Тяжелая железная дверь распахнулась и с улицы в подъезд шагнула огромная морозная мужская фигура. Широкая яркая куртка скрывала тело, заполняя собой всю ширину проема, а черная лыжная маска и плотно натянутый поверх нее капюшон оставляли от лица только узкую щель, где-то в глубине которой, наверное, скрывались глаза.
Мальчик мгновенно прервал свой восторженный, обращенный к девочке монолог и отшатнулся спиной от коричневой краски стены, тут же опустив глаза вниз и ища ответа нахлынувшей вдруг волне неприятных чувств, внушивших ему крайнюю степень неуверенности. И уже оттуда, исподлобья он попытался посмотреть на незнакомца. Широко расставленные руки были нагружены какими-то сумками, мешками, борд ... Сноуборд. Глаза мальчика, прямо помимо его воли, вспыхнули невольным интересом к желанной для любого пацана диковинке, но не остановившаяся еще волна захлестнувшего страха тут же заставила его шагнуть в сторону и поплотнее вжаться в вовремя подвернувшийся у самой двери угол.
Фигура неспешно сделала шаг, потом второй к лестнице и с последней ступеньки навстречу ему шагнула девочка, уступая место и вежливо освобождая проход:
- Здравствуйте, - привычная приветливость в ее голосе смешалась с любопытством и с уже пробуждающимся в этом возрасте женским интересом.
- Привет, - ответный голос из глубин вороха одежды прозвучал весело и совсем не страшно и девочка уже открыто проводила взглядом медленно и прямолинейно поднимающуюся по степеням шаг за шагом тяжело груженую фигуру.
Мальчик тоже тут же распознал в приветствии невраждебное дружелюбие и сразу шагнул из угла навстречу своей подруге:
- А я так испугался ... - мужчина, сгрудил свою поклажу на площадке у двери квартиры и еще искал нужный ему ключ в ворохе железной связки, но тонкий голос мальчика уже взахлеб, подхлестываемый только что пережитыми впечатлениями, с видимым облегчением громко и радостно делился площадкой ниже, - ... Я так испугался. Он заходит весь замотанный, а я думал - бандит ...
Мужчина не оглядываясь, в один оборот ключа открыл свою дверь, мерно закинул внутрь все свое имущество и так же не оглядываясь шагнул вслед. Массивная железная дверь затворилась за ним мягко и почти бесшумно, щелкнув напоследок стальным язычком замка.
Стоя за дверью, он еще невольно прислушивался, слой за слоем стягивая с себя кайтово-бордовое утепление, позволявшее в любой мороз ходить, лежать и сколь угодно долго сидеть, не поморозившись, на любом снегу. Даже тогда, когда, как сегодня, например, ему приходилось садиться прямо в растаявшую на льду огромную лужу, и в попытке привстать, едва ли не по локоть погружать руки в эту ледяную прозрачную водяную кашу, чуть прикрытую сверху тонким слоем свежего белого снежка. Ничего, не первый раз. Всякое бывает. Зато потом ...
Мальчик на площадке все щебетал, щебетал, делясь и делясь волной свежих впечатлений с ни слова не говорящей ему в ответ девочкой. Она же, держась вытянутой рукой за перила и слегка покачиваясь вокруг них маятником, только в задумчивости смотрела вверх на пустую лестницу.
Мужчина за дверью сгреб в кучу сваленные прямо с порога, насквозь мокрые и даже здесь исходившие паром вещи и понес их куда-то вглубь, на просушку:
"Смена растет ...
... Хотел бы посмотреть на его учителей. Если струсил, да еще перед девчонкой, так хоть молчи, ... а эти хвастаются, - он почему-то обобщил, но не обратил на это внимания, - Смена ..., - его скользящие еще по снежному простору мысли смешивались с доносящимся сквозь дверь монологом, подпитываясь им и невольно отвечая ему. На площадке все еще слышалось это привычно женское, восторженно-взбудораженное вот только что пережитыми страхами, только что сильно испугавшееся и теперь вдруг нашедшее себе выход в облегченном, тонком, почти нервическом смехе, - "Мальчики" ... Эх ...", - он облегченно выдохнул, свалив, наконец, на квадрат кафельного пола свою объемную сырую ношу и уже почти весело стал раскидывать ее части по самым теплым местам, стараясь сгибаться как можно реже и захватывать оттого каждый раз побольше.
Приближавшаяся с каждым этим движением мечта рухнуть, наконец, всем усталым телом на сухой и теплый диван, вытянуть задубевшие от перенапряжения ноги, расслабить закаменевшую спину, блаженно прикрыть глаза, поднимала настроение прямо пропорционально убыванию кучи и даже быстрее:
"Все выше и выше и выше! - спина сгибалась и разгибалась медленно, считано, размеренно, бережно экономя оставшиеся силы - ... Племя боевых хомячков ...", - мысли наслаивались, накладывались, привычно скользили непересекающимися слоями, своими параллельными маршрутами, самостоятельными, "рельсовыми" накатанными путями.
Что делать? Привычка следить за всем вокруг сразу, реагировать на каждую мелочь хоть в воздухе, хоть на земле, хоть в поле, хоть на дороге. Впереди и позади. Она всегда долго еще не отпускает после каталки. Нужна мгновенная и даже опережающая реакция на каждое дуновение и на каждую внезапную перемену такого непостоянного приятеля-ветра. И на каждую выскакивающую из ниоткуда вдруг кочку под твоими ногами, не говоря уже об этих людях, собаках, бродячих рыбаках и их разбросанных "минными полями" оранжевых флажках подледных мормышек - не стоит же людям ломать их кайф? Зачем? Смотреть надо в оба. А еще и посреди всего этого и самому хочется сделать чего-нибудь такого, с вывертом, сегодня, - ... Хотя, почему "боевых" ...?" - диван принял на себя и тут же растворил все окружающие звуки, движения, мысли ... блаженство.