7-00 Настойчивый звук, похожий на журчание воды или жужжание насекомых влился посторонней струей в его сознание. Сон, доселе сладостно рисовавший обворожительные картины в его сознании и заставлявший переживать приятные мгновения, вдруг резко утратив свои краски, стал серым, выцвевшим, похожим на листок простыни в дешевом кинотеатре, на котором пляшут пугающие тени.
Он открыл глаза. Сознание, все еще находящиеся во власти сновидений, реагировало медленно на внешнюю картину мира. Все те же стены, тот же белый, покрытый сеточкой, как морщинками, трещинок, правда, едва различимых для неискушенного глаза, потолок. В углу, на тумбочке, бормотал телевизор. Лицо диктора, суровое и беспристрастное, уже который раз муссировало тему предполагаемых военных действий на территории сопредельного государства. Ему было все равно, безразлично. Телевизор, уже который месяц использовался им исключительно в качестве будильника, а пульт к нему - в качестве метательного снаряда, когда не в меру развеселившийся кот начнет заигрывать с краем скатерти.
Еще не вылезая из-под одеяла, он с хрустом потянулся, покрутил головой. Да-с, все та же картина, которая не меняется уже на протяжении 10 лет. А ведь это было так не давно, когда он, уже немолодой специалист, въезжал в эту квартиру с улыбкой счастья и радости, неся в одной руке кадку с кактусом (Боже, неужели это был я? Так прозаично и затерто до дыр!), в другой, зажимая подмышкой грозящего вырваться в любую минуту большого полосатого кота, чемодан, набитый немногочисленными вещами. Первый ужин в практически пустой кухне. Была царская по тем временам трапеза: полбуханки черного хлеба и паштет из металлической баночки, а в качестве гарнира и запивки - банка крепкого пива. Но это БЫЛО.
Сейчас все давно уже по другому. За эти 10 лет он добился много, того, что ему так не хватало, пока он был молодым: Карьера, положение в обществе, признание многочисленными оппонентами. Сейчас это все у него было, однако не приносило ему прежнего удовлетворения. Жизнь превратилась в серую рутину, где как по расписанию, все происходило так как должно было происходить. Утро, завтрак, поезда с шофером (кстати, не забыть сказать ему, чтобы хоть иногда протирал заднее сидение, потому как там постоянно скапливается пыли и это очень не нравится многим привередливым и внимательным БОГАТЫМ клиентам) на собственной машине последней марки (Дорогая, зараза!) в офис, приветливые улыбки секретарш (у этой очаровательной девчушки такие красивые глаза и бюст. Боже, бюст - это что- то, ей Богу! Семеныч меня уже не первый раз спрашивал, где такую хорошенькую откопал? А что я ему скажу? Правду, именно правду: Да нигде, сама пришла, прочитала объявление о найме на работу и пришла, посидели, поговорили, меня устроила ее спецификация и потом, я не смотрел прежде на внешность, девушка как девушка, по улицам таких десятки ходят и тут на тебе, стоило на следующий день прийти на работу, как все вокруг только и восхищались этой работящей красоткой, как ее там? Нина, Катя? Или… постойте а, вот вспомнил - Марина! Или Марта?). Выходя из машины, он всегда "одевал" на свое лицо маску, которая так нравилась всем вокруг. Да, Маску, а что еще? Да, он мог, прийти таким, какой он есть на самом деле. И что? Кому понравится хмурый тип, у которого в глазах невыносимая тоска, а губы сжаты в узкую задумчивую полосочку? Правильно, никому и именно поэтому, каждый день, одеваясь перед зеркалом, он внушал себе, что все хорошо, все прекрасно и это убеждение срабатывало, срабатывало и сработает сегодня.
ГЛАВА 2
Кот спал на кресле. Эта полосатая животина или Скотина, как ласково он именовал эту зверюгу, прожила с ним не один год и он успел привыкнуть к этому лентяю. Да, он помнил тот день, когда у подъезда, он поднял маленького, пищащего от холода и голода котенка, прижал к себе и посмотрел в его голубые глаза. Тоска, да, щемящая тоска царила в этих глазах. И злоба, и затравленность, и страх, и обида - обида на все живое за то, что его предали, что его братья и сестры сидят сейчас в теплых домах, у своих мисочек с молоком, а он, он вынужден уже который день питаться отбросами у подъезда и избегать пинков и мучителей-мальчишек, постоянно прячась под лестницей! Они смотрели в глаза друг другу, и каждый из них увидел в других свое отражение и тогда, тогда каждого из них, волей или неволей пронзило это чувство, сроднило и спаяло их союз. Он принес его домой и вымыл в теплой воде, котенок даже не царапнул его ни разу и не пискнул! Затем высушил под струей теплого воздуха и видел, что котенок заснул и заурчал от удовольствия. Он поставил перед ним миску сливок и с удовольствием видел, как котенок, вдруг очнувшись и смешно семеня на лапках, которые разъезжались на паркете, бежал к миске. Как лакал сливки, разбрызгивая их вокруг маленькими капельками, как урча, улегся у мисочки и свернулся калачиком, не своя ни на секунду , настороженных голубых глаз с Большого человека, который принес его домой и накормил-пригрел. Сейчас это уже совершенно другой кот. Он выкормил и выходил его, и животное отвечало ему той же заботой и лаской. Когда он приходил домой, тот заботливо сидел и ждал, когда Хозяин накормит его, затем, откушав, он прыгал ему на колени и, урча, сворачивался калачиком. Или развлекал его своим бесшабашным бегом по квартире, внезапно выныривая отовсюду, и с победный "МЯВК!", кидающимся ему на брюки. Иногда это развлекало, иногда бесило, особенно когда он приходил уставший с работы, с звенящей от головной боли, головой и пустыми глазами. Но он никогда не ругал его, никогда не бил. Он знал, что перенес за то время, когда был на улице, этот котенок, теперь уже ставший взрослым котом. Он любил и заботился о нем и ему это нравилось. Да и, что греха таить, ему больше не о ком было заботиться. Он был одинок, одинок на протяжении долгого времени. Работа отнимала у него все свободное время и силы и, приходя домой, у него обычно хватало сил на еду и сон. Интрижки и гипотетическая личная жизнь, его обходили стороной. Он просто не мог себе этого позволить, потому как поставил себя на служение свой профессии. Да, он боготворил ее. ЕЕ, которая дала, наконец, ему то, что он так хотел. Он был, нет, скорее правильно было бы написать, он есть или просто - Юрист. Да, юрист, человек, который постоянно решая чужие проблемы, доставая своих клиентов из самых запутанных ситуаций, ночи напролет анализируя книжки и бумаги партнеров, работал, работал, работал и, и не находил времени на себя. В выходные, а они были действительно редким явлением в его жизни, он любил читать, или смотреть фильм, или просто сидеть у камина и рассматривать альбомы живописи импрессионистов. Все это длилось до того времени, пока не появилась ОНА. ОНА перевернула его жизнь, заставила смотреть на мир по иному. Казалось, что кто-то решил, ее рукой, перекрасить весь мир в светлые и радостные тона! Она, как птица, влетела в его душу, и, свив там уютное гнездо и поселилась в нем. Он скучал и тосковал по НЕЙ, он думал о НЕЙ, ОНА не давала покоя ему, и он знал, что любит ЕЕ. ЕЕ улыбку и глаза, похожие на два антрацита, ЕЕ прекрасные губы и очаровательные щечки, тронутые легкий, еле заметным пушком, ЕЕ аромат, такой нежный, похожий на персик, когда он цвете весной на Юге. Он, в конце концов, потерял ЕЕ.
ГЛАВА 3
7-20 утра. Он выскользнул из-под одеяла, быстрыми и расчитанными движениями свернул и убрал постель. Мурлыкая какой-то мотивчик, он направился в ванную, почесывая живот и смешно шлепая голыми пятками по паркету. Он посмотрел на себя в зеркало. Из стальной глубины на него смотрело лицо уже немолодого человека, с густо поросшими щетиной щеками и не выспавшимися глазами. Он знал, что даже после освежающего душа и бритья, фырканья и, кряхтя от удовольствия под тугими струями воды, ничего не изменится. Последнее время усталость все больше и больше отражалась в его глазах. И печаль. Тоска по тому, что было, было, и что теперь не вернуть никогда.
7-45. Кухня. Пустое помещение, похожее на зал в больнице от сверкающей чистоты, завораживало. Полутьма. За окном росло дерево, и оно почти полностью скрывало от чужих и любопытных глаз его кухонное окно. Но и свет тоже почти не попадал, он лишь просачивался сквозь листья, и этот зеленоватый сумрак царил здесь постоянно, пока щелчок выключателя не разгонял эту тьму.
Он включил чайник, плиту, телевизор.
8-00 Он завтракал. Ел скорее механически, чувствуя, как каждый проглоченный им кусочек, насыщает его тело тупым и сонливым чувством сытости. На экране все тот же диктор продолжал бормотать о войне. Боже, как он его достал! Эта война, эти люди, весь мир! Мир, мир который почти стоял на краю военной трясины, и готов был в нее упасть - только подтолкни. Бесконечные жертвы террактов, сообщения о смертниках-самоубийцах и их жертвах, взрывы домов. Бомбардировки. Вчера пилот ошибся и сбросил весь боезапас, предназначавшийся для уничтожения лагеря повстанцев, на мирных жителей. Сотни жертв, есть убитые, раненные. Раньше, когда он был еще молод, подобное сообщение всколыхнуло бы весь мир, всю общественность. Мировые лидеры бы беспрестанно говорили бы о нарушении прав человека, о геноциде, пилота бы просо уволили и разжаловали а те, кто ошибся, отдавая свой преступный приказ, не понесли бы никакого наказания и списали бы все на "военные неточности, предоставленные спецслужбами". Разбирались бы полгода. А тут, туту все это просто, обыденно, теперь этим никого не удивишь. Вчера, когда он ехал с работы, на его глазах подростки на мопеде, вырвали из рук престарелой женщины сумку с продуктами, и когда она упала и начала кричать, вернулись и били. И никто не смог прийти ей на помощь. Даже страж порядка, дежуривший на перекрестке, отвернулся. Да и кто она? Простая женщина-пенсионерка, таких сейчас пруд пруди. А Они - сильная шпана, того и гляди, задержишь одного, тебя и пырнут ножом его дружки в темной подворотне. Или еще что похуже сделают. Кто их знает, этих идиотов? Они же все сплошь наркоманы! Он тоже не выбрался из машины, не смог, просто не смог или не захотел? Не знает, и не сможет знать, потому, что в тот момент, когда он это видел, ему было все равно. Он был готов хоть сейчас умереть, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг. Вчера он выиграл процесс. Самый тяжелый процесс в его жизни. Он был в зените славы вчера, да и будет там находиться еще долго!
Насытившись, он поставил тарелку в посудомоечную машину. Закурил, прихлебывая одновременно чай и не думая ни о чем. Взгляд. Доселе заинтересованно скользивший по сторона, мазнул часы. Да, время одеваться и идти на работу.
Рубашка, с хрустящим от крахмала воротничком, галстук, костюм (сегодня пусть будет черный), ботинки. Теперь заколочку, вот сюда, да на середину груди, чтобы проклятущая тряпка, которая именуется галстуком и обязательна для всех солидных людей без исключения по чьему-то тупому недомыслию или заговору, не развевалась на ветру. Но, он любил такой стиль. Ему нравился этот деловой, подчеркнуто строгий стиль одежды, он как -бы иллюстрировал его профессию, рамочно выносил ее на суд. Он, как классическая иллюстрация к своей профессии. Строгий, всегда серьезный, готовый понять, выслушать, принять и разделить судьбу пришедшего к нему человека. Дипломат в руки и можно идти.
Он еще раз придирчиво осмотрел себя в зеркале, поправил выбившийся галстук, повел плечами, подмигнул своему отражению. Оно, в свою очередь, одновременно подмигнуло ему. Грустно и обнадеживающе. Потрепал по загривку кота. Спящая зверюга открыла один голубой глаз и настороженно посмотрела на его, затем, не меняя позы, кот поднял свою морду, посмотрел на хозяина и снова сомкнув свой глаз (второй видимо было лень открыть, вот ленив то стал!) погрузился в блаженные объятия сна. Щелкнул выключателем, и прихожая снова погрузилась в темноту. Он закурил, еще раз посмотрел на свое еле видимое во тьме отражение в зеркале и, выдохнув как перед заплывом, вышел из квартиры. Захлопнув дверь, поискал в левом кармане пиджака портсигар. Открыл его, достал сигарету. Щелчок зажигалки на миг выхватил своим оранжевым мерцанием его фигуру из мрака, затем, затем тьма снова поглотила его и только горящий красный кончик сигареты запрыгал, спускаясь по лестнице. Лифтов он не любил, боялся. Почему? Просто потому что не мог понять, зачем здоровому и сильному мужчине расслаблять себя и позволять вести какой-то бездумной грохочущей, вечно ломающейся кабине.
ГЛАВА 4
Машина как всегда стояла на прежнем месте. Шофер бессовестно спал, надвинув на лицо кепку и сцепив руки на груди.
Он открыл дверцу машины: "Семеныч, а Семеныч! Уже давно пора делать наши скорбные дела!" хриплым от выкуренной первой сигареты сказал он. Шофер подпрыгнул, стукнулся головой о потолок салона и тихо чертыхнулся: "От, блин шпана мать ее, ща я как….. " и осекся. Взгляд, доселе подернутый легким покрывалом сна, засветился легким страхом. Он прекрасно знал, что его начальник, человек хоть и не совсем высоких моральных принципов, тем не менее не всегда любил хорошее и крепкое словцо, и иногда за не вовремя сказанное слово "Черт!" можно было лишиться месячного заработка. Шофер этого искренне не желал. А сейчас был как раз ИМЕННО такой день. Шеф был не зол, нет, скорее озабочен и совсем не весел. Таким он стал последнее время и на фирме частенько стали поговаривать что начальник стал "сдавать". Он стал раздражительнее и постоянно закрывал свой кабинет изнутри на час а то и два. Чем он там занимался и что печатал - оставалось для всех загадкой, но секретарша Леночка, в обязанности которой входило следить за порядком в "монаршем" кабинете, "по большому секрету! Никому ни слова! Ни, ни…." говорила, что после вот таких вот запирательств, что весь стол был завален бумагами, пепельница была просто доверху полна окурков, а на подоконнике выстраивалась целая батарея из недопитых чашек кофе. Но самое главное - клавиатура. Она была ВСЕГДА разбита, как будто по каждой клавише били со всей силы молотком. Иногда, пару раз такое было - клавиатура была просто-напросто разломана по середине а на стене зияла маленькая, но тем не менее заметная вмятина, как будто, прежде чем разломать твердый пластиковый корпус, его со всей силы швырнули в стену. Что тут происходило, для всех оставалось загадкой. Обычно, после такой вот работы, шеф, выходил подтянутый, раздражительный, и никому не говоря ни слова исчезал в неизвестном направлении, затем возвращался и снова запирался в своем прокуренном кабинете. Фирма вся гадала на кофейной гуще. Всех занимал один и тот же вопрос - ЧТО ОН ТАМ ДЕЛАЕТ? Интерес был столь силен, что практически КАЖДЫЙ день начинался с разговоров о шефе и его пристрастиях. Слухи ходили самые фантастические. Говорили, что он просо "рожает" очередной проект, который вознесет фирму на заоблачную высоту, поговаривали, что у него не все клеится в работе и он вынужден, чтобы не убили не в меру раздражительные клиенты, все брать на себя: от печати до составления даже самых простых контрактов и документов. Некоторые клятвенно заверяли, что шеф влюбился в Женщину и готов наконец пойти под венец; таким уж точно не верили, все знали что шеф - закоренелый холостяк и женщины его интересуют только как отличные и внимательные сотрудники. Говорили, что тем самым он вымещает свой гнев на сотрудников и именно эта версия находила все больше откликов в сердцах коллектива. Да, их начальник, не смотря на свою внешнюю легкую "нелюдимость" и пресекавший всяческие панибратские с ним отношения, отдававший свои распоряжения исключительно в печатном виде за своей подписью и гонявший сотрудников в три шеи, тем не менее ни разу не повысил ни на кого голос, не на орал и не уволил по своей прихоти. Наоборот, все были довольны, зарплату платили достаточно высокую, повышали ее постоянно, раз в месяц - выезд на природу с поварами из лучшего ресторана города и музыкантами. Премии, подарки каждому сотруднику от фирмы на день рождения, а особо отличившимся в процессе или при исполнении какой-либо не особо простой сделки - поездки за границу, полностью оплаченные фирмой. Его любили, но его и боялись. Все говорили, что он гений, но не все это признавали, поговаривали, что он добился своего положения исключительно связями и только старейшие сотрудники ухмылялись, слушая этот бред Да, их шеф был сейчас богат и известен, но они все помнили тот день, когда на голом энтузиазме, без еды и заработка, пахали по 18 часов в сутки, брались за самые безнадежные дела, впрягались за все и во все и ВЫЖИЛИ. Одно дело, только одно, которое касалось лишь каким-то боком КРУПНОГО РУКОВОДИТЕЛЯ ОДНОЙ ИЗ СТРАН - и они на коне! Но чего это стоило: были угрозы, нервные срывы, сердечные приступы. Они не ели сутками, поддерживая свои силы кофеином и лошадиными дозами никотина. Они работали, как будто завтра наступит Судный день. Потом, потом был прием, где неизвестного юриста пригласил САМ, был разговор, где ЕГО САМ похвалил и предложил решить его проблемы в замен того, чтобы ОН оказывал услуги исключительно САМОМУ постоянно и в любое время и даже в случае неудачи так и говорил: "Неудача!". Он согласился, а что ему еще оставалось делать? И началось….Затем, когда через 8 лет после того знаменательного разговора САМОГО увезли в больницу с инфарктом, где он благополучно и тихо отошел в мир иной, ОН уже был "на ногах". Были устоявшиеся связи во вех эшелонах власти, деловые партнеры, постоянные проблемные клиенты. Он находил выход из их самых запутанных ситуаций.
"Семеныч, ты чего? Какой-то ты не выспавшийся и встревоженный, что случилось? Снова проблемы с супругой?" - спросил он, закуривая новую сигарету и выпуская сиреневый дым в открытое окно.
"Дда нет, ввссе нормально" - Семеныч слегка заикался, и это было причиной постоянно повторявшихся шуток на фирме, шуток добрых, и Семеныч сам охотно шутил над собой и посмеивался вместе со всеми. Но сегодня, сегодня он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был напуган. Его шеф был НЕ ТАКОЙ. Не такой как всегда. Куда делась та обоятельная улыбка, с которой он встречал его каждое утро? Те анекдоты, которые он постоянно рассказывал по дороге на работу? Где все это. На него смотрели глаза смертельно усталого и грустного человека. Лицо, как - будто вылепленное из розового пластилина, было как не живое, губы, застывшие и собранные в узенькую полосочку. И подбородок, не расслабленный, а собранный, волевой, со свежей ниточкой пореза от бритвы. Впрочем, впрочем он был таким частеноко, частенько, если не сказать - всегда. Практически постоянно этот человек, начальник сейчас, а в прошлом - неудачник, был смурным. Но его смурность, или как он еще сам называл этот состояние "смурненность" были иногда наигранны, а иногда и неподдельны, но они никогда не были ТАКИМИ.
ГЛАВА 5
(очень маленькая)
Семеныч завел машину, легкая дрожь от включившегося двигателя пронизала весь корпус и тела в машине. Он слегка поморщился как от зубной боли. Он не любил, не любил когда машина делал так. Раньше, раньше у него была простая советская машина, на которую все автолюбители показывали пальцем и весело шутили, но он не обижался. Он знал, что это чудо автостроения постоянно его выручает и будет выручать и в меру своих железных сил будет выполнять то, что попросит ее хозяин. Изделие из металла и пластика обладало душой, той непостижимой душой, про которую все говорят и которая иногда так некстати вылезает наружу. Эта душа была привередлива и ревнива и всякий, кто садился за руль, не сказав ласковых слов, был обречен тщетно поворачивать ключ в замке зажигания. Или заводить постоянно глохшую машину. А его, его она любила. Тот первый раз они помнили оба, когда он подошел к ней и робко, впервые путаясь в кнопках, нажал на брелок -ключ. Она привередливо сверкнула на него глазками и издала свистящий звук. Он осторожно приблизился к ней и погладил ее по лакированному бочку, заговорил с ней. Слова, слова которые он ей говорил, могли быть сказаны девушке или матери, но он говорил с ней этим языком, на котором издавна говорят влюбленные и простые романтики. Он пел ей, а она, она слушала его и в ее железном теле теплело от этих слов. Она завелась с пол-оборота и мягко (не как с другими!) покатила по проезжей части. Она слушалась малейшего движения его руки. Она и он ощутили себя единым существом, симбионитом машины и человека, где каждый, это лишь часть другого.
Шли годы и машина старела, она все еще была резва и так же приветливо встречала его веселым свистом, но все чаще просила его: "Помоги". И он помогал. Он чинил и холил ее, возил по "врачам", а те лишь сокрушенно качали головой и разводили руками: "Время!". Но он боролся, он вырывал для нее каждую минуту каждый час, он менял ее он… Но однажды она сама попросила его и он понял, что пришло ее время.
Машина плавно тронулась и за окном привычным калейдоскопом замелькал город. Вот дом напротив, здесь живет его первый клиент. "Человек-гора", как шутливо он его называл. Да и не мало правды было в этом прозвище. Он помнил, когда втянул голову в плечи скорее инстинктивно, увидив, как в его кабинет входит двухметровая громила, весом в 300 килограмм.
А вот ларек, где он часто покупал сигареты и где торгует та миловидная девушка, которая всегда дает ему лишний рубль сдачи, и постоянно путается в марках сигарет. Она всегда встречает его улыбкой и задает постоянно одни и те же вопросы.
ГЛАВА 6
9-20 Машина плавно затормозила у входа в офис. Он вышел, привычно и тепло поблагодарив Семеныча, чем вогнал его в новый ступор и заставил задуматься, что же такого сегодня произошло? Он подошел к двери, привычно улыбнулся в видеокамеру, и там, за толстыми стенами здания, охранник, оторвавшись от утренней газеты, нажмет на кнопку и электрический сигнал достигнет реле, оно замкнется и дверь, с привычным его уху щелчком, распахнувшись, примет его. Он поднялся по лестнице, секретарь, робкая девушка 22 лет, которую действительно звали не Марина, а Марта, протянула ему папку с документами. Он принял увесистый томик из ее рук, про себя отметив, что девчушка (как он ласково ее называл про себя), действительно смотрит на него если не с опаской, то с сочувствием. Да что такое в самом деле?! Этот вопрос крутился у него в голове с самого утра, заставляя снова и снова переживать утреннее ощущение неспокойности. Казалось, что воздух cгустился так вокруг, что того и гляди, рванет и мало не покажется никому. Напряженность сгруппировалась, растеклась приторным сиропом нервозности и каждая его клеточка тела ощущая эту приторно-сахарную нервозность, когда организм готов к чему-то, но к чему, не знает и этот факт заставляет его быть все, все время настороже.
Он зашел в свой кабинет, положил папку на стол и привычно включил компьютер. Загрузил операционку, нащупал мышкой "аутлук" и привычно его запустил, с ожиданием, уставившись на экран. Писем нет. Привычная фраза, которая раньше ничего для него ровным счетом не значила, заставила его забеспокоиться, организм выстрелили громадную дозу адреналина в кровь. Писем нет. Нет, нету, и, наверное, не будет. От этой мысли ему стало плохо, Он начал задыхаться, воздух с хрипением вырывался из его легких, клекотал на губах, Он рванул ворот рубашки, с треском оторвав пуговицу: "Боже, как невыносимо душно!" - пронеслось в его голове и наступила Тьма. Он упал, упал лицом на стол, с грохотом опрокинув папку, взлетевшей и опавшей в миг рукой…….
В уши настойчиво лез посторонний шум. В голове было пусто, словно он находился в первозданной темноте и сейчас снова родиться Вселенная. Он почему то знал, как это произойдет. Сейчас темно, потом мириады маленький, невидимых простому человеческому глазу песчинок, соберутся вместе и заискрятся внутренним светом а потом, потом……
ГЛАВА 7
- "Молодой человек, рано Вам еще помирать то!"
Голос заставил его разомкнуть глаза и подпрыгнуть на кровати: "Где я?"
- "В больнице, а где же еще?" - ответил добродушный полный врач, с профессорской бородкой и в круглых очках, делающих его таким похожим на доброго доктора Айболита.
- "Что со мной было?" - спросил Он, одновременно отметив про себя, что все его тело опутано датчиками и проводами, а к руке прилеплена проклятая иголка (он ненавидел уколы и боялся их. Что ж, у каждого свои фобии!) капельницы.
- "У вас был, сердечный приступ. Нельзя так утруждать себя и столько волноваться, молодой человек! В молодости Вы себя не бережете, подумайте о старости, а она у Вас, смотря на Ваши седины, отнюдь не за горами!" - ответил доктор, одновременно ловко поправляя датчики на его теле.
- "А конкретно, конкретно, что со мной?" не унимался он.
- "Ну, как Вам сказать? Честно?" - доктор лукаво посмотрел на его сквозь свои очки добрыми глазами.
- "А как же еще?" - ответил он пересохшими губами. В мозгу некстати всплыл анекдот: "Больной, был положен в палату, был прооперирован, был хорошим товарищем……"
- "Ну, у Вас была остановка сердца, скажите спасибо Вашему секретарю Марте, это благодаря ей, Вы еще живы. Какая девушка! Умница! И красивая! Кто же знал, что она была медсестрой в военно-полевом госпитале? Это она Вам сделал массаж и практически запустила Вам моторчик. Когда мы приехали, нам оставалось лишь сделать Вам пару укольчиков, а потом уложить сюда, под наше, так сказать наблюдение".
-"Где она сейчас?" спросил он.
--
"До вечера сидела с Вами, держала Вашу руку в своих руках и что-то успокаивающе Вам шептала. А потом ушла. Да, ушла , оставив Вам вот это". - доктор протянул ему аккуратно сложенный вчетверо и заклеенный по краям листок бумаги.
--
"Она просила Вас прочесть, когда Вам станет легче. Но, судя сейчас по Вашему состоянию, Вам это можно. Молодой человек, простите меня за нескромный вопрос, а как Вы к ней относитесь?"
--
"К кому? К Марине? Никак не отношусь, она мой секретарь, работает на фирме уже 2 года. Если Вы имеете ввиду секс или интрижки, ну мне тут нечего скрывать. Ничего не было, НИЧЕГО! " - чуть удивленно ответил он: "Простите, а к чему Вы спросили это?".
--
"Понимаете, молодой человек, девушка просто так вот так вот сидеть не будет рядом с больным, Вы уж мне поверьте. Я всякого на своем веку повидал: и жен и мужей после катастрофы. Только вот самые любящие друг друга люди могут вот так вот долго сидеть рядом, держать за руку дорогого им по всем статьям человека и шептать ему слова: "Милый, все будет хорошо, ты поправишься, я верю в тебя. Верю, как верила всегда, верю и буду тебя помнить, как помнила всю жизнь, с той самой ночи…." у меня хороший слух и память фотографическая, простите, что так получилось, но ее шепот бы слишком громкий, чтобы я не мог не расслышать и не запомнить его" - виновато ответил доктор и спрятал глаза.
И он вспомнил, вспомнил и догадка обожгла его так сильно, что снова стало душно, практически нечем дышать. Грудь пронзила тупой иглой боль. Он, он вспомнил.
Пронзительно взвыла реанимационная аппаратура, спасая пациента от Беды. Перед его глазами последний раз промелькнуло встревоженное лицо Доброго доктора, с овалом рта, распахнутого в немом крике и он снова провалился во Тьму. И лишь память, память услужливо подбрасывала ему картинку за картинкой, как на слайде, пока он проваливался в темный туннель со светом в конце….
ГЛАВА 8
20…. год, 19-30 Ах, какой был вечер, какой был вечер! Он буквально все перевернул в его жизни, Он парил, буквально ходил на цыпочках вокруг стола, он творил, и он знал ради чего он старается, ради того, того самого мига, когда войдет Она и осветит все вокруг своей улыбкой... Был ужин и горели свечи, играла музыка ... Но... Он коснулся ее губ, Она ответила, Он коснулся ее руками, в ответ, Она обвила его и прижалась к нему всем телом. А потом, потом была ночь и на утро, на утро он с легким изумлением смотрел на загадочный иероглиф шпильки на подушке, где несколько часов назад покоилась Ее голова.. А Она, Она ушла, растворилась в утренней дымке и Он лишь спросоня ощутил ее влажный поцелуй на своих губах.. Но это было так мимолетно, как ветерок летним вечером, Он пытался взять обнять ее, но Она выскользнула из его объятий как ручеек, и лишь искристый и легкий смех звучал и звучал в Его ушах, пока входная дверь не разрезала его и он, дробясь, не затих на высокой ноте. Он встал, и еще кутаясь спросоня в простыню, прошел на кухню и заварил себе кофе.. От вчерашнего блеска и романтики не осталось и следа, все сгорело, исчезло, скукожилось, превратившись лишь в тарелки в раковине его кухни, пустые бокалы на столе и слегка оплывшую свечу... Он усмехнулся и, взяв в руки чашечку кофе, углубился в воспоминания..
Тогда Он еще не знал, что потом, по прошествии многих лет, Он вспомнит этот вечер, вспомнит его во всей его четкости и праздничности, Он вспомнит, но не сможет повернуть время назад... Это воспоминание воскреснет в нем тогда, когда на улице , из окна машины Он увидит девушку, так похожую на Нее, что буквально чуть не выпрыгнет из машины и , высунувшись в окно, будет долго смотреть назад с тоской и надеждой.. А вечером, вечером Он будет обрывать телефонную линию, и звонки, как встревоженные чайки, будут лететь во тьму ночи.. а ответа, ответа не будет. Он снова придет на ту кухню (Боже, как все изменилось за это время!) и заварит себе кофе, закурит и снова углубится в воспоминания, и будет сидеть так до утра, переживая тревожную ночь, которая возникла внезапно и карающим мечом обрушилась на его голову.......
ГЛАВА 9
Он открыл глаза и тут же закрыл их, резко захлопнув веки. По глазам резанул Свет. Он был настолько неприятный, что открывать глаза совсем не хотелось, наоборот, хотелось снова погрузиться в теплую дрему, где он видел сны. Но резкая боль в предплечье вынудила его снова поднять шторки век. Он лежал на операционном столе. В воздухе немилосердно пахло лекарствами и чем то еще, приторно сладким, и оттого неприятным. Он поднял голову и увидел Доброго доктора, который стоя к нему спиной, что-то втолковывал девушке с черными, гладко зачесанными назад волосами. Голос у доктора был, не то чтобы резкий, но какой-то настолько безаппеляционный, что сразу становилось ясно, чего бы девушка не попросила, она это не получит ни за какие коврижки. Он снова посмотрел на нее и узнал. Рот сам собой раскрылся и губы, покрытые запекшейся корочкой попытались прошипеть, прокричать ее имя. Язык, ржавым цепом примостившись в полости рта, отказался служить ему и лишь тихое шипение, слетело с его губ и он снова отключился.
"Ох молодежь, молодежь! Мне бы Ваши годы сейчас, милый Вы мой человек, я бы такое натворил! А Вы, на что Вы растрачиваете свое время!? "Горите" на работе, как - будто завтра произойдет конец света, постоянно сидите за своими компьютерами, погружаясь в свой искусственный мирок. Зачем? Зачем Вам все это? Возьмите книгу и прочтите ее, почувствуйте, как шелестит бумага, какой запах, книжный дух исходит от нее! Пролистайте книгу и Вам многое станет понятно! Бодлер, Шиллер, Фиербах, да что значат для Вас- скороспелок эти слова! Вы же даже Маяковского не знаете и не читали, ничего! А Ролан, а Антуан де Сент-Экзюпери? Нет, нет и еще раз нет, вы выскакиваете из своих институтов, нахватавшись знаний, как голодный мальчишка яблок в соседнем саду. Вы живете с одной только мыслью, как бы Вам побольше заработать. Вы идете вперед, оставляя за собой одни только трупы потом, засыпая, Вы даже и не вспомните тех, кому причинили зло! Та девушка, Боже мой, как она любит Вас, как боится за Вас, а Вы? Вы даже не знаете кто она и что из себя представляет, для Вас важна лишь та работа, под какую Вы приспособили ее! ВЫ жестокий человек и будете платить за это еще долго!" - сокрушенно качал головой Добрый доктор.
--
"Я не такой.." - с трудом разлепив ссохшиеся губы, прошептал Он.
--
"А какой ВЫ? Из конфет что ли Вы сделаны?" - ехидничал доктор.
--
"Нет, наверное из паленой резины, вот и прохудилась моя камера…" - неловко пошутил Он.
--
"Ммда, простите меня за все вышесказанные слова, но. Да, да и еще 100 раз да, Вы не такой. Я это вижу и только потому это говорю. Я не хочу, что бы Вы совершили те ошибки, которые совершил мой сын" - грустно покачал доктор и ирония ошметками ссыпалась с него. Казалось, что протяни руку и ты зачерпнешь полную горсть разноцветной бумаги, и на каждом клочке-кружочке будет пестреть надпись: "Ирония".
--
"А что случилось с ним?" - поинтересовался он, слегка приподнимаясь на локте.
--
"Да ничего особенно, просто не стало человека, перестал он быть и человеком и сыном в погоне за своей целью. Я растил его один, без матери, она умерла при родах. До института было все нормально, обычный паренек, таких много, но что-то в нем было такое, что-то сидело у него так глубоко внутри, что я не заметил. Какое-то темное пятнышко, которое со временем поглотило его душу. Он много читал и почти не общался со своими сверстниками. Пока другие за окном гоняли балду по улице или просто играли, он читал. И какие книги читал. Я в свои годы сейчас только-только начинаю тих открывать для себя. И сейчас, сейчас я понял, что отними я у него тогда эти книги, дай ему другие, и был бы совершенно другой мальчик. Другой, а не тот, кто сейчас. Его всегда тянули "сильные личности": Гитлер, Сталин, Черчиль. Он читал их жизнеописание "запоем", знал наизусть всю их биографию. Он блестяще сдал экзамены в институт, поступил, и закончил с Красным дипломом. Но, он все реже и реже стал говорить со мной, общаться, делиться, стал пропадать. И потом однажды заявил, что я не отец, ибо отец для него тот, кто дал бы ему власть а я , я лишь пережиток прошлого, ничтожество, немогущее добыть себе средства к пропитанию. Я, я, который вырастил его этими руками, стоял под градом его упреков, как под кирпичным градом, и каждое слово, сказанное им, все глубже и глубже загоняло меня в себя. Потом, потом он извинялся, но рана, которую он мне нанес, осталась внутри, она не затянулась и кровоточила постоянно. А потом, потом он полюбил, вернее будет сказать "возжелал" девушку, красивую и юную. Он пользовался ей, как умел, а потом бросил. Она плакала, звала его, а он, воспользовавшись и получив все, оставил ее, как пустышку. Она покончила с собой, и тогда, тогда я выгнал его. Сейчас он крупный бизнесмен на западе, его фамилия постоянно мелькает в сводках бирж и новостей, но он для меня не сын, нет сына у меня. За эти годы он даже ни разу не написал мне письмо, не поинтересовался мной, он забыл меня, выкинул на помойку….." - он снова спрятал свои глаза за кустистыми, нахмуренными бровями.
--
"А что было потом?"
--
"А потом, потом не было ничего, я работал, как и работаю сейчас… ммда, работаю …. Кстати, то там у нас?" - он посмотрел на монитор: "Ммда, неважно там у Вас, не Важно, надо будет еще здесь Вам побыть у меня в клинике, пока совсем не пойдете на поправку…"
--
"А Марта, она придет?"
--
"Нет, я не пустил бы ее, иначе Вы просто помрете, как я мог такое допустить? Да если бы я знал что Вас с ней связывает, я бы ни в жизнь, не дал Вам того листка бумаги, не дал бы все! Но теперь уже поздно отирать, я показал его Вам. Берите, и читайте,…."
"Меньше всего я хотела бы говорить обо всем вот так виртуально ,но так необходимо для тебя да и для меня тоже. Ты не сделал мне ничего плохого.. , мне тяжело об этом говорить, но я должна.... наши отношения возникли внезапно.. как огонь взметнулся, яростно и молниеносно..., и я сделала тот шаг.. так как чувство возникшее между нами было сильным.. но решила и не торопиться, так как встречаясь я узнавала тебя ближе. Ты говорил, что можешь во всем меня понять.. и дело может не в тебе, ты такой, какой ты есть. Мне хорошо было с тобой и я действительно думала, что все старое забудется или по крайней мере уйдет глубоко, что смогу привязаться к тебе крепче и создать лучший мир. Милый, я ведь действительно к тебе очень хорошо относилась и отношусь.. ты стал мне дорогим человеком и я хотела бы, что бы ты знал, что всегда помогу тебе, мне тяжело .. но оставлять все как есть, значит обманывать себя.. тебя. Я ни в коем случае не жалею, что тогда сделала шаг в твою сторону, не буду жалеть об этом никогда.. и всегда буду вспоминать.. тебя с нежностью. Но дело действительно во мне.. так как я немного по другому воспитана была в отношении мужчины и женщины, многое я не смогу принять..., Помнишь, я тебя всегда пыталась во всем поддержать , поднять настроение, ты же , уж не знаю почему, но не пускал меня в какие то участки твоей души и жизни, ты обижался на мою поддержку Понимаешь... сознательно или нет.. но тогда когда мы только начали вместе быть.. я была счастлива.., но потом твои дела... знаю, они действительно были, но ты молчал.. не говорил , не доверял? оберегал? может быть,. Я стала избегать тебя ...
Я ни в коем случае не хочу и не буду тебя обвинять в чем то.. нет, мы попытались .. но я чувствую, что мои чувства хлынули, прости... прости за это. Возможно то, что я говорю тебе это сейчас, когда тебе тяжело, будет мне упреком, и то, что в письме. тоже.. но тянуть... значит все более запутывать. И... Прости меня, пойми меня милый. Мне действительно когда мы вместе .. было хорошо с тобой, но так надо. Я не могу быть с тобой рядом, как я и писала тебе, дело не в тебе, а во мне, внутри меня. Я действительно любила и буду любить тебя. Я ловила каждое твое слово, твой взгляд, я думала постоянно о тебе и хотела быть рядом с тобой. Я устроилась на фирму, где ты работал. Мне казалось, что после стольких лет ты не узнаешь меня, или просто не обратишь внимания. И так и вышло. Те письма, что ты получал от той незнакомки, писала я, как пишу сейчас эти строчки, прикрываясь от тебя этим листом бумаги. Ты помнишь их, ты помнишь каждое письмо и я даже уверена в том, что где-то дома, среди важных бумаг, ты хранишь эти бумажные страницы. Но все проходит, и это прошло. Прощай, не ищи меня больше. Все , что я смогла для тебя сделать, я уже сделала, целую и прости.
Твоя Марта.
Он откинулся на подушку, слезы душили его так сильно, что он не смог сдерживаться,. Он заплакал, слезы струйками сбегали по его щекам на подушку. Рядом суетился испуганный доктор но, он ничем бы не смог бы ему помочь. Он плакал о том, чего он лишился, что никогда больше не повториться с ним. Укол он не почувствовал. Ему просто вдруг стало хорошо, в ушах звучала музыка а перед его лицом стоял образ Марты, он улыбался ему, а образ улыбался ему в ответ. Он заснул. Потревоженные датчики один за другим умолкли, в палате стало тихо и только Добрый доктор все стоял и смотрел на человека, который продолжал плакать, плакать во сне и ничто не могло прервать те ручейки слез, которые текли из его невидящих глаз.