Итак, похоронив вторую жену, я снова остался один. Моя несчастная, маленькая дочь осталась сиротой.
Похоронили мы Салиму по её просьбе рядом с могилой Бабат. Каждое утро мы вместе всей семьёй ходили на кладбище, чтобы посетить могили моих жен. У нас, то есть у узбеков, по древней традиции в течение сорока дней до восхода солнца положено посещать могилу усопшего.
Соблюдая строго традицию предков в это предрассветное утро, мы вновь пошли на кладбище....На безлюдной улице царила тишина. Шурша чапанами, мы шли торопливыми шагами. Наши шаги отдавались эхом через стены побеленных домов.
У входа на кладбише в грустном свете уличного фонаря в поисках еды бродила одинокая бездомная собака. За забором, где начиналось кладбище, на слабом ветру колыхались травинки как волосы убитого воина на поле боя. Мы шли по узкой тропинке в одну ширенгу и подойдя к могилам моих жён присели на колени.
Я вслух почитал наизусть суру из Корана моля Бога, чтобы Он успокоил душу Салимы. После этого мы молча посидели несколько минут, всхлипывая и роняя горькие слёзы. Поправив грунт свежей могилы Салимы и тихо потрогав надгробье, которое было установлено у могилы Бабат, я произнёс:
- Простите меня, мои жёны. Это по моей вине вы ушли в могилу раньше срока. Вы были красивыми и хорошими. Я безумно любил вас обеих. Хотя я, дурак с большим стажем, не был достоин вашей любви, вы служили мне преданно и честно, словно рабыни. Я вас в своё время недооценил. Теперь только начинаю осознавать, что вы были ангелами без крыльев. Вы обе всегда меня прощали. Прошу обеих, и в последний раз, простите... Поверьте мне, я старался всегда быть хорошим человеком, но не получалось. У меня только с виду такой характер. На самом деле я тоже не плохой человек. Ну... все эти слова я должен был говорить вам раньше. Теперь всё это ни к чему. Но всёже, простите меня, пожалуйста... Спосибо вам за всё...
Тут голос мой задрожал. Потом я охрип, и слёзы сами по себе покатились из моих глаз. Они капали на могилу Салимы. Араббай, положив руку на мои плечи, тихо сказал:
- Пошли, отец.
Я встал и мы пошли в одну шеренгу обратно по той узкой тропинке.
Когда мы выходили из кладбища и стали закрывать ворота, за собой я увидел человека, который в предутреннем сумраке под огромным деревом Карагач стоял как призрак. Вдруг он зашагал в нашу сторону. Когда он подошёл ближе я узнал его. Это был Чингисхан. Я, волоча хромую ногу, пошёл ему на встречу:
- Чингисхан, сынок, где ты ходишь? Мама твоя покинула нас! Ох, как она ждала тебя! Бедная как любила тебя! Сынок...- сказал я чтобы крепко обнять приёмного сына раскрыл мои объятья. Тогда Чингисхан резко остановился и с призрением произнёс:
- Не подходи близко хромой Демон! Ты убил мою маму и разрушил нашу семью. Тебе нельзя уйти на тот свет безнаказанным! Я отомщу за всё!
Проговорив эти слова, Чингисхан вытащил из-за пазухи обрез и, быстро зарядив его, нажал на курок. Прозвучал выстрел. Я почувствовал жгучую боль в животе и схватился за рану. Через пальцы моей руки потекла тёплая кровь. Я, согнувшись, застонал. Тут сыновья бросились на Чингисхана, но он пустил вторую пулю. Шараббай ахнул и упал. Араббай, отобрав у Чингисхана ружьё, врезал ему локтём по морде. Чингисхан свалился на землю. Араббай начал его бить безжалостно руками и ногами. У меня закружилась голова, и что произошло дальше, я не помню.
Очнулся я в палате. Первое, что я увидел, были капельница в штативе и многочисленные шнурки. Рядом с моей кроватью стояли врачи в синих халатах и как ниндзя, в таких же масках, стоящие у подножья горы Хагбинз на лунных тропах бамбуковых лесов. Один из них сказал мне:
- Вам нельзя двигаться. Вы ещё не достаточно окрепли. Не беспокойтесь, ваш младший сын тоже жив. Ваш старший сын каждый день приезжает со своей сестричкой и просит, чтобы мы пустили их к вам. Если вы будете послушным пациентом, то послезавтра мы им разрешим посещать вас. Так что терпите.
Хлопая ресницами, я дал понять, что понял.
Мой живот был забинтован. Я глядел в потолок. Потолок плавно превращался в небо. Плывущие на этом квадратном небе облака были похожи на уваду, которые когда-то мы перерабатывали на Увада-заводе и продавали людям. На одном из облачных островков сидел Каланхан Адалатов и что-то ел как Орангутанг, который в зоопарке грыз семечки. Я ему крикнул:
- Ассаламу алейкум, Каланхан Адалатович! Что вы там делаете?! Каланхан Адалатов оглянулся на мою сторону и сказал:
- Ааааа, ваалейкум ассалам, Ал Казим это ты? Как дела? Всё лежишь? А я вот жду Рамазанова. Он тоже здесь. Работает водителем . Он водит мою служебную машину времени. Каждый день мы летаем из одного пространства в другую. Давай, прыгай сюда, покатаемся на машине времени. Ах , вот он и сам приехал...
Гляжу, стоит огромная летающая тарелка, а в прозрачной кабине сидит Рамазанов. Приоткрыв стеклянную сдвижную дверь, он прокричал мне:
- Ал Казим, Вы уж простите, что так получилось! Давайте прыгайте сюда! Покатаю! Мы летим в Вечность! Вы когда-нибудь были в вечности?! Нет?! Ну, тогда вы многое потеряли! Чего вы лежите? Айда, полетели!
- Не-е-ет, я один раз летал с вами - и достаточно! У меня много дел и мало времени!
- Как это мало времени?! - закричал Каланхан Адалатов, садясь в машину времени.
- У тебя его было много, ты что, все истратил? А куда дел 15 с половиной лет, которые тебе дал Шарбаш Уемблдон? Ну, ты, Ал Казим, даёшь, тоже сто тридцать вольт! Ты не умеешь беречь время. Ну ладно!
Каланхан Адалатов взял из кабины полиэтиленовый пакет и, швырнув его в мою сторону, прокричал:
- На, лови! Хорошее время! Бесплатно!
Поймав пакетик, я поблагодарил его. Рамазанов закрыл раздвижную дверь и, включив двигатель машины времени, повёл ее в сторону вечности. Квадратное небо опустело.