Аннотация: Если я получу хоть один комментарий на эту сказку, то напишу продолжение. А если не получу, то расскажу ее какому-нибудь ребенку перед сном.
Я познакомился со своей феей, когда мне было уже 32 года. Я работал в детском театре администратором, мечтал поставить свой спектакль, в моей квартире на книгах и аудиозаписях лежала пыль, холодильник был вечно пуст и я предпочитал проводить большую часть жизни на работе. По темечку расползалась лысина, я перестал брить бороду и начал стареть.
Она окликнула меня на улице: "Постойте! Погоди!"
Я: "Мы знакомы?"
Ф: "Ну, не совсем. То есть", - она замялась, подыскивая слова.
Я: "Простите, я тороплюсь". Она была очень мила, но мое настроение не располагало к знакомству на улице.
Ф: "Митя! Тебе некуда торопиться! Спектакль начнется в семь вечера, твоя явка назначена на половину шестого. Ты собираешься усесться за стол в кабинете и проиграть на компьютере до шести вечера. После забежать в костюмерную, затем загримироваться и поболтать с Коляном. Сейчас только два часа дня. Ты гуляешь по городу, потому что сегодня теплый весенний день и потому что ты не любишь торчать дома один".
Пришлось обернуться. Передо мной стояла молоденькая девчушка, тоненькая, как тростинка, с растрепавшимися жиденькими светлыми волосами, в цветастом платьице и с игрушечным джипом на дистанционном управлении в руках. О таком я мечтал все детство. Я видел его на картинке в немецком журнале. За спиной у нее висел огромный рюкзак, из которого торчала ручка от теннисной ракетки.
Я: "Откуда? Кто? Я... Как вас зовут?" Если бы мне пришлось сыграть на сцене растерянность - то лучше бы все равно не получилось. Это была наивысшая, кульминационная растерянность за всю мою жизнь, вероятно.
Ф: "Я фея. Я твоя фея. Помнишь, ты меня позвал в зимний день, когда тебе разбили губу в школе, а родители поздно вернулись после театра, и тебе было страшно одному дома?"
Я: "В четвертом классе?!!! Это было в четвертом классе! Ты?" Я вспомнил, что именно такой и представлял себе фею. Она должна была быть похожа на нашу вожатую в летнем лагере. И обязательно принесет мне джип и фисташки. И научит меня играть в большой теннис. Вот тогда я всем им покажу! "Ты? Где же ты была?"
Ф: "Я училась играть в большой теннис. Но, что-то у меня неважно получается. Может, теперь уже можно без него обойтись?" - и девушка скорчила смешную гримасу.
Я: "Прошло 22 года".
Ф: "Ну, я не все время училась играть. К тому же, надо было найти именно такой джип. И я очень ленивая фея. Я только начинаю свою карьеру. Поздновато, наверное. Я залетела к подругам в Сады. Время там летит быстро. Мы так смеялись, так смеялись. А как только я о тебе вспомнила - сразу прилетела". Девушка смущенно замолчала и заискивающе поглядела мне в глаза. "Может, я тебе еще понадоблюсь?"
Я: "Фей не существует. Мне никуда не надо. Но, я лучше пойду. Так, этот джип мне?"
Ф: "ДА! Вот еще! Она стянула с плеча рюкзак, собираясь достать свои сокровища".
Я: "Мальчик! Тебе нравится машина? Держи". Я забрал игрушку и передал ее проходившему мимо сорванцу, который вопросительно поглядел на свою маму: "Можно?"
Я: "Возьмите. Пожалуйста!" Мама разрешила. Вожделенный джип удалялся в небытие.
Ф: "НО!"
Я: "А теперь пойду. Будь более пунктуальной в следующий раз, если не сложно".
Когда я обернулся, на месте моей феи стояла сгорбленная старушка в цветастом платье. Она перебирала костлявыми руками что-то в своей котомке и бубнила себе под нос.
Вчерашняя пьянка? Или чья-то дурацкая шутка? Кому я мог рассказать? Откуда они взяли эту девчонку? Колян, что ли со своими приколами. Почему я так рассердился? Совпадения. Глупости. Вспомнился тот морозный день и завывания ветра. Вспомнились родители. У меня было веселое детство. Я нуждался в фее меньше остальных. Меня любили. Я рассердился, потому что она на самом деле была феей. Моей непутевой и ленивой феей. Скверно, когда феи опаздывают.
В середине лета она позвонила в дверь. Теперь у нее были густые медные волосы, зеленые лисьи глаза. Передо мной стояла невысокая плотная женщина, с пухлыми щечками, одетая в зеленое платье, достающее до пола. Я сразу узнал свою фею. От нее пахло ванилью и корицей. Она испекла мне миндальный торт. Мы говорили о творчестве Б. Пристли. Я согласен с ней: "Дженни Вильерс" - идеальная пьеса для постановки "спектакля о театре". Я показал ей свои пластинки и фотографии театральной студии. А ночью мне приснилось наше путешествие по Англии. И многие ночи мы летали с ней над городами и странами. Она привела мою квартиру в порядок, заполнила холодильник едой. А потом пропала.
Поздней осенью я заметил ее среди зрителей. Присев на корточки, она обнимала двух близняшек за талии, и они смеялись о чем-то своем. Потом она подняла голову и подмигнула мне.
Зимой плохо топили. На лавочке, перед парадной я несколько раз видел старушку, закутанную в пуховой платок. Она кормила голубей, а на коленях у нее сидел рыжий котяра. "Как только попу не отморозила себе", - часто думал я и спешил к автобусу.
Как-то, старушенция окликнула меня: "Милок! Пусти погреться". Я возвращался домой после репетиции. В последнее время мы быстро продвигались. Мы все ощутили струну пьесы, работали до поздней ночи. "Милок, что встал, как столб?"
Я: "Привет. Что за маскарад? Ты состарилась?"
Ф: "Мы, когда расстраиваемся - всегда стареем".
Я: "Пойдем. Я помогу тебе встать. Я ведь всегда узнавал тебя! Что стряслось?"
Мы поднялись ко мне. В квартире снова запахло пряностями.
Я: "Я скучал по тебе и по нашим ночным путешествиям. Где ты пропадала?"
Ф: "Ты - не единственный мальчик на свете. Было много работы".
Я: "Вид у тебя устрашающий. Детей не распугаешь? Приготовлю тебе вишневый чай?"
Ф: "Ладненько. Я уже отогреваюсь". Фея стянула с головы серенький платочек, и на старчески сгорбленные плечи упали золотые пряди.
Я: "Уже лучше. Кстати, нас пригласили на гастроли во Францию. На фестиваль "Жанны Д'Арк".
Ф: "Правда?" Фея улыбнулась и встряхнула головой. Морщинки на щеках разгладились, в глазах появился привычный озорной блеск.
Я: "Показать фокус?" Я присел перед ней на корточки и начал составлять друг на друга спичечные коробки. Я торопился, все падало. Она нагибалась, чтобы помочь их собрать, и под глазами уже не было видно синевы. Моя феечка хорошела на глазах.
Ф: "Ладно! Лучше я буду фокусы показывать. Это по моей части!"
Она раскрыла розовую ладошку и сдула с нее веселых поварят. Крошки в накрахмаленных колпачках и передниках принялись за работу. Двое открывали консервную банку с зеленым горошком, двое несли тарелку из сушки. Трое волшебных умельцев пыхтели над ящиком с ложками и вилками. И к ним на помощь подлетел растрепанный малыш в смокинге. Его черные кудри и огромные глаза придавали ему сходство с Джельсомино, каким его нарисовал Л. Толмаков. Да. Он был похож на итальянского юношу, нескладного, милого и ранимого. Он старался помочь, но все валилось из его рук. Он был явно бездарен в области кулинарного искусства. Вместо соли приносил сахар, едва не поперчил пирожные и, наконец, разбив чашку, уселся опечаленный на краешек стола.
Я: "Фея! Посмотри на него! Чудной какой-то".
Ф: "Ах!" - всплеснула ручками моя милая знакомая. "Я и не заметила! Все перепутала! Леонардо. Его зовут Леонардо. Как он сюда попал - не понимаю. Ты хочешь нам помочь?" - фея обратилась к опечаленному малышу, присев перед столом так, чтобы ее глаза были на его уровне. Леонардо энергично закивал головой в знак согласия. "Тогда займись своим делом. Будет больше толку. Ты ведь музыкант!" На что Леонардо пожал плечами, растерянно улыбнулся фее и развел руками.
Ф: "Оу! Извини, милый. Что же это я!" И Фея снова раскрыла нежную ладошку, с которой на этот раз полетели музыкальные инструменты: миниатюрные контрабасы, саксофоны, крошечные скрипки, барабаны, виолончели, и, наконец, белый рояль, способный уместится на спичечный коробок - подстать своему владельцу. Вслед за роялем появился и стульчик к нему. Фея приложила пальчик к пухлой губе, явно припоминая, из чего еще можно извлекать "МУЗЫКУ". Леонардо вспорхнул со стола и принялся нашептывать что-то ей на ухо. После чего фея сдула со своей ладошки целый оркестр из инструментов, неведомых даже мне самому. Некоторые опустились на стол, другие расположились на бра, остальные же просто зависли в воздухе в произвольном порядке. А Леонардо взмахнул, неизвестно откуда взявшейся дирижерской палочкой.