Люди. Самая ненавистная раса во всей известной нам вселенной. Им нет пощады и никогда не будет. У меня часто спрашивают: 'Почему Великий позволил им жить? Ведь многие расы исчезли с планеты, а они остались.'
Ответ заключается не в помыслах Великого, и не в его намерениях. Может, он и желал людям добра, ведь сам он был рожден человеком. Однако, его поступки говорят за себя. Он был по духу орком, воином слова и дела.
Я думаю, ответ на вопрос заключен в простом понимании людей, как расы. Они по одиночке слабы и безвольны. Но когда вы соберете вместе человек тридцать - то попробуйте их одолеть даже превосходящими силами. И пусть они не победят, но перед опасностью не дрогнут, будут биться до последнего, видя перед собой лицо врага.
В этом и есть их тайна. Все вместе они находят выход из самого невероятного положения, проявляя и чудеса героизма, и смекалку, и взаимовыручку. В этом им нельзя отказать. И относиться это и к детям, и к старикам, и к женщинам.
Такую расу очень трудно победить с помощью оружия. А покорив, их не удержать. Да, несколько поколений может быть рабами, но потом они восстанут. И кровью угнетателей зальют планету. В этом люди и орки похожи. Вот еще в чем дело. Люди всегда стремятся к наивысшим достижениям в любой сфере их деятельности. Этот максимализм заставляет их расу развиваться и двигаться вперед.
Когда-то давным-давно они полетели к звездам, отыскали новые миры, торговали и воевали, стремились к совершенству, в их понимании. Но как день сменяет ночь, так и расцвету их расы пришел конец. И как учит нас Великий, этому послужило отсутствие мотивации к дальнейшему развитию. Завоевав множество миров и заселившись на сотнях планет, они столкнулись с самым страшным и беспощадным врагом, какого знали. Люди вступили в бой и проиграли его, проиграли самую важную битву их расы. Они потеряли ориентир, предались роскоши и неге, доверив свое будущее покоренным расам и сложным механизмам. Не было раздражителя у людей, расы способной противостоять им на равных. И катаклизм лишь вскрыл это.
Летопись Иллариона - орка
настоятеля монастыря потерявших надежду
1213 год от рождества Великого
Глава 12. Каз-заки
Дрезина, отмечая каждый стык рельсов мелодичным позвякиванием, неслась среди холмов, бывших когда-то горами. Сейчас остались лишь заросшие лесом взгорья и тоненькие ручейки, остатки горных речек. Дорога петляла, пересекала овраги, затянутые травой, изредка вывозя путников на пустоши и полянки.
На одной из таких и было решено остановиться на ночлег. Уже вызвездило, и полумесяц нежно отбрасывал тени от верхушек сосен, окружающих поляну. Дрезину эльф и гном перенесли с дороги и оставили на насыпи. Девушка и монах спустились вниз к ручью, и развели костер. Усевшись поближе, приступили к ужину.
Во время трапезы, состоящей из подстреленной эльфом утки, печеной на углях, договорились выставить часового. Первым охранять сон вызвался Элионор. Устроившись поудобнее у сосны, одиноко возвышавшейся посреди поляны, Элионор достал ножи и принялся их точить. Под монотонный звук камня и железа путники заснули.
Утро встречал гном. Разогрев остатки утки, он разбудил остальных с первыми лучами встающего солнца. Умывшись в холодной воде, над которой еще тоненьким одеялом клубился парок, путники позавтракали и, затоптав тлеющий костер, ушли к железной дороге.
Капельки росы, бриллиантами переливались на рельсах и разноцветными огнями опутывали дрезину. Установив ее на путь, гном и эльф уселись за педали.
- Не грусти, Григори. Ты жив и это главное - полушепотом ответил эльф и подмигнул Ильве.
Та улыбнулась в ответ и, закутавшись в наброшенную на плечи шаль, попыталась заснуть на скамье. Брат Мельус, как всегда по утру, стал шептать свои молитвы, настраиваясь на новый день. Дрезина, постепенно разгоняясь, устремилась в путь, разрывая своим телом туманную дымку, висящую между холмами.
Ближе к обеду солнце прогрело окресности. Ильва спала, прислонившись к монаху, а тот, боясь ее разбудить, лишь вертел головой, смотря по сторонам, на пробегающие мимо нескончаемый ряды деревьев, редкие речки и полянки. Эльф и гном крутили педали, передыхая на редких, пологих спусках. Набрав скорость, дрезина шла легче, чем в самом начале пути. И нелюдям приходилось лишь поддерживать выбранную скорость.
Боясь нарушить сон девушки, они молчали, лишь иногда обмениваясь жестами.
- Посмотрите, что там! - внезапно воскликнул брат Мельус, указывая на заросли кустов слева от дрезины.
Что-то черное мелькнуло среди зелени, как метеор в небесах, на мгновение явив миру свою красоту. Но то, что увидел монах, красотой назвать было трудно.
- Это марлог, - сказал брат Мельус, обращаясь к эльфу, я сяду за педали, а вы, Элионор, возьмите лук.
В этом предложении был определенный резон и эльф, кивнув, встал на дрезине, надел на лук тетиву и разложил стрелы под рукой, на скамье. Ильва проснулась, когда монах перебрался за педали.
- Что-то случилось? - спросила она, обращаясь к гному, сидящему к ней лицом.
- Марлоги, - буркнул тот и с большим усердием принялся крутить педали.
- Ой, - вскрикнула девушка, - так далеко они не заходили после битвы у Кровавой ночи год назад. Тогда каз-закам удалось разбить их малое племя, отбив забранных в плен девушек. Многие марлоги оказались убиты, а их шкуры пошли на продажу в Кий и даже в саму столицу, вот после того боя ото-мен стал самым богатым в округе.
- А вы знаете, что марлоги во время орочих войн объединились в союз племен и бились на стороне орков? - продолжила девушка, - и были самыми свирепыми, даже переселенцы(так называли орков, оставшихся жить в Пограничье) были удивлены их безумной смелостью и ненавистью к людям.
Никто из путешественников не прерывал монолог Ильвы, понимая, что девушке надо выговориться. Даже гном, слушая ее, вспоминал свой первый бой, как он трясся от страха ночью, а утром, перед сражением, обычно молчаливый, болтал без умолку, бравируя перед опытными бойцами, боясь даже не смерти, а позора.
Однако, в этом случае все могло оказаться гораздо страшнее. Марлоги все были самцами, наделенными недюжей силой и выносливостью, их шкуру, больше похожую на меховую шубу медведя, мог пробить только арбалетный болт. Одежду они не носили, жили в болотах Пограничья, в проклятых местах. Марлоги ненавидели людей, но при этом любили их женщин, в прямом смысле этого слова. Любовь эта продолжалась до тех пор, пока женщина могла рожать. Затем ее убивали, как убивали всех девочек, родившихся в неволе. Мальчиков воспитывало племя, и те, становясь такими же безжалостными и свирепыми, как их отцы, искали себе жен. Они устраивали рейды за женщинами, выдвигаясь всем племенем на территорию, заселенную людьми.
И сейчас, находясь всего в двухдневном переходе от Кана, встретить марлога означало только одно - те вновь вышли в поход. И, как гласила людская пословица, где один марлог, там племя.
Единственным спасением для Ильвы было бегство, поэтому и неслась дрезина на полном ходу. Но, зная выносливость и упорство марлогов, оторваться от них необходимо как можно быстрее, чтобы уйти на безопасное расстояние, не дав им остановить дрезину или напасть на нее. Поэтому, Элионор и осматривал окрестности, держа наготове лук, а брат Мельус шептал молитвы, не забывая быстрее крутить педали.
- И откуда взялись эти марлоги? - под нос себе ворчал гном.
- Позволю себе ответить на ваш вопрос, Григори, - сказал брат Мельус, переводя дыхание, пока дрезина неслась по спуску, - Марлоги - бывшие люди.
- Да какие это люди, вы их в близи видели, брат? - перебил монаха гном, гневно фыркая, - они же волосаты и сильны, как медведи.
- Такие, как и все другие, живущие под небом Семи. Их шкура - процесс изменений, выработанных в результате жизни в гиблых местах. А сила и выносливость - залог их свободы. Ранее марлоги заселяли полмира, но еще при эльфах их удалось сбросить в Пограничье, где они и живут.
- Лучше бы померли все, - настроение гнома не менялось.
- Так вот, - продолжил монах, - марлоги живут племенами, в которых правит самый сильнейший из них. Они ничего не создают, спят под открытым небом, питаются кореньями и травами, но больше всего любят мясо - рыбы, птицы, животных и людей. Они едят все. Из оружия у них лишь дубинки и остроги, а доспехов никаких не носят, полностью полагаясь на свою шкуру. И не зря, ее очень сложно повредить. Они ни во что не верят, врагами считают людей. С остальными расами не сотрудничают.
- Откуда только церковники это знают, - спросил гном.
- Церковь Семи изучает всех врагов человечества, чтобы дать им достойный отпор, - смиренно сказал монах.
Эта фраза вызвала легкую усмешку на лице эльфа, пристально вглядывающегося в заросли кустов вдоль железной дороги. Но марлоги не попадались ему на глаза.
- В последнее время марлоги не тревожили людские поселения, нападая на одиночных путников вдали от поселений. Последнее крупное сражение, как верно сказала девушка, произошло у местечка Кровавая ночь, когда одно из племен было разбито каз-заками, а захваченные в плен, освобождены. С тех пор нашим летописцам ничего нового о марлогах не сообщали, - продолжил брат Мельус.
- Да, каз-заки бы нам не помешали, - проворчал гном, - а то бегать марлоки явно не разучились.
Ильва удивленно вкрикнула. Эльф обернулся к ней и произнес:
- Да, Григори, каз-заки нам не помешают, - и указал назад.
Гном оглянулся и ахнул, увидев разгоравшийся на дороге бой. Марлоги повалили дерево, перегородив движение большой дрезине, на которой нахоились каз-заки. Те вынужденно остановились, и тут же были атакованы противником. Бой разгорался нешуточный.