Штыров Валерий Яковлевич : другие произведения.

Тщеславие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

на главную страницу

0268.489 Тщеславие

     Когда наш старый учитель математики Яков Ефимович ушел на пенсию,  у нас появился Максим Петрович. По всему было видно, что школу он рассматривает как временную работу. С нами он не входил ни в какие близкие отношения и вообще, насколько я могу судить, относился к нам как к необходимому злу, с которым приходится смириться, и это необходимое зло, он, в качестве математика, старался всячески минимизировать. В класс он заявлялся с объёмистым портфелем, набитом бумагами, наскоро делал опрос, наскоро объяснял новый материал, задавал какую-нибудь задачу, после чего из портфеля доставал бумаги, углублялся в них и до конца урока уже не обращал на нас внимания, чему мы были рады и, испытывая приятное ощущение свободны, соблюдали гробовую тишину с тем, чтобы он не дай бог от своих бумаг не оторвался. Мы догадывались, что Максим Петрович пишет диссертацию. Позже мы считали, что наша догадка оказалась верной, поскольку Максим Петрович пробыл у нас всего несколько месяцев, после чего исчез. По тому же, что лицо у него было умное, мы решили, что он защитился и ушел преподавать в вуз.
    И вот где-то в конце его  преподавания у нас он и вовсе начал сокращаться, так что однажды вошел, задал нам задачу из нового материала и занялся своими делами. Мы тихонько сидели, и каждый, подобно преподавателю, занимался своими неотложными делами, хотя, разумеется, были и такие, кто честно пытался решить задачу, и среди них был и ваш покорный слуга. Задачу я решил довольно быстро, и тут мне пришла, может быть, отчасти дикая, фантазия подменить собой учителя. Внутренний голос говорил мне, что существует определенный порядок, и если ты решил дать объяснение решения задачи, ты должен спросить на это разрешения у преподавателя. Однако другой другой голос говорил мне, что учитель занят, и будет ошибкой отвлекать  его от его занятий. Словом, хотя со стороны сознания я и ощущал некоторую ущемленность относительно непорядка в моих действиях, который при желании можно  было рассматривать как наглость с моей стороны, я вышел к доске и начал писать на ней решение, попутно объясняя каждый шаг. Максим Петрович никак не реагировал на мою выходку, может быть, даже и не видел и не слышал меня. Так продолжалось некоторое время, когда произошло неожиданное.
    К доске вылетел длинный Грущенко с лицом донельзя искаженным нервными тиками с листочками, очевидно, тоже решением задачи. Из его рта вылетали нечленораздельные звуки, свидетельствующие, очевидно, что  он "в своём праве".  Потом уже я сообразил, что, видимо, решив задачу, он хотел "прославиться" и "прослыть", но до мысли  сделать нечто подобное тому, что сделал я, не то, что не дошел, а не посмел дойти. Когда же я прошел самую опасную часть пути, тут он почувствовал, что "его отодвинули", и это показалось ему несправедливым, и он, не помня себя, "бросился грудью на амбразуру", а так как был сильно трусоват при чересчур развитом славолюбии, то сделать это он мог, только приведя себя в неуправляемое, истерическое состояние. Я попытался его усмирить. Я попытался сделать это тихо и культурно. Я хочу сказать, что перехватил его руку и начал выворачивать ему пальцы. Гущенко кривился, и на его лице было написано, что чем ему больнее, тем большее отвращение я у него вызываю. Так как шум, поднятый Грущенко, сложно было не услышать, повисшая напряженная тишина в классе показала, что назревает скандал. Я выпустил руку Грущенко и обернулся:   взгляд Максима Петровича был устремлен на нас и был совершенно неподвижен. Грущенко,  почувствовав освобожденную руку, замахнулся на меня, но попервой  ударить по своей трусости не посмел. Я стоял неподвижно, и Грущенко, не ощущая сопротивления, замахнулся  вторично, с истерическим выражением отвращения   и решимостью ударить в лице, но его остановил  холодный и безразличный  голос Максима Петровича: "Пошел вон из класса",  Грущенко задохнулся, ему не хватило воздуха. И выбежал   из класса. Максим Петрович, ни слова ни говоря, снова обратился к своим бумагам, а я продолжил объяснение. Когда я возвратился на своё место, Максим Петрович заметил: "Обратите внимание, он не употребляет бессмысленных выражений."
    На следующий день в конце  перемены в класс вошла классная руководительница с родителями Грущенко, подошла ко мне и сказала: "Чтобы завтра же пришел в школу с родителями". Я сначала не понял, в чем дело. Позже мне передали слухи, что родители приходили потому, что я издевался над Грущенко.  Я соврал: "Родители в командировке". После этого классная руководительница с родителями Грущенко ушла. 
    На следующей перемене пацаны сказали: "Мы устроим Грущенко темную". - "Не надо"- сказал я.
    Тем дело и кончилось.

    02.12.12 г.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"