Бэр Жюстина : другие произведения.

Я видела, как он истекал кровью - все части одним файлом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Бойся любви
   Дилогия Виктории, часть первая

Бойся тумана, бойся обмана,

Бойся несущего смерть урагана,

Но больше всего - бойся любви,

Бойся любви...

Ростислав Чебыкин, "Бойся любви"

   Я видела, как он истекал кровью
  
   Женщина для нас, мужчин, поистине сама жизнь. Например, она источник всех зол.
   Рюноскэ Акутагава
  
   Ты будешь танцевать босая! Как хорошо! Как хорошо! Твои маленькие
   ножки будут, как белые голубки. Они будут похожи на белые цветочки, что
   пляшут на дереве. А! Нет. Она будет танцевать на крови! На земле кровь. Я не
   хочу, чтобы она танцевала на крови. Это было бы очень дурное предвещание.
   Оскар Уайльд
  
   Глава 1
  
   У них был только один шанс - не встречаться. Но стоило Джервису и Виктории увидеть друг друга, как между ними возникла... Нет, не любовь, но некая связь, слишком высокая, чтобы описывать ее банальными определениями, затрепанными словами. И, что гораздо важнее, в тот миг вокруг них возникла история.
   Она стояла посреди дешевой забегаловки с подносом в руках и озиралась в поисках свободного места. Он сидел, вяло дожевывая бургер, и наблюдая за окружающими. Искал девчонку на одну ночь, если быть честным, а нашел... Их взгляды пересеклись, и девушка улыбнулась несмело, а он замер, не зная, позвать ее или нет. Словно чувствовал, что для них обоих сейчас будет лучше отвернуться.
   - У Вас свободно? - спросила она, тут же, не дожидаясь ответа, ставя поднос и садясь рядом. Джервис кивнул и опустил взгляд, но есть ему расхотелось, как это часто бывает рядом с красивыми девчонками... если, конечно, тебе пятнадцать. Джервис уже лет двадцать не испытывал этого ощущения.
   Он поднял голову. Девушка смотрела на него, улыбаясь, отрешенно ковыряя вилкой салат, но в то же время, по ней нельзя было сказать, хочет она знакомиться или нет. Но мужчина чувствовал, что они уже запустили механизм судьбы, так что нет смысла оттягивать момент. Он похлопал себя по джинсам, чтобы руки не оказались слишком влажными, и протянул ладонь через стол:
   - Джерри.
   - Вики.
   Она засмеялась и подавилась сухариком. Он крепился, чтобы не усмехнуться, но увидел, что она, успокоив кашель, хохочет над собой, расслабился и тоже улыбнулся. Его руку еще с минуту покалывало, словно электричеством.
   Они болтали еще долго после того, как доели свои порции до последней крошки (и Джервис тоже!), до самого закрытия ресторанчика. Джерри был полностью увлечен своей новой знакомой, говорил без умолку, пытаясь выставить себя в лучшем свете, соврал, что работает на заводе (на самом деле, его уже неделю как уволили), но даже взять ее за руку не решился. Виктория мало говорила, больше недоверчиво качала головой и смеялась, явно копируя какую-то кинозвезду. У кого другого это бы выглядело глупо и наигранно, но только не у нее.
   Не красавица, отметил Джервис, точнее, не того типа внешности, что принято лепить на обложки журналов. Но в ней есть нечто роскошное - получая ее, получаешь словно старинную шкатулку. Можешь только развернуть упаковку и любоваться, а можешь открыть и послушать завораживающую мелодию или обнаружить внутри бабушкин алмаз.
   Их попросили на выход, когда время перевалило за полночь. В зале кроме них оставалась только пара пьянчужек.
   На улице похолодало, и Виктория поежилась. На руках у нее выступила "гусиная кожа", что показалось Джерри особенно трогательным. Кажется, мурашек на девичьей коже он тоже не видел лет двадцать. Телки, которых он подцеплял, почти всегда были пьяными и не мерзли.
   - Если хотите, зайдем еще куда-нибудь, погреться, - Джерри поднял руку, но так и не коснулся плеча Виктории, сам плохо понимая, почему не позволяет себе такой малости. Будь на месте Вики его обычная знакомая на ночь, к полуночи он бы уже обнимал ее за талию. Быть может даже целовал. С некоторыми же и вовсе к тому времени, как с Золушками, все было кончено.
   - Нет, не нужно. Я поеду домой.
   - Не боитесь в такой час ловить такси? - она помотала головой. - Будь у меня пиджак, я бы его Вам предложил.
   - Еще предложите, - засмеялась она. Перед ними как раз затормозила машина с "шашечкми" на боку, - в следующий раз.
   Виктория исчезла в саолне и умчалась прочь. Джерри еще несколько минут стоял у самого края проезжей части, вспоминая запах ее духов и электрическое напряжение недоприкосновения руки, прежде чем понял, что обещанная Викторией вторая встреча - просто шутка. Он не знает ни ее адреса, ни фамилии, ни места работы. Его радость вмиг растаяла.
  
   Несмотря на то, что Джервис подозревал о тщетности своих надежд, он все равно ждал Викторию в единственном месте, где они могли бы встретиться вновь: в том самом ресторанчике. Но каждый вечер в течении недели он уходил домой не с ней.
   Некоторых девушек, которых Джерри приводил к себе, он истязал больше, чем те просили (а некоторые не просили его вовсе, но ему, пьяному, было плевать). Он пытался представлять на их месте Викторию, но тщетно - за несколько дней ее образ позабылся, остави после себя только смутное ощущение, как дыхание завершающихся школьных каникул, что-то неосязаемое, эфемерное. Он бредил ею, благо, теперь все дни у него были свободны. Куда бы он ни смотрел, он чувствовал, как пространство пронизано ожиданием Виктории.
   Джерри выдумал себе мир, в котором Виктория недвусмысленно обещала ему прийти на встречу в то же время и в то же место, и он поверил в это настолько, что постепенно в нем начало расти негодование: где же она? Обманула! Спустя неделю мучительного ожидания, он уже был уверен, что если (точнее, когда) Виктория наконец явится, он гордо напомнит ей, что она не выполнила обещание (все вы, женищины, такие, поманят и спешат увильнуть!), однако в тот миг, когда она действительно вошла в дверь, придерживая рукой хвост мокрых волос, чтобы капли не текли за шиворот, Джерри позабыл все свои ехидные фразы. Он просто смотрел, как она трясет зонтик, промакивает одежду и лишенное косметики лицо платком, заново собирает волосы и перетягивает их резинкой.
   Он приподнялся из-за стола, готовый обратить на себя ее внимание, помочь с курточкой или зонтом, но она увидела его еще до первой фразы, до скрещения взглядов: словно затылком ощутила полудвижение у себя за спиной и обернулась.
   - Привет.
   Он так и остался в той позе, которую она заморозила своим первым взглядом: руки ухватились за стол, ноги полусогнуты, готовые поднять Джерри, но ему больше не нужно было вставать.
   - Я не знала, встречу ли тебя здесь. Хотя надеялась.
   Джерри снова плюхнулся на стул. В глубине души снова заворочалось недовольство: вот она, типичная женщина. Наверняка она врет! Но эту мысль затопила щенячья радость от ее улыбки, искренней и нарочитой одновременно - Виктория старательно подражала какой-то актрисе.
   Они снова проговорили весь вечер, деля на двоих один дешевый салат. Оказалось, что это не Джерри упрекать Викторию во лжи: она была на заводе и знает, что он уволен. Но, судя по всему, это никак не отразилось на ее отношении к нему. Даже напротив, ее взгляд стал нежнее, чем был в день их знакомства.
   Это даже было похоже на "нормальное свидание". Они говорили и делали много глупостей, а потом, когда во второй уже раз их под закрытие выгнали из ресторанчика, залезли через забор в парк неподалеку и танцевали в темноте под мелодию из мобильника Виктории.
   Джерри уже тысячу лет ни с кем не танцевал медленный танец, хотя порой еще дергался на танцполе, если приход выталкивал его в гущу молодняка (впрочем, и там он больше щупал девиц, чем действительно пытался попасть в музыку). Виктория же будто "обтанцовывала" его, Джерри ничего и не приходилось делать, она передвигала его руки, ухватив за запястья, перекладывала их по себе, щепча только одно слово: "так", а сама крутилась, вертелась, вскидывала ноги выше головы с искусной грацией...
   - Ты ведь танцовщица? - спросил он, когда они выбрались из парка и шлепали по мокрой мостовой. Виктория боролась с желанием снять натиравшие от воды туфли.
   - Да, я младший инструктор в студии, - она не смотрела на него, уставившись на свои пальцы ног, но не из-за сосредоточившейся в них боли, а от смущения, - уже поздно, прости, наверное, мне пора домой. Только у меня мобильник разрядился, не знаю, откуда позвонить...
   - Тут совсем рядом мой дом, я поднимусь, чтобы вызвать тебе такси.
   Виктория не стала возражать, и они пошли по темным дворам, изредка переговариваясь о всякой чепухе вроде погоды.
   Уже в своем дворе, бросив на спутницу мимолетный взгляд, Джерри вздохнул. Виктория воистину оказалась особенной - еще ни с одной девушкой за последние десять-пятнадцать лет он не встречался целых два раза... И не то что не затащил в постель, даже не поцеловал!
   Или... внезапно Виктория облизнула губы и тут резким балетным движением встала на цыпочки, обхватила Джерри за шею рукой и поцеловала в губы.
   Он схватил ее, прижал к себе, чуть было не начал, обезумев, сдирать с себя одежду прямо на улице, но вовремя спохватился, кое-как выцарапал ключи из заднего кармана, открыл подъезд и, подхватив Викторию под бедра, спиной начал подниматься по лестнице. Они не переставали целоваться ни на секунду, даже когда Джерри практически вынес девушкой дверь своей квартиры.
   Они повалились на тощий матрас, заменявший Джерри кровать, не отрываясь друг от друга, уже не столько целуясь, сколько кусая друг друга, поглаживания перешли в щипки, но когда Виктория схватилась за ворот рубашки Джерри, намеревась разорвать его, она вдруг замерла. Облизнула губы, потрогала их пальцем и посмотрела на него.
   - У тебя кровь. Ох, прости, это я виновата. Иди, прижги йодом...
   Джерри отстранился, словно в полусне, и встал. Обычно он бы сказал, что это ерунда, ничуть ему не помешает (к тому же, с маленькой крови все только начиналось), но теперь он даже не подумал, что может ослушаться Виктории. Пока Джерри шел до ванной, перед глазами у него все плыло, руки горели ощущением женского тела, ноздри раздувались, как у животного. Нависнув над раковиной, мужчина дал себе несколько минут передышки, чтобы осмыслить все произошедшее: возвращение женщины, о которой он грезил всю неделю, и ее нынешнее местонахождение - в его квартире, прямо за дверью, всего в паре метров от него. От одной
   этой мысли он весь напрягся, чувствуя, как полыхают огнем его жилы, как напрягся его пенис, словно настороженный зверек. Перед глазами у Джерри заметались образы голой, подмятой им под себя Виктории, стонущей, с красными следами его пощечин на щеках, грудях... Он невольно согнулся пополам, так ему хотелось сейчас ощутить ее плоть по-настоящему.
   Плеснув на лицо только раз теплой водой, Джерри вернулся в комнату. Виктория не шелохнулась, когда он подошел к ней, даже встал совсем близко: она успела заснуть, перевернувшись на бок и трогательно подложив руки под щеку. Нужно ее разбудить, подумал Джерри, но не двинулся с места. Он застыл у матраса, перебирая в голове яркие картинки, в которых он тем или иным образом жестоко насилует Викторию. Но как только его колени коснулись матраса, еще раньше, чем он лег, Джервис понял, что не в состоянии сделать с ней ничего - просто физически он этого бы не смог. Его возбуждение ушло с физического плана на подсознательный, и когда Джерри лег, созерцая плавный гитарный изгиб спины и бедра Виктории, он чувствовал себя скорее в ирреальном восторге наркотического прихода, нежели в обычном своем настроении. Хотел он ее все еще или нет, уже не имело значения - коснуться ее он не мог.
  
   Глава 2
  
   Утром Виктория, как ни в чем не бывало, причесалась, слегка накрасилась и, всунув натертые ноги в туфли, покинула жилище Джерри, не забыв поцеловать мужчину на прощание так, словно между ними действительно что-то произошло ночью. Джервис остался в полном недоумении на пороге квартиры, сумев запереть замок только когда очнулся спустя пару минут: не раньше, чем за Викторией захлопнулась дверь подъезда. Джерри вернулся в спальню, с размаху бросился на матрас (ушибив себе при этом колени), и, шаря руками по застиранной простыне, кое-как покрывавшей унылое лежбище, пытался собрать запах неполученной своей любовницы. Но он терялся в флюидах, оставшихся после множества предыдущих девок. Так, думая о Виктории, и никуда не торопясь, мужчина задремал, не заметив, как мечты постепенно превратились во сны.
   Ему снилась Виктория, пляшущая в круге света: то на залитой солнцем лужайке, в белой развевающейся тунике, чистая и святая, то на сцене, ухватившись руками за шест и раскидывая ноги выше головы. Но реальность оказалась далека и от того, и от другого.
   Проснулся Джерри на закате, с гудящей головой, совершенно разбитый. Уверенный в том, что теперь точно больше не увидит Викторию, он решил напиться. Два следующих дня слепились в невнятное нечто, мутное, бессодержательное, как смазанная пальцем каллиграфия - то, что могло бы быть прекрасно, но что он намеренно испортил.
   На третий день весь алкоголь в доме закончился, и за ним пришлось спуститься в магазин. Поднимаясь назад в квартиру, Джерри обнаружил в своем почтовом ящике конверт с визитной карточкой студии, где преподавала Виктория. Ни на конверте, ни внтури ни строки от нее самой, не считая адреса, не было. И в то же время, столь недвусмысленное предложение точно значило что-то.
   Джерри чуть было не позабыл сумку с бутылками на лестничной площадке: ухватился за карточку, как за золотой билет, и начал подниматься в квартиру. Уже у самой двери вспомнил, что кое-что забыл, снова спустился и подобрал покупки. И все это - пока в голове звучало набатом имя Виктории.
   Бутылки остались кое-как брошены на кухне, уже потерявшие свою привлекательность. По дате на конверте Джерри понял, что письмо было отправлено в тот же день, когда они в последний раз виделись с Викторией. Значит, она ждала его уже несколько дней!
   "Если я сейчас соберусь, то даже успею вывести ее куда-нибудь пообедать!" - подумал он, тщетно пытаясь пригладить в ванной волосы. Давно не мытое мутное зеркало кое-как отражало его лицо, в искусственных сумерках (благодаря дешевой лампочке) казавшееся даже вполне пристойным. К счастью, в доме нашлись чистые носки и более-менее свежая футболка.
   Уже на улице Джерри расчел финансы: хватало на очень дешевый обед и стредней привлекательности букет, но явно не больше. Если сэкономить на цветах, можно было бы повести девушку в более симпатичное место, чем даже та забегаловка, где они встретились... Но, как знать, возможно, Виктория вовсе прогонит его? Джервис решил приобрести букет пошикарней.
  
   Поплутав около получаса, Джервис наконец нашел студию, адрес которой был указан на визитке. Располагалась она в торце мрачного, как в фильмах ужасов, спортивного комплекса. Войдя в само здание, молодой человек прошел по длинному коридору, пока не уткнулся в табличку с надписью, уже недвусмысленно убеждающей в том, что он на месте. Джерри застыл у порога, не решаясь ни постучать, ни войти, ни даже приоткрыть дверь пошире, так и глядя сквозь щелку в пол-ладони толщиной. Виктория стояла у станка, забросив на него ногу и разминая руками ступню, словно героиня картины Дега. В углу с легким шелестом переворачивал диск проигрыватель, поставленный на паузу. За окном начался дождь, но тут, в студии, звуки капель были едва слышны, и спустя минуту их вовсе загрушила медленная мелодия. Виктория оторвала взгляд от ноги, улыбаясь, в два шага выпорхнула на середину зала и закружилась, закрыв глаза. Ее руки взметнулись над головой, словно крылья, рухнули вниз, девушка согнулась, легко опершись ладонями в пол, вскинула ноги... Она явно весила несколько больше, чем обычно положено балерине: грудь вполне себе женственно выдавалась, только сейчас примятая тесным спортивным топом, но это не мешало Виктории извиваться, как цирковая женщина-змея.
   Джерри даже не подумал, что магнитофон не мог включиться сам собой, и потому вздрогнул, когда в отражении зеркал появился мужчина: хорошо сложенный, стройный спортсмен. Он приблизился к Виктории отточенным умелым движением и взял ее за талию. Вот как, понял Джервис, он должен был танцевать с Вики в парке, если б умел. Тот танцор-профессионал позволял ей откинуться назад, легко поддерживая под лопатки, пока пола касались лишь носочки Виктории, вскидывал ее над собой, ловкую и жесткую, с без труда замороженными в красивой позиции ногами, обвивал вокруг себя...
   Джерри отшатнулся от двери, зажмурился: его словно ударили под дых, ревность обожгла, как кипяток, от груди до макушки, так что слезы выступили на глазах. Джервис прислонился спиной к стене возле двери, но не простоял так и минуты, выбежал на улицу: вся студия была обвешана зеркалами, даже в коридоре несколько из них покрывали стены. И видеть трехкратно размноженные в зеркальном коридоре отражения Виктории и ее партнера, особенно рядом со своей неопрятной небритой рожей Джервису было просто невыносимо.
   "Я ее недостоин," - он ужаснулся этой мысли, особенно тому, что она была правдивой, и выскочил под моросящий дождь на крыльцо. Быть может, будь погода лучше, он бы пошел домой, выбросив букет где-нибудь по пути, но мелкие капли, забарабанившие по макушке, загнали Джерри назад, под козырек крыльца. Он остался стоять - просто так, не дожидаясь Викторию, но и не уходя. Мыслей в его голове никаких не было.
   Когда она вышла, дождь уже перестал лить, а цветы в букете начали увядать. Виктория уставилась на Джерри, покачала неверяще головой, смерила взглядом снизу вверх, от не слишком чистых ботинок до вставших почти торчком от влажности волос. Произнесла неверяще:
   - Сколько же ты меня тут ждал? С утра, с обеда? - а потом повернулась спиной, - в любом случае, теперь ты можешь предложить мне пиджак.
   Он укрыл ее голые плечи, вручил загрустивший букет и взял под руку - в обмен на скромный поцелуй в край губ, не столько благодарность, сколько обещание. Вечер чем-то напоминал и их первую, и вторую встречу, но теперь Джерри чувствовал себя возведенным в ранг официального бойфренда.
   - Я видел... твоего друга.
   Виктория даже бровью не повела, то ли не чувствуя в голосе молодого человека ревнивых ноток, то ли намеренно игнорируя их, и ответила, не выделяя голосом ни одного слова, как бы без намека:
   - А! Он предлагал меня подвезти до дома, но за ним зашел его парень, так что прогулку пришлось отложить. А меня встретил мой, так что все довольны. Ты ведь меня проводишь? - она подняла сияющее лицо на Джерри. - Ты сегодня очаровательно небрежно выглядишь.
  
   На самом деле, Джерри был просто мечтой Вики. Постыдной, но такой сладкой: чем грязнее, неряшливей он был, тем больше напоминал ей о снах, в которых она трахалась с прокаженными, а потом просыпалась, мокрая и горячая, с тоской по тому, что только что испытала.
   Они ввалились в квартиру Вики, неистово целуясь, но, сделав пару шагов, остановились и резко отпрянули друг от друга. Как только ее рот приглашающе приоткрылся, между ними встала невидимая стена, теперь растащившая их к разным концам узкого коридора. Виктория стянула на груди позаимствованный пиджак и опустила взгляд:
   - Я не могу, - сказали они хором. Оба чувствовали, что если они переспят, случится что-то невообразимо прекрасное, и в то же время - предельно греховное, как вкушение плода древа познания. Этого нельзя было допустить.
   Еще Виктория ощущала страх, что если она отдастся ему, их преклонение друг перед другом исчезнет.
   А Джервис ощущал только бессилие. Нельзя заниматься сексом со Святой Терезой, нельзя вожделеть Деву Марию, это богохульство.
   Виктория взбила волосы ладонью и со стоном усталости побрела в глубь квартиры.
   - Мне нужно в душ. Я вся мокрая после целого дня танцев.
   Пиджак она бросила на ближайший стул и, пройдя через аккуратную гостиную, скрылась за полупрозрачной дверью ванной. Она не заперлась, даже прикрыла ее неплотно, намекая и приглашая, но Джерри не двинулся с места. Вероятно, несмотря на бросаемые тут и там знаки, Вики и сама уже поняла, что их влечение друг другу будет нарастать с каждым днем, но не получит выхода никогда. Благословенное проклятие.
   - Я за сигаретами, - бросил Джервис и вывалился из квартиры. Перед глазами у него все плыло, как после наркоза.
   Он обнаружил себя глубокой ночью в какой-то забегаловке над стаканом с ромом. напротив полубоком к нему сидела дородная рыжая женщина лет сорока.
   - Вы со мной? - спросил Джервис. Женщина равнодушно пожала плечами.
   Поехать к нему они не могли, поэтому по-быстрому трахнулись в туалете того же жалкого бара. Она была склизкой, как улитка, и неумелой шумной любовницей. Вульва ее напоминала развороченную взрывом яму, взорванную истерзанную плоть. Когда Джерри вошел в нее, он потерялся. Его член, выпрыгнув из тесноты штанов, обрел отнюдь не долгожданную свободу внутри влагалища новой знакомой. Он больше ощущал омерзение, чем вожделение, пока сотрясал телом рыжей шлюхи стену кабинки, попутно думая, состарится ли лет через двадцать Виктория и станет ли так же безобразна, как эта тетка?
   И, обезумев в конец от алкоголя, отвратительности происходящего и недоступности Виктории, он сжал горло рыжей и не отпустил, пока она не перестала дергаться в его руках. Только когда из носу потаскухи потекла тонкая струйка крови, Джерри понял, что наделал. Если бы дверь не была заперта, он бы выбежал и раскрыл себя, но, по счастью, за несколько секунд, в которые молодой человек пытался справиться с задвижкой, он немного пришел в себя. Следовало дождаться, пока туалет не опустеет.
   Джерри усадил тетку на унитаз, а сам скрючился, рассматривая в щель под дверью ноги посетителей: женские и мужские. Не только они с рыжей потаскушкой использовали это место не по прямому назначению. Но вот, наконец, в туалете никого не осталось, кроме них: Джерри и его жертвы. Тогда Джервис, зная, что у него, возможно, всего минута времени, вышел, не забыв прикрыть дверь так, чтобы казалось, что она заперта. Ноги трупа должны были создать иллюзию, что в кабинке занято.
   Руки Джерри помыл, на всякий случай смочив манжеты, чтобы смыть капли крови, которые могли бы случайно остаться на ткани.
  
   Потом он вернулся домой к Виктории пешком, чувствуя, что на нем, как пыль, осел запах той женщины. Он ринулся в ванную, включил воду, но не нашел в себе сил раздеться и залезть в ванну. Закрыл краны, вышел в спальню. Виктория, едва прикрытая одеялом, растянулась, словно кошка. Белая летняя пижамка выделяла ее фигуру на коралловых простынях.
   Джерри вдруг ощутил себя усталым и довольным, как если бы второй половины этой ночи не было, и они с Вики просто по-домашнему занимались любовью в этой самой спальне, на этом свежем чистеньком шелке. Не раздеваясь, Джерри лег на кровать, поверх одеяла, и обнял Викторию одной рукой. Так они и проспали до утра.
   В восемь Джерри проснулся, как от толчка, и в первые несколько минут не мог сообразить, что он тут делает. Потом он вспомнил все разом, словно в голвое включилась пленка и стремительно прокрутилась: танцевальная студия, мужик, лапающий Викторию, его собственные руки на ее теле, и - бах! его же ладони, стискивающие горло рыжей женщины.
   Одежды он своей не нашел, вместо этого на спинке стула висел мужской халат. Джерри надел его и вышел из спальни.
   Викторию он обнаружил на кухне, она переоделась в его рубашку и теперь, мурлыча песенку, одной рукой водила расческой по челке, другой размешивала сахар в кофе.
   - Я слышала, как ты пришел, - ее сухие губы беззлобно мазнули его по краю рта, больше по колкой щетине, - вот твой кофе.
   Она выглядела так, словно они провели эту ночь вместе: растрепанная, довольная, родная. Джервис внутренне сжался, перекручиваемый пароксизмом мук совести.
   - Я взяла твои брюки погладить, они висят на вешалке в гостиной, - Виктория провела рукой по рубашке, - ее тоже бы следовало привести в порядок. Может быть, даже постирать.
   Джерри вздрогнул, соображая, не могло ли остаться на его одежде капель крови. Сам он уже не помнил точно, и даже воспоминание о том, как он пытался спешно застирать манжеты, почти изгладилось из памяти. Из задумчивости Джерри вывел звук включенного телевизора. Он дернулся, словно в ожидании удара, поднял одно плечо, будто мог заслониться им от звука.
   Передавали новости. Джерри прислушался, внутренне уже ожидая, что вот-вот объявят о его преступлении, даже наверняка скажут, что по следу убийцы уже пущена полиция (о том, что он подставляет Викторию, Джерри даже не задумался). От страха и сосредоточенности у него на висках даже выступил пот. Джерри неловко потер плечи, чувствуя озноб.
   Виктория смотрела на него поверх дымящейся кружки с кофе очень внимательно. В ее глазах сквозило подозрение.
  
   Глава 3
  
   Следующие несколько дней Джерри провел как в лихорадке: ему казалось, что все вокруг знают, что он кого-то убил. И что даже самым невинным замечанием он может себя выдать. Мысли стали тягучими, пугливыми, одно слово в голове отделялось от другого ударом сердца. На какое-то время Джерри стал так же бессилен со всеми встречными женщинами, как и с Викторией. Да и они сторонились его, читая что-то в его взгляде, и это было еще хуже, чем в школьные годы. Но мало-помалу ощущение собственной нечистости, греховности начало таять, а через две недели Джервис почувствовал, что уже с трудом может воспроизвести детали убийства. Он даже намеренно сходил в тот же самый бар, где подцепил рыжую, разговорился с барменом и ненавязчиво вывел разговор на убийства.
   - У нас, кстати, буквально дней пятнадцать назад убили женищну в туалете, - сказал бармен, - должно быть, ревнивый любовник.
   - Вот оно как, - Джерри улыбнулся и, несмотря на то, что не видел своего лица в тот момент, эта улыбка ему понравилась, - да. Некоторые ревнивцы опасны для общества.
   Он расплатился и вышел, повторяя про себя "это я ее убил, это я". Он всматривался в лица людей в метро, гадая, разделил ли хоть один из них то же чувство, что повезло испытать ему: бесконечную власть над другим существом.
   С тех пор он словно вышел на другой уровень существования. Весь мир виделся теперь в ином свете. Джерри чуть ли не впервые в жизни стало лего общаться с людьми, особенно - с женщинами. Больше ни одну ночь он не проводил в одиночестве. И девушки начали сами подсаживаться к нему за столик, накручивая локон на пальчик, облизывая напомаженные губки - и все молодые, сочные, хоть и вульгарные кокетки. Джерри приводил их к себе домой, иногда они звали его к себе, всю ночь они кувыркались, но больше Джервис не убил ни одной. Пока ему было достаточно воспоминаний. Иногда, если подружка на одну ночь успевала заснуть, утомленная диким сексом, Джерри клал руку ей на шею, думая, что сейчас он бы мог ее убить. Но он не станет этого делать, потому что ожидание прекрасно, почти такое же хорошее чувство, как в детстве, когда считаешь дни до Рождества.
   Считаешь дни, ощущая ладонью бьющуюся жилку на тонкой шее.
   Тем не менее, с Викторией они не расстались.
   Джерри посещал все ее выступления, а порой и репетиции: стоял в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку, наблюдал, как танцовщицы разминаются, потом часами отрабатывают один и тот же элемент, как Виктория беззлобно переругивается с партнером, жалующимся на ее вес... Вскоре, все в студии перестали обращать на Джерри внимание. И все знали, что он жених Вики. Так они его называли: не "бойфренд". "Жених".
   Вечером он провожал ее домой, кратко целовал в уголок губ на лестничной клетке, а потом уходил. Иногда, впрочем, и оставался - лежал с раскрытыми глазами на второй половине кровати, чувствуя мерное дыхание девушки на своем плече. Заснуть на шелковых простынях ему никогда не удавалось. Еще несколько раз за прошедшие три месяца они пытались заняться любовью, все - с подачи и по инициативе Виктории, - но все так же безуспешно: словно магниты, они одновременно притягивались друг к другу, и вместе с тем в решающий момент внезапно отталкивались. Со временем они перестали и пытаться, и оба не жаловались. Джерри хватало секса на стороне.
   Он знал, что и Виктория с кем-то спит: чувствовал, даже если прошло уже несколько часов. Даже если она приняла душ и проветрила квартиру, когда он ложился рядом с ней, по какому-то особенному жару ее тела он знал совершенно точно. А если они находились не в студии или у Джерри, у нее дома он догадывался еще раньше: комнаты были убраны странно и спешно, каждый раз одинаково по-особенному. Джервис не мог бы сказать, что он такого подмечал в каждый свой визит, однако подозревал, что не ошибся еще ни разу.
   И при всем этом они оба не боялись друг друга потерять. Словно, пока они не соединились по всем правилам, это им не грозило.
  
   Спустя примерно пять месяцев Джерри снова совершил убийство. Он не планировал этого, но девушка, с которой он поехал домой, уже у него в квартире вдруг передумала. Может быть, ее оттолкнула грязь и бедность жилища Джерри, или же она изначально намеревалась только подразнить мужчину, но, в итоге, дамочка уселась на софу и, закинув одну неровно вымазанную автозагаром ногу на другую, заявила, что уже раздумала спать с кем бы то ни было в эту ночь.
   И в ту минуту, когда она только закрыла рот, Джерри вдруг почувствовал небывалый гнев, и при том все предметы перед ним обрели необычную четкость, словно отрисованные тушью, свет уличного фонаря, льющийся в окно, будто разделил лицо девицы на две половины. Джерри ударил ее по той, что была темней.
   Девица пискнула, попыталась вскочить на ноги, но второй удар - в живот - опрокинул ее обратно на диван. Джерри одним движением содрал с себя галстук, завязал им рот жертве, а потом схватил ее, уже не сопротивляюущуюся, обмякшую от страха и только тихо хнычущую, поднял на руки и понес к матрасу, как невесту, но не опустил бережно, как сделал бы это с Викторией, бросил с размаху, так что у девицы вышибло дух из груди. А потом он набросился на нее, и терзал, пока она не затихла. Но когда Джервис утолил свою похоть, жертва еще была жива. Он мог бы ее отпустить, он вовсе забыл о ее существовании, удовлетворенный, как сытый удав, засыпающий, но тут слизывающая с губ кровь и слезы бедняжка закашлялась: разбитый нос хлюпал, когда девушка попыталась перекатиться на спину и встать, она подавилась.
   Джерри схватил ее за сползший на шею галстук и, оседлав жертву, прижав ее своим весом к тощему матрасу, начал затягивать удавку. Девушка даже не сопротивлялась, видимо, от шока. Вряд ли она понимала, что в эти минуты заканчивается ее жизнь. Потом Джерри встал и вытер руки о бедра, недоумевая, откуда могло взяться столько крови. Он включил настольную лампу, чтобы посмотреть, и понял, что в порыве садисткой страсти лишил девушку почти всех зубов.
   На матрасе темнело пятно.
   Что ж, почти весело подумал Джерри, ощущая небывалый прилив сил, избавиться от тела и от матраса - плевое дело. Все можно сжечь.
   Но машины у него не было, нужно было придумать, как достать ее, не вызывая подозрений, чтобы потом не нагрянули копы. "Я ведь и убил-то ее только потому, что не хотел, чтобы она подала заявление об изнасиловании, - лгал себе Джерри, - если б она согласилась добром, я бы ее отпустил."
  
   Следующий вечер они с Викторией планировали провести вместе. Но это не значило, что они будут только вдвоем: Вики пригласила всех желающих, кто работал с ней в студии, сходить в бар, поиграть в бильярд и выпить. Пара девушек отказались, но все парни дали жаркое согласие.
   - Вот это да, - присвистнул Джерри, и склонился к уху Виктории, - а я думал, раз они все геи, то и в бары не ходят.
   Она смерила его таким взглядом, что Джервис понял: он сказал что-то не то. Или не так, быть может, не слова были важны, а интонация.
   - У некоторых из них даже есть подружки, - после паузы процедила Вики. Джерри хотел было добавить "надеюсь, это не у тех, кто тебя лапает?", но сдержался.
   Вечер проходил удачно. Вики и ее партнеры по танцам играли в бильярд, девушки-танцовщицы пили, окружив Джерри, словно курочки - цыпленка, защищая его от враждебной окружающей среды. О да, и был резон! Джерри стал следить за собой после того, как уверился в прочности их с Викторией отношений, хоть и знал, что она обожает его небрежность (тут важно было найти золотую середину!), но девицы летели на него, как мотыльки к огню свечи из-за чего-то другого. Взгляда, появившейся уверенности в развороте плеч? Или просто Джерри стал излучать ту самую пресловутую мужскую энергию, дикую, медвежью.
   Каждая вторая крошка на самом деле мечтает быть растерзана, подумал Джервис.
   Babes for breakfast, bitches for lunch*.
   - Ну что, девочки изображают твой гарем? - хихкнула подошедшая сбоку к столику Виктория, - я немного наблюдала за вами...
   - А я - за тобой, - улыбнулся Джерри. Рядом с Викторией он снова становился таким, как в их первую встречу, забывал про убийства. Его взгляд заинтересованно сользнул по публике в баре всего пару раз в поисках развратных цыпочек - пока не наткнулся на алый всполох волос Вики, летящее яркое крыло, ее белую руку, недовольно скручивающую непослушные пряди в узел на затылке.
   - Я видела, как к тебе пытался подойти чуть ли не десяток девушек, да только мои подружки вовремя сделали вид, что они с тобой, - Вики засмеялась, и узел ее волос раскрутился, тяжелые кудри расплескались по спине и плечам, - они делают работу, за которую приличествовало бы взяться мне, коль уж ты мой парень!
   Джерри смутился.
   - Я к такому еще не привык. Никогда, даже в школе, не пользовался особенной популярностью.
   Виктория пожала плечами.
   - Я тоже. Хотя и сейчас, знаешь, не очень, ну, ты понимаешь, - она покрутила пальцем у своего лица, - слишком много веснушек и нос у меня картошкой.
   - Ты, должно быть, шутишь, - Джерри видел перед собой самую прекрасную женщину на свете. Кто бы посмел применить к ней глупые нормы современной противоестественной красоты? Меряют ли этой меркой Венеру Милосскую, Нефертити, Мону Лизу?
   Пока Джервис пребывал в очередном забытьи от накатившей на него сентиментальности, викторию окликнули мужчины:
   - Вики, если ты сейчас же не возьмешь в руки кий, мы будем считать, что ты вышла из игры! - и они засмеялись.
   Они вообще в тот вечер много пили и смеялись, некоторые девушки даже порывались петь, время пролетело незаметно. Разошлись они почти к рассвету.
   Когда Джерри выходил из паба и замешкался, запутавшись в рукавах пиджака, один из танцовщиков похлопал его по плечу и наклонился, чтобы шепнуть что-то на ухо. Все произошло одновременно: этот шепот в запахе пива, обернувшаяся под светом фонаря Виктория, недоумевающая, куда делся ее жених, словно в кино, все на миг замерло.
   - Вики - очень хорошая девочка, друг. Она настоящее сокровище. Не потеряй ее! Она женщина, а потому по определению слабее нас, мужчин, так что береги ее. Очень хорошо береги.
   Да, мысленно поддакнул Джерри, ее бы следовало беречь - и, в первую очередь, от него самого.
   Еще стоящая под светом фонаря Виктория улыбнулась.
  
   ___________________
   * Слова из песни группы Lordi.
  
   Глава 4
  
   Труп своей новой жертвы Джерри спрятал в шкаф. Он закрыл ее пакетами для мусора, вспорол матрас и его тоже упихал в пакет, надеясь, что запах не будет чувствоваться, пока он не придумает, как вывезти труп в лес, не имея личного транспорта, но он уже медлил день, второй, третий. Никак не мог заставить себя вернуться к неприятной обязанности.
   На сей раз осознание того, что он убйица, резануло по мозгу гораздо глубже, чем в прошлый. Джерри было тяжело сосредоточиться на всем, что его окружало, ладони то и дело влажнели, начала чесаться голова. Появилась бессонница, но тягостная, не то ночное благое бодрствование, похожее на тихую вахту у алтаря, что приключалось с ним неизменно в квартире Виктории. Джерри стал нервным, резким. На третий день он, не прощаясь, ушел из студии, потому что его раздражала музыка, даже не досмотрев танца, хотя Виктория попросила его высказать свое мнение по окончанию репетиции. В зеркало она видела, как мужчина сорвал со спинки стула свою куртку и вышел, почти выбежал вон. Стул остался качаться несколько минут, стукаясь о стену, пока не упал на пол. В студии все замерли, и только назойливая музыка продолжала литься из магнитофона.
   Час мужчина мотался по улицам, пиная консервные банки, не зная, чем себя занять, пока не набрел на бар, в котором они не так давно чудесно провели с Викторией и ее друзьями время. Но в разгаре дня там оказалось закрыто. Словно пьяный, Джерри попробовал ломиться в двери, но ему никто не открыл и не ответил. Тогда он сел рядом с баром на тротуар и схватился руками за голову. Внутри черепа у него металась мысль о спрятанном в шкафу трупе. Я не могу убрать ее оттуда, подумал Джерри в отчаянии, сам до конца не зная, что имеет в виду - шкаф или свою голову.
   Вскоре к нему подошла некая девушка - кажется, даже довольно миловидная, Джерри не обратил особого внимания. Она всего лишь хотела поинтересоваться, не плохо ли ему, но он схватил ее за руку и поволок за собой. Кажется, она была против, пытался потом вспомнить Джервис, или нет? Вот эти царапины на руках - следы ее ногтей. Но появились они на улице или уже дома, когда он бросил ее на продавленный диван и схватил за горло, он не помнил. Сексом они не занимались, Джерри сразу кинулся ее душить, словно раздирал сумасводящий нарыв, только бы избавиться от этой муки, только бы... Но руки не слушались, устали и ослабели, пока он волок девчонку до своей квартиры, пальцы свело судорогой, и, чувствуя, что жертва вот-вот вырвется, Джерри схватил вазу с журнального столика (подарок кого-то из коллег-танцовщиц Вики), разбил об голову девушки, а потом, в каком-то припадке безумия начал тыкать в шею и, промахиваясь, в лицо, грудь бедняжки, мечтая только о том, чтобы она перестала хрипеть.
   И когда она наконец замолчала, Джерри обессиленно сел на пол, глядя на свои руки, перепачканные кровью. Нет, теперь ее было СЛИШКОМ много. Зачем, недоумевал он, убил я ЭТУ девушку? Ее я вовсе не хотел.
   Это убийство не принесло ему радости, в отличие от предыдущих, напротив, Джерри ощутил себя отвратительным монстром - даже острее, чем в утро после первой измены Виктрии, когда он задушил рыжую тетку в туалете. Кровь пропитала обивку дивана и начала капать на пол - мертный, раздражающий, назойливый звук. Джерри зажал руками уши, не понимая, что пачкает в крови волосы. Он хотел бы не слышать этих ударов капель о пол, но все равно слышал, пока их не заглушил скрип открывающейся двери.
   - Джерри, что с тобой такое сегодня? - прозвучал за его спиной голос Виктории. Джервис как раз отнял руки от ушей, чтобы расслышать ее вздох. Он не стал оборачиваться, посчитав, что не вынесет вида ее потрясенного лица. Он ждал, что она обзовет его чудовищем, расплачется и убежит, но Вики только вздохнула и села на уголок дивана, единственный оставшийся чистым.
   - Твоя небрежность очаровательна, но не сейчас, милый. Это все, - она указала ладонью себе за спину, на труп, - нужно убрать.
   Джерри восхитился ее преданностью - так он это воспринял, - но секундой позже. А в первый миг его оглушило удивление - резко, с размаху, как удар по затылку.
   - Я потом тебе все объясню.
   Вики кротко улыбнулась. Она смотрелась чужеродно - возле изувеченного трупа, милая, очаровательная - как всегда.
   - Не нужно, я все понимаю. А теперь дай мне съездить домой ненадолго. Я знаю, как это уладить.
   И тут из шкафа выпала первая девушка - трупное окоченение спало, тело нажимало на дверцы, которые в итоге не выдержали вес тела и распахнулись. Джерри дернулся и выругался, страшно испугавшись. На какую-то долю секунды ему даже показалось, что девица может быть жива. Но при падении пакет с ее лица слез, стали видны трупные пятна: нет, эта дамочка уже точно не могла вернуться к жизни.
   При виде нее, Виктория захохотала, хлопнула в ладоши и поднялась с дивана. Подошла к трупу, наступила ногой на серое лицо, нагнулась на мгновение, потом распрямилась, сжимая пальцами вырванную из уха мертвой сережку.
   - Смотри-ка, миленько. Как тебе?
   Серебряный шарик качался у лица Виктории.
  
   Потом она поехала к себе на квартиру, возбужденно тараторя, что предстоит нелегкий вечер, а то - и ночка. Джерри с трудом понимал, что происходит, а Виктория мысленно молилась, чтобы он не сглупил. Например, не вызвал копов. Но все обошлось.
   На обратном пути из дома в лифте Вики оказалась с пожилой соседкой, с которой они, кажется, некогда раньше мельком виделись на лестничной прощадке.
   - Добрый вечер, - невнятно пробормотала Вики. Старушка улыбнулась в ответ.
   - Я смотрю, вы уже съезжаетесь? - она кивнула на миксер и мясрубку, зажатые под мышкой Вики, перевела взгляд на торчащую из сумки свернутую в рулон клеенчатую скатерть, - я так рада, что Джерри наконец нашел себе хорошую девушку.
  
   Как только Виктория зашла в квартиру, она прислонилась спиной к двери и улыбнулась так, словно явилась на празднование своего дня рождения и знает, что в подарок ей предложат Феррари, не меньше. Джерри буквально не узнавал ее. Кровь на его ушах засохла, но он не обратил внимания, а вот Вики рассмеялась и ласково потрепала его по щеке.
   - Иди помойся, а я пока все приготовлю. Закрой шторами окна, проверь, плотно ли прикрыта дверь на балкон, ни звука от нас не должно доноситься на улицу, - девушка встала на цыпочки, чмокнула молодого человека в нос, - самая большая проблема будет с зубами. Но я знаю, как все устроить идеальным способом, комар носа не подточит.
   Джерри обескураженно покачал головой.
   - Но... как?
   - Расскажу после, - она чмокнула его еще раз, пониже - на сей раз, между носом и губами, туда, где засохла крошечная капелька крови, словно мушка, - доверься мне.
   Джерри зашел в ванную и застыл перед зеркалом, не в силах взглянуть на свое отражение. Прошло, должно быть, полчаса или еще больше, прежде чем он смог, наконец, умыться и выйти на кухню. Там уже вовсю развернула деятельность Вики. Она, одетая только в черный купальник и передник для готовки, разделывала мертвых девушек тесаком. Потом отделяла мясо от костей и раскладывала их в разные стороны.
   - Разуйся и иди сюда, - скомандовала она непривычно властно, - бери мясо и пропускай через мясорубку, что сможешь.
   - Ты что, воображаешь себя мисс Ловетт? Хочешь напечь пирожков?
   Вики обернулась через плечо. Щеку у нее пересекала подсыхающая кровавая полоса: очевидно, убирала за ухо непослушный локон.
   - Я не умею готовить, и ты это знаешь. Делай, что я говорю, если не хочешь за решетку, - Вики подкатила голову одной из девушек к себе, зажала между коленями, будто кокос, и занесла над ней молоток, - не вздумай оставлять части тел на память, может быть, я и перестраховщица, но я бы не хотела попасться.
   Они работали до полной темноты. Мясо и все мягкие ткани измельчили мясорубкой, кости разломали, чтобы не было с первого взгляда очевидно, что они человеческие, рассовали все по разным мешкам. Отдельно Вики сложила зубы, которые требовалось выбросить в реку, еще одним кульком - матрас, одежду девушек, их волосы и обивку дивана. Этот мешок предполагалось сжечь.
   Потом Джерри помыл ноги, пока Виктория с тряпкой ползала по полу, стирая кровь. Потом она помылась сама: с ног до головы. Вышла, благоухающая, чистая до скрипа, села прямо на углу между ванной и кухней, и засмеялась. Джерри почувствовал, что и его не держат ноги, сполз по стене рядом с девушкой, достал трясущимися руками пачку сигарет, но закурить не смог: зажигалка плясала в пальцах, пламя не попадало на сигарету.
   - Скажи мне, а почему купальник?
   - Он проще всего стирается. Я вот, например, совершенно не знаю, могут ли вызвать подозрение слишком явные следы отбеливателя, настолько ли далеко зашла техника, чтобы обнаружить даже на чистой с виду ткани микрочастицы крови или костной пыли, и проверять на практике совсем не хочу. Купальник этот я возьму с собой в бассейн, надеюсь, хлорка довершит дело.
   - Понятно, - Джерри лег на пол, вытянулся, ощущая под затылком холодный кафель, - на полу остались трещины.
   - Сделаем ремонт, - Вики вынула из пальцев мужчины сигарету и зажигалку, прикурила, - продадим сережки и сделаем на эти деньги. Я знаю места, где не спросят, откуда цацки.
   Девушка размотала полотенце с головы и тоже легла на пол рядом со своим бойфрендом. Со стороны можно было бы подумать, что они, обессиленные, отдыхают после страстного спонтанного секса. Виктория повернула к Джерри раскрасневшееся лицо, облизнула губы.
   - Устали. Но скажи, ведь оно того стоило? - ее глаза загорелись, - стоило?! Как ничто на свете...
   Джерри не ответил, хотя был согласен. Во рту пересохло, как после спортзала.
   - Что ж, теперь нам стоит начать ходить в казино, - сказала Виктория, касаясь одним пальцем серебряной сережки в ухе, снятой с убитой девицы, - иначе начнутся вопросы, откуда у нас столько капусты и брюликов.
   - Мы бы могли не тратить ничего, что берем у них... Выбрасывать куда-нибудь вместе с телами.
   Вики помотала головой.
   - Ну нет, я не согласна. Два удовольствия вместо одного - это идеальное решение, разве нет?
   Джервис не мог не согласиться. Но и не спросить он тоже уже не мог, любопытство жгло его изнутри:
   - Где ты... Где ты научилась так ловко расчленять трупы?
   - Не просто расчленять, милый, убирать, - Вики протянула ему сигарету, почти ткнула ею в губы, - я не такая хорошая танцовщица, как хотелось бы. Приходится подрабатывать госпожой для БДСМ-рабов. Иногда я... увлекаюсь и случаются такие вот неприятности.
   Джерри застыл с приоткрытм ртом, даже не заметив руки девушки с сигаретой возле лица.
   - Только не говори, что думал, будто я приличная девочка, - и Виктория одним плавным движением поднялась, как каратистка: качнулась упругим движением и оказалась на ногах, - нам еще предстоит увлекательное занятие: разломать каркас дивана, его тоже стоит вывезти в лес и сжечь... Кстати, а как ты избавился от своего первого трупа?
   Виктория обернулась через плечо и подняла одну бровь. Джерри сел.
   - Первого?
   - Ну, помнишь, в ту ночь, когда ты впервые остался у меня в квартире. Я сразу поняла, что ты кого-то убил. По глазам, по твоему поведению, уверена, что не ошиблась. Я знаю это ощущение, поверь мне, - Вики облизала губы, - мы идеально друг другу подходим. Может быть, от этого и все проблемы... между нами. Ну, ты понимаешь.
   Она стушевалась, замолкла, прислонясь спиной к двери ванной. Постояла так недолго, собираясь с духом, а потом заговорила, словно давно готовилась к этой минуте. Виктория рассказала о себе все - без утайки. Джерри сидел, не решаясь двинуться, как громом пораженный. У него в голове не укладывалось, что он познакомился с такой девушкой...
   - Поверь мне, я никогда не буду тебя ревновать, - сказал он наконец, когда смог собраться с мыслями, - клянусь, никогда.
  
   Глава 5
  
   Шарлота была "гадким утенком" - пухленькая, с неуправляемыми кудряшками, она умиляла всех без исключения взрослых, но никогда не находила поддержки у ровесников противоположного пола. Многочисленные друзья ее родителей, собиравшиеся в гостиной каждую пятницу, трепали девчушку по голове и шутили: "Шарлота, когда ты вырастешь, я на тебе женюсь!"
   Она выросла. Но не похорошела. Волосы ее после множества стрижек и окрасок стали смотреться лучше, она сильно похудела - ради танцев, хоть и не достигла веса супермодели, но лицо осталось таким же угловатым, несуразным, крупный кончик носа не уменьшился ни на йоту. Шарлота начала нравиться мальчикам лет с шестнадцати, когда дождалась появления хоть сколько-нибудь стоящей груди. А в восемнадцать она уехала в Америку из родной Латвии, и теперь за ее первые два года на новом месте, нельзя было обнаружить ни одной фотографии. Казалось, что Шарлота Покорная и Виктория Найт - действительно две совершенно разные женщины. Виктория родилась сразу двадцатилетней и незамужней, а Шарлота еще успела на своем веку и сглупить, и выйти замуж, и овдоветь. Крошка из постсоветской страны, не слишком красивая и крайне в себе не уверенная, разумеется, не разбираясь, бросилась в объятия первого мужчины, который обратил на нее внимание. Его напор не оставил ей ни малейшего пути к отступлению, и, опьяненная своим призрачным успехом, мнимой властью над возлюбленным, приезжая дурочка с радостью дала согласие на брак - шагнула в пасть чудовища. Она даже не думала о какой-то выгоде, грин кард или деньгах, но он каждую минуту их семейной жизни подозревал ее в оскорбительной для своего самолюбия корысти.
   Его звали Стив. Стив Найт. Он взял ее будто бы отчасти из жалости, из милости, влекомый только едва обозначенной скучающей похотью и умилением, не подозревая, что представляет из себя эта покорная полячка со взглядом олененка - шкатулка с секретом.
   Первые полгода жизнь в браке была для обоих вполне сносной, но затем начались сперва мелкие, затем - крупные разногласия. Стив ревновал жену к ее профессии, и даже больше к тому, что она отдается студии с гораздо большей страстью, чем семье. Но обвинить ее в трудоголизме было бы глупо, и потому Стив разыгрывал глупую ревность якобы к ее танцевальным парнерам, хоть и знал, что большинство из них геи, а те, кто нет, все равно вряд ли помышляют о романе с его женой. Некрасивой Шарлота стала казаться ему гораздо раньше, практически сразу после свадьбы. Ощущение, что она принадлежит ему, обесценило и молодость, и кротость, и привлекательность.
   - Ты никогда не станешь великой танцовщицей, - кричал он на нее однажды, - только взгляни на себя, ты, корова!
   Он ущипнул ее за грудь.
   И тогда Шарлота сделала ошибку: отмахнулась от него, ощерилась, как маленький зверек. Это привело Стива в бешенство. Он замахнулся на жену, но Шарлота успела первой отвесить ему легкую, почти невесомую пощечину. И тогда Стив рассвирепел. Ослепленный яростью, он в отместку за оскорбление сломал ей ногу, а потом избил уже просто из злости, чтобы Шарлота его боялась. И больше уже не смогла танцевать. Но она смогла. Воостановилась, насколько позволила крепкая польская конституция, хоть прежней легкости в ней больше не стало, а лодыжка стала ныть через каждые полтора часа действительно упорных занятий, но Шарлота верила в лучшее. В больницу Стив носил ей цветы и фрукты, целовал в макушку и говорил ласковые слова, так что все медсестры, наблюдающие за трогательными сценами, завистливо ахали. Но Шарлота внутренне уже ожесточилась, закрылась, ласковая маска не могла ее обмануть. Стив играл на публику, притворялся, и даже не для нее - он не извинился за содеянное, даже ни словом, ни полунамеком не обмолвился о том, что действительно довело его жену до гипса и больницы.
   Шарлота уходила в себя, когда Стив был рядом. Единственное, что помогало ей держаться, не кричать, чтобы он убирался - мысль, что она, как только выпишется, сразу же вернется в Ригу, к родителям. Однако, когда она позвонила домой, мать начала мягко уговаривать ее остаться. А потом трубку перехватил отец-поляк, человек жесткий, встречавший немало препятствий на пути своей военной карьеры как эмигрант, и рявкнул, что они не примут дочь. Он путался в словах, то называя Шарлоту продажной девкой, легшей под американца за жалкие доллары, то увещевал вспомнить о дочернем долге и остаться в Америке ради того, чтобы посылать им в Латвию немного денег (Шарлота никогда не говорила, что все жалкие крохи, которые она переводила на счет родителей, она заработала своими кровью и потом, каждый доллар - растяжение, новая шишка на ноге). Отец закончил свою речь приказом оставаться там же и с тем же человеком.
   - Но он избил меня так, что я теперь в больнице, - от волнения Шарлота не смогла сказать это внятно.
   - Тогда веди себя так, чтобы он больше этого не делал.
   Отец положил трубку, и Шарлота не попрощалась с ним: слезы душили ее, не давая вздохнуть.
   Откуда-то Стив узнал, что девушка звонила родителям (Шарлота не хотела гадать, кто сдал ее - мать или отец? Она бы с радостью скорее поверила, что это медсестры, но им вряд ли был резон подслушивать, с кем и о чем она ведет разговоры). В следующий свой визит он, едва положив букет на тумбочку, схватил жену за горло и сжал.
   - Только попробуй сбежать, сука, я найду тебя, и вот тогда уже изобью так, что не поднимешься!
   Шарлота не могла ни крикнуть, ни вздохнуть. Когда муж ушел, на память о своем внушении он оставил девушке синяки на шее. Это был его последний визит.
   Стив не встретил ее из больницы, когда она выписывалась, и Шарлоте пришлось ехать самой на автобусе (денег на такси у нее отродясь не водилось. У Стива, может быть, они и были, но ей он ни цента не дал за все время их супружества), потом - идти пешком по лестнице. Когда Шарлота вошла в гостиную, она просто уронила и сумку со своими вещами, и палочку, рухнула на диван и попробовала расслабиться. Но вместо этого крепко задумалась, как же ей быть.
   Весь ее мир сузился до двух целей: вернуться в профессию и отомстить мужу. В полицию она не обратилась, догадываясь, что за это ее дома только изобьют еще больше.
   Иногда Стив ловил на себе ее пристальный взгляд и ликовал в душе, воображая, что она его ненавидит. Он упивался мыслями о том, что Шарлота мечтает, чтобы он умер, освободил ее от страха прекращением своего существования, не зная, что она действительно думает о его смерти. И желает приблизить ее.
   Свекровь Шарлоты приезжала в гости лишь однажды. Стив этого не хотел и всячески выпроваживал мать, боясь, что Шарлота увидит, как овдовевшая миссис Найт-старшая вдруг стала чувствовать себя лучше без тирана дома. Но на самом деле все это не имело значения: миссис Найт-младшая уже знала, что грядет. Свекровь понадобилась ей только для одного... нет, двух вещей.
   - Расскажите мне о детстве Стива, - сказала Шарлота, когда они с матерью ее мужа единственный раз за все время ее визита остались наедине. Миссис Найт-старшая подняла на невестку глаза: бледное, измученное лицо, кое-как припудренные старые шрамы и такая решимость во взоре, которую она никогда не могла найти у себя раньше.
   - Я знаю, что ты хочешь услышать, - ответила старуха, наклоняясь к девушке, - мы его не били. Но его отец был таким же.
   Шарлота не ответила. Тогда свекровь поманила ее пальцем к себе, прижалась сухими губами к уху...
   Она очень помогла. Без нее Шарлота дошла бы до безумия, не видя перед собой выхода, и сделала бы что-нибудь глупое и грязное (о, она и сделала, но уже многим, многим позже), но мать Стива, старая Далила, научила молодую Цирцею, как вести себя.
   Шарлота стала не просто покорной, она стала безвольной и услужливой, но не сразу, не вдруг, она делала вид, что ей нужно от мужа только одно: чтобы он позволил ей вернуться к танцам в полном объеме. Иногда она унижалась, даже в дни, когда по тем или иным причинам в студии не было занятий, только для того, чтобы чувство собственного превосходства притупило внимание Стива.
   - Что у нас на ужин, дорогая?
   - Баранина с грибами, - Шарлота застыла у двери, стоя на здоровой ноге и надевая туфельку на крохотном каблуке на вторую. Тонкий шрам на лодыжке, загорев прошлым летом, уже не так выделялся на коже.
   - А ты куда собралась?
   - Хотели с подружками порепетировать.
   Муж хохотнул.
   - О, ну конечно. Мужики, разумеется, тоже будут. Если б я не знал, что все они геи, заставил бы тебя остаться. А так - иди, конечно, а как вернешься, я покажу тебе, каким должен быть настоящий мужчина.
   Другая бы подумала, что это намек на секс, но Шарлота уже знала, что нет. Это означало, что ее, возможно, изобьют. Быть может, это и включит в себя насилие, но сношение, на которое она не давала согласия, супружеским сексом назвать нельзя. Кое-как застегнув перемычку на туфле, Шарлота выскользнула за порог. Секунду постояла, прислонившись спиной к двери, чувствуя, как пыльная кожа обивки холодит и пачкает лопатки. А потом пошла действительно туда, куда собиралась: в студию. И самозабвенно репетировала до полуночи. Ее партнер уже выдохся, а Шарлота все еще могла продолжать.
   - Хватит, Лотти, у тебя уже лодыжка покраснела, - покачал головой танцор, глядя на едва прикрытую тренировочными бриджами ногу Шарлоты. Девушка беспечно пожала плечами, - мы в здании одни остались, последние! Послушай, мне нужно домой, а тебе, разве, нет?
   Шарлота с улыбкой кивнула.
   - Конечно, и мне пора.
   Когда она вернулась, ее муж еще был в сознании. Шарлота открыла дверь на кухню и увидела его лежащим на кафельном полу. Рубашка мужчины запачкалась в рвоте, но даже столь экстренные меры не спасли его от отравления. Шарлота несколько минут стояла в дверях, освещенная со спины коридорной лампочкой, затем вошла в кухню, наклонилась над мужем. Он не мог и слова ей сказать, только с хрипом шевелил губами. Но он был еще жив. И тогда Шарлота взяла его за воротник, подняла, насколько ей позволила ее сила (утроившаяся от заигравшего в крови адреналина) и отпустила. Мужчина рухнул на пол. Из-под его затылка потекла тонкая струйка крови, с каждой секундой становившаяся все обильнее. Шарлота присела на корточки, приложила пальцы к шее мужа и убедилась, что только что овдовела. А потом ущипнула себя, чтобы выдавить хоть пару слез, достала мобильник и набрала номер неотложки.
  
   На кого-нибудь другого эти два года в аду оказали бы настолько большое влияние, что они, возможно, сошли бы с ума. Но Шарлота выпорхнула из них, как из кокона, расправив новые крылья - и так стала Викторией Найт. Она не начала ненавидеть мужчин и время от времени заводила романы, хотя в ее профессиональной среде это было непросто, а для того, чтобы повторять тот невообразимо сладкий миг, пережитый ею на пороге двадцатилетия: ощущение собственной власти и отмщения, она устроилась работать госпожой в БДСМ-клуб. Но это было только способом вернуть былые ощущения, но не повторить их вновь. Как петтинг против полноценной ночи диких оргий. Неудивительно, что в один из моментов она сорвалась.
   Она действительно была Цирцеей, не Юдифью - ее не занимала месть одному мужчине, хоть с нее все и началось. На самом деле, Шарлота-Виктория жаждала просто обладать каждым своим возлюбленным, почти пожрать его, при этом - сломать, унизить, сделать непригодным для других женщин, что будут после нее. Она думала о том, что хочет повторять путь своего мужа. Иногда ей снилось, что она снимает с него кожу, обворачивается ею, становится им. И, просыпаясь, она жалела, что не сделала этого в реальности.
   Шарлота была из тех девушек, которые ходят на соревнования по боксу, но, видя удар, взвизгивают и закрывают лицо руками - в особенности рьяно, если рядом сидит ухажер. А на самом деле пристально смотрят сквозь пальцы.
   Только один мужчина вернул ей утраченное в восемнадцать ощущение себя - не сказочный принц, а Джерри, безработный, неопрятный Джерри. Если бы они могли заняться сексом, это излечило бы их обоих. Но они не могли, и их общая болезнь прогрессировала. Но это свершилось только спустя еще два с половиной года.
   А тогда - до определенного момента - Виктория думала, что ей хватит ее побочной работы госпожой. Она чувствовала себя наркоманкой в завязке, кое-как глушащей жажду джанка алкоголем. Все шло более-менее сносно, она терпела клиентов, норовящих нарушить договор (не дотрагиваться до госпожи, если она не прикажет, тем более, не настаивать на сексе), пока ей не позвонил Стэн. Виктория сразу напряглась, в ее сознании "Стэн" показалось созвучно имени "Стив", да и манера говорить у них оказалась похожей. Девушка вся подобралась, слушая такие знакомые интонации, казалось бы, похороненные в буквальном смысле полтора года назад.
   - Я успешный бизнесмен, - самодовольно сказал Стэн ей по телефону, пока они договаривались об условиях встречи, - я всегда рулил женщинами, как хотел, только теперь захотелось чего-нибудь новенького. Острых ощущений. Но чтобы все не взаправду.
   Вики вздохнула. "Это как уложить с собой в постель звереныша. Иной раз он цапнет вас когтями -- и вы испугаетесь. Но настоящего страха нет. Вы всегда знаете, что в любой момент его можно выкинуть вон или отрубить ему голову."* Она уже повидала таких с десяток, если не больше.
   - И смотри мне, без шуточек, - вдруг грубо рыкнул Стэн под конец разговора, - не отходи от сценария. Доставь мне удовольствие, или никаких денег не получишь.
   - Можете быть спокойны, - прошептала Виктория. Трубка скользнула по ее щеке, упала на колени из ослабевшей руки. О, я получу эти деньги, думала девушка. Грудь ее возбужденно вздымалась, в голове разрывались фейерверки. Это как второй шанс со Стивом, подумала Вики. Ее трясло, как никогда - перед первым свиданием, все тело горело огнем предвкушения. Нет, тому, кто сам этого не испытывал - не понять.
  
   - Ну, давай, открывай, - раздраженно прорычал Стэн, истязая дверной звонок. Внутри квартиры было тихо, он даже ненадолго засомневался, туда ли попал, но потом понял, что Вики просто озаботилась приличной звукоизоляцией. Не идеальной, но достаточной для того, чтобы сильно не мешать соседям. Да, при ее профессии это явно было важно.
   Мысленно, еще до того, как увидел, он звал ее Вики. Не Виктория - шлюхи полного имени не достойны.
   Через пять минут дверь распахнулась, и взору молодого человека предстала его партнерша на вечер: вся в черном, на высоких шпильках, с зачесанными назад медными волосами. Тщедушная, удовлетворенно заметил Стэн. Если не согласится на деньги, а он слишком возбудится, к дополнительным услугам девчонку можно будет склонить силой. И пусть потом его ставят в черный список клуба, черт с ними, вряд ли ему дважды захочется отведать такое блюдо, как подчинение. Слишком экзотично.
   - Здравствуйте, сегодня вечером я буду Вашей госпожой, - произнесла Вики стандартную фразу приветствия.
   Стэн улыбнулся, снял шляпу и шагнул в квартиру, приглаживая волосы. Как только дверь захлопнулась за его спиной, улыбка Вики растаяла, и девушка произнесла отрепетированным тоном:
   - А теперь на колени!
   Первые полчаса их заранее оговороенной игры проходили по всем правилам. Вики отвлеклась только на минутку, чтобы отзвониться "начальнице" (так они говорили о даме, курирующей девушек и следящей за их безопасностью, насколько это было возможно), а потом добросовестно, но без особого уже энтузиазма принялась стегать клиента плеткой, подставлять туфли для поцелуя и прочее, входящее в стандартный набор... Она больше не чувствовала того, что ощутила во время их разговора по телефону. К тому же, Стэн уже не напоминал ей покойного мужа ничем. Вики совсем было раздумала, но тут...
   Следующим этапом игры было связывание. Вики взяла наручники, перехватила ими запястья клиента, пропустила между прутьями стула так, что Стэн оказался плотно прижат к железной спинке. Только сиденье было обтянуто мягкой материей. Клиент поморщился:
   - Холодно.
   Вики фыркнула, уже полностью вжившаяся в роль госпожи.
   - Раб не жалуется.
   Стэн на миг дернулся всем лицом, словно пытался перемешать его черты, будто карты, и оскалил рот, злобно, по-животному.
   - Подложи мне что-нибудь под спину, ты!
   Вики сделала вид, что не слышит. Она вдруг разозлилась. На мгновение у нее мелькнула мысль выгнать вредного клиента, может быть, даже швырнув в него жалкими мятыми деньгами, что он ей отвалил (тоже мне, бизнесмен!), но, пока она крутила в руках шелковый платок, настроение госпожи переменилось. Неосознанная пока, в ней вновь вспыхнула искорка желания полного обладания.
   Платок на глаза мужчине она набросила уверенным, жестким движением.
   - Ты, кажется, заигралась, шлюха! Я тут командую! - если б Стэн благоразумно остановился на этих словах, Вики только бы покачала головой, согласилась и переиграла сцену, но клиент гнал на всех парах, не закрывая рта. Он уже разочаровался в затеянной игре, теперь желая только вернуть все на привычные места: он - господин, а женщина - у его ног, - такие потаскухи, как ты, никогда не умеют вовремя остановиться. Ни в деньгах, ни в сексе, чертовы дырки, от нас, мужиков, вам нужны только блага, никогда ни одна не подумает о том, что ты, вообще-то, человек. И человек побольше, чем она! Бабы вообще по мозгам совсем животные, свиньи, хрю-хрю, жирные свиноматки, лишь бы жрать, да подставлять задницу борову!
   Вики выслушала клиента с каменным лицом. А потом вдруг улыбнулась.
   - Как ты разошелся. Тебе стоило сказать стоп-слово, если не понравилось, я бы сразу прекратила. Но теперь уже поздно.
   - Развяжи мне глаза! - рявкнул Стэн. Он слышал, как Виктория посмеивается, ходит вокруг него, словно... примеряется, готовится что-то сделать.
   На губы ему легла мягкая ткань, и пульс забился в горле у Стэна. Они не договаривались, что рот тоже завяжут! Но мужчина тотчас же себя одернул: ну и трус, расслабься же и получай удовольствие, это просто продажная девка!
   Он даже не догадывался, насколько далек от истины, касаемо отсутствия причин для волнения. На миг комната явно опустела: только тихая музыка продолжала литься из магнитофона. Стука каблуков Виктории не было больше слышно. Стэн заволновался: куда она делась? Несколько минут ему пришлось провести в нервном одиночестве, прежде чем его госпожа вернулась.
   Стэн чувствовал запах табака и алкоголя, слышал звон льда в стакане. В другой раз он бы закричал, что заплатил деньги за сеанс, он хочет другого и прямо сейчас, но теперь смог издать только невнятный рык. Музыка мгновенно стала громче. Но Виктория хотела говорить. Она села на колени клиенту, расставив ноги, оседлав его, так что Стэн дернулся под ней и на секунду еще поверил, что получит какое-то удовольствие. Но в нос ему ударил запах виски, а на грудь капнула холодная вода, и мужчина понял, что свои претензии по обслуживанию он начальнице Вики не выскажет...
   - Знаешь, где сейчас мой муж? - прошептала девушка прямо в ухо клиенту. Его обдало никотиновым запахом, жесткие налаченные кудряшки щекотали голую шею. Он покачал головой, - в могиле. Он тоже был такой, как ты. Командовал мной, как ты своей женой, бил, пытался смешать с дерьмом. Но я была слишком гордая, чтобы это терпеть, так что устроила себе небольшой подарок к Рождеству.
   Стэн почувствовал холодный металл у переносицы и со свистом втянул в себя воздух, но то оказлись всего лишь ножницы, взрезавшие его повязку. Ткань соскользнула с глаз, и мужчина увидел Вики. Ему отчетливо бросилось в глаза осознание, что она нехороша собой, и в то же время он чувствовал, что она одновременно безумно притягательна - даже с размазавшейся помадой и лихорадочным румянцем на щеках. Так прекрасна любая женщина, облеченная властью, жаждущая жестокости.
   - Я помогу твоей жене, парень, избавлю ее от твоей тирании... а сама получу возможность сделать то, что не смогла провернуть с мужем, - Вики схватила лицо клиента в ладони, притянула к себе, почти нежно коснулась кончика его носа своим, и сладострастно прошептала, - я буду кутаться в твои кишки, я буду целовать мертвые губы твоей отрезанной головы.
   Единственное, что хотел сказать Виктории Стэн, так это "стой, я не женат!". Но она на самом деле знала. Иначе не рискнула бы его убить. Но теперь, лишившись реальной причины для жестокости, Вики выдумывала себе подходящую, правдоподобную.
   Девушка поднялась с колен клиента и подошла к музыкальному центру, протянула за него руку... лезвие ножа блеснуло в свете сотни свечей, расставленных по комнате. В последний раз Вики сделала из стакана глубокий глоток, выплеснула клиенту в лицо остатки виски, и кубики льда укололи лицо Стэна. В глазах защипало, он застонал - жалобно, как щеночек, захныкал. Он видел горящими слезящимися глазами, как выскользнули из черных лаковых туфель белые ноги Виктории, мягко приблизились к нему... От оглушающей музыки звенел оставшийся рядом с магнитофоном стакан. Виктория схватила Стэна за волосы и дернула на себя, заставляя его вскинуть голову. В тот момент она еще была готова отказаться от своей затеи, отпустить дуралея на все четыре стороны, тонкая струйка страха свернулась червем у нее в животе, но Вики тут же оборвала сама себя: нет. Поздно. Делай до конца.
   Несмотря на чешущиеся глаза, Стэн смог прочитать по лицу своей мучительницы, что пощады не будет.
   Виктория снова перекинула ногу через колени клиента. Эрекции она на сей раз не ощутила - ах, бедняжка, так испугался, что даже на девушку в латексе не может среагировать! Какое-то время они так и сидели, сплетя взгляды, синхронизировав дыхание: Стэн от страха не мог дышать глубоко, Виктория же дрожала в возбуждении. Она пыталась вызвать в памяти лицо мужа, но не смогла, и оставила попытки, не уверенная, что вообще целесообразно было бы воображать Стива. Возможно, убийство нового человека принесло бы ей больше удовольствия, чем попытка повторить заведомо неповторимое.
   Стэн еще надеялся на спасение: ждал, что госпожа рассмеется и отпустит его, сделав вид, что всего лишь хотела доставить ему больше удовольствия (он уже отказался от мысли изнасиловать ее, просто хотел унести ноги), или, если надежды нет, то она хотя бы продолжит экстра-радикальные феминистические разглагольствования о настоящем месте мужчины в современном мире.
   Но Виктория жаждала перейти к самому интересному без прелюдий. Она просто молча вспорола клиента от уха до уха, поражаясь мягкости плоти. Мужчина даже не пискнул: не успел. Только кровь забулькала, толчками выливаясь наружу. Вики прижалась к разрезу на шее Стэна, словно воспринимала рану как новый рот, сам по себе открывшийся на теле умирающего клиента. Кровь хлестала на них обоих, огибала дорожки воска на груди мужчины, гладко стекала с лакового корсажа Вики.
   Виктория очнулась, только когда магнитофон на минуту замолчал: диск запускался заново, старый аппарат, нагревшись, не сразу мог прочесть запись. Вики отстранилась от мертвого тела, рассматривая покрытые бурой коркой пальцы и ладони. Ресницы на одном глазу у нее слиплись от крови, щека онемела - слишком долго лежала на костлявом плече Стэна.
   - Что за?... - Вики потерла шею. Все в крови, будто она головой ныряла внутрь трупа. И почему она отключилась? В теле ломота и нега, как бывало после хорошего секса, когда не можешь сопротивлясться и минут на десять неизбежно вырубаешься, выжатая, как лимон.
   Еще какое-то время девушка пребывала в тумане сладкого послевкусия, пока умывалась в ванной. Но потом, когда она вернулась в комнату, горло ей стиснула холодная рука страха. С трупом нужно было что-то делать. Вики залезла на антресоли и достала инструменты покойного мужа: топор, молоток... Она мгновенно сообразила, с чего стоит начать. Тысячи просмотренных боевиков и фильмов ужасов подсказали алгоритм действий.
   Когда Вики приблизилась к трупу, она почувствовала, что ее легко кольнул отголосок былого вожделения, но смутный - воспоминание, не реальное желание, заглушенное силой воли или испугом. Труп как плоть ее еще мало интересовал на тот момент, но уже через несколько часов девушка переменила свое мнение.
   Сперва нужно было отделить одни части тела от других, чтобы сложить по мешкам, а потом вывезти, к примеру, в лес... И там закопать. Виктория кивнула своим мыслям, соглашаясь с киношными штампами и принимая их как руководство к действию (свой собственный почерк она выработала несколько позже - но той же ночью до нее дошло, как улучшить предоставленную фильмами схему для применения в реальной жизни), приблизилась к клиенту и освободила от наручников. Тело безвольно сползло на пол. Виктория взяла топор, взвесила в руке, а затем размахнулась и ударила, лишая труп главной части тела - головы. На полу осталась небольшая зарубка от острого лезвия. Голова покатилась в сторону, и Вики пришлось на нее наступить, чтобы задержать ее движение. На минуту девушка застыла в этой позе, чувствуя странное удовлетворение именно от того, что происходило в тот конкретный момент.
   Затем, одернув себя, она принялась за руки и ноги. После же села прямо на залитый кровью пол и, чувствуя себя престранно, начала отделять кости от мяса, еще на тот момент не понимая в точности, зачем, но интуитивно чувствуя, что именно поможет ей сбить полицию со следа. Нож в руках дрожал, пару раз девушка даже чуть было не обрезалась, невольно отвлекаясь. Мысли никак не хотели фокусироваться на происходящем.
   В середине ночи девушка наконец более-менее пришла в норму, похвалила себя с удачной идеей, пришедшей ей в голову и поздравила с тем, что работа уже на половине. Реальность впилась в мозг, как колючка - Вики на мгновение замерла, держа руки над кишками Стэна свернувшимися на ее коленях: преданный осклизлый зверек, вонючий и еще довольно теплый. Не хочешь погладить?
   Вики чуть не прижала руки к лицу, обуянная ужасом. И в это она обещала Стэну заворачиваться, словно в боа? Это предполагала класть на свои плечи?!
   "Просто сделай это, девочка, просто сделай!"
   Вики глубоко вздохнула (и вовремя!) и начала разрезать кишки ножом. Она никогда не готовила ничего сложнее полуфабрикатов, но прекрасно помнила, как мать просила ее помочь перед обедом очистить от потрохов курицу, а то и свинью. Отец держал тушку, а она, восьмилетняя, ползала под ней на корточках с миской, собирая в нее требуху.
   Точно такое же ощущение, подумала Вики, и весь ее страх исчез, как и брезгливость. Она растерла меж пальцев бурую жижу полупереваренной пищи. И какая разница между свиньей и человеком? Вики на секунду снова стала Шарлотой, вернулась в крошечный домик под Ригой... Ее мать, улыбчивая, с молочно-белыми добрыми руками, так же точно тянула внутренности жертв. Легко ли ей было? Привыкла ли она?
   Но она никогда никого не убивала, одернула себя Вики, вернувшись в реальность.
   Иродиада тоже не отрубала голову Иоанну, подсказало сознание.
   И в следующее же мгновение вернулись и страх быть пойманной, и стыд, и брезгливость. Но руки продолжали свое дело.
   В некоторые минуты ей хотелось все бросить, позвонить в полицию и сдаться, она тянулась к телефону грязными руками, но вовремя останавливала себя. Несколько раз Вики садилась на пол и начинала тихо плакать. Руки ныли, все тело болело, но останавливаться на полпути она не позволяла себе - страх торопил. Девушка снова поднималась на ноги и принималась кромсать и пилить мертвое тело. Наконец, в четыре утра, все было закончено. Вики повалилась на кровать и мгновенно уснула, успев только удивиться, как она только может: ее еще переполняли эмоции, как приятные, так и не очень. Сердце сжималось от страха, но Вики проспала почти до полудня.
   Встав, Вики снова заволновалась, куда деть улики, но тут же себя успокоила. Искать Стэна сразу никто не будет, он взрослый мужчина. Даже если выяснят, что он был у нее, подумают, что он потрахался и ушел. Именно так она, во всяком случае, собиралась сказать копам, если они нагрянут.
   Вики переоделась, приняла душ и вышла, держа в руках первый пакет с останками Стэна: мясо она сварила и вынесла бездомным собакам. Оставшееся же разрезала так, чтобы походило на обычные кухонные отходы. Все, что было возможно, пропустила через мясорубку, сделав фарш. Оставалось всего несколько проблем: кости, ногти и голова с зубами, по которым ее можно было опознать. Но голову Виктории как раз не хотелось выбрасывать. Она несколько раз брала череп в руки, смотрела на него, чувствуя, как час от часа меняется структура кожи под ее пальцами. Решать нужно было скорее, еще немного, и голова начнет неистово вонять, если к ней наведаются копы (да и просто новые клиенты, хотя пока в работе был простой), она попадется.
   Через двое суток Виктория разделась со Стэном до конца. И только когда последние части его тела покинули ее дом, она ощутила, что дело завершено.
  
   У людей такого склада характера, как Вики и Джерри, все всегда случалось только на второй-третий раз так, как должно было бы быть в первый. И убийства не стали исключением. Если Джерри просто не разобрался в том, что произошло (потом он не раз себя спрашивал, убил ли ту женщину в туалете, или просто она потеряла сознание, был ли он действительно с ней в тот вечер вообще - алкоголь не позволял ему быть уверенным на сто процентов), то Вики рассматривала свое запланированное вдовство как акт самозащиты, и совестью почти не мучилась. Первые сомнения в том, что она поступила неверно, нагнали ее спустя почти четыре месяца после похорон Стива, но девушке не составило труда убедить себя в том, что ситуация не предполагала иного исхода. Или он, или я, рассудила Вики. А вот то, что она сотворила с грубым клиентом, не на шутку затронуло ее душу. Вики свалилась на несколько дней с высокой температурой, вызванной - определенно - только нервами и ничем больше. Тут и там ей слышался запах крови, в полудреме, в которую она проваливалась каждые два часа, ощущение шелка простыни обращалось в прикосновение остывающей кожи, и девушка распахивала глаза, не сразу понимая, где находится и что происходит. Сердце все время заходилось галопом, грудь кололо, и Вики подолгу растирала ее, от однообразных круговых движений впадая в кататонию.
   На третий день ей приснился Стэн, и в этом сне было больше чувственности, чем страха, хотя сценарий проигрывался все тот же: последние минуты клиента, его подрагивающая шея под ее руками, страх в глазах... Вики полчаса после пробуждения лежала на постели, вслушиваясь в свои ощущения, и поняла, что ей стало легче. Тут уж ничего не поделаешь, подумала она. "Лучше б я его отпустила. Но теперь уже поздно соображать."
   И тут в дверь позвонили. Вики с невообразимым трудом поборола желание зарыться с головой в одеяло, поднялась, накинула халат и встала.
   Она открыла дверь и лицом к лицу встретилась с копами. Два еще довольно молодых человека (в первый момент она даже подумала, что они братья - одинаковые прически, одинаково гладковыбритые подбородки, широкие плечи) показали ей значки. Оба смерили Вики взглядами от макушки до пят, и остались при разном мнении: один нахмурился, второй улыбнулся, и с той секунды они уже не казались похожими.
   - Миз Найт, я полагаю? - сказал тот, что улыбнулся, - сержант Соммерс, позвольте задать Вам несколько вопросов.
   Второй коп тоже представился, но Вики не запомнила его фамилии, только вяло кивнула, показывая, что согласна поговорить.
   - Скажите, Вам знаком этот человек?
   Соммерс достал фото, на котором был изображен мужчина... Вики сперва даже не поняла, что это Стэн, и ответила "нет", но потом узнала его, и подумала, что ей лучше сказать полуправду, чтобы сделать вид, будто ей нечего скрывать. Или почти нечего.
   - Впрочем, знаете, я его видела тут. Дня, м-м-м, четыре назад. Может быть, пять.
   - Четыре, - уверенно сказал напарник Соммерса, - Ваша соседка подтвердила, что этот мужчина постучался к Вам в дверь, вы недолго поговорили с ним, а затем впустили.
   Вики закатила глаза.
   - Вот неуемная старушка, все подсматривает.
   - Мы можем войти? - Соммерс улыбался так, словно не опрашивал подозреваемую, а пришел к знакомой на чай с тортиком.
   Вики отступила в сторону, приглаживая волосы, пока сержанты шли в гостиную, скорее пытаясь занять подрагивающие от нервов руки, чем стесняясь неопрятного вида перед мужчинами.
   - Итак, миз Найт, значит, Вы не отрицаете, что знали мистера Стэнли Уайта? Но в первое мгновение Вы сказали, что его Вам не знакомо.
   - Мы не были знакомы очень близко, - Вики покрутила рукой, немного смущаясь, и разыгрывая еще большее замешательство. Она намеренно пыталась ненавзчиво привлечь внимание сержантов к окружающей обстановке, недвусмысленно говорящей о том, что происходит в этой квартире.
   Второй сержант даже не решился сесть, встал у окна, глядя на улицу, ему явно было не по себе, а вот Соммерс поддернул брюки и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.
   - В каком часу Уайт ушел?
   - Я... я не знаю. Наверное, поздно ночью, - Вики сказала так, чтобы соседка-наблюдательница не смогла опровергнуть ее слова.
   - Как это так?
   - Я спала. Ну, знаете, я иногда говорю своим... мужчинам, что они могут уйти, когда захотят, пусть только закроют дверь, там автоматический замок.
   Соммерс развеселился.
   - Не боитесь, что Вас обокрадут?
   - Я все-таки не настолько крепко сплю, чтобы не проснуться, если у меня будут выносить телевизор.
   Соммерс рассмеялся, как умеют только молодые беспечные парни.
   - Мне не хотелось бы быть грубым, миз, но, позвольте угадать, Вы... у Вас бывает много мужчин, которых Вы не запоминаете в лицо. Вы оказываете услуги особого рода?
   Вики вспыхнула - и совершенно искренне. Соммерс же воспринял это как положительный ответ.
   - Итак, давайте дальше. Я еще хотел бы знать, не видели ли Вы Уайта после того, как он ушел от Вас... удовлетворенным?
   - Нет, - Вики нахумрилась, - как видите, у меня грипп. Наверное, Ваш Уайт меня им и заразил. Или именно по этому вы и пришли, расспрашивать меня, как причастную к эпидемии?
   Говоря, это, Виктория мысленно готовилась изобразить ужас от известия о том, что ее недавний клиент мертв. И Соммерс не подкачал: следующей своей репликой он объяснил, что да, они опрашивают свидетелей, найденная голова позволяет предположить время смерти только примерно. Вики прижала руку ко рту и запоздало подумала, что, наверное, сделала это слишком неправдоподобно. А впрчем, чего бы ей расстраиваться из-за незнакомого мужчины? Даже если вообразить, что они якобы переспали.
   - Надеюсь, Вы не слишком шокированы, мы можем продолжать допрос? - Виктория кивнула. - Итак, Вы приняли у себя Уайта, э-э, дали ему то... за что он заплатил, очевидно. Заснули, а он ушел. К Вам пришел кто-то еще?
   - У меня был только один клиент... мужчина в тот день, - покачала головой девушка, - клянусь. Я просто убралась в квартире и занялась своими делами.
   - Но соседка утверждает, что слышала крики почти всю ночь напролет. Как Вы это объясните?
   Виктория закатила глаза.
   - Ох, неуемная старуха. Поймите, я была одна, просто смотрела порно-ролики, чтобы набраться опыта. Я начинающая госпожа, иногда чувствую себя просто неуклюжей дилетанткой. Вы можете отследить все мои местоположения, перемещения и прочее буквально по часам. Я была либо дома, либо в студии.
   Соммерс ухмыльнулся.
   - Что ж... Тогда отчего Вы сейчас вспотели, мисс?
   Он видел, как по ее виску бежит капелька. Вики опустила голову.
   - Должно быть, из-за гриппа. Ладно. Потому что... ох... Я очень хочу доказать свою невниновность, но, даже если вы поверите, что я не убийца, все равно выпишете мне штраф за то, что я брала деньги с моих клиентов, или... я даже не знаю, что мне полагается. Но поймите, я не проститутка, - Вики дала волю слезам. Ей действительно было до чертиков страшно, но теперь она хотя бы могла прикрыться благообразным - относительно реальной причины - объяснением, - я просто зарабатываю, как умею, но это не проституция, они всего лишь знакомятся со мной через интернет, приезжают, а то, что оставляют деньги - так это их собственное желание, как бы благодарность за доставленное удовольствие. Это как подарки.
   - Хорошо удовольствие, быть отстеганным плеткой, - проворчал второй сержант, не оторвавшийся от окна ни на минуту за все время разговора Вики и Соммерса, - думаю, тут мы закончили. Поедем назад.
   И он направился к двери. Напарник встал с кресла, похлопал Вики по плечу, как мог бы попробовать оказать поддержку приятелю, и вышел. Автоматический замок на двери щелкнул, как хрустящая кость.
  
   - Кажется, она неплохая девушка, - сказал Соммерс, когда они с напарником отправились обратно в управление, отчитаться по проделанной работе, - законопослушна, легко идет на контакт с полицией. Не знаю уж, из стаха или совестливости.
   - Из страха, - отозвался второй коп, глядя, как перед глазами мелькают деревья и фонарные столбы, - ненавижу проституток, Пол, теперь я хочу помыться.
   _________________________
   *Генри Миллер, "Тропик рака"
  
   Глава 6
  
   Первое время Джерри не мог смириться с осознанием, что Вики его предала, но спустя неделю он смог все-таки понять, что она, напротив, спасла его от тюрьмы, а то и от электрического стула. И тогда в его голове паззл сложился. Со школьных лет Джерри испытывал к женщинам только презрение, единственное, что он мог - пользоваться ими, а потом оставлять грязными, выбрасывать на улицу. Виктория точно так же относилась к мужчинам, и именно потому друг для друга они стали идеальной недостающей половинкой. Именно поэтому они не решались заниматься сексом, по мнению Джервиса - нет смысла делать это с тем, кто и без того почти ты сам. Но для Виктории, на самом деле, смысл был другой. Она с детства жаждала любви, как принцесса в закодованной башне, считала дни, когда явится кто-нибудь, желающий ее боготворить, и потому обожание Джерри ставило его на ступеньку выше других мужчин, рассматривающих ее с точки зрения "хочу или не хочу затащить в постель".
   Их отношения со стороны казались прочнее камня.
   Они сделали ремонт в квартире Джерри. Виктория настояла на этом, и, когда в дом прибыли отделочные материалы, Джервис вдруг понял, что так смущало дома у Вики: все, что окружало его там, было легкомоющимся, легкочинящимся. Никакого кафеля, трескающегося от удара молотком, непромокаемые обои, с которых так просто было стереть кровь влажной тряпкой, на постели - багряный шелк, занавески того же цвета и оттенка. Это был не будуар БДСМ-госпожи, как могли подумать клиенты. Это был дом смерти.
   И второй такой Виктория предлагала создать в квартире Джервиса.
   Глупо было бы отказываться.
   У подъезда бибикал грузовик, двое молодчиков в комбинезонах вынули огромную коробку.
   - И соберите, пожалуйста, - крикнула Виктория, наблюдая за тем, как рабочие скрываются в подъезде. Из блокнота, который держала в руках, девушка вычеркнула пункт "кожаный диван".
   - Смотрите-ка! - та самая соседка, что встретила Вики в лифте, с улыбкой покачала головой, - у вас, видать, все счастливо складывается.
   Старушка неслышно подкралась со спины, так что если б все было наоборот: в квартире дежурила с открытой дверью Вики, а Джервис ждал на улице, он бы подпрыгнул от испуга. Но Джерри только на минуту подошел к окну, посмотреть, много ли еще мебели потащат наверх, и увидел случайно эту сцену.
   - Ага, - пробормотала Виктория в ответ, щурясь, чтобы не выдать обеспокоенного выражения лица, и прикрылась рукой, будто от солнца.
   Мимо нее дюжий грузчик пронес в дом новую кровать с матрасом.
   Уже к вечеру Джерри осознал, что теперь живет в абсолютно новой, незнакомой ему квартире. Ничего прежнего в ней не осталось - не считая его самого. Даже ложечка для обуви в прихожей сменилась (а одежда и немногочисленные книги Джерри на время ремонта перекочевали домой к Виктории). "Я должен забрать то, что оставил тебе на хранение." - хотел было сказать он ей, но так и не решился. Никогда. Новая, идеально-удобная квартира осталась без постоянного жильца.
  
   Вскоре они поженились. Никто из их окружающих не мог сказать, что уверен, будто знает, отчего нелюдимый Джервис вообще решил заключить брак, а почему хохотушка Виктория (в общем-то, не лишенная привлекательности) избрала себе такого малосимпатичного угрюмого парня, пренебрегая поклонниками получше. Возможно, дело действительно было в любви - головокружительной, самозабвенной, которую принято называть настоящей. И, в то же время, абсолютно платонической. Их тянуло друг к другу, но и отталкивало, и это нельзя было объяснить никакой химией. Ни одну ночь ни до, ни после свадьбы они не провели, как настоящие муж и жена.
   У нас творческий тандем, любил говорить Джервис, не брак в традиционном смысле слова. Отчасти они оба были уверены, что не просто подходят друг другу, они - единственные друг для друга, кто добровольно решился бы сойтись вместе.
   Они оба расцвели, похорошели. Спустя только год, глядя на них, никто не мог бы сказать, что перед ним бывший заводской рабочий и третьесортная балерина. Они стали холеными, красивыми, ухоженными: остающиеся от жертв деньги шли впрок, разумеется, те, которые не давали им раскрыть себя.
   Виктория однажды положила сложенные калачиком руки на плечо сидящему рядом Джерри и шепнула ему:
   - Я - твоя безотказная девочка. Я украду что угодно, убью, кого угодно. Но мы будем жить на полную катушку.
   Он так расчувствовался, что поцеловал ее прекрепко, как в первую их ночь, когда она раскусила ему губу.
   Он набил ей татуировку собственноручно, и это был один из немногих моментов, когда они оказались готовы для близости. В последний момент они остановились, и Джерри - чуть раньше, чем Виктория, - отстранился, пока она еще жаждала его пальцев поверх ноющей перепачканной в крови и краске кожи. По крайней мере, они узнали для себя единственно возможный вид близости через необходимую им сексуальную боль: татуировки.
   Но ни руками, ни языками они не могли доставить друг другу удовольтвие, впадая в некое кататоническое состояние и теряя чувсвствительность, как только касались кожи другого. Даже поцелуи их были скромными, католическими - легое соприкосновение губ, не прижимая, не захватывая плоть, держа язык на пристойном месте. Единственная связь, происходившая между ними: Виктория обвивала руками шею жениха и повисала на нем, как обезьянка, обхватывала за пояс ногами, а он носил ее по дому, как ребенка, пока спина не начинала болеть. Но даже столь неоспоримая близость ее лона не давала ему смелость по-настоящему взломать ее печати. И тогда вечером он шел искать разрядки где-нибудь еще. И вот тогда оказывалась полезна его старая квартира. Ночь он проводил в ней наедине с гостьей, а с утра подъезжала Вики, дрожащая от предвкушения.
   Первое время Виктория находилась с Джервисом в квартире, пока он трахал и убивал очередную девицу (Вики оказалась на удивление неревнивой). Чтобы проконтролировать, что он все сделает правильно, говорила она. На время "дела", как они именовали это между собой, она выходила на балкон. Как правило, никто из жертв ее даже никогда не видел. В отличие от соседей.
   Та самая старушка, что всегда так умилялась союзу Джерри и Виктории вышла как-то полить цветы на балкон, улыбнулась, слыша характерные скрипы кровати из-за стены: молодежь, все-то им веселиться... И чуть не выронила лейку из рук, увидев, что на соседнем с ней балконе стоит и чистит апельсин, бросая кожуру через плечо, Виктория - новоиспеченная миссис Клэнси, в девичестве Найт...
   - К Джерри приехал брат, - вяло улыбнулась девушка опешившей старушке и бросила в рот оранжевую дольку.
   Джервис ловил себя на мысли, что если бы они с Викторией наконец занялись сексом, он бы расхотел убивать и насиловать других девушек. Это стало бы панацеей. Но проблема заключалась в том, что он не мог. Как только она касалась его, приближалась, ложилась рядом, его сознание уходило куда-то вглубь, так что даже взгляд туманился, обводя Викторию черной размытой рамкой, и все физические проявления эрекции пропадали. Джервис просто деревенел.
   И в то же время, убивая, он представлял ее перед собой.
  
   Каждое убийство рассматривалось Викторией как ритуал жертвоприношения неведомым богам (Джерри никогда не спрашивал ее, во что она верит, хотя время от времени видел покачивающуюся над ложбинкой грудей подвеску с вудуистскими символами). Она любила шлепать босыми ногами по крови, вымазываться в ней, танцевать, подобно Кали, индуистской жестокой богине, купаясь в жидкостях тела и ошметках плоти. И Джерри начал немного бояться жены. Пусть физически он был сильнее ее, несмоненно, но никогда он не желал того же, что и она. Виктория потихоньку сходила с ума. Он был бы рад последовать ее примеру, но не мог угнаться за безумным падением в бездну, которое уже увлекло Вики.
   Джерри полагал, что его жена дичает оттого, что вместе с ним стала убивать гораздо чаще, но на самом деле же все обстояло иначе. Вики вовсе не нуждалась в катализаторах. Она оступилась однажды, и этого вполне оказалось достаточно. Джерри позволялось находиться рядом с ней, разделять ее кровавую жажду, но не играть первую скрипку - Виктория спокойно убивала и наслаждалась бы без него. Да, разделенность тайны на двоих придавала пикантности ее жизни, но Джервис обманывался, думая о своей важной роли в жизни жены.
   В первое время она думала, что покажет ему свое тайное место, но когда, спустя несколько месяцев после свадьбы, они наконец выбрались в лес, Виктория вдруг осознала (остро, резко, так, что вздрогнула) - она не хочет делить это знание ни с кем. Джерри пока еще не был достоин.
   "Потом, однажды." - решила Вики, стоя у искривленного дерева, служившего ей ориентиром вот уже несколько лет. Вот только это "однажды" не наступило никогда.
  
   Виктория долго думала, что же ей делать с головой Стэна. То решение, что она подсказала впоследствии Джерри, не имело ничего общего с тем, что Вики сделала тогда. После того, как Стэн был рассован по пакетам, Вики спустилась вниз, завела машину, взятую напрокат, и загрузила в багажник несколько мешков, уговаривая себя не оглядываться: поверх мусорных черных девушка нацепила на кули разноцветные обычные пакеты. Мало ли что может вывозить леди? Одежду для неимущих, быть может. Вот и нужно вести себя соответственно, то есть, спокойно. Но когда Вики вернулась в квартиру за следующей партией мешков, ее взгляд столкнулся с мертвым выражением полуоткрытых глаз Стэна. Как завороженная, едва сообразив прикрыть за собой дверь, Виктория двинулась к голове, вытянув перед собой руки. Когда ладони коснулись холодной плоти, Вики вздрогнула... почти сладострастно. Она подняла мертвую голову со стола, рассмеялась и запечатлела на окоченевших губах поцелуй, а потом прижала трофей к груди, задумчиво улыбаясь.
   "Я хочу иметь возможность еще хоть раз взглянуть на нее, коснуться..."
   Вики приняла решение. Конечно, она была бы счастлива сделать из Стэна чучело и повесить на стену, но не могла даже самостоятельно совершить это - не имела навыков. Да и как бы она объясняла висящий на стене охотничий трофей столь странного вида? Пусть Стэн, очевидно, и был настоящей свиньей, вряд ли удалось бы выдать его за кабана.
   Впрочем, о том, что мертвечина начнет разлагаться, Вики на тот момент совсем не думала. Она положила голову в обувную коробку, а ту - в пакет. Запах через полиэтилен чувствовался довольно слабо. Даже если бы Виктория озаботилась тем, не поймут ли окружающие, что она несет, не увидала бы для себя большой опасности. Только в метро до нее дошло, что действительно происходит: она в людном месте с головой мертвого человека в пакете, спрятанном между колен. На минуту она испугалась, и еще надолго это был самый сильный, почти единственный приступ страха быть раскрытой. Еще несколько рар она возвращалась к этому чувству с Коуаном, но тогда в ее жилах слишком сильно, перекрывая прочие ощущения, играло возбуждение. Так случилось и в ту минуту: Вики впервые связала страх и постыдное, как в детстве, вожделение.
   Коробку она зарыла совсем не там, где мешки с костями: намеревалась еще не единожды навестить "старого друга".
   И впрямь, после того, как Вики допросила полиция, она, как собака из пословицы, вернулась на памятное место. Разрыла неглубокую ямку, достала коробку и открыла. В нос ей ударила мерзкая вонь разложившейся плоти, смешавшаяся с ароматом леса: цветов и ягод, хвои и листьев. Если б еще не запах сырой земли, впрочем, довольно слабый, Вики бы нашла почти идеальное обонятельное сходство с душком своих менструальных выделений. Быть может, если б не это подобие, отчасти выдуманное самой Вики, она стала бы в будущем не в пример менее сумасшедшей, чем получилась. Зародись в ней хоть искра отвращения - и она не стала бы чудовищем.
   Но судьба рассудила иначе.
   Однако, разложение все-таки не удовлетворяло Викторию. Расползшиеся ткани, искаженные, деформированные черты мешали воскресить в памяти минуту триумфа.
   Второго клиента Вики убила иначе. На этот раз она уже заранее знала, что сделает. Ее душили предвкушение, мешая пить мелкими глотками обжигающе-холодный виски. Она замерла на миг перед зеркалом в прихожей, когда поспешила открыть дверь: корсет прикрывает только живот, немного - груди, да трусики прячут лобок. Все остальное на виду - белое, беззащитное, предоставляющее себя клиенту.
   "Ха, а у меня увеличились мышцы на руках - работа топором над Стэном не прошла даром."
   В этот раз все было иначе. Клиент с порога почувствовал, что что-то не так. Виктория смотрела на него слишком ненаигранно плотоядно. И все же, на свою беду, мужчина не отказался от сеанса (видимо, по вине жадности - клиент обязан заплатить половину стоимости, даже если отказывается от услуг госпожи).
   В тот день каблуки Виктории были ниже, косточки корсета - мягче, чтобы двигаться было удобнее. Словно фантастическая пантера, черно-алая, сверкающая в свете свечей, Вики кружила возле клиента. Его имени она не спрашивала, не хотела знать. Уже только оттого, что он был мясом, он привлекал ее, и отталкивал потому, что родился мужчиной.
   Она уговорила его сесть на стул и связала без труда, гораздо быстрее и ловче, чем Стэна. Этот мужчина был иным, на самом деле, даже не заслуживавшим смерти - просто офисный клерк, очевидно, долго копивший на извращенное развлечение. По крайней мере, перед смертью он получил, что хотел: немного удовольствия. Вики обласкала его как могла, даже потерлась голой грудью... А потом завязала глаза клиенту, зашла ему за спину, схватила за подбородок и заставила запрокинуть голову. И тотчас влила в горло горячий воск.
   Вот в чем состояла ее идея!
   Отрубленную голову она также окунула в воск и зарыла после уже такой, защищенной от разложения хотя бы на некоторое время. Вечером Вики спала слаще, чем когда-либо. Душа ее пела и звенела, словно в праздник.
  
   Глава 7
  
   Тихое кровавое счастье продлилось недолго: Виктория повторно овдовела через два с половиной года после свадьбы. Ей и еще некоторым девушкам из студии повезло: они успешно прошли пробы и попали на подтанцовку в шоу довольно знаменитой звезды. Им предстояло отправиться в турне на несколько месяцев, прокатиться по Европе, выступая чуть ли не каждый второй-третий день. Виктория представляла, как много денег заработает, но первой ее мыслью в этой связи было не "как много всякого я смогу купить себе и Джерри!", а "Боже, теперь не нужно будет изображать, что мы беднее, чем есть, чтобы только не вызвать подозрений!"
   Однако за несколько дней до отъезда Виктории в турне произошло еще кое-что.
   Утро после "свободной" ночи, в которую не было убийств, Джерри и Вики традиционно начинали пораньше и поспокойнее - как обычная семья. Он листал газету в кресле, одним глазом косясь на телевизор, она расставляла на стол тарелки с завтраком. Телик пестрил новостями: президент выступает, уверенно рубя рукой воздух, военные действия в крошечной отдаленной стране, и, ближе к концу, местные новости. После только прогноз погоды и спортивные новости, подумала Вики, не обращая на экран ни малейшего внимания, но тут муж окликнул ее, тыкнув пальцами в рябящую картинку. "...убийца-маньяк" - донеслось до Виктории.
   Экран нечетко показывал расчлененный труп, а рядом сияло крупное фото улыбающейся молодой женщины.
   - Погоди-ка, - опешил Джерри, - я знаю эту девчонку!
   От волнения он даже привстал с кресла.
   - Я гулял с ней, даже думал приобщить, ну, к общей массе, так сказать, но не решился.
   Вики пожала плечами беспечно:
   - Виктимное поведение, наверное. Один раз повезло, а вот на второй...
   Но тут кадр сменился, показали фотографию еще одной жертвы маньяка. И Виктория замерла, не замечая, что льет кофе на скатерть.
   - Это же... Натали. Из нашей студии.
   Муж и жена переглянулись.
   - Кто-то идет по нашим следам, - задеревеневшим голосом пробулькал Джерри. Вики сделала несколько вдохов, чтобы успокоиться.
   - Это может быть недоразумение, совпадение.
   Джервис саданул кулаком по столу, прямо по луже разлитого кофе, и горячие капли брызнули Вики на лицо. Она вздрогнула, скривилась и утерла лицо.
   - Не будь дурой, тут все очевидно! Это же очевидный подражатель! Это послание нам: я все знаю. Разуй глаза!
   Страх тебя победил, подумала Вики, но меня он не победит никогда.
   - Ладно. Ладно. Может быть, ты и прав.
   Девушка схватила с тарелки тост, чтобы просто заглушить голос, и вышла из комнаты, жуя на ходу. Она не хотела оставаться с мужем в одной комнате, к тому же, ей надо было подумать о многом. Через сутки она встала с чемоданами у двери: перед поездкой ей еще хотелось провести генеральную репетицию в студии, а отъезд был запланирован на пять утра, так что больше Вики не успела бы зайти в квартиру попрощаться с Джерри. Он, правда, подозревал, что она просто испугалась - ему удалось убедить ее, что маньяк-подражатель вредит им. Что ж, можно ли винить слабую женщину, струстившую, как только запахло жареным?
   - Я пришлю тебе записи, - сказала она, уже стоя за порогом. А потом потянулась, встав на цыпочки, и поцеловала мужа в щеку. Их последний поцелуй.
  
   Вики вернулась ровно через месяц. Впрочем, еще одну ночь она провела в студии, не торопясь домой: Джерри она назвала другую дату своего прибытия, ошибившись на день. Но рано утром, после бессонной от волнения ночи, она взяла такси и подъехала к дому. Кое-как вытащив тяжеленный чемодан из лифта, Вики остановилась, чтобы перевести дух. Что-то ее смущало, сердце прыгало почти в самом горле. Обычно девушка отмахивалась от своей интуиции, полагаясь исключительно на логику, но теперь ее подсознание вопило и звонило во все колокола: что-то не так!
   Вики отперла дверь и осторожно прошла в прихожую, оставив чемодан на лестничной клетке. Тишина в квартире стояла гробовая.
   - Джерри, ты еще спишь?
   Виктория озадаченно пожала плечами. Свет нигде не горел, не слышалось ни шороха. Девушка включила люстру в гостиной. На журнальном столике стоял пышный букет, явно свежайший, только что опущенный в воду: Вики дотронулась до стеблей, и почувствовала, что они влажные гораздо выше уровня вазы.
   Джерри только что был здесь.
   - Нет, - обиженно покачала головой девушка, - он не мог пойти на поиски какой-нибудь девицы в ту ночь, что я приезжаю!
   Но, очевидно, он мог.
   Оставив нераспакованный чемодан, Виктория помчалась на вторую квартиру. Сердце ее бесновалось уже так, что груди стало больно до самых ключиц.
   И оно - маленькая, глупая мышца, перекачивающая кровь - оказалось право.
   Стоило Вики взлететь по лестнице к квартире Джерри, как она наткнулась на группу полицейских в форме. Ноги у девушки от страха мгновенно отнялись, она чуть было не рухнула назад, прямо на ступени лестницы, и, словно впротивовес, потому рванулась вперед, стремясь попасть внутрь квартиры.
   - Что здесь происходит? - завизжала Виктория. Коп с погонами сержанта перехватил ее за локти, оттащил от двери.
   - Миз, представьтесь, кто Вы? Нет, не вырывайтесь, - почти ласково увещевал полицейский, - там может быть очень опасно, этот мужчина - серийный убийца. Мы задержали его, но он может вырваться.
   - Нет! - закричала Вики во всю мощь своих легких, - я не верю! Джерри!
   Она действительно не могла в это поверить - в то, что их, несмотря на все предосторожности, поймали.
  
   Когда потом Джервиса спрашивали на суде, почему он насиловал женщин, неужели его не удовлетворяла ссобственная жена, он отвечал:
   - Мистер, если б Вы были знакомы с самой Артемидой, взяли бы Вы ее в жены?
   Судья сдвинул брови к переносице, не совсем понимая вопрос, но кивнул.
   - А стали бы портить ее чистоту? То-то и оно. Я ее пальцем не тронул.
   О Джервисе гудели все телеканалы и писали все газеты. Он сознался в трех убийствах, в том числе, двух тех, о которых говорили в день отъезда Виктории, к которым он на самом деле не имел ни малейшего отношения. Но улики, найденные на теле третьей жертвы, безусловно указывали на Джерри. И он... покорился закону. Сдался. Согласился, что заслуживает смертной казни.
   Только просил в качестве последней милости свидания с женой.
  
   Вики шла на встречу, заранее переполненная грустью и нежностью: морально готовая к последнему свиданию, и, в то же время, растаявшая от заявлений мужа в прессе. Он славословил ее в каждом интервью, превозносил, как безвинную мученицу... Вики была готова, что он сдаст ее, и готовилась предоставить алиби, но муж оказался более совестливым человеком (кто бы мог подумать!), чем она ожидала. И потому к печали и умилению в ее душе подмешивались стыд и неловкость.
   И все же, Виктория была рада. Она укусила себя за руку (и, случайно, пребольно!), чтобы не взвизгнуть в экстазе, такое счастье она ощутила, когда Джервис вышел к ней. Пусть их разделяло стекло, пусть в комнате находилось еще четверо полицейских, для воссоединившихся супругов ничего этого будто не существовало.
   В ее ушах покачивались памятные серебряные сережки: те самые, что они сняли с первой жертвы, над которой работали вдвоем. Ну, одной из двух первых.
   - Вики! Я боялся, что ты не придешь.
   Он выглядел, как и в первые дни их знакомства: лохматый, небритый... и грустный. Даже еще грустнее. Виктория бросилась вперед, прижала руки к стеклу, разделявшему их, едва не заплакала. Сейчас, когда они не могли даже коснуться друг друга, оба чувствовали, что, возможно, как раз созрели для близости. Это было даже в какой-то мере смешно, и Вики с трудом сдержала нервный хохот.
   - Я тебя не сдал, - сказал он одними губами. Она улыбнулась и тоже беззвучно произнесла:
   - Не раскрывай им ничего. Ты выйдешь отсюда, и мы еще применим свои умения... где-нибудь еще.
   Но больше нигде им не пришлось убивать вместе. Спустя полтора месяца Джервиса Клэнси казнили на электрическом стуле.
  
   Глава 8
  
   - Надеюсь, из этого что-нибудь выгорит, - пробурчал сержант Коуан, - потому что мне пришлось встать в четыре утра, чтобы прибыть сюда под закрытие.
   Соммерс ухмыльнулся, похлопал напарника по плечу.
   - А я бы не отказался тут и всю ночь провести. Пиво, девочки - красота.
   Коуан только неодобрительно покачал головой и потер бровь. Они устроились за столиком у сцены, последним пустым, чуть сбоку, но все равно - слишком близко к сцене, на вкус Коуана. Он бы хотел наблюдать за Найт издалека, а пришлось, вместе с Соммерсом (тот как раз не расстроился) пялиться на извивающихся вокруг шестов девиц в бикини вырвиглазных расцветок. Найт они сперва не увидели, даже подумали было, что она, должно быть, обрабатывает какого-нибудь толстосума приватно, но нет - Виктория грациозно кружилась на противоположном от них конце сцены, выписывая пируэты перед жадным взором какого-то носатого парня. Ее лицо было прикрыто вуалью, плечи и бедра то скрывали, то обнажали невесомые кружева, покорные каждому движению рук девушки, браслеты мерцали на запястьях и лодыжках. Коуан поборол желание помотать головой: ему чудилось, что он даже слышит звон... Но не с такого же расстояния!
   - И как такая красоточка связала свою жизнь с подобным дерьмом, - вздохнул Коуан, потирая лоб. С фотографии личного дела, что он захватил с собой, на него смотрело улыбчивое лицо, милое, несмотря на несовершенство, яркое и своеобразное.
   - Ну, знаешь, с Клэнси у них скорее был творческий тандем, нежели брак, - ответил Соммерс, бросая в кофе в картонном стаканчике рафинад, - так я, кажется, слышал.
   Напарник хмыкнул. На фото ему было смотреть проще и приятней, чем на реальную Викторию. На снимке она выглядела, как девчонка из соседнего подъезда: не сексуально, не агрессивно.
   - А у нее довольно сильные руки, ты не находишь? - пробормотал Соммерс, наблюдая, как Найт забросила руку назад, схватилась за шест и, казалось бы, без усилий вскинула свое тело наверх, развела ноги в шпагат...
   - Может, дело в балетном прошлом. Или Клэнси ее бил, пришлось давать ему отпор, так и накачалась, - буркнул Коуан, нетерпеливо поглядывая на часы, - когда уже все постояльцев разгонят?
   Ждать им осталось недолго. Как только часы пробили шесть, музыка стихла, цветные огоньки потухли, и вышибалы начали поднимать со столов тех, кто был слишком пьян, чтобы идти самостоятельно. За пятнадцать минут зал оказался очищен от людей. Танцовщицы подбирали детали своего туалета, разбросанные по помещению, и скрывались за занавеской, ведущей в гримерку. Соммерс и Коуан заторопились к Найт, пока она не спрыгнула со сцены.
   - Миз Найт? - Коуан достал значок и поднял его, чтобы танцовщица увидела, - у нас к Вам несколько вопросов.
   Девушка двинулась к полицейским по сцене, на ходу снимая вуаль и браслеты, и ее походка менялась от шага к шагу: развязное, соблазнительное, покачивание бедрами к концу пути превратилось в испуганные шажки неуверенной в себе девочки. Но ее обнаженные ноги длились перед взорами полицейских неумолимо откровенно. Коуан отвел взгляд, просто не мог смотреть: он уже два года, как развелся, и такое богатство голой плоти прямо на уровне глаз смутило его.
   - Спускайтесь, миз Найт, поговорим за столиком.
   Соммерс подал ей руку, помогая сойти со сцены. Пользуясь случаем, он скользнул ладонью по ее талии, будто бы поддерживая. Найт не обратила на то внимания - или не подала виду. Троица прошла к столику и села. Верхний свет к тому моменту уже зажгли, и полицейские смогли рассмотреть танцовщицу как следует... Оставила ли жизнь с убийцей на ней отпечаток? Коуан заметил, что да. Косметики на ней практически не было, помада, подводка - все, чистое, но уставшее и грустное лицо... Нельзя не проникнуться сочувствием. Впрочем, он как раз не мог. Какая-то профессиональная интуиция, наработанная годами службы, мешала видеть в Найт жертву.
   Однако ж, полицейские слишком долго молчали, взамен того пялясь на девушку.
   - И что вы хотите от меня? - спросила Виктория, прерывая молчание. Она заметно нервничала. Неудивительно, если твой покойный муж сел на электрический стул как серийный убийца, поневоле начнешь волноваться, зачем к тебе на работу заявляется полиция.
   - Миссис Клэнси, - Коуан поборол желание положить руку ей на подрагивающую ладонь. Боже, какая трогательная девушка! И ведь не красавица, хоть и заметно похорошела по сравнению со студенческими годами, но притягательная, как Лилит, - успокойтесь. Я хочу попросить Вас о помощи и только.
   - О помощи? - она переспросила это уже слюняво, как все плачущие девушки, шмыгнула носом, кое-как сдирая зубами с губ помаду, в глазах набухли слезы.
   Коуан мысленно потер лицо и шею. Не будь в зале так жарко, он бы действительно это сделал, но не хотел мочить ладони в свобственном поту.
   - Леди, я всего лишь прошу о консультации. Вы ведь знаете о Муравьеде?
   И тут Виктория расслабилась. Откинулась на спинку стула и улыбнулась, откинув волосы с плеча. Вот чем она брала, понял в тот момент Коуан, вот этой плавностью движений. И Джервиса этим взяла, чертовка.
   - Я знаю о нем все, что только знают СМИ. И немного больше - его психологию. Ведь об этом вы хотели спросить?
   Коуан нагнулся над столом, улыбаясь девушке в ответ.
   - Именно. Я рад, что мы пришли к консенсусу, миссис Клэнси.
   - Моя фамилия Найт. Я не сменила ее после свадьбы, поклонники рисковали бы запутаться.
   - Именно поэтому носите вуаль? - встрял в разговор Соммерс, почувствовав, что его как бы исключили из обсуждения. Коуан и Найт разом вздрогнули, обращая на на него внимание, будто действительно не замечали его до того.
   - А вы как думаете? Мой муж казнен за массовые убийства, моя карьера полетела в тартарары, мое имя и лицо известны каждому, кто читает газеты. Думаете, кто-то захочет пялиться на сиськи вдовы убийцы? Их меньше, чем можете представить. Но я умею только одно хорошо - танцевать.
   - О да... - протянул Соммерс с похотливой улыбкой, и Найт будто пружина подбросила вверх. Она задвинула за собой стул к столу и придвинула полицейским пачку салфеток.
   - Напишите, куда мне прийти. Я не хочу разговаривать с вами в блестящем бикини, сами понимаете.
   Она не узнала в Соммерсе того полицейского, что уже посещал ее квартиру с допросом.
  
   В управлении Виктория появилась совершенно иной, чем ее помнил Соммерс. Кроме их первой встречи, он видел ее только на допросе, из-за одностороннего зеркала - тусклую, подавленную, неизменно одноцветно одетую, а теперь она вернулась к тому образу, что приобрела во втором браке. Коуан же вовсе попытался забыть о Найт. Отчего-то она, несмотря на очевидную симпатичную внешность и эффектные наряды, была ему на подсознательном уровне неприятна. Будь она проституткой, я бы испытвал к ней больше уважения, думал сержант, хотя и понять не могу, отчего я ее так не люблю? Вдова убийцы, но ведь не сама - убийца.
   В кабинет Виктория зашла, помахивая сумочкой, поздоровалась движением руки и рухнула на стул Соммерса (он вышел за кофе), вскинула ноги на стол, надула пузырь из жвачки. Пусть себе изображает крутую телку, утомленно подумал Коуан, если ей так хочется, может быть, это она от страха.
   - Хотя бы сними обувь, если уж собралась держать ноги там, где Соммерс раскладывает документы и бутерброды.
   Вскоре сержант понял, что не из-за страха Виктория вела себя именно так.
   - Надеюсь, Вы понимаете, что я пришла днем, урывая часы у сна? Давайте займемся... делом, сержант.
   Она выделила слово "делом" голосом так, будто подразумевала что-то эротическое. Но Коуан даже не повел бровью. Он встал из-за стола, вынул из ящика досье на Муравьеда и подошел к столу Соммерса, временно ставшему рабочим местом Найт.
   - Смотрите, миз. Мы пробовали прикинуть, какие убийства относятся к Муравьеду, а какие - к Вашему м... мистеру Коуану. Проверьте, может быть, мы ошиблись.
   Виктория улыбнулась, размяла пальцы, соединив их в замок и вывернув запястья.
   - Вы обратились по адресу, - она подтянула к себе бумаги по делу Муравьеда и пробежала глазами, - чепуха, чепуха, чепуха.
   Девушка привстала, вынула у Коуана из пальцев ручку, которую он беспокойно вертел и, мило улыбнувшись, села на свое место. Щелкнула ручкой и начала вычеркивать из досье целые абзацы.
   - Эти убийства совершал не он. Он действует по ареалу, пересекающемуся с наш... тем, в котором действовал Джерри, но я знаю своего мужа, к тому же, много думала о его мотивах, его поведении после его смерти, так что могу точно сказать, где вы ошиблись.
   На самом же деле она вычеркивала по большей части свои убийства.
   - Муравьед убивает только женщин, он натурал, белый, американец.
   - А Ваш муж был, значит, бисексуален? - спросил Коуан, наклоняясь над столом, таким образом приближая к Виктории. Он тщательно следил за ее реакцией: не смутится ли?
   - Вряд ли, - не дрогнув, ответила она, - он совершал убийства не на сексуальной почве, что бы там ни говорил суд по поводу того, что я виновата в том, что довела его до преступлений. Трахались мы или нет, это было наше личное дело. Я не говорила ему, что каждую измену нужно заканчивать удушением и расчленением трупа. Но он был достаточно тщеславен, чтобы доказывать свою силу не только сексуальным насилием, но и просто кулаками. Ну, знаете, будто это более мужественно.
   Глаза Вики зло смеялись, в разбежавшихся от уголков морщинках остались крошки черной туши. Коуан хмыкнул:
   - Не очень-то лестные Вы выбираете выражения...
   - Думаете, я уважаю мужчин? Как бы не так. Профессия стриптизерши от этого быстро отучивает. Мужчины - животные, но хищников мало, в основном, вы все - падальщики.
   Наверное, Виктория могла бы сказать еще много, но тут вошел Соммерс, и она прервалась. Встала из-за его стола, собрав документы, и двинулась за Коуаном к его рабочему месту. Полицейский встал за столом, взявшись руками за спинку стула, а девушка села на столешницу, заняв коленом половину угла. Раскинула веером, как карты, материалы из папки, провела ладонью по фотографиям.
   - Муравьед... Почему же такая кличка? Он закатывает головы жертв в воск, но начал делать это совсем недавно, верно?
   - Да, - Коуан старался не смотреть на выставленное прямо перед ним острое колено (даже сквозь чулок был заметен белый шрам, уходящий к лодыжке - следствие, возможно, открытого перелома), - у первых жертв этого не было, если, конечно, мы не путаем их с делами Клэнси, но позднее Муравьед начал добавлять в воск муравьев и других - позже - насекомых, как бы желая отметить свои убийства. Я хочу знать, что это значит.
   - Вот оно что... Вы ведь обратились ко мне именно потому, что я знаю, как вам кажется, психологию убийц? - Вики ухмыльнулась. Она смотрела то на бумаги, то прямо перед собой, но избегала взгляда прямо в лицо Коуану, - тогда послушайте, что я вам скажу. Он уже не остановится. Он действительно похож на Джерри, смотрите: в две тыясчи седьмом было совершено несколько убйиств в том же ареале, затем краткий промежуток затишья, и в две тысячи восьмом начинают появляться уже отдельно головы с воском на них.
   Виктория убрала волосы за ухо, ткнула пальцами в одну фотографию перед собой, другую. Облизала губы. Коуан смотрел на нее, едва видя, едва слыша, словно в кабинете грохотала музыка, а очертания девушки расплывались, как под толщей воды.
   - Прости, я не... повтори еще раз.
   Виктория подняла наконец взгляд на Коуана. Ее глаза были прямо перед его губами, захоти он качнуться вперед - и мог бы поцеловать ее веки. Но это было последним, чего он желал. Должно быть, ее кожа холодная, как у жабы, подумал сержант брезгливо.
   - Я сказала, что он вырабатывал свой стиль, сержант. Он хотел попасть в газеты. Первые убийства не выбивались из общей массы, и на какое-то время Муравьед, возможно, разочаровался в своей идее. Но потом он вернулся к ней, узнав о том, что делал Джерри, только усовершенствовал его идею. Видимо, он пытался сделать вид, что это Джерри ему подражал, а не наоборот. Хотя на деле было иначе.
   Коуан отшагнул назад, не в силах терпеть близость к Вики.
   - Почему он вовсе не остановился? Ты можешь сделать предположение?
   - Да. Даже могу сказать точно. Есть дороги, с которых нельзя сойти. Можно не двигаться вперед, но сойти или вернуться - нет.
   На несколько секунд в кабинете повисла тишина, даже Соммерс перестал шелестеть бумагами (на самом деле, он почувствовал себя лишним, захотел уйти). Между Коуаном и Вики проскочила искра, но не сексуальная ни на йоту: это было взаимодейтсвие хищника и жертвы. Это была минута, в которую лев увидел сквозь кусты добычу. Только он еще не понял, что перед ним не лань, а росомаха. Вот только кто из них - Вики, а кто - Коуан, Соммерс не знал.
   - Я надеялся, что Вы ответите согласно своим знаниям и опыту, а не, - Коуан тяжело вздохнул, сдерживая злость, - поэтическому вкусу.
   На деле же он почувствовал, как в голове, на уровне левого виска, прозвенел своеобразный полицейский звоночек. Дело принимало неожиданный оборот, судя по всему.
   - Что ж, можно и более серьезно. Дайте мне карту города, - Виктория вытащила из карандашницы маркер и, якобы маясь в ожидании, коснулась его кончиком губ. Но ее флирт не достиг цели: Коуан ровно в тот момент отвернулся.
   - Позже, - буркнул он, - на сегодня, возможно, мы могли бы и закончить.
   - Что ж. Последнее слово?
   Вики забросила ногу на ногу.
   - Знаешь, почему люди совершают убийства?
   - Исключая мотивы корысти, ненависти?
   - Разумеется. Они хотят иметь секреты. И не мелкие. Это сродни сладости супружеской измены, только во много раз приятней.
   Коуан ухмыльнулся.
   - А Вы, миз, кажется, знаете об этом не понаслышке.
   - Я могу только воображать.
   Виктория спрыгнула со стола и обернулась на полицейского. "Думай, что бы ты делала, не будь ты убийцей. Думай каждую секунду... Ничего. Я буду вести себя как обычно, просто не скажу, что тороплюсь к семи домой, расчленять очередного извращенца."
   Выходя, Виктория хлопнула себя по бедру и подмигнула Коуану: то ли издевательски, то ли призывно. Коп покачал головой, глядя, как она удаляется по коридору, намеренно виляя задом. Дверь на пружине медленно закрывалась.
   "Девушка, которой так нравится ходить по краю... Она хочет, чтобы я так или иначе поймал и покорил ее, - Коуан закрыл глаза, надавил на них пальцами, - я могу обещать ей только буквальное исполнение ее чаяний, никак не эвфемистическое. Помоги мне, Господи, в этом."
   Как только за Найт закрылась дверь, Коуан вынул из кармана носовой платок и обернул им край ручки, которой только что пользовалась девушка.
   - Что это ты делаешь? - ухмыльнулся Соммерс, - фетишист проклятый!
   - О да, - Коуан расплылся в довольной улыбке, - я буду очень удовлетворен, очень, если мне пригодятся ее отпечатки пальчиков. И я что-нибудь о ней нарою.
  
   Глава 9
  
   Они виделись каждый второй-третий день - если Виктория была в состоянии прийти в участок, она это делала. Коуан с изумлением видел в ее глазах неподдельный интерес. Как будто девушка не меньше их хотела поймать Муравьеда. Вот только зачем? Что ей проку было от того? И это было еще любопытнее.
   В столе у Коуана лежали файлы с отпечатками ее пальцев, которые он не решался отослать на проверку. Отчасти - из страха, что может обнаружиться нечто такое, из-за чего стройный план, сгенерированный им с Соммерсом, пойдет прахом, отчасти же... В нем шевелился щекочущий червячок неистового возбуждения, какой всегда появлялся в груди у Коуана в детстве, когда он только брался за шуршащую упаковку подарка, прежде чем развернуть его... Только на этот раз - коп отдавал себе в этом полный отчет - презент из коробки, вероятно, мог откусить ему палец.
   Вики объяснила свой план: ловить Муравьеда на живца. Когда она впервые сказала это, Соммерс и Коуан переглянулись. Губы последнего сложились в "нет", но первый усмехнулся:
   - А это может выгореть. Правда же. У меня есть на примете подходящая жилплощадь - нашпигуем жучками...
   - Нет, это как раз совсем не нужно, - наморщила носик Вики, - да я так и не смогу работать. Вы же понимаете, какие у меня методы? Я умею не так много - танцевать и соблазнять. Балет, как можно догадаться, нашему маньяку до лампочки. Лучше я вам пошлю какой-нибудь сигнал, чтобы вы выезжали, когда дело будет сделано.
   - Например, какой? Позвонишь? - фыркнул Коуан, сложив руки на груди. Эта затея ему не нравилась от начала до конца.
   Вики пожала плечами:
   - Допустим. Или установите сигнализацию. Я намеренно не буду ее отключать, заходя.
   Соммерс кивал, восхищенный идеей, но Коуан только неодобрительно поводил подбородком из стороны в сторону. Предложение Вики было слишком очевидно... нечисто. Зачем ей предлагать себя в качестве наживки? Почему она отказывается от жучков, от дежурящего у подъезда наряда полиции, предпочитая рисковать своей шкурой? Но Коуан решил не торопиться. Если он все вычислил правильно, пришло время отправлять отпечатки Найт на проверку - и подыгрывать ей, изображая такую же слепую преданность, сдобренную обожанием, какую демонстрировал Соммерс.
  
   Уже через сутки Виктория ползала по полу квартиры Соммерса, измеряя пальцами какие-то расстояния, а потом командовала, куда ставить мебель. Коуан устало наблюдал за ее то тут, то там выглядывающими из-за деталей интерьера ягодицами.
   - Что сказала тебе Найт, Соммерс? Пересекается ли этот район с тем, в котором, по ее мнению ,точно орудует Муравьед? - Коуан наклонил голову к стоящему рядом напарнику, но не повернулся к нему, не отрывая взгляда от девушки. В голове его безостановочно крутились шестерни мыслей.
   - Пересекается только по периферии. Но это не страшно, Вики просто нужна комната-ловушка, которая захлопнется, как только крыса поведется на сыр, - молодой коп показал руками, как в его понимании срабатывают мышеловки, - клац! И зверек внутри.
   Зверек - ха! Сыр ли ждет его здесь - или змея? Коуан вздохнул, в задумчивости облизал губы.
   - Эй! Ты пялишься на Найт уже минут двадцать без отрыва. Ты, никак, готов в нее влюбиться?
   - Шутишь? - Коуан покачал головой, - Нет, такие, как Найт, могут понравиться только маньякам.
   Соммерс хихикнул, но осекся, заметив серьезно прищуренные глаза напарника.
   - Я вот чего боюсь. Не собирается ли она найти Муравьеда только для того, чтобы повторно выйти замуж? Муравьед того же поля ягода, что и Клэнси, как знать, может, Найт возбуждают убийцы.
   Соммерс не нашелся, что ответить.
   Вскоре, закончив с квартирой, они отправились назад в отделение.
  
   За окном уже стемнело, пока сержант корпел над новыми полученными данными. Если вычеркнуть все отмеченные Найт убийства, дело Муравьеда становилось едва ли в четверть тоньше, зато картина вырисовывалась совершенно иная. Возможно, так можно было дейтсвительно выявить место следующего убийства - хотя бы примерно...
   - Все работаешь?
   - Черт! - Коуан растерял все бумаги, что держал в руках. Несколько листов упали ему на колени и так и остались там, пока Виктория не приблизилась и не прижала их ногой. Ее лодыжка скользнула прямо под опускавшуюся на разбросанные документы ладонь сержанта, - я думал, Вы ушли домой.
   - Не совсем, - Вики плавным движением юркнула на колени полицейскому. Он даже не сразу понял, как это произошло, словно находился под гипнозом, - спряталась в туалете, потом прокралась сюда, сняв туфли, как только Соммерс вышел из здания.
   - И зачем Вам это все понадобилось? - Если бы Коуан мог отпрянуть, он бы это сделал, но спинка стула мешала ему даже откинуться назад, таким образом, получалось, что чуть завитые кончики волос Виктории спадали ему на грудь.
   Ее лицо было так близко, что дыхание грело губы сержанта.
   - Вам лучше уйти, миз Найт.
   - Уверен? - ее рука проползла по шее мужчины, спустилась на воротник, расстегнула верхнюю пуговицу...
   - Да, - недовольно буркнул Коуан, взял девушку за талию и аккуратно, но настойчиво ссадил с себя. Виктория нахмурилась, но не предприняла попытки прижаться к полицейскому. Она застыла возле стола со сложенными на груди руками и иронической усмешкой на выкрашенных алым губах.
   Коуан невольно провел пальцами по рубашке, будто хотел стряхнуть с себя воспоминания о тепле девушки. Он не хотел ее, хоть и находил красивой. Но рядом с ней он чувствовал себя, как порой случается, когда ты в постели тянешься к желанной женщине, и тут тебя пронзает резкая отрезвляющая боль. И от возбуждения не остается ни следа.
   - Вам платят за сверхурочные?
   Коуан мрачно стрельнул в сторону девушки глазами. Она стояла все еще слишком близко к нему, прямо на разбросанных бумагах, а его зажал в угол стол, так что с места и двух шагов не сделать. Если б Коуан нагнулся за документами, ему практически пришлось бы провести носом по ногам Найт, а это было последнее, на что он рассчитвал в ту минуту.
   - Я просто делаю свою работу даже во внеурочное время. Коп есть коп.
   - Я бы тебя на всю ночь арендовала.
   - Вы, значит, из тех девушек, которые всегда готовы сдаться?
   Вики ухмыльнулась, язычок торопливо пробежал по губам, и на краю кровавой алости осталась розовая полоса чистой кожи.
   - Не всегда и не всем. Но иногда очень хочется.
   Кто ты, подумал Коуан, глядя в это нахальное лицо, где в тебе хоть что-нибудь искреннее, настоящее? "Я уже видел тебя развратной, наглой, трогательной, беспомощной... Если б я мог надеяться, что ты не лжешь хотя бы иногда, я бы не был так уверен, что не Клэнси, а ты - убийца всех тех несчастных парней и девушек."
   - Вам пора, миз Найт. С завтрашнего утра у нас запланирован осмотр штаб-квартиры, а послезавтра Вы обещали начать выполнять свой план по поимке Муравьеда. Думаю, Вам стоит отдохнуть перед напряженными днями.
   Коп учтиво кивнул, как бы намекая тем, что разговор окончательно завершен. Найт наконец сдалась... или подумывала о капитуляции. Уголки губ опустились книзу, глаза прикрыли ресницы, даже лицо будто бы немного побледнело.
   - Я Вам неприятна?
   Коуан замер, поднял плечо и чуть повернул к нему подбородок, как будто хотел почесать челюсть, но замер на полудвижении.
   - Не хочу показаться невежливым, но... Я не испытываю к Вам положительных чувств, это правда.
   - Понимаю, - улыбка Вики осталась безмятежной, но игривость из глаз пропала, - потому что я жена убийцы.
   - Потому что я подозреваю Вас в сообщничестве.
   - Суд этого не установил.
   Коуан впервые коснулся Виктории: схватил ее за подбородок, сам до конца не осознавая, почему он так взбесился в ответ на ее флирт. Он ждал, почти надеялся увидеть в ее глазах страх, но его не было. Сержант убрал руку, вытер ее о брюки.
   - Искренне надеюсь, что Муравьед похож на Вас, - прошептала Вики. Ее рука скользнула по груди Коуана, и он дернулся. На миг ему показалось, что это удав прополз вдоль его ребер, намереваясь сжать сержанта в кольцо.
   Коуан задохнулся, дернулся, и широким шагом, топча свои документы, ринулся мимо Виктории к выходу: оттолкнул девушку плечом, ударился бедром об угол стола (будет синяк, подумал коп) и распахнул дверь. Если она сейчас не уйдет, подумал он, уйду я.
   Но Виктория вышла раньше новой оскорбительной фразы полицейского. Только слегка задела его грудью, протискиваясь в коридор.
  
   И этот день - с утра квартира, вечером приставания Найт - заняли мысли сержанта практически на сутки. На следующий день Вики не явилась в управление, и молодой человек провел день как на иголках. К вечеру он более-менее успокоился, как ему показалось, и смог привести мысли в порядок. Вот в чем была причина столь прямолинейного нарочитого флирта Найт - она пыталась выбить сержанта из колеи. И ей это удалось. Но только на какое-то время. Теперь он снова хозяин своим мыслям - и загрузит отпечатки девушки в компьютер немедленно.
   Но стоило Коуану подумать об этом, как в кабинет вошла Виктория. Сержант замер у стола с документами по убийству в руках: растерявийся только на минуту, он мгновенно собрался, готовый ко всему, как тигр перед атакой - но не на жертву, на врага.
   - Я много думал над тем, что Вы сказали мне позавчера, Найт, - Коуан положил на стол папку и прижал ее пальцем, словно та могла в любой момент вспорхнуть, махнув страницами, как крыльями. Но на самом деле сержант просто так сдерживал дрожь в руках, - мне кажется, есть еще хорошая причина совершать убийства и изнасилования. Иногда с людьми происходят плохие вещи, и тогда они думают: почему я один должен страдать? Отчего бы и другим также не попасться в эту ловушку?
   Виктория пожала плечами, как показалось Коуану, слишком поспешно.
   - Никогда не думала об этом... так. Впрочем, как только поймаю Муравьеда, спрошу у него.
   Коуан отвернулся, чтобы скрыть ироническую ухмылку, делая вид, что изучет карту с отмеченными местами убйиств маньяка.
   - Так Вы, стало быть, мните себя ягуаром?
   - Еще чего, - Вики подошла к столу сержанта (цок-цок, звук стучащих по полу каблуков, словно копыта дьяволицы), оперлась о столешницу руками, наклонилась вперед, - я адекватно оцениваю свою роль в этом спектакле. Напротив, я муравей. Тем более, что с крупными муравьедами не решаются связываться даже ягуары. слишком они опасны.
   Коуан снова повернулся к Вики и невольно вздрогнул: она смотрела на него влюбленными глазами. Влюбленными до умопомрачения. И, пусть Коуан подозревал Найт, он даже не мог помыслить, да и никто не мог, что такое лицо становится у Вики, когда она воображает, как расчленяет того человека, на котором остановила взгляд.
   - Как это понимать, Найт? Про то, что муравьеды... Муравьед - опасен? Это предупреждение?
   - Не то что бы. Это известный факт.
   Сержант не понял, о чем девушка говорила - о животных или маньяке, которого они ловили. Но ее блаженное лицо сделало свое дело - зачаровало мужчину. Он вышел из-за стола и двинулся к ней - медленно, словно преодолевая сопротивление не воздуха, а воды, будто под гипнозом.
   Тем временем в голове Вики бесновались образы: она взрезает нежную плоть Коуана, она гладит его мышцы - еще более безупречные без кожи, она хохочет и пачкается его кровью... Ей, ей одной из всех женщин доступна эта степень обладания, известная одним мужчинам: чистая радость проникновения в другое существо.
   Они одновременно подались друг к другу для объятий, но каждый стремился обхватить другого быстрее, установить главенство. Коуан схватил девушку за плечи, обрушил спиной на стену, Вики коротко вскрикнула (глухо, горлово, не от боли - это явно), рука копа прижала ее волосы случайно, вторая ладонь ринулась под подол ее юбки: чулки, подвязки, выпутаться из кружева, по ноге бежит, щекоча, стрелка, а двудевственный зев, позабывший было мужчину, ноет, трепещет от второй инициации, воет в бескровном жертвоприношении, повторяющем, как любой ритуал, первое.
   Вики дрожит: пришпиленная к стене бабочка, пронзенная мужской силой; Коуан почти раздавливает ее тело между своим и холодным бетоном, покрытым неровно наклеенными обоями, думая о том, что, может быть, он трахает ящик Пандоры.
  
   К счастью для Коуана, на следующий день им не было нужды видеться с Вики - иначе ему стало бы неловко. Но Виктория начала свою "охоту" на Муравьеда. Коуан, вопреки своему обещанию, оставил в квартире, временно позаимствованной девушкой, жучки, но на прослушку посадил Соммерса, не уверенный, что хочет сейчас слушать голос Найт. О ее отпечатках он - снова - невольно забыл.
   Виктория шлялась по всем тем местам, где Муравьед совершал убийства, она старалась исходить из логики, догадок, но все равно очень многое решал случай. Ей просто не хватало информации, нужно быть ясновидящей, чтобы точно знать, где в тот момент маньяк находится.
   "Я себя переоценила. Я - не он. Как в многотысячном городе найти одного человека, который... ты не знаешь, как он выглядит, дурочка."
   Ей уже казалось, что она неправильно вычислила даже район. Виктория подбрасывала монетку и так решала, куда сворачивать, когда сидеть в кафе, рассматривая посетителей, когда бродить по парку. И каждый раз звук падающей монеты напоминал ей звон отстрелянной гильзы.
   "А вот он может как раз знать, кто ты. Твое фото было во многих газетах: из-за плеча Джервиса Клэнси прекрасно видно напуганное лицо его будущей вдовы."
  
   Я буду ловить его так же, как если бы пыталась вновь завоевать Джерри, подумала Вики. Она надела ровно то же самое, что было на ней в их первую встречу, пригладила волосы щеткой, глянула в зеркало: достаточно ли беззащитный ищущий взгляд? И вышла из дома.
   Несколько дней она провела в поисках, уже почти разочаровавшись в своих умозаключениях. Ох, ну что был за идиотский план? Ловить маньяка на живца. Ты себя переоценила, девочка, твердила она себе. К ней подходили познакомиться мужчины, но понимали отказ с первых слов. А если среди них уже был Муравьед, если Виктория ошиблась, решив, что вычислит его по небывалой настойчивости?...
   Но в конечном итоге оказалось, что Вики все расчитала верно. Она исходила из мыслей: как бы повел себя Джерри? Как бы повела себя Я? И Муравьед оказался действительно сделанным из того же теста.
   Стоило Виктории устало опустить взгляд на салат, оставив улицу и зал кафешки без внимания, за секунду до того, как она чуть не приняла решение покаяться Коуану в своей глупости и свернуть проект, перед девушкой за столик, не спросясь, присел молодой мужчина с бизнес-ланчем на подносе. Однако Вики не обратила на него внимания, даже не подняла головы, занятая своими мыслями.
   Уже привычным движением Виктория крутнула монетку на столе, но не увидела, решкой или орлом она упала: мужчина накрыл ее руку вместе с денежкой своей. Между большим пальцем и указательным у него была крошечная татуировка: муравей, карабкающйся вверх, к синеющим венам. Я знаю, кто ты, подумала Виктория.
   - Я знаю, кто ты, - сказал мужчина, - я видел тебя в клубе "Черная рука", я приходил туда несколько недель подряд, никак не мог насмотреться на твой танец с кружевными лентами.
   Виктория улыбнулась совершенно искренне, подняв на него глаза.
   - А я не знаю, кто Вы.
   - Меня зовут Олаф. И я Ваш поклонник.
   Он умолчал о многом, ни словом не обмолвился о мыслях, заметавшихся в его голове, стоило ему ее увидеть через окно кафе: обвившая шею рыжая прядь, словно свежий разрез, следы зубов на тортике на тарелке, над ним - сложенные домиком руки. "Я люблю видеть след твоих маленьких зубов на них. Откуси маленький кусочек от этого плода, а потом я съем то, что останется."*
   - Вы, кажется, пытаетесь меня очаровать?
   Она взглянула на него женственно-исподлобья, как Мэрилин Монро, зная, что ее глаза стали по-особому заинтересованны, и, к своему удивлению, встретила точно такой же взгляд. В секунду ее прошила молния возбуждения, как было раньше только с Джерри, но тут ощущения были стократ сильнее: словно ее оглушило ветром, хоть в душном воздухе кафе нечему было взметнуть ее волосы.
  
   Они ввалились в ее тайную квартиру, уже целуясь (сдуру Вики чуть не потащила Олафа в свой настоящий дом - видит Бог, ей этого страшно хотелось!), сдирая друг с друга одежду.
   - Ох, скорее, - простонала Вики, спуская джинсы до колен, - давай сделаем это по-быстрому.
   Они не стали раздеваться до конца и бежать до спальни, рухнули на софу в гостиной кучей перекрученной ткани, ворохом волос, разметавшихся по экономно обнаженной плоти: торопливый, как ланч на бегу, скомканный перепих - восхитительно, подумала Вики, восхитительно.
   Потом они минуту прощались у двери подъезда - едва ли втрое быстрее, чем только что любились.
   - Приходи ко мне еще.
   - Обязательно приду.
   Виктория встала на цыпочки, схватила Олафа за воротник и притянула к себе. А потом впилась в губы жадным поцелуем. Он не ответил, отпрянул, изумленный, обескураженный. Ее напор неприятно его поразил. Виктория и сама поняла, что сплоховала: нужно было играть нежную дурочку до конца. Перед нею все-таки был не Джерри, не стоило о том забывать.
   Но она все равно была уверена, что Олаф к ней придет. Чтобы убить. Она ему приглянулась.
  
   На самом деле, когда они попрощались, и Олаф провожал поднимающуюся по лестнице Викторию взглядом, он уже начал догадываться о том, кто она внутри. Он видел ее в стриптиз-клубе, но раньше не обращал внимания на то, как она ходит: и бедра, и плечи, и лопатки в движении, так ходят животные. Походка леопарда, которой он сам мерял грешную землю вот уже тридцать пять лет.
  
   Глава 10
  
   Шарлота была полна ненависти. Она уже перешагнула грань, но все еще пыталась убедить себя, что это не так. Она воображала, будто разделена на Викторию и Шарлоту - и одна из ее личин останется нормальной. Но и та, и другая срывались. У Шарлоты не было раздвоения личности. И перерождения с ней не случилось. Она изменилась - да, как гусеница превращается в бабочку. Хотя она скорее обратилась в паучиху. Пути назад у нее уже не было, но была возможность хоть иногда сдерживать себя - пока она не встретилась с Маком.
  
   Виктория знала только его имя, возможно, подолжное - Мак. Она не планировала его убивать: слишком большой, слишком сильный. Такой не по зубам. Но ей нужны были деньги, и она работала на износ. Не время отказываться, сказала она себе, и надиктовала ему адрес, хоть его голос и не понравился ей. Она почувствовала в нем что-то знакомое - что-то такое, что прятала в себе.
   Мак оказался привлекательным молодым мужчиной лет тридцати-тридцати пяти, с жесткими коротко стрижеными кудрями цвета мокрого песка. Сложен он был как парень с обложки журнала о фитнесе, так что у Виктории даже захватило дух. В другой день, в других обстоятельствах она бы в него влюбилась.
   С того дня она навечно уяснила - каждый мужчина, в которого ты можешь втрескаться, невообразимо опасен.
   И чем красивей, тем скорей он должен быть уничтожен.
  
   Мак снял ботинки и прошел за Викторией в спальню. Она вела его, идя впереди, и не ожидала, что клиент схватит ее за талию едва они переступят порог. Она порой думала о рисках своей профессии, но никогда не предполагала, что если что-то подобное произойдет, это будет так спешно - прежде, чем она почует опасность.
   Мак с размаху бросил Вики на постель, так что она задохнулась, потеряв на несколько секунд способность соображать - да еще она ударилась одной ногой о спинку кровати. Когда девушка смогла проморгаться, Мак уже оказался на ней, держа за запястья. Он был силен как медведь.
   Вики завизжала, но громкая музыка, всегда спасавшая ее прежде, теперь губила, глуша звуки.
   - В моем перечне услуг нет этого!
   Мак не ответил, укусом впиваясь в плечо девушки. Он хотел боли - но не получать, а причинять. Были такие клиенты у Виктории и прежде, но до Мака никто не нарушал договора так... непростительно.
   Вики обладала сильными руками и ногами, позволяющими ей танцевать с утра до вечера, но бить она не умела. Не могла приложить достаточно силы, чтобы лягнуть насильника. Но ее сопротивление достаточно его разозлило, чтобы Мак отвесил Вики оплеуху. А потом еще и еще. Было больно, и все же недостаточно для того, чтобы потерять сознание. После Вики думала, что, должно быть, отключилась от страха.
   И из стыда.
  
   Когда Вики пришла в себя, за окном уже стемнело. Диск в музыкальном центре доиграл до конца, мигал сигнал паузы. Все тело болело - от ударов, укусов, голова раскалывалась, волосы свалялись и слиплись. Виктория не стала запускать в них пальцы, чтобы проверить, отчего. На тумбочке возле кровати лежили, придавленные свечой, деньги. В два раза большие, чем Вики требовала по прайсу за оказание своих услуг.
   После она заперла дверь, загрузила белье в стиральную машинку, села у телефона прямо на пол и набрала 911.
   - Мэм, но Вы должны были осознавать риски, когда шли работать в эту сферу, - донеслось из трубки, когда Вики, трясясь, рассказала, что произошло.
   - Но...
   - Он заплатил Вам?
   - Да, - разбитые губы плохо слушались, - вдвое больше, чем...
   - Тогда какого черта Вы отнимаете у нас время?!
   Полицейский по ту сторону связи был готов положить трубку на рычаг.
   - Стойте! Но в моем прайс-листе нет функции оказания секс-услуг, не говоря уж об избиении! Он не имел права делать со мной такое! Вы же знаете, во многих стриптиз-барах танцовщиц нельзя трогать, это правило...
   Коп вздохнул так громко и утомленно, что Вики смутилась и замолкла.
   - Хватит занимать линию. Может быть, кто-то хочет сообщить о настоящем преступлении. А Вы получили свои деньги, мэм, нам нечего разбирать в этом деле.
   В трубке раздались короткие гудки.
   Из ванной комнаты запиликала стиральная машинка, сообщая, что белье можно вынуть из барабана.
  
   Может быть, если бы когда-нибудь Вики смогла отомстить Маку, это сняло с нее то проклятие, что, будто в сказке, превратило ее - принцессу - в чудовище. Но они больше никогда не встретились. Виктория только купила перцовый баллончик, да стала встречать клиентов в шелковом халате, держа его в одном кармане, а в другом - нож. На всякий случай. И больше никогда не шла впереди, пропуская клиента перед собой.
  
   Одного ее клиента звали Майк - вполне себе похоже на Мак.
   Вики связала его, глаза закрыла шелковым шарфом, а в музыкальном центре включила диск I Hate Kate. Теперь она стала тороплива. Играть с клиентами стало скучно. И смотреть на то, как они изумляются, видя нож - тоже. Интересно было только убивать, потом расчленять.
   Вики опустила руку в баночку с медом, встала за Майком, провела по его губам сладкими пальцами - и он покорно запрокинул голову. Не медля ни секунды, Виктория перерезала ему горло, как петуху. Только забулькала кровь.
   Потом она сосредоточенно расчленяла его тело, как по воскресеньям раделывала на кухне кролика для Стива. Ни эмоции не промелькнуло на ее лице за всю ночь работы. Она потеряла вкус к убийству - до самой встречи с Джерри, но потребность в кровавом насилии в ней осталась.
   Тело Майка она прятала не слишком тщательно, голову сохранять не захотела. Он стал отдушиной - фаст-фудом, но не изысканным гурманским блюдом для алчущего садизма Вики.
   Вскоре труп обнаружили.
  
   Когда сержант Соммерс во второй раз вошел в квартиру Виктории Найт, его лицо уже не было так благодушно и весело, как во время первого визита. За его плечом маячил второй коп, ни лица, ни фамилии которого Вики так и не запомнила.
   Она сама встретила их иначе.
   Халат китайского шелка, завитые волосы, легкий макияж. И ни тени смущения, не то что - страха. Ни в глазах, ни в руках, ни в осанке.
   - Давно Вас не видела, сержант.
   Соммерс нахмурился. Он еще смутно помнил Найт. "Темное дельце тогда было."
   - Два раза - это уже система. Уже второй Ваш клиент пропадает без вести. Это подозрительно.
   Виктория махнула рукой.
   - Не будьте смешным, Соммерс. Это значит только то, что ваш сраный убийца орудует в моем районе. Может быть, и мне грозит опасность. А вы тратите время на подозрения женщин!
   Соммерс закрыл глаза и несколько секунд постоял так, глуша злость. Он мог не соглашаться с Викторией - подозреваемой! Но он только мрачно кивнул на прощание и вышел.
   "Ненавижу проституток, - подумал он, перешагивая через порог на грязную лестничную клетку, - теперь хочется помыться."
  
   Убийство Майка стало первым, какое ошибочно приписали Муравьеду, который несколько месяцев назад убил двух женщин, предварительно изнасиловав. Он отделял головы от тел, но не расчленял их. Полиция сошлась на том, что убийца изменил почерк, потому что не хотел, чтобы и жертву-мужчину проверяли на предмет сексуального насилия. Он бережет свою репутацию натурала, только и всего, подумали копы. И не стали копать глубже.
   Возможно, напрасно. Именно из-за этой ошибки и Виктория Найт, и Муравьед не были пойманы еще очень много лет, а Джерри Клэнси вовсе стал таким, каким стал.
  
   Полиция не знала этого - что Муравьед не подражатель Клэнси, он начал примерно в одно время с Викторией, просто редактировал свой почерк, то ли из соображений безопасности, то ли согласно своему жестокому вдохновению. Но в одном Соммерс и Коуан пришли к верному выводу относительно всей серии убийств.
   Виктория не доверяла ни одному мужчине на свете, и они очень быстро ей наскучивали.
   В один из дней Вики подняла взгляд на Джерри и поняла, что в очередной раз ошиблась с выбором мужа. Он слаб, подумала она, он меня выдаст. Он мне не пара. И в груди у нее, как заводящийся мотор, начало рождаться глухое недовольство. С каждым днем оно росло, по мере того, как Вики замечала: Джерри небрежен, она вынуждена доделывать и переделывать за ним едва ли не каждый день. И когда это стало касаться не только убийств, Вики поняла, что с нее хватит. Тогда она еще не знала, что когда муж будет в тюрьме, она ненадолго раскается, даже проникнется к нему прежней нежностью, которая в итоге и разобьет заклятие их не-близости. Но до того момента оставалось еще почти полгода.
   А в те дни Виктория смотрела на мужа, как на своих жертв, только без примеси вожделения во взгляде. Он же ничего не замечал.
   И все же, она не планировала его уничтожать... во вском случае, так скоро. Но ей нужно было немного времени и пространства.
   Вики улыбалась, когда произносила это мысленно: звучит, как совет из Космо, а на деле означает убийство.
  
   Глава 11
  
   Интересно, думала Виктория, будь она помладше, позвонила бы в полицию, как обещала, сообщить, что нашла Олафа? Если б сейчас в ее жизни был период между Стивом и Стэном? Да, черт побери, да.
   Виктория улыбнулась.
   - Но это было слишком давно.
   Ее рука даже не потянулась к телефону.
   Вики приняла ванну с пеной, думая об Олафе. Он не шел у нее из головы, как бы она ни пыталась отвлечься. Он должен бы был пугать ее - но нет. Он ее волновал, возбуждал. Странные чувства по отношению к мужчине, которого ты никогда не видела до этого дня, разве нет? Девушка закрыла глаза и попробовала погрузиться в то состояние, которое позволяло ей переживать отлучение от тела Джерри месяцами: полудрему-полумечты, в которых пена, покрывающая ее плечи, преображалась в голую кожу, а в зависший в ванной запах шампуня проникал аромат одеколона, табака, мужчины. Вики вздохнула, выгнулась на мгновение. Так бы и было, если б Олаф сейчас был с ней: ее соски бы выныривали из воды и погружались в нее вновь. Она развела ноги: колени стукнулись о бортики ванны, вода огладила кожу в десяток раз нежнее, чем могла бы рука. Да был ли бы Олаф деликатным? Их быстрый перепих не дал никакого представления о его повадках. Но можно было догадаться, что скорее он бы вонзил в нее пальцы, поцеловал так, чтобы губы в кровь разбились о зубы, но и позволил бы ей запустить ногти себе под кожу, подставился для укусов.
   От мечтаний Вики перешла к воспоминаниям, когда вода потихоньку начала остывать.
  
   Их с Джерри семейная жизнь катилась в бездну. Она бы не развелась с ним - слишком рискованное дело. Но и жить с ним становилось все же опасно. Как это было глупо - снова подпустить кого-то так близко! Виктория мысленно рвала на себе волосы, чувствуя себя волчицей в клетке. Нужно было что-то решать с мужем, и скорее, иначе он предаст ее, но вот беда - она действительно его любила.
   Все решил случай.
   Вики и девочки из труппы задержались в раздевалке, обсуждая предстоящее турне. Репетиция закончилась в одиннадцать-двадцать, последние возбужденные споры - чуть за полночь. Виктория больше слушала, чем говорила, размышляя о своем, и не торопилась домой. Она даже думала, не стоит ли потанцевать еще, одной, в пустом зале. Но желание было не слишком сильно, хоть энергии еще оставалось с избытком. Вики хотелось двигаться, даже, может быть, плясать, но - утопая в музыке, а не оттачивая заученные движения. И, посидев немного в пустой гримерке, прикидывая варианты, она отправилась прямиком в ближайший бар. Напиться и отплясывать на стойке? Легко!
  
   "Она выглядит милой."
   Она выглядела всегда такой - нормальной. Но в тот вечер оказалась слишком пьяна.
   Какой-то студент, с которым они пошли к нему домой, и которого она, вместо того, чтобы трахнуть, убила.
   Со временем, живя непойманной, Виктория врастила убийства в свою жизнь, сделала их бытом, привычным развлечением, ее перестало удивлять то, что она делала, и даже волновать начало не так сильно. Многое она делала на автомате.
   А в тот вечер, разморенная алкоголем, быстро впрыснувшимся в кровь из-за коктейлей с газировкой, Вики с трудом могла прикинуть окружающую обстановку. Она и студентик целовались всю дорогу до его квартиры - в такси, в лифте, в коридоре. Виктория распалилась настолько, что не стала ждать. Стоило двери захлопнуться за ее спиной, как Вики ударила парня коленом в пах и повалила на пол. Но не расчитала силы. Студент охнул, но он оказался куда трезвее ее.
   - Что ты творишь, бешеная сука! - взревел он.
   В руке Вики уже сверкал нож. Высокие шпильки мешали ей быстро передвигаться, и она сбросила туфли. Два росчерка, мгновенно излившихся кровью, появились на руках парня, прикрывающего лицо. Он заорал, непонимающе и как-то обиженно: так кричат не от боли. А в следующий миг извернулся и вскочил на ноги. Он пихнул Викторию израненными ладонями, так что девушка упала спиной на шкаф и сломала дверцу. Но от боли в затылке Вики почти протрезвела.
   - Вот же стерва! - бормотал парень, поднимая нож, оброненный Викторией, - я звоню в полицию, психопатка!
   Он схватился за трубку телефона, не спуская в полутьме глаз с гостьи и выставив перед собой нож. Вики не двигалась, лихорадочно соображая, что делать. У нее был с собой еще один нож, но их с парнем разделяло расстояние в несколько метров - куда больше, чем могла дотянуться рука Виктории.
   - Стой! Давай поговорим.
   - О чем?! Ты с ума сошла?! - парень захныкал, как ребенок, капелька слюны капнула ему на подбородок, под носом заблестело. Он был твердо намерен дозвониться в полицию, но, к счастью для Вики, был настолько не в себе, что не смог набрать номер вслепую, еще и в полутьме. Телефон плясал в его дрожащей руке.
   И нескольких секунд, что юноша потратил на то, чтобы зажечь свет, нажать кнопку 9, Виктории хватило, чтобы достать из сумки второй нож и метнуть его в парня. Он грохнулся на пол с торчащей из глазницы рукоятью. Вики еще несколько секунд стояла у развороченного шкафа, дыша размеренно, чтобы успокоиться: впервые опасность быть пойманной прошла так близко. И это ощущение ей нравилось. Так бывает нередко: любишь причинять боль и получать ее, в столь извращенной же перспективе - любишь убивать и втайне желаешь понести за это наказание. Виктория не была грабительницей, она не убиваоа из рациональных причин - ни из мести, ни с целью обогащения. Она сделала культ из самого процесса, она упивалась кровью и немыслимостью всего происходящего. А ненормальные люди нередко хотят странного.
   Через несколько минут девушка пришла в себя. Она подошла к метрвецу, вынула ножи из глазницы и кулака, понесла в ванную - вымыть. Там же выстирала запачканную блузку (на оранжевой ткани не так уж были видны следы крови), вымыла лицо, намочила тряпку и прошлась по всем поверхностям, которых могла бы касаться и оставить отпечатки пальцев. Затем обвернула ладонь полотенцем и провела инспекцию в кухне. Она искала свечи.
   На ум ей пришла утренняя передача о Муравьеде.
   Вики растопила свечу, присела на корточках над трупом, взялась за еще не успевшую застыть в трупном окоченении челюсть, открыла парню рот...
   И в этот момент ей в горло хлынул воск! Виктория закашлялась и села в ванне: тьфу, просто совсем увлеклась, почти задремала, и не воск попал ей в рот, а всего лишь пена.
  
   Виктория высушила волосы и вышла в коридор, направляясь в ту комнату, что временно изображала ее спальню. Входя, девушка шарнула дверью, и что-то хрустнуло прямо у ее стопы. Знакомый звук, так ломается кость - и в то же время, немного по-другому. Девушка опустила взгляд, присела и подняла с пола фарфоровую куклу. Она сама предложила обставить эту квартиру так, как если бы в ней кто-то жил годами, и Коуан принес из дома кукол из своей коллекции. Но как одна из них оказалась на полу?
   Виктория потерла пальцем острый скол шеи, подняла круглую голову с пустыми глазами. На полу осталась невесомая фарфоровая пыль. Ах, Коуан, милый сержант! Если с другими мужчинами она всегда знала, что делать, то с ним... Стэн и Стив были сотворены для того, чтобы кто-то пустил их на мясо, мертвыми они были лучше, чем живыми, а Джерри Виктории хотелось бы сохранить рядом с собой навечно. Коуан же... На его счет Найт не могла никак определиться.
   И тут она вспомнила об Олафе. И кстати: Вики поняла, откуда на полу взялась кукла. Это было вторым его обещанием прийти к ней в гости. Что ж... Она подождет его с удовольствием.
   Только ошибкой ее была мысль, что куклу парень подложил под дверь, уходя от нее. Сонная после ванны, она не вспомнила, что у него не было на то времени.
  
   И все же то, что Виктория невольно испытывала по отношению к Олафу, было не похоже на ее чувства к Джерри. Банальное вожделение, только увеличенное от долгого воздержания, да приправленное ожиданием насилия. Олаф оказался чем-то средним в сознании Найт между ее первым мужем и вторым.
   Виктория закуталась в пушистый персиковый халат и встала у окна. В какой-то сонной рассеянности она надела лифчик, и застежка впивалась в распаренную кожу спины. Виктория усмехнулась - неужто какая-то часть мозга решила, что она сейчас выйдет из дома? Тогда почему она не надела трусики?
   Наверное, потому что ждала Олафа.
   Вики задернула шторы, переоделась в пижаму и легла в постель, натянув одеяло до самого подбородка. Разум ее медленно остывал, возвращаясь к действительности. Больше никаких неосознанных действий, подумала девушка и бросила украдкой взгляд на свой бюстгальтер, свисавший со спинки стула, как шкурка мертвого животного.
   Виктория проснулась, как только рука Олафа коснулась ее горла. Успела хрипнуть - но и только. В следующий миг ее вжало в постель, к счастью, достаточно мягкую, чтобы затруднить удушение. Девушка ткнула рукой в темноту - туда, где сквозь мрак белели глаза. Где же Коуан, в отчаяньи мысленно воззвала она, он же должен был контролировать ход операции?! И тут же ее догнала мысль - дура, а все же следовало позвонить! Уже второй раз подряд Виктория не рассчитала своих сил. Ей был нужен Коуан.
   Но его не было. И пришлось действовать самой. Пальцы нашли глаза Олафа, Вики надавила, и преступник отпрянул от нее, обескураженный отпором. Все это - и мысли, и действия, свершились едва ли за секунду. В следующую же Олаф и Виктория уже стояли на полу друг напротив друга. Преступник качнулся вперед, нанося удар ножом - и девушка поднырнула под его руку, ногой выбивая оружие, крутнулась на полу еще раз, снова атакуя. Пятка пришлась в челюсть нападающему, Олаф без сознания свалился на пол.
   Он очнулся, услышав музыку. Разлепил глаза и увидел силуэт Вики, в величественной позе сидящей на стуле. Моргнул еще раз - и стул оказался пустым. Преступник провалялся без сознания, пока не начало светать. Слабые розовые лучи, пробивающиеся сквозь жалюзи, разбудили его от вынужденного сна. Олаф с ужасом понял, что связан, но тут же успокоил сам себя второй мыслью - он ведь пришел к Виктории, она его не обидит. Она его понимает. Она с ним - одно целое. Им только нужно воссоединиться, стать по-настоящему близкими друг другу, как становились все мужчины и женщины испокон веков. А если нет - он обманет ее. Женщины легковерны. Она его недостающая половинка, но - меньшая часть. Любая Ева - только ребро Адама. Он мог бы позвать ее, но не стал, услышав шаги. Виктория сама шла к нему.
   Или... то была не она?
   Олаф увидел черную дергающуюся фигуру в глубине коридора. Кося ноги в высоких черных сапогах, нетвердой походкой на него надвигался женский силуэт, полностью черный. Лицо съела отбрасываемая челкой тьма. Только в руке что-то поблескивало... нож?
   - Я так ждала тебя, - улыбнулась Вики, и сияющие зубы прорезали черноту ее скрытого темнотой лица яркой вспышкой. Тут же по ним скользнула черная быстрая тень - язык, жадно облизнувшийся.
   - Ты - моя королева, - благоговейно поддакнул Олаф, тут же недовольно сдвинув брови, - отпусти меня!
   - Нет уж. Ты ведь, кажется, что-то перепутал... Ты решил, что королева должна быть мертва?
   - Мертва и подвластна мне.
   Виктория рассмеялась. При этом ее тело конвульсивно дернулось. Она двинулась вперед, покидая тень. Оказалось, на девушке надет латексный костюм, закрывающий ее от бедер (где заканчивался подол) до шеи. Вики плыла в утренних сумерках. Тонкие полосы серого света, кое-как пробивавшиеся сквозь жалюзи, расчерчивали ее тело, как готовую к разделке тушу: грудка, бедро.
   - Ты ошибся. Я королева, так, но я и мурена, и я пожру тебя, - змейка костюма поползла вниз, обнажая рисунок на теле Вики. Такой же точно, как у Олафа, только стократно размноженный, текущий через ее фигуру от пояса до ключиц, - ты не мог видеть меня в клубе, ты видел всего лишь другую танцовщицу с кружевами и закрытым лицом. Неужели ты бы пошел ко мне домой, если бы знал, что я - королева?
   Полчища, толпы насекомых путешествовали через ее тело, переливались черными тучами. Каждый муравей - тонкая, вдумчивая талантливая работа, над которой Джерри корпел часами, чтобы подольше не отрываться от тела Виктории.
   Олаф пораженно молчал. Он понял ее послание - Виктория унизила его, сказала всеми своими действиями, что он хуже нее. Что она - матка, муравьиная королева, а он всего лишь один из множества, кто идет за нею. Ординарный. Заменимый.
   - Мне даже немного жаль, правда, - Вики выпятила губки, - из нас бы получился прекрасный тандем. Мы похожи, мы могли бы убивать, мы могли бы трахаться. С мужем у меня так не получалось.
   Девушка нагнулась над плененным мужчиной. Ее небольшие упругие груди дышали теплотой рядом с лицом Олафа.
   - Знаешь, не так-то просто встретить стоящую женщину, тебе ли не знать, что свою половинку в этом мире трудно найти, - в замешательстве пробормотал Олаф, - Уверен, нам есть, о чем поговорить...
   - Но ты пытался украсть наш с Джерри способ убийства. Нет, даже - мой личный! Я не люблю плагиата.
   - Но, если честно, я просто следую заветам тетушек. Они с детства втолковывали мне, что я должна найти себе хорошего мужчину... и получить его, - Вики вздохнула, распрямляясь, - я сделала все так, как они мне заповедовали.
   Девушка подошла к чемодану, стоявшему у кровати. Олаф его и не замечал прежде.
   - У меня целая коллекция прекрасных мужчин! Я каждого сделала своей собственностью. В большей степени, чем хоть одна из моих теток. Я даже покажу тебе одного. Он самый красивый.
   И Виктория достала залитую в воск перепачканную землей голову.
  
   Глава 12
  
   Соммерс и Коуан вторые сутки сидели в кабинете, гипнотизируя телефон. Они оба были уверены, что Виктория не потерпит неудачу, и вскоре раздастся звонок с сигналом: можно прийти и оцепить ее квартиру, дожидаясь Муравьеда.
   Параллельно с ожиданием Коуан копался уже в который раз в бумагах, касающихся дел Клэнси и Муравьеда. Он чувствовал, что между ними есть особая связь, незаметная на первый взгляд. За соседним столом Соммерс читал дешевый детектив в истрепанной обложке, полностью отрешившись от окружающей среды, словно забыв, что он находится на работе. Так что, когда Коуан окликнул его и повернул к коллеге монитор компьютера, Соммерс вздрогнул.
   - Пришли результаты по пальчикам Найт. Это интересно.
   Соммерс встал со своего места, подошел к столу напарника и нагнулся, читая отчет.
   - Ты все еще думаешь, она виновна не меньше мужа, просто смогла избежать наказания?
   - Не знаю, но мне так кажется... Она могла услышать об удушении жертв перед расчленением из его признания, и все же что-то меня смущает именно в этих ее словах... Почему она заострила на этом внимание? - Коуан хлопнул кулаком по ладони, - не могу ухватить мысль, она мечется по краю сознания... Черт. Но я точно знаю, что разгадка в этом.
   Соммерс пожал плечами и отвернулся.
   - Не знаю. Мне кажется, Найт слишком хорошенькая для маньячки.
   - Соммерс, не глупи. Внешность не может быть настоящим аргументом в расследовании. Ты видел, какое лицо на картинах у Саломеи? Она держит голову Иоанна Крестителя и улыбается не хуже Мадонны. Спокойно. Ласково. Приветливо. На первый взгляд, только глядя в это хорошенькое личико, и не поймешь, кто перед тобой: дочь Иродиады или святая.
   Соммерс покачал головой.
   - Иногда мне кажется, ты совсем не подходишь для службы в полиции.
   - Поверь, я сам в этом сомневаюсь. Давно нужно было проверить Вики по базе, но я... отчего-то сглупил, - может, услужливо подсказал внутренний голос, потому, что она тебе нравилась? Ох ты ж Господи, и нравится до сих пор!
   - В любом случае, я помню дело Найт... Все обвинения с нее были сняты.
   - Не это важно, - Коуан раскраснелся, мысли его заработали с удивительной быстротой. На миг он почувствовал себя уникальной машиной, способной мыслить яснее, чем любой живой человек, - это тоже не аргумент, как и указание на внешность подозреваемой. Что мы вообще знаем об этой Виктории? Ее имя появляется после того, как она начала танцевать - вероятно, творческий псевдоним. Потом свадьба, водительские права... Везде она Виктория Найт, миссис Клэнси ее называет только престарелая соседка.
   - Но ты подозреваешь?...
   - Я точно знаю. Видишь результат дактилоскопии? Она - Шарлота Покорная. Забавно, но ее фамилия значит по-английски "humble".
   - Или "submissive".
   Коуан ухмыльнулся.
   - Более неподходящей и придумать невозможно. Не удивлен, что она взяла псевдоним. Учитывая, что ее работа была связана как раз с доминированием.
   Соммерс замер, припоминая. На этот счет им с Коуаном не понадобилось общаться - оба одновременно подумали о закрытом за недостаточностью улик деле с пропавшими клиентами БДСМ-госпожи.
   - Есть и еще кое-что. Первый муж Покорной-Найт умер от отравления. Его смерть была зафиксирована как несчастный случай, и уголовного дела не возбудили. Но я подозреваю иное. Не был ли муж - первой жертвой Найт? Среди многих прочих? Смотри, если принять гипотезу как рабочую версию, все складывается. Помнишь, когда Джервис Клэнси делал признание? Он сказал, что мужчин он приканчивал ножом, а женщин душил? Он сказал, что это потому, что мужчины его не возбуждали, а удушение становилось заменой половому акту.
   - И что с того?
   - Тогда почему он начал с мужчин?
   Коуан впивался взглядом в веер из фотографий отрезанных голов.
   - Он оставлял головы, как будто не знал, что с ними делать. Это явно были первые жертвы, - Коуан щелкнул пальцем по фото, - теперь, когда Найт вычеркнула преступления Муравьеда, оказалось, что его преступления имеют совершенно другой почерк. Он начинал с большим страхом, выкидывал целые тела, даже не раздевал их. А Клэнси зачем-то трудился.
   Напарник пожал плечами.
   - Кто их, психов, поймет.
   - Да все очень просто. Что мы поняли по трупам Муравьеда важного, а? По первому впечатлению?
   - Что они были изнасилованы. И что с того? Если Клэнси содомировал всех тех парней, мы бы поняли, что он бисексуален, только и всего. Это бы не ускорило его поимку. Глупая мера, только вспотел, наверное, расчленяя лишний труп.
   - Нет, - Коуан оперся руками на стол и улыбнулся, - а если бы они не были изнасилованы, но находились в состоянии сексуального возбуждения? Или если бы мы нашли на их телах следы воска? До конца воск очень тяжело отчистить от мертвого тела, я думаю.
   - Это притянуто за уши, Говард.
   - А вот и нет. У одной из первых жертв на ухе были брызги воска, я точно помню, что на это обратил внимание. Красный воск. И теперь все складывается. Это была женщина, та, кто убила его. Госпожа из БДСМ-клуба. Виктория Найт. Этот случай затерялся в обилии других только пока был свален в кучу с убийствами Муравьеда и Клэнси.
   - Но Муравьед головы своих жертв потом начал полностью в воск заливать.
   - Да, после того, как в газетах прошли публикации о Клэнси, были фотографии с рядами оттяпанных бошек в банках в гараже - просто Диснейленд имени Дамера. И что любопытно. Ты же опрашивал Найт, когда она еще не была замужем? Она проходила свидетельницей по делу с подозрением то ли в похищении, то ли в убийстве. Так вот. Череп-то так и не нашли, хотя кости собрали почти полностью. Я не хочу фантазировать, но мне кажется, что - да, это Найт, это у нее фетиш на головы. Не думаю, что сильно ошибусь, если скажу, что она приходила посмотреть на эти черепа, чтобы... чтобы увериться в своей силе, может быть. Она вообще не такая, как мы, она отличается от нас, как инопланетянка. Потому что она полячка. В странах бывшего СССР до сих пор самосуд, никто не полагается на полицию, у всех недоверие к правительтству... Я не уверен, что она непричастна к смерти своего мужа, не исключено, что он ее бил. Ты же знаешь, как это бывает - жена по почте, котрую муж воспринимает как вещь. Стандартная картина. Так что не удивлюсь, если она поступила единственным известным ей способом, каким еще бабки ее поступали с жестокими мужьями.
   Соммерс ухмыльнулся.
   - Думаешь, она впервые суд увидела, только когда был процесс над ее мужем?
   - Не исключено, - Коуану не было так весело, как напарнику, - мне чисто по-человечески ее немного жалко, потому что она не Клэнси, она не от спермотоксикоза к этому пришла и не от природной садистичности...
   Соммерс ворошил руками фото, словно карты таро, на каждой из которых изображены были только повешенный, смерть и дьявол. Небогатая выборка для предсказаний.
   - Она похожа на Клэнси по части мотивов, но по характеру она иная совершенно. Он горячий, она - холодная. Но за причинами того, что она пошла убивать, далеко ходить не надо. В отличие от Клэнси Найт даже не похожа на психически больную, - Коуан потер подбородок, - представь, девочка растет в постсоветской республике, где она отторгаема, нелюбима и угнетаема. Она вырастает и едет в Америку, возлагая большие надежды на, во-первых, балет, а во-вторых, то, что получит тут феминистические свободы. Но терпит крах на обоих фронтах, спасибо мужу-садисту. И вот тут ее мысль о том, что женщины на Западе свободны, накладывается на их дикие представления о том, что можно творить самосуд. Ну, ладно, не то что бы это дозволялось, но я прекрасно могу вообразить, как в глухом провинциальном уголке посткоммунистической Европы еще в ходу представления о том, что в крайнем случае проще пришить кого-то самому, чем обращаться в полицию. Только нам это кажется диким, для Найт же все логично, она так росла.
   И тут Соммерс поднял на напарника серьезные глаза.
   - Ты сказал, что не сможешь влюбиться в эту сучку, а сейчас оправдываешь ее по всем фронтам. Даже если она такая бедная овечка, если ей было необходимо убийство, почему она не остановилась на своем муже? Возьми дело Клэнси и подсчитай количество убитых мужчин, ты ужаснешься. Если это все ее рук дело, вообрази, какого монстра ты сейчас пытаешься отчистить.
   - Не отчистить, - сказал Коуан, - как раз наоборот. Мы должны засадить Найт, как только она поможет поймать нам Муравьеда. Собственно, потому только я сейчас и не несусь к ней с наручниками наперевес: она нам нужна. Но мне срочно нужен ордер и на Муравьеда, и на Найт.
   - Разве есть веские доказательства?
   - Не то что бы... Но мы можем получить ордер на обыск, а до ареста там само, быть может, дойдет. Смотри! Составить примерную биографию Клэнси у нас не заняло много времени, - Коуан протянул Соммерсу папку, - все как это обычно и бывает. В школе над ним издевались, девчонки не замечали, успехов никаких не имел, часто был бит. Высшего образования не получил, работал на заводе, сперва на одном, затем на другом, в целом сменил около восьми рабочих мест за двенадцать лет - неплохо так, да? Уволен каждый раз был либо за прогулы, либо за пьянство.
   Соммерс озадаченно перелистывал страницы дела.
   - И к чему ты ведешь?
   - Он был тупой и агрессивный. Он хотел все и сразу. Думаешь, он бы стал наслаждаться процессом чего бы то ни было? А уж тем более - хранить части тел своих жертв, как фетиши. Это обычно женщины стремятся коллекционировать. Коуан был примитивным мужланом, а Найт... Вот она - ангел зла. Я нашел фотографии первых дел, приписанных теперь Муравьеду. Знаешь, что я обнаружил? Раньше никто не обращал на это внимания. В глотке у них тоже был воск.
   Соммерс покачал головой, не понимая.
   - Муравьед заливал уже мертвые головы воском. Воск - не вода, он застывает быстрее, чем проникнет глубоко внутрь. Чтобы залить им все горло, требовалось сильно постараться. К тому же, - Коуан победоносно улыбнулся, - никто не отметил и этого, но воск в горле был красным. Не таким, как снаружи. А красный - что это значит? Ароматические свечи. Которых, по твоим же словам, у Найт дома целый вагон. Я не верю в совпадения, а такие подробности дела не разглашались - Муравьед не мог бы слизать и эту черту.
   Соммерс на секунду улыбнулся, но тут же губы его в волнении задрожали.
   - Хочешь сказать, когда Найт сортировала убийства своего мужа и Муравьеда, она оставила свои убийства в деле Муравьеда, надеясь, что этого никто не заметит?
   - Полагаю, что так. Больше того. Я не должен поддаваться эмоциям и, раз не могу доказать, согалсен молчать со своей теорией, но я уверен практически на все сто, что было так: Клэнси, будучи не таким отмороженным как женушка, решил прекратить убивать, может быть, даже запретил ей. Не исключаю я, что и покаяться он мог решить. И тогда Найт, чтобы не привлекать внимания убийством, ненавязчиво его сдала, - Лицо Коуана раскраснелось от возбуждения, он тер горящие щеки и подбородок, чувствуя запах приближающейся развязки.
   - Но как она могла быть уверена, что он не заложит и ее?
   - Да, не сходится, - Коуан поскреб подбородок, - впрочем, Найт говорила, что иногда ей хочется сыграть в поддавки.
   - Тем более, что Клэнси мог быть на нее сильно зол. Он сказал на суде, что они оба имели половые отношения вне брака. Он говорил, что видел это по тому, как убрана квартира, - Соммерс выпятил губу, - его это явно обижало, но, знаешь, не могу его винить. Меня бы тоже обидело, если б моя телка трахалась на стороне, даже если б у нас не было секса.
   Коуан закашлялся: невовремя вдохнул, торопясь сказать, а от возбуждения у него во рту появилось много слюны.
   - Оставим Клэнси в покое, - выдохнул он, успокоившись, - не он страдал от недостатка секса, а она! Это для нее, а не для него убийство стало заменой сношению. И не первое, да. Ее муж не оставил ей выбора - или ей так только показалось, но, в любом случае, тогда она убивала как животное, ради того, чтобы выжить. Все последующие убийства она совершала ради удовольствия. Она рассказала ровно то же, что говорил на суде Клэнси, однако ее подвело желание обоих говорить как можно меньше. Найт на своей шкуре знает, что значит убить человека и расчленить труп - иначе откуда бы она знала о каждом следующем шаге Муравьеда?
   Соммерс внимательно кивал каждому слову.
   - В отличе от Клэнси, для нее мужчины не были животными, низшими существами, она хотела, чтобы ее желали, но, честно, даже если бы она попала в другую среду, не-балетную, она все равно не подняла бы свой уровень популярности. Потому что она страшная.
   - Эй, ты же сам говорил, что она красоточка! - возмутился Соммерс. Коуан покачал головой, потер усталые глаза.
   - Не в этом смысле. Ее мимика, ее движения - они пугающие. Можно обмануться, глядя на ее улыбочки, выставленные в вырез сисечки, но ненадолго. Помнишь, как она вошла в управление? Эффектная, раскованная, она хотела притягивать взгляды, но на нее просто было боязно смотреть. Бедняжка, она всегда хотела, чтобы на нее пялились, а все только нерешительно отводят глаза, - Коуан дрожал. Он ощущал такой же жар, что и Виктория, когда собиралась кого-то убить, вот только сержант чувствовал приближение развязки, а раскрытие убийства каждый раз низменно приводило его в почти священный восторг, - и если б Клэнси не встретил ее, он бы никогда не убил. Она раздразнила его и проиграла с ним тот же сценарий, что уже был у нее. Черт ее знает, зачем, может быть, просто для того, чтобы посмотреть, что будет.
   - Хм. Могла ли Найт быть уверена, что муж ее не заложит? Может быть, она проверяла его лояльность, трахаясь с незнакомцами прямо за соседней стеной?
   Коуан, казалось, не слушал, полностью погруженный в свой мысли.
   - Она не трахалась, Гарри, - медленно пробормотал наконец срежант, - она убивала.
   - С чего ты взял? Почему б ей не позабавиться с кем-нибудь, если муж способен только молитвы ей возносить, да целовать пяточки?
   - Потому что она ждала кого-нибудь особенного, - Коуан вскочил, сорвал куртку с вешалки, - скорее, спешим!
   Полицейские протопали с лестницы второго этажа, на ходу набрасывая куртки.
   - Думаешь, она сбежит с Муравьедом?
   - Не знаю. Возможно, убьет. Даже если он ей нравится.
   Соммерс тяжело задышал, как гончая, учуявшая добычу. Копы уже вышли на двор и устремились к служебной машине.
   - И какой мотив ты находишь здесь? Она очень долго не убивала, соскучилась по ощущениям?
   - Не без этого, но, скорее, чтобы замести следы. Муравьед не будет брать на себя ее преступления, и она сядет - за решетку или прямиком на электрический стул.
   Соммерс покивал. Коуан не смотрел на него, следя за дорогой.
   - Я не уверен ни в чем, я просто предполагаю. Но чувствую, что Найт опасна, это читается в каждом ее движении.
   - А ордер? Мы не взяли ордер.
   - К черту. Единственный способ сейчас взять Найт - застать ее с поличным.
  
   Послесловие
  
   Взбегая по лестнице, Соммерс достал наручники, приготовившись к задержанию. Они с напарником думали, что придется взламывать дверь - но напрасно. Квартира оказалась не заперта. Коуан на всякий случай обвернул ладонь рукавом и потянул за ручку. В коридоре было темно. Из спальни доносились приглушенные звуки "Арабески #1" Дебюсси. Пахло потом, дерьмом и железом. Неприятное знамение.
   Полицейские обменялись знаками, вырабатывая план действий. Медленно прокрасться и застать Найт врасплох, если она вооружена.
   Молодые люди достали пистолеты, сняли с предохранителя и двинулись в гостиную.
   У самого порога комнаты Коуан едва сдежал крик, но невольно все равно отпрянул, шокированный увиденным. Он не раз выезжал на жестокие места убийства, он знал запах вспоротого тела - и не препарированного в морге, там все не так, а когда туша взрезана по-живому... И с первой секунды он узнал эту вонь, еще до того, как мозг решился принять то, что видели глаза.
   Полуголая Виктория лежала на полу гостиной, ее рыжие волосы вымокли от крови: голову нимбом окружала бурая лужа, еще относительно свежая. Глаза замерли с выражением сладострастной удовлетворенности, как после дикой ночи любви.
   И, черт побери, голова в руках. Виктория прижимала к себе частично оскальпированный лишившийся носа череп Муравьеда, как уставший котенок - клубок ниток. Ее груди вжимались в пустые глазницы головы.
   - А, Коуан, - протянула девушка, потирая лоб. Кровь уже частично успела высохнуть - на ее коже, на одежде... пуантах, которые Вики надела по какой-то своей прихоти.
   Она поднялась на колени, села, встала без помощи рук - не отнимая от груди мужской головы, будто баюкая его, словно адское дитя. Коуану вспомнилось его недавнее сравнение: Саломея, выглядящая, как Мадонна.
   - Я забыла вам позвонить, - голос Вики звучал, как спросонок, - но я взяла Муравьеда, как ты и просил. Держи!
   Она сделала вид, что бросает голову в Коуана, и он сжался. Но до него только долетели брызги крови, последние, что исторгала голова. Но это резкое движение девушки привело в чувство Соммерса. Он двинулся на балерину с наручниками. Вики покорно разжала пальцы - голова Олафа шлепнулась на пол с отвратительным звуком.
   Соммерс ждал, что Вики начнет брыкаться, завизжит, но она подала ему руки, ухмыляясь.
   - Не стесняйся, - когда он застегивал наручники на ее запястьях, Вики попыталась ущипнуть копа.
   Коуан брезгливо вытирал лицо платком. Прежде чем заговорить, он вдохнул воздух так, будто стоял на холоде.
   - За помощь полиции я буду ходатайствовать, чтобы электрический стул Вам заменили на пожизненное заключение. Особенно, если Вы скажете, что раскаиваетесь в своершенных преступлениях.
   Виктория подняла голову. Волосы свисали ей на лицо, как вуаль.
   - О, Вы предлагаете мне лгать на суде?
  
   Вики поместили в одиночную камеру предварительного заключения. Запись из комнатки велась круглосуточно. Виктория не билась в истерике, не сидела в немом отупении, как от нее ждали: она танцевала с диким остервенением, будто готовилась к важнейшему в ее жизни концерту. Музыка в ее голове звучала беспрерывно, мешая даже спать.
   Коуан и Соммерс руководили обыском на старой квартире Найт. Были найдены улики: клочки одежды жертв (намеренно оставленные убийцей, как фетиши), фаланги пальцев, залитые в воск, волосы, забальзамированные губы и уши... А еще Соммерс нашел дневник Найт, в котором она описывала всю свою жизнь после приезда в Америку. Сам он его прочесть не мог, но Коуан взялся переводить его самостоятельно. Он немного знал польский, достаточно, чтобы разобрать со словарем.
   Он прочел все - как милая девочка с фамилией Покорная превратилась в Найт - настоящая Медуза Горгона, из сильфиды ставшая чудовищем. Первый муж не просто истязал ее - он сломал ей ногу, чтобы девушка не смогла больше танцевать. Когда она забеременела, он заставлял ее сделать аборт, а когда она отказалась - избил так, что у бедняжки случился выкидыш.
   Коуан отложил дневник. Коп сел, подперев подбородок руками, закрыл глаза, размышляя. Он уже не знал, что ему думать относительно Найт, все оказалось слишком сложно.
  
   Молодой коп сидел над дневником ночь напролет, поспав два часа перед самым рассветом. Но невзирая на недостаток отдыха, с утра ситуация показалась ему совершенно ясной. Найт требовалось писхиатрическое освидетельствование. Но она все равно оставалась преступницей. Днем Коуан вызвал Викторию на допрос.
   Она выглядела задумчивой и мечтательной, словно не до конца осознавала, что произошло.
   - Можно мне коки, милый?
   Коуан вздрогнул и протянул банку заключенной. Вики взяла кока-колу, громыхнув протянутой под стол цепью.
   - Ах, пять лет не пила сладкой газировки! Балетная диета...
   Коуан с сомнением смотрел на широкие плечи Найт - бицепс одной рукой не обхватить, двумя - как раз. Неудивительно, что она споро расчленяла трупы. А никого ее форма не удивляла - списывали на то, что ей же нужно вскидывать собственный вес, чтобы крутиться вокруг шеста.
   - Миз Найт... Я хотел бы задать Вам пару вопросов. Во-первых, Вы признаете за собой убийства... десяти человек?
   Вики набрала в рот коки, так что щеки надулись, медленно покачала головой, пока не проглотила газировку.
   - Нет, не десяти, ты что. Гораздо больше.
   - И Вы... легко это все совершали?
   Найт пожала плечами.
   - Странно, но я оказалась к этому готова. В детстве я не раз видела, как забивают скот, помогала рубить головы курицам на суп, - девушка наклонилась над столом, подалась вперед. Медленно, но Коуан отпрянул, - знаешь, мы куда меньше отличаемся от животных, чем принято воображать. Нет большой разницы, овечку ты разделываешь или человека.
   В камере ей негде было помыться. Ей дали только влажные салфетки, чтобы стереть кровь, и под ногтями еще остались бурые полосы. Виктория поднесла большой палец к лицу: вдохнула медный запах, лизнула кожу...
   - Я просто хотела уравнять шансы. Ты видел список маньяков в викпедии? Мужчин куда больше, чем женщин. Если так принципиально, припиши мне почти всех, кто там убил этот жалкий Олаф... то есть, Муравьед. У него не было стиля. Доставь мне удовольствие.
   Она подпустила в голос сексуальной хрипотцы - и ее слова прозвучали двусмысленно.
   - Признаться, я не рассчитывал, что вместо того, чтобы сдать нам Муравьеда, Вы его убьете. - Коуан с трудом держал себя в руках. Его скромный опыт работы еще не подсказывал ему, что делать с такой, как Виктория. Да и многим ли за все время работы до самой пенсии удается поймать маньяка, равного по злодеяниям Найт?
   - А ты как думал? Что я ради вас тут выплясывала, ради правительства, что ли? Вы убили моего мужа, а я вам - подарочек? - Коуан вздрогнул и отстранился, на щеку ему попала горячая капелька слюны разъяренной Вики, - я мстила по своему почину, а вы просто подкинули мне информацию, олухи!
   - Агрессивная женщина - это страшно, очень страшно, миз Найт.
   Вики пожала плечами, откинулась на спинку стула, насколько позволяла цепь.
   - Но некоторых мужчин это возбуждает, не так ли? Или из-за духа соперничества, или из-за любопытства. Мужчины с начала веков совершали преступления, а женщины... Никогда не знаешь, что женщина выкинет в следующий момент, верно? Насколько далеко женщина зайдет в своих злодеяниях? Вот Вы, мистер Коуан, - девушка снова облокотилась на стол, подаваясь вперед, - что привлекло Вас?
   Она видела, его губы напряглись, очевидно, сержант мысленно вспоминал их безумную совместную ночь в кабинете, у стены и потом - на столе, средь бумаг. Идеальный момент, чтобы надавить на него.
   - Я думаю, разговор закончен, миз Найт.
   Коуан поправил галстук нервными пальцами и встал, намереваясь уйти. Но Вики окликнула его:
   - Сержант... Вы же понимаете, там была ситуация - либо я, либо он. Я просто... Сделала самозащиту максимально веселой.
   Она не добавила "похлопочите за меня", но Коуан знал, что не выдержит - на суде он начнет ее защищать.
  
   Он видел ее еще только раз после суда. Специально приехал в тюрьму, хоть и якобы по другому делу - запросить досье о нынешнем поведении другой заключенной.
   Коуан прошел мимо решетки, краем глаза рассматривая уныло бродящих по двору женщин. Викторию он заметил сразу и опознал отнюдь не по рыжим волосам. Она сидела вдалеке, одна, подставив голые плечи солнцу (арестантская куртка была опущена на локти), ветер трепал ее локоны, без специального шампуня утратившие прежний роскошный блеск. На лице Виктории читалась примиренность со своей судьбой. Никто не приближался к ней.
   Между коленей она прятала сцепленные наручниками руки.
   Ее даже на прогулку не выпускали без них.
  
   Через четыре года Соммерс получил отчет, где утверждалось, что Найт была застрелена при попытке к побегу. Коуану Соммерс не сказал об этом ничего.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"