Иван Теплов был потомственным коммунистом. Коммунистами были его папа, мама, и дедушка, который погиб в 1937 году. До 13 лет Ваня думал, что дедушка погиб на войне, сражаясь с фашистами, но тут началась перестройка, и вдруг пришла справка о реабилитации. Мама плакала, папа взволнованно ходил по квартире, а мальчик не мог понять, почему героя войны надо реабилитировать. К тому же Ваня знал, что война началась в 1941 году, а тут какой-то 37-й. Что-то очень не сходилось. И он спросил у отца:
- А может дедушка погиб на войне в Испании?
Нет. Оказалось, дедушка погиб в каком-то Устьвымлаге, куда он попал по ужасной ошибке.
- Понимаешь, Ваня, - объяснял отец, - там лес, тайга. Ну и когда лес рубят, то, понимаешь, щепки летят.
- А как же фашисты?
- Фашисты... Мы их все равно победили. Ты, Ваня, гордись.
И Ваня продолжал гордиться. Себе он объяснил так, если бы дедушка дожил до 1941 года, он бы обязательно совершил те подвиги, про которые ему говорили папа и мама. Поэтому не так уж важно, где он погиб. Главное верить сердцем.
Но верить становилось все труднее. По телевизору и в газетах рассказывали ужасные вещи. В семье вдруг стало мало денег. Денег, наоборот, было много, они не влезали в карманы, но на них становилось трудно купить, и в этот самый неудачный момент папу и маму отключили от спецраспределителя. Теперь приходилось все покупать в общей очереди. Это был кошмар.
Хорошо хоть дедушка не дожил до такого позора. Но и картина смерти дедушки, которую он представлял так, в процессе рубки столетнего дерева отлетела щепка и попала дедушке в голову, отчего дед скончался под могучими елями, на трудовой вахте, и был похоронен с почестями тремя товарищами в черных бушлатах, с печальными и суровыми лицами - эта картина все больше размывалась, а вставала какая-то совсем другая, о которой и думать страшно, и поэтому Ваня старался не думать. Шаблоны ломались как старый автомобиль, по частям и все сразу. Когда ему стукнуло восемнадцать лет, Ваня обнаружил себя на улице разносчиком пиццы. Единственное, что смог сделать для него папа - по старым связям отмазать от армии.
Пиццу Ваня ненавидел. С ней надо было бегать по району, стучаться, надеяться на чаевые, она апетитно пахла, но есть ее самому было нельзя. Само название ее было не русским. Лучше бы он бесплатно носил спецпайки, но спецпайки кончились. Дело было в марте. Сугробы растекались лужами, через которые приходилось перепрыгивать. Во время одного такого прыжка Ваня поскользнулся, все три упаковки, которые он нес на вытянутых руках, упали в грязь, крышки раскрылись, пицца вывалилась, а сам Ваня устоял на ногах, и радостно смотрел, как мутно-серая жижа заливает золотистую пиццу с маслинками, грибами и кусочками ветчины. Потом пошел не оглядываясь, и даже не видел двух бомжей, кинувшихся к луже с другой стороны улицы наперегонки.
Он шел, не зная куда, и пришел в Измайловский парк. По причине мокрой погоды, парк был пуст. Ноги Ваня давно промочил, но не обращал внимания. Было четыре часа пополудни. С неба спускался какой-то космический аппарат. Он завис над поляной рядом с тропинкой, по которой брел наш печальный герой. Но Ваня туда не глядел. А напрасно. Космический корабль представлял собой занятное зрелище. Он имел классический вид летающей тарелки, с плоским диском, с утолщением в центре, на котором сверху располагались в ряд девять круглых окошек. При посадке из него выдвинулись сверкающие опоры, отчего приземление произошло мягко и бесшумно. Все это Ваню не заинтересовало.
Он так бы и прошел мимо, не глядя, как вдруг необычайная деталь привлекла его внимание. Сама тарелка была белая, а посредине ее, сверху, на самом видном месте сиял яркий красный знак. Серп и Молот.
Вмиг неудачливый разносчик чужого ужина как будто заново родился. Мы не одни во Вселенной, вспомнил он где-то слышанное название передачи. И он, Ваня, тоже не один.
Отворилась дверца, по сходной лесенке спустились четыре гуманоида. Они шли гуськом, ступая вслед друг другу. Они были одеты в одинаковые стального цвета костюмы. Все стрижены ежиком, и в правой руке каждый нес черный портфель. Интересно, что там в портфелях.
Ваня не решился их окликнуть. А они, не глядя на растерявшегося юношу, не меняя выражения лиц, так и ушли по траве гуськом в лес. Вот их уже не видно.
Но тарелка осталась. Ваня потер оба глаза, галлюцинация не исчезала. Хорошо, сказал он себе, проверим. Молодой человек решительно направился к неохраняемому входу в космический корабль. Ступил на лестницу. Толкнул дверь, она открылась, и Ваня зашел внутрь.
Первое, что он увидел - прямо против него большое красное знамя, в верхнем углу был изображен портрет лысого гуманоида, напоминающего Ленина. Я спасен, подумал Иван. Больше никакой пиццы!
Он почтительно приблизился, с трепетом приложил ладони и даже лицом окунулся в прохладный бархат. От полноты чувств ему захотелось поцеловать алый стяг, и только коснулся губами - взвыла сирена. Иван отпрянул. В комнату вбежал какой-то тощий робот и начал орать, отчаянно жестикулируя:
- Дрым ге зпрштл нант паниф бубу!!
Иван ничего не понял, но решил отвечать в том же тоне:
- Бубу вам агу панев тх ! - сказал он.
- Бс чсл щс п с, - плевался робот, схватил Ивана за локоть и потащил к окну. Сквозь стекло Ваня увидел на черном фоне голубую планету Земля размером с арбуз, тут же она превратилась в дыню, потом в яблоко, в горошину, и исчезла совсем. Осталась чернота.
Потом ему объяснили, что он, нажав скрытую кнопку, случайно угнал звездолет. А тогда он повернулся к хилому роботу, развел руками и сказал:
- Цедзип йынлоп.
Полет протекал автоматически. За все время случилось только одно небольшое происшествие, зайдя в узкую комнатенку, Иван обнаружил там две лежанки, на каждой из которых спала длинноволосая блондинка изумительной красоты. Девушки, лежа на спине, ровно дышали во сне. Одна ему особенно понравилась. Иван осторожно попробовал ее разбудить, но девушка не просыпалась. Что делать? Осмелев, Иван потрогал ее здесь, там, ниже - она спокойно спала. Залез под пижамку - ноль реакции. Наконец, была не была, он добрался уже до ног, и здесь его ждал сюрприз. Между ног, где положено, не было входного отверстия! Иван долго шарил - ничего там нет. Он в панике отдернул руку, и больше за весь перелет к ней даже не приближался.
Потом они сели в поле, и тут же подрулила машина, напоминавшая черный воронок. Два гуманоида поместили Ваню в закрытый кузов без окон, сами ушли, дверь заперли, а Ваню потом долго трясло по колдобинам. Только под самый конец езды заслонка со стороны водителя приоткрылась, и ему прогавкали что-то непонятное. Это длилось несколько секунд, но Иван через окно успел кое что рассмотреть. Он увидел здание, к которому они подъехали, очень похожее на Лубянку, слева от него мелькнуло нечто, напоминавшее Детский Мир, и тут же окошко захлопнулось. Ваня сильно удивился, особенно от того, что перед Лубянкой вместо Дзержинского стояла огромная статуя семиногого краба. Машина остановилась, и Ваню повели долгими коридорами, по этажам, и наконец впихнули в тесную камеру, набитую черт знает кем.
Потом, через годы, Ивану объяснили этот удивительный феномен. Космические цивилизации, при всем их разнообразии, часто развиваются по одним и тем же законам классовой борьбы, поэтому даже в разных частях Вселенной Лубянка очень похожа. Лубянка есть Лубянка, говорил ему следователь, чего лыбишься? Правильно, отвечал Ваня. Я только не знал, что учение Маркса распространяется и на Космос.
Он долго не мог понять, за что его арестовали. На допрос его не брали, как он ни просил на утренних поверках, надзиратели не понимали русского языка. Ваня уверился, что про него забыли, и видно ему придется пока жить здесь. В камере в страшной тесноте сидели, лежали, висели и парили в воздухе зеки чуть не со всей Галактики. Кормили очень плохо, какой-то холодной бурдой. Как же это они, думал Ваня, звездолеты запускают, а нормальной еды у них нет? Но потом узнал, что это вселенский закон социализма.
Все зэки страдали, каждый по-своему. Будучи слишком разными, они общались с большим трудом. Случались и конфузы. За обедом в спешке съели одного заключенного, приняв его за овощ. В баню водили раз в месяц. Ваня оброс, провонял, завшивел, но не отчаивался. Это все временные трудности. И вот однажды на рассвете его схватили за шкирку и куда-то повели.
Следователь напоминал человека, только за спиной у него трепыхались ангельские крылышки. Увидев крылышки, Иван успокоился. Сейчас наконец разберутся, ведь он же честный коммунист. Но следователь поглядел куда-то мимо и сказал:
- Дундун вопс гып нав шлип дыгдым!
На это Ваня, с самой доброжелательной улыбкой, ответил примерно так:
- Дыб дуб мэпс э вуыц.
Это привело следователя в неописуемую ярость. Минут десять он орал, стучал по столу и хлопал крыльями, поднимая шум на всю тюрьму. Потом, громко топая, явился охранник, и Ваню вернули в камеру.
Второй допрос случился долгие годы спустя. К тому времени, от безделья, Иван освоил понемножку разные галактические языки и мог объясняться. Оказалось, что всех обвиняют в заговоре против Бураганской власти. Как они смогли составить заговор, не понимая ни слова, такие доводы не рассматривались. Вариантов у Вани, объяснял ему в камере сосед, очкастый коршун, всего два - первый это расстрел, а если нет, всех отправляли на Кымолу рубить лес. Этой Кымолы боялись не меньше чем расстрела, потому что дольше трех месяцев там никто не живет.
Теперь его допрашивал другой следователь, очень похожий на первого. Он воззрился на Ивана, и приказал, чтобы тот сам сознался во вредительстве. Иван ничего не мог вспомнить, кроме того, что он случайно увел звездолет и оставил бураганских граждан без летающего средства. Но он же не знал.
- А, это как раз херня, - сказал следователь. - То были невозвращенцы. Их там арестовали, и сейчас пытают. Хотят, чтобы признались, что они американские шпионы. Они отпираются, а им никто не верит.
Что касается Вани, его преступный замысел состоял в том, что он хотел продать звездолет во враждебное государство Ксы. Ваня рвал на себе рубашку.
- Я коммунист! Стреляйте! Не знаю никакого Ксы!
- Расстрелять успеем. Ты пока не шуми.
И следователь дал ему подписать протокол на неизвестном языке.
- Я тут ничего не понимаю!
- Не важно. Распишись.
Оказалось, помимо звездолета, Ване шьют еще аморалку со спящей блондинкой.
- С блондинкой, признаюсь, было. Хотя что толку... Но тут я осознал.
- Ну вот, ты уже на пути к исправлению. - Следователь взмахнул крылами. - Давай, не тяни душу. Подписывай, все равно тебе скоро хана.
И Ваня, как многие и многие другие, махнув рукой, подписал.
Еще через год, после долгих проволочек и пересылок, Ваня в худом тулупчике стоял по колено в снегу у подножья заснеженной высоченной ели, и при температуре -60 пытался ее рубить тупым топором. Снег от каждого удара сыпался на него сверху, а ель даже не шевелилась. Силы от лагерного питания кончились, Ваня стал дистрофиком, но если он остановится, при такой погоде за пять минут превратится в ледяной столб. Ваня уже семь раз писал просьбы в Верховный Совет и лично товарищу Прежнему, все без ответа. И вот он почувствовал, что еще раз поднять топор не в силах. Он умирал.
Ему постучали по плечу. Сзади стояли два гуманоида с винтовками.
Ну вот, пришел расстрел за невыполнение нормы.
- Иваа Трыпло, - что означало Иван Теплов. - С вещами на доследование.
Оказалось, те четыре перебежчика признались наконец, что они американцы, и их услали в Читу шить мешки. Но это было слишком легким наказанием. Поэтому Ивана освобождают, он расскажет президенту РФ как все было. Россия и Бураган наладят дипотношения, а предателей вернут домой и разберутся по Бурагански.
Так Ваня вернулся на Землю. Следствие все подтвердило, нашли даже двух бомжей, сожравших пиццу из лужи. Иван снова убежденный коммунист, и советник президента по космическим отношениям. Так что, граждане, не волнуйтесь, он вам поможет.