Оказалось, что я трясусь мелкой дрожью внутри куста сирени, остриженного
в форме пирамиды. Вспомнить как я попал в этот сумеречный пейзаж не было
решительно никакой возможности, потому что, как только ужас захлестывал
меня, единственное что я мог - это бежать очертя голову наперегонки с
собственным страхом. Когда страх отставал, слабея, я валился в изнеможении,
а отдышавшись, начинал дрожать, весь покрываясь гусиной кожей.
Внезапно английский парк утонул во тьме, а на мою руку, раздвигавшую
ветки, упали резкие тени. Морозная волна прокатилась по спине, но схлынула,
не достигнув обычной силы, и я понял, что просто где-то рядом включили свет.
За стеклянной стеной дома, откуда падал, нарезая четкие тени, свет,
принимаемый ночными бабочками за счастье, слышна была заунывная восточная
музыка, оценить которую способен разве что бедуин, но она волшебным образом
успокаивала и, осмелев, я подкрался поближе и заглянул внутрь.
На ковре, окруженном пальмами в кадках, в византийских позах возлежали
в пестроте атласных подушек обнаженные девушки и молодые люди. Посредине
возвышалось странное сооружение, нечто среднее между самоваром и лампой
Алладина, от которого тянулись шланги с мундштуками. Время от времени
кто-нибудь из лежавших брал мундштук в рот и выпускал струйку дыма. Всю
дальнюю стену занимал светящийся рекламный плакат сигарет "Кэмэл" с
караваном раскормленных верблюдов, бредущих вдоль надписи арабской вязью.
Зрелище так потрясло меня, что я не сразу разглядел довольно большой
бассейн с подсвеченной водой, а за бассейном какой-то белого пластика
диск с распятой фигурой упитанной брюнетки с гипертрофированными бедрами.
Рядом с диском млел, вихляясь всем телом, расслабленный молодой человек в
пестрой чалме с блестками и лениво обмахивал загорелое распятие опахалом
из страусовых перьев. Диск медленно вращался, переворачивая брюнетку кверху
раздвинутыми ногами, и тогда распущенные волосы подметали пол, отчего
делалось особенно страшно, и я не сразу разобрал надпись на загорелом
животе: "Текел". Округлые детские буквы не оставляли сомнения, что надпись
была сделана безграмотной рукой с трудом справившейся с ярко-красным
правописанием, а может быть это...
Не успел я додумать эту мысль как один из обкуренных нудистов
поднялся на ноги и, подойдя к краю бассейна, принялся мочиться в
изумрудную воду.
Послышался серебристый смех.
От этого смеха волосы мои встали дыбом и я понесся не разбирая дороги
сквозь сиреневый бурелом, как объевшийся мухоморов лось, которому
пригрезилась во тьме целая дивизия пьяных охотников, и несся довольно
долго пока не врезался во что-то большое и мягкое, и тогда в голове
полыхнула и погасла лампочка, освещавшая мрачный чулан моего ужаса.
Очнулся я на каком-то топчане в куче тряпья, хранившего густой запах
давно не мытого тела.
- Очухался, неадекватный? - спросил меня низкий бас. - Пей!
Я сделал глоток и закашлялся. Кашель душил меня, из глаз хлынули
слезы, но странное дело, я почувствовал облегчение, впервые за
долгое время моего ужаса.
Это было довольно большое помещение, чем-то смутно напоминающее
ангар из фильма "Убить гоблина" с Адамом Либерманом в главной роли,
углы которого тонули в полумраке. Одна стена была сплошь увешана
плоскими мониторами, озарявшими полумрак цветными сполохами; огромный
стол, заваленный аппаратурой, выглядывал из-за стеллажей с какими-то
коробками и бухтами кабелей. У дальней стены поблескивали цветными
бликами стеклянные бока доведенного до абсурдной сложности аптечного
дистиллятора; умывальник, провоцировавший рвотный рефлекс сомнительного
происхождения пятнами, затаился в темном углу; и везде, где только глаз
цеплялся за какую-нибудь хромированную побрякушку, обязательно
обнаруживалась по соседству черствая корка, окурок или покрывшаяся
пленкой плесени органика. Общее впечатление: хайтек-лаборатория,
подвергшаяся нашествию варваров.
Хозяин возвышался двухметровой глыбой, облаченный в перенасыщенный
карманами комбинезон и альпинистские ботинки, чем-то неуловимо
напоминая водителя-дальнобойщика, которых изображают на рекламе пленки ВР,
только вместо фарфоровой улыбки была рыжая запущенная борода.
- Ты прав, ламер, но... творческий беспорядок гибнет в процессе
уборки, - прогудел бородатый, проследив мой взгляд, и вздохнул, - потом
ничего не найдешь, проверено.
Я не нашелся что ответить.
- Будем знакомы, Мэт, - протянул совковую лопату неизвестный. - Для
недругов Матвей или Мотя.
- Андрей, - пролепетал я, озираясь.
Наличие потенциальных недругов у эдакого детины наводило на грустные
мысли о былинных богатырях и скинхэдах.
- Папа большой оригинал был, дал библейское имя Матфей, а получился
Матвей, - пояснил Мотя и смачно сплюнул на пол.
- Понимаю, эм-м, - сказал я, не совсем, впрочем, понимая как же нужно
обращаться к Моте, чтобы не угодить в число недругов.
Выручил очкарик в фиолетовом кителе, возникший на самом большом из
мониторов. Он посмотрел прямо мне в глаза, досадливо поморщился и сказал:
- Мотя, ты можешь хоть минуту побыть человеком? Только и видишь твою
трудолюбивую плешь, а у меня созрела идея новой концепции.
- Ка-азлы, - прогудел Мотя не оборачиваясь, - у них концепции зреют
как грибы, а Моте высморкаться некогда! Что до меня, так я вообще облил
бы их керосином и поджег - вот и славная получилась бы концепция!
Он вытащил из кармана пультик и сказал в него вовсе незнакомым
заискивающим баритоном:
- Секундочку, патрон, одну минуту, сейчас решительно невозможно бросить...
После чего сразу же утратил всякий интерес к фиолетовому. Тот еще раз
поморщился как от зубной боли и пропал, сменившись таблицей котировок BPKK.
- Мэт, - обратился я к Моте, кивая на монитор с пропавшим патроном, - а
как же этот...
Мотина борода подьехала к самым глазам отчего стало ясно, что Мотя
улыбается.
- Была в прошлом году запарка с зэт-си-севен, сутки расхлебывал, ну и
записал попутно пять дорожек, теперь кручу этим ка-азлам, - Мотя боднул
башкой в сторону монитора.
Я покрутил головой и вскоре заметил видеокамеру наблюдения с
открученной фишкой разъема. Камера не была подключена, а кабель через
переходник соединялся с другим кабелем, уходившим в сторону стола.
Время от времени на главном мониторе возникал очередной виртуальный
ка-азел с выражением крайней досады на лице. Большинство из них
дематериализовывалось без лишних слов, потому что отвечал Мотя только
фиолетовому, да и то по настроению, ибо был Мотя человек неглупый,
как я понял, да к тому же законченный трудоголик.
- Э-э-й, закусывай, - гудел Мотя, погружая огурец в бороду.
- А что это? - спрашивал я, радуясь, что ужас совершенно улетучился
и по животу разливается успокаивающее тепло.
Вместо ответа Мотя ткнул мизинцем в этикетку на бутылке. "Ром "El
vaquero" прочитал я явно от руки выведенную надпись.
- Не знаю такого брэнда, - засомневался я.
- Сам ты брэнд, - незлобливо отвечал Мотя.
- Я, например, - горячился я, - все известные лайт - дринки
перепробовал. Не веришь? У меня дома самая полная коллекция лайт-дринков,
есть даже допотопная пепси-кола середины нефтяного века в стеклянной
бутылке!
- Сам ты лайт-дринк, - ухмылялся Мотя, подливая, - закусывать не
забывай, лайт-дринк.
- Мэ-эт, - обижался я, - ты, похоже не в курсе, это, если желаешь
знать, раритет похлеще чем...
- Сам ты раритет, - басил добродушно Мотя.
Вскоре стало ясно, что ром "El vaquero" способен свалить лошадь.
Я понял, что люблю и уважаю Мотю всей душой, а от того что он начал
раздваиваться, мое чувство ничуть не уменьшалось, напротив, я готов
был уважать их обоих.
- Ого, - сказал Мотя, - неадекватным пора в люлю.
- А как же п-поговорить? - сокрушался я, устраиваясь поудобней на
засаленной подушке.
- Завтра-а, - донеслось до меня эхо из темных глубин ангара.
Когда солнце, прогрев предварительно верхушки гор, наконец
выкарабкалось из-за хребта, на поляне сделалось жарко, как на
сковородке. Бойцы в камуфляже сидели прямо на траве, держа автоматы
стволами вверх, от соседа справа несло перегаром. В перегаре явственно
чувствовался ром "El vaquero", причудливо-тошнотворно перемешанный с
чесночной вонью. Рослый бородач говорил привычным ко всеобщему
вниманию голосом:
- Все более усиливающиеся попытки исказить учение команданте Че,
предпринимаемые современными колдунами, наводят на мысль, что в
магический мир запущен новый проект имеющий целью уничтожить в
астральном теле oranus'а само понятие J-фактора как такового.
Оратор поднял палец.
- Суть нового проекта лучше всего передается через вульгарное
словечко "пустота" и мы в дальнейшем будем именовать его "проект
пустота" или сокращенно ПП. Тот неоспоримый факт, что J-фактор, - так
же как и вау-фактор, - изначально присущ понятию oranus'а и является
одним из наиболее важных, если не сказать краеугольным камнем в здании
учения команданте Че, давно известен любому мало-мальски грамотному
метафизику современности; и все попытки игнорировать его наличие
подобны попыткам выстроить воздушный замок на месте существующей
неприступной крепости.
Руки бородатого изобразили в воздухе чемодан.
- Опыт последних четырех тысяч лет показывает, что именно возведение
воздушных замков является наиболее эффективным средством для разрушения
самых неприступных магических крепостей.
Воображаемый чемодан рухнул, вывалив наружу интимные тряпицы. Бойцы
скупо улыбнулись.
- Впрочем, не станем забегать вперед и остановимся коротко на
некоторых аспектах данного проекта.
Оратор опрокинул в бороду стакан воды и продолжал с удвоенным
напором.
- Смехотворные попытки выдать безмозглый ящик телевизора с
безмозглыми персонажами, мелькающими в нем, за магический инструмент,
перевернувший основы мироздания, приписать ему заслугу генерации
oranus'а, как такового, при всей своей внешней правдоподобности, с
головой выдают стремление авторов ПП сформировать иезуитски упрощенный,
облегченный, если хотите, выхолощенный имидж oranus'а, обусловить сам
факт его возникновения исключительно успехами средств масс-медиа, что на
магическом уровне равносильно созданию свежего, готового войти в моду,
фантома. Кому и зачем понадобился именно такой фантом? Что стоит за
настойчивыми попытками внедрения понятия "пустоты" во внутреннюю пустоту
oranus'а?
Бойцы переглянулись, явно недоумевая. Сосед бурно выдохнул, окатив
свежей порцией перегара. Хотелось пить и я с вожделением смотрел на
запотевшую флягу у впереди сидящего бойца.
- Чтобы ответить на эти непростые вопросы, обратимся к исторической
ретроспективе, - предложил бородач, рубанув рукой в глубь веков. - Разве
при создании имиджа средневекового рыцаря имиджмейкеры прошлого
жаловались на отсутствие средств масс-медиа?
- Не-ет, не жаловались, - обеспокоились бойцы.
- Насколько нам известно, нет, - подтвердил бородач. - Прекрасно
обошлись двумя незамысловатыми инструментами: христианской идеей с бурно
развивавшимся миссионерским аппаратом и усилиями переписчиков, позднее
замененных допотопным печатным станком.
- Тогда, кажется, и телеков не было, одни газеты, - выкрикнул
моложавый вихрастый боец.
- Пострадал ли от отсутствия видеоряда сам имидж? - продолжал
бородач, грозя молодому пальцем. - Ничуть. Доказательством эффективности
могут служить контуры современной Европы и возникновение контр-имиджа
Донкихота, бросавшегося на ветряные мельницы даже тогда, когда надобность
в самих рыцарях давно отпала. Более того, магической силе средневекового
продукта способны позавидовать создатели куда более дорогостоящих проектов
современности, убого паразитирующие на истлевшем от времени креативе.
Приведенный пример наглядно показывает, что для создания имиджа требуется
только одно непременное условие, а именно: наличие заказа на создание
данного конкретного имиджа. Инструменты найдутся сами собой, а не найдутся,
так будут созданы! Стоит ли говорить, что видеть причину и источник
возникновения oranus'а в развитии средств масс-медиа, значит уподобиться
тому колдуну, который станет утверждать, что возникновение рыцарских
орденов, крестовые походы, передел мира и переселение народов есть
результат неумеренного энтузиазма переписчиков, перебелявших христианские
тексты во мраке келий, мало чего в них понимая.
Дружный гогот заполнил поляну.
- Возникает естественный вопрос: кому понадобились эти метафизические
кульбиты? Что заставляет авторов ПП подменять следствием причину? -
спросил оратор, дождавшись тишины. - Подвергнем сравнительному анализу
пересказ блестящей теории команданте Че устами текст-билдеров от ПП.
Нельзя не отметить, что пересказ выполнен с немалым литературным блеском,
текст густо уснащается метафорами, порой просто блестящими, и
многочисленными стилистическими погремушками, своего рода фокус-маячками,
имитирующими глубину и перспективу в кромешной темноте иллюзорного знания,
совершенно, кстати сказать, не свойственными первоисточнику, стиль
которого отличается простотой и лапидарностью.
Все взоры обратились к вскочившему как на пружинах брутальному
красавцу в берете с найковской запятой, на которого указал палец
бородача.
- Симулякр, когнитивный диссонанс, парадигматический сдвиг,
инфернальность жизни, центральная идеологема, эстетический и
эсхатологический контур временной перспективы - продолжал бородач,
широко улыбаясь, - нейродеструктивный материал, шизосуггестирование,
интонационно-мимические спецсимволы, кармическое эхо, ассоциативно-
семантическое поле - вот далеко не полный перечень перлов на которые
так щедры борзописцы от ПП. Особенно развеселила нас с команданте
инфантильно-компиляторская ссылка на какого-то Лабсанга Сучонга из
монастыря Пу Эр, всерьез опасавшегося, что трансляция футбольного
матча может исказить коллективное кармическое видение человеческого
плана существования, как будто можно исказить то, чего не существует
даже в пустоте футбольного матча!
- Это все равно как если бы я на летучке ФПИОО сослался на авторитет
тибетского раввина Сунь В Мацу, - воскликнул вскочивший, - то-то бы
копоти было!
- Viva la Republica! Viva la Libertad! - взревели бойцы.
Бородатый одобрительно покачал головой, словно говоря: ай да молодец,
команданте, а уж как бойцы его любят.
Я тоже втянулся в дружный ор, поддавшись общему настроению, хотя в
горле першило так, как будто накануне проглотил посыпанный песком
напильник.
- Viva команданте Че!
Команданте вытащил из кармана бумажку и процитировал:
- Главной отличительной чертой темного века является то, что
определяющее влияние на жизнь человека оказывает субъектно-объектное
деление номер два, которого во времена Будды просто не существовало.
- Viva Фидель! - дал петуха вихрастый боец и бородатый строго и
нетерпеливо постучал пальцем по столешнице, а команданте нахмурился
и сказал веско и сурово:
- На месте Сиддхартхи я бы здорово обиделся на тех, кто всерьез
считает, что он якобы не является мощнейшим субъектно-объектным
делением номер два, если пользоваться терминологией шаманистов-
щелкоперов! Добавлю, что Второе Субъктно-Объектное Отделение можно
смело доукомплектовать Шекспиром, Гомером, Евангелистами и прочая, и
прочая, и несть им числа. Уж сколько воды утекло, а до сих пор картавят
с подмостков бессмертный субъектно-объектный question: to be or non to be?
Кстати, за весьма приличные бабки...
- С бабками, виноват, с деньгами, - развел руками бородач, - та же
петрушка. Маги от ПП во всех подробностях, иллюстрируя множеством ярких
примеров, описывают взимоотношения oranus'а с деньгами под воздействием
трех вау-импульсов, в полном соответствии с учебными материалами ФПИОО,
но, умолчав о роли J-фактора, приходят, разумеется, к совершенно
противоположным выводам:
во-первых, как бы там ни было, главное в жизни oranus'a - деньги;
во-вторых, победа масс-медиа над oranus'ом констатируется де факто и
объявляется концом света;
в-третьих, самое большее на что способен oranus - это взбунтоваться и
выделить часть денег на приобретение экземпляра ПП, чтобы смягчить горечь
поражения ясным осознанием причин выброшенного собственным идентити флажка
"неудачник" и максимально приблизится к усиленно внедряемому понятию
пустоты.
- Вот суки, а?! - взвизгнул вихрастый и завыл в бессильной ярости,
обхватив руками голову.
Двое бойцов подхватили вихрастого и повели к ручью.
- Контузия - штука малоприятная, - заметил бородач и продолжил. -
Проект не зря то и дело аппелирует к пустоте; авторы как бы невольно
проговариваются, обнажая на мгновение магический флагшток, на котором
реет якобы несуществующее, а на самом деле лишь небрежно замаскированное,
- затертое, пользуясь терминами акул видеомонтажа, - знамя ПП.
- Тут я не согласный, - возразил боец с перебинтованной головой, - мы
проводим эксы, подвергая смертельной опасности товарищей, чтобы добыть
денег на борьбу, значит деньги - главное. Я так понимаю.
- Так же как билет на представление цирка шапито не делает его
обладателя хозяином цирковой труппы, так и мешок валюты сам по себе, не
будучи легитимизированным, не дает еще права на приобретение загородной
Монкады на французской Ривьере, - возразил бородач, - зато дает веские
основания власть предержащим закатать счастливого обладателя в места не
столь отдаленные с поражением в гражданских правах и скурпулезной
конфискацией в пользу государства. Говорю как юрист.
- Товарищ Кастро, можно я объясню, по-простому, как сам понимаю? -
воскликнул команданте.
- Разрешаю.
- Видишь ли Пабло, друг, - начал задушевно команданте, - вот приехал
ты в Гавану, кто тебя первым встречает на вокзале?
- Известно кто, - смущенно улыбаясь, отвечал Пабло, - наперсточники,
кто же еще?
- Правильно. Вот дали тебе выиграть сотню-другую, а потом обобрали до
нитки и все тебе сочувствуют, и хлопают по плечу, а ты видишь, что тебя
сделали по первому разряду, как ты поступишь?
- Как я поступлю? - отвечал задумчиво перебинтованный. - А вот возьму
мачете и устрою джаз...
- Верю тебе, друг. А почему?
- Что почему?
- Почему ты устроишь джаз?
- Ну, а чего они...
- Хорошо, а у них волына...
- Ну, тогда, - поджал губы перебинтованный, - устрою быстрый хорошо
темперированный джаз!
- Во-от! Так работает J-фактор. И эти, - палец команданте указал
куда-то за перевал, - ничего так не боятся как J-фактора в тебе, Пабло,
друг, потому что без J-импульса ты как раз такой oranus, какой им и
нужен: без мачете и в полной пустоте с медным колокольчиком в носу!
Команданте усадил перебинтованного на место и обратился проникновенно
к бойцам:
- Guerrilleros, с каждым годом будут как грибы после дождя множиться
маги, колдуны, шаманы, гоблины, оборотни, хоббиты и прочая
метафизическая нечисть; грозной лавиной с массмедийных гор обрушатся
на бедного oranus'a эзотерические глыбы дерьма, декорированные
восточной экзотикой, и плохо переваренной восточной же эротикой, и все
это с единственной целью: вытравить J-фактор из его сознания, сделать
ослом, чьи уши созданы для пирсинга так же, как крылья птицы для полета.
Че Гевара бросил берет оземь и взревел:
- Ни один мудак не может знать как жить в этом мире! А сэнсеи прут
изо всех щелей!! И мы здесь для того, чтобы жирные клопы знали: джаз жив,
а рок-н-рол мертв!!!
- Viva jazz! Viva jazz!! Viva jazz!!! - рассыпались и пошли множиться
по перевалам звуки сводного небесного оркестра Второго Субъктно-
Объектного Отделения ударных инструментов имени Мировой Гармонии, в
грохоте котрорых ожили и стали набирать силу первые вкрадчивые аккорды
"We are the champions".
Первым вскочил перевязанный и выпустил длинную автоматную очередь,
мгновенно утонувшую во всеобщем реве и канонаде.
Когда ди-джей Step захрипел, - We are the champions - my friends, -
я тоже вскочил и сорвал вожделенную флягу с пояса беснующегося бойца.
Отвернув крышку, я припал к горлышку, но фляга оказалась заколдованной;
тяжелая и холодная на ощупь, она притворилась пустой, и сколько я ни тряс
ее, ни единой капли не упало в рот. Я взбесился и запустил флягой в
затылок ее владельца, но фляга отказалась лететь, превратившись в
резиновую грелку, которая только растянулась липкой дугой за моей рукой
и лопнула с противным чавкающим звуком.
От этого звука я и проснулся.
В темноте ангара слышно было как кто-то шлепал губами, роняя капли,
и совершал крупные глотки, шумно отдуваясь, словно невидимый конь на
водопое, и я догадался, что это Мотя тушит пожар в горящих трубах.
- "Севен Даун"? - спросил я, наполняясь светлой надеждой.
- Боже упаси, - поперхнулся Мотя, - аш два о-о-о, хорошо-о-о.
Я нахлебался воды и снова заснул, на этот раз без сновидений.
Проснувшись, я понял от кого разило перегаром в моем сне.
- Какой-то странный сон, - пожаловался я Моте, рывшемуся в куче
железного хлама. - Ни фига не понял. Горы... Какие-то с автоматами,
кричат: да здравствует джаз...
- Тут все просто. Это твое идентити вытесняет ром, - туманно объяснил
Мотя.
Над мотиной головой алела надпись на стене:
Весь мир - exe'шник.
Исходники? У автора проекта...
Ужаса не было. Вернее, ужас был, но какой-то вялый и размазанный по
всему телу. От такого ужаса не бегают. От такого ужаса стонут и
клянутся начать новую жизнь.
- Какой-то команданте, - простонал я, - какие-то наперсточники...
- Всего лучше коньяк "Михаил Кутузов", - авторитетно сказал Мотя и
принес бутылку с надписью на этикетке: "М. Кутузов".
Век нирваны не видать, это был ром "El vaquero".
- Это же ром! - воскликнул я, отдышавшись.
- Отнюдь.
- Тот же вкус.
- Ну...
- Вкус и запах точь в точь как ром "El vaquero"!
- Ты читать умеешь?
- Странный вопрос.
- Так читай, - сказал Мотя и ткнул пальцем в этикетку.
Крупные корявые буквы не оставляли ни малейшего сомнения, что
надпись выведена могучей мотиной рукой, причем, с олимпийской
небрежностью.
- Ты хочешь сказать....
- А ты что же, материалист? - перебил Мотя, и в глазах у него
нарисовался неподдельный интерес.
- Я не настолько туп, - обиделся я. - Кое-что читали, задумывались,
между прочим, кое к каким выводам пришли.
- Быть этого не может, - улыбнулся Мотя.
- А между тем, это так.
- Тогда повторим, - сказал Мотя и мы повторили самодельным мотиным
ромом.
- Что же вас не устоило в материализме? - спросил Мотя.
- Нас не устроила некоторая прямолинейность упомянутого направления
и связанные с нею вопросы, которые неизбежно возникают у мало-мальски
способного к мышлению субъекта.
- Зачем же, в таком случае, принюхиваться к запаху коньяка "Михаил
Кутузов"?
- Гм. Я, конечно, понимаю, что имеется в виду, а все таки...
- Брэнд?
- О, да.
- А чем же мой брэнд хуже любого другого?
- Ну, - сказал я, - формально ничем, но так как то...
- Угу, - сказал Мотя. - Давно примечаю: от самого закоренелого
идеалиста почему-то всегда на версту разит Фейербахом, как от святоши
козлом.
Чтобы раз и навсегда покончить со средневековой схоластикой, я
сказал:
- Мир в конечном счете - это то, что представляется моему воображению.
- Следовательно, я - лишь продукт твоего воображения? - поинтересовался
Мотя. - Как думаешь, каково это мне?
- Лично я далек от упрощенного толкования, - смутился я, - и во
многом придерживаюсь позиции божественного Артура Шопенгауэра.
- Божественного?
- Согласен. Уточню. Гениального.
- Как говаривал мой бывший начальник, возьми любого Артура за горло
и он мгновенно станет Кассандрой компартии Латвии.
- Это ты к чему?
- Так.
- Мэт, неужели ты придерживаешся...
- Придерживаюсь, - ухмыльнулся Мотя.
- О, господи, - сказал я.
- Не хочешь коньяку, могу предложить абсенту...
Видя, что Мотя явно издевается, я заявил, что не желаю мешать абсент
с коньяком и спросил:
- Мэт, неужели ты, неужели ты до такой степени... до такой степени
непосредствен... непосредственен...
- Еще хуже, - отвечал Мотя.
- Ну знаешь ли, - огорчился я, - ведь это вульгарно, наконец, и
доказательств то никаких быть не может по определению. На чем же
основана та уверенность...
- Есть! - перебил Мотя. - Есть неоспоримые доказательства и они
сейчас будут предъявлены!
- Вот как? - усомнился я. - Интересно будет послушать.
- Слушай. - сказал Мотя. - Но для пущей убедительности предъявленных
доводов нужно будет встать на четвереньки головой на Восток и, закрыв
глаза, представить всю тонкость и красоту восточного миросозерцания.
- А вот это совсем нетрудно.
- Тем лучше. Как только возникнет ощущение полноты и гармонии, дай
знать.
- Каким образом?
- Ну вот, хотя бы, озвучь египетский слог Йа, как это сделал бы
древнекитайский философ Спиноза, случись ему провалиться в Шамбалу.
- Где тут у нас Шамбала? - поинтересовался я. - В смысле, восток?
- В аккурат под умывальником, - отвечал Мотя, малость подумав. - Там
же где и Валгалла.
- Гм. Мрачноватая вырисовывается символика со сторонами света в этом
доме, - усмехнулся я, закрыл глаза и постарался вытеснить из сознания
эмалированные бока каких-то баков, теснившихся под урыльником и
торопливо проявившихся на внутреннем плане воображения. - Ничего если
я озвучу Конфуция, мне как-то легче представить его в виде китайского
философа?
- Валяй, - согласился Мотя. - На скорость не влияет.
Довольно долго я ничего не видел кроме каких-то цветных пятен и
стал думать: как же я представлю Конфуция, если ни черта о нем не знаю?
Но потом мысли мои приняли другой оборот. Что значит представить что-то
или кого-то? Вопрос, в сущности, темный. Пожалуй, то чего не знаешь,
как раз легче всего себе и представить. И тут же увидел круглолицего
загорелого человека в желтой не первой свежести простыне, переброшенной
через плечо, который сидел под огромным фикусом и смотрел куда-то вверх.
Неизвестно почему я решил, что это фикус, тем более, что фикус больше
напоминал огромный баобаб, хотя баобабов я никогда не видел вживую и
наврядли смог бы отличить, скажем, от эвкалипта, впрочем, с эвкалиптами
та же песня... Прислушавшись, я понял, что круглолицый напевает
вполголоса мантру:
И будешь баобабом тыщу лет
Пей, Кришна, ешь...
Вдалеке за ручьем зеленела бамбуковая роща, а на берегу щипал траву
осел. Вот он поднял голову и навострил уши, и я догадался, что осел
этот - я и есть, потому что пасусь с закрытыми глазами и не вижу
Конфуция, представляя себе какую-то несусветную чушь, вместо того,
чтобы просто открыть глаза.
- Йа, йа, - закричал осел по-немецки и принялся утвердительно кивать
плюшевой башкой.
Ка-азел ты арийский, беззлобно подумал я, незаметно для себя
перенимая мотину терминологию, и еще что-то подумал, или собирался
подумать, но не успел. Жесточайший удар обрушился на мой копчик и я
врезался в гремящее крещендо эмалированных баков, мгновенно обретших
жесткость фашистских касок, ощутив на ушах какую-то липкую дрянь,
вывалившихся из этих самых баков нечистот. Дикая боль в копчике не
оставляла ни малейших сомнений, что удар был нанесен кованным каблуком
альпинистского башмака Моти.
Вспыхнувшая ярость вырвала из эмалированного грохота и бросила к
обидчику, и лишь в последнее мгновение я заметил летящий навстречу кулак,
и успел пригнуть голову. В то же мгновение в голове загудел царь-колокол,
потому что удар пришелся прямо в лоб и медный гул покрыл ватным одеялом
все остальные звуки, сопровождавшие мое возвращение на исходные позиции.
- Рывок достойный самого черного материалиста, который сообразил,
что уподобился ослу, - донеслось до моих ушей сквозь медный набат, -
совсем неплохо для неоплатоника, хоть и выдает с головой.
- Ты что же делаешь, гад? - задохнулся я, чуть не плача от унижения.
- Как я могу что-то сделать, существуя в твоем воображении, которое
нигде не существует, а вернее существует в нигде? - спросил Мотя,
потирая кулак. - Будь последовательным, дзен-буддист!
Я посмотрел на кулак размером с астраханский арбуз, весь покрытый
рыжими волосками, и ощутил философскую кашу в голове.
- Опыт всегда можно повторить, - глумился между тем Мотя, ухмыляясь
в бороду, - если доказательства предъявленные в ходе опыта показались
недостаточно вескими.
- Но-но, - дернулся я и осекся, понимая, что в глубине моего эго
укрепляет свои позиции на фоне нестерпимо ноющего копчика неприятно-
практичный материалист.
- Вот и я говорю, - не унимался Мотя, - порой самые изощренные
умопостроения рассыпаются как карточный домик, стоит провести пусть и
незамысловатый, но верно акцентированный эксперимент. Еще совсем
недавно в тюрьмах регулярно проводились такие незамысловатые по форме,
но чрезвычайно эффективные по содержанию процедуры, опускавшие с
заоблачных высот на грешную землю самых убежденных идеалистов.
В мотиных словах был резон, но ведь он был в корне не прав...
- А ты, собственно, кто такой, чтобы лягаться?
- Я ПП-программист, юноша, и этим все сказано.
- ПП - кто?
- Постинг-психомодификация, слышал, наверное? Так вот я -
ПП-программист.
- Знакомое что-то... вертится в голове, но так чтобы конкретно...
- В тридевятом царстве, московском государстве жила-была такая
фирмочка "CGMDermo", - начал Мотя эпическим распевом плотно
закусившего гусляра-былинника, - а в ней Артур некий орангутанил,
добрый молодец ой ты гой еси мать его так, - Мотя смачно сплюнул и
перешел на профессиональную феню, - шили морды мажорам, разбогатели
крепко, но не таков был Артур Баскин, чтоб не начудить. Сел он как-то
за комп и описал матрицу из двадцати шести факторов по числу
латинских букв, - так ему захотелось, - а факторы эти суть
элементарные эмоции: страх, радость, боль, тоска зеленая, зависть и
прочая психоаналитическая ботва, а сочетание факторов в различных
пропорциях дает поведение лоха в той или иной ситуации. А чтоб не
скучать, написал и язык программирования - оно ему раз плюнуть было,
"ори" все-таки. Показал игрушку коллегам-богатырям, Кошкину и Щеглову,
- те еще балбесы с большими способностями. Заинтересовались они.
Заказали аппаратурку для записи нервных импульсов и поставили в
соответствие с эмоциями, оцифровали, другими словами, факторы. На
себе запись вели, с датчиками на башке ели-спали-нервничали. Потом
"мясники" слепили им чипованный генератор, имитировавший факторы,
вернее их сочетания. Чип подавлял ненужное усиливал нужное, короче,
модифицировал результирующее воздействие в соответствие с прошивкой.
Потом "подковали блоху" - посадили микрочип на какую-то безобидную
бактерию, - я не микробиолог, подробностей не знаю. И получилась
"живая вода" или ПП-корректор. Заряжаешь партию лайт-дринка
корректором ZC, - "стахановец заводной" для тех кто в курсе, - а еще
лучше GJ (Good job), угощаешь трудовой коллектив и производительность
конвейера возрастает на пятьдесят процентов! Никто не ест, не спит,
все стремятся выполнить свой good job и, только выполнив, испытывают
эйфорию. Прутся значит. Телки и пойло в конце weekend'а, да и то
лучше не отвлекаться на пустяки, а подумать на досуге как лучше
организовать рабочее место.
- У нас "Севен Даун" пьют, - сказал я, - считается, что тонизирует
как кофе, только безвредный...
- Тонизирует, Алеша, тонизирует...
- Андрей я.
- Тем более.
- Быть этого не может.
- Может. А чем я тут по-твоему занимаюсь?
- Действительно, чем?
- А вот это не твоего ума дело, неадекватный! - рявкнул вдруг Мотя.
И тут мне стало страшно. Если бы не коньяк "М. Кутузов" я бы побежал.
- Тихо, тихо, тихо, - в свою очередь испугался Мотя. - Спокойно,
неадекватный, сейчас пройдет. Пей.
И действительно прошло.
- Извини, Андрюха, вылетело из головы, что у тебя перекос.
- Пере чего?
- Иногда чип начинает козлить, - сказал Мотя и поморщился, - они хоть
и надежные, но иногда...
- Поломался значит. Теперь понятно, почему меня кроет.
- Если бы сломался, ты бы даже не заметил.
- Как это не заметил?
- Ну, во-первых, психика адаптируется к постоянной коррекции и когда
коррекция почему-либо прекращается, мозг сам корректирует и поведение,
и самочувствие, он-то помнит как должно быть.
- А во-вторых? - спросил я.
- А во-вторых, ты "Севен Даун" хлещешь?
- Пью. Освежает...
- Ну вот, если старый "жучок" помер, активируется другой. Они все
время запросы шлют: кто в доме хозяин? И если дом пуст, начинается
процесс активации или инкубационный период. То же самое для новой
версии. Тот, что посвежее, выключает устаревшего.
- Ишь ты!
- А ты думал?
- Хорошо. А почему тогда я бегу как невменяемый?
- "Жучок" козлит. Кроет тебя ужасом по самым пустячным поводам.
- Почему именно ужасом?
- Не обязательно ужасом. Случаи разные бывают. Бывает смехом кроет
клиента, бывает на слезу прошибает. Недавно манию величия наблюдали у
слесаря из Девятого Кольца. Зрелище я тебе скажу незабываемое!
- И долго?
- Ну, с полчаса животы надрывали, потом надоело...
- Я говорю, долго меня еще крыть будет?
- К вечеру совсем пройдет. Ты же "мертвую воду" пил?
- Какую еще воду?
- Я тебе ночью воды с жучками-дезактиваторами дал. Теперь они твоего
выключат, так что побудешь человеком.
- ?
- Ну, до новой ПП-коррекции, разумеется.
- Ты, значит, меня перезапишешь и вернешь восвояси?
- Вернуть-то верну, а вот перезаписываться у меня не советую, -
помрачнел Мотя.
- Почему?
- Тема у меня сейчас мрачная. Золотая молодежь.
- Какая молодежь?
- Золотая. Отпрыски известнейших фамилий. Намучились с ними, а
толку... - махнул рукой Мотя. - Понимаешь, на них природа отдыхает, а
против природы не попрешь. Я Артуру так и сказал, плюнь говорю, Артур,
ничего ты с этими ка-азлами не сделаешь, а он...
- Это которые в бассейн мочатся? - догадался я.
- Они не только в бассейн мочатся, - отвечал Мотя. - Я говорил
Артуру, на кой вы вообще этот заказ брали? Вам дальнобойщиков мало?
Тоже, скажу тебе, публика. Но уж куда им до полубогов наших...
Мотя швырнул на стол пачку листов.
- Почитай-ка концепцию, а я пока поработаю.
Пришлось читать.
"До недавнего времени считалось, что пантеон языческих богов, будь
то боги древнего Египта, Вавилонии или эллинские, есть продукт
мифологического осмысления социальных законов жреческими кастами и
одновременно мощнейший инструмент осуществления этих законов на
практике; однако, новейшие исследования в этой области, в частности
работы Вейсмайера и Полякова, дают веские основания к переосмыслению
сложившихся представлений. Так в работе "Скелетон трансцедентального
проекта" приводится интересная мысль высказанная академиком Поляковым
о природе и механизме мифотворчества".
"Экая духота", - подумал я и пропустил пару абзацев.
"Главный производитель древних государств - земледелец наблюдал
движения светил и смену времен года, от которых зависело его
благополучие, а порой и выживание, и персонифицировал таинственные
силы природы в многочисленных богах, создавая пантеон; и он же наблюдал
жизнь золотой молодежи (далее ЗМ), отпрысков элиты, испокон веков
паразитировавшей на труде земледельца, осуществляя взамен
структуризацию общества и охрану рубежей. Существует довольно спорное
утверждение, что прототипами всех или почти всех известных богов
могли и наверняка служили представители ЗМ, во все времена
отличавшиеся разнузданным поведением и предававшиеся всевозможным
порокам".
Я торопливо перевернул пару страниц.
"Тот факт, что представитель ЗМ, являясь по сути дела рядовым
oranus'ом как по физическим, так и по интеллектуальным показателям,
не может достичь балланса трех вау-факторов по причине невозможности
в разумно обозначенные сроки потратить даже малой толики имеющегося в
наличии денежного актива, приводит к ярко выраженной дисфункции
oranus'а, а проще говоря, толкает его на поступки далеко выходящие за
рамки здравого смысла и общепринятых норм поведения, чему в немалой
степени способствует и гипертрофированный J-фактор, обусловленный
абсолютной безнаказанностью последнего".
Продолжая читать, я заметил вдруг, что думаю простую мысль: слова
вроде по отдельности все знакомы, а смысл ускользает неуловимо. В
тексте довольно часто встречалось слово "проект" и, похоже, истинным
желанием автора было убедить читающего в важности и правильности
своего проекта окольным путем - то есть, вызвать ощущение непроходимой
бестолковости от неумения понять суть проекта с последующим желанием
скрыть возникшее ощущение, расхвалив на все лады автора.
"В итоге имеем парадоксальную ситуацию: ЗМ-oranus, наделенный почти
безграничными возможностями для реализации себя как потребителя,
испытывает мощнейший стресс от диспропорции вызванной самыми
прозаическими никак не связанными с индивидуальными свойствами
субъекта причинами - папа миллиардер или крупный функционер, - что в
сущности одно и то же, - способен обеспечить любые запросы дитяти
самим фактом своего существования. Оральная составляющая фатально
перегружается не в силах воспользоваться в полном объеме потенцальными
возможностями, предоставляемыми анальной функцией, приводя орануса к
тяжелейшей депрессии. Стремясь ликвидировать дисбаланс, ЗМ-oranus
прибегает ко все более мощным антидепресантам, тем самым все более
усугубляя ситуацию, ибо общеизвестно, что ничто так не стимулирует
развитие депрессии как употребление антидепресантов. В плебс-континуме
подобное поведение получило меткое определение "беситься с жиру".
Целью проекта ПП-коррекции для ЗМ-oranus'а в конечном итоге
становится решение задачи максимально возможной нейтрализации J- и
орального факторов. Если для рядового oranus'а, постоянно
испытывающего дефицит возможностей анального фактора, стимуляция
орального приводит к повышению производительности труда и бесконечной
погоне за постоянно рекламируемыми, но от того не менее
труднодостижимыми жизненными благами, то подобная же мотивация для
ЗМ-oranus'а служит только обострению вышеописанной ситуации, так как
стандартный набор, - коттедж, машина, счет, бунгало с прислугой на
индивидуальном атолле с проплаченными поставками, etс, - ничего кроме
раздражения своей банальностью вызвать не могут.
Первоочередными задачами проекта должны стать следующие:
- Выработка стойкого и непроходящего состояния всеобщей гармонии с
окружающим миром, свойственного только животным и языческим богам.
- Внедрение в сознание ЗМ буддийского мировосприятия и прежде всего
отказ от сильных страстей и излишеств, как верный путь к нирване."
- Прекрасный проект! - воскликнул я, добравшись до буддийского
мировосприятия.
Странное дело, концепция уже не казалась мне заумной, а, напротив,
глубокомысленной и даже изящной.
- Чистая работа! - восхитился я. - Мэ-эт, это же шедевр!
- Назови-ка мне свой идентификационный номер, - прогудел Мотя.
Я назвал. Мотя порылся в компе и захохотал.
- Не понимаю, что тут смешного? - поинтересовался я.
- Какой-то дятел обработал буддизмом сервис-инженеров из ВР в
Седьмом Кольце! - веселился Мотя. - Ты же сервис-инженер?
- Ну инженер.
- Пленку гонишь?
- Обслуживаю главный конвейер.
- Ой не могу, - заржал Мотя, дрыгая ногами.
- Я, между прочим, отрывал время от сна, знакомясь с учением
Сиддхартхи, - обиделся я. - Откладывал на поездку в Тибет.
Мотин смех перешел в икоту.
- Не вижу решительно ничего смешного в том, что человек желает
постичь смысл жизни, - отчеканил я ледяным тоном.
Мотя замахал руками, вскочил и бросился к умывальнику, грохоча
ботинками.
- И, представь себе, кое-что постигает! - крикнул я вдогонку.
В дальнем углу загремели баки, потом послышался шум воды из крана
и сквозь шум мотино задушенное повизгивание.
Захотелось есть.
Вернулся Мотя с мокрой бородой на багровом лице и явно боялся
смотреть в мою сторону. Потом он вспомнил о чем-то и помрачнел. И чем
больше мне хотелось есть, тем больше мрачнел Мотя.
- Ну как я покажу заказчику этих ка-азлов? - внезапно рявкнул
Мотя так, что я вздрогнул от неожиданности. - Вот как ни бьюсь, а
получаются только языческие боги, а точнее просто животные!
- Там одна девушка на диске кружится.
- Это у них Деметра, богиня плодородия, - буркнул Мотя.
- А почему вращается?
- Ну так мать-земля, ей и положено вращаться. Это Ганимед придумал.
Откуда он только прознал что Земля вращается!?
- А тот, который мочится...
- Это Одиссей.
- Хм. Не вижу связи.
- А ты думаешь я вижу?! - окрысился Мотя. - Они же весь пантеон
как бойскауты воспринимают. Буквально!!
Еще часа полтора Мотя терзал компьютер и что-то смешивал в колбах,
а я изо всех сил старался не думать о Деметре, потому что начинало
тошнить и кружилась от голода голова.
- А-а, пойдет, - махнул рукой Мотя и подмигнул. - Иногда бьешся
бьешся да и плюнешь, а потом набодяжишь с досады какой-нибудь чуши
собачьей, глядишь, прямо в яблочко попал!
- И так, значит, бывает? - подивился я.
- По всякому бывает, - подтвердил Мотя. - Хватай-ка пойло богов,
неадекватный, нанесем визит небожителям, кстати и пообедаем по-божески.
- Это дело, - обрадовался я.
Мы погрузили в кар пластиковые упаковки с минеральной водой
"Каждому свое" и Мотя сел за руль. Дорога петляла среди живописных
холмов и я тщетно старался узнать местность.
- Вон на том повороте я тебя заметил, - показал Мотя на
промелькнувшие заросли орешника, - думал лось ломится, притормозил.
Не узнаешь место?
- Не-ет...
- После тебя там просека образовалась.
Мы сдали "живую воду" кривоногому служителю в миниюбке, открывшему
ворота, и проследовали в столовую отделанную под мрамор. Там Мотя
заставил переодеться в сенаторские тоги. Подавали девушки в
прозрачных туниках, под туниками ничего не было. Кроме девушек,
разумеется. Есть пришлось лежа на боку, на специальных ложах, что
поначалу показалось крайне неудобным, зато потряс сервис и ассортимент
подаваемых блюд.
- Попробуй лебедя, рекомендую жаренных вальдшнепов в винном соусе, - то
и дело советовал Мотя, вытирая бороду салфеткой. - Вина не пей, дрянь,
разбавлено водой по римскому обычаю, впрочем, как знаешь...
- А где же декорации с ближнего востока? - спросил я Мотю? - Где
верблюды, лампа Алладина? Здесь только диск...
- Ну, диск почему-то кочует из концепции в концепцию, а Вавилон с
магами и астрологами признан отстоем, - хохотнул Мотя. - Теперь - Рим,
мой юный друг, только Рим. Рим - это актуально! Прими это к сведению.
Рим - это актуально, не знаю только надолго ли?
Обед плавно перешел в ужин, Мотя налегал на свой ром, а я ворвался
в разбавленное вино и даже не сразу заметил как на соседних ложах
появилось множество молодых людей обоего пола в легких прозрачных
одеждах. Потом Мотю назначили Вакхом и веселье вспыхнуло с
необычайной силой, особенно после того как всем разнесли на подносах
аккуратно расфасованные разноцветные капсулы и Мотя крикнул:
- Синтетика, больше двух не ешь, а впрочем...
Губатая Персефона примостившаяся у меня в ногах, настойчиво
рекомендовала красно-оранжевые капсулы и на моих глазах съела четыре
штуки. Я ограничился двумя и закусил персиком. Потом мне сделалось
беспричинно-хорошо и я бездумно взирал то на исполнительниц танца
живота, то на изумительную мраморную копию (а, может, оригинал?)
Аполлона Бельведерского, то на идиотов с огромным пластиковым
фаллосом, выполненным с мельчайшими натуралистическими подробностями,
которые носились с ним дурашливо задирая ноги в сандалиях.
Написать сильную эротическую сцену может только тот, кто думает,
что может; впрочем, последние триста лет у всех все равно получается
порнография.
Перед тем как началась групповуха, какой-то обдолбленный Кронос с
целой связкой фасцинусов на шее, скормил мне три полосатых капсулы и
меня неудержимо потянуло к богине плодородия. Деметра безмятежно
вращалась на своем диске и я полез на гостеприимный земной шар. Пока
я вспахивал ниву прошло немало дней и ночей, труднее всего приходилось
в утренние и закатные часы, но зато я узнал тайну вавилонской надписи.
Зевс (пленка и энергетическое оборудование), большой любитель текилы,
стремился всякий раз исполнить мистический обряд, запечатлевая
название любимого напитка на поверхности матери-земли, мало считаясь
при этом с правилами грамматики.
Закончив труды, я рухнул в космос, под всеобщий гомерический хохот.
Я совсем уж собрался обидеться на весь этот дегенеративный пантеон, но
как-то не смог наскрести энтузиазма и заснул, или потерял сознание,
или и то, и другое одновременно...
Не спрашивайте как я пережил пробуждение. Не знаю. Когда я
проснулся в вонючем ангаре имени Либермана перед моим носом стояла
упаковка "Севен Даун". Спасибо, Мотя, друг!
Мотя с мокрым полотенцем на голове то скрипел зубами, то рычал:
"Срублю капусты и на атолл, срублю капусты и на атолл", то принимался
выть. Все мониторы были мертвы. Я пил "Севен Даун" и бросал пустые
бутылки на пол. Данте был большой фантазер. Ад - это когда вокруг
пустые бутылки...
Впрочем, когда на следующее утро за мной приехал служитель в
униформе с бляхой "ПП-секьюрити", я уже был в полном порядке. Хотел
жить и работать, и удивлялся как можно торчать в этом ангаре, если
можно нормально работать и получать удовольствие от хорошо
выполненной работы... Работать, работать и еще раз работать, и
поехать когда-нибудь в Тибет, и...