Рок Сергей : другие произведения.

Ложка. Сказ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Все его предки были от сохи. Трактористы. А говорили со стороны: да дело же и правда в генах, когда люди все сплошь небольшие, хотя и многочисленные, практически - частые. Это вот рыба есть частая - частик. Так ее по частоте толпой в банку и закладывают, на службе у людей. Она лежит в банке, словно в железной таблетке, вся истекая пользой и жаждой людям помочь.
  А несколько лет подряд хотел он заняться индустриальным значит искусством, и знающий человек тут бы сразу сказал о месте отрастания рук от тела - это когда растут они откуда хошь, но все равно не оттуда - но ведь как определить силу зова? То есть, зова егоного. Это когда в самом нутре рождается солнце - но вот еще бы светило оно для людей.
  Эх.
  Тут бы и двери истории общества открылись, оттуда был бы глас - войдите и останьтесь в веках. А так, комплекс Наполеона - это дело вообще же жуткое. И не дай бог какому-то нормальному человеку побывать рядом - это все равно, что губки тисков закрутили, и жмет даже и не сталь какая-нибудь, а хоть что - пусть даже самые позорные материалы по типу рубероида там, пенопласта, может даже - искусственной кожи - дерматина.
  А хорошо ж со стороны оценивать. Как же хорошо. Никто тебя не треплет, никакое сигналы не заставляют старую совесть не клеиться к душе. Тут путь понятен. Ну не то, чтобы чистый уж Наполеон, это слишком уж клинически и даже - фильмово. Но не больница же. Здесь такой определенный же центростремительный фиг: азм есть царь. То есть, я есть царь.
   В этом, надо полагать, задача подобного человеко-концепта и состоит. Прежде всего, объявлять о своей царственности, время от времени посылаться - ибо кому оно такое надо, время от времени - самому кипеть, пыхтеть, даже может и с кулаками на кого кидаться - ибо царь же, а не верят. Как же доказать? Но главный тут по типу принцип - это созиданье норы. Вот уж тут коли кто разберет данное дело по мелочам, так и не поверишь, что человек есть человек, а не скажем- крот. Хотя вернее, наверное, червь. А еще было такое существо - это червяга. Семейство безногих земноводных. Пишут всякое: для увлажнения яиц родитель обвивает кладку, обильно смачивая её слизью. Но как-то очень уж душевно тут все, с любовью. Поэтому, можно даже и не определяться. Нора Наполеона? Да. И вся тут по типу фигня.
  Сказал ему на работе Нужный, Витя, по кличке Хач.
  - Чо это?
  Напрягся. Моментальный накал струны. Но ничего. Поэтичность вся и состоит из струн.
  -Вырезаю, - сказал он.
  -Чо режешь-то?
  Нужный же просто говорил. Ему лишь бы говорить. Взору его предстала вроде фигура, которую он, Стёпа Хожев, вырезал из дерева. И фиг было понять, чего это он делал - то ли руки некуда было деть, а то ли еще чего - да наверное, много может быть мотивов.
  -Ну.
  -Чо, ну? - Степа занервничал.
  -Ну хрен с тобой.
  -Скульптура, - сказал Хожев, - понял?
  -Нагада? - удивился Нужный.
  Но тут его позвали, он вошел в коморку, там произошел разлив. Это была водка вроде бы из опилок - так говорили. Но, впрочем, тут вполне имелся смысл - ибо имелся в округе завод, на котором чего-то перегоняли, а, стало быть, там могли производить и первоначальное наполнение пузырей ясных. А Хожева не звали. Да и не об этом рассказ. Сделана тут была некая штука с головой. Была рука. Второй почему-то не было. С ногами тоже как-то не совсем получилось - хотя это, конечно, всего лишь намек, начальная конструкция, масса, фактура.
  Ее он принес Тоне и говорит:
  -Видишь?
  -А? - спросила Тоня.
  Она чистила рыбу. Он разозлился.
  -Не видишь, что ли?
  -Чего?
  Тут он начал кричать.
  -Пойми. Я велик!
  Было это раз, конечно, n-ый, умноженный на что-нибудь. Но уж не на ноль - иначе бы произошла аннуляция.
  
  А тут мы немного в сторону отойдем и посмотрим на Русь, и посчитаем всех Наполеонов - а как много же их, какие строи, какие толпы! Только представьте себе - был он один, Бонопарт же жь! А переселился сразу во множество душ. Например, товарищ один, бывший Хожина приятель, поэт по имени Атлант, также ощущал Наполеона в себе - там он может и маленький был-то, но - точечный, векторальный. И вот, писал Атлант стихи и говорил:
  - Как же, как же!
  И спрашивали у него:
  - Что же ты имеешь в виду?
  - Как же я, как же я....
  Он чрезвычайно сам от себя был без ума, и вот, в один день они повздорили, Степан Хожин и Атлант. Начали вроде ничего, как обычно - внутри сайтца популярного, где люди живут душой и телом десятилетиями, воют, лобызаются, строят храмы собственного себялюбия, и вообще, протекает там жизнь в стиле "Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет тропа от прочих Я!"
  Так вот, ругались люто. Хожин так разозлился, что выложит в сеть фрагменты переписки с Атлантом. Люди-то что. Люди - людишечки. Кому какое дело до этого, если каждый - Наполеон. Не царское это дело. Но - был все ж скандальчик. И приходя домой, кричал Хожин Тоне:
  -Пойми!
  - Пойми!
  Кричал он порой тонковато, немного даже по-мышиному - но это дело известное - всегда рядом с собой надо искать человека, который бы был всем - и музой, и, извините, и ямой. Универсальное такое дело. Тем более, что как бы Степан Хожин в великих ни ходил, все это было не в тренде, а где-то в бэкграунде, а от жажды чудес лопалась порой кожа между пальцев.
  Ну, в общем, с темы Наполеонов мы и соскочили, едва начав, оставшись наедине с одним лишь Наполеоном - хотя, Бонопарт, конечно, был он Бонопарт, и часто говорил он о крови своей благородной, а также искал в своих корнях еврейство - а это дело известное. Многое простые люди ищут способы не быть простыми. Вроде бы как ты не Иван. Нет. Кровь улучшенная. Дело тут не совсем в Хожине, а вообще.
  И вот, что тут сказать? Таков мир. Ну вы кого-то удивите тем, что Земля круглая? Никого. Так и с Наполеонами. Создали, например, для них сайт "Неизвестный гений", и там они рвали друг друга, доказывая, что каждый из них гениальней другого. А была у Мастера Стёпы Хожина свое имущество. Как пришел он к Тоне на приживание, так и была с ним ложка. И как накрывала Тоня на стол, так он брал ложку свою и говорил:
  - Вишь, моё. Моё.
  Хихикал.
  - Ты правда гениален, - отвечала Тоня.
  - Почему же? - так хотелось о себе слышать, слышать, вдыхать, колебаясь, сжимаясь и разжимаясь.
  - Я терплю тебя, потому что ты гений.
  - Да, да....
  А что еще надо было? Гений может не работать. А то, что гений неизвестен, тут еще смотря как посмотреть - например, известен на одном сайтце, и на другом, а на еще одном его хвалили и Михаил Юрьев, и Заславка Миронов, и Валентина Мозгоклюева, и даже Леонид Сероштан вдруг, вдруг, вдруг.... Вдруг написал любовное послание. Хожин расценил это поэтически.
  - И правда, - сказала Тоня, - поэтому я тебя и люблю.
  И вот, кушали они. И кушал Степа со своей ложки. А потом вдруг словно вихрем, вдохновением его завертело, и стал он делать скульптуры из проволоки, и самое главное - был у него такой, эдакий, кусок. Сделает он например нечто, что называется "Змей Любви", сфотографирует, мол - образчик какой, вешает, вешает на сайтцах, и народ охает, и ахает - и домохозяйка Зайкова, и пенсионерка Василенко, и поэтическая продавщица особенных продмагов Любовь Августовна Берг, и необыкновенный инвалид Рашидов. Ну и как нахвалят-то, и бежит Степа к Тоне и требует. Требует.
  - А чего требуешь-то?
  - Я.... Я!
  - Ну....
  - Я....
  - Ну чего?
  - Пойми! Пойми!
  - Понимаю. Скажи.
  - Я! Я!
  Гению все прощалось. И ложка блистала особо, в шкафу. И вот, размотал Хожин проволоку и сделал другую фигуру. Сфотографировал - выставка. И хвалили его и поэтесса Инесса Сквознякова, и прозаик Луков, и драматург Иван Приобреталов, и даже лучший философ России (хоть об этом никто не знал, но это не важно), и хвалил его поэт Вахов, и художница странных ручек Елизавета Нежирнова. И так разошелся Степан, что на Тоню кричал, кричал, кричал.... И уж чуть не лопнул от крика своего. И летели слюни. А один раз так летели, что попали на электроплитку, а там был проводок оголенный, и как даст его по зубам.
  Упал Степан Хожин. Нет, сопротивление воздуха оказалось сильнее смерти - это был лишь щелчок, даже и не предупреждающий, а просто так.
  - Видишь, - сказал он.
  Тоня повернулась к нему.
  - А?
  - Меня могло убить, - проговорил он.
  Тоня тогда разозлилась существенно. Кормить гения собой, практически во всех аспектах, было невыносимо.
  Степа не работал.
  Степа снова сделал скульптуру из той же проволоки, сфотографировал ее и кому-то показывал в Интернете. Кем были все эти люди? Зачем? Почему? Отчего? Нужно было платить, в конце концов, за Интернет.
  Нужно было питаться.
  И вот, был обед, и ложка блистала, ложка жила сама по себе - и словно бы был голос ложки. Хотя и нет голоса у вещей, нет. Просто так оживают все вещи внутри у человека, и кажется, особым человек должен быть, не таким, как все - и верно, Степан от всех отличался.
  Был у него день рождения.
  Раздела он до плавок - весь худой, как стручок - и еще, подобно стручку - немного от жизни искривленный - сфотографировался он и людям показ. Да, в соцсеть.
  Соцсеть, соцсеть, соцсеть. Нет критерия - а и не надо. Немного эксгибиционизма - это нормально для Бонопарта. Надо, чтоб всего тебя видели. Всего-превсего. Любовь. Слава. Человек ли тебя приходит хвалить, или программа - какая разница. А научат обезьян сидеть по соцсетям - так и будут они строчить, строчить, и уж конечно, найдется не один Степан Хожин, облагородованный ими, ухоженный. Но ведь соцсеть - не человек. Впрочем, а если тебе больше ничего не надо?
  И стали они ругаться.
  Степа говорил, что Тоня - лишь приставка к нему, и что обязана ему служить, а он... А он...
  Он ведь и не неизвестный гений. Вон, фотка-то какая, комментариев то сколько!
  Ругались долго.
  
  
  И вот, сделал Стёпа скульптуру из проволоки и решил показать Завелицкому, а Завелицкий же был суть мужичок роста низкого, и словно бы и характера низкого - как будто оба эти качества тут единились, гнезидись в одной точке.
  - Нагада? - спросил Завелицкий.
  - Ну это, - ответил Степан.
  - Вот так же гусь гадит.
  - Как так? - удивился Степан.
  - Ну вот ты как бы сделал все это с позиции, так сказать, гуся. Но, в отличие от него, ты нагадил проволокой. Но форма та же.
  Степан хотел подраться. Не то, чтобы он драться умел. Но был он велик, а никто того не ценил, а надо было доказывать. А Завелицкий продолжал:
  - А потому что гусь большой. И отброс у него большой. А вот ты сделал отброс еще больший, медный.
  - Я художник! - завопил Степан.
  Тут тоже неудача его ждала - плюнул он, и слюна его попала на выключатель, и еще раз его стукнуло.
  - Эх, неудачка, - заметил Завелицкий.
  
  После этого уж и устроился Степан на работу, а там надо было применять знаний много, включая и лопату. В голове ж его стихи были как может быть пчелы - но ведь это слишком густо сказано - пчелы. У каждого свои пчелы, если не сказать - комары. Так и летают комарики, летают, стаи такие большие, тучные в общей массе и кусают за мозг, и постоянно из-за этого чего-то хочется, нет спокойствия. Укусов же так много, что ты каждый отдельный укус и не понимаешь. Работа. Мужики. Поэтика цеха. Люди ж везде обычные, они сразу приметили, что очень не обычный он товарищ, Степан Хожин.
  - Взгляд у тебя странный, - сказал Лёша Шестов.
  - Странный, - согласился Степан.
  - Мечтаешь, наверное.
  - Все время мечтаю.
  - И я мечтаю, - сказал Лёша, - люблю мечтать.
  - А о чем мечтаешь?
  - А обо всем. Недавно видел я фотоаппараты по две тысячи в Китае, думаю - закажу. А зарплату посчитал, а конечно и могу купить, а тогда не хватит на еду. Оно ж каждая копейка на счету. А мяса бы поесть? Любишь мясо?
  - Нет, - ответил Степа.
  - А что ты любишь?
  - Солнце люблю.
  - Я ж говорю, что ты мечтаешь.
  - Я художник.
  - Мой друг - художник и поэт, - Леша похлопал его по плечу.
  Степан разозлился, но сорвался на Тоне - ибо кормил он ее, обеспечивал, деньги нес.
  - Ты хотя б с месяц отработал, - Тоня сказала.
  Был конечно скандал. А уж как отскандалил Степан, решил он сделать механическую скульптуру из болтиков. И так болтики крутил, и эдак, и уж в конце концов, связал их проволокой, и все тут - шедевр. Тут же как без зрителей? Великие соцсети - это как великие сферы, как чудесные эры, залы, Большой, Малый, Олимпийский, Метрополитен Опера. И вот, невероятное творение уж висело там, и хвалили, хвалили Степу. И не выдержал он и снова стал ругаться с Тоней.
  - Пойми, я тебя кормлю!
  - Нет, не кормишь, - ответила она, - ты просто ко мне прижился. Вот выгоню я тебя, там и корми еще кого-нибудь.
  Но не выгнала. Есть же тайны такие - но, правда, пока черта еще не перейдена, пока некая ленточка не порвана - по типу финишной. Но люди так могут и десятилетиями жить, и кусаться, и даже ненависть порой доходит до каких-то особых видов кипения - но потом - любовь, морковь, и все такое. Не всегда, не всегда все так уж фатально.
  И вот, обозначил себя Степа в социальных сетях очень сурово:
  
  Грузчик. Челябинск.
  
  Ох, как хвалили-то. Это ж настоящий полет мысли, а не просто так - банальные плоды общества. Потому что настоящий технологический скульптор может и должен работать в Простых.
  Простой напоказ.
  Простой - как бы из 70-х, когда поэты осваивали стеклотару.
  И стихи шли лесенкой, и:
  - Видишь, что Тантал обо мне думает, - сказал Тоне.
  - А зарплату дали? - осведомилась она.
  - Зачем тебе зарплата?
  Тоня ж рыбу жарила. Так и стукнула сковородкой по плите. И даже капельки масла взлетели, и даже малость подшпарили Степана.
  - Зарплата - стихами, - усмехнулся он.
  - А кому они нужны?
  - А всем, - ответил он, - а я лучше, чем всякий Пушкин, поняла? При чем тут деньги? Я из тебя делаю человека. Живя рядом со мной, ты делаешь себе карму. То бы ты была просто Тоня, некая Тоня, а так ты - та самая Антонина. И будут в веках говорить - ах, та самая Антонина! А не та ли Антонина? А? Ну как Татьяна. Или ты хочешь исчезнуть в веках? Подумай сама?
  - Давай рыбу есть.
  - Давай.
  - А мяса хочешь?
  - Откуда?
  - Соседка дала. Они мясом торгуют. Просто принесла мяса. Будешь?
  - Буду.
  И ели они тихо. И ложка песню свою пела - потому что частью души была - художника и поэта, а еще - и ничего себе поэта, большого, а не малого.
  А уж сколько больших поэтов?
  Рожала, рожала земля, эх, нарожала же! Сколько талантов! Но почему все так устроено, почему таков ранжир?
  И жизнь шла. Жизнь крутилась. Жизнь - она как листок, приколотый к земной поверхности. Шар крутится, и листок. Вместе с шаром. А на нем - стихи Степана Хожина, но самое главное - это заслуженное место на сайтцах.
  Потому, пришел на работу Степан и там разгрузил целую машину всяческих продуктов. А часть продуктов ребята вытянули, взяли и водку, и сели, и обедали по-мужски - а вообще, в русской жизни обед мужиков - дело хорошее. Разговоры про своё. У кого-то ребенок хочет в блатной институт, а папа - из простых. Каков вывод? И ты будь простым. Или учись, учись, получай отметки. И вообще - все современные разговоры - про хотенье. Вот решила жена мужика простого, что она - уже нет, нет, не та, что раньше - вот у соседей такая машина, а у тех - такая, а у третьих .... И конечно, где-то кормят лучше, и бежать надо туда, где кормят лучше, и вообще - вдруг захотелось гастролей, так захотелось....
  - К армяну ушла, - сказал Носов.
  - Вот сука, - заметил Шкуренко.
  - Таксист.
  - Бабок больше у него?
  - Ну таксист. Таксует много, будет его крутить теперь.
  - На что крутить?
  - На шмотку.
  - Ага.
  - Скажет - вези в Эмираты.
  - С армяном связалась значит.
  - А ты его поймай.
  - Я поймаю, слышь.
  - Он же как заяц, таксист.
  - У них там мафия.
  - Да и у нас мафия. Слышь, Стёп, чо, армяна гасить пойдем?
  -Пойдем.
  - Вишь, и Стёпа пойдет.
  -Ну давай.
  -Ну давай.
  -Гаси.
  - Маловато водки
  - Пивком запивай.
  - Давай.
  - Давай.
  - Эх.
  Так вот, под водку они сперли три консервочки, рыбные, а хлеб у них был. Украли кетчуп. Но банка большая, увесистая. На толпу хватит. Сперли еще паштетов. А что такое баночный же паштет? Да это как бесконечность - съел немного, и полон ты штукой неизвестной, а также - необъятной, и сам ты становишься необъятным, ленивым, ничего не хотящим. Еще и водки. А пиво - в зеленых таких пластиковых пузырях, о 2.5, "Жигулевское". Нормальный мужик после такое еды спит. Ну только что если не пожар, да и то - можно и в пожар спать. Но самое главное, украли они палку колбасы "сервелат конский", и уж ели ее активно, никому не уступая. Шкуренко тут мастер был. Снял с нее кожуру, и при чем - целиком, и она в сторонке лежала, вся эта значит кожура, словно бы кожа какого-то существа. Так и получалось - существо было подвержено съеданию, а шкура - тоже ж трофей. А поэтому, взял Мастер Степан Хожин эту шкуру и стал делать комиссионно-техническое, а также - пост-пищевое, произведение искусств. Очень уж он красиво закручивал ее - и так, и эдак, получился такой шкурный человечек. И мужикам это понравилось.
  - Ишь, - сказал водила Андрюха Парков, - чо Степа-то творит. Степ, есть же на первом канале передачка, стань звездой.
  - Да там петь надо, - возразил Шкуренко.
  - Да чо. Степа - талант. И споёт.
  - Там другое, - сказал Носов, - это есть выставки индустриального, слышь, искусства. Там чего только не выставляют.
  - Пусть Гельману письмо напишет, - сказала бухгалтерша Валя.
  И все тут же стали к Вале приставать, а Степа сзади подошел такой и Валю и пощипывает, пощипывал, пощипывал, но тут уж и ехать надо. А Валя изделие-то в руках подержала - говорит:
  - Золотые у тебя руки, Степан.
  В общем, обуяла его гордость большая. Шел он домой, согретый теплом всей этой гордости, всей этой мощью потенциального будущего и себя самого - такого разнообразного и уже великого, и в принципе, все ж ценят, только бы....
  Только бы....
  Только бы было все правильно, с уважением. Потому что был он, Степа, немного пьяненький, а вообще - не пил он, против алкоголя по жизни, а потому - как пришел, стал Тоню дергать и так, и эдак.
  - Вишь.
  И крутит свое изделие.
  - Это что? - спросила она.
  - Скульптура.
  - Это?
  - Да. Уже оценили.
  - Где это оценили. Никогда не угадаешь, из чего.
  - Да не знаю. Зачем ты пил?
  - Я поэт, пойми. Я несу свой крест и тебя кормлю. И из колбаски сделал я новый жанр. Из колбаски, понимаешь. И я принес тебе его, это твое.
  - Это? А где сама колбаса?
  - Съели.
  - Ты что издеваешься, Степа?
  Тут и началось снова - потому что величие крайних фигур - это огого. Каждый поэт - ферзь. Король. Да и вся земля - лишь шар подлый, который сам не двигается, поэт еще вращает ногами. А если б не хотел - то не вращал бы, и что бы все тут делали? А?
  - А?
  - Как ты мне надоел уже? - закричала Тоня. - Хватит с меня! Убирайся!
  - Я?
  -Ты! Что, не уйдешь? Будешь дальше на моей шее висеть?
  - Кто висит! Я тебя кормлю!
  - Да ты еще зарплату не получал. Только аванс!
  Кипел, кипел Степан Хожин, даже драться кинулся - но тут-то совсем неудача была - получил он ложкой по лбу. Да еще и своей. Осел на земь. Кровь бурлит еще больше. Скорей! Скорей! Разрешение! Взрыв! Конец подлости. Гонит - пойду.
  - Статую не забудь! - крикнула она.
  Да, это была та самая, самая новая, особый шедевр, оцененный даже на работе - статуя из колбасы. Вернее, не из самой, но из колбасной одежды.
  Итак, сидел он на пороге, опираясь на закрытую дверь, и надо было возвращаться. Было Степану уж пятьдесят лет, и в последние годы жил он с матерью - еще до подживания к Тоне. А теперь надо было возвращаться - но страшно ли? Что изменится в худшую сторону? Гениальность не ломается, она не горит, именно поэтому и существует такое понятие, как нетленка.
  Нетленка.
  Еще одна.
  Пятая, десятая.
  Караван нетленный.
  Луна уже взошла. Это был вечер серебристый, вроде обыкновенный, но с другой стороны - начиналась новая жизни, и к ней еще надо было привыкать. Но он думал:
  - Скорее всего - вернусь. Куда она без меня? Она без меня - просто так. Просто так. Нельзя, чтобы она так и оставалась просто так, без меня.
  Он поднялся и пошел. Дверь скрипнула у него за спиной, и что-то звякнула.
  - Забери пожитки! - крикнула Тоня.
  Мастер Степан Хожин нагнулся. В лунной свете что-то блеснуло: ложка!
  Поднял он ложку, обтер, засунул в карман и пошел дальше. Надо было идти на станцию.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"