Все больше Стас склонялся на сторону товарища Швондера. Однако правоту его было осознавать неприятно. Она вызывала внутренне сопротивление, и появилось ощущение, что, разжигая классовый антагонизм, страну опять собираются втянуть в пучину гражданской. Шариков, влезая со своими комментариями, это подозрение только усиливал.
Продолжая следить за дискуссией, Стас пытался сформулировать позицию для себя.А противники, размышляя об итогах девяностых ( Преображенский называл их революцией, а Швондер контрреволюционным переворотом), сходились во мнение, что интеллигенция от всего случившегося выиграла. Вспоминая о своих злоключения, Стас это отвергал. Но если проанализировать факты, то где-то "в среднем по больнице" так и получалось. Во всяком случае, руководство фирмы, куда он смог устроиться после долгих мытарств, происходило сплошь из завлабов. За годы работы он мог наблюдать, как эволюционировали эти позднесоветские интеллигенты в сторону классической буржуазии. А отношения внутри коллектива все больше походили на телесериалы о жизни бизнеса, хотя до фраз типа "вы уволены" к счастью не доходило. Наверное, советский человек все-таки сидел где-то в глубине души новоявленных буржуев.
Интересной показалась приведенная Преображенским ленинская цитата о том, что интеллигенция тоже является эксплуатируемым классом, однако по привычкам, образу жизни и самосознанию тяготеет к буржуазии. Профессор считал это положительным фактором, и реставрацию капитализма приветствовал, только ратовал за некий другой "правильный" вариант. Вот тут Стас с ним уже точно не соглашался. Нутром чувствовал, что сколь волка не корми, а результат будет тот же. Осознав себя объектом эксплуатации, он уже давно начал изживать ту самую буржуазность, а Магический театр Санты, этот процесс только ускорил.
Идя по восходящей спирали, спорщики снова коснулись культовых в интеллигентной среде тестов. "Трудно быть Богом" Стас прочел где-то в то же время, что и "Степного волка". Но, не так давно, томик в мягкой обложке попалась на глаза во время очередной книжной охоты. Перечитав роман, он испытал не то чтобы разочарование, а смутное ощущение несогласия. До конца сформулировать не мог, но товарищ Швондер все разъяснил и расставил точки. Концепция спасения из ужаса социального ада только отдельных выдающихся высокоинтеллектуальных личностей изначально порочна, антигуманна и в чем-то даже сродни фашизму. Да и сам этот крайне реакционный строй не порождение серой малограмотной массы. Придумали его не бюргеры в Мюнхенской пивной, не рабочие с заводов Крупа, а именно люди интеллигентные, хорошо знакомые с расовыми теориями и владеющие методиками пропаганды. И если брать изображенное в романе ( пусть и с намеком на современность) Средневековье, то интеллектуалы там вполне сносно существовали, на содержании королей и крупных феодалов.
Затронув творчество Стругацких, а, следовательно, и "Мир полудня", дискуссия перешла на образ будущего. Тут у Преображенского, несмотря на весь профессорский гонор, стройной концепции не было. Только в общих упрошенных чертах виделся некий мир, где интеллектуалы в союзе с прогрессивной буржуазией занимают положение элиты. Ну а всем остальным будет от этого счастье. Зато товарищ Швондер опирался на уже нарисованную картину будущего в произведениях Ефремова. Отношение Стаса к этому автору было не однозначным. В молодости он несколько раз перечитывал " На краю Ойкумены". Наизусть зная сюжет, наслаждался картинами молодого, только вступавшего на тропу цивилизации мира, сопереживал стремлению героев вернуться в родные земли и обрести свободу. А вот "Туманность Андромеды" показалась произведением скучным. Но сейчас, благодаря председателю домкома, осознал, что это, пожалуй, наиболее цельное и даже проработанное в деталях описание счастливого будущего человечества. Мир, который, словно далекие снежные пики гор, просматривался в ясные дни на горизонте, но теперь оказался бесконечно далеким. И Стас неожиданно ощутил боль потери, в которой были виновны все, но в первую очередь люди образованные, которым, сам Бог велел, быть впереди, показывая всем остальным дорогу.
И только он подумал, что неплохо бы Ефремова перечитать, как Санта предложил нечто новенькое:
Очень рад, что ты еще с нами, дружок! Поэтому, получай приз! Уникальные материалы из капсулы времени. Но не той, где пионеры пятидесятых закладывали письма живущим при коммунизме детишкам. А послания нашим современникам из будущего, причем из разных его вариантов. Конечно, никто титановые колбы с запиской нам оттуда не пересылал, до этого даже у них в будущем технологии не дошли. А вот через виртуальное интернет-пространство они информацию предавать научились. Кое-что случайно ( а может и нет!) оказались у нас в Магическом театре. Так что приятного чтения!
P.S. Но не забывай, что будущее многовариантно. И варианты очень даже различны...
На мониторе появились две активные иконки. На одной было написано:
"Заметки и размышления смиренного брата Фомы, инока монастыря "Успения Богородицы2 северо-западной епархии независимой канонической церкви. Год 2104 от Рождества Христова2.
На второй предлагалась курсовая работа некого Максима, студента университета "Мирового культурного наследия", посвященная анализу литературы и кинематографа времен "первого глобального культурно-духовного кризиса".
Размышляя с чего начать, Стас выбрал заметки монаха. В основном потому, что была указанно временная привязка. К тому же монашество, как явление, его давно интересовало.