Фарида готовила на кухне вкусные манты с тыквой, наблюдая через окно за тихо и красиво падающим снегом. По радио звучала музыка Фредерика Шопена "Зима на Майорке", и это нежная мелодия уносила Фариду, словно широкая река, в море ностальгических воспоминаний. Бескрайная река музыки Фредерика Шопена! Стоя на берегу, с которого каждому хочется, повесив на шею большой камень, броситься в пучину музыки Шопена, и плыть как дельфины! Сливаясь с очаровывающим видом падающего снега, эта музыка усиливала тоску Фариды по Гурракалону, который тоже обожал симфоническую музыку Фредерика Шопена.
В этот момент раздался голос Ильмурада, который чистил снег во дворе.
- Мам! Отец пришел! - крикнул он.
Услышав это, Фарида замерла на миг с шумовкой в руках, потом, бросив её, выбежала во двор.
- Вот космическое наше время! Вчера от него пришло письмо, и вслед за своим письмом Гурракалон оказался здесь! Неужели ему разрешили соединиться с семьей, и он приехал, чтобы увезти нас?! - подумала она, предвкушая встречу с супругом
- Открой ворота, чего он не заходит?! Пусть войдет! - сказала Фарида Ильмураду.
- Мам, это не отчим, а отец мой пришел! - пояснил Ильмурад.
Услышав это Фарида, замерла и резко побледнела лицом, не потому, что испугалась, а от отвращения и призрения. Потом сказала:
- Не пускай его во двор, сынок! Пусть уходит, пока я не обратилась в милицию!
Но пьяный Худьерди уже успел ворваться во двор и, резко упав на колени перед Фаридой, заплакал:
- Фарида, прости меня, ради бога, прости! Это всё шайтан виноват! Пьянство меня погубило. Прости меня, милая, за то, что я оклеветал тебя, обвинив в убийстве моей матери! За те слухи, которые я распространял о том, что ты, якобы, отравила мою мать, посыпав ей в чай яда! Оказывается, я, демон несчастный, все эти годы жил с таким ангелом, как ты, и не замечал этого! А ты терпела все мои издевательства! Эх, сколько боли я причинил тебе! Теперь я осознал все свои пороки, словно человек, который очнулся от кошмарного сна! Поверь мне, дорогая! Теперь мои глаза открылись, и в моей душе пробудилась прежняя нежная любовь к тебе! Я люблю тебя, Фарида и не гони меня, прошу ради всего святого! Я соскучился по тебе, по моим детям! Гляди, наш сын Ильмурад повзрослел за эти годы, возмужал... А я?.. Каким я был сволочем, а?!.. Каким я был негодяем!.. И ты прости меня, сынок, если, конечно, можешь... Прости за то, что я когда-то перепродал твою тележку, которую ты, будучи маленьким и голодным, волочил за собой, таская тяжелые грузы, чтобы подзаработать денег и помочь маме... Простите меня, мои родные... Обещаю,- я брошу пить и буду хорошим отцом, устроюсь на работу... Буду ходить в мечеть и начну молиться Богу пять раз в день. Где наши маленькие детишки? Я по ним тоже страшно соскучился ... Мне стыдно за свое прошлое...
Говоря эти слова раскаяния, Худьерди горько плакал, вытирая слезы шапкой-ушанкой, поеденной молью. Увидев это, Фарида тоже заплакала, вытирая краем фартука горькие слезы. Ильмурад тоже плакал, но безмолвно, по-мужски. Лицо его искажали отчаяние и горе. Он хотел сказать отцу, что братик его сейчас находится в школе, а сестричка в детском садике, но не смог сказать. Тут Фарида начала говорить:
- Нет, Худьерди-ака, - сказала она - поезд, как говорится, ушел. Раньше надо было думать об этом. Теперь уже слишком поздно. Мы-то простим, Вас. Но я теперь замужем и, что греха таить, я его, то есть своего мужа Гурракалона, люблю. Я нашла свое счастье! Детей я Вам не дам! Потому что я не хочу, чтобы они росли неграмотными и несчастными! Теперь уходите по-хорошему, и больше никогда не приходите к нам
- Нет, я не могу больше жить без тебя, моя любимая, понимаешь, не могу! Не могу существовать без моих детей! Короче говоря, я никуда не уйду! Хоть убей, я теперь буду жить с Вами! Где мои маленькие, я хочу их видеть, обнять, поцеловать в щечки! - сказал Худьерди и направился в дом.
- Куда Вы?! Остановитесь, туда Вам нельзя! - сказала Фарида и последовала за своим бывшим мужем.
Но Худьерди не остановился. Напротив, он успел зайти в спальню и, раздевшись, лег в кровать Фариды, где она обычно спала с Гурракалоном. Несмотря на сопротивление Фариды, Худьерди лежал, укрывшись простынею, из-под которой торчали его грязные ноги в дырявых носках. Неожиданно он вцепился руками в платье Фариды и притянул её к себе.
- Иди ко мне, моя любимая. Я соскучился по тебе и хочу с тобой сблизится, ассалим... ну, иди ко мне... ну дай, поцелую...Сколько лет мы с тобой... - бормотал он, стараясь обнять Фариду. Потеряв равновесие, Фарида упала в объятья своего бывшего мужа, но с силой стала отталкивать его, оказывая сопротивление. Наконец, ей удалось укусить руку Худьерди, и он отпустил её. Желая защититься от своего бывшего мужа-насильника, она быстро пошла на кухню и пришла оттуда с длинным кухонным ножом в руке.
- Уходи, противный, сейчас же! - сказала она сквозь слёзы, угрожая Худьерди ножом. Я не люблю тебя и никогда не любила! Я жила с тобой только ради детей, ради моей бедной свекрови! Уходи и не приближайся ко мне!
Тут в комнату вошел Ильмурад и начал умолять маму:
- Не надо, мама! Дай мне нож! - сказал он.
Худьерди присел и с призрением и ухмылкой сказал:
- Ах, так?! Ну-ну! Влюбилась, значит, в другого человека! Башмачника! Да, я твоего сапожника убью с расстояния, толстуха! Достаточно одного намека, и мои друзья однополчане, которые сейчас стали крутыми мафиози в России, прикончат твоего башмачника как собаку! А ты знаешь, чего ты стоишь сама?! Грош тебе цена, сука жирная! У меня есть такие друзья, что за бутылку вина тебя запросто укокошат и подожгут твой дом. И будешь ты ходить по базарам, попрошайничая! - кричал Худьерди.
Потом обратился к сыну:
- А ты?! Ты-то чего сюда пришел?! Как тебе не стыдно?! Этот башмачник спит в одной постели с твоей мамой, скрепя кроватью всю ночь, а ты живешь спокойно в доме его, словно сутенёр, который поставляет богатым клиентам свою собственную мать! Позор! Ой, какой позор!..
- Отец!.. Не говорите так!.. - сказал Ильмурад с обидой в голосе.
- Ты не называй меня отцом, негодник! Щенок! Козел ты этакий! Сыновья подчиняются отцу, а не матери! Учти, если я отрекусь от тебя, Бог тоже отвергнет тебя, и будешь ты гореть в аду вечно! У народа есть пословица: "Уважай отца своего, и не спорь с ним, даже если он превратится в свинью!" А эта дура-толстуха угрожает мне ножом. Ну, убей, если сможешь! Я, грит, влюбилась в другого человека! Я нашла свое счастье!.. Чушь собачья! Она думает, что этот башмачник думает о ней! Да он там наверняка каждый день меняет своих любовниц, как перчатки! Вот увидишь, он тебя тоже бросит и женится на другой женщине со стройной фигурой! Кому ты такая нужна, толстуха?! Я, грит, тебя не люблю и никогда, грит, не любила! А я?! Я любил тебя, что ли?! Я тоже жил с тобой только ради детей и ради моей матери, которую ты отравила и убила! Ты не только убийца, но и отпетая аферистка, которая продала мой дом и на полученные деньги живешь со своим любовником по имени Гурракалон! Видимо, те деньги кончились, и он тебя бросил! Но мои друзья найдут его, достанут хоть из-под земли, и посадят на кол! - заключил Худьерди.
Тут во двор Гурракалонов зашел домля Далаказан со своей шкаф-школой на спине, словно гигантский деревянный паук. Зашли и ученики домли Далаказана, которые учились у него на переводчика по птичьему языку и преподавателя литературы. Поскольку Далаказан со своей шкаф-школой не влезал в дверь дома Фариды, он отправил своего ученика-отличника, низкорослого пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах, в разведку, чтобы он разузнал, что там вообще происходит. Пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах с диким криком ворвался в комнату и набросился на Худьерди. От неожиданности, Худьерди растерялся и, запутавшись в постельном белье, упал на пол. Он лежал на полу и умолял пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах, не бить его.
- Не бейте мне, гражданин начайник!.. Я сейчас всё расскажу Вам - сказал он.
- Ну, вставай, гад! Кто ты такой, и что тут делаешь?! Отвечай быстрее! - кричал пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах.
- Хорошо, господин начайник! К вашему сведению, я - младший сотрудник Вашего заведения, внедренный в компанию алкоголиков! То есть я тайный информатор родной милиции! - сказал Худьерди и встал.
Потом начал объяснять причину своего визита. Но пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах перебил его.
- А ну-ка, одевайся! Быстро! Разберемся с тобой в участке, сволочь! - крикнул он пронзительным голосом.
- Да, да, сейчас, гражданин начайник! - проборматал Худьерди и оделся по-солдатски быстро, со страхом глядя на низкорослого пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах.
После этого Пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах погнал Худьерди, дав ему пинка в зад, отвисавший у него, словно рюкзак. Фарида с Ильмурадом тоже вышли во двор. На улице по-прежнему падал снег. Во дворе стоял Далаказан с остальными своими учениками. Он поздоровался с Фаридой и с Ильмурадом и объяснил своё появление в доме Фариды:
- Провожу я, значит, урок в шкаф-школе, и вдруг прилетает ворона, садится на балкон и накаркивает информацию о том, что в Ваш дом ворвался какой-то негодяй. Вот мы и прибежали сюда, чтобы выручить Вас и Вашу семью в трудную минуту, Фарида Гуппичопоновна!
- Спасибо, дорогой наш сосед, Далаказанжан! - сказала Фарида со слезами на глазах.
Далаказан пустился в танец в круговерти падающих снежных хлопьев, с огромной шкаф-школой на спине и радостно крикнул: