Абрамова Татьяна Евгеньевна
Любовь. С. Кольридж

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  All thoughts, all passions, all delights,
  Whatever stirs this mortal frame,
  All are but ministers of Love,
  And feed his sacred flame.
  
  Oft in my waking dreams do I
  Live o'er again that happy hour,
  When midway on the mount I lay,
  Beside the ruined tower.
  
  The moonshine, stealing o'er the scene
  Had blended with the lights of eve;
  And she was there, my hope, my joy,
  My own dear Genevieve!
  
  She leant against the armed man,
  The statue of the armed knight;
  She stood and listened to my lay,
  Amid the lingering light.
  
  Few sorrows hath she of her own,
  My hope! my joy! my Genevieve!
  She loves me best, whene'er I sing
  The songs that make her grieve.
  Мало печалей у нее своих,
  
  I played a soft and doleful air,
  I sang an old and moving story-
  An old rude song, that suited well
  That ruin wild and hoary.
  
  She listened with a flitting blush,
  With downcast eyes and modest grace;
  For well she know, I could not choose
  But gaze upon her face.
  
  I told her of the Knight that wore
  Upon his shield a burning brand;
  And that for ten long years he wooed
  The Lady of the Land.
  
  I told her how he pined: and ah!
  The deep, the low, the pleading tone
  With which I sang another's love,
  Interpreted my own.
  
  She listened with a flitting blush,
  With downcast eyes, and modest grace;
  And she forgave me, that I gazed
  Too fondly on her face!
  
  But when I told the cruel scorn
  That crazed that bold and lovely Knight,
  And that he crossed the mountain-woods,
  Nor rested day nor night;
  
  That sometimes from the savage den,
  And sometimes from the darksome shade,
  And sometimes starting up at once
  In green and sunny glade,-
  
  There came and looked him in the face
  An angel beautiful and bright;
  And that he knew it was a Fiend,
  This miserable Knight!
  
  And that unknowing what he did,
  He leaped amid a murderous band,
  And saved from outrage worse than death
  The Lady of the Land!
  
  And how she wept, and clasped his knees;
  And how she tended him in vain-
  And ever strove to expiate
  The scorn that crazed his brain;-
  
  And that she nursed him in a cave;
  And how his madness went away,
  When on the yellow forest-leaves
  A dying man he lay;-
  
  His dying words--but when I reached
  That tenderest strain of all the ditty,
  My faultering voice and pausing harp
  Disturbed her soul with pity!
  
  All impulses of soul and sense
  Had thrilled my guileless Genevieve;
  The music and the doleful tale,
  The rich and balmy eve;
  
  And hopes, and fears that kindle hope,
  An undistinguishable throng,
  And gentle wishes long subdued,
  Subdued and cherished long!
  
  She wept with pity and delight,
  She blushed with love, and virgin-shame;
  And like the murmur of a dream,
  I heard her breathe my name.
  
  Her bosom heaved--she stepped aside,
  As conscious of my look she stepped-
  The suddenly, with timorous eye
  She fled to me and wept.
  
  She half enclosed me with her arms,
  She pressed me with a meek embrace;
  And bending back her head, looked up,
  And gazed upon my face.
  
  'Twas partly love, and partly fear,
  And partly 'twas a bashful art,
  That I might rather feel, than see,
  The swelling of her heart.
  
  I calmed her fears, and she was calm,
  And told her love with virgin pride;
  And so I won my Genevieve,
  My bright and beauteous Bride.
  
  Сэмюэль Кольридж.
  
  
  
  ЛЮБОВЬ.
  
  Все мысли, страсти и мечты,
  Что ни тревожили бы нас,
  Все служат богу красоты,
  Огню любви прекрасных глаз.
  
  Как часто будто в светлых снах,
  Переживая счастья час,
  Я в старом храме, что в горах,
  Бродил, к своей любви стремясь.
  
  У старых стен с седым рельефом,
  Гле лунный свет с ночною мглой
  Смешался, встретил Женевьеву.
  Моя надежда, ангел мой,
  
  Среди мерцающего света
  На изваянье наклонясь,
  Богиня, мрамором одета,
  Из пены волн, что родилась,
  
  С печалью тихой так взирала
  И слушала, и горевала,
  Мой полный горечи мотив,
  И песни сердцем возлюбив.
  
  Играл я песню старины
  И повествуя о печалях,
  У старой и седой стены,
  Скорбел, душа её молчала,
  
  Смущенно опустив глаза,
  С румянцем ярким от волненья,
  Боясь смотреть на небеса,
  Чтобы не встретить восхищенье.
  
  Я пел о рыцаре одном,
  Что добивался десять лет,
  Нося горящее клеймо,
  Царицы, своей жизни свет.
  
  Я в песне о любви молил,
  И струны рвал чужой любви,
  На самом деле я просил -
  Мою любовь благослови.
  
  Она простила страстный взгляд,
  Который восхищенья полн,
  Так девы юные глядят,
  И души всех берут в полон.
  
  А я ей пел, что рыцарь тот,
  С презрением был выгнан прочь,
  Бродил в лесах он день и ночь,
  Не расстопив ей сердца лёд.
  
  Как одинокий лев рычал,
  Метался в пламени страстей,
  Он сердце этой болью рвал,
  Но думал, будешь ты моей.
  
  Фортуна, повернув лицо,
  Его в дорогу позвала.
  В руках разбойников нашёл,
  Ту, от которой ждал тепла.
  
  Но тщетно плакала над ним,
  Вину стараясь искупить,
  Был путь его необратим,
  Он умирал, просил лишь пить.
  
  На смертном одре из листвы
  Его безумие прошло,
  Прощальным светом синевы
  Небес ему так душу жгло.
  
  "Его предсмертные слова", -
  Мой голос замер и замолк,
  И арфы плоть была мертва,
  И взмок рубашки моей шёлк.
  
  А скорбной песни мой напев
  Навеял грусть у Женевьевы.
  Что вечер томный ей напел,
  Растрогав чувства юной девы:
  
  Желанья, скрытые внутри,
  И страхи, что горят надеждой,
  Полны восторга и любви.
  О, чувства те, кто их утешит.
  
  И слёзы из прекрасных глаз
  Текли от жалости и боли,
  Моя невеста в этот раз
  Меня о чём-то будто молит,
  
  И отступив на пять шагов,
  Вдруг посмотрела робким взором,
  Меня вернув в пучину снов,
  А кожа нежная фарфором
  
  В ночи светилась, обняла,
  Прижалась кроткая, в объятии
  Взглянула нежно на меня,
  Стыдясь, но с девственною статью.
  
  В глазах её была любовь,
  А может страх, но лишь отчасти
  Уловка девичья, и вновь
  Шептало небо мне о счастье.
  
  И я почувствовал распев
  Струн сердца нежной королевы.
  А лучшая из юных дев
  Теперь мой ангел - Женевьева.
  
  25.06.2025.
  
  
  Сэ́мюэл Тэ́йлор Ко́льридж (англ. Samuel Taylor Coleridge; 21 октября 1772, Оттери-Сент-Мэри, Девон - 25 июля 1834, Хайгейт) - английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель 'озёрной школы'. Отец поэтессы Сары Кольридж (1802-1852) и литератора Хартли Кольриджа (1796-1849).
  В 1797 году семья Кольриджа переехала в деревню Альфоксден, и он жил там по соседству с У. Вордсвортом и в постоянном общении с ним, вместе они совершали бесконечные прогулки и экскурсии. К этому лучшему времени поэтического творчества Кольриджа относятся стихотворение 'Genevieve', 'Хан Хубилай', 'Dark Ladie' и лучшие из его больших поэм 'Старый мореход' и 'Кристабель'.
  Период творческого подъёма продолжался не более двух лет, в течение которых поэтом были созданы лучшие его произведения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"