Старов Анатолий : другие произведения.

Истина где-то рядом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предлагаю вторую книгу романа о жизни и расследовании преступления, связанного с мистическими явлениями.

  Анатолий Старов
  
  
  
  
   Необыкновенные приключения частного
  детектива Венедикта Струкачева
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ
  
  
  
  
  
  
  ИСТИНА ГДЕ-ТО РЯДОМ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПРОЛОГ
  
   Венедикт, окончив седьмой класс школы, отправился на каникулы в деревню к родителям матери. Уже с первых дней пребывания Венедикт оказался втянутым в загадочную историю появления в деревне девушки. Юношу насторожил факт ее неожиданного появления в старом, давно нежилом доме его предков. По словам Василисы, она случайно увидела открытую дверь давно заброшенного дома, прогуливаясь по берегу, протекающей недалеко, реки. Но, как позднее узнал Венедикт, пройти по ее берегам практически невозможно, так как они сильно заросли деревьями и кустарниками, и никогда местными жителями для прогулок не использовались.
   В тот же день выяснился факт необъяснимого исчезновения из спальни большого старинного зеркала в массивной резной раме, и таким же таинственным его возвращением на место через несколько часов.
   Через сутки, пойдя с дедушкой на рыбалку, Венедикт обнаружил в реке, под невысоким деревянным пирсом, большой полиэтиленовый пакет, используемый для сбора мусора. Когда они с дедом вытащили пакет на берег, в нем они обнаружили труп убитого старика, единственного в деревне Героя Советского Союза. И в этот же день, когда Венедикт, уставший и взбудораженный найденным в реке трупом, лег днем поспать, ему приснилась загадочная женщина, обладающая длинными распущенными черными волосами и пронзительными зелеными глазами, которая настоятельно рекомендовала ему приступить к расследованию убийства старого человека, обещая ему при необходимости оказать помощь.
  Венедикт долго сомневался, сможет ли он выполнить возлагаемую на него миссию? Но так получилось, что погибший старик оказался старым фронтовым другом дедушки, и тот горел желанием по горячим следам разыскать убийцу, пока тот не скрылся из деревни. Под давлением обстоятельств, Венедикт приступил к расследованию преступления в условиях жесткого лимита времени. Всего один день у него был для розыска убийцы.
  Прежде всего, необходимо было выяснить, кому была выгодна смерть одинокого старика. Опрос местных жителей не дал никакой ясности в этом вопросе. Все жители деревни с большим уважением относились к одинокому старику. Все знали, что никакого богатства у него не было, кроме полученной за героизм в годы второй мировой войны высокой государственной награды. Казалось бы, с этой точки зрения, следствие зашло в тупик. Но основная проблема заключалась в поиске орудия убийства. Пригласив к поиску своих новых друзей и местных ребят, Венедикт отыскал орудие убийства в водах реки. Им оказался топор, топорище к которому делал его дедушка незадолго до произошедших событий одному из местных жителей. Под напором улик он признался в совершении убийства из корыстных побуждений.
  Бабушка, встревоженная рассказами своего внука о его новой знакомой девушке, обратилась к местной ведьме, своей старой, еще школьной подруге. Информация, которую получила бабушка от своей подруги, шокировала ее. Оказывается, что новая знакомая внука является ведьмой и прибыла в наше время по временному порталу из другого времени при помощи зеркала.
  А в октябре Венедикту вручили телеграмму, что его бабушка и дедушка погибли в автокатастрофе. У Венедикта возникает подозрение, что это была не автокатастрофа, а заранее спланированное убийство. И совершила его никто иной, а Василиса. Едва дождавшись осенних каникул, юноша оправляется в деревню, где встречается с Василисой и узнает не только причину и исполнителя убийства, но и свое предназначение в будущем.
  Именно в это время у Венедикта впервые возникла мысль посвятить свою жизнь поиску тех, кто совершает убийства людей, поставив себя выше Бога.
   Вернувшись из деревни, Венедикт ничего не рассказал родителям о цели своей поездки и о том, что происходило в деревне, рассудив, что родители, узнав подробности, все равно не поверят в их реальность, и только будут волноваться за его жизнь и будущее.
  Венедикт блестяще сдал экзамены за восьмой класс и с удовольствием приступил к занятиям, перейдя в девятый класс.
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   Лежа на кровати, Венедикт всем телом, каждой его клеточкой, ощущал прохладную нежность тончайшего постельного белья. Большая пуховая подушка ласково обволакивала его голову. Он возлежал на ней и с ожиданием неземного блаженства наблюдал за приближающейся к нему высокой стройной девушкой. Ее длинные черные волосы мягкими волнами струились по обнаженным плечам. "Василиса, это ты?", - пробормотал юноша во сне. Зеленые, широко распахнутые глаза девушки, смотрели на него ласково и многообещающе. Она легкой походкой неслышно подошла к кровати, подняла длинную стройную ногу и нежно провела ею по груди, потом по животу юноши. От ее прикосновения он вздрогнул, пододвинулся на кровати, освобождая ей место.
  Девушка легко, словно пушинка, потревоженная легким дуновением ветерка, взлетела над кроватью и легла рядом. Венедикт почувствовал прикосновение ее бархатистого прохладного тела. Возбуждение охватило его. Желание обладать девушкой захлестнуло его с головой, подавляя волю, безжалостно отбирая у него все чувства, кроме одного. Но какое это было чувство! Это чувство бесконечного удовольствия.
  Венедикт, не в силах больше сдерживаться, властно обнял трепетное тело девушки, подмял его под себя, вошел в него мощным толчком. Несколько раз дернулся и, запрокинув высоко голову, зарычал первобытно, скрепя зубами и извергая из себя семя. Удовлетворившись, откинулся и тут же получил вполне ощутимый удар по голове.
  Венедикт открыл глаза, с трудом приходя в себя. Его голова неудобно лежала на спинке кровати. Юноша зашевелился, уперся пятками в кровать, потянул свое тело вниз, положив голову на подушку, пошевелил ею со стороны в сторону, пытаясь прийти в себя от удара и такого сладостного сна. Отбросив одеяло, с интересом посмотрел на восставшую плоть. Она дергалась, все еще извергая из себя потоки семени. Венедикт набросил на себя одеяло и закрыл глаза, пытаясь продолжить только что увиденный эротический сон. Но он почему-то не хотел возвращаться.
  - "Интересно, Василиса действительно приходила ко мне во сне, или это только мои фантазии? Если это она, значит, она не оставляет меня, продолжает меня отслеживать. Это не очень хорошо. Но, с другой стороны, плохого она мне не делает, можно сказать, даже наоборот. Но какие же у нее на меня планы? Когда придет этот момент?".
  Венедикт прислушался. В квартире стояла полная тишина. Он вздохнул. Снова родители уже ушли на работу, оставив его хозяйничать в квартире. Он неохотно встал и, чувствуя неприятную мокроту в трусах, отправился в ванную. Он с интересом взглянул на себя в зеркало. Перед ним был широкоплечий, уже с хорошо развитой мускулатурой, юноша. Венедикт критически осмотрел себя. Вполне красивый юноша, и девушкам он нравится. Уже шестнадцать лет исполнилось, а вот женщин он еще не познал. А плоть, его мужское начало, настойчиво требует своего. Вот и мучат по ночам эротические сны. И так почти каждую ночь.
  Иногда, когда вечерами он оставался в квартире один, он доставал мамины книги, разыскивал фотографии обнаженных женщин и удовлетворял свою похоть. А получив удовлетворение, сняв напряжение, он раскаивался, терзал себя обвинениями в нехороших поступках и давал слово этим больше не заниматься. Но на следующий день все забывалось и, безвольно покоряясь своим инстинктам, совершал то же самое, снова терзаясь раскаянием.
  - А вот с этим надо срочно что-то делать. Мои друзья, по их словам и уверениям, уже все познали женщин. Один я, как малыш, эротическими снами и собственными руками удовлетворяюсь, - пробормотал Венедикт, залезая под душ.
   Накануне, придя вечером со спортзала, Венедикт почувствовал себя плохо. Пришедшая неожиданно рано с работы мама, известный в городе врач-терапевт, приложила руку ко лбу и безапелляционно заявила, что у него поднялась температура, и завтра пусть он полежит в постели. Не хватало еще расхвораться в начале учебного года. Венедикт с удовольствием воспринял это указание. Ну, кто из учеников не готов лишний день поваляться дома, заняться своими любимыми делами или просто элементарно побездельничать?
  Утром, оставив кучу лекарств на лечение и дав строгие указания по режиму их приема, мама ушла на работу.
  Венедикт первым делом, выбросил в унитаз все таблетки, которые он должен был выпить за день по указанию мамы. Затем, приняв душ и позавтракав, Венедикт включил магнитофон, поставил кассету со своим любимым heavy metal. По квартире разнеслась громкая музыка, от которой неподготовленный слушатель вскоре впадает в ступор. Но только не он. Этой музыкой он увлекся давно и сохраняет ей свою преданность уже не первый год.
  Пройдя в кухню, поставил в турке варить кофе. Вскоре по квартире разнесся аромат свежего сваренного напитка. Открыл бар и уставился на батарею стоящих бутылок с различным алкоголем. Бар у них был богатым. Отец, выезжая в бесконечные командировки на различные симпозиумы, заседания, совещания и другие мероприятия, привозил алкоголь с разных сторон света. Он ставил их в бар и благополучно забывал про них. Времени у него совсем не было пользоваться всем этим богатством. Иногда коллекцию пополняла и мама. Вылечившиеся в ее отделении пациенты в качестве благодарности преподносили ей алкоголь самых экзотических марок. Коллекция алкоголя была настолько многообразна и обширна, что родители и не замечали, что Венедикт, пользуясь случаем, попивает понемногу то известный в нашей стране только по иностранным кинокартинам виски, то коньяк. Коньяков был большой выбор. И французский и армянский и российский.
  Найдя на этот раз открытую бутылку французского коньяка, плеснул в чашку с кофе. Пригубил. По телу стало распространяться приятное тепло. В голове слегка затуманилось. Допив кофе и чувствуя легкую эйфорию, дослушал очередную композицию музыки. Выключив магнитофон, сел за письменный стол и достал учебники по своему любимому предмету - химии. Отдых отдыхом, но знания по предмету никто не отменял. Поставив на стол хрустальную пепельницу, Венедикт достал со стола пачку Marlboro. Закурив, усмехнулся, вспомнив свою первую выкуренную сигарету, предложенную Виктором Серовым. Хорошо, что родителей нет. Мать сейчас начала бы с энтузиазмом читать лекцию о вреде курения. Отец бы неодобрительно смотрел на своего отпрыска, молчаливо поддерживая жену.
  Вечно он так. Из-за большой занятости всю воспитательную работу единственного сына, решение всех семейных и домашних проблем он возложил на жену. А сам, как ученый-теоретик, с интересом наблюдал за эффективностью работы жены. Иногда в редкие мгновения своей незанятости на него находило вдохновение, и он с энтузиазмом начинал заниматься его воспитанием. Он усаживал сына в своем кабинете, в который в обычное время вход ему был запрещен, и, расхаживая по комнате большими шагами, словно он был на своей любимой кафедре, начинал хорошо поставленным голосом учить его уму разуму, вспоминая подходящие примеры из своей бурной жизни. Некоторые из его постулатов Венедикт запомнил, взял на вооружение и в дальнейшей жизни старался ими руководствоваться.
  Венедикт с удовольствием рассматривал красочную пачку сигарет с верблюдом на желтом фоне пустыни. У нас таких не достать. Это отец, привез из заграницы, с очередного научного симпозиума. Друзья с завистью смотрели, когда он доставал, не спеша, из кармана очередную импортную пачку сигарет, прикуривал красивой зарубежной зажигалкой. Иногда он угощал сигаретой своего друга Сергея Уварова, с которым сидит за одной партой уж девятый год.
  Докурив сигарету, Венедикт погрузился в таинственный мир химии. В квартире стояла тишина, и ничего не мешало погружаться в увлекательный и таинственный мир химических формул.
  От неожиданности Венедикт вздрогнул, когда раздался громкий звонок во входную дверь. Он с неудовольствием оторвался от книги.
  - Кого еще несет, не дадут позаниматься! - выругался он.
  Венедикт неохотно поднялся со стула и побрел к дверям. Он щелкнул замком и распахнул дверь. Юноша опешил, когда увидел на лестничной площадке женщину, одетую в легкий халатик. Она стояла, слегка покачиваясь, и держа в опущенной руке бутылку армянского коньяка.
  - Привет, сосед. А мать твоя дома?
   Венедикт с любопытством рассматривал стоящую перед ним женщину. Ей было около сорока лет. Длинные черные волосы свободно струились по ее плечам, опускаясь почти до пояса. Большие зеленые глаза, подернутые легкой дымкой от выпитого алкоголя, светились необычным светом на светлом лице женщины. Даже свободный покрой обычного домашнего халата не мог скрыть стройной фигуры соседки. И малейшее ее движение демонстрировало юноше пышную грудь, тонкую талию и крутые бедра. Длинные ноги казались бесконечными, скрываясь под разрезом халата.
  - "Какая шикарная женщина! Вот с кем бы потерять свою ненавистную невинность", - мелькнула в его голове мысль. Но он постарался отогнать ее и, слегка хрипловатым, от возникших в его голове крамольных мыслей, голосом ответил: - Здравствуйте. Нет, мама на работе, - откровенно разглядывая тело женщины, лишь слегка прикрытое тонкой тканью.
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  
  Женщина, в свою очередь, слушая ответ, с неприкрытым интересом рассматривала широкоплечего юношу, который был на голову выше ее.
  - Напомни, как тебя зовут, юноша? - поинтересовалась соседка.
  - Венедикт.
  - Венедикт!.. Какое у тебя красивое имя. Я тебе давно хотела об этом сказать, Венедикт. Да все случай никак не подворачивался. А меня зовут Вероникой, - кокетливо проворковала соседка слегка заплетающимся голосом.
  Ее длинные пушистые ресницы, словно два опахала, опустились, прикрывая разгорающийся в глазах огонек.
   - У меня сегодня день рождения, - она, покачнувшись, легким движением изящной руки отбросила, упавшие на лицо волосы, и ее глаза алчно блеснули. - А вот ... Так уж получилось, что и отпраздновать не с кем. Представляешь, в день своего собственного рождения я сижу одна. Вот, хотела пригласить Елизавету Павловну. А тут такой облом! А ты не можешь оказать мне услугу и отметить это радостное событие с одинокой женщиной?
  От предложения этой зрелой женщины у Венедикта даже перехватило дыхание.
  - "Вот он долгожданный момент. Неужели это может произойти?! Почему бы и нет?! Дома никого нет. Предки появятся в лучшем случае только к вечеру", - завертелось в голове юноши.
  Он почувствовал, как пересохло в горле. От возможного продолжения этого неожиданного приглашения кулаки судорожно сжались, до боли впиваясь ногтями в ладони. С трудом справившись с охватившим его волнением, он с трудом сглотнул и нарочито развязным голосом проговорил:
  - Почему бы и нет?! Разве может мужчина в такой знаменательный день оставлять женщину в одиночестве? Проходи, - неожиданно осмелев, предложил Венедикт, нагло переходя на "ты".
  Вероника, откровенно пьяно хихикнув, бочком начала проходить мимо него, не отрывая взгляда зеленых сверкающих глаз от его смущенного лица. То ли от выпитого коньяка ее качнуло слегка, то ли специально, она уткнулась пышным бюстом в грудь молодого человека. Венедикт почувствовал, как его тело уютно проваливается между холмами Венеры, лишенными какого- либо дополнительного прикрытия, кроме тонкой ткани халата. От этого нескромного прикосновения, помутнело в голове Венедикта, появилась слабость в ногах и он почувствовал, как в готовности восстало его естество. Вероника, качнувшись, пышными бедрами оттолкнулась от юноши, и, почувствовав, как уткнулась в ее живот восставшая плоть, бросила взгляд в низ. Увидев, вызывающе торчащие спортивные штаны юноши, усмехнулась плотоядно и, проведя своей грудью по телу юноши, вошла в комнату.
  Венедикту понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание и успокоить свою плоть. Слегка смущенный и взволнованный от возможного события, он проводил гостью в гостиную и предложил ей сесть в кресло, а сам отправился в кухню, чтобы приготовить закуску и прихватить бокалы для коньяка.
  Когда он вошел в комнату, Вероника, вольно развалившись, сидела на диване рядом с журнальным столом, который она переставила с середины комнаты. Верхние пуговицы халатика были расстегнуты. Венедикт, подойдя к столу, взглянул на ворот халата, под которым призывно колыхались полные груди. Он с трудом оторвал взгляд от этой завораживающей картины, поставил на стол тарелку с нарезанной колбасой и сыром и пару бокалов. Расставляя на столе принесенное, он заметил, как мелкой дрожью дрожат его всегда такие крепкие и надежные руки. Он пододвинул к столу стул и сел. Вероника, бросив на него быстрый взгляд, вздохнула и слегка раздвинула ноги. Предупредительно расстегнутый снизу халатик послушно сполз с ее ног, и Венедикту открылась волнующая картина. Его взгляд скользнул по длинным ногам женщины. Он не спеша поднимался от кончиков пальцев с ухоженными ноготками, лаская нежную кожу, пока не уткнулся в пугающую и одновременно сладко манящую темноту. Вероника, понимающе улыбаясь, смотрела на взволнованного юношу.
  - Венечка, садись, дорогой, рядом. Так мы будем ближе друг к другу.
   Венедикт почувствовал, как ослабели его ноги, когда он подошел к женщине и почти без сил опустился на диван, коснувшись упругого бедра. Вероника, открыв бутылку, разлила коньяк по бокалам.
  -Давай, Венечка, выпьем за мой день рождения, - проговорила она томным голосом и ласково посмотрела на юношу.
   Они сблизили бокалы, и раздался нежный хрустальный звон. Вероника выпила коньяк и, ловко выудив сигарету из лежащей на столе пачки, прикурила, демонстративно проигнорировав закуску.
  Венедикт тоже выпил и по примеру своей дамы закурил. Он почувствовал, как расслабилось все его тело, ушло куда-то смущение, неловкость. Он ощутил себя полноценным мужчиной, способным выполнять свои обязанности. Совсем освоившись с ролью ухажера, он вновь разлил коньяк и, подняв бокал, слегка заплетающимся голосом произнес витиеватый тост в честь виновницы торжества.
   Вероника, выслушав тост, хищно оскалила жемчужные зубки.
  - Спасибо, Венечка! А поцелуй виновнице торжества?.. - проворковала Вероника таким томным голосом, что у Венедикта перехватило дыхание.
   Юноша, наклонившись к женщине, почувствовал исходящий от нее аромат, Он неловко ткнулся губами в ее соблазнительно пахнущую щеку и в испуге от своей смелости отпрянул от нее. От действий своего ухажера Вероника весело рассмеялась. Она полуобернулась к нему, обняла левой рукой за шею и притянула к себе, подставив для поцелуя свои губы.
   Венедикт неумело прильнул к ее приоткрытым полным губкам, старательно вспоминая, как целуются мужчины в кинофильмах. Веронике, по-видимому, понравились его действия. Она тихо, едва слышно, застонала, чем немало обескуражила юношу, который застыл в нерешительности. А женщина, плотнее прижав его голову к себе, приоткрыла свой рот, и ее язычок смело проник в него. Венедикт окончательно потерял над собой контроль, и его действиями стал руководить не разум, а инстинкт, первобытный инстинкт самца. Он выпрямился, нехотя прервав этот умопомрачительный поцелуй, легко поднял женщину с дивана, дрожащими от возбуждения руками расстегнул пуговицы, и халат послушно соскользнул с ее тела, обнажая ничем не прикрытую наготу.
  Венедикт широко открытыми глазами откровенно рассматривал тело женщины. Впервые он видел обнаженное женское тело перед собой. И это было в реальности, а не в книгах и журналах. И эта картина была прекрасна, волнующа. Он сбросил, нет, почти сорвал с себя одежду и, бросив ее на пол, стоял перед ней, слегка расставив ноги, с напряженной, едва заметно подрагивающейся плотью, совершенно не стыдясь этого. Наоборот, в тот момент он гордился тем, что он мужчина, что сейчас он хозяин положения, и может делать что угодно с этим телом. Он поднял женщину на руки и понес к себе в спальню.
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  Вероника томно закрыла глаза и благосклонно позволила ему распоряжаться своим телом по его мужскому усмотрению. Он положил ее на кровать, лег рядом с нею, впиваясь в ее алые чувственные губы, послушно выполняющие его, Венедикта, волю. Одной рукой он обнял женщину за плечи, а вторая рука, словно живя своей жизнью, вдруг по-хозяйски отправилась разгуливать по телу женщины, любознательно изучая его особенности. Она не спеша прошлась по шее женщины и, не найдя ничего интересного, заслуживающего особого внимания, медленно стала опускаться ниже. Дойдя до грудей, остановилась в нерешительности, но, не встречая никакого сопротивления, смело занялась тщательным их изучением, щедро одаривая их ласковыми поглаживаниями, не обижая ни одну из них своим невниманием. В полной мере поласкав упругие груди, вдоволь наигравшись затвердевшими от возбуждения сосками, опустилась вниз, прошлась неоднократно по мягкой шелковистой коже живота. Неспешно опускаясь, рука мизинцем коснулась волос таинственного черного треугольника. Замерла на мгновение, словно испугавшись своей смелости, и, решившись, не спеша коснулась упругих черных кучерявых волос. Сначала рука робко прошла по самым их кончикам, едва касаясь, а потом смело легла на них, преодолевая их слабое сопротивление. Венедикт почувствовал, как рука коснулась чего-то нежного, влажного. Он сжал ее несильно, почувствовав, как погружаются пальцы в горячую влажную мягкость. Не сдержавшись, поднес ее, влажноватую, к лицу, втянул в себя неповторимый запах женской плоти.
   Вероника застонала, на этот раз громко, не в силах сдержать переполнявшее возбуждение, дыхание ее стало глубоким. Воздух с шумом вырывался из ее бурно поднимающейся груди, приводя юношу еще в большее возбуждение. На высоком лбу бриллиантами засверкали маленькие капельки пота. Неожиданно она как-то ловко, без всяких видимых усилий, поднырнула под Венедикта, пошевелилась, укладываясь под ним удобнее. Ее руки, нежно обняв юношу за шею, взлохматили его волосы, поглаживая, прошлись по его телу, легли на его напряженные ягодицы, сжали их и почти незаметно прижали к себе. Почувствовав на лобке горячую напряженную плоть юноши, она раздвинула ноги и сделала бедрами легкое движение вверх, как бы приглашая партнера закончить прелюдию и начать главную игру. Венедикт, охотно приняв приглашение партнерши, неожиданно привычно, словно много раз проделывал это ранее, нежно вошел в нее. И поглотила их волна экстаза.
   Вероника обхватила его голову левой рукой, прижала к своему плечу и замерла, тяжело дыша ему в ухо, терпеливо ожидая, когда тело юноши успокоится и перестанет сотрясаться от сильнейшего оргазма.
  Удовлетворенный Венедикт сполз с женщины и лежал на кровати, часто дыша, словно после тяжелой, изнурительной работы. Вероника, отдохнув немного, зашевелилась, подняла голову, оперла ее на руку, и начала внимательно, откровенно любуясь, рассматривать обнаженного юношу. Венедикт, смущенный ее пристальным вниманием к его телу, потянул на себя одеяло. Вероника рассмеялась над смущением юноши.
  - Венедикт, тебе сколько лет?
  - Шестнадцать... с половиной, - слегка запинаясь, пролепетал Венедикт.
  - Твоя поправка имеет существенное значение, - усмехнулась женщина. - Стало быть, ты еще учишься? И кем ты хочешь стать после окончания школы?
  - Детективом.
  - Кем? - женщина в удивлении приподнялась и села на кровати, с интересом разглядывая смущенного юношу. - Детективом? Это что, ты будешь воров и убийц ловить?
  - Да, буду расследовать разные преступления.
  - Понятно, - красивое личико женщины исказилось то ли от удивления, то ли от удовлетворения.
   Неожиданно Вероника наклонилась над Венедиктом, ее длинные волосы черным водопадом накрыли большую часть подушки, оставив свободным лишь его лицо. Белым пятном оно светилось на черном фоне. Она стала пристально смотреть ему в глаза. Вскоре, прихватив одеяло за край, начала медленно стаскивать его, обнажая тело юноши.
  Венедикт хотел пошевелить рукой, схватить одеяло, чтобы прекратить процесс обнажения, но силы вдруг покинули его. Вероника, обнажив тело юноши, легла на него. Он почувствовал, как уперлись в его разгоряченное тело упругие прохладные груди женщины.
  Она начала целовать его лицо, губы, потом шею и вдруг впилась в его плечо своими маленькими острыми зубками. Венедикт застонал от неожиданной острой боли, хотел дернуться, но не смог даже шевельнуться, словно какая-то неведомая сила держала его. Как ни странно, но уже через мгновение боль исчезла и по его телу прокатилась волна неземного удовольствия.
  Его губы зашевелились и он, не имея сил на крик наслаждения, в исступлении шептал "Еще, еще!". Но Вероника, слизнув язычком выступившие на плече капельки крови, облизнулась, оперлась руками о кровать у его головы, неожиданно встала на четвереньки над ним так, что ее груди оказались перед самыми глазами Венедикта.
  Юноша начал медленно, растягивая неземное наслаждение, маленькими глотками, стараясь не упустить ни единой корпускулы, втягивать в себя запах, исходящий от тела женщины. Сначала до него дошли запахи дорогих духов, но, отбросив их, проигнорировав, принюхавшись тщательнее, он уловил тончайший терпкий запах ее вспотевшего тела. Это принесло ему удовлетворение.
  Но эти запахи он знал, они ему были хорошо знакомы, а он жаждал другого запаха, доселе ему неведомого, но такого желанного. Ноздри его носа затрепетали, напряглись и до него дошел, наконец, неповторимый, ни с чем несравнимый запах женской плоти. И в нем проснулся жизнеутверждающий инстинкт самца, подаренный ему в день его рождения самой природой.
  Венедикт почувствовал, как прокатилась по всему телу волна возбуждения, напряглось его естество. Его с головой захлестнуло желание обнять стоящую над ним женщину, сильным рывком опрокинуть на спину, подмять под себя. Стать ее полновластным властелином, чтобы иметь власть над ним, мять ее бедра и груди железом пальцев, во всепоглощающем экстазе вжимать в нее свое тело и отдавать, отдавать, отдавать ему до бесконечности избытки мужской сексуальной энергии.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
  Но как он не старался, его тело не подчинялось ему. Словно кто-то другой овладел им. Его сознание и его тело жили теперь по своим, одним им известным законам. А она, словно не замечая его усилий и овладевшего юношу желания, начала слегка покачивать грудями со стороны в сторону.
  Венедикт, как загипнотизированный, следил за движениями сосков, поворачивая глаза в такт движению грудей. Но вот они замерли неподвижно и неожиданно стали уменьшаться в размерах, словно это были не груди цветущей, полной жизненных сил женщины, а надутые детские шарики и какой-то невидимый проказник начал медленно выпускать из них воздух. Вскоре перед глазами юноши висели длинные тощие мешочки, оканчивающиеся сморщенными, словно высушенный виноград, сосками.
  Венедикт, еще не успев осознать увиденного, а потому и не успев испугаться, в удивлении поднял глаза на лицо Вероники. Им овладел ужас, когда он увидел перед собой не милое лицо красивой женщины, а изборожденное глубокими морщинами лицо старой, очень старой женщины.
  Ее милый аккуратный носик вытянулся, загнулся безобразным крючком вниз, нависнув надо ртом, а ее чувственные алые губки, которые совсем недавно он целовал в таком исступлении, стали тонкими, дряблыми, синюшного цвета.
  Она наклонилась над ним, открыла рот с торчащими в разные стороны, покрытыми неведомой чернотой, длинными зубами и, обдавая его запахами гнили, тлена, зашептала что-то тихим шепотом, не отрывая взгляда от его глаз. Юноша попытался отвернуться, отвести взгляд от ее светящихся странным мерцающим, неземным светом зеленых глаз, но его, такое послушное всегда тело, не хотело выполнять команды его мозга. Венедикт силился понять, что говорит женщина, но как ни старался, ничего не мог разобрать. Его веки стали свинцово тяжелыми, и, не смотря на предпринимаемые усилия, начали закрываться. Некоторое время юноша мужественно боролся со сном, но вскоре силы окончательно оставили его и он отправился в царство Морфея.
   Сколько он проспал, Венедикт не знал. Время как бы перестало для него существовать. Проснулся он от какого-то хлопка. Юноша открыл глаза, приподнял голову и в удивлении огляделся. Он увидел, что лежит он на диване в гостиной. Рядом с диваном лежал упавший учебник по химии. В квартире никого не было. Стояла тишина, лишь где-то назойливо жужжала муха, громко стучась об оконное стекло.
  - "Как неудобно получилось. Заснул, как мальчишка, не проводил женщину. Стыдоба, да и только", - мелькнула в его голове первая мысль.
  Венедикт покосился на свое тело. Он был полностью одет.
  - Что за чертовщина?! Куда делась Вероника? И вообще, что здесь произошло, почему я оказался одетым? - пробормотал Венедикт, с трудом вставая с дивана. И тут его пронзила мысль, что и встреча с прекрасной Вероникой, превратившейся в итоге в страшную старуху, и его любовные игры с опытной женщиной это лишь сон, прекрасный, желанный, незабываемый, местами жуткий, но сон. Венедикт, не сдержавшись, даже застонал от досады.
   Огорченный сделанными выводами, он обошел всю квартиру. Отчаяние переполнило его, когда, заглянув к себе в спальню, он увидел аккуратно заправленную кровать, и ничто не говорило ему, что еще совсем недавно на этой кровати он, как настоящий мужчина, выполнял свой прекрасный, долгожданный долг перед природой, обладал женщиной. Значит, это был, действительно, всего лишь сон?!
   Расстроенный он зашел в ванную, раздраженно сбросил с себя футболку. Нехотя, словно выполняя какой-то непонятный, но очень важный ритуал, взглянул на себя в зеркало. Его лицо от изумления вытянулось, а рот непроизвольно открылся. На своем правом плече он увидел цепочку слегка подживших ранок от зубов Вероники. Ошеломленный Венедикт сел на край ванны, и погрузился в глубокие размышления о том, что произошло с ним совсем недавно. Так была Вероника или нет, и был, в конце концов, у него секс с женщиной, или нет!?
  - "Невероятно, не могла же женщина перенести меня на диван, убрать все следы своего пребывания и исчезнуть в никуда, как утренний туман? Или это была не женщина, а кто-то другой? Но кто?", - терзали Венедикта мысли. Сама ситуация подсказывала ему ответ. Но он даже боялся думать об этом.
   Его размышления вскоре прервала пришедшая с работы мать, специально вернувшаяся пораньше, чтобы полечить неожиданно заболевшего сына. Раздеваясь, она тревожно спросила сына:
  - Венедикт, ты как себя чувствуешь?
  - Нормально, а чего ты спрашиваешь?
   Мать в изумлении взглянула на сына.
  - У тебя утром была повышенная температура. И ты что-то выглядишь сейчас каким-то встревоженным. Что-нибудь случилось?
  - А, температура! Да нет у меня температуры. Я принимал лекарства, которые ты мне дала, и твои чудодейственные таблеточки совершили чудо, и я чувствую себя совершенно здоровым, - Венедикт специально много говорил, чтобы отвлечь мать от второго, такого неудобного, вопроса, на который он и сам не знал ответа.
   Мать подошла к сыну, приподнялась на носки, и, не достав до головы своего отпрыска, рукой наклонила голову юноши и губами прислонилась ко лбу.
  - Действительно, сейчас температуры нет. Видно, вчера ты переутомился в спортивном зале. Венедикт, ты бы хоть немного следил за своим здоровьем. Ты же видишь, нам с отцом совершенно некогда. А ты у нас уже взрослый. Хорошо, иди, вымой руки, сейчас будем ужинать.
   Они сидели на кухне, вдвоем ужинали и говорили о всяких пустяках. Как же ценил Венедикт эти редкие беседы с родителями, и, как жаль, что эти минуты общения так редки.
  - Мам, а кто у нас соседи? - наконец решился спросить Венедикт, изобразив на своем лице мину полнейшего безразличия и старательно избегая пристального взгляда матери.
  - А чего ты вдруг заинтересовался соседями? - удивленно спросила мать.
  - Живем как-то обособленно от всех. Столько лет мы живем в этом доме, а я никого из соседей не знаю, даже по лестничной площадке.
  - Хм, ты, Венедикт, прав. Время сейчас какое-то суетливое. Все заняты собой, добыванием денег, с соседями не общаются. Или общаются очень мало. Но нашу лестничную площадку я знаю. Справа от нас живет молодая семья. У них маленький ребенок. Девочке что-то месяца два. А слева пожилая пара. Им уже за семьдесят где-то. Живут одни. Дети разбежались по всей стране. Вот и доживают свой век старики в одиночестве.
  - Понятно. Спасибо, мамуля за ликбез. Ладно, пошел я позанимаюсь немного. Спасибо за ужин. Все было очень вкусно.
   Разложив на столе учебники, Венедикт задумался.
  - "Странно, Вероника сказала, что она наша соседка. А никого подходящего по ее возрасту среди наших соседей нет. Надо будет у консьержа спросить, есть ли в нашем подъезде женщина по имени Вероника", - решил Венедикт и углубился в учебники.
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  На следующее утро Венедикт, проходя мимо консьержа, вспомнил о своем решении.
  - Доброе утро, Константин Валентинович! Скажите, пожалуйста, у нас в подъезде есть хоть одна женщина по имени Вероника? - спросил он, подходя к пожилому мужчине, сидящему за стеклянной перегородкой.
   Консьерж, приподняв с носа очки, с интересом посмотрел на юношу.
  - А зачем вам это надо знать, молодой человек?
  - Имя достаточно редкое. Я со своим другом поспорил, что в нашем подъезде нет женщин по имени Вероника, а он утверждает, что есть. Будто он даже знаком с ней.
   Старик заулыбался.
  - Сынок, считай, что ты выиграл пари. У нас в подъезде нет жильцов с таким именем.
  - Это точно?
   Старик обиженно поджал губы.
  - Я здесь уж лет десять работаю. Что я жильцов своих не знаю? Так что ты выиграл пари, а дружок твой что-то путает или просто врет.
  - Отлично! Значит, сегодня после занятий пойдем пропивать проигранное дружком пиво.
   Венедикт выскочил из подъезда. Дорога в школу была полностью занята размышлениями о том, кто такая таинственная соседка Вероника, которая, как оказалось совсем не соседка, с которой он вчера потерял свою невинность. А то, что женщина была, Венедикт не сомневался. И доказательство тому следы укуса на его плече. Но неужели судьба снова свела его с ведьмами? Как тогда в деревне, после седьмого класса. И не Василиса ли с ним в прядки играет?
  Венедикт так увлекся своими рассуждениями и воспоминаниями, что совершенно не обращал ни на кого внимания. Вдруг сзади кто-то похлопал его по плечу. Венедикт от неожиданности остановился, резко обернулся, готовый отразить любое нападение. Перед ним стоял его друг Сергей Уваров.
  - Венедикт, ты о чем так глубокомысленно размышляешь? Я тебя несколько раз окликнул, чтобы ты меня подождал. Но ты так погружен в свои мысли, что ничего вокруг не слышишь и не замечаешь. Пришлось мне тебя догонять. Даже вспотел.
  - Да есть у меня одна проблемка. Вот только говорить о ней мне что-то не хочется.
  - Не хочется и не надо, - обиженно проговорил Сергей, подстраиваясь под темп движения друга. - Ты достал группу MERCIFUL FATE?
  - Нет, Сергей. Что-то времени на все не хватает. А ты?
  - А я достал! - произнес Сергей, поглядывая на Венедикта с плохо скрываемой гордостью.
   Венедикт огорченно вздохнул.
  - Завидую. Дашь послушать?
  - Я ее сам еще не слушал. Вчера только мне принесли. После того, как послушаю, конечно, дам тебе. А ты чего вчера в школе не был?
  - Да приболел маленько. Целый день с температурой валялся. Кучу лекарств выпил. Зато сегодня здоров, как бык.
   Так за разговорами друзья вошли в класс.
  Прозвенел звонок. Скрипнула входная дверь. В класс вошел учитель биологии Станислав Викторович Воронецкий, мужчина высокий, по-военному подтянутый, как всегда в строгом черном костюме. Волосы, уже изрядно тронутые сединой аккуратно зачесаны назад. Голубые глаза доброжелательно глядели на мир сквозь толстые стекла очков. Шум в помещении постепенно стихал.
   Поздоровавшись с учениками, Станислав Викторович махнул рукой, разрешая ученикам сесть и, подождав пока затихнет шум передвигаемых стульев, приступил к изложению очередного учебного материала.
  Венедикт несколько минут внимательно слушал учителя. Потом ему надоело слушать о сообществе живых организмов и связанных с ним совокупностей абиотических факторов среды, и он откровенно заскучал. Он вспомнил, что прихватил из дома очередной детективный роман, который он начал читать вчера вечером перед сном. Тщательно стараясь не производить шума и не привлекать к себе внимания учителя, достал книгу из портфеля. Он положил книгу на колени и осторожно зашуршал страницами в поисках нужной.
  - "Чепуха это, а не наука. Мне, как будущему детективу, эта биология и на фик не нужна" - подумал Венедикт.
   Наконец нужная страница была найдена, и будущий детектив углубился в перипетии очередного расследования книжного героя-детектива.
  "Торопливо пройдя по коридору и нигде не видя женщины, я подошел к черному ходу и выглянул наружу. Вряд ли Эдди догадался оставить кого-нибудь на всякий пожарный, но излишняя предосторожность не помешает. Убедившись, что возле дома ни души, я ..."
  - Струкачев, может, ты ответишь на этот вопрос? - донеслось до Венедикта как сквозь туман.
   Венедикт неохотно возвращался в действительность. Он закрыл книгу, отработанным движением бросил ее в открытый портфель. Медленно, стараясь потянуть время, поднялся и беспомощно оглянулся. Класс замер, ожидая ответа на вопрос учителя. Ожидание несколько затянулось.
  Венедикт под столом лягнул своего соседа Сергея, взывая о помощи.
  - Биогеоценоз - это совокупность... - прикрывшись учебником, зашептал сосед.
  - "Что это еще за биогео?.." - заметалась в голове Венедикта мысль.
   Учитель с усмешкой смотрел на растерянного ученика. Он, не спеша, подошел к столу Венедикта и, наклонившись, ловко вытащил из портфеля книгу.
  - Так-так, Струкачев, детективы изволите почитывать на уроке, - с иронией говорил учитель, перелистывая книгу. - Ну, что ж? Детективы - это дело занимательное. Но сейчас, насколько я понимаю, у нас урок биологии. Книгу я у тебя временно конфисковываю. Давай-ка, дружок, дневник. За знания по моему предмету я, пожалуй, поставлю тебе двойку. А после уроков зайди-ка ты ко мне в учительскую.
   Расстроенный Венедикт сел, раздосадовано бросив на стол дневник с жирной двойкой.
  - "Вот зануда, двойку поставил! С каким удовольствием он красной пастой эту пару выводил, почти на две строки. Еще после уроков мозги начнет промывать! Что за невезение сегодня?!".
   После уроков Венедикт, выкурив в туалете сигарету, чтобы немного успокоить нервы, неохотно отправился в учительскую. Станислав Викторович сидел за столом и внимательно читал отобранную у него книгу.
  - А, Струкачев. Проходи, проходи. Смелее. Я не собираюсь тебя терзать или устраивать какую другую страшную экзекуцию. Вот, садись на этот стул, рядом со мной.
   Венедикт сел на указанный стул и замер в ожидании.
  - Ну, Струкачев, я слушаю тебя внимательно.
  - А чего говорить-то?
  - Расскажи, почему не изучаешь биологию? - Станислав Викторович открыл журнал, полистал, разыскивая нужную страницу. - Вот, две недели назад по моему предмету у тебя стоит тройка. И ту, если помнишь, я тебе поставил в долг. За восьмой класс годовая тоже была тройка. И при таких печальных достижениях на моих уроках ты детективы читаешь? Я ведь давно это заметил. Тебе что, не интересен этот замечательный предмет?
   Венедикт засопел, наклонив голову, чтобы не видеть осуждающего взгляда учителя.
  - Не интересен, стало быть, тебе предмет. А почему, позволь узнать?
   Венедикт заерзал на стуле, не зная, стоит ли говорить учителю о своих планах.
   Станислав Викторович с улыбкой рассматривал ученика.
  - Я сейчас выскажу свою догадку. Если я ошибусь, ты поправь меня, пожалуйста. Даже элементарный анализ позволяет мне сделать вывод о том, что ты всерьез увлекся детективным жанром, мечтаешь, стало быть, стать сыщиком, когда вырастешь. И изучение биологии, ну никак, не вписывается в твою концепцию. Я прав?
   Венедикт снова заерзал на стуле.
  - Значит я прав, - утвердительно сказал Станислав Викторович удовлетворенно. - А скажи, друг мой любезный, ты много прочитал детективных книжек?
  - Много, - пробормотал юноша и исподлобья посмотрел на учителя.
  - Ну, если ты прочитал много детективов, ты, вероятно, обратил внимание, что очень многие убийства совершаются с применением ядов. Да и история знает немало примеров применения ядов для устранения нежелательных личностей. Ты, конечно, знаешь кто такой Фридрих Шиллер?
   Венедикт неуверенно кивнул головой в знак согласия, хотя имел об этой личности весьма поверхностные знания.
  - Так вот, - Станислав Викторович дипломатично не стал выяснять степень знания ученика об этом историческом персонаже, а просто продолжил свою речь, - согласно официальной версии 9 мая 1805 года он скончался якобы от туберкулеза. Только в наши дни в результате проведенных исследований было доказано, что он был отравлен ядом лейб-медиком Хушке по указанию герцога Карла Августа. А ядом, используемым палачом, был аконит. Сей яд - весьма необычен. Впервые официально он был получен известным в те времена фармацевтом Филиппом Гайгером из растения с одноименным названием через несколько лет после смерти Шиллера. Но добывали его и использовали задолго до этой даты, так называемые ликвидаторы, работающие на тайные ордена и общества. Его латинское название aconiton, а в народе он известен как "прострел трава", "венерина колесница", "волкобой". Можно привести еще много исторических примеров использования ядов для устранения неугодных личностей, но на первый раз, я думаю, хватит.
  Конечно, подробным изучением ядов занимается специальный раздел биологии, но не знать основы жизни растений, их особенности, ореол распространения, их место в окружающем мире... Согласись, для хорошего специалиста это не серьезно.
   Венедикт уже совсем забыл о своем сомнении. Приоткрыв рот, он внимательно слушал учителя.
  - Изучение биологии, химии, физики, математики просто необходимы в деятельности хорошего криминалиста. Конечно, если ты хочешь просиживать штаны где-нибудь в управлении, тогда...
   Венедикт энергично закивал головой в знак несогласия.
  - Нет, я хочу быть настоящим детективом, расследовать всякие запутанные убийства и другие преступления. Я недавно через одного знакомого достал учебник криминалистики. Вот это очень интересная книга!
   Станислав Викторович с улыбкой смотрел на взволнованного ученика.
  - Хорошо! Давай договоримся с тобой. Ты с сегодняшнего дня всерьез начинаешь изучать биологию. Если будут какие-то затруднения, не стесняйся, обращайся. Я всегда тебе помогу. И вот еще что. Когда я был студентом, всерьез увлекался ядовитыми растениями. А точнее ядами, получаемыми из растений. У меня даже собрана небольшая библиотека по ним. Если тебе это интересно, приходи ко мне домой. Сегодня я занят. У меня целый день занятия. А вот, скажем, - Станислав Викторович полистал лежащую на столе толстую тетрадь, - завтра я буду целый день свободен. После занятий. Сможешь придти?
  Венедикт, взволнованный, вскочил со стула.
  - Я обязательно к вам приду. А двойку сегодняшнюю я исправлю, не сомневайтесь.
  - Я и не сомневаюсь. Я вижу, парень ты серьезный, и действительно хочешь стать хорошим детективом. А чтобы стать им, нужны знания. И знания в самых разных областях. А для этого нужно больше читать. Читать дополнительную литературу и специальную и художественную. Только так можно стать профессионалом с большой буквы.
   В коридоре раздался пронзительный звонок на очередной урок.
  - А теперь ступай, у меня сейчас урок. Да, книгу-то забери! Мне она ни к чему. Я ее уже читал.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   Венедикт с нетерпением ждал окончания занятий. На все вопросы Сергея о причине его нервозности, только отмахивался и загадочно молчал, чем еще больше разжигал любопытство друга. Едва прозвенел последний звонок, он вскочил и стремглав выскочил из помещения.
  Почти всю дорогу до дома Воронецкого, Венедикт бежал легкой рысцой. Добежав до нужного адреса, остановился в нерешительности у небольшого частного домика с ухоженным палисадником. Долго стоял, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь постучать в калитку. Решившись, негромко стукнул. Хоть он и не громко стукнул, но дверь сразу распахнулась. Словно Станислав Викторович стоял все это время за дверью и с нетерпением ждал своего гостя.
  Воронецкий пригласил его пройти в дом и зашагал перед ним на правах хозяина. На крыльце он остановился, распахнул дверь и сделал пригласительный жест. Венедикт с некоторой робостью ступил в жилище учителя. В его воображении учитель - это человек особый, практически небожитель, которому неведомы заботы простых людей и живет он не так, как простые смертные и питается экзотической небесной пищей. А тут, стоит перед ним пожилой человек, одетый в старый спортивный костюм с пузырями на коленях, в домашних тапочках на босу ногу. И в комнате очень вкусно пахнет жаренной картошку и еще чем-то. А чем, и не разобраться сразу.
  Венедикт несколько смущенно смотрел на него в непривычном одеянии. Заметив замешательство своего гостя, мужчина весело рассмеялся. Понял в чем причина замешательства.
  -Ты что же думаешь, я в костюме и дома хожу? Да нет, дружок. Я такой же человек, как и все смертные. Дома я хожу, в чем хочу. Это в школе я должен соответствовать высокому званию учителя. А здесь я расслабляюсь. И открою тебе страшную тайну, ем я такую же пищу, что и все смертные. Не смущайся, Венедикт. Я и сам в твои годы считал, что учителя какие-то особенные люди.
   Станислав Викторович похлопал одобряюще по плечу.
  - Проходи, Венедикт, в мое скромное жилище. Я сейчас картошку дожарю, она уже почти готова. Не сомневайся, это одно из блюд, которое я умею хорошо готовить. Мы поужинаем, а потом займемся делом.
  - Ну что вы! Спасибо! Я не хочу есть.
  - И слышать ничего не хочу. Ты еще молодой. Тебе нужно расти. А домой, судя по твоему виду, ты еще не заходил. А следовательно, ты голоден. Я в твои годы постоянно есть хотел. Правда и время тогда было несколько иным. Поскучай недолго, я быстро.
   В ожидании ужина Венедикт подошел к стене, увешанной фотографиями. Здесь были и старые фотографии, слегка пожелтевшие от времени, и совсем свежие. На одной из пожелтевших фотографий его внимание привлек вид молодого бравого офицера с четырьмя маленькими звездочками на погонах. Он был сфотографирован на фоне боевого самолета. Что-то неуловимо знакомое было в облике этого человека.
   Он вздрогнул от неожиданности, когда за спиной услышал голос старого учителя.
  - Это я в 1944 году рядом со своим боевым другом.
  - Вы что воевали и летчиком были? - Венедикт недоверчиво посмотрел на тощую фигуру учителя.
   Учитель, услышав сомнение в его голосе, тяжело вздохнул.
  - Не сомневайся Венедикт. Это - я. Я не всегда был таким, каким ты видишь меня сейчас. Был когда-то и я молодым и здоровым. В годы войны я был летчиком. Вскоре после того, как одним заезжим фотокорреспондентом была сделана эта фотография, в воздушном бою с фашистскими летчиками мой самолет был подбит. Я был тяжело ранен, но мне удалось катапультироваться. Перенес несколько операций. Лишился половины желудка. Много времени провалялся по госпиталям. - Станислав Викторович взял со стола вскрытую пачку папирос. Достал одну, дунул в нее. Да видать сильно. Вылетевший табак веером разлетелся по комнате. Старый учитель, не обращая на этот досадный факт внимания, достал другую, долго разминал ее, не замечая, что из нее сыпется табак на его грудь. Прикурил от спички слегка дрожащими руками. - Выписали меня из госпиталя уже перед самым окончанием войны. На фронт я уже не попал и по ранению был списан с авиации вчистую. А мой боевой друг где-то лежит, гниет в белорусских лесах. Ну да ладно. - Учитель положил руку на плечо Венедикта. - Чего теперь вспоминать о давно минувших днях? Пошли ужинать. А то от голода помрешь, чего доброго.
   Венедикт совсем по-другому стал смотреть на этого худого, по-военному подтянутого, пожилого мужчину. Героическое прошлое учителя кардинально поменяло его мнение о нем.
  - А Вы что, один живете? - спросил Венедикт, едва ворочая зыком в набитом вкусной картошкой рту.
  - Да, Венедикт, - грустно ответил Станислав Викторович. - Сейчас я живу один. Моя жена, которую я очень уважал и любил, умерла три года назад. А дети повырастали, разбежались по всей стране. Но иногда меня навещают. Жаль только, что редко. Да я понимаю. У каждого своя жизнь, свои заботы. У меня уже и два внука есть, - с гордостью проговорил мужчина, вскакивая и подбегая к стене. - Вот, полюбуйся, какие красавцы.
  Венедикт посмотрел на указанную фотографию. На ней были сфотографированы два подростка, стоящие рядом со Станиславом Викторовичем. Одному было лет тринадцать, второму - едва ли пять исполнилось.
  - Эта фотография была сделана уже давно. Старшенький, Сергей, сейчас учится в педагогическом институте на втором курсе, решил пойти по моим стопам. А младшему сейчас четырнадцать. Летчиком мечтает стать. Можно сказать тоже идет по моим стопам. Впрочем, кем они станут не столь уж и важно. Я так считаю, что самое главное в жизни - быть хорошим человеком и любить дело, которым ты занимаешься.
   Покончив с недолгим ужином, Станислав Викторович быстро вымыл тарелки, начисто вытер стол.
  - Оставим лирику на потом. Давай-ка лучше займемся с тобой делом.
  Подойдя к высокому книжному шкафу, открыл застекленную дверцу и, привычным движением поправив на носу сползшие с переносицы очки, начал просматривать корешки.
  - Ага, вот они где! На самой верхней полке оказались, - как бы оправдываясь, проговорил Воронецкий. - Я их столько раз перечитывал, что кажется, знаю их уже наизусть. Давно ими не пользуюсь. Все сведения из них храню в своей голове. - Станислав Викторович легко постучал себя по виску. - Вот они постепенно и перекочевали на верхнюю полку. Венедикт, ты немного моложе меня, и здоровее, не поможешь их достать?
  - Конечно, Станислав Викторович. Нет проблем.
  - Сейчас мы придумаем, на что тебе встать, чтобы, ни дай господь, не упасть.
   Станислав Викторович оглянулся в поисках подходящего предмета. Его взгляд наткнулся на табурет. Он взял его в руки, критически осмотрел и, найдя его достаточно надежным, поставил около шкафа. Похлопал по нему ладонью, пошатал, чтобы убедиться в его устойчивости.
  - Ну, вот, Венедикт. Можно теперь и забираться на него.
   Венедикт задрал ногу и поставил ее на табурет. Станислав Викторович взял его под руки для подстраховки.
  - Станислав Викторович, ну что вы. Что я маленький что ли? Можно подумать, что я первый раз на табурет становлюсь, - с долей обиды проговорил Венедикт.
  - Ничего-ничего, это я так для страховки. Если ты упадешь и ушибешься, я буду чувствовать себя виноватым, - попытался оправдаться старый учитель. Но руку Венедикта отпустил и, отойдя на шаг, замер, раскрыв объятия.
   Венедикт усмехнулся и ловко вскочил на табурет.
  - Станислав Викторович, а можно попросить у вас тряпку какую-нибудь?
  - Зачем тебе тряпка? - удивленно спросил учитель.
  - Тут паук сплел огромную сеть, и сам хозяин сидит в центре, поедает свою очередную жертву, - Венедикт захихикал, - муху, кажется.
  - Нет-нет, Венедикт! Ты не потревожишь паука, если будешь доставать книги?! - встревожился Станислав Викторович.
  - А какие книги доставать?- спросил юноша, поднимая руки.
  - Вон те четыре книги, что стоят справа от тебя, у стеночки.
  - Тогда нет. Паутина с другой стороны, - успокоил Венедикт хозяина.
  - Доставай, дружок, книги, а паука не трогай. Это тоже тварь божья. Не мы дали ему жизнь, не нам ее и отбирать. Пусть живет.
   Венедикт удивленно посмотрел на учителя.
  - "Странный какой-то Станислав Викторович. Паука ему жаль", - подумал он, а вслух проговорил:
  - Хорошо, принимайте книги. Буду подавать по одной. Боюсь, если я все их вытащу, могу не удержать.
   Венедикт доставал книги и по одной отдавал Станиславу Викторовичу. Тот брал книгу и дул на них, вздымая тучи пыли.
  - Они слегка запылились, стоя на высоте. Нет у меня здоровья ухаживать за ними, - оправдываясь, произнес Станислав Викторович. - Но,.. - учитель назидательно поднял указательный палец, поверх очков глядя на внимательно слушавшего его ученика, - от этого прискорбного факта их ценность нисколько не уменьшается.
   От поднятой пыли в носу Венедикта защекотало и он, сморщившись, оглушительно чихнул. Станислав Викторович вздрогнул от неожиданности, но, взяв себя в руки, весело рассмеялся.
  - Вот, твой чих говорит нам, что я абсолютно прав. Ну и будь здоров, на всякий случай.
  - Спасибо, - несколько смущенный своей неловкостью пробормотал Венедикт, спускаясь с табурета.
  Станислав Викторович тряпкой вытер с них пыль и разложил их на столе. Венедикт, вытирая об себя запыленные руки, подошел к столу и с любопытством уставился на книги.
  - Вот, Венедикт та библиотечка, о которой я тебе говорил. - Станислав Викторович с любовью похлопал по ним сухонькой ладонью. - Их, как видишь, немного, но основы знаний по ядам ты из них получишь. Вот этот томик содержит информацию по тем растениям, из которых можно получить яд, - учитель взял в руки достаточно увесистый томик, открыл его, полистал задумчиво. - А в этом томе, - он взял очередную книгу, - ты прочитаешь, как разные яды воздействуют на живой организм. Есть книга и о том, как бороться с отравлением, очень важная книга. А вот эта книга описывает способы получения ядов. Подробности я тебе намеренно не говорю. Если тебе это интересно, прочитаешь обо всем сам.
   Станислав Викторович сложил книги в аккуратную стопку.
  - Станислав Викторович, все, что вы говорите, мне очень интересно. Если вы дадите мне что-нибудь почитать, я с удовольствием это сделаю.
  - Давай так договоримся. Я тебе эти книги дам на время. Ты их внимательно прочитай. Может, сделаешь записи какие-нибудь, если тебя что-то заинтересует. Со временем я тебя не тороплю. Как я тебе говорил, книги эти я знаю почти наизусть.
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
  - Станислав Викторович, - наконец решился спросить Венедикт, - а чем у вас в доме пахнет?
  - Что, неприятный запах?
  - Нет, что вы! Запах приятный, только незнакомый мне.
   Станислав Викторович усмехнулся.
  - Ты домой не очень торопишься? - спросил он.
  - Да нет. А что?
  - Хочу тебе кое-что показать. Никому не показывал, а тебе решил показать. Исключительно из-за того, что ты заинтересовался, насколько я понял, биологией. И как будущему детективу, конечно. Детектив должен много знать из разных областей знаний, чтобы эффективно бороться с преступниками. Ты только, пожалуйста, никому не рассказывай о моей маленькой слабости. Секретного здесь ничего нет, просто не хотелось бы, чтобы все знали, чем я занимаюсь в свободное время. Скажут, совсем из ума выжил учитель на старости лет. А мне этого уж очень хочется. Я свой авторитет годами зарабатывал.
  Станислав Викторович полез в ящик серванта и достал оттуда большой ключ.
  - Вот он, хранитель моих секретов. Пойдем со мной, если ты еще не передумал.
  - Пойдемте, с удовольствием посмотрю на ваш секрет.
  Станислав Викторович с Венедиктом вышли из дома и направились к стоящему неподалеку строению. Дверь его, на удивление Венедикта оказалась открытой. Они вошли в помещение. Станислав Викторович щелкнул выключателем, и яркий электрический свет осветил небольшое помещение. Юноша с любопытством осмотрел место, куда он попал. К его разочарованию в помещении ничего интересного, и тем более секретного, не было.
  Обычный сарай, где хранились, как и у всех, огородный инвентарь, старый сломанный стул, продавленный, обшарпанный чемодан и еще какие-то вещи, которым не нашлось места в доме. Венедикт вопросительно уставился на своего учителя. А Станислав Викторович, не обращая внимания на разочарованного Венедикта, обернулся к дверям, прикрыл их и задвинул внушительных размеров задвижку. Затем подошел к стоящему недалеко от стены шкафу. Он наклонился к нему и, взяв небольшую горизонтальную рейку, повернул ее в вертикальной плоскости на сто восемьдесят градусов. В тишине явственно раздался легкий щелчок. Выпрямившись, Станислав Викторович взялся двумя руками за шкаф и потянул его на себя, шкаф послушно начал двигаться на него. Венедикт с удивлением смотрел на разворачивающееся перед ним представление.
  - Знаешь ли, Венедикт, то, что ты сейчас увидишь очень интересно, но и опасно. Чтобы обезопасить посторонних людей и от соблазна обладать этим, и от беды, мне пришлось сделать такое сооружение, которое исключило бы попадание в помещение посторонних людей, - заговорил учитель, продолжая отодвигать шкаф.
  Венедикт в ожидании необыкновенного приключения, приоткрыв рот, смотрел на манипуляции учителя. Наконец шкаф был отодвинут, и Венедикт увидел на полу ляду погреба, почти такую же, какую он видел у своей бабушки в деревне, когда отдыхал у нее летом два года назад. Только эта была значительно больше размером и выглядела очень прочной. И к тому же в углу ляды был виден металлический кружок, явно закрывающий что-то. Станислав Викторович достал из кармана прихваченный с собой ключ, наклонился, крутанул металлический кружок, и под ним появилась замочная скважина. Вставил ключ в отверстие и Венедикт услышал мягкие щелчки хорошо отрегулированного и смазанного замка. Отперев замок, Станислав Викторович протянул руку к стене, нажал на деревянной стене на сучок. К удивлению Венедикта, сучок мягко вошел в доску. Послышался легкий шум работающего электрического двигателя, и ляда стала медленно подниматься вверх. Вскоре стало видно, что за ней находится широкая массивная лестница, уходящая глубоко вниз.
  - Ну, пошли. Познакомлю тебя со своим секретом, - сказал Станислав Викторович, явно довольный произведенным на Венедикта эффектом.
   Он начал спускаться по лестнице, придерживаясь за перила. Заинтригованный юноша послушно пошел за ним следом.
   Венедикт с трепетом вошел в помещение. Оно было небольшим, но функциональным, оборудованным под химическую лабораторию. На столе стояли микроскопы, колбы, пробирки. Несколько в стороне стоял большой винтовой пресс, а рядом перегонный аппарат. Венедикт с удивлением обернулся к Станиславу Викторовичу.
  - Да здесь же целая лаборатория, - с восхищением проговорил он.
  - Да, здесь я и работаю с ядами. Я долгие годы оборудовал лабораторию. Что-то покупал, что-то пришлось заказывать по разработанным мною чертежам. Ты, Венедикт, можешь смотреть на все сколько тебе угодно. Только прошу ничего не трогать руками. Здесь все, вроде, чисто, но на всякий случай. Береженого бог бережет, говорит народная пословица.
   Венедикт подошел к перегонному аппарату.
  - Знакомая штука. Я такой аппарат видел в деревне, когда отдыхал у бабушки. Это же самогонный аппарат. С помощью такого аппарата мой дед Павел самогонку гнал.
   Станислав Викторович рассмеялся.
  - Да, Венедикт, принцип работы этого перегонного аппарата такой же, как и у самогонного.
  Внимание Венедикта было привлечено к небольшому столику, стоящему у стены, на котором была сваляна большая куча грибов.
  - А, почему в лаборатории грибы? Вы что, и грибник к тому же? - обернулся юноша к учителю.
  - Нет, Венедикт. За грибами я давно уже не хожу. Здоровье не позволяет. Это мне Трофим Кузьмич, сторож наш школьный, по моей просьбе приносит грибы. Ты знаешь Трофима Кузьмича?
   Венедикт вспомнил неопрятного деда, с гривой седых волос на голове и длинной бородой, который жил при школе, в маленькой каморке, выделенной ему недалеко от помещения, где уборщицы хранили свой инвентарь. По ночам дед сторожил здание школы, а днем исчезал, и никто из ребят не знал, где он проводит все дни напролет. Ученики его побаивались, уж больно он был мрачный и нелюдимый. Если с ним случайно встречались, старались как можно быстрее исчезнуть с его глаз долой.
  - Я его помню, хотя ни разу с ним не разговаривал. Очень он сердитый вечно. Мне он кажется нелюдимым.
  - Согласен с тобой. Трофим Кузьмич производит неприятное впечатление. Мне иногда кажется, что за его нелюдимостью стоит какая-то тайна. Но он хорошо выполняет свои обязанности, и нет никакого резона копаться в его прошлом. У каждого своя жизнь. Я ему немного плачу за нужные мне грибы и растения и он всегда с охотой выполняет мои просьбы. В моем доме и пахнет растениями, грибами и еще кое-чем, - загадочно произнес Станислав Викторович и продолжил. - Но об этом немного позднее. Некоторые растения имеют очень приятный запах. Трофим Кузьмич сегодня утром их принес мне свеженькими. Давай поговорим лучше о грибах. Вот, например, как ты считаешь, грибы это растения или животные?
  - Конечно растения, - уверенно сказал Венедикт, вопросительно глядя на Станислава Викторовича, - они же в земле растут, корни имеют и прочее.
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
   Учитель рассмеялся, глядя на Венедикта искрящимися добротой глазами.
  - Ты прав, отчасти. Они действительно растут в земле. Хотя, ради объективности, нужно отметить, что некоторые из них поселяются на деревьях, на кучах различного мусора и так далее. Но у грибов много свойств, присущих животным. Ученые так и не пришли к единодушному мнению, растения это или животные. Пока приняли компромиссное решение выделить грибы в отдельный вид. Но в любом случае они требуют к себе уважительного отношения, как и все, что существует в природе. И это свое право они отстаивают тем, что многие из грибов чрезвычайно ядовиты. Вот этот гриб, я надеюсь, ты знаешь? - Станислав Викторович взял в руки гриб с красной шляпкой и высокой белой ножкой. На шляпке были белые кружочки.
  - Так кто ж его не знает? Это - мухомор.
  - Правильно, Венедикт, это мухомор. А он ядовит?
  - Конечно, ядовит! Когда я в деревне у бабушки отдыхал, она меня всегда ругала, когда я мухоморы в руки брал.
  - И снова ты прав, и снова отчасти. Все зависит от дозы, которую примет человек. У шаманов, пожалуй, всех народов велико значение галлюциногенов - веществ, вызывающих галлюцинации. У многих народов такую роль и играл как раз мухомор, который мы сейчас видим перед собой, способствующий достижению изменённого состояния сознания. Шаманы хорошо знали, какую дозу мухомора, в каком виде и для какой цели нужно принять. Например, шаманы народности хантов при лечении больных соплеменников принимали настой мухомора для того, чтобы не спать три дня, пока душа его пациента странствует к подземному богу. Шаман должен бодрствовать, иначе душа может заблудиться и не вернуться назад, и больной умрёт. А если дозу не соблюсти, употребить больше положенного, то, ты прав, можно сильно отравиться и даже умереть.
  Но есть грибы, которые не стоит даже пробовать. Их яд настолько сильный, что даже минимальная доза приводит к смерти. Самое неприятное, что смерть может наступить и не сразу, а по истечении нескольких часов, суток и даже нескольких недель.
   Станислав Викторович взял со стола резиновые перчатки, надел их и взял с кучи гриб.
  - Вот, посмотри на самого, пожалуй, яркого представителя этого семейства. Это - бледная поганка. Она содержит сильные яды, которые не разрушаются при вымачивании, обваривании и жаренье. Бледная поганка, с красивым латинским названием amanita phalloides, относится к роду мухомор- amanita. Это самый известный и самый опасный из ядовитых грибов. Действующее вещество альфа-аманитин, ингибитор транскрипции. Бледная поганка несет стопроцентную смерть, даже если она не наступит сразу. Смерть обязательно наступит через сутки, через недели и даже месяцы в зависимости от принятой дозы и особенностей организма человека. Она неотвратима. И что самое печальное против этого яда нет противоядия.
  - Станислав Викторович, а запах? Что это так приятно пахнет? Я чувствую какой-то запах кроме запаха цветов и грибов.
   Воронецкий рассмеялся, хитро посмотрел на своего ученика.
  - Венедикт, ты читал роман немецкого драматурга и прозаика Патрика Зюскинда "Парфюмер"?
   Венедикт смутился.
  - Нет, в папиной библиотеке я эту книгу видел, но по названию решил, что это книга о парфюмерии какой-то. А этот вопрос меня совсем не интересует.
   Воронецкий подошел к небольшой полке на стене и до-стал оттуда книгу.
  - Вот эта книга. К своему позору, я тебе признаюсь, что эту книгу я открыл совсем недавно. И знаешь, она меня увлекла. Это история одного серийного убийцы в старой Франции. Но меня она увлекла не как история убийцы-маньяка. Если внимательно, не спеша читать ее, то можно много узнать о технологии получения различных ароматов. И эти ароматы, в основном, получались из растений, которые растут вокруг нас. Надо только знать, из каких растений можно получить тот или иной аромат. Вот в своей импровизированной лаборатории я и пытаюсь повторить некоторые способы получения ароматов, описанные в этой книге. И с гордостью могу констатировать, что некоторые успехи у меня есть. Вот совсем недавно я проводил опыты по получению розового масла. Представляешь, вот в этот самогонный аппарат загружаешь лепестки роз, добавляешь немного воды и начинаешь варить всю эту массу. И через некоторое время вот по этой трубочке, - Станислав Викторович с любовью погладил стеклянный змеевик, - начинает сначала по капелькам, а потом непрерывной струйкой начинает литься конденсат. Этот конденсат я собираю вот в эту колбу. Сначала он выглядит мутным, но потом, постояв в тенечке, он начинает постепенно расслаиваться, и сверху появляется тоненькая пленочка масла. Если аккуратно отделить ее от жидкости, получается чистое розовое масло.
   Воронецкий в волнении подошел к одной из полок и достал маленький пузырек с желтой маслянистой жидкостью на самом донышке.
  - Вот оно, - с пафосом проговорил он, держа пузырек двумя пальцами. Немного огорчает тот факт, что, чтобы получить такое ничтожное количество масла, я был вынужден переработать огромное количество лепестков роз. Но, - Станислав Викторович поднял палец свободной руки, - результатами своих опытов я вполне доволен. Эти ароматы ты и чувствовал в моем жилище.
  - Очень приятные запахи.
  - Спасибо за высокую оценку моего скромного труда, - с усмешкой проговорил Станислав Викторович, - но мы что-то ушли от цели нашего разговора. Вернемся к ядовитым растениям. Ты, конечно, не слышал о гельземине? - получив согласный кивок юноши, воодушевленно и даже с некоторым пафосом продолжил. - А между тем это замечательное растение с точки зрения использования его в качестве яда. Gelsemium sempervirens - растение с желтыми цветами. Оно вечнозелено и его душистые цветы появляются ранней весной. Оно очень ядовито. В особенности ядовита кора его корней. В былые времена в некоторых странах в небольших количествах его использовали в качестве наркотика, заменяющего опиум. А стоит ненамного превысить дозу, гельземин превращается в яд. Он вызывает паралич двигательных нервов, сердечная мышца перестает работать и отравленный умирает.
  - А противоядие у этого яда есть?
   Станислав Викторович удовлетворенно посмотрел на своего слушателя.
  - Молодец, Венедикт, вопрос очень актуальный. Да, у этого яда, в отличие от яда бледной поганки, есть противоядие. В их качестве используют возбуждающие средства - Belladonna, Digitalis и другие. Впрочем, все, что я тебе сейчас говорю, есть в тех книгах, которые ты у меня взял почитать. Так, что, если тебе это интересно, изучай литературу.
   Венедикт был непривычно молчалив. Он внимательно слушал своего учителя. Его мозг, как губка, впитывал все, что он ему рассказывал.
  - Что-то мы с тобой, Венедикт, разболтались. Тебя уж, наверно, дома заждались. Но напоследок я тебе скажу, как будущему детективу, - Станислав Викторович смотрел на своего ученика пронзительно и серьезно, - если для расследования у тебя не будет хватать данных, включай свою интуицию. Часто интуицию называют шестым чувством у человека. И я склонен согласиться с этим. Иногда интуиция помогает совершать такие поступки, которые не объяснимы с научной точки зрения. Имей это в виду.
  Венедикт в нерешительности взглянул на учителя.
  - Венедикт, я смотрю, тебя мучит какой-то вопрос. Может я смогу удовлетворить твое любопытство?
  После долгих и мучительных размышлений над вопросом, который мучил его долгие месяцы, Венедикт нерешительно спросил Воронецкого:
  - Станислав Викторович, как вы думаете, на свете есть ведьмы?
   Учитель удивленно посмотрел на своего ученика.
  - Венедикт, ты задал мне очень сложный вопрос. Мне кажется, на него нет однозначного ответа. Сколько людей ты будешь опрашивать, столько и противоречивых ответов ты будешь получать. Если хочешь узнать мое мнение, то я считаю, что в нашей жизни что-то такое мистическое есть. По сути, мой юный друг, мы очень мало знаем об окружающем мире. Мне кажется, что рядом с нами еще много различных тайн и познавать их предстоит вам, молодым.
  Я понимаю, что ты ждешь от меня конкретного ответа. Отвечаю, я считаю, что ведьмы есть, хотя, как ты понимаешь, доказательств этому у меня нет. А твое мнение по этому вопросу?
  Венедикт задумчиво помолчал.
  - Я считаю, что ведьмы есть. И мне кажется, что я совсем недавно столкнулся с одной из них.
   Воронецкий, полный тревоги за своего ученика, посмотрел на Венедикта.
  - Может, ты хочешь рассказать мне об этом?
  - Станислав Викторович, не сегодня. Я пока не готов к этому разговору. Но когда-нибудь я вам все расскажу.
  - Хорошо, Венедикт. Когда будешь готов поделиться со мной, можешь рассчитывать, что в моем лице ты найдешь и преданного слушателя и искреннего советчика.
   Прощаясь, Станислав Викторович протянул ему руку. Смутившись, Венедикт протянул ему свою. Он посчитал, что это рукопожатие - залог их долгой и плодотворной дружбы.
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  Весь учебный год Венедикт с упоением занимался своими любимыми предметами, в числе которых, после более близкого знакомства со Станиславом Викторовичем, стала и биология. Сколько упоительных вечеров провели они в лаборатории Воронецкого, извлекая масла из различных растений, смешивая их в различных пропорциях и с гордостью отмечая получение новых, каких-то экзотических запахов. Книги, предложенные старым учителем, Венедикт зачитал до дыр. Обладая великолепной памятью, вскоре о растениях он знал не меньше своего учителя. И иногда, в пылу работы позволял себе спорить со Станиславом Викторовичем, доказывая свою правоту, впрочем, даже не замечая своей бестактности. Учитель никогда не обижался на своего ученика, и даже более того, с удовлетворением отмечал, как вырос уровень знаний юноши.
  А после работы они шли в дом, садились за большой обеденный стол и под неспешное чаепитие говорили обо всем на свете. Благодаря этим беседам, Венедикт познавал жизнь во всех ее проявлениях. Здесь он научился состраданию к людям и всему живому, культуре общения с людьми.
  Вот только к вопросу о существовании ведьм они больше не возвращались. У Венедикта не поворачивался язык рассказать своему уважаемому пожилому учителю обстоятельства, при которых он встретился с ведьмой, а Станислав Викторович посчитал, что нетактично выпытывать их у юноши.
  В десятом классе произошло одно событие, о котором и по истечение многих лет Венедикт вспоминал с неохотой и с чувством стыда.
  В классе стоял тот негромкий шум, который всегда возникает, когда собирается вместе большое количество подростков. До Венедикта доносились хихиканье девчонок с соседнего стола, громкий шелест листаемых страниц. Он негромко переговаривался со своим другом Сергеем Уваровым, обсуждая результаты вчерашней игры городской футбольной команды.
  Дверь в классную комнату отворилась и в проеме возникла мощная фигура директора школы, Василия Ивановича Баева. Ученики вскочили и замерли, напряженно ожидая появления нового лица. Еще до урока физики все знали, что их прежняя учительница ушла в декретный отпуск, и вместо нее преподавать будет новая Следом за директором в класс робко вошла невысокая худенькая девушка с большими очками на остреньком носике. С короткой прической, одетая в легкую полупрозрачную блузу, заправленную в короткую пышную юбочку, едва доходившую до колен, она больше напоминала ученицу старших классов.
  Василий Иванович вытащил большой в клетку носовой платок, вытер пот со лба, прокашлялся и, строго глядя на притихший в ожидании класс, начал громко говорить:
  - Товарищи, Валентина Романовна ушла в долгосрочный отпуск. На время ее отсутствия физику вам будет преподавать Светлана Алексеевна Шуева. Она же будет у вас классным руководителем.
   Директор с сомнением взглянул на притихшую учительницу. Кашлянул смущенно. Молодая учительница от его взгляда вся съежилась и стала еще меньше.
  - Если кто-нибудь попытается использовать молодость Светланы Алексеевны в своих корыстных целях, - Василий Иванович рукой изобразил в воздухе хитрую загогулину, - тот будет иметь дело со мной. А этого я вам никому не пожелаю. - Он помолчал, обдумывая, что бы еще сказать, но ничего в голову не приходило, поэтому он решил, что его вступительное слово на этом можно и завершить. Он обернулся к притихшей учительнице. - Светлана Алексеевна, если у вас с этими оболтусами возникнут проблемы, немедленно обращайтесь ко мне. А я уж найду на них управу, - он грозно посмотрел на учеников. - Прошу вас, Светлана Алексеевна,
  можете начинать урок, не буду вам мешать. А вы, - он обернулся к классу, - чтобы слушались и не создавали проблем мне, Светлане Алексеевне и себе.
   Он погрозил пальцем притихшему классу толстым пальцем и, стараясь ступать неслышно, что ему плохо удавалось при его богатырской комплекции, вышел из помещения.
   Венедикт с любопытством рассматривал новую учительницу, пока та, зачитывая в алфавитном порядке фамилии, знакомилась со своими подопечными. Услышав свою фамилию, нехотя встал, а получив разрешение сесть, сел с грохотом на стул, чем вызвал смешки по всему классу. Он оглянулся, показал кулак наиболее развеселившимся одноклассникам. Ребята сразу прекратили смеяться. Связывать с этим здоровяком никому не хотелось. Исход разборок был явно в пользу Струкачева. В классе наступила тишина и учительница, дочитав список своих новых подопечных, приступила к изложению нового материала.
  - " М-да, наша новая учительница, как женщина - никакая. И это по моему любимому предмету. Пигалица какая-то. То ли дело была Валентина Романовна. Вот это женщина. Приятно было на нее посмотреть", - размышлял Венедикт, вполуха слушая изложение материала.
  Его размышления были прерваны ударом под бок локтем его соседа. Сергей наклонился к уху и горячо зашептал:
  - Что, Веня, слабо тебе окучить нашу новую училку?
   Венедикт презрительно взглянул на друга.
  - Сергей, еще не родилась на свете та женщина, которая мне откажет, - с гордостью проговорил Венедикт, сам, впрочем, не очень-то веря своим словам.
  - Да ладно, вырос у нас в городе сексуальный гигант, неотразимый мачо!
  - Спорим, что в течение полугода, она станет моей.
  - Давай. А на что?
  - Если я проиграю, я ставлю тебе пузырь коньяка, если ты - отдаешь мне свой новый диск группы MERCIFUL FATE.
   Уваров почесал затылок.
  - Ладно, я согласен.
   Они ударили по рукам, и Венедикт стал искать подходящего повода, чтобы осуществить свой замысел. Вскоре такой случай представился.
  Девятые и десятые классы школы были взбудоражены. По школе пронесся слух, что в середине ноября состоится традиционный осенний бал, на который приглашаются ученики старших классов. Девушки принялись живо обсуждать фасоны платьев, юноши решали, сколько алкоголя, какого, нужно незаметно пронести в школу и где бутылки спрятать до поры до времени, чтобы бдительные учителя не обнаружили эти стратегические запасы.
   Накануне бала к Венедикту подошла Надежда Синева, одноклассница, давно и безнадежно, как она считала, влюбленная в Венедикта.
  - Веня, ты уже решил, с кем будешь танцевать на балу?
   Венедикт, сделав кислую физиономию, с усмешкой посмотрел на одноклассницу.
  - А что, у тебя есть предложения?
   Девушка, смутившись, взглянула в глаза юноши. Справившись с волнением, смело проговорила:
  - Да, Струкачев, есть. Я хотела предложить свою кандидатуру.
  - Надька, ну ты даешь. Ну, какая ты дама сердца? Ты же Синева, и этим все сказано.
   От его слов девушка вспыхнула от смущения и негодования. Она резко повернулась и выбежала из класса, едва сдерживая душившие ее рыдания. Она забежала в туалет и долго стояла у окна, размазывая слезы по щекам.
  - "Я тебя, бессердечный, сама приглашу на танец. Ты не посмеешь мне отказать прилюдно", - размышляла девушка, вглядываясь невидящим взглядом в грязное окно туалета. - "Почему я полюбила это чудовище? У него же вместо сердца в груди - кусок льда. Мало ли вокруг красивых парней?", - негодовала она. - "А я люблю Венедикта, будь он не ладен", - и слезы полились с усиленной силой.
   Вот, наконец, и долгожданный бал. Взволнованные девушки, которым впервые в жизни учителя официально разрешили пользоваться косметикой, в красивых вечерних платьях, в туфлях на высоких каблука стояли группками, о чем-то горячо переговариваясь в ожидании начала танцев, с любопытством оглядывались, подбирая себе партнеров среди ребят параллельных классов. Своих ребят они старались не рассматривать в качестве ухажеров. Разве что Струкачева и, быть может, Уварова. Но это запасной вариант. Чужие ребята все-таки предпочтительнее.
  
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  Юноши по очереди с загадочным видом куда-то исчезали и появлялись вскоре, тщательно стараясь не дышать на учителей и скрывая лихорадочный блеск глаз. Лишь внимательный опытный взгляд мог увидеть, что ребята навеселе.
  Учителя, выделенные для обеспечения порядка на балу, одетые по-праздничному, с красными повязками на рукавах стояли группой и о чем-то негромко беседовали. Среди них была и Светлана Алексеевна, держащаяся несколько обособленно, одетая в новую полупрозрачную шелковую блузку, короткую светлую юбку и туфельки на высоком каблуке. Выглядела она в этой группе человеком случайным, которой место было среди десятиклассников. Старые учительницы неодобрительно посматривали на молодую коллегу, вырядившуюся не к месту вызывающе. До Шуевой доносились их осуждающие шепотки, но она, успокаивая себя, решила, что это они от зависти к ее молодости, привлекательности, и с любопытством рассматривала веселящуюся молодежь. Как она хотела сбросить с себя личину неприступности, строгости, снять с себя красную повязку и присоединиться к девчонкам подопечного класса, откуда доносились веселые девичьи голоса и заразительный смех. Светлана Алексеевна улыбнулась своим крамольным мыслям. И ее синие глаза заискрились под линзами очков.
  Динамики на стенах вздрогнули, и чей-то мужской, хорошо поставленный голос, торжественно объявил о начале осеннего бала. Забыв выключить микрофон, загадочный ведущий выругался на грани приличного, послышался какой-то стук, потом кашель и вскоре динамики захрипели надрывно и с них понеслась медленная музыка, приглашающая присутствующих на вальс. Учителя разошлись по определенным им местам. Светлана Алексеевна прошла через весь зал, ловко уворачиваясь от танцующих пар, и, прислонившись к стене, с завистью смотрела, как ребята разбирали своих одноклассниц и кружили их по залу под чарующие звуки вальса.
  Синева глазами начала искать Венедикта. Найдя среди одноклассников, засмущалась, зарделась. Как же ей хотелось, чтобы ее пригласил на танец этот высокий широкоплечий парень. Как ей хотелось почувствовать на своей спине его сильные руки. Она, решившись, сделала шаг, второй, чтобы самой пригласить Венедикта на танец. Но Венедикт неожиданно отдалился от ребят и направился в сторону Светланы Алексеевны. Подойдя, он сделал полупоклон и галантно пригласил учительницу на танец.
  - Струкачев, вам, что не хватает одноклассниц, что вы приглашаете на танец учительницу? - спросила изумленная Шуева.
  - Почему не хватает,- нагло разглядывая девушку, заявил Венедикт. - Одноклассниц хватает, но я хочу пригласить вас.
   Женщина от его слов неожиданно смутилась. В мгновение ока перед ней пронеслась вся ее неустроенная жизнь, неудачное замужество за однокурсником, горькое одиночество вечерами и долгие бессонные ночи в холодной постели. Светлана Алексеевна беспомощно оглянулась, но в зале никому не было дела до Венедикта и ее. А юноша уже протягивал к ней свою сильную руку, глядя ласковыми голубыми глазами. Она еще раздумывала над приглашением, а ее рука, помимо ее воли, уже тянулась к кавалеру. Юноша смело положил руку на ее талию, взял левой рукой ее руку и они в танце закружились по залу.
  Венедикт нежно, но настойчиво, преодолевая сопротивление, прижимал ее к себе, чувствуя, как упираются в него небольшие, по-девчоночьи неразвитые груди учительницы. Светлана Алексеевна сначала с удивлением на него посмотрела. Но увидев решительное лицо Венедикта, испугалась, запаниковала. Она уперлась руками в его грудь и хотела отодвинуть его от себя. Но это было равносильно тому, чтобы отодвинуть от себя скалу. Венедикт, как бы не замечая ее сопротивления, спокойно вел свою партнершу по залу под звуки музыки, несшейся с динамиков.
  Светлана Алексеевна почувствовала, как в ее живот уперлось что-то твердое и одновременно гибкое, упругое. Когда она поняла, что это, ее лицо залила краска стыда.
  - "Боже мой, что я делаю? Так нельзя! Ведь я учительница, а он мой ученик. Это безумие", - твердила она про себя, а ее тело, вопреки разуму хозяйки, отзываясь на призыв юноши, прижималось к нему все плотнее и плотнее, совершенно не оставляя свободного пространства для отступления.
  Но вот затихли звуки танца, и Венедикт взял Светлану Алексеевну под руку и решительно повел ее по полутемным пустынным коридорам до учительской. Светлана Алексеевна сделала робкую попытку воспротивиться, но, встретив решительное сопротивление, подчинившись силе и воле возбужденного юноши, безропотно позволила вести себя.
   За ними, скрываясь в тени, избегая освещенных мест, двигалась, сгорая от ревности, Надежда Синева. Когда они вошли в учительскую, и до ее слуха донесся щелчок закрываемого замка, Надежда замерла в нерешительности, а потом на носочках начала медленно приближаться к дверям.
  В этот поздний час учительская была пуста. Венедикт взял на руки учительницу, положил ее на стол, приподнял юбку и, сняв трусики, раздвинул ей ноги. Светлана сделала попытку воспротивиться притязаниям ученика, но волны желаний уже захлестнули несчастную женщину, лишили ее остатков воли к сопротивлению. Она простонала сквозь стиснутые зубы и позволила молодому ловеласу делать с ее телом, что ему угодно. Венедикт поднял ее ноги и положил их себе на плечи, перед ним открылись места, которые женщины тщательно скрывают от посторонних. Венедикт нежно погладил их и почувствовал, что его рука стала мокрой. Он поднес мокрую ладонь к носу и понюхал. Его ноздри напряглись, когда он почувствовал запах женской плоти, которую он уже познал с Вероникой. Он вдыхал и вдыхал в себя воздух, наслаждаясь этим неповторимым ароматом. Весь его организм взбунтовал, требуя немедленного удовлетворения желания. Не выдержав этих сладостных мук, он резко вошел в нее и, взяв женщину за бедра, начал двигать ее по столу. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
  Надежда подошла к дверям и, припав к ним всем телом, затаила дыхание и прислушалась. Она сначала услышала за ним неясные звуки. А потом до нее донеслись ритмичные постукивания стола о стену. Через некоторое время из-за дверей донесся стон сладострастия. Сначала нежный, женский, потом с надрывом, усилием воли сдерживаемый, мужской. И вдруг наступила тишина. Лишь неясный шорох за дверями и звуки поцелуев, выдавали, что там кто-то есть. Потом донесся шепот. Так могут шептать только любовники, объединенные одной на двоих страстью. Надежда закрыла свой рот рукой, чтобы не закричать от негодования. Парень, которого она любила больше всего на свете, изменяет ей. И с кем, с учительницей!
  Она снова припала к дверям. Шепот затих, и снова донеслось приглушенное дверью равномерное постукивание стола о стену, сопровождаемое частым дыханием любовников и страстными женскими стонами. Теперь оно длилось значительно дольше, и завершился женским вскриком, тщетно заглушаемым поцелуем, потом еще один, еще. И только потом тишину разорвал сдерживаемый стон юноши, освободившегося от переполняющей его молодое тело сексуальной энергии.
  
  
  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
  Надежда, не выдержав этих пыток, отпрянула от двери и почти не скрываясь, бросилась в зал, где продолжалось всеобщее веселье. Новостью, едва сдерживаясь от ярости, и трясясь от нахлынувшего сексуального возбуждения, она поделилась со своей подругой Людкой Ляховой. Та по большому секрету рассказала своей соседке по парте Вере Курочкиной. И на следующий день вся школа знала, что Струкачев на балу переспал с учительницей.
  Когда эти сведения дошли до директора школы Баева, тот пришел в ярость. За все годы, что он работал в школе, такой вопиющий случай произошел впервые. Поразмыслив над случившимся, он пригласил в кабинет Шуеву. Молодая учительница, вся дрожа от страха, робко вошла в приемную. Секретарша Анастасия с любопытством открыто разглядывала столь необычным способом провинившуюся учительницу. Светлана Алексеевна смутилась и тихонько постучала в кабинет.
  - Войдите, - прогрохотало из кабинета.
   Светлана Алексеевна вздрогнула от испуга и втянула голову в плечи. Так она и вошла в кабинет, низко наклонив втянутую в плечи голову и глядя перед собой через толстые линзы очков.
  - Присаживайтесь, Светлана Алексеевна, - кивнул Василий Иванович на стул, стоящий у стола напротив него.
   Молодая учительница подошла к стулу, робко присела на самый краешек и, сложив руки на коленях, уставилась на директора. Директор долго, молча, рассматривал провинившуюся девушку. Светлана Алексеевна под его взглядом заерзала на стуле. На ее глазах выступили слезы и потекли по щекам. Она судорожно выхватила платок из кармашка и, сняв очки, промокнула мокрые щеки.
  - Ну, Светлана Алексеевна, рассказывайте, как это все произошло! Что, Струкачев вас изнасиловал? - едва сдерживая гнев, проговорил Василий Иванович.
  - Нет.
  - Нет? Выходит это вы соблазнили молодого человека? Второго-то варианта здесь быть не может.
  - Выходит так, - обреченно пробормотала учительница.
   Василий Иванович схватил со стола карандаш и начал постукивать им по письменному прибору. Это постукивание карандашом все учителя хорошо знали, и оно свидетельствовало, что директор находится на высшей точке ярости.
  - Светлана Алексеевна, когда соблазняли этого великовозрастного малыша, вы чем и о чем думали? Забыли, что вы являетесь учительницей, должны быть для всех примером? Что вы из школы устроили, извините за натурализм, бордель!
   От этих его слов Светлана Алексеевна зарыдала, сняв очки и закрыв глаза платком. Из-под платка едва доносились с трудом сдерживаемые рыдания.
  - И потом, вы понимаете, что своими непродуманными, легкомысленными действиями подставили школу? Где я найду преподавателя физики в разгар учебного года? Ну, надо же немного и о коллективе думать, не только о своей похоти, - почти прорычал директор.
   Шуева закрыла глаза и молила бога, чтобы весь этот кошмар закончился скорее. Пусть будет любой исход, только скорее.
   Василий Иванович с сожалением смотрел на учительницу. В глубине души он понимал, в какое щекотливое положение она попала. И он понимал, что она не смогла бы стать инициатором этой связи. Она слишком скромная для этого. Этот молодой повеса, наверняка, соблазнил несчастную женщину. А учительница просто выгораживает его. Но и принимать решение нужно. Этот вопиющий случай уже сегодня станет известен РОНО. В школе всегда найдется радетель за нравственность, и его не поймут, если он все спустит на тормозах. Василий Иванович в раздражении бросил карандаш на стол.
  - Светлана Алексеевна, вот вам лист бумаги, вот ручка, пишите мне заявление на увольнение по собственному желанию. Сдается мне, что вы благородно выгораживаете Струкачева, берете всю вину на себя. Мне вас искренне жаль. Постараемся обойтись для вас малой кровью. Может, вас не тронут правоохранительные органы за соблазнение малолетки, если вы уволитесь. Будет еще лучше для вас уехать, не медля, куда-нибудь подальше от нашего города. Это я вам ни как директор советую, а как старший товарищ. Все-таки я больше вашего имею опыта. А я начну искать человека на ваше место. Я пока не представляю, удастся ли это мне в разгар-то учебного года? - Баев сокрушенно махнул рукой.
   Шуева еще больше покраснела, ее щеки пылали румянцем смущения.
  - Спасибо Василий Иванович за совет. Я так и сделаю, - пролепетала она.
   Светлана Сергеевна написала заявление и выскочила из школы, стараясь не попадаться никому на глаза. Когда она спускалась по лестнице, она увидела Струкачева, который спешил на очередные занятия, не подозревая еще, какие события происходили в школе в его отсутствие. Она метнулась было в сторону, но Струкачев, увидев заплаканное лицо учительницы, окликнул ее. Пришлось ей подойти к нему.
  - Светлана Алексеевна, что случилось? Почему вы плачете? - преодолевая вполне объяснимую робость, поинтересовался он.
   Пришлось ей рассказать, что произошло у нее с директором.
  - Но ты не бойся, Венедикт! Тебе, надеюсь, ничего плохого не сделают. Я всю вину за этот случай взяла на себя, - учительница глазами, полными слез, смотрела на своего малолетнего любовника. - У тебя все будет нормально. Если что, папа тебе поможет. Он человек известный в городе, его послушают.
  - А как же вы?
  - Я?.. Да ничего, я написала заявление на увольнение, Василий Иванович его при мне подписал, и сегодня же я уеду из города. Меня здесь ничего теперь не держит. Я ведь детдомовская. У меня на всем свете нет ни одной родственной души. Устроюсь на работу в другом городе. Страна у нас большая, - она через силу улыбнулась. - Я не пропаду, я сильная. Жизнь меня научила быть такой.
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  
   Венедикт с тревогой смотрел на девушку. Как он жалел о содеянном! Он своими действиями сломал жизнь этой несчастной девушке, и теперь его терзали муки совести.
  - "Что теперь с ней будет? Могу ли я чем-нибудь ей помочь?" - размышлял Венедикт, с сожалением глядя на девушку.
  - Венедикт... - прервала его размышления Светлана Алексеевна, на мгновение замолкла, тряхнула головой, разметая короткие волосы, улыбнулась неожиданно сквозь слезы, смело взглянула на него, - спасибо тебе, что напомнил мне о том, что я женщина. Не переживай, все будет хорошо. Счастья тебе и прощай, - она приподнялась на носочки и, поцеловав его в щеку, быстро пошла прочь.
   Венедикт грустно смотрел вслед уходящей девушки. Когда Шуева скрылась за поворотом, он тяжело вздохнул и, низко наклонив голову, едва передвигая ноги, побрел в школу. Он едва преодолевал желание броситься вслед и что-нибудь сейчас же совершить, такое, необычное, грандиозное, что повернет время вспять. И тогда он, как обычно, придет в класс, сядет за стол рядом со своим другом Сергеем и начнет с нетерпением ждать начала своего любимого предмета. В положенное время прозвенит звонок и в помещение, в своей не очень модной и не очень новой одежде, войдет Светлана Алексеевна, поздоровается с учениками негромким, с такой приятной хрипотцой, голосом и начнет излагать очередной материал, постепенно воодушевляясь, забывая о мелких бытовых проблемах. И ее глаза радостно засверкают, когда она, на секунду прервав изложение, услышит в классе тишину, и, бросив исподтишка взгляд на учеников, увидит, с каким напряженным вниманием молодые люди ее слушают, с молодым энтузиазмом идя по стопам ее рассуждений. И видя их внимание, она еще больше воодушевится и их почти интимное единение прервет лишь равнодушный звук звонка.
  И от всех этих мыслей Венедикт остановился в нерешительности, оглянулся на шагающих рядом учеников и с болью осознал, что он ничего не может изменить. Что, как это ни печально, время не воротишь вспять. И сделанного уже не вернешь. Окинув грустным взглядом постепенно пустеющий школьный двор, Венедикт шагнул в прохладную темень школы.
  Василий Иванович сидел в пустом кабинете и грустно размышлял о судьбе девушки. Встряхнув копной седеющих волос, он вызвал секретаршу.
  - Ольга, Шуева написала заявление об увольнении по собственному желанию. Я его вынужден подписать. Напиши приказ об увольнении и ко мне его на подпись. И вызови ко мне Струкачева, пожалуйста.
   Никого не замечая, глубоко погруженный в свои переживания. Венедикт шел по коридору к своему классу. За его спиной громко хлопнула дверь, и звонкий женский голос его окликнул. Венедикт от неожиданности вздрогнул, резко остановился, обернулся. В дверях директорского кабинета стояла его секретарша Ольга.
  - Струкачев, зайди к Василию Викторовичу. И срочно.
   Венедикт безропотно развернулся и зашел в приемную. Сняв куртку, он постучал в кабинет директора.
   Баев смотрел на стоящего у дверей юношу, и его одолевало желание снять ремень и отходить, как следует этого балбеса по пятой точке. Да так, чтобы он долгое время, садясь, вспоминал полученный урок. Но нельзя! Педагогика этого не приветствует.
  - Проходи смелее, Струкачев. Что ты замер у двери, - с трудом отбросив прочь крамольные мысли, - почти спокойным тоном проговорил Баев.
   Венедикт послушно подошел к столу и сел на стул, на котором совсем недавно сидела Светлана Алексеевна, и так же как она, сложил на коленях руки, не зная, чем их занять.
  - И что же прикажешь теперь с тобой делать, а? Ты понимаешь, что тебе осталось учиться полгода, а ты устраиваешь такие фортеля? Это ж надо было додуматься до такого! Соблазнил неопытную молодую женщину. Дал волю своим молодым гормонам. Нашелся у нас в школе Казанова доморощенный, - постепенно выходя из себя, почти шипел директор. - И что прикажешь мне с тобой делать? Выгнать тебя из школы, к чертовой матери. Чтобы следующий раз головой думал, а не тем самым местом, - Василий Викторович схватил со стола карандаш и начал им стучать по письменному прибору.
   Венедикт сидел, молча, уставившись в пол.
  - Что молчишь? Как шкодить, так ты мастак, а как ответ держать, так молчишь, как рыба об лед.
   Венедикт встрепенулся, поднял голову и взглянул на бушевавшего директора.
  - А что вы хотите от меня услышать? Подробности, как я ... - Венедикт вдруг замолчал, не решаясь произнести директору откровенные слова. Он старался говорить спокойно, тщательно скрывая бушевавшую в его душе бурю. Только его глаза сузились, смотрели на директора остро и пылали неприкрытым гневом.
   Директор смутился от слов Венедикта, не находя ответа на этот прямой вопрос. Действительно, что он хотел бы услышать от нашкодившего ученика? Он открыл ежедневник и, не глядя на него, пробормотал:
  - Завтра в десять часов я прошу прибыть ко мне в кабинет твоего отца. Так ... записываю в ежедневник, чтобы ничем это время не занять случайно, - успокаиваясь, сказал Василий Викторович и его карандаш бодро забегал по бумаге, Послушаем, что думает по поводу твоих приключений твой уважаемый родитель. Заодно посоветуемся, что с тобой делать дальше. Все, Струкачев, с тобой наша беседа закончилась. Сгинь с глаз моих долой. Иди на занятия.
   Венедикт встал и, попрощавшись, вышел из кабинета.
   В каком русле протекала беседа директора и отца, неизвестно. Отец пришел с работы неожиданно рано. Он зашел в комнату Венедикта, долго стоял, молча, не зная, как приступить к разговору со своим великовозрастным сыном на такую щекотливую тему. Решившись, провел рукой по своим длинным, почти до плеч, волосам.
  - Венедикт, ну, ты ... Как же ты мог-то так поступить? Ты понимаешь, что своим поступком ты сломал жизнь молодой женщине?
  - Понимаю, - пробормотал Венедикт, не смея поднять глаза на отца.
  - Понимает он! Это же надо до такого додуматься! С учительницей он переспал! За такие дела выпороть бы тебя как следует, чтобы ты, когда садился, всегда вспоминал о своем проступке, - зашелся в едва сдерживаемом гневе отец. - Да уж поздно, пожалуй, - он критически посмотрел на сына, который был уже выше его ростом. - Выросло дитятко с коломенскую версту, а ума не нажил, - медленно успокаиваясь, закончил он.
   Он, заложив руки за спину, тяжело заходил по комнате, обдумывая, чем еще можно пронять своего ребенка, но в голову, как назло, ничего путного не шло. Все умные фразы, которые он приготовил по пути с работы домой, куда-то бесследно исчезли. Так ничего и не придумав оригинального, он остановился, взглянул на отпрыска исподлобья.
  - Венедикт, ты-то, что можешь сказать по этому случаю?
   Венедикт вздохнул обреченно.
  - Что тут можно сказать? Теперь я понимаю, что поступил опрометчиво. К сожалению, никто не в силах изменить ситуацию. Что произошло, то произошло. После совершенного приходится воспринимать это как данность. Папа, поверь, я сделал для себя соответствующие выводы. Обещаю, что ничего подобного больше не произойдет.
  - Хорошо, что ты все осознал, сынок. Пойми, прежде чем что-либо совершить, всегда думай, к каким последствиям это приведет. Если надо что-то сделать, бери паузу, подумай, не спеша. И тогда решение придет. Но это решение будет продуманным, и ты будешь знать его итог, будешь к нему готов, - отец, подойдя к сыну, ободряюще похлопал его по плечу.
   Венедикт глазами, полными благодарности, взглянул на отца. Как же он был ему признателен за чисто мужской разговор, без ненужных сейчас эмоций, истеричных криков, и тем более, угроз.
  - Только обдуманно принимая решение можно достигнуть высоких результатов. И давай на этом прекратим этот разговор. Ты у нас парень умный, думаю, ты в состоянии сделать правильные выводы. А сейчас, пойди-ка, дорогой на кухню и приготовь нам что-нибудь на ужин. Пока нашу маму дождемся, с голоду еще помрем, - сказал отец, считая, что воспитательную работу с сыном он уже закончил.
   В другое время Венедикт, может, и покочевряжился бы, но чувствуя за собой вину, и одновременно благодарность отцу за мудрую воспитательную работу, понуро побрел на кухню готовить ужин. Венедикт готовил ужин и с тяжелым сердцем размышлял о своем поступке.
  - "Чтобы я еще когда-нибудь связался с женщинами. Да никогда! Не знаю, что на меня нашло. Этот Серега еще со своим спором. Ну, выиграл я этот дурацкий спор, а жизнь человеку переломал всю. Нет, в подобную ситуацию я больше никогда не попаду", - терзал себя юноша.
   Ужин прошел в напряженном молчании. Правда, когда ужин был закончен, отец вдруг предложил ничего не говорить маме, чтобы не расстраивать ее.
  Его оставили закончить школу. И вскоре наступившие новогодние праздники поспособствовали тому, что эта неприятная история вскоре забылась. По крайней мере, о ней стали вспоминать разве что по случаю.
  
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  
   Лейтенант Зимин, заступив на дежурство по отделу милиции, проводил командование и, заварив покрепче чай, сидел за столом, просматривая купленный в соседнем киоске журнал "За рулем". Ничто не предвещало каких-либо происшествий. В отделе стояла тишина, лишь слышно было, как в туалете убаюкивающе журчит в унитазе вода.
  Около полуночи в отделе милиции громко зазвонил телефон. Дежурный от неожиданности вздрогнул, напрягся. Нехотя оторвался от журнала, который он читал и поднял трубку.
  - Дежурный по отделу милиции лейтенант Зимин слушает.
  Взволнованный мужской голос почти прокричал в трубку, что, прогуливаясь с собакой по аллее сквера, обнаружил тело женщины без признаков жизни. Дежурный, записав координаты и фамилию звонившего, попросил его не уходить, дождаться оперативную группу.
  Зимин неохотно встал и побрел в комнату отдыха, где в готовности сидела оперативная группа.
  - Товарищи, на выезд. У нас труп.
   Дремавшие офицеры зашевелились. Дежурный следователь, кинолог с овчаркой и оперативник вышли из отделения на улицу. Вся улица была залита неприятным мертвенным светом. Следователь поднял голову. На него с небес равнодушно смотрела круглолицая луна.
  - Полнолуние. Самое время для преступлений, - пробормотал он.
   Остальные промолчали. В такую промозглую прохладную погоду лучше было сидеть в теплом помещении, а лучше спать дома. Неприятный мертвенный цвет угнетающе действовал на офицеров группы. Обмениваясь мнениями по поводу погоды и о своем отношении к преступникам и вообще ко всему, офицеры неохотно полезли в салон подъехавшего УАЗа.
  Вскоре оперативная группа подъезжала к месту преступления. По аллее, взволнованный своей неприятной находкой, одиноко бродил мужчина, обнаруживший труп. Увидев фары подъезжающей машины оперативников, бросился к ним, таща на поводке повизгивающую болонку. Заскрипев тормозами, УАЗик затормозил. Вскоре подъехала и труповозка. Оперативники вышли из машины. Вокруг стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь звуком шагов приближающего свидетеля. Офицеры пошли навстречу мужчине.
  Увидев приближающихся оперативников, мужчина замер. И в наступившей тишине вдруг громко закаркала ворона. От неожиданности все замерли. Было что-то жуткое в этом крике в пространстве, освещенном мертвенным светом холодной луны. Овчарка жалобно заскулила и прижалась к ноге своего проводника. Следователь встрянул головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
  - Ладно, мужики, это всего-навсего ворона орет. Пошлите к трупу. Не будем же мы всю ночь здесь торчать? - громко проговорил он, стараясь рассеять эту угнетающую тишину.
  Оперативники без особого энтузиазма пошагали за ним. В сквере, недалеко от дорожки оперативники обнаружили еще не остывшее тело женщины, которой на вид было около двадцати лет. Рядом были обнаружены рвотные массы. Положение тела свидетельствовало, что перед смертью женщину мучили страшные судороги, о чем свидетельствовали характерные следы на траве и неестественное положение конечностей погибшей. При ней документов не оказалось, но на пальце осталось золотое, хоть и не дорогое, кольцо, а в сумке, валявшейся недалеко, были обнаружены продукты и лежал кошелек, в котором была значительная для небогатого города сумма денег. Таким образом, версия об убийстве с целью ограбления была сразу отметена. Оперативник достал фотоаппарат и начал фотографировать и сам труп с разных позиций, и следы на траве.
  Следователь, сняв показания с мужчины, обнаружившего труп, собрал все имеемые улики и дал указание на доставку трупа в лабораторию. Когда труп женщины положили на носилки, на месте, где лежала женщина, обнаружили небольшой стеклянный пузырек, на половину вмятый в мягкую землю. Следователь присел на корточки и взял странную находку. Поднеся его к фонарику, следователь увидел наклеенный аккуратно вырезанный клочок бумажки, на которой шариковой ручкой было написано "Бледная поганка, Х 2". За спиной его взвизгнула собака. Следователь поднял голову и увидел, как густой туман надвигается на сквер, скрывая все за плотной пеленой.
  - "Такой туман - подумал он, - мог бы послужить хорошей декорацией для произошедшего здесь преступления. А может, так оно и было".
  Совсем недалеко снова закаркала ворона. Кинолог оглянулся в испуге, успокаивающе поглаживая нервничающую собаку.
  - Странно, - заговорил кинолог, вглядываясь в наступающий туман, - я здесь не раз был днем и это место никогда не вызывало у меня какого-либо страха. Но сегодня ... да еще этот туман. Даже собаке не по себе. Андрей, может, поедем уж в отделение? Все равно больше мы здесь ничего не найдем. След мой Норд брать не хочет. Странно, с ним это впервые. Вероятно, следы чем-то обработаны или их так много, что он не знает, по какому идти. Скорее - второе. Здесь ежедневно тысячи людей проходят. Правда, Норд?
   Норд поднял голову, и преданно взглянул на проводника.
   Следователь охотно согласился. Тем более что сегодня и ему впервые за все годы службы было как-то не по себе на этом, казалось бы, рядовом преступлении. Что-то жуткое было в окружающей обстановке. Наступающий на них туман таил в себе угрозу. Непонятно, какую угрозу может таить обычный туман, но все почувствовали это и охотно согласились, что пора заканчивать здесь расследование.
  Офицеры, громко переговариваясь, чтобы отвлечься от неприятного чувства тревоги и беспокойства дружно зашагали к автомашине. Вскоре из тумана появилось темное пятно стоящей на обочине машины и с каждым шагом ее очертания становились все яснее. Офицеры вздохнули с облегчением и уже почти успокоенные подошли к машине. Кузов автомашины был покрыт тяжелыми каплями сырости. Офицеры торопливо, подталкивая друг друга от нетерпения, полезли в салон.
  Следователь уже занес ногу, когда непонятно почему он замер, вздрогнул от охватившего его беспокойства и оглянулся. На уровне головы в двух метрах от него на ветке сидела ворона и пристально смотрела на него. Следователь взглянул в глаза птицы и внезапно от охватившего его ужаса по спине пробежал холодок. А ворона неподвижно сидела и продолжала неотрывно смотреть в его глаза. Следователь почувствовал, как оцепенение начинает овладевать его телом. Офицер, собрав в кулак всю свою волю, потряс головой, чтобы сбросить его, растерянно оглянулся и полез в салон. Сев на холодное сиденье из кожзаменителя, он поежился от охватившего озноба, втянул голову в воротник холодной и влажной куртки и задумался.
  - "Что за чертовщина, почему от взгляда вороны я почувствовал себя так непривычно? Ведь это всего на всего птица" - он вытащил голову из воротника и с интересом оглянулся на сослуживцев.
   В салоне было непривычно тихо. Неслышно было обычных, в подобных случаях, шуток, разговоров. Офицеры, молча, сидели, мечтая поскорее добраться до теплого отдела, напиться горячего чая и прийти в себя от этой неприятной поездки.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  
   Венедикт не спеша шел в школу. Стояла весна, весело журчали ручейки, и птицы без умолку щебетали о чем-то на своем птичьем языке. До уроков было еще много времени, и он использовал его, чтобы мысленно повторить материал по биологии, которая будет первым уроком.
  - Привет, Венька, - услышал он за спиной голос Сергея.
  - Привет, - пожимая протянутую руку друга, ответил он.
  - Ты слышал новость? - заулыбался Сергей.
  - Какую новость?
  - Сегодня не будет твоей любимой биологии.
  - Почему? Это что, твоя очередная дурацкая шутка?
  - Да какая там шутка! Сегодня ночью милиция арестовала Станислава Викторовича, если верить Надьке Синевой. Она, конечно балаболка еще та, но думаю, что с такими вещами она не стала бы шутить. Я ее по дороге встретил. Так что у нас свободный час проявился, - не скрывая радости, сообщил Варов.
  - А где сейчас Синева? - встревоженный сообщением друга спросил Венедикт.
  - Надежда, поленившись идти пешком, решила на автобусе подъехать, сейчас она, вероятно, уже в школе.
  - Арестован!? - Венедикт остановился, схватил друга за руку, развернул его к себе и уставился на Сергея. - За что?
  - Да откуда я знаю? Сейчас придем в школу, может, узнаем что-нибудь у Синевой. Ты же знаешь, она живет где-то недалеко от Воронецкого.
   Венедикт бросился бегом в школу, оставив удивленного такой реакцией Сергея. Вбежав в классное помещение, он увидел Надежду, которая сидела за столом, читая очередной любовный роман. Венедикт подбежал к ней и тяжело дыша, уставился на девушку, ожидая объяснений. Надежда подняла голову, и взглянула на Венедикта.
  - Что тебе, Струкачев?
  - Надя, что ты знаешь об аресте Станислава Викторовича?
   Глаза Надежду оценивающе смотрели на Венедикта.
  - А что я буду иметь за свою информацию?
  - Чего ты хочешь?
  - Ужин с тобой в кафешке.
  - Хорошо, будет тебе ужин, говори уж, не тяни.
   Надежда заулыбалась, поправляя прическу.
  - Сегодня ночью Станислав Викторович был арестован по подозрению в убийстве.
  - Какое убийство, ты что несешь, полоумная? - не удержался Венедикт.
  - Прошу без оскорблений, что знаю, то и говорю, - возмутилась Надежда. - А будешь оскорблять, больше ни слова от меня не услышишь.
  - Хорошо, хорошо. Извини меня, пожалуйста. Я был неправ. Просто для меня это известие неожиданно. Что ты еще знаешь? - старательно спокойно спросил Венедикт, просительно заглядывая в глаза Надежде.
   Надежда, надув обиженно губы, помолчала несколько мгновений, чтобы Венедикт осознал всю глубину ее обиды. Потом неохотно проговорила:
  - Насколько я слышала от соседей, его обвиняют в убийстве какой-то женщины, тело которой нашли на городской аллее недалеко от его дома.
  - Но почему обвиняют Станислава Викторовича?
  - Говорят, она была отравлена бледной поганкой, а весь город знает, что наш учитель биологии помешан на ядах. Вот его и арестовали, как потенциально единственного обладателя этого яда. Больше я ничего не знаю, даже не спрашивай. И не забудь про свой должок.
  - Ладно, - пробормотал Венедикт, неохотно отходя от парты одноклассницы.
   Венедикт сел за свой стол и, подперев руками голову, задумался.
  - "Бред какой-то! Станислав Викторович и вдруг убийца. Этот добрейшей души человек, не способный убить даже паука и вдруг лишает жизни человека. Какое-то нелепое недоразумение. Надо что-то делать! Надо как-то спасти любимого учителя. Но как?"
   Венедикт, поняв, что сегодня ему никакие знания в голову не полезут, зашел к завучу и, сказавшись больным, отпросился домой.
   Вечером Венедикт лежал на диване и слушал свой любимый heavy metal. Под эту музыку ему всегда хорошо думалось, проверено годами его увлечения. Но на этот раз он никак не мог решить, чем он может помочь своему учителю. Неожиданно раздавшийся звонок в дверь прервал его размышления. Он поднялся с дивана и пошел к двери. Распахнув, он в изумлении замер. За дверями стояла Синева. Надежда была одета в красивое легкое платье, а поверх его распахнутая куртка. Венедикт опустил глаза и убедился, что на ногах девушки были туфли на очень высоком каблуке. Венедикт всегда удивлялся, как девчонки могут ходить на таких каблуках.
  - Синева, тебе чего?
  - Как чего, Венедикт. Я пришла за должком?
  - За каким должком? - не понял Венедикт.
  - Как за каким? А ужин в кафешке ты забыл?
  - Слушай, Надежда, может в другой раз? Сегодня что-то не до ужина. Мне нужно подумать над произошедшим.
  - Ну, нет уж. Я свою часть договора выполнила, выполняй и ты свою. А думать будешь завтра, послезавтра и так далее.
   Венедикт мрачно смотрел на девушку.
  - "Может, действительно, пойти? Сегодня все равно ничего путного в голову не лезет", - размышлял он, критически рассматривая девушку.
  - Ладно, подожди. Дай мне одеться.
   Надежда прошла в прихожую и, в ожидании Венедикта, стала поправлять макияж.
  
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  
   Они зашли в кафе, в котором в этот вечерний час было полно посетителей. В зале было шумно от разговоров, от музыки, несшейся с магнитофона, стоящего на стойке бара. Венедикт и Надежда прошлись по залу в поисках свободного столика. Посетители умолкали, когда мимо них проходила молодая красивая пара и с любопытством их рассматривали. Усадив Надежду за стол, Венедикт отправился за закусками. Когда он на подносе принес заказ и начал расставлять еду на столе, Надежда с удивлением вскинула на него взгляд.
  - Венедикт, а где алкоголь?
  - Синева, ты чего еще и пьешь? - удивленно спросил юноша.
  - Ну ... Вообще-то я не пью, но сегодня с удовольствием выпью рюмку другую.
  - И что же ты будешь пить?
  - Коньяк!
   Венедикт с удивлением смотрел на свою подругу.
  - Надежда, ты не захмелеешь от такого крепкого напитка? Может ликера или вина какого-нибудь?
   Девушка смешно сморщила носик, словно она собиралась чхнуть. Но вместо этого она взглянула на Венедикта и, глядя в глаза, четко чеканя слова, произнесла:
  - А может, я хочу захмелеть? Купи, пожалуйста, коньяк.
   - Ну, ладно. Это твое право.
   Венедикт принес графинчик коньяка и принялся ужинать. Надежда с удивлением и укоризной смотрела на кавалера.
  - Венедикт, ты, может, нальешь даме коньяка?
   Венедикт неохотно оторвался от ужина. Налил в бокалы себе и Надежде коньяка. Поднял бокал и, молча, выпил. Надежда обиженно надула губки.
  - Фу, какой ты невоспитанный. Ты мог, хоты бы ради приличия произнести тост?
  - Синева, я тебе обещал ужин, ужин стоит перед тобой, даже с алкоголем. Произносить тосты я тебе не обещал.
   Надежда тяжело вздохнула и, подняв бокал, одним глотком выпила. Венедикт с любопытством наблюдал, как ее глаза моментально наполнились слезами. Надежда открыла рот и быстро замахала перед ним ладонью, пытаясь смягчить обжигающее действие крепкого напитка. От увиденного Венедикт прыснул в кулак. Но Надежда не обратила никакого внимания на неприличный поступок кавалера. Она закрыла рот и, достав из кармана платок, промокнула слезы. Небрежным движением Синева взяла сигарету из лежащей на столе пачки, задала ее между пальцами и с ожиданием уставилась на Венедикта.
  - Синева, ты что обалдела? Ты же не куришь. Ты лучше поешь, пока все горячее.
  - Не твое дело, дай прикурить даме, - слегка заплетающимся языком произнесла она, и, качнувшись со стороны в сторону, наклонилась к Венедикту, держа во рту сигарету.
   Венедикт недоуменно пожал плечами.
  - Смотри, Надька, как бы тебе плохо не было.
  - Ну, ты же кавалер? Ты не оставишь даму в трудном положении?
   Пожав плечами, Венедикт щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигарете. А его глаза против его воли нахально заглядывали за опустившийся ворот платья, где уютно расположились хорошо развитые груди девушки. Надежда затянулась, глотнула в легкие дым и ее глаза начали округляться. Она поперхнулась и начала кашлять.
  - Ладно, хватит из себя строить взрослую, - Венедикт с трудом оторвал свой взгляд от грудей подруги, выхватил из ее рук сигарету и затушил в пепельнице.
  - Фу, какой ты, Венечка, скучный! - вытерев ладонью выступившие на глазах слезы, Надежда потянулась к графину. - Я уже взрослая девочка и могу делать все, что ни захочу! И уже сегодня я тебе это докажу.
   Венедикт с любопытством посмотрел на Надежду. Когда они вышли из кафе, был уже поздний вечер. Венедикт прихватил за талию Надежду, которую бросало со стороны в сторону, словно утлую лодчонку в штормовом море. Девушка, развернувшись, прижалась к нему, уткнулась лицом в его шею и, казалось, задремала.
  - Надежда, ты, что заснула там, что ли? - заплетающимся языком пробормотал Венедикт, стараясь не потерять равновесие и не упасть вместе с подругой.
   Он отодвинул ее от себя и взглянул в ее лицо. Ее макияж на глазах слегка поплыл и на белом фоне лица, ее глаза черными тлеющими углями горели среди черных пятен. Что-то мистическое было сейчас в ее образе, вспомнилось, не ко времени, приключение с Вероникой. От неожиданно пришедшего воспоминания об этом, Венедикт даже отшатнулся от подруги. Но она успела схватить его за ворот куртки, приблизила его послушное сейчас тело к себе, и, заглядывая своими черными пятнами глаз в лицо Венедикта, шумно дышала на него запахом выпитого алкоголя.
  - Венедикт, я предлагаю продолжить банкет. Я знаю, здесь недалеко есть круглосуточное кафе, - икнув, пробормотала она и, выбившись из сил произнесенной фразой, уткнулась лицом в его грудь. Венедикт почувствовал, как в него упираются колени подкашивающихся ног подруги.
   Венедикт подхватил, прижал к себе, потерявшую силы подругу, чтобы она не рухнула на мокрый асфальт, увлекая его за собой, и отрицательно кивнул головой.
  - Нет, Надька, тебе уже хватит. Да и мне, пожалуй, тоже. Иначе мы с тобой до дома не дойдем.
  - Ладно, пошли. Сегодня ты меня провожаешь, - недовольным обиженным голосом пробормотала Надежда.
  - Угу, мне надо выполнить свой пункт договора.
   Надежда пьяно захихикала, сразу же забыв о своей обиде, сбросила с себя его руки, взяла под руку и, окончательно выбившись из сил, повисла на ней. Венедикт перехватил ее за талию, и они побрели домой. Около подъезда дома, где жила Надежда, девушка неожиданно отбросила руку кавалера, развернула его к себе, схватила за воротник куртки и, приподнявшись на носочки, приблизила свое лицо к нему.
  - Венедикт, возьми меня, - пробормотала она, дыша на него перегаром.
  - На руки, что ли? - икнув, предположил Венедикт.
   Надежда оттолкнула его.
  - Дурак! Возьми меня, как мужчина женщину.
  - Хорошо, возьму, если ты хочешь. Вон и скамейка пустая есть рядом, - съязвил Венедикт.
  - Глупышка, у меня родители уехали в гости, и сегодня уже не вернутся домой. Пошли ко мне, - проговорила Надежда, тело которой уже начинало трясти в предчувствии близости с любимым человеком.
   Когда они вошли в квартиру, Надежда сбросила куртку прямо на пол и, притянув голову Венедикта к себе, впилась в его губы. Юноша обнял девушку и прижал ее к себе. Шевельнувшись, Надежда почувствовала сквозь куртку его готовность. Она нежно оттолкнула его от себя.
  -Не спеши, Веня. Мне нужно несколько минут на подготовку, - с трудом шевеля языком, прошептала она.
   Она, качнувшись, повернулась и побрела в ванную. Венедикт снял куртку и, пройдя в комнату, сел в кресло. От выпитого за сегодняшний вечер алкоголя его стало развозить. Он прислонился к спинке и, в ожидании подруги, задремал, разморенный алкоголем. Громко стукнула дверь ванной. В стоящей в комнате тишине, это прозвучало как гром среди ясного неба. Юноша вздрогнул и, медленно приходя в себя, открыл глаза. В комнату, с трудом волоча ноги, на которых красовались домашние тапочки с вышитыми кошачьими мордочками, вошла Надежда по-домашнему одетая в простенький халатик. Она подошла к Венедикту и уселась к нему на колени. Обхватив его за шею руками, она прильнула к его губам. Венедикт через тонкую ткань ощутил прикосновение теплого девичьего тела. Он обнял ее за спину, опустил руки ниже и почувствовал, что под тканью халатика больше ничего нет. Хмель моментально вылетела из его головы, Он с удовлетворением заметил, что встрепенулось его естество и начало наполняться мужской силой. Заметила это и Надежда. Ее тело стало дрожать мелкой дрожью от охватившего желания.
   Венедикт легко встал с кресла, держа девушку на руках, подошел и положил ее на диван. Надежда широко открытыми глазами смотрела на своего возлюбленного. От ее взгляда Венедикт несколько смутился. Он выключил в комнате свет, разделся, и начал по-хозяйски распоряжаться телом девушки. В темноте сначала был слышен лишь шорох сбрасываемой одежды, потом приглушенные звуки поцелуев. Спустя некоторое время в комнате раздался девичий стон, оповестивший о переходе девушки в разряд женщин, и равномерное поскрипывание пружин дивана.
   Проснулся Венедикт от того, что кто-то мешает ему дышать. Он открыл глаза и с удивлением осмотрелся. За окном уже брезжил рассвет. Он скосил глаза и с удивлением увидел кого-то рядом с собой. Присмотревшись, он узнал Надежду, которая по-хозяйски разбросала руки и ноги по дивану. Одна из рук упала на горло Венедикта, мешая ему дышать. Венедикт вскочил с дивана. Потревоженная Надежда что-то пробормотала во сне, повернулась на бок и снова засопела.
  - "Что я здесь делаю? Неужели я переспал с Синевой? Только этого мне не хватает. Мало мне без нее проблем", - замелькало в его голове.
   Он, не включая света, на ощупь, разыскал свою одежду, быстро оделся и выскочил на улицу. Венедикт брел по просыпающемуся городу и ругал себя последними словами.
  - "Как я мог переспать со своей одноклассницей", - казнил он себя. - "Станислав Викторович сидит в милиции, наверно ждет от меня помощи, а я, как последний подонок, развлекаюсь с девушками. Да еще с кем? С Синевой! Вот идиот!".
   Венедикт остановился, достал сигарету, закурил.
   Пожилой дворник, подметая тротуар, замер, осуждающе посмотрел на него.
  - Ай-ай-ай, такой молодой, а уже куришь! И куда только твои родители смотрят? Ведь, поди, всю ночь где-то прогулял? Ну и молодежь нынче пошла, - возмущался дворник.
   Венедикт хотел было, ответить, но передумал. Он бросил только что прикуренную сигарету под ноги опешившего от такой наглости дворника, и, молча, побрел дальше.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  
  Труп погибшей женщины был доставлен в лабораторию, расположенную в одном здании с отделом милиции. Патологоанатом Зотимов подошел к лежащей на столе обнаженной женщине.
  - Совсем еще молодая женщина, - с горечью пробормотал он, - ей бы еще жить и жить. А, поди ж ты, кому-то помешала.
   Он внимательно осмотрел все тело. Никаких ран, гематом Зотимов не обнаружил. Ничего, что свидетельствовало бы о насильственной смерти путем физического воздействия. В царящей тишине громко зазвонил телефон. От неожиданности Зотимов вздрогнул, чертыхнулся и поднял трубку.
  - Валерий Петрович, - услышал он голос следователя Ерохина, - вы что-нибудь можете сказать о причине смерти женщины?
  - Что я могу сказать? Я только приступил к осмотру, раздраженно проговорил он. - Шустрые вы такие.
  - Хотя бы первоначальное ваше мнение.
  - Могу сказать, что смерть наступила вчера, около двадцати двух часов. На теле никаких повреждений не обнаружено. А причину смогу сказать, когда проведу вскрытие, - уже успокаиваясь, сказал Зотимов. - И вообще не мешайте мне работать, - снова вспылил патологоанатом.
  - Извините, Валерий Петрович, что отвлекаю, но время идет и на меня давит руководство. Как только узнаете причину смерти, прошу вас, по-товарищески, срочно сообщите мне.
  - Хорошо, сообщу, - ворчливо пробормотал патологоанатом. - Всем надо срочно, все куда-то торопятся. Одним нас с тобой торопиться некуда. Правильно я говорю? - поворачиваясь к лежащему трупу, проговорил Зотимов, естественно не ожидая ответа на свой риторический вопрос.
   Зотимов подошел к металлическому шкафу и достал инструменты, которые ему понадобятся для вскрытия. Аккуратно разложил блестящие инструменты на подносе. Повернулся к распахнутому шкафу, с сомнением посмотрел на бутылку спирта. Вздохнул тяжело. А что делать? Работа у него неприятная, только с трупами и приходится иметь дело. Здесь без успокоительной жидкости никак не обойтись. Зотимов налил себе граненый стакан спирта. Выдохнул глубоко и привычно медленно выпил половину стакана. Только после этого он вдохнул в себя воздух, Почувствовал, как зажурчала кровь по венам. Валерий Петрович даже крякнул от удовольствия. Аккуратно поставил на половину опустошенный стакан в шкаф и прикрыл тяжелую дверь.
  - Вот теперь можно приступать и к вскрытию, а то на сухую... Кто ж так делает? Во всяком ремесле сеть свои маленькие секреты, - пробормотал Зосимов, направляясь с подносом к столу.
  Он наклонился над трупом, занеся скальпель. Неожиданно в окно что-то громко стукнуло. Зотимов с удивлением поднял голову. Он еще больше удивился, когда увидел, что в окно заглядывает ворона. Патологоанатом, отложив инструмент на поднос, подошел к окну. Ворона сидела на водоотливе и, наклонив голову, рассматривала Зотимова черными блестящими глазами. Сзади раздался негромкий хлопок. Патологоанатом обернулся и увидел, что со стола исчез труп женщины. То есть несколько мгновений назад он спокойно лежал и ждал своей участи, а теперь его не было. Исчез, не оставив и намека на свое недавнее присутствие. Зотимов бросился к столу. Не доверяя своим глазам, он руками начал ощупывать поверхность стола, но ощущал лишь холод металлической поверхности. Он недоуменно выпрямился и недоверчиво уставился на блестящую поверхность.
  - "Как же так, только что здесь лежал труп, и вот его нет! Не мог же он просто испариться, не оставив ни малейшего следа", - заметалась в его голове мысль.
  В окно снова застучали. Зотимов оглянулся на стук. В окно заглядывала ворона. Она широко раскрыла клюв, но каркать не стала. На этот раз Валерию Петровичу почудилось, что эта мерзкая птица нагло улыбается, разглядывая его. Неожиданно ворона подняла одну лапу и погрозила Зотимову длинным корявым пальцем. Зотимов сглотнул, неожиданно подступивший к горлу, комок, присел, не отрывая полубезумного взгляда от вороны, захватил рукой табурет, стоящий под столом и, мгновенно выпрямившись, запустил его в нагло смеющуюся птицу. Раздался громкий звон разбитого стекла. Патологоанатом подбежал к разбитому окну, чтобы оценить результаты своих усилий. Но на окне, и под ним, к своему разочарованию, он не увидел трупа нахальной птицы. Только хруст разбитого стекла под ногами и валявшаяся рядом со стеной разбитая табуретка. И все. Зотимов затравленно оглянулся. В помещение вбежали несколько человек, во главе с дежурным по отделению, привлеченные произведенным шумом. С удивлением они смотрели на всклоченного Зотимова, который, дико озираясь по сторонам, стоял у разбитого окна.
  - Вот, полюбуйтесь, труп исчез! - почти прокричал Зотимов, показывая рукой на пустой стол.
  - То есть, как это исчез? - настороженно удивился дежурный по отделению.
  - Не знаю! Случился хлопок и все... Трупа нет!
  - Валерий Петрович, вы хорошо себя чувствуете? - поинтересовался офицер, с подозрением разглядывая Зотимова. - Не может же труп встать и уйти!?
  - Я себя великолепно чувствую, - раздраженно прокричал Зотимов, - и я знаю, что трупы не ходят, но его нет!
  - Может он в холодильнике? - предположил дежурный.
  - Да в каком таком холодильнике, если он лежал вот здесь, вот на этом столе, - раздраженно похлопал Зотимов по блестящей поверхности стола, - я уже приготовил его для вскрытия!
   Дежурной по отделению подошел к холодильнику, распахнул дверь, чтобы убедиться, что он пуст. Офицер с удивлением смотрел на Зотимова.
  - Побудьте с ним, чтобы он чего не натворил, а я пойду вызову врачей из психушки, - прошептал дежурный одному из офицеров и выскользнул из комнаты.
   Через некоторое время за окном послышался скрип тормозов. В комнату вошли трое мужчин, одетых в белые медицинские халаты. Один из них, невысокий худощавый с толстыми линзами очков на длинном крючковатом носу, прошел в комнату и с профессиональным интересом стал
  наблюдать, как Зотимов, встав на четвереньки, ползает по кафельному полу и тщательно его ощупывает.
  - Голубчик, вы что-нибудь потеряли здесь? - подчеркнуто заинтересованно спросил он, подходя к Валерию Петровичу.
  - Труп потерял. Он только что был здесь, а потом хлопок и нет его, - охотно ответил Зотимов, продолжая ползать по полу.
   Доктор подошел к патологоанатому и, взяв его под руку, помог ему подняться. Он почти уткнулся крючковатым носом в лицо Зотимова, и он задвигался со стороны в сторону, втягивая в себя запахи, исходящие от Валерия Петровича.
  - О, да это белая горячка, голубчик. Вы сегодня, видно, злоупотребили спиртиком, коллега. Ну, ничего, ничего. Мы сейчас проедем к нам. Вы отдохнете, попринимаете капельки и все пройдет. Ребята, помогите нашему коллеге дойти до машины, - обратился он к своим спутникам.
   Двое дюжих мужчин подошли к дико озирающему Зотимову, взяли его под руки и, не взирая на его попытки сопротивления, повели к дверям.
   Взволнованный дежурный по отделу подбежал к направляющемуся к дверям доктору, схватил его за рукав, повернул к себе. Его полубезумные глаза смотрели на него умоляюще.
  - Доктор, а где же труп?
  - Какой труп? - доктор в недоумении остановился и подозрительно внимательно стал вглядываться в лицо дежурного.
  Его длинный нос зашевелился и послышался свистящий
  звук втягиваемого в легкие воздуха. Не уловив запаха алкоголя от дежурного, доктор в недоумении потер лоб.
  - Странно, это какая-то эпидемия белой горячки, - тихо себе под нос пробормотал он.
   Он сказал это тихо, но дежурный, обладая отменным слухом, его услышал. Он даже подпрыгнул от возмущения и энергично зажестикулировал руками.
  - Да какая там эпидемия! У меня криминальный труп пропал! Что мне прикажете докладывать командованию? Я принял под расписку труп, а теперь его нет.
   Доктор смущенно развел руками и направился к выходу, бормоча себе под нос:
  - Интереснейший случай. В моей практике это единственный случай, когда наблюдается массовая белая горячка. Надо будет понаблюдать за здешним контингентом.
  
  
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
  По фотографиям, сделанным оперативником на месте обнаружения трупа, было установлено имя погибшей, и так неожиданно исчезнувшей из анатомической женщины. Это было совсем не сложно сделать, так как некоторые из оперативников лично знали погибшую. Ею оказалась двадцати трех летняя Валентина Осиповна Першина, жительница одного из частных домов на окраине города. В городе она появилась около трех лет назад. Жила отшельником, ни с кем из соседей не общалась. Работала на городском хлебокомбинате. В каких-либо противоправных действиях замечена не была. Непонятно, кому могла помешать одинокая молодая женщина? Но главный вопрос, который сейчас мучил и следователя и все руководство, куда и как мог исчезнуть труп погибшей?
  Расследование этого загадочного преступления было поручено молодому следователю Анатолию Дмитриевичу Ерохину, недавнему выпускнику юридического института. Это было его первое серьезное дело, и он изрядно волновался, приступая к расследованию.
  Ерохин, внимательно изучив все обстоятельства смерти и таинственного исчезновения трупа, решил, что сначала необходимо найти возможного исполнителя преступления, если оно, конечно, было. Ведь трупа то нет. А разыскав преступника, может быть удастся объяснить и исчезновение главной улики. Начальник отделения, которому Ерохин доложил свой план работы, утвердил его, заметив, что при необходимости он окажет ему помощь и людскими ресурсами и необходимой техникой. А пока молодому следователю придется начать работу самостоятельно, так как и без этого непонятного преступления нераскрытых дел на отделении висит изрядно.
  Воодушевленный напутствием начальника, Ерохин закрылся в своем кабинете и приступил к знакомству с обстоятельствами преступления. Изучив вещественные доказательства, следователь первым делом обратил внимание на пузырек с надписью. Надпись на пузырьке прямо указывала, каким ядом была отравлена женщина. Это подтверждалось и анализом рвотных масс, образцы которой были собраны на месте преступления. В городе и раньше совершались убийства, но даже старые следователи не припоминали, чтобы убийство свершалось таким экзотическим способом. В арсенале местных преступников были ружья, ножи. Один раз даже была лопата. Но яд... Это было что-то новое. Выяснить, кто в городе имеет доступ к ядам, особого труда не составляло. В поле его зрения попал Станислав Викторович Воронецкий учитель биологии и фанатичный исследователь растительных ядов. Необычность этой версии заключалась в том, что еще шесть лет назад Станислав Викторович был его учителем и классным руководителем. Учитель не учитель, а эту версию стоит тоже проверить.
  Многим было хорошо известно, что Станислав Викторович был человеком увлекающимся. Похоронив жену, он, неожиданно даже для себя, вспомнил свое студенческое увлечение ядами. Странно, но это увлечение целиком его захватило. Закончив занятия, он приходил домой и, наскоро перекусив, целиком погружался в работу. Всю свою скромную зарплату учителя он тратил на химикаты, различные колбы, перегонные кубы, которые по его заказу изготавливали местные мастера в соответствии с чертежами, лично начертанными заказчиком. Станислав Викторович очень переживал, если поставленный им опыт не приводил его к искомому результату. И тогда он мучительно размышлял, почему его опыт не удался, почему он получил не то, что должен был. Он много читал по ядам, но ему не хотелось брать все выводы ученых и практиков на веру. Он ставил под сомнение все их выводы. И только повторив их опыты и получив нужные результаты, принимал эти выводы.
  Поздно ночью в калитку дома старого учителя громко постучали. Станислав Викторович только что вернулся из своей лаборатории. Он собирался попить чаю и просмотреть план занятий с учениками на следующий день. Воронецкий с удивлением взглянул на ходики, которые уже многие годы послушно отсчитывали неудержимое время. Часы показывали без четверти два.
  - Странно! Кому я мог понадобиться в столь поздний час? - пробормотал Воронецкий, набрасывая на плечи куртку. Стояла ранняя весна и ночи были прохладными, если не сказать холодными.
  Распахнув калитку, Станислав Викторович очень удивился, увидев несколько человек, часть из которых было в милицейской форме. Один из гражданских достал удостоверение старшего лейтенанта милиции и, подсвечивая фонариком, протянул его Воронецкому. Станислав Викторович, ознакомившись с удостоверением, поправил очки на носу и, близоруко прищурившись, взглянул на пришедших сотрудников милиции.
  - Чем могу быть полезен органам правосудия? - спросил он, несколько обескураженный неожиданным посещением.
  - Станислав Викторович Воронецкий? - уточнил старший лейтенант.
  - Да, это я, - подтвердил Воронецкий.
  - Вы задержаны по подозрению в убийстве Валентины Осиповны Першиной.
  - Першиной? Это кто такая?
  - Проедемте с нами. В отделении милиции вам все расскажут.
  - Но у меня завтра занятия в школе. Не могу же я подвести директора школы и своих коллег?
  - Не волнуйтесь вы так, Станислав Викторович. С этим мы разберемся. Вам сейчас о другом нужно беспокоиться.
  - Мне можно хотя бы одеться?
  - Да, пройдемте в дом, вы пока будете одеваться, мы осмотрим его. Вот и постановление на обыск. И понятые у нас уже есть. Из-за спин милиционеров вышла Анастасия Павловна Мошникова и Михаил Семенович Соколов, сосед справа.
   Станислав Викторович, взволнованный необычной ситуацией, едва взглянул на предоставленное постановление, растерянным взглядом скользнул по взволнованным необычной миссией соседям. Он, еще больше ссутулившись, первым пошел к дому, за ним последовали все остальные.
   Воронецкий с тревогой наблюдал, как чужие неопытные руки трогают его колбы, мензурки, переставляют их с места на место.
  - "Как можно так бесцеремонно трогать эти экспонаты. Я столько лет приводил здесь все в порядок, расставлял их в определенном порядке, а эти варвары нарушают раз и навсегда заведенный порядок", - с тоской думал Станислав Викторович, наблюдая за обыском.
  - Станислав Викторович, а где находится ваша лаборатория? Ведь у вас есть лаборатория?
   Воронецкий обреченно оглядел свою комнату, которая после производства обыска имела весьма неприглядный вид. Он подошел к серванту, достал связку ключей и, сделав пригласительный жест, шаркающей походкой направился к сараю.
   Милиционеры с удивлением смотрели на манипуляции пожилого мужчины, который открывал дверь своей лаборатории. Воронецкий первый начал спускаться в лабораторию, за ним двинулись и милиционеры. Войдя в лабораторию, милиционеры на мгновение замерли в удивлении. Они не ожидали увидеть в подвале столь хорошо оборудованную лабораторию. Следователь подошел к стеллажу и протянул руку к первому флакону.
  - Гражданин начальник, я не стал бы этого делать незащищенными руками. Вы можете получить отравление, которое может оказаться для вас фатальным, в зависимости от того, какой флакон вы возьмете, - взволнованно предупредил Станислав Викторович.
   Следователь в испуге отдернул руку и беспомощно оглянулся. Такого развития событий он не ожидал.
  - Станислав Викторович, нам нужно изъять находящиеся здесь яды для проведения экспертизы.
   Воронецкий равнодушно пожал плечами.
  - Вам нужно было взять с собой резиновые перчатки. Без них работать с ядами очень опасно.
   Старший лейтенант в задумчивости почесал затылок.
  - Ладно, мы сейчас опечатаем вашу лабораторию, а завтра вернемся для их изъятия.
  - Как вам будет угодно, граждане милиционеры, - Станислав Викторович обреченно махнул рукой и его слезы наполнились слезами. Он уже представил, что натворят здесь эти бравые милиционеры. После их обыска пройдет немало времени, пока удастся навести здесь относительный порядок.
   Присутствующие со вздохом облегчения направились к выходу. Среди этого царства ядов они себя чувствовали неуютно. В низком, ярко освещенном помещении, куда не долетал обычный городской шум, сама атмосфера была пропитана тревогой.
   Когда они выходили из дома, над головой они услышали карканье. В удивлении все подняли головы. На фоне освещенного месяцем небосвода на коньке дома они увидели большую ворону. Ворона раскрыла огромные крылья, наклонила все тело вперед и ее глаза засверкали как два светлячка в ночи. Оперативники от созерцания необычной картины застыли в оцепенении и непонятный, ничем не объяснимый, ужас начал овладевать ими. Один Станислав Викторович равнодушно взглянул на ворону и с интересом начал созерцать оцепеневших оперативников. Но вскоре ему надоела эта неопределенная ситуация. Он подошел к старшему оперативнику, дотронулся до его рукава.
  - Гражданин милиционер, - произнес он, даже не стараясь скрыть сарказма, - это всего на всего ворона. Она хоть и чрезвычайно умная, но птица. Просто птица.
   От прикосновения и от слов Воронецкого, прозвучавших во внезапно наступившей тишине, старший оперативник вздрогнул, оглянулся удивленно. Поправив фуражку, он взглянул на конек дома. На фоне небосвода ничего не было видно.
  - "Чепуха какая-то! Трое взрослых мужчин, вооруженных боевым оружием, испугались птицы. И куда делась эта проклятая птица? И была ли она, вообще. Может это галлюцинация, охватившая всех, от тех ядов, что хранятся в этой лаборатории? Мистика какая-то. Пора убираться отсюда по добру по здорову", - решил старший лейтенант и посмотрел на своих товарищей. Те стояли, растерянно поглядывая друг на друга, и не понимая, что с ними произошло.
   Посадив задержанного Воронецкого в машину, оперативники торопливо влезли в салон и отправились в отдел милиции.
   Анастасия Павловна и Михаил Семенович грустно проводили взглядом удаляющуюся машину, увозившую в неизвестность их соседа. Михаил Семенович, тяжело вздохнув, повернулся к соседке.
  - Анастасия Павловна, а вы-то верите, что Станислав Викторович мог совершить это страшное преступление?
  - Как знать, Михаил Семенович, наш сосед такое увлечение имеет, не приведи господь. Разве можно заниматься дома ядами? Даже представить не могу, чем не угодила ему эта женщина. Она же почти ребенок. Может они любовниками были, и она забеременела? А забеременев, стала шантажировать Воронецкого? И ему пришлось убить шантажистку.
   Михаил Семенович из-под бровей осуждающе взглянул на соседку, но промолчал, только сплюнул от досады. Попрощавшись, шаркая надетыми на босу ногу калошами, побрел домой. Вскоре ночная тьма скрыла его фигуру.
  Анастасия Павловна улыбнулась чему-то, и бодрым шагом отправилась к себе.
  
  
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  
  На следующее утро Воронецкого доставили на допрос. Войдя в кабинет, Станислав Викторович, близоруко прищурившись, с удивлением рассматривал через толстые линзы очков сидевшего за столом офицера. В нем он узнал своего выпускника, закончившего школу шесть лет назад, Ерохина. Лейтенант, в свою очередь, со смущением смотрел на Станислава Викторовича. Всего несколько лет назад он учился у него, и теперь, по долгу службы, вынужден его допрашивать.
  - Здравствуйте Станислав Викторович, присаживайтесь вот на этот стул, - Ерохин привстал над столом и показал рукой на стул, стоящий напротив него.
   Воронецкий сел на указанный стул и хотел пододвинуть его поближе к столу. Однако, подергав его, он убедился, что стул был прикреплен к полу. Станислав Викторович, ссутулившись, сидел напротив следователя и ждал начала допроса.
  Ерохин молчал, нервно перекладывая листы бумаги с одного места на другое. Тяжело вздохнув, следователь как-то виновато, словно нашкодивший школьник, взглянул на своего учителя.
  - Станислав Викторович, - наконец решился начать допрос Ерохин.- Сегодня ночью около полуночи на городской аллее был обнаружен труп женщины. Вы подозреваетесь в совершении убийства Першиной Валентины Осиповны. Вы согласны с предъявленным обвинением? - дрожащим от волнения голосом произнес он.
  - Нет, я не согласен. Я не убивал Першину. Это какое-то чудовищное недоразумение.
  - Чем вы занимались вчера вечером, начиная с девятнадцати часов?
  - Я пришел со школы, - устало опустив плечи, Станислав Викторович монотонно начал говорить, - поужинал и отправился в свою лабораторию проводить опыты.
  - Какие опыты вы проводили вчера вечером. Уж не с бледной ли поганкой? - перебил следователь допрашиваемого.
   Воронецкий неодобрительно взглянул на следователя.
  - С бледной поганкой тоже.
  - Станислав Викторович, на месте преступления был найден небольшой стеклянный пузырек. На нем шариковой ручкой синей пастой написано "Бледная поганка, Х 2", - Ерохин достал из сейфа вещественное доказательство и поставил его на стол, перед Воронецким. - Мы провели тест-анализ и определили, что этот пузырек принадлежит вам. На нем остались следы ваших пальцев. Надпись на пузырьке сделана вашей рукой и шариковой ручкой, обнаруженной в вашем доме. - Вы не отрицаете этот факт, и что означает эта надпись? Что такое бледная поганка я знаю, что означает "Х 2"?
   Станислав Викторович, близоруко прищурившись, наклонился, почти лег на стол, пытаясь разглядеть надпись.
  - Нет, я не отрицаю, что это мой пузырек. И надпись делал я. В нем была вытяжка из гриба бледной поганки. А "Х 2" означает, что вытяжка из бледной поганки была двойной концентрации.
  - И вы можете пояснить, каким образом ваш пузырек оказался под трупом женщины?
   Воронецкий дрожащей рукой снял неожиданно вспотевшие очки, достал из кармана носовой платок, тщательно протер стекла.
  - Нет, Анатолий Дмитриевич, я этого объяснить не могу, - проговорил он, надевая очки на место.
  - Станислав Викторович, а вы знали покойную?
  - Да, знал. Она один раз в неделю приходила ко мне приготовить, убрать, постирать. Я, знаете ли, уже три года живу один, после смерти моей жены. Мне пришлось поискать себе в помощь женщину. Я не специалист по домашнему хозяйству.
  - А в воскресенье она была у вас?
  - Да. Анатолий Дмитриевич, она что-то делала по дому. Честно говоря, я не следил за ее работой. И вообще, я в это время был не дома, а в своей лаборатории. Вы уже знаете, где она находится. Я и раньше всегда так делал. Я доверял своей работнице, и никогда у меня ничего не пропадало, тем более яды. Я что арестован?
  - Пока нет, Станислав Викторович, вы задержаны. Но должен вам сказать, что улики против вас весьма существенны. Вы были знакомы с убитой, вы занимались изготовлением ядов, и ваш пузырек из-под яда был найден на месте преступления. Но... У нас есть пока непреодолимое препятствие, которое заключается в том, что привезенный в отделение труп женщины неожиданно пропал. Но это я вам не говорил. Это секрет.
   Воронецкий с удивлением уставился на Ерохина.
  - Как пропал? Значит, трупа нет. Но нет трупа, нет и преступления.
  - Все вы правильно говорите, Станислав Викторович, но труп был. Это могут подтвердить многочисленные свидетели. Я надеюсь, вы нам объясните, куда он делся?
  - Простите, но я не знаю, - Станислав Викторович дрожащей рукой поправил все время сползающие с запотевшей переносицы очки. - Я его не видел. Куда бы я мог деть труп этой несчастной женщины? Ваши сотрудники обыскивали мой дом и лабораторию, там трупа не было. Да мне, старому человеку, и не поднять мертвое тело. Если его кто-то и унес, то это был молодой и сильный физически человек. Мне такое дело не под силу в мои преклонные годы.
  - Да, в ваших словах есть логика, - следователь критическим взглядом осмотрел высокое, но тщедушное тело старого учителя. - Будем разбираться! Может у вас есть сообщник? - проговорил Ерохин, как-то виновато глядя на старого учителя.
  - Анатолий Дмитриевич, вы знаете меня много лет, неужели вы верите в то, что говорите? Да и мотива совершить это страшное преступление у меня не было. Зачем мне убивать женщину, которую я почти не знал. Она у меня проработала несколько месяцев, и я за все это время едва ли перебросился с нею парой фраз.
  Ерохин смутился. Даже краска стыда залила его уши, сделав их пунцовыми.
  - Нет, не верю, Станислав Викторович. Но я вынужден буду провести расследование. Это мой служебный долг.
  - Я вас понимаю, Анатолий Дмитриевич. Долг превыше всего. Но вы не могли бы мне оказать услугу по старой памяти?
  - Конечно, Станислав Викторович, что я могу для вас сделать?
  - Не могли бы вы пригласить ко мне на свидание ученика десятого класса Струкачева Венедикта? Я имею право, как задержанный на свидание?
   Светлые, едва различимые на лице брови следователя в удивлении взметнулись...
  
  
  Если вы хотите узнать, чем закончится эта увлекательная детективно-мистическая история, вы можете обратиться в одну из библиотек электронных книг, набрав фамилию автора и название заинтересовавшей книги.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"