Аннотация: Да, мы вернулись, и будем писать продолжение параллельно.
Книга Вторая. Горит Огонь.
История Вторая. Войны Наших Отцов.
Палм-Бич Айленд.
19 января 2011 года.
Смотря на Грэгори Уилкокса сложно было точно сказать, кто именно перед тобой. Это был коренастый, белобрысый, не смотря на свой уже солидный возраст, весьма и весьма крепко сложённый, и не смотря на свой весьма разгульный образ жизни - весьма крепкий мужчина. С типично крупной челюстью, выдающемся носом и наглыми голубыми глазами, одетый как и принято у американцев его типа - в просторную белую рубашку с коротким рукавом и шорты, а на ногах были шлёпанцы. Он был настолько типичным белым американцем поколения "бэбибумеров", что нельзя было представить его здесь и владельцем всего этого. Беседка размером с хороший такой гараж с крышей на высоте семь метров над, стояла посреди зелёной лужайки размером с хорошее футбольное поле, а вокруг со всех сторон возвышались двух и местами трёхэтажные строения в стиле барокко, с лепниной, встроенными фонтанчиками и прочими радостями жизни. Роскошный дворец, стоящий на федеральной трассе A1A, единственной дороге по очень узкому атоллу, между озером Уорт Лагун и Атлантическим океаном. И дом клана Уилкоксов, стоял именно со стороны океана. С такого большого внутреннего двора его не было видно, но этот запах и ветер было нельзя ни с чем спутать. Это место было место знаковым, место с возможно самой дорогой недвижимостью на планете земля. Даже очень больших денег было недостаточно что бы попасть сюда, такие места - то где тебя должны принять соседи, сообщество самых богатых и влиятельных людей мира. Мистер Уилкокс, который любил себя называть просто Грэг, этот загорелый молодящийся забияка, не без удовольствия сам без прислуги, которую он отослал в дальние части дома, наливал своего гостью шотландский скотч двадцатилетней выдержки. Его гость, тоже уже не молодой, но точно гораздо моложе хозяина дома, в рубашке поло и серых брюках, славянский мужчина статной наружности, Игорь Вишневский, немного не мало заместитель министра иностранных дел РФ. Который виделся и до этого хорошо общался с хозяином дома, посему сюда и прибыл. Плюс этой встречи был в том, что никто не питал иллюзий о цели визита. Но как и любые люди, уважающие друг-друга и являющемся людьми дела, они обернули свою встречу в хорошую посиделку, по крайней мере хозяин дома явно хотел что бы она была именно такой. Хотя все понимали, почему именно эта встреча состоялась. И точно так же понимали, что какие бы ни были времена, всё это могло иметь далеко идущие последствия если о встрече кто-то узнает. Но сейчас Грэг налил в стакан со льдом бодрую порцию скотча. И в двух других стаканах уже для напитков, плескался холодный зелёный чай тоже со льдом. Они чокнулись.
Na zdorovie!
Взаимно.
Скотч был и правда очень хорош. Пробирал до кончиков нервов, но при этом пился легко.
Когда попробуешь настоящий скотч, шотландский, ты больше не сможешь пить виски. Мы великая страна во множестве вещей. Но мы имеем одно очень нехорошее свойство, брать что-то гораздо более древнее, и похабить это. Потому что почему то полагаем, что ничего лучше американского в мире нет.
У нас в стране другая болезнь. Мы берём что-то что никогда у нас не работало и не будет, и пытаемся это без изменений применить у нас. Культ карго в чистом виде.
Согласен, это очень паршиво. Это то чего все от всех хотят. Люди не понимают и не хотят понимать как всё работает. Потому что они грёбанные идиоты. Это люди не понимают даже Америку! А уж когда они приезжают в другие страны...
Не любишь ты "Лигу Плюща".
Эй! Неправда! Мой адвокат Шульман, и я люблю этого мудака, из "Лиги Плюща"! И двое моих сыновей и дочь, тоже! Но они не выросли в этом, и они знают реальную жизнь. Они не начинали и не закончат свою жизнь, там, среди всего этого.
Человеку очень сложно выбиться из окружения. И ведь мы все хотим лучшего для своих детей.
Есть вещь, гораздо важнее умения работать и управлять. Умение не потерять ясность мышления, широкий взгляд. Это то что сделало нас, из тринадцати нищих колоний, по настоящему великой страной. Умение видеть перспективы и работать что бы их добиться. И то во что это выродилось, пугает меня. По настоящему пугает.
Ты не первый кто говорит, что старый дух Америки ушёл. Каждое старое поколение, скептически относится к новому, но ведь всё всегда меняется. Всегда есть хорошее и плохое.
Вы русские, те ещё фаталисты. Только вот это не совсем правда, про равное количество хорошего и плохого. Иногда начинаются перемены с которыми нельзя смириться. Но ты не совсем понимаешь что с этим делать. Но и началось это не вчера. А знаешь из-за чего это? Жадность и тупость.
Так просто? Обычно за глобальными процессами стоят более сложные материи или причины.
Херня, друг мой, полная херня. Жадность, тупость и невежество, три первородных греха, вот откуда всё зло на этой грешной земле!
Они оба сделали по глубокому глотку холодного чая. После они добавили ещё по хорошему глотку скотча. Прорубило.
Я считаю, что вы тогда с коммунизмом совершили страшную ошибку. Нет, я понимаю, космос, атомная бомба, военная мощь, война с Германией вас изменила - вы не захотели что бы всё повторилось. Но и что в результате? Но ваша проблема не в этом.
А в чём же она, Грэг?
В том, Игор... Игор.
Игорь.
Игорь... ну и имена у вас. Проблема ваша в том, что у вас есть огромные возможности, но вы не имеете инициативы их использовать. И это очень грустно. Я был у вас в первый раз в 1997 году. Я был у вас, среди всех этих членососов из всех этих крупных компаний типа "IBM", "Эпл", всяких там представителей Баффета и прочих. Все эти напыщенные ублюдки, смотрели на вас как на скот! Они говорили мне и друг-другу: "Смотрите, это огромная дикая земля, населённая дикарями, которые тратили десятки миллионов долларов на комбайны и танки, хотя закупали у нас зерно! А теперь они будут есть у нас с рук и мы всё у них заберём!". А знаешь что видел я?! Я видел самую огромную, и самую неосвоенную территорию в мире, где нет автомобильных дорог! Я могу помочь вашему Путину, стать вторым Рузвельтом! Я могу помочь ему построить через всю страну сеть лучших в мире автострад! И других своих партнёров привлеку! Так своим и передай!
Это очень щедрое предложение. У нас сейчас в стране много больших строек, дороги, аэропорты, вокзалы, дорога из Европы в Азию.
Вот именно! Вы страна с потенциалом! Это то, чего все эти говнюки не понимают, а я понимаю! Мои пра-прадеды со стороны отца, прибыли сюда с севера Рейна, мы немцы и слегка датчане, а потом ещё мы стали и немного шотландцами, как они там могли считать? Они жили в нищете и лишениях, но добрались из трущоб Бостона до Колорадо и открыли там свою первую шахту. Они не были самыми приятными и добрыми людьми, но они своими руками, как и миллионы других таких же людей, построили эту страну! Нет, даже мой отец, и уж тем более дед, не были святыми. Но моя мать и её семья, польские евреи, безусловно положительно на него повлияли, по итогу мой отец был гораздо более хорошим мужиком чем мой дед засранец, земля ему пухом.
Он поднял бокал, и они почтили память Теодора Уилкокса, молчаливым глотком. Как только стаканы были поставлены на стол, Грэг плеснул туда ещё скотча, уже больше чем в прошлый раз, а вот льда было меньше, он заметно подтаял.
Вся суть в том, что вы, и мы, для них для всех, это то чего они не могут понять и контролировать. Они не уважают нас, таких людей как мы, и вы. За то что мы умеем и работать и жить так, как они не смогут никогда. Но самое страшное не это, а то что все эти идиоты на постах, проталкивают интересы других людей, если их можно назвать людьми... и всё это ведёт нас всех к катастрофе.
Я согласен, что глупость людей принимающих решение порой зашкаливает. Но мне кажется ты драматизируешь, холодная война давно кончилась.
И это ты мне говоришь?!
Слушай, ну давай мы не будем сравнивать даже 89ый год и то что сейчас.
Вот именно! Сейчас всё гораздо хуже!
И почему это?
Почему? Да всё потому же! Потому что тогда, при всей концентрации этой мрази во власти, бизнесе, бал правили люди которые понимают как нам победить в холодной войне! Что мы великая страна которую любят и уважают, потому что у нас есть культура, потому что мы страна людей достойных, храбрых и трудолюбивых. Мы круче чем Европа, потому что молоды и любим жизнь, и мы лучше коммунистов - потому что добиваемся всего этого без принуждения и за счёт честного труда.
Oy Li?
Не придирайся! Ты же понимаешь о чём я! Мы победили, потому что хотели лишь показать что мы можем и умеем. И мир пошёл за нами. А знаешь что случилось потом? Такие как мы, стали ненужны! Заводы в Китай переносили и раньше, но заводы в Лаосе и Индонезии?! Где гордость американского бизнесмена?! А что дальше? А ничего, те самые невежественные ублюдки, которые видят в вашей стране не прекрасные леса где можно строить отели и не города которые можно связать дорогами, а просто место где можно было грабить. Они и к нашей стране относятся точно так же. И 2008 год это прекрасно показал. И проблема не в том, что никто не понимал правил игры. А в том, что в конечном итоге, все думали что каждый сможет перехватить партию и доиграть в свою пользу.
Все участвовали в пирамиде.
Все! Все сукины дети, участвовали в этой ебучей пирамиде! И мы превратились из страны подарившей миру Короля и самые лучшие в мире автомобили, в тех кто бомбит свадьбы с беспилотников и отправляет умирать своих парней за интересы ублюдков из "Бритиш Петролиум"! Но самое страшное, друг мой, в совсем другом. Оно заключается в том, что их аппетиты, их нельзя утолить. Эти люди не имеют стеснения, и им неведома мораль.
Грэг неожиданно стал серьёзным, серьёзным и каким то грустным. И даже то что он был уже пьян, его не делало менее серьёзным. Игорь тоже был порядочно пьян, но даже в меньшей степени, и понимал что сейчас возможно он ухватит некую ключевую информацию.
Ты думаешь, они все, ублюдки, не понимают что теряют контроль? Что мир уже не тот что был раньше? Я вложил шесть миллиардов долларов в развитие бизнеса нефтедобычи в Нигерии, не потому что это "лёгкий бизнес". Но потому что китайцы там уже строят как не в себя, и потому что через 20 лет эта страна станет развивающееся экономикой размером с Бразилию. Чем больше у человека созданного своими руками, тем больше у него гордости, чем больше у него гордости - тем меньше в нём робости и трусости. Они будут покупать у вас и у китайцев оружие, и они будут защищаться. И любой человек с зачатками разума, прекрасно понимают, что им нужны такие парни как я, что бы договариваться с такими парнями как вы. Потому что такие парни как мы, мы всегда сможем договориться. Но они этого не хотят, они хотят, всё и сразу. Понимаешь?
И есть какой то конкретный план действий? Ну в смысле, настоящий план?
В смысле, теория заговора? Иллюминаты?
Так, это тему ты поднял а не я!
Давай ещё выпьем.
Davay.
Они чокнулись и выпили ещё, на этот раз смахнув по пол стакана каждый. Запили чаем.
План "Жнец", ты ведь не мог не слышать о нём.
Игорь старался делать вид что не напуган, но получилось плохо.
Hernya.
Нет, это не... не хрень собачья. Это реальность. В Америке 40 миллионов человек за чертой бедности, да и такие как я им тоже не нужны. Зачем в стране 310 миллионов населения? Это на 150 миллионов больше чем нужно! А на Земле почти 8 миллиардов. Экологии конец в течении полувека, сырью конец в течении века. Проблема не в том, хватит на всех или нет, а в том - можно ли растянуть удовольствие и найти решение. Но кому хочется делиться с какими то выродками, тем что можно забрать себе целиком? Нужно "прополоть грядки", нужно сократить количество едаков. Но люди добровольно ведь не откажутся от своих прав, не согласятся меньше есть, хуже жить, и в конце-концов умирать? Они что, по мнению вашего правительства, имеют за сотню биологических лабораторий по всему миру для чего? Для паритета со страной у которой этих лабораторий почти что нет?
Но это ведь безумие! Это эквивалентно ядерному холокосту!
Эквивалентно, при условии что твои солдаты и они сами, не привиты. В отличии от всех остальных. Кстати кто сказал о полноценной эпидемии? Что бы обрушить мировую экономику, отнять у людей гражданские права и запугать всех - достаточно трёх-четырёх миллионов трупов. Они собирали данные о медицинском состоянии сотен миллионов людей по всему миру, во время каждой вакцинации. Сейчас они уже влезли в каждый компьютер и телефон. Вопрос о свободе личности уже не стоит, вопрос лишь о том, будет у тебя свой пузырь или нет. И естественно на этом они не остановятся.
А второй этап.
Игорь прогнулся со своего мягкого вязаного кресла вперёд.
Второй и третий этапы? Это же чистое безумие.
Грэг как то хитро улыбнулся, и отхлебнул скотча.
Ты думаешь они на это не пойдут? Разумеется пойдут! Ты же знаешь этих людей? Я вот знаю, это вообще не люди. Им на всех на нас насрать! Но я, Грегори-Смит Уилкокс! И я их мам...
Грег! Ты сейчас серьёзно или нет?!
Конечно я серьёзно! Конечно ёманамать серьёзно!
Они что думают что никто не ответит? Что никто не будет сопротивляться?
Вот именно! Не будут! Потому что каждый второй человек, идущий наверх по головам, это мудила, который влез туда что бы плевать на других! И большинство из них, творят зло даже не осознавая, что они приближают и на кого работают. А потому что удовлетворяют свою потребность в том, что бы сидеть во власти и упиваться вот этим вот всем. Ты и сам ведь знаешь таких людей, не так ли, дружище?
Игорь опал в кресле как озимые, он опустошил стакан полностью, и так и оставил его в руках. Грэг забрал у него стакан, весело улыбаясь и снова его наполнил, и себе за одно.
Неприятные новости, правда? Это как я получил новость о том, что у меня рак простаты, 15 лет назад. Но! Если бы я не получил эту новость! Я бы умер от него!
Он протянул Игорю стакан обратно, лёд в нём уже совсем осталось. Тот начал как то отходить от шока.
Ты же понимаешь что это безумие?
Абсолютно верно. Ну так они безумцы.
И что теперь?
Ничего. Это просто то, что нужно осознавать и понимать. Мы тут, у нас, не собираемся опускать руки. Хотя врать не буду, дела хуже с каждым годом, всё хуже и хуже. Когда это живое воплощение политкорректности, и я так говорю не потому что он чёрный! А потому что он тупорылый идиот! Покинет Белый дом, вместе со своей слабовольной администрацией - на его место придут волки. И эти волки доведут страну до того, что нам, американцам, не останется ничего кроме как действовать. Но они готовы к этому. А вы готовы?
К чему?
Действовать. Вы ведь их главная и первая цель. Понимаешь? Ты ведь приехал сюда, не о контрактах по прокладке кабелей поговорить.
Я приехал выпить скотча.
Грэг весело засмеялся.
Одно другому не мешает! Я хочу, что бы ты донёс эту информацию до всех кто готов слушать, у вас там. А я знаю что у вас слушать умеют. Ровно как я, и другие люди, такие как мы, американцы - рассказывают это всем кто готов слушать. Что у нас осталось не так уж и много времени. Лет десять максимум. А потом всё начнётся. И единственный способ их остановить - это уничтожить всё что они собой представляют. Понимаешь, дружище?
Мне надо это обдумать.
Ты не думай, ты пей! Давай, как тогда, в 2004!
Они снова чокнулись и выпили. И и Игоря окончательно унесло...
...
25 октября 2012 года.
Москва.
Эти полы были такие чистые, что Берсу было неловко на них стоять. Он видел в них своё отражение - такие полы он видел только, кажется, в Царском Селе, когда их туда на экскурсию возили когда то давно. И то он был в этом не уверен, ибо там всё таки были они более почтенного возраста и других времён. Не тех времён когда за каждую выложенную плитку требовали наверное по миллиону рублей за каждую. Её тёплый оливковый отлив отражал в себе потолок, мебель, их всех в полный рост. Настенные абажуры напоминающих медуз с усиками из драгоценных камней, мебель сделанную под заказ на манер стиля как раз чего то подобного Царскому Селу, ну или по крайней мере Красной Поляне. Это было как то даже неловко, обычно в таких апартаментах творилась лютая "цыганщина" в самом худшем смысле слова. Но не здесь, здесь владелец хотел что бы прям всё как в старину. В русской классике, рюшечки, позолота, красное дерево, кремовые обои, разве что сундуков не было и прозрачного но толстого стекла слишком много. Ещё здесь было три санузла в разных частях дома, в одном из которых было джакузи размером с небольшой бассейн, видеопроектор встроенный в потолок и четыре огромных жидкокристаллических телевизора в разных частях дома. Были полки с книгами, в хорошеньких новеньких обложках. Ребята в форменных куртках и жилетах и белых медицинских перчатках их как раз вытаскивали, открывали страницы и с них слетала пыль во все стороны, после чего клали их на стол позади. Эти книги если тут и стояли, их не открывали очень давно, если открывали вообще. По большому счёту их здесь вообще поставили больше для проформы. Они ходили по всей этой огромной квартире, стараясь ничего не трогать, в полном обмундировании. Не то что бы это всё было нужно - но их вызвали для силового сопровождения и они выполняли приказы. Точнее молча ходили по всей это красоте и смотрели по сторонам, пока сотрудники следственного отдела при главке ФСБ и главного следственного управления следственного комитета при военной прокуратуре, под присмотром пары человек из генпрокуратуры, очень и очень скрупулёзно всё здесь "вычёсывали". Количество контролирующих, обычно сидящих в высоких кабинетах, объяснялось легко. Всё что здесь происходило, делалось по решению Верховного Суда, по распоряжению Генерального прокурора, и с полного позволения Президента. Это был тот случай когда уже неважно - твои знакомства, твоё положение, с кем ты спишь или с кем дружишь. Сидевший в гостиной за большим столом седой и кучерявый мужчина, одетый в халат на пижаму, с абсолютно посеревшим лицом, севшим голосом отвечал на все вопросы женщины (на взгляд Берса излишне блеклой, но не лишённой шарма блондинки средних лет) следователя, которая старательно писала что-то в блокноте. Над ними стоял оперативник ФСБ, как всегда забавно одетый в обычную рубашку и брюки, но с бронежилетом поверх и маской цвета хаки, он держал в руках ручную камеру и снимал всё это. Они были здесь уже где то час, и весь этот час они с членами группы ходили, разглядывали квартиру и многозначительно переглядывались. Пока кто-то не позвал всех членов следственной бригады куда то в гардероб. Окончательно "осевший" фигурант дела уселся на диван, пока оперативники с двумя ручными камеры и фотоаппаратами и Берс с ещё тремя ребятами где то позади всех, прошли через узкую но внушительную гардеробную к отъехавшей в сторону стене, и оказались в хранилище. Комнату в где то тридцать квадратных метров, с ярким светодиодным светом, заваленную до потолка слитками драгметаллов, папками с аблигациями крупных иностранных банков. И самое главное, заваленная полутораметровыми в высоту плотными стопками денег. Рублей, евро и разумеется долларов. Из всех в помещение вошедших, все гордо промолчали, кроме одного, это был разумеется Хайфа.
Твою маму семером - нехорошим обрАзом...
Через сорок минут вся группа стояла во дворе у подъезда. Здесь было очень тесно, даже само по себе тесно, а сейчас тем более. Наконец то становилось светло, но уличный свет пока горел, низкое и тёмное октябрьское небо нависало сверху угрожая дождём. За старинными фасадами зданий по Гоголевскому бульвару, в и без того узких лабиринтах старинных дворов понапихали "с ломом" новейших жилых комплексов для хозяев жизни. Что стали здесь появляется ещё когда после развала СССР "прошлые" хозяева жизни решили своё богатство наконец "легализовать", и особенно когда в столицу стали приезжать "новые русские". Здесь всё пухло чудовищной, непроходимой, фешебельной безвкусицей. Превращающие и без того старинные и налепленные друг-друга кварталы, во что-то перегороженное десятком заборов и постов охраны, камерами и шлагбаумами. В общем, у самой парадной дома, стоял дом гораздо солиднее и старше, и в этом переулке с парковками и заборами было в целом тесно. А когда тут битком было сотрудников ФСБ и следкома, на своих машинах, а где то на выезде ещё мигали проблесковыми маяки полицейские машины, здесь было вообще как на митинге. Журналистов не пускали, старались всё сделать максимально быстро. Но они уже толпились у выезда. Дюжину машин занявших все окрестности здания в самом центре Москвы, в пяти минутах от Храма Христа Спасителя, в мешке не утаишь. К тому же кто-то из соседей (или чего уж там, приехавших с ними сотрудников) легко мог за отдельную плату слить информацию кому то одному из прессы, а дальше информация распрстранилась как лесной пожар в жаркий день. Хайфа, Карбарас, Шерхан и Рокер курили. Берс, Таха, Шмель и Сэм не курили а просто дышали сырым и задымлённым московским воздухом, здесь хотя бы можно было стянуть с лица маски. Настроение у всех было так себе, но был вопрос диапазона. Рокер не без удовольствия выпустил дым после глубокой затяжки.
Слышали, у этой курвы на хате министр обороны был? Охереть правда?
Хайфа хихикнул.
Странно что у этого на квартире никого не нашли. Олимпийскую чемпионку какую ни будь. Был я как то с одной...
Таха его перебил довольно грубо.
Хайф, по братски, меня твои истории затрахали уже.
А чего ты злой то такой? Наши ряды чище день ото дня! И чем они чище тем...
А я вот думаю. - Таха смотрел куда то в сторону фургона у которого сновали туда сюда эксперты, по своим экспертным делам. - вот отдадут приказ, по Америке вдарить, а они вдарят? Или если предложат больше чем здесь лежит, возьмут и просто всю систему обороны вырубят на хер? А, как думаешь, командир?
Думаю вы все слишком много думаете, и слишком много разговариваете. Особенно в таком месте. Это просто работа, и нам за неё платят.
Раньше ты так не думал. - ответил Таха.
Главное что он сядет. - сказал Берс. - или я неправ?
Ага, и миллиарды они там все пересчитают, правда? - ехидно подметил Рокер.
Если всё настолько плохо, зачем мы тогда вообще работаем? Их за яйца схватили? Схватили, это же хорошо? Хорошо. - рассудил Шмель. - работаем потихоньку.
Они уберут его, и своих потом поставят.
Ага, и деньги всей следственной бригадой тащат. Хорош нагнетать а?
А что, такого не бывало что ли? - поинтересовался Берс, скорее для проформы. Ему эти разговоры и долгие раздумья и наблюдения в безделице, окончательно настроение испортили.
Вы слишком громко и слишком много думаете. И это всех касается. - пресёк разговоры Шерхан. Дверь подъезда под писк домофона открылась, четыре начальника, следователь и восемь оперативников, выводили фигуранта. К ним подошёл невысокий и худощавый мужчина в широком пальто, с усталым лицом, замначальника следствия конторы по Москве и области.
Конвоируем.
СИЗО?
Главк. Потом в Тишину. И вы своё дело знаете, я в курсе, но давайте повнимательнее. Мало ли что. Центр, не центр... пассажир особенный.
Понял-принял.
Шерхан жестами "раскидал" бойцов по трём машинам, день обещал быть долгим.
...
Этого бара он не знал. В каком то полуподвале старого здания на Бауманской. Был четверг и шесть часов вечера, и сюда постепенно набивались студенты, офисные клерки и прочий типичный для столицы люд, состоящий преимущественно из пролетариев умственного труда с законом под элитарность. Что бы под не самую плохую музыку, в диапазоне от трип-хопа до альтернативного рока, предаться здесь культурно облагороженному пьянству. Во всём этом было много чего, от вульгарных компаний планирующих свой ближайший перепих в течении вечера и ради этого сюда и пришедших, до старых друзей расслабляющихся после тяжёлого дня, до тех кто просто старался получать удовольствия от присутствия здесь - но местный шум и теснота этому не способствовали. В обычный день он легко мог отличить новую парочку которая просто пришла сюда по незнанию и через полчаса вместе уйдут гулять, от тесной компании пройдох с явными криминальными наклонностями и любовью к распальцовке и дамам лёгкого поведения. До молодых и беззаботных, кроящих небольшие деньги что бы дать себе отдых, что бы завтра спать на лекциях. В обычный день, но не сегодня. После операций они всегда пили. Праздновали что они живы, поминая павших, за здравие живых, за то что вернулись. Как правило несильно, смотря что считать "слабой дозой" для компании здоровых мужиков и одной дамы. Когда они хотели напиваться, они приезжали кому то из них на дачу, и на три дня уходили в совершенно феерический запой. Это было необходимое условие, одни из самых смертоносных людей в мире доведённые до исступления чувств, были банально опасны для окружающих. Сегодня все разошлись по домам, так или иначе им все было куда идти. А он просто хотел напиться, напиться до звездюлей. Ему было тошно от всего этого. Он не был наивным, он знал жизнь, знал мир, с той стороны с которой он бы никому не посоветовал пытаться её узнать. Но ему правда было противно. Это не тоже самое что прочитать на плашке интернет изданий или увидеть по телевизору "Арестован фигурант дела о скандале в министерстве обороны". Это не тоже самое, когда ты хоронил своих друзей, или когда им всем подразделением скидывались на новые протезы и терапевтические отделения на годы вперёд. Пока они, курвы... он хотел сделать это красиво. Напиться основательно, но не торопясь, растягивая удовольствия от напитков. Что бы потом выйти в ночную Москву и направиться в неизвестном направлении. Он попросил для начала виски со льдом, молодая девушка с длинными дредами и в коротких джинсовых шортах поставила перед ним стакан, она была мила, но по сути ещё ребёнком, ей лет 18 было. И он сразу переключился на свой стакан, смотрел на него и не мог выпить... он знал зачем они делают то что делают. Но он бы лучше был там, снова и снова там. В каждую секунду там, каждой клеткой своего тела. Выпускать пулю за пулю, наносить удар за ударом, считать метры до объекта на линии огня и чувствовать как приклад ритмично бъёт в плечо, планировать и осуществлять тактически игры в которых им не было равных, получать удары и бить в ответ. Падать, вставать и побеждать, побеждать, побеждать... был там с ними, с семьёй, и никакой другой семьи ему и не нужно было. Да и не было у него другой. Там, под звёздным небом в горах, в пыльных степях, в окружении братьев, наедине с врагом, он был как дома. А потом он возвращался сюда, в этот галдёж, эту размеренную жизнь столицы первого мира, города нелепо развратных старлеток и расфуфыренных пластиковых кукол, обкокаиненных порнодельцов, считающих себя повелителями ночи клубных барыг и считающих себя высшей ступенью эволюции в сравнении со всяким деревенским быдлом выбиввшейся "в люди" водителей членовозов. Возвращался в город населённый людьми половина из которых приехала сюда однажды а после этого не выезжала за пределы МКАДа никуда кроме как в аэропорт и далее за границу, в огороженные курорты для в странах третьего мира, в лучшем случае в самые блатные метра Европы. И уж совершенно точно, процентов 95 из них понятия не имели о том, с чем они сталкивались и каков мир, от которого они их всех защищают, на самом деле. Они даже своей страны не знали. Он был здесь чужим, и идея пойти в магазин, купить бутылку водки и пойти к Яузе и напиться там, казалась ему уже более предпочтительной. Он повернулся что бы просто поправить ворот своего пальто...
Кремовая кожа, глаза цвета ореха, острые как нож скулы и при этом слегка азиатский разрез глаз. Её абсолютно чёрные волосы были стянуты в тугой и длинный хвост что падал её на спину, она была одета в зелёную кожаную куртку с высоким воротом что лишь подчёркивало в ней всё что нужно подчеркнуть. Она посмотрела на него с ленцой, посмотрела и его как молнией поразило. Он её вспомнил, потому что такую забыть нельзя. Она чуть прищурилась, а потом хитро ухмыльнулась.
Года полтора назад? Осень, под Саратовом. Подарил мне зажигалку.
Именно так. Это я.
Она чуть смущённо улыбнулась и подсела на два стула ближе.
Я всё ещё должна вернуть зажигалку?
Это был подарок. Но ты можешь кое как отплатить мне ответной любезностью.
И какой же?
Твоё имя.
В её глазах появилась этакая игривость. Или может ему показалось. Она видела в его глазах как будто бы прозрение. Как будто кто-то открыл окно в душной комнате. Или как будто он увидел старого друга. Они сразу поняли что это такое.
Асеят.
Егор, очень приятно.
Она улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ.
Егор, угостишь даму виски со льдом?
Уже через десять минут они сидели за отдельным столиком в углу. Они еле-еле нашли место, и взяли себе уже по второму стакану, два стакана с колой и какое то ассорти из орешков. Казалось что ему с его комплекцией тут будет тесновато, но как не странно разместились они с комфортом.
Ты журналистка?
У Асеят была очень живая мимика, её удивлённая гримаса заставила его улыбаться.
Почему?
Что ещё такая девушка, при деньгах, из Москвы, будет делать в Саратовской глуши?
Попытка засчитана, но неудачная. Моя очередь. Ты... ну ты не из криминала, очевидно. Ты мент, но необычный. Не из тех что работают на земле, но и не кабинетный клерк. "Белая кость", элита.
Почти попала, у тебя лучше получилось.
У меня глаз намётан. "Почти" значит?
Скажем так, я из конторы в смежной области.
Гэбист значит?
Ну это то как раз достаточно очевидно.
А почему ты решил что я журналистка?
Одеваешься со вкусом но ярко, нет дресс-кода. Тебе так самой больше нравится. Не могу представить тебя в суде в такой одежде. А сегодня не выходной, а ты с работы. И потом, если ты москвичка, то что ещё ты будешь делать далеко под Энгельсом? То есть, ты можешь быть и юристом, тебе явно нравится твоя работа и ты в ней хороша. Но не могу представить тебя например, орнитологом.
Почему же?
Ты горожанка. Ты любишь этот стиль жизни. В таких вот местах ты как рыба в воде. Думаю ты любишь природу, но не можешь быть вне вот этого всего.
Она довольно покивала.
Сразу видно что ты умеешь читать людей, по профессии.
На самом деле просто я уже немолодой, побитый жизнью и всё уже видел.
Прямо вот всё?
Ну не настолько...
Его её улыбка кидала в дрожь.
Знаешь, ты почти угадал. И почти ошибся.
Значит всё таки юрист?
Адвокат, и правозащитник. Испугала?
Нисколько.
Тебе это нравится?
Что именно?
Щупать опасность. Нам положено не ладить. Мы противоположные части общества.
Ну это же стереотип. Считаешь я злодей?
А ты считаешь меня злодейкой?
Если не ты, не я, не считаем друг-друга злодеями. Разве это уже сам по себе не повод быть хорошими друзьями?
Она сверкнула глазами и хитро ухмыльнулась.
Быстрый ты какой... А ты?
Что я?
Не лишён предрассудков?
Я самый свободный человек от любых возможных предрассудков! Человек разумен, велик и свободен! Именно в таком порядке. И никто не имеет права, решать за него что делать, и куда идти! Вот...
Классная предвыборная речь.
Спасибо, я старался. Думаешь на ваших собраниях бы я имел успех?
Я так понимаю это станет главной темой твоих подколов?
Если тебя задевает могу воздержатся...
И как твоя девушка только тебя терпит...
А у меня нет девушки?
Это как так?
Судя по игривому взгляду и улыбучке, она именно на такой ответ и рассчитывала.
Я сложный человек. Могу исчезнуть на неделю, а могу на полгода. Ну а ты?
Тоже самое. Коммандировки, стажировки, работа... я люблю свою работу.
Как и я. Знаешь что?
Что?
Давай с тобой выпьем за это. Потому что на самом деле, и поверь мне, любить свою работу, это огромное счастье. Так везёт далеко не всем.
Они многозначительно переглядываясь звонко чокнулись стаканами и выпили, не до конца. В этом всё было что-то, что-то чего давно не испытывали не он не она.
У тебя грустное лицо. Тяжёлый день?
Он откинулся на стуле, смотря ей в глаза. Почему то ему было несложно ей отвечать.
По разному бывает, не угадаешь. Но сегодня, скажем так, один из тех самых дней.
Когда хочется основательно напиться, и не вспоминать ни о чём? Не думать о потраченных годах жизни, и не задаваться вопросом "на хрена я всем этим занимаюсь?"
Он улыбнулся, а потом тихо засмеялся.
Сразу видно что адвокат. Но судя по тому что ты пьёшь, у тебя тоже не самый лучший день в этом месяце?
Я бы скорее сказала, у меня не самый лучший месяц в этом году... или год в этой жизни.
Если это не составляет адвокатскую тайну, поделишься?
Она уже откинулась на стуле, смотрела на него, думала о чём то, как будто оценивала его.
У меня много мелких дел, есть пара крупных. Я работаю и как обычный адвокат тоже, но организация просит у меня помощи, для тех у кого нет денег. И я стараюсь им помочь, по мере сил конечно.
Весьма благородно. Кроме шуток.
Спасибо... хотя многие с тобой не согласятся. Твои коллеги в том числе, очень многие из них. Я постоянно воюю с нашими судами, прокуратурой, полицией, следствием, чиновниками... у меня сейчас есть одно крупное дело. Я прониклась к этим людям, они непростые, но хорошие. У них сложилась жёсткая ситуация, с одним очень большим человеком с очень большими связями и друзьями во всех сферах. Вот уже два месяца я пытаюсь помочь этим людям - не лишиться последнего что у них есть... а сегодня я проиграла очередной суд. И эти люди снова остались ни с чем, у них отнимут всё что у них есть и пустят по ветру. Я лишилась их доверия, они лишились всего того что им дорого. И они снова будут вынуждены ещё месяцами ждать, пока в процессе снова будут какие то подвижки. Я чувствую себя конченной сукой. Знаешь почему?
Он помотал головой.
Потому что ещё несколько лет назад, в аналогичной ситуации, подведя хороших людей - я бы два дня не вылезала из кровати. Пила бы и рыдала, рыдала бы и пила. А потом бы разозлившись встала, и начала бы исправлять ситуацию. А сейчас всё что я чувствую, это даже не сочувствие или чувства стыда что подвела их. Я чувствую лишь злобу и чувство стыда, за то что я такая идиотка - что позволила себя так наебать. И я вот сейчас сижу, пью этот стакан и думаю - неужели я окончательно превратилась в одну из тех холодных и бессердечных сук, которым на всё плевать кроме самих себя. Что я теперь обыкновенная столичная бессердечная стерва. Я что, плохой человек?
Он пожал плечами. Он честно говоря не был уверен что сейчас нужно на это ответить. Варианты в голове были, но все они казались какими то бесконечно банальными.
А о чём твоя печаль? Если это не составляет государственной тайны конечно? Ты выглядишь словно герой дурного нуарного романа.
Это комплимент или как?
Она ждала ответа.
Ну... я офицер, мы с коллегами делаем работу. Ты думаю знаешь. Активные действия, захваты, задержания, сопровождения... Она нам не всегда нравится. Но так делать надо. Я верю в то что мы делаем, верю вот в это вот всё вокруг. В то что делается ради этого вот порядка. Это разговор не о политике, не о чьих то интересах. Это не вопросы в моей компетенции... но знаешь, иногда ты начинаешь задаваться вопросом, на хера вот это вот всё? Я большой мальчик, знаю каков мир на самом деле. Я не питаю иллюзий не насчёт людей имеющих власть, не насчёт времени и страны в которой живём. Просто иногда это очень сильно утомляет... суки, какие же они все суки. Все эти клубки интересов, одни хотят одного, другие другого, пятые, десятые... пытаешься понять, где там интересы страны? Кому то вообще не плевать? Или все просто пытаются удержаться на плаву, бабки считают и портфели пытаются поделить? Где мы все во всей этой истории? Знаешь в такие дни кажется... что это вот всё.... никто не представляет как это всё хрупко, понимаешь? Люди не понимают, насколько всё может стать плохо - пока плохое не происходит.
Она слушала его внимательно, сочувственно.
Значит сомнения? Говорят хорошие люди всегда сомневаются.
Тебе думаю с этим проще. Для хорошего адвоката, сомнение это часть профессии. В моей - сомнение убивает.
Знаешь, иногда просто очень хочется побыть правой. Настолько правой что бы вообще не сомневаться никогда.
Он не сдержал улыбки.
Вот они, простые мечты, настоящих взрослых людей.
Она засмеялась, и подняла стакан.
Давай выпьем за это. Что бы все сомнения всегда нас подводили к тому, что наши сомнения нужны нам лишь что бы делать нас хорошими людьми. Только и всего.
Это офигенный тост, правда.
Они чокнулись и опустошили стаканы, со звоном поставили их на стол. Смотрели друг на друга. Они оба это чувствовали, не только дикое влечение друг к другу.
Егор.
Асеят...
У тебя нет ощущение того что за эти два года мы упустили слишком много?
Не без этого, не буду спорить. Но вот мы увиделись. Это очень интересное стечение обстоятельств.
Москва большая деревня, всегда это говорила.
И все друг-друга знают. Или почти все.
Ну теперь вот мы знаем друг-друга.
Мне кажется это... круто.
Да, это круто. У меня есть предложение.
Слушаю.
Ты знаешь что такое "ирландская беседа"?
Что-то слышал...
Подожди здесь.
Она встала из-за стола, быстро метнулась к бару. Через минуту она вернулась с большой бутылкой шотландского скотча, на ходу уже откручивая "кожуру" вокруг пробки. А затем налила по пол стакана им обоим, без льда. А он просто не мог не смотреть на неё. На её тонкие длинные пальцы умело орудующие посудой, на её волосы, изящные руки. На её тёплые карие глаза. На её губы и горделивый нос. Она взяла в руки стакан, держа его в ладони за дно и обняв пальцами. Смотрела на него, он взял свой. Они опрокинули их одновременно...
...
На улице было сыро и зябко, и уже темно, но они шли по этим сырым и освещённым улицам, уходя куда то в глубины Бауманской, в лабиринты улиц вокруг комплексов института, где народу было всё меньше и меньше. Шли не помня себя, шли как малолетки. Громко смеялись, болтали, шутили, она так смеялась что у Егора в душе что-то звенело. Они шли так минут десять, пока она не встав у какого то стены, не потянула его за пальто на себя и не впилась ему в губы. Она была заметно ниже его, поэтому ему приходилось наклоняться, от неё пахло чем то сладковатым, её кожа была нежной, а от её дыхания и прикосновений у него ехала крыша. Они перешли от первого поцелуя до желания вцепиться друг в друга, буквально за пару минут. На улице было пустынно, за исключением редких машин, места здесь были на отшибе центра, как в этаком закутке посреди лабиринта мегаполиса. Он хотел взять её на руки, но она вырвалась, оставив его стоять ошалелым и пошла вперёд, соблазнительно виляя задом, не оборачиваясь, поправляя свою куртку...
Ну что мы... как так можно? Ну что нам по 16 лет что ли?
Егор даже не знал что сказать в ответ, он стоял как вкопанный смотря ей вслед, она от него шагов на десять ушла прежде чем он "отмёрз" и пошёл следом.
Я молод душой и телом!
Да?
Ага!
Нам недолго осталось, ты уж потерпи...
По 16?
А?
По 16.
Ну да... ой, смутила?
Он её догнал и пошёл слева, смотря на неё сумасшедшими глазами. А она горделиво смотрела прямо на дорогу горящими глазами, едва-едва сдерживая смех. Даже не смотрела на него.
Что?
Да ничего... налюбоваться не могу.
Похабник.
Немного. Слегка.
А ты всех своих помнишь?
А ты?
Кабель.
Нам ещё долго?
Почти пришли...
Это был хороший новый дом, хороший холл, хороший лифт... всё это не волновало его. Куртку он снять с Асеят так и не сумел, но максимально ослабил ремень джинс и высвободил футболку, прямо в лифте, покрывая друг-друга кусачими поцелуями, пробуя кожу на вкус и сплятаясь в поцелуях. До квартиры они добежали, едва ли не друг на друге, а открыв и затем не без труда закрыв дверь, их хватило только на то что бы включить свет в коридоре и упасть наконец на пол. Что бы только минут через десять перебраться в спальню...
Комната была большой, как и вся квартира, большой и светлой, судя по шуму выходящая куда то на шумную магистраль. Он смотрел на электронные часы у тумбы рядом, было три часа ночи. Они вырубились совмем недавно, укатались оба, Асеят спала, а он проснулся, и лежал. Он повернулся к ней, она спала или делал вид что спала, её чёрные волосы закрывали лицо, он поправил их так что бы они падали за ухо. Запустив руку под одеяло он медленно провёл по спине. Ему не показалось, это правда было. Под вороньими крыльями во всю спину, и большими перьями на её бёдрах, скрывались шрамы. Глубокие, от ножа, её не били что бы убить, её резали, что бы причинить боль. Зазубренные, глубокие... от этого у него всё съежилось. Её резали, её резали, её резали... во всю спину, на её бёдрах, маленькие шрамы от бритв, и глубокие от ножей... Они пересеклись взглядами, смотрели друг на друга где то полминуты. Он понял что был в ужасе. Он понял что был в ярости. Он понял что хотел её обнять и никогда никому не отдавать. Он не знал какое именно выражение лица у него было в этот момент, но она распахнула одеяло, толкнула его из положения на боку на спину, лихо взобралась на него обняв своими длинными и крепкими ногами и опустившись вниз впилась в губы. Уже через минуту они оба ни о чём не думали кроме как о том что бы вопреки всем законом физики стать единым целым.
Из душа они вышли вместе и пошли завтракать, было уже пол десятого утра, было светло. Квартира была весьма небедной, большой, со вкусом обставленной в классическом стиле, с большим количеством дерева и разукрашенной в тёплых тонах. Они теперь по новому смотрели друг на друга. Она тоже нащупала на нём всё что на нём было. Шрамы от осколков, ожоги, следы от пуль, прошедших на вылет и те что пришлось выковыривать. Они столи на кухне, оба голые по пояс, хоть было и прохладно, и ждали пока вскипит чайник. Он не знал что смущало его больше, её шоколадного цвета соски, её тёмные глаза и хитрая улыбка, или крылья во всю её мощную спину, под лебедяжьей шеей, на кремовой коже. Они сели рядом, он смотрел на неё, но его взгляд постоянно соскальзывал на её шрамы, их не было видно так хорошо, но он знал где они. Она это видела...