Маленькие желтолицые люди в пожеванных, "по-советски" вытянутых, одинаково-темных, бесцветных костюмах, смущенно толпились у закрытого киоска "Мегафон" посреди пустого зала вылетов международного аэропорта Шереметьево. Дремавший в ожидании рейса парень с ленивым любопытством поднял глаза из-под согнутого трубочкой козырька черной бейсболки и неторопливо осмотрел их:
"Совок, блин. Вот те, думал, что это в девяностых сдохло. А живет же еще где-то. Китай, блин. Древний", - вялотекущая констатация факта ни к чему не обязывала. Тут даже языком ворочать не надо, но глаза остались в позиции наблюдения из-под надежной защиты козырька - все равно еще несколько часов куковать, все развлечение.
Китайцы робко продолжали кучковаться, снизу вверх преданно поглядывая на статного плосколицего земляка-северянина.
"Видать главный. КГБ-шник, небось", - парень хмыкнул и закинул ноги на чемодан. Так надежнее, если вдруг уснешь ненароком. Вокзал.
Немного пообвыкнувшись, маленькие желтолицые люди стали осматриваться и как-то сразу зацепились вниманием за зеленый киоск. А что? И надпись иностранная и большой - вон сколько телефонов в витрине за стеклом. Солидно! Телефоны за стеклом витрины туристов явно заинтересовали, но они только жадно разглядывали их, привычно не сходя с места, "обведенного волшебным кругом" КГБ-шника, и пока тот сосредоточенно проверял списки по своим сложенным вчетверо и затертым от постоянного употребления листкам, глаза его стада впитывали последние картины капитализма перед отлетом.
Наконец государственный человек поднял взор и начал строго выкликивать по-одному имена. Каждый заслышавший свой "позывной" тут же устремлялся на негромкий, но четкий зов и с благодарностью получал заветную гербовую книжечку, доставаемую властью из общего, мятого, засаленного полиэтиленового пакета, после чего, видимо по достигнутой во время ожидания с соседями договоренности, быстро подскакивал к витрине "Мегафона" и счастливый, демонстрируя всему миру и далеким китайским родственникам свой, такой, видно, желанный на родине паспорт, делал последнее "фото на память из далекой России".
"Во, блин! А батя, говорил, они так в ГэДээРе у витрин с колбасой фоткались. Ё-ё! ну фофаны" - парень аж сглотнул от удовольствия и выплеснувшегося изнутри чувства превосходства родины. Затхлая сургутская жизнь как-то вдруг сразу расцвела, обретая краски, даже радуга вдруг будто бы засияла над раньше недоступным, а потому вечно ненавистным "Биг-Беном" соседней английской школы.
В это время китайцы, дрессированно совершая второй ритуальный круг, снова начали живо подбегать по одному к своему "КГБ"-шному поводырю и он привычным сильным движением, плотно вдавливая большой палец в плечо очередному "поднадзорному", метил их ярко-фиолетовыми кругляшами наклеек - с названием родной авиакомпании и места назначения.
"Как ковбой стадо коров перед перегоном, - чтоб не потерялись на просторах. Ха! - бескрайней степи страшной чужбины", - последние слова сложились как-то сами собой, вылетев неизвестно как к языку из давно забытого старого фильма. Аж самому понравилось и парень, довольно сдвинув кепарик на лоб, вволю потянулся на своем кресле, - "Чтоб не разбежались в последнюю минуту, что ль? Кайф".
Некоторое время китайские товарищи еще продолжали свою обязательную с советских времен зарегулированную программу партийно-туристических заграничных танцев, но вскоре, так же незаметно, как и появились, растворились, оставив за собой только фантом пустого и темного стекла магазинчика сотовой связи.
"А, говорили, что у них там экономика рвет все пределы, а они вон, - у плевого ларька с мобилами как у монумента на память ... они б еще с "Кофе-хаусом" или с "Мак-дональдсом" щелкались ...деревня совковая ..." - благодушная дрема брала свое, а невозможность пропустить скоро отлетающий на север рейс - свое и он время от времени то сползал в расслабленности полусна, то вздрагивал и снова сонно влезал повыше на сером пыточном железном сиденье, намертво приваренном к ряду таких же "комфортных и неотъемлемых признаков современной цивилизации", - "Домой ...".