Человек всегда полон стремления хоть что-то создать или склонен к созданию. Вторые - те, кто только склонны, они по натуре спокойней, думают, рассуждают - стоит ли и сколько стоит или во что обойдётся. А первые, в которых клокочет стремление, те создают непрерывно, так как полны яркой решимости. Они вот всё и для всех создают, не стесняясь, не думая. Для точных наук, говорят, такое бывает полезно, а вот для жизни - посмотрим...
С чего точно там началось - теперь никто уже и не раскрутит. Тем более дело-то летнее, дачное. Просто Криянов Юрий Маркович был в пятницу однажды случайно вечером обнаружен лежачим не на своём участке, а распростёртым на участке его соседа слева, то есть Тонкова Юрия Ивановича. Он распростёрся точно под западным окном дачки Тонкова, за которым находилась спальня жены Люси того же Тонкова. Причём, Криянов точно там телесно разлёгся, где уже трижды, было дело, разлегался и сам Тонков Юрий Иванович. Тут следует пояснить: Люся не обожала дачи, летние жару-холода и не любила мух, комаров, жуков навозных да и сам навоз, который уважал её муж. У неё в спальне с окном на запад было более прохладно в это жаркое лето, а форточка окна была затянута сеткой. Само окно она никогда не раскрывала, за исключением трёх раз, а Юрия Ивановича в эту спальню тоже никогда не допускала, так как считала, что раздельный сон супругов брак нормализует и укрепляет. Трижды не слишком нормализованный после обильного возлияния Тонков врывался в полночь к ней в спальню и трижды Люся выгружала его через окно. Заметим, под окном навоза не было, зато была большая цветочная клумба, которой занималась та же Люся. И снова следует намекнуть, что в этом состояла некая хитрость или уловка: обретая к утру нормализацию, Юрий Иванович страдал от похмелья, стыдился пьяным своим перебором, и гибелью цветов в клумбе, среди которых он раскрывал глаза и приходил в самоосознание.
Теперь же в клумбе оказался другой персонаж, известный в роли соседа, но посторонний по отношению к упомянутой относительно сложной семье. Случайно обнаружен лежачим в клумбе не на своём участке Криянов был своей женой Соней. Жена Соня, как позже она пояснила, сперва лёжа читала женский роман. Потом, когда совсем потемнело, стала ужин готовить, поскольку ожидала возвращения с рыбалкиЮрия Марковича, ушедшего с каким-то полуместным знакомцем на вечерний клёв после дождя. Муж всё не возвращался и жена Соня решила пройтись за калитку, чтобы дойти до перекрёстка, где светили три фонаря. Она отметила, что светили лишь два фонаря, за что ей абсолютно все сразу поверили, так как светили и в самом деле два фонаря. Поверили также тому, что после прогулки она прилегла и уснула. На самом же деле, возвращаясь назад, Соня на уровне соседского участка услыхала нечто знакомое слуху. Но выяснять, что именно, сразу не стала. Она очень разумно ключиком отперла свои сени, отыскала фонарь и вышла наружу. Супруга начала с осмотра своего же участка - вдруг где-то рядом лежит или валяется уснувший утомлённый Криянов. Но на своём участке он не лежал, а гул знакомых ей модуляций доносился со стороны изгороди, за которой находился участок Тонковых. "Очень знакомый мне храп, а всхлипы... - тоже знакомые..." - пробормотала женщина и перелезла через низкую изгородь. Бесшумно передвигаясь и целясь на звук, она дошагала до клумбы Люси, навела фонарь и обнаружила случайно храпящего, вполне зорового, но крепко спящего Юрия Марковича. На её тормошения после рыбалки супруг не реагировал, увещевания и призывы шёпотом не воспринимал. Жена Соня мрачно задумалась о том, что ей делать, как поступить в идиотских таких обстоятельствах.
А в это самое время на машине подкатил к своей даче с супругой Алиной припозднившийся тоже левый сосед, но уже от участка Тонковых - Клишаев Юрий Антонович. Этот Клишаев обладал очень бурной фантазией, то есть любил, совершенно не думая, что-нибудь создавать, включая нелепые ситуации. Он заглушил малолитражку, выбрался из кабины, отпер замок на калитке, вернулся к машине и бодро сказал:
- Алька, начинай перетаскивать в дом, не забудь из багажника! Я разом пройдусь до Тонкова, обрадую. Уже поздно, я разом. Обещал ему подарить мой старый комплект резаков для "болгарки". Нашёл и привёз!
- Юрик, не слишком ли поздно? Они рано ложатся. Глянь, свет у них не горит! - Алина с сумками и пакетами тоже выбралась из машины.
- Не слишком! Я разбужу, от моей новости и сюрприза Тонков потом ещё слаще заснёт.
- А не слишком ты прост? Ты, значит, радовать, а я - перетаскивай!
- Ай, не скули! Я быстро вернусь.
Юрий Анонович с пакетом направился к калитке соседа, открыл её и исчез в темноте. Войдя на темный участок, Клишаев отметил, что у самого дома соседа светит фонарик, который по неизвестной причине сразу погас. Это Соня его погасила, проворно метнулась в кусты и присела.
- Эг-ге-гей, сосед отзовись! - крикнул громко Клишаев. - Юрик, дай мне подсветку! Ни черта ведь не вижу! Я с подарком иду! Юрок, посвети! Это Юрка Клишаев, сосед! Подсвети! Эй, кто там храпит?
- Катись, дурень, к дьяволу! - горловым низким голосом оветила Соня ему из кустов, но включила фонарь, навела его свет на супруга в цветах и опять погасила.
Жена Криянова так поступила осознанно: пусть спящий муж будет найден кем-то другим, тогда самой тайно его не тащить, не перетаскивать через изгородь, не волочь до кровати.
- Ой! - воскликнул испуганно громко Клишаев, не понимая пока, на что реагирует: на явно грубый ответ или на тело, распростёртое в клумбе.
Победило распростёртое тело и Юрий Антонович склонился над телом, проверил тело на ощупь. Тело было тёплым, сухим. Тело дышало, но уже не храпело, так как в нём начались перестройки. Над телом выше, в окне спальни Люси, вспыхнул розовый свет, в окне возник её силуэт, а из форточки вылетел её же хрипловатый от волнения крик:
- Юр-рик, Юрий Иваныч, проснись! У дачи шляются люди! Нас обворуют! Ружьё заряжай, чёрт возьми! Пальни, разгоняй их!
"Ничего себе! - изумился Клишаев. - Только что обложила меня из кустов, а уже из окошка шумит! Не толстенная тётка, а летучая мышь!" Он оторвался от тела и крикнул:
- Люсенька, это ж я, Юрий Антонович! Приехал из города, а он тут в клумбе лежит!
- А кто там лежит, ты кого положил? - Люся поперхнулась, чихнула.
- Я пришёл, он лежал! Ты в него посветила, сбежала! Давай, с фонарём сюда выходи!
- Бред какой-то... - донеслось из окна, - Я не сбежала - простыла! Если ты это ты, разбуди Юрку в баньке! Он там спит на лежанке в обнимку с бутылкой. А этого брось! Или сперва посмотри, он какой из себя!
- Он в куртке, в рубахе и в брюках, часы на руке...
- Все в брюках, чего ты несёшь! На лицо посмотри!
- Я тело в потёмках ощупал. Лицо в лопухах и цветах... Вдруг он укусит!
- Ид-ди, Эллка, к чёрту! - бухнуло тело ртом головы из высоких цветов. - Надо-эл-ла ты м-ээ хуже смерти...
- Что он говорит? - спросила Люся из форточки. - Я звук слышала, слов не поняла.
- Тело сказало про Эллку! Он Эллку какую-то помянул, меня принял за Эллку! - пояснил Юрий Антонович. - Он её обругал. Пойду будить Юрь Иваныча. Так в баньке он, говоришь?..
- Стой! Не иди, я выхожу! Мы вместе рожу проверим. Там лужи есть?
- Будто б мелкие, я же толком не вижу. Нужен фонарик!
Пока Люся со светом выходила из дома, Соня бесшумно пробралась через кусты, вышла из них с другой стороны и подошла быстро под изгородь, перелезла назад и нащупала ключ в правом кармане.
Люся Тонкова в этот момент с фонарём приблизилась телу в клумбе, лежавшему теперь на правом боку. Юрий Антонович осторожно раздвинул цветы и свет упал лежавшему на лицо. Лицо было испачкано грязью.
- Постороннее тело! - справедливо отметила Люся. - Но что-то в лице знакомое есть. Чёрт побери, кто же это, откуда? А-аа...
- Не ваш ли сосед с другой стороны? Очень похож. Да это же он и прям под окном твоей спальни, Люсенька! - провозгласил почти победоносно Клишаев.
- А тебе, Юрий Анотонович, хоть раз в голову приходило подумать, до того как что-то сказать?
- Ты что, Люсенька, я никому ничего не скажу! Давай, пока никого, за забор его перетащим, посадим Юрку этого на скамейку перед чьей-то калиткой, потом я к Соне зайду и сообщу, что полагается. Ну-у мол, ехал, фарами осветил, а твой там пьяный сидит. Что ты мне скажешь?
- Ничего! Иди, буди моего Юрку в баньке! Бери фонарь, не споткнись по дороге! Потом оба доставите этого Соне. Нет, ты иди и буди, а я сейчас прямо к Соне пойду.
- Не стоит! - Юрий Антонович принял фонарь. - Испортишь ей настроение!
- Иди, ты испортил уже мой сон и моё настроение. Одного не пойму, зачем ты подложил Юрку этого в клумбу...
- Я?! Я не подкладывал! Я с подарком пришёл!
- Всё! Давай, разошлись!
И они разошлись. Клишаев дотащился до баньки, постучал, дверь толкнул и увидел Тонкова, млевшего за маленьким столиком с бутылью, с закусками.
- Здорово! Я с подарком к тебе. Привёз для "болгарки" шесть дисков. На, получи!
- Спасибо! Садись, тут всё есть. Я полбутылки убрал, ты мне должен помочь.
- Нет, не могу! - Юрий Антонович сел на табурет. - Ну хорошо, наливай! Тебя жена твоя звала, ты слышал? Слышал или не слышал? Там в вашей клумбе...
- Нашли мужика, который Юрка-сосед. Нашли его в клумбе, а в клумбу я сам его перенёс. Там грунт мягкий, луж не бывает, удобнее спится. Ведь как всё случлось! После дождя Криянов с Трофимычем пошли порыбачить, у них не клевало, они с горя набрались. Ещё к ним Трофимычев племяш подскочил на мотоцикле с коляской. Сперва к ним, потом в магазин и снова к ним. Вот они и набрались, точней перебрали. Это пьяный Трофимыч мне рассказал. Без мотоцикла они там и остались бы. Но племяш крепкий парень, он их погрузил и развёз. Первым Юрия Маркыча довезли, но участки они перепутали. Втащили парня в калитку да и в травку свалили ко мне, а я перенёс. Ночи тёплые, в клумбе спать хорошо. Эх, давай за встречу поднимем! Неделю не виделись.
Юрий Иванович и Юрий Антонович выпили, закусили; ещё раз выпили и ещё закусили. Вслед за этим Клишаев изумлённо спросил:
- Но зачем же ты в клумбу-то нашего тёзку отнёс?
- Сказал ведь тебе, в клумбах спать хорошо. А как-то он рано утром возник и увидел, как я сам из цветов выгребаюсь. Похихикал, спросил, как мне спится в цветах. Я и ответил, прекрасно, как в сказке, сам, брат, попробуй. Он закивал, говорит, по случаю непременно. А сучай возник. Чего ж его, ха-ха-ха, упускать?
- Тогда справедливо! Давай ещё по одной, потом перекурим и отнесём тёзку к Соне. Ты сможешь? - забеспокоился Юрий Антонович. - Ты в силах нести?
- Сам дошагает, мы только поддержим. В цветах очень быстро хмель отлетает. Там аромат! Ты сам желаешь проверить?
- При случае, только по случаю.
- Хорошо, я запомню! О, слышь - голоса! Нас будто б зовут! Слышь - это моя, а это - твоя.
Два тёзки перекурили, дошагали до клумбы, поставили на ноги и переместили третьего тёзку к жене. После этого все разбрелись по домам и спать повалились.
В полдень в субботу по улице к дачке Крияновых подкатил мотоцикл с коляской. Из коляски выбрался степенный седой пассажир со снастями для рыбной ловли, дошагал до порога дома и в дверь позвонил. На звонок откликнулась Соня. Она дверь окрыла и уставилась на визитёра.
- День добрый, - сказал визитёр. - Я, стало быть, тот самый Трофимыч, с которым вчера...
- Мой муж напился до свинского облика? - перебила супруга Криянова.
- Ведь это ж рыбалка, мужское сообщество. Я, как старший по возрасту, пришёл извиниться, принёс его удочки, которые побросали на берегу.
- Зачем побросали, с чего?
- Так рыба-то не клевала, ни единой поклёвки!
- Рыба и удочки? А больше никто не виноват! - Соня сердито нахмурилась. - Дам с вами не было?
- Зачем они? На рыбалке чисто мужское сообщество.
- А Эллка кто, если не женщина, которую пьяный мой муж поминал и ругал?
- Ах, Эллка? Это она.., - Трофимыч прислонил к стене связку удочек, - жена племянника моего. Он сидит в мотоцикле. Знала, где ловим; только закинули - она появляется, ноет, зудит. Мол, то надо сделать и это, а не сидеть с хлыстом у болота, которое озеро. Ну, мы без злости её и послали. Мол, не мешай, если мужское сообщество. Она, видит небо, рыбалку нам поломала!
- Вы верите, это всё правда?
- Правда и истина, -покивал мудрый Трофимыч, навравший складно про Эллку.
- А как вас по имени и отчеству полностью называть? - прищурилась Соня.
- Так Юрий Трофимович, как же ещё-то...
- Спасибо вам, Юрий Трофимович за спасённые удочки. Мой муж будет вам благодарен. Мне нужно на мужа взглянуть. Всего вам наилучшего!
- Вам того же желаю, - слегка поклонился Трофимыч, повернулся к калитке и быстро ушёл.
"Патология места, кругом одни Юрии, надо дачу менять..." - подумала Соня и легко усмехнулась. Ей полегчало, ибо Эллка оказалась совсем не тайной любовницей, а посторонней и непричастной женой, которую ей оставалось просто вычеркнуть и забыть. "Дурацкий Клишаев, крикун, горлопан и болван! - продолжила мысли супруга Криянова. - Мог нам просто нагадить! И я, дура, уши развесила. А он мог разлад нам создать из пустого, из ничего. Ах, всё обошлось!"
Но она была не слишком права, так как остался осадок и пару недель соседи по дачам не общались друг с другом, здоровались на расстоянии и не сходились, а расходились. Однако позже, на третьей неделе, всё как бы наладилось.
Тут следует и пора итог подвести. Если пьян ты безмерно, то зубы стисни - молчи. Не зря говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного неосознанно лезет наружу. И плох тот приятель или собутыльник, который лепет пьяного готов подхватить, громко озвучить. Он явный паршивец или просто дурак. Но суть рассказа даже не в этом, а в том, что пить надо значительно меньше и на природе во всяком сообществе.