Этой мантрой рекомендуется встречать каждое утро на планете. Она была рождена среди первых представителей нашей расы. И дошла до наших дней. Каждый раз произнося ее, орк отдает должное памяти сородичей, погибших в борьбе с людьми.
Энергия, наполняющая нас, направлена к одному - стереть с лица Земли людскую расу. Им нет места под солнцем. Сейчас люди - лишь жалкая пародия тех отважных пионеров, кто осваивал ойкумну. Они деградировали и стали слабее в десятки раз. Именно сейчас самое подходящее время для нашей мести.
Ненависть - это жизнь!
Ненависть - это смерть!
Ненавидеть ты должен одно -
От рук человека умереть...
Заканчивайте свой день этой матрой, приносящей вам успокоение и надежду.
Летопись Иллариона - орка
настоятеля монастыря потерявших надежду
1213 год от рождества Великого
Глава 10. В путь.
Эльф стоял на крыльце и смотрел вслед уходящей Ильве. В голове рождались и умирали миллиарды несвязанных мыслей, но пунктирной линией сквозила одна: 'а мне это надо?' Встряхнув головой, пытаясь сосредоточится, Элионор смело шагнул в темный зев зала, встретившего его тишиной и покоем.
Поднявшись к себе и не встретив никого по пути, что для раннего утра было не удивительным, эльф в отведенной им комнатушке застал бодрствующим лишь монаха, читающего в свете восходящего солнца молитвы. Гном, свернувшись калачиком, спал поперек кровати, напоминая увесистый булыжник, обвитый серым мхом бороды.
Элионор кивком поприветствовал брата Мельуса, тот же не отрываясь от прочтения, привычным жестом благословил его. Раз эльф не был человеком, и не принадлежал к прихожанам церкви Семи, а тем более к верхнему сану, монах приветствовал его как разумное существо - прижатием правой ладони к груди.
Порывшись в сумках и найдя чистую рубашку, эльф переоделся, стараясь шуметь посильнее. Брат Мельус посмотрел на него с укоризной и шепотом сказал:
- Вы разбудите гнома, Элионор, а у того ночь бурной была, судя по запаху, идущему от его одежд.
- Ну что вы, брат, это чудо природы будет спать, даже если рядом выступит балаган бродячих актеров, а Верховный глашатай Империи прокричит ему в ухо.
Эльф, заметив недоверие монаха, приблизился к спящему и, набрав побольше воздуха в легкие, наклонился и истошно закричал, подражая завываниям имперских служак.
Это вызвало бурную реакцию, но не со стороны гнома. Тот, как спал себе, так и спал, даже не пошевелился. Брата Мельуса, как и любого монаха, читающего молитвы, отвлечь могло лишь явление Бога, да и то, наверное, всех Семи разом. Так что на крик эльфа он никак не прореагировал.
Но этого нельзя было сказать о постояльцах, за несколько минут набившихся в комнатушку и толпящихся в коридоре. От них, до прихода хозяина таверны, эльф много нового узнал о себе и своих собратьях. Хотя до драки дело не дошло, особо буйных сдерживали два ножа, покоящихся в руках Элионора. Поднятый из кровати и от этого заспанный и полуголый дядюшка Эсс, растолкав особо грозно настроенных, пробился к эльфу и посмотрел на него, на столпившихся у входа, обвел взглядом комнату, задержав его на гноме и спросил монаха:
- Что случилось?
Тот не отвлекаясь от чтения, указал на эльфа. Элионор, убирая ножи, невозмутимо произнес:
- Я тут гнома бужу. А он не просыпается.
- Хм. Понятно, понятно, - пробормотал трактирщик и обернулся к притихшей компании постояльцев.
- А ну расходитесь, господа, расходитесь. Не видите, гнома будят, - пробасил Эсс, и замахал руками, выпроваживая гостей из комнаты.
Видимо, с гномьей побудкой знакомы были все, и никто уже не роптал. Эссу удалось выставить их за дверь и, захлопнув ее, он обратился к эльфу:
- Уважаемый, тут привыкли спать до обеда. Вот и возмутились, вы на них не обижайтесь. Сейчас сын принесет воды для умывания и завтрак. Надеюсь, его запах разбудит лежебоку.
Эльф кивнул и улыбнулся, а затем сказал:
- Этот гном проснется от стука кубков и запаха жаркого также быстро, как сюда набилась эта толпа. Но я не в обиде на них, все же не часто встретишь тут путешествующих вместе с народцем гор.
Хозяин таверны поклонился и вышел из комнаты. Эльф обернулся к монаху и сказал:
- Вот видите, брат Мельус, поговорка, что спящий гном подобен валуну, вполне актуальна.
Не дожидаясь ответа, эльф продолжил:
- Нам пора собираться. Ночью я узнал, как добираться дальше.
В это время в комнату вплыл поднос с едой, а следом появился и сын Эсса. И стоило ему открыть тарелку и начать раскладывать пышущую жаром еду, как гном вскочил с кровати, ухнул, и тут же оказался за столом.
Увидев улыбку на лице эльфа и недоумение монаха, Григори с набитым ртом спросил:
- Что-то случилось? Почему меня не разбудили?
Все промолчали, лишь уходящий паренек прыснул от смеха и плотнее прикрыл дверь.
Сборы заняли остаток утра и почти весь день. Оказывается, купить дрезину, на которой предстояло добираться до Кия была не так-то просто. Удалось договориться лишь к полудню. За путешествие на дрезине взяли 10 золотых. Продавец, сутулый человечек, больше похожий на недокормленного гнома, сказал, забирая деньги:
- В Кие справа от вокзала увидите лавочку. Ее не пропустите, она там одна, стоящая на запасных путях. Вот туда и направляйтесь. Ее держит мой брат - Олаф. Отдайте ему вот эту метку и он выплатит вам в зависимости от состояния дрезины ее стоимость.
Он протянул черный кругляш с дыркой по середине гному. Тот взял и спросил:
- А часто что-то случается с дрезинами?
- Бывает. Но чаще пассажиры не возвращают их, приходится идти самому. Да еще и хоронить неосторожных. Так что плата в 10 золотых для троих в самый раз, - проворчал продавец.
- Нас будет четверо - заявил эльф.
Эти слова вызвали радость на лице продавца и недоумевающие взгляды спутников Элионора. Поторговавшись для приличия и сбросив заломленную цену на 2 золотых, до приемлемой дюжины, компания направилась обратно к таверне.
По дороге эльф рассказал гному и монаху о попутчице. Эта новость вызвала бурую протестов у гнома. Он возмущался всю дорогу:
- Ты понимаешь, Элионор, что втягиваешь всех нас в авантюру. Я не прочь помахать мечом, но не в этом случае. Ото-ман всю свою шайку за нами пустит и живыми не уйдем. А эти каз-заки уж больно до драк охотчивы. Вчера я таких рассказов наслушался. Вдвоем нам их не одолеть.
Эльф шел молча, лишь иногда, когда в речах гнома слышались особо замысловатые обороты, с которыми с трудом справлялся устаревший переводчик, улыбка озаряла невозмутимое лицо.
Брат Мельус был погружен в раздумья и не участвовал в разговоре. Видя, что его уговоры не возымели никакого воздействия, гном, когда они подошли к таверне, замолчал.
Отобедав в полупустом зале, где расположилось несколько торговцев и компания каз-заков, на которых постоянно косился Григори, все трое поднялись к себе.
В комнате в их отсутствие прибрались, на столе оказались собранный по заказу эльфа мешок с продуктами и два меха с водой. Взвалив на себя продукты, Григори сказал:
- Ну что, пойдем. Где девушка?
- Тише ты, всем не обязательно знать. Она сказала, что найдет нас сама. Так то пойдемте к дороге, - прошептал эльф, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери.
- Что ж, в путь, так в путь, - пробормотал брат Мельус и, захватив один из мехов, вышел из комнатки первым.
За ним последовали гном и эльф. На выходе их ждал дядюшка Эсс.
- Доброго пути вам и удачных встреч, - пожелал им хозяин таверны.
Поблагодарив его за теплый прием и хорошее обслуживание, Элионор оставил в руке Эсса пару золотых.
- Как же, попробуй появись тут еще раз, так вздернет на ближайшей липе, не пожалеет веревки, - проворчал Григори, -как только узнает, с кем сбежала его старшая.
Эльф хмыкнул, но ничего не сказал. По пути они заглянули в пару лавок, где приобрели котелок, несколько мотков веревки, несколько зелий, известных брату Мельусу и излечивающих от укусов насекомых и змей.
Подойдя к железной дороге, они увидели дрезину и продавца. На площади у вокзала больше никого не было. Платформа еще не отправлялась, а единственную дрезину приобрели они.
Григори, оглядевшись, вздохнул и сказал:
-А может она передумала и не придет?
Эльф выразительно посмотрел на гнома и тому пришлось умолкнуть. Загрузив свой скарб на дрезину, и получив несколько несущественных наставлений от ее хозяина, путники тронулись в путь. Она, в отличии от платформы, не запускалась с помощью баллисты, а набирала ход постепенно. Дрезина приводилась в движение также за счет ног двух пассажиров, которым приходилось крутить педали. На ней были лишь две скамьи для пассажиров, на которых, если потесниться, смогли уместиться человек шесть.
Набирая ход, дрезина уносила компанию от города в неизвестность. Там за горизонтом, на востоке, лежал Кий, окруженный неизведанным Пограничьем. Голубое небо с редкими черточками белых облаков терялось в верхушках синеющих елей, закрывающих обзор. Впереди возвышался лысый холм, который опоясывала железная дорога.
Когда дрезина свернула за него, гном, сидевший на скамье лицом вперед, изрыгнул цветистые проклятья, заставив оглянуться монаха и эльфа. За поворотом, у подножья холма стояла девушка в зеленом платье и махала им рукой.