Соколов Иннокентий Дмитриевич : другие произведения.

Пси-фактор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказы: Пси-фактор, Кванты и все такое, Ночь, Вкусы, Окошко


   Пси-фактор
  
   Толик уходил из дома, накинув прокуренную ветровку, из кармана которой выглядывало горлышко маленькой. Уходил по быстрому, воровато оглядываясь, поджидая подвоха. Жена ворочалась в спальне, обречено вздыхая по ушедшей молодости - в другой раз Толик и сам бы присел рядышком на край кровати, и вздыхали бы они вместе, обмениваясь ненавидящими взглядами, но сегодня сам вечер способствовал быстрому и незаметному уходу.
   - Пошел паразит - устало вздохнула супруга, и Толик виновато втянул голову в плечи. Рука машинально полезла в карман, проверяя. Пальцы погладили горлышко, сначала легкими касаниями прошлись по металлической резьбе, ощупывая, наслаждаясь фабричной гладкостью линий, ноготь колупнул этикетку - все в порядке. Минутой ранее, Толик самолично вытащил бутылку из заначки, затаив дыхание и чуть ли не писаясь. Не то, чтобы он боялся Надьки, но все же в каждой бабе сидит черт - это общеизвестно, а в Толиковой супруге, таких чертей воз и тележка.
   Вечер накрыл мир бархатным сумраком. Луна серебрила рельсы, отбрасывая на шпалы тонкие бесконечно длинные тени. Где-то вдали выла собака и шумела уходящая в никуда электричка. Выбравшись на улицу, Толик пошел на звук, предвкушая.
   До будки стрелочника он добрался без приключений. Еще издалека заметил велосипед Лысого, прикованный цепью к металлическим перилам. Люська дрыхла в будке, горел свет в окне, и Толик наливался блаженством, зная что...
  
   ***
   А я свою третью выгнал. До нее были две, но это еще до армии. Я как из армии домой вернулся, уже к дому подхожу - свет во всех комнатах. Она-то не писала полгода, куролесила видать. Зашел, и в натуре охуел.
   Ты только представь - столы ломились!
   А эта курва сидит с хахалем, в моем свитере. Меня увидела, сползла с его колен, и смотрит на меня бухая. Ты прикинь - в моем доме, и такое?
   Водка, закусь, все как положено, не, я все понимаю, но так?
   Сажусь на табуретку, а хахаль мне самогонку в стакан наливает - на мол, опрокинь брателла. Взял я стакан, и, не закусывая, опрокинул, а он кулаком мне в харю бьет. Я уклонился и сам ему по роже - н-на! Потом вскакиваю, ногой табуретку поддел, и со всей дури ему по башке - хрясь! Только ножка в руках осталась.
   А потом его и эту тварюку нахер из хаты выгнал.
  
   ***
   Огромный металлический остов электрички несся сквозь пространство, насыщая его (пространство) тревогой. Свет фонаря плясал на шпалах, освещая лестницу в бесконечность. В кабине дремал машинист. Помощник машиниста дремал рядом с ним. В первом вагоне дремали пассажиры, и во втором вагоне дремали пассажиры, а в третьем вагоне...
  
   ***
   Николай Лысенко со значением откупорил вторую бутылку. Кадык стрелочника задергался в такт булькающим звукам. Наполнив стаканы, Николай сделал торжественно-строгое лицо.
   - Давайте выпьем этот гидроксид пентагидродикарбония, чтобы наша реальность вошла в соприкосновение с нашими желаниями.
  
   ***
   Есть вероятность того что, посеяв рубль, уже никогда его не найдешь. Это мудрость, проверенная веками.
  
   ***
   Толик стукнул кулаком по столу:
   - А я так вам скажу, господа хорошие - просрали вы все полимеры, вот что!
   - Погоди - Лысенко успокаивающе положил руку ему на плечо. - Вот ты говоришь просрали... А я тебе отвечу - да просрали. Но зато, я скажу тебе - не зря просрали!
   - Правда? - с надеждой спросил Толик. Его глаза предательски набухли, и первая слезинка, та, что самая чистая, самая искренняя, была готова скатиться по нежной коже небритой щеки, и даже стрелочник, этот прожженный циник, сидевший на угольном ящике, даже он замер, ощутив важность мгновения...
   Лысенко опустил взгляд.
   - Не знаю - вздохнул он, и полез в карман за сигаретой. - Не знаю, но вам скажу - вы гады, гады хуже фашистов.
   Толик заплакал.
  
   ***
   В одну и ту же реку невозможно войти дважды - имеется в виду, что когда вы войдете в реку второй раз - это будет уже совсем другая река в совсем другом мире. Это еще одна мудрость, проверенная веками.
  
   ***
   А потом он обнимал холодный фарфор, чувствуя как толчками, спазмами рождается истина. В глазах щипало, в горле першило, а он все не мог оторваться от созерцания этого маленького фарфорового мира, в самом сердце которого, там внизу, посередине, чуть колыхалось маленькое озерце холодной, прозрачной воды.
   А потом его долго выворачивало в унитаз, и жена подходила к дверям, осторожно заглядывая - радовалась, должно быть, стерва!
  
   ***
   - Рельсы - это две бесконечности - рассуждал стрелочник. - Лично я пару раз пробовал найти начало или конец, но ничего не вышло.
   - Хорош трындеть - с осуждением сказал Толян. - Вон, за твоей будкой, как раз кончается путь. Можешь сам посмотреть - там насыпь, две шпалы вкопано, а к ним поперечная балка прибита, с катафотом.
   Стрелочник вздохнул.
   - Какой ты, Толян, право... - досадливо поморщился Николай. - На вот, выпей...
   - Ну, а чего... он прав - неожиданно сказал стрелочник. - От себя добавлю - вот такие, как он, и разрушают вселенскую гармонию.
   Лысенко вздохнул, и выпил.
   А потом ответил.
  
   ***
   Вечер холодил луну.
   Луна подмигивала в окно.
   Чья-то жизнь стояла на кону.
   А им, паразитам, все равно!
  
   ***
   Судьба - есть непреложный факт. Имеется в виду, что как ни приложи, все боком выходит. Это не проверенная веками мудрость, это - истина.
  
   ***
   Толик плакал, утирая слезы рукавом. Стрелочник равнодушно смотрел в окно. Собака Люска дрыхла в будке, должно быть ей снилась огромная кость. Николай Лысенко рассуждал:
   - Допустим наш мир есть категория... Хотя, с другой стороны, какая там категория - так, унылая абстракция. Скучно мы живем, господа. Мы перестали делать маленькие смешные глупости - блевать с балкона, писать на оголенные провода. Мир стальных джунглей стал нам пристанищем, и кто может сказать, что он не одинок в этом мире?
   - Ну не знаю - не согласился стрелочник - вон у Толяна жена не лает, не кусает, хотя та еще сука!
   Толян скорбно кивнул.
   - У ней на стене даже скалка висит, чтобы значит по моему приходу меня оприходовать.
   - Вот сука! - согласился Николай. - Давай еще по одной.
   В окно постучали.
  
   ***
   А потом, значит, говорю ей - ну что, сучара, опять пришла? Блядина ты такая, и глаза твои бесстыжие. А она плачет, вся такая оборванная, жалкая - тельце кривенькое, глазки косые, груди как сосиски болтаются - длинные такие, и вытянутые, до пупа свисают. Ножки коротенькие, а руки, наоборот, почти до коленей достают - ну это потому, что она еще горбатенькая немножко. И смотрит так в глаза жалостливо - у меня что-то внутри аж дернулось. Что сказать - простил я ее. Так и живем с тех пор - маемся...
  
   ***
   Семь бед - один ответ. Пришла беда - отворяй ворота. Не было печали - черти накачали.
  
   ***
   Серые тени на серой стене.
   Плачет, скорбит.
  
   ***
   - Пси-фактор - это особый фактор - объяснял Лысенко. - Я, вот, например, цельный академик, и ничего - пью с вами сучарами гидроксид пентагидродикарбония, чтобы значит показать, что даже академику не чуждо общение. Так вот - этот фактор стоит особняком среди разных других факторов. Не знаю даже как объяснить вам, обормотам - это такой фактор, что всем факторам фактор. Ты Толик наливай, пока я объясняю. Открытие этого фактора, товарищи, есть факт непреложный, и вместе с тем неоднозначно трактуемый. Налил? Давай сюда...
   Николай с отвращением выпил.
   - И вот теперь, когда в нашей науке произошли такие изменения, некоторые отдельные личности весьма недальновидно бросаются обвинениями, в адрес настоящих ученых, которые стояли у истоков...
   - И просрали полимеры - злопамятно бросил Толик.
   Лысенко с ненавистью промолчал.
   - Ну ладно, Толик, хватит - толкнул его в бок, стрелочник. - Все хороши, чего уж тут.
   Толик хрюкнул и полез в карман за бутылкой.
  
   ***
   Мир устойчив.
  
   ***
   Косточка была огромной - до самого неба. Люська смотрела на нее, не решаясь притронуться. С одной стороны поблескивал жиром хрящ, с другой, растрощенной чьими-то зубами выпирал мозг. Люська поскуливала от счастья, при этом зная, что в настоящей реальности никакой кости на самом деле нет.
  
   ***
   Мудрости вообще любят проверяться веками. Иначе - какие они, нахер, мудрости...
  
   ***
   - Ну что там? - спросил Толян у стрелочника. - Когда уже электричка проедет?
   - Скоро - невозмутимо ответил стрелочник.
  
   ***
   И наша жизнь похожа на электричку - прет зараза, хрен остановишь. А коль остановишь - тоже ничего хорошего. Одна сплошная суета.
  
   ***
   И снился машинисту сон - как будто ожил весь вагон. И смотрит на него, насупив брови - а ну давай, сигналь мудак. Ты только руку протяни, нажми на кнопку. И будет счастье на земле. Ты главное, дай знак!
  
   ***
   Толик выпил
  
   ***
   Чувство долга - вещь неистребимая - даже во сне машинист знал это.
   Нажал на кнопку, засранец!
  
   ***
   - О, гудит, гандон! - обрадовался Толян. - Ну, давай друг, твой выход.
   Стрелочник взглянул сурово и ничего не ответил. Вышел в темноту и стал у путей, отойдя впрочем, на шаг из соображений безопасности. В руке стрелочник сжимал жезл - в желтую и черную полоску.
   - Слушай, Толян, а на хрена он каждый раз эту полосатую хуйню показывает? - поинтересовался Лысенко, разливая остатки водки.
   - Работа у него такая - сумрачно ответил Толик, принимая стакан.
   Николай выпил.
   - Слушай, а расскажи еще про пси-фактор - попросил Толик.
   - Ага, задело за живое, значит - улыбнулся Лысенко. - А что у нас, насчет выпить?
   Вместо ответа Николай пожал плечами.
   - Ладно, подождем когда этот жезлоносец вернется, может у него есть чего - почесал голову Николай.
  
   ***
   Спящая электричка пронеслась мимо. Стрелочник убрал жезл и поежился - вечер был прохладным. Проводив взглядом уносящиеся во тьму огоньки, стрелочник с чувством выругался.
  
   ***
   А все равно жизни с ней у меня не было. Сама страшная как смерть, а видно зудело у ней между ног - блядовала как могла, и что самое странное - находила охочих до своих прелестей. Из каких только помоек я ее не вытаскивал - вся грязная, обосранная, в каком-то рванье, а смотрит жалостливо, как собачонка. Месяц, два живем, вроде все нормально, потом так надоест, что аж выворачивает. Дам пинка, бывало - а ну пшла, курва, - так ее день, другой нет, а сердце уже не на месте. Потом слышу - стучит в калитку, пришла родимая.
   Потом ей в пьяной драке глаз выбили, и финкой рожу исписали - поутихла малость. Даже по хозяйству чего-то там пыталась делать - то веник в руку возьмет, то тарелку разобьет. Хозяюшка! А все равно, гляну иногда - а у ней уже уцелевший глаз тоской налился. Косит куда-то в сторону окна. Пора выгонять, значит.
  
   ***
   Аллегория - это такая срань, что ни уму, ни сердцу. Так, когда уже совсем жопа - начинаем мыслить аллегориями, чтобы не обидеть ненароком.
  
   ***
   Мысли вслух - ну там мудрости всякие, проверенные веками - есть признак расстройства. Огорчения так сказать.
  
   ***
   Стрелочник достал бутылку из шкафчика и поставил на стол. Лысенко довольно причмокнул. Толян потер руки.
   Товарищи переглянулись.
   Жизнь продолжалась.
  
   ***
   Электричка неслась вперед - назад нестись она не могла при всем желании. А машинист спал - вот сука!
  
   ***
   Мир иллюзорен.
  
   ***
   Люська почесалась во сне, и тихонько тявкнула.
   Это она так службу несла.
   Животное, чего уж тут.
  
   ***
   - Так вот, Толян, пси-фактор, если тебе уж так интересно, это братец, не хер собачий, и ни какая-нибудь там загогулина. Это почище интеграла будет. А открыли его случайно - впрочем, все открытия сделаны случайно. Триппер знаешь, как нашли?
   - И как? - заинтересовался стрелочник.
   Лысенко понимающе улыбнулся:
   - А вот так - пошел один умник в сортир, по малой нужде - и получилась у него нужда не малая, а самая что ни на есть большая - стоял, как мудак, цедил по капле в час. А вы говорите наука... Наука это можно сказать искусство...
   - Просирать полимеры? - ехидно поинтересовался Толян.
   Стрелочник шикнул, но Лысенко успокаивающе поднял руку.
   - Нет, ничего - пускай товарищ выскажется. Ему ж неинтересно про пси-фактор слушать.
   - А что... я ничего - стушевался Толян.
  
   ***
   В спорах рождается истина. Это мудрость, проверенная... ну вы поняли.
  
   ***
   Поезда пронзают пространство. Уносятся в никуда. Такая у них планида.
  
   ***
   Почему всякая банальность, изложенная с суровым видом, считается мудростью? Почему реальность реальна, а возможность управлять ею, нет?
  
   ***
   Вечер становился ночью. Растворялся в ней. Это признак того, что все в порядке.
  
   ***
   - Так чего там за пси-фактор такой? - в который раз поинтересовался Толян.
   Лысенко поднял стакан.
   - Это брат, такая интересная штука... Черт возьми - даже дух захватывает. Сейчас расскажу, выпью вот только...
   Толян взболтнул жидкость в стакане.
   - Ну, за науку.
   Никто не возражал.
  
   ***
   Электричка неслась навстречу судьбе. А машинист спал, и снилось ему... впрочем, вы уже знаете...
  
   ***
   Как я вообще с ней познакомился? Да ребята подсоветовали - живет, мол, одна неподалеку - дает всем. Ну а я как с третьей разошелся, так ходил все какой-то смурной. Может быть из-за того, что бабы не было?
   Как увидел в первый раз - обомлел. Чуть плохо не стало. Как в анекдоте - драл и плакал. А она видно тоже что-то такое почувствовала, обернулась и смотрит одним глазом (ну тогда у ней еще два глаза было), а другой куда-то в сторону таращится, и такой, значит этот взгляд у ней необычный - синий, и цвет такой, как будто кто-то всю синеву в мире собрал, и в этот глаз залил. Я от неожиданности даже стратил - взбзднул то есть. А она смотрит, и я как бы понимаю, что во взгляде этом любовь или еще какое другое чувство, но хрен его знает, все-таки стремная она какая-то. Ну, вот так и стали встречаться - днем я ее деру, а ночью ее где-то хуи таскают по подворотням.
   Потом вообще у меня поселилась. Вроде и выгнать жалко, но и смотреть на нее - только настроение портить.
   А вы говорите - любовь...
  
   ***
   Мудрость - это такая истина, до которой всем дела нету, и обойтись без нее никак. Такая вот диалектика.
  
   ***
   - Разливай - скомандовал стрелочник.
   - Сей момент - Толян потрусил бутылку, выдавливая последние капли. - Готово.
   Лысенко взял стакан и сосредоточенно посмотрел в него, словно пытаясь найти ответы на все вопросы.
   В окно опять постучали.
   - Да кто там, нахер? - раздраженно спросил Толян.
   - Это ночные бесы - серьезно ответил стрелочник. - Души попавших под электричку. Они стучатся, чтобы хоть кто-нибудь вспомнил о них.
   Толик открыл рот.
   - Да шучу - рассмеялся стрелочник. - Это ветка о стекло стучит от ветра.
   - Фу ты... - облегченно выдавил Толян. - Чуть не обосрался с перепугу. Ладно, давайте допивать, и баста. А про пси-фактор, Лысый потом расскажет.
   - Я, между прочим, академик, а не хуй с бугра - обиделся Николай.
   - Ну ладно, ладно - примиряюще захлопал в ладоши стрелочник. - За что пить будем?
   Толян почесал небритую щеку:
   - А за пси-фактор и будем пить, мать его за ногу!
   Николай кивнул.
   - Ну, за пси-фактор - согласился стрелочник. И выпил. - Вы это, товарищи... допивайте уже и пиздуйте по домам - мне отдохнуть охота.
   - Знаем мы, твой отдых - засмеялся Толян - опять о вечности думать будешь.
   - Тоже дело - не согласился с ним Лысенко. - У каждого своя дорога, и не стоит стоять на ней посторонним.
   И выпил.
  
   ***
   Диалектика сурова - все, что противоречит теории - к ногтю.
  
   ***
   Николай и Толик вышли из будки стрелочника. Николай какое-то время возился с замком, отстегивая цепь. Толян смотрел в ночной сумрак, пытаясь разобраться в самом себе.
   - Ну что, тронули - Лысенко легонько тронул пальцем рычажок звонка. Тот отозвался печальным треньканьем.
   - Пойдем потихоньку - согласился Толян, и скривился, вспомнив про супругу.
   И они пошли, удаляясь от будки, в которой стрелочник думал о вечности.
   Ночь окутала друзей, пытаясь сбить с дороги, но как можно сбить с дороги того, кто сам не знает пути?
  
   ***
   Подъезжая к станции, машинист то ли спросонья, то ли по какой другой причине, нажал на гудок. С веток чуть не попадали одуревшие от сна вороны.
  
   ***
   Вот такая вот она - вечность. Всего-то пара рельсов, соединенных шпалами.
  
   Славянск, декабрь 2010
  
  
  
   Кванты, электроны и все такое
  
   - Квантовая механика? - переспросил Лысенко, внимательно рассматривая стакан. - Э, братцы кролики, не такая это и простая штука, доложу я вам. Очень не простая.
   Он не спеша, с видимым удовольствием выпил. Вытащил из мятой пачки сигарету, покрутил между пальцев.
   - Ведь если разобраться, что такое окружающая нас реальность? - спросил он у слушателей.
   Стрелочник пожал плечами. Он как никто другой был озадачен поиском смысла, но даже в самых смелых своих предположениях не шел дальше обыденной сути вещей. Лысенко же, в его глазах выглядел этаким ниспровергателем устоев, мятежным облаком не то Тютчева, не то Рылеева, не то обоих вместе взятых. Впрочем, слушал он академика с интересом - иногда тот отвлекался от дел насущных и вещал, время от времени закусывая дармовой спирт дареной закусью, заботливо приготовленной умелыми руками Толяна.
   - Реальность дана нам в ощущениях - весьма кстати ввернул стрелочник, выбирая кусок сала. - И никакие законы не будут абсолютны, пока мы не определим, где кончаются эти самые ощущения, и начинается собственно реальность, в этих ощущениях нам данная.
   - Эк ты загнул - поморщился академик. - Вроде и слов много, а все бестолковые какие-то. Ты слушай лучше, и не мешай...
   - Ну, ты же сам спросил про реальность - вмешался стрелочник, превыше всего в людях ценивший справедливость.
   Лысенко отмахнулся.
   - Это был риторический вопрос. Стало быть так - современная наука не дает точного ответа, тем более что до сих пор нет единой теории, которая могла бы увязать в одно целое все существующие, а значит...
   - Стоп! - Толян ударил рукой по столу. - То, что ты, Лысый, академик, еще не означает, что мы со стрелочником тоже из ученой братии. Мы люди простые, не гордые - так что сердцем прошу - не доводи до греха. Объясняй, но так, чтоб понятно было.
   Стрелочник согласно кивнул и вытянул пробку из пузырька со спиртом. В будке запахло пустырником. Лысенко втянул воздух, отчего его ноздри расширились, и сам он на мгновение стал похож на большую ученую обезьяну.
   - Ладно, обормоты - пробормотал он, собираясь с мыслями. - Говоря простым языком, квантовая механика, это такая наука, что не каждый хрен огородный сумеет допетрить что, куда и для чего.
   - Ну вот! - довольно кивнул Толик - можешь ведь, когда захочешь. Давай тару.
   Лысенко протянул стакан с надбитым краем. Весело забулькала настойка.
   - Вздрогнем - стрелочник вытянул длинную стрелку зеленого лука и с аппетитом захрустел.
   - Хороша - согласился Толян, и выжидательно уставился на Лысенко. Под его пристальным взглядом тот чуть не поперхнулся, но все-таки выпил.
   - Электроны, и вообще разные там мелкие частицы, из которых и состоит все сущее, на самом деле такая хрень, что сразу даже и не сообразишь, что они такое - с одной стороны вроде бы и частица, а с другой волна. Дуализм, понимаешь...
   - Ну и откуда такое распиздяйство в природе? - Толик сосредоточенно жевал, одновременно почесывая в паху.
   - Ты погоди - Лысенко закурил. - Тут другое важно - до сих пор не могут разобраться, как одновременно узнать, где эти частицы находятся и с какой скоростью, понимаешь, летят. Ежели знаем скорость, хрен его знает, где этот засранец, электрон околачивается, ну и наоборот соответственно.
   - Хуйня какая-то - вынес вердикт стрелочник. Толян согласно кивнул головой.
   - Эта хуйня и есть квантовая механика. Слушайте дальше, сейчас будет интересно. Спирт еще есть?
   - Спирт-то есть - осклабился стрелочник. - Интереса к твоей науке нету, вот в чем беда брат.
   - Ну, погоди - успокоил его Толян. - Ты главное лей, а там посмотрим.
   Лысенко благодарно посмотрел на него и продолжил:
   - И вот решили как то, этот электрон, ну или не электрон, а может другую какую-то там частицу прищучить. Если пиздануть как следует, да посильнее, эта падла и рассыплется на части, и эти части будут лететь, грубо говоря, с одинаковой скоростью. Ну а дальше дело техники - у одной части меряем скорость, у другой расстояние и все, как говорится, сушите весла.
   - А ну дай, угадаю - нихера не вышло, да? - сумрачно поинтересовался Толян.
   - Угу - виновато развел руками Лысенко. - Они сучары, частицы эти, словно сговорились - как только меряем одну, так другая сразу оп-па, и в отказ. И главное, хер его знает, как они узнают друг о дружке. Казалось бы хуева туча километров, а им похеру.
   - В натуре хуйня - Толян сладостно зевнул, показывая черные пломбы. В будке стало так тихо, что можно было услышать тиканье наручных часов стрелочника.
   - Ну, так и я говорю хуйня, а вы пристали как банный лист до задницы - расскажи да расскажи. Наука она ведь не для всех - назидательно поднял палец Лысенко. - А вы тут возомнили...
   - Возомнили - сонно пробормотал Толян. - Заканчивай, давай... академик хуев.
   На улице взвизгнула электричка.
   - Спать охота - снова зевнул Толян. - Ты это... я покемарю тут у тебя часок?
   Стрелочник равнодушно кивнул и выглянул в окно.
   Лысенко взял с тарелки кусок сала и зачем-то понюхал его.
   - Ладно, обормоты. Пошел я. Не поминайте лихом.
   - Пиздуй уже, академик - махнул рукой Толян и повернулся к стенке.
   Лысенко выбрался на улицу и долго смотрел в закат. Вечерняя вселенная распахнулась перед ним, словно предлагая узнать все тайны.
   - А вот хуй! - злобно пробормотал Лысенко и, запахнув плотнее пальто, побрел домой.
  
   Славянск, февраль 2011
  
  
  
   Ночь
  
   Они собирались втроем в небольшой будке стрелочника-смотрителя и там, внутри, за покосившимся самодельным столом решали вопросы невероятной важности.
   Бывший академик Лысенко, внимал каждому слову товарищей, не решаясь нарушить ту тонкую грань, что отделяла вновь созданную реальность от старой, ненужной. Грань создавалась совместными усилиями, отчего Лысенко допускал, что важны не только время и место, но и компания.
   Компания и в самом деле подобралась будь здоров - работяга Толик и стрелочник-философ, вместе они распивали горькую настойку пустырника, что заменяла ямайский ром, и закусывали наскоро приготовленной снедью - за будкой стрелочник разбил небольшую грядку, из которой торчали зеленые перья лука, да Лысенко на всякий случай захватил кусочек сала из домашних запасов.
   В будке было уютно - на деревянную лавку набросили теплый ватник стрелочника, на нем и разместились с удобством. Сам хозяин будки уверенно восседал на разбитом табурете, покачиваясь в такт проносящимся вагонам товарняка. Изредка стрелочник выбегал по нужде на улицу, не забывая прихватывать небольшой жезл, обмотанный желтой тканью, который зачем-то показывал подъезжающим электричкам. Для Лысенко в этом был какой-то мистический смысл, хотя сам стрелочник объяснял заведенный порядок производственной необходимостью - на самом деле он показывал машинисту, что пусть свободен, и можно дальше пронзать пространство, очерченное двумя параллельными направляющими рельсов. Однажды, изловчившись, Николай все же сумел рассмотреть жезл поближе - он оказался вульгарным двухцветным флажком, намотанным на деревянную рукоятку. Другая сторона тканевой поверхности была красной, возможно на случай, если вселенная вздрогнет, и какие-нибудь из ее важных законов вступят в противоречие с реальными убеждениями стрелочника.
   На столе разместилась батарея пузатых пузырьков с настойкой, сало Толян порезал в блюдце с розовой каймой, сверху набросал влажных луковых перьев, потом, порывшись, извлек из кармана джинсовки краюху ржаного хлеба.
   Лысенко сглотнул - блюдце притягивало взгляд не меньше, чем отражение заходящего солнца в темно-коричневых пузырьках. Он протянул руку и зачем-то погладил поверхность стола. Стрелочник заметил его жест и чуть заметно улыбнулся. Пора было начинать.
   Закончив приготовления, Толян не глядя, вытянул из висящего на стене аптечного ящика три граненых стакана, вставленных друг в друга, не спеша, чинно расставил их равнобедренным треугольником и довольно потер руки.
   - Ну-с, - нетерпеливо кивнул академик. - Начнем, пожалуй, дегустацию...
   Толян поморщился, но, тем не менее, потянулся за настойкой. Скрутил пробку и принялся разливать содержимое пузырька. В будке запахло полевыми травами и чем-то невыразимо родным и далеким. Лысенко почувствовал, как ноздри против его воли расширяются, пытаясь вобрать в себя все то, что разлилось в благословенном воздухе будки. Толян сосредоточенно сопел, настойка выливалась из бутылки в стаканы, и Лысенко заметил, что кадык стрелочника двигается в такт булькающим звукам.
   Закончив, Толян смахнул пустые бутылочки на пол, один из пузырьков закатился под стол. Сам не зная зачем, Лысенко осторожно нащупал его ногой и чуть придавил хрупкое стекло - отчего-то ему было приятно чувствовать округлую твердость пузырька.
   - Поехали - сказал стрелочник, и махнул рукой.
   Все выпили.
   - О, бля - чокнуться забыли - удивленно воскликнул Толян.
   Лысенко скривился и потянулся за луком.
   - Успеешь еще... - успокоил стрелочник и подвинул несколько полных пузырьков настойки. - Разливай давай.
   Толян протянул руку над столом, чуть не задев рукавом сало, Лысенко осторожно отодвинул блюдце. Пока Толян разливал настойку, стрелочник успел умять пару ломтиков сала, и лениво ковырял в зубах спичкой.
   - За что пьем? - нетерпеливо поинтересовался Лысенко, поглядывая за плечо стрелочника. Там, в окне выглядывал руль велосипеда, прислоненного снаружи к стене будки - периодически Николай проверял на месте ли железный пегас.
   - Не бойся - заметил его тревогу стрелочник. - Ты ж его на замок пристегнул.
   - Так-то оно так - кивнул Николай, забирая стакан - но мало ли чего...
   - Тут чужие не ходят - утер рукавом рот Толян. - Только свои. Ну так чего?
   Стрелочник понюхал стакан и улыбнулся.
   - За дружбу. Мы ведь вместе всегда, собираемся вот здесь...
   - Согласен - Лысенко поднял руку со стаканом. - Прошу.
   Стукнули стаканы, и в воздухе еще отчетливее запахло пустырником. Лысенко почувствовал, как настойка обожгла пищевод, и испытал привычное умиротворение. Не спеша выбрал ломтик сала, и отломил кусочек хлеба.
   - Хорошо-то как - сладко потянулся Толян, и вернул стакан на стол.
   Стрелочник зевнул.
   - Там, в коробке еще есть.
   Лысенко повернул голову - картонный ящик он заприметил, когда только зашел в будку. Стрелочник задвинул его в дальний угол, чтобы не мешал.
   - А ну-ка... - Толян аккуратно раскрыл коробок. - Да тут прямо Клондайк!
   Стрелочник улыбнулся - знай, мол, наших, и вытащил из кармана пачку сигарет.
   - Витька сосед подогнал. Ему-то без надобности, он все больше по другой теме, а нам как раз разговеться.
   Николай довольно потер ладони.
   - И молчал же... вот хитрец...
   - Да брат, ловок, ловок - согласился Лысенко и хитро взглянул на стрелочника. Тот добродушно улыбнулся и развел руками - что есть, то есть - не отнять, мол.
   Пока разливалась настойка, Николай предавался размышлениям. Он пил различные спиртные напитки в различных компаниях, бывал на различных фуршетах и приемах, но нигде и никогда ему не было так хорошо и умиротворенно как здесь, в грязной маленькой кирпичной будке стрелочника, в компании чудака-философа и простого работяги, возможно, было в этом что-то парадоксальное, но если как следует разобраться, то...
   - Бля, ты там что, заснул? - Толян толкнул Николая под локоть. - Держи дозу, академик.
   - Иногда не стыдно мечтать - как-то невпопад сказал стрелочник и понюхал содержимое стакана.
   - Ты не нюхай, пей - неодобрительно проворчал Толян. - За что пьем, господа академики?
   Стрелочник тонко улыбнулся:
   - Академик у нас один - Николай.
   Лысенко поморщился.
   - Ладно, ладно... - проворчал он. - А выпить я хотел бы предложить за то, что, несмотря на разные обстоятельства и житейские трудности, мы все же находим время, чтобы собираться вот так, в тесном кругу. За дружбу!
   - Погоди - удивился стрелочник. - За дружбу пили уже.
   - Ну тогда - за мужскую дружбу - выкрутился Николай и приподнял стакан.
   Все выпили. Лысенко смотрел, как друзья пьют волшебный настой пустырника, и размышлял о разности характеров - Толян пил залпом, грубо, словно рубил с плеча, после, вытаращив глаза, ощупывал столешницу в поисках закуски, стрелочник же смаковал каждый глоток, наслаждаясь изысканным вкусом, и ломтик сала неторопливо клал в рот, и как-то не спеша, деликатно, двигал челюстями. Сам Николай пил, словно бросаясь в омут - закрыв глаза и выставив вперед левое плечо. Некоторое время ждал, чтобы настойка освоилась в организме, прижилась, и потом уже, не торопясь, осаживал ее закусью.
   - Сейчас начнется - со значением сказал стрелочник.
   - Вижу - кивнул Лысенко и крепче ухватился за скамью. Толян последовал его примеру. Вдали ухнула электричка.
   - Давай! - крикнул стрелочник.
   Лысенко сглотнул и начал:
  
   Где-то ухнула электричка
   А потом начались чудеса:
   Шум раздался из окон
   Задрожали стаканы
   И погасла свеча
   Словно кончился бал
   Ночь ворвалась в полуночный зал
   Обжигающе горяча
   И стояли как истуканы
   Сплетясь в изумительный кокон
   И заплакали в небеса
   Умирая огнем, словно спички
  
   Стрелочник кивнул и продолжил:
  
   Стали звуки все тише и тише
   Это дождик хуярит по крыше
   Тонких чувств не понять
   Тем, кто лег почивать и не дышит
   Разрывая оковы причин
   Собираясь втроем у камина
   Поддержали небесный почин
   Оборвалась чудес соломина
  
   Толян вытаращил глаза и надул щеки. Его лицо побагровело, вены на лице вздулись. Он вцепился в столешницу, словно собираясь оторвать ее от основания, но все же из последних сил сумел выдохнуть воздух из легких и прохрипел:
  
   У камина друзья собрались
   И пустырник разлился в стаканы
   Мы забудем и боль и дожди
   Заживают пусть старые раны
   Пузырек из простого стекла
   Из пластмассы красивая пробка
   Треснул старый стакан
   И струя льется криво и робко
   Не грусти верный друг, не робей
   Улыбнись и взгрустни невзначай
   Лучше верной настойки налей
   Выпей все, и тебе полегчает
  
   Наступила тишина. Ночь окутала будку приятным полумраком, в котором словно тени проступили контуры присутствующих. Первым пошевелился стрелочник.
   - Еб твою, забыл жезл показать - превелико огорчился он и шумно высморкался в кулак.
   - А и хуй с ним - беспечно ответил Толян, и потянулся за салом. - Но все-таки хочу заметить, что находка с обратной рифмой отдает снобизмом.
   - На себя бы посмотрел со стороны - огрызнулся Николай. - Как рак надулся, еще немного, и дым бы с ушей пошел.
   - Друзья, друзья - примирительно развел руками стрелочник. - Не будем ссориться. Предлагаю просто выпить за дружбу.
   - За дружбу уже пили - обидчиво буркнул Толян.
   - За мужскую дружбу - хитро улыбнулся стрелочник и подмигнул Николаю.
   - Ладно, хер с вами - хмуро почесал голову Толян, и вдруг неожиданно рассмеялся. - А все равно ведь, неплохо про пустырник я завернул, а?
   - Неплохо, неплохо - согласился Лысенко, чувствуя, как губы против воли растягиваются в простую дружескую улыбку. - Вот только ты там, в конце немного начудил, мог бы последнюю строку и получше зарифмовать.
   - Ничего, сойдет для второго раза - махнул рукой Толян, и потянулся за настойкой.
  
  
  
   Вкусы
  
   - В чем вообще суть - в разности вкусов - Лысенко почесал лысину, и потянулся за рюмкой.
   - Как это? - заинтересовался стрелочник, наклонив голову, с непонятным выражением лица, посматривая на академика.
   Лысенко с достоинством выпил настойку пустырника, и опустил пустую рюмку на фанерный лист.
   - Очень просто. Была поставлена задача - показать результаты, так сказать, трудов. С одной стороны, Авель, скотовод, и с другой Каин - прирожденный земледелец. Оба должны были предоставить даров от трудов своих, чтобы бог смог оценить в итоге имеющееся. С этим вопросов нет?
   Никто не ответил.
   - Хорошо, продолжим - Лысенко стукнул пустой рюмкой, и стрелочник потянулся за пузырьками с настойкой. - К выполнению задачи, каждый подошел с максимальной отдачей. Что сделал Каин?
   Лысенко обвел взглядом присутствующих. Толян пожал плечами, а стрелочник зачем-то почесал подбородок. Николай вздохнул.
   - Вы хоть бы книгу открывали, чтобы рассуждать о предмете спора, что ли... Короче, Каин предоставил богу результат трудов своих - испек на огне кукурузную лепешку, ну или пшеничную, не суть важно. Оно-то конечно, постарался как мог, да и лепешка получилась хоть куда - зарумянилась с обеих сторон, поднялась.
   - Ну так нормально же? - спросил Толян, заворожено смотря на Николая.
   Тот кивнул.
   - Конечно нормально. Лепешка, пшеничная, или кукурузная - вкуснотища...
   - И в чем же проблема? - заинтересовался стрелочник.
   - Рассмотрим с другой стороны - Лысенко дождался, когда стрелочник наполнит рюмки настойкой, и потянулся за салом. - Что сделал Авель?
   - Ну, тоже предоставил от трудов своих? - предположил Толян.
   - Вот именно! - Лысенко торжествующе опрокинул настойку в рот. - И не просто, предоставил, а сделал это с максимальной отдачей. Сначала, Авель, нарезал мясо ломтиками, слегка присолил, поперчил. Нарезал лук кольцами, и проложил слоями, чередуя его с мясом. Брызнул уксуса, лимонного сока, и дал, как следует настояться.
   - Так, и что дальше? - Толян аж приподнялся с топчана.
   - Через несколько часов, когда мясо промариновалось, Авель нанизал свинину (ну или баранину, что тоже хорошо) на шампур, и оставил томиться на углях, время от времени сбрызгивая мясным соком, чтобы не пригорало. Когда мясо достаточно прожарилось, Авель подал его с зеленью и гарниром. Не скажу про настойку пустырника, но коньячок наверняка присутствовал на этом празднике жизни.
   Толян сглотнул слюну.
   - И вот представьте - торжествующе продолжил Лысенко. - После насыщенного трудового дня, вы усаживаетесь поудобнее за праздничным столом. Официанты звенят посудой, расставляют тарелки, соусницы, суют салфетки. На столе, застеленном белоснежной скатертью блестит хрусталь, остывает водочка (ну там или настойка)...
   Стрелочник захрустел лучком, заворожено слушая Николая.
   - Так вот, вы, утомившись малость, готовы приступить к трапезе, и даете знак - несите родные, мечите на стол, все что есть. И что?
   - Что? - с трудом соображая, переспросил Толян.
   - А вот что - тебе на стол с одной стороны кладут какую-то сраную лепешку из кукурузной или пшеничной муки, не суть важно, а с другой, на тарелке приносят свежий, только что с огня, скворчащий шашлык, истекающий соком, с лучком и зеленью, рядом в соуснице холодный соус, ждет, когда его наберут ложечкой, между кусочками горячей баранины (ну, или там свинины) колечки лука, а под рукой запотела хрустальная рюмка с настойкой. Ну так что, Толян? Чтобы ты выбрал?
   Толян угрюмо вздохнул.
   - Вот то-то и оно. - Лысенко выпил. - Бог он же ведь тоже не дурак. Пожевал для приличия лепешку, ну и сплюнул втихаря. А потом присел за шашлык, и отвел душу.
   - Н-да, - задумчиво протянул стрелочник.
   - А что дальше - конечно же, призрел бог жертву Авелеву, а Каину так, кивнул, чтобы не обидеть. Но Каин себе на уме, сразу понял, что к чему. Обиделся естественно... А вы говорите просто так все. Нет, даже библию нужно с умом читать, между строк, так сказать, чтобы было понятно все. А так, конечно... - великая книга.
   Лысенко потянулся за настойкой.
   - А вам, обормотам, все не так - казалось бы, и выпивка есть, и закуска, все рыло воротите...
   Толян и стрелочник сконфуженно засопели.
   - То-то же, сказал Николай, и протянул рюмку - За солидарность.
   Все выпили.
  
  
  
   Окошко
  
   - У Сталина окошко до утра светилось, и всякий проходящий люд знал - не спит отец народов, бдит стало быть за каждого, думает думу, как жить, и вообще... - Михалыч чуть отклонился назад, расплескав настойку. - И каждая, понимаешь, тварь, теперь пытается охаять и растоптать!
   - И что?
   Николай Лысенко улыбнулся со значением, так, как умел только он.
   В будке стрелочника стало тихо. Молчал Михалыч, собираясь с мыслью, молчал стрелочник, лениво пережевывая сало, даже забредший на огонек Толян морщил лоб, пытаясь осадить настойку пустырника, что никак не желала приживаться к нутру.
   - А то! - Михалыч лихо опрокинул одноразовый стаканчик с остатками настойки, и потянулся к закуске. Выбрав перышко лука, он деловито захрустел.
   Лысенко понимающе кивнул головой. Такой разговор заходил не в первый раз. Личность, она, конечно, оставляет след в истории, только ведь каждый норовит облапить этот след своими шаловливыми ручонками, быть может, желая испытать некоторую причастность к чужому величию.
   - Михалыч - вмешался в разговор Толян. - А ты знаешь, почему окошко до утра светилось? - Он незаметно подмигнул Лысенко, и тот кивнул в ответ.
   - Чавой? - Михалыч оглядывал столешницу, пытаясь сообразить, осталась ли где еще настойка.
   Толян поскреб ногтем по поверхности стола.
   - Окошко знаешь, почему светилось? - повторил он вопрос.
   - И почему? - заинтересовался Михалыч, очевидно чувствуя подвох.
   Толян ощерился улыбкой, которую несколько портили фиксы из цветного металла.
   - Щас тебе академик объяснит - и кивнул на Лысенко.
   Лысенко улыбнулся.
   - Разница часовых поясов - с удовольствием сказал он, и потянулся за стаканом.
   - Этот как же? - Михалыч, нашел, наконец, початый пузырек, и принялся выбивать из него остатки настойки.
   - А вот как - осклабился Лысенко. - Покуда у нас ночь, так и горит окошко у отца народов, а на другой стороне шарика земного, как раз и день в самом разгаре. Вот и решаются вопросы рабочие, как следует, и без проволочек.
   - На какой стороне? Ты чего? - забормотал Михалыч.
   - А на той самой - с удовольствием вмешался в разговор стрелочник. - Где буржуины в цилиндрах ходят, и варенье бочками лопают.
   Что-то ухнуло за окном, и озарило будку проносящимся светом.
   - Едрит твою - с чувством выругался стрелочник. - Из-за вас, обормотов, электричку пропустил.
   Михалыч привстал было, но тут же присел, чувствуя непонятную слабость.
   - Это что ж получается? - глупо захлопал он ресницами. - Это как же это?
   Лысенко и Толян переглянулись, и не в силах больше сдерживаться заржали в унисон, причем академик, не стесняясь, хлопал себя по бедрам, выражая неуместный восторг.
   - Ну и дурак ты, Михалыч, прости господи... - Николай перевел дух, и вопросительно посмотрел на стрелочника. - Что у нас в сухом остатке?
   Стрелочник пошарил за спиной.
   - Есть, но мало, так что давайте господа закругляться потихоньку, пока Михалыча кондратий не хватил.
   Он извлек на свет божий несколько флакончиков с настойкой, и привычно принялся свинчивать пластмассовые пробки. В будке опять стало тихо, единственное, что нарушало священную тишину - методичное капание настойки, которую стрелочник выбивал в подставленные стаканчики.
   - Ну вот, а ты говоришь, окошко - не вытерпел Толян, и, засмеявшись, потянулся за луком.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"