Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

Цивилизация, мысль, государство

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   

0268.188 Цивилизация,  мысль, государство

Марионетки

    Цивилизация - это мысль. До тех пор, пока мысли нет, нет и цивилизации.  Советский Союз представлял собой цивилизацию потому, что в основании его была мысль.
   Иначе это положение можно сформулировать так: в основании общественных отношений лежит некоторый закон. Закон, который не открыт, можно рассматривать в качестве непроизвольной, природной, неосознаваемой мысли, мысли в себе. Можно сказать, что мысль  существует, но она не открыта. Можно, конечно, говорить о том, что в основании отношений не лежит никакой мысли, а есть только чувственные отношения, характеризующиеся некоторым законом. Но мысль и чувство - это разные вещи. Потому что совсем не в чувстве открываются законы. Напротив, мысль создает новые чувственные реальности. Чувственная реальность единична. Мысль всеобща.
   Цивилизация тем отличается от непосредственной чувственной реальности, что отношения в ней регулируются не чувственными отношениями, но мыслью, то есть существующая чувственная реальность опосредована мыслью. Разумеется, в основании мысли лежит цель - удовлетворение чувственных потребностей, но это удовлетворение чувственных потребностей осуществляется не на основе игры эмоционально-чувственных, инстинктивно-рефлекторных отношений, а на основе мысли.  А чем различаются между собой чувственные отношения от отношений, определяемых мыслью? Тем, что чувственные отношения носят индивидуальный и роковой, непроизвольный характер, тогда как мысль - всеобщий и произвольный. Чувственные отношения не зависят от ума человека, отношения на основе ума не зависят от чувственных отношений. Чувства привязаны к индивиду, и мысли, которые высказывает индивид, привязанный к своему чувству, представляют собой чувственные мысли, а когда к мысли привязывается чувственный предикат, определяющий её, то мысль перестает принадлежать себе и выражать себя, она выражает всего лишь интерес индивида, заявленный в качестве всеобщего закона, требующего подчинения ему множества частных интересов всех других индивидов. А так как у других индивидов существуют свои собственные частные интересы, то естественно, что разные интересы сталкиваются между собой, порождая  бесконечную войну всех против всех, в которой в конечном счете не оказывается  победителей, поскольку любая победа  завершается поражением и приходом новых победителей.
   И, напротив, если мы имеем дело с чувством, освященном мыслью, отношения переворачиваются и становятся всеобщими. Чувство, предикатом которого является мысль, перестаёт быть индивидуальным чувством, оно превращается в чувство, определяемое общим законом, задаваемым мыслью.
   Так что либо человек подчиняется только собственным чувственным импульсам, либо его собственные импульсы удовлетворяются на основе подчинения их всеобщим законам мысли.
   Когда говорят об элите и народе, то имеют ввиду, что элита производит мысли, которые народные чувства приводят к общему знаменателю.
   В любой социальной системе существуют люди, для которых их собственные чувства определяют их мысли, которые они немедленно возносят на уровень идеала бытия. Эти люди немедленно начинают чувствовать себя учителями человечества. Что-то им не нравится -  и тогда бунт, баррикады. А уж если они обижены, а обижаться они любят до страсти, то тут и вовсе впору святых выносить, потому что только самих себя они чувствуют правильными. И так появляются одиночки, сплачивающиеся в группки, стойкие борцы против существующей общей мысли.
   Но очень редко случается, что из этих людей образуется система, в которой каждый человек дополняет и тем самым усиливает возможности другого. В качестве такой замечательной группы можно рассматривать триумвират Ельцина, Гайдара и Чубайса;  Ельцина - политика, Гайдара - теоретика и Чубайса - практика. Каждый из них занимал свою нишу в общем деле; ни один из них не пересекался с другим. Ельцин, стремящийся к власти и тыркающийся в разные углы, хватающийся за всё, что только ни попадет под руку: то он ездит в трамваях, "как простой человек", то "борется с привилегиями"; стремящийся к популярности, стремящийся выплыть на вершину власти и получающий бесконечные удары по носу - это был таран, который никак не мог найти объект, по которому следует ударить, чтобы достичь своей цели. У него не было пути. Ему нужно было указать путь. И этот путь указал ему Гайдар.
    Гайдар был человек иного типа - это был человек, игравший в интеллигента. И так как его интеллигентность была игрой, в основании которой стояло отношение к себе как к существу почти божественному, как у всей этой молодёжи от элиты, которая инстинктивно уверена в том, что вся страна лежит у их ног и только и ждет, что они начнут её иметь, то есть вот такое направление их сексуальной энергии на страну ими владело. Но так как желание иметь страну у них было, и, как они, и, видимо, справедливо,  полагали, страна им принадлежала, а собственных идей у них не было, то такая идея ими должна была где-то позаимствована. И тут они играют роль, какую играет человек после гипнотического внушения: они высказывают не свои мысли, полагая, что эти мысли принадлежат им. Это и случилось с Гайдаром. То же, почему Гайдар принял чужие мысли за свои собственные, обусловливалось отношением к себе как к исключительности, которое актуализировало его самоуверенность и тщеславие. Словом, это был полет человека над гнездом кукушки
   И, наконец, превосходный  Чубайс с лежащим в его основе  сознанием    непогрешимости его воли, что исключило для него возможность каких бы то ни было сомнений в своих дейсвиях. Чубайс - это своеобразная человеческая машина, в бессознательное которой была заложена однажды программа, и эта машина следует ей, создавая вокруг себя реальность в соответствии с программой. Это - машина действия, и она успешна именно потому, что не знает сомнений.
   Небезразлично обратиться к судьбе этой тройки. Первым пал на поле брани Ельцин. В отличие от окружавшей его молодой поросли - Гайдара и Чубайса- он был человеком не без совести. А если мы встали на какой-то путь, то нас начинает нести на себе  уже сама ситуация, из которой сложно, если не  невозможно выйти. Ситуация нас несет, мы в ней барахтаемся и пытаемся прибиться к берегу, потому что ситуация нас не удовлетворяет. И дело не в том, что она разрушительна для страны, а в том, что она разрушительна для нас, потому что она не удовлетворяет нашу потребность в славословии и всеобщей любви к нам, потому что мы не получили то, на что рассчитывали.  Возникает ощущение, что хотел вознестись к облакам, а попал в омут, в ругань, которую приходится терпеть. И, основное, возникает чувство неуправляемости ситуацией, от дальнейшего развития которой ничего хорошего для себя ожидать не приходится. И Ельцин прячется от самого себя. Он летит в пропасть вместе со страной, он зажмуривает глаза, он делает перед собой и особенно перед страной вид, что всё нормально; разрушая страну, он фантазирует, что созидает её. Но невозможно бесконечно играть, невозможно бесконечно быть обязанным находиться в игре. Сколь ни любезна сердцу Ельцина  игра, но ведь игра должна подкрепляться положительно. И это было, когда всё было на словах и в мечтах. Ельцин летел вверх, когда его приветствовали многотысячные толпы народа, когда в него были влюблены все женщины страны. Какое прекрасное это было время! И как скоро оно кончилось! А окончилось оно тотчас, как только от слов и мечтаний перешли к делу. И теперь нужно было бесконечно выкручиваться, бесконечно спасаться, занимать деньги у вчерашних врагов, превратившихся в заклятых друзей, и испытывать ощущение того, как пьедестал, на который вознёс его  народ, рушится под ним. Это было невыносимо для сердца Ельцина, и пьянство давало только временное спасение от этого чувства. Он мог продолжать говорить о том, что дал свободу народу, он мог пытаться убедить себя, что он прав, что его роль в истории страны положительна. Но его сердце, принимая на себя удары окружающей его разрухи и невыполненных обещаний, потому что чем дальше, тем больше  реальность становилась прямо противоположной ожидаемой, не выдерживало. Правда, Ельцину удалось сделать то, что редко кому удается - он соскочил с подножки власти. Это он сделал. Он сделал то, что требовало от него его разрушенное сердце. Но и жить он уже не мог, как ни пытался,  потому что его роль в истории была на этом закончена. Расхождение между надрывом сердца и стремлением к власти было непреодолимо. И он умер. От разочарования в себе. Потому что не смог, не преодолел.
   Подобного же рода разрыв между мечтой и реальностью пришлось пережить и Гайдару. Каким прекрасным было время борьбы за преобразование экономических отношений в стране. Как превосходно зацеплялись шестерни импульсов Гайдара с реальностью. С каким наслаждением он вспоминает впоследствии  своё выступление по телевидению, призывающее народ к защите демократии. А потом, когда всё уже произошло и наступили будни, оказалось, что мечты мечтами, а  реальность реальностью, и эти две стороны не совпадают. И вот так оказаться на задворках истории на должности какого-то там директора экономического института, и увидеть, что вся историческая роль твоя на этом исчерпана, это для тщеславного человека невыносимо. Осознавать, что ты оттеснен, выброшен на обочину истории! Осознавать, что тобой история попользовалась и выбросила как ненужный хлам, почувствовать себя просто куклой, которую история дергала за ниточки.  Пережить эти свои  мечты о своём  божественном лике на небосводе страны, которые так и  остались мечтами, он не мог. Слишком сильным оказался  разрыв между мечтой и реальностью. И Гайдар был убит неудовлетворенным тщеславием. И умер.
   И совершенно иная судьба у Чубайса. Параллельность в противоположности судеб Ельцина и Гайдара с одной стороны и Чубайса с другой светится в противоположности судеб Раисы Максимовны и Михаила Сергеевича Горбачёвых. Вознесенная волею судеб на роль первой леди страны, Раиса Максимовна так и почувствовала себя сразу, что она первая леди страны. Она отождествилась с этой своей ролью. Но для эта её роль не была всего лишь ролью. Она и была первая леди. И когда вдруг всё обрушилось,  она перехода  из состояния  "была всем" и "стала никем", не могла пережить. У неё не стало условий для существования королевы в ней, ей было невыносимо стыдно это превращение из настоящей в бывшую. Возвратиться в прежнюю Раису Максимовну она не могла, потому что натура её этого возврата не принимала. И она заболела. И никто и ничто не могло её спасти, потому что умерла в ней королева. И материальная оболочка королевы должна была разрушиться. И она разрушилась.
   Совершенно другое дело - Михаил Сергеевич, который всю жизнь играл какие-то роли и никогда не был настоящим. По сути, настоящего в нём только того, пожалуй, и было, что он был трактористом. И так трактористом пожизненно он и остался. Всё же остальное было нескончаемое разыгрывание им всевозможных ролей. И поэтому его превращение из настоящего президента в бывшего никак на нём не отразилось. Он легко приспособился к новым обстоятельствам. Михаил Сергеевич - пожизненный успешный непробиваемый приспособленец. Так что у него всё хорошо.
   И точно также всё хорошо у Чубайса, практического реализатора преобразований экономических отношений в стране. Своими действиями он создал экономическую систему, в которой в качестве специалиста и востребован. Ему не пришлось пережить ничего из того, что пришлось пережить Ельцину и Гайдару. Вот что значит быть не мечтателем, а практиком, и заниматься не теорией, не политикой, а практической деятельностью. Ему не пришлось разочаровываться, во всяком случае, как-то особенно. Он как играл с начала практической перестройки экономических отношений видные роли, так и играет, и всеобщая народная ненависть к нему, всего этого ничто в его глазах, ему только приятна, поскольку возвышает его в собственных глазах, говоря о его значимости в процессе "освобождения страны от коммунистического ига" и подтверждающая его избранность..
   Такова судьба  исторических марионеток. Как видим, исторические марионетки характеризуются отсутствием мысли. Это люди, которые не мыслят, но веруют в мысль. Веруют же они в те мысли, которые способствуют удовлетворению их  чувства собственной важности.
   Результатом их действий не может быть цивилизация, то есть система, отношения в которой определяются законом, то есть мыслью. Результатом их действий может быть только система, в которой действуют законы чувственности.
   С такого рода системой мы имеем дело и по сегодняшний день.

 

 

Мысль

     Я не скажу, что мне повезло. Просто кто ищет, тот находит. Просто в одном месте я обнаружил кое-какое сырье. Местные на него не обращали внимания, я же, повозившись, нашел технологию, которая превращала его в востребованный продукт. Тут рядом со мной крутился еще один парень, знаете, из тех, что ни в городе Иван, ни в селе Селифан, однако  довольно хитрый и вьедливый. Он все напрашивается мне на роль близкого знакомого, так что в конце концов я стал его опасаться: ни за что ни про что продаст. Так что я ковырялся в этом "навозе", а он всё ходил вокруг да вынюхивал:"А что это ты тут делаешь?". И откуда он взялся на мою голову? Эти безмысленные существа хуже всего, как говорится, ни себе, ни людям, разболтает без всякой пользы для себя. Я, конечно, что-то такое ему сочиняю, а он  в ответ делает хитрую физиономию: мол, всё  ты, брат, врёшь. Ясное дело, вру. Уж не думаешь ли ты, что я с тобой правдой поделюсь!
   С самого начала я чувствовал, что в этом, я имею ввиду сырье, что-то есть, что-то можно с ним сделать. И я крутил всё это и так и этак, и вдруг получилось. И с этим я и вышел на рынок, и мне даже не пришлось сильно рекламировать, потому что вещь оказалась в хозяйстве нужная, покупателям оставалось лишь убедиться, что обмана тут нет. А обмана тут не было.
   И тут я понял, что напал на золотую жилу, и жадность меня обуяла необыкновенная, настолько, что меня трясло всего. Но вместо радости я  испугался и затаился и впал чуть ли не в шок из страха, что кто-нибудь узнает, из чего я товар делаю.  Или, может быть, страх на меня напал уже после, когда первоначальная эйфория прошла, и я стал одумываться.  А вначале я как бы и обрадовался. Уже представил себе, как наберу  этого сырья и буду из него товар делать, и продавать - чем плохо? Но вот тут-то меня и подкосила мысль: а ну как разнюхают, а не разнюхать не могут, поймут, из чего я делаю, ведь проследить за мной не сложно. Вот и всё кончится. Ладно, что они технологии не знают, так ведь растащат всё. И не будут знать, что со всем этим делать, а растащат и будут мне же и продавать. Так ведь и еще того больше: ведь обязательно начнут выпытывать, как я перерабатываю сырью. Да еще, пожалуй, и с насилием, так что я, пожалуй, еще и в раба превращусь. Словом, такая ситуация, что невольно пришла мысль: а не бросить ли всё это и жить как жил? А тут еще эта тварь заявляется и прямо мне в лицо: "Тётка Марья у тебя вещь купила. А ведь ты её из (называет) сделал. Это он, значит, теперь по всему посёлку это растреплет. "Иди-ка ты, -говорю,- подальше" А он мне:"Я-то пойду. А вот ты понимай". А я и без тебя давно всё понимаю. Скажем, допустим, я не буду скрываться особенно. Конечно, сколько-то я заработаю, но что это будет за заработок. Мигом всё разнесут, да к тому же еще половину и затопчут. Сижу и рассуждаю себе. Нанять охрану  участка. И тогда я бы мог принанять людей и организовать свое производство. Но здесь опять-таки: те, кто охраняет, могут поставить дело таким образом, что вынудят меня  на них работать. Да и в любом случае будут нападения на участок, потому что всем захочется. А кончится дело тем, что явится какая-нибудь банда и подомнёт под себя участок. Словом, получается - как ни кинь, всюду клин. И тут мне приходит поразительная мысль. Я вспомнил, как это было в Америке в золотую лихорадку. Там был закон: застолбил участок, и он твой. А что во всём этом самое важное: были там представители государства, которыми обеспечивался закон. И представители государства даже были  как бы и не от государства, это были люди, которые оплачивались такими, как я.  И  я понял, в чем заключается цивилизация. Существо цивилизации состоит в частном присвоении средств производства  и государственной охране присвоенного. Государство же оплачивается теми, кто присвоил средства производства в частную собственность. Существо цивилизованных отношений состоит в том, что люди, подобные мне, не воюют друг с другом, не убивают друг друга, а формулируют общие правила поведения для нас всех и соглашаются с ними, и для выполнения этих правил нанимают специальных людей, которых оплачивают, для того, чтобы ими обеспечивались эти правила.  Если бы у нас было что-то подобное, то я мог бы не волноваться: я бы зарегистрировал мой участок, и он был бы уже моей частной собственностью, и эту частную собственность охраняли бы люди,  работу которых мы, собственники, совместно оплачиваем. И т.о. возникло бы государство таких, как я.  Вот такая мысль у меня родилась. И когда подобного рода мысли являются у многих, подобных мне, тогда то и возникает возможность на основе общей  мысли формировать государство как регулятор экономических отношений. И не раньше. Там же, где нет мысли, а всеми процессами управляют эмоции, там не может появиться цивилизация, там общественные отношения реализуются по тому же самым закону, по которому формируются животные социальные системы - закону сильного.

Государство

     А на каком основании строилось современное российское государство?
    Теоретико-экономическое обоснование дал Гайдар. Его обоснование строилось по принципу маятника на основе противопоставления государства и экономической деятельности и представляло собой не рациональное, а обычное инстинктивное решение вопроса в условиях кризиса государственного управления экономикой в СССР. Политическая идеология СССР держалась на принципе "да"-"нет". Этим она кардинальным образом отличалась от западной идеологии, которая практикой сегодняшнего глобального экономического  кризиса доказала свою гибкость, которой обеспечивается стабильное эволюционное развитие капиталистической  экономики. Кризис потребовал - и государства вмешались в управление экономикой, государства занялись огосударствлением кровеносной системы экономики - банковской системы, которую в первую очередь поразил кризис. Изменятся условия - и начнётся обратный процесс - приватизации. Западное мышление можно называть лицемерным и лживым. И это будет правдой. Но во всяком случае лицемерием и ложью у них обеспечивается гибкость. Лицемерие и ложь употребляются потому, что они полезны всюду, где имеют место социальные отношения, регулируемые  частными интересами. И поэтому западное мышление способно решать кризисные проблемы не только не разрушая социальную систему экономических отношений, но укрепляя её.
   Гайдар и ему подобные, естественно, не могли мыслить никак иначе, как только тем способом, который впитали с молоком матери: применяя принцип "да-нет". Им всего лишь и нужно было, что поменять в советских "да-нет" местами "да" и "нет". Не бог весть какая сложная мыслительная операция. И поэтому естественно, что если в Союзе на первом месте стояла идеология, то они начали с её отмены. И если в Союзе экономикой управляло государство, то  единственно  эффективным  было признано частное производство, исключающее в него вмешательство государства. Вместо введения в доминирующую сторону противоположности элементов другой стороны, остающейся в качестве снятой, подчиненной, как это сделали бы люди западного мышления и как это сделали китайцы, чем и был бы обеспечен эволюционный процесс развития страны, они, в качестве истинных русских интеллигентов, руководствовались единственно чувствами, а так как чувства характеризуются амбивалентностью, формулой которой является  "либо - либо", то они легко перескочили  из  веры в одну сторону противоположности в веру в  противоположную сторону противоположности, каковой и  отдались со всеми своими потрохами.   В этом суть всякого бессознательного  инстинктивного движения - переход на другую сторону противоположности. Теперь под этот инстинкт оставалось подвести  что-нибудь наукообразное, что Гайдар и сделал в своих тоже-сочинениях.
   Теперь эти два кита - деидеологизацию под именами свободы и демократии и изменение экономического способа производства нужно было реализовать. Политический аспект в самой существенной части  реализовал Ельцин. Правда, Ельцин был царем, он царствовал, и своих собственных мыслей, кроме мысли о царствовании, у него не было. Но это ничего не меняет, поскольку для него истинным было всё то, что вело его на трон, и иных истин он не знал. Он открыл дорогу тем силам, которые подняли его на свои плечи, преследуя свои частные интересы.  И т.о. и оказалось, что жить по понятиями - например, понятиям совести, чести - это, оказывается, дикость, это не цивилизованно; человек свободен делать всё, что не запрещено законом. Не пойман - не вор. Вторую часть, экономическую, под сенью трона реализовал умный Чубайс, и реализовал мастерски, разумеется, в тандеме с психоидеологическим усилением посредством воздействия на низменные инстинкты людей: вот вам ваучеры, и вы становитесь собственниками.  Эта идея всеобщей халявы настолько понравилась народу, что не успели оглянуться, а от бывшей экономической мощи страны ничего не осталось: растащили. И никто не защитил общественную собственность. Каждому хотелось ухватить кусок для себя.
    Разумеется, результатом  явилось неслыханное обогащение меньшинства,   обнищание большинства, государственный долг и всеобщее народное недовольство. Что, как говорится, и требовалось доказать. Нет, это всеобщее народное недовольство не было связано с сожалением, что всё растащили по своим углам, что уничтожена  общественная  собственность на средства производства, а заключалось оно в том, что большинству ничего не досталось. Что, конечно, обидно. Так что возмущение большинства ровным счетом ничего не стоит, потому что за что боролись, на то и напоролись. Бывшая народная собственность ни за что ни про что оказалась в частных руках   меньшинства, и рассматривалась частными руками опять-таки как средство для частного потребления, а не производства, потому что ведь это меньшинство ничего другого не умело и не хотело  делать, как только потреблять.  И, конечно, это потребляющее меньшинство нужно было защищать. И т.о. и  было порождено государство хрумкающих и хрюкающих  в виде симбиоза собственников и чиновников, снизу доверху представляющее собой сложнейшую криминальную сеть.

   Так что в современной  России нет цивилизации. Ей просто не откуда  взяться. Любые ростки цивилизации, ростки эффективных производителей немедленно удушаются криминальной подпольно-государственной системой как опасное семя для её существования.

   20.03.10 г.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"