Спиридонов Андрей Владимирович : другие произведения.

Узор разлуки. Сборник стихов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поэтический сборник.

  Андрей Спиридонов
  
  УЗОР РАЗЛУКИ
  
  стихотворения
  
  "С мерцающих строк бытия
   Ловлю я забытую фразу..."
   Иннокентий Анненский.
  
  
  ***
  
  А смысл так высок,
  Что Запад и Восток
  Не ведают границ,
  
  И кровь здесь холодна,
  У бездны нет здесь дна,
  На обелисках - лиц.
  
  (Триодь)
  
  Скипетр страшен царствия Твоего,
  Жезла Твоего кто прикоснется краю,
  Имея надежду Иосифа и дерзновенье
   Иакова?
  
  (узор)
  
  Эти цветы подобны разлуке,
  поскольку они уже давно завяли.
  Холод зимы безупречен в этом окне.
  
  (письма из заключения)
  
  Говорят, сон это всегда образ прошлого - право же, не знаю. Меня больше страшит, что сон это образ будущего.
  
  Предвидение
  
  Какая была нужда оставить всё и идти в Харран? -
  Этого внешние летописцы так и не смогли понять,
  Ведь туман цивилизаций застит глаза даже самым проницательным,
  И если бы не авторитет главы, кто бы вообще пошел,
  Казалось бы, почти на верную смерть,
  Однако есть нечто, нечто даже большее главы всего рода,
  Было ведь очевидно, что он, Аврам, знает, что делает
  И что - непреложно! - тогда избежим куда больших бедствий,
  Которые неизбежно грядут на вселенную, и весь мир покажется хрупким,
  Хотя еще вчера всё казалось просто незыблемым и прочным
  И в этой своей прочности достойным поклонения
  Именно как священной ценности, не зря же сам царь
  Смиренно идет в храм для сакрального смешения -
  И тем самым дарует смертным толику бессмертия,
  Но, вот, оказывается, что именно это поставлено под угрозу
  И надо бежать, уходить в неведомое, которое и впрямь уготовано свыше,
  И об этом знает только один, тот, кто во главе и кому дана будет перемена
  Не только участи, но и имени.
  
  (признание героя)
  
  У рыцарского забрала
  Есть недостаток - емкость для стилета,
  
  Ты однажды сказала,
  Как пережить это лето?
  
  В самом деле, лето бывает трудней весны,
  Всё потому что в нём - я и Ты.
  
  ***
  
  Цветы, хрусталь - все это в прошлом,
  Причудлив жизненный изгиб,
  
  Что двадцать лет тому, что сорок,
  В огне холодном не погиб
  
  Всегдашний сборник изречений,
  Сомнений тех же этот строй -
  
  Возьми не трепетной рукой,
  Там не погибель - развлеченье!
  
  ***
  
  Всему про всё названья нет,
  Об этом страждущий поэт
  Всю жизнь зачем-то говорил,
  И на чужбине он почил.
  
  А что чужбина, что страда
  Всех войн, цветов и прочих лун
  Изгнанья мутная вода,
  Где дым отечества тонул.
  
  Гонений не ослабнет бег.
  Есть время ночи, час есть дня,
  И так неверен этот век
  Твореньем чуждого огня.
  
  
  Ритм
  
  Покоя нет, но существует ритм,
  Поэт об этом однозначно говорит,
  Сквозит, увы, в затылке бритом
  И новой пашнею творит
  
  Пространства влажные и дали
  Инверсионный в небе след,
  Чтобы потомки снова дали
  Железа для иных побед.
  
  Пусть смерть проглядывает косо
  И старый рушится квартал,
  Ведь ритм так заточен остро,
  Что даже гений не видал
  
  Схождений всех перспективу,
  Реликт и в излучении есть,
  И ритм тот доносит миру
  Свою единственную весть.
  
  ***
  
  Там, в Царскосельских забытых садах
  Царствовал праздник - царствует страх...
  
  Нет, то не ели темны как грехи,
  Это и, вправду, плохие стихи.
  
  ***
  
  Весьма вероятно, всё это Урал,
  Окрестности ли Уфалея,
  Ты, кстати, с собою берданку забрал,
  К утиной охоте добрея?
  
  Поэзии этой убоги стези,
  Отныне не надо признанья.
  А прах этот прошлый от ног отрясти -
  Всего лишь задача познанья.
  
  (песни провинций)
  
  Яркий солнечный свет
  Пробился сквозь чащу лесную
  На старом этом фотоснимке.
  Сейчас там пустошь,
  Остался ли свет?
  
  (узор)
  
  Вечер набегает столь быстро,
  что не уследишь за осенним солнцем,
  когда светило скрыла эта эстакада.
  
  Дубрава Море
  
  Любая дубрава, роща или высота может стать подходящим местом
  Для священного приношения и в этом тоже особое значение местности
  Не только как среды обитания, но и средства общения с Вышним,
  Но есть и особые места на карте истории,
  Хотя Небо и не нуждается в их обозначении,
  Легко запечатлеваются эти наименования именно как Имя
  И сшествуют далее на всем пути, куда бы не двинулся сам караван и множество стад,
  Начало не просто содержит в себе финал, но и приобретает узнаваемые черты на все последующие времена.
  
  ***
  
  Чучело вещей птицы
  Непонятно чему веселится,
  
  Будто в чучеле вздрогнул птенец
  Энтелехией канувших лет.
  
  (Триодь)
  
  Какой страх больше? -
  Предстоять в чине ангельском,
  Древу требогатому поклоняясь
  Днесь и во всю грядущую
   Вечность.
  
  (письма из заключения)
  
  Опять же, один из моих постоянных снов это хождение по проволоке, которая непременно обрывается. Не исключено, что это следствие мыслей о воле, которая недостижима.
  
  (иероглиф)
  
  Непривыкший к разлуке,
  Не знает, каким он будет один
  Зимой наступающего года.
  
  (Виталию Пуханову)
  
  Колеблют парус одинокой
  Стихии мира, и во сне
  Все той же родины далекой
  Хрип, словно шепот при луне.
  
  Стыдится рифмы этой праздной
  Все тот же правильный сонет,
  Весны его однообразной
  Уж нет среди пустых планет.
  
  А что мы сделали с собою,
  Про то уже не рассказать
  Глухой российскою порою,
  Где благодать все рифмовать.
  
  Осталось многое и - мало:
  Блокадных дней священный год,
  Всей блогосферы что попало
  И правда вся наоборот.
  
  Остались те же щи и каша,
  Мой друг, твое остро перо,
  Точнее, "клава" макинтоша
  И наше (русское) zero.
  
  ***
  
  И мелькают вокруг перелески,
  Вновь без храма пейзаж пустоват,
  Знать, выходит во всем своем блеске
  Легионов сверкающих ад.
  
  Сам себе он и гога-магога,
  В букваре не достало страниц
  Для имен у чужого порога
  И упавших на землю синиц.
  
  (иероглиф)
  
  Жизнь способна упорхнуть вместе с дорожной пылью,
  Кажется, хороши эти леса ранним летом,
  Но, если присмотреться, гнили слишком много.
  
  ***
  
  Сердце бьется как старуха
  перед судорогою лет
  И бубенчиком для слуха
  выступает этот цвет -
  
  То ли ртути целый тазик,
  то ль команда та "вылазь"!
  И плывет себе уазик
  Как по морю через грязь.
  
  (песни провинции)
  
  Густые заросли вокруг нищенского дома
  Напоминает о почившем мудреце,
  Когда-то ушедшим здесь в клеть своего сердца.
  Так и моё сердце хотело бы подражания,
  Но слишком слабо оно для этого бурьяна.
  
  ***
  
  Музыка Верди еще молодого
  Слишком плохая для слова основа,
  Лучше для творчества будет Моцарт,
  Для ученических этих, вот, парт.
  
  Ну, а коль скоро возьмем же здесь Баха,
  Се основанья великого страха,
  Завтра грозят новой сдачей "Е-Г-Э",
  Ноты забыты в фальшивой трубе.
  
  ***
  
  Та луна, та сирень у окна,
  Не имея иного начала,
  Что когда и кому обещала,
  Но обман вековой зачала.
  
  Эта ложь нестерпимая длится,
  А не рубит однажды с плеча,
  Рукописная эта страница,
  Стеарина, как яда, свеча.
  
  Перемена
  
  Ужас пленяет человека и не может быть объясним как необъясним Сам Господь,
  Грядущий к человеку, не способному воспринять эту встречу иначе,
  Не ужаснуться же окончательно этому самому великому страху, устоять,
  Вот, признак действительно великой праведности, того, что более самого
  Человека в данном конкретном человеке.
  И пусть речь вначале идет всего лишь о наследнике
  И все жертвенные животные рассечены правильным образом, -
  Вполне предвидеть то, что есть настоящая тьма и истинный огонь,
  Способен ли хоть один из смертных?
  Но войти в эту тьму и вкусить этот огонь - остается за самим человеком.
  
  (узор)
  
  Прозрачный поток воды смертельно обманчив,
  если исток его включает в себя яд.
  Даже поздней осенью.
  
  (Триодь)
  
  От глубины тли взойти
  Или быть извлеченным,
  Древо при этом влагая в воду,
   О, велие дерзновение!
  
  ***
  
  Цен на доброе вино
  В прейскуранте не встречали,
  Все забыты здесь давно,
  Страха нет, как нет печали,
  
  Нечему и веселиться,
  Похмеляясь поутру, -
  Лишь один покров - землица -
  Всем придётся по нутру.
  
  (узор)
  
  Срок, отпущенный нам, подобен утренней росе,
  китайская мудрость особенно хороша
  поздней осенью возле русской печки с дровами.
  
  ***
  
  Безнадежное пламя любви,
  Безнадежней оно у разлуки,
  
  Сними с памяти влажные руки,
  Настрой речь и уже не юли,
  
  Совесть бренного дня при закате,
  Ярок был этот пламенный цвет,
  
  Когда смерть бытия безопасней
  И судьбы безопаснее бред.
  
  (Триодь)
  
  Заклепы же и вереи,
  Ров со львами
  Крестообразное сложение рук
  Только и могло победить
   Во времени и сейчас.
  
  ***
  
  Счеты сводит коробейник,
  счеты сводит гробовщик,
  Ритуал, точнее, сервис,
  он повсюду здесь проник,
  
  предложенье героина
  не меняется на раз,
  если что, есть "крокодила"
  нескончаемый запас,
  
  потому, что хлеб и вереск
  позабыт давным-давно
  и снимает некий перец
  говорящее кино.
  
  (письма из заключения)
  
  Один поэт назвал идею бессмертия - "хитростью благочестия". Разумеется, он неправ, но это лучшего всего понимаешь среди холодных бездушных камней, когда сама эта неправота поэта почему-то совсем уже не тревожит.
  
  (песни провинций)
  
  Осень приходит в сердце
  Не только вместе с дождем,
  Но и с мыслями о друге,
  Ушедшем далеко на север
  Ещё до начала дождей.
  
  ***
  
  Стальная цикада
  хороша для рифмы,
  
  Сразу мерещится "ада"
  прочие логарифмы,
  
  Впрочем, сталь для цикады
  тоже вполне пригодна,
  
  Разные, там, баррикады,
  и смерти вполне угодна.
  
  (иероглиф)
  
  В один день дважды не взойти осенней заре,
  Но если обрел настоящую радость,
  Оставь надежду на хорошее вино.
  
  ***
  
  Старый перс, как душа, с тюком ваты,
  Хоть и встретился поздновато,
  Гастарбайтер, ну что с него взять,
  Разве к персам отправить опять?
  
  Закавыка лишь в том, что душа
  У него же в мешке так душна,
  Вся скукожилась волею зол,
  Социальный на то произвол.
  
  (иероглиф)
  
  Поспешать за временем вслед
  Можно в мае на легкой ладье,
  Но обязательно нужна текущая вода.
  
  ***
  
  Как головы старух цветы да на распашке,
  Платки забытые без связи и причин,
  
  Но свет касается личин,
  Закатный свет в кладбищенском овражке.
  
  (Триодь)
  
  Вот, уже и голод настал такой,
  что пора спускаться в Египет,
   где Сарру заберут к фараону.
  Такова Премудрость -
   оставляет выбор без самого выбора.
  
  ***
  
  Пусть день опять себе жесток,
  Морозом вытравлены дали,
  Что до невиданной печали,
  Всё будет - дайте только срок.
  
  Смотри, как день опять тверез!
  И оцифрованным нейроном
  Его не взять, как общим стоном
  Среди светлеющих берез.
  
  СОР
  
  Мне рассказывал славный таксист,
  Пред отчизною совсем чист,
  Про осколки с последней войны
  И венок от забытой страны
  
  Для его же полегших друзей,
  Теперь стрелянный он воробей,
  Нет, не пьяница и не вор,
  Человек, а не бросовый сор.
  
  Его слушая, падаешь в сон,
  Из окопа катишься вон,
  Это сахар высокий в крови,
  Соплеменников тех же пути.
  
  Этот сор вполне для стихов,
  Этот блеск подойдет для грехов,
  Эта родина снова одна
  После долгого мрачного сна.
  
  (иероглиф)
  
  Смена лун и годов происходят своей чередой,
  Но долгие дни разлуки зацвели
  Как болотная ряска в этом озере жизни.
  
  ***
  
  Не о жизни и пощаде,
  Лишь о смысле вековом -
  Императорском параде
  С тем же бывшим казачком.
  
  Кто тогда ушел из Крыма,
  Говорят, что пожалел
  О дарах последних Рима,
  Заменяющих расстрел.
  
  
  Гостеприимство
  
  Вот истинная добродетель: поджидать возле шатра путника,
  И в знойный полдень омыть его утружденные ноги,
  Закласть лучшего агнца из своего стада
  И поднести чашу с живительной влагой
  Ангелам, которые в этом не нуждаются,
  Вот, великая избыточность и милость,
  Прообразующие сень иных избыточных благ
  Неведомых страннолюбивому, но явившиеся семенем
  Для грядущего крестного древа.
  
  (узор)
  
  Никого не встретишь из тех,
  кто жил здесь ранее.
  В такой мороз и нет дыма из труб.
  
  ***
  
  Болезнь есть посещение Божие,
  сама по себе великая немощь
  заставляет не сомневаться в праве
   вымолвить самое важное:
   Господи, помилуй!
  
  ***
  Драма разыграна может быть и без речей,
  Сколько вокруг и внутри черных очей,
  
  Сколько пожато в сей пьесе невзгод,
  Вот он и кажется круглым - сей год.
  
  (иероглиф)
  
  Этой весной радости нет,
  А ведь бывал постоянно весел
  Поэт в молодые годы.
  
  КЛОН
  
  Да все, что есть - уже на склоне,
  Как говорится, не Бог весть,
  
  В расчете бытия и - клоне -
  Но, вот, расчет уже и есть.
  
  Стандартная программа эта
  Для жизни пошлой городской,
  
  Как пассажир, но без билета
  Страдает в муке родовой.
  
  ***
  
  Клубок как сказка совершенен,
  Он формою всё превзошёл,
  
  А то, что лыс, как дядя Ленин,
  То это даже хорошо.
  
  ***
  
  Отчего ж не найти крюка,
  Сабли этой не заострить,
  
  Ведь река эта та же Ока,
  Что любить, что кого-то убить...
  
  ***
  
  Поэт, искавший роз альпийских,
  Тот морок славно превозмог,
  
  Над ним не тяготеет рок,
  И он разводит коз альпийских...
  
  ***
  
  В сером старом армяке
  Да с ножом булатным,
  То, сплавляясь по реке
  Стражником бесплатным,
  
  То, сопрев в лесах сырых,
  Порох там да пули
  Для пищалей нарезных,
  Что ветра надули.
  
  Знамо ветер тот силен -
  И - подобен буре -
  Угадай же цвет знамен
  В этой, вот, лазури,
  
  В этом старом армяке,
  Что пробит булатом
  В Каме, Волге ли реке
  С Шемахинским платом.
  
  (узор)
  
  Шелками можно пренебречь в качестве одежды,
  но только не хорошим вином
  в затянувшееся предзимье на этом полустанке.
  
  (Триодь)
  
  Освятиться истинной славой
  Можно только здесь
  Над демонами крепкою державой
  В нерушимом хранении
   Креста.
  
  ***
  
  Пойдем аллеями туда,
  Где нас встречает этот Бунин
  Он знает всё - он враг труда,
  Но с гениев то не убудет,
  
  С них как с гусей течет вода,
  Штык не берет, не властна пуля,
  Они уедут, вот тогда
  Свобода истинная будет!
  
  Свобода жечь и торговать
  За друга, брата, корефана,
  Вот потому уж не отнять
  Звезды могучего Ремфана.
  
  (письма из заключения)
  
  Не дурна та мысль, что душа имеет свои берега, почему и через нее может течь живая вода. Хуже то, что когда-то берега могли быть и у болота, но они потерялись.
  
  (узор)
  
  Эти предместья подобны кладбищу,
  равно и кладбища эти похожи на предместья
  особенно - в начале зимы.
  
  ***
  
  На земле из земли - гриб,
  Вероятно, здесь кто-то погиб,
  
  Немощь бледная вековая,
  То поганка себе такая.
  
  ПЕРВОМАЙ
  
  Вот великая головоломка
  С лозунгами для потомка,
  
  С рифмой про человека,
  Пока ты еще не калека.
  
  ***
  
  Подмастерье среброрукий,
  Английский правильный газон,
  
  Тебя в составе импереИ
  Весомой жертвой принесут,
  
  Надеть священные ливреи,
  Не посчитав уже за труд.
  
  ***
  
  Что пишешь ты из заключения,
  Не требует уже прочтения,
  Но требуется заключение
  Начальства для освобождения
   досрочного.
  
   (риторическое)
  
  Иссохла, как сено, чуждая мощь,
  Вметаема в печь вчера и всегда,
  На самом же деле бегущая прочь
  И нет от всесилья былого следа.
  
  Восславить ли немощь, бессилье в чести,
  И град чем создать, все строенья твои?
  Всё просто. Без страха, без пагубы льсти
  Идущий осилит любые пути.
  
  Щит
  
  Говорят, прошлое - настигает, но не с меньшей силой на это способно будущее,
  В особенности, если это будущее - обетованное, будущее как песок или звезды,
  И даже земля тогда, данная во владение, всё множество овнов и тельцов,
  Не более, чем тот же прах и пепел, хоть и кажется столь пространной эта земля
  И вожделенной для многих, само будущее, как источник в пустыне, спасающий от смерти,
  И не только одного праведника, но и тысячи вокруг, имя которым Агарь и Измаил,
  Они тоже питаемы этим вожделенным источником.
  Будущее, как щит из звезд, которые невозможно перечесть,
  Почему этот щит и покрывает всех.
  
  (песни провинции)
  
  В кувшине не осталось ни капли
  Над очагом - дыма,
  Ничего удивительного:
  Так древние мудрецы терпели,
  О чём и говорят старые книги,
  О том, что велика тщета
  Человеческого возношения.
  
  ***
  
  Сколько сказано, родная
  Русь, про даль твою и стать,
  Всё пропила, промотала,
  Но тебя не разгадать.
  
  Бейся, бейся, тайна эта
  Не подвластная уму
  Превосходит все предметы,
  Оставаясь на плаву.
  
  Там и парус одинокой
  И главы святых церквей -
  Гастарбайтеров, пророков,
  Выгнанных тобой взашей.
  
  Так и дальше слава длится,
  Очевидно - победим! -
  Дай Господь совсем не спиться
  Среди рощ, среди долин...
  
  (иероглиф)
  
  Родной дом стал двором постоялым,
  Где постоянной гостьей
  Зимой приходит смерть.
  
  ***
  
  Что такое крови реки,
  Тучи стрел, хороший порох,
  Жанр "боевые крики",
  Диверсантов нощный шорох.
  
  Или эта та же драма,
  Цвет на полотне батальном,
  Вместо окон - одна рама,
  И остов печи центральной.
  
  Разошлась вся по подвалам
  Правда же самостоянья,
  И грядет девятым валом
  То, что выше пониманья.
  
  ***
  
  Всё новое и всё разлука,
  Коллайдера высокий сплин
  Звенит как тетива от лука
  Приказ для всех номер один.
  
  Всему высокая наука,
  Нельзя уж плакать и страдать,
  Пусть станет истиною мука
  Забыть про слово "благодать".
  
  ***
  
  Вот уж саблей острой как не хвастаться на Руси,
  Да кафтанами с опушенной оторочкой,
  Кубком серебряным, хоть вина не проси,
  Но нальют непременно, хоть с отсрочкою.
  
  А отсрочка та непременно в глаз
  Выйдет в самый раз да стрелою каленой,
  Жемчуга твои да царев тот наказ
  С ним идёте да в печаль углубленными.
  
  Хороша вся стать, хороша вся рать,
  Это можно ныне сказать со знаменами,
  Ведь на то она тебе в помощь знать
  Всею мощью заговорённая.
  
  А все реки-то, да как не крути, все к порогу,
  Потому-то само сердце захолонувшее встаёт на брань,
  Ну а солнце свыше да с влагою дождевой в эту же рань,
  Потому нельзя эту землю взять никакому уже ворогу.
  
  Выбор
  Как не выбрать город, когда эти города хороши, словно одно из чудес света,
  Как не выбрать такой образ обитания, который не страшит ни хищником в ночи,
  Ни знойным ураганом, ни чужой поступью, ни вероломным шорохом стрелы...
  О, град ограждения, о, мера удаленности от всего и близость простых благ,
  Как не раскинуть шатры свои там, где это и впрямь возможно?
  Можно тогда и пренебречь определенным родством, коль скоро уже тяготит оно,
  А о духовном родстве еще не идет речи, ведь оно обретается лишь
  В огне гонений и через соль разлуки, чего еще надо сподобиться
  И что все равно уготовал Господь, но лишь тогда, когда до этого возрастешь.
  
  (иероглиф)
  
  Рваный кушак плохо греет грудь,
  Но сердце мое свободно
  Ото льда этого мира.
  
  ***
  
  И хлеб, что на воде изгнанья,
  Горчит неверности помолом,
  А дольных зерен прозябанье
  Столь актуально под забором
  
  Турецкой вывески соседней,
  У прогоревшего мангала,
  И даже точно неизвестно,
  Где площадь нужного вокзала.
  
  И воды эти вновь отходят,
  Послед не знает расстоянья,
  И только нищие здесь бродят,
  Не ожидая подаянья.
  
  ***
  
  Замыслив побег из-за брани,
  Паденьем внезапным оков,
  Свои простираю я длани
  К сей правде во веки веков,
  
  Манила, не зря тосковала
  Средь торжищ больших площадей
  И сталь для кинжалов ковала -
  Не яд для сведенья прыщей,
  
  Се, тайна страшна, неизбывна -
  Под взглядом горящих очей
  Се, пламя горит непрерывно
  В сумятице новых речей,
  
  Так что ж в результате обмана
  Явилась лишь кривда одна,
  И бездна под кровом тумана
  Такими, как я же, полна.
  
  Спор
  
  Извечное вопрошание праведника за нечестивых:
  Этот вопль любви об аде, о невозможности любви, когда она есть,
  Что Тебе принесу и чем смогу удовлетворить Твое правосудие?
  Да и как возможно спорить, если эта правда непогрешима,
  Да и кто может спорить, прах и пепел, но Ты же и создал его таким,
  Что этот прах может иметь великое сердце.
  
  (иероглиф)
  
  Берег без причала в осеннюю ночь
  Это как богатство после смерти
  На Суде Божием.
  
  ***
  
  Скучновато-то. Как по нотам.
  Этот фильм. Бегемотам
  
  Не приснится эта тризна.
  И в болоте вся отчизна.
  
  ***
  
  Холод, тьма, хоть день весенний.
  память истинных веселей.
  
  Да, тему с прошлым не сравнить,
  Но дым кадильный славен в воскресенье
  
  Над бугорками тех, кто здесь лежит...
  Так ты не понял? Да, до воскресенья!
  
  ***
  
  Это древо, это древо -
  Самый истинный платан,
  Здесь расти, что вправо - влево -
  Не сочтут же за обман.
  
  Только ты не обольщайся,
  Вот тропиночка к пруду,
  Вот по ней и возвращайся
  Как Рубцов или Ду Фу.
  
  (триодь)
  
  Сладостью становишься истинной
  Тогда, когда вкусил желчи,
  Источником нетления
   соделав ребра свои.
  
  Мерцание
  
  Всегда ли мерцание это отраженный свет
  Или горение слишком далекой звезды?
  Вопрос, порой, не подразумевает ответ,
  Даже если есть "Я и ТЫ".
  
  Не так и важно, что взять за пример,
  Снега Килиманджаро или холмы Лондона,
  Специалисты говорят, что много вер,
  А вера, что пределы - бездонные.
  
  Впрочем, длящаяся нота способна на бытие,
  Таковой звук сильнее мерцания,
  Но и волновой природы извитие
  Ждет в конце затухание.
  
  И все же мерцание имеет силу,
  Как те же угли на пепелище таят жар,
  Свидетельствует всему миру,
  Что тьма это не единственный дар.
  
  (песни провинции)
  
  Все настоящее имеет здесь опору,
  Как и по всей ойкумене,
  Лишь одно облако сиротливо -
  Так на меня похоже,
  Но ему суждено видеть
  Последний отблеск заката.
  
  (иероглиф)
  
  Ветер скитаний говорит о потере приюта
  Намного больше, чем книги перемен
  Среди этих убеленных порошей скал.
  
  ***
  
  Бесследно канул день. И медная луна
  Не в силах дым пробить всё той же своей медью.
  Хотя и Лондон славен издавна
  Своею копотью и угольную прелью.
  
  Узнать бы всё прочитанное здесь,
  Всех холмсов, ватсанов и мориарти,
  Пока как медь звенящая же весть
  Всех не смела толпящихся на паперти.
  
  ***
  
  На черном бархате постели,
  На красном бархате гробов,
  
  Казалось, все здесь преуспели,
  И новой смерти богослов
  
  Вступил в права владеньем сердца,
  Заначкой, скудостью борцов
  
  Уже отверзлась эта дверца
  Во мрак исчисленных дворцов.
  
  ***
  
  Уже на брови шлем надвинут,
  Кисть под эфесом затекла,
  А впереди Дунай и Висла,
  Быть может и река Двина.
  
  Нет разницы, где пасть скорее,
  Вернуться ль к очагу во славе
  Иль быть зарытым в той дубраве
  Под пение протоиерея.
  
  ***
  
  Бесконечность, бесконечность переходов и мостов.
  Улиц этих встречных вечность - я писать о том готов,
  И о подвигах, о славе без мечтаний и прикрас,
  Значит, будет драматичным этот будущий рассказ,
  
  Про сеньоров, Робин Гуда, честь кинжала и плаща,
  Про забрало, что скрывает сталь стилета острия,
  С журавлем, синицей в небе, грустью давней палача,
  Что не может за обедней спрятать своего лица.
  
  ***
  
  Говорят, трехгранный штык всем хорош
  - своею раной,
   с получением её
  ничего не заживает,
  что карболка или мазь
   на тот свет уже вылазь.
  
  ***
  
  Галлиполи или Афон,
  Турецкий берег без названья
  
  И этот звон и этот звон -
  Сто лет одно переживанье.
  
  Зачем вы полегли, сыны
  Отечества, всю честь вбирая.
  
  И эта рана,
  Целый век тому уже не заживает.
  
  Но время или времена
  Всё подвергают испытанью,
  
  И память - нищенка одна
  Бредет, себя не понимая.
  
  ***
  
  А кто сказал, что музыка поможет
  Среди оград вселенского огня,
  
  Лишь только сердце растревожит,
  На водопой не отведёт коня.
  
  Как, впрочем, рифма тоже бесполезна
  Пусть и свистит мгновеньем у виска,
  
  Упокоения лишь просит слезно
   Поэзия Дамаскина.
  
  ***
  
  Затоптать это всё сапогами -
  Се, задача не так уже сложна,
  И всё, что создавалось веками
  Вдруг слиняло всего за три дня.
  
  Рассуждай теперь: вечность не вечность
  Чьи заслуги: твои не твои,
  Смысла нет говорить: человечность
  И безумье твердить о любви.
  
  ***
  
  Пролетели, промелькнули, словно целые века,
  Ничего уже не значат этот лес, эти поля,
  Эти взгорки и овраги, позапрошлые снега,
  Не узнали об отваге и о жадности врага.
  
  Всё спустили, всё простили - легче так всё позабыть,
  Сочинить иные были, к вечности приговорить
  Всех и вся уж без разбора, стар и млад идут вперед,
  Полегли все у забора, тем и славен пулемет.
  
  ***
  
  Взгляни на серые поля
  Сквозь стекла мутные вагона -
  
  Любому путнику знакома
  Эта житейская истома
  
  Как оскуденье бытия,
  Как эти чахнут небеса
  
  И всей природною тоскою
  Под корень павшие леса.
  
  ***
  
  Долгая зима это словно яд,
  Антидот от которого можно принять
  Только весною.
  
  ***
  
  Бояться смерти - не новость,
  Но гораздо хуже - бояться жизни
  В её избытке.
  
  ***
  
  Большой писатель это, порой, его же грехи молодости,
  Из которых он так и не смог выбраться,
  Но всякий грех может стать не бывшим, если обрести покаяние.
  Вот почему не всякий великий доходит до покаянного обращения:
  Страх мешает, страх стать не бывшим.
  
  ***
  
  Если вдруг это стало судьбой
  На закате эпох, перемены
  
  Могут сделаться тою бедой,
  Что покруче дворцовой измены,
  
  Вот тогда начинай этот спор,
  Всё о прошлом сплошная разруха -
  
  Эти мысли и сам разговор,
  Словно шрам - от уха до уха.
  
  Благородство
  
  Было когда-то и высшее благородство: нитки и ремня не брать от побежденных,
  Но то давно миновало за невозможности противостать духу сребролюбия,
  Но ведь и царь Салима только тогда мог выйти навстречу, когда победитель царственен,
  Что всуе мятемся в новейших прях и бранях, что изобретаем новые жанры их прославления,
  Если нет благородства, весомым будет только богатство,
  Этот прах и пепел, который и утянет на дно последнего паденья?
  
  ***
  
  Ещё полфунта лососины
  да в мыслях чёрная икра,
  
  они как русские осины,
  не обижайте бедняка,
  
  не обижайте в эту пору,
  когда столь холоден закат
  
  и за прилавком разговору
  купец уже не всякий рад,
  
  ведь вышла каждому отсрочка,
  хоть не понятно почему,
  
  селедки старой эта бочка,
  меха к игристому вину.
  
  ***
  
  Не потому жизнь хороша,
  Что есть Россия или Царь,
  Но в медный колокол ударь,
  когда попросят со двора,
  
  Когда изгонят прям в мороз
  Землянку в мерзлом грунте рыть
  И где-то рядом паровоз
  Задумает сигналом выть,
  
  Коротким будет этот вскрик
  Ещё не скалятся клыки,
  Лишь за рекою в тот же миг
  Сверкают русские штыки.
  
  За всё про всё и есть запас
  Старинной меди золотой,
  И чтоб дожить - Медовый Спас
  Возвысит звон свой над горой.
  
  Высок, пространен этот звук
  Вдруг пробуждает этот мир
  И призывает из наук
  Всех собеседников на пир.
  
  ***
  
  Дома, что вровень с облаками,
  Вздымаются немой угрозой,
  
  А кто бы знал - уже с веками,
  Что будет Вавилон обузой
  
  И новой статью вполне бычьей
  Китая или Сингапура,
  
  У Евы новый плод в наличии -
  Опять спешит вперед супруга.
  
  Былое
  
  Прошлое это уже давно не настоящее, хотя, казалось бы, истощилось недавно,
  И то, что в моем конце мое же начало, с каждым днем все очевидней,
  А былой смех Сарры все звонче и звонче, это надо же так уметь смеяться,
  Так умеют одни только женщины, что стан, что взгляд, что украшения,
  Один только смех может приковать, словно цепью, смех не стареет,
  Но Господь, всехитрец, и здесь знает, чем пленить сердце праведника,
  И потомки, как множество звезд или песок морской, также зависят от этого невинного смеха.
  
  ***
  
  Не нужна электронная лира,
  Утомителен сей виртуал,
  Не видал я отрогов Памира,
  Лишь Уральские горы видал,
  
  Да и то позабыл их красоты
  И Демидовых славную спесь,
  Для обычной советской пехоты
  Это всё позапрошлая весть
  
  Про историю, танки, турбины,
  Где Чапаев уже позабыт,
  И ложатся реальные мины
  В ту траншею, где был ты убит.
  
  ***
  
  Не гриф старинной виолончели,
  Не вдруг умолкнувший хорал,
  Не скрип заржавленной качели
  Не вечеряющий вокзал...
  
  Как будто бы культуры сводник,
  Страницы пожелтевших книг,
  Но электронный этот сборник
  К их ятям вовсе не привык.
  
  (песни провинций)
  
  Мороз побил первые цветы на деревьях,
  Истинно, не успели они распуститься,
  Наверное, потому так жестоко сердце твое,
  Что не выдержало ранних морозов
  Твоей юности.
  
  (письма из заключения)
  
  Иные поэты могли писать о мире, словно бы оставаясь за чертой интересов, жизни самого мира. Вероятно, в какой-то степени это похоже на смерть. Или - на лишение свободы, на заключение.
  
  (Триодь)
  
  Древа дубравная тезоимениты
  Иному древу, древу Креста,
  О, сколь это великая тайна
  Предстояния тварного
   Самому Творцу.
  
  ***
  
  Говорят, этот холод синий,
  Только глянь - на железе иней.
  
  Посмотри, каково вороненье,
  Этих соколов - оперенье,
  
  Что сказать, ведь остались дали,
  Супостата где побеждали,
  
  Нам дана вековая отсрочка,
  В препинаниях - одна лишь точка.
  
  (узор)
  
  Старость и движение бывают совместимы,
  но добрый конь уже излишен,
  тем более - весенней жирной пашней.
  
  ***
  
  Вчерашним сумраком та бронза тяжелей,
  страшней, с годами - непонятней,
  взошли ромашки и окреп репей.
  
  Остов скамейки как врата во ад
  и через сотню лет и тысячу бед,
  а, впрочем, здесь никто уже не рад
  
  читателям без права входа
   в интернет.
  
  ***
  
  Даты прошли, растворились скитанья,
  И заржавела ограда погостов,
  Но ожидает двух строчек признанья
  Всех нумераций таинственный остров.
  
  Цифра великая в описях дело,
  Смысл истории с ней разобраться,
  В темной материи сила поспела,
  Будущее лишь должно постараться
  
  Светлым явиться, как было доселе
  В должных анналах всей правильной мысли,
  Новое имя в державной постели,
  Где все мечтанья еще не прокисли.
  
  ***
  
  Лебеда имеет цвет, вероятно, что зеленый,
  Дышит, кажется, вослед слой далекий и озонный,
  
  Излученье хорошо, если это не Чернобыль.
  Только в описях одна убыль, убыль, убыль...
  
  ***
  
  Ночной птицы глухой вопль
  Насекомых целый рой,
  Сокращение названья
  Сохраняет еще строй,
  Но по мере убыванья.
  И средь льда одно лишь таянье.
  
  (узор)
  
  У богатого глупца так мало надежд на бессмертие,
  скорбен этот дворец из-за пустых окон
  даже в разгар весны.
  
  (Триодь)
  
  Гора великая
   Выше всех гор,
  Ей же только можно взойти на небо,
  Вселяясь и веселясь Духом,
  Дева пречистая и
   всеблаженная.
  
  (песни провинций)
  
  Поля, которые возделывал ты,
  Согласно древней мудрости,
  Не дадут тебе доброй пшеницы,
  От которой мог бы вкусить ты с достатком.
  В том и несчастье.
  
  ***
  
  Пусть ты придешь - меня не будет,
  Сказал однажды здесь поэт,
  
  И рифма просится - "рассудит" -
  Среди светил, среди планет.
  
  Но всё вранье - для пофигиста -
  Конструктор света и вины,
  
  Читай заранье Трисмегиста
  И - чтобы не было войны.
  
  Приношение
  
  "Господь усмотрит Себе Агнца!" Какие великие в своей непостижимости слова...
  Вот он в кустах, запутавшийся по предназначению,
  Вот этот агнец в подходящем для описаний рельефе,
  Гористой местности, сухости или влаге той эпохи -
  Каков тогда был климат не суть важно,
  Но припасенная вязанка дров более, чем ко времени,
  Для совершения этого всесожжения.
  Да, Исаак, теперь взирай, не дрогнув,
  Будет, что вспоминать под старость - великое прообразование!
  Но... быть может, не стоит всего помнить: и цвет, и вкус, и запах
  И сами воспоминания уже не передадут ужаса и страха
  Самой реальности, точнее, настоящего...
  Столь стремительно падающего в будущее.
  
  (узор)
  
  Хорош этот путь среди облаков и покатых гор,
  думали мы, забыв о заснеженной дороге домой,
  когда ещё были в живых.
  
  (песни провинций)
  
  Сердце мое осталось
  Там, в далеких горах.
  Там подобно оно черному камню
  На самой вершине,
  На холодных ветрах.
  
  (признание героя)
  
  Как больно, милая, как странно,
  Что не прокуренный вагон
  Стучит ансамблем ресторанным
  На этих стыках этим днем.
  
  Не напишу, уже не стоит, не жди
  Напрасно, этот труд
   тебя уже не беспокоит,
  
  Во глубине сибирских руд
  Про желтые дожди поэму
  Перстом разбитым не сложить,
  
  Как ты права! - меняем тему,
  Кто знает, жить здесь - иль не жить...
  
  (песни провинции)
  
  Ранний конец, говорят, не безвременен,
  Но куда важней, что сохранит память
  Через ещё добрую тысячу лет:
  Колебания этого тростника,
  Славу или позор?
  
  ***
  
  Вдали играющие трубы
  Ещё не похоронный марш,
  
  Но побелели эти губы,
  Ложится почва словно фарш
  
  В предчувствии однообразном
  Батального же полотна,
  
  И плоть земли шарообразно
  Всем человечеством полна.
  
  ***
  
  В пищевой цепочке не бывает крайних
  Средь полей пожатых и вполне бескрайних,
  
  Выйдешь на дорогу в поле информаций,
  Нет дверей обратно средь живых формаций.
  
  Нет и утешенья в современной скорби,
  В бизнес-информатике не помогут дроби.
  
  Мир и безопасность заново чреваты,
  Пищевой цепочкой все теперь богаты.
  
  ***
  
  Несколько мыслей, несколько строчек,
  Бедный богач не имеет отсрочек
  
  От платежей в этой новой системе,
  Слабый катарсис в заявленной теме.
  
  Все побледнели уже горизонты,
  Ток растерял свои прежние вольты,
  
  Личного нет - только ярмарок сырость,
  Даже шинель не дается на вырост.
  
  (ПИСАТЕЛЬ)
  
  Александр Вольф вскинул револьвер,
  а кого убьет, разум не успел
  до конца понять, натворили дел
  прежде чем успеть поменять предел
  мотиваций всех, страшноват язык
  там, где навсегда слился этот крик
  с будущим и тем, что культурный сленг
  выбросит наверх как богатый тренд,
  все, кого пытал новенький бедняк,
  хаосом зовут этот кавардак.
  Оттого слова в этой же горсти
  тают, словно лед в Пасху на Руси.
  
  Впереди ничто, иностранный сквер...
  Александр Вольф поднял револьвер.
  
  Завет
  
  Никто не в состоянии обрести истинный завет с Небом,
  Даже великий мыслитель может только подойти к некой границе,
  Да и то не слишком близко. Можно построить новый ковчег
  И победить все болезни, но и это не будет никаким заветом,
  Мало того, все доброе и мирное вдруг способно пойти прахом,
  А великие здания и башни в одночасье стать пеплом,
  Между тем, Небо жаждет завета и заключить его может
  Только с тем, кто в состоянии вместить завет в свое сердце.
  
  ***
  
  Что случилось с Superjet-ом
  Это вовсе не вопрос,
  Сядешь рядом же с планшетом
  Без шинели в полный рост.
  
  Ныне на твои поминки
  Денег много выдают,
  Все до капли, до кровинки
  Освещают этот путь.
  
  Вывод также: не помогут
  Двести грамм из Duty Free,
  Фюзеляж навеки согнут
  Как картошка супер-фри.
  
  Что ж, не плачь и не сгибайся,
  Башня эта Силоам
  У летучего голландца
  Наготове здесь и там.
  
  (письма из заключения)
  
  Смешно, что я пишу тебе из заключения, фактически, из тюрьмы и ссылки. А ведь слово "заключение" может пониматься не только как лишение свободы, но и последний вывод, определение. То есть, я пишу тебе еще и из последнего определения?
  
  (узор)
  
  Говорят, бывает и на чужбине радость даже среди бараков,
  но некому растолковать между строк это письмо,
  разве что хранить его вечно, начиная с этого августа.
  
  ***
  
  Вот уж совесть, эта совесть!
  Не напрасно извела,
  
  Пусть роман и та же повесть -
  Трудоликая пчела
  
  Так трудилась да навскидку,
  Собирая один яд,
  
  Что теперь её напитку
  Герострат и тот не рад.
  
  (Триодь)
  
  Четвероконечный мир свет сущим во тьме
  Пронзает древом воскресения,
  Сподоби и нас истинной Твоей
   Зари.
  
  (песни провинций)
  
  Что есть молния и что есть вечность? -
  Спрашивал себя перед твоим приходом,
  Эмаль потускнела, словно иноческий обет,
  Ветра сломали соседнюю рощу,
  Но ответ так и не найден.
  
  ***
  
  Воздух мягкий у могилы,
  Облака отяжелели,
  
  Без крестов уже, без силы
  Сотню лет, но одолели.
  
  И земли святой основы -
  Ключ без права передачи...
  
  И твердят все богословы:
  Не могло быть всё иначе.
  
  Камень
  
  Старый камень может сгодиться и для нового дома
  И для крепостной стены не в меньшей степени,
  Равно как и для жертвенника может быть пригоден,
  Зависит лишь от выбора между самих камней,
  Хуже, когда и вовсе не сыскать камня-
  Осталось одно лишь крошево,
  Говорят, что можно использовать цемент,
  Но ведь тогда это будет совсем другая песнь?
  
  Так, кости скота и человека не всегда различишь в сухой траве,
  Вероятно, когда-то здесь была целая битва,
  Цари сходились с царями за свое достояние и землю,
  И мечи звонко стучали в скрещении,
  Тогда еще не было железных птиц и напалма,
  А ветра так и не успели изгладить камень,
  Потому что текущее время еще не иссякло,
  И все же непонятно, почему так много крошева,
  вместо положенного основания?
  
  (письма из заключения)
  
  Кстати, соучастие в грехе всегда требует какого-то оправдания: идейного, а то и даже эстетического.
  
  (узор)
  
  Возможно ли разделить эту ткань с бахромой,
  что соткана на радость двоим,
  но всё подвластно ледяной стали меча.
  
  ***
  
  И несгибаемым линкором
  История идет на нас -
  Ни ананасом, ни затвором,
  Ни Лондон вовсе, ни Прованс.
  
  Гораздо все уже страшнее,
  Быт не напрасно измельчал -
  Все та же кукла в мавзолее,
  Все тот же ялтинский причал.
  
  ***
  
  Оцет на вкус не хуже желчи,
  Но и не слаще лимонада,
  Но все же каверзным вопросом
  Сойти возможно на дно ада.
  
  О том прямые эти речи,
  Часов не истощится жадность
  От самой первой этой встречи -
  И снов тоскующая младость.
  
  (узор)
  
  И за многие годы не истерлись слова в письме,
  только из сердца они ушли вместе с током крови
  под этой же осенней луной.
  
  (Триодь)
  
  Адовы сокровища - человеческое естество -
  Ныне благоухают божественными мироположницами
   Шествием.
  ***
  
  Не время выправлять клинок,
  Здесь каждый воин одинок,
  
  Своим окопом всеохвачен,
  Предчувствием, что тонкоскатен
  
  Рубеж последней сей войны
  На все четыре стороны.
  
  ***
  
  Язык был медным, похоронным,
  Хотя и медь ту растерял
  Нет, не ворованным,
  А вороватым тот воздух стал.
  
  То Фортинбраса - снова, снова!
  Встречает праздничный фейерверк
  Там у причала городского.
  И рифма просится: "померк".
  
  (признание героя)
  
  Сердце режет не кухонный нож,
  А предчувствие скорой разлуки,
  Эта тайная скорбная дрожь,
  Ожиданье обыденной муки,
  
  Неразменный опять четвертак,
  Всё одно только сказано взглядом,
  Выбираешь легко только так
  Меж потерянным раем и адом.
  
  (письма из заключения)
  
  Сила чисто человеческой любви может вполне соседствовать с бессилием безразличия. Казалось бы, каково между ними расстояние, но, порой, к нашему ужасу это всего лишь шаг. Да, шаг без Бога - исключительно человеческий.
  
  (узор)
  
  Нет ничего печальней осенней цикады
  при возвращении с прогулки по тем местам,
  где еще вчера бродил не один.
  
   (Триодь)
  
  Зиждителю настоящий мост,
  Лютого древнего отречения губительница,
  К Господу вина присвоения,
   о, как прославим Тебя?
  
  (признание героя)
  
  Что все сомненья и тревоги -
  Над ягелем подвижный дым,
  
  Пишу письмо, немеют ноги,
  Но ведь остался невредим.
  
  Сознаньем черного металла,
  Надежд какая-то отрава,
  
  Как ты рвала, как ты метала,
  Но все-таки была права.
  
  Еще не всё судьба сказала,
  Но всё как будто забрала.
  
  (песни провинций)
  
  Чтобы отдать тебе всё счастье,
  Нужно уже быть с ним,
  О, как тяжело это сомненье,
  Никакая сирень и никакая луна
  Не помогут с ним справиться!
  
  ***
  
  А в скрипке музыка держалась -
  Но не про музыку здесь речь,
  Каким бы Бахом не венчалось
  Всё то, что надобно сберечь,
  
  Как это всё да вдруг связалось -
  Культуры этой тонкий слой,
  От миллиардов чтоб осталось
  Хоть что-то на передовой.
  
  (признание героя)
  
  Мысль как ель, мысль как игла! -
  Вот уже фокус, что за дела?
  Дело не в том, что уже не нужна
  Жалость поэзии - снова весна,
  Версты раскисшие, письма твои,
  Нет, ни о чем уже не говори,
  Не сочиняй ты красивую ложь,
  Будто бросают тебя снова в дрожь
  Воспоминанья прошедших же дней,
  Я здесь стою у скульптуры твоей...
  
  ***
  
  Идут Арлекин и Пьеро
  По древней же этой дороге,
  Идут через горы, отроги,
  Куда? - им уже все равно.
  
  Идти будет сладок роман,
  Горька же навскидку поэма,
  Идти... это вовсе не вера,
  Запутанный в целом обман.
  
  Разлука Авраама
  
  Есть ли вещи, которые уже нельзя простить
  И что - в таком случае! - означает само прощение,
  Когда слишком очевидна сама эта невозможность,
  И что тогда сама бывшая жизнь, бывшая именно вместе,
  Но вдруг выплеснувшаяся, словно из разбитого корыта,
  Нет, истинно, что это означает перед лицом самой смерти,
  Которая уже, точно, не за горами, несоединимость несоединимого,
  Точнее, еще вчера бывшего единым, но так однозначно разрушенного свыше,
  Этим врывающимся свыше, чему ничто нельзя противопоставить,
  Кроме веры, которая свыше же вменяется в праведность,
  Но если эта праведность не щадит первенцев,
  Ничего из земного и кровного, устоявшегося
  И даже заматеревшего в тех же годах и сединах предстояния,
  Казалось бы, истово верных, но всё же подвергаемых
  Такому нечеловеческому искусу...
  Никогда не понять этой истовости этому женскому сердцу.
  
  (письма из заключения)
  
  Последним смыслом этого вглядывания в себя (да и в мир) оказывается лишь чувство собственного поражения. Это как былая влюбленность, от которой, порой остаются всего-навсего прах и пепел.
  
  ***
  
  Душа моя, душа моя,
  Почему так ты переменчива
  И в чем основание отлучения твоего?
  
  ***
  
  О милая моя
   не ты здесь умерла
   то умер я
  для повести печальной
   нет здесь света
  чтоб миновала вся разлука эта.
  
  Последний квартет
  
  Пасхальным торжеством взыскать победу
  Над смертью это вовсе не загадка,
  Но - Таинство идти уже по следу
  Проторенной дороги, пусть не сладка
  
  Житейских тризн неизбывных та же доля,
  И в чьем конце для нас положено начало
  Мы познаем, на то и наша воля
  Склоняется, и чтение зачала
  
  Священных текстов столь привычно в храме
  И купола блестят из поднебесья,
  И проживанья блекнущая рама
  Ровняет слой текущего левкаса.
  
  Известно все, но многое - заочно,
  Начало лишь дано, но осознанье
  Сиделкой старою бормочет в час полночный,
  Как перед казнью, запоздалое признанье.
  
  (высказывание)
  
  "Я уже прошел почти тот возраст, чтобы бояться, говорил отец протоиерей Василий Салтыков. Да и я ведь тоже. Итак, не буду никого и ничего бояться. Но сердце чисто даждь мне, Господи, да никого и ничеcоже боюся, кроме Тебя, Господи!"
  
  (Триодь)
  
  Гроб жизни источи
  Содержай всю жизнь
  С вестью живущим во гробах:
  Разрешитесь уз ваших, Се, избавление!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"