Меня зовут Донателло де Карлос Шакал. Отец мой был отпетым мошенником, русским по национальности, а мама моя была испанкой. Поэтому я знал испанский язык. Мы с мамой часто говорили на испанском. Хотя мы жили в Армении, мы не знали как следует армянского языка. Поскольку Армения было в те времена в составе Советского Союза, мы, представители других национальностей, разговаривали в основном на русском языке. После того, как расстреляли моего отца, мы с мамой переехали в солнечный Узбекистан. Мои детские годы прошли в этой сказочной стране, где по утрам вдалеке звучит карнай, экзотический музыкальный духовой инструмент, сделанный из меди, где на свадьбах плачет сурнай в сопровождениии нагары (восточного барабана), где на шумных базарах дехкане в полосатых чапанах продают самые сладкие дыни в мире.
Помню, мы с мамой работали на хлопковом поле. Мама моя вместе с узбекскими женщинами натягивала на себя белый фартук, похожий на сумку кенгуру, и собирала хлопок. Она напоминала мне кенгуру, который скачет по просторам Австралии в поисках еды. Я тоже помогал маме, собирая хлопок в свою тюбетейку, теряясь в зарослях хлопчатника. До сих пор звенит в моих ушах тот незабываемый громкий зов поварихи, которая звала колхозников на обед. Её голос летел как райская птица по просторам хлопковых полей. Эта птица, то есть тот далёкий крик, всё летит и летит по степям и холмам моих далеких воспоминаний. Помню хриплый голос "самолета-кукурузника", который пролетал иногда над нашими головами, разбрызгивая пестициды. Эти ядовитые химикаты осушали листья хлопчатника. После обработки ядовитым химикатом хлопчатник прощался со своими листьями, которые мешали хлопкоуборочным комбайнам. Хотя этот химикат был опасен для здоровья я не боялся, а как ни странно, любил запах пестицида. Все же я до сих пор скучаю по нему. Это запах моего детства.
Мне вспоминается рассказ одного узбека, который возил в Россию на своем "камазе" зеленые помидоры на продажу. Однажды к нему подошел старый человек с бутылкой водки и попросил помидоры на закуску. Он дал ему килограмм помидоров и не взял с него денег. Человек с бутылкой обрадовался и спросил у узбека мол, кто он, откуда приехал. Тот ответил. Услышав слова узбека, человек с бутылкой насторожился и сказал:
- Да что ты говоришь? Ушам своим не верю. Разве там, в Узбекистане, люди ещё живут?
В свою очередь, узбек тоже удивился, услышав слова старого человека с бутылкой в руках, и сказал:
- Ты чего, издеваешься, что ли? Конечно, живут.
Человек с бутылкой извинился и стал рассказывать:
- Знаешь, сынок, в шестидесятые-семидесятые годы я работал в Узбекистане летчиком "кукурузника" и занимался опрыскиванием хлопковых полей ядовитыми пестицидами, которые очень опасны для здоровья человека. Хотя работал я в противогазе, но всё же заразился и заболел страшной болезнью. Во время приступа этой болезни у меня чешется всё тело, с головы до ног. Самое страшное это то, что тело мое чешется изнутри, и я немного успокаиваюсь, когда чешу кожу до крови, понимаешь? Правда, сейчас я получаю мизерную пенсию. На эту пенсию не поправишь здоровье. Чтобы заглушить чесотку, я стал пить - и спился. В надежде поправить здоровье, я пожертвовал домом, где я жил вместе со своей семьей. После того, как мы остались на улице, жена ушла от меня и вышла замуж, забрав с собой дочку. Вот почему я думал, что узбеков давно нет на свете, нет людей которые работали на хлопковых полях без каких-либо защитных средств в то время, когда мы с самолета опрыскивали хлопок ядовитыми пестицидами. Мы думали, что на зараженной земле Узбекистана отныне не могут жить люди. Но, к счастью, мы ошиблись. Ну, слава Богу... И тут старый летчик заплакал.
Теперь вернемся снова в Узбекистан, где люди продолжают жить, несмотря на истребление. В те времена мужики, которые работали в бригадах, сушили собранный хлопок на земляных площадках, под названием "хирман". Днем они расстилали хлопок по всему хирману и топтали его ногами, чтобы он проветривался и сушился быстрее. Они становились в одну шеренгу, держа руки за спиной, как арестанты, то есть особо опасные преступники, и топтали хлопок сапогами. Они закладывали насвай (восточный табак) под язык и молча работали под жарким солнцем сентября с поношенными тюбетейками на головах. К вечеру, когда собирают в кучу высушенный хлопок, мы, дети, осторожно подкрадывались туда и кувыркались на мягкой горке хлопка. В те времена мужчины не отращивали волосы, сбривая их бритвой "под фантомас". Длинные волосы и ботинки не одобрялись. Все мужчины носили сапоги. Рабочими сапогами считались кирзовые, а парадными были хромовые сапоги с железной подковой. Когда человек ходил, эти подковы стучали, ударяясь о камни, как подковы лошадей. Девушки носили платья, сотканные из шелкового материала "хан атлас", который блестел в солнечных лучах как пламя костра, и этот вид придавал девушкам изящную нежность. Девушки в хан атласе возбуждали кровь в жилах молодых парней.
У нас был небольшой огород, где мы сеяли семена дыни. В середине августа дыни поспевали, и, чтобы их не стащили воры, я охранял огород, лежа ночами в высоком шалаше, похожем на тюремную башню, в которой часовые стоят на посту с автоматами в руках. В воздухе веял запах дыни. Небо, как богатая казна царя Саломона, сверкало крупными алмазами звёзд. Я любил, когда медленно и плавно поднималась луна из-за горизонта, тихо освещая ночные хлопковые поля. Любил следить за движениями черепах, которые не спеша бродили под луной под своими тяжёлыми панцирями. Радовался, увидев ежа, который, перебирая свои маленькие красные ножки, бежит по огороду в поисках еды. Издалека доносились усталый лай собак и пения перепелок. Перепелки умолкали только под утро.
В конце лета мы с мамой, распродав наш обильный урожай на базаре, собирали оставшиеся дыни, разрезали их и, очистив от кожуры, засушивали на запас. Сушеные кусочки сплетались во время сушки, и потом их трудно было разделить. Сушеная дыня такая сладкая, что когда вы её едите, у вас поднимается температура, как после употребления натурального меда. Она используется как лечебное средство от простуды. Теперь такие сладкие сорта дыни найти просто невозможно.
Вот сижу тут и думаю о далеком родном крае. Прежде чем попасть сюда, то есть на этот проклятый остров, я у себя на Родине успешно занимался бизнесом. В моей стране, где процветала коррупция, я чувствовал себя как огромная акула среди мелких рыб в море. Хотя я имел в различных банках счета и большие деньги, я ни копейки не платил государству. Чтобы не платить налоги, я специально принимал на работу больных людей, зараженных радиоактивным излучением при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской Атомной электростанции. Я это делал, потому что государство освобождала от уплаты налогов те организации, в которых работали ликвидаторы последствий аварии Чернобыльской АЭС и тех людей, которые воевали в Афганистане.
Моя фирма занималась в основном торговлей. Почти бесплатный товар был, как говорится, под рукой. Я торговал людьми. Мои работники заманивали рекламой молодых ребят, а иногда и пожилых людей, обещая им высокооплачиваемую работу за рубежом. Поскольку в стране царствовала госпожа безработица, люди приходили к нам толпами в надежде найти себе работу, чтобы помочь своим близким и хоть немного улучшить материальное положение семьи. Наши бедные клиенты, продав свой последний скот, жертвовали своими последними деньгами, чтобы только отправить своих близких за рубеж. Кроме взноса, они платили за проезд и вносили деньги на непредвиденные расходы, которые, якобы, могли возникнуть в дороге. Мы отправляли их в соседние страны поездом в плацкартных вагонах набитых битком, как отправляли лошадей из тыла на фронт во время второй мировой войны. Я чувствую, что вы задаёте вопрос про себя, а что, разве железнодорожные ревизоры не проверяли поезд в пути следования? Я скажу вам прямо. Нет. Почему? Потому что наша мафия арендовала тот поезд, и мы добросовестно оплачивали всё. Правда, мы получали от клиентов деньги на отдельные купейные вагоны. Теперь прикиньте сами, если, конечно, учились в школе и умеете считать, сколько денежек оставались у нас тогда. Короче говоря, лопатой загребали бабки. Э-ге, сколько своих соотечественников я продал в рабство! Те, которых я продавал, не могли вернуться обратно, потому что после того, как они прибывали в соседние страны и попадались в руки рабовладельцев, у них сразу же отбирали паспорта, якобы, чтобы поставить на учет. Но паспорта не возвращали. Пока приехавший раб устраивался на работу, он жил за счет рабовладельца, и, в конце концов, попадал в паутину долгов. Убежать он не мог. Если раб выходил на улицу, его сразу хватала родная милиция и бросала в подвал за то, что он ходит без документа, удостоверяющего его личность. В этом случае предприимчивый рабовладелец, быстро ставил бутылку водки участковому, и тот отпускал раба на все четыре стороны. После этого рабовладелец заявлял рабу, что он должен заплатить баснословные деньги за своё освобождение. Таким образом, раб по уши тонул в дерьме долгов, похожих на декоративные вешалки, куда можно вешать спагетти. После такой профилактики раб становился жертвой преступной сети, заложником на долгие годы. Некоторые даже нашли там свою смерть, а многие просто не могли вернуться домой. Это было очень хорошо, особенно для меня. Почему? Да потому, что эти безмозглые рабы клялись обезглавить меня, как только вернутся обратно домой. А я спокойно жил себе, как король. Машины, дорогие квартиры, загородные виллы и дачи на берегу реки, где я часто рыбачил на лодке со своими любовницами, которых менял как носки. Жена моя Жанетта не знала об этом. Дура свято верила мне. Но, оказывается, человеку со временем надоедает всё. То есть, после того, как человек купит машину, о которой мечтал всю жизнь, у него возникает в мозгах желание купить самолет. Когда надоесть и самолет, человек начинает думать о летающей тарелке. Вы думаете, человек на этом остановится? Не-е-ет, он немедленно начинает мечтать о машине времени, чтобы попутешествовать вместе с семьей на сверхмощном летательном аппарате по бескрайнему пространству, где время измеряется десятками световых лет.
Кроме того, я купил себе путевку на курорт и полетел на Канары, чтобы отдохнуть на этом сказочном архипелаге. В этом райском уголке я познакомился со многими людьми. Один из моих знакомых Хуан Антонио Родригес, который работал в яхт-клубе, прокатил меня на своём скоростном катере и рассказал мне много интересного об этих местах. Я прекрасно понял его, поскольку я знал испанский язык. Хуан Антонио Родригес сказал, что если я хочу увидеть собственными глазами потухшие вулканы на острове Лобос и заплачу, то тогда он может повезти меня туда на своем катере. Так как мне было очень интересно увидеть вулканические кратеры, я согласился на это экзотическое плавание и заплатил ему кругленькую сумму.
На следующий день мы с Хуаном Антонио Родригесом отправились на остров Лобос, где находятся кратеры потухших вулканов. Хуан Антонио Родригес включил компьютерное устройство, кибер-путеводитель ЖПС, которое указывало дорогу, и мы помчались. Мы мчались с большой скоростью, бороздя океанские воды. Наш скоростной катер летел так, что через некоторые время остров Фуертевентура исчез с поля зрения. Впереди и вокруг нас, кроме воды, ничего не было. Это была уникальная водная пустыня, где водяные дюны качаются, как колыбель. Над этими волнами я чувствовал себя как бедуин, который едет по песчаным барханам на верблюде. Душа радуется на этом свободном пространстве, и невольно хочется петь. Мне даже захотелось порулить катером.
- Хуан Антонио Родригес, дай порулить! - сказал я.
- А права у тебя есть, чтобы управлять скоростным катером?! - спросил Хуан Антонио Родригес .
- Ну ты даёшь, Хуан Антонио Родригес! - крикнул я. Зачем права?! Это же не улица, где стоят дорожные знаки или светофоры! Гаишников тоже почему-то невидно вокруг! Чего нам боятся?!
Хуан Антонио Родригес улыбнулся. Потом неохотно уступил мне, и я сел за штурвал. В это время черные тучи стали быстро оккупировать небо океана. Через некоторое время от низко плывущих черных облаков вокруг стемнело. Тут я испугался.
- Может, вернемся обратно?! - закричал я.
- Нет! Обратно дороги нет! Все мосты сожжены! Только вперёд! - ответил Хуан Антонио Родригес.
В это время, под аккомпанемент грома, засверкали страшные молнии. Через несколько минут падающие крупные капельки дождя резко превратились в ливень. Поверхность океана закипела, словно гигантский котел. Хуан Антонио Родригес вцепился в руль катера, и я уступил ему место. Ливень так страшно лил, что нам пришлось управлять катером вслепую, как в густом тумане. Хуан Антонио Родригес стал снижать скорость, но тут наш катер вдруг ударился обо что-то, и я канул в кромешную темноту.
Когда пришёл я в себя, я увидел что лежу на песчаном берегу, где по песку бегали теплые, изумрудные волны. Надо мной, тревожно крича, летала стая прожорливых чаек. Когда я поднялся, я почувствовал жгучую боль в висках. Передо мной стояли песчаные холмы, бросавшие причудливые тени на берег. Я привстал, и лизнул языком свои засохшие губы. Я чувствовал жажду и голод. Очевидно, я пролежал здесь довольно долго. Самое страшное было то, что тут не было ни Хуана Антонио Родригеса, ни его катера. Видимо, бедный Хуан Антонио Родригес утонул в океане вместе с катером. Я долго сидел на берегу, наблюдая за полётом водных птиц и думая, не снятся ли мне эти странные приключения? Почему вокруг не видно ни живой души? А, может, я умер и нахожусь на том свете? О, Господи, зачем я согласился на это опасное плавание? Что теперь будет со мной? Что это за остров? А-аа, яаа-асно, это Бог, наверное, меня наказывает за те грехи, которые я совершил, продав своих соотечественников в рабство. За что, о Боже? Я же их не насильно продал в рабство. Они сами виноваты. А может, государство виновато. Если бы у людей была работа, они бы никогда не поехали за рубеж и не страдали бы. Почему не наказываешь правителей? Чуть что - Донотелло виноват. Это же несправедливо.
С этими мыслями я встал с места и начал подниматься наверх, спотыкаясь в горячих песках, в надежде найти людей, пока не стемнело, если они вообще были на этом проклятом острове. Оказывается, ходить по песку и подниматься гораздо труднее, чем ходить по горным дорогам, поднимаясь наверх Я с трудом добрался до вершины, но тут же сполз обратно. Но я снова вступил в борьбу с песчаной вершиной и, наконец, покорил её. Когда я добрался наверх, то увидел пустыню, где на дюнах росли только саксаулы и можжевельники. Увидев меня, в воздух поднялись многочисленные чайки, и стали шумно кружится надо мной. Оказывается, чайки гнездились прямо тут, на горячем песке, чтобы их потомки вылуплялись быстрее. Это был песчаный инкубатор. Я увидел яйца, похожие на кругленькие серые камни, которые снесли птицы, и там, в поисках тени, бегали многочисленные птенцы чаек. Бедные птички всё время бегали, потому что тонкие ножки этих маленьких существ безжалостно обжигал горячий песок. Я понимал их, так как, хотя на мне были кроссовки, все же от невыносимой температуры песка я тоже долго не мог стоять на одном месте и потел как в парилке финской сауны. Как я говорил, я был голоден, и тут у меня появилась хорошая идея. И я стал осуществлять её, начав есть птичьи яйца. Чайки атаковали меня с воздуха. Некоторым из них даже удавалось клюнуть меня, а я, махая руками, разгонял их и продолжал кушать в этом бесплатном ресторане природы. А бесплатна ли это еда на самом деле? Вряд ли. Нет на белом свете ничего бесплатного, и, может, мне придется заплатить за этот деликатес ценою жизни. Кто знает?
Подкрепившись, я разделся, оставшись в трусах и кроссовках, сделал из одежды шляпу и надел её в надежде спастись от солнечного удара. Я оглянулся вокруг в поисках пристанища и зашагал по песку вперёд. Я быстро шел по песчаному простору, думая, - а не мираж ли это? А может, я заболел морской болезнью, и у меня начались галлюцинации? Самое главное - меня не покидала надежда, и я надеялся на лучшее. Я шел долго, и за мной шагала, не отставая ни на шаг, моя преданная тень. Теперь меня стала мучить жажда, и я постепенно начал терять силы. Спустя часа два мне захотелось немного отдохнуть, и я сел на горячий песок, где стоял, глядя на свои негустые тени степной можжевельник. Когда я сел под можжевельником, я увидел торчащую из песка шину от колеса автомобиля. Это было интересно. Я начал разгребать руками песок вокруг шины, чтобы узнать, что это за шина. Но тут шина ожила, и песчаная дюна в том месте, где я сидел, стала подниматься. Испугавшись, я громко закричал. Автомобильная шина, которую я хотел откопать, превратилась в огромные щупальца с перепонками. Из песка поднялся огромный красноглазый осьминог. Я хотел убежать, но не успел. Осьминог тут же схватил меня своими мощными щупальцами и начал душить меня. Я в ужасе продолжал кричать. Песчаный осьминог так сильно скрутил меня, что кости мои затрещали. Я был не в силах сопротивляться. Но тут сзади меня раздался выстрел, и осьминог упал, отпустив меня. С жалобным визгом он кувыркался от боли и долго мучался. Потом умолк. Я повернулся туда, откуда раздался громкий выстрел, и увидел небольшой корабль-парусник с вёслами. Оказывается, люди, которые находились на судне, стреляли из бортовых пушек.
Через некоторое время я потерял не только силы, но и сознание. Когда пришел в себя, я услышал человеческие голоса. Я лежал на палубе как пойманная акула, и моряки глядели на меня с диким интересом. Кто-то дал мне воды. Я с жадностью осушил посудину из панциря черепахи и поблагодарил их. Они спросили кто я, откуда. Я ответил.
- Хорошо, что Вас не съели песчаные акулы - сказал седоволосый капитан с красными усами и с маленькой рыжей бородой. Потом громко приказал своим:
- Этого человека нужно срочно госпитализировать!
- Есть госпитализировать, господин капитан! - сказал худощавый человек с чалмой на голове, у которого отсутствовали передние зубы, а глаза были косые. Полураздетые люди взялись за вёсла и стали дружно грести. То ли от усталости, то ли от снотворного, меня одолела дрёма, и я уснул. Проснулся я от громкого крика капитана корабля:
- Отдать швартовы!
- Есть отдать швартовы! - крикнул в ответ капитану худощавый рулевой с чалмой на голове, у которого отсутствовали передние зубы.
Когда корабль причалил к берегу, я увидел удивительный город с архитектурой девятнадцатого века. Все здания города были сооружены из обыкновенного песка. Единственное, о чем жители песчаного города могли гордиться, - это здания города, которые строились из песка без всяких строительных материалов, таких как, скажем, дерево, металл или бетон. Во-первых, сооружать такие здания легко, во-вторых, они очень экономичны и безопасны. Эти здания не представляли особой опасности для жизни человека, например, в случае землетрясения. Кроме того, строить такие удивительные небоскребы без каркаса это, по-моему, просто искусство.
Жители этого города были, к моему удивлению, русскоязычными, так же, как и я. Но они не говорили словами. Они разговаривали с помощью письма на песке, используя для этого палочки. Я слышал, что у этого народа когда-то был свой изящный и красивый язык. Хотя они потеряли свой родной язык, они оставались очень добрыми, по крайней мере, они были такими по отношению ко мне. Эти люди работали день и ночь на стройках. Отдыхали только тогда, когда ели, наполняя свои желудки жидкой едой с помощью шлангов, наливая еду в фистулу, которая была вшита им в ключицу.
На острове не было электричества. Островитяне ночью работали при свете горящих факелов. Из написанных на песке слов одного горбатого человека с кривыми ногами я узнал, что за кактусовыми лесами находится вечный костер, который не гаснет никогда. Оказывается, островитяне приносят огонь с черным горючим оттуда, где горит вечный огонь. Не только мужчины и женщины, но старики, старухи, инвалиды и даже дети работали, не покладая рук, на песчаных стройках, на благо странного города. Все, кроме руководителей и моряков, которые защищали границы песчаного города, ходили с зашитыми ртами. По этой причине они не говорили и не улыбались.
В городе были швейные мастерские и модельеры-дизайнеры, которые оказывали услугу, разумеется, платную, гражданам песчаного города, зашивая по моде им рты и делая это строго по государственным расценкам. Зашить зигзагообразно рот леской было дороже, чем зашить его ниткой, обработанной воском. Зашить золотыми или серебряными нитками стоило очень дорого. Кумбашы, который руководил этим песчаным городом, подписал указ о том, чтобы сапожники, которые работают на улицах, отремонтировав старую обувь, проявляя гуманизм, бесплатно зашивали рот небогатым гражданам. У бедных людей часто расходились швы, когда они старались смеяться, услышав какой-нибудь смешной анекдот, и они, опять-таки, строго по указу Кумбашы, обращались к уличным башмачникам. Те зашивали им нитками рты бесплатно с помощью стерилизованного шила и иглы. Жители города раз в две недели, как мы обращаемся к услугам парикмахера, ходили к башмачникам, чтобы они убрали старые, гнилые нитки и заново зашили им рты.
Когда меня выписали из больницы, я ходил по городу и увидел небоскреб, который тоже строился из песка. Я подошел к одному строителю в защитной каске из черепашьего панциря и с кислородным баллоном на спине, который работал на этом объекте бесплатно, и спросил его, с какой целью строят эту башню. Тот палкой написал ответ на песке. Привожу цитату из этого письма:
- Этот небоскреб мы строим для того, чтобы покорить космос. Когда завершится это стройка, мы ступим на поверхность луны, поднявшись по песчаным ступенькам, которые находятся внутри здания. Там, на луне, мы быстрыми темпами продолжим строить города из песка. Потом из песчаной башни доберёмся до Марса, где много красного песка, с помощью которого мы намерены построить уникальный небоскреб, который завершится только тогда, когда достигнет Юпитера. Таким образом, мы в короткий срок покорим всю вселенную, не потратив ни одного доллара. Прочитав слова строителя, в защитной каске из черепашьего панциря, я чуть не засмеялся. Оказывается, строитель в защитной каске из черепашьего панциря слепо и свято верил, что можно покорить космос подобным путем.
Будучи цивилизованным человеком, я очень быстро нашел общий язык с людьми песчаного города и приобрел много друзей. Даже успел влюбиться в одну прекрасную особу с зашитым ртом. Через пару месяцев добрые люди песчаного города вежливо спросили меня, написав на песке свой вопрос, не пора ли мне женится на молоденькой островитянке. А я не такой дурак, чтобы отказываться от такого предложения.
Согласившись, я женился на Жузеппе, которая влюбилась в меня, как говорится, с первого взгляда. В качестве свадебного подарка государство нам предоставило трехкомнатную квартиру в благоустроенном песочном доме северного микрорайона. Все дома в районе, где мы с Жузеппе начали жить, были построены из белого песка. Мы спали на спальном диване, который тоже был песчаным. Поскольку мы жили на девяносто девятом этаже, то из окна можно было глядеть на пустыню, на кактусовые леса, на вечный огонь, на бирюзовые просторы океана и, конечно же, на бескрайнее небо. Жузеппе питалась жидкой едой, и когда она хотела есть, она наливала еду в свою фистулу из пищевой канистры. А я, в отличие от неё, ел яйца черепах и пил напитки, которые готовили из кактуса.
Однажды мы с женой отправились на пикник, чтобы полюбоваться прекрасными пейзажами кактусовых лесов и поглядеть с близкого расстояния на вечный костер. Мы ехали на лыжах, отталкиваясь с помощью палок. На барханах зигзагом ползали огромные питоны, ходили косолапые вараны, высовывая свои языки, и быстро бегали по песку агамы. Скользя на лыжах среди песчаных барханов, мы прибыли к вечному огню и долго глядели на него, молча загадывая желание.
Огромное адское пламя захватывало дух. Мы с женой семь раз обошли вокруг громадного костра. Потом повернули свой светлый путь к кактусовым лесам, где было небольшое озеро. На поверхности воды я заметил масляное пятно и от восторга чуть не закричал. Это была нефть. Черное золото! С этого момента я потерял покой, думая о том, как стать владельцем этого богатого острова. "А может здесь есть и другие полезные ископаемые?"- думал я. Оказывается, Бог не наказал меня, а наградил! Ох, построить бы здесь нефтяные вышки и нефтеперерабатывающие заводы! Эти безмозглые бараны песчаного острова наверняка не знают, что такое нефть. Они такие послушные, что даже не умеют постоять за свои получеловеческие права. К тому же у них зашиты рты. Но, несмотря на это, они всё же талантливые, живые роботы! Для того, чтобы владеть и управлять этим богатым островом, нужно сначала истребить всех этих островитян а потом... Нет, пожалуй, не надо их убивать. Когда я построю нефтевышки с нефтеперерабатывающими заводами, эти человекоподобные животные понадобятся мне! Они станут моими рабами! Я же профессионал в области работорговли! Да, да!.. Мне суждено стать самым большим рабовладельцем в мире! О, слава тебе, Господи! Скоро я стану крупным нефтяным магнатом и первым королем этого острова! - думал я, жадно глядя на нефтяное пятно, плавающее на поверхности озера.