгу службы приходится бывать.
   Эх, чего только не сделаешь на благо людей. В какие только переделки не бросает судьба нас, водопроводчиков, ну а чтоб было немного веселее на душе, да и чтобы запах чувствовать меньше, каюсь: одну-две стопочки, но не больше и не какой-нибудь там сивухи, а водочки. С ней оно как-то веселее.
   Так вот, отвлекся я малость от темы, свернул в сторону, но продолжу свой рассказ. А тебе, друг мой ситцевый, судить, о чем это я здесь талдычу, да на ус мотать.
   Так вот. Сегодня я, слесарь-водопроводчик 1 класса 105 ЖЭКа, Александр Потапов, можно просто дядя Саша, позавтракав, бодрым, но неспешным шагом отправился на свой ответственный пост, сражаться за исправность водных коммуникаций в квартирах горожан.
   Что я с собой имел? Да что и всегда. Рабочую сумку с любимыми, трошки проржавевшими ключами-кормильцами, прошедший огонь и воды, /причем всевозможные/, комбинезон мой рабочий, а в нем...
   Тебе, наверное, не интересно знать, что в нем? Интересно?
   Ну, раз интересно, тогда скажу. Килечка там соленая была, да огурчиков малосольных парочка, да их три штучки, родненьких, беленьких, из пшенички. Ну, словом, запас.
   Прихожу я, значит на работу, а там...! Весь цвет двора собрался, вся компания бабок-склочниц тут как тут и все на меня волчьими глазами глядят, будто это я виноват, что часы у меня хронически отстают минут на 20,а то и больше. Ну, думаю, все! Щас как взвоют! И точно.
   Кран оказывается, какой-то в подвале прорвало, еще вчера вечером. Первые этажи затоплять начало, ковры, понимаешь, у них поплыли. Сами виноваты! Нечего ковры по полу разбрасывать и по половицам походить можно, и вообще по моему разумению место им на стене.
   Неважно, что меня с Машкой полночи дома не было. Мы с Марией Ивановной тоже люди, трудовая интеллигенция, и тоже имеем полное право, сходить в гости, тем более к такому родному человеку, как теща.
   В общем, хватаю я сумку и в подвал. А там...! Боже ты мой, вот это затоп! Без поллитры ну никак не обойтись, тем более, опять же: пахнет. Я ее быстренько, пока переодевался, тресь, огурчиком хрясь, в комбинезончик, - прыг. Бабы-дуры, те даже и не заметили, а чтоб не заподозрили чего, я ее, родимую, горемычную, собственными руками утопил, только пузырьки пошли.
   Ну, значит, прыгнул я в воду и поплыл. Левой гребу, в правой сумку держу, крепко-накрепко, поскольку там еще две, да и килька тоже там с огурчиками меня дожидается. Ну а по части работы я профессионал, я их, эти неисправности, нюхом, нутром чую, под водой вижу. Вот она гадина, здоровенная, с кулак, да еще и вода напором идет. Дело серьезное! Надобно поближе разглядеть, что там такое, а поэтому побольше воздуха в легкие, - и на дно! Напором меня аж к верху толкает, сладу с ней никакого нет.
   Пришлось у второй милой подруги совета просить, как струю эту
   проклятущую одолеть. Да нет, не всю, половиночку ровно. Остальное обратно в сумочку спрятал.
   Значит так. Лег я на дно и в дыру проклятущую кулак хрясь, точь-в-точь вошел, лучше затычки и не придумаешь. Одна вот беда, что без воздуха я, как и без беленькой, долго обходиться не могу. Эх, был бы с жабрами! Придется теперь затыкать дыру чем-то другим, не кулаком.
   --Эй, Петруха, не засыпай, слухай дальше. Сейчас все самое
   интересное начнется.
   Сунул я, значит, руку в сумку, нашел деревяшку, дырку-то заткнуть. Достаю из сумки затычку эту самую, как меня вдруг за руку, что в трубе-то, как дерганет!
   Шарахнуло меня башкой обо что-то, аж искры из глаз посыпались, а потом временное затемнение нашло. Ну, думаю, все! Хана мне пришла. Погиб, как герой, при исполнении. И, веришь, уже могилку свою героическую представил, Машку рыдающую, бабок дворовых там же, что на смерть меня толкнули, и все, значит, рыдают, все меня добрыми словами поминают. Таким, мол, хорошим был, работящим. И ты знаешь, Петруха, так меня это проняло, так вдруг снова жить захотелось, что просто жуть.
   Открываю я глаза потихоньку, чтобы убедиться, жив я еще, или уже и в
   самом деле помер. Живой! Лечу я как на самолете в трубе какой-то, все вокруг странное, чистое. Так чисто, что мне аж не по себе стало. Нет, думаю, так дело не пойдет. Жизнь свою закончить в каких-то трубах, пусть даже и канализационных, не согласен категорически! У меня жена еще молодая, да и я не старик, мужик хоть куда. Ну, в общем, я в сумку, а там они, родненькие, не взирая ни на какие катаклизмы, целые и невредимые. Достаю я одну, початую и с горя жахнул. Гуляй, казак, пока жив! Выпил, занюхал рукавом, что же делать-то оставалось, килек я упустил.
   Но это к теме не относится. Значит, добил я бутылочку, да как шарахнул ее об стенку! Райская музыка! Аж прибалдел трохи. Закрыл глаза, лечу в темноте, отголосками стеклянного звона наслаждаюсь. Поначалу все хорошо было, но потом, чую, что-то не так! Вся моя растительность на голове дыбом встала, словно удрать с нее решила. Открываю я глаза... Боже ж ты мой! Как увидел, куда лечу, голова враз разболелась, хотя до этого на здоровье не жаловался. Вот это стена! Вот это булыжник! У нас из такого булыжника, рядом с ЖЭКом, проезжая часть дороги вымощена, еще с первых пятилеток лежит, прочный камень.
   И знаешь, Петруха, пробил я его и жив остался. Вот только в ушах птички запели, да кильки разноцветные, в банках, перед глазами закружились.
   Очухался я, глядь, что такое? Куст розовый, весь благоухает и я под этим кустом, как буржуй какой развалился. Чую, что-то здесь не так. Поднял руку до
  
  
  
   "Полет в канализационной трубе"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   уровня глаз, и тут меня чуть было дядя Кондратий не прихватил. Нет его! Пропал комбинезончик мой родненький, сгинул. Вместо него костюмчик на мне
   белый сидит. Такие раньше только в фильмах видел. Я когда женился и то поскромнее выглядел.
   Ну, в общем, пригорюнился я. Думаю все! Лучше бы я ту стенку не прошибал, лучше бы она меня пришибла. Лучше вообще не жить. Но, думаю, не все еще потеряно, брат Сашка, зря голову то к земле клонишь. Любезная-то на что, уж она-то в обиду не даст, в самый трудный час дружески поддержит.
   Достаю ее, открываю с закрытыми глазами, потому как
   предчувствия у меня плохие. Полную глотку, - залпом! Хуже не будет. Даже если это яд, или молоко.
   Выжил все-таки, полчаса ходил потом как чумной, все отплевывался. Ну и гадость! Пил я ее раньше, каюсь. Но последний раз это было, когда я еще пацаном сопливым был, лет 15 от роду. Эх, молодость, молодость! Дружили мы тогда с Машкой, в кино ходили, я ее из аппарата этой дрянью поил. Вспомнил: лимонадом называется. Короче, отплевался я, отхаркался и пошел куда глаза глядят. Ничего у меня от прошлой жизни не осталось, волком выть хочется. Сумочка моя верная и та испортилась. С виду вроде та же, только чистая до неприличия, инструменты с виду те же, только родная ржа, куда-то запропастилась.
   Эх, жизнь моя пропащая! Куда я попал? Даже плюнуть честному человеку некуда: цветы кругом, кусты опять же с цветочками, людишки какие-то мелкие с крылышками снуют туда-сюда, напевают себе чего-то, и так на душе хмарно. Найти бы сейчас где-нибудь водоем и с головой в него! Все равно это не жизнь.
   Иду я, думу горькую думаю, вдруг вижу беседка, а в ней старичок благообразный, светится весь, как от радиации. На Бога похож, которого на картинках малюют. И глядит он на меня так пристально-пристально. А мне до того тошно, что я даже не ответил на его приветствие, просто кивнул в ответ и побрел горемычный дальше. Взял он меня за руку, держит и не пускает. Хотел я возмутиться, повернулся к нему, открыл, было, рот, как он вдруг так ласково, так душевно спрашивает, отчего это я так опечалился, так закручинился?
   Рассказал я ему все. Как на духу, с самого начала. И про селедочку упомянул, и про бутылочку, и про костюмчик этот ненавистный шепнуть ему успел. Выслушал он меня, не перебивая, и, веришь ли, на душе сразу легче стало, как будто камень с нее свалился. Вот что значит, друг Петруха, облегчить душу свою грешную кому-нибудь в трудный жизненный момент. Ну, говорю я, прощай, старик, спасибо, что выслушал. Топиться теперь легче будет. И хотел продолжить путь. А он не пускает, за рукав удерживает. Ступай, говорит, вон по той тропиночке, приведет она тебя в одно место, - разом горе-печаль свою забудешь. Сказал это и исчез. Я даже не удивился, душевное состояние у меня было не то, чтобы чему-то удивляться. Но совета послушал. Чем черт не шутит, а вдруг старик правду говорит!
   Продрался через кусты, колючие, розовые. Думаю со злорадством: хана тебе пришла, буржуйский костюмчик! Глядь, а ему хоть бы хны! Совсем было духом я пал, да тут увидел прямо по курсу дверь. Меня аж затрясло от радости: своя дверь-то, своя, чертовка, до последнего ржавого гвоздя. Такая милая и такая родная, и самое главное, - такая грязная дверь. С каким наслаждением бросился я на нее в осточертевшем белоснежном костюме. Так к ней пылко прислонился, что не удержался на ногах и рухнул оземь. Дверь оказалась не запертой, и, не смотря на массивность, открывалась очень легко. Грохнулся я во всем своем одеянии во что-то липкое и зловонное. Но для меня это был райский аромат, родной, впитанный с детства запах. Не чета тому, что был на цветочной поляне. Перемазался я по самые уши и снова стал тем, кем был всегда, не придурковатым франтом-интеллигентом, а гегемоном, членом единой и могучей трудовой семьи, мастером-водопроводчиком. И в сумочке стало все в порядке: верный союзник пролетариата, ржавчина, надежно заняла полагающееся ей место.
   Не мешкая, я направился по ходу какой-то подземной канализационной линии в надежде найти люк или дверь, чтобы выйти наружу, или встретить собрата-слесаря, перекинуться парой смачных слов.
   Вскоре я нашел дверь. Ничем не примечательная такая, обычная дверь. Вхожу в комнату, а там какое-то заседание идет. Дядьки все такие солидные сидят, бородатые, все заросли, только глаза горят. А во главе стола самый главный из них, - Люцифер Сатанович, втолковывает им что-то бестолковым, сердится, копытом по столу стучит. Никто не заметил, как я вошел, ибо я человек маленький, мешать не стал, стою себе скромненько в уголке, в носу пальцем колупаю, прислушиваюсь: о чем ответственные товарищи говорят. Выйти я никак не мог. Это все же комната заседаний, а не проходной двор. Здесь большие люди собрание проводят, во с какими рогами-то люди, а я буду туда-сюда ходить, дверями хлопать, товарищам рабочий настрой сбивать. Думать надо! Стою я, значит, себе в уголочке тихо, воздуходувный канал прочищаю. Вдруг слова знакомые послышались, по моей профессиональной тематике. Тут уж прислушался на совесть. Нет, ты пойми меня, Петруха правильно, я человек по природе своей не шибко любопытный. А тут во мне профессиональная гордость взыграла. Думаю: ответственные товарищи собрались, а о нас, водопроводчиках, речь ведут! Да и что говорят-то! Во всем АДУ /организация их так называется/, нет подходящего слесаря, дыру заткнуть. Совсем их эта дыра замучила. Ну, тут я не выдержал. Шагнул из темноты, по-молодецки так говорю: "Я заткну!".
   Какие мне почести оказали, ты бы видел! Сбежались все, окружили меня, интересуются, как звать-величать, где живу, как здоровьице, руку мне трясти стали по очереди, словно передовику производства какому-то. А самый главный из них, - Люцифер Сатанович, прямо из графина плеснул мне полный до краев стакан беленькой! Я как замахнул его, так готов был хоть десяток дыр заткнуть. Вот он и спрашивает меня: "Готов?".
   -- Всегда готов, - отвечаю я.
   Позвонил он в колокольчик, прибежала откуда-то гурьба пацанов черномазых, грязных, словно черти. Взвалили меня на плечи, и бежать. Какая честь для рядового советского труженика-водопроводчика! Так я гордо себя почувствовал, что не выдержал и гимн наш нерушимый затянул потихонечку. Смотрю: вроде добегаем. Труба, а из нее кипяток так и хлещет. Ну, думаю, наконец-то по мне работенка нашлась. Тпру, говорю, ребята! А они, засранцы, словно и не слышали, - еще быстрее припустили. Я опомниться не успел, как они меня хрясь с разгона и головой в эту трубу! Да с такой силой, что в глазах потемнело. Но недолго я дремал-то в тумане. Чувствую, тащат меня куда-то. Видно дело сделано, воду перекрыли, можно и отдохнуть немного после трудов праведных.
   Перестали меня тащить да трясти, оставили в покое. Ну, думаю, самое время открыть глаза. Открыл, - и вот я здесь. И стены опять противно-белые, и лекарствами до омерзения воняет. И Люцифер Сатанович зачем-то в белый халат переоделся и все какое-то заклинание, глядя на меня, твердит.
   --Слышь, Петруха, что это за заклинание он все время талдычит?
   Белая горячка, белая горячка. Крыша у него съехала, что ли? Что ты молчишь, Петруха, спишь уже? Ну ладно, Бог с тобой! Спи горемычный!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Снежана"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   " СНЕЖАНА "
  
  
   Мы часто встречались во дворе, в подъезде. Ее звали Снежана, красивое, но холодное имя, вызывающее в уме ассоциации с прекрасной ледяной снежинкой, порождением зимы. Но Снежана была другой. Она не любила зиму с ее морозами, бесконечным однообразием и унынием снега покрывшего все вокруг. Она любила весну, любила лето, любила осень за их буйство красок, тепла и света. В это время она цвела, пела, светилась изнутри негасимым огнем, отблески которого вспыхивали в ее глазах. Этот огонь я не раз замечал, мимоходом встретившись где-нибудь с ней, вечно спешащей и счастливой, с разметавшимися по плечам волосами. Мы успевали лишь кивнуть друг другу, а затем она мчалась дальше, с огромным букетом городских цветов в руках.
   Она любила цветы, любила до безумия, украшала охапками их свою комнату. Цветов было слишком много для ее маленькой комнаты, они благоухали с неслыханной силой, аромат их проникал даже в мою, находящуюся по соседству квартиру. Но через несколько дней цветы увядали. Прикосновение нежных рук девушки для них было смерти подобным. Цветы теряли красоту и аромат, уже ничем не напоминая тех великолепных красавцев, что блистали в многочисленных вазах совсем недавно.
   А затем они летели на землю, чтобы дать жизнь новым прекрасным цветам, своей смертью рождая новую жизнь. Цветы падали на землю, им на смену приходили другие, и так продолжалось без конца, были цветы, и было лето.
   А когда наступали холода, Снежану трудно было узнать. Теперь она действительно напоминала снежинку, холодную и неживую, застывшую в ожидании тепла. И только в ее сердце рдел крохотный огонек, который каждое лето разгорался в бушующее пламя, отблески которого вырывались наружу через ее глаза.
   В это время года она рисовала. Цветы и лес, поляны утопающие в цветах, берега рек укутанные цветочным ковром, горы, целиком состоящие из цветов. Она любила, она рисовала их в ожидании грядущей встречи.
   Так продолжалось из года в год. Но однажды зимой, карандаш выпал из рук и ее не стало. Смерть пришла за ней, не взирая на молодость и красоту. Всего два дня понадобилось на то, чтобы цветущее и прекрасное создание превратилось в землистого цвета неподвижную куклу.
   Ее не стало. Земля приняла ее тело также спокойно и безмятежно, также ласково, как принимала ранее бесконечные охапки цветов. Она ушла навсегда. Ее не стало. Тоска и уныние зимы с еще большей силой навалились на все вокруг, а холода еще только-только начались, и еще целая занесенная снегом вечность была впереди. И я стал рисовать Снежану, такой, какой она была летом. Я рисовал ее живую и радостную, посреди безумного моря цветов, и мне становилось немножко теплее, и даже чуточку светлее и радостнее казался простирающийся за окном белый, безмолвный мир.
   А потом пришла весна. Расцвело все вокруг, запело сотнями голосов, разукрасилось множеством красок. Жизнь во всей своей пестроте пришла на смену белому безмолвию смерти, с тем, чтобы в положенный срок уступить ей дорогу. Но до грядущих холодов было еще много месяцев света и тепла.
   Под моими окнами колыхался разноцветный цветочный ковер, ходить по которому так любила Снежана. Цветы звали ее, но никак не могли дозваться. Напротив меня, задумчиво сидящего у окна, расположилась какая-то пестрая птичка, что-то щебеча и поблескивая в мою сторону озорными бусинками глаз. И что-то в ней, ее щебетанье, ее глазах было такое, удивительно знакомое, что на душе становилось легко и тепло, правда, немножечко грустно.
   А на дворе была весна!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Рожденные звездами"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   " РОЖДЕННЫЕ ЗВЕЗДАМИ "
  
  
   Те тысячи лет минуло с тех пор, как жители Герлоты приняли историческое решение. Некогда единая и могучая Герлотская цивилизация распалась, дабы не довести планету до полного истощения. Более двух третей населявших ее людей устремилось к звездам, где было открыто множество пригодных для жизни планет. И если ранее население затерянных в космической пустоте планет исчислялось редкими сотнями ученых и романтиков, то спустя тысячу лет от начала великого переселения оно возросло до миллионов. Так была спасена от гибели материнская планета, на которой осталось огромное количество жителей, не пожелавших покидать могилы предков, а также вся промышленность и техника. Переселенцам, устремившимся к чужим мирам больше приходилось рассчитывать на собственные силы.
   Так, во вселенной, за сотни световых лет от Герлоты, возникли новые миры, основанные соотечественниками. Первое время они поддерживали с далекой родиной связь, но год от года она становились все слабее, и к концу первого тысячелетия с начала великого переселения, всякие отношения меж ними прервались. Хотя продолжительность жизни герлотцев достигала пяти-шести сотен лет, становилось все меньше желающих вычеркнуть из жизни пару столетий ради встречи с далекой мифической родиной. И если старшее поколение было способно на такой безрассудный шаг, то пришедшее им на смену, придерживалось иных взглядов на жизнь.
   Новое поколение появилось на свет в тесных коробках несущихся к чужим звездам кораблей, либо на планетах, что выбрали для жизни их отцы с матерями. И они по праву считали родиной именно эти земли. Во вселенной, помимо Герлоты, образовалось еще сорок восемь обитаемых миров. К началу третьего тысячелетия единого времени, оборвались последние связи между материнской планетой и ближайшими мирами, каждый из которых целиком погрузился в собственные дела, игнорируя возможность контакта.
   Миры забыли о материнской планете, но она помнила о них. Герлота готовилась к мщению. Промышленность планеты позволила ей стать могущественной космической державой, способной поспорить силой сразу с дюжиной молодых миров, жители которых, отказавшись от общения с далекой прародиной, до всего доходили сами. Пройдут века, прежде чем хоть один из молодых миров хотя бы приблизительно достигнет уровня развития, на котором находилась Герлота. Но ее обитатели не желали рисковать даже в столь отдаленном будущем. Они разработали план, обеспечивающий гарантии собственной безопасности на вечные времена.
   Новейшее оружие нервно-психического действия, огромная хорошо обученная и дисциплинированная армия, - залог безопасности и спокойствия на века.
   Залогом грядущего успеха стал и неумирающий разум, возникновение которого стало возможным благодаря достижениям герлотской медицины. Смертью человека не прекращалось его существование. Умирала лишь бренная оболочка, а то, что делает человека воистину человеком, мозг, перемещался в искусственный дубль. Каждый герлотец имел множество дублей, выращенных из клеток организма. Умирая и снова возрождаясь в лице собственных дублей, человек оставался таким же, полным энергии, каким был до мнимой смерти, обретая бессмертие. Для герлотцев перестали существовать такие понятия, как время и расстояние.
   Медленно, но неуклонно осуществляла Герлота свой замысел. К
   приходу описываемых здесь событий, все сорок восемь обитаемых миров находились под пристальным наблюдением. Напичканные умнейшей аппаратурой, рыскали над планетами отступников корабли-шпионы,
   улавливая даже самую ничтожную опасность, исходящую от планеты для Герлоты, даже если реальной она станет через тысячу лет.
   Получив от разведчика сигнал тревоги, к месту возможной опасности устремлялась карающая звездная эскадра. Массированная атака нервно-психическими ракетами и дело сделано. Некогда высокоразвитые существа превращались в человекообразных скотов, теряли людскую речь, начинали жить животной жизнью. Цивилизация возвращалась к своим истокам. Лишь единицы выдерживали страшный удар, но не забывали и о них. На планету высаживался десант. Солдаты оснащенные специальной аппаратурой, способной отличить человека от скота, как бы он ни притворялся, и где бы не прятался, довершали начатое. Спустя несколько дней в живых не оставалось ни одного разумного существа, и армада убиралась прочь, оставляя после себя стада мирно пасущихся человекоподобных скотов.
   Однажды, возвращаясь на базу после очередной карательной миссии, локаторы эскадры уловили мощнейшие импульсы, сильнейшую волну опасности. Лоранда, - маленькая желтая звездочка, удаленная от Герлоты на расстояние более 1000, а от окраины обитаемых миров 500 световых лет. Звезда не имела планетной системы, на которой мог бы найти приют неприятель, но приборы не могли ошибиться.
   Импульсы были настолько сильны и очевидны, что ими нельзя было пренебречь. Не мешкая, к Лоранде устремилась карающая армада. Прошли все мыслимые и немыслимые сроки, она не вернулась. Следом была послана еще одна, а затем еще, но и они также сгинули бесследно.
   Герлота встревожилась не на шутку. На время оставлена слежка за планетами-отступниками, все внимание желтой звездочке, - Лоранде. На окраину обитаемых миров выслано все герлотское воинство. Планета-жандарм готовилась во всеоружии встретить грозящую ей неведомую опасность.
   Однажды вселенную потряс взрыв. Взорвалась маленькая желтая звездочка Лоранда. Ее золотистые обломки пустились в бесконечный полет по безбрежным космическим просторам. Но не вздохнула облегченно Герлота, более того, опасность увеличилась многократно и продолжала расти по мере приближения звездных осколков.
   Напряжение достигло апогея. Окаменели застывшие на кнопках пусковых установок пальцы, словно статуи замерли в неподвижности солдаты. А когда звездные осколки ворвались в зону действия орудий, вместе с ними возник давно забытый, похороненный в недрах памяти звук. Где-то смеялся ребенок, да не один, а целый хор детских голосов радовался неизвестно чему. Но получен приказ. Привычным движением вдавлена до упора копка пуска. Всего лишь миг и от странного авангарда пришельцев не осталось и следа. Ракеты, холодные и бездушные убийцы, превратили в ничто хрустальные шары космических младенцев, рожденных далекой звездой. Дети кувыркались внутри своих "кораблей", играли разноцветными камушками, беззаботно смеясь. Прозрачные шары, обгоняя друг друга, мчались вперед, туда, где их поджидала смерть.
   Грянул залп, и все стихло. Не стало хрустальных шаров, не слышно детского смеха. На мгновение во всем мире воцарилась тишина, но только на миг. Где-то пронзительно и горько заплакал обиженный ребенок. Плач не смолкал, проникая в сердце, будя воспоминания давно минувших лет. Где-то плакал ребенок.
   И случилось невероятное. Рухнула несокрушимая герлотская армия. Срывая погоны, бросая в грязь пилотки, уходили прочь от орудий солдаты.
   Уходили солдаты, стихал детский плач. Вот ребенок улыбнулся сквозь слезы. Послышался робкий, несмелый смех и вскоре звездное дитя веселилось вовсю, приходя в восторг и умиление от одного ему ведомого. Не оттого ль просветлели хмурые лица бывших солдат, не оттого ль на далекой планете улыбнулся дикарь и что-то светлое, человеческое мелькнуло в его взгляде. Сорвав красивый цветок, осторожно протянул его прекрасной дикарке, на что она ответила нежным, полным человеческой признательности взглядом. Ярче засияло солнце, звонче защебетали птицы, казалось, сама природа беззвучно смеялась, воскрешенная детским смехом.
   Где-то смеялся ребенок!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Пеньковая звезда"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   " ПЕНЬКОВАЯ ЗВЕЗДА "
  
  
   -------------------------------------
   полдень 28 апреля 2191 года.
   -------------------------------------
   Я палач. Возможно, это покажется диким, но так оно и есть. Я палач, или Доктор Исторических Наук, если так вам больше нравится и не коробит слух в прекрасную Эпоху Всеобщего Счастья, в просвещенный двадцать второй век. Некоторые называют меня консультантом, и они то же правы.
   Я член партии и советник по делам связанным с историей, с одной из самых темных ее сторон. Я прекрасный знаток по части пыток и убийств, и к тому же превосходный практик. Я палач и нужен обществу. Кто, как ни я, по заслугам карает тех, кто пытается укрыться в прошлом от пристальных глаз хранителей партийной чистоты
   С изобретением машины времени бегство в прошлое стало обыденным явлением. Многим пришлась не по душе Эра Всеобщего Счастья, заботливо выпестованное детище партии.
   Но партия сильна и могуча. У нее длинные руки, преданные слуги и совершенная техника. Не проходило и суток, как беглецы под конвоем возвращались назад, так и не успев вкусить прелестей прошлого. Партия была беспощадна к изменникам, поэтому у меня и коллег, не было недостатка в работе.
   Нет, мы не распыляли на атомы, не выстреливали несчастных в вакуум космоса. Не придумывали ничего нового, действовали по установленным жизнью и партией правилам. Нам было достаточно забытого людьми прошлого. Мы узнавали от беглецов, где и когда успевали они побывать, а остальное подсказывала память.
   "Советник", обязан иметь превосходную память и помнить давно
   канувшие в небытие века, целые эпохи с их характерными особенностями. А главное, что должен знать "советник", - это когда, где и как умирали люди, приговоренные к смерти.
   С моим клиентом дело обстояло просто. Несчастный был пойман в
   Средневековой Европе, во времена, когда предпочтение в казни перешло от костра к веревке. Действо пусть менее зрелищное, но дешевое, быстрое и эффективное. Клиенту "повезло". Он умирал недолго и вскоре перестал извиваться подобно червю на солнцепеке, свесив набок голову с огромным, вздувшимся и почерневшим языком, вылезшими из орбит глазами.
   Убедившись в его смерти, я приступил ко второй части ритуала. Это была очень древняя церемония, корни которой уходили во времена давно минувшие. Речь идет об издавна заведенном обычае, по которому все что имеет при себе жертва, становится собственностью палача. Порой добыча служила солидной прибавкой к жалованью, иногда даже перекрывая его. Но так было в старину, сейчас же источник дополнительного дохода практически иссяк. В карманах несчастных крайне редко оказывалось что-либо стоящее, ведь в основном беглецы принадлежали к низшим слоям общества.
   Но сегодня мне определенно повезло. Нет, карманы этого бродяги были также безнадежно пусты, как карманы предшественников, что немного опередили его на пути к Богу.
   В карманах гулял ветер, но на шее проходимца я с волнением и невольным трепетом распознал ценную вещицу. Пятиконечная золотая звезда покоилась на толстой, золотой цепочке, вершиной вниз.
   Это была редкая удача. За безделушку я получу у знакомого ювелира приличную сумму. Ну, а пока поиски продолжаются, звезда пусть покоится на моей шее, чтобы она могла ощутить тяжесть благородного металла.
   Воодушевленный удачной находкой я продолжил поиски, но не нашел более ничего, за исключением старинного, пожелтевшего свитка и записной книжки казненного. Найденное легло на дно моего сундучка. Возможно, эти вещи возьмет антиквар, а может я и сам возымею выгоду от сведений, что хранятся в них.
   Но это потом, а сейчас нужно открывать двери, так настойчиво стучать могут только слуги партии из Похоронной команды, пришедшие за телом казненного.
   ----------------------------------------------
   вечер 28 апреля 2191 года.
   ----------------------------------------------
   Работа позади, можно отдохнуть, заняться своими делами.
   Удобно развалившись в антикварном кресле, с антикварной же сигарой в зубах, с бутылкой партийного джина, - превосходного, крепкого напитка, я приготовился удовлетворить свое любопытство. Что ни говори, а все-таки неплохо жили мы, "советники", раз могли позволить себе подобную роскошь, для многих просто немыслимую. Все это лишний раз говорило о нашей необходимости процветающему и счастливому обществу.
   Я палач, а не писатель, поэтому не стану украшать рассказ о прочитанном художественными подробностями. Более того, я отброшу содержимое записной книжки несчастного, где нет ничего интересного, за исключением концовки. Но прихваченный бродягой в средневековье свиток, процитирую полностью, так как он необычен и изложенное в нем несколько отличается от привычной точки зрения.
   Итак, начнем с того, как золотая звезда и загадочный свиток попали в руки казненного. Здесь сказать особенно нечего. Люди, подобные ему, как правило, обращаться с машиной времени должным образом не умеют и попадают в самые невероятные места. Нередко, стражам, посланным партией на поимку беглецов, приходится возвращаться ни с чем, так как их подопечные нашли смерть в не менее безжалостных руках, или зубах.
   Моему беглецу в этом отношении повезло больше. Он не погиб, даже не был увиден ни одной живой душой. Единственное, что ожидало его по прибытии на место, - нервное потрясение. Он оказался в тесной, сырой и мрачной монастырской келье, освященной тусклым светом смердящей свечи, лицом к лицу с монахом, подвешенном на поясе собственного балдахина за вбитый в потолок крюк. Вид его, закончившего жизнь в страшных мучениях, с выпученными глазами, огромным, вздувшимся языком, был ужасен.
  
  
  
  
  
  
  
   "Пеньковая звезда"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Долго созерцать подобное беглец был не в силах и, превозмогая страх смешанный с омерзением, снял с крюка грузное тело и оттащил в дальний и темный угол кельи, где мертвеца поглотил непроницаемый мрак.
   Несмотря на охвативший разум ужас, он обратил внимание на толстую шею монаха, на которой покоилась дорогая и привлекательная вещица. Несколько мгновений отчаянного страха и она оказалась у беглеца. Чтобы побороть страх, человек перебрался к единственному источнику света во мраке
   монастырской кельи. Открыл записную книжку и, пытаясь унять нервную дрожь, принялся делать торопливые записи.
   Со временем рука обрела твердость. Беглец успокоился, считая себя в безопасности. Так продолжалось до тех пор, пока в окружающем его мраке не возникла молчаливая троица в характерной, черной с серебром, форме. Затем он оказался у меня, где и завершился его с самого начала обреченный на неудачу побег. Ну, а свиток он захватил автоматически со стола, пока его тело, повинуясь гипнотическому зову, покорно двигалось к поджидающим стражам порядка. Никому не дано нарушать законы. Бродяга получил по заслугам и ужасный монах в сумрачной келье, стал прообразом его собственной смерти.
   На этом я заканчиваю повествование записной книжки и начинаю
   цитировать свиток, предоставляя вам право верить, или не верить тому, что в нем сказано. Итак, свиток с пятиконечной звездой в нижнем, правом углу, на месте печати.
   -----------------------------------------------
   Свиток,28 апреля 2191 г./ближе к полуночи/
   -----------------------------------------------
   Я старая падаль, я валяюсь на выжженной солнцем земле. Меня
   презирают. Даже птицы, парящие в недосягаемой выси. Извечные пожиратели падали, - стервятники и шакалы, отвернулись от меня. Я старая падаль, я мерзка и отвратна. Твари, бродящие по земле в бесконечных поисках пищи с подведенными от голода животами и те с презрением отвернулись. Я старая падаль. Моя бренная оболочка изъедена червями, они повсюду. Плоть, некогда цветущая, брызжущая соком жизни превратилась в ничто. А ведь еще недавно меня боготворили. Горько думать о прошлом. Да и было ли оно вообще то время, когда те, что ходят на двух ногах и презирают меня за то, что я падаль, звали меня царем Израилевым. Мой народ. Кто мог подумать, что эта омерзительная падаль некогда владела душами целого народа? Кто мог признать в груде смердящей мерзости некогда великое и светлое божество? Как гордо шествовал я по миру, как он был приятен. Люди вознесли меня высоко-высоко, сверху видно все так отчетливо, что хочется петь, но как унять боль от вбитых в ладони гвоздей? Живой я был богом и нужен людям, но едва душа отлетела к небесам, как я превратился в ничто, в кучу смердящей и мерзкой, презренной падали. Запрезирал народ мерзость, приколоченную к кресту. И пожрали сердце черви, все живое отвернулось от меня. Полусгнившие веревки не выдержали тяжести смрадно воняющей, разлагающейся плоти, проржавевшие гвозди ослабили хватку и вознесенная людьми в небо падаль, оказалась там, где ей и положено быть.
   В преисподней. Душа, покинувшая смрадное тело оказалась там. Бог-отец, вечно пьянствующий и блудящий со святыми девами, не захотел меня видеть, стряпая очередной миф о непорочном зачатии соблазненной им красотки крестьянки. Пьяная ватага раскрасневшихся от вина ангелов, подобно своре голодных псов набросилась на меня, обломала крылья и низвергла в Ад. И черти в Аду подхватили искалеченную душу, и мучительная вечность снизошла на нее. Я расплатился за все грехи небесного воинства. Мы не жалели обитателей адских глубин, попавших нам в руки. Убивая их, мы не думали о том, что они тоже ангелы, только прогневавшие Отца. Мы видели в них врагов. Нередко и я, выполняя волю Отца, заставлял умирать их мучительной смертью, такой страшной, что чернели белые как снег крылья.
   Часто от безделья мы устраивали грандиозную охоту. Мы убивали их целыми семьями, но они не роптали. Мы не думали о том, что придет расплата. Но однажды это случилось. Среди них нашелся один. Тоже ангел, самый настоящий белоснежный ангел, но с черными, как смоль крылами. Он собрал отверженных под черные знамена, он дал им силу и храбрость, и повел за собой. И вечно пьяное и трусливое райское воинство, привыкшее карать беззащитных, было разгромлено, его остатки бежали прочь, забившись в самые дальние и темные углы.
   Отец трепетал от ужаса, но Черный Ангел не пожелал владеть раем, пристанищем Бога, вместилищем порока. Падший ангел был превыше рая, низменных желаний и страстей. Он был превыше Бога. Ведь что есть Бог? Бог есть я, сын божий и сын человеческий! Я живу, я всегда жил в трех лицах, в трех ипостасях. Первая моя сущность осталась там, на небесах, трепещущая, смердящая в ожидании прихода Падшего Ангела с белоснежной душой и черными крыльями, в его погрязший в "добродетелях" мир. Это был уже не Бог, даже не божество, - жалкое, пресмыкающееся ничтожество.
   Вторая сущность сгорела там, в геенне огненной, великом чистилище падшего ангела, превратясь в ничто. А ничто это конечная стадия того состояния, в котором сейчас находится моя третья сущность. Ничто то же падаль, только невидимая.
   Моя третья сущность корчится на земле в облики кучи презренных отбросов, презираемой людьми, порождениями божьей гордыни, созданными для того, чтобы они восхваляли, превозносили его до небес. Они и вознесли божество к небесам и низвергли его к подножию креста, в пучину презрения и позора. Все отвернулись от меня, даже змеи стремятся прочь от моего изъеденного червями сердца. Я падаль! Я старая падаль!
   ----------------------------------------
   29 апреля 2191 года /раннее утро/
   ----------------------------------------
   Из материалов архива:
   Правительственная газета "Сияние счастья". Отдел некрологов.
   Сегодня утром в собственной квартире обнаружен труп Доктора Исторических Наук, Советника по Делам Истории, члена Партии Всеобщего Счастья, господина Т"мона. Ведется следствие.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Последний месяц зимы"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " ПОСЛЕДНИЙ МЕСЯЦ ЗИМЫ "
  
   Пустота и немота. Холод февральской ночи. Я иду по улице, ежась от пронизывающего холода и мрака. Тускло мерцают фонари, мертвенным светом освещая мир. Зловеще хрустит под ногами снег, подстать февральской ночи, такой же черный и унылый. Я иду по пустынной улице. Вымерло все вокруг и в этом зловещем, лишенном звуков мире остался я один. Я и луна, скалящаяся с небес в немом глумлении надо мной, бредущим в одиночестве по затерянной меж серых коробок зданий дороге.
   Я один, только пронизывающий ветер колышет склонившиеся над
   дорогой скелеты облысевших деревьев и они, в каком-то сонном оцепенении, стараются схватить меня когтистыми лапами- ветками. Никого. Не пискнет вездесущий воробей, не пролетит мимо смерив удивленным взглядом бродяга сизарь. Никого. Я один. Я и моя тоска, неразлучная спутница и собеседница в этом сером мире. Так и бредем мы с ней по дороге, бок о бок, споря и бранясь, и снова споря. И тщетно я всматриваюсь в мерцающие пятна фонарей, стараясь в их призрачном свете увидеть нечто живое. Собаку или кошку, или хотя бы птицу, с кем бы я смог назло тоске обменяться словом, взглядом. Нет никого. Все умерло до утра. Все спит. И я бреду в обнимку с тоской по гнетущему сонному миру.
   Но что это? Я вижу силуэт. Кто-то идет навстречу. Я ускорил шаги, не обращая внимания на злобный шепот семенящей рядом тоски.
   Силуэт приблизился, и я смог разглядеть его. Старуха. Она была так перегнута жизнью, что казалось, еще чуть-чуть и ее огромный крючковатый нос упрется в землю. Одета в рубище, от которого так и сквозило неприкрытой нищетой и бедой. А самое ужасное, - ее глаза! Впалые и бесцветные, они окатили меня волной могильного холода. Она прошла мимо. На ее бескровных губах застыла гримаса смерти. Это была Ночь!
   Когда она растворилась в тусклом свете фонарей, я остался один. Моя верная спутница, - тоска, исчезла, напуганная появлением страшного призрака.
   ...Я стоял на дороге, не зная, что делать, куда идти, пока не почувствовал, что снова не одинок. Бесшумно подкрался страх и, взяв меня под руку повлек вперед, все дальше и дальше от родного дома. Страшный призрак сковал мою волю, и не было сил прогнать страх. Он ушел сам, даже не ушел, а бежал.
   Я увидел ее. Нет, сперва даже не ее, а светящееся облако движущееся навстречу. Тихая мелодия лилась из него, лаская слух. Ноги сами понесли меня к ней. И я увидел ее! Она была прекрасна! Прекрасна, как весна, как восход солнца, как сама любовь. Она шла, и оживал мир. Просыпались и люди, и звери, и птицы. Все вокруг просыпалось и пело. Даже снег, минуту назад зловеще скрипевший под ногами, пел веселую утреннюю песнь. Даже ветер, еще совсем недавно бесновавшийся в припадке безумной ярости, внезапно стих.
   Она взглянула на меня, и я обмер. С головой окунулся в чарующий омут прекрасных глаз. А когда вынырнул на поверхность, мне стало как никогда хорошо. Мир обрел прежнюю прелесть и привлекательность.
   Я обернулся, чтобы еще хоть раз взглянуть на прекрасную незнакомку. Хотя бы взглядом поблагодарить за благодать, разлившуюся в мире. Но ее уже не было.
   А мир проснулся и пел на разные голоса. Наступил новый день, первый день благодатной весны!
  
  
  
  
   "Пробуждение"
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   " ПРОБУЖДЕНИЕ "
  
  
   Первый, робкий и несмелый солнечный лучик, выглянул из-за неплотно задернутой шторы, помедлил мгновение, словно раздумывая, и скользнул вниз. Прошелся по комнате, заваленной множеством детских игрушек, на секунду задержался на ушке плюшевого мишки и поспешил дальше. Несмотря на обилие игрушек, было заметно, что брались они в детские руки нечасто. На всей обстановке, унылых мордашках брошенных игрушек, наложилась печать тоски. Источник ее был здесь же. Чуть-чуть повыше брошенной куклы.
   Солнечный лучик, зябко ежась, заторопился дальше. Вот и детский
   стульчик, скорее наверх. Аккуратно сложенный сарафанчик. Значит девочка, но почему она так печальна? Быть может, ей снится сон, грустный сон, в котором горько плачет обиженный кем-то котенок и девочка плачет с ним вместе, разливая вокруг море грусти.
   Лучик перескочил со стульчика на ножку кровати, вскарабкался по ней и поскакал по одеялу, приближаясь к лицу спящей девочки. Маленькая белокурая фея, сон ее спокоен и глубок, не отягощен кошмарами, но лицо, оно полно скорби и тоски.
   На кухне загремела посуда. Лучик затаился, спрятавшись в складках одеяла. Он боялся, что его обнаружат взрослые и прогонят из комнаты, задернув шторку, чтобы не мешал дочурке спать.
   Лучик притаился и ждал. Послышались неторопливые шаги. Они
   приближались. Лучик плотнее вжался в одеяло, выставив наружу лишь крохотный глазок. Дверь приоткрылась, и появилось лицо. Мужчина, отец, подумал лучик, разглядывая его. Он окинул долгим взглядом спящую крошку, вздохнул и прикрыл дверь. Здесь определенно что-то случилось, подумал лучик. Почему все в этом доме такие печальные? И дочка, и отец, и сама атмосфера здесь пропитана грустью. Что случилось, и где же мама?
   На кухне снова что-то загремело, а затем зашипело и зафыркало, лучик отвлекся от размышлений и выбрался из укрывающей его складки. Лучик то же был маленьким, не больше мирно посапывающей во сне девчушки. Он не мог спокойно смотреть на чужое горе, и он любил играть. Он был не одинок, там, за окном, его ждали мама и бесчисленное множество братьев и сестер, больших и маленьких, лучей и лучиков. Только он один, самый крохотный из всех, смог проникнуть в комнату сквозь щель между шторами.
   Лучик прыгнул девочке на лицо, торопливо пробежался по нему, коснулся глаз, промчался по губам, носу, снова шаловливо пощекотал глаза, с восторгом наблюдая, как морщится во сне ребенок, как на его бледных щеках появляется легкий румянец, а на заплаканном лице, - несмелая улыбка.
   А затем девочка проснулась и села в кроватке. Лучик, боясь быть уличенным в проказах, спрятался за шторку, и одним глазком наблюдал.
   ...Девочка зевнула, потянулась, и все еще щурясь, не открывая глаз, коснулась штор, отдернула их, открывая доступ в комнату ласковому солнечному дню. И солнечные лучи ворвались в комнату после радушного приглашения и уже ничего не боясь, закружились по ней в веселом хороводе, в буйстве света и красок.
   А девочка, проснувшись окончательно, открыла глаза и взглянула в окно. Солнце. Огромное, ослепительное, оно заполонило собой весь мир, он утопал в море расплавленного золота. Солнце обнимало девочку, нежно ласкало, нашептывая на ушко что-то необыкновенно хорошее. Оно было как мама, бесконечно милое и дорогое существо. И девочка раскрыла объятия навстречу ласковому зову. Радость проникла в ее замерзшее, превратившееся в ледышку после смерти матери, крохотное сердечко, и в нем началась капель. Кап-кап, пели оттаивающие одна за другой сосульки невыплаканных слез, и чем меньше их оставалось, тем ярче и шире разливался по лицу девочки румянец и безмятежнее становился взор.
   И вскоре холодная стена печали рухнула, освободив пленницу. А солнышко звало, манило к себе, обещая новое и удивительное. И девочка поспешила на зов, босиком, в ночной рубашке. И вот она на крылечке, нагретом лучами восходящего светила, а вот и оно само, заполонившее двор, протягивающее ей ласковые руки-лучи. И девочка смеялась, весело и беззаботно, чего не делала много месяцев, от чего уже, почти отвык этот старый деревянный дом. Печаль покинула крохотное тело. Мама здесь, она всегда будет рядом, ведь мама это солнышко, что ласкает ее и играет с ней. И девочка смеялась и прыгала на крылечке, отплясывая ведомый только ей танец.
   А с кухни торопился отец, пораженный услышанным. Случилось чудо! Светланка смеется! Но что, что смогло разбудить ее, вытянуть из омута черной печали, в который она погрузилась после смерти матери. Его любовь, всецело перенесенная на дочку, множество игрушек были бессильны, что-либо изменить. Светланка плакала, становясь день ото дня грустнее и печальнее, увядая на глазах, как не успевший толком распуститься цветок. Он не хотел потерять Светланку, ведь она была всем, ради чего он жил, но не знал, как разбудить ее. А сейчас она смеялась весело и беззаботно, как когда-то давным-давно, когда они были вместе, он, Светланка, Леночка и были счастливы, и жизнь казалась бесценным подарком, получить который можно только раз.
   Он распахнул дверь, и солнце брызнуло в лицо. Все было, как и прежде, тот же двор, трава, по-летнему ласковое солнце кружило в вышине, одаряя лежащий внизу мир теплом и лаской. Что-то оборвалось внутри, душа избавилась от камня, долгое время давившего на нее.
   Он увидел Светланку, она больше не плакала, она улыбалась, ее губы что-то шептали, а глаза светились счастьем, отражая солнечные блики, с восторгом взирая на что-то находящееся вдали.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Возвращение Буратино"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   посвящается Н.Артамонову
  
   " ВОЗВРАЩЕНИЕ БУРАТИНО "
  
  
   Дверь захлопнулась под носом у преследователей и наступила тишина. И темнота. Такая густая, что показалось, кто-то огромный и величественный, заслонил собой свет. Мгновение спустя, вспыхнуло ослепительно-яркое солнце, заставившее друзей на мгновение зажмуриться. А когда они открыли глаза, то узрели чудо.
   Они стояли на берегу живописного озера, заросшего по берегам камышом, расшитого неповторимым узором белоснежных лилий по светло-зеленому бархату вод. Лишь несмелое дуновение ласкающего ветра, нарушало первозданную тишину, еле слышно шуршал под его слабым порывом прибрежный камыш, да где-то пела весеннюю песнь, невидимая глазу птица.
   --Смотрите, что это?, - воскликнула Мальвина, - и ее молочно-белый, словно выточенный из мрамора пальчик указал вдаль.
   Друзья взглянули туда. Корабль. Он стремительно шел к ним, старинный парусник, влекомый ветром дующим где-то ввыси. Даже легкой ряби не было видно при движении корабля. Он шел навстречу друзьям, не касаясь водной глади, словно боясь нарушить ее покой. И не было никаких признаков присутствия на нем команды. Белоснежные паруса вздымались на ветру, а корпус блистал в лучах полуденного солнца. Сделав плавный разворот, корабль замер возле берега. Как по волшебству с его борта спустился трап, приглашая гостей.
   Первым на трап ступил Буратино, сжимая в руках драгоценную ношу, подарок черепахи Тортиллы. Вслед за ним подоспели и остальные. Артамон оказался проворнее всех и вскоре из-за борта послышался радостный, заливистый лай.
   --Вот это да!, - восхищенно промолвил Папа Карло, - последним перешагнувший борт сказочного фрегата.
   Посреди палубы красовался уставленный яствами роскошный стол красного дерева. Возле стола крутился Артамон, радостно повизгивая и махая хвостом. На корабле не было ни одной живой души. Неведомый волшебник оказал им гостеприимство и никак нельзя пренебречь приглашением. И Буратино повел друзей за стол. Едва они коснулись удобных стульев, и взяли в руки по бокалу вина, как корабль оторвался от воды, неспешно поплыл навстречу неведомым берегам.
   Напиток был превосходен, тепло от него разлилось по всему телу. Забылись неприятности, весь кошмар, пережитый друзьями в эти дни. Стало хорошо и весело. Забылись и физиономии преследователей, - Карабаса, Дуремара, Базилио, Алисы. Думать о плохом не хотелось. И друзья не думали. Буратино и Мальвина, Пьеро и Артамон, даже старики Джузеппе и Карло, упивались снизошедшей на них благодатью. День сменял ночь, и ночь приходила на смену дню, а они все сидели за столом и предавались веселью, позабыв о времени, о том, сколько его утекло с тех пор, как они оказались за заветной дверью в каморке Карло. Они веселились.
   Но однажды корабль вновь пристал к знакомым берегам и с его борта опустился трап.
   --Нужно идти, - сказал Пьеро. И они ступили на поросший зеленой, шелковистой травой берег. И направились по едва заметной тропинке, радостные и счастливые.
   А вот и дверь. Что-то было в ней такое, что стало так грустно, словно терялось что-то очень важное и дорогое. Дверь распахнулась, пропуская, а мгновение спустя, захлопнулась за ними.
   ...Пьеро пьяно икнул и на нетвердых ногах проковылял в угол, где и повалился на кучу грязного тряпья. Карло и Джузеппе затянули какую-то дикую песню. Артамон вторил им, подвывая, а развратница Мальвина пустилась в пляс, срывая с себя одежды. И только Буратино не потерял головы, хотя и чувствовал, что мертвецки пьян. Он узнал комнатушку, в углу которой на тряпье пьяно храпел Пьеро. В ней он родился и рос. Это была каморка Папы Карло! Они вернулись в мир, который был к ним так жесток и несправедлив. Он не хотел здесь оставаться, хотел вернуться туда, за дверь, но не мог. Его бесценное сокровище, - ключ, - пропало. Он остался там, по ту сторону двери, куда теперь нет хода. Он больше не был счастлив и радостен. Хмель со всей мощью обрушился на него и породил злобу.
   Он поведал горькую правду друзьям. Смолкли пьяные песни, и Мальвина принялась натягивать на себя непослушными руками грязное белье. Даже Пьеро, доселе храпевший в углу, притих, прислушиваясь к разговору.
   Буратино повел друзей на улицу, обуреваемый жаждой мести. Мстить! Но кому? Да хотя бы вон той парочке нищих, - Базилио и Алисе, бредущих навстречу и голосящим на всю улицу о подаянии. И Буратино дал, а его друзья добавили.
   Поравнявшись с попрошайками, Буратино неожиданно выбросил руку, ударив ребром ладони по шее Базилио. Старый кот, захрипев, повалился на землю, но прежде чем голова коснулась земли, очки разлетелись вдребезги от удара подкованного башмака Джузеппе. Спустя мгновение на пыльной, заплеванной мостовой оказалась и Алиса, сбитая с ног и методично избиваемая Пьеро, Карло и Мальвиной. Их били долго. Сознание давно покинуло их, но тела продолжали сотрясаться от града диких ударов сыпавшихся со всех сторон. Когда компания Буратино отступила от них, на серой, булыжной мостовой, в лужах крови плавали два закутанных в тряпье тела. Они были мертвы, или почти мертвы.
   Друзья оставили их, но злоба не утихла, а разгорелась еще сильнее. Буратино повел их дальше. И только необычайная резвость Карабаса, спасла его от дикой расправы. Он бежал, и горячий ветер швырял в спину огненные искры его пылающего жилища.
   Дуремар был затравлен Артамоном и загнан в воду, где его непрерывно атаковали Буратино с кампанией, и мечтавшая о мести старая, выжившая из ума черепаха Тартилла. Пиявки впивались в ноги, избавляя сразу, причем совершенно бесплатно, от кучи болезней и лишая сил. Черепаха норовила утащить на дно. С лица стекала кровь, бровь была рассечена метким попаданием Джузеппе. Дуремар устал. Он не обратил внимания на группу людей в форме, бегущих к месту избиения и спешащую впереди всех, знакомую коренастую фигуру. А вскоре здоровенный булыжник, брошенный Папой Карло, угодил ему в голову. Перед глазами поплыл кровавый туман и бедолага начал медленно оседать в воду, не обращая внимания на последующие удары.
  
  
  
   "Возвращение Буратино"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   А их, впрочем, и не было. Банда трусливых негодяев со всех ног улепетывала от людей в серой форме, стремящихся догнать их именем Тарабарского короля.
   Дуремар не утонул, не захлебнулся. Руки старого друга Карабаса бережно подхватили его и опустили на прибрежный песок. Метрах в двадцати от них вода разошлась кругами, и все стихло. Черепаха Тартилла затаилась на дне, жадно прислушиваясь к пьяным воплям задержанных хулиганов.
   Дуремар отделался сотрясением. Базилио и Алису спасли врачи. Суд был строг и справедлив, воздав преступникам по заслугам. Двадцать лет каторги, - таков приговор. Впрочем, не для всех. Джузеппе и Карло отправились в края дальние, оглашаемые кандальным звоном. Буратино и остальные получили срок условно. Связи Карабаса, его деньги, избавили их от наказания. Но Карабас был не из тех, кто тратится на благотворительность. Он нанял Алису и Базилио, они усердно следили за Буратино днем и ночью, исправно отрабатывая свой хлеб.
   Мальвина, Артамон и Пьеро исчезли. Прошел слух, что они покинули город навсегда. Но спустя пару недель они объявились вновь, совершенно неузнаваемые. Откуда они взялись, никто не знал. За исключением Карабаса, Дуремара и подручных. Они держали их в подвале, морили голодом и постоянно избивали, пытаясь выведать тайну того, что скрывалось за дверью в каморке Карло.
   Карабас с Дуремаром не смогли заставить их выдать тайну. Но сломали физически, Мальвина сошла с ума и теперь бродила по городу, дико завывая и попрошайничая. Пьеро умер в безвестной клинике для бедных от многочисленных ушибов и кровоизлияний. Артамон хромая на все четыре искалеченные лапы, сопровождал Мальвину, временами подвывая в такт ее безумному пению, роняя на землю кровавую слюну. Они шлялись по городу, вызывая жалость и отвращение горожан, потихоньку спиваясь. Вскоре они и вовсе ушли из города, навсегда покинув его в поисках лучшей доли.
   И только Буратино был цел и невредим, находясь под присмотром
   Карабаса и компании.
   Потеряв друзей, оставшись без кормильца Карло, Буратино начал
   устраивать свою жизнь. Поступил на работу в одну из небольших
   мастерских, - учеником слесаря. От восхода до заката орудовал напильником, зарабатывая на хлеб. А когда заходило солнце и хозяин покидал мастерскую, Буратино отпирал заветный шкафчик в углу, в котором хранились его пожитки и из кучи рванья, доставал драгоценное сокровище, - ключ. Он помнил каждый его изгиб, каждый зубец, каждую линию. И по ночам, не зная усталости, придавал железной болванке нужную форму.
   Дело двигалось на лад. Он предвкушал тот миг, когда с помощью ключа вновь окажется по ту сторону заветной двери. Он не замечал, как сквозь прорехи в крыше за ним день и ночь неотрывно следят пара то зеленых, то пронзительно-желтых глаз.
   Дуремар с Карабасом доедали очередную порцию превосходного
   черепашьего супчика, некогда звавшегося Тартиллой, когда в парадную дверь шикарного особняка постучали.
   Буратино отправился в каморку Карло! При нем ключ!
   Хозяин белоснежной виллы Карабас и его друг, - владелец городского пруда с черепашьим питомником, - Дуремар, поспешили за Базилио.
   Вскоре они нагнали Буратино, бодро вышагивающего к каморке Карло. Они ничем не выдали своего присутствия, даже тогда, когда ключ свободно вошел в замочную скважину и повернулся в ней. Они ждали. Ждали, когда закроется за Буратино дверь и когда она откроется вновь.
   Ожидание длилось недолго. Не более десяти минут. Дверь отворилась и из-за нее выпал Буратино. На нем не осталось живого места. Он был избит и обезображен. Его некогда длинный, сучковатый нос, который скверный мальчишка совал, куда не следует, был сломан возле основания, шея вывернута, левая рука висела вдоль тела безжизненной плетью, а вместо правого глаза зияла дыра.
   Он вывалился из-за дверей и затих. Друзья обступили его, и в этот миг в каморку вошел еще один человек. Почтальон. Он принес телеграмму. Раскланявшись с уважаемыми в городе людьми, - Дуремаром и Карабасом, поспешил дальше по пыльным улицам города.
   На телеграмме стоял серый казенный штемпель. Текст ее был предельно краток. "Карло умер..."
   Наклонившись к Буратино, чтобы положить телеграмму, Карабас разглядел нечто на спине деревянного мальчишки, едва прикрытое ветхой рубахой. Мгновение спустя застиранная и сотни раз латаная рубашка полетела в угол каморки.
   Ключ. Тот самый ключ, что вел за дверь, в полный размер был выжжен на спине Буратино, а под ним готическими буквами была выведена надпись, - " Страна наслаждений ".
   ......................
   С тех пор прошло много времени. Карабас стал сказочно богат, отгадав секрет двери ведущей в страну наслаждений. Деньги потекли к нему сначала тоненьким ручейком, а затем полноводной рекой. Базилио и Алиса, респектабельные агенты, без устали рыскали по Тарабарскому королевству в поисках клиентов для фирмы Карабаса, - "Страна наслаждений". Поговаривают, что даже сам Тарабарский король посещал сие заведение и не раз, одаривая Карабаса все новыми милостями. Говорят, что он посиживал с Карабасом и Дуремаром за порцией черепашьего супчика и дружеской беседой, и подарил по просьбе Карабаса его другу, - Дуремару титул, - Королевский Черепаший.
   Буратино, очнувшись в каморке после побоев, так и не смог оправиться физически. А телеграмма сломала его морально.
   Он спился и стал попрошайничать. Отныне его жизнь сводилась к двум незамысловатым вещам, - корке заплесневелого хлеба и стакану дешевого портвейна.
   Частенько он, целыми днями просиживал под окнами виллы Кара-
   баса, в ожидании объедков.
   Город он не покинул, что-то удерживало его здесь и не пускало по стопам исчезнувших друзей.
   Так и закончил он бесславно свою жизнь, где-то в сточной канаве, под забором, старая, растрескавшаяся, никому не нужная и ни на что ни годная деревяшка.
  
  
  
  
  
  
  
   "Примиренные смертью"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " ПРИМИРЕННЫЕ СМЕРТЬЮ "
  
  
   Его история, была обычной историей подростка из обыкновенной семьи. Ничем особенным из среды сверстников и приятелей он не выделялся, был невысокого роста, худощав, белокур и мечтателен. Шумным компаниям предпочитал уединение с книгой, или поход на рыбалку. Пестрая компания приятелей тяготила, в ней он терялся, предпочитая отмалчиваться, или бросался в другую крайность, и весь вечер напролет сыпал анекдотами, бесчисленное множество которых знал, приковывая к себе всеобщее внимание. Его друзья любили подобные вечера, пролетавшие незаметно, из всей массы услышанного запоминали лишь малую толику, жалея, что такие вечера случаются не часто. Стоит отметить, что то время было отмечено печатью негласной советской цензуры тогда и речи не могло быть о сборниках анекдотов, коими в настоящее время пестрят прилавки книжных магазинов, киосков и лотков новоявленных бизнесменов книжного рынка. Но стоило на одном из подобных вечеров появиться незнакомой девчонке как наш герой смущался, не находя себе места.
   Ему, как и всем мальчишкам его возраста нравились девчонки, он хотел дружить с ними, провожать домой, дарить цветы и подарки, ходить на танцы, в кино, но, увы, скромность была его злейшим врагом, отравляющим жизнь. Всевозможными путями он пытался избавиться от этого продукта воспитания, мешающего нормально жить. Но тщетно. Он пытался быть нахальным, стать циником. Но если у него что-нибудь и получалось на глазах друзей-приятелей, то дома, наедине с собой он страдал от содеянного. Возможно поэтому, борясь с собой, он переключился на кошек, невинных и безвредных созданий. Их тогда было очень много поэтому они и попали на глаза человеку, желавшему во что бы то ни стало, ожесточить сердце. И началась "потеха". Запретное действо манит, и вскоре в охоту на обитателей подвалов и чердаков включилось практически все подрастающее мужское поголовье двора. Их примеру последовали и окрестные районы, правда, в куда более скромных масштабах. Кошки, некогда заполонившие двор, стали исчезать, и вскоре их не стало совсем, пришел черед другой категории кисок, - домашних.
   И только глупые старухи, день-деньской просиживающие на лавках у подъездов перемывая кости всему и всем, никак не могли выяснить причину столь феноменального явления. Возможно, они и имели смутное предположение, но не было доказательств, "охотники" следов не оставляли. И только девчонки с расширенными от страха глазами внимали хвастливым россказням ребят о подробностях очередного исчезновения Васьки, или Мурки и их дальнейшей судьбе, которая была весьма печальной. Редко кому удавалось вырваться из рук мучителей, да и то, ненадолго, вскоре они вновь попадали в расставленные повсюду многочисленные ловушки.
   Особенно, среди "охотников" выделялся один. Да, это был он, наш герой, человек от рождения наделенный мягким характером и добрым сердцем, стремящийся его ожесточить.
   Шло время, рос его "боевой" счет и связанные с этим, принятые в их кругу "привилегии". Он стал неким символом в глазах приятелей, но в душе еще более несчастен и несказанно одинок. Друзья не знали, они и предположить не могли, как после очередной расправы над беспомощной жертвой, плачет его сердце, обливаясь кровавыми слезами.
   Годы шли, а мальчишка не менялся, да и не хотел меняться. Даже служба в армии не изменила его. Он изменился внешне, повзрослел, возмужал, научился многим полезным в жизни вещам, но в глубине души оставался все тем же четырнадцатилетним парнишкой, добрым и отзывчивым, предпочитающим уединение шумной кампании приятелей.
   Он поселился в кругу друзей, которые не задают лишних вопросов, не учат, что и как делать. Он жил в мире книг, покидая его лишь на время. Когда нужно идти на работу, чтобы иметь средства к существованию, быть независимым, а значит свободным.
   Но постепенно, стали надоедать и эти, не требующие ничего друзья. И он начал пить. Сперва понемногу, изредка, в привычной кампании, затем чаще и больше, и уже без разницы с кем, до помутнения рассудка, чтобы прогнать одолевающие его день ото дня мысли. А затем глубокий и темный как омут сон, подчас в чужой, грязной квартире, мучительное похмелье, а впереди еще целый день, до вечера, когда можно будет вновь приложиться к бутылке и позабыть обо всем до следующего безрадостного пробуждения, когда станет еще хуже и горше. И так день за днем, и с каждым разом промежутки между очередной многодневной попойкой все короче, а похмелье все тяжелее. И нет никакой цели, к которой нужно стремиться, ради чего стоит жить.
   Жизнь потеряла для него всякий смысл. Однажды ночью, когда утомленные затянувшейся за полночь пьянкой гости уснули, он решился. Он не был показушником, не смотря на кажущуюся мягкость, всегда стремился доводить задуманное до конца. Блеснуло в лунном свете стальное лезвие и резко опустилось вниз, оставляя после себя багровый след. Резкая боль, внезапный страх, отчаянье, раскаяние от содеянного, но затем все отступило, на душе стало отрешенно и спокойно, нахлынула апатия и безразличие к окружающему миру. А затем тяжелая сонливость заставляющая лечь и закрыть глаза.
   Но, человек не в силах изменить предначертанное свыше. Он не умер. И хотя весь пол оказался залит продолжающейся сочиться кровью, он оставался жив и был замечен одним слишком рано проснувшимся гостем.
   Его подняли на руки и понесли. А затем его умчала скорая. Гости разошлись, злорадно посмеиваясь.
   Он не чувствовал ничего. Зыбкая, молочно-белая пелена укутывала, убаюкивала, напевая непонятную песнь на неземном языке. Было спокойно и умиротворенно. Смерть более не казалась такой страшной.
   Так продолжалось бесконечно долго. Он потерял счет времени, оно перестало для него существовать. Он не видел и не чувствовал ничего, кроме едва различимых, смутных пятен блуждающих вокруг. Не почувствовал и укола, только ощутил неладное, когда приятное, убаюкивающее ничто, стало стремительно исчезать, когда на смену ему пришла ясность мысли и нахлынули воспоминания. Он крепко сжал веки, не желая возвращаться в осточертевший мир, с которым простился навсегда.
   Мягкое поглаживание вернуло его в мир. Он осторожно, опасаясь неведомо чего, приоткрыл глаза и тотчас же закрыл, недоумевая. Этого не может быть, он либо умер, либо бредит. Он ущипнул себя и приоткрыл глаза. Видение, так поразившее его, не исчезло. Этого не может быть, беззвучно
  
  
  
  
   "Примиренные смертью"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   закричал он. Все в нем отказывалось верить в увиденное. Он пытался уверить себя, что это сон и стоит лишь проснуться, как наваждение исчезнет, но чувствовал, что не все так просто, а мысли были на удивление легки и ясны.
   Наваждение не исчезло, наоборот, стало еще более реалистичным, приблизившись вплотную.
   Он лежал в просторной белой палате, освещенной мягким светом
   люминесцентных ламп, на кушетке. Едва уловимый запах
   витавший повсюду, недвусмысленно говорил о том, что он в больнице. Вот только в какой? В обыкновенной больничной палате, или в вивисекторской? Удивительное было ни в комнате, ни в запахе, а в существах окружающих его, встречи с которыми он вряд ли желал. Но встреча случилась, погрузив его в уныние, внушив тревогу. Существа, окружившие его со всех сторон, снующие туда-сюда с серебристыми штуковинами неизвестного назначения, были... кошками. Самыми настоящими кошками, только увеличенными во много раз. И поскольку он в свое время поступал с ними довольно скверно, то и ему вряд ли приходилось ожидать милости, узнай они о его грехах.
   Он затаил дыхание, пытаясь уловить во взглядах снующих повсюду пушистых созданий недовольство, скрытую ненависть, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность. Но, по-видимому, кошки ни о чем не догадывались, ему даже показалось, что они поглядывают на него с сочувствием. Это открытие успокоило, позволило перевести дух, собраться с мыслями и более тщательно осмотреть помещение, в котором он очутился.
   Осмотр ничего особенного не дал, обычная операционная, каких повидал множество в бытность свою студентом-медиком. Единственное, что было необычным, - огромный, во всю стену экран, назначение которого он не смог определить.
   Вскоре его внимание было отвлечено действиями персонала неземной клиники, в которой он неведомо как оказался. Существа прекратили бесцельное, как ему казалось, движение и приблизились к нему. С тревогой заглянул он в необычные физиономии, зеленые и карие глаза. И успокоился, не обнаружив в них ни тени гнева, или ненависти. Они опутали его голову сетью датчиков, соединенных с множеством приборов неизвестного назначения. Тихо загудела подключенная аппаратура. На мгновение закружилась голова, слабая дрожь пробежала по телу. Ощущение было необычным и не лишенным приятности. Экран, матово мерцавший на стене, внезапно ожил, и потекли по нему, сменяя друг друга, вереницы кадров. Его прожитая жизнь, со всей ее беспросветной грязью, подлостью и жестокостью. Вот перед его взором промелькнуло не слишком сытое и нередко лишенное привычных радостей детство. Затем юность. Первая сигарета, кошка, первая рюмка и женщина. И чем дольше смотрел он на события разворачивающиеся на экране, тем холоднее становился струящийся по телу пот. На голове начинали шевелиться от нехороших предчувствий волосы, а пальцы рук противно дрожать. Бесчисленные казни невинных животных потекли по экрану. Краем глаз он видел стоящих вокруг кошачьих существ, не отрывающих от экрана немигающих глаз. Они читали его жизнь, и он не мог ничего утаить от них. Страшно думать о том, что произойдет, едва картинки перестанут сменять друг друга. Но еще мучительнее, глядя на них вспоминать то, что он так часто пытался забыть в многодневных, запойных пьянках. Мучительно хотелось погрузиться вновь в спасительную, молочно-белую пучину, в которой он пребывал до пробуждения, и навсегда раствориться в ней. Но это невозможно, ему придется держать за все ответ.
   Стрекот, сопровождавший показ кадров смолк, установилась гнетущая тишина, в которой могло таиться все что угодно. И тогда он заглянул в устремленные на него глаза. Не было в них ненависти, лишь упрек и сожаление, больно жалящие в самое сердце. А затем ему сделали укол. Он уснул тихо и безболезненно, как ставшее ненужным животное, усыпленное заботливыми хозяевами.
   Но он не умер. Вскоре он проснулся в обычной больничной палате в окружении врачей и медсестер, куда он был переведен из реанимации, где находился несколько часов.
   На следующий день его выписали, и, прочитав напутственное слово о вреде содеянного, отпустили домой.
   На трамвае он не поехал. На улице стоял прекрасный летний день, до дому десять минут ходьбы, а мыслей накопилось множество и лучше обдумать все во время неспешной прогулки.
   Он шел домой, в родной квартал, размышляя об увиденном, в больнице. И все сильнее в нем крепла уверенность в том, что все это не более чем видение ослабленного потерей крови мозга.
   Миновав трамвайную линию, он углубился в скопление унылых казенных пятиэтажек, в чреве одной из которых находилась его клетушка, в которой он обречен и дальше влачить лишенное смысла существование. И вдруг услышал крик о помощи. Он раздался прямо в голове, слабый, наполненный непереносимой мукой. Машинально он свернул за угол ближайшей серой пятиэтажки, из-за которой раздался призыв о помощи, где его глазам предстало зрелище, ранее не вызывавшее особых эмоций. Кучка малолетних хулиганов, глумясь и сыпя матом, избивала кошку, с каждым ударом входя в раж, все более зверея и ожесточаясь при виде крови беззащитной жертвы. А она не в силах бежать лишь слабо перебирала лапками, все еще моля еле слышно о пощаде. Жизнь покидала истерзанное тело несчастной. Еще несколько ударов и ей конец. Не раздумывая, он бросился на хулиганов, и они, побросав палки, метнулись в разные стороны, трусливые, как и все хулиганье, превращающиеся в кровожадных зверей, когда соберутся в стаю и встретят на пути того, кто слабее их.
   А затем он нагнулся за маленьким, рыжим пушистым комочком, прижал к груди трепещущее тельце, не обращая внимания на сочащуюся из множества ссадин кровь. Нежно убаюкивал несчастного зверька, шептал ласковые слова, пока ноги несли его домой. И кошка успокоилась на его руках, перестала дрожать всем телом. Она поверила ему, что все будет хорошо, и что еще не мало теплых летних дней они проведут вдвоем.
   Они стали жить вместе. Он выходил ее и полюбил как лучшего друга, и кошка отвечала ему взаимностью. Частенько их можно было видеть сидящими на балконе долгими летними вечерами.
   И, глядя на их трогательную дружбу, улыбалось с небес ослепительно-рыжее солнце загадочной улыбкой огромной небесной кошки.
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Гибель Актрона"
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   " ГИБЕЛЬ АКТРОНА "
  
  
   В жизни людей настал долгожданный день, которого они с нетерпением ждали долгие месяцы, заточенные в чреве звездолета, спешащего на выручку неведомой, находящейся в смертельной опасности, цивилизации.
   Около года назад, одной из станций слежения за космосом, был получен сигнал от далекого красного солнца, с призывом о помощи. В кратчайшие сроки на одном из космодромов планеты был подготовлен к запуску один из лучших земных кораблей. Отборная команда, отчаянные парни и прекрасные специалисты, заняли отведенные по штатному расписанию места в просторном чреве звездолета. Снабженный всем необходимым на годы полета, корабль стартовал в направлении красного солнца, призывы о помощи идущие от которого все также бесстрастно продолжала фиксировать космическая станция слежения.
   Месяцы полета томительны и долги, и лишь ежедневные занятия и тренировки, позволяли экипажу поддерживать себя в форме. Неведомый мир взывал о помощи, значит, там случилось что-то настолько серьезное и непоправимое, что его жители не в состоянии справиться с проблемой самостоятельно, и надеются только на помощь извне. Это лишний раз напоминало о том, что люди должны быть в идеальной форме к моменту прибытия на терпящую бедствие планету, чтобы во всеоружии встретить любую возможную опасность.
   И люди были готовы к любой неожиданности, отрепетировав сотни возможных, и невозможных ситуаций, могущих возникнуть на неизвестной планете. И поэтому, появление на обзорных экранах корабля единственной планеты красного светила, цели их многомесячного полета, не вызвало особых эмоций. Все было сотни раз пережито и отрепетировано за время бесконечных учений и тренировок.
   Безымянная планета красного солнца стремительно росла, будто угрожая людям, что еще немного, еще чуть-чуть и она всей своей мощью, с размаха, словно гигантская теннисная ракетка, шарахнет по кораблю, запустив его безумным рикошетом вглубь вселенной. И полетит он прочь, беспомощно кувыркаясь и тараня своей массой глубины мироздания. Но это всего лишь иллюзия, оптический обман, могущий ввести в заблуждение только зеленого новичка- курсанта, или дремучего штатского, чудом оказавшегося на борту. На звездолете "зайцев" не могло быть в принципе, поэтому некому было испытывать дрожь и волнение, глядя, как стремительно приближается планета.
   Все произойдет как обычно. В нужное время включатся тормозные двигатели и, зависнув на заданной компьютером высоте, корабль пойдет по орбите неведомого мира.
   Лишь один вопрос не давал людям покоя. Кто попадет в группу высадки, в задачу которой входит разведка местности и составление донесений, на основании которых будут строиться дальнейшие планы.
   Любой был готов на высадку, но, решение принимает командование и только оно решает, кому суждено стать первым. Кому выпадет почетная миссия представлять землян на затерянной на задворках космических дорог, планете.
   По прошествии часа, показавшегося людям вечностью, стали известны имена тех, кому выпала честь первыми ступить на неизвестную планету.
   Провожаемые завистливыми взглядами товарищей, избранники судьбы и начальства, заняли места в разведкатере, мгновение спустя стартовавшему навстречу неведомому.
   Спустя мгновение, корабль остался далеко позади, а прямо по курсу росла, стремительно приближаясь, планета.
   Спустя несколько минут, катер-разведчик окунулся в голубую атмосферу планеты, такую же девственно-чистую, как и на Земле. Голубое небо простиралось повсюду. Они купались в нем, наслаждаясь ласкающей прохладной голубизной. И лишь пелена ослепительно-белых туч укрывающих земную твердь, портила общее очарование.
   Катер приближался к белесой преграде, прерываемой изредка проглядывающими снизу островками зелени. Торопиться некуда, спешка не помощник, а враг. В спешке можно пропустить что-то очень важное, от чего, в дальнейшем может зависеть успех миссии. И хотя не было ни малейших признаков опасности, командир десанта включил силовую защиту, на случай какой-нибудь неприятной неожиданности. Слишком светла и лучезарна планета, слишком спокойна и мила, что никак не вязалось в сознании землян с планетой, находящейся в смертельной опасности и отчаянно взывающей о помощи. Командир оказался прав. Едва включилась силовая защита, как катер подвергся нападению.
   Троица мерзких и отвратных тварей, внешним обликом напоминающих вымерших на Земле миллионы лет назад птеродактилей, хищных крылатых ящеров, неожиданно вынырнула из облака и с гортанными криками набросилась на корабль. Видно внешний вид его и размеры послужили весомым аргументом для хищников, решивших разнообразить чужаком свой пищевой рацион. Твари были настроены решительно и агрессивно, а натиск их был настолько неожидан и силен, что не будь включено силовое поле, катеру бы не поздоровилось. Размах крыльев летающих тварей, по самым приблизительным расчетам, был не менее 30 метров, а долбаки-клювы, венчающие уродливые до безобразия головы на гибких змеиных шеях, были настолько велики и массивны, что легко бы повредили легкую броню катера.
   Но командир оказался осмотрительнее и расчетливее крылатых разбойников, и они, к вящему своему сожалению, остались ни с чем. Сделав несколько заходов на такую близкую и заманчивую цель, но, так и не добравшись до нее, всякий раз натыкаясь на незримую преграду, они, хриплыми криками выражая обиду и разочарование, некоторое время покружили поблизости, а затем убрались прочь, спрятавшись за одним из белых, непроницаемых облаков, в ожидании более доступной добычи. Невероятные гиганты бороздят здешние воздушные океаны, если для охоты на них объединяются в стаи подобные монстры. Какова должна быть добыча, на которую они не отваживаются нападать в одиночку?
   Лишившиеся добычи крылатые разбойники укрылись в одной из туч, затаившись в ожидании более благоприятной встречи, выпустив из виду катер с находящимися в нем людьми, напрочь забыв о самом его существовании. Он был недоступен, несъедобен, а стало быть, неинтересен.
   И снова вокруг не было ничего, лишь голубое небо, белые, непроницаемые облака да золотистое светило, льющее с небес на землю живительный свет. Было по-прежнему тихо и безмятежно, но люди стали другими. Чувство эйфории, внутренней успокоенности, после неожиданной встречи исчезло. Под ласковым и милым личиком планеты скрывались смертоносные клыки, готовые в любой момент уничтожить их. Внешнее спокойствие планеты никого более не обманывало, люди знали ее истинный облик, звериный нрав.
   Неожиданная встреча среди облаков пошла на пользу, люди собрались и готовы были действовать незамедлительно. После небесной встречи рухнули остатки иллюзий о спокойном завершении миссии. Надежды на лучшее, были уничтожены вмешательством агрессивных крылатых тварей.
   Впереди их ждала земная твердь, безбрежный океан зелени в котором могли водиться монстры и пострашнее милых птичек, что пытались ими пообедать.
   По мере снижения изменялся облик планеты. Ее поверхность более не казалась одним сплошным зеленым ковром. Имелись в нем обширные буро-серые проплешины, которые оказались остовами полуразрушенных кирпичных многоэтажек. Куда и почему исчезли их обитатели, предстояло выяснить Бенджару и команде. Для этого необходимо исследовать развалины, помятуя о возможных опасностях. Возможно именно там, они найдут ответ на вопрос, почему и главное куда, ушли жившие здесь люди. Что за причина вынудила их покинуть обжитые места, что за беда заставила послать полный отчаянья, призыв о помощи.
   Полуразрушенные здания были одинаковы, и поэтому Бенджар указал на первое попавшееся.
   Брошенное здание печально взирало на людей пустыми глазницами оконных проемов, словно вопрошая окрестный мир о том, что же случилось, куда подевались те, что делали его теплым и живым.
   Со стороны дом производил впечатление мертвого и необитаемого, но это было не совсем так. Прямо из-под ног выскочило несколько мелких, рыжеватых тварей, мгновение спустя исчезнувших в груде битого кирпича и мусора. Наличие этих существ напоминало о том, что нужно быть настороже, не исключена вероятность встречи и с более крупными представителями животного мира планеты.
   Первое время люди, помятуя о воздушной атаке, были настороже, но постепенно напряжение стало ослабевать. Кроме мелких рыжих тварей снующих повсюду в поисках добычи и устраивающих бесконечные, шумные свары и драки, другой живности в развалинах замечено не было. Чувство опасности спало, и это едва не привело к трагедии.
   Заглянув в одну из комнат, Бенджар резко отпрянул назад, пальнув вглубь комнаты из бластера. Когда на его крик сбежались товарищи, командир поведал о случившемся. Он едва не стал жертвой монстра, который, стоя на задних лапах в глубине комнаты, с аппетитом пожирал рыжего зверька. Все произошло так быстро, что только отменная реакция, позволила человеку остаться в живых.
   Завидя Бенджара, чудовище бросилось в атаку, приняв человека за соперника, вознамерившегося отнять добычу, решив пообедать заодно и им. Планета в очередной раз напомнила людям о том, что она смертельно опасна.
   Биолог Анджерс, принялся делать замеры убитого хищника, занося полученные данные в блокнот и делая необходимые зарисовки. Не успел он закончить и половины дела, как отовсюду повылазили вездесущие, нагловатые рыжие бестии. Их нахальные рожи торчали изо всех дыр, из каждой мало-мальски приличной щели. Рыжий народец с интересом наблюдал за пришельцами, ожидая, когда они закончат свое странное занятие и уберутся прочь, предоставив им, возможность от души попировать. Но не все желали терпеливо ждать. Один рыжий нахал обнаглел настолько, что, игнорируя присутствие чужаков, подобрался к добыче вплотную, намереваясь отхватить кусок получше. Возмущенный подобной наглостью биолог, попытался носком ботинка прогнать зарвавшегося нахала, но не тут-то было. Издав воинственный писк, зверек ринулся в атаку и, вцепившись в ботинок Анджерса, принялся с остервенением его трепать. Пунцовый от смущения биолог, не ожидавший подобного, не знал, что предпринять. Ситуация была настолько комичной, что удержаться от смеха наблюдая за битвой миров, было невозможно. Собратья рыжего храбреца бурно выражали свои чувства, однако прийти на помощь сородичу не решались, опасаясь хмыкающих в стороне великанов. И лишь мелькнувшая в оконном проеме тень, положила конец веселью. Зверьки мгновенно исчезли, тень заставила ретироваться даже бесстрашного рыжего храбреца, оставив победу за ботинком биолога. Воцарилась небывалая тишина. Мир, словно замер в ожидании.
   Осторожно выглянув наружу, Бенджар отпрянул от окна, а оставшийся без добычи ящер, отправился к другому охотничьему угодью, где ему, возможно, повезет больше.
   Проведя пару дней в бесплодных поисках, экспедиция направилась к лесу, пышным ковром устилавшему склоны виднеющихся неподалеку гор. В брошенном жителями городе, пришлось довольствоваться более чем скромными находками. Разгадка тайны приключившегося с планетой несчастья, была так же далека, как и в первый день. А небо вот уже третий день кряду метало громы и молнии, словно выражая свое недовольство вторжением незваных гостей.
   Летя на небольшой высоте, люди хорошенько рассмотрели и горы, и лес. У подножия гор были видны ходы множества пещер. Нельзя было исключить вероятность того, что некоторые из них имеют искусственное происхождение. Если это действительно так, возможно именно там и нашли приют обитатели планеты, покинувшие города.
   Оставив катер на, лесной поляне, группа направилась к горам и спустя полчаса достигла входа в одну из пещер. Стены пещеры были тщательно обработаны, что указывало на ее искусственное происхождение.
   Осторожно ступая, освещая дорогу фонарями и держа наготове бластеры, земляне углубились в темный зев пещеры. Не успели они пройти и сотни метров, как идущий первым десантник Джонсон глухо вскрикнув, провалился куда-то вниз. Мгновение спустя раздался, леденящий кровь, вопль. Глазам людей предстало ужасное зрелище. На дне ямы копошились перемазанные кровью гигантские, белые муравьи, разрывая на части тело человека. Зрелище было не из приятных и лазерная вспышка превратила эту кровавую компанию в кучку пепла.
   А затем начался кошмар. Из всех щелей, повалили белесые твари ростом около полутора метров, передвигающиеся на двух конечностях. В полном молчании бросились они на людей. А те, выжигая огнем бластеров все вокруг, расплавляя муравьев вместе с камнями, в смятении, отступали к выходу из пещеры, где уже скопилось множество поджидающих их злобных тварей.
   Проложив огнем дорогу, Анджерс первым покинул злополучную пещеру. Сзади до его слуха донесся предсмертный крик, прозвучавший из самой глубины муравьиного ада. Кто это был? Михайлов, или Александров, -
  
  
  
  
  
   "Гибель Актрона"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   подумал Анджерс, карабкаясь вверх по горному склону, подгоняемый толпой преследователей, позабыв про спасительный катер.
   Внизу творилось что-то невероятное. Изо всех пещер, трещин и разломов ужасной горы, водопадом низвергались полчища кровожадных белесых тварей.
   Вконец запыхавшись, Анджерс остановился перевести дух и едва не стал жертвой нападения сверху. От неминуемой смерти его спасли преследователи. Огромная серая тень промелькнула над головой, внеся смятение в муравьиный стан. И в тот же миг ящер схватил жертву и взмыл в небесную высь. Завидя замешательство в стане противника, биолог одной меткой очередью довершил победу, прекратив безумную гонку.
   Покончив с преследователями, Анджерс принялся наблюдать за набирающим высоту ящером. А тот не таясь, демонстрировал всему миру свой замысел. На огромной высоте его когти разжались и муравей, набирая скорость, устремился вниз, на головы копошащихся внизу собратьев. Приглядевшись, биолог заметил, что еще несколько ящеров занимались тем же. Между хозяевами земли, - муравьями и владыками неба, - ящерами, шла безжалостная межвидовая борьба.
   Размышления ученого были прерваны сверкнувшей из-за скалы молнией, в которой он без труда узнал лазерную вспышку. Это могло означать только одно, - удалось спастись кому-то еще. Приглядевшись, он заметил доктора Михайлова.
   Чтобы привлечь его внимание, Анджерс выпустил вниз длинный огненный луч, изрядно уменьшив и без того ничтожный запас энергии оставшийся в бластере, после бегства из пещерного ада. Заметив сигнал, Михайлов решительно оторвался от приютившей его скалы. Но случилось ужасное. С ближайшего дерева взметнулся ящер, и мгновение спустя человек закричал. Анджерс был не в силах ему помочь, он мог лишь наблюдать. Ящер, зажав добычу в когтистых лапах, стремительно набирал высоту. Биолог знал, что сейчас произойдет, и закрыл глаза, ожидая, когда этот кошмар закончится.
   Когда замер вдали полный боли и отчаянья крик, Анджерс открыл глаза. Ящера не было видно. Возможно, он притаился где-нибудь неподалеку и теперь караулит уже его.
   Анджерс внимательно осмотрелся по сторонам, зная, что от этого зависит его жизнь. И вскоре обнаружил ящера, притаившегося в пышной зелени первобытного дерева, готового к внезапной атаке. В голову биолога пришла мысль избавиться от смертельно опасной опеки, и укрыться на одном из развесистых зеленых исполинов до тех пор, пока не придет помощь.
   Оторвавшись от земли, побежал в сторону деревьев, и в тот же миг навстречу ему метнулась зловещая тень. Но он ждал нападения и встретил чудовище вспышкой огня. Рухнув с небес, ящер заковылял прочь, волоча по земле изувеченное крыло. Анджерс попытался добить безмозглую тварь, чтобы не мучилась, но бластер упорно молчал, стрелка дозиметра энергии застыла на нуле.
   Отбросив в сторону оружие, превратившееся в бесполезный хлам и лишнюю обузу, человек влез на дерево и, затаившись в густой кроне, вверил свою жизнь в руки провидения.
   Вскоре его глазам предстало отвратное зрелище. Слетевшиеся на запах крови крылатые твари набросились на изувеченного собрата, и вскоре с ним было покончено. Началось кровавое пиршество, время от времени прерываемое яростными схватками за лучший кусок добычи.
   И только с наступлением сумерек, человек избавился от шока, и вспомнил об индивидуальном радиомаяке. Включив прибор, он заснул, уверенный в том, что его найдут.
   Проснулся Анджерс в окружении друзей с нетерпением поглядывающих на него, в ожидании истории похода к горам. После того, как он с подробностями поведал о случившемся, свою историю рассказал Кроусонэ.
   Работая в лаборатории катера, они сделали невероятное открытие. Определяя возраст кирпичей, из которых сложены дома, и немногочисленных предметов искусственного происхождения найденных в полуразрушенных многоэтажках, сравнивая их с останками ящера из современного мира, люди пришли к сенсационному выводу. Животный мир планеты моложе и имеет гораздо более позднее происхождение в сравнении с покинутыми строениями. Нынешнему облику планеты не более пары сотен лет, когда старому, - многие тысячелетия. Люди чувствовали, что стоят на пороге величайшего открытия, но близкое озарение улетучилось под внезапным натиском полчищ гигантских белых муравьев, выросших словно из-под земли и яростно атаковавших катер. Неожиданное появление армады злобных белесых тварей с той стороны, куда ушла группа, красноречивее любых слов говорило о приключившейся беде.
   Не мешкая, Бенджар и Кроусонэ отправились на помощь. Но следы группы утонули в кипении бескрайнего муравьиного моря. Лишь с наступлением темноты, когда они уже были готовы отказаться от поисков, приборы уловили писк радиомаяка, и вскоре обнаружили безмятежно спящего на дереве биолога.
   На совете решено было вернуться на корабль. После приема оказанного людям в воздухе и, особенно на земле, глупо было рассчитывать обнаружить иную жизнь, кроме той, с которой они уже имели несчастье познакомиться, злобной и агрессивной.
   Взревев моторами, катер взмыл ввысь, прочь от роковой планеты. Но не суждено ему было вернуться на корабль. Планета решила иначе. Катер, уткнувшись в невидимую преграду, застыл на месте, натужно ревя работающими на запредельных скоростях двигателями. Он так и не смог ни на метр приблизиться к звездолету ближе дозволенного предела. В стороны, или вниз, продолжал движение, словно ничего не случилось, натыкаясь на невидимую преграду лишь при попытке прорваться вверх.
   Отчаявшись протаранить невидимую преграду, люди повернули обратно. Планета заманила их в ловушку, отныне они ее пленники. Связь с кораблем отсутствовала, не было возможности предупредить об опасности людей, которые, по истечении срока отведенного группе для исследований, поспешат им на помощь.
   А небо, словно издевалось над людьми спокойствием и безмятежностью. Ярко светило солнце, ласково шелестел летний ветерок и если бы не мелькающие то здесь, то там, крылатые твари, можно было подумать, что это не враждебный людям мир, а родная старушка Земля.
   Последующие дни прошли безрезультатно. Люди не нашли следов исчезнувшей цивилизации. Не удалось обнаружить ничего заслуживающего внимания, за исключением гигантских динозавров бродящих в окрестных лесах неоднократно нападавших на катер. Планета подарила людям еще одного сильного и злобного врага, что совсем не радовало. Рано, или поздно, настанет момент, когда они будут вынуждены покинуть катер, истощивший запасы энергии.
   Но все случилось гораздо раньше, чем они ожидали.
   Однажды ночью раздался ужасный рев, а вслед за ним треск и скрежет металла. И прежде чем люди успели понять, что же произошло, пасть ужасного чудовища сомкнулась на Бенджаре. Анджерс и Кроусонэ выстрелили почти одновременно в оскаленную зубастую пасть монстра, но бластеры упорно молчали, хотя датчики энергии показывали полный боезапас.
   Бросив ставшее бесполезным оружие, люди бросились прочь, и тотчас же за ними метнулась зловещая, серая тень. Спастись удалось только Анджерсу. Он слышал позади вопль Кроусонэ настигнутого чудовищем. Еще долго вдогонку ему неслись мерзкие крики и злобный хохот справляющих кровавую трапезу монстров.
   Четыре дня скитался человек по лесу, питаясь ягодами и съедобными кореньями, ежеминутно рискуя попасть на обед какому-нибудь хищнику, которых было в этом мире превеликое множество.
   Настал одиннадцатый день пребывания Анджерса в полном смертельных опасностей, мире. Обросший, грязный и голодный, он стоял на лесной поляне с тоской и надеждой, вглядываясь в небо. Радиомаяк, много дней не подававший признаков жизни, ожил и снова посылал сигналы, приближая радость встречи с товарищами и завлекая их в ловушку. Анджерс был бессилен, что-либо изменить. Даже если заставить прибор молчать, это ничего не изменит, их все равно будут искать.
   Внезапно над головой промелькнула быстрая тень, и он инстинктивно упал на землю. Но к радости смертельно уставшего человека тень, нарушившая неспешное течение мыслей, принадлежала не опостылевшему ящеру, а корабельному катеру. Спустя минуту его обнимали и засыпали вопросами такие родные люди, увидеть которых он уже и не чаял.
   Выслушав историю гибели экспедиции, капитан спасателей принял решение немедленно покинуть планету, не тратя времени на дальнейшие бесплодные поиски. Небо, словно в отместку, из тихого и безоблачного, превратилось в мрачно-грозовое, пугающее чернотой и бесчисленными молниями. Наперекор стихии, катер нырнул в пугающую бездну, держа курс на застывший на орбите корабль.
   Худшим опасениям не суждено было сбыться, невидимой преграды, как в прошлый раз, на пути не оказалось. Но едва люди с облегчением вздохнули, как в борт корабля ударила одна из множества молний, насквозь простреливающих бушующее небо. Катер дернулся от удара и изменил курс. Теперь он мчался прочь от звездолета, в зияющую космическую пустоту.
   Капитан попытался вручную изменить курс, но не смог сдвинуться с места, неведомая сила вдавила в кресло, не давая пошевелиться. В таком же бедственном положении оказались и остальные члены команды, обездвиженные и беспомощные. Проклятая планета расправилась и с ними, обрекая на мучительную смерть. Оставалась последняя, надежда на то, что на корабле заметят их странный маневр и поспешат на помощь.
   Немой призыв о помощи был услышан. На обзорных экранах появилась стремительно приближающаяся точка. Спустя несколько минут, катер оказался захвачен магнитными ловушками звездолета, а его команда зашевелилась, сбросив тягостное оцепенение. И только тогда люди заметили, что кресло, которое занимал Анджерс, пусто. Проклятая планета не отпустила свою жертву.
   Каково же было изумление командира спасателей отправившегося с докладом к начальству о результатах рейда, когда он случайно бросил взгляд в иллюминатор. Не снижая скорости, и не меняя курса, корабль мчался вперед, точь-в-точь на огненное светило. Но странное дело, на лицах встреченных им людей не было ни тени страха, или сомнения. Он поинтересовался у первого попавшегося на пути офицера, что все это значит. Оказывается, когда корабль погнался за взбунтовавшимся катером, в его поле зрения попал еще один объект, без сомнения искусственного происхождения, к которому они и направлялись.
   Захваченный в результате маневра объект, представлял собой примитивную сигнальную ракету, внешне ничем не примечательную, но таящую внутри себя массу интересного. Во-первых, она была снабжена мощным передатчиком неизвестной людям конструкции, излучавшем призывы о помощи до тех пор, пока не кончились запасы питавшей его энергии. И вторая, бесценная находка, - черный с золотыми узорами ящик из неизвестного земной науке металла, с кипой документов, испещренных непонятными значками чужого языка.
   На этом находки закончились. Штурмовать планету после доклада капитана спасателей не имело смысла. Оставалось лишь вернуться на Землю и попытаться прочесть, и понять сокрытую в чужих письменах историю исчезнувшего мира.
   ..........................
   На расшифровку доставленных звездолетом документов потребовались годы, но с их помощью тайна погибшей планеты, перестала быть таковой.
   Цивилизация Актрона была высокоразвитой в техническом отношении. Ее корабли без устали бороздили космические просторы в поисках богатых природными ресурсами и пригодных для обитания миров. Но не все было благополучно на самой планете. В сфере правления назревал кризис. Народ все громче выражал недовольство правительством. Недовольство в любой момент могло перерасти в открытый бунт, сметающий все на своем пути и тогда власть предержащим несдобровать, и даже армия не сможет помочь. И правители
   ушли, не дожидаясь грядущих потрясений. Ушли, прихватив значительную часть богатств, лучшее из достижений науки и техники, виднейших ученых и преданных слуг. Уведя за собой космический флот Актрона, правители убрались прочь, на одну из необитаемых, но пригодных для жизни планет.
   Лишившись жирующей верхушки, народ ликовал, строя в радужных мечтах новый мир, основанный на иных ценностях, нежели тот, что был прежде.
   Но о них не забыли. Спустя столетие один из правительственных звездолетов вернулся обратно и сбросил на планету мощнейшую хроно-бомбу, отбросившую ее в далекое, замшелое прошлое, в век ящеров.
   Ракету, найденную людьми, отправили в космос обреченные на
   смерть жители Актрона. При выборе курса, в расчеты вкралась ошибка и появись земляне чуть позже, они бы не нашли никаких упоминаний об исчезнувшей расе. Ракета медленно падала на солнце, и вскоре должна была сгореть.
   Такова печальная история исчезнувшей с лика вселенной актронской цивилизации, неведомой и прекрасной, оставившей после себя лишь руины, да стопку мелко исписанных причудливыми знаками, бумаг.
  
  
  
  
   "Рейберские совы"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   " Рейберские совы "
  
  
   -- Война объявлена, война объявлена, - кричат громкоговорители на всех обитаемых планетах, населенных некогда единым человечеством, - выходцами с одного материнского мира с течением веков превратившихся в яростных противников, разбившихся на два враждующих лагеря. Противостояние длится давно. Уже не одно поколение людей участвует в войне, преследуя свои цели, отстаивая собственные интересы. Но все это были мелкие, локальные стычки, обходившиеся без больших жертв. Настала пора всерьез разобраться с обидчиками, раз и навсегда решив все спорные вопросы. И поэтому на всех населенных людьми планетах, надрываются глашатаи, оглашая миры великой вестью, - началом вселенской бойни.
   С этого дня мирная жизнь закончилась. Все на войну и для войны.
   -- Война объявлена, война объявлена, - надрывались неведомые дикторы и в унисон призывам, заполнялись боевые корабли камуфлированным людом. Напичканные смертоносным оружием, стартовали навстречу звездам, чтобы исполнить свой долг, выполнить поставленную задачу.
   Не избежал всеобщей участи и десантно-штурмовой крейсер с Рейбери, краса и гордость космического флота планеты. Он имел специальное задание, о котором знала лишь немногочисленная горстка посвященных. Забитый под завязку людьми, нашпигованный разрушительным оружием, крейсер стартовал в неизвестность.
   Цель ярко горела в звездном небе и манила словно магнитом. Планета Сальта, извечный конкурент и оппонент по всем вопросам, стычки с которым не прекращались никогда. Клубок противоречий и нерешенных проблем настолько велик и так туго смотан, что распутать его можно было, лишь уничтожив саму причину.
   Неделя полета пролетела как один миг. Казалось, только вчера корабль покинул родные просторы, а под ногами уже лежит Сельта, чужая и враждебная, ощетинившаяся сотнями орудий нацеленных в небо в ожидании непрошеных гостей.
   Казалось, ничто не сможет проскочить незамеченным мимо и не быть превращенным в пепел. Но рейберские военные были опытными солдатами. Им удалось подобраться достаточно близко, чтобы нанести сокрушительный удар, после которого на планете ничто не сможет уцелеть.
   Крейсер снизился и дал залп из всех орудий ракетами с ядерными боеголовками, и подвергнувшаяся нападению планета превратилась в парник, в котором набухали бесчисленные шапки ядерных взрывов. Но радоваться рано, планета была еще сильна и поспешила заявить об этом градом атомных торпед. Встречный залп крейсера отразил неуклюжую попытку атаковать его. Снизившись еще немного, корабль приступил к ковровому бомбометанию. Каждая бомба несла абсолютные разрушения на десятки миль окрест.
   Планета смолкла и умерла. Она просто обязана была умереть. После подобного удара ничто не могло уцелеть, ни единого деревца, ни крохотной былинки, тем более человека.
   Но на войне случается всякое и поэтому десантный отряд полковника Зайвагена, занимал отведенные по штатному расписанию места в штурмовых катерах. Облаченные в противорадиационные скафандры, солдаты напоминали скорее не людей, а демонов, явившихся из ада. И это было не слишком далеко от истины, ведь место, которое им предстояло посетить, после нападения крейсера, мало, чем отличалось от ада, столь подробно и красочно описанного в многочисленных книгах. Те же кипящие моря, океаны лавы, плавящиеся камни, убийственная радиация и смерть. Но даже в аду может кто-нибудь уцелеть и задача солдат Зайвагена разобраться с ними, чтобы никогда более Сальта не стояла на их пути, чтобы даже имя ее исчезло из людской памяти.
   Нападавшие готовились к последнему удару. Корабль вновь пошел на снижение и в жуткой тишине царящей в эфире, нырнул в атмосферу мертвой планеты. Но она оказалась недостаточно мертва. Одна из орудийных установок противника уцелела в огненном аду, и навстречу пришельцам полетели ракеты. Времени на маневр не оставалось и не остановленные ничем ракеты противника ударили в лоб крейсера, а еще одна вмазала по корабельным двигателям, выведя их из строя.
   Ракетная установка противника, открывшая огонь, была сильно повреждена, что и спасло жизнь многим. Лобовая броня корабля была достаточно прочна, чтобы выдержать прямое попадание неприятельских ракет без особых последствий. И только последняя ракета доставила крейсеру неприятности, зато какие!
   Перекувыркнувшись через голову, с выведенными из строя двигателями и поврежденными жизненно-важными системами, корабль уносился прочь и никто не в силах был что-либо изменить. Планета стремительно удалялась, навстречу неслись звезды, холодные и чужие, не сулящие людям ничего хорошего.
   Напрасно капитан крейсера Интакс и командир десанта полковник Зайваген обвиняли друг друга, руганью помочь делу было нельзя, изменить что-либо невозможно.
   Обоюдные упреки прервало появление военного корабля, при виде которого людей охватил ужас. Это был легкий крейсер с планеты Геката, дружественной Сальте. Корабль был рангом ниже, меньше вооружения, не такой мощности, но он был цел и невредим и стремительно приближался к искалеченному кораблю, несущемуся в никуда. Перед нападением, Сальта успела запросить помощи у соседей и помощь прибыла. Она немного опоздала и уже ничем не могла помочь превращенной в пылающий ад планете, но могла поквитаться за ее гибель. И теперь этот ангел мщения на полной скорости приближался к парализованным ужасом людям, неотрывно следящим за приближением смерти. В иное время, Интакс бы без тени сомнений принял бой, корабль неприятеля был заведомо слабее. Но с поврежденными двигателями и выведенной из строя системой ведения огня, они представляли собой беззащитную мишень.
   Корабль противника приблизился, неторопливо развернулся и дал залп из всех орудий. Люди с ужасом наблюдали за происходящим. Они видели, как открылись створки ракетных шахт, как оттуда лениво выплыли напичканные смертью металлические болванки и неторопливо поплыли навстречу. Время словно замедлило свой бег и тянулось мучительно долго. Ракеты достигли обреченного корабля и взорвались.
   Страшной силы взрывы следовали один за другим, сливаясь в одну дьявольскую какофонию, превращая некогда благородный крейсер, в бесформенную груду искореженного металла.
   Мститель с Гекаты повернулся другим бортом, готовясь дать повторный залп, но, оценив нанесенные противнику повреждения, передумал, решив, хватит и этого, и исчез в звездной дали. Краса и гордость космического флота Рейбери, был превращен в покорную воле судьбы, искореженную железную болванку. Некогда красивый и сильный, а ныне изуродованный и беспомощный, уносился крейсер прочь, навстречу иным кошмарам. Отныне он был обречен на вечные скитания во вселенной.
   Корабль мчался в неизвестность. На его обзорных экранах мелькали пылающие в огне атомных пожарищ планеты. На их глазах гибли цивилизации, с тупым упорством уничтожающие друг друга. Мимо проплывали искореженные корабли, в которых невозможно было узнать боевые машины, способные уничтожать планеты. Иногда мимо проносился еще не пострадавший звездолет, спешащий по своим делам, и никому не было до них дела, никому и в голову не могло прийти искать живых в бесформенной груде искореженного металла. Мир обезумел от жестокости и жил одной лишь мыслью, - убивать.
   Исчезли вдали последние из обитаемых миров, и люди канули в
   бесконечность, откуда нет возврата. Потекли томительные, полные неизвестности дни. Из сотен людей находившихся на борту крейсера, уцелело менее двух десятков.
   Спасти людей могло только чудо, но в век космических скоростей и компьютерных технологий, не оставалось безумцев верящих в чудеса. Скорее приходилось ждать неприятностей еще более крупных, нежели те, что случились ранее. Общеизвестно, беда не ходит одна, что вскоре и было продемонстрировано людям. Символом надвигающегося несчастья стала планета, неожиданно вынырнувшая из космического мрака прямо по курсу корабля. Планета стремительно росла, приближаясь и не было никакой возможности избежать столкновения. Смерть в очередной раз протянула костлявые руки к горстке чудом уцелевших людей.
   Отчаяние мутной и неудержимой волной захлестнуло людей, погребя под обломками остатки порядка и дисциплины, с трудом восстановленной и поддерживаемой полковником Зайвагеном после расстрела беззащитного крейсера Гекатским кораблем. Видя приближающуюся смерть, люди обезумели, началась паника. Снедаемые животным ужасом, солдаты взяли штурмом продовольственный склад и предавались обжорству и пьянству, под воздействием огромных доз алкоголя без страха глядя в лицо неотвратимой судьбе.
   Выпив изрядное количество спиртного, солдаты начали поиск виновных. Вскоре они были найдены и представлены на всеобщее обозрение. Капитан Интакс и трое его людей, уцелевших из некогда многочисленного экипажа корабля. Спустя десяток минут они, жестоко избитые, были брошены в капитанскую каюту на время, пока судьи не решат, как им умереть. И лишь вмешательство Зайвагена и верных ему людей, спасло капитана со товарищи от неминуемой, мучительной смерти от рук обезумевших солдат.
   А вскоре все о них забыли, поглощенные зрелищем приближающейся с катастрофической быстротой, планеты. И когда людям показалось, что все кончено, случилось чудо.
   Неожиданно для всех включились тормозные двигатели, казалось разбитые напрочь еще на Сальте, и корабль, начал автоматическое торможение и посадку на планету. Еще несколько бесконечно долгих минут ожидания и из множества глоток вырвался вздох облегчения. Корабль твердо стоял на поверхности, благополучно приземлившись на одну из чудных лесных полянок неведомой планеты.
   И еще долго после посадки люди пребывали в оцепенении, не веря до конца в чудесное спасение. Но время шло, и оцепенение спало. Радости, объятьям и безудержному веселью, казалось, не будет конца. И грянул пир, но это был не пир во время чумы, а праздник спасения, начала новой жизни. Интакс и его люди были освобождены, полностью реабилитированы и усажены за стол.
   Всю ночь длилась бесшабашная гулянка, оглашаемая смехом и радостными возгласами. Солдаты смеялись, впервые за годы безрадостной службы. Даже старый полковник, не знавший в жизни иного ремесла кроме профессии воина и который, казалось, не улыбался ни разу в жизни, тихо посмеивался в усы, радуясь чудесному избавлению от неминуемой смерти, вынашивая в голове планы на будущее, которые не могли не радовать загрубевшее в бесчисленных баталиях, сердце.
   Солдаты отдыхали и веселились, радуясь лету, траве и далеким звездам, подмаргивающим с небес вполне миролюбиво, словно и не они вовсе еще совсем недавно пытались свести людей с ума. Люди отдыхали, и им не было никакого дела до того, что творилось вокруг. Никто не заметил, как на дерево рядом с пирующими, опустилось три крупных, крылатых силуэта.
   Внешне, неведомые пришельцы напоминали рейберских сов, только гораздо более крупных. Они не сводили с людей огромных, пристальных глаз.
   Солдаты отдыхали, впервые за многие годы, отрешившись от груза проблем преследовавших их день ото дня. Война закончилась, по крайней мере, для них. Можно пожить иной жизнью, жизнью без оружия, - так думали многие в ту памятную ночь. Многие, но не все. Полковник Зайваген, вояка до мозга костей, думал иначе. Полковника боялись, никто не смел ему перечить. Ослушание равносильно подписанию собственного смертного приговора, а людям, чудом избежавшим смерти, сейчас, как никогда прежде, хотелось жить.
   Полковник Зайваген приказал из оставшихся приборов и механизмов собрать мини-комбинат. Одно из последних, наиболее ценных изобретений рейберских ученых, которых старый вояка хотя и недолюбливал, как и всех штатских, но уважал и отдавал им должное за ум, нередко оказывающий бесценную помощь в военных делах.
   Вот и сейчас, в душе он был бесконечно благодарен очкастым парням, что придумали подобное чудо. Не будь его, чем бы они занимались здесь, в неведомом и богом забытом мире? Что бы уготовила им судьба на всю оставшуюся жизнь? Праздное безделье, или же жизнь темного крестьянина, не более того. Они бы разбрелись по планете не обремененные общим делом и вскоре бы сгинули, растворясь в ее бесконечных просторах, как капля прекрасного и терпкого вина растворяется в бесконечности океанской воды.
   Допустить подобного старый вояка не мог. Пока жив, пока в груди бьется пламенное сердце патриота, он не даст отряду погибнуть, раствориться в безвестности чужой, и возможно, враждебной планеты. Он наведет порядок, даст людям цель, сохранит пусть небольшой, но боеспособный отряд. И в этом ему помогут неведомые очкастые парни, предоставившие в его распоряжение чертежи и запчасти мини-комбината, способного при минимуме затрат, дать максимальный эффект.
   Основную массу нужных деталей, удалось без проблем демонтировать с превращенного в груду металлолома, корабля. Несмотря на полученные повреждения, крейсер был достаточно огромен для того, чтобы в нем сохранились обширные неповрежденные участки. Металла для изготовления каркаса мини-комбината, было полно, вся громадина искореженного звездолета была в их распоряжении. Первоначально планировалось построить мини-комбинат на захваченной, и уничтоженной планете противника, чтобы она после ядерного апокалипсиса послужила во славу рейберского оружия. Необходимые для работы детали, что невозможно было снять с разбитого корабля или изготовить самостоятельно, хранились в самом надежном на корабле месте, - каюте полковника Зайвагена, которая, как и ее постоялец, не пострадала в передрягах, выпавших на долю огромной стальной громадины рейберского звездолета.
   Распоряжение полковника о постройке мини-комбината было полнейшей неожиданностью для солдат и членов экипажа. Для людей, навсегда простившихся с войной, это было подобно раскату грома в ясный, солнечный день. Они, познавшие вкус мирной жизни, считали это безумием. Но молчали, не решаясь открыто выказывать недовольство решениями полковника. Он был главным, и только он имел право отдавать приказы. Пара головорезов, не отходивших от хозяина ни на шаг, зорко следила за тем, чтобы команды полковника выполнялись четко и в срок и горе ослушнику, можно было поплатиться головой. Открытое неповиновение было подписанием собственного смертного приговора, который приводился в исполнение незамедлительно. Хоть и не были согласны с решением полковника оставшиеся в живых человеческие особи, им пришлось подчиниться. Людям, чудом избежавшим смерти, как никогда хотелось жить.
   По прошествии пары недель, мини-комбинат выдал первую продукцию. Ей оказалась транспортная ракета, угловатая и неповоротливая, как любой опытный образец, но, отвечающая основным, предъявляемым ей требованиям. Для этого чуда инженерной мысли, изготовление ракеты было простой пробой сил, перед настоящим делом. Для мини-комбината вообще не было ничего невозможного. Он мог изготовить решительно все, от обычного гвоздя, да ядерной ракеты.
   Хотя полковнику пришлось распроститься с мыслью, поквитаться с Гекатой за расстрелянный крейсер, он не простился с войной как таковой. Он рассуждал примерно так: раз волей судьбы сюда оказался заброшен их корабль, где гарантия, что здесь не может оказаться и корабль противника? А что если он уже здесь и вдобавок не один, и просто не догадывается об их существовании? Нужно опередить их и нанести удар первыми, или же во всеоружии встретить появление неприятеля. Поэтому полковник продолжал подгонять солдат делать все быстрее и лучше. Кто мог поручиться за то, что нападения не произойдет завтра, или, к примеру, послезавтра? Возможно, этого не случится никогда, и они единственные, кто оказался в этом мире, на задворках мироздания. Но это ничего не меняет. Он добился главного, - дисциплина на должном уровне, все при деле, нет бесцельно шатающихся, предающихся праздному безделью людей.
   Если ему будет отпущено судьбой достаточно времени для работы, он подготовит все необходимое для того, чтобы во всеоружии отразить атаку любого врага. Пройдет несколько лет и в его арсенале будет все необходимое для того, чтобы развязать очередную войну.
   Для осуществления грандиозных планов, полковнику, в мечтах
   видевшему себя императором завоеванной им империи, необходимы были огромные природные ресурсы. И если их хранит в своих недрах планета, то почему бы не сбыться честолюбивым планам полковника?
  
  
  
  
   "Рейберские совы"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
   Но если за внешней привлекательностью планеты таится пустышка с начисто выкаченными недрами, или вообще не имевшая таковых? Такое уже случалось на памяти полковника. Ему, за годы службы не раз и не два встречались планеты, из которых невозможно было выкачать даже пару-тройку тонн столь нужных для Рейбери минералов. Подобное могло случиться и сейчас. Но это чисто теоретически. В душе полковник не желал признавать его возможного логического завершения, да и память подсказывала ему, что планеты, от которых они вынуждены были отступиться так ничего и, не поимев, представляли собой голые каменистые шары. Огромные ледяные пустыни, лишенные атмосферы, где только злые глазенки звезд взирали свысока на неприглядный, безжизненный мир.
   Здесь же иной случай. Планета была жива, она цвела и благоухала, напоминая полковнику покинутую Рейбери. Здесь должно быть все, что ему необходимо. Но не мешало в этом убедиться лично.
   Послать на разведку солдат он не мог. Не доверял им, кроме пары преданных бойцов, что не отходили от него ни на шаг, оберегая от любой возможной опасности. В них был уверен на 100%, что касается остальных, в их лояльности он очень сильно сомневался. Не смотря на беспрекословное выполнение приказов, полковник не раз замечал бросаемые в его сторону косые взгляды и понимал, ошибись он хоть раз, дай им шанс и они своего не упустят сделают все, чтобы погубить его великую мечту.
   Поэтому на разведку приходилось отправляться лично, прихватив солдат, в чьей преданности был уверен. Результаты разведки придали полковнику уверенности. Беглый анализ планетарных недр показал в относительной близости от места приземления корабля огромные запасы ценных металлов и минералов, необходимых для осуществления грандиозных планов полковника.
   Работа на новом месте кипела, люди были всецело поглощены ею, поэтому никто не заметил, как возле рудника, на одну из разлапистых сосен опустилась тройка крупных птиц, похожих на гигантских рейберских сов. Их большие, круглые как блюдца глаза внимательно изучали людей, следя за каждым их движением. Время от времени они принимались возбужденно пересвистываться. Со стороны это выглядело довольно комично, словно птицы собралась на важный птичий симпозиум, где решают неотложные, жизненно важные проблемы.
   Но не кому было смеяться, все были заняты делом. Недосуг было людям праздно шнырять глазами по сторонам, тем более пялиться на верхушки сосен, высматривая невесть что. Приказ полковника был предельно ясен, и не было времени отвлекаться на ерунду, сбиваться с установленного ритма.
   Но все-таки они были замечены, хоть и случайно. Солдат, тащивший тяжеленный ящик с металлическими болванками остановился перевести дух и стереть струящийся по лбу пот. Но едва тыльная сторона ладони коснулась взмокшего лба и начала неторопливое по нему движение, как тотчас же остановилась. Его глаза заметили расположившуюся на сосне живописную троицу. Человеку стало не по себе, когда он заглянул в огромные глаза-блюдца, пристально и совсем не по-птичьи изучающе вперившиеся в него. До них было всего несколько десятков метров. Остолбеневшему солдату показалось, что пернатые тела напряглись и изготовились к броску. Глазами птицы гипнотизируют жертву, лишают воли и сил. Нет времени на раздумья, жизнь замедлила свой ход, и часы его жизни стучат совсем тихо, тик-так, чтобы мгновением спустя, сорваться в бешеный галоп.
   Не отрывая от странной троицы настороженного взгляда, рука солдата медленно, очень медленно потянулась к бластеру. В голове, подобно испуганной птице металась одна-единственная мысль, - только не спугнуть пернатых раньше времени, не выдать себя резким движением. А птички ничего не подозревали, продолжая таращить на человека огромные блюдца-глаза, время, от времени цокая клювом. Медлительная, как самая ленивая из всего черепашьего рода, рука, наконец-то коснулась рукоятки бластера, легко, едва касаясь, прошелестела над ней и опустилась ниже. Пальцы привычным движением обхватили рукоять оружия, а указательный удобно расположился на спусковом крючке. Пора, медлить нельзя, счет идет на секунды. Солдат выхватил бластер из кобуры раньше, чем птицы успели что-либо понять, и выпустил в их сторону длинный, огненный луч.
   Он поторопился, или слишком перенервничал, пока пальцы искали заветный курок. А может всему виной тяжеленный, неподъемный ящик, который тащил, надрываясь, но он промахнулся. Всего чуть-чуть, сантиметром выше и от странных пришельцев не осталось бы ничего, кроме нескольких парящих на ветру перьев, да горстки пепла. Но судьба распорядилась иначе. И уже не важно, что послужило причиной промаха, ничего нельзя было изменить. Толстенный сук, на котором устроила наблюдательный пункт живописная троица, превратился в ничто, что вызвало бурное негодование птиц. Оставшись без опоры, на которой было так вольготно сидеть и пялиться на людей, пернатые взмыли ввысь, выписывая круги и недовольно клекоча.
   Их заметили и другие, доселе спокойно работавшие солдаты и, вспомнив предостережения полковника, которым, до этого момента не придавали значения, схватились за оружие, узрев прямо над головами не мифического, а вполне реального, облаченного в плоть и перья противника. Вслед за лучом бластера первого заметившего их солдата, потянулись и другие огненные змейки. Но, увы, удача явно была не на стороне людей, противник оказался не так прост, как могло показаться сначала, исходя из внешнего вида. Молнии людей бесполезным огненным салютом расцвечивали небо, в тщетных потугах сразить кого-либо из пернатых. Мгновение спустя, "птицы", словно решив для себя нечто важное, открыли ответный огонь. Им повезло гораздо больше. Спустя считанные секунды трое солдат превратились в ничто. От них не осталось даже горстки пепла, они просто исчезли, словно их и не было никогда. Они исчезли, а оставшиеся продолжили бессмысленную дуэль. Преимущество было на стороне "птиц". С высоты было прекрасно видно, где расположились люди, которым они не желали предоставить не единого шанса. На стороне людей было одно преимущество, - численность, которое таяло с катастрофической быстротой.
   Тем временем, за сотни миль от места описываемых событий, царила полнейшая идиллия. Ничто не предвещало беды, даже тени ее не витало в воздухе, над головами солдат, несших службу по охране мини-комбината. Правда, назвать то, чем они занимались, охраной особо важного объекта было большим преувеличением. Что бы сказал, застукай их на месте преступления полковник Зайваген, трудно представить, но в одном можно было быть уверенным, обошлось бы без похвал за усердие.
   Но солдаты не опасались неожиданного появления полковника. Сейчас он далеко отсюда со своими дурацкими приказаниями и придирками. Старому вояке все никак неймется. С парой преданных головорезов, он отправился на разведку богатого полезными ископаемыми месторождения. Зачем ему это, солдаты не знали, и не забивали голов подобной ерундой. Им велено охранять объект, они охраняют, пусть и весьма своеобразно.
   Вместо докучливого, и бессмысленного таращанья по сторонам в поисках мифического противника, одержимого идеей уничтожения мини-комбината, они предавались более интересному занятию. Игре в дурака на шелобаны, в которой преуспел Джек, а Боб лелеял надежду отыграться и набить пару шишек на голове разошедшегося приятеля.
   А что делать еще, в этом богом забытом месте? За все время, проведенное на планете, им не повстречалось существа крупнее зайца и зловреднее таракана, бессмертного создания обитающего на любом из известных людям миров. Неожиданной проверки со стороны полковника опасаться не приходилось сразу по нескольким причинам. Во-первых, не такой он человек, чтобы лететь за сотни миль ради пустяковой проверки. Полковник знал, что все его приказания будут исполнены в точности, и по возвращении он найдет свое детище, мини-комбинат, в целости и сохранности. Провинившихся ждет суровое наказание, и Зайваген был уверен, что среди людей, оказавшихся с ним на одной планете, вряд ли найдется смельчак, рискнувший искушать судьбу, нарушая его приказы.
   Игра в карты не была разрешена и тем более не входила в планы полковника относительно охраны особо важного объекта, и нарушителям порядком бы влетело, но... Тут в действие вступала вторая, самая веская причина солдатского спокойствия и напускного безразличия. Ракета, на которой бороздил планетарные просторы полковник Зайваген, была пробным образцом, и не все в ней было доработано до совершенства. Одним из множества мелких огрехов оставшихся после изготовления, оказался шум. Шумопоглотители громоздкого транспортника оказались слишком слабыми для такой массы и мощи, и о приближении полковника становилось известно за минуту до появления ракеты в пределах видимости. Этого времени для солдат, вышколенных бесконечной муштрой, было более чем предостаточно. Их хватало, чтобы спрятать карты и, покинув место преступления, занять отведенные по штатному расписанию охраны объекта места и даже придать лицу подобие суровой внимательности. При взгляде на них у любого, даже самого подозрительного проверяющего, не могло остаться и тени сомнения по поводу несения ими караульной службы.
   Солдаты прекрасно знали это и пользовались знанием без зазрения совести, испытывая удовольствие от того, как ловко удается им дурачить придирчивого полковника.
   Так было прежде, так должно быть всегда. Но, увы, многое за людей в этом мире решают небеса, а у них собственная логика, подчас не поддающаяся никакому разумному объяснению. И когда Джек начал в очередной раз отсчет шелобанов проигравшему Бобу, случилось невероятное, то, чего не могло произойти никогда.
   Из недр мини-комбината раздался шум. Но там нет, и не может быть никого! Не смотря на занятость игрой, солдаты поглядывали на вход в охраняемый объект и могли поклясться, что туда не могло пробраться незамеченным никакое существо крупнее здешнего зайца, коими кишели окрестности, симпатичного зверушки и превосходного мясного блюда. Но заяц, даже если и исхитрился незамеченным пробраться внутрь, не мог устроить кавардак, отголоски которого достигли солдатских ушей. Они услышали грохот и волосы на их головах, вздыбились от ужаса. Но, не перед неведомыми существами, бесчинствующими внутри. Солдаты до мозга костей на нелегком армейском поприще повидали всякого. Они привыкли доверять своему оружию, и плевать на врага, что бы он из себя не представлял. С ним они справятся, по крайней мере, дадут достойный отпор. Страшило другое. Полковник. Он обязательно вернется. Что будет с ними, если на охраняемом объекте случится ЧП, лучше не думать. И они старались не думать, лишь стоящие дыбом волосы говорили о том, что разум не может молчать и шлет один за другим сигналы тревоги, давая импульс ногам. Вперед, только вперед. Они плевали на страх перед неизвестным, слишком сильно опасаясь известного.
   Солдаты приблизились к входу в мини-комбинат и шагнули внутрь. Каково же было их удивление, когда они узрели тех, кто стал причиной внезапного шума. В командной рубке установки находились посторонние. Впрочем, не совсем посторонние люди. Охранники знали их поименно Ринат, Альберт и Клавдий, солдаты с рудника, находящегося отсюда за добрую сотню миль. Это было вдвойне странно и непонятно. Как они вообще смогли оказаться здесь? Ракетой добраться они не могли, - она находится в распоряжении полковника, производящего разведку местности на предмет скрытых резервов и возможной опасности. Пешком, за один день, преодолеть разделяющее рудник и базу пространство невозможно. Даже тренированному, привычному к трудностям человеку подобный переход стоил бы нескольких дней. А они общались еще вчера, до заступления на это дурацкое дежурство.
   Но не верить глазам они не могли. Троица солдат с рудника перед ними, и только колдовство могло доставить их сюда за столь короткий промежуток времени с момента их последней встречи. Здесь явно не обошлось без дьявольского вмешательства. Нечистая сила доставила людей сюда, она же лишила несчастных рассудка.
   Вооружившись штык-ножами, они с дьявольским упорством кромсали пульт управления мини-комбината, разрывая в клочья хитросплетения проводов, вырывая блоки и микросхемы, превращая их в груду разноцветного мусора. С тупым хладнокровием уничтожали красу и гордость полковника, - мини-комбинат, важнейшую составляющую в его честолюбивых планах. Орудуя ножами они уничтожали и судьбы Джека и Боба, оставленных для охраны установки. Лишившиеся рассудка безумцы, нелюди в облике человеческом, не ведали того, что творили.
   Окрики и призывы остановиться ни к чему не привели, безумцы продолжали свое разрушительное дело, круша и корежа умную машину, не замечая направленного в их сторону оружия. Боб и Джек были на пределе. Часы их жизни сочтены, полковник не простит им гибели любимого детища. Они обречены, никакие оправдания не помогут. Кара будет ужасной. Остается одно, - бежать, и как можно дальше, вглубь зеленых лесов, навстречу неизвестным опасностям, которые ничто в сравнении с опасностью, что ожидает их по возвращении полковника. Смерть, неминуемая и неотвратимая, медленная и мучительная, на придумывание которой были такие мастаки его кровожадные подручные.
   Смерть, мучительные пытки, картины одна страшнее другой вставали перед мысленным взором солдат, заставляя цепенеть тело, покрывая льдом вопящую от ужаса, душу. Так и застыли они, соляными столбами незряче уставившись на пульт установки. Пустые и бессмысленные глаза не видели
  
  
  
  
   "Рейберские совы"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
   ничего. Они погрузились глубоко в себя, где был только страх, растущий с каждым мигом, превращающийся в леденящий ужас, сковывающий параличом ставшее таким непослушным, тело. И лишь очередной яркий сноп искр, вырвавшийся из раздираемой троицей ненормальных панели управления, вернул их в реальность, вырвав из холодных лап приближающегося безумия.
   Они осмысленно взглянули на мир и приняли решение. Бежать, пока в запасе есть время до возвращения полковника. Но прежде нужно поквитаться с безумцами, обрекшими их на жизнь вечно гонимых, подвергаемых беспощадной травле, людей.
   Полковник не оставит их в покое. Приложит максимум усилий, чтобы отыскать беглецов, и представить их пред свои очи. Что будет потом, об этом лучше не думать, иначе холодный ужас безумия снова завладеет рассудком и неизвестно, смогут ли они вновь избавиться от его пугающих объятий.
   Нужно бежать, а там будь что будет. Возможно, им повезет, и они уцелеют, укрывшись в укромном уголке планеты от пристального взора железного полковника.
   Но сначала нужно поквитаться с безумцами, что обрекли их на незавидную участь вечно гонимых и преследуемых людей. Рассчитаются с ними сполна, и тогда будет гораздо легче нести нелегкое бремя изгнания.
   Испепеляющие потоки энергии превратили в ничто троицу бесчинствующих придурков. Бластеры довершили работу, начатую безумцами, превратив панель управления мини-комбината в булькающую, расплавленную массу. С любимым детищем полковника было покончено раз и навсегда, и даже чудо не в состоянии было вдохнуть в него новую жизнь.
   Сделав дело, Джек и Боб поспешили обратно, чтобы бежать от мстительного полковника.
   Но, едва они приблизились к выходу, как их глазам предстала весьма колоритная троица больших птиц, уставившихся на них огромными блюдцами глаз.
   -- Боб, Джек, - позвали они на удивление знакомыми голосами, а затем в оторопевших солдат ударили голубые лучи.
   Подняв с земли, оброненные бластеры, Боб и Джек молча развернулись и снова отправились внутрь комбината, к установке с разрушенной панелью управления, окончательный разгром которой они довершили пару минут назад.
   Оставшиеся снаружи птицы, взмахнув крылами, взмыли ввысь, гортанно клекоча, благословляя людей на разрушительное дело.
   Боб и Джек потрудились на совесть. Вслед за панелью управления в расплавленные, булькающие и взрывающиеся огненными пузырями лужи, превратились вспомогательные приборы и установки. А они продолжали водить по сторонам стволами, разрушая все вокруг, пока в бластерах не осталось ни единого заряда. И только после этого, отбросив в сторону лишившееся энергии и превратившееся в бесполезный хлам оружие, неторопливо развернулись по направлению к выходу.
   Сделав несколько шагов, они столкнулись с полковником и его громилами Арнольдом и Фредом, спешившим на шум, доносящийся из недр мини-комбината, застав в центре его огненный хаос. На полковника страшно было смотреть. Но и тени страха не промелькнуло в глазах Боба и Джека невозмутимо продолжающих всматриваться вдаль, словно перед ними было пустое место, а не взбешенный полковник, и его громилы.
   Лицо полковника исказила гримаса ярости, рот в безумном крике отдал приказ, превращающий святотатцев в ничто. Не успел в освещенном огнем пожарища помещении замереть его крик, как откуда-то со стороны, ударил ослепительный луч. Полковник оступился, выронил оружие и, чертыхаясь, на четвереньках, ослепленный яркой вспышкой, принялся торопливо нащупывать бластер.
   Когда оружие оказалось в руках, а глаза вновь обрели ясность, полковник понял, что остался один. Нелепая случайность спасла ему жизнь, но его верные солдаты превратились в ничто. С их гибелью рухнула полковничья мечта. Все кончено. Он поднял на уровень груди бластер, палец нажал курок и огненный луч запрыгал по сторонам, стремясь поразить неведомого противника. И горели в дьявольском огне стены, плавился пол, рушился потолок, под аккомпанемент рева обезумевшего человека.
   Казалось ничто не в состоянии устоять перед подобным напором, уцелеть в беснующемся огненном аду. Но это было не так. Откуда-то со стороны прорвался сквозь огненную завесу золотистый луч, и все стихло.
   Несмотря на отличную звукоизоляцию комбината и удаление от приземлившейся ракеты, звуки, доносящиеся из его недр, не могли остаться незамеченными для капитана Интакса, так же мастерски управляющего угловатым транспортником, как некогда крейсером.
   Шум встревожил офицера. Полковник давно должен был вернуться обратно, но вместо этого непонятный шум, световые блики и чей-то безумный крик.
   Несмотря на крах империи, гибель всего, чем он жил, в душе Интакс оставался солдатом. Одним махом он выбросил наружу готовое к битве, тело. Рука привычным движением извлекла из кобуры бластер, большой палец снял предохранитель, а указательный удобно расположился на спусковом крючке. Шаги стали медленными и осторожными, как у крадущейся кошки. Ни одна сухая ветка не хрустнет предательски под ногами. Это был охотник, крадущийся по следу добычи, воин вышедший на тропу войны. Он был готов ко встрече с противником о возможном существовании которого каждый день им твердил полковник, но в которого никто не верил, считая это бредом. Увы, безумными оказались все они, и лишь старый воин Зайваген рассудительно трезв и не поддался обманчивому очарованию планеты. Он нутром чувствовал существование врага. Знал, что рано или поздно, придется столкнуться с ним. Но, наверное, даже полковник не предполагал, что это случится так скоро, в святом для него месте. Иначе бы не кинулся очертя голову внутрь любимого детища навстречу чему? Смерти, плену, безумию?
   Это и следовало выяснить Интаксу, ведь он также как и Зайваген был офицером, лучшим из лучших, командовавшем в прошлом элитным крейсером империи. Если с полковником что-то случилось, он примет командование и продолжит начатое дело, пусть оно и не совсем ему по душе.
   Интакс приблизился к входу в мини-комбинат, настороженно
   прислушался, пытаясь уловить слабые отголоски шума. Но не было слышно ничего, даже монотонного гудения контрольной аппаратуры. И эта тишина сильнее рева тревожных сирен говорила офицеру о том, что случилось что-то страшное и непоправимое. Он чувствовал, что внутри затаился враг, сильный и коварный, сумевший расправиться с дежурной сменой, с полковником и его людьми. Враг силен, и поэтому его дыхание тише шепота ветра, а поступь легка и неслышна.
   Он вошел в пустые коридоры комбината, где его глазам предстала картина огненного погрома. И нет вокруг ни души, ни тени, ни звука. Лишь расплавленные стены и потолок, вздувшийся пузырями от нестерпимого жара металлический пол. Ни друзей, ни врагов, ничего говорящего о том, что они были здесь минуту назад. Вокруг лишь молчаливая, пышущая жаром, пустота.
   И лишь возле командного пульта, превращенного в бесформенное расплавленное месиво, офицер заметил на полу бластер, единственное напоминание о присутствии здесь человека. И тишина, черная, обволакивающая. Капитан чувствовал, как холодные пальцы безумия охватывают горло и сжимают его все сильнее. И, нет сил бороться, и хочется просто лечь, и закрыть глаза. Спать, спать, спать... настойчиво, на одной приглушенной ноте звучало в мозгу.
   Офицер, сделав усилие, стряхнул с себя сонную одурь, огляделся настороженно по сторонам в поисках затаившегося противника, и, не обнаружив оного, нагнулся за бластером. Брошенное оружие оказалось знакомой игрушкой. Лишившись запаса энергии, бластер годился только на переработку. Но об этом придется забыть. Беглого взгляда на разрушения, было достаточно, чтобы понять, любимое детище старого вояки безнадежно мертво, и никакое чудо, не в состоянии оживить, заставить работать превращенные в расплавленное месиво, шестеренки. Как ничто не сможет вернуть к жизни и самого полковника, принявшего смерть, как и подобает воину, с оружием в руках.
   Бросив на бугрящийся волнами металлический пол бесполезную игрушку, - бластер полковника, Интакс взглянул на некогда величественный, переливающийся многоцветьем ламп пульт управления мини комбината.
   На застывшем пузырями бесформенном месиве, сидела парочка существ, пристально рассматривающих его. Создания эти напоминали гигантских рейберских сов, такие же угловато-крыластые, с огромными блюдцами бессмысленно-бесстыжих глаз. Они возникли из ниоткуда, не издав ни звука. Они просто материализовались и вот они здесь, изучают человека, оказавшегося в дурацком положении. И хоть нет в их глазах угрозы и ненависти, капитан чувствовал силу, способную уничтожить его в любой момент.
   И он действовал. Молниеносно, не раздумывая, так как может действовать только вышколенный солдат.
   Бластер взлетел на уровень глаз, а указательный палец надавил на курок. Миг и ослепительная вспышка уничтожила одно из существ. Но прежде чем палец капитана надавил на спусковой крючок еще раз, в мозгу отчетливо прозвучал голос Джека, одного из парней охранявших объект. Он готов был поклясться, что это был именно Джек, его голос исходил из клюва уцелевшей глазастой птицы. Всего лишь миг и от второй пернатой бестии не осталось и следа. Интакс вновь остался один. Лишь он и окружающая его темнота, и тишь, и эти стены, могильным грузом давящие все сильнее с каждой секундой проведенной здесь.
   Скорее прочь отсюда, навстречу солнцу и свету. И капитан поспешил к выходу.
   Снаружи были солнце и трава. Еще шаг, и он вдохнул полной грудью живительного воздуха, на секунду закрыв глаза. А когда открыл их, умиротворяющее очарование планеты исчезло бесследно, грубо разорванное увиденным.
   Впереди, в десятке метров, на поваленном дереве сидели Боб и Джек, солдаты, охранявшие объект. Живые и невредимые они о чем-то спорили, не обращая внимания на оторопело уставившегося на них капитана. А он смотрел не отрываясь и с каждым мигом ему все яснее виделось, что их очертания становятся все более смазанными и расплывчатыми, и за внешней человеческой личиной, проступают пернатые тела, уродливые головы, с огромными блюдцами глаз. Еще миг и ему уже казалось, что он отчетливо слышит, как шелестит ветер в птичьем наряде, как постукивают на ветру, огромные серые крылья. Видение становилось все более отчетливым, оно притягивало, лишало воли и сил. Капитан почувствовал, как холодные и липкие пальцы безумия мертвенно-ледяными объятиями коснулись пылающего мозга, погружая его в омут сумасшествия. Рука до боли сжала рукоять бластера, огромным усилием воли поднимая его вверх, навстречу ужасным мордам тварей, принявших облик погубленных ими людей. Когда рука, сжимающая смертоносное оружие была уже на полпути, оборотни, соизволили обратить на него внимание. Они медленно повернулись в его стороны, и не было в их глазах злобы и ненависти, лишь отстраненное, нечеловеческое любопытство. Долго-долго, целую вечность они пристально изучали его, не делая попыток напасть, или удрать, спасая собственную жизнь. Они внимательно смотрели на него, на бластер, медленно поднимающийся на уровень груди, где должно находиться прикрытое перьями сердце.
   Еще миг и палец нажмет на курок, уничтожая и их, и липкую паутину безумия, опутавшую мозг. Всего лишь миг и все будет кончено. И в этот, самый последний миг, птицы заговорили. Спокойно и размеренно, ни тени волнения и страха нет в их голосах, да и сами голоса на удивление знакомы, и принадлежат они тем самым парням, чей облик приняли, пернатые существа.
   -- Капитан, брось, это не поможет, - сказала одна из птиц.
   -- Есть серьезный разговор, капитан, нужно поговорить, подытожило второе существо.
   Для Интакса это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Безумие мутной волной нахлынуло на него. Еще мгновение, и от человека не останется ничего, пустая оболочка, лишенная разума кукла. И он поспешил воспользоваться последним отведенным ему мигом. Бластер перестал ползти, как самая медлительная особь из всего черепашьего рода. Молниеносно взлетел к виску капитана, чтобы мгновение спустя, блеснуть ослепительной молнией, освобождающей бессмертную душу из лап безумия.
   Яркая вспышка и Интакса не стало. Не видел он, как на поляну опустилось пятнадцать огромных птиц, как они коснулись шелковистой травы, превратившись в до боли знакомых капитану парней. Средь них не было лишь полковника и его головорезов, зато были незнакомцы, не виданные никем ранее. Здесь, на поляне, в окружении себе подобных, они поведали свою, не менее поучительную и грустную историю.
   Их крейсер был уничтожен в жестоком и скоротечном бою. Только трое солдат чудом уцелело в его разодранных, искореженных недрах. Их спасло чудо, оно же доставило обломки корабля сюда, спустя пару месяцев дрейфа по кипящему огнем вселенской бойни, космосу. Они оказались здесь, умирая от голода и жажды, ни на что более не надеясь. Они падали на планету и в последней молитве благодарили далекого бога за избавление от невыносимых мук, физических и моральных. С нетерпением ожидали приближения планеты, с радостью смертельно измученных людей, узревших грядущее избавление от страданий.
   Но перед самой зеленой твердью в днище искореженного корабля ударила ослепительно-синяя молния. Они не знали ее свойств, более никогда не встречались с ней, но происшедшие с ними метаморфозы приписывали именно ей. Они позабыли про голод и жажду, ощутили необычайный прилив сил, обнаружили в себе нечеловеческие способности. Они перестали быть людьми, в привычном смысле этого слова. Они изменились. Изменились настолько, что вправе были считать себя новой расой. Они могли становиться птицами, им нипочем стал космический холод и мрак. С полученной от неведомого источника мощью, они осознали свое предназначение. Спасти мир, вернее то, что от него осталось, из лап вселенского кошмара и безумия. Возродить из пепла и руин жизнь, построить новый, совершенный мир, в котором не будет места ненависти и злобе, в котором не будет слова, - война. И они поклялись нерушимой клятвой, посвятить жизнь этой цели.
   А вскоре появился еще один терпящий бедствие корабль и шанс проверить, насколько крепки они в стремлении творить добро и хватит ли сил осуществить задуманное.
   В тот самый день, когда чудом избежавшие смерти рейберские солдаты пировали, они были рядом и внимательно изучали людей. Они знали, что делать, ведь в те, счастливые минуты избавления от смерти, практически все прокляли войну и все, что с ней связано. Но, они не могли напасть первыми, хотя и знали, что их оружие не несет зла, а только освобождение и перевоплощение. Солдат, открывший огонь по пернатым наблюдателям, положил конец душевным спорам. Они ответили, и теперь все в сборе, братья, объединенные одной великой целью.
   На этом разговоры закончились. Настала пора действовать.
   В бездонной и беспросветной космической мгле блеснул огонек, за ним другой, а потом еще и еще. И вскоре целый рой огненных светлячков расцвечивал холодный и унылый звездный мир, уносясь вдаль, на помощь людям, уцелевшим в ядерном кошмаре вселенского безумия, неся на своих крыльях новый мир, мир без войн и насилия.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Пока ты спал"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   " ПОКА ТЫ СПАЛ "
  
  
   -- Мама, мама, я видел, как вздымалась в припадке злобной ярости земля, как с диким грохотом накатывали друг на друга исполинские горы. Я слышал ужасающий шум, я видел крушение гранитных гигантов на мелкие-мелкие куски. Я видел как эти обломки превращались в ничто, в песок, мелкую пыль, что разносили по миру сумасшедшие ветры. Они гоняли по свету тяжелые хмурые тучи, с которых низвергалась на землю грязь, сажа и копоть, мириады тонн песка сыпались с небес под аккомпанемент безумного рева. Я слышал, как грохотали пепельно-черные тучи, сталкиваясь между собой, злобно и утробно ворча, пытаясь столкнуть, сбросить с дороги ненавистного чужака. Они кряхтели, напрягая нечеловеческие усилия, и рождался гром, злобный и ужасный, но исполины продолжали сраженье и летели на землю с небес посланцы их гнева, ослепительные молнии, превращая все, чего они касались в расплавленное, вязко- текучее месиво. Но и земная твердь не оставалась глухой и безучастной к тому, что творилось наверху. Грохотали, сшибаясь в титанической борьбе громадины гор, силясь спихнуть противника с дороги, и их неимоверные усилия порождали страшный грохот, что перекрывал вой небесных сфер. Лопались от натуги гранитные громадины гор, превращаясь в мелкие обломки, песок и пыль. Некоторые из них в припадке безумной ярости выстреливали в небо ослепительным огненным ручьем, превращающимся в полноводную, многомильную реку, устремленную ввысь, к звездам, отстраненно взирающим на происходящее. Огненная река затмевала все вокруг, и на ее блистательном фоне блекли, становились жалкими росчерками слетавшие на землю с небес, молнии.
   Водная гладь, доселе спокойная и безмятежная, вяло несущая свои воды, не могла остаться в стороне от всеобщего безумия. Она также вступила в войну, объявив ее всему миру. Огромные, пепельно-черные валы накатывали на земную твердь. С дьявольским ревом, разбиваясь о ее скалистые стены, убегали прочь, недовольно ворча. Уползали разбитые волны, а навстречу им стремились все новые океанские исполины, бьющиеся со всего размаха грудью о земную твердь. Разбитые вдребезги убегали прочь и они, но влага точит камень, а взбесившаяся вода рушит неприступные скальные громады. И бьется бескрайнее море в припадке безумной ярости и ничем не объяснимой злобы о гранитные бастионы земли, и отдельные водные брызги в неудержимом напоре достигают небес, гася зарождающиеся в беснующихся тучах, молнии.
   И все это шипит, гремит, клокочет. Весь мир покрыт серой тенью, паром и пеплом. И нет солнца, и нет просвета, и длится все это долго, очень долго.
   -- Скажи мне, мама, было ли это на самом деле, или это всего лишь сон, страшный и нелепый?
   -- Все это правда, все это было на самом деле, пока ты спал.
   -- Мама, мама, я видел, как изменился мир, как заискрилось в небе солнце, как пропали вражда и ненависть населявших его стихий. Я видел, как расцвела и похорошела земля, покрывшись зеленым ковром. Я видел чудных, симпатичных зверушек, бесчисленные и разнообразные стада которых купались в бесконечной и безмятежной зелени, находя в ней приют и пищу. Я видел великое море. Теперь оно было другим, ласковым, спокойным и безмятежным, ничем не напоминающим то, каким оно было еще совсем недавно в безумной схватке со всем миром.
   Водная гладь искрилась на солнце, дышала покоем и умиротворением. Ах, мама, сколько чудных рыб самой причудливой формы и раскраски резвилось в ее голубых глубинах, а, сколько зверушек не менее многочисленных и забавных, нашли приют здесь же, в прохладной глуби. Их не меньше, чем тех, что выбрали родиной зеленый, надводный мир.
   -- Скажи мне, мама, все это было на самом деле, или это всего лишь сон, спокойный и безмятежный, навеянный летним солнышком и ласковым ветром?
   -- Все это правда, сынок, этот чудный мир действительно существовал, искрился многообразием цветов и света, жил и процветал, пока ты спал.
   -- Я видел, мама, как появились странные, двуногие и двурукие существа, как они робко и несмело делали первые шаги по планете. Они росли, становились прямее, в их глазах появилась сила и уверенность, особый огонек, страшного блеска которого никогда не было у живущих в густой зелени зверушек и существ, обживших необъятные водные просторы. Не этот ли огонек заставлял их быть такими напористыми и агрессивными? Они принялись перестраивать мир, переиначивать его на свой лад. Им оказалось мало суши, они вторглись в безмолвный мир великого моря, неся неисчислимые и ненужные изменения.
   -- Мама, я видел, как изменялся некогда такой спокойный и безмятежный мир. Я чувствовал, что грядут великие перемены, и это совсем не радовало.
   -- Скажи мне, мама, эти деловитые и гротескные двуногие существа, что так нахально, и бесцеремонно корежили привычный и благополучный мир, - действительно существовали, или это лишь сон, очередной его нелепый и непредсказуемый выверт?
   -- Все это было сынок, все это было на самом деле, пока ты спал.
   -- Я видел, мама, как исчезла зелень с лица планеты, как посерело, а затем и вовсе стало пепельно-черным некогда голубое и безмятежное великое море. Я чувствовал зарождающийся где-то глубоко внизу тревожный и пугающий гул, я видел серую тень пепла и смога, ядовитых газов, закрывших солнце. Все реже и реже его лучи пробивали свинцовые глыбы отравленных облаков, чтобы осветить раскинувшееся внизу убожество.
   А внизу были лишь унылые серые коробки зданий, в которых ютились двуногие, да трубы, бесконечные трубы, большие и малые, и отовсюду валил удушливый дым, неся в атмосферу гарь и чад. И с каждым мигом становились угрюмее суровые свинцовые тучи, и все громче и угрожающе шумела земля. Все чаще и подолгу дыбились по черному морю грозные, покрытые пепельными шапками бурунов, волны.
   -- Скажи мне, мама, все это было на самом деле, - беспечные и бестолковые двуногие существа, и ужасные изменения происшедшие в мире? Или все это лишь сон, печальный и страшный одновременно?
   -- Все это правда сынок, все это было на самом деле, пока ты спал.
   -- Мама, милая мама, я видел, как в припадке безумной ярости сошлись небеса и земная твердь, как восстал на весь мир великий океан. Это было ужасно. Я видел такое и раньше, но сейчас, мама, это было страшнее и яростнее в тысячи раз. Безумство небес, земли и моря не знает предела, не имеет границ. Мир рушится, дробится на куски, превращается в ничто, исчезает в облаках огня и пара.
   -- Все кончено, мама, я уже не сплю, точно не сплю. И я не вижу ничего, наверное и не было вовсе ни этого мира, ни прекрасных существ обитавших на нем, ни той, своеобразной и нелепой жизни, погубившей его, после которой не
  
  
  
  
  
   "Пока ты спал"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   осталось ничего, лишь космический мрак и пустота, лишь холод вселенной, да мы с тобой.
   -- Скажи мне, мама, ведь не было ничего, и это был лишь сон, дурманное наваждение с печальным и нелепым концом.
   -- Нет, сынок, все это было на самом деле, и этот мир, и жизнь, царившая на нем, и его гибель. Все это было на самом деле, пока ты спал.
   -- Но мама, почему все это, кто мы? Кто я, кто ты? Почему вокруг нас
   одни лишь звезды и бесконечная космическая пустота, в которой так грустно и одиноко?
   -- Я мать твоя, Вселенная, а ты Мир, бесконечно юный и молодой. Сон кончился, теперь ты построишь свой, совершенный мир, в котором все будет совсем не так, как в твоем тревожном сне, который вовсе и не сон.
   -- Я мир. Я новый мир. Спасибо тебе мама за то, что ты есть, за то, что я существую. Я больше не усну, а мир, который создам я, будет молод, полон зелени, света и красок, и не будет в нем места ни буйству стихий, ни людскому безумию!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Кусок сахара"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   " К У С О К С А Х А Р А "
  
  
   В жаркий летний день 20..года, на залитом щедрыми лучами солнца проспекте Аседон было весьма многолюдно. Народ спешил к магазину роскошной одежды, принадлежащему мистеру Бричмонду, который пользовался наибольшей популярностью среди заведений подобного рода не только в столице империи, но и далеко за ее пределами.
   Сегодняшний день не стал исключением. Шквал посетителей и любопытствующих зевак устремился внутрь, едва облаченные в униформу служащие, призывно распахнули двери заведения.
   Столь пристальный интерес к магазину эксклюзивной одежды был вполне закономерен, поскольку он являлся единственным на планете заведением, торгующим различными, шикарными вещами, изготовленными из меха так называемого "голубого осьминога". Ходили слухи о том, что товар мистер Бричмонд получает от таинственного братства контрабандистов, и место добычи ценного меха, не известно даже ему.
   Множество переодетых полицейских агентов шныряло среди разношерстной толпы собравшейся в магазине и вблизи него, не столько наблюдая за порядком, сколько стремясь выудить крупицу более-менее достоверной информации о загадочном братстве и его связи с этим местом.
   А народ все пребывал. Задние напирали на передних, а те, завороженные красотой и стоимостью предложенных на продажу товаров, упирались, мечтая собственными глазами лицезреть счастливца, который пройдет здесь подобно принцу в окружении многочисленной охраны и приобретет воистину королевский наряд. Небрежно повертит его в руках и также небрежно швырнет на руки одному из сопровождающих, бесстрастно развернется, и, не спеша, направится к выходу. Словно вот так всегда, походя, совершает покупки, ценой в целое состояние, о которых подавляющее большинство жителей Ренессы, может только мечтать.
   Возможность владеть бесценным голубым сокровищем была не только заветной мечтой, но и реальностью и для менее обеспеченных граждан. Человек со средним достатком мог на минуту почувствовать себя всесильным и могущественным богачом, снявшись на моментальную фотографию в небрежно наброшенной на плечи бесценной шубке, рядом со сногсшибательной и соблазнительной красоткой, о которой, как и о шубке из мехе "голубого осьминога", в реальной жизни он мог только мечтать.
   Кроме наблюдения за совершающими покупки и фотографирующимися в драгоценных нарядах, для бедных, кто не мог позволить себе даже столь кратковременный триумф, имелось не менее волнующее развлечение, - лотерея. Цена участия в лотерее была приемлемой даже для самых бедных, доступна любому желающему. Вследствие чего шанс на удачу для каждого конкретного участника был ничтожно мал, но он все-таки был, и им не пренебрегали.
   Каждое воскресенье, когда продавались исключительно изделия из меха "голубого осьминога" и разыгрывалась столь популярная в народе лотерея. Всегда находился счастливчик, что еле живой от счастья, до конца не веря в свалившуюся на него удачу, под завистливые взгляды собравшихся, в окружении многочисленной охраны, под прицелом фотоаппаратов и видеокамер, уходил из магазина, сжимая в руках доставшийся за гроши бесценный приз, могущий в одночасье изменить всю его жизнь. Репортеры стреляли навстречу избраннику фортуны вспышками фотокамер, корреспонденты столичных газет усердно скрипели дорогими ручками, задавая бесчисленные вопросы ошалевшему от счастья, человеку. Помимо сказочного выигрыша, счастливчик становился главным героем светской хроники столичной газеты "Ренесса-пресс", первых полос газет и газетенок рангом поменьше и мог с полным правом чувствовать себя таковым в течение целой недели, до следующего воскресенья, и победы в лотерее очередного везунчика. После этого, о предыдущем герое забывали, что происходило с ним в дальнейшем, никого не интересовало, хотя достоверно было известно одно, редко кому удавалось удачно распорядиться свалившейся с небес удачей,
   поправить свое финансовое положение, и вообще, остаться в живых. Бесценное сокровище, если оно и попадало в руки бедняка, все равно оказывалось у тех, для кого было изначально предназначено.
   О необыкновенной популярности изделий из драгоценного меха говорил тот факт, что члены правительственного кабинета, сенаторы, владельцы солидных кампаний и концернов, и просто богатые люди, считали дурным тоном появляться на светских раутах одетыми иначе, чем в меха от мистера Бричмонда. Вещи из меха "голубого осьминога", стали мерилом состоятельности человека, его положения в обществе.
   Магазин эксклюзивной одежды считался самым престижным и дорогим заведением подобного рода на планете, а его владелец, одним из богатейших и влиятельнейших людей нации. Но, как было подмечено компетентными органами, среди блистательного окружения мистера Бричмонда включающего в себя звезд кино и эстрады, писателей и политиков, просто богатых бездельников, встречались и некие серые, не запоминающиеся личности. Вот они-то и интересовали снующих повсюду агентов полиции.
   Бесконечное назойливое кружение вокруг владельца роскошного бутика и болезненное внимание к окружающим его людям, в итоге дало свои
   результаты. Однажды их внимание привлек человек, внешне ничем не примечательный, не выделяющийся из толпы, с неброским и не запоминающимся лицом, обычный человек, каких миллионы. Но он сделал то, что заставило полицейских насторожиться, замереть в охотничьей стойке в предвкушении добычи. Человек уверенно, словно бывал здесь уже не раз, нырнул в служебные помещения магазина. Этого хватило, чтобы привлечь внимание тех, кто находился здесь не в погоне за развлечениями или удачей, а по долгу службы. Подозрительный тип без помех миновал многочисленную охрану мистера Бричмонда, и, уединившись с ним в рабочем кабинете, в течение долгого времени имел конфиденциальную беседу, которая, не смотря на все ухищрения полиции, прошла мимо ее ушей. Владелец роскошного магазина обезопасил себя от лишних глаз и ушей, могущих стать помехой в его бизнесе. Спустя довольно продолжительное время, человек покинул кабинет одного из богатейших людей планеты, и невозмутимо прошествовав по коридору мимо многочисленной вооруженной охраны, по направлению к выходу из магазина.
   Полицейские агенты тоже не теряли времени даром, и к тому времени, как незнакомец покинул кабинет мистера Бричмонда, его фотографию имели все заинтересованные в нем люди. Не успел человек покинуть здания, как о нем уже достоверно было известно, что он не является кем-то из постоянного окружения богача, хотя и встречался с ним ранее.
   За автомобилем объекта, соблюдая меры предосторожности, двинулись машины сопровождения, принадлежащие департаменту полиции. Из-за ошибки полицейских, или незнакомец был профи в подобных делах, но он заметил увязавшийся за ним "хвост", и предпринял попытку уйти от преследователей. Его с виду такое невзрачное, потрепанное временем авто, резко набрало скорость и вскоре стало недосягаемым для скоростных полицейских машин.
   Но уйти незнакомцу не удалось, оповещенные полицейские посты блокировали дорогу и задержали беглеца. Вскоре его, отчаянно сопротивляющегося, волокли к стоящему на обочине, полицейскому фургону.
   Едва задержанный был доставлен к машине, его автомобиль взорвался, разлетевшись на куски. Данное обстоятельство было только на руку полиции. Обугленный остов машины красноречивее всяких слов поведает любопытствующим об участи постигшей ее владельца. Заинтересованные в нем люди будут думать, что он погиб, и задача полиции не разубеждать их в этом.
   Арестованный был тайно доставлен в столичную тюрьму и помещен в специальную камеру, о существовании которой не подозревало большинство сотрудников исправительного учреждения, хотя она и была не единственной в своем роде. В подобных потаенных камерах содержались люди, проходившие по особо важным и секретным делам, высокопоставленные особы, вплоть до коррумпированных членов правительства.
   В течение нескольких месяцев заключенный назвавшийся Эдвардсом хранил упорное молчание, но затем, сломленный одиночеством и бесконечными изматывающими допросами, купленный посулами полицейских начальников о полном прощении и богатом денежном вознаграждении, решил дать показания. С условием, что до окончания операции по ликвидации преступного сообщества, он пробудет под надежной охраной здесь, а затем инкогнито покинет страну. Эдвардс стал первым из попавшихся в руки правосудия членов преступного братства согласившимся на сотрудничество с властями, все его предшественники свято хранили тайну, предпочитая смерть, предательству.
   Высокие чины дали согласие на требования, выдвинутые заключенным, и тогда Эдвардс поведал узкому кругу полицейского начальства и специально приглашенным ученым секрет процветания мистера Бричмонда и до сих пор неразгаданную загадку происхождения меха "голубых осьминогов". На следующий день после исповеди задержанного не стало. Официальной причиной смерти стал острый сердечный приступ на почве чрезмерного эмоционального перенапряжения. А чтобы какой-нибудь излишне дотошный следователь не начал докапываться до истинных причин внезапной смерти преступника, тело оного было в спешном порядке кремировано, а прах развеян по ветру.
   Вот вкратце то, о чем поведал ученым и полицейским чинам задержанный, накануне своей скоропостижной смерти.
   Подводная лодка, принадлежавшая братству, бороздившая бескрайние океанские просторы в поисках затонувших судов с древними сокровищами и бесценными историческими раритетами на борту, а также россыпей жемчугоносных раковин, обнаружила одно занятное природное явление. Среди бесконечного нагромождения подводных горных хребтов и кряжей внимание привлекла одна, внешне ничем особым не примечательная гора, имевшая широкий, полый кратер. Сам по себе кратер не был чем-то необычным, выходящим за рамки обыденного. Но он, в отличие от своих ранее встреченных собратьев, ярко светился, словно возвещая мир о готовящемся подводном извержении вулкана. В этом также не было ничего необычного. За годы патрулирования океанического дна, экипаж лодки-контрабандиста видел подобные вещи не единожды, и они уже давно не привлекали внимания. Они бы прошли мимо, как проходят люди безразлично мимо того, что было видено бесконечное множество раз, но нынешнее свечение кратера было совершенно иным. Проверка подтвердила факт необычайности находки. Проведенные исследования показали, что вода в месте свечения не является горячей, более того, даже несколько холоднее окружающего пространства. На это обстоятельство следовало обратить более пристальное внимание, но у лодки кончались запасы, пришло время возвращаться на базу, и исследование таинственной аномалии пришлось отложить. Кратер был помечен на карте, а его история занесена в корабельный журнал.
   Вернувшись в наземный мир и доставив к месту назначения очередную партию отборного жемчуга и поднятых с морского дна раритетов, один из офицеров братства направился к мистеру Бричмонду с докладом об очередном рейде, с описью доставленных на базу сокровищ. В заключение отчета, он рассказал о таинственной находке сделанной незадолго до всплытия.
   К его величайшему удивлению, рассказ о светящемся подводном кратере заинтересовал мистера Бричмонда. Более того, заинтриговал настолько, что он приказал экипажу немедленно готовиться к отплытию, как только закончится погрузка на субмарину всего необходимого для нового, многомесячного похода. Положенный отпуск отгуляют по возвращении из похода, получив в придачу к отпускным приличные комиссионные. Не верить слову хозяина оснований не было, ослушание смерти подобно и поэтому вскоре подводный корабль на всех парах мчался к месту необычной находки.
   Легко отыскав, отмеченный на карте подводный феномен мы, соблюдая осторожность, начали погружаться в жерло светящегося во мраке океанских вод, кратера. Пройдя где-то около мили, неожиданно натолкнулись на невидимое препятствие. И хотя прямо по курсу просматривалась абсолютная пустота, а двигатели работали в полную мощь, лодка не двигалась с места. Еще более странным, чем возникновение неожиданного препятствия были показания приборов фиксирующих невесть что. Они настаивали на том, что прямо по курсу в воде растворено огромное количество кислорода, чего не могло быть на такой глубине. Помимо запасов кислорода они, словно сговорившись дурачить людей и впредь, сообщали о том, что впереди отсутствует огромное давление, присущее такой глубине. Помимо этого, они и по другим параметрам несли какую-то чушь. Но, по большому счету, не было особых причин не доверять приборам, ведь они собственными глазами видели что то, чего нет, прочно удерживает подводный корабль на месте, не давая ему продвинуться вперед.
   К источнику загадочного свечения путь был закрыт, вернуться к мистеру Бричмонду с пустыми руками капитан не мог и поэтому решился на отчаянный и безрассудный поступок. Отдал команду отойти назад и начать разгон, стремясь на максимальной скорости протаранить неведомую преграду. Несмотря на отчаянный риск, авантюра не удалась. Преграда спружинила от удара разогнавшейся многотонной громадины, а затем мягко отбросила корабль назад. Дальнейшее бодание пустоты было лишено смысла, ситуация становилась критической. У капитана оставался последний шанс сохранить лицо, рискнув еще раз, но уже только собой.
   Облачившись в глубоководный скафандр, он шагнул за пределы лодки, и без помех преодолев призрачную преграду, скрылся из глаз, а спустя мгновение, до нас донесся какой-то дикий вопль. Не мешкая, мы облачились в скафандры и поспешили на выручку капитану. Преодолев завесу из сгустившейся воды, провалились в какую-то дыру, в которой и исчез, закричав, командир. Мы летели в никуда, вытаращив глаза, вереща, как резаные поросята, до смерти напугав оставшихся на борту субмарины, людей.
   Безумное падение длилось всего несколько секунд, затем все кончилось. Полет неожиданно прервался, и дальше было самое невероятное. Первое что бросилось в глаза, - капитан, сидящий в неуклюжем скафандре, в неудобной позе на земле, ошалело таращащийся куда-то вдаль. Взглянув в направлении, куда так усердно пялился командир, мы остолбенели и выглядели не лучше пораженного увиденным начальника.
   Прямо по курсу мирно жевало траву гротескное существо нежно-голубого цвета на фоне золотой горы, ослепительно сверкающей в лучах полуденного светила. Мы не могли поверить в реальность происходящего. Голубое создание причудливой формы, блистательное светило невесть откуда взявшееся на глубине в несколько тысяч футов, гора чистейшего золота, или чего-то другого не менее яркого и манящего, все это было слишком невероятным для того, чтобы быть правдой. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Наверное, все мы умерли и находимся в другом, неподвластном людям мире. Или же умираем, задыхаясь, раздавленные безумной толщей вод и все, что мы видим, есть ничто иное, как галлюцинация, плод воображения измученного кислородным голоданием мозга. Видение золотой горы и мирно жующего траву существа у подножия было настолько прекрасным, что мы мысленно смирились со смертью. Не знаю, как долго пребывали в оцепенении пораженные увиденным, и сколько бы еще продолжалось блаженное безумие, если бы отчаянные призывы с лодки обеспокоенных нашим долгим молчанием товарищей, не вернули нас к действительности, не заставили осмысленно взглянуть на окружающее.
   Мы не умерли, все, что казалось наваждением, не исчезло вместе с временным помешательством. Золотая гора по-прежнему ослепительно сверкала под солнцем дивного мира. Все также волновалась под дуновениями ласкающего ветерка у ее подножия шелковистая, густая и сочная трава. Лишь гротескное голубое создание удалилось прочь, не маяча более на фоне невиданного богатства найденного нами. Вереницы затонувших судов обнаруженных нами за годы странствий по океанскому дну, напичканные под завязку древними сокровищами, были лишь жалкой тенью в сравнении с находкой.
   Отойдя от шока, мы наконец-то ответили обеспокоенным долгим молчанием товарищам и спустя несколько минут к нам присоединились остальные, свободные от вахты члены команды, чтобы собственными глазами лицезреть чудо. На лодке остались только вахтенные, которым оставалось лишь проклинать судьбу-злодейку уготовившую им незавидную участь быть слепыми и практически глухими, когда остальные вплотную лицезреют чудо, равному которому нет на свете.
   До конца не веря в реальность происходящего, мы подошли к подножию горы, подняв с земли увесистые, блистательные камни. Сомнений не осталось, это действительно золото, и здесь его было столько, что каждому стало ясно, окажись оно на поверхности, за тысячи футов и сотни миль от этого места, цена его рухнет в одночасье, сорвавшись в смертоносном пике, на конце которого, хаос. Рухнет экономика государств планеты основанная на незыблемости желтого металла, начнется анархия, смута и войны. Цена мерила состоятельности граждан, упадет до уровня простого железа. Планета покатится в тартарары. Сама жизнь на планете может исчезнуть в результате хаоса, что непременно воцарится по случаю величайшего в истории открытия. Золотая гора, не смотря на блеск и величие, была смертельно опасной находкой, силой и губительной мощью с которой не могло сравниться ни одно из орудий смерти, созданных человечеством за всю историю своего существования. Величайшее чудо и ужаснейшая находка современности, благо и смерть в одном лице простиралось в необозримую высь и люди замерли, потрясенные огромной ношей ответственности, неожиданно свалившейся на их плечи. Миллиарды человеческих жизней зависели от них. Чудовищная ответственность многотонным магнитом сдавливала мозг, лишая рассудка, а золотой блеск манил, усугубляя безумие. Невозможно было выдержать свалившуюся на людей тяжесть. Охота сбросить прочь опостылевший скафандр, хватить полной грудью океанской воды, чтобы лопнули разорванные безумным давлением легкие, дабы разом избавиться от всего.
   Безумие давило, накатывало на разум мутной волной, суля избавление от мучений, как панацея, как лучшее лекарство и все труднее бороться с его яростным напором. Эдди Мартилл стал первой жертвой безумия усиленного видением несметных богатств валяющихся под ногами. Стоит только нагнуться и протянуть руку, и все это будет навеки твое, а это слава, почет, уважение в обществе, обеспеченная жизнь и достойная старость. А что до глобальных проблем, плевать, что может сравниться по важности с пользой для него лично? Ничего! Безумие победило, поэтому прочь опостылевший скафандр, долой громоздкую оболочку, отделяющую тело от несметных сокровищ, валяющихся в пыли под ногами в ожидании того, кто поднимет их. И он сбросил прочь презренные одежды, отделяющие его от заветной цели, служившие защитой от многотонной массы воды, немилосердно давящей сверху. Все произошло настолько быстро, что никто не успел помешать безумцу. Одно мгновение и скафандр, гарантия жизни средь океанских глубин, оказался подле его ног, ненужной и бессмысленной массой. На мгновение люди замерли, приготовившись услышать предсмертный вопль раздавленного огромной тяжестью человека. Но ничего не произошло, все также тих и безмятежен окружающий их мир. Лишь негромкая мелодия популярного наверху, мотивчика, полилась в уши в исполнении не слишком способного, занятого спешным делом, певца. С Эдди ничего не случилось. Он был жив и здоров, и набивал многочисленные карманы рабочего комбинезона камнями россыпного золота, коими было усеяно подножие золотой горы. Он работал и пел, его глаза горели нездоровым лихорадочным блеском, в то время как руки продолжали сноровисто распихивать по карманам все новые катыши драгоценного металла, сулящие там, наверху, комфортную жизнь. Ничто на свете не могло помешать ему, и он предавался делу с азартом и увлеченностью. Золота было много, неслыханно много и уже спустя минуту многочисленные карманы рабочего комбинезона были забиты до отказа. Пришла очередь быть наполненному до краев валяющемуся на земле глубоководному скафандру. Вскоре и он был полон до краев, а Эдди все никак не мог остановиться, укладывая камни сверху, выстраивая рядом с горой свой, рукотворный блистательный холм, памятником пленившему его безумию.
   Безумие заразно. Глядя на Эдди, многие потеряли рассудок. Полетели прочь громоздкие скафандры. Освободившись от их ненужной и назойливой опеки, мы поспешно, вторя безумцу, принялись нагребать собственные сверкающие холмы, словно опасаясь, что золота на всех не хватит, или какая-нибудь неведомая сила, сможет нам помешать. И вскоре эта сила не замедлила явиться в лице пришедшего в чувство, невозмутимого даже в самых отчаянных ситуациях, капитана. Железная дисциплина, поддерживаемая не только на корабле, но и во всем братстве, рушилась на его глазах, грозя похоронить под обломками отлаженную за долгие годы систему. Допустить этого было нельзя, и поэтому появилось из заплечной кобуры скорострельное оружие. Предупредительная очередь в непонятное здешнее небо, разорвала тишину глубинного безумия. Следом за капитаном, оружие появилось в руках старейших членов братства, и это уже была сила, с которой никто, даже самый отчаянный не мог не считаться. Нехотя покидали люди золотые кучи и отступали к капитану, признавая его власть, постепенно их разум освобождался от дурмана помешательства, позволяя трезво взглянуть на мир. И лишь Эдди Мартилл, чей разум всецело оказался во власти безумия, не захотел подчиниться приказу и в ответ на требование капитана, ответил очередью, унесшей жизни двух членов братства, и еще нескольких серьезно ранив. Спасти Эдди было невозможно, он больше не был человеком, превратившись в некое существо одержимое золотым безумием, чудовище, охраняющее свое добро. Эдди пришлось убрать. Прогремела еще одна очередь, и все стихло. И в наступившей тишине люди окончательно пришли в себя и смогли осознать, насколько опасно золотое безумие, в считанные минуты унесшее жизни трех, в общем-то, неплохих парней. Отрезвление было полным, жаль, что за него пришлось заплатить такую дорогую цену.
   Отправив раненых на корабль, оставив нескольких человек хоронить погибших и заготавливать золото для последующей доставки на корабль, капитан, прихватив остатки команды, в том числе и меня, решил произвести разведку местности, в которой волею судьбы мы оказались.
   Обогнув золотую гору, мы вновь увидели "голубого осьминога", мирно пасущегося у ее подножия, с аппетитом жующего изумрудно-зеленую траву. Грохот близких выстрелов нисколько не испугал это странное, гротескное создание чему могло быть два объяснения. Либо он к ним привык и это обыденное явление в здешнем мире, или же наоборот, все это было для него в диковинку и не смогло насторожить, поскольку звуки ему ничем не угрожали, возможно, лишь мешали думать, под мерное движение челюстей, монотонно перемалывающих пищу. Существо не боялось людей и издаваемых ими звуков, поэтому позволило приблизиться к себе достаточно близко, и лишь после того, как они оказались всего в нескольких метрах от зверя, оно сдвинулось с места и перебирая многочисленными конечностями, неторопливо засеменило в сторону, подальше от слишком назойливых и приставучих пришельцев. Но далеко уйти, ему было не дано. Капитан выстрелил и существо, как подкошенное рухнуло в траву. Пуля без труда прикончила это ходячее чудо, для более подробного и детального изучения людьми.
   Внешне добыча напоминала осьминога, только гораздо более крупного и покрытого превосходной голубой шерстью с чудесным и неуловимым отливом, завораживающим взоры. Мгновение спустя пара опытных рук сноровисто разделывала тушу, отделяя ценную шкуру от мяса и костей. Шелковистая шкура более не принадлежала поверженному жителю глубин. Ей суждено было стать подарком мистеру Бричмонду, великому магистру тайного братства. Капитан знал слабость сего достойного мужа, пристрастие к изделиям из меха, очень дорогого меха. Это было что-то особенное, личное, что может быть лучше для капитана лично, чем гора золота, преподнесенная хозяину. Золото всего лишь презренный металл, а шкура, - подарок.
   Разделавшись с тушей, капитан с отрядом углубился вглубь подводной страны. Вблизи подножия гор, тянувшихся по обе стороны долины, мы обнаружили целые стада "голубых осьминогов", отдельную особь которых, прикончили несколько минут назад. Эти красивые твари, как и встретившееся ранее существо, не боялись людей и подпустили нас почти вплотную, что позволило без труда добыть еще несколько превосходных шкур. "Осьминоги" продолжали также безмятежно жевать траву, словно ничего не произошло, словно не их собратья неподвижными грудами застыли под ножами чужаков. Тишь и спокойствие царили в нереальной стране.
   Капитан не желал утруждать себя даже столь невесомым грузом, и мы прекратили дальнейший отстрел "осьминогов", посвятив оставшееся время детальной разведке местности. Но более ничего интересного обнаружить нам не удалось. Лишь бесконечные стада гротескных созданий, величественные горы, лес и зелень трав, и никаких признаков опасности. Данное место как нельзя лучше подходило на роль тайного убежища, где, не опасаясь полиции можно отсидеться и пережить любую грозу, разразившуюся на поверхности, над их головами, сколь угодно долгое время. О провизии можно было не беспокоиться, здесь ее хватит на годы безбедного существования. Капитан захватил на корабль несколько кусков отборной вырезки, собственноручно приготовил мясо и отведал, найдя его вкус отменным, в чем не замедлили убедиться остальные члены братства. За пищу можно не беспокоиться, с питьевой водой проблем также не было. За то время, что капитан с группой исследовал окрестности, было обнаружено несколько источников с хрустально-чистой, превосходной на вкус водой. О лучшем пристанище, для братства, не стоило и мечтать.
   В том благодатном месте мы пробыли около недели, занимаясь сбором благородного металла, от обилия которого слепило глаза. Загрузив собранное богатство в подводную лодку, мы с величайшим сожалением покинули сказочную страну и отбыли в надводный, реальный мир, и вскоре, без происшествий достигли тайной базы в местечке Н., частного владения великого магистра братства.
   Мистер Бричмонд был несказанно рад полученным известиям и образчикам добытого. Его благодарность превзошла все границы. В одно мгновенье все, от старшего офицера до рядового матроса стали богаты, и всю оставшуюся жизнь могли купаться в роскоши, предаваясь безделью. Мистер Бричмонд был щедр по-королевски, и этому была вполне объяснимая причина. Презренное золото, которого теперь у него стало столько, что он чувствовал себя равным богу, понимая, что может в любой момент взорвать планету, уничтожить стабильность и процветание населяющих ее людей. Золото грело его тщеславие, поддерживало веру в могущество и всевластие. Отныне в целом мире нет никого, равного ему по богатству. Богатейшие люди планеты превратились в жалкую и презренную тень рядом с ним, его состоянием и даруемым деньгами могуществом, которому нет предела.
   Но золото было не единственным, что грело душу великого магистра тайного братства. Он был разумным человеком и прекрасно понимал угрозу миру, что таит в себе золото, окажись оно разом на поверхности. Ему ни к чему разрушать мир, где он стал, пусть и не официальным, но по сути одним из всесильных правителей. Богатство, полученное из подводных глубин, давало ему неограниченную власть, о которой он давно мечтал. Ему было мало преданных людей из тайного братства. Хотелось власти большей, неограниченной, над миллионами, как у древних, могущественных тиранов. И теперь эта власть подвластна ему, он купит ее за ничтожную часть золотой горы, которую получил в полное распоряжение. Дело уже пошло, закрутились скрытые шестеренки, заработали потаенные пружины. Потекли из бездонных закромов вырученные с продажи золота денежные ручейки, стекая в загребущие руки, широко раскрытые карманы тех, от кого зависит его стремительное восхождение на мировой олимп.
   Теперь для него деньги, пыль и тлен. Пусть ими набивают карманы безумцы, а он подождет. Еще немного, и он подобно урагану ворвется в мир политики, сметая все на своем пути. О дальнейшем мистер Бричмонд не задумывался, зная, что, достигнув поставленной цели у него, обязательно появятся новые, не менее заманчивые и грандиозные перспективы. Его нынешней целью была неограниченная власть над планетой. Когда ему наскучит управлять миллионами человеческих жизней и захочется чего-нибудь иного, он решит и этот вопрос. В мире существует много чего, к чему мог бы приложить руки могущественный человек. Если ему не хватит планеты, то нужно ночью взглянуть на небо, и увидеть звезды, их бесконечные, зовущие россыпи. Миллионами пронзительных глаз они взирают на далекую землю, бесконечно одинокую и малую крупицу в море мироздания, словно вопрошая о том, когда он придет и установит на звездах свой железный порядок.
   В голове Бричмонда зрели грандиозные планы, в которых видел себя императором новой, невиданной доселе, созданной им, космической империи. Имя его будет навечно золотыми буквами вписано в неподвластные времени и тлену анналы истории. Куда до него древним тиранам с их мифическими подвигами и деяниями, они станут лишь бледной тенью в сравнении с властелином вселенной, Бричмондом 1. И не беда, что не существует еще на планете кораблей, способных путешествовать к иным мирам. Тайные исследования в данной области ведутся во многих странах, он знал об этом из своих источников, как и обо всем что, может быть важным для него из происходящего в мире. Сеть, сотканная из платных осведомителей и шпионов великого магистра, не имела границ, не знала пределов. Ей могла позавидовать любая из разведок мира. Действовала тайная сеть по всей планете, ничто не могло ускользнуть от глаз человека, поставившего перед собой цель добиться власти над миром.
   Оставалось одно, - собрать под свое крыло лучших ученых планеты, обеспечить необходимым оборудованием, создать условия для плодотворной работы, пустить в современную лабораторию один из бесчисленных золотых ручейков. И терпеливо ждать дивидендов, которые рано или поздно, но обязательно последуют. Ждать он умеет и обязательно дождется, даже если на это уйдут годы.
   Лишь одна мелочь, досадный пустячок, сдерживал далеко идущие планы. Агенты всемирной тайной полиции, давно присматривающие за ним, ждущие только повода, затруднить ему жизнь. Обильные денежные вливания в определенные круги со временем решат и эту досадную проблему, но пока все только начинается, нужно обезопасить себя и с этой стороны.
   И поэтому мистер Бричмонд был безмерно рад подарку, что преподнес капитан подводной лодки братства в подтверждение своего фантастического рассказа. Мех "голубого осьминога" был тем богатством, которым он прикроется, дабы сохранить в тайне от любопытных глаз текущие в его закрома полноводные золотые реки. Меха сами по себе сулят огромные барыши, в этом мистер Бричмонд не сомневался, едва ему в руки попала тонкая и невесомая шкурка небесно-голубого цвета с неземным переливом бесконечного множества разнообразных оттенков голубого. Помимо необычного цвета и небывалой легкости, драгоценный мех имел еще одно поразительное свойство. Он регулировал температуру, создавая собственный микроклимат, в котором его обладателю было легко и комфортно. Зимой, когда все вокруг трещало от мороза, человеку, облаченному в мех, было тепло, летом, когда все живое изнемогало от жары, под одеянием из меха, царила живительная прохлада. Невесомость и компактность, сказочные переливы цвета, все эти качества уникальные в отдельности, вместе были просто бесценны и сулили владельцу меховой плантации фантастические барыши. Под прикрытием доходов от реализации изделий из драгоценного меха, можно без опаски черпать золото из океанских глубин
   Под покровом строжайшей секретности добывались невесомые сокровища членами братства. В чудесные меха одевались облаченные властью вельможи, даже не догадываясь об источнике поступлений невесомых сокровищ, к ставшему невероятно популярным торговцу. Параллельно с мехом пребывали на поверхность новые партии драгоценного металла, под чутким руководством магистра братства, по одним ему ведомым каналам, превращаясь в бесчисленные пачки хрустящих банкнот, полноводной рекой растекающихся по широко раскрытым карманам высокопоставленных чиновников и нужных людей, для воплощения в жизнь плана всемирного господства, детально разработанного и поэтапно внедряемого мистером Бричмондом. Количество золота поставляемого на поверхность не было бездумно огромным. Оно поступало ограниченными партиями, под неусыпным контролем великого магистра, по заранее установленным квотам, превышение которых пагубно бы сказалось на ситуации в мире. Партия за партией, не спеша, ожидая, когда оно осядет на банковских счетах и в тайных закромах нужных людей. Все утрясется и только тогда новая партия драгоценного металла, и очередные нужные люди куплены с потрохами, и находятся в распоряжении хозяина братства.
   Не забывал великий магистр и о верных ему людях. После каждой вылазки за очередной партией товара и доставки его на поверхность, на счета участников экспедиции переводились такие суммы, о которых в былые времена они не смели и мечтать. Безгранично преданные магистру люди, были готовы ради него на все, предпочитая смерть измене, что и доказало подавляющее большинство из них на деле.
   После обнаружения подводного мира, для нас настала райская жизнь. Отпала необходимость рыться в кучах полусгнившего старья, выискивая покоящееся в океанской глубине золото и серебро, драгоценные камни и иные сокровища давно ушедших в небытие, забытых человечеством, цивилизаций. Не нужно более барражировать дно в поисках россыпей раковин-жемчужниц и заниматься столь нудным и кропотливым делом, как изъятие невесомого окаменелого богатства. Оставалось лишь наслаждаться жизнью, пару раз, в год, посещая землю обетованную, мир, таящий бесчисленные запасы золота и драгоценного меха.
   Но безоблачная жизнь длилась не долго, и вскоре была грубо порушена людьми с лягушачьей кожей. Они появились неизвестно откуда, скорее всего, пришли из центральной части страны, о которой мы ничего не знали, так как не
  
  
  
  
  
   "Кусок сахара"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   посчитали нужным произвести более углубленную разведку местности. Нас вполне устраивало сложившееся на тот момент положение вещей, и если в первые дни были намерения произвести тщательный осмотр подводного мира, то в дальнейшем от них отказались. Не хотелось тратить время на разную ерунду.
   Появление зеленых тварей стало расплатой за беспечность. Пришельцы не проявляли по отношению к людям открытой враждебности, не устраивали засад и нападений, не ввязывались в драку, предпочитая отступить. Можно было смириться с их существованием и даже с гротескным видом вроде людей, и в то же время земноводных тварей с зеленой лягушачьей кожей, если бы не одно но.... Они взяли в привычку при нашем появлении угонять вглубь страны пасущиеся на склонах гор стада "голубых осьминогов", и теперь, чтобы добыть десяток- другой драгоценных шкур, приходилось отмахивать многие километры в погоне за пупырчатыми ворюгами. Это обстоятельство никого не могло оставить равнодушным, мы горели желанием поквитаться с зелеными тварями, едва представится такая возможность. Но их видели только издали. При приближении людей, бородавчатые твари исчезали, растворяясь в безбрежном океане изумрудных трав. Вечно так продолжаться не могло, и люди лелеяли в мечтах тот день, когда они поквитаются с зелеными монстрами за десятки километров утомительных маршев.
   И однажды небеса смилостивились над людьми, услышав их сокровенное желание. Долгожданная встреча случилась и была не в пользу аборигенов, застигнутых врасплох. Разговоров не было. За людей говорило оружие, и настолько красноречиво, что всего за несколько минут успело изрешетить, не успевших опомниться зеленых людей с пупырчатой, лягушачьей кожей.
   Насладившись зрелищем поверженного неприятеля, мы направились к пасущемуся поблизости осьминожьему стаду, уверенные в том, что теперь нам ничто не помешает заняться делом. Но, пройдя сотню метров от места расправы с зелеными тварями, мы неожиданно напоролись на засаду. Пара зеленых существ выросших прямо из земли открыла огонь из неизвестного нам, но от этого не менее смертоносного оружия. Пятеро членов братства отправились в мир иной за несколько мгновений, пока остальные, словно в замедленном кино, падали на землю. И лишь рухнув с размаха в траву, мы пришли в себя и принялись поливать огнем недружелюбно встретившую нас парочку. Этим бестолковым созданиям даже не пришла в голову такая простая и единственно-верная в данной ситуации мысль, - последовать нашему примеру. Либо они были настолько глупы, что не боялись смерти, либо решили, что покончили с нами. Зеленые телеса были прекрасными мишенями, и через мгновение они разлетелись кровавыми ошметками по всей округе.
   В тот день мы, обозленные нападением зеленых тварей и гибелью товарищей, распаленные запахом и видом крови, полностью истребили стадо "голубых осьминогов", не пожалев даже малышей. Даже мистер Бричмонд в жизни повидавший всякого и правящий подвластным ему небольшим мирком жесткой рукой, был поражен нашей жестокостью, и задал изрядную взбучку. И дело было не только в жестокости по отношению к зверью. По возвращению на базу мы завалили ее грудой бесценного меха, что, по его мнению, было также неразумно, как и чрезмерная добыча золота. Мистеру Бричмонду ни к чему был кризис перепроизводства и как следствие этого падение цен на мех, поэтому большая часть невесомого богатства была уничтожена, сожжена в крематории, принадлежащему магистру братства. Если бы мог посторонний присутствовать на месте варварского действа, то наверняка бы лишился рассудка пораженный увиденным. В огне сгорали миллионы, любимых всеми и во все времена, банкнот. Но не мог посторонний глаз лицезреть эту картину, при сожжение присутствовали только посвященные, а они умели хранить тайны, что было доказано годами беззаветного служения братству.
   Излишки меха были уничтожены, доставленное на базу золото
   реализовывалось по личным каналам мистера Бричмонда, участники похода получили очередной отпуск.
   Более полугода мы наслаждались заслуженным отдыхом на своих роскошных виллах, и лишь совсем недавно я получил приказ явиться на встречу с хозяином, обсудить план очередной экспедиции в подводный мир.
   ........................
   Сообщение сделанное членом тайного братства вызвало бурю активности в правительственных и научных кругах. Замелькали перед глазами чиновников фантастические барыши, что позволят стране в кратчайший срок превратиться в самую богатую и могущественную на планете державу. Ученые потирали руки в предвкушении исследования флоры и фауны таинственного мира, в ожидании находок, которые гораздо важнее всего золота мира. Они надеялись отыскать в загадочной стране следы исчезнувших цивилизаций, или даже, древний мир, надежно укрывшийся под толщей океанских вод, и сохранивший свою самобытность.
   В кратчайшие сроки была снаряжена экспедиция оснащенная всем необходимым. На затраты не скупились. Каждый, приобщенный к тайне человек прекрасно понимал, что какими бы не были огромными затраты, они окупятся с лихвой сотни тысяч раз. Страна выдавливала из трещавшего по швам бюджета последнее, чтобы затем, в одночасье омыться золотым дождем.
   В состав экспедиции помимо виднейших ученых, вошел особый полицейский отряд, прекрасно обученный и экипированный, неоднократно проверенный в специальных секретных миссиях, в лояльности которого правительство было уверено. В его обязанность входила охрана ученых, от любых неожиданностей могущих возникнуть в чужом мире, и в первую очередь от нападения членов братства.
   Получив подробные инструкции, под покровом величайшей секретности, в один из солнечных дней, погрузилась в океанскую пучину субмарина, неся на борту все необходимое для успешного выполнения секретной миссии.
   ..............................
   Вход в подводную страну нашелся без труда, настолько подробно описал его местонахождение пленный контрабандист. Лодку укрыли в надежном месте, вдали от любопытных глаз, которые могли принадлежать только членам тайного братства, ибо другим представителям человечества, ничего не было известно о существовании данного места. Хотя, не исключалась вероятности того, что среди людей посвященных в тайну, найдется предатель, могущий поделиться информацией с заинтересованными лицами. Эта новость только добавит нервозности иностранным разведкам, ибо им будет известно далеко не все. Местонахождение подводной страны, ее точные координаты, были известны лишь избранным, в чьей преданности правительство было уверено. Привлеченные полученной информацией конкурирующие державы предпримут самые отчаянные попытки, чтобы выследить их, урвать долю добычи, или, если сделать это не удастся, поднять шум, чтобы несметные сокровища океана не попали в одни руки. На то, чтобы подготовить группу слежения, уйдет немало времени. За это время экспедиция произведет необходимые исследования, выяснит природу необычного мира, а также загрузит под завязку субмарину драгоценным металлом, чтобы она едва могла вынырнуть на поверхность на пределе своих возможностей. Доставленного на поверхность золота хватит на многие годы, пока не кончится терпение у конкурирующих держав, или же они и вовсе перестанут существовать, рухнув под напором золотой экспансии. Вход в загадочный мир, при необходимости можно скрыть настолько успешно, что и по прошествии столетий ни одному подводному кораблю, обшаривающему океанское дно, не удастся даже случайно обнаружить следов его присутствия.
   На основании рассказов пленного члена братства, мы имели представление о величии того, что нам предстояло увидеть, но увиденное превзошло все ожидания. Мы были поражены не меньше первооткрывателей подводного мира громадой золотой горы. И лишь вдоволь насытившись созерцанием бесценной громадины, смогли отдать должное окружающей нас красоте, буйным разнотравьем устилающей обширные луга у подножия гор исполинов.
   Пьянящий дикий простор портила куча пустых консервных банок, да гора освежеванных осьминожьих туш, испускающая ужасное зловоние. В дальнейшем мы обнаружили еще несколько смрадных куч, в которые члены братства сваливали ободранные туши, в лености своей нисколько не заботясь об их захоронении. Вольготная жизнь на поверхности, вконец разленила, они были уверенны в собственной безнаказанности, и даже не пытались замести следы варварских преступлений. Размеры куч и их количество, позволяли в полной мере оценить масштаб творимого здесь беспредела, размах охоты и нанесенный фауне здешних мест, ущерб. Не позаботились о захоронении туш животных и "зеленые", встречи с которыми после свидетельств учиненных членами братства зверств, ученые мужи стали опасаться.
   На исходе вторых суток пребывания в подводном мире, мы обнаружили
   пасущееся вдалеке небольшое стадо "голубых осьминогов". При приближении людей они не испугались, подпустив нас почти вплотную. Либо это стадо еще не сталкивалось с людьми, их далеко не лучшими представителями, или же "осьминоги" были настолько глупы и доверчивы, что быстро забывали причиненное им, зло. Подойдя ближе, мы сумели как следует рассмотреть гротескных, но от этого не менее прекрасных животных. Подбираясь ближе к необыкновенным тварям, опасались лишь встречи с зелеными существами призванными охранять их, о существовании которых было известно из рассказов пленного. Но обнаружить следов их присутствия нам не удалось. Либо существ не было вовсе, либо они настолько умело затаились в изумрудно-зеленой траве, что буквально слились с нею и были неразличимы для наших глаз. Проверить более радикальным образом их присутствие или отсутствие, никто не решался, помятуя об оружии, имеющемся у туземцев. Оставалось лишь наблюдать за животными, делая необходимые записи и зарисовки. Сопровождающие группу военные могли отдохнуть, не забывая поглядывать по сторонам, чтобы не прозевать встречи с "зелеными", или членами братства. Неизвестно, кого нужно опасаться больше, стерегущих свое добро аборигенов, или пришедших за этим добром алчных людишек.
   А затем, случилась беда. Одному полицейскому надоела роль стороннего наблюдателя, и он решил немного развлечься. Не придумав ничего лучшего, стал в шутку целиться из карабина в одну симпатичную осьминожью особь, мирно пасущуюся на склоне. Но шутка оказалось не умной, и не слишком долгой, и кое-кому пришлась явно не по вкусу. Молния, вылетевшая откуда-то из глубин травяного моря, превратила стража правопорядка в горстку пепла. Реакции остальных нужно отдать должное. Не успел раствориться в воздухе отблеск рукотворной молнии, как все участники экспедиции оказались на земле, сжимая в руках кто оружие, а кто блокнот с записями и рисунками. И все тревожно озирались по сторонам, силясь понять, откуда был нанесен удар, с какой стороны следует ожидать нападения.
   Едва мы уткнулись носами в зелень трав, как воздух распорол треск автоматных очередей. Фонтанчики от ударов пуль в опасной близости от нас, заставили еще сильнее вжаться в землю, слиться с ней в единое целое, в надежде спастись. Стрелявшие не скупились на патроны, поливая поле смертоносным свинцом. Навстречу автоматным очередям летели молнии, которых было ничтожно мало в сравнении с обрушившимся на поле огненным смерчем. Невидимая дуэль могла продолжаться бесконечно долго, если бы члены братства, не сменили тактику. Свинцовый град накрыл пасущееся стадо, нисколько не испугавшееся грохота, и шквала огня у себя под носом. Визг смертельно раненых сородичей, заставили стадо в ужасе броситься со склона горы вниз, в долину. Расчет нападавших был прост. Не желая оказаться растоптанными обезумевшим стадом, "зеленые" показались из травы, обнаружив свое местонахождение. Даже оказавшись в гуще спасающихся бегством животных, они не остались незамеченными. При их появлении огненный шквал усилился, кося всех подряд, и бегущих в панике животных, и зеленых метателей молний. Солдаты братства были отличными стрелками, и справиться с обнаружившим свое присутствие противником, было для них минутным делом. Вскоре все стихло. Перепаханное свинцовым смерчем поле было усеяно тушами осьминогов, среди которых мелькали зеленые тела охранявших их существ.
   Бежавших не преследовали, для нападавших было полно работы и здесь. Затаившихся в траве людей, чудом избежавших смерти, преступники не замечали. Они подошли к стаду с другой стороны, нежели экспедиция и это позволяло надеяться, что их присутствие здесь пока что находится в тайне, а значит из этого можно извлечь кое-какие выгоды. Военные мысленно потирали руки в предвкушении скорой расправы над членами преступного сообщества. Но удача отвернулась от нас. Мы услышали за спиной грубый окрик вслед за которым над головами прогремела автоматная очередь. Обернувшись на выстрелы, мы уткнулись в направленные на нас в упор автоматные стволы. Сопротивление было бессмысленно. Стоит кому-нибудь пошевелиться и мы будем изрешечены пулями, составив наравне с жителями здешнего мира, еще одну скорбную кучу, печальным памятником творящемуся здесь беспределу. И то, что мы еще живы, не превращены в оставленную разлагаться на солнцепеке падаль, свидетельствует о том, что мы представляем для преступников определенный интерес. Им наверняка очень хочется узнать, как мы оказались здесь. Возможно, для общения с нами будет вызвано начальство. Тем лучше. На все это уйдет много времени, за которое всякое может случиться.
   Но шансы дожить до вечера были не у всех. Ученых и военных разделили. Мы тогда решили, что это обыкновенная мера предосторожности, чтобы отделить военных от неопасной для бандитов очкастой братии. Так оно и было. Бандиты решили надежно отгородиться от возможных в будущем проблем, а заодно припугнуть оставшихся, сделать посговорчивее. По отведенным в сторону полицейским был открыт шквальный огонь на поражение. Члены братства были настроены решительно, что и наглядно продемонстрировали, расстреляв пленных, давая понять оставшимся, чтобы мы были предельно откровенны, когда придет наш черед.
   А затем началось такое, о чем даже сейчас, по прошествии времени, я не могу вспоминать без отвращения. Под красноречивым молчанием автоматных стволов, мы занялись грязной и кровавой работой, настолько омерзительной, что я едва сдерживал тошноту, стиснув зубы с такой силой, что даже сейчас, много дней спустя, чувствую легкую боль. Бандиты заставили нас разделывать туши расстрелянных ими животных. И не было возможности отказаться от вызывающего омерзение действа. Отказ означал смерть. Стиснув зубы, мы работали по локоть в крови, отделяя драгоценную, невесомую шкуру от остывающей плоти. Бандиты оживленно переговаривались, радуясь неожиданному отдыху не забывая при этом следить за каждым нашим движением, готовые в любой момент самым радикальным образом прервать даже робкую попытку неповиновения.
   Разделывая вместе с остальными пленниками туши убиенных животных, я заметил крохотного осьминожка. Он не был мертв, как сородичи, просто ранен и напуган, и тихо поскуливал в груде тел. Вконец обессиленный звереныш не шелохнулся, когда я спрятал его за пазуху, где он, согретый теплом человеческого тела, затих и уснул. Внезапно свалившаяся на меня забота о малыше, помогала отвлечься, не думать о грязном деле, которым вынужден был заниматься под страхом смерти. Малыш позволял на время забыть и о собственной участи, что могла быть еще более ужасной, нежели участь сопровождавших нас людей в форме.
   Работа была долгой и нудной, тяжелой физически, чем и объяснялось веселье убийц, получивших неожиданный отдых. По завершении работы, мы, словно вьючные животные, были нагружены кипами окровавленного меха и подгоняемые пинками и тычками автоматов в спину, отправились в путь. Пройдя совсем немного, мы повернули в сторону, зайдя в одно из ущелий, хорошо знакомое бандитам. Там, в одной из пещер нас и оставили до утра, привалив к выходу здоровенный валун. Но одним камнем дело не ограничилось. По доносившимся из темноты звукам можно было судить о том, что в дополнение к обломку скалы, был оставлен часовой.
   Вскоре шорохи, доносившиеся снаружи, стихли, и мир погрузился во тьму в ожидании нового дня. Наконец и мы могли отдохнуть и расслабиться после тяжелого дня, насколько это возможно в сложившейся ситуации.
   Выждав некоторое время для верности, убедившись, что к нам никто не войдет, я достал из-за пазухи уснувшего малыша. Он был жив, хотя и очень слаб, дыхание его было неровным и прерывистым. Глядя на маленький, пушистый комочек в руках, я поклялся, что сделаю все, чтобы спасти эту хрупкую жизнь, не дать в обиду крохотное, доверчивое и беззащитное создание. Я обязательно спасу малыша, выхожу и отпущу на волю, в океан изумрудно-зеленых трав, где пасутся на воле бесчисленные стада его сородичей.
   Мысли не мешали рукам действовать и вскоре рана оказавшаяся к счастью не глубокой, была обработана и перевязана, благо бандиты не отобрали у нас ничего, кроме того, что могло послужить оружием. Закончив с перевязкой, я решил напоить маленького страдальца. Отвернув крышку фляги и глотнув содержимого, я был несказанно удивлен. Воду оно не напоминало даже отдаленно. Это было дорогое, с невероятным букетом, вино. Оно было великолепно. Я не смог совладать с искушением и сделал несколько приличных глотков. Пережитое за сегодняшний день не смогло убить во мне тяги к хорошему вину. Вино было превосходным. Правительство, отправившее нас сюда, не поскупилось, ожидая многого от миссии, которая так быстро провалилась.
   Воды нет, придется угостить малыша вином. Интересно, придется ли этот напиток ему по вкусу? Как оказалось, житель подводной страны имел собственные вкусовые пристрастия, в корне отличающиеся от моих. Он понюхал предложенный напиток, осторожно макнул в него одно из щупалец и поднес ко рту. Проведенная дегустация дала отрицательный ответ, и он отклонил предложенный в качестве альтернативы воде, напиток. И тогда я протянул крошечному осьминожку кусок сахара, что помимо консервов и полуфабрикатов, находился в наших продуктовых запасах не тронутых разбойниками.
   Осьминожек бережно принял очередной дар. Осторожно поднес сахар к светящимся в ночи россыпям глаз, повертел, изучая, словно проверяя, нет ли в нем какого изъяна, или скрытого подвоха. Не найдя ничего, неспешно поднес сахарную головку ко рту и лизнул, тотчас же отстранив щупальце в сторону. Затем кусок сахара вновь приблизился ко рту, и он снова лизнул его, теперь гораздо смелее. Дегустация неведомого продукта его удовлетворила, и мой молодой друг пустил в ход зубы, достаточно крепкие для такого с виду хрупкого существа. Сахар разлетался вдребезги, но увлеченный лакомством, осьминожек не терял бдительности и ни один, даже самый крохотный обломок белоснежного лакомства не миновал рта, не коснулся пыльного, каменистого дна пещеры. Пока одно щупальце крепко держало обрабатываемую зубами сахарную голову, остальные конечности не оставались без дела, сноровисто подхватывая на лету отламывающиеся от сладкой глыбы кусочки, ловко отправляя их в рот. И все это сопровождалось довольным мурлыканьем, словно в моих руках не неизвестное науке существо, а обыкновенный домашний котенок, пушистый и ласковый, поющий за лакомство, благодарственную песнь. Тельце маленького друга подрагивало, но не от боли. Волны наслаждения накатывали на него, восстанавливая силы и душевный покой. Считанные минуты потребовались крохотному осьминожку, чтобы разделаться с увесистой сахарной головой, при этом не потеряв ни грамма лакомства. Всего несколько минут прошло с тех пор, как рука нащупала на днище заваленного консервами походного рюкзака вкусный подарок, но они сотворили чудо! Осьминожек вновь приобрел присущую ему небесно-голубую окраску, безжизненные белизна и серость исчезли. Он снова был полон сил и энергии, играл и шалил, как это свойственно малышу, каким он, собственно, и был.
   В играх и возне с осьминожком незаметно пролетело время и лишь в преддверии рассвета, мы, утомленные, смежили веки, чтобы спустя пару часов пробудиться, готовые к новым испытаниям, уготовленным судьбой.
   Наступивший день преподнес сюрприз. Проснувшись, мы с удивлением
   обнаружили, что ничто более не преграждает нам путь на свободу. Выход из пещеры, закрытый накануне, был свободен. Огромная каменная глыба исчезла, словно ее и не было никогда. Исчез и охранявший выход разбойник. Покинув пещеру, мы вообще не обнаружили никаких следов присутствия бандитов.
   Первая мысль была о том, что они решили оставить нас здесь, рассудив, что не имея подводного корабля мы не сможем вернуться обратно. Мы были рады подобному обстоятельству, но с другой стороны, дальнейший ход умозаключений вызывал сильнейшее беспокойство. Если бандиты сохранили нам жизнь и свободу, это могло означать только одно, - они уверены, что нам отсюда никогда не выбраться. Откуда такая уверенность?
   Напрашивался очевидный ответ: бандиты захватили подлодку, перебили команду и пребывают в полнейшем спокойствии, справедливо полагая, что в ближайшие годы правительство вряд ли пошлет сюда людей на поиски пропавшей экспедиции.
   Перспектива задержаться здесь надолго, если не навсегда, не радовала. Жизнь в неведомом мире без надежды на возвращение, в плену у жестоких и хладнокровных убийц, участи печальнее и непригляднее, трудно было представить. Оставалось лишь одно, - воспользоваться свободой передвижения, так неосмотрительно предоставленной нам бандитами. Уйти как можно дальше вглубь долины, если понадобится преодолеть темнеющие на горизонте горы, сделать все возможное, чтобы не остаться на всю жизнь рабами двуногих скотов.
   После короткого совещания мы отправились в путь, не забыв предварительно, заглянуть в соседнюю пещеру, занимаемую накануне разбойниками, откуда сегодня не доносилось ни звука. Пещера выглядела покинутой в спешке. Бандитов не было, вещи в беспорядке разбросаны по полу. Такое впечатление, что их хозяева в панике бежали прочь. Но куда, и главное от кого? Просто вернуться на корабль они не могли. Многочисленные тюки с бесценным грузом остались на месте.
   Докапываться до истинных причин поспешного бегства бандитов, мы не стали, торопясь убраться подальше, пока не объявились хозяева разбойничьего логова и не отобрали у пленников так неосмотрительно дарованную им свободу.
   Некоторое время осьминожек семенил рядом с людьми, смешно перебирая многочисленными щупальцами. Одно из них не принимало участия в общем движении. Им он сильно, не смотря на кажущуюся слабость, удерживал мою ладонь. Но спустя некоторое время маленький друг начал вести себя очень странно. Он принялся тянуть меня в сторону, при этом беспрестанно вращая глазами по сторонам. Я упирался, не желая отклоняться от намеченного маршрута. Нужно уйти как можно дальше вглубь неизведанной страны, чтобы преследователи не смогли нас найти. Привал мы могли себе позволить только когда удалимся на достаточное расстояние от пещеры, где провели в заточении бесконечно длинную ночь. Но как объяснить крохотному бессловесному другу, что оставаться здесь смертельно опасно, что нельзя медлить и нужно идти. Не знает он, не поймет языка человека, поэтому я продолжал тянуть в сторону противоположную той, в которую были направлены его потуги.
   Вскоре, осьминожек ослабил хватку щупальца сжимавшего мою ладонь,
   укоризненно блеснул бусинками многочисленных глаз, и торопливо засеменил в сторону, прочь от извилистой скалистой тропы, туда, где буйствовало колыхаясь, изумрудно-зеленое море. Дружба дружбой, а свобода и пьянящий запах родных просторов куда как слаще и приятнее, решили мы, пожелав осьминожку счастливого пути. Расти большим и сильным, радуйся солнцу и сочной зелени трав, резвись в кругу себе подобных и упаси тебя бог от встреч с людьми, которые порой так жестоки и кровожадны.
   Прощаясь с полюбившимся всем осьминожком, группа сбавила темп, а затем и вовсе остановилась, ожидая, когда голубое существо окунется в пышное зеленое море, навсегда растворившись в нем. Вот он достиг края зеленого моря, на мгновение замер, словно раздумывая, нырнуть или нет в зовущую глубину. А затем начал творить странные вещи, заставившие людей с изумлением следить за его пассами. Он принялся водить щупальцами по шелковистой траве то быстро-быстро, то медленно, то снова убыстряясь. Это не было похоже на простое приветствие, скорее он передавал зеленому морю какую-то информацию. Вскоре мы стали свидетелями очередного чуда, неизвестно какого по счету за короткое время, проведенное в невероятном мире.
   Неожиданно, травянистое море вспучилось, раздалось в стороны и изумленным взорам предстало около трех десятков людей, покрытых отвратительной лягушачьей кожей. Они молчаливо изучали нас, а мы, их. Удивление отчетливо читалось в десятках глаз, вперящихся друг в друга.
   Тем временем осьминожек выхватил из группы зеленых рослого индивида, и смешно семеня многочисленными щупальцами, потащил по направлению к нам. Пройдя примерно половину разделяющего нас расстояния, отпустил зеленого, который, не особенно упирался. Зеленый застыл как изваяние там, где его отпустил мой маленький голубоватый друг. Осьминожек тем временем приблизился ко мне, и, обхватив щупальцами ладонь, потащил в сторону зеленого. Его движения, гримасы и прыжки были переполнены радостью, казалось, она вот-вот выплеснется через край, затопив в блистательных волнах все вокруг. Глядя на его радостные прыжки и ужимки, мне внезапно пришло в голову сравнение с собакой нашедшей после долгих и бесплодных поисков любимого хозяина. Ощущение сходства было настолько полным, что я едва не начал искать у осьминожка хвост, который непременно должен был вилять из стороны в сторону. Хвоста у него не было, зато многочисленные щупальца-ноги выписывали такие замысловатые кренделя, что куда до них затрапезному собачьему хвосту.
   Приблизившись к зеленому, осьминожек отпустил мою ладонь и радостно запрыгал рядом, всем своим видом выражая полнейшее довольствие, в то время когда мы молча изучали друг друга. Вблизи зеленые еще больше походили на людей строением, осанкой, блеском глаз. И если бы не полное отсутствие волос, наличие перепонок между пальцами, и отвратительной желто-зеленой бородавчатой лягушачьей кожи, мы бы нисколько не сомневались в том, что перед нами люди, обыкновенные земные люди, невесть как оказавшиеся в фантастическом подводном мире. Но эта кожа, эти отвратительные кожистые наросты-бородавки, грубо рушили идиллию сопричастности к великому братству людей.
   Минуту спустя, зеленый заговорил. Он произнес всего несколько фраз на булькающем, странном для человеческого слуха языке, но их было достаточно, чтобы понять, зеленый не настроен враждебно. Произнеся краткий монолог, он протянул человеку руку, жест известный всем разумным существам на планете, всегда и во все времена означающий приветствие.
   Мне не оставалось иного, как ответить на предложение дружбы и навстречу желто-зеленой, покрытой бородавками, потянулась белая и гладкая рука человека. Ладони встретились в дружеском рукопожатии.
   Скрывая подкатывающую к горлу тошноту, я пожал протянутую руку, изо всех сил сдерживаясь, чтобы внимательный взгляд зеленого не заметил даже отголоска чувств, бушевавших во мне в то время, пока наши руки сближались. Я пожал протянутую ладонь, и отвращение уступило место удивлению. Рука нового знакомого оказалась сухой и теплой, а не холодной и склизкой, как я себе представлял.
   По окончанию церемонии знакомства, представленный мне зеленый, произнес небольшую речь на своем булькающем и квакающем языке, а затем, приказав жестом следовать за ним, двинулся вперед. Следом за предводителем потянулись и остальные зеленые. Нам не оставалось иного, как принять приглашение жителей подводного мира. В компании зеленых, мы могли чувствовать себя в безопасности от диких зверей, и от возможных преследователей.
   Шли в приличном темпе довольно долго. Даже мы, привычные к продолжительным переходам, начали потихоньку сдавать. Усталость давила все сильнее с каждым оставшимся позади километром. Помимо усталости, сначала робко, а затем все сильнее и настойчивее стал напоминать о себе голод, ведь справедливости ради стоит отметить, что легкий завтрак случился у нас на рассвете, а сейчас светило ушло далеко за полдень, давно преодолев рубеж, назначенный для обеда, отдыха и восполнения утраченных сил. В заплечных рюкзаках хранилось изрядное количество провианта, но, мы не сбавляли хода и не показывали усталости, чтобы не уронить авторитета в глазах зеленых проводников, продолжавших все также размеренно шагать, словно для них не существовало бесчисленных километров, оставшихся позади.
   Когда наши силы оказались на исходе, отряд достиг цели.
   Вожак зеленых остановил свою разношерстную команду, состоящую из зеленых людей, нас и осьминога у подножия огромной, словно отполированной скалистой громадины. Несколько бесконечно долгих мгновений он стоял, уставившись на массивную преграду ставшую на нашем пути. Другого пути не было, сколько мы не глазели по сторонам в поисках тропок-дорожек ведущих в обход. Тропа упиралась в скальный массив и пропадала в нем.
   Мы стояли и пялились по сторонам, ожидая неведомо чего. Зеленые вели себя невозмутимо, стена, ставшая на пути не была для них непреодолимой, в чем мы очень скоро убедились. Ведущий группу зеленый, заговорил. Его речь была короткой и скорее напоминала звуковой пароль, новшество, широко используемое на поверхности Ренессы. Отличное средство охраны, ориентированное на голос конкретного человека, исключающее подделку. Новшество чрезвычайно модно и популярно в надводном мире, хотя и имеет ряд существенных недостатков. Главный недостаток в том, что никто не застрахован от простуды и банального насморка, и тогда прощай вожделенный сейф, или что там еще, настроенное на голос, до полного выздоровления.
   Интересно, сталкиваются ли зеленые с подобной проблемой, или она целиком и полностью является прерогативой живущих на поверхности Ренессы?
   После слов вожака неприступная поверхность дрогнула, людям на мгновение показалось, что по ней пробежала едва заметная глазу рябь, а затем плавно ушла в сторону, открыв людям то, что еще мгновение назад было надежно укрыто за многотонной каменной твердью от человеческих глаз.
   Миновав казавшиеся неприступными ворота и пройдя ярко освещенный тоннель, мы очутились в совершенно ином мире, не имевшим ничего общего с оставшимся позади.
   Повсюду проносились ленты самодвижущихся дорог, одни быстрее,
   другие медленнее, во всех направлениях. Для людей, впервые увидевших подобное, в их хаотичном движении вверх- вниз, взад и вперед, не было никакого смысла, для посвященного хаоса не было и в помине, все подчинялось заранее определенному ритму, все имело смысл. Ленты движущихся дорог были оснащены изящными креслами, многие из которых были заняты чинно восседающим людом, спешащим по делам, не обращающим внимания на проход, открывшийся в горе. И это были не зеленые с ядовитой желтизной существа, а обыкновенные женщины и мужчины ничем не отличающиеся от живущих на поверхности Ренессы. Мужчины и женщины в красивых и богатых одеждах, с блеском во взоре. Не часто встретишь подобный блеск в глазах жителей Ренессы, слишком много проблем в их мире, что постоянно отравляют людям жизнь.
   Сходство увиденных людей с представителями собственной расы было настолько велико, что начинало казаться, будто бы нет километровой толщи вод, а есть огромный парк развлечений, где все присутствующие веселы и счастливы, отдыхают душой и телом, отгородившись незримой стеной от повседневных проблем и забот. И лишь невероятная голубизна тел проносящихся мимо людей, красноречивее любых слов говорила о том, что мы всего лишь гости в сказочном мире, затерянном в необозримых глубинах мирового океана.
   Оглянувшись на сопровождающих нас ядовито-зелено-желтых созданий, столь неуместных и чуждых в мире, открывшемся взору, мы были поражены вновь. Не было более зеленых пупырчатых созданий с бородавчатыми лапами и перепонками между пальцев. И напрасно мы озирались по сторонам, стремясь отыскать их. Позади нас стояла группа мужчин и женщин сродни тем, что проносились мимо во всех направлениях, чинно восседая в креслах движущихся дорог. Изумление настолько отчетливо читалось на наших лицах, что они заулыбались, переглядываясь. Не знаю, как долго бы продолжалась немая сцена, но один из мужчин, представительный и рослый, заговорил. И хотя я не понял ни слова из услышанного, в одном был абсолютно уверен, здоровяк, разговаривающий с нами, и вожак зеленых был одним и тем же человеком. Что же касается невероятной метаморфозы произошедшей с его людьми, я не сомневался, со временем всему найдется разумное объяснение. Главное в другом, - мы были среди друзей.
   Вскоре откуда-то сверху опустилась дорожка обставленная гораздо роскошнее всех виденных ранее. Помимо шикарных кресел на ней располагались резные столики такой филигранной работы, что заставили бы позеленеть от зависти лучших мастеров-краснодеревщиков на поверхности Ренессы. На них располагались чудеса другого искусства, - кулинарного, что было как нельзя, кстати, о чем бурно заявили изголодавшиеся за богатый на события день, желудки.
   Блюда из чистого золота. Большие с разнообразными яствами, призванными утолить голод, маленькие со сладостями, перемежались с многочисленными золотыми же кубками, и чашами из прозрачного горного хрусталя, наполненными до краев разноцветными, приятными на вкус напитками.
   Едва мы удобно разместились в облегающих тело креслах и, следуя приглашающему жесту, приступили к трапезе, как дорожка бесшумно тронулась с места.
   С течением времени встречающихся на разных высотах дорожек
   становилось все меньше, но по мере уменьшения их количества, увеличивалась роскошь, с которой они были обставлены. Подкрепившись, мы смогли перевести дух и более не отягощенные проблемами голодного желудка, осмотреться по сторонам.
   Но долго любоваться окрестностями свободными от множества несущихся в разных направлениях дорог, нам не пришлось. Роскошный
  
  
  
  
  
   "Кусок сахара"
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   транспорт остановился, упершись передними рядами кресел в поражающие величием золотые ворота, казавшиеся впаянными неведомым ювелиром прямо в скалистую поверхность преградившей наш путь, горы. Но мы уже ничему не удивлялись, уверенные, что нет преград нашим провожатым, и любые, неприступные с виду заслоны, безропотно уступят дорогу, повинуясь магическому слову.
   Все повторилось в точности, как и в первый раз, когда скальная стена впервые преградила нам дорогу. Изменился только тембр голоса вожака, и слова его были иными, но эффект тот же. Стена бесшумно отъехала в сторону, открыв дорогу в ранее запретную даль.
   Я готов был поклясться, что речь, произнесенная вожаком перед золотыми воротами, была иной, нежели перед гранитной стеной. Это и не удивительно, ведь они так далеки друг от друга, золото и камень, хотя я не был готов поручиться за то, что золото в этом мире ценится дороже камня. До сих пор перед глазами стояла гора высотой в тысячи метров, целиком состоящая из драгоценного металла. Что станет с привычным людям миром, если даже малая часть золотого колосса окажется наверху, страшно подумать. Планету ждут небывалые по разрушительной мощи катаклизмы. Даже если удастся преодолеть их и избежать множества разрушительных войн, цена некогда благородного металла вряд ли превысит стоимость железа. Ренесская
   цивилизация будет поставлена перед проблемой поиска того, что станет заменой рухнувшего с пьедестала блистательного божества.
   Движущаяся дорожка миновала золотые врата и красоты мира, представшие взору, заставили улетучиться мыслям о золоте и его предназначении. Зрелище, открывшееся нам, могло зачаровать даже самого черствого человека.
   Повсюду, куда ни глянь, произрастали развесистые деревья в роскошных кронах, которых звонко и многоголосо щебетали на разные лады мириады разноликих и сладкоголосых птиц, сливаясь пением в сказочно-чарующую симфонию. Средь буйства деревьев и изумрудной зелени трав, мелькали фонтаны до краев наполненные хрустальной чистоты водой, россыпями бриллиантовых звезд сверкали на солнце водяные струи, извергаемые прекрасными мраморными красавцами, целые хороводы которых украшали фонтаны. Казалось, каменные фигуры неподвижны только сейчас, днем, но стоит опуститься на землю сумеркам и поползти по земле длинным причудливым теням, как они оживают, разговаривают между собой, живут таинственной жизнью, не видимой и не подвластной смертным, закрывающим глаза с наступлением тьмы, когда все только-только начинается.
   Дорожка медленно скользила мимо, и казалось, головы скульптур поворачиваются вслед за людьми, с интересом наблюдая за проплывающей мимо, застывшей в креслах, процессией. Нет-нет, да и отразится на застывшем мраморном лике солнечный луч, пробившийся сквозь закрывшую фонтан пышную крону лесного исполина. Мелькнет лучик, задержится мгновение на суровом и неподвижном лице, и, о чудо, оно больше не каменно-застывшее, оно улыбается людям приветливой улыбкой. Казалось, еще мгновение и взмахнет прекрасная скульптура замершей по воле неведомого творца рукой. Возможно, виной всему прекрасный солнечный день, не скупящийся на проказливые солнечные лучи, или гений неведомого ваятеля создавшего подобное чудо, или же все дело в превосходном вине, которым мы утоляли жажду после трапезы. Многое может быть тому причиной, но людям казалось, что мир вокруг ожил и бурлит жизнью, не заметной при других обстоятельствах, в хмурый, лишенный солнца, день.
   Картины, одна прекраснее другой, проплывали мимо застывших в креслах людей, завороженных увиденным. Должным образом настроенные они готовились к встречи с чем-то грандиозным и величественным. И они не ошиблись в своих предположениях. Вскоре, глазам предстал утопающий в зелени дворец, горевший на солнце золотым огнем. Он словно был отлит неведомым мастером из исполинской формы, блистая золотом. Дворец имел форму гигантского осьминога, что красноречивее любых слов говорило о его значимости в жизни, подводного мира.
   Позднее мы узнали, что именно осьминоги, а не золото или
   драгоценные камни, которых здесь было в избытке, являлись главной ценностью голубых людей. Осьминоги давали особый нектар, который, вкупе с плодами здешних фруктовых деревьев, использовался для приготовления вин, сладостей и множества разных вкусностей. Кое-что мы успели попробовать по дороге, многое нам предстоит попробовать позже, если согласимся погостить здесь. Мы еще не пробовали фирменного блюда здешней кухни, достоинства которой были нами уже оценены. Шедевр кулинарного искусства, - приготовленное особым образом мясо осьминога, лучшее из всего, по уверениям гостеприимных хозяев, что мы пробовали в жизни и попробуем когда-либо еще.
   Дорожка остановилась, не доезжая пару метров до одной из блистательных колонн дворца в форме гигантского щупальца. Далее следовало идти пешком, чему мы несказанно обрадовались, порядком утомившись от многочасового неподвижного сидения, пусть и в уютных креслах, но все же стесненные в движениях. Мы прошли несколько шагов по изумрудной зелени поляны, утопающей в безбрежном море цветов, которых было превеликое множество разнообразных видов и расцветок. Казалось, все цветы мира собраны здесь воедино, с одной-единственной целью, - радовать гостей своей красотой, словно это вовсе и не поляна, отделяющая людей от не видимого взору входа, а
   цветочная оранжерея.
   Миновав роскошное цветочное море, мы приблизились к проему,
   открывшемуся по команде проводника в одной из колонн. Сделав приглашающий жест, он первым шагнул в открывшийся ход. Мгновение спустя, мы оказались внутри богато убранной комнаты. Она была достаточно просторной, для того чтобы вместить всех нас. Одно было странным, - отсутствие окон, не просматривалось даже намека на их существование. Но было много всего, что притягивало любопытные взгляды. Мы с интересом разглядывали богато обставленное помещение, принадлежащее иной цивилизации. Каждый народ, имеет свои особенные черты в культуре, в жизни, и в строительстве. Отсутствие окон в роскошном кабинете мы отнесли на счет своеобразия здешней архитектуры, но все оказалось гораздо проще и удивительнее.
   Комната, которую мы с таким интересом рассматривали, стараясь уловить какие-то характерные черты, что расскажут нам больше об их хозяевах, оказалась лифтом. Транспортным средством для передвижения с этажа на этаж, минуя длинные и утомительные лестничные марши. Ничего подобного видеть нам прежде не приходилось, хотя многие были вхожи в высшие круги общества, а некоторым доводилось даже посещать дворцы царствующих на планете особ. Раскинувшиеся на поверхности планеты дворцы полны роскоши и соблазна, вызывают восхищение и зависть. Сама обстановка и атмосфера дворцов рассчитана на это. Здесь же все совершенно иначе. Обстановка роскошна, но эта роскошь обыденная, простая, а не ярко-кричащая и аляповатая. Спокойное богатство знающее свою истинную цену, не гонящееся за дешевым поклонением.
   Бесшумно лифт тронулся с места и поплыл вверх. Через минуту он остановился, открыв ранее незаметный взору выход.
   Еще мгновение и мы в просторном, великолепном зале дворца. Золотые стены и купол расписаны причудливыми и замысловатыми узорами, сложенными из бесчисленного множества драгоценных каменьев. Смысла геометрических узоров нам не дано было понять, но богатство и мощь дворца, мы оценили по достоинству. Пол просторного зала покрывали шелковистые ковры, искусно сработанные из шкур голубых осьминогов, расшитые мастерами золотыми и серебряными нитями.
   Несколько небольших, причудливой формы фонтанов расположилось среди пушистого коврового моря, дыша свежестью и прохладой, даруя людям,
   собравшимся здесь, покой и умиротворение.
   Повсюду в живописном беспорядке было разбросано множество расшитых золотыми узорами подушек, на которых возлежали мужчины и женщины. На низеньких столиках, едва возвышающихся над полом, красовались сладости и напитки, к которым то и дело прикладывались ведущие неторопливые беседы, люди. Просторные одежды, расшитые золотом и серебром, не скрывали, а наоборот, подчеркивали прелести строения человеческих тел.
   При нашем появлении разговоры стихли, взгляды присутствующих устремились на вошедших. Сопровождающие куда-то исчезли, за исключение вожака, который, похоже, имел вес не только в отряде, но и здесь.
   Пока мы таращились по сторонам, разглядывая окружающих, которые, с не меньшим интересом пялились на нас, в зале появился новый человек. Его появление заставило отвлечься от восторженного созерцания окружающей обстановки и людей вокруг нас. Человек нес в руках небольшую шкатулку, затейливо испещренную причудливыми резными узорами, из которой достал и вручил нам медальоны, искусно сработанные из золота, разукрашенные россыпями драгоценных камней. Массивная золотая цепь приятным холодком обожгла шею. И в тот же миг я понял, что это не просто подарок, не изящная дорогая безделушка. Никто не стремился поражать нас, пускать пыль в глаза роскошью. Предназначение медальона было иным.
   Едва эти красивые вещицы оказались на нас, как мы узнали их истинное назначение. Медальоны, не смотря на вычурный вид, оказались сложными электронными устройствами. С их помощью стала понятной речь собравшихся в зале людей, появилась возможность свободного общения. В дальнейшем мы узнали еще об одном их полезном свойстве, - открывать двери дворца.
   Далее был очень непростой разговор. Нам удалось убедить собравшихся в зале в том, что бандитов, вроде тех, что вторглись в их мир, грабя и убивая, расхищая не принадлежащие им богатства, ничтожно мало. Им просто не повезло, и они столкнулись с немногочисленным, но хорошо оснащенным и дисциплинированным сообществом подонков и отморозков, отребьем мирового сообщества, которому нигде нет места. Их преследуют на поверхности Ренессы, ими забивают тюрьмы, ибо нет места выродкам среди нормальных людей, которых неизмеримо больше. Но, как ложка дегтя портит бочку меда, так и эти отбросы рода человеческого, бросают тень на все человечество.
   Моя эмоциональная речь показалась хозяевам собрания достаточно убедительной. Собравшиеся в зале перестали шуметь, как это было в самом начале речи. Нам поверили. Но, честно говоря, я и сам не был уверен в правоте своих, преисполненных гордости за человечество, слов. Все время стояла перед глазами золотая гора, венец творения природы и источник неисчислимых бед. Обладание ею, - обладание миром. Невозможно человеку устоять от искушения золотого божества. Не понять голубым людям, каким богатством и бедой они обладают. Им не известна истинная цена благородного металла, в чем мы убедились воочию. Они никогда не узнают ее, не побывав на поверхности Ренессы. Для них золото обычный металл, красивый, и легкий в обработке. Из него можно изготовить множество нужных и полезных вещей, не более того. Но стоит им лишь раз побывать в наземном мире, увидеть, на что готовы люди ради обладания презренным металлом, какие бедствия и несчастья сулит золотой дьявол, они поймут, что мои слова не стоят и ломаного гроша.
   Голубым людям знать этого не дано, и это обстоятельство нам во благо. Мы выжили, и у нас было время подумать о том, как уберечь уникальный мир от толп варваров и любителей наживы. А их, стоит просочиться на поверхность слухам об удивительной стране, соберется несметное количество, и это будут не просто отдельные искатели приключений и авантюристы. Это будут армии, легионы мерзавцев и подонков всех мастей, готовых на все ради денег. Полбеды, если сюда устремятся отморозки, отбросы ренесского общества. Их эпизодическим наскокам можно успешно противостоять. Страшнее другое, регулярные армии государств Ренессы, прекрасно обученные и вооруженные. Ни одно государство мира, не упустит шанса отхватить кусок пожирнее от многокилометрового золотого пирога. Они не остановятся ни перед чем в жажде богатств и власти над миром, пойдут на все, даже если для этого придется истребить уникальный подводный мир и всех его обитателей. Они обязательно придут к золотой горе, даже если придется ступать по колено в крови.
   Вскоре мы узнали ответ, на мучавший нас с утра вопрос об исчезновении пиратов. Ответ оказался перед нами, шумел множеством голосов. Голубым людям надоело терпеть бесчинства вторгшихся в их мир отморозков. Вести с ними переговоры оказалось бессмысленно, хотя они и попытались, во избежание излишнего кровопролития. Бандиты признавали только один язык, - язык силы, что наглядно и продемонстрировали. И тогда хозяева подводного мира решили говорить на привычном бандитам языке.
   Вчера, в этом зале, состоялось внеочередное заседание Высшего Совета, правительства управляющего страной. Собрание было настроено решительно, настолько достал всех творимый пришельцами беспредел. На совете единогласно был вынесен вердикт по данному вопросу. Приговор был суров, но справедлив - смерть. Только так они могли спасти свой мир, очистить от поселившейся в нем скверны. И в тот же день, приговор был приведен в исполнение.
   Не скрывали присутствующие того факта, что также намеревались поступить и с нами, но передумали. Доклад разведчиков наблюдавших за нами, заставил Совет изменить решение. Нас спасло сразу несколько обстоятельств. Во-первых, мы не были повинны в смерти голубых осьминогов, а кровавую работу, никто не ставил нам в вину, ибо сделана она была под принуждением и угрозой смерти со стороны вооруженных бандитов. Разведчики в докладе особо отметили то обстоятельство, как жестоко преступники обошлись с вооруженной охраной группы, представляющей для них реальную опасность. Но более всего поразило всех трогательное обращение с маленьким осьминожком, то, как пленник, находясь на волосок от смерти спас крохотную зверушку, и заботился, словно о попавшем в беду ребенке. Вошел в отчет, предоставленный разведчиками Совету кусок сахара, что отдал человек малышу, как пытался напоить его, и многое другое. Возможно, именно это и позволило нам остаться в живых, не сгинуть в безвестности, подобно пленившим нас бандитам, в ту памятную ночь.
   Разговорам несть числа и время несется вскачь в стремительном галопе. Собравшиеся в зале люди продолжали шуметь и спорить, словно им неведомо чувство усталости. Что же касается нас, то мы были вымотаны безумным днем, в котором было все, страх смерти, открытия, изнуряющий марш и расслабляющий покой. Шум голосов собравшихся сливался в единую мелодию, навевая сон. Хотелось только одного, - спать, спать, спать, мы засыпали на месте, продолжая механически отвечать на вопросы.
   Сонливое состояние гостей не могло остаться незамеченным и вскоре, к величайшему облегчению, нам наконец-то позволили отдохнуть, объявив о закрытии сегодняшнего заседания.
   Зал заседаний опустел. Нас развели по роскошно обставленным апартаментам, способным удовлетворить самый изысканный вкус. О роскошном убранстве наших временных пристанищ можно говорить часами. Но мы так устали, что на восторги не оставалось сил.
   Добравшись до кровати, ее мягких и ласкающих объятий, я заснул, едва голова коснулась подушки. Спал, как убитый, глубоким сном без сновидений, отключившись от внешнего мира, не слыша громких, настойчивых стуков в дверь. И лишь от того, что кто-то тормошил меня за плечо, я очнулся, вырвавшись из сладких объятий сна.
   Когда взгляд сфокусировался, а мозг обрел возможность соображать, я окончательно проснулся. Причиной столь внезапного пробуждения стал мой ученый друг Ансур, милейший человек и величайший специалист с мировым именем. Что же заставило спокойного и деликатного человека прибегнуть к столь радикальным мерам по моему пробуждению? Это мне и предстояло услышать, что я и сделал, едва тело приняло вертикальное положение.
   Рассказ доктора Ансура был по-хорошему краток. Мой дорогой друг страдал бессонницей. Поэтому не спал, хотя и очень пытался. Промаявшись несколько часов в кровати, но, так и не вкусив долгожданного сна, доктор Ансур, облачившись в скинутые на пол одежды, побрел за помощью к доктору Шульману, в надежде стрельнуть таблетку снотворного, и таким образом решить проблему сна. Шел уверенно, ибо еще с вечера обратил внимание на то, куда поселили доктора Шульмана, предчувствуя возможный финал наполненного множеством суматошных событий, дня.
   Спустя пару минут Ансур стоял у комнаты доктора. Как и подобает воспитанному человеку, он сначала постучал, постоял немного в ожидании ответа, затем постучал вновь, но тщетно. Профессора Шульмана сморил крепкий сон, решил он. В предвкушении такого же глубокого сна, доктор Ансур усилил натиск на дверь, но снова безрезультатно. И даже когда он отбросил прочь как ненужную шелуху остатки приличий, Шульман остался глух и безучастен к настойчивому визитеру. И только тогда Ансур вспомнил об удивительных свойствах талисманов, посредством которых мы могли не только общаться с местными жителями, но и открывать любые двери дворца.
   Вспомнив о талисмане, доктор Ансур решил воспользоваться ключом, заранее готовя слова оправдания, за столь позднее и бесцеремонное вторжение. Возможно, профессор Шульман принял снотворное, чем и объясняется отсутствие реакции на настойчивое вторжение, и если это действительно так, то он будет снисходителен к страдающему бессонницей коллеге.
   Увиденное повергло Ансура в неописуемое изумление. Доктора Шульмана на месте не оказалось, а обстановка покинутого жилища была весьма красноречива. Медик исчез, прихватив с собой множество драгоценных безделушек усыпанных алмазами и рубинами, стоящих целое состояние там, наверху. Разгром, учиненный в комнате профессора, указывал на поспешные сборы. Награбленное легко уместилось в роскошном, шитом золотыми нитями ковре из шкуры голубого осьминога. Собрав невесомое богатство, доктор Шульман бежал из дворца. Как профессор пытался преодолеть преграды, открывавшиеся посредством звукового пароля, неизвестно, но раз Шульман решился на побег, значит, были у него определенные идеи, которые он и намеревался использовать на практике. Осознав преступный замысел доктора, Ансур бросился будить меня и в свете последних событий особенно не церемонился, хотя добудиться искомого объекта было нелегко. Прежде чем воспользоваться ключом он с тревогой подумал о том, не составил ли и я компанию преступному доктору.
   Услышанное, прогнало остатки сна, заставило вскочить на ноги и
   поспешно облачиться, на ходу размышляя о дальнейших действиях. Спустя минуту мы спешили по пустынным переходам дворца будить утомленных безумным днем товарищей, хотя я уже тогда, был уверен, что не досчитаемся мы не только доктора Шульмана.
   Коллеги были прекрасными людьми с безупречной репутацией, но соблазн оказался сильнее. И по мере продвижения вглубь дворца, росла во мне горечь из-за несовершенности человека и его пагубной страсти.
   Полученные результаты превзошли самые пессимистические прогнозы. Я понимал, что примеру профессора Шульмана могут последовать и другие, но чтобы их было так много! Из двадцати человек, накануне вечером прибывших во дворец, осталось только семеро. Всего семеро из двадцати устояли перед соблазном золотого дьявола. Как ни горько было это признать, но большая часть уважаемых людей, пала жертвой алчности и золотого безумия. Светила Ренесской науки уподобились презренным ворам, ограбив приютивших и обогревших их людей, сбежав под покровом ночи, прихватив имущество жителей подводного мира.
   Посовещавшись с оставшимися, мы решили предупредить голубых людей о беглецах, и об опасности, что угрожает подводному миру, если бежавшим удастся уйти. Вернувшись на корабль с украденным, они поставят подводный мир на грань катастрофы. Весть об открытии, подтвержденная бесценными доказательствами, привлечет сюда толпы отпетых негодяев, готовых на все ради желтого металла. Затяжная война, - меньшее, что ждет обитателей подводного мира. Готовы ли они к ней, хотят ли ее и смогут ли в ней не только участвовать, но и победить?
   Этими опасениями мы поделились с предводителем голубых людей, который при упоминании о войне нахмурился и помрачнел. Был отдан приказ немедленно доставить беглецов во дворец. Нас же, поблагодарив за помощь, отпустил отдыхать. Мы не преминули воспользоваться предоставленной возможностью и разошлись по комнатам, где с чувством выполненного долга проспали до обеда. Сон был доступен всем, включая милейшего доктора Ансура, ночная встряска позволила ему провалиться в омут сновидений.
   До вечернего заседания Совета, мы отдыхали, прогуливаясь по бесчисленным галереям дворца, впитывая красоту окружающего мира, который нам придется вскоре покинуть. Мы не сомневались в этом и не теряли времени даром, наслаждаясь увиденным. Время до вечера пролетело незаметно.
   Вечером состоялось заседание Совета, на котором присутствовала вся наша группа в полном составе. Но теперь, большая ее часть пребывала не в благородном статусе гостей, а в качестве воров. Доставленные во дворец беглецы, пунцовые от смущения и запоздалого раскаянья, прятали глаза в пол, но и там не могли найти покоя. На полу, прямо перед ними были свалены в кучу немые свидетели преступления, драгоценные вещицы, похищенные из дворца, и шитые золотом осьминожьи шкуры.
   На Совете была решена их дальнейшая участь. Убивать их голубые люди не хотели, не желали они чьей-либо смерти из-за груды блестящих безделушек. Они бы с радостью отпустили проворовавшихся гостей домой, но сделать этого не могли, понимая, чем это грозит их миру. Вердикт был суров, но справедлив: не выдержавшие золотого соблазна ученые мужи, должны остаться в подводном мире. Возможно, когда-нибудь им будет дан шанс вернуться обратно, но не сейчас. Скучать им не придется, они найдут здесь много интересного и достойного изучения.
   Не запятнавших себя позорным бегством решено было отпустить, как людей доказавших свою порядочность, и заслуживающих доверия. Мы покидали сказочный мир не с пустыми руками. Каждому из отпущенников вручен был на память великолепный, чистейшей воды алмаз, внутри которого неведомым науке образом была выгравирована понятная только посвященным надпись, - " Помни!" А еще мы стали свидетелями решения Совета по поводу дальнейших сношений с надводным миром. Приговор был не в пользу людей, лучшие представители которых сидели в центре зала, виновато пряча глаза.
   Верховный Совет решил, что жители Ренессы еще не готовы к диалогу, и поэтому надлежит на ближайшие пару столетий закрыть доступ в подводный мир извне. Возможно, в будущем все изменится, но сейчас не было иного выхода, как перекрыть единственный доступный людям вход в удивительный мир золота и голубых осьминогов.
   Вскоре мы покинули подводный мир, и вслед за нами навсегда захлопнулась дверь в неведомое, кратер-туннель исчез без следа.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Миротворец"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   " М И Р О Т В О Р Е Ц "
  
  
   На этот раз огромному бурому прощелыге не повезло. Стальные зубья капкана надежно держали железной хваткой гиганта, не давая ему ни малейшего шанса. Тонкая на вид, но чрезвычайно прочная цепочка из спецстали, сворованной на одном из близлежащих металлургических заводов, надежно удерживала зверя на месте. Цепь тонко звенела под натужными потугами исполина, но намертво вмурованная в скальный массив горы, не поддавалась напору.
   Зверь натужно ревел от усилий, по-щенячьи повизгивая от боли, то
   хватаясь когтистой лапой за зубья капкана, стремясь разжать, то вгрызаясь
   изъеденными кариесом зубами в звенья неподдающейся цепи, приковавшей его к скале. Но все тщетно, и отчаяние зверя усиливалось, а рев становился все громче и пронзительнее.
   Его я услышал издалека, и, перезарядив ружье патронами на крупную дичь, отправился к месту пленения матерого зверя. Пленник был воистину королевский экземпляр, гроза и хозяин здешних мест, огромный бурый медведь. Завидев человека, зверь притих, смолк надсадный рев, наполненные болью и злобой крошечные глазки, с тревогой вперились в мои глаза, словно вопрошая, что у меня на уме. В глубине звериных глаз я разглядел мелькнувшую надежду на свободу.
   Но свободу зверюге я подарить не мог. Сколько капканов было поломано и искорежено за последнее время, не счесть, а, сколько иных неприятностей он успел мне причинить. Достаточно вспомнить развороченный намедни курятник, плюс дерзкий набег на пасеку, где лихой зверюга покорежил и изломал несколько ульев, чем причинил мне значительный ущерб. Пришла пора расплатиться по долгам, а чтобы страшилище не тешило себя напрасными надеждами, я поднял ружье, направив ствол в морду зверя, в беспокойно забегавшие по сторонам, глазенки.
   И тут случилось то, чего я меньше всего ожидал. От неожиданности, я едва не уронил карабин на землю.
   Медведь остановил бегающий взгляд и, словно решившись, открыл пасть. Но, вместо рева, из нее полилась человеческая речь, столь неуместная здесь и сейчас. В первое мгновение я подумал, что у меня жар и всему виной недавнее падение в ледяной ручей. Рука невольно коснулась лба, но жара не было, да и чувствовал я себя отлично. Поэтому случившееся не могло быть бредом. Медведь заговорил, и его речь плавным ручейком потекла на завороженного слушателя.
   -- Послушай, человече, - начал он, - я расскажу тебе удивительную историю моей жизни, и ты решишь, как поступить с угодившим в капкан медведем. Я не так стар и плох, как ты обо мне подумал, к тому же я натура впечатлительная, и потому буду признателен, если ты уберешь, хотя бы на время от моих глаз это чудовищное дуло. А то не дай Бог, нечаянно дрогнет рука и отлетит медвежья душа к небесам, где затерялся далекий и прекрасный звериный рай, и тогда не услышишь ты, человече, окончания интереснейшей истории.
   Находясь в каком-то странном оцепенении, я послушался совета, и сделал так, как того хотел зверь. Уверен, попроси он тогда освободить его, сделал бы и это. Но зверь свой шанс упустил, а вскоре и я достаточно пришел в чувство, чтобы реально оценивать происходящее.
   -- Я не простой медведь. Я медведь-миротворец, именно так зовут меня в здешних и нездешних землях. Личность я и по сей день известная в широких общественных кругах.
   Когда-то, давным-давно, не было мне равных. Я был подобен Богу. Я правил окрестным миром и владения мои простирались, насколько хватало глаз и дальше. Насколько они велики, никто не знал точно. Неисчислимое количество тварей населяло вверенные мне земли и все почитали, боготворили своего господина, были готовы по первому зову очертя голову кинуться в любую переделку, если этого хотел он. Тишь и благодать царила в подвластных мне землях. Жизнь напоминала подернутое ряской болото, сытое и спокойное, редких его возмутителей тут же вылавливали и отправляли так далеко и надолго, что даже память о них улетучивалась, и снова тишь, и благодать опускались на родное болото.
   Оно было сильно и могуче. В незапамятные времена былые правители присоединили к нему обширные земли болот поменьше и послабее, и всюду крепкой рукой установили незыблемый порядок. Нас все уважали и боялись. Руки мои были длинны и щедры, особенно для тех, кто жил за морями-океанами, далеко отсюда, но клялся в вечной любви и преданности, поя осанну елейными голосами. Да не оскудеет рука дающего и я был щедр, порой незаслуженно забывая о болоте собственном, где уже тогда, все было не так хорошо и гладко, как мне ежедневно докладывали бесчисленные сонмы советников и подхалимов всех мастей.
   В этом была моя главная ошибка. Я слишком долго слушал сладкие речи, чересчур пристально смотрел вдаль, за моря, не замечая того, что творится под носом. А конец уже был так близок. И вот настал тот день, который, по прошествии стольких лет, я часто вспоминаю с тоской и унынием.
   Одно, пограничное с нами захудалое болотце, устроило в собственном
   королевстве большую бучу, а затем попросило соседа о помощи. Им
   невозможно было отказать, ведь они пели так сладко и многоголосо, сулили так
   много, что я решил помочь, навести порядок в изрядно прогнившем мирке. Но на деле все оказалось не так просто. Захудалое болотце оказалось на редкость строптивым и не только не подчинилось с готовностью великому соседу-миротворцу, но еще позволило себе сопротивляться, порой пребольно щелкая его по носу. И он погряз на долгие десять лет в мелочной и бесполезной возне, от которой терпел большие убытки, получая раз за разом все более болезненные уколы. Мелкие букашки, до этого истреблявшие друг друга в бесконечных распрях, объединились, и выступили против него, и совладать с ними с каждым днем становилось все проблематичнее. В довершении к этому, на международной арене пошатнулся, а затем и вовсе стал стремительно падать, мой политический рейтинг. Правители больших и малых отдаленных земель поглядывали с каждым днем все более осуждающе и неприветливо.
   Настал тот день, когда я вынужден был смириться с мыслью о провале миссии. Что ничегошеньки из этого не выйдет и нужно уносить ноги с дурного болота подобру-поздорову. Он оттуда ушел и уход его, напоминал бегство побитой собаки, что удирает, поджав хвост, дабы избежать наказания. Но он был еще силен, хотя уже и не так уверен в собственных силах.
   Он вернулся и впервые за долгие годы обратил внимание на дела, творящиеся в родной вотчине. А дела шли из рук вон плохо. Много воды утекло
  
  
  
  
  
   "Миротворец"
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
   с тех пор, как он в последний раз уделял внимание родной земле. Другие обитатели населяли ее, дерзкие и непокорные, жаждущие отхватить от державы кусок пожирнее, и приструнить их было не так-то просто.
   И тогда он спешно принялся наводить порядок. По старинке шлепнул одного, затем другого. Но не учел того, что времена изменились. Вместо того чтобы притихнуть и уползти в потаенные норы зализывать раны, они всем скопом набросились на него, и полетели по далям и весям огромной империи куски бурой шерсти. Исколошматили, измордовали вдоль и поперек, свалили на него грехи предшественников, с позором вышибли с трона и загнали в самый дальний медвежий угол, где и определили доживать свой век. Его не убили, но позорище испытанное им, было во сто крат мучительнее.
   А все эта шкура, подленький медвежонок, которого он пригрел на груди, и которому так доверял. Медвежонок вырос и превратился в молодого, сильного и дерзкого медведя с хваткой матерого хищника. Ему стал в тягость былой покровитель, и он под шумок спихнул его, используя помощь доморощенных смутьянов и далекого заокеанского медведя-гризли, злейшего врага империи, ставшего лучшим другом. Он развалил огромную империю на куски, к которым сразу же потянулись алчные руки. Он щедро поделился с подельниками, благодаря которым дорвался до власти.
   С тех пор он, огромный бурый медведь, оказался не у дел и поселился
   здесь, в глуши, зарабатывая на жизнь редкими выступления перед заморскими
   гостями, что платят огромные деньги, чтобы сполна насладиться зрелищем
   низвергнутого и опозоренного владыки.
   Но он верит, однажды придет тот день, когда удастся повернуть
   историю вспять. Ведь и сейчас, далеко не все хорошо на обломках империи, немалое количество ее обитателей с ностальгической грустью вспоминают прошлое. Много плохого и на самом большом обломке, что урвал для себя молодой медведь. Внутренние противоречия, массовые проявления недовольства, разрывают его на части, грозя распылить на мелкие кусочки, пока еще приличных размеров, осколок империи. Недавняя война с собственным народом еще более обнажила язвы и гниль нынешней власти. Еще немного, еще чуть-чуть и все изменится, настанут лучшие времена, и я буду снова нужен и востребован народом. Эх, мужик, как ты некстати подвернулся со своими капканами. Отпусти меня, поверь, я щедро отблагодарю, даю слово!
   Медведь закончил речь и вопросительно уставился на меня, надеясь
   обрести желанную свободу. Но он не принял во внимание того, что мне чертовски надоело жить в стране, где с народом за все расплачиваются
   многочисленными пустыми обещаниями. Мне хотелось чего-то определенного, конкретного и поэтому дуло карабина вновь поднялось до уровня звериных глаз, а палец нажал на курок.
   Разделывая огромную тушу, снимая шкуру обещавшую стать знатным трофеем, по локоть в крови, я с радостным предвкушением думал о том, что настанет время, повстречаемся мы и с молодым медведем, и я найду время, чтобы выслушать его исповедь, прежде чем шкура хищника украсит стены моего скромного жилища.
   ......................
  
  
  
  
   (обложка)
   "Крах империи Гадэн"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   Содержание
  
  
   1.Крах империи Гадэн 001
   2.Авария 024
   3.Валерия 033
   4.Коллекционер-2 041
   5.Истинная сущность 048
   6.Ксанз 054
   7.Открытие 064
   8.Земля обетованная 072
   9.Полет в канализационной трубе 085
   10.Снежана 092
   11.Рожденные звездами 095
   12.Пеньковая звезда 099
   13.Последний месяц зимы 105
   14.Пробуждение 107
   15.Возвращение Буратино 110
   16.Примиренные смертью 116
   17.Гибель Актрона 122
   18.Рейберские совы 132
   19.Пока ты спал 149
   20.Кусок сахара 154
   21.Миротворец 184
  
  
   В книге использованы иллюстрации с Интернет-сайта: osana.ru, следующих авторов: Don Maitz, David Mattingli, Clyde Cadwell, Earl Bowser, Brian Froud, Keith Parkinson, Garry Ruddell, Luis Royo, Curielo Cabral, Tim Hildebrandt, Whealan Bestof, Doug Beekman, Darrel K.Sweet, Stephen Bradbury, Fred Fields, Rowena Morrill, Boris Vallejo, Ken Kelly, Frank Frazetta.
  
  
   Обложка: Boris Vallejo

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"