Сезин Сергей Юрьевич : другие произведения.

Белый парус дня,черный парус ночи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Текст задуман как некоторое издевательство над военно-морскими приключениями времен наполеоновских войн. Книга закончена. Здесь ее ознакомительный фрагмент.

  Посмертным эксплуататорам образа графа Дандональда посвящается.
  
   Наступивший апрельский день начался вполне рутинно, и, следуя в порт, лейтенант Джек Хобридд и не подозревал, что буквально сегодня его судьба резко изменится в лучшую сторону. Потому он шел, и на него не свалился цветочный горшок и не снизошла благодать от пролетающего голубя. Ему досталось письмо из Гибралтара, вчера привезенное тендером "Стинки" в почтовом мешке. Адмирал приказывал Джеку вступить в командование шлюпом "Грасхоппер" и незамедлительно заняться нарушением вражеского прибрежного судоходства между Барселоной и Картахеной, "не стесняясь и выхода за указанные границы"
   Получив и вскрыв это письмо, а кроме него еще два конверта с инструкциями, которые положено было вскрыть позднее, Джек впал в такую незамутненную радость бытия, что от совершения им безумств спасли два фактора: то, что "Грасхоппер" не пришел еще в Порт-Маон и второе, что, кроме письма, в конверте была только картечь, предназначенная для того, чтобы письмо скорее утонуло в случае попытки захвата французами, а гиней -увы, ни одной.
  Когда эта радость схлынула до той степени, что Джек мог считаться человеком вменяемым и отдающим отчет о своих поступках, то он обнаружил, что стоит возле заведения Лысого Хосе, и ощущает нестерпимые голод и жажду. С тех пор, как резко изменилась его жизнь, прошло два часа, и Джек абсолютно не помнил, что произошло за этот период. Кого он видел и кому он что-то пообещал - осталось где-то в недавнем прошлом. Вроде как жениться не дал слово-и ладно. Насчет вечера - только Старый Ник знает, был ли договор с кем-то и о чем-то.
  Ах да, оказывается, туман в голове не совсем непроницаем для глаза, ибо он помнит, что "Грасхоппер" ожидается через два дня. И неясно, сколько времени потребуется ЕГО кораблю на ремонт и погрузку недостающих припасов. Но все равно, через два дня или четыре, он выйдет в море на СВОЕМ корабле! Оттого Джек выпятил грудь и устремил взгляд вперед, как подобает коммандеру, а не какому-нибудь лейтенанту.
  Читатель, что прочел эти вот строки, мог удивиться: а что собственно, этот хоббит, то есть Хобридд такого великого ощутил, что на два часа выпал из меридиана, а потом ощутил, что надо срочно отмечать это событие?
  Ведь его ожидало командование почти что сотней разгильдяев и пьяниц и длительное болтание вдоль морского побережья, хотя и почти курортного, но сейчас еще далеко не такого, как на Мальдивах и в Анталье?
  Услышав это, Капитан Очевидность с жалостью глянул на подобных лишенцев и снизошел до ответа:
  --Переводя на понятный вам язык. это означает: Джек получил возможность почти что гарантированного карьерного продвижения вперед и ему предоставлен практически фриланс. И каждое его удачное действие по захвату судна и груза положительно отзовется на его благосостоянии в виде одной восьмой доли стоимости захваченного. Конечно, если подлый призовой суд под влиянием адвокатов-крючкотворов не сочтет захват незаконным, ибо они нейтралы, контрабанду везли совершенно не к противнику Англии и вообще она привиделась капитану!
   Рассеяв мрак невежества, Капитан Очевидность удалился, бормоча под нос что-то насчет типов, читающих ЛитРПГ, то есть УГ, и думающих, что так и есть везде.
   Временно же выпавший из поля зрения читателей Джек никуда не пропал, а сидел в таверне Лысого и поедал тушеные овощи с морепродуктами, запивая проглоченное красным вином. Хоть день был и особенным, пить приходилось в пределах бюджета.
  Хотя он помнил, как отмечали некоторые знакомые сдачу лейтенантского экзамена. Особенно досадно вышло с Фредом Аберноттом. Отпраздновав, он возвращался на корабль и опрокинулся через борт баркаса в "хрустальные" воды Гибралтарского порта. Его организм вынес ром, бренди и какую-то контрабандную анисовку, но вода оказалась страшным ядом, куда токсичнее алкоголя. Там не менее, в списках выбывших он прошел как пятый лейтенант "Куллодена", а не как мичман с него же. Джек осознавал, что вино, что он пил, было явно не из лучших, но он и не подозревал, как его в кругу семьи называет сам Лысый. Впрочем, Хобридд не очень хорошо знал испанский, хотя слово "ослиное" ему явно было знакомо. Но Лысый это название не произносил при клиентах, что доказывает интуитивное осознание им основ маркетинга.
  Тут из-за колонны вновь высунулся Капитан Очевидность и возгласил, что автором здесь сделан очень толстый намек на то, что Джек по-прежнему был контужен повышением до весьма серьезной степени. Или впал в некое безумие, не свойственное моряку. Может быть, было то и другое одновременно.
   --Спасибо, Кэп, мы и без тебя знаем, что британские моряки не любили есть рыбу и морепродукты (а, говорят, и не только британские), ибо почитали обитателей моря родственными моряку существами. Оттого давились соленой свининой и говядиной, а родичей из-за шпангоута не ели. И до открытия основ современной консервации оставалось еще пяток лет, к тому же ее открыл враг родины-Француз. Оттого сейчас в меню царствовала солонина, в зависимости от наличия пресной воды кое-как или совсем слабо вымоченная. И Кэпу пора уходить. Быстро смойся, кому сказал!
   Разумеется, если глянуть на ситуацию без розовых очков, то Джек оказался только что в шаге от элиты флота, но еще не в ней самой, хотя и с приличной перспективой. Оставшийся шаг можно было и не пройти в случае катастрофы корабля, сдачи французам без смягчающих обстоятельств. А если он еще и учинит особенно выдающееся свинство, то фиг ему, а не капитанство.
  Но во всем есть своя негативная сторона, даже в повышении. " Остепенившийся Икар нашел в крыле свинец", а до этого отчего-то летал. ____
   Достойным завершение великого дня стал ужин с бывшим сослуживцем Хобридда лейтенантом Пэддингтоном. Добрый малый Пэддингтон любил Джека и радовался его успеху, словно своему. Плюс он был человеком небедным, оттого совместное возлияние прошло без ущерба для отощавшего кошелька Джека. Третьим в застолье принимал участие мичман с Пэддингтоновской 'Флоры', вмести с 'Пэдди' застрявший тут, в Маоне, из-за болезни. Как его звали, Джек забыл. Тем более, что юноша сам по себе помалкивал, смотрел на старших восхищенными глазами, всегда смело вливал в себя очередной бокал, отчего к концу застолья пал, не спустив флага и не осушив трюма. Так что Пэддингтон должен был очередной раз проявлять свою доброту и сердечность, доставляя подмокшего мичмана в безопасную гавань.
  Джек же отправился в гостиницу, где жил, и еще более достойно завершил знаменательный день тесным общением с владелицей ее по имени Бланка. Владелица и постоялец друг другу нравились, а законного брака Джек не боялся из-за разницы в вероисповедании. В паписты он переходит не собирался ни за какие коврижки. Возможно, что существовал шанс для приверженца англиканства получить благословение на брак с католичкой под сводами католической же церкви, но Джек считал вероятность этого равной нулю. Оттого и поступал исходя из этой вероятности.
  Бланка тоже понимала сложность ситуации, оттого грешила и исповедовалась в грехах, благо священник, которому она исповедовалась, был добрым стариком и наложенные им епитимьи не превышали дня поста и трех дополнительных молитв в этот день.
  Ранним утром 'Грасхоппер' был уже на подходах к порту, но Джек еще не знал об этом. Он только проснулся, отодвинул лицо от роскошной груди еще спящей Бланки и тихо удивился только что виденному сну. В нем он не служил на флоте, а занимался каким-то непонятным делом, именуемым 'агрессивным сетевым маркетингом' и за достижения в 'продвижении контента' (это еще что такое) был назначен креативным супервайзером (?) в Кубанском и Ставропольском регионах. Сонная чушь не поддавалась осознанию. Сетевой маркетинг-это вообще за пределами понимания. Креативный-еще ладно, хотя Джек подозревал, что некий смысл от него укрывается. Супервайзер-тоже, но вот география? Кубу он еще знал, но второе название поставило его в тупик. Но раз Куба, то, значит, и второе название должно относится к окрестностям ее. Не может же человек одновременно руководить Барбадосом и Гренландией. Значит, и Ставропоул должен быть где-то в Вест-Индии. Джек, правда, не бывал в Вест-Индии, оттого не знал точно. Но он и в Ост-Индии тоже не бывал, впрочем, догадывался, что незнакомых ему мест в обоих Индиях предостаточно.
  Но время беспокойства заканчивалось, приходило время любить. Ибо Бланка уже проснулась. Вскоре же Джеку предстоял приход его корабля и дикая спешка приготовления к плаванию. После чего довольно долго вокруг него будут только рыбы и звезды. Ими можно любоваться, но вот обнять - сложновато. Так что лучше сейчас.
  Тут Джек показал себя пророком, потому, как и 'Грасхоппер' появился в виду порта, и суеты в приготовлениях к плаванию случилось много. И Бланку видеть пришлось только мимолетно.
   Утренние амуры коммандера немного утомили, оттого он решил, что в порт сразу же не пойдет, а поглядит на море с верхней террасы гостиницы. И оттуда он увидел паруса на подходах. Судно было невелико, значит, могло оказаться Его 'Грасхоппером'. Джек собрался и пошел.
   Но почти сразу же пришлось делать большой крюк, ибо на улочке восседал большой черно-белый кот. А это означало, что по улице идти нельзя, иначе ждут зло и опасности, и хорошо, если они не зацепятся за него даже на обходном пути. Увы, черно-белый кот во времена короля Карла Второго стал манифестом неудач семейства Хобриддов(тогда их фамилия писалась чуть иначе),шлейф которых тянулся до сих пор.
  Тогда случилось два события, внешне вроде бы не связанные. Иезекииль Хобридд перешел из англиканства в католичество, ибо сам король был католик, отчего Иезекииль вывел необходимость смены веры, чтобы несколько расширить кормовую базу семейству. Второе событие случилось через несколько дней после, когда Хобридд отправился в Лондон, ко двору. В придорожной гостинице он вышел во двор и увидел там кота и кошку в известной позиции. Это было не первое подобное зрелище в жизни Иезекииля, но в тот день он отчего-то оскорбился им и хлестнул бедных тварей хлыстом. Кошка убежала, а черно-белый кот, оскорбленный в лучших чувствах, прыгнул на достойного сквайра и жестоко разодрал тому штаны и тело выше ботфорта. Вскоре рана воспалилась, в итоге в Лондон Иезекииль не попал. Больные суставы вследствие этого мучили Иезекииля всю жизнь. Они же не дали возможности вращаться при дворе Джеймса Второго и что-то на этом заработать, а также вовремя перебежать на сторону Вильяма Голландца. Когда ноги еле ходят, тяжело кого-то обогнать на лестнице вверх. Последующие Хобридды вернулись в лоно англиканской церкви, но это им не помогло. Карьеры на службе они не делали. Выгодные браки вечно срывались. Вложив деньги в Компанию Южных морей, они сильно проиграли и утешали себя, лишь тем, что не они одни так пролетели (а и такие гиганты мысли, как Ньютон), владения их постепенно сокращались, отчего у батюшки Джека из четырех поместий осталось только одно, да и то захудалое. Если бы Хобридд -старший имел нескольких детей, то род бы совсем обнищал, разробив остаток скромных средств на нескольких претендентов. А так в мичманские годы Джеку капала хоть небольшая, но в общем-то достаточная сумма на разные нужды.
   Потому Джек по примеру своих предков избегал близкого контакта с черно-белыми котами. Вдруг такой кот принесет зло еще один раз? Возможно, конечно, что проклятье уже закончилось, но как знать наверняка об этом? Поэтому Хобридды дома держали только серых кошек и вне дома сильно опасались. Злой рок ведь преследовал не только Дарнуэев, но и скромных сельских сквайров. _
  Джек был менее суеверным, чем его батюшка, дед и прадед, но совсем не хотел, чтобы испанский кот испортил ему триумф вчерашнего дня, посему зверь был обойден по очень широкой дуге. Но все же сКОТина явно носила вокруг себя шлейф неудач, потому как в процессе обходного маневра Джек зацепился за угол и разодрал новый белый чулок. Чума и холера! Последняя целая пара! Verba volant! Per rectum ad astra! Поскольку вокруг были дамы, пришлось использовать не английские, а латинские выражения, что еще остались в памяти из школьных времен. Пусть это был язык докторишек, сутяг из суда и школьных учителей, то бишь малопочтенной публики, но ка быть, если нельзя громко возопить про изнасилование строителя дома эзельгофтом и утлегарем! Вот и приходилось пользоваться мертвым языком, на котором говорят те, что словно стервятники, слетаются на запах чьей-то смерти? Услышав про звезды и ректум. младшая дочка кэптена Соммерса залилась румянцем. Надо же был судьбе послать сюда образованную девицу! И, ворча про себя Джек, бочком-бочком попытался оказаться подальше от столь просвещенной публики.
  Удалившись подалее от нее, Джек стал рассматривать прибывший корабль. Судя по обводам, это был не корабль британской постройки. Больше всего он напоминал хорошо известный тип каботажных судов, который лягушатники называли шасс-марэ. Наверное, какой-то ранее захваченный и взятый на службу в королевский флот. Малых судов долгое время не хватало, а нужда в них была велика, потому адмиралы охотно использовали и наемные куттеры, и трофеи-лишь бы суденышко оказалось пригодным к службе. Возможно, это и был корабль Джека. Шлюпы ведь бывали и с оснасткой брига, и с тремя мачтами, случались и с люгерными парусами - когда ловили суденышко контрабандистов и брали трофей на службу. Вскоре все выяснится. Пока же Джек мог поломать голову на том, как выглядит носовая фигура корабля по имени 'Кузнечик'-как родственник саранчи или она изображает бывшее название у лягушатников? Шлюпка с корабля приближалась к пристани. Матросы были в ней как на подбор, бывалые морские волки, а вот мичман еще не успел расстаться с материнским молоком на губах. И бриться ему еще рано-на лице росли только прыщи. Такие частенько еще не привыкли к качке, оттого и на себя еду опрокидывают. Но случается с ним дела и похуже. Впрочем, даже опытные моряки не всегда удерживаются даже на 'морских ногах', когда корабль садится на мель или тяжелое ядро, а то и серия их, ударяет в корпус.
  Когда Джек служил на 'Орионе', то у него была всего одна посадка на мель за четыре года, да и то на баркасе, а не на самом двухдечнике. А вот ядер в корпус-этого хватало.
  И тридцатого мая, и в само Славное Первое Июня девяносто четвертого года. В следующем году тоже, когда встретили французов у острова Груа и захватили замыкающие корабли. Но линкор сильно не пострадал, и самому Джеку не досталось раны. В девяносто восьмом под командой Старика Джарви у мыса Сен-
  Винсент 'Орион' заставил спустить флаги два более крупных корабля донов. Увы, Джек тогда получил щепой в бок, но хоть не ядром в руку или ногу. 'Орион' до тимберовки еще успел к Нильском сражению, где очередной раз задал перцу французам, но Джек этого уже не увидел, борясь с лихорадкой в Гибралтарском госпитале. И еще тогда долго не знали, что там с эскадрой Нельсона, мотавшейся по всему морю в поисках эскадры с Бонапартом на борту. Увы, Нельсон, устроив страшный разгром французам и обессилев от раны, отправил с депешами о победе старый корабль 'Леандр'. А вестник победы возьми и нарвись на благополучно удравший из Нильского 'котла ведьм' французский семидесятичетырехпушечник. 'Леандр' был куда слабее, но отбивался ка мог, даже обросил французов при попытке абордажа. При этом его моряки ухитрились поднять на марс карронаду и сбросить, как древние римляне свой 'ворон', ее на палубу француза. К сожалению, с римских времен корабли выросли в размерах, и 'Женере' это пережил. Дальше француз продолжил атаку и принудил 'Леандр' спустить флаг после упорного боя. Взятый французами, он надолго застрял на Корфу и был возвращен после того, как русские и турки вышибли оттуда французов и вернули Британии корабль. 'Женере' тогда смог удрать с Корфу, воспользовавшись щелью в блокаде, но ненадолго, дошла и до него очередь встретиться с британцами и спускать флаг. Но Джек об этом узнал позже, а пока длилась погоня за Бонни и кипел Нильский котел, он горел в пламени внутреннего жара. А лекаря кормили его адски горькой хиной, от которой рот и глотка были готовы вывернутся наизнанку, а от шума в ушах он почти ничего не слышал.
   Джек разглядывал возможно, что свой корабль и чувствовал двойственность впечатления. С одной стороны, он должен ощущать безмерную любовь к своему первому кораблю, причем сразу и даже еще не видя его, прямо - таки заочно. С другой же- морская практика подсказывала, что с его кораблем что-то не так. Прямо -таки случай с первой женщиной. Ты должен ее запомнить-но... Но как бы первая женщина оказалась дешевой шлюхой, которой одновременно и стыдишься. Увы, это касалось и Джека - ну кто мог быть первой женщиной у мичманов флота? Они самые, кто же еще. И Джек когда-то был переполнен гордостью за себя, что он - наконец-то, и его товарищ Паркер лучился гордостью тоже. Позже они страшно переживали, не заразятся ли дурной болезнью и не сгниют от нее заживо. Потом они пошли к корабельному хирургу, дождавшись момента, когда тот малость протрезвел. Это было грубой ошибкой, простительной только таким сосункам. Хирург мистер Гэлл становился нормальным, когда принимал стаканчик. В состоянии, когда уровень рома в крови начинал падать, у хирурга вылезало наружу злобное чувство юмора. Он осмотрел обоих мичманов, ничего не нашел, кроме обычных для юности и недостатка воды для мытья прыщей, но прямо об этом не сказал, а все таинственно хмыкал и, наконец, заявил, что даст им лекарство, от которого они точно выздоровеют, и все лишнее выйдет из них вон. Лекарство оказалось лошадиной дозой слабительного, и лишнее действительно вышло вон. Особенно это коснулось Паркера. Ему приспичило прямо на палубе, и до спасительного места он не добежал. От смеха команд и офицеров фрегат аж содрогнулся. Капитан еще долго удивлялся, как марсовые не посыпались вниз и не разбились. Джек воспользовался тем, что все с трудом стоят на ногах от смеха и успел проскочить в командирский гальюн. Потом ему за это тоже досталось, но лучше лишиться на три дня порции грога, чем стать посмешищем для всех.
   Джек с усилием оторвался от воспоминаний. Снова присмотрелся к обводам.
  Наверное, это все-таки 'Грасхоппер', ибо в обводах было что-то от кузнечика. Пушек действительно, четырнадцать. Вооружен как шхуна-бриг, что немножко необычно. Наверное, вправду трофейное судно. Некоторые шлюпы, взятые в бою, становились кошмаром их командиров. Хотя 'Спрей', взятый в прошлом году у берегов Сицилии, оказался прекрасным ходоком и счастливым в смысле добычи. Нет, все же обводы Джеку не нравились, колун какой-то. Коммандер оборвал себя и снова пригляделся к совсем уже близкой шлюпке. ____
   И при ближайшем рассмотрении сама она и сидящие в ней моряки глаз не терзали. Нет, все же мичман все же напоминал Джеку покойного товарища Паркера. Сейчас Хобридд уже знал, что все неудачи Паркера, да и его тоже, происходили от молодости и отсутствия опыта, потому, пытаясь побриться, они сильно резали лицо, путали сигналы и при занятиях штурманским делом помещали место корабля средь полей и хребтов суши.
  Собственно, это было и до них, и в тот же период времени на других кораблях. Скорее всего, это будет и позже. Когда Джек станет капитаном, то он должен увидеть все это на своем корабле с теми мичманами, что будут вверены ему, и он лично увидит, куда мичмана вставят точку нахождения корабля в полдень дня занятий. Может, это случится весьма скоро. Хотелось бы этого.
  Юный мичман неуклюже выбрался на пристань. Ему не помешают дополнительные физические упражнения, чтобы тело стало менее рыхлым. Заодно и прыщей поубавится. Джек решительно двинулся к шлюпке. Но он недооценил прыткость прыщавого мичмана. Тот летел вперед, как ядро из длинной пушки, и скрылся из глаз ранее, чем Хобридд подошел поближе. Пожалуй, умей Паркер бегать так быстро, то успел бы не только до гальюна, но и круг по палубе сделать. Потому
  Джек подошел к шлюпке, поздоровался, выслушал почтительное приветствие и поинтересовался, с какого они корабля и куда так быстро удалился мичман. Старшина шлюпки почтительно ответил, что они с 'Грасхоппера', мичман Стэрди побежал за почтой, и, видимо, он ожидает для себя какого-то письма, раз так ринулся вперед и не взял никого из матросов для переноски мешка. При этом на физиономии старшины змеилась улыбка - он явно злорадно представлял, что юный болван-мичман сейчас получит мешка три почты и будет тащиться с ним по жаре. А старшина увидит муки мичмана только в двух шагах от шлюпки, ибо у него что-то случиться со зрением.
   Знакомое поведение у этого старшины. Впрочем, его предчувствия обманули. Мичман Стэрди вернулся быстро и с тоненьким мешочком в руках, правда, юноша сейчас шел медленно, словно вся энергия из него вышла. Или он хотел что-то увидеть или кого-то, а с желанием вышла бутылка на шею. Пока Кэп Очевидность снова не высунулся, стоит разъяснить, что слово фиаско произошло от термина 'бутылка', которую в случае брака вешали горе-мастеру стеклянных дел на шею.
  После обмена любезностями Джек сообщил, что назначен командовать 'Грасхоппером', и он сейчас направляется на борт.
   Пока же шлюпка следовала к кораблю, юный Стэрди рассказал, что шлюп действительно захвачен полтора года тому назад, им сейчас временно командует лейтенант Тисдел, кроме того на борту есть штурманский помощник и два мичмана- сам Стэрди и Хокинс. Второй мичман, несмотря на известную на море фамилию, до поступления на флот с морем не был связан. Джек кивнул, но про себя подумал, что Хокинс и Стэрди, наверное, отчаянно соперничают во всем. Мичман продолжал, что корабельного хирурга на шлюпе нет, вместо него есть помощник Стеббинс, которого команда побаивается, ибо он все болезни лечит одним лекарством.
  ---И вот представьте, он всегда начинает словами: 'если можно было бы, то лучшее лечение твоих хворей - два стаканчика рому и без всяких лимонов. Ну, а раз ты уже на флоте его величества, то тебе полагается пилюля доктора Дженнингса. Проглоти ее, запей водой и поминай добром их светлостей лордов адмиралтейства.' Я, сэр, их целую неделю глотал, а мне не помогало, пока плотник не дал мне мелко резанного мускатного ореха. Тогда все как рукой сняло. И вообще, сэр, этот Стеббинс дает средство это всем, и мне, когда у меня было расстройство, и боцману, когда у того был запор, и всем остальным, чем бы кто не болел!
  --Осмелюсь доложить, сэр, это чистая правда. Пилюли эти идут и при лихорадке, и с похмелья, и когда суставы болят, сэр. И хворь проходит, когда из перестаешь пить, сэр.
   Это вклинился старшина. Видимо, помощник хирурга всех достал, раз все матросов качнули головами в знак согласия. Ага, можно кое-что приметить. Старшина шлюпки не из трусов и не промолчал, хотя слышал, что Джек назначен командиром корабля. Немал офицеров для поддержания дисциплины оборвали бы старшину, влезшего со своим мнением в офицерскую беседу. И сейчас на него тоже смотрят, как он себя покажет-драконом или либералом.
  Джек же решил по-своему и спросил матросов, удалял ли у кого-нибудь из них зуб Стеббинс. И узнал, что когда зуб совсем достает матросов, то в дело вступает тот же плотник, у которого с зубами получается быстрее и веселее, чем у помощника хирурга. Мда, это какой -то антиталант, а не помощник хирурга, Мидас наоборот. Только царь Фригии своим прикосновением превращал все в золото, а у Стеббинса все превращается в дерьмо. Если помощник хирурга даже зуб вырвать не может, толку с него никакого нет.
   Джек был невысокого мнения о корабельных 'помощниках смерти', и от корабельного хирурга ожидал только пристойного поведения в кают-компании да умения отрезать руки и ноги. От помощников их ждать вообще было нечего, кроме умения удалять зубы. Если они неспособны и на это, то...
   Конечно, этот взгляд был со стороны Джека крайне наивным, но ему было всего лишь двадцать пять лет, и серьезными болезнями он еще не обзавелся. Два зуба ему уже вырвали, и он оценил важность умение владеть зубоврачебными клещами. Два ранения показали, насколько важны у хирурга умелые руки. Если бы у Хобридда была подагра или геморрой, то он бы обнаружил, что есть еще нужные искусства, которые не мешало б знать эскулапу. Но нельзя требовать от молодого командира всего, что испытал старый. Собственно, это тоже придет к нему, но несколько позже, поэтому, коль сейчас еще нет подагры, так пусть и порхает по палубам и выбленкам, пока ее нет.
  'Грасхоппер' вблизи оказался содержащимся в порядке, так что временно командовавший им лейтенант по крайней мере точно внешний вид корабля поддерживать может. Это еще не все, что нужно от него, но и это отрадно. Впрочем, сейчас Джеку в нем важно было только то, отчего звание коммандера получил сам Джек, а не вот этот лейтенант Тисдел. Кэп воспользовался моментом, что про него все забыли, и вставился с мнением, что это важно в смысле возможно конкуренции. То есть не будет ли Тисдел подсиживать его или нет. Если нынешний командир менее перспективен в смысле карьеры, то беспокоиться надо меньше. После чего Кэп растворился в мироздании, прежде чем его успели послать по заслуженному адресу.
  Таки да, Кэп прав с точки зрения карьерного роста. Если Тисделл имеет серьезные изъяны в биографии вроде католического вероисповедания, подозрений в содомии или якобинстве (якобитстве тоже), то он не опасен. Если же Джек лучше только с точки зрения старшинства, то стоит ему облажаться, выражаясь по-современному, то исправный по службе лейтенант Тисдел, ранее без помарок временно командовавший шлюпом, снова становится привлекательным.
   Увы, такого рода мысли - неотъемлемая часть карьерного роста, как и мысли про то, не является ли повышение по службе фактически опалой. Особенно если отправляешься на периферию. Там, конечно, велик простор для подвигов, но и для провалов не менее роскошен. А отсутствие мелочной опеки начальства компенсируется тем, что и наград достается меньше из-за того, что издалека не разглядеть, что реально сделано. Например... Э, нет, автор не Кэп и не будет разъяснять читателям то, что им и так знакомо. __
  Поднявшись на палубу, Джек снова положительно оценил порядок и чистоту на ней. А когда к нему направился временный командир, то еще больше ощутил довольство судьбой. Бывший временный командир, а ныне снова лейтенант Тисдел оказался вечным лейтенантом, который как-то к пятидесяти годам дотянулся до этого уровня, а вот дальше ему явно ничего не светило. Позднее в беседе Тисделл подтвердил догадки Джека. Он лейтенантом стал только десять лет назад, и то прямо чудом-потому как отчаялся уже сдать экзамен. Протекции у него сейчас не было, так ка капитан Уильямсон, некогда протащивший Тисдела через Сциллу и Харибду комиссии, ныне помер, лишив своего протеже единственного человека среди начальства, который видел в Тисделе хоть какие-то перспективы...
   Команда внешне Джеку понравилась: не менее половины бывалых моряков, а совершено негодных на первый взгляд всего пяток. Штурманский помощник пребывал в похмелье, но, несмотря на уважительную причину, отвечал со знанием дела. Мичмана выглядели как юные оболтусы, и вскрытия полезных свойств в них придется ждать позже. Прочие уоррент-офицеры взгляд пока не раздражали. Джек, хоть и считал, что первое впечатление самое верное, обозначал свою позицию так- если подчиненный терзает взгляд начальства при первой же встрече, значит, с ним надо побыстрее расставаться. Если же от него впечатление обычного и типичного, то выводы о нем будут позже, после пребывания в деле.
  З
  Судовые запасы корабль принимал полмесяца назад, требовалось только пополнить запас воды, ну и самом Джеку собственный запас провизии. Рангоут и такелаж были в исправности, так что ремонта не требовалось. Впрочем, Хобридд был не в восторге от запасов в Порт-Маоне и местных адмиралтейских чиновников, потому решил пока отложить реализацию своих идей усовершенствования рангоута и парусов до первых трофеев. Команда была почти комплектная, но все-таки не мешало бы посетить госпиталь и поглядеть, нет и там почти выздоровевших опытных матросов. Остатки хворей унесет морской ветер, а ему такие пригодятся. Заодно можно было бы закинуть удочку насчет помощника хирурга, ибо впечатление он действительно производил угнетающее.
   Джек решил, что сейчас закончит все неотложные дела, а потом съедет на берег. Как раз до сиесты есть шанс зайти в адмиралтейство и узнать, чем они богаты в смысле артиллерии. Можно будет и госпиталь проведать, если береговые чиновники не сильно потратят его время и не отравят душу. И надо собрать вещи из гостиницы и рассчитаться с Бланкой. Вроде как денег на это должно хватить, а вот на капитанский запас провизии - уже есть сомнения. Ужинал Джек корабельной провизией, а затем потешил душу хорошей порцией грога. Наслаждаясь каждым глотком, он отчего-то вспомнил определение правильности грога-после половины порции его моряк пересечет Атлантику вплавь, только лишь для того, чтобы получить вторую половину. Или нет, как-то не та звучало. Джек отхлебнул еще и вспомнил правильно- что грог был должен таким крепким, чтобы выпавший за борт матрос мог вплавь добраться до берега. От слабого грога матрос только утонет. Кто так сказал, коммандер Хобридд не вспомнил. И очень зря, что не вспомнил. Глядишь, потом меньше бы удивлялся.
   Командирское помещение на 'Грасхоппере' было относительно невелико, но откуда ему взяться просторному? Не тесно только командирам фрегатов и выше, да адмиралам. А прочие - ну как повезет. Довольно долго ходила шутка, что морские офицеры никак не могли дождаться у его королевского величества милости - пить за его здоровье не стоя, а сидя. Нужда в этом была великая - и легко было врезаться в твердую деревянную конструкцию головой, да и ноги к моменту этого тоста частенько сопротивлялись подъему на них. Что делать, король Георг периодически впадал в безумие и оттого многие нужные дела не двигались. Если вопросы войны и мира можно было свалить на кабинет Питта-младшего, а существование баталерского фунта на адмиралтейство, то сваливать вопросы прославления монарха на подчиненных сюзерену особ-совсем не годится.
  Так вопрос и не решился по существу все долгое и славное правление короля Георга Третьего. В общем. 'не дай вам бог родиться при Генрихе Шестом', и не при Карле Шестом, ни при Георге Третьем, ни при Хуане Безумной. Если не Война Роз случится, так не разрешат пить сидя. И будете стучать лысиной в подпалубный бимс, возглашая: 'Боже, храни короля!'
  По-другому никак не выйдет -Джек уже определил, что он может бриться, высунув голову в световой люк и поставив се необходимые причиндалы на палубу, и они будут как раз рядом с его физиономией. Впрочем, не он один так делал, не он один.
   Но зато в каюте пушки не стояли, а вот это удовольствие даже адмиралы не всегда имели. Тисдел стал временным командиром после того, как прежний командир по фамилии Кэлли получил фрегат. О т него осталось довольно много вещей, которые он не пожелал взять с собой-занавески, полог, посуда. Джек поглядел на них, прислушался к своим ощущениям и решил, что его организм совсем не против них. Оттого они остаются, как и прежний стюард, по имени Джордж Гэй, худощавый тип с продувной рожею.
  Кэп, смойся и не раздражай меня, и без тебя все знают, что тогда их не так называли! И про букву все тоже знают! Уйди и закройся подушкой!
  Последующие три дня были заполнены множеством хлопот, переговоров и треволнений. Впрочем, основные дела были сделаны, и так приятно было уйти в море, не оставив за собой хвоста из нерешенных проблем. К тому же Джеку удалось увидеть кое-что, характеризующее его подчиненных. Его первый и единственный лейтенант показал себя человеком, который может двигаться только в колее. Любая необычная ситуация совершенно ставила его в безвыходное положение. Ему бы в седьмые лейтенанты на трехпалубник, чтобы было много офицеров, которые смогут решить тупиковые для него ситуации. А он уже будет исполнять, что сможет. Мичманы оказались хотя и разгильдяями, но способными при нужде собраться и правильно решить, что нужно делать. Баталер вообще был на редкость честным человеком для своей должности. Судовой плотник- тоже на высоте положения. Даже вопрос с бездарным помощником хирурга удалось красиво решить, но об этом чуть далее. Удалось заменить часть артиллерии, поставив шесть карронад достаточно крупного калибра, аж восемнадцатифунтовых. Однако все попытки Джека установить хотя бы пару длинных пушек девяти или двенадцатифунтовых потерпели крах. Двенадцатифунтовок в арсенале не было, а против девятифунтовок выступил корабельный плотник, заклинавший Джека не ставить их, если он не хочет, чтобы рассыпался носовой набор. Джек сразу не прислушался к его мнению, и зря - даже стрельба половинным зарядом из них на носу вызывала треск шпангоутов и книц. Пришлось снова мучиться с отправкой пушек обратно в арсенал и выслушивать ехидные слова тамошних чиновников. Ууу, аспиды злоязыкие!
  Но все это меркло перед грандиозным успехом -Джек нашел замену корабельного хирурга, и даже того, кто на голову выше корабельного хирурга. Настоящего доктора! Спасибо Пэддинтону и небесам: Пэдди за одолженные гинеи, а небесам за то, что против обыкновения зашел в другой кабачок и услышал декламацию на латыни- 'Первым был век золотой, что мести не ведал'.
  Это вещал некий джентльмен в длинном сюртуке когда-то белого цвета, рассматривавший последние капли вина в опустевшем стакане.
  Джек отчего-то выдал: 'Что ни век, то век железный', но не по-латыни, а на английском. Тип в псевдобелом сюртуке обернулся. ___
  Выглядел он, как виденный в юности Джеком преподаватель Тринити-колледжа, то есть как тихий и безобидный сумасшедший. Сегодня он брился, но во время этого процесса его кто-то отвлек, посему левая щека осталась заросшей рыжеватым волосом. Сюртук на груди был еще более разнообразен в отражении жизни его хозяина и его питания. Зато зеленый шейный платок присутствовал и даже повязан был прямо. Еще незнакомец явно страдал близорукостью, но очков не носил, что было видно по незагорелым морщинкам у глаз.
  -- Скажите, сэр, кому принадлежат строки о железном веке: Поупу или Мильтону?
  --Да если бы я знал! В школе меня этому точно не учили, а вот где я их слышал - ума не приложу. Наверное, в чьей-то гостиной. В кают-компании о таких вещах говорят редко. Можно сказать, даже никогда. Разве что попадется мичман со склонностью к стихосложению и выдаст что-то вроде: 'Наше море кормили мы тысячу лет, и поесть оно просит еще, гляньте за борт - на каждой волне англичанин мертвый плывет'.
  -- И еще раз спрошу, сэр-кто автор стихов про волны и жертву морям?
  ---Ей-ей, не знаю. Наверное, какой-то мичман и вправду сочинил, но в памяти не удержалось, кто именно.
  --Сэр, вам явно везло в жизни на знакомство со значительными поэтами, раз вы экспромтом выдаете стихи, значительно серьезнее, чем обычно пишут в альбомы девицам и печатают в альманахах. Очень рад встрече с таким джентльменом, но меня безмерно печалит то, что не могу угостить вас вином. Увы, коварная финансовая мель.
  --Мели нам, морякам, знакомы, как в морях, так и в кабаках, ха-ха. Меня зовут Джек Хобридд, я командую кораблем его величества 'Грасхоппер'.
  -- Я Тобиас Лоуренс, доктор медицины. Но просил бы не называть меня 'док'. Отчего-то не люблю это.
  --Хорошо!
   И Джек потребовал вина себе и джентльмену по имени Тобиас. Беседа затянулась часа на два, и Хобридд узнал, что его собеседник и собутыльник сейчас не только на мели, но и не знает, чем заняться. Он недавно поплыл на Керкиру, чтобы изучить тамошнюю фауну и древние развалины времен Одиссея. Судно, на котором он был, захватил французский капер, и Тобиас вмиг лишился почти всего, что имел при себе. Дальше чуть забрезжил свет, поскольку судно с призовой командой наткнулось на английский фрегат 'Тисифона', и пленники капера получили свободу. Посему он уже третий месяц живет тут на Мальорке, ожидая, когда родные пришлют ему денег либо на продолжение ионической экспедиции, либо на возвращение в Альбион - он так и выразился. Тем временем любезно одолженные офицерами 'Тисифоны' деньги подошли к концу и Тобиас вынужден что-то придумать, чтобы не переходить на пищу Святого Антония.
   Джек почувствовал, что добыча сама идет к нему в руки, но решил пока не идти с козыря, предлагая устроиться к нему на корабль, а выждать подходящего момента для предложения. Тобиас продолжал рассказывать про то, как прежде он путешествовал по континенту, хотя политика вечно мешала ему изучать природу и человека. Ему бы хотелось побывать на острове Маврикий, но, пока идет война с Францией, он лишен возможности того. С Испанией ситуация не лучше, хотя Тобиасу принадлежит там владение, но он не рискует показываться, ибо вдруг попадет в тюрьму.
  Джек заинтересовался испанским имением.
  -- Оно под Ферролем, в Галисии. Замок уже сильно разрушен, хотя пара комнат еще пригодны для жизни. А землей, что при нем, я не пользуюсь, только часть ее сдаю в аренду. Но пригодной земли мало. А арендная плата составляет два зайца в год, если я не живу в замке. Если же проживаю, т мне положено каждую неделю от арендатора два хлеба и один круг сыра. Сыр должен быть величиной с зад жены арендатора. Вот тут я выиграл, ибо Катарина весьма аппетитна на вид. Если бы в условиях фигурировал мой зад, то было бы хуже. Ну и за ловлю форели в ручье в пределах моей земли мне что-то причитается, но кто мешает поймать ту же форель на десять шагов ниже границы владения. И ничего не поделаешь - это уж очень патриархальное место и там так принято. Те галисийцы, что живут в городах, они к деньгам привычны больше, с ними договор был бы в денежном исчислении. И, возможно, плата была бы больше. А с моим арендатором -все в натуральном исчислении. И эти два хлеба с сыром -традиция, восходящая к тем временам, когда Галисия еще была отдельным герцогством. Тогда, видно, два хлеба стоили много.
  -- А как вы стали владельцем замка? На дона вы не очень похожи.
   --Я и не испанец, а замок купил.
  Джек удивился: для чего покупать такой замок в диком месте, от которого нет никакого дохода, да еще и в другой стране, с которой регулярно случаются войны. Такие развалины замков бывали и в графстве, где родился Джек и в один из них он без разрешения родителей лазал, забираясь на верх рассыпавшейся башни. Но его нынешний владелец давно построил себе уютное поместье в ином месте, а груду развалин близ Джекова дома, не знал, как использовать, посему в них жили только ласточки и летучие мыши. Возможно, баронет Маггс не отказался бы и от хлеба с сыром в качестве арендной платы за использование замка, если бы кто-то ее дал.
  Но вот за аренду окрестных земель платились совершенно иные суммы. Впрочем, Джек кое-что слышал про горную Шотландию и бедность тамошних жителей. Вполне возможно, что тамошние хайлендеры платят своим лаэрдам (так они произносят слово 'лорд') что-то вроде мешка ячменя в год, а на праздник какого-то святого еще хаггис и кувшин виски. Поскольку вошедшая в легенду скупость шотландцев может основываться именно на длящейся веками такой бедности. Тут Джек пошевелил мозгами и пришел к мысли, что все это неспроста. Тобиас мог купить замок не с целью разбогатеть на аренде. А, скажем, чтобы жениться на девушке, богатые или знатные родители которой не сильно рады жениху-доктору. А вот барону, владельцу замка Эль Бермудо Овьедо, что тысячу лет стоит над Ослиными болотами и ни разу (из двух попыток) не взят маврами - уже чуть больше. И много денег за этот курятник с Тобиаса не возьмут.
  
  
   Бутылки открывались, опорожнялись, неспешно лилась беседа, и Джек не заметил, как задал вопрос и получил ответ, что Тобиас не против, хотя есть два 'но'. Он не очень знаком с болезнями, характерными для моряков, к тому же он не знает, кто должен разрешить ему поступление на морскую службу: адмиралтейство, адмирал Кейт, сам Джек? Иных препятствий поступлению на флот и к Джеку на корабль у него нет. Тут следует заметить про магическую силу красного вина, делающего возможным многое: Тобиас беспокоился о бумагах, но совершенно не волновался от незнания условий службы на море. Не того, чем болеют моряки, а того, как сам он будет и в каких условиях жить на скромном шлюпе? Да, он плавал на невоенных судах и даже не страдал от морской болезни, но разве это все? Джек тоже был хорош, не узнав даже, кто именно должен разрешать службу корабельным хирургом, а уже предложив, словно он вербует матроса! Да, и он выпил, и вино подействовало и на него. В итоге они поладили на том, что Тобиаса возьмут, а дальше будет послан рапорт в Гибралтар. Джек надеялся на благоразумие адмирала Кейта (а что ему еще оставалось делать?)
   Следует сказать, что Джек зря беспокоился. Хотя Тобиас был еще тот тип, служба рядом с которым легко не давалась, но этот вопрос мог решиться весьма несложно, хотя и не моментально. Всеже в те годы почта работала хуже, чем сегодня. В общем, открою тайну, что деньги на замок рядом с Ферролем он нашел сам, когда хотел жениться на одной девушке из благородного семейства (он вообще-то был тоже из такого, но по типу Фиц-, то есть не от официального брака, скажем именно так), а потом ему нашли деньги на второй такой в Мурсии, окрестностях Картахены. Деньги на это, совершенно незначительные, впрочем, предоставила секретная служба в Лондоне. Тогда она еще не называлась SIS или MI с номером, но существовала и кое-что делала. В тот момент ей нужен был агент во враждебной Испании, который мог там пребывать и собирать информацию, проживая в окрестностях крупных баз испанского флота и центров судостроения. Тобиас, как ирландец по происхождению и католик в прошлом, мог устроиться куда удобнее прочих агентов, выдавая себя за противника власти Англии над Ирландией, за это изгнанного из страны. Испанцам ведь не обязательно знать то, что он лично был не против английского короля и трансформировал свои философские взгляды до деизма, и даже ленивого деизма, считая, что раз его некогда крестили в костеле и в детстве и юности он нужное число раз посетил священника, исповедовался и пр., и не отвергает бога, то на этом они с католической церковью квиты. И все шло в контактах с секретной службой хорошо, пока Тобиас не попал в объятия французских каперов. Тогда он якобы по рассеянности утопил пакет с некоторыми бумагами за бортом. Французы этих бумаг не увидели, да и о сущности Тобиаса не догадались, но и секретная служба не получила нужных ей бумаг.
   Когда Тобиас освободился, он отправил в Лондон письмо с объяснениями, но ответа на него доселе не получил. Денег тоже, поэтому пришлось найти вот такую подработку, потому как врачебная практика в Порт-Маоне исключалась по ряду причин. При этом Тобиас рассчитывал, что рано или поздно Секретная служба о нем вспомнит (и, кстати. денег тоже подбросит), а пока он не будет поститься. Он также думал, что Секретная служба поможет в получении нужной бумаги с разрешением ему служить на корабле. К тому же Тобиас может использовать свои связи в Испании в помощь охоте за призами. Ну, а если Службе тоже что-то понадобиться узнать, то со всем удовольствием...
  Глава вторая.
   За следующий день Тобиас немного пополнил свои познания в военно-морской хирургии и счел, что ничего страшного нет. Было только одно сомнительное соображение- вдруг ему придется прооперировать подряд сразу нескольких матросов после стычки. Каждая из операций вполне знакома и делалась им ранее, но сразу много - никогда. Как и многие люди в этом мире, он решил, что как-то сможет, и, как многие люди, отправился навстречу приключениям. На свою (нужное место подставить).
  Джек успел отправить письмо адмиралу Кейту с просьбой зачислить доктора Тобиаса Лоуренса на службу, и был готов встретить того уже на судне. Хобридд отчего-то проникся сразу же безграничным доверием к новому знакомству и даже весть о назначении на 'Грасхоппер' третьего мичмана воспринял спокойно, что свидетельствовало о некоей необычной эйфории, в которой явно пребывал коммандер. И новый мичман по фамилии Дакворт встретились с Тобиасом на набережной.
   Третий мичман уже почти достиг двадцати лет и являлся дальним родственником сэра Джона Дакворта, ныне покинувшего Средиземное море для одной грандиозной, но тайной операции на западе Испании. То, что он не взял с собою родственничка, достаточно прямо характеризует Джона -младшего. Хотя позднее Джон-младший в своих мемуарах утверждал, что старший Дакворт с тех пор, как его контузило бомбою в мичманские времена, мог учудить еще и не так, и приводил примеры с шлюпкой, захваченной турками, и его самовольство перед сражением у Санта-Доминго. Было еще помянуто о некоторых фактах поведения в быту с прислугой женского пола, но мы не будем лезть в семейное грязное белье, а лишь добавим, что хоть Джон-младший приходился старшему троюродным племянником, но, по неизъяснимому капризу провидения, вел себя так же, как и Джон-старший, только с поправкой на меньший чин.
  Почему Джек не сильно жаждал мичманов, особенно дополнительных? Пока Кэп далеко, быстро поясню: кто такие мичмана? Это те, которых называли 'молодые джентльмены', то есть лица, обучающиеся премудростям службы офицера. Курсанты, так сказать. Под этим названием крылись как реально юные создания лет тринадцати-пятнадцати, так и застрявшие в этом звании слишком долго. Рекорд возраста в этом чине составлял шестьдесят пять лет. Первые еще не знали морской службы, а только учились, но при этом сочетали темперамент обезьян с непониманием того, что их шалости могут закончиться больно или кроваво. Вторые уже кое-что знали по службе, но многие годы жизни без перспектив тоже оставляли на них след, подобный клейму. То есть командир все время должен был ожидать от тех и других чего-то экстраординарного. Но на 'Грасхоппере' было два офицера- сам Джек и его лейтенант, которым надо было еще и корабль вести навстречу приключениям и матросов удерживать в рамках дисциплины. А тут еще три сложных натуры, за которыми надо следить, чтобы они ничего не учудили, да еще и обучать их премудростям морской службы. Если на 'Орионе' было пять лейтенантов, плюс штурман, а для обучения мичманов школьным премудростям и Дакворт, и Сомарес нанимали учителя, то как найти на это время на 'Грасхоппере'? Правда, Джек мог воспользоваться опытом лорда Фолкнера, под началом которого Джек одно время служил. Тот еженедельно требовал от мичманов письменного отчета, что они там делали и что усвоили за прошедшие сем дней. Когда за юным джентльменом закрывалась дверь, лорд делал знак, повинуясь которому, его стюард выбрасывал писания мичманов в окно командирской каюты. Метод впоследствии оказал серьезное влияние на мировую литературу. Некий Уильям Катберт Фолкнер, возможно, его потомок, после Первой мировой войны получил должность на почте. Но вскоре он был уволен, так как по собственному признанию, выбрасывал входящую корреспонденцию в корзину. Куда девалась исходящая-не знал даже он. Уйдя от деления и выбрасывания, Уильям отправился на родину, где начал писать и прославился.
   ___
  Следует напомнить, что такие правильные методы бюрократического управления не были одинокими в англоязычных странах. Уже в 20 веке некий генерал-губернатор Канады признавал, что для оздоровления обстановки полезно иногда всю почту отправить в мусорную корзинку, даже читая и не сортируя. Он пояснял это тем, что те. кому действительно надо, напишут снова, а что до прочих бумаг, присланных не по делу-туда им и дорога. Но мы отвлеклись на рассказ о более поздних временах. А пока на набережной встретились мичман Джон-младший со своим дэннажем и Тобиас, за которым носильщик волок дорожный кофр из воловьей кожи и чехол с гитарою, а сам доктор держал в руках странно выглядящий цилиндр из латуни. Сейчас бы его легко уподобили снарядной гильзе, а вот на что он был похож для тогдашнего жителя - я и не знаю.
   Джон-младший заинтересованно глядел на Тобиаса, пытаясь провести аналогию между ним и ранее знакомыми ему людьми. Получалось плохо. Как-то ему не встречался другой человек из джентльменов, сочетавший лысую голову в относительно молодом возрасте, когда-то белый, а теперь совсем не такой парусиновый сюртук в публичном месте, сползший правый чулок, который был далеко не одного цвета с левым, и полную отрешенность от мироздания. Шляпы и парика на данный момент не было. То есть по отдельности лысых, контуженных на всю голову и рассеянных, он ранее видел, но такой компот в одном лице-нет. Впрочем, он был еще молод и далеко не все видел в этой жизни. Но воспитывали его хорошо, и с странным джентльменом он не забыл поздороваться. А Тобиас не забыл ответить, но по рассеянности он это сделал по -ирландски, поставив мичмана в неудобное положение, ибо он не понял: с ним посоветовались или его послали в дальний конец Ойкумены, чтобы не надоедал? Мичман поразмыслил и решил, что для отсылки туда голосу Тобиаса не хватало экспрессии, доктор произнес это больше машинально. Значит, он поздоровался, потому как машинально отвечают на приветствия, а не ругаются. Ругань-это святое и всегда произносится с чувством. На 'Грасхоппере' меж тем пробили четыре склянки, и шлюпка была отправлена за пополнением. Утренний бриз уже закончился, сменившись штилем, и Джек рассчитывал на то, что нужный ему ветер после полудня задует и позволит покинуть якорную стоянку.
   К моменту подхода шлюпки Тобиас временно вышел из прострации, во время которой он размышлял о плавательных пузырях рыб, и сообщил старшине шлюпки, что он доктор Лоуренс и приглашен капитаном на корабль 'Грасхоппер' для службы корабельным хирургом. Мичман сообщил тоже, кто он такой. Старшина пригласил джентльменов в шлюпку и скомандовал Томлисону и Смайли заняться багажом их.
  Мичман бойко соскочил в шлюпку и пристроился там. Тобиасу пришлось помогать, но все обошлось благополучно. Но момент истины настал при при подъеме на борт. Лоуренс храбро полез наверх по веревочному трапу. Левая рука прижимала к себе цилиндр. Хватило его на две выбленки, после чего он ступил мимо нее, правая рука доктора не удержала и Тобиас 'солдатиком' ухнул в море. Дакворт-младший оказался на высоте и ухитрился схватить доктора за воротник небелого сюртука. Небелая парусина выдержала и позволила извлечь Тобиаса из вод морских, но цилиндр ухнул в бездну и не захотел всплыть. Спасенный разразился ругательствами (как джентльмен, он ругался на иностранных наречиях), а потом благодарностями (уже на английском). Травм он не получил и не захлебнулся, так что вроде бы только вымок, что есть дело житейское для моряка. А. сосуд!
  --Сэр, а что было у вас в этом бидончике? -поинтересовался спаситель - Дакворт.
  --Великолепный экземпляр самца Elaphe quatuorlineata. Верншпрехер утверждает, что самцы куда лучше ловят крыс, чем самки.
  --Простите, сэр?
  Тобиас понял, что он один тут знает латынь, и пояснил:
  --Это четырехполосный полоз. Я взял этого змея с собой на судно, чтобы тот ловил крыс. Он ручной и вполне разрешает себя взять в руки, и мирно спит на подушке. Вернее, разрешал. Я полагаю, что он уже не всплывет.
  Дакворт представил себе, как он после вахты приходит в мичманскую каюту, устраивается в гамаке и обнаруживает этого полоза рядом со своей щекой. На краткий миг он пожалел, что спас доктора от дальнейшего погружения. Впрочем, Джон был добрый малый и устыдился своей мысли. К месту происшествия прибыл Джек, распорядился поднять Лоуренса на беседке и боцману - делать это впредь, когда доктор будет подниматься на борт и сходить с корабля.
  Мнения команды о новоприбывших разделились. Часть пессимистично настроенных матросов сочли, что доктор и в сухом, и в мокром виде похож больше на средиземноморских лаццарони, нежели на джентльменов. Более перспективно мыслящие ответили, что образованный доктор - это значительно лучше, чем это чучело, которое сейчас их пытается лечить. А если он окажется мастером своего дела, то пусть хоть как на Хэллоуин выглядит. Мичман был оценен, как самый обыкновенный, и только Хэнк Модсли оценил его ловкость в поимке 'падучей звезды'. Впрочем, мнение Хэнка на судне имело значение больше для самого Хэнка, чем для других.
   Джон Дакворт - младший был отправлен размещаться в мичманскую каюту, что было весьма нетривиальным делом из-за ее размеров, не утопленные вещи доктора отправились в каюту, где размещался лейтенант, ибо теперь ему предстояло жить там. А пострадавшего Лоуренса переодели в сухое и Джек лично поил того грогом. Ведь в апреле вода еще холодная, поэтому следовало принять меры против простуды.
  Доктор усердно лечился, потом задремал в кресле в капитанской каюте и пропустил подъем якоря, постановку парусов и выход из порта. Проснулся он только к восьми склянкам. Чувствовал себя Тобиас вполне здоровым, профилактика цели достигла. Осталось дождаться возвращения хозяина каюты. А Джек не спешил вернуться, давая возможность доктору отдохнуть и отойти от приключений, а сам размышлял о своем поиске.
   Стратагема (если воспользоваться столь древним термином0 у него была следующей: он собирался замаскироваться под неанглийское судно, скажем, под шведа или североамериканца. Корабль у него был иностранной постройки, а потому у любого хорошего моряка не вызывающий ассоциации с британскими творениями. Ведь у корабелов каждой страны были свои привычки и свои секреты, отчего обводы знакомого ему 'Ориона' отличаются от обводов 'Спартиата'. Есть свои особенности в парусном вооружении и такелаже. В состав экипажа входил швед Палле Карлссон, уроженец южной провинции Швеции с названием, похожим на французскую 'Гасконь'. Когда-то эта провинция принадлежала Дании и была отвоевана у нее, но жители ее свое датское прошлое не забыли, и даже говорили на какой-то смеси датского и щведского. Палле к тому же на вид представительный, поэтому может сойти за капитана торгового брига, благо косички не носит. Оттого он легко изобразит хоть шведского, хоть датского моряка на хоть шведском, хоть датском судне. Американцев имелось аж двое, братья Флип из Бостона. Навести некоторый беспорядок. свойственный 'купцам' во внешнем виде и заменить флаг на нужный - и вот кое-кого ждет сюрприз.
  Другой сюрприз ожидает и охраняющие торговлю корветы, как они называются у небританцев. Их можно подпустить поближе, а дальше карронады порадуют их огнем в упор. Конечно, это только расчеты, но вполне обоснованные. А дальше фортуна скажет свое слово: согласна она с расчетами или козырной туз будет послан противнику. Но невозможно переплыть реку, не окунувшись в воду. Джек вспомнил о докторе и отправился в каюту. На вахте стоял лейтенант, так что за маневры с парусами беспокоиться было нечего. А в случае форс-мажора Джека пригласят наверх.
  
   ___
   Джек и Тобиас отужинали вместе, а вместо десерта у них был разговор о музыке. Оба они любили музыку и пение, только Джек скорее не умел, но любил, а Тобиас любил самозабвенно, но больше в чужом исполнении. Впрочем, он и сам не чурался, так сказать, исполнительной практики. Пока же они могли только делиться впечатлениями от разных композиторов и их опусов. Но послушать их шанс представится нескоро. Джека в свое время немного учили игре на скрипке, и он хотел бы снова взять в руки смычок. Но прежде надо было купить его. Скрипку тоже. У Тобиаса имелась гитара, правда, он предпочитал виолончель. А вот ее на борту не было (да и не для небольшого брига этот инструмент), так что пришлось играть на непредпочтительном инструменте. На морской службе пение и исполнение музыки ценилось, только было возможно не везде. Если на многочисленном командою трехпалубнике условия были получше, то на крошке 'Грасхоппере' было особо не разгуляться. Пока Джек выявил двух способных к пению (вернее, это они сами так сказали), и обладателя бубна, который как-то выиграл у другого матроса (музыкальный слух на кону не стоял, а оттого его не выиграли). Еще имеется барабан и флейта у морской пехоты на борту.
  Спасение утопающих-дело рук самих утопающих. Если хочешь музыки и пения - организуй это. Потому Джек поставил себе задачею использовать будущие призовые деньги и на музыкальный инструмент для себя. Если в команде найдутся еще таланты, то можно будет подумать и об инструментах для них.
  Музыка умягчает сердца, как сказал кто-то из древних, а это очень нужное дело для беспрерывного крейсерства. Больно тяжело месяцами крестить море и обитать в тесном пространстве, где человек сидит практически на человеке, есть однообразную и не очень качественную пищу, экономить пресную воду, а из развлечений -ожидание боя и сам бой. Легко сорваться. Потому умные командиры это учитывают и стараются как-то разнообразить жизнь команды.
   Ночью был подходящий ветер, сильно ускоривший продвижение 'Грасхоппера' к Барселоне. К утру он ослабел, но позволял давать три узла на прежнем курсе. К самой Барселоне Джек решил не соваться, а подойти к побережью южнее и двинуться вдоль него, как если бы торговое судно загрузилось в каталонской столице и отправилось куда-то к Валенсии или Картахене
  С рассветом началась маскировка корабля под 'купца', то есть придание некоего легкого беспорядка кораблю. Моряки с 'купцов' и военных кораблей вечно подтрунивают друг над другом, а иногда и просто издеваются. В основном 'штатские' матросы пеняют военным на то, что они могут справиться с любым делом куда меньшим составом, чем военные. Военные чаще напирают на то, что порядок и чистота на военном корабле куда выше, чем у невоенных. Если встать в позу Кэпа, то окажется, что раз военным нужно еще и вести артиллерийский бой, то им и нужны дополнительные люди, чтобы управляться с пушками. А пока боя нет, эти дополнительные люди и могут навести лоск на все доступные места. И наоборот, если 'купец' не собирается воевать, то он обходится меньшим экипажем, но при этом у меньшего экипажа меньше времени и сил на внешний блеск медяшки, белизну досок палубы и прочие детали.
  Так что вот сейчас на палубе 'Грасхоппера' творилось противоестественное дело для военного моряка, то есть приборка на недостаточном уровне. А потом Джек на гичке обошел корабль вокруг и признал, что узнать его сложно. особенно, когда закончится окраска, и парусный мастер кое-что изменит в фоке. Часа через два парус с узнаваемой псевдозаплаткой был поставлен, над 'Грасхоппером' затрепетал поднятый шведский флаг, и курс лег к побережью, до которого по расчету оставалось пятнадцать миль.
   Часа через два на правом крамболе был обнаружен парус. По команде Джека прибавили парусов и пошли наперехват. Спустя некоторое время стало видно, кто это был- небольшая одномачтовая тартана размерами вдвое меньше 'Кузнечика'. Флаг - испанский. Джек, захватив с собой лучшую подзорную трубу, влез на формарс и тщательно изучил тартану. Итогом было решение не преследовать ее дальше, а отвернуть ближе к берегу. Парус тартаны растаял вдали. Решение Джеку далось нелегко, что отразилось в его мимике, да и команда хоть и молчала, но своим молчанием красноречиво намекала на недоумение по этому поводу.
  Тобиас устроил ревизию и разгром своего хозяйства и за обедом рассказал, что помощник хирурга совершенный обалдуй, по специальности ничегошеньки не знает, записи путает и вообще вызывает желание ампутировать ему голову за ненадобностью. Джек только успевал удивляться и мысленно себя поздравлять с приглашением Тобиаса на службу.
  Когда Лоуренс исчерпал запас жалоб, он спросил про оставленную в покое тартану.
  --Я разглядел на палубе рыболовные сети. Если бы мы подошли к ней, то выдали бы свою маскировку под шведов. Конечно, на ней могла быть и контрабанда, но это сплошное гадание, прямо как в римские времена.
  --Джек, а плавание под иностранным флагом-это не преступление? Извините мое незнание вашей флотской действительности.
  -- Этим занимаемся мы, занимаются французы, думаю, что и другие не лучше. Старинная военная хитрость.
  --Джек, я обратил внимание вот на что: на суше, наверное, занимаются тем же. Мне довелось видеть мундиры многих армий на континенте. Они подобны друг другу. Есть отличия в покрое и цветах, точнее, в их сочетании. Думаю, что если взять какую-нибудь Гессенскую пехоту, то она будет похожа на, скажем, датскую, отличаясь только покроем и цветом штанов. Но если переодеть батальон пехоты в похожие штаны, которые в гессенской армии носит другой полк, то узнать, кто перед нами, можно только сойдясь грудь в грудь.
  --Наверное. Я в сухопутных мундирах не разбираюсь. Британские сильно отличаются от французских, это так, но, может быть, где-то в Трансильвании носят такие же.
  --Трансильвания -не отдельная страна, она поделена между Австрией и турками.
  --А, ну я назвал ее случайно, а имел в виду какое-то неблизкое государство. Кстати, вы не сможете что-либо рассказать об этой земле? Я отчего-то много раз о ней вспоминаю, но сам ничего о ней не знаю, кроме того, что она есть на свете. Но моря же там нет?
   <
  --Действительно нет, это горная страна. Правда, я много не смогу рассказать, потому что в ней не бывал. Название ее обозначает что-то вроде 'За лесами'.
  --Да, совсем латынь я еще не забыл.
  --Наверное, это почти все, что я о ней знаю. Мне еще кажется, что там живут вампиры, то есть ожившие мертвецы, сосущие кровь из живых.
  --Ну, они даже в Коннектикуте живут. Я это слышал от матросов, что завербованы к нам на флот, но родились в тех краях.
  --О, я вспомнил, оказывается при императрице Марии-Терезии в Австрии люди стали боятся вампиров, и во многих местах стали раскапывать могилы. По их представлениям, кровопийца от пребывания в могиле не портился, и даже иногда имел остатки крови на губах. Чаще всего считалось, что такие мертвецы пьют кровь у своих родных, отчего те болеют и умирают рано. Для борьбы с ними жители разрывали могилы и этим подозрительным мертвецам что-то повреждали. Не то отрубали голову, не то вырезали сердце. Многие жаловались императрице на вскрытия могил. Она послала своего придворного врача, чтобы он выяснил, что именно там происходит. Придворный врач произвел расследование и сообщил, что вампиров не существует, это все людские суеверия. Императрица поверила ему и издала указ о запрещении вскрывать могилы и искать там вампиров. И что же случилось? Вампиры перестали беспокоить жителей!
  --Значит, их нет? Но как же эти случаи у наших бывших соотечественников?
  --Вы знаете, бывая в Ирландии, я много слышал о паках, лепреконах и сидах. Но отчего-то все приключения с ними происходили у дедушки, дядюшки или куда раньше, но не сейчас, с рассказчиком.
  --Даа...
  --Скажите, Джек, вы назвали это судно тартаной? Что это за такие суда?
  --Таких много на этом море. Ими владеют и контрабандисты, и рыбаки, и те, кому нужно возить грузы. У тартаны полные обводы, седловатая палуба и латинское вооружение. Бушприт может быть, а может и отсутствовать. Я видел тартаны с кливером, а однажды и с брифоком. Мачт может быть и одна, и две.
  Тобиас ощутил, что Джек сказал столько, сколько хватит для моряка, но совершенно недостаточно и даже непонятно для не столь просоленного человека, оттого и намекнул на эти обстоятельства. Джек принялся разъяснять, используя салфетку и столовые приборы для иллюстраций, как выглядит латинское вооружение вообще и что такое кливер.
  --Большое спасибо, теперь мне стало чуть яснее, хотя невежество мое в морском деле еще велико. А что вы скажете, насколько этот тип судов хорош в море и стоило ли его иметь в королевском флоте?
  --Несколько таких из числа захваченных используются. Два как транспортные, а одно хотели использовать как тендер и начали вооружать в Гибралтаре. Я думаю, что оно уже на службе. Что касается судов с латинским вооружением, то я на них не служил, потому обращусь к словам моего первого капитана. Он, растолковывая нам, юным мичманам, говорил, что подобные в бейдевинд летают, как соколы, а в фордевинд подобны упрямому ослу.
   Джек понял, что его не поняли и пустился в разъяснения, что значит каждый -винд. Неподготовленный слушатель понял, что суда с косыми парусами лучше ходят, когда ветер дует под углом к курсу судна, а когда ветер с кормовых направлений, то они сильно уступают в ходе судну с прямым вооружением. Он поделился своим пониманием с Джеком, и тот с снисходительной улыбкой (дескать, чего ждать от доктора) сказал, что для начала это сойдет и добавил, что суда с косым вооружением, то есть шхуны и те же тартаны хороши, когда нужно лавировать близ берега, среди разных навигационных опасностей, где они ведут себя куда лучше, чем корабли. Еще у них есть другое преимущество: с их парусами может управляться очень немногочисленный экипаж. Потому для контрабандиста тартана или шхуна-то, что надо. И сможет маневрировать в прибрежных лабиринтах мелей и камней, и управляется очень малым экипажем, а при подходящем ветре уйдет от таможенного брига или военного шлюпа.
  --А какое парусное вооружение лучше?
  --Оно должно быть соответственно задаче. Для военного корабля предпочтительней прямое, для шасс-маре в широком смысле-лучше косое. У всякого свое применение. Но, если вы заметили, обычно такое вооружение комбинируется. На кораблях есть и косые паруса, а раньше на бизани они носили латинские, скажем, во времена Де Рюйтера. И на шхунах встречаются прямые паруса на фок-мачте. Кстати, сейчас вы можете взглянуть на наш корабль, уже с точки зрения новых знаний. Он может быть охарактеризован как шхуна-бриг или бригантина, то есть сочетает положительные качества шхун и бригов.
  Тобиас задал вопрос, можно ли ходить против ветра, получил разъяснение, собрался спросить еще кое-что, но интересная беседа была прервана приглашением Джека наверх. Как оказалось, снова был обнаружен парус. На формарсе уже пребывал один из тех двух мичманов, что были до Дакворта (Тобиас все не мог запомнить их фамилии) с подзорной трубой, и вскоре он сообщил, что это полакр под испанским флагом, и явно груженый.
  Джек начал распоряжаться подготовкой к погоне и захвату. Тобиас воспользовался моментом, задержал Дакворта и тихо спросил, что такое полакр.
  --Сэр, это трехмачтовое грузовое судно. На фок-мачте у них обычно латинский парус, на грот-мачте- прямой грот, на бизани-тоже латинское вооружение. Да, мачты обычно однодеревки, то есть без стеньг. На Средиземном море их много, а вот в Северном море таких нет.
  Тобиас попросил пояснить, что такое стеньга, но тут Дакворта отправили собирать абордажную партию. Пришлось ждать, пока кто-то из мичманов временно освободится.
   ____
  'Грасхоппер' прибавил парусов, благо ветер в бакштаг позволял, и через час догнал полакр. На нем пока ничего не заподозрили и только свободные от вахты моряки решили глянуть, кто это мимо проходит. Выстрел из пушки поперек курса и поднятый 'Юнион Джек' застал их врасплох. Но они верно поняли, что поздно дергаться, поэтому легли в дрейф и показали, что сдаются. К ним отправился баркас с абордажной партией, которую возглавил Дакворт, имевший подобный опыт. Его сопровождал Стэрди, который должен был вернуться и доложить, что там с судном.
  Стэрди вернулся, но не на баркасе, а на принадлежащей полакру шлюпке. И правильно. доны были склонны к тому, что, даже сдавшись, через некоторое время устроить мятеж. Пусть пока больше англичан будет на борту. Стэрди бойко доложил, что полакр называется 'Святой Иаков' (но вот фамилию владельца выговорить не смог),на борту груз муки и какой-то артиллерийской амуниции, сопровождают его два испанских сержанта. Экипаж и сержанты пока отправлены в трюм. Сопротивления они не оказали. Мичман Дакворт почтительно просит дальнейших инструкций.
  --А как вы разговаривали?
  --Джон, то есть мичман Дакворт, сэр, довольно неплохо говорит по-французски, а их шкипер язык тоже знает. Джон мне все переводил, как только дон скажет, сэр.
  --А сколько там муки?
  --Тонн сто, сэр, если считать, что в каждом мешке сто фунтов муки. Капитан сказал, сколько там, только я не знаю, сколько это будет в наших фунтах - четыре арробы в каждом.
  --А что за амуниция?
  -- Колеса, сэр, к сухопутным пушкам. Подковы в ящиках, еще что-то, но мы с Джоном так и не поняли, что именно, сэр, но на ящиках клейма ихнего военного министерства.
  --Хорошо, Стэрди, оставайтесь пока тут, я сейчас решу, кто отправится с призом в Маон.
  Юный мичман с такой надеждой смотрел на Джека, что у того кольнуло сердце и захотелось отправить его отвести приз. Нет. Два прежних мичмана еще не доросли, Дакуорт чуть получше и постарше, но пока лучше не рисковать. Итак, приз отведет Тисдел. А ему придется справляться с мичманами и помощниками штурмана.
  -- Лейтенант Тисдел!
   Подошедший лейтенант получил приказание отобрать шесть моряков по своему выбору, взять нужные вещи и оружие и отправиться на полакр. Координаты помощник штурмана сейчас ему напишет. В Порт-Маоне они будут дожидаться 'Грасхоппера'. Джек пошутил, что он постарается вернуться быстро, чтобы они не заскучали. Следовать пока под испанским флагом, английский поднимать только при встрече со своими и подходе к порту.
  Тисдел отправился выполнять приказание, отобрал помощника боцмана Холмса, двух явно бывалых моряков. Остальные были помоложе, но уже утратившие сено из шевелюры, как выражался помянутый им сегодня его первый капитан. Выбор Холмса -это Джек одобрил. Такой только взглянет, и испанские матросы безропотно полезут на мачты. А о бунте и не подумают, потому что такую глыбу даже гандшпугом не возьмешь. Шлюпка отправилась назад, а Стэрди вместе с ней - он выпросил разрешение еще раз побывать на призе и вернуться уже на баркасе. Джек не считал это необходимым, но коль у юного мичмана детство играет в нужных местах, то пусть поскачет с борта на борт.
  Джек подошел к Тобиасу, стоявшему поодаль, то есть в трех ярдах левее.
  --Вот видите, Тобиас, стоило принести жертву небесам, и они ответили чем-то получше!
  --А насколько это получше, Джек?
  -- Думаю, что на тысячу фунтов призовых можно рассчитывать при благоприятных обстоятельствах, особенно если продать корабль. Но возможны разные сюрпризы- полакр может оказаться гнилым и годиться только на дрова. И агенты разные бывают, иногда прямо словно тайные агенты лягушатников действуют.
  --Даже так?
  --Слышал я и про таких.
  --А в нашем призе есть какие-то темные стороны?
  --Пока не вижу, Тобиас. Судно враждебной страны, на борту везет военный груз. Даже окажись он нейтралом вроде датчанина, захват его правомочен. Правда, призовые суды иногда тоже как во Франции родились.
  --Давно хотел спросить- что такое стеньга?
  --Это просто. Чтобы нести больше парусов, надо удлинять мачту, чтобы разместить на ней следующий ярус парусов. Но деревья, увы, ограничены в длине. Поэтому ставится удлинение ее-еще одно звено, оно и будет называться стеньгой. Следующая удлиняющая часть называется брам-стеньгой. Четвертая от палубы-бом-брам-стеньгой.
  Вот на полакре, как вы видите, мачты из одного древесного ствола. А у нас-взгляните на нашу фок-мачту. Да, фок-мачта- это первая по счету с носа.
  --Да, вижу, Джек. А из какого дерева делают мачты?
  --Лучше всего-ель. При нехватке дерева используют и сосну, но это куда хуже. Увы, в самой Англии такого дерева уже не осталось, потому их закупают за морем. В Соединенных Штатах, у московитов. Ведь Рига-это в их стране? Ну и в Канаде есть подходящий лес.
  --Да, Рига-это у них.
  --Хорошо, что сегодня раненых нет. А как там с больными, Тобиас?
  --Можно считать, что их практически нет. У Юджина Сэнки палец удалили, рана скоро заживет, и будет он как новенький. А у нашего канонира его желудок пошел на поправку. Но даже если сейчас случится бой, то Херст вполне может исполнять свои обязанности. Особенно, если предварительно дать ему Tinctura opii. Так что не начинайте бой без медикаментозной прелюдии Херсту.
  --А если ситуация этого не позволит?
  -- Выход есть, если Устав позволяет заменить проштрафившемуся матросу наказание -вместо дюжины кошек выстирать штаны канонира.
   ____
  --Моей власти для этого хватит, а если виноватый откажется, то наказание утяжелится. Потому что отказ от выполнения приказов командира - это уже прямая дорога к петле. Но есть на свете люди, которые собственными усилиями ее себе готовят. И сами же затягивают. Да, с завтрашнего дня я использую наших мичманов, чтобы они научили вас морским терминам и тому, что под ними скрывается. Это поможет вам, и заодно юные джентльмены повторят то, что обязаны знать.
  Джек не добавили из деликатности, что мичманы, наконец, увидят человека, который морское дело знает хуже их, оттого ощутят себя знатоками вопроса, что тоже неплохо для их самоуважения. Но Тобиас до этого дошел сам.
  --Да, разумеется, а то я буду путать крамбол с раковиной. Для лечения это не имеет значения, но, поскольку говорят, что смех продлевает жизнь, то юные джентльмены смогут дожить до звания полных адмиралов. Ведь вряд ли война продлится до тех пор, пока они станут хотя бы капитанами. Долголетие им пригодится в будущем.
  --Вы правы. Продвижение с момента достижения звания капитана идет по выслуге лет, потому капитану Стэрди не видать контрадмиральского флага, пока живы капитаны с большей выслугой. А как ваш помощник Стеббинс? Вы не переменили мнения о нем?
  Тобиас удивился- ведь совсем недавно, за обедом, он сообщил Джеку о полной неспособности Стеббинса. Наверное, забыл.
  --Увы, он безнадежен. Был бы очень рад, если бы его назначили на следующий приз и потеряли где-то по дороге.
  --Вы так кровожадны или он так бездарен, что милосерднее было его утопить, нежели использовать?
  --Я не жажду его крови. Как помощник хирурга он не должен работать. Но я совершенно не против, если бы его взяли в стюарды или посыльные. Надеюсь, что он сможет ими быть. Или найти ему работу на верфи. Топоры затапчивать или сматывать канаты в бухты. Так я правильно сказал ?
  -- Безусловно. Но по моему мнению, на верфи и в адмиралтействе и так много каналий, если вопользоваться словарем лягушатников. Не хочется множить эту свору. С другой стороны, и топить не хочется?
  --Может, сдать его в плен, пусть с ним мучаются французы?
  --Не стоит говорить что-либо о сдаче британских кораблей и их коменд, хоть целиком, хоть их отдельных частей. Я как командир 'Грасхоппера' не должен поддерживать подобные разговоры.
  --Я понял и прекращаю его.
  Прибыл баркас с абордажной командой и мичманами. Все находились в приподнятом настроении. С ними были и трофеи : кое-что полезное из шкиперской кладовой, пара мешков муки ( пудинг команде и булочки офицерам),а на руках у Стэрди - рыжая кошка. Дакворт нес портупеи и сабли, принадлежавшие плененным сержантам.
   Джек громко поздравил команду с удачей и высказал надежду, что такие удачи станут регулярными. Он вообще не любил долго говорить. Но, пока он не попал в Палату Общин, от него это и не требовалось. Его краткую речь слышавшие встретили приветственными возгласами. Вот только в хоре голосов ему послышалось : 'Блэкджек!', и это слегка отравило праздник. Хотя, возможно, он с этим неправ. Почтенного адмирала лорда Хау матросы меж себя звали 'Черным Диком', так что по аналогии он может ощущать себя подобным покойному Хау, под началом которого Джек участвовал в 'Славном первом июня'. С другой сторны, 'Блекджек'-это не самый лучший вариант. Хотя 'Постный Джимми' или 'Ублюдок с 'Баунти' куда хуже.
   Но собственные переживания - это одно, а нужно еще воздействовать на чужие. Поэтому, отозвав боцмана, он, якобы негромко(а по факту редко кто его не услышал на палубе), сообщил ему, что всякий, кто налижется, попробует кошек. После чего вернулся к текущим делам. Из-за отплытия Тисдела в Маон нагрузка на него усилилась, при этом мичманы еще не были теми, на кого можно положиться безоговорочно. Но пока вахты Тисдела достались Дакворту, поскольку он был старше и опытнее обоих других мичманов. Кошка удостоилась его внимания и была поглажена. Стэрди заявил, что эта кошка совсем как 'мисс Салли', которая жила дома у его родителей и очень ласкова. По аналогии с мисс Салли он надеется, что трофейная кошка покажет корабельным крысам, кто здесь хозяин. Мичманам было позволена наречь ее Мисс Салли и держать у себя.
  'Святой Иаков' меж тем привелся к ветру и отправился к Маону, отсалютоава флагом.
  Тобиас, улучив момент, спросил, откуда Джек знает про спиртное, которое похитили матросы в запасах 'Иакова'.
  --Ниоткуда. Так бывает всегда, и угадать тут не сложно - это произойдет так же, как и завтрашний восход солнца. Матросы всегда верны себе. Вот увидите. Несмотря на предупреждение, кто-то обязательно налижется как сорок шведов. По другому быть не может.
  --Но почему вы, зная это, объявляете, хотя все знают, что это вообще запрещено, а после вашего требования - запрещено вдвойне?
  -- Правила игры таковы. Каждый играет свою роль. Матросы таскают вино из запасов приза, а потом его распивают. Джек Хобридд предупреждает их, хотя они и так знают, боцман Никльби повторяет это, поднося кулак к носу и выражаясь непарламентским языком. Часть матросов выпивает понемногу, но завтра вполне боеспособны. Часть нализывается так, что завтра могут полететь с мачты. За что их ждут кошки. Все знают, кому что надо делать ,и пьеса под названием 'Приключения шлюпа 'Грасхоппер' и его экипажа' длится дальше. Никто не нарушает очередность сцен и соблюдает очередность реплик.
  --Жизнь - театр, а мы в нем актеры, как сказал шведский король Густав, застреленный на бале-маскараде.
  --Это тот король Густав, который оставил московитам свой завтрак, когда они захватили его галеру? Капитан Сидней Смит тогда поступил добровольцем в его флот и воевал в этом несчастном сражении. Он говорил, что потом все берега были усеяны утонувшими шведами. Они потеряли семь линейных кораблей, шутка ли! Больше взять и потопить в этой войне получилось только у Нельсона при Ниле . Шведы могли себя утешать только тем, что потеряли только треть флота, а не весь. С учетом того, что они и раньше ни одного сражения линейных сил не выиграли, то вскоре они заключили мир.
  --А года через два и король Густав не спасся. Русское ядро в него в той битве не попало, но его собственный офицер не промахнулся в его спину. Sic transit.
   ____
  Поскольку Тисдел отбыл с призом, Лоуренс вечер и ночь провел с куда большим комфортом, будучи один в каюте. Но это не спасло его от кошмарных сновидений. Сначала он увидел во сне, что корабельные крысы прогрызли сундучок с лекарствами, в котором отчего-то оказались не патентованные пилюли Вильямса, а иногда привозимые из испанских владений за экватором листья коки. Когда они доходили до неиспанских врачей, те использовали сушеные листья для лечения переломов. Как использовали их испанские врачи, Тобиасу узнать не удалось, потому как все знакомые ему испанские врачи ими не пользовались. Но во сне листья были еще зелеными. Крысы стали активно их грызть, отчего стали очень шустрыми, потом устроили охоту на кошку Мисс Салли и загнали ее на топ грот-мачты. Рассевшись на гафеле, пожиратели коки стали требовать, чтобы кошка к ним спустилась, иначе они поднимутся к ней и подвергнут ее содомии. Тогда кошку, как члена экипажа, ждет смертная казнь через повешение, поскольку именно так на флоте карается такое преступление. Но кошка упорно отказывалась, справедливо полагая, что если она спустится, то ее ждет не лучшая участь. Поэтому она показала крысам средний коготь сразу на всех четырех лапах. Поскольку держаться при этом было уже нечем, она оторвалась от мачты, но не упала, а как осенний лист, оторвавшийся от ветки, плавно полетела куда-то в морскую даль. Крысы от изумления разинули рты, а затем хором возгласили: 'Боже, покарай Англию!'
   Джеку в этом момент было не лучше, потому что он тоже видел кошмар, как он стоит перед зеркалом и смотрится в него. Потом замечает возле левого уха выступающий кусок кожи, как будто его надрезали, а потом чуть-чуть завернули вперед, но, разумеется, без всякой раны и крови. Джек тянется к этому выступающему лоскутку, берет за него двумя пальцами и тянет. И кожа лица все шире и шире отрывается от него, но опять же совершенно без боли и крови. Рраз и содрана кожа со всего лица, и под ним все тоже его лицо, такое знакомое, только на нем есть еще небольшие усы чуть светлее волос. И все тот же клочок кожи, отстающий от лица. Пальцы Джека снова взялись за него и потянули. Результатом стала пустота, словно перед зеркалом стоял невидимка, одетый в Джеков мундир, и только мундир отражался в зеркале.
  Дальше оба проснулись, вытерли ледяной пот с лица, и для успокоения сделали что? Правильно, приняли общедоступное средство для успокоения нервов. Разное, правда, но какая разница?
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
   Но выпитое вино не помогло Тобиасу, и он снова увидел крыс, добравшихся до некоего ртутного соединения из лекарственных запасов корабельного хирурга. Они его жрали, жрали и дошли до известной болезни шляпников, которые в результате трудов по изготовлению фетра зарабатывают хроническое отравление, начинающееся страшным дрожанием рука потом доводящее до сумасшествия. Крысы начали загонную охоту на кошку, при этом они шли по палубе, и каждая часть их тела дрожала в собственном ритме. Кошка отступила сначала на бушприт, потом на утлегарь, а дальше уже было некуда. Мисс Салли так жалобно завыла, что Тобиас от воя во сне проснулся и не смог уже сомкнуть глаз. Надо ли говорить, что до рассвета он все пытался понять, к чему этот повторяющийся сон про крыс - наркоманов и борьбу их с кошкой. Но единственно логически безупречный вывод был в том, что в запасах лекарств есть какая-то опасность, и это как-то отражается в его сне.
   Джек принял сразу рома, а не вино, поэтому второй кошмар его миновал. Но воспоминания после подъема на вахту его тоже не порадовали. А логика ему подсказывала, что смысл сна в том, что он не тот, кто есть. Но кто? Селенит? Член 'Общества объединённых ирландцев'? 'Железная маска'? Овейн Глиндур, о котором ему рассказывал их конюх, который перестал спать под холмом и вернулся в час испытаний? Или все куда прозаичнее, и он просто сходит с ума, но пока это видно только во сне, а когда глаза открыты, то он еще в здравом рассудке?
  В их семействе было за последние сто лет два достойных Бедлама родственника, но, поскольку семейство было еще не совсем бедным, то эти бедняги провели остаток жизни на задворках усадеб и никому не мешали. Специально нанятые люди предупреждали побег или нанесение вреда владению, они же и заботились о том, чтобы родственник всегда был накормлен и напоен. Поскольку ныне покойный Джордж Бартоломью Хобридд активно сопротивлялся кормлению, ибо считал, что его хотят отравить якобитские шпионы, его кормить пришлось с применением усилий. Часть передних зубов этого не выдержала. Впрочем, когда зубов стало меньше, кормление пошло успешнее. Тетушка Джулия, что готовилась выйти замуж за короля Артура, хлопот с кормлением не доставляла. Сложно было только при прогулках отнимать у нее дождевых червей, которых она собирала себе в карманы. Их она не отдавала до последнего. Неужели это начнется у него? Джек усилием воли оторвался от таких размышлений и решил попросить Тобиаса сказать, если тот увидит в нем признаки начавшегося сумасшествия. Или даже пусть расскажет, как может передаваться это самое безумие. Потому что у тетушки детей не было, а оба сына дяди Джорджа были вполне трезвы рассудком, за исключением тех моментов, когда хотели напиться и напивались.
   Да, заменив Кэпа, автор должен заметить, что термины 'дядюшка' и 'тетушка' чисто условны, и оба помянутых члена семьи не приходились отцу Джека братом и сестрой. Они просто члены семьи, а кем точно они приходятся нашему герою- ну пусть будет троюродная бабушка и муж двоюродной прабабки.
  Хотя мысль об обращении к Тобиасу за лечебной помощью была вполне естественной, поскольку в пределах досягаемости более-менее приличных медиков у Джека не было, а все прочие могли претендовать лишь на уровень коновалов, но тут Хобридд дал маху. Дело в том, что Тобиас был человеком науки в прямом смысле, то есть человек много знающий и много умеющий, но редко задумывающийся над тем, для чего он это делает. А у него бы хватило научного пыла, попав в царство дикарей, анатомировать их священное животное, если бы оно его заинтересовало, а не было банальной собакой или лягушкой, которых он много вскрыл за свою жизнь. С соответствующим результатом для себя. Поэтому следовало восславить небеса за то, что Тобиас не видел возможности, подобно древнему греку, перевернуть Землю. Если бы он увидел способ это свершить, то непременно сделал бы, а после написал монографию и выступил с докладом в Королевском обществе о своем опыте.
  Да, да, разумеется, если после переворота Земли он и научное сообщество продолжили бы существовать.
  
  
  Утро было не только утром четверга, когда на флоте было положено бриться и наводить сугубый лоск, но и утром тяжелых размышлений для Джека. И дело было не только в ночных кошмарах, а и в хлопотной изнанке захвата трофеев. Утром 'Грасхоппер' в нейтральной ипостаси наткнулся на французский бриг, идущий в Картахену с грузом вина и соли, а, пока на него высаживали абордажную партию, в море показался еще один парус. Джек отправился навстречу ему и вот, достойная награда за переживания - шхуна с грузом риса и кож из Валенсии. Испанская, а значит, съедобная. Одна часть души радовалась будущим барышам, а другая беспокоилась, как же сделать, чтобы оприходовать призы и не уйти с большой дороги. Но с этим никак не выходило. 'Грасхоппер', лишившись еще десятка с небольшим матросов, еще мог справляться с нужными маневрами, благо погода не требовала бороться со штормами сутками напролет, а увеличение нагрузки на каждого перекрывалось моральным подъемом. А вот кого отправить командовать призами? Помощника штурмана? Только не это! Роберт Грейвз был достаточно сведущ в навигации и правильно проложил бы курс до порта, но как командир приза-увольте.
  Это на нормально устроенном корабле помощник штурмана, который ни рыба, ни мясо, может быть быть терпим, ибо найдутся те, у кого есть сталь в хребте и парном органе, а одному в море, с небольшим числом матросов, при наличии враждебной команды приза под палубой... Лучше и не пробовать. Тогда остаются только мичмана.
  Скрепя сердце Джек отправил Дакворта со шхуной самостоятельно в Порт - Маон, а на кого назначить на бриг- надо было решать и решаться. Из двух оставшихся был выбран Стэрди, но ему было велено держаться рядом, а Джек решил отконвоировать бриг в Маон, где соединить команду снова. Пусть юный мистер Стэрди набирается опыта, но в безопасном положении, когда командир рядом и может вытащить из неприятного положения. Да и груз вина - не шуточки.
  Это было не лучшим решением, ибо пока они перемещались туда-сюда, призы спокойно плыли, куда им хотелось, а не в карман Джеку. Но выбора не было. Другие решения сулили большой риск. Хобридд мог рискнуть, сунувшись в какую-то бухточку под огонь батареи за призами, но не готов был доверять зеленым мичманам самостоятельное плавание.
  К вечеру погода ухудшилась, начался дождь, а потом сорвался кратковременный шквал. Джек исполнился беспокойства за бриг и Стэрди, но, когда видимость восстановилась, бриг был обнаружен на левой раковине и с целым рангоутом, а с оборванным углом кливера уже работали. Неплохо было бы поднять сигнал: 'Адмирал выражает удовлетворение', но еще рано, он еще не преодолел лет тридцать службы. А пока Стэрди отсалютовали флагом. Тот понял и ответил тем же.
  Плавание протекало благополучно, малыш Стэрди не отстал и не отпускал маминой юбки до самого салюта на входе в Маон, так что его можно было поздравить с почти самостоятельным плаванием. Зато юный Хокинс совершенно пал духом от зависти, ибо его не взяли ни на один абордаж, а Стэрди брали! А вот назначение на приз совершенно убило беднягу. Джек приватно переговорил с Тобиасом, что можно сделать для поднятия духа в юном джентльмене. Тобиас ответил, что, когда это будет возможно и безопасно, то разрешить Хокинсу погеройствовать, а пока-хорошую дозу английской соли. Когда организм очистится от излишеств, он меньше одержим гордыней и взбадривается. Есть еще средства для взбадривания, но они предназначены для уже потрепанных жизнью мужчин. Мичманам такое еще рано. А английская соль- это средство, признаваемое всеми медиками. Ну, кроме тех, кто сам изготовляет подобные средства и хочет конкурировать с старым добрым медикаментом. Так что пол-унции соли мичману не помешают. И он их получил, хотя переживаний Хокинса это не облегчило. Поскольку юный джентльмен все равно выглядел кисло и даже прыщей у него прибавилось, то ему была дана новая порция, уже три четверти унции. От нового подъема дозы Хокинса спасла близость порта. Просто всем стало не до его морального состояния.
  Джек и Тобиас переговорили за обедом и поделились своими сновидениями. Крысы на гафеле, подводящие кошку под петлю, поразили Джека, и он решил, что его ночные видения свидетельствуют лишь о скудости его фантазии. На ту беду Тобиас подробно запомнил сны Джека. Пока же он просто не знал, что именно надо делать. Но то, что делать надо - он осознавал четко.
  Наконец, открылся взору Маон, и весь экипаж захлестнула волна счастья. Сложнее было с реализацией этого желания. Призы практически обязательно конвертировались в монету, сложности были в скорости процесса и его направленности. Да, призовой суд, особенно по отношению к нейтралам, мог вынести совершенно странное решение, но ведь эта странность решения не проистекала ли из подмазывания нужных людей, чтобы решение было именно таким? Любой обиженный так матрос четко знал, что такое решение могли выдать только продажные личности либо содомиты. Оригинально мыслящие матросы могли уточнить, что продажность не мешает существованию содомии в одном и том же судейском. Но даже без этих ужасов между захватом приза и получением денег за него проходило некоторое время. Случалось, что и полгода. Поэтому практиковались к выдаче авансы под будущие призовые деньги. Ими и воспользовались сейчас. Аванс был невелик, поэтому загул эпическим было назвать сложно. Но все уверовали в счастливую звезду Джека, поэтому не сильно переживали на недостаточное пока количество продажных женщин и вина. Они еще будут, а пока только разогрев. Еще удалось пополнить боцманские запасы, купить немного свежей провизии и десяток бочонков пороха. Когда призы сдаются по предупредительному выстрелу, боекомплекта 'Грасхоппера' хватит надолго.
  Но возможен твердый орешек, что не захочет сдаться без боя, а по Средиземному морю плавало довольно много судов, что имели приличную артиллерию на случай встречи с пиратами -мусульманами. И испанские и французские шлюпы или как их там называют, никто тоже с доски не убирал. Вот для встреч с подобными ребятами и надо было подтянуть артиллерийскую выучку у команды. Морская выучка была вполне хорошей, а вот по части пушек Джек мог только предполагать. Британский флот выигрывал сражения скоростью стрельбы и меткостью. А оба эти качества достигаются многократными учениями. Пока Джек мог проводить только учения 'насухую', но теперь, с получением пороха, пора было и пострелять.
  
   ---
  Вообще у Джека на корабле соблюдался такой порядок: учения у орудий неполным расчетом проводились четырежды в неделю. Тогда у орудия работали только комендоры и свободные от вахты, а 'пороховые мартышки' только изображали подноску картузов из крюйт-камеры. Можно было занять это же время и абордажными учениями, но пока Джек их ни разу не провел, хотя не мешало бы поглядеть, как матросы из новичков владеют катласами и абордажными пиками.
  Общие артиллерийские учения -трижды в неделю, по два часа, но пока все было, как уже говорилось, без стрельбы. Увы, ограничение расхода пороха и ядер, предписанное адмиралтейством - нарушать его новоиспеченный коммандер пока не хотел. Удачу же лучше приберечь на потом. Когда же пороха прибавилось. Можно попробовать стрелять почаще, правда, есть сложности: решишь ты расстрелять бочонок или два у какого-то мыса, а, заслышав гром пушек, проходящее мористее судно само смоется, да и сообщит, что слышало сильную стрельбу там-то. И что сделают 'купцы', услышав про это? Правильно, затаятся. В прикрытых береговых пушками местах, в не сильно известных бухточках, где прячутся контрабандисты, в гаванях, где стоят испанские или французские военные корабли, чей грозный вид навевает ощущение уверенности, что для боя с ним англичане и не сунутся.
  Джек подумал, что надо бы и одиночные учения увеличить, и даже довести до каждодневного. За счет чего? Ну не за счет же мытья палуб, белья и гамаков. И не за счет исправления такелажа. Значит, пока пострадает наружная медь, что теперь не будет сиять (временно, конечно) как это положено на британском военном корабле, и еще кое-чего подобного. Значит, сегодня он пригласит лейтенанта и боцмана и обрадует их новостью.
  И они страшно 'обрадовались'. Джек почувствовал их отношение и намекнул, что следует воспринимать новую необходимость как смену требований к порядку. Вот, скажем, бронзовую пушку возможно довести чисткой до нестерпимого глазам сияния, а чугунную-уже все не так просто. Вот и считайте, что нам сменили артиллерию, оттого пришлось не так пушки облагораживать. Увы, его разъяснения еще более запутали их.
   Но ничего, для моряка узлы вещь привычная. Как запутались, так и распутают. Но это он вслух говорить не стал, как и то, что хоть обтяжку снастей втугую сейчас и делать не придется, но следует не давать поблажки в том, к чему требования старые. А то ведь известно всем, что стоит разрешить поблажку в чистоте, так сразу будут попытки расширить сферу поблажек: вдруг и напиться позволят, чтобы на призах не заподозрили опасность, если с 'Грасхоппера' донесутся пьяные песни. А вот фиг вам!
   Произнеся вслух эту фразу, Джек остолбенел: что она значит и откуда она взялась на его языке? Вроде как он понимает, что она означает, но язык- совершенно незнаком? Тогда отчего он говорит и понимает незнакомый язык? Когда же это может быть? Быстрее всего на ум пришло: 'Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками'. Нет, это невозможно. Их приходской священник в проповедях говорил, что Иисус специально искал себе учеников среди людей, что властью не обладали, были простыми людьми во всех смыслах, а один из них был мытарем, что по тем временам было презренным занятием. Тем самым Он давал понять, что для того, чтобы возвыситься, нужна истинная вера, а не богатство, власть и прочее суетное. Ну, раз сборщик налогов получил место близ Иисуса, то и флотский офицер может надеяться на то же.
  Но, может, это дьявольское обольщение? А что происходит с обольщенными? Почему-то вспоминалось, что они не тонут в воде и весят меньше, чем должны бы по размеру. Или это случается только с ведьмами? Или это какой-то метемпсихоз, о котором рассказывали учителя? В итоге Джек разволновался и отправился на палубу, где засвежевший ветер сдул с него тяжелые размышления. Море все-таки очищает душу, которая способна очиститься. Так подумалось ему, и он временно забыл о странном ощущении своей инородности.
   Меж тем Тобиас томился от невозможности приложения своих научных интересов к чему-либо. Раненных не было, больные пока не досаждали. Он бы поймал и анатомировал каких-то птиц или морских животных, но сделать никак не выходило. Пронаблюдать же за их повседневной деятельностью тоже не получалось. Они бы мог пронаблюдать за ловлей полозом крыс, но змей утоп в водах гавани. Может, самому поймать крыс и понаблюдать за ними? Можно будет. А что именно он будет наблюдать? Можно было бы отрубать хвосты и уже лишенных хвостов крыс спаривать меж собой? Любопытно бы было узнать, наследуются ли так приобретенные признаки? По идее, должны. Ведь, насколько он знал, при выведении пород лошадей и собак у них должны удержаться их характерная черта, скажем, форма морды. То есть, если раньше морды были другой формы, а потом поучились такие, то теперь все бульдоги должны выглядеть только так. Но ведь этого не было, а сейчас есть? Ведь не было же бульдогов во времена Юлия Цезаря? Не было. Но они ныне есть, значит, положим, двести лет тому назад таких не было, а сейчас в изобилии. Стоп, а ведь в Ирландии есть семейство, в котором регулярно рождаются мальчики, покрытые щетиною. Или у них хвостики есть? Тобиас попытался вспомнить точнее, но не смог никак ни воспроизвести их фамилию, ни то, что именно необычного у них встречается.
  Раздраженный, он воспроизвел известный тост: 'На вечную, славную и благоговейную память доброго короля Уильяма, что избавил нас от папства, от рабства, от произвола властей, от медной монеты и деревянных башмаков!' Прозвучало это как ругательство, да,собственно, и было им.
  
   ______
  
  В этот день были замечены только рыбачьи лодки, и Джек принял решение отойти чуть мористее, возможно, суда идут именно там. На десяток миль, а, если уж лучше не станет, вернуться к побережью. Коль и это не поможет, надо пробовать заходить в необитаемые бухточки и небольшие порты и выковыривать призы оттуда. Он лично бы зашел и в Барселону, если был бы способ зайти, захватить и уйти незамеченным. Или иметь хотя бы двухпалубник, который навел бы шороху на береговые батареи и военные корабли, что стоят в порту, а шлюп тем временем захватывал призы и выводил за пределы.
  Ээх, мечты, мечты...Вечером явно пахло будущим дождем, отчего у Джека начала побаливать голова, хоть не сильно, но постоянно. Он попробовал смачивать водой виски-испаряющаяся с кожи вода охлаждала кожу и немножко помогала, но ненадолго, потом снова приходила давящая боль. Джек все же дотерпел до полуночи, сообщил сменившему его Тисделу, что от него требуется, и отправился спать. Есть совершенно не хотелось, потому он и проигнорировал ужин, ждущий его, решив, что он пойдет на завтрак. А далее был странный сон, поневоле снова наводящий на мысли о переселении душ. Он увидел себя в виде какого-то дикаря, который живет где-то в холодной стране, где все засыпано снегом, так, что ходить по снегу пешком затруднительно, ибо увязаешь в нем. Потому приходится ездить на животном, внешне похожем на оленя. А, может быть, и действительно олене? Тут даже сквозь сон возникла мысль, что эти дикари не знают, как они богаты, ибо владение полусотней оленей для них не очень значительно. Для англичанина, в стране которого охота на оленей - это прерогатива короля, а попытка самому подстрелить рогатого чревата разными несчастьями-это если не богатство, то нечто из ряда вон выходящее. А дальше было еще страннее-он проводил обряд гадания и не как-нибудь, а на топоре! Джек-дикарь подвесил топор (и он отчего-то знал, что это охотничий топор, а не домашний, которым у него в племени пользовались женщины, чтобы нарубить дров для приготовления пищи) на шнурке к предплечью и держал его над огнем, а все прочие соплеменники внимательно смотрели на него, считая, что он сейчас явит им волю богов. Кстати. Лица у них были, как у части жителей Ост-Индии, не тех, которые живут в Бенгалии, а тех, что живут куда восточнее и называются как-то вроде 'Чин'. Джек таких видел среди матросов 'индийца', на котором 'гостил' у Пэрри Веймута, что служил в Компании. Они вроде как тоже идолопоклонники, и у них тоже плохо растет борода и усы, хотя они лицо практически не бреют. В этом положении Джек-дикарь задавал вопросы топору и по его реакции пытался угадать, что же хотят боги. И на вопрос 'убить ли всех' топор задергался особым образом. Боги захотели так. Джек-в шкурах возгласил это громко, и все в знак согласия покачали головами. А раз боги хотят, это желание нужно выполнять. Они, то есть соплеменники, уже забрали детей из школы, договорились восстать, подчиняясь воле богов, выраженной в гадании на топоре, теперь при третьем гадании боги хотят именно этого. Все дружно встали и пошли вправо, где, шагах в ста, у отдельного костерка лежали связанными пять мужчин. Стоял мороз, и, чтобы они не лишились рук и ног, их хорошо укрыли оленьими шкурами. А вот лица у этих будущих жертв были вполне привычными для континента, не 'ост-индского образца'. Желающие отделились от общей массы, пришедших увидеть исполнение воли богов. Но не всякий исполнит их волю. Тут нужна уверенность в себе, чтобы не испортить все священнодействие своими плохими желаниями, вроде жажды мести или чего-то другого.
  Исполнение желания богов не собственная прихоть, а правильное дело, и его нельзя портить ничем. В том числе и кровью. Это же не олени, которых потом забьют в качестве жертвы богам и на прокорм собравшимся. Желающие нашлись и вышли вперед, у каждого в руках либо конопляная веревка, либо кожаный шнурок. Два дикаря в шкурах оленя приподымали лежащего, третий закидывал шнурок и душил. Хрипы, налитое кровью лицо, конвульсии, ужасный конец. Один, помоложе, совершенно не сопротивлялся. Следующий, крепкий телом и духом, толкнув помощника казнящего головой и отбросив, попытался встать, но его прижали к земле, и исполнитель воли богов затянул петлю. Вот так умерли все пятеро. Джек снова взял топор и связался с богами - те были удовлетворены. Он передал это всем, и те с чувством исполненного долга, разошлись с места казни.
   Джек проснулся. Голова перестала болеть, но на душе было как-то странно. Словно он сейчас сделал что-то, караемое волочением, потрошением и прочим, и ощущает, что за этим еще не пришли к нему, но это обязательно будет и, возможно, вскорости. Еще одно ощущение-словно он видел не сон, а постановку какой-то пьесы, но особенной. Он понимал ее особенность, но не мог выразить это понимание словами. Прямо, как тогда с Мэри Мортимер - ощущаешь себя, что готов ради нее Пелион на Оссу воздвигнуть или Сноудон на Кросс-Фелл, если уже местными горами пользоваться, но слова не идут с языка и только мучительно краснеешь, а Мэри улыбается и спрашивает: 'Что же ты хочешь сказать, Джек?' Да если бы он мог тогда что-то вымолвить!
  Но вот гадание на топоре-это что-то интересное. Хотя нет, у древних греков (вот ведь странный народ, когда-то поражавший всех, а ныне-увы) была аксиомантия, то есть тоже гадание на топоре, только его втыкали в полено и что-то там ощущали. Кажется, так. Может, это он во сне увидел эпизод из читанной когда-то книги, вроде 'Фарсалии' или 'Анабасиса' про попадание в лапы дикарей и принесение в жертву группы героев? У Гомера вроде такого нет, хотя циклоп еще не так гостей кушал...
  Странный и томящий сон покинул Джека после удаления излишков жидкости, но настроение не поднялось до тех пор, пока после полудня на левом крамболе не замаячил парус. Спустя две склянки обнаружилось, что это двухмачтовая тартана под испанским флагом. Началась погоня, сильно осложненная частыми ослабеваниями ветра. Тут Джек с радостью осознал, что оснастка бригантины сильно помогла ему. С косыми парусами на гроте многое проходило легче и быстрее. Будь у него оснастка брига - тоже бы справился, но дольше и потратив больше усилий. Расстояние неумолимо сокращалось, несмотря на игру ветра и попытки капитана тартаны удрать ближе к берегу. И вот ударила носовая пушка 'Грасхоппера' Ядро плюхнулось в воду в полукабельтове от форштевня тартаны. Неплохо сработали на пушке. Надо бы его премировать лишней порцией рома. Так решил Джек, но тартана не захотела сдаваться, а рыскнула вправо, и на ее борту вылетел белый клубок дыма. Глядите, они огрызаются! Судя по грому выстрела, это трех или четырех фунтовка .
  И что же дальше? Второй выстрел, через две минуты, что не совсем плохо для невоенных. Где упали ядра, Джек не смотрел принципиально, а выбирал подходящий маневр парусами. Раз дерево не трещит от попаданий и не видны столбы воды -значит, купец имеет только одну пушку и своим огнем поражает ангелов, как строители Вавилонской башни, метавшие стрелы вверх с этой же целью. Ничего, он за свои дела еще расплатится. А, может, он везет больно ценный груз и его нельзя сдавать без боя, чтобы потом не спросили за трусость? Может быть, но еще два кабельтовых и начнется огнь уже по парусам и рангоуту строптивца. Еще четверть склянки молчания, еще четыре безответных выстрела- ребята на тартане сбавили темп. А вот теперь пора!
  Увы, его расчеты не порадовали частой стрельбой. Давая выстрел в две с половиной минуты, но на десятом выстреле угодили в грот. Одиннадцатый попал в корму, совсем рядом с рулевым. Это, наконец, охладило воинственный пыл на тартане, и она спустила флаг. Дожали!
  Ладно, сейчас абордажная партия отправится туда, а вот кто поведет приз домой? Наверное, опять Тисдел. Хотя спать с ним на вахте спокойнее, но что-то есть против него в душе, есть. Но надо сделать все красиво и чисто, спросив лейтенанта, не желает ли он отвести приз. Не пожелает- пусть ведет Дакворт-младший. Он медленно, но верно дозревает до готовности к лейтенантскому экзамену, так что это поможет его продвижению. Сейчас он отправился с абордажной партией, а дальше -решим, как вернется юный Хокинс и расскажет, что там таится в трюмах. В трюме тартаны 'Лерида' таился рис и военный груз- ружья в ящиках и конское снаряжение. Оттого на судне оказалась сопровождающая команда, которая и принудила шкипера оказать сопротивление. Когда они продемонстрировали, что не сдались без боя, а только после 'повреждения главного вала', как предписывал своим комендантам Король-Солнце.
  Но сидеть они будут в трюме с минимальными удобствами, куда суровее, чем если бы сразу сдались. Понятно, что виновата военная команда, которая воинственнее тех двух сержантов, размякших на морской прогулке, но раз не смогли найти нужных аргументов, чтобы обойтись без пушечной стрельбы, то пусть оттачивают мастерство дебатов. Или владение гандшпугом - при должном уровне умения и голова цела в итоге, и сопротивления нет.
  Тисдел был согласен отвести приз в Маон и деловито занялся сборами. Джек только внедрил в него мысль о наказании строптивых и не менее чем двух намеках на то, что команда будет страдать из-за сопротивления.
  Тут Джек задумался: а как бы он сам поступил на месте шкипера? Как англичанин -повторил бы возможность сопротивления, и, может, даже лучше, чем они. Как испанец-патриот - тоже. Если бы был испанцем, которому ненавистен их премьер Годой, втянувший страну в войну, а сейчас пребывающий в отставке - стрелял бы до конца запасов пороха, но с другого борта, в пустоту.
  
   _________
   С утра удача не ушла от 'Грасхоппера', а милостиво выплыла из-за горизонта. Вышедший на палубу Лоуренс как раз застал момент обнаружения возможного приза и поворот оверштаг в его сторону. Поскольку морские ноги Тобиас еще не отрастил, то после поворота был извлечен из-под фальшборта и отряхнут. Поскольку им занялись оба юных джентльмена, то можно было их спросить, из-за чего все это. Оба мичмана ответили 'Сноу', причем у них получилось это одновременно, поскольку каждый старался сказать это скорее. Доктор ответа не понял и занялся отряхиванием. Тут в дело вступил Джек, пославший Стэрди на мачту, наблюдать за сноу, а Тобиаса после обмена приветствиями просветивший, что впереди возможный приз. Джек специально не воспользовался морскими терминами, чтобы все было понятнее.
   Сноу оказался не снегом, а типом морского судна, у которого специфически расположены мачты-как именно, Тобиас опять не понял, но и не будем мучить его и читателей. Сноу нес французский флаг, но пушек не имел, оттого сопротивлялся пассивно, пытался прорваться к берегу. Но Джеку приз, засевший на берегу и разбитый прибоем, совершенно не был нужен, потому он и воспользовался превосходством в скорости. После угодившего в корпус ядра триколор пополз вниз. Эксперимента ради Хобридд отправил на приз обоих младших мичманов, а Дакворта предупредил, что в Маон трофей повезет он, если сноу стоит больше, чем прошлогодний снег.
  Вернувшийся Стэрди почтительно отрапортовал, что сноу называется 'Репюблик', несет груз разного зерна и круп. Судно старое, содержится отвратительно даже для купца, экипаж повергнут в совершенное уныние. Капитан по случаю захвата застрелился, а экипаж из одиннадцати живых добрался до запасов спиртного и сейчас упился как Робеспьерова ослица. Джек удивился термину и Стэоди пояснил, что так говорил один пленный французский офицер, которого он видел раньше. На королевском флоте они использовали другой термин, а в республике пошел в ход именно такой. Тобиас поинтересовался:
  --А что за крупы везет судно?
  --Рис, дробленый ячмень, сэр. Может, есть еще другая крупа, но капитан уже не ответит, а мы не стали смотреть во всех мешках.
  --Может, взять мешок-другой из груза и заменить им вчерашний горох?
  --Вы так находите полезным, доктор? Так и сделаем.
   Джек распорядился, и, выполняя его приказания, Дакворт побежал в каюту собирать нужные вещи, боцман отобрал восемь матросов в партию для перегона сноу. Стэрди, которому указаний не перепало, принял героическую позу у фальшборта, словно перед ним стоял художник и писал портрет: 'Адмирал Стэрди после разгрома врага в сражении у каких-то островов'. Когда же он вытащил пистолет из-за пояса и принял воинственную позу, Джек это обнаружил и разнес будущего адмирала за мальчишеские проделки с заряженным оружием. Потухший мичман направился сдавать его. 'Репюблик' с новым экипажем отправилась в Маон, а Джек решил лечь в дрейф и подождать другую добычу.
   До вечера никто не появился, потому Хобридд направился ближе к берегу-вдруг там кто-то крадется, стараясь оказаться незаметным. Утром состоялась кара для двух матросов, что на призе спрятала бутылки с вином, отняв их у французов и к утру с трудом удерживалась вертикально. Это было первое значительное событие дня, вторым оказалась замена гороха рисом. Команда съела его со свининой хоть и без энтузиазма, но хорошо. День прошел в поисках призов, вглядывании в морскую даль, не идет ли добыча, приборке и учениях - все как обычно. Следует добавить, что трофейная кошка вполне освоилась на новом месте, охотно давалась всем в руки (тоже немаловажно для людей в море) и уже поймала пару крыс. Как выяснилось, у нее была своя манера доклада о победах. Крыс она съедала, а хвосты оставляла и выкладывала рядом с камбузом. Хокинс попытался сочинить оду ей, сравнив хвосты крыс с рострами римских времен, но не преуспел далее шести строк. Увы, хоть он был тоже сыном владельца конюшни, как и Китс, но далеко уступал тому в мастерстве, ибо не мог придумать, что ваза-это еще не похищенная невеста тишины.
  'Thou still unravish'd bride of quietness!
  Thou foster-child of silence and slow time...'
  Куда уж бедному Хокинсу с его:
  'Крысиный хвост с рассвета украшает палубу -
  То 'мельника' настиг прыжок твой, миссис Салли!'
  Кошку вообще-то звали Мисс Салли, а не миссис, но стихи от этого смелого искажения истины лучше не стали.
  Следующие два дня протекли в борьбе со штормом и запором, поскольку съеденный рис именно так сработал на большинство матросов. Коку заявили, что если он еще раз сварит такую гадость, то его засунут в котел и используют голову как пудинг. И правильно: восседать на сетках в свежую погоду и мучиться запором-это еще те ощущения, дарованные нам в качестве познавания этого мира. Джек, который поел еще и рисового пудинга с салом, страдал тоже, но ему в левой раковине ждать все откладывающегося процесса было несколько удобнее. Юным желудкам мичманов было все как с гуся вода. Лоуренс ел мало, ибо пребывал в меланхолии, оттого совсем не пострадал.
   За обедом Хобридд пожаловался на опыт вчерашнего поедания риса и сегодняшний исход, когда он разрывался между необходимостью идти наверх и бесплодными попытками дефенестрации, как он выразился, спутав два латинских термина. Тобиас хорошо посмеялся, а потом уже рассказал Джеку о разнице между ними.
  -- Кстати, когда я путешествовал по Австрии, то мне рассказывали о двух тамошних дефенестрациях. Когда была первая, я уже забыл, кажется, лет так четыреста назад, когда из окон выкинули весь магистрат и бургомистра, а вот вторая произошла через пятнадцать лет после коронации нашего короля Джеймса Первого. Тогда выкинули из окон в ров двух имперских наместников и их секретаря. Жители рассчитывали, что во рву они разобьются, но произошло чудо, и наместники ушиблись, но остались живы. Секретарь еще сохранил в себе силы удрать домой, собраться и ускакать в столицу, где он был первым вестником о мятеже в Праге. Как потом говорили злые языки, он стал рыцарем в ознаменовании подобного подвига, но к его фамилии было добавлено слово, означающее 'высоко упавший'. Впрочем, я готов признать, Джек, что дефекация и дефенестрация иногда могут означать одно и тоже: ведь крепостные рвы были местом для сброса не только наместников, но и того, что утром осталось от вчерашнего обеда.
   Они снова посмеялись, а затем Тобиас предложил Джеку один рискованный, но, возможно, перспективный план. 'Грасхоппер' должен был доставить Тобиаса к берегу и высадить неподалеку от городка Вилльяфрансиска, после чего его забрать через два дня. Если он отчего-то не явится, то попытку стоило повторить еще через два дня. Дальше уже и не стоило снова рисковать. У Тобиаса было ощущение, что он сможет кое-что узнать о прибрежном судоходстве и прочем интересном.
  Хобридд воспротивился. Высадка ученого, но малоприспособленного к реалиям жизни доктора на побережье, во враждебную страну-это же прямо самоубийство! Если его поймают, то ему грозит тюрьма до заключения мира, которого все никак не видно. а то и смерть за шпионаж. А насчет судоходства Тобиас вряд ли что-то узнает-разве это скажут иностранцу? Это же не изложение древней истории городка и высокоученый спор, вино с чьего виноградника более ценно. о чем охотно расскажут даже гостю страны.
   У нежелания отпускать Тобиаса был и личный момент. Тобиас нравился к Джеку как собеседник и друг, с которым можно было поделиться многим. Ведь став командиром, Джек отдалился, по обычаям флота, от прочих офицеров, а от команды он был далек и раньше. Поэтому командир мог перемолвиться словечком о чем-то не военно-морском только на совместных обедах с кают-компанией, но там тоже было много ограничений. Надо было получить свой штаб, то есть стать адмиралом, чтобы заиметь компанию практически друзей и однодумцев, где можно пообщаться чуть по- другому. Хотя флаг-офицер, конечно, не друг адмиралу, который может быть вдвое старше, но он может быть родственником, с которым меньше сковывают условности....
   Джек поймал себя на мысли о том, что раз он рассуждает о сложностях жизни капитана и адмирала, то, наверное, ему суждено достигнуть этих высот. От того он малость размяк, а Тобиас, увидев, что Джек сбавил пылу в дискуссии, воспользовался этим и взял Джека на 'слабо', заявив, что если подход к берегу почитается Хобриддом как опасный для вверенного ему корабля, а потому нежелательным, то он не осмеливается настаивать на риске для Джека, корабля и команды. Так Хобридд и попался, дав согласие и вызвав помощника штурмана, чтобы тот после выпитого стакана малаги сообщил нужный курс к побережью.
   ____
  Через два дня Тобиас не обнаружился в условленном месте, поэтому пришлось повторить попытку через четыре. Пока шлюпка уходила в ночь и возвращалась, Джек нервничал и постоянно требовал молчания на борту, словно мог услышать, что там делается в месте встречи, а ругательство рулевого, у которого заболела нога от ночной сырости, заглушит нужные звуки. Наконец, послышался близкий плеск весел. Караул морской пехоты взял ружья на изготовку. Из близкой темноты показалась вспышка, потом исчезла, потом снова появилась. Это они, и все хорошо, потому как три вспышки и больше-это был бы сигнал, что они захвачены испанцами или французами, и сейчас с ними названые гости.
  Им тоже просигналили двумя вспышками фонаря. Теперь очередь пароля. Из подошедшего совсем рядом баркаса послышалось: 'Ройял Оук'. Голос Стэрди узнаваем, но кажется каким-то тоненьким, как мышиный писк. Это он 'пустил петуха' от волнения, или простыл? Будет Тобиасу работа сразу по возвращению.
  Ответ: 'Ройал Соверен'. В ответах самое главное слово 'Ройал', прочие слова не важны, потому как если баркас возвращается с паролем 'Ройал'- не нужно ожидать абордажа врагов. В противном случае Стэрди говорил бы 'Оук', а после 'Соверена' последовал бы мушкетный залп, а, может, и картечь. Но ничего такого не произошло. Баркас подвалил к борту, и мичман прокричал:
  --Сэр, все хорошо, доктор с нами!
  --А где же он? Я его не вижу.
  И правда, Джек не мог различить голову Тобиаса .
  --Сэр, он жив, но не в себе...
  --Час от часу не легче! Что там может быть с ним?
  --Надрался, сэр, как Рипли в Маоне! Сам не поднимется, нужно подымать!
  Джек распорядился, и Тобиаса завернули в одеяло, запеленали тросом и аккуратно подняли на борт, после чего отнесли в лазарет. Бестолкового помощника хирурга Джек списал на берег, теперь там заправлял один из новичков, Эванс. Как оказалось, он как матрос оставлял желать много лучшего, но медицине учился охотно и имел голову на плечах. Вот в добрые руки Эванса Тобиас и попал. Эванс, разбуженный, быстро понял, что ему надо делать, и захлопотал. Нужным образом уложил своего начальника, чтобы, если у того начнется рвота, не подавился ею, укутал доктора и отправил разбуженного юнгу Тома с двумя бутылками к коку, чтобы набрать горячей воды, если на камбузе она есть. Если не окажется, то подождать, пока согреется.
  --А для чего эта горячая вода? Насколько я помню, когда упивался, то жажда потом была дикая, но горячей водою ее не утолишь.
  --Сэр, это не для того, чтобы господин Тобиас пил. Я их положу к нему в койку, чтобы согреть его. Напившиеся часто замерзают и простужаются, даже в теплое лето. Ночью стало холодно и все. А на кораблях в море еще более сыро, чем у нас летом в Даунсе.
  --Тогда все правильно. Том, скажешь коку, что горячая вода у него должна найтись. ДОЛЖНА!
  Джек приказал, что если доктору станет плохо, то пусть немедленно известят его. А сам отправился себе в каюту, где его должен был ждать Стэрди с подробным докладом.
   Как оказалось, в нужном месте доктор их не встретил. Они немного подождали, держа наготове оружие. В группе было два пессимиста, что считали доктора пропавшим навсегда, потому мичман регулярно затыкал им рот. Потом кто-то свистнул. Стэрди свистнул в ответ и назвал пароль. По-испански, точнее, как думал сам мичман, что это по-испански. Ему ответили, но не совсем похоже, как он рассчитывал услышать. Дальше навстречу Старди вышел местный житель, вооруженный 'траббукос'. Судя по описанию, это был мушкетон. Такие встречались среди английского абордажного оружия, но не всегда. Возможно, это были какие-то трофеи с захваченных кораблей лягушатников.
   Дальше состоялся диалог двух не понимающих друг друга людей, но путем эмпатии и жестикуляции до Стэрди дошло, что доктор лежит неподалеку, он идти не может, но не ранен. Что именно с Тобиасом, мичман не догадывался, пока не увидел. Доктора завернули в парус и отнесли в баркас. Местный еще и показал, чтобы забрали две полные корзины, что были рядом. Стэрди хотел дать ему гинею, но тот отказался и из его 'пояснений' мичман понял, что доктора он почитает как уважаемого человека, брать деньги за помощь которому нельзя. Стэрди покраснел и добавил, что он не очень уверен в своем 'переводе', но почему-то ощущает именно так.
   Джек поздравил его с удачным походом и велел отдыхать. Через восемь склянок его вахта, так что надо быть готовым. А как рассветет, курс на порт-Маон. Стэрди отсалютовал и отправился на боковую. А через четверть склянки сам Джек двинулся наверх, сменить Хокинса. Как раз тот отоспится и утром отправится на приз, следовать за 'Грасхоппером' в порт.
  К завтраку Тобиас опоздал, хотя и по уважительной причине-осматривал трех раненых, появившихся, пока он обретался на берегу. Потому стюард замаялся подогревать кофе. Джек кофе иногда пил, но предпочитал ему чай, причем без молока, и даже на суше, когда с молоком куда проще. Вот сейчас он решил начать день с кофе, чтобы благородный напиток малость прочистил мозги Тобиасу после вчерашнего. И не ошибся: опоздавший доктор хлестал кофе как верблюд после возвращения из пустыни. Такое сравнение выдал он сам, осушив первую кружку.
  --Я специально приказал приготовить побольше. Надеюсь, напиток поможет утреннему страданию.
  -- Мне кофе помогал после хорошего приема виски и бренди. Как вы знаете, Джек, я не любитель рома и практически его не пью. После избытка пива -лучше не становится. Помнится, в Дублине я еле разыскал место, где могут изготовить кофе и увы. Пришлось по старинке эггногом справляться. Кстати, я считаю, что лучше туда добавлять мускатный орех и немного перца, но отнюдь не иные специи.
  --Увольте, Тобиас, от сладкого с горьким в утро 'Вавилонского плача'. Лучше просто поспать, а еще более - согрешить с дамою.
  --Джек, я все больше начинаю считать, что похмелье- не состояние, подобное болезни, а то, что сам человек вообразил себе. Потому что у большинства людей свои рецепты того, как достигнуть облегчения. Сходство случается, с моей точки зрения, когда сын повторяет способ отца, сам или по его совету.
  -- Тобиас, ну ведь подумайте: всех людей с похмелья подташнивает, у них дрожат руки и болит голова. Как они могут сами себе это придумать?
  --Потому, что они слышали и видели, что если кто-то страдает от вчерашнего перепоя, у него дрожат руки и он говорит, что если ему не дадут, скажем, творога, то он не выдержит мук и помрет. Поэтому, когда он переберет, то ждет, что руки задрожат-и они действительно дрожат! От ожидания! Сухо во рту-но ведь и без похмелья по утрам может быть такое же ощущение!
  --Да, такое бывает, когда проведешь ночь в тесно набитой спящими людьми комнате.
  --Вот пример внушения - что ожидает нас за гробом?
  --Интересный полет мысли, от похмелья до гроба.
  --Тем не менее. спроси любого, и он ответит. что праведные отправятся в рай, а грешные в ад. Поскольку праведных и святых не так много, большинство согласятся, что их, скорее всего, ждет ад. Они могут надеяться лишь на то. что к ним отнесутся милосерднее, чем они заслужили. Приверженцы Римского папы могут успокоить себя чистилищем,где получше, чем в аду, но тем не менее, все знают, что грешные будут страдать, больше или меньше, а праведные будут наслаждаться. С этим согласится и католик, и ортодокс, и приверженец английской церкви, и большинство сектантов, хотя некоторые из них способны на любую выдумку. Отчего? Потому что ему так рассказали с детства, поскольку никто не вернулся оттуда и не сказал, что за пьянство его приговорили к тремстам годам сковородки, но за спасение утопающих в шторм простили двести девяносто девять из них. Он поджарился оставшийся срок и теперь находится в раю. Так?
  --Так, но не будет ли разговор о подобном впадением в ересь?
  --Джек, но мы же не организуем мятеж и не будем отрицать права короля Георга на руководство церковью? Нет, и свои мысли не будем распространять дальше. Мы просто хотим разобраться в нашем мире, как он устроен. Аналогично думают иудеи и приверженцы пророка Магомета. Но вспомним и другое - греки и римляне совершенно не так представляли все это. Отдельные, крайне немногие люди могут даже удостоиться бессмертия, отдельные, особенно выдающиеся злодеи этого мира удостаиваются вечных мук, а большинство живущих просто вечно бродят тенями по туманным местам. Кстати, эта картина представляется мне лучшей, чем у Данте, жизненней, хотя какая может быть жизнь после смерти...
  --Мы опять уходим в очень опасное поле. Лучше поговорим о других новостях. Расскажите о том, что удалось узнать в Испании, и где, кстати, вы так хорошо нагрузились.
   -______
  --На свадьбе. Не своей, разумеется, а дочери алькальда Вилльяфрансиски Мерседес. Начинали мы еще позавчера, а вчера был решающий день. Но хоть убейте, не вспомню, что было после венчания- все смыто, как щелоком, из памяти.
  --А кто счастливый жених?
  --Он уже счастливый муж, и, возможно, сделал первый шаг к тому, чтобы стать счастливым отцом. Если не принял столько, сколько я. А я должен был попробовать все вина из окрестностей. По крайней мере, такие были планы, но я не знаю, успел ли отдать должное всем. Но от меня требовалось меньше, чем от Энрике.
  Он из очень хорошей картахенской семьи, и я еще успел переговорить с одним его родственником, что служит в тамошнем арсенале. Думаю, что я мог бы кое-что интересное рассказать почтенному адмиралу, если бы он встретился неподалеку.
  --Да в чем проблема? Если этот родственник рассказал вам, насколько хорошо в арсенале с порохом или рангоутом, то передайте мне, я включу это в рапорт адмиралу. Или вы сами напишете дополнение, которое будет вложено в конверт.
  --Спасибо, я так и сделаю. Но я узнал не только кое-что для адмирала Кейта, а и для 'Грасхоппера'. На следующей неделе из Картахены в Валенсию должен отправиться один интересный корабль. Называется он 'Санта Каталина' и на нем должны быть пушки и порох для новых береговых батарей.
  --А когда он отплывает?
  --Ориентировочно через неделю, но там идут какие-то споры между генералами. Каждый хочет, чтобы пушки отправились не туда, а куда он считает нужным. К тому же вы не знаете испанские порядки. Испанский чиновник, если не заинтересован лично в чем-то, то не может понять, для чего он должен усердно работать и сделать все вовремя - к чему такая спешка? Пусть пройдет еще неделя или больше, может, тогда... Я вообще удивляюсь, как в Испании могут существовать купцы и что-то поставлять городу, армии, флоту? Или они просто отдают товар, не надеясь на получение денег за него, а если лет через двадцать что-то заплатят, так это будет чудом их семейного святого. Да, если чиновник ощущает личный интерес и не мешает, то это не говорит, что чиновник в соседнем здании будет делать также. Поэтому эти сроки только возможны, и вам следует просто иметь их в виду. Если все-таки придет 'Санта Каталина', то перехватить ее, а коль в Картахене что-то выйдет не так-поймаете кого-то другого.
  -- Так и придется сделать. Пока вы пили за здоровье новобрачных, мы и дали работу всем - и вам, как корабельному доктору, и призовому агенту. К сожалению, и морю, похоронив Дика Чейни, как подобает моряку.
  --Расскажите подробнее, а то раненые больше стонали, чем рассказывали.
  --Фоветта 'Эро' из Тулона, капитан Морис Венло. Был такой.
  --А что за разновидность судна? Вот видите, я стараюсь узнать побольше, хотя мичмана ко мне все-таки не прикрепили и обрекли на прозябание в невежестве.
  --Да? Забыл, увы. Фоветта... Она по виду напоминает шебеки-помните, я показывал, как они выглядят. Французские фоветты короче шебек и шире, на них бывает три мачты с латинскими парусами, но встречаются и такие, как мы вчера взяли- с прямыми парусами на фок-мачте и грот-мачте, а бизань-латинская. Строят такие суда и в Генуе, причем на них можно снять латинское вооружение и поставить прямое, и даже в плавании. Вчера утром был шквал, и, когда видимость восстановилась, мы увидели по правому борту эту 'Эро' под французским флагом. Мы тут же подняли 'Юнион Джек'. Расстояние меж нами и фоветтой было даже меньше полумили, поэтому погоня была кратковременной, но французы решили драться, что меня сильно удивило, потому что на ней было всего три вертлюжные пушки и команда семнадцать человек. В таких условиях я бы стал драться против алжирских пиратов, но не против цивилизованных людей! Я сначала думал, что они перепутали нас с мусульманами, но нет, они правильно поняли, кто мы. Поэтому пришлось дать залп картечью по палубе, а потом свалиться на абордаж. Итого у них четырнадцать убитых, остальные в плену.
  --А среди них раненые есть?
  --Да, двое. Один-разрублено плечо (это я постарался), у другого-что-то с ногой. Третий получил только несколько синяков и царапин на лице.
  --Где же они? Я хотел бы их осмотреть.
  --В трюме, но вы, Тобиас напрасно беспокоитесь, ваш Эванс им помогал. Но если хотите, после завтрака гляньте, что там с ними.
  --Всенепременно. Но почему столько убитых, а раненных и пленных почти нет?
  -- Я несколько раз беседовал с армейцами. Они утверждают, что самые тяжелые потери несет отступающая армия. Даже штыковые схватки линий лоб в лоб и резня в проломах крепостных стен столько мертвых не дает. И происходит это потому, что преследующий входит в раж настолько, что не щадит никого. Догоняет, рубит и колет, и даже мольбы о пощаде не помогают. Настолько человек опьяняются кровью и убийством. Только через некоторое время он теряет эту кровожадность и успокаивается. Потому и при защите крепостей принято обороняться только до определенного момента. Иначе, когда разгоряченные штурмующие ворвутся внутрь крепости, то там истребляется все живое. Зачастую даже домашние животные. В абордажной схватке убежать особенно некуда, разве что за борт или вниз в трюмы. Потому если задержаться со сдачей-получается такая же картина. Да и не выживает человек после глубокой колотой раны абордажной пикой в грудь и живот. Это если рубануть катласом вдоль туловища, то человек выходит из боя от боли и потери крови, но выжить вполне может. Ну и картечь по ним тоже хорошо прошлась. Потом мы долго занимались заменой парусов и сплесниванием снастей.
  --Да, чуть не забыл спросить, какой груз?
  -- Соль и армейское обмундирование. Вот насчет последнего- не знаю, удастся ли его продать нашему агенту? Кто еще будет ходить во французских мундирах, кроме самих лягушатников?
  --Вы знаете, многие бедняки согласились бы взять по дешевке. Отпороть какие-то детали, перекрасить-и можно ходить еще долго, если ткань хорошего качества.
  --Я, признаться, и не сообразил про это. Если перекрашивать, то могли бы купить волонтеры из ополчений графств. Или, может, даже военное министерство и поставит какому-нибудь княжеству на континенте, которое сейчас наш союзник.
  -- Тогда я, с вашего позволения, отправлюсь к пленным и осмотрю их. Мы сейчас идем в Маон?
  --Да. Хокинс сейчас командует 'Эро', а Стэрди дуется, что назначили не его. Вообще-то он побойчее и сообразительнее Хокинса, но Хокинс внимательнее, а Стэрди может в спешке много чего забыть. Но они еще очень молоды, и пока обоим я не могу доверить самостоятельно отвести приз. Поэтому они будут поочередно изображать из себя адмиралов, захвативших испанский караван с золотом Америки. Я, признаться, сильно беспокоюсь и за Дакворта, но он уже справился раз, и, надеюсь, что справится снова и снова. А что в тех корзинах, что доставили вместе с вами?
  --Не знаю, ибо память еще не восстановилась. Наверное, угощение для моих друзей, то есть вас, от счастливых семейств Вилльяфрансиски.
   ___________
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
   Да, это так и оказалось. Тобиас настаивал, чтобы моряки со шлюпки, привезшие его с берега, получили хоть часть вина из доставленного. Джек сопротивлялся, но в конце концов дал согласие. Все же на каждого придется с полстакана вина. Не должно это вино даже с порцией грога сильно повредить службе.
   Но Джек сказал, чтобы Тобиас сам и занялся раздачей этого вина заслужившим. Это будет правильно как с точки зрения благодарности доктора, так и с точки зрения того, что незачем утруждать баталера для выполнения благотворительности задуманной кем-то другим. Захотел - пусть претворяет в жизнь. Тут в его голове всплыла на первый взгляд странная мысль, что инициатива наказуема. Подумав еще, Джек решил, что мысль в принципе правильна. Если ты замыслил, как Нельсон, прорезать строй противника, то ты и должен атаковать донов или французов, увернуться от продольного залпа и втиснуться в нужную прореху в строю врага. Хочешь жениться на мисс Софи-должен очаровать ее и родителей, а потом всю жизнь видеть ее рядом. Это может оказаться действительно наказанием за инициативу заявить Софи, что он того желает.
  'Грасхопер' шел курсом на Маон, приз неотвязно держался в кильватере, что можно поставить в заслугу Хокинсу. Джек занялся текущими делами, но что-то его все время беспокоило. Чуть позже он понял, что именно. Тобиас не то прикидывается, не то впрямь ведет себя как человек не от мира сего, но пребывание его на вражеской территории просто из желания выйти и погулять, между делом услышав нечто полезное и побывав на свадьбе, выглядит просто как мальчишество, совершенно как на уровне наличных мичманов. Совсем, как Стэрди, который строит рожи Хокинсу, когда думает, что Хокинс его видит в подзорную трубу. А так не должно быть, Тобиас совершенно другой человек. Что-то за этим кроется. Уж не шпионит ли доктор на страну? Джек догадывался и даже слышал, что у Англии есть шпионы, но совершенно не знал, на какую британскую службу они работают и как именно. Кажется, его ждет возможность узнать больше. Но как лучше задать вопрос Тобиасу, чтобы не обидеть того? Спросишь прямо: 'Вы шпион?', а он может и обидеться. Как на то, что его разоблачили, так и на форму вопроса. Вдруг ему не нравится термин 'шпион', а себя называет...А как, кстати? Надо подумать. Джек вел шлюп вперед, но продолжал размышлять. Нет, не должен Тобиас обижаться на это, ведь все освящено Ветхим заветом. Как его учили в детстве: 'И послал их Моисей высмотреть землю Ханаанскую и сказал им: пойдите в эту южную страну, и взойдите на гору и осмотрите землю, какова она, и народ живущий на ней, силен ли он или слаб, малочислен ли он или многочислен? и какова земля, на которой он живет, хороша ли она или худа? и каковы города, в которых он живет, в шатрах ли он живет или в укреплениях?
   и какова земля, тучна ли она или тоща? есть ли на ней дерева или нет? будьте смелы, и возьмите от плодов земли. Они пошли и высмотрели землю от пустыни Син даже до Рехова, близ Емафа'. Тут, конечно, нет ничего про флот, но ведь Моисей шел по пустыне, и иудеи за ним, какие же тут корабли. Но даже шпион по морским делам будет узнавать почти тоже самое. Ах, опять шпион! Ладно, пусть будет глаз Моисеев. Или 'Всевидящее око'.
  И вот, во время вечерней трапезы, когда они, чтобы не перегружать желудки на ночь, лакомились хамоном и вином из окрестностей Виллафрансиски (правда, Тобиас никак не мог вспомнить, чье именно из владельцев виноградников), Джек и решил прояснить ситуацию. Как он ни готовился к дипломатической речи, но вышло именно 'с грацией бегемота'.
  --Простите, Тоббиас, за нескромный вопрос, но я предполагаю, что вы являетесь шпионом нашего правительства. Я бы не задавал этот вопрос, если бы мы встречались в кабачке в Маоне, но, коли вы вписаны в судовую роль, то я не могу не уточнить.
  Тобиас промолчал и с укоризной глянул на Джека. Взгляд его говорил нечто вроде: 'Зачем ты говоришь юной девице перед алтарем, полной предчувствия неземной любви, как в ее любимом романе, что ее ждет еще двадцать лет стирки, пеленания и детского поноса?' Хобридд почувствовал себя осквернителем могил или сообщником Гая Фокса, поэтому выпил снова. Чтобы не было так больно за...
  --Видите ли, Джек, я не назвал бы это именно такими словами. Для моих отношений с правительством больше подходит слово 'агент'.
  Кэп Очевидность, воспользовавшись тем, что его давно не гоняли, а оттого забыли про его существование, вклинился и забормотал, что это сейчас жители телевизионного века считают агентов исключительно деятелями спецслужб, а тогда это просто уполномоченный кем-то на что-то человек. Хоть правительством, хоть купцом на представление его интересов среди племени юмбо - мумбо. Но долго ему вещать не дали. Беседа сменилась глубокомысленным молчанием.
  Наконец, Джек решился:
  --Я ничего не имею против ваших взаимоотношений с Кабинетом Его Величества, но хотел бы заметить, что не хочу, чтобы эти взаимоотношения мешали действиям корабля. Потому попросил бы сообщать о том, что вы планируете делать, если это способно затруднить мои действия. То есть, если вы хотите, чтобы я доставил вас, скажем, в Барселону, предупреждайте заранее, чтобы имелся запас времени на это.
  Джек ощущал, что говорит, как закоренелый крючкотвор-законник, но отчего-то лучше не получалось. Потому он отхлебнул еще вина в надежде, что оно поможет. Но все же лучше не стало.
  --Безусловно, Джек, и я даже не хочу настаивать, чтобы вы второй раз подходили к берегу и рисковали кораблем. Я лучше попробую сам добраться до Гибралтара или Португалии.
  --Это еще опаснее, ведь возле Гибралтара вас или других, как вы, явно должны ждать.
  Ладно, отложим это до нужных времен. А что именно привлекло вас к Вильяфрансиске, или как называется этот городок?
  --Меня там знают, как местного землевладельца. Хотя замок, некогда купленный мной, находится в том же виде, что и тот, что под Ферролем, но аренда земель приносит немного больше.
   _____
  --О. так у вас два поместья!
  --Недавно стало почти три, скончался мой родственник в Ирландии и мне перешло его владение. Я там еще не был, но опасаюсь, что оно такое же, как околоферрольское. Письмо от управляющего мне уже приходило, но оно только сообщает, что владение мне завещано. Как только прояснится, жив ли другой возможный наследник, что может попытаться опротестовать переход прав владения ко мне, управляющий и сможет пересылать мне доходы от аренды.
  -- Насколько вероятно появление вашего соперника?
  --Ничего определенного сказать не могу. Он некогда уехал в Вест-Индию, и ходили слухи, что пропал там. Насколько я понял Гогерти (это управляющий, что писал мне), вот-вот должен истечь срок признания вест-индского наследника безвестно отсутствующим. Может, он уже и истек. Письмо Гогерти было два месяца назад, а нового я не получал. Может, оно ждет меня в Маоне.
  --А сколько лет нужно для признания человека безвестно отсутствующим?
  --Законник из меня плохой, кажется, пять лет, но могу и ошибиться. Патрик уехал на Барбадос сразу после 'испанской тревоги', а вот когда появились сведения, что он пропал или умер, я уже точно не помню. Скажу по секрету, уехал он, оставив долги и пяток обольщенных девиц, на которых он хоть и обещал, но не женился. Если Патрик жив и в Вест--Индии не обнищал так, что рад даже лишнему шиллингу, то я бы на его месте в Типперери не возвращался. Ибо жениться на всех девицах он не сможет, значит, кто-то из отцов или братьев останется недовольным. То есть либо дуэли, либо, поехав в Клонмел, он совершенно случайно окажется в водах Шура. В тех местах подобные случаи происходят регулярно. Нагрузится сквайр или его управляющий сидром, и ощущает себя Королем Уильямом на Бойне, но с ними случается не то, что с добрым королем Вильямом, а то, что было с герцогом Шомбергом, правда, в не столь почтенном возрасте.
  Джек нутром почувствовал, что они опять опасно приблизились к политике и сменил тему разговора. Он стал расспрашивать о настроениях в Испании. Но Тобиас ответил кратко, что народ устал от войны, в которой практически отсутствуют успехи, зато есть много поражений. А Годоя просто ненавидят. Впрочем, это не мешает 'князю мира' богатеть и предпринимать кое-какие меры для возвращения в первые министры королевства. Если бы Тобиас побывал в Мадриде, то мог бы рассказать побольше, но в маленьком провинциальном городке вынужден удовольствоваться вот только этим. Тем более, что много времени и сил у всех отнимали предсвадебные хлопоты.
  -- А саму свадьбу вы не начинаете вспоминать?
  -- Увы, нет. Могу только заключить, что я еще и много танцевал, раз у меня болят ноги.
  --Наверное, со всеми оставшимися еще не замужем девушками, раз вы владеете там поместьем?
  --Не буду протестовать против этого, потому что некоторые дамы на меня смотрели так, что только традиции испанского общества мешали им немедленно схватить меня, закинуть за спину и доставить к алтарю, предварительно запугав для того, чтобы я сказал: 'Да' перед священником.
  --Да, как там раненые из числа пленных?
  --Раненый в плечо плох и следует ожидать, что он нас покинет в скором времени, и даже ампутация руки уже его не спасет. Второму я наложил смоляную повязку на ногу, думаю, что через месяц-полтора кость срастется. У юноши оказалось, кроме повреждений лица, сломанным одно ребро справа, но его жизни ничего не угрожает, как и всем нашим раненым. Помощник мой, Эванс, вполне справляется со своими обязанностями, если бы он смог сам ампутировать руку французу, то, возможно. и сохранил ему жизнь. Но справедливость требует сказать, что даже при этом раненые умирают. Эванс только начал свое обучение. потому такая операция для него слишком сложна. Впрочем, я займусь обучением его, и надо будет даже в Маоне посетить госпиталь или другие корабли, чтобы у Эванса было побольше опыта. И коллегам помощь, и помощник получит необходимые навыки.
  --Это можно только одобрить.
  Джеку снова стало стыдно за чиновничий стиль разговора, но отчего-то другие слова не пришли на язык.
  Тобиас отправился отдыхать от трудов праведных. Нельзя сказать, что он сильно переживал про то, что Джек понял про его тайные занятия, но этого ведь и следовало ожидать. Если человек отправляется на чужой берег и пребывает там долгое время, то кто он? Либо шпион своего правительства, либо шпион чужого. Тобиас, правда, не догадывался, что существуют двойные агенты и даже тройные. Что делать, в те времена любая домохозяйка не могла похвастать множеством просмотренных сериалов про козни тайных служб и любовь между агентами, борющимися друг с другом. А работодатели ему про это не рассказали. Насчет нижней палубы, то есть матросов, он не волновался. Если удастся перехватить какой-то ценный приз, про который узнал Тобиас, то никто не будет думать о шпионаже, если им намекнуть, что у Тобиаса есть знакомые среди контрабандистов. Знакомство с такими людьми не дивно и в Англии, а можно и рассказать, что группа контрабандистов информирует про другие перевозки в обмен на невнимание к ним самим. Если же за это придут призовые деньги, то вряд ли кто-то сболтнет про это при чужих. А если сболтнет, то здравомыслящий сосед заткнет рот болтуну. Но Тобиаса беспокоило другое. Он все больше и больше уверялся в том, что с Джеком что-то не так. Он все чаще в беседе произносил нехарактерные для него слова, к тому же поделился некоторыми своими снами, из которых можно заключить, что их видит словно не британский моряк, а неизвестно кто. Конечно, иногда случаются очень непонятные и даже пугающие сны, но, когда сны о том, что он не тот, кто есть на самом деле, множатся, это подозрительно. Либо Джек так начинает сходить с ума, либо подозрения Лоуренса правдивы. Но возможно ли такое, чтобы чья-то душа переселилась в другого? Да, кое-что про это можно найти, но насколько это возможно? Чудеса бывают, и иногда совершенно неожиданные. Но нельзя же опираться только на греков, должны же быть какие-то новые факты, рассмотренные современными учеными беспристрастно и с точки зрения разума?
  Но это еще не конец. Можно ли как-то подтвердить подозрение в чужом влиянии на Джека? Вот тут у Тобиаса возникла идея, как именно это сделать. Правда, у него не было фонтана и стеклянной гармоники, но имелись голова на плечах и гитара. И плевать, что Лавуазье и Франклин сказали : это все ненаучно! ___
   Но лучше этим заняться в порту. Потому что на море может случиться форс-мажор. Скажем, появится фрегат под испанским флагом, а коммандер еще из транса не вышел. И даже выйдя, еще не в себе. А кроме него на палубе сопляки, то есть юные джентльмены. Так что - Маон и не раньше. Тобиас при этом совершенно не учитывал то, что он еще не уговорил Джека на сеанс месмеризма, а уже думает о деталях. Что еще раз говорит о том, что вошедшие в научный раж энтузиасты не смотрят по сторонам, а рвутся в пучину познания. Но будем немножко снисходительны и отметим, что Тобиас не сразу потребовал от Джека сеанса магнетизма.
  По пути в Маон попали в шторм и целый день испытывали себя на прочность. Корпус 'Грасхоппера' стал течь сильнее, но помпы справлялись. Джек беспокоился за Хокинса и его команду, тот отстал, но после улучшения погоды догнал и занял место в кильватере. Как потом выяснилось, Хокинс отстал из-за того, что не смог правильно воспользоваться латинской бизанью. Действительно, практику пользования латинским вооружением ему было взять неоткуда. А прямые паруса у приза значительно уступали в площади 'Грасхопперу', оттого он и отставал.
   В Маон шлюп вошел, приветствуемый публикой на набережной и выстроенными на палубе моряками шлюпа 'Ифигения'. Джек по этому поводу съехидничал, что это они из почтения к его призам, ибо 'Ифигения' все время пребывает при адмирале, оттого и добыча не ловится. Доля же от трофеев Джека адмиралу идет, а вот им-нет. Впрочем, не нужно везде видеть темную сторону - моряки 'Ифигении' могли и преисполнится почтения к соратнику, успешно терзающему торговлю донов и лягушатников. Пусть даже им за это даже шиллинга не перепадет.
   Дела по призам проходили через призовой суд, что могло затянуть выплаты я на полгода и более. Потому придется снова выдавливать из агента аванс под будущие продажи судов и грузов. Привычное дело. Правда, если 'Грасхоппер' сопровождал бы эскадру, особенно при блокаде Бреста и прочих мест, то в порту все равно мог оказаться через несколько месяцев. Это сейчас у него такая синекура- поймал и пришел. Хотя, собственно, она именно оттого, что экипаж невелик. Когда на нем всего сотня человек, уже три четыре приза сильно портят вахтенное расписание. С офицерами же совсем беда. Пребывание в порту затянулось на четыре дня. Аванс лихо прокутили, а затем похмелье пришлось устранять тяжелым физическим трудом. Оказалось, что треснул брам-рей на фок-мачте. Доблестный плотник, что не кидался пропивать честно полученные гинеи, а предварительно облазал весь корпус и рангоут и доложил Джеку о таком форс-мажоре. Пришлось идти в порт и пресмыкаться перед тамошними владыками складов и запасов в них. Выпрошенный рей был несколько длиннее нужного размера, но доблестный плотник заявил, что он возьмет двух смекалистых ребят из команды и все будет сделано как надо. Джек вверил ему обработку рея и отбыл на берег. Пора было развеяться.
   А за порядком присмотрит Тисдел. Он довольно отдохнул от текущих дел, ожидая возвращения Джека, вот и пусть надзирает за тем, чтобы все ушедшие на берег, вернувшись, нашли шлюп на прежнем месте. Описывая оргии и разгул, следует сказать, что матросы с 'Грасхоппера' ощущали ауру уважения, окружавшую их. Мичманы тоже это отметили. Джек же наслаждался приватно, с Бланкой, потому ничего подобного не узнал. Ну, не до того ему было. Хотя утром Бланка, готовя ему завтрак, сказала, что о его подвигах в Маоне ходят разные слухи, и каждая хозяйка рассказывает о богатстве, свалившемся на капитана. Джек только улыбался.
   После обеда поставили рей на место, и для того, чтобы экипаж пришел в себя, назначили шлюпочное учение. Парусное Джек не рискнул проводить, чтобы не пришедшие в себя не попадали с мачт. А свежий морской воздух и физическая работа помогут избавиться от лишнего в организме. Тобиас не появлялся, но он был отпущен до еечера, ибо вчера много возился с ранеными, передавая их в госпиталь. К сожалению, операции для обучения Эванса пока не было.
  Вечером Лоуренс таки прибыл на борт, а поскольку ничто человеческое ему было не чуждо, кроме женщин (и то временно), то, поднимаясь, не свалился ни вперед, ни назад. Отчего матросы сделали вывод, что нагрузившийся доктор лучше поднимается, чем трезвый. Потом им было о чем поговорить, вспомнив юность на берегу и кто из господ в окрестностях как ходил. Том Пингл рассказал, что их викарий, будучи уже стареньким, плохо ходил, и у него сильно тряслись руки, так что он сам свечу зажечь не мог. Зато приняв пару стаканчиков шерри, ходил легче, и свеча вспыхивала без проблем.
   Тобиас проследовал в каюту, где устроился в гамаке и заснул. А утром случилось то, что спутало его планы с месмеризмом. Пришел бриг 'Андромаха' и доставил депеши от адмирала Кейта. Новостей было не так много, хотя были подробности про апрельский успех сэра Дакворта-старшего близ Кадиса, когда были взяты два испанских 12фунтовых фрегата и пяток судов из состава конвоя. Были и новости помельче, в основном о перестановках офицеров на Средиземном море. Джека же настиг приказ адмирала временно оставить район крейсерства и перейти в район между Тулоном и Генуей, где заняться тем же. Достижения Джека по истреблению торговли противника адмирал оценил высоко (еще бы!), хотя он, естественно, еще не знал о последних призах. Видимо, он надеялся, что и на новом месте Джек наведет шороху на французов. А меж тем паника в старом районе крейсерства уляжется, и купцы будут чувствовать себя спокойнее. Тут Джек вернется и продолжит охоту. Хобридд про себя счел эти мысли вполне здравыми, особенно с учетом еще кое-чего. Ведь доны могли задействовать для поиска 'Грасхоппера' фрегат или корвет такой силы, столкновение с которым могло кончиться печально. А так пусть он ищет Хобридда хоть от Барселоны до Валенсии, хоть от Валенсии до Барселоны. Можно даже посуху.
   Когда же гипотетический фрегат поймет, что докучного шлюпа уже нет и можно вернуться к другой службе, Джек явится и снова устроит ловлю призов. Но во всяком сладком таится привкус горечи, и нельзя исключить, что восточнее Генуи добычи напрочь нет. Всю распугали корабли блокирующей эскадры. Так что он может потерять время, а тем временем призы будут шастать свободно, пока Джека нет.
   В середине дня 'Грасхоппер' поднял паруса и покинул Маон. Середина дня-так определил время Тобиас, прочие сказали бы, что в две склянки полуденной вахты. Но чего требовать с доктора точного следования морской терминологии? Он и в иное время в ней плавал, а сейчас он плавал в поту, страдая после вчерашней смеси марсалы и испанского бренди. Конечно, он мог вспомнить рассказы своей молодости, что нужно пить только известные джентльмену марки напитков, и не снижать крепость их на протяжении вечера. Но ...жизнь именно такова, что так сладко нарушать запреты и наслаждаться не только запретным плодом, но и сознанием того, что нарушаешь заповеди. Впрочем, пока с одним раненым и двумя больными справлялся Эванс. А с собой Тобиас надеялся, что справится. Поскольку самым приятным способом преодоления похмелья Лоуренс считал сон, то так он и сделал-принял лауданума и предался сну. Джек, давно не видя Тобиаса, решил его навестить, но попал на период, когда лауданум подействовал. Ну, раз доктор жизнерадостно храпит, значит, с ним все хорошо. Кстати, утверждение Тобиаса в качестве корабельного хирурга еще не пришло. Джек вздохнул и пошел на верхнюю палубу наводить страх на команду. Ночью пятеро матросов достали где-то припасенный алкоголь и сейчас не вязали лыка. Надо было придумать, как их наказать. ___
   Поскольку килевание Джеку нравилось еще меньше, то мысли его крутились вокруг двух вариантов кары, тоже связанных с водою - привязать к бушприту и оставить так в свежую погоду. Или подольше поработать на помпах. Окончательное решение должно прийти позже, как только эти пьянчуги протрезвеют. Ибо в пьяном виде матросу море по колено, а всякие кары- немного выше уровнем.
   Новое место охоты долгое время совершенно не оправдывало ожиданий. Только рыбачьи лодки и все. Как же лягушатники снабжают свою армию на лигурийском побережье и осажденную Геную? Или она уже потеряна и некого снабжать? Если подумать, то нужно регулярно подвозить припасы не небольших судах или изредка большими партиями на больших же судах. Правда, в последнем случае конвой могут прикрывать французские корабли. Можно рискнуть и отбить отставшее судно. Но можно и нарваться на бдительного конвоира.
  Джек продолжал крейсерство, и, наконец, дождался идущей под берегом на восток добычи. Четыре маленьких судна медленно следовали, рассчитывая на то, что их никто не заметит. Джек спустил баркас с абордажной партией и вертлюжной пушкой (трофей с последнего француза) и приказал возглавившему этот отряд Дакворту-младшему держаться тут и пребывать в засаде. Сам Джек собрался обогнать суда и атаковать их. Если же кто-то из них попытается убраться назад, то нарвется на Дакворта. Судя по очертаниям судов, это были траббаколо, на таком, как сейчас, переменчивом ветру они смогут так сделать. Так и получилось-Джек догнал и остановил двоих. Самая первая траббаколо где-то затерялась. Концевая 'француженка' дождалась смены захода ветра на два румба и двинулась обратно, прямо на Дакворта. Итог-три двухмачтовых судна, и на каждом около трех тонн муки, зерна и овса. Массена, защищавший Геную, уже дошел до того, что приказал печь хлеб из льняного семени и разных других добавок, но еще держался. Впрочем, пройдет еще два-три дня, и австрийцы выпустят его из Генуи, а Наполеон уже выходил на подступы к Милану. Еще неполные две недели, и австрийцев разгромят при Маренго.
  Но ни Джек, ни его подчиненные этого не знали, радовались призам и беспокоились, как они доведут их до Маона, особенно с учетом того, что одна из траббакол получила ядро в ватерлинию. Не специально, но как-то совпало, и крен 'Грасхоппера' и крен траббаколо, и дрогнувшая рука канонира. Ну вот теперь пьяницы успешно потрудятся на ремонтных работах на этой несчастной посудине- и пооткачивают воду из трюма, и заделают пробоину, и груз сначала раскидают. а потом сложат обратно. Все закончилось благополучно, хотя все же хорошо, что в трюме был не сушеный горох с бобами. Не то бы пришлось увидеть, как палубу выпучивает изнутри и трещат шпангоуты от пробужденной силы бобов. Конечно, часть груза подмокла, а сушить ее возможности не было. Ну, что же, за эти мешки заплатят дешевле или вообще ничего. Собственно, в родном трюме мешки с сухой провизией тоже подмокают. И с ними также поступают - что можно, то едят, а что нет-выбрасывают. Впрочем, и то хорошо, что нет ни раненых, ни убитых. хотя Дакворт пару раз выстрелил из своей вертлюжной свистульки, попав очень близко к рулевому и образумив его.
   Джек решил всем отрядом возвращаться в Маон - ему очень не нравилось это место крейсерства, а повод уйти оттуда был надежный. Кроме того, был план еще задержаться в порту, изобразив что-то вроде замены стеньги или рея, а потом с чистой совестью отправиться снова к испанскому берегу. Призами были назначены командовать лейтенант, Дакуарт - младший и Стэрди. Пока они держались за кормой 'Грасхоппера', но на случай непогоды или появления противника первым двум разрешалось двигаться в Маон самостоятельно. Стэрди же было приказано держаться поближе к Джеку и так, чтобы тот мог видеть кривляния Хокинса в подзорную трубу. Стэрди знал об этом, а Джек выразил это приказом, как меру длины( совсем как галисийцы с мерою объема в виде зада жены).
  Плавание прошло благополучно, и Маон снова был покорен удачею шлюпа. Наконец, откликнулся и высокочтимый адмирал, что разрешил беспокоивший Джека вопрос службы Тобиаса. И все бы было весьма хорошо, если бы ни крохотное пятнышко на общей благостной картине.
   В Маоне, когда Бланка заснула, ему на спалось. Довольно долго промучашись, но не заснув, он вышел, накинув на себя одежду, во внутренний дворик дома и сел на скамью. Было тихо, ибо давно миновала полночь. И тут спокойно сидящий Джек поймал себя на мысли, что он насвистывает песенку, причем на незнакомом ему языке. Гм. Джек на сем не остановился и попробовал тихо ее напеть-и это получалось! Слова выпевались свободно, несмотря на незнание языка, а потом пришло понимание смысла. Песня рассказывала о пирате, что собирался на судно, а его бабушка при этом давала ему множество советов, как и что делать. Ряд советов был вполне соответствующим, вроде сбережения патронов и посещения злачных мест только в случае нужды, но вот всегда ходить с бубен в затруднительных случаях - этого Джек так и не понял. Но вот советы внуку попусту не лазать на абордаж и зря не обижать сирот выглядели откровенным издевательством над пиратской жизнью.
   Пират это почувствовал и заявил ей, что коль это ей так хорошо знакомо, то пусть и следует на разбой, а он останется дома. И старушка отправилась в моря за добычей. Джек хмыкнул и вслед за тем ощутил полную бессмысленность ситуации (он бы употребил слово 'абсурд', если бы знал его). Королевский офицер вспоминает неизвестное ему на неизвестном языке, который он все же внезапно понимает! Да еще и про пиратов. которым место только на рее! И честно говоря, приватирам там же, хоть у них есть патент! И что это происходит с ним? Джек пострадал еще и вернулся к Бланке. Там все было привычным и понятным. 'Вот она, вот я. вместе мы, хоть не семья'. Опять нечто на незнакомом языке! ---
  Когда Джек явился на борт и проделал все неотложное, оказалось, что Хокинс желает переговорить с ним. Хобридд с досадою подумал: вот сейчас он заноет, что Стэрди дают самостоятельности больше, чем ему, а ведь Хокинс служит на флоте на два месяца дольше, но юный джентльмен удивил его.
  --Сэр, я вчера был на берегу и встретился с лейтенантом Ридли. Он хороший знакомый нашей семьи, потому мы с ним довольно долго побеседовали. И он рассказал мне такую историю. Он сейчас второй лейтенант на фрегате 'Аталанта', а в начале года он служил на эскадре Канала на 'Намюре', кажется, третьим лейтенантом. Так вот, там, сэр, случилось вот что: французский бриг пристроился к конвою и с ним вошел в Торбэй, переждал шторм. И там стоял почти что неделю. Флаг на нем был наш, порядок поддерживался, а люди на палубе хорошо говорили по-английски. Только когда конвой стал выходить из залива, как обнаружилось, что бриг не подал специальный сигнал, о котором французы не знали. Его взяли на абордаж. Французы, оказывается, ждали общего выхода, чтобы ночью внезапно захватить подходящий корабль. Каперское свидетельство у них имелось, оттого они отправились в тюрьму, ожидать конца войны. Так вот, сэр, я и хотел предложить проделать что-то в этом роде в Барселоне или где получится.
   Джек улыбнулся и похвалил юного мичмана. Довольный Хокинс ушел. Мысль, конечно, интересная, и, может, даже и получится зайти в маленькую бухточку, введя в заблуждение береговую батарею и экипажи купцов, что там стоят. Барселона и Картахена-там такое не пройдет без захвата сигнальной книги противника. Быстро раскроют и быстро расстреляют. Ладно, это все будет потом.
   Пока же Джек отправился на берег и в числе прочего завел разговор о возможной замене части рангоута. Как он и ожидал, на складах ничего подходящего не было (как бы), но, может быть, потом появится такая возможность, и тогда про Джека вспомнят. Хобридд сделал вид, что крайне разочарован, постонал еще, что рангоут старый, того и гляди при шторме начнет ломаться, но сочувствия не встретил. Теперь осталось изобразить ремонт своими силами. Снятие стеньги - это крайне утомительное занятие. а вот с реями можно будет повозиться, и с гиком тоже.
   Вот этим экипаж и займется завтра, ибо сегодня еще рано, не все вчерашнее выветрилось. Конечно, появись сейчас перед портом неприятель, Джек на это не посмотрел бы, но, когда не подпирает, можно обойтись без многого. Но пушечное учение сегодня будет. Нельзя давать народу застаиваться, а тяжелая работа помогает оздоровлению после излишеств. Ну и надо поддерживать форму- скорость стрельбы британских кораблей превосходит французов, потому и лягушатники не выдерживают в сражениях. У них были захваты отдельных линейных кораблей под британским флагом, но все сражения ими проиграны. Вспомнить только победу старка Джарви у мыса Сен-Винсент! Пятнадцать против двадцати семи! И победа только за счет умелых действий- у испанцев экипажи составляли в основном новички и солдаты. Они и стрелять не могли так, как противники, и абордажа Нельсона не выдержали. Вот и ему, может статься, судьба пошлет такой же бриг навстречу, вот и придется побеждать его умением, если там не трусы и не спустят флаг после первого же попадания.
   Джек занялся текущими делами, но ночью его ждал очередной сюрприз: кошмарный сон из тех, что приводят в трепет и недоумение даже не очень суеверных людей. Сначала во сне он вместе с каким-то своим родственником был на пиру в замке, скорее всего в Шотландии. Причем это было в достаточно далекие времена из-за разницы в одеждах, но более точно Джек сказать не мог. Он пил вино и местный эль, ел явно местные блюда вроде фаршированного бычьего желудка, а музыканты хозяина услаждали пирующих музыкой.
  С точки зрения Хобридда, пир таким можно было назвать только по шотландским меркам, то есть если еды вдоволь-значит, это пир. А вот по разнообразию ее -провинциальные сквайры ели получше. Музыка, конечно, была только на невзыскательный вкус, но тут Джек больших претензий не имел. Дело было явно не в Лондоне, а в каком-нибудь Лохланне, а там сколько и каких музыкантов нашли - все благо.
  Но вот музыка закончилась, остался один непрерывный стук барабана. Под него двое слуг внесли в обеденный зал большое блюдо, прикрытое крышкой. Что же это такое? Обед вроде как походит к концу, наверное, это какая-то редкая дичь, только для красоты и разнообразия. Слуги открыли крышку и отошли. На блюде осталась голова черного быка, явно недавно отделенная. Странно, неужели эти шотландцы или кто они там едят сырую бычью голову? Он повернул голову к своему родственнику и увидел, как тот побледнел, как полотно и рука его ищет что-то возле пояса. Ищет и не находит. Холодная волна ужаса пронеслась по жилам Джека, и от нее он пробудился.
   Ну да, протянуло холодом из открытого окна. Все же май, по ночам еще и может так вот стать 'прохладно'. Джек устроился поудобнее и снова заснул. Но новый сон был не лучше. Тоже пиршественный зал, тоже непонятные персонажи, но на сей раз их побольше и у Джека (точнее того, кем он там себя ощущал) острое предчувствие беды. И песня опять же на понятно-непонятном языке про какие-то дожди и кота, который гривою желт, под флейту и барабан.
  А когда пение закончилась и продолжала свистеть только флейта, внезапно засвистели стрелы. Длинная железная стрела из арбалета выросла из груди Хобридда, и он с недоумением глядел на нее с полсекунды-что это за украшение? А потом захлебнулся кровью.
   ___
  ГЛАВА ПЯТАЯ.
   Очнувшись от ужасного сна, Джек еще долго не смог отойти от пережитого. Как ни странно, во рту даже был привкус крови, словно стрела реально поразила его, и кровь попала в дыхательные пути, а оттуда и выше. Надо было что-то делать, потому что странное и непонятное все творилось и творилось с его головой. И за завтраком он, поколебавшись, сообщил об переживаемом Тобиасу.
   Тот умело скрыл радость от того, что добыча сама плывет в руки, подумал, и сказал, что сон с головой черного быка - это явно из шотландской истории. И случилось все лет за триста до этого времени. Два представителя Черных Дугласов были приглашены на обед и там произошло приблизительно то же самое, только Джеку не пришлось увидеть, как обоих Дугласов вытащили во двор и убили. С Черными Дугласами это бывало не раз, вследствие чего они утратили свой прежний вес, хотя ранее затмевали богатством и силой короля. Тут Тобиас извинился, что не может уточнить, совсем ли истреблены Черные Дугласы или они еще сохранились где-то во Франции, куда бежали после разгрома восстания. Второй эпизод он не припоминает, но в той же шотландской истории всяких убийств соперников и даже королей хватало. Джек же слышал про пьесу Шекспира об истории шотландского короля Макбета? Так что ничего удивительного. Но вроде же род Джека не происходит из Шотландии? Поэтому он не может вспоминать, скажем, прошлое своего рода или клана.
  -- Должно быть, только я не готов рассказать о своих предках ранее последних лет жизни королевы Бесс. Может, когда-то перед этим мой предок покинул Эдинбург или Глазго? Помниться, во времена королевы Марии Стюарт в стране было очередная череда заговоров и война меж королевой и кем-то еще, так что при неудачном выборе стороны можно было и попасть под проскрипции, если кто-то в Шотландии пользовался таким названием.
  --Да, Джек, в подобные времена легко лишиться всего, даже и ничего плохого не совершив. Просто твои имения кому-то нравятся не меньше, чем тебе или некогда перешел кому-то дорогу в сватовстве или получении должности. Мне рассказывали некоторые знакомые, как провинциальным джентри было тяжело выбирать между разными сторонами. Хоть между королем Карлом Первым и парламентом, хоть между Монмутом и королем Джеймсом, хоть между Молодым Претендентом и дедом нашего славного короля Георга. Во время войны короля с парламентом даже ходила невеселая шутка, что сельские джентри сидят то на королевской стороне задницы, то на парламентской.
  --Тобиас, умоляю, не нужно ничего про Молодого Претендента! Это про герцога Монмута можно, благо в его честь уже назван линейный корабль, хоть и не трехпалубник, но все же. Вот про сорок шестой год, и как тори тогда с интересом смотрели на север- еще не пришло время. Да и шотландцы, еще, наверное, не забыли про Каллоден. Больно свежи еще раны. Но что вы скажете про мой случай?
  --Сложный случай, и мне кажется, что есть нечто скрытое, что пока не видно, но оно готово появиться. Для начала я дам вам лауданума, а потом есть еще способ с использованием магнетизма. Но лучше бы все это провести, пока мы не в плавании. Потому что после лауданума бывает хороший сон, когда спящего не растолкаешь. Для коммандера в опасных водах это может быть нежелательно. Если сегодня и завтра я дам лекарство, это не помешает выходу в море?
  --Нет, я собираюсь заняться ремонтом рангоута, так как считаю, что он может не выдержать в шторм. Думаю, что дня в четыре мы справимся, если удастся выпросить кое-какие материалы на берегу. Если тамошние (тут Джек крайне неполиткорректно выразился об адмиралтейских чиновниках), как всегда, ничего у себя не найдут, то и дольше.
  --Тогда вечером я дам вам его.
  Джек замялся. Он явно собирался сказать, что собирается вечером к Бланке, а тут ему дадут снотворного, и что в результате? И от него ждут другого, и сам он хочет, но и нельзя тянуть с лекарством, а то как бы не дооттягиваться до Бедлама. Джек не знал, как может помочь лекарство при начавшемся безумии (а, честно говоря, и Тобиас тоже), но подозревал, что всякий процесс, как сумасшествие, так и затопление судна происходит постепенно, и когда-то его можно быстро прервать. Свечка в пороховом погребе может вызвать страшный взрыв, но может потухнуть и от чашки воды. Надо лишь вовремя ее вылить на свечу. Опоздаешь-не хватит и всего моря, как недавно взорвавшейся близ Ливорно 'Королеве Шарлотте'. Что-то загорелось, потушить не успели, пламя полезло на паруса с такелажем - и страшный взрыв. От корабля остались жалкие обломки и единичные выжившие. А шестьсот с лишним человек стали едиными с морем.
  Тобиас догадался о причине затруднений и сообщил, что он понял в чем дело, оттого даст Джеку пилюлю с нужным веществом, а не жидкое лекарство. Тогда можно будет принять ее в тот момент, когда уже пора спать и ничто не помешает его планам. Джек с благодарностью согласился. Тобиас добавил, что все же кто-то должен утром растолкать Джека, если он сам не проснется, но при этом замыслил нечто.
  Коварный план его состоял в том, чтобы дать комммандеру безвредный, но и бесполезный препарат. Естественно. он не поможет, и Джек согласится на месмеризацию. А вот после можно будет дать уже и лауданума. Тобиас подозревал, что если начать с успокаивающего препарата, то все станет на места сразу.
  Конечно, наставники, учившие Тобиаса медицине, не одобрили бы такое, и укоризненно качая париками, сообщили, что главный принцип медика: 'Не навреди'. А что он, неразумный, делает? Но Тобиасу уже попала 'вожжа под мантию', и он рвался навстречу открытию. Джеку он вручил желудочную пилюлю, содержащую разные специи, оттого Хобридд и проснулся, разбуженный увиденным кошмаром: он едет в карете, в которую не запряжены лошади, но это для кареты из сна нормально, и Джек, вращая нечто вроде корабельного штурвала, поворачивает ее вправо-влево, а карета едет вперед, словно ее демоны сзади толкают! ___-
   Хорошо, что он проснулся и не закричал, испугав Бланку. Пояснить то он мог и ей, рассказав, что приснился какой-то ужас войны, потому что такую самодвижущуюся карету Бланка бы точно приняла за дьявольское наваждение, побежала к священнику, а потом явно была бы епитимья, коснувшаяся и Джека. Но раз смог не разбудить, так и хорошо, что смог. Но к Тобиасу нужно идти поскорее. Как он свой метод назвал: магнетизмом? Впрочем, моряку магнетизм привычен, ибо он привык доверять компасу. Надо думать, что и другой магнетизм не подведет. Джек вернулся на корабль и рассказал Тобиасу, что пилюля не сработала, и у него был снова этот 'нездешний' сон (он так и выразился).
   Лоуренс задумался, но больше о том, где провести сеанс. Он краем уха слышал, что при сеансах Месмера с больными случались ухудшения их состояния, и было даже несколько смертей в Париже. С точки зрения условий-лучше заниматься на берегу, ибо меньше будет помех, но, если с точки зрения разных осложнений, то лучше на корабле. А то придется пояснять, отчего он лечил коммандера не на вверенном тому корабле, и, кстати, нельзя забывать, что он теперь официальный корабельный хирург флота и подчиненный Джека. Джек по старой памяти разговаривает с ним по-дружески, а не как командир с подчиненным, но это уже легкие (а, может, и не легкие) нарушения устава (с маленькой буквы, как полагается сугубо штатскому человеку). Но, взвесив все обстоятельства, он решил действовать на берегу, вечером. А Бланка? Ну, как получится, но скорее всего, без нее ...
   Поскольку Тобиас был профаном в магнетизме, как сказали бы тогда, но профаном активным, он сразу двинулся вперед. Джек был уложен на кровать, ему было сказано слушать Тобиаса, лежать спокойно и погружаться в себя. Он не понимал, что это такое, но усердно пытался сделать то, что не понимал. Магнитных стержней, как тогда было принято, у Лоуренса не было, фонтанчика тоже, потому он наигрывал на гитаре какой-то непонятный самому мотив, что-то говорил, и периодически держал магнетизируемого за руки. Почему периодически-потому что для игры на гитаре нужны две руки. Бланке было сказано, чтобы она до их разрешения к ним не совалась.
   Такая жалкая пародия на гипноз, как у Месмера, а тем более в исполнении Тобиаса не должна была сработать иначе, как чудом, и оттого не сработала. Джек просто заснул, и вслед за ним впал в сонное оцепенение и сам Тобиас. Ему никто не сказал, что есть и отраженный транс (если тогда вообще об этом знали). Джек, поспав пару часов, почувствовал себя спокойнее, но таким же эффектом обладает любой здоровый сон. После чего он пошел к Бланке, заскучавшей по нему, и плавал в волнах любви, пока не увидел в утреннем сне судно без парусов, уверенно идущее против ветра и явно не по течению, так как оно давало на глаз узлов десять. Выглядело оно дико и испускало из себя черный дым, хвостом стелившийся за ним. Не иначе там под палубой сидели демоны, усилиями которых судно и шло! Сон сняло как рукой, но, к счастью, был уже рассвет.
   Тобиас, проснувшись, ощутил себя позорно проигравшим важную научную битву, отчего он пошел и надрался как семеро шведов. Или как два Айзека Сноу, который на спор выпил шлюпочный анкерок пива и добавил виски, ибо все равно выпитое оплачивал проигравший в этом споре плотник с 'Минотавра'. В итоге они проиграли оба, и для себя решили больше не тревожить эту тему меж собой. Пока. Джеку давался лауданум в небольшой дозе, чтобы он легко просыпался, и кошмары временно отступили. Пора было 'Кузнечику' снова поскакать по морским берегам на поисках чем бы поживиться. Тобиас, ощущавший угрызения совести, предложил снова оказаться на берегу и узнать что-то полезное.
   Тем более в результате месмерических и прочих ухищрений они не явились на ловлю судна с пушками, потому, если оно уже прошло, то Тобиас избежал подозрения в шпионаже. Джек посоветовал немного обождать, а сначала они займутся простым поиском. А за это время и Лоуренс может кое-что придумать. Ведь ему же надо пояснять, чем он занимался прошедшее время. Тем более, он явно был не в курсе слухов испанской провинции. Вот если придумать, что он разыскивал какую-то редкую птицу или животное в горах, то вполне мог отсутствовать и ничего не ведать, что там творится в городке и стране.
   Беда была в том, что Тобиас птицами не интересовался, а больше увлекался змеями, лягушками и прочими неприятными существами. Но не будешь же рассказывать простодушным жителям сельской глубинки, что ты искал какую-то змею со страстью настоящего охотника, потом ловил и, поймав, нежно сжимал в руках, как девушку на танцах...Тьфу, такую мерзость! С птицей было бы легче, если бы Тобиас что-то знал о диких птицах Испании и всего мира, но его познания в них не превышали пяти видов: ворона, орел (под этим термином для Тобиаса скрывалось все хищное из птиц). сова, фазан и куропатка. Дроздов он отчего-то почитал домашними птицами. Наверное, оттого, что приходилось есть пироги со множеством запеченных в них подобных птичек. В итоге Тобиас придумал голубохвостую сойку, которая иногда залетает с африканского побережья. Ее вроде как видели неподалеку от Вильяфрансиски и даже за нее обещали кругленькую сумму в реалах, как за большую редкость. Вот и обоснование его поисков нашлось!
   Пока же 'Грасхоппер' в шведском виде продолжил поиски, и с его борта глаза вглядывались в морскую даль - не следует ли параллельным курсом добыча? Удача была на стороне 'Кузнечика', и трофей в виде полакра 'Эль Гато' с грузом вина сам приплыл к нему. Джек отправил приз в Маон под командованием Дакворта, а потом, по просьбе Тобиаса, взял курс на Вильяфрансиску, точнее, на ее окрестности. Всадив Лоуренса на берег, он решил зайти в устье реки Сангрия, ибо, судя по рассказам Лоуренса, в образованную устьем бухточку частенько заходили разные суда. Кто контрабанду выгрузить или принять, кто починиться, кто пополнить запас пресной воды.
   Нынче бухточка пустовала, но Джек отправил туда баркас под командою лейтенанта, придав тому еще и Хокинса, чтобы тот удовлетворил свою страсть к приключениям. Тисдел должен был осмотреть бухточку: насколько она удобна, нет ли там подводных камней, и что там за возможности наполнить бочки.
  По возвращении лейтенант доложил, что бухточка подходит скорее для контрабандистов, прибывших на небольшом люгере и хорошо знакомых с нею, потому как много подводных камней, которые миновать можно, зная, что они там. Если вводить туда судно, да еще и вечером, не зная их, то можно и нарваться. Река, впадающая в бухточку, сильно обмелела, потому представляет интерес только для малого же судна. Если 'Грасхопперу' потребовалось набрать полный запас воды, то речку бы вычерпали до дна. Хокинс с матросами поднялся выше и обнаружил остатки старой крепости. Она уже совсем развалилась, но там явно бывают люди, ибо есть кострища, причем зола в последнем еще теплая. Нельзя исключить, что за баркасом наблюдали. Оттого Тисдел вылил из шлюпочного анкерка воду и набрал здешней-чтобы все выглядело совсем мирно и обычно. ___
  Потом пришлось вылить и ее - кто-то выше по течению ее испортил. Моряки качеством воды в длительных плаваниях избалованы не были, но даже они воротили нос от запаха тухлятины. Поскольку доктор сейчас на борту отсутствовал, Джек распорядился вылить набранную воду, чтобы не случилась эпидемия в команде, которую некому будет лечить.
  На сей раз паруса в море показывались только рыбацкие. Джек зашел в несколько бухточек, надеясь, что там кто-то укрывается, но никого не нашел. Подошел день, когда надо было возвращать Тобиаса, и вот тут-то на горизонте забелели чужие паруса. Джек имел пока запас времени, и оттого решил в первую очередь заняться возможным купцом, идущим к нему в пасть, так сказать. Корабли быстро сближались, и стало уже видно, что это бриг. Флаг над ним вроде ка датский, портов в бортах всего восемь. Хобридд решил его преследовать под шведским флагом, а английский показать уже под занавес. Насколько о помнил, войны Дании и Швеции случались регулярно, а судно, что он будет останавливать, в плавании довольно давно. То есть датчане, увидев шведский флаг, могут подумать, что пока они бороздили моря, у них не только выросли рога, но их страны могли и объявить войну друг другу. При этом не факт, что датчане полезут в бой, имея меньше пушек и экипаж. А на торговых судах частенько бывает так, что даже если порты имеются, то не всегда в этом порту есть орудие. Да и запас пороха и ядер обычно невелик, потому как занимает место груза. Исходя из этого, Джек вполне рассчитывал на их быструю сдачу. Ну, а если они и не захотят, то британский флот и не таких еще побеждал. Правда, Палле Карлссон говорил, что датчане бывают страшно упертыми- как один их капитан по фамилии Хвитфельд. Шведский флот застал датскую эскадру в бухте Кеге в крайне неудобном положении, под ветром у опасного берега. Шведы были на ветре, поэтому перед датчанами лежал нехороший выбор между градом ядер с шведских деков и посадкой на мель. Но тут этот капитан спутал все карты. Он стал на якорь и открыл огонь по шведам, выдерживая их обстрел несколько часов, вроде бы два или три, пока не загорелся. Но и после этого он горел, но стрелял, пока огонь не добрался до пороха. Команда подобралась под стать капитану, и воевала до конца, спаслось всего два или три человека из всего экипажа. Пока же Хвитфельд горел, но держался, датчане, воспользовавшись сменой ветра и тем, что шведы заняты расстрелом корабля смельчаков, убрались из опасной ловушки. Хуже того, два шведских линейных корабля в этот день сели на мель. Снять их не смогли, потому пришлось и сжечь. В итоге однозначный разгром, грозивший датчанам, превратился в их победу-два-один.
  Джека заинтересовала судьба шведского адмирала, но Карлссон о ней ничего не знал. Будь такое с английским адмиралом, судьба его была бы печальна. Покойный Бинг расстрелян за меньшее, только за бой без явных результатов. А тут... Правда, Палле говорил, что у шведов регулярно делали адмиралами бывших кавалеристов в расчете на то, что они активно будут скакать по морю, аки посуху. Джек тогда посмеялся выбору шведов, потом вспомнил, что и принц Руперт тоже некогда был кавалеристом, да и Монк служил в пехоте. Потому смеяться прекратил.
   Ладно, увидим, кто там под 'Данненброгом'. После предупредительного выстрела бриг лег в дрейф и стал дожидаться Джека. А когда тот подошел ближе, поднял французское трехцветное полотнище, и открыл огонь из шести пушек. Часть портов была на нем замаскирована. Судя по голосам пушек, они не больше шести-восьми фунтов. Наверное, это капер, решил Джек и дал команду идти на сближение. Вооружение у француза не сильнее Джекова, потому можно и сражаться. Вряд ли капер долго выдержит в схватке с военным кораблем-каперы обычно из другого теста, не из того, из которого лепят Хвитфельдов и Дюпти-Туаров. Подведя 'Грасхоппер' на карронадную дистанцию и не обращая внимания на повреждения такелажа, Хобридд скомандовал открыть огонь. Да, сильно дырявить будущий трофей не хотелось, но что делать, если они не удирают, а дерутся? Только драться. 'Грасхоппер' стрелял чаще, и Джек надеялся, что вскоре лягушатникам надоест рисковать собой. Но раньше, чем это произошло, нечто тяжелое ударило Джека по голове, и он потерял сознание.
   Очнулся уже в маонском госпитале. Как оказалось, французское ядро отбило часть гика, и сей кусок достал коммандера по макушке, выведя из строя. Это ему разъяснил врач из госпиталя, распространяя вокруг себя запах переработанного им бренди. Он также добавил, что его собственный хирург Лоуренс весь путь от места боя досюда и даже в госпитале, ходил вокруг Джека с трепаном и надеялся пустить его в ход. Но так и не сделал этого.
  -- Поясните, что делают этим трепаном?
  --Делают дырки в голове, для того он и предназначен.
  Джек аж обмер-ему могли продырявить голову, а он об этом и не подозревал! Но для чего?!
  --Скажите, пожалуйста, доктор, для чего делают дырки в голове тому, которому и так по ней досталось?
  --Это наука, милейший, и коли она требует просверленной дырки в вашей os temporale, то дырка там будет.
  Доктор увидел эффект, произведенный его словами, и сжалился над Джеком, милостиво пояснив, что при ударах в голову внутри нее может произойти кровоизлияние, и собравшаяся под оболочками мозга кровь способна убить его владельца, как вода в трюме утопить корабль. Но если проделать дыру трепаном и выпустить эту кровь, то затопления его черепа уже не будет, потому раненому станет легче. Как и кораблю, когда у него откачают воду из трюма, тоже становится легче взбираться на волну.
   Джеку стало немного легче, но он попросил еще разъяснить, а сколько же нужно сделать дырок.
  --По- разному, иногда три, иногда четыре. Не всем так везет, милейший, чтобы трепан сразу попал в нужное место.
  Джек подумал, что у него в черепе может быть одна дыра от осколка ядра или обломка гика и четыре дырки, проделанные жрецом науки и ем сильно поплохело. Особенно от мысли, что свои доктора могут быть опаснее вражеских канониров-то, то они не всегда помогают, это было ему уже понятно. А вот теперь новое открытие.
  Госпитальный доктор меж тем вышел и пополнил запасы жидкого балласта. Вернулся он повеселевшим, потому подробно описал, как бы он сам проделывал отверстия и почему именно там. Джек слушал и боролся с желанием упасть в обморок. Раньше он участвовал в трех сражениях эскадр и нескольких шлюпочных атаках, так что тяжелые раны видел, но даже оторванные руки и ноги были не так страшны, как ощущение, что некто будет сверлить его голову, как судовой плотник деревяшку. Сверло в голове - это вот ощущение никуда от него не девалось, и устрашало, и устрашало.
   Кроме него, в госпитале лежало трое тяжелораненых с 'Грасхоппера', Тобиас с помощником даже приходили и помогали одного прооперировать. Береговой доктор припоминал, что около десятка человек на шлюпе ранено легко, но совершенно ничего не мог сказать про то, что было дальше в бою. Увы, приходилось ждать. С другой стороны, этому доктору может быть абсолютно все равно все, что касается не его службы и великая победа на море для него отличается от небольшой только количеством ампутаций. Доктор вскоре ушел, оставив в душе пациента бурю эмоций. Но вылить ее было не на кого. Вставать Джеку не разрешали, но колокольчик и кружка с водой были в досягаемости, а мухи и комары сквозь кисейный полог его не достигали. Время от времени приходил санитар менять холодную повязку на голове, Джек пытался поговорить с ним, но тот разговаривал с таким жутким валлийским выговором, что Хобридд его не понимал, а оттого нервничал, но вот от нервничания болела голова. Поэтому Джек прекратил свои попытки беседовать с санитаром и только говорил тому, чтобы он налил еще воды или принес некий сосуд для сбора жидкостей. Валлиец, хоть и разговаривал непонятно, но обращенную к нему речь разбирал хорошо и просьб не путал.
  
   -____
  Джек подозревал, что он долгое время пребывал в забытьи, но сколько точно - ему не сказали ни доктор (кстати, он и не представлялся), ни валлиец. Впрочем, валлийцу вопрос был задан, и тот даже что-то ответил. Если бы только его можно было понять...
  Но, сколько бы он не пребывал в прострации, теперь, наверное, будет бессонница. Джек так подумал и приготовился к долгому отсутствию сна. Куда там! Наступил период сонливости. Вроде проснется, пилюлю принесут и дадут проглотить, еду тоже приносят и даже помогают есть с ложечки (мерзкую овсянку без соли, но с джемом!), какой-то отвар лекарственных трав (как будто сено жуешь, как пони или джерсийская корова), от которого усиленно вырабатывалась моча и прочие радости бытия. Доктор вроде не подходил больше-или просто он приходил, а Джек пребывал в астрале? Но думать об этом или другом было тяжело-голова быстро уставала и снова хотелось спать.
  Сколько времени так прошло, сказать было сложно, но, очередной раз продрав глаза, Джек увидел рядом на стуле Тобиаса. Тот глядел в окно, покачивал ногой, видимо, он не надеялся, что Джек вскорости проснется, а оттого и скучал, ожидая.
  Джек окликнул его:
  --Корабельный хирург, доложите коммандеру о раненых и больных в экипаже!
  Тобиас от неожиданности уронил незажженную сигару, которую, как оказалось, он вертел в пальцах.
  --Ой, не ожидал! Здравствуйте, Джек! Как вы поживаете?
  --Жду и опасаюсь вашего трепана, когда вы с ним появитесь и удостоите меня лишней дырки в черепе!
  --А с чего вы решили, что я вам собрался трепанировать череп? Я еще ни разу такое не делал.
  --Здешний доктор мне сказал, что вы были готовы проделать это еще в море, да и здесь имели трепан наготове.
  --А доктор, что это сказал- это такой высокий с оттопыренной нижней губой, в черном парике и с густыми бровями?
  --Именно он, и в описании не хватает только запаха бренди-и от одежды, и в дыхании.
  --Так вот кто вас напугал! Признаю, что ожидание дырок в черепе способно испортить любому настроение, особенно, когда по голове уже досталось. Но я все же совершенно не причастен к этой операции. А этот хирург, что вы видели, это здешний оригинал Пол Мак-Насгл из Атолла, кажется. Он не вас первого погружает в шок и трепет. Сначала достойный сын города Данкелда проделал это с эдинбургскими жителями, потом в Лондоне, а ныне пришел черед и Маона. Я думаю, война закончилась бы нашей скорой победой, если бы мы смогли отправить Пола в Париж с докладом в Сорбонну, а потом поделиться опытом с французскими армейскими хирургами. Французский флот мы научились громить, а французскую армию мы смогли бы одолеть вот таким обходным маневром.
  --Извините, Тобиас, после падения ядра или чего-то другого мне на голову, я стал соображать несколько хуже, даже готов признать, что это делаю со скрипом. Поясните мне, как этот доктор из Пертшира может сокрушать французскую армию?
  --Способ это освящен Писанием. Когда евреи пришли в Ханаан, то подошли к какому-то городу. Тамошние старейшины предложили Моисею союз, и на их предложение согласились при условии, что тамошние жители проделают обрезание.
  Те проделали, и когда они страдали от последствий, евреи напали на них и перебили, а из-за нездоровья местные не могли сопротивляться в полную силу. Я полагаю, что трепанированные французы будут воевать еще хуже, чем свежеобрезанные хананеяне.
  --Вот как...Я как-то и не задумывался, что обрезание так болезненно действует на мужчин. Но отвлечемся от давно исчезнувших моавитян и аммонитян или как там их звали. Расскажите мне о лечении этого достойного жителя Атолла, так как я в некотором роде распростерт перед ним, и не хотел бы, чтобы со мной поступили, как достойные патриархи израильские с Агагом или иными хананеянами.
  --Будучи в Лондоне, я присутствовал на докладе на Обществе, который делал наш Пол, а когда обсуждение доклада перешло в формат битвы Цезаря с сенаторами, я помог ему покинуть зал и пообщался с ним в одной достославной таверне 'У Мюридхака', которую держал некий родственник Пола. Поэтому я посвящен в теорию Пола глубже многих. Теория родилась у нашего достойного мужа лет в четырнадцать. Его дядя Кормэг снес какой-то не то старый сарай, не то загон. Извините, эль в 'Мюридхаке' немного подпортил память об этом. Когда они снесли старую стену и стали рыть яму, то наткнулись на древнюю могилу, потому как лежащий в ней скелет явно умер очень давно, ибо вооружен он был оружием с каменными наконечниками. Так вот, в черепе было два трепанационных отверстия. Родные, немного поудивлявшись, выкинули все найденное, в том числе и череп, потому как пора было строить, а не зачарованно глядеть на паршивую башку древнего язычника, как выразился дядюшка. Конечно, Пол тогда не знал этого, но череп его поразил, и когда он стал учиться хирургии, то ему пояснили, что это такое, чем еще больше поразили юношу. Он впоследствии узнал, что не только на берегах реки Тей трепанировали древние черепа, а в еще многих местах.
  Пытливый ум Пола на этом не остановился и создал теорию, что человеческий мозг не просто лежит в своем костяном ложе, а непрерывно пульсирует, как сердце внутри черепа. И, если череп начинает мешать этой пульсации, то долг врача устранить это препятствие. Так можно избавиться от апоплексии, упорных головных болей, белой горячки и еще чего-то. Возможно, за прошедшее время Пол нашел эту причину в основе еще каких-то болезней вроде подагры или цветовой слепоты.
  На обществе над ним в итоге посмеялись и даже кидали в него тем, что нашлось у почтенных джентльменов в карманах. В философских обществах он также не смог найти понимания, поэтому он попал на Королевский флот. С 'Резолюшна' его, как говорят злые языки, выжил капитан Гарднер, который никогда не скупился на лишнюю дюжину кошек, но трепанация черепа в любом виде не пришлось ему по вкусу.
  Потом он оказался на 'Ройал Оуке', и, я думал, что он нашел свое место в этой плавучей тюрьме. Поэтому я удивился, увидев его тут. Хотелось бы знать, что за событие сорвало его с того места, но Пол уклоняется от прямых ответов.
  --Вы так рассказываете о нем, что он, услышав об этом, может вызвать вас.
  --Это чистая правда, причем можно найти и свидетелей. Если же Пол пожелает дуэли-пусть попробует попасть в меня. Дальше пяти шагов у него все расплывается, даже когда он еще не успел донести стаканчик до рта.
  
   ______
  --Но раз когда-то дырки в черепе делались, значит, они для чего-то были нужны?
  --Возможно, и нужны. При некоторых ранениях в голову и травмах они облегчают состояние. Но могут и убить раненого надежнее, чем враги, отчего я и говорил про план разгрома французов на суше. Но вот трепанировать или нет: у медиков нет надежных критериев, чтобы оценить, что опаснее в каждом случае - операция или ее отсутствие. Потому все оставлено на интуицию врача. И он может угадать. А может ошибиться. Потому наш Пол еще с нами, потому как есть хирурги значительно хуже него. А лорда Соммерсби он даже спас, когда тот был сброшен наземь лошадью и стукнулся головой о камень. Правда, злые языки утверждают, что в то день Пол пил джин, а не любимый бренди, оттого и сделал лишнюю дырку в лорде, что тому и помогло, но вы же знаете, что у всякого таланта есть завистники, что пытаются замарать его сияние грязью презренной практической пользы. Им не дано понять волшебную красоту самой идеи, они погрязли в мелочах жизни и спрашивают ее демиурга о том, что вообще теряется в ослепительном блеске идеи. Но опять же удачливому капитану или адмиралу простят многое, пока он удачлив. И перестанут прощать, когда удача повернется к нему другой частью тела.
  --Тобиас, вы просто кладезь знаний. Позвольте еще один вопрос о том же. Когда мне доблестный уроженец Атолла говорил о необходимости откачать кровь, что скопилась в ушибленной голове-насколько в этом есть необходимость?
  --Джек, это опять же красивая и изящная теория. Да, мне приходилось видеть при вскрытии людей, что умерли от удара по голове, наблюдать скопления крови под твердой мозговой оболочкой. И я готов допустить, что если удалить эту кровь, то больному станет легче. Сложность в другом - как найти это место, осушив которое от крови, мы достигнем его спасения? Как все знают, если выстрелить из пушки по неприятельской эскадре и попасть прямо в адмирала, то можно выиграть бой. Но фактически, прежде чем мы попали во французского адмирала Брюйе при Ниле,а французы попали в Бенбоу, были выстрелены тысячи ядер. Вот тут можно провести аналогию между возможностью найти это кровоизлияние при помощи трех-четырех отверстий и вероятностью попадания в адмирала всего тремя-четырьмя ядрами. Но идея красива, как и сделанная Полом попытка закрыть отверстие в черепе лейтенату с 'Монмута'. Да, он раскатал серебряную монету в пластинку и закрыл ей отверстие в височной кости бедняги. Теперь серебряная пластинка украшает его могилу, поскольку лейтенант умер через два часа после операции. Но все в Портсмутском госпитале были поражены. Джек, вы хотели о чем-то спросить?
  -- Да, я бы хотел знать, что случилось с 'Грасхоппером' и его командой после того как французское ядро попало в гик, а он в меня.
  --В тот момент меня не было на борту, но когда там оказался, то бриг лишился шестерых и четырнадцать человек ранено. Я постарался, чтобы до Маона дотерпели все и это почти что удалось, умер только матрос Хили, которому оторвало обе ноги. Что касается повреждений корабля, то, как мало сведущий в морском деле человек, скажу, что обе мачты стоят, вот более мелкому дереву и тросам досталось сильно, парусам тоже. Борт сильно побит ядрами, разбит ялик. В вашу каюту тоже угодило ядро, пострадали окно и кровать. Впрочем, наш плотник обещал вскорости все там восстановить. Еще разбит один орудийный лафет на левом борту.
  - А что с офицерами?
  -- Мичманы дивы все, только Хокинсу ободрало щепой левую щеку и скулу. Совершеннейшие пустяки, даже дома, свалившись с дерева, случается страшнее. Хокинс теперь ходит страшно довольный, что ранен в бою. Стэрди ему завидует, так, что даже пытался найти у себя рану, сказав, что его опрокинуло на палубу при французском залпе, но все поиски ранений на нем не увенчались успехом, отчего он сильно приуныл. Но вскоре нашел себе утешение в том, что раз французы в него не попали, значит, он раньше вывел из строя их пушки, а если в Хокинса угодила щепа, значит, его орудия стреляли хуже тех, что были под руководством Стэрди. Услышав это, Хокинс разозлился, и чуть не случилась драка. Впрочем, что это я все про их мальчишеские выходки, у нас перемены побольше, ведь лейтенант Тисдел уже не с нами.
  -- Как, неужели он убит?
  --Увы, в конце боя он оказался за бортом и найти его не смогли, должно быть, был ранен и сразу утонул. Что интересно, смогли подобрать двух пленных с француза, а свой лейтенант...
  -- Мир его праху. Среди моряков не редкость совсем не умеющие плавать. А раненому плыть тяжело. Я в свое время после шлюпочной атаки оказался за бортом и стал терять силы. Потому я перестал пытаться грести, лег на спину, раскинув руки и ноги, и так удерживался на плаву, пока ко мне не подошел баркас. Но если бы они еще задержались, я бы уже не смог дальше. Но что с французом?
  --Он ушел, хоть и побитый. Утратил часть рангоута, и корма сильно пострадала. Два матроса с него, которые во время боя вывалились за борт вместе с поврежденной пушкой, сказали, что их судно - приватир из Марселя, называется 'Зеле'. На нем было восемь пушек и четыре вертлюжных орудия. Один из пленных был ранен, но ничего опасного для жизни-оторвало два пальца. Когда окончится война, его рука уже точно заживет. Я всего этого не видел, но у меня впечатление, что команда не сильно переживает по поводу смерти лейтенанта. Я даже слышал сожаления, что вы вышли из строя, если бы того не случилось, было бы меньше жертв, и француза привели в порт. Так думают на нижней палубе.
  -- Проклятые лягушатники! За ними теперь должок. Никогда не любил приватиров, а теперь особенно. Но что сейчас с моим кораблем?
  --Ремонт. Нам прислали нового лейтенанта, вы его может, и знаете. Зовут его Оливер Олдс, он родом из Бристоля, второй сын местного судовладельца. На каких кораблях он служил, он говорил, но у меня они отчего-то не удержались в памяти. Кажется, на 'Минотавре'. В лейтенанты его произвели с год назад. Худенький такой, с рыжеватыми волосами и очень бледной кожей. Довольно деятельный молодой человек и даже смог кое-что выбить из береговых скряг.
  --Тобиас, вы можете сказать, сколько я еще буду лежать тут? И есть ли надежда побыстрее покинуть это обиталище сверлящих головы?
  
   ____
  --Вы долго были без сознания, не менее четырех суток. Это не очень хороший признак. Надо проследить, не будет ли каких-то осложнений после такого долгого пребывания во тьме. Ваша рана на макушке (я уже смотрел) не опасна и успешно заживает. Потому не спешите отсюда.
  Я понимаю и даже поддерживаю мысли от том, что свежий морской воздух творит чудеса, но не хотел бы обнаружить у своего недолеченного командира и, смею надеяться, друга, развившийся от раннего ухода паралич или что-то в этом роде. В списках капитанов и адмиралов Королевского и так достаточно развалин, не способных к службе, но по-прежнему числящихся в нем. Зачем множить их число?
  --Да, тех, кто достиг адмиральского списка и одновременно старческого слабоумия, называют в шутку адмиралами Желтого Флага. Не хотелось бы пополнить их число, еще не став адмиралом. Хотя собственный флаг-это мечта о далеком будущем, таком, что даже не воспринимается как возможное.
  --Джек, как медик могу вам сказать, что долгая война и многие месяцы плавания в ней начнут пробивать бреши в рядах капитанов и адмиралов после заключения мира. Особенно если Адмиралтейство задумается над вопросом, стоит ли платить половинное жалование нескольким сотням людей, что уже просто не способны подняться на борт своего корабля. Но и через десять лет, и через двадцать тоже стране и флоту нужны будут капитаны и адмиралы, которые сейчас еще лейтенанты и коммандеры. Потому и не стоит доводить себя до того, чтобы известие о производстве в адмиралы вызывало грустную мысль, что это известие опоздало на сколько-то лет.
  Простите великодушно, я рассказываю о всяком, а про корзину с разными деликатесами совсем забыл! Вот она, можете наслаждаться всем ее содержимым, ибо мы специально подбирали то, что вам не повредит. Кстати, мичманы уже были у вас и тоже приносили корзину, но вы еще были не в себе, потому их быстро выставили. Корзина их осталась тут. Вы говорите, что если только овсянку и пили некий отвар трав? Понятно. Чтобы принесенное мичманами не пропало, ему не дали испортиться.
  --Совсем не дали? Понятно. Большое спасибо за внимание ко мне.
  --Извините, Тобиас, мне чрезвычайно приятно видеть вас и беседовать с вами, но у меня такое ощущение, что я сейчас засну. Потому простите великодушно, если это случится против моей воли.
  --Никаких извинений! Это обычно после подобных ранений. поэтому разрешите откланяться. Корзина остается тут, и я сейчас распоряжусь, чтобы здешние служители боролись с порчей содержимого, вовремя давая его вам, а не себе. Я ускользаю!
  И Тобиас шумно поднялся со стула, чуть его не опрокинув. А вскоре Джек спокойно заснул. 'Уснуть и видеть сны'. Только сны эти ему не понравились. Нельзя сказать, что они были страшными, вроде виденной им самобеглой кареты с демонами под крышкой. Они, скорее, были унылыми. Он видел себя в роли кого-то вроде клерка. Джек-клерк работал над какими-то аванпроектами, строил бизнес-планы и их пи-ар сопровождение (что за ересь?), учитывал особенности коворкинга и использования его по договору франчайзинга. место фрилансеров в грамотном медиапродвижении продукта, его зонтичном брендировании и прочем. Эти странные слова разрывали его спящий мозг. Нельзя сказать, что они были совсем непонятными. но он догадывался, что смысл этих выражений не только в том, что видится сразу.
  Но это было еще не все-были и бизнес тренинги, с перерывами на медитацию и кофе. И клерки вокруг поглощали кофе в гигантских количествах. Вот извращенцы! Хлебать такую горькую жидкость кружками снова и снова! Иногда это можно и потерпеть, когда очень устал, хочется спать и быстро придешь в себя перед вахтой. Но так вот, подряд несколько кружек. потому что это бесплатно и за счет устроителей 'банкета'!
  То, что он в своих снах и все вокруг носили очень необычную одежду, отчего-то не пугало, но крайне раздражало то, что они пили воду из странных аппаратов под названием 'охладитель', использованную бумагу уничтожали в другом аппарате, что резал ее на тонкие полоски и регулярно ругались в адрес какого-то провайдера, у которого сеть регулярно отваливается. Последнее Джеком-из сна почему-то ощущалось как особенно нетерпимое положение.
  Вообще-то это было не все, что творилось там, но как описать весь поток происходящего? Все равно, что попытаться описать все, что видишь, когда перед тобой пройдут все зрители из 'Друри Лейн' после окончания спектакля. Как ты не пытаешься, а всех не вспомнишь, останутся только отдельные, самые яркие впечатления.
  Джек спал, видел себя в какой-то иной жизни, снова просыпался. что бы вздрогнуть от увиденного и снова заснуть. Периодически его будили при осмотре доктором, кормлении и поении, потом ему поставили клистир, отчего он пробудился, но после окончания процедуры снова погрузился в сон и бытие другого Джека в другом мире. Да, наверное, в другом, потому как знакомого в том мире для него было немногое.
  А что знакомое? Да почти ничего, только вид здания, в котором они заседали, не царапал глаз, как и широкая лестница с узорным плетением опор под перила и красивые колонны, кое-где наполовину прикрытые щитами из незнакомого материала, а потому прекрасные наполовину, до этого щита.
  Но и когда Джек просыпался, он сразу же щупал голову, и, убедившись, что повязок на голове не прибавилось, успокаивался и засыпал вновь. Он хорошо запомнил, где джентльмен из Шотландии хотел проделать в нем отверстия. Как-то, открыв глаза, он снова увидел Тобиаса и радостно поздоровался с ним.
  --И я чрезвычайно рад вас видеть, хотя и беспокоюсь, глядя на вас.
  --Что же тяжелого видит во мне ваш наметанный глаз?
  --Какую-то непонятную тенденцию. Вы большую часть времени спите или пребываете в состоянии, близком к забытью, но состояние ваше лучше, чем оно должно быть при таком признаке. Когда такое происходит с человеком, у которого травмирована голова, у нас на душе начинают скрести кошки. Девятилапые. Потому как это плохой признак. Но я, и просто глядя на вас, и осматривая вас, не вижу типичных для этого нарушений. Я бы даже сказал, что ваше состояние сродни тому, что происходит, когда кто-то вынужден почти что не спать три ночи или чуть больше. Обычно он потом валится и спит, а проснувшись, еле-еле может оторваться ото сна. Вот такого вы мне напоминаете. То есть здорового человека, немного переутомившегося, но сейчас оставшегося здоровыми. Думаю, что вас надо поднимать из постели, чтобы движение вдохнуло новые силы. Амбуло - эрго сум.
  
   ____
  --Тобиас, я не знаток латыни.
  --Это означает: прогуливаюсь -значит, существую. Во времена Декарта жил такой французский естествоиспытатель и философ Гассенди, много споривший с почтенным Рене. И в ответ на максиму Декарта 'Мыслю-значит, существую' выдвинул контрдовод: 'Прогуливаюсь-значит, существую'. Здесь есть элемент не только философии, но и юмора. Поскольку известный вам Аристотель, с которым мсье Гассенди тоже был не согласен во многом, руководил школою философии, именуемой 'перипатетики', ибо обучал своих учеников во время прогулок. Не вдаваясь в дебри философии, следует сказать, что, если человек много лежит, это вредно отражается на его здоровье. Оттого надо ходить. Я попрошу лейтенанта Олдса, чтобы он выделял двух матросов, которые будут помогать вам ходить. И носить небольшой стульчик или скамеечку, дабы вы могли присесть и отдохнуть, если ноги устанут, а в том месте, где вы остановились, сесть некуда.
   Джек и Тобиас поговорили еще о посторонних вопросах, но Хобридд промолчал о своих странных снах, снова явившихся к нему. Лоуренса сменил здешний доктор со странной фамилией Сенкью, оглядевший Джека и заявивший, что раненый явно идет на поправку, и признавший мнение Лоуренса о необходимости прогулок справедливым. А если поучаствуют матросы, а не служители госпиталя-вдвойне ценным. Джеку он скорее понравился, особенно потому, что о трепанациях не упомянул, но наш герой сильно поспешил с выводом об этом. Доктор Сенкью ему прописал усиленную дозу слабительного, полагая, что за долгое время лежания в постели организм Хобриддда накопил много излишков, которым пора выйти вон.
  После обеда явились Стэрди и Хокинс. Новый лейтенант и Дакворт-младший смогли только передать приветствия, ибо было много хлопот.
  Юные мичманы, перебивая друг друга, кое-как описали Джеку события после его ранения. Но сообщили они и более странную вещь. Оказывается, лейтенант Тисдел оказался за бортом не во время боя, а несколько позже, когда вечером налетел шквал.
  Очевидно, доктор перепутал события, ибо его подобрали с берега куда позже, уже ближе к полуночи. Все это требовало осмысления, ибо Джек чуял, что за этим что-то кроется.
   Джек ожидал, что когда он станет ходить, то столкнется с тем, что его ноги слабы и шатки, каждый шаг выматывает, словно миля, а, когда захочется сесть, есть угроза, что ноги подкосятся, и он просто рухнет. Ибо в памяти остались некоторые ощущения детских болезней, когда он так ослабевал от лихорадки, что тяжело было поднять руку, а встать -вообще немыслимо. Были и более свежие воспоминания после лихорадки, лишившей его возможности побывать в Нильском сражении. Но предчувствия не оправдались. Некоторая слабость в ногах, конечно, имелась, но она не помешала пройти с полмили, правда, с небольшой остановкой. Матросы были больше для подстраховки, они ему помогли только один раз, на лестнице. Все же ступеньки, ведущие вниз, как-то пугали: вдруг нога подвернется или станет не так, и он скатится вниз, пересчитав каждую оставшуюся собой. Вверх Джек поднимался уверенно, только сильно запыхался. Прогулка вселила в него оптимизм, поэтому Хобридд заготовил целую речь о том, что ему пора на корабль. Если бы во второй половине дня доктор заглянул к нему, то выслушал бы этот спич. Но тот как чувствовал это и не подошел. К вечеру Джека разболелась голова, потом перестала, оттого оптимизм немного поостыл и к завтрашнему утру его хватило только на просьбу отпустить его пораньше на корабль. Речь в стиле Питта-младшего произнесена не была. Так что доктор стал в некотором роде пагубой британского парламента, лишив его надежды на то, что, когда умрет Вильям Питт, у него найдется достойный преемник на трибуне. Вот такие последствия могут быть у самых тривиальных событий.
  На следующее утро Джек одолел около мили. Гулял он с утра, потому что наступало лето, а летом в Средиземноморье после обеда стоит невозможная жара, что вынудило к жизни обычай сиесты. А утром бывает еще ничего. Под вечер закапал небольшой дождик, но он не сбил жару, зато у Джека в ожидании его снова разболелась голова, и еще долго не проходила. Боль отпустила только вместе со сном, но сон снова принес ощущения чужой жизни. Не только ее картины, непонятные и пугающие, но и оставшееся после него ощущение, что он не понимает-кто он-коммандер королевского флота или некий клерк из будущего.
  Глава шестая.
  Тело точно принадлежит моряку, потому что обитатели канцелярий упражняют в процессе работы только мышцы зада, но чья душа в нем? Или сразу две души?
   Измучившись от таких размышлений, он решил обратиться к Сенкью. При этом Джек постарался замаскировать свой вопрос под банальное любопытство, рассказав, что якобы в кают-компании 'Ориона' некогда слышал рассказ четвертого лейтенанта о некоем провинциальном сквайре, который ощущал себя одновременно римским центурионом, что вместе с Цезарем завоевывал Британию. Но вроде при этом его н считали сумасшедшим. Поэтому Хобридда интересовало: действительно ли возможно ощущать себя вместилищем двоих, сохраняя здравый рассудок, или четвертый лейтенант перед рассказом принял лишнего? Вообще Джек лучше бы поговорил об этом с Тобиасом, но тот, как назло, не показывался.
  Сенкью удобно устроился на стуле и ответил.
  --Да, такое возможно, ибо игры натуры нашей бесконечны. Потому следует расценивать многие условности нашего времени и общества как принятые к исполнению только в нем.
  Сказав это, добрый доктор извлек из кармана серебряную фляжку, сделал глоток (по комнате разнесся запах рома) и продолжил свою не совсем понятную мысль.
  --Ибо, как сказал доктор Джонсон, цивилизация - это то, что свойственно нескольким лондонским улицам, и дальше них не простирается.
   Закрепив парадокс еще одним глотком, Сэнкью заговорил понятнее:
  -- Да, такое возможно, душа человеческая бессмертна и многогранна, потому нельзя исключить, что она вручается нам Творцом не совершенно новая, а уже видавшая виды. Тогда человек может помнить что-то из ее прежних странствий, оставаясь при этом не Томом из Бедлама, а обычным человеком. Разумеется, и впавший в сумасшествие может считать себя Клеопатрой Египетской, несмотря на то, что он несомненный мужчина. Где грань между безумием и нормальностью? (Еще глоток.) Грань иногда зыбка и словно стесана творцом. Но несомненно то, что безумец, проникнутый мыслью, что он - Клеопатра и ведущий себя как женщина сомнительных моральных устоев, несомненно требует помещения его под надзор. В то же время почтенный торговец сыром, что ведет себя, как иные жители города, где он живет и лишь иногда делящийся воспоминаниями о эпохе Долгого Парламента, членом которого он был в другом лице, вполне может почитаться нормальным человеком, пусть даже несколько эксцентричным. Мне довелось видеть двух таких людей, и это были достойные джентльмены. Один, довольно богатый помещик и мировой судья, сохранил в себе воспоминания рыцаря времен короля Ричарда Третьего, что погиб под Босвортом. Он мирно жил в Шропшире, пользовался всеобщим уважением, а то, что помнила его душа о временах Босворта, аккуратно записывал в тетради и иногда читал достойным доверия людям. Я тоже удостоился чести ознакомиться с некоторыми страницами. Например, он утверждал, что известные юные принцы, в смерти которых якобы повинен король Ричард, пережили его правление и пропали уже после того, как на престол воссел Генрих Тюдор. Дети эти жили при дворе, покойный король Ричард не почитал из опасными для себя с точки зрения прав на престол. Но вот куда они делись, он не может сказать, они, безусловно, умерли, ведь с тех пор прошло триста лет, но все-таки уже после короля Ричарда. Хоть тот рыцарь воевал против короля Ричарда, он высказывался о нем с похвалой, как о короле и воине, и не сильно охотно выступил против него. Но присяга лорду Стенли вынудила к этому. На Босвортском поле король Ричард отчего-то лишился шлема и получил не менее пяти ран в голову, но продолжал рубиться, пока не пал от потери крови. Тогда его и добили копьями, причем не одним ударом. Там упоминалось, где похоронили короля, но я уже этого не помню. Кажется, в Лестере. Я задавал вопрос о том, как тогда лечили, но почтенный джентльмен мог вспомнить только то, что зуб ему выдирал цирюльник клещами, а ранение в плечо перевязывал и зашил его слуга, имевший большой опыт в нанесении ран и их лечении. Сначала он наносил их мечом врагам, а вечером зашивал товарищам.
  Сенкью замолчал и пополнил недостаток рома в себе.
  --А кто был второй джентльмен?
  --О, это был мой товарищ по университету Алан. Правда, он предпочитал помалкивать о том, ибо сохранил в себе память и некоторые навыки соратника Аласдера Макдональда из того же клана. но он стыдился этого, ибо почитал тогдашних шотландцев невежественными дикарями - грубыми и жестокими. А поскольку он имел некоторое отношение к 'амбару костей', то это усиливало нежелание делиться этими воспоминаниями из другой эпохи.
  --Доктор, а вы не можете рассказать про того, как его, Аласдера и амбар. Я не слышал о таких событиях ничего.
  --Увы, я тоже. Из рассказов Алана, которые он неохотно выдал, Аласдер Макдональд был знаменитым воином, но крайне неуживчивым человеком. Жил он приблизительно во времена войны короля Чарльза Первого с парламентом. Будучи изнан из Шотландии, присоединился к маркизу Монтрозу вместе со своими людьми и помог тому захватить почти всю Шотландию. Насколько я понял, он воевал против парламента, но за короля ли Чарльза или у него были свои мысли об этом- про это я сказать не могу. Когда Монтроз победил, Аласдер и его воины, в то числе и тот, о ком помнил Алан, отправились мстить своим врагам за обиды. И во владениях какого-то клана, что был враждебен клану Макдональд, и обидел лично Аласдера и Черного Роба (так звали того, кого помнил Алан) они загнали множество людей в амбар и перебили их. Это даже по тамошним меркам был чересчур, потому Аласдер и маркиз Монтроз перессорились. Дальше Алан не рассказывал, как закончилась эта эпопея, но подозреваю, что ничем хорошим. Разве что этого Черного Роба просто убили в сражении, а не поймали и аккуратно рассчитались за все его прегрешения против клана-соперника. При этом на волынках исполняли пиброх 'Смерть пришла за нашими врагами'.
  Еще два глотка.
  --Безумно интересно слушать такие истории.
  --Да, но безумцем он не был, единственная странность в нем была та, что не ел свинину. Алан говорил, что так влияет на него Черный Роб, что рядом. Оказывается, тогда горные кланы в Шотландии свинину не ели, словно они не пресвитериане или католики, а последователи пророка Магомета. Во всем остальном он был нормален, пользовался любовью жителей Ярмута и даже собирался пройти в парламент. Но на лисьей охоте лошадь попала ногой в нору кролика. Вся округа скорбела по его ранней смерти.
  --Да, как и по королю Вильяму Третьему, что тоже неудачно упал в коня.
  --Вот тут я не согласился бы, ибо тогда в стране еще оставалось много сторонников прежней династии. У нас в семье сохранились ко-какие рассказы про это, но не буду мешать вам продвигаться семимильными шагами на пути к выздоровлению.
  Сенькью покинул Джека, за ним ушла и его свита из обучающихся помощников хирургов. Джек долго размышлял о рассказанном, оттого сон про странное действие, именуемое в нем флэшмоб не произвела на него угнетающего эффекта. Тем более, он не очень и разобрался в том, что проделывал сам и его сослуживцы на этом 'мобе'. Хобридд только понял, что та он протестовали против результатов выборов мэра города. Утром Джек подумал, что, пожалуй, если он окажется вместилищем души этого клерка, то этом не ничего страшного, ибо воспоминания о непонятных ритуалах и действиях не будут мешать его жизни и службе. Ведь Хобридда тоже учили латыни и истории Греции и Рима. И толку от того, что он помнит выражение сенатора Катона про разрушение Карфагена? Это немногим отличается от того же 'моба' -такое же бесполезное воспоминание о том, что совсем не нужно. Даже если бы его учили истории морских сражений Рима и Карфагена - что толку от знаний об том?! Тогда были совсем другие приемы боя, разве что абордаж будет немного похож. А как помогут ему приемы маневрирования тогдашних моряков в бою? Ведь он не сможет ими воспользоваться. Со времен голландских войн прошло чуть более ста лет, но и то сильно изменилась тактика-ответом на голландское нападение стаей кораблей стало формирование линии, в которой английские корабли могли отгонять голландцев артиллерией. С тех пор встретившиеся в море эскадры образовывали линию, и горе тем, кто не мог ее удержать. Так воевали сто лет, а вот начиная с Роднея эту линию стали прорывать, отрезая часть врагов и принуждая их сдаться. Может, завтра при встрече у какого-то мыса или бухты английские линейные корабли пойдут на линию врага двумя кильватерными колоннами, прорежут ее, и каждая колонна охватит свою половину неприятельской линии с двух сторон. И хрустнет чужая эскадра, как кость лисьей ноги в капкане.
  
  
  На следующий день Джек прошел почти что две мили (по крайней мере он так рассчитывал, да и матросы подтверждали). Правда, поскольку город был относительно невелик, приходилось кружить по нему и старательно не проходить мимо гостиницы Бланки. Обход Сенкью произошел только в середине дня, потому Джек и попросил того хотя бы для пробы разрешить побывать на судне. Если же доктор не будет сопротивляться, то можно было рискнуть, выпросив и больше. Джек, как и многие моряки, считал, что свежий морской воздух лечит многие хвори. Насколько он был при этом прав? Конечно, только частично, потому как и капитаны, и адмиралы умирали на шканцах, несмотря на изобилие того самого свежего воздуха. Но случалось и так, что другие, вступив на палубу, сбрасывали с себя оковы болезни. Как и везде, дело было в резервах -у кого их не было (в смысле здоровья), тот и умирал на борту. А кто-то ощущал себя поздоровевшим. Сенкью сопротивляться не стал и позволил Джеку завтра съездить на борт и пробыть там до утра, но предостерег от обильного возлияния и женщин. От последних особенно. Увы, значит, Бланка пока недоступна.
  И вот, после некоторого перерыва, который вообще-то был невелик, но Джеку показался годом, он вступил на палубу 'Грасхоппера', и сердце забилось сильнее, когда вокруг него оказалось все такое знакомое и желанное, и все радостно глядели на его возвращение. Новый лейтенант показался Хобридду слегка скованным и занудным, но это могло быть от волнения. Ремонт он вел весьма неплохо, а из-за вечного недостатка в складских запасах он выкладывал и личные деньги на недостающее. Если им удастся получить запасной бом-брам-рей, то после его установки они могут выйти в море. Джек понял, что на Сенкью надо продолжать давить и еще пребывать под его попечением стоит не более недели. А лучше-еще быстрее.
  Новостей было много. Адмирал уже знал, что Джек ранен, оттого прислал письмо с благодарностью за хорошую службу и с пожеланиями быстрее залечить раны. Потери в экипаже еще не возместили, но обещали. Один из прежних капитанов, на корабле которого Джек некогда служил, написал письмо с просьбой взять его сына мичманом. В случае согласия Джека он обещал даже выпросить у адмирала Кейта разрешение взять сына сверх штата. На линейных кораблях число мичманов могло превышать и десяток, но вот на крохотном шлюпе-увы. Джек не хотел отказывать капитану Ньюгейту, который всегда был добр к нему, пока Хобридд проходил службу на фрегате 'Терпсихора', потому продиктовал ответ, то он рад оказать услугу своему прежнему капитану, если его сын готов терпеть неудобства от тесноты в мичманском помещении. Потому он ждет его на борту 'Грасхоппера'-разумеется, при согласии адмирала Кейта. Были и иные новости. В Италии австрийские войска наконец взяли Геную при поддержке британского флота. В гавани была захвачена большая пятидесятивесельная галера, так что теперь 'Минотавр' мог ожидать порядочных призовых. Но, увы, пока шла осада Генуи, диктатор Бонапарт с войском появился в Италии, взял Милан и иные города, а под Маренго сразился с австрияками в поле. Вести о сражении были пока самые разные, но все они сходились на том, что австрияки побиты. Может, им придется очищать страну и дальше, может, начинать переговоры о мире. И это требовало присутствия Джека и его шлюпа в море. Раз армия Бонапарта в Италии, значит, перевозки могут усилиться, да и французский флот способен зашевелиться, ощутив, что и ему пора что-то показать полезное для страны.
  Тобиас на борту отсутствовал с разрешения нового лейтенанта. Кстати, тот в командирском помещении занимался только бумажными делами, а жил в лейтенантской каюте. Приятно было узнать про то, что новичок не чужд чуткости к чувствам командира. Побыв на борту часа три, Джек решил не перегружать ни себя, ни подчиненных впечатлениями, и решил покинуть 'Грасхоппер'. Неплохо было бы посетить Бланку, но зловредный доктор счел, что это делать пока нельзя. Вот тянет докторов испортить скромны отдых своими запретами. А ведь и так радостей в жизни немного, и тут еще и они... Потом до Джека дошло, что если он уйдет отсюда, а к Бланке ему нельзя, то он вынужден будет вернуться в госпиталь, где его ожидает в лучшем случае клистир. И он решил пока не спешить.
   Джек попробовал по вантам взобраться на фор-марс и обнаружил, что хоть голова и не кружится (и это очень здорово), но мышцы рук за время лежания в постели стали слабее, и он быстро выдохся. Вот незадача-то. Джек согнул руку, потом выпрямил, поглядел на мышцы. Вроде как на вид они прежние. Или госпитальная кормежка так вредно влияет, а вернется он к солонине, так все станет на свои места? Хорошо бы, но из этого следует вывод, что дальнейшее лежание- и он будет годен только на работу клерком, который ничего тяжелее пера и чернильницы не держал в руках.
  Доктор Лоуренс прибыл на борт около шести склянок полуденной вахты. Матросы были бдительны, поэтому, когда Тобиас ступил мимо ступеньки, его поймали и удержали. Джек встретил его на палубе, поздоровался и просил прибыть к нему в каюту, как только тот освободится. Да, он сильно разбаловал Тобиаса в смысле дисциплины, не воспринимал его по большей части как подчиненного, но почему-то получалось так, а не по уставу.
   Когда Тобиас пришел, Джек поинтересовался тем, сколько человек из раненых в команде могут быть забраны из госпиталя и исполнять свои обязанности на корабле, при том это не сделает их инвалидами? Тобиас подумал и ответил, что трое, если им не будут еще с неделю давать тяжелую работу вроде подъема бочонков с солониной или перетаскивания пушек. Из раненых на борту все уже могут заниматься своими делами. Хокинс, хоть и носит повязку на лице, но лишь оттого, что ему хочется ощущать себя раненым в сражении. Если бы он ее снял, то хуже его зажившей ране не стало бы. Джек снова наполнил бокалы, подумал, как ему выразиться дипломатичнее, потом презрел дипломатию и спросил прямо, можно ли ему уже покинуть госпиталь как выздоровевшему. Поскольку Тобиас молчал, обдумывая ответ, Хобридд добавил, что он сейчас спокойно проходит две мили, влезает на формарс и не ощущает головокружения. Потом сказал, что мышцы застоялись от долгого лежания в госпитале.
  Тобиас попросил дать взглянуть на рану, потом протянуть вперед руки, затем снова задумался.
  --Меня терзает противоречие. Как специалист, я должен настаивать, чтобы вы еще отдохнули, хотя должен заметить, что наблюдаю отрадный процесс выздоровления, превосходящий все ожидания. В то же время, как член экипажа корабля и человек, хорошо относящийся к вам, хотел бы видеть вас на шканцах корабля в море под испанским берегом или куда нас занесет каприз фортуны. В качестве первого предложил бы еще неделю пребывать под наблюдением врачей. Второго- выписка из госпиталя завтра-послезавтра, это как уж они решат, но задержаться в порту еще дня три. Если спросят мое мнение, то я назову именно второе. Надеюсь, пока будет идти погрузка припасов и прочие дела, вы дополнительно окрепнете, как по прошествии времени, так и от помещения в то место, для которого вы созданы.
  Джек отсалютовал доктору бокалом. Слова застряли в глотке, да и они были не важны. ___-
  --Джек, когда я впервые прибыл на борт, со мной была великолепный полоз, которого хотелось использовать для ловли крыс на борту. Человеку он не вредит. Но, при подъеме на борт, я его уронил, и бедный полоз утоп. Сейчас мне предлагают по сходной цене еще одного. Хотел бы спросить разрешения у коммандера на то, чтобы взять его на борт.
  --Я правильно понял, что это змея?
  --Да.
   --Тобиас, вы ставите меня в неловкое положение. Я бы не хотел отказывать вам, но даже неядовитая змея на корабле-это зло, змеи прокляты со времен Адамовых. И люди в большинстве своем не любят змей, а те отвечают им тем же. 'А он будет поражать тебя в пяту'. И я понимаю матроса или офицера, который направится в свой гамак и обнаружит, что к нему пожаловал в гости тот самый змей. Только не это, Тобиас. Я не могу разрешить такое. Вы - человек науки и готовы прикасаться к чумным бубонам или проклятым от начала времен животным, но остальные члены экипажа этого не вынесут. Что угодно, но не змея. Собака, еще одна кошка, ягненок, козлик, гусь. Наконец, даже обезьяна, хотя они представляются мне злою карикатурою на людей, особенно на жителей Италии.
  --И мне тоже так кажется -про обезьян. Жаль, конечно. Может, судьба занесет нас в Египет? Там есть такое животное, которого называют 'фараонова мышь'. Он издавна использовался там в домах для ловли мышей и крыс.
  --Согласен, если она поместится на корабле и не имеет дурной привычки перегрызать мачты и набор.
  --Нет, оно мелкое, даже меньше средней кошки. Так мне говорили.
  --Бобер тоже не сильно крупный. Так что, если это мышь фараона не прогрызет нам борт-приносите ее. Но берегите от матросов. Я слышал рассказы, что обезьяны могут научиться пить ром и курить трубки, и вы сами понимаете, кто у них является учителями. Чтобы бедная мышь не спилась, как предыдущий баталер 'Грасхоппера', что выпил четыре пинты рома и покинул этот мир. Надеюсь, Иисус будет к нему милостив, ибо он хоть и пил, но все дела вел в порядке и количество мешков и бочек сходилось с тем, то было по бумагам. А фунты и пинты - это дело житейское, коли не сойдется.
  Ближе к вечеру Джек вернулся в госпиталь. Но даже каша с тертой морковью и отвар трав, напоминающий по вкусу некоторые следы прогулок крыс по сухарным запасам, не помешали ему утром, полному сил, атаковать Сэнкью. Джек был готовый блеснуть красноречием в стиле Питта, но доктор снова сделал неожиданный ход.
  --Вы чувствуете себя совсем здоровым? Славно, славно, хотя и рано. Но я готов отпустить вас сегодня после полудня, а завтра утром получите все бумаги, если этот ленивый болван Симс успеет их написать. Не увлекайтесь вином, пивом и женщинами южного происхождения, а потребляйте бренди, ром и женщин вашей родины и все будет хорошо. От себя лично я желаю, чтобы на суше вы не пересекались с джентльменом в черном жилете и с его аналогом на море. Кстати, а кто будет его аналогом в море? Левиафан, наверное. До свидания, доблестный капитан!
   И Сенкью с сопровождающими вышел. Впрочем, добрый доктор был верен себе. Последняя порция лекарств, полученная Джеком в полдень и по неопытности принятая, устроила вечером ему долгое пребывание в месте для праздных размышлений. Хорошо, что он провел сиесту с Бланкой, а на ночь двинулся на корабль, а не наоборот. Так бы Бланка и уснула, не дождавшись его из похода на двор. Нет, он тогда утром в госпиталь не пойдет, сказал себе Джек, мужественно преодолевая спазмы. А то зловредный доктор еще что-то подсунет. Лучше отправить за документами Хокинса. Если Сенкью и даст мичману что-то подобное, то хоть излечит юного джентльмена от ношения повязки на щеке.
   Как выяснилось, пробыв в распоряжении Сенкью, Джек в совершенстве смог предсказать образ мыслей старого греховодника Джорджа Мартина Сенкью. На борт мичман ступил тревожно озирающимся и периодически держащимся за живот. Судя по описанию Хокинса, средство было то же, что и вчера, только заматеревший Джек дольше сопротивлялся зелью. Хокинс же был еще юн, потому его пробрало резче. Хобридд отпустил мичмана и обратился к Тобиасу с просьбой дать юному джентльмену что-то закрепляющее, жалко же будущего адмирала.
  -- Джек, я бы не советовал делать такое. Это все равно, что одновременно шпорить лошадь и натягивать поводья. В кишках у юноши произойдет битва между обоими снадобьями. Мне не хотелось бы, чтобы Хокинс страдал оттого, что в нем происходит нечто вроде Мальплака или Нильского сражения, не говоря уже о четырехдневной битве с голландцами. Пусть у все идет своим чередом, то есть за борт.
  --О четырехдневном сражении- я оценил шутку. За вас, Тобиас.
  Хокинс, покинутый на произвол судьбы, был вынужден бороться самостоятельно, и справился. Зелье переработалось в нем и не вызвало длительный и многократный поход поближе к бушприту. Сенкью был посрамлен, но жертвами посрамления стали остальные два мичмана, которые за ночь не раз пожалели, что не утратили обоняние до того, как вступили на палубу 'Грасхоппера'. Стэрди потом даже сказал, что ему не хотелось возвращаться в мичманское помещение после стояночной вахты, лучше бы отстоять еще одну, но не ощущать весь богатый оттенками внутренний мир Хокинса. Дакворт- младший не отставал и заявил, что если бы вчера Хокинса разжаловали в матросы, то случилось бы одно из двух событий-либо вся команда к утру отравилась, либо Хокинс обрел ранее отсутствующую часть себя, а именно дульную пробку.
  Джек же, посмеявшись рассказам о ночных кошмарах вверенного ему шлюпа, стал готовиться к замене рея. Израсходованные боеприпасы были уже возмещены. Если с ремонтом они справятся сегодня, то останется только пополнить запас воды.
  
   Следует сказать, что замена рангоутных дерев силами экипажа была возможна, но требовала серьезной подготовки и слаженного проведения. Рей, то есть бревно приличной толщины и длины, смонтированный жестко на большой высоте над палубой, нужно было освободить из креплений, отсоединить такелаж и вручную спустить с этой самой высоты на палубу, и все это вручную при помощи только простейших механизмов. В некоторых адмиралтействах имелись краны береговые или крановые суда, но там, где нет -все делалось вручную и помогала песня, на определенные слова в которой требовалось во всю силу потянуть. Как только рей благополучно спускался на палубу, никого не ушибив и не разорвав паутину снастей, начинался следующий этап, обратный предыдущему. Рей на замену предыдущему требовалось поднять, установить, закрепить, оснастить, благополучно спуститься с мачты и с чувством глубокого удовлетворения вытереть трудовой пот. Да, если чистота палубы при маневрах пострадала, то надо все убрать, что и проделывала часть команды, а другая ее часть доставляла снятый рей на берег. Целиком его уже не используешь, но частично и он пригодится на правое дело. Как читатель понимает, ветер мог сильно помешать работе. Приблизительно такую же работу морякам случалось выполнять и не в порту, а во время боя, когда неприятельскими ядрами сбивало мачту, рей или стеньгу, иногда прямо все, что можно. Тогда и ставили временный рангоут, то есть устанавливали импровизированные мачты из того, что имелись в наличии. На этих временных псевдомачтах устанавливались те паруса, какие смогли и побитый линейный корабль медленно полз в базу, где можно было уже провести ремонт по-настоящему. При этом погода могла мешать, и неприятель тоже мог появиться и воспользоваться тем, что линейный корабль явно не в форме.
  ...За день без спешки и аккуратно, с учетом ветра с реем все получилось. Дакворт -младший па баркасе повез рей на берег. Теперь на завтра оставалось заполнить четыре бочки водою, отправить их в трюм и закрепить на местах. И забрать из госпиталя выздоровевших раненых. Если, конечно, дадут пополнение вместо убитых в бою с французом, то будет совсем хорошо. Пополнение обещали, но с ним возможны неувязки. Но в любом случае Джек рассчитывал днем выйти при подходящем ветре и отправиться в крейсерство. Пополнят или не пополнят, 'Луара' или не 'Луара'.
  Вечером у Джека и Тобиаса состоялся приватный разговор о том, что может сказать Лоуренс о возможных местах поиска добычи. Корабль с осадной артиллерией уже явно прошел, куда ему надо было, но что можно сделать еще?
  Тобиас сказал, что неподалеку от Вилльяфрансиски есть бухточка, которую часто используют местные жители, когда им нужно погрузить или разгрузить что-то нужное. Их желательно не увидеть, пройдя мимо. Зато в четырех милях дальше на юг уже можно видеть все, ибо там уже делом занимаются конкуренты. Вот тут шорох не помешает. Поскольку Тобиас лишен возможности регулярно посещать своих знакомых, он не может получать сведения о лакомых целях, разве что постфактум. Джек понял, что, видимо, он получает сведения для адмирала о чем-то более статичном, нежели следующие в каботажном плавании купцы. Скажем, о состоянии арсенала в Картахене или чем-то наподобие. Ладно, придется снова хватать удачу за хвост. Впрочем, 'Грасхоппера' уже давно не было вдоль берега, купцы должны были осмелеть.
  Из раненых в госпитале вернули только двоих, у третьего снов открылась лихорадка, потому он и остался в Маоне. Пополнения дали четыре человека, но из них только один с морским опытом. Остальные трое жертв пресса в феврале-марте. Хоть и завербовали их в Портсмуте, но они так доселе и не нашли себе постоянного места на каком-то корабле, что намекало на их ценность для флота. Впрочем, это обычное дело для капитанов: получить пополнение из тех что попал в суд за браконьерство, завербовался от несчастной любви, невовремя заснул в таверне и был обнаружен там отрядом вербовщиков и прочих случайных людей. Дальше капитан и его помощники сурово и без милосердия лепят из них настоящих моряков. Смогут-получится матрос лучшего флота в мире. Нет-ну что же, 'наше море кормили мы тысячу лет' и этих оно съест. Войне пока не видно конца, потому пригодятся и дурные, и пьяницы, и неумехи- это не Палата Общин, здесь пригодятся все.
  ... Джека интересовали судоводительские навыки нового лейтенанта. Организаторские он уже увидел, и они Хобридда устраивали. На вкус Джека, Олдс был немного медлительным, но принципиальных ошибок не допускал. Возможно, он еще не освоился, а потом все станет на свои места. Хорошо бы, ведь новый лейтенант Джеку нравился больше Тисдела.
  Джек решил поступить, как и раньше, то есть подойти к побережью чуть южнее Барселоны и идти вдоль него на юг. А близ Картахены снова двинуться вдоль берега, но уже в противоположном направлении. Удача 'Грасхопперу' сопутствовал, и почти сразу встретился идущий на Барселону полакр 'Нинья' с грузом соли. После досмотра командовать им стал Дакворт, а порт назначения изменился на Маон. Джек рассчитывал на то, что агент продаст и соль, на которую всегда найдется покупатель, если даже флот ею не заинтересуется из-за переполнения складов. Кто-то когда-то сказал Хобридду, что человек не может жить без соли и даже пояснил, отчего, но больше Джеку ничего не вспоминалось - необходима и все.
  Только отправили первый приз как на горизонте замаячили паруса второго. Но остановленный 'Леон' внешне выглядел развалиной, годной только на дрова. А вернувшийся с него Хокинс заявил, что в трюме только пустые бочки для вина. Впечатление издали о старости судна вблизи тоже подтверждалось. лоуренс, стоявший рядом, кашлянул, чтобы привлечь внимание.
  --если бочки новые и обожжены изнутри, то можно было бы заменить ими часть наших старых бочек для воды.
  --Спасибо, мысль очень хорошая. А если бочки совсем негодные, можно использовать их как мишень для тренировки канониров.
  Джек вызвал купора и баталера, а, когда они прибыли и доложились, велел отправиться на 'Леон', поглядеть на тамошние бочки. Если они хорошие, то взять несколько на 'Грасхоппер'. Если негодные, то пару на радость канонирам. Олдсу был велено передать шкиперу, что он будет отправлен в Маон, и призовой суд решит, что с ним делать. Когда же испанец должным образом ощутит отчаяние, то пусть Оливер сменит гнев на милость и заявит, что готов взять только часть вместо всего. После снятия бочек пусть плывет, куда хочет.
  Баркас вернулся, но из трофеев он привез только две бочки на расстрел. Увы, свои бочки были совсем не хуже. Артиллерийское учение со стрельбой Джек решил устроить подальше, нечего пугать дичь близ ее гнездовья.
  Хобридд пребывал в хорошем настроении. Даже склонился к плану со следующим призом отправить в Маон Стэрди, несмотря на его неопытность. Лейтенант Олдс пусть пока останется на борту. Дело не в недоверии лейтенанту, а в том, что военная судьба может потребовать не увлекательной ловли призов, а серьезного боя, как это случилось в прошлый выход. Произойдет что-то с Хобриддом, и корабль останется на двух мальчишек и знающего, но слабовольного помощника штурмана. А им может потребоваться и закончить бой, и отвести шлюп обратно. А этого уже для них может оказаться слишком много. Следующие два дня никто не попадался, только рыбацкие лодки.
   'Грасхоппер' на сей раз скрывался под флагом какого-то немецкого вольного города, но вроде как не Гамбурга. В списке флагов было испорченное место, оттого было видно, что это флаг принадлежит вольному городу, но какому именно-непонятно. Джек и офицеры вспоминали, какие города в Германии, кроме Гамбурга и Любека являются вольными, но не смогли. Решили назваться судном из вольного города Травемюнде. Вообще-то такой город был, но не являлся вольным. Впрочем, все решили, что врядли испанские и французские арматоры тоже в том разбираются. С другой стороны, даже если какой-то шибко продвинутый шкипер некогда и бывал в Травемюнде, то может ли он точно знать об этом, вдруг за прошлый год произошли изменения и Травемюнде изменил свой статус? Попытались вспомнить, кто что знает об этом месте, но с этим было совсем плохо. Оливер напряг память и сказал, что по-немецки 'мюнде' означает нечто вроде устья реки, потому город с таким названием должен стоять в устье реки Траве. То есть это аналог английских Эксмута, Борнмута и подобных названий. По- немецки хорошо говорил доктор Тобиас, имелся еще один матрос по фамилии Шульц, сын переселившегося в Англию матроса-немца, но он совсем забыл родной язык его отца. Поскольку всем было известно, что немцы крайне плохо говорят по-французски, то и решили, что серьезные переговоры будет вести доктор, а все прочие офицеры, как смогут, коверкают французский. Всех их учили французскому, все хромают в произношении и запасе слов, так что чего стесняться, коль требуется не нормальное знание, а издевательство над языком?! Раз надо, то и обеспечат.
  Пока же некому было интересоваться, что это за город стоит на балтийском побережье. И к лучшему, чтобы о нем и дальше не вспоминали, как и о проклятом богом городе Ис.
  
   ______
  Пока же корабль при слабом ветре в бакштаг двигался в виду побережья. Джек, Хокинс и Тобиас украшали собой шканцы- Хобридд расхаживал по отведенному командиру участку и раздумывал, а мичман и доктор обсуждали морскую терминологию, поскольку вант-путенсы и ракс-клоты никак не вкладывались в мир, знакомый доктору. Если честно, они и не были нужны для исполнения обязанностей корабельного хирурга, ему ведь не требовалось управлять парусами или ремонтировать рангоут и такелаж. С него бы хватило представления в том, как называется какой рей и стеньга и на какой высоте они расположены- так. чтобы догадаться, что упавший головой на палубу с бом-брам -рея уже не требует его мастерства, а нужно звать парусного мастера со старой парусиной, чтобы зашить и похоронить в море. Но и с бом-брам-реями в Тобиаса обстояло не здорово, потому, как и они совершенно не желали укладываться в систему знаний в мозгу доктора. Поскольку Лоуренс был знающим человеком, наверное, в этой неувязке были виноваты информаторы его по морскому делу. Впрочем, пока вреда от их педагогической бездарности не было и в будущем не ожидалось. Так что пока Хокинс рассказывал с подробностями, как рей крепится к мачте, а доктор пытался как-то увязать коуши и кренгельсы с ракс-клотами. Получалось не очень понятно и совсем не правильно.
  Джек же, слушая вполуха рассказ Хокинса о рангоуте и прочем, размышлял, не допустил ли он ошибку, отпустив судно с бочками восвояси. Дело было не в возможной выгоде от продажи его на дрова, а больше в том, что шкипер расскажет о захвате его 'Грасхоппером'. Точнее, не 'Грасхоппером', а тем, каким его увидел шкипер. Правда, флаг безвестного вольного города он вряд ли разглядел, захватывали его уже под британским и представлялись все в британских мундирах и от имени британского корабля, хе-хе, если тот запомнил его название. Но, как он оснащен и как окрашен-запомнить смог бы. Ладно, все равно что-то о бесчинствах Джека на испанских коммуникациях должно было уже дойти до донов и лягушатников, дело было только затем, достали ли их действия 'Грасхоппера' до глубины души или нет. Если да, то можно было ждать выделения корвета или фрегата для его поимки. Однозначно такое случилось бы лишь после захвата важных документов, крупной суммы денег или очень важного военного груза, вроде того судна с осадными пушками. Вино, соль, мука-это проблемы купцов и судовладельцев, что решили плыть там, где орудует Джек. Даже те две скромные партии военного груза не разорят испанскую армию и не доведут генералов до приступа бешенства. Интенданты крадут больше. Если же произойдет случайная встреча с превосходящим по силе неприятельским кораблем, то это уже относится к воле судьбы. Наткнуться на такого врага можно, даже если просто болтаешься у побережья. Джек перестал переживать о своем решении и сосредоточился на попытке вспомнить одно интересное стихотворение.
   Был один, что принес с собой пропасть вещей,
   Но остались на пирсе, до трапа:
   зонтик, кольца, часы, пять сушеных лещей,
   Все белье, и подтяжки, и шляпа.
   Все лежало в коробках, числом сорок две.
   Украшали их все герб и имя
   Но как столько вещей удержать в голове,
   Даже если не пуст его череп как дыня?
   Видно, был гость знаком с тем, что памяти нет,
   Оттого, чтоб нагим не остаться
   Натянул на себя он две пары штиблет
   И надеть три пальто постарался. [*]
  Джек закончил чтение, и, обернувшись к остальным, увидел, что рулевой Дэвис хоть и неотрывно глядит вперед, но как-то подозрительно кривит лицо, Лоуренс открыл рот, да так и забыл его закрыть, а Хокинс смотрит на Джека с немым восхищением и как бы мысленно просит: 'Еще!' Но, поскольку он не произносил команду, все глядели на него, но по обычаю не мешали его одиночеству на шканцах.
   Но что это за стихи? И откуда они в нем? Неужели так сказалось прикосновение гика к голове? Но ведь он и раньше мог рассказать стихи, происхождение которых не помнил-хоть, скажем, при первой встрече с Тобиасом. Да, было такое, но Джек спокойно жил и не переживал из-за того, что помнил чьи-то стихи о море, которое Англия кормит тысячу лет. И ничего. Может, он их сам сочинил, но не помнил, что это именно он? Пусть даже так, что следует из этого? Ничего. Он может припомнит четырех мичманов, которые иногда сочиняли стихи о парусных учениях и произошедших боях, трех сквайров, которые были способны, приехав в гости, приветствовать почтенную публику стихами, а не прозой. Еще он знал тетушку соседа, которая считала себя великой поэтессой и оттого не выходила замуж, чтобы не истратить поэтический дар на хлопоты по дому. У мисс Деборы даже пару стихотворений напечатали. Одно из них было посвящено успеху лорда Конуоллиса под Серингапатамом, только не тому успеху, что был в прошлом году, а тому, что случился еще до войны с лягушатниками, то есть лет восемь назад. Другое- кажется, про статую Аполлона с луком. Ив этом нет ничего необычного-люди пишут стихи, и у них иногда даже получается, значит, и он иногда может не то написать, не то вспомнить. Так Джек успокоил себя, но он знал, что это только самообман. Сколько не говори: 'Прочь, проклятое пятно!', а оно останется.
  Ладно, господа, вы хотите продолжения истории? Будет оно вам, в восьми песнях, до самого конца, когда он окажется Буджумом, а кое-кого внезапно и быстро вынесет из поля зрения. И Джек Хобридд пересказал им весь опус, доведя Хокинса до колик от смеха, а Тобиаса сначала до ступора, а потом до вопроса: 'Кто автор?' Дэвис, как дисциплинированный матрос, выдавал себя только беззвучным вздрагиванием спины и головы, но на курсе удерживался.
  Джек ответил, что совершенно не помнит, кто автор стихов и ушел на освященную традицией свою часть палубы.
  [*] Разумеется, он читал еще не 'переведенное', и по- английски: '"Just the place for a Snark!" the Bellman cried.'
   ______
  Рассказ об странной охоте на странного зверя был обсужден в тот день и на обеде в кают-компании. Мичмана и лейтенант, а также прочие доблестные ее обитатели были ознакомлены с перипетиями поиска и охоты. Следует сказать, что мичмана были в совершеннейшем восторге, а вот более старшие их товарищи-совсем нет. Им стихи показались бойкими, но малоосмысленными, особенно казначею. Хотя он оценил некоторые пассажи стихов, посвященные финансовым вопросам. Впрочем, стихи пересказывал Хокинс, а всякий пересказ и перепев обычно снижает качество. Мичманы были подавлены противоположными мнениями, но им немного помог лейтенант, сказавший, что стихи, конечно, абсурдны, но в этом абсурде что-то есть, как есть и абсурд во флотской службе, особенно, когда отдельные ее представители доводят требования к матросам и другим подчиненным до того самого абсурда. великого и ужасного, как этот вот Снарк. Столь мощный философский пассаж поразил всех присутствующих, и, не будучи в силах возразить или поддержать, участники сосредоточились на еде.
   Заданный курс вел 'Грасхоппер' к бухточке, ранее известной, как любимое место контрабандистов. Джек рассчитывал заглянуть туда и попробовать разжиться добычей. Да, он помнил намеки Тобиаса, что не стоит мешать здешним жителям зарабатывать на жизнь и немножко сверху этой суммы, тем более, что подрыв благосостояния местных жителей совершенно не отразится на способности королевства вести войну с Англией, поскольку эти деньги, что вертятся вокруг контрабанды, королю не попадут никогда. Но он рассчитывал пойти и поискать, а там уже будет ясно, что делать с найденным. Бухточка оказалось пустынной, но Джек решил, что коль уж они появились тут, так стоит продолжить приключение. Оттого послал две шлюпки со Стэрди и Хокинсом, чтобы они промерили бухту и осмотрели берега. И молодым джентльменам не помешает немного покомандовать и ощутить себя самостоятельными начальниками. Но героические мальчишки доставили изрядную порцию переживаний, поскольку из бухты прозвучали два ружейных выстрела, один за другим. Что там случилось? На засаду непохоже, вряд ли обе шлюпки были бы взяты только после двух выстрелов. Не терпелось отправиться туда, на помощь, но Джек сдерживал себя аргументом, что глубины в бухточке неизвестны, так можно и нарваться на камень, и хорошо, если удастся сняться с него. Полчаса ощущались, как год, когда обе шлюпки выплыли из-за небольшого мыса. В подзорную трубу все выглядели нормально, не ранеными, число людей в них тоже, что было. Но что за стрельба тогда была? Охотились или оборонялись от внезапной атаки диких зайцев, что не испугались мушкетного огня и только зрелище заряженной шлюпочной карронады остановило яростный штурм?
   Оказалось, что охота. К берегу вышла коза, и два матроса не удержались и выстрелили. Хокинс утверждал, что коза дикая, а Стэрди его поддерживал. Хотя на шее у охотничьего трофея был кусок веревки, явно оборвавшийся и давшей животному свободу. Что же, трофей есть трофей. Потому Джек выслушал доклад о бухточке (для 'Грасхоппера' мелковата и опасна, есть небольшой ручей с водой, опасно с точки зрения засады, потому что вошедшие в бухту суда и шлюпки могут быть обстреляны ружейным огнем, а стрелков даже не увидят). Но вот теперь воспитательный момент - матросы, что стреляли без команды, и могли выдать шлюпки врагу - пусть займутся откачкой воды из трюма дополнительное время, а два героических мичмана, раз не могут контролировать подчиненных, пострадают материально: вся коза пойдет в котел команде, а кают-компании не достанется. Так разрушив хрустальные мечты мичманов, Джек отправился к себе в каюту. Вообще-то виноват был Хокинс, команда которого и стреляла, а Стэрди пострадал за компанию и совершенно безвинно, но он счел для себя недостойным говорить об этом и изобразил Марка Аврелия.
   'Грасхоппер' двигался вдоль побережья. когда наблюдатель на грот-марсе (туда забрался раздосадованный Хокинс, переживавший свою неудачу с козой для кают-компании) заметил впереди паруса. Постепенно выяснилось, что это бриг, идущий тем же курсом. А потом обнаружилось, что бриг военный и под испанским флагом. Догоняющий их шхуна-бриг под непонятным флагом не вызвал у донов настороженности, отчего смена флага на 'Юнион Джек' и бортовой залп оказались шокирующими. Но доны флаг не спустили. Точнее не спустили сразу, а сделали это через четверть часа и пятнадцать залпов. Приблизительно на десятом залпе Хобридд испытал моральные муки, что вынужден разносить будущий трофей, а потом еще придется долго и упорно спасать его и буквально на своих плечах вести в Маон. Но он не смог долго размышлять об этом. Прозвучал одиннадцатый залп своей артиллерии, а затем в 'Грассхоппер' угодил испанский залп. Это была лебединая песнь канониров противника, потому что они дальше уже стреляли вразнобой и недолго, но этим своим залпом крепко приложили 'Грасхоппер', не хуже, чем он сам их. Джек лежал на палубе, сбитый тяжелым ударом в грудь и глотал воздух, точнее, пытался сделать это и не мог-как будто какая-то стена стояла перед ним, не давая воздуху пройти внутрь. Голову заполнял туман, хотя вроде бы она не болела. А сил пошевелиться не было. К Джек нагнулся Хокинс, на встревоженном лице мичмана шевелились губы, но что он говорил-ничего слышно не было. Джек напрягся и переломил ситуацию: словно открылось окно в него, и он стал слышать.
  --Сэр, вы живы? Что с вами, сэр?
  --Ничего, - хотел сказать Хобридд, но губы и язык его не слушались. Из завесы порохового дыма появился боцман, мигом оценил ситуацию, и, нежно подвинув продолжавшего твердить 'Что с вами' Хокинса, что-то снял с командира. После чего медвежьи лапы боцмана легко приподняли Джека и в положении стоя он смог дышать свободно. Пороховой дым чуть развеялся и все смогли увидеть, как избитый испанец спускает флаг. Победа! Только почему все так встревоженно глядят на Джека и продолжают вопрошать, что с ним. Увы, тому были причины. Ибо одно из испанских ядер угодило в рулевого Старки и оторвало ему голову. Удар этой головы и сбил Джека с ног и контузил до описанной степени. Поэтому сейчас залитый чужой кровью Джек и вызывал желание спросить, что это с ним. Хобридд хотел сказать, что с ним ничего, но ощутил, что ноги его не держат. Боцман снова проявил смекалку и обнял Джека, учтиво сказав: 'Позвольте поддержать!' Откуда-то принесли пустой бочонок и Джека усадили на него. Это ему что-то напоминало, но некогда было вспоминать, что именно. _____
  Джеку стало чуть легче, и он смог распорядиться готовить баркас для Олдса и Стэрди, чтобы они приняли капитуляцию испанцев, а Хокинса отправил за своим стюардом, чтобы тот принес чистую одежду. Ведь нельзя, чтобы его окровавленный вид смущал команду. Как только мичман привел стюарда, он был отправлен за лейтенантом. Джек дождался Олдса и получил доклад о результатах боя. Он даже радовал-в бою с равным по силе кораблем-два убитых и пять раненых, рангоут вроде цел, такелажу сильно досталось, но все поправимо. Побит борт, пострадали два пушечных лафета и разбита одна карронада правого борта. Поврежден штурвал, но руля корабль слушается. Есть две надводные пробоины, но водотечность не увеличилась. Плотник уже работает в трюме, такелажем тоже занимаются.
   Олдс остановился, потом добавил, что вот этот залп, что дали доны одним из последних и поразили самого Джека, оказался очень удачным, и попаданий в нем оказалось пять или шесть из восьми попавших ядер. 'Грасхоппер' же дал шестнадцать залпов. После того удачного неприятного залпа корабль отвернул в сторону испанцев, и до них оказалось меньше кабельтова. Олдс тогда скомандовал стрелять картечью поверх ядра, как это командовал Джек, и донам двум залпами так врезали, что они спустили флаг. Но пока они его спускали, в них попал еще один залп. Но это сдаваться донам не помешало.
  Джек поблагодарил Олдса за его действия и приказал отправиться на трофей, поглядеть, что там с ним. Стэрди тоже отправится туда и вернется с докладом. Если уже можно оторвать плотника от заделки пробоин, пусть тоже следует с ними. Джек отпустил лейтенанта и ощутил, что страшно устал. Но отдыхать еще рано.
  Прибыл вызванный Тобиас, весь заляпанный кровью, и принялся осматривать Джека,
  который ощущал какое-то неудобство: он вроде как не ранен, но отвлекает на себя Тобиаса, хотя у того есть сейчас пациенты, требующие большего внимание. Мысль об этом показалось Джеку странной, ведь он всегда считал, что командир корабля (ему было неудобно называть себя капитаном. не получив еще это звание) имеет ряд привилегий, которые никем не оспариваются. Почему же теперь он думает о привилегиях как о чем-то хоть и традиционном, но неправильном? Тут Тобиас нажал на чувствительное место пальцем и отвлек командира от размышлений. Но ненадолго.
   Лоуренс закончил осмотр и сделал заключение, что грудная клетка пострадала мало, признаков переломов ребер он не видит. Нужно будет туго бинтовать ее и на ночь не мешал бы лауданум. Джек отчего-то не обрадовался лаудануму, но поблагодарил Тобиаса и спросил про раненых. Их набралось шесть, двое лишились по одной конечности, ампутацию одному уже произведена, а второму ногу оторвало испанское ядро. Сейчас остались неосмотренными еще двое, потому, он с позволения Джека пойдет к ним. Лоуренс ушел. Теперь оставалось следующее дело с призом.
  С испанца вернулся Стэрди и доложил, что взят четырнадцатипушечный бриг под названием... А вот тут Стэрди заклинило. Он настолько преисполнился восторга и иных эмоций, что напрочь забыл название трофея. Олдс, предвидя это, написал ему название и имя капитана на бумажке, но проклятая записка где-то пропала. Мичман чуть не плакал, судорожно выискивая клочок бумаги в карманах и не находя ее. Пора было вмешиваться.
  --Мичман Джеральд Стэрди, я очень недоволен вашей забывчивостью. Она недостойна моряка королевского флота.
  На глазах малыша Стэрди выступили слезы.
  --Соберетесь с силами и доложите про то, что не требует заглядывания в потерянную вами бумагу.
  --Сэр, лейтенант Олдс почтительно приветствует вас и сообщает, что экипаж известного вам испанского корабля сдался. Его командир дон... (тут Стэрди опять чуть не заклинился, но вовремя перескочил) тяжело ранен во время боя и умер уже по прибытию нашей шлюпки на борт, после этого кораблем командовал их лейтенант, дон Фаустино Бермудес. Корабль сильно поврежден нашими ядрами, сбито два рея, есть подводная пробоина, поврежден руль, разбиты четыре пушки. Убиты больше двух десятков матросов, много ранено. Подсчитать убитых, сэр, мы не смогли, потому что тела так изорваны картечью, что не поймешь, где чье. Раненые тоже попрятались в глубину трюма, так что их тоже сразу не подсчитаешь. Наш плотник занимается пробоиной и утверждает, что за час он справится, сэр. Ихний плотник тоже работает на заделке.
  --А у ни есть какой-то хирург на корабле?
  --Да, сэр, есть какой-то тип. но он мертвецки пьян и ни на что не способен, кроме как бестолково смеяться.
  --Итак, Стэрди, возможно ли то, что вы, как подобает юному джентльмену, обучающемуся морскому делу, запомните все, что я сказал или нужно придать вам матроса, который все запомнит и подскажет вам, если что-то снова забудете?
  --Сэр, мне, никак...сэр...
  Джек понял, что давить уже больше не надо и перешел к делу.
  --Тогда запомните хорошенько: я приветствую лейтенанта Олдса и передаю ему приказание вступить в командование испанцем и заняться исправлением повреждений, что мешают переходу в Маон. После исправления следовать за 'Грасхоппером'. С вами отправится доктор Лоуренс и посмотрит, что можно сделать с испанским ранеными. Обратным рейсами вы захватите часть пленных с приза, имя которого я по вашей милости так и не знаю. Думаю, что нужно убрать на 'Грасхоппер' половину пленных, но оставляю это на усмотрение лейтенанта Олдса. Пригласите сюда доктора Лоуренса и помните, что я желаю знать, как все-таки называется испанский корабль.
  Стэрди откозырял и припустил за доктором. Когда Тобиас появился на шканцах, Джек сообщил ему, что от того требуется и дополнительно предложил зять четырех толковых матросов, чтобы они помогли Лоуренсу держать раненых испанцев, когда он будет оперировать. Потому как у лейтенанта Олдса народу не хватает, а среди испанцев может не найтись добровольцев, понимающих английский язык.
  --С этим не будет затруднения, я ведь знаю испанский.
  Лоуренс подумал и добавил 'сэр', так как разговор шел в присутствии прочих.
  --Это тем более лучше. Стэрди сказал, что у них на испанце есть хирург, но он уже успел набраться и не способен к работе. Я надеюсь, что на призе есть хоть какие-то запасы лекарств, а не только морская вода и топор мясника для ампутаций.
  Окружающие сдержанно улыбнулись.
  --Я тоже надеюсь, что у них есть запасы. Неплохо было бы полюбопытствовать, что за медикаменты могут быть в испанском флоте. Думаю, что в их заморских владениях должно расти что-нибудь редкое и экстраординарное. Сэр.
  --Наверное, но оттого, что испанская корона владеет многими богатствами Индий и Америк, это не всегда делает богатыми прочих испанцев.
   С приза привезли большую партию пленных матросов, человек с тридцать. Их пока отправили в трюм, а Джек выслушал исправившегося Стэрди, что корабль называется 'Лусон'. Это действительно захваченный ранее бриг американских контрабандистов, ныне включенный в состав флота. Убитых испанцев пересчитали, их оказалось двадцать, раненых пока двадцать четыре, но доктор Лоуренс передал, что они могут массово перейти в другую категорию, как он опасается. Испанского помощника хирурга сейчас усиленно протрезвляют. Заделка пробоин идет полным ходом, но на приведение трофея в минимально необходимое для плавания состояние потребуется часа три.
   Олдс в три часа не уложился, оказалось, что нужно четыре с половиной часа, после чего оба корабля легли на курс к Маону. Джек решил, что пора отреагировать на скорбное выражение лица стюарда, который упорно попадался ему на глаза после отказа Джека от еды, пытаясь хоть так подвигнуть коммандера на обед. Хобридд решил дольше не уклоняться и отобедать вместе с Тобиасом.
  Доктор прибыл в расстроенных чувствах, а свои переживания пояснил: он не сразу сообразил, что пленные могут быть обменены и есть возможность встретиться с ними, когда он окажется в Испании. Поэтому ему пришлось много рассказывать испанцам, что он перед тем плыл на испанском судне и был захвачен англичанами. После чего ему предложили оказать помощь раненым и больным на 'Грасхоппере' в обмен на то, что он по возвращении будет отпущен. Возможно, это ему поможет.
  --Тобиас, к сожалению, у вас безвыходное положение-отказать в помощи испанцам вы не можете, а оказание помощи опасно тем, что вас запомнят. Придется вам отрастить бородку, чтобы вас хуже узнавали, и да, я могу написать письмо, что вас захватили на судне из наших призов и по вашем согласию использовали для помощи раненым и больным. Уж не знаю, поможет ли это.
  --Благодарю вас, Джек, но не спешите с этим, возможно, и не потребуется так делать.
  --Тогда расскажите про раненых и что интересное вы могли услышать от их.
  --Раненых много, и, действительно, большинство потеряли много крови, а, значит, могут пополнить ряды покойников. Поскольку тамошний помощник хирурга по имени Иньиго Пунто был мертвецки пьян, то перевязывали они себя сами, кто как умел. Теперь я опасаюсь за жизни многих из них от кровопотери, а еще я беспокоюсь за жизнь и лейтенанта, и этого Иньиго.
  --Отчего же? Попробуйте, кстати, вот это вино, его прислал Олдс с захваченного судна.
  --Благодарю, очень приятное на вкус, надо будет узнать, откуда оно, мне такое ранее не встречалось. Опасения мои проистекают от обрывков разговоров, услышанных мною. Как я понял, матросы недовольны решением сдаться, потому я и опасался за жизнь лейтенанта, что спустил флаг, ну а их помощник хирурга среди команды уважением не пользуется, вследствие чего некоторые матросы произносят его имя как 'сын шлюхи'. Я поделился своими опасениями с лейтенантом и надеюсь, что все обойдется.
  --А удалось ли вам обнаружить что-то интересное в медицине флота донов?
  - - Иньиго редкий разгильдяй и в его помещении что-либо содержащееся в порядке найти сложно, но я увидел одну интересную книгу, но к сожалению, написанную на неизвестном мне языке, и думаю, что она относится к медицине. Когда мы придем в Маон, надо будет побеседовать с этим Иньиго.
  -- Тобиас, расскажите, что медицина делает в случае большой потери крови?
  --К сожалению, немногое. В первое время помогает обильное питье, а потом хорошее питание, а особенно сырая печень. Лет двести назад некоторое время было популярным переливание крови, тогда использовали и человеческую кровь, и кровь теленка, но потом люди, которым переливали кровь, начали умирать, и от метода отказались, хотя от него ожидали много чего, и даже омоложения, если переливать кровь юношей старцу. Увы, никто так и не омолодился. Жаль, что метод оказался опасным. Думаю, что он помог бы выздороветь многим раненым.
  --Припоминаю себя раненым. Мне тогда очень хотелось пить, и я чувствовал слабость. Пить просили тогда очень многие, это обычно для потерь крови?
  --Да, Джек, причина жажды именно в этом.
  --Но чем лучше напоить раненого в таком случае?
  --С моей точки зрения, чем больше раненый будет пить, тем лучше для него. оттого пусть пьет, что есть в изобилии. Молоко-так молоко, пиво-так пиво, вода так вода, вино-так вино. Хотя есть научные мнения о преимуществах, скажем, вина из какой-то местности.
  --Не будучи эскулапом, рискну сказать, что неплохим в случае ранения должен быть слабый эль, ведь его пьют даже больше, чем воду. Крепкое пиво я бы не советовал, так как опьяневший раненый способен натворить ненужного, свалившись с постели или сорвав повязку.
  --Совершенно согласен с вами, Джек. Да, хотел бы добавить про их командира. Он из аристократической семьи, хотя и обедневшей к настоящему времени. Получил корабль недавно, но матросам он нравится, в отличие от своего лейтенанта. Ой, я все говорю о нем, как о живом! Увы, на пятом залпе картечь угодила ему в обе ноги, как следует перевязать его не смогли, хот и наворотили много ткани. К моему прибытию он был мертв. Вот почему я и опасался за жизнь их Иньиго. Когда до них дойдет мысль, что остановив кровотечение, ему могли дать шанс остаться в живых...
  --Выпьем за упокой усопшего врага. Он честно встал против нас и честно бился, не сбежав и не сдаваясь, пока был способен воевать.
  Они выпили.
  --Я чувствую в вас невысказанный еще вопрос, выжил бы он, если бы ему хорошо перевязали ноги? К сожалению, верного ответа у меня нет. Возможно-да, возможно, и нет. Люди очень различны, и нельзя с уверенностью сказать, выдержал ли бы он это ранение. Оба бедра разворочены картечью, возможно, задеты кости- я ведь не стал зондировать его раны-зачем это мертвому?!
  --Мне приходилось видеть раненых картечью-зрелище и ран не для слабых нервов. Интересно, в те времена, когда не было пушек-ранения были легче или нет?
  --Думаю, что вряд ли. Если воины сошлись на короткое расстояние, то кто помешает им добить уже раненого, ударив еще раз или еще?! В то время как раненый картечью или пулей лежит уже, когда к нему подойдут и не вызывает желания добить. А, вы же мне сами передавали рассказ 'Доктора Тройное Зло' что король Ричард получил пяток ранений в голову мечом, а потом его еще добивали копьями. А ведь это венценосец, на которого не у всякого поднимется рука. да и не стоит забывать про выкуп за пленных. Но видите, и это н помогло. Что же говорить про какого-то простого воина...
  --Тобиас, мне вспоминается рассказ одного офицера родом из Шотландии. О тех временах, когда шли войны между англичанами и шотландцами. Он утверждал, что шотландцы очень страдали от стрел английских лучников, потому всем попавшим в плен лучникам отрубали пальцы, чтобы те потом не могли натягивать лук. Вообще мы тогда изрядно надрались, и я мог и спутать-может, это англичане отрубали пальцы у шотландских лучников. Но хорошо, что времена такого варварства уже прошли,
  Рубить пленным пальцы-это ужасно. Да и глупо, ведь тогда они не будут сдаваться в плен, если сдача означает смерть или превращение в калеку. Зачем тогда бросать оружие, если так не будет лучше? В просвещенном веке жить лучше. Хотя некоторые наши современники словно родились не во времена смягчения нравов, а во времена Тамерлана...
  
  
  
   К вечеру попутный ветер постепенно начал усиливаться, а после полуночи устроил серьезное испытание 'Грасхопперу'. Шторм трепал корабль почти до полудня, постепенно уменьшая свою ярость. Конечно, это было не так, как в Канале поздней осенью, но все потрудились изрядно. Что было совсем нехорошо, так то, что приз во время шторма ночью где-то пропал. Видимо, опоздал с маневром парусами и сейчас где-то приводит себя в порядок. Но могло быть и хуже. Джек гнал от себя черные мысли, успокаиваясь тем, что Олдс человек опытный, да и пленные вряд ли будут бунтовать во время сильного шторма, а охотно возьмутся за работу. Всем ведь жить охота, за исключением отдельных разочаровавшихся в жизни типов. Оставалось надеяться, что, когда шторм утихнет, Олдс, Стэрди и призовая команда разберутся, что и как, и поплывут в Маон, прибыв чуть позже, чем остальные.
  Потому 'Грасхоппер' прибыл в Маон, сгрузил на берег пленных и начал привычную эпопею приведения себя в порядок. Джек наконец смог отоспаться, потому как в плавании это не очень получалось. Дело, скорее, было не в недостатке офицеров, а в самом Джеке. Он смог за ночь только пару раз прикорнуть на склянку или чуть больше, а дальше глаза упорно не смыкались, недостающий сон частично добирался днем, когда организм уставал и чуть менее беспокоился. До порта умерли два из раненых испанцев, свои же не стремились уйти в морскую пучину, ибо Тобиас трудился не покладая рук.
   В Маоне Джек сочинил рапорт для адмирала, прочел письмо с похвалами от него же, полученное во время плавания, и решил надраться. Этом решению помогло и то обстоятельство, что Бланка уехала в гости к своей тетке и ожидалась через неделю.
  Джек и Дакворт надрались в компании офицеров фрегата 'Артемида'. Хокинс и подштурман были сочтены недостаточно взрослыми для такого предприятия, к тому же у Хокинса еще не истекло лишение его рома за стрельбу по якобы дикой козе. А лишать мичмана рома, чтобы он пил вино в кабаке Джек счел педагогически не оправданным. Доктор Лоуренс был занят с пациентами, ибо он решил испробовать кое-что новенькое в лечении, поэтому свой подход к вину решил отложить. Да и он мог понадобиться с утра всем и действительно понадобился многим. Команда 'Грасхоппера' отметила возвращение драками с командами 'Помоны' и 'Артемиды'. Поэтому Джеку меж разными лечебными процедурами было доложено, что за вечер и ночь с берега вернулось двадцать четыре пострадавших в драках, но серьезно помощи требует только Нед Карден, где-то сломавший левую руку. Похмельных было гораздо больше, поскольку из отпущенных на берег не пил только Хайрем Байден, который как диссентер отвергал алкоголь совсем. Он спустил все в веселом доме.
  Лоуренс облагодетельствовал команду водными процедурами и какими-то патентованными пилюлями, которые ранее закупили для экипажей и Тобиас счел их если не полезными для этого состояния, то хотя бы безопасными. Хобридда и Дакворта пользовали по-другому: сначала ванна, потом кофе, потом эггног и немного лауданума, потому что голова Джека болела нестерпимо. После третьей кружки настоя какой-то травы и второй кружки кофе он счел возможным отправиться на берег решать вопросы по ремонту разбитого в бою. На обед он был приглашен кают-компанией 'Артемиды' еще вчера в качестве ответной любезности. Второй лейтенант фрегата Эндрю Финли обещал показать кое-что интересное и показал. Лучшим из показанного был молочный поросенок, но, кроме хлеба, были и зрелища. К обеду пригласили взятого в плен на призе у берегов Италии офицера из легиона Домбровского. Эндрю предупредил, что Джек должен только смотреть на эту диковинку, но ни в ком случае не смеяться. Ради этого он разрешает мичманам выходить из-за стола без положенных формальностей и возвращаться обратно, когда они просмеялись и способны сохранять обычное выражение лица. Когда же гость примет нужное количество жидкого балласта, то становится еще более забавным, так что если Джек хочет повеселиться вволю, то пусть сохраняет нужную степень трезвости. Джек решил сделать подарок Тобиасу и уговорил пригласить и его, напирая на то, что доктор мало того, что сам приятный собеседник, но знает и много языков, оттого может сильно пригодиться.
  Час обеда настал и оправдал надежды, особенно по части кулинарной. Гость тоже оказался весьма забавным типом- довольно длинный, с деревянным поначалу выражением лица, с походкой такой, как будто он идет не по палубе, а шествует на высоких каблуках по неровному месту и до смерти боится упасть. Английского языка он не знал, а говорил на какой-то смеси французского и немецкого, иногда переходя на язык, немного знакомый только Тобиасу. Лоуренс называл его родину Полонией, а язык полонским, но сам гость произносил 'Полония' как 'Польска' или вроде того. Звали его Артуром, что было странно-неужели в этом захолустье неподалеку от Великой Тартарии знают короля Артура и дают его имена детям? Фамилия его звучала? как горациева тройная медь: Виликас-Здобно-Баублитис. Джек попытался проговорить ее про себя и решил, что он не валлиец, чтобы такие длинные слова выговаривать. Лично он предпочел бы зваться банальным Джонсом, не желая подобной фамилии. Да, Артур дважды намекал, что происходит от королевского рода Ягеллонов. Тобиас по- немецки выспросил, когда жил этот король, и оказалось, что еще во времена, когда король Англии Генрих Шестой был молодым, а то и раньше. Впрочем, Эндрю был прав-забавно было глядеть на потомка королевского рода, одетого в темно-синий мундир, исходные рукава которого заканчивались на середине предплечий, да и с панталонами была та же история. Чтобы прикрыть голени и руки, мундир со штанами был надставлен полотном, хотя и похожего, но все же отличающегося цвета. Артур заметил внимание гостей к его наряду и разразился тирадой о проклятых скупердяях-итальянцах. Оказывается, они для польского легиона на службе лягушатников поставили обмундирование, сшитое явно на каких-то недомерков, да еще и неважного качества. Любой марш -и половина солдат занята починкой башмаков, а вторая половина зашивает продравшиеся штаны и мундир. Сидевший до этого тихо капитан морской пехоты Макдональд проворчал:
  --Какого дьявола они служат такой стране, которая им не может прикрыть их голые зады?!
  Артур на это не смог ответить, поскольку Макдональд сказал это по-гэльски, которого гость не знал, а потом разливался еще про порченные пуговицы и ранцы из какой-то особо гадкой кожи. Что именно случилось с кожей у итальянцев -понять никак не удалось- Артур использовал какое-то полонское слово, не знакомое никому.
  Эндрю сделал знак Джеку и спросил Артура, в каких местах он родился, и тот обрадованно перескочил от итальянских воров на красоты своей родины. Судя по всему, он жил западнее столицы своей родины. Джек потихоньку спросил Тобиаса, как называется их столичный город, и Лоуренс сейчас пытался вспомнить. А Артур разливался:
  --Наше имение стояло над Писей на высоком берегу и было видно издалека...
  Мичман напротив Артура быстро покинул кают-кампанию. Прочие прятали улыбки в тарелках и за бокалами.
  --А что такое 'пися' на вашем языке?
  --Так называются реки. Пися-Гонголина сливается с Писей-Тушной и образуется просто Пися, которая впадает в Бзуру, а та в Вислу...
  'Сплошные Писи вокруг него', - мысленно усмехнулся Джек. По аналогии с похожим французским словом получалось очень весело.
  Артура наперебой угощали разными напитками, и он следовал путем всея земли на радость компании, и сейчас рассказывал про то, что его народ происходит от сарматов, описанных римскими историками и до сих пор сохранил в себе эту воинственность, свойственную древним предкам. Его соотечественники до сих пор были готовы выйти с косами против пушек русских и пруссаков. Кают-компания заинтересовалась и попросила пояснить. Артур принялся рассказывать, что при последнем восстании против короля многие командиры набрали своих крепостных крестьян и вооружили их косами, только лезвие прикрепили к древку так, чтобы оно торчало не вбок, а продолжало древко, напоминая протазан пехоты.
  Макдональд снова проворчал, что такое оружие несомненно превосходит ослиную челюсть Самсона.
  По знаку Эндрю в дело вступил штурманский помощник Дункан.
  --Артур, расскажите нам о том учении, что вы узнали, будучи во Франции?
  Джек подумал, что сейчас уже изрядно накачавшийся полонец расскажет о своем восхищении революционными идеями Франции и не одобрил такой разговор в кают-компании заранее, но он ошибся. Артур стал рассказывать о некоей восточной доктрине, которую проповедовал некий Муни.
  
  Муни происходил из знатного рода, но отринул все прежнее ради новой жизни. Проповедник утверждал, ну прямо как Экклезиаст, что человек томится от несбывшихся желаний и прочей суеты и следует отринуть все это, очистить себя от духовных призраков и жить, познавая... Но что должен познать последователь Муни, выяснить не удалось. Артур съехал под стол и к беседе больше не вернулся. Эндрю возгласил:
  ---Джентльмены, тост в честь покинувшего нас! За вечную, незабвенную и благословенную память славного мужа по имени Артур, чью фамилию не произнесет никто даже медленно, а тем более быстро, что избавил нас от скуки корабельной жизни и почтения к полонскому воинству итальянского мошенника, от тоски и возможности самому упиться, от пристойного внешнего вида и уважения к уроженцам долины многих Пись. Аминь
  Джентльмены изобразили прощальный салют разными звуками-кто как смог, но не все смогли громко. И наконец, долго сдерживающие себя обрели свободу рассмеяться вволю. Тело потомка сарматов было вынесено в каюту.
  Эндрю задал риторический вопрос: знает ли кто-то из присутствующих, в каком углу Европы выросло такое чучело? Один из мичманов, чье имя Джек забыл, высказал предположение, что Артур родом из Турции. Он не знает, почему, но уверен, что даже на континенте такие обалдуи встречаются редко.
Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"