Сезин Сергей Юрьевич : другие произведения.

Гравель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.85*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга закончена. Здесь ее ознакомительный фрагмент.

  
  Жил человек по имени Александр Гравель, отца его звали Иосифом, и происходил он из земли, которая ныне называется Днепропетровская область, но, возможно, к моменту окончания книги она уже так называться не будет.
  В период описанных событий ему было около 36 лет, имел он супругу и четырех детей. И служил он конунгу Иосифу Грозному, числясь в дружине сначала у ярла Генриха Ягоды, потом Николая Йигельсона, а затем Лаурентия Берий, в хирдах Иосифа Вепря, Бориса Цигельмана по прозвищу Борин, а потом Александра Вульфа. Чтобы сказать, кто был следующий его хирдман,
  надо крепко подумать и освежить память рогом доброго меда, вдруг это поможет.
  В хирде указанных мужей он был далеко не первым, но и не последним из хирдманов. Почему не первым- имелись у него недостатки, отчего водители хирда несколько пренебрежительно относились у его воинским умениям, а иногда он и бывал неравнодушен к хмелю, аж до неподобающего поведения для воина столь доблестных ярлов. Николай Йигельсон и сам бывал невоздержан к хмельному, но таких дел в пьяном виде публично не делал.
  Еще Александр любил оружие более многих своих товарищей, и дома имел револьвер Нагана, три карманных пистолета, малокалиберную винтовку и охотничье ружье, а также клинок, именуемый 'бебутом'. Для чего он был нужен Александру - доподлинно неизвестно, видимо, он рассчитывал встретить морского змея с чешуей зеленого цвета или розового слона, и в славной битве поразить чудовище столь экзотическим оружием. Для воина это похвальное желание.
  Разумеется, он был не один в доблестном хирде, и о них тоже будет рассказано, как и тех, кто пытался попробовать на излом доблесть хирдманов. Не все из пытавшихся ушли живыми, и не о всех осталась память, ибо было их столько, что ни одна память скальда их не вместит.
  Так или приблизительно так записали бы сей рассказ в старой Исландии. Поскольку автор, хотя и родился на берегу залива, но этот морской залив называли не фьордом, а Цемесской бухтой, оттого он почитает себя не связанным некоторыми правилами, обязательными для скальдов. Оттого и расскажет об историях, происходивших когда-то, упадке и возвышении, гибели и забвении, и будет надеяться, что его творение не причислят к 'Лживым сагам', когда прочтут.
   ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.
  Гравель и советский разведчик.
  Александр, сын Иосифа, в тот момент служил в городе Полтаве, в тамошнем отделении НКВД, и занимался контрразведкой
  В том же городе, который в тот момент областным центром не был, а входил в Харьковскую область, жил и учился на первом курсе строительного института Антон Петрович Солимчук. И на него глянуло недреманное око страны в лице товарища Гравеля. Официальная версия взгляда на него звучала так - было получено сообщение из Разведупра РККА, что на территории СССР живет выходец из Польши бывший сотрудник того же Разведупра Солимчук, ныне находящийся под подозрением из-за возможной связи с польской разведкой. Бумага эта прямо упоминается в деле, но сама по себе отсутствует. Поскольку детально работа разведки за границей освещается редко, да и в работах на эту тему не пишут, мог ли Разведупр писать такие вот бумаги на территориальные органы НКВД, то автор не будет противоречить этой версии. Возможна и альтернатива, что кто-то из студентов сигнализировал, что есть у них такой тип с богатой биографией.
  Антон Петрович родился на Волыни и жил недалеко от границы. Семья у него состояла из родителей, старшего брата Романа и пятерых сестер. Отца он назвал крестьянином-бедняком, но упомянул о владениях семьи - четыре десятины земли, дом, сарай, хлев для скота, две лошади, две коровы, половина молотилки и еще что-то. Не знаю волынских стандартов богатства, но такое хозяйство не выглядит бедно. Тем более, что юный Антон хотел учиться, и отец в изрядной мере это обеспечивал. Сначала сын закончил местную школу, а потом поступил в украинскую гимназию в Ровно, где с перерывами отучился три года.
  Но вот на дальнейшее образование денег уже не было. Поскольку старший брат его был коммунистом, то Антон кое-что знал о том, что происходит за недальней границей. В том числе что образование в СССР бесплатное.
  Но вот как самому воспользоваться такой возможностью? Граница недалека и не непреодолима. Пересечь ее можно, но как быть дальше? Не стоит забывать и том, что за нелегальный переход границы обычно положено наказание, в том числе тюрьма. Как же Антону сделать так, чтобы его там ждали не как непрошенного гостя, а как своего? И как своему дали возможность учиться?
  И тут на сцену выступил сотрудник Разведупра Красной Армии, часто бывавший на сопредельной территории. Звали его Гапончук Стефан, агентурное имя 'Голуб' И вот однажды их дороги пересеклись и состоялся у них разговор о том, как может исполниться мечта Антона. А это должно было случиться так - Антон некоторое время поработает, выполняя разные поручения Разведупра, а потом он может перейти границу и остаться там надолго, уже как свой. Юноша согласился и начал выполнять задания. Кроме того, Антон контактировал с товарищем 'Западным'. Кто он был -автору неизвестно. Поручения 'Западного' доходили до Антона через другие руки, а потом им довелось и встретиться лично на советской территории в Славуте.
  Что интересно - письмо -обязательство работать на советскую разведку Антон писал на польской стороне и передавал через 'Голуба'.
  Какие же поручения выполнялись?
  Поехать в Брест по железной дороге и изучить состояние железной дороги. Нужно было в том числе узнать, есть ли и в каком количестве тупики на железнодорожных станциях, работают ли водокачки, имеются ли на них строительные материалы или нет.
  Поехать в Луцк и собрать сведения о аэродроме.
  Собрать сведения о переправе через реку Горынь - состояние и количество мостов, паромов, бродов на реке (Горбаково, Бугрын, Томахово, Острог).
  Кроме того, дополнительно он специально ходил к мосту через Горынь в селе Горбаково для его зарисовки.
  Узнать, не роют ли поляки окопы на линии Сапожин, Бранов, Блудов, Даничево, Межирич.
  Имелось также согласие Антона на то, что он будет сообщать сведения о воинских частях польской армии в городе Ровно, в то время, когда он будет учиться в Ровно. Он его выполнял, передав план расположения казарм и пороховых погребов в городе. Затем он снова сообщил еще какие-то сведения о польских частях.
  По заданию же обследовал местность между селами Гоща до села Межиричи на предмет изучения телефонных линий, которые строил польский Корпус пограничной стражи у границы.
  По заданию тов. 'Западного' Антон должен был купить в Ковеле недавно изданную книгу 'Волынь'. Книги в продаже не оказалось, пришлось заказывать ее из Варшавы. В итоге книга была получена и передана по назначению.
  В Ровно он также изучал количество стрельбищ гарнизона и собирал сведения о некоей организации по военному обучению учащихся средних учебных заведений ('пшиеносотенс войскове' -так его назвал разведчик).
  Передвижения польских войск возле границы в окрестностях села Солимчук также должен был отслеживать, если таковые будут проводиться. Еще одно небольшое задание Антон выполнил, но не помнил точно, в чем оно заключалось.
  Кроме того, при разворачивании строительства каких-то зданий в Ровно, он должен был узнать их назначение и сколько там людей работает на стройке.
  А также переводил через границу намеченного к вербовке Николая Грицака. Всего Солимчук выполнил примерно шесть заданий (по своей оценке). Сотрудничество с Разведупром сначала длилось примерно с весны 1930 г. по лето 1931 г. В 1932 г. он также продолжал сбор сведений про воинские части в городе
  Что немаловажно, за это разведчик получал деньги-когда тридцать, когда сто польских злотых. Сотню он получил при поездке в Брест, на транспортные расходы.
  Насмотревшись сериалов о щпионах, читатель может крутить носом: мол, что это за разведчик, чепуха какая-то, и сведения тоже про всякую ерунду.
  Тогда не было спутников разведки и прочего, все сведения собирались вот такой кропотливой работой из множества мелких деталей. Анализировались они тоже не при помощи компьютеров. И чем больше таких Солимчуков, тем яснее для РККА было то, что творилось за границей в военном смысле. А сверхсекретные сведения вроде мобилизационного плана всей армии соседа становились добычею разведки не каждый год и даже не каждое десятилетие.
  Активная деятельность продолжалась примерно полгода, далее наступил спад. Товарищ 'Голуб' был сочтен двойным агентом и был ликвидирован советской стороной. И усиленные передвижения Антона привлекли внимание полиции: его вызвали в постерунок (то есть сельский отдел полиции) на допрос.
  Полицейские заинтересовались, что это Антон делал в Ровно во время одной из поездок туда по заданию 'Западного'. Антон позднее сообщил, что в отделении ему задавали вопросы, что он там делал, он тогда ответил, что покупал краски для занятий рисованием и встречался с товарищами по гимназии. Полицию это якобы удовлетворило, его отпустили, надзора полиции он за собой не замечал. Неясно, знал ли он много о судьбе своего резидента, но исчезновение Голуба им точно отмечено. Дополнительную остроту ситуации придавало то, что в CССР разведичика видели его знакомые братья Евчук, которые после того попали под арест в Польше, а потом были временно выпущены. Антон боялся, что кто-то из них его выдаст, но беспокойство в отношении Евчуков не оправдалось.
  Эти события заставили его 'залечь на дно'. Он съездил и некоторое время побыл у далеко живущих родственников, потом вернулся и некоторое время старался пореже выходить из дома. Никто из советской разведки не сменил товарища 'Голуба', и новых заданий ему не давал.
  Тем не менее Антон помнил, что право на переезд в Советский Союз он должен заработать. Поэтому он занялся помощью людям, которые нелегально переходили в СССР из Польши в качестве проводника. Так он перевел три-четыре группы общей численностью человек шесть. Поскольку он хорошо знал, где находится советская погранзастава, то мог привести группу туда без ошибок. Иногда он просто доводил группу, а сам на заставу не ходил, иногда вместе с ними стучал в ее двери. Последнее - не фигура речи, а его описание. Тогда его на некоторое время задерживали, но быстро отпускали. Видимо, его либо знали пограничники, либо он назвал пароли или что-то в этом роде. Последний же случай затянулся, Антона быстро не отпустили, а пришлось побывать в погранкомендатуре в Славуте, то есть его отправили к начальству. Все это заняло две недели, но в итоге он был отпущен и вернулся домой. Полиция снова прямо не беспокоила, но Антон ощущал, что за ним следят и собирают сведения, и, возможно, это ему не казалось. Через некоторое время он решился и ушел в СССР.
  Маленький штрих по переходу границы. Когда Антон еще в бытность активным агентом Разведупра первый раз переходил границу, то дело было так: проводник перевел его и брата через границу, провел еще немного, и, показав на освещенные окна заставы, сказал, что, дескать, вот она, идите туда, а я пошел к себе домой. Это к вопросу о проницаемости границы в указанный период.
   В июне 1933 г. он перешел на советскую сторону и там изъявил желание остаться в СССР. Прошел фильтрацию в течении 27 суток и был направлен на жительство в город Прилуки. В документах упоминается 'порядок рассева' по отношению к переходящим на советскую сторону и оставляемым на жительство в СССР.
  Как оценена его деятельность советской разведкой?
  Деятельность Солимчука оценена разведорганами СССР как доставившего 'несколько малоценных сообщений'.
  Последующее недостаточно отражено в документах, но на советской стороне Антон учился на рабфаке, а, закончив его, поступил в строительный институт, вступил в комсомол. Видимо, все проверки его прошли хорошо и право свое он заработал.
  Пока на горизонте не появилось уголовное дело июля 1935 года, когда пятого июля он был арестован и обвинен в шпионаже.
  В деле указывается про то, что старший его брат ныне арестован. Дополнительным стимулом могло послужить активное общение Антона по почте и лично. У него была изъята переписка на 156 листах и 38 фотографий. В деле не раскрывается, с кем он поддерживал общение, отражено лишь, что для дела оно не имело никакого значения.
  В итоге, как видится автору, перед оперуполномоченным имелся вот такой набор подозрительного: письмо из Разведупра о том, что Соломчук подозревается в шпионаже в пользу Польши и о судьбе товарища 'Голуба', активное общение по переписке (не исключено, что и с родными в Польше), и, пожалуй, что все.
  В деле упоминается приложение: пакет ? 551891 от 11.06. 1935 года и ? 69072 от 21.10.1935 года, как документы значительной важности, но сами они из дела изъяты.
  При том стоит сказать, что вопрос об антисоветской агитации не фигурирует нигде. Видимо, рассказы студентам о жизни в Польше никому не показались восхваляющим и польскую действительность. Впрочем, Антон мог рассказать и о таком опыте: в 1927 году он нарисовал карикатуру на ксендза, преподававшего у них в школе катехизис. В итоге он был приговорен за это к двум неделям ареста и двум годам полицейского надзора. Правда, обошлось без отсидки-видимо, родные как-то уговорили полицейское начальство. Но отмечаться в полицию Антон ходил.
  Дарю этот факт любителям поговорить о затирании инакомыслия в СССР в те годы, чтобы ощутили ничтожность собственных познаний о мире.И подозрения полиции,когда школьник поехал в Ровно- в придачу.
  Вернувшись к делу, стоит сказать, что дальнейшие перспективы сильно зависели от того, что расскажет сам Антон на следствии. Тем более, что в процессе следствия с июля по январь, в дело не попали ни один допрос свидетелей и ни одна очная ставка. Только допросы самого Антона и ходатайства о продлении срока следствия.
  А дальше следствие пошло по такой колее: Антона вызывали на допрос, где он подробно рассказывал о свей жизни и деятельности. Приоритет, естественно, отдавался жизни в Польше. О советском периоде был буквально пунктир из сведений. А Гравель подробно все записывал. Всего допросов было двенадцать, и каждый давал с десяток листов текста, заполненных с двух сторон. В досаду автору, который был вынужден продираться сквозь частокол чернильных записей на не самой лучшей бумаге. Кстати, один лист в деле подклеен из какой-то дореволюционной карты устья реки Днестр. Так длилось до октября, до очередного продления срока следствия. Вот тут фамилия Гравеля сменяется фамилией лейтенанта Госбезопасности Назарова.
  Срок следствия продлевался 29 августа и 29 октября, а итог был прежним. Да, на допросах Солимчук давал подробные показания все на те же вопросы, в дело подшивались длинные протоколы допросов, а результата, то есть доказательств шпионажа Солимчука, в пользу Польши не было. У следствия имелась только бумага из ИНО НКВД о том, что Солимчук явно сомнительный тип, и это было все.
  Поскольку в деле не пишут, отчего дальнейшие действия проводит другой следователь, и даже вообще многое нужное не пишут, автор делает вывод, что усилия Гравеля начальством были оценены крайне низко, и он от заваленного им дела был отстранен. В одной из последних бумаг отражено, что дело было рекомендовано к отправке в Особое Совещание при Наркоме Внутренних Дел, но возвращено Областным управлением на доследование. Читать это следует так, что дело проведено настолько провально, что его не рискнули показывать начальству в Москве. В связи с этим, видимо, и был сменен следователь на более опытного и старшего по званию. И ему было поручено довести дело до конца. Назаров, видимо, оценил манеру ведения дела Гравелем, как бесперспективную, потому попробовал изъять переписку подследственного и поработать с ней. Результат оценен, как не имеющий значения для следствия. Назаров попробовал-таки дожать Солимчука на допросах и провел их еще шесть, что даже интенсивнее, чем работал Гравель. Результат был только частичный, удалось поймать Антона на нескольких расхождениях в описаниях событий, в основном последовательности их. Но при обращении внимания Солимчука на это, Антон ответил, что да, расхождения есть, но он мог по прошествии времени и что-то перепутать без всякого злого умысла.
  И был наконец выявлен единственный доказуемый и признанный обвиняемым проступок: он передавал через Гапончука материалы для 'Западного', уже имея прямое запрещение передавать материалы этим каналом связи. Он пояснил такое решение тем, что надо было передавать данные, а другим способом сделать это было нельзя.
  Видимо, от безысходности, Назаров стал задавать не имеющие к делу вопросы о знакомых и преподавателях вуза: кто из них польского происхождения и проч.
  Но в протоколах допросов не содержится материалов о том, что Солимчук переброшен на советскую сторону поляками и выполнял какое-то разведывательное задание для них. Следователь сомневался в показаниях Солимчука, предполагая, что тот имел возможность получать образование и в Польше, а потому лжет о желании сотрудничать с Разведупром, чтобы иметь возможность учиться. Однако доказать он этого не мог, а, значит, обвинение в шпионаже было ничем не подтверждено
  Поскольку истекал очередной срок продления следствия, Назаров составляет обвинительное заключение о том, что Солимчук виновен в преступлении, содержащемся в пункте 11 статьи 54, то есть: 'Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собой - меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы.' То бишь виновен в организации и помощи лицам, незаконно пересекавшим границу СССР. Дело предложено вынести на рассмотрение опять же ОСО, и рекомендовать заключение в исправительно-трудовой лагерь на срок пять лет.
  В общем-то это была капитуляция. 26 декабря 1935 г. рождается на свет очень любопытный документ-заключение оперуполномоченного 5 отдела Харьковского Областного Управления НКВД Решетнева, рассмотревшего дело на Солимчука.
  Он в нем пишет следующее: 'Принимая во внимание недостаточность собранных материалов для предания Солимчука суду Военного Трибунала, полагал бы следственное дело ?1706 на Солимчука Антона Петровича направить на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР с ходатайством o заключении его в ИТЛ на срок пять лет.'
  С выводом согласились начальник 5 отделения ОО ХОУ Барбаров и зам. начальника ХОУ Семенов. Помощник Военного прокурора Округа Александров санкционировал это решение.
  То есть, работники ХОУ видели некачественность следственного дела, но считали нужным прикрыть промахи Гравеля и Назарова решением Москвы.
  Но тщетно.
  8 января 1936 г. в Харькове дело снова 'взвесили и нашли очень легким'.
  Помощник оперуполномоченного ОО УГБ НКВД УСССР и КВО Каганович, рассмотрев дело, нашел
  'В октябре месяце дело было завершено и направлено в судебные инстанции, но Харьковское Управление НКВД дело вернуло на доследование.
  ...Обвинительное заключение составлено 3 декабря, в то время как дело фактически закончено еще не было.
  ...На протяжении всего следствия допросы производились поверхностно, а следствие интересовалось ненужными деталями.
  ...В протоколе от 26.7 задан совершенно ненужный вопрос: 'Какие города находятся ближе всего к вашему селу?'
  ...Вместо конкретного изобличающего Солимчука вопроса на допросе 7 августа ему задается оперативно безграмотный вопрос: 'Расскажите о вашей деятельности против интересов СССР во время нахождения в Польше' и отрицательным ответом обвиняемого заканчивается допрос.
  Также совершенно ненужный вопрос задан на допросе 9 октября: 'Скажите, нет ли в институте преподавателей-поляков и знаете ли кого-либо из них'.
  Протокол допроса от 31.10 составлен вне порядка вопросов и ответов и по содержанию служит повторением предыдущих допросов.
  Противоречивые показания Солимчука использованы для изобличения его неумело, в результате чего Солимчук не разоблачен и материалов для предания суду собрано недостаточно. Следствие без всякой необходимости затянулось, ходатайств о продлении своевременно не возбуждалось, и Солимчук содержится под стражей незаконно'.
  И, как гвоздь в крышку гроба: 'Следствие проведено безобразно, с целым рядом нарушений приказа НКВД ?321 и инструкции по порядку ведения следствия, не собрано достаточно материалов для направления дела как в судебные инстанции, так и на Особсовещание НКВД СССР.
  Ввиду этого постановил:
  Следствие по делу в прядке статьи 197 пункт 2 УПК УССР прекратить.
  Обвиняемого Солимчука из-под стражи освободить.
  Следдело ?1708 направить Военному прокурору Харьковского военного округа (через Харьковское управление НКВД) на прекращение. По делу даются отдельные указания.
  Пом. оперуполномоченного ОО Каганович.
  Согласен: начальник 5 отделения Детинко.
  Утверждаю: помнач. ОО НКВД УССР и КВО Самойлов.
  14 января в Полтаве освобожден из-под стражи обвиняемый, просидевший за решеткой с 5 июля прошлого года.
  Следует сказать, что ему сильно повезло, несказанно повезло, повезло настолько, что просто невозможно поверить в такое везение. Впрочем, возможность попасть под 'Польскую операцию' у него сохранялась.
  Как сложилась его судьба дальше- увы, неизвестно.
  'Кому хороша, а кому - ни шиша!' В данном случае 'ни шиша'-это Гравелю, оперуполномоченному НКВД, сержанту госбезопасности.
  Впрочем, у него еще будет не один шанс загладить свое поражение.
  
  ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ. Поэма о хмеле и Тухачевском, в четырех протоколах, одном постановлении и многих пол-литрах.
  История началась, как и многие, так:
  -По заснеженной пустыне
  Ехал полк в одной машине,
  Нам не страшен серый волк!
  Мы - кадрированный полк!
  Разумеется, это, как и всякий народный армейский фольклор, некоторое преувеличение, но какая разница - Решетиловский район летом или пустыня Муюнкумы зимой?! Читатель ведь не пробует своим организмом соответствие носимой формы и окружающей погоды. Он просто читает.
  Насчет полка в одной машине тоже есть основания считать все близким к тексту. Иначе как в одной точке пространства оказались начштаба 25 стрелковой дивизии имени Чапаева, командир одного из трех стрелковых полков и батальонный комиссар из другого полка? И эта точка-не Ленинский уголок в самой дивизии и не буфет в Доме Красной Армии на революционные праздники. Собственно, в территориальной дивизии полковников-то может оказаться не сильно больше двух.
  Машина ехала, ехала и оказалось, что с бензином все неблагополучно и он вот-вот кончится. А в далеком 1937 году ситуация отличалось от современной, где выезд из города может украшать сразу три заправочных станции - выбирай, где меньше разбавляют! Тогда же во всем районе могла быть одна нефтебаза, где просто так и не заправишься. Нужны всяческие ордера, фонды, лимиты и пр. ныне малознакомые народу вещи. Поэтому если нет фондов, лимитов и прочего, то и никак не заправишься. Тогда шофер или тракторист (у которого был бензиновый пускач) шел к начальнику и говорил, что надо бы, а то без никак (это если выбросить простонародные выражения). И начальник отрывал седалище от стула и старался выбить сверхплановые или получить положенные фонды на ГСМ.
  Машины 25 стрелковой дивизии вряд ли были приписаны к здешней базе, но товарищи из нее знали волшебное слово, при помощи которого может открыться заветная дверь.
  Слово это тайное, поэтому я его не назову, а поясню, что надо обратиться к здешней власти, она может и помочь родной армии, невзирая на всякие там документы учета и передачи ГСМ.
  Оттого машина, экономя остатки бензина, стала искать дом секретаря Решетиловского райкома партии товарища Кривошеева. Видимо, топливо подходило к концу, но машина еще не останавливалась и не глохла. Секретарь райкома был дома, и что-то праздновал. Возможно, приход гостей, часть которых он знал лично.
  Впрочем, об обстоятельствах дела имеются существенные разногласия, и сходство показаний начинается с того, что в доме шла пьянка и на ней обсуждали новости. Вот как- это читатель увидит дальше.
  Для удобства восприятия автором слегка препарированы протоколы допросов, имеющиеся в деле товарища Матюхина. Препарирование проведено с целью выделить главное по теме.
  10 июня 1937 года. Оперуполномоченный Полтавского Управления НКВД и ОО-25 Куликовский допросил в качестве свидетеля Кривошеева Федора Дорофеевича 1891 года рождения, родившегося в селе Бодаква Лохвицкого района, живущего в селе Решетиловка, являющегося гражданином УССР, секретарь Райкома партии, соцпроисхождение- рабочий. до революции - батрак, после нее- рабочий, состав семьи -жена и сын 11 лет,
  И поведал он следующее:
  --4 июня я возвратился с партийного съезда. В выходной день 6 числа часов в шесть-семь вечера ко мне на квартиру заехали командир 73 полка полковник Матюхин, которого я хорошо знаю, с другим военным, фамилию, которого я не знают, тоже полковником, я видел его впервые. Матюхин отрекомендовал его начальником штаба дивизии.
  Помполита 74 полка я хорошо знаю, но не помню, был ли он. Может, и был.
  Матюхин мне сказал, что они направляются в лагеря, но решили заехать ко мне, так у них заканчивается бензин и надвигается дождь. Мы пообедали и после выпивки я задремал тут же у стола, поэтому я не помню, что было под конец вечера. Матюхин и Зеликов продолжали пить.
  --Да, рассказывал. Я говорил, что Якир, Тухачевский, Эйдеман, Рудзутак оказались врагами и арестованы.
  --Матюхин и Зеликов на мое сообщение об аресте высказали удивление, как такие большие люди оказались врагами. Такое мнение высказали Матюхин и Зеликов. Киборта я не помню, был ли он.
  --В моем присутствии никто сожаления об аресте Тухачевского и др. не высказывал и не возмущался. Возможно, что это было, когда я спал.
  --Повторяю, что в моем присутствии Матюхин не возмущался арестом Тухачевского и Якира. Если этот разговор был, то, когда я спал.
  Признаю, что я совершил большую и грубую ошибку, когда разболтал известные мне как депутату съезда секретные сведения.
  Подпись свидетеля и пр.
   ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
  свидетеля Зеликова
   Зеликов Петр Ефимович 1894 года рождения, уроженец г. Боровск Калужской губ., проживает в Полтаве, Русский. Гражданства СССР, полковник, начальник штаба 25 стр. дивизии, из крестьян-бедняков, образование среднее, беспартийный. В рукописной копии указано, что он кавалер ордена Красной Звезды, а в машинописной-нет.
  6 июня я и командир 73 полка полковник Матюхин выехали из Полтавы в лагерь Ереськи. По дороге в Решетиловке ввиду ненастной погоды задержались и по предложению Матюхина выехали к секретарю РК тов. Кривошееву. К нему на квартиру явились в 7 часов вечера. Кривошеев нас принял и предложил посидеть.
  Разговор об аресте Якира, Эйдемана поднял сам Кривошеев при следующих обстоятельствах. Он спросил: 'Слышали ли вы новость?' и затем сказал, что на съезде говорили, и в Киеве известно об аресте Якира и Эйдемана. Для нас это было неожиданностью. Матюхин интересовался мотивами ареста, на что Кривошеев сказал, что Якир арестован как шпион.
  Матюхин при мне, узнав, что Якир оказался шпионом, очень возмущался, что, мол, Якир из вождей оказался подлецом. Сожаления об аресте при мне Матюхин никакого не высказывал. Я уехал раньше, в квартире оставались Матюхин, Киборт и Кривошеев, какой разговор они вели, мне неизвестно.
   Матюхин остался ночевать в Решетиловке у Кривошеева.
  
  ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КИБОРТА
   1937 года июня 11 дня, я, оперуполномоченный Полтавского Управления НКВД и ОО-25 Куликовский допросил в качестве свидетеля
  Киборт Анатолий Францискович, 1902 года рождения, уроженец города Либава(Латвия), местожительства- город Полтава. ул. Комсомольская 25 гражданство СССР, военнослужащий, и. о. ВК 74 стрелкового полка 25 дивизии, отец рабочий. До революции - рабочий. после революции рабочий, Состав семьи-жена, дочь Лена и Светлана, образование низшее, член ВКП(б) с 1923 года, репрессиям ни до революции, ни после не подвергался. Звание- батальонный комиссар, наград не имеет, служба в Красной Армии с 1924 года.
  6 июня я ехал с грузовой машиной и в результате около с. Решетиловка не хватило бензину. Я решил зайти к знакомому секретарю РПК Кривошееву, достать через него бензину. Зайдя к нему на квартиру, я застал уходящего оттуда начштаба дивизии Зеликова и командира 73 СП Матюхина, разговаривающих в передней комнате, и оба пьяные.
   Зеликов сразу расспросил о дороге, попрощался и уехал в лагерь Яреськи, а Матюхин тут же взял меня под руку, отвел в угол и говорит:
  'Скажи, товарищ Киборт, для чего нас так обижают?' Тут он стал говорит таким плаксивым тоном, продолжая: 'Ты знаешь Якира? Посадили в тюрьму! Тухачевского посадили в тюрьму! Ну почему!', и тут же начал чуть ли не плакать и говорить: 'Пойдем!' Повел меня в другую комнату и предложил выпить водки, налив в стакан. Я отказался, сказав, что нет желания и мне нужен бензин. Когда в передней комнате мне говорил Матюхин про арест Якира и Тухачевского, меня поразил не сам факт ареста, о котором я впервые слышал, а тон, плаксивый тон, то сожаление и даже протест хотя и пьяного Матюхина.
  Войдя в другую комнату, я увидел на столе водку. вино, закуску. И кроме того за столом, облокотившись, спал секретарь РК Кривошеев.
  Разбуженный Кривошеев оказался сильно пьяным, даже сильнее, чем Матюхин. С трудом узнав меня, продолжил рассказывать: 'Якира посадили в тюрьму, Тухачевского посадили в тюрьму, Эйдемана тоже, кандидата в члены Политбюро Рудзутака посадили'. Кривошеев, будучи сильно пьяным, повторял это несколько раз беспрерывно, причем этот рассказ слышала и работница, которая подавала на стол.
  Я также установил, что Кривошеев рассказал это пьяному начальнику штаба дивизии Зеликову, т.к. Матюхин сказал, что когда об этом сообщили Зеликову, то он изменился в лице и побледнел. Повторяя несколько раз об аресте Якира и других, Кривошеев бросил выражение: 'Вот вы, военные, не знаете, а мне известны все военные тайны, я все знаю'. После чего Матюхин заявил, как бы раздумывая: 'Как цветы скосили!' Если Кривошеев возмущался по поводу этих врагов, то Матюхин ни разу не выразил возмущение по поводу этих врагов.
  Я с большим трудом достал распоряжения о заправке моей машины и уехал. Матюхин остался ночевать.
  Между тем 17 июня Матюхин был арестован.
  
  
  Партийная комиссия 25 стрелковой Чапаевской Краснознаменной ордена Ленина дивизии.
  
  НАЧАЛЬНИКУ ОО 25 СД
  Выписка из протокола ?17 ДПК-25 от 22 июня 1937 года.
  СЛУШАЛИ:
  Конфликтное дело. Матюхин Николай Максимович. год рождения 1895, партстаж с декабря месяца 1917 года, партбилет образца 1936 года ? (пропущено автором), образование 6 классов городского училища, соцпроисхождение - из рабочих, соцположение - служащий, взысканиям разным не подвергался, в РККА с 1918 года, политработник РККА до 1927 года, с 1927 года и по настоящее время командир 75 стрелкового полка.
   СУТЬ ДЕЛА
  Матюхин, будучи выпивши, своими заявлениями по поводу ареста изменников и шпионов был разоблачен, а именно на квартире у секретаря Решетиловской РПК и беспартийным начальником штаба 25 СД была организована выпивка, на эту выпивку случайно натолкнулся член ВКП(б) товарищ Киборт, которому Матюхин, соболезнуя, рассказал: 'Киборт, зачем нас обижают, зачем армию обижают, арестовали лучших людей, цвет армии- Тухачевского, Якира и др.'.
  Таким заявлением Матюхин противопоставил себя партии, правительству и рабочему классу, встав на позиции открытых врагов, щпионов и изменников.
  Совершенно не случайным было, на протяжении командования полком и пребывания в дивизии проводил враждебную практику работы (см. протокол ДПК от 11 июня ?10)
  Разбор дела проводился заочно ввиду ареста Матюхина сотрудникам НКВД.
  ПОСТАНОВИЛИ:
  За контрреволюционный троцкизм, соболезнование по аресту изменников, шпионов и враждебную практику работы- Матюхина Николая Максимовича из партии исключить.
  ОТСЕКР ДПК-25 старший политрук Михеев
  Печать.
  В этот же день Матюхин давал показания следствию. И на вопрос об участии в заговоре ответил, что он свое участие категорически отрицает.
  На что следователь заявил, что у него имеются сведения о разговорах Матюхина на квартире у товарища Кривошеева, поэтому пусть Матюхин пояснит, как может советский человек сожалеть об аресте заговорщиков?
  --Я никакого сожаления к арестованным Тухачевскому и др. не высказывал, а также и протеста тоже самое.
  --Этот ваш ответ следствие не удовлетворят.
  -- Будучи 6.06. 1937 года в квартире секретаря Решетиловского райкома КП(б)У Кривошеева вместе с начальником штаба 25 СД Зеликовым. Узнали от Кривошеева об аресте Тухачевского и пр. Причем все высказывали свое возмущение против Тухачевского и др., причем я даже ругался площадной бранью и говорил, зачем они нас, гады, обижают. Причем я был тогда вполне опьянелым.
  Далее следователь еще раз напомнил о том, что подследственный уклоняется от дачи правдивых показаний.
  --Нет, я не уклоняюсь, я высказывался против Тухачевского.
  И потом еще раз напомнил, что Матюхин неправдив и что-то скрывает.
  --Я это категорически отрицаю.
  На том допрос закончился.
  Матюхин еще месяц содержался под арестом в Полтаве и показаний о своей враждебной деятельности не давал. Потом он был переведен в Харьков, где признался во всем. 5.10 1937 года Военная Коллегия ВС СССР приговорила его к высшей мере наказания.
  В сентябре 1937 года был арестован Зеликов. К сожалению, его дело было переслано в Калужскую область, а оттого недоступно автору.
  Но, насколько автор понял из ссылок в других делах, следствие затянулось, а на заседании Военной Коллегии Верховного Суда Зеликов категорически отрицал предъявленные ему обвинения и был освобожден.
  Сведения о двух других участниках заговоро-водочной эпопеи у автора пока нет.
  А вот теперь информация к размышлению для читателей.
   ДО 4 июня товарищ Кривошеев в Киеве получает информацию о том, что ряд лиц арестованы по очень серьезному обвинению, возможно в заговоре.
  Тухачевский между 26 мая и первым июня дал признательные показания. Решение о процессе принято приблизительно 5 июня.
  Процесс состоялся 11 июня, Тухачевский расстрелян 12 числа (как и положено, по закону от 1 декабря).
  Якир вообще арестован 28 мая.
  Рудзутак арестован 25 мая 1937 года, но до приговора дошло аж в 1938 году.
  Товарищ Кривошеев действительно знает все.
  А еще предлагаю читателю оценить факт того, что 11 июня проведено заседание специального судебного присутствие по поводу 'военно-фашистского заговора', которое закончилось поздно ночью, а в городе Полтаве 10 и 11 Куликовский опрашивает, как это Матюхин поддерживал арестованных шпионов и предателей.
  Возможно, читателей и интересует, почему это товарищи в Решетиловке разболтались и доболтались, но автора- нет. Он это видит каждый рабочий день на протяжении 32 лет. Люди пьют, болтают то, чего не стоило бы говорить, а наутро не помнят, что в пьяной поножовщине в его квартире погибло двое. Что он в пьяном виде пошел на пруд с лебедями и вступил с лебедем в рукопашную схватку, что утащил с работы множество керамических труб, которые ему нафиг не нужны, но за которые он сядет на семь лет. Таких историй хватит на пару томов.
  Поэтому под песню из истории:
  'Посадили в тюрьму!
  Почему? Не пойму!'
  мы рассказ и закончим.
  
  ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. Гравель и комиссар Амчеславский.
  
  
  В этом рассказе будет достаточно подробно описана технология следствия, некоторые его штампы, а также будет немного сказано, насколько хорошим следователем был Гравель. Хотя формально это не было провалом вроде дела Солимчука - дело товарища Амчеславского дошло до Военной Коллегии Верховного Суда, там данные следствия были подтверждены, вынесен расстрельный приговор, и даже попытки подследственного задействовать Мехлиса не увенчались успехов. Позднее жена его писала снова Мехлису, в Прокуратуру СССР, возможно, даже Сталину, но без эффекта. Дело было пересмотрено только после 1956 года, когда существование 'военно-фашистского' заговора было дезавуировано, как несуществующего, сначала были реабилитированы Тухачевский, Якир и Уборевич, а потом процесс пошел и ниже. Товарищ Амчеславский тоже был реабилитирован, причем достаточно быстро.
  События относятся к тому периоду, когда Гравель на некоторое время был направлен в город Кременчуг, где занялся контрразведывательной работой. Город сей соперничал с Полтавой по благоустройству, культурному развитию, промышленнности, ну и воинских частей там тоже хватало. В 1927 году это были 75 стрелковый полк 25 Чапаевской дивизии, 25 артиллерийский полк и 25 саперная рота этой же дивизии (штаб дивизии размещался в Полтаве), вещевой склад УВО в Крюкове, продовольственный склад, артиллерийский склад ?27, 12 отдельный стрелковый батальон, гарнизонная хлебопекарня, 18 строительный участок, конвойный отряд ДОПР, продовольственный магазин (не исключено. что он и продовольственный склад-это одно и тоже), военный комиссариат.
   Кроме того, начальнику гарнизона города подчинялись находившиеся в Александрии 21 тяжелый артиллерийский дивизион ТАОН и 2 конвойный батальон
  Возможно, это еще не все, потому что воинские части из города убирались и вновь прибывали, и след их только мелькает в старых документах о том, как в двух дивизионах ТАОН (тяжелая артиллерия особого назначения) в начале 1922 года нечем кормить красноармейцев, кроме как гнилыми сухофруктами, а конский состав дивизионов получает сено по норме, только сено это прелое и некачественное и пр.
  Да, к 1938 году прибавились зенитчики, сначала отдельная зенитная батарея, потом она стала отдельным зенитным артдивизионом. А в 1941 году в документах мелькают уже новые номера частей.
  А раз есть воинские части, то среди их личного состава могут затесаться участники военно-фашистского заговора (вариант- военно-троцкистского), да и шпионы тоже не дремлют.
  На городской пристани свила гнездо шпионская организация, работающая в пользу Японии, среди задач которой было и то, что в военное время она должна устроить диверсии на артскладе. Участники признались, что планировали это учинить, а также подорвать мост через Днепр.
  Для этого одним из участников было заведено знакомство среди работников артсклада. Насчет же подрыва моста... Тут, конечно, сложно, ибо участники ни взрывчатки, ни навыков не имели. Следствие изящно вышло из положения, вписав в протокол то, что зарубежные хозяева обещали в случае войны прислать взрывчатку и специалиста.
  А за местными оставалась роль неквалифицированной рабочей силы.
  В исполкоме был юрисконсультант, сначала признавшийся в вербовке себя немецкой разведкой, а потом и польской. В артполку служил начальник штаба дивизиона, вслух рассказывающий о том, что Троцкий и Каменев когда-то имели и заслуги перед Советской властью.
  На вещевом складе был шорник, которого польские шпионы искусили прямо в распивочной, во время принятия горячительного внутрь.
  Сел за столик с бутылкой и закусью полноценный гражданин СССР, но подсел к нему шпион и смутил шпионить на Польшу. Встал из-за стола уже враг народа, которому, впрочем, на свободе ходить долго не пришлось.
  Ну, а артиллерийский склад ?27 - там трудилось народу побольше.
  Бывший начальник склада Булгаков и бывший помполит Кофанов (или Кофманов), арестованные не здесь, около десятка средних командиров (особенно много из мастерской 'Б' склада.) Ну и противогазная мастерская склада тоже имела трех арестованных- начальника, старшего химика и старшего лаборанта.
  Дела минимум троих из них вел товарищ Гравель. Первым будет рассказано о деле военкома склада Амчеславского, обвиненияв адрес которого были скорее политиескими, ибо к производственным вопросам он прилагал усилия небольшие.
  Однажды в Кременчуг пришла справка из областного города Житомира, утвержденная самим Народным Комиссаром Внутренних Дел УССР Успенским.
  А в ней было сказано, что Анатолий Абрамович Амчеславский, 1900 года рождения, гражданин СССР, еврей, член ВКП(Б), ныне военком артиллерийского склада, старший политрук, разрабатывается Житомирским областным управлением НКВД как член контрреволюционной троцкистской организации с 1937 года. После ликвидации этой организации он проходил по показаниям арестованного УГБ НКВД УССР руководителя к-р националистической троцкистской организации 'Житомирский центр' Самутина Федора Ивановича, бывшего культпропа Житомирского Обкома ВКП(Б) как активный участник контрреволюционной организации.
  Бывший участник военно-фашистского заговора (ныне осужденный) Рубан Иван Борисович показал:
  'Со слов бывшего руководителя военно-фашистской организации в 122 полку бывшего командира полка полковника Банова мне известны следующие лица как участники военно-фашистского заговора:
  Амчеславский Анатолий Абрамович, б. военком 122 полка, ныне комиссар артиллерийского склада'.
  Пришла в горотдел и выписка из дела Самутина. Короткая, но несущая серьезные последствия. 'В Малинском районе, так же, как и в Савранском, на такой основе сформировалась аналогичная к-р националистическая троцкистская группа в составе следующих лиц:' И под номером три: 'Амчеславского, моего заместителя, потом помвоенкома полка в Хмельнике, из армии изъят как троцкист'.
   Дальше печать областного управления НКВД, 'Верно' и подпись.
  Третий документ тоже был значителен и еще более интересен. Это выписка из протокола партийного собрания Владикавказской пехотной школы от пятого января 1928 года, где политрук Анатолий Амчеславский рассказывает в числе трех бывших оппозиционеров, как он порвал с оппозицией.
   'Я в школе недавно и свои взгляды высказывал в Ростове. Я считаю обязанным сказать правду. Первое несогласие с Центральным Комитетом партии у меня выявилось по вопросу о китайской революции. 'Лозунг Советов' мне казалось, что ЦК партии выдвинул тогда, когда революция шла на убыль. Мне казалось, что оппозиция выдвинула его своевременно. Я не был согласен и с вопросом внутрипартийной демократии, считал возможным опубликование платформы оппозиции. Эти два вопроса я считал главными. Свое несогласие с оппозицией в других вопросах, например, о зарплате, я подчинил этим двум и примкнул к оппозиции. В ноябре 1927 года в Ростове я голосовал против тезисов ЦК. Голосовал против исключения лидеров оппозиции. Я считаю, что мои взгляды были ошибочными и сейчас решения Съезда партии ликвидировали мои сомнения.'.
  Далее следовало решение собрания, что оно принимает заявление бывших оппозиционеров об их идейном разоружении и напоминает им, что они должны активной своей работой доказать, что изжили свои меньшевистские взгляды. Кроме того, им предлагалось в двухмесячный срок опубликовать в печати свое мнение об отходе от оппозиции и подать в бюро коллектива тезисы по тем вопросам, в которых они были ранее не согласны с партией и научно обосновать в них правоту партии и неправоту оппозиции.
   Выписка из протокола заслуживала быть приведенной тут и сильно утяжеляла участь товарища старшего политрука. Ведь, согласно ней, он еще до 1928 года поддерживал оппозицию, потом раскаялся в своей деятельности и был прощен. И вот-рецидив. Оттого рецидив оппозиционных деяний мог закончится очень плохо. Но в этой выписке был один, но крайне существенный изъян. Анатолий Абрамович никогда не бывал и не служил во Владикавказе в тамошней пехотной школе, оттого на этом собрании в ней в чем-то каяться не мог.
   Каялся какой-то другой Амчеславский, хотя тоже Анатолий, но это еще предстояло узнать следствию. Впрочем, в составленной сержантами госбезопасности Мармачем и Гравелем бумаге Анатолию Амчеславскому и так светило немало- статья 54, части 1 'б', 7 и 11. Это стандартный набор частей статьи для участников военно-фашистского заговора. Такая гремучая смесь пахла расстрелом.
  Выражаясь сухим языком, перед нами технология работы НКВД. В далеком Житомире или близком Крыжополе заканчивается дело по политическим обвинениям имярека. В конце его вшивается бумага, где перечислены проходящие по делу иные контрреволюционеры. Часть из них уже обезврежены, то бишь под следствием или ...ну, понятно, что с ними. И есть те, до которых карающая рука пролетариата еще не дошла. Они в списке тоже есть, но с приписками, что кто-то из них 'устанавливается', то бишь неизвестно точно, где сейчас этот враг находится. Есть и другие, местонахождение которых известно. В данном случае в делах Самутина и Рубана таким будущим врагом, место пребывания которого известно, и оказался Амчеславский. Поэтому минимум два документа по нему достигли цели. После этого, ходя на службу или в театр, старший политрук мог в любой момент встретить сотрудников НКВД, которые пришли его арестовывать.
  Автор не знает, как именно Амчеславский ощущал угрозу, но есть один не всякому понятный факт. При обыске у старшего политрука найден пистолет, в котором имелось всего два патрона. Это признак подготовки к самоубийству, и не один будущий суицидент из военных сделал так перед тем, как расстаться с этим миром. В старые добрые времена патроны были таковы, что не гарантировали 100 процентного срабатывания. Поэтому оставлен второй - то, что он тоже не сработает при нажатии на спуск, уже менее вероятно.
  Материалы докладываются начальнику городского отдела НКВД, он дает добро, после чего подключается городской прокурор, дающий санкцию на арест.
  Это тоже содержится в деле, но при том имеется достаточно серьезный прокол.
  'В соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) ? 1232/191 'О порядке производства арестов' от 17 июня 1935 г., аресты по всем без исключения делам органы НКВД должны были согласовывать с соответствующим прокурором. В соответствии с тем же постановлением, приказом НКО ? 006 от 3 февраля 1935 г. и 'Положением о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА' от 22 сентября 1935 г., аресты органами НКВД всех командиров и начальников от командира взвода, им равных и выше должны были производиться только с разрешения наркома обороны'.
  В 1937 году некоторое время такое разрешение давали военные советы округов и флотов, но потом право это было у них изъято.
  В данном деле 1938 года нет никаких упоминаний, что арест военкома артсклада (считался политработником дивизионного уровня) санкционирован Ворошиловым или его замами.
  Очевидно, он входит в число тех, кто был арестован без такой санкции. Их тоже было немало.
  Итак, 14 марта 1938 года был подписан ордер на арест Амчеславского, и
   старший политрук попал в узилище на нынешней улице Победы. Тогда она была еще улицей Розы Люксембург. Город Кременчуг при царе был уездным городом Полтавской губернии, но не забывал того, что некогда являлся губернским центром. До идеи 'порто-франко' он не дозрел по географическим причинам, но упорно стремился перещеголять Полтаву своими достижениями. Одним из них было то, что тюрьму в нем построили вместимостью, полагающейся только губернским городам. Сермяжная правда в этом была, поскольку если очень значительная часть деловой жизни губернии протекает тут, то и преступный элемент сюда явится 'в рассуждении, чего покушать'. Потому городские власти и слегка ловчили: когда опасались, что губернское начальство косо взглянет на попытку поравняться тюрьмой с губернскими городами, построили в ней три небольших корпуса нужной вместимости, а потом, когда опасаться перестали, так старые корпуса снесли и построили новый, двухэтажный, большой вместимости. То есть 220 'койко-мест' на двух этажах- 40 камер общим объемом 213,8 кубических сажени.
  Тут им немного не хватило полета фантазии, оттого в корпусе и при царе было тесно, а после гражданской войны особенно. Хоть в Кременчуге, хоть в Полтаве сидели 400-1000 человек на 230 оборудованных местах и было им тесно, особенно в Полтаве с тысячью заключенных на те же кубические сажени. Оттого была проведена 'разгрузка' мест заключения. Означало это, что комиссия пересмотрела все дела и выпустила, кого было можно.
  Тем не менее в 1924 году заключенных было 323 человека, отбывавших здесь назначенное народным судом.
  В те далекие времена с местами заключения было настолько нехорошо, что сидеть за решеткой -это была привилегия. Значит, ты совершил нечто особенно выдающееся. И даже позже, 'в марте 1928 года правительственная инструкция фактически потребовала от народных судов осуждать мелких преступников к принудительным работам без содержания под стражей. В результате всю первую половину 1930-х годов доля осуждённых народными судами к принудительным работам превышала 50%. В 1930 году 20% всех убийц, 31% насильников, 46,2% грабителей и 69,7% воров были осуждены к принудительным работам без содержания под стражей.'
  Такая ситуация и побудила к реанимации системы ранее существовавших лагерей принудительного труда (иногда называвшихся и концентрационными), поскольку позволяла создать значительное число 'арестантомест' без значительных затрат на капитальное строительство.
  Но это случилось потом, а пока, чтобы заключенные не так теснились, был организован филиал на полсотни человек, и сельскохозяйственная колония- еще на 15-20 человек. Филиал отличался отсутствием порядка и в нем из полусотни заключенных в бегах постоянно числилось 10-15. Из сельхозколонии не бегали. Там подбирался народ посерьезнее, и не зря. Несмотря на то, что на пропитание узникам деньги и продукты выделяли, но, как и всегда, эти деньги нужно было получить и реализовать. А узник не желает знать, отчего деньги, выделенные на его питание, не могут быть перечислены банком или как-то еще не дойти до адресата. Ему вынь да положь 1 фунт 24 золотника хлеба,
  1,06 золотника подболточной муки, 32 золотника мяса или рыбы, 32 золотника крупы, корнеплодов 48 золотников, картофеля 1 фунт, соли 5 золотников, сахара 3.2 золотника, чая - 0.2 золотника. Фунт тогда составлял 409 грамм, а золотник 4.2 грамма.
  Начальник БУПР (так называлось тогда городская тюрьма) регулярно требовал от городских властей положенного и добивался. А входящая в его состав сельхозколония немного облегчала положение арестантов. В соседнем районе выделялась земля - 60 десятин, работая на которой, арестанты зарабатывали добавку к пайку. Обычно земля делилась на четыре клина- пар, яровые, озимые, картофель. Восемь десятин числились как усадебная земля. После уборки урожая землю отбирали, а на следующий год давали новую. Жили сельхозколонисты в нескольких сельских хатах.
  В ведомости пайка еще упоминаются огурцы, фасоль, кофе, но нормы их не указаны вообще. Автору один раз попадался документ 1924 года о том, что два фунта кофе были закуплены и оприходованы. Кто их потребил и за какие заслуги- пусть читатель сам рассудит в меру своего идеализма. Должен сказать, что к потреблению кофе надо приучать, потому впервые попробовавший его сельский хлопец может и сказать, что: 'Какую гадость (политкорректная замена его выражения) вы мне дали? Дайте нормального чаю Высоцкого! Или того, что у нас в селе пьют, когда чаю нет!' Это Рязанский концлагерь, имея несколько мешков кофе, мог поить сидящих там пленных белых офицеров- ценители найдутся.
  Потому жители основного корпуса жили не так плохо, по сравнению с царским временем. Столов не всегда хватало, но зато провели электрическое освещение. Появилась библиотека из 370 томов, организован театр имени доктора Гааза, в котором ставили пьесы силами заключенных.
  Но уже в 1929 году с местами стало опять нехорошо
  5 марта этого года там было 745 человек,
  15 апреля -894,
  20 апреля 913,
  28 сентября 785,
  На 15 апреля из 894 человек:
  299 отбывали лишение свободы без строгой изоляции,
  165 со строгой изоляцией,
  358 человек были подследственными.
  Один был голодающим.
  На тот момент, как и прежде, заключенные содержались в главном здании,
  филиале, сельхозколоний было уже две- в Глобинском и Жужмановском районах.
  Глобинская колония выросла (в апреле там было 35 человек).
  Филиал тоже подрос 147 человек на 20 апреля.
  А это означает, что главный корпус опять перегружен.
  По голодающим-их было много, рапортички сохранились за большую часть года, и они показывают, что голодовки протеста были массовыми. На первой странице указывалось, сколько их голодает вообще в числе прочей статистики, а на обороте писалось уже подробно- сколько голодает, по какой причине и пр.
  Например, 30 мая голодающими числилось 11 человек.
  28 мая имеется список объявивших смертельную голодовку,
  но про умерших -указаний нет, были ли они вообще.
  Из причин- в основном указывается, что голодающие заявляли, что ни в чем не виноваты (формулировки разные, но смысл именно этот).
  30 ноября- в списке числятся 8 человек еще голодающих, 11 прекративших голодовку, и присоединившихся к голодовке 12 человек (они числились за ГПУ).
  1 марта 1930 года.
  Велико-Жужмановская колония-26 (это осужденные на срок до 1 года 5 месяцев)
  Глобинская сельхозколония- 10 человек
  Глобинская сахароварня- 35
  Промышленная колония- 42 человека
  Все вышеперечисленные с тем же сроком.
  Заключенные в главном здании с тем же сроком 15 человек.
  Заключенные в главном здании со сроком до 3 лет- 13 человек.
  Заключенные в Жужмановской колонии со сроком до 3 лет-11 человек.
  Еще один список осужденные на срок до 3 лет (но без уточнения)-16 человек.
  Итого получается 168 человек. Больше в списках нет, но в БУПРе должны еще быть подследственные и пересыльные.
  Но можно надеяться, что уже меньше заключенных сидят в камерах весь свой срок.
  Но в списках есть и интересные моменты. Оказывается, у довольно большого числа указано, что он на 'власном утриманнi' (в переводе на собственном содержании). Таких нашлось 61, возможно, их даже больше, потому что для части заключенных написано -'тоже' строчкой ниже, из-за чего неясно- он тоже осужден на один год или тоже на собственном содержании.
  Кто это такие - в значительном части бывшие кулаки, а из городских- торговцы.
  У ряда из них указана собственность - правда, у части она уже продана для компенсации задолженности по налогам или конфискована в пользу колхоза.
  Обычно 11-13 десятин земли и хата, скота не так много, обычно по одному экземпляру. У одного записано- скот прирезал. У одного написано- сеялка.
  Вот примеры:
  Гречин Гнат Михайлович 47 лет, осужден на 1 год народным судом 7 участка. Отбыл уже 12 дней, на собственном содержании, еще указано о высылке сроком на 5 лет (наверное, это после отбытия заключения), имеет земли 13 десятин и хату, прочее конфисковано в счет погашения задолженности в 200 рублей.
  Цейтлин Пинхус Маркович 28 лет, осужден на 1 год народным судом 11 участка, отбыл 13 дней, на собственном содержании, 5 лет высылки, занятие- торговец, за задолженность. Он из Александрии.
  Увы, узнать, сколько арестантов сидело в 1937-1938 годах- пока нельзя.
  **
  Практика трудов Кременчугского горотдела НКВД в 1937-1938 году состояла в том, что следователи работали неритмично. Поэтому арестованный мог довольно долго не допрашиваться, а потом следствие начинало буквально лететь. В один и тот же день проводилось несколько очных ставок и допросов свидетелей (до четырех в день), после чего дело срочно заканчивается, подследственный подписывает бумагу, что следствие закончено, обвинительный материал передан в суд, а дальше все замирало. И снова тянулись дни и месяцы ожидания. Если дело рассматривала Военная Коллегия Верховного Суда, то в 1938 году ее иногда ждали четыре-пять месяцев. И товарищ военком Амчеславский тоже ждал с весны по осень. Прошлогодние национальные операции НКВД-там было не лучше.
  Поскольку Ежов задумал крайне быстрое продвижение дел, решая судьбы двумя подписями-своей и Прокурора СССР, то рассчитывал, что, скажем, польская операция закончится за три месяца. Она в результате закончилась за год, и это при том, что Ежов перевалил основную работу на областные тройки, которые решали по нескольку сот дел в день заседания и все равно работа не кончалась. А, кроме польской, была немецкая операция, румынская, иранская...
  И с товарищем Амчеславским в деле была та же история, а про ожидание Военной Коллегии автор уже сказал.
  Арестован он был 14 марта, первый протокол допроса в деле датирован 20 марта.
  Правда, автор предполагает, что товарищ Гравель слегка накуролесил с этим делом, но об этом позже.
  20 марта от Амчеславского получено признание во всех смертных грехах. но дело застопорилось аж до 7 апреля, когда стали рассказывать сразу многие.
  Самым многословным был начальник артсклада, правда, он куда подробнее рассказал про еще двоих нехороших человек, а именно работников склада Фостия и Трахтенберга. Читатель еще встретит их фамилии в книге.
  И Дмитрий Гаврилович Власов 1898года рождения, родом из Воронежской области, происходящий из рабочих, член ВКП(б) с 1919 года прибыл седьмого апреля в городской отдел и рассказал Гравелю про скорбные дела, творящиеся на военном складе.
  --Работу Амчеславского я знаю, как военкома склада (он же начальник политотдела его). Как с начальником склада у него должен быть со мной деловой контакт и повседневная связь, но вместо этого Амчеславский с первого дня приезда на склад старался оторваться, отгородиться от меня и поставить себя в положение старшего надо мной начальника, что является грубейшим нарушением положения о военных комиссарах частей (приказ ?165 НКО), что не было выправлено ПУ округа, о чем ПУ округа должно было знать с первых дней через своего представителя -инструктора Седенкова.
  К работе Амчеславский относился преступно, работал в день по 3-4 часа и эти часы проводил в заседаниях, собраниях, совещаниях, совершенно оторвавшись от масс начсостава, красноармейцев и рабочих склада и незаконно приказывал проводить работу за себя отдельным инструкторам и секретарю партбюро -товарищам Яхновичу, Зелеверу и Юхно.
  Планы работы по складу срывал разными внеплановыми заседаниями, отрывая работников от их повседневных занятий. По вопросам, которые он должен был решать, как военком склада, перекладывал на других, еще более дезорганизуя работу склада.
  Заметно было стремление и старание Амчеславского в последний момент без всякого законного к тому основания отказаться от проведения докладов или бесед по важнейшим политическим вопросам и спихивание их с себя эти доклады, чтобы поставить парторганизацию в положение срыва. Но того допущено не было. Я сам лично делал за него доклады по следующим вопросам:
  '20 лет Октябрьской революции'-узнал за четыре часа до партсобрания.
  'О суде над правотроцкистским блоком' - узнал за один час до собрания.
  Ни одной беседы с подразделениями склада по этим вопросам проведено не было. Я думаю, что Амчеславский не желал пропагандировать политику партии, будучи внутри не согласен с нею.
  Настоящей борьбы с врагами народа Амчеславский не вел, а, наоборот, при разборе дел Фостия и Трахтенберга, порученное ему дорасследование провел таким образом, что на общем заседании склада и парткомиссии Фостию и Трахтенбергу было объявлено по выговору, и только при повторном разбирательстве уже новому докладчику настаивать на исключении обоих из партии (докладчиком был я лично). Не любил критику своих действий и после малейших попыток его критикнуть-вызывал смелых себе в кабинет и начинал прорабатывать. Был случай зажима самокритики и на многолюдном совещании узкого партактива по вопросу о ДПШ, когда он бросил реплику критиковавшему его плохое руководство ДПШ тов. Смирнову: 'Здесь не собрание, а совещание, критика неуместна'.
  Прямой своей работой Амчеславский преступно пренебрегал и разработку мобилизационного плана в части политобеспечения взвалил на секретаря партбюро товарища Юхно. Сам он лично не проверил ни одного подразделения склада и мобплана склада целиком и в глаза-то не видел. Ни в одном хранилище с имуществом не был, просто не интересовался и ни с одним низовым работником никогда ни о чем не говорил. За все время службы на складе только два или три раза был в мастерской склада, где сумел нудной демагогией пообещать работникам склада кучу всяких вещей и ничего из обещанного не выполнил.
  Так что парторганизации склада пришлось исправлять эту демагогию Амчеславского, а рабочие склада длительное время были недовольны тем, что командование склада и хозчасть длительное время не выполняли широких и демагогических обещаний Фельдмана.
  ***
  Немного прервем поток обвинений полковника (а это еще не конец даже первого ответа его следователю) и проанализируем им сказанное. Что-то пока обвинения похожи на то, что начальник склада поцапался с военкомом по вопросу того, кто в доме хозяин. При этом полковник Власов явно подменяет собой политработников, чему пример доклады начальника вместо военкома. К тому же Власов периодически сам путается в рассказе и рождает перлы вроде: 'Был случай зажима самокритики и на многолюдном совещании узкого партактива'. Или Гравель писал все это в утомленном виде и ответственность за перлы лежит на нем, а не Власове?
  **
  --Вся практическая деятельность Амчеславского является антипартийной и враждебной, как по форме (жулика, демагогия, чиновничье отношение к своим обязанностям), так и по существу: срывы планов работ на складе, систематические срывы руководящих работников в рабочее время на пустяковые вопросы, чтобы дезорганизовать производство и прямая защита врагов народа и ничем не прикрытой попыткой сохранить враждебные кадры. Все это заставляет меня быть глубоко убежденным, что Амчеславский являлся двурушником, прикрываясь партбилетом, скрывал от партии свою принадлежность к троцкистским заговорщикам и в своей практической работе проводил линию на развал партийной работы, срыв единства партийной организации и начсостава склада, посеять недовольство и осуществить разрыв между начсоставом с одной стороны и красноармейцами и рабочими - с другой, чем наиболее полно доказал свою принадлежность к банде военно-фашистских заговорщиков в СССР!
  Тут Власов устал и попросил воды, ибо у него горло пересохло после столь длительной тирады. Гравель подвинул к нему графин и, лихорадочно спеша, записывал сказанное. Тут не надо ничего придумывать, ибо полковник шпарит готовыми пунктами к обвинительному заключению!
  **
  Современный человек. скептичный и везде видящий какие-то личные интересы, оценил бы ответ, что все в нем высказано без доказательной базы, а в манере митинга, и потом, добавил бы, что понимает, почему Власов безропотно и с удовольствием читал доклады вместо своего военкома-потому что с удовольствием выступал вообще! Если бы его военком разок подставил, а Власову это было поперек горла, то тот бы заявил Амчеславскому, что с него хватит, нечего сваливать функции политсостава на начсостав, получая за это денежное довольствие и прочие вещи. Оттого, Анатолий Батькович, давай работай сам! Если же чем-то занят - напиши доклад заранее и мобилизуй кого-то из подчиненных политработников. А то все это пахнет неполным служебным соответствием.
  **
  Власов продолжил свои показания, и еще на семи страницах громил, но уже не своего военкома, а все тех же Трахтенберга с Фостием. Там набралось
  много чего, но, получив такие показания, Гравель все же был недостаточно доволен. Ведь в основном они касались двух других фигурантов, самого Анатолия Абрамовича это касалось лишь отчасти. Разве что недостаточная активность в борьбе с Фостием и Трахтенбергом. Чтение докладов вместо него начальником склада - это как-то не звучало. Видимо, полковник недостаточно знал политработу, потому не мог свидетельствовать про ее развал так, как про фугасные гранаты старого образца. Поэтому в дело пошли показания политработников.
  Первым был Иван Пирог, старший лейтенант, исполняющий обязанности военкома 12 местного стрелкового батальона. Военком сего батальона, как и у других мелких подразделений городского гарнизона, по своей линии подчинялся политотделу артсклада, посему Амчеславский числился политработником дивизионного уровня.
  --Столкнувшись с Амчеславским по партийной работе, я вынужден был констатировать полное отсутствие руководства партийной работой со стороны политотдела, зажим самокритики и контрреволюционную работу, направленную на развал партийной работы в 12 батальоне. За время моей работы в батальоне Амчеславским был в нем два-три раза, причем не для работы. Приехал, пообедал в столовой и убыл. Красноармейцы батальона совершенно не знают его как начальника политотдела.
  Ни одного раза он со мной не поговорил о партийной работе, несмотря на мои попытки получить от него какие-то руководящие указания. Я один раз попытался затянуть Амчеславского в ленуголки, показать их работу и получить руководящие указания, но он не стал со мной разговаривать, заметив, что об этом поговорит позже, а сейчас он должен ехать на торжественный обед. Буквально никакой работы в батальоне им не проводилось и состоянием партийной работы он не интересовался. Дивизионная партийная школа, не руководимая политотделом, дошла до полного развала. Только после заявлений отдельных коммунистов о состоянии дел Амчеславский был вынужден созвать по этому поводу совещание. Когда же на нем прозвучала критика в том, что развал работы есть результат отсутствия руководства ею, ... заявил, что совещание созвано не для критики, а для получения руководящих указаний, кричал на всех, кроме себя, но никаких руководящих указаний не дал, и дивизионная партшкола дальше стала двигаться к своему развалу.
  Амчеславский даже шел на компроментацию руководства 12 батальона. В батальоне в качестве врача работает Растворов, выходец из кулацкой семьи, разлагающийся тип, к своим обязанностям относится с преступной небрежностью. Был случай, когда больному красноармейцу некомпетентные лица ставили банки и причинили ожоги тела. Командование и политчасть поставили вопрос о Растворове перед политотделом.
  Вызвав меня, командира и Растворова, Амчеславский в его присутствии стал кричать на нас, что мы совершенно не помогаем санчасти. Дело же было не в этом, а Амчеславский пошел на подрыв авторитета командования части, будучи в хороших отношениях с Растворовым.
  Когда были представлены материалы на досрочное повышение званий, то Амчеславский сильно задержал их у себя, а потом заявил нам, чтобы мы сами направляли материалы в округ, не дав заключений прямого начальника. В результате аттестация запоздала и званий никому не присвоили. Мою аттестацию, которая была ему направлена за два месяца до его ареста, случайно обнаружили в ящике его стола среди разных бумаг, разбирая их после ареста.
  Таков был стиль руководства Амчеславского, который свелся к ничегонеделанию, направленному на развал партийной работы и потому пришлось вести ее своими силами, без какого-либо руководства ею.
  И, как гвоздь в крышку гроба:
  --Поэтому деятельность Амчеславского иначе как вредительской назвать нельзя.
  АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ.
  Иван Ильич Пирог, конечно, оригинальный тип, постоянно желающий руководства собой и стонущий, что оного не производят.
  Впрочем, мы еще встретимся с ним- на очной ставке с военкомом и в 1956году.
  Растворов и его подчиненные, ухитрившиеся банками причинить ожоги - это тоже 'в самом деле перлы'. Даже придумать сложно, как можно прижечь кожу при постановке банок? Разве что ронять горячую банку на спину? Или облить его горящим спиртом?
  **
  Вторым будет секретарь парторганизации и инструктор политотдела товарищ Яхнич Марк Борисович. Допрошенный в один и тот же день с Пирогом, он дал следующие показания.
  --Я столкнулся с Амчеславским по работе в политотделе военсклада и должен сказать, что деятельность Амчеславского является явно вредительской, направленной к развалу партийной работы.
  Далее Марк Борисович привел те же самые примеры развала, добавив лишь, что среди вольнонаемных рабочих политработа так и не разворачивалась, никакой работы с ними военком не проводил, отчего низовой актив не формировался, да еще и на склад попадал антисоветский народ. Все попытки партийного актива, направленные на улучшение партийной работы, встречали сопротивление со стороны Анатолия Абрамовича.
  В итоге промфинплан за последние два месяца его работы был выполнен только на 64 процента, план снижения себестоимости не выполнен, но допущен перерасход средств в сумме 18169 рублей.
  Это еще один гвоздь. Уже третий свидетель говорит о развале партийной работы, то есть невыполнении своих прямых обязанностей нашим героем. И второй, указывающий на крупные недостатки в деятельности склада, на котором он является военкомом, то есть страдает не только партийная работа, но и иная.
  Оба свидетеля сказали все, что нужно Гравелю, он их даже практически не спрашивал. Только начинал с просьбы рассказать об арестованном, как они сообщали все необходимое. Вторым вопросом был следующий: что вы еще можете добавить? Добавлять у обоих было нечего и на этом допрос заканчивался.
  Вспомнив, что за документы уже имелись у следствия о принадлежности к группе заговорщиков, можно увидеть, как петля потихоньку сжимается вокруг шеи Амчеславского. Теперь дело остается за тем. чтобы получить подтврждение с его стороны, что все так и есть, он член военно-фашистского заговора и все это он делает не просто так, а выполняя инструкции заговорщиков.
  Для этого Гравель решил провести в тот же день еще и очные ставки с Пирогом и Яхничем, раз уж они пришли, то надо использовать все на полную катушку.
  Встреча с Иваном Ильичом Пирогом началась со взаимного узнавания.
  Затем Гравель задал вопрос:
  --Свидетель Пирог, вы подтверждаете сказанное вами на следствии о контрреволюционной деятельности Амчеславского?
  --Свои показания, данные мною на допросе, я подтверждаю. Так же подтверждаю, что Амчеславский работой политотдела военсклада ?27, в том числе 12 местного стрелкового батальона не руководил, а работу вел в направлении развала. Зажимал критику его бездельничанья. Дивизионная партийная школа им не руководилась и пребывала на грани развала. Работою Ленинских уголков в батальоне не интересовался, зажимал здоровую критику своей бездеятельности, не содействовал продвижению командного и политического состава. Всю работу в батальоне приходилось вести самому по собственному усмотрению. Так как Амчеславский в этом отношении проявлял антипартийное отношение к партийной работе политотдела.
  --Обвиняемый Амчеславский, вы подтверждаете показания свидетеля Пирог о развале вами партийной работы?
  --Нет, не подтверждаю. На протяжении всей моей работы в политотделе весь инструкторский аппарат политотдела под моим руководством работал в батальоне 10-12 дней в месяц постоянно, не считая инструкторских выездов. Я лично проводил двухчасовую беседу в одной из рот батальона в связи с предстоящими выборами. Батальон я посещал не менее 7-8 раз по вопросам партийной работы. Ставил вопрос о замене комиссара и других вопросам. Сделал доклад о международном положении. Обвинение в зажиме критики отрицаю категорически, этого не было. Продвижение начсостава я не затирал, и утверждаю, что лица, о которых говорил свидетель, рассматривались не мною, я был в отпуску, а моим заместителем был Черевко. По многим вопросам я делал инструктаж, но никаких указаний в деталях не давал. Утвердил план, согласно которому я делаю доклад и запретил выделять докладчиков без моего ведома.
  Не входя в суть содержания доклада, я, естественно, не мог говорить об отдельных моментах, поэтому не говорил и о товарище Сталине. Политотдел провел для пропагандистов двухдневный семинар по поводу событий международного положения, что произошли в последнее время.
  На сем очная ставка с товарищем Пирогом была закончена.
  **
  Мы уже читали его показания, сейчас выслушали слова защиты от самого Амчеславского. Да, конечно, сейчас сложно сказать, насколько и кто из них прав.
  Но есть пара важнейших моментов.
  Первый из них-то, что Амчеславский, согласно его допроса двухнедельной давности, уже признался в том, что разваливал политработу на складе, о чем написано на 18 и 19 страницах протокола допроса. А здесь он уже отрицает то, в чем признался, и товарищ Гравель никак на это не реагирует, даже напоминанием о том, что он уже в этом признавался.
  Или, что более реально, две недели назад Амчеславский признался не в том или вообще не признавался.
  Второе-'поэтому не говорил и о товарище Сталине'. В показаниях Пирога нет ничего про то, что Амчеславский говорил или не говорил о товарище Сталине. Ни в его допросе, ни на очной ставке. И два других свидетеля тоже не говорили что-то то про сказанное или не сказанное военкомом о Сталине. Видимо, произнесенное на допросах и очных ставках записывалось очень прихотливо.
  Вторая очная ставка. Свидетель Яхнович Марк Борисович и обвиняемый бывший военком Амчеславский.
  При оформлении протокола Гравель сделал ошибку в написании фамилии свидетеля, потому в заголовке на очной ставке пребывал Яхнович, а на той же первой странице фамилия еще дважды напечатана как Юхнович. И далее Марк Борисович пребывал именно в качестве Яхновича. И, подписывая протокол, на это не обратил внимание.
  Вот к чему приводит штурмовщина - когда в один день проводишь допросы трех лиц и две очные ставки, можно и вот так запутаться. Конечно, Гравель не побил рекорд семнадцатилетней давности, когда в этом же городе в одном и том же деле один арестант имел три варианта написания фамилии, но ведь тогда и с грамотными людьми тяжелее было.
  --Свои показания, данные следствию, в части, что Амчеславский проводил вредительство в партработе, я полностью подтверждаю. Зажимал критику, не продвигал выраставшие командные и политические кадры, довел ДПШ до развала, и она держалась только благодаря усилиям самого аппарата политотдела. Марксо-ленинскую учебу среди начсостава совершенно не проводил, политмассовой работы среди вольнонаемного состава совершенно не проводил.
  (Тут Александр Иосифович Гравель видимо, совсем устал и повторил ту же фразу в протоколе дважды).
  Борьбы с нарушениями техники безопасности не проводил, даже пытался скрывать случаи нарушения перед вышестоящими парторганизациями. Избегал делать доклады, перекладывая их на других под разными предлогами. О военно-фашистском заговоре он тоже избегал делать доклад и перепоручил другим.
  --Обвиняемый Амчеславский, вы подтверждаете показания свидетеля Яхновича о развале вами и вредительстве в партработе на складе 327?
  --Категорически отрицаю. Организационными вопросами в ДПШ занимался лично я. ДПШ при мне работал нормально. Я там проверял лично работу по группам, в том числе и в Яхновича. Неправильно и в отношении того, что я не делал докладов. Я лично сделал не менее 10 докладов. Доклад же на свидетеля Яхновича (в протоколе исправлено, потому и не ясно, он записан Яхновичем или Юхновичем) не перекладывал, а поручил ему сделать доклад, так как мне бюро горкома поручило сделать такой же доклад перед комсомольским активом и молодыми стахановцами. Заведовал ДПШ не я, а товарищ Черепко, который и являлся в первую очередь ответственным за работу ДПШ. За работой ДПШ я следил, привлекал, как товарища Черепко, так и других, к партответствености за упущения в работе. С отъездом Черепко я поручил руководить ДПШ Яхновичу, и, если там работа страдала, то в этом должен быть виноват и Яхнович, а не только я. Укреплял политработу, и для мастерской 'Б', где не положено политрука, ввел такую должность и назначил туда Валеева. Марксо-ленинская учеба не прекращалась, но все же я укрепил ее Зелевером и Яхновичем.
  Производственный план не был выполнен, но не по моей вине, а по причине отсутствия капсюльных втулок, что признала и комиссия группы контроля Наркомата Обороны. Во всех случаях нарушения техники безопасности я информировал вышестоящие организации и отдельных лиц, допускавших эти нарушения, привлекал к ответственности, о чем имеются приказы за моей подписью.
  Постоянной комиссией по приему на работу оформляется прием вольнонаемных. Заключения ее утверждается мной и начальником склада, а лично я никого не принимал. О военно-фашистском заговоре делал доклад лично я в мастерской 'Б', так что в этой части обвинение не верно.
  ***
  Итого 7 апреля Гравелем были получены показания трех свидетелей и с двумя проведены очные ставки. С учетом имевшихся материалов из других дел можно было готовить обвинительное заключение. И оно было готово 11 числа и на следующий день подписано начальником Горотдела НКВД Бориным. В нем написано, что виновным себя обвиняемый признал. Тринадцатого дело закончено, и подпись Анатолия под этой бумагой имеется.
  Таким образом, 20 марта на допросе Анатолий уже признался во всем, хотя и после недолгого запирательства, в то же время на очных ставках 7 апреля отрицал свою вину. На эту прискорбную нестыковку уже обращалось внимание читателей. 11 апреля написано, что он признал себя виновным.
  Конечно, нельзя исключить, что Анатолий вел себя непоследовательно, то признаваясь, то запираясь. И примерам такого поведения на следствии несть числа. Но тогда он явно был нелогичен, признавшись в участии в военно-фашистском заговоре и вредительской деятельности, но сопротивляясь признанию в развале работы в дивизионной партийной школе и уклонении от лекционной работы.
  Конечно, опять же нельзя исключить, что Анатолий вообще нелогичен, а в условиях тюрьмы - еще более. Но не проще ли предположить, что 20 марта Анатолий ни в чем не признался или признался в чем-то не очень значительном? 7 апреля он опять же отрицает свою вину, рассчитывая, что упорное сопротивление ему поможет, но между седьмым и тринадцатым апреля он сдается и признается во всем. Тогда его показания, данные в эту неделю, потом перенесены на первый его допрос. Иначе, если признать протокол допроса от двадцатого марта достоверным, поведение Гравеля становится тоже нелогичным, ибо, добившись признания почти сразу, он в дальнейшем никак не реагирует на сопротивление Анатолия на очных ставках. Когда уже есть полное признание - почему следователь не уличает переменчивого подследственного в запирательстве и прочем? Конечно, и Гравель мог быть абсолютно нелогичным, но не хватит ли с нас нелогичных людей в одном следственном деле? А если счесть, что 20 числа Анатолий не признавался ни в чем серьезном, седьмого апреля -тоже, а потом сломался, то все становится на свои места. Этому есть два подтверждения, но об этом будет сказано позже.
  Пока же вернемся к протоколу допроса от 20 марта и признаниям Анатолия Амчеславского.
  Как произошло его вовлечение в антисоветский военно-фашистский заговор:
  1934 год, служба в 24 стрелковой дивизии. Начальник политотдела дивизии Бубличенко пригласил своего подчиненного Амчеславского в гости и 'в беседе интересовался у меня, как у бывшего председателя РПК, в каком положении район, где я работал. Я ему подробно рассказал, как о районе, так и своей работе, высказав недовольство по поводу отдельных мероприятий партии. В этом разговоре Бубличенко осторожно заявил мне, что в РККА существует военная организация, которая ставит своей целью изменить существующий порядок. Указав на участие в этой организации начполитотдела дивизии и командира 25 дивизии, он предложил мне вступить в эту организацию. Предложение Бубличенко соответствовало моим взглядам, и я дал согласие на участие в этой организации.'
  Точная цитата из показаний его, и в точности же перенесенная в обвинительное заключение. Вот тут товарищ Гравель допустил еще одну ошибку в записи. 25 стрелковая дивизия, она же Чапаевская, находилась тогда на территории Полтавской области, а дело происходило в Винницкой области, где дислоцировалась 24 стрелковая дивизия, в которой служили упомянутые военные. Казалось бы, просто описка - 24 или 25 дивизия, дескать, какая разница, Винница или Полтава? Извините, это не мелочи, это халтурное ведение документации, причем уже не первый случай в одном деле.
  Продолжим далее: 'Третья встреча с Бубличенко была у него на квартире в Виннице. Узнав, что я не переменил решения, он познакомил меня с целями и задачами, которые стоят перед организацией:
  1. Установить буржуазно-демократическую республику, свергнув Советскую власть.
  2. Изменить существующее положение в армии, поставив командный состав под контроль политработников.'
  ***
  Гм, интересный план, напоминающий известное: расстрелять Политбюро и перекрасить Кремлевскую стену в зеленый цвет. Политический работник, изучавший марксизм - ленинизм, должен был помнить про программу-минимум и программу-максимум. А тут явное смешение задач разной перспективы. Второй пункт же может быть реализован как до победы 'буржуазно-демократической республики', так и после нее, в рамках переустройства общества.
  Так и хочется сказать, что это все результат спешного сочинения текста.
  '-- Кого называл Бубличенко из руководителей военной организации в РККА?
  --Никого из руководителей он мне не называл. Упоминал лишь, что будет другой нарком в армии.'
  Опять же в случае смены власти - это общепонятно, что и нарком сменится. Конечно, если существующий нарком не входит в заговор. Что-то тут не так.
  Далее следователь вернулся к более раннему периоду, точнее, когда Анатолий был тем самым Самутиным вовлечен в троцкисткую организацию.
  Амчеславский подтвердил факт его вербовки в организацию, а также свое участие в ее деятельности.
  --После перевода меня в Сквирский район председателем РПК, я собрал вокруг себя группу из руководящих работников в составе председателя райисполкома Азалюка, председателя районной партийной контрольной комиссии Матуса, заворга Капран, редактора районной газеты Бахтина, и впоследствии предрайисполкома Орла, прибывшего вместо Азалюка, при содействии которых проводил ту же контрреволюционную работу, что и в Малинском районе.
  Разжигая недовольство населения села, я умышленно не принял никаких мер по ликвидации искривлений, но, наоборот, поддерживал их, поощряя к этому работающих по селам уполномоченных РПК. На основании неправильных данных добился от Обкома снижения плана хлебопоставок с четырех миллионов пудов до миллиона двухсот тысяч пудов. С целью дискредитации колхозного движения добился перенесения центра тяжести хлебозаготовок на передовые хозяйства с отстающих колхозов, чем вполне умышленно подрывал материальную базу передовых хозяйств.
  АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ.
  Интересно, Амчеславский, давая подобные показания по прежним местам своей работы и службы, понимал, что своими руками топит себя? И догадывался ли он, что, выставляя себя практически руководителем вредительского гнезда в Сквире, он тоже делает себе хуже, особенно когда вдается в детали своих враждебных действий? Ведь в здешнем отделе НКВД не знакомы с деталями тамошней хозяйственной жизни и персоналиями.
  Кстати, столь масштабное снижение плана заготовок - это явно не задача председателя районной парткомиссии. Это возможно дуэтом из первого секретаря райкома и предрайисполкома при добром отношении областного начальства, поскольку область-то должна выполнить план.
  **
  --Следовательно, Асауленко, Капран, Орел, Матус, вами были вовлечены в контрреволюционную деятельность. Изложите обстоятельства их вербовки.
  --Асауленко, Капран, Орел, Матус, Азалюк, Бахтин были привлечены к контрреволюционой деятельности лично мною. Работая в качестве секретаря РПК, я на практике убедился, что они целиком и полностью поддерживают точку зрения правых. Это неоднократно подтверждалось в ходе тех частных бесед, что я вел с ними. Выявив и политическое направление, я без особого труда привлек их к контрреволюционной деятельности, не встретив с их стороны сопротивления.
  --Где сейчас находятся Капран, Орел и прочие?
  --Когда я отправился на учебу на курсы, то оставил их в Сквирском районе.
  --Какие конкретно контрреволюционные задания вы получили от Бубличенко после вашей вербовки?
  --Бубличенко дал мне такие указания:
  1. Всеми средствами и способами добиваться ослабления военной деятельности в частях
  2. Всемерно поддерживать проявляющиеся в частях антисоветские настроения и не вести борьбу с ними.
  3. Не вмешиваться и всемерно поощрять нездоровые взаимоотношения между командным и политическим составом, особенно отдельные антисоветские настроения среди начсостава.
  4. Не препятствовать командованию в расширении стрелковой подготовки за счет политучебы и проводить вербовку в контрреволюционную организацию.
  АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ.
  В качестве комментария: стоит упомянуть об уверенности следователя, что все 'уклоны' готовы объединиться в борьбе против существующей власти. Ведь вербовщик Амчеславского Самутин - троцкист-националист (противоестественный гибрид получается, но пусть уж), при этом сквирские сочувствующие правому уклону охотно идут на сотрудничество и принимают руководящую роль троцкиста-националиста. Будем считать Бубличенко тоже троцкистом, которому охотно подчинится идейно близкий ему Амчеславский. Но глядим в установки: всемерная поддержка антисоветских настроений личного состава. То бишь еврей и троцкист Амчеславкий должен поддерживать, скажем, антикоммунистические и антисемитские настроения среди своих подчиненных? Стоит вспомнить и иной идеал организации Бубличенко - о создании буржуазно-демократической республики вместо существующего строя. Возможно, Бубличенко считает своим идеалом времена УНР, хотя ему придется политически конкурировать с иными силами в новой республике, в том числе с поднявшими голову ранее побежденными националистическими партиями. В настоящем ему достигнутая победа над националистами уже не нужна, он снова хочет бури и борьбы с ней!
  А как быть другим сотрудникам из организации Бубличенко, как Ганусевич (начальник политотдела дивизии), как Авербах (начальник клуба), как Цифер (политрук)? Им надо бороться за возврат УНР и процветавших там еврейских погромов?
  И для чего в буржуазно-демократической республике политаппарат в армии? Вместо упраздненных военных священнослужителей?
  В СССР, хоть с Троцким, хоть со Сталиным во главе - это необходимая часть мира. А вот в буржуазно-демократической республике -уже не факт.
  Что-то товарищ Гравель забрел в такие дебри, что анализ полученных сведений вызывает ощущение их несообразности. Хотя, возможно, тут виноваты установки из Киева и Москвы. В методическом руководстве
   или приказе уточнили, что троцкист обязан желать того-то, а правый-другого, и вот вынь да положь в деле эти желания в показаниях подследственного. Логичнее было указать на желание смены власти и замены ее другими людьми из числа заговорщиков при сохранении всего остального, но...
  Далее подследственный признался, что в полку 24 дивизии он вовлек в организацию двух человек, а в 41 дивизии- трех и они в меру сил претворяли в жизнь установки Бубличенко и иных заговорщиков. Но при этом всем троим из 122 полка он ничего не говорил о существовании организации вообще и своей причастности к ней, а просто использовал их для разжигания нужных настроений среди личного состава.
  И добавил, что в последующем, служа на химскладе ?276 и артскладе ? 27, уже никого конкретно в организацию не вовлекал.
  Все это похоже на попытку уйти от подведения других людей под арест и суд. Но следователь был бдителен и эту попытку пресек.
  Но пока до этого не дошло дело, посему в протокол допроса Гравель не ввел ничего обличающего попытку Амчеславского уменьшить вред от своей деятельности.
  Так что пока Анатолий мирно рассказывал, что его вызвали в политуправление Харьковского военного округа к начальнику его товарищу Благошвили для нового назначения. После доклада о нем Благошвили попросил уточнить про факт прошлогоднего отъезда тетки старшего политрука в Палестину. Анатолий ответил, что этот факт он не скрывал, а отразил в своей автобиографии. Начальник политуправления предложил ему завтра снова прибыть в Политуправление.
  Как оказалось, в тот день заседал Военный Совет округа, в составе командующего округом, начальника Политуправления, секретаря Харьковского обкома партии, и члена Военного совета округа. Вместе с Анатолием ждали своего назначения еще около 30 человек.
  К самому ему особых вопросов не было, посмотрели личное дело, передали его из рук в руки, спросили, справляется ли Амчеславский с работою и на сем процесс закончился.
  Поскольку Благошвили уже был арестован, то следователя сильно заинтересовало, насколько часто Амчеславский встречался с ним во время утверждения на должность, а также до и после утверждения. Тот ответил, что ни до этого, ни после этого.
  --Следовательно, вы были выдвинуты на эту должность Военным советом округа, значительная часть которого изобличена как враги народа?
  --Да.
  --Вы продолжаете упорно скрывать от следствия, что были назначены на военсклад ?27 для продолжения контрреволюционной деятельности, вызванной арестами участников заговора?
  --Я не отрицаю, что получил назначение на должность от Военного Совета, значительная часть которого была арестована как враги народа, но лично я никаких заданий от них не получал, ни перед назначением, ни перед выездом на военсклад.
  --Следствию известно, что вы направлены на военсклад с заданием продолжать вредительскую работу на нем. Настаиваем на даче правдивых показаний о своей контрреволюционной работе на нем.
  --При получении назначения я никаких заданий ни от кого не получал. Прибыл я на склад с теми же контрреволюционными убеждениями, о которых я говорил в своих показаниях. Начавшийся разгром контрреволюционных кадров и мое непродолжительное пребывание в должности не дало мне возможности заниматься контрреволюционной и вредительской деятельностью на нем. Поэтому я стал на путь менее видимой и менее активной деятельности.
  Прикрываясь своим официальным положением, я умышленно не принимал мер по ликвидации контрреволюционного вредительства, которое имело место на складе. Где удавалось, я под разными предлогами затягивал сроки ее ликвидации.
  Заостряя внимание парторганизации склада на мелких и неважных недостатках, я умышленно отвлекал внимание от действительно серьезных вопросов борьбы с последствиями вредительства.
  --Кого вы приглашали в контрреволюционную организацию?
  --В контрреволюционную организацию я никого не вовлек, но присматриваясь к деятельности отдельных работников, я остановил свой выбор на следующих:
  1. Фостий Федор Данилович, интендант 3 ранга, начальник первого отдела склада. Ранее служил при Петлюре, по мобилизации служил у Деникина. антисоветски настроен.
  2. Трахтенберг Зюзя Маркович, воентехник, выходец из семьи крупных лесопромышленников.
  3. Корольков Петр Никитович, зам. нач. склада по производству, интендант 3 ранга. По национальности русский, но я всегда сомневался в его национальности. По виду скорее латыш или литовец.
  4. Боярский-курсант-одногодичник, работающий в снаряжательной мастерской, неоднократно замеченный в укрывательстве фактов нарушения техники безопасности.
  Этих лиц я считал возможным привлечь к вредительской деятельности на военскладе.
  --Какую работу вы провели на военскладе в части проведения диверсионных действий?
  --В этом направлении я никакой работы не вел и сведений не имел.
  --Известно, что вы, будучи в курсе деятельности и состоянии военсклада ?27, об этом давали сведения участникам заговора?
  --О состоянии склада и отдельных дефектах я давал сведения только Озолину, так как он был членом Военного совета Харьковского округа. Другим лицам я сведения о складе не давал.
  На этом допрос был закончен.
  **
  ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА.
  Да, от проведения контрреволюционной деятельности на складе ?276 (Селещина, ныне Полтавской, а тогда Харьковской области) Амчеславский 'успешно' отвертелся, рассказав, что был там недолго, не собрался заняться чем-то серьезным, потому смог только дать вредительские указания по хранению химического имущества, содержащегося на складе, с нарушением нормативных требований по хранению. Умышленно задерживал строительство на химскладе, затягивая оформление рабочих, подписание документов и тому подобное.
  Как уже говорилось, автор считает, что реально допрос был проведен после очных ставок, а не до них, после чего можно было заняться оформлением обвинительного заключения и заканчивать дело.
  Анатолий Амчеславский в итоге признался во всех грехах и показал, что стал на путь борьбы с существующим порядком лет семь назад, сохранил до сих пор контрреволюционные взгляды, не сделал попыток отказаться от своей деятельности и раскрыть сведения о заговоре (за что с 21 июня 1937 года при явке с повинной участники заговора не подлежали уголовному преследованию), на протяжении многих лет занимался контрреволюционной деятельностью везде, где служил и работал, вербовал или собирался вербовать новых участников, со следствием был неискренен и не 'снял маску', как тогда часто писали.
  Каким образом получены признательные показания? Ведь у следствия были только показания о вербовке его Самутиным и весьма скупые данные об участие его в заговоре во время службы в одной из дивизий на Подолии.
  Остального добился уже Гравель.
  Как?
  Ответ первый.
  Цитата из заявления его жены: 'Совершенно случайно я узнала от мужа, передавшего мне записку о том, что следователь, проводивший предварительное следствие, применял к нему незаконные меры физического воздействия, под влиянием чего он оговорил себя и признал виновным в том, чего не делал.
  В записке было буквально сказано следующее: 'подписал обвинение силой жестоких побоев, спасай, едь к Мехлису, добивайся правды'.
  Ответ второй
  Цитата из показаний другого человека, в показаниях Амчеславского названого участником заговора в Сквире.
  'Отрицательного в нем было то, что он иногда был труслив и допускал некоторую панику, преувеличивая события. Так, например, в те годы иногда в районе появлялся бандитизм, а Амчеславский об их проявлениях отзывался, как будто были целые бандитские соединения. Без оружия и автомашины он не ходил и дом его охранялся милицией.'
  Далее были оформлены три документа.
  Обвинительное заключение, где было сказано, что Амчеславский в заговор вовлечен Бубличенко, что во исполнение указаний руководства заговором он натворил следующее:
  1. Поощрял антисоветские настроения, что явилось причиной создания кадра антисоветски настроенных людей.
  2. Содействовал сокращению политзанятий со 102 часов до 40.
  3. Дал вредительские указания в части расположения и хранения имущества на складе ?276.
  4. Умышленно задерживал разворот строительства химсклада ? 276 и его территории.
  5. Систематически тормозил партийно-политическую работу и рост комсомольской организации.
  6. Под всякими предлогами тормозил изъятие запрещенных книг из библиотек частей, чтобы как можно больше военных ознакомились с ними.
  7. Умышленно уклонялся от принятия решительных мер к фактам вредительства, затягивая ликвидацию его последствий, заостряя внимание руководства на малозначительных фактах вредительства.
  Факты контрреволюционной деятельности подтверждены личным признанием, показаниями Самутина, Рубана, Власова, Пирога, Яхновича и очными ставками.
  Виновным себя признал.
  Обвиняется в преступлениях, предусмотренных статьей 54 УК Украинской ССР, пункт 1 'б', 7, 11. Еще раз напомню читателям, что статья 54 УК УССР во всем соответствует лучше известной им статье 58 УК РСФСР.
  Дело по обвинению его направить на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР на основании закона от 1 декабря 1934 года.
  В качестве комментария стоит добавить, что эпизод с Владикавказской пехотной школой был исключен из обвинения. Но то, что осталось - сложно было ожидать, что с таким обвинением ему удастся выжить. На что рассчитывал Анатолий Абрамович, подписывая такие бумаги с такими признаниями - кто ведает?
  Вторым документом было постановление об окончании следствия и направлении дела в Военную коллегию Верховного Суда. Под обоими документами подпись Гравеля.
  Третий документ, малоизвестный широкой публике: список лиц, проходящих по показаниям обвиняемого. Подобные документы имелись не во всех делах, они не так часты.
  Список в деле Амчеславского наиболее впечатляющий - 29 фамилий. Для сравнения - такой же список в деле помянутого Трахтенберга содержит 15 фамилий. Организация японских шпионов и диверсантов, работающих на пристани: на семь обвиняемых - всего четыре фамилии, из них двое уже арестованы и осуждены.
  Вспомним их поименно:
  1. Бубличенко - бывший начполитотдела 24 дивизии (осужден).
  2. Черевань - бывший председатель Малинского РВК-троцкист-устанавливается.
  3. Розенштейн -бывший заврайплан Малинского РВК- троцкист, устанавливается.
  4. Самутин -троцкист-националист. Руководитель Винницкого Центра. Арестован Винницким облуправлением НКВД.
  5. Насулюк -б. председатель Сквирского РВК, работал в 33 году, троцкист, устанавливается.
  6. Матус-быв. председатель РКК Сквирского района, работал в 33 году, троцкист-устанавливается.
  7. Капран- бывш. заворг Сквирского РПК работал в 33 году, троцкист, устанавливается.
  8. Бахтин-бывший редактор газеты Сквирского района, работал в 33 году, троцкист-устанавливается.
  9. Орлов-бывший председатель РВК, работал в 33 году-троцкист-устанавливается.
  10. Богуцкий - быв. зампред Винницкого облисполкома, троцкист-осужден.
  11. Мезис -командир 72 полка 24 дивизии в 34-35 году-устанавливается.
  12. Линд -командир 72 полка в 34 году-устанавливается.
  13. Ганусевич- замначполитотдела 24 дивизии в 1934-35 году-устанавливается.
  14. Солганик-работал в 34-35 году секретарем Дивизионной партийной комиссии-устанавливается.
  15. Чебанов-бывший командир 72 полка 24 дивизии-арестован как участник заговора.
  16. Градусов-бывш. начвоенкомдив 24-устанавливается.
  17. Авербах- в 34 году работал начальником клуба 72 полку-участник военно-фашистского заговора.
  18. Неронин-политрук 72 полка, вовлечен в участники военно-фашистского заговора
  19. Цифер- политрук 122 полка-антисоветски настроен, использовался для вредительской работы в полку.
   20. Чернышев-начальник клуба 122 полка, политрук, использовался для вредительской работы в полку.
   21. Правдиченко- начальник библиотеки 122 полка, техник-интендант, сын городового-использовался для вредительской работы.
  22. Фостий - бывший начальник 1 отдела военсклада ?27, арестован.
  23. Трахтенберг-бывш. начальник операционного отдела военсклада ?27, участник военно-фашистского заговора-арестован.
  24. Корольков П.М. - помначсклада ?27 по производству, член ВКП(б)-компроментирующего материала нет, работает на складе.
  25. Коннов А.Н. -начотдела техконтроля склада ?27.пропускал заведомо негодную продукцию, работает на складе.
  26. Боярский-практикант-одногодичник военсклада ?27, компроментирующего материала нет.
  Следующие три человека-Гикало, Благошвили, Озолин, соответственно секретарь Харьковского обкома ВКП(б), начальник политодела ХВО, член Военного Совета ХВО. Об этих фигурах-отдельно.
  Остальные 26 - это сослуживцы Анатолия по предыдущим местам работы и службы. Их них только шестеро уже арестованы либо осуждены.
  А на остальных от Анатолия получена информация о том, что эти люди участвовали в антисоветском заговоре и что-то конкретно в нем делали. Поэтому в их дела, как в дело самого Амчеславского, ляжет бумага, что по показаниям осужденного либо арестованного врага народа Амчеславского, оный гражданин был вовлечен им в антисоветскую деятельность, входил в число заговорщиков и выполнял в антисоветской организации такие-то функции. Или будет поводом для возбуждения дела на них, как выписка из показаний Самутина послужила основанием для заведения дела и ареста Анатолия.
  И надо сказать еще-по большинству этих людей информации у НКВД не было, из-за чего к их данным сделана приписка-'устанавливается'. На часть из них-'компроментирующего материала нет'.
  То есть Гравель или кто-то вместо него обязан разослать эти списки в Сквиру, в Хмельницкую область, в Малин, сообщив про участников заговора из показаний такого-то, а в местных НКВД должны были установить, работают ли эти лица в том же районе, и заняться ими. Если же работникам НКВД удастся установить, что фигуранты перебрались в известное им место, то бумаги следовало переслать туда. Сотрудников склада ?27, входивших в список под номерами 24-26 продолжит опекать Гравель либо его коллеги-оперуполномоченные, благо дела Трахтенберга и Фостия идут, и в них найдется место и для них.
  Так что эта бумага - кладбище для попавших в нее. Разве что кому-то очень повезет, и по прежнему месту, названному Анатолием, его не найдут, и нового места работы или службы никто не знает.
  Иногда так и случалось и об этом будет еще сказано.
  Что касается Гикало, Озолина, Благошвили - это птицы высокого полета, и вопрос об их судьбе будет решаться на самом верху. В деле про них сказано, что они направили Амчеславского начальником политотдела на склад ?27, и все. Эта гирька не перетянет весы их судьбы очень серьезно, повторюсь, что о их судьбе выносилось решение не по данным из этого дела.
  И снова о птичках, то есть о тщательности работы Гравеля. В протоколе допроса член троцкистской организации в Сквире председатель райисполкома назван фамилией Орел, а в бумаге под номером девять он носит фамилию Орлов.
  Анатолий был переведен в областную тюрьму, где он еще несколько месяцев ожидал выездного заседания Военной Коллегии Верховного Суда СССР.
  
  Анатолий Амчеславский. Последние дни.
  
  Очередь до его дела дошла через полгода и два дня - работы у Военной Коллегии было много, как в этом областном центре, так и в других.
  За это время Анатолий как-то ухитрился передать записку жене с просьбой спасти его. Произошло это через два месяца после окончания дела. Скорее всего, через сокамерника, которого выпускали ранее. Теоретический шанс у него был, если Мехлис заинтересуется и успеет отреагировать, для этого имелся довольно большой отрезок времени. Вот почему Мехлис? Знал ли он Анатолия лично? Об этом данных нет, хотя Анатолий ранее мог по каким-то причинам писать Мехлису, как редактору 'Правды' и получать от него ответы. Или они когда-то пересекались на гражданской войне. Или до войны у Мехлиса была несколько другая слава, о которой сейчас в интернете не пишут, а именно защитника невинно пострадавших?
   Она действительно дважды обратилась к Мехлису, но об этом несколько позже.
  Пока же Анатолий томился и ждал в тюрьме. Возможно, он надеялся, что жена достучится до Мехлиса, возможно, на другое такое же чудо. Периодически впадал в отчаяние, которое сменялось новой надеждой на то же или другое...
  Надежды несколько угасли, когда его стали готовить к этому заседанию. Начальник Областного НКВД, когда пришла его очередь давать показания о своей антисоветской деятельности, рассказал, что ввел такой порядок: чтобы на выездном заседании Военной коллегии Верховного Суда ничто не мешало правосудию, а именно заявления подсудимых, что они невиновны и они оклеветаны, оговорены, принуждены и прочее, то следователь либо оперуполномоченный обязан обеспечить необходимое поведение подсудимого. Желательно, тот, кто вел дело. Как именно решался вопрос с теми, на кого дело шло в райцентрах - история сведений не сохранила.
  Так что следователь был обязан провести последнюю ночь перед заседанием Военной Коллегии с подсудимым и под видом проработки деталей дела добиться нужного настроя подсудимого. При этом следователю предписывалось вести себя настолько возможно корректно, чтобы не испортить итог. В приказе по Областному управлению НКВД это не написано, но тогдашние следователи вспоминали, что до них было доведено: в случае, если подсудимый не будет доведен до нужной кондиции, то на его месте окажется сам следователь.
  В этом же году был арестован и сам Гравель, и за участие в правотроцкистском заговоре (ну и еще за кое-что). И, кстати, он мог попасть на это же заседание и получить такой же приговор. Судя по виденным протоколам заседаний Военной коллегии, следователи своего добивались. На что при этом надеялись подсудимые, подписавшие признание на следствии, что они являются участниками военно-фашистского заговора и ради торжества которого совершили что-то - кто знает? Возможно, это был шок от того, что оперуполномоченный Мироненко, пришедший в НКВД из Харьковского института физкультуры и обещавший им на следствии, что знает способы, как превратить отказывающегося говорить подследственного в труп, а медленно сотрудничающего - в инвалида и потом заявлявший, что, действительно, бить подследственных он бил, но думал, что так и надо, теперь говорил с ними нормальным голосом и не используя боксерскую перчатку?
  Пока на земле стоял месяц октябрь, в котором оправдались чьи-то надежды на хороший исход, а чьи-то -нет, а в Полтаве 15 октября было проведено подготовительное заседание Военной Коллегии Верховного Суда СССР.
  Председатель дивизионный военный юрист А. М. Орлов, члены-бригадный военный юрист Галенков и военный юрист 1 ранга Климин, при секретаре военном юристе 1 ранга Кудрявцеве.
  Вот так - даже секретарь полковник юстиции в нынешнем эквиваленте!
  В заседании участвовал прокурор РККА бригвоенюрист Калугин.
  Было рассмотрено дело бывшего старшего политрука Амчеславского, обвиняемого по вышеприведенным частям статьи с применением закона от 1 декабря 1934 года. Докладчиком был сам Орлов.
  И решили:
  1. Дело принять к своему производству, обвинительное заключение утвердить.
  2. Предать Амчеславского суду по статье 54, части 1 'б', 7, 11 с применением закона от 1 декабря 1934 года.
  3. Дело заслушать в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и вызова свидетелей.
  4. Меру пресечения для обвиняемого-содержание под стражей оставить без изменений.
  Таким образом, когда пишут, что на подобных заседаниях решалась судьба человека за двадцать минут - это правда, но не вся правда, а удобная для говорящего так ее часть.
   16 октября Военная Коллегия в том же составе, то есть Орлов, Галенков, Климин при Кудрявцеве в 20.40 заслушала дело.
  Секретарь доложил, что подсудимый в заседание доставлен. Подсудимый спрошен, вручена ли ему повестка. Он ответил, что повестка ему вручена.
  Далее Амчеславскому были разъяснены его права. Подсудимый заявлений об отводе состава суда не делал и ходатайств не возбудил.
  Секретарем оглашено обвинительное заключение. Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленных ему обвинений и спросил, признает ли он себя виновным. Подсудимый ответил, что виновным себя признает, свои показания, данные им на предварительном следствии, подтверждает полностью. В военно-фашистский заговор он был завербован в 1934 году Бубличенко.
  Больше подсудимый ничем судебное следствие не дополнил, и оно объявляется законченным.
  Подсудимому было предоставлено последнее слово, с которым он просит сохранить ему жизнь.
  Суд удаляется на совещание. По выходу из совещательной комнаты председательствующий оглашает приговор. Заседание закрыто в 21.00.
  Подписано Орлов (красным карандашом), Кудрявцев-синим.
  Приговор (вводная часть опущена):
  Предварительным и судебным следствием установлено, что подсудимый являлся активным участником антисоветского военно-фашистского заговора, ставящего себе задачей насильственное свержение Советской власти путем вооруженного переворота, подготовка террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства и организация поражения Красной Армии во время войны с фашистскими государствами. В указанный выше военно-фашистский заговор подсудимый был завербован в 1934 году одним из активных его участников Бубличенко, которым и был посвящен в задачи заговора. На протяжении свей антисоветской практической деятельности подсудимый Амчеславский проводил вредительскую работу, направленную на срыв боевой и политической подготовки рядового и начальствующего состава. Таким образом в действиях подсудимого Амчеславского содержатся признаки преступлений, предусмотренных статьей 54-1 'б', 7, 8, 11. На основании вышеизложенного и руководствуясь статьями 296 и 297 УПК УССР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила Амчеславского Анатолия Абрамовича к высшей мере уголовного наказания с конфискацией лично принадлежавшего ему имущества и лишением его звания 'старшего политрука'. Приговор окончательный и на основании постановления президиума Ц.И.К. СССР от 1 декабря 1934 года подлежит немедленному исполнению.
  Подписи председательствующего и обоих его членов.
   Гриф-секретно
   СПРАВКА
  Приговор о расстреле подсудимого Амчеславского Анатолия Абрамовича приведен в исполнение в городе Полтаве 16 октября 1938 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в особом архиве 1 Спецотдела НКВД СССР том 11, лист 143.
  Начальник 12 отделения 1 Спецотдела НКВД СССР лейтенант госбезопасности Кривицкий.
  Подпись Кривицкого, карандашные отметки делопроизводства.
  В качестве примечания: восьмая часть статьи, то есть террор, в деле непосредственно не фигурирует, и Амчеславский в нем не признавался. Это перешло в приговор из дела Тухачевского и остальных, где в обвинении указывался пункт о террористических намерениях заговорщиков. Логика в этом утверждении присутствует - коль скоро руководство заговором это планировало, то и более мелкие участники, сознательно став его членами, должны отвечать за это. Насколько подобное правильно с юридической точки зрения - автор не готов сказать.
  Включение же восьмого пункта подводило под вышеупомянутое 'первое декабря', то есть жить осужденному оставалось меньше суток.
  Севернее областного центра между селами Макухивка и Кропылы располагался уже заброшенный песчаный карьер. В нем, как считается ныне, и хоронились жертвы расстрелов 1937-1938 года. Сами же расстрелы проводились в подвалах здания областного управления НКВД.
  
  Анатолий Амчеславский. Post mortem.
  
  16 октября 1938 года смертный приговор ему был приведен в исполнение. Иногда говорят, что любящие родственники могут ощутить, что их любимого уже нет на этом свете. Иногда предчувствие о их смерти приходит ранее. В данном случае Анатолия Абрамовича уже не было на свете, но его еще долго считали живым. Все хлопоты супруги в области увенчались только получением сведений, что он осужден 16 октября к 10 годам лишения свободы и пяти годам поражения в правах. При этом она в письмах к власть имущим не использует всем известный эвфемизм 'десять лет без права переписки'. И вообще автор его не встречал в делах. Когда родственники расстрелянных позднее обращались с ходатайствами, они тоже не использовали 'без права переписки'. Хотя указания, чтобы родным не было сообщена истинная дата смерти и не названа истинная причина - такого хватает. Возможно, это был столичный экспромт. Возможно...
  Пока же она добивалась справедливости.
  Нач. Политуправления Р.К.К.А
  Тов. Мехлису
  Заявление
  В марте 1938 года мой муж Амчеславский Анатолий Абрамович, начальник политотдела 27 военного склада, был арестован органами НКВД. Спустя три месяца я получила от него записку, в которой он пишет буквально следующее: 'силою жестоких побоев подписал обвинение, спасай, едь к Мехлису, добивайся правды, не виновен'.
  Я давно обратилась с заявлением на Ваше имя через Ваш секретариат и получила ответ, что в Ваши функции не входит рассмотрение таких заявлений и нужно обращаться в НКВД. Таким образом, я была лишена возможности действовать, как просил муж в записке.
  Узнав, что мой муж осужден к 10 годам лишения свободы Военной Коллегией Верховного Суда, я решила обратиться к Вам вторично с просьбой заинтересоваться делом и проверить по первоисточникам, путем опроса Амчеславского, обстоятельства, изложенные в его записке, так как мой долг обязывает меня обратиться к Вам по его указанию. О результатах прошу сообщить по указанному адресу.
  В дополнение к этому считаю необходимым сообщить, что факт борьбы моего мужа с врагами народа за генеральную линию ВКП(б) и травлю, которой он подвергался с их стороны, его преданность делу партии и советской власти, что важно в свете искусственно созданного вокруг него обвинения, могут подтвердить ответственные партийные и советские работники, вместе с ним пребывавшие в рядах РККА и на партийной работе, а именно:
  А) По его работе в РККА-тов. Уриклян Владимир Николаевич, начштаба Военно-Хозяйственной академии в г. Харькове
  Б) тов. Броверман-главный врач той же академии.
  По партийной работе мужа в городе Сквире-тов. Матус Сергей, директор Облрыбтреста, адрес -г. Киев, Тарасовская 9.
  Эти товарищи выразили желание лично сообщить эти данные.
  Амчеславская.
  Заявление не датировано, имеется некий шифр учета, но по содержанию относится к периоду не ранее второй половины 1938 года, а то и к началу 1939 года, поскольку упоминается факт повторного обращения к Мехлису.
  Результата два обращения к Мехлису не имели, так как в 1940м году жена снова обратилась в разные инстанции, а пересмотр дела начался только в середине пятидесятых.
  Но в нем содержится косвенная информация, что Эсфирь Ароновна по-прежнему живет по тому же адресу, что и до ареста мужа, хотя после его ареста прошло не менее года.
  Другим немаловажным фактором служит то, что она, несмотря на стесненное материальное положение, нашла трех сослуживцев мужа, готовых свидетельствовать в его пользу. Хотя свидетельствовать за осужденного врага народа, участника военно-фашистского заговора и вредителя должно быть очень неудобно для лиц с немалым положением.
  Это снова к вопросу о том, что происходило в обществе на самом деле, а не в романах и фильмах.
  И в качестве дополнительного штриха - Сергей Матус, сослуживец по Сквире. Как помнят читатели, про него в показаниях сказано, что Анатолий его вовлек в группу троцкистов, творящих безобразия во всем Сквирском районе. И другой документ - список лиц, проходящих по показаниям Фельдмана, номер шестой в нем, с указанием, что Матус троцкист и устанавливается. И не знает директор рыбтреста, за кого он готов поручиться...
  Вслед за этим она написала прокурору СССР Вышинскому. Получение адресатом письма датировано 3 марта 1939 года.
  Эсфирь Ароновна начала с ареста мужа, затем указала про записку из тюрьмы, но добавила, что 'этой запиской была настолько потрясена, что потеряла всякую ориентировку, и вместо того, чтобы передать ее вышестоящим органам НКВД или Прокуратуру, я ее уничтожила. Я об этом никому официально не сообщала, полагая, что муж сам как-нибудь поставит вопрос где следует, как его из городской тюрьмы перевели в областной отдел НКВД, однако я несколько дней назад узнала, что муж ранее был осужден Военной Коллегией Верховного Суда к 10 годам тюремного заключения и в настоящее время отбывает наказание в Тобольской тюрьме.
  Однако факты, изложенные в записке мужа легко проверить по первоисточнику, то есть опросив мужа. Считаю нужным добавить, что следователь Гравель, что вел дело мужа, сейчас арестован.
  Я считаю необходимым осветить личность мужа. Сын служащего, гонимый мачехою, он работал по найму с 16 лет, поступив добровольцем в ряды РККА, он служил в них до 1923 года. Затем до 1933 года был на партийной работе, а с 1933 вновь на военной службе. и был арестован с должности начальника политотдела склада в городе Кременчуге. Будучи в рядах РККА, вел непримиримую борьбу с оказавшимися врагами народа полковником 122 СП Чебановым, начальником политотдела 24 СД Градусовым и Носовым, о чем имеются материалы в Политуправлении округа и Московской окружной парткомиссии.
  Вел непримиримую борьбу много лет с оказавшимися впоследствии врагами народа секретарем Малинского РПК Самутиным, первым секретарем Киевского обкома КП(Б) Демченко и вторым секретарем Бабко, незаконные действия которых он выявил, за что был снят с должности в Сквирском районе и был преследуем за стойкую и преданную работу. Я убедительно прошу вас заинтересоваться нарушениями законности и правопорядка и проверить мое заявление, провести тщательное расследование...'
  Вышинский не помог. Но приводимые женою сведения весьма интересны. Как оказывается, Самутин и Градусов оказываются его непримиримыми врагами, а не вышестоящими участниками заговора. Но в деле до сих пор ничего не сказано о конфликте с ними, как и в сообщении свидетеля из Сквиры о том, что Анатолий был снят с должности там. Конечно, свидетель мог и не знать об этом, отправившись на другую работу до этого. Но ведь он работал в Киеве и мог слышать о конфликте своего старого знакомого с первыми лицами из обкома партии.
  Еще интересна информация о том, что Анатолий находится в Тобольской тюрьме. Кто бы мог сказать - это слухи, за которые родные осужденных хватались, как утопающий за соломинку или подобные сведения распространяли преднамеренно, для обмана их же?
  Клавдия жаловалась и его преемнику прокурору СССР Панкратьеву. Поскольку Михаил Иванович являлся прокурором СССР с мая 1939 по август 1940 года, это помогает уточнить датировку ее 'жалобы в порядке надзора'. Поскольку в штампе делопроизводства стоит дата 14.06. 1938 года, а жалоба направлена на приговор Военной коллегии Верховного Суда решение от 16.10.1939 года, то автор думает, что здесь допущено минимум две ошибки.
  Текст близок к обращению к Мехлису, добавлена пара фраз про то, что Анатолий начал служить еще до 18 лет и пошел добровольцем в Красную Армию. Названы те же поручители за Амчиславского, и указан опять же прежний адрес проживания жены.
  Дальше в деле подшит один любопытный документ - машинописная копия обращения Эсфирь Ароновны куда-то 'наверх'. Увы, машинописные копии того времени не всегда вообще читаемы, а иногда читаемы только местами, потому на нем не видно. куда именно и к кому обращалась жена бывшего старшего политрука.
  Обращение датировано Эсфирь Ароновной 28 февраля 1940 года, на штампе указана дата 2 апреля того же года. Видимо, это было письмо отчаяния, поскольку в других местах уже точно отказали, и только обратившись по этому адресу, можно было надеяться на что-либо.
  Жена покойного старшего политрука еще не знала, что с мужем, но продолжала надеяться на лучшее, хотя уже сомневалась в этом.
  '...Верховный Суд СССР в протесте отказал, так как мое заявление содержания дела не касалось, от мужа жалобы не поступало, обвинение его, хоть и вынужденное, но все же было подписано им'.
  Комментария автора не будет - слова просто застревают в горле.
  'В настоящее время, несмотря на все мои запросы, мне неизвестно, где муж отбывает наказание, жив ли он и есть ли даже о ком хлопотать. Я получила недавно сообщение от НКВД, что мой муж осужден к десяти годам заключения с особым режимом, без указания места, где он отбывает этот режим и жив ли он...
  Я бесконечное число раз спрашиваю себя, за что же я подверглась такому мучительному наказанию и почему на меня должен распространяться этот особый режим, в котором пребывает мой муж, а почему я должна находиться в горьком неведении. Если даже и допустить, что муж правильно осужден, то даже в этом случае нельзя, чтобы ни я, ни ребенок не знали, есть ли у нас муж и отец, можем ли мы надеяться на то, что когда-нибудь встретимся с ним или мы должны примириться с тем, что его уже нет. Наконец, всякая горькая истина лучше мрачной тяжелой неизвестности, которая бесконечно сверлит мозг, не давая покоя ни днем, ни ночью.
  Мне известно, что люди, осужденные Военной Коллегией к 20 годам, пишут письма родным. Чем же тогда объяснить то обстоятельство, что мой муж, осужденный к десяти годам, ни разу не сообщил о себе ничего.'
  В следующих сточках таится разгадка, к кому обратилась отчаявшаяся супруга.
  'Не добившись нигде прямого ответа на мой запрос, я вынуждена обратиться к Вам, как к самому гуманному человеку, который с присущей Вам чуткостью ко всяким вопросам, касающимся живых людей, сможет понять, что дальше так продолжаться не может и что я должна знать истину, какая бы она не была.
  От имени своего и ребенка умоляю Вас принять соответствующие меры к тому, чтобы я получила правильное сообщение о местонахождении моего мужа и о том, жив ли он. Если он жив, прошу принять также меры к пересмотру дела, выявив, не являет ли он жертвой сговора лиц, сводивших с ним личные счеты и из низменных побуждений оклеветавших его.'
  Самый гуманный человек ей не помог.
  Дело сдвинулось с мертвой точки только осенью 1956 года, когда начался пересмотр его.
  Прокуратура Киевского военного округа начала собирать материалы для этого.
  Одним из первых шагов стал запрос в управление кадров Министерства обороны о судьбе лиц, что свидетельствовали против Анатолия. А также материалов аттестаций его же. Тут появилось кое-что весьма интересное, но об этом в свое время.
  Пока же в город Москву пошел запрос о том, где ныне следующие товарищи:
  1. Бубличенко
  2. Чебанов (бывший командир 122 стрелкового полка)
  3. Власов
  4. Пирог
  5. Яхнович
  6. Рубан (бывший работник штаба 122 СП).
  В деле все вышеуказанные товарищи давали компроментирующие Амчеславского показания.
  И управление кадров дало ответ, причем в дело лег не отпечатанный или рукописный ответ, а текст самого запроса, на котором от руки вписаны данные на чистых частях листа.
  Из столь оригинального ответа удалось узнать, что Бубличенко отсутствует в картотеке начсостава, но состоит на учете в Главном Политическом Управлении МО.
  Чебанов - данных нет.
  Власов - уволен в запас в звании полковника в феврале 1953 года, состоит на учете в Воронежском облвоенкомате.
  Пирог - ныне полковник, проходит службу в ПВО Группы Советских войск в Германии.
  Яхнович - данных нет.
  Капитан Рубан - уволен в запас по статье 43 пункт 'Б' в августе 1937 года. Позднее-данных нет.
  Следователем было запрошено личное дело самого Анатолия, отдельные документы из него были скопированы. Это личный листок по учету кадров, содержание которого уже приводилось, и характеристики.
  Например, протокол партийной чистки, относящийся к службе в 24 дивизии.
  Товарищ Бубличенко (тот самый, тот самый)-стенограмма выступления:
  --Товарищ Амчеславский недавно прибыл в армию. Безусловно, опыта достаточного нет. Но все же нужно сказать, что Амчеславский в силу присущей ему поворотливости и оперативности в работе сумел сделать решительный перелом в партполитработе полка. Все помнят о тяжелом положении ДПК и одно время стояло на точке зрения принятия решительных мер лечения. Сейчас мы имеем совершенно другую картину, парторганизация сильна и способна решать поставленные задачи. У Амчеславского достаточно качеств, чтобы и дальше быть настоящим большевиком. Но следует помочь с небольшим недостатком: нужно обратить внимание на выдержку, меньше вспыльчивости, больше доверять своим помощникам, которые могут оказать большую помощь, а недоверие к своим ближайшим помощникам у тебя, товарищ Амчеславский, есть.
  Еще высказалось четыре человека.
  Сабодин, член ВКП(б), начштаба полка.
  --Товарищ Амчеславский - один из самых дисциплинированных челенов нашей ячейки, ни одного случая, когда не выполнил данное ему поручение. Недочетом его является недостаточное руководство 9 и 3 ротами, когда они пребывали в карауле.
  Ильинский, секретарь партбюро
  --...Показал себя действительным большевиком.
  Марахин, член ВКП(б), комиссар военстроительства.
  --Иногда товарищ Амчеславский недостаточно чутко относится к товарищам по отдельным вопросам. Мало помощи в обеспечении строительства.
  Тонконогов, член ВКП(б), командир батальона.
  --С приходом в полк товарищ Амчеславский, несмотря на малый опыт армейской работы быстро включился в работу. Товарищ Амчеславский крепко спаян с начальствующим составом и решительно проводит волю старших начальников, в этом свете многим нужно поучиться.
  Из недостатков: нет еще того, чтобы товарищ Амчеславский твердо усвоил и систематически проводил систему проведения политзанятий. Бывало, что за час пробегали все этапы, а бывало, что последовательно проходили все этапы. Еще из недостатков: когда начальник клуба обращался к Амчеславскому, то получал ответ: 'вы начальник клуба -делайте'. Такие же случаи были с молодыми политруками-'вы политрук, делайте, оборудуйте палаты, делайте плакаты'.
  Постановили: считать проверенным.
  Председатель комиссии по чистке Громов.
  Члены комиссии: Трушкин, Буценко.
  АТТЕСТАЦИЯ
  На помощника военкома 72 стрелкового полка 24 СД Амчеславского Анатолия Абрамовича. В должности с 16.06. 1933 года.
  Тов. Амчеславский, член ВКП (б) с 1921 года прибыл в дивизию по партмобилизации в 1933 году. Год работал врид пом. полита 72 СП. Идеологически устойчив, партийно выдержан.
  При исполнении обязанностей помполита полка с работой справляется, быстро вошел в курс партполитработы в РККА. Полк за 1933 году по стрелково-тактической и политической подготовке получил хорошую оценку.
  За 1934 год работал по основной своей должности помвоенкома полка. Задания как политотдела, так и помполита выполнял аккуратно. В связи с тем, что прибыл новый помполит полка, а он обратился к исполнению своих прямых обязанностей - отмечался некоторый холодок и непроявление необходимой дисциплины.
  Склад ума гибкий, изворотливый. Имеет наличие административных способностей. Горяч, не всегда серьезен, некоторое легкомыслие. Политически развит удовлетворительно. Систематически над собой не работает.
  Два месяца работает председателем Винницкого ЗВК, в работе последнего по сравнению с предыдущим 1933 годом наступило улучшение. В этом можно видеть заслугу товарища Амчеславского.
  При надлежащей помощи со стороны политотдела может быть помполитом полка КП-8.
  Врид начподива дивизии (подпись).
  
   АТТЕСТАЦИЯ
  (досрочная)
  
  На помощника по помощника по политической части командира 122 стрелкового полка за 1935-1936 г.г. Амчеславского Анатолия Абрамовича.
  Тов. Амчеславский работал по окончании аттестационного периода в течении 8 месяцев, отмеченные в аттестации недостатки не устранялись, а наоборот, показал себя совершенно неграмотным в проведении партийно-политической работы в РККА.
  Совершенно не справился с делом сплочения начсостава вокруг боевых задач, постоянно спорил с командиром полка по непринципиальным вопросам. В течении зимы три раза приходилось разбирать трения, в которых всегда оказывался виноват тов. Амчеславский.
  В глазах всего начсостава в том числе и политсостава потерял всякий авторитет своей плохой работой. Своим боевым и политическим ростом совершено не занимается. Формами и методами политической работы, особенно в территориальных частях не овладел и желания не проявляет. С обязанностями помощника командира полка по политической части совершенно не справляется.
  Должности не соответствует и подлежит немедленному снятию с этой работы.
  Военкомдив - начполитотдела 41 стрелковой дивизии бригадный комиссар Градусов.
  25 мая 1936 года.
  
  ПАРТХАРАКТЕРИСТИКА
  (часть биографических данных автором опущена).
  С 1932 года снова в армии, помполит 72 СП и 122 СП, в настоящее время комиссар склада и строительства.
  Личные партийные качества: идеологически выдержан, предан партии, большевистски принципиален и настойчив, непримирим к врагам, провел большую работу по выкорчеванию врагов и вредителей на строительстве и складе. Обладает организаторскими способностями, имеет опыт партийной работы.
  Недостаток-иногда вспыльчив.
  Отсекретарь партийного бюро склада ?276 НКО Курицын.
  Члены партбюро Богданов, Резниченко.
   21 февраля 1937 года.
  Проанализировав эти аттестации и сравнив их с другими материалами дела, можно выявит следующее: на трех местах службы его характеризовали положительно, за исключением 41 СД. Там характеристика прямо уничтожающая. Не удивительно, что после нее он убран со службы в боевых частях и направлен на службу на химсклад. Последующее место службы - тоже склад, хотя ему по новому месту службы подчинены военкомы иных подразделений и он называется политработником дивизионного уровня. Да и условия службы там лучше, чем на станции Селещина.
  Интересно, обращали ли внимание на Военном Совете Округа предыдущую разгромную аттестацию?
  Про Градусова. Жена прямо называет его врагом народа, и, действительно, он расстрелян в ноябре 1937 года.
  Нашлось и кое-что на Бубличенко.
  'Приложение
  к протоколу Военсовета ХВО от 17 сентября 1937 г.
  СПИСОК
  лиц командного и начальствующего состава частей ХВО, подлежащих увольнению из РККА
  3. Бубличенко Александр Герасимович, бывш. военком и нач. политотдела 23 сд, бригадный комиссар. Исключен из рядов ВКП(б) за связь с врагами народа. В своей практической деятельности развалил партийно-политическую работу и боевую подготовку частей дивизии. Сознательно смазывал крупнейшие безобразия в дивизии (издевательство над красноармейцами, рукоприкладство и т.п.). Вел линию на притупление классовой бдительности. Выступал на собраниях с заявлениями: 'Клянусь головой, что в дивизии нет врагов'. Покрывал и защищал выявленных парторганизациями частей дивизии врагов народа - троцкистов. Партийно-политическую работу передоверил инструкторам политотдела - троцкистам, зная о их принадлежности к троцкизму. Представлял к награде орденами бывших офицеров, зная о их вредительской деятельности.
  Разложился в морально-бытовом отношении сам и запутался в хозяйственных преступлениях. Скрыл свое социальное происхождение. Не принимал мер к очищению частей дивизии и особенно штаба дивизии от социально чуждых и враждебных элементов, а наоборот, способствовал засорению ими. Его практическая деятельность вытекала из политической связи с разоблаченными врагами народа - Кожевниковым, Савко, Туровским, Куницким и др.'
  
  Теперь третье появления товарища Пирога в нашей истории.
  
  19 ноября 1956 он был еще раз допрошен помощником военного прокурора по делу Амчеславского.
  --Где вы служили в 1937 году?
  -- В 12 отдельном батальоне местных стрелковых войск в городе Кременчуге, являлся и.о. военкома батальона.
  --Знаете ли вы Амчеславского Анатолия Абрамовича?
  --Во время моей службе в 12 батальоне МСВ. в гарнизоне города Кременчуга служил старший политрук Амчеславский Анатолий Абрамович, военком склада ?27. Другого Амчеславского я не знаю. Политотдел военсклада ?27 имел непосредственное отношение к 12 батальону и руководил политработой в батальоне.
  --Как вы можете охарактеризовать служебную и политическую деятельность Амчеславского?
  --С тех пор прошло много времени, как мне приходилось работать с Амчеславским, и потому дать ему служебную и политическую характеристику как начальнику политотдела склада ?27 я затрудняюсь.
   Тому же исполняющим обязанности комиссара 12 батальона во времена службы Амчеславского, я был несколько месяцев.
  Мне помнится, что Амчеслвский был в батальоне раза два или три.
  В одном случае ... интересовался оборудованием и работой ленинских комнат, а в другом посещал командирскую столовую.
  Были случаи, когда Амчеславский проводил совещание на военскладе ?27, на них присутствовал и я. До Амчеславского начальником политотдела военсклада был полковой комиссар Кофанов, он был посильнее Амчеславского, имел большой опыт.
  Каких-либо отрицательных моментов в служебной и политической характеристике Амчеславского как начальника политотдела склада ?27 назвать не могу.
  --На каком основании вы в 1937 году дали показания о том, что партийная работа Амчеславского была вредительской?
  --Как в 1937году, так и сейчас я никакими фактами о вредительской деятельности Амчеславского как начальника политотдела склада ?27 не располагал и не располагаю. Тогда я был вызван на допрос уполномоченным госбезопасности Гравель, который был следователем у Амчеславского. Сам он был к тому времени арестован. В 1937 году под влиянием арестов арестованных ответственных работников все называли врагами народа, и рассматривали их упущения по службе как вредительство, я также расценивал известные мне по службе некоторые упущения Амчеславского назвал вредительством в партийной работе.
  --Какие конкретно факты упущений... вы на допросе расценили как вредительство в партийной работе?
  --За давностью времени я уже не могу припомнить всех упущений Амчеславского в бытность его начальником политотдела склада ?27.
  Но отдельные упущения я все же помню. Так, он задержал у себя ряд аттестационных материалов на политработников нашего батальона и им своевременно не было присвоено воинское звание.
  Амчеславский был груб и нетактичен по отношению к командирам и политработникам батальона. Он взял под защиту врача батальона, хотя тот был ответственным за случай обжога (sic!) в санчасти одного красноармейца, при том, когда ему неумело были поставлены банки. Вместо того, чтобы справедливо разобраться с этим случаем, Амчеславский в присутствии того врача накричал на меня и командира батальона. Других случае неправильного поведения Амчеславского я сейчас привести не могу.
  --На допросе вы показали, что Амчеславский по служебным вопросам в батальоне не бывал, а если и бывал, то только в столовой, на ваши просьбы помочь вам в работе отвечал отказом. Сейчас же, в начале допроса вы признали, что Амчеславский приезжал дважды, один раз он интересовался устройством ленинских уголков, второй раз-работу столовой.
  Прошу пояснить, какие из ваших показаний являются правильными.
  --Должен признать, мои показания 1937 года являются тенденциозными, а это объясняется той же обстановкой 1937-38 годов, в какой велись дела. В действительности Амчеславский бывал в батальоне 2-3 раза по работе, связанной с его служебным положением.
  Конечно, он бывал мало, но это не повод к тому, что делалось это с целью вредительства.
  --В ваших тогдашних показаниях утверждается, что Амчеславский, руководя дивизионной партшколой, довел ее до полного развала. Так ли это?
  --Как мне помнится, работа в ДПШ была поставлена неудовлетворительно. Амчеславский как начальник политотдела был повинен в ее неудовлетворительном состоянии.
  --Откуда вам известно, что ваша аттестация, переданная Амчеславскому, была обнаружена в его бумагах во время осмотра его кабинета после ареста?
  --Откуда мне было это известно, сейчас сказать затрудняюсь. Думаю, что об этом мне сказал оперуполномоченный Гравель.
  --Допрашивались ли вы по делу Амчеславского в суде?
  --Нет, не допрашивался.
  --Проводил ли следователь Гравель очную ставку между вами и Амчеславским?
  --Очная ставка между нами проводилась. На очной ставке следователь зачитал мои показания. Он стал их оспаривать, тогда Гравель
  стал на него покрикивать, угрожая, что отправит его в карцер. Тогда же Гравель переписал мои показания в протокол и дал ему, он подписал.
  --Следователь Гравель на допросе вынуждал вас дать против Амчеславского клеветнические показания?
  --Следователь Гравель мне на допросе сказал, что он арестован как шпион и враг народа. и спросил меня, какие у меня есть сведения о вредительской деятельности Амчеславского. Я Гравелю привел несколько служебных упущений Амчеславского, а он записал в протокол, где придал этим фактам тенденциозную окраску, и я эти показания подписал.
  --Приходилось ли вам давать показания по другим делам арестованных?
  --Нет, по другим делам я не допрашивался.
  --Чем вы хотите дополнить свои показания?
  --Ничем.
  Протокол с моих слов записан правильно, мною прочитан, в чем и подписываюсь.
  Пирог.
  ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА.
  Вот так, во всем виновата атмосфера этого года. Поверил бы. если бы не видел показания тех лет, что 'об антисоветской деятельности имярека мне ничего не известно'. Пирог, дослужившийся до полковника, уже не жалуется на отсутствие постоянного руководства собой и необходимость все делать самому. Бытие таки определяет сознание.
  Но есть и ценное свидетельство, что следователь угрожал арестованному карцером за попытку отрицать 'тенденциозные показания'.
  ****
  23 марта 1957 года военный прокурор отдела ГВП майор юстиции Быков направил в Военную Коллегию Верховного Суда СССР с заключением по делу Амчеславского А.А., в котором полагал отменить приговор 1937 года по вновь открывшимся обстоятельствам.
  Вновь открывшимися обстоятельствами были реабилитация бывших участников 'военно-фашистского заговора', который был признан не существовавшим. Поскольку Бубличенко, якобы вовлекший Амчеславского в заговор, теперь реабилитирован, то и дело Амчеславского требует того же. Указано, что свидетель Пирог дал показания, что его показания 1937 года о некоторых упущениях со стороны Амчеславского были тенденциозно истолкованы следствием. И более важное -показания Матуса, где отрицалось вовлечение его в антисоветский заговор Амчеславским.
  Военная Коллегия Верховного Суда ССР в составе председательствующего полковника юстиции Цырлинского и членов подполковников юстиции Горбачева и Стукалова к этим доводам прислушалась и 32 сентября 1957года отменила приговор 1938 года.
  Справка об реабилитации выдана его жене, но фамилия ее указана как Гервольвская, а не Амчеславская.
  Дочка его была жива в 1990 году, когда обращалась в областное Управление КГБ с просьбой сообщить данные о судьбе ее отца.
  
  ИНТЕРЛЮДИЯ ВТОРАЯ. Прошедший по могиле.
  Поскрипывала старая ручка, выводя на желтоватой плотной бумаге бланка фиолетовые буквы.
  Протокол допроса свидетеля.
  19 декабря помощник военного прокурора Киевского военного округа майор юстиции Курасов в помещении военной прокуратуры допрашивал нижеподписавшегося в качестве свидетеля с соблюдением норм УПК УССР
  ...По настоящему делу показываю - в феврале месяце 1932 года решением бюро Киевского обкома партии я был направлен на должность председателя КК РКИ Сквирского района. Секретарем райкома партии работал Амчеславский А.А. До приезда в район его не знал. Был я с Амчеславским в деловых служебных отношениях. Аресту за годы Советской власти не подвергался. Его могу характеризовать как энтузиаста, политически грамотного человека
  --Прочитайте и подпишите внизу страницы.
  --Вот.
  --Переверните страницу и продолжите.
  ...отдававшего силы на проведение в жизнь решений партии. Отрицательного в нем было то, что он иногда был труслив и допускал некоторую панику, преувеличивая события. Так, например, в те годы иногда в районе появлялся бандитизм, а Амчеславский об их проявлениях отзывался, как будто были целые бандитские соединения. Без оружия и автомашины он не ходил и дом его охранялся милицией.
  Об антисоветской деятельности его мне ничего не было известно, и после его ареста я был крайне удивлен. Ни к каким антипартийным группам я никогда не примыкал. Разговоров с Амчеславским на антипартийные темы я не вел и ни в какую антисоветскую организацию Амчеславский меня не вербовал.
  --Теперь напишите: протокол написан собственноручно и поставьте подпись.
  Майор юстиции подписал протокол и сказал:
  --Большое вам спасибо, Сергей Андреевич, за помощь. Дайте вашу повестку, я распишусь в ней.
  --Я больше вам не нужен?
  --Нет, Сергей Андреевич. До свидания, еще раз большое спасибо вам.
  Сергей Андреевич вышел, и майору показалось, что свидетель как-то стал нетверд походкой. Но помощник прокурора его понимал.
  Жил человек восемнадцать лет и не знал, что в не очень далеком Кременчуге на свет появились два документа.
  Протокол допроса, где записаны показания Амчеславского:
  'При переводе меня в РПК в Сквирский район, я создал вокруг себя группу из руководящих работников района в составе председателя райисполкома Люлько, председателя партийной контрольной комиссии Матуса, завторга Шапран, редактора районной газеты... и будущего председателя исполкома Швачко, и проводил с ней ту же контрреволюционную работу, что и в Ивановском районе.'
  И другая, еще более страшная: список лиц, проходящих по показаниям обвиняемого Амчеславского.
  Всего там было 29 человек, и в нем аккуратно располагались шесть сквирских товарищей, и под номером шестым там числился Матус, про которого написано: 'председатель КК РКИ Сквирского района в 1933 году, троцкист, устанавливается'. Так что могло случиться и так, что майор сейчас бы опрашивал какого-то товарища Безштанько, знал ли он ранее Матуса С. А. по работе и как может того характеризовать.
  Сергей Андреевич же, как автомат, вышел из здания и направился к ожидающей его 'эмке'. Куривший возле машины шофер Виталик чуть не подавился 'беломориной'-настолько мертвым взглядом глянул на него директор. С трудом он выдавил из себя:
  --Андреич, куда?
  --В контору.
  Язык не слушался директора, но все же выговорил нужное. Виталик шустро завел машину, дождался, когда начальник усядется и очень аккуратно тронулся с места. Ему отчего-то подумалось, что у директора сейчас разорвется сердце, как у его тестя, и он вел машину, как если бы вез раненого.
  В другом полушарии Земли люди в таких случаях говорили: 'Кто-то прошел по моей могиле'. Иногда уточняли, что по могиле говорившего шастал гусь или кролик. По могиле же Сергея Андреевича прошел старший политрук Амчеславский Александр Абрамович, перед арестом-начальник политотдела 27го артиллерийского склада. Прошел, оставив мертвящий холод на сердце и отправился к месту своего упокоения -леску возле хутора Трибы, где среди сосен еще три десятка лет скрывалась его никому неизвестная могила. И кто пробегал по ней, не зная, что под ногами лежит он и многие другие-кто ведает...
Оценка: 3.85*12  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"