Щербинин Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Костюм

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Не всегда, но часов по девятнадцать в день Аглай Карпович Клоп думал о Лукренции Массолиновне.
  В общем-то, ежели вам хочется, можно сказать, что Аглай Карпович был в Лукренцию Массолиновну влюблён. Дело в том, что Аглай Карпович был мужичком сухеньким, бедненьким, и скромненьким, а Лукренция Массолиновна - женщиной полной, и не то чтобы богатой, но, как она сама говаривала: "знающей толк в комфорте житейском".
  Аглай обитал в маленькой коморочке под лестницей, а Лукренция в квартире над его головой. Когда Аглай возвращался со службы, он ложился на скрипучий диванчик и с наслажденьем слушал, как хохочет над его головой Лукренция. Часто к голосу Лукренции примешивались мужские голоса, но на них Аглай никакого внимания не обращал.
  Кстати, служил Аглай почтальоном. Он хаживал по району, из подъезда в подъезд, из дома в дом, раскладывал по ящикам письма и газетки, и думал об Лукренции.
  Был наш герой человечком чрезвычайно скромным, и, хотя ему исполнилось сорок пять лет, он не только ни разу женщину не целовал, но даже и не говаривал с ними. Бывало: обратиться к нему какая-нибудь случайная прохожая, так Аглай Карпович уши заткнёт и прочь бежит.
  За такое поведение Аглай сам себя называл "святым", и думал, что рано или поздно Лукренция наведёт о нём справки, и наградит... ах!.. Аглай Карпович Клоп даже и мечтать не смел о том, чем может наградить его Лукренция.
  
  * * *
  
  Уже лет двадцать наш герой ждал, когда же Лукренция сделает ему предложение, но она что-то к нему не обращалась, и, более того: не обращала на Аглая никакого внимания.
  И вот наступила весна, и забурлила у Аглая Карповича кровь. Пребывая в своей коморке, сжал он свои сухенькие, желтые кулачки, и проверещал:
  - Завтра же подойду к НЕЙ и предложу вступить со мной в брак.
  На следующий день он не пошёл на службу, но остался возле подъезда, караулить свою возлюбленную.
  И вот дверь раскрылась, и в потоки апрельского солнца выступила Лукренция Массолиновна. На её огромном, вздыбленном грудями теле колыхалось малиновое платье. Потную шею перетягивало даренное каким-то ухажёром жемчужного оттенка ожерелье. Голова у Лукренции была очень маленькой. Нос, что пупырышек, глаз совсем не видно; зато губищи были огромными, и ярко вымалёванными.
  У Аглая, при виде его мечты, аж глаза на лоб полезли. Он забормотал:
  - Ну, что же за женщина! Такие губы. Раз такими губами поцелует и скушает всего человека... Ну, надо ж решаться, однако, вот счас подойду и скажу. У-у-ух!..
  Тогда Аглай Карпович Клоп шагнул к Лукренции, крупно задрожал и зашипел таким страшным голосом, будто ему на грудь навалили гранитные плиты:
  - Ну, однако ж, предлагаю вам того... видеть и использовать меня в качестве мужа..
  - Му-ж-ж-ж-жа... - протянула Лукренция и усмехнулась.
  Аглай Карпович сжался.
  И тут оказалось, что рядом с Лукренцией стоит, и держит её под руку некий мужик. На мужике был очень дорогой костюм.
  Мужик спросил:
  - Может, придавить этого... хм-м... при дамах не выражаюсь!
  - А не надо, пожалуй! - прокашлялась семечками Лукренция. - Это ж местный дурачок. Он у нас под лестницей живёт. Да ты, Самсончик, на его одежду взгляни...
  - А-а! - усмехнулся Самсон. - Ну, это ж не одежда, а дрянь. Сразу видно, что он не человек, а клоп какой-то. На мне то вон какой костюм!
  - О-ох, точно! - засмеялась Лукренция.
  И тут Лукренция стала целовать Самсона. Губы у Лукренции были такие огромные, что они полностью заглатывали Самсонову голову, и виден был только его роскошный костюм.
  У Аглая Карповича потемнело в глазах и он, покачиваясь, побрёл в свою коморку. Там он повалился на скрипучую лежалку, и, горько рыдая, начал причитать:
  - Это ж надо какие губы! Сразу человека глотает, а-а! А груди то! Такими грудями сверху навалится и раздавит, прямо вот в лепешечку! И ведь не моё такое богатство. О-ох, не моё!..
  Он ещё порыдал, а потом вдруг вскочил, и, вытянувшись до скрипа, сказал:
  - А ведь почему она мне "нет", сказала? Да потому что одежка на мне совсем задранная, да грязненькая. У того кавалера какой костюм! - и мне бы такой! Вот что: раздобуду такой же костюм, а там уж подойду к НЕЙ, и не откажет ОНА мне!
  Так решил Аглай Карпович, но, как говориться: легче сказать, чем сделать. На следующий же день отправился Аглай в магазин одежды, прицениваться. И, оказалось, что нужный ему костюм стоит... в общем - Ого-го-го сколько он стоит. Аглай Карпович совсем затужил.
  Тут к нему продавщица подступила и сказала:
  - Да вы подешевле себе костюм возьмите.
  Аглай зарделся от такого обилия женского пола, потупился и драпанул, приговаривая:
  - Нет-нет, только тот, чтобы непременно произвести на Лукренцию неизгладимое впечатление!
  
  * * *
  
  И вот началась для Аглая Карповича Клопа страшная жизнь.
  Он не мог спать, он не мог есть. Он думал исключительно об Лукренции Массолиновне и об костюме. Здесь возымело действие и весна, и пережитое им унижение.
  Ночами он лежал на своём клопастом тюфяке, глядел вверх, и вместо зашарпанного потолка, видел огромные накрашенные губы Лукренции, с губ вёдрами стекала слюна, и губы шипели:
  - Приди, приди ко мне, мой ангел!
  - Иду, иду! - вытягивался к ней почтальон Клоп.
  Но тут из губ высовывался костюм, он размахивал пустыми рукавами и брючинами, он насмехался:
  - А поди-ка ты прочь! Заморыш!
  Тут и губы Лукренции начинали хохотать, и ссыпать очистки семечек.
  Аглай Карпович прятал голову под подушку, и лепетал оттуда:
  - Да-с, да-с, только не бейте меня, пожалуйста...
  
  * * *
  
  Прошло две недели без сна и почти без еды. Пожелтевший и сжавшийся Аглай Карпович шёл по улице, пошатывался. В руках его была сумка с почтой, но он её не разносил, - он уже несколько часов кружил вокруг одного дома, и не замечал этого.
  И вдруг он увидел, что по улице идёт нужный ему костюм. Это был именно костюм, а не человек. То есть ни рук, ни ног, ни головы, а исключительно самодвижущаяся тканная материя.
  Аглай Карпович выронил сумку с почтой и, прячась за кустами, стал за костюмом следить, и, когда тот вошёл в хрустально-мраморный подъезд, набросился на него, крича:
  - Изволь одеться на меня!
  Тут костюм сильно Аглая Карповича ударил, и несчастный почтальон растянулся на полу, стеная:
  - Ну, пожалуйста. Ну, вот зарок даю - чистить, холить буду...
  Тогда костюм сжалился, и бросил Клопу карточку, сказав:
  - Там тебе сошьют, а в качестве оплаты возьмут вещь совсем пустяковую.
  Аглая Карпович поднял карточку и прочитал по слогам:
  - Ев-ге-ний Ев-ге-нье-вич Че-рт. Пор-тн-ой.
  Внизу и адрес значился. Аглай Карпович убрал визитку к сердцу, и, шепелявя разбитыми губами, припустил из хрустально-мраморного подъезда.
  
  * * *
  
  Чрезвычайно много времени ушло на поиски той улицы, где обитал Евгений Евгеньевич Черт. Когда же улица была, наконец, найдена, - наступила уже глубокая ночь.
  Это были городские окраины. Дома стояли всё деревянные, перекошенные; многие уже покинутые, с пустой, выбитой чернотой окон. Впрочем, нигде не горели ни окна, ни фонари, и только с далёких "живых" улиц, долетало слабое электрическое свечение. Что же касается звезд и Луны, то они были занавешены унылыми тучами.
  И на всей этой улице одно только окошко светило, - свет был багровый, и мерцал. Аглай Карпович сразу догадался, что за этим то оконцем и обитает портной Черт. Вот он к нему и поспешил.
  Но прежде ему ещё пришлось подниматься по ветхой, скрипучей лестнице. Было так темно, что хоть глаз выколи. Несколько раз из-под ног Аглая Карповича бросались толи кошки, толи крысы, но он сжал волю в кулак - ведь какова была его цель!
  
  * * *
  
  Неожиданно багровым прямоугольником распахнулась перед Клопом дверь. В проеме стоял портной Евгений Чёрт. Главной чертой у Черта были рога на конической голове. Одет Чёрт был в какие-то средневековые обноски.
  - Что угодно? - угрюмо прорычал портной.
  - Мне бы то-о-ого... - задрожал Клоп. - Костюмчик бы... того-с...
  - А-а, костюмчик! - лицо Чёрта растянулось в улыбку, и стало огромным, как праздничный пирог. - Для Лукрекренции Массолиновны обновка, да-с?
  - О, да-с. То есть не совсем не для неё, а только, исключительно чтоб того-с, предстать пред нею, в самом выгодном свете, и затмить иных конкурентов на ниве женитьбы.
  - Да вы проходите, проходите, не стесняйтесь... - умильным голосом говорил Чёрт, и втянул Клопа в свою обитель. - Как же, знаем, знаем: Лукренция Массолиновна - такая почтенная женщина. - и быстро добавил. - А костюмчик сошью!
  - Ну-с, - расплылся улыбкой Клоп, но тут же испуганно пискнул. - Однако я весьма в средствах ограничен и не знаю сколько.
  - Денежек совсем не надо, Аглай Карпович.
  - Да что же тогда?
  - Да только вашу душу.
  - Как?
  - Да вот так. Передаёте вашу душу на вечный срок, и получаете свой костюм.
  - То есть, как же? Всего то за одну душу?
  - Ну, да, конечно.
  - То есть Вы серьёзно? Ох, да какой же вы! Да вы же благодетель! Ох, умиление, ну дайте ж я вас поцелую!
  - Ну, оставьте, право, Аглай Карпович. Ни к чему эти нежности. Так согласны?
  - Ох, ну конечно. Ведь душа это ж такая штукенция... Ну в общем, совсем ненужная штукенция! Её как бы и нет совсем, её и не покажешь никому. Кому нужна эдакая эфемерная субстанция? А вот вы на костюм меняете...
  Черта утомила болтовня Клопа, он поморщился, и достал из рукава бумагу, на которой мелким готическим шрифтом пламенел договор. Портной протянул Клопу перо и потребовал:
  - Извольте.
  И Аглай Карпович, очень волнуясь, как бы портной не передумал, чирикнул подпись.
  - Нет - не так. Кровью извольте.
  - А-а...
  Аглай Карпович проткнул заострённым пером себе палец, и подписался кровью.
  - Теперь я начинаю ткать. - сказал Чёрт.
  Он выхватил из рук Клопа ручку, и та обратилась в иглу портного. Игла эта вытягивала кровь из пальца Аглая Карповича и обращала её в нить.
  - Вы что же из меня костюм шить будете?! - испугался Аглай.
  - Ну да. - ухмыльнулся Чёрт.
  Руки Чёрта задвигались с такой скоростью, что совершенно невозможно было за ними уследить. Аглай чувствовал, как его нутро обращается в нить, убывает. Он тоненько завизжал и побежал прочь.
  Черт не гнался за ним, но нить продолжала вытягиваться...
  Из подъезда выкатилась одна только голова Аглая, но и голова обратилась в клубок нитей - этот клубок был втянут обратно в подъезд.
  ...Вот нить закончилась, и оказалось, что Чёрт сшил одни только носки. Причём носки были ветхие, дырявые. Они смердели.
  - Фу, что за дрянь! - наморщил нос Чёрт, бросил носки в печку, и отправился на шабаш, так как засиделся дома, и хотелось ему развеяться.
  
  КОНЕЦ.
  20.02.02
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"