Сезин Сергей Юрьевич : другие произведения.

Август

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Книга закончена. Здесь ее ознакомительный фрагмент.

   АВГУСТ. СНЫ о ПРОШЛОМ.
  Анатолий Фельдман.
   Жизнь Анатолия внезапно сломалась в этот августовский полдень. Так вот хрустнула, как лодыжка при неудачном падении, и осколки прежнего продрали настоящее, как обломки кости кожу. И вот она, торчит наружу, как символ того, что дальше хода нет. И уже не пойдешь, куда хочешь. Потому, что встал перед Анатолием помощник оперативного уполномоченного Каршенбаум и произнес: 'Троцкист Самутин передает пламенный привет.'
  И отчего-то из Анатолия ушли все силы, словно из проколотой камеры воздух. И явился миру не политработник дивизионного масштаба, а словно та же дырявая камера, кто знает, на что нужная. Потому старший политрук отрешенно, как сквозь аквариумное стекло, наблюдал за суетой вокруг. Как у него изымают документы,как из ящика стола извлекают пистолет Коровина и с удивлением разглядывают магазин, в котором только два патрона, как в кабинет заглядывает начальник артиллерийского склада и заявляет, что он видит это с глубочайшим удовлетворением, потому как давно пора было этого отщепенца к ногтю прижать, как троцкистскую вошь на теле страны, как что-то отвечает на вопросы арестовывавших, но сам не слышит себя... Отрешенно он прошел под конвоем до ворот склада, мимо остолбеневших двух практикантов -пиротехников, что глядели на него квадратными глазами, мимо дореволюционной арки входа, мимо часового на входе...А вот путешествие по улице Пролетарской до городского отдела НКВД совершенно прошло мимо сознания. Потому Анатолий мог знать, что вели его сначала по той самой Пролетарской исключительно потому, что на эту улицу выводят главные ворота склада, дальше можно и на другую свернуть, но хоть квартал обязательно пройдешь по Пролетарской. Прежде, при царе она звалась Костантино-Еленинской. Анатолий тогда жил не здесь, но, разбирая архив, видел старые бумаги. В гражданскую и сразу после бумаги не хватало. потому брали старую бумагу, и на чистом обороте ее печатали или писали свое. Глянешь так- протокол заседания складской организации профсоюза металлистов двадцать третьего года, перевернешь- прошение дореволюционного пиротехника об увольнении. Или список каких-то деталей орудийных лафетов, в котором современный специалист с трудом может разобраться.
  Из ступора Анатолия вывел Каршенбаум. Помопера пробежался по кабинетам, вернулся и сел заполнять анкету арестованного. Он задавал вопросы, а Анатолий отвечал на них. Фамилия, имя отчество. место рождения, год рождения, адрес, место работы или службы, должность, паспорт, социальное происхождение, социальное положение до и после революции, образование, партийность, отношение к воинской службе, национальность и гражданство, служба в белых и иностранных армиях, а равно участие в разных бандах и восстаниях против советской власти, каким репрессиям подвергался при советской власти. Состав семьи. Всего семнадцать пунктов, под которыми Анатолий и поставил свою подпись. Ниже под чертой были еще пункты, но Каршенбаум заполнял их сам, не задавая вопросов. Почерк у него был разборчивым, даже красивым. А вот специального звания не было, еще только кандидат на получение специального звания. Можно сказать, стажер, вроде этих двух, что встретились по дороге и пучили глаза. Впрочем, это было обычное их состояние Сам Анатолий убедился в этом, попытавшись узнать, могут ли они сочинить заметку для стенгазеты или поучаствовать в самодеятельности, да и начальник их участка Гвоздев подтвердил, что ребята и возле станков выглядят не лучше.
  Каршенбаум закончил писать и явно томился. Как будто ему хотелось что-то сказать или сделать, но все никак не решался. Наконец, он вскочил, кликнул из коридора милиционера, велел ему посидеть с арестованным, а сам рванул куда-то по коридору. В полуоткрытую дверь было слышно, как его сапоги застучали по чугунной лестнице на второй этаж.
  Помощник оперуполномоченного вернулся, сменил озабоченное выражение лица на довольное и, как оказалось, занялся организацией конвоирования Анатолия. Но он понял это позднее, поскольку на его вопрос, что будет дальше- Каршенбаум не ответил.
   А потом Анатолия повели по залитым солнцем улицам в сторону городской тюрьмы. Идти было совсем недалеко: три с лишним квартала. Впереди милиционер в белой летней форме, потом арестованный, сзади еще один милиционер, а Каршенбаум с бумагами шел то слева, то справа и регулярно прикладывал руку к кобуре. Но ни Анатолий не побежал в ближайшую подворотню, ни кто другой не попытался его отбить. Прохожие, когда испуганно, когда равнодушно, уступали дорогу конвою. Заинтересовалась только одна девушка в сиреневом платье, застывшая на противоположном тротуаре Советской улицы возле водопроводной колонки и, забыв про ведра, внимательно глядящая на Анатолия. Арестованный, пройдя мимо, попытался обернуться, чтобы снова глянуть на нее, но его довольно ощутимо толкнули в спину-не задерживайся, дескать. И он, вздохнув, шагнул дальше.
   Вот и тюрьма. Раньше Анатолий часто проходил мимо нее, потому что сначала они с семьей жили вот тут, на Авиационной, в трех кварталах дальше. Она не изменилась, все те же два входных корпуса, узорные металлические ворота, а глубже во дворе двухэтажное основное здание. Раньше вдоль него взгляд скользил, не задерживаясь, а вот теперь Анатолий вглядывался в старый кирпич стен с затаенным любопытством-что его ждет там.
  А ждало полчаса переговоров, разглядывания документов и разных других дел, пока он, лишенный ремня и всего, что было не положено, оказался в четвертой камере. За спиной хлопнула железная дверь. На Анатолия уставились десяток пар глаз-кто это к ним пожаловал?
  --Здравствуйте, товарищи! -сказал он и как-то засомневался, правильно ли выразился. Народ нестройно ответил, кто как. Анатолий застыл, не зная, что делать дальше. Ну не было у него никакого тюремного опыта и что делать дальше, он и не ведал. Встречались ему сослуживцы и родственники, кто сидел в разных тюрьмах при царе, белых, гетманах с деникиными-поэтому хотелось бы вспомнить, что они говорили, но все никак не получалось.
  С койки поднялся высокий мужчина, заросший бородой и сказал:
  --Я Шломо Нусенбаум, а в этом месте заточения староста камеры. Так что если почтенному гостю что-то надо от администрации нашей тюрьмы, то вот для того я и есть, чтобы ходатайствовать. Благо здесь не первый раз, кое-кто из надзирателей меня еще не забыл, как мы протестовали и голодовку держали...
  --Оой-вей, больше слушайте этого Шломо, великого борца за торжество идей Теодора Герцля, что голодовку держал. Когда в ДОПРе и так хлеба арестантам не хватало, он голодал и старался чтобы начальнику ДОПРа помочь обойтись пятью хлебами на всех арестантов. Вы еще его спросите, как он ссылку в Палестине отбывать собрался и о том ОГПУ просил. Да, я Зиновий Шмулер. Сижу тут уже четвертый день, а этот Шломо седьмой.
  --Анатолий Фельдман.
  ---Не из тех самых Фельдманов?
  Этот бестактный вопрос в городе задавали Анатолию множество раз и он от него уже натурально бесился. Нет, не был он из семейства Фельдманов, которые сахарный завод в Екатеринославе держали, а здесь владели электрохимическим заведением, табачной фабрикой, паровой мельницей и кучей недвижимости. Но к семейству Фельдманов, из которых происходил Анатолий, они не имели никакого отношения, да и родился он в Батайске, а не тут. Но отвечать на этот вопрос все равно приходилось, и тут тоже ответил, что не из тех, а его отец служил счетоводом в Донском банке в Ростове.
  --Жаль, жаль, а то бы рассказал я, какая у меня обида на Насона Залмановича и его сыночка Беню, а также на все их семейство.
   --Зяма, Насон Залманович почти двадцать лет назад помер, когда узнал, что Деникина под Орлом разбили, а он только-только у генерала Бредова выпросил право газету издавать и подряд на ремонт трех уездных тюрем взял. А тут такое случилось. Какие гешефты растаяли как утренний туман! Вот он разволновался, прилег на софу и помер.
  --Да, Шломо прав, все семейство Фельдманов отсюда на юг подалось, ожидая, что красные ему припомнят все хорошее. Остался только хромой Шмуль, что на фельдмановском лесном складе сторожем служил. Он в губернском ЧеКа посидел неделю, а потом его и выпустили. И правильно сделали, у него семейного только фамилия, а так жил бедно и все что имел, своими руками заработал. Помер он, когда вот этот и трое остальных за высылку в Палестину боролись. Но ты, самозваный староста, лучше бы нашел место новому жильцу, а не спрашивал, чей он родич.
  --А чего тут выбирать, место свободное только одно, вот на этих двух койках. В тихие времена на сдвоенных койках по двое спали, а теперь по трое. Будешь у нас тут восемнадцатым, так что поворачивайся аккуратно, а то на пол слетишь. Правда, ниже подвала не упадешь. Когда я первый раз тут бывал, тогда в подвале никого не держали, а сейчас-уже приходится.
  Староста кратко ввел новичка в курс дела, каков здесь распорядок дня, что можно, а что нельзя, а что вообще делать не стоит, порадовал, что обед уже прошел, но ужин будет и занялся своими делами.
  Анатолий присел на краешек койки и огляделся вокруг. Тесновато и душновато. Августовское солнце сильно нагрело стены, да и арестантов в камере было немало. ну и пахло тоже -как от железной посудины в углу, так и от людей. Впрочем, Анатолий знал, что нос вскоре к этому привыкнет.
  Соседом его оказался Михаил с лесной пристани, спросивший, нет ли у новичка табаку или папиросы. Увы, Анатолий не курил и спичек у него тоже не оказалось-где-то пропали, потому что утром он к себе в карман положил новый коробок. И вообще в карманах было немного-носовой платок, свернутый листок бумаги, огрызок карандаша и леденец в бумажке. Перочинный нож изъяли в отделе НКВД, а много нужных вещей мог бы взять с работы, но не взял-откуда было ему знать? Интересно, хоть миску какую-то дадут и кружку, чтобы воды попить? Бачок с кипяченой водой в камере имелся.
  Напряжение, все время сжимавшее нервы Анатолия, начало потихоньку отпускать его. Анатолий оперся на железную спинку и стал вспоминать, кто такой тот самый Самутин, на которого намекал Каршенбаум при аресте. Вспоминалось туго и не сразу. Вроде как похожая фамилия была у инструктора райкома партии в Сквире, где он работал пять лет назад. Или не там? В стрелковом полку точно не было такого, здесь, на артскладе тоже. Может, из Шостки? Там он прослужил два месяца, мог и не всех запомнить. Хотя, хотя, да, точно, Сквира,только не райком партии, а райисполком, завотделом, только вот каким именно, никак не вспоминалось. Да и лицо тоже. Но почему привет от Самутина. Здесь, в Среднереченске, он не работал, иначе бы Анатолий точно встретил его фамилию в газете, а самого Федора где-то на конференции или каком-то мероприятии. Анатолий снова попытался вспомнить еще что-то про Самутина, но особенно не преуспел. Всплывало лишь то, что у того было двое дочек, и жена чем-то болела и подобные мелочи. Вот про оппозиционные настроения Самутина он никак не мог вспомнить. Конечно, тот мог некогда голосовать за оппозиционную платформу и не один раз-сначала против нэпа, потом еще и еще. Но раз он во времена их знакомства был ответственным работником, значит, уже раскаялся и порвал с оппозицией, да и чистки прошел благополучно. Так что Анатолий мог и не знать про детали прошлого, и в общем-то и вправду не знал. Тогда к чему все это? Устав от размышлений о непонятном и пугающем, Фельдман попытался отвлечься, благо Шломо и Зяма опять затеяли свой спор и взаимную пикировку. Пожалуй, они явно этим занимаются всякий раз, когда друг друга увидят, а иногда и за глаза. Когда Зяма опять упомянул про ссылку в Палестину, Анатолий не выдержал и поинтересовался, как это можно ссылать в Палестину, если это не территория Союза, а вовсе подмандатная территория британского империализма? Да и как-то странно и нелогично-если человек сионист, то он должен стремиться в Палестину строить там новое еврейское государство. Ссылать туда такого-все равно, что пьяницу поставить во главе производства водки в качестве наказания. Зиновий улыбнулся по поводу этого сравнения и сам спросил:
  --Позвольте великодушно задать вопрос? Коль ваш батюшка был не из тех Фельдманов, соблюдал ли он субботу и придерживался ли кашрута?
  --Разве что в молодости. А чтобы жениться на моей маме, он перешел в лютеранство. Иначе бы маму за него не выдали.
  --Понятно. Поскольку вряд ли ваши папа и мама принимали в доме последователей переселения туда, то вы тоже не разбираетесь в сортах этого беспокойного племени. В нашем же городе двенадцать лет назад имелся лишь четвертый сорт их. Юноши и девушки лет семнадцати -восемнадцати, которые начитались книжек о своем величии и величии своего народа и вообразили невесть что. У каждого нет ни профессии, ни образования, зато есть катар верхушки правого легкого, малокровие и нервность, которые во времена молодости наших отцов и матерей лечили браком и деторождением. Тогда юным Ханнам и Шломо сразу находилось множество занятий, отвлекающих от дурных мыслей об Иерусалиме. Но, поскольку мадам Фейга Нусенбаум занималась пропитанием для семьи, у нее не хватило немножечко времени на воспитание Шломо. И вот двенадцать молодых людей из этого города, побуждаемые свои катаром верхушки, вообразили себя подпольщиками, которые должны бороться за правое дело. Они создали организацию, стали собираться, связываться с такими же цудрейтерами из, Александрии, Кременчуга и Полтавы. Пока они сидели за столом, пили чай с бубликами, читали стихи и спорили, никто их не трогал, но, когда они стали писать прокламации-обращения к единомышленникам, сидящим в тюрьмах страны, то товарищ Нейман, что руководил здешним ГПУ, не поленился, и когда они очередной раз собрались, чтобы за чаем сочинить листовку-воззвание, их арестовали. Но горячи головам этого всего было мало, они решили объявить голодовку в знак протеста. Против чего вы тогда, Шломо, протестовали? Против запрета вашего 'Гехалутца'? Его к том времени уже пять лет как запретили. Вот они и протестовали, рассчитывая, наверное, что их верхушки и малокровие от голодовки пройдет и из ДОПРа они выйдут крепче прежнего. Поскольку они были как бы политические узники, наказание им определял не судья Иваненко в народном суде на проспекте Революции, а начальство не то в Киеве, не то в Москве, оттого у них было много времени на размышление. Некоторые думали о главном, и оттого умнели. А три сиониста, которых звали Шломо, Борух и Менахем, написали заявление, в котором просили заменить им наказание в виде ссылки в северные края ссылкой в Палестину. Им эта идея показалась смешной и одновременно мудрой, оттого они попеременно то смеялись, то размышляли о своей мудрости, аидише копф! Остальных, которые того не просили, выслали в Киргизский край, в теплое место. А эти мишигенеры сидели за решеткой и на воздух выходили на полчаса в день, пока письма пересылают туда-сюда. А потом пришел ответ, что таки да, им заменена ссылка в Чимкент ссылкой в Палестину, оттого они и будут отправлены туда из Одессы.
   Вот тогда наш Шломо ощутил второй прилив мудрости, поняв, что он поедет в другую страну без образования, без профессии и с теми жалкими грошами в карманах протертых штанов, что сможет раздобыть его мама. Кому он там такой нужен? Он попросил заменить Палестину на Киргизский край, посидел еще месяц, пока ему это разрешили и отправился туда, где мог быть уже полгода.
  Как оказалось, там можно было выучиться на моториста, а если кушать много кумыса, то верхушка легкого выздоравливает, и малокровие проходит. Вы поглядите сейчас на него - он стал похож на человека, а не на заморенного цыпленка. Правда, после ссылки ему не разрешали жить в больших городах, но его мама жила-таки в Среднереченске, тогда называвшемся так, что неудобно вспомнить, а не в Москве или Гомеле. Кстати, Борух, отправившийся в Палестину, тоже заработал 'минус', и даже после полной лишений ссылки на берегах Иордана все равно не имел права жить в Петрограде, как не до конца исправившийся.
  Шломо этот рассказ не перебивал, а лишь в конце пробурчал, что Зяма кажется мудрым, как раввин Кофман после сытного ужина, но только сам в тюремных стенах оказывается чаще, чем Шломо.
  --Да, чаще, но всегда не по пятьдесят четвертой статье.
  Оттого и исправляюсь не в Киргизии и Соловецком лагере, как Лейбович, а в Харькове или Херсоне. Ибо не враг государству.
  --Так ты хочешь сказать, что я враг народа?!
  --Нет, Шломо, не хочу. Чаще всего ты враг самому себе, а с тех пор, как на улице Бебеля начали делать 'Бархатное', то ты стал врагом тому пиву, не давая ему ни единого шанса испортиться. Но ни пиво, ни ты сам -не народ, поэтому ты не враг народа.
  Слова 'враг народа' были произнесены, и после их воцарилось молчание. Кое-кто обернулся, услышав, но комментариев не было. Видимо, им не хотелось, чтобы эти слова даже произносились-вдруг, слетев с языка, они зацепятся, останутся при них и перейдут на сказавшего. Повисло какое-то неловкое молчание, которое было прервано чьим-то животом-больно громко заурчал кишечник. Зиновий улыбнулся и сказал
  --Брюхо уже тоскует по ужину.
  Анатолий снова погрузился в свои мысли-про жену и дочку. Как они там, сказали ли им про его арест? Если не сказали, то они тщетно будут ждать его к ужину и беспокоиться, отчего его нет вовремя, что такое случилось на службе, отчего он задерживается... Все-таки артиллерийский склад - не самое безопасное место. Конечно, его женщины не знают, сколько сотен тонн боеприпасов лежат в погребах и хранилищах, но как-то догадываются, что раз в год и палка стреляет. За время существования артиллерийского склада в городе, то есть полвека, взрывов на нем не было, и народ привык, что ничего страшного не случается, но ведь люди тоже годами живут рядом с вулканом, и ужасное от него происходит как бы только иногда. Анатолий дома, естественно, не рассказывал о страшных пожарах и взрывах на складах в Бресте в четырнадцатом году и Казани в семнадцатом, да и после гражданской была серия взрывов на артскладах, когда взлетали на воздух боеприпасы военного времени-зачем лишний раз пугать любимых людей? Это тестю можно было бы рассказать, он мужчина бывалый, а брестский пожар даже лично наблюдал и рассказывал, как люди настолько напугались, что безропотно уехали в эвакуацию в центральные губернии, спешно собравшись.
  Анатолий стал вспоминать, как они с семейством гостили у тестя с тещей в Саратове... Дочке тогда было три года, потом они с Клавдией беспокоились, как она перенесет путешествия. Но все обошлось благополучно, Милочка легко освоилась в поезде, никакая хворь к ней не прицепилась, ну у дедушки с бабушкой беспокоиться было не о чем.
  Анатолий так увлекся воспоминаниями, что не обращал внимание на то, где находится, что ожидает его самого и когда. Душа потянулась к источнику любви и тем инстинктивно спасалась от ужаса, ждущего за стеною камеры.
  Прочие же обитатели тоже думали о своем, но чаще всего их мысли сходились на желании покурить, за исключением трех некурящих и еще одного, который решил совместить пребывание в камере с попыткой бросить курить. Он не курил уже третьи сутки и пока выдерживал. А помогало ему то, что ни у кого тут не осталось ни крошки табаку. Как на грех так сложились звезды, что все, что было-выкурили. А пополнить запасы через надзирателей, как это иногда делалось-не получалось. Вот так. Кто вытряхивал последние крошки табаку из швов в карманах, кто-то размышлял вслух, что бы можно было скурить в самокрутке за неимением табаку. Бумажного шпагата-не было, конского навоза-тоже, какой-то травы взамен табака- увы. Даже прошлогодних сухих листьев! Не щипать же портянки по ниточке вместо табаку или махорки.
  Видя всеобщее уныние, некурящий Зиновий решил поднять общий настрой, рассказав историю о табаке, произошедшую чуть менее пятнадцати лет назад, в те блаженные времена, когда Среднереченск недолго был губернским городом. Дело было зимой двадцать второго года. Голодный двадцать первый недавно закончился, но никто не мог сказать, что готовит всем грядущее лето -снова голод или все будет куда лучше? До революции в городе было три табачных фабрики, принадлежащие разным владельцам. Потом их национализировали, образовав из трех одну государственную табачную фабрику. И вот ее служащие поехали в Минск и отвезли туда вагон махорки, согласно договору, и вот пришла пора возвращаться. Деньги за товар были большей частью получены, их пересчитали, упаковали, осталось получить еще оставшиеся полмиллиона денег, которые Минские товарищи должны были довезти вот-вот. Поэтому руководитель экспедиции с основной группой сотрудников и основной же суммой денег принял решение вернуться, а для получения недостающего оставил в Минске трех человек во главе с Антонином Михайловичем Сохором. Был он довольно известным в городе человеком, владевшим фотоателье и небольшой типолитографией. К тому времени его предприятие национализировали, и он служил на табачной фабрике кем-то вроде кладовщика. То есть это был мужчина лет сорока, женатый, имевший дочку, и с деловой хваткой, а не юный сионист, легко поддающийся на разные соблазны. Но вот в Минске его и попутал бес, а заодно он попутал его помощников Хаима Мендельсона и Ивана Ковнира. Бес внушил им кажущуюся очень мудрой мысль, что здесь, в Минске есть в свободной продаже то, чего нет в их городе. И стоит оно дешево, и имеет смысл здесь накупить дешевого товару, а потом продать дома и поиметь приличный гешефт, который в такое голодное время будет совсем не лишним. Поскольку своих денег у троицы не было, бес подсказал, что можно временно взять деньги фабрики, а потом вернуть, продав привезенное. Ущерба фабрике никакого, разве что деньги лягут в кассу на пару дней позже. И все трое поддались. Таким образом, этот бес был явно интернационалистом, охмурившим одновременно католика Сохора, иудея Хаима и старовера Ивана. Трое успешно купили на казенные деньги сахарин и хромовую кожу, а потом поехали на юг, предвкушая возвращение домой и прибыль, обещанную бесом. Увы, их путь лежал через станцию Сновск, на которой их арестовала транспортная ЧК.
  Жертвы беса-интернационалиста сначала на допросах блеяли нечто неосмысленное, потом осознали, что их блеяние им не поможет, и признались. Итого спекуляция, использование казенных денег в личных целях, что можно счесть растратой и прочее. В самом лучшем случае ДОПР. А в худшем-может, и стенка, потому как некоторые спекулянты ее заслужили, а некоторым из них ее ничем не заменили и так и оставили. Через две недели гешефтмахеры оказались в губернском ЧК родного города и стали ждать решения по их делу. Собралась коллегия губернского ЧК в составе четырех начальников отделов при секретаре и решили...
   Зиновий остановился и предложил угадать, что вменили тем жертвам беса за использование казенных денег с целью спекуляции.
  Мнения разошлись. Трое предположили, что расстрел, остальные называли разные сроки со строгой изоляцией и без нее.
  Зиновий победоносно усмехнулся и сказал:
  --Не угадали. Решили-конфискованное вернуть фабрике, пусть она с хромовой кожей и сахарином делает, что хочет. А по трем жертвам беса -передать их администрации фабрики для наказания доступными им средствами.
  --Ой, врешь ты, Зяма, разве тогда еще ЧК была? Уже должна была быть ГПУ.
  --Не любо-не слушай, а врать не мешай. Какая разница, где все это происходило -на Первомайской или в доме Насона Залмановича и сколько фунтов сахарина они везли с собой? В деле все должно быть точно, а в рассказе о них можно и не указывать, как точно звали дочку Сохора -Бася или Вася....
  В разговор вступил рыжеватый паренек с подбитым глазом.
  --А откуда такое известно -то, что решила ЧеКа и кто из каких начальников решал, что сделать с этими спекулянтами?
  --Газеты читать надо. Тогда в губернской газете 'Знамя труда' печаталось, кто за что и насколько осужден, а кто из них по случаю третьей годовщины революции помилован полностью, а кому только треть срока срезали.
  --А, ну, не знал.
  --Есть и еще кое-что. Городок наш небольшой и все про всех знают. Потому что решил Моисей Миндлин-начальник отдела по борьбе с бандитизмом, а что ему возражал начальник секретного-политического отдела Арон Шелковер -людям станет известно. Не сразу, но узнают. А почему не сразу- для того чтобы атаманам Павлу Пидмогильному и Ивану Загребельному об этом рассказали уже черти в аду, а не раньше.
  
  --А что это за Пидмогильный? Про Загребельного я слышал, он из села Очеретяного, можно сказать, почти сосед.
  --Он сначала у Махно отирался, а когда батькину армию где-то под Ромнами разбили, то сюда вернулся. Сначала он себя называл Орел, но, когда с него за такое имя смеяться стали, потому как не как орел выглядел, имя сменил. После того, как его хлопцы грузовую машину из двадцать пятой дивизии сжег и ограбил, а обоих шофферов убил, его всерьез гонять стали. Потом прижали к болоту и всех расстреляли из пулеметов. Еще ходили слухи, что Павла под болотом не убили, а он выжил и снова начал гулять, но под другим именем, только все то сказки, как сказками были слухи про сына Махно, что снова придет к нам губернию и все всем припомнит.
  Время медленно двигалось к вечеру. Раздали ужин-пару кусков черного хлеба, небольшой кусочек рафинада и то, что должно было называться чаем. Такая жидкость обычно получается, когда пробуешь заварить чай или кофе и одновременно сильно сэкономить на этом. Но она была горячей, а что касается вкуса-не в московском ресторане, а в тюрьме, оттого нечего требовать изысканного.
  Зиновий прекратил обсуждение со старостой кого-то из общих знакомых и улыбаясь, заявил:
  --Всем понравилось заячье пиво?
  Кто-то хмыкнул, почувствовав, что Зиновий сейчас пошутит, кто-то недоуменно вопросил, при чем тут зайцы и их пиво по отношению к чаю?
  --Это традиция такая. В двадцать четвертом году здешней кухней заведовал товарищ Заяц родом из Мозыря, и вот из-за разных недостатков он и колдовал, чтобы сделать чай, по виду и вкусу от воды отличный. То сухих ягод заварит, то что-то из морковки сделает, то с желудями колдует. Вот в честь него прозвали чай 'заячьим пивом'. Это среди полешуков, откуда он родом, есть такая присказка, когда осенью сырая морось и туман по земле стелется. Вот там и говорят, что 'заяц варит пиво', глядя на туман. И правда, если бы полевой заяц пиво варил на поляне, то получилось у него аккурат то, что у тюремного Зайца на кухне. А еще иногда нам кофе давали, он в паек входил.
  Народ чуть не лопнул от хохота. Общее мнение было такое, что, конечно, 'не любо-не слушай, а врать не мешай', но тут Зяма явно загнул и перегнул.
  --Отсмеялись? А это чистая правда. Сам читал бумаги с нормами, только количество кофе в день не нормировано, как и фасоли с огурцами. Ну вот мне тогда и досталось один разок вместе заячьего пива. Но рассказывали бывалые люди, что имелся случай, когда ДОПРу хотели сдать в аренду городской пивзавод...
  И тут случился второй взрыв хохота, перемежающийся шутками, что тогда арестанты сами бы на отсидку просились, а выгонять их из камер приходилось бы силой и тому подобного. Не смеялся только бледный мужчина в помятом костюме. но он вообще ничему не радовался, а отрешенно сидел, погруженный в свои мысли, и даже в разговорах не участвовал. Спросят его о чем-то, он коротко ответит, и снова уходит, как рыба на дно. Сидел он в камере две недели и после первых двух дней, когда с утра до вечера был на следствии, потерял всякий интерес к жизни. К следователю с тех пор его вызывали всего один раз, когда вручили обвинительное заключение, так вот он и жил, погрузившись в себя.
   Солнце садилось за реку, постепенно в камере стемнело. Зажглась электрическая лампочка, устроенная в нише стены и укрытая металлической сеткой. От нее в камере очень светло не стало. Видно, конечно, где кровать, где печка, что по летнему времени не используется, где параша, но и не более того.
   Пришел час вечернего обхода. Прибыли три надзирателя, всех пересчитали, сверили со списком и отбыли. Пора было укладываться. Как сказал все тот же Зиновий, сейчас в тюрьмах стали устраивать откидные кровати. Ночью на них спят, а утром их снова поднимают к стене. Спать днем не разрешается, можно только сидеть. Но здесь все старое,
   и стены, и кровати, прикрепленные намертво к полу, потому их никак не откинешь. Спать на них днем тоже не разрешают, а вот сейчас пора было укладываться, по трое на две рядом стоящие койки. Только улеглись, как загремел засов в двери, и голос надзирателя трубно возгласил.
  --Лашевич, с вещами на выход!
  Никто не пошевелился.
  --Лашевич, вставай, с вещами на выход!
  И голос добавил пару ласковых.
  Бледный мужчина в помятом костюме поднялся с кровати. Медленно и неуверенно, как лунатик, он собрал свои вещички, завернул их в узелок и двинулся к двери. Волосы так и не пригладил, потому они торчали, как веночек, вокруг головы. На пороге он обернулся, выдавил из себя: 'До видзения!' и вышел. Щелкнул засов. В камере осталось семнадцать человек.
  --И чего это он на польский язык перешел?! Всегда по-русски разговаривал, хоть, когда в Госбанке работал, хоть тут, -донесся голос с первой койки, что была у входа.
  Ответа он не дождался.
  НОЧНОЙ ДОЗОР И ЛАШЕВИЧ
  
  В городе в доме номер один по улице Чапаева располагался ночной стационар для лечения больных туберкулезом. Вечером больные приходили туда, получали плотный ужин, лечебные процедуры, спали всю ночь, утром получали плотный завтрак и отправлялись либо на работу, либо домой. Лечение оплачивал профсоюз.
  И вот, в начале лета на лечение туда попал Лашевич Петр Иосифович, родившийся 20 апреля 1902 года в городе Пинске, по национальности- поляк, происходящий из рабочих, до революции служащий, и после нее - тоже служащий, по должности бухгалтер, но ныне не работающий, ибо на пенсии по болезни, с низшим образованием, имеющий жену Марию 30 лет и дочь Зою 10 лет, ныне живущих в Хороле; в 1920 году член ВЛКСМ, потом из комсомола выбывший, на военном учете ныне не состоящий, в белых армиях не служивший и ранее не судившийся . Следует добавить, что Петр Иосифович плохо спал по ночам (явление, нередко встречающееся у длительно лечащихся в стационарах) и чрезвычайно любил поговорить. И вот это обстоятельство сыграло с ним злую шутку. Петр Иосифович говорил в значительной мере о политике и любил шутить на темы о вождях Советского Союза, к тому же он успел утомить разговорами сразу пятерых больных, что лечились вместе с ним, да так, что они отправились в НКВД и написали заявление о его беседах в ночном стационаре.
  И жизнь гражданина Блажевича резко изменилась в каких-то пять дней.
  14 августа начальник отдела НКВД Боряин составляет справку, что Лашевич занимается антисоветской деятельностью, а именно в 1920 году пытался уйти в Польшу из СССР, проводил систематическую контрреволюционную агитацию, направленную к подрыву политики партии и Советской власти, кроме того, он высказывал террористические тенденции по адресу вождей СССР. И дополнительно - будучи антисемитом, высказывал черносотенные лозунги: 'бей жидов, спасай Россию!'. В тот же день помощник оперуполномоченного кандидат на получение спецзвания Каршенбаум рассмотрел материалы на гражданина Лашевича и постановил, что тому следует избрать мерой пресечения -содержание под стражей. Постановление утвердил все тот же Боряин и представил городскому прокурору. Городской прокурор Федоряк это санкционировал в тот же день.
  Петр Иосифович был арестован. При обыске у него были изъяты в основном документы: паспорт, пенсионную книжку, две трудовые справки и еще 7 разных справок. Правда, оказалось, что паспорт его именуется 'годичным' и срок его действия к этому времени истек (еще в 1935 году).
  В этот день его и допросили. Следователя также интересовал период до службы Петра Иосифовича в РККА в 1922-24 годах.
  И тот рассказал, что в 1915 года он проживал в Польше, пока вместе с семьей не был эвакуирован в Полтаву, где жил до 1917го. В 1917 году семья переехала в Симбирск, где арестованный жил до 1928 года. Тогда он переехал в Ромны, где жил до 1931 года, когда перебрался в Лохвицу, где работал в Госбанке. Затем с 1935 года - в Среднереченске, где работал тоже в Госбанке. Сейчас не работает, является пенсионером. В комсомол он вступил в 1920 или 1921 году.
  Последовал вопрос следователя: за что вас исключили из комсомола?
  Ответ: ни за что, я механически выбыл.
  Вопрос следователя (далее В.): Следствию известно, что вы в 1920 году собирались уезжать в Польшу и именно за этот были исключены из комсомола. Так ли это?
  Ответ (далее О.): в 1920 году я действительно собирался переехать в Польшу, но моя семья решила остаться на Украине, и я остался проживать на Украине в городе Ромны, а из комсомола я выбыл механически.
  Тут Лашевич начал сам себе противоречить, ибо в этом году он жил в Симбирске, а не в Ромнах. Следователь тоже лопухнулся, ибо этого момента не заметил, как и того, что большую часть 1920 года между странами длилась война, а тут Блажевич собрался переезжать в страну, которая воюет с РСФСР. Что с него взять, кандидат и есть кандидат и таковым пребудет вовеки.
  В.: Следствие располагает данными, что вы с момента переезда на жительство сюда систематически занимаетесь контрреволюционной пропагандой. Изложите следствию, что побудило вас стать на тот путь?
  О.: С момента моего переезда сюда я систематически контрреволюционной деятельностью не занимаюсь, однако в 1937 году я, действительно, находясь в санатории, высказывался в контрреволюционном духе. Так, зная цель и назначение машинно-тракторных станций, таковые называл 'могила трудовому селянству'. Зная цель и назначение 'Торгсина', я расшифровывал его название как: 'Товарищ, организуйся, рабочий гибнет. Сталин истребляет народ'. В отношении СССР я говорил, что это ничто иное, как: 'Сало Сталину, соя рабочему' и еще в грубой форме с вульгарными словами. В этих высказываниях я считаю, что высказывая их в группе лиц, я проводил среди таковых контрреволюционную агитацию.
  В.: Следствию известно, что вы высказывали террористические тенденции, предсказывая в недалеком будущем убийство вождя партии и народов СССР?
  О.: Да, это с моей стороны имело место, я также говорил, что 'Сталин обязательно будет убит'.
  В.: Признаете ли себя виновным в контрреволюционной агитации и высказывании террористических тенденций по адресу вождя партии и народов СССР?
  О.: Я себя признаю полностью виновным в том, что проводил контрреволюционные идеи, клеветал на вождя партии и высказывал также по отношению к нему террористические тенденции.
  На этом допрос закончился.
  Далее дело пошло вперед стремительными темпами: 14 августа проведен допрос свидетеля Коль и очная ставка с ним. 15 августа датированы четыре заявления в горотдел НКВД о проводимой Петром Иосифовичем агитации и 'расшифровках', еще три допроса свидетелей и две очных ставки. Шестнадцатого августа еще два допроса свидетелей и две очных ставки с ними.
  16 августа следователь счел дело готовым к передаче на особую тройку НКВД по области. Пришла также характеристика на подследственного из Госбанка (дата на нем не указана) и 19 августа пришло заявление еще одного свидетеля о контрреволюционной агитации. Они лишь дополнили картину.
  14 августа допрошен Коль Федор Сергеевич 1906 года рождения, сообщивший, что Лашевич рассказал несколько антисоветских анекдотов, которые свидетель не помнит, и еще, при известии, что Петровский четыре месяца лежит больной, сказал, что тот 'скоро подохнет, ну и черт с ним, на одного иждивенца меньше будет'.
  Следователь (в его роли выступал курсант-практикант) спросил, не разговаривал ли Лашевич со свидетелем, узнав, что тот вызван в НКВД. Свидетель ответил, что да, Лашевич говорил, чтобы Коль при вопросах про антисоветские анекдоты твердо сказал, что он (Лашевич) этим не занимается.
  В этот день произведена и очная ставка между обвиняемым и свидетелем. Оба они сообщили, что знают друг друга по ночному санаторию, познакомились с месяц назад и личных счетов друг к другу не имеют.
  Вопрос к Колю -подтверждает ли он показания от 14 августа. Коль подтвердил.
  И сообщил, что во время нахождения в лечебном учреждении, находясь в палате и в присутствии других товарищей, например, Авраменко, Лашевич расшифровывал сокращение МТС уже известным нам способом, рассказывал антисоветские анекдоты, что когда умирал Ленин, то завещал Сталину, чтобы тот народу 'хлеба не давал, сала не показывал' (прозаическое изложение стишка, который еще всплывет на следствии).
  Вопрос к Лашевичу: Слышали ли вы показания Коля?
  О.: Да, слышал.
  Вопрос следующий к нему же: Подтверждаете ли его показания?
  Он ответил, что не подтверждает, он лишь расшифровывал МТС, а ни про что иное так не говорил.
  На чем очная ставка и закончилась.
  15 августа был, как уже упоминалось, насыщенный день.
  В отделе появляется свидетель Гноевой Семен Алексеевич, который оставляет заявление, о том, что Лашевич на протяжении последнего месяца рассказывает разные контрреволюционные вещи, а именно:
  Ленин говорил Сталину: 'Ты им хлеба не давай, сала не показывай'.
  Расшифровка сокращения СССР: 'сами с..ли, сами и расхлебывайте'
  Другая расшифровка: 'Сало Сталину, соль рабочим'.
  Уже известная нам расшифровка МТС.
  Кроме того, Лашевич высказывался так: 'мне скучно, хоть бы кто из летчиков разбился, чтоб стало веселее', а также иное антисоветское, которое Гноевой не помнит.
  Кроме того, свидетель добавил, что Лашевич происходит из заграницы и имеет там родственников.
  В тот же день проведен его допрос как свидетеля. Семен Алексеевич являлся кассиром-секретарем завода металлоизделий, 1900 года рождения. женатым, в 1932 году осужден за растрату к шести месяцам принудительных работ.
  В протоколе зафиксировано, что Гноевой знает Лашевича с 14 июля, когда начал лечение в этом заведении, и с первого дня подследственный ведет ту самую контрреволюционную агитацию.
  Очная ставка с ним не проводилась.
  15 августа оставил заявление и гражданин Клячковский, чьи показания весьма интересны с точки зрения изложения тех же фактов разговоров Лашевича. Клячковский рассказал об расшифровке понятия СССР в обоих вариантах (и про 'сами расхлебывайте' и про 'сало Сталину'), МТС, 'Торгсин'. Далее следует интересное высказывание: 'Троцкий сидит за границей, е..т весь народ и даже Сталина' (слово в тексте написано полностью). Повторено про желание Лашевича, чтобы кто-то из летчиков разбился, чтобы стало веселее. Упомянуто, что были еще антисоветские высказывания и анекдоты, но свидетель их не помнит, и что Лашевич происходит из заграницы.
  15 августа он допрошен как свидетель. Клячковского звали Исаак Мордухович, он родился в 1912 году, в настоящее время холост, живет с матерью, братьями и сестрами. Пенсионер 2 группы.
  В показаниях он изложил вышеуказанные факты, но детали показаний про Троцкого изложены без скабрезностей. Кроме того, свидетель сообщил, что со слов больного Коля Лашевич заявлял: 'Бей жидов, спасай Россию' и он же происходит из Польши, а потом приехал в СССР.
  15 числа была проведена очная ставка с Петром Иосифовичем, где оба друг друга узнали. Знакомы они были по лечебному заведению, где лечились в одной палате. Личных счетов друг к другу не имеют.
  Клячковский изложил все перечисленные выше факты высказываний Лашевича. На что тот ответил, что подтверждает их полностью, он действительно высказывал это.
  Свидетель Литвиненко Н.П. 15 августа оставляет заявление про то, что Лашевич на протяжении месяца систематически занимается контрреволюционной агитацией.
  Например, высказывал желание, чтобы кто-то из вождей умер, говорил: 'Бей жидов, спасай Россию' (в присутствии самого свидетеля), 'хоть бы кто из летчиков разбился, меньше бы славы было Советскому Союзу'. Протокола допроса его и протокола очной ставки в деле нет.
  Заявление гражданина Гарагули М.И. датировано 19 августа, хотя 16 августа он был допрошен и тогда же проведена очная ставка с Лашевичем.
  Гарагуля вспомнил семь фактов антисоветских высказываний подследственного: расшифровка МТС, 'Торгсина', СССР, 'бей жидов', что ему скучно оттого, что никто из летчиков и руководства СССР не убился, что лозунг Сталина 'жить стало лучше, жить стало веселее' неверный, и что хоть Сталин ходит под охраной, но его можно убить.
  
  16 августа он допрошен, сообщил, что зовут его Михаил Иванович, он 1919 года рождения, родом из села Горишни Плавни, сейчас обучается в системе фабзавуча при машиностроительном заводе.
  Происходит из семьи кулаков, но все его родные живы и работают, то есть высылке не подверглись.
  В показаниях Гарагуля сообщает, что Лашевич в присутствии свидетеля Авраменко говорил, что Сталин среди народа не появляется, так как боится, но все равно его убьют, и вообще скучно, что никто из вождей не умер. Далее повторено про скуку подследственного оттого, что никто из летчиков не разбился, про неверность выражения о том, что 'жить стало лучше', с пояснениями, что Гарагуля еще молод, и не знал, как жилось раньше, потому лозунг следует читать так: 'жить стало хуже, жить стало тяжелее'. Указано про расшифровку СССР, МТС, 'Торгсин' и много иного антисоветского, но свидетель все не запомнил.
  16 августа проведена и очная ставка Лашевича с Гарагулей. Гарагуля дал те же показания. Обвиняемый их частично подтвердил.
  15 августа допрошен Нектовенко Федор Семенович 1898 года рождения, слесарь артели 'Червоный металлист', служивший в 1919-1921 году в Красной армии, в 1933 году привлекавшийся к ответственности по подозрению в спекуляции, но по суду оправданный.
  Свидетель показал про систематическую контрреволюционную агитацию со стороны Лашевича, в основном все, что уже говорили и другие, но кроме того, еще про то, что Троцкий является организатором Красной Армии, сейчас находится за границей, далее свидетель упомянул по 'негарное слово по адресу народов СССР и вождя партии'.
  15 августа на очной ставке с Лашевичем Нектовеннко рассказал все вышеперечисленное. А тот сообщил, что показания Нектовенко он слышал, и их полностью подтверждает.
  16 августа допрошен свидетель Авраменко Константин Иосифович 1917 года рождения, токарь центральных мастерских при махорочной фабрике.
  Он показал про наиболее одиозные высказывания Лашевича, но кое-что смог добавить. Согласно Петру Иосифовичу: 'Николай Второй не боялся среди народа показываться, а Сталин не показывается, так как боится, чтобы его не убили. Но все равно, не сегодня-завтра его убьют и по радио будут передавать про это. Вот Кирова шлепнули, а теперь дойдет очередь и до остальных. Как бы дожить до этого'.
  На очной ставке Авраменко изложил подробно все сведения о высказываниях Лашевича.
  А тот их подтвердил частично, заявив, что про убийства Сталина и смерть летчиков он категорически отрицает.
  Была получена производственная характеристика на арестованного, в которой управляющий конторой Госбанка сообщил, что подследственный работал в их отделении с 1935 года по ноябрь 1936 года, уволен в связи с переводом на инвалидность. За время работы работал плохо, большую часть времени находился в нетрезвом виде, в политической жизни коллектива участия не принимал, 'в большинстве времени отсутствовал по болезни'. Тут управляющего явно занесло, ибо получается, что Лашевич большую часть времени и пьянствовал, и отсутствовал по болезни, что не совсем совместимо в данной редакции.
  17 августа было подготовлено обвинительное заключение, где были перечислены его высказывания и террористические тенденции. В связи с чем дело направляется на тройку УНКВД по области по первой категории.
  Естественно, Петр Иосифович не догадывался о том, что он попадает под 'польскую операцию' НКВД, и что такое 'первая категория по тройке'. А означало это, что он не доживет до того момента, когда 'очередь дойдет до остальных'.
  19 августа 1937 года Особая тройка НКВД в пункте 22 своего решения вынесла приговор: Лашевича П.И. - расстрелять.
  26 августа 1937 года в 1 час 45 минут приговор был приведен в исполнение, а в 3 часа труп расстрелянного был похоронен.
  ...Отчего пенсионер по инвалидности, ничем лично Советской властью не обиженный, а работавший на весьма хорошей работе, служивший в РККА, некогда комсомолец (то есть его считали политически благонадежным), получавший длительное и бесплатное лечение от туберкулеза, стал прямо фонтанировать антисоветскими 'шутками', да так, что надоел большинству больных в палате? Были ли это его действительными убеждениями? Скорее всего, нет. Тем более рассказ его про то, что Николай Второй появлялся в обществе и не боялся, а Сталин якобы скрывался от народа, ибо страшился, не соответствует реальному состоянию дел, да и житель провинции об этом не мог надежно судить. Высказывать же антисемитские лозунги в городе, где треть населения - евреи, да еще в редакции, странной для поляка - явная копролалия. Скорее всего, дело в алкоголе. Среди злоупотребляющих алкоголем встречается именно такое поведение: бесцельное времяпровождение, занятое ничего не значащей болтовней, перекурами и пр. В состоянии интоксикации регулярное смакование плоских шуток, рассказов о чужих плохих поступках, особенно по отношению к рассказчику,да и копролалия тоже достаточно характерна. Дополнительный импульс понижению фона настроения могла дать туберкулезная интоксикация и какие-то семейные неурядицы (жена и ребенок проживают в Хороле, а наш герой в двухстах километрах от них)...
  Анатолий Фельдман.
   Анатолий думал, что не сможет заснуть из-за пережитого, но организм преподнес ему сюрприз, и как только старший политрук лег, как веки смежились, и сон захватил его в свой плен. Собственно, это было как раз к месту, потому как встретиться лицом к лицу с предстоящим ему требовалось отдохнувшим и спокойным.
  Каршенбаум, как подающий надежды, но еще неопытный, дело не вел, его поручили помощнику оперуполномоченного сержанту госбезопасности Мармачу. Он сейчас сидел в кабинете городского отдела, и, отложив недописанные бумаги по другим делам, читал дело Фельдмана. Оно пока было еще тощим. Постановление о привлечении к следствию, анкета арестованного, ордер на арест и обыск, протокол обыска, и три очень важные бумаги. Кроме того, в третьем кабинет сержант госбезопасности Гравель писал акт уничтожения литературы, которую он изъял у Фельдмана, и которая не подлежала оглашению. Гравель обещал вот-вот принести готовую бумагу, но все никак не нес. Мармач же сидел и читал первооснову дела-справку из Житомира, утвержденную самим Народным Комиссаром Внутренних Дел УССР Успенским.
  А в ней было сказано, что Анатолий Абрамович Фельдман 1900 года рождения, гражданин СССР, еврей, член ВКП(Б), военком артиллерийского склада, старший политрук разрабатывается Житомирским областным управлением НКВД как член контрреволюционной троцкистской организации с 1937 года. После ликвидации этой организации Фельдман проходил по показаниям арестованного УГБ НКВД УССР руководителя к-р националистической троцкистской организации 'Житомирский центр' Самутина Федорова Ивановича, бывшего культпропа Житомирского Обкома ВКП(Б) как активный участник контрреволюционной организации.
  Бывший участник военно-фашистского заговора (ныне осужденный) Рубан Иван Борисович показал:
  'Со слов б. руководителя венно-фашистской организации в 122 полку б. командира полка полковника Банова мне известны следующие лица как участники военно-фашистского заговора:
  Фельдман Анатолий Абрамович, б. военком 122 полка, ныне комиссар артиллерийского склада'.
  Пришла в горотдел и выписка из дела Самутина. Короткая, но несущая серьезные последствия. 'В Малинском районе, так же, как и в Савранском, на такой основе сформировалась аналогичная к-р националистическая троцкистская группа в составе следующих лиц:' И под номером три: 'Фельдмана, моего заместителя, потом помвоенкома полка в Хмельнике, из армии изъят как троцкист'.
   Дальше печать областного управления НКВД, 'Верно' и подпись.
  Третий документ тоже был значителен и еще более интересен. Это выписка из протокола партийного собрания Владикавказской пехотной школы от пятого января 1928 года, где политрук Анатолий Фельдман рассказывает в числе трех бывших оппозиционеров, как он порвал с оппозицией.
   'Я в школе недавно и свои взгляды высказывал в Ростове. Я считаю обязанным сказать правду. Первое несогласие с Центральным Комитетом партии у меня выявилось по вопросу о китайской революции. 'Лозунг Советов' мне казалось, что ЦК партии выдвинул тогда, когда революция шла на убыль. Мне казалось, что оппозиция выдвинула его своевременно. Я не был согласен и с вопросом внутрипартийной демократии, считал возможным опубликование платформы оппозиции. Эти два вопроса я считал главными. Свое несогласие с оппозицией в других вопросах, например, о зарплате, я подчинил этим двум и примкнул к оппозиции. В ноябре 1927 года в Ростове я голосовал против тезисов ЦК. Голосовал против исключения лидеров оппозиции. Я считаю, что мои взгляды были ошибочными и сейчас решения 15 Съезда партии ликвидировали мои сомнения.'.
  Далее следовало решение собрания, что оно принимает заявление бывших оппозиционеров об их идейном разоружении и напоминает им, что они должны активной своей работой доказать, что изжили свои меньшевистские взгляды. Кроме того, им предлагалось в двухмесячный срок опубликовать в печати свое мнение об отходе от оппозиции и подать в бюро коллектива тезисы по тем вопросам, в которых они были ранее не согласны с партией и научно обосновать в них правоту партии и неправоту оппозиции.
   Выписка из протокола заслуживала быть приведенной и сильно утяжеляла участь Анатолия. Ведь, согласно ней, он еще до 1928 года поддерживал оппозицию, потом раскаялся в своей деятельности и был прощен. И вот-рецидив. Оттого рецидив оппозиционных деяний мог закончится очень плохо. Но в этой выписке был один, но крайне существенный изъян. Спящий в камере Среднереченской тюрьмы Анатолий Фельдман никогда не бывал и не служил во Владикавказе в тамошней пехотной школе, оттого на этом собрании в ней каяться не мог.
   Каялся какой-то другой Фельдман, хотя тоже Анатолий, но это еще предстояло узнать следствию. Впрочем, в составленной сержантами госбезопасности Мармачем и Гравелем бумаге Анатолию Фельдману и так светило немало- статья 54, части 1 'б', 7 и 11. Такая гремучая смесь пахла расстрелом. Хуже был только недавно подписанный приказ 00485, где все тоже могло произойти куда быстрее, как это вышло с Лашевичем. Правда, Анатолий об этом не догадывался, а видел сон, как он с друзьями детства собирает черешни в саду, не забывая отправлять спелые ягоды в рот. Когда он проснулся, то счел сон хорошим, хотя толкователи снов обычно говорят, что видеть во сне темные ягоды и есть их-это к болезни.
  После подпитки своим детством Анатолий утром чувствовал себя бодрым, собранным и готовым ко всему. Но 'всего' испытывать не пришлось. На допрос его не забирали ни в этот день, ни на следующий.
  Это было непонятным и даже слегка если не пугающим, то беспокоившим. И так все было не очень понятно- арест и 'привет' от человека, которого еле вспомнил, намек на троцкизм (крайне неприятный и опасный), следственная тюрьма- все это было каким-то не укладывающимся в голове. Если бы он в молодости воевал за белых или разных бандитских атаманов, то можно было бы не удивляться, что настал час расплачиваться за грехи молодости. Или голосование за платформы оппозиции-хоть рабочей, хоть левой, хоть правой, хоть обоерукой -но ведь не было за ним того! Вслух, правда, высказывал мнение, что, бывало, и совпадало с предложениями оппозиции, но голосовал именно за линию ЦК. Развал работы-тоже такого не было. Какие-то финансовые нарушения? Сейчас на складе шел ремонт ряда хранилищ и вспомогательных построек, может, там что-то не так. Он вместе с начальником многие документы подписывал, не всегда будучи компетентным в деле. Но зачем тогда привет от троцкиста? Сказал бы, что нечего переносить средства из статьи в статью сметы-тогда понятно было бы. От непонятности и происходило постоянное томление духа.
  Анатолий, чтобы меньше думать о непонятном и томящем нехорошими предчувствиями, проводил время за разговорами с сокамерниками и перезнакомился уже со всеми. В тюремном быту времени полным- полно, но воспользоваться с интересом им крайне сложно. На прогулку выпускают один раз в день, книги есть, но их крайне мало, игры в камере не дозволяются... В общем-то и заняться особо нечем, кроме как разговорами. И арестованные занимались ими. Кстати, вместо Лашевича прислали человека, поведением сильно напоминавшим покинувшего камеру. Он тоже сидел, погруженный в переживания и разговаривал крайне неохотно. Фамилия вновь прибывшего была Трайнин-Гусев, что звучало несколько комично, а звали его Константин Петрович.
  Но на вопрос, отчего так у него с фамилией, ведь он не какой-то там Кишка-Закорецкий или фон Уден-Роденбах, новичок коротко ответил: писарь виноват, и на том остановился. Разумеется, никто не был в претензии, что человеку здесь разговаривать не хочется, потому и не настаивали. Отойдет немного и заговорит, коли будет желание. Работал он бухгалтером в речном порту и вроде как был бывшим белым офицером. Или просто офицером царской армии-тут никто не знал точно, а самого Константина Петровича не спросили-что-то останавливало. Вскоре его перевели на другой этаж, оттого след его потерялся в памяти бывших сокамерников.
  Они, разумеется, не знали, что Константин Петрович обвиняется в шпионаже в пользу Японии, как организовавшего шпионскую организацию у себя в речном порту. Кроме него, туда входили несколько грузчиков порта и еще один кладовщик. В деле было написано, что вовлек в шпионскую сеть другой человек, сначала Константина Петровича, потом этого кладовщика, а дальше они подобрали себе исполнителей из числа грузчиков, что ранее были раскулачены. Для японского резидента они собрали сведения по артиллерийскому складу, на котором служил Анатолий и про его противовоздушную оборону.
  Следует сказать, что противовоздушная оборона склада часто мелькала на страницах дел о шпионаже. Не то на этом ограничивалась область знаний следователей о военных объектах города, не то дело было в чем-то еще. Еще организация Трайнина-Гусева занималась мелким вредительством посредством путаницы в накладных, а в случае войны они готовились по сигналу из-за рубежа взорвать железнодорожный мост. Вопрос об отсутствии у подследственных взрывчатки и разных средств подрыва в деле изящно обошли так-зарубежные хозяева обещали тогда прислать взрывчатку и специалиста по подрывам. Пока же просто нашлись двое добровольцев из числа грузчиков, и они ждали. Разумеется, вскоре с японским шпионажем в городе было покончено. Настал черед польского и немецкого. Иногда на обе стороны шпионил один и тот же, вроде гражданина Сталя, бывшего юридического консультанта горисполкома. Его завербовал еще в двадцатые годы поляк, работавший на Германию. А в следующем десятилетии другой поляк предложил ему работать на Польшу. Сталь, родившийся в Варшаве, на то согласился. Был еще и один литовский шпион, признавшийся в том, но расстрелян он был за шпионаж в пользу Польши. Конечно, взаимоотношения между Польшей и Литвой тогда были сложными, если не сказать ярче. Чего стоил только фокус со Срединной Литвой в исполнении генерала Желиговского, который года два командовал условно самостоятельным образованием Срединная Литва, территорию которой по договору должны были отдать Литве, но не отдавали. Якобы зловредный Желиговский творит, что хочет, ибо ему все параллельно, а сделать с ним поляки ничего не могут. Желиговский ломал комедию года два, когда же отпала нужда в фарсе, он благополучно соединил бывшую Срединную с Польшей, литовцы обиделись, но у них сил наказать обманщиков не было. А большие дяди из числа великих держав на такое свинство не отреагировали. Обида держалась аж до 1939 года, когда литовские слезы отлились польской кошке. До тех пор литовцы пользовались временной столицей и демонстрировали Польше, что они ее не любят. Но несмотря на взаимную нелюбовь, маршал Пилсудский не забывал, что он родом из Литвы и даже посещал родные места. А что можно Пилсудскому, то можно и шпиону.
  Вернувшись к Трайнину-Гусеву - возможно, причиной его молчаливости было то, что он с 1923 года числился секретным сотрудником ОГПУ. Правда, давно уже перестал активно работать, да и само ведомство его не искало.
   Когда его обвинили в шпионаже и затем расстреляли, он ни словом не обмолвился о своей работе на наркомат. И у следователя сведений об этом не было. Сей факт всплыл только через много десятилетий, когда членов этой шпионской организации реабилитировали. Вот тогда на запрос с места из центра прислали бумагу, что сведениями о шпионской деятельности там не располагают, а вот о работе секретным осведомителем-да, это было.
  Глава вторая.
  Другая сторона.
  То, что следователь не вызывал Анатолия на допрос, могло быть хитрым ходом. Чтобы подследственный размяк от ожидания и не смог сопротивляться, когда внезапно это потребуется. Говорят, что так и бывало, но не в данном случае-здесь причина была в перегрузке. И Гравель, и Мармач, и прочие бегали, как укушенные тарантулом, но все равно всего не успевали. А как только они оказывались в кабинете, так их встречал все нарастающий вал бумаг и новые распоряжения начальства. А сейчас накатывался новый этап работы -национальные операции. Только что был издан приказ 00485, но он был не единственным в своем роде. Кроме национальных 'контрреволюционных и шпионских' направлений, оставалась борьба с уголовниками, которых тоже планировалось выкорчевать, как и подозрительных по шпионажу, кулацкая операция, националисты других видов, троцкисты, участники военно-фашистского заговора, сионисты, церковники и сектанты, вредители в системе заготовок и ветеринарии...это только крупные операции, а было и что-то местное.
  Практически за период с августа 1937 по январь следующего года в области было арестовано' свыше шести тысяч человек. Из ни троцкистов и правых сто пятьдесят один, участников военно-фашистского заговора сорок два ('в то числе и Анатолий), украинских националистов тысяча сорок шесть, по польской линии тысяча триста двенадцать, по немецкой линии сто сорок, по японской двадцать один, по греческой тридцать семь, церковно-сектантской четыреста, по кулацкой операции три тысячи триста семьдесят семь, сионистов двадцать семь. По мере проведения арестов и следственных действий по первому пункту статьи 54 появлялось все больше членов семьи изменников родины-итого их за год оказалось двести пятьдесят шесть человек
  Ежов, готовя операции в таком масштабе, конечно, представлял объем предстоящего, оттого ввел упрощенный порядок следствия и вынесения приговора. Закончив следствие, на местах готовили краткую справку с изложением дела и пересылали ее в Москву. На местах же указывалось, по какой категории провести дело-к первой или второй. Первая предусматривала высшую меру наказания, вторая-лишение свободы. А в столице так называема двойка, то есть нарком Ежов и прокурор страны рассматривали дело, точнее его изложение, и выносили решение. Таков был механизм работы в общих чертах. Разумеется, существовал и далее обычный порядок рассмотрения дел с последующей передачей материала в Особое Совещание и народный суд, Военную коллегию Верховного суда и пр.
  И двойка трудилась. За период с августа 1937 по начало января 1938 года в области через двойку по польской линии прошли 797 человек, из них 678 приговорены к расстрелу. Из одиннадцати так называемых харбинцев к расстрелу приговорены десять. Харбинцами назывались советские граждане, ранее работавшие на КВЖД и жившие на территории Китая. После продажи дороги они вернулись обратно в страну и вот что их тут ожидало...
  Но героические усилия Ежова каждый месяц рассматривать тысячи дел со всей страны пали, погребенные под лавиной присланного. Попытка закончить в три месяца всю польскую операцию провалилась, сроки ее проведения все продлевались и продлевались. В итоге операция тянулась почти год, до первого августа тридцать восьмого. НКВД Белоруссии после их просьб операцию продлили до первого сентября. Огромный массив дел плюс задержки в Москве с рассмотрением переполнили и без того не пустые тюрьмы, где дожидались своей участи подследственные, все чаще случались накладки в делах, когда в одном деле фигурировали сразу три варианта написания фамилии и имени подследственного. Да и другого хватало-скажем, как было возможно кормить массу арестованных, ведь на них никто лимитов не выделял, на те лишние месяцы, когда они ждали запаздывающего решения из Москвы. Все в той же области, о которой шла речь, на 10 января 1938 года еще оставались нерассмотренными в Москве дела на 452 человека по польской линии и 94 по немецкой. В самой же области доследовались еще 67 'польских' дел. Поэтому Ежов сдался и сосредоточил свое личное внимание на особо важных для него делах. А основную массу недоделанного было передано на решение местной тройки, которая была наделена полномочиями вынесения приговоров, которые оказались не по плечу Ежову. В состав тройки в каждой области входили начальник областного управления НКВД, секретарь обкома партии и областной прокурор. Теоретически все должно было проходить быстрее, поскольку до областного центра ближе, чем до Москвы, да и существовала возможность, что тройка увидит за меморандумом живого человека, ведь кто-то из тройки мог лично знать подследственного, в отличии от Ежова.
  Насколько эти ожидания оправдались? Увы, лишь частично, работа пошла чуть живее, но ее меньше не становилось.
   В области с первого января 1938 по первое августа того же года был арестован 6791 человек. Из их по польской линии 1152 человека. По немецкой 234, по румынской- четыре, по болгарской- шесть, по японской- 27, по иранской- 24... Из них за этот период осуждено было 4353 человека. Тройка работала, не покладая рук, но на стол к ней ложились новые десятки дел. Не редкостью было и пятьсот за день работы, бывало и более. Иногда случались дни, как это было 29-30 ноября 1937 года, когда по рассмотренным 540 делам из 547 человек ни одного не было приговорено к расстрелу и один освобожден, но могло и случиться заседание, как 5 апреля 1938 года, когда вынесено триста девять смертных приговоров за день.
  Только на то, чтобы просмотреть постановление на тройку у членов ее было не так много времени. Потому от своих дел отрывался оперуполномоченный или следователь, которые готовился в качестве докладчика на тройку: читал дело, чтобы завтра, на тройке мог внятно и не путаясь, рассказать его содержание и что за категорию следовало бы дать подследственному. Начальник областного управления НКВД волков все бумаги подписывал, но вечно ругался оттого, что, как следователи не старались, но непонятностей-таки хватало, а докладчик, случалось, и что-то путал, особенно когда областной прокурор Федорец внезапно выходил из нирваны и начинал интересоваться делом. А тут затурканный опер вспоминал что-то не так и мог говорить не по существу. Федорец по положению не мог прислать вместо себя зама, оттого честно высиживал все заседания, но демонстрировал отсутствие интереса к этой работе. Только иногда его что-то интересовало, и он, включаясь, наводил трепет на докладчика. А потом укоризненно глядел на начальника облуправления НКВД и говорил: 'Не дорабатывают твои начальники отделений, плохо подготавливают кадры. Ты сам стараешься, жилы рвешь, а они манкируют воспитательными функциями'. Волков бесился от этих едких замечаний, а потом срывал зло на путаниках. Потом доставалось и начальникам отделений. Оттого, чтобы избежать гнева областного начальства, они старались ставить на доклад тех, кто был побойчее и мог, если и не вспомнить нужное, то хоть соврать, глядя в глаза. Прочих от греха подальше на тройку докладывать не направляли, но работа успешного докладчика падала и на них... Заменяли ли первого секретаря обкома на тройке второй или кто-то еще, автору доподлинно не известно, но, раз случались дни относительного милосердия при том, что начальник облуправления и прокурор были прежними, логично было бы решить, что заменяющий первого второй секретарь это и обеспечивал...
  А следователи обеспечивали их работой. Национальные линии шли и шли, но у них было и продолжение. Когда следователь заканчивал дело, то в нем имелся еще и такой документ: список лиц, на кого в деле содержатся компроментирующие материалы. То есть, когда заканчивали дело помянутого Самутина, то в ту табличку аккуратно выписывались помянутые Федором Ивановичем на его разных местах работы те, на кого он дал показания, как на врагов народа. И писалось-?2 имярек, бывший председатель РИКа в Сквирском районе, ныне второй секретарь Богодуховского райкома ВКП(б), изобличается показаниями как троцкист. И добавлялось, если сведения уже были- осужден, под следствием или вообще устанавливается. А потом следователь рассылал по помянутым местам бумаги для коллег, что ваш бывший предРИКа проходит по показаниям такого-то как член контрреволюционной организации. При необходимости потом туда направлялись выписки из протоколов допроса, что конкретно сказал Игрек про Икса. Поэтому, когда закончилось дело организации Трайнина-Гусева, в нем содержалась такая вот бумага на четырех человек, двое из которых уже были осуждены, а вот на остальных двух заводились дела.
   Как справлялись следователи с налетевшим валом дел, будет еще рассказано, пока же автор еще раз повторит, что следователи были так заняты, что им было не до Анатолия Фельдмана. У них пока хватало поляков, японских шпионов в лице Трайнина-Гусева и его соратников, а также повстанческой организации в самом городе и районе. В роли повстанцев выступали местные жители из числа членов товарищества охотников и рыболовов, у которых было некое петлюровское или повстанческое прошлое. На этот момент список их составлял человек с двадцать, но были перспективы его расширить. Так что пока они работали по польской операции и по повстанцам, а 'участник военно-фашистского заговора' Анатолий и 'сионист' Шломо пока не были объектами первоочередного внимания. Но все могло очень быстро измениться- в случае если начальник облуправления сочтет усилия следователей по другим линиям недостаточными. Тогда он накрутит хвоста Боряину, а тот своим следователям и операм. А тогда до кого-то быстро дойдут их руки-может, до Анатолия, может, до Шломо, может, до Назара Мандрегели, что сидел в той же камере.
  Назар Мандрегеля.
  Назар был, пожалуй, более перспективным с точки зрения разработки. Сам он в шестнадцать лет полгода пребывал в отряде атамана Кибця, потом ушел от него и воспользовался первомайской амнистией. Еще в тридцатом году Назара привлекали по делу бывшего члена Центральной Рады Шаренко. На поверку оказалось, что Шаренко в Раду не входил, но жил тогда в Киеве и водил тесное знакомство с реальными членами Рады из числа своих земляков. Назар же просидел под арестом полтора месяца, но был отпущен. Еще в его биографии был очень неоднозначный факт. Он приходился младшим братом известному в девятнадцатом году комбригу красной армии Антону Блискавичному. Антон вообще-то тоже носил фамилию Мандрегеля, а Блискавичным назвался по моде тех лет. Он блестяще проявил себя в зимне- весеннем наступлении 1919 года против Петлюры и интервентов, отчего стал комбригом в двадцать четыре года. Но вскоре начался григорьевский мятеж, который якобы Антон и его бригада собирались поддержать. Дальше история была крайне запутанной и темной, не то Антона по приказу Троцкого расстреляли без суда, а бригада, узнав об этом, восстала, не то сначала бригада восстала, а потом комбрига расстреляли... В общем, с тех пор брата в исторических книгах поминали нечасто, а если и писали, то как о мятежнике. Любопытно, что его брат Назар в показаниях тридцатого года называл Антона бандитом, а другие крестьяне их села красным командиром. Так что теперь у его следователя была возможность творчески подойти к делу, подведя Назара хоть под троцкизм, хоть под национально-повстанческое. Повстанцем он некогда был, в деле тридцатого года имелись сведения про контакт с бывшими членами 'Просвиты' из родного села, да и покойный брат называл себя большевиком-националистом, хотя формально ни в какую партию не вступал.
   Назар же пока сидел на койке, полный тяжелых дум о своем будущем. Допрашивали его только один раз за прошедшую неделю, и то Каршенбаум больше интересовался, знает ли Мандрегеля разных людей из числа арестованных и что может сказать об их прошлом и настоящем. Про обитателей Среднереченска Назар мог сказать немногое, а вот про односельчан и жителей окрестных сел и хуторов-сколько угодно. Тогдашним свидетелям из числа сельских жителей всегда сказать было что. Помянутый 'депутат Центральной Рады' Шаренко однажды поссорился с односельчанкой в клубе по какому-то пустяку и услышал про себя то, что он бандит и в 1919 году ходил по селу с винтовкой вместе с другими бандитами. И она про то же на суде повторила, хоть другие ее урезонивали, что не было такого. Тяжело спорить с народной памятью, когда свидетель в 1957 году лучше тебя помнит, что ты в тридцать шестом пьяным сидел на крыльце избирательного участка и говорил выходящим женщинам, что они продали душу черту, проголосовав за блок коммунистов и беспартийных.
  Но время шло, а Назара никак не вызывали на допрос. Оттого он начинал беспокоиться еще сильнее, не без некоторых оснований подозревая, что ему готовят какой-то неприятный сюрприз. И Назар вспоминал, из-за чего его могут снова привлечь, перебирая все возможные версии-от старшего брата до выплаты алиментов Гапке Раздобудько, которая подала в суд на него. Он же после решения нарсуда подал апелляцию, но замотался и не узнал, каков ее результат. Вдруг областной суд оставит приговор районного в силе и теперь он окажется неплательщиком. Назар точно не знал, сидят ли неплательщики алиментов в тюрьме или им дают какие-то исправительные работы, но исходил из того, что могут и посадить. В общем-то предчувствия его не обманули, и он сел, но не за брата и не неуплату на Гапкину дочку. А за угрозы адским пламенем проголосовавшим бабам села Захлюпанка и иные проявления антисоветской агитации, обычно в нетрезвом виде. И в 1937м при следствии, и в 1957м при рассмотрении прокуратурой его заявления, что закончилось отказом в пересмотре дела, и в 1963м году, когда Назар был реабилитирован, он отрицал, что подобное происходило. Как и когда ему жена Елена Максимовна выговаривала за сказанные им в пьяном виде ей грубости. Тогда он тоже отвечал, что такого быть не может, и она на него наговаривает.
  Клавдия Фельдман.
  В это же время жена Анатолия, Клавдия тщетно пыталась узнать, что с мужем. Поскольку арестовывали его на работе, она этого не увидела и узнала точно, только позвонив начальнику склада. Тот, как всегда грубо ответил, что 'посадили твоего благоверного' и бросил трубку, повергнув женщину в пучину сомнений. Но утром все подтвердилось, когда с ордером на обыск явились два стажера и участковый Иван Андреевич. Курсанты-стажеры напускали на себя многозначительный вид и старались говорить как можно более загадочно, ибо именно так представляли себе свою деятельность в качестве оперуполномоченных, поэтому Клавдия ничего не поняла. Иван Андреевич, прослуживший в милиции уже семнадцать лет, только иронически поглядывал на стажеров, как они напускают на себя многозначительный вид и героически ищут тайники в деревянной перегородке толщиной с дюйм.
  Обыск закончился изъятием двух книг и пяти документов, принадлежащих арестованному. Дочка гуляла с одноклассницами, поэтому ничего этого не видела. Улучив момент, когда один стажер отправился на задний двор по надобности, а второй упаковывал вещдоки и с головой ушел в это дело, Клавдия подошла к курившему на крыльце участковому и вполголоса спросила:
  --Иван Андреич, что происходит?
  --Ой, Клавдея, что-то нехорошее, для всех нехорошее.
  --А где Толя?
  --В следственной тюрьме, наверное, у реки.
  Тут из-за угла показался бегавший по надобности стажер, и больше поговорить неофициально не удалось.
  Гости вскоре удалились, и Клавдия занялась уборкой после обыска. Посетители работали аккуратно, ничего на пол сбрасывали, ничего не рвали и не выворачивали, но убирать и ставить на место пришлось многое.
   Потом с прогулки явилась дочка, но с ней ничего особенного не случилось, кроме драки с девочкой из другого класса Наташей Серебрянской. Но сражения такие случались не первый раз, и, хотя Клавдия и выговорила дочери, что девочкам неприлично вцепляться друг другу в волосы и разбивать носы, но говорила, разве что для порядку. Дочь это ощутила и дежурно сообщила, что больше не будет.
  У нее на послеобеденное время были кое-какие планы, но, услышав про обыск, дочка резко изменила их и осталась дома, с матерью. Они только ненадолго вышли посидеть в садик при доме, но, увидев, как жена техника Евстратова, сидевшая там с ребенком, увидев их. быстро удалилась, и сами ушли. Вечером слушали радио, и обнявшись, сидели рядом, ничего не говоря друг другу. Что-то тяжелое висело в воздухе,
  как надвигающаяся грозовая туча.
  Ночью Клавдии приснился сон, что она еще маленькая и прячется в доме от чего-то страшного, что ходит тяжелыми шагами, от которых гнутся половицы и чье свистящее дыхание все ближе и ближе к чулану, в который она забилась. Но зло, тяжело дышащее за дверью, не вошло к ней, потому что зазвенел будильник.
  Просыпание часто спасает видящих во сне кошмары от возможности умереть и не проснуться.
  Сергей Нестройный.
  Тяжелый и мутный сон снился в ту ночь и гражданину Чехословакии Сергею Павловичу Нестройному. Словно наяву видел он, как его хватают некие безликие люди, привязывают к конскому седлу, и, когда один из безликих садится на коня, то начинает погонять его нагайкой. Так, что Сергей Павлович вынужден бежать вровень с конем, чтобы не споткнуться и не упасть. Тогда горячий жеребец проволочет его по всем булыжникам дороги. И вот, когда сердце Сергея Павловича во сне готово было разорваться от перегрузки на бегу, он и вырвался из ночного кошмара. Столь ужасные сны и просыпания из них явно укорачивают жизнь. Так он подумал, и с трудом удерживая равновесие, отправился во двор. Вот тут-то, ковыляя в сторону будочки, он сполна ощутил, что ему уже не двадцать лет, а сорок пять, и за эти годы он истоптал полЕвропы, пока не устроился тут, вдали от родины. И проснувшиеся воспоминания о девятнадцатом годе тоже добавляли тяжести в организме. Удалив последствия вчерашнего пива, Сергей Петрович вернулся в дом. Восток был еще темным, так что вставать рано, надо попробовать поспать, пока есть возможность. Он отодвинул широко раскинувшуюся Марту и прилег. Спать-то надо, но не хотелось бы снова увидеть события лета- осени девятнадцатого, когда деникинские войска, наступая, заняли Екатеринославщину и Полтавщину. Но небеса нынче были милостивы к пану Нестройному, одарив его не новым ночным кошмаром, а всего лишь легким похмельем. Второй их дар реализовался не сразу, а уже осенью, после окончания полевых работ. Сергея Петровича сорвало с места, и он отправился в соседнюю Польшу, и не как положено, а горами и лесами, в обход проезжих дорог и пограничников. Для чего это ему было надо-он не ведал, просто ощущал потребность встать и идти, не обращая внимание на границы, их стражей, таможни, визы, паспорта и прочее, вроде своего клочка земли,
  жены Марты и двух дочек... Должно быть, из него бы вышел путешественник на зависть Нансену и Амундсену, и всему остальному миру, хотя родился он поздновато для великих географических открытий вроде поисков истоков Нила или страны Офир, но мог бы попасть в экспедицию 'Таймыра' и 'Вайгача', а, может, и к Амундсену на Южный полюс...Но не получилось. Зато в конце девятнадцатого как двинул на юг с родной Полтавщины, так и не скоро становился: Екатеринослав, Херсон, Одесса, Румыния, Болгария, Италия, Франция, Германия, Австрия, Чехословакия, где он, наконец, дал отдых натруженным ногам. А сейчас сотня верст до польской границы - экая мелочь по сравнению с его европейским анабазисом! Так что пошел осенью Сергей Петрович, подгоняемый попутным ветром, и оглашая песнями горы и долы. Давно не петыми 'Ничь яка мисячна' и 'Ой, пид вишнею', так и здешними, большей частью солдатскими- маршем гренадеров, песней про принца Евгения и прочими. Проходя Еленку, запел:
   'Жупайдия, жупайда,
  Бог не выдаст никогда.
   Если нас посадит в лужу,
  Сам же вытащит наружу'.
  Видимо, бог обиделся на него за такие слова и самоустранился от вытаскивания Неровного из неприятностей. И, как только Сергей Петрович перешел польскую границу, то попался сначала леснику, принявшему его за браконьера. Лесник отвел путешественника под дулом ружья в полицейский участок, после чего Неровный отсидел там две недели, отвечая на сложный вопрос бытия: 'Чего тебе, пся крев, на польской земле надо было, когда у тебя с собой только последний кусок хлеба и трубка?' Поляки долго искали и пытались понять, чего ради бедный крестьянин все бросил и пошел в другую страну, не пытаясь ни браконьерствовать, ни шпионить, ни контрабандой заняться-словно пошел, как граф Потоцкий или князь Радзивилл, красотами природы любоваться?! Устав думать над этим вопросом, его передали чешским коллегам, отвесив пару оплеух на прощание. Чешские коллеги думали только три дня, после чего открыли дверь темницы и сказали: 'Иди к черту на рога!' И Сергей Петрович пошел домой, где его дожидались заплаканные жена и дочки, и та работа, что делается крестьянином зимой, а также подработка на сахарном заводе в соседнем Божетехове. На два года он зажил мирной жизнью. Конечно, за этот период страна его проживания лишилась независимости, но это его не взволновало. Позыв путешествовать тридцать девятого года еще не пришел, а позыв этого года уже заканчивался. Сергей Петрович только захотел написать родственникам на Полтавщину письмо, чего он не делал уже десять лет, но так и не собрался. Собственно, его два брата за это были не в претензии.
  ***
  Андрей Федоров.
  Сны и жизнь-это неразгаданная тайна. Почему мы видим их-особенно, когда в них наблюдаем свое будущее или то, что может случиться с другими-отчего это? Как мы можем это провидеть. Когда тебе снится всякая ерунда, ничего не стоящая или то, что так или почти так было с тобою-тут все понятно. Снится чушь-значит, мозг отдыхает и пока способен только на нее. Когда тебе снится прошлое, такое, как ты его помнишь или чуть измененное-тоже понятно. Ты его еще не изжил, оно не дает тебе покоя и оттого его увидишь и во сне. Тоже вполне логично. Если даже если в сне девушка, отвергшая твою любовь, наоборот,
  льнет к тебе-тоже ясно. Ты все еще болеешь этим отказом и хоть во сне хочешь его переиграть. Но вещие сны, сны про другую эпоху, в которой ты не был и даже знаешь про нее не очень много?! И самое главное-яркие, лучше кинофильма, и при проверке подтверждающиеся -откуда они берутся? Ранее, на заре перестройки, во времена культа непонятного и непознанного, была такая теория, что ты подключаешься к Мировому Информационному Полю, оттого и к тебе приходят они. Всякие там экстрасенсы могут и наяву войти в это поле и узреть нужное, а простым людям вроде меня остается лишь сон, иногда открывающий эти двери. Удобная теория, ничего не скажешь. Даже и не хочется просить подтверждения существованию это всемирной кладовой знаний.
  В детстве мне очень нравились книги Джека Лондона. Сначала его повести об Аляске, где действовали герои с квадратными подбородками и массивными челюстями, что свидетельствовало об их непреклонной воле, преодолевающей все напасти на из пути. Я тогда глядел в зеркало, оценивая свой подбородок. На горе мне, нижняя челюсть явно не была массивной. Подбородок тоже вперед не сильно выдавался, хоть по форме был несомненно квадратным. То есть я мог рассчитывать на то, что мне суждено быть в лучшем случае скрытым упрямцем. Повести его о южных морях тоже не добавляли мне уверенности, что я смогу быть столь волевым, как герои их. Но постепенно я перестал обращать внимание на это, что было правильным. Ведь 'люди длинной воли' с массивными челюстями-это тогда был такой тренд в искусстве. Как в будущем Голливуде. Собственно, Голливуд тогда, возможно, и существовал уже, но как пригородная деревня, а не 'фабрика грез' и эталон типажей, размеров тела и цвета волос. Так что за неимением тогда еще цветного кино эталоны распространяли авторы беллетристики и художники-иллюстраторы.
  Но потом я прочитал другое сочинение 'Смирительная рубашка или Странник по звездам'. Там, в романе, заключенному приходится целыми сутками лежать в камере, туго запакованному в смирительную рубашку. И он, не то от недостатка кислорода, вызванной тугим связыванием, не то специально (уже точно не помню) входил в состояние вроде гипнотического транса и посылает свой разум в путешествие по мирам и временам. Часть путешествий явно являются его воплощениями в прошлой жизни, часть-нет. Крайне интересная была книга и хорошо написана. Даже как-то обидно было читать в примечаниях, что Лондон плохо знал средневековую историю и оттого использовал фамилии французских литераторов более позднего времени для героев одной истории. Да, я всегда читал примечания, и иногда мне больше нравились они, нежели сам текст. Каюсь, именно такое впечатление у меня от Достоевского. Как уроженцу Питера, мне должно быть стыдно за это, но, поскольку один из моих родителей родился в Кировограде, то у меня есть индульгенция. А поскольку ныне живу во Всеволожске -это сугубо освобождает от греха неинтеллигентности. Почему? Да по причине того, что где-то здесь расстреляли Гумилева. Это навек осквернило карму нашего города, и даже жившие и живущие тут поэты и писатели никак не смогут убрать этот черный след. Это я не сам придумал, это мне говорили интеллигентнейшие люди с 'Ленфильма' и прочих высокодуховных мест Питера.
  Так что в свое время я много раз перечитывал сцены, грезящиеся бывшему профессору в тюремной камере и негодовал, когда видения прерывались вторжениями надзирателей. Мне хотелось читать продолжения исторических сцен, а не про то, как его снова запаковывали и поили водой. Да, я тогда многого еще не знал, и в том числе того, что странника меж звезд надо периодически вынимать из мира грез и дать ему попить, поесть и кое-что убрать. Иначе 'Пой-куку' плавно перейдет в просто 'ку-ку'. Но тут тоже нечего стыдится -откуда школьнику знать про это? Это я сейчас много поработал на нашу медицину и проникся знаниями из нее, хотя сам не медик.
  Книгу 'Смирительная рубашка' я не перечитывал. Специально. Ибо столкнулся с тем, что с годами воспринимаешь много уже не так, как раньше. Оттого и решил сохранить то самое впечатление детства.
  И довольно долго не вспоминал о книге. Дела, разные аспекты личной жизни, новые книги, новые фильмы, интернет... А книга словно ждала своего часа, чтобы напомнить о прошедшем, но не забытом.
  И однажды вечером пятницы я нежданно- негаданно задремал перед монитором. Со сном у меня случались проблемы, особенно когда за день выпьешь излишнее число чашек чаю или кофе, да еще и пепси-колы добавишь, вот и вечером никак сон не идет, а утром глаза никак не раздерешь, а на работу идти надо. И когда-таки дотащишься до колыбели революции и своего кабинета периодически вырубаешься на полминуты и вскидываешься-что этот со мной? Впрочем, это совершенно неудивительная вещь, с каждым практически это случается, даже если уже не студент. Чуть легче это бывает в августовскую жару на Черном море. За жаркий день нахлебаешься прохладительных напитков с кофеином, оттого никак не заснешь, а утром не поднимешься. Потому спишь до обеда, и сон оттого сдвигается еще дальше заполночь. Но на работу идти не надо, а отдыхать можно и так: полдня дрыхнуть и полночи не спать. Все равно на работу не ходишь, живешь не так, как обычно-значит, отдыхаешь. Ну недокупался и недозагорал-все равно впрок на питерскую осень и зиму не нагреешься.
  А в этом году я принципиально решил не ездить на юг в отпуск. И вообще никуда не ездить дальше чем на дачу с шашлыками. Ушел в отпуск в понедельник и три дня был доволен своим решением и гордился решением. И, когда мне ы четверг предложили на шашлыки собраться, сослался на необходимость срочного ремонта и оттого отказался. И необычайно возгордился своим решением. Итого весь отпуск будет посвящен только себе! Никаких банальных Турций, Геленджиков, Праг и Карельских перешейков! Захочу - буду выходить из дома только раз в неделю! Что мне стоит это, сейчас неженатому! И вообще мусор не буду выкидывать до выхода на работу!
  Спал я нормально, хоть и август, и пепси-кола наличествовали, но не было южной жары, заставляющей пить как верблюд после похода по Каракумам. Так что внезапное отключение было каким-то диким, хотя вполне укладывающимся в заданный стиль проведения отпуска. Но этот я подумал потом, а пока случился сон, странно похожий на реальность.
  Призрак Федора Мотковского.
  В нем я ощутил, что сижу я на прикрученной к полу табуретке и отвечаю на вопросы явно следователю. Лично мне следователю отвечать на вопросы не приходилось, как-то жизнь прошла без этого, но понять, что я явно на допросе- соображения хватило. Комната небольшая, стены покрашены зеленой краской до половины, а выше побелка. Давно такого не видел, но не забыл, что раньше так делали. Лампочка без абажура под потолком, на столе у следователя грибовидная зеленая лампа. Такие сейчас только в кино и в музеях увидишь, как и письменный прибор с перьевой ручкой и промокательной бумагой. Даже в моем детстве такое только на почте было, потом сменилось привязанной за веревочку шариковой ручкой. А тут следователь ею орудует и на желтоватой бумаге записывает, что я ему говорю. Лицо вполне обыкновенное, уставшее, а вот форма напоминает недавние сериалы про СМЕРШ, когда там показывают сотрудников НКВД, желающих подвести героев под монастырь, то есть статью за измену. И сзади меня явно кто-то стоит, потому как слышу его дыхание сквозь забитый нос. Наверное, какой-то милиционер или кто там служит для этого, чтобы меня привести меня или отвести куда-то, в камеру, например.
  Вот чем хорош сон- смотрю на это, как будто это все не со мной и не дергаюсь, а наяву, небось, потом бы облился, руки задрожали, и сердце засбоило!
  --Место вашего рождения?
  --Село Маткув, Турчанского повяту.Тоди це була Австро-Угорщина, а сейчас -Польша, громадянин слидчий.
  --Где сейчас живете?
  --Ось туточки, вулиця Парижской Коммуны 23. Жинкин будынок.
  --Про то я не спрашиваю. Национальность?
  --Галичанин, пане, ой, выбачаюсь, громадянин слидчий.
  --Гражданин Мотковский, здесь вам не ваша панская Польша и не давно сдохшая Австрия! Панов здесь давно нет, с тех пор как их в Черное море скинули!
  --Выбачьте, выбачьте, вбили в нас це, и життя наше злиденне, и цисарьске вийско, коли унтеру не вымовишь 'осмелюсь докладати', так в зуби и отримаешь стусану, вот видтоди и губы сами все вымовляють..
  --Ладно, Мотковский, продолжаем. Кем работаете?
  --Кустар-сапожник, в артели имени Семашко, тильки не ведаю, що то за людина, цей Семашко.
  --Нельзя же таким темным быть, это народный комиссар здравоохранения. Происхождение до революции?
  --З бидных хлопов, выбачаюсь, по-российски це будэ з бидных крестьян, а так по нашому. И батько мий хлопом був. Ще раз выбачаюсь про Семашко, а що це значить-здравоохранения?
  --Медицины. Кем были после революции?
  --Кустарем, громадянин слидчий.
  --Состав семьи?
  --Я да жинка моя, Надия, а диточок нам бог не дав, выбачаюсь за те, що про бога згадав.
  --Образование?
  --Ниде не навчався, але читать-писать можу.
  --Подвергались ли репрессиям до революции или после нее?
  --Ще раз выбачаюсь, а що таке-репрессия?
  --Наказания по суду или от власти.
  --До революции - було. На цисарской служби и в карцере сидити довелось, и на простом ареште, и на зусиленном. И шпангле давали, и в Хусте полициянт нам з батьком по шии наклав за те, що шапци зняты не поспили.
  А писля революции-ни.
  --А что такое шпаги или как там?
  --Це, громадянину слидчий, таке покарання в цисарской армии. Дали мени арешт зи шпангле, а це так робилось: сижу я в камере, а на додаток мени на чотыре годыни кайданы надевають, та притягують ливу ногу до правой руци. Так вот и сидишь на нарах, як крива верба понад ричкою, кожну добу по чотыри години.
  --В армии служили и кем?
  --В цисарской, императора Франца-Йозефа, з четырнадцатого року по шистнадцатый. Инфантеристом. По- российски це пехотинець.
   Тут я между делом, рассказывая о том, как попал в СССР, отметил про себя, что говорю не от своего имени, а от какого-то Матковского или Мотковского, да и делаю это на каком-то жутко провинциальном языке, который сам бы понял не свыше, чем наполовину, если бы оно само в голове не всплывало, а так вроде как и польские слова встречаются, и украинские, а все вместе- как винегрет с оливье на чистом снегу утра после праздника.
  Ах да, я отчего-то помню, что передо мною не следователь, а оперуполномоченный, младший лейтенант госбезопасности Винокур Яков Давыдович. Вот только не знаю, ведут ли оперуполномоченные допросы или нет-не знаю, а опираться на сериалы типа 'Улиц разбитых фонарей' не хочется. Но раз пишет, иногда ругаясь про себя, значит, могут вести.
  -- С какого времени вы проживаете в СССР?
  --З 1916 року, коли в российский плен потрапив, ще тогда цисар Франц-Иозеф живый був.
  --К чортовой бабушке того Франца и туды же Иосифа. Где вы проживали в СССР?
  --Як побажаете. Писля того, як до полону потрапив, мене в Дарницкий лагерь видправили. Потим до Тамбову, де мени ноги видризали. А писля того в доме инвалидив в Саратови, аж до двадцятого року. Тоди я подався в Харькив, де мешкав з рик або трошки бильше, коли пойихав до Винници. В Виннице мени направили до Кыеву, щоб я повернувся додому, до Галичины. Але в Кыеве Собез меня направил до чеботарни на роботу, и до Галичини я не пойихав. В Кыеве я був до 1924 року, а потим до Полтавы, там и мешкав до цього часу.
  Пока Винокур все вписывал, я кинул взгляд на ноги. И правда, на левой не сапог, а что-то вроде кожаного чулка, и нога не стопой заканчивается, а цилиндром. Правая чуть получше, но явно стопа короче, чем обычно. А вместо удаленного - ей-ей, какая-то деревяшка. Матка бозка Остробрамска! Так говорил дед Михась, когда видел что-то из ряда вон выходящее, но не пояснял, что это значит. Это как же этот Мотковский скакал из Саратова в Харьков, оттуда в Винницу и далее по пути, что описал? И в ту эпоху, когда поезда еле ходили? Даже если он втиснется в вагон, как ему по забитому людьми вагону по нужде сходить? А на крыше ехать, как я видел в старом кино -это вообще уму непостижимо! Но тут Винокур продолжил:
  --Когда вы оформили принятие польского подданства?
  -- В тридцять третьему роци, громадянин слидчий. До Харкиву пойихав, де мне в консульстве це зробили та пашпорт выдали.
  -- Что же заставило вас после 17 летнего проживания в СССР принять польское подданство?
  О. За два року до того, мий знайомий, призвище його Ивановский-Гаврющенко дав пораду польске громадянсьтво прийняти та повернутися додому. Я и почав для цього папери збираты..
  В. Кто такой Ивановский- Гаврющенко?
  О. Ивановский- Гаврющенко - це був такий лайдак з Лембергу, вин ранише, як и я, до полону потрапив, а туточки в пекарни працював. Вин теж польске громадянсьтво прийняв, побув ту два роки, а потим до Польши повернувся. Де сейчас то лайно лембергське мешкае, то я, громадянин слидчий, не вем.
  -- Кто еще рекомендовал вам принять польское подданство?
  Гм, а следователь или опер не понял, что Мотковский этого советчика матом кроет. Наверное, не знает, что значит 'лайдак' и второе слово.
  А вообще пятая точка опоры уже от сидения затекла. Странно, я тут явно в гостях, а седалище болит, как будто лично, то есть своим задом на этом табурете сижу.
  О. Ще мне радив це зробити Олекса Квентюк, що працюе комирником в 'Гортопе'.Вин, вибачаюсь, перебижник з Польши.
  В. Как вы оформили переход в польское консульство?
  Ай да Винокур! Жжет глаголом и отливает в гранит! Еще пусть скажет,
  что сменил веру, перейдя в торговое представительство!
  О. Тоди я написав до власной титоньки Гусачиновой Марии, що в Маткуве доси мешкае, шоб вона видправила мени метрическую выписку. Як вид неи папери дийшли до мене, я усе необхидне, громадянин слидчий, видислав до столицы, а саме в польске консульство з проханням прийняти мене до польского громадянства. Пройшло небагато часу, як мени видповили з Харкову, щоб я дийслав ще опис життя, тобто биографию. Це я зробив та видправив поштою те, що вони вимагали.В серпни або вересни тридцать третьего мени до консульства поштоювикликали, щоб особисто звернувся до консульства, свитлины им виддав та пашпорт отримав.
  Тоди я зибрався, пойхав, виддав им три свитлины того розмиру, якого вони бажали та отримав польский паспорт.
  Пока Винокур писал, я успел подумать, что галичанин таки герой-как с такими ногами в Харьков ездить, а потом в Польшу возвращаться? Просто доехать и то не нелегко. Кстати, а он как-то понятнее разговаривает теперь. Или это я привык или наш Мотковский старается?
  
  -- Вы обращались в консульство по вопросу о продлении срока польского паспорта?
  --Так, я декилька разив посылал поштою до консульства в Харкови власный польский пашпорт для продовження термину його дии.
  --Сколько раз и когда вы посетили польское консульство в г. Харькове?
  -- Мабуть, тричи, громадянин слидчий, в 1933 роци, коли отримував вперше пашпорт, та ще в 1934 и 1935 роках.
  -- С какой целью вы посетили польское консульство в Харькове в 34 и 35 годах?
  -- Через рик мене запросили до консульства, щоб отримати новый пашпорт, а в 1935 роци мени знов через пошту вызвало польске консульство, щоб точнише визнать,хто з моих родичив мешкае в Польщи.
  -- При подаче всех документов для получения польского подданства в 1933 году вы указали в анкете о родственниках, проживающих в Польше?
  -- Так, писав про це.
  -- Зачем же в таком случае польское консульство вас специально вызывало по этому вопросу в г. Харьков?
  -- Про то мени невидомо, громадянин слидчий.
  -- Вы уклоняетесь от прямого ответа. Настаиваем на даче правдивых показаний по этому вопросу.
  --Я бильш ничего казати про це не можу, окрим негарных слив, як мы в цисарском вийске казали про власних командирив, коли вони нас на кулеметы гнали, а поисти дати забували. Але таки слова-це не для суспильного миста, их можно в окопи говорити, або вдома.
  А я бы сказал про их происхождение -безногого человека гонять за двести верст, когда почта спокойно доставляет метрику из-за границы,а паспорт в Харьков. Рептилоиды недоделанные!
  -- С какой целью вы 24 числа обратились в польское консульство в городе Киеве?
  Гм, а что, консульство уже из Харькова в Киев перебралось? Да, припоминаю, столицу УССР же вернули в Киев.
  --Громадянин слидчий, до консульства я звернувся, щоб радяньски гроши обминяти на польски злоты, бо мени терминово потрибно було це зробити, бо не пизнише 25 сичня тридцать восьмого року з Радянськой Украины я выйихати був зобвязаний.
  -- Вам обменяли деньги?
  --Ни.
  -- Что вы еще делали в консульстве?
  Тут Винокур стал что-то в протоколе черкать и про себя ругаться. Видно, что-то попутал, а теперь исправляет и пишет, что исправленному верить. А еще потом начальство зудеть будет: почему у лейтенанта Сокодава все бумаги в ажуре, а у тебя, Винокур, сплошные кляксы и исправления?
  -- Мени там прийнял помощник консула, який казав, що гроши тут я обминяти не можу.
  --Допрос закончен. Подойдите сюда и распишитесь, на каждом листке отдельно, в самом низу. Сурков, помоги подняться подследственному.
  Свет померк, и вместо кабинета, в кромешной тьме, но как бы откуда-то подсвеченной явилась бумага.
  Постановление.
  Г. Киев 1938 года февраля 6 дня, я помощник оперуполномоченного 3 отдела УГБ сержант госбезопасности Пузанов, рассмотрев материалы спецдела ? 49802 по обвинению Мотковского Федора Ивановича 1895 года рождения, уроженца села Матков(Польша), галичанина, кустаря-сапожника, обвиняемого в преступлении, предусмотренного ст. 54-6, часть 1, нашел:
  Инкриминируемое Мотковскому преступление в проведении шпионской деятельности следствием не доказано. Во время пребывания Матковского под стражей Уполномоченным НКИД было оформлено польское подданство Матковского, которого он был неправильно лишен польским консульством в Киеве.
  Учитывая вышеизложенное и руководствуясь ст. 197 ч.2 УПК УССР и инструкцией НКВД СССР ?0068 ПОСТАНОВИЛ:
  Производство дальнейшего следствия в отношении Мотковского Федора Ивановича прекратить.
  Мотковского Ф.И., как восстановившего польское подданство, за пределы СССР выдворить в административном порядке.
  Настоящее постановление предоставить на утверждение прокурору КВО.
  Пузанов,
  Согласовано с помощником начальником 3 отделения 3 отдела Харитоновским и утверждено и. о. начальника 3 отдела НКВД УСССР капитаном госбезопасности Спектором.
  Бумага исчезла и сменилась другой.
  Справка
   Выдворение за пределы СССР иноподданного Мотковского Федора Ивановича подтверждено Шепетовским К. П. П. 21 мая 1939 года ?113.
  Подписано: инспектор Эльяшевич.
  Последними мыслями моими оказались было то, что вроде как все было в январе-феврале тридцать восьмого, а выдворили беднягу через без малого полтора года. И через четыре месяца он снова в СССР вернется!
  Про то, как он на больных ногах добирался до родной деревни, подумать я уже не успел -проснулся. И это не порадовало. Утро, морда в клавиатуре, голова трещит, и кое-что почти что до подбородка достало.
  Вот так ночное приключение, думал я, разглядывая отпечатки клавиш на физиономии. Лег человек поспать, пусть даже без всякого плана уснуть именно так, а ему взамен вот такая фиговина всю ночь. Помятая морда и затекшая поясница-это мелочи, но столь долгий и столь красочный сон-что это? Просто так совпало? Моя голова случайно выдала сценарий фильма на тему, или действительно с головой чего-то не так? Но это можно потом и выяснить со специалистами по темным сторонам человеческой головы. Ведь, надеюсь, сейчас сеанс кино не повторится, пока я в ванную бреду, и не буду видеть кино про инвалида- шпиона во время бритья и душа с некими последствиями для организма.
   Вот тут я и вспомнил про Джека Лондона и смирительную рубашку. И действительно, чем отличается мое видение допроса безногого подозреваемого от видений лондоновского героя о дуэли на лужайке с Виллардуэном и другими его знакомыми? Принципиально ничем. Я и подозреваемый в хранении динамита лежали и видели связный рассказ о каком-то-похожем на фильм эпизоде (правда, узник Сен-Квентина мог жить еще в эпоху до кинематографа). И я, так же, как и он, ощущал себя участником событий, даже не стоящим рядом, а тем, кто был там и активно действовал.
  Анализировать увиденное и услышанное сил еще не было, но попозже я этим займусь.
  Странно и сложно все получилось, и слова 'странно' и 'сложно' отражают только малую часть моего ощущения. Как-то не замечал я за собой таланта к сочинению подобного сценария или рассказа. Может, конечно, он и есть, но не замечал, не замечал. Или я ошибаюсь и реально включился в то самое информационное поле и мне показали некий файл или дело из всемирного собрания информации?
  Интересно, конечно, но как-то сложно в это поверить. Больно много лжи и выдумок нам рассказали об этом и другом в те самые восьмидесятые и девяностые. Да и даже без этой памяти-вот как поверить в эту кладовую памяти о произошедшем? Не в некоего бога всеобщего или специализированного, а в фильмотеку, куда случайно забредаешь и видишь то, что не должен был увидеть.?
  Вот таким размышлениям я и предавался целый день. Даже подумал о каком-то галлюциногене, что дал то, что вышло. Это было больше похоже на хватание за соломинку утопающим. Ничего подобного не было, сидел я дома, ел то, что и неделю назад из того же магазина, принимал только лекарство от давления, что уже год принимаю. Тупик. Что-то произошло, но смысл произошедшего непонятен. О том, что я схожу с ума, думать не хотелось, все остальные версии отвергались. Оставалось ждать-вдруг произошедшее станет яснее. Если же мне пора в добрые руки психиатров- по идее, на этом сумасшествие должно не остановиться, а пойти дальше.
  Надо положиться на будущее и глянуть в его лицо. Хоть и видел я прошлое, ответ все-таки в будущем. Или увиденное станет прошлым и закончится на этом, или ужас станет настоящим. Другого выбора нет.
  
  'В лицемерном мире, полном зла и сложностей,
  Мне снится сон о прошлом, где множество возможностей:
  Там можно быть застреленным, а можно выпотрошенным -
  Там с Вами точно не случится ничего хорошего!'
  Размышлений об увиденном хватило довольно надолго. Хотя ряд вопросов, увы, остался непонятным. Вроде как Федор-сапожник жил с женой, а вот поехала ли она с ним в Польшу или нет-подсказать некому.О польском консульстве впечатления остались, как о гадюшнике-человека с больными ногами гоняли к себе и гоняли, а потом он в Польшу собрался, а его гражданства лишили втайне . Вот подался бы он на родину и на границе внезапно обнаружил, что он уже не гражданин страны, оттого он тут и даром не нужен.
  А обратно ему как и куда возвращаться?
  И самое интересное-мог ли быть инвалид разведчиком или шпионом? Вообще- да, в нете нашел про использование немцами инвалидов для разведки партизанских отрядов в лесу (с последующей их гибелью) и про заброску в глубокий тыл таких же разведчиков из числа инвалидов-аж до Средней Азии! И знакомый по электронке написал, что его теща, жившая после войны на Сахалине, рассказывала, что там в центре города побирался одноногий баянист- инвалид, которого арестовали в 1947 году, был открытый суд. Баянист еще на Халхин-Голе попал в плен к японцам с тяжелым ранением ноги. Отказался возвращаться в СССР, в после окончания второй мировой, уже американцы его завербовали и заслали в Союз.
  Да и сам пораскинул мозгами: вот инвалид-сапожник работает в будке по ремонту обуви. Поэтому это великолепное прикрытие встреч местной агентуры-пришел показать свои ботинки: их уже выбрасывать надо или починить еще можно? И вместе с починенной обувью записки передавать- тоже неплохо.
  А вот был ли шпионом этот Мотковский - не знаю. Как -то не верится,но...
  Глава третья.
   Анатолий Фельдман и староконстантиновцы.
  Но как Анатолий не ждал первого допроса, а случился он аж через пять дней после ареста. Фельдман уже стал думать, что про него забыли. В душе всколыхнулись какие-то воспоминания о прочитанном и услышанном по этому поводу- Шильонский узник, сидельцы из Соловецкого монастыря и прочие, а когда Анатолий вспомнил, как им лектор из политотдела округа говорил, что в Суздальском монастыре после революции освободили двух раскольников, что отсидели в монастырской тюрьме по пятьдесят лет, то ему аж нехорошо стало. Да, тогда товарищ Аграновский много интересного рассказал про деятельность церкви в помощь царизму. В числе арестантов Соловецкого монастыря был такой человек, который не то богохульствовал, не то ругал царскую фамилию, отчего он большую часть суток сидел с кляпом во рту. Ну, кандалы - это само собой разумеется. Кляп вынимали раз в сутки, чтобы того покормить и напоить, после чего вставляли снова. Сказанное богохульником в тот краткий миг специальный надзиратель записывал и отправлял в Питер, строго следя за тем, чтобы никто посторонний не знал, что было сказано, пока арестант ест, в промежутках между ложками. Имя его и за что он точно сидел-все осталось неизвестным. Один из курсантов полковой школы спросил, чем все закончилось с ним? Лектор, грустно улыбнувшись, ответил, что в таких специальных тюрьмах не выживали. Если бы царям хотелось, чтобы узник остался живым, его бы устроили поближе и не в такие жуткие условия. Курсанты впечатлились, прочие слушатели тоже.
  Пришлось ждать еще. Чуть забегая вперед, надо сказать, что следствие шло в худших традициях штурмовщины. Первый допрос состоялся через пять дней после ареста, потом следствие затихло вовсе, через четыре недели Гравель развил бурную деятельность, в один день провел три допроса свидетелей, две очные ставки с двумя из них. Начальник артсклада подробные показания дал, но попросил не использовать его на очной ставке-больно много работы. Гравель в том не отказал. Так прошла еще неделя, и тогда следствие было закончено, о чем подследственный был оповещен. После чего Анатолий был переведен в областной центр и стал ждать выездного заседания Военной Коллегии Верховного Суда. Оно состоялось ровно через семь месяцев со дня ареста.
  Но, правда, это ожидание стало последним в этот день да и вообще...
  Пока же он вкушал прелести тюремного быта и слушал рассказы новичков. Четырех старожилов камеры перевели в другие, а на их место пришли трое новых. Это были поляки, в прошлом и позапрошлом годах переселенные из приграничной полосы, из Староконстантиновского района. Анатолий в тех местах бывал, когда служил в 24 дивизии, только его полк стоял в соседней области, в Хмельнике, а близ Староконстантинова они отрабатывали взаимодействие со стоявшими там кавалеристами. А новоприбывшие были выселены в порядке очистки пограничной полосы от нежелательных элементов (как это называлось). Вот они и попали под волну, поскольку были поляками, имевшими родственников по другую сторону Збруча, и также раскулаченными несколько лет назад либо замешанными в чем-то антисоветском ранее. Жилье и работу в колхозе им на новом месте, вдали от границы, предоставили, но, как оказалось, к тому прилагалось кое-что дополнительное, например, статья 54. По крайней мере один из них, которого звали Адольф Блажевич, был преисполнен нехороших предчувствий. Он пояснял это тем, что в их селе все главы переселенных семей арестованы (сам пан Адольф оказался последним из четырех), а также тем, что ему добрые люди успели шепнуть: председатель колхоза и председатель сельсовета на него написали такие характеристики, что хоть веди его на площадь Рынок во Львове и отрубай голову, как Ивану Подкове. Анатолий поинтересовался про Подкову, кто это такой, и получил ответ, что это был казацкий атаман, казненный Стефаном Баторием в угоду туркам, потому как пытался стать молдавским владетелем против воли Царьграда, а король Стефан во время казни специально уехал на охоту, чтобы потом можно было сказать, что не знал, если все возмутятся. Но все обошлось. Бывшие жители Подолии еще рассказали, что Подкова был жутко силен и даже мог пробить кулаком крепостные ворота, но на эшафоте вел себя смирно, помолился, выпил стакан вина и подставил шею палачу. Анатолий историю так хорошо не знал, а о Батории имел весьма смутное представление, но про другого знаменитого подольского повстанца Устима Кармелюка кое-что слышал. Тот руками сломал железную решетку в тюрьме, а, чтобы Устим гарантированно не убежал, его пришлось приковывать к опорному столбу крепостной башни. Наверное, все народные вожди остаются в памяти людей как силачи и писаные красавцы. Так ему подумалось, пока он рассказывал смешную истории из своей хмельникской жизни, как
   сверхсрочнослужащий из их полка заказывал водку в Виннице. Звали его, кажется, Иваном Андреевичем, а фамилия Стодоля. Вот бравый вояка и заказал себе в ресторане обед, и на вопрос, желает ли он водки, ответил, что желает, пусть нальют на донышко стакана. Официант крайне удивился дозировке, ведь Иван Андреевич был мужчина видный, мог и бы и весь графинчик одолеть без потери способности к передвижению. На что Стодоля ответил, что ему водка нужна только для запаху, а дури у него и своей хватает. Все посмеялись, но сидевший рядом Зиновий сообщил, что у Ивана Андреевича, очевидно, есть много братьев, потому как они приходят в харьковские, киевские и одесские рестораны и делают такой же заказ водки и теми же словами. Семейная традиция, так сказать. Все снова посмеялись.
  Смеялся и Михаил Михайлович Гермашевский, сначала по поводу заказа водки, потом и сам рассказавший смешную историю, как его много лет назад отец женить собрался и что из этого вышло. Он был в хорошем настроении, так как был уверен, что его вскоре выпустят. С чего Михаил Михайлович так решил, так и осталось неизвестным, но он до самого конца следствия пребывал в хорошем настроении, много шутил и смеялся. Частично это могло произойти оттого, что следователь Машошин вел себя тихо, в голос матерно не ругался и расспрашивал Гермашевского больше о его односельчанах, кто они такие, чем занимаются, достойны ли доверия их слова. Михаил Михайлович подтверждал, что да, достойны, они честные, умные и уважаемые люди и смело подписывал страницы протоколов с комплиментами односельчанам.
  Он не догадывался, что в тихом омуте водятся черти.
  А к делу аккуратно подшивались получаемые бумаги. Например, характеристика из сельсовета, что наш Михаил Михайлович 'все время ставился упорно к выполнению государственных обязательств, не выполнял их. Во время проведения госкампаний по выполнению государственных обязательств таковой убегал с дома и не хотел говорить с представителями государственной власти. В 1937 году в феврале месяце он выехал из района поездом 'Москва-Донбасс' на работу.' То есть о Михаиле Михайловиче сказали почти что (только чуть мягче): 'аполитичный человек и саботажник'. Надо ли говорить, что председателя сельсовета Гермашевский охарактеризовал, как честного человека, преданного Советской власти? Другая бумага, уже из колхоза, подшитая к делу, говорила, что он 'сразу по переезде начал заниматься агитационной работой против мероприятий советского правительства, агитировал против колхозного устройства, срывал закупки хлеба государством, нарушал трудовую дисциплину.' Председатель колхоза, подписавший это. по мнению Гермашевского, врать принципиально не мог.А такая характеристика уже похуже аполитичности.
  Поскольку гражданин Гермашевский оказался в совершено противоположном направлении от курсирования поезда, это могло тоже вызвать некие подозрения, но обошлось без этого. Потому как следователь подшивал следующие бумаги, в которых было много чего интересного. Например, свидетель Окинский, который уже ожидал приговора в Киеве за то, что был членом ПОВ и с 1920 года собирал и передавал сведения в Польшу, дал показания на Гермашевского и не на одного его, а на всех ныне сидящих в камере уроженцев Винницкой области, переселенных сюда.
  Но тут следователи здешние и киевские несколько заигрались, отчего и получилось так, что здешние поляки были осуждены на основании показаний Окинского(в том числе),но фокус был в том, что Гермашевский и еще двое пошли на тройку и были ею осуждены раньше, чем Окинского вообще арестовали! Или местные товарищи из НКВД были медиумами и получили сигнал из астрала или они занимались фальсификацией дел.
  По крайней мере, именно так решил уполномоченный старший лейтенант госбезопасности Гордон, проведший в сентябре 1939 года проверку следственных дел и обнаруживший 'массовые извращения в оперативно-следственной работе' аппарата НКВД области. Он же рекомендовал троих следственно-оперативных работников арестовать немедленно, по десяти другим решить вопрос в зависимости от результатов следствия по первым трем, а по еще семи -привлечь к дисциплинарной ответственности. В их число вошел и следователь Машошин. Да, он не выбивал показания кулаками и подручными предметами, как входивший в первую тройку Сидоренко, он работал тоньше. Но недостаточно тонко, как следователь Кравец, дававший на подпись свидетелям незаполненные протоколы их допросов. Поэтому, когда свидетелям при повторной проверке их показаний пришлось сильно удивляться тому, что было подписано ими двадцать и более лет назад.
  И вот состоялся первый допрос, через пять дней после ареста. Был он крайне длинным и занял двадцать страниц дела. Согласно ему, Анатолий сразу же сдался и разоружился, а также дал подробные показания о своей контрреволюционной деятельности в составе широко развернутого в армии и вне ее заговора, поскольку были упомянуты как заговорщики не только сослуживцы Анатолия, но и большие люди, скажем, товарищ Гикало, на тот момент- первый секретарь Харьковского обкома КПУ, а также руководящие товарищи из Политуправления округом. И собственно, самого Фельдмана поставили на немалый пост именно из-за того, что он заговорщик.
  Кстати, о птичках, точнее о должности Анатолия. Вообще-то на его арест и прочие действия должно было быть согласие вышестоящего начальства, а именно Военного Совета округа. Но ничего подобного в деле не оказалось.
  Почему так случилось? Ответа на это пока нет, как и на то, почему сей длиннющий и смертоносный протокол Анатолием не был подписан. Вообще нигде, ни на одной странице. Да, это машинописная копия, но где оригинал, пусть машинописный, пусть созданный вручную? Есть и другие поводы сомневаться-ряд документов, на которые ссылался следователь, склоняя подследственного к правдивым показаниям, были получены отделом НКВД уже в следующем месяце, судя по датам. Ну и логически рассудив-вот подследственный на пятый день 'раскололся', 'сдал' подельников с огромным запасом на будущую работу отдела- чего тянуть? Оформляй дело и отправляй его, куда начальство скажет. ОСО, двойка, тройка, Военная коллегия Верховного Суда... Пусть они даже затянут рассмотрение, но у следователя дело закончено, можно работать дальше,
  начальство может даже поблагодарить за рвение. Ладно бы собрались групповое дело делать по военскладу, соединив воедино Анатолия, двух ранее арестованных работников и перечисленных Фельдманом стажеров, на которых он возлагал надежды на участие их в заговоре.
  Поэтому пока только то, что почти с 90 процентной уверенностью можно счесть сказанным на следствии именно в этот день.
  Вопрос: С какого времени вы находитесь в РККА?
  Ответ: С 1933 года.
  Вопрос: В каких частях и в каких должностях вы служили?
  Ответ: Будучи призван в политсостав, я после прохождения трехмесячных курсов был направлен в 72 полк 24 дивизии на должность помощника командира полка по политической части. Оттуда я был переведен на такую же должность в 122 полк 41 дивизии, где проработал год и три месяца. После этого я был переведен на должность военкома в химический склад ?276, находящийся на станции Селещина Полтавской области. В должности военкома я был десять месяцев и переведен на артиллерийский склад в город, где работал вплоть до ареста.
  Вопрос: Где вы работали и в качестве кого до призыва вас в РККА?
  Ответ:
  1917-1918 годы-ученик и подмастерье электрика, город Ростов на Дону.
  1918-1919- киномеханик в кинотеатре, город Царицын
  1919-1923 годы- служба в Красной Армии-добровольно.
  В том числе 1919-21-прожекторист, отдельная рота 46 дивизиона 14 армии, г. Кременчуг.
  1921-22-киномеханик госпиталя, город Кременчуг
  1922-23- телефонист, команда связи 25 полк, город Александрия.
  1923-1925- электротехник электростанция, город Кременчуг
  1925-27-заведующий агитационным пунктом, Золотоноша.
  1927-28- ответственный секретарь окружного комитета союза пищевиков-Черкассы.
  1928-29-заведующий агтитпунктом райпарткома, г Корсунь.
  1929-30-заворгом райпарткома г. Златополь Черкасской области
  1930 заворгом секретариата райпарткома, г.Малин, Киевской области.
  1931-32-секретарем райпарткома город Сквир, Киевской области
   1933-курсант трехмесячных курсов ПУРа в г.Харькове.
  Если сравнить эти данные с личным листком по учету кадров, то всплывают еще две работы в Кременчуге-экспедитор на станции в нем и агент Госхимфабрики в Кременчуге же.
  Вот и все по допросу. Возможно, там были и высказывания подобного рода: 'Вы неискренни со следствием', 'Настаиваю на даче правдивых показаний' и близкие к ним. Рассказы, как Анатолия вербовали в троцкистскую организацию и его вредительскую деятельность будут приведены позже.
  Андрей Федоров и призрак Сергея Нестройного.
  После ночного 'киносеанса' о безногом шпионе несколько дней я пребывал в напряжении, особенно дававшем знать при отходе ко сну: а вдруг это все повторится? Ляжешь спать, а ощутишь себя снова в следственной тюрьме, персонажем пьесы: 'Как меня расстреливали'? Возможно, конечно, и похуже, но даже такого не хочу.
  Можно понять героя Лондона, который лежит в карцере, туго стянутый смирительной рубашкой, оттого сцена, когда он видит себя 'арийским владыкой в Египте'-приятное разнообразие в ужасах повседневности. А если он занят в спектакле аж до следующего появления надзирателей, так это и достойное препровождение времени, и даже вторжение тюремщиков ощущается ненужным-лежал бы себе и дальше, пьесу смотрел.
  А мне-то все это зачем? Я ведь могу и сон про школу посмотреть, удивляясь, отчего это мне нужно готовиться к получению аттестата, если у меня уже и диплом вуза есть? Да, да, даже в самом сне тому удивляюсь, но готовлюсь - замечал такое за собой.
  Правда, последующие три дня снов я не видел. Ложился и засыпал, а утром открывал глаза. И ничего! Кррасота! Потом даже расхрабрился и пристроился к компании знакомых на шашлыки-и тоже прошло хорошо. Только укусы комарья и все. Даже выпитый алкоголь спать не помешал без всяких сновидений.
  Но не тут-то было. Епископа Гаттона настигла божья кара.
  В замок епископ к себе возвратился,
  Ужинать сел, пировал, веселился,
  Спал, как невинный, и снов не видал...
  Правда! но боле с тех пор он не спал.
  Но беднягу хоть за преступление карали, а меня то за что? 'Бог на тебя за вчерашнее дело!'- а что это в моем случае? Безбилетный проезд в студенческие годы? Или соблазнение девушек в тот же период? Да,
  грешен, но прошу учесть, что не только один этим занимался, среди моих знакомых такие тоже найдутся, но им отчего-то сны про шпионов не снятся. Правда, их могли покарать снами про телепузиков, о которых они стыдятся сказать вслух. А вы, сэр, приготовьтесь к божьей каре согласно отмеренному списку.
  Итак, снова табуретка, снова кабинет следователя. Лейтенант госбезопасности Щербинкин с ним еще оперуполномоченный с двумя кубиками в петлицах. Ой, как много на меня одного! И тело, в котором я, явно уже немолодое, лицо обросло седою бородой. Не как у лиц духовного звания, а как у лиц свободных профессий. И рука-уже немолодого человека, хоть пальцы и лежат на коленях, но все равно подрагивают мелкой дрожью.
  --Кто вместе с вами находится в камере из заключенных?
  --Клиорин, Марк Захарович, Краснодемский Болеслав Владимирович , и перебежчики из Венгрии-Михаил Мастей и Сенько Юрий. Они еще молодые, им отчества не положено.
  А это уже я или не я, или место временного пристанища моего духа оворит.
  --Что вам известно о вышеуказанных лицах?
  --Клиорин и Краснодемский - антирадянськи настроенные. Болеслав,который Краснодемский, он сидит с нами в камере с конца февраля, а Марк тут был еще до меня. Когда он узнал, что Юрко и Миша- перебежчики из Венгрии и сюда бежали от гнета капиталистов, он им сразу сказал, что 'вы думаете, что в Советском Союзе лучше будет? Черт вас не зря сюда принес.' А когда Болек, то есть Краснодемский, к нам попал, гражданин следователь, Марк его долго расспрашивал, как тот жил в Польше, как там с товарами было, сколько что стоило.
  Вот они на два голоса и пели. Болек вообще сказал, что здесь одна картошка стоит один рубль. Это на Полтавщине-то? Низащо не поверю.
  А Марк ему вторит: 'В 1918 году Каплан стреляла в Ленина, и он ей простил. Она сейчас жива, только уже старухой стала. А этот (тут, гражданин следователь, прошу извинения, это он на товарища Сталина сказал и очень грубыми словами) не простит'. Так Марк Юрку и Мише намекал, что ждет их, а потом добавил, что вот не так давно из Манчжурии приехало сто тысяч тех, кто на КВЖД работал. Их тут цветами встречали, а потом всех до одного посадили. И вас, дескать, тоже посадят-работать-то кому-то надо.
  --Что еще говорили про международную политику?
  -- Болек, гражданин следователь, так и говорил: 'Война не закончена в Финляндии. Советскому Союзу объявили войну Швеция, Норвегия, Франция, Англия и Америка. Весной немцы заключат с ними союз и выступят против СССР. По железной дороге пассажирские поезда остановлены, не ходят, а только рабочий поезд от Кременчуга до Ромодана. Железная дорога загружена перевозками на оборону. Перекидывается: артиллерия, пехота, кавалерия, танки и т.д.' Еще он рассказывал, что когда немцы заняли Польшу, то обыватели увидели сильно вооруженную армию, солдаты веселые, физически здоровые, а когда пришли красноармейцы, то шли пешком, измученные, худые, голодные, куда им против немцев...
  Сижу я, все сказанное слушаю, и возникает у меня ассоциация с 'пикейными жилетами' и их глубокомысленными рассуждениями о политике. И тут сидят взрослые мужики и разную хрень несут, неизвестно откуда почерпнутую! И про Каплан и про прочее. Откуда этому Красноперцеву или как его там такое стало известно про объявление войны Англией и Америкой? Кто-то явно натрепался, а они чужой треп разносят. И ведь сами в него верят!
  --Что вы еще можете рассказать нам, гражданин Нестройный?
  --Когда Краснодемского в четверг на допрос вызывали, то Марк ему сказал, что ты, дескать, там будь осторожен, правды не говори, потому как следователи поймать на вопросах могут. Когда меня допрашивали, так я неосторожно сказал про связь с японским шпионом, и на том меня поймали. И в камере надо быть осторожным, а то донести
  Во! И знают, но пургу нести продолжают, а этот самый Клиорин как-то подозрительно похож на внутрикамерного агента. Сидит тут и по заданию на разговоры провоцирует, разные страсти сообщает и безнадегу нагоняет.
  
  
  <Дальше словно бы сцена сменилась. Комната та же, стены той же краской окрашены, следователь опять же знакомый.
  Но есть какие-то неуловимые изменения. А, понятно, солнце, что бьет в окно, уже другое-теплое, весеннее. То есть явно не этот допрос, что продолжается, а какой-то иной, скажем, через месяц или две недели. Апрель, а не еще март или февраль.
  И следователь вопрошает:
  --О чем вы хотите рассказать следствию?
  --Я хочу рассказать о Краснодемском, гражданин следователь.
  --Рассказывайте.
  --Краснодемского я знаю уже на протяжении полутора месяцев. За это время он проявил себя как человек, недовольный Советской властью. Он ярко выступает против Советской власти, говорит, что программа у большевиков правильная, но по ней они не идут далеко. В СССР хорошо живут только прокуроры и НКВД, а рабочие и крестьяне голодают, нигде ничего нельзя достать, кругом большая дороговизна. Лучше сидеть в тюрьме, чем жить в СССР.
  Он недавно говорил, что я вот имею 200 рублей, заработанные в Польше. Если из тюрьмы и выйду, то все равно на СССР работать не буду, убегу все равно. Постоянно восхваляет Польшу, жалеет, что приехал в СССР.
  --А кто поддерживает Краснодемского в разговорах?
  --Марк, то есть Клиорин, гражданин следователь, а еще Горпынюк, не помню точно, как его зовут, которого недавно в камеру перевели.
  Только Болек Краснодемский в последнее время стал вести себя чуть иначе, больше молчит, чем разговаривает.
  --Любопытно. А вы сами, гражданин Нестройный, что можете сказать про Краснодемского, но не как о противнике Советской власти?
  --Гражданин следователь, я человек простой, потому очень извиняюсь, если как-то не так сказал. Был он когда-то человеком, а потом приобрел собственную кузню, и эта кузня ему голову насмерть свернула. Потому как вообразил себя тем, кто Господа Бога за бороду взял и теперь из него благодать точится, как из святой иконы А на самом деле из него чаще выходит то, что из нас всех поутру, и пахнет оно также кепско.
  Вот он и в прошлом годе решил, что ему выгодно будет на русскую сторону перейти, и так сделал, а теперь же решил, что на немецкой стороне вкуснее было бы, оттого он и бесится, и обратно хочет. Думает, что как приедет в родную веску, так немцы ему его кузню преподнесут и еще и приплатят за то, что вернулся и их собой осчастливил. Старый уже мужик, седины в голове полно, а ума не нажил.
  В совхозе на работу не ходит, но продукты из кладовой на семью получает! И еще и возмущается, что мало! Я же говорю, гражданин следователь, ему свое богатство глаза застит, хотя какое оно, то богатство? Так, фата моргана одна. Свою фанаберию пусть дома оставляет, особенно когда у старого дурня пятеро детей, а младшему только четыре года стукнуло-как можно работу бросать с таким выводком?
  Вот только отчего следователь на меня глядит, а глаза его смеются?
  Наверное, оттого, что таких умных много, которые любую чужую беду руками разведут, а опустить глаза на себя и увидеть, что совсем такой же, никак не догадываются?
  В качестве прощального известия по выходе из 'смирительной рубашки' мне было даровано сообщение, что Краснодемский, о котором говорили, происходил из села Мачушин Собиборской волости под Влодавой. О селе этом сказать мне нечего, а вот Собибор- это место лагеря смерти, где на тот свет отправилось с четверть миллиона евреев. Вот куда пан Болеслав рвался всей душой! Уж не знаю, когда из Собиборского лагеря случился массовый побег заключенных, как бы он тогда себя повел-поделился куском хлеба или навел погоню на след? Нет у меня уверенности ни в том, ни в другом варианте его выбора. Когда человек говорит про свою семью 'если мне посылать семью на работу и самому идти работать, то я лучше зарою их в могилу и сам то же сделаю'-что от него ждать?
  А мне из прекрасного далека сложно понять: он просто пустоболт или действительно так думает? Ладно, пусть будет пустоболтом, хотя больно часто он повторял, что лучше сам зароется в могилу, чем пойдет работать в кузницу. В общем-то так и случилось, потому как отправился он в Севжелдорлаг на пять лет, а что там с ним случилось дальше- мировое информационное поле не делится. Видать, напророчил пророк Болеслав самому себе дальнюю дорогу, большие хлопоты в казенном доме и прочую лабудень.
  
  
  А я проснулся, порадовался, что за окном рассвет, а не снаряды рвутся и не надо выбирать между страной и страной, и жизнью или смерть придут оттого, что выбрал не то, а это. И что могу сейчас пофилософствовать за утренним чаем с безопасного расстояния, как лучше это было бы сделать, потому что у меня послезнание. Только вот рассказывал мне знакомый про свою бабушку с двумя детьми, что застряли в оккупированной части Новороссийска и год прожили фактически на передовой. Его мама рассказывала про ощущения при обстреле, что ей тогда хотелось превратиться в тоненькую пленочку, чтобы снаряды пронеслись над ней и не задели ни ее, ни маму, ни братика. А как они выжили и чем питались это время-она и сама удивлялась. И ведь от оккупации им бежать было совсем недалеко-линия фронта стала по окраине города в двух километрах от их дома. Всего в тридцати километрах тыловой город Геленджик. Вот, казалось бы-поднимись, собери, что сможешь, в узелок и уведи детей-в общем-то и недалеко. Если бы только знать все это точно...
  'Увиденное и услышанное' тоже наводит на разные мысли о репрессивной политике в стране, но я пока промолчу о выводах.
  
  Итого я уже вклиниваюсь в вторую по счету судьбу человека, входя в его сознание. Ну, если, конечно, я не галлюцинирую на заданную тему. Конечно, всю жизнь от разного психоактивного уклонялся, но, как бают знакомые врачи, в мире описаны уже больше восьмисот веществ, вызывающих зависимость, и конца и краю процессу их появления нет. 'Широко простирает химия руки свои' и как там дальше -то архангельский мужик выражался? Потому можно жить и не замечать, что вокруг тебя плавает психоактивное вещество, которое выделяет, скажем, мой новый линолеум, а я к нему незаметно для себя привык. Оттого вне дома ощущаю ломку и желание поскорее все сделать и вернуться к родимому линолеуму и тому альдегиду или кетону, что от него в воздухе плавает. А когда я плохо проветрил комнату, то заразы из линолеума висит в воздухе много, оттого и вижу себя в чужом теле. Логически все это безупречно, а как все на самом деле-фиг его знает. Но одно я точно слышал от знакомых, что классики психиатрии говорили: человек, ищущий у себя психическую болезнь, явно нездоров психически. Поэтому последую доброму совету великого профессора Корсакова, кто это утверждал, и перестану. Будем считать, что у меня эйдетизм и вот теперь воспроизвожу заново все читанное ранее по репрессиям, да еще и творчески интерпретирую.
  Вот так, пожалуй, будет лучше. Поскольку я даже не записал увиденное, то меня и в графомании не обвинишь. Но все-таки зарубку в памяти я сделал, что надо поговорить со специалистами. Вроде бы через неделю должен вернуться Иван Федорович из санатория в Ейске, вот и попрошу его подвести меня к светилам и показать им свой организм.
   Я временно перестал беспокоиться и даже отважился починить старый магнитофон 'Снежеть-202'. Это побочное изделие советского ВПК уже двадцать лет стояло у меня в кладовке с тех пор, как перестало работать после грозы. Поскольку мне его вручили когда-то за победу в социалистическом соревновании, мне выкинуть его было жалко, но чинить не хотелось. В молодости я охотно лазал в разные сложные механизмы, а вот сейчас стал опасаться, что не смогу починить. Как внезапно выяснилось, многие годы стояния в кладовке благотворно повлияли на магнитофон - он сразу же включился! Ну да, если долго сидеть над рекой, то что-то хорошее случится: либо проплывет труп врага, либо магнитофон сам починится. Но ведь я не сидел над рекой. Нет, вспомнил, над самой рекой не сидел, но Снежеть-это название реки под Брянском, отчего эта бандура в честь реки и названа. Значит, все правильно, река принесла то, что нужно. И я устроил себе ностальгический вечер, слушая записи эстрады восьмидесятых. Эти две песни списаны с пластинки 'Пламени', эти Славка Поздняков записал на концерте, а мы у него... А вот откуда у меня записи 'Песняров'-уже и не помню. Мы тогда непрерывно менялись лентами и кассетами, так что можно и попутать, кто именно их дал и в обмен на что...
  Это сейчас набрал в поисковике нужную песню или исполнителя и выбираешь, чего тебе хочется: песню в записи с 'Песни- 87' или с юбилейного концерта через двадцать лет. День получился удачным, поэтому я с пониманием отнесся к нуждам соседей, выключив 'Снежеть' в девять вечера. 'Если у тебя есть фонтан-заткни его, дай отдохнуть и фонтану'.
  
  
  
  Это выражение тут тоже к месту, потому как один из главных участников проекта 'Козьма Прутков' жил в нынешней Брянской области, там помер и похоронен. Звали его Алексей Константинович Толстой. Возможно, что именно он придумал слова про фонтан. Что интересно, он умер совсем как Джек Лондон-неудачно принял прописанный ему морфий. Надо будет посмотреть, может, Алексей Константинович что-то тоже писал о полетах в иные времена? То, что он писал про упырей я знаю, но, может, это еще не все?
  Анатолий Фельдман.
  Сержант госбезопасности Гравель таки доделал акт о изъятой литературе и оружии и принес его в кабинет, где заседал Мармач, но там того не застал. Оперуполномоченный был на выезде в селе Стародубовка. Собственно, это село плавно переходило в город, просто по Песчанской дороге дома до 50 номера считались городом, а после Стародубовкой. Некогда была еще разграничительная линия в виде канавы, но ушлый хозяин пятидесятого дома ее постепенно засыпал, а потом на этом месте посадил картошку. Порядочный забор пока ставить поостерегся, а только заплел колючими кустами новоприобретенный участок.
  А вот теперь ушлый домовладелец по фамилии Хилимендик смотрел, как по соседнему участку ходят со щупами люди в форме НКВД и молился всем святым, которых смог вспомнить, чтобы гости продолжали искать нужное им и не обратили внимания на его земельные фокусы. Но вспоминал он опять же святого Алексия Московского, еже память 23 февраля, и Блаженного Василия Московского чудотоворца, и равноапостольного князя Владимира, во святом крещении Василия еже память 28 июля. Поскольку Алексий и два Василия оказывали помощь молящимся по части улучшения зрения и преодоления болезней глаз, результат получился весьма неожиданным-на соседней усадьбе нашли закопанный обрез, а взятый понятым секретарь сельсовета обнаружил нелегальный землеотвод в пользу Хилимендика.
  Но, пока сержант госбезопасности Мармач со товарищи искал обрез, Гравель искал, кому бы отдать документ для Мармача, чтобы никто его никуда не затерял. С разрешения Боряина он поймал стажера и, вручив тому акт, заставил подшить документ к делу Фельдмана.
  Стажер, горестно, вздохнув, ибо рассчитывал поехать на куда более интересное задержание, сел за стол и стал читать документ, который ему предстояло подшить к делу, когда ему его дадут.
   ПОСТАНОВЛЕНИЕ
  Город Среднереченск, 13 сентября 1937года. Я, Оперуполномоченный 5 отделения сержант госбезопасности тов. Гравель, сего числа, рассмотрев вещи, изъятые при обыске у арестованного Фельдмана и нашел, что изъятые предметы существенного значения для дела не имеют, на основании чего постановил:
  Книга фашистской диктатуры в Германии и примерный устав сельскохозяйственной артели Яковлева-уничтожить.
  Изъятый пистолет Коровина-сдать в камеру хранения при городском отделе НКВД.
  Акт на уничтожение и квитанцию о сдаче пистолета Коровина ?А918 приобщить к спецделу.
  Оперуполномоченный 5 отдел. Сержант госбезопасности Гравель.
  Согласен: начальник городского отдела НКВД
  Старший лейтенант госбезопасности Боряин.
  А Гравель пошел искать себе товарища по выполнению своего постановления.
  Поскольку здание городского отдела было оборудовано паровым отоплением, а отопительный сезон должен начаться еще не скоро, Гравель двинулся в гараж райотдела. Весь транспорт оказался в разгоне, но сержанту госбезопасности это и не нужно было. Он выпросил у автомеханика разных промасленных тряпок и отнес их в сторожку на воротах.
  Там имелась буржуйка, чтобы сторож не мерз по ночам в морозный сезон. Оперуполномоченный затолкал обе книги и промасленное тряпье внутрь и подпалил, после чего героически терпел вонючий дым, пока листы не прогорели. Последний раз пошуровав угли, Гравель отправился наверх, где составил еще один документ, но нести его стажеру на подшивку пока не стал.
  Акт.
  Город Среднереченск, 13 сентября 1937 года я, оперуполномоченный 5 отдел. Сержант Госбезопасности тов. Гравель в присутствии помощника оперуполномоченного сержанта госбезопасности тов. Мармач уничтожил путем сожжения книгу 'Фашистская диктатура в Германии' (не подлежит оглашению) и 'Примерный устав сельскохозяйственной артели' Яковлева, в чем и составлен настоящий акт.
  Оперуполномоченный 5 отдел.
  Сержант госбезопасности Гравель
  Помощник Оперуполномоченного
  Сержант госбезопасности Мармач.
  Подписи Мармача еще не было, поскольку он сейчас искал обрез в Стародубовке, но завтра Гравель рассчитывал увидеть его утром и дать подписать.
  
  
  Утренняя подпись Мармача на акте была последним его следом в деле Фельдмана. В то же утро Боряин приказал передать дело Гравелю, а самому заняться стародубовским обрезом и его ролью в контрреволюционной организации. Он также недовольно заметил. что дело не движется, а ползет, хотя есть уже арестованные, но толку мало. Поскольку двое ранее арестованных уже ждали решения своей судьбы, подписав все, что нужно, надо было довести Фельдмана до нужной кондиции, изящно соединив всех троих (и, возможно, еще кого-то) в единую цепочку, которая соединяется не только географической близостью кабинетов и вместе выпитым чаем на именинах. Последние слова -это был уже не шуткой, а руководством к действию. Гравель понял их правильно, что именно требуется от него. Если он ляпнется снова, как с советским разведчиком в Польше, то переводом из областного центра во второй по значению город области он не отделается. Возможно. Гравелю это привиделось, но воспринял он все именно так.
  Потому он сел на телефон и путем мощного давления на связистов склада добился, чтобы его соединили с полковником Власовым, и в беседе получил заверения, что начальник склада завтра же посетит городской отдел НКВД и расскажет про то, что требуется следствию.
  И Дмитрий Гаврилович Власов 1898года рождения, родом из Воронежской области, происходящий из рабочих, член ВКП(б) с 1919 года прибыл в городской отдел и рассказал Гравелю про скорбные дела, творящиеся на военном складе.
  --Работу Фельдмана я знаю, как военкома склада (он же начальник политотдела его). Как с начальником склада у него должен быть со мной деловой контакт и повседневная связь, но вместо этого Фельдман с первого дня приезда на склад старался оторваться, отгородиться от меня и поставить себя в положение старшего надо мной начальника, что является грубейшим нарушением положения о военных комиссарах частей (приказ ?165 НКО), что не было выправлено ПУ округа, о чем ПУокруга должно было знать с первых дней через своего представителя -инструктора Седенкова.
  К работе Фельдман относился преступно, работал в день по 3-4 часа и эти часы проводил в заседаниях, собраниях, совещаниях, совершенно оторвавшись от масс начсостава, красноармейцев и рабочих склада и незаконно приказывал проводить работу за себя отдельным инструкторам и секретарю партбюро -товарищам Яхновичу, Зелеверу и Юхно.
  Планы работы по складу срывал разными внеплановыми заседаниями, отрывая работников от их повседневных занятий. По вопросам, которые он должен был решать, как военком склада, перекладывал на других, еще более дезорганизуя работу склада.
  Заметно было стремление и старание Фельдмана в последний момент без всякого законного к тому основания отказаться от проведения докладов или бесед по важнейшим политическим вопросам и спихивание их с себя эти доклады, чтобы поставить парторганизацию в положение срыва. Но того допущено не было. Я сам лично делал за Фельдмана доклады по следующим вопросам:
  '20 лет июльских событий 1917 года'-узнал за четыре часа до партсобрания.
  'О суде над участниками военно-фашистского заговора'-узнал за один час до собрания.
  Ни одной беседы с подразделениями склада по этим вопросам проведено не было, как и по случаю предстоящих выборов в городской и районный Советы. Осенью наступает 20 годовщина Великой Октябрьской революции-и с Фельдмана сталось бы свалить доклад опять на меня! Я думаю, что Фельдман не желал пропагандировать политику партии, будучи внутри не согласен с нею.
  Настоящей борьбы с врагами народа Фельдман не вел, а, наоборот, при разборе дел Фостия и Трахтенберга, порученное ему дорасследование провел таким образом, что на общем заседании склада и парткомиссии Фостию и Трахтенбергу было объявлено по выговору, и только при повторном разбирательстве уже новому докладчику настаивать на исключении обоих из партии (докладчиком был я лично). Не любил критику своих действий и после малейших попыток его критикнуть-вызывал смелых себе в кабинет и начинал прорабатывать. Был случай зажима самокритики и на многолюдном совещании узкого партактива по вопросу о ДПШ, когда он бросил реплику критиковавшему его плохое руководство ДПШ тов. Смирнову: 'Здесь не собрание, а совещание, критика неуместна'.
  Прямой своей работой Фельдман преступно пренебрегал и разработку мобилизационного плана в части политобеспечения взвалил на секретаря партбюро товарища Юхно. Сам он лично не проверил ни одного подразделения склада и мобплана склада целиком и в глаза-то не видел. Ни в одном хранилище с имуществом не был, просто не интересовался и ни с одним низовым работником никогда ни о чем не говорил. За все время службы на складе только два или три раза был в мастерской склада, где сумел нудной демагогией пообещать работникам склада кучу всяких вещей и ничего из обещанного не выполнил.
  Так что парторганизации склада пришлось исправлять эту демагогию Фельдмана, а рабочие склада длительное время были недовольны тем, что командование склада и хозчасть длительное время не выполняли широких и демагогических обещаний Фельдмана.
  Немного прервем поток обвинений полковника (а это еще не конец даже первого ответа его следователю) и проанализируем им сказанное. Что-то пока обвинения похожи на то, что начальник склада поцапался с военкомом по вопросу того, кто в доме хозяин. При этом полковник Власов явно подменяет собой политработников, чему пример доклады вместо военкома. К тому же Власов периодически сам путается в рассказе и рождает перлы вроде: 'Был случай зажима самокритики и на многолюдном совещании узкого партактива'. Или Гравель писал все это в утомленном виде и ответственность за перлы лежит на нем, а не Власове?
  --Вся практическая деятельность Фельдмана является антипартийной и враждебной, как по форме (жулика, демагогия, чиновничье отношение к своим обязанностям), так и по существу: срывы планов работ на складе, систематические срывы руководящих работников в рабочее время на пустяковые вопросы, чтобы дезорганизовать производство и прямая защита врагов народа и ничем не прикрытой попыткой сохранить враждебные кадры. Все это заставляет меня быть глубоко убежденным, что Фельдман являлся двурушником, прикрываясь партбилетом, скрывал от партии свою принадлежность к троцкистским заговорщикам и в своей практической работе проводил линию на развал партийной работы, срыв единства партийной организации и начсостава склада, посеять недовольство и осуществить разрыв между начсоставом с одной стороны и красноармейцами и рабочими-с другой, чем наиболее полно доказал свою принадлежность к банде военно-фашистских заговорщиков в СССР!
  Тут Власов устал и попросил воды, ибо у него горло пересохло после столь длительной тирады. Гравель подвинул к нему графин и лихорадочно спеша, записывал сказанное. Тут не надо ничего придумывать, ибо полковник шпарит готовыми пунктами к обвинительному заключению!
  Современный человек. скептичный и везде видящий какие-то личные интересы, оценил бы ответ, что все в нем высказано без доказательной базы, а в манере митинга, и потом, добавил бы, что понимает, почему Власов безропотно и с удовольствием читал доклады вместо своего военкома-потому что с удовольствием выступал вообще! Если бы его военком разок подставил, а Власову это было поперек горла, то тот бы заявил Фельдману, что с него хватит, нечего сваливать функции политсостава на начсостав, получая за это денежное довольствие и прочие вещи. Оттого, Анатолий Батькович, хватит-работай сам! Если же чем-то занят-напиши доклад заранее и мобилизуй кого-то из подчиненных политработников. А то все это пахнет неполным служебным соответствием.
  Да, перлы продолжаются, но, наверное, это все- таки Гравель так 'застенографировал' яркий доклад полковника на тему.
  --Что вам известно о контрреволюционной и вредительской деятельности начальника первого отдела хранилищ склада Фостия?
  --За один год работы с Фостием Ф.Д. я убедился лично, что вся его деятельность до ареста в апреле 1937 года была целиком и полностью вредительской. При всех приемках боеприпасов на ремонт в мастерской 'Б'-проходил мимо их вредительского качества, никому об этом не рассказывал, стремясь прикрыть вредительскую подрывную работу группы врагов народа, орудовавших в мастерской склада.
  а.) принял вредительски изготовленные 107мм заряды к пушке образца 10 дробь 30 года в количестве 5983штуки-все без тесьмы на крышке обтюратора и выделил все эти заряды в мобзапасы склада.
  б). принял от мастерской вредительски запутанные по дополнительному детонатору 152мм гранаты, из коих в часть не завинчивается вовсе взрыватель на 10-12 мм после ввертывания взрывателя образуется 'воздушная пробка' 10-15мм и есть серьезные опасения, что не произойдет взрыв, если даже подействует взрыватель.
  Этот факт Фостий попытался скрыть от всех и попытался втереть очки представителю группы контроля при НКО СССО майору Эрн, хорошо зная, что гранаты выделены в мобзапасы склада. Как система задерживал отправку образчиков порохов на физико-химические исследования в ЦКИХЛ, стремясь повторить пожар и взрыв в складе наподобие 1925 года и в то же время самому остаться незамеченным в этом диверсионном акте. За 1936 год не было отправлено с запозданием до восьми месяцев 150 образчиков порохов.
  Все эти вредительские боеприпасы были отправлены в воинские части КВО, и опять же никому не сигнализировал про вредительское качество и непригодность к боевому применению.
  Приняв объединенный отдел с боеприпасами, в свое время принятыми от Трахтенберга (свыше 500тысяч 76мм выстрелов), изготовленных и отремонтированных также вредительски, Фостий попытался замазать, скрыть этот факт, очевидно войдя в контакт с Трахтенбергом и остальной группой на военскладе.
  Попытался сорвать заложение мобзапасов согласно новому предписанию АУ РККА, под всяким предлогом тянул с этим вплоть до трех месяцев и только лишь под прямым и крепким нажимом выполнил эту работу и здесь напутав правильность количественного подсчета отдельных выделений. Затягивая прием вновь поступивших боеприпасов от воинских частей, складов, заводов до 5 и более месяцев, укладывая эти боеприпасы вместе с годными и выделенными в запасы боеприпасы 3-4 категории, отдельные запрещенные виды боеприпасов также укладывая их в одни и те же хранилища, добиваясь настоящей путаницы в учете и отчетности по боеприпасам, так что склад не смог по итогам всего года и вынужден пойти на списание недостающих боеприпасов и оприходование излишествующих целыми вагонами. Чтобы разобраться в этом, нужна серьезная работа целой комиссии в 3-5 человек, которые, возможно, сумели бы разобраться за полгода с подъемом всех архивов за пять лет. Характерно отметить, что такое состояние характерно для мастерских 'Б' и 'М', где подвизались его единомышленники. Все недостатки и излишки занесены в специальную книгу. Никакого совершенно участия в разоблачении врагов народа Фостий не принимал, хотя проработал на складе 18 лет, знал очень многое и при желании мог много раскрыть, но боязнь одновременно раскрыть вместе с единомышленниками и себя заставила Фостия упорно молчать и все скрывать. Остался верен своим руководителям из банды заговорщиков до конца, используя все малейшие возможности для торможения и саботажа всех мероприятий, направленных на ликвидацию последствий вредительства.
  В марте подает в мастерскую 122 мм снаряды на ремонт не из числа утвержденных на ремонт в порядке (25 партия вместо 29й). Такое же предательское отношение проявил со скрытием последствий подачи в мастерскую 'Б' 76мм снарядов, то есть остался последовательным и активным врагом народа до конца.
  Старался создать недовольство рабочих, допуская ежедневно их простои, допуская необеспеченность пунктов работы инструментами и материалом и не выделяя ответственных на пункте, в результате чего появились случаи грубейших нарушений техники безопасности.
  Вовсе самоустранился от руководства соцсоревнованием и стахановским движением в отделе, срывал проведение политической и технической учебы с рабочими, играя на отсталых настроениях недавно пришедших рабочих.
  Всей своей практической работой Фостий как никто другой являлся активным врагом народа, показывая верность банде военно-фашистских заговорщиков не за страх, а за совесть, и с этой точки зрения представлял наиболее полно и последовательно всю глубину их ненависти к РККА, всему советскому народу.
  Еще стакан воды в пересохшую глотку.
  --Что вам известно о контрреволюционной и вредительской деятельности бывшего начальника операционного отделения склада Трахтенберга З.М.?
  --Вредительская деятельность Трахтенберга сливается с деятельностью бывшего начальника отдела ?1 Фостия, так как они вместе работали в одном отделе хранения. Трахтенберг-старшим пиротехником, то есть заместителем Фостия. А до первого января 1937 года порознь в двух разных отделах, но родственных по хранению, так как в обоих отделах хранились боеприпасы. ( Тут опять 'трудности перевода'-видимо, Гравель не успевал за Власовым, отчего записывал как получится).
  Авторский Комментарий.
  Поскольку здесь зашел разговор о необщеизвестных вещах, а именно о хранении боеприпасов, то требуются разъяснения.
  Как все понимают если боеприпасы будут рваться нештатно, то есть в местах хранения, в стволах орудий и прочих местах, а не на позициях врагов, то это приведет к тому, что личный состав будет бояться исполнять свою службу. Коли снаряд из-за дефектов исполнения или хранения не взорвался, попав в неприятельскую траншею, то для чего его делали, хранили, учили артиллеристов им стрелять?
  Если боеприпасы при хранении на складах будут храниться с нарушениями, то не исключен их взрыв из-за того, что были допущены разные ляпы.
  Опять же, если даже снаряды, патроны и прочее при лежании на складе не взорвались, а просто испортились-то зачем нам на войне негодные боеприпасы? Зачем мы потратились на их производство и хранение, а теперь остались без них, думая, что они есть, но жестоко ошибаясь? И для чего нам тысячи орудий, к которым нет снарядов? Чтобы давить противника их колесами?
  Это были общие соображения, теперь более специализированные.
  Вот Власов указывает, что некто: 'укладывая эти боеприпасы вместе с годными и выделенными в запасы боеприпасы 3-4 категории, отдельные запрещенные виды боеприпасов также укладывая их в одни и те же хранилища, добиваясь настоящей путаницы в учете и отчетности по боеприпасам'. Что в итоге получается?
  Только что была 114 мм гаубица образца 1910 года английской поставки времен Первой мировой и довольно долго использовавшаяся в конной артиллерии, как более легкая, чем 122мм гаубица. Сейчас, правда, все или почти все орудия отправили в Испанию. Снаряд к ней из-за применения в нем такого нестойкого при хранении взрывчатого вещества, как лиддит, требовалось хранить отдельно от корпуса, чтобы взрывчатка не вступала в реакцию с металлом с образованием крайне чувствительных солей металла и пикриновой кислоты. Если на складе допустили помещение 114мм снарядов вместе со 122мм снарядами отечественного производства. заполненными безопасным при хранении тротилом, что может выйти в результате шалостей на складе?
  1. 114мм снаряд. не лишенный взрывчатки, хранится вместе со 122мм, которые этого не требуют. При работах в хранении один ящик с ними уронили, произошла инициация пикратов с последующим взрывом лиддита в снаряде, и с последующей детонацией тротила в остальных снарядах.
  Замечу, что основной массив склада располагался в городе, на считавшейся центральной улице Пролетарской, в 2300 метрах от железнодорожного вокзала и в 1700 метрах от завода имени Сталина и 125 квартирного дома, где жили стахановцы и начальники. Взрыв другого подразделения склада-мало не покажется электростанции и опять же заводу имени Сталина, только уже с другой стороны его. Любой желающий может поглядеть снимки и видео взрыва в Балаклее и представить, что бы творилось в городе.
  2. Представим, что англичане-производители превзошли себя и снаряды тихо пролежали на складе до мобилизации, никого не взорвав. Вот склад должен отправить боекомплект на отмобилизование 25 и 74 стрелковым дивизиям. И тут обнаруживается, что часть боекомплекта нестандартна. А все думают, что ко всем гаубицам он есть! В итоге часть орудий либо вообще небоеспособна, либо требует какие-то дополнительных усилий по подвозу снарядов еще откуда-то. На все требуется дни и недели, поэтому какая-то батарея едет к границе, в бой, совершенно без снарядов.
  3. Упоминалось, что 500 тысяч 76мм выстрелов к 76мм орудиям отремонтированы с дефектами, то есть опасны к использованию и требуют минимум ремонта, а то и списания.
  Что это значит? Расход 76мм боеприпасов 1 армейской группой на Халхин-Голе составил 243 тысячи таких выстрелов. То есть два расхода на убедительную победу со стратегическими последствиями на этом складе испохабили.
  4. 'За 1936 год не было отправлено с запозданием до восьми месяцев 150 образчиков порохов'. То есть контроль за степенью сохранности порохов сильно страдает. Что это значит? Изрядная часть заскладированных порохов сделана еще в Мировую войну, зачастую с отклонениями в технологии. Пороха военного производства, не вовремя загоревшиеся и взорвавшиеся, погубили итальянский линкор 'Леонардо Да Винчи' и русский 'Императрица Мария'. А тут еще двадцать лет хранения...Еще раз напомню про расстояние от хранилищ до важных объектов города.
  5. Про сбившийся учет боеприпасов уже и говорить не стоит.
  Так что на складе творилось нечто неправильное. Какая была в том причина: 'военно-фашистский заговор' или коллективное разгильдяйство-пусть читатель решает сам, Но отвечать за бардак с хранением взрывоопасных запасов кто-то должен. Чтобы не случалось такое, как в Оппау: 'Взорвалось 12 тысяч тонн смеси сульфата и нитрата аммония, энергия взрыва оценивалась в 4-5 килотонн тротилового эквивалента.
  В Оппау из 1000 строений 800 было разрушено, 7500 человек остались без крова. В результате взрыва были разрушены близлежащие деревни Франкенталь и Эдигхайм. Стоявшие на близлежащих станциях поезда были сброшены с путей, а в радиусе 70 км, включая города Людвигсхафен и Мангейм, были выбиты стекла во всех постройках, звук взрыва был слышен даже в расположенном в 300 км Мюнхене. После взрыва, оставившего воронку размером 90 на 125 м и глубиной 20 м, начался сильный пожар, который был потушен только через несколько дней. Жертвами катастрофы стали 561 человек, свыше полутора тысяч получили ранения и ожоги'.
  На описанном складе взрывчатки лежало побольше, чем эквивалент 4-5 килотонн тротила.
  Но пусть даже она взорвется не сразу, как куча слежавшегося удобрения в Оппау, а последовательно. Это (теоретически) может уменьшить потери в людях, поскольку кто-то успеет удрать до взрыва ближайшего к нему хранилища, пока рвутся дальние, но сильно ли это лучше? Кстати, нельзя исключить, что на складе имелись и химические боеприпасы.
  Но продолжим рассказ полковника Власова об 'ужасах нашего городка'
  --Трахтенберг хорошо знал о вредительском ремонте боеприпасов в мастерской склада, так как привлекался Поповым и Булгаковым к контрольным обследованиям в составе группы экспертов из состава мастерской 'Б' бывшим начальником склада Кузьминым, к тому же уже в 1936 году отдельные сигналы отдельных товарищей о вредительском ремонте уже подавали, но тем не менее Трахтенбергом было принято отремонтированных 76мм выстрелов свыше 500 тысяч штук, явно вредительских, из них 30-40 процентов негодных к боевому использованию. Одновременно Трахтенберг эти вредительски отремонтированные выстрелы принял и направил в мобилизационный запас склада и части КВО.
  Хорошо знал о запрещении сбора выстрелов из американских порохов 'СП', а также и запрещении сборки выстрелов в мобилизационный запас из порохов с индексом 'М', но тем не менее принимал эти выстрелы от мастерской, отправлял их в отдел хранения, мобзапас и части КВО. Зная хорошо, что мастерская собирает заряды ?1 к 122 мм гаубице образца 1910 дробь 30 года со старой гранатой, он эти заряды закомплектовал к той же гаубице, но с гранатой повышенной дальности, что категорически и всегда запрещалось, о чем он никому не сигнализировал, а все эти заряды выделил в мобзапас и в такой же вредительской комплектации направил в части КВО.
  Новые, заводского снаряжения 33-34 года 122мм снаряды перевозил из хранилища ?4 в хранилище ?9 во время дождя, чем достиг их большого оржавления, о чем скрывал до 1937 года, когда при проверке качества и количества боеприпасов этот факт был обнаружен. Эти гранаты были выделены в мобзапас склада, но фактически они без ремонта для стрельбы не годились.
  В проводимом в июне месяце переучете никакого участия не принял, думая скрыть свою вредительскую деятельность, а также вредительское состояние боеприпасов, принятых от мастерской склада, и направленных в мобзапас склада. Несмотря на этот саботаж, Трахтенберг уже тогда был взят на подозрение, но разоблачен несколько позже.
  В числе 300 152мм гранат, направленных на завод на отстрел, отправил две гранаты с ввинченными взрывателями, не укрепив их надлежащим образом, что можно считать прямой диверсией, в пути следования. При разгрузке вагона только случайно не произошло взрыва этих гранат, а, следовательно, и всего вагона.
  Ничем другим, как подготовкой диверсионных актов следует счесть систематическое запаздывание в отборе и отправке образчиков порохов на испытание в ЦКИХЛ, в частности случай самовозгорания пороха и взрыва хранилища был в 1925 году. Эти запаздывания в отсылке в 1936 году достигали 10 месяцев, а в 1937 году при большем контроле за этим-двух месяцев, что следует считать прямым саботажем вопроса техники безопасности склада.
  Также как Фостий, разоблачений врагов народа не вел, а, наоборот, старался скрыть от парторганизации свою связь с врагами народа, разоблаченными еще в 1936 году (Попов и Спивак со склада?29), старался сам лично замаскироваться под маской активиста-рационализатора, и этой своей кажущейся активностью и инициативой способствовал лучше маскироваться и остальной группе вредителей на складе. Вся практическая деятельность Трахтенберга является вредительской от начала и до конца его работы.
  На этом Власов прекратил дозволенные речи и засобирался на службу, куда и отбыл, предварительно подписав свои показания.
  АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ.
  Продолжение показаний добавило сведений о нарушениях техники безопасности. Хотя спрошенный специалист по данной теме не счел возможным взрыв неукрепленного взрывателя при транспортировке, тем не менее руководящие документы того требовали и сугубо требовали. Да, в те же времена немцы этим вообще не заморачивались, но у нас требовалось укрепление взрывателя и игнорирование требований по сбережению, и перевозки-как называется? Вот-вот, нарушение ТБ, могущее повлечь особо тяжелые последствия. Повторюсь, что вне зависимости от причин (заговор или не заговор), но так игнорировать технику безопасности нельзя и кто-то за это должен отвечать.
  И вообще возникает некоторое подозрение, что к арестам Трахтенберга и Фостия приложил руку Власов.
  Снова всплывают в памяти слова Иоанна Грозного, что Русская земля стоит не ипатами и стратигами(то бишь военными и гражданскими чинами), а попущением божьим.
  
  
  Но, получив такие показания, Гравель все же был недостаточно доволен. Ведь в основном они касались двух других фигурантов, самого Анатолия это касалось лишь отчасти. Разве что недостаточная активность в борьбе с Фостием и Трахтенбергом. Чтение лекций вместо него начальником склада-это как-то не звучало. Видимо, полковник недостаточно знал политработу, потому не мог свидетельствовать про ее развал так, как про фугасные гранаты старого образца. Поэтому в дело пошли показания политработников.
  Первым был Иван Пирог, старший лейтенант, исполняющий обязанности военкома 12 местного стрелкового батальона. Военком сего батальона, как и у других мелких подразделений городского гарнизона, по своей линии подчинялся политотделу артсклада, посему наш Фельдман числился политработником дивизионного уровня.
  --Столкнувшись с Фельдманом по партийной работе, я вынужден был констатировать полное отсутствие руководства партийной работой со стороны политотдела, зажим самокритики и контрреволюционную работу, направленную на развал партийной работы в 12 батальоне. За время моей работы в батальоне Фельдман был в нем два-три раза, причем не для работы. Приехал, пообедал в столовой и убыл. Красноармейцы батальона совершенно не знают его как начальника политотдела.
  Ни одного раза он со мной не поговорил о партийной работе, несмотря на мои попытки получить от него какие-то руководящие указания. Я один раз попытался затянуть Фельдмана в ленуголки, показать их работу и получить руководящие указания, но он не стал со мной разговаривать, заметив, что об этом поговорит позже, а сейчас он должен ехать на торжественный обед. Буквально никакой работы в батальоне им не проводилось и состоянием партийной работы он не интересовался. Дивизионная партийная школа, не руководимая политотделом, дошла до полного развала. Только после заявлений отдельных коммунистов о состоянии дел Фельдман был вынужден созвать по этому поводу совещание. Когда же на нем прозвучала критика в том, что развал работы есть результат отсутствия руководства ею, Фельдман заявил, что совещание созвано не для критики, а для получения руководящих указаний, кричал на всех, кроме себя, но никаких руководящих указаний не дал, и дивизионная партшкола дальше стала двигаться к своему развалу.
  Фельдман даже шел на компроментацию руководства 12 батальона. В батальоне в качестве врача работает Растворов, выходец из кулацкой семьи, разлагающийся тип, к своим обязанностям относится с преступной небрежностью. Был случай, когда больному красноармейцу некомпетентные лица ставили банки и причинили ожоги тела. Командование и политчасть поставили вопрос о Растворове перед политотделом.
  Вызвав меня, командира и Растворова, Фельдман в его присутствии стал кричать на нас, что мы совершенно не помогаем санчасти. Дело же было не в этом, а Фельдман пошел на подрыв авторитета командования части, будучи в хороших отношениях с Растворовым.
  Когда были представлены материалы на досрочное повышение званий, то Фельдман сильно задержал их у себя, а потом заявил нам, чтобы мы сами направляли материалы в округ, не дав заключений прямого начальника. В результате аттестация запоздала и званий никому не присвоили. Мою аттестацию, которая была ему направлена за два месяца до его ареста, случайно обнаружили в ящике его стола среди разных бумаг, разбирая их после ареста.
  Таков был стиль руководства Фельдмана, который свелся к ничегонеделанию, направленному на развал партийной работы и потому пришлось вести ее своими силами, без какого-либо руководства ею.
  И, как гвоздь в крышку гроба:
  --Поэтому деятельность Фельдмана иначе как вредительской назвать нельзя.
  АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ.
  Иван Ильич Пирог, конечно, оригинальный тип, постоянно желающий руководства собой и стонущий, что оного не производят.
  
  Впрочем, мы еще встретимся с ним- на очной ставке с Фельдманом и в 1956году.
  Растворов и его подчиненные, ухитрившиеся банками причинить ожоги-это тоже 'в самом деле перлы'. Даже придумать сложно, как можно прижечь кожу при постановке банок? Разве что ронять горячую банку на спину? Или облить его горящим спиртом?
  Вторым будет секретарь парторганизации и инструктор политотдела товарищ Яхнич Марк Борисович. Допрошенный в один и тот же день с Пирогом, он дал следующие показания.
  --Я столкнулся с Фельдманом по работе в политотделе военсклада и должен сказать, что деятельность Фельдмана является явно вредительской, направленной к развалу партийной работы.
  Далее Марк Борисович привел те же самые примеры развала, добавив лишь, что среди вольнонаемных рабочих политработа так и не разворачивалась, никакой работы с ними Фельдман не проводил, отчего низовой актив не формировался, да еще и на склад попадал антисоветский народ. Все попытки партийного актива, направленные на улучшение партийной работы, встречали сопротивление со стороны Фельдмана.
  В итоге промфинплан за последние два месяца его работы был выполнен только на 64 процента, план снижения себестоимости не выполнен, но допущен перерасход средств в сумме 18169 рублей.
  Это еще один гвоздь. Уже третий свидетель говорит о развале партийной работы, то есть невыполнении своих прямых обязанностей Фельдманом. И второй, указывающий на крупные недостатки в деятельности склада, на котором он является военкомом, то есть страдает не только партийная работа, но и иная.
  Оба свидетеля сказали все, что нужно Гравелю, он их даже практически не спрашивал. Только начинал с просьбы рассказать о Фельдмане, как они сообщали все необходимое. Вторым вопросом был следующий: что вы еще можете добавить? Добавлять у обоих было нечего и на этом допрос заканчивался.
  Вспомнив, что за документы уже имелись у следствия о принадлежности к группе заговорщиков, можно увидеть, как петля потихоньку сжимается вокруг шеи Фельдмана. Теперь дело остается за тем. чтобы получить признание с его стороны, что все так и есть, он член военно-фашистского заговора и все это он делает не просто так, а выполняя инструкции заговорщиков. ____
  Немного забежав вперед, стоит сказать, что в состав объединенной группы заговорщиков на военскладе Анатолий не вошел, хотя дела их шли практически параллельно и копия показаний начальника склада Власова в некоторых делах присутствовала. Но там имелся такой вот документ с грифом 'Совершенно секретно'.
  Адресован он был работнику областного управления лейтенанту госбезопасности Богатько, и в нем сообщалось, что согласно полученной информации на Кузьмина (бывший начальник цеха мастерской 'Б') бесспорно выявлено следующее:
  1. Вредительское составление промфинплана для чрезмерного повышения себестоимости операций путем введения в него совершенно ненужных работ, например:
  а) утруска зарядов патронов 76 мм полковых пушек на вибрационной машине (ненужная операция)
  б) закраска старых клейм на укупорке-производится в другой мастерской
  в) различные подноски и относки снарядов внутри цехов мастерской (много излишних)
  Благодаря этому образовался излишек денег в мастерской и маскировалась другая вредительская работа в ней.
  2. Устранение ряда важнейших контрольных и поверочных операций, что делалось только с ведома и согласия Кузьмина, являвшегося техником -плановиком мастерской. Эти операции в калькуляцию стоимости ремонта включались и средства на них отпускались, но они шли в фонд экономии мастерской, а, следовательно, и оценивались в то время, как результат хорошей работы.
  Это приводило к выпуску из мастерской продукции следующего качества:
  А) перекос патронов до 30 процентов
  Б) расхождения стыка ведущего пояска снаряда и гильзы с боевым зарядом до 40 процентов.
  В) Ржавчина в очке шрапнелей до 20 процентов.
  Эти цифры характеризуют все выпущенную в мастерской продукцию в период 1934-1937 года и исчисляются десятками тысяч выстрелов. Это подтверждается при проверках имущества комиссиями.
  3.Установлена в сборочном пушечном цеху вторая поверочная камера, которой исправлялись патроны с перекосами, которое приводило к отхождению снаряда от гильзы и потом к нарушению герметичности боевого заряда.
  4. употреблялись при ремонте пороха американской доставки СП, что было запрещено в 1935 году (год в документе исправлен чернилами).
  А) даже после получения вторичного указания в мастерской было собрано в декабре 1936 года 20 тысяч снарядов с порохами (наверное, здесь не хватает слова 'этими')
  5. получаемые пороха при их замене запутывались, и под видом 'бесклейменных' и тоннами отправлялись в отдел комплектования. лишая возможности пустить эти пороха на переделку (дописано чернилами, но не очень четко -'этим самым их довести до самовоспламенения).
  А) не проводили контрольный осмотр этих порохов, чем допускали нахождение в них камней гвоздей, щепок и мусора, что вызвало в 1937 году необходимость частичной проверки этих порохов и перерасход денежных средств на их поверку и пересылку.
  6. оборудование мастерской два года не ремонтировалось, чем доведено до состояния, требующее капитального ремонта с полной разборкой и переверкой.
  7.Было сознательно изъято из употребления все калибровое хозяйство склада, никаким мерительным инструментом не пользовались вовсе.
  А) контрольно-мерительный инструмент, не бывший в употреблении, из мобзапаса изъят и заменен бывшим в употреблении.
  8.пересмотр и ремонт вредительски выпущенной продукции за период 1934-37 года только на хранящуюся на складе продукции обойдется приблизительно в 800 тысяч рублей. В такую же сумму, если не более. Обойдется ремонт выпущенной ими продукции, отправленной в части за тот же период.
  Подписано: начальник военсклада интендант 2 ранга Власов
  Военком склада Фельдман.
  То есть как бы Анатолий осудил вредительскую деятельность на складе, правда, не конкретно Фостия, Трахтенберга или бывшего начальника склада, но их подельника Кузьмина. Что как бы выводит его из организации участников военно-фашистского заговора на складе, но...
  По составлению документа: введение одного пункта 'а)' в нужную часть отчета-это особенность документа, а не деятельность автора, для чего-то выкинувшего пункты б) и далее по алфавиту.
  Несколько слов по содержанию отчета, поскольку большинство читателей к хранению боеприпасов отношения не имеют, а оттого и знаний в этой области.
  Ну, то что 20-40 процентов брака-это плохо-может представить себе любой читатель, поглядев на только что купленную вещь. Даже если это коробка спичек, он, пользуясь такими, измается и неоднократно обложит бракоделов, из-за которых он никак не может поджечь газ под чайником.
  800 тысяч убытка -это много и по нынешним временам, а сколько тогда это было?
  В 1936 плановые цены на 76мм выстрелы колебались в зависимости от вида от 97 до 146 рублей. 122мм выстрелы-от 186 до 245 рублей. Тысяча штук винтовочных патронов-160-172 рубля.
  Танк Т-26- 61 тысяча рублей, винтовка- 90 рублей, противотанковая пушка-10 800 рублей. Пулемет Максима, но без станка-1152 рубля.
  Сумма приближается к стоимости вооружения стрелкового полка, особенно, если вспомнить, что полки мирного времени обычно не совсем комплектны.
  Введение ненужных, но оплачиваемых казной операций нынешнему читателю понятно без слов. Правда, Трахтенберг и Кузьмин не могли, в отличие от современных городских чиновников, всю сумму за 'ремонт дорог' сразу себе прикарманить, но премию за экономию денежных средств получить-вполне.
  Теперь по несоблюдению геометрии, то бишь по перекосу патронов, стыкам гильзы и прочему. Несоблюдение геометрии боеприпасов при выстреле-путь к разрыву ствола, выходу орудия из строя и гибели части расчета. Хорошо, если просто снаряд просто не смогут дослать в ствол и закрыть затвор и придется его извлекать(это тоже непростая операция. но уж ладно). А если разорвет ствол? Кошмаром артиллеристов еще долго были выстрелы поставки 1915 года с множеством дефектов изготовления, от лишних миллиметров в размере до некачественной латуни в гильзах. И именно поэтому случались десятки и сотни (а во Франции и тысячи) разрывов стволов орудий при стрельбе.
  Шатание снаряда в гильзе и ржавчина в гнезде под взрыватель (тогда называемым 'очком') просто не допускались. Выявленные выстрелы с этим требуют ремонта, а допустившие это ответственные лица наказаниям разной степени, в зависимости от степени причастности. Больно опасная это вещь-вольности и нарушения техники безопасности в изготовлении, ремонте и сбережении боеприпасов.
  Вот пример, к чему может это привести. Завод ?53 в городе Шостке одно время был замешан в следующем: он самовольно изменял форму капсюльной втулки, добиваясь того, что она больше нормативного выступала из донышка гильзы. Заводу это приносило профит в том, что при испытаниях пробных партий торчащая капсюльная втулка лучше срабатывала, отчего снижался процент брака и улучшался прием партий военной приемкой. Для пользователей, то есть артиллеристов, это было чревато досрочным срабатывание капсюльной втулки от случайных причин. В 1940м году, возможно, из-за такой вот 'новации' случился взрыв на зенитной батарее. Капсюльная втулка сработала до закрытия затвора. Снаряд не взорвался, но воспламенился порох в гильзе и разорвал ее. Поскольку затвор еще не был закрыт, то осколки разорвавшейся гильзы раскидало по сторонам. Один из расчета убит двое ранены, один из них в глаз.
  И стоит добавить, что кроме прямого ущерба сколько еще будут зенитчики полка при каждой стрельбе опасаться нового нештатного срабатывания и осколков в глаза?
  Комплектация выстрелов запрещенным к использованию порохом-это грубое нарушение. 20 тысяч выстрелов с нарушениями-что это значит?
  Норма расхода снарядов на орудие на день напряженного боя 1941 года для полковой пушки составляет 100 выстрелов (или 70 процентов боекомплекта). Всего таких дней напряженного боя планировалось 60 на первый год войны, из них на первые 4 месяца только 22. То есть это боезапас для полковых пушек стрелковой дивизии на четыре месяца войны. __________
  Следствие не дремало и, поскольку двое свидетелей, давших показания про развал политработы Анатолием Фельдманом, были в здании горотдела, то имело смысл провести и очные ставки между ним и свидетелями.
  Очная ставка всегда оформлялась так: свидетель и обвиняемый поочередно сообщали на вопрос следователя, кто находится перед ними. Иногда заявлялось, что между ними личных счетов нет, либо отношения между обоими нормальные. Но так было не всегда, в частности, не в этом случае. Возможно, потому, что они действительно друг друга не любили.
  Встреча с Иваном Ильичом Пирогом началась со взаимного узнавания.
  Затем Гравель задал вопрос:
  --Свидетель Пирог, вы подтверждаете сказанное вами на следствии о контрреволюционной деятельности Фельдмана?
  --Свои показания, данные мною на допросе, я подтверждаю. Так же подтверждаю, что Фельдман работой политотдела военсклада ?27, в том числе 12 местного стрелкового батальона не руководил, а работу вел в направлении развала. Зажимал критику его бездельничанья. Дивизионная партийная школа им не руководилась и пребывала на грани развала. Работою Ленинских уголков в батальоне не интересовался, зажимал здоровую критику своей бездеятельности, не содействовал продвижению командного и политического состава. Всю работу в батальоне приходилось вести самому по собственному усмотрению. Так как Фельдман в этом отношении проявлял антипартийное отношение к партийной работе политотдела.
  --Обвиняемый Фельдман, вы подтверждаете показания свидетеля Пирог о развале вами партийной работы?
  --Нет, не подтверждаю. На протяжении всей моей работы в политотделе весь инструкторский аппарат политотдела под моим руководством работал в батальоне 10-12 дней в месяц постоянно, не считая инструкторских выездов. Я лично проводил двухчасовую беседу в одной из рот батальона в связи с предстоящими выборами. Батальон я посещал не менее 7-8 раз по вопросам партийной работы. Ставил вопрос о замене комиссара и других вопросам. Сделал доклад о международном положении. Обвинение в зажиме критики отрицаю категорически, этого не было. Продвижение начсостава я не затирал, и утверждаю, что лица, о которых говорил свидетель, рассматривались не мною, я был в отпуску, а моим заместителем был Черевко. По многим вопросам я делал инструктаж, но никаких указаний в деталях не давал. Утвердил план, согласно которому я делаю доклад и запретил выделять докладчиков без моего ведома.
  Не входя в суть содержания доклада, я, естественно, не мог говорить об отдельных моментах, поэтому не говорил и о товарище Сталине. Политотдел провел для пропагандистов двухдневный семинар по поводу событий международного положения, что произошли в последнее время.
  На сем очная ставка с товарищем Пирогом была закончена.
  Мы уже читали его показания, сейчас выслушали слова защиты от самого Фельдмана. Да, конечно, сейчас сложно сказать, насколько и кто из них прав.
  Но есть пара важнейших моментов.
  Первый из них-то, что Фельдман, согласно его допроса двухнедельной давности, уже признался в том, что разваливал политработу на складе, о чем написано на 18 и 19 страницах протокола допроса. А здесь он уже отрицает то, в чем признался, и товарищ Гравель никак на это не реагирует, даже напоминанием о том, что он уже в этом признавался.
  Или, что более реально, две недели назад Фельдман признался не в том или вообще не признавался.
  Второе-'поэтому не говорил и о товарище Сталине'. В показаниях Пирога нет ничего про то, что Фельдман говорил или не говорил о товарище Сталине. Ни в его допросе, ни на очной ставке. И два других свидетеля тоже не говорили что-то то про сказанное или не сказанное Фельдманом о Сталине. Видимо, произнесенное на допросах и очных ставках записывалось очень прихотливо.
  Вторая очная ставка. Свидетель Яхнович Марк Борисович и обвиняемый бывший военком Фельдман.
  При оформлении протокола Гравель сделал ошибку в написании фамилии свидетеля, потому в заголовке на очной ставке пребывал Яхнович, а на той же первой странице фамилия еще дважды напечатана как Юхнович. И далее Марк Борисович пребывал именно в качестве Яхновича. И, подписывая протокол, на это не обратил внимание.
  Вот к чему приводит штурмовщина-когда в один день проводишь допросы трех лиц и две очные ставки, можно и вот так запутаться. Конечно, Гравель не побил рекорд семнадцатилетней давности, когда в этом же городе в одном и том же деле один арестант имел три варианта написания фамилии, но ведь тогда и с грамотными людьми тяжелее было.
  --Свои показания, данные следствию, в части, что Фельдман проводил вредительство в партработе, я полностью подтверждаю. Зажимал критику, не продвигал выраставшие командные и политические кадры, довел ДПШ до развала, и она держалась только благодаря усилиям самого аппарата политотдела. Марксо-ленинскую учебу среди начсостава совершенно не проводил, политмассовой работы среди вольнонаемного состава совершенно не проводил.
  (Тут Александр Иосифович Гравель видимо, совсем устал и повторил ту же фразу в протоколе дважды).
  Борьбы с нарушениями техники безопасности не проводил, даже пытался скрывать случаи нарушения перед вышестоящими парторганизациями. Избегал делать доклады, перекладывая их на других под разными предлогами. О военно-фашистском заговоре он тоже избегал делать доклад и перепоручил другим.
  --Обвиняемый Фельдман, вы подтверждаете показания свидетеля Яхновича о развале вами и вредительстве в партработе на складе 327?
  --Категорически отрицаю. Организационными вопросами в ДПШ занимался лично я. ДПШ при мне работал нормально. Я там проверял лично работу по группам, в том числе и в Яхновича. Неправильно и в отношении того, что я не делал докладов. Я лично сделал не менее 10 докладов. Доклад же на свидетеля Яхновича (в протоколе исправлено, потому и не ясно, он записан Яхновичем или Юхновичем) не перекладывал, а поручил ему сделать доклад, так как мне бюро горкома поручило сделать такой же доклад перед комсомольским активом и молодыми стахановцами. Заведовал ДПШ не я, а товарищ Черепко, который и являлся в первую очередь ответственным за работу ДПШ. За работой ДПШ я следил, привлекал, как товарища Черепко, так и других, к партответствености за упущения в работе. С отъездом Черепко я поручил руководить ДПШ Яхновичу, и, если там работа страдала, то в этом должен быть виноват и Яхнович, а не только я. Укреплял политработу, и для мастерской 'Б',где не положено политрука, ввел такую должность и назначил туда Валеева. Марксо-ленинская учеба не прекращалась, но все же я укрепил ее Зелевером и Яхновичем.
  Производственный план не был выполнен, но не по моей вине, а по причине отсутствия капсюльных втулок, что признала и комиссия группы контроля Наркомата Обороны. Во всех случаях нарушения техники безопасности я информировал вышестоящие организации и отдельных лиц, допускавших эти нарушения, привлекал к ответственности, о чем имеются приказы за моей подписью.
  Постоянной комиссией по приему на работу оформляется прием вольнонаемных. Заключения ее утверждается мной и начальником склада, а лично я никого не принимал. О военно-фашистском заговоре делал доклад лично я в мастерской 'Б', так что в этой части обвинение не верно. ***
  Как же жила Клавдия, пока ее Анатолий томился в тюрьме, то ожидая допроса, то пребывая на нем? Плохо и одиноко. Иногда хотелось прямо вот так и завыть в голос, глядя в небеса-да доколе же то будет, когда это ужас прекратится?! Когда восторжествует справедливость?
   Ходила она и в тюрьму, но свидания ей не дали. Правда, одну посылку взяли. С деньгами стало труднее, Анатолия ведь уволили из армии, потому его денежное довольствие осталось в прошлом. Клавдия опасалась, что их могут выселить из ведомственного дома, раз муж уже не служит, но пока все обходилось. На работе начальница поглядывала на Клавдию как-то странно, прямо как на музейный экспонат-дескать, что это лежит там на витрине и для чего оно было? Ну, так казалось ей, но пока начальница ничего не говорила. Начались занятия в школе у дочки, но там пока ничего плохого не происходило. Собственно, Клавдия и не знала точно, что может быть в Милочкиной школе, но не без оснований опасалась, что нечто может случиться. Вот могут ли дочку из-за ее отца исключить из школы-этого она не знала. Вроде как когда-то слышала, что исключают только хулиганов и неспособных учиться, а делают ли такое с детьми арестованных-кто знает? Незадолго до Анатолия арестовали на складе нескольких работников. Среди них были даже начальники отделов склада, но у одного из них семьи не имелось, а семьи двоих уехали к родичам в село. Еще в доме склада оставалась семья одного пиротехника, которого арестовали два месяца назад, но Клавдия не была знакома с ними, даже раньше они только здоровались, встретившись где-то на торжественном собрании.
   Клавдия попробовала сходить домой к участковому и переговорить с ним. Но он ей много сказать не мог. С арестованными по линии госбезопасности -с ними не работал и следователей из пятого отделения совсем не знал. Смог сказать только, что творится что-то непонятное и нехорошее. Потом подумал и посоветовал Клавдии уехать к родичам или на Дальний Восток хетагуровкой. И во взгляде его сквозила грусть. После визита к участковому Клавдия снова ринулась искать если не правды, то хоть информации, что там с Анатолием и что его ожидает. Прокурор Федорец принял ее, молча выслушал ее сбивчивый рассказ, что-то записал и сказал, что дело ее мужа ведется органами, потому до суда он будет под арестом. Обвиняется он в измене родине. Снова без возражений выслушал рассказ Клавдии, что вот не мог быть изменником ее муж, который всю жизнь боролся за Советскую власть и словом, и оружием, ровно и без всяких эмоций продолжил, что органы во всем разберутся. Если нет за ним вины, то выпустят. И дал понять, что разговор закончен. Тут ей вспомнилось, что Федоряка за глаза называли 'каменным гостем', намекая на статую командора из книжки. Он всегда таким был, выступая на трибуне или сидя в президиуме-ровный, без эмоций голос, взгляд, устремленный в какие-то дали, маловыразительное лицо. Интересно, он хоть дома сбрасывал эту каменную маску?
  Клавдия была не совсем права, ведь реально ее как жену бывшего ответственного работника Федоряк принял по высшем из доступных ему уровней расположения. Большинство жен арестованных не могли похвастаться даже тем, что он их принял. Обычно он сваливал эту работу на своего зама Кононенко по прозвищу 'Петя с галстуком' или 'десять процентов' (ударение обязательно на первом слоге). Кононенко в общении с посетителями мог пообещать все, что угодно, вот с выполнением обещанного было похуже, обычно именно на десять прОцентов.
  Его бывшая жена, ныне инструктор горкома, как-то сказала, что если бы Петя родился женщиной, то стал бы проституткой, ибо не смог бы отказать никому из посетивших его мужчин. Клавдии скоро предстояло с ним встретиться. После того как Федоряка забрали в область, 'Петя с галстуком' его замещал до конца декабря. Так что она смогла оценить верность прозвища, поскольку Петя сорок минут вещал о международном положении, которое настолько сложное, что требует усиленных мер безопасности, но умолчал, что мужа уже давно перевели в областной центр.
  Клавдия попробовала что-то узнать у первого секретаря горкома, но он ее не принял. Второй-тоже. Знакомая инструкторша шепнула, что по вопросам об арестованных они стараются не принимать, так что если кто-то обратится, то в приемной обычно отвечают, что занят. Хоть реально уехал куда-то, хоть и тут, за стенкою. И назвала, тоже шепотом, еще двоих общих знакомых, недавно арестованных. Второй из них был младшим братом самого Косиора, а здесь заведовал межрайонной нефтебазой.
   Силы души таяли от стучания в запертые двери, поэтому Клавдия все чаще проводила вечера, лежа на диване под пледом. Когда дочка заканчивала готовить уроки, она устраивалась возле матери и они, обнявшись, молча лежали, двое близких во внезапно отвернувшемся от них мире.
  Гравель и Разведуправление Красной Армии.
  Автор уже говорил про горестную историю, что случилась с Гравелем раньше. Теперь про нее будет сказано чуть подробнее. Вообще-то там засветился не только Гравель, но и Назаров, однако начинал ее именно Александр Иосифович, а Назаров уже пытался дожать ситуацию до явной победы. Все же обо всем по порядку.
  В областном центре жил и учился на первом курсе строительного института Антон Петрович Соломчук. И на него глянуло недреманное око страны в лице товарища Гравеля. Официальная версия взгляда на него звучала так-было получено сообщение из Разведупра РККА, что на территории СССР живет выходец из Польши бывши сотрудник того же Разведупра Соломчук, ныне находящийся под подозрением из-за возможной связи с польской разведкой. Бумага эта прямо упоминается в деле, но сама по себе отсутствует. Поскольку детально работа разведки за границей освещается редко, да и в работах на эту тему не пишут, мог ли Разведупр писать такие вот бумаги на территориальные органы НКВД, то автор не будет противоречить этой версию. Возможна и альтернатива, что кто-то из студентов сигнализировал, что есть у них такой студент с богатой биографией.
  Антон Петрович происходил с Волыни и жил недалеко от границы. Семья у него состояла из родителей, старшего брата Романа и пятерых сестер. Отца он назвал крестьянином-бедняком, но упомянул о владениях семьи-четыре десятины земли, дом, сарай, хлев для скота, две лошади, две коровы, половина молотилки и еще что-то. Не знаю волынских стандартов бедности, но такое хозяйство не выглядит бедно. Тем более, что юный Антон хотел учиться, и отец в изрядной мере это обеспечивал. Сначала сын закончил местную школу, а потом поступил в украинскую гимназию в Ровно, где с перерывами отучился три года. ______
  Но вот на дальнейшее образование денег уже не было. Поскольку старший брат его был коммунистом, то Антон кое-что знал о том, что происходит за недальней границей. В том числе что образование в СССР бесплатное.
  Но вот как самому воспользоваться такой возможностью.? Граница недалека и не непреодолима. Пересечь ее можно, но как быть дальше? Не стоит забывать и том, что за нелегальный переход границы обычно положено наказание, в том числе тюрьма. Как же Антону сделать так, чтобы его там ждали не как непрошенного гостя, а как своего? И как своему дали возможность учиться?
  И тут на сцену выступает товарищ 'Западный', сотрудник Разведупра Красной Армии, часто бывавший на сопредельной территории. Имел он, конечно, и документы местного жителя на фамилию Голуб. И вот однажды их дороги пересеклись и состоялся у них разговор о том, как исполниться мечте Антона. Мечта должна была исполниться так- Антон некоторое время поработает, выполняя разные поручения Разведупра, а потом он может перейти границу и остаться там надолго, как свой. Юноша согласился и начал выполнять задания.
  Судя по его показаниям, было их примерно шесть. В частности, он поехал в Брест-Литовск поездом, в пути замечая и записывая какие-то данные по железной дороге. Собирал он сведения по аэродрому в Ровно, данные, строят ли поляки укрепления на определенном рубеже, где расположены воинские части Ровенского гарнизона. Что немаловажно, за это он получал деньги-когда тридцать, когда сто польских злотых. Сотню он получил при поездке в Брест, на транспортные расходы.
  Активная деятельность продолжалась примерно полгода, далее наступил спад. Причины не вполне ясны, но есть два косвенных свидетельства об этом. Товарищ 'Западный' был сочтен двойным агентом и был ликвидирован советской стороной. И усиленные передвижения Антона привлекли внимание полиции: его вызвали в постерунок (то есть отдел полиции) на допрос.
  Полицейские заинтересовались, что это Антон делал в Ровно во время одной из поездок туда по заданию 'Западного'. Антон позднее сообщил, что в отделении ему задавали вопросы, что он там делал, на что он ответил, что покупал краски для занятий рисованием и встречался с товарищами по гимназии. Полицию это якобы удовлетворило, его отпустили, надзора полиции он за собой не замечал. Неясно, знал ли он много о судьбе своего резидента, но исчезновение Голуба им точно отмечено.
  Оба этих события заставили его 'залечь на дно'. Он съездил и некоторое время побыл у далеко живущих родственников, потом вернулся и некоторое время старался пореже выходить из дома. Никто из советской разведки не сменил товарища 'Западного', и новых заданий ему не давал.
  Тем не менее Антон помнил, что право на переезд в Советский Союз он должен заработать. Поэтому он занялся помощью людям, которые нелегально переходили в СССР из Польши в качестве проводника. Так он перевел три-четыре группы общей численностью человек десять. Поскольку он хорошо знал, где находится советская погранзастава, то мог привести группу туда без ошибок. Иногда он просто доводил группу, а сам на заставу не ходил, иногда вместе с ними стучал в ее двери. Последнее-не фигура речи, а его описание. Тогда его на некоторое время задерживали, но быстро отпускали. Видимо, его либо знали пограничники, либо он назвал пароли или что-то в этом роде. Последний же случай затянулся, Антона быстро не отпустили, а пришлось побывать в погранкомендатуре в Славуте, то есть его отправили к начальству. Все это заняло две недели, но в итоге он был отпущен и вернулся домой. Полиция его снова прямо не беспокоила, но Антон ощущал, что за ним следят и собирают сведения о нем, и, возможно, это ему не казалось. Через некоторое время он решился и ушел в СССР.
  Маленький штрих по переходу границы. Когда Антон еще в бытность активным агентом Разведупра первый раз переходил границу, то дело было так. Проводник перевел его и брата через границу, провел еще немного, и, показав на освещенные окна заставы, сказал, что, дескать, вот она, идите туда, а я пошел к себе домой. Это к вопросу о проницаемости границы в указанный период.
  Последующее недостаточно отражено в документах, но на советской стороне Антон учился на рабфаке, а, закончив его, поступил в строительный институт, вступил в комсомол. Видимо, все проверки его прошли хорошо и право свое он заработал.
  Пока на горизонте не появилось уголовное дело июля 1935 года.
  В деле указывается про то, что старший его брат ныне арестован. Дополнительным стимулом могло послужить активное общение Антона по почте и лично. У него была изъята переписка на 156 листах и 38 фотографий. В деле не раскрывается, с кем он поддерживал общение, отражено лишь, что для дела оно не имело никакого значения.
  В итоге, как видится автору, перед оперуполномоченным имелся вот такой набор подозрительного: письмо из Разведупра о том, что Соломчук подозревается в шпионаже в пользу Польши и о судьбе товарища 'Западного', активное общение по переписке (не исключено, что и с родным в Польше), и, пожалуй, что все.
  При том стоит сказать, что вопрос об антисоветской агитации не фигурирует нигде. Видимо, рассказы студентам о жизни в Польше никому не показались восхваляющим и польскую действительность. Впрочем, Антон мог рассказать и о таком опыте: в 1927 году он нарисовал карикатуру на ксендза, преподававшего у них в школе катехизис. В итоге он был приговорен за это к двум неделям ареста и двум годам полицейского надзора. Правда, обошлось без отсидки-видимо, родные как-то уговорили полицейское начальство. Но отмечаться в полицию Антон ходил.
  Дарю этот факт любителям поговорить о затирании инакомыслия в СССР в те годы, чтобы ощутили ничтожность собственных познаний о мире.
  Вернувшись к делу, стоит сказать, что дальнейшие перспективы сильно зависели от того, что расскажет сам Антон на следствии. Тем более, что в процессе следствия с июля по январь, в дело не попали ни один допрос свидетелей и ни одна очная ставка. Только допросы самого Антона и ходатайства о продлении срока следствия.
  А дальше следствие пошло по такой колее: Антона вызывали на допрос, где он подробно рассказывал о свей жизни и деятельности. Приоритет, естественно, отдавался жизни в Польше. О советском периоде был буквально пунктир из сведений. А Гравель подробно все записывал. Всего допросов было двенадцать, и каждый давал с десяток листов текста, заполненных с двух сторон. В досаду автору, который был вынужден продираться сквозь частокол чернильных записей на не самой лучшей бумаге. Кстати, один лист в деле подклеен из какой-то дореволюционной карты устья реки Днестр. Так длилось до октября, до очередного продления срока следствия. Вот тут фамилия Гравеля сменяется фамилией лейтенанта Госбезопасности Назарова.
  Поскольку в деле не пишут, отчего дальнейшие действия проводит другой следователь, и даже вообще многое нужное не пишут, автор делает вывод, что усилия Гравеля начальством были оценены крайне низко и он от заваленного им дела был отстранен. В одной из последних бумаг отражено, что дело было рекомендовано к отправке в Особое Совещание при Наркоме Внутренних Дел, но возвращено Областным управлением на доследование. Читать это следует так, что дело проведено настолько провально, что его не рискнули показывать начальству в Москве. В связи с этим, видимо, и был сменен следователь на более опытного и старшего по званию. И ему было поручено довести дело до конца. Назаров, видимо, оценил манеру ведения дела Гравелем, как бесперспективную, потому попробовал изъять его переписку и поработать с ней. Результат оценен, как не имеющий значения для следствия. Назаров попробовал таки дожать Соломчука на допросах и провел их еще шесть, что даже интенсивнее, чем работал Гравель. Результат был только частичный, удалось поймать Антона на нескольких расхождениях в описаниях событий, в основном последовательности их. Но при обращении внимания Соломчука на это, Антон ответил, что да, расхождения есть, но он мог по прошествии времени и перепутать без всякого злого умысла.
  Видимо, от отчаяния, следователь несколько раз задал вопросы про нынешнюю жизнь Соломчука в студентах - о других студентах, о преподавателях, кого Антон знает из выходцев из Польши, но, видимо, полученные ответы его не удовлетворили.
  Поскольку истекал очередной срок ведения дела, Назаров составляет обвинительное заключение о том, что Соломчук виновен в преступлении, содержащемся в пункте 11 статьи 54,то есть во 'Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой - меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы.' То бишь виновен в организации и помощи лицам, незаконно пересекавшим границу СССР. Дело предложено вынести на рассмотрение опять же ОСО, и рекомендовать заключение в исправительно-трудовой лагерь на срок пять лет.
  В общем-то это была капитуляция. Дело Соломчука не далось ни Гравелю, ни Назарову. Так же это расценило областное начальство.
  В январе 1936 года помощник оперативного уполномоченного товарищ Каганович вынес заключение, что следствие проведено безобразно, с целым рядом нарушений приказа Наркома Внутренних Дел ?821. не собрано достаточных данных о предании обвиняемого суду. Вопросы подследственному про то, кого он знает из выходцев из Польши, оценены негативно, как пример неграмотного и неужного для следствия ведения дела. В результате чего дело предлагалось прекратить. Старшие начальники с этим согласились, дело было закрыто, и в следственную тюрьму направлено сообщение о необходимости освободить Соломчука.
   14 января 1936 года он вышел на свободу, просидев там с 5 июля прошлого года.
  Сведениями о его дальнейшей судьбе автор не располагает О судьбе Назарова тоже, поскольку не удалось узнать, какой из девяти лейтенантов госбезопасности Назаровых занимался этим делом.
  Гравель же оказался переведенным из областного управления в городской отдел на такую же должность. Иначе, как наказание, это трудно оценить. И слабым утешением служило то, что Среднереченск был немногим хуже областного центра во всех отношениях. Кроме, конечно, статуса.
   --------------------
  Итого 7 сентября Гравелем были получены показания трех свидетелей и с двумя проведены очные ставки. С учетом имевшихся материалов из других дел можно было готовить обвинительное заключение. И оно было готово 11 числа и на следующий день подписано Боряиным. В нем написано, что виновным себя обвиняемый признал. Тринадцатого сентября дело закончено, и подпись Анатолия под этой бумагой имеется.
  Таким образом. 20 августа на допросе Анатолий уже признался во всем, хотя и после недолгого запирательства, в то же время на очных ставках 7 сентября отрицал свою вину. На эту прискорбную нестыковку уже обращалось внимание читателей. 11 сентября написано, что он признал себя виновным.
  Конечно, нельзя исключить, что Анатолий вел себя непоследовательно, то признаваясь, то запираясь. И примерам такого поведения на следствии несть числа. Но тогда он явно был нелогичен, признавшись в участии в военно-фашистском заговоре и вредительской деятельности, но сопротивляясь признанию в развале работы в Дивизионной партийной школе и уклонении от лекционной работы.
  Конечно, опять же нельзя исключить, что Анатолий вообще нелогичен, а в условиях тюрьмы - еще более. Но не проще ли предположить, что 20 августа Анатолий ни в чем не признался или признался в чем-то не очень значительном. 7 сентября он опять же отрицает свою вину, рассчитывая, что упорное сопротивление ему поможет, но между седьмым и тринадцатым сентября он сдается и признается во всем. Тогда его показания, данные в эту неделю, потом перенесены на первый его допрос. Иначе, если признать протокол допроса от двадцатого августа достоверным, поведение Гравеля становится тоже нелогичным, ибо, добившись признания почти сразу, он в дальнейшем никак не реагирует на сопротивление Анатолия на очных ставках. Когда уже есть полное признание-почему следователь не уличает переменчивого подследственного в запирательстве и прочем? Конечно, и Гравель мог быть абсолютно нелогичным, но не хватит ли с нас нелогичных людей в одном следственном деле? А если счесть, что 20 числа Анатолий не признавался ни в чем серьезном, седьмого сентября -тоже, а потом сломался, то все становится на свои места. Этому есть два подтверждения, но об этом будет сказано позже.
  Пока же вернемся к протоколу допроса и признаниям Анатолия Фельдмана.
  Вовлечение в антисоветский военно-фашистский заговор:
  1934 год, служба в 24 стрелковой дивизии. Начальник политотдела дивизии Бубличенко пригласил своего подчиненного Фельдмана в гости и 'в беседе интересовался у меня, как у бывшего председателя РПК, в каком положении район, где я работал. Я ему подробно рассказал, как о районе, так и своей работе, высказав недовольство по поводу отдельных мероприятий партии. В этом разговоре Бубличенко осторожно заявил мне, что в РККА существует военная организация, которая ставит своей целью изменить существующий порядок. Указав на участие в этой организации начполитотдела дивизии и командира 25 дивизии, он предложил мне вступить в эту организацию. Предложение Бубличенко соответствовало моим взглядам, и я дал согласие на участие в этой организации.'
  Точная цитата из показаний Фельдмана, и в точности же перенесенная в обвинительное заключение. Вот тут товарищ Гравель допустил еще одну ошибку в записи. 25 стрелковая дивизия, она же Чапаевская, находилась тогда на территории Полтавской области, а дело происходило в Винницкой области, где дислоцировалась 24я стрелковая дивизия, в которой служили упомянутые военные. Казалось бы, просто описка-24 или 25 дивизия, дескать, какая разница, Винница или Полтава? Извините, это не мелочи, это халтурное ведение документации.
  Продолжим далее: 'Третья встреча с Бубличенко была у него на квартире в Виннице. Узнав, что я не переменил решения, он познакомил меня с целями и задачами, которые стоят перед организацией:
  1. Установить буржуазно-демократическую республику, свергнув Советскую власть.
  2. Изменить существующее положение в армии, поставив командный состав под контроль политработников.'
  ***
  Гм, интересный план, напоминающий известное: расстрелять Политбюро и перекрасить Кремлевскую стену в зеленый цвет. Политический работник, изучавший марксизм - ленинизм, должен был помнить про программу-минимум и программу-максимум. А тут явное смешение задач разной перспективы. Второй пункт же может быть реализован как до победы 'буржуазно-демократической республики', так и после нее, в рамках переустройства общества.
  Так и хочется сказать, что это все результат спешного сочинения текста.
  'Вопрос следователя: кого называл Бубличенко из руководителей военной организации в РККА?
  Ответ: Никого из руководителей он мне не называл. Упоминал лишь, что будет другой нарком в армии.'
  Опять же в случае смены власти - это общепонятно, что и нарком сменится. Конечно, если существующий нарком не входит в заговор. Что-то тут не так.
  Далее следователь вернулся к более раннему периоду, точнее, когда Анатолий был тем самым Самутиным вовлечен в троцкисткую организацию.
  Фельдман подтвердил факт его вербовки в организацию, а также свое участие в ее деятельности.
  'После перевода меня в Сквирский район председателем РПК, я собрал вокруг себя группу из руководящих работников в составе председателя райисполкома Азалюка, председателя районной партийной контрольной комиссии Матуса, заворга Капран, редактора районной газеты Бахтина, и впоследствии предрайисполкома Орла, прибывшего вместо Азалюка, при содействии которых проводил ту же контрреволюционную работу, что и в Малинском районе.
  Разжигая недовольство населения села, я умышленно не принял никаких мер по ликвидации искривлений, но, наоборот, поддерживал их, поощряя к этому работающих по селам уполномоченных РПК.
  На основании неправильных данных добился от Обкома снижения плана хлебопоставок с четырех миллионов пудов до миллиона двухсот тысяч пудов. С целью дискредитации колхозного движения добился перенесения центра тяжести хлебозаготовок на передовые хозяйства с отстающих колхозов, чем вполне умышленно подрывал материальную базу передовых хозяйств.
  ****
  Интересно, Фельдман, давая подобные показания по прежним местам своей работы и службы, понимал, что своими руками топит себя? И догадывался ли он, что, выставляя себя практически руководителем вредительского гнезда в Сквире, он тоже делает себе хуже, особенно когда вдается в детали своих враждебных действий? Ведь в здешнем отделе НКВД не знакомы с деталями тамошней хозяйственной жизни и персоналиями.
  Кстати, столь масштабное снижение плана заготовок -это явно не задача председателя районной парткомиссии. Это возможно дуэтом из первого секретаря райкома и предрайисполкома при добром отношении областного начальства, поскольку область-то должна выполнить план. _________
  --Следовательно, Асауленко, Капран, Орел, Матник, вами были вовлечены в контрреволюционную деятельность. Изложите обстоятельства их вербовки.
  --Асауленко, Капран, Орел, Матник, Азалюк, Бахтин были привлечены к контрреволюционой деятельности лично мною. Работая в качестве секретаря РПК, я на практике убедился, что они целиком и полностью поддерживают точку зрения правых. Это неоднократно подтверждалось в ходе тех частных бесед, что я вел с ними. Выявив и политическое направление, я без особого труда привлек их к контрреволюционной деятельности, не встретив с их стороны сопротивления.
  --Где сейчас находятся Капран, Орел и прочие?
  --Когда я отправился на учебу на курсы, то оставил их в Сквирском районе.
  --Какие конкретно контрреволюционные задания вы получили от Бубличенко после вашей вербовки?
  --Бубличенко дал мне такие указания:
  1.Всеми средствами и способами добиваться ослабления военной деятельности в частях
  2. Всемерно поддерживать проявляющиеся в частях антисоветские настроения и не вести борьбу с ними.
  3.Не вмешиваться и всемерно поощрять нездоровые взаимоотношения между командным и политическим составом, особенно отдельные антисоветские настроения среди начсостава.
  4. Не препятствовать командованию в расширении стрелковой подготовки за счет политучебы и проводить вербовку в контрреволюционную организацию.
  ****
  В качестве комментария: стоит упомянуть об уверенности следователя, что все 'уклоны' готовы объединиться в борьбе против существующей власти. Ведь вербовщик Фельдмана Самутин - троцкист-националист (противоестественный гибрид получается, но пусть уж), при этом сквирские сочувствующие правому уклону охотно идут на сотрудничество и принимают руководящую роль троцкиста-националиста. Будем считать Бубличенко тоже троцкистом, которому охотно подчинится идейно близкий ему Фельдман. Но глядим в установки: всемерная поддержка антисоветских настроений личного состава. То бишь еврей и троцкист Фельдман должен поддерживать, скажем, антикоммунистические и антисемитские настроения среди своих подчиненных? Стоит вспомнить и иной идеал организации Бубличенко- о создании буржуазно-демократической республики вместо существующего строя. Возможно, Бубличенко считает своим идеалом времена УНР, хотя ему придется политически конкурировать с иными силами в новой республике, в том числе с поднявшими голову ранее побежденными националистическими партиями. В настоящем ему победа над националистами уже не нужна, он снова хочет бури и борьбы с ней!
  А как быть другим сотрудникам организации Бубличенко, как Ганусевич (начальник политотдела дивизии), как Авербах (начальник клуба), Цифер(политрук)? Им надо бороться за возврат УНР и процветавших там еврейских погромов?
  И для чего в буржуазно-демократической республике политаппарат в армии? Вместо упраздненных военных священнослужителей?
  В СССР, хоть с Троцким, хоть со Сталиным во главе-это необходимая часть мира. А вот в буржуазно-демократической республике -уже не факт.
  Что-то товарищ Гравель забрел в такие дебри, что анализ полученных сведений вызывает их несообразность. Хотя, возможно, тут виноваты установки из Киева и Москвы. В методическом руководстве
   или приказе уточнили, что троцкист обязан желать того-то, а правый-другого, и вот вынь да положь в деле эти желания в показаниях подследственного. Логичнее было указать на желание смены власти и замены ее другими людьми из числа заговорщиков при сохранении всего остального, но...
  Далее Фельдман признался, что в полку 24 дивизии он вовлек в организацию двух человек, а в 41 дивизии- трех и они в меру сил претворяли в жизнь установки Бубличенко и иных заговорщиков. Но при этом всем троим из 122 полка ничего не говорил о существовании организации вообще и своей причастности к ней. Он просто использовал их для разжигания нужных настроений среди личного состава.
  И добавил, что в последующем, служа на химскладе ?276 и артскладе ? 27 уже никого конкретно в организацию не вовлекал.
  Все это похоже на попытку уйти от подведения других людей под арест и суд. Но следователь был бдителен и эту попытку пресек.
  Но пока до этого не дошло дело, посему в протокол допроса Гравель не ввел ничего обличающего попытку Фельдмана уменьшить вред от своей деятельности.
  Так что пока Анатолий мирно рассказывал, что его вызвали в политуправление Харьковского военного округа к начальнику его товарищу Благошвили для нового назначения. После доклада о нем Благошвили попросил уточнить про факт прошлогоднего отъезда тетки Фельдмана в Палестину. Анатолий ответил, что этот факт он не скрывал, а отразил в своей автобиографии. Начальник политуправления предложил ему завтра снова прибыть в Политуправление.
  Как оказалось, в тот день заседал Военный Совет округа, в составе командующего округом, начальника Политуправления, секретаря Харьковского обкома партии, и члена Военного совета округа. Вместе с Анатолием ждали своего назначения еще около 30 человек.
  К самому ему особых вопросов не было, посмотрели личное дело, передали его из рук в руки, спросили, справляется ли Фельдман с работою и на сем процесс закончился.
  Поскольку Благошвили уже был арестован, то следователя сильно заинтересовало, насколько часто Фельдман встречался с ним во время утверждения на должность, а также до и после утверждения. Тот ответил, что ни до этого, ни после этого.
  --Следовательно, вы были выдвинуты на эту должность Военным советом округа, значительная часть которого изобличена как враги народа?
  --Да.
  --Вы продолжаете упорно скрывать от следствия, что были назначены на военсклад ?27 для продолжения контрреволюционной деятельности, вызванной арестами участников заговора?
  --Я не отрицаю, что получил назначение на должность от Военного Совета, значительная часть которого была арестована как враги народа, но лично я никаких заданий от них не получал, ни перед назначением, ни перед выездом на военсклад.
  --Следствию известно, что вы направлены на военсклад с заданием продолжать вредительскую работу на нем. Настаиваем на даче правдивых показаний о своей контрреволюционной работе на нем.
  --При получении назначения я никаких заданий ни от кого не получал. Прибыл я на склад с теми же контрреволюционными убеждениями, о которых я говорил в своих показаниях. Начавшийся разгром контрреволюционных кадров и мое непродолжительное пребывание в должности не дало мне возможности заниматься контрреволюционной и вредительской деятельностью на нем. Поэтому я стал на путь менее видимой и менее активной деятельности.
  Прикрываясь своим официальным положением, я умышленно не принимал мер по ликвидации контрреволюционного вредительства, которое имело место на складе. Где удавалось, я под разными предлогами затягивал сроки ее ликвидации.
  Заостряя внимание парторганизации склада на мелких и неважных недостатках, я умышленно отвлекал внимание от действительно серьезных вопросов борьбы с последствиями вредительства.
  --Кого вы приглашали в контрреволюционную организацию?
  --В контрреволюционную организацию я никого не вовлек, но присматриваясь к деятельности отдельных работников, я остановил свой выбор на следующих:
  1.Фостий Федор Данилович, интендант 3 ранга, начальник первого отдела склада. Ранее служил при Петлюре, по мобилизации служил у Деникина. антисоветски настроен.
  2.Трахтенберг Зюзя Маркович, воентехник, выходец из семьи крупных лесопромышленников.
  3.Корольков Петр Никитович, зам. нач. склада по производству, интендант 3 ранга. По национальности русский, но я всегда сомневался в его национальности. По виду скорее латыш или литовец.
  4.Боярский-курсант-одногодичник, работающий в снаряжательной мастерской, неоднократно замеченный в укрывательстве фактов нарушения техники безопасности.
  Этих лиц я считал возможным привлечь к вредительской деятельности на военскладе.
  --Какую работу вы провели на военскладе в части проведения диверсионных действий?
  --В этом направлении я никакой работы не вел и сведений не имел.
  --Известно, что вы, будучи в курсе деятельности и состоянии военсклада ?27, об этом давали сведения участникам заговора?
  --О состоянии склада и отдельных дефектах я давал сведения только Озолину, так как он был членом Военного совета Харьковского округа. Другим лицам я сведения о складе не давал.
  Примечание автора. Да, от проведения контрреволюционной деятельности на складе ?276 (Селещина, ныне Полтавской,а тогда Харьковской области) Фельдман 'успешно' отвертелся, рассказав, что был там недолго, не собрался заняться чем-то серьезным, потому смог только дать вредительские указания по хранению химического имущества, содержащегося на складе ,с нарушением нормативных требований по хранению. Умышленно задерживал строительство на химскладе, затягивая оформление рабочих, подписание документов и тому подобное.
  На том допрос был закончен.
  Как уже говорилось, автор считает, что реально допрос был проведен после очных ставок, а не до них, после чего можно было заняться оформлением обвинительного заключения и заканчивать дело.
  Анатолий Фельдман в итоге признался во всех греха и показал, что стал на путь борьбы с существующим порядком лет семь назад, сохранил до сих пор контрреволюционные взгляды, не сделал попыток отказаться от своей деятельности и раскрыть сведения о заговоре (за что с 21 июня 1937 года при явке с повинной участники заговора не подлежали уголовному преследованию), на протяжении многих лет занимался контрреволюционной деятельностью везде, где служил и работал, вербовал или собирался вербовать новых участников, со следствием был неискренен и не 'снял маску',как это тогда часто писали.
  Каким образом получены признательные показания? Ведь у следствия были только показания о вербовке Фельдмана Самутиным и весьма скупые данные об участие его в заговоре во время службы в одной из дивизий на Подолии.
  Остального добился уже Гравель.
  Как?
  Ответ первый.
  Цитата из показаний его жены: 'Совершенно случайно я узнала от мужа, передавшего мне записку о том, что следователь, проводивший предварительное следствие, применял к нему незаконные меры физического воздействия, под влиянием чего он оговорил себя и признал виновным в том, чего не делал.
  В записке было буквально сказано следующее: ' подписал обвинение силой жестоких побоев, спасай, едь к Мехлису, добивайся правды'.
  Ответ второй
  Цитата из показаний другого человека, в показаниях Фельдмана названого участником заговора в Сквире.
  'Отрицательного в нем было то, что он иногда был труслив и допускал некоторую панику, преувеличивая события. Так, например, в те годы иногда в районе появлялся бандитизм, а Фельдман об их проявлениях отзывался, как будто были целые бандитские соединения. Без оружия и автомашины он не ходил и дом его охранялся милицией.'
  
  
  --
  Далее были оформлены три документа.
  Обвинительное заключение, где было сказано, что Фельдман в заговор вовлечен Бубличенко, что во исполнение указаний руководства заговором он натворил следующее:
  1. Поощрял антисоветские настроения, что явилось причиной создания кадра антисоветски настроенных людей.
  2. Содействовал сокращению политзанятий со 102 часов до 40.
  3. Дал вредительские указания в части расположения и хранения имущества на складе ?276.
  4. Умышленно задерживал разворот строительства химсклада ? 276 и его территории.
  5. Систематически тормозил партийно-политическую работу и рост комсомольской организации.
  6. Под всякими предлогами тормозил изъятие запрещенных книг из библиотек частей, чтобы как можно больше военных ознакомились с ними.
  7. Умышленно уклонялся от принятия решительных мер к фактам вредительства, затягивая ликвидацию его последствий, заостряя внимание руководства на малозначительных фактах вредительства.
  Факты контрреволюционной деятельности подтверждены личным признанием, показаниями Самутина, Рубана, Власова, Пирога, Яхновича и очными ставками.
  Виновным себя признал (эти слова подчеркнуты).
  Обвиняется в преступлениях, предусмотренных статьей 54 УК Украинской СССР, пункт 1 'б', 7, 11. Еще раз напомню читателям, что статья 54 УК УССР во всем соответствует лучше известной им статьи58 УК РСФСР.
  Дело по обвинению его направить на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР на основании закона от 1 декабря 1934 года.
  В качестве комментария стоит добавить, что эпизод с Владикавказской пехотной школой был исключен из обвинения. Но то, что осталось-сложно было ожидать, что с таким обвинением ему удастся выжить. На что рассчитывал Фельдман, подписывая такие бумаги с такими признаниями-кто ведает?
  Вторым документом было постановление об окончании следствия и направлении дела в Военную коллегию Верховного Суда. Под обоими документами подпись Гравеля.
  Третий документ, малоизвестный широкой публике: список лиц, проходящих по показаниям обвиняемого Фельдмана. Подобные документы имелись не во всех делах, они не так часты.
  Список в деле Фельдмана наиболее впечатляющий-29 фамилий. Для сравнения-такой же список в деле помянутого Трахтенберга-15 фамилий. Организация Трайнина-Гусева на семь обвиняемых-всего четыре фамилии, из них двое уже арестованы и осуждены.
  Вспомним их поименно:
  1. Бубличенко - бывший начполитотдела 24 дивизии (осужден).
  2. Черевань - бывший председатель Малинского РВК-троцкист-устанавливается.
  3. Розенштейн -бывший заврайплан Малинского РВК- троцкист, устанавливается.
  4. Самутин -троцкист-националист. Руководитель Винницкого Центра. Арестован Винницким облуправлением НКВД.
  5. Насулюк-б. председатель Сквирского РВК, работал в 33 году, троцкист, устанавливается.
  6. Матник-быв. председатель РКК Сквирского района, работал в 33 году, троцкист-устанавливается.
  7. Капран- бывш. заворг Сквирского РПК работал в 33 году, троцкист, устанавливается.
  8. Бахтин-бывший редактор газеты Сквирского района, работал в 33 году, троцкист-устанавливается.
  9. Орлов-бывший председатель РВК, работал в 33 году-троцкист-устанавливается.
  10. Богуцкий- быв.зампред Винницкого облисполкома, троцкист-осужден.
  11. Мезис-командир 72 полка 24 дивизии в 34-35 году-устанавливается.
  12. Линд-командир 72 полка в 34 году-устанавливается.
  13. Ганусевич- замначполитотдела 24 дивизии в 34-35 году-устанавливается.
  14. Солганик-работал в 34-35 году секретарем Дивизионной партийной комиссии-устанавливается.
  15. Чебанов-бывший командир 72 полка 24 дивизии-арестован как участник заговора.
  16. Градусов-бывш. начвоенкомдив 24-устанавливается.
  17. Авербах- в 34 году работал начальником клуба 72 полку-участник военно-фашистского заговора.
  18. Неронин-политрук 72 полка, вовлечен в участники военно-фашистского заговора
  19. Цифер- политрук 122 полка-антисоветски настроен, использовался для вредительской работы в полку.
   20. Чернышев-начальник клуба 122 полка, политрук, использовался для вредительской работы в полку.
   21. Правдиченко- начальник библиотеки 122 полку, техник-интендант, сын городового-использовался для вредительской работы.
  22. Фостий-бывший начальник 1 отдела военсклада ?27, арестован.
  23. Трахтенберг-бывш. начальник операционного отдела военсклада ?27, участник военно-фашистского заговора-арестован.
  24. Корольков П.М.-помначсклада 327 по производству, член ВКП(б)-компроментирующего материала нет, работает на складе.
  25. Коннов А.Н.-начотдела техконтроля склада ?27.пропускал заведомо негодную продукцию, работает на складе.
  26. Боярский-практикант-одногодичник военсклада ?27, компроментирующего материала нет.
  Следующие три человека-Гикало, Благошвили, Озолин, соответственно секретарь Харьковского обкома ВКП(б), начальник политодела ХВО, член Военного Совета ХВО. Об этих фигурах-отдельно.
  Остальные 26-это сослуживцы Анатолия по предыдущим местам работы и службы. Их них только четыре арестованы либо осуждены.
  А на остальных от Анатолия получена информация о том, что эти люди участвовали в антисоветском заговоре и что-то конкретно в нем делали. Поэтому в их дела, как в дело самого Фельдмана, ляжет бумага, что по показаниям осужденного либо арестованного врага народа Фельдмана, оный гражданин был вовлечен им в антисоветскую деятельность, входил в число заговорщиков и выполнял в антисоветской организации такие-то функции. Или будет поводом для возбуждения дела на них, как выписка из показаний Самутина послужила основанием для заведения дела и ареста Анатолия.
  И надо сказать еще-по большинству этих людей информации у НКВД не было, из-за чего к их данным сделана приписка-'устанавливается'. На часть из них-'компроментирующего материала нет'.
  То есть Гравель или кто-то вместо него обязан разослать эти списки в Сквиру, в Хмельницкую область, в Малин, сообщив про участников заговора из показаний Фельдмана, а в местных НКВД должны были установить, работают ли эти лица в том же районе, и заняться ими. Если же работниками НКВД удастся установить, что фигуранты перебрались в известное место, то бумаги следовало переслать туда. Сотрудников склада ?27, входивших в список под номерами 24-26 продолжит опекать Гравель либо его коллеги-оперуполномоченные, благо дела Трахтенберга и Фостия идут, и в них найдется место и для них.
  Так что эта бумага-кладбище для попавших в нее. Разве что кому-то очень повезет, и по прежнему месту, названному Анатолием, его не найдут, и нового места работы или службы никто не знает.
  Иногда так и случалось и об этом будет еще сказано.
  Что касается Гикало, Озолина, Благошвили-это птицы высокого полета, и вопрос об их судьбе будет решаться на самом верху. В деле про них сказано, что они направили Фельдмана начальником политотдела на склад ?27, и все. Эта гирька не перетянет весы их судьбы очень серьезно, повторюсь, что о их судьбе выносилось решение не по данным из дела Фельдмана.
  И снова о птичках, то есть о тщательности работы Гравеля. В протоколе допроса член троцкистской организации в Сквире председатель райисполкома назван фамилией Орел, а в бумаге под номером девять-он носит фамилию Орлов.
  Анатолий был переведен в областную тюрьму, где он еще несколько месяцев ожидал выездного заседания Военной Коллегии Верховного Суда СССР.
  
  
  
  Анатолий Фельдман. Последние дни.
  Очередь до его дела дошла через полгода и два дня- работы у Военной Коллегии было много, как в этом областном центре, так и в других.
  За это время Анатолий как-то ухитрился передать записку жене с просьбой спасти его. Произошло это через два месяца после окончания дела. Скорее всего, через сокамерника, которого выпускали ранее. Теоретический шанс у него был, если Мехлис заинтересуется и успеет отреагировать, для этого имелся довольно большой отрезок времени. Вот почему Мехлис? Знал ли он Анатолия лично? Об этом данных нет, хотя Анатолий мог по каким-то причинам писать Мехлису, как редактору 'Правды' и получать от него ответы. Или они когда-то пересекались на гражданской войне. Или до войны у Мехлиса была несколько другая слава, о которой сейчас в интернете не пишут, а именно защитника невинно пострадавших?
   Она действительно дважды обратилась к Мехлису, но об этом несколько позже.
  Пока же Анатолий томился и ждал в тюрьме. Возможно, он надеялся, что Клавдия достучится до Мехлиса, возможно, на другое такое же чудо. Периодически впадал в отчаяние, которое сменялось новой надеждой на то же или другое...
  Надежды несколько угасли, когда его стали готовить к этому заседанию. Начальник Областного НКВД, когда пришла его очередь, рассказал, что ввел такой порядок: чтобы на выездном заседании Военной коллегии Верховного Суда ничто не мешало правосудию, а именно заявления подсудимых, что они невиновны и они оклеветаны, оговорены, принуждены и прочее, то следователь либо оперуполномоченный обязан обеспечить необходимое поведение подсудимого. Желательно, тот, кто вел дело. Как именно решался вопрос с теми, на кого дело шло в райцентрах- история сведений не сохранила.
  Так что следователь был обязан провести последнюю ночь перед заседанием Военной Коллегии с подсудимым и под видом проработки деталей дела добиться нужного настроя подсудимого. При этом следователю предписывалось вести себя настолько возможно корректно, чтобы не испортить итог. В приказе по Областному управлению НКВД это не написано, но тогдашние следователи вспоминали, что до них было доведено: в случае, если подсудимый не будет доведен до нужной кондиции, то на его месте окажется сам следователь.
  В следующем году был арестован и сам Гравель, но за это или за другое-сведений нет. Судя по виденным протоколам заседаний Военной коллегии, следователи своего добивались. На что при этом надеялись подсудимые, подписавшие признание на следствии, что они являются участниками военно-фашистского заговора и ради торжества которого совершили что-то - кто знает? Возможно, это был шок от того, что следователь Бобиков, пришедший в НКВД из Харьковского института физкультуры и обещавший им на следствии, что знает способы, как превратить отказывающегося говорить подследственного в труп, а медленно сотрудничающего-в инвалида и потом заявлявший, что действительно бить подследственных он бил, но думал, что так и надо, теперь говорил с ними нормальным голосом и не используя боксерскую перчатку?
  Пока на земле стоял месяц май-месяц весны и надежд, а в областном центре 15 мая было проведено подготовительное заседание Военной Коллегии Верховного Суда СССР.
  Председатель дивизионный военный юрист А. М. Орлов, члены-бригадный военный юрист Галенков и военный юрист 1 ранга Климин, при секретаре военном юристе 1 ранга Кудрявцеве.
  Вот так - даже секретарь полковник юстиции в нынешнем эквиваленте!
  В заседании участвовал прокурор РККА бригвоенюрист Калугин.
  Было рассмотрено дело бывшего старшего политрука Фельдмана, обвиняемого по вышеприведенным частям статьи с применением закона от 1 декабря 1934 года. Докладчиком был сам Орлов.
  И решили:
  1. Дело принять к своему производству, обвинительное заключение утвердить.
  2. Предать Фельдмана суду по статье 54, части 1 'б', 7, 11 с применением закона от 1 декабря 1934 года.
  3. Дело заслушать в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и вызова свидетелей.
  4. Меру пресечения для обвиняемого-содержание под стражей оставить без изменений.
  Таким образом, когда пишут, что на подобных заседаниях решалась судьба человека за двадцать минут - это правда, но не вся правда, а удобная для говорящего так ее часть.
   16 мая Военная Коллегия в том же составе, то есть Орлов, Галенков, Климин при Кудрявцеве в 20.40 заслушала дело Фельдмана.
  Секретарь доложил, что подсудимый в заседание доставлен. Подсудимый спрошен, вручена ли ему повестка. Он ответил, что повестка ему вручена.
  Далее Фельдману были разъяснены его права. Подсудимый заявлений об отводе состава суда не делал и ходатайств не возбудил.
  Секретарем оглашено обвинительное заключение. Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил, признает ли он себя виновным. Подсудимый ответил, что виновным себя признает, свои показания, данные им на предварительном следствии, подтверждает полностью. В военно-фашистский заговор он был завербован в 1934 году Бубличенко.
  Больше подсудимый ничем судебное следствие не дополнил, и оно объявляется законченным.
  Подсудимому было предоставлено последнее слово, с которым он просит сохранить ему жизнь.
  Суд удаляется на совещание. По выходу из совещательной комнаты председательствующий оглашает приговор. Заседание закрыто в 21.00.
  Подписано Орлов (красным карандашом), Кудрявцев-синим.
  Приговор (вводная часть опущена):
  Предварительным и судебным следствием установлено, что подсудимый являлся активным участником антисоветского военно-фашистского заговора, ставящего себе задачей насильственное свержение Советской власти путем вооруженного переворота, подготовка террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства и организация поражения Красной Армии во время войны с фашистскими государствами. В указанный выше военно-фашистский заговор подсудимый был завербован в 1934 году одним из активных его участников Бубличенко, которым и был посвящен в задачи заговора. На протяжении свей антисоветской практической деятельности подсудимый Фельдман проводил вредительскую работу, направленную на срыв боевой и политической подготовки рядового и начальствующего состава. Таким образом в действиях подсудимого Фельдмана содержатся признаки преступлений, предусмотренных статьей 54-1 'б', 7, 8, 11. На основании вышеизложенного и руководствуясь статьями 296 и 297 УПК УССР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Фельдмана Анатолия Абрамовича к высшей мере уголовного наказания с конфискацией лично принадлежавшего ему имущества и лишением его звания 'старшего политрука'. Приговор окончательный и на основании постановления президиума Ц.И.К. СССР от 1 декабря 1934 года подлежит немедленному исполнению.
  Подписи председательствующего и обоих его членов.
   Гриф-секретно
   СПРАВКА
  Приговор о расстреле подсудимого Фельдмана Анатолия Абрамовича приведен в исполнение в городе Н. 16 мая 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве 1 Спецотдела НКВД СССР том 11, лист 143.
  Начальник 12 отделения 1 Спецотдела НКВД СССР лейтенант госбезопасности Кривицкий.
  Подпись Кривицкого, карандашные отметки делопроизводства.
  В качестве примечания: восьмая часть статьи, то есть террор, в деле непосредственно не фигурирует, и Фельдман в нем не признавался. Это перешло в приговор из дела Тухачевского и остальных, где в обвинении указывался пункт о террористических намерениях заговорщиков. Логика в этом утверждении присутствует-коль скоро руководство заговором это планировало, то и более мелкие участники, сознательно став его членами, должны отвечать за это. Насколько подобное правильно с юридической точки зрения - автор не готов сказать.
  Включение же восьмого пункта подводило под вышеупомянутое 'первое декабря', то есть жить осужденному оставалось меньше суток.
  Севернее областного центра между селами Макухивка и Кропылы располагался уже заброшенный песчаный карьер. В нем, как считается ныне, и хоронились жертвы расстрелов 1937-1938 года. сами же расстрелы проводились в подвалах здания областного управления НКВД. ------------
  Анатолий Фельдман.Post mortem.
  16 мая 1938 года смертный приговор ему был приведен в исполнение. Иногда говорят, что любящие родственники могут ощутить, что их любимого уже нет на этом свете. Иногда предчувствие о их смерти приходит ранее. В данном случае Фельдмана уже не было, но его еще долго считали живым. Все хлопоты Клавдии в области увенчались только получением сведений, что он осужден 16 мая к 10 годам лишения свободы и пяти годам поражения в правах. При этом она в письмах к власть имущим не использует всем известный эвфемизм 'десять лет без права переписки'. И вообще автор его не встречал в делах. Когда родственники расстрелянных позднее обращались с ходатайствами, они тоже не использовали 'без права переписки'. Хотя указания, чтобы родным не было сообщена истинная дата смерти и не названа истинная причина-такого хватает. Возможно, это был столичный экспромт. Возможно...
  Пока же Клавдия добивалась справедливости.
  Нач. Политуправления Р.К.К.А
  Тов. Мехлису
  Заявление
  В августе 1937 года мой муж Фельдман Анатолий Абрамович, начальник политотдела 24 стрелковой дивизии, был арестован органами НКВД. Спустя три месяца я получила от него записку, в которой он пишет буквально следующее: 'силою жестоких побоев подписал обвинение, спасай, едь к Мехлису, добивайся правды, не виновен'.
  Я давно обратилась с заявлением на Ваше имя через Ваш секретариат и получила ответ, что в Ваши функции не входит рассмотрение таких заявлений и нужно обращаться в НКВД. Таким образом, я была лишена возможности действовать, как просил муж в записке.
  Узнав, что мой муж осужден к 10 годам лишения свободы Военной Коллегией Верховного Суда, я решила обратиться к Вам вторично с просьбой заинтересоваться делом и проверить по первоисточникам, путем опроса Фельдмана, обстоятельства, изложенные в его записке, так как мой долг обязывает меня обратиться к Вам по его указанию. О результатах прошу сообщить по указанному адресу.
  В дополнение к этому считаю необходимым сообщить, что факт борьбы моего мужа с врагами народа за генеральную линию ВКП(б) и травлю, которой он подвергался с их стороны, его преданность делу партии и советской власти, что важно в свете искусственно созданного вокруг него обвинения, могут подтвердить ответственные партийные и советские работники, вместе с ним пребывавшие в рядах РККА и на партийной работе, а именно:
  А) По его работе в РККА-тов. Уриклян Владимир Николаевич, начштаба Военно-Хозяйственной академии в г. Харькове
  Б) тов. Броверман-главный врач той же академии.
  По партийной работе мужа в городе Сквире-тов. Матник Сергей, директор Облрыбтреста, адрес -г. Киев, Тарасовская 9.
  Эти товарищи выразили желание лично сообщить эти данные.
  Фельдман.
  Заявление не датировано, имеется некий шифр учета, но по содержанию относится к периоду не ранее второй половины 1938 года, а то и к началу 1939 года, поскольку упоминается факт повторного обращения к Мехлису.
  Результата два обращения к Мехлису не имели, так как в 1940м году Клавдия снова обратилась в разные инстанции, а пересмотр дела начался только в середине пятидесятых.
  Но в нем содержится косвенная информация, что Клавдия по-прежнему живет по тому же адресу, что и до ареста мужа, хотя после его ареста прошло не менее года.
  Другим немаловажным фактором служит то, что она, несмотря на стесненное материальное положение, нашла трех сослуживцев мужа, готовых свидетельствовать в его пользу. Хотя свидетельствовать за осужденного врага народа, участника военно-фашистского заговора и вредителя должно быть очень неудобно для лиц с немалым положением.
  Это снова к вопросу о том, что происходило в обществе на самом деле, а не в романах и фильмах.
  И в качестве дополнительного штриха-Сергей Матник, сослуживец по Сквире. Как помнят читатели, про него в показаниях сказано, что Анатолий его вовлек в группу троцкистов, творящих безобразия во всем Сквирском районе. И другой документ-список лиц, проходящих по показаниям Фельдмана, номер шестой в нем, с указанием, что Матник троцкист и устанавливается. И не знает директор рыбтреста, за кого он готов поручиться...
  Вслед за этим она написала прокурору СССР Вышинскому. Получение адресатом письма датировано 3 марта 1939 года.
  Клавдия начала с ареста мужа, затем указала про записку из тюрьмы, но добавила, что 'этой запиской была настолько потрясена, что потеряла всякую ориентировку, и вместо того, чтобы передать ее вышестоящим органам НКВД или Прокуратуру, я ее уничтожила. Я об этом никому официально не сообщала, полагая, что муж сам как-нибудь поставит вопрос где следует, как его из городской тюрьмы перевели в областной отдел НКВД, однако я несколько дней назад узнала, что муж ранее был осужден Военной Коллегией Верховного Суда к 10 годам тюремного заключения и в настоящее время отбывает наказание в Тобольской тюрьме.
  Однако факты, изложенные в записке мужа легко проверить по первоисточнику, то есть опросив мужа. Считаю нужным добавить, что следователь Гравель, что вел дело мужа, сейчас арестован.
  Я считаю необходимым осветить личность мужа. Сын служащего, гонимый мачехою, он работал по найму с 16 лет, поступив добровольцем в ряды РККА, он служил в них до 1923 года. Затем до 1933 года был на партийной работе, а с 1933 вновь на военной службе. и был арестован с должности начальника политотдела склада в городе Среднереченске. Будучи в рядах РККА, вел непримиримую борьбу с оказавшимися врагами народа полковником 122 СП Часовым, начальником политотдела 24 СД Градусовым и Носовым, о чем имеются материалы в Политуправлении округа и Московской окружной парткомиссии.
  Вел непримиримую борьбу много лет с оказавшимися впоследствии врагами народа секретарем Малинского РПК Самутиным, первым секретарем Киевского обкома КП(Б) Демченко и вторым секретарем Бабко, незаконные действия которых он выявил, за что был снят с должности в Сквирском районе и был преследуем за стойкую и преданную работу. Я убедительно прошу вас заинтересоваться нарушениями законности и правопорядка и проверить мое заявление, провести тщательное расследование...'
  Вышинский не помог. Но приводимые Клавдией сведения весьма интересны. Как оказывается, Самутин и Градусов оказываются его непримиримыми врагами, а не вышестоящими участниками заговора. Но в деле ничего не сказано о конфликте с ними, как и в сообщении свидетеля из Сквиры о том, что Фельдман был снят с должности там. Конечно, свидетель мог и не знать об этом, отправившись на другую работу до этого. Но ведь он работал в Киеве и мог слышать о конфликте своего старого знакомого с первыми лицами из обкома партии.
  Еще интересна информация о том, что Анатолий находится в Тобольской тюрьме. Кто бы мог сказать-это слухи, за которые родные осужденных хватались, как утопающий за соломинку или подобные сведения распространяли преднамеренно. для обмана их же?
  Клавдия жаловалась и прокурору СССР Панкратьеву. Поскольку Михаил Иванович являлся прокурором СССР с мая 1939 по август 1940 года, это помогает уточнить датировку ее 'жалобы в порядке надзора'. Поскольку в штампе делопроизводства стоит дата 14.06. 1938 года, а жалоба направлена на приговор Военной коллегии Верховного Суда решение от 16.10.1939 года. Автор думает, что здесь допущено минимум две ошибки.
  Текст близок к обращению к Мехлису, добавлена пара фраз про то, что Анатолий начал служить еще до 18 лет и пошел добровольцем в Красную Армию. Названы тое же поручители за Фельдмана, и указан опять же прежний адрес проживания Клавдии.
   ______________
  Дальше в деле подшит один любопытный документ-машинописная копия обращения Клавдии куда-то 'наверх'. Увы, машинописные копии того времени не всегда вообще читаемы, а иногда читаемы только местами, потому на нем не видно. куда именно и к кому обращалась жена бывшего старшего политрука Фельдмана.
  Обращение датировано Клавдией 28 февраля 1940 года на штампе указана дата 2 апреля того же года. Видимо, это было письмо отчаяния, поскольку в других местах уже точно отказали, и только обратившись по этому адресу можно было надеяться на что-либо.
  Жена покойного старшего политрука еще не знала, что с мужем, но продолжала надеяться на лучшее, хотя уже сомневалась в этом.
  '...Верховный Суд СССР в протесте отказал, так как моя заявление содержания дела не касалось, от мужа жалобы не поступало, обвинение его, хоть и вынужденное, но все же было подписано им'.
  Комментария автора не будет-слова просто застревают в горле.
  'В настоящее время, несмотря на все мои запросы, мне неизвестно, где муж отбывает наказание, жив ли он и есть ли даже о ком хлопотать. Я получила недавно сообщение от НКВД, что мой муж осужден к десяти годам заключения с особым режимом, без указания места, где он отбывает этот режим и жив ли он...
  Я бесконечное число раз спрашиваю себя, за что же я подверглась такому мучительному наказанию и почему на меня должен распространяться этот особый режим, в котором пребывает мой муж, а почему я должна находиться в горьком неведении. Если даже и допустить, что муж правильно осужден, то даже в этом случае нельзя, чтобы ни я, ни ребенок не знали, есть ли у нас муж и отец, можем ли мы надеяться на то, что когда-нибудь встретимся с ним или мы должны примириться с тем, что его уже нет. Наконец, всякая горькая истина лучше мрачной тяжелой неизвестности, которая бесконечно сверлит мозг, не давая покоя ни днем, ни ночью.
  Мне известно, что люди, осужденные Военной Коллегией к 20 годам, пишут письма родным. Чем же тогда объяснить то обстоятельство, что мой муж, осужденный к десяти годам, ни разу не сообщил о себе ничего.'
  В следующих строчках таится разгадка, к кому обратилась отчаявшаяся Клавдия.
  'Не добившись нигде прямого ответа на мой запрос, я вынуждена обратиться к Вам, как к самому гуманному человеку, который с присущей Вам чуткостью ко всяким вопросам, касающимся живых людей, сможет понять, что дальше так продолжаться не может и что я должна знать истину, какая бы она не была.
  От имени своего и ребенка умоляю Вас принять соответствующие меры к тому, чтобы я получила правильное сообщение о местонахождении моего мужа и о том, жив ли он. Если он жив, прошу принять также меры к пересмотру дела, выявив, не являет ли он жертвой сговора лиц, сводивших с ним личные счеты и из низменных побуждений оклеветавших его.'
  Самый гуманный человек Клавдии не помог.
  Дело сдвинулось только осенью 1956 года, когда начался пересмотр дела.
  Прокуратура Киевского военного округа начала собирать материалы для этого.
  Одним из первых шагов стал запрос в управление кадров Министерства обороны о судьбе лиц, что свидетельствовали против Анатолия. А также материалов аттестаций его же. Тут появилось кое-что весьма интересное, но об этом в свое время.
  Пока же в город Москву пошел запрос о том, где ныне следующие товарищи:
  1. Бубличенко
  2. Чебанов (бывший командир 122 стрелкового полка)
  3. Власов
  4. Пирог
  5. Яхнович
  6. Рубан (бывший работник штаба 122 СП).
  В деле все вышеуказанные товарищи давали компроментирующие Фельдмана показания.
  И управление кадров дало ответ, причем в дело лег не отпечатанный или рукописный ответ, а текст самого запроса, на котором от руки вписаны данные на чистых частях листа.
  Из столь оригинального ответа удалось узнать, что Бубличенко отсутствует в картотеке начсостава, но состоит на учете в Главном Политическом Управлении МО.
  Чебанов-данных нет.
  Власов- уволен в запас в звании полковника в феврале 1953 года, состоит на учете в Воронежском облвоенкомате.
  Пирог- ныне полковник, проходит службу в ПВО Группы Советских войск в Германии.
  Яхнович-данных нет.
  Капитан Рубан- уволен в запас по статье 43 пункт'Б' в августе 1937 года. Позднее-данных нет.
   ____
  Следователем было запрошено личное дело самого Анатолия, отдельные документы из него были скопированы. Это личный листок по учету кадров, содержание которого уже приводилось, и характеристики.
  Например, протокол партийной чистки, относящийся к службе в 24 дивизии.
  Товарищ Бубличенко (тот самый, тот самый)-стенограмма выступления:
  --Товарищ Фельдман недавно прибыл в армию. Безусловно, опыта достаточного нет. Но все же нужно сказать, что Фельдман в силу присущей ему поворотливости и оперативности в работе сумел сделать решительный перелом в партполитработе полка. Все помнят о тяжелом положении ДПК и одно время стояло на точке зрения принятия решительных мер лечения. Сейчас мы имеем совершенно другую картину, парторганизация сильна и способна решать поставленные задачи. У Фельдмана достаточно качеств, чтобы и дальше быть настоящим большевиком. Но следует помочь с небольшим недостатком: нужно обратить внимание на выдержку, меньше вспыльчивости, больше доверять своим помощникам, которые могут оказать большую помощь, а недоверие к своим ближайшим помощникам у тебя, товарищ Фельдман есть.
  Еще высказалось четыре человека.
  Сабодин, член ВКП(б), начштаба полка.
  Товарищ Фельдман -один из самых дисциплинированных челенов нашей ячейки, ни одного случая, когда не выполнил данное ему поручение. Недочетом его является недостаточное руководство 9и 3 ротами, когда они пребывали в карауле.
  Ильинский, секретарь партбюро
  ...Показал себя действительным большевиком.
  Марахин, член ВКП(б), комиссар военстроительства.
  --Иногда товарищ Фельдман недостаточно чутко относится к товарищам по отдельным вопросам. Мало помощи в обеспечении строительства.
  Тонконогов, член ВКП(б), командир батальона.
  --С приходом в полк товарищ Фельдман несмотря на малый опыт армейской работы быстро включился в работу. Товарищ Фельдман крепко спаян с начальствующим составом и решительно проводит волю старших начальников. в этом свете многим нужно поучиться.
  Из недостатков: нет еще того, чтобы товарищ Фельдман твердо усвоил и систематически проводил систему проведения политзанятий. Бывало, что за час пробегали все этапы, а бывало, что последовательно проходили все этапы. Еще из недостатков: когда начальник клуба обращался к Фельдману, то получал ответ: 'вы начальник клуба -делайте'. Такие же случаи были с молодыми политруками-'вы политрук, делайте, оборудуйте палаты, делайте плакаты'.
  Постановили: считать проверенным.
  Председатель комиссии по чистке Громов.
  Члены комиссии: Трушкин, Буценко.
  АТТЕСТАЦИЯ
  На помощника военкома 72 стрелкового полка 24СД Фельдмана Анатолия Абрамовича. В должности с 16.06. 1933 года.
  Тов. Фельдман, член ВКП (б) с 1921 года прибыл в дивизию по партмобилизации в 1933 году. Год работал врид пом. полита 72 СП. Идеологически устойчив, партийно выдержан.
  При исполнении обязанностей помполита полка с работой справляется, быстро вошел в курс партполитработы в РККА. Полк за 1933 году по стрелково-тактической и политической подготовке получил хорошую оценку.
  За 1934 год работал по основной своей должности помвоенкома полка. Задания как политотдела, так и помполита выполнял аккуратно. В связи с тем, что прибыл новый помполит полка, а он обратился к исполнению своих прямых обязанностей-отмечался некоторый холодок и непроявление необходимой дисциплины.
  Склад ума гибкий, изворотливый. Имеет наличие административных способностей. Горяч, не всегда серьезен, некоторое легкомыслие.
  Политически развит удовлетворительно. Систематически над собой не работает.
  Два месяца работает председателем Винницкого ЗВК, в работе последнего по сравнению с предыдущим 1933 годом наступило улучшение. В этом можно видеть заслугу товарища Фельдмана.
  При надлежащей помощи со стороны политотдела может быть помполитом полка КП-8.
  Врид начподива дивизии (подпись).
   АТТЕСТАЦИЯ
  (указано, что досрочная)
  На помощника по помощника по политической части командира 122 стрелкового полка за 1935-1936 г.г. Фельдмана Анатолия Абрамовича.
  Тов. Фельдман работал по окончании аттестационного периода в течении 8 месяцев, отмеченные в аттестации недостатки не устранялись, а наоборот, показал себя совершенно неграмотным в проведении партийно-политической работы в РККА.
  Совершенно не справился с делом сплочения начсостава вокруг боевых задач, постоянно спорил с командиром полка по непринциапиальным вопросам. В течении зимы три раза приходилось разбирать трения, в которых всегда оказывался виноват тов. Фельдман.
  В глазах всего начсостава в том числе и политсостава потерял всякий авторитет своей плохой работой. Своим боевым и политическим ростом совершено не занимается. Формами и методами политической работы, особенно в территориальных частя-ими не овладел и желания не проявляет. С обязанностями помощника командира полка по политической части совершенно не справляется.
  Должности не соответствует и подлежит немедленному снятию с этой работы.
  Военкомдив -начполитотдела 41 стрелковой дивизии бригадный комиссар Градусов.
  25 мая 1936 года.
  ПАРТХАРАКТЕРИСТИКА
  (часть биографических данных опущена).
  С 1932 года снова в армии, помполит 72 СП и 122 СП, в настоящее время комиссар склада и строительства.
  Личные партийные качества: идеологически выдержан, предан партии, большевистски принципиален и настойчив, непримирим к врагам, провел большую работу по выкорчеванию врагов и вредителей на строительстве и складе. Обладает организаторскими способностями, имеет опыт партийной работы.
  Недостаток-иногда вспыльчив.
  Отсекретарь партийного бюро склада ?276 НКО Курицын.
  Члены партбюро Богданов, Резниченко.
   21 февраля 1937 года.
  Проанализировав эти аттестации и сравнив их с другими материалами дела, можно выявит следующее: на трех местах службы его характеризовали положительно, за исключением 41 СД. Там характеристика прямо уничтожающая. Не удивительно, что после нее он убран со службы в боевых частях и направлен на службу на химсклад. Последующее место службы- тоже склад, хотя ему по новому месту службы подчинены военкомы иных подразделений и он называется политработником дивизионного уровня. Да и условия службы там лучше, чем на станции Селещина.
  Интересно, обращали ли внимание на Военном Совете Округа предыдущую разгромную аттестацию?
  Про Градусова. Жена прямо называет его врагом народа, и, действительно, он расстрелян в ноябре 1937 года.
  Нашлось и кое-что на Бубличенко.
  'Приложение
  к протоколу Военсовета ХВО от 17 сентября 1937 г.
  СПИСОК
  лиц командного и начальствующего состава частей ХВО, подлежащих увольнению из РККА
  3. Бубличенко Александр Герасимович, бывш. военком и нач. политотдела 23 сд, бригадный комиссар. Исключен из рядов ВКП(б) за связь с врагами народа. В своей практической деятельности развалил партийно-политическую работу и боевую подготовку частей дивизии. Сознательно смазывал крупнейшие безобразия в дивизии (издевательство над красноармейцами, рукоприкладство и т.п.). Вел линию на притупление классовой бдительности. Выступал на собраниях с заявлениями: 'Клянусь головой, что в дивизии нет врагов'. Покрывал и защищал выявленных парторганизациями частей дивизии врагов народа - троцкистов. Партийно-политическую работу передоверил инструкторам политотдела - троцкистам, зная о их принадлежности к троцкизму. Представлял к награде орденами бывших офицеров, зная о их вредительской деятельности.
  Разложился в морально-бытовом отношении сам и запутался в хозяйственных преступлениях. Скрыл свое социальное происхождение. Не принимал мер к очищению частей дивизии и особенно штаба дивизии от социально чуждых и враждебных элементов, а наоборот, способствовал засорению ими. Его практическая деятельность вытекала из политической связи с разоблаченными врагами народа - Кожевниковым, Савко, Туровским, Куницким и др.'
  
  Теперь третье появления товарища Пирога в нашей истории.
  19 ноября 1956 он был еще раз допрошен помощником военного прокурора по делу Фельдмана.
  --Где вы служили в 1937 году?
  -- В 12 отдельном батальоне местных стрелковых войск в городе Среднереченске, являлся и.о.военкома батальона.
  --Знаете ли вы Фельдмана Анатолия Абрамовича?
  --Во время моей службе в 12 батальоне МСВ. в гарнизоне города Среднереченска служил старший политрук Фельдман Анатолий Абрамович, военком склада ?27. Другого Фельдмана я не знаю. Политотдел военсклада ?27 имел непосредственное отношение к 12 батальону и руководил политработой в батальоне.
  --Как вы можете охарактеризовать служебную и политическую деятельность Фельдмана?
  --С тех пор прошло много времени, как мне приходилось работать с Фельдманом, и потому дать ему служебную и политическую характеристику как начальнику политотдела склада ?27 я затрудняюсь.
   Тому же исполняющим обязанности комиссара 12 батальона во времена службы Фельдмана, я был несколько месяцев.
  Мне помнится, что Фельдман был в батальоне раза два или три.
  В одном случае Фельдман интересовался оборудованием и работой ленинских комнат, а в другом посещал командирскую столовую.
  Были случаи, когда Фельдман проводил совещание на военскладе ?27, на ни присутствовал и я. До Фельдмана начальником политотдела военсклада был полковой комиссар Кофанов, он был посильнее Фельдмана, имел большой опыт.
  Каких-либо отрицательных моментов в служебной и политическойхарактеристике Фельдмана как начальника политотдела склада ?27 назвать не могу.
  --На каком основании вы в 1937 году дали показания о том, что партийная работа Фельдмана была вредительской?
  --Как в 1937году.так и сейчас я никакими фактами в о вредительской деятельности Фельдмана как начальника политотдела склада ?27 не располагал и не располагаю. Тогда я был вызван на допрос уполномоченным госбезопасности Гравель, который был следователем у Фельдмана. Сам он был к тому времени арестован. В 1937 году под влиянием арестов арестованных ответственных работников все называли врагами народа, и рассматривали их упущения по службе как вредительство, я также расценивал известные мне по службе некоторые упущения Фельдмана назвал вредительством в партийной работе.
  --Какие конкретно факты упущений Фельдмана вы на допросе расценили как вредительство в партийной работе?
  --За давностью времени я уже не могу припомнить всех упущений Фельдмана в бытность его начальником политотдела склада ?27.
  Но отдельные упущения я все же помню. Так, он задержал у себя ряд аттестационных материалов на политработников нашего батальона и им своевременно не было присвоено воинское звание.
  Фельдман был груб и нетактичен по отношению к командирам и политработникам батальона. Он взял под защиту врача батальона, хотя тот был ответственным за случай обжога(sic!) в санчасти одного красноармейца, при том, когда ему неумело были поставлены банки. Вместо того, чтобы справедливо разобраться с этим случаем, Фельдман в присутствии того врача накричал на меня и командира батальона. Других случае неправильного поведения Фельдмана я сейчас привести не могу.
  --На допросе вы показали, что Фельдман по служебным вопросам в батальоне не бывал, а если и бывал, то только в столовой, на ваши просьбы помочь вам в работе отвечал отказом. Сейчас же, в начале допроса вы признали, что Фельдман приезжал дважды, один раз он интересовался устройством ленинских уголков, второй раз-работу столовой.
  Прошу пояснить, какие из ваших показаний являются правильными.
  --Должен признать, мои показания 1937 года являются тенденциозными, а это объясняется той же обстановкой 37-38 годов, в какой велись дела. В действительности Фельдман бывал в батальоне 2-3 раза по работе, связанной с его служебным положением.
  Конечно, он бывал мало, но это не повод к тому, что делалось это с целью вредительства.
  --В ваших тогдашних показаниях утверждается, что Фельдман, руководя дивизионной партшколой, довел ее до полного развала. Так ли это?
  --Как мне помнится, работа в ДПШ была поставлена неудовлетворительно. Фельдман как начальник политотдела был повинен в ее неудовлетворительном состоянии.
  --Откуда вам известно, что ваша аттестация, переданная Фельдману, была обнаружена в его бумагах во время осмотра его кабинета после ареста?
  --Откуда мне было это известно, сейчас сказать затрудняюсь. Думаю, что об этом мне сказал оперуполномоченный Гравель.
  --Допрашивались ли вы по делу Фельдмана в суде?
  --Нет, не допрашивался.
  --Проводил ли следователь Гравель очную ставку между вами и Фельдманом?
  --Очная ставка между нами проводилась. На очной ставке следователь зачитал мои показания. Он стал их оспаривать. тогда Гравель
  стал на него покрикивать, угрожая, что отправит его в карцер. Тогда же Гравель переписал мои показания в протокол и дал ему, он подписал.
  --Следователь Гравель на допросе вынуждал вас дать против Фельдмана клеветнические показания?
  --Следователь Гравель мне на допросе сказал, что Фельдман арестован как шпион и враг народа. и спросил меня, какие у меня есть сведения о вредительской деятельности Фельдмана. Я Гравелю привел несколько служебных упущений Фельдмана, а он записал в протокол, где придал этим фактам тенденциозную окраску, и я эти показания подписал.
  --Приходилось ли вам давать показания по другим делам арестованных?
  --Нет, по другим делам я не допрашивался.
  --Чем вы хотите дополнить свои показания?
  --Ничем.
  Протокол с моих слов записан правильно, мною прочитан, в чем и подписываюсь.
  Пирог.
  Вот так, во всем виновата атмосфера этого года. Поверил бы. если бы не видел показания тех лет, что 'об антисоветской деятельности имярека мне ничего не известно'. Пирог. дослужившийся до полковника, уже не жалуется на отсутствие постоянного руководства собой и необходимость все делать самому. Бытие таки определяет сознание.
  Но есть и ценное свидетельство, что следователь угрожал Фельдману карцером за попытку отрицать 'тенденциозные показания'.
  Сергей Матник.
  Поскрипывала старая ручка, выводя на желтоватой плотной бумаге бланка фиолетовые буквы.
  Протокол допроса свидетеля.
  19 декабря помощник военного прокурора Киевского военного округа майор юстиции Курасов в помещении военной прокуратуры допрашивал нижеподписавшегося в качестве свидетеля с соблюдением норм УПК
  Матник Сергей Андреевич
  1895 года рождения
  г. Киев, улица Фрунзе 42, кв.6
   трест столовых Минторга УССР
  Директор треста
   Среднее
  Член КПСС с 1918 года
  Медаль 'За Трудовую доблесть'
  Не судим
  Предупреждень [sic!] об ответственности за ложные показания согласно статей 87. 89 угол. Код. УССР
  -подпись
  По настоящему делу показываю - в феврале месяце 1932 года решением бюро Киевского обкома партии я был направлен на должность председателя КК РКИ Сквирского района. Секретарем РПК тогда работал Фельдман А.А. До приезда в район Фельдмана не знал. Был я с Фельдманом в деловых служебных отношениях. Аресту за годы Советской власти не подвергался. Фельдмана могу характеризовать как энтузиаста, политически грамотного человека
  --Прочитайте и подпишите внизу страницы.
  --Вот.
  --Переверните страницу и продолжите.
  ...отдававшего силы на проведение в жизнь решений партии. Отрицательного в нем было то, что он иногда был труслив и допускал некоторую панику, преувеличивая события. Так, например, в те годы иногда в районе появлялся бандитизм, а Фельдман об их проявлениях отзывался, как будто были целые бандитские соединения. Без оружия и автомашины он не ходил и дом его охранялся милицией.
  Об антисоветской деятельности Фельдмана мне ничего не было известно, и после его ареста я был крайне удивлен. Ни к каким антипартийным группам я никогда не примыкал. Разговоров с Фельдманом на антипартийные темы я не вел и ни в какую антисоветскую организацию Фельдман меня не вербовал.
  --Теперь напишите: протокол написан собственноручно и поставьте подпись.
  Майор юстиции подписал протокол и сказал:
  --Большое вам спасибо, Сергей Андреевич, за помощь. Дайте вашу повестку, я распишусь в ней.
  --Я больше вам не нужен?
  --Нет, Сергей Андреевич. До свидания, еще раз большое спасибо вам.
  Сергей Андреевич вышел, и майору показалось, что свидетель как-то стал нетверд походкой. Но помощник прокурора его понимал.
  Жил человек восемнадцать лет и не знал, что в не очень далеком Среднереченске (чуть дальше, чем за углом), на свет появились два документа.
  Протокол допроса от 18 марта, где записаны показания Фельдмана: 'При переводе меня в РПК в Сквирский район, я создал вокруг себя группу из руководящих работников района в составе председателя райисполкома Насулюк, председателя партийной контрольной комиссии Матика, заворга Капран, редактора районной газеты Бахтина и будущего председателя исполкома Орла, и проводил с ней ту же контрреволюционную работу, что и в Малинском районе.'
  И другая, еще более страшная: список лиц, проходящих по показаниям обвиняемого Фельдмана.
  Всего там было 29 человек, и кое-кому в нем, уже арестованному и осужденному, было уже ни холодно, ни жарко от пребывания в этом списке. Но там аккуратно располагались пять сквирских товарищей, и в том числе числился некий Матик, про которого написано: 'председатель КК РКИ Сквирского района в 1933 году, троцкист, устанавливается'.
  Фамилия содержала в себе небольшую ошибку, но разве сложно было уточнить, кто именно в Сквире в этом году был председателем комиссии? Для Сквирского отдела НКВД это было очень нетрудно. И целых шесть участников контрреволюционной троцкистской организации, как варенье на блюдечке. Ну пусть не шесть, но меньше. И к каждому, как сахарная пудра к мармеладу: 'изобличается показаниями осужденного троцкиста Ф.' И все они -контрреволюционная группа, пусть даже один сейчас в Киеве, другой в Кременчуге, а третий в Сквире. Так что сейчас он мог бы опрашивать какого-то товарища Безштанько: знал ли он ранее по совместной работе Матника, и как он может его охарактеризовать.
  Сергей Андреевич же, как автомат, вышел из здания и направился к ожидающей его 'эмке'. Куривший возле машины шофер Виталик чуть не подавился 'беломориной'-настолько мертвым взглядом глянул на него директор. С трудом он выдавил из себя:
  --Андреич, куда?
  --В контору.
  Язык с трудом слушался директора, но все же выговорил нужное. Виталик шустро завел машину, дождался, когда начальник усядется и очень аккуратно тронулся с места. Ему отчего-то подумалось, что у директора сейчас разорвется сердце, как у его тестя, и он вел машину, как если бы вез раненого.
  В другом полушарии Земли люди в таких случаях говорили: 'Кто-то прошел по моей могиле'. Иногда уточняли, что по могиле говорившего шастал гусь или кролик. По будущей могиле Сергея Андреевича же прошел старший политрук Фельдман Александр Абрамович, перед арестом-начальник политотдела 27го артиллерийского склада. Прошел, оставив мертвящий холод на сердце и отправился к месту своего упокоения -леску возле хутора Трибы, где среди сосен еще три десятка лет скрывалась его никому неизвестная могила. И кто пробегал по ней, не зная, что под ногами лежит он и многие другие-кто ведает...
  Про то, что Сергей Андреевич готов был дать показания в защиту Фельдмана, причем еще в 39-40 годах, как -то неловко уже и вспоминать.
  
  
   ______

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"