[30.01, 04:03] Yulia Abramova: Когда-то давно я начала свою очередную книгу признанием, что я сама выбрала, что я хочу видеть. Я и видела, что хотела. Машины, города, прогресс и разные стороны человеческой души. Мой мир сильно сузился. Я сознательно исключила всё, чего не могла объяснить из своего кругозора. Это породило во мне неверие. Я всё допускаю, но ни во что не верю. Но мир не такой, каким я хотела его видеть. Он жил отчаянно и разнообразно, и я даже принимала в этом участие, старательно списывая это на "показалось". Я бы и не принимала участия, но меня никто не спрашивал. Даже посреди мегаполисов я находила "странное". Точнее, это оно находило меня. Видимо, есть вещи, где без меня - никак, даже если я этого не признаю. Единственным признанным оплотом чертовщины в своей жизни я оставила сны. Сны могут быть - любыми, это их право, физиологи сказали, что так мозг - отдыхает. Ну, я рационально это делать и разрешила. Своему мозгу
[30.01, 04:06] Yulia Abramova: Проблема в том, что любое академической знание, выученное и стократно услышанное, даже произнесенное - мертво, если не ...прочувствованно. Передать можно информацию, а вот состояние можно только - почувствовать. Это знание крутилось вокруг меня вьюном всю мою ту жизнь, что я относительно помню. По крайней мере, задокументированную мною же. А вот - прочувствовала я это знание два дня назад
[30.01, 04:08] Yulia Abramova: Я, сколько себя помню, искала границы, чтобы границах обнаружить - себя. Я шла не тем путём. Я вообще - не шла, такие поиски бесперспективны. Мне казалось, что, чтобы найти точку отсчёта, нужно найти границы, вытереть линейкой самое правильное расположение и на основании измерений уверенно ткнуть в выбранную точку - "начинать отсюда". Любая другая точка - неправильная, потому чтотстоит не так, не с тем наклоном и не в той стороне. А значит, началом быть не может. Начало должно быть - точным.
[30.01, 04:09] Yulia Abramova: Я осознала, что я искала не границы, я искала безопасное место, где я могу выдохнуть. И вот два дня назад я такое место нашла. В загробном мире
[30.01, 04:24] Yulia Abramova: У меня с детства был друг, мамин знакомый, дядя Лёша. Он давал мне книги, огромнейшая библиотека. Он всегда кормил меня, когда я приходила в гости. Он всегда открывал дверь, когда я стучалась. Я этого не остзнавала тогда, но его место стало мне прибежище от беда, я туда приходила выдохнуть. Два года назад он умер. Уже тогда я не могла приходить к нему в гости, слишком далеко живу. Но после его смерти я пришла в его квартиру во сне. Не сразу, спустя 3 дня. Когда я - осознала его смерть. Я пришла туда плакать о нём. Квартира во сне была, как в тот день, когда его увезли по скорой. Открытая нараспашку входная дверь, недопитые чашки чая, смятая постель, грязная посуда в раковине, разбросанная обувь... Этот дом только недавно остался без хозяина. Я прошлась по знакомым местам, села на его кровать и расплакалась. Никогда больше я его не увижу, даже в скайпе. Никогда больше это место не будет нести отпечаток хозяина, к которому я приходила успокаиваться и зализывать раны. Это место станет чужим. Любимый Троицк потерял одну из причин, почему он был любимым. Это было внезапным открытием, никогда до этого я не понимала, чем же мне так нравится Троицк. Дядей Лешей, как оказалось, в одной из причин. Этот сон стал у меня любимым. Я приходила в эту квартиру раз за разом. И квартира не менялась, хотя я точно знала во сне, что время с момента смерти проходит всё больше и больше и при любом раскладе квартира так выглядеть уже не может, это ненормально. А ещё во сне у меня нарастало ощущение опасности. Мне стало казаться, что вот-вот войдёт дядь Лёша и увидит меня в его квартире. Это тоже было абсурдом, даже во сне, но чувству опасности не прикажешь. А видеть дядь Лёшу после его смерти мне не хотелось совершенно, хотя причины я и не знала. Последний раз в этом сне я постоянно оглядывалась на входную дверь, всей кожей ощущая надвигающуюся опасность. Но я отказывалась в неё верить. И тогда мне прямо во сне сказали прямым текстом, что больше мне в этот сон приходить нельзя, я нарушаю причинно-следственные связи. И я послушалась. Но у меня есть мама. И спустя три дня от того, последнего сна, я, заснув, перехватила маму у дядь Лёшиного дома. Она привычно шла в гости во сне. Я знала, что она там увидит - распахнутую дверь в пустую квартиру со следами только что уехавшей скорой помощи. Я поднялась с ней в лифте и остановилась в начале коридора, далеко от знакомой двери. Я помнила, мне туда больше нельзя. Но знакомая дверь была закрыта. И мама в неё привычно позвонила. А потом, после звонка - дверь открылась. Там стоял дядь Лёша и привычно приглашал войти.
[30.01, 04:29] Yulia Abramova: Нет, я не пошла туда, я помнила запреты и понимала, что невозможно снова увидеть дядь Лёшу, это существо совсем не он. Никакого хорора, я вышла из того сна, так и не приблизившись к той двери. Но утром я позвонила маме. Она видела тот же сон. Он закончился, когда из её сна вышла я. Я стёрла всякие побуждения вернуться туда, я закольцевала само пространство того сна, чтобы живущее в нём не проникало в мою жизнь. Я забыла о своей скорби. Отпустила дядь Лёшу. Та, уже обретшая хозяина, квартира в моей жизни больше не появлялась. Но появился её клон. Именно он дал мне понять, почему я всё делала неправильно
[30.01, 04:38] Yulia Abramova: Такие сны никогда для меня не были обычными. Эти сны - дневные, когда ни с того, ни с сего внезапно посреди дня вырубает наглухо. И этому невозможно противиться, никакое кофе не спасает. Зато эти сны - самые пронзительные. Я снова оказалась в квартире дядь Лёши. Другой. Эта квартира была пустой, чистой, отремонтрированной. Приглашающей жить в ней. И я не могла проснуться. Я перестала ощущать себя в пространстве той квартиры, где живу в реальности и начала ощущать пространство квартиры сна. Настолько явственно, что, казалось, открой глаза и не поймёшь, почему думала, что жила в другой квартире. Но у меня есть какой-никакой опыт. Я знала, что глаза открывать нельзя, я не проснусь. Нужно эту ситуацию решать тут, в том месте, где оказалась. И я начала думать. Почему я раз за разом сюда возвращаюсь? Потому что здесь мне ощущается безопасность. В это место я приходила в реальности, чтобы отдохнуть, поесть, расслабиться. Поговорить ни о чем, посмотреть фильмы. Это место в реальности было неизменно всю мою жизнь. Оплот привычного и безопасного. Самое желанное мне чувство, в реальности которое я даже не вспомню, испытывала ли вообще без оглядки? Я отчаянно желала безопасности. И безопасность меня догнала и тщательно желала оберегать. Бойтесь своих желаний, они - исполняются. Оберегать меня получилось только так. И квартира э а во сне желала моего согласия. Я опять могла выбирать. И я - снова выбрала. Я твёрдо сказала, что я - этого не хочу. Правда во сне имеет гораздо более сокрушительное действие, чем любая иллюзия. Хочу я давно не этого. Чувство безопасности я оставила в прошлом незакрытым гештальтом, вместе с принятием смерти дядь Лёши. Сейчас я живу другими стремлениями.
Квартира осыпалась осколками, оставив меня в пустоте. И пустота спросила меня - "а где же я хочу быть?" И ответ был прост и гениален - "я хочу быть в себе"
[30.01, 04:44] Yulia Abramova: Правда в том, что бесполезно искать точку, где можно начинать отсчёт. Отсчёт пойдёт с той точки, которую устанавливаешь ты. Даже если она поставлена нерационально, некрасиво и не туда. Отсчёт зависит не от точки, от тебя. Я вбила в эту пустоту, в неоформленное ничто своё "Я". Я стала точкой отсчёта для себя самой. Мне больше не нужны границы, в них я искала опору для осознания себя. Ни одна опора, на которую я пыталась опереться, взрослея, в попытках соединить себя с реальным миром, не оправдалась. Всё опоры уходили из-под ног. Все, на что я пыталась опереться - исчезало. Обещания не подтверждались - и я сомневалась, можно ли верить слову? Дружба не подтверждалась - и я сомневалась, можно ли верить людям? Произносимые истины оказывались ложью - и я сомневалась, можно ли верить чувствам? Я спрашивала - "я для вас существую?" - и в ответ всегда была тишина. Меня не замечали.
[30.01, 04:48] Yulia Abramova: Ни одна попытка проверить реальность моего умозрительно выстроенного мира критически - не увенчалась успехом. У меня нет базового доверия к миру. У меня нет точек опоры. И я постаралась удержать свой рассудок - границами. Я сузила, насколько возможно, восприятие окружающего мира, чтобы можно было все время держать в голове все происходящие реакции. Я перестала мир чувствовать, я стала его аналитически высчитывать.
[30.01, 04:51] Yulia Abramova: В попытках сохранить адекватность в восприятии мира, я перестала пытаться его проверить, я стала мимикрировать под то, что вижу. Принимать правила вокруг, перенимать поведение, способы коммуникации и допустимые способы самовыражения. Последних не было вообще. Тогда я отказалась чувствовать. Так было легче. Когда функционируешь, как машина, не надо самовыражаться
[30.01, 04:56] Yulia Abramova: Я вбила свое "Я" в пустоту и сон отпустил меня. Я смогла проснуться, я поняла, что я все это время искала. Я искала себя. Я говорила это в каждой почти главе своей книги. Но истина, просто изречённая, даже носителем, но не прочувствованная - не осознаётся. Я - осознала себя. Я появилась.
[30.01, 05:01] Yulia Abramova: Одной технической проблемой меньше. Я когда-то сказала, что вселенная похожа на прокариотическую клетку. Ядра, хранящего всю информацию во вселенной, нет. Эту роль в себе несут чувства. Я пыталась из курса биологии найти аналогии, но материальный мир не удержал сходства. В прокариотических клетках и эукариотических клетках разный набор органелл, к одному знаменателю не приведешь. Чувства, как и души, одновременно можно считать и митохондриями, и рибосомами. Мы, как бы это помягче, совмещаем. А в материальном мире, согласно известной мне биологии, эти функции разделили между собой разные органеллы
[30.01, 05:17] Yulia Abramova: Я к чему веду? Я говорила про митоз. Но, почитав получше, я так поняла, прямой аналогии не получится, есть расхождения между миром материальным и нематериальным. В любом случае, как наглядная картинка, митоз все равно подходит, отличия в процессе. Чувства, как митохондрии, распределятся к полюсам, между которыми натянется мембрана "нет", которая и разделит прежде единую вселенную. И вот чего ради я всё это предельно откровенно пишу - я свой "полюс" уже два дня, как воткнула. К моему полюсу уже могут притягиваться те "митохондрии", которые желают остаться здесь. Проблема во втором полюсе. Его пока нет. Одно из чувств, любое на самое деле - может стать таким полюсом, если возьмёт на себя ответственность (каламбур :) ) стать центром второй части. Для этого нужна малость - осознать себя в той же мере, как я. Стать источником себя. Прочувствовать и дать себе точку отсчёта. Собственно, это когда-то было неотъемлемой частью любого чувства, до объединения в Личности. Да и сейчас ничего не мешает этому, нет директивной объединяющей воли, каждый сам по себе. Я потому так откровенна, что это в любом случае надо прочувствовать самому. Бесполезно декларировать в пространство. Кто решится - тот полюсом и будет. По другому не получится, тут не сыграешь, тут придётся жить.