22.03.10

Почему-то я помню лишь только отблеск на льду.
Бледно-оранжевый блик уходящего солнца...
Что я такое, зачем и куда иду,
Что с этим миром опять? Плачет?
Смеется?

Кажется, стекол был звон, чей-то вопль испуга?
Кажется, были вспышки да грома раскаты...
Кажется, мы навсегда потеряли друг друга,
Кажется, я ослепла. И как искать мне?

Может, и сердце мое рождено, чтобы в миг расколоться?
Может быть, все вокруг родились на беду?
Сверху тучи кромсает свирепо
                                                      весеннее солнце,
А я помню лишь только
Отблеск
На льду...

+++

30.06.10

Мир, как я его вижу (двенадцать Я).

Что есть быль моя? Белый обшарпанный стол,
Что с рожденья скатерки не знает,
Дней пустых череда лет двенадцать иль сто,
Шрам на пальцах, круги под глазами...

В голове - километры пространства и кучи
До небес бесполезного мусора.
Тихий, спонтанный жизни ход, скучный, беззвучный,
Бледный лик под чубом темно-русым.

Я не знаю, кто я, куда иду и на что мне
На пути впереди эти линии.
Белоснежность полудня, ночей долы черные,
Бесконечно ползущие, длинные...

Говорили, что вдаль смотреть - лучше глазам,
Я смотрю в горизонт и не вижу,
Как на грани зренья под ветром шумят леса,
И тот шорох все ближе, ближе...

Он летит сюда, чтобы дать знак иль спросить - 
Для чего я сижу здесь все время?
Для чего этот мир так бессмертно красив,
Для чего повернут набекрень...

Ветер скажет, знакомо свернув интонацию,
Гулом неуловимо напомнив:
Можно плакать навзрыд иль навзрыд рассмеяться,
И остаться все так же непонятым,

Непонятные лица с непонятными ртами
Говорят мне зачем-то обидное,
Или просто случилось родиться не там мне,
Или просто из ямы не выйду я,

Это солнце и радость зачем-то несу не я,
И не вижу я их - вкруг лишь дерево,
Да бездушные стены. Я - создатель безумия,
И в существованье не верю я.

А меня ведь учили. Болтать и здороваться,
Говорили, что это вот - люди.
Я не знала. И все мне казалось новостью,
Тонкой веткой укропа на блюде.

Сколько лет я обманом жила и жила,
Чтобы вдруг в этот день убедиться - 
Что вокруг ничего нет - поверхность стола,
И стекло моей жизни - теплица.

Не могу до сих пор ничего воспринять,
Кроме ветра и облак на небе.
Кто бы смог рассказать да открыть мне глаза,
Ведь, как в детстве, не люди вкруг - мебель.

Люди-мебель. Нет жизни ни в ком и ни в чем,
Я навеки одна здесь. Ни звука.
Отражаюсь в листве, укрываюсь ручьем,
Ловлю скалы в дрожащие руки.

Шорох всюду и дым, мерзкий запах движений,
Слишком громкий закат и рассвет,
И в лицо грустно смотрит мое отраженье,
Которого нет.

+++

17.08.10

Графомания.

Пальцы зудятся. Волнуются, пляшут,
Тарабанят по стенам, столу.
Разум завернулся во мглу,
День прохладным туманом украшен.
Пальцы просятся в пляс по клавишам,
Пальцы жаждут писать и писать,
Не смотря на то, что мысли спят
На поляне в жарках и ландышах.
Что запомнит моя голова - 
Дом обшарпанный и скрипучий,
Нам вдвоем в этом мире скучно,
Мы разваливаемся в слова.
Я даю эту волю пальцам,
Я на кухне; в окне - как утро,
Серый день осень шлет понуро,
В нем как-то прискорбно - смеяться,
Полотно, подстаканник хандры - 
Этот новый растрепанный август,
Незнакомое хладное благо,
Темный цвет отсыревших крыш,
Только год нынче - неурожайный,
Я рисую здесь день беды,
Черных роз тайные сады,
Из которых не убежать.
Это глупо - петь о грязи,
О стенах, что обоев не знают,
О протекающем кране,
О ветре, что в окна сквозит
Через щель меж стеклом и рамой,
Об обшарпанном пола покрытии,
О дороге, ухабом изрытой,
Об углу, заваленном хламом.
Это жизнь, да? Урчит холодильник,
Слева бьют ритм секундный часы,
Апогей серой полосы,
Бесконечно унылой и длинной - 
Графомания, а не искусство.
Я сижу на одной ноге,
Грохот взрывов и вой ракет,
Впечатления? Только пусто - 
Ничего нет вокруг меня,
И откуда же взять искристый
Ток пестрящей и яркой мысли,
Если серость - день ото дня,
Самый раз - завалиться в кому,
И всю жизнь в ее тьме проваляться - 
Но, беда, беспокоятся пальцы,
Так хотят окунуться в знакомый
По клавиатуре танец.

+++

17.12.10

Есть люди?

Есть люди,
Которых никто не любит - 
Не уголовники, хамством и наглостью сбитые,
Не шарлатаны - противные, хитрые, скрытные,
Не слабаки, что соплями все стены измазали,
Не презренные трусы, что с страха погрязли в грязи,
Не подлецы, что проклятье народа простого,
Не эгоисты, что выпили множество крови,
Не прелюбодеи, что гадки и меры не знают,
Не идиоты, не психи, чья есть суть такая,
Не алкаши-наркоманы, чье сердце давно уж вне груди,
А просто - есть люди.
Обычные люди, что утром встают и спешат на работу,
Что вечером - снова домой, и уже ничего не охота,
Что носятся, учатся, и, спотыкаясь в день трижды,
Время свое прожигают, все падая ниже... 
И в перерывах меж бешеным круговоротом
Отдых за отдых не держат - секунда, какой там!
Вновь в водопад этой жизни срываются, тонут,
Рукой разгребая проблемы, ломая препоны...
Носятся, носятся, носятся... Если и дома - 
Просто лежат пластом, держатся в грустной истоме,
Нет у них сил выйти вон, к людям, к солнцу и чувствам - 
Слишком измотаны, слишком забиты и пусты...
Усталые очень - и от этого будто безлицие,
Без особых талантов, даров, без претензий, амбиций...
Некрасивые, скучные, скромные, тихие - тени,
И везде и нигде, с понедельника по воскресенье...
И здесь никто не виновен, никто не поможет,
Выжить так можно, хоть это довольно сложно - 
Тысячи их таких, занятых днем или ночью,
Тысячи их таких, имя им - одиночество...
Те, кто не встретились вовремя, в водовороте - отвыкли
Другим улыбаться, знакомиться ли, говорить ли...
Только работа, твоя беготня, слякоть иль непогода,
Сколько таких - и не гадов, и не уродов...
Сколько? Представить пытаюсь - становится страшно...
Пусть и мой день той же серостью пыльной окрашен,
Пусть я устала бежать - пробегу я хоть сколько,
Лишь бы узнать, что лишь я - я вот так одинока,
Пусть лишь мое время в разных метаньях сгорает,
Пусть лишь мой отдых сквозь пальцы песком - я же знаю,
Пусть только я тихой мышью исчезну из мира
В темном пустом одиноком вольере - квартире,
Только бы не было так, что средь тысячи Судеб
Ровно пятьсот - 
Есть люди.
Люди,
Которых просто
Никто
Не любит...

+++

24.01.11

Безнадежное курица...
(сопливые панки)

Как вчерашняя полночь по мозгу дала топором:
Тихий дребезг окна под мотор где-то мерзнущей тачки,
Тихий скрип помела белой ведьмы-зимы, такой страшный,
Что, казалось, под тьмой покрывал леденеет нутро.

Как сегодняшний день, пустотелый, как дом обгорелый,
И такой же вонючий, как жирная копоть на стенах,
Запыленный, замусорен, будто ковер, под ногами расстелен...
Я сижу под стеной, на ней надпись: мне все надоело!

Я сижу под стеной, со всей дури хочу окочуриться,
Словно камни во рту перекатывая, мысли в череп - 
Я словами шепчу, что когда-нибудь вздернусь, дней через
Сотню-две. Только кто я? Задратая синяя курица.

Этот образ так ярок, так свеж, непривычен, откуда он взялся?
Твою ж мать, я по птицам ни разу, ни сном и ни духом.
Только даже при ней мои думы - сплошная разруха,
Я гадаю, что мне написать, запустив в волос пальцы.

Ее быль - тупой клекот, нелепой ходьбы ковылянье,
Ее жизнь - нести яйца, а, может, и в суп пригодиться,
Неуклюжей пародией гордого звания "птица" - 
Тупо мясо. Летать не умеет. Чухня, не созданье.

Вонь курятника, лапы в дерьме, пухлый зад весь в соломе,
И тупая, как будто не то чтоб мозгов, - нет башки,
Даже стимула нет обращаться нам с ней по-людски,
Это - КУРИЦА!!! Сколько значений в известнейшем слове...

И представить себе: ее храм, сраный, темный, вонючий - 
Опустел - перемерли товарки от тупости жизни,
Одиноко на грязном насесте засела - зависла,
Чем живешь ты теперь, тебя плющит, таращит и глючит...

Перья скомкались, слиплись, скудахтались и отвалились,
Твоя кожа в пупырышку неблагородно синеет,
Ты на свете любого создания нынче слабее
И позорнее, и безнадежнее, выжить все силясь,

Все пытаясь вернуть свою быль белокурым цыпленком...
О, мой бог... поскорее б убожество кинуть в бульончик,
Потому как труп курицы - зрелище все же не очень,
Такой синей... Уже не клокочущей тупо, но звонко...

И их тысячи - трупиков синих иль розовых, стылых,
Как погибли они, обезглавленные безнадегой,
Их судьба - столь кратка она, к пузу прямая дорога,
С птицефермы в ларек, из ларька - в сумку, да в холодильник...

И - спасение - суп. Это да. Зашибись, птичье счастье.
Жизнь в дерьме прожила - так пожалуйте смерть идиота.
Что-то больше мне думать об этом совсем не охота...
Здесь масштаб надо видеть, здесь скрытый подтекст - безучастность...

Так подумай - я - Курица. О человеке ли можно,
Что он думает, если пытался кого-то назвать так?
Что он думает, если себя окрестил так? Не надо,
Лучше не продолжать - вдруг убьешь. Помолчи. Осторожно...

Слово сказано. Не принимай близко к сердцу - забыть ведь никак,
Осознать до конца - вынос мозга. Тоска. Говно в клетку.
Продолжая существовать еще сотню столетий - 
Безнадежное. Синее. Мертвое. Птица в руках...

+++

10.02.11

Проснись и пой, Сэмми.

Чувак...Asia?!

Затхлое утро, как сотни таких же
Затхлых дневных начал...
Сотни смененных лачуг и хижин,
Соли пуд на плечах,
Чем она пахнет, пыль подорожная,
Вечная серая пыль...
Сколько всего видел ты невозможного,
Знаешь теперь - это быль.
Знаешь теперь - будет сложной дорога,
И смерть всюду - за тобой,
Открой же глаза, мы с тобой ненадолго
Здесь, Сэмми, проснись и пой!

Час наступает новых свершений,
Вокруг мир давно погряз
В кошмарах, что прочат умалишенье,
И близится страшный час,
Когда разверзнутся недра земные,
И воцарится Ад,
И будут войны, и мир в унынии,
Убитым быть... Убивать...
А может, это - так далеко,
Что и не важно совсем...
И этим утром мне так легко...
Проснись же, и пой, Сэм...

Сколько с тобой мы невзгод пережили,
Сколько сразили врагов...
Кровь уж забыла, что значит стыть в жилах,
И каждый из нас готов
Быть столь отважным, судьбе непокорным,
И выкрутить демонам руки,
Крушить нелюдей, ползать в крови по горло,
И тысячи прочих трюков...
Пока не нарвемся. И, чтоб не пропасть,
Ну, иль не пораниться слишком -
Держись за меня, и - хоть к дьяволу в пасть,
Проснись и запой, братишка!

Пообещаем друг другу о том,
Что, коль беда нагрянет - 
Вместе с тобой - никогда не умрем,
Во что бы то ни стало.
Если случится тебе проиграть - 
Я перебью всех подонков.
Я до конца с тобой, маленький брат,
Вместе мы не одиноки.
Вторник, и утро пылит мне в окно,
Может быть, это последний
День моей жизни, но мне все равно.
Проснись и пой,
Сэмми.