Аннотация: Вся правда о том, что случилось с сухогрузом Antarctic Sea. Ватикан против саентологов. Удастся ли выжить Тому Крузу в этом противостоянии?
11 июля 2009 года
Побережье Коста Смеральда - Аэропорт Пудун
Сардиния, Италия - Шанхай, КНР
- У меня тоже все под контролем, - Де Анджелис резко захлопнул телефон, - вот же сучонок.
Мальчишка взрослел и норовил проявлять самостоятельность, что в общем-то было понятно и простительно, но только в том случае, когда не шло в разрез с интересами дела. "Византиец" только что сообщил ему, что Артефакт завтра будет доставлен в Европу, правда, отказался говорить - куда. Но пока это было не так уж важно: Василий оставался с ним на связи, и Де Анджелис был уверен, что скоро так или иначе он еще даст знать о местонахождении Объекта. Куда более значимой была информация, которую парень передал ему пару дней назад - что Ван Хох был жив.
На побережье опустился легкий предрассветный туман - он скрыл и светившиеся вдалеке огни порта, и сигнальные фонари стоявших на рейде яхт. После шумных европейских столиц тишина Сардинии казалась оглушающей и немного действовала на нервы, потому что невольно напоминала о безмолвии африканских высокогорий с их заброшенными, почти полностью выработанными алмазными шахтами. Де Анджелис вернулся в каюту, и машинально отметил время - 3:45. Он несколько минут смотрел на спящую Габриэллу, потом поправил одеяло, поцеловал ее в плечо, снова вышел на палубу и бесшумно задвинул за собой дверь. Небо на востоке начинало светлеть, предвещая наступление нового хлопотного дня.
Вряд ли эту поездку на Сардинию можно было назвать отпуском. На следующее утро после неожиданного звонка "византийца" Гвидо проверил названный им номер, с которого звонил Ван Хох. Первоначальная догадка Де Анджелиса подтвердилась - это был стационарный телефон с юга, точнее - с Сардинии. Однако дальше их ждал большой сюрприз.
- Монсиньор, вы представляете, за кем числится этот номер? - Гвидо не просто оторвался от монитора, что происходило с ним очень редко, он даже отъехал от него на стуле на пару метров. На лице хакера читалось недоумение, почти изумление. - Этот телефон установлен на вилле, которая принадлежит Тому Крузу...
Де Анджелис взглянул на помощника с таким же выражением лица:
- Я ждал чего угодно от этих саентологов, но никак не патологической тупости. Это же надо - держать заложника у себя дома!
Еще до конца не переварив свалившееся на него открытие, Де Анджелис принялся набирать номер Хольцхауэра, чтобы сообщить ему две потрясающие новости - о том, что Ван Хох жив и что его местонахождение обнаружено.
Как и предполагал Де Анджелис, камерарий эмоционально никак не отреагировал на эту двойную сенсацию, однако велел брюссельскому специалисту тут же отправляться на Сардинию и убедиться, что Ван Хоха действительно удерживали на вилле, принадлежавшей актеру.
- Как только у вас будут доказательства, что это так, сразу же свяжитесь со мной, - проинструктировал его Хольцхауэр.- И мы будем действовать согласно обстановке.
- То есть, вы не исключаете силового разрешения ситуации, отец Гюнтер? - деловито поинтересовался Де Анджелис.
- Я не исключаю ничего, но пусть вас это не заботит. Сначала предоставьте подтверждение вашей догадки, чтобы мы смогли принять верное решение.
- Простите, но я бы не стал называть эту информацию догадкой, я получил ее из достаточно надежных источников, - Де Анджелис пытался копировать нейтральный тон Хольцхауэра, но от камеренго не ускользнуло раздражение, прорвавшееся в его последней фразе. Пора было внести недостающую ясность:
- Это не карт-бланш, - бесстрастно заметил Гюнтер.
- Уже догадался. Я буду на связи, - Де Анджелис, не попрощавшись, резко опустил трубку на рычаг, и камерарий поморщился от громкого щелчка.
Такое поведение больше нельзя было списывать на простое нарушение этикета или на повышенную эмоциональность. Своеволие и гордыня итальянца, которые тот и не пытался скрывать, безусловно, являлись смертным грехом, но пока их проявление не шло вразрез с интересами дела, их следовало просто игнорировать. Хольцхауэр вздохнул и посмотрел на висевшее на стене кабинета резное деревянное распятие. Выдержки ему было не занимать, и он легко мирился с грехами ближних, если того требовали обстоятельства. Но, кажется, он уже начинал понимать, почему покойный кардинал Бруньоне в свое время вышиб из ведомства этого самонадеянного миланского карьериста.
***
- Папа, мы не можем сидеть и ждать его здесь до бесконечности! Ты же слышал, что сказал пилот: если мы не вылетим в ближайшие 30 минут, следующий коридор нам могут предоставить только через несколько часов. А вдруг за это время наемники Круза нас найдут? - Алексис зябко поежилась в кресле и еще плотнее завернулась в плед: после всех пережитых приключений ее немного знобило, несмотря на 30-ти градусную жару за бортом. Самолет был готов к вылету, обещанные Василию два часа прошли, а он так и не появился.
- Принцесса, я понимаю, что ты напугана, но, поверь мне, тебе ничего не угрожает, пока я рядом, - Рихард попытался ее приободрить. - Давай дадим ему еще немного времени, возможно, парень просто застрял в пробке по дороге в аэропорт.
- Мог бы тогда и позвонить, - недовольно заметила девушка. - Он перебрал отведенный ему лимит уже на 45 минут. В приличном обществе люди обычно звонят, когда опаздывают.
- Милая, тебе не кажется, что ты слишком строга к нашему русскому другу? - мягко поинтересовался Рихард.
- Не кажется, - капризно бросила Алексис и отвернулась. Она не хотела, чтобы Василий увидел ее такой - с расцарапанной щекой и заплывшим глазом. Она не хотела рассказывать ему, что с ней произошло после того, как он таинственным образом исчез из ее квартиры сегодня утром. И вообще - она не хотела его видеть, потому что просто не знала, как ей теперь с ним себя вести.
- Ну, хорошо, тогда я сам попробую с ним связаться, - Рихард попросил у дочери ее коммуникатор и выбрал во "Входящих" последний номер - с него ей звонил Василий пару часов назад. Абонент находился вне зоны доступа. Тогда Рихард достал свой Vertu, нашел номер русского оператора сотовой связи и набрал его с телефона Алексис. Результат был тем же. - Недоступен, - констатировал он.
- Папа, мы ждем его уже три часа, вместо двух, - нетерпеливо заговорила девушка. - Он большой мальчик, и как-нибудь доберется сам - он ведь так тебе сказал?
- Именно так, - кивнул Рихард, - но все равно как-то неприлично бросать его здесь... А вдруг у него нет денег на обратную дорогу?
- Он бы сказал, - Алексис легонько потянула его за рукав. - Папочка, полетели, ну пожалуйста...
- Как скажешь, солнышко, - Рихард поцеловал дочь в щеку и направился в кабину к пилотам. Он был уверен, что Василий застрял в пробке, по крайней мере, не было никаких знаков, что жизни русского что-то угрожало, и Норман-Ауденхоф даже не рассматривал версию похищения Комнина людьми Круза. Он готов был дать парню еще полчаса, а может даже больше, если бы не дочь. Рихард чувствовал свою вину, за то, что случилось с ней сегодня утром, и чтобы хоть как-то ее загладить, согласен был выполнить любой ее каприз - пусть даже такой: не совсем разумный, нелогичный и очень эгоистичный.
Через несколько минут они заняли свое место в длинной очереди бизнес-джетов, ждущих разрешения на вылет из международного аэропорта Пудун. Алексис задвинула шторку иллюминатора и закрыла глаза. Ей было слишком тяжело смотреть на город, в котором она провела полтора года и теперь в спешке покидала, так и не разобравшись в собственных чувствах. И еще ее начинала мучить совесть - наверное, нужно было все-таки дождаться Василия. Алексис почувствовала, как у нее наворачиваются слезы:
- Я попробую заснуть, - она быстро надвинула повязку на глаза, чтобы папочка не заметил, что она снова плачет - уже который раз за сегодняшний день - и через несколько минут действительно забылась глубоким сном. Из него ее вывел голос отца:
- Просыпайся, принцесса, мы только что приземлились в Хельсинки.
Она проспала все восемь часов полета, большая часть которого пролегала над территорией России. Получить визы в эту страну за короткий срок было нереально, и потому они решили лететь в соседнюю Финляндию, чтобы ждать там известий от Василия, который должен был забрать посылку с Артефактом из американского консульства в своем родном Санкт-Петербурге и придумать, как передать ее Норман-Ауденхофу, минуя пограничные и таможенные препоны.
***
- У вас в запасе два часа, успеете? - спросил Норман.
- Постараюсь, - заверил его Василий. - Если нет, я как-нибудь сам.
Он не успел. Василий это понял, когда его такси намертво стало в пробке, забившей автостраду, ведущую из центра города в аэропорт. Он достал китайский телефон и только набрал номер Алексис, как связь вырубилась. На карте просто закончились деньги - он не рассчитывал так часто ей пользоваться. Василий чертыхнулся и полез в другой карман рюкзака в поисках своего российского телефона. Его там не было. Вася перерыл весь рюкзак, но так его и не нашел - видимо, забыл в номере, когда в спешке собирал вещи, а может просто выронил по дороге. Он громко выругался, и таксист с пониманием оглянулся на него:
- Пробка, - произнес он по-английски и сочувственно вздохнул.
Василий прибыл в аэропорт с часовым опозданием, в тот самый момент, когда самолет Норман-Ауденхофа пристраивался в самый хвост очереди бизнес-джетов, ждущих команды на взлет. Васе не потребовалось много времени, чтобы найти автомат, на котором можно было пополнить счет на китайской карте, но когда он это сделал, оба телефона - и Рика, и Алексис - были уже вне зоны доступа, и Василий тоскливо побрел к стойкам продажи билетов.
Цены на прямые рейсы "Аэрофлота" и AirChina оказались неподъемными для его скромного бюджета. После долгих переговоров с агентами и хождения от стойки одной авиакомпании к другой ему удалось-таки найти билет на тот же день, цена которого укладывалась в остаток средств на его банковской карте. Ночной перелет "Узбекскими авиалиниями" в Ташкент с 12-ти часовым ожиданием в аэропорту этого города "попутного" самолета до Самары и последующим перелетом в Санкт-Петербург оказался единственно возможным для него решением.
Когда эпопея с покупкой билета была благополучно завершена, Василий зашел в первый попавшийся по ходу бар и заказал себе пол-литра пива "Циндао". Эта марка считалась в Китае самой лучшей, поскольку пивоварни Циндао построили еще в 19 веке получившие этот город в виде концессии немцы.
"Немцы", - машинально подумал Василий и тут же вспомнил вопрос Де Анджелиса о том, как он проводит время в Шанхае "со своими немцами", случайно услышанные отрывки разговоров Алексис с отцом по-немецки, ее страстный шепот на этом языке... "Наверное, они меня ни минуты не ждали. Как прошло два часа, так сразу и улетели", - усмехнулся Вася. - "Немцы ж, блин".
Василий был знаком с немецкой пунктуальностью не понаслышке. В школе у них был физрук - Рудольф Рудольфович Штольц, славившийся особым педантизмом. Само собой, его сразу же "перекрестили" в Адольфа Адольфовича, а для краткости и вовсе просто именовали Гитлером, тем более что такую кличку своим поведением физрук вполне заслуживал. Он нещадно драл нормативы со школьников и не терпел опозданий, в спортзал запускал классы по секундомеру, а всем опоздавшим назначал по 30 отжиманий. Не слишком пунктуальный Вася ненавидел "Адольфа Адольфовича" всем сердцем, и потому, когда ему предложили изучение третьего иностранного языка на выбор, ни секунды не задумываясь, предпочел итальянский немецкому. "Предпочел Гитлеру Муссолини", - долго потом смеялся над ним дед.
"И как я сразу не просек, что они только притворялись американцами?" - Василий задумчиво потягивал свою порцию "Циндао", - "Норман же постоянно политически некорректные замечания отпускал, да и Алеська тоже. Алеська...", - усмехнулся он про себя от того, как легко упростил имя еще вчера такой, казалось, недоступной американки. Или немки? "Да какая на фиг разница - немцы они или американцы", - Вася уже совсем запутался и решил больше не размышлять на эту тему, - "В конце концов, мне с ними детей не крестить".
Он допил пиво, расплатился последней оставшейся у него голубой купюрой с изображением председателя Мао и отправился на регистрацию узбекского рейса.
Том Круз нервно курсировал по своему просторному кабинету, окна которого выходили на довольно невыразительный, зажатый несколькими скоростными автострадами деловой центр Лос-Анджелеса. Джош и Дилан молча сидели в мягких кожаных креслах, тревожно наблюдая за перемещениями шефа. Они только что привезли ему плохие новости и теперь опасались, как бы не попасть за это под раздачу.
Вести были настолько дурными, что выслушав привезшего их Зорана, они, не раздумывая ни минуты, бросились в Лос-Анджелес. Шефу угрожала серьезная опасность, и долг его "верных офицеров" был находиться рядом с ним и, если понадобится, защищать его до последнего вздоха...
- А ну-ка еще раз, - Круз резко остановился на месте. - Ван Хох проболтался вам, что послал Нормана в Китай за Артефактом. Вы отправили туда своих сербских головорезов, и они там облажались по полной, потому что упустили и экстрасенса, и Объект Д. Так?
- Не совсем, шеф, - осторожно заметил Дилан.
- Ты хочешь сказать, что они не облажались? - нетерпеливо воскликнул Том.
- Нет, - Джош решил помочь напарнику. - Дилан хочет сказать, что когда группа Зорана обнаружила Нормана в Шанхае, он уже переправил Артефакт за пределы страны, и перехватить его было просто нереально.
- И вместо того, чтобы по-тихому свалить из Китая и перебросить силы на перехват Артефакта на русском направлении, ваши дикари устроили какой-то дурной боевик "класса В"! Мало того, что они напали на дочь Нормана и провели обыск на ее квартире, так еще похитили и пытали американского дипломата!!!
- Шеф, - Дилан старался не смотреть в глаза Крузу, - не спорю, они наломали дров. Но если бы они не допросили дипломата, то мы бы так и не узнали, что Артефакт сейчас находится на пути в Россию, а Норман собирается вас... это...
- Убить, - с тяжелым вздохом закончил за него Джош.
- Убить! - Том воздел руки к небу. - Убить! Но почему? Кто-нибудь может мне объяснить, что такого я ему сделал? Мы довольно тесно общались целых два года, и я достаточно хорошо его изучил. Он высокомерный фашистский ублюдок, но не маньяк и не Доктор Зло, и его поступки всегда имеют логическое объяснение. Так чем я мог так ему насолить, что он вдруг решил пойти на столь крайние меры?
Джош с Диланом озадаченно молчали. Вернувшийся вчера из Китая Зоран в докладе о своей миссии намеренно опустил всю скользкую историю с неудачной попыткой Горана "покувыркаться с дочкой экстрасенса". По версии серба, его группа провела обыск на квартире Алексис и, ничего там не обнаружив, ретировалась, столкнувшись с ней в дверях. Чтобы девчонка не подняла крик, ее пришлось "выключить", а обыск замаскировать под примитивное ограбление - его бойцы забрали всю найденную в доме наличность и ее сумочку. При таком изложении истории, ни Джошу, ни Дилану не пришло в голову объяснить "душегубские" планы Нормана местью за дочь.
- А может ему Объект Д приказал? - неуверенно предположил Дилан. - Вы же говорили, что он все понимает, мысли читает и все такое. Так почему бы ему не "пробить" ваши с Норманом планы и не попытаться натравить вас друг на друга...
- Если бы Объект действовал именно так, как ты говоришь, он бы ни за что не позволил немцу найти и вывезти себя из Тибета. Из того, что рассказывал Норман, я понял, что Артефакт выше нашей людской суеты и мыслит не как человек. То есть не так, как ты, - пояснил Круз, обращаясь к Дилану.
- Тогда, может это Гитлер ему велел, - выдал тот еще одну версию, ободренный вниманием шефа. - Вы же говорили, что фашисты с самого начала снюхались, еще во время своей первой встречи в Бразилии, куда мы с Джошем Нормана сопровождали. Так почему бы Ван Хоху не приказать своему приспешнику вас убить?
- Зачем? - Круз озадаченно смотрел на своего "верного офицера".
- Из мести, - неожиданно выдал Дилан. - Помните, вы полгода назад журналистам сказали, что с детства мечтали убить Гитлера? Вот он на вас зло и затаил...
- Ты извини, Дилан, - фыркнул Том, - но ты хоть сам понимаешь, что за чушь ты сейчас сморозил?
- Шеф, погодите, - Джош решил снова подставить плечо напарнику. - Ван Хох мог приказать Норману убить вас, чтобы снова обрести свободу. Если вас не станет, никто его больше не будет удерживать.
Том ошарашено смотрел на чернокожего верзилу:
- А если я сейчас отпущу Ван Хоха, думаешь, он отменит свой приказ убить меня?
- Не знаю, - замялся Джош. - Трудно что-то предсказать, когда имеешь дело с таким персонажем.
- Он параноик и маньяк, - вставил Дилан, - а они обычно мстительные...
Том набрал воздуха в легкие, снова воздел руки ввысь и, наконец, взорвался:
- Будь проклят тот гребаный козел, который по ошибке передал мне ту гребаную рукопись! Будь прокляты эти гребаные фашистские ублюдки с их гребаным Артефактом! И будь трижды проклят тот гребаный день, когда я засветил гребаному Гитлеру в его гребаный глаз!!!
"Верные офицеры" внимательно слушали речь вождя. Выпустив пар, Том бессильно рухнул на пустое кресло рядом с ними, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. Несколько минут они провели в полной тишине, и, наконец, Том вздохнул, окинул потухшим взглядом двух верзил и бесцветным голосом произнес:
- С Ван Хохом все зашло слишком далеко, и потому невозможно просто так сейчас отпустить его на свободу. В то же время я больше не хочу видеть его на своей вилле - это очень рискованно.
- Мы можем перевести его в другое место, - предложил Джош. - В пригороде Рима мы держали его в арендованном доме. Может вернуть его туда?
- Нет, там срок аренды уже истек, - возразил Дилан.
- Ну, значит, арендуем новый дом, - деловито заметил Джош.
- Только не держите его больше в людных местах, - устало заметил Круз. - Наша киностудия недавно что-то снимала на границе Италии и Швейцарии. Там горы, озера, глушь... Возможно, даже контракт на аренду виллы, где шли съемки, еще не истек.
- Мы проверим, и, если все в порядке, перевезем его туда с Сардинии, - кивнул Джош.
- И поживее, - велел Том и снова прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.
Как оказалось, контракт на аренду виллы в районе озера Маджоре, в 70 километрах к северу от Милана на самой границе со Швейцарией, еще не истек, и через два дня узник виллы на Коста Смеральде был переброшен туда под усиленной охраной боевой восточноевропейской дружины. Некоторые лица тюремщиков были Ван Хоху знакомы, других он видел впервые. Но среди них не было ни чеченца Салмана, ни латыша Сидоровса.
***
"Родина, еду я на родину", - машинально напевал про себя Сидоровс, стоя в очереди на паспортный контроль в аэропорту Пулково. Его самолет из Рима прибыл одновременно с несколькими другими международными рейсами, и к каждому пограничнику в окошке вытянулось по длинной беспокойной человеческой "змее".
- Сидоров Андрей Петрович, - усталая, чуть полноватая женщина в пограничной форме что-то проверила в компьютере, шлепнула на пустую страницу штемпель о прибытии и вернула Сидоровсу его бордовый паспорт с двухголовой птицей.
Вчера Зоран с парнями вернулся из Китая мрачнее тучи. Он первым делом отправился с докладом к американцам, и пока они о чем-то секретничали втроем, закрывшись в кабинете хозяина, любопытный от природы Сидоровс всеми правдами и неправдами пытался узнать у узбеков - Рустама с Ильдаром - что же произошло в Шанхае. На самом деле узбеком в этом тандеме был только Рустам, да и то всего наполовину, поскольку мать у него была русская. Ильдар же вообще был татарином. Между собой "узбеки" изъяснялись по-русски с примесью местного сленга, поскольку оба были как-никак уроженцами Ташкента.
К разочарованию Сидоровса, "узбеки" оказались не особенно разговорчивыми, видимо, Зоран проинструктировал их прикусить языки. Расспрашивать долбанутого братца Младковича, всегда сопровождавшего того во всех походах, было последним делом, но любопытный Сидоровс готов был уже отправиться к нему, как Зоран вдруг вырос на пороге бывшей "людской", где временно разместилась их бригада:
- Сидоровс, ты же русский?
- Обижаете, Зоран, - ухмыльнулся наемник. - Я латыш.
- Оставь эти сказки американцам, - нетерпеливо отмахнулся серб. - Уверен, что вместе с латвийским паспортом ты хранишь в укромном месте и свой русский документ. Иначе как ты туда на задания летаешь - по визе что ли?
- Зоран, а что случилось-то? - отпираться насчет российского паспорта не имело смысла. Сидоровсу оставалось лишь выслушать распоряжение командира и незамедлительно отправиться его выполнять.
Приказ заключался в следующем: Сидоровсу было велено срочно вылететь в Санкт-Петербург, обнаружить там сотрудника американского консульства Джерри Кинга и установить за ним незаметное наблюдение. В ближайшее время этот Кинг должен был получить по дипломатическим каналам посылку из Китая, чтобы передать ее некому русскому. Сидоровсу надлежало отследить их встречу и момент передачи посылки, забрать ее у русского и затем по-тихому вывезти из страны либо через финскую, либо через эстонскую границу.
Сидоровс прилетел в Питер налегке, и, не дожидаясь багажа, вразвалочку и с одним маленьким чемоданчиком на "поводке" вышел в зал прилета.
- Мужчина, такси до города нужно? Дешево, - сразу же подрулил к нему невысокий небритый "бомбила" ярко выраженной кавказской внешности.
- Дешево? - ухмыльнулся Сидоровс, - не, дешево не надо.
- А... - опешил от неожиданности кавказец, - а нормально? Нормально поедешь? - быстро нашелся он.
Но Сидоровс только ухмыльнулся и прошел мимо - он всегда подозрительно относился ко всем "лицам кавказской национальности". Короче, до метро "Московская" он добрался на маршрутке, а дальше ему уже было все знакомо. Андрей Петрович Сидоров родился в Ленинграде в конце 60-х и переехал в город Даугавпилс Латвийской ССР вместе с родителями накануне перестройки. Прошли годы, и Андрей Сидоров стал Андресом Сидоровсом, гражданином Латвии. Его родителям повезло меньше: они так и не смогли выучить проклятую местную "мову", а потому оставались лицами без гражданства, нещадно ругали местные власти и ту мизерную пенсию, что им платили, и тосковали по СССР. Андрюшку они понимали, но между собой осуждали - за продажность и отсутствие советского патриотизма.
"Литейный, 55", - Сидоровс сверил адрес забронированной в Интернете мини-гостиницы с вывеской на старинном доме с наскоро и оттого неаккуратно выкрашенным фасадом. Домофон поражал обилием кнопок, возле каждой из которых была прикреплена табличка. Сидоровс нажал на ту, что была отмечена изящной надписью в замысловатой виньетке "Мини-отель "Версаль", и к его немалому удивлению, дверь ему тут же открыли, предупредив учтивым мужским голосом, что гостиница находится на четвертом этаже и ему следует воспользоваться лифтом.
В парадной пахло свежей краской, лифт работал исправно, портье был учтив и улыбчив, комната оказалась просторной, чистой и уютной, а в кране была горячая вода. Сидоровс так разнервничался от того, насколько реальность не совпала с его ожиданиями, что принялся мерить комнату шагами и невольно остановился у окна, выходившего в питерский двор-колодец. Он был пуст, и только в дальнем его углу у мусорных баков стоял одинокий прохожий. Он справлял малую нужду.
- Родина! - с облегчением выдохнул Сидоровс и радостно осклабился, потому что все, наконец, встало на свои места.
15 июля 2009 года
Папский дворец
Ватикан
На Рим медленно опускались сумерки. Папа любил это время суток - сумерки несли успокоение, охлаждали жар, накопленный Вечным городом за день, остужали не в меру пылкий темперамент его обитателей. Сумерки означали окончание еще одного хлопотного дня служения Богу и были предвестником наступающего умиротворения ночи. Но на душе у понтифика не было ни мира, ни спокойствия.
Он прикрыл двери в личный кабинет и медленно прошел к окну в надежде, что созерцание садов Ватикана приведет в порядок его мысли и немного развеет снедавшую его последнее время печаль. Вопреки ожиданиям, понтифик не почувствовал облегчения - напротив, внезапно откуда-то возникло сильное чувство тревоги. Не в силах противиться ему, Бенедикт оглянулся и вздрогнул, бросив взгляд на собственное пустое кресло, обитое мягким красным бархатом. В игре вечерних теней старику померещилось, что кто-то сидит в нем. Он закрыл глаза, прочитал про себя несколько строк знакомой с детства короткой молитвы, и когда снова открыл их, видение исчезло.
И тут на него навалилась гнетущая тоска. Потирая висок, в котором от мучившей его в полдень, во время регулярной аудиенции итальянского премьер-министра, головной боли осталось только тупое ноющее воспоминание, Папа постарался понять, в чем была причина его душевных мучений. Совсем недавно, как раз накануне хлопотной и для Рима, и для его ведомства встречи лидеров "Большой восьмерки", он что-то безвозвратно упустил, и теперь пытался исправить ошибку какими-то мелкими, ничтожными, а, главное, запоздавшими действиями.
Папа тяжело опустился в кресло, где совсем недавно ему почудился призрак человека, мысли о котором не оставляли его последние несколько недель. Он вздохнул, закрыл лицо ладонями и просидел так несколько минут, потом откинулся назад и нажал кнопку внутренней связи:
- Гюнтер, зайдите ко мне.
Через несколько минут дверь в кабинет понтифика бесшумно открылась: Гюнтер Хольцхауэр ждал указаний. Бенедикт всегда ценил немногословие своего персонального помощника, удивительно сочетавшееся с его редким умением понимать все с одного легкого намека, иногда даже просто кивка головы. Порой при взгляде на бледное и невыразительное лицо Гюнтера, Папа невольно вспоминал детство. Еще до войны у него был кот, неказистый блекло-рыжий гладкошерстный Гансик, очень смышленый и, несмотря на независимую кошачью природу, преданный своему хозяину лучше иного пса.
Йозеф с детства был неравнодушен к представителям рода кошачьего, и если встречал на улице больного или просто голодного мяукающего зверя, сразу же тащил его в дом. Родители вздыхали, кормили или лечили очередного "пришельца", подавая сыну пример христианского милосердия, а потом пристраивали спасенных Йозефом котов по церквам и богадельням. Тощего, со свалявшейся линялой шерстью беспородного Гансика, никто брать не захотел, и он остался жить с Йозефом.
Бенедикт тряхнул головой, чтобы отвести наваждение. Вместо умной мордочки давно издохшего Гансика, на него смотрело невыразительное лицо камерария. Непроизвольно, Папа отметил, что и у кота, и у человека были одинаково грустные глаза неопределенного блеклого цвета, на дне которых читалась безграничная преданность хозяину, повелителю.
- Как продвигается расследование, Гюнтер? - устало осведомился понтифик, и камерарий кратко проинформировал его о последних подвижках в деле.
Бенедикт слушал молча, и только когда Гюнтеру стало уже нечего добавить и он замолчал, по привычке потупив взор, Папа поинтересовался:
- Так, вы полагаете, есть надежда, что он все еще жив?
- Необходимо знать, а не предполагать, - ровным тоном произнес Гюнтер. - Поэтому я отправил нашего специалиста разобраться во всем на месте.
- На Сардинии? - переспросил понтифик. - И что ему удалось установить?
- Что интересующее вас лицо содержится на частной вилле под небольшой и не очень профессиональной охраной и что вполне возможно его освободить и переправить в безопасное место. - Хольцхауэр предпочел не беспокоить старика подробностями, о том, что у Де Анджелиса уже полным ходом шла подготовка к операции с привлечением спецназа местного комиссариата полиции. Главным было получить принципиальное согласие понтифика на освобождение бразильского художника - все остальное не должно было его тревожить.
- Что-то я устал сегодня, Гюнтер, - вздохнул Бенедикт. - Мне нужно отдохнуть...
***
Папа кряхтя опустился на приготовленное удобное ложе, но сон не шел: серп растущей луны висел высоко в чистом небе над Вечным городом, и он долго не мог отвести от него глаз. Примерно в полночь он, наконец, уснул, и лишь только потерял связь с действительностью, как немедленно тронулся по светящейся дороге, тянувшейся от окна прямо к его постели, и пошел по ней вверх - к луне. Он совершал это восхождение в сопровождении верного Гюнтера, отстающего от него на несколько шагов, а рядом шел скромный бразильский художник, бывший когда-то великим вождем, сначала превозносимым до небес, а потом преданным лютой анафеме. И хотя Папа все еще сомневался, был ли художник тем, за кого он его принял, не это заботило его во сне.
Сейчас они с Ван Хохом беседовали о чем-то важном, и диалог их был нескончаем. Разумеется, нелепая смерть художника в водах Тибра оказалась чистейшим недоразумением. Он был жив! Но как же его прошлое, все те ужасные вещи, что он сотворил ради, как он сам говорил, величия своей страны, и, как оказалось, ради объединения Европы? Неужели из-за человека, совершившего столь тяжкие преступления, погубит свою карьеру 265-й Римский папа, глава миллиарда католиков и наместник Бога на земле?
Неделю назад, вчера, даже сегодня днем еще не погубил бы, а теперь, ночью, взвесив все, пожалуй, согласен. Нет, не погубить, но поставить под удар. Бог с ней, с новой волной критики и злопыхательства по поводу его боевой юности - он просто обязан спасти от возможной смерти хранителя одной из величайших тайн мироздания!
Внезапно серебристая лунная дорога оборвалась: Бенедикт открыл глаза и тут же вспомнил, что Ван Хох томился в плену у полоумных сектантов, в любую минуту готовых расправиться с ним, чтобы вырвать страшную тайну, способную перевернуть весь мир.
Он с трудом приподнялся на локте на кровати и протянул дрожащую руку к переговорному устройству. Даже в темноте было нетрудно найти кнопку связи с камерарием - она едва заметно светилась фиолетовым. Гюнтер ответил почти моментально своим обычным бесстрастным голосом, будто и не спал вовсе, и Папа в который раз поймал себя на мысли, а вправду ли тот был человеком со всеми свойственными ему слабостями. Ведь современная наука так далеко продвинулась вперед: клонирование, искусственный интеллект...
Усилием воли Бенедикт отогнал провокационную мысль, не иначе как нашептанную самим дьяволом, и немного хриплым ото сна голосом приказал:
- Действуйте.
16 июля 2009 года
побережье Коста Смеральда
Сардиния, Италия
Белоснежная 30-метровая океаническая яхта стояла на рейде, чуть покачиваясь на волнах и отражаясь в лазурных водах Тирренского моря. Впрочем, несмотря на внушительные размеры и даже небольшую вертолетную площадку, она не привлекала к себе повышенного внимания - у обитателей пафосной Коста-Смеральды водились суда и покруче.
С утра небо было затянуто облаками, и легкий бриз не спешил их разгонять. Габриэлла обогнула яхту несколько раз и подплыла к трапу, ведущему с кормы прямо в воду. Погода не располагала к долгим заплывам, и, поднимаясь на палубу, она почувствовала, как ее пробивает легкая дрожь.
- Ты ополоумела? Вода же ледяная, - Майкл набросил ей на плечи полотенце и привлек к себе.
- Разве это ледяная? У нас в Лиссабоне она холоднее.
- Ты хотела сказать - у вас в Сан-Паулу? - перебил он. - Ты теплолюбивая бразильянка, милая, по крайней мере, должна быть такой от рождения, - он теснее прижал ее к себе, и Габриэлла попыталась немного отстраниться:
- Подожди, я же мокрая...
- Ну да, мокрая, дрожащая и... - он провел языком вдоль ее шеи, точно пробуя на вкус, - и соленая. И я хочу тебя именно такой.
- Только не здесь, - игриво засмеялась она. - Иначе тебя обвинят в неподобающем поведении...
Откуда-то с неба послышался слабый рокот, нараставший с каждой секундой. Де Анджелис, чуть прищурившись, посмотрел наверх, и едва сдержался, чтобы не выругаться:
- Ты оказалась права, маркиза. Сейчас не время, - он нехотя выпустил ее из объятий и заботливо поправил полотенце. - Спустись в каюту, у нас гости.
Через несколько минут небольшой вертолет четко вписался в круг посадочной площадки - пилот был профессионалом. Он вышел первым и открыл дверь для единственного пассажира: блеклого мужчины среднего роста, одетого в черный костюм и черную шелковую рубашку с белым целлулоидным воротничком. На палубе его уже ждал Де Анджелис в сопровождении двух выделенных ему ведомством помощников - Карло и Джованни. Блондин и брюнет, оба они обладали совершенно одинаковым отрешенным выражением лица и накачанными бицепсами, хорошо различимыми под похожими легкими светло-серыми костюмами от D&G.
Гюнтер Хольцхауэр недовольно поморщился, ступая на палубу яхты: он не любил ни плавать, ни летать. Папский камерарий чувствовал себя уверенно, лишь когда ощущал под ногами твердь земную - Господь создал человека для жизни на ней, а воздушную и водную стихии заповедовал тварям небесным и гадам морским.
- Операцию начинаем в самое ближайшее время, - сухо произнес он вместо приветствия, - у вас все готово?
- Разумеется, - подтвердил Де Анджелис, - я же предоставил вам полный отчет в нашем вчерашнем разговоре. Не стоило вам, отец Гюнтер, прилетать лично ради того, чтобы отдать приказ о начале операции...
- У меня появились сомнения в том, что он будет немедленно приведен в исполнение, - бесстрастно перебил его Хольцхауэр.
- Они абсолютно беспочвенны, - Де Анджелис в упор посмотрел на него. - В комиссариате полиции ждут моего сигнала и по нему сразу же направляют группу спецназа на интересующую вас виллу. Разрешение на проведение на ней обыска составлено и подписано, официальное прикрытие - операция по борьбе с контрабандой наркотиков и нелегальной иммиграцией. Партия наркотиков и группа нелегалов подготовлены и будут привлечены в случае возникновения осложнений.
- Каких именно? - уточнил Хольцхауэр.
- Если птичка покинет клетку раньше, чем туда ворвутся карабинеры.
- То есть, у вас не все под контролем? - без единой эмоции произнес Гюнтер.
- Я же не Господь, - пожал плечами Де Анджелис.
- Не богохульствуйте, - при желании в голосе немца можно было расслышать легкое раздражение. - Вы и без того много себе позволяете. Присутствие здесь вашей...
Де Анджелис не дал ему закончить:
- Ее присутствие здесь вполне оправдано. Она по-прежнему - один из моих информаторов.
- Сколько времени займет вся операция, если приказ о ее начале отдать прямо сейчас? - камерарий решил сменить тему.
- Минимум два часа. Только мы не будем отдавать приказ прямо сейчас.
- Почему? - теперь в голосе немца проскользнуло легкое удивление.
- Потому что нужно окончательно убедиться, что пташка все еще в клетке.
- У вас есть основания в этом сомневаться? - тон камеренго снова стал бесстрастным.
- Да нет у меня никаких оснований! - Де Анджелис проклинал про себя этого безликого папского робота с его нескончаемыми вопросами. Как это обычно с ним бывало, четкое осознание того, что не нужно начинать операцию, пришло ему в голову совершенно внезапно и в самый последний момент. Это было очередное "откровение" его интуиции, а ей он привык доверять на все сто. - Я просто чувствую, что необходима окончательная проверка.
- Насколько это может отсрочить начало операции?
- Проверка займет не больше часа, - Де Анджелис мельком взглянул на стоявших рядом помощников. - Агенты осуществляют прикрытие, мой "информатор" проводит разведку.
- Наша роль?
- Общий контроль, - итальянец с едва заметной усмешкой взглянул в немигающие бесцветные глаза персонального помощника Его Святейшества. - Надеюсь, вас устраивает такой расклад? Или вы хотите принять более активное участие в деле?
- Объясните, что вы задумали? - теперь в тоне Хольцхауэра можно было уловить едва заметный интерес.
- Немного поиграть в фанатов Тома Круза, - усмехнулся Де Анджелис. - Согласитесь, что без женщины в таком деле мы будем выглядеть неубедительно, а со священником, - он окинул взглядом строгий черный костюм немца, - по-идиотски. Так что, отец Гюнтер, я думаю, вы понимаете, чье присутствие сейчас здесь более оправдано?
***
Горан Джинджич рассматривал свежий номер "Плейбоя", когда его отвлек один из дежуривших во дворе албанцев:
- Где Зоран?
- Отдыхает, - невозмутимо ответил Горан, не отрывая взгляда от эротических картинок. - Не надо его тревожить. Если есть дело, обращайся ко мне.
- Там у ворот какая-то туристка про Тома Круза спрашивает...
- Так и пошли ее подальше. Что это первая туристка, которая Томом интересуется? Все они такие - хотят к нему в постель забраться... Кстати, - хмыкнул он, - она, это, секси?
- Не знаю, - замялся охранник. - Вроде бы ничего, но непонятливая: я ей говорю, что это частная собственность и снимать нельзя. Она соглашается, а сама все щелкает своей камерой.
- Ну, я ее сейчас сам щелкну, - ухмыльнулся Горан, отложил журнал и двинулся по направлению к главному входу.
Албанцы ничего не смыслили в бабах. Может для охранника эта туристка и была "ничего", но на Горана она впечатления не произвела: мелкая, щуплая - такую полночи будешь в постели искать.
- Эй, - обратился он к непрошенной гостье, - ты меня искала? Я Том Круз.
Женщина подошла ближе: темные очки и шляпа с большими полями не давали разглядеть ее лицо, чтобы определить возраст. Она была в коротком светло-бирюзовом платье, откровенно обтягивавшем ее стройную фигуру и эффектно оттенявшем ровный загар:
- Ага, - кивнула она, - а я Николь Кидман.
- Ну, какая же ты Николь, - хохотнул Горан. - Она рыжая и на голову тебя выше. Ты, эта, как ее... Пенелопа.
- Вот и познакомились, - она сняла очки и насмешливо взглянула ему в глаза.
"Слегка за 30", - быстро определил Горан, - "и в самом соку". Возможно, он недооценил ее с первого взгляда, но это ничего не значило. Проверить ее в деле он не мог: Зоран как с цепи сорвался - велел ему держаться от баб подальше, и приведи Горан сейчас эту туристку в дом, не миновать ему было бы гнева двоюродного брата.
- Слушай, - подмигнул он, - я бы тебя пригласил в гости, только сейчас нельзя. Приходи вечером: брат уедет, и нам никто не будет мешать.
- Ты живешь в таком большом доме только с братом? - она все так же с легкой насмешкой смотрела на него.
- Не, не только, - хмыкнул Горан, - но брат за главного, парни его слушаются.
- Ты зовешь меня в дом, полный парней? - фыркнула незнакомка. - За кого ты меня принимаешь?
- Да ты не бойся! - поспешил успокоить ее Горан. - Почти все уехали. Мы с братом остались да пара албанцев, хозяина ждем. А остальные вчера свалили.
- А если вернутся? - недоверчиво повела плечиком женщина.
- Куда они на хрен вернутся? - ухмыльнулся Горан. - Они с дедом. Дед уехал, и они с ним.
- Так у вас еще и дед там? - хихикнула туристка.
- Не, деда нет. Я ж говорю, увезли деда вчера.
- И далеко?
- В горы воздухом подышать, климат морской ему не нравится, Швейцарию ему, падла, подавай... А тебе что за дело? - неожиданно напрягся Горан, сунул руку в карман куртки и хотел уже для порядка достать "ствол", но передумал, заметив, что женщина и так уловила его движение и поняла намерение. - Что-то ты не в меру любопытная. Не журналистка, случайно?
- Случайно... - Габриэлла с трудом заставила себя отвести взгляд от оттопыренного кармана, уже не насмешливо, а испуганно взглянула в лицо верзилы, словно побитое черными оспинами, и не нашлась, как продолжить фразу.
- Джованни, быстро выводи ее оттуда, - рявкнул Де Анджелис в рацию и подкрепил приказ парой крепких выражений.
- Чем рискую? Гореть в аду? - зло бросил ему итальянец.
- Нет, потерять своего "информатора", - камерарий все так же с безразличием смотрел вдаль. - А место в аду вы себе давно уже забронировали.
Получив приказ, Джованни спрятал рацию в карман, перебросил пиджак через плечо и выдвинулся из своего укрытия, старательно вертя головой по сторонам, как и полагается беспечному туристу:
- Дорогая, вот ты где! Я тебя потерял! А это что - и есть та самая вилла Тома Круза, которую ты искала? Ничего особенного, как видишь! - спецагент обнял ее за плечи, развернул и уверенно повел вниз по улице. - Идите спокойно и не оглядывайтесь, - вполголоса добавил он.
- Кажется, у него есть оружие, - пробормотала Габриэлла.
- Не беспокойтесь, Карло держит его под прицелом.
- Эй, подруга, - неожиданно крикнул вслед Горан, и Габриэлла машинально обернулась, - значит, вечером не придешь?
- Не останавливайтесь, - все так же негромко произнес Джованни и потянул ее за собой.
- Сука, - зло бросил Горан, - все бабы суки! - он с силой несколько раз пнул землю, подняв вокруг себя облачко пыли, снова выругался и зашагал к воротам. Карло опустил прицел снайперской винтовки. В этот момент Горан выхватил из кармана "Беретту" и принялся отчаянно палить в воздух, выкрикивая непристойности на всех известных ему языках.
Габриэлле показалось, что Джованни сейчас вырвет ей руку - он с силой втянул ее в какой-то выступ в стене и вдавил в шершавую кирпичную стену, прикрывая от возможных пуль собственным мощным торсом. Он был намного выше ее, так что полностью блокировал ей обзор. Вскоре выстрелы стихли - видимо у Горана закончились патроны в обойме. Потом раздались крики на каком-то славянском языке, как будто двое ругались между собой, и снова все успокоилось. Где-то недалеко возобновила свою трель одинокая цикада, а совсем рядом завизжали тормоза.
Джованни одним прыжком оказался возле машины, открыл заднюю дверь "Альфа-Ромео", втолкнул туда Габриэллу и сам приземлился рядом, снова немного придавив ее. В тот же миг сидевший за рулем Карло дал по газам и они резко сорвались с места. Габриэлла отцепила миниатюрный микрофон от платья и передала его Джованни. Всю дорогу до порта она машинально терла ушибленную руку и подбирала слова - злые, обидные, убийственные - которые она скажет ему...
***
- Вы были великолепны, маркиза, - Де Анджелис распахнул дверь с ее стороны, помог ей выйти и поцеловал руку. Он умел очаровывать, когда того требовали обстоятельства, она это знала и всегда на это велась. Всегда, но только не сегодня.
Видимо, он почувствовал ее настрой и быстро добавил:
- Вы только что оказали неоценимую услугу Святому престолу, в чем отец Хольцхауэр имел возможность убедиться сам.
Габриэлла мельком взглянула на "гостя из Рима", и его образ тут же стерся из ее памяти:
- Отец, - его имя улетучилось из ее памяти вместе с его блеклым образом, - простите, не расслышала ваше имя...
- Отец Гюнтер, - монотонно произнес человек в черном.
- Я не работаю на Святой престол, отец Гюнтер, так что, можете смело вносить мою "неоценимую услугу" в послужной список отца Микеле, - она знала, как бесило это обращение Майкла, и потому нарочно его использовала. - У меня есть к вам лишь одна просьба.
- Да? - слегка приподнял бровь тот.
- Подбросите меня до Рима? Я хочу сегодня же улететь в Брюссель.
- Вертолет небольшой, - бесстрастно произнес блеклый. - Я, пожалуй, смогу взять вас, но только без вещей.
- Согласна, - кивнула Габриэлла.
- Я вылетаю через 10 минут после прибытия на борт. Не опаздывайте.
Маленький катер подошел к причалу, чтобы доставить их на яхту, стоявшую на рейде.
- Тебе обязательно устраивать эти сцены? - Де Анджелис сдавил ей локоть.
- А тебе обязательно подставлять меня под пули сексуально озабоченного головореза? Отпусти, ты делаешь мне больно, - она вырвала руку и пересела ближе к корме.
...Винт вертолета начал медленно раскручиваться, и Хольцхауэр уже занял свое место рядом с пилотом. Габриэлла не успела переодеться - просто набросила на плечи жакет и надела туфли вместо сандалий, в которых была утром. Все самое необходимое легко уместилось в объемной сумке с логотипом Prada.
Блеклый прелат равнодушно окинул ее взглядом:
- Вы пунктуальны.
- Это комплимент? - Габриэлла устроилась на кресле позади него и решительно щелкнула ремнем безопасности.
- Это простая констатация факта, - бесстрастно заметил Хольцхауэр, повернувшись к ней вполоборота. - Равно как и то, что вы умны, образованы, хороши собой и происходите из старинного знатного рода, но при этом позволяете, чтобы с вами обращались, как с дешевой бразильской шлюхой.
Габриэлла резко отстегнула ремень, так что его металлический конец больно полоснул ее по загорелым коленкам:
- Я бы вас ударила, но я не знаю, какое место вы занимаете в вашей проклятой иерархии. Вдруг вы кардинал или архиепископ, и тогда мой поступок может иметь непредсказуемые последствия, - она подхватила сумку, спрыгнула на палубу и с ожесточением задвинула дверь готовой подняться в воздух машины, - счастливого пути.
***
- Почему ты не улетела? - с деланным безразличием спросил Де Анджелис, не отрываясь от монитора своего нетбука.
Габриэлла бросила сумку в угол каюты, опустилась на пол и обхватила колени руками:
- Кто этот бледный червяк?
- Папский камерарий.
- И только? - фыркнула Габриэлла. - Надо было его ударить.
- Неужели он полез к тебе под юбку еще до взлета? - Де Анджелис повернулся к ней и хитро прищурился поверх очков.
- Он всего лишь назвал меня дешевой бразильской шлюхой.
- Я ему яйца оторву.
- Нет, - Габриэлла его не слушала, - он сказал, что я позволяю обращаться с собой, как со шлюхой. И я спрашиваю - почему? Почему ты так со мной обращаешься?
- С чего ты взяла, милая? - он убрал в сторону компьютер, подошел к ней, опустился рядом на пол и взял ее руки в свои. - Я люблю тебя. Почему слова какой-то безжизненной рептилии, которую ты видела всего несколько минут, заставляют тебя сомневаться в этом?
- Потому что ты используешь меня, - слова подготовленной по пути в порт гневной речи всплыли у нее в памяти, но Габриэлла отбросила их, как ненужный мусор. - Ты не представляешь, что я сегодня чувствовала, пытаясь разговорить этого урода, мне было противно до тошноты и... страшно.
- Маркиза, прости, это исключительно моя вина. Я был уверен, что мы имеем дело всего лишь с бандой плохо обученных наемников из Восточной Европы. Если бы я знал, что среди них есть сексуально озабоченный псих, разве бы я послал тебя туда?
- Не в этом дело, - Габриэлла попыталась освободить руки, но он удержал, - ты используешь меня вслепую. Я не понимаю, для чего я разыгрывала эту дешевую комедию.
Де Анджелис немного виновато посмотрел на нее:
- Мы уже столько раз говорили об этом. Есть вопросы, на которые я никогда не дам тебе ответов. По крайней мере - таких ответов, которые полностью удовлетворят твое любопытство.
- Любопытство? - она снова тщетно попыталась освободить руки. - Если ты подставляешь меня под пули, я хотя бы имею право знать - ради чего.
- Кажется, я уже извинился за сегодняшнее... недоразумение?
- Этого недостаточно, - перебила Габриэлла.
- Ну хорошо, - он чуть плутовато прищурился, - но только в виде исключения. По большому счету сегодня ты спасла наши задницы. Без того, что выболтал тебе этот сербский отморозок, мы бы вляпались в полное дерьмо. Все уже было готово к началу операции...
- То есть, если бы вы ворвались на виллу Тома Круза и не нашли там то, что искали...
- Того, кого искали, - поправил ее Де Анджелис.
- "Деда"? - быстро сообразила Габриэлла. - А кто это? Зачем Круз держит его на своей вилле? Почему под охраной каких-то дикарей? И какое дело до этого Ватикану?