Сапожников Борис Владимирович : другие произведения.

Исповедь безумного рисколома

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


0x08 graphic

   Requiem aeternam dona eis, Domine

(Из Заупокойной мессы).

Пролог.

   Тот день мне не забыть никогда.
   Я ещё не был рисколомом, а лишь обычным агентом Иберийских Рыцарей мира
   (попросту Братство, в официальных документах сокращается до ИРМ) в Седьмой Пограничной армии. Из-за очередного инцидента вспыхнула очередная война с Адрандой - давним соперником и врагом родной Иберии. В былые времена наши страны разделял вольный город Магбур, контролировавший единственный перевал в Феррианских горах, лежавших между нами. Однако лет десять назад Адранда подмяла-таки его под себя, пре­вратив в практически неприступную крепость. И вот Его величество Карлос IV после оче­редной вылазки адрандских Алых гусар, решил покончить с Магбуром, раз и навсегда очистив от жабоедов перевал. Но это оказалось не так легко сделать, как считали в Аль­декке.
   Осада Магбура продолжалась едва ли не полгода, потери были огромны, командо­вание... О нём умолчим. Армия топталась под стенами города-крепости, ожидая подвоза стрел, болтов, оружия и прочего снаряжения, а также еды, фуража и подкреплений. О по­следних (то есть подкреплениях) уже не один день ходили слухи по всему лагерю. Мало того, что это были Рыцари Креста, так ещё и Кровавые клинки - элита рыцарей Церкви, а вёл их ни кто иной, как Ромео да Коста - Красавчик Ромео, прославившийся во время по­следних войн с Билефельце, всё той же Адрандой, горной Виистой и подавлении кресть­янского бунта. За последнее, к слову, его не любили в армии, за глаза называя Кровавым Красавцом и Ромео Вешателем. Я же, замечу, мнения недоброжелателей не разделял, по­тому что сам участвовал в подавлении этого бунта и видел, что творит опьяневшая от крови толпа.
   Многие не любили да Косту, ещё больше откровенно восхищались им, кое-кто не­навидел открыто, больше - тайно, но все признавали, что Ромео невероятно, почти нече­ловечески, красив. Вот и сейчас, когда он ехал во главе отряда Кровавых клинков, одетый в белую котту с алым крестом на груди и плащ того же цвета поверх лёгких полулат, я не мог не согласиться с мнением некоторых клириков, считавших, что такая красота может идти либо от Господа, либо от Баала Искушающего, - люди такими красивыми не бывают.
   Покуда я его разглядывал, он легко спрыгнул с коня, стремительной походкой по­дошёл к гранд-генералу Эрнандесу, выдернул из-за длинной краги перчатки заправлен­ный в кожу пакет и протянул его командующему. Эрнандес недолго изучал письмо из столицы, почти сразу отшвырнул украшенный королевской печатью лист бумаги. Ромео успел перехватить его до того, как он упал на землю. Произнёс ровным голосом:
   - В Альдекке вас, гранд-генерал, ждёт тюрьма и топор палача. Приговор Коронным трибуналом уже вынесен. Предлагаю лучший выход. - Он снял с руки перчатку и швыр­нул её од ноги Эрнандесу. За поводом, думаю, дело не станет.
   Могучий гранд-генерал Мигель Д'Эрнандес был человеком понятливым, он пред­почёл дуэль - пускай и по насквозь надуманному поводу - топору палача на площади Рас­каяния. Он вернул да Косте перчатку и выхватил меч. Ромео ответил тем же. Многие не­доброжелатели командира Кровавых клинков утверждали, что он отвратительный фехто­вальщик и предпочитает убивать чужими руками, в тот день я убедился, что они, мягко говоря, очень сильно заблуждаются.
   Клинки звякнули лишь один раз, тут же Ромео поднырнул под меч Эрнандеса и ко­ротко ткнул его в горло. Все замерли на мгновение, а потом гранд-генерал рухнул на ко­лени, на горжет его доспеха обильно пролилась кровь из вскрытых в одночасье жил. Ро­мео же вытер клинок и спрятал меч в ножны.
   Во второй раз я видел Ромео да Косту как раз на похоронах Эрнандеса, где присут­ствовал по долгу службы, как рыцарь мира. Он стоял коленопреклонённый, сменив полу­латы на белоснежную рясу, и одними губами читал отходную по гранд-генералу. И осо­бенно поразило меня его лицо - молодой рыцарь Церкви был в тот миг как никогда похож на святого с фрески и иконы.
   Третья наша встреча случилась на следующее утро, на стене Магбура. И я, и он од­ними из первых взобрались по осадной лестнице, под градом болтов и потоками смолы. Я увидел Ромео, отбивающегося от пятерых адрандцев в плащах Алых гусар. Да, он был не­превзойдённым фехтовальщиком, но один против пяти - это слишком даже для него; враги наседали на него, стараясь обойти с двух сторон и сразу становилось понятно - долго ему не продержаться.
   Повинуясь неуловимому наитию я швырнул свой меч в спину адрандцу, совер­шенно наплевав на собственную безопасность. Гусар шатнулся вперёд, задев сражавше­гося рядом. Ромео не преминул воспользоваться этим, одним движение прикончив заде­того гусара, шагнул в сторону, прикрываясь оседающими телами, и рубанул третьего ад­рандца по голове. Оставшиеся двое не стали для него серьёзными противниками. Мне же следовало подумать о себе.
   На меня как раз налетел дюжий детина со щитом топором. Он был силён, но уди­вительно неуклюж. Я без труда сумел схватить его за обух и, используя инерцию его же замаха, отправил здоровяка за стену - в недолгий полёт. Обернувшись на движение, я ли­цом к лицу столкнулся с Ромео, на сей раз он был больше похож на демона Долины мук, залитого кровью грешников.
   - Ваш меч, сеньор, - улыбнулся он мне, - вашу руку! Отныне вы мой друг!
   Я принял меч из его рук. И мы продолжили бой.
   В тот день Магбур пал.
  

Глава 1.

   С тех пор прошло уже семь лет. Я успел жениться по любви и потерять жену и ре­бёнка, - они погибли от рук бандитов, после этого я всерьёз подумывал о самоубийстве и выбрал самый экстравагантный способ - подался в рисколомы. Однако мне не повезло. Я работал в Отделе особо опасных криминальных операций больше пяти лет, перебывал во многих странах нашего мира - Адранде, Билефельце, Вольных княжествах, Карайском царстве и даже далёком Халинском халифате; и неизменно оставался в живых, возвраща­ясь домой, где меня, в общем-то, никто не ждал, кроме начальства.
   Вот и тогда я отлёживался после одной "операции" в Хоффе - столице Билефельце, откуда едва сумел унести ноги, уходя от облав, мелким ситом просеивавших квартал за кварталом. Я сдал выкраденных документы в Отдел обработки информации, а после за­перся в квартире, которую снимало для меня Братство, в компании нескольких ящиков креплёного вина и нехитрой закуски. А что? Общеизвестно, вино помогает восполнению кровопотери, а уже крови-то я потерял, поверьте, предостаточно, так что чем больше вы­пью - тем лучше.
   На душе было гадко и противно, как обычно, после очередной "операции", слиш­ком уж много всего пришлось сделать, о чём хочется позабыть, залить вином...
   Но напиться мне не дали. Щёлкнул замок, распахнулась дверь, - на пороге стоял Луис де Каэро, как и я рисколом, можно сказать мой приятель - ибо друзей у оперативни­ков нашего Отдела быть попросту не может, жизнь у нас такая, если это можно назвать жизнью.
   - Отдыхаешь? - спросил он.
   - Имею право, - буркнул я в ответ. - Две недели.
   - Поднимайся, - усмехнулся он в ответ. - Команданте зовёт.
   И чего ему понадобилось? Команданте, как между собой мы звали Алессандро де Сантоса графа Строззи, шефа Отдела особо опасных криминальных операций, при дворе он был больше известен как Тень тени - и прозвище это носил по праву. Очень редко он вызывал рисколомов, отрывая их от заслуженного отдыха. А значит стряслось нечто из ряда вон выходящее.
   - Я не в состоянии, - протянул я, выкладывая последний козырь, - слишком много выпил.
   - Врёшь, - уличил меня Луис. У тебя стакан, а значит ты выпил не дольше пяти бу­тылок своего лузского креплёного. Для тебя это - капля в море.
   Луис оценил бутылку, стоявшую на столе, неодобрительно поцокав языком, он был любителем хорошего белого вина, в частности шипучего адрандского (хотя до недавнего времени употребление последнего особым эдиктом приравнивалось к государственной измене). Я же предпочитал кое-что покрепче.
   Рыцари мира были организацией весьма практичной, наши квартиры, к примеру, располагались всего в полуквартале от здания, занимаемого отделом, - и так во всём. Ино­гда это раздражало, но вот сейчас это было довольно удобно. Итак, спустя всего четверть часа, мы с Луисом предстали пред светлы очи Команданте.
   Алессандро де Сантос граф Строззи совершенно не был похож на иберийца, да и вообще был человеком контрастным. Бледная с нездоровым оттенком кожа, водянистые глаза и светлые волосы мало сочетались с богатырским телосложением и взрывным тем­пераментом, который он всегда умел усмирить в одно мгновение, если того требовали об­стоятельства, а также способностью прощать чужие и признавать собственные ошибки.
   - Не стану брать с вас страшных клятв и грозить карами господними, - начал он и я понял - дело серьёзное донельзя, - сами всё и без меня знаете. - Команданте минуту по­молчал, мы с Луисом ждали. - Брессионе - бывшая столица Салентины, подаренная ею Иберии после заключения союза, так и названного Брессионским. Что вы о нём знаете? - ни с того ни с сего спросил де Сантос, обрывая экскурс в историю.
   - О городе или о союзе? - уточнил Луис, тут же нарвавшись на гневный взгляд графа, похоже, Команданте был на взводе.
   - Основан согласно легенде магом Кайсигорром, - поспешил я прервать уже гото­вую сорваться с губ де Сантоса отповедь, - долгое время был торговым и политическим центром Салентины, но после Войны за море, в ходе которой Билефельце атаковало ру­бежи Салентины с земли побережья, высадив обильный десант, Салентина оказалась на грани гибели и была вынуждена покупать союз с Иберией и Страдаром. Выкупом за наши полки выступила Брессионе, а за страндарский флот - колонии на Модинагаре.
   - Отлично, - кивнул де Сантос. - Могу устроить тебя в Академию генштаба препо­давателем истории, не хочешь? Так вот, рисколомы, два дня назад страшное землетрясе­ние стёрло с лица нашего мира Брессионе, похоронив всё его население под руинами. Но самое интересное началось после. Наши наблюдатели сообщают о странной активности в развалинах. Более того, городом весьма заинтересовался наш героический герцог Бар­дорба, чьи винные погреба выходят в подземные ходы, вырытые монахами аббатства Йо­куса, зарабатывавшими себе на жизнь добычей мрамора в Ниинских горах, которые отде­ляют герцогство от Брессионе.
   Как обычно, при упоминании Мануэля де Муньоса герцога Бардорба, чьё вмеша­тельство решило исход недавней гражданской войны, голос Команданте становился по­хожим на треск льда под ногами, очень тонкого льда. Де Сантос всей душой ненавидел его, считая конформистом и предателем, как и многие аристократы, сражавшиеся с обеих сторон. Бардорба пригрозил и роялистам и республиканцам вторжением салентинцев, усадив за стол переговоров. В результате королевская власть была сильно ограничена и созвано Национальное собрание, состоящее из Палаты Грандов и Цеховой палаты, где заседали также представители крестьянских общин, а Высокий совет и Особое совещание при Высочайшей особе - наоборот упразднены. Достаточно долго Бардорба вёл активную политическую жизнь, заседая в Палате Грандов, но не так давно удалился на покой, по официальной версии из-за проблем со здоровьем, во что мало кто верил. Однако и после отставки продолжил оказывать влияние на Национальное собрание, да и вообще занимался, "тёмными" и подозрительными делами, что ещё сильнее злило Команданте. Но добраться до Спасителя Иберии и Великого примирителя верхов с низами возможностей не было ни малейших, и де Сантосу оставалось лишь скрипеть зубами, однако, похоже, на сей раз что-то изменилось и изменилось кардинально.
   - Я сумел добиться обвинения Бардорбы в сношениях с Баалом и ещё целом ворохе жутких преступлений против Церкви и Господа. - Вот-вот, а я о чём говорил? - Но для нас это всего лишь прикрытие другой операции. Бардорба, как я уже сказал, интересовался Брессионе, и до, и, особенно, после землетрясения, вот вы и выясните всё от до.
   - КАК, ОБА?! - в один голос воскликнули мы с Луисом, позабыв о субординации и перебив командира, но удивлению нашему не было предела, что в некоторой мере оправдывало нас. Дело в том, что рисколомы всегда работали в одиночку - и никогда не бывало и иначе.
   - Да, оба! - хлопнул кулаком по столу де Сантос. - И ещё одно, Эшли, тебе стоит вспомнить, что ты по матери страндарец, а это нация спокойная и рассудительная. Я к чему веду, с вами отправиться Лучия Мерлозе из Отдела обработки информации. Вот, кстати, и она.
   Хлопнула дверь и в кабинет Команданте вошла та, кого я не задумываясь прикончил бы встреть ещё парой лет раньше. Я познакомился с ней через несколько лет после смерти жены и сына, наш весьма бурный продолжительный роман завершился практически в одно мгновение, она бросила меня и записки не оставив. Когда же я начал искать встречи с нею, желая объясниться, она жёстко и в доступных выражениях сообщила, что спала со мной исключительно по приказу де Сантоса, дабы удержать от суицида и больше терпеть моё нытьё не собирается. Сказала "Пока" - и ушла, оставив меня в лёгком ступоре. Да уж, встреть я её тогда - разорвал бы на куски, но сейчас, по прошествии стольких лет... Страндарцы, в конце концов, действительно, нация спокойная и рассудительная, почти как эребрийцы, тут Команданте прав на все сто, - вот только я ещё и наполовину ибериец, а уж они-то сердечные обиды подобного рода не прощают. И так, стараясь смирить горячую половину своего ego, я продолжал слушать де Сантоса, хотя что там было слушать...
   - Лучия в курсе всей операции, - завершил свою речь Команданте. - Разрабатывая детали, можете пользоваться материалами Братства и моим личным архивом.
   Был у него один пунктик относительно Бардорбы - он собрал все сведения о герцоге, от количества личных дружин и размеров вассального ополчения до - не шучу! - обеденного меню. Команданте едва ли не целью всей жизни себе поставил вывести де Муньоса на чистую воду, разоблачив заговор, без сомнения, возглавляемый Бардорбой. А тут такая возможность, он не мог её упустить и предоставлял нам полную свободу действий и всю информацию, но не приведи Господь нам не оправдать возложенного высочайшего доверия...
   Мы уже собирались выходить, но дверь в кабинет де Сантоса открылась снова, чтобы впустить в кабинет двоих церковников, вернее епископа и охотника на ведьм. Первый был мне - да что мне, всей Альдекке - преотлично знаком, епископ Альдеккский, второй клирик в стране после кардинала Иберии, он предпочитал, чтобы к нему обращались просто отец Симоэнш, отбрасывая высокопарное и официальное "Ваше преосвященство". Не так давно он был известен совсем иначе, как Симоэнш да Кунья и Куница Симоэнш - предводитель одной из лучших кондотьерских дружин, самой лихой и удачливой от Коибры до Билефельце. Лишь раз фортуна изменила Кунице Симоэншу, во время битвы при Майце его дружину прижали к Ниинским горам, разгромив наголову. В живых чудом остался один да Кунья, которого скорее мёртвым нежели живым нашли странствующие монахи ордена святого Каберника. Его выходили, буквально вытащив из Долины мук, и он не пожелал расставаться с ними, полностью отдавшись искусству исцеления страждущих, что довольно удивительно для бывалого кондотьера. Со временем брат Симоэнш осел в Иберии, сделав отличную карьеру в клириканском сообществе и теперь его рассматривали как самого вероятного претендента на кардинальский посох, а в обозримом будущем - и Пресвятой престол и титул Отца Церкви. Второй же - самый заурядный охотник на ведьм, некто вроде рисколома, только по церковным делам. Славные парни, хотя со своими тараканами в голове, но у кого их нет?
   - Быть может, молодые люди вместо того, чтобы пялиться на меня, дадут пройти? - мягким голосом поинтересовался отец Симоэнш.
   Мы, смущённые, расступились, пропуская клириков, и склонили головы для благословения. Симоэнш прошествовал мимо нас, коснувшись темечка каждого красиво, но отнюдь не вычурно украшенным крестом, после отдельно благословил Команданте и остановился перед столом. Охотник на ведьм за его плечом невозмутимой статуей - в левой руке обязательная коническая шляпа с серым пером инквизитора, правая - на поясе, ближе к длинному мечу.
   - Герцог Бардорба, - начал отец Симоэнш, - был обвинён в страшных преступлениях против Церкви и Господа, посему я не мог обойти стороной сие собрание. Ведь здесь планируется проникновение в родовой замок герцога - Кастель Муньос, а оттуда - в руины Брессионе, где один Господь ведает что твориться. - Он не спрашивал и не уточнял, - он - констатировал факт. - Это также не могло остаться обделённым вниманием Церкви. С вами отправится брат Гракх - воин-инквизитор ранга Три Креста, а также отец-дознаватель Сельто.
   Так-так-так, клирик с тремя крестами (высший ранг для церковных воителей) и дознаватель в придачу. Это уже не операция ИРМ, а Корабль Катберта какой-то.
  

Глава 2.

   Обсуждение операции и разработка её плана началась следующим утром. Мы собрались в гостиничном номере, выбранном наугад, дабы избежать самой возможности подслушивания, расстелили прямо на полу карты герцогства Бардорбы, замка Кастель Муньос и - практически бесполезную - Брессионе. Сами расположились на стульях и кроватях. Не хватало лишь отца Сельто, но брат Гракх объяснил, что дознаватель слишком занят и, вообще, его работа начнётся после захвата Кастель Муньоса, а в военном деле он ничего не смыслит.
   - Ясно, - кивнул я. - Как будем работать? Раз уж нас так много, то вариант "одинокий путник" отпадает.
   - Он в любом случае неприемлем, - ответил Луис. - Наша задача - захватить Кастель Муньос и, оставив герцога отцам-клирикам, продолжить выполнение задания. Для этого нам придали в поддержку полторы сотни солдат.
   - По нашим сведениям у герцога давние и налаженные контакты с купеческой артелью "Альфонсо и сын", - встрял брат Гракх. - Она регулярно высылает караваны в герцогство Бардорба, какие-то дла с беспошлинным провозом мелких партий ценных товаров через Ниины, пользуясь погребами Кастель Муньоса и заброшенным мраморным карьером Брессионе.
   - Отлично придумано, - восхитился Луис, - никакой пошлины за провоз через Седловину и трат на услуги проводников. Бардорба имеет с этого, как говорят халинцы, хороший хабар.
   - А что это наш доктор криминальной и религиозной психологии молчит до сих пор? - Ну, грешен, не сумел удержаться от "шпильки".
   - Нужно подобрать товары, которые мы повезём официально и те, что будут предназначаться для "контрабанды", - совершенно спокойно ответила Лучия, - этим я займусь сама. А вот вам, брат Гракх, желательно поговорить по душам с артельными старшинами "Альфонсо и сына" на предмет особых знаков, условленных и прочего - любители часто любят подобную шпионскую шелуху. С представителем Церкви они будут откровеннее, чем с кем-либо из нас - люди более склонны опасаться кар господних нежели мирских.
   Охотник на ведьм размеренно кивал, внимая, и лишь когда она замолчала, заговорил сам:
   - Все сведения от артели уже получены, более того, у них взяты во временное пользование повозки и соответствующие товары.
   - Лучше не бывает, - усмехнулся я. - Грузим солдат на повозки, любезно предоставленные Церковью, и выдвигаемся. Думаю, на дорогу потратим дней десять - двенадцать и к середине лета будем в Кастель Муньосе, а там уж - по обстановке.
   - Не думаю, что возникнут проблемы, - усмехнулся Луис, - с нашими-то сведениями. - Он потряс внушительной пачкой листов бумаги. - Мы их с потрохами схарчим.
   - Мне кажется, мы слишком самоуверен, Луис, - покачала головой Лучия. - Мы ничего не можем знать заранее. К тому же, землетрясение и гибель Брессионе многое изменили.
   - Вот именно, - кивнул я, - так что планы строить сейчас бессмысленно. Будем действовать, как я уже сказал, по обстановке.
  
   Солдаты споро грузили тюки, бочки и ящики в повозки, другие - проверяли упряжных лошадей, третьи - гарцевали вокруг каравана, сдерживая верховых, рвущихся в галоп. Отличные парни - воины от Господа, владеют практически любым оружием, сражаются в любых условиях, на любой местности. Среди груза ловко спрятаны свёртки с мечами и топорами, под рогожки и епанчи упрятаны заряженные арбалеты и связки болтов, "охранники" вооружены кто чем, как им и положено, у всех на коротких плащах значок - стигма артели "Альфонсо и сын" - и лишь это отличало их от обычных разбойников с большой дороги, на которых, правду сказать, были весьма похожи.
   Я оглядывал раз за разом наш караван - вроде бы всё идёт нормально, но всё-таки сердце у меня было не на месте. Что-то не нравилось мне в этом деле. Да, мне приходилось работать на родной земле, борясь с внутренним врагом (это, как-никак, одна из целей ИРМ) или громя изнутри особенно зарвавшиеся преступные синдикаты, - но - герцог Бардорба, не смотря ни на что, герой Иберии... Тут как назло на глаза мне попался Луис - тоже не Господень подарок, он темнит, явно знает больше, чем говорит, и ведь молчит, зараза. Церковники опять же. Брат Гракх сказал, что они с отцом Сельто в целях конспирации присоединятся к каравану немного позже. Всё смешивается, как ведьмином котле гремуче варево - и что случится, когда оно закипит, я судить не берусь.
   - Эш, - ко мне подъехал Мадибо, игравший роль моего зама по охране каравана ( я, соответственно, числился командиром, хотя реальным, конечно же, был Мадибо), - всё готово
   - Отлично, - кивнул я. - Вперёд!
   - Без разведки? - удивился Мадибо.
   - Окстись, Мадибо, - рассмеялся я. - Мы же купеческий караван, а не передовой отряд армии, идущей по чужой территории. Вперёд! - снова подбодрил я его, посылая своего жеребца в галоп.
   Громадный уроженец далёкой Келимане, что не юге Модинагарского континента, ударил пятками несчастного першерона, бывшего у него под седлом; белого - по контрасту с угольно-чёрной кожей самого Мадибо, выросшего под палящим солнцем близ Пояса мира, незримо отделявшего северное полушарие от южного. Я знал Мадибо ещё по совместной службе в Оперативном отделе ИРМ, он никогда не упоминал причины, вынудившие его покинуть родину, а мы и не спрашивали, зато частенько просили показать пару-тройку приёмов владения здоровенным н'гусу, с которым тот не расставался практически никогда.
   Караван медленно двинулся в путь к Кастель Муньосу - родовому замку герцогов Бардорба.
  
   А вот кое-кто в тот день не пренебрёг разведкой, с холмов, окружавших Альдекку за караваном следили двое. Оба лежали, надёжно укрытые высокой травой, которой обильно поросли холмы, они ждали именно этот караван, отлично зная куда он направляется и кто составляет большую часть его, а то и весь.
   - Всех пересчитал? - спросил один другого.
   - Сто пятьдесят пять человек, - отрапортовал почти по-военному второй, - все, уверен, кадровые военные из ИРМ. Есть рисколомы, но кто - определять не возьмусь. Особо опасными считаю вон того келима с мечом за спиной, ещё троих - четверых из охраны и псевдо-приказчика - вероятнее всего это и есть рисколомы.
   - Ясно, - кивнул первый, явно командир. - Сворачиваемся. Надо сообщить обо всём Сиднею и Джону. Ситуация начинает принимать крайне нежелательный оборот.
  
   Отец-дознаватель отец Сельто оказался человеком высоким и статным, такому ближе добрый доспех генарской работы нежели монашеская ряса. Как и любой Изгоняющий Искушение он скрывал нижнюю часть лица высоким воротником алого плаща, наброшенного поверх белоснежного одеяния, перетянутого грубым вервием и украшенного чёрной волчьей мордой в профиль на груди. Воротник не скрывал основательно тронутые сединой коротко остриженные волосы, высокий лоб, проницательные глаза и половину переносицы, носящей характерный след давнего перелома. Рядом молчаливой статуей (даже для статуи молчаливой) возвышалась тощая фигура брата Гракха, как положено в конической шляпе с серебряной пряжкой и пером.
   - Да пребудет с вами Господь, - приветствовал нас инквизитор ритуальной фразой, - да не коснётся душ ваших Искушение. - И добавил обычное мирское приветствие. - Мир вам.
   - И вам мир, святые отцы. - Я спрыгнул с коня и поклонился. - Куда путь держите?
   - В Салентину, - ответствовал отец Сельто, - к Пресвятому престолу.
   - Присоединяйтесь к нам, - предложил я, уже зная каким будет ответ. - Мы едем до Брессионе, так что нам по пути.
   - С этаким искушением мне не справиться. - Глаза дознавателя сверкнули озорством. - Но грех не велик.
   Так к нам присоединились клирики и при их появлении Луис повёл себя ещё подозрительнее, на следующее утро он завёл весьма странный разговор со мной.
   - Не нравится мне этот брат Гракх, - сказал он мне, одёргивая полы своего приказчитского камзола.
   Мы шагали бок обок около одной из фур. Я слез с коня и шёл пешком, - всё равно караван тащился как пьяная улитка, а мне надоело отбивать зад о седло, да и лошадям следовало дать отдых.
   - Почему же? - пожал я плечами. - Охотник на ведьм - рисколом от Церкви.
   - Конечно, так, - кивнул Луис, - но ты помнишь, кто в наши дни носит древнеэнеанские имена?
   - Он клирик. Вполне возможно воспитывался в церковном приюте, а уж там дают самые разные имена.
   - Хорошо, - согласился он, - но посмотри на его манеру поведения, цвет кожи. Ты видел, чтобы он хоть раз ел? Они с отцом Сельто подсели к нашему котлу - и отец-дознаватель уплетал за обе щёки, а вот охотник даже ложки не достал. А голос его?
   Да уж, тут Луис прав, голос у брата Гракха тот ещё - никаких эмоций и интонаций, словно с того света доносится. Нет, не живой это голос, совершенно не живой, но и не совсем мёртвый...
   - Ну ладно, - сдался я, - пускай он - мистик. Нам-то что? Может так но и лучше, с нами практически неуязвимый воин.
   - Мистик ранга Три Креста, - ухватил меня за плечо Луис, - ты о таком слышал?
   - Нет, не слышал, но я вообще Церковью не интересуюсь. А ты что, в ксенофобы записался, что ли? Всё ещё веришь в то, что мистики пьют кровь и поедают посвященных младенцев.
   - Оставь, - отмахнулся Луис, - я ксенофобией никогда не страдал. Но вспомни, Церковь приняла мистиков в своё лоно всего лет сто пятьдесят назад, после Алых войн, а он уже Три Креста носит.
   - Это говорит о его профессионализме, что опять же на руку нам. Вспомни, - скопировал я его манеру говорить, - мы не на светский раут к Бардорбе едем, нам предстоит драка с его дружинами - и такой воин, как брат Гракх лишним не будет.
   - Но ведь вполне возможно, что он полезет в Брессионе, а тебе нужен такой конкурент?
   - Разберёмся, - буркнул я, - мы ещё не знаем, что встретит нас в Брессионе. Может придётся удирать оттуда во все пятки.
   Караван полз себе и полз, мы едва не помирали от скуки, даже болтать друг с другом надоело. Начались неизбежные стычки и полушутливые и не очень поединки и соревнования, мы с Луисом пресекали самые опасные, грозившие перерасти в серьёзные драки, но скука грызла и нас. И лишь Мадибо казался выточенным из модинагарского чёрного дерева, он шагал, ел, спал и опять шагал, изредка разнимая особенно рьяных охотников почесать кулаки или позвенеть клинками, он больше напоминал хитрую халинскую заводную игрушку, нежели живого человека.
   Но вот на горизонте наконец замаячили Ниинские горы, а вслед за ними и высокие башни Кастель Муньоса. Сама собой сошли на нет ссоры, оперативники принялись проверять и перепроверять оружие - точили и правили клинки, втихую пристреливали арбалеты, ладили новые болты и метательные кинжалы, подтягивали ремни лёгких доспехов, поправляли кольчуги под одеждой, - в общем, обычное оживление перед грядущей битвой.
   Кастель Муньос был серьёзным и внушительным замком, построенным для укрытия на случай войн или, к примеру, вендетты. С двух сторон его подпирали горы, ещё с двух - защищали мощные стены ярдов семи - восьми в высоту и двух - трёх толщиной. Их постоянно патрулировали солдаты в лёгких доспехах, у каждого на плече - адрандский вуж, за спиной средний круглый щит с умбоном. На башнях - баллисты и катапульты, рядом сложены камни и горшки с зажигательной смесью, отдельно - окованные сталью колья, конечно же, чаши для лучников и чаны из-под смолы с кипящим маслом, к счастью, пустые.
   - Отменная крепость, - протянул Мадибо. - Мощнее Магбура. Её бы и да Коста за одно утро не взял.
   - Не факт, - покачал я головой. - Он талантливый полководец, да и людей жалеть не привык. И вообще, что нам до укреплений - мы же будем брать её изнутри.
   А копыта лошадей уже стучали по доскам подъёмного моста, ворота были гостеприимно открыты, решётка поднята, стражники с всё теми же адрандскими вужами смотрели на нас без подозрительности, - к караванам "Альфонсо и сына" явно давно привыкли.
   Однако стоило нам всем въехать во внутренний двор, как за спинами гулко и как-то обречённо звякнула решётки - и была это не тривиальная органка, а полноценная решётка с литыми прутьями. Тут же вокруг нас как из-под земли выросли воины в кольчугах, вооружённые непременными вужами, лезвия которых смотрели нам в грудь, из задних рядов хищно поблёскивали наконечники арбалетных болтов. В общем, классическая засада, охотники сами стали дичью, да ещё и угодившей в силок. Нечего даже за мечи хвататься - не успеешь достать, как тебя тут же превратят в решето или подушечку для булавок.
   - Мы рады приветствовать вас в Кастель Муньосе, - раздался приятный голос. Из рядов вражьих воинов выступили двое - оба страндарцы, судя по виду, но на этом их сходство заканчивалось. Первый был изящен, даже худощав, длинные светлые волосы небрежно отброшены за спину, на тонких губах играет улыбка, глаза лучатся озорным весельем, однако на дне их притаились печаль и боль. В отличие от остальных доспехов он не носил, лишь жутковатого вида наручи, плавно переходящие в латные перчатки, они делали его руки похожими на угловатые лапы какого-то насекомого, вроде богомола. За плечом его возвышался более крупный субъект, больше похожий на страндарца рублеными чертами лица и коротко остриженными соломенного цвета волосами. В противоположность спутнику он носил лёгкий доспех, избирательно закрывавший грудь, бёдра и плечи, не мешая при этом свободно двигаться, под ним - самый тривиальный камзол, на поясе меч.
   - Герцог сейчас немного занят, - продолжал стройный, - и поручил мне встретить вас. Моё имя Сидней Лосстарот - я временный управляющий Кастель Муньоса. А это, - кивок за спину, - мой друг и соратник Джон Хардин, он распоряжается землями герцога, а также командует замковой стражей. Именно ему вы сейчас сдадите оружие и повозки с лошадьми, после чего вас проводят в комнаты для гостей.
   - Сын мой, - верёд выступил отец Сельто, - у меня и моего сопровождающего, брата Гракха, неотложное дело в Ферраре, у Пресвятого престола. Мы должны продолжить путь немедленно.
   - Отче, - вкрадчиво произнёс назвавшийся Сиднеем, - вы же не откажетесь от гостеприимства Кастель Муньоса? Ведь наш долг оказывать всемерную помощь клирикам, вот мы и предоставляем кров и защиту наших стен.
   - Но завтра, с первыми лучами солнца, мы покинем Кастель Муньос.
   Сидней предпочёл не заметить эту реплику клирика, а его люди уже начали собирать у нас оружие. Нас - меня, Луиса, Лучию и инквизиторов - отделили от остальных и поместили в три достаточно сносные комнаты, предназначенные для гостевой прислуги. Мне досталось жить с де Каэро. Первое время оба молчали, переживая первый шок от стремительного пленения и краха всей операции.
   - Столько готовились, - протянул наконец Луис, - планы строили. И пф-ф-ф-ф...
   - Да уж, - не мог не согласиться я, - именно что пф-ф-ф-ф. Интересно, что им от нас надо? Раз сразу не прикончили, значит чего-то хотят.
   - Определённо хотят, - он говорил просто, чтобы нарушить гнетущую тишину, и вдруг ни с того ни с сего произнёс. - А клирик-то наш тот ещё субъект.
   - Дался тебе этот Гракх, - возмутился я. - Ну мистик он и что с того! - Я дал выход скопившемуся раздражению.
   - Да нет, не Гракх, - отмахнулся Луис, - отец Сельто. Помнишь, я говорил, что видел, как он уплетал с нами из одного котла. Он и тогда лицо прятал - капюшон плаща набросил.
   - Они всегда лица прячут - традиция, - пожал я плечами, не слишком-то понимая куда он клонит.
   - Ерунда, - всплеснул он руками, дивясь моей непонятливости. - Это всё только для виду, я сам видел, они без сожаления расстаются с плащами за едой или на отдыхе. Отец Сельто имеет свои резоны скрывать лицо. Странно всё это...
   Вот тут меня, что называется, проняло. Я взвился с койки, на которой сидел, едва сдержав порыв ухватить Луиса за грудки.
   - Да в этом деле всё странно! - выкрикнул я. - ВСЁ! Нас тут двое, чего никогда не бывало. Лучия - специалист по религиозному терроризму. Клирики эти твои... Все, такое впечатление, знают больше чем говорят, а за каждым словом и действием скрывается потаённый смысл. Я начинаю чувствовать себя идиотом!
   Мой прочувствованный монолог был прерван скрипом двери - герцог явно не заботился о состоянии дверных петель. На пороге стоял рыцарь в цветах Бардорбы - кто-то из его личной дружины, а не из тех, кто устроил нам засаду во внутреннем дворе Кастель Муньоса. Уже лучше.
   - Ты, Эш? - спросил он меня. - Командир воинов, охранявших караван?
   - Он самый, - церемонно, словно при королевском дворе, кивнул я. - С кем имею честь?
   - Рафаэль де Кастро, - ответствовал тот, - вассал герцога Бардорбы. Герцог просит тебя к себе.
   Я шагал по переходам и коридорам замка следом за молчаливым провожатым, стараясь запомнить дорогу во всех деталях, что в полутьме и при неверном пламени немилосердно чадящих факелов, дававших больше теней нежели света, оказалось совсем не просто. Миновав с десяток залов и зальчиков и дважды выходя во внутренние дворики замка, мы остановились у здоровенной двери, окованной бронзовыми листами. Рафаэль вежливо постучал и тут же открыл, пропуская меня, сам он входить не стал. За дверью скрывался средних размеров кабинет, обставленный отличной мебелью красного дерева. Герцог сидел в мягком кресле, опершись локтями на мощный стол. Я воспользовался возможностью рассмотреть получше героя Иберии и личного врага Команданте. Бардорба был человеком могучего телосложения и выглядел просто отлично для своих шестидесяти четырёх, седина длинных и короткой аккуратно подстриженной бороды не старили, а скорее облагораживали. Впечатление портили только глаза - глаза человека уставшего от всего и в первую очередь - жизни.
   - Я узнаю тебя, Эшли, - тяжёлым голосом произнёс он, - сын герцога Морройя. Теперь ты - герцог, не так ли?
   - Нет, - покачал я головой, - Моррой - майорум майорат. Титул и земли после смерти батюшки перешли к моему старшему брату.
   - Видимо, именно этот прескорбный факт подвиг тебя на вступление в стройные ряды ИРМ, - каждое слово давалось герцогу большими усилиями.
   - Кто те люди, что взяли нас под арест? - Я проигнорировал реплику Бардорбы и пошёл ва-банк.
   - Что, вообще, понадобилось ИРМ от меня? - спросил он.
   У меня создалось впечатление, что мы разговариваем на разных языках.
   - Наша дорога ежит в Брессионе, - ответил я, - а прятались под видом "Альфонсо и сына" мы исключительно в целях конспирации. Немногие в стране знают о землетрясении, уничтожившем его, и при дворе заинтересованы в том, чтобы ситуация сохранялась до выяснения всех обстоятельств.
   - Ты, Эшли, всегда умел заговаривать язык, - усмехнулся герцог, - но не станешь же ты отрицать, что ваш магистр, де Сантос, считает меня предателем и личным врагом, само существование которого оскорбляет его до глубины души.
   - Он, - кивнул я, продолжая импровизировать на ходу, - но не я. Вы - герой Иберии, примиривший аристократию с повстанцами, первый гранд королевства, друг моего отца, в детстве качавший меня на коленях, помните?
   В тусклых глазах Бардорбы мелькнул огонёк, напоминавший о былом блеске, воспоминания греми его, как и всякого старика.
   - Да уж, что было то было, - вновь - уже несколько шире - улыбнулся он, - ты был славным мальчуганом прямо как мой Фер.
   - Так кто эти люди, дон Бардорба? - Я перешёл в наступление.
   - Они занял мой замок, - словно от назойливой мошки отмахнулся от меня герцог. Я понял, что собирается выставить меня и удвоил натиск.
   - В Кастель Муньосе остались верные вам люди, поднимите их, с моими воинами мы выставим их вон...
   Мой горячий монолог был прерван глухим смехом, похожим на звук, с которым перекатываются по дну бочки камни. Герцог откинулся в кресле и смеялся, глубоко закинув голову.
   - Так ты считаешь меня жертвой коварного Сиднея Лосстарота. Не-е-ет, я сам финансировал его... организацию - и та армия, что стоит в замке, также создана на мои деньги. Так что твой магистр во многом прав.
   - И наша цель Брессионе. - Из тёмного угла кабинета выступил Сидней Лосстарот, так и не пожелавший расстаться со своими "железными руками". Как не странно, чего-то в этом роде я и ожидал. - Присоединяйся к нам, Эшли. - Он шагнул ко мне, протянул ладонь.
   Такой шикарной возможностью грех было не воспользоваться, - слишком близко подошёл ко мне этот страндарец. Я поймал его запястье - и со всей силой дёрнул на себя, одновременно нанося удар под дых. Опасения внушало лишь то, что он мог надеть кольчугу под камзол. Но он это не сделал - и захлебнувшись воздухом, повис на моём кулаке. Не давая опомниться, я ударил Сиднея коленом по лицу, раздался мерзкий хруст. Третий удар - по ушам, как жутковатый апплодисмент, и тут же - апперкот, отшвырнувший Лосстарота обратно в тот угол, из которого он выступил.
   Я вновь обернулся к герцогу, так и оставшемуся сидеть, будто и не творилось в его кабинете Баал знает что. Но не успел я и рта раскрыть, как за спиной хлопнула о стену дверь. Я крутнулся, стараясь не упустить из виду Бардорбу, и обнаружил на пороге кабинета спутника Сиднея - Джона Хардина с арбалетом в руках.
   - Не дёргайся, - бросил он, - прикончу. Как бы ловок ты ни был - от болта тебе не уйти.
   Я опустил руки, всем видом демонстрируя свою безобидность и отсутствие всякой угрозы с моей стороны.
   - Эй, вы двое! - бросил за спину Хардин, не опуская арбалета. - Проводите гостя в его комнату, да поосторожнее с ним - если что не так, прикончите.
   Он посторонился, припуская стражей, взявших меня под руки и выведших из кабинета. Подталкивая меня в спину, они повели меня по коридору прочь, для уверенности держа ладони на рукоятках мечей.
  
   По лицу Хардина, от виска по скуле, стекла капелька пота. Сидней снял её указательным пальцем, едва не оцарапав тому щёку.
   - Нервничаешь? - с улыбкой спросил он, растирая её пальцами. - Он же был на конце твоего болта - нажми на скобу и этот Эшли - покойник. - Для него словно и не было сломанного носа, на кровь, пачкавшую ему губы и подбородок, он не обращал внимания.
   - Нет, - покачал головой Хардин. - Я знал, что если нажму на скобу, он увернётся - и тогда покойник я.
   - Твой талант, Джон, - сущее проклятье. Ты не боишься, что однажды увидишь свою смерть.
   - Сидней, я живу с этим страхом уже баалову прорву лет. А вот тебе стоит заняться своим носом, он распухает и становится похожим на сливу.
   Лосстарот ощупал свой сломанный нос, словно только что вспомнив о нём - и тут же сморщился от боли.
  

Глава 3.

   Нас предали и взяли в плен. Полторы с лишним сотни человек разоружены и упрятаны под замок. И что с нами сделают догадаться нетрудно. Пора брать инициативу в свои руки. Перво-наперво надо избавиться от конвоиров. А вот, кстати, и вполне подходящая, достаточно крутая, крутая лестница.
   Я как бы невзначай подставил ногу одному из стражей, тот не удержался и полетел вниз, грохоча доспехом по ступенькам. Второй успел наполовину вытащить из ножен меч прежде чем я отправил его следом. Затем уж спустился и я, как раз когда конвоиры наконец сумели подняться на ноги, при этом безнадёжно запутавшись в ножнах своих же мечей. Ударом ногой в подбородок я, как учили, сломал шею первому, но второй всё же сумел кинуться на меня, потрясая для храбрости мечом. Я без труда поймал его запястье и бросил через спину обратно на лестницу, отчётливо услышав как хрустнули его позвонки при ударе о "рёбра" ступенек. Больше страж уже не шевелился.
   Затащив обоих в ближайшую подсобку, где хранились мётлы, вёдра и прочий инвентарь, я разжился скверно сбалансированным мечом плохой стали и, на удивление, не в пример хорошим баделером халинской ковки, каким очень удобно "снимать" часовых.
   Итак, я вновь в своей стихии - это придавало сил, можно сказать даже окрыляло.
  
   Кристобаль был наёмником немолодым и опытным. Ему не раз приходилось стоять ночную стражу - в лагере ли, на стенах осаждённой крепости или, как сейчас, на башне замка - и всегда он делал это хорошо, вовремя поднимая тревогу, первым вступая в бой, не раз бывал ранен, а как-то трое суток провалялся в провонявшей кровью, гноем и смертью палатке, однако сумел выкарабкаться и удержаться на этом свете.
   Невольно поёжившись от неприятных воспоминаний, Кристобаль прислонил свой адрандский вуж к зубцу стены и потянулся, предвкушая славный отдых в караулке, стакан обжигающего глинтвейна... Размышления его были прерваны хлопком мощных крыльев, Кристобаль не раз слышал такие на полях сражений, их издавали крылья гиппогрифов (иначе пегасов) - крылатых коней с юго-востока континента. И вот уже на зубцы стены взлетел могучий белоснежный жеребец о двух крыльях того же цвета довольно внушительного размера, он гордо вскинул красивую голову и капризно топнул копытом, словно приказывая им любоваться. Засмотревшись на него Кристобаль даже не заметил короткого взмаха здоровенного эспадона, пегас в этот момент взвился на дыбы, сложив крылья, чтобы не попали под удар. Кристобаль сквозь багровую дымку успел разглядеть всадника в лёгком доспехе, сидевшего на спине гиппогрифа.
  
   Ромео да Коста дружески похлопал своего пегаса по шее и спрыгнул с седла, приторочив эспадон обратно к одной из высоких лук. Он позабыл счистить кровь с клинка и она запачкала белоснежную шкуру животного, от чего гиппогриф брезгливо вздрогнул всем телом.
   - Прости, дружище, - Ромео снова погладил скакуна, - совсем забылся. После дела я вычищу тебя - сверкать будешь. А пока лети к нашим, Сигнал, вперёд!
   И гиппогриф спланировал со стены, как нельзя лучше оправдывая своё имя. А Ромео проверил легко ли выходит из ножен новомодный эсток и двинулся по стене в направлении ближайшего к замковым воротам спуска, кивком приветствуя четверых воинов, взобравшихся на стену немногим позже него, также "сняв" часовых.
   У ворот стражу несли как раз пятеро еретиков. Первый словно почуял опасность, повернулся к Рыцарям Креста, поднимая вуж в оборонительную позицию. Но Ромео опередил его. Звякнул о лезвие вужа клинок эстока, отбрасывая его в сторону. Молниеносный выпад дагой в горло - еретик падает на землю. На Ромео кинулись остальные, не добежал ни один. Двое рухнул с адрандками в черепах - работа эребрийца Эрика. Горло третьего прбил метательный кинжал. А за спиной последнего словно из ночной тьмы матерелизовался беловолосый человек, лицо которого скрывал фиолетовый шарф Скорбящего - церковного асассина. Короткий тычок мизерикордом в глазницу - и страж мягко оседает на землю.
   Механизм подъёмного моста давно пришёл в негодность, а сам мост едва не пустил корни в землю по ту сторону рва. Зато ворота и литая решётка содержались в идеальном состоянии, что с лихвой компенсировало первое упущение. Ничто нигде не скрипнуло и не застопорилось, когда диверсанты поднимали решётку и открывали ворота, фиксирующие брусья безропотно легли в пазы, а по обомшелым доскам уже не подъёмного моста стучали подкованные сапоги Кровавых клинков.
  
   - Похоже успокоились, - протянул Сето, прислонившись к двери и приникнув к ней ухом. - Один на страже остался, топчется с ноги на ногу.
   - Отлично, -кивнул Мадибо. - Отойди-ка, Сето. - И он изо всех сил врезал ногой туда, где по его прикидкам располагался засов, запирающий дверь.
   Их разоружили и загнали в здоровенную кладовую, спешно очищенную от всякого хлама. Никакой специальной тюрьмы в Кастель Муньосе не было, что облегчало рыцарям мира побег.
   Дверь не выдержала и пары могучих ударов, оглушительно хлопнув о стену, настежь распахнулась с жутковатым треском. Страж от неожиданности выронил свой вуж - и тут же на его лице сомкнулись чёрным пауком пальцы Мадибо, под ними его лёгкий шлем-шапель смялся словно бумажный - уж очень плоха была сталь. И лишь ноги незадачливого охранника мелькнули в воздухе, выписывая невероятные кренделя.
   И у Сиднея Лосстарота с Джоном Хардином появился внутренний враг.
  

***

   Я шагал по коридорам замка, размышляя куда первым делом податься - к арсеналу или же комнаты, где сидели Луис, Лучия и клирики. И всё же остановил свой выбор на арсенале - с оружием я буду чувствовать себя гораздо лучше, да и освобождать боевых товарищей куда сподручнее.
   Но до арсенала, куда унесли наше оружие, я добрался не так скоро. Меня опередили. Ещё издалека я услышал шум схватки и звон клинков и сбавил шаг. Сначала надо разобраться, что удалось мне вскоре. С двух сторон врага теснили воины, ведомые Мадибо, с одной стороны и Рыцари Креста - с другой. И всё же я не спешил вмешиваться - и, как позже выяснилось, правильно сделал.
   Когда последний солдат упал на застеленный тростником пол, Мадибо со смехом протянул рыцарю Церкви, замаранную кровью лапищу, но тот, вместо того, чтобы пожать её вонзил в грудь келима свой меч, вогнав по самую гарду. Обернувшись, чтобы освободить узкий клинок, он дал своим людям знак атаковать - и я узнал его. Ромео да Коста. Кровавый клинок мало изменился со времён осады Магбура, лишь лицо стало жёстче и в глазах поселился холодный огонь. Вешатель не отставал от своих подчинённых в избиении - иначе не скажешь - моих друзей и боевых товарищей. Рыцари мира были почти безоружны, лишь кое-кто держал руках мечи, вужи с обломанными для удобства древками и корды, отобранные у стражей, но оказали яростное сопротивление, унеся за собой на свидание с Господом достаточно верных слуг Его. А я наблюдал за этой кровавой бойней из-за угла и не вмешивался, понимая, что мой меч ничего не решит, но в те страшные минуты я молча поклялся, что ни одному Рыцарю Креста, мордовавшему в ту ночь моих друзей, не уйти от смерти.
   Когда же Кровавые клинки покинули коридор, переступая через трупы, я выждал десяток минут и вышел из своего укрытия. Медленно шагал я, проверяя остался ли кто из рыцарей мира в живых. Я уж было направился к дверям арсенала, как вдруг на щиколотке сомкнулись чьи-то пальцы. Крутнувшись, замахиваясь мечом, я наткнулся на совершенно ясный, как это бывает в преддверии смерти, взгляд чёрных глаз Мадибо. Я склонился над ним, прислушиваясь к тихим словам келима.
   - Возьми, - он протянул мне искусно вырезанный из обсидиана небольшой кинжал. - Это Рукба... Родовой мститель... Прикончи им... да Косту... за меня... - И умер.
   Я сунул кинжал за пояс и закрыл стекленеющие глаза Мадибо. Горевать о нём стану после, если жив останусь, сейчас, главное, дело, дело и ещё раз дело...
   Замок на дверях арсенала висел мощный и донельзя внушительный, я не стал возиться с ним, просто продев скобу клинок трофейного меча и рванул рукоятку вниз. Звякнуло - и замок глухо стукнул об пол.
   Арсенал впечатлял. Всё те же адрандские вужи, кольчуги, шапели, несколько полных доспехов (герцогские?), мечи всех видов и размеров, топоры, секиры, несколько сабель, халинских шамшеров и ятаганов и даже штирийская карабелла. Последнюю я покрутил в руках, сделал пару пробных выпадов, - славная штука, но больше для конного боя. Ага, вот и конфискованное у нас снаряжение и мои сундучок с чехлом.
   Освободив стол, я разложил на нём свою амуницию. Рукоять со скобой, защищающей пальцы, изогнутый клинок с обоюдной заточкой. Я вставил его в специальное отверстие, надавил до щелчка, означавшего что меч готов. Пара взмахов для проверки, не гуляет ли клинок в зажимах, как всегда идеально. Мастер Альберто с говорящей фамилией Коуза и Генары, работавший исключительно на ИРМ, по его же выражению "лаж не порол". Запасные лезвия придётся оставить. Баклер с заточенными до бритвенной остроты краями. Лёгкая, но прочная и не стесняющая движений кольчуга, укреплённая на груди и плечах набором стальных пластин. Наручи и перчатки - комбинация кожи и стали, почти идеальное сочетание защиты и свободы движения, правда с проигрышем защиты. Из ножных лат - только наколенники, остальное непозволительная роскошь. К Рукбе в соседи - трофейный баделер. Через плечо - сумка с едой на несколько дней, бритвой, при желании вполне сойдущей за кинжал, кое-каким инструментом для починки брони и заточки клинков, первоклассным набором отмычек, сработанным в "тёмных" кварталах Альдекки, двумя ярдами, свёрнутой бухтой верёвки и завёрнутыми в ткань болтами к арбалету в количестве двух десятков штук. Сам арбалет - небольшого "шмеля", уступавшего в мощности армейским экземплярам, зато компактного и заряжавшегося в считанные минуты; забросил за спину, так чтобы его можно было выхватить одним движением. По другую сторону от сумки разместился колчан с ещё двумя десятками болтов. Ну всё, теперь я готов к делу. Пора начинать.
   Выходя, я вновь склонился над Мадибо и попрощавшись двинулся по следам да Косты. Он мне за всё заплатит. Следить за грохочущими доспехом Рыцарями Креста не составилось особого труда, я крался за ними, ориентируясь на шум, держась шагах в десяти. Продолжалось это минут пятнадцать, покуда я не вычленил из ставшего уже привычным звона брони инородные звуки - голоса. Я решил оставить на время Кровавые клинки в покое, куда они денутся - идут ведь к покоям герцога. Свернув в ответвление коридора, я осторожно двинулся на голоса, прислушиваясь к ним.
   - Люди, посланные к Рыцарям Креста с ультиматумом не вернулись, - говорил более низкий, принадлежащий Джону Хардину, - я сразу сказал, что это - пустая трата времени и людей, а их у нас и так немного осталось.
   - Ерунда, - это был Лосстарот, его слова сопровождал характерный металлический звон, - прикончи заложников, всех, включая тех, что мы взяли сегодня. Пусть этим займётся кто-нибудь, а ты бери сопляка - сына Бардорбы и догоняй меня в Брессионе. Остальные пускай дерутся с Кровавыми клинками, прикрывают нас.
   - Да Коста же их всех перебьёт, - возмутился Хардин. - Живых врагов он за спиной не оставляет.
   - Расходный материал, - вновь звякнула сталь. - Нас ждут великие дела, Джон. Тащи скорей мальчишку.
   Я выбрался на крышу донжона и понял, что голоса доносятся из недальней башенки. Видимо, акустика - случайно или нет - замка была устроена таким образом, что я оказался в резонансе звуковых волн и услышал разговор, Рыцарям Креста же помешал звон их собственной брони. Подобравшись поближе к распахнутому настежь - чудовищная небрежность, правда идущая мне на руку - окну, я приготовил к бою арбалет и продолжил слушать.
   - Для чего тебе этот парень? - возмутился Хардин. - Он же нам обузой станет.
   - Нет времени объяснять сейчас, - поторопил его Лосстарот. - Нашим людям долго не продержаться против Кровавых клинков да Косты.
   Топот тяжёлых шагов Хардина послужил мне сигналом. Одним прыжком я заскочил в комнату через всё то же окно, взяв Лосстарота на прицел арбалета.
   - Не дёргайся, - усмехнулся я, претворяя не глядя окно за спиной. - Ты, думаю, знаешь, что бывает, когда арбалетный болт пробивает человека насквозь с пяти шагов.
   Сидней в ответ лишь нагловато улыбнулся, сложив руки на груди, я заметил, что нос его не носит ни малейших следов недавней драки.
   - Считаешь, мы поменялись ролями? - спросил он. - А я вот - нет.
   - Мне плевать, что ты думаешь, - резче, чем следовало, бросил я ему, доставая из сумки верёвку и кидая её под ноги Лосстароту. - Свяжи себя.
   - Оставь, Эшли, - покачал головой Сидней. - Тебе от меня не будет проку. Да Коста вырезает всех под корень, он сам рвётся в Брессионе. Лучше присоединяйся к нам.
   - Я здесь не для того, - отрезал я. - Свяжи себя, я больше повторять не стану.
   Толи сына Бардорбы держали неподалёку, толи Хардин был спринтером, но только дверь в комнату отворилась - на пороге стоял страндарец с мальчишкой лет четырёх-пяти через плечо. Последний не сопротивлялся, - висел словно мешок, может, без сознания был?
   Лосстарот рванулся с места и я, рефлекторно, нажал на спусковую скобу арбалета. Болт пробил грудь Сиднея, из жуткой раны остались торчать четверть фута дерева, увенчанные оперением. Однако Сидней и бровью не повёл, он преспокойно сомкнул пальцы на древке и, сморщившись от боли, резким движением выдернул болт, отбросив в сторону.
   - Уходим, Хардин, - усмехнулся он. - Об этом рисколоме позаботится да Коста.
   - Сидней, тот дознаватель... - Новость так и не распирала страндарца, он и на меня-то особого внимания не обратил.
   - Всё после, - почти раздражённо отмахнулся Лосстарот. - Брессионе ждёт!
   Полный решимости остановить их, я выхватил меч, забросив арбалет за спину - некогда перезаряжать. Баклер занял своё место на предплечье... Но тут хлопнула дверь - и в комнату влетели несколько Рыцарей Креста во главе с самим да Костой. Лосстарот метнулся к окну и выскочил в него, разбив красивый цветной витраж на тысячу осколков. Хардин последовал за ним, всё так же с мальчишкой на плече.
   - Займитесь этим парламентским ублюдком, - бросил Ромео своим рыцарям, - отправьте его к его приятелям из ИРМ. - А сам развернулся и вышел.
   Я же остался один против четверых Рыцарей Креста, начавших медленно брать меня в полукольцо. Первый пробный выпад я отбил клинком фалькаты, тут же крутнувшись с шагом вперёд, ударил врага кромкой щита в горло. Второй разворот, так чтобы всё ещё стоящее вертикально тело закрывало мне спину, выпад в живот и одновременно - баклером по лицу, целя в глаза. Рыцарь взвыл, прижав ладони к кровоточащему лицу, но мне было уже не до него. Наконец использовав щит по назначению, я парировал удар стоящего передо мной противника, отвёл клинок его меча далеко в сторону и рубанул снизу вверх, точно между нащёчниками шлема, кроша нижнюю челюсть. Я третий раз развернулся, теперь уже лицом к последнему Кровавому клинку, отступил на несколько шагов, так чтобы нас разделяли тела погибших. Рыцарь Креста пошёл по широкой дуге, сгорбившись и выставив перед собой меч, он ступал осторожно, чтобы ненароком не наступить на труп товарища или не споткнуться об оружие одного из них, но ошибку допустил значительно раньше. Не учёл, что имеет дело с рисколомом. Я шагнул к открытой двери и, подцепив её носком сапога, резко толкнул прямо в лицо рыцарю. Он вовремя отскочил, но я уже был прямо перед ним и рубанул от всей души. Рыцарь Креста закрылся, правда как-то неуклюже - расстояние было маловато; клинок фалькаты перерубил ему руку в локте. Он осел на пол, зажимая рану, и я добил его коротким ударом.
   Оставался последний Рыцарь Креста, корчившийся на полу, зажав ладонями глазницы на раздробленном лице. Я оборвал его мучения и вышел из комнаты. Да Коста не мог далеко уйти и близость сладкой мести заставляла прибавлять и прибавлять шаг.
   Очередной коридор окончился открытой галереей, я вышел на неё и замер на мгновение, ослеплённый лучами восходящего солнца. Оно осветило Кастель Муньос, тупы на его стенах и во внутреннем дворе, всё было залито кровью, всюду валялись обломки оружия, в основном, всё тех же набивших оскомину адрандских вужей - да уж, битва тут разгорелась нешуточная, что особенно подчёркивали рассветные лучи, придававшие картине исключительную контрастность.
   - Воистину, сие зрелище напоминает о Долине Мук, - оторвал меня от созерцания побоища вкрадчивый голос отца Сельто.
   Я обернулся и увидел их с братом Гракхом. Оба клирика явно побывали в бою. Чёрная с красным кантом одежда мистика, в особенности, плащ, была разорвана во многих местах и покрыта подозрительного вида пятнами, он поддерживал левой свою характерную шляпу с обломанным пером, в правой держал меч. Отец Сельто надел официальный берет дознавателя, украшенный остатками перьев, он всё также скрывал лицо, зато в прорехах просторного одеяния виднелась кожаная броня, а в руках он сжимал шестопёр он длинной ручке, основательно вымазанный в крови, между "перьями" застряли осколки костей. Да уж, прав был Луис, не прост отец Сельто, совсем не прост.
   - Вот только устроили её здесь Рыцари Креста, - мрачно усмехнулся я, - как не крути, а Господни люди.
   - Не были ли они переодетыми еретиками? - Довод слабоватый и отец Сельто сам, похоже, это отлично понимал.
   - Тогда и без магии не обошлось, - бросил я, - Рыцарями Креста руководил сам Ромео да Коста. Не иначе как Баал принял его облик...
   - Не стоит произносить подобных имён, - почти ласково оборвал меня дознаватель. - У меня для тебя дурная весть: твои товарищи из ИРМ мертвы.
   - Знаю, - кивнул я. - Ромео перебил их, хотя за минуту до того они бок обок дрались с общим врагом.
   - Тогда стоит поторопиться, надо найти Луиса и сеньору Лучию.
   И мы, все вместе, двинулись обратно - к комнатам, где держали последних представителей ИРМ в Кастель Муньосе. Замок опустел, нам попадались одни только трупы, украшенные самыми разнообразными ранениями. Рыцари Креста, воители в цветах герцога и без, просто челядь и слуги, - все валялись на устланном разворошенным тростником полу. Я человек бывалый, многое повидал на своём веку, но к подобной, почти бессмысленной жестокости, так и не сумел привыкнуть, особенно если гибли в таких количествах - воистину гекатомба.
   Лучию мы обнаружили в обширной библиотеке Кастель Муньоса. Она сидела в глубоком кресле, забравшись в него с ногами, и изучала здоровенный том в кожаном переплёте. Ещё с десяток книг - столь же впечатляющих фолиантов и инкунабул - в беспорядке валялись на столе подле неё. Эта насквозь мирная картина так поразила меня, что я замер на мгновение в дверях библиотеки, удостоившись чувствительного тычка от брата Гракха.
   Лучия подняла голову, оторвавшись от книги, и вид у неё был крайне недовольный, словно мы оторвали её от какого-то важного дела.
   - Эш, - удивилась она, - отец Сельто, брат Гракх. - Она кивнула нам, но не делала и попытки подняться для благословения.
   - Лу, ты что не знаешь, что тут твориться?! - обретя дар речи, вскричал я.
   - Знаю, конечно. - Сеньора аналитик отложила книгу. - Но всё уже закончилось. Лосстарот и Хардин сбежали с сыном герцога в Брессионе. Ромео вырезал всех, кого смог, и последовал за ними вместе с оставшимися Рыцарями Креста.
   - А что с Луисом? - спросил я, втайне считая, что уже знаю ответ.
   - Он там же, в Брессионе, - бросила Лучия. - Он торчал здесь, изучал эти вот книжищи. Они все так или иначе рассказывают о Брессионе и Кайсигорре, так что Луис теперь очень неплохо подкован в этой области. Правда, всё равно, хуже меня.
   - Может ты знаешь и кто такие Лосстарот и Хардин? - Мне жуть как хотелось хоть немного поколебать её уверенность в себе. Какое там!
   - Они руководят так называемым Культом Кайсигорра, - без колебаний ответила она, - сами себя они зовут Ожидающими. Это нечто вроде закрытого элитарного аристократического клуба, куда разными способами завлекались юные отпрыски богатых и знатных фамилий. Они вместе с Бардорбой финансировали культ, а уж с такими деньгами Лосстарот и Хардин развернулись вовсю. Что самое интересное сами они оставались в тени, даже у нашего отдела почти нет сведений о них.
   - Дело в том, - произнёс позабытый нами отец Сельто, занявший как и положено клирику жёсткий деревянный стул, - что Лосстарот каким-то образом всегда знает все тёмные стороны прошлого людей, будто сам исповедовал их. Он шантажировал многих именитых людей, позже раскаявшихся в грехах.
   Да уж, в подземельях инквизиции каются все и во всём, даже в том, чего не делали.
   - Не думаю, что это поможет ему в Брессионе, - бросил я, направляясь к выходу из библиотеки. - Там шантажировать некого.
   Лучия выбралась из кресла, потянувшись по-кошачьи всем телом. Я даже невольно залюбовался этим зрелищем.
   - Пошли, - бросила она мне. - Я провожу тебя в Брессионе.
   Я согласно кивнул, хоть тут-то всё идёт по разработанному в Альдекке плану. Клирики же так и остались в библиотеке, не думая куда-либо идти.
   - Наша миссия окончена, - ответил на мой вопрошающий взгляд отец Сельто. - Герцог-еретик мёртв, он явно находился в преступной связи с Культом Кайсигорра. Я должен вернуться в Альдекку и доложиться епископу, а также сообщить кардиналу о том, что творит его протеже - да Коста с Рыцарями Креста, что подчиняются кардиналу и только ему. Брессионе - дело мирское и относится к компетенции Рыцарей мира, а не Святой Инквизиции.
  

Глава 4.

   А РЫЦАРИ КРЕСТА ВСЁ-ТАКИ ЖЕЛЕЗНЫЕ ЛЮДИ! Двое из них - Защитники Веры в бело-коричневых доспехах и плащах, оба лихо усаты и щеголяют седыми (крашенными?) "ёжиками" волос - стояли у одной из дверей винного погреба Кастель Муньоса с, как всегда, каменными лицами, положив ладони на рукоятки мечей. И это когда вокруг десятки бочек и сотни бутылок с едва ли не лучшими вином, мадерой и коньяками во всей Иберии. Герцог Бардорба славился, как любитель отличных спиртных напитков, а погреб его уступал, пожалуй, только королевскому. Эти же двое стоят истуканами и даже не бросают ни единого взгляда на всё это великолепие. Может Луис прикончил обоих, да так и оставил стоять памятниками самим себе? Но нет, вот один пошевелился, разминая затекающие в доспехах мышцы.
   Я хладнокровно навёл на него арбалет, целя в лоб - Защитники Веры шлемов не носят, кодекс не позволяет, - и нажал на скобу. Болт пробил череп воина, пригвоздив к деревянному косяку. Второй тут же выхватил оба клинка, изготовившись к бою, но где враг понять никак не мог - в погребе было достаточно мест, где могли укрыться подготовленные - и не очень - люди, вроде нас с Лучией.
   Перезарядив арбалет, я забросил его за спину - стрелять снова смысла не было, Защитник отобьёт болт, придётся попытать счастья в рукопашной. Взобравшись на штабель бочек, самый ближний к Рыцарю Креста, я прыгнул на него, целя ногами в непокрытую голову. Он явно ожидал чего-то подобного и отскочил в сторону, сделав лихой финт обоими мечами, закрываясь от меня. Приземлившись, я ударил противника по ногам, но поножи выдержали - лишь во все стороны брызнули искры. Тут же пришлось перекатываться, уходя от мечей Защитника Веры, летящих в меня по разным плоскостям. И вот мы замерли друг против друга, оценивая визави.
   Сшибка была славно. Звенели клинки, летели искры. Мы плясали по подвалу, пытаясь отыскать малейшую щель в обороне врага и заткнуть все в своей. Ни я, ни он ошибок не допустили, оба были на высоте - и потому этот эпизод окончился ничем. Мы замерли вновь.
   Во второй раз я опередил Защитника, всего на мгновение, но этого хватило. Дин меч Рыцаря Креста отлетел в сторону, отброшенный ударом моего баклера, хоть он и не разжал пальцев, но это уже не имело значения, потому что второй мой удар, нанесённый лбом, был направлен в лицо противника. Он отшатнулся, усы его запачкала кровь, хлынула из разбитого носа, однако успех был неполным. Защитник Веры сумел парировать выпад моей фалькаты и, используя инерцию, развернулся, нанося удары сразу обоими мечами. Извернувшись, я отбил их, заставив Рыцаря Креста разворачиваться ещё раз, уходя от моей контратаки. Он оказался недостаточно быстр, я достал его елманью по черепу. Видимо, ожидая чего-то в этом роде, противник ловко забросил один меч за спину, отведя клинок фалькаты, так что тот пришёлся вскользь, свезя кусок кожи вместе с ухом. Вытравленные волосы замарала кровь. Недокрутившись, Защитник Веры едва не потерял равновесие и отступил на пару шагов. Тут я заметил, что задел-таки ещё и его лицо, прямо над лазом, которое сейчас заливала кровь.
   Я решил не продолжать схватку и скрылся за бочками. Определить, что делает Рыцарь Креста можно было и не видя его, - по скрипу и звону доспеха. Он двинулся туда, где видел меня в последний раз, я же отступил дальше в тень, прислушиваясь. Вот клацнула крестовина об устье ножен, скорее всего, рыцарь зажал одной рукой рану, а шаги его тем временем стали неувереннее, он спотыкался раз за разом, шипел сквозь зубы. Возбуждение боя проходило, адреналин покидал кровь, приходила боль, и он выплеснул её в крике:
   - Мерзавец! Выходи! Ублюдок! Мой меч против твоего! Ну же, где ты?! Струсил!.. - Последняя реплика была прервана звоном стали о камень и характерными звуками, его явно выворачивало наизнанку.
   Похоже, мой удар оказался ещё удачнее чем я ожидал - у Защитника Веры сотрясение мозга (а, значит, он у них есть!). Имей я дело с кем другим, заподозрил бы трюк, но общеизвестно, что все без исключения Защитники Веры патологически честны и помешаны на чести, не допускающей ни малейших уловок в бою.
   Выйди из укрытия, я застал Рыцаря Креста стоящим на коленях, он опирался на меч, а лицо его покрывала корка крови и блевотины. Он надсадно кашлял, расставаясь с последним, что ещё оставалось в его чреве и лишь поднял на меня взгляд, в котором явственно читались ненависть и презрение ко мне. Они и остались в его глазах навсегда. Я прикончил одним коротким ударом.
   - Лу! - окликнул я аналитика. - Я прикончил обоих. Выходи!
   Ответа не последовало. Преисполнившись подозрений я как можно быстрее подошёл к двери, которую охраняли Защитники Веры. Так я и думал! В луже крови, успевшей растечься вокруг тела застреленного мной Рыцаря Креста, явственно отпечатался след женского сапожка. Сучка Мерлозе провела меня, первой проникнув в Брессионе. Да что там им всем мёдом намазано, что ли?! Одни только клирики не полезли, в замке остались.
   С такими вот невесёлыми мыслями я открыл-таки дверь и вступил в бывшие мраморные шахты. Они встретили меня холодом и капелью, так и норовившей попасть за шиворот. Я шагал по штольням, грязь чавкала под ногами, вокруг царила такая сырость, что я был вынужден спрятать фалькату в ножны, опасаясь за её клинок - ржавчина дело серьёзное, а запасных у меня нет, как и инструмента для полировки. Да и врагов поблизости не наблюдалось. И ведь как накаркал! Раздались голоса. Я узнал один, принадлежащий Ромео да Косте, и рука сама потянулась к Рукбе - Родовому мстителю, однако спешить не следовало, сначала послушаем...
   - Ну да, магия, - говорил Ромео и в голосе его явственно звучало раздражение. - Тут всё пропитано магией, жители Брессионе просто купались в ней. За мной. Вы же сами видели - платформа не съела меня. А боитесь - так проваливайте! Мне трусы не нужны!
   Раздались недовольные возгласы, а затем странный стук, словно кто-то запрыгнул в шлюпку, а спустя некоторое время сталь звякнула о камень. Я быстренько пробежал до угла коридора, положив ладонь на гарду фалькаты, аккуратно выглянул. В паре десятков ярдом от поворота пол пересекала трещина шагов пяти-шести шириной, по одну сторону её сгрудились пятнадцать Рыцарей Креста, с недоверием наблюдавших, как один из их товарищей переправляется через пропасть на платформе, левитирующей без каких-либо видимых причин от одного края к другому. На том краю ещё столько же Кровавых клинков, отпускавших шуточки по поводу бледного вида стоящих у платформы (правда сами шуточки звучали несколько натянуто и неестественно). И лишь да Коста нервно постукивал каблуком по полу, сложив руки на груди.
   Нападать на них сейчас было бессмысленно, одному с тридцатью Рыцарями Креста - пускай лишь пятеро из них были Защитниками Веры - мне никак не сладить. Интересно, куда подевалась Мерлозе? Ответвлений от штольни не было и я от всей души надеялся, что она попалась Кровавым клинкам и труп её сбросили в пропасть, хотя отлично понимал, малышка Лу не так проста, чтобы погибнуть прямо сейчас. И вообще, мне стоило подумать над более насущными вещами: в первую очередь найти обходной путь, - бегать по следам Ромео мне совсем не хотелось.
   Выждав десяток минут после того, как Рыцари Креста переправились через трещину, я подошёл к ней, внимательно осмотрел её саму и странную платформу, курсирующую туда-сюда с небольшой скоростью. Шесть шагов одним прыжком преодолеть, в принципе, можно, пускай и непросто, но я решил всё же воспользоваться диковинной платформой, нечего зазря рисковать. Платформа слегка просела под моим весом, однако доставила меня на другую сторону. Я ступил на твёрдую землю, не скрывая облегчения и даже присел на колено, тронув её ладонью, чтобы ощутить в полной мере её твёрдость и незыблемость. Это-то меня и спасло - над головой клацнул арбалетный болт. Ромео оставил засаду.
   Я перекатился через плечо, выхватывая из-за спины своего "шмеля". Стрелять могли только из-за валуна шагах в трёх от трещины. Короткой перебежкой я добрался до него, оказавшись в "мертвой зоне", где арбалетчик не мог видеть меня, и замер, ожидая его действий. Стрелок высунулся на мгновение, которого мне вполне хватил, чтобы всадить ему болт в горло, точно над горжетом. Он так и распластался на камне, выронив арбалет. Я же окончательно уверился в том, что надо искать обходной путь.
   Следя за Рыцарями Креста с безопасного расстояния, я продвигался по лабиринту катакомб, ища подходящее ответвление от основной штольни. Ромео засад больше не оставлял, он, похоже, стремился вперёд, не смотря за спину. И, наконец, наши пути разделились, да Коста повёл своих людей через навесной мост, соединявший поднимающийся утёс с тоннелем, однако была и дорога, ведущая вниз. Как раз её-то я и выбрал, на свою беду.
   Пройдя этой дорогой, я обнаружил, что вышел на кладбище. Брессионе был городом старым и погост его занимал огромную площадь. В Ниинских горах устроили склепы для аристократии и высшего духовенства, на который я набрёл. Отсюда можно выйти на обычное кладбище, а оттуда - на окраины жилых районов.
   Поёжившись от неживого какого-то холода, которым повеяло от могил, я двинулся меж рядов гробов, выполненных из мрамора и накрытых плитами, на которых умелой рукой были выбиты имена усопших и даты их рождения и смерти. Зря, зря, зря, - тысячу раз зря я попёрся на это кладбище, но возвращаться поздно, слишком далеко зашёл. Для внутреннего успокоения я обнажил фалькату, хотя опасности вокруг не было, вроде бы.
   Странности (и это ещё мягко сказано!) начались, когда я миновал захоронения клириков и добрался до могил дворян и самых зажиточных купцов. Я заметил, что плиты многих гробов взломаны, под ногами заскрипела мраморная крошка. Это заставило меня покрепче стиснуть рукоять фалькаты. А потом я услышал странное клацанье, спрятавшись за одним из гробов с уцелевшей плитой, я принялся высматривать источник жутковатого звука. А издавали его ноги, принадлежавшие (я в первый момент глазам своим не поверил, а после решил, что сошёл с ума) скелету! Да, да, именно скелету, облачённому в остатки истлевшего одеяния, какие носили лет сто назад, однако было видно, что ткань, из которой его кроили весьма и весьма недешёвая. В глазницах скелета угадывалось красноватое мерцание.
   Я сполз обратно за гроб, стирая со лба холодный пот. Этого просто не могло быть! Летающая платформа ещё куда не шло, с большой натяжкой её можно списать на чудо технической мысли, но это... Сказки о злых колдунах-некромантах, заставлявши трупы служить себе, становились реальностью прямо у меня на глазах. Мурашки по спине табунами носятся, дышать становилось тяжело, холод пробрался в суставы - и не знаю, был ли то холод, идущий от пола и мраморного гроба или же - страх, который, как я думал, навсегда покинул меня.
   Скрип камня о камень заставил меня вздрогнуть. Плита гроба, рядом с которым я устроился, треснула и половины её рухнули на пол. Я едва успел отпрыгнуть в сторону. А из саркофага уже поднимался ещё один скелет в столь же старомодной одежде, лохмотьями свисавшей с его плеч. Он обратил на меня свои жуткие "глаза" и протянул остов руки со скрюченными наподобие птичьих когтей пальцами.
   Я рубанул его по черепу - тот разлетелся в пыль, а сам скелет рухнул обратно, развалившись на груду костей. Тут-то меня и заметил второй, направившись в мою сторону, клацая остатками суставов и нижней челюстью. Намерения его были не вполне понятны, но выяснять их желания у меня не был. Я ударил его по черепу проверенным способом, оставив на полу горку костей и обрывков одежды, и двинулся дальше.
   Ещё не раз мне попадались отдельные скелеты и группы, топчущиеся среди саркофагов, но я обходил их, стараясь не попадаться им на "глаза". И вообще, я заметил, что относиться к этим ходячим костякам, как к детали обстановки, вроде гробов и колонн. Землетрясение, к слову, пощадило подземелья, лишь кое-где обвалился потолок да пол со стенами в нескольких местах. Но вот у выхода из катакомб меня ждало разочарование. Арка рухнула, на месте выхода образовался громадный завал и пускай при желании я вполне мог перебраться через него - потолка-то не было, только вокруг завала бродили едва ли не сотни скелетов, тупо тычась в камни, словно желая выбраться отсюда.
   Да, дела. Хорошо хоть увлечённые стучанием черепами о камень скелеты ни на что вокруг внимания не обращали. На взгляд оценив высоту передних валунов завала, я понял, что единственная возможность преодолеть его - разбежаться как следует и запрыгнуть, зацепившись за верхний край булыжника. И что самое неприятное придётся оставить оружие в ножнах, - ничего не должно мешать, от этого будет зависеть моя жизнь. Главное в этом деле быстрота: разбег, толчок, прыжок, - и чтобы скелеты и косточкой пошевелить не успели. Ну а если что не так - порвут в лоскуты.
   Я спрятал фалькату в ножны, закрепил баклер так, чтобы кисть левой руки оставалась свободна. Вдох-выдох, вдох-выдох, - вперёд! Никогда так не бегал раньше, промчался как вихрь, сбив несколько костяков, вот и скала. Прыжок! Руки сами вцепились в край камня, больно впившийся в пальцы, даже сквозь кожу перчаток, ноги лихорадочно заработали, ища малейшие трещины... И тут вдруг икру левой рванула боль, затрещало голенище сапога. Я подтянулся на руках, скрипнув зубами от боли, но перебросил-таки тело через край, устремившись вверх, хоть и жгло левую ногу огнём, а по щиколотке ручьями текла кровь. Остановился на почтительном расстоянии от края, откуда весь склеп и его обитатели видны как на ладони, расположился на камнях почти с комфортом и принялся осматривать ногу. С одной стороны всё не так плохо - неглубокие царапины, чистые, в количестве пяти штук, а с другой - от штанов и сапога остались художественные лоскуты, ходить совершенно невозможно. Сняв наколенник, закатив остатки штанины и стянув сапог, я вытащил со дна сумки всегда лежавшие так корпию и полотно, пропитанные какой-то обеззараживающей гадостью и принялся перематывать икру. Вот так, отлично, скоро будет как новенькая. А вот с сапогом будет куда сложнее, придётся чинить без иголок и ниток. Не додумался как-то взять их.
   На нитки я распустил конец верёвки, а вот иголке замены не нашлось, пришлось ковырять баделером дырочки в голенище и огромными усилиями продевать в низ импровизированные нитки. Что удивительно, получилось совсем неплохо. Я надел наколенник и двинулся дальше, шипя от боли, когда раненная нога цеплялась за выступы и прочие неровности, каких хватало вокруг, особенно когда я спускался.
   Жилые кварталы Брессионе пострадали довольно сильно, земля здесь словно вставала местами на дыбы, от домов мало что осталось - груды брёвен и горы черепицы. Лишь один остался в целости и сохранности, он располагался ближе к кварталам аристократии , именуемые ещё Городом сеньоров. Я решил проверить этот странный особняк, устроившийся среди руин.
   Полагая, что добраться до него можно будет быстр, я очень сильно заблуждался, бродить пришлось довольно долго, обходя остатки домов и трещины в земле, между которыми не курсировали волшебные платформы. Да и обитатели...
   Первых я заметил сидящими вокруг чего-то непонятного и принял за жителей Брессионе, пытающихся как-то наладить быт в руинах. Я подошёл к ним не таясь, однако фалькату держал наготове. И правильно сделал...
   На полдороги меня перехватил ещё один "обыватель". На плечо вдруг легла ледяная рука, от прикосновения которой меня бросило в дрожь. Памятуя предыдущие встречи, я крутанулся и рубанул по жуткой конечности, не разбираясь кому она принадлежит. Это вовсе не смутило её хозяина - измаранного Господь знает в чём бледного человека в обрывках одежды; он двинулся на меня странной раскачивающейся походкой, издавая жутковатое рычание.
   Я ударил его кромкой щита в живот - гад переломился пополам, однако тут же начал разгибаться и раны на его теле не было. Не дав бледному вернуться в вертикальное положение, я рубанул его фалькатой снизу вверх, круша нижнюю челюсть. Но и это не остановило его, лишь смолкло мерзкое рычание. Я отступил, не зная, что дальше делать. Весь малый опыт борьбы с бродячими скелетами оказался бесполезен. А тут ещё подоспели товарищи бледного, сидевшие посреди улицы. Их с позволения сказать лица были перемазаны кровью. Я крутанулся так чтобы держать всех в поле зрения, наугад рубанул одного наискось по тупой роже - и случилось страшное, клинок меча намертво засел в черепе. Пришлось отпускать рукоять - бледные наседали. Тот же, кому я раскроил голову рухнул на колени, как будто кто-то перерезал одним махом державшие его нитки. Остальных это не остановило, они тянули ко мне руки с выпачканным в чём-то тёмном и отчётливо неприятном на вид. По этим-то рукам я и ударил краем баклера - пальцы посыпались на разбитую мостовую, не давая опомниться, я толкнул одного плечом, снова развернулся, отмахиваясь щитом. Это было ошибкой! Вонзившись в основание шеи бледной твари (не человека же!) кромка застряла не хуже фалькаты и я оказался прикованным к ней. Пальцы монстра - их остатки - сомкнулись на моём плече, царапая кожу наплечника. Вырвав предплечье из лямок баклера, я отпрыгнул к первому - с раскроенной головой. У меня были секунды на то, чтобы освободить фалькату, пока твари толкались, разворачиваясь ко мне. Взявшись обеими руками за рукоять, я рванул изо всех сил. С чмокающим звуком клинок освободился, сталь покрывали отвратительного вида пятна. А тварь вдруг зашевелилась и начала подниматься, слепо тычась туда-сюда.
   Это переполнило чашу моего терпения. Я со всех ног бросился к разлому, мысленно плюнув на баклер, оставшийся в шее монстра. Судя по неуклюжести гадов, им ни за что не преодолеть даже такой небольшой трещины.
   На другой стороне я перевёл дыхание и остановился, понаблюдать что же станут делать бледные. Они оказались тварями не только медлительными и неуклюжими, но и невероятно тупыми. Они последовали за мной до самого края трещины и, ничтоже сумнящеся, - за него. Все сгинули в пропасти, причём судьба первых ничуть не смутила следующих. Я мысленно попрощался с баклером.
   - Зомби, - раздался над головой скрипучий голос, - интеллект нулевой.
   Я обернулся на голос, но увидел лишь стену дома, над дверью которого устроились две отвратительного вида гаргульи, одну из которых основательно потрепало землетрясение, едва не сбросив с "насеста", вторая же напротив отлично сохранилась.
   - Чего уставился? - проскрипела она. - На мне цветы не растут.
   Я похоже успел привыкнуть к мрачноватым "чудесам" Брессионе и не стал стрелять в гаргулью из арбалета, хоть и успел уже выхватить его из-за спины - сработал рефлекс.
   - Да убери ты деревяшку свою! - рассмеялась гаргулья. - Меня она не прошибёт. Я каменный, не видишь, что ли?
   - Жаль, что не золотой, - ляпнул я первое, что пришло в голову.
   Гаргулья (гаргул, раз он говорил о себе в мужском роде?) долго хохотал, держась за живот и размахивая удивительно эластичными для каменных крыльями.
   - Ой, ой, ой, не могу! - покатывался он. - Золотой говоришь! Да ты, приятель, глупее этих зомби. А что бы ты сделал, будь я золотым?
   - Распилил и продал, - буркнул я, забрасывая за спину арбалет и очищая тряпицей клинок фалькаты. - Обеспечил бы себя до конца дней.
   - Факт, - полушутя полусерьёзно бросил гаргулья, подпрыгивая на постаменте. - Вот мне фунтов двести будет - славный барыш.
   - Я и так не меньше получу, если притащу тебя в Альдекку. Говорящая гаргулья. Ты, вообще, откуда такой взялся, орёл?
   - Меня Шерпом зовут, - с великолепной небрежностью заметил гаргулья. - А вообще, в ночь землетрясения многие погибли, но и многие же получили жизнь. Некоторые умерли, а потом уже ожили, вроде тех зомби или скелетов из склепа, они разложиться успели.
   - Это как так получилось? - сразу насторожился я, почуяв нечто интересное.
   - А я откуда знаю, - развёл руками Шерп, - я сам-то в ту ночь родился.
   - Ясно, - разочарованно вздохнул я. - Ну, бывай, Шерп. - И я двинулся дальше по улице.
   - Опасайся зомби стражей, - донеслось мне в спину, - они владеют оружием примерно также, как при жизни.
   - Спасибо. - Я помахал на прощание Шерпу и зашагал шире.
   Баалов город сведёт меня с ума. Я практически подружился с нагловатым гаргульей и это не вызывает в моей душе никакого отклика, а ведь до сих пор я почитал себя верным сыном Матери Церкви и не верил в магию, уничтоженную инквизицией в седую старину. И вот...
   От мрачных мыслей меня отвлекло то, что я вышел-таки к уцелевшему дому. Он был старомодным, скорее всего, ровесником самого Брессионе, вычурно украшенным лепниной, но, слава Господу, без гаргулий, и не внушал опасений, по крайней мере с виду.
   Пару раз глубоко вздохнув, я толкнул внушительную дверь. Ничего. Никакого эффекта. Дверь открывалась наружу. Я потянул за массивное кольцо - створка медленно, со скрипом, отдающимся в зубах, отворилась и я переступил высокий порог.
   Изнутри дом был именно таким, каким представлялся снаружи. Большим, чистым, но каким-то заброшенным, хотя пыли или паутины не было видно даже в самых тёмных углах, не скрипели половицы под ногами, однако в воздухе витал дух опустошённости, отсутствия хозяйской руки. Я шагал без определённой цели по первому этажу, сопротивляясь настойчивому влечению, так и тянувшему меня на второй. Вот только ничего интересного на первом этаже не было. Гостиная, обеденный зал, кухня, - всё чистое, опрятное, но пустое, словно кто-то каждое утро приводил внутренние помещения дома в порядок, но не жил нём. Наконец, я поддался безмолвному зову и по совершенно не скрипучей лестнице, застеленной абсолютно нетоптаной ковровой дорожкой, укреплённой идеальными спицами, поднялся наверх, а там для меня существовала лишь одна дверь. Я подошёл к ней, повернул ручку, исполненную в виде лапы дракона и вошёл. Тривиальный кабинет зажиточного человека: стенные шкафы, полные книг, пара кресел, письменный стол, на столе - книга. И она тут же полностью завладела моим вниманием. Здоровенный том в тиснёном кожаном переплёте, на обложке её красовалась серебристая надпись на энеанском, гласившая "Гримуар". Я знал, что так звались магические книги, по идее уничтоженные инквизицией, ещё я знал, что открыв её, автоматически становлюсь еретиком, но уже ничего не мог с собой поделать. Клацнул вычурный замочек, я отбросил тяжёлую обложку и...
  
   Высокий человек с целой гривой седых волос и глазами, на дне которых поблёскивали жутковатые искорки, сидел в кресле по ту сторону письменного стола. Он был одет, как зажиточный купец или кабальеро, однако сразу было видно - ни тем, ни другим он не являлся. Высокий был магом - и никем иным.
   - Итак, - произнёс он, - ты нашёл гримуар и сумел открыть его, иначе бы я не говорил с тобой, а это в свою очередь означает, что ты - маг, по крайней мере, задатки у тебя есть. Ты нашёл первый из моих гримуаров, разбросанных по всему Брессионе. Я вынужден сделать это из-за алых фанатиков, желающих загнать меня костёр. Я покидаю город, который основал, чтобы навечно слиться с ним. А для тех, кто хочет и может стать магом, оставляющим гримуары. Дерзай, кто бы ты ни был, - и станешь магом!
  
   Очнулся я на полу кабинета. Длинный и мягкий ворс ковра приятно холодил щёку и до того мне было легко и приятно вот так вот валяться, будто и не было ничего, лишь этот ковёр. А где-то внутри, в груди, теплился огонёк, раньше бывший угольком, недостойным внимания. Усилием воли, я заставил себя подняться на ноги, покачнулся, опёрся о стол, чтобы не упасть. И только тут заметил, что гримуара-то на месте больше нет. Я ощупал столешницу, не веря своим глазам, но книга словно в воздухе растворилась.
   Мне оставалось только ругаться, чувствуя, как медленно, но верно схожу с ума.
  

Глава 5.

   Дом остался позади, я ни разу не обернулся, чтобы бросить на него хоть взгляд, оставляя за спиной собственное безумие. Усилием воли я пытался погасить костёр, горевший в груди, но из этого ничего не получилось и я решил просто выбросить его из головы.
   Без приключений добрался я коммерческого района - сердца Брессионе, города купцов. Сотни и сотни магазинов, магазинчиков, лавок и лавчонок и просто крытых лотков покрывали акры земли от берега Хуару до отрогов Ниинских гор, другими краями постепенно переходи в жилые кварталы, которые я сейчас покидал и Город сеньоров, где обитало дворянство и самые богатые купцы. Отсюда не было видно Сакрального квартала - местожительства клириков, где располагался Великий собор святого Габриэля - первого энеанского императора, принявшего Веру и узаконившего её по всей империи, он был самым чтимым святым в Салентине, а собор, посвящённый ему считался самым величественным во всей Иберии, и оставалось только гадать как много от него осталось. Если судить по коммерческому району - нет, ибо здесь землетрясение разгулялось вовсю. Длинная трещина раскалывала берег - и половину района поглотили воды Хуары, отрезав от Сакрального, остальное же превратилось в ту же мешанину щебня, остатков стен, брёвен и черепицы, что и жилые районы. И среди этих руин родили жуткие фигуры, похожие на чудовищные пародии на людей. С кем -или чем - я столкнусь там? От одних мыслей об этом мне становилось холодно и даже огонёк в груди не грел.
   Но делать нечего. За спиной - погост с бродячими трупами, впереди - долгая дорога по следам Ромео Вешателя, да и о задании Команданте не следует забывать.
   Я пробирался через лабиринт коммерческого района, стараясь седьмой дорогой обходить здешних обывателей. Но однажды мне это не удалось. Видимо, говоря о зомби стражей Шерп имел ввиду именно их. При жизни эти трое, скорее всего, были патрулём городской стражи, если судить по кирасам, гребнистым морионам и алебардам. Они шагами по улице, грохоча древками об остатки мостовой, и я поспешил убраться с их дороги, нырнув в ближайший отнорок, образованный парой рухнувших лотков. Вот только следовало сначала проверить нет ли там кого. И ведь был же прецедент!..
   Клинок свистнул над моим ухом, я едва успел уклониться - удар принял на себя левый наплечник. Руку пронзила молния боли. Второй выпад я отразил фалькатой - и только тут разглядел напавшего. Это был не кто иной как Луис де Каэро - мой приятель-рисколом, немного раньше проникший в Брессионе.
   - Ты что творишь, Луис?! - воскликнул я.
   Тот в ответ только рассмеялся, делая новый пробный выпад. Это не было дурной шуткой - он и вправду собирался прикончить меня. Я парировал и ударил ногой в живот. В такой тесноте - самый удачный выход, Луис не сумел уклониться и переломился пополам. Он всё ещё был одет в костюм приказчика, лишь вооружился мечом одного из Рыцарей Креста. Быстрым выпадом я выбил его из рук Луиса - и тут нагрянула стража.
   Лезвия их алебард раздробили в щёпу лотки. Луис воспользовался моим замешательством, почти перекатившись в образовавшуюся брошь и предоставив мне разбираться с зомби. Я отпрыгнул от них, попытался выхватить из-за спины арбалет, но левая рука подвела меня - пальцы разжались и он упал под ноги монстрам. За ремень дёрнуть я не успел, подкованные сапоги в один миг растоптали его. Я отстегнул ремень и отступил глубже в отнорок, пока не упёрся спиной в какую-то стену. Сам собой выход не нашёлся, придётся выкручиваться своими силами.
   Нырнув под лезвие алебарды, я сбил с ног её хозяина. Тот грохнулся на землю, перегородив отнорок, а своими попытками подняться окончательно сделал невозможным продвижение остальным. Стражи, и не попытавшиеся остановиться, попадали, перебираясь через него, образовали кучу-малу и окончательно отрезав мне путь к спасению. Я подошёл к ним, примерился как бы получше расправиться с этими немёртвым клубком непрестанно шевелящихся рук и ног, остального разобрать было нельзя. Но тут в левую икру мне вцепились пальцы и зубы какого-то монстра, я взвыл от боли. Именно эту ногу разорвал скелет, когда я штурмовал завал. Я рубанул по руке, кисть её так и осталась сомкнутой на моей ноге. От второго удара - по голове, зомби спас морион. Клинок скользнул по гребню, а мертвец повторно впился мне в икру, разрывая зубами многострадальный сапог, полотно и корпию. Потекла ручьями кровь из вновь открывшейся раны. Толи вид толи запах её привели зомби в необычайное возбуждение, я едва успел отскочить от их рук и клацающих челюстей. Клубок последовал за мной с удивительной скоростью. Я понял, что обречён.
   Я вспомнил вдруг о непроходимой тупости зомби, о том, как ни один за другим шагали в пропасть, и действуя словно по наитию подхватил одну из обронённых стражами алебард и воткнул в землю перед клубком тварей. Я не ожидал особых результатов, однако он упёрся в древко, силясь сдвинуть, но тщетно - слишком разрознены были их усилия. Итак, я спасся, но всё ещё оставался в ловушке. Остаётся одно, попробовать прорубить себе путь через остатки лотков и притом быстро, - уловки с алебардой надолго не хватит.
   Я не без внутренней борьбы отвернулся от клубка, примерившись ударил в стык нескольких брёвен - бывших стоек. Вот уж чего не ожидал, так это что земля прямо-таки уйдёт у меня из-под ног, но после землетрясения можно ожидать и не такого. С оглушительным треском я провалился под землю, покатившись по не слишком пологому склону, и сумел на свою беду приземлиться на ноги. Тут же левую руку пронзила молния жуткой боли - и я потерял сознание.
  
  

***

   Демоны Долины мук рвали левое плечо и ногу зубами, в голове маршировал весь полк гвардии Его величества, ко всему этому меня тошнило и я навряд ли смог бы пошевелить и пальцем. Я едва сумел перевалиться на бок прежде чем меня вырвало, иначе так и захлебнулся бы содержимым желудка. Долго сотрясали моё тело спазмы, пока я наконец не почувствовал себя полностью опустошённым. Одному Господу ведомо каких усилий стоило мне забраться на лежавший всего в паре футов камень, но я сделал это, скрипя зубами и порой задыхаясь от боли. Усевшись на него, я снова потерял сознание.
   Не знаю, было ли это бредом тяжелораненого или ещё чем, но я точно помню, как почувствовал в груди прямо-таки пожар. Я собрал пламя в единый комок и заставил его растечься по всему телу. Боль уходила, спадала опухоль на ноге, проходила мигрень, слабость и жар, - я ощущал это каждой клеточкой, их наполняло тепло, и я уснул сном приносящим выздоровление, окончательное и полное.
   Я с удовольствием потянулся и зевнул, едва не свалившись с камня, на котором задремал. Стоп! Задремал? Да я едва дополз до него, старая зубы от боли, а теперь чувствую себя так, словно проспал часов девять в своей постели. Вот только костёр в груди превратился в огонёк, тлеющий едва-едва и это странным образом было мне неприятно, хотя не так давно раздражало само его наличие.
   Я оглядел левую ногу - совершенно здорова, лишь следы костяшек и зубов превратились в белые шрамы - вот и все доказательства того, что её рвали и грызли, да ещё одежа и сапог, окончательно пришедший в негодность. Правда на этом хорошие новости заканчивались. Я потерял сумку со всеми запасами, ножны фалькаты и колчан с болтами. Сам меч обнаружился неподалёку, видимо, я потерял его, когда полз к камню. Да и баделер с Рукбой оказались на месте. По крайней мере, с оружием всё в порядке. А вот как быть с сапогом я решительно не представлял, не ходить же босым на одну ногу, в конце концов, но и чинить нечем. Наконец, я принял радикальное, но, похоже, единственно верное решение, - срезал остатки голенища, теперь вполне можно ходить, хоть и не слишком удобно.
   Подобрав фалькату и сунув её по-пиратски за пояс, я огляделся вокруг. В основательную дыру над головой светили звёзды - значит сейчас ночь, выходит я провалялся без сознания с полсуток. Добраться до этой дыры не было никакой возможности - высота ярдов пять, а склон крутой и взобраться по нему наверх просто нереально. Придётся искать другой выход, для чего хорошо бы понять где оказался.
   Скорее всего, это катакомбы, вырытые под городом для защиты жителей во время штурмов и осад. Где-то здесь должно быть убежище, внутри которого укрывались осаждённые, переживая трудный час, а оттуда легко можно выйти на поверхность.
   И я зашагал по тоннелю прочь от места падения. Но вскоре понял, что допустил ошибку в своих рассуждениях - эти катакомбы может когда-то и были убежищем, но теперь представляли собой тюрьму. Рядами в стенах были прорублены крохотные камеры с дверьми-решётками, многие - выломаны, и явно не землетрясением, иные камеры залиты кровью, на полах валяются человеческие останки. Преодолев естественное отвращение, я заглянул в одну, осмотрел кости - они были обглоданы и постарались тут не собаки, следы зубов напоминали человеческие, только слишком большие. Меня передёрнуло.
   Я высвободил фалькату прежде чем двинуться дальше, стараясь производить при этом как можно меньше шума и прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг. Это помогло мне, но не слишком. Я понял, что меня окружили за минуту до того, как из тьмы выскочили орки. Серо-зелёная шкура, примитивная кожаная броня, сабли. Древнейшие и злейшие ваги людей, загнанные в подземелья после долой и кровопролитной войны. Эти пленных не берут и всегда дерутся насмерть.
   Я крутился среди врагов, отбиваясь фалькатой и жалея о потерянном баклере. Орков было лишь пятеро и в тесноте тоннеля они не могли толком использовать численное преимущество, так что мне практически ничего не грозило, надо бы только одного взять живым для допроса. Видит Господь, я пытался это сделать.
   Поймав орка за запястье, я вывернул ему руку и подхватил хорошей работы карабеллу, что он держал. Быстрый разворот - безоружный падает с рассечённым горлом, а его товарищ, целивший мне в спину, отлетает на остальных, валя их на пол. Тот, что остался на ногах, ринулся на меня, потрясая ятаганом. Ткнув его в живот трофейной карабеллой, я опустил фалькату на череп поднимающегося орка. Как всё-таки приятно драться с обычными, простыми и понятными, врагами!
   Я отступил, отбросив карабеллу - слишком мало я тренировался фехтовать парой сабель. Орки поднялись и тут же бросились в атаку, мешая друг другу. Я шагнул к ним, опережая события, ударил вертикально снизу вверх, вспоров орка как свинью на бойне. Последний попытался достать меня ятаганом, но я увернулся, рубанул его по ноге и, когда он рухнул на колено, взвыв от боли, выбил из его рук оружие. Приставил к горлу фалькату. Но прежде чем я успел задать хоть один вопрос, орк резко подался вперёд, насадив себя на клинок.
   Я покачал головой. Самоотверженность, граничившая с фанатизмом, орочьего племени давно вошла в поговорки и присловья.
   Досконально обыскав всех, я не обнаружил ничего интересного - это были самые тривиальные рейдеры из клана, обитавшего под Ниинскими горами. Узнав о землетрясении, их тан решил поудить рыбку в мутной воде - ничего удивительного, просто следует быть осторожнее. Однако обглодать кости, лежащие в камерах, они обглодать не могли - зубки не того размера, - и кто же сделал это? Так что фалькату убирать рано.
   Ответ на мучавший мня вопрос в двух десятках шагов от места схватки с орками. На полу коридора распростёрся здоровенный огр - трёхметровый великан-людоед из тех, что регулярно тревожат набегами родную Иберию, Билефельце и особенно Виисту. Это удивительное племя облюбовало горные долины Ниин и Ферриан, хотя родом происходило из далёкого Северного Загорья и большая их часть обитала именно там. Огры обладают странным и бесконечно далёким от нашего разумом и по причине отсутствия Церкви владеют какой-то магией, какой именно - неизвестно, по причине наличия Церкви у нас.
   Вот кто полакомился несчастными заключёнными, огры почитали человечинку отличным деликатесом и в их языке, с азами которого я был знаком, слово "человек" означало примерно то же, что в иберийском - "свинка".
   Пройдя ещё несколько сотен шагов, размышляя о гастрономических пристрастиях огров, я набрёл на караулку, где раньше отдыхали после смены стражи подземной тюрьмы и от одного вида её у меня забурлило в желудке и рот наполнился слюной. На столе стояли несколько глиняных мисок с мясом разного рода и лепёшками - словом всё выглядело так, будто охранники куда-то вышли, позабыв свой ужин. Я принюхался к еде, но ничего подозрительного не учуял и взял одну лепёшку, не смотря на зверский голод, откусил маленький кусочек. Практически безвкусно, но во-первых есть ещё мясо, а во-вторых, бал побери, я не помню когда ел в последний раз!
   Умяв облюбованную лепёшку, я присел на длинную лавку, стоящую рядом со столом и потянулся к оловянному стакану. Удивительно, но в нём оказалась вода, а не вино, что совсем не похоже на доблестную тюремную стражу, не числилось среди них трезвенников. Я взял вторую лепёшку и съел её, запив водой, и уж было собрался приниматься за мясо, когда в косяк дверного прохода постучали.
   Я тут же взлетел на ноги - фальката в одной руке, недоеденная лепёшка - в другой; будь у меня арбалет, точно выстрелил бы на звук. А вед на пороге стояла Лучия Мерлозе собственной персоной.
   - Привет, - бросила она мне, всходя. - Ты бы с едой полегче, не понял из чего она?
   - Ты о чём? - совершенно сбитый с толку столь странным вопросом, я воззрился на лепёшку. Все гневные речи и ехидные замечания в её адрес разом вылетели из головы.
   - Огра ты видел, - усмехнулась Мерлозе, - не видеть не мог. Так это его логово. лепёшки из костной муки, а мясо - думаю, сам уже понял. - и она швырнула в меня чем-то, что лежало у остывшего очага.
   Я легко поймал этот предмет, отбросив лепёшку прочь - это оказался человеческий череп. Вот тут-то всё встало на свои места - и я едва успел добежать до отхожего места. Вроде бы и съел немного, а рвало меня долго и страшно, казалось, сейчас вывернет наизнанку. Обратно к столу возвращался, ковыляя как паралитик. Мерлозе устроилась по другую его сторону с фальшиво участливой улыбочкой. Я плюхнулся напротив, картинно сплюнув на пол, и приложился к стакану с водой. Да уж, следовало бы догадаться сразу, огры вина на дух не переносят.
   - Хорошо хоть до мяса не добрался, - прохрипел я. - Спасибо за предупреждение.
   - Всегда пожалуйста, де Соуса, - всё ещё улыбаясь произнесла она. - Вижу, Брессионе уже поиграл с тобой.
   - Не без того, а вот ты что здесь делаешь?
   - Работаю, - пожала плечами Мерлозе, - я аналитик, не забывай. Я собираю информацию о Брессионе и Культе Кайсигорра, а в особенности, его предводителях - Лосстароте и Хардине.
   - Ты назвала их Ожидающими, кажется, - припомнил я.
   - Они заявляют, что ждут возвращения Кайсигорра, - подтвердила сеньора аналитик, - но чтобы легендарный маг вернулся, надо совершить определённые, неизвестные мне действия и посетить какие-то места - Брессионе первое из них. Что самое интересное, на спине Лосстарота имеется странная татуировка в виде стилизованного ключа, а ещё - у него нет обеих рук, латные перчатки вместо них.
   - А почему, спрашивается, Кайсигорр? - пожал я плечами. - Почему бы не Марлон, который привел к власти короля Ричарда Драгонета, объединившего под своей рукой весь Страндар? Лосстарот ведь родом оттуда, как и Хардин.
   - Мужчины, - с весёлым сожалением бросила Мерлозе. - Ты и не заметил, что у Лосстарота волосы обесцвечены и выкрашены. А то что говорил он по-иберийски чисто, без акцента, не заметил? В отличии от Хардина, у которого ярко выраженный страндарский выговор.
   - Так даже. - Я был впечатлён и решил удивить Лучию. - Могу добавить ещё один штрих к его портрету. Я всадил ему в сердце болт, что ничуть не смутило его. Он вырвал его из груди и выпрыгнул в окно, как ни в чём не бывало.
   - Очень интересно, - покачала она головой. - Этот знак на его спине, - задумчиво произнесла она, - дело в нём.
   Мы надолго замолчали, думаю каждый о своём, пока я наконец не спросил:
   - Почему ты бросила меня в погребе замка?
   - Мы, аналитики, как и вы, рисколомы, предпочитаем работать в одиночку, так проще.
   - Кстати, о рисколомах, - вспомнил я, - опасайся де Каэро. В нашу последнюю встречу он первым делом рубанул меня, а после - не пожелал разговаривать и продолжал тыкать меня мечом.
   - Ладно, услуга за услугу, - кивнула Лучия, поднимаясь, - ты предупредил меня, я - тебя. По городу бродят наши знакомые клирики.
   - Натрепались, выходит, святые отцы. - Я последовал её примеру. - Ну да Господь им судья. Ты налево, я - направо, так, Лучия?
   - Почему я всегда налево? - усмехнулась она и покинула злополучную караулку.
   Я вышел следом и двинулся в противоположную сторону, ни раз не обернувшись.
   Катакомбы кончились вскоре, к моему великому облегчению. Правда на поверхность я не выбрался, лишь нашёл одно из убежищ на случай осады, однако выход из него оказался завален, что немало огорчило меня. Зато там обнаружился вполне сносный запас пищи и вина. Я трижды обыскал убежище в поисках малейших следов пребывания огров, но не нашёл таковых и с удовольствием, пускай и не без подозрений, принялся за еду. От вина, выпитого на пустой желудок, я мгновенно захмелел, а от обильного воздаяния чувству голода, - меня мгновенно потянуло в сон. Я непозволительно расслабился, разрешив себе на мгновение смежить веки.
   Проснулся я уже разоружённым, без кольчуги и прочих доспехов и, естественно, связанным по рукам и ногам. А надо мной стояли Рыцари Креста и Ромео да Коста собственной персоной.
   - Привет, Эшли, - усмехнулся он. - Не думал, что увижу тебя живым, рисколом.
   - И тебе, привет, Ромео. - Я попытался устроиться поудобнее. - Как жизнь?
   - Лучше не бывает, в отличии от твоей. Я, конечно, помню, как ты спас меня на стенах Магбура, но сейчас просто не могу оставить тебя в живых. Ты, Эшли, слишком большая проблема.
   - Почему же сразу не прикончил? - поинтересовался я, понимая, что хожу по лезвию, подобно халинской танцовщице.
   - Слишком долго объяснять, - отмахнулся да Коста. - Поднимайте его. Он идёт с нами.
   Пара Защитников Веры грубо вздёрнули меня на ноги и, сопровождая свои действия тычками под рёбра, повели меня следом за широко шагавшим Ромео. Пару раз я пытался объяснить им, что вполне могу ходить и сам, но нарвавшись на чувствительную зуботычину и сплюнув кровь, решил более ни в чём не перечить - себе дороже. По дороге я имел возможность рассмотреть отряд Ромео, немало поредевший с прошлого раза. С ним остались лишь пятеро защитников Веры, при этом из-под доспехов у всех их торчали лоскуты корпии, один да Коста, похоже, ни разу не был ранен. Брессионе не пожалел Кровавые клинки, на их долю явно выпало куда больше, чем досталось мне.
   На одном из привалов, которые бывали довольно редко, мои предположения подтвердились. Мы остановились на отдых, Рыцари Креста разделили паёк (мне досталась равная со всеми часть) и принялись снимать доспехи и заново перевязывать раны. А они были страшными - в основном кусаные и рваные, многие воспалились, истекали дурной кровью и гноем. Корпии, правда, хватало, но сейчас этим железным воинам могла помочь только квалифицированная медицинская помощь и долгий покой, на что рассчитывать просто смешно.
   Наши с Ромео взгляды пересеклись, он красноречиво покачал головой и чтобы отвлечься от мрачной темы вынул из-под плаща Рукбу, принялся рассеяно вертеть.
   - Варварское оружие, - задумчиво протянул он, - откуда он у тебя?
   - Нашёл, - пожал я плечами. - Зачем ты всё это затеял? Ты ведь пошёл против страны и Церкви.
   - Да, пошёл, - кивнул Ромео, - но что это за страна. Пойти на компромисс с сервами и вилланами, которым места на пашне, а не на пашен - так на дереве, головой вниз, другим наукой.
   - Вешатель, - усмехнулся я, подбивая да Косту на продолжение разговора. Он явно хотел выговориться, и это отличная возможность узнать побольше о его планах, в частности в отношении меня.
   - Да, Вешатель, - кивнул он, - и ничуть не раскаиваюсь, а ты что-то имеешь против?
   - Нет, я видел, что сотворила толпа крестьян с семьёй одного сеньора. Насилие и жестокость должны встречать достойный ответ. Око за око, зуб за зуб. Но какое отношение это имеет у Брессионе?
   - Самое прямое. Брессионе - источник силы, получив которую я стану всемогущим. Сильный и мудрый правитель, я подарю людям всё, что они только пожелают, а они будут поклоняться мне, словно я - сам Господ!
   .- Эти слова делают тебя еретиком, удивительные речи для Рыцаря Креста.
   - Ха, - отмахнулся Ромео, - Рыцарь Креста. Подчиняться развалине-кардиналу или святоше-епископу, потихоньку прибирающему власть. И вообще, лучше будет если силу получит этот обиженный на весь мир придурок - Лосстарот?
   - Я считаю, что сложившееся положение дел - вполне меня устраивает.
   - Ещё бы не устраивало. ИРМ - рвётся к власти в королевстве, ваш Команданте едва ли не диктует указы, когда отрывает от Его величества кардинала с епископом. Не находишь, что эта ситуация ведёт Иберию к краху.
   - Не знаю, - честно пожал плечами я, - политикой не интересуюсь. Я всё больше по заграницам.
   - Потому и не понимаешь, Иберии нужен сильный правитель. И я им стану!
   - Только я тут причём?
   - В своё время узнаешь, - с усмешкой пообещал Ромео, - а пока спи, рисколом. У нас впереди долгий путь.
   Я последовал его совету, понимая, что большего от да Косты не добиться, но долго проспать не удалось.
   Проснулся я от звона стали, приглушённых ругательств и уже знакомого стона-воя, издаваемого зомби. Костёр, разожжённый Рыцарями Креста, почти угас и я видел лишь мечущиеся в неверном свете в неверном свете тени, но даже так я отлично понимал - Защитников Веры теснят. Их прижали к углу, образованному поворотом тоннеля, взяв в полукольцо, в центре которого оказался я. Кровавые клинки умело отбивались от орд нежити, вот уж когда пригодилась серебряная окантовка клинков их мечей, которую считали пустой данью традиции. Серебро оставляло на телах зомби жуткие ожоги, мечи не вязли в разлагающейся плоти, как моя фальката, раны, нанесённые ими более походили на следы скальпеля умелого и безжалостного хирурга. На полу высилась внушительная гора неподвижных силуэтов. Однако я ясно понимал, - долго Рыцарям Креста не продержаться.
   - Развяжи меня, Ромео! - крикнул я. - Давай же! Тебе лишний меч не нужен?! Вас трое осталось! Дай мне умереть с мечом в руке!
   - Только вздумай всадить его мне в спину. - Да Коста на мгновение отвлёкся от схватки и двумя короткими взмахами кинжала перерезал мои путы.
   Эта отлучка стоила жизни одному из Защитников Веры. Перед ним вдруг вырос один из погибших товарищей. Рыцарь на мгновение замер и его просто завалили разлагающиеся трупы. Всё жуткое действо не заняло и пары минут. Ромео кинулся на место павшего, быстрыми ударами расшвыряв зомби. Я же подхватил с пола меч Защитника Веры, рукоять которого была скользкой от крови и занял своё место в своеобразном строю. Но было поздно, нас разделила толпа нежити. Я оказался в крайне невыгодном положении, меня окружали зомби, тянущие со всех сторон лапы, и спасала лишь стена тоннеля, не дававшая монстрам подобраться ко мне сзади. Я отчаянно отмахивался от них, шаг за шагом продвигаясь к краю орды, прижимаясь спиной к шершавому камню.
   Уже у самого края толпы я вдруг замер, как громом поражённый. Время остановилось. Я видел перед собой лишь гротескную пародию на человека, облачённую в остатки не то балахона не то савана. Лицо её представляло собой скорее маску злобного торжества, руки в рваных рукавах, напоминающих обломанные птичьи крылья, широко разведены, пальцы, больше похожие на костяные кинжалы, совершают непонятные пассы, между ними пляшут чёрные молнии. Само собой сплыло в памяти слов "лич".Вот он взмахивает рукой - и чёрные молнии опутывают Защитника Веры, заставляя согнуться и рухнуть на пол. Ромео остался один и через пару секунд его погребла толпа зомби.
   Наши с личом взгляды пересеклись - и время вновь побежало с обычной скоростью. Твари ринулись на меня с удвоенным рвением, но моей целью был один только лич - их предводитель. Пламя, горевшее в груди с прежней силой с тех пор, как я отоспался в убежище, вновь наполнило меня, но сей раз оно не лечило, а придавало сил, ускоряло реакцию, обостряло все чувства. Зомби падали под ударами моего меча, редкий получал больше одного удара, а я целенаправленно прорубался к личу, не опасаясь за тылы - толпа просто не успевала сомкнуться за спиной, я двигался слишком быстро.
   Мёртвый маг уже снова играл длинными пальцами-кинжалами, но я был настолько близко, что решился повторить магбурский трюк. Вскинув меч, я швырнул его в костлявую грудь лича - и в этот раз за его рукояткой от моей ладони тянулась багровая полоса. Клинок насквозь пронзил тело твари, тут же вспыхнувшее словно смолянистый факел. Лич ещё долго выл беспокойным духом преступника, бился в конвульсиях, хлеща вокруг чёрными молниями и исходя сизым дымом, однако вскоре развеялся серым пеплом. А я...
  
   Маг всё так же сидел в своём кресле. Перед ним лежал раскрытый гримуар. Он поднял на меня глаза и произнёс:
   - Ты убил своего первого мага. Поздравляю. Но помни, кто бы ты ни был, наш слишком мало и мы не должны враждовать и убивать друг друга, иначе Церковь, опираясь на тёмные массы народа, поставит нас на колени или же вовсе уничтожит, что более вероятно. Ищи гримуары, совершенствуй себя!
  
   Прах и пепел лезли в глаза, от них першило в горле. Ромео едва сумел выбраться из-под целой горы людских останков, заходясь надсадным кашлем. Он чудом остался в живы, после того, как зомби задавили его числом, исключительно потому, что твари слишком мешали друг другу, каждая старалась поскорее добраться до живой плоти и горячей крови. А после все разом рассыпались прахом.
   Оглядевшись, Ромео увидел рисколома, распростёршегося на полу коридора лицом вниз. Рядом с ним лежал внушительный том в кожаном переплёте. Он весьма заинтересовал да Косту, который понял, что перед ним - легендарный гримуар Кайсигорра, одна из тех книг, в которых содержится мудрость великого мага. Но добраться до него он не успел. До слуха Рыцаря Креста донёсся перестук копыт, он поспешил скрыться, потому что отлично знал этот звук. Так цокали только неподкованные копыта кошмара - единственного коня, что может стерпеть в своём седле вампира, для чего, собственно, их и растят.
  
   Какая-то сила рывком поставила меня на ноги, при этом по лицу будто плетью прошлись. Я открыл глаза и увидел вампира в вычурных алых доспехах графа, восседавшего на кошмаре. Его седые волосы едва не касались высокого потолка, а красные глаза без зрачков светились в темноте. Сила, приведшая меня в себя, отпустила и я невольно провёл ладонью по лицу, но крови не было - все ощущения лишь обычная вампирская иллюзия.
   - Приветствую вас, граф, - произнёс я, складывая руки на груди.
   - И я приветствую тебя, - ответствовал он, не соизволив слезть с седла. - Я видел здесь одного теплокровного как ты, он скрылся, услышав стук копыт моего коня, думал, что я не знаю о нём.
   Почему у меня были стойкие подозрения, что этот теплокровный да Коста?
   - Что привело графа на эти руины? - спросил я.
   - Дела Алого Анклава. - На большее я и не рассчитывал. - А тебя?
   - Приказ начальства, - с мстительным удовольствием бросил я.
   Огненная грива кошмара вспыхнула, ослепив меня. Вампир был раздражён моим дерзким ответом, на что тут же отреагировал его скакун.
   - В твоей крови я чую магию, - стараясь успокоиться, как можно медленнее, произнёс граф. - Давненько такого не бывало. Вы отказались от магии много лет назад, почитая злом. По-моему, это просто глупо, наш народ практикует её и всё идёт своим чередом.
   - Многие из нас, людей, почитают злом вас. Кстати, двое таких ходят по Брессионе. Это клирики высокого ранга, инквизиторы.
   Говоря это я не столько предупреждал вампира, сколько старался отвадить его от симпатичных мне священников, искренне не желая их столкновения, в исходе которого уверен не был.
   - Благодарю, - кивнул граф, - и в ответ предупреждаю - по городу разгуливает ренегат из нашего племени.
   И он толкнул кошмара пятками, направляя мимо меня.
   - Постойте, - рискнул я всё же окликнуть вампира. - Вы ведь с поверхности? Где можно выбраться?
   - В двух милях, - он махнул рукой за спину, - сильно просела почва. Я легко спустился, не слезая с седла. - И зацокали неподкованные копыта.
   Я же, наконец, занялся гримуаром, угол которого весь разговор больно упирался мне в щиколотку. Раскрыв увесистый том, я уселся на пол, прислонившись к стене. Замочек клацнул - и я раскрыл книгу. Это более всего напоминало транс, я не видел седого мага, однако время снова становилось для меня, как перед схваткой с личом. Я листал страницу за страницей и в памяти отпечатывались новые знания и заклинания, одновременно вспоминались приобретенные в первый раз. Убив лича, я неким образом поднялся на новую ступеньку силы, изучив гримуар - новое мастерство, теперь я мог не только вылечить банальные царапины, ушибы и отравления трупным ядом, в мой арсенал вошли ослабляющие и атакующие заклинания - разные огненные шары, молнии и лучи плазмы.
   Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что так и сижу у стены, а гримуар пропал без следа. Припомнив направление, небрежно указанное вампиром, я поднялся и зашагал туда. По дороге наткнулся на тот самый меч, которым прикончил лича, клинок его почернел, серебряная кромка стала аловато-багровой. Я сунул его за моя, хотя что-то в нём весьма насторожило мои обострившиеся чувства, которым не было названий. Я уже собирался идти дальше, как вдруг что-то привлекло моё внимание. В куче праха, оставшейся от зомби, лежал Рукба - видимо, он вывалился из-за пояса Ромео, когда он упал на землю под напором монстров. Присовокупив его к осквернённому мечу, я двинулся дальше, пожалев об утраченном баделере.
   Выбрался я в районе близком к Городу сеньоров, крепкие особняки и дворцы которого более-менее уцелели, хотя и их основательно потрепало. Втянув свежий воздух раннего утра полной грудью, я сладко потянулся всеми суставами, заставляя их скрипеть и щёлкать. До чего же приятно вновь увидеть небо над головой вместо истекающего капелью потолка!
   Всё, хватит наслаждаться, пора и о деле подумать. Я зашагал вперёд
  

Глава 6.

   Внимание моё привлекло хлопанье крыльев и истошные вопли, похожие одновременно на птичьи и женские. Я побежал на звук, выхватывая на ходу меч. В одном из переулков неподалёку от выхода из подземелья я стал свидетелем преинтереснейшей сцены. На мостовой стоял на коленях юноша с бледным лицом и льняными волосами, его шикарная, удивительная для руин, одежда была залита кровью, он прижимал к шее ладонь в кожаной перчатке, а над ним чёрными воронами вились гарпии - полуженщины-полуптицы, это они издавали заинтересовавшие меня звуки. Грязные твари вызвали у меня прилив возмущения, в один миг переплавившегося в ярость. Я дал ей волю - и она сорвалась с пальцев левой руки, которую я навёл на гарпий, сам того не заметив, - десятки огненных шаров устремились в них, запахло горелым мясом и палёными перьями. От гарпий остались лишь пепел, который развеивал свежий ветер.
   Юноша же так и остался стоять на коленях, словно вокруг него не творилось Баал знает что. Вкруг ног его уже образовалась внушительная лужа крови. Однако он сумел сделать над собой усилие - и поднять на меня лицо с тонкими чертами, в глазах пытала такая мольба, что я не сумел удержаться. Губы практически помимо воли прошептали исцеляющее заклинание, но результат его оказался совершенно неожиданным. Юноша скривился от боли, рот его исказился словно в смертной муке, глаза запылали.
   Совершенно не понимая что происходит, я замер, хлопая глазами как первоклассник, не выучивший урок, пока рука юноши не вцепилась мне в колено. Лицо его заострилось, будто он старел с каждой секундой на десяток лет. Я склонился над ним, прислушиваясь к едва слышному шёпоту, слетавшему с истончившихся и побелевших губ.
   - Ты... убиваешь... меня... Крови... скорее...
   Я вновь действовал как по наитию, полоснув по запястью Рукбой. Юноша приник к нему с жадностью мучимого жаждой зверя, глотая мою кровь. И только тут до меня наконец дошло, что я спасаю вампира, да ещё и ценой собственной жизни. Однако он не стал опустошать мои жилы, с видимым усилием оторвавшись от моего запястья и слизнув кровь с вновь обретших цвет губ. Поднявшись, юноша оправил длинный щёгольский плащ, застёжкой которому служила виконтская цепь, и поднял с мостовой длинную шпагу с позолоченным эфесом, скрытую до того пола плаща.
   - Виконт Эльген, - представился вампир, с достоинством кланяясь, что казалось практически немыслимым в его одеянии.
   - Эшли де Соуза, - не менее элегантно кивнул я в ответ. - Какими судьбами в Брессионе?
   - Без особых целей, - пожал плечами назвавшийся Эльгеном. - А вы?
   - Практически тоже. - Тут мне припомнился недавний разговор с графом. - Я недавно слышал об одном вампире-ренегате... - неопределённо произнёс я.
   - Ренегат несколько неверное слово, - усмехнулся он, - оно означает скорее - авантюрист, коим я являюсь. В этом признаюсь, но Анклав я не предавал и не собираюсь в ближайшем будущем.
   - Верность родине, - в тон ему усмехнулся я, - прекрасная вещь.
   - Я родом из Билефельце, - уточнил Эльген и вдруг рассмеялся весело и открыто, пряча шпагу в ножны. - Отличный у тебя меч. Такой не у каждого Рыцаря Смерти найдётся, пожалуй подобные носят лишь Тёмные Паладины.
   - Он мне не нравится, - покачал я головой, оглядывая осквернённый меч Защитника Веры, - но иного оружия у меня нет.
   - Благодарю за то, что ты спас меня, - ещё раз поклонился вампир. - Этот долг я не могу не отдать, тем более что мы теперь связаны кровью, которая течёт в моих жилах. Покуда не верну его, я буду следовать за тобой.
   - Я польщён, виконт, - лихорадочно думая, как мне теперь быть, произнёс я, - но...
   - Не нужно возражений, - мрачновато улыбнулся Эльген, - ни я, ни ты не можем по своей воле отказаться от этого обязательства. Нас, как я уж сказал, связала кровь. Лишь когда спасу жизнь тебе, я могу вновь стать свободным. Так куда ты теперь?
   - Определённой цели у меня нет, - пожал я плечами, окончательно смирившись с наличием вампира, свалившегося мне на голову, долг крови для них - всё, нарушить его они не могут физически, в противном случае - смерть. - Просто вперёд.
   И мы зашагали по пустынным улицам Города сеньоров, разговаривая не о чём.
   - Кто тебя так жестоко? - спросил я Эльгена, чтобы нарушить повисшее молчание, ставшее невыносимым.
   - Граф, скотина, - в голосе вампира прозвучал гнев, - кто же ещё? Жилы открыл - и бросил подыхать. Гарпии те уже позже налетели. А вот ты меня едва не отправил на тот свет, когда принялся лечить заклятьем.
   - Я же не знал, что ты вампир, - без раскаянья пожал плечами я, - но почему граф не прикончил тебя сразу, да ещё потом и меня предупредил о тебе, когда мы встретились в подземельях?
   - Вампир никогда не убивает вампира, - неожиданно резко осадил меня Эльген, - а вот то, что я бы умер от кровопотери из-за того, что он вскрыл мне заклятьем артерии, - это уже совсем другое дело, - уже с иронией добавил он. - Наши законы - штука весьма обтекаемая и неоднозначная.
   - Все законы таковы. - Я почувствовал, что начинаю сближаться с вампиром, уж очень похоже мы смотрели на веши. - Кроме, пожалуй, церковных.
   - Да уж, у святых отцов одно правило: хватай и жги.
   Мы рассмеялись. И зря...
   - Ай, ай, ай, - донёсся из-за наших спин удивительно знакомый голос, - недостойные для верного сына Матери Церкви речи, да и компания не самая подходящая.
   Мы с Эльгеном одновременно развернулись, выхватив оружие (правда, я его и не прятал, - не куда ведь). Перед нами стояли знакомые клирики, выглядевшие ещё более потрёпано чем в Кастель Муньосе. И теперь отец Сельто не скрывал лица.
   Что же чего-то в этом роде я ожидал, сам не знаю почему. Поверх остатков оторванного кем-то воротника алого плаща красовалась голова с благообразным лицом отца Симоэнша, епископа Альдекки.
   - А вам, Ваше преосвященство, достойно скрывать лицу от честных детей Церкви? - с тем же полушутливым укором поинтересовался я у него. - Да ещё и рядиться в одежду баалоборца, хотя сами вы из ордена святого Каберника. Это ведь серьёзное преступление, не так ли?
   - Если того требуют обстоятельства, нет. Законы Церкви также могут быть неоднозначными и крайне обтекаемыми. Однако же тебе, Эшли, стоило бы ответить на мои слова, вместо того, чтобы нападать на меня. И уберите оружие, я не фанатик и к вампирам отношусь вполне нормально. Да и не нужен нам всем конфликт, особенно в этом городе.
   - Не нужен, - кивнул я, однако оружия ни я ни Эльген не спрятали. - Но что у вас за дело к нам, Ваше преосвященство?
   - У нас общий враг - Лосстарот, враг страшный и могучий. Мы должны понять что ему нужно здесь и вместе противостоять ему.
   - Вот только все выгоды от этого союза достанутся вам, - вдруг вступил в разговор Эльген, - а работа - тяжёлая и неблагодарная - нам, так?
   - Тебе бы вообще стоило молчать, кровосос, - неожиданно резко бросил ему брат Гракх (если его на самом деле звали так, в чём я уже начинал сомневаться), - пока я не заткнул тебе пасть.
   Да уж, взаимная ненависть вампиров и мистиков широко известна и не угасает со времён Алых войн.
   - Попробуй заткнуть меня, полудохлый, - не остался в долгу Эльген, поигрывая шпагой.
   - Прекратите! - прикрикнул на обоих отец Симоэнш. - Нам не след ссориться сейчас и здесь.
   - Верно, - подтвердил я, - но всё же я поддерживаю своего спутника, в отношении нашего союза. Если уж на чистоту, я не доверяю вам, Ваше преосвященство, вы уже дважды обманули меня со времён нашей встречи в кабинете магистра ИРМ.
   - Не доверяешь мне, но разгуливаешь плечом к плечу с вампиром. Остаётся вернуться к моей первой реплике.
   - Того требуют обстоятельства, - процитировал я его.
   - Наш разговор зашёл тупик, - констатировал он, я не знаю какими аргументами склонить тебя на свою сторону.
   - Раз вы это признали, то предлагаю разойтись и продолжить идти по своим дорогам.
   - Если иного выхода нет, - протянул отец Симоэнш, - но всё же предлагаю вам подумать над моим предложением, в этом городе легче выжить вместе, нежели поодиночке.
   - Не всегда, - не удержался от шпильки Эльген. - Идём, Эшли. Мы теряем время.
   Брат Гракх глухо зарычал, однако и пальцем не пошевелил, пригвождённый взглядом епископа. Мы же двинулись прочь, при этом мне стоило больших усилий повернуться к клирикам спиной и ни раз не обернуться пока мы не повернули за угол высокого дома.
   Мы продвигались по широким улицам Города сеньоров, направляясь к Сакральному кварталу, где по нашему общему мнению можно было найти что-нибудь заслуживающее внимания. Клирики такого города как Брессионе просто обязаны были хранить множество страшных тайн и секретов, потрясающих сами основы Церкви. К тому же я припомнил, что саркофаги церковников на подземном погосте совершенно не пострадали, что наводило на определённые мысли. Однако раз за разом дорога к месту обитания брессионских клириков оказывалась перекрытой - то развалинами дома, то вставшей на дыбы мостовой, то трещинами и пропастями; и осталась одна - через Белый лес, куда ни мне, ни Эльгену соваться совершенно не хотелось. Мы уж было собирались отказаться от этой идеи, когда меня вновь охватило знакомое, правда уже толком подзабытое чувство.
   Всё моё внимание поглотил один из домов, как и тот, где я впервые нашёл гримуар, практически не пострадал, однако на фасаде его красовались две гаргульи, чрезвычайно насторожившие меня. К счастью, толи обе были чрезвычайно молчаливыми, толи не ожили как Шерп, но миновал я их без эксцессов и разговоров.
   Эльген также не стал высказываться по поводу моего желания обследовать особняк, он вообще со встречи с клириками не произнёс десятка слов, да и у меня желания трепаться попусту не было.
   В отличии от предыдущего этот дом выглядел заброшенным и пыльным, а ещё тут вовсю кто-то похозяйничал. Мебель перевернута, деревянные панели сорваны со стен, ящики выломаны из столов, - в общем, полный разгром. А уж вонь какая стояла, словами не передать.
   - Орки, - вынес вердикт Эльген. - Славно пошуровали.
   На сей раз предмет интересов находился не на втором этаже, а подвале, в каком-то совершено невозможном чулане, заваленном всяким барахлом. Гримуар лежал (даже скорее валялся) на колченогом столе, покрытом слоем пыли в палец толщиной. Эльген лишь бросил на него одним быстрый взгляд и заявил с непробиваемой прямотой:
   - Книжица Кайсигорра. Так ты у него на крючке. Вот, значит, откуда у тебя навыки в обращении с магией.
   - Что значит, на крючке? - поинтересовался я, открывая замок гримуара.
   - Очень просто, - ответил вампир. - Изучая гримуары Кайсигорра ты как бы привязываешь себя к нему, передавая ему некий процент от получаемой силы. Это всё тонкости магической науки, в которые я не вникал никогда.
   Я едва не захлопнул гримуар и не отшвырнул его от себя, словно скорпиона, но вовремя одумался. Он же не жизнь из меня пьёт, а магию, которой я не пользовался три десятка лет, даже не подозревая о ней, и новые познания в ней никогда не помешают. Так что я присел на едва не на глазах разваливающийся стул и принялся листать книгу. Что самое интересное, новые знания и заклинания отпечатывались в памяти, однако я отлично понимал - на практике применять их я пока не могу, навыков не хватает. Получить же их я могу используя доступные мне заклинания, таков нехитрый основной закон магии.
   Всё то время пока я изучал гримуар, Эльген стоял рядом со скучающим видом, но протестовать не пробовал, - ему, похоже, было всё равно сколько времени мы потерям, покуда я закончу просвещаться.
   Когда мы покинули подвал, солнце уже клонилось к закату, от домов протянулись длинные зловещего вида тени и свет его окрасил всё в не менее зловещие цвета. В лес соваться на ночь глядя не хотелось нам обоим, хоть и она и считалась временем вампиров, но как объяснил мне Эльген, в это время суток многая нечисть и нежить приобретает куда большую силу, чем он теряет днём. Мы остановились в ещё одном уцелевшем особняке, правда без гаргулий и гримуаров. Я стряхнул пыль с покрывала кровати и плюхнулся на неё, успокоенный обещанием вампира стеречь нас всю ночь и заверением в том, что во сне он не нуждается.
   В этот раз проснулся без каких-либо сюрпризов, отлично отдохнув, и чувствовал вполне нормально, вот только голод, но с ним ничего не поделаешь, - моя еда сгинула при падении, а Эльген питался только кровью и запасов с собой не носил. К утру вампир успел насытился несколькими крысами, обитавшими в доме, по его словам особой разницы между кровью этих грызунов и любой другой не было, что несколько оскорбило меня.
   И вот, скрепя сердце, мы двинулись в Белый лес. Первым, что встретило нас на небольшой полянке, там где городской парк с ухоженными аллейками и ровно, как по струнке высаженными деревьями переходил в настоящий лесной массив, тянувшийся до самых Ниинских гор, был здоровенный круг, образованный бледными поганками. Такой в народе зовут ведьминым, что я, задумавшись, и доложил Эльгену.
   - Небольшая неточность, - сказал он, - это круг фей и к ведьмам отношения не имеет. Не стоит в него соваться.
   - Почему же? - спросил я. - Я видел фей, даже болтал с ними и они и не подумали завлекать меня в своё Faёriе и превращать в раба, покуда я не состарюсь.
   - У тебя силе воли больше чем у остальных людей, - объяснил Эльген, - и они предпочли с тобой не связываться, а, может быть, почувствовали в тебе мага.
   - Ну ты-то им, вообще, нипочём, так ведь? Их чары рассчитаны на живых, а тебя к таким причислись нельзя.
   Эльген кивнул.
   - Так за чем же дело стало?
   - Это творение существ, использующих магию Жизни. А они отвратительны мне по самой своей природе, по указанной тобой причине.
   - Обходить, всё равно, слишком далеко, - с деланым равнодушием пожал я плечами, - а если этот круг, кто бы его ни создал, не может повредить тебя, то нечего торчать здесь у всех на виду, не приведи Господь ещё кто на голову свалится.
   - Идём, - кивнул Эльген, видимо, раскусивший мою нехитрую игру.
   Однако вампир с вежливой улыбочкой пропустил меня вперёд. Я перешагнул край круга, ничего особенного не почувствовав, и двинулся дальше по пожухшей траве. Эльген, немного помешкав, последовал за мной. Ведьмин (или фей) круг мы миновали без каких-либо эксцессов и углубились в Белый лес. И чем дальше мы шли, тем всё сильнее расцветал вампир, ссутуленные плечи его расправлялись, он задышал полной грудью, чему-то улыбаясь. На мой вопрос, отчего он такой весёлый, Эльген ответил:
   - Это кладбище, притом эльфийское. Каждое дерево в этом лесу - душа похороненного здесь эльфа, отсюда и такой странный цвет листьев.
   Листья в знаменитом Белом лесу Брессионе имели характерный бледно-белёсый - однако совсем не отталкивающий - цвет, напоминающий о седине, недаром же истинное, салентинское, название было Седой лес, после перехода Брессионе под скипетр Иберии, искажённое моими соотечественниками. Выходит, на это кладбище приходили брессионцы, устраивали пикники и гуляния. Н-да, дела, аж по коже мороз.
   - Не нравиться мне всё это, - буркнул я, - надо поскорее выбираться отсюда.
   Мы двигались через лесной массив, прибавляя и прибавляя шаг, правда по разным причинам. Однако миновать его без проблем всё-таки не удалось. Словно из-под земли выросли несколько странных субъектов. Чем-то они напоминали обычных зомби, но скорее походили на эльфов, нежели на людей. Высокие, стройные, в остатках добротной одежды эльфийского покроя, белого цвета. Их кожа как и других немёртвых тварей отдавало в серый, глаза же - пусты. Вооружены все длинными ножами и фальшионами довольно зловещего вида.
   - Эльфийская нежить, - с усмешкой прошипел Эльген, вытаскивая из ножен шпагу. - Проверим каков твой меч в действии.
   Однако зомби (а кто же ещё?!) не проявляли агрессии, они окружили нас, держа оружие наготове, и замерли, явно чего-то ожидая. Мы с Эльгеном также не спешили нападать на них. Тварей вела чья-то воля и мы, пускай и не особенно желали познакомиться с их хозяином, но не оставляли надежды договориться с ним полюбовно. Зря, как выяснилось...
   Хозяин заявился в сопровождении ещё десятка зомби, как обычных, так и эльфов. Его Эльген отрекомендовал мне, как некроманта, и возражений по этому поводу у меня не нашлось. Это был высокий человек, облачённый в длиннополое одеяние ало-чёрного цвета, на голове его красовалась узкополая шляпа с тульей в виде усечённого конуса. Некромант опирался на резной посох, украшенный черепом (по всей, видимости, когда-то принадлежавший какому-то человеку), в глазницы которого были вставлены изумруды. Но самое неприятное, что за спиной его возвышалась громадная фигура, закованная в полный готический доспех угольно-чёрного цвета, украшенный затейливой резьбой, вместо салада с бугивером он дополнялся устаревшим давным-давно большим шлемом - топхельмом. Я и без подсказки Эльгена понял, что это Рыцарь Смерти. В зрительной щели поблёскивали нехорошие алые огоньки.
   - Так-так-так, - протянул некромант с мерзкой ухмылочкой, - кто это тут у нас? Вампир и мелкого пошиба магик, да ещё и бегающий на сворке у Кайсигорра. Очень мило, не находишь, Хайнц?
   - У малого неплохие задатки, - прогудел из-под шлема Рыцарь Смерти, которого, как выяснилось, звали Хайнц, - и меч.
   - Да уж, - согласился с ним некромант, - преотличный меч, осквернённый, как и твой.
   - У него - лучше, - с прежним равнодушием констатировал Рыцарь Смерти. - Такие носят Тёмные Паладины.
   - Хорош болтать, орлы, - осадил обоих вампир. - Перед вами виконт из Алого Анклава, проявите почтение.
   - Не то время и не то место, чтобы проявлять почтение, - усмехнулся некромант. - Да и положение у вас не то. Ответьте на пару наших вопросов - и умрёте быстро.
   - Нас это не устраивает, - бросил я, поигрывая мечом, - может быть, разойдёмся?
   - Нам с Хайнцем конкуренты не нужны. Брессионе - слишком лакомый кусочек.
   Я не стал тратить времени на слова. Шаг, разворот, взмах - и три головы падают на землю. Пламя в груди само так и рвётся наружу, слова заклинаний так и жгут губы, короткий пасс свободной рукой, щелчок, - трое зомби развеиваются прахом, но это - предел, сил не осталось даже на простейшее заклятье. Управимся и так. Тем более, что рядом стальным вихрем вертится Эльген, рассекая зомби - его шпага наносила им повреждения лучше обычного оружия, однако с моим мечом сравниться не могла.
   - Займись Рыцарем Смерти! - крикнул он мне. - Мне с ним не совладать. А некромант - мой.
   Чёрный маг, естественно, не пожелал расставаться с жизнью и принялся творить свои заклинания - и эффект их превзошёл все мои, самые мрачные, ожидания. Из праха, обильно усеявшего землю, сформировалось нечто вроде копья - и тут же устремилось в грудь вампиру. Это было ошибкой со стороны волшебника. Когда оно достигло его, вспыхнула чёрным виконтская цепь, скреплявшая плащ, - и копьё рассыпалось. Эльген лишь рассмеялся, продолжая прорубаться через плотную толпу зомби, раз за разом встающих, подчиняясь чарам некроманта. А тот уже творил новое смертоносное заклинание и нацелил его на меня. На сей раз прямо из воздуха матерелизовались серо-зелёные черепа с горящими глазницами, рванувшиеся в мою сторону, как я и ожидал.
   - Берегись! - крикнул мне Эльген.
   Но я замер, словно заворожённый этим жутким зрелищем, лишь в последний момент вскинув для зашиты осквернённый меч...
   Взрыв потряс всё Брессионе. Земля заходила под ногами, а следом вспыхнула как политая энеанским огнём. Смертоносная стая черепов обратилась в угольно-чёрный поток, устремился обратно к некроманту и поглотил его. Это отозвалось и на мне, тело пронзил спазм дикой боли, огонь в груди вспыхнул с новой силой, грозя сжечь меня всего. Я рухнул прямо на горящую землю, не ощущая жара, исходившего от неё, - и потерял сознание...
  
   Эльгена отбросило могучим взрывом на несколько шагов, однако на ногах он удержаться всё же сумел. Этот взрыв развеял всех без остатка зомби, уничтожил некроманта, а Рыцаря Смерти швырнул в сторону от места боя с такой силой, что он снёс дерево, переломив его ствол, с треском рухнувший на землю и похоронивший его под собой. От некроманта же не осталось и кучки пепла.
   Когда всё более-менее пришло в норму Эльген рискнул подойти к распростёршемуся на всё ещё лениво тлеющей траве Эшли. Тот, как не странно был ещё жив, хотя видимых признаков жизни не подавал. Вампир забросил его на плечо и зашагал прочь. Огонь не наносил его одежде и ему самому не малейшего вреда.
  
   Взрыв не уничтожил Рыцаря Смерти Хайнца, хоть и отбросил, словно тряпичную куклу, а рухнувшее на голову дерево не могло причинить ему какого-либо ущерба. Он поднялся на ноги, ломая ветки массивным доспехом. Выпроставшись, наконец, из этого древесно-лиственного плена Хайнц вернулся к месту схватки. Правда к тому времени там уже никого не было, лишь валялся среди праха, оставшегося от зомби, осквернённый меч. Подняв его, Рыцарь Смерти ощутил всю силу этого оружия, которым прикончили сначала лича, а после некроманта. Да, о таком ему оставалось только мечтать, но мечты его теперь стали реальностью.
  

Глава 7.

   Эльген опустил Эшли на мягкую траву, лишь отойдя подальше от места схватки с некромантом и убедившись в том, что Рыцаря Смерти поблизости нет - в гибель его под весом дерева вампиры совсем не верилось. Эшли пришлось довольно тяжело, он едва остался в живых да и сейчас находился на грани между мирами - живых и мёртвых. И помочь ему может только одно, правда подобный способ лечения совсем не понравится Эшли, когда он придёт в себя (если придёт, конечно), но, с другой стороны, ему обо всём знать необязательно. А долги надо отдавать.
   Эльген присел рядом с Эшли, стянул с ладони перчатку и поднял рукав камзола, обнажив предплечье. Из поясных ножен он извлёк длинную дагу и надрезал ею запястье. Клинком разжал сведённые судорогой челюсти Эшли - и влил в его рот основательную порцию крови, как не так давно - сам де Соуза. После пары глотков тот задышал ровнее и погрузился в беспокойный сон.
  
   Снилась всякая чушь, которую я, к счастью, не запомнил. Что-то о Лучии, Лосстароте, да Косте, отце Симоэнше и всех остальных. Проснулся я в холодном поту, вскочив с земли. Пару раз глубоко вздохнул, утёр со лба испарину и вновь растянулся на мягкой траве.
   Надо мной стоял Эльген, облизывавший тонкие губы, явно только что полакомился какой-то лесной живностью.
   - Где ты взял свой меч? - спросил он у меня, ничуть не смущаясь того, что я валяюсь в полушаге от носков его шикарных сапог.
   - Лича прибил, - не в силах врать и отпираться честно ответил я, - мечом Защитника Веры. Кстати, а где он?
   - Теперь всё ясно, - игнорируя мой вопрос, произнес вампир, - магическая сила лича оказалась слишком велика для тебя и избыток её перетёк в меч, которым ты его прикончил, благо оружие это не простое, хоть вы и позабыли все его особые свойства. Получился страшный меч, который вошёл в резонанс с заклинанием некроманта и реверсировал его, направив обратно на самого некроманта. Тебе же досталась вся сила погибшего мага, что едва не прикончило тебя. Эта сила вполне могла сжечь тебя изнутри или оставить идиотом, так что тебе невероятно повезло.
   - Успокоил, нечего сказать, - буркнул я.
   Однако я не мог игнорировать его слова, ибо всего меня наполняла сила, клокочущая словно пожар. Но огонь его не обжигал, как недавно, он грел, уютно и приятно, подобно большому камину. Теперь я был в состоянии сотворить куда более мощные заклинания, чем уже успел изучить, а те, что знал - вышли бы раз в сто сильнее нежели раньше. Расстраивала лишь потеря осквернённого меча и то, что я остался практически безоружным, если не считать Рукбы, ну и магии, конечно. А уж последняя-то - стоит побольше многих и многих мечей.
   - Ну всё, Эшли, - сказал мне вампир, - я пошёл. Я спас тебе жизнь и тем самым отдал долг крови. Отныне я свободен от каких-либо обязательств перед тобой - и я ухожу.
   - И каким же образом ты сделал это? - не без недоверия спросил я.
   - Вынес тебя с поля боя, - не моргнув глазом, заявил Эльген, но я почему-то ему не поверил, - ты рухнул на землю прямо в горящую траву.
   Ну ладно, выяснять желания не было и я поднялся на ноги.
   - У тебя лишнего меча или шпаги не найдётся? - безнадёжно поинтересовался я у вампира.
   Тот в ответ лишь рассмеялся и зашагал прочь, длинный плащ мёл землю под его ногами.
   - Эльген, - окликнул я его, прежде чем он скрылся за деревьями, вампир обернулся. - Как бы то ни было. Спасибо.
   Он усмехнулся и махнул на прощанье рукой.
   Мне же оставалось направиться в противоположную сторону.
   Лес тянулся и тянулся, и не было ему конца и края, что вскоре начало угнетать. Особенно же раздражало то, что я ни в малейшей степени не представлял, когда, наконец, я выйду к Великому собору. По моим расчётам, основанным на картах Брессионе, которые я изучал ещё в Альдекке, я должен был добраться ещё полчаса назад. Правда, ещё тогда, я мало доверял им, но не до такой же степени, Баал побери!
   Однако вот, наконец, и он. Даже видимый через густую листву, собор святого Габриэля был прекрасен, величественен и потрясал воображение не только размерами, но и почти иномировой красотой. Воистину, нечто подобное человеческим рукам создать не под силу, равно как и человеческому разуму представить. Тут я почти готов был согласиться с клириками.
   Землетрясение не пощадило и его, пускай и потрепало не так сильно, как прочие части города. Быть может, Господь, действительно, защитил Великий собор от разрушения? Странные мысли для безбожного мага, не находите?
   Вход в собор уцелел и я вошёл в него, держа наготове Рукбу и несколько смертоносных заклятий, бросить которые я мог одним движением руки. Правда, пока это было излишне, ни единой живой души в алтарном зале не было. Медленно шагал я, под ногами скрипела каменная крошка, всё вроде тихо, а на душе, всё же как-то спокойно, что-то гнетёт, но не так, как в Белом лесу, а немного иначе. И предчувствия меня не обманули.
   Этих пятерых я сначала принял за монахов, они стояли перед алтарём на коленях, склонив головы, но Брессионе многому меня научил. Я вскинул руку - и бросил в них пробное заклятье, простенький огненный шар. В конце концов, друзей у меня здесь нет. Сгусток живого пламени размером с кулак насквозь пробил одного "клирика" - и лишь куча горелого тряпья осела на пол. Реакция остальных меня слегка ошеломила, хоть и не была такой уж удивительной. Коричневые рясы монахов Йокуса отлетели в сторону - и ко мне устремились четыре фантома. Пятый слегка запоздал, видимо, я сильно задел его огненным шаром.
   Я знал, что простые атакующие заклинания против них практически бесполезны. Тут необходимо нечто из разряда изгоняющей магии, а о ней я имел самые общие представления. Главное в этом деле, концентрация, а времени-то у меня почти нет. Фантомы близко!
   Сложив пальцы простейшим знаком, помогающим колдовать, я ударил их собственной волей, ничего лучшего мне не оставалось. Все пять словно врезались в невидимую, но совершенно непробиваемую стену, но повреждений им нанести не удалось. Я мог лишь удерживать привидения на расстоянии, да и то недолго, - слишком сильна была их жажда насытится моей живой душой. Положение, практически, безвыходное и смертельное для меня.
   На поддержание ментального щита уходило слишком много усилий, мысли путались, я не мог сконцентрироваться, чтобы вспомнить хоть одно заклинание, развеивающее фантомов. В теории я знал, что подобные существуют, но вся беда в том, что я-то их не знал, не было их, на мою беду, в тех гримуарах, что изучил. А щит уже давал трещины...
   Ну что ж, умру, как и положено рисколому, с оружием в руках. Я вытащил из-за пояса Рукбу, что стоило мне довольно дорого, - и снял шит...
   Фантома я ударил почти рефлекторно, на результат не рассчитывая, а он был. Обсидиановый клинок вошёл в грудь неспокойного духа, тот дико заорал - и вдруг обратился в клуб дыма, развеявшийся по ветру. Остальные лихо облетели меня по широким дугам, тут же устремившись на второй заход. Я же замер, чувствуя как покалывает пальцы странная, незнакомая магия Модинагарского континента, смертоносная для приведений. Теперь я мог поговорить с ними на равных.
   Четыре оставшихся фантома атаковали меня по всем правилам. Двое - слева и справа, один - прямо в лоб, последний - ещё раз обогнув меня, зашёл со спины. Я отступил на полшага и, дождавшись пока "тыловой" призрак окажется в зоне поражения, крутанулся и ударил его. Вой и дым. Второй разворот с выпадом снизу вверх и, продолжая движение, горизонтальный - прямо через грудь предпоследнего. Вой двух фантомов слился, дым застит глаза. Именно поэтому я и пропустил последний дух, промчавшийся мимо. Видимо, решил не связываться со мной. Я же врагов за спиной не оставлял. Рукба свистнул в воздухе, пробил фантома насквозь и вонзился в алтарь, уйдя в него по самую ручку.
   Я замер, переводя дыхание после этого более чем странного боя. И тут раздались странные хлопки, словно стучались друг о друга две железные болванки. Я обернулся на звук и увидел Лосстарота, хлопающего в ладоши. Он стоял за алтарём и демонстративно аплодировал мне и обычной ироничной улыбочкой на тонких губах. Хардина с ним не было, как и парнишки, которого последний таскал на плече.
   - Отличная работа, Эшли, - произнёс он. - Иного я от тебя не ожидал.
   - Не сомневаюсь. - Я лихорадочно соображал подействует ли на него магия, но решил не торопиться.
   - У меня мало людей, Эшли, - продолжал тем временем Сидней. - Переходи на мою сторону.
   - Зачем это мне? - наиграно пожал я плечами. - Мне и так неплохо, самому по себе.
   - Одному в Брессионе не выжить, - возразил Лосстарот, - этот город рано или поздно прикончит тебя.
   - Ещё не прикончил, - резко оборвал я его.
   - У тебя нет оружия, даже модинагарский кинжал ты потерял. Он ближе ко мне, согласись. Нет брони, нет каких-либо инструментов для выживания, даже еды и той нет. Твои слова просто спешны. Тебе не прожить и пары дней.
   - Не твоя забота! - Я начинал злиться на баалова пророка.
   А он вдруг раскинул руки, взлетел и, совершив невероятный кульбит, приземлился в нескольких шагах от меня. Каким-то образом в руке у него оказался Рукба. Он повертел обсидиановый кинжал стальными пальцами и ни с того ни с сего резко шагнул ко мне. Я отступил, приняв защитную стойку адрандской борьбы саваж.Лосстарот лишь рассмеялся и бросил за спину:
   - Хардин! Рисколом иберийского не понимает. Предъяви ему наш козырь!
   Дверь, располагавшаяся за алтарём распахнулась, и в зал вошёл (даже, скорее ввалился) Хардин, держа перед собой Лучию. Страндарец заломил ей руки за спину и приставил к горлу длинный кинжал.
   - Не дёргайся, рисколом, - голос Лосстарота резко посерьёзнел, ирония покинула его, - или она умрёт.
   Я был не в силах пожертвовать жизнью той, кого я когда-то почти любил, пускай она и спала со мной по приказу. Поэтому я замер, опустив руки, а Лосстарот подходил ко мне, улыбаясь вновь веселее прежнего.
   - Не делай этого, Эш! - крикнула мне Лучия, отчаянно пытаясь вырваться из железной хватки Хардина.
   Но было поздно.
   Стальная рука Лосстарота легла мне на плечо...
  
   Под этим деревом мы с Ледой устраивали пикники с незапамятных времён. Могучий дуб дарил тень в жаркие дни, а ветви его образовывали нечто вроде тента, где всегда можно было уединиться. Когда подрос Даниэль мы стали брать его с собой. Благо со времён взятия Магбура особых осложнений во внешней и внутренней политике у Иберии не было, уж очень сильно повлияло оно на наших соседей. В Национальном собрании даже начали ходить разговоры об упразднении ИРМ и сокращении ассигнований на армию.
   Тот день ничем не отличался от остальных, ничего не предвещало того, что произошло несколькими минутами позже. А ведь предупреждали же друзья и коллеги, не ходи, в тех краях свирепствует банда Серого Вита, с которой никак не могла совладать провинциальная жандармерия.
   И ЭТО В ПАРЕ ЛИГ ОТ АЛЬДЕККИ!
   Я им просто не поверил, - кто осмелится напасть на агента ИРМ? - однако меч с собой всё же взял. Много же от него было толку...
   Первой их заметил именно Даниэль. Мы с Ледой были слишком увлечены друг другом и нашим милым флиртом. Мы сидели и болтали о пустяках, делая друг другу весёлые намёки, так чтобы их не понял Даниэль. Также мы сидели несколько лет назад во время гуляний, где мы познакомились.
   - Пошли купаться, - сказал Даниэль, успевший основательно заскучать. - А, пап, ну пошли.
   - Вода не холодная? - с тревогой в голосе просил Леда, наш сын рос болезненным мальчиком, как я когда-то, что давало определённые надежды и нам и ему.
   - Оставь, милая, - усмехнулся я. - Май месяц на дворе, вода что твоё парное молоко. Вперёд, Дан, беги. Я догоню. - И я многозначительно подмигнул жене. При любви Дана к купанию, мы надолго останемся наедине.
   Но времяпрепровождение оказалось отнюдь не приятным.
   Двое появились прямо перед бегущим к недальней реке Даниэлем. В том, кто это сомнений не возникало. Повинуясь порыву, я бросился следом, но Дан успел убежать слишком далеко, а бандиты были слишком близко к нему. Он попытался развернуться и убежать, тщетно - один разбойник уже вскинул руку с мечом и жестоко ударил его. Удар, поставленный на взрослого мужчину, пятилетнего мальчишку почти надвое разрубил. Дан рухнул ему под ноги тряпичной куклой, а я был так далеко...
   Второй бандит вскинул свой небольшой арбалет и нажал на скобу. В тот день рефлексы подвели меня, не в том смысле, что я не умел увернуться от болта. Нет, я ушёл от него играючи, но продолжая полёт болт вонзился в горло Леде, на лёгкое белое платье ручьём хлынула алая кровь.
   Я рухнул на колени, выронив меч. Бандиты же со смехом, отпуская непристойные шуточки, направились ко мне. Один неторопливо очищал клинок от крови моего сына, второй перезаряжал арбалет. Они уже подошли ко мне вплотную, они всё ещё смеялись. И в душе моей проснулся гнев.
   Я вскинулся на ноги, молниеносным ударом ломая шею тому, что убил моего сына. Арбалетчик отбросил своё оружие, потянулся к длинному ножу, висевшему на поясе. Не успел, я прикончил его раньше. Как и первого, голыми руками.
   И я остался один, с двумя трупами у ног...
  
   Престон - столица Страндара. Город красивый, пускай и немного мрачноватый или, как говорят сами страндарцы, готический. Он, тем не менее, весьма понравился Мартину де Муньосу, сыну герцога Бардорбы, особенно та его часть, где можно было за сходную цену приобрести любые развлечения, какие только пожелает даже самая извращённая душа. Именно там он и познакомился с молодым повесой по имени Джон Хардин. Джон стал его проводником в этих кварталах и наставником в весёлой науке развлечений.
   Однако при этом Мартин не забывал, что приехал сюда в составе Иберийской когорты для участия в турнире по случаю победы над Билефельце в Войне за море. Также в турнире принимал участие отряд из Салентины, возглавляемый легендарным Джованни Марко, признанным мастером двуручного меча (одним из последних, потому что это оружие уже практически вышло из употребления). С ним-то и хотел потягаться силами Мартин, чей отец некогда победил в поединке Дагласа мак Фаррела с мятежного севера Страндара, лучшего в обращении с клеймором. Сын же желал не уронить честь рода де Муньос и поддержать славу отца.
   Однако драться с Марко ему не пришлось, весь Престон гудел на второй день турнира, после того, как карайский княжич Бронибор побил его пешем поединке. Мартин с Джоном во все глаза глядели на могучего карайца, игравшего здоровенным мечом, точно тростинкой.
   - Откуда он взялся? - спросил де Муньос. - Вчера на представлении я его не видел.
   - Карайцы опоздали к представлению, - ответил Хардин, - говорят в их царстве отвратительные дороги.
   - Варварская страна, - усмехнулся Мартин, - но этот... - княжич, да? - хорош. Что за странное слово, княжич. - Он произнёс его, растягивая слоги. - Что оно значит, Хардин?
   - Княжич - это сын князя. А князь, кто-то вроде нашего герцога, если я ничего не путаю, - объяснил страндарец. - Так ты станешь драться с ним?
   - Естественно, - усмехнулся тот. - Парнишка силён, но слишком тяжёл и широк в кости, а отец учил меня, что скорость важна в бою на двуручных мечах, как и любом другом, что бы там не говорили любители эстоков и шпаг. Я сумею увернуться от его атаки, он же от моей - нет. В этом ключ к победе.
   Как раз в этот момент, молодой княжич выкрикнул что-то по-карайски обращаясь к сидевшим на трибунах. Толмач с таким же зычным голосом перевёл для всех, что могучий Бронибор сын Драгомира, князя Легонтского вызывает отважного на бой. И Мартин де Муньос сына герцога Бардорбы поднялся, принимая вызов.
   Хардин помог ему облачиться в турнирный доспех для пешего боя подал фамильный эспадон рода де Муньосов.
   - Ты не легковато одоспешился, Мартин? - спросил страндарец, в последний раз проверяя все ремни доспеха.
   - Княжич в одной кольчуге, - оборвал его де Муньос, - заковавшись в железо по уши, я проиграю ему в скорости. А это смерти подобно. Ну всё?
   - Всё, - покачал головой Хардин, отходя. - Удачи тебе!
   - Сила и честь, - усмехнулся де Муньос, - вот что мне нужно. Удача мне ни к чему.
   Противники сошлись в центре ринга, выслушали наставления судьи (карайцу переводил громкоголосый толмач), подняли меч к бою, когда судья с толмачом покинули арену, и по взмаху сошлись.
   Бронибор был могуч, Мартину едва удалось устоять на ногах, парировав его удар, но второго княжич нанести не успел. Де Муньос молниеносно рубанул его снизу вверх, против инерции и всех правил, как учил отец. Бронибор оказался совсем не прост, он тоже умел фехтовать не по правилам. Он отступил на полшага, проводя клинок эспадона по своему. Раздался мерзкий скрежет, полетели искры. И вновь инерция стала врагом Мартина. Руки ушли далеко вверх, в то время как у Бронибора была полная свобода действий. Он не преминул воспользоваться ею, ударив горизонтально, целя в левый бок противника.
   Спас отличный генарский доспех, принявший на себя всю мощь удара, хотя за целостность всех рёбер Мартин не поручился бы. Теперь у самого де Муньоса было преимущество. Он рубанул Бронибора по плечу. Правда сила удара была невелика, не то княжич остался бы без руки. Могучий караец выпустил рукоять меча и отступил. Мартин атаковал. Они обменялись несколькими ударами, ни к чему не приведшими. Бронибор практически не уступал иберийцу с скорости, против ожиданий последнего.
   Разошлись, давая друг другу краткий отдых. И новая сшибка!
   Дзанг-дзанг-дзанг! - звенят мечи. Руки наливаются свинцом. Скорости падают. Теперь важно, кто выносливее? Жилистый ибериец или могучий караец? Кому достанется победа? Ставки растут! Хардин всей душой желал победы своему другу, тем более, что поставил на него едва ли не все деньги.
   Мартина всё же подвела та самая Госпожа Удача, от которой он так легко отмахнулся перед боем. Не успев докрутить пируэт, он получил тяжёлым оголовьем карайского меча по плечу. Де Муньос со страшной отчётливостью услышал, как дробится кость, рука мгновенно онемела, но перед этим её пронзила молния боли, заставившая стиснуть зубы. На лбу Мартина выступил холодный пот.
   По правилам, поединок может быть прерван лишь в двух случаях, когда один - или оба - противник не может продолжать его по той или иной причине, либо если он потерял меч.
   Но сдаваться де Муньос не собирался. Перехватив меч одной рукой, он попытался ударить противника. Однако тот уже сделал быстрый выпад, рассчитанный на то, что эспадон будут держать две руки. Тяжёлый клинок, заточенный как бритва (карайцы и иберийцы не признавали затупленных мечей), опустился на второе плечо, кроша лёгкий аванбрас. Ремни, крепившие его к кирасе, лопнули - и рука Мартина плюхнулась на устланный опилками настил арены. Следом рядом рухнул и сам де Муньос.
   Княжич Бронибор крутанул меч, вонзив в настил, и опустился на колени рядом с потерявшим сознание Мартином.
   ... - Вот он, мастер. - Это было первым, что услышал Мартин, после того, как пришёл в себя.
   Руки болели отчаянно, но пошевелить ими или хотя бы подтянуть одеяло, чтобы плечи так не мёрзли, не удавалось. Мартин застонал и открыл глаза. Над его постелью стояли трое - Хардин, Бронибор и высокий человек в длиннополом плаще, украшенном на плечах вороньими перьями, лицо его скрывал капюшон, из-под которого свисали седые волосы. Отчего-то молодому де Муньосу показалось, что он - маг, пускай он и считал магию детской сказкой.
   - Плохо, - низким голосом прогудел Ворон (как прозвал седого про себя Мартин), - но не смертельно. Я ещё могу помочь ему, если он сам того пожелает.
   - Чего пожелаю? - Де Муньос не ожидал, что не сможет говорить громче, чем шёпотом.
   - Я могу вернуть тебе руки, дать великую силу и великое проклятье, - сказал он.
   - Вернуть руки? - Ибериец был в шоке. - Что с моими руками?!
   - Я отрубил их, - ровным голосом произнёс Бронибор по-страндарски с сильным акцентом.
   - Одну, да, - уточнил Хардин, зло покосившись на него. - А вторую пришлось ампутировать, он раздробил оголовьем твоё плечо.
   - И ты можешь вернуть мне руки! - почти взвился с постели Мартин, но не удержал равновесия и едва не свалился с кровати. - Давай же!
   - И ты не желаешь узнать, что за проклятье я тебе обещаю? - спокойным голосом спросил Ворон. - И чего попрошу взамен?
   - Чего же? - Обычные хладнокровие и расчётливость начали возвращаться к де Муньосу.
   - Так, всё же я в тебе не ошибся, - задумчиво протянул седой. - Платой за мои услуги станет твоё прошлое и твоё имя. Ты навсегда отринешь их, словно заново родившись на этот свет.
   - А проклятье? - уточнил Мартин.
   - Умница, парень, - улыбнулся Ворон, - просто умница. Так вот, проклятьем станет знание. - И он склонился над постелью, глаза его вспыхнули бааловым пламенем.
  
  

***

   Эшли рухнул на пол собора, взметнув вихрь каменной пыли. Лосстарот едва не последовал за ним и был вынужден опереться на кусок рухнувшего потолка, с лица его ручьями стекал пот. Хардин бросил Лучию и устремился к нему. Аналитик же, как не странно, не покинула немедленно собор через дверь за спиной. Её работа - собирать информацию, а это легче делать, находясь поближе к лидерам Культа Кайсигорра. К тому же, сын герцога Фернан, относительного которого те имели некие, пока неизвестные Лучии планы, также находился здесь, а если он для чего-то нужен им, то она должна это выяснить. Лу и попалась в плен практически намеренно, ещё не зная к каким последствиям приведёт этот настолько, казалось бы, продуманный поступок.
   Хардин помог Лосстароту устоять на ногах, подставив плечо.
   - Что стряслось, Сидней? - спросил он. - Этот рисколом оказался крепким орешком?
   - Слишком крепким, - прохрипел Лосстарот, - я открылся перед ним слишком сильно, но всё же подчинил себе его душу. Хотя если он выйдет из-под контроля...
   - Не проще ли прикончить его? - подивился Хардин.
   - Нет, Джон, - покачал головой Лосстарот,- не проще. Ты был прав тогда, в замке. Я слишком разбросался людьми, почуяв близко цель. Теперь нам нужен этот рисколом, вернее его навыки и сила, иначе баалов голод прикончит нас.
   - Да уж, вот сейчас мне неприятно, что признаёшь мою правоту, хоть делаешь это нечасто.
  

Глава 8.

   - Ты рискуешь, Мерлозе, - процедил сквозь зубы Хардин, глядя на Лучию в упор. - У тебя был шанс сбежать и ты им не воспользовалась, почему?
   - Я ведь шпионю за вами, - пожала плечами она, - и чем ближе я к вам, тем лучше, не так ли?
   - Это смотря для кого, - усмехнулся Лосстарот. - Для тебя сейчас - нет.
   - Вы не убили меня сразу, - самоуверенности в голосе Лучии поубавилось, - значит, я вам зачем-то нужна.
   - Ты исчерпала свою полезность, Лу, - загадочная улыбка всё ещё играла на тонких губах Сиднея, - после того, как я поймал рисколома. Убей её, Хардин.
   Страндарец выхватил меч, но Лучия опередила его, ударив каблуком сапожка в пах. Джон переломился пополам, захлебнувшись воздухом. А сеньора аналитик со всех ног бросилась к двери, от которой её отделяли считанные футы. Лосстарот не стал пускаться в погоню, он повернулся к замершему памятником самому себе Эшли и отдал ему короткий мысленный приказ.
   Рисколом кивнул и бросился следом за Лучией.
   - Не слишком ли ты доверяешь ему? - отдышавшись после предательского удара, спросил Хардин.
   - Нет, - покачал головой Лосстарот. - Сейчас узы крепки как никогда, позже будут становиться слабее.
  
   Этого Лучия никак не могла ожидать. За ней гнался Эшли и пускай он был безоружен, но она отлично знала на что способен рисколом, если собирается прикончить вас. А уж в том, что Лосстарот отдал именно такой приказ, Лучия не сомневалась ни минуты. Так то теперь перестук каблуков их сапог по разбитой мостовой Сакрального квартала отбивал последние минуты - если не секунды - её жизни. "Кто бы знал, что так всё обернётся?" - мелькнула у неё шальная мысль.
   И вдруг за спиной её раздался грохот, будто на землю упал человек. Она рискнула обернуться, Эшли распростёрся на мостовой. Рисколом потерял один сапог, от которого остался жалкий огрызок, по земле волочился размотавшийся онуч, он уже начал вставать. Похоже, потеря обуви нисколько не смутила его. Лучия с новыми силами бросилась бежать.
   Добежать ей удалось лишь до угла дома, в котором сеньора аналитик собиралась укрыться от преследующего её рисколома. Из одного из окон высунулась пара сильных рук и втянула её в проём, да так быстро, что она не успели пискнуть. А Эшли, чей разум был основательно затуманен Лосстаротом и который не слишком-то понимал что он делает и зачем, вообще не сумел сообразить куда делась та, кого ему было приказано уничтожить.
  
   - Ушла, - констатировал Лосстарот. - Ты ведь знал, что уйдёт, Джон?
   - Знал, - кивнул Хардин, забрасывая Фернана на плечо, - и знаю, что от рисколома не будет никакого проку.
   - А вред? - уточнил Лосстарот.
   Хардин поразмышлял над своими чувствами, как обычно замерев словно парализованный, потом медленно покачал головой.
   - Тоже никакого, - произнёс он, придавая словами существенность своим эфемериям, в которые и сам то до конца не верил.
   - Вот и отлично, - улыбнулся Сидней, оглядывая рисколома, имеющего довольно бледный вид. - Правда с ним надо что-то делать.
   - Лишней пары сапог у меня нет, - буркнул Хардин, - не захватил, знаешь ли.
   - Жаль, - покачал головой Лосстарот, - в следующий раз обязательно запасёмся. А пока, Эшли, намотай покрепче онуч и поскорее. У нас нет времени.
   Рисколом безропотно уселся прямо на землю и принялся перематывать разорванный онуч, когда с этим было покончено, лидеры Культа Кайсигорра в сопровождении Эшли и с Фернаном на плече двинулись прочь из Великого собора святого Габриэля по направлению обратно к Белому лесу.
  
   Рука, зажимавшая рот Лучии, наконец, убралась, а вторая разжала железный захват на её локтях, сеньора аналитик развернулась, чтобы разглядеть того, кто её держал. Это был Ромео да Коста. Рыцарь Креста вымарался кровью и грязью с ног до головы, от белой котты мало чего осталось, доспех - сильно покорёжен, кольчуга - разорвана во многих местах. И лишь по неповторимому прозывающему взгляду Лучия узнала его.
   - Господь всемилостивый, - невольно вырвалось у неё. - Что с тобой стряслось, Ромео?
   - Город потрепал, - буркнул он, выглядывая в оконный приём. - Не видно рисколома, слава Господу. Что с ним такое?
   - Лосстарот постарался, - ответила Лучия, - но как - не знаю пока.
   - Не важно как, главное, что и нами сумеет сотворить нечто подобное. Не хотел бы я подобной участи, рисколом теперь больше на зомби похож.
   - Когда город, наконец, займут твои люди, это Лосстароту особенно не поможет.
   - Как ты догадалась?! - воскликнул Ромео, рефлекторно хватаясь на эфес эстока.
   - Я знаю сколько Кровавых клинков вошли в Кастель Муньос. Остальные, по идее, наводили порядок в землях Бардорбы, но на деле перешли Ниины и сейчас движутся ускоренным маршем сюда. Ещё пара дней - и город окажется полностью под твоим контролем. Непонятно одно, зачем ты полез в Брессионе с горсткой Рыцарей Креста? Ведь ты даже не знал, что встретит вас здесь.
   - Время, - был ответ. - Оно имеет решающее значение. Если Лосстарот достигнет своей цели, не поможет и вся армия Иберии вкупе с войсками ордена Святого Креста и Изгоняющих Искушение.
   - И что же за цель преследует Лосстарот? - Лучия не лишком-то рассчитывала на ответ, его и не последовало.
   Ромео лишь рассмеялся и бросил:
   - Если ты шпион Пресвятого престола, считаешь, тебе всё можно.
   - Я этого факта особенно и не скрывала никогда, - пожала плечами Лучия. - Мы, салентинцы, к таким вещам относимся не в пример проще вас. Я, в конце концов, работаю на Церковь и ничего зазорного в этом не вижу. А вот тебе, Рыцарю Креста, негоже водиться с Бааловой нечистью и желать заполучить то же, что и еретик Лосстарот.
   - С какой это нечистью? - с вызовом поинтересовался да Коста.
   - У тебя пакт о ненападении с некромантами, что шляются по городу, - с усмешкой ответила сеньора аналитик. - А всё потому, что тебе и им нужны разные вещи.
   - Это ещё доказать надо, - скорее по инерции огрызнулся Ромео. - Я, между прочим, здесь по приказу кардинала, правда негласному. Он желает знать, что тут делает Куница Симоэнш. Епископ начинает всерьёз раздражать Его высокопреосвященство своими выходками. Многие в Альдекке считают, что его давно пора призвать к порядку.
   - А выходки самого кардинала? - вновь усмехнулась Лучия.- Ведь это он поначалу финансировал Культ Кайсигорра, когда тот только появился в Альдекке и его не взял под своё крылышко герцог Бардорба. И вся эта операция с Брессионе и фальшивым обвинением Бардорбы в ереси направлена против епископа и ИРМ. Ведь так? Команданте, скорее всего, сумел столковаться с Куницей Симоэншем причём против кардинала и, попутно, герцога, которого наш магистр ненавидит всей душой. Так что Его высокопреосвященство самого можно на костре жечь.
   - Умна ты, Мерлозе. - Ромео был искренне восхищён её проницательностью. - Убивать пора.
   - Ха, - разговор начал откровенно забавлять Лучию. - В той игре, что вы затеяли слишком многое пошло не по намеченному плану. Все начали играть собственную партию, добиваясь определённых, зачастую взаимоисключающих целей, а тут ещё и вампиры, некроманты и Эшли, предназначенный для заклания, никак не желает погибать.
   - Да уж, - кивнул да Коста, - его недооценили все, включая Команданте, клириков и его же приятеля-рисколома. К моему позору, я тоже, хотя был знаком с ним ещё с осады Магбура. Я видел как он прикончил лича, швырнув в него мечом. Просто невероятно.
   - Эш попался на удочку Кайсигорра. Он становится всё более сильным магом.
   - Для полного счастья только этого и не хватало, тем более, что он жаждет отомстить не за своих коллег, которых мы перебили в замке.
   - Мне до этого дела нет, - отмахнулась сеньора аналитик. - Спасибо, что спас, при случае отплачу тебе тем же. А сейчас, прощай. Всего тебе доброго, если в этом городе это вообще возможно.
   Она грациозно поднялась с пыльного пола, но Ромео жестом привлёк её внимание.
   - Вдвоём в этом проклятом Господом городе выжить куда проще.
   - Я так не думаю. - Лучия уже выходила из дома, давшего ей ненадолго приют и кров.
   Ромео лишь пожал плечами, ему было, в общем-то, всё равно, до намеченной цели слишком долгий путь. Второй человек ему понадобиться куда позже, если понадобиться, в чём он уже начал всерьёз сомневаться.
  
   Что-то заставило остановиться Эшли прямо посреди Белого леса. Хотя место, и вправду, было примечательное, - здесь явно не так давно произошла не большая, но яростная битва и без волшебства не обошлось. От магического фона у Лосстарота зашумело в ушах, а перед глазами забегали чёрные мушки. Толи Эшли вновь обретёнными чувствами ощутил то же, что и Сидней, толи в драке, случившейся здесь не обошлось без его участия. Второе - вернее.
   - Эшли схватился здесь с некромантом и прикончил его, - произнёс Хардин. - Я видел эту битву. В ней уцелели только рисколом, вампир, что сопровождал его и Рыцарь Смерти, что ошивался при некроманте. Последний, кстати, стал особенно опасен, он подобрал осквернённый меч, которым Эшли умудрился убить сначала лича, а после и некроманта.
   - Серьёзный противник, - кивнул Лосстарот, - но и не таких уничтожали. Здесь, вне Сакрального квартала, я могу в полной мере пользоваться дарованной Вороном магией, в том числе и вызывать драконов, гнездящихся в Ниинах.
   - Это заклинание отнимет у тебя слишком много сил, - возразил Хардин, - и рисколом выйдет из-под контроля. В первые минуты он будет в полной прострации, тогда он вполне может перебить нас, сработают рефлексы. Вариантов, что мы останемся живы немного.
   - Если есть нормальные варианты, - отмахнулся Лосстарот, - мы воспользуемся им.
   - Это зависит не только от нас.
   И словно в подтверждение слов страндарца по земле застучали неподкованные копыта. Хардин опустил юного Фернана, опоенного сонным зельем, от которого мальчик погрузился апатию и едва реагировал на предложенную еду, его приходилось кормить с ложки, как малое дитя или идиота. Однако оружия страндарец обнажать не стал, против вампира его меч генарской работы - практически ничто. Лосстарот лишь сложил на груди стальные протезы - первый подарок колдуна Ворона - и приготовился к появлению нежданного гостя из Алого Анклава.
   Граф в алых доспехах верхом на кошмаре выехал на поляну с обгоревшей травой и остановил своего скакуна. На бескровных губах его играла торжествующая улыбка.
   - Вот мы и встретились, Лосстарот, - произнёс он. - Так и знал, что ты не пропустишь такого случая, как разрушение Брессионе.
   - Итак, Джон, - Сидней намеренно обращался к Хардину, - прошлое таки выскочило из кустов и ухватило нас за задницу.
   - Я ещё тогда говорил, - наиграно сварливым тоном ответил ему страндарец, - не надо было связываться с кровососами. Эти твари обид не прощают.
   - Зато выгоды, полученные нами каковы, - усмехнулся Лосстарот, - мы шантажировали беднягу-графа и получили с него первые деньги, на которые начали организовывать Культ, да и выходы на кардинала - плоды той акции.
   - Вы обо мне не позабыли за своим трёпом? - ехидно поинтересовался вампир.
   - Конечно, нет! - рявкнул Лосстарот, срываясь с места в сумасшедшем прыжке, целя растопыренными стальными пальцами графу в глаза.
   Хардин в это время крутил в пальцах шарик, наполненный смесью пороха, серебряной стружкой и осиновыми опилками, хотя и не был вполне уверен, что эта бомба, не раз выручавшая их во время почти безумной эскапады в Алом Анклаве, сработает против графа. Но стоило Лосстароту отлететь под ударом вампира, как он швырнул снаряд во врага. Правда, результат не совсем оправдал его ожиданий. Вампир настолько разъярился, что грива его кошмара вспыхнула бааловым пламенем, поглотив шарик. В итоге, тот взорвался несколько раньше, чем хотелось бы Хардину. Голова вампирского скакуна отделилась от тела, а самого графа выбросило из седла. Он пролетел пару шагов, прорыв ногами две неглубоких траншеи, но равновесие удержал. Кошмар чёрно-красной куклой рухнул на землю и начал развеиваться струйками дыма. Граф хватился за сердце, чувствуя как рвутся нити, связывающие их с кошмаром. Этим воспользовался Лосстарот, налетевший на него повторно.
   Граф вовремя среагировал на его атаку, не смотря ни на что, подставив предплечье под удар стальных рук, и тут схватив замешкавшегося Сиднея за горло. Рывок - и ноги лже-страндарца болтаются в четверти фута над землёй.
   - Эшли, магия! - каким-то чудом сумел прохрипеть Лосстарот, хоть и текли по подбородку его алые струйки. - Скорее же!
   Понукать одурманенного рисколома не надо было, он уже шептал заклинание, делая резкие пассы. Вампир не сумел на сей раз вовремя закрыться от новой атаки. Он был вынужден отбросить Лосстарота, однако заклятье Эшли уже начало действовать. Простейший огненный шар врезался в нагрудник алого доспеха, заставив сталь вспыхнуть на мгновение, по ней во забегали золотые искорки, причинявшие графу жуткую боль, - не так и просто оказалось заклинание, а Эшли уже шептал новое. Граф всё же ударил первым. Он не стал сбивать мучительное пламя с брони, коротко отмахнувшись в сторону рисколома, - и лицо того словно рванули невидимые когти. Но тот никак не среагировал на эту атаку, пускай щёки его и измарали потоки крови. Он закончил своё заклинание. Вампира окутало облако морозного воздуха, когда же оно рассеялось, все увидели, что он замер, скованный коркой льда в палец толщиной. Эшли без сил рухнул на землю, теряя и теряя кровь.
   Лосстарот, пришедший в себя после полёта к ближайшему дереву, вновь прыгнул на графа. Но вампир оказался куда сильнее чем ему хотелось бы. Сидней не долетел до него каких-то десятых фута, когда ледяная корка лопнула - и кулак-кувалда графа врезался в живот Лосстарота, заставляя его повиснуть на могучей руке. Вампир подхватил его за ворот и так изрядно изорванного камзола, изготовившись нанести новый удар, на сей раз в лицо.
   А позабытый всеми в пылу драки, в которую Хардин встревать не решился, пришёл в себя и бросил новое заклинание. Ноги, торс и плечи графа опутали мгновенно выросшие по слову рисколома толстенные корни, они не давали ему двинуться и более того, принялись активно прорастать в его доспех. Столь странный эффект имел место, скорее всего, из-за того, что лицо Эшли было разорвано ударом вампира и кровь текла в рот, мешая читать заклинание, на что он совершенно не обращал внимания.
   Вампир взвыл и снова отбросил Лосстарота, словно тряпичную куклу. Корни вкупе с так и не пожелавшими гаснуть искрами причиняли ему жуткую боль и граф прокусил себе губу, уронив несколько капель на терзавшие его корни. Те вспыхнули жарким пламенем, так что оставался лишь серый пепел, искры также погасли. Усмехнувшись, вампир аккуратно стёр и слизал её с лица кровь, слизав с пальцев, так чтобы ни капли не пропало, и двинулся к Хардину и Фернану, сочтя их вполне приемлемой жертвой для пополнения своих, изрядно истраченных, сил. Страндарец обнажил меч без особой надежды остаться в живых или хотя бы причинить врагу хоть какой-то ущерб.
   Граф усмехнулся отчаянной отваге смертного, не пожелавшего ни быть жертвенной овцой на алтаре его силы, ни отдавать ему мальчишку. Редкое качество для сыти. Одним ударом он выбил из рук человека меч и поднял, держа за шиворот. Уже когда вампир подносил горло оглушённого первым ударом Хардина ко рту с отрастающими клыками, холодная сталь прошлась по его горлу. За левым плечом возник вампир-ренегат Эльген.
   - Я лишь вскрыл тебе горло, - шепнул он ему на ухо издевательским голосом, - закон не нарушен, не так ли, граф? - И отступил на полшага от потока крови, хлещущей из рассечённой шеи аристократа.
   Граф взвыл от дикой боли, развернувшись лицом к Эльгену. Он провёл ладонью по горлу, пачкая кровью, и рванулся к авантюристу, выставив руку перед собой. Эльген не успел увернуться и пальцы сомкнулись на его лице, из-под них потянулись струйки дыма. Эльген вырвался из смертоносного захвата, отпрыгнув на несколько шагов и выдохнув изо рта клуб дыма, словно заправский любитель модинагарской травы табакко. Шпага его вновь сверкнула в лучах заката. Хардин, завороженный схваткой, поспешил убраться подальше вместе с Фернаном, даже его более чем скромного магического таланта хватило, чтобы ощутить всю мощь, исходящую от противников.
   И вовремя же он это сделал, ибо хватка вампиров была страшной. Две размытые фигуры метались по поляне, сверкала сталь, свистели кулаки, гремел покорёженный доспех, шелестел изорванный плащ, но верх не мог взять не один не другой. Исход решил Эшли, вновь вынырнувший из глубин небытия и на последние крохи магии, ещё остававшиеся в его теле, сотворивший заклинание. Всего несколько ледяных искр угодили в лицо графу, но этого оказалось более чем достаточно. Аристократ замешкался на мгновение и, плюнувший на все писаные и неписаные законы Алого Анклава, Эльген вонзил свою шпагу ему в сердце по самую рукоять. Граф рухнул навзничь, увлекая за собой оружие авантюриста, у которого просто не было сил удерживать его. Он осел рядом, прислонясь спиной к поваленному дереву, тому самому, что рухнуло на голову Рыцаря Смерти. Последнего, кстати, и след простыл.
   Лосстарот рискнул подняться с земли и подойти вампирам. Один из них был окончательно и бесповоротно мёртв, во втором же ещё теплилась та странная жизнь, коей живут вампиры. Сидней не пожелал тратить силы на умерщвление и так находившейся на полпути на тот свет (или что там у вампиров место него?) и двинулся к Хардину, как раз выходившему из-за дерева, за которым предусмотрительно укрывался.
   - Жаль рисколома, - бросил Лосстарот, покосившись на распростёршегося на земле в луже собственной крови Эшли, - он оказывается был сильным магом. Мне бы пригодился такой союзник.
   - Он знает слишком много. - Хардин подобрал свой меч и направился к рисколому с явным намерением прикончить.
   - Оставь его, - отмахнулся Лосстарот. - Он уже умер, не видишь? Бери Фернана и пошли, времени осталось слишком мало. К утру следующего дня Брессионе займут войска кардинала. Так ведь?
   - Но я видел его в будущем, - неуверенно сказал Хардин.
   - Это ведь был всего лишь один из вариантов, Джон. А вот Рыцари Креста были тут к утру во всех, ты же сам так говорил.
   Хардин недовольно покачал головой, но зашагал к Фернану.
  
   Эльген пришёл в себя очень и очень нескоро. Солнце давно закатилось за горизонт, стояла глубокая ночь, взошла луна, давшая ему силы и исцелившая раны, правда не все - до полнолуния было далековато. Однако на то, чтобы превратиться в летучую мышь и покинуть Белый лес, его вполне хватило.
   И как раз вовремя, ибо как только стихли хлопки кожистых крыльев, на злосчастную поляну вышли отец Симоэнш в сопровождении брата Гракха. Клирики были немало удивлены открывшейся ей картиной. Труп графа со шпагой в груди и распростёршийся на другом конце поляны Эшли, залитый кровью, всё ещё сочащийся из разорванного лица. Епископ подошёл к рисколому и склонился над ним, пускай и не надеялся на то, что тот жив. Однако мрачные предчувствия его не оправдались. Эшли ещё дышал.
   - Его держит на этом свете магия, - загробным голосом произнёс брат Гракх, - иначе давно уже отправился на тот.
   Епископ покачал головой, однако вынул из сумки корпию и принялся накладывать её на лицо рисколома. В итоге Эшли стал похож на мумию. Отец Симоэнш влил ему в рот порцию обезболивающего снадобья, изрядно разбавленного спиртом, и дождался пока тот ровно задышал, уснув ном выздоравливающего.
   - Зачем, отче? - спросил брат Гракх. - Он же еретик и водится в нежитью.
   - Я ведь из ордена святого Каберника, а мы не бросаем нуждающихся в помощи, кем бы они не были.
   - Всё ещё желаете переманить его на свою сторону?
   В чём не откажешь брату Гракху, так это в проницательности.
   - Всё равно ведь откажется, - бросил он следом.
   - Если в этом городе будет ещё хоть один верный сын Церкви, нам будет намного легче разбираться с тем, что тут твориться. А пока мы оставим его одного. Когда он восстановит силы, магия, что не дала ему умереть сейчас, исцелит его окончательно.
   Мистик равнодушно пожал плечами и они вместе с кардиналом двинулись прочь от места побоища.
  
   Я словно горел в огне, том самом внутреннем, магическом огне, он не жёг, но исцелял, восстанавливая силы и кровь. И вот, я уже не спал, я бодрствовал, пускай и не мог пошевелить и пальцем, ибо исцеляющий пламень не давал мне сделать этого. Я отлично видел орков, крадучись продвигающихся по лесу, мог даже пересчитать их, а вот сделать ничего был не в состоянии. От этого хотелось скрипеть зубами, ничего иного не оставалось. Тем временем орки окружили меня, осмотрели труп графа (интересно, кто его прикончил?) и не без опаски направились к моему неподвижному телу.
   Оговорюсь, с момента, как я заглянул в глаза Лосстароту, увидел сначала своё (которое желал позабыть навсегда), а затем и его прошлое, узнал, кто он такой и как стал тем, кто он есть сейчас, я не могу припомнить ничего. То есть абсолютно, ничего, хоть и знаю, что что-то происходило.
   Орки же оглядели меня со всем вниманием, только что не обнюхали, но трогать не спешили, явно ожидая кого-то или чего-то. Дождались. Ко мне подошёл старый орк, увешанный разнообразными амулетами, по которым я распознал в нём шамана. Тот кряхтя опустился рядом со мной на колени, со всей аккуратностью положив рядом свой посох, когтем подцепил перевязку на моём лице. Кто-то основательно постарался, остановив кровотечение и обработав раны, - остальное сделала магия.
   Приглядевшись к моим глазам, шаман вдруг резко отшатнулся, едва не рухнув на землю, с большим трудом удержав равновесие. Переведя дыхание, он вновь приблизил своё лицо (с большой натяжкой, конечно) к моему, так что я почуял его зловонное дыхание, затем ощерился, не то в оскале, не то в улыбке, и воскликнул, обдав меня ещё одной волной вони:
   - ОГНЕННООКИЙ!
   - ОГНЕННООКИЙ! - поддержали остальные. Кто с торжеством, кто с откровенным недоверием. Последним особенно отличался вождь (или ещё какой-то командир) отряда, его взгляд то и дело перемещался с меня на шамана и обратно.
   - Он пришёл к колену Улага! - продолжал шаман, поднимаясь на ноги и потрясая резным посохом. - Он поведёт нас на битву! И будет кровь, и будет сталь, и будет смерть!
   - СМЕРТЬ! СМЕРТЬ! СМЕРТЬ! - понеслось над поляной.
   Я рискнул встать, держась как можно ровнее и не опираясь на ствол дерева, в корнях которого валялся. В жизни орки более всего ценили силу и выносливость, и видя, что не все поверили в то, что я какой-то там "огненноокий", я решил не уронить себя в их глазах, ибо в противном случае меня вполне могли прикончить за то, что не оправдал надежд и ожиданий. Привычным движением я извлёк из-за пояса Рукбу (странно, его вроде бы Лосстарот забрал) и быстро срезал с лица корпию. Вот тут все орки взвыли в один голос, подавшись назад, будто я чумной или прокажённый. "Огненноокий, огненноокий, огненноокий", - прошелестело по рядам бывалых вояк, ветеранов многих войн, что было видно по количеству шрамов на их зелёных лицах и зазубринам на ятаганах и щитах.
   Видимо, недоумение слишком явно отразилось на моём лице, потому что шаман вытащил из объёмной сумки, висевшей на ремне здоровенный кубок и наполнил его водой из фляги. Кивком поблагодарив его, я склонился над кубком, заменившим зеркало, и понял, что орки были правы. Кроме шрамов, украшавших щёку, на физиономии моей выделялись глаза, воистину горевшие в полумраке леса. Огненноокий, значит, дела...
   Тут из рядов орков выступил один, скорее всего, самый молодой с мечом на сгибе ладони. Как я и ожидал это оказалась тяжёлая сабля, наподобие абордажной с гардой, закрывающей всю ладонь. Я взял её, сделал пару пробных взмахов, а орк уже протягивал мне круглый баклер, как и мой с заточенными краями. К сожалению, броня орков мне подойти не могла, - телосложение слишком разное, они только с виду похожи на людей, но куча мелких отличий в сумме делали её совершенно непригодной для ношения среднестатистическим человеком. К тому же, они не принимали никакого стрелкового оружия, почитая его бесчестным, в их понимании, схватка - это когда лицом к лицу с саблей или ятаганом в руках.
   Приняв баклер и нацепив его на запястье, сел, на удивление как влитой, я пристегнул к поясу ножны с саблей, едва не выронив Рукбу, и только тут понял, что орки ожидают от меня каких-то слов и действий. Я поднял руку, сжав кулак, и воскликнул на орочьем:
   - За мной, колено Улага! Впереди враг! Мы сметём его!!!
   Только тут я понял, что мало того, что понимаю их язык, как родной иберийский, но и разговариваю на нём, как на нём же, совершенно без акцента. Орки поддержали меня дружным рёвом, лишь несколько, в том числе и предводитель, кричать не пожелали. Я предпочёл думать, что они желали таким образом сохранить достоинство уважаемых орков или что-то в этом роде.
   И мы двинулись по Белому лесу. Своим новым зрением я видел следы Лосстарота и Хардина. Куда они шагали я не очень-то понимал, но знал, мне с ними по пути. Ещё я знал, кто перевязал мне лицо, впрочем не слишком-то удивившись этому. От клириков я чего-то в этом роде и ожидал, добродетели...
   В общем, получалось, что я шёл точнёхонько по собственным следам, к Городу сеньоров. Вот только по дороге нас не раз и не два перехватывали целые толпы зомби. Орки на удивление сноровисто справлялись с ними, сменив сабли и ятаганы на мощные топоры и огромные секиры с хищно изогнутыми лезвиями. Они скорее ломали и кромсали нежели рубили, что на поверку оказалось куда эффективнее. К тому же, опыт в борьбе с нежитью чувствовался в действиях орков, они ловко окружали зомби, сбивая их в кучу, чтобы топтались и толкались, и вырезали оживших мертвецов словно овец на бойне.
   Мы же с шаманом, его звали Фаград, держались подальше от боя, чтобы не мешать отлаженным действиям бывалых ветеранов.
   - Откуда такие навыки в обращении с нежитью? - спросил я его.
   - Жрецы людей загнали их шаманов, поднимающих трупы в глубокое подземье, - объяснил он, - и мы уже не одну сотню вёсен и зим дерёмся с ними за наши пещеры и тоннели, которые некогда отбили у карликов-гномов.
   - Ты о людях в третьем лице, - усмехнулся я, - но я же один из них. Несколько невежливо, не находишь?
   Шаман был много сообразительнее своих собратьев, но и он с полминуты соображал, обдумывая мою речь.
   - Ты не человек, - наконец изрёк он, - ты - огненноокий.
   Всё с вами ясно. Я в их представлении же и человеком-то быть перестал. Огненноокий - и весь сказ. Выяснять же кто это такой я так и не рискнул, боясь поколебать уверенность орков в своём сверхчеловеческом (свехорочьем) происхождении. И без этого их вождь - Горбаг, бросал на меня злобные взгляды, не раз и не два словно в пространство бросая реплики о том, что, мол, огненноокому хорошо бы и показать своё умение в обращении с оружием.
   Наконец, я не выдержал и когда из-за угла вывалились пяток зомби, одетых в рваные лохмотья, по которым не удавалось опознать, что же это было до их смерти и воскрешения. Орки уже двинулись привычно сбивать их в кучу, как псы овечье стадо, но я остановил их, подняв руку и воскликнув:
   - Стойте, сыны Улага! Вы желали поглядеть на мою мощь! Так смотрите!
   Я обнажил саблю, провёл клинком по краю баклера. Короткое заклятье - чистой воды выпендрёж, чтобы из-под стали полетели снопы искр. Второе, уже более практическое, - кромка баклера становится острее бритвы, скальпеля феррарского хирурга, а вместе с ним - и клинок сабли. Ещё одно, опять же показушное, - клинок пылает серебристым пламенем, по кромке бежит искорка, оставляя за собой отчётливый опять же серебристый след.
   Зомби двигались себе на меня, с горловым воем, к которому я успел привыкнуть. Шаг, разворот и удар баклером в живот первому - труп распадается надвое. Не споря с инерцией, продолжаю крутиться, рубя саблей череп следующему. Чтобы увернуться от рук ещё трёх, прыгаю, взвиваясь в воздух. Магия плещется в крови, ускоряя реакцию, давая невиданные доселе силы и умения. Нога врезается в подбородок зомби, а я, заметьте, ещё в воздухе. Голова слетает с плеч твари, сбивает предпоследнего с ног, от силы удара последний грохается о стену, осыпая мостовую каменной крошкой. Приземлившись наконец, обрубаю руки зомби, жадно тянущиеся к моему горлу, приканчиваю вторым выпадом.
   Сапоги, к слову, я позаимствовал у одного молодого орка. Тот, смущаясь, мне, что ему их мать в рюкзак сунула. Я лишь усмехнулся: матери всех племён и наций одинаковы. Но взял я его старые разношенные сапоги, сказав, что они мне подойдут куда лучше новых.
   Не обращая внимания на поднимающегося с земли орка, я обернулся к замершим оркам и крикнул:
   - Я обещал вам драку! И я дал вам её! Если же я схвачусь с зомби сам, то вам не останется ни одного врага. А какая же драка без врагов?! Ваша сталь поработает до тех пор, покуда не понадобиться моя.
   Тем временем зомби встал-таки на ноги и двинулся на меня. Не оборачиваясь, я ткнул его в грудь и рванул саблю вверх. Тварь рухнула на землю бесформенным комком гниющей плоти. Я подошёл к вождю орков и, поймав его взгляд, спросил:
   - Теперь не сомневаешься в моих силах, Горбаг? - И смотрел ему прямо в глаза, покуда могучий орк не отвёл лицо, оскалив внушительные клыки и прорычав, больше для себя:
   - Пятерых я и сам прикончить могу.
   - Следующие пятеро, - усмехнулся я, - твои.
   Но с зомби больше в тот день драться не пришлось. До самого вечера прошагали мы по Городу сеньоров, так и не встретив ни одного. Заночевали мы прямо на земле, поужинав вяленым мясом не самого приятного вида, однако вполне съедобным. А на утро двинулись дальше.
   Прошли, надо сказать, не долго. На одной из многочисленных площадей дорогу нам преградили рыцари в тяжёлых доспехах: поверх длинных кольчуг-хауберков, чешуйчатые кирасы, правое плечо защищено лёгким кожаным аванбрасом, левое - более мощным, стальным; у всех на поясах одинаковые мечи с хорошо развитыми крестовинами. На коттах у всех - синие кресты и львы на груди. Рыцари Льва - элита Братства, едва ли не лучшие воины Иберии, после Рыцарей Тигра - Королевской гвардии, ну и Кровавых клинков.
   Итак, Команданте продолжает собственную игру, но найдётся ли в ней место для меня и остальных Рыцарей Мира?
   Уже засвистели клинки, вылетающие из ножен, но я решил хотя бы попытаться остановить кровопролитье, выступив вперёд и громко свистнув в три пальца.
   - Стойте, сыны Улага! - крикнул я на орочьем, силясь рассмотреть кто же командует Рыцарями Льва, но понять что-либо под забралами тяжёлых салад не представлялось возможным. - Это не та кровь, что надо проливать!
   - Эшли! - вдруг раздался удивлённый возглас из-под салада. - Эшли де Соуза? Что ты делаешь здесь, с этими орками? - Один из рыцарей поднял забрало и я узнал его - Диего де Торрес, один из лучших командиров ИРМ, я помнил его ещё по Магбуру, там он был одним из самых молодых капитанов Братства.
   Я не стал отвечать ему на этот вопрос, а сразу перешёл к делу:
   - Мы с тобой не враги. Не были ими не станем. По городу бродят ожившие мертвецы, ты я думаю, с ними уже сталкивался. Орки умеют обращаться с ними и они подчиняются мне...
   - Подчиняются тебе! - перебил меня Диего. - Орки! Да это же...
   - Ни-че-го, - по слогам произнёс я. - Это ничего не значит. Орки враги людей, но в этом Господом проклятом городе не один союзник лишним не будет. Мы не обнажим стали против вас.
   - О чём Огненноокий говорит с этими людьми в железе? - своей обычной манере обратился к Фаграду Горбаг.
   - Он говорит на их языке, - ответил шаман, - я его не понимаю.
   И тут вдруг раздался слитный скрип тетив многих арбалетов и перезвон стали доспехов. Все разом вновь похватались за рукояти мечей и сабель, ища глазами врага. Ион не заставил себя ждать. На крышах домов, окружавших площадь выросли воины с тяжёлыми арбалетами, все выходы с площади заняли такие же, только вооружённые мечами. Предводительствовал ими высокий парень, стриженный "под горшок" с короткой бородкой, но без усов, он предусмотрительно держался наверху, отдавая приказы оттуда.
   - Оружие на землю! - выкрикнул он. - Не дёргайтесь или мы откроем огонь! Считаю до трёх! Раз!
   - Это ты, д`Эрбре? - бросил я бородачу. - Думаешь, отпустил бороду и никто тебя не узнает?
   - Безземельный Моррой, - усмехнулся тот, обрывая отсчёт, - я думал, Ромео прикончил тебя.
   - С каких это пор ты стал думать, Ренегат! - рявкнул на него Диего.
   Мой расчёт оказался верным. Диего де Торрес и предатель Шарль д`Эрбре, сбежавший из ИРМ в Рыцари Креста, снискав всеобщую ненависть и презрение Рыцарей Мира, сцепились в словесной перепалке и у меня появилось время на заклинание.
   - Как только услышите слово faire, - предупредил я сперва орков, - рвётесь к переулками и становитесь с врагами единым целым, чтобы те, что с арбалетами не стреляли в вас, боясь попасть в своих.
   Пока читал заклинание, я заодно прислушивался к разговору де Торреса с д`Эрбре. Ибериец спрашивал, что делает в этом городе адрандец с Рыцарями Креста, да ещё и без каких-либо знаков различия. Тот с усмешкой отвечал, что, мол, нечего ему язык заговаривать и, вообще, время вышло и сейчас откроют огонь. Но я опередил его, закончив заклятье и во весь голос воскликнул:
   - FAIRRRRRE!!! - как было написано в последнем прочитанном гримуаре, растягивая звук "р", чтобы усилить эффект.
   Вот уж чего не ожидал, так это такого эффекта - все соседние крыши вспыхнули в один миг, пламя поглотило арбалетчиков, - лишь д`Эрбре успел вовремя спрыгнуть, будто почувствовал что-то. Совершенно лишённые воображения орки ринулись в атаку на замерших Рыцарей Креста, с диким воплем потрясая ятаганами. Я не отстал от них. Первого срубил саблей по черепу, крутанулся, подставив под вражий меч баклер, ударил следующего наотмашь, не особенно и прицеливаясь, - не до того было. И затянула меня обычная кутерьма схватки в толпе, когда только машешь мечом (в этот раз, саблей) и не думаешь ни о чём дальше следующего выпада, твоего или вражьего.
   А площадь уже больше напоминала Долину мук. Кругом огонь, падают обломки деревянных стропил, прямо над головой лопается от жара черепица, куски которой свистят как шрапнели. Вокруг дрались люди и орки, не разбирая особенно, кто свой, кто - чужой. И посреди всего этого действа я рублюсь с Рыцарями Креста, стараясь не попасть под шальной клинок или не быть погребённым под валящимся домом. И тут вдруг чудом уцелевшие ставни одного из домов разлетелись горящей щепой и из недр его вывалился Горбаг с любимой секирой в руках.
   Я едва успел отпрыгнуть от его широкого удара, лезвие просвистело всего в паре дюймов от моей груди.
   - Ты что творишь, Горбаг?! - рявкнул я ему.
   - Твой огонь угас, Огненноокий! - крикнул он в ответ. - Ты - фальшивка и предатель! Ты завёл нас в ловушку, предал, угробил!!!
   Препираться более с орком не было ни сил ни особого желания. Он атаковал, я - оборонялся, морщась от боли всякий раз, когда лезвие его секиры врезалось мой баклер, отдаваясь болью во всей руке. А потом мне эта игра надоела. Да, у меня не было и крохи магии (всё на заклинание растратил), но навыки-то остались. И раз, вместо того, чтобы блокировать очередной удар, я отклонился корпусом назад - и достал его по черепу, раскроив на две части. А бой продолжался...
   Закончился он как-то сам по себе, сойдя на нет, когда большая часть противников нашли свою смерть, - под клинками ли врагов или же - погребённые рухнувшими домами. И стоило спасть более-менее пламени и жару, как я увидел, что нас на площади осталось не так и много. Я, умирающий от ран Фаград, Диего, Шарль и... Ромео да Коста собственной персоной, - откуда только вылез? Последние двое вместе наседали на де Торреса, отбивавшего их выпады мечом и ловко подставляя под их клинки тяжёлый аванбрас. Драться им мешали многочисленные трупы, ковром устилавшие мостовую. Да и Фаград не желал помирать тихонько, он явно готовил последнее в своей жизни заклинание - губы его шевелились, пальцы сплетались в разнообразные хитрые фигуры, расплетаясь и снова складываясь.
   Кроме меня на это обратил внимание Ромео, он направился к орку, бросив д`Эрбре, чтобы поскорее разбирался с Львом. Я же двинулся ему наперерез, сбрасывая левой руки баклер, - в предстоящей схватке он мне будет только мешать.
   - Оставь зеленокожего в покое! - крикнул я ему. - У тебя есть более опасный противник! Помнишь ещё меня, Вешатель?!
   Спасти Фаграда мне не удалось. Прежде чем подойти ко мне, он коротким ударом вонзил меч в грудь орка, врагов за спиной он оставлять не привык. Тяжело вздохнув, я атаковал Рыцаря Креста, делая длинный выпад ему в грудь. Ромео парировал его и мгновенно перешёл в контратаку. Тут мне пришлось проявить всё моё умение, вспомнить все навыки и приёмы - честные, не очень и совсем уж бесчестные - боя. Молниеносным выпадам Ромео я мог противопоставить только широкие рубящие удары, далеко выбрасывая руку вперёд, но и тут не следовало увлекаться, ибо каждый раз я рисковал нарваться на достойный ответ.
   Но вот да Коста совершил ошибку, едва не ставшую для него роковой, он подошёл ко мне немного ближе чем следовало бы. Я воспользовался этим его промахом, сделав быстрый шаг вперёд и оттолкнув его руку, в которой он держал эсток, и тут же рубанул саблей по плечу. Сила удара оказалась такова, что стальной наплечник встал торчком. Ромео скорчился от боли, но разворот, начатый от моего толчка, продолжил. Я собрал последние крохи магии, вложив их слабенькое, но весьма эффективное в данном случае заклинание, называющиеся просто и очень точно "боль". Вот тут его проняло, да Коста рухнул на колени, взвыв раненным зверем, однако эстока не выронил.
   Он был практически у меня в руках. Убийца Мадибо и остальных моих товарищей по Братству. И решил прикончить его как просил умирая могучий келим - Рукбой, Родовым мстителем. Но пока я вытаскивал обсидиановый кинжал из-за пояса, Ромео пришёл в себя - и вновь рванулся ко мне, нанося рубящий удар. Я успел увернуться от него в последний момент, отклонившись корпусом назад, а когда клинок эстока просвистел мимо с размаху приложил его лбом в переносицу. Да Коста отступил, шокированный, и мы замерли, приготовившись к продолжению схватки.
   Когда он успел перехватить эсток обратным хватом, клинком вниз, - ума не приложу. Я лишь чудом избежал коварного удара снизу вверх, да ещё и сумел, вернее попытался, ткнуть его Рукбой и в грудь, скорее просто для острастки. Но да Коста всё же был непревзойденным фехтовальщиком, он воспользовался моей неуклюжей отмашкой, далеко отведя мою руку с кинжалом и ударив кулаком в живот с такой силой, что я переломился пополам, второй удар пришёлся в лицо, к счастью, гардой, - мы были слишком близко друг к другу. Я рухнул на колено. Ромео занёс надо мной эсток, как незадолго до того - над ним. И он не собирался ни щадить меня, ни эффектно приканчивать. Узкий клинок устремился к моему горлу...
   Вдруг Ромео схватился за сердце, лицо его перекосилось и посерело от боли, он осел рядом со мной, выронив-таки эсток. Я проследил взглядом невидимую простому глазу алую нить, протянувшуюся от тела Ромео к крыше соседнего дома (там до боя не было Рыцарей Креста и заклятье моё пощадило его). Там стоял Эльген, хотя узнать его мне стоило определённых трудов. Роскошная одежда изорвана в клочья, от плаща практически ничего не осталось, лицо словно перемазано сажей, некогда длинные волосы основательно обгорели и свисали грязными лохмами. Он сжал кулак в чёрной перчатке - Ромео застонал снова.
   Я поднялся и отсалютовал вампиру, тот ответил мне лёгким взмахом свободной рукой. Ромео же, преодолевая боль, потянулся к эстоку, я отбросил меч ударом ноги и ткнул-таки Рукбой в горло Ромео. Но тот оттолкнулся ногами, рухнув навзничь, до того, как обсидиановый клинок вонзился в его шею. Я шагнул вперёд, наступая на грудь да Косты и уже в третий раз занося над ним кинжал. И в третий раз мне не дали прикончить его.
   Несколько событий произошли одновременно. Во-первых: за спиной Эльгена вырос какой-то чудом уцелевший Рыцарь Креста с копьём и коротким ударом насадил вампира, словно бабочку в гербарии, на её "жало". А во-вторых: д`Эрбре отбросил вымотавшегося в конец де Торреса (ещё бы не вымотаться, столько железа на себе таскать!) и, подцепив носком сапога валяющийся на земле арбалет, выстрелил мне в грудь. Да уж, что на Братство, что на Рыцарей Креста работали лучшие мастера славного города Генары, даже провалявшийся на земле весь бой арбалет оказался вполне пригоден к употреблению.
   Меня словно ветром в сторону отнесло за секунду до того, как болт врезался мне в грудь. Между мной и д`Эрбре вырос брат Гракх, которому никакие болты нипочём. Он легко выдернул болт из тела, отшвырнув в сторону. Наконечник зазвенел по камням мостовой вместе с кристалликами той жидкости, что заменяла мистикам кровь. Д`Эрбре замер на мгновение, но когда брат Гракх шагнул к нему, поигрывая мечом, предпочёл ретироваться. Второй Кровавый клинок отбросил копьё с насаженным на "жало" вампиром и, ловко соскочив с крыши и подхватив приходящего в себя Ромео, бросился бежать. Я попытался кинуться следом, но брат Гракх остановил меня, перехватив меня поперёк груди сильной рукой.
   - Не стоит, сын мой, - раздался из-за моей спины голос отца Симоэнша. - Они все дети Церкви и не заслуживают смерти в этом проклятом городе.
   Я обернулся, освободившись от железной хватки брата Гракха, епископ Альдекки стоял среди трупов людей и орков, одними губами читая отходную молитву по погибшим. Это несколько не вязалось с рваной рясой инквизитора и его шестопёром, запачканным неизвестно в чём.
   - Достаточно смертей на сегодня, - продолжил он, заканчивая отходную. - Нам пора серьёзно поговорить, сын мой. И ты, вампир, спускайся с крыши! У меня нет к тебе никаких претензий.
   Эльген легко спрыгнул на мостовую, умудрившись не поскользнуться на лужах крови и не споткнуться о валяющийся труп, пружинистой походкой направился к нам. Он был безоружен, однако весь прямо-таки излучал силу и опасность. Кровь пятнала одежду вампира, от неё исходила прямо-таки запредельная нелюдская мощь. Я даже поморщился, ощущая её, брат Гракх же оскалился и поднял меч в оборонительную позицию. Но тут же опустил его по знаку отца Симоэнша.
   - Мы с братом Гракхом по дороге сюда встретили Лучию Мерлозе, - ровным голосом произнёс он. - Она поведала мне о том, что же на самом деле здесь делает Ромео да Коста. Я подозревал о не совсем подходящих для добродетельного клирика делах Его высокопреосвященства, которые меня прошлого, так и тянет назвать "делишками". Не важно, что именно она мне поведала, но могу сказать одно - за них кардинала следовало бы отправить на костёр.
   - К нам это какое отношение имеет? - прервал его Эльген.
   - Мы больше не связаны кровью, - возможно резче, чем следовало бы возразил я вампиру, однако обратился следом и к отцу Симоэншу: - И всё же Эльген прав. Ни дела, ни делишки Его высокопреосвященства меня ни в коей мере не волнуют.
   Епископ возвёл очи горе, словно прося у Господа терпения для общения с нами.
   - Поймите, дети мои, - Я отметил, что "детьми" он назвал нас обоих, с чего бы это? - я обладаю информацией, которая может взорвать не только Альдекку и Иберию, но всю Церковь. Помогите мне вырваться из этого города, оставьте его тайны Лосстароту с да Костой. Если их не прикончит этот проклятый город, то ни перебьют друг друга и без вашей помощи. Вне Брессионе же мы сумеем обрести власть куда большую нежели заключённая здесь. Эта будет власть над сильными мира сего.
   - Эфемерная она какая-то, ваша власть, отец мой, - передразнил его манеру говорить Эльген, - все доказательства здесь, в Брессионе. Чем вы собираетесь шантажировать этих ваших сильных мира?
   - Мои слова подтвердит брат Гракх, - усмехнулся отец Симоэнш, - а всем известно, что мистики врать не могут, так сказать, органически. Его слова, лучшее доказательство.
   Вампир при упоминании мистиков сморщился, как от зубной боли, однако правоту епископа не признать не мог. Доказано и давно, что мистики не врут и врать не могут, как мудрёно выразился отец Симоэнш органически.
   - Да, - подтвердил я его слова, - тут ты прав. Но я всё же откажусь от вашего заманчивого предложения, у меня в Брессионе дела не только и не столько профессиональные, сколько личные. Я должен прикончить да Косту.
   - А я вот, нет, - сказал вдруг Эльген, - если вы, Ваше преосвященство, не уверены в своей охране, то я вполне могу составить вам компанию. Даже лишившись оружия, я многое могу противопоставить возможным врагам.
   Брат Гракх заскрипел зубами, но смолчал.
   - Я также сопровожу вас в Альдекку, - произнёс подзабытый всеми де Торрес. - Я обязан вернуться в столицу и доложить обо всём, творящемся в Брессионе графу Строззи, а также о предательстве твоего спутника, де Каэро.
   - Каком таком предательстве? - насторожился я. - Луис - предатель?
   - Документы, привезённые тобой из Хоффа, а также детальный анализ операции в столице Билефельце, показали, что де Каэро работал на фон Геллена. Он попытался скрыться в Брессионе, по непроверенным данным, предложив свои услуги ещё и Бардорбе, но после короткой беседы с Лосстаротом, был вынужден срочно бежать.
   - Итак он у нас уже не двурушник, а трирушник, что ли? - усмехнулся отец Симоэнш. - Бойкий паренёк.
   Я даже рассмеялся от нахлынувшего практически беспричинного веселья, откинувшись на всё ещё горящую стену дома.
   - Что с тобой, Эшли? - с видимым вниманием поинтересовался у меня де Торрес, скорее всего, посчитав, что я рехнулся, и он был не так далёк от истины.
   - Всё нормально, Диего, - отмахнулся я от него. - Всё дело в обстановке. Мистика, тайны, магия, орки, а тут - тривиальный предатель и шпион фон Геллена. Сейчас со смеху помру, Господь свидетель.
   - Это, и вправду, немного смешно и даже абсурдно, - кивнул отец Симоэнш, - однако у меня возникают некоторые сомнения относительно твоего рассудка. Уже сейчас ты проявляешь несколько более сильную реакцию на эти слова. Я думаю, дальнейшее отнюдь не благотворное влияние этого города...
   - Я не сумасшедший, - бросил я ему, - и не сойду с ума, поверьте.
   Отец Симоэнш покачал головой и двинулся обратно, в сторону катакомб и тоннеля к Кастель Муньосу. Я же зашагал по следам Лосстарота и теперь уже да Косты, чувствуя спиной осуждающий взгляд епископа Альдекки. Я не знал, что вижу всех их в последний раз.
  

Глава 9.

   Хорошо, что я вспомнил о баклере, который отбросил перед схваткой с да Костой, подобрав его. Иначе следующая наша встреча могла и не состояться. Я не побрезговал обыскать трупы погибших, запасшись едой на несколько дней перед дорогой, и как раз тогда расположился в одном из почти уцелевших домов для ужина и отдыха.
   Я уселся на пол и вонзил зубы в жёсткую, что твоя подошва, солонину, запивая её вином из позаимствованной у офицера Кровавых клинков флаги, а после растянулся на пыльном полу, сняв баклер с запястья и подложив под голову. Это-то и спасло мне жизнь.
   Свист клинка ворвался в мои сны, бесцеремонно вытряхнув меня из этой блаженной обители отдыха от безумия нашего мира. Я перекатился, подставив баклер под меч. Щиток разлетелся сотней осколков. Я снова перекатился, выхватывая свой. Но он не понадобился. Я узнал и напавшего и его оружие. Это был отлично знакомый мне Рыцарь Смерти по имени Хайнц, державший в руках мой осквернённый меч, которым я прикончил сначала лича, а после - некроманта.
   И это давало мне огромное преимущество, ибо та великая сила, что наполняла чёрный с алой кромкой клинок, подчинялась единственно вашему покорному слуге. Я отдал осквернённому мечу приказ - парализовать Рыцаря Смерти, не дав ему пошевелить и пальцем. Когда же он замер, поскрипывая сочленениями доспеха, я обратился к нему не без здорового цинизма.
   - И где же легендарная благородность Рыцарей Смерти? - поинтересовался я у него, обходя кругом.
   - Оно хорошо против более слабых противников или, по крайней мере, равных по силе, - ответил с непробиваемой прямотой Хайнц, - а с такими как ты, лучше о ней позабыть. Мне окончательно умирать не с руки.
   - И то верно, - кивнул я, останавливаясь напротив мерцающей багровым щели топхельма, - только почуял вкус бессмертия - и тут... - Я красноречиво развёл руками. - Зачем ты вообще решил прикончить меня? Ведь не мог же не знать, я без труда справлюсь с тобой, если ты не прикончишь меня в первые секунды боя.
   - Я хотел остаться единственным повелителем силы, заключённой в осквернённом мече.
   - Хорошо, - кивнул я второй раз. - Люблю честность. Ответь мне на один вопрос с обыкновенной своей честностью - и я отпущу тебя и даже позабуду о твоём нападении, оставив тебе этот меч. Он мне никогда не нравился.
   - Что за вопрос? - Рыцарь Смерти сразу перешёл к делу.
   - Что вам с некромантом понадобилось здесь?
   - Некогда на месте Брессионе, - начал свой рассказ Хайнц, - было капище древней богини Смерти Килтии. Глубоко в подземельях стоит оно. Это алтарь, на который проливались литры и литры крови, пока Конклав Магов не уничтожил капища Килтии по всему миру, однако сила в них была такова, что пришлось над каждым оставить по Хранителю - магу, следившему за ними. Кайсигорр был одним из них, пока его не вынудили покинуть его дом. Однако чтобы не бросать дела, порученного Конклавом, он слился с городом, подчинив капище себе. Сила в этом капище - огромная, завладеть ею желают очень многий и некромант, с которым я путешествовал, один из них.
   - И весь этот сыр-бор из-за капищ или чего-то там какой-то давным-давно позабытой богини Смерти? - усомнился я. - Уже и Конклав Магов Церковь разогнали много лет назад. Что-то слабо верится.
   - Капища Килтии стоились не произвольно, - пояснил усталым тоном Хайнц, - а на определённых местах, обладающих собственной силой. Я ничего толком о них не знаю, но по слухам они каким-то образом связаны с самим нашим миром, который генерирует эту самую силу.
   Немного, однако больше чем ничего - и то хлеб, как говорят в Карайском царстве. Я снова обошёл Рыцаря Смерти, придирчиво оглядев со всех сторон, а после как бы для себя произнёс:
   - Отпустил бы я тебя с миром, Хайнц, да вот после нападения... Ночью, на сонного... Вот если бы ты дал мне клятву... К примеру, поклялся Жизнью и Смертью.
   - Ловок ты, шельма, - буркнул Рыцарь Смерти. - Хорошо. Клянусь Жизнью и Смертью, что никогда более не подниму на тебя своего меча, этот или какой иной. Доволен?
   Теперь я мог с лёгкой душой снимать с него парализующее заклятье. Что и не преминул сделать, отпустив на все четыре стороны, а сам растянулся на полу - досыпать. Последней мыслью перед тем, как я вновь погрузился в сон была: "Что-то не везёт мне на баклеры?"
  
   Рыцарь Смерти Хайнц же покинул дом, где неудачно покусился на рисколома. А ведь следовало бы сразу понять, с ним сладить будет совсем не просто. Слишком уж силён он - этот Эшли.
   Он шагал по пустынным улицам Города сеньоров, зомби и прочая нечисть и нежить опасались даже на милю приближаться к нему. Сам же Хайнц совершенно не представлял, что же ему делать дальше. Без некроманта он не имел права возвращаться в Подземье, да и не хотел он держать ответ перед Советом Праха и Пепла, ведь развоплотят же и разбираться не станут, даже этаким мечом, как у него, ему нечего противопоставить тринадцати сильнейшим некромантам этого мира. Выход один - самому найти капище Килтии и получить силу, содержащуюся в нём, вот тогда-то он и поговорит с трупарями на равных. Тем более, что он не сказал Эшли всей правды. Во-первых, чтобы получить силу Килтии нужно принести ей кровавую жертву, а во-вторых - мощь, освобождённая в результате, уничтожит принесшего эту жертву, сожжет не только его тело, но и самую его душу. Чтобы этого не случилось, необходимо нечто вроде магического предохранителя, который не даст ей сделать этого. Вот только Рыцарю Смерти, лишённому тела, а, по большей части, и души, ничего подобного не грозило.
   - Куда торопишься, рыцарь? - раздался голос из темноты и дорогу Хайнцу заступили двое, один в доспехах Рыцаря Креста, другой - в простой броне без знаков различия. Видимо, в ночной темноте они приняли его за обычного воина, каких сколько угодно шляется в Брессионе в поисках неизвестно чего.
  
   Проснулся удивительно хорошо отдохнувшим и чувствовал себя просто отлично, не смотря на полуночный инцидент. Проспал я, как выяснилось, едва ли не до полудня, но теперь был готов практически ко всему, но только не к тому, что приду в себя в уже знакомом доме Кайсигорра, а сам хозяин как и прежде будет сидеть в кресле, сложив длинные руки на подлокотниках. На столе перед магом лежал толстенный гримуар.
   - Время, - глубоким голосом произнёс он, - страшное время приходит. Проснулись Ниины, стерев с лица нашего мира мой любимый город. Я стал частью его, не желая покидать своё детище под напором церковных фанатиков, и я чувствую, что капище Килтии будет вскрыто. Ты, юноша, кто бы ты ни был, должен помешать этому. У тебя достаточно сил, но не знаний - и я дарю тебе последний гримуар, который даст тебе эти знания.
   - Не скрою, - продолжал он, - что я знал о тебе и твоём приходе, подбрасывая гримуары и исподволь направляя, то сюда, к моему дому, то к иным местам, где они были спрятаны. Дело в том, что незадолго до того, как слиться с Брессионе, я прозрел грядущее, - и пускай это у меня получается много хуже, чем у зовущего себя Вороном, - но я разглядел несколько событий - вариантов будущего. И лишь можешь попытаться изменить его, не допустив самого худшего. Предвидя это, я устроил выход в капище прямо из моего дома, где ты сейчас находишься. Эта вон та дверь, у меня за спиной. Но сначала изучи последний гримуар и лишь в этом случае у тебя будет хоть небольшой шанс помешать Лосстароту и да Косте.
   Я тяжело вздохнул, глядя как легендарный маг Кайсигорр пропадает, растворяясь в воздухе как сон златой, оставляя мне удобное кресло, последний гримуар и дверь за спиной, ведущую в храм Килтии - древней богини Смерти.
  
   - Так вот он какой, - произнёс Лосстарот, - вход на капище Килтии.
   Они с Хардином и Фернаном, окончательно впавшим в прострацию ото всех злоключений, постигших их в проклятом городе, городе зла, стояли на пороге какого-то подвала в одном из домов на окраине Города сеньоров, ближе к отрогам Ниинских гор. Вырубленная в камне лестница уходила глубоко под землю, теряясь в темноте. Страндарец запалил смолистый факел, медленно вытянул из ножен меч, задвинул апатичного Фернана себе за спину и медленно двинулся вниз. Лестница была достаточно широкой и вскоре Лосстарот уже шагал с ним плечом к плечу, нервно позвякивая стальными пальцами.
   И город и это капище давили на обоих, многопудовым грузом ложась на плечи. Не раз и не два то один, то другой лидеры Культа Кайсигорра порывались сказать хоть что-то, дабы развеять тягостное молчание и звенящую тишину, но раз за разом слова, уже готовые сорваться с их губ, так и застревали в горле, не находя выхода. И вышло так, что первыми словами, произнесёнными за долгие полчаса спуска были:
   - Ну вот мы и встретились, Лосстарот. - И произнёс их не кто иной как Ромео да Коста.
   Он в сопровождении воина без знаков различия и рыцаря в полном готическом доспехе, в котором Сидней узнал Рыцаря Смерти, преградил дорогу лидерам Культа Кайсигорра. Проклятый воитель держал в руках осквернённый меч невероятной силы, которая потрясла Лосстарота, а уж чувствительного в последнее время ко всякого рода магическим эманациям Фернана и вовсе загнала в едва ли не в кому. Мальчик осел на ступеньки схватившись за голову, по щекам его градом катились слёзы.
   Все пятеро знали драка предстоит нешуточная и пощады в ней ждать не придётся. Поэтому, чтобы опередить своих противников, не желая тратить время на бесполезные угрозы, Лосстарот бросил самоё мощное из имеющихся у него в запасе заклинаний, а сам бросился по широкой лестнице мимо опешивших от подобного поведения врагов. Хардин попытался подхватить юного сына герцога Бардорбы и последовать за своим предводителем и другом, но Фернан с неожиданной яростью вырвался из его рук, кинувшись прямо к Ромео сотоварищи.
   Шарль д`Эрбре среагировал молниеносно и практически не думая о результате содеянного, как это с ним частенько случалось. Он выхватил из-за пояса метательный кинжал и швырнул его в Фернана. Мальчик даже не попытался увернуться от летящей смерти. А за мгновение до того, как клинок пробил его грудь, Хардин вскричал раненным зверем и сморщился как от боли зубовной.
   Случилось то, чего он боялся столько лет. Сработало-таки проклятье Ворона, он увидел в будущем свою неизбежную смерть.
   А тем временем потолок тоннеля, где они стояли, разлетелся на куски и на образовавшуюся довольно внушительную площадку спикировал здоровенный дракон с золотой шкурой. Это был зверь из Ниинских гор, подчинённый Лосстаротом незадолго до захвата отцовского поместья, в длину он достигал сорока ярдов, а размах крыльев - двадцати, мощная клиновидная голова, украшенная парой горящих алым глаз и пастью, дополненной несколькими рядами зубов, меж которых то и дело мелькали языки пламени, а из ноздрей вырывались струйки дыма.
   Не обратив ни малейшего внимания на лидеров Культа Кайсигорра громадный дракон вплотную занялся их врагами. А Лосстарот и несколько замешкавшийся Хардин уже бежали вниз, к капищу Килтии. Ромео, д`Эрбре и Хайнц рассыпались полукругом, позабыв о них, теперь их единственным врагом был дракон и только он. Могучая тварь, в алых глазах которой плескались бесконечная и бесконечно далёкая от человеческой мудрость, и невыразимая словами печаль по поводу того, что он должен подчиняться кому бы то ни было. Дракон старался поскорее разделаться с людишками, чтобы обрести, наконец, столь желанную свободу.
   Поток всесжигающего пламени вырвался из пасти дракона, но Рыцарь Смерти вовремя закрыл собой Кровавых клинков. Доспех его раскалился добела, два не потёк, расплавившись, но герру Хайнцу было всё равно плотские желания и страдания давно покинули его вместе с самой плотью. Дракон однако не растерялся, тут же ринувшись в атаку, с зубов его капал яд, шипя на древних камнях лестницы. Рыцарь Смерти замешкался всего на мгновение - доспех подвёл-таки, не выдержал температуры; он не успел ударить громадного ящера осквернённым мечом, и на кирасе его сомкнулись жуткие челюсти. Проклятая сталь заскрипела и поддалась, яд разъедал её, затекая внутрь.
   Но и Ромео с Шарлем не сидели сложа руки. Второй метательный кинжал полетел в полуоткрытую пасть, вонзившись в язык - очень чувствительную часть тела дракона. Тот затряс мордой, трепля Рыцаря Смерти как пёс тряпку, однако был вынужден выпустить его и принялся отчаянно ковыряться во рту не слишком-то ловкими передними лапами. Ромео бросился в атаку, делая молниеносный выпад в глаз ящера, но попал в мощное надглазье - роговую пластину, по прочности не уступавшей хорошей броне. Дракон отмахнулся от него - когти легко распороли броню, гамбезон, укреплённый стальными пластинами, однако, к счастью, до тела Рыцаря Креста не дойдя. Д`Эрбре рубанул по лапе, держа меч двумя руками - клинок рассёк чешуйчатые пластины и слабые мышцы, но вот кость не поддалась даже генарской стали, она застряла в ней намертво, оставив адрандца безоружным.
   Пришедший в себя герр Хайнц сумел подняться на ноги, пускай и покачиваясь, но сделал пару неверных шагов, дракон вновь повернулся к нему, наполнив лёгкие воздухом, и вновь выдохнул пламя. Вот тут он допустил роковую ошибку, подставив Ромео огненную железу, где кислород из его лёгких превращался в огонь, особенно хорошо видимую сейчас, когда в ней шла эта реакция. Молниеносный выпад да Косты достиг цели, но он не знал что произойдёт после.
   Взрыв от лопнувшей железы разбросал вокруг волны пламени. Дракон взвыл, тряся мордой и поливая всё вокруг жидким огнём, однако умирать не собирался, клацала пасть, хлестал яд, одна капля которого способна прикончить человека, попав даже на тело. И если герру Хайнцу было на него наплевать, а Ромео успел укрыться за широкой спиной дракона, то от несчастного предателя и перебежчика не осталось и горки пепла, только одно из многочисленных пятен, и без того обильно украшавших пол и стены тоннеля.
   Решив всё же прикончить ещё хоть одного врага, дракон рванулся к да Косте, разворачиваясь в тесноте и помогая себе крыльями. Ромео едва успел отпрыгнуть от уже иссякающего потока жидкого огня и яда, но более н помышляя о рискованных атаках, решив предоставить ящера его судьбе и осквернённому мечу герра Хайнца. Но и Рыцарь Смерти не мог ничего поделать с драконом, спину того надёжно защищали сложенные крылья и мощные пласты слежавшейся чешуи.
   Ромео отступал вверх по лестнице, совершенно не представляя что дальше делать, ибо дракон совершенно не собирался отдавать концы, по крайней мере, не покончив с ним, а Рыцарь Смерти ничего предпринимать не собирался. "Бесславный конец", - подумалось ему за секунду до того, как ящер, собрав последние силы, метнулся к нему, раззявив пасть почти на девяносто градусов.
   Щелчок цагры прогремел для Ромео гимном господним. Длинный - с руку - болт с украшенным многочисленными крючками острием, глубоко вошёл в горло дракона, разорвав нежное нёбо и многострадальный язык. Могучий ящер уже не кричал, он низко сипел, испуская последний дух. Он медленно осел на пол и тело его начало исходить отвратным дымом, разлагаясь прямо на глазах. Яд его начал растворять самого дракона, как только жизнь покинула его. И уже спустя пару минут, от него осталась груда костей.
   Ромео обернулся на звук и увидел самого обычного человека в кольчуге поверх потрёпанного приказчитского камзола и шлеме с лёгким забралом, закрывающим верхнюю часть лица и парой стальных перьев, украшавших небольшой купол. Спаситель да Косты опустил арбалет, вытащив из ножен саблю, но одновременно подняв забрало.
   - А это ты, шпион, - усмехнулся Ромео, - кто бы ещё мог появиться здесь. Как тебе спасение от разоблачения, а? Может быть, уже мечтаешь оказаться в каземате ИРМ.
  
   Я видел всё это через удивительное окно в доме Кайсигорра, оно являло моему взору отнюдь не улицу, как остальные, а тех людей, о которых думал. Поддавшись порыву, я выскочил в это окно (естественно, дочитав сначала гримуар), но приземлился на мостовую слишком поздно, - трое моих врагов уже покинули разлом, спустившись ниже.
   Подобрав цагру, столь неразумно отброшенную Луисом, и сумку с болтами, оставленную им же, я уверенно зашагал за ними следом, на ходу перезаряжая тяжёлый арбалет. Троицу я настиг уже у самого входа в капище Килтии, они стояли у последнего поворота, где я уже всей кожей ощущал тёмную силу, практически пропитавшую затхлый воздух подземелья. Я также замер в некотором отдалении от них, целясь из цагры в основание шеи Луиса де Каэро - предателя и шпиона. Выбор мой был прост. Герр Хайнц не нападёт на меня - он связан столь вовремя взятой клятвой, а для Ромео у меня имеется Рукба. Однако стрелять я не спешил, прислушиваясь магически обострённым чутьём одновременно к разговорам Ромео сотоварищи и Лосстарота с Хардином.
   - Почему этот Рыцарь Смерти присоединился к тебе? - спрашивал, похоже, чтобы убить время, Луис.
   - Ему нужен паладин, - отмахнулся от него, как от назойливой мухи Ромео, - сам по себе он почти ничего не представляет, к тому же у нас сходные цели. Я получаю бессмертие и некую толику силы Килтии, а он - всю остальную силу. Она нужна ему, чтобы навести шороху в некромантском сообществе.
   Рыцарь Смерти ничего не ответил на эти оскорбительные слова, Ромео, скорее всего, также привязал его к себе страшной клятвой Однако он не мог не почувствовать меня, хотя бы осквернённый меч подал ему знак, что истинный хозяин близко, но ничего не сказал да Косте. Я усмехнулся про себя, такова, значит, твоя месть, Рыцарь Смерти Хайнц.
   А вот разговор лидеров Культа Кайсигорра был куда интереснее, хоть и не многим длиннее.
   - Ты ведь уже знаешь, так? - спросил Лосстарот. - Знаешь, что я сейчас сделаю.
   - Знаю, - ответил Хардин, и я словно наяву увидел как он кивает.
   Также я увидел и всю остальную картинку. Небольшое помещение, явственно давящее на тех, кто в нём находится. Точно в центре - высокий, но грубо сработанный алтарь - он же капище; на котором словно распростёрся отлично знакомый мне человек. Кайсигорр. И только усилием воли я заставил себя увидеть его не живым, а - высеченным из камня, каким, на самом деле, он и являлся. Грудь гранитного Кайсигорра, изваянного, надо сказать, с куда большим мастерством чем сам алтарь, была вскрыта точно напротив сердца. И о назначении этого отверстия я, памятуя о словах Рыцаря Смерти насчёт кровавой жертвы, я нисколько не сомневался
   И Лосстарот подтвердил мои подозрения. Он подошёл вплотную к Хардину, так что я, даже своим магическим зрением, не сумел разглядеть кто из них кто. Шипящий звук, с которым клинок выходит из ножен, удар, на пол обильно проливается кровь - и следом Хардин оседает. Рывок - в стальной руке трепещет ещё живое сердце страндарца, оставшегося верным своему другу до конца. Лосстарот делает несколько шагов к алтарю и кладёт сердце в отверстие.
   Я даже не заметил, как Ромео молнией сорвался с места, со всех бросившись к капищу, из которого в ответ на кровь Хардина уже устремился в потолку и дальше, минуя его, - в небеса столб огня. Рука да Косты врезалась в спину Лосстарота, где горела огнём странная татуировка в виде стилизованного ключа, пальцы Рыцаря Креста сомкнулись на ней и он резко дёрнул на себя, вырывая ключ к силе Килтии из спины Лосстарота. Тот содрогнулся, оседая на пол неподалёку от Хардина и поливая всё вокруг кровью. Он более не был бессмертен и теперь медленно и мучительно отдавал концы, как говорят коибрские моряки.
   А Ромео шагнул в столп огня, сжимая в руке ключ, раскинул руки, принимая её, поглощая телом и душой. Она не сжигала, но напитывала его, делая надчеловеком, чем-то куда более мощным нежели мог бы стать я, даже через множество лет.
   Неожиданно что-то вернуло меня к реальности. На плечо мне тонкая легла ручка, принадлежащая Лучии Мерлозе. Это заставило меня рефлекторно надавить на скобу цагры - болт пронзил замершего, да так и не пришедшего в себя де Каэро. Предатель дёрнулся, врезавшись в стену, наконечник глухо звякнул о каменную стену. Герр Хайнц даже пальцем в латной перчатке не пошевелил, продолжая наблюдать за действом, развивающимся непосредственно около капища.
   - Ступай отсюда, Лу, - не оборачиваясь бросил я за плечо, - тут не место простым смертным. Можно и с ума сойти, а он у тебя великолепно отточен, обидно будет, если Пресвятой престол потеряет такую голову.
   И не обращая внимания на то, ушла она или нет, отбросил бесполезную цагру, вытащил Рукбу и двинулся мимо трупов - оживших и нет - к Ромео. Бывший Рыцарь Креста уже ничем не напоминал человека, сила, обретшая вид света, пронизала его, он же сам стал частью её, впитывая и впитывая мощь самого нашего мира, пускай и отравленную кровавыми жертвами Килтии. И лишь Родовой мститель со своей, непонятной нам магией, мог нанести ему вред.
   Поток иссяк в одно мгновение и с капища сошёл Ромео да Коста, обнажённый как при появлении на этот свет Я шагнул к нему и без размаха ударил ножом снизу вверх в грудь. Он никак не прореагировал на это, лишь вскинул руки - и вот он уже облачён в великолепный доспех и плащ белоснежного цвета, лицо его также разительно изменилось - оно являло собой маску равнодушия и всепрощения, волосы также выцвели до платинового. Он грустновато улыбнулся мне и отбросил одним взглядом в дальний угол капища.
   Не обращая более на меня никакого внимания, он двинулся к выходу, сделав короткий жест Рыцарю Смерти и тот поплёлся за ним, словно послушный хозяйской воле пёс. Проходя мимо распростёртого на земле, но всё ещё живого Лосстарота, он посмотрел на сына убитого им Бардорбы, а тот вдруг поднял на него взгляд и совершенно чистым и ровным голосом произнёс:
   - Теперь ты проклят, Ромео. Ключ, дарованный мне сгорел в пламени Килтии, а где получить такой, ты не узнаешь если того не пожелает сам заклеймивший меня. Хардин мёртв, я - умираю и тебе нас не достать. Сам же ты обречён вечно мучатся в поисках новых источников силы, такова отныне твоя природа, но и найдя их ты не сумеешь воспользоваться не одним более, ибо без ключа сила уничтожит тебя, даже такого как сейчас... - Он закашлялся, кровь пошла горлом. - Прощай же, Ромео да Коста, не стану проклинать тебя, ты и так уже проклят.
   И я буду не я, если он не улыбнулся, ускользая от Ромео в смерть.
   Реакция на слова Лосстарота у да Косты была разительной. Его сияние в миг погасло, доспех и плащ развеялись лепестками света, единственным напоминанием о силе, полученной им силе был платиновый цвет его волос. Одежда же вновь стала такой же как прежде, только неповреждённой.
   Он напоследок повернулся ко мне и бросил:
   - Тебе никогда не выйти из этого города, рисколом. Мне свидетели не нужны.
   И он швырнул в мою сторону заклятье, навечно запечатавшее вход в капище. Я никогда не сумел бы снять его при всей своей силе и всех знаниях, дарованных гримуарами Кайсигорра - уровень не тот.
   Ромео ушёл, а я остался лежать у стены запечатанного капища и не было ни сил ни желания шевелить и пальцем. Этот баалов город доконал-таки мня, как говориться не мытьём так катаньем. От этой мысли я рассмеялся, вот уж точно как безумец.
  

Эпилог.

   Ромео не заметил её, притаившуюся за обломком стены одного из домов. Рыцарь Смерти может и видел, но виду не подал. Когда они скрылись из виду она рискнула подойти к развороченному капищу. Однако сделать этого не удалось. У самого входа, словно невидимая стена отрезала капище от остального мира.
   - Её не преодолеть, Лу, - раздался с той её стороны голос Эшли. - Уходи из города. Ромео просчитался, остался свидетель его деяний в Брессионе. Найди отца Сель... Симоэнша и передай ему всё, что видела и знаешь. Теперь действие этой баалова спектакля выходит за пределы Брессионе и ты и Куница Симоэнш становитесь его главными действующими лицами.
   И сеньора аналитик Лучия Мерлозе - шпионка Пресвятого престола - направилась прочь от опустошённого капища к реке Хуаре, где у неё была припрятана лодка. Её ждала долгая дорога вниз по течению к салентинской границе, ведь в первую очередь она должна была доложиться Отцу Церкви, слишком уж велики и страшны могли оказаться круги, разбегающиеся по и так не слишком-то спокойной воде этого мира.
   А за ней следили незримые глаза рисколома, навечно запечатанного в проклятом городе Брессионе, который вскоре начнут звать городом зла.
  

Конец.

ноябрь - декабрь 2004 г.

  
   Благодарность компании Squaresoft за замечательную игру Vagrant Story, на основании которой написана эта повесть.
   Вечный покой даруй им, Господи.
   Рисколом - синоним сотрудника Отдела особо опасных криминальных операций Иберийских рыцарей мира.
   Иберийские рыцари мира - организация, работающая под непосредственным управление Национального собрания Иберии, день и ночь хранящая мир в королевстве (аналог КГБ СССР).
   Уничижительное, жаргонное прозвание адрандцев.
   Высший военный чин в Иберии.
   В Иберии высшее военное командование судит Коронный трибунал, под председательством короля.
   Горжет - иначе ожерелье, защита шеи и верха груди, могла комбинироваться со шламом или кирасой. После выхода доспеха из употребления эта деталь выродилась в месяцевидную металлическую бляху, которую носили на шее офицеры.
   Аналог игристых вин, в частности шампанского.
   Крест - ранг воина Церкви, присваивается Верховным инквизитором страны. Один Крест - воин не состоящий ни в одном из орденов. Два Креста - воин из ордена Святого Креста. Три Креста - Изгоняющий Искушение, полноправный воин-инквизитор со всеми вытекающими правами и обязанностями.
   Дознаватель - инквизитор, ведущий следствие по церковным преступлениям.
   Легенда о Корабле Катберта, на котором люди приплыли из-за Океана Слёз, в общих чертах напоминает притчу о Ноевом ковчеге и миф о затонувшей Атлантиде.
   Н'гусу - двуручный однолезвийный меч длиной до полутора метров, клинок имеет сабельный изгиб и елмань - расширение в конце.
   Келим - уроженец Келимане.
   Мистики - одна из самых таинственных рас этого мира. Предположительно, странным образом оживлённые магией люди, судя по местам проживания - жертвы моровых поветрий или войн. Считались порождениями Баала, но после серии войн вампирами, когда М выступили на стороне людей (будучи отвергнуты противной стороной), были признаны Церковью и допущены до таинства Посвящения Господу (аналог крещения). По сути своей являются полуживыми существами, способными к размножению и развитию, подобно людям, однако в жилах их течёт неизвестная науки жидкость, затврдевающая за несколько секунд, образовывая некое подобие брони вместо людской шрамовой ткани. Второй особенностью М является то, что внутренние органы (в том числе и головной мозг) их практически невозможно вывести из строя, а убить можно лишь отделив голову от тела, также не подвержены ни одной из известных болезней.
   Консервативность и нежелание изменяться, присущие Церкви, давно вошли в пословицы и поговорки.
   Алые войны - войны между людьми и вампирами.
   Вуж - древковое оружие с длинным колющим наконечником, от основания которого отходят два уса в форме полумесяца. Термин адрандский используется для обозначения земного французского вужа, виистский - швейцарского (раннего варианта алебарды с лезвием, крепящимся к древку двумя кольцами).
   Умбон - металлический шишак в центре щита.
   Органка - решётка с полыми прутьями.
   Майорум майорат - неделимое наследство. Титул и вся собственность переходят к старшему из наследников, остальным достаётся только родовое имя.
   Баделер - нож с изогнутым лезвием, расширяющимся к острию.
   Эспадон - большой пехотный двуручный меч.
   Эсток - меч-шпага позднего рыцарства с достаточно узким клинком, пригодным для нанесения колющих ударов.
   Адрандка - аналог земной франциски (франчески) - метательного топора германцев и франков.
   Мизерикорд - "кинжал милосердия", название стилетообразного кинжала, использовался для добивания противника.
   Шапель - иначе kettle hat, пехотный шлем, состоящий из полусферы и круглых полей.
   Шамшер - арабская сабля, встречающаяся по всей Центральной и Юго-Западной Азии.
   Карабелла - польская сабля.
   Коуза, куза, коуз - древковое оружие с наконечником в виде ножа, прямого или изогнутого, могло дополняться крючками и шипами.
   Баклер - маленький круглый щит.
   ИРМ работает исключительно под руководством Национального собрания и несёт ответственность только перед ним.
   Фальката - испанский (иберийский) меч с изогнутым серповидным лезвием.
   Защитник Веры - высшее звание среди Рыцарей Креста.
   Корпия - материал для перевязки, нащипанный вручную из хлопчатобумажной или льняной ветоши.
   Морион - шлеп пикинёра, конической формы с ладьеобразными полями и высоким гребнем.
   Сервы и вилланы - виды податного сословия, отличавшиеся практически полным бесправием, граничащим с рабством. Ромео имеет в виду договор, положивший конец гражданской войне.
   Лич - чёрный маг, обычно некромант, перешедший порог смерти, но не пожелавший умирать, он продаёт душу Баалу в обмен на вечную жизнь и неограниченные магические способности.
   Кошмар - громадный вороной жеребец с огненной гривой и копытами, превосходит по всем качествам обычных лошадей. Выводятся в Алом Анклаве, как правило, для каждого вампира индивидуально и преданы только ему до самой смерти, неразрывно психологически связаны с ним и умирают вместе с хозяином.
   Граф - высший титул в вампирском обществе Алого анклава.
   Виконт - титул в Алом Анклаве аналогичные дворянину (кабальеро, шевалье, рыцарю и т.п.).
   Рыцари Смерти и Тёмные Паладины - сословия проклятой аристократии. Рыцари по тем или иным причинам предавшие Господа и своих товарищей по Вере или же вернувшиеся с того свтеа, ведомые своей ненвистью.
   Faёriе - страна фей, волшебства и чар, в реальности не существует.
   Белый - цвет траура и смерти у эльфов.
   Фальшион (фальчион) - однолезвийный меч с массивным, расширяющимся к концу клинком, основное назначение Ф. - нанесение мощных рубящих ударов (острия Ф. часто делали закруглёнными).
   Готический доспех - тип доспеха, распространённый в конце XV века в первую очередь в Германии. Делался из относительно небольших рифлёных деталей и обычно комплектовался шлемом типа салад (тип шлема с "хвостом", закрывающим шею сзади, пришёл на смену бацинету в XVвеке) и бугивером (защита шеи и нижней части груди ). Носки сабатонов ( защита ноги, крепилась к поножу) Г Д. обычно острые и длинные, иногда съёмные. Большой шлем (топхельм) - тяжёлый закрытый рыцарский шлем с прорезью для глаз, появился в середине XIII века и использовался на поле боя до середины XIV века, когда его сменил более удобный бацинет (сферо-конический открытый шлем, трансформировался из малого шлема, носимого под топхельмом, снабжался бармицей, иногда - забралом или наносником).
   Энеанский огонь - аналог напалма.
   Дага - короткоклинковое колющее оружие, являющееся дополнительным к основному длинноклинковому (шпаге, палашу и т.п.), обычно удерживается в левой руке. Часто снабжалось захватами, зубьями и ловушками для захвата и обламывания клинка противника.
   Аналог французской борьбы la savate - популярного у аристократии стиля обороны, основой которой послужили приёмы рукопашного боя дворян, применяемые в совокупности с фехтованием шпагой и кинжалом.
   Клеймор, иначе клаймора - от гэльского claidheamh-more, "большой меч", двуручный шотландский меч с узким клинком, длинной рукоятью и прямыми, поднятыми к верху ветвями крестовины.
   Аванбрас - наплечник.
   Чем больше луна тем больше сил она дарует своим детям - вампирам и оборотням.
   Хауберк - длинная кольчуга с рукавами, закрывающими руку до середины ладони.
   Фитц фон Геллен - начальник разведки Билефельце.
   Трупарь - уничижительное именование некромантов.
   Гамбезон - длинный (до колена) стёганый поддоспешник, надевался под кольчугу, но мог использоваться и как отдельный доспех более бедными воинами.
   Передние лапы у драконов практически атрофированы и мышцы их довольно мягки в отличие от остальных, в особенности - грудных, шейных и спинных.
   Цагра - боевой арбалет панцирной пехоты.
  
  
  
  
   I
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"