Аннотация: Как жить, когда в твой дом пришла война? Что делать если ты одна в чужом городе, а на пороге холода? И как не утонуть, ходя по тонкому льду чужой души?
Пролог
Пять лет назад Делирию охватила жестокая и кровопролитная война. Рано утром солдаты Республики Раур вторглись на территорию моей страны.
Мы никогда особо не ладили, торговые отношения между странами не существовали. Наша страна, Делирия, была продовольственным гигантом. Земли издревле богатые черноземом, обеспечивали нас в достаточной степени, так же мы являлись главным поставщиком зерна в остальные страны. Окружали нашу страну три государства: на севере Фолиум, страна богатая ресурсами и главный экспортер древесины, Меридиан с востока - главный технологический центр, небольшая страна с развитой промышленностью, и Республики Раур с юга, горцы, которые оградили себя от остального мира, после великой войны сто лет назад. Тогда Меридиан почти уничтожил их население, а так же присвоило себе большую часть территории их государства. После этого, остальные жители республики поселились в труднодоступных горах. Конечно за все годы, которые прошли с той войны, с ними пытались связаться, но дипломатические миссии возвращались ни с чем.
А теперь, спустя сто лет, накопив силы, Республика решила отомстить. И начала она с нашей небольшой страны. В первые годы, мы думали, что у нас хватит сил отразить удар, и даже нанести ответный.
Я помню, как отец, который, после того как началась война, дома почти не появлялся, приезжал раз в месяц с военных собраний и рассказывал, что вот-вот наше государство должно получить помощь от союзников. Что Меридиан снабдит нас техникой, а Фолиум ресурсами, что еще год, и война закончится.
Но однажды вести от него перестали приходить. Мы с мамой еще надеялись, что из-за плотного графика он не успевает послать гонца, но позже мы узнали горькую правду.
Его, как одного из лучших военных стратегов отправили на поле боя, где ему отрубили голову.
Помощь от союзников не пришла, а наша страна быстро сдавала позиции. Мы были сельскохозяйственной страной, и не умели воевать.
Главным признаком аристократов в нашей стране было Имя, оно давалось лично императором, и было на гласную букву. Самые почетные имена начинались на 'А' и 'Й'. Вторые давали самым знатным семья, ведь 'Й' была не только гласной, но и согласной буквой. Что придавало ей особое значение.
Такое разделение и погубило нашу страну. Горцы знали о важности имени, поэтому всех с именами на гласную немедленно казнили, и уже в первый год войны аристократов осталось меньше половины, ведь гордые знатные мужи не могли опуститься до того, чтобы назвать 'согласное' имя.
Когда убили отца, мать, поняла, что нужно уходить. По сообщениям которые иногда долетали до нас, мы узнали, что горцы через пару дней должны были прийти в город, возле которого находилось наше имение. Взяв немного вещей, денег и фамильных драгоценностей, мы оправились в столицу, но не успели добраться до нее. В Кирине, небольшом городке, в ста километрах от столицы, движение гражданских поездов остановилось. Пришли сводки с фронта, вражеские войска в дне пути от Кирина.
Мы попытались договориться с теми, кто уезжал на машинах, но таких людей оставалось не так много, и брать чужих с собой никто не хотел, даже за драгоценности. Ничего не оставалось делать, как найти какую-нибудь пустую квартиру в городе, и попытаться обустроится в ней. С мамой договорились, что при допросе будем называть подставные имена.
Республиканцы пришли через два дня. Это были обычные люди, немного смуглее и выше нас. Одеты они были в просторную, но плотную одежду. Многие сидели на лошадях.
Они сразу заняли главную ратушу города, и к вечеру на столбах и домах были развешены объявления о комендантском часе. В девять часов все жители должны быть дома. Те, кто будет находиться на улицах города, будут немедленно убиты путем расстрела на месте.
Первую неделю в городе, мы с мамой почти не выходили на улицу. У нас был небольшой запас еды, а вода еще текла из ржавого крана. Квартирку мы нашли небольшую, но довольно уютную, раньше тут видимо жили люди среднего достатка. Даже после мародёрства соседей оставались некоторые предметы роскоши, которые не каждый бы приметил с первого взгляда. Хорошая дубовая кровать, и гусиные перины, а так же хорошая небольшая печка, и немного посуды, все это не привлекло внимания мародёров.
Мы сразу заколотили окна досками, чтобы не выпускать тепло, и не привлекать много внимания снаружи. Квартиру вычистили и вымыли. Мама познакомилась с соседями и обменяла свои украшения на небольшой провиант и дрова. Деньги к тому времени стали обычными бумажками.
Но на вторую неделю случилось страшное, была подорвана водонасосная станция, и вода перестала поступать в наши дома. Это сделали не раурцы. Они тоже остались без воды, и поле этого как с цепи сорвались. Люди, подорвавшие водоносную станцию, называли себя партизанами. По городу стали разносится слухи, что они пытаются освободить нас от Раурской власти и для этого совершают диверсии. Но такие методы больше ударили по обычному населению.
Прошла неделя, горцы отремонтировали станцию, и она снова заработала. Но вода к нам в дом больше не поступала, видимо это было такое наказание за неповиновение.
Мы, истратили свои запасы воды уже впервые дни после ее отключения, и маме пришлось два раза в день ходить за водой к речке. Меня она с собой не брала, говорила, что она уже старая, с ней ничего не сделают, а мне не зачем лишний раз выходить из квартиры, особенно пока лютуют раурские патрули.
Но однажды она не пришла. Я прождала ее до самого вечера, но мама так и не появилась. Позже искав ее по улицам города, и спрашивая людей, я узнала, что ее схватил патруль и при допросе она сказала свое гласное имя. Она так и не смогла смириться с тем, что теперь оно под запретом. Гордость за свой род, за свое Имя, пересилило и Алия Даль умерла со своим именем на устах.
Глава 1.
Прошел месяц со смерти матери, первые дни я плакала, и думала о том, чтобы сдаться раурцам, единственное, что меня останавливало, это то, что отец, перед тем как уйти на фронт, он взял с нас обещание, что мы с мамой будем стараться изо всех сил, чтобы выжить.
Теперь рано утром, я, взяв два ведра, ходила на речку за водой. Речка была не так уж и далеко, но обратный путь был очень трудный, ведь вода была не легкая, а я была не такой сильной, чтобы быстро и без усилий тащить два ведра воды. Воды мне хватало ровно на день, даже в условиях войны, я не смогла побороть свою привычку мыться каждый день.
Запасы еды, которые мы обменяли на драгоценности, подходили к концу, оставалось пару килограмм картошки и несколько пачек прессованных кубиков бульона.
Из-за недостатка еды я, и так не сильно смуглая, стала совсем как приведение. Волосы стали жидкие и начали опадать с двойной силой. Я стала похожа на незаметную серую мышь, а многие, встретив меня, думали, что я мальчик. Я конечно и раньше не поражала своей красотой, но теперь от нее и след простыл.
Глядя в небольшой кусочек зеркала, оставшийся от старых хозяев, я видела перед собой осунувшуюся, бледную как тень девушку, которая от недоедания стала еще более угловатой, а нос и так очень выделявшийся, стал острым клювом на фоне осунувшегося лица. И только серебряный медальон на шее, фамильное украшение нашей семьи, не давал мне забыть кто я. Увы, дворяне носившие фамилию Даль, не отличались особой красотой, все остроносые, мои родственники напоминали хищных птиц. Нетрадиционные, резковатые черты лица были присущи одной нашей семьи, так как остальные делирцы обладали плавными чертами лица.
Папа рассказывал, что когда то давно нашего предка выгнали из другой страны за предательство, и, осев в Делирии, он, обладая незаурядным умом, быстро получил расположение придворных лиц и даже самого императора. И за особые заслуги был награжден титулом, который в дальнейшем передавался из поколения в поколении.
И, похоже, наш род должен был прерваться на мне. Я, Анна Даль, осталась единственным представителем своей семьи.
Я не выглядела на свои девятьнадцать лет, поэтому раульские патрули меня никогда и не останавливали. Да и кто вообще станет проверять подростка, который еле на ногах стоит от недоедания. Вообще патрули я мало встречала, но когда это происходило, старалась смотреть в пол и быстро проходить мимо.
Раульцы были рослые, под два метра мужчины. В близи их рассмотреть у меня никогда не получалось, поднять глаза мне было страшно, а разглядеть из дали не позволяло зрение. На агитационных плакатах они выглядели очень уродливо, как мутанты, которых иногда можно было встретить в бывших шахтерских городах. Люди верили в это, слухи ходили, один ужаснее другого, что они едят детей и пьют человеческую кровь, что зловоние, исходившее от их тел, сводит с ума оказавшихся по близости людей. Пока верить в мифы я не собиралась, по крайне мере, от запаха проходящих мимо патрулей я не сходила с ума.
****
Проснувшись еще до восхода солнца, я увидела, что выпал первый снег. Дома напротив, покрытые белыми сугробами, выглядели неуютно, заброшенно, а улицы, без единого следа от ботинок, как будто говорили, люди давно оставили это место.
Зима всегда была моим любимым временем года, в нашей провинции снег выпадал редко, и каждый раз, когда это случалось, мы ставили огромную елку, и наряжая ее в разноцветную мишуру праздновали новый год.
Но теперь все изменилось. Снега я не ждала, и хоть соседка снизу еще давно пророчила его, все же надеялась, что он не пойдет, хотя бы до нового года. Печка работала исправно, но дров не хватало, и мне предстояло либо умереть от холода или пойти на поиски сухих палок и досок, что в такую погоду становилось почти невозможным занятием.
Сухую древесину можно было найти в пустых квартирах, ведь люди запасали ее в своих чуланах еще до захвата города. Но пустых квартир, которые не разграбили в первые дни было не так много, а те которые остались, видимо в ближайшие дни будут объектом особого внимания таких же, как и я, людей, не успевших запасти дровами до первых снегов.
Поход к реке я решила оставить на потом. Оделась я в свою меховую дубленку, которую мы с мамой сшили, перед тем, как покинули имение. Дубленка была добротно сделана, но при этом выглядела не очень заметно и даже немного 'грязновато'. Она не привлекала внимание, и хоть отлично грела, простые люди не могли отличить в ней одежду богатых людей. Папа всегда заказывал нам с мамой невзрачные вещи, и говорил, что способность не выделяться, это лучшая защита.
Выйдя из дома, я глубоко вдохнула холодный воздух и пошла по снегу, разгребая его ногами. Ноги мерзли, даже бумага, которую я запихала в ботинки, не помогала. Идти было еще долго, районы, которые полностью пустовали, были далеко от центра. Люди, которые жили там или перебрались в пустые квартиры в центре города или уехали в столицу, пока было не поздно.
Оставляли многое, вообще в последние годы деньги перестали цениться, весь товар на рынке продавался в обмен на что то, если у тебя есть теплая куртка, или хорошая печка, то ты можешь обменять ее на 3 мешка картошки, или несколько хороших кусков мяса.
Брали собой теплую одежду и золотые украшения, еду и документы. Документы стали единственным пропуском в столицу, с самого начало войны. Люди в надежде на лучшую жизнь или хотя бы защиту устремились со всех частей страны, а те, которые были поумнее и побогаче, оставили все и уехали в Меридиан. Жаль, что мой отец, до конца был уверен, что мы победим.
Теперь же, с приходом раурцев, окраины стали совсем безлюдными, все старались селиться друг к другу, ведь вместе легче переживать невзгоды. Но дома не остались пустыми, партизаны и лихо люд, иногда заглядывали туда, чтобы отлежаться, и пойти дальше по своим делам. Поэтому раурцы решили организовать дежурство. Районы не были официально закрыты, но все знали, что если тебя там найдут, то устроят допрос, а если ты не сможешь внятно сказать цель своего визита или попытаешься сбежать, то тебя расстреляют на месте. Оккупантам было все равно на население. Наш язык они знали, плохо конечно, но этих знаний им было достаточно, чтобы допрашивать местное население в случае чего.
Я шла быстро, снег хрустел под ногами, мешая идти, и из-за этого приходилось прикладывать в два раза больше усилий. Дойдя до первых домов окраины, я уже выбилась из сил, а ведь еще надо было идти обратно.
Квартиры в первых домах были пустые, видно было, что бросили их уже очень давно. Окна были разбиты, а деревянный пол был в снегу. Вещи, которые остались от предыдущих хозяев давно сгнили, а дрова возле печки отсырели. Я, конечно, понимала, что это все затянется, но с каждой новой квартирой, надежда найти что-то полезное таяла.
И вот в четвертом доме мне повезло, одна из квартир на втором этаже была на замке, видимо люди закрыли ее, в надежде вернуться когда-нибудь домой. Дверь была ветхая, раньше видимо ее красили в синий цвет, а сейчас краска слезла, а ее кусочки валялись возле двери на коврике и на полу. Пришлось взять камень на улице и начать бить по замку. Замок был подвесной, и очень хрупкий, и даже не смотря на это, ломаться он не желал. После получаса неудачных попыток я оставила идею сломать замок, и решила заняться самой дверью. Дерево давно отсырело, и выглядело не таким прочным.
Предприняв пару попыток и поняв, что даже это мне не поможет, я села рядом с дверью, подняв голову к потолку. Трещины на нем вырисовывались в причудливый узор, и соединялись вместе возле двери, а там уже большой трещиной шли вниз.
- Видимо дверь скоро сама упадет. - сказала я вслух. И поняла, зачем ждать этот момент, если можно ей в этом помочь!
С разбегу я начала наваливаться на дверь, для большей силы удара взяв в руки камень. Через полчаса у меня болели руки, а дверь я просто долбила плечом, в надежде, что она развалится.
Но дверь не поддавалась, я совсем отчаялась и в последний раз решила со всего разбегу ударить дверь. И когда я понеслась на дверь, то неожиданно поскользнулась на коврике и ударилась не плечом, а головой.
Все стало темным, голова заболела так, как будто бы я прошибла ее насквозь.
'Похоже будет хороший такой синяк.'- подумала я, и принялась вставать на ноги. Они шатались и не хотели держать мое тело. Опираясь об дверь, я все же поднялась. И, взглянув вниз, громко выдохнула. Под ковриком все это время лежал ключ.
Взяв его в руки, я поднесла его к замочной скважине, и медленно, со скрипом открыла ее. Толкнув ее рукой, я увидела небольшую комнатку, которая была завалена вещами. Начала я с коробок, которые были ближе всего ко мне, в них лежали отсыревшие книги. Сказывалось то, что в доме давно не топили, и сырость взяла свое.
Коробок оказалось очень много, а хлама в них еще больше. Но все же я нашла то, что искала. Хорошие зимние валенки. Не такие красивые, как мои нынешние ботинки, но о какой красоте может идти речь, если ноги промерзают до костей. Несколько теплых свитеров, чуть больших мне, но для того, чтобы согреться в зимние вечера самое то. А еще в самом углу я нашла дрова. Их было много, и я поняла, этих дров мне должно хватить до конца зимы.
Быстро запихнув в портфель новую одежду и переобув свои ботинки на валенки, и запихнув в них немного страничек с книг, для того чтобы было удобнее, все таки валенки были мне большие.
Теперь надо было решить, что же делать с дровами. Кроме портфеля, больше я с собой ничего не брала, на такой большой куш я не рассчитывала. Проведя глазами по всем местам, я решила, что ничего лучше коробок я не найду. Расшнуровав свои старые ботинки, я сделала в коробке две дырочки, и просунула туда шнурки, предварительно завязав их в узелок с одной стороны, чтобы они не выскакивали из сделанных отверстий.
Я положила туда немного дров, все-таки мне тяжело было таскать за собой такой груз, вышла из квартиры и закрыла ее на замок. Ключ от нее я решила взять с собой, ковер был не самым безопасным укрытием. Такие как я обыскивали каждую квартиру, и то, что до этой никто не добрался раньше меня, было просто чудом.
Я решительно взяла шнурки, и, обмотав ими руки, отправилась вниз. Коробка задевала каждую ступеньку, и по всему дому раздавался грохот. Хорошо, что в доме никого не было, а на такой громкий звук прибежали бы все в округи.
Нередко люди отбирали друг у друга найденное, раньше процветало уважение, нас воспитывали на том, что чужое отнимать не хорошо, и каждый добывает себе пропитание своим трудом, а воровать у других это подло и не достойно человека, сейчас же, за годы войны, все поменялось. Своя голова была дороже, и люди не гнушались воровать. Но это породило и другое явление. Сплоченность некоторых домов. Соседи стояли друг за друга, стараясь выходить вместе за водой и на рынок. Мало ли, что может случиться, а если вас много, то это безопаснее. Единственные случаи, когда люди старались не брать с собой никого из знакомых, это вылазки за припасами в пустые дома. Никто не хотел делиться и так небольшими находками.
Выйдя из дома, я потащила коробку в сторону центра. По снегу она охотно скользила за мной, и меня это не могло не радовать. Я сразу вспомнила как раньше, в мирное время таскала санки в горку, и появилось какое-то ощущение радости. Ногам было тепло, 'санки' быстро скользили по снежной дороге. И я от переполнивших меня эмоций побежала, перепрыгивая через большие сугробы. Холодный морозный воздух ударил мне в лицо, волосы, выбившись из шапки, лезли в глаза, все это придавало ощущения детства. И даже звук машины, где то за моей спиной, не пугал меня. И если обычно, я сразу старалась спрятаться за чем-нибудь, то теперь я его просто не замечала.
С разбегу я завернула за поворот, на улицу, которая была в минутах ходьбы от моего дома. И влетела в какого-то мужчину. От неожиданности он упал на заднюю точку, а его дружки так и вылупились на меня.
- Кто это тут бегает? Да еще и радостный такой?- сказал один из них, быстро хватая меня за руку.
Его вдруг в это время быстро встал с земли, а третий просто наблюдал за мной, странно прищурив глаза. Во время этой заминки я смогла рассмотреть их. Это были не раурские патрули, как я подумала в самом начале. Все одеты в шубы, когда то коричневые, но уже потертые и облезлые, они потеряли свой изначальный цвет. Мужчины были типичной внешности. Тот, в которого я врезалась и его друг, схвативший меня за руку были приблизительно сорокалетнего возраста, а третий был примерно мой ровесник, но выглядел на порядок крупнее, все таки заметно было, что они не голодали в эти тяжелые времена.
-Отпустите меня, прошу, - прошептала я, - меня мамка ждет, она больна, мне нужно к ней!
-Надо было об этом думать перед тем, как сбивать уважаемых людей! - проворчав вставший на ноги мужчина, и указав на коробку за мной, продолжил - теперь у меня болит спина, мальчуган, и тебе похоже придется за это заплатить...
-Или, - посильнее схватив, произнес второй, - может за тебя заплатит нам твоя маман? Сколько ей лет? Проведешь нас к ней? А мы тебе поможем донести коробку, да Шустрый.
Шустрый на эту фразу язвительно усмехнулся, и сделал вид, что поправляет штаны, забыл уже, что минуту назад у него болела спина.
Третий же, самый молодой из них, пока не принимал участия в разговоре, а просто смотрел на меня, дернул Шустрого за рукав и сказал.
-Не слышите, машина приближается!
- Да не ссы, малой, она не завернет. По той улице ближе к центру, зачем в обход ехать этим уродам. Они и не взглянут на нас. - ответил он, и опять повернулся ко мне,- Ну что, пацан. Давай поможем добраться тебе до дома, обрадуем твою маму, может она нас и приласкает за помощь, которую мы тебе оказали. Миха, давай посмотрим, что у него в портфеле, а уж потом пойдем к нему в гости, все-таки не с пустыми же руками нам идти.
Он подошел ко мне, и резко сняв портфель, оттолкнул, и я не выдержав, упала на землю. И в этот момент, проехала черная машина, последняя надежда на спасение, хоть и от врагов. Но, как и говорил Шустрый, она поехала прямо. Не было им дела до рваных оборванцев, таких, какие как я умирали сотни, каждый день, и не захватчикам моей страны, помогать нам.
-Видели, я же сказал, проедет, даже уже и не слышно ее, так быстро ускакала вражеская крыса. - усмехнулся Шустрый и быстро начал выгребать вещи из портфеля, - Какое то старое вонючее тряпье. Дырявые свитера, какие-то ботинки, как будто их носила еще твоя бабушка малой. Мда, не густо, а с виду выглядишь ухоженно. Что ж, теперь точно надо будет идти к твоей мамочке, за возмущением ущерба. А это что у тебя?
В этот момент, он начал пристально смотреть мне на шею. И я тоже посмотрела туда, Мой медальон, выпавший наружу, видимо когда с меня стягивали портфель, блестел на солнце, и всем своим видом показывая, что это не просто дешевая подделка.
- Где ты это украл? - сказал Миха, подходя ко мне и садясь рядом, - Ты оборванец, где взял этот медальон. Он наверное стоит кучу денег.
- Это мое, не трогайте, - крикнула я, пытаясь отползти подальше. И тут почувствовав сильную боль в районе щеки. Миха ударил меня рукой.
-Пап не бей его!- Крикнул третий, до того молчавший юноша.
-Заткнись Вась, сейчас и ты получишь у меня. Если будешь орать на всю улицу, - сказал он, и ударил меня по второй щеке, задев губу, и лопнув, она чуть замазала ему руку, - Ах ты гаденыш, испачкал мне рукав.
Он встал на ноги, и замахнувшись ударил меня ногой.
-Снимай медальон! - опять последовал удар, но я успев сгруппироваться, немного уменьшила боль от удара. Это еще больше разозлило Миху, и удары начали сыпаться градом.
'Вот так я и умру, но зато, наконец-то, увижусь с семьей. Прости папа, я не выполнила обещание.- подумала я теряя, сознание. Но в этот момент, когда перед глазами все чернело, я услышала вдалеке грубый мужской голос, с необычным акцентом: 'Оставьте ребенка!' И провалилась в темноту.
Глава 2.
Все болело. Видимо я не умерла, потому что мертвые не чувствуют боли. Так говорил мне отец. Вообще он много говорил. Рассказывал о том времени, как он жил в Думграде, где здания были сделаны из мрамора, а дороги вымощены камнем. Как встретил мою мать, красивую девушку, из некогда знатной семьи, но из-за азартных игр растратившее все свое богатство. Она была сирота, и в столицу приехала из единственного оставшегося имения Фаус, заниматься репетиторством. Семьи побогаче искали своим детям репетиторов, и старались нанимать образованных имеющих титулы бедных дворян.
И моя мама должна была стать таким репетитором. Выйти замуж в столице она и не мечтала, слишком беден был ее род, а статус сироты делал ее особенно не привлекательной для дворян.
Она надеялась скопить денег и открыть свою школу, для детей из бедных семей, и обучать их грамоте всю свою жизнь.
Но ее планы разрушил Александр Даль. Молодой юноша, от него веяло харизмой и уыеренностью в себе. Душа компании, любимец девушек, он совершенно не желал учиться. Не глупый, он запустил учебу, и сказал отцу, что отправится странствовать с друзьями, убивая на своем пути бандитов и спасая бедных девиц. Отец покрутил пальцем у виска и посадил его под домашний арест, наняв репетитора.
До государственного экзамена оставалось два месяца, и с его письменной частью, Александр Даль мог не справится.
В то время был введен экзамен для аристократов, проходил он при достижения совершеннолетия, в двадцать лет, и составлял из физических упражнений и письменных заданий. И если у молодого Даля с первым было все хорошо, то со вторым, даже обладая острым умом он мог не справится. Ведь ты ничего не решишь, если не знаешь, как решать, и не важно, какие у тебя умственные способности.
Так молодая девушка, Алия Фаус, сама год назад сдавшая государственный экзамен взялась за работу.
В первый же день, принудительных занятий они поругались. Он не хотел учиться, не слушал ее и не воспринимал всерьез. Она была слишком молода, и выглядела лет на семнадцать. Он считал унижением, что такая, как она учит его.
Что делать с ним, она не знала. Было ясно, что при таком подходе, он не сдаст экзамен. Он был умен, иногда ей казалась, что он все это знает, но делает вид, что это все очень сложно, он не понимает и не хочет этим заниматься.
И тогда она поспорила с ним, что если победит его на мечах, то весь оставшийся месяц, он будет хорошо заниматься и сдаст экзамены, но если проиграет, то сама пойдет к его отцу и уволится.
Дралась она хорошо, в детстве отец учил ее драться. Ему всегда хотелось сына, но когда он понял, что сына у него уже не будет, решил передать некоторые свои знания дочери, которая хваталась за любую возможность побыть рядом с отцом. Она хорошо училась, и к десяти годам освоила все стандартные приемы, легко могла постоять за себя.
Но, увы, Александр Даль был не промах, бой длился тринадцать минут, и за это время она несколько раз почти победила, но ей не хватило сил и выносливости. Александр выиграл, но победа была поражением.
Он не хотел этого осознавать, но эта хрупкая, но очень отважная девушка уже поселилась в его сердце, и уходить никуда не собиралась.
Но она ушла. Оставив там пустую дыру. Спор есть спор. И она, как проигравший, попросила его отца уволить ее, и после долгого выяснения обстоятельств, почему она так резко поменяла решения, Элис Даль, отпустил ее, выплатив всю обещанную зарплату за этот месяц.
Она нашла себе новую работу, но ее душа была где-то далеко. В той комнате, где вредный ученик не желал слушать ее и выполнять задания.
Позже она встретила его, у подъезда своего дома, с букетом цветов и кольцом.
После того боя он не мог забыть ее, не выходила у него из головы эта хрупкая девушка, вроде бы старше его, но при этом маленькая и беззащитная. Он решил поговорить об этом с отцом. Говорили они долго и на повышенных тонах. Отец желал сыну добра, и хотел, чтобы он, в отличие от него вышел по любви. Но бедный дворянский род...
Не такую невесту он хотел своему сыну. Но девушка была хорошая, умная и, пересилив себя, он поставил условие. Сын сам определит с кем ему быть до конца своей жизни, но он должен сдать экзамен и поступить на государственную службу.
И вот, через три месяца они обменялись кольцами, и, побыв немного в столице, переехали в мамино имение. Отец стал главным стратегом, и в не военное время занимался стратегическим развитием близлежащим к имению Фауст городов, а мама, открыла свою школу, где обучала меня наряду с детьми обычных людей.
Скорее всего, они уже встретились там, в загробном мире. И я была бы не против присоединится к ним, но видимо умереть там, от ударов ногами мне не дали.
Тело ломило, и каждое маленькое движение отдавало жуткой болью. Открывать глаза мне не хотелось. Скорее всего, я находилась в чьем-то доме. Но узнавать где именно, я не желала.
- Я знаю, что ты не спишь. - Раздался чей-то мужской голос, с необычным акцентом. - Открывай глаза, не бойся.
После этой фразы глаза захотелось сжать еще сильнее. Но акцент, выдавал в мужчине раурца, а это значило, что лучше открыть глаза, пока не поздно.
Когда открыла глаза, меня сразу же ослепил яркий свет. Свет! Его отключили за месяц несколько дней до захвата города вражескими войсками. Видимо раурцы пустили его в некоторые дома, починив ветряные мельницы на выезде из города.
Второй мой шок случился, когда я увидела мужчину. Он был одет в белую хлопковую рубашку, и зеленый мундир. На ногах были длинные сапоги, когда то и у отца были такие. В них не было ни холодно, ни жарко. Температура была всегда одинаковая. Все это достигалось с помощью формы этих сапог и натурального двойного слоя кожи, которая ничего не пропускала.
Но главное было то, как он выглядел. Резкие черты лица, острый нос и скулы. Он был похож на отца, на его старых фотографиях. Темные глаза и волосы, узкий подбородок. Он был молод и красив, та самая, необычная красота, которой обладал мой отец, и дед.
В этот момент я поняла, откуда нашу семью выгнали много лет назад. А он глядел на меня и хитро улыбался своими ярко красными губами, которыми он, наверное, пил кровь своих врагов.
- И откуда ты здесь, маленькая? - мягко спросил он, мои спаситель.
- Что? - он не был похож на человека, который плохо знал наш язык, но при этом его слова не укладывались в моей голове: 'Маленькая?'.
- Как ты здесь оказалась? - по слогам повторил он, закинув ногу на ногу.
- Я живу тут. - ответила я, все равно не понимая, что он хочет от меня. И тут я оторвала взгляд от него и посмотрела на свои руки. На мне была другая одежда! Все на мне было не мое. Одежда была приятная на ощупь, явно дорогой хлопок, который и тогда не каждая семья могла себе позволить, а сейчас такая ткань вообще была на вес золота. Из всех моих вещей остался только медальон, призывно поблескивая сверху красивой хлопковой рубашки.
- Тебя раздела и одела женщина, не волнуйся. Я все таки мужчина, и не могу без разрешения прикоснуться к леди. - сказал он улыбаясь, и тут же продолжил. - Но я все таки не могу понять, как ты тут оказалась, еще и одна без охраны. Где твои родители?
Я смотрела ему в глаза и не могла понять, издевается он или нет. Единственное оправдание его поведению я находила в том, что он принимает меня за свою. Но почему тогда он начал беседу не на своем языке, а на делирском.
Я решила заканчивать этот спектакль, ведь если это продолжиться, потом будет еще труднее сказать правду.
- Моих родителей убили. Отца на войне, а маму совсем недавно, раурские солдаты. Я осталась одна, не понимаю, почему вы так со мной говорите, но не хочу, чтобы вы заблуждались на мой счет. - после минуты молчания сказала я.
Он нахмурил брови, и еще раз оглядел меня, а потом взглянул в мои глаза, они были копией его глаз, цвета шоколада. Такой цвет глаз у нас в стране встречался очень редко. Только на границе, у некоторых людей можно было заметить светло-коричневые глаза. Так как иностранцев у нас было немного, то все старались хвастаться, что этот цвет достался им от предков с Меридиана или Фолиума, только жили эти люди на юге страны.
- Ты хочешь мне сказать, что амулет не твой? - спросил он.
- Мой! - ответила я, резко прижав его к груди. Последняя фамильная реликвия, последнее, что напоминало мне о той жизни.
Он расхохотался, и с милой улыбкой продолжил говорить:
- Ты наша, это видно при первом взгляде на тебя, не похоже ни на одну из тех страшных женщин, которые я видел. Но во сне ты говорила на делирском, да и спокойно общаешься на нем сейчас. И та информация, которую ты только что сказала... Об это мы поговорим потом. А сейчас тебе надо отмыться, и переодеться в нормальную одежду. Первой же машиной, верну тебя обратно домой. Нечего тебе тут делать, то, что произошло сегодня, может и повторится, а меня в следующий раз может и не оказаться поблизости.
- Я не хочу с вами спорить, скажите мне, где мои вещи и я покину Ваш дом.
-То есть ты хочешь чтобы я вернул тебе вещи и отпустил? - спросил он уже не так радостно. Я утвердительно кивнула. - Хорошо, но сначала тебя осмотрит наш доктор. Он скоро будет. Два часа назад он покинул Гринвол и направился сюда. Его попросили приехать специально для тебя, так что не вежливо будет, если ты уйдешь раньше. А пока ждем его, можно и поесть. Кстати меня зовут Борин.
- Анна.
Борин кивнул и сделав знак рукой, вышел из комнаты. Я последовала за ним. Ноги и руки болели, и когда я немного подняла рукав рубашки, то увидела здоровый синяк на руке. Видимо меня еще продолжали пинать, когда я потеряла сознание. По всей видимости спас меня как раз мой новый знакомый. Это его машина проезжала тогда мимо. Почему он остановился, мне было не ведомо, ведь мужчины были правы, обычно они не влезали в разборки местных.
- Я увидел, как двое мужчин бьют ребенка. Дети неприкосновенны. Даже когда война началась, мы не убивали детей. Они беспомощны, беззащитны, и если ты позволил поднять руку на ребенка, то перестаешь считаться мужчиной.
-А как же женщины?
Он на секунду остановился, но потом пошел, как не в чем ни бывало, дальше.
-Знаешь, вашими стараниями умерло больше женщин! - только и ответил он, а дальше мы шли в тишине.
Вскоре мы дошли до огромной столовой, видимо раньше это был дом правительства. Дорого украшена она напоминала о довоенных временах. Все столы были свалены в кучу, и только один большой стол стоял посередине. Укрытый красной бархатной тканью, он был завален едой, от мяса до всяких салатов, которые я ела в последний раз очень давно. Как только мы вошли к нам выбежала женщина, быстро вытирая руки о свою юбку. Черноволосая, пухленькая она была как будто из картинки, красивые черты лица, в красной одежде она была как огонек.
- Барин! Ты что так долго не приходил? Приставал наверное с расспросами к бедному ребенку, как будто потом нельзя поспрашивать, после того как девушка поест. Смотри, как исхудала бедная, её срочно надо откармливать. Что скажут ее родители, когда найдут ее такой?
Борин усмехнулся и нахмурив брови сказал:
- Лилия, успокойся, ребенок не хочет есть, он хочет обратно на улицу в своей старой одежде. И родителей у нее нет, погибли.
Лилия ахнула и села на кресло.
- Что это значит, нет родителей? Ты осталась сиротой? Малышка мне так жаль... И что это он говорит про одежду? Малышка, ты, правда, хочешь надеть те ужасные вещи?
Я немного смутилась. От Лилии веяло теплом и заботой, не хотелось ее расстраивать, и мне пришлось через силу кивнуть.
- Боже мой! Что сделали с бедным ребенком. Борин, как ты можешь смотреть на это! Она же явно бредит! Видимо она тут уже очень долго! Скорее всего, ее похитили в каком то из приграничных городов! Бедная девочка, скажи, сколько тебе лет? И как тебя зовут?
- Анна, мне девятнадцать, - буркнула я, - и я не брежу!
Они резко повернулись ко мне. Лилия выглядела удивленно, а Борин нахмурил брови.
- Так ты совершеннолетняя значит... Муж есть? - спросил он, Лилия повернулась к нему и на секунду они встретились глазами. А потом она резко опустила их в пол, а он снова переключился на меня.
- У меня нет мужа, и возраст совершеннолетия это 20 лет. - сказала я, вся эта ситуация стала меня и без того нервную, нервничать еще сильнее.
- У нас в Рауре это девятнадцать лет, и это знают дети с самого рождения, кто, черт побери, ты такая! - прокричал он.
-Борин! Дай малышка поест! Ты посмотри, как она выглядит, она же даже на пятнадцать лет не тянет, не то, что на девятнадцать!
Борин повернулся к Лилии, и уже собирался что-то сказать, но глубоко вздохнул и продолжил:
- Хорошо, поедим и продолжим, как раз дождемся Ирбиса, он должен приехать с минуты на минуты.
Лилия кивнула головой, и направилась ко мне, легким движением руки она положила свою руку мне на плечо и легонько толкнула к свободному стулу. Я села на него и осмотрела стол. Такого разнообразия я не видела уже давно. На столе были как и знакомые мне блюда, так и то, что вызывало сомнение, а съедобно ли это вообще? В центре стояла огромная чаша с неизвестной мне жидкостью. Она темно-зеленой и вязкой, напоминая мне воду из болота.
- Накладывай, милая, не стесняйся! - сказала Лилия, и не дожидаясь меня, взяла мою тарелку и стала наливать то из той самой чаши. - Покушай мое фирменное блюдо, никто так не готовит чайный суп, как это делаю я.
Теперь, поняв, что предавало блюду зеленый цвет, мне стало совсем мне по себе. Чайный суп, такого я никогда не встречала, и пробовать его мне не хотелось совершенно, но тарелка была полна, а живот предательски урчал.
Вздохнув поглубже я зачерпнула его ложкой и закрыв глаза попробовала его. Вкус был очень необычный, картошка и кусочки мяса, все это в сочетании с зеленым чаем придавало необычный вкус.
'Как будто пью чай и ем мясной соус.' - подумала я. И продолжила, быстро осушив тарелку и осмелев, взяла еще добавку, под одобрительный кивок Лилии.
- Делирия красивая страна, а Думград красивая столица. - начал говорить Борин, положив свою ложку на стол и облокотившись на кресло. - Но во всем, что произошло, виноваты делирцы. Кто бы мог подумать, что маленькая продовольственная страна способна на такое. Солдаты хорошо постарались, уничтожая приграничные города. В один день дотла были сожжены три города. Многие семьи перестали существовать в один день. Когда мы узнали об этом, было слишком поздно. Как раз был день равного солнца... Мы разжигали костры и праздновали это событие. Поэтому когда вдали увидели черный дым, сначала думали, что праздники у кого-то удались на славу. А потом на горизонте окрестных городов начали появляться люди, беженцы, те кто могли спастись. Они рассказали, что рано утром, когда все спали, пришло войско с флагами Делирии. Они были на лошадях и с факелами, и быстро начали поджигать деревянные постройки. А тех кто выбегал безжалостно убивали. Когда наши войны пришли туда, было уже слишком поздно. Одни угли остались от некогда красивых городов. Расмус, Рейн и Бонад просто перестали существовать. Обожженные тела лежали на улицах, а в центре каждого города было написано кровью по делирски 'Смерть дикарям' и лежал ваш флаг. Это было больно. Мне было всего семнадцать, когда меня призвали в армию. До сих пор мне сняться эти тела на улице, города. И поэтому мы решили мстить. Слишком долго мы терпели, и так нас, гордый народ выкинули в горы, как шавок, а теперь решили забрать наш новый дом. Пять лет назад мы были отсталой страной, единственное, где мы опережали все страны, это медицина. С ее помощью мы сумели выстоять в первые годы войны, а потом, благодаря вашим технологиям мы смогли быстро нагнать вас, по всем другим показателям.
Он тяжело вздохнул, опустил голову и продолжил есть. А я не могла придти в себя. То, что он рассказал, было похоже на бред. Но он верил в это, он не выдумал все, смерть людей, города от которых ничего не осталось. Но я точно знала, что такого никогда не было. Отец всегда был в курсе всех событий, и он бы точно рассказал нам, если бы такое случилось. Но до начала вторжения раурцев, он даже и не слышал о надвигающих военных действиях. Поэтому нападение соседнего государства стало для нас шоком. Армия не то что была не готова, ее у нас и не было как таковой. Была городская стража, и этого вполне хватало, для спокойствия горожан. Иногда случалось, что на дорогах заводился лихой люд, но общими усилиями от них быстро избавлялись. Смертную казнь или рудник никто не отменял.
Я совсем погрузилась в свои мысли, но тут в полной тишине раздались звуки, которые отвлекли меня. Где то открывались двери, и слышались мужские голоса, которые приближались к нам.
Дверь в столовую открылась, и к нам вошли несколько человек. Но из всех выделялся один. Раурцы, которых я видела до недавнего времени, были все темноволосые, но он обладал копной русых волос, которые были завязаны в небольшой хвост. Он был молод и красив. Острые черты лица, коричневые глаза, ярко красные губы и длинные ресницы, он был как будто с картинки. И даже бы в Делирии, где плавные черты лица были главным критерием красоты, он завоевал бы много сердец юных дам. Он был одет в коричневую рубашку и обтягивающие кожаные штаны. Я чувствовала, как мое сердце начинало биться чаще, как только я смотрела в его глаза, а в это время он смотрел мои. И только через несколько секунд я заметила, что лицо его при взгляде на меня выражало призрение, поэтому решила отвести взгляд, краснее от досады и обиды.
- Здравствуй Ирбис, - Борин встал и подошел к гостью и пожал ему руку, потом повернулся к людям стоявшим за его спиной и продолжил, - а вы можете устраиваться на первом этаже, там комнаты оборудовали под спальни, я знаю, что вы устали от дороги.
Те дружно кивнули и удалились, в помещении остались только я, Борин и Ирбис. Лилия тоже под шумок покинула столовую.
- Борин, я рад очень рад с тобой встретится, но ты оторвал меня от приема раненых и вызвал в другой город и все ради 'срочного дела', так давай же приступим к нему! Где это срочное дело?
- Вот, сидит, прямо перед тобой, - сказал Борин, и указал на меня. - Я спас ее, когда ее избивали двое мужчин, она очень слаба, синяки по всему телу, и я хочу, чтобы ты посмотрел ее, вдруг есть последствия похуже.
- Борин, я тебя конечно глубоко уважаю, но ты не мог позвать просто штатного доктора, я уверен, что его знаний для этой полукровки будет достаточно. - недовольно сказал Ирбис, бросая взгляд на меня, - Тем более я не детский врач.
- Полукровки? Почему это ты так решил?
- Любой человек с глазами это увидит, но у тебя конечно Борин, всегда были проблемы со зрением. Посмотри на нее, нос более плавный, такие у нас почти не встречаются, а остальные черты, видно, что это смесь, причем довольно таки страшненькая. Всегда говорил, что брать себе кого-то из их страны в пару неправильно, посмотри, что из этого выходит. Несуразность. - сказал он и усмехнувшись продолжил, - но ей лет шестнадцать я думаю, это значит еще до войны, кто то решил позабавиться с какой-нибудь приграничной девкой, а ты теперь меня срочно вызываешь для того чтобы я осматривал ребенка залетного пьянчуги? Вообще не понимаю, как кому то пришло в голову вообще перейти границу и заделать ребенка местной, и ладно, на границе мы видели смеси, которые явно указывали, что когда то давно не обошлось без раурцев, но сходство настолько минимально, что любой поймет, что это было еще до Великой Войны. А тут, что? Может она дочь одного из предателей, я не думаю, что женщина бегала за границу, а ты тут с нее пылинки сдуваешь.
Каждое его слово было как удар хлыстом, и если в самом начале я еще пыталась сделать вид, что мне все равно, но к концу меня уже трусило от злости. Хотелось встать и дать леща этому самоуверенному мужчине. Да как он смеет так говорить о моих родителях.
Я громко отодвинула стул, встала из-за стола и со злостью посмотрела на него.
- Во первых, мое имя Анна, а не 'это' или 'полукровка'. Я последний представитель старой дворянской семьи Даль. Во вторых мой отец, знаменитый в высших кругах человек, и я не позволю какому-то проходимцу так отзываться о моей семье. Вы своим грязным языком нанесли только что оскорбление мне, и моему роду. Так что впредь следите за своими словами. И я не ребенок, через несколько месяцев я стану совершеннолетней! - сказала я, пытаясь сдержаться и не начать реветь, и повернулась к Борину, - Извините, но я хочу еще отдохнуть, поэтому вернусь в свою комнату, приятно провести вечер.
Борин кивнул, и я, смотря перед собой невидящими глазами полными слез, пошла к двери, чувствуя спиной его взгляд. Похоже, только что я вступила на тонкий лед и одно неловкое движение, и я провалюсь под воду.
****
- И зачем ты расстроил девочку? - спросил Борин, когда Анна ушла. - Ей и так немало досталось, а еще ты, со своей речью. Ты видел, она плакала, когда уходила.
Ирбис повернул голову к нему, после ухода девушки, он продолжал смотреть на дверь, где минуту назад была ее хрупкая фигура, и о чем-то думал.
- Я не знал, что она из аристократов и уж тем более не знал, что ей восемнадцать, - неохотно сказал он, отвлекаясь от своих мыслей. - Но все равно не понимаю, зачем ты пригласил меня для ее осмотра.
- Понимаешь Ирбис, она не просто одна из наших, хоть и на половину, как только что указал ты, но наша. У нее есть амулет Луны, а это значит, что она принадлежит к старому роду, и не просто принадлежит, а одна из главных представителей. У тебя есть амулет? Нет, я знаю, что нет. Он у твоего старшего брата. Перешел к нему, когда вашего отца убили. И ты прекрасно знаешь, что одеть его может только представитель семьи, достойный представитель. Больше никто его не тронет. Амулет просто сдавит шею тому, кому не принадлежит по праву. А ей не сдавил. Значит, он признает в ней хозяина. И не будем пока трогать то, что она полукровка и кто ее отец неизвестно. Она девушка, которая вошла в замужний возраст и у нее есть амулет силы. А это многое значит. Кому как не тебе знать, что девушек у нас намного меньше чем мужчин, а знатных еще меньше. Не каждому дворянину дадут выйти замуж за обычную простолюдинку, а знатных дев брачного возраста очень мало. Многие поэтому остаются ни с чем, посмотри на себя! Тебе двадцать шесть. Ты всю молодость потратил на свою учебу и медицину. Ни семьи, ни дома, тебя перестал уважать даже старший брат, а ведь ты один из лучших врачей нашей страны! В тебе есть сила, которая не каждому подвластна. И что ты оставишь после себя? Ничего! А она молода, красива, юна, и возможно, будет тебе прекрасной парой, но ты мало того, что не замечаешь этого, так еще и оскорбляешь ее семью и ее саму. Знаешь, я могу позвать любую... Мой род одобрит мой выбор, но твой не такой. Вы приближены к повелителю. Если его не станет, и он не оставит потомства, твой брат займет его место, а потом и ты. И шанс завести семью, чтобы тебя не исключили из рода, у тебя очень мал. Да ты еще довольно таки красив, и очень умен, но о тебе ходят странные слухи. Люди насмехаются над тобой, сын знатных воинов и охотников, стал врачом и марает руки в крови больных людей, какая девушка, которая знает об это, захочет за тебя замуж?
- Значит ты, позвал меня сюда, чтобы пихнуть ее мне под бок? Ты в своем уме? Она же маленькая! Как тебе вообще эта идея в голову пришла! - повышенным тоном сказал Ирбис, Борин был его лучшим другом, несмотря на разницу в возрасте. Поэтому такой подставы от него он никак не ожидал.
- Во первых, я узнал это буквально за час до твоего приезда, первоначальная цель вызвать тебя, это амулет. Ты лучше меня разбираешься в них, я хотел бы, чтобы ты узнал, к какому роду она принадлежит. Но неожиданно открывшийся возраст, это небольшой подарок судьбы. И ей не восемнадцать, а почти двадцать лет. В этой стране совершеннолетие наступает в этом возрасте. Так что, ваша разница не такая уж большая. - сказал Борин и усмехнулся.
Ирбис молча смотрел на него, он не понимал, издевается его друг или нет. Когда он ее увидел, то подумал, какой необычный ребенок, ее лицо, руки, и немного испуганный взгляд шоколадных глаз, она была так красивая. Местные женщины не вызывали у него никаких эмоций. Слишком не похожие, на привычные в своей стране лица, отталкивали. Но она была красива, маленькая и худая, но красивая. На минуту у него появилась мысль, что если дети солдат, взявших себе местных женщин, будут такие, то может тогда, и нет ничего страшного в этом смешении двух народов. Но почему то разозлил его этот порыв, заставив свысока глядеть на бедную девочку, которая после каждого его слова вжималась в стул, пытаясь слиться с ним. И от этого становилось еще обиднее. За то, что не может пересилить себя, сказать пару ласковых слов испуганному ребенку, а продолжает язвительно говорить о ней.
А после того как он узнал, что это девушка, взрослая девушка, просто измученная войной и голодом, его сердце стало биться сильнее. Похоже, он просто влюбился с первого взгляда, как мальчишка. Так смеялся несколько лет назад над своими друзьями, которые говорили ему про такую любовь, а сам через много лет провалился еще глубже в эту пучину. Хоть бы не утонуть...
****
Быстрым шагом я дошла до комнаты. Да кто он такой, чтобы так со мной разговаривать. Последнее время я все меньше ощущала себя потомком древнего рода. Ни о каких привилегиях я даже и мечтать не могла, но никогда не теряла чувство собственного достоинства. Слишком сильно уважала я себя, своих родителей и весь свой род, чтобы слушать такое. И оставаться здесь еще я не желала.
'Надо поскорее найти свои вещи и бежать, пока они не пришли.' - подумала я, и принялась оглядывать комнату. И в углу возле двери увидела старый комод, который раньше вообще не замечала. Открыв первый ящик, я увидела свой портфель, в нем были валенки и та одежда, которая была на мне. Все, кроме дубленки. Но, не успела я расстроится, как во втором открытом ящике была найдена и она.
Обрадовавшись, что теперь я не замерзну от холода, я быстро стала надевать вещи на себя. То, в чем я ходила тут, я решила прихватить с собой, так сказать, как моральную компенсацию. Быстро сложив все в портфель, и закинув в него все, что осталось, я вышла из комнаты.
В коридоре никого не было, где то вдалеке были слышны голоса, видимо в столовой продолжалась дискуссия. Я решила направиться в другую сторону коридора, так как в той стороне дверь, выходящую на улицу, не приметила.
Немного пройдя, я завернула направо и увидела лестницу, ведущую вниз. Лестница была мраморная старинная, и теперь я точно убедилась, что это был дом правительства. Еще предыдущий император Йгорг решил, что в каждом городе должно быть государственное учреждение, входя в которое, ты ощущал все величество страны. В такие дома вкладывались большие деньги. Многие были против этого решения, ведь если вкладывать все в город, а не в здание, то это принесет больше величия. Было много протестов, но дома все-таки построили.
Прекратил все его сын, Йоринг. Первые годы его правления Делирия поднялась до небывалых высот. Стала развиваться промышленность, появились автомобили. Были проложены новые железные дороги, соединившие всю страну.
Люди не чаяли души в молодом императоре, и когда началась война, он уверял, что с помощью дипломатии и помощи других государств, остановит вражеских захватчиков.
Отец хорошо знал Йоринга, он много рассказывал о нем, ведь детство они провели вместе. Он всегда поддерживал своего друга, и даже когда отец уехал из столицы, они не переставали общаться. И много раз император лично приезжал к нам в имение. Но все это было до войны. За ее годы еще молодой мужчина осунулся и поседел. В сорок лет он стал выглядеть на все шестьдесят. Было видно, что война выжила все соки не только с нашей страны, но и с нашего императора. В последний раз я видела его сообщение полтора года назад, когда к нам в имение и селам, расположенным поблизости от него приезжала кинобудка. Он говорил нам, что надо быть сильными, и чтобы не случилось, помнить, что Делирия гордая и свободная страна, и мы не сдадимся. Больше императора я не видела, а когда раурцы пришли в наш город, сведенья вообще перестали приходить. Было много слухов, кто-то говорил, что столица пала, а императора убили, а некоторые утверждал, что все хорошо, и вот-вот мы перейдем из обороны в наступление.
Из своих мыслей меня выдернули шаги, кто-то шел мне на встречу, назад было идти уже поздно, поэтому я просто сделала невозмутимое лицо, и уверенно пошла на встречу.
Это был молодой мужчина, он был один из сопровождающих Ирбиса. Удивленно посмотрев на меня, он все же не остановился. Мы прошли, чуть коснувшись друг друга, но он, ничего не сказав, пошел дальше по лестнице, а я спустилась вниз.
Внизу меня ждала открытая дверь на улицу, а перед ней несколько раурцев на диване. Они с удивлением посмотрели на меня, но я, сделав непроницаемое лицо, пошла по направлению к двери, быстро вышла, и пошла в сторону главной улицы.
Все оказалось легче, чем я могла себе представить, от пережитого стресса я стала чуть посмеиваться про себя, а из глаз полились слезы. Я жива. Я справилась. Меня не убили подонки на улице, и раурские солдаты.
Теперь надо быть аккуратнее, неизвестно, что стало с теми тремя мужчинами, из-за которых это все и случилось.
Вытерев слезы рукавом от дубленки, я ускорила шаг, а потом вообще перешла на бег. Наверное, нужно собирать свои пожитки, и отправляться куда-нибудь в село. Там много пустых домов, можно поселиться в одном из них, и начать вести хозяйство. А может быть удастся попроситься к кому то, помогать за еду. Ну а что, мне много и не надо, помощник из меня, конечно, не самый лучший. Но что только не сделаешь, чтобы выжить.
Очень скоро я начала задыхаться, морозный воздух опалял и жег горло, но я этого не замечала, поглощенная в свои мысли. Вскоре вдалеке я увидела свой дом, и побежала еще быстрее. Увлеченная своими мыслями я не заметила, как пробежала мимо раурского патруля, солдаты удивленно оглядывались вслед.
****
- Ну пошли, осмотрю я твою гостью, - сказал Ирбис после долгого молчания, - кстати, какой рисунок на ее амулете?
Борин встрепенулся, за это время он привык к тишине, и голос друга был для него неожиданностью.
- Гибискус.
- Цветок смерти? - удивился Ирбис. Теперь амулет этой девушки для него стал даже большей загадкой, чем сама девушка. - Цветочные амулеты самые мощные и сильные. Это должна быть старая семья. Но гибискус... Я никогда не встречал даже упоминания о такой семье. Надо обратиться к знающим. Не может быть такого, что я забыл одного из цветочных родов. Их не так много, и они очень уважаемы. Или это подделка или тут что-то не так, и информации о нем специально засекретили.
- Мне тоже это показалось странным. Все-таки амулеты это большая редкость. И почти всегда они находятся у старших в роду. Но тут... Допустим, она говорит правду. Она прожила тут всю жизнь. И это возможно, учитывая то, что она даже не знает, когда у нас дети вступают в совершеннолетний период. А еще она не знает наш язык, во сне разговаривала на делирском, и когда я её спрашивал на этом же языке, она отвечала, но когда переходил на раурский, сквозь сон она говорила, что не понимает меня. Она говорит, что ее отец из знатного рода. Допустим, что фамилия Даль мне ничего не говорит. Это явно не наш род, и уж тем более не цветочный. Значит мать. Ее или украли в нашем поселении, либо она перешла границу сама. Но в первый вариант мало вериться, все таки дворянство здесь не пустой звук, и тут они не менее благородны, чем наши.
- И поэтому пожгли наши города пять лет назад. - грустно усмехнулся Ирбис.
- Ты прекрасно знаешь, что за все эти годы не нашлось ни одного человека в этой стране, кто знал бы об этом инциденте. Прославленные генералы клялись, что такого не было, это не могло пройти мимо них, и по их глазам я видел они не врали. Они умирали, но верили в это.
- Давай опустим этот разговор, мы с тобой разного мнения на этот счет, но я не хочу сориться, не сейчас. Перейдем на девочку. Не уверен, что это мать. Все-таки ты сам знаешь, как относятся к женщинам в нашей стране. На двух мужчин приходится одна девушка. И статистика эта не меняется многие годы. Девочки настолько ценны, что их лелеют и оберегают. Если бы одна внезапно пропала, то шума было бы много. Надо об этом подробнее расспросить саму девушку, что она нам на это скажет. - сказал Ирбис, поднявшись со стула, и пошел к двери. Борин последовал за ним.
- Прошу, только не пугай ее, ей и так много досталось. Ты бы видел, как ее пинали те ублюдки, когда я ее нашел. Даже их родной ребенок останавливал их, просил успокоиться, но они продолжали ее бить ногами. Они, конечно, вполне получат свое на каторжных работах, но то, как они позволили себе обращаться с девушкой, это заслуживает большего. Не зря у них в стране была введена смертная казнь. Отпустил только сына одного из них, все-таки не зачем мальчику из-за дурости родителя умирать.
- Ты слишком много говоришь, Борин. Это до добра не доведет. Я и сам знаю, как себя надо вести, - сказал Ирбис и остановился около двери, - тем более мы уже почти дошли.
Открыв дверь, он увидел пустую комнату. Повернувшись к Борину, он сказал:
- Что ты там говорил, девушка в тяжелом состоянии? Да эта маленькая козочка успела сбежать, пока мы там болтали.
Борин тяжело вздохнул, и побежал вниз к охране, Ирбис последовал за ним.
- Кто видел девушку, которую я недавно принес? - закричал он на охранников, те от неожиданности встали по струнке, и один из них осмелился ответить.
- Господин, так она ушла минут 15 назад.
- Что? Кто разрешал ее выпускать? Вам разве была дана такая команда? - от лицо Борина пошло красными пятнами и даже Ирбис понимал, что в этот момент его лучше не трогать. - И как она прошла через столько бравых воинов.
- Так она шла с такой уверенностью, мы думали, вы отпустили ее. Кто ж знал, что она сбегает, - с каждым словом голова охранника опускалась все ниже и ниже.
- Дураки. - взмахнув руками, рассерженно выкрикнул Борин и повернулся к Ирбису. - И как прикажешь мне теперь ее искать.
- Какая хитрая девчонка. Еще же и догадалась просто пойти мимо охраны. Не прятаться, а пойти напрямик. Пусть ищут. Все таки город маленький, а девушка слишком приметная. Я думаю, что скоро мы ее найдет.
- Вы слышали, что сказал мой друг. Собирайте всех. У нее темные волосы и глаза, маленького роста, похожа на подростка. Она полукровка. Кто увидит ее, не задерживайте, а сразу сообщите мне или Ирбису. Девушка не должна испугаться, неизвестно, что еще может задумать эта мелкая нахалка.
Солдаты кивнули головой и быстро покинули помещения. Когда Борин повернулся к Ирбису, он смеялся. Сначала тихо, но с каждой минутой его смех усиливался. Девочка оказалась хитрой лисой.
Глава 3.
Прошло две недели после того как я сбежала от раурцев. После своего побега, я решила быть осторожнее, и стала выходить за водой и дровами ранним утром. Вставала я в 2 часа ночи, собиралась и выходила на улицу. Ключи от той квартиры остались у меня рюкзаке, поэтому дровами я была обеспечена еще на несколько месяцев. А еще там нашлись консервы. И теперь у меня была еще и еда. Я долго думала, может переселиться туда, все-таки таскать раз в два дня оттуда дрова не очень удобно. Но пустой дом очень пугал.
Помимо консервов я нашла крупу и муку, и если первое было в хорошем состоянии, то мука, увы, давно испортилась. Еды было настолько много, что я даже решила обменять немного крупы и одну банку тушенки на мыло и спички, у соседки ниже. Звали ее Яль. Старая бабушка, раньше была смотрительницей библиотеки, и очень уважаемым в городе человеком, но с приходом войны, все меньше народу ходили читать книги, а в последний год, скрипя сердцем, ей пришлось закрыть библиотеку, заколотив двери и окна от людей. Топить было нечем, и многие были не прочь взять пару книг для растопки.
Она еще перед оккупацией насобирала себе запасы всех необходимых вещей. И поэтому сейчас, многие ходили к ней обменивать одни предметы на другие.
Вообще обстановка в городе была печальной. Те запасы еды, которые были в городе, кончались. Все меньше полезного могли найти люди в старых квартирах. Из некогда двадцатитысячного крупного центра, недалеко от столицы, Кирин превратился в безлюдный городок, где осталось жить около тысячи человек. Конечно, были и приезжие, такие как я, но в основном, они направлялись дальше, ближе к столице. Многие бежали в другие страны. Фолиум с радостью принимал всех, северная страна, на большой территории не хватало населения. Население Делирии сократилось почти на половину. Для страны это было страшным ударом, недостаток людей в армии стал критическим. Поэтому в последний год, мы быстро сдали позицию.
Посидев немного со старушкой, я поблагодарила ее за выгодный обмен и пошла домой. Мыло в моей руке пахло цветами. Сразу захотелось натаскать воды погреть на печи, и наконец искупаться. После взрыва водонасосной станции, купаться каждый день стало непростительной роскошью. Поэтому грязными волосами и неприятным запахом в наше время никого не удивишь. Но я не могла себя пересилить, и таскала воду почти каждый день. Самое трудное начиналось, когда заканчивался цикл. Средств гигиены давно не осталось, поэтому приходилось спасаться подручными средствами. И хорошо это или нет, но к началу зимы мой сбился, и восстанавливаться не желал. В какой-то мере для меня так было даже проще.
Искупаться в ванне и почувствовать себя человеком захотелось прямо сейчас. Я понимала, что день не лучшее для меня время выходить на улицу, но все же желание победило. Взяв пару ведет, я отправилась к реке. Два подхода должно было хватить, чтобы наполнить небольшую ванну и оставить себе немного воды. Рассчитывала я не только искупаться, но и постирать в этой воде вещи. И хоть на неделю забыть об этом ощущении грязи.
До воды я дошла быстро, людей возле нее было немного. Некоторые женщины стирали белье в холодной воде, отмораживая себе руки, другие так же как я наливали ее в ведра.
Оглядевшись и не заметив никакой угрозы, я быстро принялась черпать воду ковшиком, так как сразу налить в ведро, не подняв муть, у меня не получалось.
Река была недалеко от места, где я жила. Все-таки город был небольшой, и изначально считался рыбацкой деревушкой, но впоследствии он стал застраиваться, были открыты небольшие предприятия, и сюда потекли люди.
Степная местность, в городе почти не было деревьев, везде были распаханы поля. Поэтому если раньше дрова покупались местным населением, то теперь ближайший лес был в пятнадцати минутах ходьбы, но если в довоенное время это было небольшое расстояние, то сейчас мало кто отваживался сходить туда за дровами. Еще подумают, что диверсант, расстреляют.
За такими мыслями я наполнила первое ведро. Второе ведро находилось позади меня, и когда я повернулась, чтобы взять его, то увидела сидящего на нем человека.
Это был тот мальчик, который тогда пытался помешать своему отцу, бить меня. В нашу предыдущую встречу, он выглядел гораздо лучше. Сейчас же синяки под глазами делали его похоже на приведение. Похоже он пришел мстить, нашел где я живу, подкараулил, а теперь хочет утопить в речке. А ведь и никто не поможет, знакомых тут нет, а чужим нет смысла заступаться за меня, своя жизнь дороже.
- Привет, - сказал он и улыбнулся, - не бойся, я просто хотел узнать как ты. Тебя забрали раурцы, и я думал, что уже все, нет тебя в живых. Моих солдаты отправили на принудительные работы, валить лес, а меня оставили. Давай помогу.
Поднявшись, он взял ведро, и подошел к реке. Быстрыми движениями он наполнил его до краев, и взяв первое ведро встал.
- Ну что, пойдем? - сказал он мне, а я только и смогла, что кивнуть в ответ. - Показывай дорогу.
Все это было как будто глупая шутка. Совершенно незнакомый человек тащил ведра с водой ко мне домой, а я шла впереди, показывая ему дорогу.
- Ты это, не бойся меня. - заговорил он. - Меня Васькой зовут. Ты прости, что я тогда не смог помочь. Я пытался, но отец, он как с цепи сорвался, никогда его таким не видел. А теперь я один остался. То раньше батя то там что найдет, то тут. И жили неплохо. А потом он сдружился с этим. И странный какой то стал, ходит, молчит, думает о чем то. А скажешь что то не то, так и вообще может ударить хорошенько. А потом ты...
Он повернулся ко мне, опустил ведра и взяв меня за руку, продолжил:
- Ты не сердись и не думай ничего, ты очень красивая. У меня сестра была, в первые годы войны умерла от простуды, сгорела. Похожа на тебя чем то... Не внешностью нет, глаза у нее такие же были, добрые. У меня просто теперь никого, у тебя-то мамка есть, а я совсем один, да и друзей у меня тут нет. Я понимаю, что первое наше знакомство было не самым лучшем, но давай дружить. Я тебе помогать буду, как смогу. Не отказывайся, прошу.
В то время, пока он говорил, его глаза переполняли слезы. Похоже, он, как и я, остался совсем один, но если я смирилась с этим, то он постепенно угасал.
- У меня нет мамы, мои родители умерли. - сказала я после недолгого молчания. - Я не знаю тебя, и пока не совсем верю, но помощь, а со временем и дружбу смогу принять. Пока я могу сказать только то, что квартира выше моей свободна и в ней есть старая печка. Если ты живешь один, то можешь перенести свои вещи туда. Будем жить рядом и помогать друг другу, а там уже как-нибудь справимся, вдвоем веселее.
- Я... Спасибо тебе, ты не представляешь, как много это для меня значит.- сказал он и взяв ведра пошел дальше, а я быстро нагнала его, и дальше пошла впереди. - Тебя кстати как зовут?
- Анна. - сказала я и поняла, что надо было назвать другое имя. Дурья башка, теперь он не захочет с тобой иметь никаких дел.
- Ого ты из знатны? - спросил он у уважением.
- Да маленький род, там и знатности почти не осталось, да и дома тоже уже давно нет. - ответила я.
Так мы и продолжили идти до дома. Он спрашивал меня о моей жизни, я неохотно отвечала. Так мы дошли до дома. Когда мы поднимались по ступенькам, дверь на первом этаже открылась, вышла Яль, она поправляя платок, с интересом смотрела на нас.
- Анна, так вот для чело ты душистое мыло у меня сегодня брала, ох чертовка! - смеясь сказала она, а мои щеки стали пунцовые. Не растерялся только Вася.
- Ну что вы, бабушка, я брат ее двоюродный. Вот нашлись мы, после долгой разлуки. Долго я ее искал, теперь охранять буду от чужих людей.
- Ох, правильно, правильно. А то знаешь, тут неспокойно в последнее время стало. Раурцы днем шныряют. А иногда ходит тут один, такой грозный, как будто ищет кого-то.
- А как он выглядит, не помните?- я потихоньку бледнела, похоже скоро они меня найдут.
- Да знаешь такой, статный, они же все, как под копирку, но этот русый. А еще волосы у него длинные. - задумчиво сказала она.
Я стала еще бледнее. Значит они знают в каком районе я живу. Теперь выходить днем мне точно не стоит, как еще не нашли они меня сегодня. И тут я вспомнила, что за сегодня не встречала ни одного патруля. Не иначе, как знак судьбы.
- Пойдем Вань, нам пора идти, - сказала я, еле отрываясь от своих мыслей, До свидания Яль, мы пойдем.
- Удачи детки, будьте осторожны, - сказала она, Вася кивнул на прощания, и пошел за мной. Поднявшись на второй этаж, мы зашли в мою скромную квартирку, небольшая, она все же выглядела очень тепло и живо. Через заколоченные окна просачивались лучи солнца, в достаточной мере освещая комнату и кухню. На подоконнике рос лук и петрушка. Их посадила еще моя мама, а я иногда подсаживала новые.
- Вот мой скромный дом, - сказала я, ставь ведра у печки, и пошли покажу тебе твой новый дом.
Вася заворожено оглядывал комнату, но увидев, что я смотрю на него, стушевался, и быстро подойдя к печке, поставил ведра. Мы дружно вышли обратно в коридор и пошли на третий этаж. На ходу я начала рассказывать.
- В этом доме жилых 3 квартиры. Одна на первом этаже, там живет Яль, и две на втором. На третьем этаже все отсутствуют. На первом этаже я тебя не поселю, там давно выбили окна, и квартиру завалило снегом. А на третьем, как раз надо мной осталась хорошая квартирка, хозяйка покинула ее за несколько дней до моего приезда сюда, а ключи оставила в дверях. Конечно ее чуть почистила Яль, но самое главное она оставила. Кровать, печка, все что надо, есть. Кстати напротив меня живут мужчина с маленьким сыном. Сейчас их нет, они подолгу ходят на охоту. Зато за одежду и обувь у них можно выменять немного мяса.
Мы подошли к двери, и я чуть толкнув, открыла ее. Квартира была копией моей. Только мебель была расставлена по другому, зато было две кровати, и небольшой диван. В шкафах мы нашли несколько постельных комплектов, одеяло и несколько подушек. Все таки хорошо, что есть человек, который постоянно следит за домом. В любом другом все бы уже вынесли. В печи даже лежало немного дров, а рядом с ними спички. За это время они не отсырели, что меня очень радовало.
- Знаешь, я благодарен тебе, мало того, что ты не оттолкнула меня, так еще и пустила можно сказать в свой дом. Ч ем я могу тебя отблагодарить?- шепотом спросил Вася.
- Ну есть одно дело, - усмехнулась я, он вопросительно кивнул головой. - Принеси мне еще два ведра воды, я наконец хочу искупаться, а то воняю как скунс.
И мне оба радостно захохотали. Неожиданная встреча стала для нас подарком судьбы.
****
Через день после того как она сбежала, мы с Борином срочно собрали всех солдат, патрулирующих в городе. В небольшом помещение было тесно, и некоторые солдаты громко возмущались, не понимая, зачем их здесь собрали. Мы с Бориным вышли на трибуны, и он начал говорить.